инет город? - Рано или поздно оно обязано будет это сделать, если только не предпочтет смерть от голода. Солнце исчезло в пурпурной дымке, висевшей над горизонтом, на башнях Аглабата зажглись огни. В этот вечер, в отличие от предыдущего, никто не проявил непочтительного отношения к Алюз Ифигении. Как и тогда, Герсен уединился с ней в черной палатке. Ощущение близости девушки привело к тому, что Герсен окончательно потерял всякий контроль над собой. Он взял ее за плечи, заглянул в едва различимое в темноте палатки лицо, поцеловал - она, как показалось сгоряча Герсену, отвечала ему взаимностью, но так ли это было на самом деле? В темноте не было видно выражение ее лица. Он снова поцеловал девушку и ощутил солоноватую влагу на ее щеках. Она плакала. - Почему вы плачете? - сердито спросил Герсен, отпрянув от девушки. - Наверное, из-за того что больше не в силах сдерживать волнение. - Потому что я поцеловал вас? - Разумеется. Все сразу стало как-то не мило сердцу Герсена. Она всецело была в его власти, он мог с нею делать все, что вздумается. Но он не хотел ее бессловесной покорности. Он жаждал ответной пылкости. - Предположим, обстоятельства были бы иными, - сказал он. - Предположим, мы были бы в Драззане, предположим, что вам не о чем было бы беспокоиться. Предположим, я подошел бы к вам - вот так, как сейчас - и поцеловал вас. Что бы вы стали делать в этом случае? - Я больше уже никогда не увижу Драззана, - печально произнесла девушка. - Меня одолевает множество тревог. Я - ваша раба. Поступайте, как вам заблагорассудится. Герсен бухнулся на пол палатки. - Ладно. Спать так спать. На следующий день тадоскои еще больше приблизились к городу и расположились лагерем в миле перед главными воротами. Было видно, как расхаживают по стенам солдаты. В полдень ворота открылись, из города вышло шесть колонн копейщиков в одинаковых коричневых одеждах, в черных доспехах и с черными шлемами на головах. Тадоскои встретили их появление хриплыми гортанными возгласами и повскакивали на своих животных. Герсен и Алюз Ифигения наблюдали за ходом сражения из лагеря. Оно было яростным и кровопролитным, противники были беспощадны друг к другу. Берсальеры сражались храбро, но без лютой ненависти, присущей горцам. Вскоре оставшиеся в живых отступили через ворота в город, устлав поле битвы многочисленными трупами. На следующий день ничего существенного не произошло. На самом высоком шпиле крепости продолжал трепетать на ветру черно-коричневый вымпел. - Где Кокор Хеккус держит свой космический корабль? - спросил Герсен у Алюз Ифигении. - На одном из островов к югу. Для полетов туда и обратно он пользуется таким же яликом, как и ваш. До тех пор, пока Сион Трамбле не напал на остров и захватил космический корабль, я считала Кокора Хеккуса великим волшебником. Недовольство Герсена стало еще большим, чем когда-либо. Было ясно, что ему ни при каких обстоятельствах не подступиться к Кокору Хеккусу. Пусть даже тадоскоям и удастся взять штурмом город - Кокор Хеккус спасется бегством по воздуху... Из чего следовало, что нужно во что бы ни стало вернуться к Старскипу. С его борта можно было бы наблюдать за ходом событий, самому оставаясь невидимым, с его помощью можно было бы перехватить ялик, который со временем все равно покинет Аглабат независимо от исхода битвы. Он поделился своими соображениями с Алюз Ифигенией. Она одобрила его планы. - Нам нужно только добраться до Каррая. Сион Трамбле проведет вас через горы на север, и вы сможете поступать так, как сочтете нужным. - А что будет с вами? Она потупила взор. - Сион Трамбле уже давно желает видеть меня своей невестой. Он во всеуслышание объявляет о своей любви. Я не возражаю против этого. Герсен презрительно фыркнул. Благородный Сион Трамбле во всеуслышание объявил о своей любви! Как это галантно со стороны Сиона Трамбле! Герсен отправился поговорить с вождем. - Часть воинов погибла во вчерашней схватке, и я заметил, что появилось несколько свободных верховых животных. Если вам не жалко одного из них, то я попытаюсь вернуться к своему космическому кораблю. - Будет так, как ты пожелаешь. Выбирай любое по своему усмотрению. - Меня устроило бы наиболее послушное и легче других управляемое. К вечеру подходящую многоножку подвели к палатке. Герсен и Алюз Ифигения решили отправиться на ней в Каррай на заре. За ночь рабочие из города соорудили тайком ограждение с длиной каждой стороны до тридцати метров, закрытое от посторонних глаз коричневой тканью на высоту до семи метров. При виде подобной наглости тадоскои пришли в неописуемую ярость. Они повскакивали на свои многоножки и устремились к ограждению, правда, довольно осмотрительно, так как ограждение было устроено явно с определенным умыслом. И это действительно оказалось именно так! Как только передние ряды верховых многоножек приблизились к ограждению, ткань, прикрывавшая его, вздулась, и на свободу вырвалось чудовище на тридцати шести ногах, глаза которого изрыгали пламя. Тадоскои отшатнулись, в панике повернули назад. - Дназд! - прокатилось по рядам осаждавших. - Дназд! - Это не дназд, - предупредил Алюз Ифигению Герсен. - Это машина, изготовленная машиностроительной фирмой Пэтча. Нам сейчас самая пора трогаться в путь. Они взобрались на поджидавшую их многоножку и погнали ее во весь опор на северо-запад. Тем временем металлический монстр утюжил равнину перед городом, гоняясь за безумно мечущимися тадоскоями, пока не обратил их в позорное бегство и тут