ившегося надо мной доктора Стюарта. Я лежал на больничной койке. Позже я узнал, что нахожусь не в госпитале для ветеранов, а в частной клинике. Лиза уплатила за отдельную палату. Стюарт задавал обычные вопросы, я отвечал, хотя чувствовал себя очень уставшим. Потом Стюарт ответил на несколько моих вопросов, и я узнал, как долго пробыл в больнице и что произошло. -- У вас начались непрерывные приступы. Честно говоря, не знаю почему. Уже лет десять такого не было, и мне казалось, что все опасности позади. -- Значит, Лиза доставила меня сюда вовремя... -- Более того... Сначала она, правда, не хотела мне рассказывать... После того первого приступа она прочла все, что смогла найти на эту тему, и всегда держала под рукой шприц и раствор "Валиума". Увидев, что вы задыхаетесь, она ввела вам сто миллиграммов, чем и спасла вашу жизнь. Мы с доктором Стюартом знакомы давно, он знал, что у меня нет рецепта на "Валиум". Мы говорили на эту тему, когда я последний раз лежал в больнице. Но, поскольку я жил один, сделать мне укол все равно некому. Впрочем, доктора гораздо больше интересовал результат: я все-таки остался в живых. В тот день он не допустил ко мне посетителей. Я запротестовал, но вскоре уснул. Лиза пришла на следующий день. На ней была новая майка с изображением робота в мантии и академической шапочке. Надпись на майке гласила: "Выпуск 11111000000 года". Оказалось, что это 1984 в двоичном исчислении. -- Привет, -- улыбнулась Лиза и села на кровать. Меня вдруг начало трясти. Она посмотрела на меня встревоженно и спросила, не позвать ли врача. -- Не надо, -- сказал я с трудом. -- Просто обними меня. Она сбросила туфли, забралась ко мне под одеяло и крепко обняла. Через какое-то время вошла медсестра и попыталась ее прогнать. Лиза выдала ей серию вьетнамских, китайских и английских ругательств, после чего медсестра исчезла. Позже я заметил, как в палату заглядывал доктор Стюарт. Я почувствовал себя намного лучше и наконец унял слезы. Лиза тоже вытерла глаза. -- Я приходила сюда каждый день, -- сказала она. -- Ты выглядел ужасно, Виктор. -- Но я чувствую себя гораздо лучше. -- Сейчас ты и выглядишь приличнее. Но врач сказал, что на всякий случай тебе надо побыть тут еще пару дней. -- Наверное, он прав. -- Я приготовлю большой обед, когда ты вернешься. Может быть, стоит пригласить соседей. Я долго молчал. Мы очень о многом еще не задумывались. Сколько это будет продолжаться между нами? Как скоро я начну заводиться от собственной бесполезности? Когда ей надоест жить со стариком? Я даже не заметил, с каких пор начал думать о Лизе как о неотъемлемой части своей жизни. -- Тебя так тянет провести годы у постели умирающего? -- Чего ты хочешь, Виктор? Я выйду за тебя замуж, если так нужно. Или буду жить с тобой в грехе. Предпочитаю грех, но если тебе будет лучше... -- Не понимаю, зачем тебе старый эпилептик. -- Затем, что я тебя люблю. Она произнесла эти слова в первый раз. Я мог бы задать ей еще несколько вопросов -- вспомнить, например, майора, -- но у меня пропало желание. И я переменил тему. -- Ты закончила работу? Лиза поняла, о какой работе я говорю. Она наклонилась к моему уху и тихо сказала: -- Давай не будем здесь об этом, Виктор. Я не доверяю ни одному помещению, которое я сама не проверила на отсутствие "жучков". Но ты не бойся, я действительно все закончила, и последние две недели меня никто не беспокоил. Кажется, все обошлось, но я больше ни за что не полезу в такие дела. У меня отлегло от сердца, но одновременно накатила усталость. Я пытался сдержать зевоту, однако Лиза почувствовала, что пора идти. Она поцеловала меня, пообещала в будущем еще много поцелуев и ушла. Больше я ее никогда не видел. В тот же вечер, около десяти, Лиза взяла отвертку, еще кое-какие инструменты и принялась за микроволновую духовку в кухне Клюга. Конструкторы всегда заботятся о том, чтобы эти агрегаты нельзя было включить, когда дверца открыта. Это из-за опасного излучения. Но если ты хоть что-то соображаешь в технике и под рукой есть простые инструменты, обмануть защиту совсем не трудно. Для Лизы это оказалось