уть в самое ближайшее время, включая
меня самого. Да и тебя тоже! И меня не заботит, веришь ты этому или нет. -
Он сунул трубку обратно в рот, сжав мундштук  сильными  челюстями.  -  Моя
задача - не попасть под нож мясника как можно дольше.
   - Слава Богу, я отчаливаю к Марсу, как только будет  готов  корабль,  -
произнес Куин. - В следующий раз, когда какой-нибудь остолоп спросит меня,
зачем я рискую головой, улетая с Земли, я спрошу его: а  ты,  дружище,  не
рискуешь, оставаясь здесь?
   Они  остановились  у  высоченной  металлической  башни   недостроенного
корабля. Гладкий черный цилиндр корпуса  отсвечивал  в  лучах  восходящего
солнца. С тех пор как Армстронг видел ее в последний раз, ракета прибавила
в росте футов на десять.
   - Кое-что сделали, - без особого энтузиазма заметил Куин. -  Установили
последнее уплотнительное кольцо в средней части корпуса. Правда,  осталось
еще  четыре   носовых.   Вчера   доставили   набор   новых   карборундовых
стабилизаторов,  их  смонтируют  на  этой  неделе.  Зато  внутри  половина
приборов уже на месте.
   - При таких темпах перед Рождеством можно будет проводить испытания, а?
   - Вряд ли. Никак не пойму, что происходит  в  Вашингтоне.  То  они  нас
подстегивают,  то  придерживают.  Сперва  гнали  как  сумасшедшие,   потом
запутали все дело, потом снова устроили запарку, потом их опять заклинило.
По-моему, они никак не могут  решить,  нужен  им  Марс  или  нет.  -  Куин
посмотрел на собеседника, очевидно ожидая комментариев, но, не дождавшись,
добавил: - Иногда в голову лезут диковинные мысли.
   - Например? - подбодрил Армстронг.
   - Такое впечатление, что вся толпа политиканов в Вашингтоне поделена на
две соперничающие банды - одна за космические корабли,  другая  -  против.
Обе команды сильны и влиятельны, грызутся друг с другом изо всех сил, а мы
здесь, в Нью-Мехико, либо спим, либо  обливаемся  потом  -  смотря  кто  в
данный момент перетягивает канат.
   - Запуски ракет стоят денег, - сказал Армстронг обезоруживающе. - Они -
чемпионы по прожорливости. Естественно, там, где  тратится  прорва  денег,
всегда есть о чем поспорить  политикам.  -  Он  еще  раз  окинул  взглядом
корабль. - Пошли.
   Фазергил оказался в своем офисе. Его глянцевые  волосы  выглядели  так,
словно их склеили и не трогали по меньшей мере  месяц.  Как  всегда,  угол
стола занимала ваза с цветами.
   С  усилием  придав  лицу  любезное  и  радушное   выражение,   Фазергил
промурлыкал: - Снова к нам?
   - Сегодня здесь, завтра там. Не против?
   - О Господи! Какое мне дело до ваших дел?!
   - Я рад, что вам они безразличны, - криво усмехаясь, сообщил Армстронг.
- Слишком многие люди в последнее время проявляли к ним интерес.  Не  могу
сказать, что это доставляло мне особую радость.
   Фазергил хотел было что-то ответить и уже открыл рот,  но  передумал  и
обратил свой хмурый взор на цветы.
   - Мне нужно задать вам два-три вопроса, - сказал Армстронг.
   - Только ради всего святого - не с том, о чем  мы  говорили  в  прошлый
раз. Темпы строительства определяются теми же самыми причинами, о  которых
я говорил тогда. Мне нечего добавить, и, по  правде  говоря,  я  сыт  этой
темой по горло.
   - Ладно, сменим пластинку. - Армстронг просверлил Фазергила взглядом. -
Что вы можете сообщить о ракетах под номерами девятнадцать и двадцать?
   Лицо Фазергила забавно сморщилось.
   - А кто их строит? - спросил он быстро.
   - Вот об этом я и хочу у вас узнать.
   - У меня? -  Фазергил  не  скрывал  изумления.  Он  смущенно  пригладил
волосы. - Насколько мне известно, наш номер восемнадцать  -  последний.  О
других я ничего не знаю. Почему вы решили, что есть и другие?  Кто  вам  о
них сказал?
   - Минни Финеган.
   - Кто это?
   - Вы ее, конечно, не знаете. Она живет не здесь. Но я  вас  обязательно
познакомлю при случае. Она выращивает цветы.
   Куин хихикнул, но сразу заткнулся, поймав взгляд Армстронга.
   - При случае? Когда? - Фазергил обнаружил внезапный интерес. - А что за
цветы?
   - Очень дорогие. Я не помню названия. Неважно, это не имеет отношения к
делу.  -  Внимательно  разглядывая  свои  огромные  ботинки,  он   немного
помолчал, затем спросил Фазергила: - Хили еще работает здесь?
   - Да.
   - А Мюллер, Сентрилло и Джаскус?
   - Да, А в чем, собственно, дело?
   - Если корабль вдруг взорвется, скорее всего, ему  помогут  именно  эти
ребята.
   - Откуда вы знаете?
   Игнорируя вопрос, Армстронг внезапно спросил:
   - Вы слышали когда-нибудь о "Норман-клубе"?
   - Никогда! А почему я должен был о нем слышать?
   - Нипочему. Если вы и слышали, то, полагаю, не признаетесь.  Мне  нужно
было видеть вашу реакцию, а не услышать ответ. И я ее увидел.
   Залившись краской, Фазергил сказал:
   - Всякий раз, когда вы сюда  приезжаете,  вы  изводите  меня  мелочными
издевками. И вообще - с чего это я должен отвечать на ваши вопросы? Вы мне
не начальство!
   Вмешавшись в разговор, Куин тронул Армстронга за локоть:
   - Давай не будем лупить друг друга, Джон. И без того несладко.
   - Я вовсе не собирался на вас давить, Фазергил, -  успокаивающе  сказал
Армстронг. - Боюсь, что вы чересчур эмоциональны. Когда человек возбужден,
по его лицу можно прочесть то, чего он не хотел бы  говорить  вслух.  И  я
получил от вас кое-какую информацию...
   - Однако вы не имеете права ни на какую информацию от  меня.  Повторяю,
вы мне не начальство!
   - Никоим образом, - согласился Армстронг. - И я не обращался  к  вам  -
пока мог обойтись без этого. - Он улыбнулся,  заметив  на  лице  Фазергила
оттенок какой-то  неуверенности.  Поднявшись,  направился  к  двери,  Куин
последовал за ним.
   - Благодарю вас, - сказал Армстронг язвительно. - Вы потратили на  меня
уйму вашего драгоценного времени.
   Отойдя  подальше  от  административного  корпуса,  Куин   требовательно
произнес:
   - Выкладывай! Кто такая Минни Финеган?
   - Тебе-то что за дело?
   - Дела агрессоров как позабыть...
   - Что?
   - Дела агрессоров как позабыть, дредноуты их как нам не разглядеть?  Не
может гнева  своего  он  скрыть,  того,  что  плавит  его  сердца  медь...
[фрагмент стихотворения Вэчела Линдсея (1879-1931) "Авраам Линкольн бродит
в полночь"] - провозгласил Армстронг, обведя рукой вокруг.
   Куин громко, с нажимом, заявил:
   - Ты спятил!
   - К тому идет, Джордж. - Голос Армстронга посерьезнел. - Кое-кто весьма
интересуется кораблями девятнадцать и двадцать. Причем эти люди  убеждены,
что я знаю больше, чем они сами. И как я ни  отрицаю,  переубедить  их  не
удается. Но я и в самом деле не знаю, что такие корабли существуют, и  тем
более понятия не имею, кто их строит.
   - Если их и строят, то в Европе, - высказался Куин.
   - Зачем тогда пристают ко мне?
   - Я к тебе не пристаю.
   - Проклятье! - прорычал Армстронг.
   - Я давно говорил, что все вокруг какие-то сумасшедшие.  -  Куин  пожал
плечами.
   - Нет, Джордж, они преследуют меня - и, возможно, других людей, которых
я не знаю, - потому что подозревают, и не без оснований, что  восемнадцать
и девятнадцать - американские корабли!
   - Ерунда! - Куин разгрыз леденец и покачал головой. - Чушь!  Как  можно
строить еще две ракеты, чтобы  здесь  никто  и  ничего  о  них  не  знал?!
По-моему, это дурацкие слухи. Кроме того, зачем нужно строить три  корабля
- один здесь, а два - где-то еще? Объясни!
   - Кое-кто здесь, мой ягненочек, о них знает. Фазергил!
   - Он это отрицал.
   - Верно. Только я наблюдал за ним, когда мы разговаривали. Он  знает  о
них, поверь мне, но предпочитает держать язык за зубами. И он знает, что о
них не должен знать я. Сейчас он сидит и гадает, много ли мне известно, и,
конечно, приписывает мне больше, чем я имею.  И  он  должен  будет  что-то
предпринять. Например, он позвонит  своим  непосредственным  шефам  или  в
ближайшую берлогу ФБР. Потому что ему нужно отвести от себя  подозрения  в
том, что он сказал слишком много. Вслух он действительно ничего не сказал,
но вот глазами... Я готов заложить собственную шкуру, что еще  две  ракеты
строятся где-то в глуши и что они американские!
   Оглянувшись  на  недостроенный  корпус   космического   корабля,   Куин
молитвенно сложил руки и попросил:
   - Радость моя! Забрось меня туда раньше моих конкурентов!
   - Почему ты хочешь быть первым? Пусть лучше там взорвется  какой-нибудь
другой недоумок...
   - Как сказала одна собака, - ответил Куин, - если я первая побежала  по
следу, мне наплевать на тех, кто бежит за мной.
   Стоя у ворот, он  смотрел,  как  удалялся  гость,  и  после  того,  как
Армстронг скрылся из виду, еще долго о чем-то думал. Наконец он направился
обратно, к гигантской колонне корабля,  и  заговорил  с  ней,  как  дикари
разговаривают со статуями богов:
   - Из-за тебя убили много людей и могут убить еще больше. Это бы  ладно,
если б ты не сидел так долго на своей толстой заднице и не пялился в небо,
как будто ты собираешься взлетать туда еще через сто  лет.  Я  не  проживу
столько, даже если мне суждено умереть своей смертью, - а в  этом  бардаке
слишком много людей умирают не своей смертью. - Куин сплюнул. - Чем раньше
ты взлетишь, тем будет лучше и для меня, и для тебя, и для многих других.



        12

   На обратном пути в Нью-Йорк Армстронг позвонил в "Геральд" и связался с
Нортоном.
   Журналист приветствовал его с притворной хмурой миной:
   - Итак, ты пропадаешь куда-то на двое суток, а теперь  у  тебя  совесть
проснулась...
   - О чем это ты?
   - Тебя ищут, - с удовольствием сообщил Нортон. - Оказывается,  я  давал
напрокат свою кровать беглому преступнику, что делает  меня  соучастником.
Очень мило с твоей стороны. Я этого не забуду. Ты же мой приятель!
   Армстронг с удовольствием произнес:
   - Если бы я мог дотянуться до тебя, я  бы  намылил  твою  немытую  шею.
Давай выкладывай свои новости! Да без тумана!
   - Боже! Ты перепугал меня до смерти! - Нортон в ужасе вытаращил глаза и
нажал  кнопку  на  своем  телефоне:  -  Девушка,  вы  слышали?  Вы  будете
свидетелем!
   - Будь здоров! - рявкнул Армстронг, протягивая руку, чтобы отключиться.
   - Эй-эй! Погоди минуточку! Зачем такая спешка? - воскликнул Нортон.
   - Мне не до шуток. Если тебе есть что сказать, говори.
   - Что ж, ладно. - Нортон устало почесал лоб. - Полиция разыскивает тебя
и Хансена, формально - по делу о четырех трупах. Они в тупике и без  ваших
официальных показаний не могут выбраться оттуда. ФБР  тоже  желает  знать,
почему вы оба предпочли скрыться в такой  ситуации.  Они  никак  не  могут
решить, удрали вы или нет.  Скоро  они  начнут  искать  вас  в  Ист-Ривер.
Кстати, вчера меня вызвонил некий Карсон и прямо-таки  изнасиловал  -  где
Армстронг, куда девался...
   - Карсон? - Армстронг порылся в памяти. - Не знаю такого.
   - Сказал, что он секретарь Рэндольфа К.Линдла, что бы это  ни  значило.
Он вел себя так, словно этот Линдл заведует кунсткамерой,  а  твое  чучело
обошлось музею в миллион долларов. Конечно, я мог сообщить ему только  то,
что ты чуть не оказался в крематории. - Нортон перестал чесаться  и  начал
разглаживать пальцами волосы. - Немного позже позвонил  Эд  Дрейк  и  тоже
спросил, не знаю ли я, где ты. Якобы какой-то похожий на  вивисектора  тип
домогался у него информации. Эд встревожился, он подумал, что, быть может,
ты последовал дорожкой Кларка Маршала.
   - Может быть, следую, - спокойно сказал Армстронг. -  В  следующий  раз
буду говорить с тобой уже из лодки старика Харона.
   - Короче, - продолжал Нортон, совершенно не  обратив  внимания  на  это
замечание, - я решил "искать женщину". Поэтому позвонил твоей пассии.
   - Клэр?
   - Ага. Бедняжка  подумала,  что  ты  понадобился  всему  Нью-Йорку.  Я,
оказывается, был седьмым по счету в этот день.  До  меня  ей  звонили  еще
шестеро, и все по одному и тому же вопросу. Угадай с трех раз - по какому?
   - Что еще она тебе сказала?
   Нортон медленно и настороженно посмотрел по сторонам, потом прошептал:
   - Только строго между нами... Ты-тот самый  Убийца  из  Олбани,  и  она
прячет тебя в погребе. - Лицо его стало кислым. - Женщина, что  еще  можно
сказать! Ничего не знает и выдумывает небылицы.  -  Сунув  руку  в  карман
жилета, Нортон достал листок бумаги. -  Есть  еще  кое-что.  Четвертой  по
счету ей звонила  шикарная  блондинка,  которая  сказала,  что  ты  должен
позвонить по этому  телефону.  -  Он  медленно  продиктовал  номер,  чтобы
Армстронг записал его в блокнот, затем ехидно  добавил:  -  Очаровательная
Клэр наверняка задумалась,  почему  такие  красотки  оставляют  тебе  свои
телефоны.
   - Сожги этот листок. Очень скоро я  тебе  опять  позвоню.  -  Армстронг
отключился, не дав Нортону времени на возражения.
   Доехав до центра, Армстронг воспользовался  кабиной  на  Пенн-Стейшн  и
набрал записанный номер. На экране появилась блондинка. Это  была  Мириам.
