Чарльз Шеффилд. Холоднее льда Великая Война #1 Земля. Конец XXI в. Человечество не только вышло в космос, но и стало осваивать его с невероятной скоростью. Планеты Солнечной системы колонизируются одна за другой. Наступает время новых сверхтехнологий -- и людей, в которых генетически заложены сверхчеловеческие способности. И лучшие из этих суперлюдей -- девять детей "из пробирок", чудом уцелевших после взрыва своего единственного "дома" -- космического корабля-лаборатории. Но, возможно, дар одного из них станет причиной гибели человечества... Читайте увлекательную научно-фантастическую дилогию от автора космической эпопеи "Наследие Вселенной"! Чарльз Шеффилд Холоднее льда Артуру Кларку, в счет долга Европе; и команде "Вояджера", за все те великие снимки. ПРОЛОГ ГОД 2067 ОТ Р. Х.: УРА! ВОЙНА ЗАКОНЧЕНА Все войны начинаются с первой схватки, первого удара, первой жертвы. Того выстрела, что слышит весь мир. Но в каждой войне также должна быть последняя жертва -- и событие, которое уносит эту жертву, может случиться уже после того, как все бои официально закончились. "Океан" представлял собой грузовой корабль глубокого космоса, спешно переоборудованный под пассажирский транспорт. Разработанный для того, чтобы таскаться от астероидных рудников к громадным перерабатывающим заводам на орбитах Земли или Марса, этот корабль развивал максимальное ускорение менее чем в четверть земной силы тяжести. А ракета типа "искатель", которая теперь его преследовала, легко могла разгоняться с ускорением в пять "же". Присутствие преследователя было зафиксировано при рутинном сканировании обломков Пояса, не внесенных в базы данных. Из четверых людей, следящих за сигналом тревоги в отсеке управления "Океаном", только астронавигатор Вернон Перри сразу же понял, что означает быстрое приближение "искателя". -- Я знаю, что мы не можем от него оторваться. -- Лоринг Шир, старший механик, все еще спорил. -- Но зачем нам это нужно? Вы же слышали радиосообщение с Земли. Война закончена! -- Ну, Верн? Что ты на это скажешь? -- спросила Мими Паланс, их капитан, спешно назначенная на транспорт, когда "Океан" покинул среднего размера астероид Мандрагору. Будучи по профессии дизайнером жилищ, а теперь управляя космическим кораблем, Паланс испытывала очевидные профессиональные затруднения. Вид у Вернона Перри был потрясенный. Именно он позвал их в отсек управления. О ракетах типа "искатель" астронавигатор знал больше любого другого на борту. И лучше всех знал, что уже является трупом. Вся эта дискуссия была бесполезна. -- Верн! -- повторила Паланс, уже более резким тоном. Перри встал. -- Не имеет никакого значения, закончена эта война или нет. "Искатели" -- разумные ракеты, но режим отмены приказа в их конструкцию не заложен. Однажды нашедшие цель, они уже не теряются. -- Но почему ты уверен, что именно мы -- его цель? -- спросила начальник отдела личного состава. С самого начала войны это был ее первый визит в космос, и Мэри Виссуто по-прежнему была потрясена внезапным приказом бежать с Мандрагоры. -- Почему его мишенью не может быть другой корабль или даже колония? -- Расчет вероятностей. -- Перри указал на трехмерный дисплей с "Океаном" в качестве его движущегося центра. -- В радиусе пяти миллионов километров нет никакого другого корабля или базы. Этот "искатель" направляется прямиком к нам. Нет никаких разумных оснований предполагать, что он нацелен на что-то еще. -- А почему мы не можем от него спастись? Перри только руками развел. -- Это не ответ, Верн, -- заметила Паланс. И, поскольку он опять не ответил, продолжила еще резче: -- Давай, приятель, рожай. У нас на борту четверо взрослых и пятнадцать детей. Я согласна, от "искателя" нам не оторваться. Но как насчет перемены курса? -- Бесполезно. "Мы уже мертвы, -- подумал Перри. -- На что ты надеешься?" -- "Искатель" -- ракета, обладающая искусственным интеллектом. Он уже за нами наблюдает -- всеми своими датчиками. Если мы сменим курс, он пересчитает траекторию и вычислит новую точку контакта. Если мы отключим тягу, он выследит нас по тепловому следу. "Океан" горячее любого естественного тела во всем Поясе. Ему приходится быть таковым -- иначе бы мы все замерзли. -- Ну хорошо. Если мы не можем сбежать, тогда почему мы не можем спрятаться? Предположим, направиться к астероиду и укрыться за ним? -- "Искатель" все равно последует за нами. Мы не можем сбежать и не можем спрятаться. Но как только Перри это сказал, в его оцепенелом мозгу вдруг замерцала идея. -- Что, Верн? -- Мими Паланс заметила перемену его лица. -- Быть может, нам все же удастся укрыться -- впрочем, ненадолго. Не слишком на это надейтесь. Спастись мы не сможем. Но мы сможем немного потянуть время. Подойдя к пульту управления, Перри запросил банк данных эфемерид Солнечной системы. -- Мне казалось, ты только что сказал, что спрятаться мы не сможем. Тогда почему ты разглядываешь астероиды? -- Лоринг Шир уже начал свыкаться с идеей неминуемой смерти, и теперь старший механик снова оказался в замешательстве. -- Мы не сможем спрятаться за одним телом. То, что нам нужно для передышки, -- это целый сектор. Я велел компьютеру поискать такой, до которого мы успеем добраться, прежде чем "искатель" доберется до нас, -- Перри вновь взглянул на движущуюся ракету. -- К счастью, он никуда не спешит, потому что знает, что мы никуда от него не денемся. Он нажал одну из клавиш компьютера. -- Сожмите кулаки и задержите дыхание. -- Что ты там вычисляешь, Верн? -- На Мандрагоре Мэри Виссуто была слишком занята детьми и своей работой, чтобы уделять хоть какое-то внимание небесной механике. -- Группы астероидов. Астероиды постоянно движутся друг относительно друга. Когда Мэри так и не проявила никаких следов понимания, Верн добавил: -- Пойми, они движутся, а закон средних чисел означает, что в таком случае постоянно должны формироваться и распадаться временные секторы. Весь фокус в том, чтобы найти достаточно близкий сектор, который бы нам помог. Тогда мы попробуем туда свернуть и зарыться в самую середину группы. Перри не стал тратить время на разъяснение самой сложной части того, что он проделывал. Объекты Пояса астероидов имели самые разные размеры -- от Цереры, гиганта размером в семьсот пятьдесят километров в диаметре, до свободно дрейфующих гор и даже до камешков размером с горошину. Все это, от целых миров до песчинок, двигалось по собственным сложным орбитам, определявшимся силами тяготения Солнца и планет, солнечным ветром и радиационным давлением, а также взаимным притяжением самих астероидов. Первой задачей Верна было выбрать разумные пределы размеров. У него в компьютере имелись орбитальные параметры для всех тел Пояса диаметром более пятидесяти метров, и он установил требуемое их количество в секторе радиусом в пятьсот километров. Если компьютер не смог бы найти ничего соответствовавшего этим требованиям, Перри пришлось бы уменьшить либо число тел в секторе, либо заданный радиус. Каждый такой шаг все больше затруднял бы для "Океана" его задачу -- спрятаться. И место укрытия все равно будет временным -- как бы Перри ни старался. "Искатель" станет терпеливо обследовать все тела сектора, пока снова не наткнется на уникальную сигнатуру "Океана". Двое других в отсеке управления не нуждались в объяснениях Перри, чтобы понять смысл его действий. Их взгляды были сосредоточены на дисплеях. -- Он кое-что нашел! -- заметила Паланс, когда компьютер закончил. -- Целых четыре сектора! Перри пожал плечами. -- Да, но посмотри на расстояния. Про первых три штуки мы можем забыть -- "искатель" поймает нас раньше, чем мы туда доберемся. Получается -- или четвертый, или ничего. -- Этот сектор даже близко не подходит к нашей нынешней траектории. -- Шир вглядывался в сводку. -- Нам придется сжечь все горючее, чтобы сподобиться на такую перемену курса. -- Ты никогда не найдешь для этого горючего лучшего применения, -- Мими Паланс уже приняла решение. -- Верн, рассчитай мне новую траекторию. -- Уже готовлю. -- Перри колдовал над пультом. Надежда оставалась всего лишь призрачной, но что им еще было делать? -- Лоринг, позаботься о готовности для максимального ускорения. Я надеюсь, что всю четверть "жэ" ты выжать сумеешь. -- Легко тебе надеяться, -- мрачная физиономия Лоринга Шира заметно прояснилась, когда он заспешил к выходу из отсека управления. Он был рад заняться хоть чем-то. Даже если он разорвет двигатели на куски, это все равно будет лучше, чем сидеть и наблюдать за неотвратимым приближением смерти. -- Четверть "жэ"! -- запротестовала Мэри Виссуто. -- Мы не делали и десятой с тех пор, как покинули Мандрагору. Каюты и камбуз к такому не готовы. -- Тогда лучше их подготовить, -- отозвался Перри. -- Причем минуты за две. Я задаю максимальную тягу -- как только Шир сумеет нам ее обеспечить. -- Мы уже не успеем ничего сделать! -- Мэри тоже бросилась к выходу из отсека управления, оставив Перри и Паланс наедине. -- Пожалуй, нам лучше окопаться в самой середине сектора, -- Перри говорил сухим, невозмутимым голосом, как будто обсуждал какую-то чисто академическую проблему. В то же время он тонко подстраивал траекторию, выискивая участок, где небесные тела сбились гуще всего. -- Что дальше, Мими? Лоринг и Мэри по-прежнему не вполне осознают ситуацию. Они думают, что это дает нам шанс. Но это не так. Это дает нам лишь краткую отсрочку. "Океану" никоим образом не спастись от "искателя". -- Я знаю. Мы должны погибнуть. Десять минут назад я не желала в это верить, но теперь смирилась. Но я не смиряюсь с тем, что должны погибнуть дети. Они -- дело особое. Мы должны что-то придумать, Верн. И быстро. Пришпорь свои мозги. Новая программа полета была запущена в работу. Неуклюжая громада "Океана" двинулась к случайному скоплению каменных осколков, которые и составляли выбранный сектор. Далеко позади, на ходу меняя курс и неуклонно приближаясь к большому кораблю, смертоносная игла "искателя" отслеживала каждый их шаг. Когда шесть часов спустя группа снова собралась в отсеке управления, Мими Паланс держалась уже заметно лучше. В этом, впрочем, была не только ее заслуга. Лоринг Шир и Мэри Виссуто наконец-то смирились с неприятной реальностью, тогда как Верн Перри признал, что неминуемая смерть отменяет обязанность думать. -- Верн, -- Мими кивнула астронавигатору. -- Общий статус, пожалуйста. -- Изменилось наше физическое положение, но не ситуация. -- У Перри уже имелись наготове все необходимые дисплеи. -- Вот это мы. -- На экране замигала голубая точка. -- Мы замечательно втиснуты за километровую скалу, и я собираюсь нас здесь держать. Эти четырнадцать других тел... -- замигали другие точки, -- могут послужить нам укрытием, если мы захотим проделать какие-то уклонные маневры. На двадцать четыре часа мы в безопасности -- если только "искатель" вдруг не изменит свой операционный план. Я не вижу, почему бы он стал это делать. Кстати, вот он! -- Появилась красная световая точка. -- Он знает, где мы, а допплеровское смещение в сигналах его радара показывает, что он приближается с постоянной скоростью. Перри отвернулся от пульта. -- Плохие новости мы уже знаем. Мы не можем сбежать, потому что у нас не осталось горючего. Но даже если бы горючее оставалось, "искатель" достаточно быстр, чтобы легко догнать нас. -- Хорошо, -- Мими Паланс повернулась к Ширу. -- Итак, "Океан" тут застрял. Что у нас с другим транспортом? -- Есть одна спасательная шлюпка. Мы все смогли бы в нее забраться и даже куда-то долететь, прежде чем кончится воздух. Но это не дает нам шанса. "Искатель" способен опознать спасательную шлюпку точно так же, как и корабль, когда мы заведем ее мотор. Он атакует "Океан", а потом пойдет за нами -- или, возможно, наоборот. Так или иначе, никакой разницы не будет. На спасательной шлюпке нам никуда не добраться. -- Итак, это мы вычеркиваем, -- Мими Паланс помнила о факторе времени. Любые действия, которые они бы могли предпринять, теряли вероятность успеха по мере того, как "искатель" приближался. -- Хорошо. Тогда воспользуемся капсулами жизнеобеспечения. Тоже не слишком обнадеживает. У нас есть девять капсул на одного человека. На каждой имеется