ец, - лежит как раз на полпути между Дейларной и Стассией. Красивое место и подходящее для столицы двух королевств. Двое, испившие из Колодца, сумели бы прожить там счастливую жизнь... умиротворенную жизнь." "Счастливую? Умиротворенную? - вскричал Аргентарий в точности как три года назад. - Отдать этой ведьме то, что мне самому больше не принадлежит - мое сердце? - Старик не ответил, и он продолжал с отчаянием: - Тот раз у меня был хотя бы выбор. А теперь?" "Чем ближе к вершинам, тем круче становятся горы, - промолвил мудрец. - Ну, да не мне объяснять тебе это. Решай сам, что для тебя дороже - женская любовь или корона." "Да плевать я хотел и на корону, и на королевство! - вспылил Аргентарий. - Пусть герцог Микал... - Но заметил улыбку Астли и сник: - Да, конечно, ты прав, он сразу окажется под ее каблуком, и не я один от этого пострадаю. О Небо, осталось ли еще в этом мире хоть что-нибудь незамаранное?.." Астли так ничего ему и не ответил. Король покинул его и уехал в Малый Лектис, и Ланхейра отправилась туда с ним. Там они прожили почти целый год в любви и полном согласии, и она родила ему сынка по имени Моркар. Однако потом пришла весть о немирье между Бабоем и Пермандосом, причем оба города выслала корабли и нещадно грабили берега. Аргентарий действовал решительно, как всегда. Вышел в море, передав баронам приказ присоединяться. Ланхейре же было ведено ехать в Стассию, во дворец, и там ждать его возвращения. Королева Край выведала обо всем этом у мореходов Джентебби - ведь это наши посудины переправляли мариоланское ополчение на войну. И вот она собирает своих приспешников, этих синемордых из Ураведу, и отправляется Ланхейре наперерез. И как раз подгадала, должно быть, не без колдовства, - застигла ее в шхерах возле устья Наара. Да, злое дело там совершилось: на корабле Ланхейры перерезали всех, кроме ее самой и сынишки. Их двоих бросили в море, да еще распустили слух, будто это дело рук пермандосских пиратов. Вот так... Одного только не учла королева Край, - в тамошних шхерах самая рыба, а где рыба, там и рыбаки. И вот один вагейский кораблик набрел, понимаешь, на судно, полное трупов, а неподалеку нашли и Ланхейру, - она все еще держалась на воде, завернув сына в свой плащ. Дело было к осени, и она простыла насмерть, бедняжка, но перед смертью успела-таки рассказать, что с ними на самом деле случилось. Говорят, когда королю Аргентарию передали, он сразу кинулся на Вагей, и по дороге люди мало что от него слышали, кроме приказов. Он велел привести королеву на площадь, и весь остров сбежался взглянуть, как ее будут судить. Что ж, Аргентарий задал ей только один вопрос: "За что?" "За то, что ты презрел мою любовь, - ответила Край. - Попробуй-ка презреть мою ненависть! О, я отомщу, и это будет славная месть! Ты, побрезговавший испить со мной из Колодца, породишь династию королей, даже императоров, - но все будут с червоточинкой, все будут тщетно пить и пить из Колодца, стремясь к недосягаемому умиротворению и взыскуя славы, которой не достойны... А эти рыбаки - вас, неблагодарные, ответившие предательством на мою щедрость - вас я проклинаю! От рук морских демонов познаете вы Хохочущий Ужас!.." Ей позволили уложить волосы по-ураведийски и перерезали горло. Мы, рыбаки, получили от Аргентария вечную хартию вольности. Герцог Микал удалился от двора и выстроил себе замок на самой границе с Миктоном; от него пошли герцоги Ос Эригу. И все это истинная правда - так рассказывал мне мой дедушка, Гийор Седовласый. - А что сталось с Моркаром? - спросил Эйрар. - Да ничего хорошего. Моркар и его сын сделались пиратами. В царствование Аурункулия оба попались лотайским купцам и угодили на виселицу. Ну, хватит болтать, пошли-ка на палубу! Слышишь, кричат? Должно быть, Вагей уже показался. 7. СНОВА НА ЙОЛЕ. ПОДАРКИ И ОТДАРКИ Над морем вовсю светила луна; оказывается, они уже входили в лагуну. Вагей высился впереди, похожий на спящего сфинкса. Между каменными лапами, далеко вытянутыми вперед, было удивительно тихо - рыбаки, переговариваясь, вытаскивали весла. Домики на берегу казались плоскими в лунном пепельном свете: казалось, дремлющий сфинкс надел ожерелье. - Она жила вон там, за горой, - вытянул руку рассказчик. - С тех пор там никто так и не поселился. Эйрар промолчал. Слабость и дурнота, причиненные колдовством, почти улетучились, но поздний час и резкий ночной холод вызывали неодолимую зевоту. Весла мерно поскрипывали: не занятые греблей спускали и сворачивали паруса. Всматриваясь, Эйрар разглядел на берегу фигурки встречавших. Неподвижно и молча стояли они у края причала. Неверный свет делал их похожими на сгрудившихся детей. - Твои?.. - спросил он старого Рудра. Тот проследил направление его взгляда... и вдруг заорал, что было мочи: - Лево руля!.. Демоны! Морские демоны!.. Лево руля, говорю! Эй там, внизу, не жалеть весел!.. Кормчий с руганью навалился на руль, разворачивая суденышко. Рыбаки лихорадочно прятали последние паруса, втаскивали на борт весла и кувырком скатывались в палубные люки - а странные существа между тем были уже в воде и стремительно плыли навстречу, высоко держа круглые головы и почти не поднимая волны. Эйрар сунул руку в кошель, судорожно ища Книгу... Проклятие! - она осталась внизу, в каюте, в седельной сумке. Где-то рядом грохнула крышка люка, раздался испуганный крик: - Откройте! Впустите меня! Впустите!.. - И вот уже морской демон взлетел на палубу йолы по оставленному кем-то веслу и кинулся прямо к несчастному, протягивая короткопалые ручки. Рыбак кинулся было бежать, но тварь оказалась проворней. Настигнутый зашелся жутким хохочущим криком. Голос его сорвался на визг. И вновь дикий, нечеловеческий смех сумасшедшего... - Шевелись, чародей!.. Сюда!.. - позвал голос Рудра из приоткрытого люка. Но Эйрар, не слушая, со всех ног пролетел мимо него к гарпунам, сложенным на козлах у мачты. Еще одна черная тень легко перемахнула фальшборт и метнулась к нему. Эйрар успел заметить горящие глаза под низким широким лбом и перепончатые лапы, распахнутые для объятия... и вогнал гарпун прямо в скользкое горло, выкрикивая первое, что явилось на ум: - Йа-ада, аулне!.. Сгинь! Пронзенная тварь все-таки задела когтями его локоть. Краткого мгновения оказалось достаточно - Эйрара охватил тошнотворный, чудовищный ужас, какого он не знал еще никогда. Он почувствовал, как встают дыбом волосы; а рот ощеривается по-звериному. Судорожным, непроизвольным движением он рванулся назад, выдергивая засевший гарпун... Морской демон рухнул на палубу, окатив напоследок Эйрара холодной, черной, пузырящейся кровью. Страх тотчас пропал. Юноша огляделся, трудно дыша. Ночные твари бесследно исчезли. Корабли чуть покачивались на волнах, лишенные управления, легкий бриз играл наполовину спущенными парусами. Сумасшедший рыбак приплясывал возле мачты, то и дело разражаясь леденящим душу хохотом, всякий раз переходившим в отчаянный крик ужаса. Эйрар услышал такие же вопли, доносившиеся с других кораблей. Несчастные безумцы один за другим выбрасывались через борт, милосердная вода навсегда смыкалась над ними. Дошел черед и до бедняги на йоле: на глазах у Эйрара он отлепился от мачты, смертоносная пляска повлекла его к краю палубы - к борту. Эйрар, с головы до ног заляпанный кровью морского демона, кинулся наперерез. - Оставь, - высунувшись из люка, посоветовал Рудр. - Поздно, теперь ничем не поможешь. Эйрар едва услышал его. Настигнув сумасшедшего у самого борта, он сгреб его в охапку, ощутив под руками узлы крепких мускулов, сведенных одним безумным усилием. Молодой рыбак оказался на диво силен. Эйрар попытался зажать локтем его шею, но тут новый приступ согнул парня вдвое, рука соскользнула, окровавленная ладонь трангстедца накрыла разом ноздри и рот рыбака - тот обмяк неожиданно и мгновенно, и Эйрар опустил его на палубу, растерянно соображая: "Неужели я его задушил?.." Нет, по счастью. Парень не открывал глаз, но Эйрар увидел, как шевельнулись пухлые губы, перемазанные демонской кровью. Кровь начинала уже вонять, разлагаясь с неестественной быстротой... - Это Висто, - проговорил кто-то сзади. Эйрар обернулся и потребовал воды, еле сдерживая ярость. Ну и народ - бросить товарища на погибель!.. Рудр-Загребной живо разогнал людей по местам. Заработали весла, йола вновь повернула и двинулась к берегу. - Бесполезно, - сказал Эйрару старый рыбак. - Думаешь, мы не пробовали таких спасать?.. Он окоченеет и умрет, вот увидишь. Всегда этим кончается. И так чудо из чудес, что тебе удалось свалить одно из этих страшилищ. Подобного не бывало у нас на Вагее со времени короля Аурункулия... В его голосе слышалась неподдельная горечь, и ярость начала понемногу отпускать Эйрара. Все же он ответил достаточно ядовито: - Тем не менее, я хотел бы умыться и привести в порядок этого малого. Если ты не возражаешь, конечно! Кое-как он отчистил свою измаранную одежду и полил из горстей на лицо несчастного Висто. Парень сипло вздохнул, вновь зашелся лающим, истерическим смехом, и тошнота стиснула ему горло. Эйрар обхватил его и умудрился приподнять на колени. Рыбака вырвало. В это время йола мягко ткнулась в причал. Висто прижался к Эйрару, понемногу успокаиваясь и начиная мелко дрожать. - Ну что - коченеет? Умирает? - крикнул трангстедец. - Дайте кто-нибудь плащ, ему же холодно! Висто попытался протереть глаза, потом, пошатываясь, кое-как поднялся. Его все еще трясло, но, похоже, вправду только от холода. - Я... живой, - прошептал он, и язык едва его слушался. - Я... живой... И принялся ощупывать себя, будто заново привыкая к собственному телу. Они двинулись вверх по крутой мощеной улочке городка. Лунный свет заливал беленые стены домов, амфитеатром расставленных над заливом. Эйрар шел впереди, обнимая и поддерживая Висто, а по другую руку шагал чернобородый рыбак - уж не тот ли самый, захлопнувший люк перед Висто. Тишину нарушали только негромкие голоса да шарканье мягких рыбацких башмаков. Ни души, кроме них, не показывалось на улицах, все окна и двери оставались закрытыми наглухо... У одного из домов Рудр остановился и постучал условленным стуком: дважды, потом еще дважды. Дверь скрипнула, и наружу высунулась девушка с корабельным фонарем в руке - такие фонари привозили из Двенадцати городов, рыбаки заправляли их рыбьим жиром. Эйрар заметил, что у девушки были очень светлые, почти белые волосы, а глаза и ресницы - совсем черные. Спустя некоторое время они сидели все вместе на табуретах вокруг очага - Рудр, Эйрар, Висто, чернобородый и еще один, Эйрару незнакомый, длинный, тощий и кадыкастый - Долговязый Эрб, судя по внешности. Девушка внесла мед. Это была дочь Рудра - Гитона. Ее познакомили с Эйраром, и они подали друг другу руки - она застенчиво, а он, наоборот, очень смело: победа над морским демоном вырастила крылья у него за спиной, он готов был сокрушать великанов и королей, да еще Рудр знай подливал масла в огонь, не уставая расхваливать его подвиг и превозносить его как величайшего мага всех времен. Слушать подобное - да еще в присутствии девушки - было лестно до невозможности, но скромность взяла свое: - Я просто проткнул ему шею гарпуном, - сказал Эйрар. - Он и сдох. Вот и все. - Брось, парень! - отмахнулся Рудр. - Я же слышал, как ты орал заклинания на каком-то безбожном наречии. И ведь ты успел поручкаться с демоном, однако Хохочущий Ужас тебя обошел. - Ну да, обошел! - возмутился Эйрар: жуткое воспоминание заставило его содрогнуться. - Да на меня точно разом весь ад налетел, пока я... пока я не... Он так и замер с раскрытым ртом, - неожиданная мысль вспыхнула озарением. - Пока что? - спросил Рудр. - Заклинания!.. Не надо никаких заклинаний!.. Все кончилось сразу, как только меня обрызгало кровью. Я ведь и Висто всего перемазал, пока с ним боролся! Слушай, Рудр, вот оно, твое средство!.. - Краем глаза он видел, что Висто согласно кивнул, и продолжал вдохновенно: - Того, кого сграбастает нечисть, надо мазать кровью убитых чудовищ, и все дела! С демонами всегда так: зло, учиненное ими, с их гибелью исчезает. Это потому, что злые чары - насилие над порядком вещей. Они рассеиваются, если их не поддерживать постоянно. Я ведь и не колдовал вовсе, так просто, крикнул кое-что охранительное... В общем, - заключил он торжественно, - можешь объявить своим: нет больше проклятия королевы Край! Рудр невозмутимо отхлебнул меду из кружки: - Ну да... а кроме того, Ванетт-Миллепиг собирался прислать всем нам сахарных пряников. Прежде, чем мазать кого-то демонской кровью, ее, эту самую кровь, надо еще добыть. Ты об этом подумал? Они что тебе, ждать будут, пока ты их подоишь? Эйрар принялся доказывать, что тут требовался всего-то капитан поотважнее да несколько молодцов, способных в случае чего за сотню шагов подбить из луков пару чудовищ: - Надо, чтобы каждый носил с собой по флакончику снадобья - и можно ничего не бояться. Рудр только хмыкнул в ответ, а Долговязый Эрб заметил, что вольные рыбаки редко пользовались луками, предпочитая более привычные копья и гарпуны. Потом они заговорили все разом, упоминая то одно, то другое незнакомое Эйрару имя. В конце концов Эйрар нахмурился и замолчал, поняв, что не сумеет никого убедить. Гитона сидела против него на корточках - синее платье легло складками на пол, в мерцающем свете пламени девушка казалась похожей на белоголовый цветок. Глядела она все больше на Висто. Эйрар неожиданно поймал себя на том, что завидует рыбаку. Но вот она чуть повернула голову, глаза их на мгновение встретились... Эйрар не мог бы поручиться, что отблески очага не были тому виной, но ему показалось, будто она покраснела. Вот он обернулся к произнесшему что-то чернобородому - и Гитона снова украдкой на него посмотрела... или, может, ему уже мерещилось от усталости и недосыпа? Потом его отвели в предназначенную для него спаленку, и наконец-то он смог блаженно вытянуться в постели... Проснувшись утром, Эйрар обнаружил, что Висто, закутавшись в плащ, всю ночь пролежал у его двери, подобно верному псу... Он вновь попытался уговорить Рудра добыть демонской крови, но упрямый рыбак стоял на своем, и Эйрару пришлось уступить. Он лишь счел своим долгом честно предупредить, что сможет заколдовывать не более чем по одному кораблю в день - да и то, возможно, не навеки: - Маг я не из лучших - так, выучился кое-чему у отца, чтобы тролли не безобразничали, когда ночуешь в лесу... Нет, правда, хорошо бы твоим парням освоиться с луками или хоть с дротиками, могли бы не хуже за себя постоять! - Не давал слова - крепись, а дал - держись, - ответил старик. - Вот будет у тебя полусотня ребят, станешь учить их всему чего только твоя душенька пожелает. Хоть на лютнях играть! Только сам сперва отработай, как договаривались. Кстати - парочку заклинаний не уступишь?.. Пришлось-таки Эйрару взять Книгу под мышку и нехотя отправиться на йолу. Не без труда удалось ему выпроводить рыбаков вон из каюты - любопытные парни обиженно ворчали, что Мелибоэ, дескать, поступал с ними уважительнее. Оставшись наконец в одиночестве, Эйрар устроил пентаграмму в очаге, в котором накануне теплился такой славный огонек. ...Едва прозвучали первые магические слова, как он ощутил, что корабль от киля до клотика провонял колдовством. Колдовством древним, жутким и смертельно опасным! Ни с чем подобным он еще не сталкивался. Стало трудно дышать, в животе закололи тысячи игл. Эйрар был вовсе не уверен, что справится. Он чуть не бросил все дело, удержавшись только при мысли: этак ему никогда не вырваться отсюда на помощь Рогею. Либо возвращаться в Наарос, к Фабрицию на поклон... либо уж стоять до конца! Он повел заклятие дальше, и призраки окружили его, жутко гримасничая и щерясь по ту сторону пентаграммы. Порождения преисподней клубились и перетекали, изменчивые, как расплавленный воск. Кошмарные хари то угрожали ему, то расточали посулы, уговаривая отступиться. Пентаграмма защищала его, но адские голоса звучали в мозгу, нестерпимые, словно ножи, скребущие по мраморным плитам - дикая боль едва не исторгла у него крик, который, он знал, погубил бы его безвозвратно. И все-таки Эйрар выдержал и довел заклинание до конца. Спасительная серая мгла сгустилась вокруг, оттесняя изгнанную мерзость от йолы и от него самого. Эйрар почти физически ощутил и увидел ее... Пот ручьями тек по его телу, колени подламывались. Теряя сознание, он свалился на пол каюты... Очнувшись, он сумел лишь дотянуться и слабо постучать в крышку люка - выбраться самостоятельно не было сил. Стук услышали. Люк открылся, его вытащили на палубу, залитую полуденным солнцем. Двое рыбаков сидели на борту, свесив ноги и беспечно болтая; дети с визгом носились по берегу, играя в войну и размахивая щитами, сделанными из панцирей королевского краба. Эйрар почувствовал, как стянуло на лице кожу... и снова свалился. Окончательно он пришел в себя, лежа в постели. Светловолосая Гитона сидела подле него, держа на коленях чашку рыбного бульона. Увидев, что Эйрар зашевелился, она поднесла к его губам роговую ложку. Эйрар принялся жадно глотать горячее, душистое варево... Потом, поблагодарив девушку, попросил ее сходить за отцом. - Он на промысле, - Гитона опустила глаза и некоторое время молчала. - Ничего... я хочу сказать, я тоже падала в обморок, когда у меня была лихорадка. Ты болен, наверное? - Болен? Я?.. Да нет! Со мной так всегда, когда поколдую. - Мелибоэ, когда шел ворожить, наказывал держать для него стакан горячего вина наготове. Однажды он заколдовал маленькую обезьянку, которую Эрб привез мне с Островов Пряностей... Она сразу стала ручной, но скоро умерла. - Позови Эрба, пожалуйста... ох, нет, не могу двинуться, все кости болят. - Вот и Мелибоэ... Знаешь, он никогда не нравился маме. Когда она узнала, что скоро привезут еще одного чародея, она сразу собралась и уехала в гости к тетушке... в Линкефинг. - А если бы, - спросил Эйрар, - твоя мама осталась взглянуть на нового чародея?.. На сей раз никакого сомнения не было - щеки Гитоны заалели, точно две розы: - Я... я не знаю. Мама до смерти не любит все эти штуки и ссорится с папой. Она даже Висто чуть не отказала от дома, когда он попросился к Мелибоэ в ученики. Понимаешь... когда я родилась, они позвали ясновидящую, и та предрекла, будто черная магия должна принести мне беду. - Представь, и со мной то же самое! Эльвар Эйрарсон, мой отец, разбирается в астрологии, так вот, он составил мой гороскоп, и оказалось, что примерно в этом году мне будет угрожать что-то потустороннее. Но если я вывернусь, звезды, мол, ну просто сами меня понесут. Отец думал ближе к делу расспросить небеса поподробнее, да тут граф Вальк издал этот указ - значит, чтобы мы, дейлкарлы, не смели ничем таким заниматься. Вот я до сих пор и не знаю, где соломку стелить. - У нас, на островах, редко считаются с указами, когда речь идет об участи сына. - Ага... - сказал Эйрар и вдруг спросил: - Висто - твой жених?.. - Нет, мы с ним просто дружок и подружка, ну знаешь, всегда сидим вместе, когда собираются гости... Висто сказал, что пойдет с тобой на войну. - Хм... а вот у меня никогда не было подружки, чтобы сидеть вместе в гостях. Да и гости... всех наших соседей давным-давно согнали с земли... Оказывается, она легко и часто краснела: - Я назовусь твоей подружкой и сяду рядом с тобой на вечеринке. И как им не стыдно болтать про тебя всякую чепуху, ведь ты и заболел оттого, что хотел им помочь! Вот это были интересные новости!.. Эйрар попытался приподняться в постели: - Болтают?.. Что же про меня такое болтают? И кто именно, хотел бы я знать? - Да все! - Она всплеснула руками, едва не выронив чашку. - Папа... потом Ове Губошлеп... да все! Им не нравится, что тебя уж слишком легко взяли тогда на дороге, мол, хорош ты после этого волшебник. Они говорят, что ты наколдовал с гулькин нос, а лежишь пластом, точно Бог знает как перетрудился. Они говорят: идти воевать, так неплохо бы подыскать предводителя побойчей. Кое-кто отказывается... Висто уже разругался со всеми и... - А пошли они к дьяволу, сволочь неблагодарная, - выругался Эйрар и тотчас спохватился: - Прости, Гитона, они же твоего племени... я совсем позабыл. - Это ты нас прости, мы в самом деле кругом перед тобой виноваты. Не сердись на них, они ничего такого не имеют в виду... просто болтают. А знаешь, Эрб и Висто прямо загорелись гонять морских демонов копьями и стрелами, как ты предлагал. - Она вдруг хихикнула: - Только вот дело в том, что самый меткий лучник в здешних местах - это... я. Еще бульончику хочешь? - Пожалуй, - сказал Эйрар, продолжая хмуриться. Потом кое-как заставил себя улыбнуться: - Я слыхал, дружок и подружка должны для начала обменяться подарками... - протянул руку и пошарил в своей одежде, сложенной у постели: - Вот, держи брошку... моя мама носила. Говорят, ее сделали гномы, я, правда, не очень-то верю. - Ой, - взметнулась Гитона, - а у меня ничего нет... Погоди, может, прядку волос? У нас, на Джентебби, есть такой обычай... Дай-ка нож! - Лучшего отдарка и придумать нельзя, - сказал Эйрар, улыбаясь уже от души. - А теперь объясни мне, пожалуйста, где и каким образом дочь Загребного выучилась натягивать тетиву? - Видишь ли... у нас на Джентебби девушки носят зимние плащи из куропаточьих шкурок с перьями. Обычно для них охотятся братья. А я сама добывала себе плащ, ведь брата у меня нет. - Ну и как же ты охотилась?.. Вот так они болтали о том и о сем, пока не стало смеркаться. Тут Гитона, спохватившись, упорхнула готовить ужин отцу, который должен был вот-вот возвратиться. Эйрар закрыл глаза и стал думать о том, что он, должно быть, в самом деле выглядел прескверно, валяясь без сознания там на йоле; и еще о том, какими все-таки отъявленными негодяями были Рудр и его молодцы... И все-таки этот день определенно доставил ему не одни только огорчения. 8. НА ОСТРОВАХ. "ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО!" К утру поднялся ветер, небо заволокло тучами, мимо окон, крутясь, помчались снежные хлопья. Тяжелая зыбь вкатывалась в гавань, раскачивая корабли у причала. Запивая пивом устрицы, поданные Гитоной на завтрак, Рудр объявил, что по этакой погоде в море делать нечего, так что Эйрар вполне может заняться следующим кораблем. Эйрар наотрез отказался, и старый рыбак пришел в совершенно невозможное расположение духа. Двоим молодым людям предстоял поистине нелегкий денек в его обществе. Их спасли Висто, Эрб и еще двое-трое парней, появившиеся на пороге. У каждого висело за спиной по колчану - знать, мысль о том, что демонов можно было отвадить не только колдовством, но и оружием, в самом деле запала им в сердце. - В твоих краях, говорят, родятся славные лучники, - сказал Долговязый Эрб. - Нет настроения поделиться парой секретов? Эйрар покосился в окно: - Больно ветрено... Посыпались презрительные смешки, Висто опустил глаза, но Эрб невозмутимо ответил, что возле пристани найдется длинный навес для вяления рыбы: - Он достаточно просторен, да и от ветра прикроет. На улице оказалось ужасающе холодно. Тем не менее, ледяной воздух неплохо взбодрил Эйрара, да и Гитона всю дорогу щебетала, как птичка. Когда забрались под навес, ему пришлось еще раз убедиться, что величайшие замыслы нередко срываются из-за мелочей. Мало того, что царивший там запах могли выдержать только привычные носы рыбаков - навес, как выяснилось, насчитывал в длину едва сотню шагов, то есть был слишком короток для уважающего себя стрелка. Ко всему прочему, Эйрар решительно не видел, из чего бы сделать мишени. Пожалуй, он так и повернул бы домой ни с чем, если бы не Гитона. Девушка принялась весело рыться среди хлама и наконец с помощью Висто разыскала пару старых корзин из-под рыбы. Она взялась стрелять первой и вогнала стрелу точнехонько в яблочко. Потом черед дошел до парней, и тут Эйрар почувствовал себя полностью отомщенным. Мало того, что они бессовестно мазали, - этому он ничуть бы не удивился, - они еще и целились каким-то вывихнутым способом. Вместо того, чтобы вставать боком к мишени и тянуть тетиву к уху - припадали на колено, прижимали к груди пяточку стрелы и лишь потом левой рукой толкали лук от себя, смешно и совершенно по-женски. Тут Эйрар впервые заметил то, что бросилось бы ему в глаза с самого начала, не будь он разбит ворожбой умственно и телесно: а именно, что у них у всех были совсем короткие луки, вроде тех роговых, что возят при седле язычники Дзика. - Дай мне, - попросил он Висто, думая показать им правильный способ. Однако маленький лук оказался страшно тугим, натянуть его было не легче, чем стащить с неба луну. Рука Эйрара дрогнула, стрела сорвалась, ушла