нил ей Моуки. Он помог ей вырезать железы, находившиеся у основания хвоста и у передних лап. Остальная разделка подождет, пока они вернутся в деревню. - Пойдем домой и покажем Анито, - сказал Моуки. - Она очень любит мясо оолоо. Будет рада. Джуна рассыпала рябь согласия. - Хотела бы я, чтобы Укатонен тоже видел это. - Он вернется только к концу месяца, - ответил Моуки, - и мы тогда добудем оолоо и для него, а если повезет, то и чего-нибудь получше. Они перескочили на деревенское дерево, неся добычу на виду. - Это ее первая добыча, - хвастался перед деревенскими Моуки с такой гордостью, будто он сам убил ящерицу. Волна неприязни прошла по телу встречного старейшины. - В чем дело? - спросила Джуна у Моуки. - Мне кажется, они недовольны. - Я не уверен, но, по-видимому, нам не положено убивать оолоо. - А почему ты мне этого не сказал? - Я не знал. Ты мой ситик, и полагается, чтобы ты учила меня таким вещам, - напомнил Моуки. - Кроме того, в Лайнане все ели оолоо. Сквозь толпу старейшин протолкалась Анито. - Прибежал Баха и просил прийти. В чем дело? - Я принесла свою первую добычу, - сказала Иирин, показывая убитую оолоо. - И это, как мне кажется, огорчило старейшин. В чем моя ошибка? Серый туман сожаления, запятнанный желтой рябью раздражения, окутал тело Анито. - Оолоо мы охраняем. Теперь мы должны выплатить компенсацию тому, кто отвечает за эту атву, - объяснила Анито. - Я не поняла. В Лайнане мы их ели все время, да и потом, во время похода - тоже. - Оолоо не охраняется ни на диких землях, ни в Лайнане. В Нармоломе охраняется. Через толпу протиснулась еще одна старейшина. Это была Джохито - одна из самых старых. Джуна ее мало знала. Она заметила раздвоенный знак сожаления на груди Анито. По-видимому, это был не слишком обнадеживающий признак. - Кене, насколько я понимаю, - сказала Джохито, - твоя атва вошла в конфликт с моей. Придется нам решать эту проблему. - Иирин убила оолоо. Это была ее первая добыча. Она не знала, что это животное охраняется. Я помогу ей исправить зло, кене. Джохито долго смотрела на Иирин, знаки неодобрения ярко светились на ее боках. - Это новое существо должно было бы знать, на что мы охотимся и когда. Она нарушила гармонию Нармолома. По этому поводу нам придется созвать Совет, - сказала она. - Я поговорю об этом с Миато. Он приведет деревню в состояние гармонии и решит, каково должно быть возмещение ущерба. - Так будет лучше всего, - ответила Анито. Она повернулась и сделала знак Джуне и Моуки следовать за собой в их комнату. - Извини, Анито, - сказала Джуна, когда они пришли туда. - Я не знала. Анито коснулась ее плеча. - Все в порядке. Учись. - На мгновение она посерела. - И тебе надо учиться, и Моуки тоже. Джуна протянула убитую ящерицу. - А что будем делать с этим? - спросила она, бурая от стыда. - Съедим. В конце концов, это все равно твоя первая добыча. Я горжусь тобой, хотя это животное и охраняется. Джуна отвернулась, скрывая слезы. Похвала Анито доставила ей больше радости, чем она могла выразить. - Спасибо, - сказала она, одновременно шепча те же символы, которые появлялись на ее коже. - Спасибо тебе. Анито ласково погладила ее по плечу. - Ты не закончишь разделку тушки, пока мы с Моуки приготовим другую еду? Оолоо был слишком мал, чтобы делить на троих, но они как-то обошлись. Этим же вечером к ним пришел Миато. - Джохито очень сердита из-за того оолоо, - начал Миато. - Она хочет получить компенсацию. Что ты можешь предложить? - Мы можем на некоторое время дать ей в помощь Иирин и Моуки, - предложила Анито. - Она могла бы рассказать им о своей атве, чтобы они знали, как ее следует охранять. - Я предложу это, но Джохито может потребовать большего. - Тогда нам придется рассматривать это дело на Совете, кене, - ответила Анито. Миато дал понять, что согласен. - Кроме того, мы должны научить Иирин, на что можно охотиться, а на что нельзя. Джуна дотронулась до плеча Миато, чтобы обратить на себя внимание. - Извини меня, кене, но по этому вопросу я хотела бы кое-что сказать сама. Уши Миато поднялись от неожиданности, и Джуна даже испугалась, не оскорбила ли она главного старейшину. - Что ж, - сказал он, опуская уши, - послушаем, что там у тебя? - Я очень сожалею, что убила оолоо и вмешалась в дела атвы Джохито. Это было сделано по незнанию. Я хочу, чтобы меня считали ответственной за возмещение ущерба Джохито, поскольку это вина моя, а не Анито. Уши Миато снова поднялись, и он бросил взгляд на Анито. - Как тебе это нравится, кене! - спросил он. - Я готова позволить ей возместить ущерб Джохито, но хочу участвовать в переговорах с ее стороны, чтобы решение было справедливым. Миато взглянул на Джуну. - Я с этим согласна, кене, - ответила Джуна главному старейшине. - Я доверяю Анито защищать мои права, но я должна знать, на что я могу охотиться, а на что не могу. Я не хочу повторения таких ошибок. - В этом нам нужна помощь всей деревни, - вмешалась Анито. - Это все равно, что обучать бейми. Она и Моуки будут учиться одновременно. Я помогу им обоим. - Мне придется посоветоваться с другими старейшинами, прежде чем согласиться на такое, - сказал Миато. - Некоторые из них жалуются на новое существо. Они полагают, что она мешает установлению в деревне гармонии. - На его коже проступили чувства недовольства и растерянности. - Если чей-то бейми убьет охраняемого зверя, это дело считается мелочью, и решить его легко. Джохито поднимает такой шум потому, что Иирин тут чужая и вообще - новое существо. Джуна почувствовала, что ей сводят желудок воспоминания о враждебности жителей Лайнана. Неужели и тут повторится то же самое? - Мне очень жаль, кене. Я не хотела нарушать гармонию в Нармоломе. Пожалуйста, скажи мне, как я могу поправить дело. Миато высветил знак мягкого несогласия. - Для одних единственное лекарство - время и терпение, для других этого будет мало. - Он повернулся к Анито. - Ты же не одна, кто винит в смерти твоего ситика Иирин. Они сердиты и из-за смерти ситика Кихато, хотя та и знала, что взялась за опасное дело. - А ты? - спросила Джуна. - Как ты относишься ко мне? Миато окинул ее долгим взглядом. И Джуна внезапно поняла, какой огромный, зияющий провал лежит между нею и тенду. - Ситик Анито успел вылечиться от твоего яда еще до того, как умер. Я это знаю, так как был одним из старейшин, помогавших ему излечиться. Он умер потому, что завершил твою трансформацию и хотел этим увенчать свою жизнь. Просто пришло ему время умирать. В его смерти ты, Иирин, не виновата, и я тебе ее в счет не ставлю. И большинство деревенских думают так же. Но есть и такие, кто смотрит иначе. Вот это и создает напряжение в гармонии деревни, которое не будет ликвидировано, пока либо ты, либо они не покинут деревню. - Сожаление охватило его тело серым туманом. - Я говорил с Укатоненом об этих трудностях, - продолжал Миато, обращаясь к Анито. - Он сказал, что ты скоро уйдешь, чтобы стать энкаром. Я постараюсь до того времени как-то сглаживать дисгармонию, но тебе надо быть очень внимательной и не создавать новых неприятностей. - Я постараюсь, кене, - сказала Анито. - Я буду стараться. Анито сидела, прислонившись к гладкой, мягко закругленной стене своей комнаты. Лицо закрыто руками, уши тесно прижаты к голове. Она чувствовала, что кожа ее посерела от горя, самого большого горя, которое ей довелось испытать после смерти Илто. Дисгармония в деревне ощущалась ею как глубокая кровоточащая рана, которую залечить было невозможно. Как бы хотела она скрыть свой позор, скрыться где-нибудь в диких джунглях, стать отщепенцем. Одновременно, однако, она ощущала и гнев. Несмотря на то, что Иирин была чужаком и отличалась глубокой невежественностью, она была надежна, полезна и даже обладала своеобразной, хотя и чуждой Анито, мудростью. Анито полюбила это странное создание и верила ей - в пределах ее компетентности. Иирин была для нее чем-то вроде бейми. Анито должна была защитить ее от злобы и непонимания других деревенских. Кто-то коснулся ее плеча. Иирин - цвета охры от горя. - Анито? - спросила она и протянула руки для аллу-а. - Слияние не поможет? - Анито покачала головой. Сейчас она была не в настроении сливаться с новым существом. Слишком была сердита на нее. - Может, я еще чем-то могу быть полезна? - шепнула Джуна. Анито снова отрицательно качнула головой. - Дело в других деревенских, да? Но нам же удалось завоевать их в Лайнане? Можно и здесь добиться чего-то в этом роде. Анито на мгновение отвернулась, ища нужные слова. - Тут все иначе. Это Нармолом. Я - часть деревни. Она... - Анито начала фразу, не зная, как выразить боль, которую она чувствовала оттого, что вызвала дисгармонию в деревне. - Если бы только Укатонен был здесь! Я не могу... Я - часть деревни. - Но деревня - не ты. Я знаю, что ты не ненавидишь меня, - сказала Иирин. Анито вскочила и стала бегать по комнате. - Ты не понимаешь. Деревня - это я. И я - это деревня. Когда мы в гармонии, то это так, как и должно быть. А сейчас... - Она снова замолчала, не находя слов. - Теперь деревня не в гармонии из-за меня. Я чувствую... мне больно. Я... я потеряла равновесие. - Пожалуйста, дай мне помочь, - молила Иирин. - Ведь это частично моя вина. Анито взглянула в глубоко посаженные чужие глаза. - Ничего ты не сможешь сделать. Я отвечаю за тебя. - Нет, кене, - сказала Иирин. - Я сама отвечаю за себя. А ты помогаешь мне. Ты удерживаешь меня от глупостей, которые могут причинить вред, но ответственность за свои действия несу я сама. - Ты моя атва, - стояла на своем Анито. - Я за тебя в ответе. Если ты создала проблему, она - моя ошибка. Деревня винит тебя. Я виню себя. - А я тебя не виню. Я хочу искупить ошибку, которую я совершила. Я несу за нее ответственность, но мне нужна твоя помощь. - Все равно ты моя атва. Деревня считает меня ответственной. Значит, и ошибка моя. - Ах, если б тут был Укатонен! Уж он-то что-нибудь придумал бы. - А может, нам надо радоваться, что его нет, - сказала Анито. - Его могли бы попросить вынести решение, и оно могло нам не понравиться. Лучше решать среди своих. - А что мне делать? - Пойти на собрание Совета, - сказала Анито. - Извиниться. Предложить помочь устранить ущерб. Попросить, чтобы тебя научили всему, что относится к атвам. И дать мне торговаться за тебя. Я постараюсь добиться самого малого наказания. - По коже Анито прошло облачко, что было равнозначно вздоху. - Вот и все, что мы можем. Джуна глубоко вздохнула, стараясь уменьшить свое нервное напряжение перед лицом Совета. - Кене, я пришла сюда, чтобы признать вину за тот вред, который я причинила, и предложить сделать все, что смогу, чтобы загладить свою вину перед атвой Джохито. Я действовала по незнанию и приношу извинения. Я хотела бы знать больше, чтобы в будущем избежать подобных ошибок. Я мало знаю о ваших Советах, а потому прошу Анито дальше говорить за меня. Миато выразил согласие, и Анито встала, чтобы начать говорить. - Я прошу вашей мудрости. Иирин - новое существо среди нас и еще не знает всех тонкостей нашей жизни. Научим ее, и она не нарушит наших обычаев вновь. Научим ее, и она научит свой народ, когда он вернется сюда. Они причинят меньше бед, если мы научим Иирин нашим обычаям. А это принесет пользу всем тенду. Поднялся другой старейшина. Это был Омито - один из самых опытных старейшин, обойденный, когда Укатонен выбрал Миато в качестве главного старейшины. - Зачем нам заботиться о делах всех остальных тенду? Мы - Нармолом. Здесь, на этом Совете, нам нужно решать, что хорошо или плохо для нашего Нармолома. Наш предыдущий главный старейшина спас жизнь этого нового существа. А она убила его. Она усыновила бейми, хотя и понятия не имеет о том, как надо бейми воспитывать. Наши бейми учатся непонятной речи кожи и странным идеям этого существа. Кто знает, что еще может случиться, если дела и дальше пойдут так же? Моуки потемнел от гнева и стыда. Джуна обняла его, но она не могла защитить его от боли, причиненной жестокими словами Омито. Поскольку она усыновила Моуки, он всегда будет отличаться от других тенду, но зато он остался жив. Только время может показать, правильно ли она поступила. - Это чужое животное нарушает структуру нашей атвы, - продолжал Омито. - Это плохо, и нам следует изгнать его из Нармолома, прежде чем оно не станет причиной еще