Джек Макдевит. Двигатели Бога ----------------------------------------------------------------------- Jack McDevitt. The Engines of God (1994). Пер. - Н.Хаустова. М., "АСТ", 1996 ("Координаты чудес"). ? http://www.ast.ru OCR & spellcheck by HarryFan, 16 August 2001 ----------------------------------------------------------------------- Мы ждем на улицах Хау-Кай. Опустится ночь и подступит зима, Огни мира станут холодными. И в тот трехсотый год Со дня пришествия Билата Он явится - идущий по заре, Попирающий ногами солнце, Тот, кто судит души людей. Он пройдет по крышам домов И запустит двигатели Бога. Куракуанская Книга Молитв Марии с любовью ПРОЛОГ Япет. Воскресенье, 12 февраля 2197 года, 08:45 по Гринвичу. Статую вырезали из льда и скалы. Она спокойно стояла на пустынной снежной равнине - существо из ночных кошмаров - с загнутыми когтями и неземными глазами. В изгибе губ - приоткрытых и округленных - что-то зовущее, пожалуй, даже чувственное. Присцилла Хаткинс не понимала, почему ей так неспокойно. Тревожил не только хищный облик существа, угроза, исходившая от длинных когтей и крадущихся, как лунный свет, нижних лап. И дело даже не в подчеркнутой агрессивности позы и не в том, что фигура стоит посреди безжизненной равнины, в октябрьском свете Сатурновых колец. Пожалуй, беспокойство вызывает интерес статуи к кольцевому миру, который навсегда застыл над полосой низких холмов и горных кряжей на западе. В ледяных чертах застыло странное выражение, пожалуй, вернее всего это назвать философской жестокостью. - Я возвращаюсь, - эхом прозвучал в ее наушниках голос Ричарда. Чувствовалось, что он волнуется. - Среди всех Монументов этот был найден самым первым и до сих пор считается самым выдающимся экземпляром. Они стояли на помосте, специально построенном, чтобы сохранить следы участников предыдущей экспедиции. Вот здесь стоял Терри Кейс, а там Катти Чанг. А эти тяжелые отпечатки следов вокруг фигуры принадлежали самому Штейницу. (Она знала все, потому что без конца смотрела древние видеозаписи, наблюдая за астронавтами, неуклюже передвигавшимися в тяжелых скафандрах.) Вспомнив об этом, она улыбнулась, сунула руки в карманы и взглянула на Ричарда Вальда. Он был в мятых серых джинсах, белом свитере, а на голове - как всегда - ирландская шляпа. (Эта одежда не очень-то хорошо гармонировала с пузырьком связанной энергии, который обеспечивал пространство для дыхания.) Он был слегка не в фокусе, и она с трудом различила его внутри поля Фликингера. Так же он одевался и в обычной жизни. Ричард - светило в археологии. Его имя будут помнить, пока не угаснет интерес человечества к своему происхождению и пока не перестанут посылать исследователей в космос. Сейчас они благоговейно стояли перед "этим" и чувствовали себя детьми. А вокруг только тишина и одиночество. Хаткинс, на первый взгляд, принадлежала к той категории миниатюрных женщин с точеными чертами и очаровательной улыбкой, которые явно уместнее в гостиной, чем среди этой пустынной равнины. В темных глазах - только спокойная вежливость. Но эти глаза умели гореть. Короткие черные волосы выглядывают из-под широкополой шляпы-сафари. Все знакомые считали, что ее амбиции - результат хрупкого сложения, и чтобы компенсировать этот недостаток ей приходится завоевывать мужчин, профессиональный успех и, наконец, звезды. Она знала (или считала, что знает), что это не так. На самом деле все гораздо проще, но она далеко не всем хотела об этом рассказывать. Отец взял ее с собой на Луну, когда ей было всего лишь восемь лет. Присцилла смогла ощутить притягательную силу древнего лунного величия, а потом это как наваждение преследовало ее во сне и наяву. Именно эта таинственная сила помогла ей понять собственную душу. "Живи, пока живешь, наслаждайся каждым мгновением жизни." Прежние ощущения снова ожили сейчас, когда она увидела ледяную статую. Ричард Вальд сложил руки на груди и зябко передернул плечами, как будто ему вдруг стало холодно в энергетической оболочке. В нем чувствовалось осознанное достоинство - такое самоощущение присуще людям, которые достигли славы, но не придают этому значения. Ричарду уже шестьдесят, но он все еще полон жизненных сил. Не секрет, что он не прочь выпить, повеселиться на вечеринке, да и вообще не пренебрегает женским обществом. Он сохранил строго деловые отношения со своим пилотом Хаткинс. Во внешности Ричарда было что-то от пророка: седая грива волос и усы, высокие скулы и обезоруживающе чистый взгляд голубых глаз. Но суровая внешность всего лишь прикрытие. Хаткинс видела в нем "котенка". Ричард бывал здесь и раньше. Это место - в некотором смысле - его родина. Найденный здесь Монумент был первым, невероятным псевдоконтактом, который двести лет назад встревожил все человечество, заставив понять, что оно вовсе не одиноко во Вселенной. Исследователи нашли на других звездах еще тринадцать других Монументов, несколько отличающихся друг от друга по манере исполнения. Ричард считал, что существуют еще многие тысячи. Великие Монументы - его всепоглощающая страсть. Фотографии Монументов украшали стены его дома в штате Мэн: дымчатая пирамида, вращающаяся по орбите вокруг скалистого мира в системе бело-голубого Сириуса, черная гроздь кристальных сфер и конусов, установленная на снежном поле у южного полюса безжизненного Армиса-5, прозрачный клин на орбите вокруг Арктура. (Микрофон на шее Хаткинс был изумительной копией этого клина.) Самое интересное среди реликвий - это объект, похожий на круглый павильон с колоннами и ступеньками, вырезанный на склоне горы астероида из системы Проксиона. (Кажется, - говорил ей Ричард, - что туда вот-вот должен прибыть оркестр.) Хаткинс видела только фотографии, сама она еще не была в этих волшебных местах. Но она будет там. Она проведет с ними по целому дню и ощутит руку создателей, так же как она ощущала ее здесь. Самой ей нелегко добиться этого - пилотов много, а экспедиций мало. Но Ричард разглядел в ней родственную душу. Он хотел, чтобы она увидела Монументы, потому что в ее ощущениях он видел отражения собственных. И к тому же она чертовски хороша собой. Среди всех находок только статую с Япета можно рассматривать как автопортрет. Крылья полусложены. Руки - на каждой - по шесть пальцев, устремлены к Сатурну. Несомненно, изображение женщины, смотрящей куда-то мимо Ричарда. Ноги напряжены, туловище слегка наклонено вперед. Почти эротическая поза. Пустой взгляд устремлен вдаль. Она стояла на ледяном постаменте, вес которого составлял примерно треть ее собственного. На льду выгравированы три строки четких белых символов. Буквы утонченные и изящные. Похоже на арабский - характерные петли, полумесяцы и изгибы. И, когда солнце, двигаясь по небу, касалось их своими лучами, символы впитывали свет и оживали. Никто не понимал, что значит эта надпись. Ширина постамента примерно полразмаха рук Хаткинс. Рост существа - три с половиной метра. Известно, что это автопортрет, - экспедиция Штейница обнаружила следы, соответствовавшие ноге существа. Помост сделали так, чтобы пришедшие могли, ничего не повредив, подойти поближе и прикоснуться к статуе. Ричард стоял перед ней в глубокой задумчивости. Он тронул пальцами постамент, кивнул и снял с пояса лампу. Затем включил ее и осветил буквы. Символы стали ярче, увеличились и сдвинулись. - Неплохой эффект, - заметила Хаткинс. Надпись была на каждом Монументе. Но все надписи принадлежали к разным системам письма. Теория гласила, что это действительно Монументы, но все они созданы в разные эпохи. Хаткинс заглянула в пустые глазницы. - Здесь была Килрой, - сказала она. Она знала, что все Монументы относились к пятитысячелетнему отрезку времени, закончившемуся примерно девятнадцать тысяч лет до нашей эры. Эта фигура значилась одной из самых ранних. - Интересно, почему прекратили создавать Монументы? - спросила она. Ричард посмотрел вверх на звезды. - Кто знает? Пять тысяч лет - это очень долго. Может, им надоело. - Он подошел и встал рядом. - Цивилизации меняются. Не стоит ожидать, что Монументы будут создавать вечно. Вопрос, который она не стала задавать. - Существовали ли они вообще? Как жаль, что мы их потеряли. Все, кто здесь побывал, чувствовали то же самое, совсем рядом. Всего несколько тысячелетий, в масштабах космоса - лишь краткий миг. Шаттл экспедиции Штейница был оставлен на планете, серый и неуклюжий, со старым американским флагом, нарисованным около открытой двери грузового отсека. Корабль лежал в двухстах метрах отсюда, у дальнего края настила. Затерянная частица ушедшего мира. Кабина пилота приветливо светилась, приглашая туристов на экскурсию. Ричард снова повернулся к надписи. - Что тут написано, как вы думаете? - спросила она. - Имя и дата. - Он отступил на шаг. - Я думаю, что вы все поняли правильно. "Килрой была здесь." Она оторвала взгляд от Монумента и посмотрела на долину - бесплодную и белую, изрытую кратерами. Долина поднималась вверх к веренице горных кряжей, виднеющихся вдали в мертвенном свете гигантской планеты. (Япет был таким маленьким, что, казалось, вы стоите прямо на сфере. Ее это совершенно не трогало, но она знала, что, когда волнение Ричарда уляжется, он оценит этот эффект.) Существо смотрело прямо на Сатурн. Планета висела низко над горизонтом и была в третьей четверти. Ее положение не изменилось с тех пор, как "она" побывала здесь, и останется таким же и через двадцать тысяч лет. Несколько сплюснутая у полюсов, на вид она была немного больше Луны. Кольца наклонились вперед - сверкающая панорама зеленых и голубых цветов, перечеркнутых тенью планеты. Ричард скрылся за Монументом. Его голос потрескивал в наушниках. - Она великолепна, Хатч. Закончив осмотр статуи, они удалились в шаттл Штейница. Хатч рада была избавиться от лунного пейзажа и от энергетического поля (которое всегда вызывало неприятное покалывание) и снова обрести свой обычный вес и наслаждаться покоем стен и внутреннего освещения. Корабль более или менее поддерживался в том состоянии, в каком он и был двести лет назад. Интерьер дополняли фотографии членов команды Штейница. Ричард, подгоняемый внутренним волнением, шел, рассматривая ряды фотографий. Хатч налила кофе и подняла свою чашку. - За Фрэнка Штейница, - предложила она. - И за его экипаж. Штейниц. Одно это имя, как считали многие, могло служить заклинанием. Он первым отправился в далекое путешествие к Сатурну. Это была попытка привлечь внимание общественности к умирающей космической программе - исследованию странного объекта, сфотографированного "Вояджером" на Япете лет двадцать назад. Они вернулись, но без ответов на поставленные вопросы. Только ледяная статуя, происхождение которой никто не мог объяснить, да фильм с отпечатками следов на холодной поверхности. Экспедиция оказалась страшно дорогой. Это очень понравилось политическим крикунам, и президентская система в Америке была уничтожена. Группа Штейница вернулась с неизлечимыми травмами: они обнаружили, кроме всего прочего, новые проявления воздействия на организм длительного пребывания в невесомости. Связки и сухожилия ослабли, мускулы почти атрофировались. У нескольких астронавтов появились болезни сердца. Все страдали от различных неврозов. Это было первым указанием на то, что человечеству будет не так-то легко привыкнуть к жизни вне Земли. Фотография Штейница была в центре экспозиции. Его образ хорошо знаком Хатч: полный, агрессивный, фанатик своего дела - человек, который солгал о своем возрасте, когда НАСА подбирала кандидатов. - Чертовски жаль, - сказал несколько торжественно Ричард, повернувшись к окну и глядя на ледяную статую, - что мы никогда их не увидим. Хатч поняла, что Ричард говорит о создателях Монументов. - Именно это сказал Штейниц, - продолжал он, - впервые увидев ее. И он был прав. - Прав для своего времени. Но совсем не обязательно для нашего. - Она не совсем верила в то, что говорила, - ведь создатели Монументов, казалось, исчезли навсегда. Но она все-таки сказала то, что требовали обстоятельства. Хатч заглянула в свою чашку. - Интересно, как им удалось выразить такую экспрессию и такие мелкие детали в куске льда. - Что вы о