Она явно не знала, что делать - то ли радоваться, что он еще  жив,  то  ли
огорчаться, потому что опять появился тот, кто был причиной всех  напастей
ее босса.
   - Какое прелестное утро,  детка!  -  приветствовал  ее  Армстронг.  Она
надменно фыркнула:
   - Ровно в два часа или ровно в четыре тридцать позвоните в  Лексингтон,
501-17. В другое время звонить бесполезно. Это все.
   И без долгих  церемоний  Мириам  вырубила  связь.  Вот  так,  быстро  и
сердито. Очевидно, ей не нравились крупные, сильные мужчины. А  может,  ее
просто не волновали события, которые последуют вслед за его появлением  на
сцене.
   Пообедав, он точно в два часа набрал нужный номер. На  звонок  ответила
чистенькая девушка-оператор с улыбкой как на рекламе зубной пасты, а потом
на экране возник Хансен.
   - Я пытался связаться  с  вами  в  течение  двух  последних  дней.  Вам
известно, что половина улицы, где вы жили, выгорела?
   - Я был там, когда все началось.
   - Без подробностей, - оборвал Хансен. - Нас могут слушать. Помните, где
мы встречались после того, как вы просили меня спеть колыбельную?
   - Помню.
   - Там же через час. Успеете?
   - Вполне. Буду ждать.
   Экран погас. Очевидно, Хансен дошел до того, что перестал доверять даже
собственной матери. Он выбрал блошиную тактику - непрерывных прыжков.
   Для наплыва посетителей было  еще  слишком  рано.  Появившись  точно  в
назначенный  срок,  Хансен  нашел  Армстронга  за  столиком  в  полупустом
помещении. Вместе с детективом прибыл щегольски одетый тип с бледным лицом
и оловянными глазами, эдакий портновский манекен.
   Усевшись, Хансен представил своего спутника:
   - Джейк, один из моих парней. Фамилия не имеет значения. Просто  Джейк.
-  Армстронг  дружески  кивнул,  и  Джейк  ответил  бесстрастным  взглядом
пойманной золотой рыбки. Хансен продолжал:  -  Мне  пришлось  чуть  ли  не
катапультироваться из конторы. Три последние ночи я спал где придется. Но,
конечно, хорошо, что не под могильной плитой. Однако такие пируэты  весьма
вредно действуют на деловые связи. Каким образом найдут меня клиенты, если
они не знают, где я нахожусь?
   - Я вам советую позаботиться о том, чтобы вас не нашли другие,  которые
еще не заплатили  аванса,  -  сказал  Армстронг.  -  Полицейским  мы  тоже
понадобились, и чем дольше мы отсутствуем,  тем  сильнее  они  жаждут  нас
заполучить.
   - Только не меня.
   - Почему это?
   - Им нужны официальные показания. Я дал их под присягой и послал им  по
почте.
   - Этого достаточно? - Армстронг удивленно поднял брови.
   - Для этого случая, может быть. Ведь есть еще и  свидетели-полицейские,
верно? Мое письмо - всего лишь формальность. Но оно должно  защитить  меня
от возможных обвинений в неуважении к суду.
   - Тут вы меня обскакали. Я о таком фокусе  не  подумал.  Наверное,  мне
тоже стоит это сделать.
   - Когда мы будем пить? - грубовато вмешался в разговор Джейк.
   - Сейчас все принесут, - успокоил его Армстронг. -  Я  заказал  еще  до
вашего прихода. - Он посмотрел в глаза Джейка и добавил: - Двойные порции.
   - О'кей, - сказал Джейк.
   - Не отвлекайтесь на этого пьянчугу, - нетерпеливо вставил Хансен. -  Я
нанял его, потому  что...  -  Его  длинное  лицо,  когда  он  взглянул  на
Армстронга, сделалось серьезным. - Помните Пита?
   - Конечно.
   - Прошлой ночью он сыграл в ящик.
   - В ящик? Вы хотите  сказать?..  -  Армстронг  сунул  обратно  кисет  с
табаком, который вытащил было из кармана, и посмотрел на свои руки. Они не
дрожали. - Как? - спросил он ровным голосом.
   - Он  был  дома,  ужинал,  разговаривал  с  женой.  И  вдруг  замолчал,
посмотрел на жену так, словно впервые ее увидел, и сполз под  стол.  Когда
прибыл врач, он был уже... того.
   - Когда точно это случилось? - Около полуночи. Я узнал об этом  сегодня
утром.
   - Он болел чем-нибудь?
   - Нет, насколько мне известно. По-моему, он был здоров,  как  племенной
бык. - Официант принес напитки, но Хансен посмотрел на  виски  так,  будто
навсегда потерял интерес к спиртному. - Может, это совпадение, а может,  и
нет. Подождем, пока не станет известно, что его скосило.
   - Я знаю, о чем вы думаете.
   - Вопрос в том, кто следующий?
   Армстронг мрачно кивнул:
   - Вы или я. Люди, стоящие у изголовья покойника.
   Хансен сделал глоток из своего бокала.
   - Мы попали в это затруднительное положение  по  вашей  милости.  И  вы
должны придумать, как из него выбраться. -  Он  бесстрастно  посмотрел  на
Армстронга. - Мне вовсе не улыбается  остаток  жизни  играть  в  прятки  с
маньяками-убийцами. Что-то необходимо предпринять. Раз вы посадили их  нам
на хвост - сообразите, как нам от них избавиться.
   Положив на стол монетку, Армстронг сказал:
   - Одно решение имеется.
   - Какое?
   - Покуда мы будем бегать, ни они нас не поймают, ни мы  их.  Я  угробил
двоих, усевшись на корточки, как  приманка,  прямо  в  центре  мишени.  Но
повторять сей подвиг мне не по душе. - Он  подтолкнул  монетку  поближе  к
Хансену. -  Предлагаю  кооперироваться.  Один  сидит  на  лужайке  и  ждет
охотников, другой сидит на дереве и тоже ждет охотников.  Естественно,  на
деревьях сидят еще несколько  крепких  ребят.  Бросьте  монетку.  Решка  -
лужайка, орел - дерево.
   - Это все, что вы смогли придумать? - разочарованно протянул Хансен.
   - Нет, это в порядке бреда. Просто чтобы не сидеть сложа руки.
   - Этим пойлом только свиней мыть. Вода водой.  Не  забирает  совсем,  -
сказал вдруг Джейк, отставив пустой бокал. - В порту и то  лучше  дают.  -
Повысив голос, он крикнул через весь зал официанту: - Эй, ты! Еще  три!  -
Рыбьими глазами он уставился на Хансена, словно ожидая одобрения.
   Детектив не обратил на него внимания и хмуро сказал Армстронгу:
   - Я не против притвориться блеющим ягненком, но только в самом крайнем,
отчаянном положении. Не сейчас. Что еще вы можете предложить?
   - Кое-какую рутинную работенку. Повидайте Клэр Мэндл и возьмите  у  нее
список людей, интересовавшихся мной, выясните  о  них  все,  что  сумеете.
После этого свяжитесь с  человеком  по  имени  Карсон  из  "Норман-клуба",
узнайте, если удастся,  зачем  я  ему  нужен.  Скажите,  что  я  улетел  в
Никарагуа, но вы обязательно со мной встретитесь, как  только  я  вернусь.
Наверное,  он  будет  нем  как  рыба.  Хотя,  если   вдруг   он   окажется
разговорчивым, постарайтесь вытянуть из него все, что можно, о той  другой
шайке, которая за нами охотится. Правда, я на это не надеюсь.
   - Почему Никарагуа? - осведомился Хансен.
   - А! Скажите ему, что именно там строят ракету номер девятнадцать.
   У Хансена отвисла челюсть.
   - Как вы это узнали?
   - Я  не  узнал.  Я  придумал  это  только  что.  Но  Карсону,  если  он
поинтересуется, хватит Никарагуа.
   Пожав плечами, Хансен сказал:
   - Как скажете. Хоть будет чем заняться. Если не секрет, поведайте,  что
вы собираетесь делать и каким образом мы снова свяжемся?
   - Я вам  сообщу.  -  Армстронг  понизил,  голос.  -  Линдл  и  Вомерсли
расшевелили в сенате тех, кто выступает против дальнейшего  финансирования
космических исследований. Десять против одного, что большинство из  них  -
марионетки "Норман-клуба". Но,  несмотря  на  это,  дополнительные  деньги
выделены. Почему? - Расскажите.
   - Потому что те, кому нужен Марс, сейчас сильнее. И мне с ними по пути!
По крайней мере, до тех пор, пока они сильнее...
   - И пока они не присоединились к той банде, которая охотится за  нашими
скальпами, - досказал Хансен. - В этом случае ваша попытка  сговориться  с
ними будет  столь  же  плодотворной,  как  попытка  договориться  с  ножом
гильотины.
   - Я должен попробовать.
   - Вы уже выбрали венок?
   - Никаких венков и процессий. Обычные, простенькие похороны без  всякой
суеты, - ухмыльнулся Армстронг. - Ведь если я попрошу пару-другую  букетов
цветов, вы тут же поставите их мне в счет!
   - Уж не такой я скупердяй, - недовольно заметил Хансен.
   - А я такой и напоминаю об этом.  -  Джейк  придвинул  пустой  бокал  к
детективу. - Теперь ваш черед, не так ли? Давайте раскошеливайтесь.
   Со страдальческим видом Хансен сделал знак официанту.
   - Я буду ловить рыбку поблизости, - продолжил Армстронг. - Я  собираюсь
в Вашингтон и позвоню Мириам в субботу, в пять часов. Оставьте ей записку.
   - Бесполезно. Мириам скачет с места на место, как перепуганный кенгуру.
   - Черт! - Армстронг  задумался.  -  Тогда  будем  держать  связь  через
Нортона из "Геральд".
   - Вот это годится. - Хансен поднялся и бросил Джейку: -  Пошли,  алкаш.
Пора работать.
   - О'кей. А то я уж зад отсидел. - Допив одним махом бокал, он глянул на
Армстронга стеклянным взором: - Приятно было встретиться.
   Они удалились - Хансен впереди, Джейк почти вплотную за ним.
   Армстронг дал им минут пять, чтобы уйти подальше, потом вышел сам.
   Полная стенограмма дебатов по финансированию строительства  космических
кораблей содержалась в файле Вашингтонской библиотеки. Споры были  гораздо
продолжительнее и ожесточеннее, чем  это  освещалось  средствами  массовой
информации. Неизвестно почему, но накал страстей  репортеры  приуменьшили.
Линдлу, Вомерсли и их последователям почти удалось срезать  финансирование
и тем самым на долгие годы поставить крест на освоении космоса. Но те, кто
ратовал за продолжение работ, буквально вырвали победу зубами.
   Армстронг внимательно изучил файл, не упуская ни малейших подробностей.
Чтобы раскусить, что  кроется  за  речами  тех,  чья  позиция  близка  его
собственной, ему понадобится безошибочная психологическая игра. Но награда
стоит труда - он получит возможность сблизиться с ними -  людьми,  которые
выступают за освоение космоса, на самом  деле  преследуя  свои,  вовсе  не
"космические"  цели.  Но  как  отделить  потаенные  мысли  выступавших  от
словесной трескотни?
   Три раза он перечитал  стенограмму,  чтобы  ничего  не  упустить.  Этот
вулкан  страстей  был   поразительным   свидетельством   того,   насколько
запутанней стала и без того всегда сложная ситуация в мире. Любые двое  из
политических актеров могли подыгрывать друг другу по совершенно  различным
мотивам. Линдл, Вомерсли и их приспешники как в правительстве, так  и  вне
его, изо всех сил пытались предотвратить или хотя бы задержать  завоевание
космоса.  Вероятно,  многие  из  них  воображали  себя  небольшой  группой
избранных, элитой мира, нормальными людьми -  "норманами"  Земли,  которые
так же фанатично преданы Марсу, как всякий синтоист предан  Микадо.  Среди
противников космической программы были и другие, немногие, которые  ничего
не знали ни  о  тайной  и  циничной  теории  Линдла,  ни  о  существовании
"Норман-клуба", но которые были искренне убеждены,  что  запуски  ракет  -
бездарное разбазаривание так трудно зарабатываемых денег.
   Их аргументы были столь же стары, сколь и безумны:  космические  полеты
противны воле Божией; космические полеты -  безнравственная  трата  денег,
которые лучине потратить на витамины для бедствующих китайцев; космические
полеты приведут к новой войне за колонии... И так далее и тому подобное. И
были наверняка среди этих людей такие, которые, надрывая  на  каждом  углу
глотку в приступе патриотизма, на самом деле втайне желали,  чтобы  первой
до Марса добралась какая-нибудь другая страна...
   Настоящий компот. Впрочем, противоположный лагерь  выглядел  почти  так
же. Здесь  пересекались  интересы  сырьевых,  химических  и  сталелитейных
корпораций, которые не хотели упускать такой жирный кусок и  сейчас,  и  в
перспективе.  Явственно   слышались   голоса   военных,   уверявших,   что
когда-нибудь Марс все равно будет освоен, а раз так, то почему бы  Америке
не быть первой. Кто из них связан с бандой  рыжего?  Кто  является  прямым
ставленником ссыльных марсиан? Кто -  и  таких,  наверное,  большинство  -
действует в интересах Земли, своей родной  планеты?  Как  это  определить?
Ошибиться нельзя, второй попытки уже не будет.
   Просматривая  отчеты  сенатского  комитета  в  надежде  откопать   хоть
какой-нибудь ключик к загадке, Армстронг вдруг  широко  раскрыл  глаза  от
удивления, наткнувшись на информацию двухдневной  давности  -  умер  Харви
Дж.Андерсон, локомотив "космического лобби", человек,  не  раз  нарушавший
планы синдиката Линдла-Вомерсли. Как  было  написано  в  "Рекорде",  Харви
Андерсон  "ушел  от  нас  неожиданно,  но  тихо  и  достойно  в   возрасте
шестидесяти  семи   лет"...   Армстронг   немедленно   позвонил   в   офис
издательства.
   - Я только что узнал о кончине  сенатора  Андерсона.  Не  могли  бы  вы
сообщить мне причину смерти?
   Девушка на другом конце вдруг исчезла с экрана, и вместо  нее  появился
молодой человек с пытливым взглядом.
   - Вы его друг? - спросил он.
   - У мертвых не бывает друзей.
   - Тоже верно. - Молодой человек на секунду задумался,  словно  оценивая
мудрость этого афоризма. - Андерсон умер от разрыва сердца.
   - Нельзя ли поточнее?
   Молодой человек изобразил нетерпение.
   - У него была болезнь сосудов сердца. Он страдал ею  уже  давно  и  мог
умереть в любой момент...
   - Кто это сказал?
   - Послушайте, мистер, я сообщил вам все,  что  нам  известно.  Если  вы
желаете спорить, ступайте к доктору Пойнтеру.