самоподдерживающаяся система жизнеобеспечения, но нет никаких двигателей. Девять капсул, а нас девятнадцать. Скверная арифметика. Мэри? Есть какие-то идеи? -- Девяти детям еще и двух лет нет. Нельзя ли посадить их по двое в одну капсулу? -- Нет, нельзя, -- Мими Паланс не стала развивать эту тему. Она знала, почему это невозможно, и Мэри тоже должна была это знать. -- Если мы посадим детей в капсулы, уйти смогут только девять. И это должны быть самые младшие. Они самые маленькие, и капсулы смогут дольше всего поддерживать в них жизнь. Те, что постарше... останутся здесь вместе с нами. Мими помедлила и тяжело сглотнула. А остальные и глаз на нее поднять не могли. Они знали, что у каждого из троих есть на борту ребенок младше двух лет, а единственным ребенком капитана был мальчик почти семи лет. Он останется на "Океане". "И умрет вместе с ней, -- подумал Вернон Перри. -- Как и мы все". Но сказал он совсем другое: -- Не выйдет. -- Почему? Мы сможем сделать баллистический запуск -- выбросим их из "Океана". "Искатель" не сможет зафиксировать у капсул работу двигателя. Он воспринимает их как куски космического мусора. Я уверена, что у "искателя" нет полного списка малых частиц Пояса, а вокруг нас тысячи камней, которые отсутствуют даже в нашей базе данных. -- Проблема не в том, -- Перри ненавидел рушить чужие надежды, но в данном случае фантазия никакой ценности не имела. -- Конечно, нельзя будет отследить никакого выхлопа, пронаблюдать отклонения от траектории свободного падения. Но это не единственные способы, какими охотится "искатель". Если вы хотите, чтобы дети выжили, в капсулах должна будет поддерживаться температура выше температуры окружающей среды. Так что "искатель" найдет их тем же способом, каким нашел бы нас, если бы мы выключили двигатели, -- по тепловому следу. -- Лоринг? Какие замечания? Или идеи? -- Все так, Верн прав. "Искатель" зафиксирует и уничтожит капсулы. -- Старший механик несколько секунд помолчал. -- Если только... -- Давай, Лоринг. Быстро! Нет времени мямлить... -- Ну, я это толком еще не обдумал. У нас на борту есть жидкий гелий. Не так много, но инфракрасные детекторы необходимо охлаждать, и мы его для этого используем. Допустим, мы сажаем детей в капсулы, а затем обдуваем капсулы снаружи спреем жидкого гелия. Это доведет температуру оболочки до температуры окружающей среды -- то есть до такой же, что и у всех прочих камней в этом секторе. Это потребует некоторых вычислений остаточной теплоты и теплопередачи, но я довольно быстро могу это прикинуть. А потом, еще оставаясь в тени больших астероидов, мы выпускаем капсулы... и надеемся, что они успеют отлететь достаточно далеко, прежде чем снова разогреются от находящихся внутри детей. Как тебе, Верн? -- Это не только наш лучший шанс, это наш единственный шанс. Мы должны его использовать. -- Но если вы можете проделать это с капсулами жизнеобеспечения, -- спросила Мэри Виссуто, -- почему тогда не проделать это со всем кораблем? -- И что потом, черт побери? -- Верн Перри уже терял терпение. -- Даже если бы у нас было достаточно жидкого гелия, чтобы опылить весь "Океан", -- а у нас его недостаточно -- то на корабле все равно не хватит горючего, чтобы куда-то отправиться. "Искатель" никуда не уйдет. Он будет висеть и ждать, и через некоторое время температура корпуса снова поднимется. Это неизбежно должно произойти -- иначе мы все умрем от перегрева. Тут-то "искатель" нас и заарканит. А когда он поймет, что именно мы сделали, чтобы охладить свой корабль, он станет искать по округе другие вещи, которые могли быть обработаны подобным образом. -- Но что же нам делать с остальными детьми? -- спросила Мэри Виссуто. Выглядело все так, словно она не слышала ни единого слова из всей тирады Перри. -- И что тогда будет со всеми нами? На сей раз ей никто не ответил. Если Мэри упорно отказывалась смотреть в лицо реальности, это была ее проблема. Даже самая легкая часть стала отчаянным предприятием. Девять капсул были покрыты таким слоем термической изоляции, какой там вообще можно было наложить и в то же время позволить теплу тел находящихся внутри младенцев рассеиваться. Курсы выброса капсул были точно рассчитаны компьютером, чтобы новоявленные члены сектора как можно больше напоминали обычных его представителей. Наконец, метаболизм девяти малышей был снижен настолько, насколько это рискнула сделать Мими Паланс. Никто никогда не определял, как долго младенец может выжить в капсуле -- особенно при пониженном метаболизме. Пожалуй, этого вообще никто не знал. Когда все было готово, каждой капсуле предстояло быть выброшенной в космос в некий заранее рассчитанный момент, когда маскирующий эффект естественных тел сектора был максимальным. Капсулы не имели общего места назначения, но все они были направлены внутрь Солнечной системы. Через девять дней, безопасно избегнув внимания "искателя", каждая должна была начать передавать сигнал бедствия. Как только девятый блок жизнеобеспечения был готов, Вернон Перри поместил туда спящего ребенка. Он нежно поцеловал малыша на прощание. Все дети на "Океане" были особенными, но для Верна этот был самым особенным -- его родной плотью и кровью. Верн содрогнулся при мысли о том, как его мальчик окажется лицом к лицу с пустым космосом, неизвестный и безымянный. Тогда с согласия Мими Паланс он прикрепил к рубашке младенца маленькую табличку с именем, а затем помог приготовить такие же таблички для восьми остальных детишек. Затем он стал наблюдать, как они один за другим вырываются наружу. Когда девятая капсула с драгоценным грузом ушла в космос, Верн Перри пробормотал себе под нос: -- Ковчег поднялся над водами. И Дух Божий двинулся над безбрежной бездной. А потом уже ничего не оставалось делать. Они не могли сбежать и не могли спрятаться. Началось самое тяжкое. Верн не смог выдержать пребывания с остальными взрослыми. Он отправился туда, где играл его старший мальчик, Мартин, и удалился с ним в навигационный отсек. Как только последняя капсула отправилась в путь, "Океан" вышел из укрытия скалистых астероидов. "Искатель" был теперь уже достаточно близко, чтобы на экранах стал виден силуэт -- длинный остроконечный конус с утолщенной задней частью. Когда двухметровые яйца капсул жизнеобеспечения оказались запущены, враг не проявил никакой реакции. Сидя на колене у Верна, его восьмилетний сынишка наблюдал за "искателем" без всякого страха и с немалым любопытством. -- Знаешь, папа, -- сказал он, -- я раньше никогда такого корабля не видел. Это разработка Пояса? -- Да. Он называется "искатель". Это корабль-убийца. -- Слава Богу, что война уже закончена! -- Мартин мог видеть все то же, что и его отец. -- Послушай, ведь он идет сюда, верно? -- Да, сынок. А как ты узнал? -- Ну, картинка все время одного и того же размера, но планка масштаба на дисплее постоянно сдвигается. -- Совершенно верно. Ты смышленый мальчик. -- "Он тоже, -- добавил про себя Верн. -- Суперсмышленый. Когда он вырастет..." Крепко зажмурившись, Вернон Перри подавил неприятную мысль. -- А зачем он к нам приближается? -- Он приближается... чтобы забрать нас домой. -- Вернон снова открыл глаза и вгляделся в другой экран. Там, уменьшенная до крошечной точечки, виднелась капсула номер девять. Она по-прежнему беспрепятственно удалялась. Верн все смотрел и смотрел. Больше ему не за что было ухватиться. -- Ты хочешь сказать, обратно на Мандрагору? Вот здорово! -- Мальчик все еще глазел на первый экран. -- Смотри, папа. Тот корабль поворачивается. "Искатель" медленно вращался вокруг своей оси, обращая тупой конец своего конуса на "Океан". "Система дистанционного поражения, -- машинально заключил Верн, снова повернувшись к главному экрану. -- Так что на таран он нас брать не станет". Вращение "искателя" было закончено. Верн Перри смотрел прямо в лицо смерти, пусть даже ее экранный образ казался просто-напросто мутным пятном. Он крепко обнял своего сына. "Девять миллиардов убитых за четыре месяца, -- подумал он. -- Немыслимое число -- особенно, если каждая утрата представляется такой же болезненной, как эта". -- Папа, прекрати! -- Мальчик смеялся. -- Ты меня раздавишь. Смотри, торец раскрывается. -- Все хорошо, Мартин. Все будет хорошо. -- Папа, смотри! Папа! Когда пространство вокруг "Океана" расцвело желтизной и пурпуром, Великая война взяла свои последние жертвы. Вернон Перри не увидел, как это случилось. Он лишь поближе прижал к себе любимого сына. Глаза астронавигатора были закрыты, и невыносимая боль в его сердце не имела никакого отношения к его собственной судьбе. Его последней мыслью была молитва о прекращении всех подобных скорбей. МЕЖДУСЛОВИЕ Вот закон распределения по размеру для Пояса астероидов: для каждого отдельно взятого тела заданного диаметра D существует десять тел с диаметром d = D/3. Его непосредственное следствие: по мере того как искомое тело становится меньше, проблема отличения его от других тел становится все более сложной. Вывод: индивидуальные спасательные капсулы, каждая по два метра длиной, быстро затеряются в рое природных объектов, которых внутри Пояса больше, чем песка на пляже. Решение: хотя небо внутри и снаружи Солнечной системы мерцает и светится внутренним светом от звезд, планет, диффузных и лучистых газовых облаков, новых и сверхновых звезд, а также далеких галактик, все другие участки электромагнитного спектра гораздо менее заняты. Выбирайте с умом. При нужной длине волны для наблюдателя Земля засияет ярче тысячи Солнц. Разработчики систем поиска-и-спасения выбирают очень тщательно. Детектируемое излучение энергия должно излучаться во всех направлениях, одолевать миллионы и сотни миллионов километров, а также наполнять громадный объем. Количество энергии, пригодное для сигналов о бедствии, обычно составляет несколько ватт. Радиоизлучение, требуемое для регистрации и фиксации места исхождения сигнала, может быть совсем мизерно; общей энергии, принимаемой на крупнейшем в Солнечной системе радиотелескопе, не хватит, чтобы сдуть муху с оконного стекла. Спасательно-поисковые системы разрабатываются для регистрации и пеленга спасательной капсулы, работающей на последних крохах энергии. Даже по одной-единственной фиксации при помощи компьютера можно определить положение капсулы или корабля. Тогда будет выбрано спасательное судно и вычислена соответствующая траектория. Однако чего поисково-спасательные системы делать не могут, ибо никто такой возможности не предусматривал, -- это работать эффективно в условиях, когда боевые коммуникации военного времени затопляют решительно все каналы. А когда война заканчивается, нужды аварийной связи требуют не меньшего. Последний краткий сигнал от "Океана", дающий траектории девяти маленьких объектов, проходит незамеченным. Капсулы дрейфуют по космосу. Внутри них младенцы, находящиеся под воздействием лекарств, продолжают свой сон. Нацеленные на Солнце орбиты постоянно приближают их к отслеживаемой зоне Внутренней системы, но движутся они со скоростью улитки -- слишком медленно для внутренних ресурсов капсул. Системы жизнеобеспечения, рассчитанные самое большее на несколько недель использования, начинают сдавать. Собственные сигналы бедствия капсул продолжают подаваться, но они также слабеют, сливаясь с галактическим радиошумом, что заполняет весь космос. Проходят месяцы. Капсулы дрейфуют все дальше -- межпланетный мусор, несомый ленивыми приливами радиационного давления и изменчивыми потоками сил тяготения. Об их существовании никому не известно. 