аторов-телепатов, мы быстро закончили передачу из черепушки в черепушку нашей первой фотографии. С другого конца света - из Луна-Сити - пришло подтверждение: они декодировали нашу передачу и немедленно приступают к анализу. Попытаются определить, какой участок Галактики изображен на фотографии. Примерно в это время я попытался совершить один не вполне пристойный поступок. После того как Бен-Дов окончил свою дневную смену, я подошел к нему и спросил: - Передавая такую уйму всего во все стороны, вы никогда не выходили на связь с оператором земной передаточной станции, девушкой по имени Лори Райс? - Нет, - ответил он. - Нам пока не приходилось посылать что-либо через Землю. - Вы не знаете ее? Это моя сестра. Он на мгновение задумался. - Полагаю, нет. Вы знаете, космос очень велик, а в телепатической сети так много народу... - Понимаю. Но вы можете передать что-нибудь через нее, не так ли? Просто, чтобы другие телепаты-передатчики могли отдохнуть? И если так получится, то вам, наверное, будет не трудно подкинуть ей несколько лишних мыслей, только чтобы она знала, что у ее братца Тома все в порядке, он очень скучает по ней и посылает привет... Нахман Бен-Дов посмотрел на меня так, словно я предложил, чтобы Израиль отдал Египет, Сирию и Ирак обратно арабам. - Это совершенно невозможно. Основное правило телепатической сети гласит: никаких зайцев, никаких бесплатных передач. Исполняя вашу просьбу, я нарушил бы свое слово и навлек на себя очень серьезные неприятности. За нами наблюдают, вы знаете. И я сменил тему разговора. Нельзя обижаться на отказ Бен-Дова, он прав. Но так хотелось послать тебе словечко-другое. Я пытаюсь убедить себя, что ты получаешь мои письма, но слишком хорошо знаю, что это не так - стоит опустить голову, и я вижу лежащую под моей кроватью гору уже заполненных блоков послания. Ты ничего не получала от меня и ничего не слышала обо мне с июня, и мне не терпится рассказать тебе, что я делал все это время. Как бы там ни было, наши телепаты закончили передавать первую фотографию в прошлый вторник и сразу же занялись крупным планом белого карлика. Теперь они гонят его в три головы по шесть двухчасовых сеансов. А мы по-прежнему продолжаем раскопки здешнего поселения Высших, однако находки наши банальны до отвращения. Если судить по стандартам, существовавшим во "времена до золотого шара", мы должны бы радоваться, что вытащили из холма столько артефактов Высших. Но теперь всех нас, в том числе и трех руководителей экспедиции, обуяло желание делать яркие, значительные открытия, и нам скучно копаться в земле и собирать всякие мелочи по кусочкам, как и положено порядочным археологам. Это ненаучный, недостойный подход, все знают это и все же до дрожи в руках стремятся поскорее отправиться на поиски замурованного робота. Так вот, вчера мы окончательно осознали, что просто обязаны немедленно откопать еще одну сенсацию. Потому что вчера, в последний день месяца, телепатическая сеть не нашла ничего лучшего, чем представить нам счет за свои услуги. Нам никто ничего и никогда не говорил, во что обойдется эта горячечная сверхурочная работа. Важнее всего было передать информацию, неприятный вопрос о деньгах мог подождать до более спокойных времен. Но оказалось, что пора платить. Я даже не знаю порядка цифры на счете, но ты можешь сама прикинуть: мы заставили всех местных телепатов работать по восемь часов в день, передавая наши фотографии на Луну примерно пятнадцать дней. Леденящая душу реальность состоит в том, что мы угрохали весь наш бюджет на следующий год на две недели телепатической связи. Для археологической экспедиции мы были довольно-таки богаты. Я не знаю деталей, но, по-моему, нас финансирует полдюжины университетов, несколько частных фондов и правительства семи планет. Собранные с них деньги должны были оплатить рейс на Хигби-5 и обратно, обеспечить персоналу более-менее пристойный заработок, покрыть полевые расходы и стоимость публикации результатов наших раскопок. Сумма была рассчитана на два года спокойной полевой работы. Наш бюджет не предусматривал таких трат. Крупные неприятности. Сегодня вечером ко мне подошел доктор Шейн и сказал: - Том, ты уверен, что ты не телепат? - Абсолютно, сэр. - Но твоя сестра-близнец - связистка? - Меня протестировали сверху донизу, - ответил я. - Во мне нет ни на йоту телепатических способностей. В нашей семье у сестры - монополия. - Очень плохо. Если бы у нас был свой собственный телепат и нам не пришлось платить по этим кошмарным, разрушительным официальным ставкам... - Он ушел, качая головой. Часа через полтора ко мне подкатился доктор Хорккк также с вопросом о телепатических способностях. Он просил только попробовать установить контакт с другим телепатом. Мне очень хотелось попросить его пойти и попробовать полетать. В некоторых случаях одного желания недостаточно. Кроме того, неужели они все всерьез считают, что доморощенному телепату, то есть мне, удалось бы обойти закон и использовать сеть бесплатно? Кто бы мне это позволил? Положение дел на сегодняшнее утро: нам необходимо найти этот чертов астероид хотя бы потому, что теперь невозможно отработать полные два года на Хигби-5. Растранжирив все деньги, мы просто обязаны представить за сравнительно короткое время какой-нибудь феноменальный результат. Несколько ободряющие новости пришли вчера вечером из Луна-Сити. Астрономы составили компьютерную имитацию и определили, какую часть Галактики показывает наше фото. Они засекли Ригель, Процион, Альдебаран, Арктур и около десятка других известных нам звезд. Нельзя сказать, что это уж слишком обнадеживает. На фотографии поместилось несколько тысяч световых лет, и обнаружить в этом углу Галактики белого карлика (который, возможно, давно выгорел) и маленький астероид - совершенно непосильная задача. Но теперь нам хотя бы известно, что сейф и робот находятся в пределах нашей Галактики. Если по крупному плану астрономы отыщут солнечную систему, мы сможем полететь туда и забрать робота. Мы должны. 9. 14 ОКТЯБРЯ 2375. ХИГБИ-5 На следующей неделе мы покидаем Хигби-5 и улетаем к звезде с непроизносимым названием ГГГ 1145591. Где-то там в космосе болтается наш астероид. А в нем, если нам хоть чуть-чуть повезет, дожидается робот. У ГГГ 1145591 нет имени собственного. Это всего лишь номер в каталоге. Она находится в семидесяти двух световых годах от Земли, а ближайшая к ней известная тебе звезда называется Альдебаран, только на самом деле она не так уж близко. Однако миллиард лет назад Альдебаран и наш белый карлик были соседями, отчасти поэтому астрономы Луна-Сити смогли идентифицировать нужную нам звезду. Меня просто поражает, как эти ребята могут вычислять расположение звезд на миллиард лет назад, когда в их распоряжении находятся записи, сделанные в течение самое большое трех сотен лет. Но они совершенно уверены, что отыскали нужную нам звезду, словно взяли киноленту, показывающую современное звездное небо, и крутили ее назад, пока изображение не совпало со снимком миллиардолетней давности, который любезно оставили нам Высшие. Ребята из обсерватории сообщили, что наша лента про робота снята точно девятьсот сорок один миллион двести восемьдесят пять тысяч восемь лет назад. По моему мнению, для таких безапелляционных заявлений требуется космическое самомнение. Впрочем, на то они и астрономы. Их компьютер сказал, что дело обстоит так, и он, наверное, прав. Это еще раз подтверждает нашу собственную датировку. Звезду ГГГ 1145591 с Земли не разглядишь. И не пытайся. Ее вообще невозможно увидеть, откуда ни смотри. Девятьсот сорок один с хвостиком миллион лет назад она уже была белым карликом. За это время она выгорела почти дотла и превратилась в черного карлика. Никакого теплового излучения, о котором стоило бы говорить, а значит - никакого света. Небольшая звезда-невидимка. Примерно сорок лет назад ее обнаружил исследовательский корабль группы "Темная Звезда". Считай, что нам крупно повезло. Если не они, никто бы нам эту звезду не нашел - ее не "видят" ни оптические, ни радио-, ни тепловые телескопы. Мы добавили довольно приличную сумму к нашему счету за услуги телепатической сети, сообщив о наших планах Галактическому Центру. Доктор Шейн чувствовал себя обязанным известить их, что покидает свое рабочее место на Хигби-5. Черт! Сколько шороха! Я отвез доктора Шейна в город, чтобы он мог выйти на связь. Меня не было, когда он передавал свое заявление Нахману Бен-Дову для отправки в Галактический Центр, но когда доктор вышел из отделения связи, он выглядел взъерошенным и напряженным. - Они там совершенно взбеленились, - фыркнул он. - Бен-Дов сказал, что они разве только ядом не плевались. Как смеем мы бросать раскопки на Хигби-5! Какого рожна нам надо на этом астероиде! Мы что, все с ума посходили? - Доктор Шейн был настолько зол, насколько это вообще было возможно. - Галактический Центр заявил, что мы преступно пренебрегаем своим долгом. Они также окрестили нас непрофессионалами и категорически отказываются понимать, отчего мы не желаем продолжать раскопки положенные два года. - Вы рассказали им о счетах? - спросил я. - Не успел, - вздохнул доктор Шейн. Он погрузился в печальное молчание, и мы отправились домой. На середине дороги я сказал: - И что же мы будем теперь делать? - Отправимся на ГГГ 1145591, найдем астероид и вскроем этот сейф. - Несмотря на приказ Галактического Центра? - Да. Несмотря на приказ Галактического Центра, - отрезал доктор Шейн. - Мы не можем поворачивать назад. И голос его звучал уверенно и сурово. Следующие несколько дней доктор Шейн, доктор Хорккк и Пилазинул почти не выходили из лаборатории - совещались. Доктор Шейн еще несколько раз ездил в город, дабы обговорить какие-то вопросы с Галактическим Центром. К нам, подчиненным, практически ничего не просачивалось. Иногда доктор Шейн ронял пару слов своему шоферу, но большей частью молчал. Тем временем мы продолжали копать, разбирать находки, смотреть при помощи шара миллиардолетней давности кино и вообще заниматься обычными делами. Вот что мне удалось сложить из обломков фактов, намеков и всяких слухов: Пилазинул целиком и полностью за то, чтобы отправиться к ГГГ 1145591, плевать он хотел на любые последствия; доктор Хорккк очень заботится о своей профессиональной репутации, а потому предпочитает остаться на Хигби-5 до окончания положенного срока; доктор Шейн колеблется между двумя этими позициями, но чувствует, что мы уже окончательно скомпрометировали себя, а потому ничего не потеряем, если улетим, бросив раскопки к чертовой матери. Далее: наш счет закрыт, все взносы конфискованы, и нас вызывают в Галактический Центр для дальнейшего поджаривания (доктор Шейн категорически опроверг этот слух); Галактический Центр настаивает, чтобы мы остались здесь, но посылает к ГГГ 1145591 другую экспедицию (этот слух все еще не опровергнут); нас лишили всякой финансовой поддержки, но доктор Шейн пытается подоить частные фонды и организовать большую экспедицию к ГГГ 1145591 (едва этот слух родился, как его тут же подтвердил доктор Хорккк и возмущенно отверг доктор Шейн. Спрашивается: кто из наших боссов лжет?). Единственное, в чем мы не сомневаемся, хотя вряд ли мы в чем-либо уверены, - дата нашего отбытия. Как я уже говорил, мы сваливаем отсюда на следующей неделе. На двери лаборатории висит приказ, извещающий всех об этом. Завтра мы прекращаем раскопки и начинаем сворачивать лагерь. Все в смятении. Днем позже всеобщее смятение сменилось полным крахом. По крайней мере, для твоего любящего... После завтрака наши руководители отправились в город и провели целое утро в отделении связи, общаясь с Галактическим Центром. Все остальные медленно и неуверенно начали подготовку к сомнительному отъезду. Большинство ожидало вечернего сообщения, что никто никуда и никогда не поедет и лучше нам снова начать раскопки, поэтому никто особенно не работал. После полудня вернулось наше начальство. Впервые с начала кризиса они выглядели относительно спокойно. Доктор Шейн даже улыбался. Когда они выбрались из вездехода, доктор Хорккк сказал: - Все уладилось. Мы