вился на спутник ЗУБов. Если бы Кассата задержался хоть на мгновение, я бы попросил у него объяснений. Но так как он не задержался, пришлось объясняться самому. Лейтенант вежливо выслушал и затем предпринял необходимые действия. Обратился к высшему руководству. Высшее руководство оказалось низкорослой плотной женщиной по имени Мохандан Дар Хавандхи. Появившись, она так долго смотрела на нас, что я решил, будто она плотский человек, но это просто такие манеры. Когда она открыла рот, оказалась, что она так же записана машиной, как и все остальные, но открыла она рот, только чтобы сказать: - Нет. - Но, коммандант Хавандхи, - замурлыкала Эсси, - ведь это мистер Робинетт _Б_р_о_а_д_х_е_д_. - Я знаю это, - ответила коммандант. - Тогда вы должны знать, что мистер Робинетт Броадхед возглавляет Фонд Броадхеда и имеет неограниченный доступ ко всем экстрасолнечным материалам. - Это верно, - сказала коммандант, - но мы в Красном состоянии. Разрешения мирного времени ликвидированы. Конечно, - она улыбнулась, продемонстрировав золотые зубы - как мы верны бываем своим плотским оригиналам! - если хотите, вам не обязательно находиться в зоне безопасности. - Ну, что, - улыбнулся я, прощая, - в таком случае мы просто... - Вы можете вернуться на свой корабль, - сказала она и больше не уступила. Военные мозги! С ними невозможно спорить. Конечно, мы попытались. Мы указали, что ограничения по причинам безопасности смехотворны, хоть сейчас и Красное состояние, потому что единственный враг, кого нужно опасаться, находится в пятидесяти тысячах световых лет отсюда, в кугельблитце. Она не позаботилась ответить нам, что это неправда, потому что передача шла из гораздо более близкого места. Она просто покачала головой. Мы пытались угрожать, сказали, что обратимся к маршалам и главам государств. Она ответила, что, конечно, мы можем это сделать, если хотим, как только будет снят запрет на штатские передачи. Она не говорила, когда это может произойти. Мы пытались быть с нею дружелюбными. Спросили, что делают все эти космические корабли у ЗУБов. Она совсем не ответила; нет, от нее мы никаких военных тайн не узнаем. Впрочем, все это длилось совсем не вечность - всего несколько тысяч миллисекунд, потому что вернулся Хулио Кассата, вернее, его двойник. Как ни удивительно, Кассата выглядел довольным. - Мой плотский парень на совещании, - сказал он нам, - так что пройдет некоторое время, прежде чем я... гм... увижусь с ним, - он одарил нас улыбкой, но не всех поровну: большая ее часть досталось молодой женщине Алисии Ло. - Чем бы вы хотели заняться в ожидании? Хотите осмотреть ЗУБы? - Мы не можем, - сказал я, указывая на комманданта. - Конечно, можете, - ответил он, сознавая свой ранг. И обратился к ней: - Коммандант Хавандхи, я освобождаю вас от ответственности за этих гостей. Я лично проведу их по базе. Пять спутников ЗУБов составляют почти двести тысяч тонн массы, и их населяют примерно тридцать тысяч человек, плотских и записанных. Два спутника представляют собой центры связи и обработки информации. Там смотреть нечего. Гамма - сплошное оборудование, военное оборудование. Там полно бомб и машин хичи для прорытия туннелей, преобразованных для проделывания дыр в корпусах вражеских кораблей. Мы не думали, что нас пропустят туда, к тому же Альберт и так знал всю эту артиллерию. На Альфе помещаются квартиры сотрудников и помещения для отдыха, и у нас не было причин отправляться туда: их идеи об отдыхе и развлечениях нам не нужны. Тем не менее, когда электронные барьеры, не допускающие на ЗУБы машинные разумы без соответствующего разрешения, сняли, меня все равно раздражало, что мы вынуждены ограничиться Дельтой. Кассата пытался смягчить меня. - Простите старушку, - сказал он, улыбаясь. - Она была еще сменным офицером здесь в Высоком Пентагоне и считает, что с тех пор все пришло в упадок. - Он взглянул на часы - такие же несуществующие, как и мои. - У нас не менее десяти тысяч миллисекунд, а тут масса интересного - лежебоки, квейнисы, свиньи вуду, не говоря уже об обычном штате. Ну, я имею в виду тех, с кем вам разрешено видеться. Что хотите посмотреть? Я ответил: - Ничего не хочу. Я сюда не для двухдолларового тура явился. Мне нужно поговорить с людьми! Я должен узнать, что происходит... - В таком случае, - ответил Кассата, - вы захотите сами принять участие в действиях. Я гневно пожал плечами. За время пребывания в "зоне безопасности" у меня в голове скопился под высоким давлением пар, и Кассата не способствовал его выпуску. Я многое хотел сказать, но ограничился одним словом: - Да. Кассата и сам нервничал. Плотский оригинал дал ему отсрочку, но и только. Он сказал: - Вы причиняете неприятности, Броадхед. - У меня есть для этого все возможности, - согласился я. Он суженными глазами посмотрел на меня, потом пожал плечами. - Не мне решать, - сказал он. - И никогда я этого не решал. Правила здесь устанавливает Объединенное Командование. Так чем займемся? Двухдолларовым туром? Или вернемся в зону безопасности? Мы с Эсси бывали на спутнике ЗУБов, когда Объединенное Командование с несколько большим уважением относилось к главе Фонда Броадхеда. Альберт тоже бывал. Гораздо интереснее было Алисии Ло. Для нее это одно из тех тайных мест, о которых слышишь, но не надеешься сам побывать когда-нибудь, вроде Форта Нокс или храма мормонов в Солт Лейк Сити. Понимаете, мы на самом деле никуда не "идем". Кассата подключает нас к коммуникационной системе ЗУБов, и мы видим то, что он хочет нам показать. Он оказался вежливым хозяином и поэтому сделал даже больше: создал для нас офицерскую гостиную, где в одном конце в очаге горел огонь и стоял стол, уставленный напитками и закуской. А в другом располагалось то, что он собирался нам показать. Когда Кассата небрежно предложил взглянуть на гнездо лежебок, Алисия пришла в возбуждение. Конечно, он на это и рассчитывал. Лежебоки исторически "первые" для человечества, потому что это первая чуждая разумная раса, представителя которой увидел человек. Точнее говоря, не "увидел". _П_о_ч_у_в_с_т_в_о_в_а_л_. Оди Уолтерс, дурачась с кушеткой для снов, несколько десятилетий назад обнаружил в межзвездном пространстве их огромный медлительный корабль-парусник. Это было очень значительное событие, но привело оно к гораздо более значительным, потому что лежебоки тоже обнаружили Оди. И сообщили хичи, что мы вышли в Галактику, а это вывело хичи, пинающихся и орущих, из их убежища в черной дыре в центре Галактики. - Я думала, хичи отправили корабль лежебок назад на их планету, - сказала Алисия. - Да, - подтвердил Кассата, - но старина Броадхед вернул его сюда для изучения. Вернее вернул его Институт. Впрочем, лежебокам все равно. Они должны были еще тысячу лет находиться в полете. Их парус на орбите возле спутников ЗУБов... - Видели. Он выглядит серьезно поврежденным, - свирепо сказала Эсси. - Да, но что нам было с ним делать? Растянуть? Да в этой проклятой штуке сорок тысяч километров в длину! Ну, он им все равно больше не нужен. Хотите посмотреть на них или нет? - О да! - сказала Алисия Ло, вмешиваясь в спор. Кассата махнул рукой, и они появились. Лежебоки не очень привлекательны. Некоторые утверждают, что они похожи на какой-то тропический цветок. Другие считают их похожими на глубоководные существа со множеством щупалец; трудно сказать, что они напоминают на самом деле, потому что они не похожи ни на что на Земле. Самцы гораздо крупнее самок, но это не единственная проблема самок. У самок вообще ничего, кроме проблем нет, потому что лежебоки не знают, что такое права женщин. Но самки лежебок об этом и не беспокоятся, потому что у них нет разума. Их жизнь целиком посвящена воспроизведению рода. Ребенок появляется каждый цикл - цикл занимает чуть меньше четырех месяцев. Если леди повезло и ее в нужное время навестил самец, у нее рождается самец. Если нет - самка. Самцы лежебоки не очень сексуальны (глядя на самок лежебок, их нельзя в этом винить), и обычно самка не удостаивается сексуального внимания самца. Поэтому рождается бесконечное количество самок. Впрочем, они не пропадают зря. Время от времени самец выбирает особенно толстую и привлекательную самку. И съедает ее. Можно предположить, что самкам это не нравится. Впрочем, ни одна самка лежебок еще не жаловалась. Они не могут жаловаться. Они вообще не умеют говорить. Самцы, с другой, стороны, болтают непрерывно - вернее, поют. Во всяком случае всю жизнь они производят звуки. Впрочем, если вы садите рядом с кричащим самцом, вы этого все равно можете не узнать. Конечно, если сможете сидеть, потому что лежебоки живут в холодной плотной атмосфере, ядовитой для людей. Вы можете уловить легкое пульсирование, словно тяжелый грузовик прошел рядом с вашим домом. Улитки медлительны. Это их голоса: самое высокое колоратурное сопрано у слизняков достигает от двадцати до двадцати пяти герц. Так что вы все равно не услышите, что они поют. В грязном месиве внутри своего космического корабля плавало несколько десятков лежебок, самцов и самок. Один самец находился в небольшом изолированном помещении. Остальные - в общей цистерне, окруженные разнообразными плавающими приспособлениями: мебелью и различными устройствами. Вероятно, по стандартам лежебок это уютное помещение, но я мог отличить лежебок от мебели только потому, что видел раньше их фотографии. Я не видел никаких движений. И в другом отношении они выглядели странно. Я точно не помнил, какова естественная окраска лежебок, но, похоже, их раскрасил кто-то, тоже этого не помнивший. - Один движется! - воскликнула Эсси. Как ей удалось это заметить? Тот, что в отдельном помещении, медленно вытягивал щупальце. Ужасно медленно даже по меркам плотских людей (не говоря о моих!). Но по мнению лежебок, он был очень возбужден и двигался стремительно; видна была легкая рябь вокруг него, он создавал волны давления. - Это один из новых, - сказал Кассата. - Первоначальный экипаж кончили опрашивать, и с планеты слизняков несколько недель назад прилетели новые. - А почему он один? - спросила Алисия Ло. - Он в энергетически подвижном состоянии, чтобы его можно было опрашивать. Они при этом сильно бьются. И он мог бы все разрушить в их помещении. Альберт профессорским тоном заметил: - Я отмечаю, что мы наблюдаем за ними не в видимом свете. - Конечно, нет. Это томография, потому что видимый свет не проходит через слизь, в которой они живут. Хотите услышать, о чем он поет? Он не стал дожидаться ответа, но включил радио. Конечно, слышали мы не самого лежебоку, а машинный перевод. Радио провозгласило: Огромные сверкающие обжигающие чудища Бились и причиняли вред сильной кавитацией И много вызвали смертей и болезненных ран... - Это его последняя строфа, - объяснил Кассата. - Он начал только час назад. Нам приходится предоставлять им отдых между сессиями. Они не выдерживают подвижное состояние очень долго, а в нормальном состоянии мы не можем с ними общаться. Хотите посмотреть на них немного? Я сказал: - Я хочу, генерал Кассата, поговорить с кем-то из руководителей. Сколько нам еще ждать? Но Эсси положила мне на губы свою мягкую сладкую руку. - Генерал даст нам знать, как только это будет возможно, верно, Хулио? Так что ничего лучше у нас нет. "...