о выследили, Черный Джеди оказался старшеклассником из аристократического пригорода Чикаго. Самое же страшное было в том, что свою винтовку он построил по указаниям научно-популярного сборничка, который свободно продавался в книжных магазинах, а материалы закупал по каталогу. На самом деле федералы его и нашли потому, что прототип своей винтовки он показывал на какой-то выставке - там его "световая сабля" получила вторую премию. - Так вы думаете, что это киллер-подражатель? Фарентино пожал плечами: - Это возможный вариант, мы пока еще не знаем. Вот все, что я могу вам сообщить. - Он наставил на меня палец. - Теперь ваша очередь. - О'кей. - Я сложил руки на груди. - Он мне сказал, что ведет расследование убийства... - Кого убили? - Не знаю, - ответил я. И не соврал. - Кто эта леди? - Тоже не знаю. Здесь соврал. - Слушайте, Розен... - Мне известно лишь, что он должен был с кем-то встретиться в восемь часов у Клэнси и это связано с материалом, над которым он работал. - Я пожал плечами, глядя на него честными глазами. - Вот что мне известно. Но я вам говорю, кто бы ни была эта дама, она не его любовница. Джон жену не обманывал. Это факт. Темные глаза Фарентино изучали мое лицо. Несколько секунд он помолчал. Он знал, что я выложил ему не всю информацию о том, что привело к убийству Джона, но и я знал, что он играет не до конца честно. В этой игре обменов наступила патовая ситуация. Я поглядел в сторону входа в биргартен. Пара копов придерживали открытые ворота. Слышно было, как тяжело клацали по лестнице колесики под каталкой, которую санитары аккуратно спускали по лестнице с балкона. Еще минута - и от моего друга ничего не останется, кроме обведенного мелом силуэта на полу. - Я вот что вам скажу, - наконец произнес Фарентино. - Можете думать, что вы об этом знаете много, но я знаю больше. Джон был мне другом... - В самом деле? У Джона было много друзей в полиции. Как я понимаю, Фарентино мог быть важным источником, но это невозможно проверить. - Я уверен, он был бы рад, если бы знал, что его делом заняты вы. Фарентино пропустил лесть мимо ушей: - И он хотел бы, чтобы мы работали вместе и поймали того типа, что его убил. Так что если вы хотите говорить начистоту и сказать все, что знаете... Шум на лестнице прекратился. Каталка спустилась на землю. - Я буду это иметь в виду, лейтенант, - сказал я, вставая снова. - А теперь извините меня, я хочу проводить Джона. Он начал было что-то говорить, но я уже обогнул стол и вышел в садик. Пару минут я стоял на тротуаре и смотрел, как увозят тело Джона. Труп был закрыт белой простыней, примотанной к каталке тремя полосами липкой ленты. Почему-то мне вдруг показалось, что он сейчас сядет, полезет в карман и спросит, не хочу ли я палочку резинки. У задней дверцы машины "скорой помощи" санитары остановились, сложили колеса каталки и подняли ее. А я стоял и вспоминал, как мы надирались на пьянках в колледже, как бегали на свидания, где нас ждали Сэнди и Марианна. Как стояли рядом в день получения дипломов и шепотом отпускали шуточки о только что произнесенной Сэмом Дональдсоном речи, достойной Папы Римского. Письма и открытки, которые он мне посылал с другого конца страны; дурацкие свадебные подарки, которыми мы обменялись, женившись на своих подружках, междугородные разговоры, когда у нас родились дети. И вот как все кончилось: один из нас смотрит, как другого грузят в заднюю дверь мясного фургона на этой городской помойке. Я всегда думал, что он меня переживет... - Мерзко это, верно? - За мной стоял Майкл Фарентино. Я невольно дернулся. Понятия не имел, что он там стоит. - Ага, - буркнул я, не глядя. - Здорово мерзко. Каталка въехала внутрь, дверца закрылась. Я стал выбираться из толпы к выходу из заведения Клэнси. С каждым шагом я ждал, что вот раздастся крик "Стой!" и на меня снова набросится свора копов. Но этого не случилось. Пройдя квартал, я услышал, как отъехала труповозка. Но я уже подходил к темнеющей двери офиса "Биг мадди", ощупывая карман и убеждаясь, что украденный из Дингбэта мини-диск по-прежнему со мной. Да, он был там, маленький серебряный кружочек размером со старинную монету в пятьдесят центов. Я оглянулся на улицу, но детектива, слава Богу, не видать. Отпустив диск в кармане, я нырнул за угол дома к пожарной лестнице. Будет еще время горевать. Сейчас я хотел только найти убийцу - ничего больше. 10. ЧЕТВЕРГ, 22:52 Едва успев залезть в окно, я включил компьютер и вставил вынутый из ПТ Джона мини-диск. Первым делом я снял с него резервную копию. Считайте меня параноиком, но я точно знал, что очень скоро копы обнаружат вскрытую обертку вещественного доказательства; и хоть я и сумел обдурить Фарентино, не стоит рассчитывать, что он и в дальнейшем останется в дураках. Уже утром здесь может появиться полиция с ордером на обыск. И потому, сделав копию, я сунул ее в пластиковый мешок, отнес в уборную и прикрепил изолентой под сливной бачок. Вернувшись в комнату, я снова загрузил диск-оригинал и скопировал его к себе на винчестер. Попытавшись вызвать корневую директорию, я узнал, что для входа в нее нужен пароль. Это проблемы не составило: когда я начинал работать в "Биг мадди", мы с Джоном решили обменяться паролями, чтобы при необходимости каждый мог войти на компьютер другого. Джон, как преданный воспитанник Миссурийского университета, выбрал себе в качестве пароля слово "Миссу" (у меня паролем было слово "курятина" - просто потому, что пароль я выбирал за завтраком). Я набрал "Миссу", система меня впустила, и я стал смотреть, что было в памяти у Дингбэта. Я даже присвистнул, увидев каталог длиной с телефонный справочник небольшого города. В верхней строчке экрана было написано, что на мой компьютер скопировалось более 100 мегабайт, и на диске осталось всего 50 килобайт свободных. Я пустил курсор вниз по экрану, и строки побежали вверх; у многих названий в конце было BAT или EXE, но ничего узнаваемого на первый взгляд. На магнитооптический диск Дингбэта кто-то загрузил какую-то сложную программу как раз перед тем, как убили Джона. У Тьернана не было никакого резона таскать с собой что-нибудь подобное, и скорее всего на его компьютер записала это Берил Хинкли во время встречи в баре. Однако я понятия не имел, что это такое. Хакер из меня нулевой - все мои познания на уровне компьютерной грамотности студента колледжа, и в программе такой сложности мне не разобраться. С уверенностью можно было сказать лишь одно: мой лучший друг был застрелен выстрелом из лазерного оружия в голову вскоре после получения этой программы. И что бы там ни говорил Фарентино насчет сходства этого убийства с почерком Черного Джеди, я печенкой чуял, что Джон не был случайной жертвой. Не стал ли Джон жертвой наемного убийцы? И сразу второй вопрос: а не за то ли его убили, что у него был вот этот самый диск? Я глубоко вдохнул, заставляя себя успокоиться. Только без паники. Я продолжил путешествие по директории, пытаясь найти что-нибудь похожее на главное меню или файл READ_ME. Ощущение было - как у слепого в большой и незнакомой комнате, но если мне удастся найти что-то вместо белой трости, тогда... Загудел телефон. Автоответчик был включен, но я машинально взял трубку: - Алло? На том конце молчали; экран телефона был пуст. Наверное, ошиблись номером. Я собрался повесить трубку, но вдруг, как бы на заднем плане, раздалось быстрое чередование кратких электронных звуков: щелчков, свистов, гудков, завываний. - Алло? - переспросил я. - Кто это? Как только я заговорил, электронные шумы исчезли. После секундного молчания, когда я опять чуть не повесил трубку, с другого конца вдруг донесся лишенный интонации голос: - Алло... алло... кто это... алло... - Да кто там? - спросил я снова, уже теряя терпение. Экран мигнул, по нему поплыли случайные фрактальные узоры [узоры, в которых меньшая часть повторяет строение большей (например, ледяные узоры на стекле); часто используются как заставки на компьютерных экранах (скринсейверы)], как электронные отпечатки пальцев. Еще парочка гудков и писков, а затем - как будто крутили магнитофонную ленту на большой скорости - быстрые писклявые голоса. Так могли бы говорить Алвин и Чипменкс со старого зонда, потерянного за орбитой Юпитера. Тем временем из фракталей складывалось что-то, похожее на туманную человеческую фигуру. И голос: - Эй, кто это?.. Алло... Кто говорит?.. Алло... Это был мой голос. На экране появились голова и плечи, но черты его (или ее) лица были все время в движении: глаза, нос, губы, щеки, подбородок, скулы, линия лба - все вместе менялось так быстро, что мои глаза не успевали следить. Иногда лицо было похоже на мое, иногда - на какое-то женское, или на женщину с бородой, а то на бородатого негра, а то вообще возникало совсем новое. - Да кто это? - Я уже сердился. - Слушай, Джах, если это ты выпендриваешься, я тебе башку откручу и тебе же в задницу засуну!.. У меняющегося на экране лица задвигались губы, а голос, выходящий из динамика, был уже не совсем моим. Он звучал нереально, будто из шифровального аппарата: - Джах... если ты выпендриваешься... эй... Джах... я тебе башку откручу... кто говорит... я тебе задницу откручу и тебе же в башку засуну... кто это? Изменения лица на экране замедлились, это было явно мужское лицо, и оно становилось все моложе. И среди гудков, свистков и писков, и еще - звука, как при ускоренной перемотке ленты, прозвучало: - Розен, Джерри... Джерард Розен... Джерри Розен... Папа, могу я тебе сказать?.. На экране появилось другое лицо. Я хряснул трубкой по рычагу. Лицо еще секунду на меня смотрело, потом исчезло совсем, оставив погасший экран. Я тупо уставился на телефон. На улице чуть шептал ночной ветерок, как погибшая душа, просящая ее впустить. Сердце билось, как будто пыталось вырваться из клетки ребер, я чуял кислый запах собственного пота. Через пять минут включился скринсейвер компьютера; по экрану поплыли волнистые узоры фракталей, переливающиеся песчаные узоры, созданные формулами Мандельброта - черная магия высшей математики. А я все таращился на телефон, не принимая того, что сейчас видел и слышал. Лицо и голос... Боже ты мой, это был Джейми! Резкий стук в дверь привел меня в чувство. - Кто там? - отозвался я. Ответа не было. Я уж подумал, что мне мерещится, как раздался еще один стук, чуть сильнее. Чеви Дик, наверное, пришел узнать, не хочу ли я выпить пива. У него была ключевая карточка, и он знал коды отключения тревоги на двери. Пить не хотелось, но компания мне сейчас нужна. И потому я встал и пошел к двери. - Сейчас, погоди, - буркнул я. - Иду открыва... Дверь слетела с петель, замок выломился от бешеного удара ногой, и на чердак ворвались четыре солдата в полном уличном снаряжении для подавления беспорядков. - Стоять, падла! - крикнул один, что стоял ближе к двери. Винтовка "Хеклер и Кох Джи-11" смотрела прямо на меня. - ВЧР! Тут же брызнуло под ударом приклада окно на пожарную лестницу, я рывком обернулся и увидел, как еще два солдата ВЧР прыгают внутрь. - Какого х... Мне не удалось окончить свой парламентский запрос, поскольку один из тех, что высадили входную дверь, схватил меня сзади. Я ударился лицом о деревянный пол, да так, что дыхание перехватило. Борясь за вдох, я попытался привстать на локтях, но лишь для того, чтобы тяжелый ботинок вернул меня вниз. - Лежать, сука! Я начал было вывертываться из-под ботинка, но в шею уперлось дуло "Джи-11". - Кому сказано - лежать! Я попытался кивнуть и залег тихо, вдыхая пыль с пола вместо воздуха, а вокруг загудела какофония голосов: - О'кей, мы его взяли. - Ванную проверь! - Кто-нибудь, найдите выключатель! Свет сюда! В следующую секунду комната была залита светом от потолочной люстры. - В ванной никого, сержант! Он здесь один. - Белл, проверь стол. Нет ли там этой штуки. Звук сбрасываемых со стола бумаг, щелчок вынутого из дисковода диска. - Здесь, сержант. Он как раз ее на экране смотрел. - Нормально. Вы с Тоддом запакуйте процессорный блок. Все диски, что найдете, забирайте. Да, и бумаги прихватите. Коробку найдите где-нибудь. - Есть, сержант. - "Ромео Чарли", говорит "Гольф Браво", обнаружена, прием... - Тихо, парень. Не дергайся. Мне завели руки за спину и второй раз за вечер затянули пластиковые