тсюда и больше не возвращайся! Бандит! Вползти сюда со своими мерзкими вопросами! Джерсен покинул дом Тинси с завидной поспешностью. Эмма попыталась проводить гостя до двери, но тетка, прыгнув вперед, оттолкнула ее. Дверь закрылась, истеричные вопли затихли. Кирт облегченно вздохнул. Зараза! Едва ноги унес... В ближайшем кафе он заказал стакан вина и наблюдал, как солнце опускается в море. Конечно, вполне возможно, что расследование, берущее начало с заметки в "Ригелианине", заведет его в тупик. Единственной ниточкой, связующей Виоля Фалюша и Фогеля Фильшнера, было утверждение Какарсиса Азма. Эмма Тинси, очевидно, верила, что несколько раз встречала Фогеля Фильшнера в Амбуле. Виоль Фалюш мог испытывать извращенное удовольствие, посещая место первого преступления. Если так, почему он не открылся старым знакомым? Конечно, у Фогеля Фильшнера было достаточно времени, чтобы завести других друзей и знакомых. Но ведь Игрель Тинси почла за лучшее уехать из Амбуле. Виоль Фалюш злопамятен. Он водил дружбу с Романом Хенигсеном, чемпионом по шахматам. Дандина еще упоминала поэта, соперника Фогеля Фильшнера. Джерсен попросил справочник и отыскал фамилию Хенигсен. Книжка буквально раскрылась на ней. Джерсен переписал адрес и спросил у официанта, как туда добраться. Оказалось, что Роман Хенигсен живет в пяти минутах ходьбы. Дом Романа Хенигсена был самым элегантным из всех, что Джерсен посетил в этот день: три этажа, металл и панели из каменной крошки, окна, которые становятся прозрачными или тускнеют по словесному приказу. Маленький юркий человечек с большой головой и сухими мелкими чертами вонзил в Джерсена испытующий взгляд, и Кирт понял, что с ним выгоднее играть в открытую. - Я ищу вашего одноклассника, Фогеля Фильшнера. Вы, вроде, были его единственным другом. - Гм. - Роман Хенигсен задумчиво потер подбородок и бросил: - Зайдите, если хотите. Поговорим. Он пригласил Джерсена в кабинет, обставленный точно музей истории шахмат: портреты, кубки, фотографии знаменитых шахматистов. - Вы играете в шахматы? - спросил он Джерсена. - Время от времени, хоть и не часто. - Как и во всем другом, чтобы поддерживать себя в форме, тут нужна практика. Шахматы - древняя игра. - Он подошел к стенду и похлопал по фотографиям шахматистов с дружеской небрежностью. - Все варианты проанализированы, можно предсказать результат любого разумного хода. Если вы имеете достаточно хорошую память, можно не думать о том, как взять верх в партии, выигранной кем-то другим. К счастью, ни у кого, кроме роботов, нет такой памяти. Однако вы пришли сюда не для того, чтобы поговорить о шахматах. Хотите рюмочку ликера? - Спасибо. - Джерсен принял из рук хозяина хрустальный кубок, в котором плескался дюйм спиртного. - Фогель Фильшнер. Странно, что я опять слышу это имя. Известно, где он сейчас? - Это как раз то, что я пытаюсь выяснить. Роман Хенигсен резко качнул головой. - От меня вы ничего не узнаете. Я не видел его и ничего о нем не слышал с 1494 года. - Я не надеялся, что он вновь возьмет старое имя. Но, может быть... - Джерсен замолчал, потому что хозяин дома щелкнул пальцами. - Странно, - задумчиво протянул Хенигсен. - Каждый вторник, вечером, я играю в шахматном клубе. Около года назад я увидел человека, стоящего под часами, и подумал, что это Фогель Фильшнер. Он повернулся, я разглядел его лицо. Чем-то он напоминал Фогеля, но лишь слегка. У него была приятная внешность и повадки, ничего от щенячьей неуклюжести Фогеля. И все же - раз уж вы упомянули об этом - что-то в нем, возможно, манера держать руки, напомнило мне Фогеля. - Вы с тех пор не видели этого человека? - Ни разу. - Вы с ним говорили? - Нет. Я так удивился, что уставился на него, а когда решил подойти, он исчез. - Как вы думаете, не хотел ли Фогель кого-то повидать? У него кроме вас были друзья? Роман Хенигсен скривил губы. - Я вряд ли мог считать себя его другом. Мы сидели за одним лабораторным столом, иногда играли в шахматы, он часто выигрывал. Если бы Фогель всерьез занялся этим, мог бы стать чемпионом. Но он сходил с ума по капризной девчонке и писал скверные стишки, подражая некоему Наварху. - О, Наварх! Это тот человек, которого Фогель винил во всем? - Да, к сожалению. По-моему, Наварх был просто шарлатаном, мистификатором, человеком более чем сомнительных качеств. - А что стало с Навархом? - Я думаю, он все еще где-то здесь, хоть и не тот, что тридцать лет назад. Люди набираются ума, а декаданс больше не производит такого впечатления, как в годы моего детства. Фогель, конечно, тогда испытал потрясение и делал странные вещи, чтобы сравняться с кумиром. Нет, нет, если кого-то и обвинять в том, что устроил Фогель Фильшнер, так сумасшедшего поэта Наварха. 5 Я виски пинтами глушил, Как молоко, его лакал. Еще бы кварту осушил Да Тим Р.Мортис помешал. Ах, многоженство хоть и грех, Но я всегда любил скандал И сих изведал бы утех, Да Тим Р.Мортис помешал. Хор: Тим Р.Мортис, Тим Р.Мортис, Нет вернее друга. Если я решусь уснуть, Он пожмет мне руку. Тим Р.Мортис, Тим Р.Мортис, В холоде и зное, Наводящий ужас Тим До конца со мною. Раз, помню, море переплыть Я эскимоске обещал. Успел лишь ноги замочить, Как Тим Р.Мортис помешал. Мой талисман меня хранить Не стал. И я его загнал. Хотел я денежки пропить, Но Тим Р.Мортис помешал. Хор (пощелкивая пальцами и пристукивая каблуками): Тим Р.Мортис, Тим Р.Мортис, Нет вернее друга. Если я решусь уснуть, Он пожмет мне руку. Тим Р.Мортис, Тим Р.Мортис, В холоде и зное, Наводящий ужас Тим До конца со мною. Наварх На следующий день Джерсен нанес повторный визит в редакцию "Геликона". Досье на Наварха оказалось обширным. Оно изобиловало скандальными историями, сплетнями и самыми разными отзывами, скопившимися за последние сорок лет. Первый скандал разразился, когда университетские студенты поставили оперу на стихи Наварха. Этот опус объявили надругательством над устоями, премьера с позором провалилась, и девять студентов получили волчий билет. С тех пор карьера Наварха шла то в гору, то под уклон, пока не рухнула окончательно. Последние десять лет он обитал на борту брандвахты [брандвахта - судно, служащее жильем для экипажа дноуглубительного судна, земснаряда, водолазной станции и др.] в устье Гааза около Фитлингассе. Доехав подземкой до станции Хедрик, на бульваре Кастель-Вивьенс, Джерсен очутился в торговых кварталах Амбуле. Район бурлил: здесь помещались агентства, гостиницы, конторы, рестораны, винные лавочки. Нельзя было шагу ступить, чтобы не наткнуться на фруктовый лоток, газетный киоск или книжный развал. В порту, в устье Гааза, гудели баржи, разгружаемые роботами; по бульвару ездили грузовики; из-под земли доходила вибрация тяжело нагруженной подземки. В лавке-кондитерской Джерсен спросил, как попасть на Фитлингассе, и вскочил в автоматический открытый вагончик, перевозивший пассажиров по бульвару вдоль Гааза. Через пару миль фешенебельные строения и небоскребы сменились ветхими домишками из каменной крошки в два-три этажа. Стекла в узких проемах окон потускнели от времени, а стены, некогда радовавшие глаз сочной терракотой, поблекли из-за солнца и морского ветра. Затем потянулись пустыри, поросшие бурьяном. За ними проступали очертания высоких зданий, сгрудившихся на холме, выше бульвара Кастель-Вивьенс. Там лежали северные районы. Фитлингассе оказалась серой узкой аллеей, спускающейся с холма. Джерсен вышел из вагончика и сразу увидел высокую двухэтажную брандвахту, пришвартованную к причалу дока. Из трубы вился дымок - на борту кто-то был. Джерсен огляделся. Устье Гааза заливал яркий солнечный свет. На дальнем берегу ровные ряды домиков, крытых коричневой черепицей, доходили до кромки воды. Везде валялись кучи ржавого железа, гниющие канаты. Рядом стояло питейное заведение, красно-зеленые окна которого выходили на реку. Девушка семнадцати-восемнадцати лет сидела на берегу и швыряла в воду гальку. Она окинула Джерсена быстрым недружелюбным взглядом и отвернулась. "Если эта брандвахта и есть резиденция Наварха, нельзя сказать, что он наслаждается приятным видом", - подумал Кирт... Яркий солнечный свет не мог рассеять меланхолии, которую навевали коричневые крыши Дюрре, гниющие доски, тусклая, с жирным блеском вода. Даже девушка в короткой черной юбке и коричневом жакете казалась грустной не по годам. Ее черные волосы растрепались - то ли взлохматил ветер, то ли юная особа не интересовалась своей прической. Джерсен подошел к ней и поинтересовался: - Наварх сейчас на брандвахте? Девушка невозмутимо кивнула и с отстраненным любопытством натуралиста наблюдала, как незнакомец карабкается по трапу и перелезает через ограждение на переднюю палубу брандвахты. Джерсен постучал в дверь - раз, другой. Наконец дверь медленно отворилась. На пороге покачивался заспанный небритый мужчина неопределенного возраста, худой, длинноногий, с горбатым носом и шевелюрой, цвет которой не поддавался описанию. Его глаза, хотя и хорошо посаженные, казалось, смотрели в разные стороны, манеры же оставляли желать лучшего. - Что, в этом мире уже не осталось права на личную жизнь? Выметайся с корабля немедленно. Только прилег отдохнуть, как тупая скотина врывается сюда и стаскивает меня с койки. Что стоишь? Я неясно выразился? Предупреждаю: я знаю приемчик-другой. Джерсен попытался вставить слово, но безуспешно: Наварх двинулся на него с угрожающим видом. Оставалось поспешно ретироваться в док. - Минутку вашего времени! - взмолился Джерсен. - Я не официальное лицо, не коммивояжер. Меня зовут Генри Лукас, и я... Наварх замахал тощей рукой: - Ни сейчас, ни завтра, ни в обозримом будущем я не хочу общаться с вами. Идите прочь. У вас лицо человека, который приносит дурные вести, зловещий, издевательский оскал. С вами все ясно: на вас печать рока! Я вообще не хочу вас знать. Убирайтесь! - И со злорадной ухмылкой подняв трап, поэт скрылся в недрах брандвахты. Джерсен вздохнул и поинтересовался у девушки, сидевшей на том же месте: - Он что, всегда такой? - Это же Наварх, - ответила девушка таким тоном, словно это все объясняло. Джерсен отправился в бар, где выпил пинту пива. Хозяин, флегматичный здоровяк с солидным брюшком, либо ничего не знал о Навархе, либо предпочитал молчать. Джерсен не вытянул из него и полслова. Поразмыслив с полчаса, Кирт взял телефонный справочник и перелистал его. В глаза бросилось объявление: Джобал - спасение на воде и буксировка. Буксиры. Грузовые баржи. Водолазное снаряжение. Для нас нет работы слишком большой или слишком маленькой. Джерсен позвонил и объяснил, что ему нужно. Он был уверен, что заказанное им оборудование будет к его услугам. На следующее утро тяжелый океанский буксир зашел в устье, развернулся и пришвартовался к причалу рядом с брандвахтой Наварха на расстоянии трех футов. Поэт выскочил на палубу, задыхаясь от ярости. - Что, обязательно швартоваться так близко? Уберите отсюда эту лоханку! Вы что, хотите, чтобы я врезался в док? Перегнувшись через перила буксира, Джерсен улыбнулся разгневанному Наварху: - О, кажется, мы вчера перебросились парой слов? - Как же! Я вас выпер, но вы опять здесь и причиняете еще больше неудобств, чем вчера. - Не окажете ли вы мне любезность уделить пять минут вашего времени? Возможно, для вас это будет выгодно. - Выгода? Да я пинком отшвырнул больше денег, чем вы за свою жизнь потратили. Убирайтесь! - Конечно, конечно... Мы здесь остановились на несколько минут. - Наварх приосанился, торжествуя победу, и не заметил, как рулевой, нанятый Джерсеном, ловко перебрался обратно на буксир с брандвахты. - Мне очень важно поговорить с вами. Если бы вы были так добры... - Плевать