а также самкам", - закончился перевод, и я подумал о том, чтобы самому причинить смерть и болезненные раны. И вот мы захвачены в несоответствие между гигабитным и плотским временем. Не думаю, чтобы я был особенно терпеливым человеком, но какому терпению научил меня мой машинный аналог! Особенно в делах с плотскими людьми. Не говоря уже о той особенно невыносимой и необыкновенно косной части плотских людей, которая называется военными. Я изложил Хулио Кассате свои взгляды на этот вопрос. Он только снова улыбнулся. Ему нравилось положение. Конечно, с его точки зрения, чем дольше мы ждем, тем дольше он будет "жить" - то есть "жить" будет двойник, а этот двойник явно не торопился быть уничтоженным. Я только удивился, что он не предложил хорошенькой Алисии Ло посмотреть что-нибудь отдельно от нас. Я хорошо представлял себе, какие зрелища он имеет в виду. Он, может быть, и добился бы своего, если бы не Альберт, предложивший новую идею. Альберт вежливо кашлянул и сказал: - Мне кажется, генерал Кассата, лежебоки не единственные представители чужаков здесь. Кассата приподнял брови. - Вы имеете в виду свиней вуду? - Да, свиней вуду. А также квейнисов. Институт предоставил для изучения колонии тех и других. Может, заодно взглянуть и на них? Если и есть что-то менее интересное, чем квейнисы, так это свиньи вуду, но, конечно, пока не попробуешь, не узнаешь. - О, Хулио, - воскликнула Алисия Ло, - можно? Конечно, можно. Кассата пожал плечами и сменил сцену. Мы увидели бассейн в скалах; вода серо-зеленого цвета, и в ней с десяток существ, похожих на больших рыб, греются в светло-оранжевом свете. Услышали и звук - хрюканье, каким квейнисы разговаривают друг с другом. Так как я уже насмотрелся на квейнисов, я повернулся к столу с закусками. Дело не в голоде - я не был "голоден". Просто хотел побыстрее покончить с этим. Обратился к своему огромному опыту в терпении. Мне это не нравится, но альтернативы я не вижу. Плотский Кассата еще на совещании, а двойник Кассата старается быть гостеприимным хозяином - конечно, прежде всего по отношению к своей новой девушке. Но небо рушится, и сейчас не время прогуливаться по зоопарку. Пока официант в белом переднике передавал мне сэндвич с рубленой цыплячьей печенью и луком - все, разумеется, имитация, включая самого официанта. - Альберт присоединился ко мне. - Доброе немецкое пиво, пожалуйста, - сказал он официанту и улыбнулся мне. - Не хотите послушать, о чем разговаривают квейнисы, Роб? - Квейнисам нечего нам сказать. - Я откусил сэндвич. Очень вкусно, но мне не это нужно. - Да, вероятно, разговор с ними - напрасная трата сил, - согласился Альберт, принимая кружку с темным пивом. - Приходится признать, что квейнисы более или менее разумны, потому что у них есть язык. Чего у них нет, так это рук. Живут они в море, и их крошечные плавники приносят им не больше пользы, чем тюленям. Если бы они не дышали воздухом, мы бы, вероятно, никогда не узнали об их существовании, потому что у них нет городов, инструментов и, что особенно важно, письменности. Поэтому у них нет и письменной истории. У лежебок ее тоже нет; но продолжительность их жизни так велика (хоть сама жизнь и медленна), что эдды их бардов не менее достойны доверия, чем, скажем, Гомеровы поэмы. - У меня есть новости, которые могут заинтересовать вас, - сказал Альберт, делая первый глоток пива. Добрый старый Альберт! - Кончай пиво, и я куплю тебе новое! - воскликнул я. - И рассказывай! - Ничего особенного, - сказал он, - но, разумеется, у меня по-прежнему есть доступ к базам данных "Истинной любви". Там есть некоторое количество файлов, которые, по моему мнению, имеют отношение к нынешней ситуации. Мне потребовалось время, чтобы просмотреть их все, и в первых нескольких тысячах полезных данных почти не было. Но потом я проверил иммиграционные записи за последние несколько месяцев. - Ты нашел что-то, - сказал я, чтобы помочь ему. Не только плотские люди научили меня терпению. - Нашел, да, - согласился он. - Большая часть детей, эвакуированных со Сторожевого Колеса, вы помните, отправились на Землю. Согласно иммиграционным записям, по крайней мере семеро из них находятся в области, обслуживаемой западнотихоокеанской коммуникационной сетью. Именно из этой сети было отправлено сообщение в кугельблитц. Я пораженно и недоверчиво посмотрел на него. - Зачем человеческому ребенку работать на Убийц? - Не думаю, чтобы они это делали, - сказал Альберт, задумчиво принимая вторую кружку, - хотя совсем исключать такую возможность нельзя. Но мы знаем, что дети присутствовали на Колесе, когда наблюдателям показалось, что они что-то обнаружили, а теперь дети на Земле. По крайней мере возможно, что Убийцы прибыли с ними. Я почувствовал, что дрожу. - Надо сообщить ЗУБам. - Да, конечно, - кивнул Альберт. - Я уже сделал это. Боюсь, что это продлит совещание, которое сейчас завершает плотский генерал Кассата. Я сказал: - Дерьмо. - Однако, - Альберт улыбнулся, - не думаю, чтобы задержка была очень длительной, потому что я уже подытожил все данные и представил то комманданту Хавандхи для передачи на совещание. - Так что мне делать? Смотреть на квейнисов? - Я думаю, - сказал Альберт, - что остальные тоже утрачивают интерес к квейнисам и готовы перейти к свиньям вуду. - Я _в_и_д_е_л_ свиней вуду! - Но ничего лучше все равно нет. - Он поколебался. - Я хотел бы, чтобы вы осмотрели резьбу свиней вуду. Мне кажется, она представляет особый интерес. Гладя на свиней вуду, я не мог решить, что в них Альберт считает особо интересным. Сам я испытывал только отвращение - конечно, не считая нетерпения, которое я с таким трудом сдерживал. Свиньи вуду живут в грязи. Никогда не мог понять, как они не тонут в собственных отходах, но им как будто все равно. Они настоящие свиньи, эти свиньи вуду. И не в том дело, что они похожи на свиней, Нет, больше всего они похожи на синекожих муравьедов; спереди и сзади их тела заострены. И все же они настоящие свиньи. То, в чем они живут, нельзя назвать клеткой. Это свинарник. Они живут в собственном дерьме. И окружает их не просто грязь пополам с дерьмом. В ней, как изюм в пудинге из гнилых фруктов и экскрементов, сидят украшения. Это и есть резьба, которую упомянул Альберт. Так как Альберт заговорил об этом, я принялся внимательней разглядывать резьбу свиней вуду. И не увидел, что так заинтересовало его. Эта резьба есть во всех музеях. Я даже сам держал ее в руках - держал неохотно, потому что вонь свинарника сохранилась, несмотря на кипячение и полировку. Просто кусочки обработанной древесины, или кости, или зуба. От десяти до двенадцати сантиметров в длину, и если статуэтки вырезаны из зуба, то это не зубы самих свиней вуду. У этих свиней вообще нет зубов. У них есть очень твердые режущие поверхности на кончике носа - или рыла, или хобота, в зависимости от того, как вы предпочтете их описать. А зубы принадлежат животным, которыми питаются свиньи дуду. Когда основали колонию, вместе со свиньями дуду привезли и несколько десятков таких животных. То, что они используют зубы животных, вовсе не свидетельствует о какой-то чувствительности: свиньи вуду используют для резьбы и кости, только кости эти принадлежат их убитым и съеденным дорогим усопшим близким. Да и "резьба" не совсем подходящее слово. Свиньи в_ы_г_р_ы_з_а_ю_т_ свои статуэтки, потому что никаких инструментов для резьбы у них нет. И языка у Них тоже нет. В сущности, у них ай-кью [IQ, так называемый "коэффициент интеллекта"] суслика... Но они создали и одержимо продолжают создавать множество предметов искусства. "Искусство" тоже, может быть, слишком сильно сказано, потому что все эти статуэтки изображают одно и то же. Они похожи на кукол. Насколько могу описать, изображается шестиногое существо с телом льва и головой и торсом гориллы, и ничего даже отдаленно похожего на планете вуду нет. - Так что в них особенного? - спросил я Альберта. Он ответил: - Как вы думаете, почему свиньи продолжают вырезать их? Остальные приняли участие в игре в догадки. - Религиозные объекты, - сказал Кассата. - Куклы, - сказала Алисия Ло. - Им нужно чем-то играть. - Посетители, - сказала моя дорогая портативная Эсси. И Альберт одобрительно улыбнулся ей. Как часто бывает у меня с Альбертом, я понятия не имел, что у него на уме. Было бы интересно проследить за его мыслью, но тут Кассата выпрямился. - Сообщение, - сказал он. - Прошу прощения. - И тут же исчез. Назад он не вернулся. А мы перестали видеть и слышать маленькое убежище, которое он для нас создал. И слышали только голос. Вначале не его голос. Вначале мы услышали продолжение перевода песни лежебоки: Огромны были они и болезненно горячи, И все живое в страхе билось друг о друга. А потом возбужденный голос Кассаты: - Идемте! Вы можете присутствовать на заседании штаба! - Тут появился сам Кассата, сияя от счастья, как солдат, увидевший перспективу схватки. - Они это сделали, друзья! - воскликнул он. - Проследили источник послания Убийцам. И закрыли весь сектор, и мы движемся туда! 13. ДЕТИ В ПЛЕНУ Директриса школы была не только человеком, она умела обращаться с детьми. У нее было четыре диплома и девятнадцать лет практики. За это время она встретилась почти со всеми проблемами, какие способны представить дети, то есть примерно одна проблема на ребенка в семестр на все тысячи детей, за которыми она присматривала все эти годы. Ничего из этого сейчас ей не помогло. Она была растеряна. Появившись в комнате ожидания консультационной секции, она задыхалась и не верила себе самой. - Но это фантастика, моя дорогая, - сказала она плачущей Онико. - Как они могли... Прочесть твой дневник... Но почему... - Она бросилась в кресло, по-прежнему удивляясь невероятности происходящего. - Мэм? - сказал Снизи и, когда директриса бросила на него взгляд, продолжал: - Не только Онико. Я тоже веду дневник, и он тоже был частью передачи. Директриса беспомощно покачала головой. Она махнула рукой в сторону экрана, и на нем сразу появился школьный пляж: рабочие занимались кострами для шашлыков, и уже начинали собираться ученики. Директриса перевела взгляд от детей на экран, потом снова посмотрела на детей. - Я должна быть там, - раздраженно сказала она. - Сегодня пир на свежем воздухе, вы знаете. - Да, мэм, - сказал Снизи, и Гарольд рядом с ним энергично кивнул. - Жареная свинина, - сказал Гарольд. - Танцы! Директриса выглядела мрачно. Она немного подумала, потом приняла решение. - Вы должны все рассказать консультантам, - сказала она. - Все вы трое. - Но я не веду дневник! - взвыл Гарольд. - Но, видишь ли, мы не можем быть в этом уверены. Нет, - твердо сказала директриса, - так должно быть. Вам все нужно рассказать. Я уверена, у машин будет немало вопросов. Просто рассказывайте правду и ничего не упускайте - боюсь, на пир вы не попадете, но я прикажу поварам оставить для вас что-нибудь. - Она встала, взмахом руки раскрыла дверь и ушла. Гарольд с каменным лицом взглянул на друзей. - Вы двое! - презрительно сказал он. - Прошу прощения, - вежливо ответил Снизи. - Прощение! Лишить меня такого пира! Слушайте, - заговорил Гарольд, быстро соображая. - Вот что я вам скажу. Я пойду первым. Тогда, может быть отделаюсь и успею на берег до начала танцев. По крайней мере хоть это вы можете для меня сделать? От вас ведь все неприятности! Конечно, в тот момент никто из детей не знал, насколько велики будут эти неприятности. Они были просто дети. И не привыкли оказываться в центре событий, сотрясающих всю вселенную. Снизи решил, что в словах Гарольда есть определенная доля справедливости, хотя существует и второй уровень, на котором все происходящее просто несправедливо. Ни он, ни Онико ничего не сделали! Никто не говорил, что им не следует изучать земные условия жизни. Никто даже не намекнул, что неправильно подводить итоги и систематизировать все изученное в дневнике - да и вообще это не "дневники", в том смысле, в каком вы описываете в блокнотах с позолоченным обрезом свои увлечения и разочарования. Просто дети вводили всю собранную информацию в свои капсулы, как сделал бы всякий разумный хичи (или воспитанный хичи человек). Они не сделали ничего предосудительного - и как ужасно, что их невинная деятельность была кем-то преобразована в самое запретное из всех возможных действий - в передачу Врагу! Для Снизи это была слишком страшная мысль. Онико рядом. Ей справиться легче. Снизи сказал: - Есть еще одна кабинка, Онико. Хочешь войти в нее? Она покачала головой. Ее темные глаза стали еще темнее от недавних слез, но она перестала всхлипывать. - Иди ты, Стернутейтор. Он поколебался, потом сказал: - Хорошо, но я подожду, пока ты не кончишь. Мы пойдем на берег вместе. - Нет, пожалуйста, Стернутейтор. Когда закончишь, уходи. Я все равно не хочу есть. Снизи задумчиво зашипел. Ему не нравилась мысль о том, что Онико пропустит веселье на берегу, и еще меньше - о том, как она ковыляет в корсете и с костылями по песку. Онико