далеко в сторону и засела в стропилах. Кто-то захохотал, кто-то, разуверившись в хваленом искусстве трангстедца, отпихнул его в сторону. - А ну, тихо! - прикрикнул Эрб. - Парень хотел показать кое-что новенькое, вот только лук Висто малость для него туговат. Гитона, дай ему свой, пусть попробует снова. - И попробую, - сказал Эйрар упрямо. - Проклятая ворожба: становишься слабее девчонки!.. На сей раз он тщательно утвердил ноги, медленно поднял лук и спустил тетиву. Его стрела воткнулась рядышком со стрелой Гитоны, едва не расщепив ее. Парни загомонили одобрительно и изумленно, а Гитона захлопала в ладоши. - Я слыхал, - сказал Висто, - так целятся на севере: в Корсоре и в Ставорне. - Не только на севере. Повсюду в нагорьях, - ответил Эйрар. - У мариоланских охотников, что захаживали к нам в гости из-за Кабаньей Спины, такой же обычай. А так, как вы - от груди, да с колена - разве что стрелять мелких зверюшек в лесу. Ну, может, еще морского зверя, если в упор. А вот вепря или медведя, если жить не надоело, бьют издали. Я уж не говорю про врагов на войне. Или про демонов! - Чем же все-таки лучше твой способ? - спросил кто-то из рыбаков. - Сдается мне, дело в навыке, а не во всяких там выдумках! - От неверного навыка проку, как от козла молока. - Эйрар приложил новую стрелу к тетиве и натянул лук. - Вот смотри. Я гляжу вдоль стрелы, остается лишь взять чуть выше на дальность, да еще прикинуть на ветер. Он спустил тетиву. Стрела свистнула и впилась в мишень рядом с первыми двумя. Висто шагнул вперед, держа лук наготове: - Теперь я! Молодой рыбак очень старался, но расположил ноги неправильно и вдобавок вывернул шею, пытаясь "глядеть вдоль стрелы". В результате тетива больно рванула ему ухо, а стрела отлетела вверх и упала посередине навеса. Все снова захохотали, но совсем не так, как вначале, а Гитона сказала: - Я смотрю, тут недолго и покалечиться! Сделай милость, дружище Эйрар, поставь меня, как полагается! Ему пришлось почти обнять ее, показывая, как правильно держать руки, - ощущение близости ее тела подарило неведомое прежде блаженство, и, хоть в яблочко Гитона и не попала, для первого раза выстрел вышел отменный. Тут уж глаза начали разгораться, и с шутками и прибаутками все кинулись пробовать, пока, наконец, со второго или с третьего раза до Эрба внезапно дошло, как это все-таки делается, он сильно натянул тетиву... и его лук с громким треском переломился. - Вот незадача! - огорчился Эрб, разглядывая половинки, болтавшиеся на тетиве. - Эй, знаток! И чем же я, по-твоему, погубил добрый лук? - Дело не в тебе, - ответил Эйрар, подумав. - Похоже, эти луки просто коротковаты для серьезной стрельбы. - Так. - Эрб склонил голову, кадык на худой шее двинулся вверх-вниз. - Так я и думал, что этим все кончится. Знаешь что, приятель? В этом деле а полностью на твоей стороне и считаю, что лишняя наука не повредит, особенно тем из нас, кто пойдет с тобой под знамя Крылатого Волка. Может, это хоть даст нам лишний шанс уцелеть. Но сейчас на Вагее нет ни одного подходящего лука, и сделать их не из чего. Не рубить же лес в зимнюю пору. Придется повременить, пока кто-нибудь выберется в Наарос или Мариаполь и привезет луки или хоть выдержанное дерево. А покамест управляйся с демонами сам, как уж умеешь. "Вот оно что! - с горечью думал Эйрар, устало поднимаясь назад по крутой улочке вместе с Висто и Гитоной. - Провели, точно мальчишку! И все ради того, чтобы дать Рудру настоять на своем..." Тем временем снег пошел гуще, под стенами домов намело уже по щиколотку. Гитона вслух восторгалась снежинкой, севшей на ее руку в маленькой варежке. Висто попробовал утешить Эйрара: - Не огорчайся, друг! Зато ты, говорят, заткнул за пояс самого Мелибоэ. Спроси кого хочешь: все тебе скажут, что таких, как ты, заклинателей здесь еще не бывало. Эйрар мрачно хмыкнул: - Ну да, рассказывай. Я ведь знаю, как меня ославили из-за того, что мне стало плохо на йоле. Не хочу ничего больше слышать про заклинания! Ничего в них хорошего, пакость одна!.. Гитона высунулась из-за плеча Висто: - А Мелибоэ? Все любят его, все уважают. Он был так добр к нам... - Добр?! - Возмущенный Эйрар даже остановился, тем более, что они почти дошли уже до дверей. - Ничего себе добр!.. Он отпугивал ваших демонов, населяя корабли еще более страшными существами! Может, демоны их по-первости и боялись, но всякий раз привыкали и только становились наглее! Вроде как питались его же колдовством, понимаете? Как бы объяснить... То, что делал Мелибоэ, похоже на пение сирен: люди слушают и слушают их, пока не погибнут. Мелибоэ!.. Он такое развел у Рудра на йоле, что оно и меня едва не сожрало, пока я колдовал!.. Висто сжал его руку: - Если я могу чем-нибудь пособить тебе... - Чем? С луками сорвалось - знать, придется уж мне страдать до конца! Вдвоем с Гитоной они вошли в дом. Обед в тот день, понятное дело, запоздал, и Рудр принялся выговаривать дочке. Желая отвлечь старика, Эйрар завел разговор о колдовских чарах, морских демонах и кораблях. И вскоре раскаялся. Слово за слово, пришлось выложить всю правду о вскрывшемся двуличии Мелибоэ и о той дряни, которой, как выяснилось, йола была нашпигована до последней доски. Рудр успокоился, только вымучив у него клятвенное обещание расколдовать и защитить каждую шлюпчонку флотилии. Но вовсе доконала Эйрара аскетического вида особа, явившаяся в дом под вечер. Несмотря на суровую внешность, она оказалась невероятно болтлива. По ее словам, ей житья не давали крысы, так что не мог бы милый молодой человек помочь каким-нибудь заклинаньицем?.. Как ни пытался он от нее отделаться, она лишь назойливее трещала. Наконец, обессилев, он нацарапал на клочке пергамента несколько зловещих имен: Ангат, Хвард, Утезиторьон!.. - пририсовал несчастного вида цветочек и велел посетительнице ровно в полночь пропитать клочок топленым свиным салом и вложить в крысоловку. Когда несносная дама наконец убралась восвояси, Гитона скорчила ей вслед рожицу и высунула язык, зато Рудр, явно придя в хорошее настроение, весело посмеялся при виде отвращения, написанного у Эйрара на лице. - Понимаешь теперь, - спросил он, - почему Эрб так рвется с тобой на войну? - Это... его жена?.. - Мимо: сестрица. Да разве такая даст парню завести жену или хоть любовницу? Уф-ф, до чего разные все же люди на свете. Я встречал таких на рыбных базарах: перепотрошат весь твой улов, потом купят полторы килечки для кота. Уж мне эти бабы, тут впрямь из дому сбежишь! Да вот хоть Гитона: всю плешь проела отцу с этими твоими луками, ну ни дать ни взять вторая Эрвилла... Эрбова сестрица, я имею в виду. Пришлось ведь пообещать послать кого-нибудь в Мариаполь... - В Мариаполь? Не в Наарос? - В Нааросе, милый мой, теперь от каждого чиха захлопывают городские ворота и бросаются с обысками по домам. Стоит Рыжему Барону приметить, что рыбаки Джентебби покупали оружие, и он примется разнюхивать, а что это такое мы тут затеваем. Неохота, знаешь ли, выяснять, удержит его наша хартия или нет... Следующий день занялся морозным и ясным. Эйрар отправился в гавань раненько утром, вместе с Рудром, когда рыбацкая флотилия готовилась к выходу в море - кроме одной шхуны, на которой за последнее время погибло всего больше людей. Работа оказалась страшно тяжелой, почти такой же тяжелой, как и на йоле. Однако теперь Эйрар знал, чего ждать, и куда легче прежнего разогнал жутких пришельцев, облепивших незримый кристалл его пентаграммы. Он даже не потерял сознания, когда заклубился спасительный серый туман, - впрочем, разница была не особенно велика, ибо все его мышцы словно растворились, и он не мог шевельнуться. Он лежал на полу каюты, похожий на пьяного. Он все видел и слышал, но разум был пуст и не способен родить ни мысли, плеск воды и шаги по палубе входили в сознание, как в послушную глину, но и только. Спустя время рыбаки все же подняли люк и заглянули в каюту, несмотря на строгий запрет. Эйрар еще не мог говорить, а когда его вытащили на палубу - не вынес яркого света и зажмурил глаза. - Ну и что нам делать с этой дохлятиной? - послышался голос. - Снести к Гитоне или здесь положить, чтобы очухался? - Отнесем, - посоветовал другой. - Чего доброго, еще палубу обмарает. - А ты сам стрелять-то ходил с ними, Сивальд? - Ходил. Бери за ногу... вот так... Неплохо управлялся с луком Гитоны, но стрелять из лука Висто - кишка тонка оказалась. - Да, вот уж кому нынче не позавидуешь, так это Висто. Втемяшилось же старику спихнуть девку за чародея - если она в самом деле еще девка, ха!.. - У тебя, Ове, не язык, а помойка. Ты что, не рад был бы выложить тысячу сольваров, чтобы только избавиться от проклятия Край? После того, как твоего брата?.. Тысяча сольваров, это подороже будет, чем девка. Или там не девка, нам-то какая разница. "Ове... - подумалось Эйрару. - Верно, Ове Губошлеп, тот мордастый, что пялился на Гитону тогда под навесом и все норовил встать к ней поближе... а она отстранялась брезгливо... точно от слизня какого-нибудь..." - А ты, Сивальд, гавкаешь, как тюлень в брачную пору. Пусть старый Рудр сам управляется со своим бабьем, его забота! Вот что меня действительно достает, так это насчет тех пятидесяти. Все одно, что самим прыгать демонам в лапы. Пятьдесят! У нас за десять лет столько не погибало! - Ну, на сей счет можешь не волноваться. Окрутят их с Гитоной - и никакого разговора о войне больше не будет! - И хорошо бы. На кой шут нам, вольным рыбакам, все это сдалось - с нашей-то хартией и лигами моря досюда из Наароса? ...Эйрар трудился еще неделю, и приходилось ему нелегко, хотя так туго, как в самый первый день на йоле, не было больше ни разу. Мало-помалу он даже стал узнавать в лицо заклятия Мелибоэ, когда они злобными призраками взвивались по ту сторону пентаграммы. Схватка с ними начала даже доставлять ему некоторое удовольствие - как на охоте, когда меткая стрела настигает оленя, взметнувшегося в прыжке. Тем не менее, всякий раз за победу приходилось расплачиваться - лежать пластом по часу и больше, иногда в сознании, иногда нет, а на следующий день одолевала ватная слабость. Так он и жил все это время: то солнечный свет, то унылые сумерки. Гитона, казалось, была особенно нежна и заботлива с ним в тот день, когда он расколдовал и оградил первую шхуну и нечаянно подслушал разговор Сивальда с Ове. Слушая и не слушая веселую болтовню девушки, он раздумывал, действительно ли старый Рудр держал на уме выдать за него Гитону, и если да, то как это он станет с ней жить?.. Любить ее?.. Гитона - его жена!.. От волнения и неясной тревоги мурашки побежали по телу, Эйрар принялся мечтать и лишь на следующий день, с прояснившейся головой, задумался над тем, что за милую девочку придется заплатить, и недешево: прожить весь остаток дней на островах, среди рыбаков с их мелочными заботами - жить презираемым всеми, кроме женщин... колдовством отпугивать крыс!.. А может быть, заполучив Гитону, он сумеет все-таки вырвать ее отсюда и вырваться сам? Если только она согласится, если Висто ей в самом деле не жених, а просто дружок... - Горы Вастманстеда совсем не похожи на здешние, - рассказал он ей, сотворив охранительные чары над второй шхуной и без сил отлеживаясь в постели. Заснеженный склон Вагея высился за окном, крылья ворон отливали синевой на фоне сугробов. - Наши горы вздымаются полого, как волны... Зимой мы всегда катались на лыжах и забавлялись метанием дротиков. Хочешь, как-нибудь попробуем? - Обязательно попробуем, но мне больше нравится лук. - Я бы хотел, - сказал он, - однажды поохотиться вместе с тобой в наших горах... - Он почувствовал, что неудержимо краснеет, и, изо всех сил пряча смущение, дотянулся и накрыл ее пальцы ладонью. Девушку не обидела эта вольность: она ответила пожатием на пожатие, но потом все-таки убрала руку. - Ты скоро отправишься воевать... в Мариаполь и еще дальше, в большие города. Там тебе встретятся важные, красивые дамы... вернешься небось и знать больше не захочешь нас, простых рыбаков... если... если вернешься... - Вот именно, если вернусь, - вырвалось у него. - Много людей достойнее какого-то Эйрара Эльварсона сгинуло оттого, что сил не достало вовремя поднять меч или натянуть лук! - Собственная немочь показалась ему отвратительной, нестерпимая злость на себя выжала слезы из глаз: - Да