ней думаете? - спросил Ричард. - Не знаю. Впечатление тревожное. Почти гнетущее. Просто не знаю, как выразить. Возможно, это одиночество. - Я знаю, что это, - сказал он. - Там ее следы. И только ее. Хатч не поняла. - Она была одна. Фигура явно идеализирована. В линиях тела изящество и благородство. Хатч рассмотрела кое-что еще, затаившееся в уголках глаз: надменность и недоверие - и стоицизм: Упорство. Возможно, даже страх. - Надпись, - сказала она. - Это, вероятно, имя существа. - Такую гипотезу разделяет Манси. Но если статуя - произведение искусства и только, то надпись, может быть, и названием работы. "Наблюдатель". "Часовой". Или что-то в этом роде. - Или, может, имя божества, - добавила Хатч. - Возможно. Один из членов первой экспедиции предположил, что это может быть знак заявки. - Если так, - сказала она, - мы приветствуем их в этих скалах. - Они больше думали о Солнечной системе. - Равнина была плоской и безжизненной. Ярко, подобно лезвию ножа, сверкали кольца. - Ты готова к прогулке? Они прошли по помосту на равнину. По одну сторону помоста видны следы ботинок астронавтов. Приблизительно в полутора километрах на запад появились ее следы. Две цепочки следов, идущие в противоположных направлениях. У нее не было обуви. Длина как ступней, так и шагов, соотнесенных с анатомическим строением ледяной фигуры, говорила о том, что рост существа около трех метров. Можно различить шесть пальцев на каждой ступне - как и у статуи. - Все выглядит так, будто она просто прилетела и пошла прогуляться, - сказала Хатч. Леденящая душу мысль. Оба непроизвольно оглянулись. Одна цепочка следов тянулась на запад, к горным кряжам. Вторая - петляла по равнине, указывая направление на север от Монумента. Следы астронавтов тянулись за цепочкой следов существа, как в том, так и в другом направлении. Ричард и Хатч повернули на север. - Голые ступни их шокировали, - сказал Ричард. - Теперь и мы можем повторить этот трюк, если захотим. Примерно через четверть километра следы затерялись в толще снега. Обе цепочки, идущие туда и обратно. - Очевидно, здесь находился корабль, - сказала Хатч. - Видимо, да. - Дальше снег остался нетронутым. Здесь помост описывал круг, отделяя пространство размером с бейсбольное поле. Ричард прошел по всему периметру, иногда останавливаясь и осматривая поверхность. - Ты видишь отверстия? - спросил он, указывая на дыры в снегу. - Корабль, должно быть, стоял на высоких опорах. Следы указывают место, где существо появилось в первый раз. Оно, или она, прошло тем же путем, что и мы, и направилось в сторону холмов. Она вырезала глыбу льда и камня из стены там вверху. Мы пойдем взглянуть на это место. Затем она высекла статую, погрузила ее на корабль и перелетела с ней на нужную площадку. - Он взглянул в направлении ледяной фигуры. - Там сзади тоже есть отверстия. - Зачем было тащить все это? Почему не оставить прямо там, на холмах? - Кто знает? Почему мы кладем что-то именно здесь, а не там? Может, это было слишком просто. - Он постучал ногой по помосту. - Мы в долине. Ее плохо видно, потому что горы вокруг невысокие, а кривизна поверхности очень большая. Но ледяная статуя именно здесь. И расположена точно в центре. Через некоторое время они вернулись назад и направились по следам в сторону холмов. Помост местами был проложен в глубоком снегу или парил над оврагами. Следы дважды подходили к отвесной стене и исчезали. - Они снова продолжаются наверху, - сказал Ричард. - Антигравитация? - Считается, что она невозможна. Но как еще можно все это объяснить? Хатч пожала плечами. Они вошли в лощину, из которой брали камень и лед для статуи. Блок гладко вырезан в стене - там осталась ниша. Следы петляли поблизости, а потом шли вверх по склону и исчезали под толстым слоем льда. И вновь появились уже немного дальше - на вершине гряды. Земля резко уходила вниз по обе стороны помоста. Ричард молча передвигался по помосту большими прыжками. Он погрузился в размышления. Хатч пыталась предупредить его, что энергетическое поле создает слишком слабое притяжение, а это опасно. - Можно легко оттолкнуться, и кажется, что медленно опускаешься, но стоит коснуться поверхности и последует сильный удар. - Ричард, что-то проворчав, сбавил скорость. Они продвигались вдоль гребня хребта, пока следы не оборвались на небольшой площадке. Отсюда хорошо виден Сатурн и захватывающая панорама уходящего вниз близкого горизонта. Судя по путанице следов, существо провело здесь какое-то время. Потом оно, разумеется, пошло назад. Ричард склонился над следами. Ночь была звездной. - Она пришла сюда до того, как вырезала глыбу льда, - сказала Хатч. - Замечательно. Но зачем она вообще сюда явилась? Хатч перевела взгляд на равнину, светящуюся в бледных лучах Сатурна. Равнина уплывала, вызывая легкое головокружение. Звезды казались тяжелыми и холодными, и черное пространство вокруг давило. Примерзшая к небу планета не сдвинулась с места с тех самых пор, когда "она" стояла здесь. - Статуя на равнине, - произнесла Хатч, - внушает страх не потому, что у нее крылья и клюв, а потому, что она одинока. Хатч начала мерзнуть, а путь до корабля не близкий. (В полях Фликингера со временем становится прохладно. Этого не должно быть, и существует множество тестов, доказывающих, что это не так. И тем не менее.) В небе светило полдюжины лун: Титан с его метановой атмосферой; Рея, Гиперон и другие, более мелкие, спутники; такие же замерзшие, вращающиеся нагромождения скал, как и та, где они находились - безжизненные, невероятно древние, способные поддержать жизнь мыслящего существа не лучше, чем та разреженная атмосфера, в которой они крутились. Ричард проследил за ее взглядом. - Должно быть, она была очень похожа на нас. Вселенная - несовершенное и ненадежное место для всего, что может мыслить. Нас чертовски мало, а мир необозримо велик. Хатч думала о ней. Что занесло ее так далеко от дома? Почему она путешествовала одна? Конечно, она давно обратилась в прах. И все же, всего ей хорошего. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВОСХОД ЛУНЫ 1 Куракуа. 28-й год Миссии. 211-й день, вторник, 29 апреля 2202 года, 06:30 по местному времени. Все цивилизации, существовавшие на этой планете, погибли. По крайней мере, дважды это случалось внезапно: примерно около 9000 года до нашей эры и еще раз восемь тысяч лет спустя. В мире, наполненном странностями, именно этот факт не давал Генри спать спокойно. Мучаясь бессонницей, он лежал, думая о том, как мало у них осталось времени и о том, что жители Куракуа все-таки узнали об аномалии, существовавшей на их луне. Они были в полном неведении о двух предыдущих катастрофах, и воспоминания о них остались лишь в мифах. Но они знали об Оз. Арт нашел монету, которая не оставляла никаких сомнений. На монете полумесяц и виден крошечный квадрат в районе Западного Моря. Как раз там, где находится Оз. Интересно, правильно ли предположение Линды, что в эпоху Нижних Храмов уже существовали оптические приборы. А может, у древних просто было хорошее зрение. Что они об этом думали? Генри зарылся головой в подушку. Стоило куракуанцам посмотреть на свою луну в телескоп - и они увидели бы город в центре обширной равнины. Увидели бы длинные авеню на планете, где нет воздуха, здания и широкие площади. И мощную оборонительную стену. Он перевернулся на другой бок. Наверняка Оз упоминается в куракуанских мифах и литературе. Но, чтобы их прочитать, надо собрать достаточно первоисточников. И овладеть языками. Впрочем, на это уже нет времени. Аномалия - это всего лишь скала, но такая причудливая, что создается полная иллюзия города. Это действительно загадка. А разгадку Оз могла подсказать только раса, жившая на этой планете. Эта раса создала сложную культуру и сложные философские системы, просуществовавшие десятки тысяч лет. Но их гений не распространялся на технику, оставшуюся на уровне нашего девятнадцатого века. В дверь позвонили. - Генри? - Голос в интерфоне звенел от возбуждения. - Ты спишь? - Нет. - Он открыл дверь. - Вы проникли внутрь? - Да. Генри поправил простыню. - Подожди пару минут. Я не думал, что это случится так быстро. В коридоре стоял Фрэнк Карсон. - У тебя там внизу хорошая команда. - В тусклом освещении он казался довольным. - Кажется, все уцелело. - Здорово! Это просто чертовски здорово! - Генри включил настольную лампу. За окном с поверхности едва просачивался солнечный свет. - Вы уже все рассмотрели? - Только краешком глаза. Мы ждали вас. - Да. Спасибо. - Эта традиционная ложь позабавила Генри. Он знал, что все они сунули туда нос. А сейчас будут делать вид, что предоставляют ему право первооткрывателя. Среди археологов Академии вряд ли можно найти человека более некрасивого, чем Генри Якоби. Как сказала когда-то Линда Томас, он всегда выглядел так, будто на него случайно уронили кучу металлолома. Все лицо как-то измято и взъерошено, а фигура совершенно искривлена. Общую картину дополняют волосы неопределенного цвета и вечно косящие глаза. Причиной косоглазия, возможно, было стремление исследовать сразу слишком много древних надписей. Все же это не мешало ему оставаться вполне светским и общительным человеком. Все любили его, женщины выходили за него замуж (у него набралось уже четыре бывшие жены) и люди, которые его знали, пошли бы за ним в огонь и воду. Он был настоящим профессионалом. Как палеонтологи, которые могут из коленной кости собрать бронтозавра, так и Генри мог восстановить из горсти пепла целое общество. Он прошел за Карсоном через пустую кают-компанию, потом они спустились по лестнице в операторскую. Жанет Аллегри, дежурившая за главным пультом, подняла вверх большой палец - все в порядке. На экране кругового обзора плавно колыхались водоросли и плавали ядовитые рыбки. Дальше морское дно усеивали огни маркерных ламп. Солнечный свет почти не проникал в воду, и контуры Храма расплывались во мраке. Они вошли в шлюзовой отсек и надели костюмы Фликингера с реактивными моторами. Генри потирал руки, предвкушая удовольствие. Карсон по-военному расправил плечи. Он был крупным мужчиной с квадратным подбородком и живыми, зорко смотревшими на мир глазами. Глядя на его выправку, никто не удивился бы, узнав, что он полковник в отставке армии Северо-Американского Союза. - Это только начало, Генри. Я по-прежнему считаю, что нам надо оставаться здесь. Что они сделают, если мы откажемся уйти? Генри вздохнул. Карсон плохо разбирался в политике. - Академии здорово достанется, Фрэнк. А когда мы с тобой вернемся домой, то опять станем школьными учителями. Хорошо еще если обойдется без судебного разбирательства. - Надо уметь рисковать, когда борешься за свои убеждения, Генри. На самом деле он тоже задумывался об этом. Кроме Земли они знали еще три планеты, на которых возникли цивилизации. Одна из них - цивилизация Ноки, продолжала свое существование на Инакадемире. Жители Пиннэкла вымерли три четверти миллиона лет назад. И Куракуа. Куракуа была, конечно, золотой жилой. Пиннэкл слишком давно отошел в прошлое, а у Ноков возможности исследования были ограничены наличием местных жителей. Но все равно редко можно встретить студента-дипломника, который бы не нашел остатков древнего города, не раскрыл загадки массовой миграции, не обнаружил бы не известную ранее цивилизацию. Это был золотой век археологии. Генри Якоби сознавал важность спасения этого мира. Но он не собирался рисковать жизнью людей. Для этого он слишком стар. - Мэгги знает, что мы пробились? - Ей сейчас сообщают об этом. Бедной женщине не дают отдохнуть. - Отдохнет, когда мы уберемся отсюда. - Мэгги - его ведущий филолог. Точнее, она расшифровывала коды и надписи, прочитать которые было просто невозможно. Лампочка на запястье левой руки замигала зеленым светом. Он включил энергетическое поле. Карсон нажал кнопку выхода, замок повернулся, и дверь открылась. В шлюз хлынула вода. Видимость снаружи плохая. Они находились слишком близко от берега. Лампы всегда покрыты слоем осадков, а в воде слишком много песка и редко удавалось увидеть целиком весь Храм. Храм Ветров. Злая шутка. Он затонул во время землетрясения, случившегося примерно во времена