достаточно трудно передвигаться по ровной поверхности, ее мышцы все еще не привыкли к земному тяготению. Потом ему пришло в голову, что он может ничего не обещать: просто подождет ее, если даже она об этом не просит. - Хорошо, Онико... - начал он. И тут вся проблема потеряла смысл. Огни погасли. Гостиная погрузилась в сумерки, единственное освещение исходило от окна, в которое открывался вид на горы; но горы уже скрывались в заходящем солнце. Из кабинки с Гарольдом послышался рев: - Какого дьявола?! Дверь кабинки задрожала, потом чуть приоткрылась, и наружу протиснулся Гарольд. Ему пришлось отодвигать дверь вручную. - Что происходит? - спросил он, сердито глядя на Снизи и Онико. - Глупая программа просто отключилась на середине вопроса. Снизи сказал: - Я думаю, отключилось электричество. - О, Допи, какой ты дурак! Электричество никогда не отключается! Снизи посмотрел на стенной экран, ставший немым, на всю осветительную аппаратуру, теперь не работающую, на дверь, больше не открывающуюся, когда к ней подходишь. - Но оно отключилось, Гарольд, - рассудительно сказал он. - Так что же нам делать? Когда отключилась энергия, погасли все фонари и коридоры школы стали темными и тревожащими. Когда не стало огней, отключились и лифты, так что пришлось воспользоваться лестницей, чтобы добраться до главного здания, а оттуда на берег. Этой лестницей никогда не пользовались. Но для слабых ног Онико это не выход. - Придется идти, - обвинительно сказал Гарольд, и Снизи согласился с ним. - Но лучше воспользоваться дорогой, - заметил он. Гарольд мрачно посмотрел в окно на горы, потом в меньшее, откуда виден был берег. Школа умерла, но ее ученики нет. Почти все уже находились там, крошечные на расстоянии, они толпились на берегу. Сцена на берегу не выглядела пугающей. Скорее похоже на веселье, и Гарольд вздохнул. - О, добрый боже, наверно, придется идти по дороге. Из-за Онико. Ну, давайте покончим с этим. - Он не сказал, что теперь, когда механизмы вышли из строя, единственная альтернатива - спускаться по откосу холма, и для него это будет не легче, чем для девочки. Он направился к двери. Но так как опыта с неоткрывающимися при приближении дверьми у него не было, он чуть не расшиб нос, прежде чем остановился и гневно открыл ее. Теперь уже почти совсем стемнело, а фонари снаружи, естественно, тоже не горели. Впрочем, это не имеет значения. Вскоре взойдет луна, и даже звездного света над Тихим океаном достаточно, чтобы видеть. Больше, чем отсутствие электричества, Снизи тревожила Онико. На Колесе она почти не плакала, даже когда старшие дети дразнили ее. Теперь она, казалось, не в состоянии остановиться. Слезы появились снова, медленные крупные капли возникали в углах ее глаз, одна покатилась по щеке к подбородку, другая готова была занять ее место. - Пожалуйста, Онико, - взмолился Снизи, - ведь все дело в электричестве. Ничего серьезного. - Не в электричестве, - всхлипывала она, - а в моем дневнике. - Какая ты глупая, - в отчаянии сказал Снизи, желая убедить если не Онико, то хоть самого себя. - Должно быть, просто совпадение. Неужели ты думаешь, что Врага могут заинтересовать детские сочинения? Она переместилась на костылях, чтобы посмотреть на него. - Но они заинтересовались! - взвыла она. - Ведь это были мои слова. И твои тоже. - Да, Допи, - грубо вмешался Гарольд. - Не пытайся отвертеться! Это все твоя вина - и ее тоже! - Включая отказ электричества? - спросил Снизи. Но эта отповедь не принесла ему удовлетворения. В каком-то смысле он и сам признавал, что все это его вина. Слишком мала вероятность простого совпадения. У хичи нет аналогии с образом сорока миллионов обезьян, печатающих на машинке сочинения Вильяма Шекспира, но он и не требовался, чтобы убедить Снизи. Такое совпадение просто невозможно... Так же невозможно, как единственная альтернатива, которую он может видеть, а именно: Враг заглядывает им из-за плеча, когда они делают свои записи. Встретившись с двумя равно нелепыми предположениями, Снизи поступил так же, как поступил бы любой нормальный ребенок, человеческий и хичи. Он выбросил их из головы. Он указал на извилистую дорогу, по которой ходили грузовики на воздушных подушках. - Пойдем на берег здесь, - сказал он. - Но тут _к_и_л_о_м_е_т_р_ы_, - простонал Гарольд. - Хорошо, - ответил Снизи, - если хочешь, иди короткой дорогой. Мы с Онико пойдем здесь. - О, боже! - вздохнул Гарольд, добавляя еще одно обвинение к приговору Снизи и Онико, - наверно, нам лучше держаться вместе. Но это займет всю ночь. Он повернулся и пошел впереди, Снизи и Онико - за ним. Девочка, с трагичным лицом, молча хромала, отказываясь принимать помощь Снизи. Через десять метров Гарольд оглянулся и сморщился. Он уже ушел далеко вперед. - Вы не можете быстрее? - спросил он. - Можешь идти без нас, - ответил Снизи. Ему не хотелось, чтобы Гарольд уходил. Он сам не мог бы объяснить причину, но он боялся. Когда Гарольд раздраженно вернулся и с выражением преувеличенного терпения пошел рядом, Снизи был рад его обществу. Но чего здесь бояться? Никакой реальной причины для страха нет. Правда, стемнело и их легко может раздавить какой-нибудь грузовик. Но на дороге нет никаких грузовиков, они ведь тоже работают на электричестве. И все же Снизи боялся. Раньше он никогда не испытывал страх на острове. Конечно, остров человеческий, странный и потому не похожий на все, что привычно мальчику хичи, но Снизи и в голову не приходило бояться чего-нибудь. Конечно, не нескольких оставшихся туземцев полинезийцев. Все это старики, сохранившие свои дома и обычаи, а молодежь ушла в более интересные места, чем Моореа. Снизи не боялся даже тюрьмы, потому что детям объяснили, что живых заключенных в ней почти не осталось. И хоть двое заключенных совершали ужасные преступления, они не только надежно закрыты, но и очень стары. Снизи уверял себя, что бояться абсолютно нечего: только опоздания на шашлыки. Рациональный, как все хичи, он позволил логике убедить себя. И поэтому только вздрогнул, но не испугался, когда услышал неожиданный возглас Гарольда и увидел вставших перед детьми двоих стариков. - Ты хичи, - с приятной улыбкой узнавания сказал старик меньшего роста. - Конечно, он хичи, - выпалил Гарольд. - А вы кто? Старик улыбнулся ему и схватил за руку. Похоже на ласковое похлопывание, но руку он не выпустил. И сказал: - Я генерал Берп Хеймат, а это мой коллега Сирил Бейсингстоук. Какая приятная неожиданность эта встреча с вами! Вероятно, вы ученики школы? - Да, - ответил Снизи. - Мое имя Стернутейтор, но обычно меня зовут Снизи. - И он в соответствии со старательно изученным земным протоколом представил своих спутников. В то же время он пытался разгадать выражение лиц стариков. Генерал - высокий человек, хотя не такой рослый, как его товарищ, у него широкое лицо с не очень успокаивающей улыбкой. Снизи не очень знаком с мелкими этническими различиями, отделяющими одну земную расу от другой, но очевидно, что второй старик темнокожий. Они не очень страшные, хотя на лице чернокожего старика озабоченное выражение. Когда генерал двинулся к Онико, Бейсингстоук обеспокоенно сказал: - Нам пока везет. Не делай ничего, что принесло бы неприятности. Хеймат пожал плечами. - Какие неприятности? Я просто хотел сказать этой юной леди, как я рад ее видеть. - Рано или поздно электричество снова включится. - Сирил, - миролюбиво ответил Хеймат, - заткнись. В его словах не было ощутимой угрозы, но глаза черного сузились. Потом он повернулся к Снизи и взял его за руку. Хватка у Бейсингстоука была крепкая; под слоями человеческого жира и сухой черной кожей сохранилось немало силы. - Ты первый хичи, которого я вижу непосредственно, - объявил он, меняя тему. - Твои родители здесь? Гарольд избрал этот момент для вмешательства. - Его родители - важные наблюдатели на Колесе! - похвастал он. - И мои, и Онико тоже. И еще ее родители очень богаты. Лучше не пытайтесь что-нибудь сделать с нами. - Конечно, нет, - добродетельно ответил Хеймат, но руку Гарольда не выпустил. Задумался ненадолго. - Тебе не нужны богатые родители, чтобы быть привлекательной, моя дорогая, - сказал он Онико, - но не стану отрицать, что это большой плюс. Я рад познакомиться с тобой. Мы Идем на берег. Почему бы нам не пойти вместе? - Ничего не выйдет! - рявкнул Гарольд. - Нам не нужна... ух! - Не разжимая руки, старик другой рукой ударил его по лицу. - Важно то, что нужно нам, - небрежно объяснил он, и это, казалось, решило вопрос. Хеймат огляделся, ориентируясь. - К той точке. Как ты думаешь, Сирил? - спросил он. - Я помню, там была дорога к плантации хлебных деревьев. Пошли. А по дороге, моя дорогая Онико, почему бы тебе не рассказать нам, как богаты твои родители? Снизи показалось, что хоть старик и силен, все-таки можно вырваться и убежать. Пока Онико тяжело отвечала на жизнерадостные вопросы старого генерала, Снизи обдумывал эту возможность. И решил, что не стоит. Хотя Бейсингстоук стар, он кажется очень быстрым, и Снизи подумал, что его реакция на попытку бегства будет неприятной. И даже если он сможет убежать, как можно оставить Онико? Хотя группа медленно шла по темной дороге, девочке ходьба давалась с трудом. Для нее бегство просто невозможно. Да и Гарольд вряд ли сможет убежать, потому что человеческого мальчика удар по лицу словно сломал. Он брел, не поворачиваясь, но по тому, как были согнуты его плечи, Снизи решил, что Гарольд плачет. Когда повернули с дороги-периметра на тропу, ведущую к берегу, Снизи увидел веселье на пляже. Ученики воткнули в песок импровизированные факелы, и, хотя они находились в километре, Снизи слышал звуки пения. Он им очень завидовал. Хорошо бы они перестали петь, так что могли бы услышать крик о помощи. Но в то же время реалистично подумал, что и на это они не решатся. За ними звезды закрывал большой конус центральной горы острова, но созвездия над головой горели ярко. Однако и при их свете идти было трудно. Онико споткнулась о костыль и едва не упала. Удержала ее рука Сирила Бейсингстоука, метнувшаяся стремительно, как змея. Он поставил девочку снова на ноги, а генерал Хеймат оглянулся. - А, у молодой леди неприятности, - сочувственно сказал он. - Знаешь, Сирил, если бы ты присмотрел за Гарольдом, я бы понес Онико. Бейсингстоук не ответил непосредственно. Быстрым движением он поднял Онико себе на плечи, не отпуская при этом Снизи. - Бери костыли, мальчик, - приказал он. Генерал повернулся и молча посмотрел на него. Снизи негромко зашипел в предчувствии. Что-то по-человечески отвратительное повисло между ними в теплом тропическом воздухе. Очевидно, Онико тоже ощутила это, потому что сказала, пытаясь дрожащим голосом вести обычный разговор: - О, посмотрите на воду. Видны огни Папеэте! И верно: по другую сторону пролива ярко горели золотые огни главного города Таити. А то, что могло произойти между двумя стариками, по крайней мере на время было отложено. - Там электричество есть, - задумчиво сказал Бейсингстоук, а Хеймат подхватил: - Мы можем отправиться туда! - Да, могли бы, если бы у нас был самолет или лодка. Но что потом? - Там есть аэропорт, Сирил. Самолеты летают на Окленд, в Гонолулу, в Лос-Анджелес... - Да, - согласился Бейсингстоук, - но они для тех, кто может заплатить за билеты. У тебя с собой кредитная карточка? - Ну как же, Сирил, - укоризненно сказал Хеймат, - разве ты не слышал? Карточки есть у детей. Особенно, - он улыбнулся, - у юной Онико. Она ведь богата. Я уверен, она сделает приятное старику - так или иначе. Бейсингстоук некоторое время стоял молча. Снизи чувствовал его напряжение и думал, какие именно земные оттенки он упустил. Потом человек сказал: - Берп, не мое дело, чем ты занимаешься для собственного удовольствия. Но если твои удовольствия мешают мне убраться с острова, они становятся моим делом. Тогда я тебя убью. - Он помолчал, и слова его тяжело повисли в воздухе. Потом он сказал: - Пошли поищем лодку. Лодки нашлись. На песке их лежало с десяток - небольшой школьный флот, - но четыре из них - каяки, остальные - доски для виндсерфинга. Единственная крупная - парусная яхта, но ею никто не умел управлять. - Вы не сможете, - сказал Гарольд. К нему вернулась смелость. - Отпустите нас! Мы никому не скажем... Хеймат молча взглянул на него. Потом повернулся к Сирилу Бейсингстоуку. - У них должно быть что-то, чем мы смогли бы воспользоваться, - сказал он. Дети старались выглядеть как можно более непонимающими, потому что, конечно, у школы такие лодки были. - Там пирс, - негромко сказал Бейсингстоук, указывая дальше по берегу, и дети покорно вздохнули. Они пошли по усеянному ракушками берегу, и Снизи думал: вдруг всю флотилию отправили на ремонт. Вдруг она уплыла или затонула. И когда они добрались до причала и Хеймат в гневе заревел, его надежды ожили. - Нет электричества! - рявкнул Хеймат. - Они мертвы! Но Бейсингстоук приподнял подбородок - словно принюхивался к ветру. Поверх шума ветра, доносившегося со стороны горы, слышалось негромкое настойчивое гудение. Бейсингстоук подбежал к концу причала, у которого стояли лодки. - Двигатель на маховом колесе! - воскликнул он. - Его не отключили на ночь, заряжают. Забирайтесь! Сопротивляться было невозможно. Старые террористы сначала втолкнули мальчиков, потом Бейсингстоук передал Онико Хеймату, при этом генерал, предвкушая, погладил девочку по голове, прежде чем поставить ее на дно. Бейсингстоук сел за руль, Хеймат отдал концы, и маленькая лодка двинулась по спокойной поверхности лагуны. Снизи и Онико держались за руки. Сидя на скамье за защитным стеклом, они с тоской смотрели на нависающую гору и темные здания школы. Нет, не совсем темно, заметил Снизи, ощутив слабую надежду, но надежда тут же погасла, когда он увидел несколько едва освещенных окон. Кто-то заново открыл свечи. Большинство учеников по-прежнему на берегу: Снизи видел в свете факелов движущиеся фигуры. Но лодка со стеклянным днищем повернула в проход между рифами, держась подальше от берега. И тут, именно тогда, когда нужна вся сила и решительность. Снизи ощутил, как тяжелеют глаза. Странно, подумал он, встряхиваясь, чтобы отогнать сон. Не время спать, да и причины для этого нет! Он сделал огромное усилие, чтобы проснуться и привести мысли в порядок. Первый вопрос: какие у него возможности? Прежде всего, подумал он, лодка все еще в нескольких сотнях метров от берега. Почти для любого ребенка проплыть эти несколько сот метров в теплой мелкой лагуне - детская забава. Почти для любого, с сожалением подумал он, но не для него и Онико. Ей не хватает силы, ему - плавучести. Жаль. Возможно, если бы они поплыли, старики не погнались бы за ними, печально думал Снизи, потому что им ведь хочется сбежать... Он негромко зашипел, думая, что одному из стариков нужно, по-видимому, кое-что еще. От Онико. Снизи нелегко было сжиться с такой мыслью. Концепция насилия вообще чужда хичи, особенно насилия по отношению к незрелой физически самке. Предки, да это просто невозможно! Не говоря уже о том, что просто отвратительно. Он слышал теоретические обсуждения подобных проблем - конечно, по отношению к людям. И никогда в них не верил. Даже среди людей такие странные извращения кажутся совершенно невероятными. Но он никогда не оказывался и в подобной ситуации. Нет, сказал он себе, риск слишком велик. Это просто не может быть правдой! Им нужно сбежать. Может, Гарольд смог бы освободиться и доплыть до берега? Ему ведь нетрудно доплыть... Но Гарольд плотно зажат между чернокожим стариком и рулем. Снизи не думал, что ему самому удастся застигнуть Хеймата врасплох. Слабость и депрессия снова охватили его, глаза Снизи опять начали слипаться. Старый чернокожий негромко напевал, искусно ведя лодку к выходу из пролива. - Знаешь, Берп, - сказал он второму старику, - мне почти кажется, нам удастся это предприятие! К несчастью, не могу сказать, сколько энергии запасено в маховом колесе этого устройства. Возможно, у нас кончится энергия, прежде чем мы достигнем Таити. - В таком случае, - ответил Хеймат, - просто сбросим детей за борт, чтобы они нам послужили двигателями. Они будут толкать лодку. Ну, только двое, - добавил он, гладя склоненную голову Онико. Бейсингстоук усмехнулся. Возможность остаться без двигателя, по-видимому, не очень тревожила его. И больше его не занимают планы Хеймата относительно Онико, как раньше, вдруг понял Снизи. Он почувствовал, как мышцы живота извиваются в предчувствии. Если бы только не эта необъяснимая усталость! Как будто он дышит лишенным кислорода воздухом или наглотался какого-то лишающего сил наркотика. Даже как будто он сделал то, чего не сделает ни один хичи в здравом рассудке: забыл где-то свою капсулу, и теперь ему не хватает дающего жизнь излучения... Снизи громко зашипел в тревоге. Хеймат, который ласково смотрел на Онико, повернулся и сердито спросил: - В чем дело? Но Снизи не ответил. Слишком это страшно, чтобы говорить. Его капсула ничего не излучает. Конечно, хичи может прожить дни и недели без постоянного притока микроволнового излучения из капсулы. Дома это вообще не представляет проблемы, потому что там все пронизано этим излучением; хичи привыкли к нему, они эволюционировали в нем. Оно нужно им, как человеку солнце, а рыбе вода. Но выживание - еще не вся жизнь. Через час-два отсутствие излучения начинает сказываться. А сейчас уже прошло больше двух часов с тех пор как отключилась энергия и капсула перестала излучать. И Снизи ощущает последствия этого. Ощущение такое - с чем бы его сравнить в человеческих терминах? Жажда? Истощение? Ощущение н_е_о_б_х_о_д_и_м_о_с_т_и_; так человек в пустыне после какого-то времени начинает ощущать свои потребности. Конечно, он еще продержится без воды... Но долго так продолжаться не может. Лодка с плоским днищем миновала рифы и закачалась на волнах пролива. Не очень большие волны, но теперь лодка в Тихом океане. Бури нет, но валы, на которых поднимается и спускается лодка, зародились как легкая рябь в пяти тысячах километров отсюда, а в дороге выросли. Онико ахнула и ухватилась за планшир, здесь ее начало сильно рвать в море. После короткой напряженной внутренней борьбы Снизи присоединился к ней. Он не подвержен морской болезни, как человеческий мальчик - строение внутреннего уха хичи совершенно иное, - но движения, стресс, а главное - отсутствие излучения из капсулы - все это вместе сделало его физически больным. На носу раскачивающейся лодки Хеймат терпеливо рассмеялся. - Бедные детишки! Обещаю, когда выйдем на берег, вы об этом забудете. - Она всего лишь испугалась, Берп, - проворчал Бейсингстоук. - Пусть тебя вырвет, Онико. Это тебе не повредит. - Старик чернокожий явно был в приподнятом настроении. - Когда я был мальчишкой, - сказал он, начиная рассказ, как путник - для того, чтобы поскорее прошло время, - у нас на острове случались такие бури, что вы и не поверите, дети. Но нам все равно приходилось выходить в море на рыбалку, потому что мы были очень бедные. Мой отец был старик - не годами, но от гидроуглерода в воздухе. Разные производные нефти. Мы все от них болели, а когда выходили в море на лодках... Снизи, избавившись от всего в пищеварительной системе, что могло выйти через рот, лег на дно лодки, почти не слушая. Он прижался лицом к прохладному днищу, чувствуя за ним воду; Онико лежала рядом. Снизи апатично взял ее за руку. Он знал, что должен говорить и думать, но это так трудно! - ...а в воде, - раскатывался голос Бейсингстоука, - были большие акулы, почти такие же огромные и свирепые, как здесь, в Тихом океане... Даже в оцепенении усталости рука Снизи конвульсивно сжала руку Онико. А_к_у_л_ы_? Еще один ужасный феномен человеческой планеты, о котором он знает только теоретически. Снизи, напрягая свои большие глаза, всматривался в темную воду, но, конечно, ничего не увидел. Много раз видел он стайки небольших рыбок, которые исчезают мгновенно, как одна, видел морских моллюсков на песке. Конечно, они тоже страшные, но приятно страшные. Как бывает, когда ребенок, выскочив из укрытия, вспугивает другого. Но _а_к_у_л_ы_? Снизи строго запретил себе думать об акулах. Вместо этого он стал слушать бесконечные воспоминания чернокожего старика: - ...за пятьдесят лет всю нефть выкачали, и от этого провонял весь свежий сладкий воздух острова. Говорили, что нужно выращивать протеин, чтобы никто не умирал с голоду. Но мы умирали, знаете ли. И именно это заставило меня начать бороться, потому что другого пути к справедливости не было... Справедливость, туманно подумал Снизи. Как странно, что этот террорист, убийца и похититель говорит о _с_п_р_а_в_е_д_л_и_в_о_с_т_и_. Как это _п_о_-_ч_е_л_о_в_е_ч_е_с_к_и_. Когда приблизился берег Таити, Снизи заставил себя сесть и оглядеться. Впереди в воде виднелась огромная черная коробка, причаленная и освещенная, размером с футбольное поле. Снизи знал, что она будет здесь, но ему потребовалось какое-то время, чтобы узнать плавучую фабрику CHON-пищи. День и ночь она сосет кислород и азот из воздуха, водород из морской воды пролива, углерод из несчастливых обитателей пролива, чтобы кормить население Таити и окружающих островов. Снизи подумал, как это старый Бейсингстоук решился приблизиться к ней, но тут же понял, что фабрика, конечно, автоматическая; на ней нет ни одного человека, а машины вряд ли обратят внимание на проплывающую мимо маленькую лодку. Но потом Снизи осознал еще два обстоятельства. Во-первых, освещенная Пищевая фабрика _о_с_в_е_щ_е_н_а_. Здесь есть электричество! А во-вторых, у него в промежности распространяется мягкое приятное тепло. Они вышли из зоны отключения электроэнергии, и его капсула снова действует. У берега волны стали выше. Лагуны здесь нет, и никакой риф не защищает от Тихого океана, поэтому лодка со стеклянным дном беспокойно запрыгала. - Не потопи нас, старый дурак, - рявкнул Хеймат товарищу, и Гарольд запищал от страха, потому что через борт хлынула вода. Снизи понимал страх людей. Голова его прочистилась, и он тоже ощутил страх. Маленькая лодка встала поперек волн, и велика опасность перевернуться. Но эта тревога не отразилась на его настроении. Излучение капсулы подействовало освежающее, как холодный напиток в жаркий день - нет, гораздо лучше освежает, как ромовый пунш после холода: тепло и приятное онемение ликвидировали все желания. Сонная вялость длилась недолго, пока тело не пропиталось микроволновым излучением и не вернулось к норме. Но пока Снизи был слишком счастлив, чтобы тревожиться. Он послушно сидел, пока Сирил Бейсингстоук осматривал берег в поисках убежища. Ни о чем не думая, слушал, как старики спорили. Послушно старался вычерпывать воду со дна лодки своими тощими голыми руками хичи, так плохо приспособленными к этой задаче. Они направились к пляжному домику с плавучим причалом, и Бейсингстоук привязал к нему лодку. Вышли из лодки, поднялись по берегу, остановились у закрытого сеткой входа в домик - Снизи десять раз мог вырваться и убежать. Старики устали, потому что ночь подходила к концу, а они затратили много усилий. Но Снизи не воспользовался возможностью. Гарольд тоже, хотя, возможно, шансы человеческого мальчика хуже: генерал Хеймат ни разу не выпускал его руку. И, конечно, у Онико вообще не было шансов убежать, и поэтому Снизи покорно помогал Онико и терпеливо ждал, пока старики спорили. - Здесь должна быть сигнализация, - предупредил Бейсингстоук. Хеймат улыбнулся. Сказал только: - Возьми мальчишку, - и занялся работой. Мастерство, которое он испытал на десятках ненужных тюремных программ, не должно подвести здесь, у элементарного домашнего устройства против взлома. Через две минуты они оказались в доме. Дверь за собой закрыли. Возможность бегства исчезла; Снизи с опозданием понял, какую возможность упустил. - Ложитесь на животы, мои дорогие, - добродушно сказал Хеймат, - и положите руки за шею. Если двинетесь, вы мертвы. Конечно, к тебе это не относится, милая Онико. Дети послушно легли на пол, и Снизи услышал, как старики обыскивают дом, негромко переговариваясь. Вялость прошла, но теперь уже поздно. Тем не менее Снизи начал осознавать кое-что еще. Он теперь почти не слышал, что делают и говорят похитители. Ему что-то