общая мембрана вокруг двух
кораблей начала расщепляться, на границе подсознания Карин вспыхнули
периферийные данные фазового пространства и высветились команды, которым она
должна была следовать.
-- Черт тебя подери, Дарт! Мы уйдем вместе.
Он не терял времени. Пока она занималась переформатированием переходных
характеристик процесса, Дарт сумел подобрать пароль к ее информационной сети
и запустил туда собственные инструкции.
Неожиданная боль пронзила Карин, и на миг она решила, что алое щупальце
прошло сквозь нее, но потом поняла, в чем дело.
Схватки. Черт, как не вовремя!
-- Карин, с тобой все в порядке?
Она почти расхохоталась, но новая волна сокращений охватила стенки
матки.
-- Как не вовремя, черт меня подери! Как не вовремя!.. Система защиты
информсети включилась, пытаясь взять под контроль буфера входов, но было уже
слишком поздно. Дарт перехватил управление полностью.
-- Я люблю тебя, Карин!
Волны осциллировали на черном поле -- он форсировал мощность ее
двигателя.
-- Дарт, не надо, я... Я тоже люблю тебя!
Поток поступающих от него данных замер. Корабли и мембраны разделились
полностью.
-- Позаботься о нашей дочери, моя радость. Я...
Корабль Дарта разорвало на миллион мелких кусочков.
Какое-то время щупальца все еще кружились вокруг ее корабля, но потом
начали исчезать.
Последнее, что она увидела, было облако мерцающих бронзовых мелких
частиц, вращающихся в море золотого света.
Странное чувство окутало ее, чувство теплой эйфории, благословения
любовью...
Затем последовала алая вспышка, наступило облегчение, и больше она
ничего не видела.
x x x
В себя она пришла в реальном пространстве.
Снаружи было темно, но ее внимание сосредоточилось на том, что
происходило внутри. Ребенок, похоже, не мог родиться.
Внутренние медицинские системы не были запрограммированы на помощь
беременной женщине при рождении ребенка; вся их работа заключалась лишь в
обычном сканировании. Переведя данные сканеров с дисплея на себя, она смогла
увидеть, в чем проблема: недавние переживания не прошли даром, и ребенок шел
не так.
Процесс его рождения лучше всего было бы приостановить.
При нормальных условиях в этом не было бы ничего страшного, но здесь,
да еще на такой стадии, это было уже невозможно. Голова Карин разрывалась в
поисках выхода. Она не могла вернуться в мю-пространство, еще труднее было
пытаться вернуться домой -- в таком состоянии кораблями не управляют.
Она собралась с силами и отбросила в сторону все посторонние мысли.
Сейчас надо думать только об одном, и она думала об этом, быстро
перепрограммируя медсистему. Манипуляторы уже срезали с ее живота материал
скафандра.
"Осторожнее!.." -- взмолилась она мысленно. И закричала, когда лазерный
луч манипулятора проник сквозь стенку живота, взрезая кожу и
поперечно-полосатые мышцы.
Боль была нестерпимой, но Карин не отключилась.
Затем еще две биомеханические руки нырнули в ее утробу и нежно-нежно
вытащили закричавшего ребенка наружу. Теперь роботы работали уже полностью
под контролем своих процессоров, и Карин наконец смогла позволить себе
потерять сознание.
Глава 53
Нулапейрон, 3414 год н. э.
Поначалу очень медленно, но процесс начался.
Стронциевые Драконы стали наведываться повсюду с торговыми визитами.
Устраивались ярмарки по набору рабочей силы. Они проводились в естественной
обстановке, которую обеспечивал Жак -- хоть он не знал их истинной цели.
Кроме того, организовывались учебные занятия: Тому хотелось публично
поощрять образованность среди освобожденных от рабства людей, и проведение
выездных лекций и семинаров было частью этого плана.
Все началось с малого, но вскоре во владении появилось более трехсот
специалистов и ученых, работающих в секретных коллективах, расположенных на
Третьей страте. Управление и меры безопасности находились в ведении Эльвы;
сам Том возглавлял все наиболее важные технические совещания.
Каждый раз, когда он, усталый и выжатый, как лимон, покидал рабочие
сессии, ему приходило в голову одно и то же: среди этих людей имелась пара
дюжин слуг класса альфа и вольноотпущенников (и даже несколько человек из
низших слоев), которые при других обстоятельствах вполне могли бы стать
лордами.
Атмосфера занятий оказалась весьма напряженной: впервые в жизни этим
молодым мужчинам и женщинам была дана возможность развить свои
интеллектуальные способности и достичь более высокого уровня. При первой же
возможности Том уделял внимание подготовке образовательных программ и
логотропов для того, чтобы помочь удовлетворить их ненасытную жажду знаний.
Он помнил свою первую поездку в школу Логики. Когда он увидел учеников
этой школы, он подумал: "Вы даже не представляете, как вам повезло".
-- Набор рабочей силы, -- сказала Эльва во время совещания по
безопасности, -- либо спасет нас, либо погубит.
Она была права. Чем больше людей они наберут, тем больше шансов для
злонамеренного искажения информации.
На следующем собрании Эльва продолжила тему:
-- Я думаю, мы должны посвятить во все Жака, милорд.
-- Ты уверена, Эльва?
-- Я уже довольно давно намекаю ему и проверяю, каково отношение. Вы
согласны с этим?
Том отвел глаза:
-- Мы никогда по-настоящему политику не обсуждали.
x x x
Иногда он отправлялся в другие владения, в разные тренировочные лагеря,
размещенные в тайных местах, или в управляемые организацией "Лудус Витэ"
общины. Если было время, он участвовал в тренировках по боевым искусствам --
либо как ученик, либо как приглашенный инструктор.
В последнем случае ученики всегда аплодировали ему после окончания
тренировки.
Сферой его компетенции были стратегия и техника. Его роль в "Лудус
Витэ" сводилась к тому, что он занимался менеджментом технических проектов,
а командовали всей организацией другие. Ни одна ячейка не докладывала ему о
своей деятельности. Впрочем, он часто посещал все командные группы в секторе
и несколько групп за его пределами.
-- У Совета Планирования, -- сказал Вилкарзье во время одного
совещания, -- есть большие виды на тебя, Том.
-- Я так не думаю, Алексей. -- Теперь они называли друг друга по имени.
-- Но спасибо за то, что ты хочешь подбодрить меня.
Возможно, руководство заметило, что Том лучше других знаком с
внутренней обстановкой. Конечно, в этом заключалось большое преимущество:
подробная карта "Лудус Витэ" в этом секторе, хранящаяся в его памяти, была
жизненно необходима для разработки стратегических моделей.
В Совете Планирования и в других высших эшелонах власти существовали
внутренние распри, но Том всегда старался держаться в стороне от них.
-- Это только добавило вам популярности, милорд, -- сказала Эльва,
когда они возвращались домой с одного из собраний под охраной переодетых в
штатское воинов. -- Это хороший способ не участвовать в их глупой борьбе
стенка на стенку.
-- Но политика -- как раз то, что мне нужно! Эльва рассмеялась:
-- Все, чем мы занимаемся, и есть политика. Этим же вечером, после того
как Том пробежал свои обычные двенадцать километров и вернулся в кабинет,
чтобы поработать, она попросила уделить ей время.
-- О чем ты хотела поговорить? -- спросил он, когда она прошла сквозь
мембрану.
-- Слышали ли вы о Метасозыве?
-- Ну да.
До того как Том стал лордом, он никогда не слышал об этом, но теперь
знал: каждый год после Созыва несколько делегатов посылали на глобальный
Метасозыв. На нем были представлены не все владения, но обязательно все
сектора.
-- Почему ты спрашиваешь?
-- Знаете ли вы, что в нынешнем году это крупное событие состоится в
секторе Билкраница?
-- Я не думал об этом. -- Том нахмурился. -- Кажется, слышал. Разве это
важно?
-- Это то самое место, откуда Вилкарзье. -- По интонации Эльвы было
ясно, что сей факт ей не нравится.
Том облокотился на стеклянный стол; стол сразу же изменил конфигурацию,
приспосабливаясь к дополнительной нагрузке.
-- Я не вижу...
-- Вилкарзье собирается предложить вас в региональные депутаты.
-- Хорошо... -- Том пожал плечами. -- Я думаю, Алексей старается
сделать для меня доброе дело. Но я не уверен, что у меня будет время на
депутатство, даже если он сумеет организовать это.
-- Он сумеет организовать это, милорд, -- сказала Эльва, -- если это
будет достаточно важно для него.
-- Вероятно. -- Том снова пожал плечами. И улыбаясь, чтобы немного
смягчить язвительность тона, спросил: -- Чего ты на самом деле добиваешься?
-- На самом деле этот пост вам хочет предложить Совет Планирования.
Том уставился на нее:
-- Но зачем?
-- Когда случится Первая Забастовка, -- такое кодовое название носила
акция протеста по всему Нулапейрону, -- станет нужен посол в официальных
властных структурах.
-- Но... -- Том опешил. -- Это ведь еще даже не обсуждалось.
-- С нами не обсуждалось. -- Эльва стояла, скрестив руки на груди. --
Это моя точка зрения.
x x x
Золотые и красные триконки медленно перемещались в воздухе. Система их
казалась очень сложной, но это впечатление было обманчивым.
-- Ростовщики? -- спросил Том. -- И товарные склады?
Чжунгуо жэнь, один из подчиненных Чжао-цзи, кивнул.
-- Конечно, это не наши склады?
-- Конечно, нет.
Вооруженное нападение, разумеется, несет с собой немалый риск. Но
деньги были нужны для финансирования операций. Даже если всего несколько
дворян, принадлежащих к "Лудус Витэ", вложат свои банковские сбережения,
большие потоки денежных средств раньше или позже будут замечены и отслежены.
-- Первый рейд должен стартовать. -- К ним присоединился Вилкарзье.
-- Гм... Спасибо, Цин.
Чжунгуо жэнь поклонился, поняв по интонации Тома, что может быть
свободен.
-- Там не должно быть большого количества средств обратной связи. Это,
конечно, благодаря тебе. -- Вилкарзье улыбнулся. -- Хотя, поскольку ты
здесь, мы скоро узнаем, засекли власти наши линии связи или нет.
-- Лучше бы остаться незасеченными.
-- Кто бы спорил!
-- Я имею в виду -- совсем невидимыми.
-- Да. -- Вилкарзье кивнул. -- Эльва Штрелстхорм капает на меня, не так
ли?
-- Не понимаю, о чем ты.
Вилкарзье сделал вид, что разглядывает крошечный, размером с булавку
для галстука, дисплей.
-- Мы никогда раньше не выступали публично, -- сказал он. -- Но после
Первой Забастовки наступит время обнародовать наши требования.
-- Возможно, ты и прав. -- Том не думал еще о столь далеком времени.
-- Я прав несомненно. Кто сможет лучше лордов завоевать официальное
признание? Лучше лордов, понимающих образ мышления благородных.
-- Ты имеешь в виду меня и себя.
-- Я вижу себя в роли твоего помощника, Том.
"Ну нет, -- подумал Том. -- Ты хочешь возвысить меня, чтобы потом,
возвысившись вместе со мной, сесть на мое место".
Молодой чжунгуо жэнь по имени Цин что-то серьезно обсуждал с группой
поддержки. Одобрительно потрепав кого-то по плечу, он направился к Тому и
Вилкарзье.
-- Спасибо тебе, Алексей! -- Том старался, чтобы его голос звучал
искренне.
"Ты меня свергнешь, -- думал он. -- Когда станешь влиятельной фигурой.
И склонишь чашу весов в пользу своего руководства Советом Планирования".
-- Пентомино Два и все три скиммера сообщили об успехе, -- доложил
подошедший Цин. -- Потери минимальны.
"Но я не терял времени, -- думал Том. -- Я потратил его на подготовку к
борьбе с тобой". Вслух же он сказал:
-- Спасибо, Цин! Вилкарзье пожал плечами:
-- Мы будем воевать, Том. Я думал, ты понял это.
-- Да, конечно. -- Том пристально смотрел на дисплей-булавку, не видя
ее. -- Я понял это, когда мы только начинали.
x x x
Много ночей подряд Том просыпался от одного и того же кошмара: он
куда-то бежал, перед его глазами медленно таяла объемная решетка, и хотя в
этом не было ничего опасного, он продолжал бежать совсем по-другому: в
панике мчался по гулким пустынным туннелям, будто черти гнались за ним по
пятам.
Когда он бывал далеко от дома, в чужом владении, он расстилал на полу
коврик и бегал на месте, а глаза его были устремлены в бесконечность.
Он путешествовал, сохраняя анонимность, по разным владениям, встречал
сотни людей, временами теряя понимание того, где он в настоящий момент
находится. При любой возможности он старался прислушиваться к рассказам
самых разных людей. Он внимательно слушал розничного торговца, чья мать
умерла от излечимой болезни только из-за того, что ему нечем было платить за
лечение. Он уделял внимание сержанту, чья сестра была насильно угнана в
свиту к Оракулу, и старым супругам, которые потеряли четырех сыновей во
время голодных бунтов в Билкранице. Он понимал школьную учительницу, которая
начинала плакать, рассказывая об условиях жизни своих учеников, и женщин со
сжатыми кулаками и пылающим взором, когда они рассказывали о подавленных
силой забастовках, о расстрелянных из гразеров семьях, о насильно введенных
запретах на образование...
