чится. Джейн отгоняла эту фантазию, но ей стало мерещиться, что она попалась в ловушку, что коробка плывет в бесконечном пространстве среди звезд. У нее заломило в плечах, разболелись руки. По бокам текли струйки пота. Блузка насквозь промокла. Джейн тихонько обругала себя, что не сняла Робинову куртку, прежде чем залезть в этот ящик. Она просто варилась в ней. Ящик изнутри был подбит кожей. Гвоздики мешали ей нормально сидеть. Она попробовала переменить положение. Не помогло. Она все перебирала руками по тросу. Желудок сжимала судорога. Одну ногу она отсидела. Джейн остановилась, несколько раз обмотав веревку вокруг руки, чтобы не полететь вниз, и попробовала помассировать отсиженную ногу. Все время она прислушивалась - не раздадутся ли голоса, звуки шагов. Она поднималась долго, и если сейчас сорвется вниз, то, конечно, убьется насмерть. Ладони вспотели. Она по очереди вытерла их о джинсы и снова стала подниматься. Вверх и вверх сквозь темноту. Наконец возник лучик света, стал опускаться, дошел до глаз, скользнул по ногам. Руки с веревкой замерли. Она затаила дыхание, прислушиваясь. Снаружи кто-то ходил. С трудом, неуклюже, она кое-как обмотала веревку вокруг ноги. Достала руку власти. Необходимо было соблюдать полную тишину, поэтому она двигалась мучительно медленно. С трудом она вытащила из кармана зажигалку. Распахнула дверцу. Освободила ногу. Выскочила из ящика. Гном в ливрее перепуганно глядел на нее. - Эй! - крикнул он. - Что вы... Она поднесла огонек к фитилю. Родилось пламя. Пламя отразилось в расширившихся глазах гнома. Крошечный огонек затанцевал в каждом зрачке. Джейн зажгла второй огарок. - Где Гальяганте? - спросила она. Гном держал в руках серебряный поднос с двумя рюмками, салфетками и пустым шприцем. Они находились в углу столовой. Невозможно длинный стол, уставленный высокими серебряными канделябрами, тянулся к противоположной стене, но до нее было слишком далеко. Гном движением подбородка указал на отдаленную дверь. - В большой спальне, - прошептал он. - Он не один. Она зажгла третий огарок. - Есть еще кто-нибудь в квартире? - Нет. Только я. Он. И его гостья. - Загорелся четвертый огонек. Восемь отражений прыгали в глазах гнома. - По-моему, тебе хочется пойти полежать. - Да. - Гном, как одурманенный, прошел мимо нее в коридор. Лифт узнал его и распахнул перед ним дверь. Он исчез. Время было дорого. Зажженные свечи нельзя заменить другими. В запасе у нее оставалось минут двадцать, не больше. Джейн принялась за работу. *** Она никак не думала, что будет так трудно найти что украсть. Держась подальше от спальни, Джейн быстро обследовала остальные комнаты - большие, хорошо обставленные и совершенно бесполезные для нее. Там стояли бюро из тигрового клена и шкафчики красного дерева с удивительной резьбой. В хрустальных вазах красовались белоснежные тюльпаны или бледные светящиеся грибы с длинными тонкими ножками. Под ногами лежали ковры, над каждым из которых трудилось несколько поколений ткачей. Предполагалось, что кредитная карточка, привязанная к руке власти, приведет ее к хозяйским сокровищам, но рука поворачивалась только туда, куда ее поворачивала сама Джейн. Можно было сойти с ума от досады. Ее окружали бесценные вещи, но взять с собой было нечего. Прошло шесть минут. Осталось четырнадцать. Быстро и бесшумно она осматривала комнату за комнатой. Стены были увешаны картинами. Сцены борьбы - пронзительный крик борца, нога выбрасывается вперед. Домашние сцены - элегантные господа блюют в сверкающие раковины из фарфора. Для Гальяганте только самое лучшее. Осталось девять минут. Джейн забрела в тупик - полутемная гардеробная, ни одного окна. И вдруг рука власти похолодела, как лед, и шевельнулась. Джейн открыла шкафчик, откинула в сторону шелка и твиды и обнаружила сейф. Не сразу, но сейф все же признал кредитную карточку хозяина и открылся. Внутри оказалась стопка банкнот - Джейн быстро их перелистала: хватит на все! - а также документы и драгоценности. Ну наконец! Джейн стащила с плеча рюкзак, запихала в него банкноты. Документы брать не стала. Кольца, булавки, бриллиантовые браслеты рассовала по карманам куртки. Осталось четыре минуты. Она уже прошла столовую, когда ее внимание привлекли серебряные подсвечники. Они были такие массивные, так мягко поблескивали! В последний момент она протянула руку и схватила один из них. Ее ударило током. Рука в перчатке прилипла к подсвечнику. Мышцы свело судорогой. - Караул! - завопил подсвечник. - Воры! Грабят! - Пусти! - закричала Джейн. Подсвечник было не сдвинуть с места, он был намертво прикреплен к столу. И орал без умолку. - Воры! Грабят! Караул! - Что тут происходит? - Дверь спальни распахнулась. Джейн обернулась и увидела стоящего в дверях Гальяганте. На нем был шелковый халат, наскоро прихваченный в талии. Сзади виднелась кровать под балдахином. Рама была белая, а ножки имели форму борзых, стоящих на задних лапах. Углы простыни борзые держали в зубах. На подушках лежал яркий световой шар, сияющий кокон, сквозь который что-то смутно проглядывало, чье-то тело, изгибающееся там, внутри. Тело нимфы. Дверь закрылась. Гальяганте подошел к ней - гневный, с пылающими глазами, в обличье власти, настоящий эльфийский владыка. Поднялся ветер, обвеял Джейн, яростно растрепал волосы. Она протянула перед собой амулет, но огоньки свечей задрожали, мигнули и погасли. Джейн отступила бы назад, но проклятый подсвечник держал ее, не давая сделать ни шагу. Он все вопил: - Хозяин! На помощь! Держи вора! У Джейн мысли путались из-за этих воплей. - А ведь я вас знаю! - Гальяганте, хмурясь, смотрел на нее. - Студентка-алхимик, верно? - Он щелкнул пальцами, и подсвечник умолк. Утих ветер. Очень деликатно эльф снял рюкзак у нее со спины и перебрал содержимое. Банкноты он аккуратной пачкой сложил в сторонке. Оставив рюкзак на столе. он обшарил ее карманы и вытащил драгоценности. Джейн не пыталась сопротивляться. Попалась так попалась. - Какой случай! - Странная улыбка заиграла, как огонек, на его губах. Он окинул ее взглядом с головы до ног. - Но какой, собственно? - Он размышлял вслух. - Что же мне с вами делать? Невольные слезы навернулись ей на глаза. - Отпустите меня! - прошептала она. Гальяганте, взяв руку власти, с интересом рассматривал ее. Он пощелкал языком. - Не надо портить хорошее впечатление, - сказал он строго. Отложил руку и спустил молнию на кожаной куртке. Наружу вырвался запах пота. - Что это у вас? Он расстегнул на ее блузке две верхние пуговицы и взял в пальцы стальную ложечку. - Ну и ну! - Развеселившись, он покачал ложку кончиком пальца. - Мне, видимо, придется... Дверь спальни распахнулась. На пороге стояла обнаженная нимфа с растрепанными волосами. - Куда ты... - Она осеклась. Потом сказала недоуменно: - Джейн? Гальяганте застыл на месте. Не оглядываясь, он рявкнул: - Подожди в спальне! Закрой за собой дверь! Она скрылась. - Это Сирин, - сказала Джейн. - Забудьте о ней. - Гальяганте, казалось, о чем-то задумался, он колебался, что-то решая про себя. - У нее своя судьба. Думайте о вашей собственной. - И внезапно рассмеялся: - Я вас отпускаю. - Спасибо, - смиренно проговорила она. - И у меня есть предложение. Джейн вздрогнула и промолчала. - Если вы переживете Тейнд - а судя по всему, это очень большое "если", - придите ко мне в контору и обратитесь к моим служащим. У меня есть для вас работа. Работа выгодная. И многие сочли бы ее приятной. Он снова щелкнул пальцами, и подсвечник ее отпустил. Джейн сделала шаг назад, потирая руку. Онемевшая кисть наливалась болью. Гальяганте вернул ей пустой рюкзак. Ложечку он оставил у себя. - Можете идти. Пожалуйста, нормальным лифтом. Он снял со стола подсвечник и бросил ей. Она его машинально поймала. - Вот, возьмите. В знак моей искренности. Лифт еще не подошел, а он уже повернулся к спальне. Она посмотрела на закрывающуюся за ним дверь и отправилась домой. *** На следующий день она ходила как во сне. Наступила наконец оттепель, и студенты распахнули во всех аудиториях окна. Холодный, свежий ветер ворвался внутрь, охладил термостаты, и радиаторы исходили паром, стараясь поддержать нужную температуру. Маленькие воздушные обогреватели развевали бумаги, и по коридорам кружилась смерчами пыль. Все это было бы приятно, но Джейн чувствовала странную отрешенность. Окружающее казалось каким-то отдаленным, незначительным, словно она призраком блуждала по миру, которому перестала принадлежать. Так не могло продолжаться. Что-то должно было произойти. Может быть, сегодня наступит наконец Тейнд и положит конец этому состоянию подвешенности, ожидания, полужизни? А пока апатия и безразличие ко всему овладели ею. Даже когда Крысобой стал за ней в очередь в студенческой столовой, изобразив мимикой поцелуй, она только пожала плечами и отвернулась. Если бы Джейн намеренно собиралась его разозлить, то не могла бы придумать ничего лучше. Она видела злобное выражение, появившееся на его лице, и знала, что ничего хорошего это ей не сулит. Но что она могла сделать? Тупиковая ситуация. Она отнесла поднос на пластмассовый столик, села. Рядом рос в горшке куст терновника. В глубине куста прыгал с ветки на ветку сорокопут. Стол был четырехместный. Крысобой уселся напротив. Не поднимая глаз от салата, она сказала: - Тебя никто не приглашал здесь садиться. Он поднял на вилке жирную сардельку и ткнул в ее сторону. - От этой зеленой дряни тебя стошнит. Что тебе надо, так это хороший кусок мяса. - Он откусил от сардельки, продолжая с набитым ртом: - Есть идея! Почему бы тебе не сходить со мной нынче вечером в ресторан? Подкормим тебя немножко. Протеинчиков в органон добавим. Джейн отложила вилку: - Послушай, ты не мог бы... Внезапно на соседний стул скользнула Сирии и без предисловий сказала: - Я тебе кое-что должна объяснить. Ты можешь понять все неправильно. Ее волосы были гладко зачесаны и собраны в конский хвост. Она почти не накрасилась, только мазнула по губам белой помадой и наложила немного белых теней на веки. На ней был черный глухой свитер. Даже в нем Сирин была красива. - По-моему, тут нечего объяснять. Крысобой откашлялся. - Рад видеть и тебя, Сирин, - сказал он громко. - Привет, Крыса. - Она на него почти не взглянула. - Джейн, ты не знаешь, что значит испытывать желания... не совсем обычные. Но это мои желания. Ты ведь понимаешь? Они часть меня, я не могу отказываться от них. Джейн очень мешал Крысобой, жадно прислушивающийся к каждому слову. Она сказала: - Совсем не нужно объяснять, почему тебе нравится Гальяганте. У каждого свой вкус. Я прекрасно могу это понять. - Гальяганте мне нравится? - В серебристом смехе Сирии слышалось удивление. - Да с чего ты это взяла? Гальяганте тут вообще ни при чем. - Главное - властный самец, а кто - неважно, - вставил Крысобой. - Все решают феромоны. Сирии просто отмахнулась от него движением руки. Удивительно, как ей удавалось совсем его не замечать? - Мне нравится то, что он со мной делает. Мне нравятся ощущения, которые он во мне вызывает. Если я найду кого-нибудь, кто окажется удобнее, с Гальяганте будет покончено. Но можно поспорить, что новый будет ничуть не лучше. Так всегда бывает. - А ты меня попробуй. Почем ты знаешь, может, я лучше! - Сирин, почему ты все это мне говоришь? - Джейн не понимала, как можно говорить о своих секретах при посторонних - при Крысобое! - как будто совершенно неважно, что знают о тебе другие? Как будто они не воспользуются тем, что знают? - Я видела сон. О своей участи. - Лицо Сирин напряглось и осунулось. - Мне снилось, что Гальяганте... Что он... Нет, это слишком мерзко. Я проснулась и подумала: нет, только не это! Джейн, ты такая уверенная, такая сильная... - Я? - Джейн улыбнулась. Крысобой, маслено улыбаясь, что-то соображал про себя. Джейн прямо-таки слышала скрежет проворачивающихся в его голове жерновов. - Я подумала, может, ты поживешь у меня несколько дней? Понимаешь, просто будем разговаривать, ходить вместе... Я боюсь сделать какую-нибудь глупость. - Дрогнувшим голосом она добавила: - Больше я ничего не могу придумать. Джейн, вся сжавшись, ответила: - Я уже