куда как легко. Через десять минут работы она включила духовку и сунула туда голову. Никто не знает, как долго это продолжалось. Достаточно, чтобы глазные яблоки сварились вкрутую. Затем она потеряла контроль над мускулами и упала на пол, потянув за собой духовку. Произошло короткое замыкание, и начался пожар. Пожарная сигнализация, которую Лиза установила месяцем раньше, сработала вовремя. Бетти Ланьер тоже увидела огонь и вызвала пожарных. Хал бросился через дорогу, вбежал в горящую кухню и вытащил то, что осталось от Лизы, на лужайку перед домом. Лизу срочно доставили в больницу, где ей ампутировали одну руку и удалили все зубы. Только никто не знал, что делать с глазами. Потом пришлось подключить ее к аппарату искусственного дыхания. На срезанную с нее майку, обгоревшую и окровавленную, обратил внимание санитар. Часть текста прочесть было уже невозможно, но сохранились первые слова: "Я не могу так больше... " Подробностей не знаю. Я сам узнавал об этом маленькими порциями, а началось все с беспокойства на лице доктора Стюарта, когда Лиза не пришла на следующий день. Доктор не сказал мне ничего, и вскоре у меня начался еще один приступ. Мои воспоминания о следующей неделе очень смутные. В памяти осталось, например, как я выписывался из больницы, но дорогу до дома совершенно не помню. Бетти отнеслась ко мне с большой заботой, а в больнице мне дали пилюли под названием "Транксен", и они помогали еще лучше: я глотал их, как конфеты, и ходил постоянно в тумане. Ел, когда заставляла Бетти, иногда засыпал прямо в кресле и, просыпаясь, подолгу не мог понять, где нахожусь. Часто мне снилась война в Корее и лагерь военнопленных. Как-то раз я взглянул на себя в зеркало: на губах у меня застыла слабая полуулыбка. "Транксен" делал свое дело, и я понял, что если мне суждено будет еще пожить, придется с этим лекарством подружиться. В конце недели ко мне вернулось что-то вроде способности мыслить рационально. Отчасти помог визит Осборна. Я в то время пытался отыскать хоть какое-то оправдание своей жизни, хоть какой-то смысл и подумал, что, может быть, у Осборна найдется что сказать на эту тему. -- Очень сожалею... -- начал он. Я промолчал. -- Я пришел по своей инициативе, -- продолжил он. -- В управлении не знают, что я здесь. -- Это было самоубийство? -- спросил я. -- Я принес с собой копию... записки. Она заказала текст на майке за три дня до... до несчастного случая. Он вручил мне лист бумаги с текстом. Лиза упоминала меня, но не по имени: "человек, которого я люблю". Она писала, что не в силах справиться с моими проблемами. Очень короткая записка -- на майке много не напишешь. Я прочел ее пять раз и отдал Осборну. -- Она говорила вам, Осборн, что ту, первую записку писал не Клюг. Могу сказать, что эту писала не она. Он неохотно кивнул. Я чувствовал себя невероятно спокойно, хотя где-то там, под этим спокойствием, прятался завывающий ужас. Спасал "Транксен". -- Вы можете это доказать? -- Она приходила ко мне в больницу незадолго до... Ее просто переполняло жизнелюбие и надежды. Вы говорите, что она заказала майку тремя днями раньше, но я бы это почувствовал. И потом, записка слишком патетична. Не в ее характере. Осборн снова кивнул. -- Я хочу вам кое-что сказать. В доме не обнаружено никаких следов борьбы. Миссис Ланьер уверена, что на участок никто не заходил. Ребята из криминалистической лаборатории обшарили весь дом и подтвердили, что она была одна. Я готов поклясться, что в дом никто не входил и никто оттуда не выходил. И так же, как и вы, я не верю в самоубийство. У вас есть какие-нибудь предположения? -- NSA, -- сказал я. Потом рассказал ему, чем Лиза занималась еще при мне. Рассказал о ее страхе перед разведывательными управлениями. -- Если кто-то и способен провернуть такое, так это они. Но, должен сказать, мне в это нелегко поверить. Сам не знаю, почему. Вы верите, что эти люди способны убивать вот так просто... По его взгляду я понял, что это вопрос. -- Я не знаю, во что я верю. -- Конечно, я не стану говорить, что они не убивают, когда дело касается национальной безопасности