Уходя, Том оставлял копии своих стихов, призванных поднимать народ на
восстание.
Жалкие потуги...
x x x
Был поздний вечер. Том сидел в кабинете своего дворца, когда пришла
Эльва.
-- Милорд! Похоже, вы не собираетесь на свадьбу? Брат Эльвы женился на
своей девушке, с которой был обручен очень давно.
Впрочем, до этого Том даже и не знал, что у Эльвы есть брат...
На свадьбу следовало поехать, но было одно "но": бракосочетание должно
было состояться на Десятой страте владения леди Даринии.
А у Тома уже имелось одно приглашение, на которое он до сих пор так и
не ответил: леди Сильвана устраивала очередную вечеринку. Приглашение было
уже третьим по счету, и все законы вежливости требовали, чтобы Том принял
его.
Что касается свадьбы, то она должна была состояться в том же день, что
и вечеринка, только несколькими часами раньше...
И Том принял решение.
-- Было бы странно, -- сказал он, -- никогда не побывать больше во
владениях леди Даринии.
-- Значит, едем на родину?
-- Я думаю, да.
x x x
Том попросил Жака сопровождать его. Но Жак был слишком занят налоговой
реформой и руководством комитетами -- делами, которыми в других владениях
обычно занимались лорды.
Стоило только заглянуть на склады и ознакомиться с распределением
доходов, чтобы увидеть, как последователен и упорен Жак, исполняя вверенные
ему обязанности. Если бы они не отчисляли средства в фонд организации "Лудус
Витэ", владение уже в первый год могло бы получить потрясающие прибыли.
Два арахнаргоса, взятые напрокат у лорда Шинкенара, висели над
внутренним двориком дворца Тома. Небольшие чемоданы уже были помещены в
грузовой отсек грудного отдела.
-- С шиком возвращаетесь на родину, милорд. -- Жак пришел попрощаться с
отъезжающими.
-- Точно.
Эльва быстро обняла Жака на прощание и отошла к одному из грузчиков.
-- Я уезжаю, Жак, -- сказал Том и сам подивился своим словам. -- Следи
тут за моим владением.
-- Да, милорд.
Том ухватился за тонкое щупальце, и оно подняло его наверх. Он глянул
вниз и заметил, что Эльва целует грузчика.
"Аи да Эльва!" -- он усмехнулся.
Эльва подняла голову, увидела, что Том смотрит на нее, и передернула
плечами. Потом ухватилась за щупальце и поднялась вслед за хозяином. Щеки ее
слегка порозовели. Она всячески избегала его взгляда, когда Том помогал ей
устроиться на месте.
-- Ах эта пылкая любовь, -- пропел он.
И не смог удержаться от смеха, когда она из розовой стала
пунцово-красной.
x x x
Том долгое время занимался исключительно смертоносными планами. И вдруг
обнаружил, что ему трудно теперь думать о делах, которые бывают в обычной
жизни: женитьбы и похороны, ежедневная работа, хождение по торговым лавкам
("Черт, я же не купил подарок брату Эльвы!"), тривиальные перебранки и
споры, случайно подсмотренные забавные сценки... В общем, все то, что
составляет радости и неприятности нормального человека.
-- Как красиво! -- Эльва сидела рядом с Томом.
-- Конечно. -- Том выглянул из мобиля наружу и увидел огромный
квадратный в поперечном сечении проспект: дома, построенные из белого и
розового мрамора, массивные скульптуры, движущиеся в воздухе. -- Ты раньше
не бывала здесь?.. Это Рилкер-Бродвей, названный в честь отца леди Даринии.
Эльва была родом из этого владения, но она впервые путешествовала по
Первой страте, и глаза ее были широко раскрыты от изумления.
Когда они поднялись к внешнему входу во дворец, их уже ожидали два
десятка слуг.
"Что они обо мне думают?" -- спросил себя Том. И не нашел ответа.
Безучастное выражение лиц скрывало мысли слуг.
Процессия двигалась по знакомому, обставленному с роскошью коридору, а
Тома преследовала одна и та же мысль: "Интересно, знают ли они, что я был
одним из них?"
Стены были отделаны перламутром, и окружающая обстановка, по мере
приближения к внутренним покоям дворца, становилась все богаче.
И кругом сияние. В какой-то момент легкая рябь пробежала по ближайшей
стене. Пробежала и замерла.
Том улыбнулся. Как будто его узнали...
x x x
Его собственная свита насчитывала девять человек: Эльва, четыре воина,
двое слуг в ливреях лорда Коркоригана и две горничные. Гостевой номер был
достаточно большим, чтобы можно было разместиться всем, но слуги не привыкли
оставаться в тех же апартаментах, что и хозяева, и им выделили другое
помещение.
Увеличенная триконка с текстом приглашения висела в воздухе,
располагаясь точно в геометрическом центре прихожей. Том сделал управляющий
жест, и она развернула перед ним подробную информацию о небольшой вечеринке,
которая должна была состояться поздно вечером в бальном зале рядом с
апартаментами леди Сильваны.
-- Пора, милорд, -- напомнила Эльва.
-- Идем.
Один из слуг подал Тому его старый плащ, и Том натянул его на себя.
Улыбнулся, будто встретился с другом детства. Немного помедлив перед дверной
мембраной, погладил ладонью стену и задумчиво произнес:
-- Хорошо оказаться дома.
Не обращая внимания на вопрошающий взгляд Эльвы, он вышел в коридор.
Четверо воинов тут же поспешили следом.
-- Не думаю, что Труда появится здесь. -- Том не видел старуху со
времени своего вступления в "Лудус Витэ".
Эльва покачала головой:
-- Насколько я знаю, она сюда не собиралась.
Они пришли в круглую, отделанную бронзовыми панелями залу с нависающим
плоским потолком, и Том воспользовался контрольными кодами кольца, надетого
на большой палец. Пол тут же стал медленно поворачиваться и двигаться по
спирали вниз.
Спуск на Вторую страту занял целую минуту.
Добродушно посмеиваясь, Том вывел свою спутницу в богато украшенный
коридор. Хотя он был и меньше коридора наверху, но также отделан
темно-красным перламутром в сияющей оправе. Обстановка была такой же
богатой, как и везде.
Эльва и четверо воинов сняли свои форменные рубашки и вывернули их
наизнанку, пестрым узором наверх. Узоры на рубашках были у каждого разные,
но все они флюоресцировали, а сочетание цветов на них было ярким и
безвкусным.
Броско, и в то же время хорошая маскировка.
Том снял кольцо с большого пальца и спрятал его внутрь пояса. При
спуске было несколько проверок службой безопасности, и он, по настоянию
Эльвы, использовал свои дворянские привилегии, позволив сопровождающим его
людям пронести с собой карманные гразеры.
При таком способе путешествия труднее было сохранить анонимность, но он
всегда мог оправдать это путешествие ностальгией.
-- Теперь мы больше походим на гостей, приглашенных на свадьбу, --
заметила Эльва.
Пока они шли, четверо воинов, охраняя своего законного лорда и главу
его службы безопасности, постоянно сканировали все окружающее пространство и
все время держали наготове оружие.
Они спустились на пять страт вниз и остановились на рыночной площади
возле одного из лотков. За приглянувшийся ему красивый кубок Том не
колеблясь выложил купцу такую сумму, на которую Коркориган-старший мог бы
прокормить семью полгода.
-- Как думаешь, подойдет для подарка? -- спросил он у Эльвы, пока дочь
купца упаковывала кубок.
-- Это замечательный подарок. Моему брату понравится.
-- Ну и отлично.
Позже, когда они продолжали спуск вниз, Том сказал:
-- Я даже не знаю, как зовут твоего брата и его невесту.
Эльва протянула маленькое, сделанное из олова и меди приглашение.
-- Невесту зовут Трилина Ю'Скэрин. А моего брата -- Одом Штрелстхорм.
-- Ю'Скэрин? -- Том нахмурился. -- Мне кажется у Арланны такая же
фамилия, не так ли?
Эльва не знала Арланны в то время, когда Том был слугой, но встречалась
с нею на совещаниях по безопасности, проводимых "Лудус Витэ".
-- Они -- родственницы. Я думаю, троюродные сестры.
-- Если она собирается на свадьбу, мы могли бы вместе спуститься.
-- Нет, ее не будет, -- ответила Эльва. -- Арланна не придет.
-- Родственницы, надо же!.. -- удивленно пробормотал Том. -- А может
быть, это Сильвана не одобрила присутствие Арланны?
Ему показалось, что Эльва хочет что-то добавить, но та, похоже,
передумала и в ответ просто пожала плечами.
Впереди коридор сужался, и там стояли группы оживленных людей. Поэтому
Том позволил воинам провести их с Эльвой через маленький Аква-холл -- в нем
плавала в воздухе медная скульптура, кругом были фонтаны, люди приходили
сюда с пустыми контейнерами и выстраивались в очередь за водой, -- а затем
снова вывели в сырой боковой туннель.
И тут Том опять спросил:
-- Так почему же Арланна не придет?
Эльва поскользнулась в луже и разбрызгала во все стороны грязную воду.
-- Потому что... -- Она глотнула воздуха. -- Потому что я сказала ей,
что здесь будете вы.
-- Вот как? -- Том даже остановился.
Один из воинов загородил его, подумав, что хозяину грозит опасность.
Остальные заняли оборонительную позицию, беспрестанно сканируя туннель.
-- На последнем совещании, -- объяснила Эльва, -- я рассказала ей.
Том покачал головой:
-- Вот уж не думал, что Арланна меня ненавидит. Неужели я...
-- Она испытывает очень сильные чувства по отношению к вам. --
Квадратный подбородок Эльвы выдвинулся вперед. -- Но они не имеют никакого
отношения к ненависти.
Ему потребовалось какое-то время, чтобы понять. Потом он произнес:
-- Ах я -- идиот!..
-- Ах эта пылкая любовь, -- пропела Эльва, лукаво улыбаясь.
Глава 54
Нулапейрон, 3414 год н. э.
Бирюзовые с золотом, пяти метров в размахе, хлопающие крылья бабочки
опускались и поднимались над арочным проходом.
-- Неплохо, -- пробормотал Том.
-- По крайней мере, для этой страты, -- ответила Эльва.
Они вошли внутрь, держась поближе к овальной нише, расположенной в
глубине зала. Все гости стояли.
Началось пение. Том вытянул шею и заметил в одном из первых рядов
широкоплечего мужчину с короткими рыжими волосами.
"Где-то я уже встречал этого типа". -- Том встал на цыпочки и...
Дервлин!..
Это было так давно. Они встречались всего пару раз, но обе встречи были
поворотными моментами в жизни Тома. Воспоминания хлынули в его душу,
воспоминания о поминках отца и о "нейронном дзен-кодировании".
Но вот в зал вошла жрица, сопровождаемая прислужницами, и все
собравшиеся склонились в приветствии, когда помолвленная пара вышла вперед и
встала на два одинаковых, парящих в воздухе обсидиановых диска.
-- ...соединяю вас друг с другом, объявляю вас мужем и женой...
Воспоминания продолжали бередить душу Тома. Он вновь видел перед собой
погибшую женщину-Пилота и легко меняющего стили борьбы Дервлина.
-- ...с рождения и до этого момента вы жили каждый своей жизнью, а
теперь стали одним целым...
Воспоминания порождали новые вопросы. Почему Пилоты из легенды
интересуются этим миром?
-- ...клянитесь перед Богом быть верными друг другу...
И откуда появляются Оракулы?.. От Стронциевых Драконов были получены
только кое-какие намеки, которые еще надо проверять и проверять.
-- Клянемся...
Была ли история Карин абсолютно правдива? Или программа переписала себя
в собственных, неведомых Тому целях?
-- ...можете поцеловать друг друга...
Запах ладана... Аплодисменты и поздравления новобрачным... Шуршание
шелка рядом... Руки, сложенные для благословения...
-- Я хотела поблагодарить вас... Том очнулся от раздумий.
Один из воинов, стоявший у дверей, кивнул ему, давая понять хозяину,
что хотел бы поговорить с ним; но теперь Том уже не мог уйти сразу.
-- Благодарны?.. За что?..
Женщина-жрица стояла перед ним, а остальные гости уже спешили попасть
на торжественный прием по случаю свадьбы.
-- За то, что вы помогли мне вновь утвердиться в моей вере.
-- Я?!.
И тут он узнал ее: юная прислужница жрицы Антиститы, которая находилась
рядом с его отцом, когда тот умирал. И потом, во время похорон...
-- Когда ваш отец умер, я пережила тяжелый кризис веры... и доверия к
людям... и тогда Антистита предсказала, что придет время, когда я увижу вас.
Теперь на ее лице уже были морщины, печать от постоянного напряжения,
связанного с исполнением религиозных обязанностей, от бесконечной череды
душевных травм. Интересно, сколько ей пришлось увидеть с тех пор умирающих
родителей и детей?..