   - Именно это я и хотел выяснить. Фамилию врача. - Армстронг  улыбнулся.
- Спасибо.
   - Всегда рады услужить, - явно недовольный, солгал молодой человек.
   Заглянув в медицинский справочник Вашингтона, Армстронг  не  нашел  там
никакого доктора Пойнтера. Это заставило его снова взяться за  телефон.  В
Ассоциации врачей Восточного побережья он запросил справку  о  Пойнтере  и
готов был поставить сто против одного, что такой фамилии там не числится и
этот звонок - просто выброшенные деньги. Но через пять  минут  он  получил
поразительный ответ: доктор Пойнтер - нью-йоркский врач, в настоящее время
гостит  у  сенатора  Вомерсли...  Армстронг  почувствовал,  как  по  спине
пробежал холодок.
   В конце концов он  решил,  что  из  всего  "космического  лобби"  самой
многообещающей фигурой является генерал Лютер Грегори. Сей почтенный вояка
просто бредил стратегической ценностью Марса.
   "Кто контролирует Марс, - бессчетное число раз повторял он в сенате,  -
тот контролирует Солнечную  систему".  И  действительно,  именно  интересы
военных были главным двигателем  космических  исследований  в  мире.  Идея
военного господства удовлетворяла и рядовых  налогоплательщиков,  которые,
естественно, хотели бы уцелеть во время грядущих  войн.  Позиция  генерала
отличалась редкой последовательностью и простотой, и она  была  бы  совсем
здравой, если бы в основе ее не лежала убежденность в роковой неизбежности
войны.
   Генерал Грегори не считался звездой  первой  величины  на  политическом
небосклоне, но он был яркой  личностью,  и  его  выступления  и,  главное,
независимость делали его, возможно, единственным, кем двигали соображения,
созвучные  собственным  мыслям  Армстронга.  Разумеется,  с  точки  зрения
марсиан всех  мастей  генерал  был  ненормальным.  Очень  удачно,  подумал
Армстронг, что Грегори живет в Вашингтоне. До его дома чуть  больше  мили,
пять минут на такси.
   Старый боевой конь  безостановочно  расхаживал  по  кабинету,  крутя  в
пальцах визитную карточку Армстронга. На  жестком,  с  седыми  усами  лице
застыло суровое выражение.
   Размашистым шагом переступив порог, Армстронг произнес:
   - Вы очень любезны, генерал. Надеюсь, вы не вышвырнете меня вон, прежде
чем выслушаете до конца?
   Грегори метнул острый взгляд на мощную фигуру гостя.
   - Это никакая не любезность, - сказал он. - Уже сорок  лет  я  принимаю
каждого, кто хочет поговорить со мной. Если позволяет время, разумеется.
   - Все равно, я вам очень признателен.
   - Не стоит. Если вам есть что сказать, стреляйте побыстрее.
   - Хорошо, генерал. Я пришел рассказать вам одну историю, наверное самую
безумную из всех, которые вы  когда-либо  слышали.  Я  сокращу  ее,  чтобы
сэкономить ваше время. Но попрошу вас об одном...
   - Да?
   - Вы выслушаете меня до конца и не отмахнетесь от этой истории, как  от
параноидального  бреда,  который  не  заслуживает  вашего   внимания.   Вы
используете все ваше  влияние,  чтобы  проверить  факты,  и  только  потом
примете решение. Обещайте мне это.
   - А почему вы явились со своей историей ко мне?
   - Потому что у вас есть власть, а у меня ее нет.
   - В этом городе власть есть не только у меня, - сказал генерал. - Кое у
кого ее даже побольше!
   - А еще, - продолжил Армстронг, - мне показалось,  что  вы  используете
свою власть, а не злоупотребляете ею.
   - Ах вот как. -  Генерал  не  был  польщен.  Он  изучал  гостя,  словно
собираясь  приказать  ему  застегнуться  на  все  пуговицы  и   постричься
покороче. - Вы обращались к кому-либо еще, прежде чем прийти ко мне?
   - Нет, сэр.
   Генерал Грегори снова заходил по ковру. Взглянув на  электронные  часы,
он произнес:
   - В свое время мне довелось слышать уйму странных историй, и вряд ли вы
сумеете меня удивить. Однако дерзайте. Только покороче. - Он  остановился,
усы его ощетинились. - Но даже ангелы небесные  не  спасут  вас,  если  вы
закончите свою повесть попыткой что-нибудь мне продать.
   Армстронг улыбнулся и, пристально глядя в лицо генерала, спросил:
   - Мистер Грегори, вы когда-нибудь слышали о "Норман-клубе"?
   Реакции не последовало. Грегори немного подумал и равнодушно ответил:
   - Название вроде знакомо, но я не могу сейчас вспомнить... Ну и что там
с этим клубом?
   Рассказ занял час. Генерал слушал, не перебивая и не  меняясь  в  лице.
Армстронг закончил подробностями своего приезда в Вашингтон.
   - Вот так, - заключил  он.  -  Весь  мир  поделен.  Невидимая  империя,
презрев границы и  океаны,  просто  смеется  над  флагами  и  честью  всех
государств мира. Это своего рода вероучение, и оно ничем не  хуже  ислама,
во имя которого тысячи его сторонников с радостью отдали жизни. Оно  ничем
не лучше и индуизма, во имя которого уже погибли и еще погибнут  миллионы.
Не важно, в какую глубь веков уходят его корни,  истинно  оно  или  ложно,
подлинно или мнимо, - это фанатизм. Мы больше не атеисты  и  верующие,  мы
больше не правоверные и еретики. Отныне  хитроумное  устройство  психотрон
будет решать, нормальны мы или нет!
   Грубое,  словно   высеченное   из   камня,   лицо   генерала   осталось
бесстрастным.
   - Фантастика, - заявил он наконец. - Не хочу сказать, что ваша  история
- неправда, но, согласитесь, она слишком невероятна, чтобы принять ее  без
доказательств. Без существенных доказательств. Вы хоть отдаете себе отчет,
что означает ваше сообщение?
   - Я рассмотрел все аспекты, - кивнул Армстронг.
   -  Вы  предъявляете  обвинение  представителям  высшей  законодательной
власти этой страны...
   - И любой другой!
   - Остановимся на этой. Фактически вы выносите приговор нашей  разведке,
ФБР, полиции. Национальной гвардии, почти  всем  корпорациям  и  средствам
массовой информации, множеству самых разных людей. Из ваших слов вытекает,
что мы не одна страна, а две!
   - Именно! Нормальные и ненормальные! - Армстронг твердо встретил взгляд
генерала. - Кстати, не думаю, что этот приговор касается разведки.
   - Почему?
   -  Простая  логическая  цепочка.  Правительство  строит  ракету   номер
восемнадцать в  Нью-Мехико,  Делает  это  очень  медленно  и  подробнейшим
образом сообщает на весь белый свет о состоянии дел. Между  тем  в  других
местах  тайно  и  гораздо  быстрее  строятся  еще   две   ракеты.   Почему
правительство так поступает? Ответ очевиден. Оно знает, что  строительство
ракет действительно  саботируется,  хотя  и  не  может  найти  и  наказать
виновных. Но у правительства  есть  доказательства  саботажа,  и  ими  его
снабдила разведка. Номер восемнадцать всего лишь  подсадная  утка,  задача
которой отвлечь на себя внимание саботажников.
   - Дальше.
   - Идея была хороша. - Армстронг поднял палец. - Она могла сработать. Но
- не сработала. Кто-то  обнаружил,  что  их  одурачили.  Это  значит,  что
произошла  утечка,  причем  на  самом  верху.  Рыжий  и  его  когорта  так
называемых марсианских ссыльных знают о ракетах и  сдерут  с  меня  живого
шкуру, если это поможет им выведать подробности. Десять против одного, что
"Норман-клуб" тоже в курсе. И если мы не придумаем, как обскакать всю  эту
братию, еще две ракеты отправятся ко всем чертям, как уже отправились туда
все предыдущие!
   - Вы всучили мне горящую головню! - Грегори опять начал  мерить  шагами
свой кабинет. - Естественно, я скептически отношусь к  вашей  истории.  Но
если вы правы хотя бы наполовину, дело плохо!  -  Он  озабоченно  покрутил
усы. - И надо же как не вовремя!
   - Не вовремя?
   Генерал, расставив ноги, молча посмотрел на него.
   - Эти новости выйдут сегодня днем, в четырехчасовом выпуске,  -  сказал
он после паузы. - Россия опубликовала результаты расследования той атомной
катастрофы  на  Урале.  Виновниками  названы  этнические  немцы,   которых
обвиняют  в  возрождении   ордена   иллюминатов   [религиозно-политическая
организация в Баварии  во  второй  половине  XVIII  века],  почему-то  при
поддержке Франции.  Советский  посол  уже  предъявил  ноту.  Международное
положение быстро ухудшается.
   По спине Армстронга пробежал холодок. Он взглянул на часы:
   - Уже четыре.
   Грегори включил телевизор. Вспыхнул большой экран, и  на  нем  появился
диктор.
   - ...сознавшийся в получении взрывного устройства в  отеле  "Польша"  в
Варшаве от  некоего  Аристида  Дюкусне,  гражданина  Франции.  Французское
правительство, в свою очередь, отрицает какую-либо связь с этим человеком.
В интервью, данном сегодня утром, монсеньор Жюль Лефевр, министр  обороны,
заявил, что у Франции нет  причин  мешать  научному  прогрессу  страны,  с
которой у нее заключен договор о дружбе  и  сотрудничестве,  и  что  любые
инсинуации на эту тему следует со всей  решительностью  опровергать.  Жюль
Лефевр отрицал также, что Франция поощряла возрождение иллюминатов.
   В первый раз генерал Грегори сел. Откинувшись в кресле,  он  покручивал
ус, в то время как диктор продолжал тараторить:
   - Французское правительство предложило правительству  СССР  представить
Совету Безопасности  ООН  имеющиеся  у  него  доказательства  причастности
Франции  к  диверсии  и  сейчас  ожидает  ответа.  Между  тем   в   Москве
продолжаются очные ставки Михаила Кирова и других заговорщиков.  -  Диктор
перевел дыхание и продолжил: -  В  официальном  коммюнике,  опубликованном
сегодня Министерством обороны  Великобритании,  говорится,  что  ежегодные
крупномасштабные  маневры  английских  сухопутных  войск   впервые   будут
проводиться на французской территории, что  предусматривается  соглашением
между двумя сторонами, принятым в прошлом году.
   Выключив телевизор, Грегори холодно произнес:
   - Есть и другие факты, которые пока не стали Достоянием гласности.  Они
серьезные, даже угрожающие. Можете мне поверить - нам повезло, что До  сих
пор на планете мир, но весьма проблематично, сумеем ли  мы  сохранить  его
впредь.
   -  Если  начнется  война,  строительство  всех   космических   кораблей
прекратится и здесь, и повсюду?
   - Естественно. Будет не  до  жиру.  -  Генерал  задумчиво  помассировал
подбородок. - Как все это выглядит в свете намерений "Норман-клуба"?
   - Неприятно это выглядит. Скорее всего,  русские  члены  "Норман-клуба"
договорились с французскими. Цель - спровоцировать третью мировую войну  и
отбросить мир назад лет на  двадцать,  если  не  навсегда.  Если  вспыхнет
конфликт, их единомышленники во всех странах постараются раздуть  пожар  и
не дать ему угаснуть как можно дольше. Они дважды проделывали такое прежде
и вполне могут попытаться опять. Но раньше они не заходили так далеко...
   - Что вы имеете в виду?
   - Они вовсе не хотели окончательно погубить планету. И поэтому отзывали
собак, когда дело заходило чересчур далеко. Но, несмотря на то, что  войны
тормозили социальное развитие планеты, они же давали мощный толчок науке и
технике. Ракетостроение, например, стало развиваться  именно  во  время  и
после Второй мировой. - Он угрюмо  посмотрел  на  погасший  экран.  -  Они
извлекли из этого урок!  В  следующий  раз  все  будет  иначе!  Подготовка
конфликта  почти  закончена  -  зерна  ненависти  проросли.  И  они  будут
ухаживать за ними, взращивать - до самого печального конца, пока все  наши
достижения, все наши мечты не обратятся в ничто, в пыль.  Но  единственные
уцелевшие ружья останутся в руках только членов "Норман-клуба"; остальные,
разобщенные и одичавшие, будут воевать лишь копьями и топорами. Эти люди -
маньяки, воображающие себя нормальными!
   - Что ж, признаю, что ваша искренность подействовала на меня  столь  же
сильно, как  ваш  рассказ,  -  заявил  генерал  прямо.  -  Но  прежде  чем
определиться в дальнейших шагах, я намерен сам навести кое-какие  справки.
Вы можете встретиться со мной завтра в это же время?
   - Да. - Армстронг поднялся. - Полагаю, вы записали нашу беседу?
   Грегори указал на кнопку в стене и сказал извиняющимся тоном:
   - Она включает диктофон в соседней комнате.  Все,  что  вы  рассказали,
зафиксировано. Вы понимаете...
   - Я все отлично понимаю, -  перебил  Армстронг.  -  И  на  вашем  месте
поступил бы точно так же.
   Провожая гостя к двери, генерал любезно улыбался.
   Быстро шагая по улице, Армстронг  перебирал  в  уме  разговор.  Что  он
получил? Пусть даже он  убедил  генерала,  что  может  тот  сделать,  чего
добиться?
   Черные грозовые тучи  ползли  над  Потомаком,  словно  символ  грядущих
проблем. Лица немногочисленных прохожих тоже не светились  радостью,  люди
были серьезны и озабочены.
   Об асфальт расплющились первые крупные  капли  дождя.  Над  потемневшим
горизонтом вспыхнула голубая изломанная черта, и  сразу  послышался  треск
разрываемых на части туч.
   Заскочив под какую-то арку,  Армстронг  ждал,  когда  кончится  ливень.
Рядом находилось окно  информационного  агентства;  от  нечего  делать  он
заглянул внутрь - там, почти вплотную к окну, стоял монитор, а  его  экран
заполняла первая страница "Вашингтон пост".
   "Со всех сторон - враги"  -  таков  был  лейтмотив  сообщений.  Франция
требовала применить санкции к России, Россия припрятывала  от  инспекторов
ООН свое бактериологическое оружие, Германия поддерживала Францию, и  если
Америка не вмешается, дело может кончиться плохо...  "Вашингтон  пост"  не
посчитала нужным упомянуть, кому Принадлежали эти слова и кто скрывался за
таинственными "официальными кругами", на которые она ссылалась. Независимо
от того, насколько правдива была эта информация, она выполняла одну задачу
- готовила умы к грядущему шторму.