каким дамам, важным или не важным, интересен такой!.. Отправлю-ка Эрба и Висто совершать подвиги, а сам останусь тут! Устроюсь где-нибудь в чулане королевы Край. Стану зелья варить... - Пожалуй, - выговорила она медленно. И вдруг вскочила, опрокинув табурет, на котором сидела: - Тебе, я смотрю, самое место - возле какой-нибудь юбки! А Висто еще расхваливал твою храбрость! И я, дура, верила!.. Нет, правду говорит мама: вы все, колдуны, трусливые негодяи, мужества у вас нет и в помине! Только детям фокусы годитесь показывать! Чем... лучше уж за Губошлепа... И вышла - выплыла королевой, высоко неся гордую голову. Отчаянно произнося ее имя, Эйрар кое-как сумел выбраться из постели... ноги донесли его лишь до двери, и там он свалился, сотрясаемый судорогой, точно рыба на крючке. На другой день ему не надо было идти колдовать. Он хотел поговорить с Гитоной, но тотчас после завтрака она куда-то исчезла. Эйрар отправился разыскивать Висто, не нашел и подумал: а может быть, они ходят где-нибудь вместе?.. А кто им запретит, сказал он себе, и сделалось совсем тошно. Так он и просидел весь день, одинокий и очень несчастный. Решил было выбраться в горы или хоть пройтись по улицам, но холод быстро загнал его обратно в дом, где он и уселся ждать Гитону. Вернется же она когда-нибудь. Она вправду вернулась задолго до ужина, но позаботилась привести с собой товарку, толстощекую дурнушку. Та немедленно отозвала Эйрара в уголок и едва не свела его с ума ужимками и глупым хихиканьем, прежде чем попросить любовного эликсира - угостить своего деревенского олуха-ухажера. Ко времени ужина Эйрар дошел до такой степени негодования и недоуменной обиды, что не выдержал и прямо за столом, в присутствии Рудра, потребовал объяснений: - Почему ты стала меня избегать? Это несправедливо! Если я вольно или невольно задел тебя, я охотно покаюсь и принесу извинения, скажи только - чем я провинился? Старик от души расхохотался и весело заметил, что прямодушие вечно выходит боком, когда имеешь дело с бабами, - но при этом бросил строгий взгляд на Гитону. А наутро, немного опоздав к завтраку, Эйрар застал дочь и отца мрачно молчащими, причем Гитона кусала губы, а Рудр знай чавкал, уплетая завтрак, и по его лицу решительно ничего невозможно было понять. Эйрару предстояло расколдовывать очередную шхуну, и все было, как всегда. Очнувшись в своей постели, он обнаружил рядом стакан горячего, сдобренного медом вина... и ни следа Гитоны. Так он и лежал до самого вечера, горестно размышляя. Короткий зимний день отгорел быстро. Эйрар было заснул, но холод вновь разбудил его, когда в очаге прогорели дрова. Дверь комнаты была приоткрыта; до слуха донеслись голоса. Эйрар сперва не мог разобрать слов, но было похоже - старый Рудр убеждал в чем-то Гитону. Она отвечала все резче, пока не сорвалась на крик: - ...сбегу от тебя!.. Совсем отсюда сбегу!.. На миг воцарилась тишина. Внезапно грохнула дверь, послышался крик, потом гул множества голосов. Холодный вихрь с улицы прошелся по комнате. Освещенный факелами, в дом вошел человек с перевязанной головой и в куртке, сверху донизу измаранной спекшейся кровью. Это был Рогей! - Проклятый барон все же перехитрил нас, - хрипло проговорил мариоланец. - Виграк убит. Его голова торчит над воротами, насаженная на пику. Хорошо еще, господина Ладомира, рыцаря, вовремя спрятали... 9. КОРАБЛИ ИДУТ В САЛМОНЕССУ В комнату набился народ, огонь раздули поярче. Жадно глотая из кружки горячий мед, Рогей продолжал свою невеселую повесть. Ванетт-Миллепиг, сказал он, сумел каким-то образом вызнать всю правду о намерениях мариапольцев. То ли сам догадался, то ли изменник донес (Рогей склонялся к последнему). Как бы то ни было - когда они с Эйраром только выезжали из Наароса, баронские гонцы уже мчались в обреченный город - предупредить наместника. Затем туда прислали полутерцию воинов из самой Бриеллы и еще одну - из нааросской цитадели. Так что, когда Рогей прибыл в Мариаполь, город кишмя кишел солдатней, на улицах то и дело кого-то хватали, а стража ворот имела строгий приказ впускать всех, но не выпускать никого. - И как же ты?.. - спросили Рогея. - Да никак. Спрятался у одной особы, преданной Железному Кольцу... дело в том, что ее заведение не отличается особенной нравственностью - покорнейше прошу прощения, любезная дама... Я пытался разыскать Виграка... и я нашел его, да!.. На другой же день, как я приехал, по всем улицам ревели трубы, а герольды приглашали добрых горожан на главную площадь. Попробовал бы я не пойти! Они там в Мариаполе ведут списки жителей, и меня уже успели вписать... в качестве клиента той женщины. Так вот, на главной площади было выстроено нечто вроде горного пика, сверху донизу увешанного их дерьмовыми флагами... Он поднес кружку к губам, и один из рыбаков проворчал: - Тошно смотреть честному человеку, когда проклятый красно-белый вьется так высоко. - Ага, - кивнул Рогей. - Как я погляжу, этой сволочи, Рыжему Барону, до смерти нравятся всякие там символы и яркие зрелища. Когда все сошлись, Ванетт-Миллепиг влез на самую макушку горы, и с ним виконт Изелэ, правитель Мариолы. И вот Барон стаскивает с головы шлем и закатывает нам речь. Ему, дескать, стало известно, что кое-кто из его добрых дейлкарлов надумал взобраться на Пик. Что ж, мол, он не возражает, пусть только учтут, что Пик - это эмблема валькингов и может, чего доброго, наказать инородцев. Тут опять запели трубы... и их стали пихать наверх по двое... дюжину мариапольских синдиков, в том числе и Виграка. Вместе с женами и детьми... словом, десятка четыре народу. На самой вершине Ванетт-Миллепиг с Изелэ рубили их мечами... сперва семьи, потом самих... Палач подбирал головы и показывал нам. Дети кричали, пробовали бежать... Он снова уткнулся в кружку, пытаясь проглотить застрявший в горле комок. - Погибает Дейларна... - пробормотали из угла. Эйрар увидел, как Гитона закрыла руками лицо. Он и сам готов был заплакать. - А что же карренские Звездные Воеводы? - спросил он, пряча близкие слезы, голос прозвучал громче, чем следовало. - Или они тоже попались? Рудр хмыкнул в бороду: - Как же, попадутся они, скользкие угри. Небось уже щеголяют с алыми треугольничками на плечах! Рогей серьезно заметил: - Ты несправедлив, Загребной, и я бы не назвал это достойным... Они ведь не могли прибыть раньше. И ты знаешь не хуже меня, что наемников валькинги не признают. Звездных Воевод предупредят в море, и сделает это один из твоих кораблей, Рудр. Тот самый, что выудил меня из воды, куда я свалился с мариапольской дамбы с окровавленной головой и мертвым стражником под мышкой... - Вот как! Значит, теперь наши пташки скорее всего полетят в Ос Эригу, к пиратам герцога Микалегона... - Нет. В Салмонессу. Так было уговорено на случай, если грянет какой-нибудь гром. Мы возобновим войну из Салмонессы! Эйрар вновь подал голос: - Так значит - не все еще потеряно?.. - Потеряно? Кто говорит - потеряно? Наша тайна раскрыта, только и всего. А битва еще и не начиналась! Рудр поднялся и прошелся по комнате, опустив голову и заложив за спину руки. - А что там наши юные вастманстедские выскочки? - спросил он наконец. - Восстали-таки? Или угодили в сети Рыжего Барона еще до восстания? - Точно не знаю, - ответил Рогей, - но думаю, что скорее всего нет. Черный Галлиль должен был держать их на поводке, пока не получат сигнала, - а у него рука крепкая. - Ну добро... уф-ф... А что слышно про герцога Роджера? - О, он уже отправил гонцов к Изелэ с наказом напомнить ему о старом договоре насчет Мариоланской Привилегии: он ведь считается сюзереном Мариолы и сам должен разбирать все дела, касающиеся измен. Одним словом, вызов брошен, надо ждать войны. Я дал ему слово, что все мариоланцы, которых соберет моя боевая стрела, встанут под его знамя. И тогда мы начнем!.. - Да... похоже, другого пути у нас нет. - Загребной вольных рыбаков тяжко вздохнул. - А может, и вообще никакого. Но, будь что будет, мы с него не свернем. Эрб! Паури! А ну, зовите-ка тех, что должны были ехать. Будите их, если придется. Нынче же ночью они отправятся в Салмонессу... и ты с ними, сударь чародей. Я бы сказал больше и напутствовал тебя по-другому... но придется обождать до лучших времен. Рогей! Ты тоже поедешь. Долговязый Эрб вытаращил глаза: - Прямо сейчас?.. - Но Рудр свирепо обернулся к нему: - Да, прямо сейчас. Неужели ты не понимаешь, дурень - если не нааросский Рыжий Барон, так его хозяин Вальк скоро смекнет, что Мариола собиралась подниматься не в одиночку? И уж тогда боевые когти хоть завтра могут оказаться у наших причалов. Вот разве шторм их задержит... Люди зашевелились. Эрб поднялся и хотел говорить, но кто-то опередил его, пробасив недоуменно: - Погоди, Рудр, а хартия? Мы же вольные рыбаки! Какое они имеют право?.. Рудр надтреснуто засмеялся: - Хартия написана на пергаменте, а у Рыжего Барона в руках сталь! Что, по-твоему, перешибет?.. - Но как же морские демоны? - вмешался чернобородый рыбак, чье имя Эйрар так и не запомнил. - Демоны подождут, - огрызнулся Рудр. - Это важней! Висто помог Эйрару одеться: тот был еще не в себе и с трудом вдевал пуговицы в петли. Эйрар тщетно оглядывался в поисках Гитоны. Девушка бесследно исчезла - ему оставалось лишь сожалеть, сколь неласковым оказалось их прощание. Ни доброго слова, ни пожелания!.. Опираясь на плечо Висто, он вышел наружу. Ночной вихрь хлестнул в лицо несущимся снегом. Слышались крики. Кто-то пробежал мимо с факелом - штормовой ветер рвал пламя и уносил в сторону слова, мешая даже дышать. Теплый плащ не спасал - казалось, ветер пронизывал тело насквозь. Люди сбегались к причалу по двое, по трое. В свете факелов там и сям поблескивали стальные шлемы, мелькали наконечники копий. Слышались крики: - Кто видел Вардомила? - Эй там, держи... - Вардомил ушел на "Недиль-Галлае"... Накануне вечером, в преддверии шторма, рыбаки позаботились как следует закрепить корабли, заведя растяжки на причал и с судна на судно. Теперь шхуны бились и терлись одна о другую, раскачиваясь на волнах, вкатывавшихся меж лап Вагейского Сфинкса. У Эйрара невольно екнуло сердце при виде вздымающейся черной воды в провале между обледенелым причалом и бортом корабля, тяжело ходившим вверх-вниз... дружеские руки живо перетащили его через провал на ближайший корабль и сразу провели в каюту, где уже теплился очажок. - Присмотри за огнем, молодой господин, - попросили его рыбаки. - Мы все будем нужны наверху. - Могу я чем-нибудь помочь?.. - Нет. Ты - наш груз! Его оставили одного. Крышка люка бухнула над головой. Послышался топот ног по палубе и невнятные крики, а потом вдруг прекратились рывки канатов с одного борта корабля, и Эйрар понял: это отчалила соседняя шхуна. А вот и они, похоже, двинулись в путь: беспорядочные рывки и толчки сменились размеренным ритмом морской зыби. Качка усилилась, когда они вышли из-за мола. Кутаясь в плащ, Эйрар прилег возле огня, но задремать так и не смог. Он подумал о Салмонессе и о том, какой прием их там ожидал. Но скоро вновь вспомнилась Гитона и ее неожиданный гнев. Право, это было сродни предательству - так оттолкнуть его, когда он, до предела измотанный ворожбой, отчаянно нуждался в человеческом участии и поддержке!.. Потом, однако, он попробовал взглянуть на вещи беспристрастно. "Все это минуло и не вернется, - сказал он себе. - Гитона навсегда ушла из моей жизни." Но не смог не сознаться, что ее тоже можно было понять. Особенно, если учесть, что Рудр хотел их поженить. "Женщины ценят в своих мужчинах силу и смелость, - размышлял Эйрар. - Ни одна не потерпит, чтобы муж искал в ней опоры... - И тут же поправился: - Почти ни одна. Сколько раз отец отводил душу слезами в маминых объятиях; она всегда старалась его утешить. То-то с ее смертью старика совсем покинуло мужество, вот он и отправился в конце концов в Наарос к брату Толо, к Леонсо Фабрицию..." Однако Гитона была сделана совсем из другого теста. Эйрар заворочался на лавке, вспомнив, как облегала ее тело одежда, вьющаяся на ветру... Нет! Минуло, не вернется! Теперь она скорее всего пойдет замуж за Висто и нарожает ему полный дом будущих рыбаков. Эйрар не чувствовал особой своей вины в том, что она не узнает лучшей судьбы. Он был виноват разве в том только, что позволил Рудру заставить себя колдовать. И тем не