или еще какого-нибудь дерьма в таком же духе. Но они бы забрали компьютеры. Они и близко не подпустили бы ее ко всему этому, после того, как убрали Клюга. -- Пожалуй, это логично. Он еще что-то пробормотал. Я предложил ему вина, и он с благодарностью согласился. Я прикинул, не присоединиться ли и мне -- это довольно быстрая смерть, -- но все-таки не решился. Осборн выпил целую бутылку и, немного захмелев, предложил сходить к дому Клюга, взглянуть еще раз. Я собирался на следующий день отправиться к Лизе и, понимая, что рано или поздно придется готовить себя к этому, согласился пойти с ним. Сначала мы осмотрели кухню. Столы почернели от пламени, кое-где оплавился линолеум, но вообще-то пострадало не так уж много. Больше беспорядка было оттого, что пожарные залили все водой. На полу осталось коричневое пятно. Я сумел справиться с собой и задержал на нем взгляд. Затем мы прошли в гостиную, и оказалось, что один из компьютеров включен. На экране светилось короткое сообщение. ЕСЛИ ХОТИТЕ УЗНАТЬ БОЛЬШЕ НАЖМИТЕ ВВОД $ -- Не трогайте, -- сказал я Осборну, но он протянул руку и нажал на клавишу. Слова исчезли, и на экране появилась новая фраза: ТЫ ПОДГЛЯДЫВАЛ Потом экран замигал, и я очутился в автомобиле, в темноте. Во рту у меня была пилюля, еще одна -- в руке. Я выплюнул пилюлю и какое-то время просто сидел, прислушиваясь к звуку мотора. В другой руке у меня оказался целый пузырек с "Транксеном". Чувствуя себя невероятно уставшим, я все-таки заглушил мотор, открыл дверцу, добрался на ощупь до дверей гаража и распахнул их настежь. Воздух снаружи показался мне свежим и сладким. Я взглянул на пузырек и бросился в ванную. Когда я доделал то, что требовалось сделать, в унитазе плавало больше десятка нерастворившихся пилюль и множество пустых оболочек от них. Сосчитав оставшиеся в пузырьке и вспомнив, сколько их там было, я начал сомневаться, что выживу. Я добрел до дома Клюга, но Осборна там не обнаружил. Потом накатила усталость, и мне едва удалось вернуться домой. Я лег на кровать и стал ждать, умру я или останусь жить. На следующий день я нашел объявление в газете. Осборн отправился домой и разнес себе затылок выстрелом из служебного пистолета. Совсем маленькая заметка. С полицейскими это случается постоянно. Предсмертной записки он не оставил. Я сел на автобус, отправился в больницу и целых три часа добивался, чтобы мне разрешили увидеть Лизу. Так ничего и не добился. Я не был ей родственником, и врачи категорически отказались допускать к ней посетителей. Когда я начал заводиться, мне, как могли мягко, рассказали, насколько она плоха. Хал сообщил мне о Лизе далеко не все. Врачи поклялись, что у нее в голове не осталось ни одной мысли. И я отправился домой. Лиза умерла через два дня. К моему удивлению, она оставила завещание. Мне достался дом Клюга и все его содержимое. Узнав об этом, я позвонил в компанию, которая занимается уборкой мусора, и, когда они сказали, что грузовик уже выехал, я в последний раз отправился к дому Клюга. На экране компьютера светилась все та же фраза: НАЖМИТЕ ВВОД $ Я нашел нужную клавишу и отсоединил компьютер от сети. Когда прибыла машина, я распорядился, чтобы из дома вынесли все, оставив только голые стены. Потом я прошелся по своему собственному дому, отыскивая все, что имеет хотя бы отдаленное отношение к компьютерам. Выбросил радио, продал машину и холодильник, микроволновую духовку, кухонный смеситель и электрические часы. Выбросил электрообогреватель из кровати. Затем я купил самую лучшую газовую плиту. За старинным ледником пришлось охотиться довольно долго. Я забил гараж дровами и вызвал человека прочистить дымоход. Немного позже я отправился в Пасадену и основал стипендиальный фонд имени Лизы Фу в размере семисот тысяч восьмидесяти трех долларов и четырех центов. Сказав в университете, что они могут расходовать эти деньги на любые исследования, кроме тех, что связаны с компьютерами. Надо полагать, они сочли меня эксцентричным стариком. Мне действительно казалось, что опасность миновала, когда зазвонил телефон. Я долго не мог решиться, отвечать или