же пустился в погоню, передвигаясь с плавной легкостью, доставившей Герсену смешанное чувство удовлетворения и сожаления. Алюз Ифигению слова Герсена нисколько не убедили. - Вы уверены в том, что это чудовище из металла? - Совершенно. Большинство оставшихся в живых тадоскоев искали спасение на той же дороге, по которой отправились в путь Герсен и Алюз Ифигения, и в том же направлении мчался форт, изрыгая длинные языки пурпурно-белого пламени. С каждой вспышкой такого пламени мгновенно сморщивалась от жара одна из многоножек и погибали пятеро воинов. Вскоре за спиной у Герсена и Алюз Ифигении, опережавших остальных на полмили, не осталось никого из тадоскоев, а сами они отчаянно торопились к предгорью. Форт чуть свернул в сторону, чтобы перерезать им путь. Впереди показался довольно высокий бугор, окруженный со всех сторон скалами. Герсен заставил животное из последних сил домчать беглецов до этих скал. Здесь он спрыгнул на землю, затем опустил Алюз Ифигению. Многоножка тут же умчалась прочь. Герсен вскарабкался к укрытию за глыбой покрытого мхом песчаника, цепляясь за выступы руками, за ним последовала Алюз Ифигения. Взглянула на Герсена, чуть было что-то не сказала, но сдержалась. Лицо у нее было грязное, поцарапанное, волосы растрепанные, перепачкана одежда. В широко открытых глазах зрачки потемнели от страха. У Герсена не было времени на то, чтобы успокоить ее. Взяв на изготовку лучемет, он замер в ожидании. Сначала послышался неразборчивый шум, затем все громче и громче стал раздаваться глухой стук тридцати шести быстро бегущих ног. И вот уже форт начал взбираться по склону, время от времени останавливаясь и обшаривая местность в поисках добычи. На какое-то мгновенье Герсена даже охватило изумление - насколько верной была его интуиция, когда давным-давно, еще в цехе Б завода Пэтча, подсказала ему возможность именно такого столкновения. Установив и отрегулировав невысокий уровень излучения, он тщательно прицелился в известное ему одному место в спинном гребне форта и нажал на спуск. Тотчас же перемкнулись контакты потайного реле, потеряли упругость ноги чудовища, расчлененное на множество сегментов тело осело к земле. Еще через несколько секунд открылся люк, из него повыпрыгивали члены экипажа форта и в полнейшем изумлении стали расхаживать вдоль него. Герсен сосчитал их - девять человек из одиннадцати, составлявших полный экипаж. Двое остались внутри. На всех были коричневые комбинезоны, все держались очень непринужденно, что было совершенно не свойственно для коренных жителей Фамбера. Среди них были двое, которые могли быть и Зеуманом Отуалом, и Билли Уиндлом, и Кокором Хеккусом. С расстояния в пятьдесят метров Герсену было трудно различить их лица. Один из них повернулся - у него оказалась слишком уж вытянутая шея. Он определенно не мог быть тем, кого искал Герсен. Другой? Но он снова забрался внутрь форта. Действие ионизации начало ослабляться, ноги чудища наливались прежней силой... - Прислушайтесь! - прошептала ему на ухо Алюз Ифигения. Ничего особого Герсен не слышал. - Прислушайтесь! - повторила девушка. На этот раз Герсен услышал негромкую крадущуюся походку, сопровождавшуюся множеством щелкающих звуков - звуков смертельной опасности, нависшей над ними. Они, казалось, доносились откуда-то сзади. Вниз по горному склону спускалось существо, точной копией которого являлся форт - настоящий дназд. Одного взгляда на него оказалось для Герсена достаточно, чтобы прийти в изумление от того, насколько легко оказалось обмануть простодушных варваров грубой металлической копией. Настоящий же дназд, в отличие от тадоскоев, почти сразу же распознал подделку и стал приближаться быстрой трусцой к форту, затем остановился, как вкопанный, по-видимому, из любопытства. Экипаж форта в панике бросился внутрь и захлопнул люк. Конечности еще не обрели полной силы, глаз брызнул тощим пучком тусклых искр, рассыпавшихся по хвостовым сегментам дназда. В ответ на это дназд привстал на дыбы, издал дикий пронзительный вопль и обрушился на форт. Оба чудовища опрокинулись наземь и покатились вниз по склону, отчаянно цепляясь конечностями друг за друга и за выступы скал. Челюсти дназда тщетно кусали металлический корпус, брызжущие ядом кончики зубов скреблись об обшивку в попытках проткнуть ее. Внутри корпуса экипаж переворачивало, катало и швыряло до тех пор, пока кому-то не удалось активировать систему стабилизации и автоматического восстановления двигательных функций. Подача энергии возобновилась, форт поднялся на ноги. Снова высоко на дыбы встал дназд, чтобы обрушиться всем своим весом на металлические сегменты. Один из глаз форта выплюнул язык пламени - одна из конечностей дназда беспомощно задергалась в воздухе. Глаз снова прицелился, на этот раз еще более тщательно. С громким треском лопнула центральная секция, тело дназда рухнуло вниз, ноги конвульсивно вспарывали землю. Форт отступил чуть назад, языки пламени выплеснулись из обоих глаз - дназд превратился в груду дымящейся плоти. Герсен подался чуть-чуть вперед и снова направил лучемет на ячейку с реле, срабатывающим под действием ионизации. Как и в первый раз, форт, раскачиваясь из стороны в сторону, грузно осел наземь. Вскоре открылся люк, по выдвинувшемуся изнутри трапу экипаж снова спустился вниз. Герсен сразу же начал считать. Девять, десять, одиннадцать. Наружу вышли все до единого. Посовещавшись, члены экипажа направились к останкам дназда. Когда они решили возвращаться