-- Я рад, -- Том церемонно поклонился, -- если хоть чем-то помог.
Она последовала за уходящими гостями, и Том шел рядом, но тут охранник
все-таки завладел вниманием хозяина.
-- Думаю, вам следует знать, милорд... Появились патрули службы
безопасности. В поле зрения -- три взвода.
-- Будьте настороже.
Рядом с жрицей появились две прислужницы. Том слегка улыбнулся сам себе
и направился в зал приемов.
Чем дальше они уходили от часовни, где состоялась церемония -- часовня
была построена на пожертвования людей, практически не имевших ничего своего,
-- тем проще становилась отделка помещений. Дверь зала приемов была
выкрашена в обычный желтый цвет и больше подходила для частного дома.
"Ну и что? -- подумал Том. -- По крайней мере, они во что-то верят".
Он услышал позади топот бегущих ног и быстро повернулся, готовый к
прыжку. Трое каких-то типов спешили в его сторону.
-- Я говорил вам, что опоздаем!
Переодетые охранники разом приблизились, чтобы защитить хозяина, но Том
едва заметным жестом велел им вернуться на свои места.
-- Это вы виноваты в этом.
-- Но ты говорил, что церемония произойдет в зале Триндл...
Троица, отдуваясь и обливаясь потом, остановилась прямо перед Томом.
-- Послушай, приятель, -- сказал один из них, совсем коротышка. -- Мы
собираемся войти сюда.
У коротышки выпирал небольшой животик; его худощавый товарищ
преждевременно облысел. Но внимание Тома привлек третий: грузный, с большим
животом и огромным лиловым родимым пятном на лице.
"Так ведь это же Ставрел!" -- узнал вдруг Том.
Ставрел был тем человеком, который сделал жизнь Тома несчастной еще до
Алгрина и Школы для неимущих.
-- Ну-ка вы! -- обратился Ставрел к своим приятелям. -- Сходите-ка и
достаньте для меня немного жратвы.
-- Хорошо, Ставрел. -- Двое ушли в зал.
-- А ведь я знаю тебя, -- сказал Ставрел. Окаменев от удивления, Том
вдруг понял, что двое ушедших были Падрейг и Левро.
-- И я тебя, -- ответил Том, -- к сожалению...
-- Кто ты теперь? Вольноотпущенник? -- Ставрел ухмыльнулся. -- Кого ты
ограбил, чтобы так разодеться?
Том ощутил знакомое по старым временам покалывание в спине.
-- Я с тобой разговариваю. -- Ставрел вытер тыльной стороной ладони под
носом. -- Я слышал, ты занимался борьбой. Значит, теперь можешь дать мне
сдачи, да?
"Искаженные слухи или он принимает меня за кого-то другого? -- подумал
Том. -- Я просто не могу в это поверить".
На его губах расцвела нежная улыбка. У него было такое чувство, будто
разом наступили все дни рождения. И годовщины восхождения в ранг лорда в
придачу...
-- Слушай-ка, малыш... -- Ставрел осекся.
Перед глазами возникли алые стрелы-целеуказатели, но Том постарался не
обращать на них внимания: он сейчас не нуждался во вспомогательных средствах
защиты.
-- А-а, ладно... -- Ставрел уже не смотрел на него так пристально,
глаза его забегали. -- Пойду поищу моих товарищей.
Том отодвинулся в сторону и пропустил его. К нему подошел один из
охранников:
-- Я думал вы убьете его, милорд! Том покачал головой:
-- В этом нет необходимости.
x x x
-- Потанцуем, милорд? -- К нему подошла невеста. Трилина скромно
опустила глаза, но ее щеки раскраснелись от радости.
-- С удовольствием!
Том последовал за нею на круглую танцплощадку. Он искал Дервлина,
полагая, что сразу заметит медно-красную шевелюру в толпе, но того нигде не
было видно. Зато Эльва самозабвенно кружилась в танце со своим братом
Одомом.
-- Спасибо за то, что пришли, милорд!
-- Называй меня Томом, пожалуйста.
В волосы Трилины были вплетены алые ленты, а на рукавах сделаны
прорези. Одом был подпоясан широким поясом из алого же материала.
-- Замечательная свадьба, -- добавил Том, и они присоединились к
танцующим.
Гости танцевали под сложную мелодию, воспроизводимую встроенной
музыкальной системой. Похоже, кадриль... Тому понадобилось некоторое время,
чтобы узнать немного измененную мелодию -- это была "Песенка о буровой
скважине".
И он едва не упал.
-- С вами все в порядке, ми... Том?
-- Чуть-чуть устал. Мне надо присесть. "Слишком много воспоминаний", --
добавил он про себя, поклонился и оставил новобрачную. Взял стакан
искрящейся воды с буфетного стола и отошел в сторону, прислонился к каменной
стене.
Некоторое время он наблюдал за танцующими, но затем музыка стихла, и
гости захлопали при виде Дервлина, выходящего на маленькую сцену из-за
расшитого золотом и серебром занавеса.
-- Я приготовил небольшую речь. -- Дервлин вытащил огромную имитацию
инфокристалла из кармана и сделал вид, будто собирается включить дисплей. --
Поскольку я знаю Одома много лет, то мне известно много интересных историй
из его детства, о которых, он, скорее всего, даже не рассказывал дорогой
Трилине...
По залу прокатилась волна смеха, раздались ободряющие выкрики.
-- К примеру, о том, как пятеро сестер Тилдрилли взяли его с собой,
чтобы показать туннель...
"Удар ниже пояса", -- подумал Том, но тоже засмеялся со всеми вместе.
Потом осушил второй стакан с водой.
-- Или о том, как он...
Янтарный луч рассек пространство зала.
Затем раздался глухой удар.
"Что происходит? -- успел подумать Том. -- Это же взрыв!"
А потом ударная волна бросила его на пол.
В воздух взвились клубы пыли. Со всех сторон послышались крики и стоны.
-- Милорд! -- Руки охранника подняли его. -- Что это за чертовщина?..
Том видел сведенные от боли скулы людей. И теплую кровь, текущую
повсюду.
-- Пойдемте, милорд!
Спотыкаясь на валявшихся под ногами глиняных черепках, они выбирались
из этого хаоса.
-- Со мной все в порядке! -- Он оттолкнул руки охранника.
-- Дживрин погиб! -- Охранник указал на растерзанное тело.
Том увидел остекленевшие глаза, уставившиеся в никуда.
"Это же один из моих людей, -- понял он вдруг. -- А я даже не знал его
имени".
Люди вокруг или бежали с криками прочь или молча пробирались вдоль
стен. Том укутал лицо плащом, чтобы не задохнуться от пыли.
Широкоплечий мужчина с медно-рыжими волосами легко перешагивал через
обломки, зажав под мышками по ребенку.
-- Дервлин! Подожди!
-- Маленький Том? -- Дервлин едко усмехнулся. -- Все вырастают...
Возьмите-ка лучше этих детей.
Снаружи послышались отдаленные крики и шипение. Вновь полыхнул огонь.
-- Что происходит? -- Том взял за руку маленькую девочку; охранник
сгреб в охапку другого ребенка.
-- Милицейский наряд.
-- Чтоб их Хаос взял!
Том огляделся вокруг: среди всеобщей неразберихи было все же заметно
движение людей в глубину зала.
-- Идем, Том. Придется отложить наши воспоминания о старых временах.
Помогая себе руками и коленями, люди пытались проползти сквозь
небольшое отверстие в полу. Оно должно было вести в служебную шахту.
-- Сколько у нас здесь обученных членов ячейки, способных на боевые
действия? -- спросил Том.
Снаружи раздался предсмертный крик, который тут же оборвался.
-- Не стоит говорить "у нас", парнишка. -- Дервлин взял в правую руку
гразер погибшего Дживрина, в левой руке он держал только черную палочку для
барабана. -- Ты уберешься отсюда.
Вокруг слышались глухие стоны раненых и покалеченных.
Том распахнул плащ и отбросил его в сторону.
-- Я уберусь?! -- Он отпихнул гразер, протянутый ему одним из уцелевших
охранников. -- Спасибо, я не люблю шума, который они производят. А вот если
вы накроете шквальным огнем вон тот участок, -- Том указал, -- то я смогу
выбраться отсюда через боковой туннель. И тогда я благополучно смогу обойти
их сзади.
Дети, которых спас Дервлин, испуганно моргали и таращились по сторонам.
-- Ты так ничего и не понял, мой мальчик? Застыв, Том поднял глаза на
Дервлина. Несмотря на то что снаружи возобновилось шипение гразеров, он
готов был расхохотаться: уже много лет никто с ним так не разговаривал.
-- Ведь, скорее всего, они пришли за тобой, Том. -- Дервлина
передернуло. -- Ты не думал о такой возможности?
Том застыл.
"Неужели это моя вина?" -- подумал он. И вынужден был согласиться с
тем, что Дервлин, похоже, прав.
Милиция вполне могла обладать лишь частью информации. Они знали, что к
ним в лапы может попасть один из руководителей "Лудус Витэ", в голове
которого хранятся бесценные стратегические планы... но они не знали, кто он.
А он, глупец, не учел такой возможности и не соблюдал законов
конспирации.
"Это моя и только моя вина", -- думал он.
А Дервлин, похоже, хорошо представлял себе сложившуюся ситуацию. И по
его мнению, Том должен был уносить ноги. Что ж, судя по всему, Дервлин
кругом прав...
-- Хорошо, мы уходим! -- Приняв это решение, Том опять взял за руку
маленькую девочку и глянул на уцелевших охранников. -- Вы трое пойдете со
мной. -- Он посмотрел на тело Дживрина. -- Мы возьмем его с собой.
-- Лучше оставьте, -- возразил Дервлин. -- Я о нем позабочусь. А вы
поторапливайтесь!
-- Я... -- Том мотнул головой. -- Береги себя, Дервлин.
-- Да убирайтесь же!
Том побежал через зал, волоча за собой девочку. Охранники образовали
вокруг него заслон, один из них нес другого ребенка, завернув его в рубашку.
Впереди Эльва помогала проталкивать людей сквозь отверстие.
Вновь лучи прорезали воздух, и все попадали на пол.
От страха у Тома проступил холодный пот. Но больше страха его сердце
терзал стыд за собственную глупость.
-- Эльва, ты идешь со мной.
-- Но, милорд...
-- Мы не можем рисковать. Тебя могут опознать.
Краем глаза Том заметил алый пояс и разлетевшиеся в разные стороны алые
ленты. Похоже, новобрачные успели скрыться.
Шипение гразеров и новые крики -- уже совсем близко.
Когда он обернулся, лицо Дервлина было залито кровью, но он продолжал
отстреливаться.
"Ну все! -- сказал себе Том. -- Вперед!"
Подхватив девочку на руки, он нырнул в отверстие, проскользнул ужом.
"Вперед!!!" -- Он внес ребенка в серую пыльную горизонтальную шахту.
Лучи смертоносного света прощупывали темноту в поисках мишени. Очень
близко -- он даже почувствовал запах собственных горелых волос.
"Вперед! -- говорил он себе. -- Ты должен спасти хотя бы этого
ребенка".
Потом они бежали по шахте -- она была высокая, но узкая, так что их
плечи касались стен. Впереди сиял оранжевый свет, и Том увидел лежащую
фигуру в одеянии из шуршащего лилового шелка.
Как дорогой сверток...
"Вперед!" -- Он лишь крепче прижал к себе девочку, когда пришлось
перепрыгнуть через тело мертвой жрицы, и снова побежал. Позади Эльва кричала
что-то охранникам.
Задыхаясь от пыли и почти ничего не видя, он бежал, спотыкаясь, и в
голове у него была теперь всего одна мысль: "Спасти эту девочку!.."
Наконец коридор стал шире и превратился в небольшой зал. Восемь
туннелей встречались в этом месте, и люди, торопясь, растекались по ним в
разных направлениях.
-- Второй туннель направо! -- прокричала Эльва. Том прыгнул в устье
темного туннеля и опять побежал.
-- Все хорошо, -- сказал он ребенку. -- Уже скоро, моя хорошая.
Эльва выбрала туннель верно. Под ногами то и дело хлюпало, но пол был
относительно ровным, и воздух становился все чище и чище.
У Тома не было времени оглянуться, но чьи-то башмаки шлепали по воде и
стучали по камню за его спиной.
Маленькая девочка молчала.
"Не бойся, -- сказал ей мысленно Том, потому что на голос воздуха уже
не хватало. -- Я спасу тебя".
-- Милорд, не могу больше...
Он замедлил шаг, остановился. Посмотрел назад. Эльва стояла, согнувшись
и схватившись за бок.
-- Я цела... Просто... колет в боку... милорд...
Ее лицо было неестественно белым, освещенное бледным светом
флюоресцирующих грибов, покрывающих влажную стену.
"Не волнуйся, малышка", -- подумал Том.
Их догнали охранники -- слава Судьбе, все трое! -- встали прямо в лужу
на одно колено и, тяжело дыша, направили гразеры навстречу преследователям.
