озревает, но он не сможет ничего доказать. Это напомнило мне... Шейда прибыла сюда, никому не сообщив, что большинство джедаев- кандидатов с ней. Если вдруг выясниться, что они на Корусканте, у нас, Фей'лиа поймет, что за Каррдом стоим мы. Может быть, я смогу удержать ситуацию под контролем, а может и нет. Но в любом случае здесь они не будут в безопасности. Когда вы отправитесь разыскивать Террика, я хочу, чтобы вы забрали кандидатов с собой. - На чем, на иксокрыле? - У нас есть корабли Шейды... - начал Джесин. - О, нет, - сказала Шейда. - Эти корабли не мои, они принадлежат Каррду, и они ему нужны. Я возвращаюсь в систему Явина, причем скоро, независимо от того, что вы здесь решите. - Мы возьмем "Тень Джейд", - сказала Мара. - Я могу кое-что переставить и освободить немного места. Там будет все же немного тесновато, со всеми этими детьми, но мы справимся. - Нам с тобой нельзя покидать Корускант, - резко сказал Люк. Глаза Мары вспыхнули: - Скайуокер, если ты о моем "деликатном положении", можешь засунуть... - Нет, Мара. Нам нельзя навлекать на себя подозрения. Фей'лиа за нами следит. Будет достаточно трудно отправить Джесина и Джайну, чтобы никто при этом не поднял брови, но это будет сделано. Мара, казалось, перекатывала ответ на языке. - Я не хочу играть в эти игры. Она чуть ли не швырнула ему это в лицо. - Я тоже, - отвечал Люк. На несколько мгновений в комнате воцарилось молчание, и в это время Люк обнаружил, что все присутствующие смотрят на них. Их рты были, что удивительно, закрыты, но в Силе каждый имел такой вид, будто у него упала челюсть. Нет, не все ошеломлены, вдруг понял Люк. Как обычно, первой нарушила тишину Джайна: - Мара? Ты... - Умница, дочка, - сказала Мара. Ее глаза слегка сузились. - Джесин? Джесин, казалось, старался разглядеть на полу отдельные атомы. Его лицо покраснело. - Ты знал, - обвиняюще сказала Мара. - Я... э... не специально, - промямлил Джесин. - Но когда я снова начал использовать Силу на Дуро ... - он беспомощно огляделся в поисках поддержки. - В любом случае мы собирались вам скоро сообщить, - сказал Люк. - Это же замечательно! - закричала Джайна. - Мара, поздравляю, - ее брови чуть сдвинулись. - Мне казалось... Я имею в виду, я не думала... - Что? - сказала Мара, устремив на девушку острый взгляд. - Не думала что? - О, я... ничего, - ответила Джайна, и ее лицо приобрело такой же оттенок, как у брата. - Просто это удивительно, - сказал вместо нее Джесин. - Вы были так долго больны. Мара кивнула. - Да. Что ж, иногда вселенная преподносит нам сюрпризы. И иногда - в редких случаях - в хорошем смысле. - В самом лучшем смысле, - пробормотала Джайна. - Поздравляю. Вас обоих. - Спасибо, - сказал Люк. - "Кузина Джайна". Мне нравится, как это звучит. - Мне тоже, - отвечала Мара, и ее губы дернулись в улыбке. - Но это никак не решает нашу непосредственную проблему. Итак, кузина Джайна, почему бы тебе не взять "Тень Джейд" и не отправиться на поиски Бустера, прямо сейчас? Глаза Джайны округлились. - Ты предлагаешь мне свой корабль? - Я одалживаю его тебе для доброго дела. Только не разбей его, поняла? - Поняла, - ответила Джайна. - Но если мы не найдем Бустера в течение стандартной недели... - Мы найдем его, - прервал Джесин. - Так или иначе, - предупредила Джайна, - вы не удержите меня от Явина Четыре. Даже если мне придется лететь туда на грависанях. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Энакин мчался над волнами и вихрями, бурями и ураганами безбрежного моря зеленых облаков. Иллюзия стала почти совершенной, когда солнце покраснело, потускнело и спряталось с неба; так при замедленном обратном воспроизведении ядерный гриб собирается обратно в бомбу, из которой был выпущен. Настоящие облака были похожи на оранжево-коричневые кружева, и газовый гигант тоже как раз опускался за горизонт. Наступала редкая настоящая ночь - первая за три стандартных дня, прошедших с тех пор, как он покинул место крушения. Но зеленые облака были только иллюзией, причем смертельно опасной. На самом деле они были верхушками деревьев, и если бы Энакин на такой скорости прошел через них, все не обошлось бы ощущением легкой влажности и незначительной турбулентности, как при пролете сквозь облако; он бы вдребезги разбил о них свой самодельный спидер, а может, и собственные кости. Поэтому он закрыл глаза и положился на Силу, вслушиваясь в жизнь, лежащую внизу, и следя, чтобы она не вылезала слишком высоко. Летать снова было до такой степени здорово, что временами Энакин чуть ли не забывал, что он делает и куда направляется. Он постоянно искал рычаг газа, чтобы разогнаться по-настоящему, чтобы ветер хлестал в лицо резким стремительным потоком скорости. Но "спидер" и так шел на полной; из него просто нельзя было выжать больше. Энакин провозился с ним, сколько смог, но никакие ухищрения не могли превратить снятый с А-крыла репульсорлифт, приваренный к неуклюжим распоркам шасси, в легконогого скакуна ветров. Над этой несуразной, похожей на клетку конструкцией возвышалось пилотское сиденье от иксокрыла, а впереди было ровно четыре ручки управления - выключатель, рычаг газа, рычаг набора высоты, соединенный с репульсором, и рукоятка, позволявшая перемещать большой алюминиевый руль, расположенный сзади. Не самый послушный аппарат, на котором он когда-либо летал, а его максимальная скорость составляла жалкие девяносто кликов. И все же с его помощью Энакин рассчитывал добраться до места быстрее, чем идя пешком или дожидаясь окончания ремонта транспорта. Он потянулся еще дальше в Силе, снова коснувшись Тахирай. Она была в каком-то темном месте, и Энакин почувствовал боль, или по крайней мере отступающую боль. Он не мог сказать, где это. "Энакин". Это заставило его вздрогнуть. Его имя прозвучало словно х'кигский колокол, не оставив никаких сомнений. - Я иду, Тахирай, - прошептал он. "Энакин..." Но смысл слов растворился в эмоциях. Страх, горе, надежда. Энакин безмолвно потянулся к ней, чтобы на расстоянии сжать ее руку, и вместо этого оказался в крепких отчаянных объятиях. "Я найду тебя", мысленно передал он ей. "Ты только держись". "Нет!" Он не мог сказать, было ли это предупреждение, чтобы он уходил, или реакция на лезвие боли, которое внезапно обрушилось между ними, отрезав ее от него, и Энакин опять остался наедине с верхушками деревьев. Он снова стал искать ее, но не обнаружил ничего, даже слабого присутствия. - С тобой все в порядке, Тахирай, - пробормотал Энакин. - Я знаю, что все в порядке. Впрочем, он чувствовал кого-то еще. Это было похоже на слабую звезду, на самую слабую звездочку в небе. - Джайна, - молвил Энакин. - Привет, Джайна. Но он не мог сказать, чувствовала ли она его тоже. Проходили дни, расплывчатые и монотонные. Лес сменился узкими саваннами и поблескивающими пространствами болот, а затем океаном, мерцавшим полированной медью в свете Явина и расплавленным золотом в солнечных лучах. Энакин видел медленно двигающиеся V-образные следы чудовищ, названий которых он не знал и которых он различал только как тени в глубине. Энакин летел днем и ночью, дремая лишь урывками и черпая энергию в Силе. На десятый день он доел свой паек, но даже двумя днями позже не ощущал голода. Он чувствовал свет и звон, словно вспышку молнии в форме человеческой фигуры. Вода была ему нужна, и он иногда останавливался, чтобы очистить ее, когда тело требовало пить. Но большую часть времени он летел, потерявшись в кипевшей вокруг жизни. Он искал Тахирай, пытаясь понять, что с ней случилось, вселить в нее надежду. Явин закрыл солнце и скатился с неба, и Энакин опять оказался в полной темноте. Он уже изрядно вымотался и подумывал о коротком отдыхе, когда услыхал странный шум. Сперва он решил, что это ему показалось, поскольку в Силе ничего не чувствовалось, но шум становился все громче, и Энакин открыл глаза и осторожно повернулся посмотреть, что это такое. Рядом с ним, метрах в пятидесяти, двигалось что-то большое и темное. Что-то не существовавшее в Силе вообще. - Ах ты, ситово семя, - выдохнул Энакин, однако тут же замер, следя за этой штуковиной. Она летела совершенно параллельно его курсу, что не могло быть случайностью. Штуковина была не столь велика, как коралл-прыгун, но и ненамного меньше. Аналог спидера, что ли? Что-то более приспособленное для полетов в атмосфере, чем те корабли, которые он до сих пор видел? Энакин не мог различить ее силуэт, было только поверхностное ощущение размера. И здесь, опять же, он мог ошибаться. Они думают, что он их еще не заметил, или выясняют, кто он такой? Он получил ответ на свой вопрос через несколько мгновений, когда корабль слегка изменил курс и их траектории начали сближаться. - Это нехорошо, - пробормотал Энакин. Он повернул рычаг высоты на две трети от себя и нырнул вниз, туда, где заметил маленький просвет в верхушках деревьев. Спидер задел одним краем за ветку и потерял управление, и, так как на нем не было гироскопа, который бы откорректировал движение, Энакина швырнуло к земле. В отчаянии он развернул аппарат Силой, подбросил его обратно вверх, не мудрствуя лукаво применив грубую силу - именно за это его обычно ругал старший брат. "Сила - это тебе не горелка для сваривания обшивки", - сказал бы Джесин. Конечно, без такого макроутюга Энакин лежал бы сейчас на земле мешком сломанных костей. Сила ведь годилась для всего, разве нет? Стабилизировав полет где-то под средним пологом леса, Энакин оказался в еще более полной темноте - сюда не проникал даже свет звезд. Он чуть сбросил скорость; руль был слишком грубым, чтобы летать на полном газу между огромными деревьями. Энакин позволил Силе направлять свои руки, сжимающие руль, и стал всматриваться во тьму, пытаясь как-то обнаружить преследователя. Но и на этот раз его предупредили уши. Сзади что-то с грохотом рванулось сквозь верхушки деревьев, и волосы у Энакина на затылке встали дыбом. С чем он встретился? С живым кораблем? Со зверем? Он рухнул вниз и заложил резкий поворот, промчавшись между двумя стволами и задев один из них. На мгновение ему показалось, что это сработало, но тут источник шума повернул следом за ним. "Как оно видит?" - удивился Энакин. Улавливает инфракрасные лучи? Или, судя по тому, что йуужань-вонги использовали исключительно живую технологию, наверное, оно чуяло его запах. В любом случае оно определенно висело у него на хвосте. И оно было быстрее его, хотя из-за своего большего размера хуже маневрировало среди деревьев. Энакин уже думал, что почти ушел, когда рядом с его ухом что-то просвистело - не ветка и не что-то видимое в Силе. В отчаянии он удвоил усилия, крутясь и вертясь, проходя так близко рядом с деревьями, насколько хватало смелости, и по возможности проскальзывая в самые узкие места. Мимо него проносились темные предметы, рассекая листья, и вдруг что-то крепко вцепилось в спидер, намертво остановив его в воздухе. Энакин, впрочем, не остановился. Инерция движения, похищенного у его летательного аппарата, со всей силой швырнула его в ночь, словно ракету из плоти и костей. Он подогнул ноги и повернулся вдоль оси, замедлив свое падение с помощью Силы, и свалился на ветку, которая была в обхвате толще его самого. Энакин обернулся и понял, что смотрит в дыру в ночи. Тонкое щупальце вырвалось из этой штуки и обвило его запястье, до боли сдавив его. С хриплым воплем Энакин включил светомеч и ударил, как раз когда жгут начал затягиваться еще туже, словно наматываясь на него. Невероятно, но жгут - он был не толще большого пальца - не поддался первому удару, хоть и уступил второму. В этот момент Энакина сдернуло с ветки, и он снова полетел вниз. Закрыв глаза, он подкорректировал свое падение в направлении другой ветки и затем использовал ее в качестве трамплина, отправившего его к следующей невидимой посадочной площадке. Но он так туда и не добрался. Еще один жгут поймал его в воздухе. Энакину удалось вывернуться и обрубить его, но тут же к нему устремилмся следующий. Энакин сумел отсечь и его, но при этом заметил, что отделенные куски не отваливаются, а продолжают держать его. Если это будет продолжаться... Теперь Энакин совершенно четко знал, что надо делать. В следующий раз, когда его ноги коснулись ветки, он прыгнул вверх и в сторону, почувствовав кожей дуновение воздуха от нескольких жгутов, прошедших под ним и рядом с ним. Он нацелился с помощью Силы прямо в дыру. Проблема, конечно, была в том, что он не мог почувствовать место посадки. Энакин приземлился на крышку аппарата, но поверхность была неровная, и он поскользнулся, разок подпрыгнул на его огузке и съехал вниз. Падая, он ухватился за выступающую часть, и на короткий миг ощутил странную потерю ориентации, как будто внутреннее ухо вдруг сообщило ему,что "низ" находится в двух разных направлениях. Словно он стоял на разделительной линии между двумя разными центрами притяжения. Вдруг Энакин понял, что это должно означать. Чем бы эта штука ни была, но, подобно другим кораблям йуужань-вонгов, она приводилась в движение довином-тягуном - существом, которое каким-то образом генерировало гравитационную аномалию. Он висел рядом с двигателями аппарата. Флайер сделал резкий рывок и перевернулся. Энакин не удержался, но теперь у него был ориентир в виде источника гравитации. Йуужань-вонги и их создания могли не существовать в Силе, но гравитация-то существовала. Падая, Энакин швырнул вверх светомеч, направив его с помощью Силы. Тот вошел прямо в сердце гравитационной аномалии, и на фонарь кабины посыпались искры. Пролетая сквозь первый слой листьев, Энакин увидел, как светомеч вспыхнул ярко-фиолетовым пламенем. Сосредоточив свое внимание на оружии, Энакин налетел на ветку и рухнул вниз, как тряпичная кукла. Пытаясь сконцентрироваться вопреки боли, он ударился о землю, оттолкнулся от нее, оттолкнулся... ...