худших бед. Омито сел, кое-где вспыхнули отдельные аплодисменты. Большинство деревенского люда удивилось, но некоторые смотрели на Джуну внимательно, и их кожа искрилась охрой - знак сочувствия. Встала Ханто. Миато высветил знак разрешения говорить. - Ты говоришь, что ситик Анито был убит новым существом. Но я присутствовала там, я сливалась с ним, и он вывел весь яд из своей крови. Он умер потому, что пришло время Анито стать старейшиной. Спасение жизни Иирин было последним и самым важным делом его жизни. Он сделал это потому, что увидел в новом существе что-то, что превышало цену его собственной жизни. Я думаю, надо быть терпеливыми, хотя бы ради памяти о самопожертвовании нашего Илто. Теперь опять поднялась Анито. - Это верно, что на нашем Совете мы решаем вопросы, важные для благоденствия Нармолома. Но хотя мы и живем в уединении, мир и его просторы влияют и на нас. Изгнание Иирин только показало бы миру, что Нармолом напуган. Я знаю Иирин хорошо. И еще я видела, что могут сделать ее люди. Это могущественный и умный народ, который может многому научить нас. Они путешествуют по небу между звезд так, как мы путешествуем вниз по течению на плотах. Я скажу, что со стороны Нармолома было бы ошибкой повернуться к таким людям спиной. Они могут нас многому научить, если мы захотим учиться. Встала Джуна. - Я хочу сказать о моем бейми - Моуки. Укатонен официально одобрил то, что я его усыновила. Я учусь быть ему хорошим ситиком. Если люди Нармолома мне помогут, я научусь этому быстрее. Я стараюсь изучить обычаи Нармолома так быстро, как могу. Я прошу у вас помощи и терпения. Встал еще один старейшина. - Чем могут эти новые существа помочь нам? Что могут они сделать для Нармолома? Нам от них ничего не нужно! Снова с разрешения Миато поднялась Джуна. - Я уверена, что есть много такого, что мой народ и тенду смогут сделать друг для друга. Я не знаю в точности, что это будет. Но надеюсь, что Нармолом не отвернется от меня и моих людей, прежде чем мы узнаем друг друга лучше. Потом опять выступали старейшины, одни - защищая Джуну, другие - возражая ей. В общем мнение деревни складывалось в пользу Джуны, но зато и ее противники заняли очень жесткую позицию. Джуна старалась запомнить, кто из старейшин выступал против нее. Если ей удастся доказать им, что она не представляет угрозы для деревни, то можно быть уверенной - Нармолом примет ее. Наконец слово взял Миато: - Спасибо вам, старейшины Нармолома. Пришло время Совету обдумать сказанное вами. Я сообщу вам о своем решении завтра вечером. Старейшины стали расходиться, кроме тех, кто был членом Совета. Джуна увидела, что в их числе было несколько резко выступавших против нее, но немало было и тех, кто ее поддерживал. Нинто - верная и надежная защитница Джуны - подала ей ободряющий знак, когда Анито, Моуки и Джуна покидали комнату Миато. - Как думаешь, чем все кончится? - спросила Джуна у Анито. - Я не знаю, что будет, - ответила та. - Я ожидала, что спор о формах компенсации Джохито будет более острым. Этого не произошло. Может, это хороший знак, может - очень плохой. Поживем - увидим. - Она коснулась колена Джуны. - Давай спать, во сне время бежит быстрее. Анито вошла в комнату Миато в сопровождении Иирин и Моуки. Их уже ждал Совет деревни, сидевший полукругом у подножия спальной платформы. Когда они сели, взгляд Анито отыскал на стене знакомую шероховатость древесины на стене. Она напоминала чье-то лицо. Сколько часов она провела в этой комнате, где жила с Илто, разглядывая это лицо и предаваясь мечтам, пока Илто занимался скучными мелочами, из которых складывались дни главного старейшины! "Лицо" напомнило ей, как изменилась ее жизнь, и она ощутила тоску по простоте и ясности прошедших лет, когда Илто брал на себя все заботы, а она только одну - заботу о самом Илто. А теперь она должна заботиться об Иирин и Моуки. Она отвечает за них, каких бы дел они ни натворили. Анито надеялась, что решение Совета не будет слишком тяжелым. Потом она оглядела членов Совета, надеясь по выражению их лиц получить ключ к решению Миато. Джохито выглядела очень довольной. Беспокойство Анито тут же возросло. Если Джохито довольна решением, то оно неблагоприятное для Иирин. Поглядела, подняв уши, на Нинто. Темно-синий цвет ободрения и уверенности прошел по телу тарины, как проходит тень облака по океану. - Мы обсудили вопрос о новом существе, - сказал Миато, когда было покончено с обычным в таком случае обменом любезностями. - Я решил, что Иирин и Моуки должны работать вместе с Джохито до конца этого месяца, чтобы узнать все о ее атве. Если Джохито сочтет, что они к концу месяца достаточно хорошо обучились, то им разрешается остаться в Нармоломе. Если они останутся, то Иирин и Моуки должны по очереди изучить и все остальные атвы. Они не могут охотиться, пока им не разрешит Джохито. Когда же работа с Джохито закончится, то им разрешается ходить на охоту в присутствии Анито или другого старейшины. Анито смотрела в пол, стараясь скрыть разочарование. Неудивительно, что Джохито довольна. Теперь все зависит от ее единоличного мнения. - Благодарю тебя за решение, кене, - сказала Анито. Ее кожа казалась ей высохшей и тесной, когда она изображала на ней символы ответа, которого требовала формальная вежливость. Может, следовало сразу встать и уйти из деревни, прежде чем их заставит это сделать Джохито, подумала Анито, когда они покидали Совет. Лучше, может быть, принять изгнание и бесчестье добровольно и начать обучение на энкара на полгода раньше? Нармолом - всего лишь одна деревня из многих. Все равно, как положено у энкаров, ее связи с Нармоломом оборвутся навсегда. Несколько поколений должно смениться, прежде чем ей будет позволено появиться там. Но тогда эта деревня станет ей чужой. И все же ей хотелось уйти из Нармолома, хотя бы сохранив самоуважение. У нее ведь никогда не было другого дома. Был бы тут Укатонен, он мог бы помочь ей советом, а сейчас она была вовлечена в ситуацию, в которой была непосредственным участником, и следовательно, не могла оценить ее со стороны. Они вернулись к себе. Моуки раздал всем соты и чашки с фруктовым соком. - Что ж, - сказала Иирин. - Во всяком случае, месяц у нас еще есть. Анито выразила согласие, смешанное с сомнением и с призывом не торопиться. - Если мы решим остаться, - сказала она. На лбу Иирин проступили морщины, от неожиданности она порозовела. - А зачем нам уходить сейчас? - Возможно, лучше уйти сразу, чем быть изгнанными, если Джохито посчитает, что вы плохо знаете ее атву. - Разве там так трудно разобраться? - спросила Джуна. - Тут дело не в том, сможешь ли ты разобраться, - объявила Анито. - Дело в отношении самой Джохито. Даже если ты будешь знать ее атву так же хорошо, как она сама, она все равно может сказать, что этого мало. Если она хочет, чтобы тебя не было в деревне, нам придется уйти. - Тогда мне остается одно - заставить ее полюбить меня и одновременно изучить ее атву. - Это будет нелегко, - возразила Анито. - Она тебя боится. Их разговор прервало вежливое чириканье у двери. Это была Нинто. - Входи, пожалуйста, - сказала Анито. - Я как раз объясняю Иирин, какое сложилось положение. - Я не понимаю, почему нам надо уходить из Нармолома сейчас, - отозвалась Иирин. - Ты же хочешь остаться тут, а я хочу убедить Джохито, что не представляю никакой опасности. - Уйти? - воскликнула Нинто. - Зачем же вам уходить? - Джохито уже решила, что Иирин - чужая, - объяснила Анито. - Не думаю, что она изменит мнение. - Это не труднее того, что вы сделали в Лайнане. Нет, пожалуй, даже легче. Тут надо убедить только одного человека, а там - всю деревню. - Я хочу попытаться, - сказала Иирин. - Даже если у меня ничего не получится, я все равно буду знать о тенду больше, чем знаю сейчас. И узнаю еще, почему у меня ничего не вышло. - А я не хочу покидать Нармолом обесчещенной, - стояла на своем Анито. - Так вот, если ты уйдешь отсюда сейчас, это и будет бесчестьем, - возразила ей Нинто. - Оставайся и приведи деревню в гармонию, включая и Иирин. Иирин тронула Анито за руку. - Ты столько сделала для меня. Разреши мне попытаться выплатить хоть часть своего долга. Я хочу рискнуть и получить право оставаться здесь столько, сколько захочу. Пожалуйста, Анито, - говорила она, розовея от своей настойчивости, - разреши мне попытаться. Анито переводила взгляд с Нинто на Иирин. Она сомневалась, что они выиграют этот бой, но они хотели драться. В крайнем случае она выиграет месяц, а он ей нужен, чтобы попрощаться с Нармоломом. - Ладно, - сказала она. - Остаемся. 21 Джуна всматривалась в изображения, мелькавшие на дисплее ее компьютера. Батарейки почти сели. Сегодня она рассчитывала на свободный день, чтобы вылезти на солнце и перезарядить их. Сразу, как только Анито согласилась остаться в Нармоломе, Джуна засела за работу, забрасывая Нинто и Анито вопросами об атвах вообще и об атве Джохито в частности. Теперь они спали, а она просматривала все то, что ей удалось выяснить. Атва, насколько она поняла, - это клановая ответственность за управление какой-то частью экосистемы в целях благоденствия деревни. Большая часть атв основывалась на территориально-географическом принципе. Существовали точно ограниченные по вертикали уровни джунглей: приземный, ярус голых стволов, нижний, средний и верхний пологи, или ярусы, ветвей. Кроме того, были реки, ручьи и болота. Другие атвы основывались на факторах, связанных с особенностями питания или процессов: древовидные папоротники, особенности опыления и источники пыльцы, дичь, деревья на и связанные с ними организмы, различные виды фруктовых деревьев и так далее. Обычно атвы, выделенные с учетом видовой принадлежности, координировались с географически локализованными атвами. Когда между двумя атвами возникал конфликт, деревенские старейшины решали его сообща, зачастую с помощью деревенского Совета. Джуна улыбнулась. Она сама только что прошла через процедуру такого разбирательства. Ее восхищение Миато - нынешним главным старейшиной - еще больше возросло. Работа у него не из легких. Она надеялась, что другие разногласия решаются проще, чем то, в котором принимала участие она. Джохито отвечала за восемь видов фруктовых деревьев. Это означало, что она ведает и животными, которые их опыляют, и теми, которые питаются этими фруктами и живут на этих деревьях. Поскольку такие деревья служили основой питания ряда видов дичи, то и последние тоже становились частью атвы Джохито, хотя частично они входили и в атвы других старейшин. Дальше объяснения Анито становились столь запутанными, что Джуна не могла их понять. Оолоо, видимо, были важными распространителями семян нескольких видов фруктовых деревьев и опылителями для других. Их популяция сильно сокращалась из-за интенсивного уничтожения хищниками и охоты. До тех пор пока численность ящериц не достигнет определенного уровня, охота на них была запрещена. Джуна убила молодую самку, которая вот-вот должна была достигнуть половой зрелости. Это было хуже, чем убить самца, но лучше, чем убить беременную самку или самку с детенышем. Джуна протерла уставшие глаза. Ее заметки по видам растений и животных, входивших в атву Джохито, были довольно обрывочны. Она могла определить на взгляд большую часть видов деревьев, но абсолютно ничего не знала о насекомых, о птицах, ящерицах и других растениях, которые были с ними связаны. Джуна еще раз перечитала свои скудные заметки, а потом выключила компьютер. Откинулась, прислонясь головой к стене, закрыла глаза. Вот она сидит тут - единственный представитель человечества на целой планете, - и ей угрожает опасность быть выкинутой из деревни только за то, что она убила ящерицу. Если бы последствия не были столь суровы, все это можно было принять за шутку. Дерево, слегка покачиваемое бризом, чуть-чуть потрескивало - единственный звук в ночной тишине. Надо поспать. Завтра тяжелый день. Анито разбудила ее и Моуки рано-рано. После завтрака, проглоченного второпях, они встретились с Джохито на вершине дерева. Джохито провела их по лесу к дереву, покрытому плодами и прямо кишевшему птицами и ящерицами. При их появлении животные разбежались. Джохито показала им толстую ветвь примерно на половине высоты дерева. - Это дерево гаувар. Сидеть вон там. Молчать. Наблюдать. Я