пол, мальчики всегда казались ей интереснее. Но в Ламии сливались оба пола одновременно, в ней было все, что нравилось Джейн и у мужчин, и у женщин. - Так поцелуй меня. Ламия опустила к ней голову. Ее влажные губы раздвинулись, показался розовый язык. У Джейн колотилось сердце, как у зажатой в руке птички. Она послушно потянулась к этим губам... - А ну, прекрати, старая галоша! Робин схватил Джейн за плечи и потащил. Она споткнулась об оттоманку и навзничь упала на пол. Ламия опять была старой - старой и отвратительной. На короткое мгновение сожаление мелькнуло на ее ужасном лице и тут же исчезло. Она убрала руки. - Мы уходим, - твердо сказал Робин. - Я сейчас включу свет. - Можешь не беспокоиться. Робин помог Джейн подняться и повел ее из комнаты вон. За время ее забытья дом исцелился. Восстановились внутренние стены, их покрыли обои. Комнаты, через которые они шли, были уютно обставлены и устелены коврами. В прихожей горели лампы матового стекла. Никаких бутылок у порога больше не валялось. И даже надписи исчезли со стены. - Совсем из ума выжила, - сказал Робин, когда они вышли на улицу. - Плетет невесть что. А сегодня вообще... Коли бы мне не так были нужны деньги... Он сплюнул. Не замедляя шага, развернул и надел защитные пилотские очки. Неоновая радуга скользнула на их черном стекле. В очках его лицо выглядело зловеще, словно голова насекомого. Было и без того темно, так что в очках он, наверно, совсем ничего не видел, но шел по-прежнему быстро и уверенно. - Чего она от меня хотела? - не сразу спросила Джейн. Дурман еще не совсем рассеялся, и у нее не было уверенности, что реален тот мир, который она видит сейчас, а не тот, что ей показала Ламия. Была поздняя ночь, и упыри вместе с прочей нечистью повылезали наружу из канализационных люков. Они собирались небольшими компаниями у фонарей или торчали в подъездах. Молодой вурдалак нагло взглянул на Джейн, дожевывая чей-то палец, и выплюнул косточку как раз в тот момент, когда они проходили мимо. - Неужели непонятно? - ответил Робин. - Она хотела... - Эй, студент! - У обочины остановился грузовик, и пожилой тролль высунул голову из кабины. Он широко улыбался, показывая гнилые зубы и черные десны. - Тебя еще не вышибли под зад ногой из колледжа? - Он перевел взгляд на Джейн. - Завел новую подружку? - А, Том-барыга! Что скажешь хорошего? - Натянутая улыбка Робина не выражала никакой радости. Они хлопнули друг друга по рукам, и Джейн заметила, что небольшой пластиковый пакетик перешел из рук в руки и исчез в кармане ее спутника. Тролль провел рукой по пегим волосам и сказал, понизив голос: - Говорят, на улице белая смерть появилась. - Э, нет! - Робин отступил на шаг. - Это без меня. - Да никто тебя и не просит! - с досадой сказал Том-барыга. - Найди себе другого. - Да ладно, ладно! - Я такими делами не занимаюсь. - Точно? А жаль, денежки хорошие. Грузовик нетерпеливо заворчал. Том-барыга подмигнул Джейн и сказал: - Ну мне пора. Не пропадай, лады? Когда грузовик отъехал, Джейн спросила: - Про какие дела он говорил? - Про нехорошие. Но тебя это не касается. В молчании они вернулись в Хиндафьялль, поднялись, перешли по мосту в Бельгарду. Робин уже шел к своему лифту, когда Джейн остановила его. - Я тебе хочу сказать кое-что. Я не сучка в брючках, как ты изящно выразился. Робин не сразу вспомнил, о чем речь, а вспомнив, сделал гримасу: - Слушай, я же извинился! - Нет, это ты послушай! У меня была стипендия. И, кроме этого, никаких источников дохода: ни покровителей, ни работы, ни сбережений, ничего. Только стипендия, и ту университет отнял. Что же мне делать? Надо же как-то добывать деньги. - А прикид у тебя... - Это все краденое. Я ворую. А когда воруешь, ясно, выбираешь что получше, верно? Так что знай. Вовсе я не богатенькая сучка. Просто я верчусь как могу, чтобы выжить. - Так ведь и я тоже! - Робин поразился совпадению. - То есть мне никто бы стипендии не дал, но я твердо решил получить образование. Я учусь в фармакологическом колледже. А этим всем занимаюсь, только чтоб им платить. - Ну и хорошо. Значит, мы друг друга понимаем. - Джейн повернулась, чтобы уйти. Она еще дрожала, сама не понимая почему - рассердилась или еще не отошла от испуга. Но Робин не уходил. - Слушай! Может, мы встретимся когда-нибудь? Ну там, потанцевать сходим или что. - Поняв, что Джейн сейчас откажется, он хлопнул себя по лбу. - Фу ты, ну я и дурак, совсем из головы выскочило! У меня же приворот есть! - И он зашарил по карманам джинсов и куртки, бормоча: - Тебе понравится, приворот стопроцентный. Куда ж я его... Ага, вот! Он вытащил призрак розы. Лепестки были ярко-алые, ярче крови, с пурпурными отблесками. Сквозь розу слабо, но отчетливо просвечивали окружающие предметы. С поклоном Робин вручил ее Джейн. Как только ее пальцы охватили стебель, роза исчезла. Робин был прав, Джейн действительно потянуло к нему. - Ну так как? Он убрал в карман очки и посмотрел ей в глаза. Он был искренен. Против ее воли он ей нравился. Несмотря на грубоватость, чувствовалось, что он хороший, настоящий. Что-то встрепенулось у нее в самых глубинах души и потянулось к нему. - Нет! - сказала она. *** Действие гашиша еще не выветрилось, когда Джейн вернулась с приема Дженни Синезубки. Дома было жарко, радиатор шипел и плевался пузырями, вылетающими из вентиляционной решетки. Был холодный осенний день. За окном, вздымая темные вершины гигантских башен, лежал Город, безжизненный и унылый. Над башнями мелькали в воздухе какие-то черные точки - это ведьмы разлетались перед грозой. Несколько мокрых дубовых листьев, принесенных неведомыми ветрами, жались к стеклу окна. Джейн задернула шторы и в полумраке разделась. Мартышка была в экспедиции и должна была вернуться только завтра к вечеру, Джейн легла на кровать. Медленно-медленно она стала поглаживать себя, ласкать грудь, живот. Сначала она думала о Робине, потом уже ни о чем не думала. Она опустила глаза к груди, потом ниже. Увидела холмик, обильно поросший густыми курчавыми волосами. Ей нравилось иногда воображать, что это лес, а она - крохотный путник, пробирающийся сквозь чащу. Пальцы скользнули дальше, ко входу в лабиринт, почувствовали влагу, остановились. Это был очарованный лес - и молчаливый, ни одна птица не пела в ветвях. Она бродила по чаще, с удивлением озираясь. Пальцы задвигались быстрее. Все замерло в ожидании, в предвкушении... Пальцы почти остановились. Осторожными движениями она выманивала кого-то, и вот он показался из укрытия, ожил, а она не спеша, медленно, окольными тропинками приближалась к нему. Предаваясь фантазиям, Джейн в то же время видела комнату, кровать, потолок над головой. Играя со своей пуговочкой, она чувствовала, что поднимается, кровать несет ее вверх, набирает скорость, взлетает в небо. Комната, университет, весь Город с башнями отпали, рухнули, канули вниз, а она неслась все выше, выше... А потолок расширялся, утончался, вытягивался. Сквозь него просвечивали первые вечерние звезды. Их делалось все больше, все ярче они горели. Джейн задышала чаще, извиваясь на кровати. Простыни сбились в комок. Быстрее! Небо полиловело. Джейн парила в воздухе. В нетерпении она побежала вверх по холму. Деревья мелькали с обеих сторон. Быстрее, быстрее, в такт движениям пальцев, бежала она и одновременно парила в небе. И вот, закончив подъем, она в удивлении, не веря глазам, осмотрелась. Там, внизу, стоял домик. Он был невысокий, белый, странной архитектуры. Таких она еще никогда не видала, и все же он был ей знаком, как часто повторяющийся сон. К дому примыкала пристройка, без окон, но с дверью во всю стену. К двери вела короткая, но широкая дорожка. На крыше торчала, видимо, телевизионная антенна - не было оберегов, как у громоотвода. Джейн как во сне обогнула по тропке дом, толкнула заднюю дверь, вошла в кухню. Ее обступили до боли знакомые запахи. Там была женщина. Понимая рассудком, что видит ее впервые в жизни, Джейн всем своим существом потянулась к ней. Женщина сидела за кухонным столом, сгорбившись, уронив голову на руки. Бутылка виски и полупустой стакан стояли у одного ее локтя, пепельница у другого. Джейн подошла на цыпочках, боясь заговорить и не в силах оставаться на месте. У женщины были темные кудрявые волосы, спадающие до плеч. Она ничего не слышала. Джейн дотронулась до ее руки: - Мама! Мать, тихонько вскрикнув, подняла голову. Глава 14 Мартышка добралась до ее тайника! Тайник у Джейн был в картонной коробке под кроватью. Сверху для маскировки там лежали старые колготки. Мартышка вытащила коробку, разбросала содержимое по полу, перещупала своими лапами. Разъяренная Джейн стала все собирать. Там были книга, которую она украла для Ламии и собиралась при случае вернуть в библиотеку, стопка кредитных карточек и удостоверение личности, которые она вытащила тогда из бумажника Гальяганте, трубка, гашиш и летучая эссенция, хранящиеся для моментов досуга и уединения, и еще какие-то пустяки, дорогие ей как память о Гвен и Питере. Ничего не пропало. Мартышка рылась в ее вещах ради информации. В коробке не было ничего, что могло бы раскрыть ее тайны. Джейн прятала эти вещи не потому, что боялась, что их увидят, но они были ей дороги, и она не хотела, чтобы к ним прикасались чужие руки. И все-таки к ее гневу примешивалось беспокойство. Она ощущала какую-то угрозу. Хорошо изучив Мартышку, она понимала, что та полезла в ее вещи не просто так. Это был сигнал - но чего? Из коридора доносился смех. Габундианки украшали свои двери венками из остролиста в честь зимы. А потом они растерзают кабанью тушу и окропят кровью все окна и двери. Джейн не собиралась в этом участвовать, слишком мрачно было у нее на душе для их невинных забав. Мрак и холод глубоко запустили когти в ее душу. Такой длинной зимы она еще не видела. Она задернула шторы, сбросила одежду, мазнула эссенцией по животу, растерла. Зажечь гашиш в трубке удалось только с третьей спички. Мысли блуждали, она никак не могла сосредоточиться. Не меньше часа прошло, пока ей удалось наконец собраться и перенестись. - Расскажи о себе. Ее мать шла в сумерках по речному берегу, Джейн догнала ее и пошла рядом. Она неловко сложила руки на спине, мать скрестила свои на груди. Они обе боялись прикоснуться друг к другу. - Ну что тебе рассказать... Я косметичка. С Франком мы расстались, семь лет уже. Теперь я в основном одна живу. - Она нервно рассмеялась. - Вроде и рассказывать не о чем. Иногда помогаю в больнице. - О мама! Она смотрела на речную гальку у себя под ногами, на линию нанесенных водой щепок, черепков и пластиковых бутылок, обозначающую границы невысокого речного прилива. Ей так много хотелось спросить у матери. "Что ты пережила, когда я исчезла? Как ты это объяснила? Искала ли ты меня? Где? Когда наконец перестала искать?" Но почему-то ни один из этих вопросов задать она не могла, не получалось. - Это у тебя новая блузка? - внезапно спросила мать. - А что, не нравится? - Ну почему обязательно не нравится? Почему всегда что-то должно не нравиться? Я только... Тебе не кажется, что она простовата? Ты была бы очень миленькая, если бы следила за собой, одевалась бы получше, пользовалась косметикой. У тебя черты лица хорошие. - Слушай, мама, у меня полно знакомых мальчиков, я вовсе не страдаю от одиночества, понимаешь? Так что не надо мне про косметику. Мать заговорила резче: - Надеюсь, ты держишь их в рамках? Я вот лично только об одном жалею, что не подождала до свадьбы. И не смотри на меня так. Если ты им позволяешь лишнее, потом они тебя не уважают. Даже твой отец такой. Я уверена, что если бы... А, да ладно, неважно! У противоположного берега разгружался танкер. Его очертания приобрели в полутьме что-то таинственное. Они остановились поглядеть на него. - Я тут подумала, мама... Может, ты бы пила поменьше? Мать, продолжая глядеть на танкер, ничего не ответила. - Слушай, мама, я теперь какое-то время не смогу с тобой видеться. Скоро у меня экзамены, я буду ужасно занята. Я, может быть, до конца зимы не выберусь. Где-нибудь весной. Ее мать покачала головой, не слушая. - Меня так