пока она не оттолкнула его в ответ. У Энакина тут же перехватило дыхание, и он сложился пополпм, ловя ртом несуществующий ветер... Когда взошло солнце, оказалось, что Энакин почти полностью покрыт сине- черными пятнами, но все еще живой. В тусклом свете он осторожно вылез из своего укрытия в дупле большого дерева и огляделся вокруг. Йуужань-вонгский аппарат лежал на земле, где-то в восьмидесяти метрах. Он показался Энакину похожим на какое-то плоское, крылатое морское существо, хотя на вид был выращен из того же материала, что и кораллы- прыгуны. Корабль врезался в дерево. Кабина представляла собой прозрачный пузырь, выпирающий из макушки. Пилот внутри нее был мертв. Энакин отметил, что пилот сидел поблизости от довина-тягуна. Довин грубо напоминал виденные им раньше более крупные экземпляры, только в нем зияла огромная сочащаяся рана. Светомеч валялся неподалеку. Когда Энакин поднял его и попробовал активировать, страхи его подтвердились - ничего не произошло. - Отлично, - пробормотал он вслух. - Вообще без оружия. Отлично. Он нашел обломки своего спидера, все еще охваченные кабелем, змеившимся от йуужань-вонгского корабля. Не нужен был длительный осмотр, чтобы понять, что на этот раз ему не удасться собрать из них ничего. Дальше ему придется идти пешком. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Нен Йим смотрела, как корабли-дамютеки садятся среди чужих деревьев, и изо всех сил старалась скрыть головокружение. Демонстрация эмоций, особенно таких детских, не поощрялась. Формовщик был осмотрителен; формовщик обладал аналитическим умом. Формовщику не пристало таращить глаза с изумлением и восторгом и, забывшись, теребить свою прическу. Так что Нен Йим ничего этого не делала. Но, великие боги, ей казалось, что она ведет себя совершенно неподобающим образом. Это была планета! Пусть формально луна, но все равно мир, неведомый мир! От незнакомых запахов, непредсказуемого движения воздуха, невообразимо странной гравитации, которая была совершенно неправильной, ее разум гудел. Но настоящая причина волнения была внутри нее. Подобно толстотрубчатому дамютеку, она была семенем, обретшим подходящую почву, чтобы прорасти в ней. Почва. Нен Йим наклонилась и зачерпнула горсть жирной черной грязи. Ее запах был ни на что не похож - ну, немного напоминал аромат сточного канала под бассейнами, где разводили мернипов, или дыхание моу луура большого корабля-мира. Последний с помощью своей обширной капиллярной сети собирал отходы и разлагал их на питательные вещества, металлы и воздух. В детстве Нен Йим часто стояла там, где выдыхал моу луур; до сих пор это был единственный ветер, который она знала. - Первый раз в настоящем мире, адепт? Нен Йим обернулась, думая увидеть одного из своих приятелей-адептов, и вдруг встала на колени и принялась почтительно поправлять прическу, увидев, что это вовсе не низкое существо, а ее новая наставница, Межань Куад. Наставница дождалась, когда она закончит, и знаком разрешила ей повернуться. - Можешь поднять глаза, адепт. - Да, мастер Межань. Межань Куад была женщиной, приближающейся к последней границе молодости. Не будь она формовщицей, она могла бы уже выносить ребенка, но это, конечно, была одна из разновидностей формовки, запретных для мастеров их касты. Она была худощава, но до сих пор обладала формой зрелой женщины, несмотря на свой высокий статус. На ее широком скуластом лице были нанесены ритуальные шрамы ее домена, а ее правая рука была рукой мастера с пальцами для боя. Прочие ее преобразования, в соответствии с эстетикой формовщиков, были более сдержаны. Знаки ее жертвоприношений не были внешними, как к тому стремились члены других каст. На ней был облегающий тело узит мастера, его крошечные реснички переливались неуловимыми оттенками, вылавливая из атмосферы чужие микроорганизмы и поедая их. - И ответь на мой вопрос, - продолжала наставница. - Да, мастер. Я никогда не была нигде за пределами нашего корабля-мира. - И каковы впечатления? - Наши корабли-миры строились на века, а может, и на тысячелетия. Йун- Йуужань создал планеты и луны на миллионы и миллиарды циклов. Ресурсы выходят наружу из недр луны медленно, при тектонических процессах, или с участием живых существ, приспособившихся к их нехватке. Нен Йим снова посмотрела на грязь под ногами. - Но у меня такое чувство, что я стою на каком-то странном, невообразимом богатстве! А живые существа! Они отличаются от нашей, они разнообразны, и ни одно из них не создано, чтобы служить нам! Глаза мастера-формовщицы сузились. - Они созданы, чтобы служить нам, - негромко сказала она. - Такова воля богов, чтобы жизнь служила нам. Тебя этому учили. - Конечно, мастер, - сказала Нен Йим. - Я лишь имела в виду, что мы еще не оформили его. Но мы это сделаем. - Да, сделаем, - согласилась Межань Куад. - Я подчеркиваю, именно мы. Ты знаешь, почему ты адепт, Нен Йим? Ты знаешь, почему ты здесь, а не корректируешь изменения в метаноулавливающих рекам-фортепах разлагающегося моу луура? - Нет, мастер. - Потому что я видела твою работу в эндокринной галерее корабля-мира Баану Кор'н. Нен Йим потупилась и придала прическе выражение смущения. - Я лишь сделала то, что нужно было сделать, - сказала она. - Ты все сделала оптимально. Многие ограничились бы стандартной процедурой тии, но ты пошла дальше. Ты применила протокол Вал Эг, хотя он никогда не использовался в эндокринной галерее. - Я подумала, что это улучшит проницаемость внешних осмотических мембран... - Да. Традиция и соблюдение правил имеют абсолютную важность для нашей работы, и все же чрезмерное увлечение этими качествами может привести к ограниченности мышления. Мне нужны изобретательные адепты, которые смогут использовать священные, неизменные знания по-новому. Ты понимаешь? - Надеюсь, мастер, - осторожно ответила Нен Йим. В горле возник маленький комочек страха. Что, если мастер знает? Но она не могла знать. Если бы она знала, что Нен Йим погрязла в ереси, она никогда бы не стала продвигать ее. Разве что она сама... Нет. Только не мастер Межань. Это невозможно. - Не надейся, - сказала наставница. - Знай, и пойдешь далеко. Видишь? Как ты сказала, по прошествии многих поколений мы держим сегодня на кончиках пальцев целую новую галактику, полную жизни. Настало время продемонстрировать, для чего именно Йун-Йуужань предназначил нас. Нен Йим кивнула, снова засмотревшись на дамютеки. Они уже проклевывались сквозь защитные оболочки и начинали расширяться, чтобы вырасти в высокоспециализированные поселения формовщиков. - Идем, адепт, - сказала наставница. - Пришло тебе время получить руку. - Так скоро? - спросила Нен Йим. - Наша работа начинается завтра. У нас есть один из джиидаи, ты знаешь. Всего один, но должно быть больше. Сам верховный владыка Шимрра тщательнейшим образом следит за тем, что мы здесь делаем. Мы его не разочаруем. Нен Йим ступила из церемониальной купели в затемненный узит. При ее прикосновении он туго обвился вокруг ее стана, и она ощутила покалывание, когда его усики вошли в ее поры. Это был не узит для всей кожи, а укороченное одеяние, оставлявшее руки и большую часть ног открытыми. Нен Йим пригладила назад короткие черные волосы и протянула перед собой правую руку, глядя на нее словно в первый раз, а не в последний. Затем она позволила служителю отвести себя в темный грот Йун-Не'Шель, где ожидала наставница. В гроте пахло солью и смазкой. Он был тесный и влажный и слегка реагировал на прикосновения. Грот был дальним родственником йаммоска; все, что вы чувствовали в этой камере, усиливалось и возвращалось к вам обратно. Так и теперь, и от ее рвения, и от тревоги кровь стучала у Нен Йим в жилах, когда она стала на колени перед пастью грота - дырой величиной с кулак, окруженной массивным кольцом мускулов. Без колебаний и дрожи она сунула руку в отверстие. Какое-то время ничего не происходило. Затем из трубок выскользнули зубы - восемь штук - и впились в ее запястье. Капли пота выступили на челе Нен Йим, и она подчинилась боли, когда зубы с неторопливостью ледника погрузились в мягкую ткань и заскрежетали о кость. Губы время от времени смыкались, чтобы слизать кровь. Грот послал ей обратно усиленную боль, и ее дыхание прервалось. Нен Йим потеряла чувство времени; каждое нервное окончание в ее теле было обнажено, как будто усики ее одеяния превратились в терзающие иглы. Но наконец зубы встретились в центре ее запястья; она почувствовала, как они клацнули. Нен Йим сделала долгий успокаивающий вдох-выдох, чтобы приготовиться к тому, что будет дальше. Это случилось быстро. Внезапно пасть повернулась на девяносто градусов. Ее рука дернулась следом всего на градус или два, и затем кисть оторвалась, оставив кровавую рану. Нен Йим подняла культю вверх и уставилась на нее в тупом удивлении. Она почти не осознавала, что служитель обнял ее за плечи и ведет к темному бассейну в центре грота. - Я могу это сделать, - прошептала Нен Йим. Она стала на колени у края бассейна, голову мотало из стороны в сторону. В воде плавали темные существа - пятиногие твари, жадно бросившиеся на запах ее крови. Она опустила кровоточащую культю в воду. Нен Йим думала, что ее тело не может чувствовать большей боли, чем та, что уже была. Она ошибалась. Боли в руке не было вовсе, а был мощный спазм, выгнувший ее тело дугой и заставивший ее корчиться на полу. Нен Йим не видела тварь, вцепившуюся в ее запястье. В какой-то ужасный момент она даже не хотела, чтобы это случилось. В голове взорвалась яркая вспышка света, и дальше она не помнила ничего. Нен Йим очнулась, и из глаз полились слезы стыда. Сквозь них она увидела стоящую над ней наставницу. - В первый раз еще никто не выдерживал этого без кратковременного сбоя, - сказала Межань Куад. - В этом нет никакого позора, в том, что произошло. Если ты когда-нибудь получишь руку мастера, все будет по-другому. Но ты будешь готова. Рука. Нен Йим поднесла ее к глазам. Она все еще усаживалась на свое место, и густой зеленый секрет обозначал границу между нею и ее запястьем. Она имела четыре узких пальца и один большой палец, все они торчали из тонкого, но гибкого щитка, служившего теперь тыльной стороной ее ладони. Пальцы и ладонь покрывали тысячи крохотных сенсорных узелков. Два самых удаленных от большого пальцев заканчивались маленькими щипчиками. Ближайший к большому палец имел тонкий, острый выдвижной коготь. Нен Йим попробовала пошевелить пальцами; ничего не произошло. - Понадобиться несколько дней, чтобы срослись нервные окончания, и потом еще некоторое время, чтобы твой мозг привык к сделанной модернизации, - сказала наставница. - Радуйся, Нен Йим - теперь ты воистину адепт. Ты поможешь мне формировать джиидаи и принесешь славу нашей касте, нашему домену и йуужань-вонгам. ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Энакин залез еще глубже под корни болотоедного дерева и погрузился в воду по самый рот, вглядываясь сквозь переплетенные ветви в обманчивое небо. Долгое время он думал, что, может, он ошибся, что шум наверху - это плод его воображения, но потом увидел, как какая-то тень, слишком большая, чтобы принадлежать любой местной птице, прошла над зловонным U-образным озером, где он скрывался. Рука потянулась к бесполезному светомечу - и упала. Уже три дня Энакину удавалось избегать йуужань-вонгских "спидеров". Ему помогало знание всех звуков покрытой джунглями луны; раздраженные крики вуламандеров вдалеке или пролет стаи мелких пернатых хищников стали его лучшими друзьями, предупреждавшими его о приближавщихся флайерах за много километров, задолго до того, как они проходили у него над головой. Однако по мере приближения к академии поисковые спидеры стали появляться с большей регулярностью. Энакин не думал, что это случайные полеты - скорее они были частью расширяющейся поисковой сети, и эта сеть раскручивалась от места, где лежал флайер, который он сбил светомечом. Ну, в следующий раз он будет осторожнее, рубить довина-тягуна было не самым лучшим решением. Судя по всему, клинок прошел через или очень блико к тому органу животного, который искривлял тяготение; кристал в оружии Энакина слегка деформировался и затем был расплавлен энергией, которую генерировал. Это была одновременно и хорошая новость, и плохая; фокусирующие кристаллы раньше находили на Явине 4, в старых храмах массасси, и их можно было использовать в светомечах. К сожалению, в последнее время храмы массасси были в дефиците. Вздохнув, он снова сжал в руках самодельную палицу, которую ему удалось вырезать перочинным ножом. Энакин сильно сомневался, что она как-то пригодится против йуужань-вонгского панцыря, но это было все же лучше, чем ничего. Перед этим он пробежал через заросли взрывчатых грибов-гранат - местного растения, которое, если его высушить, могло взрываться с приличным грохотом. Но в данный момент они были недосягаемы. Прежде чем спрятаться здесь, Энакин сложил их в сухом месте. Так он и сидел, ожидая возвращения тени и стараясь не думать о том, что будет, когда он наконец доберется до Тахирай и ее похитителей. Сколько йуужань-вонгов на луне? Почему они все еще здесь? Хорошие вопросы, и все они станут чисто академическими, если по пути Энакин Соло будет убит или захвачен в плен. Конечно, он сможет получить все свои ответы достаточно скоро. По его подсчетам, он был всего в двадцати километрах от академии. Энакин так увлекся наблюдением за небом, что лишь в последний момент заметил приближавщуюся по воде пенистую дорожку. Даже тогда он сначала подумал, что это большая рыба-ползун, одно из безобидных ракообразных, служивших ему едой с тех пор, как он оказался на земле. Когда она приближалась, Энакин уловил отблеск света от ее пестрого панциря. Но рыбы-ползуны были всего-то с метр длиной, а длина этого существа, как он вдруг понял, составляла порядка трех метров. Энакин быстро опустил в воду заостренный конец своей палицы, и тут же что-то очень сильное рвануло ее у него из рук. Голова вынырнула опять - кошмарное видение с челюстями и кривыми щупальцами, тянущимися к нему. На мгновение страх и шок охватили большую часть его сознания, затем Энакин схватил эту массу с помощью Силы и отшвырнул прочь. Когда ее бросило назад и вверх, ему удалось хорошо ее рассмотреть: она была плоская, широкая, многосегментная и с тысячами ножек. Рыба шлепнулась вниз, сделала круг и снова устремилась к нему. Энакин быстренько вылез из воды. Сзади кто-то закричал, на языке, которого он не понимал. Энакин обернулся и увидел один из йуужань-вонгских кораблей с открытой стенкой. Оттуда как раз собирался выпрыгнуть йуужань-вонгский воин. Воин на секунду заколебался и шагнул обратно в корабль. Когда он поднялся в воздух, Энакин коротко выругался и побежал, остановившись только подобрать свой рюкзак. Флайер по-прежнему висел над ним, однако сохранял дистанцию. Адреналин стучал у Энакина в крови, но его разум был на удивление спокоен. Он бежал зигзагами через заросли, высматривая пещеру, руины храма, любое место, которое скрыло бы его от наблюдателя. Усталость исчезала, словно мертвые клетки в бакта-камере, и Сила плыла сквозь него, как река - дикая, почти пугающая своей стремительной, радостной мощью. Это было состояние, которого он прежде никогда не достигал - полная осведомленность обо всем вокруг. Явин 4 был таким живым! И в этой матрице живой, пульсирующей Силы флайеры казались пузырями пустоты. Джедаи научились обнаруживать йуужань-вонгов, не обнаруживая их, но всегда перед этим нужно было о них знать. Нужно было посмотреть на предполагаемого йуужань-вонга, и если не чувствовалось ничего, значит, это он и был. Но здесь все было по-другому. Словно вдруг замечаешь промежутки между словами. Это было хрупкое ощущение, вероятно, Энакин никогда не достиг бы его специално, и оно могло исчезнуть, если бы он стал слишком много об этом думать. Но в тот момент он особо не раздумывал. Он знал наперед, что первый йуужань-вонг, мимо которого он проходил, был именно там. Воин спрыгнул сзади с дерева, держа длинный, змееобразный жезл в защитной позиции. Ему не хватало суставов на двух пальцах, а ухо было изрезано в бахрому. На его тулове был обычный панцырь из краба-вондууна, а на роже - выражение удовлетворения. Энакин взялся за ветку громадного дерева, уже трухлявого и больного, и обрушил его на воина с силой, большей, чем сила тяжести. Йуужань-вонг был быстр и почти увернулся, но "почти" оказалось недостаточно, потому что половина метрической тонны древесины вдавила его в землю. Энакин не знал, что с воином - мертв ли он, жив, ранен или просто отделался легким испугом. Он не стал смотреть, а побежал еще быстрее, уходя от пузырей пустоты, которые сползались на периферии его расширенного восприятия, затягивая вокруг него широкое кольцо. Следующий йуужань-вонг застал его врасплох, выдвинув свой змеежезл поперек тропиы, и Энакин схлопотал удар ниже колен. Боль была яркой линией на его голенях, но он окунулся в лесную жизнь, прыгнул вверх и приземлился на три метра дальше. Йуужань-вонг уже ждал его там, он втянул свое оружие, но был готов снова нанести удар. Энакин повернулся к нему лицом и стал отступать, уходя от атаки, пока противник не хлестнул с характерным щелчком по его запястью. Ни гибкий, ни жесткий, змеежезл обвился вокруг плеча Энакина, ядовитые клыки нацелились в определенную точку в нижней части спины. Энакин не пытался парировать удар - змеежезл только обовьет палку и все равно найдет свою цель. Вместо этого он прыгнул вперед и влево от воина, так быстро сократив дистанцию, что змеежезл больно стукнул его по плечу. Все же голова слегка цапнула его, но в тот же миг Энакин резко пригнулся, направив кончик своего оружия воину в подмышку. При помощи Силы он оттолкнулся вместе с палицей от земли, и сила отдачи швырнула воина на три метра вверх, почти вертикально. И снова Энакин не стал не дожидатся результатов. Поспешно открыв рюкзак, он метнул несколько сушеных грибов, собранных накануне. Он не позволил им упасть, а мягко поднял их с помощью Силы и разбросал вокруг и прямо над собой. Два взорвалось, потому что он сжал их Силой слишком крепко, и Энакин снова оказался в зоне, в которой было все, кроме йуужань- вонгов. Следом за тем на него напала пара воинов, но Энакин лишь чуть-чуть притормозил. Каждый получил по врывчатому грибу-гранате. Один из йуужань- вонгов ухитрился блокировать сфероид своим змеежезлом, но взрыв сломал его концентрацию, и следующий угодил ему в голову. Его приятелю тоже досталось, и он хрипло завопил от ярости. Кольцо сжималось, но выход все же был. Энакин чувствовал зазор в их охотничьем построении. Он рванулся вперед, послав настоящее облако из камней и палок вслед за оставшимися грибами. Он был словно холодным ураганным ветром, что рвется свкозь деревья. Затем что-то тупо ударило его в левое плечо, Энакин споткнулся. Ноги отказались ему служить, и Энакин грянулся оземь, недоумевая, что же случилось. Лес гремел взрывами его гранат-грибов, рвавшихся при ударе о землю. Он попытался сесть и вдруг увидел кровь, забрызгавшую сухие листья и рукав его летного комбинезона. Из зарослей вышел йуужань-вонг, в руках у него было что-то вроде карабина - трубка, расширявшаяся в некий приклад или магазин. Энакин со стоном поднялся на ноги. Вся левая сторона как-то странно онемела. Он ощупал спину и обнаружил отверстие, пробитое в плече. В отверстии сидело что-то твердое. Он вытащил его наружу. Это оказалась масса раздавленного хитина. Ноги угрожали подогнуться опять. Йуужань-вонг приближался, держа его на прицеле. Энакину было слышно, как со всех сторон подбираються остальные враги. Как ни странно, он тем не менее не чувствовал ни страха, ни гнева. Он не чувствовал практически ничего, только Силу. И знакомое присутствие, совсем рядом. На самом деле даже не одно, а числом в легион. - В эту игру можно играть вдвоем, - прошептал Энакин. Он бросил оружие и поднял руки вверх. - Хороший ход, - сказал он йуужань-вонгу. - Ты выстрелил мне в спину жуком. Очень храбро. Периферийным зрением он теперь видел троих или четверых. Энакин не ожидал, что воин ответит, но тот ответил - на бейсике: - Я полевой командир Синан Мат. Я салютую твоей отваге, джиидаи. Я вынужден отказать тебе в возможности принять смерть в бою. За это я извиняюсь. Чуть ближе, подумал Энакин. Если только они не собираются меня убить... - Сразишся со мной, Синан Мат? Только ты и я? - Таково мое желание. Это не может случиться. Я должен доставить тебя к формовщикам живьем. - Мне очень жаль это слышать. И... ладно, я бы чувствовал себя из-за этого нехорошо, если бы ты не выстрелил мне в спину, но... прости меня. Мат нахмурился и потрогал свое ухо. - Тизовирм не знает такого слова - "прости". Что... И тут его глаза полезли на лоб. Лес распевал песнь смерти. Жуки-пираньи тучей упали на йуужань-вонгов. Синан Мат выронил оружие и схватился за лицо, разрываемое на куски жестокими челюстями. Жуки-пираньи не пощадили и остальных йуужань-вонгов, и хор боли и ярости вторил скрипучему пению насекомых. Энакин подобрал свою палку и заковылял прочь, зная, что ноги не унесут его далеко. Ему нужно было найти место, чтобы спрятаться. Через десять минут он тяжело привалился к дереву. Вдалеке прожорливые жуки-пираньи заканчивали свое дело, и теперь, наконец, Энакин почувствовал, что его контроль над Силой ускользает. Плечо в конце концов поняло, что с ним сделали, и боль была словно горящая жидкость, капавшая ему на ребра и вытекавшая из груди и из одной стороны головы. Каждый шаг вызывал новую волну слабости и тошноты. Энакин попытался сделать еще шаг и понял, что не может. Вздохнув, он опустился на мох. Немного отдохнуть, и потом... Сверху упала чья-то тень. Энакин поднял глаза и увидел двух пялившихся на него йуужань-вонгов - очевидно, они были не из того отряда, который он только что уничтожил. Он призвал всю свою энергию, пытаясь опять найти жуков-пираний, но они были далеко и заняты обжорством, их было непросто привлечь к новой пище по воле Энакина. Из леса за спинами двух первых воинов появился третий. Этот выглядел иначе - он был изуродован, как и другие виденные Энакином раньше йуужань- вонги, но на удивление гротескно. В отличие от двух других, он ничего в руках не держал. Пришелец что-то рявкнул на своем языке, и остальные повернулись к нему. Дальше Энакин стал подозревать, что он таки задремал и все это ему сниться. Два первых воина что-то процедили третьему в ответ. Энакин раньше слышал этот тон - когда йуужань-вонги говорили о машинах и других вещах, которые они считали мерзостью. Это был тон полнейшего презрения. На миг показалось, что пришелец съежился под этой бранью, но затем он усмехнулся, язвительно и недобро. После этого он заехал одному из воинов по шее ребром закованной в перчатку ладони. Другой воин издал хриплый возмущенный крик, опустил змеежезл и бросился на забияку. Безоружный воин поймал змеежезл за древко, взвился в воздух и ударил воина, державшего змеежезл, обеими ногами в лицо. Первый воин уже поднимался на ноги, держась за горло. Безоружный схватил его за волосы, запустил прямые пальцы глубоко ему в глаза и поднял его над землей, держа за глазницы. Воин замер неподвижно и, когда пришелец отпустил его, рухнул на землю, дергаясь в конвульсиях. Воин, получивший удар в лицо, не вставал. Энакин подозревал, что у него была сломана шея. Безоружный йуужань-вонг был единственным, кто стоял на ногах. Он присел на корточки возле Энакина и уставился на него своими глазами, похожими на заросшие водорослями пруды. Он казался... больным. Йуужань-вонги демонстрировали свое положение в обществе путем нанесения шрамов и жертвования частей тела, но этот словно был образцом того, что бывает, когда это делается до ужаса неправильно. Его волосы свисали мокрыми лоскутами, а лицо и шея были покрыты струпьями и открытыми ранами. Его шрамы были распухшими и нездоровыми. Из его плеч и локтей торчали острые наросты, которые при более близком изучении оказались мертвыми или умирающими имплантантами. От воина несло гнилью. Йуужань-вонг разглядывал Энакина довольно долго, затем поднялся, подошел к одному из тел и засунул пальцы ему в ухо. Он вытащил оттуда какого-то червяка и вставил его себе в ухо - или, точнее, в гноящуюся яму, бывшую когда-то ухом. Воин содрогнулся, и тело его выгнулось, будто от сильной боли. Из отверстия показалась тонкая струйка крови. Воин опять вернулся к Энакину и протянул ему руку: - Я Вуа Рапуунг, джиидаи. Ты пойдешь со мной. Я помогу тебе. ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ Юная джиидаи упала, ее тело охватили судороги. Виварий наполнился сдавленными криками. - Интересно, - сказала Межань Куад, наблюдая за реакцией. - Видишь ли ты, адепт Йим, что... - А я не могу разглядеть, что вас заинтересовало, мастер Межань Куад, - произнес голос голос за спиной. Нен Йим обернулась и тут же приняла почтительную позу. В виварий только что вошел еще один мастер - настолько старый, что знаки его домена совершенно стерлись. Волосы его превратились в тонкую, похожую на облачко массу, а обе руки были руками мастера. Оба его глаза были заменены желтыми маа'итами. Сопровождал его адепт-помощник. - Мастер Йал Фаат, - сказала Межань Куад. - Как приятно вас видеть, Древнейший. - Отвечайте мне, Межань Куад. Что вас так заинтересовало в агонии этого существа? Она неверная и неспособна принимать боль. В этом нет ничего удивительного и ничего интересного. - Это интересно, потому что иглокол-раздражитель, причиняющий ей боль, настроен делать это избирательно, - ответила Межань Куад. - Один нервный пучок за раз. То, что мы только что видели - это рефлекс, который у йуужань-вонгов не встречается. Мы можем теперь с уверенностью составить карту фрагмента человеческой нервной системы, не соответствующей нашей. - А это еще с какой целью? - спросил Йал Фаат. - Мы не можем формировать то, чего не знаем, - ответила Межань Куад. - Этот вид для нас нов. - Это искажение протокола, - сказал старый мастер. - Как может быть открыто что-то такое, что уже не кодифицировано? - Но, мастер, - сказала Нен Йим, почтительно вытянувшись. - Конечно, у новых видов... Она вдруг замолчала, когда мастер метнул в нее взгляд своих маа'итов. - Разве все ваши адепты столь дерзки? - сухо спросил он. - Надеюсь, что нет, - холодно сказала Межань Куад. Йал Фаат снова повернулся к Нен Йим. Его волосы немного съежились на воздухе, приняв бледно-голубой оттенок. - Адепт, если информацию не удается найти в архивах и в священной памяти, что тогда делает формовщик? Страх ударил Нен Йим по нервам. Что он там видит своими странными глазами? Конечно, маа'иты позволяли исследовать скрытые области спектра, а также микромир, но могли ли они проникнуть еще глубже, в скопище грехов под ее черепом? В знак глубокого почтения она стянула завитки своей прически в шар. - Мы ходатайствуем перед Верховным владыкой, мастер, чтобы он вопросил богов. - Верно. Нет никаких новых видов, адепт. Все живые существа происходят из крови, плоти и кости Йун-Йуужаня. Он знает их всех. Знание не может быть создано; это настоящая ересь. Если боги не даровали нам знание, они сделали это по весомой причине, и искать что-то самим - значит пытаться украсть его у них. - Да, мастер Йал Фаат. - Я подозреваю, что это не твоя ошибка, адепт. Это твоя наставница использует раздражитель таким образом. Ты подвержена ее влиянию. Межань Куад мягко улыбнулась: - Протокол Цонг определяет использование иглокола именно таким образом. - Я знаю об этом. Но вы искажаете цель этого протокола. Не до нарушения, возможно. И тем не менее, кто знает, что бы я увидел, если бы зашел чуть позже? - Вы в чем-то меня обвиняете, мастер? - кротко спросила Межань Куад. - Если нет, можно было бы подумать, что вы просто завидуете, что что лорд Шимрра избрал домен Куад, даровав ему честь этой формовки. - Я ни в чем вас не обвиняю и ничему не завидую. Но в последние годы всплыли опасные ереси, и большинство из них - в домене Куад. - Меня никогда не обвиняли в ереси, и никого из моих подчиненных тоже, - сказала Межань Куад. - Если вы попытаетесь искупать меня в грязных испражнениях клеветы в жалкой попытке вернуть благоволение лорда Шимрры к вашему домену, вы найдете, что я могу быть самым неутомимым врагом. Старый формовщик выпрямился, как только мог. - Я не клевещу. Но я наблюдаю, Межань Куад. Остальные самоуверены, а я наблюдаю. И теперь... Он вдруг замолчал и пошатнулся. Помощник подхватил его. Нен Йим все еще недоумевала, что происходит, когда внезапно почувствовала, как что-то сдавило все ее тело, словно она оказалась глубоко под водой. Легкие работали, втягивая сиропообразный воздух, в голове шумело. Сквозь сине-черные сполохи она увидела, что Межань Куад и помощник Йала Фаата тоже задыхаются. Боль быстро нарастала. Скоро лопнут ее глазные яблоки, затем сердце. Пытаясь успокоится, Нен йим обежала помутившимся взглядом комнату. Юная джиидаи стояла у стенки вивария, прижав ладони к прозрачной мембране. Ее зеленые глаза сверкали, зубы были ощерены в гримасе ярости. Нен Йим прочла в ней убийство, и вдруг поняла. Шатаясь, она подошла к наставнице. Межань Куад уже упала. Ол-виллип, контролировавший раздражитель, выпал у нее из рук. Нен Йим подняла его и прикоснулась к различным участкам ткани, ко всем одновременно. Джиидаи взвизгнула и замолотила кулаками по мембране, и на миг давление еще больше возросло, сжав Нен Йим так сильно, что она вообще не могла дышать. Затем, еще более неожиданно, чем появилось, жуткое давление ослабло, и легкие судорожно вдохнули долгожданный воздух. Джиидаи корчилась на полу камеры. Нен Йим стояла и смотрела на нее. Начиналась реакция. На плечо Нен Йим легла восьмипалая рука. - Адепт, - сказала наставница сдавленным голосом. - Ол-виллип, пожалуйста. Пока экземпляр не умер. Нен Йим молча кивнула и вручила Межань Куад организм. Межань Куад настраивала его до тех пор, пока джиидаи не перестала дергаться и не потеряла сознание. - Ты хорошо сориентировалась, адепт, - сказала Межань Куад. - Что случилось? Скажите мне, - нетерпеливо потребовал Йал Фаат. - Это сделала джиидаи, - ответила Межань Куад. - Вы, конечно, слыхали об их способностях. - Не оскорбляйте меня. Конечно, я знаком со всей информацией, касающейся джиидаи. Они могут перемещать объекты, связываться друг с другом, как виллипы, даже влиять на мозги более слабых существ. Но до сих пор не было ни одного доказательства того, что они могут воздействовать на йуужань-вонгов. Это факт доказывает обратное. - Я прошу у мастера позволения сказать, - молвила Нен Йим. Ял Фаат наградил ее неодобрительным взглядом: - Говори. - Джиидаи не воздействовала на нас, не напрямую. Она воздействовала на молекулы атмосферы, сжимая ее. - Она пыталась раздавить нас нашим собственным воздухом? - И ей бы это удалось, если бы не мой адепт, - заметила Межань Куад. - Поразительно. И эта сила - она не генерируется никакими имплантантами? - Она не имеет имплантантов, ни биологических, ни... - голос формовщицы упал, - ...механических. Судя по ранее проведенному допросу, она считает, что манипулирует определенным видом энергии, которая вырабатывается жизнью. - Нелепо, - сказал Йал Фаат. - Если такая энергия существует, почему тогда боги отказали в ней йуужань-вонгам? Межань Куад плотоядно ухмыльнулась. - Боги нам не отказали, они просто отложили ее на время. И теперь они послали ее нам. Она шагнула к мембране вивария и вскрыла ее щелчком четвертого пальца. Затем опустилась на колени рядом с лежащей в беспамятстве джиидаи и погладила ее по щеке. - Она молода, ее тело и разум еще поддаются формированию. Скоро воины доставят нам еще таких, как она. Формовщица встала, еще немного посмотрела на создание, потом отошла назад и снова запечатала мембрану. Старый мастер пожал плечами. - Ради славы формовщиков и йуужань-вонгов я желаю вам успеха. В его голосе прозвучало сомнение. - Вы можете приходить и наблюдать, когда пожелаете, - сказала Межань Куад. Нен Йим показалось, что ее наставница насмехается над Йалом Фаатом. Но через волосы старого мастера прошла волна отрицания. - Кроме всего прочего, я пришел, чтобы попрощаться. Новый проект ожидает меня -формовка, что покончит с этой угрозой джиидаи навсегда. Межань Куад слегка выпрямилась. - О? - вежливо сказала она. - Поистине. На допросе неверные, что служат нам, признались, что они были обмануты теми, кто в настоящее время создает неприятности нашим кораблям в космосе. Из этой информации возник интереснейший вопрос, это касается определенного зверя, который может чуять этих джиидаи и охотиться на них. - Неверные знают, где можно найти этих зверей? - Нет, - сказал Йал Фаат. - По крайней мере те, что на этой луне. Но у нас есть источники в их сенате, и один из них сумел разыскать и предоставить нам информацию. Оказывается, эти звери живут в мире, которым уже владеет наш лорд Шимрра - это планета, которую неверные называют Миркар. Я должен присмотреть за формовкой этих зверей. - Интересно, насчет этих зверей, если только это правда, - признала Межань Куад. - Ради славы Йуужань-вонгов я желаю вам удачи. Также я желаю вам удачно покинуть систему. По всей видимости, неверные весьма успешно перекрыли исходящий трафик. - Во мне нет страха, - ответил престарелый мастер. - Если Йуун-Йуужань захочет взять мою жизнь, она и так принадлежит ему. Но я подозреваю, что у него есть еще для меня много заданий. - Капитан, один из йуужань-вонгских военных кораблей сошел с орбиты, - сказала Х'сиши. - У него солидный эскорт. Каррд пригладил усы. - Позовите сюда Солюсара. Пока сокращайте дистанцию, и пусть "Эфипный Путь" и "Расклад Идиота" организуют заграждительный огонь. Будем удерживать этот корабль в тени массы газового гиганта столько, сколько сможем. - Да, сэр, - отозвался пилот Дэнкин. - И позовите сюда Солюсара, - повторил Каррд. - Он нам пригодится. - Я уже здесь, капитан Каррд. И действительно, Солюсар уже стоял у него за спиной. - А, отлично. Йуужань-вонги пытаются протолкнуть корабль через наш защитный строй, предположительно с целью покинуть систему. Вопрос вот какой: могу ли я их пропустить? - До сих пор вы не пропускали никого, - заметил Солюсар. - Это так. Но никто из них еще не прорывался с такими силами. Если мы вступим в сражение, я потеряю корабли - больше, чем мы можем себе позволить. Если бы я полагал, что помощь уже в пути, я бы рискнул. А так мне надо знать: есть ли на этом корабле джедаи? На мгновение Каррд увидел в глазах джедая приступ чего-то, что могло бы сойти за страх. - Я не могу сказать с уверенностью, - сухо сказал Солюсар. - Почему? - Я не могу чувствовать йуужань-вонгов с помощью Силы. Их корабли все равно что безжизненные астероиды, если речь идет о моих чувствах. - В таком случае, думаю, дети должны весьма ярко выделяться на этом фоне. - Должны, но этого нет. Не будь это так важно, я бы сказал, что ни на одном из этих кораблей нет ни одного не-йуужань-вонга. Но это важно. Если я ошибусь, мы таки позволим их увезти - тогда мы будем сражаться здесь ни за что. - Как вы можете ошибиться? Я не понимаю. - Йуужань-вонги не только сами не существуют в Силе - они заставляют меня совершенно усомниться в моих чувствах джедая. Они делают все пространство... темным, что