Томаса Джефферсона, когда здесь образовалась новая береговая линия. Храм был одновременно военным форпостом и святым местом - путешественники совершали туда паломничества задолго до того, как были заложены Ур и Ниневея. Рыба метнулась перед ним и поплыла рядом. Слева в воде двигалось что-то большое. Карсон направил туда фонарь. Свет прорезал воду. Это всего лишь медуза. Совершенно безобидная. Она покрылась рябью, сменила окраску и не спеша поплыла дальше. Фасад Храма украшала колоннада. Они опустились на каменный пол рядом с круглой колонной. Одной из десяти, которая еще сохранилась. Всего их когда-то насчитывалось двенадцать. Неплохо для здания, пережившего землетрясение. - Фрэнк, - прозвучал в наушниках голос Линды. Она, похоже, была довольна. И не без причины. Именно она планировала эту часть раскопок - правильно все рассчитала, и теперь они работают с опережением графика. При данных обстоятельствах выигрыш во времени очень важен. - Генри со мной, - сказал Карсон. - Мы идем к вам. - Генри, - сказала она, - в пределах видимости путь вперед свободен. - Прекрасно, Линда. Мои поздравления. Двери Храма широко распахнуты. Они заплыли в неф. Линии цветных огней уводили в темноту. Генри всегда казалось, что свет ламп увеличивает размеры помещений. - Голубые, - произнес Карсон. - Вижу. - Они поплыли в глубь Храма, ориентируясь по голубым огонькам. От крыши Храма почти ничего не осталось. Серый свет, пробивавшийся с поверхности, казался маслянистым и тусклым по сравнению с веселыми огоньками маркерных ламп. Генри чувствовал себя неважно. Плавание утомило его, но он неоднократно заявлял, что пользоваться реактивными моторами в зоне раскопок слишком опасно. Приходилось подчиняться собственным правилам. Голубые огоньки резко повернули налево и нырнули в яму в полу. По общему каналу связи он слышал голоса Линды, Арта Гиббса и еще чьи-то. Они смеялись, подбадривали его и поздравляли друг друга с находкой. Он поплыл вниз через подводный лабиринт к туннелю. Карсон плыл следом и все время советовал не торопиться. Генри наконец потерял всякое терпение и попросил его помолчать. Он миновал последний поворот и увидел впереди огни. Все расступились, давая шефу дорогу. Трифон Павлевич - рослый русский с огромной седой бородой - слегка поклонился. Карл Пикенс просиял, а Арт Гиббс с гордым видом плавал рядом с Линдой. Рыжеволосая Линда Томас это не девушка, а настоящая динамо-машина. Она всегда знала, что делает, и в любой момент была готова поделиться всем, что имеет, с коллегами. И они любили ее за это. Сейчас Линда стояла у шахты и махала ему. Когда Генри подплыл к ней, она пожала ему руку, и их поля тускло засветились. - Ладно, - оживленно сказал он. - Давайте посмотрим, что мы нашли. Кто-то вложил ему в руку лампу. Он опустил ее вниз в темноту, увидел барельефы и начал спускаться в отверстие. Помещение оказалось довольно большим. Стены покрыл резной орнамент. На подвесных полках лежали какие-то предметы. Сразу трудно определить, какие именно. Возможно, представители местного подводного мира, попавшие сюда до того, как доступ в комнату был закрыт. А может, предметы древней культуры. Команда последовала за ним. Трифон предупредил всех, чтобы ничего не трогали. - Надо нанести все на карту, пока предметы не сдвинуты. - Мы знаем, Триф. Цветные блики играли на настенных рисунках. Он смог разобрать изображения животных, но они были совсем не похожи на куракуанских зверей. Скульптуры мыслящих существ на этой планете встречались очень редко, и то лишь в храмах. Это наблюдение относилось ко всем эпохам. И было свойственно всем куракуанским культурам. Видимо, существовал запрет на запечатление своего образа в камне. Конечно же, существовали причины подобных запретов, но они их еще не знали. Пол покрывал полуметровый слой ила. За этой комнатой виднелись другие. В наушниках звучали счастливые голоса: - Это стол. - Это символы из серии Казумеля, правильно? - Арт, посмотри-ка сюда. - Наверно, там есть еще. - Здесь. Вот здесь. В комнате, расположенной с северной стороны, Линда высоко подняла вверх лампу, освещая барельеф с изображением трех куракуанцев. Трифон осторожно прикоснулся к лицу одной фигуры, провел пальцами по подбородку, по линии губ. Куракуанцы были теплокровными, двуногими, покрытыми мехом существами. В них есть что-то от рептилий. В общем, аллигаторы, но с лицами. Фигуры были в одежде. Рядом стояло четвероногое животное. - Генри. - Она поманила его. Фигуры просто великолепны. Они излучали мощь и достоинство. - Это боги? - спросил он. - Кто же еще? - ответил Трифон. - Не совсем, - поправила Линда. - Вот это Тельмон - создательница. - Она указала на центральную фигуру. - Великая Мать. А это две ее ипостаси - Разум и Чувство. - Великая Мать? - казалось, Генри удивлен. На закате цивилизации куракуанцы поклонялись богам-мужчинам. - Матриархат у них не редкость, - ответила Линда. Трифон делал фотоснимки, и Линда, позируя, встала рядом со статуей. - Хотя бы для масштаба. Если нам когда-нибудь удастся более или менее хорошо изучить Нижний Храм, - продолжила она, - бьюсь об заклад, мы обнаружим, что там тоже был матриархат. Более того, вполне возможно, в той эпохе мы тоже найдем Тельмон. По персональному каналу Якоби зазвучал голос Карсона. - Генри, здесь есть нечто, что тебе стоит посмотреть. Карсон ждал его в самой большой комнате. Он стоял рядом с барельефом и махал рукой. Генри подплыл поближе, и Карсон поднял лампу. Еще куракуанские фигуры, каждая в отдельной рамке. - Их двенадцать, - сказал он многозначительно. - Как христианских апостолов. - Мистическое число. Генри медленно двинулся вдоль комнаты. Фигуры были изумительной работы. От одних откололись куски, другие пострадали от времени. И все же это были куракуанские боги во всем божественном величии. В руках боги держали вилы, копья и свитки. И в самом конце шеренги стояло устрашающее существо с лицом, наполовину прикрытым капюшоном. - Смерть, - определила Линда. "Всегда одно и то же, - подумал Генри. - Здесь, в Вавилоне и в Нью-Йорке. Все изображают ее одинаково". - А что это? Вы знаете? Линда сияла. - Это история Талла - освободителя. Здесь, - она показала на первую картину, - Талл принимает чашу с вином от Тельмон. Это вино сделало его простым смертным. А тут он идет за плугом. Куракуанская мифология не была специальностью Генри, но Талла он знал. - Христос, - сказал он. - Озирис. Прометей. - Да. Вот он посещает оружейную мастерскую. - Она скользила вдоль фризов, останавливаясь перед каждым. - И сцены битвы. - Тут не все сходится, - сказал Карсон. - Миф возник позже этого периода, ведь так? - Мы не совсем в этом уверены, Фрэнк, - ответила Линда. - Или, может быть, это место вовсе не такое древнее, как мы думаем. Но все это не так важно по сравнению с тем, что здесь есть полный набор сцен. - Замечательно, - сказал Генри. - Пусть их повесят в Западном Крыле и поместят под ними наши имена. Кто-то спросил, что на них изображено. - Здесь, - начала Линда. - Все начинается здесь. Талл младенец, и он взирает сверху на мир. - Это шар, - заметил Арт. - Они знали, что планета круглая. - Эти знания несколько раз терялись и вновь возникали в истории. Так или иначе, Талл позавидовал людям, живущим в этом мире. - Куракуанцам. - Да. - Почему? - Почему - не ясно. Куракуанцы явно считали такое поведение бессмертного бога вполне нормальным, но никак его не объясняли. По крайней мере, в тех записях, которые нам удалось найти. - Вот здесь он, предположительно, говорит о своей привязанности к миру смертных. Он просит у своей матери дара стать человеком. Посмотрите на его распростертые руки. - А тут, - она была теперь за спиной Генри, - тут он учитель. А вот его настигают в битве. Рука поднята. Лицо свирепое. Его правая рука сломана. - Иначе в ней было бы оружие, - продолжала Линда. - Он находился в сложной ситуации. Боги сделали его смертным, но не лишили божественных свойств. Он ощущал страдания врагов. Провидел будущее. Знал, что в этой битве его ждет смерть и знал, как он умрет. Напоминающее крокодила изображение бога-героя было не лишено благородства. На одном фризе он размышляет о смертности в присутствии одетой в черное Смерти. - В конце концов, - продолжила Линда, - он просит, чтобы его снова сделали богом. Посмотрите на руки, сложенные в умоляющем жесте. Генри кивнул. - Видимо, ему это позволили? - Тельмон предоставила ему самому принимать решение. "Я соглашусь с твоим решением. Но ты уже сделал выбор. Иди своим путем, и тебя будут любить, пока нога человека ступает по этой земле". Она, конечно, не говорила слов "человек" и "земля", а пользовалась куракуанскими эквивалентами. - Линда осветила последнее изображение. - Тут он уже принял решение и в последний раз взялся за оружие. - После смерти мать поместила его среди звезд. - Она повернулась к Генри. - В этом смысл мифа. Смерть неизбежна. Даже боги умирают. Подобно скандинавским богиням. Добровольные объятия со смертью - для иных признак настоящей божественности. Темная фигура в черных одеждах внушала смутное беспокойство. - В ней есть что-то знакомое, - заметил Генри. Карсон покачал головой. - Мне она просто напоминает Черного Жнеца. - Нет. - Он уже видел это раньше. Где же? - Это не куракуанец, так ведь? Арт осветил фигуру. - Что ты сказал? - Это не житель Куракуа. Посмотри на него. - Вроде нет, - согласилась Линда. - А какое это имеет значение? - Может, и никакого, - сказал он. - Но присмотрись повнимательнее. Что это тебе напоминает? У Карсона захватило-дух. - Статуя на Япете, - определил он. - Это один из Монументов. "Дорогой Фил, Сегодня мы нашли полный набор фресок "Подвиги Талла". Я добавила описание архитектурных деталей и прорисовки восьми клинописей с надписями на линейном письме "С" по Казумелю. Нам очень повезло - находки в отличном состоянии, если учитывать, что большую часть времени они находились вблизи моря, а последние несколько столетий - в воде. Если бы у нас было время, мы могли бы отметить это как следует. Но мы заканчиваем работы здесь. Через несколько недель все сдадим землеформирователям. На самом деле мы последняя команда, оставшаяся на Куракуа. Все улетели домой. Генри, благослови его Бог, останется здесь до тех пор, пока не нажмут на кнопку. Все равно твой вундеркинд разыскал золотое дно. Генри думает, что новая библиотека Академии будет носить мое имя. Линда". Линда Томас. Письмо руководителю, доктору Филиппу Бертольду, Антиохский Университет. Датируется 211 днем 28-го года Куракуанской Миссии. Получено в Йеллоу Спрингс, Огайо, 28 мая 2202 года. 2 Принстон. Четверг, 6 мая 2202 года, 17:30. Хатч выключила мотор, фары и смотрела, как первая волна служащих разбегается под дождем в разные стороны. Большинство направилось на железнодорожный вокзал - поднятую над землей платформу, скрытую сейчас потоками страшного ливня. Некоторые забежали в магазин Тарпли, чтобы там переждать дождь, а некоторые - наиболее состоятельные - ринулись к машинам. Небо нависло прямо над стоянкой, и нижние слои облаков освещались огнями домов и фарами машин. Свет в его комнате еще горел, но жалюзи были опущены. Это угловой офис на самом верхнем этаже приземистого стандартного здания - глыбы из стекла и бетона, в котором разместились адвокатские фирмы, страховые агентства, маклерские конторы. В этом здании, безусловно, нет ничего романтичного. Но возможность снова оказаться здесь, увидеть это место собственными глазами вызвала у нее бурный прилив чувств. Люди столпились у главного входа. Они поднимали повыше воротники и сражались с непослушными зонтиками. Вспыхнули два или три энергетических поля. Начали отъезжать, подрагивая, машины. Свет фар расплывался в тумане, ритмично работали дворники. Хатч сидела и ждала, когда погаснет свет, и на улице появится Келли Хартлетт. Она размышляла, что будет делать, когда наконец увидит его. И злилась на себя, что вообще сюда приехала. Давно пора все забыть, а вместо этого она сидит здесь, как влюбленная девчонка, и надеется, что увидев ее, он передумает. Как будто можно все вернуть. Но если она не попытается, ей придется и дальше терзаться бесконечными