1 ГОД 2092 ОТ Р. Х.: ЧЕРНЫЙ ДЫМАРЬ Нелл Коттер в точности представила себе отснятый эпизод в те последние минуты, прежде чем люк закрылся: медленное затухание света, постепенное угасание, которое будет нарастать все медленнее по мере их погружения, никогда не исчезая полностью. И ошиблась буквально во всем! В реальности имело место несколько секунд туманной зелени, заполненной дрейфующими белыми пылинками. Затем вокруг них вдруг оказался косяк стремительных серебристых рыбок, после чего, считанные секунды спустя, не осталось ни следа рассеянного солнечного света. Лишь темнота -- абсолютная и неумолимая. Пугающая. Однако платили Нелл вовсе не за доклады о личных неудобствах. -- Теперь мы проходим трехсотметровый уровень, -- спокойно сказала она. -- После того небольшого косяка креветок другую форму жизни мы, надо полагать, увидим очень нескоро. Весь наружный свет исчез. Нелл начала говорить в главный микрофон, тот, который мог слышать Джон Перри, но затем машинально перешла на субвокализацию для своих личных записей. Эту ее речь уже никто услышать не мог. "Не нужно упоминать о глубине. Одна из камер нацелена на приборную панель. Хотя я едва могу ее видеть -- слишком там сумрачно. -- Она взглянула на два других видеомагнитофона. -- Снаружи ничего не получаем. Нужно действие -- или весь этот эпизод вырежут при монтаже". Третья камера показывала Джона Перри за панелью управления погружаемым аппаратом -- полностью расслабленный, даже скучающий, он откинулся на спинку сиденья. "Холодная рыба -- такая же холодная, как и все снаружи. Что ж, меня предупреждали. У него даже и прозвище имеется -- Ледяной Человек. Интересно, лучше ли у Ледяного Человека все это получается, когда он знает, что его снимают?" -- Доктор Перри, вы бы не могли рассказывать, пока мы погружаемся? Я бы могла сама это делать, но тогда я просто как попугай долдонила бы то, что вы мне уже рассказали. -- Да, конечно. -- Проваливаясь в тонкой стеклянной оболочке сквозь черные глубины, Перри выражал не больше эмоций, чем на поверхности океана. Он лишь обратил лицо к камере. -- Следующие тысячу шестьсот метров мы будем погружаться с выключенными моторами. Таким образом, через десять минут мы прибудем к восточному краю Тихоантарктического гребня, примерно на сорока пяти градусах южной широты и ста десяти градусах западной долготы. Побережье Южной Америки и Пунта-Аренас окажутся в тысяче четырехстах километрах к востоку. Мы уже вошли в зону стабильного температурного режима, при котором температура воды постоянно составляет четыре градуса Цельсия. Такой температура останется неизменной следующую тысячу метров. Единственной переменой, которую мы заметим, прежде чем достигнем морского дна, будет наружное давление. Оно возрастает на десять тонн на каждый квадратный метр "Капли" с каждыми десятью метрами погружения. Если вы прислушаетесь внимательнее, вы услышите, как структура подстраивается к нарастающей внешней силе. В данный момент давление на корпус составляет примерно тысячу тонн на квадратный метр. "Тысячу тонн! Вот спасибо, Джон Перри! Я прекрасно бы обошлась без такой информации!" Нелл оглядела прозрачный шар погружаемого аппарата, похожий на аквариум для золотых рыбок. На поверхности трехметровая сфера "Капли" выглядела достаточно солидной; здесь же она казалась нелепой и хрупкой, как мыльный пузырь. Если этот пузырь при таком чудовищном наружном давлении лопнет... Нелл ощутила некоторый дискомфорт в области мочевого пузыря и оттолкнула все эти сведения куда-то на задворки своего разума. "Он что, собирается всю дорогу излагать эту чертову статистику? Никто ни на Земле, ни где-то еще никогда в жизни не захочет все это смотреть. Черт тебя побери, Глин Сефарис! Посулил мне "быстрое и легкое" задание, и я, как последняя дура, согласилась прибыть неподготовленной. А в итоге вот что получила! И, кстати, лучше бы будет вырезать все это самой, прежде чем Глин бросит свой редакторский взор". Вообще-то поначалу это был просто фокус для вечеринок, который со временем стал профессиональным занятием. Нелл могла продолжать свои комментарии типа "поток сознания" для субвокального диктофона, вставленного в ее гортань, -- и при этом отслеживать и направлять курс видеопрограммы. Окончательное шоу станет смесью речевых и субвокальных комментариев. Постоянно действующие разметчики времени на камерах и диктофонах обеспечивали Нелл отсутствие всяких сложностей при координировании, редактировании и совмещении разных дорожек. Пока она размышляла об этом, Джон Перри свернул свою сводку статистики и уже двигался дальше. -- ...и только тогда я начну использовать наши огни. Мы могли бы сделать это сейчас -- энергии у нас достаточно, -- но это не имеет смысла, потому что единственное, что мы, скорее всего, увидим по пути, это несколько глубоководных рыбин, и все они будут представлять собой хорошо известные виды. -- Вряд ли они так уж хорошо известны мне или нашим зрителям, доктор Перри. -- Нелл задействовала главный микрофон. Гвоздем шоу должен был стать рассказ о гидротермальных отдушинах морского дна и формах жизни вокруг них, однако этот самый гвоздь мог стать попросту бесполезен, если зрители выключат свои экраны, прежде чем они с Перри туда доберутся. -- Можем мы все-таки посмотреть? Перри пожал плечами и снова повернулся к панели управления. Нелл наблюдала, как его пальцы мгновенно набирают точную последовательность клавиш. "Какие красивые руки. Надо непременно позаботиться о том, чтобы мы их почаще показывали. Также чудесный сексуальный голос, если бы только вдохнуть в него чуть больше жизни. Говорит твердо, без сантиментов. Надо бы посмотреть его возраст, когда вернемся, -- скорее всего, где-то между двадцатью восемью и тридцатью. И происхождение тоже надо проверить. Я о нем почти ничего не знаю. Как давно он уже в этого глубоководного дайвера играет?" Тьма вокруг них внезапно осветилась тремя широкими лучами зеленого света, причем каждый начинался в двадцати метрах от "Капли" и указывал в ее сторону. -- Свободноплавающие источники света, -- пояснил Перри, предчувствуя вопрос Нелл. -- Или, если короче, плывуны. В полметра длиной, два киловатта непрерывного холодного света -- или пульсируют на одном мегаватте. У нас их полдюжины. При погружении они крепятся к основанию "Капли", но их можно отпустить и управлять ими отсюда. -- А почему не просто сияющие лучи из погружаемого аппарата? -- Слишком много обратного рассеяния. Свет, который отражается в нашу сторону от идущего наружу луча, испортит всю картинку. Лучше выпустить плывуны и светить вот так. -- Они радиоуправляемые? Джон Перри бросил на нее взгляд, который можно было бы считать довольным, не будь в нем толики пренебрежения. Он тоже знал, что Нелл прислали сюда плохо проинструктированной. -- От радио под водой никакого толка. Лазеры бы подошли, но сфокусированные ультразвуковые источники лучше. Они дальше берут и не создают помех для картинки. "Которая в данный момент ничего из себя не представляет. -- Нелл уставилась на три пустых конуса яркого света. -- Даже ни намека на какую-нибудь рыбину. Поразительно, я все везде вижу. "Капля" пропускает свет абсолютно отовсюду. Даже сиденья прозрачные". -- Прогресс в развитии керамических материалов после войны, мисс Коттер. -- Перри с довольным видом похлопал по прозрачному шару, когда они еще только садились. -- Мы можем сделать все в погружаемом аппарате прозрачным, как лучшее стекло... кроме команды, разумеется. Над этим мы еще только работаем. -- Шутка, поняла Нелл. -- И этот материал так крепок, что "Капля" может спуститься в самую глубокую часть Марианской впадины. Куда они, слава Богу, не направлялись. Гидротермальные отдушины лежали на том уровне, который Джон Перри описал как "умеренную" глубину, всего в пару тысяч метров. "А это означает, что мы погружаемся в океан более чем на милю. Две тысячи тонн давления на каждый квадратный метр корпуса. Раздавит там эту рождественскую игрушку так, что ее смятой оболочки никто уже и не найдет. Или ее содержимого. Черт, как же я ненавижу это глубокое море -- и раньше я никогда его не знала. Думала, это как в ванную сходить. Надеюсь, я хоть штаны не намочу (и это тоже убрать сразу же, как только вернусь)". Они по-прежнему погружались сквозь холодные безжизненные воды. Джон Перри поставил плывуны на автопилот, и теперь лучи их прожекторов создавали зеленые конусы, пропадая в отдалении. Где-то слева Нелл наконец заприметила намек на движение. Что-то темное, смутное -- какая-то дымка на самом пределе видимости. -- Доктор Перри, я вижу, как там плывет какой-то большой объект. С вашей стороны. Но он мотал головой. -- Не плывет. Это первый признак того, на что мы спустились взглянуть. Вы видите верхушку клуба от дымаря. Посмотрите на температуру воды. Нелл -- и камера -- посмотрели на приборы. Вода была восемь градусов выше нуля -- теплее, чем следовало. Они погружались в регион гидротермальной отдушины. Клубящийся сгусток более темной воды -- подобный всплывающему вверх маслу -- служил первым признаком близости отдушины. Джон Перри, похоже, очень хорошо слушал, когда Нелл инструктировала его перед погружением. Теперь он без всякого намека с ее стороны подобрал подсказку. -- Начиная с данной отметки, вода по мере нашего погружения будет становиться все горячее и горячее -- до самой входной трубы в Печной Котел -- трещину в ложе океана, ведущую прямиком к раскаленным недрам Земли. Откровенно говоря, это новейшая и самая горячая из всех известных отдушин. Те, что на Галапагосском гребне, глубже; кроме того, они дольше изучались: Ложе Мидии и Розовый Цветник, Печеный Клем и Сад Эдема. Однако температура даже самых горячих из них, так называемых "черных дымарей", не превышает трехсот пятидесяти градусов по Цельсию. А в этом Печном Котле температура доходит до четырехсот двадцати градусов с лишним. "Сверхчерный дымарь". Если бы не давление на этой глубине, здесь был бы просто перегретый пар... "И если бы все здесь не было так тихо и мирно, мы получили бы чертовски славную картинку на пленке. Красивые ясные глаза, абсолютная техническая уверенность. Бледная кожа -- потому что ты проводишь слишком много времени в темноте. Ничего, редактирование цветового баланса с легкостью об этом позаботится. Но в тебя нужно воткнуть пару-другую булавок, Джон Перри. Мы должны тебя оживить. Потому что, говоря откровенно, то, что ты тут рассказываешь, для нашей широкой, но постоянно редеющей аудитории -- чертовски скучный материал". Опытные глаза и уши Нелл подсказали ей, что дело становится все хуже и хуже. Имея в виду, что средний член аудитории располагал промежутком внимания короче того времени, которое Джону Перри требовалось на то, чтобы моргнуть. И, понимая, что снаружи смотреть все равно особенно было не на что. Пока они погружались все глубже, вода становилась все мутнее. Огни держались в нескольких метрах за стекловидной стенкой "Капли", и в пределах этих нескольких метров Нелл решительно ничего не видела. -- Здесь, внизу, процветают живые организмы, -- продолжал Джон Перри, -- причем при температурах, гораздо выше нормальной точки кипения воды, -- при температурах, которые за несколько секунд убьют любое человеческое существо. Но даже это не самое интересное в черных дымарях. Все существа на поверхности Земли или на верхних уровнях океанов зависят в своем существовании от Солнца. Растения улавливают энергию солнечного света, животные едят растения, а также животные едят друг друга. Так что все вращается вокруг солнечного света и солнечной энергии. Но существа, образующие колонии вокруг черных дымарей, вообще не полагаются на Солнце. Их жизненный цикл начинается с бактерий, которые являются хемосинтетическими, а не фотосинтетическими. Они зависят от химической энергии, расщепляя серосодержащие соединения и используя энергию от этой реакции для питания процессов внутри их клеток. Если бы Солнце полностью погасло, вся жизнь на поверхности Земли тут же бы исчезла. Но могли бы пройти столетия, прежде чем местные формы жизни это вообще бы заметили. Они продолжали бы, как и раньше, питаться энергией от земных минералов и внутреннего тепла... "Картинки. -- Нелл в отчаянии уставилась в клубящийся мрак за пределами "Капли". -- Великий Бог Телевидения, дай мне картинки. За последние пять минут я записала достаточно глубокомысленного звукового материала для часовой программы". Там было еще скучнее, чем в ее худших страхах. И Нелл знала, что так будет и дальше, потому что Джон Перри рассказал ей об этом еще на поверхности. С помощью манипуляторов дистанционного управления "Капли" они намеревались зачерпнуть всяких восхитительных тварей вроде моллюсков, миниатюрных крабов, кольчатых червей и кормящихся серой бактерий из морского дна вокруг Печного Котла. А затем они