получили согласие Галактического Центра и отбываем на ГГГ 1145591 по расписанию. И все. Они скрылись за дверью лаборатории. Через некоторое время туда были вызваны Саул Шахмун и Лерой Чанг. Секретность и еще раз секретность. Во второй половине дня на дверях наших домиков была вывешена бумага следующего содержания. Господа члены экспедиции! Достигнуто соглашение с Галактическим Центром. В соответствии с ним мы прекращаем операции на Хигби-5 и немедленно переносим нашу деятельность в систему черного карлика под номером ГГГ 1145591. Сверхпространственный крейсер, совершающий регулярный облет данного района, приземлится на Хигби-5 21 октября и примет нас на борт. Этим рейсом на ГГГ 1145591 отбывают следующие члены экспедиции: д-р Шейн, Пилазинул, 408б, профессор Чанг, Келли Вотчмен, Миррик, Яна Мортенсен, Стин Стин. Остальные члены экспедиции: д-р Хорккк, профессор Шахмун и Том Райс останутся на Хигби-5 до 27 октября. Следующий крейсер доставит их в Галактический Центр, куда они обязаны отвезти шар и прочие артефакты Высших, обнаруженные экспедицией. Надеемся, что впоследствии они смогут вновь присоединиться к экспедиции. Я прочитал объявление шесть раз и все никак не мог в него поверить. Почему они так поступили со мной? Отправить меня назад в Галактический Центр! Выгнать из экспедиции, когда начинается самое интересное! Разве это справедливо? Ведь именно я отыскал золотой шар. Именно я придумал, как определить местонахождение астероида. И что теперь - упаковывай вещи и давай назад в Галактический Центр, когда все, все остальные отправляются навстречу неизведанному... Как... Когда Яна улетает... Я кинулся в соседнюю спальню и нашел ее там: - Видела объявление? - спросил я, хотя и так понял, что, конечно, видела. Яна кивнула: - Просто ужас. - Яна, как это получилось? - Это грязное дело! - Откуда взялся этот приказ отослать шар в Галактический Центр? Мне казалось, мы решили не делать этого. И я еду с ним, вместо того чтобы... - Я спросила у Пилазинула, - сказала она. - Он говорит, что Галактический Центр потребовал свой кусок. - Не понимаю. - Галактический Центр был в ярости из-за нашего решения оставить раскопки на Хигби-5. Они столько вложили в эту экспедицию. - Я знаю, но... - Наши боссы должны были их как-то ублажить. Там шла большая торговля. Галактический Центр хочет получить шар. Мы согласились отдать его в обмен на разрешение отправиться на ГГГ 1145591. - Хорошо, - кивнул я, - это политика. Но я-то тут причем? Ведь это я откопал шар. У меня есть право увидеть этот чертов сейф! - Успокойся, - промурлыкала Яна. - Зачем же кричать на меня? Я и так целиком на твоей стороне. Ты должен поговорить с доктором Шейном и убедить его, что это несправедливо. Возможно, он даже не думал об этом, просто ткнул пальцем в список - и все. Отправляйся к нему. Мы все поддержим тебя, Том. Мы напишем петицию или придумаем еще что-нибудь. Она поцеловала меня в щеку, вполне дружеский поцелуй из серии "держись-малыш-мы-с-тобой". Потом развернула меня и махнула рукой в сторону лаборатории. Я послушно подошел и заглянул в дверь. Доктор Хорккк и 408б о чем-то очень оживленно беседовали. Мне почему-то не хотелось обращаться с просьбой к инопланетянам, и я просто спросил: - Вы не видели доктора Шейна? - Отправился в город, - резко ответил доктор Хорккк. - А в чем дело? - А Пилазинул? - Поехал с доктором Шейном, - последовал еще более резкий ответ. - Простите, - устало сказал я. - Я только хотел задать вопрос. О тех троих, кому поручено доставить золотой шар в Галактический Центр. Если это возможно, доктор Хорккк, мне бы хотелось отказаться от этого назначения. Видите ли, если я полечу в Галактический Центр, мне придется пропустить целый год экспедиции и... Доктор Хорккк отмахнулся от меня сразу несколькими руками. - По этому поводу объясняйтесь с кем-нибудь еще, - фыркнул он. - Я не занимаюсь организационными вопросами. Щелчок по носу. Исчезни, Райс. На тебя нет времени. Доктор Шейн и Пилазинул не вернулись из города до поздней ночи. Приехали час назад, зашли в лабораторию и все еще сидят там. Лори, я не понимаю, что происходит вокруг, но я не сдамся так просто. Я не позволю выкинуть себя без борьбы. У меня есть право на участие в этой экспедиции. Я его заработал. 16 ОКТЯБРЯ Я прождал полночи, карауля доктора Шейна, но он так и не показался в спальне, и наконец я заснул, так и не дождавшись его. Утром, за завтраком, я подошел к нему и осторожно начал: - Доктор Шейн, прошу прощения, я хочу побеспокоить вас относительно некоторых деталей вчерашнего объявления... - Позже, Том, потом. У меня нет времени на мелочи. Опять меня шуганули, не выслушав. Все слишком заняты, чтобы обращать внимание на бедного Тома. Я поплелся на место раскопок упаковывать оборудование. Миррик попытался утешить меня разнообразными парадоксиалистскими поговорками. "Тот, кто страдает от насмешек и неприятия, - говорил Миррик, - научится удерживать даже море". И еще: "Высшие силы даруют нам наибольшую награду, когда изымают из этой жизни". Или так: "Только тот находит подлинное счастье, кому в нем отказано". - Очень мило, Миррик. - Медитация и сосредоточение приносят понимание, мой друг. Возможно, эта боль полезна тебе. - Я уверен в этом. И тут под колпаком появилась Яна, судя по всему, близкая к точке кипения. - Ты знаешь, что я сейчас выяснила? - требовательно спросила она. - Конечно, - с горечью ответил я. - Я такой могучий телепат, что без усилия могу читать твои мысли и... - Заткнись, Том, и послушай меня. Я только что узнала, кто составлял список. Кто определял, кому лететь к 1145591, а кому - в Галактический Центр. Это Лерой Чанг. - Лерой Чанг? - удивился я. - Это действительно странно. Он-то тут при чем? - Его попросил доктор Шейн. Наши боссы были слишком заняты. Ну вот, он написал объявление и расклеил. Том, ты что, не понял? Это Лерой Чанг. Лерой Чанг! - Лерой Чанг. Да. Я тебя слышал. - Ты совсем думать разучился? В объявлении сказано, что ты летишь в Галактический Центр, а я отправляюсь на ГГГ 1145591, и профессор Чанг летит туда же. Теперь понял?! Лерой нарочно устроил так, чтобы... - Яна, я врубился. Дошло. - Правда, пакость какая? - Где он сейчас? - Пакует образцы в лаборатории. Я развернулся и рванул, как страус, в сторону лаборатории. Миррик прокричал мне вслед: - Вселенная - явление обратимое! Том! Это такая поговорка парадоксиалистов! - Спасибо! - крикнул я на бегу. Уже несколько недель - с тех самых пор, как Лерой потерпел неудачу, - я делал все возможное, дабы избегать компании профессора Чанга. У Лероя тоже были причины не искать моего общества. За это время он превратился в тень самого себя, не участвовал в общих беседах, прятался где-то в углах, время от времени бросая на Яну и Келли исполненные желания взгляды. Я не любил его, но жалел, он был какой-то ненастоящий - злодей-неудачник из второсортного видеофильма. Сейчас, однако, я собирался стереть его в мельчайший археологический порошок и развеять над раскопками. Я заглянул в лабораторию и сразу же увидел его спину. Он действительно паковал трубки с надписями. Но, увы, кроме него в лаборатории были доктор Шейн и Пилазинул, а мне совершенно не улыбалось устраивать сцену в их присутствии. Поэтому я спокойно обратился к нему: - Профессор Чанг, можно вас на минуточку? - Это срочно? - Боюсь, что да! - Хорошо, в чем дело? - Видите ли, в котловане есть один предмет... Мне хотелось бы, чтобы вы на него посмотрели. Мы не вполне уверены, что его нужно паковать... Мы просто не знаем. Может, вы пойдете со мной и разберетесь? Он купился. Молча мы дошли до защитного колпака, но заходить под него не стали. Я остановился перед высоким холмом выкопанной земли, которую мы не успели еще вернуть на место. Начал накрапывать дождик. Я сказал: - Давайте поговорим, Лерой. - Я не понимаю. - Скоро поймете. Мне сообщили, что это вы составляли список тех, кто повезет шар в Галактический Центр. Осторожное "да". - Как так? - По просьбе доктора Шейна. Он был занят, а это, в сущности, канцелярская работа. - Вы меня канцелярским образом выбросили из экспедиции, - прошипел я, - а сами отправляетесь на астероид. Вместе с Яной. - Но, Том, - возмутился Лерой. - Честь открытия шара принадлежит тебе. Я думал, ты захочешь лично представить свою замечательную находку Галактическому Центру. Его доводы не произвели на меня впечатления. - А что вы скажете, если я швырну вас сейчас в эту яму? - ядовито улыбнулся я. Лерой отступил назад: - Наш разговор приобретает странный оборот... - Примитивный, архаический, вполне обыкновенный воинственный оборот. Ты, вонючка склизкая, я что, должен сидеть смирно и улыбаться, когда ты меня канцелярским образом посылаешь к чертовой матери? - Я опять не понимаю. - Да, ты это уже говорил. Позволь мне процитировать одну старую поговорку парадоксиалистов: "Вселенная - явление обратимое". Теперь понял, чего я от тебя хочу? - Мне не нравится, как ты ведешь себя, Том. - Черт, парень. Я хочу, чтобы ты вычеркнул меня из того списка и вписал себя. - Но... Я сделал шаг вперед. Он затрясся и издал какой-то непонятный всхлипывающий звук. Я не люблю насилие и по природе вовсе не хулиган, но мне не было стыдно за свое поведение. Подумать только, этот тип портил жизнь Яне... - Эта угроза физического насилия... - пролепетал Чанг. - Будет выполнена. - ...недостойна, Том. - В яму! - рявкнул я и бросился на него. Он взвизгнул от страха. Я схватил Чанга за плечи, но сбрасывать вниз не стал, а наклонился к самому его уху и прошептал: - Лерой, а что подумает о тебе доктор Шейн, когда Яна расскажет ему, как ты пытался ее изнасиловать? Лерой обмяк. Я сильно сомневаюсь, чтобы обвинение в попытке изнасилования, сделанное через несколько недель после события, произвело хоть какое-то впечатление на суд присяжных. Людей с нечистой совестью легко шантажировать. Лерой злобно посмотрел на меня, что-то пробормотал о хамстве и принуждении, потом сдался и покорно спросил: - Чего тебе, собственно, от меня надо? Я повторил. Он сделал. В этот вечер на дверях домиков появилось два экземпляра исправленного списка. Мое имя значилось в числе тех, кто улетал на поиски астероида. Профессор Лерой Чанг занял мое место среди возвращающихся в Галактический Центр. Я не буду сильно скучать по нему. И Яна тоже. 17 ОКТЯБРЯ Продолжаю марафонское письмо. Свежие новости: твой умный братец Том сам себя перехитрил. Единственное, что меня утешает, - я не мог поступить иначе. Знаешь, как это бывает, когда выбиваешься из колеи из-за какой-нибудь мелочи и упускаешь из виду что-то действительно важное. Старая поговорка парадоксиалистов: "Тот, кто не замечает главного, проспит даже наступление следующего тысячелетия". Я был слишком занят, отмазываясь от полета в Галактический Центр, и проглядел то, что должен был заметить с самого начала. То, что все мы должны были заметить. Утром во время перерыва я отловил доктора Шейна. - Сэр, - сказал я, надевая маску скромного и пугливого аспиранта. - У меня есть один чисто гипотетический вопрос. Ну вот, нашли мы астероид, вскрыли сейф, робот сидит там, и он в рабочем состоянии. Что дальше? Как мы будем общаться с ним? Как объяснить ему, кто мы, и сколько времени прошло с тех пор, как его замуровали? - Никак, Том. Боюсь, это невозможно. - Да нет, сэр, вполне возможно. У нас есть визитная карточка. Рекомендательное письмо. Только мы почему-то решили не брать его с собой. - Том, ты меня запутал. - Я говорю о шаре, сэр. Доктор Шейн наморщил лоб. Пошевелил губами. Глубоко задумался. Потом просиял: - Шар! Ну конечно же, шар! И помчался в лабораторию, совещаться с доктором Хорккком и Пилазинулом. Совещание продолжалось около часа. Затем нас всех созвали в лабораторию на общее собрание. Собрание посреди рабочего дня, с ума сойти! Председательствовал доктор Хорккк. Доктор Шейн, сидевший в сторонке одарил меня теплой, благодарной улыбкой. Я снова стал любимчиком учителей. Доктор Хорккк сплел и расплел свои многочисленные руки, быстро и последовательно моргнул всеми тремя глазами, засунул один из длинных многосуставчатых пальцев в рот для еды и вообще исполнил все ритуальные жесты, которые для тхххианина равнозначны покашливанию и хмыканью. Потом отчетливо и злобно проговорил: - Я хотел бы предложить внести в наши планы кое-какие изменения. Нам потребуется согласие всех, потому что последствия могут оказаться крайне неприятными. Как вы знаете, мы согласились с требованием Галактического Центра доставить им обнаруженный нами шар для хранения и изучения. Однако сегодня было высказано предположение, что шар лучше оставить в распоряжении экспедиции, ибо он может послужить средством общения между нами и роботом Высших. Мы сможем предъявить его, как своеобразное рекомендательное письмо, подтверждающее, что мы - археологи из более поздней эпохи. Мне понравилось, как ловко доктор Хорккк использовал мой термин. - Итак, - продолжал доктор Хорккк. - Мы смогли бы показать роботу, что нашли шар на другой планете и с помощью фильма отыскали астероид. Мы также могли бы объяснить ему, как долго он находился в сейфе. Я могу представить и другие способы общения, где шар будет выступать как посредник. Однако, если мы возьмем его с собой, наверняка между нами и нашим начальством в Галактическом Центре возникнет определенное напряжение. Поэтому... Он предложил голосовать. Кто за то, чтобы предложить Галактическому Центру отправиться в задницу? Одиннадцать рук. Кто против? Никого. Проходит единогласно. Выступает доктор Шейн. - Конечно, теперь нам не надо отправлять кого-либо в Галактический Центр. Прежний приказ отменяется. Мы летим все вместе. Черт! А я-то думал, что избавился от Лероя Чанга. 