вернусь за вами позже, - сказала она и удалилась. Джуна смотрела ей вслед, насторожив уши. Потом поглядела на Анито; кожа той была ярко-розовой от недоумения. Затем Анито залилась гневным красным цветом. - Она даже не собирается учить вас чему-то! - Символы на коже были угловаты и остры - тоже признак сильного раздражения. Джуна ответила пожатием плеч. - Это ж только первый день. Давай сделаем то, чего она требует. Ведь работая, можно узнать очень много. - Я тоже понаблюдаю. Может, чем и помогу. Джуна вынесла компьютер на солнце на верхние ветки дерева, чтобы подзарядить батареи. Потом они уселись на суку дерева гаувар и стали ждать. Вскоре птицы и ящерицы вернулись и принялись кормиться. Джуна наблюдала за ними глазами опытного исследователя-биолога, запоминая, какие виды тут кормятся и каковы их взаимоотношения друг с другом. Временами, когда что-то вспугивало кормящихся на дереве животных и они разбегались, Джуна поворачивалась к Анито и спрашивала у нее о названиях тех животных, которых она не знала, и об их привычках. К середине дня, когда многие обитатели леса скрылись в кустах, Джуна успела определить двадцать пять видов. Некоторые из них только на мгновение присаживались на ветви, прихорашивались или ухаживали за подругами. Другие приходили поесть, а третьи - охотиться на вторых. Джуна принесла сверху свой компьютер. Она и Моуки принялись за работу, каталогизируя все, что удалось обнаружить. Моуки показывал изображения виденных животных на своей, коже, так что у Джуны перед глазами всегда были те животные, о которых шла речь. Его рисунки были хорошо узнаваемы, хотя некоторые детали на них и отсутствовали. И все же для начала хватало и их. У Джуны было предчувствие, что за грядущий месяц у нее будет еще немало случаев, когда она сможет сделать снимки нужных животных. Работали они до полудня. Анито ушла за завтраком. После завтрака они спустились вниз, познакомились с теми, кто кормится упавшими на землю фруктами. Сейчас это были преимущественно насекомые. Теперь, когда компьютер был перезаряжен, Джуна могла использовать его как кинокамеру, одновременно продолжая наблюдения. Она придала компьютеру форму шлема, где микрофон помещался прямо у рта, что позволяло делать заметки шепотом. Джуна закаталогизировала сорок видов насекомых - от плодовых мушек до многоногого членистоногого с клешнями, который, видимо, заполнял тут экологическую нишу наших земляных крабов. На гнилых фруктах кормилось около полдюжины видов бабочек. Тут же попались и несколько видов амфибий, включая крохотную, похожую на драгоценный камень лягушку, переливавшуюся всеми цветами радуги в вертикальном солнечном луче. Лягушка сидела на листе и все время пританцовывала на месте. Заинтересовавшаяся Джуна смотрела, как гораздо более крупная красная лягушка соблазнилась брачным ритуалом малыша. Тот обхватил великаншу лапками, и они скрылись в листве. Джуна улыбнулась. Если б она не видела совокупления, она внесла бы обоих в каталог как представителей двух разных видов. Когда солнце стало снижаться к горизонту, на верхний ярус вышли кормиться более крупные животные. Джуна и ее помощники опять влезли на дерево, чтобы наблюдать за ними. Был уже вечер, когда вернулась Джохито. Она отвела их в свою комнату, где ее бейми приготовил ей обильный ужин. - Что ты узнала? - спросила она Джуну, когда они сели. Пока та ела, Джуна выложила длинный перечень тех животных, которые посетили сегодня дерево гаувар, и сведения о том, что они там делали. Дальше Джуна сообщила о своих предположениях, какие именно последствия может иметь для дерева подобная деятельность, попыталась идентифицировать возможных распространителей его семян, а также тех животных, которые могли рассматриваться как ценная дичь. Говорила она преимущественно по памяти, консультируясь с Моуки и Анито лишь тогда, когда речь шла о вещах, в которых Джуна слабо разбиралась. Ей очень хотелось дать понять Джохито, какой отличной памятью обладает она даже на мелочи, которые, однако, могут иметь значение для судьбы атвы старейшины. Если на Джохито произведет впечатление объем знаний Джуны, приобретенный лишь за один день наблюдения, то, возможно, она захочет продолжить обучение Джуны. Джуна прекрасно понимала, что проникнуть за месяц в суть сложнейшей экосистемы без постоянной помощи просто невозможно. Если она не поймет, как тенду используют атву, воздействуя на ее взаимосвязи с лесом, то ей в этом не сможет помочь вся естественная история Мира. Для этого нужна поддержка Джохито. Джохито же выслушала результаты дневных наблюдений, никак не выразив к ним своего отношения. Ее кожа сохраняла свой нейтральный цвет, не отразив никаких эмоций. Наконец Джуна умолкла. Воцарилась долгая тишина. Джохито сидела совершенно неподвижно, похожая на огромный кусок зеленоватой яшмы. Подбородок выставлен вперед - значит, размышляет. - Я хочу, чтобы завтра ты вернулась к тому же дереву и продолжила свои наблюдения, - наконец, нарушив молчание, сказала она. И тут же отвернулась, видно, больше не нуждаясь в их присутствии. Плечи Джуны опустились. Она последовала за Анито и Моуки к дверям, чувствуя себя совершенно разбитой. Только когда они пришли в свою комнату, Анито прикоснулась к плечу Джуны. - Ты отлично поработала сегодня. Пусть тебя не беспокоит Джохито. Вчера ты мало спала. Ложись и спи. Джуна кивнула. Моуки взял ее за руку. - Сегодня мы узнали многое. Завтра узнаем еще больше. Спокойной ночи, сити. - Спокойной ночи, бей, - ответила Джуна, дружелюбно поддразнивая его. Сегодня они не сливались, и ей не хватало той душевной близости, которую она ощущала, слившись с ним. Она протянула Моуки руки, скрывая зевоту. Только коротенькое слияние, чтобы успокоить совесть, а потом - спать. Моуки вошел в контакт, они разделили привычное чувство близости и покоя. Это было приятно; совсем как теплая ванна или ласка матери. Уже засыпая, Джуна отключилась и зарылась в теплую влажную листву. Она чувствовала себя освеженной, в мире с собой, с Моуки, а через него - и со всеми тенду. Джуна зевнула и прикрыла рот рукой, чтобы в него не попали листья из подстилки. Теперь она не могла понять своего былого страха перед аллу-а. Наверняка без него она бы сошла с ума от одиночества. Сон звал ее - глубокий и всеобъемлющий, как этот темный вечный лес, обступивший их со всех сторон. Несколько следующих дней были в общем похожи на первый. Джуна наблюдала за деревом, замечая все, что было так или иначе с ним связано, - насекомых, животных, растения. Каждый вечер Джохито выслушивала во всех деталях рассказ Джуны о том, что случилось за день с деревом гаувар, и... отсылала их обратно вести все те же наблюдения. К концу седьмого дня Джуна пришла к мнению, что знает об этом дереве все до мелочей. И когда Джохито послала ее туда и в восьмой раз, она чуть было не стала протестовать. Анито слегка коснулась ее руки. Крохотный - "частный" - знак предупреждения появился на тыльной стороне ладони Анито. Джуна тут же с большим трудом изменила тональность своей речи. - Да, кене, - сказала она, когда Анито извинилась за нее, - я, конечно, вернусь завтра к дереву. Только, пожалуйста, скажи мне, что, по-твоему, я должна искать такого, чего до сих пор не видела? Джохито долго молчала. Джуна тоже сидела неподвижно, решив даже глазом не моргнуть, пока Джохито не скажет ей чего-то, что поможет делу. - Тебе надо еще учиться. Наблюдай тщательнее, - сказала наконец Джохито. Затем поднялась и залезла в постель, как будто их уже не было в комнате. Джуна отвернулась, вся красная от злости. Анито, беспокоясь, схватила ее за руку. Джуна глубоко вздохнула и задержала дыхание. Гнев ей не поможет. Джохито просто пытается определить тот предел, до которого она может дойти в издевательстве над ней. Если Джуна разозлится, то потеряет все. - Все в порядке, - сказала она Анито. - Пошли. Джуна долго лежала без сна, ворочаясь на своем ложе с боку на бок. Неужели же она пропустила что-то? Или Джохито просто издевается над ней? Завтра она осмотрит каждый дюйм этого дерева. И если ничего не найдет, то скажет Анито, что сдается. На следующее утро Джуна встала рано. Она разбудила Моуки, и они выскользнули из дупла, когда весь лес был еще окутан густым серым туманом. Первые лучи рассвета уже скользили по верхушкам, когда они подошли к своему дереву. Джуна забралась на ветку соседнего с ним ствола - ей хотелось обдумать дальнейшие шаги. Все зависело от того, играет ли Джохито честно, как это делают все тенду. Ведь если не так, то ей угрожает потеря лица, когда обман раскроется. Джохито испытывает Джуну. Если та выдержит экзамен, значит - достойна дальнейшего обучения. А значит, есть еще какой-то пока скрытый от Джуны факт, касающийся дерева, который надо отыскать. Есть нечто, что является ключом к выживанию дерева гаувар. И это должна разыскать сама Джуна, ибо ни Моуки, ни Анито, ни Нинто такого о дереве не знают. Они дали ей всю информацию, которой располагали. Все должна выяснить она сама. Джуна повернулась к своему бейми. - Моуки, спроси Анито и Нинто, нет ли тут поблизости других деревьев гаувар! Моуки кивнул и исчез среди ветвей. Джуна же спустилась вниз и принялась осматривать ствол дерева с величайшей дотошностью. Особое внимание она уделила его мощным опорным корням. Она постучала по одному из них палкой. Корень резонировал, как барабан. Неужели они пустые внутри? Джуна полезла вверх по стволу, время от времени останавливаясь, чтобы постучать. И тут звук гулкий. К середине утра Джуна отодвинула в сторону толстую лиану и нашла то, что искала - дыру в развилке ветвей диаметром в два ее кулака. Итак, дерево пустотелое. Кто же там обитает? Она могла бы превратить компьютер в фотокамеру и опустить его в дупло на веревке, но рисковать потерей прибора было нельзя. Лучше подождать и посмотреть, какие известия принесет Моуки. По ветвям деревьев Джуна добралась до ручейка и смыла с себя налипшую пыль и грязь. На берег выбралась свежая и чистая и тут же обнаружила ожидающих ее Моуки и Анито. - Поблизости есть еще несколько деревьев гаувар, - сказала Анито. - Поедим и отправимся на них любоваться. У второго дерева внутри оказалось дупло достаточно большое, чтобы Джуна могла туда спуститься. Она отправила Моуки за веревкой и за большим куском светящихся грибков. - Неужели ты собираешься полезть внутрь этого дерева? - спросила Анито, окрасившись в охряный цвет беспокойства, что подтверждало серьезность ее слов. Джуна кивнула. - Будь осторожна. Мы не знаем, кто там живет. Может, кто-то очень опасный. - Да, конечно. Но мне обязательно надо узнать, что там такое. Анито высветила не слишком твердое согласие. - Вероятно, ты права. Джохито не удовлетворится, пока ты не расскажешь ей, что находится внутри дерева, но если ты погибнешь во время исследования, то слез она лить не будет. Насколько мы с тобой знаем, там может быть что-то очень опасное. Поэтому будь очень осторожна. Было уже за полдень, когда вернулся Моуки с вещами, необходимыми для спуска. Сначала они опустили вниз кусок светящихся грибков, но ничего, кроме стайки сонных широкоротых арау - птиц, похожих на гибрид археоптерикса и козодоя, Джуна не обнаружила, если не считать каких-то светлых неясных пятен, движущихся в глубокой тьме. Пятна могли быть чем угодно - от гигантских змей до колонии безвредных букашек. Моуки обмотал один конец длинной веревки вокруг ветви и привязал надежным узлом. На другом конце Анито завязала несколько петель - для ног, объяснила она. Моуки спустил конец веревки в дупло - примерно на величину роста Джуны. Затем Джуна, проверив свое снаряжение, пролезла в дупло. Ногами она нащупала две нижние петли, просунула в них ступни и кивнула Анито, которая стала медленно опускать ее в темные глубины огромного пустотелого дерева. Как только Джуна опустилась достаточно глубоко, она вложила в петлю над своей головой кусок светящегося грибка. Грибок бросал бледно-голубой мертвенный свет на корявые стены дупла. По телу Джуны струился теплый ток воздуха, неся с собой зловоние смерти и гниения. Она проглотила подступившую к горлу тошноту и подумала, как было бы хорошо иметь на себе защитный скафандр. Еще двумя с половиной метрами ниже находился выступ древесины, частично затруднивший дальнейший спуск. Он был покрыт