нужно... Обязательно нужно... Не задумываясь, он встал и направился к коммуникационной установке ПВ. Так случилось, что первым увидел его Бейсингстоук. Вероятно, это спасло Снизи жизнь. Старик в ту же секунду оказался рядом и отбросил мальчика. Снизи пролетел через всю комнату, упал и, мигая, посмотрел на Бейсингстоука. - Мальчик, мальчик, - укоризненно проворчал старик. - Что ты делаешь? - Мне нужно позвонить, - объяснил Снизи, вставая. Ничего не сломано. И он снова двинулся к приемнику. Бейсингстоук схватил его. Старик оказался сильнее, чем думал Снизи; мальчик посопротивлялся и расслабился. - Тебе нужно делать, - бранил его Бейсингстоук, - только то, что тебе велят, парень, и больше ничего. Будешь сидеть спокойно или... Хеймат! Смотри за девчонкой! Потому что Онико тоже встала и упрямо двигалась к приемнику с решительным выражением лица. Хеймат остановил ее на первом же шаге. - Что с вами такое? - рявкнул он. - Вы думаете, мы говорим несерьезно? Может, убить мальчишку хичи, чтобы убедить тебя? - Мы просто свяжем их, Берп, - поправил Бейсингстоук. Потом, видя, с каким выражением Хеймат смотрит на девочку, вздохнул. - О, подожди немного, приятель! У тебя будет достаточно времени для этого потом! Пляжный домик для старых террористов оказался сокровищем. Здесь нашлась пища, была энергия, оказалось даже что-то вроде оружия - пружинное ружье для подводной охоты на акул и еще один плоский, мощный пистолет, созданный на тот случай, когда рыбак ловит слишком большую добычу, которая опасно бьется и может перевернуть лодку. Апатия Снизи окончательно прошла, и он с удивлением и некоторым ужасом смотрел на оружие. Это _о_р_у_ж_и_е_! Оно предназначено для _у_б_и_й_с_т_в_а_! Какое типично ч_е_л_о_в_е_ч_е_с_к_о_е_ изобретение! Когда нашли еду, старики поели первыми, негромко переговариваясь за столом, но, закончив, развязали Онико и позволили ей покормить остальных. Она кормила мальчиков с ложечки, словно они младенцы. Однажды неуклюже поднялась и направилась к приемнику, но Хеймат опередил ее. Больше она не пыталась. Неконтролируемое стремление Снизи сделать то же самое прошло, и он очень удивлялся, что это такое было. Конечно, позвонить. Но кому? В полицию? Да, конечно, это было бы логично, но он не думал, что именно это было у него на уме. Когда все поели и детям по одному под охраной позволили навестить туалет, Хеймат подошел и ласково обнял Онико за плечи. Девочка задрожала, не глядя на него. - Хеймат, приятель, - предупреждающе сказал Сирил Бейсингстоук. Генерал удивленно взглянул на него. - А что я сделал? - спросил он, играя коротко подстриженными волосами девочки. - Мы поели. Мы в отличном безопасном месте. Я заслужил... гм... небольшой отдых и развлечение. Бейсингстоук терпеливо ответил: - Мы по-прежнему на острове в середине Тихого океана, приятель. И пока мы здесь, мы не в безопасности. Рано или поздно владельцы этого дома вернутся, или какой-нибудь сосед заметит свет и заглянет поздороваться. И что мы будем делать? Хеймат терпеливо вздохнул, встал и походил по комнате. - У нас впереди почти вся ночь, а утром рейсов не будет, - заметил он. - Утро совсем близко, - возразил Бейсингстоук. - И еще есть наша лодка. Если мы ее оставим, она привлечет к нам людей. Я думаю, мы с тобой, Берп, должны отправить ее в море, пока еще не рассвело. - Да? - сказал Хеймат. - Но почему мы вдвоем, Сирил? - Он сел за стол в углу комнаты, глядя на товарища, и, хотя выражение его лица не изменилось, Снизи неожиданно ощутил напряжение. Хеймат задумчиво продолжал: - Посмотрим, правильно ли я тебя понял, старый товарищ. Ты считаешь, что двоим улететь труднее, чем одному. Ты также считаешь, что если бы я и эти прекрасные молодые люди умерли бы, наши тела пролегали бы в доме незамеченными долго. - О, Берп, какое у тебя воображение, - терпеливо сказал Бейсингстоук. - Да, - согласился Хеймат. - Воображение подсказывает мне, что ты рассчитываешь, что тебе полезнее: моя помощь или мое мертвое тело. Я даже думаю, что ты уже решил, каким образом наши обнаруженные четыре тела помогут тебе. Может, их найдут в лодке на плаву, и все решат, что ты утонул, переплывая пролив. Я близок к твоим мыслям? Бейсингстоук терпимо улыбнулся. - Ну, может, в общих чертах, - согласился он. - Время от времени всем приходят такие мысли. Но они ни к чему не обязывают, это всего лишь мысли, приятель. - Тогда подумай и об этом. - Хеймат улыбнулся, поднял руку и показал мощный плоский пистолет для крупной добычи. Онико закричала и упала рядом со Снизи. Он хотел бы, успокаивая, похлопать ее по плечу, но руки связаны, поэтому он ограничился тем, что потерся жесткой кожей щеки о ее голову. Бейсингстоук некоторое время смотрел на детей, потом снова повернулся к Хеймату. - Берп, - сказал он, - я думаю только о том, о чем думаешь ты сам, учитывая альтернативы, это всего лишь разумно для каждого из нас. Но я не хочу, чтобы твое тело было найдено не на острове. Насколько нам известно, нас все еще считают находящимися на Моореа. Надеюсь, никто не подумает иначе, пока не станет уже поздно. Так что не будь дураком, приятель. Давай избавимся от лодки. Потом попробуем убраться отсюда... Хеймат разглядывал его, почесывая ногтем подбородок. Но молчал. - К тому же, - продолжал Бейсингстоук, - нужно еще кое о чем подумать. Ни один разумный человек не оставит в ящике заряженный пистолет, уходя. Неужели владелец дома настолько беззаботен? Откуда ты знаешь? Ты ведь не проверил, заряжен ли пистолет. Я этого во всяком случае не заметил. Хеймат уважительно кивнул. Положил на мгновение руки на колени, глядя на пистолет. То, на что он смотрел, от остальных закрывал стол; послышался щелчок открывающегося и закрывающегося затвора. Выражение лица Хеймата не изменилось. Он поднял голову. - Теперь я знаю, заряжен он или нет, - заметил генерал, - а ты не знаешь. - Ну и что? - вежливо спросил Бейсингстоук. Он не стал ждать ответа. - В любом случае пора прекратить этот бессмысленный спор. Пошли избавимся от лодки; дети здесь в безопасности. Потом вернемся и попытаемся найти способ убраться с острова. А когда будем ждать самолет, Берп, сможешь развлечься, как тебе нравится. Связывал их генерал Берп Хеймат, и Снизи должен был признать, что старик знает, что делает. Несколько минут, когда старики вышли из дома, Снизи пытался освободиться. Жалобные вопли Гарольда не помогали ему: - Что с тобой, Допи? Ты такой тощий, ты должен освободиться от этих штук! Потом ты, развяжешь нас и... Тут Гарольд замолчал, потому что не мог представить себе, что будет дальше. К тому же старики почти сразу вернулись и остановились у ПВ. Они сразу связались с заказом билетов в аэропорту Фаа-Фаа-Фаа. На них смотрела красивая полинезийская девушка в саронге и с цветами в волосах. Она казалась дружелюбной и вполне реальной, глядя на них с экрана. Снизи хотел позвать на помощь, но потом решил, что это слишком рискованно. Несомненно, это всего лишь имитация, к тому же весьма примитивная. - Назовите рейсы, уходящие с этого момента и до полудня на дальность больше двух тысяч километров, - приказал Хеймат. - Qui, m'sieur, - девушка улыбнулась и исчезла. На экране показался список: UA 495 Гонолулу 06:40 JA 350 Токио 08:00 AF 781 Лос-Анджелес 09:30 NZ 263 Окленд 11:10 QU 819 Сидней 11:40 UT 311 Сан-Франциско 12:00 [UA - "United Air Lines", авиакомпания США; JA - Японские авиалинии; AF - Эйр Франс; NZ - новозеландская авиакомпания; QU - авиалинии Уганды: UT - еще одна французская авиакомпания] Хеймат немедленно сказал: - Мне нужен рейс на Лос-Анджелес. Бейсингстоук вздохнул. - Да, Берп. Мне тоже. Хеймат недовольно посмотрел на него. - Можешь лететь в Сан-Франциско, - заметил он. - Всего на пару часов позже, и нам лучше не лететь одним самолетом. Или можешь отправиться в Гонолулу, в Токио... - Я не хочу оказаться снова на острове или в таком месте, где я не могу говорить на местном языке, и не хочу ждать несколько часов. Я полечу в Лос-Анджелес. Хеймат вздохнул и сдался. - Хорошо. Расстанемся там. Заказ! На экране снова появилась девушка. Она вежливо сказала: - M'sieur? - Нам нужны два места на рейс 781 Эйр Франс сегодня утром. Мистер Дж. Смит и мистер Р.Джонс, - импровизировал Хеймат. - Первый класс или туристский, сэр? - О, конечно, первый класс, - улыбнулся Хеймат. - Наша дорогая маленькая племянница пригласила нас на небольшой отпуск. И она очень щедра. Минутку, - сказал он и сделал знак Бейсингстоуку. Тот подвел Онико. Не показывая ее перед экраном, старик быстро развязал девочке руки. Потом кивнул Хеймату и приподнял девочку. - Онико, дорогая, - продолжал Хеймат, - будь добра, дай этой милой компьютерной программе твое кредитное удостоверение. Снизи затаил дыхание. Попытается ли Онико позвать на помощь? Она не стала этого делать. Ясным голосом назвала номер своей кредитной карточки и приложила большой палец для подтверждения. Снизи испытал краткое разочарование. Где же хваленая человеческая храбрость, когда она необходима? И тут же устыдился: стоило Онико сказать не то, и ей было бы очень больно, как только старый террорист убрал бы ее от экрана. Все на этом кончилось. Никаких вопросов. Программа, выглядящая как полинезийка, через секунду подтвердила верность счета и сказала: - Мистер Дж.Смит и мистер Р.Джонс, вам отведены два места на беспосадочный перелет из аэропорта Фаа-Фаа-Фаа, отправление в девять тридцать, до Лос-Анджелеса Интерконтиненталь. Это все, или вам нужны обратные билеты или билеты на продолжение перелета? - Не сейчас, - сказал Бейсингстоук и выключил приемник. - Минутку, - возразил Хеймат. - Куда ты торопишься? Нам ведь нужно будет убираться из Лос-Анджелеса! - Но не по ее кредиту, приятель. Это слишком рискованно. Тебе придется самому находить выход. Глаза Хеймата опасно сузились. - Ты много на себя берешь, Сирил, - негромко сказал он. - Забыл, что пистолет все еще у меня? - И вдруг закричал: - Что она делает? Останови ее, Сирил! - Потому что Онико, которую все еще держал Бейсингстоук, упрямо потянулась к приемнику. Бейсингстоук оттащил ее. - Ну, ну, - сказал он. - Это уже становится утомительным, девочка. Онико не ответила. Она смотрела на приемник, до которого уже не могла дотянуться. - Свяжи ее, - приказал Хеймат. Снизи беспокойно смотрел, как Бейсингстоук связал Онико и уложил рядом с остальными пленниками. Как только ее связали. Онико снова расслабилась, прижавшись к Снизи. - Мне нужно было, - прошептала она, и он согласно зашипел. И она и он должны были добраться до приемника, как только оказались в доме. Снизи удивило это принуждение: он не помнил, почему это так важно, помнил только, что важно. Точно так же ему обязательно нужно вспомнить все, что он знает об истории и деятельности хичи, и внести в свой дневник. Казалось, эти потребности связаны, но как именно, он не понимал. - Они скоро уйдут, - прошептал он Онико, утешая единственным способом, какой смог придумать. Она молча посмотрела на него. Ей не нужно говорить; если бы она и сказала что-то, то только "Недостаточно скоро". Старики занимались тем же, чем всегда. Они спорили. Какие странные существа люди. Самые простые вопросы они решают в яростных спорах. На этот раз спорили, нужно ли спать и кто будет спать первым. Хеймат говорил: - Мы должны отдохнуть, Сирин. Час или два каждый, чтобы быть начеку в аэропорту. Почему бы тебе не лечь первым? Я буду развлекать наших молодых гостей. - Если ты будешь развлекать девочку, как тебе хочется, - ответил Бейсингстоук, - она, вероятно, умрет от этого. Хеймат печально покачал головой. - Старость ослабила тебя. Какая тебе разница, что будет с маленькой чаровницей? - Это тебя старость сделала дураком! Тебя ждет целый мир маленьких девочек. Как только уберемся с острова, можешь хоть со всеми делать что угодно, мне все равно. Но у этой кредитная карточка, которой мы можем воспользоваться. Мертвая, сможет она оплатить наши счета? - Какие счета? Билеты на самолет у нас уже есть. - А как добраться до аэропорта? - спросил Бейсингстоук. - Пойдем пешком? Хеймат вначале стал задумчив, потом мрачен. - На этот раз ты, вероятно, прав, - неохотно