"Всего минутку передохнем, -- думал Том, -- и отправимся дальше".
Потом Эльва, с трудом переведя дыхание, сказала:
-- Я возьму ее, милорд.
-- Нет! -- Он качнулся, и кто-то поддержал его.
-- Отдайте, милорд. Она мертва.
Эльва отобрала у него крохотное тельце, и он с каким-то странным,
черным изумлением увидел, как запрокинулась маленькая головка, как обвисли
ручки и ножки...
-- Не-е-ет!!! -- Он раздробил выступающий из стены камень тяжелым, как
молот, кулаком...
Потом они нашли нишу, и Эльва бережно положила туда трупик ребенка.
Том не сводил глаз с девочки. Лежа в нише, она вовсе не казалась
мертвой. Глаза закрыты, будто спит...
-- Пойдемте, Том. -- Эльва потянула его за рукав. -- Мы должны
выбираться отсюда.
Глава 55
Нулапейрон, 3414 год н. э.
Не имея очищающего геля, им пришлось мыться водой, украденной Эльвой из
ресторанной кухни, но Том понимал, что от него все еще может пахнуть гарью,
и этот запах вполне может перебивать затхлость его новой чистой одежды. Он
раздобыл ее на маленьком рынке, и Эльва заплатила за нее, как и положено по
закону, поскольку ее вряд ли могли заметить в послесвадебной бойне, тогда
как Тому и троим охранникам надо было как можно меньше мелькать на людях.
"Все идет не так, как надо", -- думал он снова и снова.
Они ждали его во дворце.
-- Прошу вас за мной, милорд... -- Слуга-альфа и его помощник-бета
низко поклонились, а потом пошли впереди Тома и его маленькой свиты,
показывая дорогу вдоль коридора, стены которого были выкрашены в голубоватой
и желтый цвета.
"Вы думаете, я не знаю дворец?" -- Том прежде ходил по этому коридору
тысячи раз.
-- Вас ждут. -- Слуга указал рукой в белой перчатке по направлению
сияющей бело-голубой мембраны. -- Что делать с остальными? -- Слуга поднял
вверх бровь.
Вопрос был задан о спутниках Тома -- Эльве и трех охранниках.
-- Отведите их в мои покои.
-- Хорошо, милорд.
Том медленно выдохнул. Мембрана мягко прошла сквозь него, когда он
шагнул в указанный зал.
x x x
-- Том!
-- Миледи! -- Том улыбнулся. -- Сильвана!
Он чувствовал всю свою невзрачность: потная кожа, одежда, купленная на
Пятой страте -- в расцветке преобладали бледные желтовато-розовые и яркие
оранжевые тона. А кроме того, крайняя усталость буквально прижимала его к
земле.
-- Рада тебя видеть, Том.
По дворцовым меркам зал был обставлен довольно скромно. Круглый, с
низким потолком, с инкрустациями алого на золоте.
В комнате находились два десятка дворян, они сидели, разбившись по
три-четыре человека, их обслуживали всего трое слуг-альфа.
-- Надеюсь, вечеринка будет удачной.
-- Я тоже. -- Сильвана взяла Тома за руку, и, несмотря на усталость,
волна дрожи охватила его.
Убеленный сединами лорд А'Декал хмуро наблюдал, как Том пересекает
комнату. Но за его спиной сидела леди В'Деликона, чьи глаза, как только она
увидела Тома, просто засияли от радости.
-- Неужели это лорд Коркориган явился сюда собственной персоной?
-- Он самый, м'дам. -- Том поспешил подойти к ней, наклонился и
поцеловал протянутую руку.
-- Рад, что вы смогли прийти, старина, -- сухо заметил А'Декал, и было
очевидно, что никакой радости он при этом не испытывает.
Том хмыкнул. Подозревал ли А'Декал, где он, Том, пропадал все это
время?..
-- Мы обсуждали последние беспорядки. -- В разговор вступил еще один
лорд, которого Том не знал. -- Три ограбления в секторе за последнюю декаду,
и что-то похожее на бунт сегодня... -- Потягивая прозрачное вино, он
добавил: -- Глубоко внизу, конечно.
-- Конечно, -- эхом отозвался Том.
-- Как вы думаете, что мы должны делать, Том? -- спросила леди
В'Деликона серьезно. -- Я имею в виду всех этих террористов.
-- Кто-нибудь знает, чего они добиваются? -- Том задал чисто
риторический для себя вопрос, поскольку хорошо знал ответ на него.
Незнакомый лорд засопел, а лорд А'Декал зло сказал:
-- Они самые настоящие бандиты, и ничего больше. Мы должны прочесать
силами военных всю территорию. Прочесать все страты во всех владениях, пока
не очистим их от этих дьяволов.
-- Легче сказать, чем сделать! -- Леди В'Деликона ответила прежде, чем
Том сообразил, что сказать.
"Контролируй свое состояние, -- приказал себе Том. -- Не позволяй гневу
прорваться".
Но это также было легче сказать, чем сделать. Безвольно поникшее тельце
и Эльва, кладущая в нишу безжизненного ребенка, всплыли перед глазами Тома,
и он почувствовал растущее в душе напряжение и непреодолимое желание
убивать.
Перед глазами возникли алые стрелы-целеуказатели, сошлись на фигуре
лорда А'Декала.
-- Именно поэтому, -- продолжала леди В'Деликона, -- я хотела бы
услышать именно ваше мнение, Том.
-- Мое?.. "Контролируй себя!"
-- Спасибо, конечно.
"Не забывай про дыхание, расслабься!"
-- Я должен заметить, -- резко вмешался А'Декал, -- что вы уникально
перспективны для работы в спецотделе, Коркориган.
Том слегка поклонился, будто сказанное было для него комплиментом.
-- Сначала я бы хотел узнать, -- сказал он осторожно, -- какие задачи
стоят перед этим отделом?
-- Это будет мозговой центр. -- В разговор опять вступил незнакомый
лорд. -- Вы будете консультировать и разрабатывать антитеррористическую
стратегию для целого сектора.
Леди В'Деликона кивала головой в знак согласия. "Они сошли с ума!" --
подумал Том. А вслух спросил:
-- Мы должны будем устраивать семинары по типу "мозгового штурма"?
Правильно я понял?
-- Не только. У вас будут средства и возможности для разработки и
внедрения крупных проектов.
Проекты... Это могло означать все, что угодно.
-- Военное вмешательство? -- спросил Том.
-- Конечно, полная ответственность будет лежать на военных, -- сказал
А'Декал. -- Руководить группой будет очень высокопоставленный человек; это
необходимо для того, чтобы серьезно контролировать состояние дел.
-- Кто же он?
В этот момент в зале появилась новая группа лордов. В центре ее
находился тощий светловолосый человек, с плотно обтянутым кожей лицом,
бледность которого особенно ярко выделялась на фоне темно-серой военной
формы.
-- Лорд Коркориган! -- А'Декал пригладил пальцами свою седую бороду. --
Представляю вам генерала лорда Кордувена д'Оврезона.
x x x
Другие лорды отошли, чтобы оставить их на некоторое время наедине;
только Том и Кордувен, и никого больше.
-- Рад видеть тебя, Том! Жаль, что при таких обстоятельствах.
-- Я тоже об этом подумал.
Каждый раз, когда Кордувен и Сильвана пересекались взглядами, они тут
же отводили глаза в сторону.
-- Ты ведь когда-то изучал тактику, -- сказал Кордувен, -- с маэстро да
Сильвой.
-- Ну... немного. В основном я занимался физическими тренировками.
-- Жаль. -- Кордувен сделал глоток бледно-зеленого алкогольного
напитка; напиток не производил на него никакого заметного действия. -- Эти
ублюдки -- хорошие специалисты по части ведения военных действий. Нападают
небольшими боевыми группами, в основном автономными.
-- Я не совсем понял... Последнее, что я слышал о вас, что вы были в
академии лорда Такегавы.
-- Гм. -- Кордувен вытянул свободную руку, будто проверяя ее на
прочность. -- Я действительно начинал с этого.
Его манера говорить соответствовала первому впечатлению Тома от их
встречи: Кордувен обладал мощным самоконтролем, но нервы его были натянуты
до предела.
"Интересно, чем ты занимался последние годы?" -- подумал Том.
У него были все основания задать этот вопрос вслух, и он задал его.
-- Я был в секторе Вилагри, недалеко от Краниции. Это горячая точка.
"Так это был ты?!" -- удивленно подумал Том.
Поскольку члены "Лудус Витэ", чтобы накопить побольше средств, все
активнее устраивали грабежи, то в одном из владений власти приняли особые
контрмеры. Они оказались успешными: уничтожение курьерских цепочек связи,
захват активной группы, просеивание аппарата местной организации "Лудус
Витэ" и раскол его изнутри.
Это называлось тактической разработкой. Говоря же человеческим языком,
это означало: еще большее количество детей, оставшихся без родителей; стоны
в камерах для пыток и бесконечная паранойя людей, следящих за своими
соседями и всегда готовых совершить предательство или стать его жертвой.
-- Значит, быстрое продвижение по службе? -- спросил Том. -- Вы
добились просто поразительных успехов.
-- Спасибо! -- Кордувен осушил стакан и опустил его на стол. -- Да, я
надеюсь сдвинуть дело с мертвой точки. И скажу тебе -- я рад, что теперь у
меня есть человек, которому я доверяю. Настоящий друг.
На мгновение Тома охватил стыд.
-- Я должен идти, Том. Но я ведь увижу тебя на организационном
собрании.
-- Если вы посвятите меня в подробности, я буду там.
Они пожали друг другу руки.
Когда Кордувен ушел, Том заметил, какими глазами смотрели ему вслед все
пять леди. Бледное, напряженное лицо генерала, казалось, вызывало у них
восхищение. И даже у Сильваны...
-- Вы знали его, когда он был моложе?
Леди В'Деликона подошла поговорить с Томом, жестом предлагая всем
остальным лордам оставить ее в покое.
-- Да, мы знали друг друга настолько хорошо, насколько это было
возможно, учитывая разницу в нашем общественном положении.
"И он всегда относился ко мне как к равному", -- добавил Том про себя.
-- Это довольно необычно, -- заметила леди В'Деликона, хотя то же самое
можно было бы сказать и о ее дружбе с Томом.
-- Я знаю.
-- Он очень изменился.
-- Да, -- сказал Том. -- Я знаю, что значит потерять одного из членов
семьи.
"Кордувен, что же я сделал с тобой?" -- добавил он про себя.
-- Вы очень хороший человек, Том Коркориган. И Том учтиво поклонился,
хотя душа его вопила:
"Нет, вы ошибаетесь, это не так!!!"
Глава 56
Станция "Метроном", Дельта Цефея, 2125 год н. э.
В эту смену помещение машинного отсека было освещено тускло. Дежурила
только одна Дороти Вержински: водрузив ноги на приборную панель и
откинувшись на спинку стула, она читала книгу в твердой обложке. Книга
называлась "Анна Каренина".
По машинному отсеку разносился равномерный гул, но для Дороти сейчас
ничего вокруг не существовало: ни звуков, ни других ощущений. Равномерные
короткие гудки пульсара давно стали частью окружающего ее мира, так что она
их попросту не замечала.
И вдруг до ее ушей дошло странное. Дороти встрепенулась. Из динамиков
неслось:
-- Бип-пип, бип-пип, бип-пип...
-- Боже мой! -- воскликнула Дороти по-русски, отбросила книгу в
сторону, спустила ноги на пол и опрокинула чашку. С проклятиями вытерла с
пульта пролитый кофе и принялась резко касаться сенсоров.
Теперь из динамиков донеслось:
-- Уа-а-а!
-- Этого просто не может быть, -- сказала себе Дороти. Она с силой
нажала кнопку связи.
-- "Шаттл-два". Как делишки, Дороти? Умираешь со скуки?
-- Погоди, Жан-Поль... Я получила сигнал тревоги. На секунду воцарилось
молчание.
-- Сигнал тревоги -- у тебя?! С тобой все в порядке? Под термином "у
тебя" он имел в виду орбиту средней удаленности вокруг Дельты Цефея.
"Шаттл-два" выставлял в пространстве длинную цепь исследовательских
зондов; другие шаттлы, как и шаттл Дороти, располагались на борту станции
"Метроном".
-- Я приняла сигнал маяка, -- пояснила Дороти.
-- Какой тут может быть маяк...
Она залпом, не ощущая вкуса, допила остатки холодного кофе:
-- Мне удалось перехватить параллельный сигнал в звуковом диапазоне.
Она нажала кнопку, и вновь из динамиков понеслось:
-- Уа-а-а... уа-а-а...
-- Что это еще такое? -- голос Жан-Поля был спокоен и серьезен.
-- Так-так-так! -- Дороти покачала головой. -- Вот к чему приводит
одинокая жизнь ученого-затворника. Ты что, никогда раньше не слышал, как
плачут младенцы?
x x x
Карин разбудил очень знакомый голос:
-- Какого черта! Пустите меня, я только взгляну на нее!
Некоторое время продолжался приглушенный спор неведомо о чем, а затем
дверь открылась.