10. 16? 17? 18? НОЯБРЯ 2375. СВЕРХПРОСТРАНСТВО По-моему, прошел уже месяц с тех пор, как я последний раз прикасался к блоку посланий. Есть в сверхпространственном путешествии что-то такое, что подавляет желание сочинять письма. Я даже не знаю точно, какое сегодня число. На борту должен быть земной календарь - валяется, наверное, в каком-нибудь закоулке, - но мне лень его искать. Мы закрыли нашу лавочку на Хигби-5 тютелька в тютельку по расписанию. Засыпали котлован и опустили колпак, так что следующая команда археологов - надеюсь, они окажутся менее летучей и восторженной компанией, чем наше сборище ненормальных, - найдет все в полном порядке. Двадцать первого числа прилетел маршрутный крейсер и подобрал нас. Мы не сообщили Галактическому Центру, что забираем шарик с собой, и тем самым превратили себя в ренегатов, но пока домашние бюрократы обнаружат этот печальный факт, пройдет несколько месяцев. К тому времени мы наверняка откопаем что-нибудь новенькое и заткнем им глотку. Как убедился на личном опыте Миррик (после пьяного побоища в лаборатории), каждый грешник может получить прощение, если его грех принес достаточно большие дивиденды. Наш корабль - обыкновенный крейсер, гуляющий по сложному маршруту в квадрате между Альдебараном и Ригелем. Для того чтобы подбросить нас на ГГГ 1145591, ему придется отклониться от курса. Чуть-чуть. Это оказалось не сложно устроить. Требовались только наличные. Оправдалась старая поговорка землян: "Хочешь - купи себе". По прибытии на место нас подхватит наемный планетолет, и мы сможем отправиться на поиски астероида. Будем переворачивать систему вверх дном. Планетолог уже отбыл с Альдебарана. Будет ждать нас на ГГГ 1145591. Это тоже стоит денег. Доктор Шейн давным-давно израсходовал все отпущенные нам средства, но он здорово умеет обращаться с компьютерами, и мы берем деньги в кредит, не предоставляя обеспечения. Продержимся на этом трюке ровно столько, сколько потребуется Галактическому Центру, чтобы обнаружить наши махинации. Господи, защити нас, если мы не добьемся успеха, если мы - пользуясь средневековым выражением - отправились ловить журавля в небе. Условия путешествия, как и в прошлый раз, довольно приличные. Просторные каюты, хорошая библиотека, относительно съедобная кормежка. Команда корабля держится замкнуто. Мы тоже. Время на борту сверхпространственного корабля течет как-то странно - я обнаружил, что обхожусь без сна несколько дней, а потом сплю, как сурок, сутки или двое. Или не сутки и не двое. Или мне все это просто мерещится. Все мы на взводе, особенно доктор Шейн и доктор Хорккк. Эта парочка гуляет по кораблю с таким видом, будто никак не может понять, что это их дернуло променять спокойные раскопки на Хигби-5 на полет в полную неизвестность. Как я уже рассказывал тебе, доктор Хорккк отнюдь не принадлежит к числу беспечных романтиков и авантюристов, и на лице у него отчетливо написано: "Как же это Я попал в такую переделку?". Доктор Шейн тоже ошарашен собственным поведением. И только Пилазинул излучает спокойствие и уверенность. Он почти перестал отвинчивать свои конечности и все время повторяет, что судьба благосклонна к нам. Посмотрим, посмотрим. Мои личные достижения: кажется, я толкнул Яну обратно в объятия Саула Шахмуна. Не знаю, как это у меня получилось. Я думал, что мы с Яной работаем на одной волне. Нет, я вовсе не хочу сказать, что между нами произошло что-то предельно страстное, или что мы собирались заключить временный брак, или - ну не отрицать же мне подряд все мыслимые варианты отношений! Наши встречи были на редкость целомудренны. Конечно, мы молоды и эмоциональны, но, пожалуй, даже самый строгий пуританин не смог бы обвинить нас в нарушении приличий. Наверное, мне, олуху беспозвоночному, не надо было так сдерживаться. В конце концов, мы взрослые люди. (Нашел место, где делать это заявление!) Однако, несмотря на вышеупомянутое целомудрие наших отношений, постепенно между нами что-то начало возникать, и вроде бы никто не возражал, за исключением Лероя Чанга. Будучи самыми молодыми и (если честно) самыми привлекательными землянами в нашей группе, мы с Яной вызывали у всех остальных теплые родительские чувства. Старшие коллеги прямо расцветали в нашем присутствии. И почему это на влюбленных или предполагаемых влюбленных все смотрят сверху вниз? Теперь нас уже не обволакивают душевным теплом, потому что Яна снова большую часть времени проводит с Саулом. Когда она меня видит, ее взгляд становится таким холодным... Не знаю, что я сказал или сделал (или не сделал и не сказал), чтобы разозлить ее до такой степени. Может быть, я ей просто надоел. Я иногда бываю таким благопристойным и ясноглазым, что на меня тошно смотреть. Это худший из моих недостатков. Или на нее напал внезапный интерес к филателии? Или, наоборот, я никогда не был ей интересен и она просто использовала меня, чтобы разжечь ревность Саула. Кто знает? Я даже не догадываюсь. Это продолжается уже десять, нет, двенадцать дней. Скажу просто: я здорово расстроен. У меня нет никаких прав на Яну, ибо наши отношения не зашли дальше дружеского рукопожатия. Ну... Примерно так. Но у меня почему-то портится настроение, когда она в очередной раз на два-три часа исчезает в каюте Саула. И дверь у них, конечно, заперта. Иногда богатое воображение становится источником дополнительных неудобств. Единственное - да и то сомнительное - преимущество нынешнего положения моих личных дел состоит в том, что я получил возможность ближе познакомиться с Келли Вотчмен. Как я уже докладывал тебе, сестренка, меня не очень тянет общаться с андроидами, и, не считая последних двух недель, я почти не разговаривал с Келли. Ведь нельзя же считать разговором обмен малозначительными фразами во время раскопок. "Отвратительная погода, не так ли?", или "Пожалуйста, передай мне флягу с водой", или "Ты знаешь, который сейчас час?". И так далее. Если уж на то пошло, я не могу вспомнить, чтобы когда-либо раньше разговаривал с андроидом. В колледже на нашем курсе училось несколько ребят-андроидов, но они держались тесной группой и, казалось, совершенно не искали общества людей из плоти и крови, ну, я и не пытался навязывать им свое. И конечно, у отца работают андроиды. Некоторые даже на очень высоких постах. Но мне как-то не приходило в голову заводить с ними дружбу. В присутствии андроидов я всегда чувствовал себя несколько неловко, впрочем, я реагирую так на представителей любого меньшинства - обычный для сверхпривилегированных граждан комплекс вины. Впервые по-настоящему я разговорился с Келли однажды вечером, как раз перед тем, как Яна бросила меня. В тот вечер я не был с Яной - у нее болела голова, и она отправилась в корабельную барокамеру, надеясь, что несколько часов полного одиночества помогут ей как-то расслабиться. Вокруг была полная пустыня: доктор Шейн и доктор Хорккк писали отчеты, Пилазинул и Миррик сошлись в смертельном поединке за шахматной доской, 408б заперся в своей каюте, чтобы от души помедитировать, и так далее, и так далее. Я бесцельно слонялся по кораблю, чувствуя себя дрейфующим поленом, забрел в библиотеку, присел, и тут вошла Келли и спросила: - Том, можно я посижу здесь немного? - Буду очень рад, Келли, - искренне ответил я и вскочил, чтобы принести ей стул. Чрезмерная галантность - одно из следствий комплекса вины. Мы уселись друг против друга за светящимся столиком, вырезанным из цельного кристалла. Я спросил ее, не хочет ли она выпить, она отказалась, естественно, но сказала, что не будет возражать, если выпью я. Я заметил, что прекрасно обойдусь и без выпивки. Эти взаимные поклоны заняли нас минут на пять. Потом она тихо спросила: - Этот человек преследует меня весь вечер. Как мне заставить его уйти? Я посмотрел на дверь и увидел, что по коридору крадется Лерой Чанг, очень профессионально крадется. Как в кино. Он бросил на меня злобный взгляд, как бы говоря, что нужно быть изощренным садистом, чтобы вот так все время вставать между ним, Лероем, и женщинами, которых он преследует. Потом он, все еще крадучись, отправился обратно, несомненно шипя про себя и сожалея об отсутствии усов, которые можно было бы крутить. - Бедный парень, - вздохнул я. - По-моему, у него проблемы с сексом. Келли ослепительно улыбнулась. - Но когда же он, наконец усвоит, что я не могу ему в этом помочь? Я почувствовал что-то вроде жалости к крадущемуся Лерою. Сидевший напротив меня андроид выглядел на все сто и был невыразимо желанным. Красивые, слегка выгоревшие волосы Келли спускались до плеч, они как будто светились тем особенным, неповторимым светом, который рождается только в чанах для производства андроидов. Ее большие ярко-зеленые глаза напоминали драгоценные камни чистой воды, безупречная кожа просто не могла принадлежать смертной, а тонкая ткань, прикрывающая тело лишь в нескольких местах, только подчеркивала наготу. Она была воплощением соблазна. Лабораторные техники жестоко пошутили: создав Келли из горсти аминокислот и двух горстей электроники, они позабыли заложить в эту смесь хоть какой-нибудь пол. Я полагаю, она могла бы осчастливить Лероя Чанга, пускай только на время, если бы захотела. Но она не хотела, и не хотела хотеть, и совершенно искренне не могла понять, чего он, собственно, от нее добивается. Интимные желания людей из плоти и крови так же чужды ей, как непонятно нам желание шиламакиан превращать себя в механизмы, как недоступен тхххианам страх высоты. И все-таки она была прекрасна. Красота и Страсть, которым только что исполнилось девятнадцать, мечта, галлюцинация, сказочная принцесса. Все андроиды привлекательны, даже красивы холодной стандартизованной красотой, но тот, кто составлял программу для Келли, наверное, был поэтом. Сидя с ней рядом и болтая на профессиональные темы, я чувствовал себя героем видеосериала - типом, который все время вступает в романтические отношения с таинственными красавицами на борту звездолета, направляющегося к дальним мирам. Однако никто не был настолько любезен, чтобы дать мне сценарий. Мне приходилось сочинять диалог по ходу действия. Келли, после того как я освободил ее от приставаний сладострастного Лероя, казалось, была готова просидеть в библиотеке хоть всю ночь за разговором со мной, но, увы, уже через десять минут я обнаружил, что исчерпал все известные мне темы светской беседы. Не так уж просто найти безобидный предмет разговора, находясь на борту сверхпространственного крейсера - ты заперт и запечатан в небольшой коробке и лишен всякой связи с окружающим миром. Даже