согласился он. Потом лицо его прояснилось. - Давай сейчас же закажем машину, и тогда у нас будет время развлечься в ожидании. Снизи не мог сказать, что слышала из этого Онико. Она лежала неподвижно, с закрытыми глазами, но по щекам ее катились медленные слезы, одна за другой, из, очевидно, неиссякаемого источника. Снизи тоже закрыл глаза. Не столько от усталости, хотя он и устал, сколько в попытке сосредоточиться. Есть ли возможность сбежать? Допустим, он скажет старикам, что ему снова нужно в туалет. Допустим, они развяжут его для этого. Может он высвободиться, схватить Онико на руки и выбежать с ней из дома? Поможет ли Гарольд? Есть ли вероятность, что этот план - или любой другой - удастся? Или старики просто решат проблему - ведь у него и Гарольда нет кредитных карточек, они не обладают привлекательностью сексуальных жертв - и при первой же неприятности их просто убьют? Впервые в своей юной жизни Снизи серьезно задумался над вероятностью, что эта жизнь может кончится в следующие несколько часов. Для молодого хичи это очень страшно. Вопрос не просто в смерти - смерть рано или поздно приходит ко всем. Но смерть в таких обстоятельствах означает а_б_с_о_л_ю_т_н_у_ю_ смерть, потому что некому будет взять мертвый мозг Снизи и перелить его содержимое в машину; он боялся не смерти, а того, что мозг его безвозвратно разложится, прежде чем Снизи станет Предком... Он понял, что старики опять спорят, на этот раз еще яростнее. - Что с этой проклятой штукой? - раздраженно воскликнул Бейсингстоук, а Хеймат обрушился на него: - Ты что-то сделал не так, старый дурак! Дай мне попробовать! - Пробуй, сколько хочешь, - проворчал Бейсингстоук. - Он просто не включается. - Он отошел, сердито глядя, как Хеймат склонился к приемнику. Но вот тот с мрачным выражением откинулся. - Что ты с ним сделал? - Ничего! Просто выключил! А когда потом попытался снова включить, он не работал! На мгновение Снизи испытал прилив надежды. Если приемник действительно сломан, старикам придется изменить свои планы. Может, им нужно будет идти в аэропорт пешком! Снизи понятия не имел, далеко ли это, но, вероятно, они тоже. Они не решатся тратить время. Им нужно будет выходить немедленно, потому что солнце снаружи уже встает, небо в окнах светлеет. А если они уйдут немедленно - и если почему-то им не удастся сразу убить свидетелей - и если они не решат опять прихватить детей с собой - и если... Очень много этих если. Но все это не имеет значения. Снизи увидел, как засветился экран. Бейсингстоук тоже заметил это и воскликнул: - Не нужно обвинять друг друга, Берп! Смотри, он включился! И правда. Приемник включился. Но с экрана смотрело совсем не лицо улыбающейся полинезийки с цветами гибискуса в волосах. Мужское лицо. Мужчина неопределенного возраста, приятной внешности (мне хочется так думать), он улыбался по-дружески. Снизи не узнал его. Люди на взгляд хичи все похожи друг на друга, кроме тех, с кем хичи провел много времени. Но Сирил Бейсингстоук и Берп Хеймат узнали это лицо сразу. - Робинетт Броадхед! - воскликнул Бейсингстоук, а Хеймат рявкнул: - Какого дьявола тут делает этот сукин сын? Глядя на это из гигабитного пространства, Эсси нервно усмехнулась. - У тебя широкая известность, Робин, - сказала она. - Даже злые старые террористы сразу узнали тебя. Альберт сказал: - Это неудивительно, миссис Броадхед. Генерал Хеймат по крайней мере дважды пытался убить Робинетта. И, вероятно, каждый террорист на Земле поступил бы так же, если бы у него была возможность. - Больше не давай им возможности сделать что-нибудь плохое, Робин, - попросила Эсси. - Давай. Действуй. И, дорогой Робин, будь очень осторожен. Злые старые террористы ничто по сравнению с другими опасностями, которые тебе угрожают! 14. ЗАЙЦЫ Я думаю, мне стоит здесь немного вернуться назад. Когда сообщение о передаче в кугельблитц достигло ЗУБов, там началась лихорадочная деятельность. Программы и люди в гигабитном пространстве определили источник передачи и установили, что это остров Моореа в Тихом океане. И произошло это так быстро, что удовлетворило даже меня. Потом пришлось нажать на тормоза, потому что следующее решение предстояло принять плотским людям. Они сделали это так быстро, как только могут плотские люди, нужно отдать им должное, но люди из плоти не годятся, когда нужна настоящая скорость. Прошло много-много миллисекунд, прежде чем был сделан следующий шаг, и еще очень много, пока этот шаг начал приносить последствия. Отключили остров Моореа от электроэнергии. Повсюду отключили все источники электромагнитной энергии на острове. Моореа оказался в карантине. Больше никаких сообщений отсюда не поступит. Это был правильный поступок, и я с ним согласен. Но на это ушло так много времени! А потом потребовалось еще много-много-много времени для следующего шага. Никто не знал, что делать. Альберт, Эсси и я сразу поняли, что происходит, но нам понадобилось _б_е_с_к_о_н_е_ч_н_о_ долгое время, чтобы убедить плотских людей, что мы правы, и заставить их совершать нужные шаги. С самого начала было ясно, что Враг находится на Земле. Альберт и я снова и снова возвращались к этому на протяжении тысяч миллисекунд, и другого объяснения просто не было. Эти "ложные тревоги" на Сторожевом Колесе совсем не были ложными. Мы умудрились довести это - за много миллисекунд - до сознания плотских людей. Будь прокляты их души, они начали спорить! - Вы не можете этого знать, - возразил генерал Халверссен, и я закричал (насколько я могу кричать на плотских людей. О, как это медленно!): - Верно, генерал Халверссен, что мы не знаем этого точно. Но наука строится не на точности; это всего лишь вопрос вероятности, а вероятность того, что наше утверждение верно, подавляющая. Никакой другой гипотезы просто не существует. Можете себе представить, сколько времени занимает такой разговор? А потом нам потребовалось убедить их в другом утверждении: на Врага работают какие-то человеческие существа. Тут мы опять погрузились в долгий спор, потому что генералы ЗУБов застряли на том, что каким бы злобным и безумным ни был человек, он не может помогать врагам всякой органической жизни. Потребовалась новая вечность, чтобы объяснить: мы не имеем в виду д_о_б_р_о_в_о_л_ь_н_о_е_ сотрудничество. Но что тогда это значит? Мы _н_е з_н_а_е_м_, что это значит, но то, что передача велась на английском языке, пусть и ускоренно, неопровержимо свидетельствует, что какой-то человек послужил посредником между передачей и Врагом. И, конечно, содержание передачи подкрепило теорию, что она создана и отправлена Врагом. - Если бы вы были разведчиком Врага на Земле, - вежливо спрашивал Альберт, - что бы вы сделали? Первая ваша задача - узнать, что возможно, о людях и хичи: какая у них технология и как она развивалась, узнать все, что может оказаться полезным в случае столкновения. Но именно это содержит передача, генералы. В этом нет никаких сомнений. Спор занял не миллисекунды. Он занял _м_и_н_у_т_ы_, а минуты перешли в часы, потому что плотские генералы не все время проводят в разговорах с нами. У них на уме были и другие дела. Они _д_е_й_с_т_в_о_в_а_л_и_. Моореа изолировали, так что сообщения не могли проходить ни в каких направлениях. И поэтому единственный способ установить там контроль заключался в том, чтобы отправить на остров теплые плотские тела с приказом захватить. "Что захватить?" - тщетно вопрошали мы. Остров, конечно, отвечали нам. И вот в самолеты дальнего радиуса действия в Нанду и Соху погрузились парашютисты и вылетели на Моореа. Храбрые мужчины и женщины летели в этих самолетах, гораздо храбрее, чем я был бы на их месте. Ведь звание "солдат" для большинства из них всю жизнь оставалось лишь почетным. Но они прилетели на остров и прыгнули в темноту - одни опустились на склоны большой центральной горы, другие в воды лагуны, а несколько счастливчиков - на плантации тара на берегу. Их задача состояла в том, чтобы арестовать всех, кого они увидят, а когда это будет сделано, подать зеркальцем сигнал на спутник над головой. Тогда Моореа снова подключат к электроэнергии и смогут приземлиться следователи. Можете вообразить, сколько времени все это заняло? Можете себе представить, сколько при этом произошло неприятностей? Двести солдат высадились на Моореа, семьдесят из них сломали себе руки, ноги или головы при посадке. Просто чудо, что ни один из них не умер. И все это из-за ничего. Потому что пока это происходило, самые быстрые среди нас, такие, как мы с Альбертом, проделали домашнюю работу, которая могла бы избавить от всех этих усилий. На это потребовалось много времени, потому что в записях самого острова Моореа мы не могли порыться из-за отключения. Пришлось добывать информацию из других источников. Так мы и поступили. Просмотрели все базы данных относительно приездов на остров и отъездов с него. Изучили данные о всех живущих на нем. Мы искали хоть какой-то ключ, какую-то связь с Врагом... И тут в файлах возникли имена Онико, Снизи и Гарольда. Как только мы узнали, кто они и где были, мы поняли, что нашли ответ. Кто еще был на Колесе во время последних "ложных" тревог? Когда мы объяснили все это мясным головам, они согласились, что это важно. Но и бесполезно, потому что у них не было связи с парашютистами, которые начали падать на остров, невозможно было указать им, на ком сосредоточить усилия. Но генералы сделали нечто другое. Они дали нам доступ к записям спутников, и когда мы прокрутили запись, то увидели небольшую лодку со стеклянным дном, переплывавшую залив. К несчастью, к тому времени, как мы это увидели, событие уже стало историческим. Но они были там. Трое детей оказались в домике, принадлежащем мистеру и миссис Генри Бекерель, которые в настоящий момент гостят у своих внуков на планете Лести. А когда мы сделали следующий шаг и проверили все звонки из этого домика, нам не составило никакого труда опознать двух старых безумцев, которые были с детьми в лодке. После этого мы задумались. - Ага, - мудро сказал. Альберт, попыхивая трубкой. - Только посмотрите на детей. - У двоих из них капсулы, - провозгласил Хулио Кассата мгновение раньше меня. - Совершенно верно, - улыбнулся Альберт. - А где может лучше укрыться энергетическое существо, если не в капсуле? Я сказал: - Но как они могут? То есть как они могут? Пуф, пуф. - Да, это, вероятно, для них нелегко, Робин, - задумчиво сказал Альберт, - потому что, конечно, они не привыкли к системе записи. Но ведь и Предки хичи и мы в гигабитном пространстве вначале не ощущали себя свободно. Нам просто пришлось найти способ переходить от одной системы записи к другой. Не думаете же вы, Робин, что Враг глупее нас? - И прежде чем я смог ответить: - Лучшей гипотезы все равно нет. Ничего другого мы не смеем предположить. Враг в капсулах. - Но капсулы на детях, - сказала Эсси, - а дети пленники двух известных убийц. Робин! Что бы ты ни делал, нужно быть абсолютно уверенным в безопасности детей! - Конечно, моя дорогая, - ответил я, думая, как же это сделать. Банки данных о Бейсингстоуке и Хеймате не внушали оптимизма, даже если забыть об известной одержимости Хеймата юными беспомощными девочками. Я сделал усилие. - Прежде всего, - сказал я, - нужно убедить ЗУБы изолировать дом. Мы не хотим, чтобы Враг вышел в гигабитное пространство и отправился бродить по нему. - У него было достаточно времени, чтобы сделать это, - заметил Альберт. - Но, может, он еще не сделал. Может, он не в состоянии покинуть капсулы - или считает, что ему это не нужно. - Я покачал головой. - Твоя беда, Альберт, в том, что ты - творение машины. Ты не знаешь, как ведут себя природные существа. Если бы я был одним из Врагов и оказался в таком странном и удивительном месте, я бы нашел дыру поглубже и оставался бы в ней, пока не убедился в безопасности. Альберт вздохнул и закатил глаза вверх. - Вы сами никогда не были природным энергетическим существом и поэтому ничего не знаете о его поведении, - напомнил он мне. - Но если я ошибаюсь, мы ничего не теряем, верно? Так что давай отрежем их. - О, - сказал он, - я уже предложил это