собирались сунуть всю эту мерзость в полные отвращения или скуки физиономии зрителей. "Я говорила тебе, Глин, что мне не нужно это проклятое задание. Лучше мне было остаться в постели". Но прежде чем Нелл закончила эту субвокальную мысль, Джон Перри резко выпрямился на сиденье, а на лице у него вдруг появилось выражение. Живой, заинтересованный взор -- как у нормального человеческого существа. Прервавшись на середине фразы, он перестал обращать внимание на камеры. Нелл почувствовала движение "Капли", какое-то покачивание -- которое она в последний раз испытала, когда погружаемый аппарат еще был на поверхности. -- Что происходит? Перри не ответил и даже на нее не посмотрел. Но он мотнул головой в сторону приборной панели, которая ничего толкового Нелл не сообщила. Она увидела лишь десятки циферблатов и цифровых индикаторов. Большинство из них были никак не помечены и совершенно непостижимы. Зато вполне постижимым было внезапное исчезновение решительно всей наружной иллюминации. Все плывуны исчезли. Нелл Коттер и Джон Перри сидели в центре иссиня-черного шара, смутно освещенного изнутри. Она заметила полоску темного движения снаружи -- вокруг них кружилась непрозрачная жидкость. Затем последовало еще одно и куда более буйное покачивание "Капли". Судно так сильно накренилось, что Нелл бросило на Джона Перри. -- Волна давления. -- Он наконец-то заговорил. -- Большая. Надо отсюда убираться. "Капля" рассчитана на обычное наружное давление. Столько она может не выдержать. -- Голос его был спокойным, но руки с невероятной скоростью летали по приборной панели. Нелл охнула. Что-то вдруг протянулось из темноты, хватая ее за талию, грудь и плечи мягкими, прохладными щупальцами. -- Все в порядке. -- Перри услышал, как она охнула. -- Это всего лишь система привязных ремней. Она срабатывает автоматически, если крен превышает десять градусов. "Чего никогда не должно происходить, если только мы не прыгаем по поверхности. -- Нелл припомнила это из своего инструктажа. -- Что-то неладно со стабилизаторами положения? Им предполагается держать нас ровно". -- Я увидел, что температура поднимается, -- спокойно продолжил Перри, -- быстрее, чем ей положено, но не знал, как это интерпретировать. Мы прибыли сюда как раз в неподходящее время. -- Но что происходит? -- Нелл чувствовала, как вся ее масса смещается к ремням по правую руку. "Капля" перекатывалась вокруг своей оси. -- Подземное извержение. Сотрясение океанского ложа. Зона вокруг дымарей сейсмически активна, и как раз сейчас она решила выпустить накопившиеся компрессии. Нелл услышала низкий, мучительный стон. Морское дно, стонущее в агонии? Нет. Это "Капля" стонет, потому что ее корпус испытывает перенапряжение. Столько она может не выдержать, сказал Перри. Так что когда судно получит все, что оно может вынести, и немного больше... Погружаемый аппарат задрожал и закрутился. Нелл лишилась чувства направления. Ложе океана могло быть прямо над головой -- или как раз под ногами. Джон Перри по-прежнему был занят пультом. И, невероятное дело, говорил тем же лекторским тоном, что и раньше. Излагал свои комментарии, как будто они с Нелл по-прежнему снимали документальный видеофильм. -- Необходимо, чтобы мы сразу же покинули зону извержения, но направляться прямиком к поверхности смысла нет. Волны давления расходятся веером от зоны трещины в морском дне, заполняя клиновидный объем, расширяющийся вверх. Чтобы выбраться из активной зоны, мы должны направиться вниз и вбок. Именно этим я сейчас и занимаюсь. Делать это надо в темпе, потому что мы уже получили два импульса давления, которые превосходят номинально максимальную переносимость корпуса. Держитесь. Вот идет еще один. "Капля" снова застонала, словно трескающееся дерево. Нелл огляделась. Снаружи не было ничего, кроме мутной черной воды под убийственным давлением. Откуда у Перри вообще могло быть понятие, куда он движется? Нелл не видела на приборной доске никаких приборов, которые указывали бы направление или положение. И все же смутно освещенные пальцы Перри находились в постоянном движении. Он непрерывно что-то регулировал и подстраивал. Позади себя Нелл слышала еще один шум: жужжание электромоторов, ведущих "Каплю" на максимальном ходу. "Знает он, что делает? Или просто пробует как попало?" Погружаемый аппарат задрожал и снова сменил направление, причем так неистово, что Нелл твердо решила: это уже конец. Корпус застонал, определенно готовый коллапсировать, но в тот же самый момент Джон Перри оторвал руки от приборной панели. -- Мы уже... -- Нелл не знала, как закончить вопрос. Формулировка "Мы уже обречены?" не казалась гарантией получения разумного ответа. -- Почти. Почти вышли. Еще несколько секунд. В переднюю сторону погружаемого аппарата проникало слабое, пропадающее свечение. Вода впереди была прозрачнее, уже не наполненная плотными облаками, выпущенными при извержении океанского ложа. Нелл смогла увидеть один из свободноплавающих источников света, прокладывающий дорогу к безопасности, точно рыба-лоцман. "Капля" слегка качнулась, откликаясь на слабое финальное сотрясение позади. А затем Нелл перестала чувствовать какое-либо движение, хотя жужжание моторов продолжалось. Привязные ремни отпустили ее и скользнули назад в сиденье. -- Мы вышли оттуда. Все чисто. -- Перри хлопнул ладонью по приборной панели. Впервые, как показалось, за многие часы получив возможность увидеть профиль Ледяного Человека, Нелл обнаружила, что он ухмыляется как безумец. Сама Нелл даже не улыбалась. "Только посмотрите, люди добрые! Псих ненормальный -- он ведет себя так, как будто он все это обожает". -- С вами все в порядке, мисс Коттер? Нелл с трудом сглотнула, пытаясь прочистить горло для чего-то большего, нежели просто субвокальная ярость. Но прежде чем она успела сказать хоть слово, Джон Перри уже повернулся к ней лицом. Восторг сменило участие. -- Боюсь, мне придется поднять нас обратно на поверхность. Извините, очень сожалею о вашем шоу. Я понимаю, что мы не получили всех тех материалов, которые я вам обещал, но сегодня Печной Котел нам уже никак не обследовать. Это слишком опасно. В любом случае, из отдушины выйдет столько всяких выбросов, что нам много часов не удастся ничего разглядеть. Мы сможем вернуться туда в другой раз. Нелл посмотрела на камеры. По-прежнему в работе. Они должны были записать все: извержение, мрак бездны, как "Каплю" сжимали и швыряли силы, которые едва-едва не расколотили маленькое суденышко. Облегчение и восторг смыли прочь все напряжение. Нелл захотелось истерически расхохотаться. "Он извиняется! Он спас нас от верной смерти, а теперь извиняется за то, что не может предоставить мне снимков тех тошнотворных ильных червей, будь они трижды прокляты! И он должен был получать свой кайф от опасности, потому что секунду назад ухмылялся как последний дурак. Причем ни капельки пота. А я тут потею, как свинья в сауне". -- Доктор Перри. -- Безумный смех все-таки вырвался из горла Нелл. "Это мы вырежем", -- мимоходом подумала она. -- Вам не следует ни за что извиняться и ни о чем сожалеть. Мы не получили того шоу, которого ожидали, -- зато получили нечто гораздо лучшее. Вы обещали хемосинтез, фотосинтез и моллюсков, жующих серу, как коровы траву. А обеспечили моретрясение, извержение океанского ложа, в центре которого оказались мы. А также запись всего этого. Зрители будут в восторге! Перри явно удивился при мысли о том, что кто-то может предпочитать высокую драму кольчатым червям. И теперь Нелл уже не смогла сдержать свою ухмылку. Увериться, что ты погибла, а затем выжить -- это было что-то бесподобное! Но в этот момент величайшего удовлетворения Нелл вдруг заметила, что на панели управления мигает красная лампочка. Она молча указала на нее Перри. -- А, ничего страшного. Это никак не связано с обстановкой на борту. С судном полный порядок. -- Перри наклонился, чтобы включить небольшой экран дисплея, расположенный под таким углом, что Нелл его не видела. -- Это говорит о том, что "Капля" получила сообщение с поверхности. -- Мне казалось, это чертовски тяжело сделать. -- Действительно, очень тяжело. Требуется плотно сфокусированный звуковой луч, чтобы нас найти, и еще более плотный, чтобы послать сигнал. Огромный расход энергии. Вот почему это так редко проделывается. -- Перри хмурился. -- Должно быть, это для вас. -- Уверена, что нет. -- Знаете, не могу поверить, что это для меня. В моих проектах нет ничего настолько срочного, что не могло бы подождать, пока мы вернемся на поверхность. Впрочем, вот оно пришло. Нелл наблюдала, пока Перри читал содержимое экрана. Она снова увидела, как меняется выражение его лица. "Прощай, Ледяной Человек. Не знаю, что там за сообщение, но оно определенно не то пугает, не то расстраивает Джона Перри. Его возбуждает физическая опасность, но она его не тревожит -- однако теперь он определенно встревожен". -- Что там? Это сообщение для меня? Джон Перри качал головой. -- Нет, оно для меня. Сожалею, мисс Коттер, но нам придется на максимальной скорости направиться к поверхности. Звонят из канцелярии замминистра, и они говорят, что там какая-то серьезная проблема. -- С нашим погружением? Надеюсь, не оно вызвало проблему? -- Это не имеет отношения к сегодняшнему погружению. Там какая-то проблема с моим исследованием форм жизни вокруг гидротермальных отдушин -- с тем самым, над чем я все последние шесть лет работал. -- Какого рода проблема? -- Именно неизвестность меня и обеспокоила. Мне велят вернуться немедленно, в срочном порядке. Но не говорят, зачем. 2 СРАЖЕНИЕ НА КРАЮ ВСЕЛЕННОЙ На все потребовалось одно лишь прикосновение пальца. Камилла Гамильтон нажала правую кнопку. Заранее записанная последовательность инструкций была запущена. Главный компьютер в центре РСН (Распределительной Системы Наблюдения) установил индивидуальные команды, и шестьдесят тысяч лазеров выстрелили ими через всю Солнечную систему. Теперь оставалось только ждать. Потребуется почти час, чтобы высокоскоростные команды достигли самых отдаленных индивидуальных телескопов, и еще час, прежде чем в центре РСН будут получены подтверждающие данные, что эти приборы точно настраиваются на мишень. Еще три часа потребуются, прежде чем вся сеть телескопов, непрерывно обменивающаяся между собой информацией о положениях и орбитах, сможет принять окончательную, стабильную конфигурацию. Камилла уже в тысячный раз размышляла о том, что "наблюдение" посредством РСН не давало ученому удовольствий реального времени астрономии прежних дней. Галилей, Гершель и лорд Россе наслаждались результатами своих усилий немедленно -- даже если считать "наслаждением" прозябание на открытой всем ветрам площадке высоко над землей. Но они готовы были всю ночь торчать в своих примитивных обсерваториях, вглядываясь в туманные небеса, -- только лишь затем, чтобы ощутить радость открытия. Прибыло первое подтверждение, что ближайший телескоп РСН уже принял команду касательно мишени и начинает ее выполнять. Камилла едва взглянула на него. Все самые хитрые компоненты этой системы крутились на орбитах по ту сторону Солнца, более чем в миллиарде километров отсюда. Их статус она еще часа полтора не узнает. Тем временем Камилла вывела на главный экран предыдущий дисплей, чтобы еще раз его рассмотреть. -- Что, опять в Господа Бога играем? Как обычно, Дэвид Ламмерман неслышно вплыл в помещение и уже находился за спиной у Камиллы. Он навис над ней, массируя ее плечи и трапециевидные мышцы, пробегая пальцами в сторону шеи. Или прикидывался, что массирует. Камилла не сомневалась, что на самом деле он проверяет -- и не одобряет -- толщину жировой прослойки между ее костями и кожей. Астроном была уверена, что, следуй она диетологическим советам Дэвида, быть бы ей еще жирней самой дородной модели Рубенса. Дэвид неодобрительно фыркнул, прекратил свое прощупывание и нагнулся, чтобы поверх плеча Камиллы вглядеться в заполнившее весь экран изображение галактики Андромеды. -- Послушай, это не имитация. Это настоящая картинка. И чертовски хорошая. -- Хорошая? А ты привереда. Что, нет? Я бы скорее сказала -- идеальная. -- Камилла ожидала этого важного второго