наручники. Ботинок с меня убрали, но винтовка по-прежнему упиралась в шею. - Слушай, здесь воняет, как в сортире... - А чего ж еще ты ждал от репортера? Заржали. - Тише, ребята. Десять-четыре, "Ромео Чарли". Помещение проверено. Никого посторонних нет. Десять-пятнадцать. "Браво", "Чарли", прием... Лежа на полу, я все же повернул голову посмотреть, что сделали с моим столом. Два солдата отключали мой компьютер, один держал процессорный блок, другой отсоединял кабели. Третий нашел пустой картонный ящик и кидал туда рукопись моего романа. Запихнув, схватил телефон, вырвал провод из розетки и сунул туда же в коробку. Правильно - как орудие подрывной деятельности. - Да что вы тут делаете? - начал я. - Чего это вы... - Заткнись, - сказал солдат у меня за спиной. Я его игнорировал: - В чем меня обвиняют? Что это за... - Заткнись. - Мне в спину вновь уперся ботинок. - Когда надо будет говорить, мы тебе скажем, понял? А теперь закрой рот. - Десять-четыре, "Ромео Чарли". Десять-двадцать-четыре, скоро увидимся. "Гольф Браво", конец связи... Так, ребята, давайте отсюда, пока соседи не зашевелились. Ботинок и винтовка отодвинулись, и две пары рук, схватив меня за плечи, поставили на ноги. - Шевелись, гад, - буркнул горилла, - а то на бейсбол не успеем. Если у меня и были какие-то сомнения насчет того, куда мы едем, то после этих слов они исчезли. Я молча дал себя вывести за дверь. На площадке второго этажа стоял еще один солдат, уперев себе в бок приклад. Ведущая в офис дверь листовой стали была закрыта: кто бы ни отдал приказ о налете, четко указал, что в редакцию "Биг мадди инкуайрер" вламываться не следует. Должно быть, не хочет огласки. Я все еще не понимал, как им удалось проникнуть в здание, не включив сигнала тревоги. Но на площадке первого этажа стоял еще один солдат, и провода от ПТ у него на ладони вели к пульту. Он-то и взломал защиту и отключил сигнал тревоги. На меня он глянул лишь мельком. Меня вытащили на тротуар. Гэйер-стрит была пуста, если не считать двух серых "Пираний", стоявших с включенными моторами и турелями водяных пушек, развернутыми к обоим тротуарам. Если есть на свете что-то страшнее двух броневиков, стоящих у вашей двери, - что ж, я надеюсь не дожить до того, чтобы такое увидеть. Но если ВЧР ожидали бунта по поводу ареста дармоеда-репортера, то их ждало разочарование. Тротуары были пусты, и любой, имеющий хоть мало-мальское соображение, притаился у себя дома за шторкой, подглядывая в щелку одним глазом. Перед двумя "ЛАВ" стоял тягач, и на вилах погрузчика поднимался в воздух "Деймос" Джона. Они прихватывали все, что только могло иметь отношение к делу - компьютеры, автомобиль Джона, телефоны, даже рукопись ненапечатанного романа. Что непонятно, так это то, что копов поблизости не видно. После слета местных талантов у Клэнси по поводу убийства Джона как-то странно, что ни одной патрульной полицейской машины здесь нет, тем более что меня прихомутали явно за кражу маленького компакт-диска из вещественных доказательств. По спине пробежал холодок, когда до меня дошло: это собственная операция ВЧР. И на самом деле сохранить эту операцию в тайне от полиции Сент-Луиса было для них важнее всего, и командир группы говорил со штабом явно на шифрованной волне. Солдат открыл задние люки первой "Пираньи", и гориллы-конвоиры впихнули меня в броневик. За ними взобрались еще двое, один прошел на сиденье рядом с водителем, другой влез по лесенке наверх к водяной пушке. Задние люки клацнули, закрываясь, и два солдата толкнули меня на сиденье. Один устроился рядом, другой - напротив через узкий проход. Положив на колени винтовки, они помолчали, потом один из них полез в карман танкистской куртки за сигаретами. - Боюсь, не будет ли слишком много - попросить вас не курить, - сказал я. - Здесь несколько душновато. Они посмотрели друг на друга и заржали. На нагрудных табличках у них было написано: у одного - "Б.МУЛЛЕНС", у другого - "Б.ХЕФЛЕР". Боб и Боб, близнецы-гестаповцы. - Нет-нет, попросить можно, - ответил Боб Мулленс, прикуривая. По голосу я узнал того, кто приставлял мне винтовку к затылку. - Попросить ты можешь, черт возьми, чего тебе захочется... Я не стал спрашивать их мнения о медленной и мучительной смерти от рака легких. Мулленс выдохнул мне в лицо струю дыма и одарил меня улыбкой говноеда; но, так как я не прореагировал, он снова откинулся на спинку сиденья. - Да-а, сыно-ок, - протянул он, - да, ты вляпался в дерьмо по самые уши. На глубокую мудрость своего партнера Хефлер выдал визгливый смешок: - И теперь тебя, дядя, за ушко да на солнышко. Задашь глупый вопрос - получишь типовой дурацкий ответ. Я уставился в стальной пол, стараясь понять, что со мной происходит. Через минуту водитель включил передачу, и "Пиранья" на своих двух ведущих осях под грохот собственных дизелей рванула вниз по улице. Меня везли за ушко да на солнышко, и не могу сказать, чтобы я очень радовался этому. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ФАЗОВЫЙ ПЕРЕХОД (19 АПРЕЛЯ 2013 ГОДА) 11. ПЯТНИЦА, 12:01 Дорога от Суларда до стадиона Буша - проехать по ухабистому Бродвею и еще чуть-чуть, но водитель "Пираньи" был чертовски упорен в своем желании найти в искореженном асфальте каждую яму и проехать по ней на полной скорости. Мои новые приятели Боб и Боб заходились до упаду, глядя, как я пытаюсь сохранить равновесие с наручниками за спиной. Меня швыряло взад-вперед, плечи болели от каждого неожиданного поворота машины или толчка. Им это казалось очень смешным. Смешно. Как мало надо некоторым для смеха. Кто-то очень жестокий отобрал у этих малышей резиновые мячики и погремушки. Когда броневик замедлил ход, на кафедральном соборе колокол прозвонил двенадцать раз. Колеса еще раз подпрыгнули, будто "Пиранья" взлетела на бугор, и машина остановилась. Из водительского отсека стукнули в стенку. Мулленс встал, схватил меня за плечо и поднял с сиденья. - Конечная, приятель, - сказал он, а Хефлер тем временем отщелкнул задние люки и вытолкнул крышки наружу. - Пойдем, познакомишься с полковником. - Ага, - добавил Хефлер, выходя из машины. - А когда он с тобой закончит, приходи к нам - еще покатаемся. Тебе ведь понравилось, правда? Я молчал, пока Мулленс выволакивал меня из броневика. Машина остановилась перед входом на стадион с Уолнат-стрит. Вокруг площади тянулись бетонные баррикады, увенчанные режущей проволокой. Возле закрытых билетных касс и сломанных турникетов стояли припаркованные "Пираньи". Возле статуи Стена Мьюзиела толпились солдаты ВЧР, околачивая груши и гася чинарики о бронзовый пьедестал. Стен-спортсмен небось в гробу переворачивался. Дорожки возле внешней стены были пусты, бейсбольные фанаты на них не толклись. Вымпелы мировых чемпионатов уныло свисали с потолка первого этажа - реликты золотого века. Давно уже это место не слышало щелчка биты, давно здесь пахло горячими сосисками. У этих диктаторских режимов Латинской Америки мы кое-чему научились: как превратить отличную спортивную арену в адову яму. Боб с Бобом провели меня через площадь к двустворчатой двери под истрепанным брезентовым навесом. Дверь вела в узкий коридор, где еще два солдата стояли в карауле возле дверей лифта. Один из горилл потянулся к кнопке "Вверх" под надписью "ТОЛЬКО ДЛЯ ЧЛЕНОВ КЛУБА". - Погодите, ребята, - сказал я, когда открылись двери левого лифта. - Нам ведь сюда нельзя - мы не члены клуба. Хефлер и в самом деле заколебался на секунду, подтверждая мою догадку, что в дни, когда клуб работал, его бы сюда и помощником официанта не взяли. Мулленс же буркнул что-то про "умников хитрожопых", впихивая меня в лифт. Я подавил улыбку. У некоторых людей совсем нет чувства юмора. Мы поднялись до уровня лож и клуба "Стадион". Я здесь бывал пару раз с дядей Арни, который мог себе позволить иметь золотую карточку члена клуба. В свое время клуб "Стадион" был одним из самых фешенебельных мест во всем городе: хорошая еда, хорошая выпивка, прекрасный вид на поле. Когда двери лифта вновь открылись, мне сперва показалось, что изменения не коснулись этого места. Все там же стоял дубовый стол регистратора, под фотографиями игроков и команд-победительниц. На том же месте бар, и так же нависали над подковообразной стойкой краны для "Будвайзера" и "Майклоба", и так же висела над ней огромная обрамленная фотография Оззи Смита - легендарный шорт-стоп со вскинутыми вверх руками после победной игры мирового чемпионата-82. Но тут Боб и Боб провели меня дальше в длинную изогнутую комнату, и я увидел, что клуб уже не тот, что был раньше. Круглые столы и кожаные кресла были навалены друг на друга в конце комнаты, буфетные столы снесли на нижнюю палубу клуба, и теперь они громоздились под высокими стеклянными окнами, загораживая вид на поле, и вместо богатых и веселых бейсбольных болельщиков комнату наполняли мужчины и женщины в униформе, их бледные лица озарялись экранами компьютерных терминалов и телевизионных мониторов. Из динамиков не доносились голоса комментаторов КМОКС, освещавших ход игры, и в полутемной комнате слышались только тихие монологи диспетчеров полетов, отвечавших тихому жужжанию своих наголовных телефонов. Клуб "Стадион" всегда был чересчур снобистским на мой вкус, но если выбирать между метрдотелем, отказавшимся впустить меня в джинсах, и шайкой андроидов из ВЧР, составлявших команду центра управления, я без колебаний выбрал бы напыщенного главного официанта. Но все же главная мерзость творилась за окнами, на игровом поле перед опустевшими трибунами. Разметка "бриллиантом" исчезла, брезентовые базы давно убрали, и даже насыпь питчера перенесли. Под резким светом стадионных прожекторов выстроилась дюжина или больше вертолетов, около них сновали люди, копаясь в моторах или протягивая толстые шланги к заправочным люкам. Гигантские электронные табло, когда-то показывавшие счет, статистику игроков и немедленные переигровки, теперь были забиты цифровой абракадаброй кодов вылетов, задач, времени вылета на задание и прочее. Из зоны первой базы поднимался "Апач", уходя вверх, пока не поднялся над стенами стадиона. Пара пилотов в прыжковых костюмах вылезали из углубления команды дома. На краю углубления сидели несколько человек из наземной обслуги и попивали газировку, устроив свои задницы на вымпелах "Кардиналов" от мировых чемпионатов. В те времена, когда ВЧР еще не захватили стадион, даже коснуться такой святыни было бы страшным кощунством, и лишь сами боги имели право войти в раздевалку "Кардиналов". И под навесы не каждый получал приглашения. Поближе к окнам клуба "Стадион" все еще крутил двойными винтами "Оспрей", и под наставленными на них дулами горсточка скованных наручниками пленников в гражданском маршировала к местам" команды гостей и дальше - к черт его знает какому аду, что ждал их под трибунами. Богохульство. Стадион Буша был когда-то гордостью Сент-Луиса, одним из священных мест города. Поколения болельщиков видели, как побеждали и терпели поражения "Кардиналы", и даже в самые тяжелые сезоны для команды их не покидало чувство товарищества. Теперь стадион был осквернен, и даже если ВЧР уберутся завтра, его святость потеряна навеки. По моему лицу можно было догадаться, что я думаю. Мулленс, главный шут ансамбля "Боб и Боб", идя вслед за мной, запел песенку, где предлагалось сходить на бейсбол, посидеть в амфитеатре, нажраться по-свински и с кем-то подраться. - Не тот город, фрайер, - буркнул я себе под нос. - Ты имел в виду Нью-Йорк. Он схватился за мои наручники и дернул их вверх, угрожая вывихнуть мне плечи. Повезло же мне, что он болельщик "Мете" из Нью-Йорка. Я завопил от боли и пролетел, спотыкаясь, несколько шагов вперед, чуть не повалившись на сидевшего рядом диспетчера. - Поговори еще, вонючка, - буркнул мне в ухо Мулленс, - и мы тебя покатаем еще раз раньше, чем... - Капрал, тот ли это человек, которого мы хотели видеть? Новый голос звучал спокойно и уверенно и так небрежно, как будто его обладатель интересовался, который час. Мулленс сразу ослабил хватку на наручниках. - Это он, полковник, - услышал я, выпрямляясь, писклявый голос. - Как жизнь, Джерри? Я оглянулся и увидел рядом с собой Пола Хюйгенса. Класс. А то мне проблем не хватало. - Не слишком плохо, Пол, - ответил я. - Ты знаешь, забавно, что