органическим руководителям ЗУБов. Через несколько тысяч миллисекунд дом будет полностью изолирован. Что тогда? - О, - небрежно ответил я, - тогда я нанесу им визит. На самом деле потребовалось много миллисекунд. Пришлось не только убеждать мясные головы из ЗУБов, что я лучше всего подхожу для этого визита, но и доказывать им и Альберту, что я таким образом проведу переговоры, что ни старики, ни Враг не смогут уйти. - Хорошо, - неохотно сказал двойник Кассаты, - я согласен. - Я подготовился с продолжению. Оно пришло. - Кто-нибудь другой должен это сделать, не вы, Броадхед. Вы штатский. Я заорал: - Слушай, ты, глупый... - Но Альберт поднял руку. - Генерал Кассата, - терпеливо сказал он, - ситуация в доме нестабильна. Мы не можем ждать, пока туда явится плотский человек для переговоров. - Конечно, нет, - напряженно ответил генерал, - но это совсем не означает, что должен идти Броадхед. - Да? - спросил Альберт. - Тогда кто же? Должен быть кто-то подобный нам. Кто-то знающий, что происходит. То есть один из нас. - Не обязательно, - уклонился Кассата, но Альберт не отпускал его. - Я думаю, это так, - мягко продолжал он, - потому что время играет решающую роль. Единственный вопрос - кто именно из нас. Не думаю, чтобы идти должен был я, я всего лишь механизм в конце концов. Эсси вмешалась: - И, конечно, не я! - А что касается вас, генерал, - вежливо сказал Альберт, - то вы просто недостаточно подготовлены для такого дела. Боюсь, остается только Робинетт. О_н_ боится! Кассата сдался. - Но не собственной персоной, - приказал он. - Что-нибудь восполнимое, и это _о_к_о_н_ч_а_т_е_л_ь_н_о_. Так что не совсем "я" улыбался с экрана двум старым чудовищам и их пленникам. Это был мой двойник, потому что только его и позволили Альберт и люди ЗУБов. Но им пришлось позволить мне воспользоваться закрытым каналом для контакта с двойником. У них не было другого выхода, потому что иначе ни один из нас не знал, что происходит, и не мог бы воздействовать на происходящее в маленьком домике на берегу острова Таити. И вот я смотрел с ПВ на старых чудовищ. И сказал - вернее сказал мой двойник: - Генерал Хеймат, мистер Бейсингстоук, вы опять пойманы. Не делайте ничего плохого. Мы отпустим вас на свободу - на определенных условиях, если вы будете сотрудничать с нами. Начните с того, что развяжите детей. В то же самое время другой "я", находящийся в безопасности в ста тысячах километров на борту "Истинной любви", горько пожаловался: - Но это так _д_о_л_г_о_! Эсси ответила: - Ничего не поделаешь, дорогой Робин, - а Альберт откашлялся и сказал: - Будьте осторожны. Генерал Хеймат, несомненно, попытается совершить какой-нибудь насильственный поступок, но Бейсингстоук более стабилен. Внимательней следите за ними, пожалуйста. - Разве у меня есть выбор? - проворчал я. Выбора не было. Пока мой двойник произносил эту неимоверно долгую речь - она заняла целых шесть тысяч миллисекунд! - я осматривал всех в домике, всю мебель, все, что висит на стенах, окна, частицы песка и пыли в этой приятной небольшой комнате. Потребовалась целая вечность, чтобы активировать мое изображение и произнести приветствие, а ответ Хеймата вообще длился бесконечно. Видите ли, у меня не было быстрых воспринимающих и действующих устройств, которые у меня есть на "Истинной любви". В моем распоряжении было только простейшее пьезовизиофонное устройство связи, какие помещают в гостиных. Эти устройства приспособлены для использования плотскими людьми. Поэтому они и медлительны, как люди во плоти. Им не нужно быть быстрыми, потому что плотские люди медлительны. Сканирующая система устройства по очереди осматривала все в домике, пункт за пунктом. Осматривала эти пункты и отмечала их свойства - такая-то светимость, такие-то длины волн, потом один за другим помещала эти свойства в память и передавала. Конечно, мы не позволили системе передавать. Единственную передачу из этого помещения вел мой двойник, и направлена она была на сто тысяч километров в пространстве. По человеческим стандартам, сканеры системы были достаточно быстры. Они двадцать четыре раза в секунду подавали сигналы, а свойства человеческого зрения восполняли остальное. И плотские люди получали иллюзию присутствия в реальном времени. Но для меня этого недостаточно. Мы - я-двойник и реальный я - видели, как медленно, болезненно, точка за точкой, возникают изображения. Мы жили в гигабитном времени, а это на много порядков быстрее. Словно кто-то рисует мазками, каждую двадцать четвертую долю секунды случайно нанося мазок то там, то тут: то красное пятно, то рядом более темное, алое, еще одно алое, и вот так болезненно медленно, точка за точкой, появляется линия красной юбки Онико. Потом тысяча точек в следующей линии, в следующей, и еще, а я и я-двойник нервничаем и метафорически грызем свои метафорические ногти, ожидая, пока проявится вся картина. Со звуками дело обстояло не лучше. Средняя частота человеческой речи - 440 герц. Поэтому я слышал (точнее воспринимал как усиления давления) легкие удары - патт-патт-патт - звука, и каждый отдельный удар приходил после нескольких миллисекунд после предыдущего. Мне приходилось отмечать частоту каждого удара, отмечать время между ударами, более или менее обращать внимание на повышение или понижение тона, составлять звук как звуковую спектрограмму, переводить в слоги и наконец составлять слова. О, я, конечно, понимал их. Но, боже мой, как это _с_к_у_ч_н_о_! Раздражительно во всех отношениях, и особенно потому, что дело срочное. Срочность, конечно, связана с Врагом, но у меня были и личные причины для срочности. Например, любопытство. Я хорошо знал, что этот старый безумец Хеймат очень старался убить меня и мою жену. И мне хотелось поговорить с ним об этом. Далее дети. Тут особая срочность, потому что я ясно видел, что они пережили и какой ужас испытали. Теперь они истощены и деморализованы. Мне хотелось освободить их, избавить от этого испытания в следующие несколько миллисекунд, мне некогда было договариваться со старыми убийцами; но я не мог. Но и ждать я не мог, поэтому пока Хеймат и Бейсингстоук раскрывали рты и выражали свое изумление, я сказал, обращаясь непосредственно к детям: - Онико, Снизи, Гарольд, вы в безопасности. Эти два человека не могут причинить вам вред. Там, где мы все сидели в контрольной рубке "Истинной любви", Альберт задумчиво пососал трубку и сказал: - Я не виню вас за это, Робин, но, пожалуйста, не забывайте, что первоочередное наше дело - Враг. У меня не было возможности ответить. Эсси негодующе воскликнула: - Альберт! Неужели ты действительно только машина? Бедные дети безумно испугались! - Однако он прав, - возразил Кассата. - С детьми будет все в порядке. Полиция Папеэте уже в пути... - И когда она прибудет? - спросила Эсси. Вопрос риторический: мы все знали ответ. Эсси сама его дала: - Примерно через миллион миллисекунд, верно? Что может случиться за это время, даже во времени плотских людей? Мой двойник заканчивал произносить: - ...з - о - п - а - с - н - о - с - т - и, - так что времени для спора у нас было предостаточно. Я сказал Альберту: - Что, по-твоему, сделает Хеймат? - У него пистолет, - рассудительно ответил Альберт. - Вероятно, он попробует использовать Онико как заложницу. - Об этом мы позаботимся, - мрачно сказал Кассата. - Ни в коем случае, Хулио! - сказал я. - Вы с ума сошли? Если вы примените в этой маленькой комнатке лучевое оружие, кто-нибудь будет ранен. - Только тот, в кого мы целимся! Альберт неодобрительно кашлянул. - Никто не сомневается в точности вашего оружия, генерал. Однако возникает вопрос о целости клетки Фарадея. Это пространство полностью изолировано, за исключением единственного канала между мистером Броадхедом и его двойником. Что произойдет с зайцами, если вы пронзите клетку? Кассата колебался. Все мы колебались, потому что именно в этом была главная опасность. Зайцы. Враг! Глядя на троих детей, ставших заложниками древних головорезов, можно было почти забыть о том, в чем подлинный ужас. Хеймат и Бейсингстоук - жалкие любители! Вдвоем они убили, может, несколько десятков тысяч невинных мужчин, женщин и детей, уничтожили имущества на несколько миллиардов долларов, помешали десяткам миллионов... насколько они банальны, если сравнить их с народом, перемещающим звезды, аннигилирующим планеты, смеющим вмешиваться в законы самой вселенной! Ужас? Любой террорист - всего лишь надоедливое ничтожество сравнительно с Врагом. Не это двое, нет. Даже Гитлер, Чингис-Хан, Ашшурбанипал! А ведь Враг в этой комнате, и я должен противостоять ему... Мой двойник наконец кончил успокаивать детей. Сирил Бейсингстоук открыл рот, собираясь сказать что-то. Через двойника я видел его выражение. Он смотрел на меня с любопытством и своеобразным уважением. С таким уважением один гладиатор смотрит на другого, когда они встречаются на арене, гладиатор, видящий разницу в своем оружии и оружии противника, но надеющийся, что его трезубец окажется лучше сети другого. Совсем не такой взгляд ожидаешь от человека, признающего свое поражение. По медленным стандартам плотских людей дальнейшее происходило очень быстро. Конечно, двое древних преступников миновали пик своей формы, но в их организмах было множество новых органов и мышц, а злобный старый мозг не потерял остроты. - Берп! - крикнул Бейсингстоук. - Прикрой девчонку! - А сам прыгнул к столу, на котором все это время лежало пружинное ружье. Я с экрана беспокойно сказал: - Подождите! Мы можем договориться! Хеймат, одной рукой схвативший Онико за волосы, а другой прижавший к ее виску пистолет, торжествующе ответил: - Конечно, договоритесь! Хотите услышать наши условия? Свобода! Полная свобода, перевозка на планету по нашему выбору и... и миллион долларов каждому! - И оружие, приятель, - практично добавил Бейсингстоук. С некоторым восхищением я подумал, что из них двоих он всегда был умнее. Меня всегда восхищали быстрота, сообразительность и точность действий двух старых чудовищ. Подумайте только! Их захватило врасплох мое внезапное появление на экране ПВ; но им потребовалось не больше десяти секунд для того чтобы ответить, составить план и привести его в действие. И вот дети под прицелом, а требования преступников уже высказаны. Однако десять секунд - это десять тысяч миллисекунд. Я с экрана сказал: - Вы оба получите свободу. То есть вас выпустят из тюрьмы и вы можете выбрать любую планету - не Землю и не Лести, но хорошую планету. Только вы на ней будете единственными людьми. - Предложение кажется справедливым. У меня даже была планета на уме, ее подобрал Альберт. Правда, она в ядре, одна из тех лишних планет, которые благоразумно прихватили с собой хичи для возможного заселения, но планета прекрасная. Они могут идти там куда угодно - особенно если учесть, что в Ядре они будут делать это в сорок тысяч раз медленнее, чем на Земле. - К дьяволу это! - выпалил Хеймат. - Мы выберем планету сами! И не забудьте о деньгах! - Я вам дам деньги, - вежливо сказал я. - Миллион на каждого. Сможете купить себе для компании программы. Подумайте об этом, парни. Вы ведь понимаете: мы не можем больше позволить вам бомбить города. - Я увидел, как сузились глаза Хеймата: он услышал звуки в соседней комнате, - и поэтому быстро добавил: - Выбора у вас нет. В противном случае вы умрете. Посмотрите, что мы для вас приготовили. - И я показал на экране орбитальное оружие, стреляющее нацеленными частицами. Они посмотрели. Им потребовались одна-две секунды, (но это больше тысячи миллисекунд!), чтобы зарегистрировать увиденное на экране, но к тому времени было уже поздно. Потому что Альберт обнаружил для меня кое-что в доме. Домашняя машина, которую он обнаружил и которую я подчинил себе, показалась в дверях, подняв очистительные шланги. Конечно, такая рабочая машина не оружие. Она предназначена для домашних работ, может чистить, чинить, выскабливать, прибираться, может даже мыть окна и выносить мусор, но не убивать. Однако у нее есть сопла, которые направляют моющие средства в трещины, и насосы, создающие давление в этих струях. А