темно-бурыми, похожими на тараканов существами, которые питались гниющей листвой, падавшей на выступ сверху. Именно этих жуков Джуна и видела, когда смотрела вниз при свете спущенного на веревке гриба. Пока Джуна осторожно протискивалась мимо препятствия, ярко-желтая змея с кроваво-красными поперечными полосами, окаймленными зелеными узкими полосками, высунула голову из-под листьев и с интересом уставилась на Джуну. Та замерла. Это был тиакан. Его укус отличался особой опасностью. Тенду умели вырабатывать противоядие, но требовалось несколько месяцев, чтобы все последствия укуса окончательно прошли. Джуна довольно долго смотрела, как змея наблюдает за ней. Потом тиакан опустил голову и задом отполз в листву. Движение показалось Джуне странным и совершенно не похожим на змеиное. Она отцепила грибок и поднесла его к тому месту, где пряталась змея. Только теперь Джуна сделала выдох, который, как оказалось, сдерживала все это время. И засмеялась. То оказалась не змея, а совершенно безвредная гигантская многоножка, задняя часть которой была окрашена и имела форму головы тиакана. Воспользовавшись бамбуковой палочкой, Джуна разворотила листву возле многоножки. Та снова задрала хвост, который мимикрия превратила в змеиную голову. Иллюзия была полной. Джуна дважды дернула веревку - сигнал спустить ее еще глубже во тьму. На какое-то время выступ, который она огибала, закрыл свет грибков. Ее зрачки расширились, но темнота была почти абсолютной. Нечто скользкое и влажное с шорохом и визгом проскользнуло мимо. Джуна вскрикнула. Крик тут же поглотила мягкая гниющая древесина стенок дупла. Затем светящиеся грибки показались из-за выступа, и Джуна увидела, что она потревожила колонию летучих лягушек. Они были противные, но безвредные. Условия существования тут для них идеальные. Им нужна жаркая и влажная среда обитания. Здесь же температура воздуха держалась на уровне тридцати пяти градусов по Цельсию, а воздух был пропитан влагой. Спускаясь, Джуна внимательно рассматривала поверхность стен дупла. Они поросли множеством разнообразных грибов. Облака каких-то мошек вились вокруг ее источника света. Стенки дупла расходились все шире, дупло расширялось, превращаясь в своеобразную деревянную пещеру. Колонии разнообразно окрашенных грибов свисали вниз наподобие сталактитов. Здесь же обитали еще несколько видов летающих лягушек. Они прятались среди "сталактитов", издавая при приближении Джуны панические вопли. Их помет сыпался ей на голову. Она смахнула его потной ладонью и продолжила спуск. Вонючая деревянная пещера ничем не напоминала уютное и хорошо освещенное дупло дерева Нармолома. Вот наконец и дно видно. Что-то кинулось с визгом прочь, услышав приближение Джуны. Она трижды дернула за веревку, прося прекратить спуск, и повисла в двух футах от покрытого пометом пола дупла. Убегавшее животное остановилось перед черной дырой норы. По виду и размерам оно походило на большую безволосую крысу, белую, с беспорядочно разбросанными желтыми пятнами и полосами. Это была гутара - амфибия, как и те летающие лягушки, что так испугали Джуну в начале спуска. Самка гутары откладывает яйца в сумку самца, находящуюся у него на животе. Там он их и оплодотворял. Потом яйца созревали в сумке, а затем в ней жила и вылупившаяся молодь, пока не наступало время жить самостоятельно. Джуна оттолкнулась от выступа древесины и качнулась на веревке к противоположной стене, где ухватилась за другой выступ, чтобы получше рассмотреть гутару, но та удрала в свою подземную нору. Джуна опустила вниз бамбуковую палку и поковыряла в гуано, распугав целое море насекомых и червей, которые пытались скрыться в глубинах этого слоя. Да, для питания гутары тут корма хватало. Джуна стала копать дальше с целью установить толщину слоя гуано, а также характер пола - земляной он или деревянный. Дно дупла она нащупала примерно на глубине пятнадцати сантиметров. Видимо, гуано было для дерева главным источником питательных веществ. Запрятанное в дупле гуано служило практическим нуждам одного хозяина - дерева. Именно это, должно быть, Джохито и хотела, чтобы Джуна выяснила. Джуна отцепила свои грибки и осветила вход в туннель, образованный пустотелыми корнями дерева. Такие же ходы открывались и в других направлениях от центральной "пещеры". Джуне было интересно, какие еще звери используют эти туннели для выхода в джунгли. Она сунула грибки в горшочек с питательным раствором и повисла в темноте, прислушиваясь к любому шуму. Там - внизу - и вокруг нее раздавалось какое-то щелканье, поскрипывание, шорохи. Отверстие наверху казалось отсюда лишь слабым пятнышком света. Внешний мир не имел ничего общего с этим темным, вонючим, заселенным всякой нечистью адом. Наконец глаза Джуны привыкли к темноте, и она смогла различить выступы и впадины в стенах дупла. Что-то вдруг прошуршало у нее за спиной. Джуна повернула голову, и от этого резкого движения веревка начала раскачиваться. Во тьме виделись лишь какие-то пятна. Она быстро вытащила свои грибки. После купания в питательном растворе грибы горели особенно ярко. Этот свет выхватил из тьмы крупное, едва ли не вдвое длиннее руки Джуны, похожее на рака существо. Глаза существа пылали отраженным светом, а само оно пятилось в щель, размахивая своими длинными антеннами. Несколько других земляных раков выглядывали из туннелей. Вместо клешней у них были невероятно длинные и сильные, похожие на человеческие, руки. Джуна подскочила, как испуганная мышь, когда одно из этих существ схватило на полу большого белого многоногого жука величиной с ее ладонь. Джуна слышала треск хитинового покрова пытающегося вырваться жука, и тут же раздался весьма неприятный хруст - земляной рак безжалостно рвал на части жертву. Глаза его ни на миг не отрывались от Джуны. Джуну всю передернуло. Она ненавидела жуков, а эта жуткая дыра прямо кишела ими. На нее внезапно обрушился приступ клаустрофобии. Время уходить. Надо надеяться, Джохито удовлетворится ее исследованием скрытого от глаз мира дерева. К удивлению Джуны, солнце уже золотило вершины деревьев, когда она вылезла из дупла. Она всей кожей ощутила прохладу ветерка и радостно наполнила ею легкие. Никогда еще свежий воздух не казался ей таким прекрасным - и вкусом, и запахом. Моуки обнял ее свободной рукой, Анито погладила по плечу - цвет ее кожи говорил, что все тревоги позади. Моуки смотал веревку и повесил ее на плечо. - Пошли, - сказала Джуна. - Мне надо найти ручей и выкупаться. - Она была черной от грязи и разукрашена бурыми пятнами и потеками гуано летающих лягушек. Они отправились к ближайшему водопаду. Джуна стояла в его струях под лучами заходящего солнца, с наслаждением ощущая, как холодная вода смывает прочь слои грязи с ее кожи. Она нырнула в заводь ниже водопада и вышла на берег - чистая и усыпанная капельками воды. Взглянув вверх, она заметила, что ночные птицы и летучие лягушки уже мелькают в ветвях деревьев. Джохито, должно быть, уже ждет их там - на другом дереве. Внезапно в голову ей пришла озорная мысль. Джуна засмеялась. Пусть Джохито подождет. Она вспомнила о другой части экосистемы, о которой почти ничего не знает. - Анито, нельзя ли нам сегодня построить гнездо на том дуплистом дереве гаувар? Я хотела бы посмотреть, что там происходит ночью. Анито выразила согласие. - Тогда надо поторопиться. Уже темнеет. Они соорудили гнездо на том самом дереве, в дупло которого спускалась Джуна. Всю ночь по очереди они вели наблюдения, прислушиваясь к шорохам снаружи, а потом быстро выхватывая светящиеся грибки, чтобы посмотреть - кто это. И часто наградой им был вид убегающего животного. Они закаталогизировали пять видов крупных животных, новых для дерева, и множество насекомых, привлеченных светом грибков. Джохито встретила их, когда они - усталые, но счастливые - вернулись в деревню. - Где вы были ночью? - спросила Джохито. Охряный цвет тревоги на ее коже смешивался с желтыми пятнами раздражения. - Изучали твою атву, - ответила Анито. - Мы узнали очень много нового, - добавила Джуна. - Рассказать сейчас же или ты подождешь до вечера? - Она показала сумку, полную еды - фруктов и дичи. - Мы принесли завтрак. Пустяки, но... - Спасибо, - ответила Джохито. - Могу выслушать и сейчас. Вслед за Джохито они прошли в ее комнату и сели. Моуки и бейми Джохито стали готовить завтрак. - Итак, что вы узнали о дереве? - спросила Джохито, игнорируя обычные в этом случае любезности. Джуна рассказала о своем путешествии в дупло дерева гаувар и о ночных наблюдениях. Перечислила животных, которых обнаружила, не забыла о питательных веществах, которые дерево получает из гуано животных, живущих в его недрах. Она даже не взглянула на еду, стоявшую перед ней, хотя в желудке у нее бурчало от голода. Когда она кончила, Джохито долго сидела, пристально глядя на них. - Что ж, - сказала она наконец, - ешьте как следует - у нас сегодня длинный день впереди. Вам многое предстоит узнать. Джуна поглядела на Анито, которая кивнула ей. Итак, первый бой выигран. Джохито будет ее обучать проблемам своей атвы. Джуна ела много - победа делала пищу еще вкуснее. Когда она кончила, Джохито повела их к своему дереву и показала Джуне, что та упустила в своем изучении дерева гаувар. К радости Джуны, большая часть того, о чем ей сказала Джохито, относилась к числу вещей, которые непосредственно не поддавались наблюдению. Так, поскольку дерево сейчас не цвело, то сложное взаимодействие опылителей, похитителей пыльцы, хищников и паразитов сейчас изучить было невозможно. Отсутствовала сейчас и огромная колония жуков дарру, они должны были появиться в дупле только за месяц до следующего сезона наводнений. Были и сюрпризы, вроде сложного симбиоза между ночными арау и яркими птицами нгулла. Нгулла питались определенным видом насекомых, которые откладывали яйца на детенышей арау, подрывая их жизнестойкость и даже убивая их. В свою очередь, арау подавали сигналы спящим нгулла при приближении ночных хищников. Такие тонкие виды зависимостей требовали для открытия многих месяцев наблюдения. Весь день они провели на дереве гаувар, сделав перерыв лишь на завтрак из фруктов, меда и зелени. Мозг Джуны, к тому времени как солнце зашло за верхушки деревьев, гудел от полученных сведений. Джохито же, казалось, готова была провести тут целую ночь. Вмешалась Анито, которая пожаловалась на усталость. - Мы не спали всю ночь, пене, - сказала она. - Не думаю, что две ночи подряд без сна были бы полезны. - Тогда до завтра, - согласилась Джохито. - Мы встретимся в моей комнате за завтраком. Иирин и Моуки расскажут мне о том, что они узнали сегодня. Если все будет хорошо, мы продолжим наши уроки. Джуна порадовалась, что успела записать всю лекцию Джохито. Они с Моуки смогли кратко просмотреть ее еще вечером, пока не свалились с ног от усталости. Опрос на следующее утро был дотошен и свиреп. Джуна припомнила свою мучительную защиту докторской диссертации. В сравнении с Джохито ее официальные оппоненты были ленивы и легковесны. К тому времени, как Джохито кончила экзамен, Джуна чуть не обзавелась медвежьей болезнью. Последующие дни были ничуть не легче. Несколько раз Джохито резко обрывала уроки и отсылала Моуки и Джуну прочь, чтобы они проверили все, что узнали раньше. И всегда отыскивала какую-нибудь мелочь, которую они не приняли во внимание. При этом кожа Джохито всегда сохраняла свой нейтральный цвет. Ее слова были всего лишь черными символами на невыразительном серовато-зеленом фоне. Так что определить, как идут их дела, было просто невозможно. К концу месяца нервы Моуки и Джуны были на пределе. Они зло набрасывались друг на друга при малейшем недоразумении. Даже слияние и то не могло снять напряжения. За четыре дня до того, как Джохито должна была огласить свое решение, появился Укатонен. Он только взглянул на них и тут же воспользовался преимуществами своего ранга, заявив, что они нужны ему для какой-то работы, которую он ведет в диких джунглях. Укатонен привел их к чудесному местечку в диком лесу и потребовал подробного рассказа. - Неудивительно, что вы так выдохлись. Отдыхайте, ешьте, сливайтесь. Вам всем это необходимо. - Но Джохито... - начала было Джуна. - Джохито переживет, а вам необходимо прийти в гармонию. Жаль, меня тут не было, чтобы помочь. - Но