   С таким же хмурым видом, как небо над его головой, Армстронг  посмотрел
на соседний монитор, на который выводились менее важные новости.
   "Пилот  космического  корабля   подозревается   в   убийстве.   Гэллап,
Нью-Мехико.  Местная  полиция  разыскивает  Джорджа  Куина,  пилота   Р18,
строящегося сейчас в пятидесяти милях к  северу.  Как  утверждается,  Куин
после  ожесточенного  спора  убил  Амброза  Фазергила,  главного  инженера
ракетного комплекса".
   Огромные руки Армстронга сжались в кулаки так,  что  пальцы  впились  в
ладони. Но не успел он переварить эту новость, как его взгляд наткнулся на
следующую:
   "Пропала женщина-профессор. Территаун,  Нью-Йорк.  Клэр  Мэндл,  физик,
сестра покойного профессора Роберта Мэндла, исчезла из своего дома сегодня
утром при загадочных обстоятельствах. Герберт Уолтхол из ФБР не  отрицает,
что его ведомство разыскивает мисс Мэндл, но заявляет,  что  пока  никакой
информации представить не может".
   Не обращая внимания на дождь, гром и почти непрерывные вспышки  молний,
Армстронг выскочил из укрытия и побежал.



        13

   По  адресу,  указанному  в  телефонной  книге   находился   особняк   в
колониальном стиле, окруженный высоченной стеной. По гребню стены тянулась
колючая проволока, к которой был подведен электрический ток. Позади  ворот
со сторожевой будкой лениво прохаживались несколько  широкоплечих  парней.
Похоже, сенатор Вомерсли в самом деле являлся важной персоной.
   О том, чтобы проникнуть в эту крепость без  спроса,  не  могло  быть  и
речи. Не стоило и пытаться,  если  он  не  хотел  нарваться  на  свинцовую
пилюлю. Тут нужна хитрость...
   - Спокойнее, спокойнее,  держись  наглее!  -  твердил  себе  Армстронг,
приближаясь к воротам.
   Заметив его, охрана насторожилась. Он придал лицу глуповатое и в то  же
время заискивающее выражение.  В  ответ  на  его  взгляд  один  из  громил
презрительно плюнул - точнехонько в муху, сидящую на стене.
   Просунув визитную карточку сквозь толстые прутья,  Армстронг  заговорил
как можно более вежливо:
   - Не будете ли вы любезны узнать, примет ли меня сенатор Вомерсли?
   Выдернув  карточку  из  его  пальцев,  охранник  взглянул  на   нее   и
требовательно спросил:
   - Вам назначено?
   - Нет.
   - По какому поводу вы хотите видеть сенатора?
   - По делу, которое поручил мне сенатор Линдл.
   - О'кей. - Он повернулся к Армстронгу спиной. - Ждите здесь.
   Ждать пришлось полчаса, и все это время Армстронг нетерпеливо  топтался
у ворот, удивляясь, почему так долго решается простейший  вопрос.  Наконец
охранник вернулся и угрюмо отпер ворота.
   - Сенатор примет вас сейчас.
   Войдя, Армстронг в сопровождении охранника направился к дому. За спиной
лязгнул запор ворот; звук был  угрожающий,  недобрый,  словно  возвещавший
начало двадцатилетнего срока в Синг-Синге. Еще один  охранник  пересек  им
дорогу;  его  тащила  за  собой  на  цепи,  напоминающей  якорную,  собака
величиной с жеребенка.
   Войдя в дом, они еще минут пять ждали  в  мрачном  холле,  облицованном
дубовыми панелями, с одной стены которого на них смотрела поеденная  молью
лосиная голова.  В  холле  находились  еще  четверо  охранников,  все  они
выглядели так, словно  на  них  подействовало  долгое  общение  с  лосиной
головой.
   Наконец Армстронга провели в лоджию, где  у  французского  окна  принял
картинную   позу   Вомерсли.   Сенатор   повернулся,   чтобы   рассмотреть
неожиданного визитера; сам он казался довольно напыщенным типом с румяными
щеками и длинными белыми волосами.
   - Итак, мистер Армстронг? - провозгласил  он  елейным  тоном  архиерея.
Выбрав кресло с высокой спинкой,  он  осторожно  и  со  значением  уселся,
словно собираясь объявить, что заседание можно  считать  открытым.  -  Чем
могу быть полезен? - Слегка постукивая по зубам серебряной авторучкой,  он
с легким оттенком покровительства смотрел на визитера.
   - Не так  давно  наш  общий  друг  Рэндольф  Линдл  познакомил  меня  с
психотроном. - Армстронг бросил на Вомерсли  острый  взгляд.  -  Вам  это,
конечно, известно?
   Вомерсли чуть улыбнулся и продолжал постукивать. Затем произнес:
   - Продолжайте, прошу вас.
   - Не хотите отвечать? - Армстронг пожал плечами. -  Ладно.  Собственно,
это не имеет значения. Потому что вы должны знать...
   -  Меня  интересуют  только  факты,  -   заметил   Вомерсли.   -   Ваши
предположения меня отнюдь не развлекают.
   - Меня также интересуют факты - особенно тот  факт,  что  вы  и  Линдл,
по-видимому, являетесь руководством "Норман-клуба" в этой стране.
   Продолжая поигрывать авторучкой, Вомерсли снова улыбнулся и  ничего  не
ответил.
   - "Норман-клуб" нашел  меня  "нормальным",  -  продолжал  Армстронг.  -
Прогнав  через  психотрон,  они  уверили  меня,  что  я  вернусь   к   ним
добровольно, по зову разума. В конце концов, я просто обречен мыслить так,
как мыслят они, потому что все незаурядные  умы  мыслят  похоже.  -  Он  в
задумчивости остановился. - Тогда я не согласился с ними,  я  был  уверен,
что никогда не смогу смотреть на мир их глазами, живи я еще  хоть  миллион
лет. Но я оказался не прав.
   - А! - Вомерсли вколотил авторучку в карман, как гвоздь, и на лице  его
появилось выражение, которое означало: "Так я и думал!"
   - Они оказались правы, а я -  нет.  -  Армстронг  открыто  взглянул  на
сенатора. - Не то чтобы я так уж много размышлял; скорее, меня подстегнули
события. В частности, банда рыжего.
   - Рыжего? - озадаченно переспросил Вомерсли.
   - Да. Какие-то безумцы, заявляющие,  что  их  недавно  депортировали  с
Марса, устроили за мной настоящую охоту...
   -   Гуманы,   -   изрек   Вомерсли,   прищелкнув   языком.    -    Свою
немногочисленность они компенсируют наглостью и  жестокостью.  Мое  жилище
так усиленно охраняется потому, что не только до вас они хотят добраться.
   - Короче говоря, они убедили меня в том, в чем  не  сумел  Линдл.  И  я
вернулся.
   Вомерсли несколько секунд молча смотрел на  него,  затем  повернулся  в
кресле и переключил маленький рычажок в стене.
   Только сейчас Армстронг заметил решетку маленьких отверстий, а выше его
- несколько крохотных линз.
   - Ну? - сказал Вомерсли в стену.
   - С ним все в порядке, - подтвердил тонкий голосок  из  перфорированной
стены.
   - Спасибо. - Вернув рычажок в  прежнее  положение,  сенатор  повернулся
лицом к гостю.
   - Идентификация? - спросил Армстронг.
   -  Конечно.  -  Созерцая  потолок,  Вомерсли  продолжил:  -   Психотрон
устанавливает нормальность. Но не более. Он не  классифицирует  убеждения.
Даже нормальные могут придерживаться разных убеждений -  хотя  и  не  тех,
какие свойственны ненормальным. Вы это, конечно, понимаете?
   - Да.
   - Тогда вам должно быть ясно, что вы не можете вдруг взять и прыгнуть в
лодку в тот самый миг, когда вы решили, что у вас есть на это  право.  Тут
недостаточно простых деклараций. Далеко не достаточно.
   - Я это предвидел, - сказал Армстронг. - Вам нужны доказательства,  что
мое мышление соответствует образцу... Какое поручение вы  собираетесь  мне
предложить? Убить президента США?
   - Вы не лишены проницательности, - заметил  Вомерсли.  -  Впрочем,  это
естественно для того, кто  по  натуре  норман.  Но  вы  правы,  мы  должны
выяснить, норман ли вы по наклонностям. Подходящую задачу мы подберем.
   - Не трудитесь, - быстро вставил Армстронг. - У меня  есть  на  примете
одно дельце. Доказательство - лучше не надо.
   Глаза Вомерсли вспыхнули, а голос потерял всякую обходительность.
   - Позвольте уж нам решать, что является доказательством, а что нет!
   - Ваше право, конечно. Но вам придется принять мое предложение,  хотите
вы этого или нет. Потому что вы не позволите себе пустить  такое  дело  на
самотек. Это было бы неестественно для нормана.
   Поднявшись из кресла с оскорбленным видом, Вомерсли бросил:
   - Поосторожней в формулировках!
   - Корабль номер  восемнадцать  строится  в  Нью-Мехико.  Это  -  сыр  в
мышеловке для тех, кто ищет корабли девятнадцатый и двадцатый...
   - Ваши секреты не первой свежести, мистер Армстронг.
   - ...но я утверждаю, что все  три  ракеты  вполне  можно  выбросить  на
свалку металлолома.
   -  Все?  -  процедил  сенатор  ледяным  тоном.  Армстронг   таинственно
улыбнулся:
   - Вы торопитесь с предположениями! Я хочу сказать вам, что  дело  не  в
способности "Норман-клуба" уничтожить эти ракеты в тот  момент,  когда  он
сочтет нужным. Они - металлолом, потому что безнадежно устарели.
   - То есть? - Вомерсли тяжело задышал. - Что вы имеете в виду?
   - Некоторым образом... не знаю, как... один из тех  марсианских  психов
при депортации сумел прихватить с собой кое-какие чертежи. -  Армстронг  с
удовольствием  наблюдал,  как  наливалось  кровью  лицо  сенатора.  -   Вы
понимаете, почему он это сделал; ведь все они жаждут вернуться домой.  Эта
штучка рассчитана на экипаж в семь человек, и она на много веков опережает
все, что есть у нас. Этот марсианин заявил,  что  ее  можно  построить  за
десять недель, нужно только оборудование.  И  тогда  земляне  окажутся  на
Марсе раньше, чем вы успеете что-то предпринять...
   Лицо Вомерсли стало багровым,  дыхание  хриплым.  Армстронг,  наоборот,
почти откровенно забавлялся.
   С усилием взяв себя в руки, сенатор проскрежетал:
   - Где вы все это откопали?
   - Мне рассказали об этом по двум причинам: во-первых, известно,  что  у
меня безумная страсть к перемене мест; во-вторых,  этот  человек  считает,
что я могу привести в действие  достаточно  много  скрытых  пружин,  чтобы
заполучить необходимое для постройки корабля оборудование. Если  бы  я  не
мог или не захотел, беженцы предприняли бы эту попытку в  Англии,  Франции
или  России,  в  любом  месте,  где   они   могли   бы   рассчитывать   на
сотрудничество.
   - Дальше, - мрачно потребовал Вомерсли.
   - Этот человек предал свою организацию  -  шайку  рыжего.  Причины  мне
неизвестны, но сути это не меняет. Он заботится прежде всего о  себе.  Ему
нужна помощь в постройке корабля. У него есть чертежи - и он  назначил  за
них цену.
   - Какую?.
   - Он должен иметь твердую гарантию, что его возьмут на Марс, немедленно
отпустят по прибытии туда и  не  сообщат  о  нем  марсианским  властям.  -
Армстронг развел руками: - Парень-то гуман.
   - Где сейчас эти чертежи?
   - Он не расстается с ними.
   Пристально глядя Армстронгу прямо в глаза, Вомерсли процедил:
   - Может быть, вы и не врете. Тем более  что  я  кое-что  знаю.  Но  мне
по-прежнему непонятно, почему после столь долгого и упорного сопротивления
вы явились к нам чуть ли не бегом.
   - Видите ли, я отгонял саму мысль о "Норман-клубе", потому что не верил
в весь этот вздор о марсианском происхождении.  Это  противоречило  всему,
что я изучал, всему, что  я  знал.  -  Армстронг  встал,  засунув  руки  в
карманы. - Но теперь я знаю гораздо больше. В меня стреляли из засады,  за
мной охотятся и сейчас, и для меня это уже  не  вопрос  истины  и  лжи,  а
скорее - жизни и смерти.
   - Да, но...
   - Я должен убедить  этого  человека  с  чертежами,  что  в  моих  силах
осуществить постройку его корабля даже вдвое быстрее. Если мне не  удастся
его убедить, чертежи исчезнут Бог знает куда и уж, конечно, кто-нибудь ими
воспользуется. Вот во что вы ввязались.
   - Я?
   - Да. Он знает вас  как  весьма  влиятельную  фигуру  в  Вашингтоне.  О
"Норман-клубе" он не знает, тем более о вашей с  ним  связи.  Поставив  на
меня, он одновременно поставит на стоящего  за  мной  достаточно  крупного
политического деятеля.  Вы  должны  пообещать  ему,  что  раздобудете  сто
миллионов  долларов  для  строительства  ракеты.  Вы  должны  убедить  его
передать эти чертежи.
   Противоречивые эмоции отражались на круглом  лице  сенатора.  Несколько
раз он прошагал по комнате взад и вперед, потом наконец заговорил:
   - Где вы собираетесь встретиться с этим человеком?
   - Он должен позвонить мне в Нью-Йорк на квартиру завтра,  в  двенадцать
часов.
   - Ваша квартира сгорела дотла.
   "О, так тебе это известно?" - подумал Армстронг и сказал вслух:
   - У меня есть еще одна. Не думаете же вы,  что  я  ночую  под  открытым
небом?
   - Что, если он позвонит, а вас не будет?
   - Значит, перезвонит позже. Но к  тому  времени  лучше  быть  уже  там.
Конечно, можно обратиться к сенатору Линдлу - мне все равно, вы или он. Но
вы - самая верная приманка...
   - Армстронг! - внезапно решившись,  сказал  Вомерсли.  -  Я  достаточно
заметная фигура, чтобы меня могли безнаказанно обманывать. Кое-кто пытался
- и раскаяние мучает их ежечасно. -  Он  выпятил  грудь,  словно  охотник,
убивший огромного тигра. - Посему имейте в виду - любое не  совсем  чистое
дело бумерангом ударит по вам! Я поеду на эту встречу, но не  потому,  что
полностью поверил вам, а исключительно потому,  что  если  ваш  рассказ  -
правда, она слишком важна, чтобы ее проигнорировать.
   - Именно на это я и рассчитывал.
   - А я знаю, что вы именно на это и рассчитывали! - парировал  Вомерсли.