сомнениями. В первый раз он признался ей в любви в этом самом офисе. В тот незабываемый вечер Хатч работала с ним как системотехник, и они не расставались до рассвета. Кажется, с тех пор прошла целая вечность. Сейчас у нее перерыв между двумя полетами. Когда она возвращалась домой, все ей казалось таким возможным. _Мы что-нибудь придумаем_. Вдали показался глайдтрейн - сверкающая нить огней во мраке. Несколько человек, торопливо идущих к платформе через стоянку, побежали. Поезд описал длинную плавную дугу, затормозил и прошелестел к станции. Келли был финансовым аналитиком из маклерской фирмы Формана и Даера. Он любил свою работу, развлекался, играя с цифрами, и восхищался ее профессией. _Мой звездный пилот_. Он любил слушать ее рассказы о дальних мирах, заставил ее пообещать, что как-нибудь она возьмет его с собой. - Хотя бы, - улыбнулся он, - на Луну. У него были серые глаза, каштановые волосы и милые морщинки вокруг глаз, как у тех, кто часто смеется. И он любил ее. Свет в его комнате погас. Он жил в восьми кварталах отсюда. Келли был фанатом здорового образа жизни, и даже в такую погоду он ходил домой пешком. Глайдтрейн отошел от платформы, прибавил скорость и уплыл в шторм. Густой поток людей превратился в тонкий ручеек. Машинально она наблюдала за оставшимися. Некоторые решили отложить поездку, двое бежавших к платформе перешли на шаг. И тут в двери показался он. Даже на таком расстоянии и при тусклом освещении она сразу же его узнала. У нее перехватило дыхание. Келли засунул руки в карманы мягкой коричневой куртки и быстрым шагом пересек стоянку. Хатч смотрела, как он идет по тротуару, обходя лужи и не сгибаясь под ветром. Немного поколебавшись, она очень медленно нажала на педаль сцепления и включила мотор. Машина бесшумно двинулась и поравнялась с Келли. До последней минуты она не была уверена, свернуть или нет. Потом он увидел ее. Окно в машине опущено, дождь заливал внутрь. Келли казался удивленным, обрадованным, потрясенным и немного сконфуженным. Вся гамма эмоций разом отразилась на лице. - Хатч? Что ты здесь делаешь? Она улыбнулась и обрадовалась, что приехала. - Тебя подвезти? Дверца машины открылась, но он стоял и смотрел. - Я не знал, что ты вернулась. - Я вернулась. Послушай, ты совсем промокнешь. - Да. Спасибо. - Он обошел машину спереди и сел. От него пахло тем же лосьоном. - Как поживаешь? - Хорошо. А ты? - Прекрасно. Ты хорошо выглядишь. - Спасибо. - Вообще-то ты всегда хорошо выглядишь. Она снова улыбнулась, на этот раз теплее, перегнулась через сиденье и осторожно поцеловала его в щеку. Когда они познакомились, Келли показался ей довольно скучным. А профессия уж совсем скучная. Но он затронул самые глубины ее существа, и она знала - чем бы ни закончилась сегодняшняя встреча, она уже никогда не будет прежней. Его появление, когда-то такое обыденное, теперь стало появлением главного героя. Как и когда это случилось? Она не знала. - Я хотела поздороваться с тобой. - Она сглотнула. - Еще раз увидеть тебя. - Как звали тех двоих - они еще спали, положив между собой меч, чтобы не поддаться искушению? Она чувствовала, что этот меч тут - тяжелый и смертоносный. Он молчал, подыскивая слова. - Здравствуй. - Дождь барабанил по крыше. - Я скучал без тебя. Он нахмурился и чувствовал себя неуютно. - Хатч, мне нужно тебе кое-что сказать. С места в карьер, подумала она. Это его стиль. - Ты женишься. Его глаза широко раскрылись. Он усмехнулся. Это была та робкая, дружелюбная и лукавая усмешка, которая обворожила ее два года назад. Сегодня в этой усмешке чувствовалось облегчение. Худшее для него осталось позади. - Откуда ты знаешь? Она пожала плечами. - Мне сказали об этом через десять минут после приземления. - Извини, я бы сказал тебе сам, но я не знал, что ты вернулась. - Не важно. Кто она? - Хатч проехала через глубокую лужу на выезде и повернули на Харингтон-авеню. - Ее зовут Тереза Пепериль. Она, как и ты, предпочитает, чтобы ее звали по фамилии. Все зовут ее "Пеп". Она учительница. - Хорошенькая, конечно. - Да, как и ты. Я обращаю внимание только на красивых женщин. - Он сказал это как комплимент, но он прозвучал неуклюже и причинил боль. Хатч промолчала. Он смотрел мимо, боясь заглянуть ей в глаза. - Что я могу тебе сказать? Она живет в Южном Джерси и, насколько мне известно, собирается остаться здесь. - Он как будто оправдывался. - Что ж, поздравляю. - Спасибо. Она повернула налево на Одиннадцатую улицу. Квартира Келли была совсем рядом, в доме, напоминавшем замок. С фасада вяло свисали вымпелы. - Послушай, - сказала она, - почему бы нам не остановиться и не выпить где-нибудь? - Она чуть не добавила: "ради того, что было". - Не могу, - сказал он. - Она вот-вот приедет. Мне надо убрать квартиру. Хатч остановилась у дома. Выключила мотор. Ей захотелось все бросить и уехать и не искушать себя больше. - Келли, - сказала она, - у нас с тобой еще есть время. - Она говорила так тихо, что не была уверена, что он слышит ее. - Нет. - Он отвел глаза. Она ожидала гнева, горечи или печали. Но ничего подобного. Голос его звучал ровно. - У нас никогда его по-настоящему не было. Она промолчала. Мимо прошел какой-то мужчина с собакой. Он с любопытством посмотрел на них, узнал Келли, смущенно поздоровался и пошел дальше. - У нас все могло бы получиться, - сказала она. - Если бы мы по-настоящему захотели. - Затаив дыхание, она ждала ответа и вдруг поняла, что боится услышать "да". - Хатч. - Он взял ее за руку. - Тебя все время нет. Ты занимаешься мной в промежутке между полетами. Что-то вроде мальчика по вызову. - Я этого не хотела. - Но получается именно так. Сколько раз мы говорили об этом? По ночам я смотрю в небо и знаю, что ты где-то там. Как ты, к черту, можешь осесть в Принстоне и торчать там всю жизнь? Воспитывать детей? Ходить на родительские собрания? - Я могла бы. - Еще одна ложь? Она отвечала уже автоматически, не в состоянии остановиться. Он покачал головой. - Даже когда ты здесь, ты далеко. - Их глаза наконец встретились. Его взгляд был суровым, и ей там не было места. - Когда ты летишь? Она сжала его руку, он не ответил на пожатие, и она отпустила его. - На следующей неделе. Я должна эвакуировать экспедицию Академии с Куракуа. - Все осталось по-прежнему, не так ли? - Видимо, да. - Да. - Он покачал головой. - Я видел твои глаза, когда ты начинала говорить о тех местах, Хатч. Я знаю, какой ты становишься, собираясь лететь. Знаешь, ты ведь обычно не можешь дождаться начала полета. Ты никогда не смогла бы остаться ради меня. - Голос его задрожал. - Хатч, я люблю тебя. Всегда любил. И всегда буду любить, только никогда больше об этом не скажу. Я все отдал бы ради тебя. Но ты недосягаема. Ты возненавидела бы меня, если бы осталась. - Этого никогда бы не случилось. - Нет, обязательно случилось. Мы оба знаем, что если я скажу - ладно, давай начнем все сначала, ты позвонишь этому как-его-там и скажешь, что не летишь на Куракуа, черт его знает, где оно находится, и сразу же пожалеешь о том, что сделала. В тот же миг. И еще я скажу тебе кое-что: когда я выйду из машины, ты помашешь мне на прощание и уедешь с облегчением. - Он посмотрел на нее и улыбнулся. - Хатч, Пеп хорошая женщина. Она тебе понравилась бы. Будь счастлива за меня. Она нехотя кивнула. - Мне пора. Поцелуй меня по старой памяти. Ей удалось улыбнуться и увидеть ответную улыбку. - Считай, - сказала она, и губы их встретились. Несколько минут спустя, выехав на Коноверскую скоростную трассу и направляясь на север, она решила, что он был не прав. По крайней мере, сейчас она испытывала только сожаление. Амити Айленд, Мэн. Пятница, 7 мая, 20:00 по местному времени. Ураганы - любимая погода Эмили. Ей нравилось сидеть у камина со стаканом кьянти, слушать завывание ветра над центральным куполом, смотреть, как гнутся деревья. Она любила ураганы, и пусть с каждым годом они становились все свирепее и страшнее и носились по острову, затопляя его. Может, за это она их и любила. Они - часть сложного механизма, заставляющего уровень моря подниматься, а леса и пустыни отступать, и это вынудило медлительных политиканов после трехсот лет ничего-не-делания начать делать хоть что-то. Возможно, и слишком поздно. Но она слышала в реве шторма голос планеты. Она поразила Ричарда Вальда во время их первой встречи. Это произошло в те времена, когда археология была еще связана с Землей. Они тогда сидели за столом друг против друга на семинаре по вопросам скульптуры. Потом он потерял интерес к скульптуре, зато увлекся Эмили и устремился вслед за ней по трем континентам и некоторым самым завалящим ресторанчикам Ближнего Востока. После ее смерти он не женился вторично. Не потому, что не смог прийти в себя после потери и не потому, что не смог найти себе еще кого-то. Но те чувства, которые он испытывал к ней, никогда не повторялись. Не было и близко ничего похожего. Любовь к Эмили отодвинула на второй план даже его страстное увлечение старинными знаниями. Он не думал, что когда-нибудь еще встретит такую женщину. Это ей принадлежала идея поселиться в штате Мэн, подальше от Нью-Йорка или округа Колумбия. Он написал там "Вавилонское лето" - книгу, которая сделала ему имя. Они провели там День Благодарения и наблюдали такую же бурю, когда пришло сообщение о том, что был преодолен барьер гиперпространства. (В то время ни Ричард, ни Эмили не понимали, что такого особенного в этом барьере и уж совсем не догадывались, насколько он изменит их профессию.) Это произошло всего за две недели до ее смерти. Она погибла, когда ехала навестить родителей перед праздником. Дождь с шумом стучался в окна. Качались огромные ели во дворе и на другой стороне улицы у дома Джексонов. Больше не было сезона ураганов. Ураганы бушевали теперь во все времена года. Начиная с первого января этот был седьмым по счету. Его назвали Гвен. Ричард просматривал свои заметки по Великим Монументам, намереваясь приступить к статье для Археологического Обозрения. Статья касалась всеобщего разочарования - ведь несмотря на двадцатилетние усилия, так и не удалось обнаружить Создателей Монументов. Он пытался доказать, что, несмотря на неудачу, эти исследования все-таки дали некоторые положительные результаты. "Несмотря на отсутствие прямого контакта они (Создатели Монументов), как и другие мифы, стали заметной духовной силой. Мы теперь знаем, что возможно создать развитую культуру, которая делает жизнь стоящей и даже благородной. Как еще объяснить мотивы создания Монументов столь всепокоряющей красоты?" Может быть, это и к лучшему, что мы знаем их только по произведениям искусства. Художник всегда хуже созданного им шедевра. Что значат Пеоний, Сезанн и Маримото в сравнении с Никой, "Vai d'Arc" или "Красной луной"? Сведения, полученные из первых рук, вряд ли приведут к чему-либо, кроме разочарования. И все же - и все же, чего бы он ни отдал бы за то, чтобы сидеть здесь в такую ночь, когда ураган колотит в дверь и звучит пятая симфония Бетховена, и разговаривать с одним из этих существ? О чем ты думала на вершине того горного хребта? Хатч полагает, что знает. Но что действительно было у тебя в мыслях? Почему ты пришла туда? Знала ли ты о нас? Или ты просто путешествовала по галактике в поисках чудес? Ты была одна? Передний край урагана Гвен обрушивал двухсоткилометровые шквалы. Черный дождь хлестал по газону и тряс дом. Плотные серые облака, иногда разорванные бледными полосами, проплывали над крышами домов. Над аптекой Стаффорда ритмично хлопала и гремела металлическая вывеска. Она бы снова оторвалась, если бы не висела с подветренной стороны улицы, и по другую сторону не было ничего, кроме песчаных ям и воды. Ричард еще раз наполнил стакан. Ему было хорошо сидеть с теплым бургундским у закрытого окна, выходящего на залив. Ветер подгонял его мысли. В плохую погоду можно быть более одиноким, чем на поверхности Япета, а он любил одиночество. Он не понимал причин этой любви, но она была сродни той страсти, которая наполняла его, когда он шагал по лабиринтам давно умерших цивилизаций. Или слушал рокот океана на берегах времени... Никакой ритуал очищения в мире не мог сравниться с ураганом