о погоде толком не поговоришь. Обговорив все перипетии и неприятные последствия перехода в сверхпространство, обнаруживаешь, что остался на мели. Чтобы поддержать окончательно закрепившийся у меня в голове образ киногероя (Том Райс - межгалактический секретный агент), я должен был сказать хоть что-нибудь. И потому мои губы двигались, хотя мозги объявили забастовку. Назовите мне единственную тему, которую вежливый человек не станет обсуждать с представителем расового меньшинства. Ну конечно, вы не спросите его, каково ощущать себя представителем оного. Вежливый человек не наступает на больные мозоли, не втирает соль в рану, не говорит о веревке в доме повешенного и вообще не затрагивает в разговоре темы, которые собеседнику в быту осточертели. Ведь так? И тут я с ужасом услышал собственный голос: - Знаешь, я никогда близко не сталкивался с андроидами. Она спокойно ответила: - Нас не так уж много. - Нет. Я не об этом. Вы всегда казались настолько другими, что мне было очень неловко в вашем обществе. Я говорю об андроидах в целом, а не о тебе лично. Мне очень трудно понять, что такое быть андроидом. Так странно, вы люди, люди во всех отношениях и в то же время... Тут я замолк, сообразив, что несу. - Совсем не люди? - закончила фразу Келли. - Примерно так, - пробормотал я. - Но я человек, Том, - мягко сказала Келли. - Во всяком случае, с точки зрения закона. Так решили ваши собственные законодатели. Ты человек, если у тебя человеческие хромосомы, и не человек, если их нет. И не имеет значения, где ты был зачат - в чане или в материнской утробе. У меня хромосомы человека. Я человек. Она не возмущалась, не защищалась, ничего не доказывала - она просто констатировала факты. Келли неспособна испытывать сильные эмоции, несмотря на все свои хромосомы. Я снова заговорил: - Даже если это так, а я не должен объяснять это тебе, Келли, большинство людей воспринимает андроидов... хм-м, ну, как не вполне... вы для них не настоящие. - Возможно, это просто зависть, - серьезно отозвалась Келли. - Мы не стареем, предполагается, что естественная продолжительность нашей жизни втрое больше, чем у людей из плоти и крови. Это серьезный повод для неприязни. Я, например, вышла из чана в 2289 году. Ты понимаешь, что это значит. Около девяноста. Я так и думал. - Отчасти ты права, - признал я. - Но есть кое-что еще. Видишь ли, мы создали вас. И это превращает андроидов - это не мое мнение, но так считают очень многие люди, - в существа второго сорта, дает право смотреть сверху вниз. - Когда мужчина и женщина создают ребенка, они потом воспринимают его, как низшее существо? - Бывает, что да, - ответил я. - Но не в этом дело. Зачатие естественным способом - это одно, а создание жизни в лабораторном чане - совсем другое. Человек при этом чувствует себя немного Богом. - И потому, - вставила Келли, - вы, богоподобные существа, демонстрируете вашу божественную природу, пытаясь унизить созданных вами разумных существ. А они, мы, андроиды, живем дольше и превосходим вас почти во всем. - Мы чувствуем себя одновременно высшими и низшими по сравнению с вами. Вот именно поэтому многие из нас не любят андроидов и не доверяют им. - Как вы, настоящие люди, все усложняете, - покачала головой Келли. - Зачем столько суеты вокруг вопроса о превосходстве? Сели, разобрались, установили различия и занялись каким-нибудь серьезным делом. - Не выйдет, - возразил я. - Потому что в природе человека заложено желание превозносить себя, унижая тех, кто хоть чем-нибудь отличается. В давние времена от этого страдали евреи, негры, китайцы, католики, протестанты, белые - все, кому случалось навлечь на себя неудовольствие ближайших соседей. Пора расовой дискриминации прошла, религиозной - тоже. В основном потому, что народы и культуры Земли настолько перемешались, что без помощи компьютера не разобраться, кто ты такой и кому можешь устроить погром. Теперь мы все вместе не любим андроидов. Та же самая старая песенка. Вы, андроиды, живете дольше нас, ваши тела красивее наших, у вас множество преимуществ, но мы сделали вас и потому, несмотря на зависть, можем чувствовать себя главными, рассказывать о вас анекдоты, не допускать в клубы и студенческие общества и тому подобное. Что я, в самом деле, тебе рассказываю? Жертвой дискриминации становятся те, кто слабее большинства, но по какой-то причине вызывает у него тайное восхищение и зависть. Вот раньше бытовало убеждение, что евреи намного умнее представителей других национальностей, а негры - сильнее и подвижнее, а китайцы могут работать куда больше, чем белые, и потому негров, евреев, китайцев презирали, втайне завидуя им, пока в жилах каждого не оказался такой кровяной коктейль, что этот образ мыслей стал просто самоубийственным. - Возможно, - холодно улыбаясь, предложила Келли, - чтобы решить проблему, стоит создать пару десятков больных, уродливых андроидов. - Тоже не пойдет. Они просто станут тем самым исключением, которое только подтверждает правило. Единственное настоящее решение - начать выпускать андроидов, способных к воспроизводству, и наплодить метисов. Но ученые говорят, что на это потребуется лет пятьсот, не меньше. - Лет двести, - равнодушно поправила меня Келли. - Возможно, и того меньше. За дело взялись наши биологи, андроиды. Теперь, когда мы получили права и больше не считаемся рабами или вьючными животными на службе у человека, мы начали понемногу думать о собственных нуждах. Она меня здорово обескуражила. - Надеюсь, мы со временем перерастем наше дурацкое отношение к андроидам, - не вполне искренне сказал я. Келли рассмеялась: - И когда же это произойдет? Ты сказал чистую правду: стремление кого-нибудь дискриминировать - в вашей крови. Вы, настоящие люди, право же, такие глупцы! Вы облазили всю Вселенную в поисках объекта для презрения. Вы смеетесь над медлительностью каламориан, сочиняете анекдоты о размерах и запахе динамониан, делаете круглые глаза при столкновении с обычаями шиламакиан или тхххиан или... Да просто всех галактических рас. Вы восхищаетесь их талантами и умениями, что не мешает вам смотреть на них сверху вниз из-за того, что у них слишком много глаз, рук или ног. Я чувствовал, что утратил контроль над нашим разговором. Я-то просто хотел узнать, что значит быть андроидом, занимать такое неудобное положение в нашем сложном современном обществе, а вместо этого вынужден давать объяснения и переворачивать для андроида идиотские предрассудки, свойственные некоему Х.Сапиенсу, эсквайру. Спасло меня внезапное появление Яны. Она вплыла в комнату с тем мечтательным отсутствующим видом, который довольно часто приобретают люди, просидевшие пару часов в барокамере. Глаза ее были затуманены, а мускулы лица настолько расслабились, что Яна слегка напоминала лунатика. Заходишь в барокамеру, опускаешься в теплую воду со всякой химией, затыкаешь уши, прикрываешь глаза - и ты готов. Яна продефилировала мимо нас, как одна из безголовых жен Генриха VIII, посмотрела на меня, повернулась, оглядела Келли с ног до головы, улыбнулась несколько странно, сказала: - Извините. Голос ее был непривычным, звенящим, серебряным. Она пропела свое извинение и улетучилась. С ума сойти! Каким-то образом это видение прекратило дискуссию о расовой дискриминации. Мы не стали ее возобновлять. Келли перевела разговор на всякие загадочные особенности трубочек с надписями, и через некоторое время я пожелал ей спокойной ночи и отправился баиньки. После этого случая у нас вошло в привычку проводить вместе вечера - сидеть в библиотеке и разговаривать. Мне кажется, Келли использует меня в корыстных целях - как защиту от приставаний Лероя Чанга, но я вовсе не против поработать оборонительным рубежом. Я сделал очень интересное открытие: оказывается, андроиды во многом - личности. В характере Келли заложено какое-то изначальное непробиваемое спокойствие, по-моему, оно и выдает ее искусственное происхождение. Но есть еще верхний слой - перепады настроения, чувство юмора, острый ум и множество разных разностей. Она с большой горячностью говорит об андроидах. Ну, "если-вы-раните-нас-разве-у-нас-не-идет-кровь?" Но это и неудивительно. Я не утверждаю, что до конца расстался со своими предубеждениями. Я все еще думаю, что Келли похожа на человека. Но... И это чертово "но" никуда не делось. Но я изменяюсь и даже прогрессирую. Меня несколько пугает мысль о том, что через пару-другую столетий станут возможными браки между людьми и андроидами и появятся дети. Интересно, какого черта я так беспокоюсь по этому поводу? Боюсь, что приток их крови в нашу генетическую лужу изменит нас? Улучшит нас? Вот это попадает прямо в сердце моего все еще живого предубеждения, и оно извивается и шипит. Впрочем, я-то этого уже не увижу. Очень утешительная мысль. Или нет? На такой неуверенной ноте я остановил запись ровно десять дней назад. Сейчас уже конец ноября, и я взял этот блок только для того, чтобы доболтать постскриптум: через несколько суток мы достигнем ГГГ 1145591. Сомневаюсь, что за это время произойдет нечто достойное твоего внимания, а потому запечатываю блок. Во всех остальных отношениях сохраняется статус кво. Или ква. Яна не расстается с Саулом, и когда бы я их не встретил, они погружены в заумную беседу о самопогашающихся французских марках 2115 года выпуска, а также о прочей филателии. Келли предложила мне начать собирать монеты - просто в качестве самозащиты. Идея не кажется мне удачной. Что за черт, наверное, Саул просто нравится ей больше. Хотелось бы только знать почему. Хватит глупостей. Темная звезда ждет нас. 11. 12 ДЕКАБРЯ 2375. ТРЕТЬЯ ПЛАНЕТА ГГГ 1145591 Мы здесь полностью предоставлены сами себе. И дела обстоят довольно странно. Выбирая тихую профессию археолога, я представить не мог, что она приведет меня к чему-либо подобному. Во сне бы не привиделось. Мы прибыли в систему, которая не знает дневного света. У меня такое впечатление, что все мы заколдованы, превращены в гномов и обречены до конца дней своих блуждать по темным тоннелям, освещаемым только слабым багровым сиянием, пробивающимся откуда-то сверху. Только здесь нет никаких тоннелей. Мы стоим на поверхности планеты. В число здешних курортных условий входит бесконечная тьма. Даже на Плутоне можно видеть солнечный свет. А здесь - нет. Солнце этой системы - черный карлик, мертвая звезда или, вернее, звезда, настолько близкая к смерти, что мы ощущаем всю силу ее агонии. Настроение у коллег подавленное. Мы мало разговариваем друг с другом. Мелкие ссоры, ставшие экспедиционным бытом, по непонятной причине прекратились. Нет, это действительно какое-то заколдованное место. Мне кажется, я нахожусь в чьем-то сне. Команда корабля, доставившего нас сюда, не стала тратить время зря и быстро смылась. Крейсер сел на третьей, безымянной планете системы. (Мы никак не придумаем ей подходящее имя.) Члены экипажа выгрузили наше оборудование, закрыли люки, и корабль немедленно взлетел. Наш наемный планетолет оказался на месте. Для космического корабля он размерами не вышел, но для археологов сойдет. Грузоподъемность - двадцать пять пассажиров и команда. Кстати, о расчетах. Нас одиннадцать, но идем мы за двадцать, и все из-за Миррика. Команда - какое гордое название! - состоит из двух человек. Капитан явно сбежал из плохой космической оперы - этакий покоритель звездных путей: рубленое лицо, изборожденный морщинами, покрытый вечным космическим загаром лоб, блеклые голубые глаза. Он все время жует какую-то денебианскую травку (слабый наркотик) и плюется, как верблюд. Эта штука пахнет, словно приторные женские духи, и запах несколько разрушает киношный образ крутого, хотя и несколько пожилого, парня. Его зовут Ник Людвиг и, по его собственным словам, он уже тридцать лет гоняет наемные корабли. Возил всех, когда лоханка была помоложе, пачками принимал на борт миллионеров - в круизы. А вот с археологами сталкиваться не доводилось. Второй пилот - андроид по имени Уэбстер Файлклерк, как и положено андроиду, более чем хорош собой. Странная парочка. Планетолет послужит нам и средством передвижения, и жилищем, ибо у нас нет