говорила тебе. Мне тебя очень жаль, я очень бы хотела помочь. Но я ничего не могу сделать. - Я ведь так немного прошу! И тут у последнего свободного стула появился Билли-страшила с подносом. - Не занято? - Ох! - Джейн вскочила. - Садись! Ешь! Мой салат тоже! Мне все равно! Только тебя мне тут еще не хватало! Он в недоумении смотрел на нее. Она выбежала из столовой. *** Вечером Джейн, не желая никого видеть, не пошла в столовую, а вышла в город и пообедала в ресторане в Оргулосе. Она съела котлету с пюре. Какой-то гном попробовал было завязать знакомство, но она так на него заорала, что ее попросили уйти. Вечер был приятный, почти теплый, и грузовики не слишком шумели. Джейн шла сгорбившись, засунув руки в карманы, погруженная в мрачные мысли. Сколько же это будет еще продолжаться, спрашивала она себя, до каких же пор? Джейн перешла в Оргулос из Сенодены, а там ей захотелось заказным лифтом спуститься вниз. Когда она ступила с улицы в вестибюль Бельгарды, до нее внезапно дошло, что за разными делами она не была здесь уже несколько месяцев. А еще до нее дошло, что она забыла дома лифтовый проездной. "Черт!" Было бессмысленно платить деньги за то, что уже оплачено, так что она пошла служебными коридорами в заднюю часть здания в поисках грузового лифта. Ездить на них не полагалось, но студенты делали это постоянно. Почти сразу Джейн заблудилась. Она спустилась в подвал по какой-то лестнице, потом решила вернуться, но найти лестницу уже не смогла. Ничего не оставалось, как идти дальше, через полутемные склады, где пахло скипидаром, дегтем, уксусом, книжной плесенью. Ей сделалось не на шутку страшно. И тут Джейн увидела рядом с угольной ямой стальную дверь, выкрашенную в зеленый цвет. Сама не зная почему, она чувствовала, что именно туда ей и надо. Она раскрыла дверь. В полумраке чернела громадная железная махина. Пахло смазочным маслом. При свете единственной лампочки без абажура, висящей высоко под потолком, она смотрела на злобное стальное чудовище. Она знала его, знала, как закоулки своей души. Это был дракон, 7332, Меланхтон. Дракон улыбнулся. - Ну что, не ожидала увидеть меня, человечек? - Его насмешка была обжигающей, словно Джейн стояла перед открытой топкой громадной печи. Дверь, за которую она держалась, куда-то пропала, темнота за спиной сгустилась. Во всей вселенной существовали теперь только дракон и она. Люк кабины бесшумно распахнулся. - Входи. Нам есть о чем поговорить. Пилотское кресло выглядело новее, чем раньше. Но, когда она села, оно обняло ее по-старому. Мягко светилась приборная панель. Краем глаза она заметила в темноте какое-то движение. Где-то закричал мерион и тут же умолк. - Ты меня бросил, - сказала она. - Я вернулся к тебе. Руки Джейн вцепились в подлокотники. Одно движение, и иглы вонзятся в ее запястья. Опустится шлем и погрузит ее в ощущения дракона. Но она не стала поворачивать рукоятку. - Хорошо выглядишь. Процветаешь? Как она и думала, он обиделся. - А ты все та же: скучна и глупа, - презрительно сказал Меланхтон. В глубине его груди пробудился к жизни какой-то двигатель, и его вибрации сотрясали кабину. - Я ведь пришел дать тебе смерть, кровь, месть и участие в величайшем приключении со времен самого первого убийства - а ты встречаешь меня пустыми любезностями. - Кроме пустых любезностей, нам нечего друг другу сказать. - Говори, что хочешь, - злобно сказал дракон. - Сотрясай воздух несвежими, вялыми словами, словами, словами. Но мы с тобой жили друг в друге, мы ощущали и думали вместе, и ни один из нас не освободится от другого до конца этой жизни. - В наступившем молчании Джейн со сжавшимся сердцем ощутила его правоту. Когда дракон наконец заговорил снова, он уже овладел собой. Говорил он холодно и уверенно: - Как ты могла, так долго прожив и так много испытав, даже не спросить себя, кто же виновен во всех твоих несчастьях? - Я знаю своего врага. Я знаю его, вплоть до операционных кодов. - Это меня, что ли? - сказал он насмешливо. - Я всего лишь симптом. Разве это я сотворил мир и тебя в нем? Разве я повелел тебе жить, любить, терять, стариться и умирать? Кто отравил тебе радости дружбы и оторвал тебя от всех, кого ты любила? Кто сказал, что ты должна учиться только на своих ошибках и ничего не извлекать из этих уроков? Нет, это не я. Ты попалась в паутину, сотканную кем-то посильнее меня. Я знаю, кто твой враг. Она и мой враг тоже. По сравнению с моей ненавистью к ней, наша с тобой вражда - как свечка рядом с солнцем. Пойми меня хорошенько: ты в моей власти, и мне очень хотелось бы поиграть с тобой, как играет кошка с пойманным мышонком. Но я отпущу тебя, потому что у нас общая цель. Ты тоже должна отказаться от мелких чувств. Сосредоточься на своем истинном неприятеле. Ты должна ненавидеть ее всей душой. И бояться ее, как я ее боюсь. Джейн всегда казалось, что выражение "кровь заледенела в жилах" - простая метафора. Но теперь она убедилась, что фраза может иметь буквальный смысл. - О ком ты говоришь? Только ли любовь к театральным эффектам или нечто более сокровенное - наслаждение святотатством, к примеру - заставило Меланхтона помедлить с ответом? Наконец со спокойным удовлетворением он произнес: - О Богине. - Не может быть! - Перестань! Ты что же, ничего не подозревала? Не думала по ночам, что Богиня тебя не любит? Что она зла, что ее забавляют твои несчастья - потому что иначе какой в них смысл? Не отказывайся от своей судьбы. Тебе выпала маленькая роль в ее ниспровержении. Ты должна гордиться. - Ты сошел с ума! - прошептала Джейн. - Никто не может ниспровергнуть Богиню. - Никто не пробовал. - Меланхтон говорил спокойно, убедительно, на безумца он был не похож. - Я не терял времени, пока мы не виделись, уверяю тебя. Я сам себя усовершенствовал, и теперь я намного сильнее, чем мои собратья. Мощь моя велика, можешь не сомневаться. Но для беглого дракона, нарушившего присягу, без хозяина, будущего нет. Небеса для меня закрыты. Я могу либо вечно ползать среди корней мира, по подвалам, либо насладиться последней роковой битвой. Я больше не застану защитников Закона врасплох. Пусть так. Но я пролечу в четвертый раз через Адские Врата, я атакую Спиральный дворец, я опрокину его и протащу Богиню по развалинам. И всем злом, что есть в мире, клянусь, что я убью эту суку. - Невозможно, - слабо проговорила Джейн. - Ты все еще заражена надеждой. Ты думаешь, что где-то может быть жизнь, которую стоит прожить. Что какое-то сочетание действия, бездействия, знания и удачи может спасти тебя, если ты правильно подберешь пропорцию. Так послушай меня. Вот здесь, сейчас, - лучше, чем сейчас, не будет никогда. - Нет, все еще будет хорошо! - Да раскрой же глаза! - Презрение дракона стало физически ощутимо. Люк со скрежетом раскрылся. - Иди. Возвращайся в свою комнату. Тебя там ждет подарок - надеюсь, понравится. Вернешься, когда повзрослеешь, когда ясно увидишь тщету всего. Когда отчаешься и, шагнув за пределы отчаяния, захочешь мести. Когда перестанешь лгать себе. - Какой подарок? Свет погас. Меланхтон молчал. - Ты сказал, меня ждет подарок. Какой подарок? Молчание. - Это все уже было! Я не собираюсь больше играть в твои проклятые игры! Молчание. Джейн с усилием попыталась стряхнуть с себя гнев, страх, ощущение беспомощности. Это потребовало времени. Но наконец она сделала то самое, чего хотел Меланхтон: вышла из кабины. Как всегда, ей ничего другого не оставалось. *** Она не помнила, как добралась домой, в Габундию. Перед порогом комнаты ее пронзило ледяное предчувствие. Она остановилась, не в силах повернуть ручку двери. Это было глупо. Хуже того, что она видела только что в подвале Бельгарды, она ничего не может увидеть. Это Меланхтон мучает ее по своей злобе. Она распахнула дверь. Мартышка и Крысобой лежали на полу, мертвые. У нее вырвался - нет, не крик, какое-то клокотание. Да, шуточка в стиле Меланхтона. А может быть, это с его стороны то, что Гальяганте назвал "знаком искренности". Может быть, он счел проявлением заботы - убрать из ее жизни эту мелкую докуку. В комнате горел свет. Потому-то это и было так ужасно. Если бы хоть где-то был клочок тени, ее глаза могли бы найти в нем убежище. Но в ярком жестоком свете глазам было некуда деться. Она не могла их отвести, не могла избавить от того, что лежало перед ними. Лицо Мартышки в смерти стало пепельно-серым, а лицо Крысобоя - ярко-белым с синими отблесками. Радужки их глаз растворились, исчезли, оставив под фиолетовыми веками слепо глядящие бельма. Их рты были широко открыты. Влажный след слюны тянулся по подбородку Крысобоя, и последняя капля застыла на самом краю, сводя с ума нежеланием упасть. Словно время остановилось. Из предплечья Крысобоя все еще торчала игла. Он, видимо, сделал укол Мартышке и, отвернувшись, чтобы уколоть себя, не видел, как ее тело беспомощно обмякло, прислонясь к кровати. И, когда белая смерть дошла до сердца, он просто повалился на бок. Крысобой лежал головой к двери, даже в смерти отвернувшись от бедной Мартышки. Джейн стояла на месте, пораженная ужасом. Где-то в отдалении завыла сирена. Еще одна присоединилась к ней, потом третья. Скоро по всему Городу звучали сигналы тревоги. Пришел Тейнд. Глава 18 Выходить на улицу ей, конечно, не следовало. Университетское начальство озаботилось раздать студентам отпечатанную на ротаторе инструкцию - крупный шрифт, фиолетовые буквы, приятно пахнущая бумага. И первый пункт недвусмысленно требовал: ОСТАВАЙТЕСЬ В СВОЕЙ КОМНАТЕ. Джейн понимала, что это хороший совет. Но ужас лишил ее способности рассуждать, выгнал из комнаты, из Габундии, из Бельгарды. Ее сознание не участвовало в этом. Только что она стояла и с дрожью глядела на трупы, а в следующий момент она, все еще дрожащая и испуганная, оказалась в совершенно незнакомой ей части города. Мимо проковылял плачущий свиночеловек. Он пытался прикрыть голову руками, с загнутых клыков стекали слезы. За ним стаей, хохоча и улюлюкая, гнались вурдалаки. В бок его ударилась брошенная дубинка Он споткнулся, но удержался на ногах И пустился бегом. Раздавался звон бьющегося стекла. Скорей, скорей назад в Бельгарду! В полночь запрут подъезд. Но, если она проскользнет до этого, ей, может быть, удастся укрыться в комнате Сирии или у Коноплянки. Главное - подняться повыше, самое страшное, конечно, будет происходить внизу, на улице. За поворотом открылся узкий переулок. Вздымающиеся с обеих сторон глухие стены делали его похожим на коридор или ущелье. Впереди горел костер, вокруг него плясали, били в барабан. Толпа вломилась в текстильный склад, из окон всех пяти этажей на улицу летели, разворачиваясь на лету, рулоны муслина, ситца, поплина, шелка. Их подхватывали, бросали в огонь. Джейн остановилась, шагнула назад, но тут на улицу хлынула из-за угла орава причудливых созданий. Они распевали: Хватит Городу стоять! Время жечь, крушить, ломать! Они трезвонили в колокольчики, дули в рожки, прыгали, размахивая подобранными где-то флажками с рекламными картинками. С высоких шестов свисали фонари. Это напоминало карнавальное шествие - мелькали нетопырьи морды, оленьи ветвистые рога, журавлиные ноги. Веселимся от души! Жги дотла, ломай, круши! Джейн так испугалась, что даже убежать не смогла. Толпа подхватила ее и понесла. Она стала теперь одной из них, частью толпы, а не ее потенциальной жертвой. Их тела прикрыли ее, как живые щиты, она была в безопасности. Все веселились вокруг, пьяные, раскрасневшиеся, безобразные. Рыжий карлик протянул ей жестянку с пивом. Чтобы успокоиться, она вскрыла ее и сделала хороший глоток. Пиво было холодное, язык защипало. Время жечь, крушить, ломать! Хватит Городу стоять! Новоприбывшие смешались с теми, кто плясал у костра. - Развлекаешься? Джейн обернулась в удивлении: - Коноплянка! Что ты тут делаешь? Ее однокурсница пожала плечами: - То же, что и ты - наслаждаюсь жизнью. - Коноплянка, надо вернуться в общежитие! Ты хоть знаешь, где мы? Если не слишком далеко, мы еще можем успеть в Габундию, пока там не заперли. - Еще чего! - Коноплянка охватила себя руками, ее худенькие плечи поднялись, как еще одна пара крыльев. - Лишиться