куда я ни повернусь, ты уже там. Улыбка Хюйгенса почти исчезла. - Ты знаешь, и мне так кажется. Я уже собирался спросить, что он делает в полночь на стадионе, как вперед выступил полковник Джордж Баррис. Его я узнал сразу. В нашем городе не было человека, не знакомого с командующим силами ВЧР в Сент-Луисе - по фотографиям и телевизионным интервью. Средних лет джентльмен, с редкими седыми волосами и усами, и такой с виду ординарный, что его прямо-таки представляешь себе с газонокосилкой на лужайке дома в пригороде, а не в форме цвета хаки с золотыми звездами на погонах. Джон однажды виделся с Баррисом, когда несколько месяцев назад написал критическую статью о неправильном поведении солдат ВЧР в городе. - Этот деятель похож на банковского клерка, - сказал он мне позднее, - но поговоришь с ним немного, и видно, что он слишком много раз смотрел фильм "Паттон". Тяжелый случай. Мне бы следовало тогда это запомнить. - Рад с вами познакомиться, мистер Розен, - вежливо произнес полковник. - Я всегда получаю удовольствие от чтения вашей колонки в "Инкуайрер", хотя и не всегда соглашаюсь с вашим мнением. - Благодарю вас, полковник, - ответил я. - Я бы пожал вашу руку, но, кажется, у меня недавно обнаружились некоторые проблемы с использованием своих. Он чуть наклонил голову. - Капрал, будьте добры, освободите мистера Розена, - сказал он, не сводя с меня глаз. - После этого вы и ваш партнер можете вернуться к своим обязанностям. Я услышал, как за мной зашевелился Мулленс, и мои наручники разрезали ножом. Я согнул руки в локтях и почесал себе нос, который чесался уже пятнадцать минут. - Muchas Gracias [большое спасибо (исп.)], капрал, - сказал я ему. Благодарю за предложение подвезти меня домой, но я думаю сам найти дорогу, о'кей? Боб и Боб посмотрели на меня, затем отдали честь полковнику и вышли из центра управления. Я сделал в уме заметку: не забыть послать им корзину с фруктами. - Что ж, полковник, - сказал я, обернувшись к нему, - я благодарю вас за возможность показаться на людях, но сейчас, я думаю, поеду-ка я домой, если вы не возражаете. Баррис скрестил руки, все еще внимательно глядя на меня. - Нет-нет, я боюсь, что мне придется возразить, мистер Розен. - Голос звучал приятно, но под изысканной вежливостью чувствовалось стальное лезвие. - Мои люди пошли на значительные неприятности, доставляя вас сюда. Я приношу извинения за грубое обращение, которому вы, быть может, подверглись, но перед тем, как разрешить вам уйти, мы все же должны прояснить несколько вопросов. - Меня никто ни в чем не обвинил... - начал было я. - Нет, сэр, - продолжил он, - но мы легко могли бы, если бы захотели. Например, в краже вещественного доказательства - для начала. - Баррис оглянулся через плечо и сказал в сторону находившегося над нами балкона: - Лейтенант Фарентино, не присоединитесь ли вы к нам? Сюрприз за сюрпризом. Все мои друзья собрались повидаться со мной в клубе сегодня ночью. Я посмотрел вверх, где из тени выступил Майкл Фарентино. Он перегнулся через перила, и на его постном лице возникла унылая усмешка. - А, Джерри, - тихо сказал он, - я вижу, ты так и не нашел времени переодеть штаны. - Да все время что-то мешало, - ответил я. - Ты меня извини за пластиковый пакет - нечем было заклеить. Я самым наивным образом пожал плечами и изобразил на лице блуждающую улыбку пьяного, а они трое смотрели на меня. Я подумал, не поздно ли найти Боба и Боба и спросить, остается ли в силе предложение отвезти меня домой. - Вас никто ни в чем не обвиняет, - сказал Баррис, - и не будет обвинять, если вы согласитесь нам помочь. У нас здесь небольшой кризис, и нам нужна ваша помощь. Ясно? - Как темная вода, - вздохнул я и почесал себе шею. - Послушайте, я ни хрена не понимаю, вокруг чего столько шума... - Лучше всех понимаешь, - буркнул Хюйгенс. - Отвалил бы ты, Хюйгенс, - сказал я. - Твоего пердежа я слышать больше не хочу. Диспетчеры глянули на меня через плечо, уголком глаза я заметил, что солдат ВЧР смотрит в нашу сторону, положив руку на рукоятку электрошокера. Мне уже было наплевать. - Вот что, парни, - сказал я, стараясь не заводиться, но не преуспев в этом, - день у меня был длинный. Убили моего лучшего друга, разгромили мой дом, потом притащили меня в этот гадючник, да еще вот этот Принц Говнюк, - ткнул я пальцем в сторону Хюйгенса, - решил выбросить меня с приема без всякой причины. Так что если вам нечего мне сказать... - Тихо! - рявкнул Баррис. Если надо заставить кого-то заткнуться, поручите это военному. Я замолчал, вспомнив, где нахожусь и с кем имею дело. - А теперь слушайте, - продолжал он, чуть спокойнее, но с металлом в голосе. - До сих пор мы с вами обращались вежливо... Я открыл было рот - сделать язвительное замечание, как именно советует мадемуазель Бонтон надевать на человека наручники и перевозить его в танке, но тут Баррис шагнул вперед и приблизил свое лицо к моему. - Если вы будете упорствовать, - сказал он полушепотом, - то вас отведут в другое место, где мои люди с удовольствием склонят вас к сотрудничеству. Вы понимаете меня, мистер Розен? Я заткнулся, проглотив свои остроумные ремарки. Его невозможно было не понять. Прямо здесь, под стадионом, были холодные подвалы с бетонными стенами - катакомбы эпохи постмодерна, где человек мог пропасть навеки. Последнее время у людей появилась привычка исчезать на стадионе Буша. Слухи до меня доходили, как и до всех, а полковник Баррис более не походил на отставного клерка, слушающего на завалинке старые записи Карпентера. - Вы меня понимаете? - повторил он. Я кивнул. - Отлично, - сказал он. - Тогда пройдем в мой кабинет, где мы сможем поговорить конфиденциально. Там нас ждут. Он повернулся на каблуках и пошел прочь, направляясь к короткой лестнице, ведущей на второй этаж клуба. За мной пошел Хюйгенс, а наверху нас ждал Фарентино. Никто ничего не сказал, но Фарентино бросил мне взгляд, в котором читалось предупреждение: "_С этим парнем дурака не валяй. Он деловой_". Кабинет полковника был расположен в левом дальнем углу клуба - небольшой отсек, наскоро отгороженный листами сухой штукатурки. Письменный стол, пара стульев, компьютерный терминал, настенная карта города, испещренная цветными пометками. Очень по-военному, очень по-спартански. Единственным украшением был стеклянный шар на столе с миниатюрным изображением Арки, погруженной в жидкость со снежными хлопьями. Перед столом Барриса в кресле сидел человек. Он был одет не в официальный костюм, но все же хорошо: джинсы, хлопковая рубашка для поло, замшевый пиджак. Именно поэтому я не сразу его узнал. Солдат на входе отворил дверь, и этот человек повернулся к нам. И только когда он встал и протянул руку, я сообразил, кто это. - Рад познакомиться с вами, мистер Розен, - произнес он. - Я Кейл Мак-Лафлин. Я поздоровался с человеком, которого в последнюю очередь ожидал бы увидеть в кабинете Барриса. Хоть я и старался сохранить спокойствие, мое недоумение было не скрыть. - Несомненно, вас интересует, что я здесь делаю, - сказал исполнительный директор "Типтри", одарив меня отцовской улыбкой. Я пожал плечами: - Да нет. Наверное, вы единственный здесь человек, у которого есть членская карточка. - Хорошо сказано. - Мак-Лафлин усмехнулся и жестом пригласил присесть в кресло рядом с ним. Фарентино сел с другой стороны стола, а Хюйгенс остался стоять, прислонившись к шкафу с папками. - Но все дело в том, что убийство вашего друга связано с жизненно важными делами моей компании. Когда Пол узнал, что произошло, он сразу же позвонил мне, и я приехал. - Система срочного оповещения, - вполголоса заметил я, посмотрев на часы. - Прошло всего три часа, как убили Джона. - Гм... да. Система срочного оповещения. Смею вас уверить, что мне бы больше сейчас хотелось спать в своей постели. - Лицо Мак-Лафлина посерьезнело. - Но я уже сказал, что случившееся сильно касается моей компании. - Он посмотрел на Барриса. - Наверное, будет лучше, если полковник для начала обрисует ситуацию. Джордж? - Вы уже знаете, что ваш друг был убит, когда вел журналистское расследование относительно недавнего убийства. - Баррис занял место за своим столом. - Чего вы не знаете - это кто его убил и почему. - И вы не знаете, - ответил я. - Не так, - вмешался Фарентино. - Мы это знаем. - Мы тебя опередили, Джерри, - перебил Хюйгенс. - Ты хорош, но мы лучше. - Да уж, это точно. - Я осторожно коснулся борозд, оставленных наручниками на моих запястьях. - Если вы такие быстрые, зачем вам моя помощь? Хюйгенс открыл рот меня отбрить, но Баррис прочистил горло, и Хюйгенс заткнулся. Мак-Лафлин спокойно слушал, обхватив пальцами подбородок. - Мистер Хюйгенс хочет сказать, что у нас есть подозреваемый, - сказал полковник, открывая ящик стола и вытаскивая из него толстую папку. - Остается только его поймать... Он раскрыл папку, вытащил оттуда фото 18 на 24 и передвинул его через стол. Лицо я узнал сразу, как только взял фотокарточку: достойного вида джентльмен с седой вандейковской бородкой, замеченный мной в холле "Типтри корпорейшн". - Вы могли его видеть сегодня утром на приеме в моей компании, - сказал Мак-Лафлин. - Его зовут Ричард Пейсон-Смит. Он старший ученый-исследователь - фактически один из главных в научно-исследовательской программе "Сентинел". - Родился в 1967 году в Глазго, в Шотландии, - продолжил Баррис, читая досье. - Степень бакалавра наук от Университета Глазго, въехал в Соединенные Штаты в 1987 году, здесь получил и степень магистра, и докторскую степень в Университете штата Каролина в Ирвайне. После натурализации работал в компании "ДАРПА" в Лос-Аламосе, участвовал в различных проектах до 2003 года, когда перешел в "Типтри" для работы над программой "Сентинел". Здесь он остановился и взглянул на Мак-Лафлина: Бизнесмен принял передачу. - На этом месте, мистер Розен, - медленно сказал он, - нам придется пройти по тонкому льду. Мы должны будем обсуждать с вами вещи, имеющие гриф особой секретности, и я должен быть уверен, что вы не будете говорить о них за пределами этой комнаты. Я открыл рот, собираясь возразить, но он, полузакрыв глаза, махнул рукой: - Знаю, знаю. Вы репортер и поэтому не имеете привычки хранить секреты, и вы не просили тянуть вас в это дело. Но мы в трудном положении, и нам нужна ваша помощь, и настолько срочно, что полковник просто не имел времени обратиться в ФБР с просьбой проверить вашу биографию. И потому я прошу вас подписать документ, чтобы мы могли продолжать. Баррис снова полез в стол, покопался в бумагах и вытащил какой-то документ из трех страниц. - Это подписка о неразглашении, - продолжал Мак-Лафлин, а полковник передал документ через стол мне. - Короче говоря, вы обязуетесь не разглашать никаким третьим лицам никакой секретной информации, вам доверенной. После того, как вы ее подпишете, вас в случае ее нарушения можно будет арестовать по федеральным законам с предъявлением различных обвинений - вплоть до государственной измены. Я просмотрел документ. Он был напечатан мелким шрифтом через один интервал, в нем говорилось примерно то, что сказал Мак-Лафлин. Минимальным наказанием за вынос сора из избы дяди Сэма было десять лет строгого режима и штраф таких размеров, что мне никогда его не отработать, штампуя автомобильные номера в мастерских Ливенвортской тюрьмы. - Довольно жесткая штука, мистер Мак-Лафлин. - Я бросил документ на стол. - Что заставляет вас думать, что я захочу подписать что-нибудь подобное? Баррис пожал плечами. - Во-первых, это приблизит вас к поимке того, кто убил Джона Тьернана, - сказал он. - Во-вторых, это поможет вам получить обратно свое имущество. И в-третьих, когда все это закончится, вы будете единственным в городе репортером, кто сможет об этом рассказать... хотя и с некоторыми ограничениями. - Угу. А если я не подпишу? Полковник улыбнулся, но ничего не сказал. Фарентино смотрел на меня очень серьезно. Хюйгенс вытащил руки из карманов, сложил их на груди и смотрел на меня, как уличный кот на загнанного в угол мышонка. А Мак-Лафлин просто ждал, когда я пойму, сколько будет дважды два. Если я чему-то за свою жизнь научился, так это понимать намеки. Теперь я понял, почему меня арестовали без предъявления обвинения, приволокли сюда в наручниках и дали