к форту и развернулись, то у трапа их уже поджидал Герсен, направив на них дуло лучемета. - Повернитесь ко мне спиной, - скомандовал Герсен. - Станьте в цепочку по одному, подняв обе руки вверх. Убью любого, кто не подчинится. Какие-то несколько мгновений члены экипажа в нерешительности переминались с ноги на ногу, каждый лихорадочно прикидывал в уме свой шанс стать героем. И каждый пришел к выводу, что такой шанс слишком ничтожен. Герсен же в свою очередь подвел черту под подобными соображениями залпом из лучемета, превратившим в золу землю у их ног. Недовольно ворча, с искаженными ненавистью лицами, все они повернулись спинами к Герсену. - Загляните внутрь форта, - велел Герсен подошедшей к нему Алюз Ифигении. - Проверьте, не остался ли там кто-нибудь. Вернувшаяся через несколько секунд девушка сообщила Герсену, что форт внутри пуст. - А теперь, - скомандовал Герсен одиннадцати членам экипажа форта, - следуйте неукоснительно всем моим указаниям, если цените свою жизнь. Первый справа пусть отступит на шесть шагов назад. - Стоявший на самом правом фланге неохотно подчинился. Герсен поднял его оружие, компактный, но очень внушительно выглядевший лучемет неизвестной Герсену конструкции. - Ложитесь лицом вниз, обхватив ладонями затылок. Один за другим все одиннадцать отступили на шесть шагов, и легли на землю, после чего были обезоружены и надежно связаны ремнями собственной одежды. Одного за другим Герсен переворачивал каждого из них на спину и внимательно всматривался в лицо каждого. Никто из этих одиннадцати не был Зеуманом Отуалом. - Кто из вас Кокор Хеккус? - спросил Герсен. Какое-то время все продолжали хранить молчание. Затем тот, у которого Герсен отобрал лучемет, произнес: - Он в Аглабате. Герсен повернулся к Алюз Ифигении. - Вы знакомы с Кокором Хеккусом. Кто-нибудь из этих людей похож на него? Алюз Ифигения внимательно посмотрела на отозвавшегося на вопрос Герсена. - Лицо у этого человека другое - но фигура, манера держаться такие же. Герсен присмотрелся к чертам лица этого человека повнимательнее. Ничто не свидетельствовало о том, что оно подвергалось пластической операции либо представляло из себя искусно выполненную маску. Но глаза - были ли они глазами Зеумана Отуала? Какое-то не поддающееся четкому осмыслению сходство все-таки существовало, налет некоего циничного всезнания. Только это выделяло его среди всех остальных членов экипажа. - Как вас зовут? - спросил Герсен. - Франц Падербуш, - голос его звучал очень тихо, почти раболепно. - Откуда вы родом? - Я - младший Рыцарь замка Падер, к востоку от Миска... Вы мне не верите? - У меня нет возможности убедиться в вашей искренности. - Для этого вам нужно только побывать в Замке Падер, - произнес пленник с некоторой не очень-то уместной в его положении дерзостью. - Старший Рыцарь, мой отец, подтвердит это десятком самых различных способов. - Вполне возможно, - сказал Герсен. - И все же вы чем-то мне напоминаете Билли Уиндла из Скузе, а также некоего Зеумана Отуала, с которым встречался в последний раз в окрестностях Крокиноля. А вы, - обратился он к остальным членам экипажа форта, - поднимайтесь и побыстрее сматывайтесь отсюда. - Куда? - спросил один. - А куда хотите. - Со связанными руками. Нас поубивают дикари. - Найдите какую-нибудь щель и прячьтесь в ней до темноты. После того, как все десятеро с тоскливым видом тронулись в путь, Герсен еще раз обыскал Падербуша, но никакого другого оружия при нем не нашел. - А теперь, Младший Рыцарь, поднимайтесь и ступайте внутрь форта. Падербуш с готовностью повиновался, быстрота, с которой он это сделал, только еще сильнее встревожила Герсена, и он понадежнее привязал его к одной из скамеек, затем захлопнул люк и прошел к знакомым ему органам управления форта. - Вы умеете управлять этим ужасом? - спросила Алюз Ифигения. - Я участвовал в его создании. Она задумчиво и даже смущенно поглядела на Герсена, затем повернулась к Францу Падербушу, который удостоил ее бессмысленной самодовольной ухмылкой. Герсен задействовал один за другим все приводы форта. Ноги его послушно повиновались, и форт сразу же понесся на север. - Куда мы направляемся? - спросила через некоторое время Алюз Ифигения. - К космическому кораблю, куда же еще! - Через Скар Сакау? - Через. Или вокруг. - Вы, должно быть, с ума сошли. Эти слова обескуражили Герсена. - С помощью форта нам удастся это сделать. - Но ведь вам совершенно не знакомы тропы, которые туда ведут. Они труднопреодолимы и зачастую ведут в ловушки. Тадоскои будут бросать с высоких обрывов огромные камни. Ущелья кишат дназдами. Если вам удастся избежать всего этого, то не забывайте еще о глубоких провалах, скользких карнизах, снежных лавинах. У нас нет еды. - Все, о чем вы говорите - правда. Но... - Сверните на запад, к Карраю. Сион Трамбле окажет вам почетный прием и проведет на север в обход гор. Герсену нечего было противопоставить столь веским доводам, и он, сделав вид, будто делает девушке немалое одолжение, развернул форт и спустился в долину. Холмистая местность, по которой они продвигались, радовала глаз своими пейзажами. Горы Скар Сакау остались далеко позади и исчезли в сизой дымке. Весь теплый летний день форт несся на запад, мимо небольших ферм с каменными амбарами и каменными домиками с высокими крышами, мимо изредка попадавшихся селений. При виде форта глаза их жителей стекленели, ноги отнимались от ужаса. Все они ничем особо не выделялись, были светлокожими и темноволосыми, на