дают, но, немного подумав, решил, что это только вызовет ненужное беспокойство и ни к чему не приведет. Он продолжил. - Что бы ты ни делал со своим делом в будущем, я думаю, что мы должны поддерживать контакт друг с другом. - Я тоже так думаю. - А как насчет того, что я буду время от времени звонить сюда? Если ты опять переедешь, то сможешь найти способ передать, где тебя искать. Я бы хотел узнать результаты твоей проверки, и думаю, что ты хотел бы узнать результаты моей. Один из нас может наткнуться на что-нибудь, что поможет пролить свет на это дело. Мы, свихнувшиеся, должны держаться вместе, чтобы нас не поймали в капкан. - Полностью с тобой согласен. Звони мне в любое время. Точно так же я позвоню тебе домой, если у меня будет что тебе сказать, - Хендерсон взглянул на часы. - Не пора ли на покой? - Я готов, - сказал Брансом, вставая и подавляя зевок. - Завтра у меня по плану полиция. Я свяжусь с ними в Бельстоне, но только смелости у меня не очень-то хватает на это. Хорошо бы ты мне подкинул своей. - Ты сам прибавил мне смелости, - возразил Хендерсон. Утром Хендерсон хотел пойти на станцию и проводить Брансома. Но тот наотрез отказался. - Давай не будем привлекать к себе внимание. Ты оставайся в магазине, а я выйду, изображая случайного покупателя. Они пожали друг другу руки и разошлись. Выйдя из магазина, Брансом попытался обнаружить рирдоновского агента. Единственный, кого он мог подозревать - был неряшливо одетый тип, болтавшийся на углу. Когда Брансом проходил мимо него, тот проводил его скучающим взглядом. Пройдя дальше по дороге Брансом оглянулся. Тип так и остался на углу и не делал никаких попыток преследовать его. Или наблюдатель за домом Хендерсона был слишком искусен, либо наблюдение проводилось эпизодически. В поезде никто подозрительный не присоединился тоже. Путешествие текло с двумя пересадками в тех же местах, что и в первый раз, с получасовым ожиданием поезда в одном месте. Он использовал это время на то, чтобы найти телефон и позвонить в полицейский участок в Хенбери. Когда ему ответили, он попросил к телефону начальника участка. Голос сразу стал заинтересованным и начал официально допытываться зачем ему нужен начальник, но Брансом вел себя твердо и пригрозил повесить трубку, если его желание не удовлетворят. Тогда его тут же соединили. - Шеф Паскоу, ответил низкий хриплый голос. - С кем я разговариваю? - Меня зовут Роберт Лафарк, - бойко ответил Брансом. - Около двадцати лет назад моя сестра Элайн поехала в Бельстон и не вернулась. Мы решили, что она сбежала с каким-нибудь мужчиной или что-нибудь подобное. Она, знаете ли, была так импульсивна. - Ну и что вы хотите от меня? "Не знает! Не знает!" - закричало у него в голове. Он почувствовал триумф. - Не так давно мне рассказывал парень из вашего города, - продолжал Брансом, - что, я не знаю, когда точно, вы нашли скелет девушки, спрятанный под деревом. Это было похоже на то, что обнаружилось старое преступление. И начал беспокоится, что это может быть моя сестра. Я решил поинтересоваться, не установили ли личность убитой. - Кто это сказал вам? Ваш друг? - Просто случайный знакомый. - Вы уверены, что он говорил про Хенбери? - Нет, он сказал в окрестностях Бельстона. Но ведь это ваш район, не так ли? - Наш и если бы там случилось что-нибудь подобное, мы бы знали, конечно. Но мы ничего об этом не слышали. - Вы хотите сказать... - Мы не находили никаких следов, мистер Лафарк. У вас есть основания подозревать, что ваша сестра встретилась с каким-нибудь преступником? - Боюсь, что нет. Просто мы много лет ничего не слышали о ней, а эта история навела нас на мысль о ее смерти. - Тот, кто рассказал вам об этом знал о ней? - Совершенно ничего. - И вы ничего ему не говорили? - Определенно нет. - Не, тогда он просто демонстрировал свое воображение. - Возможно и так, - согласился Брансом, чувствуя, что никто не собирался задерживать разговор для того, чтобы узнать откуда он звонит. - Но я не вижу в этом никакого смысла. Он ничего не выигрывал от того, что рассказывал сказки. - Он приобретал слушателя, - цинично возразил шеф полиции. - Трепачу всегда нужен слушатель, как наркоману шприц. Даже мы время от времени принимаем их здесь, и они нам признаются в преступлениях, которых никогда и никто не совершал. На мой взгляд, было бы не плохо принять какой-нибудь закон, наказывающий за такие вещи, мы теряем очень много времени на такие выдумки. - Значит, вы считаете, что нет смысла мне приезжать к вам и посмотреть на все это своими глазами? - спросил Брансом, рассчитывая, что если они хотят поставить на него капкан, то они обязательно попадутся на эту уловку. - Вам совершенно не на что здесь смотреть, мистер Лафарк. - Спасибо, - ответил Брансом, чувствуя глубокое облегчение. - Извините, пожалуйста, за беспокойство. - Не думайте об этом. Вы поступили совершенно верно в данной ситуации. Нам всегда очень помогает население. Но в вашем случае нет никакой почвы под ногами. Это все, что мы можем вам сказать. Брансом еще раз поблагодарил его и повесил трубку. Он вышел из будки, сел на ближайшую скамейку и начал все обдумывать. Он был обманут. Насколько можно судить о собеседнике по голосу, шеф полиции был искренним и бесхитростным. Он даже не пытался затянуть телефонный разговор, пока его полицейские определят откуда звонят. Это была стандартная тактика, если бы у них действительно было нераскрытое преступление и им позвонил бы кто-нибудь, кто мог помочь. Он даже отклонил предложение Брансома сунуть голову в петлю. Все начало прояснятся. В Бельстоне не было никакого трупа. Этот труп существовал только в памяти Брансома и в разговоре шоферов из буфета. Самое простое решение этой проблемы было в том, что шофера говорили о каком-то другом подобном преступлении, а совесть Брансома приняла это на свой счет. Но в этом решении было несколько серьезных дыр. Если это и могло объяснить его паническое поведение, то это не как не объясняло поведение Хендерсона. И это не могло так активизировать Рирдона и того типа, которого Дороти определила как иностранца. Даже объяснения самого Рирдона вписывались в эту картину. Согласно его утверждению, многие оборонные ученые в стране за последнее время исчезали. Рирдон сам следил за двумя и одним из них был Брансом. Как все это можно было связать с болтливыми шоферами? Как это Рирдон сказал? Если так будет продолжаться, то наши потери будут составлять скоро целую армию. Это надо остановить. Но остановить ЧТО? ответ: то, что заставляет человека внезапно искать потаенное место. Надо еще и учесть, что все это были ученые, менее всего подходящие под тот тип людей, которые вдруг внезапно сходят с рельсов. Что может вывести из равновесия таких людей? Он мог придумать только одну вещь. Страх смерти. Любой смерти, особенно казни. Когда подошел поезд он выбрал себе уединенное местечко где он спокойно решать свои проблемы. На данный момент он едва ли чувствовал присутствие других пассажиров и уж тем более не интересовался, интересуются ли они им. Теперь он мог обдумать все более систематично и продуктивно. У него было такое чувство, что чья-то рука забралась к нему в голову и вынула оттуда шар, который слишком долго катался в голове и приводил в беспорядок все мысли. У него еще остались кое-какие неприятные воспоминания, но теперь они уже не внушали леденящий душу страх и не звонили в тревожные колокола. Шеф Паскоу вынул все эти устройства и выбросил на свалку. Впервые за много дней он мог спокойно сесть и подумать о своих делах. Первое: Элайн, действительная или мнимая, все еще лежит где ее положили и при удачном стечении обстоятельств пролежит там до скончания веков. С его точки зрения это был первый по важности факт. Полиция не ищет его, не подозревает его и совершенно не интересуется этим эпизодом из его прошлого. Его не ждет камера смертников. Если она и держится наготове, то для кого-то другого, а не для него, Брансома. Второе: за ним наблюдают две группы, не имеющие отношения к полиции, и делают это по непонятным причинам. Но за этим не стоит высшая мера. Очевидно, они подозревают, что он может что-то сделать, и по их мнению, сделает это обязательно. Ничего подобного он еще не сделал. В этом он был совершенно уверен. Несомненно, Элайн монополизировала темные участки его мозга, но другой вины у него не было и в этом он был уверен. Значит речь шла о будущем преступлении, которое он с большой вероятность мог сделать. Но, по его мнению, он мог сделать только две вещи, которые могли взволновать власти. Он мог перейти на сторону врага или просто дезертировать со своей стороны. Это-то и беспокоило Рирдона и он сказал об этом, не скрывая. Это была не лесть. Просто обе стороны, и своя, и вражеская, рассматривали его как слабину, как сосунку. Его передернуло от этой мысли. Значит, мнение о нем у других людей было очень низким, если все видели в нем такое слабое звено. Они же не выбирали таких крутых мужиков, как Портер, Каин, Макхен и многие другие. Нет, они все видели, что Брансому нужен только легкий толчок. Он подумал, что в нем опять начинают говорить эмоции. Так поступают люди, которыми управляют снаружи. Это очень опасный советник. Надо смотреть на вещи объективно. Почему враги выбрали меня как подходящую цель и не обратили внимания на других? Ответ: потому как в данных обстоятельствах я был более доступным. Почему я подходил им? Ответ: потому что они были готовы к удару, а я был доступен для удара, когда другие были недоступны. Что было чистой случайностью. Почему Джо Соап был сбит машиной, когда никто из его друзей или соседей не пострадал от такого несчастья? Ответ: потому что Джо и машина по случайным совпадениям встретились во времени и пространстве. Сбит? СБИТ? Внезапно его глаза уставились в одну точку, его руки повлажнели. Тот проклятый день начался с того, что он упал с лестницы. Он мысленно увидел все это с самого начала. Он прошел уже десять или двенадцать ступенек и ему оставалось около двадцати. И тут вспышка и он нырнул вниз и от серьезных повреждений его спасли только двое мужчин, которые оказались рядом. Он прекрасно мог видеть их вытянутые руки, их взволнованные глаза. Их руки схватили его за мгновение до падения. Теперь, когда он подумал об этом, ему показалось, что они были очень проворны и умелы, как будто они знали, что должно произойти и заранее подготовились к своей роли. Они действительно, как будто предвидели все от начала до конца и этим спасли его от серьезных повреждений. Однако, он все же ударился немного сильнее, чем признался в этом Дороти. Он потерял сознание и очнулся уже сидя посередине лестницы, с озабоченными спасителями по краям. Синяк и ссадина на локте произошли, когда он ударился о перила и это он помнил, а вот как получил шишку на голове, этого он не помнил и не мог понять. Боже, а может его ударили сзади? В то время этот инцидент потряс его до глубины души, так что все свободное от работы время было испорчено. Вспоминая, что он тогда делал до того, как пришел на работу, он вспомнил, что его очень беспокоило то состояние, из-за которого он упал и он даже думал сходить по этому