я хотел! Выметайтесь отсюда со своим корытом! - Уже, - сдался Джерсен и кивнул рулевому. Тот нажал кнопку. Под брандвахтой прогремел взрыв; она содрогнулась и накренилась на бок. Наварх в ярости заметался по палубе. С буксира сбросили кошки, которые зацепили поручни брандвахты. - Похоже, у вас в машинном отделении взрыв, - участливо заметил Джерсен. - Как это могло случиться? Раньше никаких взрывов не было. Здесь даже нет машины. Я сейчас утону. - Пока вас держат кошки - нет. Но мы вот-вот отплываем, придется обрубить швартовы. - Что? - Наварх простер руки. - Я уйду на дно вместе с кораблем. Этого вы хотите? - Если помните, вы приказали мне отплыть, - укоризненно сказал Джерсен и повернулся к команде: - Рубите швартовы. Мы отплываем. - Нет, нет! - вопил Наварх. - Я утону. - Вот если бы вы пригласили меня на борт, помогли со статьей, которую я пишу, - вкрадчиво начал Джерсен, - я бы вошел в ваше положение, даже оплатил бы ремонт. - Что?! - взорвался Наварх. - Да это вы виноваты во взрыве. - Осторожней, Наварх! Это очень смахивает на клевету. Тут полно свидетелей. - Ба! Вы пират и террорист. Написать статью - ну уж дудки! Хотя... почему вы сразу не сказали? Я тоже пишу. Заходите на борт - поговорим. Я всегда рад новым знакомым. Человек без друзей все равно что дерево без листвы. Джерсен перепрыгнул на брандвахту. Наварх, сама любезность, усадил его на палубе под лучами бледного солнца и принес бутыль белого вина. - Располагайтесь поудобнее. Поэт откупорил бутылку, разлил вино и развалился на стуле, с удовольствием потягивая из стакана. Лицо Наварха излучало такую безмятежность, словно горькая мудрость поколений прошла мимо его сознания, не оставив следов. Как и Земля, Наварх был стар, ко всему безразличен и погружен в меланхолию. - Так вы пишете? Я бы сказал, вы не соответствуете стандартному образцу. Джерсен протянул журналистское удостоверение. - Мистер Генри Лукас, - прочел Наварх, - специальный корреспондент. Почему вы пришли ко мне? Я теперь не на коне, все успехи в прошлом. Заброшенный, безнадежный. И почему? Хотел представить правду во всей наготе. А это опасно. Смысл маскируют, чтобы не обидеть читателя, не высмеять его обычаи. Мне есть что рассказать об этом мире, но неприятие росло год от года. Пусть себе живут и умирают, мне до них нет дела. О чем ваша статья? - О Виоле Фалюше. Наварх заморгал: - Интересная тема, но при чем тут я? - Вы знали его как Фогеля Фильшнера. - Гм... Ну да. Вообще-то, об этом мало кто знает. - Наварх подлил еще вина. Рука его дрожала. - Чего именно вы хотите? - Информации. - Я бы предпочел, - неожиданно взвился Наварх, - чтобы вы получили информацию из первых рук. Джерсен согласно кивнул: - Совет хорош, если знаешь, где искать. На Краю Света? Во Дворце Любви? - Нет. Он здесь, на Земле. - Вся любезность поэта испарилась, он хмурился в раздражении. Джерсен откинулся на стуле. Его сомнения и неуверенность исчезли. Фогель Фильшнер и Виоль Фалюш - одно и то же лицо. Здесь, перед ним, сидел человек, который знал обе личины. Наварх же становился все более агрессивным. - Есть множество людей куда более интересных, чем Виоль Фалюш. - Откуда вы знаете, что он на Земле? Поэт презрительно хмыкнул. - Откуда знаю? Я - Наварх! - Он показал на облачко дыма в небе: - Я вижу это и знаю. - Потом кивнул на мертвую рыбу, плавающую кверху брюхом: - Я вижу это и знаю. - Наконец поднял бутыль с вином и поглядел сквозь нее на солнце. - Я вижу это и знаю. Джерсен молчал, озадаченный. - Я не собираюсь критиковать вашу теорию познания, - нашелся он наконец. - Я просто не понимаю ее. У вас есть более достоверные сведения о Виоле Фалюше? Наварх попытался приложить указательный палец к носу, но промахнулся и ткнул себя в глаз. - Есть время для бравады и время для осторожности. Я до сих пор не знаю, какую цель преследует публикация статьи. - Это будет обвинительный документ, строго объективный, без передержек. Пусть факты говорят сами за себя. Наварх скривил губы: - Опасное предприятие. Виоль Фалюш - самый чувствительный человек в мире. Помните принцессу, которая почувствовала горошинку под сорока перинами? Виоль Фалюш может услышать даже фальшивую нотку в ежеутренних песнопениях к Кальзибе. С другой стороны, миры меняются, ковер знаний развертывается. У меня нет причин быть благодарным Виолю Фалюшу. - Вы полагаете, что его личность носит негативный характер? - пробормотал Джерсен. Наварх забыл об осторожности. Он отхлебнул вина и вскинул руку в величественном жесте. - Очень негативный. Будь я у власти, какое наказание я мог бы придумать? - Он откинулся на стуле, вытянул костистый палец, словно указывал на поверженного врага, и размеренным, сухим голосом судьи произнес: - Погребальный костер, высокий, как гора. На верхушке - Виоль Фалюш. Платформа окружена десятью тысячами музыкантов. Единым взглядом я вызываю пламя. Музыканты играют, пока их мозги не начинают вскипать, а инструменты - плавиться. Виоль Фалюш поет сопрано... - Поэт подлил еще вина. - Потрясающее зрелище, но едва ли мои глаза насладятся. На худой конец пусть эту мразь утопят или отдадут на растерзание львам. - Вы действительно очень хорошо знакомы. Наварх кивнул. Его взгляд блуждал в прошлом. - Фогель Фильшнер читал мои стихи. Юнец с воображением, хоть и без ориентиров. Как он изменился, как распространился! Он добавил власть к воображению. Теперь он великий художник. - Художник? В какой области? Наварх отмел вопрос, как не стоящий внимания. - Он никогда не смог бы достичь теперешнего положения без таланта, без чувства стиля и пропорций. Не смейтесь! Как и я, он простой человек с ясными целями. А вот вы... вы сложная и опасная личность. Я вижу в вашем мозгу темное пятно. Вы землянин? Нет, не говорите мне ничего! - Наварх замахал руками, словно отбрасывая любой ответ, который мог придумать Джерсен. - В этом мире уже слишком много знания, мы используем факты и пренебрегаем чувствами. Факты - фальшивка, логика - пустышка! Я знаю лишь одну систему познания - чтение стихов! - А Виоль Фалюш тоже поэт? - Он не слишком силен в обращении со словами, - проворчал Наварх, не желающий возвращать беседу в обыденное русло. - Когда Виоль Фалюш посещает Землю, где он останавливается? Здесь, с вами? Наварх удивленно уставился на Джерсена: - Нелепая мысль. - Так где же? - Там, тут, везде. Он проникает повсюду, как воздух. - Как вы разыскиваете его? - Я никогда не делаю этого. Иногда он меня находит. - И когда он это сделал в последний раз? - Недавно. Да, да, да. Может, хватит? Почему вы так интересуетесь Виолем Фалюшем? - Странно, что факты имеют значение для вас, - усмехнулся Джерсен. - Но это не секрет. Я представляю журнал "Космополис" и хочу написать статью о жизни и деятельности Фалюша. - Хм... Он жутко тщеславен, этот Виоль Фалюш. Но почему бы вам не задать все вопросы ему самому? - Я бы не прочь. Но как познакомиться с ним? - Нет ничего легче, - фыркнул Наварх. - Если вы уплатите некоторую сумму. - Почему бы нет? Я получаю деньги на непредвиденные расходы. Наварх вскочил, неожиданно исполнясь энтузиазма. - Нам нужна красивая девушка, молодая, веселая. Она должна проявить некоторую восприимчивость, страсть, настойчивость. - Он огляделся, точно в поисках потерянной вещи. В доке сидела замарашка, которую Джерсен видел вчера. Наварх сунул пальцы в рот, резко свистнул и жестом приказал ей подняться на палубу. - Эта подойдет. - Это веселая восприимчивая девушка? - удивился Джерсен. - Она больше смахивает на беспризорника. - Я слаб и скрытен, - хихикнул поэт, - но я - Наварх. Хоть я и стар, женщины расцветают от моего прикосновения. Посмотрите! Девушка поднялась на борт брандвахты и молча выслушала программу Наварха. - Мы идем обедать. Расходы ничего не значат, мы выбираем все самое лучшее. Оденься как следует, не забудь о драгоценностях, умастись благовониями. Это богатый джентльмен, наилучший из людей. Как вас зовут? Я запамятовал. - Генри Лукас. - Генри Лукас. Ему не терпится развлечься. Иди, подготовься. Девушка пожала плечами: - Я готова. - Ты прекрасна и в этом, - согласился Наварх. - Побудь с ним, пока я посоветуюсь с зеркалом. - Он глянул на небо: - Желтый день, ночь желта. Я буду в желтом. Наварх препроводил гостей в каюту, вся обстановка которой состояла из стола, двух кресел резного дуба и полок с книгами, украшенных статуэтками и вазой с несколькими стебельками ковыля. Он притащил из кабинета вторую бутыль вина и водрузил на стол вместе со стаканами. "Пейте!" Затем поэт исчез. Джерсен остался с девушкой и оглядел ее с головы до ног: все та же черная юбка, рубашка, тоже черная, с открытым воротом, сандалии, ни драгоценностей, ни макияжа, вопреки земной моде. Черты лица правильные, но волосы по-прежнему растрепаны. Или абсолютно глупа, или ко всему безразлична. Джерсен, повинуясь импульсу, взял щетку Наварха и принялся расчесывать ей волосы. Девушка взглянула на него и опустила ресницы, отрешенная, спокойная. Что делается у нее в голове? Такая же полоумная, как Наварх? - Теперь, - заметил Джерсен, - ты меньше похожа на оборванца. Наварх возвратился в необъятном темно-бордовом пиджаке и желтых ботинках. - Вы не попробовали вина. - Он наполнил три стакана. - Впереди у нас приятный вечер. Мы три острова в море, каждый остров - затерянная душа. Мы сойдемся вместе - и что отыщем? Джерсен пригубил вино. Весьма приличный мускат. Он выпил. Наварх опрокинул стакан в глотку с такой скоростью, словно опорожнял мусорную корзину. Девушка потягивала янтарную жидкость так, будто не ощущала вкуса. Странное создание... Наверное, застывшая маска лица скрывает очарование. Но как вытащить его наружу? Что заставит ее улыбнуться? - Вы готовы? - Наварх перевел испытующий взгляд с девушки на Джерсена, отворил двери и учтиво пропустил их вперед. - На поиски Виоля Фалюша! 6 Каждый Властитель Зла должен как-то решать проблему известности. Каждый из них достаточно тщеславен (Аттель Малагате - исключение), чтобы жаждать самой широкой популярности. Однако практические соображения требуют анонимности и безвестности, в особенности когда Властители Зла посещают миры Ойкумены. Виоль Фалюш не исключение. Подобно Малагате, Кокуру Хеккусу, Ленсу Ларку и Говарду Алану Трисонгу, он ревниво охраняет тайну своей личности, и даже гости Дворца Любви никогда не видели его лица. В некоторых отношениях Виоль Фалюш наиболее человечный из всех Властителей Зла, во всяком случае, его дела находятся на уровне человеческого понимания. Ему чужды невероятная жадность Кокура Хеккуса, змеиное коварство Малагате, мегаломания Ленса Ларка, злобное озорство Говарда Алана Трисонга. Злое начало в Виоле Фалюше проявляется как паучья мстительность, чудовищное самолюбование и инфантильная чувствительность. Виоль Фалюш, как ни странно, обладает привлекательными чертами. Самые бескомпромиссные моралисты не могут отказать ему в некой доле теплоты и идеализма. Вот что сказал сам Виоль Фалюш, обращаясь к студентам Университета Сервантеса (естественно, его выступление передавалось в записи): "Я несчастный человек. Меня преследует невозможность выразить невыразимое, определить неизвестное. Тяга к красоте, разумеется, является одним из основных психологических стимулов. В стремлении к совершенству, попытке соединиться с вечностью, неутомимости исследователя, возможно, и заключена высшая правда для человечества. Я захвачен этой правдой. Я творю. Однако - и это парадокс - страдаю от убеждения, что достижение цели будет катастрофой. Путь важнее цели. Не буду описывать моих исканий, темной стороны моего "я", моих желаний, моих утрат - вы сочтете их непонятными или, хуже