оборудования, чтобы установить надувные купола. Выбираясь из корабля, каждый раз приходится открывать воздушный шлюз и проходить стандартную процедуру, что раздражает до крайности. А еще нам надо напяливать скафандры. На этой планете совсем нет атмосферы. Вношу поправку: атмосфера была, но сейчас сохранилась исключительно в замороженном виде. В твердом. Температура воздуха, то есть отсутствия воздуха, градусов на пятьдесят выше абсолютного нуля, а потому позамерзало все: кислород, водород, азот... да что я перечисляю - вся периодическая таблица. Наши скафандры снабжены системой обогрева, но если что-нибудь произойдет, р-раз - и ты уже сосулька. Когда-то, при царе Горохе, эта планета, наверное, была вполне пристойным миром земного типа. Она несколько массивнее матушки-Земли, сила тяжести здесь примерно на четверть больше земной, что замедляет движение, но не причиняет каких-то особенных неудобств. Атмосфера, валяющаяся повсюду огромными кучами льда, ранее, видимо, представляла собой нашу любимую смесь кислорода и азота. Команда землеустроителей легко могла бы превратить это местечко в приличный курорт. Для этого достаточно чуть-чуть активизировать ядерные процессы внутри местного солнышка и подождать, покуда все не оттает. Местное солнышко... Превратилось в навязчивую идею. Оно уже снится мне по ночам и, уверен, не мне одному. Выползая из корабля, мы почти всегда останавливаемся и, забывая обо всех наших археологических делах, задираем головы и принимаемся рассматривать его. Вся наша компания вынуждена носить телескопические очки. Без них тут ничего толком не разглядишь. Мы находимся в ста десяти миллионах километров от черного карлика. Земля, например, расположена куда дальше от Солнца, но здешнее солнце очень маленькое. И темное. Видимая часть сего светила составляет что-то около одной десятой солнечного диска, наблюдаемого с Земли. Нужно долго всматриваться в небо, чтобы обнаружить слабый блеск черного карлика на фоне черного космоса. У ГГГ 1145591, наверное, осталось около миллиона лет жизни, но у них, у звезд, всегда так. Звезды умирают чертовски медленно. Когда выгорают остатки их основного топлива - водорода, они начинают сжиматься, повышая плотность и превращая потенциальную энергию гравитации в тепловую. Именно это и произошло здесь так много миллиардов лет назад, что у меня извилина заскакивает за извилину, когда я думаю об этом. Задолго до того, как Высшие обрели разум, эта звезда уже коллапсировала и стала белым карликом, с плотностью в несколько тонн на квадратный дюйм. А потом выгорала все больше и становилась все темнее. Теперь, если посмотреть на черного карлика в телескоп, перед глазами предстанет огромное лавовое поле. Тусклый блеск расправленного металла - по крайней мере, нам так кажется, - по которому дрейфуют острова пепла и всякой накипи. Это значит, что температура поверхности звезды сейчас около девятисот восьмидесяти градусов, так что вряд ли в ближайшее время появятся желающие посетить ее. Температура пепла пониже - градусов триста, но зато внутри он очень горячий: ближе к центру, в тесноте, еще идет довольно активный термоядерный процесс. Даже темная звезда излучает тепло, но излучение со временем все уменьшается и уменьшается. Через миллион лет черный карлик выгорит и умрет, превратившись в огромный холодный кусок лавы, бесцельно кружащийся в пространстве, в свидетельство еще одной победы вечной ночи. Мы не собираемся задерживаться в этом неприятном месте дольше, чем необходимо. Как только удастся выследить астероид, на котором Высшие оставили сейф и робота, мы тут же отправимся в путь. Орбита планеты краем задевает плоскость вращения пояса астероидов. Там в пустоте летят тысячи и тысячи камешков, можно потратить несколько недель, прежде чем найдем нужный. Начали с небольшого намека - в том фильме шар показал нам, что корабль Высших опустился на широкую плоскую равнину. Исходя из этого мы рассчитали примерную кривизну поверхности нашего астероида, а получив эту цифру, без труда вычислили его (тоже весьма приблизительный) диаметр. Очень помогли ребята из Луна-Сити. Конечно, мы ни в чем не можем быть уверены - при расчетах, например, не учитывалась плотность нашего камешка, - но все это позволило нам вычеркнуть из списка девяносто процентов астероидов, размеры которых не подходили. Потом мы пустили в ход оборудование нашего корабля. Капитан Людвиг настроил свои игрушки и теперь перебирает весь пояс астероидов. Как только в поле зрения появляется камешек более-менее подходящего калибра, капитан загоняет данные о нем в компьютер и заодно рассчитывает орбиту и способы наиболее удобного приближения к нему. Пока мы набрали около дюжины подходящих астероидов. Пошарим еще недельку и начнем посещать их по одному. Надеюсь, их окажется не очень много. Похоже, я начинаю понимать, что произошло между мной и Яной. Через каждые три часа кто-то должен покидать корабль, отходить примерно на километр и запускать сигнальную ракету. Это как-то связано с теми вычислениями, которыми Ник Людвиг мучает свои компьютеры. Кажется, это называется триангуляция, но не хочу прикидываться, что понимаю значение сего непроизносимого термина. Выходим по очереди, и доктор Шейн настоял, чтобы мы работали парами - так безопасней. Сегодня утром, когда подошло время, доктор Шейн сказал: - Том, Яна, оденьтесь, пожалуйста, и, если можно, запустите ракету. Я был ничем не занят и спокойно пошел к отсеку, где хранились скафандры. Но как только доктор Шейн отвернулся, Яна устремила на меня ядовитый взгляд и прошипела: - Ты не предпочел бы отправиться наружу в компании Келли? - У Келли этим утром и так работы по горло, - ответил я, совершенно не понимая, в чем дело. Да. Вот что случилось сегодня утром. Яна все-таки оделась и, храня ледяное молчание, последовала за мной. Мы запустили ракету и вернулись. Но теперь я наконец увидел свет. Яна стала разочаровываться во мне после того самого вечера, когда сомнамбулически вплыла в библиотеку крейсера и застала меня за беседой со слегка неодетой Келли. По всей видимости, Яна решила, что я ухаживаю за мисс Андроид и что у нас завязывается роман. Клянусь тебе, ничего такого и в голове не держал, я ни разу даже не чихнул в сторону Келли. О да, мы стали добрыми друзьями, но это же чувство чисто платоническое. Между нами не может быть ничего... настоящего, и Яне это прекрасно известно. Только один андроид из миллиона способен испытывать интерес к нашим развлечениям, и это уж точно не Келли. Или Яна ревнует меня из-за того, что я стал проводить много времени вместе с Келли? Иногда я начинаю завидовать андроидам. Эта идея господа бога - создать людей двуполыми - слишком часто вызывает головную боль. В нашем списке теперь семнадцать астероидов - потенциальных хранителей потерянного сокровища Высших. Капитан Людвиг считает, что просеял через мелкое сито практически весь пояс, но хочет на всякий пожарный случай понаблюдать еще три дня, то есть до двадцатого декабря. После этого мы взмахнем крыльями и полетим делать осмотр. Наши шансы обнаружить сейф миллиардолетней давности на неизвестно где расположенном астероиде - и, кто знает, существует ли он вообще? - кажутся мне фантастически ничтожными. Остальные, по-моему, чувствуют то же самое. Но все сомнения мы держим при себе, стараясь даже не думать о них. Во всяком случае, я стараюсь. Я окончательно перестал понимать, как мы могли поставить все на такую идиотскую карту. Бросили самую богатую стоянку Высших, которая когда-либо попадалась археологам, плюнули на приказы Галактического Центра, остались без гроша, скачем от звезды к звезде... Археологам положено быть спокойными, методичными ребятами, способными год за годом стачивать клювом по пылинке с алмазной горы. Что мы, черт побери, здесь делаем? Как дошли до жизни такой? С чего это взяли, что здесь можно хоть что-нибудь найти? Темные мысли на темной планете под темной звездой. Доктора Шейна, похоже, одолевают такие же сомнения. Еще бы - эта дикая охота совершенно не в его характере. Он разваливается на глазах. Мы все слегка обеспокоены его состоянием. Вчера он разъярился и размазал по стенке Стин Стин - нет, действительно, он ему чуть щупальца не поотрывал - за то, что это полено еловое случайно нажало не на ту клавишу, пустило в компьютер два потока информации одновременно и погубило несколько часов тяжелой работы. Доктор Шейн говорил такое, что все были просто шокированы, особенно, когда он прошипел: - Будь на то моя воля, вы бы в жизни не попали в эту экспедицию! Вас навязали мне, чтобы продемонстрировать расовую терпимость землян! Стин Стин перенесло этот кошмар удивительно стойко. Его-ее щупальца слегка дрогнули, боковые складки мантии встали дыбом, и я уже ждал воинственной речи, обвиняющей доктора Шейна в омерзительном шовинизме. Ничего подобного. Как выяснилось позже, этим утром Стин Стин обсуждало с Мирриком основные положения христианства. А вечером я только рот открыл, когда оно сказало: - Я прощаю вас, доктор Шейн. Вы явно не отдаете себе отчета в том, что говорите. Маленькая глупая интерлюдия. Но очень неприятно видеть, как милый, добрый доктор Шейн срывается из-за такого пустяка. Наверное, он очень волнуется. Совсем, как я. Как ты, наверное, знаешь, я успел прославиться на весь мир своим тактом и ненавязчивостью. Итак, поварив несколько дней в голове замечание Яны обо мне и Келли, я выработал гениальный план разговора на эту тему. Мы снова отправились вдвоем зажигать сигнальную ракету. По расписанию со мной должен был идти старина 408б, но я поговорил с Пилазинулом, и он устроил так, что Яне пришлось заменить уважаемого коллегу с Беллатрикса. Когда мы выбрались из воздушного шлюза на ледяное плато, я сказал: - Что ты имела в виду, когда говорила обо мне и Келли? Во какой я мастер окольных подходов! Шлем Яны полностью скрывал ее лицо. Голос в моих наушниках был невыразительным. - Ты о чем? - На прошлой неделе. Ты спросила меня, не хочу ли я пойти вместе с Келли. - Мне кажется, ты предпочитаешь ее общество моему. - Это не так, Яна! Клянусь тебе... - Дай ракету. - Черт, Яна, у тебя просто разыгралось воображение! Келли - всего лишь андроид, неужели не ясно? Как ты могла подумать, что возможны... - Кто будет запускать, ты или я? Я нажал кнопку. - Пожалуйста, ответь мне, Яна. Почему ты думаешь, что я и Келли... Что Келли и я... - Мне не хочется обсуждать эту тему. Она отошла в сторону, повернулась ко мне спиной и уставилась на черное солнце, неуклюже изображая внезапно пробудившийся интерес к астрономии. - Яна? - Я изучаю солнечный феномен. - Почему ты не обращаешь на меня внимания? - Не надоедай мне. - Яна, я пытаюсь объяснить, что у тебя нет поводов для ревности. Ревновать должен я, ведь ты на долгие часы запиралась в каюте с филателистом Саулом Шахмуном. Если ты влюблена в Саула, так и скажи, я мешать не стану. Но если ты устраиваешь все это только для того, чтобы отплатить мне той же монетой за воображаемый роман с Келли, тогда... - Я уже сказала, что не хочу об этом говорить. Иногда женщины могут быть такими занудами! Ты не в счет, сестренка. А больше всего не люблю, когда начинают устраивать из беседы драму второй свежести, вставая в позу и разыгрывая уж-жасающе страстные любовные сцены из последней попавшейся им на глаза мыльной оперы. Слова Яны вовсе не отражали ее чувств ко мне, она просто играла роль холодной разочарованной героини. С огнем следует бороться огнем. Старая земная поговорка. Я ведь тоже могу играть роль (специально для этого случая написана) пылкого импульсивного героя. Подбежать к упрямой девчонке, схватить ее обеими руками и растопить неразумную, болезненную холодность в страстных объятиях. Я ни на йоту не отступал от сценария. И впилился своим шлемом в ее. Мы уставились друг на друга через десять сантиметров стекла и воздуха. Сначала Яна удивилась, потом улыбнулась. Она помотала головой из стороны в сторону, я ответил тем же. Старинный эскимосский знак привязанности - потирание носами. Она отступила, соскребла с камня немного инея, размазала его по стеклу моего шлема. Я слепил снежок и