-- Карин!
-- Привет, сэнсей! -- Она слегка приподняла голову, а затем опять
бессильно уронила ее на мягкую подушку: это было единственное, напоминавшее
поклон движение, которое у нее получилось. -- Я рада вас видеть.
Но она не видела ничего. Мир вокруг был во тьме.
-- Слава Богу! -- Его борода коснулась щеки Карин, когда он легко
поцеловал ее, затем взял за руку, все еще слабую, и сжал в своих загрубевших
руках.
-- Я слышала, вы там спорили с кем-то из персонала.
-- Мне сказали, что ты все перенесла отлично, но я должен был увидеть
тебя сам...
Вокруг была сплошная тьма, но Карин чувствовала, как под ее тяжестью
прогибается мягкая постель, а одеяло казалось тяжелым, обволакивающим
коконом. Не похоже, что она все еще на своем корабле...
-- Сэнсей. Дарт... Он не...
"Я же не могу плакать, -- вспомнила она. -- Они забрали мои глаза".
-- Не разговаривай! -- Большие руки нежно пожали ее ладонь. -- Мне
коротко обо всем рассказали.
-- Он спас нас. -- Это было сказано шепотом. Вероятно, потом она
провалилась в сон. Иногда различить, где явь, а где сон, было попросту
невозможно.
Когда она полностью пришла в себя, сэнсей все еще был рядом -- от него
шли успокаивающее тепло и сила.
-- Сэнсей?..
-- Все в порядке, Карин.
-- Они прячут от меня моего ребенка. "Ребенка Дарта", -- поправила она
себя мысленно.
x x x
Кажется, раздавались какие-то пререкания, но она не была в этом
уверена. Впрочем, теперь она была спокойна. Поскольку сэнсей Майкл проделал
столь долгий путь сюда, на станцию "Метроном", он не допустит, чтобы ему
помешали. "Уступай и соглашайся, когда возможно, -- говаривал он иногда, --
а когда необходимо -- иди напролом".
Дверь приоткрылась, и сэнсей помог ей приподняться и сесть.
-- Здравствуйте, -- у женщины был чуть уловимый славянский выговор. --
Я -- Дороти... А вот ваша дочь.
Карин нежно провела руками по крошечному тельцу ребенка.
"Ребенок, -- подумала она. -- Новая реальность... Другая личность, но
часть меня и Дарта".
Внезапно, сильно встревожившись, она протянула дрожащую руку, кончиками
пальцев ощупала теплое личико ребенка, его голову с похожими на шерстку
волосами и тельце, один за другим пересчитала все пальчики.
-- Она красивая, -- сказал сэнсей.
-- Несомненно, -- согласилась женщина по имени Дороти.
Напряжение спало, и Карин откинулась на подушку, прижимая крошечное
тельце дочери. Губы ее невольно растянулись в улыбке.
Не думала она, что сможет когда-нибудь снова улыбнуться.
-- С нею... действительно все в порядке? -- Она повернулась в сторону
Дороти, определив ее местонахождение по голосу и по шелесту одежды. -- Вы
ничего не заметили?
-- Ой, я не знаю... Я -- астрофизик, а не врач.
-- Именно Дороти приняла твой сигнал, -- сказал сэнсей.
-- О-о! -- Карин чуть покачала головой. -- Я просто не знаю, как вас
благодарить.
-- Не велика заслуга! -- Фраза была беззаботна, но Карин уловила, как
от волнения у Дороти перехватило горло.
-- Скажите мне прямо, сэнсей... -- она склонила голову набок, повернув
лицо в его сторону и зная, что он будет смотреть в серебряные глазницы, где
больше не было ее глаз. -- Это ведь ваша внучка. Почему ее прятали от меня?
-- Потому что вам нельзя волноваться... -- начала было Дороти.
-- Я хочу забрать ее домой. -- Сэнсей избегал прямого ответа -- Я могу
отойти от дел или работать неполный день... Я еще не все до конца обдумал.
Тебе не о чем беспокоиться.
-- Не о чем беспокоиться? -- Карин усилием воли взяла себя в руки.
Сэнсей был последним человеком, на которого она могла бы злиться.
-- Я имею в виду, что ей, твоей дочери, не придется жить в приюте.
Дороти торопливо добавила:
-- На тот самый корабль прибыли два укомплектованных экипажа.
Мю-пространственный корабль: Карин было интересно, кто же стал пилотом.
-- Когда ты поправишься, прямо здесь пройдешь дообучение.
Если сэнсею придется заниматься воспитанием внучки, будет ли это
означать, что он решит посвятить ее в священнический сан?
Впрочем, это не имело значения, потому что Карин уже приняла решение.
Просто она осознала это только сейчас.
-- Я не собираюсь возвращаться в мю-пространство, -- сказала она
спокойно -- Я намерена быть матерью на Земле.
-- Но ты будешь...
-- Слепой?.. Да, я знаю... Но я поступлю, как решила. Потом она ощутила
себя в кольце обнимающих ее рук, все молчали, а по щеке Карин катились
теплые слезы, которые могли выкатиться из глаз и Дороти, и сэнсея, но Карин
казалось, что плачет она.
Через минуту, когда объятия разжались, она снова спросила:
-- Так почему же они прятали ее от меня?
-- На самом деле нет серьезных отклонений, -- сказала поспешно Дороти.
-- А какие есть?
Молчание. Уж не подают ли они втихомолку друг другу сигналы?
-- Ее глаза...
"О Господи! -- взмолилась Карин. -- Нет!"
-- Похоже, зрительный рефлекс нормальный. -- Рука сенсея сжала ее
запястье. -- Она следит глазами за движущимися объектами.
-- Это сложно объяснить, -- начала Дороти и тут же замолкла.
-- Они черные, -- очень осторожно сказал сэнсей.
-- У меня тоже черные. То есть -- были.
-- Он имеет в виду -- совершенно черные, -- сказала Дороти. -- Вообще
нет белков. Это совершенно... сверхъестественно.
"О Боже! -- подумала Карин. -- Моя дочь..."
-- Но она очень красива, -- сказал сэнсей.
Глава 57
Нулапейрон, 3414 год н. э.
Том снял с себя черный шнурок с фигуркой жеребенка, положил на стол.
Помещение было просторным, длинным и широким, но низким, и большая его
часть была в полутьме. Там прятались технические блоки, которые никто не
обслуживал, и голографические дисплеи, с их сложной циклической программой,
за которыми никто не наблюдал. В техническом зале, предназначавшемся для
пятидесяти человек, находилось всего двое.
-- Не похоже, что кому-то из нас удается поспать, -- сказал Том. И
добавил про себя: "Разве заснешь, когда там, во сне, тебя ждут мертвые
дети?"
-- Это хорошо, милорд!.. Значит, мы делаем кое-какие успехи. --
Крутанувшись на стуле, программист подключил дополнительные дисплеи. --
Посмотрите-ка на алгоритм перемещения...
Том не прерывал его несколько минут, стараясь по возможности понять, о
чем он говорит. Потом, задав несколько вопросов -- у программиста хватило
такта не удивиться их наивности, -- Том поздравил его с успехом и вышел.
Хотя в собственных владениях не было особой необходимости постоянно
носить талисман с кристаллом, Тому это казалось вполне уместным. Была,
однако, одна вещь, по поводу которой все сходились во мнении: восстановить
ничего не удастся.
Тем не менее сотни мужчин и женщин занимались во дворце Тома тайной
конкретной инженерной задачей: они пытались разгадать устройство
кристалла-ретранслятора, используя фемтоанализ его компонентов и топологии.
Позже, как только они начнут производить собственные кристаллы, область
исследования должна будет переместиться в другую плоскость.
Но до этого шага пройдет, по крайней мере, год.
x x x
-- Святая Судьба, спаси и сохрани! -- взмолился Том.
Синий потолок и пол внезапно раскололись, закружились, и машина начала
опускаться вниз, а затем пошла в сторону. Зажатый в тесном пространстве за
пилотским креслом так, что приходилось сидеть, обхватив колени, Том
почувствовал дурноту.
-- Всего-то одну минуту... -- Из-под шлема голос Эльвы звучал
приглушенно.
-- Надеюсь... что... так... -- Том то и дело сглатывал подступившую
желчь.
Наконец черная паукообразная машина со свистом влетела в узкий
извилистый туннель.
-- Вот и приехали, -- удовлетворенно сказала Эльва. -- Побили парочку
мировых рекордов!
-- А заодно и мои кости, -- добавил Том.
Когда они добрались до широкого зала, в маленькую кабину ворвался яркий
свет. Чтобы остановить машину, Эльва нажала на рычаг выброса педипальп.
Несколько раз качнуло, вновь подступила дурнота, и наконец арахнабаг застыл
на месте.
-- Пассажиры, наружу! -- скомандовала Эльва, прекрасно понимая, что
Тому придется выбираться из машины вторым, вслед за нею.
-- Только после вас.
Она хлопнула по корпусу арахнабага, свесила ноги за борт и по узкому
трапу-педипальпе спустилась на землю.
Не обращая внимания на то, что сводит мышцы, Том тоже уцепился за трап.
x x x
В зале находилось около двадцати руководителей со своими
многочисленными помощниками. Здесь оказался и Чжао-цзи, поднявший в
приветствии руку, а навстречу уже спешил виконт Вилкарзье, цокая ботинками
по полупрозрачным фиолетовым плитам.
-- Том. Как приятно тебя видеть!
-- Привет, Алексей! -- Они сжали друг другу запястья. -- Ты можешь
пояснить мне, что за суета вокруг?
Оглядевшись, Том насчитал троих представителей Совета Планирования:
доктора Сухрама, крупную женщину по имени Гальвина Чальвиро и массивного
мужчину, которого он все еще знал только по псевдониму -- Сентинел.
-- Теперь спешить некуда, -- говорил тем временем Вилкарзье, -- раз ты
здесь.
-- Приятно это слышать!..
В углу зала был устроен небольшой буфет. Том с облегчением заметил, что
Эльва отказалась от вина и выбрала гриппловый сок: если обратный путь по
скорости будет хоть вполовину таким же, как сюда, было бы весьма желательно,
чтобы она сохранила ясный разум.
-- Совещание перенесли на более ранний срок. Хотя оно в любом случае
должно было состояться. Через три декады...
-- Я понимаю...
-- Раз бета-сеть уничтожена, мы вынуждены...
-- Уничтожено что? -- Том повернулся так резко, что Вилкарзье
вздрогнул.
Затем он отступил на шаг, закашлялся, пытаясь скрыть свое смущение. И
быстро проговорил:
-- Это было не мое решение, Том!
Сжав кулаки, Том обвел глазами комнату...
Тело, как тряпочная кукла. Эльва с мертвым ребенком.
Алые стрелы замерцали перед глазами...
Маленькие ручки, исчезающие в бурном потоке.
Целеуказатели мерцали даже на Эльве, и Том с силой зажмурил глаза.
Навязчивое видение исчезло.
Оставив Вилкарзье, он прошествовал через зал к буфету и остановился
рядом с Эльвой.
Взяв граненый стакан водки, он выпил крепкий напиток залпом, опрокинув
прямо в горло.
-- Том, какого дьявола...
Он и часто заморгал, чтобы убрать выступившие слезы.
-- Удивительно! -- сказала Эльва совсем другим тоном. -- Я впервые
вижу, как ты пьешь спиртное.
Внутри у него растекалось приятное тепло.
-- Сегодня мне это необходимо.
-- Почему? -- проговорила она еще более мягко.
-- Антитеррористическая служба лорда А'Декала нанесла нам непоправимый
урон.
Том был уже на трех заседаниях у А'Декала, работая там по три дня
подряд, и даже привозил своим часть материалов.
-- Я этим выродкам, -- он кивнул на Сентинела и доктора Сухрама,
которые смотрели в его сторону, -- раскрыл все планы Кордувена по внедрению
агентуры. Ты знаешь, что его службы собирались раскрыть половину членов
нашей курьерской цепочки в здешнем секторе?
Эльва, нахмурившись, кивнула.
-- Те, кто отвечает у нас за секретность, могли бы выявить любого из
разведчиков Кордувена. Абсолютно любого! -- Он повысил голос, но тут же
сбавил тон: -- Я им преподнес все на тарелочке.
-- Но ведь это же отличные новости!
-- Были бы отличными, кабы... -- Том сдержал готовое сорваться
проклятие. -- Вилкарзье только что сказал мне, что вся наша сеть уничтожена.
Эльва побледнела, и Том задумался, сколько же людей она знала в
курьерской цепочке.
-- Может быть, кто-то из них и... -- он не договорил. Она молча
кивнула.
В центре комнаты один из помощников жестами вызывал левит-стулья, а
Сентинел призывал собравшихся к порядку.
x x x
Сначала решили обсудить планы на далекое будущее.
Планы впечатляли: конституционные программы, в которых учитывалось все
разнообразие культур, мобильная глобальная автоматическая сеть и многое
другое. Это была ярко выраженная организация "Лудус Витэ", командующая всеми
правительствами на планете.