менее - именно это поставило его во главе пятидесяти молодцов, с которыми, как ни крути, была связана вся его будущность. Что еще давало ему права предводителя, как не его искусство лучника - и чародея?.. Да, клубок был туго запутан, не вдруг размотаешь. Эйрар поднялся добавить дров в очажок. Корабль отчаянно качало, он схватился за бимсы, чтобы не упасть, и твердо решил ни под каким видом не прибегать более к магии - только если при последней нужде! Потом он самодовольно подумал о том, что сказал бы лучник Пертвит, доведись ему увидеть его сейчас, на пути в Салмонессу - и притом не нищим наемником, а предводителем пятидесяти бойцов!.. Размечтавшись, он вскоре уже двигался от города к городу, под радостные клики ликующих горожан, и колокола звонили на башнях, и цветы сыпались под копыта коня... пока не стукнула, открываясь, крышка люка, и озябшие рыбаки не стали спускаться вниз за глотком горячего питья. К утру качка ослабла. Когда Эйрар выбрался наверх, корабль резво бежал на северо-восток. Румпель был подвязан, в небе - ни облачка. Шхуна плавно взбиралась на отлогие водяные горы и столь же плавно скатывалась вниз. Нос так и сверкал, разукрашенный замысловатыми ожерельями сосулек. Кто-то из команды стоял там, привязавшись канатом, и скалывал лед. Было холодно. Эйрар огляделся, придерживаясь за снасти. Рядом с ними бежала по ветру еще одна шхуна, и далеко-далеко у горизонта едва заметным пятнышком мелькала третья. Когда волны одновременно поднимали корабли, видны были макушки ее парусов. Ледяные брызги иглами впивались в лицо. - Доброе утро, - поздоровался с Эйраром хозяин судна. И мрачно добавил: - Сдается мне, молодой господин, из твоих пятидесяти попадут в Салмонессу хорошо если двадцать... - Почему? - Потому, что "Брэйхед" разбился на рифах в Вагейском проливе, и никто не знает, скольких спасли. Рядом с нами идет "Гулринг", а "Недиль-Галлай" пропал без вести. Не очень-то радостное дело для всего Джентебби, молодой господин! Он искоса посмотрел на Эйрара и как бы подчеркнул последние слова - "молодой господин". Эйрар указал вдаль: - Как ты думаешь, чей это корабль там, у горизонта? Хозяин судна смерил его пристальным взглядом. Потом вскочил на фальшборт, одной рукой хватаясь за ванты, другой прикрывая от солнца глаза. - Клянусь Миром Колодца!.. - воскликнул он, вновь спрыгнув на палубу. - Ты прав! Эй, все наверх, все наверх, на шкотах приготовиться!.. - И, обратясь к мачте, приложил ладони ко рту; - Ове, бездельник! Наш... наш молодой господин с палубы видит зорче, чем ты сверху!.. - И продолжал распоряжаться: - Всем взять копья и надеть шлемы, вдруг это враги! Но это были не враги. Когда корабли сошлись, парусник оказался запропавшим "Недиль-Галлаем". Вдобавок выяснилось, что он подобрал всех моряков, кроме одного, с разбитого "Брэйхеда". Люди дружно хвалили Эйрара за острое зрение, ибо ему первому удалось высмотреть "Недиль-Галлай". Его репутация удачливого вождя заметно упрочилась. Двое суток после этого длилось поистине безмятежное путешествие под лучезарными небесами, с попутным ветром, быстро несшим корабли вперед. Наконец, к исходу третьего дня, впереди показалась тонкая ниточка берета. Вскоре открылось широкое речное устье. Реку пересекал укрепленный мост, а с восточной стороны, призрачные на фоне темнеющего вечернего неба, вырисовывались высокие башни. Цитадель Салмонесского Бастарда! Ничем иным эта твердыня быть не могла. Паруса были убраны, люди сели на весла. Солнце опускалось в облака, река свинцово блестела. А к северу и к западу, сколько хватало глаз, расстилались бурые поля, колыхавшиеся на ветру. Через поля к городу тянулась дорога. - Не торопятся они тут с урожаем, - заметил Эйрар. Висто, слышавший это, засмеялся в ответ: - Ну да, только весь урожай со здешних полей - лягушки да рыба. Это не поля, а знаменитые топи Салма, что тянутся отсюда до самых границ Мариолы! В это время к ним приблизился на веслах "Недиль-Галлай", и Долговязый Эрб прокричал оттуда, что салмонесцы, насколько ему известно, сами не свои насчет церемоний и титулов - словом, будет лучше всего, если Эйрар, когда подойдут к мосту, станет разговаривать с ними от имени всех. Отлив обнажил по обоим берегам широкие полосы грязи, морозец уже успел прихватить ее сверху. В главном пролете моста был оставлен меж сваями проход всего для одного корабля, да и тот нынче перекрывала ржавая железная цепь, натянутая низко над водой. Когда корабли подошли вплотную, рядом с баллистой, высившейся на мосту, возникла голова в стальном шлеме: - Кто идет? Эйрар помахал белым значком, навязанным на копье: - Вольные рыбаки с архипелага Джентебби... Идем сражаться за герцога! - Поворачивайте назад, - откликнулся страж. - Его светлость принимают на службу лишь тех, кто следует за благороднорожденным предводителем. Его светлости не нужны ни чванные западные дейлкарлы, ни варвары-валькинги, у которых один и тот же человек сегодня господин, а завтра крепостной... - Я здесь вождь!.. - прокричал Эйрар. - И мой род не уступит ни одному из салмонесских. Я - Эйрар Эльварсон из Трангстеда! Рядом с первой головой на мосту возникла вторая: - Ага! Судя по имени, ты - вастманстедский дейлкарл. И какие, интересно знать, цвета на твоем гербе, дейлкарл?.. Тон был обидно-насмешливый, и Эйрар на мгновение растерялся, ибо у его отца герба не было вовсе, а мать хоть и впрямь происходила из дворянского рода - титулы и гербы редко обсуждались в семье. Тем не менее, надо было что-то ответить, и Эйрар храбро сказал: - Лазурь и золотая стрела. - Никогда не слыхал о подобном, - проворчал второй страж, и оба отошли за баллисту посовещаться. Затем сверху послышалось: - Эти рыбаки присягали тебе на верность, как полагается? На палубе "Недиль-Галлая" кто-то вскочил на ноги и возмущенно потряс кулаком: - Еще чего, присягать!.. Мы, вольные рыбаки, никому никаких присяг не даем, кроме самого императора! Как гласит наша священная хартия... - но Эрб живо заставил парня заткнуться и прокричал в ответ: - А хотя бы и не водилось такого прежде у нас, народа Джентебби - что до меня, я готов поклясться Колодцем всюду следовать за Эйраром Эльварсоном Ясноглазым и признаю его своим вождем и господином, пока длится эта война! - И я! - крикнул Висто. - И я! - друг за дружкой подхватили остальные. - И я!.. Эйрар, исполненный гордости, принялся благодарить их. Между тем стражи моста вновь удалились посовещаться и наконец приговорили так: - Это дело серьезное. Надо уведомить его милость канцлера, пусть сам с вами разбирается. В общем, ждите - тем более что после захода солнца все равно никого не ведено пропускать... Корабельщики попробовали спорить, но без толку. Им даже не позволили пришвартоваться на ночь к сваям моста. Делать нечего, пришлось отойти назад, вниз по течению, и бросить в воду каменные якоря, коротая вечер у кромки зловонных болот. Однако нет худа без добра: Рогей переправился к Эйрару в шлюпке со своего корабля и знатно позабавил товарищей рассказом о том, как один из военачальников виконта Изелэ заявился полюбезничать с дамой, у которой Рогей прятался в Мариаполе. Рогей с друзьями хорошенько подпоили его слугу-миктонца и довели беднягу до дрожи россказнями о проделках злых духов, да еще незаметно приволокли в соседний чулан маленькие меха, так что в самый нужный момент из угла послышались кошмарные стоны... в конце концов перепуганный слуга влетел в комнату к своему господину с отчаянным воплем: "Спасайтесь, не то мы пропали!.." - и оба храбреца сбежали полуодетыми. - Я взял их камзолы и с обоих срезал валькинговские значки в качестве боевого трофея. Вот они, - под общий смех закончил Рогей. 10. САЛМОНЕССА. КЛЯТВА ВЕРНОСТИ К утру поднялся ветер. Он приглаживал болотные тростники и нес реденькие снежинки. Корабли не без труда подтянулись к мосту. Оказывается, стражники успели уже получить приказание герцога: новоприбывших велено было пропустить - впрочем, с условием, что все люди Эйрара в присутствии Бастарда немедленно присягнут ему на верность как своему повелителю и вождю, а сам он в свою очередь даст ту же клятву правителю Салмонессы. Эйрар видел, что подобная перспектива была поперек горла большинству рыбаков. Иные протестовали вслух, топчась по палубам шхун на утреннем холоду. И неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не Эрб. - Кому неохота присягать, - сказал долговязый рыбак, - могут взять один корабль, и счастливый путь назад на Вагей! Тем все и решилось. Самые строптивые предпочли унять свою гордость. Никому не улыбалось предстать перед старым Рудром, не выполнив приказания... Река Виверрида частью обтекала Салмонессу, частью бежала прямо сквозь город, отсекая что-то вроде выселок - сараи и скромные домики, в которых, по словам Висто, селились летом купцы, приезжавшие в основном из Мариаполя и Двенадцати Городов ради знаменитых герцогских ярмарок. Теперь выселки были покинуты - пустые сараи напоминали кожуру съеденных фруктов. А позади них из стоячей воды рва вздымались гигантские стены - вверх, вверх, под самые облака. Стены были чуть вогнуты и оттого казались еще выше и еще более походили на каменную волну, увенчанную кружевным гребнем башенок и зубцов. Речные ворота, устроенные в стене, выглядели настоящей пещерой, ведущей в самое сердце горы. Тяжелые опускные решетки нависали над обоими концами тоннеля. За тоннелем вновь показалась каменная стена с крохотными отверстиями бойниц. Лишь миновав этот угрюмый портал, можно было увидеть, что внутренняя стена отходила от основного кольца городских укреплений прямо в реку как раз там, где Виверрида поворачивала и устремлялась к морю. Стену завершала высокая башня. И ни души не было видно ни на верху бастионов, ни возле окошек; хотя внимательный наблюдатель, пожалуй, сумел бы подметить настороженный блеск глаз в полутьме. Корабли понемногу продвигались дальше; тот, где был Эйрар, шел впереди. Вот они обогнули башню, и взглядам предстала Внешняя Салмонесса: сплошные причалы по берегу Виверриды, широко разливавшейся здесь и замедлявшей свой бег. Ярко раскрашенные деревянные дома над причалами, толпы народа, снующие туда и сюда... и, наконец, над кровлями домишек и людской суетой - вновь стены и башни, взбирающиеся по крутому горному склону: цитадель, неприступный Внутренний Город. У Эйрара не было времени как следует полюбоваться открывшимся зрелищем. Его внимание сразу привлек ближайший по левому борту причал. Там выстроилось десятка два воинов исполинского роста, в полном вооружении; они глядели прямо перед собой, замерев в ожидании. У каждого была алебарда и короткий меч при бедре, а за плечом висел маленький круглый щит. Все были в кольчугах, искусно украшенных изображениями дельфина и башни - городского герба Салмонессы. Присмотревшись к этим воинам, Эйрар невольно засмеялся, потом присвистнул и сказал хозяину судна (ибо все остальные были заняты на веслах): - Вот это, я понимаю, молодцы так молодцы. Я и сам не из маленьких, но эти!.. Самый плюгавый и то будет повыше меня! - Ну да, - отозвался корабельщик равнодушно. - Это же Бритоголовые, ты что, никогда не слышал о них? Телохранители его светлости Незаконнорожденного. Имеют, между прочим, право первыми грабить любой город, который возьмет его войско. Хотя я лично думаю - как бы не отстали они в бою от других воинов, помельче. Они ведь набраны с бору по сосенке, из всех племен, кроме миктонских. И живут у герцога на готовеньком... как хряки перед ярмаркой, да! Корабль подошел к берегу, и несколько рыбаков выпрыгнули на причал - швартовать шхуну к тяжелому кольцу, вделанному в набережную. В это время мимо гигантов-стражников просеменил молодой, изысканно одетый мужчина: башмаки на нем были темно-фиолетового бархата, такой же бархат виднелся в прорезях желтого камзола. Он шел с непокрытой головой, черные волосы были гладко напомажены и завиты по концам. Левой рукой он придерживал тончайшей работы кинжал; с запястья свешивался шарик благовоний. Заметив Эйрара, он отвесил ему глубокий поклон. - Я - принц Урданецца... а ты, должно быть, высокочтимый господин Эйрар? - проговорил он тонким, жеманным голосом, протягивая руку для пожатия и бросая взгляд знатока на оружие на поясе Эйрара: - О, подобный кинжал поистине может носить лишь человек благородных кровей... прошу принять тысячу извинений за мерзостный запах, царящий на этих причалах! - Он поднял свой шарик и изящно понюхал. - Умоляю, отправимся же скорей во дворец: его светлость сгорает от нетерпения скорее услышать своими ушами, как это ты заставил негнущихся трескоедов Джентебби признать тебя своим повелителем. И госпожа Мелина тоже хотела бы послушать... Он подхватил Эйрара под руку - тот едва успел пробормотать несколько слов в ответ и только надеялся, что они были в достаточной мере учтивы, - и продолжал неостановимо болтать: - Скажу больше: его светлость склонен заранее благоволить тебе. Вот видишь, тебе выслали эскорт из двадцати одного Столпа Салмонессы - такой чести не удостоился даже епископ Морангский в его последний визит... прикажи своим людям, чтобы следовали за нами! Он провел Эйрара мимо великанов-алебардщиков к изящно разукрашенным носилкам с роскошными драпировками, волочившимися прямо по уличной грязи. Восемь лоснящихся чернокожих - здоровенных, но все же не чета Бритоголовым - немедля подняли носилки на плечи. Эйрар поспешно высунул голову наружу: позвать Эрба, - и гиганты-стражники, разделившись по двое, зашагали с обеих сторон носилок, оглашая улицу размеренным криком: "Эй-я! Эй-я!.." Прохожие оборачивались, провожая взглядами шествие. Эйрар пригляделся к ним сквозь занавески и подумал, что выглядели они далеко не столь горделиво, как он ожидал, насмотревшись на выстроенные ими твердыни. Между тем носилки плыли вперед, покачиваясь в такт мерным возгласам Бритоголовых, а принц Урданецца знай себе говорил: - ...