радуют эти сны, - сказала она. - Такое утешение, ты не-представляешь. Хоть я и понимаю, что это не на самом деле, но в каком-то смысле они для меня все равно что взаправду. Я, кажется, говорю непонятно. - Это не сон, мама. - Молчи, Джейн, молчи... - Когда-нибудь я вернусь на самом деле. Я работаю сейчас над этим, я учусь как могу. Когда-нибудь я вернусь домой. - Перестань! - Мать тихо заплакала. - Перестань, пожалуйста, не надо... Могучая волна любви, вины, жалости нахлынула на Джейн. Не думая, что делает, она потянулась к матери и опрокинула банку с летучей эссенцией. Крышка отлетела в другой конец комнаты, эссенция разлилась по всему полу. Джейн пришлось два часа ее отскребать. *** - Камень, камень, поднимись! Профессоресса Немезида взмахнула ясеневым жезлом над серым обломком скалы. Жезл разлетелся на куски. Студенты смотрели во все глаза, затаив дыхание. Камень встрепенулся и приподнялся, меняя очертания. Почти выпрямившись, он, однако, тут же застыл снова, и только самый пристальный взор различил бы в его форме появившийся намек на некоторое человекоподобие. Отряхивая с мантии кусочки жезла, Немезида спросила: - Итак, что доказал наш опыт? - Ее свирепый взгляд обшаривал лица студенток. Все как одна отводили глаза. - Мисс Синезубка! Отвечайте немедленно. - Что камень крепче дерева, - ответила Дженни наудачу. Нередко случалось, что Профессоресса удовлетворялась расхожей истиной, если ее хорошо сформулировать. - Неверно! Контрпример: черное дерево и пемза, - резко ответила Профессоресса. Запахло гнилым мясом, как всегда, когда она гневалась. Студентки в страхе съежились. - Мисс Олдерберри! Отвечайте не задумываясь! - Мы доказали, что всюду жизнь. - Немезида нахмурилась, и Джейн-поторопилась поправиться: - Что вещество содержит потенциал жизни, и то, что кажется нам бесчувственной материей, просто спит. - Развейте вашу мысль на примерах. - Ну, например, vis plastica, формообразующее воздействие. Оно есть не что иное, как животворное дыхание, и коровы, и овцы, стоящие на лугу спиной к нему, зачинают в себе новую жизнь. Когда оно веет на скалу, поверхность камня трепещет, стремясь усложнить свою форму, и принимает образ странных зверей, черепов с костями или змей, свернувшихся в клубок. Невежды же думают, что кто-то заставил чарами окаменеть живые существа. А когда ветер улетает, унося животворящую силу, метаболизм камня снова замедляется, и он опять впадает в сон. - Как это доказывает ваше утверждение? - Мы знаем, что ничто нельзя наделить качествами, которые не содержались в нем изначально. Фиолетовый луч, проходя через красную линзу, делается красным благодаря удалению синей составляющей. Но через желтую линзу этот луч просто не сможет пройти, поскольку он не содержит в себе желтого. Следовательно, жизнь должна быть присуща камню, раз он может, хотя бы и на время, двигаться и оживать. Немезида набросилась теперь на девушку-зяблика. - Мисс Клюйпоклюй! Предположим, что vis plastica не отлетит от камня, но будет овевать его день за днем. Какие известные вам формы жизни получатся из него? - Химеры и горгульи. - Докажите! - Как уже было сказано, материя реагирует в соответствии со своей природой. У этих существ должна быть каменное тело и такие же задатки, в частности любовь к вертикальным поверхностям и замедленное течение всех процессов... Аудитория, где проходил семинар, была маленькая, а радиаторы грели слишком сильно. Они звякали и жужжали, испускали столько тепла, что стекла запотели. Было душно. Джейн подождала, пока профессоресса отвернется, и тихонько зевнула, зажимая рот рукой. Немезида моментально, каким-то внутренним чувством, уловила зевок. Она застыла и бросила через плечо суровый взгляд на Джейн. Ее водянистые, окруженные розовыми мешочками глаза стали жесткими. - Извините, пожа... - начала Джейн. И осеклась. В комнате было пусто. Куда-то ушло все тепло. Исчез бледный зимний свет, льющийся в окно. За окном было сумрачно, и в полумраке тянулась широкая, слишком широкая панорама Города. Это была совсем другая комната. Это был аспирантский холл на верхнем этаже Бельгарды. Огни индустриального заката догорали на горизонте. Был вечер. Ничего не понимая, Джейн вытянула руку и коснулась оконного стекла. Оно было твердым и прохладным. Это успокаивало. "Ну-ка соберись, - приказала она себе. - Как я сюда попала?" - Джейн! - сказал кто-то. - Тебе что, нехорошо? Бледное отражение появилось в стекле рядом с ее собственным. Оно подернулось зыбью, меняя очертания. Сначала это был череп, но он тут же превратился в лицо, худощавое и очень красивое. В свете флюоресцентных ламп тени под глазами казались густыми и темными. Джейн впилась в это лицо глазами. Это была Гвен. Хватая ртом воздух, Джейн резко обернулась. Но рядом с ней стояла вовсе не Гвен. Это была Сирин. Джейн оглянулась на стекло - в нем было отражение Сирии, ничуть на Гвен не похожее. - Джейн, милая! - Сирии взяла ее за руку. - Что с тобой? - Я... - Отвернувшись от окна, Джейн видела пустые кресла холла, коридор за ним. Студенты и преподаватели шумным потоком вливались в двери большой аудитории. Это был аспирантский лекционный зал имени Лесного царя. - Немезида выгнала меня с семинара, а больше я ничего не помню. Я потеряла полдня. Только сейчас до нее дошло, как сурово обошлась с ней разгневанная профессоресса. Все, что она делала с той минуты: занятия, чтение, встречи с друзьями, - все это у нее было украдено. - Ну и стерва! - проворчала она. - Да пошла она!.. - Вот это правильно! - Сирин набросила на Джейн академическую мантию, такую же, как та, что была на ней, и потащила в гущу толпы. - Держись посолиднее! Проверять, наверное, не будут. - Она засмеялась. - Ты видела в своей жизни столько твидовых костюмов сразу? - Они же не нарочно. - Джейн и Сирин беспрепятственно вошли в дверь красного дерева. - Я пробовала... Эй, куда ты меня тащишь? Джейн предпочитала на лекциях садиться подальше и в стороне, но Сирин притащила ее в пятый ряд, сразу за профессорскими местами. Лицом к залу, позади кафедры, восседали деканы факультетов на откидных стульях, как вороны на проводах. - Это лекция по глубинной грамматике, дурочка! Я тебе говорила за обедом, неужели не помнишь? Джейн покачала головой. Сирии продолжала: - Эта лекция читается раз в десять лет. Остальное время лектора держат в подвале, в запечатанной банке с оливковым маслом. - Что ты врешь! - Серьезно! Мне рассказывал один ассистент. Он лично помогал вскрывать эту банку. К кафедре вышел администратор с козлиной головой, откашлялся и объявил: - Естественная философия не может похвастать обилием героев. Но сегодня я представляю вам не только героя, а воина, истинного академического берсерка, лобовой атакой вырвавшего у Богини самые сокровенные из ее личных тайн. Когда он и его спутники вышли в поход, целью которого было завладение знанием, они прекрасно понимали, что в своей отважной попытке не только легко могут лишиться собственных жизней, но и погубить в придачу весь мир, как верхний, так и нижний. Однако это не смутило отважных исследователей, превыше всего ставящих интеллектуальную честность. Лишь один из славной когорты вернулся назад. И вот он стоит перед вами. Есть ли кто-нибудь, кто менее нуждается в том, чтобы его представляли, чем мой прославленный коллега? Позвольте же мне приветствовать его вместе с вами! Перед нами величайший ученый, ходячее сокровище знания, редчайший экземпляр нашей коллекции... - Сирин подтолкнула Джейн локтем. - ...Профессор Цараппль! Под гром аплодисментов он с достоинством удалился на свободный стул, а по ступенькам кафедры вскарабкалась сморщенная фигурка... Даже для факультета Углубленной грамматики, где выражение "свободное искусство" понимали чересчур буквально, профессор Цараппль выглядел слишком причудливо. Он был крошечный, черный, обугленный, с ручками и ножками как обгорелые палочки. Нижняя челюсть у него отвисла, двигался он мучительно медленно, кряхтя и пошатываясь, и казалось, что он вот-вот рухнет от старости и слабости. Добравшись до кафедры, он зашарил руками в поисках микрофона. Когда он его нащупал, раздалось "Бум!", и рука отскочила. Черные глазницы поднялись к потолку. Джейн поняла, что профессор слеп. - Други! - начал он. - Ученые! Маги! - Голос у него был слабый и дребезжащий, но микрофоны разносили его по всей аудитории. Снизу казалось, что его голова, торчащая, словно тыква на шесте, слишком велика для тощеньких плеч и вот-вот упадет. Он вцепился в крышку кафедры обеими руками. - Мир постигается в трех состояниях, которые часто кажутся несовместимыми и противоречащими друг другу. - Он пошатнулся, чуть не упал, но удержался на ногах и продолжал: - Первое из них есть непосредственно воспринимаемое состояние, доступное и ребенку, в котором, например, хлеб есть хлеб, а вино есть вино. - Второе состояние... - он накренился набок, - ...есть результат консенсуса, совокупность соглашений, и в нем хлеб - это еда, а вино - веселость и дружество. - Вежливый смешок в аудитории. - Третье же, занимающее нас, состояние есть то самое, с которым имеют дело коллеги с факультета Чародейства и Волшебства, то взаимодействие сил, которое они только и почитают истинной реальностью. - Громкий смех в зале. - Но спросим себя: а что же скрывается за всем этим? Каково же истинное состояние того, что я предлагаю назвать гиперреальностью? Долгое молчание. - Попрошу первый слайд. В зале погас свет, и из проекционной будки у задней стены раздался отчетливый щелчок. На стене за спиной профессора показалось яркое изображение. Это было нечто вроде гигантской, величиной с гору, морской раковины, нависающей над безбрежным океаном. Аудитория затихла. Профессор Цараппль шарил руками в поисках лазерной указки, оставляя на кафедре черные отпечатки обугленных рук. Найдя ее, он указал на изображение неверным порывистым движением марионетки. - Это... - Его голова закачалась. - Это не что иное, как сам Спиральный дворец. - Все затаили дыхание. - Никто еще до меня не проникал так глубоко в тайны Богини. Океан, над которым висит дворец, есть Время, которое простирается, насколько можно судить при нашей несовершенной аппаратуре, во все стороны до бесконечности. Следующий слайд! Щелк! На стене появилась лента, свернутая восьмеркой. - Это лента Мебиуса с одним поворотом. Щелк! Несколько более сложная фигура. - С двумя поворотами. Щелк! Еще одна. - С шестнадцатью. Щелк! Стеклянная бутыль, вроде реторты со стеклянным клювом, который, изогнувшись, входил в стенку так, что наружная сторона стекла становилась внутренней. Сосуд сверкал и переливался всеми цветами радуги, как мыльный пузырь. - Это бутылка Клейна, трехмерный аналог фигуры на втором слайде. Щелк! Другой мыльный пузырь, бесконечно более сложный. - Это шестимерный эквивалент третьего слайда. Щелк! Третий пузырь, похуже, чем первые два вместе взятые. - Двенадцатимерный эквивалент четвертого слайда. Щелк! Снова Спиральный дворец. Теперь было ясно, что его форма продолжает усложняющуюся последовательность многомерных фигур и стоит в том же ряду. Попытки проследить его линии кончались головокружением. - Заметьте, как он наворачивается на себя. Число измерений не меньше тринадцати. Посетитель, следующий изгибам кривой, может подвергнуться инверсии и, скажем, войдя праворуким, выйти левшой. Но, если проделать тот же путь в обратном направлении, можно, вместо обратного преобразования, претерпеть еще одну инверсию и вывернуться наизнанку, так что кожа окажется внутри, а, извините за выражение, кишки - снаружи. Зададимся вопросом: что же это означает на практике? Здесь мы должны вспомнить основные положения теории метемпсихоза. От формул я вас избавлю. - Он сделал паузу для смеха, но никто не засмеялся. - Не все из входящих в Спиральный дворец выходят обратно. Но те, кого он выпускает, могут родиться снова, как в прошлом, так и в будущем с одинаковой вероятностью. Было доказано, что в любой наперед заданный момент может существовать до шести воплощений одного и того же индивидуума. Разумеется, встречаться друг с другом им не