поводу к врачу. Он подумал тогда, не случилось ли что-нибудь с его сердцем, но побоялся услышать худшее. Да, его состояние тогда было такое, что временами он полностью терял ощущение времени. Каким-то образом он потерял очень много времени, не понятно где и как, а когда определил, что уже довольно поздно, ему пришлось взять такси, чтобы успеть на работу. Вот так и началась та пятница, тринадцатое число. Его несчастливый день. Падение. Двое мужчин, готовых поймать его. Удар по черепу не понятно откуда. Пропажа времени утром. Двое шоферов, болтающих в пределе слышимости и делающие намеки. Здоровенный детина, преследующий его. Рирдон, идущий по следу. Компания, полк, армия. Он замер на месте, его губы стали тонкими, кулаки сжались. Для того, чтобы сделать атомную бомбу, потребуется тщательная и кропотливая работа. Но для того, чтобы она сработала, нужен детонатор. "Она ничего не стоит, пока не дернешь за веревочку". Предположим, просто предположим, что кто-то сумел перенести подобную технику на человеческий мозг. В банк данных мозга вносится довольно большая часть информации, способная создавать критическую массу. Мозг будет оставаться в покое и новшество будет ждать своего часа. Он может оставаться в покое недели, месяцы, до того момента, пока не дернут за веревочку, во время подходящей ситуации. Несколько слов, сказанные шофером-болтуном. Детонатор! Мозговой взрыв! Он выскочил из поезда на станции, почти бегом пошел распихивая прохожих, наткнулся на двоих-троих, извинился. Несколько людей даже повернулись, уставившись на него. Он понимал, что привлекает внимание, что он забыл о конспирации, но он слишком был погружен в свои заботы, чтобы обращать на это внимание. Решение его предположения могло лежать только в той компании, которая могла стать полком. Он знал это также точно, как и существование на небе солнца. Некоторые из них могут рассказать, с чего началось их желание бежать, некоторые могут быть менее осторожны и менее внимательны, чем Хендерсон, который не очень-то помог. И некоторые попробуют раскрыть свой мозг для нового кошмара. Попробуй навести порядок в голове. Я не полицейский, не тайный агент, я не представитель власти. Я - Ричард Брансом, такой же как и ты ученый, и я в бегах от всех, потому что я живу в своем придуманном фантастическом мире. Меня не ловят за убийство, которое я думал, совершил. Я думал, что я убил девушку по имени Элайн Лафарк. А что ты думаешь, что сделал ты? Если хоть один из них, только один скажет: - Боже мой, Брансом, в этом есть что-то странное! Это я убил ее в местечке по имени Бельстон! Я знаю, что я это сделал. Какого черта, ты мог... - Мне расскажи, почему ты сделал это? - Она сама довела меня до этого. Я совсем не собирался ее убивать, но я был не в себе. - Как? - Ну... э... я не могу сейчас точно сказать. Это было так давно и я так старался забыть об этом. - Тоже самое и со мной. А может, нам вместе объехать других и узнать, сколько еще прибило эту самую Элайн Лафарк? Это будет приятно узнать. Мы можем составить целую камеру в тюрьме вместе и в такой компании нам будет легче считать часы до конца. Может это произойдет таким путем? Ничего, что может вообразить человеческий мозг, не может быть невозможным. С другой стороны эти вражеские силы могут быть намного умнее и искуснее. Они могут снабдить каждого своим собственным фактором. Хендерсон, например, думает о своем преступлении. Он даже глазом не моргнул, когда услышал и о Элайн, и о Бельстоне. Он начал чувствовать полную уверенность в том, что злосчастная Элайн Лафарк была просто иллюзией. Это было трудно, очень трудно принять за идею, так как его память настаивала на обратном. А спорить со своей памятью было также трудно, как отвергать свое отражение в зеркале. Несмотря на новые факторы, несмотря на отсутствие старых фактов, его память цепко держалась за самый страшный момент его жизни. И хотя видение прошлого может быть просто дурным сном, построенным вокруг призрачной женщины, он очень хорошо мог представить черты Элайн, когда она умирала, ее темные волосы, перевязанные голубой лентой, ее черные глаза, наполненные болью, ее тонкие губы, кривящиеся от боли, ее тонкие ноздри, струйку крови, стекающую по лбу. На ней было ожерелье из жемчуга, черные туфли, золотой браслет на руке, это была картина, со всеми даже мельчайшими подробностями, со всеми оттенками. Это была такая полная картина, какая только может быть в жизни. Но была ли она реальной? Или это был кусок информации, который представлял критическую массу? Другие должны будут знать о ней или ее фантоме также много. Но получить это от них без помощи Рирдона будет очень трудно. Но ему не хотелось обращаться туда за помощью, особенно после последних событий. Кроме того, это может полностью связать его как раз в тот момент, когда он уже превратился в охотника. Он обратится к Рирдону как к последней инстанции только в крайнем случае. Хотя его коллеги-близнецы могут оказаться еще менее разговорчивыми, чем даже Хендерсон. Но на данный момент ему самому надо попробовать во всем разобраться. И он решил, что есть источники, которые ему надо будет выследить. Пять человек могут разрешить загадку Элайн Лафарк. Пять человек знают многое о ней и их можно заставить говорить. Эти пять были - те двое, которые поймали его на лестнице, двое разговорчивых шоферов и его преследователь, здоровенный иностранец, который и заставил его пуститься в бега. Если он прав в своих догадках, то должен быть еще и шестой человек, невидимый руководитель, которого он не включил в список, потому что его идентифицировать он не мог. Любой из этих пяти мог дать ниточку, которая приведет к другим четырем, а может и к еще большей толпе, которая прячется за ними. Продолжая думать в этом же роде, он забавлялся тем, что более или менее беспристрастно изучал свою жажду мести. Будучи тем, кем он был раньше, аналитическим мыслителем, он всегда рассматривал желание заехать кому-нибудь по зубам примитивным чувством. Теперь такое желание совсем не казалось ему таким уж первобытным. И в самом деле, он бы начал презирать себя, если бы у него не было такого желания. Никто не может лишить себя основных человеческих чувств. Он был счастливо женат, а этого состояния он не мог бы добиться без этих основных чувств. Да, если выпадет возможность или ему подвернется шанс, то он соберет всю свою силу и злость в кулак и этим кулаком вышибет напрочь чьи-нибудь зубы. Другими словами, он был в ярости и наслаждался этим. 9  Ночное темное небо легло над городом, уличные фонари замерцали своим теплым светом, витрины магазинов ярко осветились. Это был его город, но он не шел домой. Если кто-то хочет встретить его, то там-то он кого и ждет, он сидит и наблюдает, когда заблудшая овца вернется в свое стадо. По его понятию, они могут сидеть там пока не пустят корни. У него еще нет никакого желания, чтобы его подобрали. Что ему было больше всего надо - так это время, достаточное, чтобы побродить вокруг, выбрать себе цель и нанести сокрушающий удар. Он продвигался по городу быстро, но осторожно. Сотни людей, некоторые из служащих института жили вокруг и хорошо знали его в лицо. Ему совершенно не хотелось, чтобы кто-то увидел его, еще меньше ему хотелось, чтобы кто-нибудь с ним заговорил. Чем меньше других будет знать о его возвращении, тем лучше. Избегая хорошо освещенных улиц с крупными магазинами, он зашел только в маленький магазинчик, чтобы купить себе расческу, зубную пасту и бритву. Его путешествие закончилось в мотеле на окраине города. Там он почистился и поел. Какое-то время его съедал соблазн позвонить Дороти и договориться с ней о встрече где-нибудь в кафе на краю города или в каком-нибудь подобном месте. Но детям скоро надо будет ложиться спать и ей тогда придется найти кого-нибудь из соседей, чтобы посидеть с ними. Утром, когда дети будут в школе, будет лучше. А пока ему лучше позвонить Хендерсону, если тот, конечно, еще в Лейксаде. Он набрал номер и Хендерсон ответил. - Ты все еще там? - спросил Брансом. - Я думал, ты уже уехал. - Поеду завтра, - сообщил Хендерсон. - Старик Элди приглядит пока за магазином и он в восторге от этого. Ну, а ты, связался сам знаешь с кем? - Да. Они ничего не делают. - Что ты имеешь в виду? - Они ничего не знают об этом и это вполне определенно. Но Хендерсон был скептиком. - Если они и знают что-нибудь, то это совсем не обязательно, что они признавались в этом первому встречному по телефону. Более вероятно, что они постарались бы тебя прихватить. Ты дал им достаточно времени на это? - Нет. - Тогда ничего нельзя гарантировать. - Мне совершенно не надо было давать им время. Они совершенно не собирались меня прихватывать. - Почему ты так уверен в этом? - Потому что они даже не сделали попытки потянуть разговор, - объяснил Брансом. - Более того, я предложил им приехать туда, но они стали меня отговаривать от этого. Они сказали, что это будут просто пустой тратой времени. Они не были заинтересованы даже увидеть меня, не то что схватить. Я тебе говорю, Хенни, все это дело чистая иллюзия и я собираюсь действительно докопаться до всего. - И действовать согласно этого предложения? Что ты имеешь в виду? Ты собираешься вернуться в институт? - Нет. Пока нет. - Тогда как? - Поболтаться вокруг и посовать нос в разные дыры. Так я могу найти что-нибудь серьезное. По крайней мере, я попробую. Без труда - не вытащишь рыбку из пруда. - У тебя есть ниточка, за которую стоит потянуть? - Может быть, я еще не уверен в этом, - Брансом нахмурился и продолжал. - Если твоя проверка покажет, как я и ожидал, что твои опасения были беспочвенны, я советую тебе подумать об обстоятельствах, при которых все это началось. Ты должен вспомнить людей, при которых все началось. Ты должен их подозревать. Понял, что я хочу сказать? - Брансом, - сказал Хендерсон, ничуть не зажигаясь полученными сведениями. - Ты можешь попытать свои шансы как частный детектив, но я свои испытывать в этой области не собираюсь. Я не подхожу для такой работы ни по образованию, ни по наклонности. - Ровно как и я, но это меня не останавливает. Никогда не узнаешь, что ты можешь сделать, пока не попробуешь. - Ну, делай по-своему. - Так и делаю. Я уже устал делать что-то по чужому желанию, - он сжал кулак и уставился на него, как будто это был какой-то символ, - Хенни, если ты выяснишь, что ты чист, ради всего святого, не успокаивайся на этом. Не впадай в спячку ленивой счастливой собаки. Возвращайся и присоединяйся ко мне. Возможно, что нас приговорили к этому одни и те же люди. Ты можешь узнать одних, я - других. Мы можем помочь друг другу прихватить их. - Я еще ни в чем не убедил себя, - возразил Хендерсон, инстинктивно сопротивляясь песне "вернись, я все прощу". - Ты все проверил и жаждешь крови. Я еще только собираюсь проверить и надеюсь на избавление. В данный момент у нас разные позиции. Возможно, что через несколько дней я тоже встану на твою позицию. Возможно, я тогда созрею и решу, что мне делать. - Тебя нельзя будет назвать человеком, если ты после всего этого не захочешь посадить этих типов на электрический стул, - взорвался