мы хорошо справились, - сказала Анито. - Иирин и Моуки усвоили невероятное количество сведений об атве Джохито. - Не сомневаюсь, но может, и я пригодился бы. - Лучшего договора нам все равно не удалось бы добиться. Я по крайней мере получила возможность прожить еще месяц в Нармоломе. - Джохито пока еще не изгнала нас из деревни, - возразила Джуна. - Но мы не знаем, о чем она думает. Может быть, она все же оставит нас? - Вся деревня только и говорит о том, как много вы работаете, - сказал Укатонен. - Джохито потеряет лицо, если не сможет доказать, что вы не знаете ее атвы. Анито эта мысль подбодрила. - Значит, ты думаешь, что мы сможем остаться тут? - Возможно. Все зависит от Джохито, но никто не знает, что она думает. И все равно вам нужно отдохнуть и успокоиться к тому времени, когда пойдете за решением. Оставайтесь здесь и наслаждайтесь жизнью. Завтра мы вернемся, и я подумаю, нельзя ли сделать что-либо, действуя неофициально. Они вернулись в деревню, чувствуя себя отдохнувшими, успокоенными и менее издерганными. Джохито приветствовала их так, будто они никуда и не исчезали. Полдня они провели с ней, изучая какие-то растения-паразиты, селящиеся на деревьях кандар, тоже входящих в атву Джохито. Некоторые из этих растений употребляются в пищу, другие - важный элемент пищевых ресурсов для животных из других отв. С ними пошел и Укатонен, но его присутствие не имело значения для Джохито. Она продолжала обучать их с тем же отсутствием выражения на коже, как и весь предыдущий месяц. На закате они вернулись в деревню, поужинали и сели повторять урок. На следующий день Укатонен остался в деревне, решив попробовать прояснить ситуацию в беседах с деревенскими. Когда они вернулись домой, то их уже ждал приготовленный Укатоненом ужин. - Сделать ничего не могу. Миато дал мне понять, что дело это внутреннее, и решает его деревня. Уши Анито поднялись в удивлении. - Миато прав, - продолжал Укатонен. - Если меня никто не просит о решении, я могу лишь советовать, а я у деревни и так в долгу. - Я могла бы... - начала Анито, но Укатонен рябью выразил отрицательное отношение к ее словам. - Тебе лучше не просить меня о решении. Я все равно откажусь. - Он потемнел от стыда. - Я стал слишком близок к вам, чтобы быть беспристрастным. Даже если б я чувствовал, что могу таким быть, все равно мое решение можно было бы оспорить. Джуна коснулась плеча Анито. - Укатонен прав. Я хочу, чтобы это была моя собственная победа. Если я одержу ее без заступничества, она будет дороже для меня и станет больше значить для деревенских. Анито долго смотрела на нее, потом высветила эквивалент пожатию плеч. - Пусть будет так. Джуна и Моуки работали далеко за полночь и легли спать, лишь когда Анито пригрозила, что заберет у них компьютер. Анито соединилась с ними, погрузив обоих в глубокий сон без сновидений. На следующее утро Джохито велела им прийти к пруду, что на дне дупла. Там их уже ждала группа старейшин во главе с Джохито. Джуна узнала их. То были старейшины, которые или разделяли атву с Джохито, или работали с близкими атвами. - Расскажи нам о моей атве, - начала Джохито. Весь день Джуну и, в меньшей степени, Моуки допрашивали об атве Джохито. Им принесли сюда и завтрак, и обед, но экзамен шел без перерыва. Джуна выдохлась, кожу саднило, казалось, она высохла от необходимости изображать бесчисленные ответы. Наконец вопросы иссякли. Джохито и другие старейшины собрались в кружок, чтобы посоветоваться. Джуна прислонилась к стене, слишком усталая, чтобы тревожиться о том, что туземцы могут заметить ее изнеможение. Она так устала, что даже решение Джохито и то потеряло для нее значение. Анито села рядом и протянула ей кусок сота. К тому времени, когда старейшины кончили совещаться, Джуна чувствовала себя уже лучше. Старейшины уселись, кроме Джохито, которая выступила вперед. - Иирин знает достаточно, чтобы удовлетворить меня, - объявила она. - Моуки надо подучиться, но он еще молод. Иирин может остаться. Джуна обняла Моуки, осоловевшего от работы и нервного напряжения. На какое-то мгновение они застыли в объятии, а потом Джуна встала и сказала: - Благодарю тебя, кене, ты хорошо учила меня. - В каком-то смысле ее слова были правдой. С тех пор как Джохито решила, что Джуна достойна обучения, она была требовательным и упорным учителем, даром что не потратила на них ни единого слова ободрения. Джохито высветила приятное удивление комплиментом. Джуна же постаралась поглубже спрятать свой гнев. Ведь она могла потерять все уважение, заработанное таким каторжным трудом. - Извините нас, кене, мы слишком устали. - Джуна сделала знак Моуки, и оба медленно побрели наверх в свою комнату, оставив Анито произносить вежливые извинения за их поведение, если таковые потребуются. Она хотела только спать, спать, спать целую неделю и даже дольше, если ей позволят. И проснуться где-нибудь, где все знакомо и где от нее никто ничего не станет требовать. Она проспала до полудня следующего дня. Встав, обнаружила приготовленный для нее завтрак. Кожа все еще болела, говорить было трудно. Она поела, умылась, потянулась, посидела, наслаждаясь одиночеством. Подумала, не послушать ли музыку, не почитать ли, но она столько работала с компьютером в последние дни, что у нее не хватило решимости включить его. В конце концов она заползла в постель и снова заснула. Джуна проспала всю ночь. Анито разбудила ее к завтраку. Было чудесно: можно было наслаждаться завтраком и не думать, что после него будут уроки. - Что будем делать днем? - спросила она у Анито. - Укатонен зовет нас на охоту, - ответила та. Они встретились с энкаром на главной развилке деревенского дерева, и все вместе скрылись среди ветвей верхнего яруса джунглей. Там Джуна обнаружила жирную муву, которая беззаботно грелась на солнышке, вцепившись в ветку задними лапами, а голову спрятав между передними. Джуна убила ее как раз в то мгновение, когда мува проснулась. Они с Моуки сели на развилке большой ветви и стали разделывать добычу. Вскоре явились Укатонен и Анито, неся целую связку крупных птиц, которых тут же выпотрошили и повесили в тени, чтобы дать стечь крови. Они сидели на ветке и ели, а кровь добычи кропила листву на земле. - Время возвращаться в Лайнан, - сказал Укатонен. - Так скоро? - удивилась Анито. - Почти кончается сухой сезон. Я бы не хотел ждать дольше. Анито затуманилась, ей не хотелось покидать Нармолом. - Ты прав, но мне так мало осталось жить в Нармоломе... - А почему бы тебе не остаться? - предложила Джуна. - Укатонен присмотрит за нами. Ты ведь заслужила немножко свободы. Анито взглянула на энкара. Уши прижаты, кожа розовая от неожиданности. - Почему бы и нет? Ты много работала. Отдых был бы полезен. - Но Иирин - моя атва! - И будет твоей атвой еще много лет в будущем. Как ты говоришь, времени у тебя мало. Радуйся ему. Они ушли через пять дней. Анито провожала их до границы диких джунглей. Они нежно распростились с ней и отправились к берегу. 22 В Лайнане восстановление леса шло удовлетворительно. Увитый лианами радиомаяк возвышался над густой вторичной молодой порослью, достигавшей уже трех метров в высоту. Джуна даже сначала не поняла, что наклонный древесный ствол, на который она наткнулась, на самом деле вовсе не дерево, а одна из опор радиомаяка. Она активизировала свой компьютер и большую часть второй половины дня провела, передавая материалы своих наблюдений на орбитальные спутники. Сидя у башни и присматривая за работой передатчика, Джуна только теперь поняла, как много она узнала за девять месяцев жизни среди тенду. Она занесла в каталог сотни видов растений и животных, а Моуки и Анито сообщили ей такие подробности о растительном и животном мире планеты, что рабочим группам экспедиции потребовались бы годы для сбора подобных данных. Доклад об атве Джохито, например, представлял глубокое научное исследование, да еще такое, какое могло бы стать высочайшим достижением в карьере любого ксенобиолога, а возможно, и антрополога. Когда она вернется домой, ей обеспечена любая работа, которую она захочет получить. Даже если Исследовательское управление наложит на нее строгое дисциплинарное взыскание, университеты и научно-исследовательские институты передерутся за право пригласить ее в свой штат. Но, как ни странно, все эти соображения глубоко Джуну не затрагивали. Ее прежняя работа в экспедиции казалась далеким сном. А ей предстоит через несколько часов продираться сквозь густые заросли к тому месту, где ее ждут Укатонен и Моуки, а потом идти дальше - в Лайнан. Такое противопоставление встревожило Джуну. Она же человек! Дома у нее семья, друзья, люди, которых она любит. Вскоре она снова будет разговаривать вслух, принимать горячие ванны, есть пищу, приготовленную на огне, прикасаться к чужой сухой и теплой коже. Но пока все это бесконечно далеко и кажется полностью нереальным в чужом для нее мире тенду. Теплые слезы обожгли лицо, и Джуна сейчас же отрегулировала кожу лица, чтобы соль слез не раздражала ее. Схватив свой второй компьютер, она включила музыкальную программу и выбрала одну из самых любимых песен. Попыталась подпеть исполнителю, но ее голос от долгого неупотребления звучал глухо и хрипло. Нет, надо проводить больше времени с компьютером, смотреть пьесы, слушать музыку, читать книги и старые письма от семьи и друзей, вспоминать о том, кем она была и кем станет, когда вернется домой. Тени уже заметно удлинились к тому времени, когда Джуна кончила передавать свои материалы орбитальным спутникам. Она вздохнула, сложила компьютеры и спрятала их в заплечный мешок. Повернуться спиной к маяку ей было так же тяжело, как уйти от могилы близкого человека. Казалось, она физически чувствует, как слабеют и рвутся связи между ней и остальным человечеством. Она вспомнила Алисон и как та взволновалась, узнав о трансформации Джуны. Сейчас Алисон, должно быть, уже на отдыхе после сорока пяти лет работы в Исследовательском управлении. Как-то она справляется с переменами в своей жизни? Они пришли в Лайнан сразу же после захода солнца. Там их приветствовала Лалито - главная старейшина деревни, которая, судя по всему, была и в самом деле искренне рада их видеть. Деревня показалась Джуне более спокойной, чем раньше, более в мире сама с собой. Теперь она походила на Нармолом. Джуна сказала об этом Укатонену. - Оздоровление джунглей имеет для деревенских жителей огромное значение. Когда мы были здесь в прошлый раз, они были похожи на муравьев, чье жилище кто-то разрушил и которые носятся из стороны в сторону, атакуя все, что попадается навстречу. Сейчас они встретят тебя совсем иначе. Предсказание Укатонена сбылось. Деревенские откровенно радовались возвращению Джуны. Тинки толпились вокруг Моуки, растопырив уши от изумления. Моуки же игнорировал их присутствие с истинно королевским величием и небрежностью. Это очень удивило Джуну - с тинками Нармолома он обращался совсем иначе. - Ты к ним относишься очень недружелюбно, Моуки. Разве ты не помнишь, каково быть тинкой? - сделала ему замечание Джуна, когда они оказались в своей комнате. - Конечно, помню, - ответил он. - Это было ужасно. - Почему же тогда ты обращаешься со здешними тинками совсем не так, как в Нармоломе? - Потому что не могу забыть, как они выгнали меня из деревни как раз перед вашим уходом из нее. - Ох! - воскликнула Джуна, только теперь поняв, в каком отчаянном положении тогда оказался Моуки. Чего же удивляться, что он не подчинился, когда они гнали его в деревню? Там для него уже не было места. - Когда я тебе подарил ту бабочку с огненными крыльями, ты поблагодарила меня. И у меня не было места, куда идти, поэтому я и пошел за вами. Я знал - ты другая, но в чем другая - не понимал. - Он замолчал, отвернулся, его кожа покрылась красками стыда и тоски. Джуна прикоснулась к его плечу. - Что с тобой, Моуки? В чем дело? - Ты не хотела меня взять. Я силой навязался. - Нет, Моуки! Правда, я не хотела усыновлять бейми, но ты был так смел и так решителен, что я не могла дать тебе умереть. Сначала я не была уверена, но сейчас... - Джуна помолчала, подыскивая нужные слова. - Сейчас я рада, что все так сложилось. Ты многому меня научил. Ты мой бейми, и я люблю тебя, - сказала она, а ее кожа говорила о гордости и любви. Моуки, казалось, ожил. Ясно, в