рекомендуется. - Несколько старших профессоров усмехнулись. Видимо, это была весьма тонкая и глубокомысленная шутка. С большим трудом Джейн следила за лекцией. Ярко-белое изображение Спирального дворца сияло, как огненное, и ей казалось, что оно колышется и как будто дышит. Она пыталась проследить его изгибы, но глаза разболелись и пришлось отвернуться. В бледном свете проекционного луча все лица казались серыми, застывшими, словно все впали в оцепенение. Джейн поймала себя на том, что пристально рассматривает лицо Сирин. Она угадывала очертания черепа под кожей. Ей виделось все больше сходства с Гвен в этом лице. А вдруг Сирии и есть Гвен? Это была тревожная и мучительно-искушающая мысль. Но не новая. Джейн давно уже заподозрила это. И если то, что говорил профессор Цараппль, было правдой, значит, вполне возможно, что Гвен возродилась как Сирин. И в этом случае их судьбы связаны, и сложный ход их взаимодействий опять приведет к роковому концу. Сирин нравилась ей. Это была открытая, щедрая натура. К тому же Сирин, бесспорно, из них двоих была умнее, талантливее. У нее были все задатки прирожденного алхимика. Джейн могла многому у нее научиться. Но если подойти к ней слишком близко, то кончится это трагедией. С другой стороны, если Сирин не была воплощением Гвен, не было причин избегать ее. И не было никакой возможности узнать истину. Что касается Робина, то тут совсем другое дело. - Свиньи! Дубоголовые козлы! Безмозглые павианозадые сукины дети! Джейн вздрогнула и пришла в себя. Слушатели зашумели, многие встали. Профессор-тег, сидящий прямо перед Джейн, выпрямился и фыркнул. Сидящий слева от нее гном провел рукой над головой. На макушке у него росли грибы. Профессор Цараппль забыл, разъярившись, о лекции. Он стыдил своих слушателей. - Единственный-единственный! - и это я - я! - проник в тайны Богини и вернулся, чтобы рассказать о них. Слушайте же меня, вы, тупицы! Я ведь не только жизнью и рассудком рисковал, чтобы показать вам эти фотографии. Я ведь молод был - скоты! - красив и строен! У меня были друзья. Они погибли в этом походе и никогда не возродятся. Нас поймали, наказали и снова наказали, и снова, и снова. Я один вырвался. Смотрите же на меня! Смотрите, какую цену я заплатил! Сколько раз вам повторять? Почему вы не слушаете меня? Он рыдал. - Горе, горе! - восклицал он. - Горе взыскующим истины, ибо истина - драгоценнейшее сокровище Богини. О, жестока Богиня и непостижима, и страшна, страшна ее месть! Медленно зажегся свет. Загремели аплодисменты. *** Джейн знала, что ей делать. В алхимической лаборатории было темно, но в кладовке горел свет, и Джейн оставила дверь открытой. Висящее под потолком чучело крокодила медленно поворачивалось в легчайшем воздушном течении. Воодушевляемая планом, зародившимся у нее на лекции по Углубленной грамматике, Джейн потратила на подготовку три дня: украла ключи, добыла оборудование, выкроила время. Она поставила слева от себя ионный лазерный излучатель, справа - предметную камеру, снабженную монохромометром и счетчиком фотонов. Эти два предмета да увеличивающее зеркало - вот и вся нужная аппаратура. Задуманный ею опыт был прост и изящен. В дверь постучали. Через матовое стекло смутно виднелась тощая длинная фигура с непропорционально большой головой. Джейн отперла дверь. - Я принес то, что ты хотела. - Билли-страшила, согнувшись, робко вошел. От него пахло дешевым мылом, импортными сигаретами и робкими надеждами. Он разжал руку. На ладони у него лежал кусочек ткани, наклейка с картинкой. Последний раз Джейн видела эту наклейку на куртке Робина, на плече. Она еще тогда заметила, что наклейка держится непрочно. - Спасибо! - Она оторвала от наклейки несколько отстающих ниточек и опустила в сосуд. - Откуда ты знаешь Робина? - А ты откуда? - Нас Сирии познакомила. Джейн медленно капнула на нитки aqua regia, вставила пробку. Царскую водку обычно использовали только для растворения золота и серебра, но и для ткани она была хороша. Джейн потрясла трубкой. Нити на глазах распадались на мельчайшие частицы. - А Сирин откуда его знает? - Да он такой, его все знают. - Билли пожал плечами. - Может, она у него покупала священные грибы, а может, он ей велосипед чинил. Он на все руки мастер и всегда под рукой. Джейн сориентировала лазер так, чтобы зеркало отражало его луч прямо на камеру. Подключила охлаждение, убедилась, что все в порядке. - Ну вот оттуда же и я его знаю. Она вставила в камеру контрольную трубку с солевым раствором. - А-а... - Билли чуть растерялся. - Слушай, я раздобыл пару билетов на жертвоприношение. Думал, может, мы... - Нет. - Все было на месте. Она включила лазер и посмотрела на счетчик фотонов. Совершенно не то. Разочарование заставило ее ответить резче, чем она хотела: - Даже если бы мне хотелось посмотреть - а мне не хочется, - я бы с тобой не пошла, потому что ты потом захочешь со мной переспать. А я этого не хочу. Ты от этого только больше начинаешь приставать. Билли молча переминался с ноги на ногу у нее за спиной. - Пригласил бы Коноплянку! Говорят, она очень хороша. - Может, сила тока не та? Она проверила все включения, надеясь найти какой-нибудь легкоустранимый дефект. Если бы, например, барахлила вспышка, она бы ее могла исправить. - Я ей скажу, что у тебя три яйца. Не глядя на Билли, она поняла, что он покраснел. - Не вижу необходимости быть вульгарной, - сказал он самым напыщенным голосом. - Да ведь все девушки... Повернувшись, она увидела его глаза и осеклась. Глаза были простодушные, обиженные, страдающие. Ей стало стыдно. Захотелось обнять его, но он понял бы это неправильно. - Ну хорошо! Извини, что я тебя дразнила. Мир! Будем друзьями. С другой стороны, если дело в хромометре, она ничего не сможет сделать. Его и разобрать не удастся, они продаются запечатанными. Но ведь только вчера Варга работала с этим же самым хромометром, и все шло прекрасно. Что она пропустила? И тут ее осенило: зеркало! Ну конечно! Взглянув на зеркало, она увидела, что оно слегка поцарапано и из-за этого рассеивается луч. Джейн мигом его заменила. Включила ток, проверила. Все как надо! Вынула контрольную трубку, вставила ту, в которой были Робиновы нити, оставила камеру открытой. Надела лазерные очки. Если настроить устройство на 514 ангстрем, очки отфильтруют все, кроме рамана. Она его увидит! - Насчет этого жертвоприношения... - сказал Билли. Действие лазерного луча на свободные ионы в растворе породило рамана - крохотное оранжевое существо. Оно плавало в зеленоватой жидкости - Джейн его видела, - как водоросль, колеблемая подводным течением. Срок жизни таких созданий был чрезвычайно мал. Под живительным действием лазерного луча они рождались и умирали тысячи раз в секунду. То, что казалось ей одним существом, на самом деле было множеством. Его кажущееся единство было такой же иллюзией, как картинка на экране телевизора. Оно было такое хрупкое, что Джейн боялась дышать. - Да, так что? - Может, ты все-таки пойдешь, если передумаешь... Джейн вздохнула, не поднимая глаз: - Уходи, Билли. Он еще постоял, печально бренча монетками в кармане. Потом ушел, Посредством элементарной наведенной трансформации раман должен был принять в конце концов форму, наиболее тесно связанную с частицами нитки из лоскутка. Джейн ждала, а человечек, медленно изменяясь, приобретал знакомые черты. И вот наконец миниатюрный Робин широко улыбнулся ей, облизал губы и взялся рукой между ног. Понятно, от такого примитивного существа ждать хороших манер не приходилось. Теперь, когда началось самое главное, ей стало страшно. Лазер имел оснащение для переноса информации. Джейн подключила к нему микрофон. Нервно откашлялась. Давно она не произносила тайного имени Крутого. - Тетигистус! - воскликнула она. Человечек подпрыгнул, словно его вытянули кнутом по спине. Трубка с громким треском лопнула, почернела. Запахло горелым пластиком. Джейн с криком отдернула голову, сорвала очки. Но было поздно. Ясно и отчетливо перед ее глазами сиял тройной неразделимый образ: Крутой-Питер-Робин. У них были ясные глаза и кожа гладкая, как слоновая кость. Они лежали, укутанные в белые одежды, светлые, чистые, безупречные. Все трое были мертвы. *** Значит, так и есть. Крутой - это Питер - это Робин. Было поздно, скорые лифты уже не ходили. Джейн ехала домой сорок пять минут, с остановками на всех этажах. По дороге она не думала ни о чем, отдавшись своему горю. Раньше она надеялась, что, узнав правду о Робине, любую правду, она станет свободна от него. Но именно сейчас, когда она твердо знала, что вместе им не быть, она поняла, как он ей нужен. Подходя к своей комнате, она чувствовала смертельную усталость. Позади был длинный день, и она хотела только спать. Из дверного окошка и из щели внизу выбивался свет. Раздавались голоса. Мартышка вернулась. У нее гости. "Неважно, - подумала Джейн. - Мне уже все неважно. Можно ударить меня по лицу кирпичом, я ничего не почувствую". Она открыла дверь. На ее кровати сидел кто-то - нескладный, красноглазый, с волосами как солома. Он посмотрел на нее и нагло осклабился. - Как делишки. Сорока? Это был Крысобой. Глава 15 Зима выдалась небывало длинной. Старейшины Города объявили указом наступление нового, третьего по счету декабря, так что за Черным декабрем потянулся декабрь Ледяной, и все понимали, что и от четвертого они тоже не застрахованы. Стояла Волчья луна. Богиня являла свой самый жестокий лик. Иногда казалось, что Тейнд не придет никогда. Через неделю после появления Крысобоя, Джейн отправилась с ним и Мартышкой прогуляться и посмотреть на витрины. Полная нехороших предчувствий, она нехотя тащилась за ними по роскошным магазинам Карбонека и Гладсхейма, таким заведениям, как "Козий Рог", "Фата Падурия", "Малефиций", и везде Джейн чувствовала себя неловко и не на месте. Крысобой держался от нее в стороне, побрякивая в кармане ключами, и, когда Мартышка начинала восхищаться очередной цацкой, его пухлые губы довольно улыбались. - Ой, вы посмотрите только! - восклицала она. - Какая прелесть! - Да, ничего! - отвечал Крысобой и со значением смотрел на Джейн. - А ты как думаешь? Наконец они засели в "Пещере". Там был объявлен вечер свободного доступа к микрофону, и непризнанные поэты, менестрели и барды набежали со всей округи с невероятным количеством плохих стихов. Сидя за столиками, сделанными из бобин от телефонного кабеля, они попивали кофе и ждали своей очереди завладеть микрофоном. Младшекурсники в джинсах и черных свитерах разносили чашки и убирали грязные. - Ой, ну эти перчатки из девичьей кожи! - не могла успокоиться Мартышка. - Я теперь только в "Джеттатуре" буду все покупать. Нежно водя пальцем по подбородку Крысобоя, она мурлыкала: - Ты только представь себе, какие они... Мя-а-агонькие! На небольшом возвышении стоял очередной поэт. Судя по его виду, последнюю неделю он спал, не раздеваясь, в стогу сена. Поэт читал: Только что руки его лизала, Как вдруг свободной и гордой стала... Крысобой слушал, закатив глаза под самый лоб. Потом вернулся к прерванной мысли: - Вот именно! Секс - это вопрос власти. Господство и подчинение, только так. - А у нас с тобой не так, - сказала Мартышка, - правда, зайчик? Он снисходительно похлопал ее по руке: - Кто-то дает, а кто-то получает. Это в природе вещей. Мужчина - прирожденный агрессор, а женщина пассивна, ее призвание - заботиться, опекать. В любви сталкивается сильный со слабым, это захват и капитуляция, словом - война в миниатюре. А все остальное - ухаживания там, ссоры, примирения - это так, завитушки. Сублимация. - Какой ты грубый, - надула губы Мартышка. И заискивающим тоном добавила: - Но, сокровище мое, кто же захочет, чтобы им все время помыкали! - Другое дело, - задумчиво продолжал Крысобой, - когда это любовь втроем. Конечно, тут бывает по-разному, но чаще всего двое оказываются наверху. И для равновесия та, что внизу, подвергается двойному гнету. Она должна научиться пресмыкаться и ползать на коленях. Ей придется полюбить свое унижение. Мартышка, недобро посверкивая черными, как гагатовые пуговки, глазками, бросила быстрый взгляд