женщинах были пышные юбки и тугие узорчатые корсажи, на мужчинах - непомерно раздутые шаровары до колен, яркие рубашки и украшенные вышивками жилеты. Время от времени на глаза попадались барские усадьбы в глубине парков или одиноко возвышающийся на крутом утесе феодальный замок. Некоторые из этих поместий и замков, казалось, постепенно превращались в руины. - Тени прошлого, - пояснила Алюз Ифигения. - Наша страна - очень древняя. Она заполнена призраками. Герсен, глянув мельком на Франца Падербуша, с удивлением обнаружил безмятежную улыбку на его лице. Вот точно такую же улыбку он несколько раз замечал на лице Зеумана Отуала - но ни общим характером лица, ни отдельными чертами он нисколько не был похож на Зеумана Отуала. Зашло солнце, все вокруг погрузилось в сумерки. Герсен остановил форт на краю отдельно расположенного заливного луга. На ужин вполне сгодился рацион, предназначенный для экипажа форта. После ужина Падербуша заперли в кормовом отсеке. Герсен и Алюз Ифигения вышли наружу и стали любоваться светлячками. Над головой у них ярко сверкали созвездия ночного небосклона Фамбера. К южной части неба звезд было неисчислимое множество, куда меньше их было в северной, где начиналось межгалактическое пространство. В расположенном поблизости леске запело какое-то ночное существо, теплый воздух был наполнен пряным запахом луговых трав. Герсен в конце концов набрался духу и взял руку девушки. Она даже не пошевельнулась, чтобы ее высвободить. Несколько часов сидели они спиной к форту, молча глядя на мерцание светлячков в луговых травах. Только заунывный звон колокола из отдаленной деревни отмечал каждый час течения времени. Кончилось тем, что Герсен расстелил свой плащ, и они легли спать на мягкой траве. На заре они снова двинулись на запад. Характер местности сильно изменился. Слегка холмистая равнина плавно перешла в предгорье с многочисленными долинами, поросшими лесом, еще дальше к западу начались настоящие горы на склонах которых высоко вверх тянулись деревья, очень напоминающие хвойные. Все реже стали попадаться деревни и хутора, а вскоре только замки в гордом одиночестве взирали с высоких утесов на долины и реки. Один раз бесшумно мчавшийся форт натолкнулся на группу вооруженных людей, устроивших пьяное шествие прямо посреди дороги. Одежда на них была сплошными лохмотьями, оружие составляли только луки и стрелы. - Бандиты, - сказала Алюз Ифигения. - Отбросы Миска и Вадруса. Границу охраняли двое окаменевших при виде форта стражей. Форт промчался мимо, преследуемый сигналами трубачей, взывавших к оружию. Часом позже впереди форта на много миль к северу и западу раскинулась бескрайняя волнистая равнина. - Вот это и есть Вадрус, - произнесла Алюз Ифигения. - Видите белое пятно сразу же за темным лесом? Это город Каррай. Жантильи еще западнее, но я неплохо знакома с Карраем. Сион Трамбле нередко оказывал в нем гостеприимство моей семье, так как в Жантильи я - принцесса. - Так что теперь вы станете его невестой. Алюз Ифигения смотрела на показавшийся впереди Каррай с печалью и раскаянием во взгляде, как будто с ним у нее были связаны какие-то сладостные, но теперь уже горькие воспоминания. - Нет. Я уже больше не ребенок. Все теперь стало не таким простым, как прежде. Раньше были в моей жизни Сион Трамбле и Кокор Хеккус. Сион Трамбле - воин до мозга костей и в битвах столь же безжалостен, как и всякий другой. Но для народа Вадруса он старается быть воплощением справедливости. А вот Кокор Хеккус, разумеется, воплощение зла. Раньше я остановила бы свой выбор на Сионе Трамбле. Теперь я не желаю ни одного, ни другого. Слишком много волнующих переживаний довелось мне испытать... Действительно, - задумчиво произнесла девушка, - я, пожалуй, даже слишком уж много узнала с тех пор, как покинула Фамбер, и потеряла свою юность. Герсен резко повернулся, - краем глаза он уловил перемену в настроении их узника. - Что вам могло показаться в этом такого забавного? - Я вспоминаю точно такое же разочарование собственной юности, - произнес Франц Падербуш. - У вас нет желания рассказать об этом поподробнее? - Нет. Просто к слову пришлось. - Вы давно служите Кокору Хеккусу? - Всю свою жизнь. Он - правитель Миска, и, следовательно, мой сюзерен. - Может быть, вы сможете рассказать нам что-нибудь о его намерениях? - Боюсь, что не смогу. Если у него даже и есть определенные планы - по-моему, их у него не так уж много, - то он все равно держит их при себе. Он - человек замечательный, необыкновенный. Могу себе представить, какое негодование у него вызовет потеря форта. Герсен рассмеялся. - Гораздо меньшее, чем другие неприятности, которые я ему причинил. Как, например, в Скузе, где я сорвал его сделку с Даниэлем Трембатом. Или в Обменном Пункте, когда я украл у него из-под носа принцессу, расплатившись с ним пустыми бумажками. - Рассказывая обо всем, Герсен внимательно следил за глазами Падербуша. Неужели ему это только почудилось. Или зрачки Падербуша в самом деле чуть расширились? Подобная неуверенность была нестерпимой, особенно когда это казалось таким бессмысленным и беспочвенным. Билли Уиндл, Зеуман Отуал, Франц Падербуш - ни один из них не был похож на другого. Общим у них был только тип телосложения и нечто такое, что вообще с трудом подавалось определению и что можно было подвести только под такое расплывчатое понятие, как стиль. Ни один из них, по словам Алюз Ифигении, не мог быть Кокором Хеккусом... Форт соскользнул с гор, пронесся