- Поэтому я иду своей дорогой, не вашей! Если окажется, что вы  состряпали
эту историю, чтобы зачем-то меня обмануть, - он остановился,  и  лицо  его
посуровело, - это будет ваша последняя афера в этом мире,  да  и  в  любом
ином тоже.
   - А если это не афера, если все окажется правдой, "Норман-клуб"  примет
меня в свое лоно?
   - Да. - Позвонив,  Вомерсли  сказал  появившемуся  охраннику:  -  Пусть
Мерсер подает автомобиль. Джексон, Хардакр и Уилс едут со мной в  Нью-Йорк
прямо сейчас. - Он подождал, пока охранник выйдет, и сказал Армстронгу:  -
Мои ребята начинают стрелять, даже если кто-то просто заскрипит зубами. Не
забудьте об этом!
   - Не забуду, - пообещал Армстронг. Он снова сел, наблюдая, как Вомерсли
готовится к отъезду, и  на  его  широком  тяжелом  лице  застыло  голодное
выражение. Он достиг своей цели и ощущал себя крокодилом, которому удалось
притвориться корягой.
   Сенатор, как выяснилось, ездил в большом серебристо-сером  "кадиллаке".
Мерсер сел за руль, с ним рядом устроился Джексон.  Армстронг  оккупировал
среднее сиденье сзади, оказавшись между  Вомерсли  и  Уилсом,  а  складное
сиденье, расположенное прямо перед ними, занял  Хардакр,  квадратный  тип,
который,  видимо,  считал  свою  позицию  стратегической  и   смотрел   на
Армстронга вызывающим взглядом. Но ответа он не дождался - пару раз глянув
на громилу, Армстронг фыркнул, а затем чихнул.
   Выехав из напоминающей  крепость  виллы,  мощная  машина  понеслась  на
север. И тут Армстронга одолел насморк; он почти непрерывно чихал, вытирая
ладонью слезящиеся глаза. Сидящий рядом Вомерсли брезгливо отодвинулся, но
ничего не сказал. Хардакр по-прежнему не отрывал  взгляда  от  Армстронга,
как будто усматривая в непроизвольном разносе инфекции преднамеренный акт.
   - Наверное, простыл в грозу,  -  ни  к  кому  не  обращаясь,  посетовал
Армстронг. - Эдак я помру от пневмонии раньше, чем мы доедем...  Апчхи!  -
Он судорожно дернулся, склонился к Уилсу и начал искать в  правом  кармане
носовой платок. Хардакр подался вперед. Наверное, он  очень  хотел,  чтобы
простуженный пассажир дал повод себя укокошить,  вытащив  из  кармана  что
угодно, только не платок. Раздраженно заворчав,  Вомерсли  отодвинулся,  и
довольный Армстронг, уткнувшись в платок, яростно затрубил носом. В тот же
миг крохотный металлический цилиндр оказался у него в правой ноздре.
   Миль через десять он повторил операцию и в промежутках между очередными
"апчхи" втянул цилиндрик в левую ноздрю.
   Выждав  еще  несколько  минут,  он  снова  закашлялся  и  наклонился  к
Вомерсли, стараясь достать что-то теперь уже из  левого  кармана.  Хардакр
бросил Уилсу:
   - Мне не нравятся эти песни  и  эти  танцы.  Глянь-ка,  что  ему  нужно
теперь.
   Поднявшись в  покачивающемся  на  рессорах  автомобиле,  Уилс  запустил
волосатую руку в карман Армстронга и вытащил  еще  один  платок  и  связку
ключей. На лице Хардакра появилось разочарование.
   - Спасибо! - хрипло пробурчал Армстронг; он вытер нос  вторым  платком,
звякнул ключами и широко улыбнулся Хардакру. Тот нахмурился, наконец отвел
глаза и уставился в окно.
   Армстронг,  вздыхая,  начал  почесывать  колени.   Он   делал   это   с
отсутствующим видом, периодически сопя и чихая, в то время  как  остальные
продолжали подчеркнуто  его  игнорировать.  Пальцы  скребли,  постукивали,
нервно дергались, пока наконец он  не  высвободил  стеклянный  пузырек  из
подколенного ремня и не почувствовал, как  тот  скользнул  по  ноге  вниз.
Маленькая ампула тихо упала на мягкий ковролиновый пол, и никто не услышал
ни звука, когда каблук Армстронга раздробил ее на кусочки.
   "Кадиллак" мчался вперед и за девять  минут  покрыл  еще  восемь  миль,
когда в салоне начали  происходить  странные  события.  Вомерсли  внезапно
громко булькнул сквозь сжатые губы,  дернулся  и  затих.  У  иле  обмяк  и
беспомощно мотал головой в такт покачиванию автомобиля.
   Резко вильнув, машина на большой скорости начала выписывать  синусоиду.
Силясь стряхнуть дремоту, Хардакр пытался прийти в  себя  и  сделать  хоть
что-нибудь, но Армстронг впечатал огромный ботинок ему в живот, и охранник
повалился на пол, хватая ртом воздух.  Газ,  выделявшийся  из  кристаллов,
заполнил его легкие.
   Армстронг  схватил  руль  и  выровнял  машину.   У   "кадиллака"   была
автоматическая коробка передач, и, если не давить на  педаль  газа,  рычаг
переключения  скоростей  автоматически  переходил  на  "нейтраль".  Машина
замедлила ход. Армстронг почувствовал, как Джексон  в  полубессознательном
состоянии дергает его за руку, и, не отпуская руля, локтем  правой  ударил
головореза в ухо.
   Наконец "кадиллак"  остановился.  Поставив  машину  на  ручной  тормоз,
Армстронг вышел, захлопнул дверцу, сел на скамейку у дороги, вынул фильтры
из носа  и  с  наслаждением  затянулся  сигаретой,  предоставив  остальным
пятерым пассажирам дышать газом. Пять минут  спустя  все  они  лежали  как
трупы.
   Открыв все дверцы, чтобы проветрить машину, Армстронг  вымел  несколько
нерастаявших  кристалликов,  быстро  перенес  всех,  кроме  Вомерсли,   на
скамейку, стараясь, чтобы их не увидели с дороги. У  него  даже  мелькнула
мысль вложить в руку Хардакру цветок. Вернувшись к  автомобилю,  Армстронг
положил Вомерсли на пол, запер задние дверцы, сел за руль и на  предельной
скорости устремился вперед.
   Эта сумасшедшая езда наверняка заинтересовала бы полицию,  если  бы  он
дважды предусмотрительно не сбрасывал скорость. Армстронг гнал  "кадиллак"
так, словно каждая секунда промедления обходилась ему в  тысячу  долларов.
Три раза он останавливался: один раз для заправки, второй - чтобы  послать
сообщение об отсрочке назначенной генералом  встречи,  и  третий  -  чтобы
успокоить понемногу приходящего  в  себя  пассажира.  Армстронгу  пришлось
цыкнуть на развязного заправщика. Любопытному телеграфисту он наплел байку
о большой попойке. Что касается последней остановки,  то  слабые  признаки
жизни,  которые  стал  проявлять  Вомерсли,  означали,   что   одураченные
охранники точно так же  начинают  приходить  в  себя,  и  как  только  они
оклемаются, то моментально устремятся в погоню.
   После повторной дозы наркотика Вомерсли успокоился. Этого  должно  было
хватить на большую часть ночи. Остаток  пути  прошел  без  приключений,  и
Армстронг, промчавшись через весь штат Нью-Джерси, наконец подъехал к дому
Дрейка со спокойной уверенностью.
   Эд Дрейк открыл дверь, взглянул и воскликнул:
   - Боже мой! Я думал, ты сгорел!
   - У меня проблемы, Эд. Нужна твоя помощь.
   -  Что  за  беда?  -  Взгляд  Дрейка  наткнулся  на   Вомерсли,   вновь
водруженного  на   заднее   сиденье   автомобиля.   Лицо   сенатора   было
мертвенно-бледным. - Эй, ты что, перевозишь покойников?
   - Не волнуйся, он оживет. Я  бы  хотел  сдать  его  тебе  на  хранение.
Ненадолго.  -  Отперев  заднюю  дверцу,  Армстронг  выволок  сенатора   из
автомобиля. И всучил тело удивленному Дрейку, словно предлагая подарок.  -
Брось его на кровать и не тормоши, пока я не вернусь.  Я  обернусь  в  два
счета - тогда все и объясню.
   Придерживая безвольное тело сенатора, Дрейк сказал без особой радости:
   - Надеюсь, тут все чисто? - Успокойся, тебе ничего не грозит.  Ты  меня
знаешь.
   - Да-а, я тебя знаю - именно это-то меня и тревожит. - Дрейк направился
в дом, таща за собой сенатора.
   Взвизгнув покрышками, "кадиллак"  рванулся  с  места.  Эд  Дрейк  кисло
посмотрел вслед уносящемуся автомобилю, потом пожал плечами, запер дверь и
поволок своего бесчувственного гостя наверх.
   Армстронг появился через четыре часа и двадцать минут. Усталый,  тяжело
ступая, он ввалился в дом и поставил на пол большой черный ящик. На  часах
было четыре утра.
   - Он еще не ожил?
   Дрейк покачал головой:
   - Спит, как после пьянки.
   - Вот именно, что после пьянки.
   - А? - Дрейк оттопырил губу. - Кто его напоил?
   - Я. - Армстронг улыбнулся, увидев реакцию приятеля. -  Пришлось  пойти
на это, чтобы его заполучить. - Он вздохнул и снова посмотрел на часы. - Я
бы вернулся на час раньше, но нужно было забросить ту машину  в  Нью-Йорк,
пусть ее найдут там. На обратном пути пришлось попрыгать из такси в такси.
   - Ты бросил его автомобиль? - Голос Дрейка поднялся  до  самой  верхней
ноты. - Он что, меченый? Ты похитил этого человека? Что за чертовщина  тут
творится?
   - Все очень просто, Эд. Этот джентльмен - сенатор Вомерсли, и он  нанес
нам визит против своей воли.
   Дрейк подскочил:
   - Вомерсли? То-то я думал, откуда мне знакома эта толстая  рожа!  -  Он
всплеснул руками. - Клянусь адом, Джон, за это тебе дадут прикурить! Какой
черт надоумил тебя похищать такого человека? И зачем ты впутал сюда меня?
   - Увидишь. - Армстронг пнул ногой тяжелый ящик, который привез с собой.
- Это - один из десяти существующих  на  белом  свете  усовершенствованных
детекторов лжи. Я  позаимствовал  его  у  старого  профессора  Шоубери  из
Колумбийского университета. В  моей  лаборатории  в  Хартфорде  тоже  есть
опытный экземпляр, но я не могу сейчас там появляться.
   - Почему?
   - Потому что всюду, где я могу показаться, меня ждет засада.  Это  одна
из причин, почему мне пришлось явиться к тебе. За последние  семь  лет  мы
встречались раза четыре, а в твоем доме  я  вообще  был  два  раза.  -  Он
пристально посмотрел  на  озадаченного  Дрейка:  -  Хочешь  узнать  другую
причину?  Видишь  ли,  я  немного  подумал  и  решил,   что   тебе   можно
довериться... Насколько вообще можно довериться кому-либо в наше  безумное
время.
   - Замечательно! Просто великолепно!  Как  приятно  после  двадцати  лет
знакомства вдруг узнать, что ты мне доверяешь!
   Армстронг резко ответил:
   - Эд, если я не докопаюсь до сути дела, то ни ты,  ни  я,  ни  миллионы
других двадцать лет не протянут. - Он сделал нетерпеливый жест. - Где этот
мерзавец?
   - Наверху, на кровати.
   Дрейк с мрачным видом помог  перенести  сенатора  вниз  и,  не  скрывая
неудовольствия, стал наблюдать, как Армстронг привязывает жертву к креслу.
   Без суеты и спешки Армстронг открыл ящик  и  достал  небольшой  прибор,
напоминавший портативный энцефалоскоп.
   Водрузив контакты на голову Вомерсли, он тщательно настроил  прибор  по
нескольким шкалам, выключил из сети и, плюхнувшись в кресло, посмотрел  на
бесчувственного сенатора.
   - Теперь будем ждать, пока  этот  толстый  интриган  проснется.  Ничего
другого нам не остается.
   Дрейк пододвинул себе другое  кресло.  -  По-моему,  ты  слишком  часто
говоришь "мы". Это твоя игра, не моя. -  Он  созерцал  аппарат,  покусывая
нижнюю губу. - Что это за пыточный агрегат?
   - Больно ему не будет. Я просто  следую  принципу  "око  за  око".  Его
компания запихала меня в устройство, называемое психотрон.  Но  и  у  меня
нашлось чем ответить, как видишь. Посмотрим, кто кого.
   - Все-таки что это за штука? - не отставал Дрейк.
   - Детектор лжи, но особенный. Он генерирует шумовые  сигналы  в  полосе
излучения человеческого мозга. Ты знаешь, что  у  мыслей  электромагнитная
природа, а?
   Дрейк кивнул.
   - Этот приборчик - генератор помех.  И  прелесть  его  в  том,  что  он
нарушает только  рациональное  мышление,  не  трогая  рефлексы,  память  и
прочее.
   - Ты хочешь замучить толстяка судорогами и конвульсиями? Зачем?
   - Я же тебе говорю - судорог не будет. И похмелья тоже. Это  устройство
просто в десять раз улучшенный детектор лжи. Когда  человеку,  к  которому
подключен наш прибор, задают вопрос, он совершенно не способен  врать  или
молчать. Если он знает, о чем идет речь, то обязательно скажет правду. Это
своего  рода  "сыворотка  правды",  только  без  химии   и   безо   всяких
последствий. - Армстронг успокаивающе махнул рукой. -  Худшее,  что  может
случиться с этим политическим крокодилом, -  он  выболтает  нам  некоторые
щекотливые факты. Но мы это переживем, верно?
   - Он с тебя семь шкур спустит. И постарается, чтобы тебя прикончили при
первом же удобном случае. - Глядя на сенатора, Дрейк  опять  начал  кусать
губу. Глаза его вдруг округлились. - Смотри, он просыпается!
   Подойдя к креслу, Армстронг довольно  невежливо  похлопал  Вомерсли  по
щекам. Сенатор запыхтел, забормотал что-то, приоткрыл глаза, закрыл  их  и
снова открыл. Армстронг энергично потер  ему  ладони.  Вомерсли  судорожно
глотнул, зевнул и попытался пошевелиться. Увидев, что связан,  он  застыл,
потом дернулся и проворчал: - Где... я? Что такое?..
   Включив аппарат, Армстронг  внимательно  посмотрел  на  сенатора.  Лицо
Дрейка приняло озабоченное выражение.
   Вомерсли высунул язык, снова спрятал его,  широко  раскрыл  рот,  повел
вокруг изумленными глазами, попытался  поднять  руки,  и  через  несколько
секунд его взгляд стал похож на взгляд деревенского дурачка.