четвертой степени: Пенобскот-авеню вся блестела, уличные огни ярко сияли в сумерках, по улицам с грациозностью смерти плыли сломанные ветки. Пусть это продолжается вечно. Удовольствие не столь уж невинное. Сильные бури постепенно смывали Амити Айлэнд. Когда океан успокаивался, можно было проехать четверть мили и нырнуть в воду в том месте, где была когда-то дорога номер один. В этот вечер его пригласили пообедать Планкеты. Они хотели оставить его у себя из-за бури. Но он не остался. Планкеты - интересные люди и умеют играть в бридж (еще одна страсть Ричарда). Но ему хотелось урагана, хотелось побыть наедине со стихией. Поблагодарив, он сказал, что работает над важным проектом. Важный проект состоял в том, что Ричард собирался провести вечер с Диккенсом. Он уже прочитал больше половины "Холодного дома". Ему нравилась теплая человечность книг Диккенса, и он находил в них (что очень забавляло его коллег) некоторые параллели с Монументами. И тем, и другим, как ему казалось, были присущи сострадание и интеллект, которых так не хватало во враждебной Вселенной. И те, и другие, несомненно, оптимистичны. Как те, так и другие - продукты потерянного мира и пользуются отраженным светом для получения наиболее сильных эффектов. Откуда у тебя такие мысли, Вальд? Картон в "Истории двух городов", Сэм Уэллер в "Пиквике". У Диккенса истина всегда открывается под неожиданным углом. Ричард Вальд несколько похудел с тех пор, как пять лет назад ходил с Хатч по горным хребтам. Он теперь больше следил за своим весом, регулярно бегал и меньше пил. В числе его увлечений остались женщины. И Монументы. О значении Монументов вели бесконечные споры легионы теоретиков. Эксперты усложнили предмет сверх всякой меры. Ричарду же все казалось до боли простым - это памятники-послания, которые должны пройти через века. Написаны же они были на единственно правильном, универсальном языке. "Приветствую тебя и прощай, собрат Путешественник." Или говоря словами арабского поэта Менахата: "Великая тьма слишком темна, а ночь слишком глубока". Мы никогда не встретимся, ты и я. Давай же помолчим... и поднимем стаканы. Его лицо было длинным и худым, подбородок квадратным, а нос вылеплен в лучших аристократических традициях. Он напоминал характерного актера, играющего роли состоятельных дядюшек, президентов и бизнесменов-мошенников. Дом качнулся от порыва ветра. В окне соседнего дома на фоне зажженных в гостиной ламп виднелся силуэт Уолли Джексона. Уолли стоял, засунув руки за пояс. Он казался утомленным. Волны энергично атаковали берег. Они несли разрушение. Из-за частых штормов терялась земля. Люди просто сдавались и уезжали. Цены на недвижимость на Амити упали за последние три года на двадцать процентов. Никто не верил в будущее острова. На другой стороне Пенобскот-авеню Мак-Хатчинсы и Бродстриты играли в пинокль. Игра стала традиционным занятием во время урагана. Когда начинались большие ураганы, Мак-Хатчинсы и Бродстриты садились за карты. Во время Франциски - урагана пятой степени, разразившегося в прошлом году, они остались здесь, а все остальные уехали. - Вода поднялась немного выше, - заметил Мак-Хатчинс, не скрывая презрения к слабонервным соседям. - Но на самом деле ничего серьезного. Традиция, знаете ли, и все такое. Со, временем Мак-Хатчинсы и Бродстриты будут смыты Атлантическим океаном вместе со своими картами. Теория Дарвина работает. Зазвенел аппарат связи. Он прошелся по комнате в носках, наполнил стакан. Что-то сильно ударило по крыше. На лотке аппарата лежало три странички. Первая вызвала у него интерес: послано с Куракуа. От Генри. Любопытно. Он щелкнул переключателем лампы и уселся за стол. "Ричард! Мы нашли перечисленное мной в приложении к этому письму в Храме Ветров. Возраст по восточному календарю одиннадцать тысяч лет. Это панно размером семь на двенадцать. Миф о Талле. Фрэнк считает, что оно связано с Оз. По времени сходится, но я не могу в это поверить. Что ты об этом думаешь?" Оз? На следующей странице фотография. Идеализированный куракуанец и фигура в одежде. На третьей странице - увеличенное изображение последней фигуры. Ричард поставил стакан и стал рассматривать фигуру. Это же Ледяное Существо! Нет. Нет, это не оно. Он убрал со стола и порылся в поисках увеличительного стекла. Откуда это? Храм Ветров. На Куракуа. Оз - сооружение на куракуанской луне - было аномалией, но оно не имело ничего общего с Великими Монументами. Разве что и тем, и другим не могли найти никаких объяснений. Не было даже никаких догадок. И все же... Он нашел лупу и посмотрел на изображение. Слишком похожи для случайного совпадения. Это существо более мускулистое. С более широкими плечами. Полнее. Безусловно, мужского пола. И все же нельзя было не узнать черты лица, полускрытого в складках капюшона. _Но это же образ Смерти_. Он опустился в кресло. Предположим сначала, что это совпадение. Однажды ему показали изображение снаружи индийского храма, которое было очень похоже на давно вымерших жителей Пиннэкла. Но _что-то_ посетило Куракуа. _Мы знаем это, потому что существует Оз. И потому, что есть доказательства того, что местные жители даже и близко не подошли к уровню техники, необходимому, чтобы покинуть родной мир_. Почему персонификация _Смерти_? От этого вопроса у него мурашки побежали по коже. Он вывел на экран компьютерное изображение куракуанской луны. Она была бесплодной, без атмосферы, размер соответствовал половине земной Луны. Она находилась на расстоянии ста шестидесяти четырех световых лет. Путешествие туда заняло бы чуть меньше месяца. Хаотичный мирок, состоящий из кратеров, равнин и скальной пыли. Ничем особо не отличающийся от поверхности любой другой луны. За исключением того, что там стояло искусственно созданное сооружение. Он стал рассматривать северное полушарие, ту его сторону, которая постоянно обращена к планете. И нашел Оз. Оз похожа на большой квадратный город. Тяжелый, серый и бессмысленный. Нельзя даже представить ничего менее похожего на творения Создателей Монументов. Самый распространенный аргумент - никто, кроме них, не мог построить здесь этот город. Ричард всегда отметал это предположение как абсурдное. Неизвестно, кто еще мог оказаться там. Но открытие Талла наводило на некоторые мысли. Он позвонил в Академию и разыскал комиссара. Эд Хорнер был старым другом. Ричард, Генри и он - это все, что осталось от старой гвардии, которая еще помнила допиннэклианскую, земную археологию. Они вместе пережили великую революцию в археологии, вместе много раз удивлялись руинам, возраст которых равнялся миллионам лет. Хорнер и Вальд - одни из первых, кто высадился на Пиннэкле. Они до сих пор встречаются время от времени и вместе обедают. - Не думаю, что сегодня вечером ты займешься бегом, Ричард. - Эд намекал на ураган. Он был немного помоложе остальных - большой, жизнерадостный, добродушный. У него были густые черные волосы, карие, слишком широко расставленные глаза и густые брови, которые прыгали вверх и вниз, когда он волновался. Хорнер казался безобидным молчуном, которого можно легко отодвинуть в сторону. Но приятная улыбка была иногда последним, что помнили его враги. - Не сегодня, - согласился Ричард. - Тут у нас весело. Эд ухмыльнулся: - Когда появишься в столице? Мэри хочет видеть тебя. - Спасибо. Передай ей от меня привет. - Ричард поднял стакан, приветствуя старого друга. - Слушай, я получил сообщение от Генри. - Он и нам прислал. Я еще не видел его. Что-нибудь о Черном Жнеце? - Что-нибудь о Создателях Монументов, - съязвил Ричард. Эд почувствовал себя не в своей тарелке. - У нас трудности, - сказал он. - Ты знаешь, что мы собираемся оставить Куракуа. Ричард знал. Куракуа стоит первой в списке трансформирования. Она должна была стать Новой Землей. (Ни один из других миров не внушал надежд на возможность выживания поселенцев. Кроме Инакадемира, где жили Ноки. Но эта планета-сад уже стала домом для другой цивилизации.) Теперь большая группа политиков видела в Куракуа лабораторию - место для создания Утопии, мир, где можно все начать с начала. - Когда? - Через шесть недель. Или немногим раньше. Генри давно должен был покинуть ее. Но ты же знаешь его. Черт, Ричард, как только они начнут, нам крышка. Навсегда. Ну, по крайней мере, на полвека. А может, и навсегда. - Ты не должен допустить этого, Эд. Ситуация изменилась. - Я не вижу, как. Всем наплевать на Создателей Монументов. Может, не совсем всем. Остаемся ты да я. К сожалению, налогоплательщики не на нашей стороне. И уж, конечно, не политики. Многих захватила идея трансформации. Отсрочек больше не будет. - Ты разговаривал с Кейсуэем? - Нет. И не собираюсь. Этот сукин сын не даст нам ни дня. Нет. - Глаза Хорнера сверкали. Ричард видел, в каком отчаянии его старый друг. - Слушай, ты знаешь, что я бы сделал это, будь хоть малейшая надежда на успех. Почему бы тебе не попытаться поговорить с ним? - Мне? - Да. Он думает, что ты большой спец в таких делах. Он читал твои книги. Всегда говорит о тебе с уважением. Даже спрашивал, почему большинство из нас не могут быть похожими на тебя. Он утверждает, что Вальд никогда бы не поставил свои интересы на первое место. Он считает тебя порядочным человеком. Само собой, в отличие от меня. Ричард улыбнулся. - Здесь я с ним согласен. - Снаружи завывал ветер. - Эд, ты можешь дать мне транспорт в Куракуа? - Зачем? - Потому что у нас нет времени. Я хочу посмотреть Храм. И Оз. Ты можешь это устроить? - У нас есть еще один рейс. Мы должны забрать Генри с людьми. - Когда? - Когда ты будешь готов? - Как только стихнет ураган. Спасибо, Эд. Уголки губ Хорнера приподнялись. - Я попрошу тебя кое-что сделать для меня. - Скажи, что. - На самом деле, две вещи. Я хочу, чтобы ты подумал о разговоре с Кейсуэем. И когда прилетишь на Куракуа, проследи за тем, чтобы Генри вовремя улетел. О'кей? СВОДКА НОВОСТЕЙ КОНЕЦ ЗАСУХИ НА СРЕДНЕМ ЗАПАДЕ НЕ ПРЕДВИДИТСЯ Уровень банкротств мелких фермеров возрастает девятый год подряд Квебек, Северо-Американский Союз, Обещал Помощь ИНФЛЯЦИЯ ВЗЛЕТЕЛА ДО 26% Октябрьские цены поднялись на еду и медицинское обслуживание Стоимость жилья и энергоносителей слегка понизилась ГРУППА ИССЛЕДОВАНИЯ ПАРНИКОВОГО ЭФФЕКТА НАСТРОЕНА ПЕССИМИСТИЧНО "Естественные Процессы Взяли Верх" - говорит Тэйлер. - "Мы Ждали Слишком Долго" Вновь избранный президент объявляет широкомасштабную программу Как вы собираетесь удерживать их подальше от ферм? РЕКОРДНОЕ СНИЖЕНИЕ ЧИСЛЕННОСТИ ЕВРОПЕЙСКОГО ГОРОДСКОГО НАСЕЛЕНИЯ - 71% населения теперь живет в сельских или пригородных районах Аналогичная тенденция в Северо-Американском Союзе (Смотри репортаж ниже) ФОКСУОРС УСПОКАИВАЕТ МЭРОВ В СВЯЗИ С ДОСТАВКОЙ ПРОДУКТОВ ПИТАНИЯ Он утверждает, что перебои больше не повторятся. Будет проведена пропагандистская кампания, чтобы остановить полеты за продуктами из городов БРИТАНИЯ И ФРАНЦИЯ ОБНАРУЖИЛИ ПЛАНЫ ПО ОБРАЗОВАНИЮ НОВОГО ЗАКРЫТОГО СОВЕТА "Мы можем избежать старых ошибок" - сказал Кингслей, цитируя "Зубастую исполнительную группу". Хаверхэм предупреждает Всемирное Правительство 572 ПОГИБШИХ В ВОЗДУШНОМ СТОЛКНОВЕНИИ НАД МЭДОМ Интенсивные поиски черных ящиков ХОРНКРАФ АРЕСТОВАН С ПРОСТИТУТКОЙ Голоевангелист заявляет, что заботился только об ее душе. Последний в серии сексуальных скандалов ДЛЯ МЕКСИКИ ПРЕДСКАЗЫВАЕТСЯ ДОЖДЛИВЫЙ ГОД Ожидается, что количество ливней удвоится. Летний урожай в опасности ТРЕТЬЯ ВСЕМИРНАЯ ГРУППА ВЫСКАЗАЛАСЬ ЗА ЗАКРЫТИЕ БАЗЫ НА ЛУНЕ Оскорбление умирающему с голода населению мира Намечены демонстрации в Северо-Американском Союзе, Объединенном Королевстве, России, Германии, Японии МАРК ХЭТЧЕР ПОХОРОНЕН В ЛОНДОНЕ Написал "Похоронен с шестью другими", "Романтическое Путешествие Через Великий Голод" Получил премию Пулитцера в 2172 30 лет прожил в одиночестве МИЛЛИОНЫ ПОГИБШИХ В ИНДОКИТАЕ Засуха на континентах усиливается Совет Должен Рассмотреть, Что Можно Сделать ВОССТАНИЯ В КАТМАНДУ Сотни людей умирают во время уличных столкновений НАСЕЛЕНИЕ СЕВЕРО-АМЕРИКАНСКОГО СОЮЗА СОСТАВЛЯЕТ 200 МИЛЛИОНОВ Фоксуорс Обещает Принять Меры Предполагаются Преимущества для бездетных пар ПАПА В ТРЕТИЙ ДЕНЬ ВИЗИТА ВО ФРАНЦИЮ Месса в Нотр-Дам