запустил в нее. Она поймала его и кинула обратно. Следующие десять минут мы возились на льду. Нельзя сказать, что большие, жесткие скафандры придавали грациозность нашим движениям. Все это слегка напоминало па-де-де в исполнении солистов динамонианского балета. Наконец мы рухнули наземь, задыхаясь и хохоча. - Идиот! - фыркнула она. - На себя посмотри. - Придурок. - Взаимно. Вплоть до олигофрении. - Что у тебя было с Келли? - Ни черта. Только разговоры. Я попался ей в тот вечер на дороге - ее преследовал известный тебе Лерой Чанг, и она нуждалась в защите. Она довольно интересная х-м... девушка. Но между нами ничего не было. - Клянешься? - Клянусь. Теперь переходим к тебе и Саулу... - Ой, это ерунда! - воскликнула Яна. - Какой-то доисторический тип. - Ну конечно, именно поэтому ты практически жила с ним последние две недели. - Я узнала много интересного о филателии, - спокойно объяснила Яна. - Несомненно, - сказал я. - Находясь с красивой девушкой в запертой каюте, он только и делал, что показывал ей нештампованные марсианские марки. - Именно так оно и было. - Да уж, готов держать пари. - Честное слово, Том! Он ко мне даже пальцем не притронулся. Он просто боится женщин. Я намекала ему, предоставляла все возможности. Ничего. Ноль внимания. - Тогда зачем было так яростно преследовать его? - спросил я. - Хотелось получить еще одну голову для коллекции? - Сначала мне было просто интересно. Понимаешь, зрелый мужчина, смуглый, красивый, романтического вида. Это было еще до того, как я заметила тебя. Я тогда в него здорово врезалась. - А он не отвечал тебе тем же. - Как только я пыталась разбудить в нем мужчину, он сразу прятался за очередным альбомом. - Бедный Саул! - сказал я. - Наконец я поняла, что он безнадежен. И перенесла внимание на тебя. - Но как только мы отбыли с Хигби-5, ты снова принялась охотиться на Саула. - Только, чтобы заставить тебя ревновать, - ответила Яна. - И отомстить за твои шашни с Келли. - Но я же не... - Со стороны это выглядело иначе. - В глазах злого все вещи злы. Старая... - ...поговорка парадоксиалистов. Знаю, - кивнула она. - Ты давным-давно мог объяснить, что у тебя с Келли совсем ничего не было, и спасти меня от двух недель альбомов с марками. - Но я же не знал, что ты из-за этого обозлилась. Ты бы хоть сказала. - Ну да, чтобы выглядеть ревнивой кошкой. - Но... - Но... - Если бы ты сказал... - Если бы ты сказала... - Чертов олух! - Кошка беспозвоночная! - ! - !! Разговор был прерван взрывом согласного хохота. Я кинул в нее снежком. Она запустила в меня двумя. Мы наперегонки побежали к кораблю. Крышка люка захлопнулась за нами, и мы поспешили снять шлемы... Почему женщины ведут себя так, Лори? Почему они не могут просто прийти и рассказать о том, что их беспокоит? Если бы Яна не навоображала себе всяких глупостей о моих с Келли отношениях и не возобновила охоту на Саула, чтобы отомстить мне за мои вымышленные грехи, мы бы не потратили столько времени впустую, не мучали бы друг друга все эти недели. Иногда мне кажется, что каламориане не так уж плохо устроились. Когда в твоем теле два пола и всего один мозг, нет проблем с пониманием. Если у Стин Стин когда-нибудь возникнут недоразумения на любовной почве, ей-ему некого будет винить, кроме самого(самой) себя. Я хочу сказать... Ну, ты поняла. 20 ДЕКАБРЯ В нашем списке двадцать один астероид. После обеда отправляемся на поиски сейфа. 12. СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА! В ПОЯСЕ АСТЕРОИДОВ Если тебе когда-нибудь доводилось видеть один пояс астероидов, считай, что ты видела все. Тот, в котором мы сейчас находимся, ничем не отличается от своего собрата из Солнечной системы: тысячи обломков планеты, движущихся по лабиринту орбит. Большая часть - просто осколки породы неправильной формы, парочка километров в диаметре или того меньше. (Мы тут случайно наткнулись на один, который выглядел точь-в-точь, как срезанная вершина горы. Возможно, так оно и было.) Но сейф мы ищем не на таких малютках, а на вполне приличных небольших планетках от ста до ста восьмидесяти километров в диаметре. Сила тяжести, действующая на камешках такого размера, стирает все особо торчащие углы, и астероид со временем принимает форму шара, как и подобает приличному небесному телу. Мы уже обследовали девять астероидов, а в списке их двадцать один. Безуспешно. Работаем так. Сначала наш планетолет ложится на круговую орбиту поближе к астероиду и мы пускаем в ход эхолот, чтобы определить, есть ли здесь близкие к поверхности пустоты. Наши инструменты достаточно чувствительны, чтобы засечь ту небольшую пещеру, которую миллиард лет назад выдолбили Высшие. Если приборы хоть что-нибудь показывают, двое из нас спускаются в корабельных шлюпках посмотреть, что там такое. Большинство астероидов (они когда-то были частью единой планеты) состоят из сплошного камня - никаких подземных пустот нужного размера или расположения. Как ты помнишь, Высшие вырезали свой сейф в склоне холма. И поскольку на этих астероидах и малых планетах нет никакой атмосферы, а значит, и эрозии, нет ни вулканов, ни землетрясений (какая же может быть тектоническая деятельность на камешках такого размера?), этот холм должен стоять там же, где стоял, и выглядеть почти так же, как миллиард лет назад. Мы уже три раза спускали шлюпки на поверхность астероидов, и каждый раз тревога оказывалась ложной. Первый удостоенный проверки астероид обладал пещерой, настолько подходившей к нашему описанию, что мы решили: это слишком уж хорошо, а значит, где-то есть подвох. Он был. Пилазинул и Келли слетали вниз, и, когда Келли раскурочила холм, выяснилось, что внутри нет никакой пещеры, а есть большая залежь соли - мы неправильно прочли данные эхолота. На четвертый астероид спускались Саул и Стин, но обнаружили, что пещера естественного происхождения. На седьмом камешке пришла очередь Лероя Чанга и доктора Шейна, и оказалось, что мы опять недопоняли бедную машину: то, что мы приняли за пещеру, было подземным озером, заполненным ртутью. Не такое уж плохое недоразумение. Капитан Людвиг взял шлюпку и полетел смотреть нашу находку. - Вы напоролись на залежь, где этой ртути на миллионы кредиток, - заявил он, вернувшись. - Никогда не видел, чтобы она замерзала до твердого состояния, но не важно. Вы лучше забивайте место - заявка, права на добычу... По части заявок, прав и добычи ртути мы совершенно безграмотны, но зато капитан Людвиг тут дока. Мы с радостью позволили ему заняться оформлением. В конце концов, деньги есть деньги. Мы отправили по радио нашу заявку на ближайший галактический радиопост, находящийся в 2,8 светового года отсюда. Послали им координаты астероида и заполненную форму, описывающую залежь. Конечно, пока наше сообщение дойдет до станции и будет записано на пленку, пройдет около трех лет, но оно послужит неопровержимым доказательством того, что мы "забили" это месторождение не позже двадцать второго декабря 2375 года. Мы этим не ограничимся. Как только наше корыто доберется до ближайшей планеты, где есть отделение телепатической связи, вызовем Галактический Центр, доложим им обо всем и сделаем официальную заявку. Наверное, пройдет месяцев шесть, а то и больше, прежде чем у нас появится возможность это сделать, но если (впрочем, маловероятно) кто-нибудь свалится на этот астероид сразу же после нас, обнаружит месторождение и немедленно отправит заявку по ТП-каналам, мы просто подождем годика три, пока наше радиосообщение не доползет до станции, и предъявим неоспоримые права. Такую заявку просто невозможно подделать - радиоволны проходят 2,8 световых лет ровно за 2,8 года. А после того как наши права будут доказаны, на эту точку не посмеет сунуться никто. Мы взяли Людвига в долю и выделили ему десять процентов прибыли. Еще пять процентов получит его второй пилот, Уэбстер Файлклерк. Это даст им больше денег, чем тридцать лет наемного пилотажа. Остаток идет нам - не личностям, а экспедиции. Мы заткнем ими дыру в бюджете. Галактический Центр больше не сможет обвинять нас в краже, подделке документов, растрате казенных денег и прочих нарушениях уголовного кодекса. Однако мне все же хотелось бы отыскать этот треклятый сейф. 27 ДЕКАБРЯ Со времени последней записи прошло два дня. Мы проверили еще три астероида и нашли еще одну перспективную пещеру. Примерно через полчаса мы с Яной - обрати внимание на состав группы - поедем вниз разбираться. Ник Людвиг загоняет в компьютер программы для автопилотов шлюпок, не доверяя нам посадку. Уэбстер Файлклерк заправляет транспорт горючим. Остальные сидят вокруг и тихо нервничают, в четвертый раз задавая себе вопрос: а вдруг это именно он? Еще десять минут - и нам с Яной придется забраться в скафандры. Еще двадцать - и привет тебе, шлюпка! Еще тридцать - и мы со свистом полетим вниз. У меня опять такое ощущение, что звучат последние такты увертюры, сейчас занавес поднимется... Черт побери, мы таки нашли его! Нет, приличные люди так не рассказывают, они не вопят от радости, и их можно понять без переводчика. Сейчас я поведу повествование спокойно и естественно, как и полагается закаленному археологу. Медленно, шаг за шагом, с той минуты, как мы втиснулись в наши шлюпки. Шлюпки... Шлюпка - это такой маленький космический корабль, построенный специально для того, чтобы летать на нем в районах с пониженной силой тяжести, в поясе астероидов, например. Это трубка, слегка напоминающая сигару. Пять метров в длину, два в диаметре. Как ты понимаешь, несет всего одного пассажира, да и тот, бедняга, должен стоять всю дорогу. Миррик летать не может, габариты не позволяют. Доктор Хорккк мал ростом и не достает до панели управления. А 408б не повезло с конфигурацией, уважаемый коллега в ширину больше, чем в длину, а потому никак не помещается в шлюпку. Поэтому летать вниз и обследовать астероиды непосредственно на ощупь способны только восемь членов экспедиции из одиннадцати. Нам с Яной чертовски повезло, что в списке шлюпколетчиков мы стояли последними. Мы пользуемся шлюпками, вместо того чтобы просто сажать планетолет на астероид, потому что это здорово экономит горючее. У посадочной шлюпки масса очень невелика, а у этих камешков практически нет силы тяжести, достаточно легкого толчка, чтобы эта сигара развила первую космическую скорость. Зачем возиться, выводя на сложную посадочную орбиту тяжеловесный планетолет, если можно запихать парочку ученых в шлюпки, они ухнут вниз, все как следует осмотрят, а потом пристегнутся, плюнут и рванут обратно. Добавь к этому полную нашу неуверенность в том, что цель наших поисков вообще достижима. Мы с девушкой по имени Яна упаковались в скафандры и тяжело протопали по коридорам в шлюпочный отсек. Шлюпки лежали в своих гнездах, как камешки в ковше катапульты. Полностью готовы к запуску, лежат горизонтально, будущая верхняя часть распахнута, чтобы можно было залезть. Я нырнул в свою шлюпку, Яна - в свою, Пилазинул и Стин Стин опустили крышки. Негромкие щелчки со всех сторон сказали мне, что шлюпка запечатана и законопачена. Протикало несколько тысяч лет. Я убил какое-то время, изучая панель управления, расположенную прямо перед лицом. Круглая зеленая кнопка распечатает шлюпку. Квадратная красная закроет колпак. Треугольная черная загерметизирует суденышко. Длинный желтый рычаг справа врубает двигатель, такой же, только белый, рычаг слева - ручное управление. Они говорят, что управлять шлюпкой вручную не сложнее, чем автомобилем. Возможно, они и правы. Но я последний раз водил автомобиль, когда сдавал экзамен на права. И не скажу, что испытывал при этом удовольствие. У меня мурашки идут по коже, когда я думаю, что всего несколько столетий назад по дорогам носились целые орды автомобилистов и люди вынуждены были управлять машинами вручную за полным отсутствием компьютеров дорожного контроля. Так вот, осмотрев посадочную шлюпку, я не загорелся желанием управлять ею самостоятельно. Конечно, скорее всего, мне и пальцем не придется пошевелить. Капитан Людвиг будет руководить нашим полетом с борта корабля. Но если вдруг прервется связь... О, а мы уже полетели. Шлюпка