всего этого? Сидеть у себя в комнате и смотреть в стенку. Книжку еще, может, почитать или включить кипятильник и заварить чайку с ромашкой? Габундия за миллион световых лет отсюда! Не понимаешь? Сегодня все можно. Хочешь чего-то - бери! Нравится тебе кто-то - хватай! Все можешь делать, от чего торчишь, никто тебе не помешает. Никто потом не припомнит. Она сунула в рот мятую сигарету с травкой и щелкнула пальцами. Вспыхнул огонек, сигарета задымилась. Коноплянка затянулась, не предложив Джейн. Ее глаза горели таким отчаянным весельем, что Джейн смущенно отвернулась, не в силах выдержать ее взгляд. Толпа снова пустилась вперед, с ревом и шумом. Джейн кинуло сперва в одну сторону, потом в другую. Ей пришлось перейти на бег, чтобы не упасть. - Куда мы идем? - спросила она. - Не все ли равно? Они пробегали мимо магазинов, и витринные стекла разлетались вдребезги. Кое-кто подбегал, соблазнялся кожаным бумажником или пригоршней запонок, но в целом толпа не сбавляла шага. Звон бьющегося стекла все нарастал. - Да что же это творится! - прокричала Джейн. - Пустяки! - Глаза Коноплянки горели, как брызги расплавленного металла. Она смеялась: - То ли еще будет! В толпе стало тесно. Плечи, локти, костлявые подбородки толкали Джейн со всех сторон так, что у нее ребра трещали. Те, кто только что был рядом, исчезали, выжатые обступающими телами, словно грейпфрутовые семечки, запущенные большим и указательным пальцем. Коноплянка пропала из виду. Джейн не могла пошевелиться. Она даже упасть не могла - так тесно ее зажали. Толпа приподняла ее и понесла. Только когда они вышли на улицу попросторней, ноги Джейн коснулись земли, и ей снова пришлось бежать, чтобы не упасть. Упади она, ее бы мгновенно затоптали. Впереди послышался шум - толпа расправлялась с кем-то. Когда Джейн поднесло поближе, она увидела, что им попался грузовик. Его загнали в тупик и раскачивали, навалившись. Он яростно рычал. Нападающие залезли в кузов, запрыгнули на капот, оторвали дверь, начали выдирать внутренности. Сиденья, провода, свечи зажигания, пластмассовая статуэтка Великой Матери с приборной доски - все это летело в толпу. - Сволочи! - ревел грузовик. - Поубиваю всех! Задавлю! - Страшно было видеть, что с такой огромной, сильной машиной так легко справились. Страшно и... восхитительно. Снесли витрину бара, разбили прилавок, растащили выпивку. Джейн обнаружила у себя в руках бутылку мятного шнапса. На вкус пойло было ужасное. Но скоро она к нему притерпелась. Толпа неслась дальше, круша и грабя все на пути. Но вот она замедлила ход - то ли впереди был тупик, то ли, наоборот, развилка, и передние заколебались, не зная, куда сворачивать. Джейн уже не бежала, а шла. И тут она снова увидела Коноплянку под руку с высоким и очень уродливым парнем. Джейн дернула ее за рукав. Коноплянка оглянулась, поглядела равнодушно. - А ты тут зачем? - Не дожидаясь ответа, выпустила руку своего спутника. - Знакомься, это Череп. Такое странное имя, безусловно, подходило ему. Массивная, неправильной формы голова, остриженная под машинку, смертельная бледность лица. Лоб и щеки наполовину закрывала татуировка, изображающая большие черные очки. Тупо и тускло глядели узкие бесцветные глаза. В знак приветствия он похотливо осклабился и ухватил себя между ног. Изо всех сил стараясь не обращать на него внимания, Джейн сказала: - Ты хоть приблизительно знаешь, где мы? Можешь не идти со мной, скажи только, в какой стороне дом, я сама попробую добраться. Коноплянка посмотрела на нее с убийственным презрением. - Так и не поняла ничего? - Хлопая крыльями, она стащила с себя свитер. Под ним ничего не было. Груди у нее были небольшие, но соски громадные, абрикосового цвета. В толпе раздались возгласы одобрения. Коноплянка швырнула свитер в воздух. Горбатый музыкант, нагнувшись, просунул голову ей между ног. Сидя у него на плечах, она была похожа на статую, вырезанную на носу корабля. - К Могильникам! - закричал кто-то. Коноплянка призывно взмахнула рукой. - К Могильникам! - воскликнула она. И они двинулись. Коноплянка возглавляла шествие, а несущий ее горбун играл на флейте. Они шли быстро, почти бежали. Густо пахло потом, словно прелыми овощами, у Джейн кружилась голова. Они не пели больше, но звуки их голосов сливались в рокот, похожий на ровный шум прибоя, над которым время от времени острым шпилем вздымался чей-нибудь пронзительный крик. Басовое гудение, не умолкая, вибрировало, отдаваясь у нее внизу живота. В голове шумело, как от амфетамина, и ровный шум отдавался в черепе, меняя окраску, напряжение и тембр. Это была симфония хаоса. Джейн провела рукой по волосам. Они затрещали, наэлектризованные. Она уже не пыталась выбраться. Происходящее возбуждало ее. Что-то живительное было в этом ужасе, что-то, от чего она не могла отказаться. Она должна была видеть, что будет дальше. Как крохотная капля в неудержимом потоке, она позволила толпе нести себя вместе со всеми. Их занесло в магазин электротоваров. Вокруг шныряли юркие личности, расхватывая плееры, компакт-диски, мини-холодильники. Кто-то сунул ей в руки коробку. Она машинально взяла ее. Черный, как сажа, чертенок выскочил откуда-то из угла и весело завопил: - Пожар. Спасайся кто может! За его спиной поднялись языки пламени. Все сразу рванулись к дверям. Было страшное мгновение, когда Джейн подумала, что пришел конец, ее раздавят. Выбравшись на улицу, она не сразу вспомнила про свой трофей. В коробке оказалась микроволновая печь. Вышло очень удачно. Ей как раз давно нужна была такая печь, а украсть ее никак не получалось, слишком крупный предмет. Джейн решила, что возьмет ее домой. *** Но, волоча коробку, Джейн трудно было поспевать за толпой. Постепенно она отставала и оказалась в задних рядах. Разболелись руки и плечи. Она выбилась из сил. С мостовой спускались железобетонные ступеньки к старому каналу, и Джейн присела на них передохнуть. Толпа ушла вперед. Похолодало. Рев голосов стал едва слышен, но время от времени с разных сторон, из разных частей Города доносились новые голоса, как будто толпа была каким-то вездесущим чудовищем. Джейн смотрела под ноги, на ржавые железяки, пластиковые растрескавшиеся бутылки, окурки. В голове у нее шумело. Там, где проходило буйное шествие, оставались мертвые улицы с мертвыми домами, словно толпа на ходу высасывала из них жизнь. С металлических поверхностей отваливалась пластами краска, обнажая ржавчину. Пузырился асфальт. С кирпичных домов облетала штукатурка. Мусор громоздился у края тротуаров, плавал в маслянистых водах канала. Стены покрывались трещинами. Разоренные дома с неестественной скоростью зарастали бурьяном. На глазах Джейн из трещины в основании бетонной опоры моста выбился побег, тут же разросшийся в пышный терновый куст. В глубине его зацвели розы, и на их запах, как на прокисшее молоко, налетели крылатые человечки ростом с палец. При полете они издавали звуки, похожие на звон колокольчиков. Они летели парами, и каждая пара тащила такого же миниатюрного пленника, связанного веревками толщиной в нитку. Они с размаху влетали в гущу куста, и оттуда раздавались тоненькие крики. Как будущий алхимик, Джейн разбиралась в природных процессах. Происходящее восстанавливало равновесие, нарушения которого копились годами. Но смотреть на это не было сил. Она перевела дыхание. Пора идти. Она встала, оставив печь на ступеньках. Не нужна ей эта чертова штука! На мостовую сверху выплеснулась струя блевотины. Джейн успела отскочить в сторону, но туфли ей все же забрызгало. Три гиеноголовых существа толклись у ограждения виадука над ее головой. - Эй вы, поосторожнее! - крикнула Джейн. Тот, кого тошнило, ее даже не заметил. Другой грубо заржал. Третий влез на ограждение, расстегнулся и помахал прибором. - Эй, красотка, не хочешь попробовать? - Скоты! - крикнула она. - Эту суку, - холодно сказал соблазнитель, - надо проучить. Его друг уже бежал по виадуку, ища спуск. - Сюда! - крикнул он. Оставив пьяного страдать у перил, они побежали к железной лестнице на дальней стороне моста. Джейн в ужасе вбежала в первую попавшуюся дверь и в подъезде обнаружила лестницу, ведущую на тот самый виадук, где только что были гиены. Они ее, к счастью, не заметили. На середине подъема ей пришлось остановиться, пропуская мимо сначала десяток, а потом целую сотню уродливых созданий. Те трое явно откололись от этой толпы. Но это была другая толпа, не та, которую она бросила. Она никого не узнавала, а тут были лица, которые она бы запомнила. Но это не имело значения. Она побежала с ними, снова чувствуя себя в безопасности. *** Очень скоро впереди послышался страшный рев. Улица влилась в широкую пятиугольную площадь. Как молекулы газа, попавшие в зону низкого давления, бегущие мгновенно распределилась по всей площади. Джейн стало страшно: она догадалась, куда попала. Это была. площадь Оберона. Четыре стороны ее занимали кафе и магазины - пластинки, галантерея, скобяные товары и тому подобное. На пятой же стороне возвышался обсидиановый фасад знаменитой и страшной городской тюрьмы. Он нависал над площадью, как массивный нос зловещего черного корабля. Тюрьма называлась "Могильники". Добравшись до своей цели, толпа, однако, не спешила на приступ. Разбившись на небольшие группы, она рассредоточилась по остальным четырем сторонам площади. Витрины магазинов были закрыты решетками и стальными щитами, но выше первого этажа окна были не защищены. Толпа забрасывала их булыжниками и кирпичами. Повинуясь мгновенному, неосознанному порыву, Джейн подобрала пустую пивную бутылку, размахнулась и запустила в ближайшее окно. Стекло разлетелось. Она радостно завопила. Проходящий тролль одобрительно похлопал ее по спине, она зашаталась. Ей стало хорошо. Общее возбуждение охватило ее, одарило прозрачными крыльями. Она глубоко вздохнула, наполнив легкие и желудок кипящим, пузырящимся воздухом безумия. Возврата не было. Джейн стала одной из них, принадлежа им душой и телом. Она была теперь человеком толпы. На нее налетел пьяный, она оттолкнула его: - Пошел вон, скотина! Это ей тоже понравилось. Когда они разбили все окна, сорвали щиты, разграбили что смогли и подожгли несколько магазинов, наступило затишье. Несколько коренастых, крепких гномов пытались сорвать с петель тюремные ворота. Они были сильны и сноровисты, но отступили ни с чем. Толпа почти растеряла активность. Чтобы не останавливаться, некоторые занялись винным погребком, который до этого пропустили. Кожаные кресла и растения в горшках полетели на улицу. Картины маслом, изображающие обнаженных троллей на унитазах, отправились в огонь. И наконец на мостовую с грохотом выкатили три гигантские бочки. Один из погромщиков вспрыгнул на первую бочку и замахал в воздухе своей шапкой с пером: - Сограждане! Толпа встретила это обращение презрительным смехом. Оратор взмахнул топором. - Наши любимые Правители, отцы Города, заточили в эти бочки - для ее же, безусловно, блага - преступную и строптивую жидкость. Долгие, мучительные годы провела она в дубовых темницах, исправляясь, зрея, смягчаясь, избавляясь от грубых привычек, дабы стать почтенным, законопослушным напитком, достойным благородных глоток нашего достоуважаемого начальства. - Все глаза были прикованы к нему. Гримасничая, он выпятил грудь и прокричал: - Но созрела ли она? - Нет! - Поняла ли она свои заблуждения? - Нет! - Стала ли она на путь истинный? - Нет! - Правильно! Она упорствует в заблуждениях и недостойна того, чтобы ее лакало начальство. - Он рубанул топором по втулке. Вино хлынуло, растекаясь по площади. Смеющиеся уроды кинулись к ручейкам, опустились на четвереньки. Из магазина приволокли насос и с его помощью наполнили пустой фонтан в центре площади. Сбросив одежду, многие - среди них Коноплянка - радостно бросились туда, стали пить из ладоней, плескать друг в друга кроваво-красной жидкостью. Горящие здания и ртутные светильники озаряли происходящее тускло-оранжевым светом. С другой стороны площади донеслись крики. Из боковой улицы медленно шагал башенный кран. Им управлял ухмыляющийся чертенок - сидя наверху, он шептал