мимо мест, изобиловавших фруктовыми садами и виноградниками, а затем - мимо роскошных лугов, где на каждом шагу попадались родники и повсюду виднелись деревни и хутора, и наконец вышел к распаханным полям, простиравшимся до самого Каррая - города, резко отличающегося от Аглабата. Вместо мрачных коричневых стен здесь пролегали широкие проспекты и мраморные колоннады, вдоль которых располагались в тени высоких деревьев особняки и даже настоящие дворцы в глубине тщательно распланированных парков, великолепием ничуть не уступающие любым из дворцов на Земле. Если и были здесь трущобы или лачуги, то располагались как можно дальше от центральных улиц. У самого входа в город огромную мраморную арку венчал шар из горного хрусталя. Здесь же размещался наряд стражников в мундирах, преобладающими цветами которых были пурпурный и зеленый. При приближении форта командир наряда истошно прокричал приказания. Стражники строем выдвинулись вперед, бледные, но непоколебимые в своей решительности, выставили копья и стали ждать гибели. Герсен остановил форт в пятидесяти метрах от ворот, открыл люк и спрыгнул на землю. Стражники так и обмерли в изумлении. Затем из форта вышла Алюз Ифигения. Командир, похоже узнал ее, несмотря на далеко не лучший внешний вид. - Неужели из нутра дназда вышла сама принцесса Ифигения Драззанская. - Пусть вас не обманывает внешность зверя, - сказала Алюз Ифигения. - Это механическая игрушка Кокора Хеккуса, которую мы отобрали у него. Где Лорд Сион Трамбле? В своей резиденции? - Нет, принцесса. Он отбыл на север, зато только что в Каррай прибыл его канцлер и находится поблизости отсюда. Сейчас я пошлю за ним. Вскоре появился высокий седобородый аристократ в камзоле из черного бархата с пурпурным отливом. Он торжественно вышел вперед и учтиво склонил голову. У Алюз Ифигении отлегло от сердца, когда она поздоровалась с ним - наконец-то рядом с ней был кто-то, на кого можно было всецело положиться. Она представила аристократа Герсену: - Барон Эндель Тобальт. Затем она справилась о местонахождении Сиона Трамбле, на что Барон не без иронии в голосе ответил, что Сион Трамбле выступил в поход против гроднедзов, пиратов Северного Моря. Его возвращение ожидается в не столь уж отдаленном будущем. А пока что принцесса может располагаться в городе, как у себя дома. Таково желание Сиона Трамбле. Алюз Ифигения повернулась к Герсену с дотоле неведомым ему изяществом и сияющим от счастья лицом: - Я не в состоянии должным образом вознаградить вас за все то, что вы для меня сделали, да и не попытаюсь этого сделать - ведь, насколько я полагаю, вы все это не расцениваете в качестве каких-либо заслуг передо мной. Тем не менее, я предлагаю вам все то гостеприимство, которым сейчас располагаю. Каким бы ни было ваше желание, вам нужно только упомянуть о нем. Герсен ответил, что служить ей для него было одно удовольствие. Любые обязательства с ее стороны она уже более, чем выполнила, указав ему дорогу на Фамбер. - И все же я позволю себе воспользоваться преимуществами вашего предложения. Я хочу, чтобы Падербуш был заточен в таком месте, откуда он гарантированно не смог бы сбежать до тех пор, пока я не решу, как с ним поступить. - Мы разместимся в Парадном Дворце. В его потайных подвалах найдется вполне подходящая для этой цели темница. Она сказала несколько слов начальнику стражи, и несчастного Падербуша тотчас же увели. Вернувшись в форт, Герсен отсоединил часть кабелей и блоков управления, приведя тем самым механизм форта в состояние, непригодное для каких-либо манипуляций. Тем временем появился экипаж, богато украшенное высокое сооружение на золотых колесах. Герсен присоединился к Алюз Ифигении и барону Тобальту, уже разместившимся в переднем отделении. С ощущением вины за свою перепачканную одежду сел он на мягкий красный бархат и белый мех. Экипаж выехал на проспект. Мужчины в роскошных одеждах и высоких остроконечных шляпах и женщины в белых длинных платьях со множеством оборок поворачивали в его сторону головы, чтобы лишний раз насладиться зрелищем выезда своего сюзерена. Впереди показался Парадный Дворец Сиона Трамбле, квадратное здание в глубине огромного парка, архитектура которого, подобно архитектуре других дворцов Каррая, была одновременно вычурной и подкупающе бесхитростной: по периметру дворца возвышались шесть стройных башен, вокруг которых вились спиральные лестницы, центральный купол состоял из стеклянных пятиугольников в ячейках бронзовой паутины, балюстрады террас вокруг дворца представляли из себя ровные ряды нимф. Экипаж остановился у мраморной рампы. Здесь его поджидал необычайно высокий и столь же необычайно худой старик в черных и серых одеждах. В руках он держал жезл с эллипсоидальным изумрудом на конце - по-видимому, отличительным знаком той государственной службы, которую он возглавлял. Алюз Ифигению он поприветствовал со сдержанной почтительностью. Барон Тобальт представил его Герсену. - Атер Кэймон, мажордом Парадного Дворца. Мажордом поклонился, в то же самое время скользя критическим взглядом по замызганным одеждам Герсена, затем чуть взмахнул жезлом. Возникшие как из-под земли ливрейные лакеи повели Алюз Ифигению и Герсена во дворец. Они пересекли вытянутый приемный зал, вдоль всей длины которого с потолка свешивались хрустальные люстры, а пол был устлан ковром с бледно-лиловыми, красными и светло-салатными узорами. В круглом вестибюле они разлучились, пройдя каждый в свой боковой коридор. Герсена