Брансом. - И тебе не надо искать помощника для этого дела, на это я согласен. И ты для меня должен быть согласен на то же самое. - Я сообщу тебе, как у меня пойдут дела, - пообещал Хендерсон. - Удачи тебе. Закончив разговор, Брансом взял у клерка телефонный справочник и начал изучать страницу за страницей, строчку за строчкой. Время от времени он делал какие-то выписки на листке бумаги. Он закончил свою работу и у него на руках оказался короткий список адресов и телефонов нескольких адвокатских кантор, нескольких психиатров, агентств, четыре компании по транспортным средствам и несколько дешевых забегаловок, в которые он раньше никогда не заходил. Большинство из этих данных могут никогда и не понадобиться, но иметь их под рукой было очень удобно. Запихав список в бумажник, он начал приготавливаться ко сну. Его сон в эту ночь был глубоким и спокойным. Утром в девять часов, предположив, что Дороти уже вернулась домой, проводив детей в школу, он позвонил домой. Он был очень осторожен, организуя встречу, мало ли кто подслушивает телефонный разговор и рад был узнать о встрече; поэтому он должен ее назначить так, чтобы поняла только жена. - Слушай, Дороти, дорогая, это срочно, и я не могу попусту тратить слова. Так что давай поговорим быстренько, ладно? Со сможешь позавтракать около половины первого? - Конечно, Рич, я вполне... - Помнишь то место, где ты потеряла свою серебряную пудреницу, а потом нашла ее? Я буду ждать тебя там. - Хорошо, но почему? Он повесил трубку, когда она еще говорила. Несомненно это ее очень обидело, но другого выхода не было. Рирдон и те, кто стоит за ним, имеют полную возможность подслушивать телефонные разговоры и несомненно делают это, если считают полезным. Краткость и неопределенность были единственной защитой от этого. В десять он околачивался около ворот транспортной компании. Это был промышленный район, вдоль широкой дороги которого стояли фабрики, заводы и склады. Движение здесь было не таким интенсивным как в центре города, по дороге проезжали только грузовики. Прохожих тоже было очень мало. Раздраженный он прогуливался вдоль ворот взад и вперед около полутора часов, за это время только один грузовик въехал в ворота и ни одного не выехало. Он внимательно рассмотрел шофера и его напарника. Оба они были ему совершенно незнакомыми. Сразу же за воротами были весы для автомашин и рядом стояла будка, в которой сидел мужчина. Мужчина что-то записывал, когда проезжала машина и потом продолжал со скукой смотреть в окно будки. Он заметил, что Брансом постоянно маячит перед воротами и стал с любопытством наблюдать за ним. В конце концов, он вылез из своей будки, подошел к воротам и сказал: - Ждете кого-нибудь, мистер? - Смотрю пару знакомых парней, - лаконично ответил Брансом. - Они заставляют себя ждать, не так ли? Скажите, как их зовут и я передам, что вы их ждете. - К сожалению, я знаю их только в лицо. - Это хуже, - заметил мужчина. В будке зазвенел телефон. - Подождите немного, - сказал мужчина и пошел к будке. Он снял трубку, посмотрел что-то в своей тетради, передал какую-то информацию и вернулся к воротам. - Я могу описать их, - предложил Брансом без всякой надежды. - Нет, это не поможет. Я так не умею. Я не узнаю свою тетю Марту, если вы даже нарисуете ее маслом. - А может я смогу так, что вы поймете? - Нет, не получится, - он почесал свою лохматую голову, раздумывая над проблемой, затем показал рукой через двор. - Вот что я вам скажу, идите вон туда, в контору и спросите там Ричардса. Он знает всех служащих также хорошо, как свое лицо. Должен знать, он их нанимает и увольняет. - Огромное спасибо. Брансом поспешил через двор, вошел в контору и обратился к девушке, сидящей за барьерчиком. - Могу ли я видеть мистера Ричардса? - Вам нужна работа? - Нет, - ответил Брансом, - мне нужна кое-какая информация. Ричард вышел через несколько минут. Это был мужчина с тонкими чертами лица и лишенным иллюзий взглядом. В его голосе была вежливость, которая давалась ему с трудом. - Чем могу помочь? - Я пытаюсь найти пару водителей. - Зачем? - Э... - Зачем они нужны вам? Что они натворили? И вообще, кто вы такой? Вы из полиции или расследуете страховки? - Мне кажется, вы сразу ожидаете худшего? - попытался улыбнуться Брансом. - Видно с этой шоферней много возни? - Это уж мое дело. А вот в чем ваше? Так как последний видимо привык иметь дело с властью, любым видом власти, Брансом сказал ему полуправду. - Я служащий министерства обороны, - и он протянул Ричардсу свой пропуск, который тот изучил с большим вниманием и уважением. - У меня есть основания считать, что двое ваших шоферов располагают информацией, которая может заинтересовать наш отдел. Если я найду их, я бы хотел задать им несколько вопросов. Удовлетворенный таким образом дела, Ричардс сказал уже более доброжелательно: - Как их имена? - Я не знаю. Могу дать словесный портрет. Ваш служащий у ворот сказал мне, что сможете их узнать по словесному портрету. - Хорошо. Я попробую. И как же они выглядят? Брансом дал словесное описание обоих шоферов, которые болтались в буфете. Он даже подумал, что ему очень удались эти портреты с мельчайшими деталями. Когда он закончил, Ричард сказал: - У нас сорок восемь водителей, разъезжающих по всей стране. Под ваше описание попадает более или менее человек двадцать. Некоторые из них вернуться через пару дней, другие через пару недель. Если вы захотите их всех увидеть, вам придется ждать довольно долго. - Плохо, - заметил Брансом разочаровано. - Вы уверены, что они работают в нашей компании? - Я не знаю, где они работают. - Святой боже! - недоверчиво уставился на него Ричардс. - Какие знаки они носили на фуражках или нагрудных карманах? - Я не знаю. - Хорошо. На каких машинах они были? Какого цвета были грузовики, какие на них были написаны буквы, какие знаки? - Не знаю. Когда я их видел, они были без машин, они, очевидно, ждали поезда на железнодорожной станции. - Господи, - Ричардс молитвенно взглянул на небеса, - позвольте мне вам кое-что сказать. Обычные шофера грузовиков не пользуются поездами, разве что только для крематория. Они отвозят груз и привозят груз обратно. Если могут себе таковой найти. Если не могут, то возвращаются домой порожняком. Так что те, о ком вы говорите были скорее всего перегонщиками. - ? - Перегонщиками грузовиков, - объяснил Ричардс с подчеркнутым терпением, - они берут груз и доставляют куда-нибудь вместе с грузовиком. А дальнейшие указания они получают там. Или им там дают новый грузовик с грузом, который они перегоняют на новое место, либо им говорят куда надо ехать и получить новый грузовик с грузом, тогда они пользуются автобусом или поездом. И так далее, и так далее. Их также используют как подменных шоферов: они заменяют шоферов, которые в отпуске или болеют. Это цыгане, настоящие кочевники. Сегодня здесь, а завтра бог знает где еще! - Понятно, - сказал Брансом, понимая, что детектив из него получился более чем слабый. - Дело в том, что перегонщиков нанимают очень крупные компании, разбросанные по всей стране. А не такие маленькие, как те четыре, которые находятся в нашем городке. Таких фирм по всей стране всего лишь дюжина и каждая имеет более сотни шоферов. Ваше описание может подойти к сотне шоферов, которые находятся в данный момент в любом месте от северного полюса до южного, - он беспомощно развел руками, - Искать их хуже, чем двух определенных блох в собачьей будке. Я бы на вашем месте это бросил: жизнь слишком коротка. - Понятно, - сказал Брансом, - к этому стоит прислушаться. Большое спасибо за то, что вы мне рассказали. Учиться никогда не поздно. - Не стоит благодарности, - сказал Ричардс, провожая Брансома глазами. - Да, вот что, я только подумал об этом. Пара перегонщиков не могла ждать поезда на нашей станции. - Почему нет? - Они никогда сюда не заезжают. Здесь нет для них никакой базы. Брансом переварил это: - Значит, они были не теми за кого себя выдавали, а? Но я сам их видел: они выглядели как обычные шоферы. - В наши дни можно встретить человека, который выглядит как Наполеон, но он не является им. Брансом вернулся к барьерчику, перегнулся через него, и, схватив Ричардса за руку, сказал: - Вы победили. Он вышел, поспешно пересек двор и подошел к воротам. Сторож у ворот вышел из своей будки и поинтересовался: - Успешно, мистер? - Нет, - ответил Брансом, - их вчера повесили. Справедливость восторжествовала! Он продолжал идти не дав возможности для дальнейших вопросов. Сторож стоял как пораженный громом, потом бросился в будку и схватился за телефон. - Кого там повесили? Или что, этот парень сумасшедший? - Тебе платят за то, чтобы ты держал их снаружи, а не проводил внутрь. Проснись, свинья! Точно зная из своего опыта, каким будет маршрут Дороти, Брансом встал в конце небольшой стоянки для автомашин и наблюдал за ее приездом. Примерно за пять минут до назначенного времени, она въехала на стоянку, ловко установила машину на свободное место, вышла из нее и закрыла двери. Задержавшись только для того, чтобы заплатить за стоянку, она вышла на улицу и поспешила вдоль нее. Сумка висела у нее на правой руке, хорошо знакомый для него чемоданчик она несла в левой. Она шла довольно быстро, демонстрируя в деле стройные ноги, на которые некоторые мужчины бросали восхищенные взгляды. К стоянке подъехала еще одна машина и встала недалеко от машины Дороти. Из нее вылезли двое мужчин, заплатили за стоянку и повернули направо. Они шли неторопливым шагом всего в ста ярдах от Дороти. Несколько дней назад Брансом бы с большим подозрением отнесся к этой паре, но сейчас, по его мнению, мужчины были слишком седые, и пожилые, чтобы играть в Шерлоков Холмсов. Но все равно, он осторожно направился за ними, следя в то же время, не появятся ли другие сопровождающие, которых могла привести за собой Дороти. Вскоре пожилые мужчины свернули в какое-то учреждение и прошли внутрь через крутящиеся двери. Дороти продолжала идти вперед, иногда замедляя шаги перед интересующими ее витринами. Постоянно оглядывая улицу вокруг, Брансом пришел к выводу, что слежки за Дороти нет. Он обратил внимание только на двух случайных прохожих, идущих в том же направлении. Обращать внимание на проходящий мимо транспорт он не догадался. Дороти подошла к небольшому ресторанчику, где несколько лет назад она оставила серебряную пудреницу, а потом вернулась и нашла ее. Она вошла туда как раз вовремя. Идя по противоположной стороне, Брансом прошел далее более ста ярдов, затем перешел дорогу и вернулся. Но он не заметил никого, кого ввел бы в растерянность этот его маневр. Насколько он мог судить, все было спокойно. Он вошел в ресторанчик и нашел Дороти, сидящей за уединенным столиком для двоих. - Привет, милашка, - сказал он, вешая шляпу на ближайшую вешалку и садясь на стул напротив. - Привет, милочек, - ответила она. - Ты так в своем костюме и спишь? Инстинктивно загладив рукава, он возразил: - Не так уж он и мят. - А в чем же ты спишь? - продолжала она с опасной любезностью. - Я сплю в кроватях, - ответил он. - Послушай, я встретился с тобой не для того, чтобы... Он замер на полуслове, когда