команды гиганту в ухо. Они остановились у ворот, и великан поднял громадный чугунный кулак. Три раза он ударил по окованным железом воротам. От них только щепки отлетали, но ворота пока держались. После четвертого удара ворота рухнули. Раздался такой вопль ликования, что содрогнулось небо. Джейн вбежала в мрачное здание вместе со всеми. Она оказалась в темном узком коридоре. Рядом с ней бежал Череп. Он схватил ее за руку и заставил остановиться перед дверью камеры. - Подержи-ка! - Он сунул ей в руки свою куртку, сплюнул под ноги и стал ломиком сбивать запор. Мускулы вздулись под его темной от пота рубашкой. Дверь распахнулась. Гнилозубый рот. Перекошенное лицо. Существо вышло из камеры и ущипнуло ледяными пальцами Джейн за щеку. - Это мне? - продребезжало оно. Хихикнуло, видя, как она напугана, и уковыляло прочь. Череп тем временем взломал следующую дверь. Оттуда вылезло что-то черное, какая-то скрежещущая тень. Оно глянуло на Джейн, проплывая мимо. Взгляд наполненных ненавистью глаз коснулся ее, словно тысячью скорпионьих жал. Ее сердце подскочило от страха. - Что стоишь! - прокричал ей в ухо Череп. - Работы же полно! Но Джейн не тронулась с места. Череп не заметил этого, он был слишком занят. Он шел дальше по коридору, взламывая одну дверь за другой, освобождая чудовищ, подобных которым Джейн никогда не видела. Она бросила его куртку и убежала. *** На площади веселый чертенок дал ей бутылку виски. Она хлебнула. Другой раздавал таблетки. Она проглотила пять штук. Нетерпеливые поджигатели уже начали внутри тюрьмы разводить огонь. Освободители и освобожденные выскакивали из огня, кашляя, задыхаясь, хохоча пьяным смехом. Выпустить узников успели только из ближних камер. Все остальное быстро охватило пламя, жаркое, как в доменной печи. Те, кто успел освободиться, с визгом выскакивали из ворот, бегали кругами, пытаясь сбить с себя пламя. Толпа приветствовала их хохотом. Пепел падал, как снег. Хлопья были величиной с кулак. Джейн, моргая, смотрела вверх. Как принято в тюремной архитектуре, над воротами имелся арочный мост с небольшой сторожевой башенкой. Сами стражники давно убежали, ворота рухнули, но мост остался - нависал над пустым местом, чернея на огненном фоне. На мосту плясали и прыгали какие-то фигурки. Они распевали песни и мочились в огонь, не обращая внимания на опасность. Эта безумная, самоубийственная отвага вселяла ужас. Внезапно с моста раздался крик. Оттуда показывали на одну из боковых улиц. На площадь выходил строевым шагом отряд эльфийских воинов в блестящих черных шлемах. Немедленно у подножия стены растянули, держа за четыре угла, одеяла. Один за другим наблюдатели попрыгали вниз. Толпа затихла. Эльфы построились в одном из углов площади. Они стояли сомкнутыми рядами, держа дубинки и плексигласовые щиты. У всех на рубашках были значки с крылатой стрелой. Командир поднял на дыбы своего коня. Хромированные бока сияли так, что самого коня было почти не видно. Отражения толпы, воинов, горящих стен тюрьмы мелькали на зеркальной поверхности, увеличиваясь, когда конь делал шаг вперед, исчезая, когда он отступал в сторону. По-прежнему мягко падал пепел. Эльфийский командир приподнялся на стременах и ясным, звонким голосом прокричал: - Это сборище не соответствует установлениям Тейнда! Ваше присутствие здесь незаконно. Даю вам две минуты, чтобы очистить площадь! Бунтовщики ответили нестройными криками. Они явно колебались. Кое-кто начал разбегаться. Если бы эльфы сейчас выступили, они бы без усилий разогнали толпу и очистили площадь. Но командир не отдавал приказа. Крики стали громче. Полетел камень, потом бутылка. Она разбилась со звоном. При этом звуке какая-то волна пробежала по толпе. Джейн невольно задрожала. Стоящие вокруг напряженно застыли. - О черт, - пробормотал какой-то гном. - Они хотят сопротивляться. Сопротивляться эльфам! Гном схватил Джейн за локоть и показал налево. Многие головы повернулись туда. В боковой улице показался еще один эльфийский отряд. И еще один, с другой стороны. Они окружали площадь. Поэтому командир и медлил. Он хотел, чтобы толпа оказалась в мешке. - Если не разойдетесь, мы применим силу! - Командир небрежно взглянул на часы. Его коварство возмутило Джейн и придало ей решимости. Джейн охватила страстная ненависть к эльфам. Они, значит, думают, что могут ей помешать! Ну уж нет! Никакие ужасы ее не запугают. "Здесь я стою, - подумала она, - и никто меня отсюда не сдвинет". Воины с боевым кличем ринулись вперед. *** Это была беспорядочная схватка. Во всяком случае, такой она виделась Джейн. Вокруг нее толкались, визжали, сквернословили. Воины хлынули стремительно, словно океанские волны на берег. Но и толпа встретила нападающих стойко, как прибрежные скалы. Прежде чем воины достигли первых мятежников, командир поднял дубинку и произнес короткое заклинание. Все уличные фонари на мгновение вспыхнули и погасли. Теперь площадь освещалась только заревом пожара. Это давало преимущество эльфам. Их боевая подготовка включала обучение ночному бою. Кроме того, древнее благословение Богини наделило их даром ясно видеть в темноте, лишь бы хоть один луч Дамы Луны светил в небе. Мелькали дубинки, эльфы надвигались, толпа отступала. Но воины так спешили нанести удары, что ровная линия наступления разорвалась. Это сильно ослабило их преимущество. Джейн толкали то в одну сторону, то в другую. Она увидела, как один из тех гномов, что пытались сломать ворота, бросился на солдата, прямо на щит. Солдат с криком упал, сломав руку. Толпа взвихрилась вокруг него, гном исчез. Потом, когда сражающиеся переместились, Джейн увидела, что три эльфа набросились на него с дубинками. С него сорвали рубашку. Он лежал у их ног, окровавленный, полуобнаженный, не сопротивляясь. Голова его бессильно дергалась при каждом новом ударе. У него был сломан позвоночник. Джейн сделала шаг вперед. Она с удивлением поняла, что собирается за него вступиться. "Глупо, глупо, - яростно твердила она себе, - как глупо! Какого дьявола я здесь вообще делаю? Это бессмысленно. Гном уже мертв, ему не помочь. Беги отсюда, беги скорее!" Но она, как сомнамбула, шла вперед. Перед ней вырос солдат. Шлем слетел у него с головы, светлые волосы разметались. Пламя битвы сияло на его лице. Он поднял дубинку. Но тут он поскользнулся на мокром от пролитого вина булыжнике и упал на одно колено. На него мгновенно накинулся тролль, сел верхом, уперев голову между лопаток, и обвил туловище ногами. Хрясь! Он заломил эльфу голову назад. Хрустнули позвонки. Тело эльфа обмякло, свет на лице погас. Дубинка со стуком выпала из руки. Джейн схватила ее. Пепел падал все гуще. Было трудно дышать. Запах гари проникал повсюду, забивал ноздри, оседал горечью во рту. Джейн умом понимала, что это самые страшные минуты в ее жизни, но, как ни странно, чувствовала совсем другое. Ей было хорошо. - Прочь! Прочь от меня! - Дубинка была из литой стали, длинная, как копье, и с перекладиной на одном конце. Это было удобное оружие для схватки с толпой. Не зная, как с ней обращаться, Джейн просто схватилась за один конец и размахивала ею взад-вперед, как двуручным мечом. Пространство вокруг расчистилось, стало легче дышать. - Мерзавцы! - кричала она. - Подлые, гнусные, проклятые эльфы! Послышался звук, напоминающий тяжкий вздох, потом другой, потом еще и еще. Даже в шуме схватки эти звуки были хорошо слышны. Канистры с газом, прогремев по камням мостовой, взорвались, испустив облака отравляющего газа. Те, которых он настиг, упали, кашляя и задыхаясь. Они пытались встать, корчились, хватаясь друг за друга. Но, прежде чем воины успели воспользоваться смятением, группа коротко стриженных парней, зажимая рты и носы мокрыми носовыми платками, бросилась вперед. Они схватили канистры и метнули их в солдат. Налетевший ветерок понес облачко газа в ту сторону, где была Джейн. Она мгновенно ослепла. Кожа горела, будто в огне. Она кашляла, задыхалась, из глаз текли слезы. Из носу тоже текло. Щеки горели, словно их отхлестали крапивой. Согнувшись пополам, ничего не видя, она вслепую пыталась выбраться. И тут случилось чудо. Кто-то взял ее за руку и повел. Она почувствовала на лице дуновение свежего ветерка. Сквозь слезы разглядела, что путь впереди свободен. - Скорее! - прохрипел ее спаситель. - Сейчас опять пустят газ. Но, когда они выбрались с площади, Джейн пришлось остановиться. Высвободив руку, она вытерла одним рукавом глаза и высморкалась в другой. Сквозь слезы оглянулась назад. Дым и пламя сотни пожаров превратили небо в серый холст с красными узорами. Под этим сумрачным балдахином какие-то темные существа ползали среди поверженных тел. Некоторые шарили по карманам. Джейн узнала кое-кого - это были заключенные, которых она помогала освобождать. - Некогда разглядывать, - торопил ее спутник. - Зеленые рубашки подходят. И действительно, она слышала ровный шаг свежих эльфийских подкреплений. Джейн снова побежала. И только тогда она посмотрела, кто бежит рядом с ней. Это был Череп. *** Когда стало ясно, что их никто не преследует, Джейн резко остановилась. Ее стошнило. Череп поддерживал ее, обняв за плечи, пока она освобождалась от пепла, безумия, ужаса. Наконец она выпрямилась. К ее удивлению, в голове прояснилось. - Ничего заварушка? - сказал Череп. Она посмотрела на него. - Я у одного паразита откусил палец. А на нем толстенное кольцо золотое со всякими алмазами-хреназами. Вот! - Он похлопал по запачканному кровью карману рубашки. - Так что ночка получилась прибыльная. Череп был все так же уродлив. Но глаза у него изменились. Они были теперь зеленые с золотыми искорками, как молодые майские листья, и в них светилось веселье, словно Череп был просто ролью, словно это уродливое лицо было маской, из прорези которой выглядывал кто-то другой. - У тебя что-то за ухо зацепилось, - сказала Джейн. - Что? - Череп резко обернулся, взметнул руки, но опоздал. Джейн ухватила талисман, висящий у него в мочке уха. - Эй, поосторожнее! Джейн сорвала талисман. Череп с испуганным криком отшатнулся. Черты его лица поплыли, стали меняться. Исчезла татуировка, сползло выражение злобной тупости. Никакой это был не Череп! Это был Робин Эльшир. Джейн поглядела на талисман - янтарная бусина, косточка, сверхпроводящий диск, два синичьих пера - и бросила на землю. Она сама могла сделать таких сколько угодно. - Какого дьявола ты тут делаешь? - Тебя искал, устраивает? Фу, больно как! - Он поморщился. На нем была потрепанная мешковатая нейлоновая куртка. - Слушай, я понимаю, что ты меня не просила идти за тобой. Но все равно я здесь. И, если бы ты соображала сейчас получше, ты бы обрадовалась. Надо выбираться. Там уже пошло на ножи. И они их не спрячут, когда разделаются с эльфами. Он схватил ее за руку и потащил дальше. Спеша вслед за ним и спотыкаясь, Джейн вынуждена была признать, что вид у него геройский: сверкающие глаза, мужественный подбородок. Ее сердце смягчилось. Потом она опустила глаза. Что-то торчало у него из кармана, наспех и небрежно туда засунутое. Какой-то клочок черного трикотажа. Трусики. И на вид знакомые. - А это что? - Она рывком их схватила. Ношеные, не стираные. Понюхала. Это были ее трусики. - Откуда они у тебя? Робин смущенно опустил голову, не замедляя шага. - Я... Ну... Я их выменял у Билли-страшилы. Он сказал, что ты однажды заночевала у него, а утром, когда одевалась, забыла их прихватить. - Ну, Билли! - воскликнула она в ярости. - Я его придушу! - Мы думали, ты будешь не против. - Нет, я буду против и даже очень! - Но без них я бы тебя не нашел. Это они на тебя вывели. Закон притяжения. - Ах, притяжения! - Слушай, ну что тут такого? Билли сказал, что ему нужна моя кожаная куртка, нет ли, мол, у него такого, чего я хочу? - Он искоса поглядел на нее и впервые заметил, во что она превратила его куртку. - А к тебе-то она как попала? Джейн покраснела. Некоторое время они шли молча. Потом Робин сказал: - Мы, наверно, оба не всеми своими поступками гордимся. Но сейчас это неважно. Надо поскорее убираться, пока целы. *** На улице валялись трупы. Джейн и Робин шли по следам недавно прокатившейся