завели в апартаменты, состоящие из целого ряда комнат и выходящие в огороженный сад, в центре которого деревья в цвету окружали фонтан. После трудностей и невзгод путешествия такая неожиданная роскошь казалась нереальной. Герсен вымылся в бассейне с теплой водой, после чего появился цирюльник, чтобы побрить его. Камердинер извлек из гардероба свежую одежду: свободные темно-зеленые штаны, зауженные у лодыжек, темно-синюю рубаху с белой вышивкой, зеленые кожаные чувяки с причудливо изогнутыми носками, головной убор, очень напоминающий островерхий шутовской колпак, который здесь, казалось, был весьма существенной частью наряда мужчин. На столе в саду его уже дожидались фрукты, пирожные и вина. Герсен поел, отведал вина и тут же задумался - с чего бы это Сиону Трамбле расставаться с таким окружением для участия в операциях против пиратов и вообще менять роскошь столицы на тяготы и опасности, с которыми сопряжены многочисленные военные авантюры, которым он, по словам Алюз Ифигении, счастлив предаваться? Герсен покинул отведенные ему апартаменты и стал бродить по дворцу, повсюду обнаруживая обстановку, ковры, портьеры и обои изысканнейшей выделки. Предметы самых различных стилей доставляются сюда, очевидно, со всех концов Фамбера. В гостиной он застал барона Тобальта, который поприветствовал его с холодной учтивостью. После некоторого размышления он справился у Герсена о характере мира за пределами Фамбера, "...откуда, насколько я полагаю, вы прибыли". Герсен не стал этого отрицать. Рассказал об Ойкумене, о различных планетах, входящих в ее состав, и существующих на них порядках, о Глуши и творящихся в ней безобразиях, о планете Земля, откуда расселилось по всей Галактике человечество. Заговорил о Фамбере и о той легенде, которою он стал, на что барон ответил, что остальное человечество - не более, чем миф для жителей Фамбера. - Наверное, можно не сомневаться в том, что вы намерены вернуться в привычную для вас среду? - не без грусти в голосе спросил он. - Всему свое время, - осторожно ответил Герсен. - И тогда вы всем объясните, что Фамбер вовсе никакой не миф? - Я еще не задумывался над этим, - сказал Герсен. - А как вы сами настроены? Наверное, предпочитаете изоляцию. Тобальт покачал головой. - Я очень благодарен судьбе за то, что не мне принимать подобное решение. До самого сегодняшнего дня только один-единственный человек утверждал, что он побывал в звездных мирах - Кокор Хеккус, однако он повсюду разоблачен как хормагаунт - человек без души, которому никак нельзя доверять. - Вы когда-нибудь встречались с Кокором Хеккусом? - Только на поле битвы. Герсен воздержался от того, чтобы спросить у барона, не замечал ли он сходства между ним и Падербушем. Думая о Падербуше, ныне заточенном в подземелье, он испытывал угрызения совести: если он не Кокор Хеккус, то единственным предосудительным поступком с его стороны было только участие в контратаке против тадоскоев. Герсен дал знак одному из лакеев. - Отведите меня в темницу, где содержится узник. - Одну секундочку, сэр Рыцарь, я поставлю в известность об этом мажордома. Только у него хранятся ключи от темницы. Вскоре появился мажордом, задумался над просьбой Герсена, а затем с очень недовольным видом - так, во всяком случае, показалось Герсену - провел Герсена к массивной резной деревянной двери, отпер ее, затем отпер и открывшуюся вслед за первой другую дверь, железную, которая вела к лестнице с каменными ступенями. Единственный ее пролет спускался далеко вглубь и заканчивался в подвале, вымощенном гранитными плитами, свет в который проникал только через узкие щели, каким-то образом сообщавшиеся с наружным миром. Вдоль одной из стен выстроился целый ряд дверей со стальными решетками, за которыми располагались камеры для заключенных. Все они были пусты, кроме одной. - Вот здесь ваш узник, - произнес мажордом, показывая на единственную запертую дверь. - Если вам угодно убить его, то проделайте это, пожалуйста, в камере, расположенной вслед за первой - там имеется все необходимое для этого. - Это не входит в мои намерения. Я хотел только удостовериться в том, что он не испытывает излишних страданий. - Здесь вам не Аглабат. Здесь даже речи быть не может ни о чем подобном. Герсен подошел к двери и заглянул через решетку. Падербуш, откинувшись к спинке стула, удостоил его презрительно насмешливым взглядом. Камера была сухой и хорошо проветриваемой. На столе виднелись остатки, по всей вероятности, вполне пристойной пищи. - Вы удовлетворены? - спросил мажордом. Герсен повернулся к нему и утвердительно кивнул. - Неделя-другая, проведенная в размышлениях, нисколько ему не повредят. Проследите за тем, чтобы, кроме меня, он ни с кем не виделся. - Как вам угодно. Мажордом провел Герсена назад в гостиную, где к этому времени к барону присоединилась Алюз Ифигения. Присутствовали здесь также и другие придворные дамы и кавалеры. Алюз Ифигения глядела на Герсена с некоторым удивлением. - Вы мне привычны только в облике некоего космического странника, - сказала она Герсену. - И меня удивило, когда я увидела вас как одного из джентльменов Вадруса. Герсен ухмыльнулся. - Я нисколько не изменился, несмотря на пышный наряд. А вот вы... - Он не смог найти слова, чтобы выразить то, что ему захотелось сказать. - Мне сообщили, что возвращается Сион Трамбле, - поспешила объяснить Алюз Ифигения. - Он будет среди нас на сегодняшнем вечернем пиршестве. Герсен сразу же почувствовал, как снова что-то уходит