увидел как она наклонилась и, достав из-под стола поставила на стол чемоданчик. Это был чемоданчик, который он оставил в поезде, во время бегства от Рирдона. Он мрачно уставился на чемодан. - Где ты взяла его? - Высокий темный незнакомец пришел к нам, постучал в дверь и отдал его мне. - Он не сказал, как его зовут? - Сказал - Рирдон. И я, естественно, хочу знать как он попал к нему и как ты обходишься без своих бритвенных принадлежностей и без одежды для сна. - Если уж это так интересует тебя, я сплю в подштанниках. Что он сказал тебе? - Он сказал, что отпускаешь бороду и предпочитаешь спать голым, а причины всего этого он просто не знает. Если я не буду задавать вопросов, то и не услышу лжи, а он не хочет быть участником возможного развода. - Верь ему больше, - заметил Брансом. - Он хотел разозлить тебя. Без всякого сомнения он решил, что если разозлить тебя ты быстрее согласишься помочь ему. Он, конечно, задал тебе вагон вопросов на тему: когда ты обо мне что-либо слышала и где я нахожусь, и что я делаю и так далее. - Он задал несколько вопросов. Но в конце концов, я ему ничего не сказала. Да я и не могла ему ничего сказать при всем желании. Слушай, Рич, что происходит? - я бы очень хотел рассказать тебе все, но пока я не могу сделать этого. Пока нет. Когда все это кончится, власти могут захотеть оставить все это в тайне. Ты знаешь, что они могут сделать с людьми, которые разговаривают слишком много. - Да, конечно. - Пока я могу тебе сказать одно: все это очень секретно. Это впрямую касается меня и это-то так меня и беспокоило перед отъездом. С тех пор я узнал, что это касается не только меня, но и многих других. Я также выяснил, что это не так уж серьезно, как мне казалось в начале. - Это успокаивает, - сказала она с явным облегчением. - Успокаивает, но только наполовину. По причинам, которые я не могу объяснить тебе, это надо довести до удовлетворительного конца, - он хотел объяснить ей хотя бы часть не раскрывая всей сущности. - Это как больной зуб. Ты можешь положить на него ватку с каплями и он перестанет так болеть. Но это полумеры. На самом деле надо просто вырвать его. - Тебе самому? - Я один из тех, кто страдает от этого. И я считаю, что я должен что-то по этому поводу сделать, если смогу. - О каких страданиях ты говоришь? А что власти не могут что-нибудь сделать? - Им пока до этого не дотянуться, к тому же они не понимают, что происходит. Я нашел... - он заметил ее предупреждающий взгляд, взглянул на зал и увидел, что рядом с ними молча стоит официант. Взяв у него меню, он обсудил его с Дороти и сделал заказ. Официант ушел и Брансом продолжил: - Я нашел одного парня, который может захотеть и быть в состоянии помочь. Это - Хендерсон, баллистик из красного отдела. Ты помнишь его? - По-моему, нет, - призналась она, немного подумав. - Такой крупный мужчина, слегка с брюшком, лысеющий на макушке, в таких очках без оправы. Ты встречалась с ним несколько месяцев назад. - Все равно не могу вспомнить. Наверное, он не очень производит впечатление. - Это так, да он никогда и не стремился к этому. Он не такой, на которых женщины обращают внимание. - Хочешь сказать, что он очень замкнут? - Пусть будет так, - он сделал ей физиономию, которая вызвала у нее улыбку. - Хендерсон может позвонить в любую минуту. Меня не будет дома еще несколько дней, но пусть это тебя не тревожит. У меня есть веские причины для этого. - Об этом говорил и этот тип, Рирдон. - Чертов Рирдон! Теперь слушай, если этот парень Хендерсон позвонит, скажи ему: что я на работе и со мной нет связи, спроси у него, что мне передать. Если ему надо, чтобы я позвонил, спроси куда, по какому номеру. Все понятно? - Я справлюсь. Искусство брака и состоит в том, чтобы уметь управляться. - И еще, если кто-нибудь, Рирдон, или тот здоровенный детина, или еще кто-нибудь придет к тебе с вопросами, ты все еще не знаешь, понятно? Ты не слышала о Хендерсоне, даже если ты только что говорила с ним по телефону. И не обращай внимания кто спрашивает: репортер, агент ФБР, сам маршал в полной форме, ты все равно ничего не знаешь. Ладно? - Хорошо, - согласилась она. - Но могу я знать кто такой Рирдон? - Офицер разведки. На ее лице выразилось удивление и озадаченность: - Тогда это явно его работа, а не твоя... Он оборвал ее: - Первое: страдания обучают, а он не страдает и вряд ли сможет понять психологию тех, кто страдает. Второе: есть разные идеи из чего состоит разведка, и третье: он обучен иметь дело с обычными вещами и пользоваться обычными методами. Я не хочу чтобы он путался у меня под ногами и предлагал свои методы: достаточно правил, которые я выполняю в институте, чтобы подчиняться еще каким-то и вне его. - Хорошо, если он покажется у нас я буду разговаривать с ним с широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами. - Так и сделай. Его конечно, не проведешь, но и узнать от тебя он ничего не должен. Им подали заказ. Во время еды они вели пустую беседу, но за кофе Брансом опять вернулся к беспокоящему его предмету. - Еще одна вещь - этот верзила, которого ты определила как иностранца. Я видел его несколько раз, и хотел бы чтобы ты мне его описала еще раз. Разные люди видят по-разному и ты можешь дать мне дополнительные детали, которые могут мне пригодится. Дороти сделала то, что он просил и еще раз доказала, что очень наблюдательна. В дополнение к тому описанию, которое помнил Брансом, она добавила маленький белый шрам, длиной с дюйм, расположенный по диагонали с правой стороны его верхней губы. У него есть привычка морщить губы, после того, как он задает вопрос и тогда шрам особенно выделяется, сказала она. Кроме того, она ничего существенного не добавила к тому, что помнил Брансом. Единственно, что она еще сказала, это то, что ей показалось, что этого человека очень трудно вывести из себя, но если уж выведешь, то успокоить его будет еще труднее. - Мне кажется, - сказала она, - что этот человек очень хладнокровно может вынести очень многое, но если уж он выйдет из себя, то сам не будет знать как остановиться! - Он вел себя с тобой грубо? - Нет, нет, он был сама вежливость. - Хм, - сказал он и начал в задумчивости стучать пальцами по крышке стола. Официант не правильно понял этот жест и принес счет. Брансом заплатил по счету и когда официант отошел, спросил Дороти. - Ты не замечала, что последнее время за тобой кто-то следит? - Нет, Рич, такого я не замечала. Ты думаешь, такое возможно? - Возможно. Любой, кто хочет выяснить где я, будет держать тебя в поле зрения. - Да, наверное. - Отныне старайся заметить, не околачивается ли кто-нибудь около дома. Если ты заметишь, что кто-то все время топчется там, то не беспокойся. Но постарайся хорошо рассмотреть его так, чтобы ты мне при встрече смогла подробно описать его. Возможно, я смогу уцепиться за эту ниточку. - Но он может быть просто другим офицером? - Да, вполне возможно, что он будет из конторы Рирдона. Но вполне возможно, что он будет из совершенно другой компании и тогда он тот, кого я давно жду, - он встал и взял свою шляпу. - Скажи детям, что я скоро вернусь. Я позвоню завтра вечером, когда дети лягут спать. - Хорошо, - сказала она, собрала вещи и вышла вместе с ним. На улице она спросила. - Тебе нужна машина? Может быть тебя куда-нибудь подвезти? - Я лучше обойдусь без нее. Слишком много народу знает ее номер. Я не хочу объявлять о своем возвращении в город. Она положила руку ему на плечо: - Рич, ты уверен, что знаешь, что делаешь? - Нет. Я как слепой, идущий на ощупь и старающийся положить руку на что-нибудь, что стоит схватить, - он посмотрел на нее, стараясь успокоить ее взглядом, я могу ничего не добиться, но если так, то я не буду считать, что это произошло от того, что это я ничего не делал. - Я представляю, как ты себя чувствуешь. С деланной улыбкой она направилась к автомобильной стоянке. Брансом проводил ее взглядом, пока она не скрылась из глаз, потом остановил такси и отправился к конторе другой транспортной компании. Он не возлагал надежд на этот визит, но ему нужно было получить подтверждение словам Ричардса. Там ему сказали: - Слушайте, мистер, без имен и фотографий у вас шансы найти этих парней те же, что выпить с Тутанхамоном. Они могут быть кем угодно и находиться где угодно. Что вы хотите, чтобы мы сделали? Он вышел оттуда с полной уверенностью, что этот путь бесполезен. Итак, ему надо было попробовать другой путь. Он признает себя побежденным только тогда, когда испробует каждую возможность и не раньше. Бродя по боковым улочкам, он пришел к другой идее. Нет ли других путей, которые могут привести его к шоферам? Он мог придумать только одно место, где можно попробовать найти их, это станция и особенно станционный буфет. Когда-нибудь кто-нибудь, кто часто бывает на станции, может вспомнить их описание: служащий станции, буфетчик или какой-нибудь другой шофер. А если исключить эту пару, то что тогда останется? Во-первых, этот детина, который следил за ним. Он тогда исчез около его дома и, возможно, живет где-нибудь по соседству. И еще остаются те двое, которые поймали его на лестнице. Он видел их какие-то доли секунды, когда падал и буквально минуту после того, как пришел в себя. Но их лица запечатлелись в его памяти с фотографической точностью, и он был уверен, что встреть он их где-нибудь, он их тут же узнает. Но где же искать их? Как и исчезнувшие шоферы, они могут быть кем угодно. И где угодно. В конце концов, у него остается три пути: используя Дороти как приманку, он сможет найти этого здоровяка и через него выйти на остальных. Или он может связаться с Хендерсоном и может быть вдвоем у них дела пойдут успешнее, чем у него одного. Или же он может найти Рирдона, все ему рассказать и пользоваться его силами и решать проблему методами Рирдона. Последняя идея так ему не понравилась, что он автоматически ускорил шаги и направился к станции. Он не знал, да и не мог знать, что это было его первое движение в правильном направлении. Этим путем он мог чего-то добиться. 