увидеть группу пленников, загоняемых в бетонные клетки под стадионом. Мне хотели показать, чего на самом деле стоит моя жизнь. Если я откажусь играть по их правилам, я исчезну, и даже рябь по воде не пойдет. Короче, не согнешься - сломаешься. Сейчас полночь, и если я не поступлю правильно, солнца мне больше не видать. Прошли секунды, Баррис взял ручку со стола и без единого слова протянул ее мне. Я заколебался, потом взял у него ручку, положил документ на стол и расписался на пустом месте в конце каждой страницы. Интересно, у Фауста было такое же чувство? - Ты правильно поступил, Джерри, - сказал Хюйгенс. - Раз в жизни решил выбрать ту команду, которую надо. - Ага, - шепнул я сам себе, - не забудьте меня позвать играть плей-офф. Может быть, Мак-Лафлин расслышал, но ничего не сказал. Когда я закончил подписывать договор с дьяволом, Баррис принял его у меня, посмотрел на подпись, сунул документ в ящик и со стуком его закрыл. - Благодарю вас, мистер Розен, - сказал он, складывая руки, как будто держа в ладонях теннисный мяч. - Может быть, вы сейчас мне не поверите, но вы поступили правильно, и ваша страна благодарит вас за это. Мак-Лафлин протянул руку и взял со стола шар с метелью. Он пару раз его встряхнул, и вокруг миниатюрной Арки закружился хоровод хлопьев. - А вот теперь, - сказал он, - пора вам рассказать про Рубиновую Ось. 12. ПЯТНИЦА, 0:52 Когда мы закончили, Майк Фарентино вывел меня из клуба "Стадион". Мы ничего друг другу не сказали, пока спускались на лифте на первый этаж, а там прошли через охраняемое фойе, и я пошел прочь от стадиона. - Эй, Розен! - позвал Фарентино. - Вас подвезти? - Нет, спасибо, - ответил я. - Пешком дотопаю - здесь рядом. В этом и в самом деле не было необходимости. Баррис заверил меня, что мне теперь обеспечен свободный проход по всем улицам после комендантского часа, пока я играю по его правилам. Перед уходом он дал мне ламинированную пластиковую карточку и сказал, чтобы я всегда носил ее с собой. На ней была оттиснута эмблема ВЧР, и в случае, если меня остановит патруль, ее надо предъявить. Вроде как разрешение на проход всюду от самой главной шишки. Площадь была почти пуста, только несколько солдат дежурили на баррикаде. Почти все "Пираньи" куда-то исчезли, скорее всего уехали на патрулирование. В Даунтауне все выглядело мирно: на улицах не было машин, городские шумы смолкли, и только странно посвистывали ночные птицы в ветвях вязов; эту идиллию прервал вой винтов "Апача", приземлившегося на территорию стадиона. Фарентино проводил взглядом низко над головами провывший миксер. - Насколько ты поверил? - спросил он вполголоса, кинув взгляд на часового у входа в клуб "Стадион". - Я имею в виду, сколько там лапши на уши, во всем в этом? У меня было свое мнение, но я не был уверен, что хочу им поделиться с полицейским. - Не знаю, лейтенант. - Я решил соблюсти осторожность. - Эту кашу расхлебывать вам - вы мне и скажите... - ...Майк. Так меня зовут друзья. - И я теперь твой друг, Майк? - Я посмотрел на него в упор. - Большинство моих друзей не стало бы вышибать у меня дверь и тащить за шиворот на ночь глядя... - Тпру, приятель! Остынь! - Он вскинул руки, как бы оправдываясь. - Приказ отдал полковник, а не я. Я только доложил, что пакет с вещественными доказательствами был вскрыт, диск исчез, а ты - наиболее вероятный подозреваемый. Он и послал своих горилл... - Да, Майк, понимаю. Ладно, бывай. Я повернулся идти, но он поймал меня за рукав. Раньше, чем я успел что-нибудь сказать или сделать, он сунул мне в руку что-то, что достал у себя из-за пазухи. Это был Джокер. - Я его нашел в кладовке, когда ходил отливать, - пояснил он. - Остальное ты, наверное, завтра получишь. Я положил Джокера на ладонь и внимательно осмотрел. Вроде бы в него не лазили, и даже минидиск был на месте, но точно знать нельзя, пока Джах не проведет полную диагностику. - Спасибо, - сказал я, сунув машинку в нагрудный карман куртки. - Потом обсудим... - Послушай, Джерри. - Его голос понизился почти до шепота. - Я знаю, что ты этому не веришь, но... - Он заколебался, но продолжал: - На самом деле все не совсем так, как кажется, понимаешь? Я не думаю, что Баррис и Мак-Лафлин кому-нибудь из нас выложили все до конца. Похоже, что этот персонаж - Пейсон-Смит - не сумасшедший ученый, каким они пытаются его изобразить. - М-м? - Ночь свежела, я запахнул куртку и застегнул "молнию". - А как _ты_ думаешь, что они оставили на дне кастрюли? - Не знаю. Но чую крысу. - Он снова оглянулся через плечо. - Верь или не верь, но я тебе скажу, что в полиции не все в телячьем восторге от ВЧР. У нас и в самом деле куча проблем в Сент-Луисе, но для их решения нам совершенно нет нужды в танках и вертолетах. От них только хуже. - Подписываюсь под каждым словом, - ответил я, - но от этого верю тебе не больше. Пока что я вижу перед собой здоровенного долболоба с полицейским значком. Он побагровел, но, кивнул: - Понимаю. Но могу тебе сказать... тут у нас есть долболобы поздоровее и чином постарше, и я им верю не больше, чем ты мне. Я посмотрел ему в глаза и понял, что он говорит честно. Он уже не был детективом из отдела убийств, и я тоже уже не был репортером. Мы были просто два человека, которым много мерзости пришлось перевидать за последние месяцы и которых пугало то, что случилось с родным городом. Отдел полиции Сент-Луиса в целом никогда не вызывал у меня горячих симпатий, но некоторые отдельные лица там и в самом деле болели за свою работу и не строили из себя героев полицейских боевиков - тех, что хлебом не корми, а дай повышибать мозги и двери. Майкл Фарентино был, кажется, одним из них. Да и к тому же у меня появилось очень странное подозрение, которое мне захотелось проверить... - Ты с машиной? - спросил я. Он кивнул. - Подбросишь меня в Уэбстер? Он глянул на часы и пожал плечами: - Ради Бога. А зачем тебе туда? - Хочу навестить свою бывшую, - ответил я, направляясь вслед за ним к припаркованному у баррикады четырехдверному "крайслеру". - Представляешь, какой будет ей сюрприз, когда я завалюсь в час ночи на полицейской машине? Поездка до Уэбстер-Гроувз была недолгой. Фарентино выскочил на "И-44" у моста Поплар-стрит, движение на ней было очень вялым - время от времени попадался междугородный грузовик, идущий в Спрингфилд, или в Оклахому, или в Техас. Начал накрапывать легкий дождик, машина наполнилась шелестом дворников и бормотанием голосов из смонтированного под приборной доской полицейского сканера. Мы говорили мало. Он был усталый, я был усталый, и он уже хотел только добраться домой, где жена ждала его, поглядывая на дверь, а вот моя... Ладно, как-нибудь переступлю половичок, когда войду. Откинувшись на сиденье и глядя на встречные грузовики, я вспоминал все, что рассказали мне в кабинете Барриса. В основном я старался подсчитать, сколько раз дал звонок мой встроенный детектор лапши на уши. Когда-то Эрнест Хемингуэй, крестный отец всех уважающих себя сутенеров, живущих выводом слов на панель, сказал, что самый большой дар для писателя - это противоударный и дуракоупорный детектор фальши. Для репортера это означает умение инстинктивно почувствовать, когда человек вешает тебе лапшу на уши. Я за годы писательства вырастил себе кое-какой лапшометр, и он, хотя и не противоударный и не дуракоупорный, прозвонил за время моего сидения в клубе "Стадион" раза четыре, если не пять. "Рубиновая Ось", или просто "Руби" было кодовым именем Пентагона для некоторого научно-исследовательского проекта "Типтри корпорейшн" в рамках программы "Сентинел": разработка точной спутниковой системы слежения для вычисления траекторий суборбитальных баллистических межконтинентальных ракет. Первой трудной задачей была разработка энергетического оружия, способного проникать сквозь земную атмосферу без больших потерь мощности, и это удалось сделать, когда головастики из Лос-Аламоса изобрели химический лазер, у которого в качестве источника энергии вместо обычного водорода работал фторид дейтерия. Второе главное препятствие состояло в разработке для спутника "Сентинел-1" системы "три К". Для успешной борьбы с ракетами, запущенными с корабля или подводной лодки в Атлантике, системы управления спутника должны были быть автономными, способными не только на обнаружение и слежение за ракетами в момент их запуска, но и должны уметь отличать возможные ложные ракеты от истинных целей. Проблема усугублялась тем, что при запуске ракеты с корабля рядом с Восточным побережьем у спутника было только несколько минут на обнаружение ракеты, взятие ее под контроль и уничтожение; не успеешь - ядерная боеголовка может взорваться над Нью-Йорком или Вашингтоном. Лидером команды "Рубиновая Ось" был Пейсон-Смит, поскольку в его научной биографии были и высокоэнергетические лазеры, и кибернетика. В команду входили еще трое ученых: Ким По - молодой иммигрант из Объединенной Кореи, работавший ранее с Пейсон-Смитом в Лос-Аламосе, Джефф Морган - еще моложе Кима, взятый на работу сразу из Массачусетсского технологического, и - для меня это не было сюрпризом, хотя я постарался этого не проявить, - Берил Хинкли, бывший профессор Калифорнийского технологического, оставившая академическую среду ради более прибыльной карьеры в промышленности. - Мы знали, что у Ричарда были кое-какие опасения, когда компания пригласила его для работы в программе, - говорил Мак-Лафлин. - Была у него, скажем, пацифистская жилка, но нам был нужен его опыт. Нам думалось, что для проекта "Сентинел", как чисто оборонного по самой своей природе, он сможет преодолеть свои левацкие симпатии. Начало работы подтвердило, казалось, этот прогноз. Но по мере развития проекта и постепенного преодоления командой, технических препятствий поведение Пейсон-Смита становилось все более нервозным. Он все чаще выходил из себя, орал на своих сотрудников за малейшие ошибки и даже за личные телефонные разговоры в рабочее время - например, договориться с дантистом. Правда, через некоторое время он остывал, но вдобавок он начал еще и высказывать во всеуслышание свое мнение о проекте "Сентинел", называя его "Машиной судного дня", "Военной повозкой Пентагона" и тому подобное. По мере воплощения в жизнь программы "Рубиновая Ось" и приближения этапа постройки спутника Пейсон-Смит перешел к откровенной враждебности по отношению к остальным трем членам своей команды: в его кабинет боялись заходить, чтобы не слушать монологов о политике. Он впал в маниакально-депрессивный психоз, и молчаливые периоды помрачения порой тянулись неделями. - А в вашей компании этого не заметили? - спросил я. - Если проект был так важен, почему вы не заменили Пейсон-Смита или хотя бы не заставили его обратиться к психи... - Именно из-за важности проекта - ты сам сказал. - Хюйгенс кинул на меня косой взгляд, в котором читалось: "Ты не понимаешь, о чем говоришь". - Программа велась в жестких сроках, и мы не могли просто так его взять и уволить. Кем его заменить? И кто сработается с командой на таком позднем этапе? Мы... Мак-Лафлин глянул на Хюйгенса, и тот смолк. - Заставить Ричарда обратиться к штатному психологу оказалось невозможным, - более спокойным тоном продолжил Мак-Лафлин. - Когда мы назначали для него встречи, он находил способы от них уклониться. Он упрям, и... - Мак-Лафлин беспомощно развел руками, - нам оставалось только с ним работать и надеяться на лучшее. На этом месте у меня первый раз зашкалило детектор вранья. Теперь я знал почему. Прежде всего: какую бы работу ни выполнял Пейсон-Смит в команде "Рубиновая Ось", совершенно невероятно, что "Типтри" не могла его заменить, даже в крайней ситуации. Как бы ни был он башковит, я не слышал, чтобы его имя произносили с таким же придыханием, как имя Роберта Оппенгеймера; а того заменили в свое время за милую душу. Он всего лишь открыто высказал возражения против атомной бомбы, да и то после взрывов над Японией. Его никто не называл душевнобольным, его только подозревали в прокоммунистических симпатиях. Если бы слова Хюйгенса были правдой, Пейсон-Смита сунули бы в укупорку немедленно, как психически неуравновешенного, _да еще_ и противника проекта "Сентинел", и причем сделали бы это раньше, чем спутник был бы построен, а не то что приведен в готовность. И наверняка