тут толпы. И время от времени слышали впереди ее рев. Это было страшновато, потому что, проходя квартал за кварталом, они ни разу не повстречали живой души. Только трупы. Трупы в основном были мелкие. Район был жилой, и от толпы время от времени отделялись охотники погромить квартиры гномов. Но лежали там и лешие, и домовые, и козлолюди. Джейн особенно запомнился человек-олень с наполовину освежеванным лицом. Охотник за трофеями успел срезать все мясо с нижней челюсти. Потом его что-то, по-видимому, отвлекло, и олень остался лежать с чудовищной улыбкой. Был виден один глаз, широко открытый, синевато-белый. Он глядел, будто что-то знал, что-то видел впереди, неотвратимо страшное. Глядя на него, Джейн почувствовала, что вот-вот поймет нечто важное. Знала бы ты, что тебя ждет, говорил этот ужасный глаз. Если б ты только знала! - Не стой тут, - сказал Робин. - С ума, что ли, сошла? - Он потащил ее дальше. Они проходили улицу за улицей. У Джейн подкашивались ноги. Она ухватилась за руку Робина, чтобы не упасть. - Куда мы идем? - Вообще-то я приготовил убежище в Бельгарде, за мусорными ящиками. Но прошло слишком много времени, пока я тебя искал. Мы туда не доберемся. Нас мог бы приютить старина Муфель, но он живет на том берегу. Есть тут, правда, гнездо неумоек, меня бы они пустили, но с тобой - никогда, женщин они не терпят. Выбор у нас невелик. - Похоже было, что он не перебирает возможности, а оправдывает уже сделанный выбор, который очень не нравится ему самому. - Так куда же мы? - снова спросила она. - Сюда. - Они свернули за угол и вышли на улицу, которую толпа оставила в стороне. Впереди, под стальными опорами виадука, теснилось несколько обшарпанных, убогих строений. Должно быть, недалеко была пристань - Джейн чувствовала запах реки. Дома казались необитаемыми, окна были заколочены досками. Когда-то здесь, видимо, был ресторанчик - единственный уцелевший фонарь позволял прочесть вывеску: ДОМАШНИЕ ОБЕДЫ ТЕТИ МИННИ - Это притон, где колются, - объяснил Робин. - Хозяин здесь Том-барыга. Сегодня это для нас самое безопасное место. Тут никого сейчас нет, кроме доходяг, накачавшихся в кредит. Украсть нечего, сжигать неинтересно. Лишь бы самого Тома здесь не было. А его не будет. Он сейчас ищет меня. - Робин щелкнул языком. - А это последнее место, где он меня будет искать. - Ты уверен? - Я не собирался и за версту сюда подходить. Он меня хорошо знает, значит, и это понимает. Пронзительный крик разорвал небо. Тень черных крыльев накрыла их на мгновение, как волна ужаса, и тут же схлынула. Крылатое чудовище уселось на перилах моста. Налетели с пронзительными криками и другие черные тени, до того сидевшие на проводах. Словно чайки, только громадные, из кошмара, они дрались из-за добычи, принесенной тем, первым. Два чудовища сшиблись, налетев друг на друга, и добыча упала вниз. Она шлепнулась на мостовую с тошнотворным звуком. Джейн вскрикнула. - Не смотри! - быстро сказал Робин. Но она, конечно же, посмотрела. Это было туловище гнома, без рук и без ног. Она видела сегодня вещи и пострашнее, но это зрелище почему-то подействовало сильнее всего. Ее словно ударили по лицу. - Пойдем скорее в дом, - взмолилась она. Они поднялись по выщербленной бетонной лестнице. Робин распахнул ободранную дверь с веревочной петлей вместо ручки. Глазам их предстало великолепное зрелище. Изысканная роскошь, словно на рекламе дорогих духов. Сияли шахматным узором мраморные полы. Изящные колонны из полудрагоценных камней уходили в высоту, поддерживая невидимый потолок. Белоснежные совы порхали в воздухе, то появляясь, то исчезая. Шелковые занавеси трепетали у стен. Богоподобной красоты юноши возлежали на подушках. И нежно играла музыка. У Джейн закружилась голова. Чтобы не упасть, она схватилась за порфировую колонну и ощутила под пальцами отваливающуюся масляную краску. Мраморный пол под ногами слегка пружинил. - Это все фуфло, - сказал Робин. Дверь за ними закрылась. - Просто мы малость кайфу словили из воздуха. Один из золотокожих юношей медленно и грациозно двигался к ним. Робин протянул ему монетку, но тот, широко улыбаясь, покачал головой. - Сегодня все на халяву. - Он указал на ряды белых тарелок, на которых высились горки порошка или лежали пластинки жвачки. - Угощайтесь сколько влезет. Хватит на всех! И все высшего качества! - Джейн уловила сладкий, гниловатый запах. - Хозяин платит. - Да уж, Том знает, как дешево откупиться от Тейнда. - Он такой щедрый! - сказал юноша. - Он вонючка и сукин сын. Пожав плечами, юноша сложил руки восточным жестом приветствия и вернулся к своему кальяну. Высоко в стене зарешеченное окно с полукруглым сводом выходило в летний сад, где сияло солнце, пели птицы и вились виноградные лозы с тяжелыми гроздьями. Ветерок донес до Джейн запах сада, и у нее перехватило дыхание. Она узнала бы этот запах среди миллиона других. Это был сад ее матери. Робин взял в обе руки ее лицо и насильно заставил отвернуться. - Не смотри, - сказал он. - Я знал одну девушку, которая помешалась на этом саде. Ей все казалось, что туда должна вести дверь. Она искала эту дверь и никак не могла остановиться. - И что с ней стало? - Да ничего. - У Робина было каменное лицо. - Она и сейчас где-то здесь. Джейн поежилась: - Я никогда не видела никого на белой смерти. Я иначе все себе представляла. - Это? Это не белая смерть. Это так, безобидный кайф. То, чем занимаются почти в открытую. Красивые сны, больше ничего. - А-а, - сказала Джейн. И добавила: - Откуда ты все это знаешь? - Ну, понимаешь, у меня были в молодости ошибки. - Робин внимательно огляделся по сторонам. - Интересно, есть здесь где-нибудь место почище, чтобы нам сесть? В глубине комнаты была мавританского вида арка с шелковой занавеской. Занавеска отдернулась. В комнату кто-то вошел. Из-за яркого солнца вошедшего было не рассмотреть. - А, студент! - Это был Том. Он улыбался широкой, безумной улыбкой. - Я тебя ждал. *** Джейн попала в середину пьесы, завязки которой не видела. Происходящее было непонятно. Задавать вопросы не имело смысла. Слишком много времени потребовалось бы на объяснения. Да и не в том она была состоянии, чтобы выслушивать объяснения. Она знала, надежды нет. - Пошли ко мне в кабинет, - сказал Том. - Я все приготовил. - Что это значит? Что происходит? - Сделал я одну ошибку. - Ну, не будь к себе слишком строг, - сказал Том. - Кто в жизни не ошибался? На ошибках учимся. - Но я все-таки хочу знать... - начала Джейн. Робин кинулся к Тому и сгреб его за рубашку. - Смотри, чтобы с ней ничего не случилось! Понял? - яростно воскликнул он. - Чем бы ни кончилось, она должна уйти целая и невредимая! - Она мне ничего не сделала. Почему с ней должно что-то случиться? Только ты тут ничего не решаешь. Лицо Робина стало безжизненным. - Ладно. - Он отпустил Тома. Они прошли под мавританскую арку. С другой стороны шелковая занавеска оказалась грязной дырявой тряпкой. Под ногами лежал отставший затертый линолеум. В плохо освещенный коридор выходили комнаты, грязные и ободранные. Они были без дверей, и Джейн видела истощенных наркоманов, валяющихся на пропитанных мочой тюфяках. На стенке висел клок бумаги с надписью от руки: "Вытирай за собой иглу". Том бросил на Джейн холодный внимательный взгляд. - Вот она, белая смерть. А не та ерунда в переднем зале. Никаких иллюзий, никаких фантазий, никакой лжи. Одна только голая истина. Робин очнулся от оцепенения. - Что есть истина? - вяло проговорил он. - А вот это мы с тобой сейчас и узнаем. Точно? В конце коридора была дверь. Том открыл ее, и они вошли в комнату, освещенную только экранами включенных телевизоров. Пять штук стояло на полу и один на металлическом конторском шкафу. Телевизоры издавали шум, на экранах были сплошные снежинки. "Они просто не настроены, - подумала Джейн, - или сегодня нет передач?" В центре комнаты стоял ломберный столик с двумя плетеными стульями. На столе лежали пара кожаных ремешков и два заряженных шприца. Робин сел на стол. Глаза его были пусты. Телевизоры трещали. Как можно уговаривать кого-то, не понимая, что происходит? Джейн схватила Робина за плечо и прошептала: - Не надо, пожалуйста, не делай этого! - У него нет выбора, барышня, - сказал Том почти с сожалением. - Все это решилось задолго до того, как вы появились. - Он сел за стол лицом к Робину. - Так. Значит, дуэль на шприцах. Ты согласен? Робин кивнул. Они обвязали ремни вокруг бицепсов. Крепко их стянув, стали сжимать и разжимать кулаки, чтобы накачать кровь в вены. Том предоставил Робину выбрать шприц. Взяв тот, что остался, он задумчиво посмотрел на мутную жидкость внутри. - Вот, основа нашей цивилизации. - Что? - не поняла Джейн. - Да вот, пистон. - Он помахал шприцем в воздухе, как сигаретой. - Простейшая форма четырехтактного двигателя: впуск, сжатие, зажигание, выхлоп. Изящно. - Хотя бы раз в жизни, - проговорил Робин сквозь зубы, - хотя бы этот, последний, один-единственный раз не слышать этой твоей долбаной болтовни. Он поставил локоть на стол. Том, усмехнувшись, сделал то же самое. Они сцепили большие пальцы. - Готов? - Давай скорее! Свободной рукой каждый занес шприц над рукой другого. Иглы нависли, замерли, примерились и наконец вонзились. - Робин... - Не надо, - сказал он. - Не говори ничего. - Но я... - Я не хочу этого слышать, понимаешь? Я знаю, чему я хочу верить, и это скорее всего не то, что ты хочешь сказать. - И добавил, обращаясь к Тому: - Первый выстрел! Поршни подались назад. Кровавые змеи сворачивались, извиваясь, внутри стеклянных цилиндров. Телевизоры шумели оглушительно. Светящиеся экраны бросали лиловатые отблески на лица дуэлянтов, подчеркивали тени под глазами, впадины под подбородком. Они напряженно смотрели друг на друга. Джейн здесь была лишней. Они очертили вокруг себя круг ненависти и страсти, а она осталась снаружи. Перед ее глазами что-то мелькнуло. Маленькая рука тронула ее за плечо. - Пойдем, - сказал мальчик-тень. - Ты знаешь, что ничем не можешь ему помочь. *** Мальчик-тень увел Джейн из комнаты, где неподвижно застыли эти двое. Они миновали фальшивое восточное великолепие передней комнаты и вышли на улицу. Никто их не остановил. Они шли городскими улицами, словно зачарованные. Дважды они натыкались на беснующуюся толпу с трофеями, на которые Джейн не хотелось смотреть. Каждый раз мальчик-тень уводил ее в сторону, и никто их не трогал. Ей казалось, что ничего не может случиться с ней, пока он держит ее за руку. Мальчик-тень прикоснулся к боковой двери Бельгарды, и дверь открылась. Они вызвали лифт. В громадной кабине, рассчитанной на сотню пассажиров, они вдвоем доехали до самого верха. Джейн категорически отказалась идти к себе в комнату, и они прошли в студенческий холл. - Да ты не бойся, - уговаривал он, - трупы давно убрали. Они это делают очень быстро. - Нет! В холле никого не было. Джейн, отвернувшись от окна, взглянула на кресла. В любом из них можно было переночевать. А можно лечь и на полу. - Ну, мне пора. Если я опоздаю на завод... - Мальчик-тень тоскливо поежился. - Да, конечно, завод. - Джейн не выпустила его руки. - Мне пора, - повторил он. - Кто ты? Он отвернулся. - Ты же знаешь меня, - прошептал он. - Кто ты такой? Он молчал. - Хочешь, я сама тебе скажу? - Нет, - прошептал он, - не надо. То, что собиралась сделать Джейн, было жестоко. Но она была пьяна, и потрясена, и измучена, у нее все болело, и на все ей было наплевать. Она обвила руками его тоненькое, не сопротивляющееся тельце. Он был маленький и холодный. Она с удивлением поняла, как она выросла с заводских времен. Он, дрожа, с испугом смотрел ей в глаза. Джейн наклонилась и шепнула ему на ухо свое собственное имя. - Я делал что мог, - плача, произнес он. - И я тоже. Но ведь этого мало, правда? Его била дрожь. Он молчал. - Когда поймают гиппогрифа, подрезают ему крылья, чтобы не улетел. Оленю подрезают сухожилие на ноге. А как искалечить человека, чтобы он не стал от этого хуже работать? - Не надо... Пожалуйста... - Он слабо забился в ее руках. - Тихо! - Джейн потянулась к нему. Раздвинула языком его несопротивляющиеся губы. Втянула