10  Придя в буфет задолго до обеденного времени, Брансом уселся на высокий стул, заказал кофе и подождал, пока официант обслужит других посетителей. Когда парень освободился, он кивком подозвал его к себе, наклонился через прилавок и заговорил тихим голосом: - Волт, я кое-кого ищу, и ты, возможно, можешь помочь мне. Ты не помнишь двух довольно здоровых парней в комбинезонах и фуражках, пивших здесь кофе около недели назад? Они выглядели как шофера грузовиков. А говорили они о каком-то убийстве. - Убийстве? - Вольт изогнул брови и сделал выражение человека, надеющегося на лучшее, но ожидающего худшего. - Нет, мистер Брансом, не помню ничего подобного. И ничего подобного не слышал. Нет, я не помню этих парней. - Постарайся вспомнить. Два шофера. Сидели как раз вот здесь. Вольт послушно задумался. - Нет, мистер Брансом, извините, ничего подобного не помню. Я бы их должен был заметить, если они были шоферами. Шофера редко заходят к нам! Но я не помню давно никаких шоферов, - и тут его осенила другая мысль. - А вы уверены, что я тогда работал? - Да ведь ты всегда работаешь по вечерам в пятницу, не так ли? - Да, правильно, но может быть я был просто занят тогда. Я не больно смотрю по сторонам, когда у меня много работы. Люди вокруг меня постоянно разговаривают, но я стараюсь их не слышать, пока они не начинают выкрикивать заказ. - Ты думаешь, что запомнил бы их, если бы они появились здесь несколько раз? - Конечно, - ответил Вольт. - Я же сказал, шофера к нам заходят редко. - Значит, может быть один выход, что они были здесь всего один раз и ты с тех пор их не видел. - Конечно. - Хорошо. А вот такого парня ты не помнишь, он был здесь несколькими днями позже. Такой - шести футов ростом, двести футов весом, плоский нос, тяжелые скулы, грубоватое лицо, белый шрам над верхней губой, напоминает переодетого полицейского. Он сидел вон там, напротив зеркала, ничего не говорил, а только уставился в зеркало, как будто оно гипнотизировало его. - Носит такое кольцо в виде змеи на левой руке, - продолжил Вольт, расправив брови. - У него по-моему было кольцо, но я его не рассматривал. - Разговаривает как иностранец? - Я сам не слышал, как он сказал, хотя бы одно слово, но очень может быть, что он приезжий. - Был здесь несколько раз, - Вольт взглянул на часы. - Примерно вот в это время. Не видел его уже около недели. Я его хорошо знаю, запомнил, потому что он всегда сидел, обшаривал все глазами и не говорил не слова. Он иногда уставится на меня, как будто хочет на что-то пожаловаться, но ничего не говорит. - Что-нибудь знаешь о нем? - Только то, что я считал его иностранцем. - Когда-нибудь видел его в компании кого-нибудь, кого ты знаешь? - Нет, мистер Брансом, - ответил Вольт и со скучающим видом вытер несколько невидимых пятен с прилавка. - Плохо, сказал Брансом. Вольта окликнул клиент, тот пошел и обслужил его, потом навел порядок на дальних полках. Брансом все сидел над своей чашкой кофе. Наконец Вольт подошел к нему и сказал: - По-моему его зову Коззи или Косси, что-то вроде этого. А зачем он вам? - Да тут о нем полицейский расспрашивал. А откуда ты знаешь его имя? - Как-то вечером он сидел здесь, как всегда уставившись в зеркало, а тут пришли несколько парней, один из них поздоровался с ним, и назвал его то ли Коззи то ли Косси, ему это не понравилось. Он посмотрел на парня таким тяжелым взглядом, надел кепку и вышел. Парень на это только пожал плечами. - Знаешь этого парня? - Нет. Я видел его несколько раз, но не часто. Просто случайный посетитель, который заходит сюда под настроение. - А тех других знаешь? - Одного, Джима Фолькнера. - Ну, ладно, - сказал Брансом, отодвинул чашку и встал со стула. - А где его можно найти? - Я не знаю где он живет, мистер Брансом, могу только сказать, где работает. Вольт опять взглянул на часы. - В парикмахерской Воуса на Бликер стрит. Он должен быть сейчас там. Брансом направился в парикмахерскую, которая была неподалеку. Это было небольшое грязное помещение с двумя служащими и четырьмя стульями. На неприбранном полу валялись остриженные волосы. Один парикмахер, седой мужчина лет пятидесяти, обслуживал клиента, сидящего на дальнем стуле. Второй парикмахер, щуплый юноша, развалился на скамейке и читал комикс. Когда Брансом вошел, юноша встал и указал ему на стул. Брансом сел и сказал: - Покороче сзади и по бокам. Когда юноша кончил, Брансом расплатился и, сунув ему чаевые, тихо сказал: - Я бы хотел переговорить с тобой у дверей. Пройдя с ним до двери, юноша спросил таким же тихим голосом: - Что вы хотите? - Ты Джим Фолькнер? - Да, откуда вы знаете мое имя? - Мне сказал его мой друг, Вольт, из станционного буфета. - А, этот зомби. - Я пытаюсь найти парня, которого последний раз видели в этом буфете. Такой большой, здоровенный тип, который был там несколько раз. Вольт сказал, что однажды вечером ты был там с тремя друзьями и один из них поздоровался с этим типом. Ты помнишь это? - Конечно помню. Такой большой тип, всегда очень мрачный. Жиль еще засмеялся и сказал, что они такие закадычные друзья, как кошка с собакой. - Жиль? - Жильберт, - на лице юноши появилось беспокойство. - А вам зачем это? Вы что, из полиции? - Разве я похож на полицейского? Я просто потеря след этого парня и хочу его найти. Это личное дело. Жильберту нечего беспокоится, могу тебе поклясться в этом. Так кто такой Жильберт и как его найти? Фолькнер ответил с явной неохотой: - Его полное имя Жильберт Мичел. Он работает в Старгараж, в конце дороги. - Это все, что я и хотел узнать. Спасибо за помощь. - Хорошо, - ответил Фолькнер, все еще сомневаясь, мудро ли выдавать своих друзей. Мичел оказался хорошо сложенным парнем с постоянно приклеенной улыбкой. Его руки были перепачканы автомобильной грязью и несколько пятен этой грязи были даже на его щеках. Вытерев лицо и руки еще более грязной тряпкой, он переключил свое внимание на Брансома. - Я ищу такого здорового парня, - начал Брансом, я не знаю ни его имени, ни адреса. Его последний раз видели в буфете на станции. Вольт сказал, что ты там тоже был с Джимом Фолькнером и парой других парней. Ты поздоровался с этим верзилой, а он не очень-то обрадовался этому. Что ты о нем знаешь? - Ничего. - Но ведь ты разговаривал с ним, не так ли? - Просто терял время. - Но все же ты должен что-то знать о нем. - Нет. Я видел его много раз в бильярдной в нижнем городе. Я ходил туда два-три раза в неделю и большинстве случаев он был там. Обычно он играл за соседним столом. Он играл с таким мрачным типом, который звал его Косси. Вот и все, что я знаю. - А где эта бильярдная? Мичел рассказал, как найти бильярдную. - Когда Косси обычно показывается там? - По-разному. Иногда он приходит туда рано, иногда довольно поздно. Самое лучшее около девяти часов, - Мичел расплылся в улыбке. - Не вздумайте играть с ним на деньги, мистер. Он разделает вас. - Спасибо за информацию и совет. У него совершенно не было желания играть в бильярд с Косси или с кем-нибудь с другим. Единственным желанием его было увидеть цель, а уж дальше он будет действовать согласно обстановке. В бильярдной было около тридцати столов, примерно за двадцатью играли. Брансом бродил среди табачного дыма и разглядывал игроков и зрителей, которые так были поглощены игрой, что не обращали на него внимания. Никого из знакомых он там не нашел. Он подошел к маленькой конторке в углу и заглянул в дверь. Там за столом сидел лысый мужчина, игран внутренностями самописца времени и курил тонкую сигарету. У стенки стояло несколько киев с обломанными концами и рядом раскрытая коробка с зеленым мелом. - Случайно не знаете такого здорового парня, Косси? Мужчина поднял голову, показав морщинистое живое лицо. Вынул сигарету изо рта и спросил: - А почему я должен отвечать? Не обратив внимания на вопрос, Брансом достал бумажник вынул оттуда банкноту, мужчина взял ее и она тут же исчезла как при хорошо отработанном фокусе. Деньги исчезли, но выражение лица от этого не стало более доброжелательным. - Его зовут Коставик или что-то в этом роде, - сообщил лысый, почти не двигая губами, - живет где-то поблизости. Приходит сюда только последние пять или шесть недель, но довольно часто. По-моему, часто переезжает с места на место. Чем зарабатывает на жизнь, не знаю, да и знать не хочу. Вот и все, что я могу сказать о нем. - А что можно сказать о его приятелях? - Одного из них зовут Шас, другого Эдди. Есть и третий, но я никогда не слышал его имени. Все они говорят по-английски как-то странно. Если они и горожане, то в их паспортах еще не высохли чернила. - Очень вам благодарен, - посмотрел Брансом многозначительно на собеседника, - никто вас ни о чем не спрашивал. Ни вопроса. - Да, ничего такого и не было, - ответил лысый, засунув сигарету обратно в рот и возобновив игру самописцем. Выйдя из бильярдной, Брансом перешел дорогу, устроился в парадной и стал наблюдать за входом в бильярдную. Пока он получил максимум возможного и должен был пока удовольствоваться этим. Если никто не покажется сегодня, он попробует тоже самое завтра, а если надо то и послезавтра. Это было очень приятно, быть охотником, а не дичью. Небо уже начало темнеть и на город упали сумерки, магазины начали закрываться, не составил исключение и тот, у входа которого прятался Брансом. Отсутствие солнца не принесло неудобства: свет от фонарей и от витрин магазинов хорошо освещал лица прохожих на обоих сторонах улицы. Единственным неудобством было уличное движение: за силуэтом машины или автобуса можно было вполне незаметно проскочить в бильярдную. Кроме того, он боялся, что какой-нибудь ревностный полицейский выгонит его на улицу. Это должно будет рано или поздно случиться. Полицейские не любят бездельников в парадных, особенно у входа в магазин. Не успела эта мысль прийти уму в голову, как появился полицейский и как раз на его стороне улицы. Полицейский был всего в ста ярдах от него и начал приближаться к нему неторопливым свободным шагом. Брансом подумал, что у шпионов не такая уж простая работа, как это кажется на первый взгляд. Он простоял-то здесь не более десяти минут и вот уже должен куда-то перейти. И насколько он мог оценить ситуацию, избежать этого было невозможно: выйти и пойти по улице было еще более подозрительно, чем оставаться в парадной. Важно и медленно полицейский подошел к парадной, проплыл мимо и совершенно отказался меня видеть. Это было очень странно. Все манеры в поведении полицейского кричали, что он видит меня, но делает полное впечатление, что не хочет меня замечать. Происшествие было из рук вон выходящим и совершенно не в духе полиции. Брансом уставился вслед полицейскому и был полностью озадачен происходящим. Ровно через час полицейский вернулся, изучил все парадные за исключением той, в которой прятался Брансом. У этой парадной он улыбнулся и даже поприветствовал Брансома кивком. Затем он прошел дальше, заглядывая в парадные и время от времени пробуя замки. Брансом чувствовал себя как человек, которому вручили медаль, а он не знает за что. После этого его внимание снова переключилось на вход в бильярдную. Шесть человек вышло оттуда и четверо вошло. Он мог видеть лица тех, кто выходил, но никак не мог разглядеть входящих. Однако все из входящих были среднего роста и веса, и, очевидно, желанного Коставика среди них не было. Его терпение было вознаграждено в одиннадцать тридцать. Появились три человека и с трепетным волнением Брансом узнал в одном из них парня, который поймал его на ступеньках лестницы. Остальные были для него совершенно незнакомы. Брансом не видел, как этот парень вошел в бильярдную и не видел его там, очевидно, это был один из тех, кто при входе показал Брансому только спину, а мысли Брансома в этот момент были заняты только Коставиком. Временно он прогнал все мысли о Коставике и переключился на эту троицу. Насколько он мог судить, одна ниточка другой стоила. Беспечно разговаривая, троица пошла вдоль улицы, преследуемая Брансомом, который шел за ними по другой стороне. А за ними из темноты вышли еще два человека и последовали за Брансомом, каждый по своей стороне улицы. А еще дальше на углу полицейский сделал знак и машина с четырьмя мужчинами медленно развернулась и поехала в том же направлении. Эта процессия