Яны порхнула в космос первой. Я последовал за ней через двадцать секунд. Как только мы оторвались от корабля, я почувствовал слабую вибрацию где-то в районе лопаток - корабельный компьютер врубил мои нитрогенные двигатели, чтобы направить шлюпку по той орбите посадки, которую запрограммировал Людвиг. Двигатели взревели, и я полетел вниз к поверхности астероида. Ногами вперед. Я наклонился, насколько позволяли ремни и прижал нос к стеклу смотрового иллюминатора. Серебряная трубка, внутри которой находилась Яна, покачивалась в пустоте чуть ниже меня. Скорость наших шлюпок была одинаковой, казалось, две сигары скованы невидимой цепочкой. И еще казалось, что астероид летит на нас с невероятной скоростью. Он рос и рос... "Что-то не в порядке, - подумал я. - Мы летим слишком быстро. Сейчас врежемся в поверхность, как парочка метеоритов. Еще, пожалуй, расколем астероид пополам". Хвостовые двигатели заработали точно по расписанию. Шлюпка сбавила скорость и вполне мирно опустилась вниз - на выбранное Людвигом место посадки. Шлюпка села с мягким толчком. Мгновенно из бортов вылетели крюки и закрепили ее на месте. Я подождал десять секунд, чтобы убедиться, что мое средство передвижения стоит на месте, а потом ударил по круглой зеленой кнопке. Шлюпка раскрылась, как цветок. Я стоял посреди угрюмого и даже слегка устрашающего пейзажа. Здесь никогда не было даже подобия ветра, ни капли дождя не упало в течение тысячелетий на эти камни, ни одно живое существо, даже микроб, не могло назвать это место домом. Слева от меня - равнина, справа и впереди тянулась неровная гряда холмов, которые напоминали постаревшие и усохшие горы. Поверхность астероида совершенно голая. Ни травы, ни снега, ни почвы, ни льда, только камень, только скалы, покрытые оспинами бесчисленных метеоритных ударов. Сколько их там накопилось за миллиард лет? Знаешь, Лори, я вспомнил, как впервые прилетел на Луну. Мне было двенадцать лет, и я никак не мог осмыслить, что планета может выглядеть так пустынно. Но Луна - просто цветущий сад по сравнению с этим астероидом. И пока я оглядывался вокруг, ко мне пришла уверенность: это именно то место! В миллионный раз я проиграл в сознании последовательность кадров, увидел равнину, на которую опустился корабль Высших, низкую гряду холмов, выбоины от метеоритов... Все-все совпадало. Не хватало только розового сияния на вершинах выщербленных скал - слабого света белого карлика. Умирающее солнце бросало багровые блики на склоны холмов, но от этого светлее не становилось. Звездный свет тоже не особенно помогал. Я включил прожектор своего шлема. Шлюпка Яны села примерно в километре от моей, ближе к холмам. Яна уже выбралась и ждала меня. Я помахал ей рукой, она взмахнула обеими, я кивнул и направился к ней. Первый мой прыжок покрыл расстояние метров в двадцать. В наушниках раздался голос Людвига: - Не забывай о силе тяжести. Значит, с корабля наблюдают за нами. Я посмотрел вверх, отсалютовал начальству и пошел, на сей раз медленно и осторожно переставляя ноги. На этом камешке такая маленькая сила тяжести, что одного хорошего толчка, пожалуй, будет достаточно, чтобы выбросить меня на пару километров в космос. Походкой уважающего себя джентльмена я добрался до Яны, мы стукнулись шлемами в знак приветствия. А потом вместе отправились к холмам. Она несла портативный эхолот, я - нейтринный магнитометр (как мне только удается выговорить это слово?). Мы остановились в чашеобразной выемке посреди равнины и занялись оборудованием. Разворачивая эхолот, мы медленно посылали звук низкой дугой вдоль горизонта. Звуковые волны отражались от склонов холмов, а потом на экране вспыхнула сдвоенная линия - пустота, пещера. Мы тщательно записали координаты, собрали хозяйство и пошли в том направлении. Я избавлю тебя от традиционных рассказов, как кровь шумела в ушах, и перечисления всех понимающих взглядов, которыми мы обменялись. Скажу просто, что мы с Яной были до крайности возбуждены, дрожащими лапами врубили магнитометр и стали сканировать поверхность холма. В тот миг, когда я навел прибор на точку, где должна была располагаться пещера, стрелка дрогнула и перепрыгнула на голубую часть панели. Металл! - Это она, - спокойно сказал я тем, кто на корабле. - Мы нашли сейф. - Откуда вы знаете? - спросил доктор Шейн. - В этой части холма - пустота. Аппарат показывает слои различной плотности... - ответил я. - Высшие, наверное, завалили дверь сейфа обломками камней. Тут слой скалы метровой толщины, а за ним здоровый кусок какого-то металла. - А за дверью что? - Минуточку, - отозвался я, перенастраивая магнитометр. Теперь луч нейтрино зондировал холм на четыре метра в глубину. Игла не дрогнула, осталась в голубой части панели. Принтер заурчал и начал выдавать на бумагу изображение внутренности сейфа. Черно-белое, нечеткое, обрывки, наползающие друг на друга тени, но многое можно разобрать. Я, например, разобрал. Две задние стены, темные на темном фоне, заставленные всякой непонятной механикой, боковые стены. Вообще, форма комнаты мне что-то напоминала, ах да, шар тоже делил свою сферу-экран на шесть полос. А посредине комнаты, на полу, находился какой-то темный, явно металлический предмет. Робот. "Волосы встали у него дыбом от изумления и испуга" - стандартная фраза из старинного романа ужасов. Я раньше не мог понять, как это волосы самостоятельно шевелятся и встают дыбом - там же мускулов нет. Сейчас я прекрасно это понимаю. Мои волосы действительно встали дыбом, все вместе и каждый в отдельности. Я видел фильм, снятый миллиард лет назад, о том, как построили этот сейф. Я видел, как робот Высших усаживался на каменный пол. Миллиард лет назад! На Земле в те времена царили трилобиты и моллюски. И вот я стою на каменистой равнине, нацелив луч нейтрино на внутренности сейфа, и вижу, что робот все еще сидит на месте... и Лори, от этого зрелища захватывало дух. Я описал оставшимся на корабле то, что выдал мне сканер. В мои наушники глухо ударила волна радостных криков и неразборчивых поздравлений. - Не трогайтесь с места, - крикнул доктор Шейн. - Не отходите! Мы спускаемся. Корабль в мгновение ока сорвался с круговой орбиты и пошел по входному коридору. Людвиг мастерски посадил планетолет. Старое корыто вовремя затормозило и мягко опустилось на равнине. Я даже не ощутил толчка. Потом открылись все люки, из них хлынули археологи и мы во второй раз за эту экспедицию продемонстрировали массовое помешательство - устроили веселый хоровод вокруг бедного, ни в чем не повинного магнитометра. Теперь нам оставалось только откопать сейф. И больше ничего. 30 ДЕКАБРЯ Прошло три дня с тех пор, как мы нашли сейф, и все еще пытаемся открыть его. Мы без труда ликвидировали кучу камней, которой была завалена дверь. Келли взяла свою лопату и прорыла нору до самой двери, а Миррик клыками расшатывал и вытаскивал камни. Эта парочка потратила шесть часов на то, чтобы очистить от мусора всю дверь, а сооружение сие в длину имеет четыре метра, а в высоту семь, а в толщину же, по данным сканера, около метра. Высшие не были достаточно любезны, чтобы сделать в ней замочную скважину, что, в общем, несущественно, поскольку у нас все равно нет при себе ключа. Мы не решаемся взрывать, ибо внутри слишком много ценных предметов. И у нас нет достаточно мощного лазера, чтобы пробиться через метровый слой довольно прочного металла. На борту имеется вполне приличная лебедка, и этим утром мы попробовали пустить ее в ход: магнитными защелками прикрепили к двери несколько кабелей, намотали их на барабан лебедки и врубили машину. Дверь даже не дрогнула, и нам пришлось отступить из опасения, что кабели не выдержат напряжения и лопнут. Старина 408б всю вторую половину дня проторчал под дверью, изучая крепления. Он полагает, что нужно вытащить прут из петель и просто снять дверь. Но этих самых петель метров пять, а прут, по всей видимости, весит пару тонн. Более того, дверь поставили миллиард лет назад. Конечно, это астероид - ни воды, ни воздуха, ни коррозии, но за столько лет петля и прут могли просто прирасти друг к другу намертво - теперь не оторвешь. Если это так, считай, что мы здорово влипли. Утром посмотрим. 31 ДЕКАБРЯ Довольно тоскливый и хлопотный день. Если мы не сбились со счета, что более чем возможно, сегодня последний день 2375 года. Но как-то не тянет праздновать Новый год после того, что произошло днем. Этим утром все бодро поднялись и отправились на смертный бой с дверными петлями. Прежде чем заняться прутом, мы тщательно обнюхали его со всех сторон. Просканировали от и до, измерили, построили голограмму, компьютерную имитацию по всем срезам - в общем, вели себя так, словно изучали нечто важное, что могло пострадать в результате раскопок. В принципе, это стандартная процедура. Нельзя сказать, что наука палеоархеология много из нее извлекла. Судя по всему, есть только один толковый способ изготовления дверных петель - Высшие пользовались той же системой, что и земляне, а также все остальные. Самым интересным результатом исследования было установление полной банальности объекта. После этого мы вытащили в поле самый мощный корабельный лазер, начали резать и потратили несколько часов, чтобы рассечь петлю вдоль, - пять метров все-таки. Наконец убрали лазер, слегка отогнули края разреза и вытащили прут, потом приладили к двери магнитные защелки, намотали кабели на барабан и начали тянуть понемногу. Кабели зазвенели от напряжения, и все убрались подальше, не желая оказаться в радиусе действия, если они, не приведи Господи, лопнут. Но кабели держались. И дверь тоже. Капитан Людвиг сдвинул предохранитель, и теперь лебедка тянула во все свои немыслимые лошадиные силы, но предмет их приложения категорически отказывался вылезать из проема. - А что произойдет, - спросило Стин Стин, - если лебедка притянет корабль к двери, а не наоборот? И это был правильный вопрос. Лебедка тянула так, что при здешней силе тяжести вполне способна была сдвинуть корабль, а то и опрокинуть его. Но дверь сдалась первой. Она сдвинулась примерно на сантиметр с той стороны, где раньше крепилась петля. Людвиг чем-то щелкнул на контрольной панели лебедки. Дверь подалась еще на сантиметр. И еще. И еще два. И еще... Людвиг до смерти боялся, да и все мы тоже, что дверь, полностью освободившись, вылетит из проема, как камень из рогатки, наша замечательно могучая лебедка притянет дверь к кораблю, прежде чем мы успеем ахнуть, произойдет столкновение, и от нашего планетолета останется мокрое место. Пальцы Людвига летали над панелью, он слегка напоминал мне музыканта-виртуоза, укрощающего орган на межпланетном конкурсе. И он все-таки сумел открыть дверь медленно и осторожно. Теперь мы увидели, что из двери глубоко в склон холма уходит мощный крепежный болт. Он сгибался по мере того, как лебедка перекашивала дверь на сторону. Внезапно болт хрустнул и выскочил из каменной стены. Людвиг мгновенно отключил лебедку и ослабил натяжение кабелей. Огромная дверь выломилась из проема, качнулась и тяжело рухнула, открывая вход в пещеру. Первым к образовавшемуся отверстию добрался 408б. Он вскарабкался на упавшую дверь, остановился на какое-то мгновение, вглядываясь внутрь и размахивая щупальцами от возбуждения. Это был поворотный пункт, счастливейшая минута его жизни: специалист по палеотехнологии смотрел на комнату, заполненную всякой механикой Высших, да еще находящейся в прекрасном состоянии. Когда мы с Яной подбежали к двери, он восхищенно всплеснул щупальцами и ринулся внутрь. Откуда-то сверху, из-за карниза дверного проема, ударил ослепительно яркий желтый луч. На мгновение вся пещера исчезла в пламени вспышки. Мы с Яной неуверенно отступили назад, прикрывая руками глаза. Еще через мгновение, когда мы решились опустить руки, свет уже погас. Он исчез. И с ним исчез 408б. От него осталось только два обожженных щупальца у самого входа в пещеру. Я раньше никогда не видел смерти - я хочу сказать, настоящей смерти. Однажды при мне произошел несчастный случай на стройке, пару раз я оказывался свидетелем автомобильных катастроф, но каждый раз через несколько