мнения, прежде чем позволила себе ощутить приятное тепло полного удовлетворения. -- Все тесты показывают, что мы безошибочно ловим фокус и близки к ограниченному дифракцией разрешению. Последняя группа телескопов подключилась пять часов тому назад. Выясняется, что зеркала вовсе не имели повреждений -- все дело было просто в предсказательных алгоритмах на местных компьютерах, которым требовалась маленькая промывка и прочистка. Теперь смотри. Я собираюсь сделать электронное увеличение с высоким разрешением. Дэвид терпеливо наблюдал, как всегда пораженный скоростью и точностью работы системы управления Камиллы. Поле сместилось, сосредоточиваясь на одной из спиральных "рук" Андромеды. Облако звезд молниеносно разрежалось до точек, затем принялось стремительно рассыпаться по краям поля зрения, пока в центре не остался один пылающий желтый карлик. Увеличение продолжалось, теперь уже сосредоточиваясь на яркой световой крапинке, прижавшейся поближе к материнской звезде. Крапинка все росла и росла -- и наконец стала демонстрироваться как отчетливый диск, на котором континенты формировали темные, неровные пятна на серо-голубом фоне. -- Для медиа-удара я выбрала близкую мишень -- М31, два миллиона световых лет отсюда. Затем провела компьютерное сканирование на предмет соответствия солнечному типу. Эта планета находится примерно на том же расстоянии от своей звезды, что и Земля от Солнца. Спектральный анализ показывает, что перед нами атмосфера с высоким содержанием кислорода. В голубых зонах тоже есть вода. Прикинь, никто на нас оттуда точно так же не таращится? -- Если таращится, то надеюсь, у него сейчас лучшее время для наблюдений, чем будет у нас, когда люди эту картинку увидят. Вот. Пройдись хотя бы по кромке. -- В руке у Дэвида Ламмермана были два контейнера с супом. Один он протянул Камилле. Она с неохотой взяла суп. Вечно Дэвид пытался ее накормить. Намерения у него были самые лучшие, но когда Камилла работала, интерес к еде у нее начисто пропадал. Все говорили ей, что она слишком тощая, что ей нужно немножко подкормиться. Бесполезно было объяснять всем, что ее хрупкость тощей блондинки так же обманчива, как и ее по-детски наивная наружность. Она никогда не болела, ее тело было крепким и выносливым, как стальная проволока, -- хотя у Дэвида, безусловно, имелись тому свидетельства. -- Как только люди увидят это изображение, медовый месяц будет закончен, -- продолжил Ламмерман, втискиваясь в кресло сбоку от Камиллы. Двухметрового роста и могучего телосложения, он втрое превосходил ее по весу. Пол-литровый контейнер с супом Дэвид опорожнил тремя быстрыми глотками, пока Камилла прятала свой за монитором. Дэвид быстро его оттуда вытащил, открыл крышку и снова вручил Камилле. -- Что, слишком хорошо? -- спросила она, послушно делая глоток. -- Я об изображениях, понятное дело, не о супе. -- Так хорошо, что лучше и не бывает. Как только люди поймут, что все уже наверху и пашет как зверь, нас выдавят из графика. Все наше время уйдет какому-нибудь серому кардиналу, в голове у которого лет пятьдесят никаких мыслей не водилось. Вообще-то Дэвид не хотел давать ответ, и в нем не нуждался. Они с Камиллой уже достаточно по этому поводу поворчали. Это была старая как мир жалоба молодых астрономов. Ты делал всю собачью работу, убивал годы на починку, чистку и калибровку приборов, одновременно планируя наблюдательные программы для занятия самыми фундаментальными проблемами астрономии; а как только все оказывалось в идеальной готовности, твои начальники и предполагаемые благодетели приходили, присваивали лучшее время для наблюдений и развозили его по капелькам на устаревшие и дискредитированные теории. В свои двадцать четыре года Дэвид Ламмерман был уже вполне компетентен, и прекрасно это знал. Кроме того, он был нетерпелив. Его совсем не утешала мысль о том, что когда-нибудь его время придет. И в свои двадцать семь лет Камилла Гамильтон уже начинала задумываться, придет ли когда-нибудь ее время. В центре РСН она была на два года дольше Дэвида, и он знал ее возможности, даже если больше никто их не замечал. -- Тогда увольняйся. -- Камилла смогла прочесть мысли Дэвида, вглядываясь в него поверх контейнера с супом. -- А я заберу твое время для наблюдений. -- С тебя станется. Так и пытаешься это провернуть. -- Дэвид улыбнулся Камилле и сел, вороша рукой роскошную копну кудрявых светлых волос. Камилла отметила, какой он симпатичный и здоровый на вид. Здоровый умственно и физически. Она была уверена и в том, и в другом -- уверена так, что не готова была еще кому-то в этом признаться. Здесь-то и содержалась ирония. В течение трех лет совместной работы, часто круглосуточной, когда они неизменно делили одни и те же тесные жилые помещения, -- а после первых трех месяцев одну и ту же постель, -- у них с Дэвидом ни разу не возникло ни одного толкового спора. Они обо всем друг другу рассказывали. Камилла доверила бы Дэвиду все, что у нее было, включая саму ее жизнь. Но... она не готова была сделать открытое признание. Дэвид не мог этого понять. Камилла и сама этого не понимала. Быть может, так получалось из-за Тима Кайзера, предшественника Дэвида Ламмермана в центре РСН? Они с Тимом тоже были любовниками -- правда, недолго. Когда Тим наконец объявил ей, что знает о ее романах с полдюжиной других мужчин в центре, что он больше не может выносить ее пренебрежения и что для дальнейшей работы он отбывает обратно на Землю, Камилла ощутила подлинную скорбь... и великое облегчение. Пусть же это больше не повторится. -- У нас будет не больше дня-двух. -- Голос Дэвида вторгся в ее мысли. -- Затем народ поймет, что РСН работает без сучка и задоринки. Так что лучше сделать как можно больше прямо сейчас. Андромеда вполне годится для медиа-атаки, но давай все-таки установим несколько по-настоящему серьезных мишеней. Что-нибудь на приличном расстоянии отсюда. "Вот оно и началось", -- подумала Камилла. Она предпочла бы избежать взгляда Дэвида, но заставила себя развернуть кресло и обратиться к нему лицом. -- Я уже это сделала. РСН установлена на мишень в одиннадцати миллиардах световых лет отсюда. -- Камилла говорила торопливо, зная, что ее следующие слова остановят одобрительный кивок Дэвида. -- Она будет наблюдать за протозвездным облаком, которое я обнаружила на прошлогоднем пробном прогоне. -- Формирование звездных систем! Это же низкоэнергетично, а кроме того, это бесполезная наука. Мы не должны тратить ни миллисекунды на подобную чепуху. -- Только потому, что твоим интересам случилось сосредоточиться на квазарах... -- Интенсивные источники энергии -- вот где можно узнать что-то действительно новое. Но не в протозвездных облаках. Просто преступление брать все возможности РСН и транжирить их на круглосуточное наблюдение за тем, что можно так же прекрасно увидеть, используя другой инструмент... -- Чушь! Ты не хуже меня знаешь, что это неправда. Если мы вообще когда-то собираемся понять эффективные сечения аномальных термоядерных реакций, которые мы фиксируем прямо здесь, в нашей родной Солнечной системе, нам требуется РСН. Мы должны пронаблюдать за звездной термоядерной реакцией и формированием звездных систем в самом начале, прежде чем сверхновые произведут рассеяние элементов и изменят правила игры. Хотя Камилла спорила так же горячо, как и Дэвид -- и наслаждалась этим, вот что было самое поразительное! -- она подозревала, что все это пустая трата времени. Они уже не один год понимали, что этот день придет. Пока Распределительная Система Наблюдения работала кое-как или вообще не работала, постепенно доходя до нового функционирования после разрушения во время Великой войны, они с Дэвидом уже отхватили себе достаточное время для наблюдений, преследуя собственные частные интересы. Но с полным возвращением РСН в строй -- а этого факта они скрыть не могли, -- наблюдатели-визитеры роем слетятся сюда. Они потребуют свою долю пирога. Их программы будут иметь приоритет над потребностями пары недавних выпускников университета. Камилла с Дэвидом, оба самоуверенные и упрямые, вынуждены будут сражаться за крохи и огрызки времени для наблюдений. И они будут сражаться. Даже между собой они договорились только о дистанции для хороших мишеней, но больше ни о чем. Дэвида интересовало наблюдение за определенным классом квазаров как инструмент для ответа на некоторые космологические вопросы. Камилла находила космологию слишком спекулятивной, слишком схожей с теологией. Ответы же на вопросы, которые она ставила в связи с определенными термоядерными процессами, непременно должны были привести к новым экспериментам в лабораториях Весты. С точки зрения Камиллы, физическим экспериментам и наблюдению при помощи РСН следовало подпитывать друг друга через посредство компьютерных моделей и тем самым друг друга развивать. А информация, вытекавшая из работы Дэвида, была, на ее взгляд, слишком односторонней. -- У тебя нет никакой возможности выяснить, когда ты ошибаешься, -- не раз и не два говорила она ему. -- В этом проклятие астрономии. У тебя нет способа выполнить эксперимент, здесь или на Поясе, а потом сказать: "Что ж, это показывает, что моя теория -- сплошная чепуховина, но это в то же самое время предлагает мне другую теорию, которую я также могу проверить". Камилла встала. Спор был очень стар. Она не хотела сидеть и без конца его вести, когда можно было заняться чем-то гораздо более продуктивным. -- Ты куда? -- Дэвид тоже встал. -- Пройдет не менее пяти часов, прежде чем наблюдения начнут поступать. Я хочу еще раз на конфигурации Супер-РСН посмотреть. Это вовсе не была полная ложь. Всего неделю тому назад они с Дэвидом закончили разработку координированного космического блока из пятисот тысяч орбитальных телескопов, размещенных по всему пути от Юпитера до Меркурия. Они согласились, что это станет следующим логическим шагом в исследовании края вселенной. И еще они согласились, что, хотя вычисление орбит и динамический контроль за блоком представляют собой серьезные проблемы, главное препятствие здесь все-таки не техническое. Ему предстояло стать -- и не было ли это историей всех крупных наблюдательных приборов, когда-либо построенных? -- финансовым. До сегодняшнего дня Супер-РСН оставалась бумажной мечтой. И, может статься, таковой ей и суждено было остаться. А что Камилле действительно хотелось проделать, так это прочесть файлы входящих сообщений на центр РСН. Сверхчеткие изображения М31 и планеты земного типа внутри спиральной "руки" Андромеды уже были разосланы -- направлены по лучу в систему Юпитера, а также на Марс и на Землю. Именно отклики на эти изображения как доказательство того, что первое интегрированное испытание РСН прошло с блестящим успехом, могли сказать, станет ли Супер-РСН чем-то куда большим, нежели просто мечтой, причем еще при жизни Камиллы и Дэвида. И отклики эти должны были приходить прямо сейчас. Дэвид тащился позади, пока Камилла выходила из наблюдательного зала РСН и направлялась к коммуникационному отделу. По выражению его лица она могла судить о том, что он еще далеко не со всем смирился. -- Итак, ты забралась в систему и зацапала свою очередь, ничего мне не сказав, -- пробурчал Дэвид. -- Ты воспользовалась преимуществом того факта, что это было не мое дежурство. И намеренно ничего мне не сказала. Да уж, по-настоящему дерьмовая проделка. -- Кончай меня этой ерундой кормить. -- Камилла оглянулась на него через плечо, проплывая сквозь начисто лишенную гравитации ступицу центра РСН. Она не собиралась признавать за собой вину, которой не испытывала. -- Предположим, РСН дошла бы до полного функционирования в твое дежурство, и мне не случилось бы оказаться поблизости. Что бы ты тогда сделал? Она слышала дыхание Дэвида и чувствовала его дрейф в паре метров позади. Сразу он ничего не ответил, но молчание как раз и было тем ответом, в котором Камилла нуждалась. -- А я тебе скажу, -- продолжила она. -- Ты бы живо настроил РСН на один из тех дурацких, трижды проклятых высокоэнергетичных квазаров. А когда я пришла бы на дежурство, ты бы рассказал мне, что ты проделал, и мне бы пришлось это переваривать -- причем тоже куда дольше, чем один