растянулась на полмили вдоль по улице и наконец переднее трио дошло до места, где от главной улицы отходило несколько боковых. Здесь переднее трио остановилось, несколько минут поговорило и разошлось в трех направлениях. Без колебаний Брансом последовал за тем парнем, которого узнал. Идущие за Брансомом двое преследователей разделились и последовали за теми двумя, которых Брансом проигнорировал. Машина остановилась и из нее вылез мужчина, который последовал за Брансомом, а машина продолжала свой путь за ним на почтительном расстоянии. Перейдя пустынную площадь, очевидно, ничего не подозревающий лидер цепочки подошел к телефонной будке на углу, вошел в нее и начал набирать номер. Брансом остановился в тени стены и прислонился к холодному кирпичу. Его преследователь сделал вид, что кого-то поджидает, а замыкающая шествие машина остановилась у тротуара. Человек в будке дождался, когда телефон соединиться и сказал: - Косси, я на десятой улице. За мной следят. А? Да разрази меня гром! Этот парень настолько зеленый, что над ним как будто мигает сигнальный огонь как над полицейской машиной и во всю завывает сирена. Что? Хорошо. Я приведу его к Семми. Выйдя из будки, он даже не взглянул в ту сторону, где в тени прятался Брансом. Парень по деловому пошел по улице. Брансом дал ему немного удалиться и последовал за ним. Тоже самое сделала машина. Через полминуты преследующая машина подъехала к телефонной будке и остановилась. Из нее вышел человек, быстро набрал специальный номер, о чем-то быстро переговорил. Затем он позвонил еще раз и вернулся к машине. - Этот парень хорош, если он, конечно, не даст выпустить себе мозги прежде, чем все это кончится. - Что хорошего на связи? - Они уже знают кому он звонил. Машина тронулась дальше. Ведущий цепочки был уже невидим, но это ничего не значило: человек, который шел за Брансомом указывал им путь. Когда машина проехала еще несколько боковых улочек, около аллеи, человек преследующий Брансома, вышел из тени и остановил машину. Он что-то прошептал сидящим в ней и указал на большое здание из серого камня, которое стояло впереди на правой стороне улицы. Когда он отошел от машины, шофер наклонился, сунул руку под приборную доску, достал оттуда микрофон и включил радиостанцию и что-то передал в эфир. Где-то в городе и совсем не далеко от них еще две машины, полные пассажиров, направились в направлении к аллее. Так и не оборачиваясь назад человек, который вел за собой многочисленную цепочку, резко свернул, взбежал на крыльцо и вошел в здание из серого камня. Его фигура растворилась в темной парадной, хотя дверь ее осталась открытой. Все еще прижимаясь к противоположной стороне, Брансом осторожно шел вперед, прошел серое здание, остановился на ближайшем углу, оценил ситуацию. Решить следующее движение было довольно просто. У него было два варианта: либо зайти в дом, либо оставаться на улице. Во втором случае он должен был быть готов проторчать там всю ночь и торчать до того времени, пока этот парень не выведет его на других участников. Ему обязательно нужна была связь между ними, так как без нее, все его догадки и предположения при официальном рассмотрении оставались догадками и предположениями и все дело выглядело осень фантастично. Установить наблюдение за каким-то адресом было работой больше подходящей для полиции или частного детектива. У него в кармане было два адреса детективных агентств. Но при данных обстоятельствах от них было мало пользы: также как и полиция, они не будут знать, за кем наблюдать. Он мог дать словесные описания подозреваемых, но после его неудачи с транспортными компаниями, он не очень-то доверял словесному портрету. Он стоял перед фактом, что только он, Брансом, мог узнать в лицо этих людей. Таким образом, только он мог довести это дело до конца. Для того, чтобы околачиваться здесь всю ночь, надо было иметь большой запас терпения, у него было достаточно терпения для решения научных задач, но терпения для осуществления возмездия ему не хватало. Кроме того, сегодня вечером он обнаружил определенную связь между подозреваемыми, он следил за бильярдной в надежде выследить одного человека, а выследил другого, значит, по крайней мере, двое из подозреваемых часто бывают в одном и том же месте. Но здесь, в этом каменном убежище, может быть и третий член банды. А может, их вообще здесь пять или шесть, собрались вместе, замышляют новые преступления и смеются, сидя за пивом. Да, хихикают, потому что где-то лучшие умы прячутся от воображаемых трупов. В нем поднялся гнев и он понял, что сейчас войдет туда и испытает судьбу. В первый раз за всю жизнь он пожалел, что у него нет оружия. Но вообще-то оружие не было таким необходимым. Если уж гостиничные воришки могут проникать в комнаты и обшаривать у спящих людей карманы, то уж он наверняка может проскочить в это логово, узнать что-нибудь полезное и ускользнуть невредимым. Он тихонько проберется в здание и узнает имена хозяев квартир, которые наверняка написаны на табличках, висящих перед дверьми. Если хотя бы одно из имен будет Коставик, то этого будет достаточно, чтобы выскочить и позвонить в полицию и позвать из на то, чтобы ворваться в квартиру и арестовать всех находящихся там. Вот тогда можно будет вернуться и начать драку. Он вернулся к серому зданию и поднялся на крыльцо, вошел в дверь и оказался в длинном коридоре, слабо освещенном одной единственной лампочкой. Коридор заканчивался узкой лестницей с маленьким лифтом сбоку. В коридор выходили двери четырех квартир. На этом этаже было тихо, как будто здесь и не было обитателей, а вот наверху он слышал приглушенные звуки радио, играющего марш Радетского. Все место было грязным, с облупившейся краской и выщербленными перилами. Как можно тише он переходил от двери к двери и читал имена хозяев квартир. В слабом свете лампочки ему приходилось почти водить носом по табличке. Он внимательно присматривался к карточке, которая была прикреплена к одной из задних дверей и успел только прочитать "Самуэль...", как дверь резко открылась и сильный удар в затылок послал его вперед. Эта двойная неожиданность была для него настолько внезапной, что он потерял равновесие и вбежал в квартиру. Уже упав и зарывшись носом в ковер, он услышал как захлопнулась дверь. Несколько стремительных мыслей пронеслись в его голове, когда он еще падал. Такой поступок со стороны его противников был обдуман и рассчитан. В таком положении неуместны никакие извинения, объяснения ошибки или что-нибудь в этом роде. Надо что-то быстро и уверенно делать. Таким образом, как только он ударился о ковер, он как сумасшедший начал крутиться и покатился по ковру, докатился до пары здоровенных ног, схватил их в районе коленей и изо всех сил дернул. Вся квартира содрогнулась, когда его противник рухнул на пол. Им оказал Косси. Кто-то еще склонился над Брансомом, но падение Косси помешало ему что-либо сделать. Он начал метаться вокруг с дикими ругательствами, но в это время здоровенный сапог Косси, который отчаянно дрыгая ногами, попал ему по коленной чашечке. Нападающий еще раз выругался и выронил из рук что-то металлическое. У Косси были основательные причины дрыгать ногами. Когда голова его коснулась ковра, Брансом сразу же узнал его и мертвой схваткой вцепился в его горло. Еще неделю бы назад Брансом ни за что не поверил, что он может получить садистское наслаждение от того, что будет кого-то душить. Но вот сейчас он с большим удовольствием сжимал толстое горло Косси, стараясь не давать ему никаких шансов, отчасти из-за душившей его ярости, отчасти от того, что он знал, что Косси намного сильнее его и если дать ему малейшую возможность, он тут же разорвет Брансома на мелкие части. Эта смесь гнева и страха придала ему такой силы, о существовании которой он и не подозревал. Итак Брансом все сильнее сжимал горло Косси, а в его мозгу звучала только одна мысль: "Я тебе покажу Элайн! Я тебе покажу Элайн!" Косси схватил своими волосатыми руками запястья Брансома и пытался оторвать руки Брансома от своей шеи, но тот вцепился так крепко, что все, чего достиг Косси, было то, что он просто поднял свою голову над полом. Они отчаянно катались по полу и Косси постепенно все больше багровел. Третий человек прекратил ругаться и схватил Брансома за волосы, попытавшись оторвать его от Косси. Но короткая прическа Брансома не дала его противнику крепко уцепиться и его руки соскочили с волос Брансома. Тогда этот третий схватил Брансома за плечи. Но Брансом отчаянно лягался, как сумасшедший осел. Вскоре один из ударов Брансома достиг цели: он услышал как его противник взвыл и отпустил плечи. На крик и шум борьбы открылась дверь в другую комнату и оттуда послышались шаги, но Брансом не стал смотреть кто идет на помощь его противнику, все его внимание было сосредоточено на жертве. К этому времени дыхание Косси стало тяжелым и хриплым, он попытался подпихнуть свое колено под живот Брансома. Но вот несколько рук схватили Брансома и оторвали его от его жертвы. Сильные и костлявые руки поставили его на него, потом нанесли ему несколько ударов в лицо, таких резких и сильных, что у него закружилась голова и он начал падать на спину. Как сквозь вату он слышал вокруг себя разные звуки: тяжелое дыхание, проклятия, восклицания и шарканья многих ног. Сильный удар по уху опять вызвал у него головокружение, он замигал, стараясь рассмотреть, что происходит и вместо лица Косси, как сквозь туман увидел несколько лиц, в одном из которых узнал псевдошофера, который так много рассказывал о скелете, найденном в Бельстоне. Брансом умудрился вывернуться из державших его рук и со всей силой ударил по этому лицу, почувствовав как костяшки его пальцев хрустнули при соприкосновении с челюстью. В его левом глазу вспыхнуло множество искр, которые вызвал сильный ответный удар и он упал во второй раз. Когда он падал, в голове его пронеслась мысль, что он сделал большую ошибку, войдя в это здание, не предупредив никого, что больше уж делать ошибки, он, пожалуй, не сможет. В комнате было по крайней мере шесть человек, и все они были враги и пощады ждать было глупо. Силы были слишком не равны. У него не было никаких шансов. В отчаянные моменты люди делают странные вещи, а у него в голове, когда он снова ударился об пол, проскочило сожаление о том, что он затеял. Кто-то подскочил к нему и пнул ногой, так что у него перехватило дыхание. Воздух покинул его легкие и живот одним сильным порывом. Инстинктивно он понимал, что следующий пинок сломает ему одно или несколько ребер, но он почти потерял сознание от этого. Он лежал на спине, ловил воздух раскрытым ртом и ожидал следующего пинка. Послышалось несколько сильных ударов, потом за ними последовал треск, в комнату ворвалась струя ночного воздуха и хриплый голос прокричал: - Стоять! Упала полная тишина. Пинок, который должен был сломать его ребра, так и не последовал. С большим усилием Брансом перевернулся на живот и постарался, чтобы его вырвало. Потерпев поражение в этом деле, Он повернулся на спину и присел, держась за живот, левый глаз у него кровоточил. Он был не прав. Его противников было восемь, а