того, странными. Меня часто величают злодеем. Не стану сдирать этот ярлык, но в сердце своем не считаю себя таковым. Зло - вектор, устремленный в одном направлении, и часто вред, причиняемый одним, оборачивается благополучием других. Меня часто расспрашивают о Дворце Любви, но я не собираюсь удовлетворять праздное любопытство. Скажу только: я отдаю себе отчет в том, что там происходит, и не вижу ничего худого в ублажении чувств, хоть сам я аскет, что, возможно, удивит вас. Дворец Любви не единое строение, но обширный и сложный комплекс садов, павильонов, залов, башен, прогулочных аллей и видовых панорам. Его обитатели молоды и прекрасны и не ведают иной жизни, кроме той, что делает их счастливейшими из смертных". Так говорит Виоль Фалюш. Злые языки, тем не менее, приписывают ему одержимость эротическими актами. Одна из его любимых игр, как говорят, поселить вдали от мира молодую девушку и воспитывать ее в сознании, что к ней сойдет чудесное существо, которое будет любить ее, а затем убьет... И наступает день, когда она оказывается на маленьком островке, где ее ожидает Виоль Фалюш. Из книги Карла Карфена "Властители Зла", выпущенной издательством "Просвещение", Нью-Вэксфорд, Элойз, Вега. Отель "Принц Франц-Людвиг" недаром пользовался славой самого шикарного места в Ролингшейвене. Главный зал - огромное пространство, двести футов от стены до стены и сто футов в высоту, - заливал золотистый свет двенадцати светильников. Мягкий ворс золотисто-коричневого ковра глушил шаги. Стены были обиты бледно-голубым и желтым шелком, а потолок украшали мастерски выписанные средневековые куртуазные сцены. Меблировку выдержали в стиле благородной старины: солидно, но изящно, обивка из розового или желтого атласа, всюду резное дерево, позолота. На мраморных столах возвышались восьмифутовые вазы с цветами, а у каждого столика стоял навытяжку мальчик в униформе. Такой роскоши Джерсен не видывал нигде, кроме старой Земли. Наварх выбрал кресла поближе к нише, где импровизировали музыканты, подозвал официанта и заказал шампанское. - И здесь мы ищем Виоля Фалюша? - спросил Джерсен. - Я видел его тут несколько раз, - сказал Наварх. - Будьте настороже. В этом царстве мрамора и позолоты более чем скромный наряд девушки, ее обнаженные загорелые ноги и сандалии, как ни странно, не казались нелепыми или неуместными. Джерсен диву давался: что за удивительное превращение? Наварх говорил о том, о сем, девушка изредка роняла пару слов. Джерсен предоставил событиям идти своим чередом. Он даже поймал себя на том, что наслаждается вечером. Девушка влила в себя изрядное количество вина, что, впрочем, не оказало на нее никакого действия. Она лениво следовала взглядом за людьми, проходящими по большому залу, но не обнаруживала никаких эмоций. В конце концов Джерсен не выдержал: - Как твое имя? Я не знаю, как к тебе обращаться. Девушка не спешила ответить, тогда вмешался Наварх: - Зовите как хотите. Такой у меня обычай. Сегодня она Зан Зу из Эриду. Девушка улыбнулась - краткая вспышка удовольствия. Должно быть, она все же не полная идиотка. - Зан Зу, а? Это твое имя? - Оно не хуже любого другого. - С шампанским покончено. Отличное вино. Переходим к обеду! - Наварх поднялся, подал руку девушке, и они по четырем широким ступеням спустились в обеденный зал, который был ничуть не меньше гостиной. Наварх знал толк в еде. Джерсен никогда не пробовал таких великолепных блюд и сожалел, что желудок не резиновый. Поэт смаковал изысканные кушанья. Зан Зу едва прикасалась к ним, равнодушно отламывала кусочки, будто из вежливости. Джерсен исподтишка рассматривал ее. Может, больна? Или недавно перенесла какое-то горе, потрясение? Прекрасно владеет собой, даже слишком, если учитывать, сколько она выпила - мускат, шампанское, разные вина, которые Наварх заказывал к обеденному столу... Впрочем, не его это дело, решил наконец Джерсен. Его цель - Виоль Фалюш. Здесь, в отеле "Принц Франц-Людвиг", в компании Наварха и Зан Зу, Виоль Фалюш казался фантомом, а дела - скучной обузой. Черт, как быстро его расслабила роскошь, золотой свет канделябров, изысканная еда... - Если мы не найдем Виоля Фалюша здесь, где вы собираетесь его искать? - У меня нет четкого плана, - объяснил Наварх. - Мы должны повиноваться предчувствию. Не забывайте: для Виоля Фалюша долгие годы я был примером. Разве не разумно предположить, что его программа пересечется с нашей? - Звучит резонно. - Проверим теорию. Отдав должное кофе с ликерами и нежнейшим пирожным, Джерсен оплатил счет на двести севов, и компания покинула золотые чертоги. - Куда теперь? - спросил Кирт. Наварх колебался. - Мы вышли немного рано. Однако в кабаре Мик-Мака всегда найдется на что посмотреть, даже если это лишь добрые горожане в живописном окружении. Из кабаре Мик-Мака они двинулись в "Парус", затем перекочевали в "Летучий Голландец" и, наконец, в "Голубую жемчужину". Каждое следующее увеселительное заведение оказывалось классом ниже. Или так только казалось? Из "Голубой жемчужины" Наварх направил стопы в кафе "Закат" на бульваре Кастель-Вивьенс, затем - в пивной бар и танцзал. Во "Всемирном рандеву Зейделя" Джерсен решил положить конец изысканиям Наварха: - Мы здесь будем ожидать Виоля Фалюша? - Где же еще, как не здесь? - вопросил безумный поэт, теперь слегка пьяный. - Здесь, в сердце Земли, где бьется густая кровь! Густая, пурпурная, дымящаяся, как кровь крокодила, кровь убитого льва. Не беспокойся - увидишь своего парня. Так о чем я? Моя молодость, моя загубленная молодость! Я как-то работал на "Транзит Теллура", исследуя содержимое потерянных чемоданов. Тогда я и получил самые глубокие знания об устройстве человеческой души... Джерсен откинулся в кресле. В настоящих обстоятельствах оптимальным состоянием была бы пассивная настороженность. А он, кажется, слегка навеселе, хоть и пытался придерживаться умеренности. Краски, музыка, болтовня Наварха пьянили сильнее алкоголя. Дьявол, а Зан Зу все так же бесстрастна и непроницаема! Искоса поглядывая на нее весь вечер, Джерсен гадал: какие мысли бродят в голове этого скрытного создания? Что она надеется взять от жизни? Мечтает ли о чем-то? Например, о красивом возлюбленном? Или путешествиях, внешних мирах? С древней ратуши на Фламандских высотах донеслись двенадцать глухих ударов басовитого колокола. - Полночь бьет, - прокаркал Наварх. Он, покачиваясь, поднялся на ноги и переводил взгляд с Джерсена на Зан Зу из Эриду. - Продолжим? - А где? - спросил Джерсен. Наварх указал через улицу на длинный низкий павильон с крышей странной формы и гирляндами зеленых лампочек: - Предлагаю кафе "Небесная гармония", место встреч путешественников, космоплавателей, странников из внешних миров и просто любопытных, вроде нас с вами. В кафе "Небесная гармония" Наварх принялся сетовать на оскудение жизни в сегодняшнем Ролингшейвене: - Мы загниваем, постепенно приходим в упадок! На Земле остаются больные, скорбные духом, униженные, искалеченные, мыслители, возделыватели устричных грядок, параноики, эпикурейцы, медиевисты. - Вы путешествовали по Ойкумене? - спросил Джерсен. - Никогда моя нога не отрывалась от земной почвы. - А мы, по-вашему, к какой категории относимся? Наварх взмахнул рукой. - Я не признаю категорий! Мы в кафе "Небесная гармония". Мы прибыли в разгар вечера! Они сели за столик, и Наварх немедленно потребовал море шампанского. Кафе было переполнено. Голоса и звон посуды мешались со звуками бурных джиг, исполняемых струнным квартетом, к восторгу посетителей, которые отплясывали, кружась и подпрыгивая. Длинная стойка, расположенная на возвышении, тянулась от стены до стены здания. Оранжевые и зеленые огни, освещающие бар, позволяли разглядеть лишь силуэты людей, устроившихся возле нее. За столами в зале сидели мужчины и женщины всех возрастов, рас, разного социального происхождения и в разной степени опьянения. Большинство публики следовало европейской моде, но некоторые носили костюмы других континентов и миров. Официантки - на жалованьи и добровольные - сновали, разнося выпивку, успокаивая расшумевшихся гуляк, разменивая ассигнации. Музыканты сменили инструменты и теперь играли на лютне, виоле, флейте и тимпане, аккомпанируя группе акробатов. Наварх вливал в себя шампанское с завидной настойчивостью. Зан Зу из Эриду постоянно озиралась. Из интереса, неловкости или беспокойства - Джерсен не знал. Когда она взяла бокал, костяшки ее пальцев побелели. Неожиданно девушка повернула голову, встретила его взгляд, и по ее губам скользнул призрак улыбки. Или раздраженной гримасы? Она подняла бокал и отпила шампанского. Веселость Наварха достигла высшей точки: он подпевал музыкантам, постукивая в такт пальцами, чем раздражал официантку, которая отступила в сторону со скучающим видом. Словно пораженный неожиданной мыслью, поэт оглядел Зан Зу, затем Джерсена, всем своим видом давая понять, что огорошен непредприимчивостью нового незнакомца. Кирт не смог удержаться и взглянул на Зан Зу еще раз. Вино ли, цветные огни или магия вечера ударили ему в голову, но оборванка, швыряющая гальку в воду, исчезла. Джерсен смотрел во все глаза, потрясенный метаморфозой. Рядом сидело волшебное создание необычайной привлекательности. Внезапно радость Наварха угасла. Джерсен обернулся. Поэт быстро отвел глаза. "Что я делаю? - удивился Джерсен. - Что делает Наварх?.." Кирт вновь попытался сосредоточиться на цели, заставившей его проделать долгий путь, но мысли разбегались. "Зан Зу из Эриду глядит внутрь бокала. С удовольствием? Грустью? Скукой? Что, черт побери, она думает? Что вообще происходит?" Джерсен ощутил укол горькой злости и вскинул глаза на Наварха, который с тупым безразличием встретил его взгляд. Зан Зу потягивала шампанское. Наварх подпевал музыкантам: - Одна лишь единая ягода на жизненном древе растет, и цвет нашей крови неведом, пока не надрезан плод. Джерсен поглядел поверх столов. Наварх наполнил его бокал. Кирт выпил... "Поэт прав. Чтобы погрузиться в мир такой магии, такого наслаждения, нужно бросить все, сжечь все мосты. И что мне Виоль Фалюш? Высокое предназначение?" Словно угадав эти мысли, Наварх сжал его руку: - Он здесь. Кирт очнулся: - Где? - Здесь. У стойки. Джерсен оглядел людей у бара. Их силуэты были почти неотличимы. Кто-то привалился к стойке и держит в руке стакан или рюмку, кто-то облокотился на стойку - вот и вся разница. - Который из них Виоль Фалюш? - Видишь человека, разглядывающего Зан Зу? Он не замечает больше никого. Он очарован. Джерсен вновь оглядел ряд людей и усомнился, что кто-нибудь из них обратил внимание на Зан Зу. Наварх прошептал возбужденным голосом: - Она знает! Она ощущает это даже лучше меня! Джерсен взглянул на девушку, которая, похоже, чувствовала себя неловко. Ее пальцы дрожали на ножке бокала, а взгляд так и притягивала одна из темных фигур. И как она заметила, что ей уделяют внимание? Официант приблизился к девушке и прошептал что-то ей на ухо. Зан Зу опустила глаза на бокал с шампанским, крутя его ножку между пальцами... Наконец она пришла к какому-то решению и поднялась. Джерсена окатила волна ярости. "Я не позволю. Этому не бывать! Что со мной?.. С каких пор я тревожусь о том, что мне никогда не принадлежало? Уже слишком поздно?!" Внезапный приступ ужаса заставил его метнуться вперед. Джерсен схватил тонкое запястье, потянул девушку на себя. Зан Зу бросила на него удивленный взгляд, словно внезапно пробудилась: - Зачем вы это сделали? - Я не хочу, чтобы вы туда шли. - Почему бы нет? Джерсен не мог заставить себя говорить. Зан Зу покорно, почти механически села. В ее глазах стояли слезы, щеки были мокрыми. Джерсен