-- А ты, Том, -- Сентинел пытался предвосхитить его вопросы, -- будешь
нашим первым послом в существующей властной структуре. -- Он покосился в
сторону Вилкарзье. -- По-моему, в конечном итоге ты вполне можешь занять
место правителя сектора.
Присутствующие, соглашаясь, закивали головами.
-- Я начал это не для того, чтобы стать... -- Том замолк.
Но тогда для чего же он это начал? Ведь это не только чисто технический
проект.
Как бы он хотел сейчас быть со своими программистами!..
-- Почему, -- спросил он, пытаясь говорить рассудительным тоном, --
мобильной структуре даже на низшей страте требуется руководство?
-- Людям всегда было необходимо, -- ровным голосом сказал Вилкарзье, --
чтобы ими кто-то управлял. И сейчас тоже...
-- Разумеется. -- Том встал.
-- Думаю, -- начал Сентинел, -- нам следует отложить...
-- У меня всего один вопрос. -- Том осторожно подбирал слова. -- Я бы
хотел видеть проект новой местной курьерской цепочки.
-- Этот вопрос включен в повестку дня, -- сказал доктор Сухрам.
-- А вот что бы я еще больше хотел увидеть, -- голос дрогнул, выйдя
из-под контроля, -- так это саму новую цепочку. Чтобы сравнить ее со
старой... И тогда мы сможем увидеть имена... прошу прощения, псевдонимы
мертвых!
Ропот удивления пробежал по рядам присутствующих.
-- Том, я думаю, вам следует сесть. Кто это сказал?
Том огляделся вокруг, потом снова посмотрел на Сентинела:
-- Я был на заседаниях антитеррористической службы... -- ("Предавая
Кордувена, мой друг", -- добавил он мысленно.) -- Я балансировал над
бездной, стараясь изо всех сил проявить себя в качестве полезного члена их
команды...
-- Пожалуйста, садитесь, сэр, -- сказал кто-то.
-- А вы позволили им умереть! -- Его голос эхом разнесся по залу.
-- Мы были вынуждены, -- произнес доктор Сухрам, потирая желтую
татуировку на лице. -- У нас не было иного выбора.
-- Совет Планирования... -- начал было Сентинела, но доктор Сухрам
жестом остановил его:
-- Это своего рода парадокс, Том. На какой-то миг Том онемел. Потом дар
речи вернулся:
-- Что-что? Какой еще парадокс?
-- Все очень просто, -- сказал доктор Сухрам. -- Если бы мы действовали
в соответствии с полученной от вас информацией, они бы легко узнали, что
источником являетесь вы. Ведь вы входите в очень узкий круг посвященных. И
вычислить вас не представило бы никакого труда.
Холодная дрожь охватила Тома.
"И в этом моя вина, -- понял он потрясенно. -- Как мертвая девочка. Как
мама, ускользнувшая назад, к вечной смерти... Снова моя вина..."
Он скрипнул зубами.
Стоило ли разыгрывать друга перед своими приятелями-лордами, планируя
вскоре уничтожить их?!. Стоило ли делать все это ради своих и узнать, что
свои в это время ради тебя предавали друзей?! Когда же все пошло не так,
когда?! Может, после того как он убил Оракула?.. А может, после того как
вступил в "Лудус Витэ"?.. А может, намного, намного раньше?!
-- Том! -- Все понимающая Эльва потянула его за рукав. -- Пора уходить
отсюда.
-- Очень своевременная мысль... Кстати, доктор... -- Том повернулся к
Сухраму.
-- Да? -- Тот все еще старался соблюдать приличия.
-- Остерегайтесь удара в спину. Вилкарзье хотел использовать меня в
своих далеко идущих целях. -- Он перевел взгляд на Вилкарзье, лицо которого
пошло белыми и красными пятнами. -- Когда меня не будет, ему понадобится
новый козел отпущения. Он предаст вас... -- Том сделал шаг назад.
Все вскочили, откидывая левит-стулья -- и тем самым только расчищая
Тому путь для отхода.
-- Куда вы? -- крикнул Сентинел.
-- Какая разница! -- Том подхватил плащ и устремился к припаркованному
в углу арахнабагу.
-- Назад все! -- послышался грозный голос Эльвы. Том остановился и,
обернувшись, увидел, что она стоит между ним и сгрудившимися людьми, поводя
из стороны в сторону гразером.
-- Том, бери машину! -- бросила она через плечо. И вновь дернула
стволом гразера: -- Никому не двигаться! Не нарывайтесь!
Том дошел до машины, и черный трап вознес его вверх.
-- Вы сделали неверный выбор! -- крикнула вслед ему Гальвина Чальвиро.
"Я так не думаю", -- мысленно ответил ей Том.
Он неловко забрался на сиденье пилота. Кабина закрылась, сиденье,
словно жидкость, обволокло его тело и зафиксировало подбородок, а пульт
управления вырос под рукой, подобно сотканной из паутины рукавице,
присоединенной к приборной доске тонкой нитью-пуповиной.
Перед глазами у Тома стояла мертвая девочка...
Вероятно, в зале кричали. А может, и стреляли. Но все это осталось
позади, потому что Том нажал на рычаг, и арахнабаг рванулся вперед, развивая
скорость, сделал головокружительный поворот и скользнул в туннель. "Вперед!
-- сказал себе Том. -- Только вперед!" Передвинув сжатый в руке рычаг, он
пустил арахнабаг на максимальную скорость, и педипальпы слились в одно
движущееся пятно.
Глава 58
Нулапейрон, 3414-3416 годы н. э.
-- Все будет в порядке, -- сказал кто-то рядом. Том открыл глаза. Над
ним нависали озабоченные, слегка расплывающиеся лица.
-- Посторонитесь. Дайте ему встать.
Он встал, и все поплыло перед глазами -- широкий квадратный туннель,
шагающие по нему пешеходы и проносящиеся левитокары... И не подхвати его
чьи-то сильные руки, он бы рухнул на землю.
-- Спасибо, -- только и смог пробормотать он.
-- Считайте, что вам повезло, -- сказала какая-то женщина с круглым
лицом, и он проследил за ее взглядом: черный арахнабаг распластался у стены
туннеля, половина его педипальп безжизненно свисала из гнезд.
"О Судьба! -- подумал он. -- Какая же у меня была скорость?!"
Судя по состоянию машины, скорость была немалой, если даже система
безопасности не успела среагировать, когда пилот проспал очередной поворот.
Наверняка вытащили его из арахнабага прохожие, но он ничего не помнил и
даже не мог осознать, сколько времени прошло с момента аварии.
Том вновь огляделся.
-- Не переживай, сынок, -- сказал пожилой мужчина. -- Скоро прибудут
врачи.
-- Спасибо, но мне... мне надо идти...
-- Боюсь, сынок, тебе лучше полежать...
Тем не менее он смог отделаться от них, пробормотав что-то о своем
начальнике. Люди сочувственно смотрели ему вслед и неодобрительно покачивали
головами, а он, прихрамывая, побрел в толпу.
Его со всех сторон толкали, но многолюдная трасса оказалась как нельзя
кстати. Это была Вторая страта, зажиточный район, и при других
обстоятельствах он бы с интересом прогулялся по ней.
А вот и люди в форме!..
Четыре человека клином пробивались сквозь толпу, направляясь к
разбитому арахнабагу. Надо было исчезнуть прежде, чем они обнаружат
незадачливого пилота.
-- Прошу прощения! -- сказал он, толкнув кого-то.
Над левым глазом пульсировало и отдавало тупой болью, но он уже заметил
это: скрытый между обсаженными папоротником колоннами и бьющими струями
фонтанов, сверкал серебристый диск люка.
Диск начал вращаться, едва ощутил вес Тома, и перенес его вниз -- на
следующую страту.
Здесь Том прошел по более скромным переходам до следующего люка -- из
простой керамики и стали -- и спустился еще ниже. Торопясь, отыскал
следующий люк и еще раз проделал путь вниз.
Это уже Пятая страта...
Нестерпимо стучало в висках, он шел, спотыкаясь, по темному, сырому
туннелю, пытаясь уйти подальше от всех своих реальных и воображаемых
преследователей.
Так началось его нисхождение.
x x x
-- Хочешь марихуану, дружочек? Том покачал головой.
-- Все равно располагайся.
Внутри таверны был полумрак и теплый, нагретый людскими телами воздух,
но не хватало присущего таким местам оживления. Том ощутил, что здесь царит
какое-то, едва уловимое уныние.
Мертвая девочка...
-- "Золотого Ангела", -- сказал он девушке за стойкой и тут же выпил
половину бокала.
Он шел сюда целую ночь и большую часть утра, пытаясь уснуть в безлюдных
служебных туннелях, но снова возвращалась боль в голове, и он опять пускался
в путь. Сейчас был уже поздний вечер, и ему придется что-то сделать, чтобы
все-таки забыться во сне.
Маленькая белая, безжизненно свисающая ручка... Закрытые глаза...
Он выпил еще. Заказал второй бокал.
Пряный и крепкий напиток -- это то, что надо...
Много часов спустя он снова вышел в прохладу туннеля, и внезапная
перемена атмосферы вызвала у него приступ тошноты.
Проклятие!..
Вытерев губы тыльной стороной ладони, он продолжил путь.
x x x
В конце концов он едва не набрел на патруль, но вовремя заметил
милиционеров и улыбнулся, радуясь своему хитроумию. Нашел очередной люк и
едва не скатился вниз по винтовой лестнице, ведущей на следующую страту.
Радостно похохатывая и ощущая себя очень проницательным, он спускался,
глядя на уходящие ввысь черные плиты потолка.
Никакой охраны здесь не было, но он свернул в узкий боковой туннель,
уверенный в том, что уж таким-то образом наверняка обойдет все посты.
x x x
Проснулся он с онемевшими суставами и промерзнувшим до костей.
Он лежал в нише, свернувшись клубком и накрывшись плащом, а вокруг
начиналась суета раннего утра: копошились дворники; работники ресторанов
спешили за свежими продуктами; рыночные торговцы ("Я помню тебя, отец!")
спешили раскладывать товар на прилавках.
На всем вокруг лежал отпечаток ярких детских воспоминаний.
Самое странное заключалось в том, что здесь присутствовали несколько
сервиторов -- рабов. Сам термин не использовался на такой большой глубине,
хотя многие мужчины и женщины были помещены в условия, которые вполне можно
было назвать рабством.
При этом они больше были проникнуты духом равенства, чем те, наверху...
Завтраком ему стала миска дешевого бульона, который он съел, сидя на
уличной скамье.
"Свои кредо-сливеры надо припрятать, -- думал он. -- Да и кольцо на
большом пальце здесь -- скорее помеха, чем источник кредита... Интересно,
ищут ли меня твои люди, Кордувен?"
Конечно, ищут!..
Фрагменты книги Сунь-цзы -- о важности разведывательной агентуры --
мелькнули перед внутренним взором Тома, напомнив ему о необходимости быть
настороже, и тут же исчезли.
И члены "Лудус Витэ", конечно, тоже ищут. Просто обязаны это делать.
Наступила ночь. Ему казалось, что в темноте он сможет заснуть. Но его
просто трясло от страха, когда он видел группы людей с серебристыми,
стальными и янтарными вкраплениями в коже, а время от времени молодых женщин
в одежде из титановых нитей, с длинными мечами у бедер и с холодным блеском
в глазах. Ночами туннели были их убежищем. И Том понял, что гораздо
безопасней было бы отсыпаться при свете.
Вероятно, ему следует направиться во владения леди В'Деликона, где
общественные залы и туннели всегда держали ярко освещенными и ночи не было
как таковой.
Но пешком это займет несколько декад. Когда Том пытался мысленно
составить карту всех известных ему территорий, над левым глазом снова
возникала пульсирующая боль.
x x x
Минул еще один день.
И еще одна ночь.
А потом снова день. И снова ночь.
Том потерял счет времени.
"Сколько же дней прошло с момента крушения арахнабага? -- спрашивал он
себя. -- И никто из ваших ублюдков так и не смог меня поймать!"
На него взглянул проходивший мимо молодой человек, и Том засомневался:
не проговорил ли он эти слова вслух?
-- А если и сказал, ну и что? -- Он засмеялся.
Юноша прибавил шагу и быстро нырнул в первый же боковой туннель.
x x x
Однажды он принюхался к своему телу под рубашкой и понял, что пора
приобрести гель для мытья.
И тут же обнаружил, что исчез талисман.
Потом он вспомнил, что талисман лежит на столе у программиста, в его,
Тома, дворце. В его чертовом собственном дворце!..
А потом эти ублюдки все-таки настигли его.
Преследователей было двенадцать человек, и они устремились вслед за ним
по туннелям. Но как раз начали тускнеть лампы накаливания, и Том сделал
единственное, что смог придумать в этой ситуации.
Он остановился у первого же люка. Пока ржавая крышка со скрежетом
занимала свое положение, Том молился, чтобы не застрять, затем, в спешке,
съехал на лестнице, цепляясь за погнутые перила. И почувствовал, как теплой
струйкой по руке потекла кровь.
Сверху уже доносился неприятный смех, но тут вращающиеся ступени ушли в
потолок, отрезав Тома от всех звуков.