не шесть. Они стояли все вместе, лицом к нему, но их глаза уставились на входную дверь. Вся эта группа напоминала восковые фигуры в музее. Брансом почувствовал руки у себя под мышками. С помощью их он медленно встал на ноги. Постепенно в его ноги возвращались силы. Он повернулся и увидел четырех мужчин в гражданском и одного в форме полицейского, все они держали пистолеты. Один из них был Рирдон. Не придумав ничего более подходящего для данной ситуации, Брансом сказал: - Привет. И только после того, как он сказал это, ему в голову пришла мысль, что это совершенно не подходило в данный момент. Он улыбнулся одной половиной лица, другая отказалась ему подчиняться. Но Рирдон отказался увидеть в этот что либо веселое. С полной серьезность в голосе он спросил: - С вами все в порядке? - Нет. Я чувствую себя как подогретый покойник. - Хотите в больницу? - Нет, спасибо. Я сейчас отойду. И все будет в порядке. - Ну и задали вы нам работенку, - сказал Рирдон без обиняков. - Сначала вы отказались с нами сотрудничать и даже просто помочь в чем-либо, а потом решили все сделать самостоятельно. - Но похоже, что я это сделал, правда с вашей помощью. - Ваше счастье, что мы подоспели вовремя, - он сделал полицейскому жест в направлении молча стоящей восьмерки. - Выводите по одному. В фургон этих. По одному, с мрачными лицами восьмерка вышла из комнаты. Даже Косси не выразил никаких эмоций, когда выходил. Косси все еще массировал свое горло. Рирдон своим цепким взглядом осмотрел всю комнату и сказал: - Ну-ка, ребятки, уделите квартирке должное внимание и не забудьте осмотреть все остальные в доме. Если какой-нибудь адвокат-любитель вздумает говорить об ордере на обыск, запишите его в подозреваемые и отвезите в участок. Осмотрите все, если надо, то и стены разберите. Если что-нибудь найдете, звоните прямо в управление. Ну, Шерлок Холмс, пойдем. Брансом последовал за ним, чувствуя все еще боль в своем теле и легкое головокружение. Он сел на заднее сидение машины, провел рукой по лицу и чуть не вскрикнул от боли, когда задел синяк. Его лицо горело, один глаз заплыл, ухо распухло и была разбита губа. Его живот болел и его продолжало подташнивать. Сев на переднее сидение, Рирдон сказал несколько слов шоферу, переговорил о чем-то по рации и они тронулись. К этому времени вокруг серого здания стояло три машины уже и не большая толпа любопытных, некоторые из них прямо в одежде для сна. Машина, в которой находились Рирдон и Брансом помчалась по пустынным улицам. Рирдон, положив руку на спинку сидения повернулся к своему пассажиру. - Если мне надо будет узнать точку разрыва материала при высокой температуре, я приду к вам, но если вам надо узнать, кто подсматривает в вашу замочную скважину, то вам надо обратиться ко мне. Брансом ничего не ответил на это. - У меня нет сомнений, что вы очень компетентны, как ученый, - продолжал Рирдон, - а как жулик вы - салага. А уж если говорить о вас как о детективе, то вы полная негодность. - СПАСИБО, - мрачно ответил Брансом. - Когда вы выскочили тогда из поезда, вы могли разбиться на смерть. Это было очень глупо. И я вообще не вижу в этом рационального зерна. Это совершенно не стоило вашей шеи. - Нет? - Нет. С этого момента мы искали вас: расширяя круг наших поисков. Мы знали, что некоторые направления были наиболее вероятны из-за лучших транспортных возможностей, - он немного помолчал и, ухватившись за ручку, которая висела у него над головой, продолжал пока машина не сделала резкий поворот. - Шефу Паскоу было сказано, чтобы он докладывал о любом странном звонке, который он может получить относительно Бельстона, и чтобы он сделал это без промедления. Таким образом, когда он позвонил и сказал, что ему звонили по междугородному и спрашивали насчет какого-то убийства в Бельстоне и когда он сказал, откуда звонили, мы сразу поняли, что звонили вы и что место, откуда вы звонили находится в том направлении, где мы ищем... - Вы сумели связать это, да? - Конечно! Никто, кроме вас не мог позвонить из этого определенного места и задать совершенно идиотский вопрос о каких-то мифических костях, найденных под деревом. С этого момента мы начали видеть проблески света. На самом деле, вы сами начали рассказывать нам намеками, то что отказались сказать с глазу на глаз, а именно, что на вашей совести, точнее, на вашем сознании, висит убийство. Брансом сделал вид, что очень занят своим синяком и ничего не ответил. - Все стало проясняться, - продолжал Рирдон. - Но такого преступления никогда не было. Шеф Паскоу клялся в этом всеми святыми. Это же он сказал и вам. Теперь можно было предвидеть ваши дальнейшие шаги: или это привело вас в ярость, или же вы пришли в неописуемый восторг от ваших открытий, вы бы вернулись на грудь своей семьи и все забыли. Но если вы в бешенстве, то вы приехали сюда для того, чтобы вытряхнуть кого-нибудь из его штанов. Мы не могли ничего сделать потому, что не могли определить виновных. А вы могли и, более того, вы могли привести нас к ним. Таким образом, мы следили за приезжающими машинами, автобусами и поездами. Найти вас на станции было очень просто и также просто было продолжить слежке за вами. - Я не видел никого, кто бы меня преследовал, - заметил Брансом и облизнул губы, которые на ощупь напоминали резину и с каждым разом казались все толще. - Мы и рассчитывали, что вы этого не заметите. Мы не собирались делать это спустя рукава, - оскалился Рирдон. - А вы не пошли домой. Вы начали носиться вокруг, жаждая крови. Это нас устраивало больше всего. Вы получили ниточку от официанта в буфете, потом от парикмахера и наконец от механика в гараже. А когда вы спрятались у входа в бильярдную, мы решили, что настало время, когда вы укажите нам кого-нибудь стоящего. Так и оказалось. - Но пара из них исчезла, - заметил Брансом. - Я не мог следить за тремя сразу. - Зато мы могли и как только они пришли туда, куда шли, мы их тут же взяли. Машина подъехала к большому официального вида зданию, у которого был освещен только второй этаж. Рирдон вышел из машины, Брансом последовал его примеру. Они вошли в здание проигнорировал лифт и поднявшись по лестнице, пошли по ярко освещенному коридору. Они подошли к двери, на которой была только табличка с номером. Весь этаж имел вид, как будто он работает двадцать четыре часа в сутки. Войдя в кабинет, Брансом сел на стул и стал оглядываться, хорошо видя одним глазом и наполовину вторым. - Не больно-то мне это напоминает полицейский участок, - заметил он. - А это и не полицейский участок. Полиция является сюда только тогда, когда она вызывается. Наше дело шпионаж, саботаж и прочие преступления против конституции, - ответил Рирдон, - усаживайтесь за письменный стол, потом он включил переговорное устройство и сказал в микрофон. - Пригласите ко мне Касалолу. В течении минуты в кабинет пришел мужчина. Он был довольно высокий, молодой, смуглый и имел вид доктора, которому некогда терять время. Рирдон кивнул в сторону Брансома и сказал: - Этот друг позволил изрядно помять себя. Подправьте его и придайте ему сходство с человеческим существом. Касалола кивнул Брансому и повел его в комнату первой помощи. Там он сразу принялся за работу: помазал чем-то радужный синяк под глазом Брансома, заклеил разбитую губу, смазал распухшие щеки и ухо Брансома прохладной жидкостью. Он работал быстро и молча, очевидно, привыкнув к такой работе в любое время дня и ночи. К тому времени, как он закончил и вернул Брансома в кабинет Рирдона, они застали Рирдона все еще ерзающим на стуле. - Вы все равно выглядите как после драки с кошками, - улыбнулся он. Он показал на стенные часы. - Еще не так рано, всего без десяти два, но похоже, нам придется прободрствовать всю ночь. - Почему? Еще что-нибудь случилось? - Да. Те двое привели нас еще в два адреса. В одном из них не обошлось без перепалки. Был ранен полицейский и взяли еще четверых. Но я еще надеюсь услышать и о других адресах. Он бросил испепеляющий взгляд на телефон и тот, как будто поняв значение взгляда, тут же зазвонил. Рирдон схватил трубку. - Кто? Мак-Крикен? Да? Еще троих? Что? Уйма аппаратуры? Не старайтесь разбирать ее. Я сейчас же выезжаю с компетентными специалистами. А этих троих пошлите сюда и поставьте охрану у дома, - он взял адрес, повесив трубку, он сунул листок бумаги в карман и встал. - Я думаю, это конец охоты. Вам, наверное, лучше съездить со мной. - Согласен, - ответил Брансом. - Может попадется еще кто-нибудь, кому я с удовольствием заеду по физиономии. - Ничего подобного вам делать не придется, - заверил его Рирдон. - Я беру вас с собой в надежде, что вы сможете что-нибудь сказать об этой аппаратуре. Мы хотим разобраться, что это такое, как работает и что она делает. - Да, я, конечно, буду большой помощью. Я же ничего не знаю. - Да вы должны знать. Может быть, когда увидите ее, то проснетесь и вспомните. По дороге они зашли еще в один кабинет и захватили двоих мужчин по имени Сандерс и Вайт. Первый был средних лет, полноватый и очень важный, второй пожилой, задумчивый и близорукий, у обоих был вид людей, уверенных в себе, у которых никогда не было крупных неприятностей. Они все сели в машину и машина отвезла их через весь город к какому-то складу и канторе, находящимся на одной из темных боковых улочек. Когда они подошли к двери, им открыл человек с большой челюстью и мощной мускулатурой. - Мак забрал тех людей, которых мы здесь нашли, - доложил он Рирдону, когда они вошли внутрь, он показал пальцем на дверь в конце коридора. - Двое спали вон там, храпели как стадо тигров. Третий был тот, который нас сюда и привел. Они очень возмутились нашими действиями и пришлось попортить им здоровье. - Кто-нибудь показывался здесь с тех пор? - Ни души. - Кое-кто может показаться здесь еще до утра. Я бы выставил еще пару людей на улице, - Рирдон внимательно осмотрелся. - А где те машины, о которых докладывал Мак? Рирдон открыл дверь и пошел внутрь. Остальные последовали за ним. Грязные и оборванные рекламы говорили, что в старые добрые времена на складах хранились игрушки. Теперь комната была разделена ширмами на четыре части: одна часть представляла собой спальню на троих, другая кухню, третья туалет и четвертая была занята аппаратурой, о которой говорил Рирдон. Стоя в ряд, они рассматривали хитроумное изобретение. Устройство было закрыто панелями, которые можно было легко снять и добраться до внутренностей. Устройство было шести футов в длину, шести в высоту и три фута шириной. Весило оно около двух тонн. Сзади к устройству был прикреплен электромотор, а впереди виднелась линза. Линза была направлена на черный вельветовый занавес, висящий на стене. Рирдон сказал Вайту и Сандерсу: - Ну, начинайте работать и посмотрите, что вы здесь сумеете обнаружить. Я не ограничиваю вас во времени, но чем вы быстрее разберетесь, тем лучше. Если я понадоблюсь, я буду в коридоре. Сделав знак Брансому, он вышел из комнаты. Они вошли в коридор, где в полутьме сидели охранники, наблюдавшие за входной дверью. Один из них сказал: - Больше сюда не зайдет ни одна крыса: нас выдаст машина у дверей. - Знаю, - сказал Рирдон, садясь