его язык себе в рот, И тянула дальше, втягивала его в себя, больше и больше, пока не втянула всего. Она подняла глаза. Яркие рассветные лучи озарили комнату. За окном вставало солнце. Тейнд кончился. Глава 19 Только к концу дня Джейн наконец заставила себя подняться с кресла. Ее одежда пропахла потом, и от нее самой пахло не лучше. За окном было сумрачно, в помещении уныло. Болела голова, першило в горле, урчало в животе. И вдобавок ко всему, мучило похмелье. Ей необходимо было принять душ и переодеться. Тела Мартышки и Крысобоя, конечно, уже забрали из комнаты. Мальчик-тень был прав. В чем, в чем, а в таких вещах администрация поддерживала порядок. Она повертела головой, послушала, как хрустят позвонки. Старательно потерла зубы указательным пальцем, счищая налет. Посмотрела на часы. - О черт! С минуты на минуту должны были вывесить списки. Тело Сирин нашли на улице у подножия Кэр-Гвидион. Ее выбросили из окна. Опознать ее удалось только по пломбам на зубах. В Новорегентском зале как раз выставляли застекленные стенды со списками погибших и сведениями об обстоятельствах гибели. Многие из выживших, и среди них Джейн, толпились у стендов. Волосы у Джейн не высохли - она полчаса простояла под душем, - и голова еще гудела. Она тщательно просматривала списки, ища знакомые имена. Это требовало времени. В канцелярии, ради собственного удобства, имена заносили в списки в порядке обнаружения тел. Сирин. Мартышка. Крысобой. Изучение списков объединяло читающих и в то же время уединяло каждого. Джейн просматривала список медленно, внимательно, ведя пальцем по стеклу. Все вокруг делали то же самое, молча, не глядя друг на друга. Каждый стоял сам по себе. Громадный зал с круглыми сводами освещался через невидимые, спрятанные под самым потолком окна. Деревянные панели придавали ему почти нерукотворный вид - Джейн чувствовала себя насекомым, ползающим в дупле. Зал казался пустым. Собравшиеся студенты занимали в нем мало места. Университет обезлюдел. Гном в костюме-тройке и башмаках из василисковой кожи быстро и внимательно просматривал списки, словно деловые бумаги. Джейн припомнила его - это был приятель Наины, встреченный в тот далекий вечер, когда Джейн и Сирин впервые увидели Гальяганте. Рыжий Глот, вот как его зовут. Она подумала, что, наверное, надо поздороваться. Но тут он заплакал и отвернулся, закрыв рукой глаза, и она решила его не тоогать. Наина. Грымза. Хромуша Мирта. Джимми-прыгунок. Потягушка. Большинство было ей незнакомо. Других она знала только издали, в лицо, по рассказам. По всему залу студенты просматривали списки. У всех были красные глаза, растерянный и потрясенный вид. Они читали, шевеля губами, и время от времени кто-нибудь начинал плакать. Другой вдруг изумленно смеялся. Никто не разговаривал. У каждого было свое, и никто не собирался ни с кем делиться. Коноплянка. Горицвет. Царапка. Снеговик. Робин Эльшир. Вот оно. Сердце Джейн глухо отозвалось, словно ее ударили кирпичом по груди. И все. Она ничего не чувствовала. Только тоску по желанию что-то почувствовать. У нее не было слез. Вот такое она чудовище, даже заплакать не может. Ее подталкивали с боков, другим тоже хотелось подойти, она слишком долго стояла перед этим стендом. Она передвинулась к другому списку и машинально стала читать его. Если бы Робин не отправился ее искать, он бы не встретился с Томом. Он лишился жизни из-за нее. И умер, не подозревая, что он для нее значит. А она теперь даже не может его оплакать. Панч. Черныш. Билли-страшила. Мурзилка. Она остановилась. Что такое она прочла только что? Джейн вернулась по списку и нашла это место. И застыла, не веря глазам. Билли-страшилы нет в живых! В примечаниях говорилось, что он возглавил отряд бунтовщиков - невозможно поверить! - громивших биржу, и пал от эльфийской пули. Звездочка и кинжал рядом с именем означали, что, поскольку он погиб смертью храбрых, он получит университетский диплом посмертно. Вот уж не думала она, что и Билли может погибнуть! Что-то оттаяло у нее внутри при этом известии - и вот, словно прорвавшая плотину река, хлынули слезы. Они текли по щекам ручьями. Джейн откинула голову и заревела в голос. Ее терзал стыд. Как плохо она обращалась со своими друзьями! Терзала потеря. Она плакала от беспросветности существования. Она плакала по Билли, и горе от потери Робина лежало камнем, и Коноплянка, и Сирии, и Мартышка - все были в ее слезах. И мальчик-тень тоже, хотя умом она понимала, что он-то был лишь частью ее самой. Она оплакивала их всех, знакомых и незнакомых, всех жертв Тейнда, всех жертв этого страшного мира. Потом слезы прошли, так же быстро, как хлынули. И снова каменное бесчувствие овладело ею. "Я больше никогда в жизни не заплачу", - подумала она. И тут же оказалось, что это неправда. Но эти новые слезы, обильные и бурные, лились недолго. И снова она ощутила безразличие. Она поняла, что эти два состояния так и будут сменять друг друга весь день. Она асе ясно понимала сейчас и мыслила логически. И понимала, что, когда ее снова охватит горе, рассуждать она не сможет. А когда сможет, перестанет чувствовать горе. Что-то сломалось в ней, и только время могло это залечить. Да выспаться бы как следует! Когтистая рука легла на ее плечо. - Добро пожаловать в мир взрослых, - суховато сказала Немезида. - Заслуженно или нет, но теперь вы одна из нас. Джейн повернулась к ней и впервые, не задержавшись взглядом на противных пухлых розовых мешочках, окружающих глаза ее наставницы, твердо заглянула в эти круглые недобрые глаза. Она увидела в них вину и предложение разделить вину на всех поровну, и, как ни противно, что-то в ней сочувственно откликнулось. - Спасибо, - ответила она. Немезида подтянула очки, сползшие на кончик клюва, и глаза ее стали невидимы за толстыми синими, почти фиолетовыми стеклами. - У меня для вас хорошие новости. Ваша стипендия возобновляется. - Почему? - Обычная вещь после Тейнда. Другая экономическая ситуация. Потребности университета резко сокращаются, и финансирования хватает на всех. Некоторое время деньги текут рекой. В вашем случае, конечно, возобновление фиктивное, простая формальность. Но это полезно для вашего послужного списка. - Почему фиктивное? Рука Немезиды опустилась в карман жакета и вытащила, зажав в железных когтях, конверт. - Как ваша наставница, я рада вас известить, что ваше ходатайство об академическом отпуске удовлетворено. Она вынула бумагу из конверта, осмотрела печати, перечитала про себя. Опять сложила, вернула в конверт, спрятала в карман. - Обычно студентам академический отпуск не предоставляется. Но вам мы присудили диплом по промалхимии условно и зачислили в преподавательский штат, в надежде, что со временем вы успешно овладеете программой. Все это совершенно против правил. - Клюв раздвинулся в гримасе, которая у нее считалась улыбкой. Линзы очков мрачно поблескивали. - Вам повезло, что наша администрация насквозь коррумпирована. Иначе такого бы не потерпели. - Но я не просила об отпуске! - А зачем вам просить? Фата Инколоре подала заявление от вашего имени. Все документы готовы, дело только за вашей подписью. - Кто это - фата Инколоре? - Она, насколько я понимаю, близкий друг благородного господина Гальяганте, спонсирующего многие университетские программы. - А-а! - воскликнула Джейн. - Я, кажется, начинаю понимать. - Зайдите на этой неделе ко мне в кабинет, и мы все оформим. Зарплату, естественно, вы начнете получать, только когда приступите к преподаванию. Но квартирные и кое-что на мелкие расходы вам причитаются. - Что же, - сказала Джейн, - видно, у меня сегодня счастливый день. *** С помощью водки и хорошей дозы гашиша Джейн наконец удалось заснуть. Она проспала без сновидений большую часть следующего дня и проснулась, когда солнце уже садилось. Быстро переодевшись, она покинула свою комнату - навсегда. Джейн не счала собирать вещи. Она сможет прислать за ними потом, если ей что-нибудь отсюда понадобится. Пришло время поговорить всерьез с Меланхтоном. Им многое надо было обсудить. Пока продолжался Тейнд, дракон покинул подвалы Бельгарды. Джейн знала, что его там уже нет, хотя не знала, откуда она это знает. Так - просто внутреннее ощущение. И она знала еще, что ей достаточно идти куда глаза глядят и ноги сами приведут ее к дракону. Он маячил где-то, в слепой глубине подсознания. К нему все время обращались ее мысли, как язык обречен постоянно трогать шатающийся зуб. Он снова принадлежал ей, как когда-то. И теперь она знала, что в этом мире им не освободиться друг от друга никогда. *** Она нашла дракона в Термаганте, на четырнадцатом этаже сверху. Здесь был очень шикарный район, и она ловила на себе в лифте удивленные взгляды. Ей было все равно. Она прошла по тихому и сверхъестественно чистому коридору, остановилась у двери. На медной табличке стояло: 7332. Дверь открылась от прикосновения. Громадные комнаты, светлые стены. Солнечные блики на дубовом паркете. Арочный проход вел в хорошо оборудованную кухню. Все новое, свежевыкрашенное. Никакой мебели. - Эй! Есть здесь кто-нибудь? В ответ только глухое эхо. Джейн отпустила дверь, которая тут же захлопнулась. Комната, куда она вошла, похоже, была гостиной. Следуя той же логике, обширное помещение рядом должно считаться спальней. Джейн вошла туда через резную дверь. И увидела дракона. Меланхтон ждал ее в угрюмом молчании. Черная железная стена тянулась через всю комнату. Джейн поняла, что он занимает не только весь этот этаж, но и половину следующего, и стены пришлось разбирать, чтобы он мог поместиться. Проделать все необходимые перестройки без ведома городских властей было трюком, достойным его хитрости. В центре железной стены виднелся люк, вход в кабину. Джейн поднялась по узким железным ступенькам, потянула за рукоятку люка. Он открылся. - Только без фокусов, - сказала она. Внутри было тепло, горел неяркий свет. Пилотское кресло ожидало ее. - Хватит с меня вранья, уверток, словесных игр. - Она села, как садилась до этого много раз. - Я пришла договориться. Все зависит от тебя. - Шлем опустился ей на голову. Она увидела только пустоту и сказала в нее: - Другого шанса у тебя не будет. Никакого ответа. Ее руки опустились на рукоятки. Вот он, решающий момент. Резиновые подлокотники были сухие и твердые. Она судорожно их сжала. Иглы ужалили запястья. Темнота стала глубокой, тяжелой, почти осязаемой. Джейн ждала. Она была теперь взрослая и понимала молчание Меланхтона. Красноречивее всяких слов оно говорило о его силе и ее слабости, его величии и ее ничтожности. О том, что их взаимные чувства не изменились. Зажурчал жидкий фреон, переливающийся по каким-то трубам. Джейн пошевелилась в кресле. В кабине было ужасно тесно, и все пропиталось запахом железа. Она вдохнула, почесала подбородком плечо. Перед ее глазами зажглась искорка света, бледная, как светлячок, крошечная, словно пылинка. Звезда. В полной тишине загорелась еще звезда, потом еще и еще. И наконец миллиарды солнц собрались в галактики и туманности, которые в свою очередь объединялись в колоссальные скопления. А потом все это стало сжиматься и стягиваться, а Джейн словно бы находилась вне мироздания, наблюдая его со стороны. А может быть, не оно стягивалось, а просто Джейн уносилась с невообразимой, все увеличивающейся скоростью куда-то прочь, от всего, что есть. И вот все звезды и галактики слились в одну обозримую единым взглядом фигуру. Джейн видела разом все, все пространство и время, скованные гравитацией. Вселенная имела вид твердого тела седловидной формы. Потом Меланхтон вышел в более высокие измерения, где стало ясно, что ее структура много сложнее. Седло превратилось в девятимерную бабочку, бабочка в n-мерный зиккурат. И это было завершением всего. Больше ничего не было. Не потому, что ничего не существовало вне этого зиккурата, а потому, что самого "вне" у него не было и быть не могло. Глядя на сияющую многомерную структуру, Джейн поняла, что это точная модель ее жизни. Всю жизнь она двигалась по спиральному лабиринту, все время попадая в уже знакомые места, где никогда не была раньше, все возвращаясь к