нем говорил страх, который уже давно мучает его. Джуна крепко обняла Моуки и прижала к себе, радуясь, что у них состоялся этот разговор. - В следующий раз, если что-то будет тебя беспокоить, приходи ко мне, и мы все обговорим. Понял? - говорила она, держа его на расстоянии вытянутой руки, чтобы он мог читать символы на ее коже. Он серьезно кивнул. Они хотели войти в контакт, но тут явился Укатонен с несколькими членами деревенского Совета. - Приветствую тебя, кене, - сказала Джуна Далито. - Мне кажется, деревня поправляется. - Мы теперь в большей гармонии, чем были тогда, - согласилась Лалито, - но пройдет еще много времени, прежде чем джунгли выздоровеют по-настоящему. И это очень хорошо, что ты помогаешь залечить наши раны. Работы еще много, но об этом мы поговорим завтра. Сегодня же - вы наши гости. Я узнала, что ты усыновила бейми и что он был тинкой из нашей деревни. Джуна взглянула на Укатонена и увидела на его коже слабую вспышку тревоги. Надо соблюдать такт, подумала она. - Да. Моуки происходит отсюда, - сказала она. - Он отличный бейми, очень умный и внимательный. Я очень благодарна Лайнану, что он дал мне возможность усыновить его. - Тактично, хоть и далековато от истины. Укатонен высветил ей крохотный символ одобрения. Джуна улыбнулась, радуясь, что эти чужаки не умеют читать выражение ее лица. Впрочем, по стандартам тенду, с тинкой тогда вообще ничего особенного не произошло, но Джуна все еще чувствовала к ним неприязнь из-за той невероятной жестокости, с которой они отнеслись к Моуки. Сама она уже достаточно долго жила среди тенду, чтобы потерять способность возмущаться их отношению к тинкам. Она даже понимала необходимость этого. Но Моуки был ее бейми; к нему она питала те же чувства, что и к собственному ребенку. Она не могла смотреть на него как на обыкновенного тинку. - Мы приготовили угощение в моей комнате. Еда, к сожалению, бедная, но другой у нас нет. Пожалуйста, пойдем туда, мы тебе рады. - Спасибо, - ответила Джуна. - Я уверена, что всего будет много, - произнесла она необходимую формулу вежливости. Она была голодна и уже успела привыкнуть к длинным официальным пиршествам. Еды всегда было много, и вкусной. Лалито сдержала слово - разговора о завтрашней работе не было. Джуна чувствовала, что и ее, и Моуки деревенские рассматривают с большим любопытством. Понимая, какое внимание им уделяется, они старались быть безукоризненно вежливыми. Краем глаза она заметила, что старейшины обсуждают между собой их поведение. Слов она не разглядела, но, судя по всему, доминировали чувства удивления и изумления. - Ты научилась многому с тех пор, как была у нас, - сказал один из старейшин. - Благодарю тебя, кене, - ответила Джуна, стараясь скрыть чувство гордости. - У меня были отличные учителя. - А у учителей была великолепная ученица, - вмешался Укатонен. - Ее знания растут с каждым днем. Перед тем как мы ушли из Нармолома, Иирин изучала атвы этой деревни. Последней она изучила атву брамеры. Краски удивления и недоумения прошли по коже старейшин. - Разве Иирин собирается стать одной из старейшин Нармолома? - спросила Лалито. - Нет. Анито покидает Нармолом после конца брачного сезона, чтобы стать энкаром, - объяснил Укатонен. - Иирин уйдет с ней. - Но Анито же так молода! Это очень грустная весть. А что будет с Моуки? - спросила Лалито. - Моуки уйдет с нами, - ответила Джуна, старательно подавляя вспышку раздражения. - А он не будет чувствовать себя лишним среди такого количества энкаров? - Мы будем рады ему. Мы ведь редко видим бейми, - вмешался Укатонен. - Да и выбора у нас нет. Анито приносит огромную жертву ради вас и ради других тенду. Новый народ принесет с собой много перемен, и нам надо подготовиться к встрече с ними. Энкарам нужен опыт Анито и ее знание новых существ. - А почему бы просто не сказать им, чтобы они убирались прочь? Нам перемены ни к чему. - Когда мир начинает меняться, то те животные, которые к этим изменениям не сумеют приспособиться, умирают. Новый народ появится. Вместе с ним придут перемены. Нам надо знать, что это будут за перемены, мы должны понять их сущность, иначе мы можем потерять себя, - ответил Укатонен. - Большая часть изменений будет постепенной, и они будут тщательно продумываться, - сказала Джуна. - Мой народ никому не захочет принести зла. - Даже если они не хотят зла, они все равно принесут с собой новые идеи, а новые идеи сами по себе уже влекут за собой перемены. Джуна отвернулась, вспомнив массовые самоубийства очаровательных и нежных савакиранцев и все катаклизмы, которые обычно вызывает контакт двух разных культур. Укатонен прав. Право и Исследовательское управление, чьи ограничительные Протоколы в общем-то бесполезны. Когда две разные культуры вступают в контакт, перемены неизбежны. Она вспомнила о тех изменениях, которые может вызвать ее собственное присутствие на планете. Из-за нее Анито лишилась спокойного будущего. Правда, это в известной степени в сознании Джуны возмещалось спасением жизни Моуки. А еще она обучила тенду стандартному алфавиту, она показала им, как можно улучшить обработку почвы. Конечно, все это случайные отдельные новшества, но когда-нибудь что-то сказанное или сделанное людьми может оказать глубокое и постоянное воздействие на жизнь тенду. Но сейчас не время и не место говорить об этом. Это следует обсудить с Укатоненом, когда они будут одни. - Ты прав, эн, но мой народ придет сюда с дружбой. Мы тоже хотим, чтобы перемены происходили медленно. Мы хотим гармонии в отношениях между нашими народами, - сказала Джуна. - Только проблема эта очень сложна. Ее решение требует времени и тщательного обсуждения. Укатонен откинулся назад с довольным видом. - Это было замечательное угощение, - сказал он, потягиваясь и выставляя напоказ заметно потолстевшее брюшко. - Вы на нас потратили много времени и труда. Мы это высоко оценили. - Никаких трудов, - отозвалась Лалито. - Я надеюсь, что этот скромный ужин все же удовлетворил ваш голод. Джуна, поняв, что обмен этими привычными формулами вежливости предвещает конец ужина, положила себе две пригоршни свежей рыбы, приправленной морскими водорослями, и взяла несколько плодов, чтобы съесть их потом. Моуки последовал ее примеру. Укатонен положил ужину конец, значит, он собирается продолжить начатый разговор в менее официальной обстановке. Она улыбнулась, глядя на горы оставшейся еды. Тинки сегодня попируют. Немного погодя Укатонен, Джуна и Моуки, произнеся слова вежливого прощания, отправились наверх в гостевую комнату. - Будь добра, объясни, что ты думаешь о том, как твой народ повлияет на жизнь твиду? - спросил Укатонен, когда они сели. - Я не знаю. Встреча с новыми народами - не моя атва. Я занимаюсь тем, как устроены живые существа. Потерялась я тут совершенно случайно и мне просто повезло, что вы меня нашли. - Все это так, но тенду ты знаешь лучше, чем твои люди. И я доверяю твоим знаниям. Постарайся объяснить мне как можно подробнее. Джуна рассказала о савакиранцах и о Протоколе, касающемся контактов с инопланетянами. Она созналась, что история колонизации у землян полна постыдных страниц, когда туземные племена подвергались порабощению или даже полному истреблению. Она рассказала, как постепенно стало возникать понимание того колоссального ущерба, который контакт наносил культуре этих народов. Рассказала о первых народных движениях и о новом трибализме, возникшем в XXI веке, и о том, как все это послужило фундаментом для выработки Протокола контакта с инопланетянами. Было уже совсем поздно, когда Джуна кончила свою лекцию. - Так, - сказал Укатонен. - Это хорошо, что твой народ много размышлял над тем, как бы не повредить народам, с которыми он может встретиться. Даже с учетом того, что практики в приложении этих правил у вас не было, это все равно хорошо. Но думали ли они над тем, что может означать, например, контакт с нашим народом для них самих? Джуна покачала головой. - Мой народ даже не подозревал о существовании тенду. Так как же он мог беспокоиться о последствиях встречи с ними? - Не знаю. Но этот контакт повлияет на оба народа. И ты сама должна подумать о том, как он может отразиться на твоих людях. Тенду могут изменить вас в не меньшей степени, чем вы - тенду. О тенду будут беспокоиться энкары. Это наша атва. А твоей атвой должно быть беспокойство за свой народ и за те последствия, которые для него может иметь наша встреча. - Да, но ведь когда мой народ вернется и начнутся перемены, я улечу домой. На глазах Джуны при мысли о доме выступили слезы. Она вспомнила об отце, который ждет ее на пороге дома под профильтрованным солнечным светом - молочным и ярким. Слезы больно жгли, и она автоматически внесла корректировку в структуру кожного покрова. Это обстоятельство нарушило ход ее мыслей, и ей удалось овладеть своими эмоциями. Моуки прижался к ней. - Извините, - сказала она. - Просто я тоскую по своей родине. Укатонен кивнул и ласково погладил ее по плечу. Она улыбнулась, на мгновение прижала к себе Моуки и тут же отпустила. - А как же со мной? - спросил Моуки. - Что будет со мной, когда ты уедешь? - Тогда твое воспитание перейдет ко мне, Моуки. И ты это знаешь. Ты сам согласился на такой порядок, когда был еще тинкой, - ответил ему Укатонен. Моуки отвернулся. Его кожа приобрела цвет неба, готового пролиться дождем. Джуна почувствовала, что ее сердце разрывается между любовью к дому и любовью к усыновленному ребенку. Она прикоснулась к плечу Моуки, но он отпрянул от нее. Красные зигзаги гнева плясали по серому фону тоски. Он выглядел, как маленькая грозовая туча. Потом немного успокоился и повернулся к Джуне. - Еще годы, Моуки. Возможно, решение придет само собой, - уговаривала Джуна, стараясь не выдать сомнений в собственных словах. - Сейчас все равно сделать ничего нельзя. Моуки снова прижался к ней - воплощенная битва противоречивых эмоций. Джуна крепко обняла его, ища собственного успокоения в таком знакомом влажном запахе его кожи. - Ладно, уже поздно, пора спать, - сказал Укатонен. - Завтра Лалито найдет для нас немало работы. Будет время, мы еще поговорим на эти темы. Лалито и в самом деле не позволила им лениться. Весь следующий месяц они провели, удаляя деревья-сорняки, собирая и промывая водоросли, заменявшие собой удобрения, высаживая новые деревья, нуждавшиеся для развития в защитной тени более высоких ярусов леса. Все эти работы были физически тяжелы, но теперь на Джуну смотрели как на сотоварища, а не как на раба. Она и Моуки работали с остальными старейшинами и бейми, вместе с ними делали перерывы на трапезы и на отдых. Теперь и деревенский народ превратился для Джуны в личности, каждая из которых занимала особое место в жизни деревни и имела широкий круг связей. У Джуны и Моуки сложились особо дружеские отношения со старейшиной Арато и ее бейми Ини. Ини был одним из соперников Джуны в состязании по вскапыванию земли. Арато, похоже, считала себя в долгу у Джуны и помогла ей наладить отношения и с другими деревенскими. Вскоре и она, и Моуки принялись учить старейшин и их бейми письменному стандартному языку. Лайли-тенду, как и деревенский народ Нармолома, осваивали этот язык просто ради забавы, а потом быстро теряли к нему интерес. Однако люди Лайнана были в изучении языка даже более упорны, нежели энкары. Сначала, должно быть, главную роль у них играло чувство самосохранения, а затем верх взяла природная любознательность, и деревенские стали заваливать Джуну вопросами о ее народе. А в результате Джуна стала все больше и чаще думать о доме и о тех людях, которых ей так не хватало. Ей хотелось побыть одной, посидеть на краю утеса, глядя в океанскую даль. Вот так она и сидела однажды, наблюдая за полетом морских птиц с головами рептилий, кружащихся в лучах заходящего солнца, и думая о своем доме, когда вдруг к ней подошел Укатонен. Он сел рядом на корточки, взял пригоршню мелкой гальки и стал пересыпать ее из ладони в ладонь. - Моуки волнуется, - сказал он. - Ты теперь проводишь все свободное время одна, в мечтах о доме. Это пугает его. Джуна отвернулась и долго глядела в чужое для нее море. - Мне придется уехать, когда вернутся мои люди, - сказала она наконец. - Я тоскую по звуку родного языка, по привычной пище. Мне нужен мужчина. Всего этого мне недостает, эн, я... - Она остановилась, вспомнив, что в языке тенду нет слов, означающих "семья" или "домашний очаг". - У меня есть ситик, тарина, своя деревня. Они нуждаются во мне. Когда прилетят мои люди, я уйду к ним. Что же будет с Моуки? Укатонен покачал головой - чисто человеческий жест, который он позаимствовал у нее. - Если Моуки не сможет жить без тебя, я тоже умру. - Не понимаю, - воскликнула Джуна. - Почему умрешь ты, если Моуки не сможет жить без меня? - Потому, что я вынес решение по этой проблеме, - ответил энкар, бросая камешки за край утеса. - Я - энкар, и когда мы принимаем неверное решение, нам полагается умереть. Джуна посмотрела на заходящее солнце, уже наполовину погрузившееся в океан. Она чувствовала себя так, будто у нее под ногами разверзлась бездонная пропасть. Каждый раз, когда она думала, что понимает тенду, происходило нечто такое, что сразу показывало Джуне, как мало она знает в действительности. - Мне очень жаль, Укатонен, - сказала она, кладя ладонь на его руку. - Я не знала. Цвет его кожи соответствовал пожатию плеч. - Это не имеет значения. Если Моуки не сможет жить без тебя, я умру. Твое незнание ничего не изменит. А что надо сделать, так это помочь Моуки. Чем больше ты сидишь тут, - он швырнул оставшиеся гальки в океан, - и мечтаешь о своем народе, тем больше мучается твой бейми. Ты пренебрегаешь своим бейми, и это следует прекратить. - Укатонен встал, протянул руку и помог ей встать. - Но что же делать с Моуки, когда я уеду? Укатонен долго смотрел на нее, взгляд его был холоден и далек. - Не знаю. Моуки - твой бейми. Тебе и искать решение. 