день. Твои низкие световые уровни нуждаются в более длинных периодах экспозиции. -- Ты, похоже, обо всех по себе судишь. -- Но тону Дэвида недоставало убежденности. Когда дело доходило до его священных экспериментов, он ничем не отличался от Камиллы. Оправдание, но не разрешение. Сперва ты хватаешь время для наблюдений, а перебранка потом. -- Ты определенно такой же, как я, -- мягко сказала Камилла. -- Как раз поэтому ты так мне и нравишься. Она предлагала перемирие. Наконец они добрались до входа в коммуникационный отдел. Зал пустовал, но это было нормально. Центр РСН по-прежнему обслуживался минимальным количеством персонала; там было всего девять инженеров и техников, включая Дэвида с Камиллой, -- и это на объекте, где разместится более двухсот человек, когда Распределительная Система Наблюдения получит полную нагрузку. Блок входящих сообщений мигал голубым, указывая на прибытие сигнала с пометкой "срочно". Местный персонал привык это игнорировать, и рев сирены по всему центру давным-давно был отключен. Представления о срочности на Земле и Ганимеде редко совпадали с приоритетами центра РСН. -- Давай посмотрим, как им наши картинки понравились, -- Камилла изучила дисплей входящих сообщений. -- Впрочем, минутку. Самое первое не для РСН. Оно личное. Для тебя, причем с Земли. Из Гусвика. У тебя что, высокопоставленные друзья в столице, про которых ты мне никогда не рассказывал? Камилла просто болтала, не ожидая ответа. Личные сообщения были именно такими. О них не спрашивали. И так или иначе, у Дэвида не было от нее секретов. Но его реакция была просто шокирующей. Он застыл в неподвижности, нервно кусая нижнюю губу. -- Извини, -- Камилла отступила от пульта. -- Прочти его здесь, если хочешь, или используй личный экран. Я подожду снаружи, пока ты не закончишь. И тут последовал еще один сюрприз. Предложение уйти делалось как формальность и почти всегда отклонялось. Даже личные послания в центр РСН не были такими уж личными, потому что когда ты несколько лет буквально варился в одном котле с твоими собратьями, число секретов сокращалось до нуля. А послания Дэвиду в особенности никогда не утаивались от Камиллы. Однако сейчас он кивал. -- Если тебе не трудно. Уйти, то есть. На несколько минут. Мне бы хотелось прочесть его здесь. Выбора у нее не оставалось. Камилле не терпелось поскорее узнать, как изображения от полностью функционирующей РСН -- результат пятилетних усилий, здесь, в центре пустоты -- были восприняты по всей системе. Но теперь она должна была подождать. Личные послания всегда имели приоритет. Камилла покинула зал и зависла у двери. Все ее планы касательно наблюдений, не говоря уж о будущем Супер-РСН, зависели от ответов, которые она должна была получить в ближайшие несколько дней. А Дэвид был так же этим увлечен, так же заинтересован. Как же могло его личное послание стать важнее будущего их совместной работы? Черт, ведь Дэвид даже не знал, о чем это сообщение, когда сказал, что хочет его прочесть; он знал только, откуда оно. Эта информация что-то для него значила. Но она ничего не говорила Камилле. Когда она последний раз видела сводку переписи населения, свыше двух миллионов человек жили в Гусвике, и население острова Южная Георгия по-прежнему росло, пока климат Земли теплел. Камиллу так и подмывало проскользнуть внутрь и взглянуть, но она не смогла заставить себя это сделать. Дэвид был слишком расстроен и явно встревожен. Так что она взяла себя в руки и продолжила нетерпеливо ожидать у двери. Дэвид был занят минут десять, которые Камилле показались несколькими часами. Когда же он наконец появился, всякая ее досада на него мигом испарилась. Вся его оптимистичная напористость исчезла, сменившись болезненной нерешительностью. На Камиллу он смотрел так, как будто впервые в жизни ее видел. -- Гм... н-да. Так ты сказала, что хотела бы получить мое время для наблюдений? Так? Ну, я полагаю... теперь, как мне представляется... -- Даже в речи звучало потрясение. Всезнающий, сверхуверенный в себе Дэвид Ламмерман вдруг трансформировался в неловкого увальня с завязанным в узел языком. -- Короче, полагаю, оно целиком твое. На все обозримое будущее. -- Дэвид, что случилось? Могу я чем-то помочь? -- Уфф, -- он помотал своей блондинистой шевелюрой и даже на нее не взглянул. -- Я должен... отправиться на Землю. Немедленно. Должен сесть на первый же корабль. Как можно скорее. -- Но почему? Ты не должен уезжать. Следующие несколько дней здесь, в центре РСН, станут решающими. Камилла не хотела этого говорить. Ей хотелось попросить: "Дэвид, любимый, скажи мне. Я имею право знать. Что бы это ни было". Но, прежде чем она снова заговорила, Дэвид кивнул, повернулся и поплыл обратно к ступице. Камилла направилась было за ним, но затем передумала. Она вернулась в коммуникационный зал и подобралась к экрану исходящих сообщений. Читать чужое личное сообщение без разрешения было еще хуже, чем стоять рядом, когда человек его читает. Но здесь совершенно очевидно была насущная необходимость. Дэвида попросили -- приказали ему -- сделать что-то, чего он явно делать не хотел. И, быть может, он послал обратное сообщение, которое не было помечено как "личное". Камилла просмотрела исходящие сообщения, но от Дэвида ничего не было. Ни личного, никакого. Выходит, он даже спорить не попытался. А как насчет оплаты? Путешествие на Землю за минимальное время было очень дорогим. У Дэвида вроде бы никогда особых денег не водилось. Так кто же оплатит его перелет? Поддаваясь искушению, Камилла подошла к входящему экрану. Там показывалось прибытие дюжины сообщений, но среди них -- ни одного личного. Она села за пульт и запросила базу данных на предмет информации по всем личным сообщениям, принятым в центре РСН за последние двенадцать часов. Там оказалось всего одно. Оно было типа "прочти-и-сотри", которое лишь раз проявилось на экране, а затем было стерто из памяти компьютера, как только получатель за него расписался. Камилла сдалась. И начала просматривать входящие поздравительные послания о результатах работы РСН, а также настойчивые просьбы о включении в график наблюдателей-визитеров. Ей потребовалось полностью сосредоточиться, чтобы зафиксировать их общую суть. В тот отрезок времени, который должен был стать самым восхитительным в центре РСН со дня окончания Великой войны четверть века назад, сумела протянуться далекая рука и все испоганить. Разум Камиллы снова и снова повторял одно и то же. Кто-то захотел вернуть Дэвида Ламмермана обратно на Землю; кто-то находится в таком положении, что это ему требуется присутствие Дэвида, хочет последний этого или нет. И по какой-то странной особенности этого человека, ни он, ни Дэвид не желали раскрывать его личность. Двенадцать часов спустя Камилла снова сидела у компьютера. Часть ее разума была сосредоточена на подробнейшей термоядерной калькуляции. Этот процесс шел автоматически -- как функция спинного мозга. Вся остальная ее часть, в том числе глубочайшее внутреннее ядро, было совсем в другом месте. Дэвид отправлялся на Землю. Мало того, он отправлялся туда по причинам, которые он не обсудил, не собирался обсуждать -- не мог обсуждать? -- с Камиллой. И как же теперь ее самодовольная вера в то, что она знает Дэвида лучше любого другого человека во всей Солнечной системе? Камилла знала историю его семьи, его образование, его привязанности и неприязни, его фантазии и фобии. Теперь получалось, она совершенно ничего не знала. Камилла не понимала, почему Дэвид так расстроен, почему он отправляется на Землю, почему не желает об этом говорить. Могла там быть другая женщина? Но даже если могла, какое она имела право ревновать -- она, которая так твердо держалась за свою независимость? Посреди ее эмоционального разброда вычисления продолжались все дальше и дальше как сложный танец женщины с машиной. Некому было пронаблюдать за этим странным партнерством, а также за тем способом, посредством которого роли этих двоих минута за минутой смещались в непостижимую разновидность единства. 3 СОЛНЕЧНЫЙ КОРОЛЬ К тому времени, как ему стукнуло двадцать лет, Джон Перри уверился в двух великих истинах. Жизнь в водном мире глубоких океанов имеет смысл; она логична, предсказуема и спокойна. А жизнь в воздушном мире, на поверхности или над ней, ничем таким не обладает; она случайна, обманчива и причудлива. Теперь у него были новые тому доказательства. Одно из них топало в нескольких шагах впереди него. Джон смотрел на выкрашенный в красное затылок Нелл Коттер, сверкающий под мягким декабрьским солнцем, и задумывался о загадке ее присутствия на палубе. У нее не было никакого права там быть. Даже после того, что случилось в глубинах Тихоантарктического гребня. Когда "Капля" вернулась на поверхность, ни один из них двоих не нашел для другого больше пары слов. Джон был обеспокоен и озадачен внезапным приказом вернуться на поверхностную базу, причем без всякого объяснения, тогда как Нелл все еще была сильно шокирована случившимся в двух километрах внизу моретрясением. Она не обладала уверенностью Джона в надежности "Капли" или верой в его способности пилота и навигатора. Для Джона Перри эпизод с извержением океанского ложа был все еще ясным в памяти, но уже отдаленным эмоционально -- как опыт, увиденный через стекло, которое экранировало эмоции. Для Нелл Коттер тот эпизод был новым, непосредственным и устрашающим. Ее эйфория, когда она поняла, что не погибнет в черной бездне, только усиливала это ощущение. На поверхности Нелл уверенно заявила, что уже записала все, что ей требовалось. Итак, запись видеошоу была закончена. Когда они расстались на пристани плавучей базы, Джон со своей стороны никак не ожидал, что они увидятся снова. Он пошел к себе -- составлять отчет. И вскоре столкнулся с типичным образчиком иррациональности Админа. Ему сказали, что он должен немедленно отправиться в Аренас, в канцелярию замминистра. Зачем? Никто в административных конторах базы не захотел или не смог ему этого сказать. Это и озадачивало, и возмущало. При чем тут замминистра? Зачем политику высокого уровня понадобился Джон Перри с его гидротермальными отдушинами и изучением глубоководных форм жизни? Согласно тупоголовому лейтенанту, который выдал ему полетные документы, такому человеку Джон Перри определенно был ни к чему. Но больше тот лейтенант никакой информации ему не предоставил. Джон медленно прошел по всей длине тысячеметровой плавучей взлетно-посадочной палубы к короткому наклонному трапу и ожидающему рядом самолету. И в какой-то момент метрах в десяти впереди него вдруг загадочным образом появилась Нелл Коттер. Она шагала в середине группы из четырех членов персонала среднего ранга, легко и звонко смеялась -- так же расслабленно, как и шла. Не было заметно никаких признаков того, что она пережила травму. Способность Нелл оправляться от удара -- или прикидываться, что оправилась, -- просто поражала. Но у нее определенно не было никакого права направляться к самолету. Он принадлежал Системе Глобального Океанического Мониторинга, и на его борт допускались только члены СГОМ. Джон точно знал, что у Нелл нет никакой связи с группой. Однако пять минут спустя они уже летели на восток на шести махах, и Нелл Коттер прошла по проходу, чтобы сесть рядом с Джоном Перри. Его вопросу она только посмеялась. -- Вообще-то я не очень навязывалась. Я просто немного поговорила о шоу. Затем я показала им вот это... -- она похлопала по миниатюрной видеокамере, -- и объяснила, что, пока камера крутится, работа еще не закончена. -- Вы сказали тем людям, что должны отправиться в Аренас вместе со мной, чтобы доделать ваше шоу? Но это ложь. Запись закончена. Вы не можете использовать меня как предлог для посадки. Она положила руку ему на плечо. -- Ну-ну, не возбуждайтесь. ("Что же такое с Ледяным Человеком?" -- подумала Нелл.) Я должна быть завтра в Стэнли, чтобы встретиться с продюсером шоу. Если бы я отправилась коммерческим рейсом, вышло бы восемнадцать часов на гидросамолете. Я была бы совсем развалиной, когда туда бы добралась. Кому это нужно? И, кстати, говоря, не похоже, чтобы я выжала кого-то с его законного места. -- Нелл обвела