на Джейн. Ее ноздри раздувались. Но потом она покачала головой и отвернулась. - Это извращение. - Конечно, - согласился Крысобой, - а что не извращение? Джейн упорно смотрела на свечу в подсвечнике. Под толстым красным стеклом трепещущий огонек то пригасал, то снова вспыхивал. Она сама себе казалась мошкой, которая трепыхается изо всех сил, чтобы не угодить в огонь. - Ты, кажется, хотел со мной о чем-то поговорить? Стройна и прекрасна, стоит, сияя, Словно колонна у двери рая... - Что? Ах да, действительно. Ты так внезапно исчезла и при столь странных обстоятельствах... - Он вынул из внутреннего кармана конверт и положил на стол рядом со своей чашкой. Джейн потянулась к конверту, но он его быстро отодвинул. - Странных, вот именно, иначе не скажешь! И даже не удосужилась попрощаться со старыми друзьями. Это после всего, что нас связывало! Ну мне и стало любопытно. Я решил провести небольшое расследование. Мартышка подскочила: - Вы что, ходили вместе? - Нет! - Так, ерунда, ошибки молодости. - Крысобой небрежно повел рукой. - Я подсказал Сучку запросить контору Детолова. - Он со значением постучал по конверту пальцем. - Ну как, интересно тебе, что они ответили? Сама как врата, чрез кои Любовь Вступает в святилище... У поэта был чрезвычайно неприятный голос, писклявый, гнусавый и дребезжащий. - Зачем мы пришли слушать эту чушь? Ничуть не интересно! Какое мне дело до всего этого? - Крысобой снова засунул конверт в карман и резко сменил тему: - Ну что, хорошо провела вечер. Мартышка, девочка моя? И погуляли, и по магазинам походили, и поболтали. Она прижалась к нему: - Замечательно, Крысобойчик мой! - А что бы ты выбрала из всего, что мы видели? - Ой, ну конечно, перчатки девичьей кожи. Ясно, перчатки! Крысобой повернулся к Джейн: - Слышала, что дама желает? - И щелкнул пальцами, словно она обязана ему служить. Джейн пришла в ужас, возмутилась и от волнения сказала совсем не то, что хотела: - Да меня туда и на порог не пустят! "Джеттатура" - это не мой уровень, там слишком шикарно. - Ничего, мы в тебя верим! - Крысобой встал, за ним поднялась Мартышка. Хозяйским жестом он шлепнул ее по заду, чтобы быстрее шевелилась. - Наша Сорока способнее даже, чем она сама думает. И он бросил ей воздушный поцелуй через плечо. Они с Мартышкой удалились под аплодисменты. Аплодисменты относились к поэту, который как раз закончил чтение. На смену ему вышел другой, похожий на предыдущего как две капли воды. Новый гений откашлялся с оглушающим микрофонным грохотом и запел: О чем скорбишь, о рыцарь бледный, Зачем ты мешкаешь в тиши? Надо было не рассуждать, пустят ее в "Джеттатуру" или нет, а немедленно дать Крысобою отпор. Надо было заявить, что никогда больше она не будет для него воровать. Что ей плевать, что бы там ни было у него в конверте, ей это никак повредить не может. Что она его не боится, не боится! Так много она могла ему сказать, но не сказала! *** Громадный Старорегентский зал был отведен под книжные магазины. Туда мог прийти кто угодно, но поскольку в Сенодене размещался университет, большинство магазинов специализировалось на подержанных учебниках, научных монографиях и прочем, что нужно студентам. В высоту эти магазины тянулись на два-три этажа, площадь же каждый из них занимал столь малую, что уже двум покупателям было нелегко разойтись. Много лет назад, при реконструкции зала, все трубы подняли под его сводчатый синий с золотыми звездами потолок. Из сочленений горячих труб постоянно, шипя, выбивался пар, на поверхности холодных конденсировалась вода. Поэтому в зале все время не прекращался дождь, и выложенный плитками пол, и зеленые крыши магазинов всегда были мокрые. - Зачем тебе книга про орхидеи? Или без нее уже и имени придумать не можешь? - Сирии выбрала со стойки у двери зонтик и раскрыла. Джейн взяла другой. - Могу, наверно. Но вообще-то все это не так просто. Дело все-таки важное и очень личное. А то поспешишь и останешься на всю жизнь с имечком вроде Мадам Фатима. Подняв зонтики, Джейн и Сирии пошли под ручку. В проходах между магазинами было полно прохожих. - Дженни Синезубка назвала свою Садик-у-речки. - Больно красиво. И у Элинор тоже не лучше. - А у нее как? - Командирша. - Ужас! Так можно корову назвать. А знаешь мавку, в твоем коридоре живет? Она клянется, что выбрала имя Погибельная Осада. - Это неплохо! - Но вряд ли очень притягательно. - Сирии засмеялась. - А Чернавка говорит, что свою назовет Пещера Отчаяния. - Ну это она в грустях, ее парень бросил. А что Наина придумала, слышала? - Что? - Передряга. - Обе засмеялись. - Ну а ты на чем остановилась? - Мясорубка. - Да что ты! Серьезно? - Да нет, шучу, конечно! Я ее назову Отважная. По-моему, это... - Скорее! - Джейн схватила подругу за руку и втащила в ближайший магазин. Судя по золоченой надписи на дверном стекле, фамилия владельца была Инглсут. Сирии с удивлением выглянула из двери наружу. - Джейн! Что на тебя нашло? Мимо магазина прошел Робин Эльшир. Он шел под дождем без зонта, с непокрытой головой, был мрачен, по сторонам не глядел. Вот он скрылся среди вздымающихся зонтиков. Сирии раздраженно вздохнула. - Ах вот что! Ну знаешь, эта твоя история с Робином - ни в какие ворота не лезет. У Джейн екнуло в сердце. - Какая история? Он что-нибудь говорил обо мне? - Ничего он не говорил и говорить не мог. Ты же его избегаешь, не замечаешь, видеть не желаешь. Нельзя говорить о том, чего нет. Джейн начала перебирать лежащие на прилавке сонники, травники, сборники кроссвордов. - На нем печать смерти. Сразу видно, что он не переживет Тейнда. - Ну так тем лучше! Это должно взывать к твоим худшим чувствам. - В глазах Сирии заплясали злые искры. - Подумай, Джейн, это идеальный вариант. Ты можешь делать с ним все, что захочешь, и он не притащится с упреками и воспоминаниями на следующий семестр. Да любая нормальная девушка зуб отдаст за такую возможность! - Нет, спасибо, я это уже проходила. Больше не хочу. Сирии топнула ногой: - Благовест и святая вода! Ты просто невозможна! Как я тебя терплю, не знаю! - Да ведь... - Хватит! Никогда, никогда я больше ничего для тебя не сделаю! И с побелевшим от злости лицом Сирии выскочила, хлопнув дверью, из магазина и исчезла в толпе. Джейн осталась в полном недоумении. Что, собственно, произошло? Только что Сирии смеялась и вдруг так разъярилась. Веселое настроение вмиг исчезло, словно туча нашла на солнце. То, что сказала Джейн, никак не могло вызвать такую бурю. Джейн со вздохом повернулась к полкам, и ее рука сразу легла на ту самую книгу, которую она искала. Это был тоненький томик, переплетенный в тисненую кожу и озаглавленный "Имя орхидеи". Джейн пролистала книжечку. Там были дюжина раскрашенных от руки иллюстраций и словарик из нескольких сот имен с их значениями, этимологией и объяснением достоинств и недостатков каждого имени. Невозможно было взять эту книжку в руки и не влюбиться в нее. Джейн обвела глазами магазин. В нем никого не было. Она поглядела наверх. Полки, казалось, уходили, сужаясь, в бесконечность. Узкая лестница поднималась мимо свисающих лампочек, туда, где бесчисленные ряды полок терялись в высоте. - Эй! - крикнула Джейн. - Есть тут кто-нибудь? Господин... - Какое имя написано на двери? - ...Инглсут! Никто не ответил. Джейн пожала плечами и шагнула к двери. Лестница сердито задрожала. Небольшой человечек спускался по ней, карабкаясь вниз головой. Добравшись до восьмой ступеньки, он спрыгнул, перевернулся в воздухе и шумно приземлился у ног Джейн. - Не продается! - Он вырвал книгу у нее из рук. - Что? - Она отступила на шаг. - Не продается, не продается! Плохо понимаете? Не продается - это значит, что вам ее не купить. Господин Инглсут росточком был ей по пояс. На черном личике, заросшем седой бородой, ярко блестели очки в золотой оправе. - Убирайтесь отсюда! Ничего тут для вас нет! - Но... Это ведь книжный магазин? - Ну и что из этого? - Обычно в книжных магазинах торгуют книгами. - Нечего мне тут логику разводить! - Инглсут переложил книгу из одной руки в другую, спрятал за спину и не глядя поставил на нижнюю полку. Намеренно или нет, но он загораживал выход, иначе Джейн сразу бы ушла. - Знаю я, что вам надо. Обокрасть меня хотите! Это мои книги, понятно вам? Мои! Я буду их защищать, не щадя жизни! И не думайте, что это пустые слова! Джейн вся дрожала. - Ненормальный какой-то магазин! - Ах, ненормальный? - Он негодующе подскочил к ней, тряся пальцем перед самым ее носом. - Знаю я таких, как вы, знаю, как вы мыслите. Да уж, кто-кто, а я-то знаю! Вы думаете, что собрание книг - то же, что голова какого-нибудь вашего академика - все разложено по полочкам, все рубрики представлены, все есть. На каждое мнение есть контрмнение, все факты легко доступны. А если есть какие недостатки, то только те, что содержатся в самой природе познания. И коли в коллективном всезнании обнаруживается пробел, орда прислужников тут же кидается и заваливает его грудой отменнейших томов. Каждый взвешен и опробован на вкус, так что информация получается горячая, острая и жирная. И все это детские забавы, и ученый ваш - лжеученый, а вы думаете, что это очень хорошо. Ну, не молчите, скажите что-нибудь! - Если вы чуть-чуть подвинетесь, я уйду. - Вы презираете мой магазин, потому что он больше напоминает вашу голову, такую, как она есть на самом деле, - напичканную случайными фактами, наскоро, что под руку попалось. Все ненадежно, и одно другому противоречит. Книга, которая вам нужна, где-то лежит, но не на месте и к тому же устарела. Сокровища и хлам навалены вперемешку и отличить одно от другого вы не можете. - Он наудачу взял с полки книгу и прочел название: - "Скрибблдехоб". Что это? Трактат о каминах? Похождения юного демона? Бессмысленная стряпня слабоумного графомана? Кто может сказать? - Он взял другую книгу. - "Острозуб и Миловзор". Ну это ясно что - веселые проказы двух обаятельных проходимцев. А вот рядом справочник "Преступные и непристойные культы". А кто эти книги собирал, хранил, покупал? Один я! - Да, да, все правильно. Мне ничего не нужно. Пустите. - А вы думайте! Шевелите мозгами, хоть изредка. Мы ведь ценим в других не похожесть на всех, а именно своеобычность. Только различия делают нас личностями. Попадись вам ваш хваленый ученый в этом самом коридоре, благообразный такой, с гладкой речью - сами скажете, что он зануда невозможный, ходячая копилка цитат и больше ничего. И сравните с этим остроумие и разнообразие, постоянные сюрпризы моей милой, моей возлюбленной! - С бесконечной любовью он гладил книжные переплеты старой веснушчатой рукой. - А вы хотите ее изуродовать, лоботомировать, расчленить ее труп! О подлость, беспримерная подлость! - Я хотела всего одну книгу! - Извините! - В дверь заглядывала женщина-ящерица с добрым лицом. - Я провожу барышню. Она зашла по ошибке, ей надо было ко мне. А ты посиди, дедушка, отдохни. - А? Что? - Инглсут вздрогнул и растерянно повернулся к двери. Колени его подогнулись, он опустился на пол, рядом с картонной коробкой, наполненной картами, брошюрами и рекламными проспектами. - Все, все погибло! - простонал он, закрыв руками лицо. Джейн воспользовалась моментом. Взяв протянутую ящерицей руку, она осторожно перешагнула через хозяина, который этого даже и не заметил. Путь был свободен. Раскрыв зонтик, она тихонько спросила: - Что с ним? - Это у нас профессиональный риск! - Ящерица пожала плечами. Она была плотного сложения, апатичная, с замедленными движениями. - Начинаем с чтения книг, а кончаем тем, что их любим. - Но эти безумные разговоры! О смерти, увечьях, лоботомии! - Три дня назад нам всем прислали извещения. - Она достала желтую бумажку из кармана передника, развернула, посмотрела на нее и снова сложила и спрятала. - Городские власти конфискуют десятую часть нашего товара для костров в честь Тейнда. Инглсут до этого был вполне нормален. Но, когда он начал было отбирать лишние книги, оказалось, что это ему не по силам. Мы тут кое-кто пришли с коробками, помочь ему. Стали туда складывать дубликаты, книжки похуже, которые никогда не продать. Он ходил