трудностям выбора, которые задним числом должна была предвидеть. Она вращалась по уменьшающимся кругам, от нее зависело все меньше и меньше, и наконец с последним поворотом она должна попасть в ту, предельную точку, где уже не будет выбора, направления, выхода, будущего. Было ясно теперь, в какую безвыходную, безжалостную ловушку она попала. Все, что она пробовала, - хитрость, сострадание, бездействие, терпение, жестокость - все вело к неминуемому поражению. Потому что иначе просто не могло быть. Это была нечестная игра, в которой у нее не было шансов. Звезды сплавились в твердое тело. Вселенная плыла перед глазами Джейн, как исполинская раковина. Она уже видела ее раньше. С дрожью, с отвращением она вспомнила и эту раковину, и ее имя. Она смотрела на Спиральный дворец, и отчаяние медленно охватывало ее. Видимо, Меланхтон только того и ждал. Теперь он заговорил, и его голос звучал на удивление мягко. - В Рифейских горах до сих пор водятся дикие тролли. Современная цивилизация пощадила троллей, сохранив их обширные территории как последние заповедники. Тролли эти - грубые создания, ведущие примитивную жизнь. Самцы их - воплощенная свирепость, что же касается самок, то цельность их характера подпорчена необъяснимой тягой к прекрасному. Зная эту их слабость, охотники оставляют на горных тропах лунные камни. Проходят дни, недели, и вот на самоцвет натыкается троллиха. Она видит под ногами что-то блестящее и останавливается. Блеск и переливы камня завораживают ее. Она хочет отвернуться, но не может. Она жаждет схватить этот волшебный предмет, но боится прикоснуться к нему. Идут часы. Она слабеет. Она опускается перед камнем на колени. Она беспомощна и не может оторвать взор от камня, даже когда слышит приближающиеся шаги охотников. Но эта охота - все-таки спорт, а не просто убийство. Потому что троллихи бывают двух пород, и по внешности отличить одну от другой нельзя. Одни так и умрут, не сводя глаз с лунного камня. Но другая порода - о, у этих сила ненависти превозмогает любовь к красоте. Такие троллихи сами, собственными руками вырывают себе глаза, чтобы освободиться от власти камня. Ослепнув, она может бежать домой, в родную пещеру. Но она не бежит. Она остается на месте, скорчившись, на коленях, не шевелясь, несколько дней поджидая того, кто устроил ловушку. Она знает, что умрет. Но она твердо намерена прихватить с собой хотя бы одного охотника. Поэтому нельзя приближаться к попавшейся в ловушку троллихе в одиночку. Это надо делать вместе с приятелем, причем приятеля следует подобрать такого, который менее проворен, чем вы, но не догадывается об этом. Дракон надолго замолчал. В кабине было холодно, кондиционеры перестарались. Наконец Меланхтон произнес - резко, безжалостно: - Пора выбирать. Какой ты породы? - Ты что, правда можешь убить Богиню? - спросила Джейн. - Глупый комок плоти! Ты еще не поняла? Нет никакой Богини! - Врешь! - воскликнула Джейн. - Ты сам говорил... - Я лгал, - сказал он с пугающим спокойствием. - Все, все, кого ты в жизни встречала, лгали тебе. Существует жизнь. Те, кто живут, родились, чтобы страдать. Лучшие моменты кратки и покупаются ценой долгих мучений. Все связи рвутся. Все любимые умирают. Все, что тебе дорого, уходит. Смеются лишь глупцы, веселятся лишь слепые безумцы. Нравится ли нам думать, что все это совершается без основания, без причины? Что винить нам некого, кроме самих себя, но и брать на себя ответственность бессмысленно, ибо это не облегчает боли? Нет, мы не хотим этого! Гораздо утешительнее смастерить соломенную фигурку и возложить всю вину на нее. Одни склоняются перед Богиней, другие проклинают ее имя. Ни на грош разницы между теми и другими нет. Они держатся за выдумку, потому что правда невыносима. - Но тогда... Тогда зачем нужна тебе я? - Она пыталась удержать слезы, но не могла. "Он радуется моим слезам, - думала она, - он доволен. Он этого и добивался". - Ты играл со мной! Ты заманивал меня обещаниями, ты изощрялся в хитростях, чтобы заманить меня сюда. Зачем? Какой в этом смысл? - Мне нужна твоя помощь, чтобы уничтожить вселенную. Джейн рассмеялась - горько, резко и коротко. Меланхтон молча ждал. У нее дрожь прошла по спине - он не шутил! Тонким, дрожащим голосом она спросила: - И ты можешь это сделать? Висящая в темноте раковина Спирального дворца сменилась его схематическим рисунком. Линии свивались, накручиваясь друг на друга, изгибаясь безумными кривыми, и, сходясь, устремлялись к центру. - Вселенная родилась из нестабильности. Существует центр слабости, уязвимая точка - в начале времени, при зарождении материи. Один трепещущий миг, из которого появляется все. Ребенок с рогаткой может попасть в эту точку. А все держится лишь на ней. Поразить ее - и не останется ничего. Это было непредставимо. Но дракон не лгал, Джейн, погруженная в его ощущения, знала это. - Что тогда будет? Где-то в железных глубинах заработал двигатель. Кресло задрожало. - Нельзя этого знать, не зная природы хаоса, из которого все возникло. Похож ли Спиральный дворец на кристалл, который разрушается при повреждении структуры? Я предпочитаю думать так. Или он похож на зеркальную поверхность пруда, на которой волнение и круги от брошенного камня потихоньку затихают и угасают? Считай так, если тебе это больше нравится. Ты даже можешь думать, если желаешь - почему бы и нет? - что возродившаяся вселенная будет лучше прежней. А мне лишь бы отомстить, разрушив эту, остальное меня не интересует. - А что будет с нами? - Мы умрем. - Что-то в его словах - убыстрение темпа, повышение тона - сказало ей, что она коснулась какого-то тайного и нечистого его желания, родственного жажде битвы, но постыдного. - Мы умрем и никогда больше не возродимся. Ты, я и все, что мы знали, перестанет существовать. Миры, породившие нас, существа, давшие нам форму, - исчезнут, исчезнут целиком, даже их прошлого не останется. Не просто смерти мы ищем, но посмертного уничтожения, бесконечности несуществования. Никто не вспомнит нас, никто не оплачет. Наши печали, радости, борьба станут никогда не бывшими. И даже если возникнет новый мир на обломках старого, нас он знать не будет. Джейн захватила эта величественная тяга к небытию. Она молчала, не в силах сказать ни слова. Она казалась себе маленькой, смешной и жалкой. Меланхтон постепенно закрывал от нее свои внешние чувства. Она висела в пустоте. Тишина обволокла ее, глаза ослепли, паралич сковал рот и горло. Только его голос остался, а когда он затих, - отголоски, пронизывающие тишину. Потом не стало ничего. - Хорошо. - Джейн глубоко вздохнула. Она чувствовала себя холодной и твердой, как камень. - Хорошо. Мы поняли друг друга. Глава 20 На балконе дрались не на жизнь, а на смерть два гнома - рыжий и черный. Оба были обнажены. Блестели их скользкие от пота тела, блестели ножи в свете прожекторов. Из-под ног разлетались опилки, набросанные на каменные плиты, чтобы впитывать кровь. Джейн смотрела на представление сверху, из висячего сада. Ее бокал стоял на перилах. Гномы осторожно ходили кругами, лицом друг к другу, как два скорпиона. Каждый выжидал, пока другой раскроется. Внезапно один из них сделал выпад, но поскользнулся. Это была непростительная ошибка для такого опытного борца. Второй сделал обманное движение, притворившись, что собирается воспользоваться промахом противника. Но, когда упавший, опираясь на руку, взмахнул ногами, чтобы сбить нападающего с ног, того рядом не оказалось. И тут же второй прыгнул с пронзительным криком. Первому удалось только чуть-чуть ослабить удар - ценой пальца. К счастью, это был палец левой руки. Гости столпились на балконе. Мало кто наблюдал поединок сверху, как Джейн. Серьезные болельщики хотели быть ближе, слышать хрип и тяжкое дыхание борющихся, вдыхать запах ярости и страха. Это был жестокий спорт. Джейн не понимала его привлекательности. Вот зрители - другое дело. Она задумчиво сжала губы. Меланхтон нуждался в горючем, она обещала ему. Почти любой из этих годился. Кого выбрать? Она протянула руку к бокалу. И тут по спине у нее пробежала дрожь, волоски на руках и бедрах поднялись дыбом, показалось, что по ноге ползет насекомое. Эти знаки возвещали приближение Гальяганте. Джейн ждала. Когда он был совсем близко, она кокетливо обернулась, как учили на специальных курсах. Губы разжались, изогнутая бровь чуть поднялась, глаза широко раскрылись с легким вызовом и едва заметной насмешкой. Это выражение должно было означать: ну-ка, покажи, что у тебя есть. На Гальяганте эти ужимки не действовали. - Ты должна быть с гостями! По берегам искусственной реки горели факелы. На фоне огней Гальяганте выглядел как один из своих воинственных предков. В те времена, потревожив какого-нибудь из них, расплачивались кровью, своей или чужой. Джейн откинулась на перила с притворным безразличием. Никогда не признавать свою вину. Это первое, чему ее обучили. - Я и так все время с гостями. - Она приподняла бокал, бросила на Гальяганте поверх него быстрый взгляд. - Красуюсь в своем наряде! - Отвернулась, села, задрав на перила ногу в сапоге с высоким каблуком. На ней были черные кожаные брюки в обтяжку. - Могу сказать, что и костюм, и я пользуемся успехом. Она наклонилась вперед, позволяя заглянуть в опустившийся вырез жакета, стянутого молнией на талии и на бедрах. Не доходящая до пояса тесная трикотажная блузка задралась, так приподняв ее груди, что они лежали как на подносе. - Вам нравится, как переделали мою ложечку? - Она кокетливо покачала висящей на цепочке ложкой. Гальяганте повертел вещицу в руках. Ювелиры-гномы изогнули рукоятку сложной спиралью, чтобы ее аллегорическое значение было более очевидным. Головку сделали плоской и выбили на ней рельефный символ Богини - с одной стороны шершавые выпуклости, с другой - загадочные гладкие цилиндры. - Ты не стараешься. - Он выпустил ложку из пальцев. - Выглядишь как картинка из комикса. - Я продавала бы себя успешнее, если бы лучше понимала, кем вы хотите меня представить. - Твой образ еще не завершен. Мелочи не имеют значения. - Но я... - Если ты не справишься, я верну тебя на место. - Он выделил последнее слово. Щелкнув пальцами, Гальяганте бросил через плечо: - Пройдитесь с ней! Пусть не сидит на месте. И как гора, окутавшая себя туманом, скрылся из виду. - Фата Джена! - почтительно произнес кто-то. Перед слугами надо было задирать подбородок и разговаривать с ними небрежно - но не высокомерно. Слуги, гномы и кредиторы - слишком ничтожны и не стоят высокомерия. Надо твердо смотреть им в глаза. Отворачиваться, не успев договорить. Не проявлять к ним участия, разве что специально хотите их помучить. Джейн обернулась, и у нее рот раскрылся: - Видок! - Госпожа меня помнит? - Видок почтительно улыбнулся, склонив тронутую сединой голову. Но и в этой позе он казался опасным. - Большая честь для меня! Джейн видела Видока раз в жизни - в "Джеттатуре", когда она чуть не попалась на краже. Но запомнился он ей хорошо, и сейчас Джейн встревожилась: - Что вы тут делаете? - Благородный господин Гальяганте пожелал расследовать ваше прошлое. В ходе расследования мы и встретились. Гальяганте нравятся хорошие специалисты. Он предложил мне службу на таких условиях, что я не смог отказаться. И вот я здесь. - Видок предложил ей руку. - Вы уже знакомы с фатой Инколоре? - Нет еще. Она возлюбленная Гальяганте, верно? - О, гораздо больше того. Не прерывая беседу, он вел ее к центру сада. *** Фата Инколоре стояла у пруда, подсвечиваемого снизу, через стеклянное дно, и оживленно беседовала с тремя гостями. Мягкое освещение подчеркивало модную трупную бледность ее лица. Увидев, какое на ней платье, Джейн действительно почувствовала себя картинкой из комикса. Под прудом находился бальный зал, и темные тени рыбок скользили над головами танцующих. Видок зашептал ей на ухо: - Слева - фата Джуиссанте. Ее прочат на пост сенатора от партии Левой Руки на ближайших выборах. Еще вернее, что она займет место фаты Инколоре у Гальяганте. Скоро ей придется выбирать. Нельзя иметь и то и другое сразу. Рядом с ней - благородный господин Корво. Типичный