рукой интерьер самолета, где половина из сорока сидений была свободна, а затем подалась вперед, чтобы заглянуть Джону Перри в глаза. -- Бросьте, доктор Перри... или я могу звать вас просто Джон? Я всего-навсего подсела на попутку. Смените гнев на милость и позвольте мне угостить вас выпивкой. -- На объектах СГОМ алкоголь строжайше запрещен. Как и все прочие наркотики. -- Тогда я угощу вас бокалом в Пунта-Аренасе. -- Извините. -- Джон отвернулся от ее прямого взгляда и уставился в окно, где дневное солнце преображало крилевые фермы на южном горизонте в роскошное золотое кружево. -- У меня нет времени ни для чего подобного. После прибытия меня ожидает немедленная встреча с замминистра Лосадой. -- Джон застыдился в тот же самый момент, как это сказал. Все было вполне правдиво, но все же получалось так, будто он прятался от Нелл за встречей, которой не ожидал и не понимал; более того, которой он вообще не хотел. Если Джон рассчитывал дать Нелл отпор, то все усилия оказались напрасны. Она подалась еще ближе, и он смог почувствовать цветочный аромат ее парфюма. -- Значит, после того, как вы с ним увидитесь, я вас угощу. Я кое-что слышала о Мануэле Лосаде и могу вас заверить, что вам непременно потребуется выпивка, если вы с ним хотя бы пару минут пообщаетесь. -- Лицо Нелл было в считанных сантиметрах от лица Джона, а ее правая рука по-прежнему покоилась на его плече. -- На самом деле у меня есть идея куда получше. Прежде чем мне дали это задание, я рассчитывала снять одно событие. Оно как раз сегодня в Аренасе состоится. Мы должны оказаться там вовремя и сможем вместе туда сходить. Это роскошный обед Внутреннего Круга в честь Сайруса Мобилиуса, по десять тысяч песо с носа. -- У меня нет десяти тысяч песо... у меня нет даже одной тысячи. И я должен немедленно явиться к замминистра, как только мы приземлимся. -- Лосада не заметит разницы, если вы явитесь завтра, а не сегодня. И не волнуйтесь насчет оплаты. У меня есть билеты для прессы. Две штуки. -- Меня туда не пустят. Я не пресса. "Милый мой, -- подумала Нелл. -- Да где ж ты всю жизнь был? В двух километрах под водой? Пожалуй, не так далеко от истины". -- Джон, они никогда не узнают, кто вы такой, если вы только сами им этого не скажете. Вы будете со мной, и я улажу всю болтовню. Разве я не задолжала вам вечер за то, что вы весь день со мной возились, а под конец еще и самым натуральным образом мне жизнь спасли? Джон уставился в невинные карие глаза Нелл и задумался, как же у нее это получилось. Она предложила ему совершенно невероятную последовательность событий, но при этом заставила их казаться абсолютно естественными. Он был вызван в столицу на встречу, которая в лучшем случае представлялась зловещей. А Нелл Коттер запросто предложила, чтобы он наплевал на приказ начальника его начальника и отправился провести веселый вечерок в городе. Джон даже передернулся, но в то же самое время все это его странным образом заворожило. Никогда в жизни не доводилось ему встречать кого-то, хоть отдаленно похожего на Нелл. Он отчаянно хотел отправиться с ней на обед, причем по причинам, которые шли гораздо дальше желания послушать Сайруса Мобилиуса, Солнечного Короля, человека-легенду. Джон помотал головой и перевел дух. -- Я не могу этого сделать, мисс Коттер, -- сказал он и тут же подумал: "Я сошел с ума. Я отбрасываю надежду всей моей жизни". -- Нелл. Люди, которые потели и дрожали вместе, не могут обращаться друг к другу так формально. ("Если не считать того, что ты не потел и не дрожал, тогда как я была готова вопить, -- справедливости ради подумала Нелл. -- Не говори мне нет, Джон Перри. Я просто не приму такой ответ".) Вы должны звать меня Нелл. И вы должны пойти на обед. -- Я не могу, Нелл. Это я про обед. В канцелярию замминистра сообщат, что я уже на подходе. Там будут меня ожидать. А вообще-то... в иной ситуации я был бы рад с вами пойти. Очень рад. И мне хотелось бы послушать Сайруса Мобилиуса. Вы верите в то, что про них рассказывают? В смысле, про Внутренний Круг? -- Нисколько. Но того, во что я верю, вполне достаточно. Знаете, все-таки останется время после того, как вы встретитесь с Лосадой. Обед не начнется до восьми. А мы приземляемся в четыре. -- Вы рассчитываете, что он увидится со мной, как только я позвоню. Но так не получится. Меня нужно будет подогнать к его графику, а не наоборот. -- Тогда я скрещу за вас пальцы. -- Нелл удовлетворенно откинулась на спинку сиденья, но скрестила не пальцы, а ноги. -- Все у вас получится. Вот увидите. Вы повидаетесь с ним и еще до восьми снова станете свободным человеком. А тогда мы пойдем на обед Внутреннего Круга и немного повеселимся. Нелл Коттер ошибалась. Но и Джон Перри тоже. Еще до войны СГОМ управлялась на полувоенной основе. С тех пор ничего не изменилось. Плавучие базы, рассеянные по океанам всего мира, по-прежнему имели положение и обстановку полевых военных единиц. Там мог существовать жесткий порядок командования, некоторая неэффективность, а также масса ненужных или даром потраченных усилий, однако вся система работала. Оборудование обслуживалось. Графики соблюдались. По контрасту административный центр СГОМ управлялся как армейский штаб мирного времени. Не имея конечного продукта, бюрократия становилась важнее результатов. Отсрочка считалась неуместной, но эффективность не имела смысла. Джон всю свою трудовую жизнь провел в мире плавучих баз. Для него шоком было явиться в Админ-центр к пяти вечера и узнать, что никому не ведомо, кто он такой и зачем сюда прибыл. Замминистра Лосада был занят, и его никак нельзя было беспокоить. В табеле назначений какой-либо Джон Перри вообще отсутствовал -- как сегодня, так и в обозримом будущем. Помощники Лосады уже ушли, и до девяти часов завтрашнего утра их возвращение не ожидалось. Под рукой не оказалось никого, кто смог бы внятно ответить на вопрос по поводу звонка на плавучую базу. Джону с великой неохотой дали квиток, который позволял ему провести ночь в жилом комплексе Админ-центра. При этом его предупредили, что за все обслуживание, кроме обеда и завтрака, ему придется платить из собственного кармана. К шести тридцати Джон прибыл в спартанское общежитие СГОМ и обнаружил здание битком забитым людьми. Комендант проинформировал его, что с переменой климата Аренас переживает невероятный бум и что все помещения переполнены в связи с Летним фестивалем. Еще он добавил, что квиток Джона ничего не значит. Если он сам себе ничего не подыщет, ему в лучшем случае могут дать скатку с постельными принадлежностями и место на полу в столовой -- разумеется, после того, как вся кормежка закончится и бригада уборщиков проделает свою работу. Где-нибудь около часа ночи. Джон позвонил Нелл Коттер, которая остановилась у пролива. Ее номер не отвечал. Тогда Джон оставил сообщение, что он к ней идет, вышел на холмистые улицы и побрел на юг к воде. Некоторые элементы Пунта-Аренаса не изменились с новым процветанием. Каждый квадратный метр почвы буйствовал летними цветами, и в воздухе царило их вечернее благоухание. На пятидесяти трех градусах южной широты декабрьское небо, даже затянутое облаками, не темнело еще три-четыре часа. После шести лет одиночества и открытого океана Джон нашел для себя цветы и людные улицы такими же чуждыми, как другая планета. Даже поморники, буревестники и крачки пропали. Он искал их в небе, но они, надо полагать, на лето улетели далеко к югу, чтобы пожать богатый урожай вокруг уменьшающейся ледяной шапки. Страннее всего были дети. На плавучих базах детей не имелось вовсе, но здесь они были повсюду -- играли на каждом уличном углу, путались под ногами на тротуарах или бесшабашно катались по склону холма на самодельных тележках и самокатах. Джон бессознательно их избегал, а мысли его были далеко. Одно дело, когда тебя игнорировали на родной базе, где ты волен был сам устанавливать себе график и работать над своими научными проектами. Совсем другая ситуация получалась, когда тебя без всякого объяснения отволакивали на полторы тысячи километров, а затем обращались с тобой как с полным ничтожеством. С каждым шагом мрачность и раздражение Джона нарастали. С ним должно было случиться что-то скверное. Он наверняка это знал. Но не мог догадаться, что именно. К тому времени, как Джон добрался до адреса, который ему дала Нелл, он уже был совершенно не в настроении посещать обеды богатых и знаменитых. Ни за тысячу песо с носа, ни за полпесо. Когда Джон позвонил из вестибюля, он уже готов был сказать Нелл, что передумал и не идет на обед. Но она не дала ему такой возможности. -- Отлично. Шестой этаж. Поднимайтесь. -- И в трубке зазвучали короткие гудки. Нелл уже сказала Джону, где остановится, но это не было похоже ни на один отель из всех, что ему доводилось видеть. Здание представляло собой изящную высотную структуру, куда более заманчивую, чем общежитие Админа. Там не было ни гостевой регистрации, ни портье, ни какого-либо подобного персонала. Лифты казались рассчитанными только на перевозку грузов. Поднявшись на шестой этаж, Джон очутился в огромном зале без окон, поделенном на квадратные каморки перегородками по пояс вышиной. Некоторые каморки были ярко освещены и застеклены от пола до потолка. Другие были темными и не содержали в себе ничего, кроме выкрашенных серой краской шкафов. Люди словно бы сновали повсюду как попало. Джон в замешательстве крутил головой, пока не заметил Нелл в четырех перегородках от него, склонившуюся над блоком телевизоров. Нелл уже успела переодеться из своего зеленого комбинезона, который она носила в "Капле", в платье с голыми плечами того же цвета. Она также проделала какой-то фокус со своими волосами, подняв их вверх и обнажив грациозный изгиб шеи. Когда Джон до нее добрался, Нелл выпрямилась и устроила ему мгновенный осмотр с головы до пят. -- Стандартный размер должен подойти. Идемте. И она взяла его за руку. Джон позволил ей буксировать его по шахматной доске с перегородками. По дороге они также миновали пару двухстворчатых дверей. -- Ну вот. -- Нелл махнула рукой в сторону пары десятков высоких гардеробов вдоль одной стены. -- Выбирайте. Тут она увидела озадаченное выражение на его лице. -- Послушайте, я не привередлива, и то, что на вас сейчас, мне отлично подходит. Лично мне. Но Бога ради, мы же идем на официальный обед. Если вы не хотите, чтобы вас остановили у двери и стали задавать вопросы, вам придется переодеться. Сегодня вечером -- только смокинги и платья. -- У меня нет смокинга -- ни здесь, ни на базе. -- Знаете, я так и подумала. Иначе зачем, по-вашему, я вас сюда привела? -- Нелл распахнула дверцу одного из гардеробов. -- Я же говорю -- выбирайте. Здесь все размеры, цвета и стили. А также все столетия. Тут до Джона дошло. -- Это же киностудия! -- Разумеется. И я здесь работаю. Помните, ведь у меня работа имеется? Здесь также ставят пьесы. Вы можете одеться кем угодно от монаха-францисканца двенадцатого столетия до Питера Пэна, но нам нужно, чтобы вы слились с фоном. Поэтому мы организуем вам наряд характерного миллионера типа "десять тысяч песо за обед". -- Она протянула руку и вытащила из гардероба вешалку. -- Лучше бы вы мне помогли. Почему бы вам для начала вот это не попробовать? На подбор наряда ушло много времени. Джона устроил бы первый же выбранный костюм, но Нелл настаивала, что на плечах ткань лежит не совсем как надо. -- Я знаю, богатые люди порой действительно носят одежду, которая им не подходит. Но специалисты по гидротермальным отдушинам, выдающие себя за богачей, такой одежды не носят. -- Нелл приладила ему галстук-бабочку и вставила в петлицу крошечную видеокамеру. -- Последний штрих. Камера вместо камелии. Таким образом, не возникнет никаких сомнений насчет того, чем вы занимаетесь. Кто знает. Быть может, вам удастся снять какой-то бесценный эпизод. -- Она отступила назад и оглядела результат. -- Шик-блеск! Как вы себя чувствуете? -- Странно. -- Джон с трудом узнавал себя в окружающих его со всех сторон зеркалах. Нелл выкинула какой-то фокус и с его волосами, подкрашивая их, делая гуще у висков и ушей и приглаживая спереди. -- Вид у вас просто классный. Ну, пойдемте. К тому