за нами по пятам, стонал и выхватывал все из рук. К концу дня в коробке остался один дамский роман без начала и конца, и то он сказал, что еще насчет его подумает. Так что мы сдались. - Что же с ним будет? - Заберут все книги, ясное дело, и его самого в придачу. - Но это ужасно! Уговорите его! - Деточка, какой прок от продавца книг, который не хочет продавать? Звучит жестоко, но как раз от таких неудачников Тейнд и должен нас избавить. Без него будет лучше. - Ящерица грустно улыбнулась и зашла в соседний магазин. Джейн постояла на дожде, колеблясь. Потом вернулась. - Господин Инглсут! Не поднимая глаз, он спросил: - Кто это? - Неважно кто! Ваш друг. Послушайте меня! Городу нужна только десятая часть ваших книг. Подумайте, сколько их у вас - тысячи, вы всех никогда не прочтете. Инглсут поднял глаза, и она увидела в его взгляде несокрушимое упрямство фанатика, которого можно убить, но нельзя переубедить. - Так лучше. Лучше нам сгореть вместе, чем мне пережить мою любимую, остаться с ее трупом и жить, вспоминая о ее былой красоте. - Ваша библиотека - не женщина! Это только метафора, абстракция. Вы умрете напрасно, ради принципа, которого никто даже не поймет! Уговаривая старика, Джейн осознала, что сама она никогда не захочет умереть ради принципа. Пусть ей будет стыдно, но она готова улыбаться, лгать, уступать, притворяться, лишь бы выжить. Понимать это было печально, но в то же время она чувствовала себя взрослой. - Умирают не ради принципов. - Инглсут прижал какой-то альманах двумя руками к груди. Он потерял всякий интерес в Джейн и говорил еле слышно. - Ради книг. *** В "Джеттатуру" входили как в сон наяву. Вместо вкрадчивой, тихо-назойливой музыки, играющей в большинстве магазинов, здесь стояла густая, бархатная тишина. Джейн прошла мимо высоких, как деревья, стоек с пальто, и ее щеку нежно погладила царственно мягкая викунья. Чуть посверкивала медь, изредка тоненько звенел ручной колокольчик. Все, что было здесь, дружно сговорилось ласкать чувства. Но воздух был насыщен напряжением, как бывает, когда в комнату вот-вот должен войти важный эльф. Понаблюдав заранее за посетителями, Джейн старательно поработала над своим внешним видом. Она разодрала свои лучшие джинсы на коленях и еще в трех местах и обдергала нитки, чтобы они вызывающе торчали. Поверх кружевного черного лифчика надела прозрачную шелковую блузку и нитку жемчуга в такой аляповатой оправе, которая могла быть только у очень старинной вещи. Кроме того, она одолжила у Чернавки вышитую накидку, которую той удалось купить за бесценок во время экспедиции в горы Лионии. И наконец, немного косметики. Глядя в зеркало на то, что у нее получилось, Джейн решила, что она выглядит как тегианка с деньгами, которая хочет выглядеть как эльфа со вкусом. Перчатки лежали у самого входа. Джейн прошла мимо них, не глядя. Это был ее обычный прием. Она постояла у тонкого, как паутинка, белья, которое льнуло к пальцам, когда его трогали. Прошлась по длинному загибающемуся отсеку с шалями и кожаными сумочками благородного коричневого оттенка сухих дубовых листьев. Здесь она спугнула белочку. Зверек, мелькнув хвостом, скрылся среди шерстяных юбок. И всюду Джейн чувствовала на себе сверлящий, пристальный взгляд. Но стоило ей обернуться, как продавцы отступали в тень, деликатно отворачивались, делались невидимками. Их выучка была безупречна. Да, незаметно тут не украдешь. Придется хватать и бежать. "Джеттатура" выходила на мощенный булыжником крытый дворик, заканчивающийся тупиком, занятым разными конторами. Она могла проскочить через помещение страхового общества, выскочить в заднюю дверь, обогнуть угол и мгновенно вбежать в дамский туалет. Войти в кабинку, подтянуться и вылезти в люк на крыше. А там выбор пути большой. Она изучила путь отступления и все проверила. Все, что требовалось, - это хладнокровие и хорошая скорость. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. - Барышня! - Худощавый мужчина в безупречном, но не бросающемся в глаза костюме почтительно прикоснулся к ее руке. - На два слова! - Я не понимаю... - Джейн стала отворачиваться, но чуть не закричала от боли, когда его рука сжала ее запястье. Он приятно улыбался, но глаза глядели холодно. - Сюда, пожалуйста. В тени сине-зеленой мраморной колонны стояли два серых плюшевых кресла. Мужчина выпустил руку Джейн, она села. Потом он сел сам, слегка поддернув на коленях брюки, чтобы они не мялись. Подвинул кресло так, что они оказались вполоборота друг к другу. Со стороны можно было подумать, что старые друзья сели в сторонке, чтобы спокойно поговорить с глазу на глаз. - Моя фамилия Видок. Я сотрудник отдела безопасности магазина. Я не мог не заметить, что вы замышляете украсть какой-нибудь из наших товаров. Джейн почти искренне возмутилась: - Вы не можете это утверждать! - Могу, могу. Каждый из нас выдает своим поведением гораздо больше, чем ему кажется. Давайте посмотрим, что можно разглядеть в вас. И не трудитесь ничего отрицать, это всего лишь упражнение. Несколько секунд он пристально всматривался в нее. Потом закрыл глаза очень белыми веками. - Вы - человек. Вас похитили еще ребенком. Вы учитесь в университете, не гуманитарий, скорее по части магии. Это бросается в глаза. Украсть вы хотели не для себя. - Он поцокал языком, выражая сожаление. - Кому-то нравится принуждать вас к этому. Печально, но встречается чаще, чем вы можете думать. Но вы довольно необычны. У вас за плечами тень. К вам пристал запах холодного железа. Где-то есть завод, который хотел бы заполучить вас обратно. Джейн начала подниматься. Но Видок прикосновением к колену остановил ее. - Я попросил бы вас! Нашим посетителям нужна спокойная и приятная обстановка. Только попробуйте поднять шум! Вы будете вести себя спокойно? Она села. Видок вопросительно поднял брови, и она покорно кивнула: - Да. Буду. - Хорошо. Напоминаю вам, что мы просто приятно беседуем, больше ничего. Он вынул из внутреннего кармана серебряную коробочку, вытряхнул мятную лепешку. Ей не предложил. Темно-серому нетопырю надоело сидеть на стенде с итальянскими шарфами, он снялся и улетел. - Вы очень одиноки, дитя мое. Скажите мне, вы знаете, какому наказанию подвергаются магазинные воры? Джейн отрицательно покачала головой. Видок поджал губы: - Так я вам скажу. За кражу пары перчаток - я имею в виду перчатки высшего качества, которыми мы торгуем, - наказание плетьми, позорный столб и, возможно, отсечение руки. Джейн затошнило. Видок, видимо, понял это по ее лицу и ласково ей напомнил: - Но вы же пока ничего не украли! Но позвольте мне развить мою мысль немного дальше. Предположим, вы задумали ограбление. Вы проникаете в чужой дом, вооруженная, скажем, ножом. Предположим далее, что дом вы выбрали хорошо. Вы рассчитываете унести золотые слитки, драгоценности, возможно, также предметы искусства. Как минимум, охапку серебряных столовых приборов. Кража со взломом требует не намного больше умения, чем магазинная, верно? А приобрести можно неизмеримо больше, чем пару перчаток из девичьей кожи. И, как вы думаете, какая кара положена за это преступление? Наказание плетьми, позорный столб и, возможно, отсечение руки. Джейн ждала, что будет дальше, но Видок замолчал. Она не знала, как понимать его слова. Они напоминали предсказание, которое можно получить от оракула в именины: очень глубокомысленно и сформулировано с такой безупречно гладкой завершенностью, что смысл и значение полностью ускользают. Видок встал и предложил ей руку. - Я прошу вас хорошенько обдумать то, что я сказал. - Я подумаю, - обещала Джейн. - Прекрасно! Он проводил ее к выходу из магазина. У двери он выпустил ее руку и с вежливым поклоном сказал: - Очень приятно было побеседовать. И позвольте вам напомнить, что, если ваши финансовые обстоятельства изменятся, "Джеттатура" к вашим услугам. *** - Я тебя искал, - сказал Робин Эльшир. Джейн обернулась. Она оставила свой велосипед на общественной стоянке двумя этажами ниже "Джеттатуры" и как раз собралась его забрать, когда Робин внезапно тронул ее за плечо. Он сунул в карман джинсов что-то, что сжимал до этого в кулаке. - Слушай, - сказал он. - Я слышал, тебя достает новый Мартышкин дружок. - Тебя это что, очень сильно волнует? Робин помолчал, опустив голову и держась за пояс. Мимо проезжали велосипеды, он мешал, владельцы сердито трезвонили, но Робин их словно не замечал. - У меня есть друзья на улице. Если хочешь, они поговорят с Крысобоем. Они умеют разговаривать очень убедительно. Джейн сняла велосипед с крюка и поставила задней шиной на землю. - Обойдусь без твоей помощи. - Послушай, - сказал Робин. - Я знаю таких, как он. Считают себя крутыми, но на самом деле они просто подлые. Такой сбросит тебя в шахту лифта, просто так, для развлечения, если будет думать, что это ему сойдет с рук. Но стоит им прищемить пальчик, - он поднял вверх мизинец, - и все, сломались. Ты никогда его больше не увидишь, ручаюсь. Сжав губы и стараясь на него не смотреть, Джейн покачала головой. - Тебе и не надо знать подробностей, только скажи мне в принципе, что не возражаешь. Она надела на голову шлем, застегнула под подбородком. - Ничего я тебе не собираюсь говорить. Может, мне это нравится! Может, мне нравится Крысобой. Может быть, не он, а ты мне мешаешь. Ты об этом подумал? - Она наклонилась и прикрепила брючные зажимы. Выпрямившись, вцепилась в руль так, что побелели пальцы. - Так что уйди от меня, ладно? Вообще, уйди из моей жизни! Держись подальше! Робин, кажется, ей не поверил. Глаза его гневно сверкнули. Тихо, с трудом, он проговорил: - Не забудь, что я сказал. Джейн села на велосипед, нажала на педали и уехала. Но с ней остались его глаза, его голос, забота о ней и недоумение, которые в нем звучали. Запах его кожаной куртки. Он понимал ее как никто. И Джейн знала, даже не по тому, что он говорил, но по звуку, по интонации, что она Робину не безразлична. Живое впечатление его взгляда и голоса медленно увядали в памяти. Но запах кожи остался с ней на весь день и большую часть ночи. Глава 16 Чернавка предлагала собраться небольшой компанией и устроить оргию в честь нарекания имени. Джейн ничего не имела против оргий, но по такому случаю ей хотелось чего-то более интимного и торжественного. Поэтому в последний день перед началом зимних каникул она встретилась после занятий с Джимми-прыгунком. Джимми был парень приятный, хотя несколько флегматичный. Он умудрился незаметно провести ее в свое общежитие. День был холодный, и в углы окна набилось мокрого снега. Джимми опустил шторы и старательно постелил постель. Они немножко пообнимались, потом раздели друг друга. - Где этот листок? - спросил Джимми. Джейн протянула ему листок-шпаргалку и села в ногах постели, широко раздвинув колени. Он зажег курительную палочку и низко склонился у ее ног. - Маленькая красавица, цветок жизни! - начал он. Сам Джимми был уже готов. По близорукости он оставил на носу очки. Держа на отлете шпаргалку, он торжественно возглашал хвалу всем качествам новонарекаемой: ее цвету, текстуре, форме и запаху. Джейн боролась с собой, чтобы не расхохотаться. - Да воздадут тебе дань уважения все входящие! - Он капнул красным елеем из пузырька на живот. Масло, щекоча, потекло ниже. В комнате было прохладно. У Джейн выступила гусиная кожа на руках и затвердели соски. - Да минуют тебя нужда и лишения! - Он откупорил бутылку с золотым елеем. С каждым новым возгласом он наклонялся ниже. Джейн чувствовала на бедрах его теплое дыхание, оно шевелило волоски, мягко грело между ног. Его слова начали возбуждать ее, смеяться уже не хотелось. Но он все еще не прикасался к ней. Ее охватило желание. Но надо было завершить обряд. Наконец Джимми выпрямился и отложил шпаргалку. - Какое имя ты выбрала для нее? - Маленькая Джейн. - Да будет так! Джимми-прыгунок капнул прозрачным елеем. Потом снял очки и, смешав все масла, воздал Маленькой Джейн поклонение руками. После этого ртом. И наконец, когда Джейн, схватив его за волосы, прижала его губы к своим, он воздал ей хвалу всем, что у него было. На этом, собственно