коснулся губами влажной щеки под безумное бормотание Наварха: - Никогда, никогда это не кончится! Джерсен удерживал Зан Зу за руки, словно опасался, что она передумает. - Что никогда не кончится? - спросил он машинально. - Я тоже любил. И что с того? Время любви миновало. А теперь, разумеется, будут неприятности. Неужели вы не понимаете, насколько Виоль Фалюш чувствителен? Он такой же чужеродный и нежный, как тропический папоротник. Он не выносит противодействия - сопротивление выводит его из себя. - Я об этом не подумал. - Вы действовали неправильно, - бубнил Наварх. - Он думал только лишь о девушке. Вам нужно было пойти вслед за ней - прямо к Виолю Фалюшу. - Да, - пробормотал Джерсен. - Верно, верно. Я понял. Он уставился на свой бокал, затем вновь на темные силуэты. Кто-то следил за ним - Кирт ощущал пристальный взгляд. Их ожидали неприятности. А он не в лучшем состоянии, не тренировался уже неделями. Да к тому же полупьян. Какой-то человек приближался скользящей походкой. Он подскочил к столу и плеснул вино на колени Джерсену. В глазах цвета слоновой кости застыла наглая издевка. - Попробуй, дай мне, ты, слизняк! Я разделаюсь с тобой, как с ребенком. Джерсен изучал незнакомца: желтые волосы, широкое лицо, бычья шея, кряжистое, приземистое тело обитателя планеты с повышенным тяготением. - Не думаю, что я тебя чем-нибудь обидел, - сказал Джерсен примирительно. - Садись. Выпей стаканчик вина. И попроси своего друга присоединиться к нам. Белоглазый размышлял секунду и буркнул: - Я требую извинения. - Разумеется, - кивнул Джерсен. - Если я вас побеспокоил, прошу прощения. - Этого недостаточно. Я ненавижу гнусных павианов вроде вас, которые сначала оскорбляют человека, а затем увиливают. - Воля ваша, - вздохнул Джерсен, - ненавидьте кого хотите. Но почему бы вам двоим не присоединиться к нам? Мы найдем о чем поговорить. Вы из какого мира? - Он поднял свой бокал. Белоглазый выбил бокал у него из рук. - Я настаиваю, чтобы вы принесли извинения. Вы меня сильно оскорбили. Джерсен поглядел через плечо белоглазого. - Ваш друг идет. Может, он умнее вас? Белоглазый обернулся, чтобы поглядеть. Джерсен, не теряя времени, нанес удар под колено и рубанул ребром ладони по бычьей шее, а потом, ухватив противника за руку, швырнул его в зал. Тот мгновенно вскочил и бросился на врага. Джерсен запустил в него стулом, но белоглазый отбросил его прочь как пушинку. Удар в солнечное сплетение тоже не принес успеха: кулак Джерсена словно врезался в дерево. Здоровяк расправил плечи и прыгнул на соперника, но тут появилось четверо вышибал. Двое вышвырнули Джерсена через боковой вход, еще двое - белоглазого через главный. Кирт стоял посреди улицы, оглушенный, растерянный. Полный идиотизм! Что на него нашло? Однако белоглазый мог рыскать вокруг здания, разыскивая его. Джерсен отступил в тень и огляделся. Враг ждал на углу. - Собачье мясо. Ты меня стукнул. Теперь моя очередь. - Лучше сматывайся, - беззлобно посоветовал Джерсен. - Я опасный парень. - Чего-чего? - зарычал белоглазый. Джерсен отскочил, не испытывая желания ввязываться в кулачный бой. У него было оружие, но на Земле к убийству относились серьезно. Белоглазый скользнул вперед. Кирт еще отступил на шаг и натолкнулся на пустое ведро. Он поднял его, швырнул белоглазому в лицо и быстро забежал за угол. Враг ринулся за ним. Джерсен вытащил лучемет. - Это видишь? Я могу и убить тебя. Белоглазый отступил, презрительно оскалив зубы. Джерсен заглянул в кафе "Небесная гармония". Противник следовал за ним, выдерживая дистанцию тридцать футов. Стол был пуст. Наварх и Зан Зу ушли. Темная фигура у стойки? Затерялась среди остальных. Белоглазый слонялся неподалеку. Джерсен немного поразмыслил, а затем, очень медленно, пошел по бульвару и свернул в темный переулок. Он ждал. Время шло. Кирт проскользнул на двадцать футов вперед, на более удобную позицию, все время поглядывая на перекресток. Но никто не появился. Прождав десять минут и едва не вывихнув шею - Джерсен опасался, что враги могут подкрасться по крышам, - он вернулся на бульвар. Предприятие провалилось. Белоглазый приспешник Виоля Фалюша не горел желанием продолжить знакомство. Кипя от раздражения, Джерсен отправился по бульвару Кастель-Вивьенс к Фитлингассе. Буксир уже ушел, брандвахта, отремонтированная после взрыва, покачивалась на воде. Ни огня, ни звука... Кирт постоял в доке, прислушиваясь. Молчание; Золотые блики от фонарей Дюрре плясали на маслянистой воде. Джерсен покачал головой в грустном изумлении. Чего еще можно ожидать от вечера с сумасшедшим поэтом и девушкой из Эриду?.. 7 Я встретил девушку в саду В далеком крае Эриду. Без лишних слов, щека к щеке, Мы с ней отправились к реке. На берегу под тенью ив Мы прилегли. Я ел инжир, И пил вино из терпких слив, И открывал пред нею мир. "Ах, в жизни много есть чудес, И столько звезд глядит с небес! В миры, что светят в час ночной, Уйдем, любимая, со мной". Она ж, колени обхватив, Сказала: "Прихотлив твой путь. Простись со мной под тенью ив И обо мне скорей забудь. Ты средь миров привык блуждать... Тебе ль земного счастья ждать? Иди, ищи свою звезду, А я останусь в Эриду". Наварх В десять утра на следующий день Джерсен вернулся на брандвахту. Все изменилось. Солнце было желтым и ласковым. Небо сияло чистой голубизной, и даже разбросанные по нему легкие облачка не обещали плохой погоды. Наварх загорал на верхней палубе. Джерсен остановился около трапа: - Эй! Я могу подняться на борт? Наварх медленно повернул голову и уставился на гостя запавшими желтыми глазами больного цыпленка. Потом служитель муз перевел мутный взор на цепочку барж, которые покачивались на воде, и процедил: - Я не испытываю симпатии к личностям со слабой печенкой, которые держат паруса лишь по ветру. Джерсен решил истолковать это замечание как завуалированное приглашение. - Я сразу же возвратился. Что произошло? Наварх нервно отмахнулся: - Мы блуждали. Поиски, испытания... - Какие поиски? Какие испытания? - ...Вели нас по извилистому маршруту. Вначале - под солнцем. Дорога была широкая и белая, но вскоре она сузилась. А в конце нас поджидала трагедия. Сотни разных оттенков, возможно, закат тому причиной. Если бы вернуть молодость... я бы изменил свою судьбу. Меня сдуло ветром, как щепотку пепла. И с вами произошло то же самое. Вы потерпели неудачу, не воспользовались случаем, а шанс дается лишь однажды. Джерсен отмел эти комментарии как не относящиеся к делу: - Вы прошлой ночью говорили с Виолем Фалюшем? Наварх поднял худую руку и помотал кистью: - Шум, неразбериха! Гневные лица, горящие глаза, буря страстей. У меня гудело в ушах, пока я сидел там. - А как насчет девушки? - Полностью согласен с вами. Великолепна! - Где она? Кто она? Наварх молчал, поглощенный созерцанием черно-белой чайки, которая села на воду, и явно не собирался осмысленно отвечать на вопросы. Джерсен терпеливо продолжал: - Что насчет Виоля Фалюша? Откуда вы знали, что он будет в кафе "Небесная гармония"? - Ничего не может быть проще. Я сказал ему, что мы там будем. - Когда вы сообщили это ему? Наварх брюзгливо поморщился: - Ваши вопросы утомительны. Могу ли я сверить свои часы? Могу ли я спросить вас о... Могу ли я... - По-моему, вопрос достаточно прост. - Мы живем в различных измерениях. Перенесите себя, если желаете. Я - не могу. Поняв, что поэт в дурном расположении, Джерсен примирительно сказал: - Ну ладно, по той или иной причине прошлой ночью мы упустили Виоля Фалюша. Как вы полагаете, где искать его? - Я больше ничего не полагаю... Зачем вам нужен Виоль Фалюш? - Вы забыли. Я уже объяснял. - Чтобы увериться... Ну, организовать встречу труда не составит. Мы пригласим его на маленькую вечеринку. Возможно, на банкет. Тон Наварха или, скорее, вороватый взгляд, которым он сопроводил фразу, заставил Джерсена насторожиться. - Вы думаете, он придет? - Конечно, если мы все тщательно распланируем. - Как вы можете быть уверены? И откуда знаете, что он на Земле? Наварх наставительно поднял указательный палец: - Вы когда-нибудь видели, как кошка крадется по траве? Иногда она останавливается, подняв одну лапу, и мяукает. Почему, спрашивается? Джерсен не улавливал связи, но терпеливо проговорил: - Эта вечеринка, или банкет, где состоится? - Да, да! Вечеринка! - оживился Наварх. - Она должна быть очень изысканной и очень дорогой. Миллион севов! - За один вечер? За один банкет? Кого мы собираемся пригласить на него? Все население Суматры? - Нет. Маленький прием на двадцать гостей. Но все приготовления надо делать сейчас и быстро. Я посредник между вами и Виолем Фалюшем. Он простер свою королевскую милость на меня, недостойного. Но я докажу, что в некоторых аспектах стою выше него. Что такое миллион севов? В мечтах я трачу миллионы ежеминутно. - Ну ладно, - сдался Джерсен. - Вы получите свой миллион. - "Дневная прибыль", - подумал он. - Мне нужна неделя. За неделю управиться тяжело. Но мы не можем позволить себе промедления. - Почему? - Виоль Фалюш вернется во Дворец Любви. - Откуда вы знаете? Наварх глядел на воду. - Отдаете ли вы себе отчет, что, шевельнув пальцем, я беспокою дальнюю звезду? Что любая человеческая мысль влияет на физическую парасферу? - Так что, источник ваших знаний - это физические пертурбации? - Он не хуже любого другого. Но вернемся к приему. Нужны особые условия. Искусство требует дисциплины: чем совершеннее искусство, тем жестче дисциплина. Стало быть, мы должны предпринять некоторые шаги. - Например? - Во-первых, деньги. Принесите мне миллион севов немедленно! - Да, разумеется! В мешке? Наварх безразлично отмахнулся. - Во-вторых, устраивать все буду я. Вы не вмешивайтесь. - Это все? - В-третьих, вы должны вести себя прилично. Иначе не будете приглашены. - Я постараюсь не пропустить вечеринку, - ухмыльнулся Джерсен. - Но тоже ставлю условия. Во-первых, Виоль Фалюш должен присутствовать. - За это не волнуйтесь. Его просто невозможно будет удержать. - Во-вторых, вы должны будете опознать его. - Не будет нужды. Он сам выдаст себя. - В-третьих, я хочу знать, как вы планируете пригласить его? - Позвоню по телефону, как остальным гостям. - Какой у него телефон? - Его можно найти по телефону СОРА-6152. Джерсен кивнул: - Очень хорошо. Я принесу вам деньги немедленно. Джерсен вернулся в отель "Рембрандт", где без всякого удовольствия, почти машинально съел завтрак. Насколько безумен Наварх? Его припадки лунатизма сочетаются с редкой практичностью, и то и другое идет ему на пользу. Телефонный номер СОРА-6152, однако, сумасшедший поэт выдал с подозрительной легкостью. Джерсен больше не мог противиться любопытству. Он отправился в ближайшую кабину, набрал цифры, дотронулся до кнопки. В трубке прозвучало: - Кто это? - Джерсен нахмурился: подозрительно знакомый голос. Наварх? - Кто это? Да, это был голос Наварха. Джерсен сказал: - Я хочу беседовать с Виолем Фалюшем. - Кто говорит? - Некто, желающий познакомиться. - Пожалуйста, оставьте свое имя и номер телефона. В надлежащее время вам позвонят. - Джерсену показалось, что он слышит с трудом подавленный смешок. В глубокой задумчивости он покинул кабину. Грустно сознавать, что тебя обвел вокруг пальца полоумный рифмоплет. Тем не менее, Джерсен отправился в банк Веги, заказал и получил миллион севов наличными. Он уложил банкноты в чемодан и вернулся на Фитлингассе. По пути Кирт увидел Зан Зу, девушку из Эриду, выходящую из рыбной лавки с пакетиком жареной корюшки. Она была в неизменной черной юбке и прическу ее отличала та же небрежность, но что-то от магии прошлого вечера до сих пор витало вокруг нее. Девушка села на старый брус и, поглядывая