   Громким, ясным голосом Армстронг задал первый вопрос,  словно  стеганул
кнутом:
   - Кто убил Амброза Фазергила?
   После секундной заминки Вомерсли прокаркал:
   - Мюллер.
   - По чьему приказу?
   Мычание. Казалось, Вомерсли яростно борется  с  самим  собой,  хотя  на
самом деле интеллект политика медленно отступал под  действием  генератора
помех...
   - Моему, - произнес он наконец. - Моему... моему!
   - О небо! - выдохнул Дрейк.
   Армстронг суровым голосом продолжал:
   - Тогда почему Джордж Куин пустился в бега? Его обвинили? Он понял, что
его обвинили?
   Вомерсли не отвечал.
   Решив зайти с другой стороны, Армстронг спросил:
   - Вы отдавали какие-нибудь приказания насчет Куина?
   - Да.
   - Какие?
   - Чтобы его убрали...
   - Кто? Мюллер?
   - Мюллер, Хили и Джескус.
   - Все это ужасно нудно, - заметил Армстронг, обращаясь к Дрейку. - Он в
состоянии отвечать только на прямые вопросы и не может добавить ничего  от
себя. Придется вытаскивать из него информацию  по  кусочкам.  -  Он  снова
повернулся к Вомерсли: - Почему вы приказали убрать Куина?
   - Чтобы сделать два дела сразу.
   - Какие?
   - Все подумали бы, что Куин спешно унес ноги, потому что виновен...  Мы
довольны, и полиция тоже - она знает имя убийцы.
   - Зачем вам понадобилось избавиться от Куина?
   - Он был официально назначен пилотом.
   - В какое место его увезли?
   Твердый взгляд Армстронга  не  отрывался  от  лица  сенатора.  Никакого
отклика.
   - Вы не знаете?
   - Нет.
   Глубоко вздохнув, Армстронг спросил иначе:
   - К кому его доставили?
   - К Синглтону.
   - Кто такой Синглтон?
   - Президент "Норман-клуба" в Канзас-Сити, - проговорил Вомерсли. Голова
его качнулась вперед и медленно вернулась в прежнее положение.
   - Вы знаете, где Синглтон прячет Куина?
   - Нет.
   - Вы знаете, жив Куин или мертв?
   - Нет.
   - Почему вы приговорили Фазергила?
   - Он был один из нас - норман. Но у него не хватило мужества. Он подвел
нас.
   - И?..
   Вомерсли не ответил. Казалось, его одолевает дремота. Армстронг стиснул
зубы.
   - Ладно. Пойдем дальше. Где Клэр Мэндл? - спросил он громко.
   - Не знаю.
   - "Норман-клуб" причастен к ее исчезновению?
   - Не знаю.
   Скрыв удивление, Армстронг продолжал:
   - Вас поставили бы в известность, если  бы  ее  захватила  нью-йоркская
команда?
   - Необязательно.
   Нахмурившись, Армстронг сказал Дрейку:
   - Кое-что мы узнали даже из отрицательных ответов.  Он  не  знает,  что
Синглтон сделал с Куином и что замышляет  банда  Линдла  в  Нью-Йорке.  Он
довольно крупная лягушка в здешнем нормановском болоте, но обо всем подряд
его не информируют. Хоть он и велик, но он не Большой Босс.  Кто-то  сидит
еще выше?
   - Спроси его, - предложил Дрейк. - Кто  председатель  "Норман-клуба"  в
Соединенных Штатах?
   Вомерсли обмяк в кресле, не реагируя, как глухонемой.
   - Подкрути прибор, - предложил Дрейк. - Дай  ему  прикурить,  тогда  он
расколется.
   - Прибор не заставит его сказать то,  чего  он  не  знает,  -  возразил
Армстронг и спросил иначе:  -  Есть  руководитель  "Норман-клуба"  в  этой
стране?
   - Нет.
   Армстронг наградил Дрейка взглядом: "А что я говорил?"
   - Кто босс "Норман-клуба" в Вашингтоне?
   - Я.
   - А в Нью-Йорке?
   - Линдл.
   - А Синглтон - босс в Канзас-Сити?
   - Да.
   - Кто босс в Чикаго?
   - Не знаю.
   - Он не знает, - повторил Армстронг. - Ты понимаешь,  что  это  значит?
Это метод ячеек? Босс  каждой  ячейки  поддерживает  связь  с  двумя-тремя
другими. Остальные ему неизвестны. Он может выдать только своих людей -  и
тех, кого он знает, после чего оставшиеся ему отомстят. Все старо как  мир
- дисциплина поддерживается страхом наказания.  -  Армстронг  прошелся  по
комнате. - Это означает, что где-то "Норман-клуб" не действует открыто,  а
маскируется под разными личинами, какими-нибудь религиозными культами... Я
имею дело с армией, Эд, с самой настоящей армией!
   - По-моему, ты пытаешься откусить больше, чем в состоянии прожевать.
   - Да, но я уже  зашел  слишком  далеко,  чтобы  отступать.  Как  питон,
который сомкнул челюсти на антилопе в десять раз  крупнее,  чем  он  может
заглотить, - я должен продолжать, даже если лопну! - Он  озабоченно  ходил
взад-вперед. - Допустим, каким-то чудом я выключу из игры этого  циничного
старикашку и всех его бандитов  и  единомышленников  в  Вашингтоне  -  что
тогда? Линдл с братией  подхватят  эстафету.  И  сотни,  если  не  больше,
подобных ячеек, разбросанных по стране. И тысячи, если не больше, по всему
миру. - Он ударил  кулаком  по  ладони.  -  Это  все  равно  что  пытаться
искоренить буддизм за неделю. Это невозможно, но это должно быть сделано!
   - Чего-то я тебя  не  понимаю.  -  Дрейк  хмуро  посмотрел  сначала  на
безвольного, сенатора, потом на прибор, потом на часы. Подавив  зевок,  он
сказал: - Если тебе некуда девать энергию, может, лучше жениться?
   - Это не смешно, Эд. Это так же не смешно, как  самонаводящаяся  ракета
или атомная бомба. Как бактериологическое оружие, голод, эпидемии  и  крах
цивилизации. - Он умолк, выразительно глядя  на  Дрейка,  который  немного
сконфузился.  -  Если  ты  не  веришь  мне,  вот  тебе  доказательство!  -
Повернувшись к сенатору, Армстронг резким голосом  произнес:  -  Вомерсли,
старается ли "Норман-клуб" подтолкнуть мир к глобальной войне?
   - Да. - Голос был механический, бесцветный, по лицу сенатора  разлилась
бледность.
   - Зачем?
   - Мы у последней черты...
   - Объясните.
   - Они доберутся...  они  доберутся  до  своего  Марса...  -  забормотал
Вомерсли. -  Маньяки...  вырвавшиеся  в  космос...  врожденные  маньяки...
стремящиеся к звездам... Мы должны перебить их... всех до единого... -  Он
судорожно хватанул ртом воздух, голова его упала набок.
   Армстронг бросился вперед и "выключил генератор.
   - Переутомление мозга, - объяснил он встревоженному  Дрейку.  -  Ничего
страшного, он скоро придет в себя. -  Сняв  контакты  с  головы  пленника,
Армстронг подложил ему под голову подушку. - Пусть немного поспит.
   - Что это за болтовня о "Норман-клубе"? - осведомился Дрейк.
   Армстронг вкратце пересказал ему свои похождения и закончил словами:
   - Пока у них нет абсолютной  власти  в  этой  стране.  Но  при  удачном
стечении обстоятельств они заполучат ее в любой момент. Сейчас они - всего
лишь коварное и опасное меньшинство, но у них Достаточно сил, чтобы влиять
на нашу судьбу. Их ставленники сидят на ключевых федеральных  постах  и  в
отдельных  штатах...  Пойми,   Эд,   эти   норманы-фанатики   могут   быть
демократами,  республиканцами,   хоть   тибетскими   ламами;   они   могут
действовать под самыми диковинными вывесками, но всегда, во  все  времена,
они - норманы, высшие по отношению к гуманам!
   - Дерьмо! - презрительно заявил  Дрейк.  -  Этого  недостаточно,  чтобы
развязывать мировые войны.
   - Не обманывай сам себя! Мы не одиноки в этом свихнувшемся  мире.  Есть
другие народы, другие люди, которых воодушевляют  совсем  другие  идеи.  В
одних странах норманы могут  иметь  меньше  власти,  в  других  -  больше.
Достаточно, чтобы войну начала только одна. Этого хватит, уверяю  тебя.  В
свое время это сделал Гитлер - и наверняка у истоков там стоял  кто-нибудь
вроде этого толстого чурбана. Германия отправилась в преисподнюю,  потащив
с собой полмира, - и все во имя их навязчивой идеи.
   - Но...
   - Послушай, Эд, представь, что германский нацизм просуществовал  бы  не
тринадцать лет, а больше, гораздо больше, что фашисты захватили бы  власть
не только в Европе, но и во всем мире... Как ты думаешь, в этом случае они
выиграли бы свою войну?
   - Никогда, - без колебаний заявил Дрейк.
   - Может, и так, но это продолжалось бы черт знает насколько  дольше,  и
мир заплатил бы гораздо большую цену. Впрочем, не в этом дело. - Армстронг
легонько похлопал по руке Дрейка, чтобы подчеркнуть свои слова, -  Дело  в
том, что эти норманы-психи не могут проиграть войну.
   - Они не могут... - яростно начал Дрейк, но Армстронг перебил:
   - Азиаты проиграли последнюю войну?
   - Глупый вопрос. Это была война с фашизмом!
   - Да, китайцы сражались на нашей стороне, японцы - против  нас.  Азиаты
были с обеих сторон, и, если рассматривать их как целое, они не  проиграли
войну!  -  Армстронг   понизил   голос.   -   Пойми   наконец,   Эд,   эти
норманы-проповедники лишены национального чувства совершенно.  Их  цель  -
развязать войну покруче, чтобы поставить заслон тому, что они  расценивают
как нежелательную форму прогресса. Какая сторона победит в войне, а  какая
потерпит поражение - им наплевать, ибо всеобщая  разруха  способствует  их
целям. Чего ради им заботиться о том, кто будет разбит в пух и прах, а кто
победит, если они - по обе стороны фронта!
   - Мне кажется, ты их переоцениваешь. И недооцениваешь людей. Не  думаю,
что они начнут миллионами бросаться под танки только потому, что  какая-то
банда психопатов этого захочет.
   - Не думаешь? - Улыбка Армстронга была кривой и мрачной.  -  Ты  просто
наивен, Эд. Людей можно заставить. Это  элементарно  -  нужно  всего  лишь
придумать дьявола, а потом  запустить  на  всю  катушку  пропаганду,  дабы
убедить их, что означенный дьявол существует,  что  он  ужасен  и  что  их
ожидает судьба хуже самой смерти, если они не начнут бороться с ним  всеми
подручными средствами. - Он прищелкнул  языком.  -  Увидишь  -  они  будут
драться, как дикие кошки!
   Дрейк возмутился:
   - Ты считаешь, что в последней войне наши парни сражались и умирали  ни
за что?
   - Боже сохрани! Как раз наоборот! Но за что Дралась противная сторона?
   Дрейк молчал, задумавшись.
   - Вот я и говорю, - продолжал гнуть свое Армстронг, - нам хватит,  даже
если начнет одна страна. Другие будут вынуждены драться, чтобы  остановить
агрессора. Так начинались все войны. Немцев отчаянно одолевал демон "жажды
жизненного пространства". Русские больше  полувека  готовились  воевать  с
извергом по имени капитализм. Было время, когда  христиане  вели  кровавые
войны с исламом. И если сегодня во всем мире газеты, радио  и  телевидение
вдруг объявят, что на Землю высадились агрессоры с альфы Центавра,  тысячи
легковерных схватятся за оружие. Помнишь Свифта? Его лилипуты готовы  были
перебить друг друга из-за вопроса, с какого конца разбивать яйцо!
   - Заткнись! - разозлился Дрейк. - Ты  действуешь  мне  на  психику.  Ты
рассуждаешь как норман - говоришь, что мы все спятили?
   - А вдруг так и есть? Может быть, норманы правы, и наш мир - вселенский
сумасшедший дом, пристанище для идиотов со всей Солнечной системы? Но  кто
сказал, что обитатели этого дома должны сидеть в уголке и дуться  на  весь
белый свет? Пусть земляне на девяносто процентов кретины -  по  норманским
меркам, но кто сказал, что мы не имеем права хотя бы попытаться  вырваться
из клетки?! - Он подумал несколько секунд и добавил: - Как бы то ни  было,
меня не устраивает определение нормальности, которое дает какая-то машина,
пусть  она  хоть  трижды  называется  психотроном.  И  я  сомневаюсь,  что
марсиане, венериане и меркуриане - если  они  действительно  существуют  -
такие уж образчики добродетели по сравнению с нами.
   - Ты меня уговорил. Что дальше?
   - А дальше, Эд, ты должен помочь мне.
   - Каким, интересно, образом?
   - Я должен выжать из этого седовласого чудовища все, что он знает.  Все
до последней капли, пусть он хоть окочурится  десять  раз  за  сеанс.  Мне
нужно связаться с друзьями, которые залегли на дно в Нью-Йорке, мне  нужно
выяснить, что случилось  с  Клэр  Мэндл,  и  придумать,  как  избавить  от
неприятностей Джорджа Куина. И это не все, по сути,  это  лишь  начало;  я
должен еще найти способ стряхнуть  со  своего  хвоста  полицию  и  ФБР,  и
наконец, если это  вообще  возможно,  я  должен  уничтожить  международный
"Норман-клуб", пока он не уничтожил весь мир.
   - Ты не сделаешь и четвертой части, - уверенно заявил Дрейк. -  Советую
тебе расслабиться, и пусть события идут своим чередом.
   - Нет. Пока  я  еще  держусь!  -  Армстронг  внимательно  посмотрел  на
Вомерсли, который вдруг начал храпеть. - Ничего, оклемается. Я хочу, чтобы
ты подержал его у себя, Эд. Удержи его любой ценой хотя бы двадцать четыре
часа. Не дай ему уйти, даже если тебе придется вышибить из него мозги!
   - Снова исчезаешь?
   - Нужно съездить за подкреплением. Дашь мне машину?
   - "Линкольн". Там, за  домом.  -  Дрейк  мрачно  посмотрел  на  спящего
пленника. - О, судьба! Нужно проверять его карманы?  Вдруг  ему  захочется
выкинуть какой-нибудь фортель?..
   - Я его обыскал еще по дороге. Ничего у него нет. Если он  проснется  и
начнет орать про свою неприкосновенность, стукни его по башке!
   Завернув за угол, Армстронг обнаружил "линкольн", сел за руль, и машина
рванулась к Гудзону. "Ты сделаешь не больше  четверти",  -  сказал  Дрейк.