говоря, церемония завершилась. Но то, что последовало, тоже было важно. Целью обряда было сделать Маленькую Джейн другом и союзником на всю жизнь. Ее будущее поведение сильно зависело от того, будет ли ей хорошо в ее первом после нарекания имени выступлении. Некоторое время Джейн сосредоточенно старалась, чтобы ей было хорошо, но вскоре отвлеклась. Время шло. Джимми раскраснелся и стал испускать звуки перегревшегося парового двигателя. Джейн охватила его ногами и плотно прижала к себе. И тут она кончила, и комната наполнилась порхающими бабочками. Джимми в полном недоумении поднял голову и расхохотался. По всей комнате мелькали яркие крылья. Красные, оранжевые, голубые и синие пятна то появлялись, то исчезали, собираясь в узоры, мгновенно сменяющиеся новыми. Комната стала напоминать внутренность калейдоскопа. Джимми нечаянно вдохнул маленького мотылька и чуть не задохнулся. Джейн заколотила его по спине. Они оба обессллели от смеха. Быстро одевшись, они полотенцами выгнали большую часть насекомых в коридор. Смотритель этажа появился как раз, когда они захлопнули дверь, и с рычанием забегал, ища виновных. Джейн пришлось лечь на живот и заткнуть рот подушкой, чтобы заглушить смех. У нее бока заболели. Был момент, когда смотритель подошел к самой двери и замер, прислушиваясь. Они чуть не попались. Словом, начало получилось многообещающее. *** Следующий день выдался не по сезону теплым. Джейн, надев легкую курточку, поднялась на колокольню. Колокола на памяти Джейн никогда не звонили - может быть, у Города просто денег для этого не хватало. Но в хороший день там было хорошо посидеть с подругами, позагорать, покурить травку. Порывистый ветерок шевелил ее волосы. Она сунула руки в карманы брюк и подставила ветру лицо. С вершины Тинтагеля она видела три других университетских здания, а за ними широкую панораму небоскребов и более скромных строений, составляющих Большой Серый Город. Это была каменная армия, марширующая куда-то за горизонт, где шло сражение. Дома казались серотуманными на фоне белого, как чистый лист бумаги, неба. Не дожидаясь Сирии, Джейн сделала самокрутку с травкой. Чтобы ее зажечь на ветру, понадобилось три спички. Джейн затянулась, закрыла глаза, медленно выдохнула. Опираясь спиной о выступ стены, она смотрела на большие бронзовые колокола, закапанные белым гусиным пометом. Ее охватило какое-то суровое воодушевление. Она как-нибудь выживет, добудет деньги, чтобы завершить образование, найдет свое место в мире. Зрелище громадного каменного города убеждало в этом. Не может же быть, чтобы в этом громадном скоплении домов не нашлось приюта для такого малого, такого незначительного создания, как она. - Обалденный вид, точно? Она обернулась. Говорящий сидел на краю невысокого каменного ограждения. Обезьяний лоб, раскосые глаза, отвисающие губы, вздернутый нос. Никакого подбородка. Крылья нетопыря, большой живот, козлиные рога, горб на спине. А в целом он был прелестен. И в его узких глазках горел разбойничий огонек. Горгулья! - Да, - ответила Джейн, - вид замечательный. - Вы эту штуку так весь день будете держать? Джейн посмотрела на свои пальцы, сжимающие самокрутку, потом на горгулью. Порылась в рюкзаке, ища что-нибудь тяжелое, положила самокрутку на парапет, придавила пудреницей. - Хочешь затянуться? - Не откажусь. Горгулья придвинулась чуть поближе, вытянула длинную, как у гиббона, руку. Каменные пальцы сомкнулись вокруг сигареты. Сделав глубокую затяжку, Горгулья протянула сигарету обратно. Джейн надо было только поднять руку. Но она отрицательно покачала головой. Ей было кое-что известно об охотничьих хитростях горгулий. - Как вас зовут? - спросила химера. - Джейн. Каменное создание отвесило комически-неуклюжий поклон. - Сордидо ди Оргулос, к вашим услугам. Поднялись сюда помедитировать? - Нет, я жду кое-кого. - Джейн надеялась встретиться с Сирин, и Чернавка тоже говорила ей, что любит бывать здесь в это время. - И я тоже. Джейн все любовалась видом Города - такой простор, такое разнообразие! И такой покой. Не сразу и скорее из вежливости, а не потому, что ей было интересно, она спросила: - Другую горгулью? Сордидо грубо хохотнул. - Как бы не так! Мы, каменный народ, охраняем свою территорию. Мне, например, принадлежит южная сторона, верхние пятнадцать этажей. С севера наверху хозяин Лордо ди Брансток, пониже - Соджо ди Тинтагель. И пусть только кто из них сунется на мой участок! Живо научатся прыжкам с высоты. Нет, у меня своя клиентура. Они специально приходят со мной поговорить. Я хороший слушатель. Это потому, что у нас обмен веществ замедленный. Мне не надоедает их слушать. - И о чем они с тобой разговаривают? - Вы не поверите. Всю душу раскрывают, лучшим друзьям того не скажут, что мне. Большинство просто заигрывает с опасностью. У других серьезная тяга к самоубийству. Они говорят. Я слушаю. Они просят совета. Я советую. И время от времени мне удается подбить кого-нибудь сигануть с высоты. Ну, значит, мне обед готов. В девяти случаях из десяти они этого и добивались с самого начала. Я большие надежды возлагаю на ту, что приходит сюда в это время. Темное подозрение зашевелилось у Джейн. - А ты не знаешь, как ее зовут? - Не интересовался. - Высокая, длинноволосая, с красивыми ногами? - Не обижайтесь, барышня, но по мне так вы все одинаковые. Я вас с трудом различаю. - Понятно! - Джейн умолкла. Какое-то время они любовались видом молча. - Ну а как насчет Тейнда? - внезапно спросил Сордидо. - Ждете не дождетесь? Джейн повернулась к нему: - В общем-то, можно сказать и так. Конечно, он унесет кого-то из знакомых, может быть, многих. Так что я не очень хочу, чтобы он наступил. Но, с другой стороны, пусть уж он поскорей пройдет. Можно будет жить дальше. - Она помолчала. - А почему вас интересует Тейнд? Вам ведь ничего не грозит. - Это единственное время, когда мы едим досыта. - Ах вот что! - Она отвернулась. - Ах вот что! - передразнил он. - Ах, что за манеры, как вульгарно! - Откинувшись на пятки, он медленно развернул широкие, тяжелые крылья. - Посмотрите на меня! Как вы думаете, сколько мне нужно энергии, чтобы я, с моим весом, поднялся в воздух? - Ну, я... - Я вам скажу. Много, вот сколько! И еще одного, кажется, вы о нас не знаете. Мы спариваемся в воздухе. И вот раз в десять лет ваши улицы оказываются забиты падалью. Мы карабкаемся по стенам вниз и наедаемся до отвала. Не больно-то это красиво, я согласен, но кто виноват? А? Мы наедаемся, а потом снова карабкаемся, теперь уже вверх, по стене ближайшего здания. Лезть приходится долго. Нам тяжело. На кормежку ушел весь день, так что дело, понятно, к вечеру. Заходит солнце. Этот ваш пресловутый кровавый закат сияет, как врата ада. Облака фиолетовые, как хороший синяк. А мы все лезем. Темнеет, загораются звезды. К тому времени, как мы долезем доверху, наступает ночь. Вы, может, заметили, что женщин у каменного народа мало. Так что, когда наши дамы не заняты, на их милости претендентов хватает. Вот восходит луна. Мы ждем. И одна из них начинает петь. - По каменному телу прошла дрожь. - Нехбет! Вы не представляете себе, как они поют. Так сладко, что хочется упасть с крыши. Дверь из Тинтагеля негромко открылась и закрылась. На колокольню вышла Сирин. Увидев Джейн, она, кажется, удивилась. Но после мгновенного колебания присела рядом. Они стали вместе слушать горгулью. - И вот постепенно, по одному, к пению присоединяются мужские голоса. Низко так, глубоко. Может, у нас звучит не так красиво, но глубоко. Как раскаты грома после песни жаворонка. Даже не знаю, сколько это продолжается. Тут обычно вроде как теряешь чувство времени. Себя не помнишь. Она расправляет крылья. Взлетает. Она парит высоко в небе и все поет, все поет. Тут уж мы полностью теряем рассудок. Мы переваливаемся через парапет, и дальше нами управляет инстинкт. Нас, может, двадцать или тридцать, а то и сорок. Мы летим всей стаей туда, где она. Мы возбуждены, мы смеемся, шутим. А ей ведь нужен только один. Так что мы начинаем вести себя грубо. Видите, у меня нога хромая. И два когтя вырвано. - Он распустил когти, показал, потом опять втянул. - Дама летит далеко впереди. Понимаете, им же приходится растить детенышей, выкармливать. Выгонять из гнезда, когда они подрастают и начинают убивать друг друга. Так что, естественно, она сильнее нас. Только лучшие из нас могут за ней угнаться. Постепенно, один за другим, большинство отстает. Ну и, конечно, есть способы убедить соперника, что пора бы ему домой. И в конце концов остаешься с ней один на один. Она еще впереди, но не очень старается оторваться. Может, даже слегка замедляет полет. Может, она оглядывается, как бы вроде игриво: интересно, мол, посмотреть, кто это там летит. Она расправляет крылья. На боках ее сияют лунные отблески. Ах! Какое у нее длинное, стройное рыжее тело! Как у львицы! Ее когти как кинжалы из гематита. Груди ее как два черепа, и в глазах желание. Она поднимается вверх, по спирали, и вы летите за ней. Город далеко внизу. Воздух холодный и ясный. Каждый мускул в вашем теле горит огнем, но вы приближаетесь. Ее крылья загораживают все небо. Она протягивает навстречу вам свои длинные красивые руки. Она прекрасна и нежна, как сама Смерть. От нее одуряюще пахнет мускусом. Она хочет вас и не может этого скрыть, она хочет вас так же, как вы хотите ее. Сирин была взволнована. - Как это прекрасно! - прошептала она. - Вот и наши дамы говорят, что это прекрасно. - Сордидо глубоко вздохнул. - Но, с другой стороны, что им еще говорить? Мужик-то уж никогда своего мнения на этот счет не выскажет. - Что?! - А вы как думаете? Дама летала всю ночь, а ведь ей вынашивать детенышей, а их, быть может, двенадцать штук! Ей же энергия нужна! Поесть-то ей надо или нет? - Какой ужас! - воскликнула Джейн. Сирин промолчала. - Ну, может, с вашей точки зрения это и ужас. Но только дамы в этом не виноваты. Так уж мы устроены, ничего не поделаешь. - Сордидо мрачно замолчал. Потом с видимым усилием выпрямился, расправил плечи. - Ладно, я не хотел вас огорчать. Просто уж сам предмет такой... Понимаете? - Понимаю. - Так что никаких обид? - Он протянул руку. - Никаких... - Джейн! Сирин обхватила Джейн за плечи и оттащила назад, когда та уже протянула горгулье руку. Каменные пальцы сомкнулись в пустоте. Сордидо усмехнулся: - Не вышло! Сирин помогла Джейн спуститься с колокольни. Они шли через гранитные коридоры и мраморные залы Тинтагеля с их неподвижным, застоявшимся воздухом. Джейн, пережив испуг, чувствовала ужасную слабость и с трудом передвигала ноги. Однако она не благодарила Сирин за то, что та ей спасла жизнь. Она чувствовала, что, пока ее благодарность не высказана, напряжение между ними не исчезает и Сирин от нее не уйдет. А Джейн хотела ей кое-что сказать. Потолок в коридоре нависал так низко, что приходилось наклонять голову, проходя под воздуховодом. Электрические кабели связками шли по стенам, нависали над дверьми бывших аудиторий, превращенных в склады. У дверей валялись картонные коробки, с устаревшими программами курсов и забытыми конспектами. Коридор уперся в лестницу. Они присели на верхнюю ступеньку. Снизу доносились голоса и топот спешащих ног. Пыльное чучело крокодила висело над ними, медленно поворачиваясь в воздухе. Из лопнувших швов торчала серая вата. - Сирин, чего ради ты встречаешься с этим созданием? Сирин, не поднимая глаз, покачала головой. Джейн взяла ее руки в свои. Они были холодны как лед. Сирин похудела за последнее время, черты лица стали резче, в глазах появился холодный блеск. Она была по-прежнему красива, но казалась обреченной. - Я знаю, что это не мое дело. Но ты пропускаешь занятия. Я слышала, девочки говорили, что, если ты не исправишь оценки, тебе грозит автоматическое исключение. - Подумаешь... - Вот именно, об этом твоем настроении я и говорю! Сирин, послушай, у меня полно своих проблем. Мне нельзя чересчур вовлекаться в твои. Понимаешь? Если я возьмусь тебе помогать, это для обеих нас плохо кончится. Но я твой друг. Я должна хотя бы предупредить тебя о том, что все видят, кроме тебя. Сирин сидела