ли. Я не могу это объяснить лучше. Каррд снова посмотрел на экран. Йуужань-вонги выпустили истребители. - Я не могу больше ждать, Солюсар. Я должен принять решение. Забудьте о кораблях; попытайтесь найти их на луне. Если они все еще там, значит, они не могут быть на этом корабле. - Я попытаюсь, - сказал джедай. Он закрыл глаза. Каррд смотрел на стремительно приближавшиеся вражеские истребители. До сих пор ему удавалось проводить операции типа "ударь-и-беги" с минимальным риском для людей. Он неплохо пользовался минами, астероидами и прочим классическим оружием внутрисистемной партизанской войны. Но если придется останавливать этот корабль, он вынужден будет ввязаться в настоящее сражение типа "стой-на-месте-и-раздолбай-их" - сражение, которое он сможет выиграть... расплатившись, как за целую войну. Может, это и было нужно врагам. Инстинкты уверенно говорили Каррду, что это какая-то приманка, а вовсе не то, за что он сражается. Солюсар как будто был того же мнения. Но раз они могли ошибаться... - Первая волна истребителей атакует через тридцать секунд, - сказала Х'сиши без всякого выражения. - Всем приготовиться. Хорошая команда. Они умрут за него, если он попросит. - Тахирай, - выдохнул Солюсар. Лицо его усеивали капельки пота. - Что такое? - Тахирай. И Валин. Санна. Энакин. Они все внизу, - его голос упал, выражая страдание. - Тахирай пытают. - Но они внизу. - Да. Я в этом уверен. - Спасибо, джедай Солюсар. Дэнкин, прекратить атаку. Мы пропускаем их. Открывайте минимальный огонь для прикрытия и командуйте остальным кораблям, пусть заводят двигатели. Мы будем биться в другой раз, господа - когда это действительно будет иметь значение. Каррд сделал глубокий вдох, пытаясь сбросить напряжение, что накопилось в шее и плечах. - И будем надеяться, что детишки Соло разыщут этого бродягу Террика, прежде чем нам придется вступить в драку. После этого я определенно займусь поисками своего собственного "Звездного Разрушителя". ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ Энакин выгнулся дугой, стараясь не кричать - что бы йуужань-вонг ни вложил в его рану, это вызвало жуткую вспышку боли во всем теле. - Ты ненавидишь боль, - сказал Вуа Рапуунг с нескрываемым отвращением. Энакин не мог и не стал отрицать. Он просто стиснул зубы и дождался, пока боль не прошла. Он знал, что йуужань-вонги поклонялись боли в себе и в других. Это был один из отличительных догматов их нездоровой религии. - Чем в меня попали? - вместо ответа спросил Энакин. - Нанг халом, - буркнул воин. - Жуком-пулей. - Ядовитый? - Нет. Они сидели в сырой пещере за водопадом. Стены ее были покрыты плесенью и мхом. Очевидно, йуужань-вонг прятался в пещере день или два, потому что здесь было много его вещей, включая пластырь, который он только что приложил к плечу Энакина. Он оторвал его от бледно-зеленого, имевшего грубо прямоугольную форму блока толщиной в несколько сантиметров. Блок состоял из множества тонких слоев и напоминал склеенные флимсипластовые листы. Рапуунг отделил один такой кусок кожи и накрыл им рану Энакина. Как и все используемое йуужань-вонгами, лист был живой. Энакин чувствовал, как он извивается, забираясь в рану. Ему пришло в голову, что воин хочет отравить его чем-то еще более ужасным. Но если бы Вуа Рапуунг хотел его убить, он мог сделать это в любой момент. В конце концов, ему не составило труда расправиться с двумя йуужань-вонгскими воинами, а у Энакина не было сил, чтобы ему сопротивляться. - Ты спас мне жизнь, - неохотно сказал Энакин. - Жизнь - ничто, - произнес Вуа Рапуунг. - Да? Тогда чего было напрягаться? Темные глаза Вуа Рапуунга угрюмо блеснули: - Ты, джиидаи. Ты пробиваешься к поселению формовщиков. Зачем? - У твоих сородичей моя подруга. Я намерен ее вызволить. - А, женщина-джиидаи. Ты хочешь спасти ее жизнь. Как жалко. Какая жалкая цель. - Да? Ладно, я не просил тебя о помощи, ты сам ее предложил. Так что объясни или убей меня. У меня нет лишнего времени. - Чтобы отомстить, - сказал Вуа Рапуунг. Его голос стал низким, глаза превратились в щелочки. - Отомстить и доказать, что боги... Глаза его вдруг сурово сверкнули. - Я ничего не должен тебе говорить, человек. Я ничего не обязан тебе объяснять, незаконное отродье машин. Последнее слово он выплюнул, точно яд, который вдруг обнаружил у себя во рту. - Тебе надо знать лишь вот что, - продолжал воин. - Я буду стоять рядом с тобой или у тебя за спиной. Твои враги - мои враги. Мы будем убивать вместе, принимать боль вместе и вместе примем смерть, если такова воля Йун- Йуужаня. - Ты поможешь мне спасти Тахирай, - с сомнением в голосе произнес Энакин. - Это глупая цель, но если мы найдем ее, это будет на руку и мне. Энакин вглядывался в эти глаза, похожие на черные бриллианты, и пытался понять. Там не было ничего, ну ничего. Йуужань-вонг скорее был похож не на человека, а на голограмму, на образ, на видение. Разве такое может иметь чувства, которые можно было бы понять? Без Силы, как можно надеятся постичь столь чуждое существо? - Я не понимаю, - сказал Энакин. - Что тебе сделали твои сородичи? Почему ты их так ненавидишь? Вуа Рапуунг грубо ударил его и вскочил на ноги. Грудь его вздымалась. - Не издевайся надо мной! - завизжал он. - У тебя есть глаза! Ты видишь! Не издевайся надо мной! Это не боги сделали со мной такое, не боги! Когда йуужань-вонг снова пошел на него, Энакин поднял с помощью Силы большой камень и послал его прямо в грудь воина. Это застало Рапуунга совершенно врасплох, и он отлетел к стенке пещеры. Воин упал на землю с несколько удивленным видом. Энакин снова поднял камень и занес его над головой Рапуунга. Йуужань-вонг посмотрел на камень и вдруг отрывисто закашлялся, словно подхватив дагобахскую болотную простуду. Только через минуту Энакин понял, что он смеется. Успокоившись, Вуа Рапуунг устремил на юного джедая любопытный взгляд: - Я видел, что ты сделал с охотниками - и все же, чтобы это обернулось против меня... - его лицо снова посуровело. - Скажи мне правду, как воин воину, если можешь. В касте воинов ходят слухи. Говорят, что ваши способности джиидаи исходят из машинных имплантантов. Это правда? Неужели ваш народ настолько слаб? Энакин вернул ему вызывающий взгляд: - Наши способности не исходят из машин. Более того, многие из твоих сородичей должны бы это знать, потому что им представлялось достаточно возможностей, чтобы вскрывать наши тела. Ваши слухи лживы. - Да? Значит, у мастера джиидаи нет машинной руки? - У мастера Скайуокера? Есть, но... - Энакин запнулся. - Откуда ты это знаешь? - Мы слышим много историй от перебежчиков и шпионов. Значит, это правда. Глава джиидаи - частично машина. Наверное, лицо Рапуунга могло бы выразить большее отвращение, лишь будучи измененным хирургически. - Одно к другому не имеет никакого отношения. Мастер Люк лишился руки в великой битве. Ему заменили ее. Но его способности, как и мои, исходят из Силы. - У тебя есть имплантаты, как у твоего мастера? - Нет. - Ты получишь их, когда тебя повысят в звании? Энакин коротко засмеялся: - Нет. Вуа Рапуунг кивнул: - Тогда будет, как я сказал. Мы будем сражаться вместе. - Но только если ты больше не будешь сбиваться с курса, как минуту назад, - ответил Энакин. - Может, я и ранен, но, как ты видел, я не без ресурсов. - Вижу, - проворчал Рапуунг. - Но не провоцируй меня. Я этого не люблю. - Ты имей в виду то же самое, приятель. Итак. Ты говоришь, что мы будем сражаться вместе, но не хочешь сказать мне, почему. Можешь тогда хотя бы сказать, как? - Формовщики прорастили на этой луне пять дамютеков. Именно там держат твою подругу-джиидаи. Энакин решил пока отложить точное определение дамютека. - Для чего? Что они с ней будут делать? Снова в глазах Рапуунга мелькнуло желание убить, но на этот раз он справился с ним без срывов. - Кто может знать намерения формовщика? - тихо сказал он. - Но не сомневайся: они будут формировать. - Я не понимаю. Что такое формовщик? - Твое невежество... - Рапуунг остановился, медленно закрыл глаза, открыл, закрыл и начал снова: - Формовщики - это каста, каста ближайшая к великому богу, Йун-Йуужаню, который вылепил Вселенную из своего тела. Они - те, кто знает пути жизни, кто подчиняет ее нашим потребностям. - Биоинженеры? Ученые? Рапуунг секунду пялился на него. - Тизовирм, который переводит для меня, не находит смысла в этих словах. Я подозреваю, что они неприличные. - Не обращай внимания. Был когда-то один джедай, его звали Мико Реглиа. Твои сородичи пытались сломать его волю с помощью йаммоска. Они пытались сделать то же самое с другим джедаем по имени Вурт Скиддер. Это и есть то, что они, по-твоему, будут делать с Тахирай? - Меня не волнует, что они сделают с твоей джиидаи. Но то, что ты описал... - Рапуунг скривился. - Я когда-то знал формовщицу, которая говорила о таких вещах, о воинах, которые думали, что они могут выполнять работу формовщиков, как ты сказал. Но ломка - это не формовка. Это детская пародия. Пойми, формовщики делают наши корабли-миры. Они делают йаммосков. Они не будут пытаться сломать твою джиидаи - они ее переделают. Холодок пробежал по жилам Энакина, и он вспомнил видение выросшей Тахирай. Он знал, во что они ее превратят. И они добьются успеха, если Энакина постигнет неудача. То, что предлагал Рапуунг, могло быть жестоким обманом, частью долговременного плана; но Энакин все равно пошел бы на этот риск. Без Силы, что вела бы его, он никогда не будет знать точно, говорит ли йуужань- вонг правду или нет. Но колебаться не было времени. Любой курс, который приведет его к Тахирай, стоило прокладывать, даже если ему придется доверить некоторые расчеты кому-то другому, кому он не доверяет. - О'кей, - сказал Энакин. - Вернемся к предыдущему вектору. Ты что-то говорил о дамютеках... - Священные пределы, в которых живут и работают формовщики. - Сколько их там? Сколько формовщиков? - Точно не знаю. Около двенадцати, если учитывать инициатов. - И это все? Это все вонги в этом мире? Рапуунг буркнул что-то невразумительное. Он не выглядел настолько разгневанным, как при неподдельном потрясении. - Не... Никогда нас так не называй, - прошипел он. - Как ты можешь быть таким невеждой? Или ты хотел нанести оскорбление? - На этот раз нет, - сказал Энакин. - Использовать одно лишь слово "вонг" без приставки - это оскорбление. Это подразумевает, что лицо, о котором идет речь, не имеет покровительства и родственной принадлежности к богам и семье. - Извини. Вместо ответа Рапуунг стал всматриваться в лес. - Нам надо идти, - сказал он. - Я скрыл наш запах от охотников, но они нас отыщут довольно скоро, если мы здесь останемся. - Согласен, - сказал Энакин. - Но сначала - сколько всего йуужань- вонгов на этой луне, как ты думаешь? Вуа Рапуунг на миг задумался. - С тысячу, наверно. Остальные в космосе. - И мы будем пробиваться через всю эту толпу? - Разве не это был твой план? - спросил Рапуунг. - Разве число врагов что-то для тебя значит? Энакин покачал головой: - Только в смысле тактики. Тахирай там. Я найду ее и заберу оттуда, независимо от того, сколько йуужань-вонгов мне придется положить по пути. - Очень хорошо. Ты уже можешь идти? - Я могу идти. Скоро я смогу бежать. Может быть больно, но идти я смогу. - Жизнь есть страдание, - сказал Вуа Рапуунг. - Мы идем. ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ Вуа Рапуунг скрежетнул зубами. - Нет, невежда! - рявкнул он. - не туда! Энакин не обернулся, его блуждающий взгляд был направлен вдаль, за шелестящие деревья массасси - он высматривая тени, что двигались против ветра. Они стояли на разделе горной гряды; один каменный хребет змеился вниз и влево от Энакина, другой шел вверх и вправо. Энакин вознамерился лезть дальше по крутой тропе. - Почему? - спросил он. - Ведь поисковые аппараты вон там. - он показал рукой на низину за левым отрогом. - Они не "аппараты", - прошипел Рапуунг. - Ты знаешь, о чем я. - Откуда ты знаешь, что они там, если ты не чувствуешь йуужань-вонгов и жизнь, сформированную для нас? - Потому что я чувствую все, что для этого леса родное, - ответил Энакин. - Каждую птичку-шептуху и каждого ранйипа, каждого стинтарила и вуламандера. И те существа, что в той стороне, - они возбуждены. Я слышу сигналы. - Вот как? И сколько флайеров? Пять, да? Энакин сконцентрировался. - Думаю, да. - Значит, они разделятся по схеме лав пек. Сначала в низине, потом по дугам, сходящимся к вершине. Если они обнаружат нас, то слетятся сюда и выпустят жуков-прядильщиков. - Что такое жуки-прядильщики? - Если мы не дадим себя запереть на этом холме, ты не узнаешь. Это не воздушный бой, джиидаи, и если ты не собираешься укрепить эту гору и драться со всеми воинами на этой луне, высота тебе ни к чему. - Я хочу посмотреть сверху. - Зачем? - Затем, что из-за тебя мы заблудились, вот зачем. Ты не больше знаешь, где база во... йуужань-вонгов, чем майнок умеет играть в сабакк. - Я могу найти дамютек формовщиков. Но если мы будем ломиться туда по прямой, они поймают нас в ловушку. - Я знаю эту луну, - сказал Энакин. - А ты - нет. - он остановился, подозрительно уставившись на воина. - А вообще, как ты меня нашел? - Я следовал за поисковыми партиями, неверный. Ты ведь пер напролом, разве нет? Да. Не будь меня, тебя уже схватили бы десять раз. - Не будь тебя, я бы уже был на базе формовщиков. - Да. Я это и сказал, - молвил Рапуунг. Он закрыл глаза, словно к чему- то прислушиваясь. - Что теперь тебе говорят твои чувства джиидаи? Энакин свел брови, концентрируясь. - Я думаю, они разделились, - нехотя сказал он. - Я их слышу, - сказал Вуа Рапуунг. - Не так, как раньше. Когда-то мои уши были... - он легонько прикоснулся к гноящейся ране у себя на голове. Зарычал и уронил руку. - Мы идем вниз, - сказал он. - Я иду наверх, - отозвался Энакин и начал подниматься по тропе. Он не оборачивался, но где-то шаге на тридцатом послышалось нечто похожее на йуужань-вонгское богохульство и звуки шагов, догоняющие его. - Ну и ну, - выдохнул Энакин. Слезы жгли глаза. Он стоял на вершине горы, откуда было видно знакомый изгиб реки Унн. Он видел эту местность с воздуха, наверное, раз пятдесят, и знал ее так же, как и другие места. Вот только теперь все переменилось. Великий Храм - тот, что простоял неисчислимые тысячи лет, видел, как пришли и ушли люди, что построили его, видел джедаев темных и сияющих, и уничтожение Звезды Смерти - исчез бесследно. На его месте у реки стояло пять объемистых строений в форме многолучевых звезд. Стены их были толстыми, высотой примерно в два этажа; вероятно, в них располагались комнаты. Внутренние дворики были без крыш. Два из них были как будто заполнены водой, третий - бледно-желтой жидкостью, на воду не похожей. В центральном пространстве четвертого виднелись какие-то конструкции - купола и многогранники различных форм, все того же цвета, что и большое строение. Пятый заполняли кораллы-прыгуны и более крупные космические корабли. Множество кораблей... Похоже, для связи между строениями от реки были проведены каналы. - Мы должны спуститься, прежде чем они нас почуют, - настойчиво повторил Вуа Рапуунг. - Я думал, та дрянь, которой ты нас натер, задурит нюхачей, или как их там. - Она собъет их с толку. Это даст нам время спрятаться. Здесь прятаться негде, и они нас увидят. Тогда их уже ничем не задуришь. "Обычно в таких случаях используются джедаи", подумал Энакин. Но он мог затуманить разум йуужань-вонга не более, чем станцевать на поверхности черной дыры. - Здесь можно укрыться, - сказал он. Холм был покрыт в основном кустарником, и ему недоставало шатра высоких деревьев, что росли почти на всей суше, но заросли были в основном выше человеческого роста. - Не от тепловых сенсоров, - возразил Рапуунг. - Не от жуков- прядильщиков. Здесь нет воды. Энакин задумчиво кивнул, но на самом деле он продолжал изучать базу формовщиков, почти не обращая внимания на стоявшего за спиной йуужань- вонга. - В стороне от больших строений - все эти маленькие постройки, их как будто кто-то бросил на землю, и они проросли - что это такое? Похоже на трущобы. - Я не знаю такого слова - трусчоп. Там живут рабочие, рабы и Опозоренные. - Вспомогательная колония. Они делают черную работу. - Если тизовирм переводит правильно, то да. - Рабочие и рабы - это я знаю. Кто такие Опозоренные? - Опозоренные прокляты богами, - сказал Рапуунг. - Они работают как рабы. О них не стоит говорить. - Прокляты каким образом? - Если я сказал, что о них не стоит говорить, что в моих словах тебе непонятно? - Хорошо, - вздохнул Энакин. - Будь по-твоему. - Если по-моему, то мы должны уйти с этой вершины, спускаясь по спирали в ту сторону, где заходит газовый гигант. И быстро. - Это неверное направление! Нам осталось всего несколько километров! - Весь лес оцеплен, - сказал Рапуунг. - Река тоже. Остается лишь один способ, и я его знаю. - Ну, так поделись, - сказал Энакин. - Уверяю тебя... - он вдруг замолчал. - Слушай. Рапуунг кивнул: - Я их слышу. Они разворачиваются в лав пек. Я свалял дурака, поверив тебе. Ты думаешь не головой, а чем-то другим. Его избитые, покрытые язвами губы презрительно сжались. - Нас еще не схватили. В их поисковой схеме есть какое-нибудь слабое место? - Нет. - Так мы сделаем его. Эти флайеры, что они используют... - Цик ваи. - Точно. Они такие же, как мы видели раньнше? - Да. - Они летают только в атмосфере, да? Рапуунг подозрительно посмотрел на него: - Откуда ты знаешь? - У них, кажется, сбоку что-то вроде воздухозаборных клапанов - жабры, что ли. - Верно. - Тогда пошли, - сказал Энакин и начал спускаться с холма. Рапуунг последовал за ним, впервые без возражений. Сегодня Энакин чувствовал себя заметно лучше. Исцеляющие и расслабляющие упражнения джедаев унесли почти всю его усталость, а искуственная кожа Вуа Рапуунга - или что бы это ни было - кажется, сделала свое дело с его плечом. Он мчался с холма вниз серией длинных горизонтальных прыжков, помогая себе Силой. Рапуунг не отставал - без труда, практически беззвучно пробиваясь зигзагами сквозь густой подлесок. От одного взгляда на него у Энакина буквально вставали дыбом волосы на затылке. Трудно было поверить, что такое смертоносное существо может что- то чувствовать. Большинство деревьев исчезло - несомненно, они сгорели в одной из битв, происходивших на лесной луне с тех пор, как повстанческий альянс сосредоточил здесь свои силы сопротивления перед сражением с первой Звездой Смерти. То, что осталось, представляло собой кустарник высотой по пояс. Еще ниже опять начинались деревья - зеленое ожерелье вокруг холма, и Энакин вдруг понял, чего опасался Рапуунг. Там полыхал пожар. Вся живность, которую застал огонь, скорее всего, погибла. Если эти жуки- прядильщики были чем-то вроде огня... Он с неохотой признал, что Рапуунг был прав. Энакин думал чересчур на пилотский манер, где высота значила все. Но сейчас он не был пилотом - он был дичью. Впрочем, опасной дичью - диким рикритом, не ручным, - напомнил он себе, когда подлетел первый цик ваи. Энакин не колебался; он знал, чего хотел. Расширив радиус воздействия до десяти метров, он поднял в воздух все, что устилало землю - листья, ветки, камни - закрутил их, как циклон, и швырнул в воздухозаборную щель на боку флайера. - Дурак! - закричал Рапуунг. - Это и был твой план? Цик ваи бросился вниз, и в их сторону потянулись щупальцеобразные канаты. Энакин увернулся, удерживая свой барраж. Флайер приближался как ни в чем ни бывало, спускаясь все ниже. Одно щупальце схватило Рапуунга. Воин прыгнул, ухватился руками за верхнюю часть щупальца и полез по нему; на его рубцеватом лице застыло угрюмое выражение. Поняв идею, Энакин попытался сделать то же самое, но без помощи Силы, которая придала бы ему уверенность, позволила бы ему не только видеть щупальца, но и чувствовать их - он промахнулся. Вдруг флайер издал какой-то странный вой, и его гибкие крылья судорожно затрепыхались. Щупальце, державшее Рапуунга, отпустило его, и воин мгновенно спрыгнул на землю. Флайер, сотрясаясь, висел над ними. - Бегом! - крикнул Рапуунг. - Он быстро прочистит легкие. Эти цик ваи сформированы не дебильными детьми, как ты, кажется, подумал. Энакин примерился к его шагу. - А где остальные флайеры? - Теперь они знают, где мы. Они рассеют в низине жуков-прядильщиков, как я тебе говорил. - Ты так и не сказал мне, что эти твари делают. - Они протягивают нити от дерева к дереву, от куста к кусту. Они идут волнами, догоняющими одна другую - первая волна начинает плести, а следующие служат для пополнения начальной ткани. Они передвигаются очень быстро. - О, это нехорошо. Тут ему пришла в голову новая мысль. - Когда они схватили тебя, ты полез на флайер. Ты думал его захватить? - Нет. Я думал погибнуть со славой, а не с позором. Мои голые руки не способны открыть кабину. - Но если как-то подняться над сетью... - Часть жуков протянет свои нити в воздух и переплетет их у нас над головами. Если бы мы могли взлететь в тот самый миг, то спаслись бы. Энакин сбавил ход. - Тогда зачем бежать? Куда ни пойди, все равно мы только приближаемся к сети. - Правильно. И если мы пойдем наверх, это лишь отсрочит столкновение с ней. У тебя есть твой меч-что-горит, которые носят джиидаи? Он мог бы разрезать нити. - Нет. Энакин внимательно смотрел вниз. Деревья начинались где-то в сотне метров, но он был достаточно высоко и видел, что их колышущиеся верхушки тянуться до горизонта, качаясь туда-сюда на переменчивом ветру. За исключением одной полосы, где они не шевелились вообще. Проследив взглядом за полосой, Энакин увидел, что она загибается вокруг холма. - Вот оно что, - пробормотал он. - Их держит сеть. - Да. Нити очень крепкие, сеть хорошая. Прямо на глазах у Энакина еще несколько деревьев замерли на месте, и полоса разрослась. - А жуки-прядильщики будут нас есть? - Они прилепятся к нашим телам и начнут плести нити, используя для этого часть наших клеток. Это несмертельно. - Правильно. Потому что этого не будет. Энакин остановился, встал на колени и снял свой рюкзак. Немного покопавшись, он нашел, что искал: пять фосфорных зарядов. - Это что, оружие? Машины? - Обычно нет, - сказал Энакин. - Не смотри прямо на них. Он зажег один заряд, затем, используя Силу, бросил его по длинной дуге вниз. Зажег другой и тоже метнул вниз, но чуть в другом направлении. - Я не понимаю, - сказал Рапуунг. - Как свет остановит жуков- прядильщиков? - Свет не остановит. А огонь - да. Жуки не смогут цепляться за деревья, если деревьев не будет. Он зажег еще один заряд. Когда он отвел назад руку, чтобы швырнуть его, Вуа Рапуунг нанес ему удар левой прямо в лицо. Ноздри Энакина заполнил металлический запах крови, и он грохнулся об землю, не успев даже смягчить удар. Рапуунг вскочил на него, рыча как зверь, и обхватил пальцами его шею. От него шел тошнотворно-кислый запах. Перед глазами у Энакина плавали разноцветные пятна. И он сделал единственное, что мог. С помощью Силы он поднял камень и стукнул взбесившегося воина точно промеж глаз. Голова Рапуунга дернулась назад, и его руки убрались с горла. Энакин заехал ему в челюсть - так сильно, что аж заныли костяшки. Йуужань-вонг отлетел в сторону, но когда Энакин взобрался на ноги, Рапуунг уже принял боевую стойку. - Ситово семя! - процедил Энакин. - Ты что делаешь?! - Горение! - рявкнул йуужань-вонг. - Первая мерзость - это использование огня из машины! - Чего? - Это запрещено, ты, вонючий безбожник! Ты что, не понимаешь, что ты наделал? - Ты сдурел! - крикнул в ответ Энакин, растирая разбитые костяшки и жадно втягивая воздух через ноющее горло. Было такое чувство, что пальцы раздробило на кусочки. - Ты только что просил меня использовать мой светомеч! Ты что, думаешь, это не машина? На лице Рапуунга появилось что-то похожее на выражение ужаса. - Я... да, я готовился к этому. Но огонь, первый из всех грехов... - Погоди, - прервал его Энакин. - Ты говоришь ерунду. Йуужань-вонги раньше использовали против нас огнедышащих тварей. - Живые существа, вырабатывающие огонь - это совершенно другое дело! - закричал Рапуунг. - Как ты только можешь себе вообразить, что это то же самое, что ты только что сделал? Это все равно что сказать, будто рука йуужань-вонгского воина и металлическая хваталка, одна из ваших рукотворных мерзостей - одно и то же, потому что обе могут держать змеежезл! Энакин сделал глубокий вдох. - Послушай, - сказал он. - Я не пытаюсь понять вашу религию. Я этого даже не хочу. Но ты решил сражаться вместе с неверным против собственного народа, не так ли? Ты очень даже хотел, чтобы я