Бедняга Дрейк! Неудача с девятым кораблем, видно, здорово  его  подкосила!
Ибо человечество издревле  знало  истину,  которую  он  умудрился  забыть:
ничего  нет  невозможного.  И  в  том  числе  -  вырваться  из  вселенской
резервации!



        14

   Выбирать приходилось между  двумя  возможными  контактами:  Нортон  или
Мириам. Если Хансен еще не связался с Нортоном и если  хитрая  Мириам  уже
перекочевала в другое место, ни  один  из  этих  каналов  не  годился.  Но
разыскивать Хансена, не испробовав сначала  условленные  каналы,  было  бы
напрасной тратой драгоценного времени.
   Армстронг решил начать с Мириам.  Припарковав  "линкольн"  недалеко  от
телефонной будки, он набрал номер,  по  которому  звонил  в  прошлый  раз.
Дожидаясь соединения, Армстронг не отрывал глаз от пустой  улицы.  Наконец
экран ожил, и на нем появилась Мириам. Вид у нее был растрепанный,  словно
после приступа мигрени.
   - Приветствую, о прекраснейшая! - проговорил Армстронг.
   - Что вам надо? - спросила она угрюмо и  настороженно.  -  И  почему  в
такую рань?
   - Ну, ну! Будьте же полюбезней!  Я  просто  хотел  посмотреть,  как  вы
выглядите, если вас поднять с кровати.
   Мириам  машинально  поправила  волосы,  одарила   Армстронга   сердитым
взглядом и сказала:
   - Говорите, что вам нужно, только покороче.
   - Я позвонил, чтобы проверить - здесь вы или нет. - Он быстро огляделся
по сторонам. - Я должен поговорить еще с одним человеком... Перезвоню  вам
через полчаса. Надеюсь, вы не против?
   - Как будто от этого что-то изменится!
   - Я снова позвоню из этой же кабины и  буду  краток,  насколько  смогу.
Обещаю вам. Торжественно. - Армстронг нажал кнопку сброса, и  лицо  Мириам
растаяло.
   Он быстро вернулся к машине, объехал квартал и припарковался за  углом,
выставив капот "линкольна" ровно настолько, чтобы наблюдать за  будкой  из
укрытия. Не выключая двигатель, готовый при необходимости рвануть с места,
Армстронг просидел почти полчаса.
   Но  увидел  он  только  нескольких  ранних  прохожих,  торопившихся   к
ближайшей станции подземки. Проехав ближе к центру,  Армстронг  перезвонил
Мириам из другой кабины.
   - Я проверял линию. Нас могли прослушивать, и  тогда  меня  без  долгих
слов попытались бы укокошить. Очевидно, вас еще не выследили...
   - Была бы я здесь, если б выследили? - насмешливо осведомилась она.
   - Вполне возможно, дорогая! Они не стали бы вынимать сыр из мышеловки.
   - Не смейте называть меня сыром!
   - Ладно, ладно. - Он устало покачал головой. - Я совсем забыл,  что  вы
только что досматривали девятый сон. Только скажите мне, где найти  нашего
общего друга, и можете возвращаться в кроватку.
   Мириам пробормотала адрес во Флаппинге, поспешно прибавив:
   - Только до завтрашнего полудня. Потом он будет где-то в другом месте.
   - Спасибо.
   Стараясь не превышать скорость, дабы не волновать полицейские  патрули,
Армстронг повел "линкольн" через Трайборо. Он без помех переехал по  мосту
на Лонг-Айленд и скоро нашел полуразрушенный  кирпичный  дом  -  временное
убежище Хансена.
   Детектив был бос, его подтяжки болтались на груди.
   - Адрес вам дала Мириам? - Он быстро запер за Армстронгом дверь.
   - Да. Не могу сказать, что она была сама любезность, но, как видите,  я
здесь.
   - Вам повезло. Еще денек, и нас обоих след бы простыл.  Она  переезжает
завтра. Я тоже. - Он пристегнул подтяжки. - У вас такие мешки под глазами,
как будто они мукой набиты.
   - Знаю. Я всю ночь на ногах.
   - Вредная привычка. К добру не приведет. - Хансен провел  Армстронга  в
дальнюю комнату. - Присядьте пока куда-нибудь. Я сейчас. - Его голые пятки
прошлепали вверх по  лестнице,  и  скоро  Хансен  спустился  с  оставшейся
одеждой под мышкой. Одеваясь, он спросил: - Каков будет наш следующий  шаг
к виселице?
   - Сейчас обрисую вкратце. - Голос Армстронга стал жестким. -  Где  Клэр
Мэндл?
   - Будь я проклят, если знаю. Она исчезла без следа, обрубив все хвосты.
   - Хвосты?
   - ФБР ходило за ней по пятам, как ревнивый отец. Но получили они только
воздушный поцелуй на прощание.
   - Как вы об этом узнали?
   Хансен втиснул ногу в ботинок и аккуратно его зашнуровал.
   - Потому что я ей помогал.
   Сдвинув брови, Армстронг прорычал:
   - Вы что, говорить разучились?
   Хансен невозмутимо продолжил:
   - Я поехал к ней и, как  вы  сказали,  забрал  перечень.  Она,  правда,
пожаловалась, что была бы вам  гораздо  полезнее,  если  бы  только  могла
перейти дорогу без сопровождения вереницы топтунов. Она  считала,  что  за
ней ходят люди из ФБР, но я засомневался и на всякий  случай  приставил  к
ней двух моих ребят. - Дальше.
   - Она просто молодец:  стравила  их  с  преследователями  и,  пока  они
выясняли отношения, растворилась.  Ловко  было  проделано,  такое  нечасто
увидишь. - Хансен даже прищелкнул языком.
   - В газетах сообщают, что она исчезла, но намекают, что  с  ней  что-то
случилось...
   - Газеты! - Хансен насмешливо взмахнул рукой. -  Когда  это  газетчики,
комментаторы и прочая шушера  заботились  о  достоверности  фактов?  -  Он
поднялся и натянул джемпер. - Они не пишут, что двух моих людей  задержали
для допроса?
   - Нет.
   - Вот видите!
   Армстронг помолчал, размышляя, потом спросил:
   - Вы не заходили к этой марионетке Линдла?
   - К Карсону? Нет. Я собирался туда сегодня.
   - Не нужно. Сейчас нам не до него. Положение обостряется - и становится
очень жарко.
   - Становится жарко? - как эхо повторил Хансен. -  Та-ак.  Выкладывайте.
Что вы еще натворили?
   - Меня разыскивают за похищение сенатора. Хансен замер, как  статуя,  с
галстуком в руках. - Что?!
   - Меня разыскивают за похищение  сенатора,  -  с  готовностью  повторил
Армстронг. - Гнусного ублюдка Вомерсли.
   - Значит, на нашем счету были  убийства,  поджог,  шпионаж  и  массовый
саботаж, - проговорил Хансен, подняв очи горе. - Теперь еще  похищение.  -
Он завязал галстук. - Где вы его спрятали?
   - У Эдди Дрейка, в Нью-Джерси. Я хочу, чтобы вы прибыли туда как  можно
скорее со всеми своими людьми, с которыми удастся связаться. Сколько их  у
вас?
   - Пит мертв, двоих  задержало  ФБР...  Остаются  четверо  постоянных  и
пятеро от случая к случаю. Постоянные - надежны.
   - Четверо плюс вы, я и Эд - итого семь. Если удастся  вызволить  Куина,
восемь.
   - Почему  нужно  вызволять  Куина?  Он  что,  заделался  робинзоном  на
каком-нибудь айсберге?
   - Его увезли в  Канзас-Сити.  Норманы  пытаются  пришить  ему  убийство
Амброза Фазергила. Но я надеюсь, что они хорошенько подумают,  прежде  чем
зайти так далеко; сейчас мы квиты: Куин у них, но Вомерсли у меня!
   - Ну и ну! - Хансен взялся за шляпу. - Хорошо бы я оказался  где-нибудь
подальше, когда вы решили  стать  моим  клиентом.  Черт  знает  во  что  я
ввязался! Наверно, мне придется  заплатить  за  это  лучшими  годами  моей
жизни. - Он надвинул шляпу на лоб.  -  Единственное,  на  что  я  не  могу
пожаловаться, - это скука.
   - Деньги - корень всех зол, - заметил Армстронг. - Если вам и  придется
платить, то только за свою жадность. Пусть это будет для вас уроком.
   К тому времени, когда вернулся Армстронг, Дрейк уже весь извелся. Он  с
готовностью распахнул дверь и, вовсю жестикулируя, заговорил:
   - Черт знает какая кутерьма! Этот гад очухался  часа  через  три  после
того, как ты уехал. Слышал бы ты, как он меня крыл! А как грозил! Пришлось
на всякий случай привязать его к кровати.  Между  прочим,  ты  уже  слышал
новости?
   - Некогда было. Ты догадался записать?
   Дрейк кивнул, пересек комнату и  включил  видивокс.  На  экране  возник
текст. "Европейцы готовятся открыть карты", - предупреждает Линдл,  требуя
дополнительно сто миллиардов долларов на оборону".
   Армстронг не затруднял себя внимательным  чтением.  Сейчас  важна  была
суть, а не детали.
   "Кризис приближается... мы  вынуждены  тратить  средства,  нанося  себе
невосполнимый ущерб... Нельзя забывать ужасные уроки прошлого...  Грозовые
тучи войны вновь собираются на  горизонте...  Все  необязательные  расходы
должны   быть   беспощадно   урезаны...   так   требует    тяжкое    бремя
ответственности... Чудовищное, безумное расточительство человеческих  сил,
материалов и средств... космическая программа должна быть свернута...  это
веление времени". Следующая страница:
   "После беседы с Президентом генерал  Л.С.Грегори  заверил  прессу,  что
вооруженные силы готовы ко всему".
   - Готов заложить мою толстую  шкуру,  что  Грегори  -  вовсе  не  такой
паникер, - сказал Армстронг Дрейку. - Но успокаивающие  речи  нынче  не  в
цене, и бравые норманы-агитаторы оставили  от  его  выступления  рожки  да
ножки - маленький кусочек, который, с их точки зрения, должен  подстегнуть
всеобщие страхи. Черт возьми! Это тот самый  случай,  когда  часть  правды
хуже отъявленной лжи! - Он задумчиво, покусывал губу, и вдруг на следующей
странице его взгляд наткнулся на  заголовок:  "Враг  общества  номер  один
Вашингтон.  Объявлен  общегосударственный   розыск.   Разыскивается   Джон
Дж.Армстронг, тридцати четырех  лет,  нью-йоркский  изобретатель-одиночка.
Рост - шесть футов три дюйма; вес  -  двести  тридцать  фунтов.  Вооружен.
Армстронг подозревается в шпионаже  в  пользу  иностранных  государств,  а
также  в  ряде  убийств  и  похищении.  Как  полагают,  он  скрывается   в
нью-йоркском метро". О Вомерсли ни слова.
   Пожав плечами, Армстронг выключил телевизор.
   - Похоже, они нашли "кадиллак". - Глаза у него покраснели, веки опухли,
на щеках и подбородке появилась щетина. - Ложись, поспи часок-другой,  Эд.
Тебе нужно выспаться.
   Дрейк повалился в кресло и уставился на него широко раскрытыми глазами:
- Можно подумать, я сумею заснуть!
   - Ты просто перенервничал. Как насчет пачки "Виталакса"?
   - А, черт! - с яростью прошипел Дрейк. - Вот и я говорю, лучше уж сразу
цианистый калий.
   Армстронг бросился в соседнее  кресло,  потер  глаза  и  зевнул.  Затем
прислушался:
   - Кто-то идет!
   Услышав,  что  возле  дома  остановился   автомобиль,   Дрейк,   словно
сомнамбула, поднялся с кресла, но так и остался стоять, безвольно  опустив
руки и ожидая, кто же появится на пороге.
   Посмотрев  на  него,  Армстронг  ухмыльнулся,  отпер  дверь  и  впустил
Хансена. Детектива сопровождали трое  крепких  парней,  позади  шествовала
Мириам. Армстронг представил их Дрейку.
   - Нас уже поубавилось, - заявил Хансен. - Вчера  вечером  взяли  Джека.
Напился до чертиков. - Хансен презрительно фыркнул.  -  Значит,  я  в  нем
ошибался. Ладно, обойдемся. Но если бы у них хватило ума последить за  его
берлогой, они бы и меня прихватили. Вместо Джека - Мириам.
   - Мириам - это просто замечательно! Мы на нее молиться будем, если  она
соорудит нам сэндвичи и кофе. - Армстронг показал девушке,  где  кухня,  и
сказал, обращаясь к Дрейку: - Наверное,  надо  накормить  и  нашего  друга
сенатора. А то еще загнется от истощения, бедняжка.
   - Он уже кормленный. И весьма неплохо. Жрал, как свинья, в  три  горла.
Видно, ночные переживания аппетит ему не перебили.
   - Ага, значит, он созрел для очередной порции  детектора.  -  Армстронг
протопал наверх и вскоре вернулся, неся на руках связанного Вомерсли.  Без
особых церемоний он бросил сенатора в ближайшее кресло.
   - Вы, подонки! - яростно и как-то торжественно провозгласил Вомерсли. -
Не надейтесь, что это сойдет вам с рук! - Он  обвел  взглядом  каждого  по
очереди. - Я запомню вас! Я еще усажу вас на электрический стул!  Хотя  бы
мне пришлось потратить да это всю жизнь!
   - И как вы считаете, сколько вам еще осталось?  -  холодно  осведомился
Хансен.
   - Помолчите. Не пререкайтесь  с  ним.  -  Армстронг  начал  прилаживать
контакты, но Вомерсли энергично затряс головой, изрыгая проклятия. Получив
удар в челюсть, сенатор качнулся назад, и этой секунды Армстронгу хватило,
чтобы закрепить контакты и включить аппарат.  На  лице  Хансена  мелькнуло
удовлетворение.
   - В последний раз!.. - взвизгнул Вомерсли, но тут же злость на его лице
растаяла, сменившись идиотским выражением.
   - Домашний адрес Синглтона?
   Покрутив головой, Вомерсли ответил,  и  Хансен  записал  адрес  в  свой
блокнот.
   - Но вы не знаете, где прячут Куина?
   - Нет.
   - А Синглтон знает?
   - Да.
   Почесав колючий подбородок, Армстронг осведомился:
   - Вомерсли, известно ли вам, что  кто-то  строит  еще  два  космических
корабля?
   - Да.
   - Кто их строит?
   - Мы.
   - Вот черт! - воскликнул Дрейк. - Где?
   - Йеллоунайф.
   - Оба?
   - Да.