нет, но потом понял, что он будет звонить, пока я не отвечу, и снял трубку. Несколько секунд там раздавались только гудки, но меня это не обмануло. Я продолжал держать трубку у уха, и в конце концов гудки пропали. Осталось только молчание. Напряженно вслушиваясь, я слышал эти далекие музыкальные перезвоны, что живут в телефонных проводах. Отзвуки разговоров за тысячи миль отсюда. И что-то еще, бесконечно далекое и холодное. Я не знаю, что они там в NSA создали. Я не знаю, сделали они это намеренно, или оно возникло само. Не знаю даже, имеют ли они к этому вообще какое-то отношение. Но я знаю, что оно там, потому что я слышал дыхание его души в телефонных проводах. И я начал говорить, осторожно подбирая слова: -- Я не хочу ничего знать. Я никому ничего не расскажу. Клюг, Лиза, Осборн -- все они совершили самоубийство. Я всего лишь одинокий человек и никому не доставлю хлопот. В трубке щелкнуло и раздались гудки. Убрать телефон было несложно. Заставить телефонную компанию убрать проводку оказалось немного труднее: уж если они подводят кабель, считается, что это навсегда. Они долго ворчали, но, когда я начал срывать провода, уступили, предупредив, правда, что это обойдется недешево. С энергокомпанией было хуже. Они, похоже, считали, будто есть такое правило, чтобы к каждому дому было подведено электричество. Их люди соглашались отключить подачу энергии, но наотрез отказались снимать провода, идущие к моему дому. Тогда я влез на крышу с топором и на их глазах подрубил четыре фута карниза с проволокой. После этого они смотали свое хозяйство и убрались. Я выбросил все лампы, все, что связано с электричеством. Потом с молотком и зубилом принялся за стены. Я выковырял скрытую проводку и прошелся по всему дому с мощным магнитом, проверяя, не пропустил ли я где металл, потом неделю убирал мусор и заделывал дыры в стенах, в потолке и на чердаке. Меня очень забавляла мысль об агенте по продаже недвижимости, который будет продавать этот дом, когда меня не станет. "Уверяю вас, замечательный дом! Никакого электричества... " Теперь я живу спокойно. Как раньше. В дневные часы работаю в огороде. Я его здорово расширил, теперь у меня и перед домом кое-что посажено. Живу со свечами и керосиновой лампой. Почти все, что я ем, выращиваю сам. Довольно долго я не мог отвыкнуть от "Транксена" и "Дилантина", но в конце концов мне это удалось, и теперь я переношу приступы без лекарств. Обычно после приступов остаются синяки. Посреди огромного города я отрезал себя от окружающего мира. Компьютерная сеть, растущая быстрее, чем я могу себе представить, обходится без меня. Я не знаю, действительно ли это опасно для обычных людей, но мы-то в нее попались -- я, Клюг, Осборн. И Лиза. Нас просто смахнули, как, бывает, я сам смахиваю с руки комара, даже не заметив, что раздавил его. Однако я остался жив. Неизвестно, правда, надолго ли. Лиза рассказывала мне, как компьютерный сигнал оттуда может проникнуть в дом через электропроводку. Есть такая штука, которая называется "несущая волна" -- так вот, она может передаваться по обычным проводам. Поэтому мне и пришлось избавиться от электричества. Для огорода нужна вода. Здесь, в южной части Калифорнии, дожди идут редко, и я просто не знаю, где еще брать воду. Как вы думаете, сможет ли это проникнуть в дом через водопроводные трубы? --------------------------------------------------------------- Небольшое дополнение от Harry Nikolayev, 2: 5020/75@fidonet --------------------------------------------------------------- Впервые я прочитал этот рассказ несколько лет назад в журнале "Химия и жизнь", он мне очень понравился и я захотел перенести его на компьютер. И вот только сейчас у меня появилось время и мне пришлось освоить профессию машинистки: -). За те четыре ночи, когда на моей машине работала BBS, а я набивал этот рассказ, у меня дважды грохнулся винт, полетела база данных о пользователях, в базе данных мессаг появились дупы, а под конец сгорела последняя релюха в модеме: (. Я думаю, что это случайные совпадения...: -( Your Harry Nikolayev, 2: 5020/75, AKA 2: 5020/48. 6