Нуво Убеждает верующих в преимуществах обета безбрачия ПОДЗЕМНЫЕ ВОДЫ РАЗРУШИЛИ ЕГИПЕТСКИЕ МОНУМЕНТЫ Наследство древних времен в опасности Мобилизуются группы реставраторов ВООРУЖЕННЫЙ МУЖЧИНА УБИЛ СЕМЕРЫХ В БИБЛИОТЕКЕ И застрелился сам при появлении полиции Бывшая подружка прячется в стогу ГОЛОСОВАНИЕ ВЫЯВЛЯЕТ ПОТЕРЮ У АМЕРИКАНЦЕВ ИНТЕРЕСА К ПОЛИТИКЕ Циничное отношение избирателей к вопросам секса Денежные скандалы ИЗРАИЛЬСКИЙ ЛИДЕР ОСУЖДАЕТ ПЛАН ПЕРЕСЕЛЕНИЯ НА КУРАКУА "Мы будем ждать наш собственный мир" СЕВЕРО-АМЕРИКАНСКИЙ СОЮЗ УМЕНЬШИТ ЧИСЛО КОСМИЧЕСКИХ ПОЛЕТОВ Решение, вызванное бюджетными ограничениями (Смотри два нижеследующих репортажа) ПРИГОДНЫЕ ДЛЯ ЖИЗНИ МИРЫ ЧРЕЗВЫЧАЙНО РЕДКИ Астрономическая Комиссия рекомендует выделить средства для переселения Переустройство Куракуа будет осуществлено за пятьдесят лет "Одного нового мира будет достаточно", - говорит Хофштадлер ПРОТЕСТ, ПЛАНИРУЕМЫЙ ОБЩЕСТВОМ НОВЫХ ЗЕМЕЛЬ "Не прекращайте поисков" - призывает Наримата 3 Арлингтон. Суббота, 8 мая, 09:15. Звонок вырвал ее из теплого шелковистого сна. Она нащупала кнопку и включила переговорное устройство. - Да? - Хатч? - услышала она голос Ричарда. - Мне "сказали, ты будешь пилотом в рейсе к Храму. - Да, - ответила она сонно. - Хорошо. Я лечу с тобой. Она окончательно проснулась. Это приятный сюрприз. Ей не хотелось целый месяц болтаться одной в "Уинке". - Приятно слышать, - сказала она. Но интересно, зачем ему это надо. Это ведь обычный эвакуационный рейс. - В любом случае я запросил бы именно вас, - объяснял он. - Я оценила это. - Хатч работала по контракту, она не служащая Академии. - Зачем вы летите? - Хочу увидеть Оз, - ответил он. Ричард закончил разговор по радио. Внизу прогулочное судно огибало остров Конституции, заворачивая в порт. Пассажиры столпились у борта. В руках они держали зонтики, так как все утро моросил мелкий дождь. Они жевали сэндвичи, и у всех были под рукой ветронепроницаемые куртки, в которых в на самом деле не было никакой необходимости. Толстый человек в широком сером свитере сидел на корме и кормил чаек. Свежий ветерок пробегал по воде. Ричард смотрел вниз из воздушного такси. Ярко раскрашенные вымпелы развевались вдоль бимсов. Молодая пара на правом борту уделяла гораздо больше внимания друг другу, чем Монументу. На острове дети под присмотром беспокойной женщины с тростью несли красные и голубые шары. Флотилия лодок, обычно заполнявших реку, так и не появилась. Толстый человек смял один белый пакет и раскрыл другой. Он пребывал в полной гармонии с окружающим миром. Ричард мог только позавидовать ему. Вот так бы кормить чаек и любоваться памятниками. Такси свернуло на запад. Остров Конституции с административными зданиями находился теперь справа. Старый Капитолий почти утонул в поднимающемся тумане. Статуи Линкольна, Джефферсона, Рузвельта и Брокмана спокойно стояли вдоль набережной на постаментах. И Белый дом. Ничто в округе Колумбия не вызывало таких чувств, как вид окруженного дамбами бывшего дома исполнительной власти. Старая слава была жива, поднимаясь над бело-зеленым флагом Северо-Американского Союза. Это место - единственное в стране, где доминировали цвета старого национального флага. Горели огни вдоль Арлингтонской набережной. Воздушное такси описало широкую дугу и направилось в сторону Вирджинии. Ричард с неохотой подумал о предстоящем испытании. Он не любил конфронтации. Он привык к неторопливости, к людям, которые вежливо слушали и, если были не согласны, то знали, как ответить, не оставляя неприятного чувства. Норман Кейсуэй из Совета по делам космоса являлся одним из главных сторонников инициативы по открытию Второй Земли. И от него нельзя было ожидать подобной деликатности. Кейсуэй не принадлежал к числу тех, кто слишком церемонился в отношениях с людьми. Он был бойцом из подворотен, скандалистом, любившим навесить клеймо на оппонента. Ему особенно нравилось оскорблять людей ученого склада - некоторые коллеги Ричарда уже испытали это на себе. Сам Ричард никогда раньше не встречался с Кейсуэем. Он видел его и слышал его шуточки по телевизору. Несколько недель назад Кейсуэй стер с лица земли несчастного Кинси Атворса - экономиста, язык которого отставал от мыслей. У Кейсуэя была привычка атаковать мотивы поступков противников и при помощи издевательств и насмешек приводить их в ярость. А затем спокойно отойти в сторону, пока оппонент брызжет слюной и сам себя уничтожает. Ему нравилось унижать людей. - Он всегда хорошо отзывается о тебе, - сказал Эд. - Он читал твои книги. Они пролетели над Потомак Айленд и Пентагоном и начали опускаться к Коли Инлет. Такси описало широкий круг и приземлилось в Кристалл Туинз. Ремни Ричарда отстегнулись, и люк отъехал назад. Он вставил карточку в щель. Таксист поблагодарил и пожелал всего хорошего. Снаружи сразу окутал теплый, неподвижный воздух. Такси взмыло вверх гораздо быстрее, чем с пассажиром на борту. Оно быстро помчалось над отелями на юг, к Александрии. Норман Кейсуэй жил с женой и дочерью в здании, которое любили называть Обсерваторией. Это было увитое зеленью строение на крыше небоскреба, в котором он занимал часть двух этажей. При входе Ричарда встретила приятная женщина средних лет. - Доктор Вальд? Рады вас видеть. - Заученно-любезная улыбка. - Я Энн Кейсуэй. - Очень приятно познакомиться. - Она не подала руки, и Ричард отметил странную зажатость, не соответствующую манере поведения. Ему показалось, что Энн Кейсуэй при обычных обстоятельствах ведет себя более раскованно. - Муж ждет вас в кабинете. - Благодарю вас. - Он прошел за ней в приемную, украшенную вышитыми драпировками. Там стояли карибские плетеные стулья и изогнутый деревянный столик. Все говорило о хорошем вкусе. Длинные окна приемной выходили на Потомак, сводчатый потолок застеклен. Откровенная демонстрация богатства и успеха, видимо, рассчитанная на запугивание посетителя. Такая прямолинейная тактика у Ричарда вызвала улыбку. И все же он должен был признаться, что такая тактика подействовала и на него. - Вам, вероятно, придется нелегко, - спокойно сказала она. - Норман надеялся, что сможет поговорить с кем-нибудь примерно вашего уровня. - В ее голосе прозвучало легкое сожаление, не лишенное удовлетворения. Сожаление, возможно, вызвано тем, что Ричард - неподходящая жертва, чтобы бросать его на растерзание ее супруга. А удовлетворение - потому что настал конец долгому спору с Академией о Куракуа, который мог продолжиться в суде и угрожал сокращением фондов. Приятно видеть врага у двери своего дома со шляпой в руках. Черт бы ее побрал. Она провела его через комнату совещаний, полную космических трофеев и памятных вещей, а также фотографий Кейсуэя рядом с известными лицами. Кейсуэй, подписывающий документы. Кейсуэй, разрезающий ленты. Награды и благодарности от общественных организаций и благотворительных фондов, а также от правительства были представлены в таком изобилии, что стен не хватило, и они лежали рядом целыми стопками. Главным предметом в комнате был старинный, покрытый пятнами стол. Ящики закрыты, но сверху стоял бюллетень новостей с фотографией в рамке. В бюллетене тридцатилетней давности было написано: "САМООТВЕРЖЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК СПАСАЕТ МАЛЬЧИКА, УПАВШЕГО ПОД ЛЕД". Герой, изображенный на фотографии, это юный Кейсуэй. - Сюда, пожалуйста. - Она открыла дверь, и солнце просто ослепило Ричарда. Это совсем не ласковое майское солнце Вирджинии. И даже не солнце летнего дня в Нью-Мексико. Оно было неземным. Чистый белый солнечный свет. Она дала ему солнечные очки. - Добро пожаловать, доктор Вальд. - Голос - красивый, отчетливый, уверенный - исходил откуда-то из этого сияния. Песчаная дюна наполовину загораживала вход. Голограмма, конечно. Ричард прошел прямо через дюну (что совсем не было игрой) и вошел в пустыню. В комнате работал кондиционер. Повсюду до самого горизонта - песок. В нескольких футах от него за столиком для кофе сидел Норман Кейсуэй. На столе бутылка бургундского и два бокала. Один наполовину пуст. Он прекрасно одет: красный пиджак, галстук, отутюженные голубые брюки. Глаза скрыты темными очками. За ним среди пустынных песков возвышалась Скала Хольцмайера. Кейсуэй наполнил стакан Ричарда. - Надеюсь, вы не возражаете, что я начал без вас. Они были на Пиннэкле. Скала Хольцмайера похожа на хорошо вымытую красную луковицу, растущую в песке. Ее высота почти тридцать метров, то есть восемь этажей. Оригинал состоял из отдельных каменных блоков, столь искусно соединенных, что швов практически не видно. Сооружению почти миллион лет. Арни Хольцмайер, который споткнулся о него почти двадцать два года назад, был самым некомпетентным специалистом, насколько знал Ричард. Если бы песок лежал чуть выше, Арни никогда не заметил бы скалу. Цель строителей не поддается пониманию. Это кусок скалы с четырьмя внутренними комнатами, в которые невозможно попасть. Комнаты пусты, и в их расположении не наблюдается никакого геометрического порядка. - Что вы почувствовали, когда попали на это место? - прервал его размышления голос Кейсуэя. - Его возраст, - ответил Ричард после минутного размышления. - Я почувствовал его. - Вы ничего не упомянули об этом. В своей книге. - Я не думал, что это важно. - Вы писали для широкой публики. О сооружении, которое, видимо, является уникальным для Пиннэкла. Никто не знает его назначения. И вообще никто ничего о нем не знает. О чем еще можно было писать, кроме ваших впечатлений? Книга называлась "Полночь на Пиннэкле". В ней Ричард обращал внимание на блочную структуру, на отсутствие окраски наверху, что свидетельствовало о длительном перерыве во время строительства. Он изложил свои наблюдения о геометрии объекта и сделал выводы исходя из того факта, что оно стоит отдельно. Он провел геологические исследования почвы под сооружением и указал, что во время строительства, возможно, здесь была прерия. Он представил картинки, доказывающие, сколь долго строение было погребено под слоем песка. И описал действие ветра, которое открыло объект для Арни. - Мне бы хотелось самому попасть туда когда-нибудь. - Кейсуэй встал и протянул руку для приветствия. - Рад видеть вас, доктор Вальд. Приятно, что вы нашли время заглянуть ко мне. Ричард подумал о неадекватности голограмм. Нельзя вот так пить вино рядом со Скалой Хольцмайера. С другой стороны, когда несколько лет назад он стоял под страшным ветром, прижимаясь к шероховатому камню, его ограждало от жары поле Фликингера. Песок, сыплющийся на энергетическую оболочку, и ветер, сбивающий с ног. Как и Кейсуэй, он никогда по-настоящему там не был. - Да. Мне необходимо было поговорить с вами. - Ричард держался естественно. Несмотря на годы, которые из любого человека делают циника, Ричард верил, что со всяким можно договориться. Он взял протянутую руку и тепло пожал. Кейсуэй был маленьким приземистым человечком средних лет. Он напомнил Ричарду мастера по игре в шахматы, которого он когда-то знал - человека необычайно осмотрительного. Он тщательно соблюдал все правила вежливости и всячески показывал, что придерживается самых высоких моральных норм, и все понимали это. Кейсуэй говорил взволнованно, и Ричард понял, что имеет дело не просто с оппортунистом. Норман Кейсуэй считал себя благодетелем. - Садитесь, пожалуйста. - Хозяин развернул свое кресло к нему. - Вы, как я понимаю, хотели бы обсудить проект "Надежда". Прямо к делу. Ричард попробовал бургундское. - Оно немного резковато, мистер Кейсуэй. - Друзья называют меня Норманом. Вы еще слишком добры, Ричард. Ричард сложил руки на животе. - Мне бы хотелось, чтобы все было по-другому. - Конечно. Мне тоже. Вам надо знать, что у меня за спиной Хорнер. И он пытался нажать на политические рычаги. - Эд только хотел как лучше. Может, ему не приходило в голову просто поговорить. - Мне кажется, ему нужны другие советчики. - Кейсуэй посмотрел на пустыню. - Он прислушивается к вам? - Иногда. - Скажите ему, что если бы он захотел, чтобы я оказал ему услугу, я бы сделал это. Если бы он захотел связаться со мной непосредственно. И поговорил со мной. - Судя по тому, что вы говорите, это не сыграло