на воду, принялась за рыбу. Она выглядела усталой и опустошенной. Джерсен прошел на брандвахту. Наварх принял деньги с безразличием, отделавшись комментарием: - Прием состоится через неделю. - Вы уже составили список приглашенных? - Еще нет. Оставьте это мне. Виоль Фалюш будет среди гостей. - Я полагаю, вы позвоните ему по номеру СОРА-6152? - Конечно, - Наварх трижды кивнул, преисполненный важности. - А как же иначе? - А Зан Зу - она придет? - Зан Зу? - Зан Зу, девушка из Эриду. - О, она? Это было бы неразумным. Хойстер Хаушредель, регистратор из Лицея Филидора Бохуса, был человеком средних лет, абсолютно безликим. Его физиономию, лишенную характерных признаков, было так же трудно удержать в памяти, как и скромный черный костюм, облекавший тщедушное тело, или многоквартирную башню из серого бетона, где Хаушредель проживал с женой и двумя маленькими детьми. Джерсен, не желая бросить тень на почтенного регистратора, решил свести с ним знакомство где-нибудь подальше от лицея и поджидал свою жертву у эскалатора подземки, неподалеку от дома Хаушределя. Тот был слегка удивлен, но любезно согласился выпить с Джерсеном чашечку кофе и поговорить о делах. Хаушредель оказался менее стоек, чем его патрон, доктор Ледингер, и на следующий день обменял большой бумажный конверт на пачку банкнотов. Сердечно раскланявшись с ним, Джерсен открыл конверт. Он извлек две фотографии, переснятые с тех, что хранились в школьных архивах. В первый раз Джерсен увидел угрюмое лицо Фогеля Фильшнера. Смоляные брови нависали над горящими углями глаз, уголки рта изгибались книзу. Далеко не красавчик: длинный висячий нос, по-детски пухлые щеки, черные волосы давно не стрижены, слиплись в неряшливые пряди. Антипод того образа Виоля Фалюша, который сложился в воображении публики. Однако именно так выглядел пятнадцатилетний Фогель Фильшнер. С тех пор, без сомнения, многое изменилось. Другая фотография изображала Игрель Тинси, удивительно хорошенькую девочку с гладкими черными волосами, чей рот был решительно сжат, словно она хранила чей-то гадкий секрет. Джерсен изучал фотографию под лупой. Вдруг его осенило: это лицо Зан Зу, девушки из Эриду! Джерсен почти равнодушно пробежал глазами сведения об остальных соучениках Фогеля Фильшнера и вернулся к фотографии Игрель Тинси. Обладай Зан Зу хоть каплей кокетства, сходство было бы полным. И это не случайность. Кирт вновь отправился на бульвар Кастель-Вивьенс. Был ранний вечер. Лучи заката все еще золотили воду. Брандвахта пустовала, никто не откликнулся на призыв Джерсена. Он нажал на кнопку и зашел в каюту. Сам собой зажегся свет. Как и следовало ожидать, номер видеофона был СОРА-6152. Чертов Наварх! Рядом лежала записная книжка. Джерсен перелистал ее, но не нашел ничего стоящего внимания. Он осмотрел стены, задние поверхности полок, верхнюю планку телеэкрана, надеясь, что Наварх где-то нацарапал номер, который не доверил записной книжке. Ничего... На полке Кирт отыскал пухлую папку. Баллады, оды, дифирамбы... "Плач по жестоким", "Я - бродячий менестрель", "Они проходят", "Сон Друзиллы", "Облачные замки и тревога тех, кто живет под ними, потому что предметы могут упасть". Джерсен отложил папку и направился в спальню. Потолок украшала фотография обнаженной женщины, вдвое больше натуральной величины. Руки раскинуты в стороны, ноги вытянуты, волосы развеваются, словно она плавает в невесомости. Гардероб Наварха составляли костюмы всех стилей и расцветок, столь же разнообразны были и головные уборы. Джерсен обшарил тумбочки и секретеры, нашел множество самых неожиданных, но бесполезных предметов. Рядом были еще две маленькие комнаты, меблированные в спартанской манере. В одной из них воздух пропитывал сладкий запах духов - фиалки или лилии? В другой у окна, выходящего на реку, стоял письменный стол. Здесь Наварх, очевидно, сочинял стихи: столешница была вся исчеркана заметками, именами, метафорами и аллитерациями. В этой мешанине и за день не разберешься. Джерсен вернулся в главный салон, налил себе стакан отличного муската Наварха, пригасил свет и расположился в самом удобном кресле. Прошел час. Последние отблески заката погасли в небе, огни Дюрре заплясали на волнах. За сто ярдов от берега появилось что-то темное - лодка! Она приблизилась к брандвахте, раздался скрип швартовых и шаги по палубе. Дверь отворилась, в полутемный салон вошла Зан Зу. Она отшатнулась в испуге, но Джерсен схватил ее за руку. - Подожди, не убегай. Я ждал тебя, чтобы поговорить. Зан Зу успокоилась и вошла в салон. Джерсен зажег верхний свет. Девушка осторожно опустилась на край стула. Сегодня на ней были черные брюки и темно-синий пиджак, волосы стягивала черная ленточка, лицо казалось гипсовой маской. Джерсен вглядывался в застывшие, правильные черты. - Ты голодна? - Она кивнула. - Тогда пошли. В ближайшем ресторане девушка накинулась на еду с таким аппетитом, что развеяла все опасения Джерсена по поводу ее здоровья. - Наварх называет тебя Зан Зу - так тебя зовут? - Нет. - А как тебя зовут? - Не знаю. Не думаю, что у меня есть имя. - Что? Нет имени? Имя есть у каждого. - У меня нет. - А где ты живешь? У Наварха? - Да, сколько я себя помню. - И он никогда не говорил, как тебя зовут? - Он называл меня разными именами, - сказала Зан Зу довольно уныло. - Вообще-то мне нравится не иметь имени, я та, кем хочу быть. - А кем ты хочешь быть? Она кинула на собеседника сардонический взгляд, пожала плечами. "Не слишком разговорчивая особа", - подумал Джерсен. Внезапно девушка спросила: - Почему вы интересуетесь мной? - По разным причинам, сложным и простым. Во-первых, ты хорошенькая. Зан Зу некоторое время обдумывала это утверждение. - Вы действительно так считаете? - А что, тебе этого никто не говорил? - Нет! "Странно", - мелькнуло в голове у Джерсена. - Я говорила только с несколькими мужчинами. И женщинами. Наварх предупреждал, что это опасно. - Почему? - Работорговцы. Я не хочу быть рабыней. - Понятно. А меня ты боишься? - Немножко. Джерсен подозвал официанта и, по его совету, заказал огромный кусок вишневого пирога с сиропом, который поставил перед Зан Зу из Эриду. - Ну ладно, - продолжал он. - А в школу ты ходила? - Недолго. Из рассказа девушки Джерсен узнал, что Наварх таскал ее по всему миру, выбирая странные уголки: одинокие деревеньки, острова, серые города севера, курорты Синьянга, море Сахары, Левант. Были какие-то случайные наставники, семестр или два в диковинной школе, а в основном - чтение книг Наварха. - Не слишком ортодоксальное образование, - заметил Джерсен. - Оно мне вполне подходит. - А Наварх - кем он тебе приходится? - Я не знаю. Он всегда был со мной. Иногда он... добрый, а иногда... вроде бы ненавидит меня... Я не понимаю, да и не интересуюсь этим особенно. Наварх - это Наварх. - Он никогда не упоминал твоих родителей? - Нет. - А ты его спрашивала? - О да! Несколько раз. Когда он трезв, говорит очень пышно: "Афродита вышла из морской пены, Лилит была сестрой древнего бога, Арренис возродилась к жизни, когда молния ударила в розовый куст". И я сама могу выбрать источник своего происхождения, - Джерсен слушал, пораженный. - Когда Наварх пьян или занят своей поэзией, он пугает меня - говорит о каком-то путешествии. Ничего не объясняет, но это должно быть что-то ужасное. Я не хочу ехать. Она замолчала. Их беседа, отметил Джерсен, не испортила ей аппетита: от пирога не осталось ни крошки. - Он когда-нибудь упоминал человека по имени Виоль Фалюш? - Возможно. Я не слушала. - Фогель Фильшнер? - Нет... Кто эти люди? - Это один и тот же человек. Носящий разные имена. Ты помнишь того типа у стойки в кафе "Небесная гармония"? - Зан Зу потупила глаза в кофейную чашку и задумчиво кивнула. - Кто это был? - Я не знаю. Почему вы спрашиваете? - Потому что ты собралась идти с ним. - Да. Я знаю. - Почему? Если ты его не знаешь? Девушка нервно двигала чашку взад-вперед, наблюдая за вращением черной жидкости. - Трудно объяснить. Я знала, что он следит за мной. Он хотел, чтобы я подошла. Наварх привез меня туда. И вы были там. Словно все хотели, чтобы я к нему подошла. Словно... словно это было жертвоприношение. Мне стало нехорошо. Комната качалась. Возможно, я слишком много выпила вина. Но я хотела разом со всем покончить, если это моя судьба. Я должна была узнать... Но вы не разрешили мне пойти. Это я помню. И я... - Она замолкла и отняла руки от кофейной чашки. - В любом случае, вы не хотели ничего плохого. Джерсен промолчал, а Зан Зу спросила: - Или хотели? - Нет. Ты закончила? Они вернулись на брандвахту, где было все так же пусто и темно. - Где Наварх? - спросил Джерсен. - Готовится к приему. Он ужасно возбужден. С тех пор как вы приехали, все пошло по-другому. - А после того как я покинул кафе "Небесная гармония" той ночью, что случилось? Зан Зу нахмурилась. - Был какой-то разговор. В глаза мне били зеленые и оранжевые вспышки. Незнакомый человек подошел к столу и глядел на меня. Он говорил с Навархом. - Ты видела его? - Нет. Я так не думаю. - Что он сказал Наварху? Зан Зу покачала головой. - В ушах шумело, как от водопада или ветра. Я не слышала. Этот человек дотронулся до моего плеча. - А потом? Зан Зу скорчила гримаску. - Я не помню... Не могу припомнить... - Она была пьяна! - раздался крик Наварха. Поэт ворвался в салон. - Ее намеренно напоили. Что вы делаете на борту моей брандвахты? - Пришел выяснить, как вы тратите мои деньги. - Все как раньше. Убирайтесь немедленно. - Ладно, ладно, - урезонивал его Джерсен, - так не разговаривают с человеком, починившим вашу посудину. - После того как он чуть не потопил ее? Ба! Редкая наглость. - Я так понимаю, что в молодости вы сами несколько раз нарушали закон. - В молодости! - фыркнул Наварх. - Я всю жизнь нарушаю закон! - Как насчет приема? - Это будет поэтический эпизод, произведение экспериментального искусства. Я бы предпочел, чтобы вас там не было. - Что? Тогда верните мои деньги! Наварх развалился в кресле. - Ничего другого я от вас не ожидал. - И были правы. Где состоится прием? - Мы встречаемся в деревушке Кушини, в двадцати милях к востоку, точно в час или два пополудни перед трактиром. Вы должны надеть костюм Арлекина, длинный плащ и маску. - Виоль Фалюш придет? - Конечно, конечно. Разве я не объяснил? - Не совсем. И все будут в масках? - Естественно. - И как я узнаю Виоля Фалюша? - Что за вопрос? Как он может укрыться? Черное зарево пульсирует вокруг него. Он вызывает жуткие ощущения. - Эти качества, может, и очевидны, - хмыкнул Джерсен, - но как его опознать? - Вы поймете это в свое время. Сейчас я этого сам не знаю. 8 За десять минут до назначенного времени Джерсен припарковал взятый напрокат аэрокар в тени под вязами на окраине Кушини. Он был в костюме Арлекина, а маску держал в кармане. День был мягким и солнечным. Природа замерла в ожидании осени. "Наварх едва ли мог надеяться на лучшую погоду", - подумал Кирт. Он тщательно проверил свою амуницию. Под маскарадным костюмом много не укроешь, но Джерсен постарался: в ремне скрывалось тончайшее стальное лезвие, рукоять которого служила пряжкой ремня; под левой рукой свисал лучемет, в правом рукаве был спрятан яд. Удовлетворенный осмотром, Джерсен запахнул плащ и направился в деревню, раскинувшуюся на берегах маленького озера. Его глазам открылся буколический, чарующий вид, почти средневековый: трактир, самое новое строение, был возведен по меньшей мере четыреста лет назад. Когда Джерсен приблизился к нему, молодой человек в сером и черном выступил вперед: - Вы приглашены на прием, сэр? Джерсен кивнул и был проведен по сходням к воде, где ждала крытая лодка. - Маску, пожалуйста, - потребовал