неподвижно, как каменная, с белым, как мел, лицом. - Я отмечена, - сказала она, - для Тейнда. "Ты не можешь этого знать", - хотела возразить Джейн. - Но, взглянув на Сирин, поняла: она знает. - Как ты узнала? - Я гадала. Три раза. Раз на девственном зеркале, раз на чернилах. И на собственной крови. - Ну, это еще ничего не значит! Предсказание ведь, в конце концов, не точная наука. - Три раза? Нет уж, это точно. И тут Джейн расплакалась. Она ничего не могла с собой поделать. - Сирин, как ты могла! Ты же знаешь не хуже меня, как опасно гадать о будущем! Сплошь и рядом несчастье происходит только потому, что о нем знаешь заранее. Она выпустила руки Сирин. Ей хотелось обнять подругу, утешить. Но от волнения вместо этого Джейн ударила ее изо всех сил в плечо. - Почему, черт тебя возьми? Почему? Сирин сказала без всякого выражения: - У меня нет никаких причин. И все, что я в жизни делала, было без причин. Может быть, у других людей это не так. Но, когда я заглядываю в себя, там, где должно что-то быть, я вижу лишь одну пустоту. Почему? Я не знаю. Только почему бы и нет? Крокодил скалил зубы, глядя на них сверху. Ироническая искорка мерцала в одном из его тусклых стеклянных глаз, и молчаливый смешок заставлял его так широко разевать пасть, что он рисковал потерять всю вату. Овладев собой, Джейн вытерла глаза рукавом. - Надо что-то сделать, чтобы отвратить опасность! - Я уже сделала все, что могла. Я даже дошла до того, что думала, не купить ли освобождение. - А разве... - Но я не хочу этого, так что все бессмысленно. Внезапно Сирин засмеялась, тряхнув головой: - Ладно, хватит об этом. Пойдем лучше в клубную гостиную. Выпьем содовой, сыграем в карты, поболтаем. Развлечемся немного. Мне так мало осталось, я не желаю терять время на разговоры, бесконечные разговоры об одном и том же. Джейн кивнула, кусая губы. Они спустились по лестнице. Крокодил снова стал неживым. Джейн видела, как его презрительный взгляд сжался в точку и погас. - Сирин! Ты говоришь, освобождение? Что же, можно, значит, освободиться от Тейнда? - Считай, что я ничего не говорила. Все равно у тебя таких денег нет. *** Оказалось, что освобождение от Тейнда действительно стоит бешеных денег - она специально навела справки в кабинете Немезиды. И хотя Джейн не верила, что может добыть такую сумму, но брошюрку с условиями все-таки взяла и носила с собой в сумочке. Крысобой пришел узнать насчет перчаток. Джейн только что вышла из анатомички. Металлическая дверь бесшумно захлопнулась. За ней остались трупы на хромированных столах. Эти холодные помещения располагались в конце дальнего тупика, и к вечеру здесь никого не было. Вокруг стояла тишина. Из-за поворота в коридор въехала на велосипеде Мартышка, загородив проход. Крысобой шагал рядом. Джейн остановилась. Оставив Мартышку позади, Крысобой подошел к Джейн. Она молча ждала, готовая выслушать все, что он скажет. - Слыхала? - спросил он. - Сирин села на белую смерть. - Что? Не верю! - Но она встревожилась. Это было похоже на правду. - Не может быть! Только не Сирин! Он пожал плечами: - Думай как хочешь. Мартышка стояла неподалеку, опершись на свой велосипед. Глаза ее злобно блестели. - Нам надо обсудить наши дела. - Я для тебя воровать не буду! Ни сейчас, ни потом. Никогда! - Но ты должна рассчитаться. - Я тебе ничего не должна! - Неужели? - Крысобой поднял брови. Его ладонь протянулась к Джейн. - Дай мне перчатки девичьей кожи, и мы в расчете. Я уйду из твоей жизни, и ты меня больше не увидишь. Джейн ничего не ответила. Ей было нечего сказать. Крысобой оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что поблизости, кроме них, никого нет. Потом медленно - и как ему, должно быть, казалось, источая соблазн - расстегнул брюки и вытащил свой предмет. Джейн охватило отвращение. Она и вообще-то не находила в пенисах большой красоты, а у Крысобоя он оказался слишком уж безобразный да вдобавок еще и с прозеленью - видимо, школьный друг по неряшеству развел у себя какой-то грибок. С противной улыбочкой он наблюдал за ней. Пенис постепенно поднимался, мелкими рывками, как резиновая игрушка, которую надувают ручным насосом. - Лучше убери, пока мухи не налетели, - сказала Джейн. Его лицо перекосилось от злости. - Лицемерка! Он тебе понравился, я видел! Тебе очень хотелось за него взяться! - Но все-таки он его убрал. - Говоришь, понравился? А я как раз пожалела, что никогда под рукой нет секатора, когда надо. Ей показалось, что сейчас он на нее бросится. Но вместо этого он схватил обеими руками ее руку и поцеловал пальцы. - Туше, красавица! Но наша дуэль не кончена, и я не побежден. Мы еще встретимся на поле битвы, дражайшая врагиня! И он с гордостью удалился, даже не посмотрев, идет ли за ним Мартышка. *** Джейн зашла в ближайший туалет вымыть руки. Стены туалета были выложены плиткой и закрашены черной масляной краской. По краске процарапывались надписи. Их покрывали новым слоем краски. И так далее. Можно было видеть несколько поколений рун в последовательных слоях. Надписи были двух сортов: непристойные и непристойно ругающие начальство. Над раковинами висели зеркала - кривые, так что Джейн видела свое лицо искаженным и перекошенным. Хлопнула дверь. В зеркале появилась Мартышка. Ее изображение то раздувалось, то чересчур худело. Мартышка сердито сжимала кулаки. Над раскрасневшимся лицом торчали растрепавшиеся волосы. - Ах ты, мерзавка! Стерва! Оставь в покое моего парня! - Да бери его себе на здоровье, мне его даром не надо. - Джейн продолжала мыть руки. - Видит Богиня, что вы друг друга заслуживаете. - Очень остроумно! Знаю я твои хитрости! - Мартышка расплакалась. - Я для него делала такое, что тебе и не снилось. Ты бы и не смогла. Я себя опозорила ради него! Джейн ополоснула руки и вытащила бумажное полотенце. - Это хорошо. - Не смей так со мной разговаривать! Я тебя предупреждаю! - Внезапно Мартышка пошатнулась и упала бы, если бы не ухватилась за край раковины. - Что это с тобой? - спросила Джейн. - Я думала, что сейчас... - Мартышка потрясла головой. Она явно забыла, о чем говорила. Ее била дрожь. Она достала из кармана жакета небольшой сверточек. - Посмотри-ка вот! - Она развернула бумагу. В свертке оказался единорожек дутого стекла. Мартышка поставила его на полочку для мыла. - Это Крысобой мне подарил на нашем первом свидании. - Печальная безделушка поймала лучик света, и он заплясал. - А тебе он что купил? - Ничего. - Вот именно! - И Мартышка, торжествуя, схватила своего единорога. Он лопнул у нее в руке. Джейн, вздрогнув, сделала шаг назад. Мартышка стояла неподвижно, вытянув руку. Кровь сбегала по пальцам и капала на пол. - Для человека это один маленький шаг, - произнесла Мартышка, - и один гигантский прыжок для... - Она замолчала, словно в рот ей вставили кляп. И тут же ее стошнило. Всю Мартышкину блузку залило пеной. - Мартышка! - Поверхность покрыта тонким порошком, который, словно угольная пыль, пристает к моим ногам. - Голос, идущий из Мартышкиного рта, звучал странно, хрипло, прерывался шумом помех, словно раздавался за сотню тысяч миль отсюда. - Я вижу отпечатки своих ботинок... Когда она начала вещать, ее зрачки и радужка сузились, сжались и исчезли, залитые молочной белизной. Она не сопротивлялась, когда Джейн, преодолев страх, подвела ее к раковине и смыла с руки кровь. - Поверхность очень мягкая, - продолжала она. У Джейн в сумочке был чистый платок. Она перевязала Мартышке руку, надеясь, что в ране нет осколков стекла. - Но местами, когда я беру пробы грунта, попадаются очень твердые участки. - Твердые участки, - повторила Джейн. Она смочила бумажное полотенце водой и вытерла Мартышке рот. В одной из кабинок спустили воду, и оттуда вышла русалка. Она посмотрела на них с испугом и ушла, даже не вымыв рук. Джейн поняла, что надо что-то решать. Она шагнула к двери, вернулась, отошла снова - нет, она не могла бросить тут Мартышку одну. Со вздохом она сказала: - Пошли домой. Мартышка сонно кивнула. - Этот телефонный разговор будет самым знаменитым в истории. *** Мартышкин велосипед стоял у стены, а велосипед Джейн был на стоянке неподалеку. Мартышка ехать самостоятельно не могла, но в сумке у нее нашлись нужные инструменты, и Джейн удалось, орудуя гаечным ключом и распорками, превратить два велосипеда в один, четырехколесный, с седлом водителя впереди и пассажирским сзади. Взгромоздив у себя за спиной обмякшее Мартышкино тело, она кое-как тронулась. С пересадками, на трех лифтах, они добрались до Габундии. У двери их комнаты Мартышка сползла с сиденья, споткнулась и чуть не упала. Джейн отперла дверь и за шиворот подтащила соседку к кровати. Та повалилась ничком поверх покрывала. Джейн подняла на кровать ее ноги, перевернула Мартышку на спину. Лицо у нее было бледно-серое, но она дышала - Джейн убедилась в этом, поднеся к Мартышкиным губам пальцы. Она стащила с нее туфли и уже начала было ее раздевать, но решила все-таки, что всему есть предел. Десять минут ушло на то, чтобы разъединить и убрать велосипеды. Покончив с этим, Джейн поняла, что сил на занятия уже нет. Сев на край кровати, она с отвращением взглянула на соседку. В дверь постучали. Да кончится ли когда-нибудь этот проклятый день! Джейн нехотя подошла к двери и рывком ее распахнула. - Ну что такое? Пышная маленькая берегиня улыбнулась ей: - Билли-страшила ждет тебя в вестибюле. У него для тебя в кармане банан. - Скажи ему, чтобы... - Он говорит, что достал для тебя то, что ты хотела. - Ох! - Так что ему сказать? - Черт! - Джейн чувствовала смертельную усталость. У нее не было сил никого видеть. Почему с ней так обращаются? Как похоже на Билли - припереться в такое время! - Скажи, сейчас приду, только возьму смену белья. *** - Ты что, хочешь, чтобы я это надел? - Нет, я сама надену. Она сняла блузку, повернувшись к Билли спиной. - Расстегни-ка мне лифчик! - Пока он возился с крючками, она спросила: - Трудно было ее украсть? - Какая разница? Достал же я эту долбаную штуковину! - Билли, да ты ли это? - сказала она в удивлении. - Прямо не узнаю! - Прости, пожалуйста! Сам не знаю, как вырвалось... - Смущенный и растерянный. Билли расстегивал пуговки на рубашке. На одно мгновение он вырос было в глазах Джейн, но теперь опять стал самим собой. - Понимаешь, мне это не совсем нравится. - Но мы же договорились, ты помнишь? - Джейн посмотрела на него со смесью жалости и презрения. Все-таки он безнадежный зануда. Она сказала тихонько: - Что делать, Билли, мы иногда хотим того, чего хотеть не должны. Зато ты видишь, как я тебе доверяю. - Он не отозвался, и она добавила: - Нам будет хорошо, вот увидишь. Она рывком стянула джинсы. Билли свои аккуратно сложил на комоде. Теперь они были обнажены. - Дай ее мне, - попросила она. Комната Билли была настоящей коробкой, условным, как на сцене, жильем - ни коврика на полу, ни плаката на стенке. Постель, маленький столик, стул, лампа. Небольшая стопка учебников на столе рядом с лампой. Занавес поднят, свет в зале погашен - представление вот-вот начнется. Билли достал из стенного шкафчика куртку. Да, это была она. Джейн узнала наклейки, трещины, вытертые места. Это была куртка Робина Эльшира. Ее запах ни с чем нельзя было спутать. Джейн набросила куртку на плечи. Она оказалась неожиданно тяжелой, и Джейн это понравилось. Куртка грела. Оттого, что теперь она была частично одета, остальное казалось особенно голым и уязвимым. Пахло кожей. Пахло Робином. Джейн закрыла глаза. - Иди ко мне, - сказала она. Билли наклонился к ней, сунул руку под куртку, очень крепко обнял ее. Джейн подняла к нему губы. Она стояла на цыпочках, прижавшись к нему всем телом и чувствуя, как пульсируют его вены. Он был готов, и она решила не длить этот первый оргазм, а заставить его кончить как можно быстрее. Откинувшись назад, она взяла в руку, сжала. Лизнула его соски, легонько укусила. Билли обхватил ее голову. Из горла его вырвался глухой клокочущий звук, словно какой-то болотный зверь призывал в ночи свою самку. Джейн чуть приподняла руку. Куртка скользнула с плеч, но она успела ее подхватить. Она начала быстро двигать