заговор, несомненно. Подумай только: этот Вальк, наглец, требует руки принцессы Аурии на том основании, что давние связи Императорского Дома с Мариолой подразумевают сюзеренитет старшей дочери его величества в этих местах. И это при том, что рука принцессы вот уже семь лет, со дня подписания капитуляции Лектиса, обещана его светлости! Случись что - и Вальк не преминет отстранить принца Аурария или попросту послать ему "черного вина", а себя провозгласить императором Вальком Первым. И будет править нами этот ужасный Бриельский Совет с его бесконечными голосованиями и законами о том, кто и сколько драгоценных камней имеет право надеть... - Он зевнул. - Однако что я тебе рассказываю? Это ведь давным-давно у всех на устах... Эйрар не ответил, и принц Урданецца улыбнулся с таким немыслимым очарованием, что оно ощущалось подобно прикосновению: - Скажи лучше, есть ли теперь на Вагее где провести время? Я был там однажды, проездом в Стассию, ко двору... Ах, эта рыбная вонь, стаи летучих мышей и ни одного дома, который стоило бы посетить - кроме разве что виллы, куда рыцарь Бреммери любил ездить на воды... - Не знаю, - сказал Эйрар честно. - Я сам там пробыл всего неделю и больше имел дело с Рудром... Загребным рыбаков. - О, сочувствую тебе, досточтимый Эйрар! Сочувствую и надеюсь, что в Салмонессе тебе не придется скучать. Его светлость никогда не садится за стол без свиты в дюжину знатнейших вельмож и стольких же дам, хоть и надо признать, что иным из них он сам даровал дворянство. А теперь скажи мне... - Он вдруг наклонился к Эйрару, явно желая сообщить тайну, и от его движения чуть накренились носилки: - Скажи, как ты думаешь, достойны ли эти карренские Воеводы места за высоким столом? Видишь ли, двор весьма обеспокоен этим вопросом, и мнение вастманстедского дворянина для нас ценно вдвойне, ибо в ваших краях столь мало знатных людей... Громкий рев труб избавил Эйрара от необходимости отвечать. Носилки опустили наземь, принц Урданецца выскочил первым и подал Эйрару руку. Они стояли у подножия широкой каменной лестницы, великолепно вздымавшейся к сводчатой двери, на каждой ступени лестницы стояло по трубачу, и вымпел на каждой трубе был украшен дельфином и башней. Вот Эйрар ступил на землю, и трубы вновь прокричали все разом. Оглянувшись, он увидел, как подались в стороны Столпы Салмонессы и показались его вольные рыбаки: кое-кто посмеивался, большинство благоговело. Долговязый Эрб молча страдал, не зная, куда себя деть от смущения. Висто держался лучше всех: глядел вежливо, но и достоинства не терял. - При дворе его светлости соблюдается полный этикет, - шепнул Эйрару на ухо принц Урданецца. - Не забудь поклониться трижды, как подобает! Наверху обнаружился большой зал с мозаичным каменным полом, битком набитый кланяющимися придворными. Зал упирался в огромные двери, распахнувшиеся настежь по сигналу труб. У порога стояли на страже все те же исполинские алебардщики; тронный зал за их спинами, казалось, простирался в бесконечность. С потолка свешивались светильники пермандосского кружевного стекла, впрочем, не заправленные, ибо солнце щедро лилось в зал сквозь многоцветные витражи. Разодетые дамы и блестящие кавалеры двигались туда и сюда в этих цветных лучах, прикрываясь веерами и разговаривая о чем-то. Вдаль - к трону, должно быть - вела ковровая дорожка; принц Урданецца обратился в ту сторону и отвесил нижайший поклон, ткнув при этом зазевавшегося Эйрара локтем. Тот поспешно склонился - и, склонившись, заметил, что пол в зале был не особенно чист. Третий поклон они совершили уже у самого подножия трона. На троне сидел, развалясь, крупный чернобородый мужчина и подле него - женщина в платье с глубоким вырезом, почти не скрывавшим груди. У нее были пухлые губы и, если верить лицу, она была любительницей посмеяться. У него на голове поблескивала герцогская корона с зубцами в форме земляничных листов. Роджер, Салмонесский Бастард, показался Эйрару грубым и вкрадчивым одновременно. - Приветствуем тебя в наших владениях! - проговорил герцог голосом более тонким, чем можно было ожидать. - Приветствуем от души, ибо мы слышали о тебе такое, чему трудно поверить: ты, говорят, сумел поставить под наши знамена рыбаков Джентебби, чем и подтвердил старинную дружбу между Дейларной и Домом Салма. Наши книжники недавно поведали нам, что согласно закону и по всей справедливости мы являемся государем этих островов - мы, а вовсе не потомки императора Аргентария, чьей хартии они так долго вверялись... Однако мы будем к ним милосердны. Слушайте же все и будьте свидетелями: если ты, избранный ими бароном, принесешь нам клятву вассала, мы больше не будем в претензии за прошлое. Справедливо ли это, мои благородные господа? Краем глаза Эйрар подметил, как двое-трое сановников, стоявших у самого возвышения, склонили головы как бы в немом восхищении. Потом раздались возгласы: - О, непостижимо!.. - Благороднейшее деяние!.. - И так далее, и тому подобное, пока волна рукоплесканий не устремилась вдаль по стенам зала. Что же до Эйрара, он никак не мог придумать ответ, понятия не имея, как еще примут все это его пятьдесят отчаянных удальцов - и уж тем более не желая перечить столь могущественному государю. - Я не барон, - выговорил он наконец. - Я просто вождь, избранный этими людьми, решившими драться под знаменем Салма против угнетателей-валькингов... Герцог поудобнее устроился на троне. - В данное время, - сказал он, - мы не воюем с Вальком Бриельским. И не собираемся воевать, покуда он будет блюсти свой долг согласно закону и нашему с ним договору... - И растянул губы в улыбке, поворачиваясь к какому-то человеку с тусклыми глазами и реденькими волосами у рта - судя по его месту справа от возвышения, имперскому посланцу. - Будем говорить лишь о службе, а не о войне. А что касается баронства - имей в виду, верных слуг мы обычно вознаграждаем. Итак, мы ждем присяги. Эйрар покосился через плечо на своих рыбаков, сгрудившихся в сторонке... Долговязый Эрб стоял самым первым, острый кадык ходил по длинной шее вверх-вниз, глаза были озадаченные. Зато Висто, не размышляя, кивнул головой и шагнул вперед: - Я готов поклясться. И тотчас подле них как из воздуха сгустился церемониймейстер в ливрее, сплошь затканной башнями и дельфинами. - Встань на колени перед своим господином, - объяснил он Висто. - Вложи свои руки в его руки, вот так. Повторяй за мной... Придворные, стоявшие вдоль стен тронного зала, вновь начали шушукаться, но Висто говорил звонко и четко до самого конца, до обещания вассала следовать в битву за господином. Тут он на мгновение запнулся, сглотнул и добавил уже от себя: - ...до тех пор, пока продлится война с валькингами. Эйрар заметил, как герцог Роджер нахмурился и подался вперед, внимательно вслушиваясь. Но один из вельмож, стоявших за троном, что-то тихо шепнул - и герцог успокоился, а Висто поднялся с колен, и его место занял другой. - Я, Вардомил с Вагея, клянусь... - Я, Ове с Вагея... - Я, Нени из Баска... - И так далее, один за другим, между тем как шепот придворных постепенно делался громче, кое-где зазвучал смех, а потом и разговоры в полный голос. Герцог молча наблюдал за церемонией, лишь изредка наклоняясь сказать что-то своей даме. Что до самого Эйрара - он видел происходившее как бы со стороны и слегка изумлялся, с ним ли все это на самом деле происходило. Он едва замечал сменявшиеся лица, как вдруг - которым по счету был этот рыбак? сороковым?.. - ему померещилось нечто знакомое в движениях опустившего голову светловолосого паренька, и голос, девичье контральто, выговорил: - Я, Эйтор с Вагея... Жар и холод одновременно охватили тело, Эйрар вздрогнул, невольно дернув к себе коленопреклоненного... и в самом деле глянул в глаза Гитоне, дочери Рудра. И не было времени расспросить ее: как?.. каким образом?.. почему?.. - и звенели слова клятвы, и, наконец, она тихонько выпростала из его ладоней маленькие холодные руки и вернулась, одетая в грубую рыбацкую робу, на свое место, и герцог Роджер проводил ее глазами, потом пристально глянул на Ове Губошлепа, стоявшего подле нее, и Эйрара внезапно охватила беспричинная ярость... однако новый рыбак уже преклонил перед ним колена, произнося клятву. В это время еще один распорядитель приблизился к герцогу и хотел что-то сказать, но Бастард лишь отмахнулся: - Я занят! Пусть подождут! И вот последний из полусотни принес клятву на верность; церемониймейстер подвел Эйрара к подножию трона, и он склонился точно так же, как только что - рыбаки, и успел произнести присягу до половины, когда его постигло новое неожиданное потрясение - второе по счету за столь краткое время. На одной из унизанных перстнями рук, меж которых он вложил свои ладони... недоставало двух пальцев. Его голос сорвался, а перед глазами вмиг встала та ночь в хижине Мелибоэ и слова колдуна об удаче и неудаче трехпалого государя. Сердце сжалось в предчувствии неминуемой опасности... однако Эйрар справился с собой и договорил до конца, и герцог Роджер позволил ему поцеловать свою руку и с довольной улыбкой откинулся к спинке трона: - Итак, ради такого случая ты сегодня с нами обедаешь. - И небрежным мановением отпустил рыбаков. - Да, это напоминает мне... а впрочем, постой! Тебе полезно будет послушать. Зовите герольда! Принц Урданецца тронул Эйрара за локоть, отводя его на приличествующее место в зале, и какая-то темноглазая девушка с готовностью потеснилась, не забыв многообещающе ему улыбнуться. Герольд уже шел к трону по ковровой дорожке, меж двумя шеренгами придворных. Он был одет в белое, но даже и без Алого Пика Бриеллы, горевшего на белом камзоле, всякий мог без труда признать в нем валькинга по широкому плоскому лицу и ястребиному носу. Остановившись у подножия трона, он отдал поклон и, не глядя ни влево, ни вправо, громко и отчетливо проговорил: - Властелин Салмонессы! Меня прислал мой повелитель, граф Вальк Бриельский, владыка Ос Эригу и, с санкции Совета, представитель Империи во всех провинциях Дейларны. Мне поручено передать тебе следующее. Ввиду своего положения в Империи мой повелитель граф не считает возможным, чтобы некто, к ней отнюдь не принадлежащий, присваивал себе сюзеренитет и право творить суд во вверенных ему странах, объясняя эти права единственно так называемой Привилегией Мариолы или другими документами, давно утратившими силу. Мой повелитель поступает и впредь собирается поступать с Мариаполем так, как сам сочтет нужным. Тебе же следует немедленно отозвать и войска, и всех своих разбойников из Марскхауна и иных мест в пределах Дейларны, а также возместить причиненный убыток, размеры которого предстоит установить Верховному Суду в Стассии и, в завершение, выдать предателя