23 Моуки прилаживал свой заплечный мешок, пока Джуна и Укатонен прощались с жителями Лайнана. Моуки был рад, что уходит отсюда. Лайнан для него олицетворял крах и потерю. Здесь его не захотели усыновить, и здесь же он должен был потерять своего ситика, когда сюда явятся люди ее народа, чтобы увезти с собой навсегда. Эти новые существа выглядели, как раздувшиеся трупы, в своих мягких белых одеждах. Было просто невозможно поверить, что Иирин когда-то была одной из них. Иирин показывала ему изображения новых существ в своем говорящем камне. Он называется компьютер, напомнил себе Моуки и тут же написал это слово на языке Иирин, использовав для этого внутреннюю поверхность своей руки. Без своих костюмов новые создания - люди - выглядели как бы постоянно пристыженными или удивленными. Иирин объяснила ему, что у них нет языка кожи и что поэтому они всегда имеют один и тот же цвет. Иирин показала ему и свое собственное изображение, сделанное до того, как ее трансформировал ситик Анито. Перед ним стоял некто чужой, чье тело скрывалось под мягким плетеным материалом яркой пестрой расцветки. То, что они носили на теле, называлось одеждой, которую делали из материи. На изображении рядом с Иирин стояли двое - ее брат и ее отец. Брат был чем-то вроде тарины, а их общий ситик (отец) имел одновременно двух бейми, а не одного за другим, что было бы вполне прилично и объяснимо. Кроме того, у них иногда бывало больше одного ситика. Иногда несколько взрослых одновременно заботились об одном или нескольких общих бейми, которые назывались детьми. Странный, непонятный мир. И почему Иирин хочет туда вернуться? Может быть, думал Моуки, ее люди забудут об Иирин или их космический корабль потеряется в безбрежном небесном океане и тогда Иирин останется здесь? Моуки очень любил Укатонена - тот был добрый, насмешливый, хороший учитель, но Иирин была ситиком Моуки, и заменить ее не мог никто. В Лайнане она стала какой-то странной, ей почему-то хотелось быть одной, слушать, как ее компьютер издает звуки, а иногда - одновременно и звуки, и изображения. Иногда Иирин и сама вдруг начинала издавать звуки, прислушиваясь к компьютеру. А временами просто сидела на краю утеса, глядя в океан, и кожа ее была серой-серой. И когда он пытался отвлечь ее, Иирин либо не обращала на него внимания, либо, что еще хуже, отсылала Моуки от себя. Он был рад, что они уходят из Лайнана. Возможно, что когда они покинут Лайнан, Иирин снова станет прежней. Моуки очень хотелось поскорее оказаться в безмятежном приветливом Нармоломе. Но вместо того чтобы идти на север в Нармолом, они вдоль берега повернули на юг. - Куда мы идем? - спросил Моуки. - Мы идем погостить у энкаров, - ответил Укатонен. - Зачем? - Если бы мы пошли прямо в Нармолом, мы бы добрались туда чуть ли не за месяц до брачного сезона. И тогда нам пришлось бы уходить оттуда как раз в самом его начале. А мне хочется, чтобы Анито смогла побыть в своей деревне подольше без нас, ведь ей скоро придется навсегда покинуть Нармолом. Кроме того, вы с Иирин нарушаете гармонию Нармолома. Поэтому нам лучше навестить энкаров, а деревенские и без нас обойдутся. Это очень важно - чтобы энкары познакомились с вами. Именно им придется иметь дело с народом Иирин. - А Анито не станет беспокоиться? - Она же знает, что вы со мной. От таких новостей уши Моуки плотно прижались к голове. Он любил Нармолом. Они уйдут из него вместе с Анито и уже никогда туда не вернутся. А жить тогда будут среди энкаров, которые ведут жизнь отшельников или привидений - мертвецы для своих деревень. Как у энкара, у него не будет своей деревни. Иирин дотронулась до его плеча. - Мне тоже жаль расставаться с Нармоломом, Моуки. Они шли на юг прочь от берега, к далеким горам, на самых высоких вершинах которых лежал белый снег. Иирин сказала ему, что такой же снег лежит и в деревне, где живет ситик ее ситика - ее дедушка. Моуки изо всех сил пытался понять, как же это ее дедушка живет не в той деревне, где живет ее ситик (отец). А Укатонен спросил: - А почему ситик твоего ситика не умер? - Умер? А почему же он должен умереть? - недоуменно спросила Джуна. - Снег убивает нас. Слишком холодно. Мы засыпаем, если слишком холодно. - Он может убивать и у нас, но мы защищаем наши тела теплыми одеждами, которые предохраняют нас от охлаждения. - А как вы удерживаете ваши покрывала теплыми? Иирин на мгновение стала ярко-розовой. - Не понимаю, что ты хочешь сказать. - Ты говоришь, что покрывала держат вас теплыми. Как же они производят тепло? Иирин издала тот странный лающий звук, который производила всегда, когда ей было смешно. Она называла его смехом. - Покрывала не производят тепла, эй. Они удерживают тепло, которое производят наши тела, подобно перьям птиц. Вот почему и у вас к северу количество птиц резко возрастает - там холодно и снег идет значительную часть года. - Ты была в Стране Холода? - спросил Укатонен, тело которого светилось ярким розовым цветом, а уши дрожали от любопытства. - Расскажи мне об этом. Всю остальную часть дня и ночь они отдыхали; охотиться тоже не стали - ограничились сушеной пищей из мешков. Укатонен с увлечением слушал рассказы Иирин о Стране Холода. Моуки и гнездо строил один. Другие были слишком заняты, чтобы помогать ему. Впрочем, Моуки Укатонена не винил. Рассказы были необычайно увлекательны. Там лежали огромные, как море, открытые пространства, поросшие только травой и кустарниками. По ним гигантскими стадами бродили колоссальные птицы, поедая траву, а иногда и друг друга. Ростом они были с Иирин, да и весили столько же. Можно было пройти много-много уай в любом направлении и не встретить ничего, кроме все той же травы и все тех же птиц. И никаких деревьев. Моуки закрыл глаза и попробовал вообразить Страну Холода. Там было холодно, пусто и очень страшно. Увидев страх Моуки, Иирин обняла его и прижала к своему теплому телу. Джуна прижала к себе Моуки. Ее рассказы о северных степях явно напугали бейми. - Существует кворбирри - одно из самых ранних - очень простое и очень трогательное, в котором говорится, как Смерть пришла из Страны Холода в виде белой волны, - сказал Укатонен, когда Джуна кончила повествование о степях. Укатонен вынул из своего заплечного мешка простенькую жалейку и как-то весь подобрался, готовясь разыграть кворбирри. Приложив жалейку к ноздрям, он выдул печальную мелодию, очень негармоничную, очень чуждую человеческому уху. Эта мелодия заставила напрячься стрекательные железы на спине Джуны. По сравнению со сложными кворбирри, которые исполнялись лайли-тенду и деревенскими, это кворбирри было простым и суровым, как классическая сага. Энкар двигался с каким-то медлительным, плавным изяществом, напоминающим представления мастеров тай-чи. Вот только что он был жителем деревни тенду, а через мгновение превратился в холодный, дующий с севера, ветер. А вот уже увядают и гибнут джунгли, а Укатонен - целая группа энкаров - идет на север, чтобы узнать, что там случилось. Одного за другим холод убивает их всех, кроме последней, которую посетили духи и дали ей такую силу, что она смогла дойти до границы Мира. Там она обнаружила, что стоит перед белой стеной, простирающейся от земли и до неба. Энкар повернула назад, и тайная сила духов покинула ее только на самом краю оставшихся клочков джунглей. И все же она прожила достаточно долго, чтобы успеть рассказать другим энкарам о том, чему была свидетельницей, дабы могли они приготовиться к приходу великой стены Смерти. История подошла к концу. Укатонен сел на место, вид у него был усталый и измученный. Моуки подал ему большой кусок сотов, Джуна потянулась за своим компьютером. Ее так захватило представление, что она начисто забыла включить запись. Странно, но какая-то часть ее души была рада тому, что члены экспедиции никогда не увидят ее. Память об этом кворбирри будет безраздельно принадлежать ей одной. Джуна обратилась к данным экспедиции, касающимся геологической истории планеты. Последний ледниковый период здесь имел место 25 тысяч лет назад. Ее стрекательные железы опять напряглись, когда она поняла, какой возраст имеет это кворбирри. - У тенду очень долгая память, - сказала она Укатонену. - Согласно тому, что мой народ узнал о твоем мире, последняя стена льда была много тысяч лет назад. Если кворбирри говорит об этом событии, то она во много раз старше любых устных сказаний моего народа. - Это кворбирри относится не к последнему Великому Холоду, - ответил Укатонен. - Оно гораздо старше. Оно помогло нам пережить вот уже четыре Великих Холода. И снова напряглись стрекательные железы на спине Джуны. Она снова взялась за геологическую историю планеты. Если данные верны, то представлению Укатонена более 100 тысяч лет! Даже если предположить, что исследователи переоценили продолжительность межледниковых эпох, то все равно услышанная ею история, соотнесенная с историей человечества, была древнее всего, что пока раскрыли раскопки на Земле. Она древнее тех времен, когда исчезли неандертальцы, подсчитала Джуна, просматривая материалы по истории человечества. Джуна вздрогнула, сложила компьютер. Она была поражена тем, что только что узнала. - А откуда вам известно, когда был наш последний Великий Холод? - спросил Укатонен. - Твои люди появились тут только в прошлом году. Как они узнали о том, что было задолго до их появления в нашем мире? - Они отправились на север так далеко, как только можно было проникнуть в Холодные Страны, и врубились в... - Джуна поискала замену слову "льды", - в Снежные горы (это был, пожалуй, наилучший эквивалент, подумала она). В Снежных горах снег летом не тает, но каждый год на них ложится новый слой снега. Каждый слой равен одному году. Мы изучили слои и теперь можем сказать, какой толщины слой образовался в тот или иной год. Укатонен обдумал сказанное. - Твой народ очень умен, хотя и совсем молод, - сказал он. - Есть многое, чему мы могли бы научить друг друга. На протяжении двух месяцев они все шли и шли, по пути посетив три разных сообщества энкаров. Джуна отвечала на их вопросы, описывала Землю, учила стандартному алфавиту и началам стандартного языка. На каждом сборище они оставались лишь несколько дней, но, как и раньше, вокруг них складывались группы энкаров, провожавшие их к следующему месту назначения. Многие энкары скоро приобрели знания, достаточные, чтобы вести неслышные беседы на стандартном языке кожи. Джуна передала им большую часть своих занятий с "начинающими", а сама сосредоточилась на обучении самых способных и "продвинутых" учеников. Наконец пришло время возвращаться в Нармолом. Они, однако, не очень торопились, несмотря на то, что брачный сезон давно