времени, как мы туда доберемся, вы к своим тонким перышкам приспособитесь. Вперед! Дорога назад по холму в сгущающихся сумерках стала для Джона подлинным откровением. Другие пешеходы бросали на них всего один взгляд и отходили в сторонку. Даже дети на маленьких тележках предусмотрительно виляли вбок. -- Защитная аура богатства. -- Нелл держала его под руку и смотрела прямо перед собой, игнорируя всех окружающих. -- Пусть даже фальшивого. -- Я думал, что подобные вещи должны были кончиться вместе с войной. -- Вы говорите как кабинетный ученый. Таков один из уроков истории. Подобные вещи никогда не кончались и никогда не закончатся. По крайней мере, пока люди остаются людьми. -- Тут Нелл сжала его руку и надменно вздернула нос на мужчину, который слишком медленно убирался с их дороги. Само здание, где располагалась обеденная зала, стояло на западном склоне, фасадом к проливу и далекому океану. У входа торчали дюжины мужчин в форме. Они пристально наблюдали за парочкой, пока билеты, которые представила Нелл, не были проверены. Джон стоял рядом, нервно дергая пальцами скользкие манжеты. -- Я уже подумал, мы влипли, -- негромко сказал он, когда их наконец пропустили. -- Вся эта охрана... -- Это не из-за нас. -- Нелл снова сжала ему руку. -- Успокойтесь, дорогой. -- А из-за кого? -- По студии шли разговоры, что наружники могут силой сюда прорваться, чтобы вызвать беспорядки. Обед Внутреннего Круга -- одна из их обычных мишеней. -- Но это же сущая нелепость. Движение "Наружу" нуждается в "мобилях". Сайрус Мобилиус должен быть для наружников настоящим героем. -- Должен быть. И, насколько я знаю, он таковым и является. Но у охранников просто нет мозгов, чтобы это понять. Вот они и охотятся за наружниками за каждым мусорным баком. -- Она потянула его за руку. -- Нет, нам не сюда, дорогой. Нас терпят, потому что им нужна публичность. Так что нас даже накормят. Но в реальный Внутренний Круг вас нипочем не посадят. В обеденной зале стояли десять круглых столов. За каждым имелись места и приборы для восьми персон. Нелл провела Джона к небольшой голой скамье, полускрытой от собственно обеденной залы и предлагающей камерам хороший обзор главного стола на подиуме. Мужчина и две женщины как раз устанавливали камеры на этой скамье. Нелл им кивнула, и они бросили на Джона безразличные взгляды, прежде чем снова вернуться к своей работе. Сайрус Мобилиус уже сидел за главным столом, болтая с женщиной в форме по левую руку от него. Пока шла раздача блюд, Джон Перри внимательно изучал человека-легенду. Изучение это он нашел странным образом неудовлетворительным. Мобилиусу было уже где-то к пятидесяти. Сидя, он представлялся невысоким, мощного телосложения мужчиной с толстой шеей, которая неприятно выпирала над бело-голубым отложным воротничком. Костюм его был незатейливого серого цвета, и там явно недоставало медалей, украшений или драгоценностей. Нос у Мобилиуса был непомерно велик. Над носом возвышалась густая шапка седеющих волос, а из-под выдающихся надбровных дуг выглядывали бледные, пустые на вид глаза. Солнечный Король ел очень мало, только поклевывая большинство подававшихся блюд, и он, похоже, слушал и кивал гораздо больше, чем говорил. По контрасту со сверкающей, разукрашенной, увешанной всевозможными регалиями аудиторией членов Внутреннего Круга выглядел он весьма невзрачно. -- А вы чего ожидали? -- поинтересовалась Нелл, когда Перри сообщил ей, каким обычным выглядит Сайрус Мобилиус. -- Трехметрового рыжеволосого гиганта? Это было одним из ранних открытий и крупных разочарований моей карьеры. Великие мужчины и великие женщины в основном не выглядят в чем-то отличными от других. Если бы они так выглядели, моя работа была бы проще. -- Но они... -- Джон мотнул головой в сторону публики. -- ...не великие люди. -- Нелл подалась ближе. -- Ересь, конечно, это заявлять, особенно в этой зале, но Внутренний Круг -- это просто богачи. Просто богатые старики и ничего больше. У женщины рядом с Сайрусом Мобилиусом мозг устрицы, и она получила свою работу высокого ранга благодаря семейным связям. Я никогда не разговаривала с Мобилиусом, но уверена, что он здесь не потому, что ему страшно хотелось здесь побывать. Он здесь потому, что ему нужны их деньги для своих новых проектов. Через несколько минут вы увидите мистера Мага за работой. Трапеза заканчивалась. Женщина в форме слева от Мобилиуса встала, и зала погрузилась в молчание. -- Добрый вечер! -- Она улыбнулась всему залу, не забыв уделить и долгое мгновение столику для прессы. -- Меня зовут Долорес Гелбман, и я энергетический координатор Тихоокеанского региона. Мои друзья, леди и джентльмены Внутреннего Круга, сегодня вечером я удостоена необычной привилегии. К своему удовольствию, я представляю вам нашего почетного гостя, Сайруса Мобилиуса. Но прежде чем я попрошу его обратиться к вам, я бы сначала хотела сказать несколько слов о его работе и о том, что она для всех нас значит, -- Долорес Гелбман подняла со стола пару листков бумаги и бросила на них взгляд. -- Люди пользовались термоядерной энергией задолго до того, как реально ее узнали. Наше Солнце, эта могучая звездная печь, само по себе не более чем гигантский термоядерный реактор, обменивающий водород и дейтерий... -- на этом слове она споткнулась и ненадолго опустила голову, чтобы свериться со своими заметками, -- дейтерий на гелий, кислород и... прочее. Но лишь сто пятьдесят лет назад мы добились первой управляемой термоядерной реакции. И лишь в тысяча девятьсот пятидесятых годах сетевое производство энергии посредством термоядерной реакции стало действительно возможно. Джон Перри вздрогнул и повернулся к Нелл. -- Но все это неправда! -- Я знаю, -- Нелл улыбалась. -- Кто-то, такой же тупой, как она, настрочил всю эту муру, а она даже толком прочесть не может. Она понятия не имеет, что это полная чушь. Но тс-с! Наслаждайтесь. Если вам не нравится, что она болтает, подумайте, что при этом испытывает Мобилиус. Посмотрите на него. Сайрус Мобилиус сидел, откинувшись на спинку своего кресла. Локти он поставил на стол, а кончики пальцев соединил, слушая, как Долорес Гелбман продолжает свою речь. Он казался идеально спокойным, предельно расслабленным, наслаждаясь всем окружающим. Прошло еще несколько минут, прежде чем Перри понял, чем он на самом деле занимается. Он наклонился к Нелл. -- Он считает. Считает ее фактические ошибки, отстукивая их на пальцах. Смотрите -- вот еще одна. Она сказала "нейтроны", а имела в виду "нейтрино". Пока что с полдюжины. Когда она закончит, он ее на кусочки порвет. -- Хотите поспорим, что нет? Он бы с великим удовольствием, но для этого он слишком умен. Сайрус Мобилиус знает, кем ему приходится манипулировать и как это надо делать. Подождите и сами увидите. -- ...до конца войны, -- продолжала Долорес Гелбман, -- когда наша промышленность была уничтожена, большинство земель стало необитаемо, а производство энергии подавлено. И в этот момент величайшей нужды, подобно рыцарю-спасителю в блестящих доспехах, на Землю с Пояса прибыл Сайрус Мобилиус. Прибыл, готовый раскрыть тайны компактного, сверхэффективного устройства термоядерной реакции, которое он изобрел, всем, кто в этом нуждался. Как здесь, так и во Внешней системе. За последнее время имя Сайруса Мобилиуса стало синонимом термоядерной энергии. Благодаря его усилиям она была развита до такой степени, что никакой другой источник не может конкурировать с ней в смысле эффективности, цены или безопасности. И, таким образом, моя привилегия сегодня вечером, с позволения Внутреннего Круга, вручить высшую технологическую награду всей Земли, за пионерскую работу по систематическому развитию безопасной термоядерной энергии, Сайрусу Мобилиусу. Человеку, которому я рада даровать титул... Солнечного Короля. -- Нет, вы только ее послушайте, -- прошипел Джон. -- Она говорит про "Солнечного Короля" так, как будто только что это прозвище изобрела. Да ведь оно по всей Солнечной системе уже лет пятнадцать используется! Но Сайрус Мобилиус уже вставал, чтобы пожать Гелбман руку, улыбаясь при этом так, словно титул, которым она его наградила, был для него чем-то совершенно новым и удивительным. -- Благодарю вас, координатор Гелбман, за добрые слова. И благодарю вас всех за честь подобной награды. -- Он кивнул в сторону завернутого в роскошную бумагу пакета в полметра вышиной, что стоял перед ним на столе. -- И еще больше благодарю вас за то, что вы наградили меня честью сегодня к вам обратиться. -- Я же вам говорила, -- прошептала Нелл. -- Он великий человек, но он также великий дипломат. И все-таки в один прекрасный день я собираюсь засечь его с расстегнутой ширинкой. -- Что-что вы собираетесь? -- Я собираюсь засечь его с таким выражением лица, которого он заранее не планировал. Впрочем, сегодня вечером не получится. Он их вокруг пальца обведет. Следите за ним внимательно. Мобилиус грустно качал головой. -- С моей точки зрения, многие почести, в изобилии на меня излившиеся, совершенно не заслуженны. Плазменная теория и детальные термоядерные вычисления всегда были для меня слишком сложны. Я всю жизнь оставался не более чем халтурщиком, забавляющимся и играющим, а время от времени случайно открывающим какую-нибудь штуковину, которая почему-то работает. Так что, если группа настоящих ученых дает мне награду, я чувствую себя очень неловко. В таких случаях я всегда вспоминаю то, что Чарльз Бэббидж сказал о Британском Королевском Обществе: "Это организация, которая существует для того, чтобы устраивать пышные обеды и раздавать друг другу золотые медали". Но когда меня награждают такие реальные люди, как вы, люди, которые живут в реальном мире и понимают его потребности и приоритеты, что ж, тогда меня переполняет чувство благополучия и совершенно неразумная гордость. Та самая гордость, которую обычно испытываешь перед падением. От некоторых членов аудитории последовали понимающие кивки и несколько выкриков: "Никогда!" и "У вас все получится!" Сделав паузу, Мобилиус оглядел зал. -- Я так понимаю, что, несмотря на все мои усилия в смысле сокрытия своих планов, некоторые из вас, похоже, уже слышали о моей мечте. Если дело обстоит именно так, то я надеюсь, что кто-то из вас даже может настолько ею заинтересоваться, что решит принять участие, обеспечивая прямую поддержку, когда представится такая возможность. Но я должен вас предупредить. Есть хороший шанс, что через год в это же самое время имя Сайруса Мобилиуса станет посмешищем для всей Солнечной системы. И если это случится, я надеюсь, что те из вас, кто был со мной добр, когда казалось, что я рядом с вершиной, будут со мной так же добры, когда я окажусь на дне. Из аудитории последовали еще выкрики: "Считайте меня!" и "Провалов у вас не бывало!" -- Совершенно верно, -- Мобилиус поднял руку. -- Но все когда-то случается впервые, в том числе и провалы. Однако мы забегаем вперед. Сегодня вечером в мои планы вовсе не входило выдвигать обещание нового грандиозного проекта... ("Особенно когда он, если вы заметили, только что это сделал, -- прошептала Нелл. -- Он может прямо сейчас их всех подписать, если только захочет") ...а скорее поблагодарить вас и с великой признательностью принять эту награду. Сайрус Мобилиус подтащил к себе высокую упаковку и с помощью Долорес Гелбман снял с нее обертку. Обнажился сверкающий блок вложенных цилиндров, окружающий центральный тороид и комплекс спиральных трубок. -- И где же я что-то подобное видел? -- Мобилиус ухмылялся. -- Для всех, кто это не узнает, здесь мы имеем модель Мобилиуса АЛ-3 -- ту самую, которую большинство людей зовет "мобиль-мини". Самый маленький и самый популярный из моих термоядерных заводиков. -- Он какое-то время его изучал. -- Такой должен производить тридцать мегаватт энергии. Очень красиво выполненная модель. В уменьшенном масштабе. Сколько... четыре к одному? -- Ровно четыре к одному, -- Долорес Гелбман повернула предмет так, чтобы столик прессы смог получше разглядеть и модель, и ее саму. -- И со всеми этими деталями в пропорции. -- Мобилиус нагнулся, изучая интерьер. -- Просто идеально. Вдруг он нахмурился: -- Впрочем, погодите минутку. Эта ш