и изменника Рогея из Мариолы, а также прочих, ныне в твоем городе пребывающих. Губы герцога скривились в усмешке: - А не надлежит мне явиться в Бриеллу с кольцом в носу и лично засвидетельствовать мое почтение графу? Огромный зал так и взорвался издевательским хохотом, но лицо герольда осталось бесстрастным. Его голос перекрыл шум: - Властелин Салмонессы, каков будет твой ответ? - А вот каков! - герцог Роджер наклонился с трона вперед, приподнялся и плюнул. Плевок оставил мокрое пятно на белом плаще. Вновь послышалось улюлюкание и смех, герольд же переломил свой белый жезл и швырнул обломки под ноги герцогу, крикнув: - Это война!.. - И лишь Эйрар, да, может, еще некоторые подле него, слышали, как, стиснув обеими руками край испоганенного плаща, посланник добавил: - Мой плащ посерел, но он станет алым, когда его выполощут в твоей крови, Салм!.. 11. САЛМОНЕССА. ГЕРЦОГ СТРОИТ ПЛАНЫ Разбуженный среди ночи, Эйрар по старой охотничьей привычке остался лежать неподвижно, пытаясь понять, что же его разбудило. Потом вновь ощутил прикосновение чьего-то пальца к шее под ухом. - Что случилось? - спросил он шепотом. Спустил ноги с постели и сел, натягивая на плечи одеяло, ибо в комнате было зябко. В мерцании звезд и пепельном отблеске луны, светившей мимо окна, возник острый профиль мариоланца. Эйрар повторил тихо: - Что случилось, Рогей? Охотник хмыкнул вполголоса: - Нет, как тебе все это нравится?.. - И взмахом руки изобразил пародию на придворный поклон. - Его вельможная светлость... надушенные придворные... ты заметил, с каким презрением смотрят они на карренских Воевод? А ведь по всей справедливости это им бы вести нас в бой, не ему. Ох, сомневаюсь я что-то, чтобы его светлость умел хоть как следует расставить войска, я не говорю уж - сражаться... - Я всегда считал, что их пятеро, - задумался Эйрар, вспоминая день, когда прибыли карренские корабли и наемники проскакали по улицам в нарядных сверкающих латах, со шлемами, позвякивающими у поясов, а позади двигались конные латники, и народ приветствовал Воевод громкими криками, радуясь их воинственному виду и изумляясь врожденным седым прядям на черноволосых макушках, по которым их и называли Звездными Воеводами. Рогей снова хмыкнул из темноты. - Ты что, вправду не знал? Их матушка дважды рожала тройню, и младшенькой была девочка - Эвадне. Она называет себя Эвандером и всюду следует за братьями, разве что в бой они ее все-таки с собой не берут. Должен тебе сообщить, кстати, что твой Эрб обо всем пронюхал прежде тебя и уже ходит за ней хвостом... издали, понимаешь ли, обожает. С другой стороны, не тебе выяснять, кто там еще прячет девчонку, у тебя ведь у самого рыльце в пуху. - Кто тебе рассказал?!.. - Тс-с! Не так громко. Незачем, чтобы об этом болтали. А насчет того, кто мне рассказал - пожалуйста: Альсид-карренец и еще барон Базали из... не помню, откуда. Да, дружище, весь двор потешается, глядя, какие влюбленные взгляды ты бросаешь на стрельбище на этого якобы рыбака. Между прочим, если тебе интересно - не думаю я, чтобы тебе удалось сделать стоящих лучников из этих парней. Руку они, может, и набьют, но, поверь мне, дойдет дело до боя - мигом все позабудут. - Я... - пробормотал Эйрар растерянно. - Я не думал... - Брось, милый мой. И послушай совета - избавляйся-ка ты поскорее от этой своей вастманстедской девической скромности. Не то они здесь перестанут верить в твое благородное происхождение. Здесь все балуются любовью, один ты помираешь от застенчивости. Посмотри на Урданеццу и даму Ирену, на карренца Альсандера и Далмонею... а хоть и на меня, я ведь тоже лелею кое-какие планы на случай, если его светлости вдруг опостылеет госпожа Мелина... я слыхал, он уже поглядывает в сторону, да. Ты же у нас прямо в священника превратился. Пойми наконец: нам осталась всего неделя на ахи, вздохи и прочее угождение дамам, а потом мы уйдем драться и, вполне может быть, назад не вернемся. Но вообще-то я к тебе не за этим пришел. Эйрар предостерегающе положил руку ему на колено, заслышав шорох в углу. Но нет, это была всего лишь крыса. И Рогей продолжал - впрочем, понизив голос до шепота: - Я вот все думаю: что в самом деле у герцога на уме?.. Я надеюсь, ты понимаешь, что он согласился держать тебя за дворянина только ради того, чтобы наложить лапу на Джентебби? - Но моя мама... - Твоя вастманстедская мама? Ой, уморил! - Однако Рогей не засмеялся. - Да, парень, могучие у тебя доводы. Я еще понял бы, если бы речь шла об отце... Скажи-ка лучше, чем, по-твоему, он привязал к себе Воевод? - Так ведь ты сам... и Альсандер с графиней Далмонеей... - Ну да, и Альсид с этой миктонской девкой, которую он чуть не на колени себе за обедом сажает. Все верно, любимая забава, - но ведь они наемники, не забывай. А герцог-то наш на самом деле нищ, как языческий пророк, Вальк в Мариаполе мошну у него с пояса срезал, вот оно что. Так почему же наши заморские пташки смирно сидят на насесте и не думают улетать? Эйрар молчал, не в силах придумать разумный ответ. И Рогей продолжал, жестикулируя с такой яростью, что соломенный тюфяк под ними заходил ходуном: - Сказать тебе, чем все это пахнет? Изменой, вот чем! Иначе зачем, по-твоему, он тянет кота за хвост вместо того, чтобы выступить против Ванетт-Миллепига? Чего ждет - чтобы Рыжий Барон стянул к границе войска со всей страны? Почему не спешит созывать салмонесских вассалов? Ты, может быть, скажешь - как так, весь город полон войск? Ха, послушать Мелину, так это едва-едва четверть обычного войска. Она-то уж знает, что к чему, ведь еще ни солдата не прибыло из Дейдеи... это крупное баронство в горах, там правит ее отец. Эйрар нерешительно пробормотал, что все могло быть и не связано одно с другим, что герцог, скорее всего, как раз и собирал силы для решительного сражения... куда там! Рогей несся неудержимо, точно лосось на нерест через речные пороги: - Роджер - изменник! Надумал стакнуться с Вальком и вместе обрушиться на Двенадцатиградье или на Ос Эригу. А мы, как всегда, попадем между молотом и наковальней! - Что же нам теперь делать? - спросил Эйрар. - Бежать?.. - Пожалуй... если бы удалось как-нибудь перепрыгнуть всю эту пропасть запертых ворот... и если бы я мог бросить на произвол судьбы пятьсот моих мариоланских изгнанников. Погоди! А не мог бы ты навести на герцога чары? Чтобы он исполнил обещанное, а? - Такого заклинания не существует, - сказал Эйрар. - Но даже если бы существовало, я предпочел бы не связываться. Эти дела... мужество у меня отнимают. - А у Дейларны отнимают свободу, пока ты ломаешься! Слушай, ну неужели нет заклятий, чтобы покорить чью-то волю своей? Я слыхал - есть! Эйрар проговорил медленно, вспоминая подчиняющие чары и то, как отец учил его ими пользоваться: - Есть... только действуют они недолго... и околдованный нипочем не станет ничего делать, если ему самому не приходилось уже над этим задумываться... да, и еще нужно что-нибудь от того человека. Ну там, ноготь состриженный или я не знаю... - И все? Так за этим дело не станет. Стало быть, решено: если Роджер вправду выйдет предателем, ты заставишь его явиться, куда я укажу. А там уж мои мариоланцы найдут, о чем потолковать с ним накоротке... Он стиснул руку Эйрара в своей и исчез, не тратя времени на прощание. Дверь бесшумно приоткрылась - полоска слабого света проникла извне - и вновь закрылась за ним. Эйрар вытянулся под одеялом, раздумывая, достаточно ли основательны были пылкие доводы Рогея, чтобы впрямь заподозрить герцога в измене. И если да, то действительно ли судьба не оставила им никаких средств, кроме колдовских? Тем, кто мало смыслит в магии, она кажется панацеей от всех бед. Но кому станет легче, если герцога, пусть даже в самом деле предателя, схватят мариоланцы и после пыток убьют?.. С тем он и уснул. На другой день в полях за городом должен был пройти смотр войск, во время которого герцог собирался давать указания полководцам. Его светлость сидел на коне на пригорке неподалеку от речных ворот; циклопические стены высились у него за спиной, вокруг стояли вельможи. Столпы Салмонессы должны были первыми пройти мимо него и встать по сторонам, как положено телохранителям. Эйрар, ожидавший со своими людьми на улице Азага, видел, как они шли. Ничего не скажешь, зрелище было поистине впечатляющее: хвостатые шлемы, смыкавшиеся с отполированными до блеска наплечниками, щиты на левой руке и размеренный клич: "Эй-я! Эй-я!.." Эйрар поискал глазами Гитону, думая сказать ей что-нибудь насчет Бритоголовых и, может, снова услышать в ответ ее голосок... но нет - она, как обычно, пряталась далеко за спинами рыбаков, с трудом узнаваемая в солдатской одежде... Чьи-то пальцы легли на его локоть, и Висто тихо позвал: - Господин Эйрар... - Что, Висто? Что-то случилось? - Нет пока, но может случиться. Мне бы поговорить с тобой, господин... - Ну так говори! - Не здесь и не теперь. Дело-то больно непростое, господин. Эйрар с досадой подумал, что после смотра наверняка будет пир, и ведь нипочем не отвертишься - этикет есть этикет. Он сказал: - Хорошо. Давай ночью, когда все разойдутся. Где я живу, знаешь? В северной круглой башне верхнего этажа, на третьем этаже. - Кто же меня туда пустит? Там стража повсюду... только и следят, чтобы мы, черная кость, вам, дворянам, не докучали. - С этим, - сказал Эйрар, - ничего не поделаешь, раз уж мы хотим от них помощи. Вот что! Помнишь тот дикарский лук, что Стин Сопливый вчера всем показывал? Захвати-ка его с собой и наплети чего-нибудь страже - мол, с поручением... Мимо них по главной улице с боевым кличем шагали к воротам изгнанники Мариолы, в ржавых кольчугах, не слишком ровно построенные и довольно пестро вооруженные. Потрепанное войско, изведавшее разгром и бегство через болота - но все, как один, рослые парни и решительные на вид, более пяти сотен числом. Рыбаки Джентебби двинулись следом за ними, потом - городское ополчение Салмонессы и наконец - баронская конница: рыцари, оруженосцы и тяжелая кавалерия, закованная в лязгающую сталь. Когда все они, салютуя, прошествовали мимо герцога, он спешился и собрал военный совет прямо на холме, под серыми облаками, плывшими над головой. - Господа и дворяне! - начал он своим тонким голосом, чертя на земле план концом меча, вдетого в ножны. - Все вы знаете - должны, по крайней мере, знать, - что через наши болота в Мариолу ведут всего две дороги. Одна - та, что я сейчас нарисовал - тянется к устью Виверриды и далее берегом. Другая - по дамбе, вот так, и за болотами сворачивает на север, к Марскхауну, а потом снова на юг и соединяется с главной прибрежной дорогой. Валькинги наверняка ждут, что мы направимся берегом, потому что дамба узка и не предназначена для передвижения войск. Кроме того, тамошний наместник сеньор Мораэ нам докладывает со слов болотных охотников, что виконт Изелэ со своей полутерцией уже следит за прибрежной дорогой, а у выхода с дамбы держит лишь разъезды легкой кавалерии. Теперь собственно о нашем замысле. Мы выступим через неделю и двинемся дамбой, откуда нас не ждут, и таким образом совершенно их одурачим. Тебе же, Базали, мы поручаем отправиться южным путем и теребить Изелэ, чтобы ему некогда было особо вертеть головой, пока мы не навалимся с тыла. Все! Герцог Роджер кончил речь и гордо оглядывался, привычно ожидая похвал. И похвалы в самом деле посыпались со всех сторон - от восхищенного шепота до восторженных кликов. Но один из карренских Воевод все же спросил: - Для чего ждать целую неделю? Вот оно, войско, снаряженное и готовое... почему не прямо сейчас? Салмонесский Бастард поднял вверх палец, полные губы раздвинулись в хитрой усмешке: - А как ты думаешь, милый мой, с кем мы вознамерились драться? С Изелэ? Нет, Изелэ - слишком мелкая рыбешка. Я хочу свернуть шею Рыжему Барону! Самому Ванетт-Миллепигу! Вы, надеюсь, не против, судари мои дейлкарлы? Он глядел на Эйрара, Рогея и еще одного-двух уроженцев Дейларны, которых сочли достойными присутствовать здесь. И, дождавшись от каждого кивка либо одобрительного ворчания, продолжал: - Так вот, судари мои, наши шпионы доносят, что означенный барон во главе полной терции лишь сегодня выступил из Мариолы. И куда же? Несомненно, в Марскхаун, ибо город восстал, просится под нашу руку и уже поднимает знамена с дельфином и