представитель своего класса, в обращении небрежен, но опасен, если его рассердить. Смейтесь, когда он шутит. Тот, тощий, в красном плаще и шляпе с пером - это выскочка, внимания не стоит. Он выпустил руку Джейн и отступил в тень. Джейн подошла к беседующим. За разговором на нее не обратили внимания. - Но согласитесь, фата Инколоре... - Эксперименты с истязаемыми химерами неопровержимо доказали... - А разве не может быть, что... Фата Инколоре нетерпеливо затрясла головой: - Все пытаются установить какие-то соотношения между двумя мирами. Говорят, что тот мир - нижний, а наш - верхний, что мы корабль, а тот мир - якорь, что они реальность, а мы - фантазия. Все это просто смешно. Два мира - просто два уровня существования материи. Просто-напросто мы существуем на более высоких энергиях, чем они. Это разделение непреодолимо. Ничто из нашего мира не может существовать там и ничто из того в нашем. Если вы просунете руку в нижний мир, она мгновенно аннигилирует, каждый ее атом превратится в энергию. Можно, конечно, пройти Вратами Сна, но перенос материальных предметов из одного мира в другой невозможен. - А дети? - возразила фата Джуиссанте. Лицо выскочки оживилось, словно произнесли непристойность. - Вы слишком много зарабатываете на похищенных детях, чтобы говорить о невозможности переноса. Пухлые губы фаты Инколоре сердито сжались. Брови взметнулись, как черное пламя. Но в глазах ее мелькали искры веселья. Словно она была хищником, которого загнал в угол не слишком уважаемый противник. - Физического переноса нет. Я говорю только об этом. Дети - это особый случай, исключение, если хотите, которое... - Она подняла глаза. - А! Новая игрушка нашего хозяина. - О, прошу вас! - Джейн изобразила обиду, хотя ей было все равно. А вот прерванный разговор очень ее интересовал. - Пожалуйста, не называйте меня игрушкой. Скажем лучше, вложение капитала. - А какая разница? - Выскочка обращался не к ней, а к ее грудям, к сапогам, к звенящим и бренчащим на бедрах цепям с замочками. Искоса поглядывая на фату Джуиссанте, Джейн сказала: - Разница та, что Гальяганте серьезно подумает, прежде чем меня выбросить. Фата Инколоре фыркнула, а ее соперница, кажется, слегка покраснела. Корво грозно откашлялся и встал между ними. - Скажите-ка нам, - обратился он к Джейн с подобием улыбки на сером лице, - правда ли то, что рассказывают о вас и Гальяганте? - Он застукал меня с его серебром в руках, - призналась Джейн. - Естественно, не в этой одежде. Этот наряд - театральный. Но я действительно профессиональная воровка. - Говорят, он задумал телепостановку на сюжет ваших приключении. - Сериал, я слышал, - вставил выскочка. - А по-моему, он подумывает дать мне адреса своих друзей. А потом мы поделим выручку. Выскочка так бурно расхохотался, что у него шляпа слетела. Джейн отвернулась. Гостей обслуживали дети-лакеи, одетые по такому случаю в самые фантастические костюмы: платья из цветочных лепестков, туники из шмелиных шкурок, шали из дикого винограда, шапочки из желудей. У некоторых к плечам были прикреплены стебли одуванчика с пушистыми белыми головками. Другие таскали за плечами грибы, такие большие, что могли служить зонтиками. Одни разносили угощение, других пустили только для красоты, и они бегали и прыгали с преувеличенной непринужденностью, изображая детские игры. Но большинство вело себя серьезно и торжественно, как на похоронах. Девочка в юбке из лепестков маргаритки и мальчик в трико и камзоле, со шляпой в форме чертополоха, подошли с серебряным блюдом, на котором лежала лошадиная голова с содранной кожей. Фата Инколоре пошевелила пальчиком, и голову подали ей. Взяв нож и вилку, она умело вырезала глаза. Один положила на белую тарелочку: - Это вам. Другой взяла двумя руками и сунула в рот. Джейн в ужасе смотрела, как она жует с полным ртом. Потом опустила глаза на тарелку в своей руке. Глаз бессмысленно пялился на нее. Это напоминало ей побасенку Меланхтона об охоте на троллей при помощи камней. Она тоже не могла отвести глаз от тарелки, чувствуя, что попалась в ловушку. - Позвольте мне. - Корво взял вилку и нож и с чрезвычайной серьезностью стал разрезать глаз. Глаз лопнул и растекся по тарелке, как студень. Корво подцепил кусочек на кончик ножа. - Как многие изысканные лакомства, это требует привычки. - Он протянул ей нож. - Откройте-ка рот! Джейн затрясла было головой. Но увидев, как изменилось выражение лица Корво, поспешно раскрыла рот. Он сунул туда кусок. - Ну что, вкусно? Глаз, как она и думала, был холодный и скользкий. К тому же он оказался ужасно наперченным. У Джейн выступили на глазах слезы. - Очень вкусно, - проговорила она, хватая ртом воздух. - Любите, значит, положить в рот что-нибудь новенькое? - Выскочка был в восторге от своего остроумия. Дамы глядели с ледяной скукой. - Не понимаю, о чем вы, - холодно сказала Джейн. - Неужто не понимаете? - Извините! - Фата Джуиссанте отстранила выскочку. - Это не так делается. - Она стащила с руки перчатку и нежно прикоснулась кончиком прохладного пальца к запястью Джейн. Молнией пронзило желание. Джейн вздрогнула, как испуганная лошадь. Ее живот напрягся, соски затвердели. Глядя эльфе прямо в лицо, она чувствовала себя беззащитной, раскрывшейся, уязвимой. Она не хотела этого, но ничего не могла поделать. Пожелай сейчас эльфа, она тут же пошла бы с ней в спальню. И все вокруг это понимали. - Хорошо, - хрипло сказала Джейн. Не поднимая руки, она согнула пальцы, как уличный мальчишка, предлагающий подраться. - Если вы хотите - прямо здесь, сейчас. На полу. На глазах ваших друзей. Джуиссанте гневно вспыхнула. На долгое мгновение все неподвижно застыли. Потом фата Инколоре рассмеялась с прежней непринужденностью. - Вы поквитались, - сказала она. И добродушно добавила: - Но не пытайтесь соваться в политику, дорогая. Это опасная игра. Неосторожность может погубить вас. Она отвернулась. Легкое движение в маленькой группе - и мгновенно Джейн оказалась за ее пределами, вместе с выскочкой. Она бросилась прочь. Выскочка догнал ее. - Я отверженный в этом обществе, - пожаловался он. - Заметили, как эти ломаки меня третируют? - Честно говоря, - ответила Джейн, - нет, не заметила. - Обрывают! Эта стерва Джуиссанте меня перебила. Она меня оттолкнула - меня! - будто я какое-нибудь ничтожество. - И конфиденциально добавил, обращаясь к ее грудям: - Мы, правда, разбогатели недавно, но семья вполне старинная. Не верьте тем, кто говорит, что наша родословная недостоверна. Мы просто восстановили наше имя и перековали свой древний меч. - Послушайте! - перебила Джейн. - Что надо сделать, чтобы от вас отделаться? - О, не надо так! - С широкой улыбкой он стащил с головы шляпу и склонился в пародийном поклоне. - Дражайшая фата Джена, я ваш поклонник, ваш паладин, ваш верный раб! - Сударь! - Перед ними возник из ниоткуда появившийся Видок. - Я, кажется, не имею удовольствия... Выскочка тупо глядел на него. - Аполлидон, - произнес он наконец. - Счастлив познакомиться! - Видок взял Джейн под руку. - Надеюсь, вы нас извините. *** Красиво изогнутая лестница вела из темноты к яркому свету. Они сошли вниз. С высоты гости казались цветочными лепестками на глади пруда - легко скользя, они собирались в группы, медленно передвигались, а потом легчайший, незаметный ветерок относил их в разные стороны. Крошка-лакей торопливо поднимался по лестнице с подносом, уставленным бокалами. Видок взял из руки Джейн ее бокал, в котором шампанское перестало пениться, швырнул его вниз и на ходу взял с подноса и подал ей новый бокал. За этот вечер Джейн еще не выпила ни капли спиртного. Здесь собралось столько высоких эльфов, что наэлектризованный воздух искрил и потрескивал, и Джейн казалось, что она купается в шампанском. Один глоток. - и она опьянела бы совсем. - Между прочим, вы неплохо справились, - сказал Видок. - Меня унизили! - Еще бы - ведь вы стали мериться силой с тремя могучими эльфами. Тем не менее вы доставили удовольствие обеим дамам и подвигли Корво к проявлению заботы. Все трое - потенциальные инвесторы, а вы вызвали у них интерес. - Не думаю, что Джуиссанте получила удовольствие. - Уверяю вас! На свой лад, конечно. - Он переменил тему: - Вас еще не знакомили с Горцем? - Нет. - Прекрасный юноша. И не судите по имени - он не из каких-нибудь лесовиков. У него вполне благородное происхождение, он единокровный брат самой фаты Инколоре. Не будь он незаконнорожденным, да еще и получеловеком вдобавок, он стал бы гордостью семейства Инколоре. Но сейчас с ним следует считаться. - Откуда же у фаты Инколоре брат-полукровка? - Он летчик. - Видок понизил голос. - Драконий пилот. Семья Инколоре, как вы знаете, разбогатела на связях с нижним миром, так что у них... наследственная слабость в этом смысле. - Они осторожно пробирались сквозь толпу гостей. Видок время от времени тихонько называл чье-нибудь имя или титул, но большинство гостей пропускал как не представляющих интереса. Наконец он сказал: - А вот и Горец. Пилот стоял к ним спиной. На нем была синяя форма. Он вел легкую беседу с тремя незначительными эльфами. Со спины он был очень привлекателен. Джейн понравились высокий рост, фигура, широкие плечи. "Может быть, взять его? - подумала она. - Да, пожалуй, такой подойдет". Почувствовав за спиной движение. Горец обернулся. Их взгляды встретились. У него были зеленые глаза, с выражением изменчивым, как северное море. Хитрые, плутовские глаза, которые грозили бедой, У Джейн все оборвалось внутри: она его узнала. Она видела его впервые, но он был знаком ей, как содержимое собственной сумочки. Это был все он же - Крутой, Питер, Робин. В лице особого сходства не было, волосы коротко подстрижены и зачесаны глаже, чем у тех, других. Черты лица тоньше, правильнее. Он был стройнее и выше их и держался как воин. Но это был он. Она узнала бы его где угодно. Ей нельзя было выдать себя. Побежденного гнома выносили из зала на том же самом серебряном блюде, на котором подавали лошадиную голову. Шестеро детей, надрываясь, волокли блюдо. Гости толпились вокруг, каждому хотелось на счастье окунуть веточку падуба в кровь убитого. Странно улыбаясь, Горец шагнул к Джейн. - Убирайтесь, - бросила она Видоку. Тот блеснул зубами и удивленно зашипел. Джейн бросилась прочь, расталкивая гостей. Пробравшись через толчею разгоряченных тел, она выбежала на балкон. Воздух был свеж и прохладен. В голове у нее вмиг прояснилось. Двое гномов в ливреях дома Гальяганте как раз заканчивали уборку. Стряхнув вниз последние горсти опилок, они забрали метлы, коротко поклонились и ушли. Джейн смотрела на Большой Серый Город. Черные громады домов казались таинственными, их огни - шифрованным посланием на неизвестном языке. Она хотела опять поставить бокал на ограждение, но, повинуясь импульсу, швырнула вниз. Он полетел, вращаясь в воздухе и блестя, как падающая звезда. Как она и боялась - или надеялась, - Горец вышел на балкон следом за ней. - Кто вы? - спросил он. - Откуда я вас знаю? Она бросила на него презрительный взгляд: - Вы, кажется, выпили лишнего. - Я вас знаю, - повторил он. - Наши судьбы как-то связаны. Если не в этой жизни, значит, в другой. - Ваши фантазии неинтересны мне, сударь. Всего хорошего! - Я пилот. Я летаю на драконах. Каждый день я имею дело с машинами, которые разорвут меня на части при первой возможности. Уверяю вас, госпожа моя, пустым фантазиям я не подвержен. - Вот как? - Джейн не могла не заметить, что он слегка красуется перед ней. Как же, пилот, укротитель драконов, такая геройская профессия! Подумайте, он садится верхом на этих железных чудищ и газует вовсю. Дамочки, конечно, млеют. - Вы, стало быть, из тех господ, что воруют детей и продают в рабство? Вы этим зарабатываете на жизнь? Горец покраснел. - Я занимаюсь не только этим, - ответил он. - Неужели? - Джейн чувствовала себя легкой, злой и бессовестной. - Вам этого мало? Его лицо напряглось. Но он овладел собой, улыбнулся и поклонился вежливо: - Я, кажется, не с того начал. Может быть, вы позволите мне сделать еще одну попытку? Мое имя Горец. Могу ли я удостоиться чести вашего общества? - Вы что, пл