молодой человек в униформе. Джерсен надел маску, ступил в лодку и был доставлен на противоположный берег. Оказалось, что он прибыл одним из последних. Около полукруглой стойки уже ожидало человек двадцать. Гости походили друг на друга в маскарадных костюмах. Одним из них был Наварх, который выступил вперед, потянув Джерсена за плащ: - Пока мы ждем, попробуйте это вино. Оно терпкое и легкое и отгоняет грустные мысли. Джерсен взял бокал с вином и отступил. Двадцать человек, мужчин и женщин, - кто из них Виоль Фалюш? Вряд ли Властитель Зла захочет приподнять завесу тайны. Неподалеку застыла с бокалом в руках тоненькая женщина. Значит, Наварх позволил Зан Зу прийти на прием. Или заставил прийти? Десять мужчин, одиннадцать женщин. Наверно, должен прибыть еще один представитель сильного пола. Пока Джерсен пересчитывал лодочки с белыми скамьями, пришвартованные к причалу, на берег ступил еще один гость. Он был высокий, стройный, в небрежной легкости его манер сквозила усталая пресыщенность. Джерсен внимательно оглядел его. Если это не Виоль Фалюш, то кто? Человек медленно приблизился к группе гостей. Наварх выступил вперед, почти раболепно принял на руку протянутый ему плащ и поднес вновь прибывшему бокал вина. Взмахнув свободной рукой, Наварх отступил назад и провозгласил: - Друзья и гости, теперь все в сборе: избранные, нимфы и полубоги, поэты и философы. Мы стоим под сенью вязов в оранжево-красном, багряно-черном убранстве, мы выступаем в торжественно-медлительный паване! Мы актеры и зрители одновременно. Я лишь наметил рамки, внутри которых будет развиваться действо, схему, так сказать. Остальное за вами: ходы, интриги, контригра, орнаментация сюжета. Так будем же нежны и свободны, беззаботны и созвучны друг другу. Наши персонажи не должны перевирать мелодии! Наварх благоговейно поднял свой бокал к сиянию солнца, как священный сосуд, осушил его залпом и театральным жестом указал на стволы деревьев: - Следуйте за мной! Через пятьдесят ярдов гости достигли повозки, борта которой были расцвечены красным, оранжевым и зеленым и украшены лентами из апельсинового бархата. Вдоль бортов тянулись обитые желтым шелком диванчики, а в центре коленопреклоненный мраморный сатир поддерживал мраморный поднос, на котором красовались бутыли разных размеров, форм и цветов, все они содержали то же самое мягкое вино. Едва все расселись, как повозка бесшумно покатила через живописный парк. Она петляла между рощицами, давая возможность полюбоваться идиллическим ландшафтом. Гости потихоньку осваивались, зазвучали разговоры и смех, но большинство предпочитало молча потягивать вино и наслаждаться осенними пейзажами. Джерсен по очереди рассматривал мужчин. Запоздалый гость все еще казался ему наиболее вероятным претендентом на роль Виоля Фалюша. Про себя Джерсен окрестил его Первым. Однако среди собравшихся еще четверо были высокими, темноволосыми и сдержанными. "Назову их для удобства Вторым, Третьим, Четвертым и Пятым", - решил Кирт. Шарабан остановился, и компания вступила в палисадник, пестреющий винно-красными и белыми астрами. Наварх танцующей походкой, игривый, как молодой козленок, устремился под сень высоких деревьев, увлекая за собой гостей. Было около трех часов. Косые лучи просачивались сквозь охристую листву и падали на огромный ковер ало-золотого шелка, с серо-зеленой и голубой каймой. Сзади виднелся шелковый шатер, поддерживаемый белыми спиральными колоннами. Вокруг ковра были расставлены двадцать два кресла с высокими спинками в форме петушиных хвостов, а за креслами - табуреты черного дерева, инкрустированные перламутром и киноварью, с алыми ларцами для специй. Повинуясь лишь ему понятному принципу, Наварх рассадил гостей. Зан Зу сидела через несколько кресел от Джерсена, а пять подозреваемых - довольно далеко. Откуда-то послышалась музыка, точнее, обрывки мелодий, звучавшие тихо, едва слышно, тревожащие и не достигающие совершенства. Наварх занял свое место, и все смолкли. Из шатра вышли десять обнаженных девушек в золотых сандалиях и с чайными розами у виска. Они держали подносы с бокалами тяжелого зеленого стекла, в которых плескалось все то же изысканное вино. Лимонные листья, кружась, слетали на золотой ковер, их густой аромат висел в воздухе. Джерсен осторожно потягивал вино - он не собирался расслабляться. Где-то рядом Виоль Фалюш, соседство которого обошлось ему в миллион севов. Коварный рифмоплет не выполнил своего обещания: что такое "черное зарево", о котором он говорил? Похоже, оно пылает вокруг Первого, Второго и Третьего, но Джерсен боялся положиться на свои парапсихологические способности. Предвкушение, ожидание стало почти материальным. Наварх откинулся в кресле, забавляясь. Нагие девушки двигались так плавно и бесшумно, словно пространство было залито не желтым светом и мягкой лиственной тенью, а водой. Поэт вскинул голову, словно услышав глас неба или души. Его глубокий голос рокотал и, смешиваясь с обрывками мелодий, которые, казалось, подстраивались под ритм слов, рождал диковинную музыку: - Собравшиеся здесь изведали множество страстей. Все страсти не может познать никто, но поглядите на меня! Я - Наварх, прозванный Безумным Поэтом. Но разве не каждый поэт - безумец? Это неизбежно! Его нервы - накопители и проводники несчетных импульсов энергии. Он боится. О, как он боится! Поэт чувствует движение времени, сквозь пальцы его проходит теплая пульсация, словно он сжимает артерию. От любого звука - будь то дальний смех, шум воды, дуновение ветра - он слабеет и обмирает, потому что никогда больше не будет такого смеха, такого шороха, такого дуновения. Вот трагедия его жизни, ноша, которую он обречен нести! А разве захочет Безумный Поэт измениться? Никогда не впадать в отчаянье? Никогда не разочаровываться? Никогда не чувствовать ток жизни в своих обнаженных нервах? - Наварх вскочил на ноги и сплясал джигу. - Все собравшиеся здесь - безумные поэты. Если вы голодны, деликатесы всех миров ждут вас. Если вы устали, устройтесь поудобнее в своих креслах и следите, как падают листья. Если вам нужно вдохновение, вкушайте это великолепное вино, которое никогда не потеряет вкуса. Если вы хотите отправиться в Страну любви, к ближним ее пределам или дальним горизонтам, дерзайте! - Его голос опустился на октаву, мелодия стала медленной и размеренной. - Нет света без тени, нет звука без молчания, нет экзальтации без боли. Я - Безумный Поэт, я - сама Жизнь! Поэтому, по логике событий, Смерть рядом! Но там, где Жизнь громко заявляет свои права. Смерть безмолвствует. Ищите их среди масок! - И Наварх обвел пальцем всех сидящих. - Смерть здесь. Смерть следит за Жизнью. Она не слепа, нет! Смерть ищет одного, задует одну свечу. Не бойтесь, если у вас нет причины бояться. - Наварх повернул голову. - Прислушайтесь! Откуда-то издали грянули веселые звуки. Из-за шатра выступили четыре музыканта: с кастаньетами, гитарой и скрипками. Они играли самую зажигательную и веселую из джиг, такую, что заставляла сердце биться быстрее. Внезапно они замерли, и музыка оборвалась. Кастаньеты отстучали несколько тактов, и музыка полилась вновь, но теперь в ней таилась грусть, от которой щемило сердце. Играя таким манером, музыканты прошли под сень деревьев и удалились. Мелодия затихла, и лишь вздохи скрипок и стоны гитарных струн доносились, как и раньше, обрывки без конца и без начала, легкие и естественные, как дыхание. Джерсен томился от неловкости. Обстоятельства вышли из-под его контроля. В маскарадном костюме он чувствовал себя шутом. Не на это ли рассчитывал коварный поэт? Даже если Виоль Фалюш сейчас встанет перед ним и назовется, он, Джерсен, не сможет шевельнуть пальцем. Осенний ли воздух, вино ли сыграло с ним роковую шутку, но он не сможет пролить кровь на прелестный багряно-золотой ковер. И даже на ковер из медных листьев под ногами. Джерсен откинулся в кресле, удивляясь самому себе. Ну ладно, так уж и быть, пока он просто посидит и подумает. Некоторые гости явно нервничали: какая-то принужденность, натянутость проскальзывала в движениях, смехе. Возможно, Наварховы разговоры о смерти напугали их. Кого же имел в виду Наварх?.. Девушки тихо двигались вдоль ряда кресел, подливая вина. Одна склонилась над Джерсеном, он уловил аромат чайной розы. Девушка выпрямилась, улыбнулась ему и перешла к следующему гостю. Джерсен выпил вино, откинулся в кресле. Рассеянный и бесстрастный, он все же не мог размышлять. Некоторые гости встали с кресел и переговаривались мягкими, приглушенными голосами. Первый стоял, оглядываясь. Второй не спускал глаз с Зан Зу. Третий, как и Джерсен, развалился в кресле. А Четвертый и Пятый были среди беседующих. Джерсен поглядел на Наварха. Непредсказуемый человек. Что он еще задумал? Джерсен позвал поэта. Наварх повернулся в его сторону с отсутствующим видом. - Виоль Фалюш тут? - Чш! - Наварх поднес палец к губам. - Вы маньяк! - Мне это и раньше говорили. Он здесь? - Я пригласил двадцать одного гостя. Со мной их двадцать два. Виоль Фалюш здесь. - Который из них? - Я не знаю. - Что? Вы не знаете? - Джерсен выпрямился, пробужденный от летаргии двуличием Наварха. - Между нами не должно быть недоговоренностей, Наварх! Вы выудили у меня миллион севов на определенных условиях. - И я выполнил их, - фыркнул Наварх. - Правда заключается в том, что я не знаю, на кого теперь похож Виоль Фалюш. Я хорошо знал юного Фогеля Фильшнера. Виоль Фалюш изменил лицо и манеры. Он может быть одним из трех или четырех. Пришлось бы содрать с них маски и отослать тех, кого я точно опознаю, тогда оставшийся и будет Виолем Фалюшем. - Очень хорошо. Именно это мы и сделаем. Наварх не выказал воодушевления. - Жизнь по той или иной причине все равно покинет мое тело. Я признаю это. Но я всего лишь Безумный Поэт, а не герой. - Неважно. Вот как мы поступим: пригласите ваших кандидатов в шатер. - Нет, нет! - прокаркал Наварх. - Это невозможно. Есть более легкий путь. Следите за девушкой. Он подойдет к ней, и мы его узнаем. - К ней может подойти полдюжины других. - Тогда ухаживайте за ней сами. Он единственный, кто бросит вам вызов. - А если никто не бросит? Наварх сжал его руку. - Что вы теряете? Оба повернулись к девушке. Джерсен сказал: - И в самом деле, что я теряю? В каком она родстве с вами? - Дочь старого друга, - провозгласил Наварх. - Она, если так можно сказать, моя награда, на меня возложена обязанность вырастить ее и подвести к зрелому возрасту. - А теперь, выполнив свою миссию, вы предлагаете ее любому прохожему? - Беседа становится утомительной, - скривился Наварх. - Глядите! К ней кто-то приблизился. Джерсен оглянулся. Второй приблизился к Зан Зу и обратился с пылкими речами. Девушка вежливо слушала. Как и в кафе "Небесная гармония", Джерсена потряс взрыв эмоций. Чувство утраты? Ревность? Потребность защитить? Какова бы ни была природа чувства, оно заставило Кирта выступить вперед и присоединиться к этой паре. - Как вам нравится прием? - спросил Джерсен дружелюбно. - Чудесный день для пикника. Наварх - потрясающий хозяин, однако он нас не представил. Как вас зовут? Второй вежливо ответил: - Без сомнения, у Наварха были серьезные причины для отступления от этикета. Стоит ли нам открываться друг другу? - Разумно, - согласился Джерсен и повернулся к Зан Зу: - А как вы полагаете? - У меня нет имени, которое я могла бы открыть. Второй предложил: - Почему бы вам не подойти к Наварху и не спросить его мнения? - Наварх смутился бы. Он сторонник анонимности. Похоже, он полагает, что это создаст особые, интимные отношения между гостями. Так ли это? Сомневаюсь. Во всяком случае, не