бы никакой роли. Кейсуэй сжал губы. - Никакой, - подтвердил он. - При существующих обстоятельствах. У меня нет другого выхода. - Понимаю. - Если это послужит вам хоть каким-то утешением, мне все это не нравится. Я хорошо понимаю археологическую ценность Куракуа. И я прекрасно сознаю, что мы теряем. Но у вас было двадцать восемь лет на изучение этого мира... - Это большой срок для человеческой жизни, мистер Кейсуэй. Но он становится очень маленьким, если вы пытаетесь восстановить историю целой планеты. - Безусловно. - Он улыбнулся настойчивости Ричарда - тот продолжал обращаться к нему официально. Но не обиделся. - Тем не менее существуют объективные обстоятельства. Мы не свободны в выборе времени. - Он отпил из стакана. - Пиннэкл, должно быть, просто замечательное место. Интересно, какими они были. - В конце концов мы узнаем. Мы уже можем делать некоторые разумные предположения. Мы знаем, что они верили в жизнь после смерти. Знаем, что они ценили горные вершины и морские берега. Знаем, что им удалось прекратить войны. Нам даже кое-что известно об их музыке. К счастью, нам не надо беспокоиться по поводу захвата мира частной корпорацией. - Понимаю. - Кейсуэй, казалось, очень сожалел. - Я завидую вам. И не знаю человека, у которого была бы более интересная работа. Я с удовольствием сделал бы для вас все, что могу. - Это было бы выгодно нам обоим. - Ему так хотелось, чтобы они были где-нибудь в другом месте, подальше от этого блеска. Ему очень хотелось посмотреть Кейсуэю в глаза. Он снял очки, чтобы подчеркнуть важность момента. - Последние жители Куракуа вымерли приблизительно в середине семнадцатого века. Это была кучка людей, живших в вымирающих городах, разбросанных по всей планете. Они принадлежали к той живой ветви цивилизации, которая насчитывала всего три тысячи лет с начала своего существования. Мы не знаем, что с ними случилось. Они погибли за короткий отрезок времени. Никто не знает, почему. По стандартам нашей технологии они считались отсталыми. Это должно было помочь им выжить, потому что они держались своих истоков, и наши проблемы перед ними не вставали. - Это случилось не вдруг, - заметил Кейсуэй. - Процесс растянулся на века. - Нет. - Ричард перехватил инициативу. - Это предположения, выдвигаемые теми, кто считает, что все произошло именно так, потому что некоторые цивилизации не связаны между собой и не должны были погибнуть одновременно. Но все произошло так, будто кто-то выключил свет. Кейсуэй обдумал его слова. - Эпидемия. - Возможно. Но чем бы это ни было, старый порядок разрушился и не смог восстановиться. Через две с половиной тысячи лет все вымерли. - Гм. - Кейсуэй перекинул ногу за ногу и почесал колено. - Возможно, это фактор Тойнби. Их цивилизация исчерпала себя. - Это не объяснение. - Ричард, - сказал Кейсуэй, немного помолчав. - Мне не меньше других хотелось бы знать, что произошло на Куракуа. Но нам надо спешить. У нас нет времени на научные тонкости. - Почему нам надо спешить? Кейсуэй казался удивленным. - Скажите, - спросил он, - каким вы видите наше будущее? Будущее человечества? - Нам всегда удавалось выбраться. Я оптимист. - Боюсь, у меня есть перед вами преимущество. Я читал ваши книги. Вы часто рассуждаете о будущем. Что, как мне кажется, немного странно для археолога. Нет-нет, не возражайте, пожалуйста. Я не такой оптимист, как вы. Возможно, скорее реалист. Мы сейчас обладаем практически неограниченной мощью. И у нас есть опыт двух предыдущих столетий. Что они дали нам? Мы с вами хорошо живем. Но огромное количество людей продолжает голодать. Вред, который был нанесен окружающей среде, практически непоправим. Численность населения приближается к пределу, за которым должен последовать коллапс. - Он, задумавшись, смотрел в бокал с вином. - Мы уменьшили угрозу войны, но только потому, что у Лиги есть оружие. Поляки все равно ненавидят русских, арабы ненавидят евреев, христиане ненавидят всех. Получается, что мы так ничему и не научились. - И единственным решением является ваша утопия на Куракуа. - Да. Мы отбираем небольшую группу. Забываем старые обиды. И начинаем все сначала. Но с теми знаниями, которые у нас есть. Таким образом, у нас может быть будущее. У Земли его, безусловно, нет. Ричард пожал плечами. - Эта мысль не нова, Норман. Но если даже успех гарантирован, зачем спешить? Почему бы не потратить время на то, чтобы изучить, что нам может дать Куракуа? А уж потом переселяться. - Потому, что может быть слишком поздно. - Чепуха. - Не совсем. Послушайте. Первый шаг, который будет предпринят через несколько недель, - это растопить снежные вершины. С этого времени пройдет в лучшем случае полвека до тех пор, пока первый колонист ступит на Куракуа. Пятьдесят лет, Ричард. Полвека. Что, как вы думаете, может произойти за это время? - Кто знает? - Действительно, кто? Будут ли политические условия стабильными? Будут ли деньги? Будет ли еще существовать технология? - Кейсуэй покачал головой. - По прогнозам наших ученых, через тридцать лет произойдет второй коллапс. Время играет против нас. Сегодня нам повезло. Мы можем продолжить жизнь в новом мире. Но, если этого не сделать, очень может быть, что мы прекратим свое существование, как куракуанцы. - Это голая схема. "Оставить старую вражду позади". Это невозможно, пока мы не найдем способа изменить человеческую природу. И ради этого заблуждения вы собираетесь пожертвовать нашими знаниями. - Черт бы побрал этого типа с его высокомерной улыбкой. - Если верить вашей теории, должны существовать другие миры. Почему бы не проявить терпение? Почему не подождать появления мира, который не надо было бы перестраивать? - А вы можете гарантировать, что подходящее место жительства будет открыто в течение ближайших пятидесяти лет? - Гарантировать? Конечно, нет. Но есть шанс. - Может, у вас нет возражений против того, чтобы высадиться на Инакадемире? И выжить оттуда Ноков? Ричард оторопел. - Мне очень жаль, что вы столь решительны. - А мне жаль, что вы так упрямы. Но вы правы. Я решителен. Я хочу убедиться, что у нас есть еще шанс. И вы должны понять, что это может стать единственным окном. Ждите, спасайте ваши куракуанские горшки, а кто-то найдет лучший способ потратить деньги. А как только это произойдет, игра проиграна. - Это не игра. - Он стукнул бокалом по столу, и тот разбился. Осторожно положив ножку бокала, он пробормотал слова извинений. Кейсуэй прикрыл пролитое вино носовым платком. - Все нормально, - сказал он. - Вы говорили?.. Ричард снова ринулся вперед. - Норман, появились совершенно потрясающие сведения о Храме Ветров. Кейсуэй кивнул. - Что же это за сведения? - У нас есть доказательства, что между жителями Куракуа и Создателями Монументов существовала связь. Его брови взлетели вверх: - Что за доказательства? Ричард показал ему копию барельефа с Таллом. - Трудно в это поверить, - сказал Кейсуэй. Он протянул руку, и пустыня исчезла. Они сидели теперь в скромной, обитой деревом комнате. Комната была совершенно пустой, если не считать столика и двух стульев. - Не скажу, чтобы это играло большую роль. Причины для проволочек всегда находятся. - Глаза его сузились. - Деньги. Политические соображения. Ожидание лучших технологий в следующем году. Вы следили за дебатами, есть ли у нас моральное право разрушать внеземную экологию? Комитет общественных приличий почти уничтожил нас на основании того, что мы вмешиваемся в планы Бога по отношению к Куракуа. Какими бы они ни были. - Брови его сдвинулись. - Я понимаю, что вы хотите сказать. Я даже в какой-то мере согласен с вами. И могу сказать вам, что если бы у меня был выбор, я отправился бы в Нок, захватил его и оставил вам Храм. Позднее, когда Ричард восстановил в памяти беседу, последнее замечание заставило его похолодеть, потому что это произнес человек, который стал ему почти симпатичен. СВОДКА НОВОСТЕЙ 17 ПОГИБШИХ В ТОРНАДО В ТЕХАСЕ Второй смерч за восемь дней сравнял с землей "Остин Модпарк" ХАНИМАН КАЗНЕН В ТЕННЕССИ Убийца, обвиненный в убийстве 38 человек, презирает смерть Небольшая группа выразила протест около тюрьмы ИТАЛИЯ ПРЕДЪЯВЛЯЕТ ОБВИНЕНИЕ ШЕСТИ В ПАНАРАБСКОМ ДЕЛЕ Президент "Колеонт Кемикал" имеет шанс получить двадцать лет (Репортаж следует) БЕН ХАСАН ОПРОВЕРГАЕТ ОБВИНЕНИЯ В ПОДГОТОВКЕ ПРОИЗВОДСТВА БИОЛОГИЧЕСКОГО ОРУЖИЯ Он говорит: "Пан-Арабский Союз хочет использовать химический завод в мирных целях" Обвинения - интрига Моссад "САНДВИЧ МОНАХИНИ" ПОЛУЧИЛ ТЫСЯЧИ ОТКЛИКОВ Французы узнали имя американской монахини, которая принесла пищу в Париж во время голода Сестра Мэри приводит тысячи добровольцев СООБЩАЕТСЯ, ЧТО АНТИГРАВИТАЦИЯ, СКОРЕЕ ВСЕГО, СУЩЕСТВУЕТ Исследовательская группа в Берлине, вероятно, приблизилась к решению проблемы Сельское хозяйство двигается на север В РЕЗУЛЬТАТЕ КЛИМАТИЧЕСКИХ СДВИГОВ, ОБНАРУЖЕННЫХ РУССКИМИ И КАНАДЦАМИ, ОБРАЗУЮТСЯ НОВЫЕ ЗОНЫ, ПРИГОДНЫЕ ДЛЯ ЗЕМЛЕДЕЛИЯ Фермеры обоих регионов делают заявки (Смотри нижеследующий репортаж) ПШЕНИЧНЫЙ ПОЯС СРЕДНЕГО ЗАПАДА МОЖЕТ ИСЧЕЗНУТЬ НАВСЕГДА Большинство экспертов говорит, что изменения необратимы Северо-Американский Союз сейчас главный импортер продуктов питания МЕТЕОР ВАЙНБЕРГА ПАДАЕТ НА ЛУНУ Наблюдатели готовы встретить его прибытие Впервые за все время мы имеем информацию заранее (Смотри репортаж ниже) СТОРОННИКИ ЛУННЫХ БАЗ ПРЕДУПРЕЖДАЮТ ОБ ОПАСНОСТИ АСТЕРОИДОВ "Лунные команды обеспечивают безопасность от падающих осколков" - говорит Вице-Президент ЕЩЕ 20 ВИДОВ БЫЛИ ОБЪЯВЛЕНЫ ВЫМЕРШИМИ В ОКТЯБРЕ БОЛЛИЕР УХОДИТ ВО ВРЕМЯ БУРИ "Леса за гранью восстановления" Жители Бразилии обвиняют в воровстве из попечительских фондов 4 Борт космического корабля "Винкельман". Среда, 12 мая, 14:10 по Гринвичу. Земля и Луна остались позади. Хатч сидела на капитанском мостике корабля "Джоанн Винкельман" и смотрела, как удаляются знакомые шары планет, превращаясь в яркие звезды. "Снова вперед, друзья". Воспоминания о Келли стали уже менее живыми и постепенно отступали в прошлое, как будто его существование что-то вроде эффекта Шредингера и зависит от ее присутствия. Может, он был и прав. Ричард возился у себя - распаковывал вещи, устраивался. Она обрадовалась переменам, которые избавили ее от полета на Куракуа в полном одиночестве. В ее теперешнем состоянии необходимо чем-то отвлечься. А пассажир ей достался просто идеальный: она знала его достаточно хорошо, чтобы рассказать все, и он терпеть не мог, когда хнычут. Перед отлетом они позавтракали, а потом Ричард углубился в свои записи. Он чем-то взволнован, и это еще одна причина, почему она с удовольствием взяла его на борт. Ричард всегда чем-то занят. Он не вышел на мостик после ленча, но в этом нет ничего необычного. Когда-нибудь он объявится. Может, когда проголодается, потому что он не любил есть в одиночестве. И все объяснит. Хатч, конечно, знала о загадке Оз. Она рада, что Ричард хочет взглянуть на странное сооружение, и ей хотелось бы послушать, что он об этом думает. Но и через семь часов он все еще не появился. Она сообщила по внутренней связи, что пришло время совершить скачок. - Через десять минут, - сказала она и добавила: - До Куракуа приблизительно двадцать пять дней лета. - Спасибо, Хатч. - В голосе прозвучало нескрываемое отвращение. Возможно, ему не терпелось поскорее прибыть на место. На второй день он обычно уже слонялся по кораблю, просил сыграть партию в шахматы и жаловался, что нельзя двигаться быстрее. Он простаивал на мостике, наблюдая, как мимо "Уинка", движущегося, по его мнению, со скоростью плоскодонки, проплывают туманности гиперпространства. Он вошел и принес пакет булочек с корицей. - Ну, и как у нас дела? - спросил он. - Прекрасно. Пристегивайтесь. Он сел, пристегнул ремни и предложил ей булочку. - Приятно снова видеть тебя. Окно кругового обзора открыто. Уютно мерцают звезды. Их мягкий свет заливает рубку. Внутренние огни выключены, лишь на пульте горит несколько индикаторов. Кажется, что просто вышел на террасу. Несколько минут Ричард развлекал ее ничего не значащим разговором. Потом Хатч уловила момент и спросила об Оз. - Она ведь построена вовсе не Создателями Монументов? Я хочу сказать, что она не похожа