минут приезжала морозилка, и пострадавшего увозили в больницу для последующего ремонта и воскрешения. Такие штуки воспринимаются не как смерть, а как довольно неприятный перерыв в существовании. Но 408б умер. Он не воскреснет, мы не сумеем собрать разлетевшиеся атомы и вернуть его к жизни. Его мастерство, знания, надежды - все, чем он был, исчезло... ушло. Для человека, привыкшего воспринимать смерть как явление временное, настоящая, подлинная гибель есть нечто ужасное, расшатывающее основы мира. Все мы застыли маленькой группкой у входа в пещеру. Яна заплакала, я обнял ее, чтобы утешить и успокоить, и понял, что мне самому хочется плакать, но все-таки удержался. Миррик молился, Пилазинул раз двадцать отвинтил и приставил свою правую руку, доктор Шейн тихо и монотонно ругался, у Стин Стин, видимо, была истерика - его трясло. Лерой Чанг отвернулся от нас. Он сидел на краю двери и выглядел так, будто из него выпустили воздух. Единственным, кто был способен сохранить самообладание в этой ситуации, оказался, как ни странно, доктор Хорккк. - Все отойдите от двери! - скомандовал он. Мы отодвинулись подальше. Доктор Хорккк подобрал мелкий камешек и запустил в проем. Снова ударила молния. Мы не можем войти в пещеру и добраться до робота. Это совершенно очевидно. Смерть 408б настолько выбила нас из колеи, что мы не могли продолжать работы и вернулись на корабль. По просьбе доктора Шейна Миррик отслужил заупокойную службу по погибшему палеотехнологу. Никто, включая самого Миррика, понятия не имел, какого вероисповедания придерживаются на Беллатриксе-15 и есть ли у них вообще такое понятие, как религия. Поэтому Миррик придерживался обряда собственного вероисповедания и произнес краткую и очень трогательную речь. Я не буду тебе пересказывать все, только маленький кусок, самый характерный. - Ты кладешь предел нашему времени, дабы научить нас, что у времени нет предела. Ты сокращаешь наши дни, дабы стали они несравненно длиннее. Ты сотворил нас смертными, дабы отдать нам вечность. Прости же нас, Отец, как и мы прощаем тебя. Аминь. Аминь. Аминь. Через час мы возвратились к пещере. Естественно, все были подавлены, но сомневались, что 408б желал бы, чтобы мы надолго погрузились в траур и бросили на произвол судьбы дело, которое было и его делом. Когда мы готовились резать дверную петлю, то установили на равнине прожекторы - при здешнем "дневном свете" собственную руку не разглядишь. Теперь мы перетащили их поближе к холму, чтобы осветить внутренность пещеры. Осторожно, держась подальше от входа, заглянули в сейф. У меня мурашки пошли по коже, когда я понял, что вижу перед собой сцену, точно повторяющую один из кадров, показанных шаром. Шестистенная комната. На заднем плане - таинственные, чужие приборы: экраны, рычаги, переключатели, панели управления. Посреди всего этого, важный и тяжеловесный, как древний скифский идол, сидел огромный робот, которого Высшие оставили охранять пещеру миллиард лет назад. Время не тронуло, не повредило упрятанные в пещере механизмы. Вспышка света, так легко лишившая жизни 408б, неопровержимо доказала это. Робота время не коснулось тоже, и он находился в рабочем состоянии. Соединение инженерного мастерства Высших и благоприятной среды, вакуума, даровало ему возможность просуществовать миллиард лет и не разрушиться. Когда свет прожекторов скользнул по его куполообразной голове, мы увидели, что пластина, заменявшая ему глаза, несколько раз изменила цвет. Вероятно, это он моргнул. Других признаков жизни робот не подавал. Шло время, а мы стояли на почтительном расстоянии от двери, не решаясь приблизиться. Что теперь? Мы завязли. И тогда я вспомнил про шар и нашу задумку использовать его как средство общения с роботом и напомнил об этом доктору Шейну. Он отправил меня на корабль за шаром. Я поставил шар на тележку, подкатил его к входу в пещеру и остановился метрах в двадцати от дверного проема. - Включи его, - приказал доктор Шейн. Моя рука нащупала рычажок. Вспыхнул зеленоватый свет, сфера поползла, расширяясь, и остановилась, поглотив примерно половину сейфа. Изображения Высших поплыли в воздухе, и мы вновь увидели качающиеся города, канатные дороги и даже кадры, показывающие построение этого самого сейфа. Глазная пластина робота часто замигала. Она окрасилась по очереди во все цвета спектра, перешла от тускло-пурпурного к глубокому красному, а потом к инфракрасному. Затем пластина погасла, цвет невозможно было определить, но я вдруг почувствовал исходящую из пещеры волну тепла. Робот зашевелился. Медленно, неуклюже, словно египетская мумия, пробудившаяся от тысячелетнего сна, сидящий робот начал подниматься. Сначала он резко наклонился вперед, мы даже подумали, что он упадет, потом начал распрямлять свои огромные, похожие на колонны ноги. Вся наша компания, остолбенев от страха и любопытства, следила за тем, как эта громадина поднимается во все свои три с половиной метра роста. Примерно минуту робот стоял прямо, приводя в рабочее состояние свои четыре руки, сгибая и разгибая их, словно делал утреннюю зарядку. Он явно отреагировал на то, что показывал шар. Потом он вышел из пещеры и торжественно двинулся к нам. Все, кроме меня, в панике бросились бежать. Я остался на месте - больше по растерянности, чем от храбрости. Так вот, я стоял один рядом с тележкой, а покинувший сейф робот надвигался на меня, огромный, страшный, колосс из блестящего металла. Он был выше меня раза в два. Две металлические руки потянулись вниз. На концах их были круглые опухоли размером с кулак. Теперь они раскрылись, освободив кисти с перепончатыми пальцами. Очень осторожно пальцы обхватили шар. Робот оторвал его от тележки и поднял высоко над собой, как будто собирался изо всех сил запустить им в меня. Я повернулся и побежал к кораблю. Меня не беспокоила здешняя сила тяжести. Не пытаясь ее компенсировать, я отталкивался, летел, приземлялся, отталкивался. Руки друзей подхватили меня и втянули в корабль. Я оглянулся. Робот не сдвинулся с места. Он все еще держал шар над головой - титан, подпирающий мир. Неподвижный, погрузившийся в древние мечты, он все еще стоял на равнине. С тех пор как я добрался до планетолета, прошло уже два часа. Робот стоял неподвижно. Мы наблюдали за ним из корабля. Все мы ошеломлены, испуганы, но здоровое любопытство преобладает. Доктор Хорккк, доктор Шейн и Пилазинул все еще совещаются в рубке корабля. Не представляю, что будет дальше. Сбылась самая дикая и невозможная мечта: мы отыскали астероид, на котором Высшие оставили сейф, нашли пещеру, обнаружили робота в рабочем состоянии. Исполнение всех желаний - такие сны покупают наркоманы во дворцах сновидений. Но действительность жестоко обошлась с нашей мечтой. Робот ждет нас на равнине. Один из нас уже мертв. Осмелимся ли мы принять вызов? Или, совершив открытие века, кинемся от него прочь, завывая от страха? Не знаю. А робот все еще ждет, как ждал миллиард лет. 13. 2 ЯНВАРЯ 2376. АСТЕРОИД Вчера утром Пилазинул сказал, что ему нужны добровольцы. Он собирается выйти наружу и попробовать установить контакт с этим чертовым роботом. Первой взлетела рука Яны, затем, как ты понимаешь, моя, а за нами подняли руки все остальные, за исключением - как интересно! - Стин Стин и Лероя Чанга. После нескольких минут беспорядочного крика мы установили состав группы контакта: Пилазинул, доктор Хорккк, Миррик и я. Яна огорчилась, что остается на борту, а я очень радовался, что ее не взяли. Плотной группой мы пересекли скалистую равнину. Впереди шел Пилазинул, роль арьергарда выполнял Миррик. Все, кроме доктора Хорккка, были вооружены. Я тащил позитронное ружье, способное в случае чего разнести робота на молекулы, но я не особенно меткий стрелок, да и не хотелось бы этого делать. Мы остановились метрах в двадцати от робота, а затем разошлись в стороны - веером, чтобы не закрывать друг другу обзор. Доктор Хорккк вышел вперед. В левых руках он держал грифельную доску, в одной из правых - трубочку с надписями. Робот не обратил на него никакого внимания. Он все еще стоял, держа шар над головой. Зеленоватое свечение погасло, и с ним исчезли изображения. Доктор Хорккк поднял руку и медленно покачал трубочкой из стороны в сторону, надеясь привлечь внимание робота. Отважный поступок. Ведь своим действием доктор мог раздразнить его. Убедившись в бесполезности этого жеста, лингвист начал переписывать иероглифы с трубочки на свою грифельную доску, держа школьную принадлежность таким образом, чтобы роботу было видно, чем он занимается. Суть маневра заключалась в том, чтобы продемонстрировать роботу, что мы разумные существа, способные скопировать образцы письменности Высших, хоть пока и не понимаем их. - А что, если текст, который копирует доктор, непристоен? - пробормотал Миррик. - Или обозначает какую-то степень недружелюбия? А если робот разозлится? Доктор Хорккк продолжал царапать на доске иероглифы. Постепенно робот начал проявлять интерес. Он опустил золотой шар до уровня груди, уставился сверху вниз на маленького тхххианина, а его глазная пластина потемнела. Бледно-желтый, слегка отдававший зеленым цвет мгновенно перешел в ярко-оранжевый, подернутый алыми нитями. Это он, получается, наморщил лоб? Возможно, такие цвета обозначают повышенную степень внимания? Внезапно трубочка в руке доктора Хорккка тоже изменила цвет, прежняя надпись исчезла, и на ее месте появилась новая. Доктор Хорккк, не моргнув глазом, стер с доски то, что писал, и принялся копировать новую цепь иероглифов. Это произвело впечатление на робота, ибо откуда-то из его груди прогремели звуки, которые смогло принять и передать нам корабельное радио: - Дихн ахм рууу дихн корп! Черт знает, что значит эта фраза. Предположим, это и есть язык Высших. Доктор Хорккк снова решил рискнуть. Он положил на землю грифельную доску, сделал три шага вперед и чистым голосом произнес: - Дихн ахм рууу дихн корп! Это была замечательная, точная имитация. Но, увы, доктор Хорккк понятия не имел, что он, собственно, говорит. Возможно, он только что формально принял вызов на дуэль, или в оскорбительной форме помянул родословную робота, или согласился, что является низшим существом и заслуживает смерти на месте. Однако робот отреагировал вполне спокойно. Его глазная панель испустила фиолетовый луч, он протянул вперед крайнюю левую руку, будто подзывая доктора, и сказал: - Мирт ахм дихн руу корп! - Мирт ахм дихн руу корп, - повторил доктор Хорккк. - Корп мирт хохм ахм дихн. - Корп мирт хохм ахм дихн. - Мирт рууу члук. - Мирт рууу члук. Так продолжалось несколько минут. Потом доктор Хорккк попытался изменить течение плодотворной беседы, перемешав уже знакомые слова и составив из них новые предложения. - Руу мирт дихн ахм, - говорил он. Или: - Корп рууу члук корп мирт, - и так далее. Это должно было показать роботу, что доктор Хорккк - разумное существо, а не странная разновидность записывающего и воспроизводящего устройства. Но, наверное, робота сильно озадачила эта бредовая смесь в ответ на вполне разумные заявления. Потом робот включил золотой шар. На сферическом экране опять кадр за кадром повторился фильм, повествовавший о постройке сейфа. Робот дождался конца ленты, потом запустил ее снова. Галактика. Крупный план созвездия. Белый карлик. Робот остановил шар. Одной рукой он показал на звезды на экране. Потом выключил проектор и другой рукой обвел нынешнее небо, а затем указал на выгоревшую черную звезду. Ну, здесь никаких сложностей с пониманием не возникло. Робот объяснял нам, что, сравнив положение небесных тел до и после, осознал, как много времени прошло с тех пор, как Высшие его в этом сейфе запечатали. Робот повозился с шаром, что-то перенастроил, и на воздушном экране появилось изображение города Высших. Несколько минут мы смотрели на уже ставшую привычной картину: Высшие грациозно и торжественно скользят по переплетениям канатов между своими воздушными замками. Робот снова выключил проектор, опять показал рукой на звездное небо, потом на отшатнувшегося доктора Хорккка, потом на себя. Потом опять на доктора Хорккка. Внезапно робот повернулся к