на том уровне, на котором настаивает Наварх. - Именно так, именно так, - огрызнулся Второй. - Будь вы подогадливее, давно бы оставили нас вдвоем. Юная леди и я заняты частной беседой. - О, прошу прощения за то, что прерываю вас, но юная леди и я условились собирать цветочки на лугу. - Вы ошибаетесь, - с металлом в голосе возразил Второй. - Когда все носят маски, ошибиться довольно легко. - Если тут и произошла ошибка, она к лучшему, и я предпочитаю именно эту милую собирательницу цветов. Будьте так добры, извините нас. Второй был сама любезность: - В самом деле, мой добрый друг, ваша настойчивость уже превышает границы приличий. Неужели вы не видите, что мешаете? - Не думаю. На празднике, где ощущения бьют по обнаженным нервам, где бродит сама Смерть, мудрость заключается в уступчивости. Взгляните на ту женщину! Она горит желанием обсудить ваши затруднения. Почему бы вам не присоединиться к ней и не открыть ей свое сердце? - Но это вас снабжает, - упорствовал Второй. - Удалитесь. Джерсен повернулся к Зан Зу: - Похоже, выбор предстоит сделать вам. Беседа или цветы? Зан Зу заколебалась, переводя взгляд с одного на другого. Второй не сводил с нее горящих глаз. "Выбирай, если вообще возможен выбор между этим хлыщом и мной. Но выбирай очень осторожно". Зан Зу задумчиво повернулась к Джерсену: - Пошли собирать цветы! Второй поглядел на Наварха, будто собирался воззвать к его помощи, затем передумал и удалился. Девушка спросила: - Вы и вправду хотите собирать цветы? - Ты знаешь, кто я? - Конечно. - Я не очень хочу собирать цветы. Разве что ты захочешь? - О... Но тогда чего вы хотите? Джерсен обнаружил, что на этот вопрос трудно ответить. - Я и сам не знаю. Зан Зу взяла его за руку: - Тогда пойдем поищем цветы и, возможно, выясним это. Джерсен оглядел гостей. Второй издали следил за ними. Первый и Третий не проявляли никакого интереса. Джерсен и девушка вышли из-под деревьев, Зан Зу все еще держала спутника за руку, тот обнял ее за талию, она вздохнула. Второй быстро передернул плечами, и это движение, казалось, вернуло ему энергию. Он подошел к Джерсену быстрыми скользящими шагами, в его руке было маленькое оружие. Краем глаза Джерсен заметил, что позади стоял Наварх, вся фигура которого выражала дикое веселье. Джерсен толкнул Зан Зу на землю и укрылся за деревом. Второй остановился. Он повернулся к Зан Зу и, к удивлению Кирта, направил на нее оружие. Джерсен выскочил из-за дерева и ударил по руке мужчины. Оружие выплюнуло в землю пучок энергии. Соперники вперили друг в друга горящие ненавистью взгляды. Раздался резкий свисток. Из лесу послышался треск веток, тяжелый топот, и глазам гостей предстала дюжина жандармов во главе с лейтенантом в золоченом шлеме и разъяренным стариком в серой парче. Наварх поспешно выступил вперед: - Чем объясняется подобное вторжение? Низенький толстый старичок выскочил вперед и схватил его за руку: - Какого черта вы тут делаете, в пределах моего частного владения? Вы мошенники! Да еще эти голые девки - полный скандал! Наварх суровым голосом вопросил лейтенанта: - Кто этот старый жулик? Какое право он имеет вторгаться в мои частные владения? Старик шагнул вперед, разглядел ковер и побледнел: - О боже! - прошептал он. - Мой бесценный шелк! Сиккимский ковер! Эти мерзавцы уселись на него! И мои уникальные бахадурские кресла! Что еще они украли? - Чушь! - бушевал Наварх. - Я арендовал это владение вместе с мебелью. Собственник, барон Каспар Хельми, сейчас находится в санатории для поправки здоровья! - Это я - барон Каспар Хельми! - заорал старик. - Уж не знаю, кто вы такой, сэр, под этой чудовищной маской, но ручаюсь, что разбойник! Лейтенант, выполняйте свой долг. Уведите их всех. Я настаиваю на подробнейшем расследовании. Наварх простер руки к стражу порядка и изложил проблему с дюжины различных точек зрения, но лейтенант был неумолим: - Боюсь, я должен арестовать всех вас. Барон Хельми сделал формальное заявление. Джерсен, стоя в стороне, наблюдал за происходящим с огромным интересом, одновременно следя за передвижениями Первого, Второго и Третьего. Виолю Фалюшу - а это, скорее всего, Второй - сейчас приходится жарко: стоит ему попасть в суд, как его личность тут же выяснится. Первый выглядел суровым и непреклонным. Второй выжидал, поглядывая по сторонам, а Третий не только не взволновался, но даже развеселился. Тем временем лейтенант арестовал Наварха, обвинив его в нарушении границ частного владения, воровстве, оскорблении общественной морали и простом хулиганстве - Безумного Поэта только что оттащили от барона Хельми, которого тот собирался стукнуть. Жандармы заталкивали гостей в пару полицейских машин. Второй пристроился к краю группы и, пользуясь возмутительным сопротивлением Наварха, ускользнул за дерево. Джерсен поднял крик, и парочка жандармов, повинуясь приказу начальства, кинулась за беглецом. Тот отпрыгнул. Вспыхнул луч света, другой, и оба жандарма легли мертвыми. Второй метнулся в лес и скрылся из виду. Джерсен было последовал за ним, но через сотню ярдов остановился, боясь заблудиться. Содрав маску, он побежал к полукруглой стойке у водоема, где нашел и натянул свой плащ, и переправился в лодке через озеро. Спустя пять минут он добрался до аэрокара и поднял его в воздух. Еще несколько минут он рыскал над парком. Если Второй прибыл на аэрокаре, скорее всего, он и отбудет тем же способом, пока патруль обыскивает место преступления. Впрочем, в костюме Арлекина все люди похожи, и за это время можно было уйти далеко. И Джерсен, выжав из машины полную скорость, устремился к Ролингшейвену. 9 Кушини. Сентябрь, 30. Два агента городской жандармерии сегодня убиты гостем таинственной оргии в Кушини, в поместье, принадлежащем барону Каспару Хельми. Среди всеобщего замешательства убийца успел ускользнуть и, как полагают, скрывается в лесу. Его имя до сих пор не стало достоянием гласности. Хозяином и устроителем вакханалии был известный поэт и вольнодумец Наварх, чьи эскапады с давних пор шокируют жителей Ролингшейвена... (Далее следует описание обстоятельств убийства и список арестованных гостей...) Ролингшейвен. Октябрь, 2. Жертвой неожиданного нападения стал Ян Келли, тридцати двух лет, житель Лондона. Прошлым вечером его умышленно забили до смерти во время прогулки по Биссгассе. Убийцу, как и мотив преступления, установить не удалось. Келли фигурировал в новостях двухдневной давности как гость фантастического пикника Наварха. Полиция пытается установить связь между этими происшествиями. Из газеты "Мундис", Ролингшейвен. Создатель умопомрачительного Дворца Любви, кичащийся чудовищным перечнем преступлений, Виоль Фалюш, Властитель Зла - кто он, что он? Возможно, я лучше всех ныне живущих могу понять его мотивы и объяснить действия. Я не представляю, каким он стал сейчас, не узнаю, столкнувшись с ним на улице. Но как человек, знавший этого кумира публики в молодости, заявляю: распространенное представление о Виоле Фалюше как об элегантном, жизнерадостном, романтическом красавце не соответствует действительности. Впервые я встретил Виоля Фалюша, когда ему было четырнадцать. Он тогда звался Фогелем Фильшнером. Если взрослый Виоль напоминает того мальчика, то успех его знаменитых любовных эскапад можно объяснить лишь насилием или действием наркотиков. Как вы знаете, я дорожу репутацией правдивого рассказчика, поэтому хочу подкрепить свои заявления высказываниями женщин, которые в свое время хорошо знали Фогеля Фильшнера (по очевидным причинам я не называю их имен): "Мальчишка, обожающий всяческие мерзости". "Фогель казался на редкость отталкивающим, хоть в нашем классе и были мальчики еще некрасивей. Я знала его четыре года, и, вместо того чтобы научиться сдерживать себя, он становился все хуже и хуже". "Фогель Фильшнер! Я полагаю, тут нет его вины. Видимо, его мать была неряхой. Он обладал отвратительными привычками, например любил ковырять в носу и разглядывать его содержимое, издавая при этом странные звуки и нюхая!". Эти свидетельства говорят сами за себя, а они самые нейтральные из всех! Однако, будучи человеком честным и рассудительным, я не стану пересказывать наиболее пикантные анекдоты. Позвольте мне описать Фогеля Фильшнера, каким я знал его. Он был высоким и смахивал на паука, со своими тощими ногами и нездорово круглым брюшком. В довершение всего Фогель имел круглые щеки и красный висячий нос. К его чести, бедняга обожал мою поэзию, хотя должен отметить, что Фогель исказил мои принципы до неузнаваемости. Я воспеваю полноту сущего, Фогель же исповедовал солипсизм отверженного. Первая наша встреча произошла на знаменитом званом вечере у леди Амалии Палемон-Дельхауз. Мне покровительствовала ее дочь, прелестная Эрлина, знакомство с которой заслуживает особого рассказа. Фогель явился с написанными им корявыми строчками. В оправдание ему нужно сказать, что бедняга влюбился в хорошенькую девочку, которую, естественно, не слишком воодушевляли его комплименты... Из статьи Наварха "Виоль Фалюш. Часть I: детские годы", подготовленной для журнала "Космополис". Третьего октября Наварх уплатил компенсацию в пятьдесят тысяч севов барону Каспару Хельми и был освобожден из-под стражи, равно как и его гости. Джерсен встретил поэта на площади перед зданием суда. Служитель муз сначала попытался сделать вид, что не узнал Джерсена, и проскользнуть мимо, но в конце концов позволил затащить себя в ближайшее кафе. - Справедливость, ба! - Наварх скорчил рожу. - Я уплатил этому омерзительному типу, хотя имею к нему претензии: он испортил нам веселье. Чего ради он шнырял по лесу? - Поэт скосил на Джерсена желтый глаз. - Чего вы теперь от меня хотите? Новых кулачных поединков? Предупреждаю: я буду неумолим. Джерсен передал ему местную газету с описанием событий. Наварх отказался даже взглянуть на нее. - Куча дешевой чепухи! Вы, журналисты, все одинаковы. - Вчера убили некоего Яна Келли. - Да, бедный Келли. Вы пошли на похороны? - Нет. - Тогда вы упустили свой шанс, так как в толпе наверняка был Виоль Фалюш. Он очень чувствителен и никогда не забывает оскорбления. Яну Келли не повезло, поскольку он напоминал вас ростом и манерами. - Наварх сочувственно покачал головой. - Ах этот Фогель! Он приходит в ярость даже от пчелиного укуса. - Знает ли полиция, что убийцей был Виоль Фалюш? - Я сказал им, что встречал этого человека в баре. Что я еще мог сказать? Вместо ответа Джерсен еще раз указал на статью: - Двадцать имен перечислены здесь. Какое из них относится к Зан Зу? Наварх презрительно хмыкнул: - Выбирайте какое хотите. - Одно из этих имен должно относиться к ней, - настаивал Джерсен. - Которое? - Откуда я знаю, какое имя она предпочла сообщить полиции? Думаю, я выпил бы еще пива. От этих препирательств у меня глотка пересохла. - Здесь значится некая Друзилла Уэллс, восемнадцати лет. Это она? - Вполне возможно, вполне. - Это ее имя? - О благословенный Кальзиба! Неужели у нее обязательно должно быть имя? Имя - это ноша. Это связь с определенными обстоятельствами. Не иметь имени - значит иметь свободу. Неужели вы настолько ограничены, что не можете вообразить человека, у которого нет имени. - Странно, - протянул Джерсен, - она в точности похожа на Игрель Тинси, какой та была тридцать лет назад. Наварх откинулся в кресле: - Как вы узнали? - Я не тратил времени даром. Например, напечатал это. - Джерсен протянул макет "Космополиса". С обложки глядело лицо молодого Виоля Фалюша. Ниже шла подпись: "_Молодой Виоль Фалюш - Фогель Фильшнер, каким я его знал_". Наварх прочел статью и схватился за голову: - Он убьет нас всех. С дерьмом смешает! Живьем зароет! - Статья