не оставили бы его в проекте. Теперь я понял, почему на этом месте у меня загудел сигнал. А тем временем, сообщал мне Мак-Лафлин, стали пропадать кое-какие запчасти и приборы, в том числе высококачественные зеркала, линзы, пирексовые трубки, небольшие баллоны углекислоты и водяные баки, и один вакуумный насос. Кража раскрылась не сразу, потому что кто-то удалил из компьютеров записи о выдаче материалов. Все обнаружилось только, когда ученые пожаловались заведующему складом, что куда-то девались оставленные на прошлой неделе предметы. А потом, почти неделю назад, Ким По был найден возле своего дома-кондоминиума в Ричмонд-Хейтс. Он, очевидно, возвращался поздно вечером из лаборатории, и его застрелили прямо у входной двери. И не из обычной винтовки, а из какого-то лазерного оружия - оно пробило у него в затылке дырку с обожженными краями. Стреляли скорее всего из стоящего автомобиля. Как и при убийстве Джона, выстрела никто не слышал, и пулю найти не удалось. - Тут в дело вступили мы, - сказал Баррис. - По информации, которую дал нам Кейл, и по обстоятельствам убийства доктора По и мистера Тьернана очень вероятно использование мощного лазера. Мак-Лафлин кашлянул в кулак: - Точнее говоря, винтовки на CO2-лазере. Только не такой, как в кино. Она должна быть очень большая и громоздкая - примерно как для пуска переносных ракет... зато, как мои люди мне объяснили, она может давать луч, прожигающий металл, дерево, пластик - вообще все. В том числе мясо и кости. Он скривился, мотнул головой и продолжил: - Мерзкое оружие. Пожалуй, помощнее того, которым пользовался этот юноша из Чикаго пару лет назад. Беззвучное, невидимое, абсолютно прямая траектория, практически неограниченная дальность. Если есть хороший инфракрасный прицел, то можно стрелять сквозь закрытое окно - из неотражающего стекла - и поразить цель за несколько кварталов. И никто никогда не узнает, откуда стреляли. - И вы думаете, что кто-то в "Типтри" построил такую штуку? - спросил я. Мак-Лафлин посмотрел на Барриса и Хюйгенса. Поставив стеклянную метель на стол, он положил руки на колени и чуть подался вперед. - Нет, не "кто-то", - ответил он, несколько озадаченный таким допущением. - Мы считаем, что это Ричард. У него есть необходимые знания и умения, и был доступ к необходимым материалам. - Он посмотрел на Майка Фарентино. - Не продолжите ли вы, лейтенант? Фарентино произнес первые за все время с того момента, как мы вошли в кабинет полковника, слова. - После полученных от мистера Хюйгенса наводящих сведений, - заговорил он ровным голосом, - наши люди посетили сегодня вечером квартиру мистера Пейсон-Смита. Он отсутствовал. В подвале дома была обнаружена небольшая мастерская. На верстаке были найдены следы построения какой-то конструкции, а также обрывки прожженного насквозь листового металла, которые, вероятно, использовались в качестве тренировочной мишени. - Но зачем бы он... - Зачем бы он стал убивать доктора Кима и мистера Тьернана? - пожал плечами Баррис. Он взял со стола стеклянную метель и повертел в руках. - Кто может знать ход мысли больного ума? Может быть, он возненавидел других членов команды за постройку "Сентинела"... по крайней мере такова наша рабочая гипотеза. Сначала он убил доктора Кима. Потом выследил доктора Хинкли, когда она рассказывала мистеру Тьернану об убийстве Кима, и попытался убить и ее. При этом, к несчастью, был убит ваш друг. Я начал было задавать другой вопрос, но Хюйгенс меня опередил: - Мы сделали все, чтобы в прессе не было шума об убийстве Кима. Была всего лишь маленькая заметка в "Пост-диспэтч", но нам удалось заставить их репортеров поверить, что Кима убили при попытке ограбления. Но Берил, очевидно, обнаружила правду и решила обратиться в вашу газету. - Это еще одна причина подозревать Пейсон-Смита, - сказал полковник. - Он один из немногих, кто мог узнать о ее планах встретиться с Тьернаном. Мак-Лафлин поднял руку: - Пока вы не спросили, почему Пейсон-Смит не убил их обоих, имея к тому возможность. Как сказали мои люди, эта лазерная винтовка расходует массу энергии. Поэтому для перезарядки ее батарей между выстрелами требуется не менее минуты. - Ага, - сказал я. - То есть Хинкли заподозрила Пейсон-Смита в убийстве Кима и решила рассказать об этом Джону. Баррис и Мак-Лафлин синхронно наклонили головы, и здесь мой детектор ушной лапши заплатило второй раз. Они этого не знали, но я видел, как разговаривали Хинкли и Пейсон-Смит в холле на приеме. Уж если женщина заподозрила, что у ее босса поехала крыша и он убил одного из ее друзей самодельным лазером, она бы не держалась так свободно в его обществе. Да и Пейсон-Смит не произвел на меня впечатления маньяка-убийцы. Конечно, никогда нельзя сказать с уверенностью. Когда очередной псих выходит с пулеметом ко входу в супермаркет, потом все его соседи с удивлением вспоминают, что он был такой спокойный симпатяга, всегда занимался своими делами, а в чужие не лез. И все же я печенкой чуял, что Пейсон-Смит не из таких. Да были и другие неувязки. Пусть Пейсон-Смит и в самом деле такой социопат-убийца, каким они его выставляют. Все равно, как он мог узнать, куда собиралась Хинкли сегодня вечером? Это ведь она заставила меня передать сообщение Джону. Я об этом никому не говорил. Так как же об этом мог узнать Пейсон-Смит? И кстати, почему они были так уверены, что Тьернан встречался именно с Хинкли? "Чернокожая дама средних лет" - это описание подошло бы к нескольким сотням жительниц Сент-Луиса, но именно так описал мне ее Фарентино на месте преступления. Да и при всем при этом, зачем бы здесь сидеть Мак-Лафлину и Хюйгенсу, обвиняя одного из сотрудников их собственной корпорации? К тому времени детектор вранья давал уже пятый звонок, пожарные машины выезжали из гаража, и далматинцы выли, как сумасшедшие, срываясь с цепи. Но я продолжал играть тупого. Распрямившись, я откинулся в кресле, уперев ноги в тумбу стола Барриса. - О'кей, - сказал я. - Итак, у нас есть сумасшедший ученый на свободе. А почему вы рассказываете об этом мне? Баррису не понравились мои ботинки, упирающиеся в его стол. Он смотрел на меня, пока я не опустил ноги на пол. Потом он продолжил: - В ПТ Тьернана, который вы взяли, могли найтись свидетельства связи между Пейсон-Смитом и убийством Кима. Нам они были нужны любой ценой, поэтому вы и были сюда доставлены. - Это я понимаю, - ответил я. - Но все остальное... Баррис поднял палец - немой призыв заткнуться. - Есть также возможность, что доктор Хинкли попытается установить контакт с вами, поскольку мистер Тьернан мертв. После выстрела нам не удалось установить ее местопребывание, и мы подозреваем, что она ушла в подполье из страха, что ее убьют. Так же поступил и другой член команды "Рубиновая Ось" - доктор Морган. Он отложил стеклянный шар и наклонился вперед. - Мистер Розен, я понимаю, что у вас мало причин нам верить, - произнес он. - ВЧР не пользуется в этом городе хорошей репутацией, и, как бы ни было для меня заманчиво возложить ответственность за это целиком на прессу, я знаю, что мои люди не всегда... скажем, правильно себя ведут. Но сейчас мы нуждаемся в вашей помощи. Мы хотим выследить убийцу и хотим сохранить жизнь двум ценным людям. - Понимаю. Лапша спадала с моих ушей каскадами; скоро придется ее лопатой отгребать. - Если к вам обратятся доктор Хинкли или доктор Морган, необходимо, чтобы вы сразу же с нами связались, - продолжал Баррис. Он вытащил из коробки на столе карточку и протянул ее мне. - Это даст вам возможность связаться со мной лично в любое время дня или ночи. Я посмотрел на карточку. Номера телефона не было - только имя Барриса и эмблема ВЧР. Кодовая полоска на оборотной стороне, если вставить ее в сканер телефона, даст выход на его добавочный номер на коммутаторе ВЧР. Я кивнул и сунул карточку в карман рубашки. - Есть еще одна штука, которая вам понадобится, - продолжил он и протянул мне пластиковую карточку, открывающую проход через все блокпосты ВЧР. - И кроме того, все это дело должно храниться в тайне до конца расследования. Когда все закончится, вы получите от нас все материалы. А кроме того, убийца вашего друга предстанет перед правосудием. Вы понимаете меня? - Да, сэр, - ответил я. - Надеюсь оправдать ваше доверие. А что я еще мог сказать? "Нет, сэр, вся эта история воняет, как свиной хлев, а потому не следует ли вам отправить меня в подвал"? Баррис кивнул, затем встал из-за стола. Его примеру последовал Мак-Лафлин и второй раз протянул мне руку. - Рад был с вами познакомиться, мистер Розен, - сказал он, когда я снова ее пожал. - Я рад, что вы на нашей стороне. Фарентино оттолкнул стул и встал. Хюйгенс механически кивнул мне. Баррис посмотрел на Фарентино. - Теперь, лейтенант, не будете ли вы так добры проводить мистера Розена на улицу? Я был свободен идти на все четыре стороны - но все же не свободен. Слишком много секретов, слишком много лжи. Лапши на ушах перебор. 13. ПЯТНИЦА, 1:07 - Куда съезжать? - спросил Фарентино. Легкий дождик стал частой моросью, но сквозь мрак и туман виднелись знакомые силуэты Уэбстер-Гроувз. На нас наплывал знак-указатель выезда на Шрусбери-авеню. - Сюда давай, - ответил я. Детектив кивнул, выруливая на боковую полосу. - Я так понимаю, что твоя бывшая тебя не ждет, - сказал он, гоня машину по длинной дуге пандуса развязки. - Ты уверен, что тебя стоит здесь бросить? - Я думаю, все будет о'кей, - сказал я, указав налево. Он подождал, пока уборочная машина, рокоча щетками, проехала перекресток, и повернул на Шрусбери. - Она меня впустит в дом, если ты об этом. - Именно об этом. - Он пошарил в кармане пальто и вытащил пачку сигарет. - Худший для копа вариант - вляпаться в семейную свару. Ты знаешь, что больше всего травм при исполнении полицейский получает, разнимая семейные драки? Когда я еще был шофером патрульной машины, мне однажды чуть ухо не отчекрыжили капустным ножом. Развязка с Биг-Бенд кончилась, и я снова показал налево. - Здесь такого не случится, - сказал я. - Да и вообще-то она не бывшая, это я ее так зову. - Раздельное проживание? - Он зажег сигарету, входя в поворот и успевая на зеленый в последний момент, когда тот уже сменялся желтым. По встречной полосе промчался бело-голубой; Фарентино мигнул ему фарами, и офицер патрульной машины махнул рукой. Несмотря на то что на Уэбстер - одной из немногих улиц - не было комендантского часа от заката до рассвета, другие машины нам не встретились. - Иногда это лучший выход. Только зачем вам это надо? - Много вопросов задаешь. - Работа такая. И я ведь только спросил... Судя по интонации он ожидал ответа, но ответил я не сразу. Я тут не был уже несколько месяцев и хотел сначала осмотреться. Уэбстер-Гроувз довольно удачно проскочила землетрясение - если сравнивать с другими частями Сент-Луиса. Кое-какие дома сложились, где-то рухнул пролет стены, но в целом этот чудаковатый старый пригород в стиле Среднего Запада значительных повреждений не получил. Патрулей ВЧР здесь тоже не было. - Еще пара кварталов, а потом сверни на Оуквуд, - попросил я. - О'кей. - Фарентино немного помолчал. - Не хочешь об этом говорить? - О чем? Он мотнул головой: - Рано или поздно, Джерри, тебе все равно придется кому-то довериться. Как ни крути, а ты сунул руку в осиное гнездо. Будешь ты говорить со мной, или с полковником, или с Мак-Лафлином, но с кем-то тебе говорить придется. Это была правда, и он это знал. И я тоже. Я шел по горящим углям, и чертовски мало было тех, на кого я мог рассчитывать в этой горячей пробежке. Но до того, как куда-то броситься, мне надо было решить кое-какие вопросы, чтобы о них уже не думать. И первый шаг - визит к Марианне, пусть даже и за полночь. - Я тебе сообщу, Майк, - ответил я, когда мы повернули на Оуквуд. - А сейчас единственное, чего я хочу, - это попасть домой. Домой - то есть в старый трехэтажный викторианский особняк на респектабельной жилой улице, бывший фермерский дом, перестроенный не менее трех или четырех раз с начала прошлого столетия. Мы с Марианной его купили вскоре после возвращения в Сент-Луис. Если бы я знал, что будет землетрясение, я бы, может быть, не подписал закладную, но дом во время Нью-Мадрида всего лишь покачнулся. Дом рядом - вдвое по крайней мере моложе - сложился в лепешку, а наш, по какому-то капризу стихии - выстоял, если не считать сломанных ворот гаража и упавшего дуба перед домом. В этом отношении нам повезло. Дом-то пережил землетрясение. А вот семья рассыпалась. Майк Фарентино высадил меня возле дома, и я потащился по ступеням крыльца. Свет внизу на лестнице горел, но на верхних этажах было темно. Лампы защиты вспыхнули, когда я вошел на крыльцо. Ключ у меня был, но вежливее, я подумал, будет коснуться дверной таблички. - Мари, это я, - сказал я. - Ты не впустила бы меня в дом? Пауза была длинной. Я повернулся лицом к встроенной телекамере и изобразил самую приятную улыбку, на которую только был способен, зная, что сейчас она переворачивается в постели - взглянуть на экран на ночном столике. Полусонная, откидывает в сторону дешевый триллер, который взяла почитать на ночь. Небритый, исхудавший, со спутанными мокрыми волосами, одетый в пропотевшие шмотки, я очень напоминал злодея из такого триллера. - Джерри?.. - прозвучал сонный голос из динамика. - Какого черта ты здесь делаешь? - Долго рассказывать, детка. - Я провел рукой по лицу, откидывая в сторону мокрые волосы. - Прости, что я тебя разбудил, только... - Ты опять пьян? - Уже не сонный голос зазвенел раздражением. - Богом клянусь, если ты снова пришел пьяный, можешь... - Я не пьян. Мари, честно. Это просто... - Я вздохнул и полузакрыл глаза. - Слушай, Мари, я сильно устал. У меня был черт знает что за вечер, и вернуться к себе я не могу, так что ты просто впусти меня, ладно? Еще одна пауза, на этот раз длиннее. Впервые с того момента, когда я попросил Фарентино меня подвезти, у меня возникла мысль: а может быть, она не одна? С тех пор как мы разъехались, я не болтался с другими бабами, хотя варианты иногда подворачивались. Всерьез мне такая мысль в голову не приходила, да и Марианна мне не говорила о новых мужчинах в ее жизни. Однако времена меняются, и обстоятельства тоже. Может быть, у нее в койке сейчас молодой красавчик, которого она подобрала, как потерянного щенка, где-нибудь возле Уэбстерского университета. Я отступил от камеры - посмотреть на подъездную аллею. Там стоял только один автомобиль, и от него к дому тянулся силовой кабель. Впрочем, это еще ничего не значило. Почтальоны ходят пешком, а спортсмены вообще в нейлоновых шортах трусцой бегают. Я услышал жужжание отпираемых замков, и дверь приотворилась на пару дюймов. - Джерри? - услышал я. - Ты здесь? - Никуда не делся. - Я быстро отступил от перил крыльца. Даже такая заспанная, с растрепанными волосами и в старом халате, Марианна была одной из самых красивых женщин, которых я за свою жизнь видел. Обычно мужья не замечают недостатков своих жен, но это был не тот случай: мои глаза не лгали, и она была все так же хороша. Тридцать лет зачастую нелегкой жизни не оставили на ней заметных следов, она была очень похожа все на ту же студентку, что я встретил в колледже. Вскоре после рождения Джейми у нее восстановилась фигура, и даже несмотря на первые седые волоски в темной копне волос, ей трудно было дать больше двадцати четырех. Но она не была в настроении слушать комплименты. - Джерри, что ты здесь делаешь? - повторила она. - Я уже легла спать, а вдруг ты... и какого черта ты смотришь на дорожку? - Смотрю, как там машина, - быстро ответил я. - Ты новые номера поставила? У нее на лице появилось недоуменное выражение. - Ты не затем сюда приехал, чтобы глядеть на мои новые номера, - сказала она. - Джерард, в чем дело? Она назвала меня Джерард. Когда она называла меня полным именем, это значило, что она злится. Неудивительно: для Марианны всегда было важно ночью выспаться, и горе тому другу, родственнику или бывшему супругу, который поднимет ее после одиннадцати вечера. - Ты меня прости, детка, что я так не вовремя, но мне от тебя нужно три вещи. Она вздохнула, закипая, и прислонилась к косяку двери. - Нетрудно угадать. Первая - деньги, вторая - секс. А что третье? Автомобиль? Это было бы смешно, если бы не было правдой. Когда мы решили, что лучше для обоих будет разъехаться и я переехал в мотель, но еще не нашел новой работы, это действительно были три одолжения, о которых я чаще всего ее просил: колеса - чтобы куда-то добраться, десятка или двадцатка - перебиться до ближайшего гонорара, и быстренько перепихнуться - от черт его знает какого одиночества, и еще потому, что я имел глупость верить, будто секс лечит все раны. На все три она иногда соглашалась, пока наконец не собралась с духом сказать, чтобы со своими проблемами я разбирался сам. Единственная причина, по которой мы не были официально разведены, - ни у кого из нас не было денег на адвоката. - Ну, если ты хочешь заняться со мной сексом, а в награду дать мне пару баксов и машину... Она попыталась захлопнуть дверь перед моим носом, и я остановил ее рукой. - Да нет, шучу. Если серьезно... - Если серьезно - то что? - Она еще раз рассерженно вздохнула. Времени врать жене не было, даже если она меня ненавидела до самых печенок. - Мне нужно место, где бросить кости, - сказал я. - Только на сегодня, клянусь... и еще мне нужно воспользоваться компьютером. - Так-так. - Она глядела на меня с индифферентным видом. - Значит, кровать и компьютер. Что третье? - Да я могу спать и на кушетке... - Прямо, будешь ты спать на кушетке. Джерард, что третье? Я заколебался; это одолжение было, возможно, самым серьезным. - Третье, детка, - не задавать вопросов. - Я сделал глубокий вдох. - Я влип в историю. Крупно влип. - О Господи! - Она завела глаза к небу. - Ты удираешь от полиции? Я чуть не заржал: - Деточка, меня сюда подвозил коп. - Ах, да. Понимаю... Я поднял руки перед собой: - Марианна, поверь мне, если бы был риск втянуть тебя в неприятности, меня бы здесь не было. Я не с полицией связался (по крайней мере непосредственно, подумал я). Мне нужно только спальное место и твой офисный компьютер на час-другой. Деньги мне от тебя не нужны, приставать к тебе я не буду, и утром я вызову такси. О'кей? Она снова вздохнула, закрыла глаза, будто на ее плечах лежало бремя всего мира. - Боже мой, Джерри, почему ты не попросил все это у Джона? "Да потому, что Джон мертв", - чуть не выпалил я, но сдержался. Сказать - это значило вызвать лавину тех самых вопросов, которых я хотел избежать, да и для нее было гораздо безопаснее ничего не знать. Мне повезло, что она не смотрела вечером местных новостей и не говорила с Сэнди Тьернан. - Ради Бога, - попросил я. - Просто сделай, как я прошу, ладно? Она молча посмотрела на меня, потом открыла дверь пошире. - Ладно, - сказала она. - Но помни: спать будешь на кушетке. Дом был малость почище, чем до моего ухода, но все остальное было так же. Она не сменила мебель в гостиной и не сняла со стен репродукции; свадебные фотографии она убрала, но фотографии Джейми в кроватке и в манеже остались на каминном экране. Марианна дала мне чего-то поесть из холодильника, потом пошла наверх взять пару простынь и запасную подушку, а я пошел в ее домашний офис. Он находился в задней комнате первого этажа, где раньше был чулан, который мы заставили книжными полками от пола до потолка. До землетрясения этой комнатой пользовались мы оба: она - для связи со своей работой в страховой компании в Канзас-Сити, когда же она в пять часов заканчивала работу, комната превращалась в мой кабинет создателя Великого Американского Нечитаемого Романа. Я заметил, что она убрала с книжных полок мои книги и безделушки, но не стал обращать на это внимания. Меня интересовало совсем другое. Коробка с оптическими компакт-дисками была около стола; тот, что мне нужен, лежал в часто открываемом, исцарапанном футляре с надписью "СЕМЬЯ". Должно быть, Марианна часто его смотрела: он стоял впереди даже тех дисков, которые нужны были ей по работе. Я вытащил футляр, открыл его, включил компьютер и, вызвав окно "Просмотр", вставил диск в оптический дисковод. Начав почти сразу после помолвки, мы с Марианной снимали на видео практически все, что с нами происходило, - один из ее родственников подарил видеокамеру. Автостоп в Белых Горах Нью-Хэмпшира, летний отдых на мысе Код, какие-то домашние видеофильмы (мы тогда были полны вина и творческой фантазии), свадьба, медовый месяц в Ирландии - все кодировалось в биты и байты информации на оптическом диске. Так создавался электронный семейный альбом. Потом это несколько приелось, и в электронной летописи стали появляться хронологические бреши до тех пор, пока не родился Джейми, и тут мы снова достали видеокамеру и стали снимать все неизбежные детские портреты. Вот на экране и возникли субменю: "ДЖЕЙМИ-1", "ДЖЕЙМИ-2", "ДЖЕЙМИ-3" и далее, на каждый прошедший день рождения. А мне нужен был последний кадр, который был в "ДЖЕЙМИ-6". Когда мы приехали в Сент-Луис, по городу как раз прошла волна похищений детей. Дети исчезали с остановок школьных автобусов, с игровых площадок, от дверей магазинов и редко возвращались к родителям, иногда - не живыми. Полиция так и не отловила этих подонков, и только Господь ведает, что случилось с ненайденными детьми, но мы с Марианной сделали то, что рекомендовали власти: видеозапись ребенка, чтобы по ней можно было его узнать, если случится то, о чем нельзя и помыслить. Я не сразу сообразил, но что-то в этом странном телефонном звонке перед налетом на меня солдат ВЧР всколыхнуло старые воспоминания. Я открыл на экране окно "Просмотр Видео", ткнул "мышью" в надпись "ДЖЕЙМИ-6", и через пару минут появилась видеозапись, сделанная мною за несколько недель до его гибели. Вот он, Джейми, живой и здоровый, сидит в детского размера кресле-качалке в своей комнате. Одет в синие джинсы и свой любимый свитер с эмблемой "Кардиналов" Сент-Луиса - симпатичный детеныш, которому скучно позировать перед папиной видеокамерой. Мой голос за кадром: - О'кей, парнишка, как тебя зовут? Джейми (с надутым видом - ему это все уже смертельно надоело): - Джейми... Опять я: - А как твоя фамилия? Джейми (поглядывая на пол, ерзая на кресле и елозя руками по подлокотникам качалки): - Джейми Розен, мне шесть лет. Мой голос (поощрительным тоном): - Отлично! А как зовут твоих папу и маму? Его лицо становится серьезным - он недавно узнал, что у его родителей есть другие имена, а не только "папа" и "мама". - Мой папа... папу зовут Джерард Розен... Джерри Розен... а мама... маму зовут Марианна Розен... Я (изображая гордого отца семейства): - Хорошо, Джейми! Очень хорошо! А теперь скажи, что ты будешь делать, если к тебе обратится незнакомый? Джейми старательно повторяет все, что я только что ему сказал: - Я не должен говорить с незнакомыми, даже если мне предложат подарок; и я могу... нет, я должен убежать и позвать полисмена или другого взрослого и сказать, чтобы меня отвели к тебе и к маме... Оно. Я это нашел. Я остановил изображение и отметил его точки, затем вернулся к началу записи. Найдя его и отметив, я открыл меню и выбрал из него функцию РЕДАКТИРОВАНИЕ. Еще одной командой из субменю я открыл внизу другое окно на пол-экрана и вывел словесную запись диалога. С ней я начал работать, выделив отдельные слова. Это отняло несколько минут, но я составил несколько строчек, а компьютер выбрал и составил соответствующие куски видеозаписи. Я набрал в грудь воздуху и ткнул "мышью" в команду вербализации набранных строк. На экране снова появилось лицо Джейми и произнесло то, что Джейми в жизни не говорил, но что я слышал сегодня ночью: - Розен, Джерри... Джерард Розен... Джерри Розен... Папа, могу я тебе сказать?.. И лицо Джейми на экране было именно тем, что я видел на экране своего телефона. - Джерри, что ты вытворяешь? Я дернулся от клавиатуры и повернулся на вертящемся кресле лицом к стоявшей в дверном проеме Марианне. Она стояла, скрестив на груди руки, и на ее лице был написан брезгливый ужас - как если бы она застала меня за примеркой ее трусиков. Наверное, даже хуже: она увидела, как я кромсаю последнее реальное воспоминание о нашем сыне. Я откинулся в кресле, выдохнул и потер руками веки. - Ты ведь согласилась не задавать вопросов, - напомнил я. - И поверь мне, если я тебе расскажу, ты решишь, что я спятил. - Я и так вижу, что ты спятил, - ответила она строгим голосом, еле сдерживая гнев. - Оставь записи Джейми в покое. Я тебе говорю! Она