использовал мой мерзкий светомеч. Так что примирись с этим или ступай своей дорогой. Если только ты не знаешь какого-нибудь другого способа выбраться отсюда. - Нет, - признал Рапуунг. - Но это был просто шок... - он уронил голову. - Ты действительно не понимаешь. Боги не возненавидели меня. Я знаю, что это так. Я могу это доказать. Но если я замараю себя этим грехом, у них будет причина меня ненавидеть! Ах, до чего я докатился? Ветер изменил направление, и от аромата горящих синих листьев, похожего на запах обугленного перца, у Энакина запершило в горле. Последний заряд улетел всего на три метра, и теперь джунгли с наветренной стороны весело полыхали. Стоял сухой сезон, а в сухой сезон джунгли горели очень хорошо. - Соображай быстрее, Вуа Рапуунг, а то первая мерзость собирается съесть тебя живьем. Йуужань-вонг довольно долго стоял, повесив голову, но когда он поднял глаза, в них светились огоньки ярости. Энакин напрягся, снова приготовившись к драке. - Это она довела меня до этого, - сказал воин. - Эти грехи лягут на нее. Я оставляю это на суд богов. - Значит, мы можем идти? - спросил Энакин, смотря, как пламя движется в их сторону. Ниже по холму поднимался густой дым, обозначая места, где упали другие заряды. - Да. Идем. Мы и дальше принимаем боль вместе, джиидаи. Огонь погнал их на другую сторону холма и вверх; очевидно, ветер решил дуть в эту сторону долго. Дым клубился и полз по земле. Джунгли быстро охватывал огонь. - Мое мнение о тебе как о стратеге повышается, - сказал Рапуунг. - Огонь ведет нас прямо на ту сторону сети. У нас появился выбор: или нас сожжет первая мерзость, или мы будем пойманы и после этого сгорим. - Ветер переменился. Мой план был - следовать за огнем. Идти по золе. Там, где пройдет огонь, сеть распадется, и мы будем свободны. - Тогда, возможно, боги все-таки сказали свое слово, - молвил Рапуунг. Он сильно закашлялся - дым стал уже таким густым, что Энакин теперь видел только пятна перед глазами. Он вспомнил, что люди, которые погибли от огня, умирали еще до того, как пламя настигало их. - Пригнись, - сказал он. - Дым поднимается вверх. - Ползти. Пресмыкаться, словно цо'асу. - Если хочешь жить, то да. - Я не боюсь смерти, - задыхаясь, проговорил Рапуунг. - Но смерть не должна помешать моей мести. Я... - его снова сотряс мучительный кашель, он упал, поднялся на четвереньки - и рухнул опять. - Вставай! - затряс его Энакин. Рапуунг вздрогнул, но не двинулся с места. Сквозь дым блеснул желтый язык пламени и потянулся к ним. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ Все вокруг окрасилось в бледно-золотистые цвета, и Энакин опустился на колени рядом с Вуа Рапуунгом. Дыхание в легких пробивалось будто сквозь острые осколки, голова гудела, словно колокол. Он прижался к земле, ловя ртом более свежий, более прохладный воздух, но его не было - наверное, путешествовал инкогнито. Если Энакин хотел найти что-то годное для дыхания, надо было поискать наверху. Конечно, дыма там, должно быть, тоже порядочно, но попытка не пытка. Энакин потянулся наверх, сделал затяжку. Образовалась труба, через которую воздух сверху начал всасываться прямо на них с йуужань-вонгом. Дышать сразу стало легче. Огню это тоже пришлось по вкусу. Поросль взорвалась, как петарда. Энакин тут же почувствовал жар - и он знал, что этот жар за пару секунд обуглит и сожжет его плоть. Раньше он никогда не пробовал преобразовывать энергию, но Корран Хорн был на такое способен. От успеха зависели их жизни. Энакин снова открылся Силе, сконцентрировался и начал впитывать жар окружавшего их огня. Как долго это продолжалось, Энакин не знал. Он соскользнул в какое-то состояние, напоминавшее фугу, каждый его вдох вытягивал жизнь из неба, а при каждом выдохе жар уходил в кору Явина 4. Наконец он моргнул и увидел, что все закончилось, что огонь прошел над ним и он стоит на угольях. Вуа Рапуунг продолжал лежать без движения. Энакин встряхнул его. Кто бы мог подумать, что придется высматривать признаки жизни у йуужань-вонга? Что там у них внутри - сердце, как у людей, линейный насос или что-то еще более чудное? Он сильно хлопнул Рапуунга по щеке, и мгновенно воин открыл глаза. - Ты в порядке? - спросил Энакин. - Скажи, что ты не один из богов, - пробормотал Рапуунг. - Если ты бог, значит, смерть принесет одни страдания. - Ладно, всегда пожалуйста, - отвечал Энакин. - Ты можешь идти? Нам нужно уходить, пока они не догадались заглянуть сюда. - Дым и жар запутают их, - сказал Рапуунг. Он сел и осмотрелся вокруг. - Огонь... Он прошел над нами. - Прошел. - И мы живы. - Живы, - заверил его Энакин. - Это твоя работа? Еще какое-то колдовство джиидаи? - Вроде того, - признал Энакин. - Значит, ты спас мне жизнь. Как скверно. Какое невезение. - Да ладно, не надо благодарить, - сказал Энакин. - Не за что, правда. Он протянул Рапуунгу руку. Воин долго пялился на нее, как на экскременты нерфа, потом ухватился за руку Энакина и встал. - Пошли, - сказал Энакин. - Теперь нам остается только идти вслед за огнем. Под прикрытием дымовой завесы они пролезли через то, что осталось от сети жуков-прядильщиков. Сами нити не сгорели, они поблескивали на фоне угольев, покрывая дымящиеся стволы деревьев серебристой тканью. Один раз, когда Энакин запутался в нитях, они слкгка порезали ему сапог. Нити при этом остались целыми. Энакин не пытался разорвать их пальцами, а осторожно распутал сеть. После этого он стал ступать осторожнее. Огонь выжег сеть до самого края. Впереди туда-сюда носились флайеры. Один полетел назад, далеко слева от них. Путники свернули направо и перешли наконец с пожарища в несгоревший, неопутанный сетями лес, и, хотя они не сбавляли шаг еще целых два часа, Энакин как-то почувствовал себя в большей безопасности, окруженный пульсацией лесной жизни. Но лес, как открытая рана, пульсировал болью. Только теперь до Энакина дошло, что он наделал. Чтобы спасти себя, он сжег бесчисленные квадратные километры леса. Он лишь периферийно почувствовал, как гибнут животные, но его собственная боль мгновенно достигла вершины. Страдание леса будто ударило его с размаху по лицу. Он был стаей стинтарилов, сгрудившихся на верхушке дерева, а пламя уже лизало ствол. Их шерстка уже начинала тлеть. Он был большой, безвредной самкой ранйипа, слишком медлительной, чтобы убежать от огня, и пытающейся увести своих телят в безопасное место, не зная, где оно. Он был обуглившейся плотью и сожженными легкими. Он умирал и был мертв. - Ты был прав, - сказал он позже Рапуунгу, когда они перестали обрызгивать себя водой, вымывая пепел из глаз, ноздрей и ушей. - В чем, неверный? - Насчет того, как я использовал огонь. Это было неправильно. Глаза йуужань-вонга сузились. - Объясни. - Я убил невинную живность, чтобы спасти нас. Рапуунг грубо расхохотался: - Пустяки. Убивать и умирать - это пустяки; это пути вселенной, часть принятия боли. Содеянное тобой неправильно, потому что это мерзость, а не потому что ты кого-то убил. Не обманывай сам себя. Я вижу теперь, насколько ты полон решимости спасти свою подругу-джиидаи. Если ты сможешь добраться до нее, лишь заполнив трупами пропасть, ты сделаешь это. - Нет, - сказал Энакин. - Не сделаю. - Цель, к которой так слабо стремяться - не цель вообще. Энакин вдохнул. - Мы спасем ее. Но я не хочу никого убивать. - Тогда воины убьют тебя. - Воины бывают разные, - сказал Энакин. - Я буду защищаться с крайней жестокостью. Но лес нечего мне не сделал и не заслужил такой судьбы. - Ты несешь чепуху, - сказал Рапуунг. - Мы убиваем тех, кого должны убивать. - А я говорю - нет. - Конечно. По твоей милости я уже замарал себя первой мерзостью ради достижения твоих целей, так ты еще хочешь, чтобы я разделял твою детскую боязнь убийства? Всякой жизни приходит конец, джиидаи. Энакин это понимал. Выходит, йуужань-вонги считали небиологическую технологию настолько же неправильной, насколько философия джедаев считала неправильными беспорядочные убийства. Разумом он полагал, что понял это, но глубоко это его никогда не трогало. Лишь теперь, когда они оба согласились, что произошло что-то ужасное - но по совершенно разным причинам - Энакин начал видеть здесь какой-то смысл. Если бы только он мог чувствовать Рапуунга с помощью Силы! Если бы только он мог сказать, на светлой стороне йуужань-вонг или на темной! Да и вообще, уместен ли такой вопрос без Силы? Неужели джедаи так зависят от своих ощущений, которые дает им Сила, что без них они превращаются в моральных калек? Рапуунг не сводил с Энакина жалящего взгляда, пока джедай искал ответ. Вдруг он отвернулся и стал смотреть куда-то вбок. - Ты несешь чепуху, - сказал Вуа Рапуунг. - Но... Я сознаю, что ты спас мне жизнь. Когда моя месть свершиться, это будет благодаря тебе. - Ты тоже спас меня пару раз, - отвечал Энакин. - Мы еще даже не в расчете. - Не в чем? Что это за слово? - Неважно. Вуа Рапуунг, что это за месть, которой ты добиваешься? Что с тобой такое сделали, что из-за этого ты повернулся против своих? Взгляд Рапуунга посуровел. - Ты и вправду не знаешь? Ты действительно не видишь? Посмотри на меня! - Я вижу, что твои рубцы гноятся. Твои имплантанты, кажется, умерли или умирают. Но у меня нет ни малейшего понятия, что это значит. - Это не твое дело, - сказал Рапуунг. - Не нарывайся, неверный. - Хорошо. Тогда расскажи мне свой план - тот, что приведет меня к Тахирай. - Иди за мной и увидишь, - ответил Рапуунг. Они припали к земле среди путаницы корней у края воды, рядом с притоком великой реки. - Мы теперь еще дальше от базы формовщиков, чем вчера, - пожаловался Энакин. - Да, но теперь мы в нужном месте, - сказал Рапуунг. - В нужном месте для чего? - Жди. Смотри. Энакин хотел возразить, но не сумел сформулировать ответ. Не на это ли жаловались люди, обвиняя его в косноязычии? Рапуунг был скуп на слова, как ботанский агент. Шесть дней они бежали и сражались вместе, а Энакин до сих пор ничего не знал о воине, кроме того, что тот был на что-то страшно зол. Может, даже свихнулся из-за этого. Он упоминал какую-то "ее" и, кажется, имел навязчивую идею о своей полноценности перед богами. Хотя, возможно, все йуужань-вонги были такими. Вроде бы Энакин не слишком много с ними болтал. Может, Рапуунг был как раз нормален - на их манер. Может, он держал свои мотивы и планы в секрете, потому что именно так и поступали йуужань-вонги. А, может, он боялся - боялся, что если Энакин узнает о том, что он сделал, или выяснит, как пробраться на базу формовщиков, то убьет его или бросит. Он украдкой взглянул на эту свирепую плосконосую физиономию и мысленно возразил сам себе. Невозможно было представить, чтобы Вуа Рапуунг чего-то боялся. Наверно, лучше сказать - он был осторожен. Так что Энакин стал молча ждать, и постепенно спокойное течение реки загипнотизировало его. На пробу он потянулся к окружающей его жизни и снова почувствовал тень боли и смерти, которым он был причиной. "Мне очень жаль", сказал он лесу. Как близко он подошел к темной стороне? Что, если Рапуунг прав? Он доказывал Джесину, что Сила - это всего лишь инструмент, сам по себе ни добрый, ни злой, но который можно использовать, как и любой инструмент, для добрых или злых целей. Неужели зло - это всего лишь сделать что-то, не подумав? Он решил, что да. Корран Хорн как-то сказал ему, что себялюбие - это зло, а верность кому-то - добро. В этом свете, если он погубил кого-то ради самого себя, то это было зло, независимо от того, что он тогда просто не думал о последствиях своих действий. И тем не менее он сражался не только за свою жизнь, не так ли? На кону стояла жизнь Тахирай. Может, даже больше, чем ее жизнь, потому что если Тахирай из его сна станет реальностью, это будет означать смерть огромного количества людей. Если честно, то он был вынужден признать, что не думал и об этих более серьезных последствиях. Ему нужно было решить проблему, и он решил ее, словно какое-нибудь математическое уравнение или неисправность в мотиваторе гипердрайва своего иксокрыла. Он просто не подумал о проблемах, к которым может привести его решение, и это было весьма типично для него в последнее время. Мара Джейд обратила внимание на эту его склонность давным-давно, еще когда они поселились на Дантуине. Видимо, он ничему не научился. Может, пора