   - Йеллоунайф... Это в Канаде, в лесах... - Армстронг задумался. -  Надо
полагать, с канадским правительством согласовано?
   - Да.
   - В какой стадии строительство?
   Вомерсли тупо моргал; казалось,  ему  ужасно  трудно  ворочать  языком.
Наконец послышалось:
   - Девятнадцатый готов к испытательному полету, двадцатый закончат через
несколько дней.
   - И после испытаний они полетят на Марс?
   - Да.
   - М-да, - проговорил Армстронг.
   - Они продвинулись дальше, чем я ожидал. Но ни тот, ни  другой  корабль
Марса не достигнут, верно? - спросил он Вомерсли.
   - Нет.
   Подойдя к сенатору ближе, Армстронг строго спросил:
   - Почему?
   - Потому что топливная  проволока,  которая  сматывается  с  катушек  и
подается в двигатели, неоднородна по составу.
   - Кто поставил такое топливо?
   - "Радиометалз Корпорейшн".
   - Дочерняя фирма "Норман-клуба"?
   - Нет.
   Армстронг озадаченно потер лоб и заходил кругами по комнате.  Аудитория
молча следила за ним.
   - Есть ли среди служащих "Радиометалз" члены "Норман-клуба"?
   - Да.
   - Инженеры?
   - Да.
   - Фамилии?
   - Не знаю.
   - Значит, они вносят изменения в структуру топливной  проволоки,  зная,
что при определенных условиях это вызовет взрыв? И руководство  корпорации
об этом не знает?
   - Да.
   - Как рассчитано время взрывов? Они произойдут в начале, в середине или
в конце пути?
   - В конце, - промычал Вомерсли.
   - То есть когда оба корабля окажутся  в  непосредственной  близости  от
Марса?
   - Да.
   - Кое-кому следует свернуть за это  жирную  шею!  -  гневно  воскликнул
Дрейк.
   - Успокойся. - Армстронг  жестом  призвал  Эда  к  молчанию  и  спросил
Вомерсли: - Значит, пилоты, не кандидаты "Норман-клуба"?
   - Нет.
   - Вам известно, что они погибнут вместе с кораблями?
   - Да.
   Молниеносно  развернувшись,  Армстронг  успел  перехватить   Дрейка   и
оттолкнуть его от сенатора. Потом он снова спросил Вомерсли:
   - Зачем вы толкаете мир к  войне,  если  вы  спокойно  можете  взрывать
космические корабли?
   - Психокарты показывают, что, если не будет войны, эту планету  ожидает
космический бум.
   - И что?
   - Мы можем справиться одновременно с двумя  кораблями,  быть  может,  с
четырьмя, но не с  десятью.  Только  глобальная  война  способна  изменить
современную психокартину.
   С отвращением фыркнув, Армстронг сменил тему:
   -  Я  рассказывал  вам  историю  о   чертежах   космического   корабля,
предложенных марсианским ссыльным. Вы в нее поверили. Знаете  ли  вы,  где
находятся такие люди?
   - Нет.
   - Почему?
   - После прибытия они сразу же скрываются. Мы не успеваем их  выследить.
Они хоть и безумны, но они - марсиане и очень осторожны.
   - Вы их боитесь?
   - Они считают нас своими врагами.
   - Их много?
   - Нет. Очень мало.
   - Что вы знаете об оружии, похожем по форме на фонарь?
   - Это вибрационный коагулятор.
   - У "Норман-клуба" есть такие?
   - Нет. Мы не знаем, как их изготовить. Кроме того,  нам  запретили  ими
пользоваться.
   - Запрещены? - Армстронг поднял брови. - Кем?
   - Норманами с Марса, которые находятся с нами в контакте.
   - На этой планете?
   - Да.
   - Приехали! - Армстронг растерянно огляделся по сторонам.  -  Еще  одна
банда, теперь уже марсианских норманов. - Он снова повернулся к  Вомерсли:
- Их много?
   - Очень мало.
   - Сколько?
   - Не знаю.
   - Они ваши союзники?
   - Почти.
   - Что значит "почти"?
   - Они только советники. В акциях они не участвуют.
   - Назовите одного их них, - с вызовом произнес Армстронг.
   - Горовиц.
   - Вы утверждаете, что он - уроженец Марса?
   - Да.
   - Откуда вам это известно?
   - Это выяснилось, когда мы впервые предложили ему присоединиться к нам.
Именно он сделал психотрон и обучил нескольких членов  клуба  работать  на
нем.
   -  Тоже  мне  доказательство!  -  усмехнулся  Армстронг  остальным.   -
Наверное, заманили старика какой-нибудь мишурой,  а  тот,  недолго  думая,
съел их с потрохами. Он известный физик, и ума у него побольше, чем у всех
норманов, вместе взятых. Кто же отказывается от такого шанса?! Если  нужно
называться марсианином - пожалуйста. Только платите.  Он  сделал  их,  как
последних простаков.
   - По-моему, это невероятно, - вставил Дрейк.
   - Не больше, чем все остальное в  этом  сумасшедшем  деле.  Из  больших
клопов  сосут  кровь  другие,  поменьше.  Так  было  всегда.  Кроме  того,
Горовиц-отличная реклама  всему  движению.  Особенно  для  новообращенных.
Религии необходим святой, лучше два,  чтобы  поддерживать  веру.  Конечно,
Линдл слишком  циничен,  чтобы  принимать  энтузиазм  Горовица  за  чистую
монету, но и ему это, в конце концов, выгодно. - Армстронг  нахмурился.  -
Мне кажется, что Горовиц меньше всего причастен к этой  каше.  По  крайней
мере, я на это надеюсь.
   - Надежда умирает последней, - процитировал Дрейк похоронным голосом. -
Нам дышат в спину и свистят в уши. Если ты выберешься из этого  лабиринта,
парень, считай, тебе крупно повезло!
   Хансен посмотрел на него строгим взглядом:
   - Боитесь?
   - Ради Бога, хватит пререкаться! - Армстронг сердито взглянул на обоих.
- Мы свободны, никто нас пока еще не свел с ума, никто  не  арестовал,  не
надел наручников... Надеюсь, никто и не наденет!
   - Ты замечательно самоуверен, - сказал Дрейк, -  и  я  очень  хотел  бы
разделить это чувство с тобой. Но я  не  привык  ощущать  себя  дичью,  за
которой гонится целая  свора  охотников.  И  как  вы  собираетесь  с  ними
управиться, я постичь не могу. - Он наградил Вомерсли злобным  взглядом  и
добавил: - Но я хочу, чтобы вы поняли - я на вашей стороне не потому,  что
мне некуда деваться, а потому, что хочу увидеть, как подохнет эта крыса.
   - Похвальное стремление, - одобрил Хансен.
   Все еще хмурясь, Армстронг спросил Вомерсли:
   -  Если   нормальные   марсиане   потребуют   прекратить   деятельность
"Норман-клуба" или же вообще распустить его, будет ли это сделано?
   - Да.
   - Почему?
   - Мы верны им. Они выше нас.
   - Но они не отдадут такой приказ?
   - Нет.
   - Они же миссионеры! - строго заметил Армстронг. - Если верить  Линдлу,
они суют свой нос в дела этого мира постоянно. Почему же они  отказываются
вмешиваться сейчас?
   - Потому что  сейчас...  другое...  Перекресток  всех  судеб...  и  они
чувствуют... они  чувствуют...  -  Вомерсли  закашлялся,  что-то  невнятно
пробормотал и с трудом добавил: - ...что сейчас тот момент, когда  земляне
- и  нормальные,  и  ненормальные  должны...  сами  позаботиться  о  своем
спасении... - Он снова закашлялся и обмяк в кресле.
   - Хватит с него. - Армстронг выключил  аппарат  и  сорвал  контакты  со
склонившейся головы сенатора. - Оттащите его наверх и бросьте на  кровать.
Он теперь проспит часа три, не меньше.
   Пока Дрейк и  двое  людей  Хансена  тащили  безвольное  тело  сенатора,
Армстронг  неутомимо  мерил  шагами  комнату,  словно  медведь  в  клетке.
Дождавшись их возвращения, он заговорил:
   - Давайте посмотрим на ситуацию иначе. Нас ищут. Нас разыскивают всех -
причем тех, кого не включили в список сегодня, обязательно включат  завтра
- либо как сообщников, либо  как  соучастников.  Формальные  обвинения  не
имеют значения - нам постараются пришить все,  что  только  сумеют  найти.
Полиция,  ФБР,  "Норман-клуб",  марсиане-гуманы,  ЦРУ  и,  наверное,  даже
контрразведка ВМС дорого заплатили бы за наши скальпы.  -  Он  внимательно
оглядел каждого по очереди. - Я хочу сказать, что каких бы еще шалостей мы
ни натворили, крепче, чем сейчас, мы уже не увязнем.
   - За похищение людей полагается смертная  казнь,  -  заметил  Дрейк.  -
Честно говоря, я не представляю ничего более крепкого,  чем  девять  футов
веревки.
   Не обратив внимания на его слова, Армстронг продолжал:
   - Нам понадобятся все силы, на которые мы можем рассчитывать, - а у нас
их чертовски мало! Кроме присутствующих я могу доверять только четверым, а
именно: генералу Грегори, Биллу  Нортону,  Клэр  Мэндл  и  Джорджу  Куину.
Попытка связаться с генералом не принесет особой пользы, так как я  сообщу
ему немногое сверх того, что ему уже известно. Тем  более  что  при  такой
попытке риск попасться чрезвычайно велик. Что касается Клэр Мэндл, то  она
вне досягаемости.  Я  о  ней  не  беспокоюсь,  поскольку  она  исчезла  по
собственной воле. От Билла Нортона проку мало. Сам того не желая, он может
причинить нам вред;  он  человек  эмоциональный,  а  мы  сейчас  не  можем
позволить себе отвлекаться на мелочи. Остается Куин.
   - И мы знаем, где он, - блестя глазами, вставил Хансен.
   - И мы знаем, где он, - кивнул Армстронг. - Вот почему  я  считаю,  что
следующим нашим шагом должно быть освобождение  Куина.  -  Он  помолчал  и
спросил: - Есть другие предложения?
   Прежде чем ответить, Дрейк задумчиво поскреб подбородок.
   - Нет, я не против! Мне просто интересно - что есть у Куина такое, чего
нет ни у кого  из  вас?  Нас  тут  семеро,  считая  Мириам.  Семь  крыс  в
лабиринте! Что изменится, если нас станет восемь?
   - Мы станем на одного человека сильнее.
   - Верно. Но что нам это даст? Ты начал с того,  что  поднял  шум  всего
лишь вокруг взрывов космических кораблей! Теперь ты вынужден  сражаться  с
целым дьявольским войском, чтобы предотвратить мировую войну.  Но  вспомни
свои  собственные  слова:  пусть  наша  страна   миролюбива,   пусть   она
руководствуется чувством справедливости и прочими высокими идеалами,  беда
в том, что бойню может  начать  любая  нация.  И  если  каким-то  чудесным
образом мы сокрушим "Норман-клуб" в своей  стране,  они  запросто  устроят
мировой пожар, поднеся спичку где-нибудь еще-там,  где  мы  не  сумеем  их
достать, - в Португалии или, например, в Перу. Заколыхаются флаги,  забьют
барабаны; разумных людей, которые хотят жить, предадут анафеме как  трусов
и предателей, а безумцев, жаждущих умереть, объявят героями из  героев.  С
этим не справиться не то что семи человекам - семи миллионам! И я не знаю,
черт возьми, лучше ли станет, если нас окажется восемь!
   Хансен наклонился вперед и мягко спросил:
   - Значит, вы хотите, чтобы Куина поджарили в собственном соку?
   - Что за чепуха! - вспыхнул Дрейк. - Я руками и  ногами  за  то,  чтобы
вытащить Куина. Он - пилот космического корабля, и хотел бы я  посмотреть,
как он разделается с этими дерьмовыми небожителями. У меня  тоже  есть  на
это свои причины, но я уступаю очередь Джорджу, потому что он космонавт! -
Его обеспокоенный взгляд перешел с Хансена на Армстронга. - Я хочу  только
сказать, что не вижу никакого выхода из грязи, в которую мы вляпались. Это
как  зыбучий  песок.  Мы  будем  бороться  и   одновременно   погружаться,
погружаться  и  погружаться,  пока  не  пустим  последний  пузырь.  И  чем
отчаяннее мы боремся, тем быстрее погружаемся. Именно  так  я  представляю
наше положение. Может, вам оно кажется иным? Может  быть,  вы  видите  то,
чего не вижу я? Если так, я хотел бы об этом знать. Тогда  я  понимал  бы,
куда мы идем, и мне стало бы гораздо легче на душе.
   - Считай, что так оно и есть, - сказал Армстронг. - Наш дражайший  друг
Вомерсли был так любезен, что показал нам выход.
   - А? - У Дрейка отвисла челюсть.
   - Так ведь он же сказал: "Мы  у  последней  черты"!  Они  у  "последней
черты"; не мы, а они. И мы поможем им перешагнуть эту черту. Пусть  только
нам повезет!
   - М-да. - Дрейк выглядел озадаченным. - М-да. - Он неопределенно  повел
рукой перед лицом. - Наверное, это от недосыпа. Либо я слишком туп.  -  Он
посмотрел на Хансена: - Вы что-нибудь поняли?
   - Нет, - безразлично ответил детектив.  -  Хотя  мне,  собственно,  все
равно. Мне важно, чтобы брякало в кармане.
   - Джордж Куин знает то, чего не знаем мы, - объяснил  Армстронг.  -  Он
знает, когда, где и как нанести удар. - Он повернулся к Дрейку,  и  тот  в
ответ на его взгляд закатил глаза.
   - Не обращай на меня внимания. Я сейчас даже не  в  состоянии  понимать
английский язык.
   - Ладно. Значит, решено - мы выручаем Куина. Остаются еще две проблемы.
Первая - берем ли мы с собой Мириам?
   - Попробуйте только не взять! - крикнула Мириам из кухни.  Она  указала
кофейником на Хансена: - Он  -  мое  единственное  алиби!  Я  от  него  не
отстану.
   - Ответ  ясен.  -  Армстронг  ухмыльнулся.  -  Берем  мы  Вомерсли  или
оставляем здесь под охраной?
   - Он для нас - все равно что золотой запас, - сказал  Хансен.  -  Я  не
люблю расставаться с золотом. Кроме того, предоставив Вомерсли охрану,  мы
уменьшим нашу численность.
   - Я бы вообще не спускал с него глаз, - посоветовал Дрейк. - У меня  на
душе неспокойно, когда я его не вижу. Я не доверяю ему, даже когда он там,
наверху, без сознания.
   - Ясно. Берем с собой. - Армстронг посмотрел на часы. - Мы уже потеряли
массу времени... Сейчас у нас две машины, Хансена и Дрейка. Дорога вп