на остальные сооружения. Он помрачнел. - Еще несколько дней назад я тоже так думал, а теперь не уверен. - Он дал ей посмотреть сообщение Генри. Сходство достаточно очевидно. - Этим изображениям одиннадцать тысяч лет? - Да. Что вы об этом думаете? - Что это один из них. - Хатч засмеялась. - Они спустились, чтобы сфотографироваться там, чтоб мне провалиться. Как обычно перед началом входа, Хатч проверила по предстартовому списку работу систем корабля. - Я всегда думала, что это они, - сказала она. - Я имею в виду, что они построили Оз. А кто же еще? Ричард выглядел разочарованным. - Мы ведь не знаем точно, а, Хатч? Если говорить честно, я всегда предпочитал не думать об Оз. Она не вписывается ни в один нормальный сценарий. Хатч еще раз посмотрела на изображение Смерти. Оно чем-то глубоко тронуло ее. - Ладно, - сказал Ричард, - я уверен, что у людей Генри есть какие-нибудь идеи. Засветилась янтарная лампа. - Начинаем вход, - спокойно предупредила она. Стала чувствоваться перегрузка. - Десять секунд. Ричард откинулся назад. - Если это действительно они, то можно предположить, что по каким-то неизвестным причинам у них произошла деградация. - Он прикрыл глаза. - Надеюсь, что это не так. Запылали огнем двигатели, и вдруг исчезли звезды. Это был единственный физический эффект, наблюдавшийся при скачке в гиперпространство. Нет даже намека на движение. Некоторые заявляли, что испытывают легкое головокружение, но Хатч считала такие симптомы результатом переутомления. Это немного напоминало движение по туннелю. Когда туннель заканчивался, обычно это происходило в интервале от полминуты до получаса, вы оказывались в сером тумане. Индикаторы пульта загорелись зеленым светом, и она выключила экран переднего обзора. - Не хотелось бы думать, что в итоге они свихнулись. - А это не слишком сильно сказано? - Она передала булочку. Потом налила себе свежезаваренный кофе и взяла чашку. - Свихнулись? Вы перестанете думать, что это слишком резкое высказывание, когда увидите Оз. ИЗ БИБЛИОТЕЧНОГО АРХИВА ГДЕ ЖЕ ОТДАЧА? ...Богатство, обладателями которого мы должны были стать в результате межзвездных полетов, так и не материализовалось. Полеты помогли достичь некоторого технического прогресса, к которому мы бы все равно пришли, но не такой дорогой ценой. Мы узнали, что разумные существа обитали на двух далеких от нас планетах и что их больше нет. А также то, что обитатели третьей планеты в настоящее время ведут глобальную войну. Нам могут возразить, что эти результаты (совместно с нашим собственным неумением найти выход из все ухудшающегося положения на Земле) позволили нам понять, что разум встречается во Вселенной гораздо реже, чем мы считали ранее. Существуют некоторые основания предполагать, что ему еще надо развиваться. Где-нибудь. На те средства, которые ежегодно тратятся на межзвездную программу, можно было бы накормить все население Индии и Пакистана. В данный момент на станциях за пределами солнечной системы находятся восемнадцать тысяч исследователей. Многие из этих станций функционируют уже тридцать лет, со времен расцвета Века Межзвездных Путешествий. У нас накопилась масса материалов, интересных лишь для ограниченного круга лиц, с описанием климатических условий и тектонических процессов в других мирах. Никто не против накопления научных знаний. Но пора, наконец, сегодня, а на самом деле уже пора было вчера, установить баланс. Мы в большой беде. Мы не можем накормить значительную часть населения земного шара, предоставить людям жилье, должным образом заботиться о них. Мы хотим напомнить тем, кто посмеивается над Ноками и их конфликтом, напоминающим первую мировую войну на земле, что ежедневных жертв голода и недоедания в Китае больше, чем их общее количество за весь прошлый год войны в Ноке. А между тем академические лоббисты требуют увеличения ассигнований на строительство космических кораблей. Пришло время сказать: хватит. Передовая статья "Бостон Глоуб", 22 мая 2202. 5 Луна Куракуа. Воскресенье, 6 июня, 07:34 по местному времени. У Куракуа только один спутник, примерно в два раза меньше, чем Луна, пепельно-серый, весь покрытый кратерами. На нем совсем нет атмосферы. В этот вечер он повис в небе ярко-желтым полумесяцем и дружелюбно светился, будто приглашал в гости. Но эта луна весьма необычна. Шесть лет назад пилот одного грузового транспорта заметил в северной части нечто напоминающее город. - Ричард? Он был полностью поглощен нарисованной от руки картой, которая лежала на коленях и на большей части приборной панели. Он махнул рукой, показывая, что все слышит. - Дай Генри знать, что мы здесь, - сказал он. - И скорее к Оз. Под красным солнцем Беллатрикс и затянутой облаками Куракуа челнок "Уинкельмана" - "Альфа" ("Беты" не было) парил над лунным ландшафтом. Под ним мелькали то ярко освещенные, то покрытые тенью кратеры и ущелья. Шаттл пересек невысокую горную цепь и понесся над морем плоских гладких скал. Ричард, как обычно в такие моменты, сохранял полное спокойствие и, чуть наклонясь вперед в кресле с пристегнутыми ремнями, поглядывал в окно. Хатч было не по себе, что он настаивал сразу лететь сюда. Ей бы очень хотелось в первую очередь закончить приготовления к эвакуации, а уж потом ввязываться в другие приключения. Им надо принять груз. Кроме того, всегда есть дела, которые откладывают до последней минуты, и ей было бы спокойнее, если бы работы начались заранее. А вместо этого Ричард увлекся аномалией, со всеми вытекающими последствиями. Его поведение вполне подтверждало такие опасения. - До одиннадцатого, - сказал он, - у нас уйма времени. Пять дней. Появился горный хребет, понесся им навстречу и исчез. На Море было огромное количество шрамов от метеоритных ударов. В справочнике, который она вывела на экран, говорилось, что это древнейшая поверхность на данной луне. - Некоторым из этих кратеров, - пояснила она, - два миллиарда лет. Ричард кивнул, он ее не слышал. Геология его не интересовала. Мигнул сенсорный индикатор. - На горизонте корабль. Шаттл Генри. - Хорошо. - Его взгляд потеплел. - Он в двадцати минутах лета позади нас. - Хатч включила ручное управление, отметила свое местоположение на навигационных дисплеях и развернула корабль. - Приятно снова с ним встретиться. - Ричард улыбнулся. - Ему сейчас не очень-то легко. Считалось, что для исследования Куракуа у нас в запасе целая вечность. Никто и не думал, что нас оттуда попросят. Получается, что мы действовали слишком осторожно. Надо было перепахать ее всю. Ведь именно так поступил Шлиман. Хатч дважды встречалась с Генри. Чудак небольшого роста, с вечно взъерошенными волосами. Она слушала его лекцию, когда углубляла свои знания по археологии. Ей тогда надо было заключить контракт с Академией. Два года спустя, когда они вместе летели на Луну на почтовом транспорте, он поразил ее тем, что помнил, кто она такая и даже не забыл ее имя. Присцилла. Землю прорезали каньоны. Внизу промелькнули острые, как иглы, горные пики. - Какие они были? - спросила она. - Куракуанцы? - Они жили долго. Я имею в виду продолжительность жизни. - Он порылся в карманах куртки. - У меня тут рисунки. Должно быть, оставил в своей комнате. Или, - голос его зазвучал робко, - дома. - Он продолжал шарить в карманах. - Они похожи на волосатых крокодилов, но теплокровные. - Да нет. Я хочу знать, что они собой представляли. Что они делали? Я знаю, что у них были мужчины и женщины и что они долго жили. А что еще? - У них было много темных периодов. Не таких варварских, как на Земле, и не таких воинственных. Скорее застойных. Иногда целое тысячелетие ничего не происходило. Никакого развития ни в политике, ни в науке. Вообще никакого. Они славились необычайной забывчивостью. Нам, например, известно, что они трижды открывали, что Куракуа не является центром Вселенной. - Почему? Откуда эти темные периоды? - Кто знает? Может быть, нам тоже предстоит через них пройти. Мы не так уж много прожили. Что касается куракуанцев, они могли стать жертвами своего долгожительства. Не те люди приходили к власти и потом долго не умирали. - Он сделал безуспешную попытку убрать падающие на глаза волосы. - Подумайте об этом. Представьте, что вам пришлось бы иметь дело с Хартом в течение шестидесяти лет. (Адриан Харт - президент Опекунского Совета Академии. Он был суетлив и мстителен - микроменеджер при полном отсутствии собственных идей.) Желтый индикатор начал мигать. - Приближаемся, - сказала она. Солнечный свет отражался от скал и скакал по равнине множеством солнечных зайчиков. Очень похоже на освещенный хайвэй - яркий и сияющий. Ричард с интересом наклонился вперед. Света становилось все больше. Это появилась стена. Она была молочно-белой на фоне серого лунного пейзажа и простиралась от низкой гряды холмов на юге до самого горизонта на севере. Хатч перевела двигатель на обратную тягу и выпустила серию коротких импульсов из маневровых двигателей. Они опустились ближе к поверхности. Стена увеличивалась в размерах и вскоре заняла почти все небо. Она была огромной. Внешний вид стены, когда они подлетели поближе, напомнил Хатч рисунки Трои в старых учебниках. Она включила телескопы и вывела изображение на мониторы. Строение, казалось, не имело ни единого шва. Если не считать пробитых отверстий. Выпали целые секции. Были места, где стена разрушена до основания. Рядом лежала щебенка. - Смотри, - сказал Ричард. - Камни обожжены пламенем. - Выглядит так, будто ее пытались разрушить. - Действительно, очень похоже. - Но какой же огонь может здесь гореть? - Не знаю. - Он сложил на груди руки и склонил голову. - Я был не прав, что всегда игнорировал это место. Оно удивительное. - Что же здесь произошло? - Не знаю. - Он несколько минут сидел неподвижно, глядя в одну точку, и наконец произнес: - Фрост. - Что? - Я думаю о Роберте Фросте. _Здесь есть нечто, что не любит стену_... - Ричард откинулся назад, сложил вместе кончики пальцев и весь ушел в себя. - Великолепно, - выдохнул он. - Полная поэзии тайна. В действительности это просто каменная скульптура в безвоздушном пространстве. Почему ее построили здесь? И кто пытался ее разрушить? Увиденное грузом легло на его плечи. Единственное разумное объяснение - выпадение метеоритного дождя. Поблизости действительно имелись горные породы метеоритного происхождения. И множество кратеров. Но результаты выпадения почему-то напоминали злой умысел. - Может, это только иллюзия, - произнес Ричард, который мог читать ее мысли. - Это единственное здесь архитектурное сооружение, и ему нечего противопоставить, кроме хаоса лунного пейзажа... И все же... - Он покачал головой. - Непонятно, как все это понимать. Хатч знала, что сооружение построено одиннадцать - двенадцать тысяч лет назад. - Оно относится к тому же периоду, что и серия Талла. - Да, - согласился он. - Между ними может существовать связь. Хатч стало жутковато. Она поймала себя на том, что ищет отпечатки огромных следов. Стена высотой 41,63 метра. Правильный квадрат. Длина стороны - 8,32 километра. - Длина стороны, - прочитала она появившуюся на экране надпись, - ровно в две тысячи раз больше ее высоты. - У них была десятичная система счета. - Сколько пальцев было у куракуанцев? - Их с натяжкой можно назвать пальцами. Четыре. - У Создателей Монументов было пять. Шаттл развернулся носом к стене. Он парил теперь всего в нескольких метрах. - Будем высаживаться? - Нет. Не здесь. Стена была древней уже во времена строительства египетских пирамид. Хатч плыла вдоль стены и ощущала всю эфемерность своего существования, чего с ней никогда раньше не случалось ни на Япете, ни на других древних планетах. Интересно, какая же между ними разница. Ее радовало то, что красота все-таки выживает. Но когда тебя переживет такое примитивное безумие... - Это творение, - сказал Ричард, - очень сильно отличается от всего, что они оставили. Если, конечно, оно принадлежит им. Монументы такие легкие, изысканные, элегантные. Создавшая их раса умела радоваться жизни. А здесь нечто мрачное, даже зловещее. Иррациональное. Уродливое. Оно внушает страх. - Он резко откинулся в кресле, как будто испугался оборотня. - Давай подн