Том ждал невероятно долго, но ублюдки его явно потеряли.
Сплюнув в грязную лужу, он поднялся и, спотыкаясь, пошел дальше.
x x x
В полдень он был еще в одной таверне. Заставил себя заказать хлеб с
сыром. Потом с трудом проглотил еду, запивая гриппловым сидром, и впервые за
много дней почувствовал себя лучше.
-- Сынок? Ты в порядке?
На него уставилась старуха с нечесаными волосами, и Том поспешил
отделаться от нее.
-- Конечно, в порядке, старая ведьма!
Позже, когда таверна уже закрывалась, чьи-то крепкие руки без особой
спешки выставили его на улицу.
Похожий на видение с того света, он спал на скамье, то и дело
просыпаясь и снова проваливаясь в мрачный сон.
x x x
Порой головная боль становилась особенно нестерпимой. Но тогда
переставала пылать, как в огне, его несуществующая рука.
"Эй, -- сказал он себе, когда однажды обнаружил в своих объятиях
женщину. -- Все не так уж плохо!"
Кто она была такая, он не помнил.
-- Пойдем ко мне домой, -- сказала она.
-- Куда? -- спросил Том. -- А-а-а, да-да.
И вспомнил, что должен ей еду... Точно, пообещал!
В крошечном закутке, отгороженном занавеской, она, задрав без лишних
слов юбку, легла на кровать, а он скользнул между горячих полных бедер и
отдраил ее -- быстро, деловито и исступленно. Как зверь...
Потом он скатился с обмякшего тела, и она повела его в клуб курильщиков
марихуаны, где еда оказалась горячей и сытной.
Там были ее друзья, много новых лиц, которые невозможно было запомнить,
и он пил что-то совершенно необычное. Напиток заставлял пылать каким-то
дьявольским огнем каждую его артерию, каждый капилляр...
Когда он проснулся на следующее утро, все ребра были в кровоподтеках, а
кольцо с большого пальца и кредо-сливеры бесследно исчезли.
"Ублюдки", -- подумал он тупо. Только и всего...
x x x
-- Попробуй-ка вот это!..
Их было четверо... нет, пятеро... Они сидели вокруг костра и пили из
грязной банки.
На всех были надеты рубашки и плащи, как у Тома, -- поношенные и
заляпанные грязью. Вероятно, от их одежды исходил такой же дурной запах.
У него уже не было ничего, что его новые приятели смогли бы отобрать, и
он чувствовал себя в полной безопасности.
-- Пей!
Но тут он увидел, как блеснуло лезвие ножа, -- это была единственная
чистая вещь среди кучи грязного тряпья, -- и, пробормотав: "Схожу, отолью",
-- отошел подальше от освещенного костром места, свернул в безлюдный
извилистый туннель и продолжил свой путь в одиночестве.
x x x
Двор выглядел очень нарядно -- сверкающие медные светильники,
переливчато-мерцающие корзины, отдраенные каменные плиты, выбеленные стены и
потолок. Один из людей заметил, что Том осматривается, и спросил, что ему
нужно.
-- Как у вас насчет работы? Внимательно оглядев его, мужчина сказал:
-- Понятно. Идем со мной...
Он продержался пять дней и уже на довольно долгое время мог
сосредоточиваться на работе. Но тут человек, давший ему работу, высказал
Тому все свои претензии. Главным было качество.
-- Мои люди отрабатывают свой хлеб, -- сказал он и рассчитал новичка.
-- Извини уж! -- крикнул он вслед Тому, когда тот, хромая, в последний
раз шел по двору.
x x x
Сидя в очередной таверне, он заметил, что за ним наблюдают. И понял,
что эти парни разглядели у него связку стальных кредо-сливеров, полученных
за работу. Ему ничего не оставалось, как смыться на улицу, а потом то шагом,
то трусцой добраться до ближайшего люка и еще раз спуститься вниз.
x x x
В очередной раз он осознал, что жив, от прикосновения кисти для
макияжа.
Женщина гримировала его лицо так, чтобы он был похож на нее: голубые
полосы, серебристые пятиугольники на лбу.
И опять он драил ее по-звериному. Или это была совсем другая? И она
опять вела его в таверну.
А потом он лежал в полудреме на полу, а она собиралась улечься под
кого-то из соседей, напрямик спросив того о деньгах.
-- А у тебя хороший дружок, -- сказал мужчина, стягивая с задницы узкие
брюки. -- С пониманием...
"Я -- не дружок", -- подумал Том. И отвернулся лицом к стене.
Он ушел, когда она отправилась в общую ванную, расположенную в конце
коридора.
x x x
-- Послушайте, офицер! -- Он нарвался на патруль службы безопасности,
но считал, что это неопасно.
Ведь никто не станет разыскивать здесь, внизу, лорда Коркоригана.
-- Мне бы только узнать, где найти работу, что-нибудь убирать...
-- И сделать новый макияж, леди? Остальные патрульные засмеялись.
"Я же забыл, что лицо раскрашено", -- тупо подумал Том.
Они задержали его -- за бродяжничество.
Всю ночь он провел в камере, на следующий день его три раза накормили и
наконец поздно вечером, отвели в суд магистрата. В голове был уже привычный
туман, но сегодня Том мог мыслить более четко, чем во все предшествующие
дни. И когда он стоял возле скамьи подсудимых, настроение у него было почти
радостным.
Суд предоставил ему выбор: или рабочий наряд на три декады, или ссылка
на нижние страты.
То есть -- никакого выбора.
x x x
Дальше все слилось воедино.
Холод и жара... Свет и тьма... Поспешные неловкие объятия с женщиной, у
которой были желтые зубы... И совсем уж по-звериному -- сзади -- с другой, у
которой вовсе не было зубов...
Кувшины с огненным напитком, которые, неохотно отрывая от губ,
передавали по кругу...
И какое-то месиво на грязных тарелках...
Когда было светло, он почти всегда спал: ночью это было опасно. Не
выпив, он не мог заснуть, но иногда наваливалась страшная мигрень, и о сне
приходилось забыть, и тогда он шел дальше.
Иногда, проснувшись, он обнаруживал лежащие рядом кредо-сливеры мелкого
достоинства, брошенные сердобольным прохожим.
x x x
Затем был небольшой просвет.
Где-то, удивившись, что он умеет читать, ему дали работу конторского
служащего. Но другие клерки, почуяв превосходство Тома, всеми силами
старались нагадить ему в карман. Когда в конце второй декады в конторе
пропала небольшая сумма, было ясно, что обвинения посыплются на последнего
нанятого работника.
Стоило ему потребовать жалованье, тут же пришли охранники. Они били его
смертным боем, и боль, перемежающаяся с яркими красными вспышками перед
глазами, пронзала все его тело. Словно в отдалении он слышал треск
собственных ребер.
На этот раз он проделал спуск бессознательно. Очнулся под люком,
парализованный от боли, и догадался, что его попросту сбросили вниз.
x x x
Если бы Тома попросили последовательно рассказать, как он выжил, он бы
не смог. Он потерял счет новым незнакомым местам, очередным стычкам, после
которых тело болело от новых ран или потревоженных старых, которые не
успевали затягиваться.
Иногда его ослепляла боль над левым глазом.
И тогда приходила мертвая девочка в нише...
Однажды он попытался подсчитать, сколько длились его блуждания, и
понял, что из памяти выпал огромный кусок жизни: спутанная борода выросла
почти до пояса, сплетаясь с длинными, давно немытыми волосами.
Но его не волновал свой внешний вид.
x x x
Какая-то старуха привела его в свою нишу, поделилась своим питьем --
синтетической "мертвой водой", а затем и своей постелью, но он не смог ее
удовлетворить, и она вышвырнула его прочь, выкрикивая вслед ругательства, и
он пошел в ближайший туннель, лег посередине и заснул.
x x x
Он видел вокруг разбитый пол, а сверху -- закопченный потолок. Тут и
там скорчились на полу человеческие фигуры, такие же беспризорные, как и он
сам...
Вздрогнув, он проснулся.
Странная незнакомая женщина спала, положив голову ему на колени. В
приоткрытом рту виднелись серо-черные зубы -- она храпела. Поодаль, с другой
стороны, иссохший и морщинистый человек неведомого возраста, спустив штаны,
испражнялся прямо на разбитые каменные плиты.
Испытывая приступ тошноты, Том оттолкнул сонно запротестовавшую женщину
и, прихрамывая, побрел к ближайшему люку. Вслед за ним никто не пошел.
Впрочем, они никогда не делали этого...
Металл долго скрежетал, но, наконец, люк открылся.
И началось еще одно путешествие. Еще ниже...
x x x
Кончиками пальцев он потрогал рисунок на зеленовато-желтой каменной
плите. Кто-то швырнул ему кредо-сливер, и Том некоторое время смотрел на
него, не понимая, что это за предмет.
x x x
А этот люк открылся с легкостью. Когда Том спускался, было трудно
удержать равновесие, но ему нравилось ощущать гладкие перила под задубевшей
от грязи рукой.
Люк закрылся за ним, мягко встав на прежнее место.
Этот туннель был чище, чем он ожидал. И найдя темную нишу, он заснул.
x x x
Черный пол был гладким, отполированным до блеска. Он прошел мимо лавки,
где продавались безделушки, которые он не разглядел.
Здесь было что-то очень странное...
В следующей секции, где коридор расширялся и поворачивал, стоял запах
печеных пирогов, от которого у Тома свело челюсти, и он судорожно провел
рукой -- ногти были длинные и черные -- по ввалившемуся животу. Там, где
рукав был оторван, виднелось тонкое белое плечо.
Он долго стоял в нерешительности.
Перед ним менялись цвета: зеленый -- золотой; оранжевый -- черный...
Сложно сконцентрировать взгляд на вывеске из тройных конусов ("И почему
их делают такими маленькими?")-- но в конечном итоге он смог догадаться, что
там обозначено: Змея... нет, Тигр, Средний день, сороковое джия. Тигр 280.
Это означало...
Ничего это не означало...
Нужно идти. Нужно. То и дело останавливаясь, шаркая ногами.
И оставив кафе позади, затем пройдя мимо ювелирной лавки, он продолжал
идти, поскольку уже не знал, что еще в жизни можно делать.
Потом вспомнил вывеску. Тигр... Зачем?
Проход расширился, превратившись в широкий бульвар, над которым
возвышались естественные пещеры. Дорога поворачивала, но он продолжал идти
прямо, спускаясь -- невероятно медленно -- по стертым, невысоким ступеням.
Дрожащей рукой он распахнул свою рубашку: увидел пятна грязи,
болезненно бледную кожу, огромные багровые карбункулы по всему телу.
Растительность на лице закрывала рот, и все вокруг пропахло гнилой пищей,
перегаром и рвотой.
Послышался тихий плеск волн...
Море? Откуда?
А на берегу смеющиеся дети.
Тигр на вывеске... Зачем?
И тут он понял. Это был календарь.
А на календаре -- год Тигра.
Он скитался уже около шестисот дней.
x x x
Бесконечно высока пещера, с огромными, застывшими в море естественными
колоннами... Неподвижная гладь моря ровна, как зеркало... На скалах блестят
вкрапления пиритов... Тихо плещут волны... Воздух пронизан свежестью и
чистотой...
Том медленно повернул голову, оглядывая широкий, протянувшийся вдоль
берега бульвар, а затем снова посмотрел туда, откуда пришел. Он уже понял, в
чем заключалась странность, но надо было еще приспособиться к этой новой
реальности.
Здесь не было люков на земле.
Он скитался почти два стандартных года и теперь стоял у подземного
моря, плещущегося среди бесчисленных каменных колонн, и дальше ему некуда
было спускаться, так как он достиг последней страты.
Детский смех звенел в тишине.
Медленно -- невероятно медленно! -- он опустился на гладкие плиты и
долго сидел, наблюдая за тихими волнами, прохладной, чистой водой.
Бесконечно долго сидел...
А потом он тихо заплакал.
Глава 59
Нулапейрон, 3416 год н. э.
Дети пели.
Среди прохладных вод, на острове, размещался чистый белый павильон,
который соединялся с берегом легким пешеходным мостиком. Из павильона
доносились звонкие, как хрусталь, голоса.
Том встал с гладких каменных плит.
Неужели он спал?
-- Привет, -- послышался детский голос, -- Э-э-э... -- Горло Тома
пересохло, и он смог издать только какой-то сдавленный звук.
Маленькая девочка смотрела на него широко раскрытыми глазами.
-- Привет-привет-привет! -- И тут же засунула в рот большой палец.
"Не пугайся", -- подумал он.
Но она попятилась, едва он протянул к ней заскорузлую от грязи руку.
Потом девочка развернулась и побежала; ее косички раскачивались на ходу.
x x x
Пахло теплыми пирожками.
Именно этот растекающийся повсюду, манящий аромат привел его назад, к
ряду магазинов, которые выстроились вдоль туннеля с гладкими стенами. Кафе
находилось поблизости от поворота, там, где туннель расширялся и открывался
чудесный вид на море и протянувшийся вдоль него бульвар.