башней. Ванетт-Миллепиг спешит расправиться с мятежниками... он, похоже, большой любитель расправ, этот ваш Рыжий Барон. Через неделю он встанет лагерем у городских стен. Вот тут-то мы и свалимся на него с дамбы, на него и на Изелэ, и раздавим обе их терции. Пока к ним подойдет подкрепление из Бриеллы, восстанет вся Хестинга. Между тем к нам присоединится Дейдеи и прочие бароны Северной Салмонессы. Кто тогда посмеет встать у нас на пути?.. Итак, вы, сеньор Урданецца, поведете передовой отряд и примете командование правым флангом, где будет сосредоточена рыцарская кавалерия. Карренские латники вас поддержат, и, мы думаем, исход боя скорее всего решит именно ваше крыло. Легкая кавалерия - пустяк, сомните ее. Так... за карренцами пойдут Джентебби и Мариола. Сеньоры Эйрар и Рогей! Вам поручается разогнать остатки кавалерии и всех этих жалких крестьян, которых валькинги называют своими "союзниками". Мы же сами пойдем со Столпами Салмонессы и городским ополчением и поможем вам, дорогой Урданецца, если вдруг ваш первый натиск будет отбит. Если же все пойдет хорошо - сразу повернем на юг, на Изелэ. Таким образом мы расколем их силы надвое, разгромим и растопчем. Что скажете, господа и дворяне? - Башня!.. - первым вскричал принц Урданецца. Со звоном выхватил меч, сплошь покрытый золотой вязью - кажется, это были имена прежних Богов - и поцеловал рукоять, салютуя своему государю. Придворные вновь разразились криками, салютуя вслед за принцем. Дейлкарлам такой обычай был чужд; оглядываясь, Эйрар обратил внимание, что карренцы, пятеро Воевод, отступили чуть в сторону и что-то обсуждали между собой, стремительно жестикулируя. Герцог Роджер, как выяснилось, тоже это заметил. - Господа наемные предводители! - окликнул он резко. - Вам что, не по нраву наш план? Один из Воевод обернулся: - Государь... следовало бы выслушать нашего брата Альсида. Он больше всех смыслит в разных хитростях и засадах. Точно так же, как Плейандеру нет равных при осаде крепостей, а Эвиду - в конной атаке... - Ну и где, - спросил герцог, - этот ваш Альсид? - Альсид, ха-ха! - опередил Воевод какой-то салмонесский вельможа. - Остался во дворце обнимать свою миктонскую шлюху!.. Герцог Роджер ничуть не разгневался. - Я вижу, - сказал он, - воистину лучше всего рубить дрова собственным топором. Что ж, вы выслушали наш план. Благородный Базали! Вы отправляетесь завтра. Герцог махнул музыкантам, дозволяя играть, и, окруженный Бритоголовыми, милостиво разрешил кому-то подержать себе стремя, возглавляя процессию, двинувшуюся к городу. Эйрару невольно подумалось, что карренские Воеводы, с которыми не пожелали даже посоветоваться, наверняка были обижены. Но вокруг гремели трубы, гарцевали всадники, мерно восклицали Столпы... так он и не сумел ни с кем об этом переговорить. Даже к Рогею не удалось пробиться в толкотне. А потом был пир. Салмонесский пир по полному этикету, со множеством блюд - гости лакомились ими, полулежа за столом на кушетках. У Эйрара не было спутницы - волей-неволей пришлось соседствовать с дочкой какого-то мелкого барона с гор на границе Хестинги. Она была сущей дурнушкой, так что до самого конца пира ему ни разу не захотелось на нее даже взглянуть. Он думал о Висто, гадая, что все-таки тот собирался ему рассказать. Занятый своими мыслями, он заметил, однако, что подле герцога на кушетке впервые не было дамы... 12. НОЧЬ В САЛМОНЕССЕ Слегка одурманенный выпитым на пиру, Эйрар все-таки задремал и проснулся, как от толчка, когда вагеец швырнул принесенный лук на пол его комнаты, возмущенно ругаясь: - Ну здесь и местечко! Люди одной крови не могут спокойно встретиться и поговорить, надо еще разрешения спрашивать!.. - Не злись, не стоит, - сказал Эйрар. - Когда надо поколотить свинью, хватают любую палку, какая под руку попадет... А сдается мне, герцог Роджер - палка все-таки не из худших. - Все может быть. Если только эта палка не сломается да не проткнет тебе руку. Эйрар сел на постели, стараясь вытрясти из головы остатки хмеля и сна. Похоже, ему предстоял второй полночный разговор на ту же самую тему. И что им всем не нравится в герцоге, особенно после сегодняшнего смотра?.. - Ну что там еще?.. - спросил он устало. Прежде, чем ответить, Висто подозрительно оглядел все углы. Он принес с собой маленький светильник - такие делали в Филедии, одном из Двенадцати Городов, назывались они "хризмами". Язычок пламени освещал лицо Висто снизу, бросая на лоб от бровей тени, напоминавшие крылья, отчего вид у молодого рыбака был почти демонический. Он подошел к Эйрару вплотную: - Сперва мне придется кое о чем спросить тебя, господин. Только, пожалуйста, не сердись. Ты ведь любишь дочку старого Рудра? Эйрар почувствовал, как кровь прихлынула к лицу. Он не смог заставить себя поглядеть Висто в глаза: - Выходит... мы с тобой соперники? - Да нет, что ты. Мы с ней просто выросли вместе и долго дружили... но ничего более. Настал его черед смущенно умолкнуть. Эйрар попробовал было закрепить преимущество: - Ты любишь другую? Висто беспокойно шевельнулся. Колеблющийся свет скрыл выражение лица. - Не то чтобы... но уж это мое дело. Я пришел сказать тебе: Гитоне грозит опасность, которую только возлюбленный может от нее отвести. - Возлюбленный? Я?.. Да Гитона со мной едва здоровается, и то - один раз в день, по-воински! - Если сердится, - сказал Висто, - значит, не так уж ты ей безразличен. Слушай же. Ты знаешь, почему герцога Роджера называют Бастардом? - Наверное, потому, что он и есть бастард... незаконнорожденный. За что, кстати, я не решился бы его осуждать. Висто фыркнул: - Да если бы только это! Насколько мне известно, салмонесские герцоги не женятся поколениями: бастарды наследуют бастардам, и это не слишком-то нравится Храму. - Он вновь фыркнул: - Точно так же, как и барону Дейдеи, чья дочь - официальная, так сказать, любовница герцога. Старик полагает это бесчестьем... Тут только Эйрар начал смутно догадываться, в чем дело. И приподнялся на постели: - Но каким образом... да говори же? Говори! - В общем, - сказал Висто, - герцог уведомил мою подружку, а твою возлюбленную, что согласно вассальному долгу ей надлежит явиться к нему и возлечь с ним нынешней ночью. Понял теперь? Эйрар на миг задохнулся от боли, пронзившей сердце. Потом глухо зарычал: - Я убью его... И рванул одеяло, спуская ноги на пол. - Не так легко это, хозяин, - отрезвил его Висто. - Там столько Бритоголовых, что и не сосчитать. - Но неужели она пойдет? Нет! Она должна отказать ему! Отказать наотрез!.. Я все-таки вождь... Мы будем защищать ее до последнего... Проклятый герцог, я думаю, живо сменит тон, когда мечи заходят по головам в его собственном доме!.. Висто вздохнул. - Мы уже толковали об этом - она, я и Эрб. Она не хочет, чтобы ее защищали. Она говорит, что герцог, чего доброго, еще откажется воевать за свободу Дейларны. Тогда, мол, погибнет ее отец... - Свобода Дейларны!.. Господи, какой вздор!.. Чтобы герцог всю свою политику пустил коту под хвост из-за девчонки!.. Да неужели некому было ей объяснить?.. Висто пожал плечами - тени заплясали по стенам. - А вот Долговязый Эрб с кем-то там советовался и утверждает, что Гитона права, и если она пойдет к герцогу, это уж насмерть втравит Салм в нашу войну. Мужчины платят жизнями за свержение Алого Пика, так почему бы женщине не заплатить своим телом? Что до меня, я... я не очень в этом уверен, хотя и согласился с ним. А еще я подумал, что у тебя в этом деле тоже есть интерес. Вот я и пришел. - Но что же нам делать?.. - спросил Эйрар в отчаянии. - Бежать... бежать немедля из проклятого города... нет, не выйдет, мосты подняты, да и некуда, с Джентебби после нас не было ни корабля, валькинги там хозяйничают, как пить дать... Спрятаться? Негде! Жениться на ней немедленно? Так ведь она за меня не пойдет... а и пошла бы, разве герцога это остановит? Эйрар мучительно шагал туда-сюда босиком по холодному полу. Висто следил за ним, держа хризму на коленях. Наконец он проговорил: - Я, конечно, плохой законник, хозяин... но что-то я такое слыхал, будто по вассальному праву никто мне через твою голову не смеет приказывать. Во всяком случае, про герцога в нашей присяге точно не говорилось! Эйрар рывком повернулся к нему: - Так скажи ей это скорее, друг Висто! Может, это нас спасет! Беги, скажи ей!.. Герцог, да, сюзерен; но приказывать моим людям могу только я сам!.. Он ломал пальцы от нетерпения. Дверь за Висто не успела еще толком закрыться - а он уже мчался к шкафу за светильником и колдовской Книгой. Ему было ясно одно: ради того, чтобы удовлетворить свою похоть, герцог Роджер Салмонесский с легкостью отметет любые законы. Даже если Гитона и в самом деле захочет воспользоваться подобной лазейкой. Ведь не по закону же он овладел дочерью барона Дейдеи! Да, Гитона права: всякое сопротивление его воле может стать для Бастарда поводом переметнуться на сторону валькингов, и тогда прощай освобождение Дейларны... как и предсказывал Рогей. Да, наступил тот самый час смертельной опасности, грозившей всему, чем он дорожил... тот самый час, когда следовало прибегнуть к отцовской науке и призвать на помощь потусторонние силы... Он разыскал в очаге кусочек угля и, как был полуголый, принялся торопливо вычерчивать пентаграмму. - Йа, йа, Сабахтхани... - прозвучали первые слова заклинания. Вовремя вспомнив, Эйрар вытащил локон, подаренный ему когда-то в знак дружбы, - и присовокупил. Непогожий день за окном давно сменила холодная черная ночь; лишь там и сям далеко внизу поблескивали редкие городские огни. Вряд ли кто-то гулял в этот час по улицам. А если и гулял - скорее всего не должен был обратить внимания на синие колдовские огни, что взвились вокруг Эйрара, напоенные тающими, бледными лицами. Он продолжал: - Именем Семи Сил, покорных мне и властных над вами! Приказываю вам привести ее сюда ко мне и без остатка покорить ее волю моей! Синее пламя постепенно опало. Эйрар торопливо задул светильник и принялся одеваться впотьмах. ...Гитона подошла так тихо, что он едва услыхал ее шаги в коридоре. В неверном свете факела, тускло чадившего за углом, он увидел, что она снова была одета по-женски. - Гитона... - прошептал он и за руку втянул ее в комнату. Рука показалась ему совершенно безвольной. - Гитона, здесь, наверное, темно? Зажечь свет?.. - Как пожелаешь, мой господин, - ответила она тихо. Он ударил кресалом и не с первого раза сумел уронить искру на трут. Но вот огонь озарил ее милое личико... и безвкусное розовое платье с ужасающим вырезом, почти открывшим грудь. Несомненно, подарок герцога Роджера! - Здесь ты в безопасности, - сказал Эйрар. - Присядь! Последствие колдовства уже накрывало его, он и сам рад был сесть, пока ноги не подломились. - Благодарю тебя, мой господин, - ответила Гитона и, опустившись в пододвинутое креслице, сложила руки на коленях. Она глядела прямо перед собой... впрочем, достаточно дружелюбно... - Здесь тебе ничто не грозит, - повторил Эйрар. - Герцог не посмеет вломиться сюда, даже если догадается, где ты. Короче, оставайся здесь столько, сколько понадобится. Она ничего не ответила. Даже губы не дрогнули. Выждав немного, он сказал еще: - Гитона, прости меня... прости за все. Я не стану больше колдовать. Я все буду делать так, как ты пожелаешь. Только чтобы ты простила меня и мы... снова дружили... - Конечно, я прощаю тебя, господин, - ответила девушка. - Разве я тебе не присягала на верность? - Присягал Эйтор... копьеносец, вольный рыбак. - Да, но клятву произносила Гитона. Слова были нежными - нежней не придумаешь - но тон оставался холодным, и руки не покидали колен, и взгляд был пустым по-прежнему. Эйрар воскликнул в отчаянии: - Неужели ты правду пошла бы к герцогу нынешней ночью?.. - Если бы на то была твоя воля, господин мой Эйрар. - Господин! Я не господин тебе, я твой приятель и посмешище всего Вагея, как ты сама прекрасно знаешь!.. - Он вскочил на ноги и заметался по комнате, забыв про усталость. - Как же нам провести поганого герцога?! Какое убежище найти для тебя, чтобы не проболтался какой-нибудь слуга и тебе снова не приказали явиться?.. - Я ни за что к нему не пойду, если ты не велишь. Эти слова застали его у очага. Он обернулся к ней, неподвижно сидевшей в креслице, такой прекрасной... и такой безразличной. - Придумай же что-нибудь!