начинать? Эта мысль вернула его опять к Вуа Рапуунгу. Тот, по его собственному признанию, отправился мстить, а если Энакину что-то твердо вбили в голову, то как раз то, что месть принадлежит темной стороне. Если он будет и дальше действовать совместно с Рапуунгом, не станет ли он соучастником этой мести? Какой трагедии он поможет разыграться, сотрудничая с полубезумным йуужань-вонгом? Вдруг лесную живность что-то всполошило. Тысячи голосов слегка изменились - животные почуяли и услышали нечто незнакомое, нечто выходящее за рамки их ограниченного словаря хищника и жертвы, голода и опасности. По реке приближалось нечто новое для Явина 4. - Ты кого-то ждешь? - спросил Энакин. - Да. Энакин решил не уточнять - кого. Он устал задавать вопросы, которые оставались без ответа. Вместо этого он напряг чувства и принялся наблюдать. Вскоре на реке показался какой-то предмет, плывущий против течения. Сперва Энакин подумал, что это лодка, но затем вспомнил, что если это йуужань-вонгская лодка, то она должна быть органического происхождения. Изучая ее, он обнаружил несколько деталей, подтвердивших его догадку. Основная видимая часть представляла собой широкий плоский колпак, выступавший из воды и обрамленный щитками и пластинками. Что бы ни двигало эту штуку вперед, оно находилось под водой, но в любом случае оно работало. Время от времени из воды перед колпаком выныривало нечто напоминавшее верхнюю часть головы. Если это и была голова, то большая, примерно такой же ширины, как и раковина, чешуйчатая и серо-оливкового цвета. Сверху сидел дядька, которого Энакин не мог чувствовать с помощью Силы, но чем ближе он подплывал, тем меньше казался похожим на йуужань-вонга. Энакин не сразу понял, откуда такое впечатление: у дядьки был все тот же резко скошенный лоб, а ноздри сидели практически горизонтально, в точности как у прочих виденных Энакином представителей этого вида. Но у него не было рубцов. Ни единого. Энакин не нашел даже татуировки, а ему была видна большая часть тела этого парня - тот носил лишь что-то вроде набедренной повязки. Время от времени он дотрагивался до чего-то на поверхности щитка, и тварь-лодка чуть меняла курс. - Не показывайся, - сказал Рапуунг и встал. - Ке'у! - позвал он. Сквозь переплетение корней Энакин увидел, как лодочник удивленно вздернул голову. Он произнес серию слов, которых Энакин не понял, и Вуа Рапуунг ответил в том же духе. Суденышко стало поворачивать в их сторону, и Энакин зарылся еще глубже. Два йуужань-вонга продолжали переговариваться, меж тем как суденышко подплывало все ближе к берегу. Чтобы успокоится, Энакин сделал несколько глубоких вдохов. Он только что думал об осторожности Вуа Рапуунга; настало время подумать о собственной осторожности. Когда йуужань-вонг перестанет в нем нуждаться? Сейчас? Когда они доберуться до базы формовщиков? Когда он свершит свою месть? Это могло случится когда угодно. Он вспомнил то, что сказал Валину о йуужань-вонгах и их обещаниях. Можно ли верить, что Рапуунг свое сдержит? Вдруг Энакин обратил внимание, что те двое перестали разговаривать. Он уже думал выглянуть наружу, когда послышался громкий всплеск. - Теперь можешь выйти из укрытия, неверный, - сказал Рапуунг на бэйсике. Энакин осторожно вылез из-под корней. Рапуунг стоял на суденышке. Один. - Куда он делся? - спросил Энакин. Рапуунг показал на воду по другую сторону суденышка: - В реку. - Ты его бросил в реку? Он утонет? - Нет. Он уже мертв. - Ты убил его? - Сломанная шея убила его. Залезай на вангаак, и мы отправляемся. Энакин какое-то время стоял, пытаясь обуздать свой гнев. - Зачем ты убил его? - Потому что оставлять его в живых было непозволительным риском. Энакина чуть не вырвало. Все же он взобрался на суденышко, стараясь не смотреть на плавающий рядом труп. Итак, уже одно ни в чем не повинное, безоружное разумное существо погибло из-за того, что Энакин спас жизнь Рапуунгу. Сколько их будет еще? Рапуунг принялся манипулировать набором шишкообразных выступов на щитке. Энакин предположил, что это нервные узлы или что-то в этом роде. - Кто это был? - спросил он, когда суденышко лениво повернуло вниз по течению. - Опозоренный. Ненужный субъект. - Ненужных не бывает, - сказал Энакин, пытаясь говорить спокойно. Рапуунг засмеялся: - Боги прокляли его от самого рождения. Каждый его вдох был взят взаймы. - Но ты знал его. - Да. Они неторопливо плыли по реке. - Откуда ты его знал? - настаивал Энакин. - Что он здесь делал? - Тралил реку. Это был его обычный маршрут. Раньше он был моим. - Ты рыболов? - недоверчиво спросил Энакин. - Среди всего прочего. Зачем столько вопросов? - Я просто пытаюсь понять, что произошло. Воин что-то буркнул и замолчал минут на пять. Затем, с большой неохотой, он повернулся к Энакину: - Чтобы разыскать тебя, я должен был исчезнуть, и я сымитировал свою смерть в этой воде. Я сделал так, чтобы они подумали, будто меня сожрал какой-то водяной зверь. Они отдали мой маршрут Ке'у. Я вернусь и расскажу историю о том, как я спасся и блуждал в этом чужом мире, пока не набрел на вангаак без пилота. Я не знаю, что случилось с Ке'у. Может, его убили джиидаи, может, он столкнулся с той же водяной зверюгой, что и я. - О. И они пропустят нас сквозь охрану по реке. Но почему они должны поверить твоей истории? - Им будет все равно. Это был Опозоренный. До его смерти никому не будет дела. Даже если они заподозрят, что я зачем-то убил его, никто меня не станет спрашивать. - А как ты обьяснишь меня? Рапуунг гадко ухмыльнулся: - Никак. Они тебя не увидят. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ Нен Йим нашла свою наставницу смотрящей в глубины водосборника - то было сердце, легкие и печень дамютека. По поверхности воды шла легкая рябь - какая-то местная съедобная рыба исследовала темные просторы. В водосборнике стоял слабый запах серы, йода и чего-то маслянисто-горелого, как паленый волос. Прическа мастера Межань Куад была заплетена в выражение глубокой медитации, так что Нен Йим остановилась позади нее, ожидая, когда ей уделят внимание. В водосборник шлепнулась какая-то капля, прямо под ноги наставнице. Затем еще одна, и еще. Когда Межань Куад наконец обернулась, Нен Йим увидела, что это кровь, капающая из ее ноздрей. - Приветствую, адепт, - сказала наставница. - Ты искала меня или водосборник? - Вас, мастер. Но если хотите, мы можем поговорить в другое время, когда... - Лучшего времени не будет, пока не завершится мой цикл жертвоприношения и не будет удален мой Ваа-тюмор. Ты получила первый имплантант вчера, верно? - Да, мастер. Я до сих пор не чувствую его. - Носи на здоровье. Это одно из древнейших таинств. Она вздернула голову и посмотрела Нен Йим в лицо: - Ты хочешь знать, что он делает, Ваа-тюмор? - Мне достаточно знать, что боги желают этого жертвоприношения от членов нашей касты, - почтительно ответила Нен Йим. - Однажды вступив на путь адепта, ты приобщилась к таинству, - промолвила Межань Куад словно во сне. - Так же как воины придают себе внешний вид Йун-Йаммуки, так же и мы приобретаем внутренние качества Йун- Не'Шель, той-что-формирует. Ваа-тюмор - ее древнейший дар нам. Чтобы создать его, Йун-Не'Шель вырвала фрагмент своего собственного мозга. По мере роста он моделирует наши клетки, меняет само наше мышление, возносит нас ближе к разуму и сущности Йун-Не'Шель. Она вздохнула. - Это путешествие исполнено страдания. Оно исполнено славы. И, к сожалению, мы должны вернуться из него, вырезав ее дар из наших тел. Но, хоть мы и возвращаемся к подобию нашего прежнего облика, каждый раз, когда мы служим сосудами этой боли и славы, мы меняемся навсегда. Часть этого остается с нами. До тех пор, пока... Слова застряли у нее в горле. - Ты сама это увидишь, - сказала в конце концов Межань Куад. - А теперь - что ты хотела мне сказать? Нен Йим огляделась, чтобы удостоверится, что их никто не слышит. - Здесь вполне безопасно, адепт, - успокоила ее Межань Куад. - Говори свободно. - Кажется, я закончила карту нервной системы и структуры мозга джиидаи. - Это хорошая новость. Весьма похвально. И что ты будешь делать дальше? - Это зависит от того, какие результаты мы хотим получить. Если мы хотим добиться ее повиновения, тогда следует использовать имплантанты- ограничители. - Зачем тогда мы составляли карту ее нервной системы? Нен Йим почувствовала, как зашевелилась ее прическа, и попыталась успокоить ее. - Не знаю, мастер. Это было ваше распоряжение. Межань Куад наклонила голову и еле заметно улыбнулась: - Я не пытаюсь обмануть тебя, адепт. Я избрала тебя по нескольким весьма специфическим соображениям. О некоторых из них я тебе говорила; об остальных я умолчала, но подозреваю, что ты достаточно умна, чтобы понять их. Предположим на миг, что руководящих протоколов нет. Что ты будешь делать при отсутствии инструкций? Гипотетически. - Гипотетически, - сказала Нен Йим. У нее было такое чувство, словно она балансирует над пищеварительными ворсинками моу луура. Ей даже почудился резкий запах кислоты. Если она ответит правдиво, ее могут уличить в ереси. Если ее догадки относительно наставницы окажутся неверными, это будет ее последний разговор в качестве формовщицы и один из последних в ее жизни. Но поддаваться страху было нельзя. - Я модифицировала бы иглокол-раздражитель в соответствии с нашими представлениями о ее нервной системе, это дало бы нам очень хороший контроль. - Зачем? На этот раз Нен Йим не колебалась. К чему бы этот разговор не привел, колебаться было поздно. - Несмотря на проверенность протокола, которому мы следовали, все, что мы сейчас имеем - лишь эмпирические догадки о том, как функционирует ее нервная система. Все, что мы сделели - это отобразили неизвестное на известное. Но "известное" - это нормы, которые годятся для йуужань-вонгов, а не для людей, а мы уже знаем, что у них отсутствуют некоторые из наших структур, а конфигурация других не соответствует нашей. - То есть ты говоришь, что древний протокол бесполезен? - Нет, мастер Межань Куад. Я бы сказала, что это отправная точка. Там содержатся некоторые утверждения о работе мозга джиидаи. Я предлагаю проверить эти утверждения. - Иными словами, ты ставишь под сомнение протоколы, данные нам богами. - Да, мастер. - И ты осознаешь, что это ересь первого порядка. - Осознаю. Глаза Межань Куад стали похожи на нефтяные озера, сделавшись соверщенно непроницаемыми. Долгое время она смотрела в глаза Нен Йим, а та смотрела в глаза ей - спокойно, не отводя взгляда. - Я искала такую ученицу, как ты, - сказала наконец наставница- формовщик. - Я просила богов, чтобы они послали мне тебя. Если ты не та, кем кажешся, прощенья тебе не будет. Предав меня, ты ничего не выиграешь, это я тебе обещаю. Тогда Нен Йим решилась. Мысль о том, что наставница может боятся ее, никогда не приходила ей в голову. - Я ваша ученица, - сказала Нен Йим. - Я не предам вас. Я вложила свою жизнь и свое положение в ваши тринадцать пальцев. - Они в хорошем месте, адепт, - мягко сказала Межань Куад. - Делай то, что сейчас предложила. Не говори об этом ни с кем. Если наши результаты понравятся нашим вождям - уверяю тебя, они не станут присматриваться к нашим методам. Но мы должны быть осмотрительны. Каждый шаг мы должны делать с осторожностью. Она еще раз посмотрела в бассейн и дотронулась до своей головы. - Когда боль Ваа-тюмора достигнет пика, станут видны цвета, не виданные никогда прежде, появятся мысли - удивительные и грандиозные... Впрочем, ты увидишь. Иногда мне почти стыдно, что придется его удалить, хочется отступить перед этим последним шагом. Хотелось бы знать, когда это случится со мной, - она послала Нен Йим редкую искреннюю улыбку. - Однажды боги повелят это. До того я должна сделать для них много работы. Она охватила плечо Нен Йим четырьмя тонкими пальчиками. - Пойдем посмотрим на твою юную джиидаи? Джиидаи смотрела, как они идут к ней. Лишь ее зеленые глаза двигались, следя за ними; она была похожа на зверя, готового впиться в нежное горло другого. - Я бы советовала тебе не нападать на нас с помощью трюков джиидаи, - сказала ей Межань Куад. - Раздражителю приказано причинить тебе сильные муки, если с нами что-нибудь случится. Хотя со временем ты придешь к пониманию муки, но сейчас ты, кажется, ее не любишь, и