рукой вверх-вниз. - Тебе так нравится? - Д-да! - Хорошо. - Она продолжала. Вверх-вниз. Быстрее! Он кончил с жалобным криком. Горячая сперма забрызгала их животы, потекла у нее по руке. Джейн обвила его ногой и толкнула на кровать. - Все перепачкал, - бормотала она, - надо же, все перепачкал. - Она перевернулась и начала вылизывать его живот. К тому времени, как она облизала весь его длинный торс, он опять был готов. Сообразив сам, без приказа, он тоже стал лизать ей живот. - У меня на стуле, где блузка, черные пилотские очки, - сказала Джейн. - Дай их мне, пожалуйста. Билли послушался, но с ворчанием: - Я хочу видеть твои глаза. - Мне это нужно для зачета, - соврала она. - Ты же не хочешь, чтобы меня исключили? - Она надела очки. - Ну-ка, видишь что-нибудь? - Конечно, нет. Если очень присмотреться, вижу, что у тебя глаза закрыты. - Ну так не присматривайся. И не говори больше ни слова, пока мы не кончим, ладно? - Прежде чем он успел возмутиться, она быстро добавила: - Это же моя курсовая, не забыл? Я ведь немногого прошу. И сегодня я все сделаю, что ты хочешь. Что хочешь, как хочешь - пожалуйста! Только молчи. Так надо, такие правила. Это эзотерика. На самом деле эзотерические методы были чистой импровизацией, без рецептов, ритуалов и правил. Чтобы обрести силу, приходилось преодолевать стыд, страх, даже отвращение. Но то, что Джейн собиралась сделать сегодня, она могла сделать, только представляя себе на месте Билли другого. О мой Робин! Время шло. Большую часть путешествия она была как рулевой маленького суденышка. Она уверенно вела его по течению, поворачивая паруса, чтобы поймать больше ветра и убежать от шквала. Она скользила по водной глади на фантастической скорости, слышала плеск воды, скрип туго натянутых парусов. Внезапно пучина вздыбилась под ней, и она потеряла самообладание. Билли тяжело навалился на нее. Она отчаянно забилась. Встревоженный Билли приподнялся, но она обхватила его обеими руками и изо всех сил прижала к себе. Робин от нее бы не оторвался. Он бы не отступил. Билли двигался на ней все быстрее, не помня себя, словно дикий зверь. Она вонзила ногти ему в спину, до крови. Он еще больше возбуждался от этого. Он был безумен, невменяем от похоти. Он уже забыл, что это она. Кто под ним, он не помнил, ему было все равно. Она была близка к цели. Зарывшись лицом в воротник куртки, она дышала ее запахом. Вся куртка пропиталась запахом Робина. Сильнее всего им пахло под мышками. Джейн и сама обливалась потом. Их запахи смешались, слились в алхимическом браке, породили новый запах, необузданный и густой. Джейн впилась в куртку зубами. Вот-вот! Сексуальная энергия высвобождается в момент оргазма. Именно поэтому адепты эзотерической практики - как правило, женщины. В то время как ведьма может иметь множество оргазмов и пользоваться их энергией, маг-мужчина ограничен одним. Из-за этого мужчины предпочитают заниматься некромантией - для убийства живых существ особых талантов не требуется. Но Джейн знала, что самой ей придется обойтись одним разом. Ей недоставало опыта. Если не выйдет сразу - значит, не выйдет вообще. Собравшись, сосредоточившись, она постаралась отделиться, обособиться от силы, поднимающейся внутри. Мысленно она схватила ее, словно поймала руками птицу. Полная, безмятежная тишина охватила ее. На краткое мгновение она была свободна от всех ограничений. Принудив себя - это было самым трудным - ничего не ждать, Джейн открыла глаза. Она сидела на табурете у стойки переполненного кафе. Ее мать, вздрогнув, подняла глаза от чашки кофе с молоком, задела локтем пепельницу, та опрокинулась. Разлетелись пепел, окурки. Несколько голов повернулось в их сторону. Джейн твердо сжимала трепещущую силу. Вот, значит, как чувствуют себя чародейки! Сила излилась, заполнила ее всю, словно свет стеклянную фигурку. Сила билась, вырываясь, как птица. Сила росла, расширялась, как сияющая сфера. Джейн приказала ей подняться, направила по руке. Руке стало щекотно. Сила становилась реальной, такой же осязаемой, как все предметы вокруг. Пора! Джейн ударила рукой о прилавок. Кофейная чашка подскочила. Джейн схватила в руку то, что лежало рядом с чашкой. Мать медленно открывала рот, собираясь что-то спросить. Но она не успела. Сила разошлась, истощилась. Мгновение кончилось. Ни бара, ни матери больше не было. Джейн снова была в постели, Билли неподвижно лежал на ней. Она подняла руку, стащила очки. - Мне трудно дышать, - сказала она. Билли со стоном сполз. В руке у Джейн была ложка. Совершенно реальная, хоть и странная. Не посеребренная, не хромированная - просто ложка из стали. Джейн потерла ее пальцем. Ложку украшали несколько выдавленных кружочков и две тонкие линии по краю ручки. Джейн перевернула ложку и прочла надпись на другой стороне: IKEA Stainless Made in Korea Эти странные руны при всей своей непонятности несли надежду. Они много, очень много значили. Они были видимым доказательством того, что ее возможности растут. Значит, ей все доступно. Нужны только удача и знания. Она достанет деньги для продолжения образования и на освобождение от Тейнда. Для Сириy она тоже купит освобождение, почему бы и нет, и еще одно, для Робина Эльшира. У нее была трудная жизнь, правда, но все еще можно исправить. Для этого нужны только деньги. Деньги могут исправить все, если их много. Она знала, где можно достать деньги, но до этой ночи боялась рискнуть. Теперь она поверила в себя. Пора! - О-о! - простонал Билли, - Да замолчи ты! Глава 17 Чтобы сделать "руку власти", прежде всего надо раздобыть кисть покойника, умершего насильственной смертью. Это необходимое условие. Шок внезапной гибели насыщает кровь эндорфинами, которые и придают амулету могущество. По счастью, Джейн имела доступ к моргу при анатомичке. Она стащила руку, спрятав ее в сумочку, а дома положила в раствор соли и селитры и выдержала в банке, в стенном шкафчике. Затем руку надо было высушить; если сушить на солнце, потребовалось бы несколько недель, поэтому она просто заморозила ее в морозилке и испарила лед при помощи пылесоса. За окном лаборатории яркие, четко очерченные силуэты города излучали холод; холод проникал в окна. Последние закатные огни, бледные и неживые, догорали на горизонте. Джейн сидела на высокой табуретке, положив ногу на ногу, и прикрепляла между пальцев мертвой руки свечные огарки. Она не зажигала свет, боясь, что ее обнаружат. Но и в полутьме она видела, что рука грубая, с толстыми пальцами, и ее прежний владелец имел привычку грызть ногти. Для такой работы лучше всего подходил именно этот час: влияния солнца и луны примерно уравновешивали друг друга и почти не искажали результатов. Убедившись, что свечи держатся прочно, Джейн взяла перочинный нож и осторожно, тщательно вырезала на большом пальце sfwa, на второй фаланге среднего пальца - ya и на мизинце - sig. В целом получилось тайное имя Богини в ее ипостаси Исполнительницы желаний. После этого оставалось только привязать к ладони одну из кредитных карточек Гальяганте. Покончив с этим, Джейн убрала клубок шпагата в ящик и соскочила с табуретки. Амулет она положила в свой рюкзачок, вместе с ломиком, замшевыми перчатками и фонариком. Она выбрала одежду понезаметнее: черную рубашку, черные джинсы. Сверху - Робинова куртка. Рюкзак у нее, к счастью, был темно-серый. Она повесила его на плечо, надела вязаную шапочку. В таком виде она совершенно не будет бросаться в глаза. Ложку, добытую в материнском мире, она повесила на шею, просверлив в рукоятке дырочку. Она достала ее из-под блузки и поцеловала на счастье. Пора. Ее охватил ночной холод. Резкий, ледяной ветер сметал с мостовой обрывки бумаги, кружа их в воздушной пляске. Улицы были пусты. Джейн пробежала мимо Бранстока, Триденты, Лоназепы. Забежала на минуту в вестибюль Анеиры погреться - уши и щеки совсем замерзли, ноги выше колен - тоже, джинсы совсем не грели. Побежала дальше - мимо Кэдбери и Сьюингшилдз. Ломбарды, Змея и Альтарипы. Время от времени ей встречался гном или тролль, но они, сутулясь от холода, спешили домой, им было не до нее. Наконец она дошла до цели. Кэр-Гвидион. Джейн, задрав голову, смотрела на блестящие стеклянные стены, поднимающиеся в невообразимую высоту и теряющиеся в темноте. Сердце ее упало. Рядом с этой неприступной твердыней она сама была так мала, так ничтожна. Она свернула в аллею и, обогнув башню, вышла к ней с другой стороны. Сзади Кэр-Гвидион выглядела совсем иначе - глухая стена в потеках копоти, разгрузочная площадка, печь для мусора, где тлел слабый огонь. Словно башня, сбросив прикрасы, показала свое истинное лицо. Джейн закурила и замерла в тени, наблюдая и выжидая. Шло время. Из служебной двери вышел тролль с мусорным ведром. Он вывалил мусор в печь и поспешил назад. Дверь закрылась. Джейн закурила снова, выжидая, пока смотритель чем-нибудь не займется. Она курила медленно, наслаждаясь сигаретным теплом, с сожалением выбросила окурок. Потом натянула серые замшевые перчатки и вытащила руку власти. Держа ее за запястье, с зажигалкой в другой руке, она подошла к двери. Толкнула ее, открыла. Ящики, метлы, банки с пастой, старые половики. Смотрителя не было видно. Из мрака на нее зашипело железное чудовище: печка. - Здравствуйте! - сказала Джейн. - Мне сюда? Я насчет работы. Никто не ответил. Дверь закрылась. Джейн стояла с бьющимся сердцем, ей хотелось убежать. Поборов это желание, она вошла в комнату. Здесь было тепло, и у Джейн сразу закололо в щеках и мочках ушей. Где-то бормотал телевизор. Прямо перед ней была раскрытая дверь грузового лифта. Джейн вошла в эту дверь. В бумажнике была визитная карточка с адресом - Гальяганте жил на самом верху башни. Джейн убрала пока в рюкзак амулет и фонарик, нажала кнопку лифта. Ее охватило счастливое возбуждение, предвкушение удачи. Это было не сравнимо ни с чем - лучше наркотиков, лучше секса, лучше всего, что ей довелось испытать. Все вокруг казалось до невозможности ясным и четким, словно заново отполированным. Какой фантастический кайф! *** Грузовой лифт вез ее через все этажи этого исполинского сооружения. Мелькали стены. Словно рты, открывались и закрывались двери. Показывались на мгновение коридоры, кухни, кладовки. Иногда слышались голоса - споры, смех, но никого не было видно, и ее тоже никто не замечал. Она скользила мимо, как невидимка. Наконец лифт остановился. Она вышла в неосвещенную кухню. Стояла абсолютная тишина. Держа руку власти перед собой, как щит, Джейн осмотрелась и заглянула в примыкающие комнаты. С первого взгляда было понятно, что весь этаж отведен под домашние службы и прислугу отпустили на ночь. Но на всякий случай она держала зажигалку наготове. Из кухни шел лифт - без сомнения туда, куда ей было надо. Но лифт окружала странная аура, холодное ощущение угрозы исходило от его бронзовой двери, украшенной головами хищных птиц. Лифт наверняка имел сигнализацию. Придется ей найти другой путь наверх. Джейн задумалась. Раз пищу готовят вдалеке от столовой, должен существовать быстрый способ доставки ее к столу. Иначе, пока ее несут к лифту, пока поднимают, она успеет остыть. Должен быть какой-то путь побыстрее. То, что называется "немой лакей". Раз она знала что искать, найти было уже нетрудно. Окошечко в стене, прямо напротив двери. Она влезла в подъемник, устроилась на дне ящика. Было очень тесно. Сначала она положила рюкзак, потом, сложившись пополам, села сама. Колени прижимались к подбородку, рука власти уперлась в нос. Она закрыла дверцу, и темнота сомкнулась вокруг нее, как сжатый кулак. Было совсем ничего не видно. Глубоко вздохнув, она ухватилась за веревку и начала подтягиваться, медленно, чтобы блоки не заскрипели. Она медленно перебирала руками. Немой лакей дюйм за дюймом поднимал ее вверх. Это было долгое путешествие. Как выяснилось позже, апартаменты Гальяганте занимали четыре этажа. Нижний предназначался для слуг, три остальных - для хозяина и его возможных гостей. Но Джейн казалось, когда она медленно и в полной темноте ползла в высоту, что этажей тут по крайней мере двадцать. Похоже было, подъем никогда не кон