миновал. Никому не хотелось торопить разрыв связей между Анито и деревней. Когда они подошли к "деревенскому" дереву на, навстречу им вышла Нинто. Она была вежлива и даже сказала, что рада их видеть, но цвет кожи у нее был похоронный. - Анито в лесу. Она распределяет своих последних нейри по своим деревьям на, - сказала Нинто. - Вернется к вечеру. Она уже показала Яхи все, что ему надо знать, чтобы заменить ее. Мы будем готовы выйти уже завтра утром, если нужно. - Нет, я хочу, чтобы у вас был настоящий прощальный пир, - ответил Укатонен. - Пяти дней вам должно хватить. - Как скажешь, эн, - отозвалась Нинто. - Я пойду к Миато и скажу ему, что мы скоро уходим. Анито вернулась в деревню с корзиной свежепойманной рыбы. Она встретилась с Нинто, и цвет кожи тарины дал ей понять, что произошло в ее отсутствие. - Он пришел за мной, - сказала она, становясь серой от горя. Нинто погладила ее по плечу. - Он пришел за нами обеими, Анито. Я свою тарину не отпущу одну. - Хотела бы я, чтобы ты изменила свое намерение, - ответила Анито. - Тебе вовсе не нужно уходить! Нинто покачала головой и рябью выразила несогласие. - Баха готов, и я готова. Хотя и буду тосковать по Нармолому. - Ее трагическая окраска еще больше потемнела, и она отвернулась. - И все же это куда лучше смерти. Возможно, что с моей стороны эгоистично хотеть продолжать жить, но я и в самом деле люблю жизнь. Я никогда не могла понять тех, кто скорее готов умереть, чем покинуть Нармолом. Даже нашего ситика. Из него вышел бы замечательный энкар, если б у него хватило мужества. - Илто не был трусом, - взорвалась Анито, в своем стремлении защитить память ситика даже забыв о необходимости не называть его имени. - Конечно, не был. Он был очень смел, но он боялся продолжать жить, если это было связано с уходом из деревни. И это было нечто гораздо большее, чем страх. Он просто хотел остаться здесь, быть похороненным здесь с семенем дерева на в животе, остаться частью Нармолома навечно. Если б дело было в обыкновенном страхе, Илто стал бы энкаром. Он сделал то, что хотел, ну а я делаю то, чего хочу я. Единственно, чего я не желаю, так это того, чтобы уходила и ты. - Нет смысла говорить об этом. Такова моя судьба - покинуть Нармолом задолго до того, как это должно было бы произойти естественным путем. И мне нужно только одно - принести как можно больше пользы. Нинто погладила ее плечо, и обе повернули в сторону дома. Пять дней кипела деревня, готовясь к прощальному пиру. Тинки отчищали блюда. Бейми и взрослые длинной вереницей выходили из дупла, неся огромные корзины всяких яств. Все кладовые перерыли в поисках консервированных деликатесов. Анито сплела из прутьев гроб. Поскольку она покидала Нармолом навсегда, в жертву, чтобы заменить ее, должны были принести тинку. Хорошо еще, думала она, что это будет дикий тинка из леса, а не деревенский. Она старалась не думать о Моуки, но память о его отчаянной борьбе за право следовать за ними не покидала Анито ни на минуту. - Болячки на голову этого бейми, - бормотала она, отбросив в сторону гроб и без устали меряя шагами комнату. - Если б не он, я бы о тинке и не подумала! - Она схватила свою сумку для сборов и бросилась в лес. Она мчалась сквозь листву, перепрыгивала с ветки на ветку, стремясь убежать от мыслей о Моуки, лежащем в гробу, который она сплела. Моуки уже давно был бейми, жертвоприношение ему не угрожало, но все равно какой-то тинка будет убит, чтобы занять ее место в традиционном гробу. Тяжело дыша, она остановилась у водопада. Кто-то коснулся ее плеча. Укатонен. - В чем дело, Анито? - спросил он. Кожа его приобрела пастельные цвета сердечной нежности. - Дело в тинке, эн. В том, который ляжет в гроб, чтобы занять в нем мое место. Это... - она замолчала, обдумывая, как объяснить свое беспокойство так, чтобы оно не выглядело глупо. - Тебя это беспокоит, - подсказал Укатонен. - Да, эй. Мне все время кажется, что в гробу будет Моуки. Я знаю, что его там не будет, но... - Меня это тоже беспокоит. - Неужели?.. - поразилась Анито. Укатонен отвернулся, бурый от стыда. - Это все из-за нового существа. Она заставила меня смотреть на тинок иначе. Одно дело дать тинке, которого мы не можем усыновить, умереть естественной смертью, но это... - Он замолк. - Я хочу поговорить с другими энкарами и посмотреть, нельзя ли что-то изменить. - Но это не спасет жизни тинки, который займет мое место в гробу. Укатонена заволокло облако печали. - Нет. - Я могу просто уйти и не присутствовать на похоронном пиру. - Неужели ты нарушишь гармонию Нармолома в момент прощания? Теперь пришла очередь Анито побуреть от неловкости. - Я понимаю, что просто уйти нельзя. Но что же делать? - Подумай о какой-нибудь уловке, - предложил Укатонен, а затем наклонился к ней, чтобы развить свою мысль. Анито высвечивала вежливые слова благодарности одной из старейшин, поздравившей ее с оригинальной формой плетеного гроба. Горы похоронных подношений были навалены на крохотное тело тинки, лежавшее внутри корзины. Наконец речи закончились, Анито и Нинто, чей гроб хранил тело другого тинки, выбрали себе несколько украшений, которые хотели взять с собой. Они присоединились к процессии, которая отправилась к ямам, где эти гробы будут похоронены. Деревенские держались так, будто их обеих тут и вовсе не было. Для деревни и Нинто, и Анито умерли с того момента, как были зашнурованы крышки гробов. Они стояли в стороне, наблюдая, как оба гроба опускаются в ямы, выкопанные на месте двух солнечных пятен, падавших на землю сквозь прорывы в лесном пологе, что должно было символизировать душевную близость двух тарин, и после смерти крепкую, как при жизни. Глядя на деревенских, Анито чувствовала себя и вправду умершей. Между ней и Нармоломом встал непроницаемый барьер. Даже если бы она вернулась сюда как энкар, никто из деревенских не подал бы и виду, что знает ее. Для них она была чужая. Для Нармолома Анито навсегда умерла. Баха, который должен был стать Бахито, когда остальные уже ушли, чуть задержался, тщательно выравнивая ветви, наваленные на могилу Нинто. Потом повернулся, чтобы уйти. Однако на границе расчистки он остановился и долго-долго смотрел на то место, где стояли его ситик и Анито. Он поднял руку в коротком запретном ныне жесте прощания и скрылся в лесу. Анито тоже повернулась, чтобы уходить. Укатонен, Иирин и Моуки должны были отстать от деревенских по дороге и, вернувшись сюда, вытащить тинку из гроба и оживить его. Дыхание тинки было искусно замедлено, так что он не должен был задохнуться за то короткое время, которое пробыл под землей. Нинто остановила ее, схватив за руку. - Анито, я хочу попросить тебя о большой услуге. - Стыд придал ее коже почти бурый цвет. - Да? - Не поможешь ли ты мне раскопать мою могилу? Я не убила того тинку, что в моем гробу. Я... Я хотела отпустить его на свободу. Анито залилась смехом. - Да, Нинто. Я помогу тебе, если ты поможешь мне откопать мой гроб и освободить моего тинку. Укатонен и остальные помогут нам в этом. - Ты хочешь сказать, что ты... - Я тоже не смогла убить тинку. Там лежит макино, а под ним - семя дерева на. - Вот это умно! А я об этом не подумала. Из моего гроба ничего не вырастет. - Туман сожаления прошел по коже Нинто. - Знаешь, я не смогла убить тинку. Анито порылась в своей сумке и вынула из него большой коричневый орех размером с кулак. Это было семя дерева на. - Это с одного из деревьев Илто, - сказала она. - Я хотела взять его с собой на память о нем, но мы воспользуемся им еще лучше. Давай выроем тинку, а потом убьем что-нибудь, чтобы поместить в нашу дичь семя. Тихий дождь уже постукивал по листьям, когда они принялись за работу. Укатонен, Иирин и Моуки пришли как раз вовремя - гроб Нинто уже был выкопан. Нинто нагнулась, чтобы откинуть крышку и достать тело тинки. Он был жив и невредим. Она осторожно прислонила его к стволу дерева. - Темнеет, - сказала Анито. - Идем на охоту. Мой гроб отроют остальные. Было уже совсем темно, когда они вернулись, волоча за собой крупную птицу хикани. Моуки сидел возле обоих тинок, присматривая за ними; Укатонен и Иирин наваливали ветви на могилу Анито. Нинто и Анито положили птицу в гроб, набросали туда же гирлянд и украшений. Нинто снова заплела крышку, а Анито помогала ей, освещая работу с помощью светящихся грибков. Потом гроб снова опустили в могилу. - Что ж, вот и делу конец, - сказал Укатонен. - Пора уходить. Тинок возьмем с собой. Оставим их где-нибудь поближе к соседней деревне. Вряд ли их кто-то сможет узнать, но рисковать все же не следует. Они взвалили тинок на спины и пошли по темному лесу. Перед восходом солнца Анито остановилась. - Мы стоим совсем рядом с деревом моего ситика, - сказала она. - Мне хочется навестить его. - Иди, - ответил Укатонен. - Мы подождем. - Я пойду с тобой, - предложила Нинто. Молодой росток дерева на, поднявшийся из могилы Илто, уже превратился в крепкий ствол, быстро тянувшийся к кронам верхнего яруса. - Хорошо растет, - сказала Нинто, косвенно похвалив уход Анито за деревом на. - Я надеюсь, Яхи будет заботиться о нем, - произнесла Анито. - Я уверена в этом, Анито. Он хороший бейми. Я и Баху попросила о том же. Анито ответила символом благодарности. - Он был хороший ситик, - добавила она после долгой паузы. - Да, - отозвалась Нинто, положив ладонь на тонкий ствол дерева Илто. Анито приложила свою ладонь чуть пониже руки Нинто. Они протянули друг другу свободные руки и слились, объединив свою печаль и разделив ее между собой. Под грустью Нинто чувствовалось желание узнать, что же будет дальше. Анито впустила в себя этот поток эмоций, и в ней зародилось крошечное зернышко надежды, которое она понесет с собой. Она была рада тому, что их двое и что все сделанное сегодня было сделано ими вместе. Как хорошо иметь тарину! Нинто ответила ей знаком благодарности, когда они вышли из контакта. Начинался-новый день. Лучи рассвета золотили хлопья тумана, застрявшие в ветвях вершин деревьев. Нинто тронула руку Анито. - Идем к нашим. Анито взвалила мешок на плечи, еще раз положила ладонь на кору дерева - последнее прощание - и пошла вслед за своей тариной. 24 - Нет, ты допустила ошибку. Попробуй еще раз, - говорил Анито инструктор - высокий худой энкар по имени Наратонен. Джуна смотрела, как Анито повторяет фразу из какого-то кворбирри. Все еще не удовлетворенный, инструктор повернулся к Нинто и велел попытаться ей. У Нинто тоже не получилось. - Надо вот так, - говорил инструктор, демонстрируя весьма сложный жест рукой. - И цвет неправильный. Он должен быть светлее, почти голубой; да и затуманились вы слишком поздно. Джуна потянулась и зевнула. Она сидела тут уже несколько часов, пока Наратонен учил их этому кворбирри о происхождении дерева на. Вообще-то она была в восторге от возможности сидеть и наблюдать процесс обучения Нинто и Анито искусству энкаров, но подобное времяпровождение требовало огромного терпения и выдержки. Этот кусочек кворбирри они отрабатывали уже часа два. Скоро полдень, ей надо будет идти завтракать, а затем начнутся уроки языка. Вот их она ждала с истинным нетерпением. Анито и Нинто снова повторили ту же фразу кворбирри. - Теперь лучше. Попробуйте еще раз, только медленнее. Они попробовали, и Наратонен высветил скупое одобрение: - Еще придется, конечно, поработать, но получается лучше. Пока достаточно. Идите завтракать, а потом приходите сюда опять. Джуна встала, чтобы следовать за ними, но Наратонен опустил руку на ее плечо, заставив остановиться. - Да, эн? - спросила она, опасаясь, что энкар недоволен ее присутствием на уроках. - Твой говорящий камень, - спросил тот, - я понимаю так, что он делает изображения вещей? Сделал ли он изображение этого урока? - Да, эн. - А можно мне посмотреть? - Конечно, эн, - ответила она. Неужели же энкар запретит ей делать записи его уроков? Она прокрутила последние пятнадцать минут записи урока. Энкар смотрел очень внимательно. - Как далеко он помнит назад? - спросил энкар. - Он помнит все уроки, на которых я была, эн. Из них я удалила некоторые кусочки - те места, где ничего не происходит, или же где ты повторяешь одно и то же движение по нескольку раз. - Могу я посмотреть часть того урока, где я впервые начал показывать им движения? - Конечно, эн, - отозвалась Джуна, отыскивая ту часть