шагнула к компьютеру. Я прикрыл руками клавиатуру. - О'кей, о'кей. Я так и сделаю, если ты мне ответишь на один вопрос. Она посмотрела на меня, но рук не убрала. - Что еще? - Ты перегружала этот диск на винчестер? Конкретно этот диск? Марианна моргнула, сперва не совсем поняв, о чем это я. - Да, - сказала она после паузы, - было. Я хотела его сохранить. Это была последняя его запись, и я... - А компьютер ты по-прежнему оставляешь на весь день включенным? Она пожала плечами: - Конечно. Мои клиенты общаются с экспертной системой в мое отсутствие. Ты же знаешь. Она посмотрела на меня в упор: - Джерри, что все это значит? Зачем ты редактировал... - Не бери в голову. Давай восстанови запись. - Я убрал руки и отодвинулся от стола вместе с креслом. Марианна еще раз посмотрела на меня недоуменно и недоверчиво, потом наклонилась и трекболом убрала все мои изменения. Это было уже не важно; я получил ответы на свои вопросы. Точнее, на некоторые. Как я сложил послание из собственных слов Джейми, так же это мог сделать и другой. Видеозаписи хранились на жестком диске компьютера Марианны, а компьютер был включен по целым дням, и хороший хакер легко мог добраться до файла "ДЖЕЙМИ-6" и составить телефонное сообщение, которое потом попало ко мне. И мой голос тоже легко было бы воссоздать, поскольку есть записи на этом и многих других дисках. Только кому нужно было пускаться в такие крайности? Если злоумышленник пытался привлечь мое внимание, то зачем же, черт возьми, имитировать голос моего сына или мой? Может быть, это выходка извращенца, все равно как позвонить вдове и притвориться призраком ее покойного супруга. Но это было второй раз подряд - кто-то посылал мне через компьютер загадочные послания, и для этого нужно было уметь гораздо больше, чем мелкий извращенный киберпанк. Да и к тому же, сообразил я, как мог бы этот тип догадаться влезть в компьютер к Марианне? Модемная линия была зарегистрирована на имя компании, а не на мое или ее, и мало кто знал, что у Джерри Розена есть разведенная супруга. Все это бессмысленно. Или очень даже осмысленно, но от меня этот смысл ускользал. - Тебе плохо без него? Вопрос Марианны прервал мои мысли. Она закончила запоминание файла и вышла из программы. Я смотрел, как она выключила компьютер, вытащила диск и сунула его в коробку. - Да, мне без него плохо. - Я сунул руки в карманы куртки, вдруг ощутив себя глубоким стариком. - Это было самое лучшее в нашей жизни... и я никак не могу поверить, что его больше нет. - Да, и я тоже. Марианна поставила коробку с дисками и прислонилась к полке. Впервые с момента моего прихода она оставила свой холодный тон вынужденной к гостеприимству стервы; это была моя жена, вместе со мной горюющая о потере нашего сына. - Боже ты мой, я даже в его комнате ничего не стала менять, мне все время казалось, что это страшная ошибка, что не было его в том поезде, в конце концов... Поезд. Опять этот поезд. - Его больше нет, Мари, - мягко сказал я. - Ошибки не было. Была катастрофа, и он погиб; И это все. Марианна медленно наклонила голову: - Да, это все. - Она уставилась в пол. - Джерри, скажи, что ты просто хотел еще раз на него посмотреть. Скажи, что это не связано с историей, в которую ты влип. Она подняла глаза и смотрела прямо на меня: - Это ведь не для твоей статьи, нет? Я понял. Один раз я потерял работу в газете, пытаясь спасти от смерти детей. Я полез на нож, защищая ребят, которых даже не знал, совсем чужих, потому что это было частью моей работы. А своего сына спасти от смерти я не смог. Джейми исчез, не увидев своего отца, только потому, что папочка был слишком занят своей работой и мог только купить ему билет на поезд в вечность. Обвинение, что я читал в ее глазах, было несправедливым, но несправедливо и то, что землетрясение не считалось с расписанием поездов Метролинка. И сама смерть тоже несправедлива. Не дождавшись ответа, Марианна с опущенной головой пошла к двери: - Я тебе постелила в гостиной и сказала дому, чтобы разбудил тебя в восемь. К тому времени срабатывает кофеварка. В холодильнике есть сладкие рулеты, если хочешь... - Ладно, детка. Спасибо за все. В ответ она снова кивнула и пошла к лестнице. Потом остановилась и снова повернулась ко мне: - Кстати, Джерри... Там наверху никого нет, если ты этим интересовался. Спокойной ночи. И она ушла раньше, чем я успел спросить, когда она успела так насобачиться читать мысли. 14. ПЯТНИЦА, 8:00 Я проснулся от дальнего звона церковных колоколов, отзвонивших восемь раз где-то поблизости, хотя ни на одной из двух ближайших церквей колоколов не было. Звук шел с потолка: Марианна запрограммировала дом разбудить меня в восемь и сварить на кухне кофе. Я бы не отказался поспать еще часок, и все же я был ей благодарен, что она не выбрала для будильника какой-нибудь другой звук была бы она постервознее, выбрала бы звук артиллерийского салюта, а то и чего похуже. Как бы там ни было, я еще полежал пару минут на раттановой кушетке, переходя от сна к бодрствованию. Я слышал, как журчит душ наверху, чуял запах настоящего кофе из кухни, слушал, как птицы поют на улице. Все было уютно, тепло, привычно, как тогда, когда я еще жил в этом доме. Моя мысль перескочила, и я вспомнил Джона, как я видел его последний раз на полу у Клэнси, а вокруг столпились копы и санитары. Мертвый, с дырой во лбу... и я знал, что, если я не выясню, как и почему, покоя мне уже не знать никогда, и каждое утро будет наполнено призраками. Жужжание телефона прервало ход мыслей. Я почти вскочил с кушетки, как вдруг вспомнил, что положил трубку телефона на пол рядом с собой. Марианна все еще была в душе, так что я взял трубку и нажал кнопку. - Алло! Гм... резиденция Розенов, - сказал я. - Где тебя черти носят?! Бейли. У этого сукиного сына прямо дар устраивать людям мерзкие пробуждения. - Ну, Перл, - произнес я, садясь на кушетке, - если ты сюда позвонил, то ты точно знаешь, куда они меня занесли. - Методом исключения. Если тебя нет в твоей квартире, то ты должен быть где-то в другом месте. - Ну ты просто Шерлок Холмс... - Розен, перестань мне пудрить мозги. Мы только что узнали, что Джона убили и что тебя видели с копами у Клэнси, а когда я к тебе поднялся, у тебя там будто орда прошла. На улице видели ночью пару танков ВЧР. Так объясни, какого хрена тут творится? - Эрл... - Самое, так твою мать, время ехать к своей бывшей половине. Какого, я тебя спрашиваю... Я вздохнул, выглянув из окна гостиной. Перед домом не было автомобилей, но это еще ничего не значило. - Эрл, послушай... - Ничего не буду слушать - только когда прочитают вслух приказ о твоем увольнении, если ты сию же мину... - Эрл, а ну заткнись. Это подействовало, по крайней мере на тот момент. Я перевел дыхание: - Я знаю, что происходит. Но телефон у меня без розетки, ты понимаешь? На другом конце линии молчали. Характер у Перла был не сахар, и мозгов он ел больше, чем у него между ушами - по крайней мере так иногда казалось, но понимать намеки он умел. Он понимал, что разговоры по беспроволочному телефону может подслушать любой владелец двухбитного сканера. Даже если этого не сделают мои соседи, за полицию или ВЧР ручаться было трудно. - Я знаю, что происходит, - повторил я. - Прямо сейчас я об этом говорить не могу, но кое-кто выворотил наверх кучу грязи. Убийство Джона с этим связано. До меня донесся медленный выдох. - Ты серьезно? - Как сердечный приступ. - Тут у меня возникла неожиданная мысль. - Ты еще не говорил с Сэнди Тьернан? - Говорил. Она в хорошем шоке. Она позвонила мне в шесть утра, сказала, что ей звонили из отдела убийств... - Майк Фарентино? - Именно он. А когда я ему позвонил, он ответил, что видел тебя вечером у Клэнси. - Его голос из воинственного стал недоумевающим. - Что за сенсация, Джер? - Расскажу, когда приеду, - сказал я. - Как только доберусь. А пока что... - Я замялся, подбирая слова. - Как ты думаешь, истребителя насекомых сможешь сегодня вызвать? - Чего? Истребителя? - Именно. - Я потер рукой оставшийся от спанья на узкой кушетке узел на шее. Воды из душевой больше слышно не было. - Меня, знаешь, эти тараканы на чердаке уже достали. Они и в офис могут заползти. Я бы на твоем месте это проверил. Еще одно долгое молчание, и ответ: - Ты знаешь, ты прав. Я позвоню Оркину, может быть, он кого-нибудь пришлет. Бейли понял намек. Тараканы на чердаке - читай жучки в офисе. Если нас кто-то подслушивал, он наверняка поймет, о чем была речь, но надо было предупредить Перла, пока он не стал куда-нибудь звонить или закладывать что-нибудь существенное в офисные компьютеры. Единственное недопонимание - он считал, что я говорю о федералах и копах; я же не был так уверен, что нас подслушивают только полиция и ВЧР. Кто-то посторонний смог проникнуть в закрытый шифрованной защитой Джокер, кто-то занялся этим спиритизмом с подделанным изображением Джейми. Пока я не имел ни единой догадки, кто это такие, я не хотел больше давать им ни одного шанса. - Отлично, - ответил я. - Доберусь, как только смогу. Я отключил трубку, откинул одеяло и свесил ноги с кушетки. На кофе и рулеты нет времени, надо быстро одеваться и уматывать. Я потянулся к штанам, валявшимся там, где я их скинул, когда раздался знакомый скрип ступенек. Я глянул вверх. Марианна сидела на площадке, на ней был халат, волосы замотаны в мокрое полотенце. Не знаю, сколько она там пробыла и что из моего разговора слышала. - Эй, - спросил я, - ты чего там делаешь? Дурацкий вопрос, и она даже не стала отвечать. Мари смотрела на меня, взявшись рукой за подбородок: - Тебе надо в Даунтаун? Я поколебался, потом кивнул. Путь до ближайшей станции Метролинка был не близок, а у меня, хоть я с вечера и обещал утром вызвать такси, денег на проезд до Суларда не было, и она это знала. Она на секунду прикрыла глаза: - А еще тебе нужны деньги, верно? - Слушай, я не просил... - Я тебе могу дать пятьдесят долларов. - Она не обратила внимания на мой полупротест. - А если ты подождешь, пока я оденусь, я тебя доставлю в газету через полчаса. О'кей? Я снова кивнул. Мы посмотрели друг на друга, и вспомнили совместно прожитое. Как съехались в одну квартиру. Сгоревшие завтраки, забытые обеды. Белье на полу, неоплаченные счета. Две-три потерянные работы, приступы утренней тошноты - предвестие появления ребенка, которого ни она, ни я не хотели заводить, но все же решили сохранить. Помолвка и свадьба. Смерть и разлад. Разъезд, ждущий оформления в виде развода. В одном старом телевизионном коммерсе была строчка, бесившая феминисток: "Жена? Я думаю держать ее дома". Мари могла написать в ответ: "Муж? Я думаю выгнать его к чертям". - Ага, - сказал я. - Было бы классно. Марианна встала, автоматически придерживая халат, и я не увидел ее бедер. - Отлично, - сказала она. - Если это поможет от тебя избавиться, я буду просто счастлива. - Мари... - Во что бы ты ни влип, - перебила Марианна, - я надеюсь, ты из этого выберешься... но меня от всего этого уволь. С меня хватит. Она взбежала по лестнице и хлопнула дверью. Марианна высадила меня напротив редакции, и я был рад избавиться от нее почти так же, как она от меня. По дороге мы молчали, только бубнил утренние новости автомобильный приемник. Войска армии США продолжают перебрасываться к границе Орегона, пока Каскадия продолжает предъявлять претензии Белому дому; экипаж "Эндевура" успешно сблизился со спутником "Сентинел-1" и произвел пристыковку к противоракетному спутнику последнего модуля. У дома некой леди из Атланты собираются толпы народу: дама объявила, что ей явилось лицо Иисуса на дне кастрюли. О Господи. Я бы предпочел сейчас быть в Бирмингеме, в Сиэтле, на орбите - только не в Сент-Луисе. В редакции, когда я вошел, все уставились на меня, но никто не сказал ни слова, пока я шел прямо в кабинет Бейли. Перл, что неудивительно, уже снял кожух со своей ИБМ и тыкал внутрь световым пером: назвать его параноиком было бы очень мягко. - Закрой дверь и сядь, - сказал он, не отрываясь от своего дела. - Нам есть много о чем поговорить. Я закрыл дверь, нашел стул, не заваленный гранками и верстками. Бейли продолжал тыкать пером в платы и микросхемы, пока не удовлетворился результатом своей работы. Потом он надвинул кожух на компьютер и на вращающемся стуле обернулся