Он стоял, покачиваясь от слабости, и смотрел на полки с пирогами и на
пирожные, выставленные за чистыми стеклами витрин.
"Что я хочу сделать?" -- тупо думал он, и мысль эта то и дело
скрывалась в привычном тумане.
Коренастая женщина, с миловидным розовым лицом, коротко остриженными
белыми волосами и пухлыми руками, вынесла наполненный пирожками поднос,
поставила его на стол с мраморной столешницей и, уперев руки в круглые
бедра, уставилась на Тома.
-- Мы еще закрыты...
-- Я ищу... -- Опять у него получился какой-то сдавленный звук.
Надо бы изобразить что-нибудь получше... Том собрал в кулак всю свою
волю и прорвался сквозь туман.
-- Я... ищу... работу...
Внимательный взгляд оценил его поношенную одежду. Маленький нос
сморщился.
Неужели она унюхала с такого расстояния исходящие от него запахи?..
-- Я умею программировать, -- он заставил себя стоять не сутулясь, --
блоки поставок...
Ответом ему была кривая усмешка:
-- Их в наше время не слишком много... -- Она отвернулась и начала
заполнять витрины пирожками с подноса.
Том продолжал стоять, покачиваясь, и наблюдать за нею, не в силах уйти
и не зная, что предпринять. Она бросила, не глядя, через плечо:
-- Здесь и с благотворительностью не густо!
-- Мне действительно, -- Том закрыл глаза и едва не потерял равновесие,
-- нужна работа.
Ее большие руки легли ему на плечи, удержали от падения.
-- Садись! -- Она силой усадила его на скамью.
-- Мне...
Сунула ему пирожок: теплый, золотистый; мягкая выпечка расслаивалась у
него в руке.
-- Пусть это будет как аванс, в счет будущей зарплаты. Во рту разлился
сладостный вкус.
Закрыв глаза, он смаковал каждый кусочек.
-- Достаточно, -- сказала она, когда он съел треть пирожка.
Он положил оставшееся на стол и думал, что заплачет. Но сдержался.
Превозмогая боль, с трясущейся рукой, заставил себя подняться и, шаркая
ногами, медленно пошел прочь.
-- Нет, нет! -- Завернув пирог в тряпку, она вложила его Тому в руку.
-- Я имела в виду, не ешьте слишком быстро.
И правда, этого не следовало делать: у Тома от непривычной хорошей пищи
уже начало бурчать в животе и появилась резкая боль в желудке.
Около входа в кафе приостановился седовласый мужчина в длинном
элегантном пальто, но, взглянув на Тома, прошел мимо.
-- Все в порядке, -- тихо произнесла женщина. -- Не понравилось ему,
что вы здесь.
"О Судьба!" -- мысленно взмолился Том.
-- Я не вор.
-- Да? -- Она посмотрела на его полуоборванный, безжизненно свисающий
левый рукав. -- Ну хорошо. Ладно, проходите. Несите сюда свой пирог.
Она провела его через заднюю дверь, мимо входа, на маленькую чистую
кухоньку, к подсобному помещению. Узкий коридор, занавешенный с обеих
сторон, вел к душевой.
-- Я -- Вози, -- сказала она просто.
-- Том!
-- Ну, Том. Пользуйся, сколько душе угодно.
x x x
Том потерял счет, сколько раз, с головы до ступней, он соскабливал с
себя грязь, смывал пену от бледно-голубого моющего средства, струи которого
разбрызгивались из душа.
Один раз, перекрывая его шум, Вози окликнула Тома. Выглянув, он увидел,
что его смердящая одежда исчезла, а вместо нее на табуретке лежит острая
бритва и белое полотенце.
Волосы и борода представляли собой одну свалявшуюся массу, теперь еще и
совершенно мокрую. Он втирал мыло в колтуны, но они по-прежнему оставались
колтунами. Когда он задевал карбункулы и порезы, от боли саднило и щипало,
но он все равно продолжал сдирать грязь с ран.
Здесь был и гель для мытья, но Том был еще слишком грязным. Давно
забытое ощущение струек воды на теле -- когда-то лучшее средство снять
стресс -- было именно тем, в чем он нуждался сейчас больше всего.
Он еще пару раз намылился и смыл пену. Ну все, грязь соскоблена и
спущена в сток.
Он удовлетворенно вздохнул. Затем, почувствовав невероятную слабость и
еле держась на исхудавших, жалких на вид ногах, он протянул руку за
занавеску и нащупал бритву.
Надо справиться: когда-то -- два года назад -- он привык пользоваться
только кремом-депилятором.
Дело оказалась сложнее, чем он себе представлял.
Старомодная вибробритва была острой, и он отсек большие пряди от
бороды, затем подравнял ее и начал выбривать отдельными проплешинами, пока
не сбрил все, постоянно ополаскиваясь в мыльном растворе. Так же трудно было
сбрить волосы и с верхней части головы. Он планомерно и медленно водил
бритву от висков по направлению к затылку.
В углу душевой уже громоздилась огромная масса мокрых волос. Когда он
снова выглянул из-за занавески, на табуретке лежал одноразовый пакет и
кусачки для ногтей, а дальше у стены на крюке висели чистые штаны и рубашка.
На полу стояли сандалии.
Он выключил душ и принялся сражаться с волосами, засовывая их в пакет.
Под ногтями на ногах все еще была глубоко въевшаяся грязь, и он, усевшись на
влажный пол, остриг их.
Теперь на очереди была рука. В свое время он привык пользоваться
автоматическими щипчиками и защитным лаком, но сейчас... Том думал
попросить, чтобы ему остригли ногти, но наконец сообразил, как справиться
самому. Надо зажать кусачки под левой мышкой и сжимать их ручки культей.
Когда он в последний раз окатился под душем и снова взял бритву, чтобы
напоследок пройтись ею по оставшимся клочкам волос, всю кожу уже саднило. Но
он боролся с собой до тех пор, пока голова и подбородок не были выбриты
наголо и просто засверкали чистотой.
И наконец, он растер ладонью по груди псевдоразумный гель. Растекшись
по коже, гель очистил и продезинфицировал его раны. Потом гель сам отслоился
и опять затек в контейнер, оставив после себя шлейф лесных запахов.
И только после этого Том оделся в чистую одежду и направился на кухню.
Мускулистый молодой человек, используя нож с отверстиями, резал овощи.
Он молча указал на кипу грязных тарелок, сложенных возле раковины. Том
кивнул и принялся за работу.
x x x
У Вози был маленький служебный кабинет. Закрыв все шкафы на
дактил-замки, она сказала, что Том может спать здесь, пока она не подыщет
место получше.
Постель была сделана из отслуживших свой срок полотенец -- потрепанных,
но чистых.
Первая декада пролетела, как сладкий сон. Каждый день он работал на
кухне, бок о бок с могучим молодым человеком, чье имя, как выяснилось, было
Жерар. Он доводился Вози племянником и был достаточно дружелюбен, нисколько
не возражая против присутствия Тома.
Если Тому все еще и снились сны о другом Жераре, то, проснувшись, он
никогда об этом не помнил.
На четвертый день Вози разрешила ему обслуживать посетителей, если
народа будет немного.
Он принес омлет с сыром и зеленью для седого мужчины, того самого,
который в самый первый день передумал входить в кафе, столкнувшись с
грязным, зловонным привидением, каким в ту пору выглядел Том.
Сейчас мужчина его попросту не узнал.
Том регулярно брился, а голова стала обрастать чистыми короткими
волосами. Утром и вечером он сытно ел на кухне. А когда заканчивалась
работа, он совершал долгую, неспешную прогулку по берегу тихого вечернего
моря. Бригады уборщиков поддерживали на приморском бульваре безупречную
чистоту. Все, кто проходил мимо, или кивали ему в знак приветствия, или
здоровались за руку.
На девятый день Вози вручила ему оплату, в том числе и "премию новому
работнику". Том пытался вернуть ее, но Вози настояла, чтобы он не
отказывался.
-- Завтра, -- сказала она, -- твой первый выходной день.
x x x
На доске объявлений были вывешены списки имевшихся в общине свободных
жилищ. В маленьком, выкрашенном белой краской коридоре человек с худощавым
лицом принял от Тома вступительный взнос и показал ему новое жилье. Ванная
оказалась одна на двенадцать комнат, но все было чисто и содержалось в
порядке.
Теперь у него была собственная комната. Кровать, стол, табуретка,
полка. Класть на нее пока еще было нечего.
Поздним вечером, изучая местность, он свернул в туннель справа от
бульвара.
По стенам плясало голографическое пламя. Из прикрытых тонкой загородкой
комнаток-таверн доносился смех.
Он остановился у двери ближайшей таверны. Здесь ощущался легкий запах
марихуаны, а в баре заманчиво искрились многоцветные бутыли.
Том почувствовал, как внутри него зашевелился дракон, но усилием воли
загнал зверя вглубь, в погруженную во мрак пещеру. И развернувшись, пошел к
своему дому.
x x x
-- Я могу взять их себе? Жерар пожал плечами:
-- Бери, если хочешь.
Эти старые штаны лежали среди половых тряпок в кухонном шкафу. Они были
вполне еще пригодны для носки.
-- Спасибо! Давай я тебе помогу.
Этим же вечером Том выстирал старые брюки в ванной около своей комнаты.
На следующее утро он проснулся, как всегда, очень рано. Надев старые
брюки и ничего больше, босиком, вышел из своего жилища -- осторожно, боясь
разбудить все еще спящие семейства соседей, -- и устремился к берегу моря.
Растяжка, даже самая легкая, вызывала боль.
Том поражался. Каким образом его мускулы могли быть такими слабыми и в
то же время такими напряженными и несгибаемыми?
Он особенно долго нагружал икроножные мышцы и ахиллово сухожилие.
И под конец медленно -- очень медленно -- побежал трусцой.
x x x
В то первое утро он смог пробежать вдоль берега моря только несколько
минут. Потом пришлось остановиться и идти до своей комнаты шагом: грудная
клетка вздымалась от тяжелой одышки.
Но на следующий день он сделал новую попытку, потом еще одну -- на
третий день. Он бежал трусцой, шлепая босыми ногами по камням с золотыми
вкраплениями -- и каждый раз убегал все дальше и дальше.
Через четыре декады, накопив достаточную сумму, Том купил пару хороших
брюк. Еще две декады спустя -- пару дешевой легкой обуви для тренировок.
В обуви он мог бегать быстрее.
Купить инфор ему было не по средствам, но у содержателя антикварной
лавки, старого Нарвана, нашелся видавший виды лаксхишский голотерминал;
всего за один миним в неделю Том взял его напрокат. Нарван одолжил ему и
кое-что из классики, хотя все было на языке лаксхиш.
Получив рекомендацию от Вози, Том смог записаться в библиотеку. Зал
библиотеки в этой крошечной общине был маленький, но обладал впечатляющим
набором кристаллов.
Декада шла за декадой. Вскоре минул целый гекто-день.
Когда пошла пятнадцатая декада его работы у Вози, Том в быстром темпе
пробегал каждое утро по пять километров. Кроме того, он постоянно занимался
растяжками; подтягивался в своей комнате -- на прочном брусе для
развешивания одежды; отжимался на полу, уперев ноги о край кровати;
разрабатывал брюшные мышцы, поднимая ноги. Душ, затем одеться -- и на
работу. Вошло в привычку приходить на работу пораньше -- он теперь открывал
кафе и занимался его уборкой перед тем, как приготовить завтрак для себя и
Жерара.
Вози обычно ела дома, но не из-за того, что ей не нравилась его
стряпня, а по привычке.
-- По сравнению с тем, кто пришел сюда полгода назад, -- сказала она
ему однажды утром, -- ты совсем другой человек.
Том остановился, держа в руке швабру:
-- Ты дала мне шанс, Вози.
-- Ну, что ж, -- она посмотрела в зеркало, которое занимало всю стену в
кафе, и пригладила свои короткие белые волосы. -- Похоже, я сделала хорошее
дело, как ты считаешь?
-- Не знаю, как я тебя... -- Том замолк, внезапно охрипнув от волнения.
-- А хочешь, милый, я предложу тебе способ, как отблагодарить меня?
Что он мог ответить? Том кивнул.
-- Когда-нибудь, окажи помощь тому, кто будет в ней нуждаться.
Договорились?
-- Я это сделаю, Вози. -- Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
-- Хороший мальчик... А теперь иди помоги Жерару с пирогами, уже пора.
Посмотри, чтобы он их не сжег.
Глава 60
Нулапейрон, 3417 год н. э.
Был день отдыха. Он опирался спиной о ступени лестницы, и, закрыв
глаза, прислушивался к легкому плеску волн и детским крикам. Дети играли.
О берег плещется Судьба,
Энтропия о скалы бьется,
Идут года, идут года,
И ничего не остается.
И вереницы мыслеформ
Чредой бредут, не зная смерти,
При шуме волн, при шуме волн
Жизнь продолжается, поверьте...
Нас не поймает черный мрак
В свои безрадостные сети.
И будет так, и будет так,
Пока вокруг играют дети.
Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз сочинял
стихи?..
-- Мист