выглядит рассудительной и справедливой, - заметил Джерсен. - Он же не может счесть факты за оскорбление. Наварх впал в очередной пароксизм отчаянья: - Вы подписали ее моим именем! Я даже никогда не видел этого! - Но это правда! - Тем более! Когда статья будет напечатана? - Недели через две. - Невозможно! Я запрещаю! - В таком случае верните деньги, которые я одолжил вам на устройство приема. - Одолжил? - Наварх был вновь поражен. - Это нечестно! Вы заплатили мне, вы наняли меня, чтобы устроить банкет, на котором должен был присутствовать Виоль Фалюш! - Вы не сдержали обещания. Барон Хельми помешал вашей затее - это верно, но я тут ни при чем. И где был Виоль Фалюш? Вы, пожалуй, станете утверждать, что он - тот убийца, но мне это ничего не дает. Пожалуйста, верните деньги. - Не могу. Деньги утекают у меня между пальцев. Барон Хельми уже отхватил свою порцию. - Тогда верните те девятьсот пятьдесят тысяч, что остались. - Что? У меня нет такой суммы! - Что ж, часть ее вы получите как гонорар за статью, но... - Нет, нет! Эту статью нельзя публиковать! - Лучше будет, если мы придем к полному взаимопониманию, - заметил Джерсен. - Вы рассказали мне не все. - За что благодарен судьбе: вы бы и это напечатали. - Наварх потер лоб. - Вот жуткие дни выпали! И вам не жалко бедного старину Наварха? Джерсен рассмеялся: - По вашему сценарию меня должны были убить. Вы знали, что Виоль Фалюш попытается завладеть Друзиллой Уэллс, или Зан Зу, или как там ее зовут. И были уверены, что я не допущу этого. Ян Келли заплатил жизнью за ваши козни. - Нет, нет, ничего подобного! Я надеялся, что вы убьете Виоля Фалюша! - Вы коварный злодей! А как насчет Друзиллы? Какова была ее роль? Что вы предназначили ей? - Да ничего я не предназначал, - отмахнулся Наварх. - Я пустил все на самотек. - Расскажите, что знаете. Наварх подчинился с удивительной готовностью: - Я должен вновь вернуться к Фогелю Фильшнеру. Когда он похитил девочек из хорового кружка, Игрель Тинси ускользнула. Это вы знаете. Но она отчасти была причиной преступления, и родители остальных девочек обвиняли ее. Игрель пришлось очень трудно, очень туго. Ей угрожали, ее имя публично опозорили... ...И Наварх в то время стал мишенью для нападок. Однажды он предложил Игрель Тинси убежать вместе. Игрель, усталая, утратившая иллюзии, была готова на все. Они отправились на Корфу, где провели три счастливых года. Однако настал день, когда Фогель Фильшнер появился на пороге их маленькой виллы. Хотя облик его почти не изменился, это был другой человек: жесткий, с пронзительным взглядом и властным голосом. Новый образ жизни явно пошел ему на пользу. Фогель был само дружелюбие: - Что прошло, то прошло. Игрель Тинси? Это в прошлом. Она отдала себя вам, тем хуже для нее. Я старомоден: мне не нужна женщина, которая принадлежала другому. Поверьте, Игрель не достанется ни грамма моей любви... Она должна была ждать. Да. Должна была ждать. Она должна была понять, что я вернусь. Теперь вернулся я... но не моя любовь к Игрель Тинси. Наварх успокоился, вынес бутылку вина. Соперники сели в саду, ели апельсины и пили озо. Поэт опьянел и заснул. Когда он пробудился, Фогель Фильшнер исчез, а с ним - Игрель Тинси. Через день Фогель Фильшнер появился снова. Наварх был в ярости: - Где она? Что ты сделал с нею? - Она в покое и безопасности. - А как же твое слово? Ты сказал, что больше ее не любишь. - Это правда. Я сдержу свое слово. Игрель никогда не узнает моей любви, но она не узнает и любви другого. Ты недооцениваешь силу моей страсти, поэт. Любовь может переплавиться в ненависть в горниле времени. Игрель будет служить, и служить хорошо. Она не добьется моей любви, но, возможно, смягчит ненависть. Наварх бросился на Фогеля Фильшнера, но тот без труда справился с ним и ушел. Спустя девять лет Виоль Фалюш связался с Навархом. Правда, экран видеофона не зажегся - поэт только слышал голос. Наварх умолял вернуть Игрель Тинси, и Виоль Фалюш согласился. Через два дня в дом поэта принесли двухлетнее дитя. - Я выполнил обещание, - объявил призрачный голос. - Ты получил свою Игрель Тинси. - Это ее дочь? - Это Игрель Тинси - вот все, что тебе нужно знать. Я отдаю ее под твою опеку. Воспитывай ее, охраняй, расти, следи, чтобы она осталась девственницей. В один прекрасный день я вернусь за ней. Голос смолк. Наварх обернулся и поглядел на девочку. Даже теперь ее сходство с Игрель было поразительным... Что делать? Наварха обуревали сложные чувства. Он не мог воспринимать девочку как дочь, как наследие прошлой любви. Поэт чувствовал, что в их отношения всегда примешивается горечь. Наварх не мыслил любви без обладания. Эта внутренняя борьба чувств отразилась на воспитании девочки. Наварх не дал ей умереть с голоду, предоставил убежище, не заходя дальше этого в своих заботах. Девушка выросла независимой и скрытной, не имела друзей и не задавала никаких вопросов. Когда она созрела, сходство с Игрель Тинси проступило еще сильнее, и Наварха терзали воскресшие воспоминания. Прошло двенадцать лет, но Виоль Фалюш не появлялся. Однако Наварх больше не тешил себя иллюзиями, напротив, в нем росла уверенность: Виоль Фалюш вот-вот вернется и заберет девочку. Он попытался намекнуть девушке на опасность, которая исходит от Виоля Фалюша, но наталкивался на ее скрытность и сомневался, поняла ли она его. Наварх пытался спрятать свою подопечную, что было очень трудно из-за ее диких повадок, увозил в глухие уголки Земли. Когда девушке исполнилось шестнадцать, они жили в Эдмонтоне, в Канаде, куда стекались толпы пилигримов поглазеть на Священную Голень. Наварх надеялся затеряться в море людей, которых ничего не интересовало, кроме беспрерывных празднеств, процессий и священных ритуалов. Однако он ошибался. Как-то вечером экран видеофона засветился, и высокая фигура возникла на фоне голубых вспышек, которые затмевали черты лица. Однако Наварх узнал Виоля Фалюша. - Ну, Наварх, - зазвучал знакомый голос, - что ты делаешь в святом городе? Похоже, ты стал преданным адептом Кальзибы, раз живешь здесь, в тени Голени? - Я изучаю, - промямлил Наварх. - Занимаюсь сравнительной историей религий. - А что с девочкой? Я имею в виду Игрель... Надеюсь, с ней все в порядке? - Прошлым вечером она была в добром здравии. С тех пор я ее не видел. Наварху, почудилось, что взгляд собеседника так и впился в него. - Она невинна? - Откуда я знаю? - огрызнулся поэт. - Я же не могу следить за ней днем и ночью. В любом случае, какое тебе дело? И снова поэту показалось, что взгляд старинного врага пронизывает его насквозь. - Это мое дело во всех отношениях, и в такой степени, что ты и представить себе не можешь. - Твой язык несколько коряв, - фыркнул Наварх. - И мне с трудом верится, что ты говоришь всерьез. Виоль Фалюш мягко рассмеялся: - Когда-нибудь ты посетишь Дворец Любви, старина Наварх, когда-нибудь ты будешь моим гостем. - Только не я! - покачал головой Наварх. - Я - новый Антей. Никогда мои подошвы не оторвутся от земной почвы, пусть даже придется упасть на нее лицом и вцепиться обеими руками. - Ну ладно, вернемся к девушке. Позови Игрель. Я хочу видеть ее. - Странная нотка зазвучала в голосе Виоля Фалюша - смесь нежности и гнева. - Как - если я не знаю, где она? Болтается по улицам, плавает в каноэ по озеру или валяется в чьей-то постели? Непонятный звук прервал Наварха. Но голос Виоля Фалюша не утратил мягкости: - Никогда не говори этого, старина Наварх. Она была отдана на твое попечение. Ты получил ясные инструкции. И следовал им? Подозреваю, что нет. - Лучшая инструкция - это сама жизнь, - отмахнулся Наварх, - и я не педант, ты же знаешь. Наступило минутное молчание. Затем Виоль Фалюш сказал: - Ты знаешь, почему я поместил девочку под твою опеку? - Я путаюсь в собственных побуждениях, - буркнул Наварх, - откуда мне знать твои? - Я открою тебе причину: ты хорошо меня знаешь, ты знаешь, что мне требуется, без всяких инструкций. Наварх заморгал: - Это не приходило мне в голову. - Тогда, старина Наварх, ты невнимателен. - Это я уже слышал сотни раз. - Но теперь ты знаешь, чего я жду, и, надеюсь, исправишь ошибки. Экран погас. Наварх в ярости и отчаяньи метался по Большой Флотской улице, идущей от площади Красоток к Святилищу Голени и запруженной толпами пилигримов. Он почувствовал себя бесконечно чужим и одиноким в гуще людей, охваченных мистической экзальтацией, и поспешил укрыться в чайном домике. Несколько чашек терпкого напитка помогли ему овладеть собой. "Чего же, - терялся в догадках Наварх, - ожидал Виоль Фалюш? Он питает романтический интерес к девочке. Наверно, хочет получить ее покорной, восторженной, готовой ко всему". Поэт не мог сдержать мрачного стона, привлекшего к нему удивленные взгляды других посетителей чайного домика, среди которых большинство составляли пилигримы. "Виоль Фалюш хотел, чтобы девочке внушили: ее ожидает великая честь. Он мечтал получить ее заранее влюбленной..." Паломники глядели на странного человека с возрастающим подозрением. Наварх вскочил и выбежал из чайного домика. Причин оставаться в Эдмонтоне больше не было. Пару раз в разговоре с девушкой он упомянул о Виоле Фалюше в печальном тоне, ибо уверовал, что она обречена. После одного такого разговора девушка сбежала, к счастью, как раз перед очередным визитом Виоля Фалюша на Землю. Тот вновь потребовал показать девушку, и Наварху пришлось сказать всю правду. Неизменно мягкий голос вкрадчиво произнес: - Лучше, чтобы она нашлась, Наварх. Но Наварх не пытался искать беглянку, пока не убедился, что Виоль Фалюш отбыл с Земли. Здесь Джерсен прервал его вопросом: - Откуда вы это знали? Наварх попробовал увильнуть, но в конце концов признался, что мог связаться с Виолем Фалюшем во время его визитов на Землю по специальному номеру. - Значит, можете и сейчас? - Да, да, конечно, - выдавил из себя Наварх, - если бы хотел, но я не хочу. Он продолжал рассказ, но теперь уже держался осторожнее, сопровождал слова множеством округлых жестов и старался не встречаться глазами с Джерсеном. Из уклончивых слов Джерсен понял, что Наварх надеялся использовать его как орудие против Виоля Фалюша, детали своего плана Наварх так и не раскрыл. С огромными предосторожностями, всегда оставляя путь к отступлению, поэт пытался расставить ловушки Фалюшу. Однако случившееся опрокинуло все планы. - А теперь, - бормотал Наварх, тыча костлявым пальцем в макет "Космополиса", - еще и это! - Вы полагаете, что статья заденет Виоля Фалюша? - Разумеется! Он не умеет прощать - это основное качество его души. - Давайте обсудим статью с самим Фалюшем. - И что нам это даст? Мы только ускорим расправу. Джерсен понимающе покачал головой: - Ну, тогда лучше опубликовать статью в теперешнем виде. - Нет, нет! - взорвался Наварх. - Разве я не объяснил все? Он отомстит беспощадно и очень изобретательно! Статья приведет его в безумную ярость: Фалюш ненавидит свое детство, он приезжает в Амбуле только для расправы со своими старыми врагами. Знаете, что случилось с Рудольфом Радго, который смеялся над прыщами Фогеля Фильшнера? Его лицо теперь усеяно фурункулами благодаря саркойскому яду. Была такая Мария, которая пересела от Фогеля за другую парту, потому что тот постоянно шмыгал носом. Ныне у несчастной нет и следа носа. Дважды ей делали пластическую операцию, и дважды она теряла новый нос. Похоже, она останется без носа на всю жизнь. Не следует раздражать Виоля Фалюша. - Наварх скосил глаза на Джерсена. - Что это вы пишете? - Новый материал очень интересен. Я вставлю его в статью. Поэт всплеснул руками так бурно, что его стул чуть не опрокинулся. - У вас нет ни капли благоразумия! - Во