из его жизни. И всеми силами старался подавить в себе подобное ощущение. Несмотря на свой нынешний наряд никаким джентльменом он не был - ни Вадруса, ни какого-либо иного места во всей Ойкумене. Он был Киртом Герсеном, чудом спасшимся от гибели во время резни в Маунт-Плезанте и обреченным до конца дней своих заниматься только тем, что должно оставаться недоступным взорам всех остальных. - Так вот что делает вас такой счастливой, - беспечно произнес он. - Близость вашего суженого. Девушка покачала головой. - Он вряд ли станет моим женихом - вам это известно лучше, чем кому-либо другому. Я счастлива потому что... Нет! Не могу назвать себя счастливой. Я запуталась, и теперь сама не знаю, как мне быть! - Она взволнованно всплеснула руками. - Смотрите! Все это - мое, стоит мне только захотеть! Я могу наслаждаться всеми наивысшими благами Фамбера! Однако - хочу ли я этого? И еще не сказал своего последнего слова Кокор Хеккус, который совершенно непредсказуем. Но я почему-то даже и не думаю о нем... может быть, все дело в том, что мне пришлась по душе кочевая жизнь - которая раздразнила меня после того, как я повидала достаточно много миров помимо Фамбера? Герсену нечем было ей ответить. Она тяжело вздохнула, затем поглядела на него из-под полуопущенных век. - Но выбора у меня почти никакого. Сейчас я здесь, здесь и должна оставаться. На следующей неделе я вернусь в Драззан - а вас уже здесь не будет... Вы ведь покинете Фамбер, разве не так? Герсен решил подойти к этому вопросу как можно более трезво. - Куда и как я отправлюсь зависит от того, каким образом мне удастся поскорее добраться до космического корабля. - А потом? - Потом - я снова возьмусь за то, ради чего я сюда прибыл. Она тяжело вздохнула. - Не очень-то, как мне кажется блестящая перспектива. Снова горы Скар Сакау... Снова отвесные скалы и пропасти. Затем Аглабат. Каким образом вам удастся проникнуть сквозь его стены? А если вас поймают... - Она скривила лицо. - Когда я впервые услышала о темницах под Аглабатом, я не спала несколько месяцев. Все боялась уснуть из страха перед подземельями Аглабата. В гостиную вошел дворецкий в светло-зеленой ливрее с подносом в руках. Алюз Ифигения взяла два бокала, один из них протянула Герсену. - И если вас убьют или поймают - как я смогу тогда покинуть Фамбер, если решусь на это? Герсен невесело рассмеялся. - Если бы я серьезно задумывался над подобными вопросами, я бы стал опасаться всего этого. Страх сковал бы мои действия, а вследствие этого резко бы возросла угроза моей поимки или гибели. Если вы выйдете замуж за Сиона Трамбле, то, как мне кажется, столкнетесь с точно такими же трудностями. Алюз Ифигения чуть вздернула обнаженные нежные плечи - она была в белом вечернем платье в оборках без рукавов, которым в этом городе отдавали явное предпочтение. - Он красив, благороден, справедлив, почтителен - и, пожалуй, даже слишком хорош для меня. Неожиданно для самой себя я обнаружила, что у меня появились такие мысли и желания, которые раньше были мне неведомы. - Она обвела взглядом комнату, на мгновенье прислушалась к гулу голосов, затем снова повернулась к Герсену. - Мне трудно выразить словами те чувства, что меня обуревают - но в эпоху, когда мужчины и женщины почти мгновенно пересекают космическое пространство, когда сотни планет объединились в Ойкумену, когда возможно все, что только доступно человеческому воображению, эта отдаленная крошечная планета с доведенными до крайности добродетелями и пороками кажется неправдоподобной. Герсен, которому были куда ближе, чем Алюз Ифигении, знакомы планеты Глуши и планеты Ойкумены, не склонен был разделять ее чувств. - Все зависит от того, - сказал он, - как вы относитесь к человечеству: к его прошлому, его настоящему и какие надежды питаете в отношении его будущего. Институт... - Он не удержался от смеха, произнося это слово, - ...наверняка предпочел бы Фамбер будням современной Ойкумены. - Мне ничего не известно об Институте, - произнесла Алюз Ифигения. - Это группа людей с порочными наклонностями или даже преступников? - Нет, - ответил Герсен. - Они всего лишь философы... Алюз Ифигения тяжело вздохнула, взгляд ее снова стал почти отрешенным. - Я еще очень многого не знаю, - произнесла она, взяв руку Герсена в свою. В сопровождении пажей с фанфарами в руках в гостиную торжественно вошел герольд. - Сион Трамбле, Великий Князь Вадруса. В гостиной сразу же воцарилась тишина. Из приемного зала послышались пока что еще отдаленные, размеренные шаги и в такт с ними характерный звон металла. Пажи подняли фанфары, издали приветственную мелодию. И тут же размашистым шагом в гостиную вошел Сион Трамбле. Он был прямо с дороги, в перепачканных доспехах, в круглом металлическом шлеме на голове, испещренном вмятинами и перемазанном запекшейся кровью. Когда он снял шлем, взору Герсена явилась пышная копна золотистых локонов, коротко подстриженная светлая борода, великолепный прямой нос и невообразимо голубые глаза. Он поднял руку в приветственном жесте, относящимся ко всем присутствующим, затем церемонно подошел к Алюз Ифигении, склонился перед ее рукой. - Моя принцесса - вы сочли возможным вернуться. Алюз Ифигения хихикнула. Сион Трамбле с удивлением поглядел на нее. - По правде говоря, - сказала Алюз Ифигения, - вот этот джентльмен не предоставил мне иного выбора. Сион Трамбле повернулся к Герсену. "Мы с ним никогда не станем друзьями", подумал Герсен. Каким бы благородным, учтивым, справедливым