когда давление достигает максимума и очистительные резаки появляются на краях сопел - именно это я приказал сделать, - машина применяет эти резаки с большой силой и точностью. Я не убил стариков, по крайней мере не навсегда. Но прежде чем они успели оглянуться, у Хеймата был нож в горле, а у Бейсингстоука - в сердце, и для детей они больше не представляли угрозы. Теперь это проблемы техников, которым предстоит перекачать их сознание в файл мертвецов. - Я думаю, - сказал я Альберту, глядя, как второй нож погружается в грудь Бейсингстоука, - не следовало ли этого сделать сразу. В виде записанных машиной они доставили бы гораздо меньше хлопот. - Конечно, - улыбнулся Альберт. - Вы ведь не доставляете. Но, пожалуйста, позаботьтесь о детях. - Дети! - воскликнул Кассата. - Там у вас Враг. Им нужно заняться в первую очередь! - Но в данном случае, - вежливо заметил Альберт, - это одно и то же, видите ли. Мне не нужно было напоминать об этом. Я и так был испуган. Домашняя машина не предназначена как для борьбы с преступниками, так и для освобождения заложников. Тем не менее у нее есть резцы и ножи, она просто пережевала веревки. Первой она освободила Онико, потом Снизи и Гарольда, а я разговаривал с ними, пока она это делала. Я успокоительно сказал: - Все в порядке, дети. Только еще одна важная вещь. Я хочу, чтобы вы двое сняли свои капсулы, без всяких споров и обсуждений, потому что это очень важно. Я хочу, чтобы вы сделали это _н_е_м_е_д_л_е_н_н_о_. Они были хорошими детьми. Для них это нелегко. После всего пережитого ничто не далось бы им легко, особенно Онико, измученной и испуганной. Но еще труднее, я думаю, для Снизи, потому что хичи с трехлетнего возраста почти никогда не расстается с капсулой. Тем не менее они послушались, и послушались без споров и обсуждений. Но, о, как много миллисекунд им для этого понадобилось, а я тем временем напряженно ожидал следующей ступени. Именно ее я боялся! Но выбора не было. Я сказал: - Теперь я хочу, чтобы вы подошли к экрану и включили капсулы в приемник информации. Это тоже нелегко: капсулы просто для этого не предназначены, но мы с Альбертом уже подобрали способы и средства. Так что Снизи сообразил, как пристроить адаптер, а Гарольд пробормотал, что есть детали в ящиках с хламом в доме, и с помощью машины они все-таки подключили капсулы, тщательно обходя два страшных тела на полу. И вот все эти миллисекунды я наблюдал, как делают то, что даст мне возможность совершить поступок, которого я ужасно боялся и хотел больше всего в мире. Стать лицом к лицу - пусть метафорически, потому что у меня лица нет, и я думаю, у Врага его никогда не было, - с существом, которое нарушило спокойствие и так не очень спокойной вселенной. Но вот Онико тоже присоединила терминал своей капсулы, и вот они здесь. Не могу вам сказать, на что похож Враг. Как описать в терминах физических свойств то, что этих свойств не имеет? Не могу вам сказать, как велики размеры Врага, какого он цвета или формы: у него ничего подобного нет. Если отдельные существа чем-то отличаются друг от друга, я этого не заметил. Я даже не был уверен, что существ двое. Больше, чем одно, это да. Вероятно, меньше, чем много. Я предполагаю, что их было двое, потому что в то время (очень большое время по стандартам моим и их), пока Онико подключала свою капсулу вслед за Снизи, мне казалось, что только одно существо находится в гигабитном пространстве вместе со мною, а потом стало казаться, что не одно. Я пытался говорить с ними. Это было нелегко. Я не знал, с чего начать. Вначале задал вопрос: - К_т_о _в_ы_? Конечно, я не так сказал, потому что не выражал мысль в словах. Больше похоже на обширное беззвучное "_Х_м_м_м_м_?" Ответа не было. Я попытался снова, на этот раз в картинках. Припомнил изображение кугельблитца, десяток пятен цвета дерьма, которые непрерывно толкутся в межгалактическом пространстве. Никакой реакции. Я изобразил Колесо и поместил в одну рамку с кугельблитцем. Потом стер изображение и показал Снизи и Онико с их капсулами. Потом попробовал еще одно "_Х_м_м_м_м_?" Никакого ответа. Ничего. Просто сознание того, что кто-то разделяет со мной гигабитное пространство. Нет! Ответ пришел! Потому что я показывал капсулы непрозрачными тусклыми металлическими предметами с заостренными вершинами; и вот на моей картине они засветились. Они излучали. Хотя мое внимание полностью привлекал двойник, все же другой я находился в полусекунде от него на "Истинной любви" вместе с Эсси, Альбертом и генералом Кассатой. Я чувствовал, что они волнуются, слышал их вопросы и комментарии; но "реальный" я всегда несколько отставал от двойника, и к тому времени, когда Альберт воскликнул: - Они говорят, что они в капсулах, - они уже сказали мне это. Это действительно было нечто вроде ответа. Коммуникация началась. Я старался создать изображение. Попытался показать всю вселенную - снаружи; с места, которое никогда не существовало, потому что никакого "снаружи" не может быть по описанию. И получился у меня только огромный сверкающий, лишенный каких-то деталей шар; я не мог сказать, означает ли он что-нибудь для Врага, но это самое большое приближение к тому, что показал мне Альберт в глубинах времени. И потом, как тогда Альберт, я стал приближаться. Шар увеличился, растянулся и показал часть вселенной, несколько тысяч галактик, эллиптических и спиральных, старые пары сталкиваются, а одиночки вытягивают рукава из газа и звезд. Верно ли это? Что-то грызло меня, словно я поступаю неправильно. Конечно, подумал я: я делаю предположение, на которое не имею права. Я показываю вселенную, какой она предстала бы перед глазами человека, в оптических полосах длины световой волны. Неправильное предположение! У меня нет причин считать, что Враг обладает зрением. И даже если обладает, это совсем не значит, что он видит тот же радужный участок от фиолетового до красного, что человек. Поэтому я добавил к картине ореолы и газовые облака, которые видны только в инфракрасном излучении или в микроволнах, и даже облака частиц, которые, как мы полагаем, есть вклад самого Врага во вселенную, в которой мы живем. В сущности я показывал моей невидимой (и, боюсь, незаинтересованной) аудитории ту самую картину, что показывал мне Альберт в глубинах времени. Я заставил ее повисеть неподвижно мгновение, потом привел в движение. В обратном порядке. Как это сделал Альберт. Я сократил изображение. Галактики подошли ближе друг к другу. Приближаясь, они сжимались, и я показывал все более и более плотно спрессованную материю. Еще более сжал. Катастрофически. Свел вселенную в одну ослепительно яркую точку. Потом снова произвел Большой Взрыв и остановил изображение в тот момент, когда возможен любой выбор. И попытался задать еще один бесславный вопрос: "_Х_м_м_м_м_?" И получил ответ. Конечно, ответ пришел не в словах. Конечно, ответ вообще не казался ответом. Я и не ожидал иного. Ничего не ожидал, потому что понятия не имел, чего можно ожидать. В ответ я получил изображение, и из всех возможных ответов этот был наименее вероятен. Картина была изображением меня самого. Я улыбался самому себе. Мое лицо, нелепо угловатое, но узнаваемое; может, именно таким я был, когда смотрел на Онико и Снизи с экрана. Казалось, это абсолютно неподходящий ответ на настоятельный вопрос, который я задавал. Вероятно, причина в том, сказал я себе, что я не сумел правильно задать вопрос. Вероятно, мое изображение того, что пытается сделать Враг - или по крайней мере что, по нашему мнению, пытается сделать Враг, - лишено некоторых существенных, на их взгляд, особенностей ("их взгляд!"). Все наши догадки о Враге основаны на том, что мы считали: они как чисто энергетические существа находят нашу вселенную негостеприимной, и поэтому они решили добавить "недостающую массу", чтобы повернуть назад развитие вселенной, снова сжать ее в первичный атом... и произойдет второй, или третий, или энный Большой Взрыв, и новая вселенная будет больше им подходить. Преобразовать вселенную. Мы говорим - "терраформировать планеты", сделать их подобными Земле. Может, нужно говорить "врагоформировать" вселенную. Именно _э_т_о_ я хотел им передать, но не знал, как это сделать в их терминах. Но, похоже, я все-таки это сделал. Не могу сказать, долго ли висел так, гладя на собственную карикатуру и думая, что предпринять дальше. Долго. Даже по стандартам людей во плоти, потому что я заметил ледниковые движения находящихся в комнате. Здесь теперь стало больше народу. Появились новые люди и много машин. Когда я сумел задать вопрос Альберту и Эсси на борту "Истинной любви", Альберт успокоительно ответил: - Это полиция, Робин, и физики, проверяющие капсулы, и команда, делающая смерть генерала Хеймата и Бейсингстоука не безвозвратной; не волнуйтесь; вы действуете прекрасно. Прекрасно? Да, может быть. Потому что изображение изменилось. Вначале я не понял, что вижу. Странный болезненно огненный шар раскрылся и показал внутри звезды и планеты, теснящиеся друг возле друга, потом приблизилась одна планета, а на ней уродливые фигуры, которые должны напоминать хичи. Их убежище в ядре? Конечно. И как только я это понял, появилось другое изображение. Как документальный фильм или фильм о путешествиях - "Жизнь среди хичи". Я увидел миры-корабли хичи, висящие за барьером Шварцшильда, и города хичи под стеклянными куполами; я увидел фабрики хичи, производящие разнообразные нужные хичи вещи; видел самих хичи, они работали, женились, рождались и росли; я больше узнал в это гигабитное время о хичи, чем за всю свою долгую жизнь. Мягко выражаясь, я был удивлен и находился в смятении. Я понятия не имел, зачем мне это показывают. Потом изображение снова изменилось. Опять фильм о путешествиях. Но не о хичи. О нас. Не знаю, может, в этом кратком и долгом, как вечность, фильме я увидел всех людей, когда-либо живших на Земле. Некоторых я узнавал. Я видел, как на артефакте хичи родилась Онико и как умерли ее дедушка и бабушка. Я видел, как была спасена вся их маленькая колония, видел, как ее привезли на Сторожевое Колесо. Я видел все человечество, все его сотни миллиардов членов - на двадцати планетах и в кораблях между ними. Я даже видел историю. Видел армии, космические флоты и учебные стрельбы, видел, как поднимаются корабли, предназначенные для убийства. Видел бомбардировки и разрушение городов. Видел, как старатель с Врат в пятиместнике украдкой перерезывает горло своим четверым товарищам. Видел мою дорогую жену Эсси с трубками в горле и в носу, с машинами жизнеобеспечения, деловито гудящими рядом, - я помнил эту картину, потому что когда-то так оно и было. Я видел, как Бейсингстоук в трико и маске плывет в теплой тропической воде, чтобы прикрепить магнитную мину к корпусу пассажирского корабля. Видел, как генерал Берп Хеймат, нажимая кнопку, уничтожает космический корабль, видел его же - он проделывал ужасные, неописуемые вещи с маленькой девочкой, и облегчение от сознания, что это только робот, было недолгим. Поток картин продолжался бесконечно. Но вот эта бесконечность кончилась. Я больше ничего не видел. Не видел комнату, не видел Онико и других детей, не видел занимающихся своими делами вновь прибывших. Ничего не видел: все мои чувства замкнуло. И тогда я понял, что получил ответ на свои вопросы. Только ответили мне не "что", а "почему". Другой "я" на борту "Истинной любви" наблюдал за этим, но я не мог его (меня) видеть. Ничего не мог видеть. А потом увидел все - и сразу. Все картины, которые я видел перед этим, пронеслись передо мной, как буря конфетти. Они плясали и сливались, хичи наполовину становились людьми, люди выглядели как хичи, лотом они становились компьютерными конструктами, и лежебоками, и свиньями вуду, и вообще существами, которые ни на что во вселенной не походят... и потом все начало растворяться в многоцветном потоке искр, абсолютно все. Даже я. Я _ч_у_в_с_т_в_о_в_а_л_, как растворяюсь. Чувствовал, как тает моя личность и, разлетаясь искрами, превращается в ничто. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что происходит. - Я умираю,