ко мне. - Послушай, Эрл, - начал я. - Ты меня прости, что... - Ты знаешь, что это? - Он поднял большой плоский футляр, лежащий на столе поверх его обычных бумаг. К футляру была подключена пара головных телефонов, а сбоку рукоятки и цифровые измерительные приборы. К длинному заостренному жезлу вела тонкая проволочная спираль. - Знаешь, конечно, потому что должен был понимать, что я с тобой разговариваю в его присутствии. - Детектор электронного наблюдения, - сказал я. - Ты мне его показывал однажды, помнишь? - Именно он. Мистер Оркин собственной персоной. Он может проверить все приборы нашего офиса и отловить любой возможный АМ- или УКВ-сигнал. Жучки, паразитные контуры, ловушки на факсах и модемах - все, что можно придумать, этот хмырь умеет вынюхивать. Обошелся мне в три косых, но он, я считаю, своих денег стоил. Считай, что это оплата дополнительной страховки - так я всегда говорю. Он аккуратно положил прибор на стол. - Если ты хотел меня напугать до судорог, тебе это удалось. Как только мы с тобой поговорили, я заставил всех прекратить работу, и мы с Джахом проехались по этому помещению. Включили каждый компьютер, каждую лампочку, проверили все телефоны, все факсы - ничего не оставили нетронутым, даже твою комнату наверху и лабораторию в подвале. Джах по моей команде прошелся с антивирусными тестами даже по всем ПТ - по крайней мере по тем, что федералы вчера не свистнули из твоей комнаты. Знаешь, что нашли? Он поднял правую руку, сложив колечком большой и указательный пальцы: - Nada. Zero. Ни хрена. Даже проводок нигде не болтается. Одно из двух: либо федералы придумали что-то сверххитрое, либо ты - чудо анатомии: человек, умеющий разговаривать по телефону, засунув голову в собственную задницу. Всю эту филиппику я проглотил молча. Ему нужно было разрядиться, и я подвернулся под руку. Закончив свою речь, он сложил руки на пузе и поглядел на меня в упор. Затем, с шумом выдохнув воздух, потер пальцами веки. - Единственно, почему я не выкинул тебя сразу на улицу, - очень спокойно сказал он, - потому что ты явно напал на какой-то след. Во всяком случае, Джон шел по следу, потому-то какой-то гад не пожалел времени и сил на его убийство. И я так думаю, что ты в это дело встрял, поскольку твою дверь вчера вечером вышибли и поскольку федералы уперли все, что втыкается в розетку. И я, значит, остался с толковым репортером, которого убили, и с бестолковым репортером, который даже не знает, как позвонить редактору, когда на него накатывают бочку дерьма... - Да послушай, Перл... Вдруг Бейли вскочил на ноги, хватанул, не разбирая, стопку каких-то бумаг и кинул в меня с такой силой, что я еле успел пригнуться под градом распечаток и фотокопий. - Твою бога душу гроба мать, Розен! - завопил он во всю мочь своих легких. - Я хочу знать, что происходит! Дождь бумаг падал вокруг меня, оседая мне на колени и на пол. В офисе была мертвая тишина - все слышали взрыв, - но я обратил внимание не на это. Я заметил, что у Перла глаза красные и веки припухли. Этот сукин сын тяжело переживал смерть Джона. Он психанул из-за меня и имел, быть может, на это право: с момента, когда мне позвонил Фарентино, и до сих пор я не пролил ни одной слезинки. Если Перл считал из-за неудачной охоты на жучков, что я выставил его дураком, не менее по-дурацки чувствовал себя я, не нашедший времени осознать, что мой лучший друг мертв. Да, но при всем при том я не мог позволить себе роскоши погрузиться в собственное горе. Что-то происходило вокруг, что-то такое большое, что смерть Джона была в нем лишь малой и случайной деталью. Я тоже не знал, что происходит, но хватит уже быть игрушкой обстоятельств. - Сядь, Эрл, - сказал я. - Я тебе много должен рассказать. И я рассказал все, кроме двух сочных деталей. Не было смысла посвящать его в подробности моей встречи с полковником Баррисом на стадионе... например, что я дал подписку не разглашать сведения о "Рубиновой Оси". Не то чтобы я старался утаить факты от своего редактора, просто не хотел его подставлять. Если дело обернется плохо, не надо наводить на него горилл из ВЧР. Это не значит, что они не найдут причины к нему заявиться, но не стоит втравливать Перла в эту заваруху больше, чем нужно. Во-вторых, я рассказал ему про СИ, полученное мною в парке перед беспорядками возле Муни, но звонок ко мне в квартиру перед налетом ВЧР я не упомянул. Он бы подумал, что у меня поехала крыша, хотя я и мог теперь объяснить, как появились в телефоне лицо Джейми и мой голос. Когда Перл меня спросил, отчего я не вернулся домой, я сказал, что боялся вернуться на место налета и потому просто сбежал в дом к своей бывшей. Когда я закончил, он еще некоторое время смотрел на меня, сцепив пальцы на животе, потом взял телефонную трубку и нажал пару кнопок. - Крейг? Да, я. Поднимись ко мне. Прямо сейчас, есть кое-какая работа. - Он положил трубку и поднялся. - Когда он придет, дай ему Джокера - пусть проверит как следует. Эти суки могли его чем-нибудь начинить, а нам только этого и не хватало, чтобы ты тут бегал с троянским конем в компьютере. Мне пришла в голову та же мысль, поэтому я вынул из кармана Джокера. - Я так понимаю, что пока меня не уволили, - сказал я, вводя пароль "курятина". - Я никогда никого не увольняю, Джерри. Я намекаю людям, что пора уходить. - Перл обошел вокруг стола и открыл дверь. - А теперь пошли наверх и посмотрим, там ли этот диск, куда ты его положил. У порога отсека Перла мы встретили Джаха. Он взял Джокера и пошел с ним вниз в лабораторию, а мы с Перлом полезли по лестнице на третий этаж. В моем логове все было так, как осталось вчера. Дверь сорвана с петель, компьютер и телефон в самовольной отлучке, и там же рукопись моего романа. Я представил, как офицер ВЧР вдумчиво изучает этот роман, стараясь найти на страницах скрытые намеки подрывного содержания. Быть может, он окажется единственным моим читателем; дай Бог, ему хоть сексуальные сцены понравятся. - Здесь незаметно, был грабеж или не было, - буркнул Перл, глядя на мой обычный беспорядок. - У каждого свои привычки, - ответил я, направляясь в ванную. Там я встал на колени и заглянул под спусковой бачок. Тонкий пластиковый футляр не обнаружили, он по-прежнему был приклеен под гипсовым пони. - Везет нам, - сказал я Перлу, отклеив ленту и приняв в ладонь маленький кружок диска. - При чем тут везение, - скривился он. - У них просто робы не было - в такую грязь лезть. Перл взял у меня из рук пластиковую коробочку и задумчиво на нее посмотрел. - Весь тарарам, чтобы найти эту штуку. Он вернул мне диск: - Отдай это Джаху, пусть посмотрит. Может быть, он добьется от этого хмыря толку. А мы пока пойдем вниз и попробуем что-нибудь найти об этих ребятах из "Типтри". - Ладно. О'кей. - Я вдруг почувствовал, как выдохся. Второй день мотаюсь по всему городу и пока еще не нашел концов. Под разбитым окном неубранная постель. Только двенадцать часов назад я там спал мертвым сном, в счастливом неведении того, что творится вокруг меня. А вот теперь... - Я вроде тебя, - вдруг сказал Перл. - Меня тоже не купишь на историю об ученом, у которого крыша поехала и он стал стрелять по людям. Если есть причина, по которой убили Джона, мы доберемся до самого донышка. - А? Да, конечно. Он поглядел на пол, механически откинув ногой подвернувшуюся пустую бутылку. - Джерри, ты назначен на эту тему. Я хочу знать, кто убил нашего репортера, что он расследовал в момент убийства, кто и почему стреляет в людей на улице. На время выполнения задания ты освобожден от всех других работ по редакции, ясно? Я кивнул: - Ты хочешь, чтобы я тебе доставил убийцу Джона. Он посмотрел на меня вприщур: - Мальчик, запомни: самое худшее, что может сделать репортер, - это пойти на задание с вендеттой. Я знаю, что Джон был твоим лучшим другом, но это придется оставить в стороне. Ты должен будешь... - Знаю, знаю. Сохранять объективность. Перл мотнул головой: - Нет. Объективным ты будешь, когда начнешь писать статью. А пока ты должен просто сохранить голову на плечах - во всех смыслах. Это вроде заговора, и его участники тебя опережают. Они замели свои следы. Единственное твое преимущество - они тебя считают дураком. Не дай им возможности в этом усомниться. Тут он усмехнулся: - По крайней мере пока ты не зайдешь сзади и не тяпнешь их за задницу. Я посмотрел на него, наши глаза встретились, и на минуту он даже показался мне вполне simpatico. К черту все разговоры о журналистской объективности: мы оба хотели только одного. - Вперед, - сказал Перл, поворачиваясь и шагая к двери. - За работу. 15. ПЯТНИЦА, 10:21 Мы стали искать пути к Берил Хинкли. Начать было почти не с чего: ее номера не было в телефонной книге. Аналогично и Ричарда Пейсон-Смита, нашего подозреваемого снайпера. Джеффов Морганов было четыре штуки, но после звонков по трем номерам быстро выяснилось, что это не те Джеффы, которые нам нужны. Четвертый не брал трубку, но когда после второго гудка врубился автоответчик, на экране появилось лицо, показанное мне Баррисом на фотографии. - Привет, это Джефф, - заговорила запись. - Сейчас меня нет дома, но если вы оставите свое имя и номер, я вам перезвоню, как только смогу... Я бросил трубку до сигнала. Если Морган в бегах, то он не будет мне перезванивать, а сообщать его врагам, что я его ищу, совершенно незачем. Я три раза подряд позвонил в "Типтри корпорейшн", прося соединить меня с Хинкли, Пейсон-Смитом и Морганом; видеокамеру своего телефона я при этом выключил. При каждой попытке женщина с компьютерной заставки на экране сообщала мне, что никто из них "в настоящий момент подойти к телефону не может". Я помнил, что у каждого сотрудника "Типтри" есть "умная табличка", по которой его можно найти на территории комплекса, и потому при каждом звонке придумывал новое оправдание своей настойчивости: Хинкли звонил родственник сообщить о смерти одного из членов семьи, страховой агент по претензиям разыскивал Пейсон-Смита, а Моргану ассистент дантиста должен был сообщить, что время приема в среду придется изменить. В каждом случае компьютер ставил меня на ожидание, но через несколько секунд сообщал, что на территории компании никого из них нет. Это лишь подтвердило мои подозрения, что оставшиеся в живых три члена команды "Рубиновая Ось" сделали ноги. На приглашение виртуальной телефонистки оставить сообщение я не прореагировал: у меня было сильное предчувствие, что никто из них в ближайшее время на работу не вернется. Не так уж давно такая ситуация оказалась бы для репортера тупиковой, но у Перла были свои ресурсы. Пока я добирался до Китая почтовым пароходом, он уже забил место в реактивном лайнере. "Трекер" - компьютерная онлайновая служба [услуга, предоставляющая возможность и право доступа к компьютерным сетям и сетевым ресурсам], не слишком известная широкой публике, но интенсивно используемая профессионалами, живущими тем, что суют нос в чужие дела: инспекторами полиции, кредитными бюро, адвокатами и специалистами по рассылке рекламных объявлений по почте. Это не говоря о довольно многочисленных журналистах, весьма свободно трактующих вопросы профессиональной этики. Если вы когда-нибудь задумывались, почему это все требования о погашении счетов по кредитным картам приходят как раз тогда, когда вы пропустили платеж по одной из них, или почему вдруг вам стали присылать тонны мусора бумажных объявлений о собачьем корме на второй день, когда вы подобрали бездомную дворнягу, то знайте: есть такие службы, как "Трекер". Но "Трекер" - служба дорогая. Пять сотен баксов за первые пятнадцать минут, а дальше еще дороже - туда не полезешь за досужими сплетнями, чтобы развлечься. Получить к нему доступ трудно - компания-владелец не очень стремится расширять число клиентов, - но если у вас есть номер для связи и золотая карточка, то чужая жизнь для вас уже не тайна. Все, что нужно, - имя интересующего вас лица, и можете собирать о нем практически любую информацию. Перл нечасто обращался к "Трекеру". Как уважающий неприкосновенность частной жизни журналист - а нас таких осталось еще много, - он не желал совать нос в дела частных лиц. Подглядывание в чужие кредитные карты - это как раз то, за что у журналистов плохая репутация. Но сейчас был один из немногих случае