за обшарпанный стол и водрузив на него ноги. - Возьми машину и съезди за двумя, которых вы отправили сопровождать. Оставь машину где-нибудь за две улицы отсюда, оставь там одного человека. А ты с остальными возвращайся. Нас будет шесть. Этого, я думаю, вполне достаточно. - Хорошо, - сказал охранник, открыл дверь выглянул наружу и вышел. Они услышали как от дома отъехала машина. - Шесть будет достаточно для чего? - спросил Брансом. - Пока мы полностью не кончим с этой бандой, мы не будем знать сколько их всего, - двадцать или двести. Может быть, мы уже взяли всех6 но мы в этом не уверены. Некоторые могли остаться на свободе и поднять тревогу, обнаружить, что некоторые из них уже пропали и прийти сюда, чтобы уничтожить устройство. А может, они разбегутся по лодкам и самолетам. Я не знаю, что они будут делать, но я не хочу пренебрегать вероятностью, что они могут прийти сюда. - Думаю, это правильно. Рирдон наклонился и пристально посмотрел на него: - Ты помнишь эту нору? - Нет. - Ну, а аппаратуру вы узнаете? - Нет. - Вы вполне уверены, что никогда не видели ее? - Нет, я не могу припомнить такого, - разочарование Рирдона было настолько очевидно, что Брансом опять начал копаться в глубинах своей памяти. - У меня такое чувство, что она должна быть мне знакома, но вспомнить я не могу. - Ух! Они замолчали. Весь дом был без света, чтобы не спугнуть возможных посетителей, но свет от уличных фонарей проникал внутрь и позволял видеть происходящее. Так они просидели три часа, за это время еще двое охранников пришли и сели вместе с ними. В пять часов кто-то дернул дверь и попробовал замок. Один охранник широко распахнул дверь, держа пистолет в руке, остальные тоже вскочили на ноги. Но это был всего лишь дежурный полицейский. Еще через двадцать минут из задней комнаты появился Вайт. В руке у него была блестящая длинная скрученная лента. Его лицо было усталым, а очки съехали на кончик носа. - Эту штуку использовали не для собак, - объявил он. - Это стробоскопический ужас. Парень, который это придумал, сделал бы миру одолжение, если бы разрешил себе ампутировать голову. - Что это? - спросил Рирдон. - Минуточку, - сказал Вайт и посмотрел на дверь в заднюю комнату. Появился Сандерс, сел на край стола, вытер свое пухлое лицо платком и посмотрел на Рирдона. Он был пунцовым, по лбу его струился пот. - Будучи предупрежденным и не напичканным наркотиками, я выжил. Другие вряд ли, - сказал он и опять вытер лицо. - В этой комнате пыток я только что убил парня. Я его разделал быстро и по все правилам и сделал это с большим вкусом. Я прижал его к кровати и вскрыл ему горло от уха до уха. - Правильно, - подтвердил Вайт. - Это было обдуманное и хладнокровное убийство и такое сочное, что увидеть можно раз в тысячу лет. Одно только подкачало. - Что? - бросил Рирдон, уставившись. - Потому что это только совершил я. Вот так прямо от уха до уха. Впечатленный такой конкуренцией на убийство, Рирдон спросил: - То же место? Та же техника? Те же мотивы? Та же жертва? - Конечно! - ответил Вайт. - Та же лента, - он помахал блестящей лентой. - Это сцена убийства, - он бросил ее на стол. - Посмотри сам. Вся эта штука специальный кинопроектор. Он показывает стробоскопические кадры в естественных красках. Картина показывается на экране, сделанном из тысячи мелких пирамид из специальной пластмассы и пространственный эффект получается без поляроидных очков. - Ничего нового, - заметит Рирдон. - Это делали и раньше. - Кое-что новое есть, - заметил Вайт, - фильм снят так, что камера все время смотрит на происходящее с точки зрения того, кто все это совершает. - Это делалось и раньше, - опять заметил Рирдон. - А что не делалось раньше, так это вырезки на ленте. Пленка не стандартная и идет со скоростью триста тридцать кадров в минуту. Каждый пятый кадр дает резкую вспышку. Это создает стробоскопический эффект с частотой одиннадцать вспышек в секунду, что совпадает с пульсацией зрительного нерва. Понимаете, что это значит? - Нет, продолжайте. - Это эффект вращающегося зеркала. Это вводит зрителя в состояние гипноза. - Черт, - сказал Рирдон, он взял ленту и попробовал рассмотреть ее в свете уличного фонаря. - Даже если предположить, что зрителя не пичкали наркотиками, а мы предполагаем обратное, - продолжал Вайт, - зритель смотрит фильм, хорошо зная, что это фильм. Но вскоре он входит в состояние гипноза и отождествляет себя с камерой. И тогда все это становится фальшивой памятью. Мозг не может совместить это с местом и временем в памяти. Но в памяти есть пустые места, когда происходили события не стоящие запоминания. Эта аппаратура создает преступления, преступление, место, обстоятельства, мотивы и примерный период прошлого. И мозг заносит это в память туда, где ничего не было. - Это может показаться невероятным для тех, кто это не испытывал на своей шкуре, - мрачно заметил Брансом. - Я-то уж хорошо знаю, насколько это убедительное чувство. - Какой-то гений придумал очень эффективное промывание мозгов, - сказал Вайт. - И это вполне достаточно, чтобы убедить человека, что белое это черное, учитывая, конечно, что все это делается без предупреждения и человек не подозревает, что с ним делают, - порывшись в кармане он достал еще одну киноленту и дал ее Брансому. - Там в контейнере небольшая фильмотека убийства. Убийства расположены где угодно, отсюда до Тимбукту. А эта пленка содержит Бельстонское убийство, хотя у меня такое подозрение, что его снимали за тысячу миль от Бельстона. Как вам это нравится? Брансом посмотрел пленку на свет. - Бог мой, - сказал он. - Это Элайн? - Возможно, второсортная актриса на другом конце планеты, - предположил Рирдон. - Сомневаюсь, - вмешался в разговор Сандерс впервые за время обсуждения техники. Он все еще был в поту. - Эти убийства слишком реальные. У меня такое чувство, что главный артист действительно погибает. - У меня тоже, - заметил Вайт. - Что вы хотите этим сказать? - спросил Рирдон. - Там смерть слишком естественна, чтобы ее так подделывать. Я думаю, что кого-то по каким-то причинам приговаривают к смерти, но им не объявляют этого, а надувают их и предлагают принять участие в съемках. Все они играют роль и только в последний момент узнают, что последняя сцена для них смертельна. Рирдон все это обдумал с бледным лицом, не выражая никаких эмоций, потом заметил: - Я бы не рисковал поставить такое на людей. - Во всяком случае, это действует, - возразил Вайт, - потому что те, кого обработали, не говорили. Как можно заставить говорить человека, который нашел себе убежище и отказывается признаться, что что-то не в порядке? - Знаю, знаю, - заметил Рирдон и многозначительно посмотрел на Брансома. - Я отправлю куда-нибудь эту машину для дальнейшего изучения, - он посмотрел на часы. - Нет смысла сидеть здесь больше, - потом он повернулся к Брансому. - Вы тоже поедете со мной в управление. Мы дадим вам часов восемь поспать, потом накормим вас. А вот затем вы расскажите вашу историю во всех деталях и определите роли тех задержанных, которых вы узнаете. А потом сможете пойти домой. В шесть часов вечера Рирдон вез Брансома домой, разговаривая по пути: - Нет сомнения, что они вас тогда выбрали потому, что при сложившихся обстоятельствах вы были для них самым доступным. Они вас сбили, напичкали наркотиками и увезли, показали вам этот фильм, потом отвезли обратно на лестницу и привели вас в чувство с подлым к вам сочувствием. Затем другой парень изобразил детонатор, а третий отправил вас в бега. - Так и было, - согласился Брансом. - Жаль, что я не заметил тех двух пропавших часов. - Вы были под действием наркотика, - возразил Рирдон. - Надо еще собрать остальные жертвы. Они еще не знают, что бегают от призраков, которых мы уничтожили, что такое не повториться. Та банда, которую мы выловили, могла быть только первой ласточкой, за ней могут последовать другие и обосноваться где угодно. - Здесь ответ простой, - сказал Брансом, - можете держать меня как живой пример. Расскажите всем, что произошло со мной и как это случилось. Я не против, я буду хорошим противоядием. Ученые сумеют сами сделать выводы из этого. - Думаете, это может привести остальных обратно? - Конечно! Они тут же появятся как овечки. И это их так разозлит, что они будут согласны работать день и ночь, чтобы придумать контрудар. И скоро или рано они это придумают, - он взглянул на своего собеседника. - Есть еще одна вещь, которую вы мне не сказали и которую я хотел бы узнать. - И что же это? - Кто стоит за всем этим? - Извините, но я не должен говорить вам этого, но я скажу вам два других сообщения, которые несколько удовлетворят вас. Первое: по нашему настоятельному требованию трое представителей одного из посольств сегодня ночью срочно покинули нашу страну. Второе: медаль вы, конечно, не заслужили, но вот ваш семейный бюджет несколько увеличится. - И то кое-что. Я думаю, что честно заслужил это. - Да? А я думаю, что в этом мире нет справедливости. Машина остановилась против дома Брансома. Рирдон вышел из машины вместе с Брансомом и проводил его до крыльца. Когда на крыльце появилась Дороти, он сказал: - Я привез вам беглеца обратно. Несколько поцарапанным, но целым. Он обещал мне рисовый пудинг и большой стакан виски. Застигнутая врасплох Дороти, поспешила в дом. Держа перед собой стакан виски, Рирдон объявил: - За убийство! - и выпил все до дна. Зазвонил телефон. Дороти снял трубку, потом протянула ее Брансому. - Это тебя. Брансом улыбнулся ей и взял трубку. В трубке закричало: - Брансом, ты прав! Я совершенно чист! Ты слышишь, что я говорю? Я совершенно чист! Мы должны разобраться в этом вместе, Брансом! Я уже на пути к тебе, я приеду в десять тридцать. Ты встретишь меня? - Конечно встречу, - он зажал трубку и сказал Рирдону. - Это Хендерсон, он приедет в десять тридцать, чтобы принять участие в охоте. - Мы подберем его, как только он покажется. Он может кое-что узнать тоже, - он уставился на бутылку виски, - Я думаю, что это можно тоже отметить, а? Дороти, все еще не понимая что происходит, наполнила его стакан. Подняв стакан, Рирдон объявил: - Ну, еще за одно убийство! ПОИСКИ В ГОРАХ ПРОПАВШЕГО УЧЕНОГО  Баден-Баден, 4 октября Поисковая группа обыскала сегодня самую высокую вершину в Германии, Пугшпитце, 9 630 футов. Группа ищет профессора Эдуарда фон Винтерфельда, эксперта в области электроники. Пятидесятисемилетнего профессора, ведущего специалиста в области радарных установок, последний раз его видели в его загородном домике 14 сентября. Он сказал, что собирается предпринять прогулку в горы в район Зеефельдер Доломит, недалеко от Австрийской границы. Сегодня его брат, доктор Авхим фон Винтерфельд сказал, что профессор находится в процессе работы над новым радарным устройством, которое могло найти применение в космической технике и особенно в противоспутниковых системах. Вполне возможно, что это похищение. Однако, его брат и его близкие друзья сказали, что последнее время профессор был чем-то очень серьезно встревожен. "Рейтер". "Гардиан", среда, 5 октября 1963 г. Заметка напечатана с любезного разрешения редакции "Гардиан" и агентства "Рейтер".