и добросердечным ни был Сион Трамбле, он все равно оставался лишенным чувства юмора напыщенным индюком, самодовольным и своенравным. - Меня поставили в известность о вашем прибытии, - сказал Герсену Сион Трамбле. - Я обратил внимание на чудовищный механизм, в котором вы прибыли. Нам предстоит многое обсудить. А пока что, прошу извинить меня. Мне нужно снять с себя доспехи. Он повернулся и покинул гостиную. Возобновились прерванные разговоры между придворными. Алюз Ифигении не о чем было говорить, и она загрустила. Через час все собравшиеся перешли в пиршественный зал. За возвышением в дальнем конце стола восседал в белых и алых одеяниях Сион Трамбле, справа и слева от него располагались наиболее приближенные к нему вассалы. Чуть ниже их, в строгом порядке старшинства места занимали все прочие приглашенные на пиршество гости. Отведенное Герсену место оказалось почти у самых дверей в пиршественный зал. Кроме того, от его внимания не ускользнуло, что Алюз Ифигения, несмотря на свой статус официальной невесты Сиона Трамбле, все же вынуждена была занять место позади по крайней мере шести дам, ранг которых расценивался при дворе выше, чем ее. Пиршество было великолепным и продолжительным, крепки подаваемые вина. Герсен ел и пил в меру, учтиво отвечал на вопросы, все его попытки держаться как можно неприметнее не увенчались успехом, поскольку оказалось, что глаза всех присутствующих большую часть времени были устремлены именно на него. Сион Трамбле ел совсем немного, а пил и того меньше. В разгар пиршества он поднялся и, жалуясь на усталость, извинился перед собравшимися за то, что должен покинуть их. Чуть позже к Герсену подошел паж и прошептал на ухо: - Милорд, соблаговолите пройти со мной. Князь желает переговорить с вами. Герсен поднялся из-за стола, паж провел его в круглый вестибюль, затем в коридор и завел в небольшую гостиную, стены которой были отделаны панелями из необработанной древесины. Вот здесь-то и дожидался Герсена Сион Трамбле, успевший переодеться в свободный халат из светло-голубого шелка. Пригласив Герсена присесть в расположенное рядом кресло, он сделал жест в сторону небольшого низкого столика, на котором стояли бокалы и графины. - Располагайтесь поудобнее, - произнес он. - Вы - человек из далекого для нас мира. Пожалуйста, не обращайте внимания на наши непостижимые для непосвященных правила этикета. Давайте поговорим как мужчина с мужчиной, честно и откровенно. Скажите мне - какова причина вашего пребывания здесь. Герсен не усмотрел причин для того, чтобы не сказать всей правды. - Я прибыл сюда для того, чтобы убить Кокора Хеккуса. Сион Трамбле поднял брови. - В одиночку? А каким же это образом? Вы возьмете приступом стены Аглабата? Одолеете Бурых Берсальеров? - Не знаю. Сион Трамбле задумчиво поглядел на пламя, игравшее за решеткой камина. - В настоящее время Миск и Вадрус находятся в состоянии перемирия. Война может вспыхнуть только в том случае, если принцесса Ифигения окажет мне предпочтение, связав со мною свою судьбу, но сейчас, как мне кажется, она не будет принадлежать ни одному из нас. - Он нахмурился, глядя на огонь, и сжал пальцами подлокотники кресла. - Лично я не намерен давать поводов для войны с соседом. - В любом случае, вы в состоянии хоть как-то помочь мне? - спросил Герсен, хотя внутренне был готов к самому худшему. - Возможно. В чем причина вашей вражды с Кокором Хеккусом? Герсен рассказал о налете на Маунт-Плезант. - Пятеро негодяев разрушили мой дом, истребили всю мою родню, увели в рабство друзей. Я надеюсь покарать этих пятерых. Малагате уже мертв. Очередь за Кокором Хеккусом. Сион Трамбле нахмурился. - Вы отважились осуществить, как мне кажется, трудновыполнимую задачу. В частности, что вам угодно от меня? - Во-первых, ваше содействие в том, чтобы я мог вернуться к космическому кораблю, оставленному мною к северу от Скар Сакау. - Сделаю все, что в пределах моих возможностей. Княжества к северу от Скар Сакау враждуют со мной, а тадоскои настолько воинственны, что мир с ними вообще невозможен. - Есть еще одна сторона этого дела, - произнес Герсен, затем задумался, не решаясь продолжать, пораженный неожиданно пришедшей ему в голову еще одной возможностью, которую раньше почему-то не принимал в расчет. Затем неторопливо, будто рассуждая вслух, продолжал. - Когда я отобрал у Кокора Хеккуса форт, то прихватил еще и одного пленника, который, как мне казалось, вполне мог быть самим Кокором Хеккусом. Принцесса Ифигения так не считает. Тем не менее, меня продолжают одолевать сомнения. Все-таки казалось маловероятным даже тогда, да кажется и сейчас, что Кокор Хеккус смог бы устоять перед искушением принять участие в первом же испытании своей новой игрушки... И что-то в этом узнике уж больно напоминает мне другого, который мог быть Кокором Хеккусом. - Я могу помочь вам развеять свои сомнения, - сказал Сион Трамбле. - В моем дворце живет барон Эрл Кастильяну, некогда бывший ближайшим союзником Кокора Хеккуса, а ныне его заклятый враг. Если так уж необходим кто-нибудь для опознания Кокора Хеккуса, то барон Кастильяну самый подходящий для этого. Проверку можете произвести хоть завтра. - Я буду счастлив услышать его мнение. - Больше я ничем вам не могу помочь, - к такому окончательному решению пришел Сион Трамбле. - Ибо не в моем характере обрекать свой народ на войну и лишения без серьезной на то причины. Пока Кокор Хеккус остается в Аглабате, я не стану ему досаждать. Он сделал жест, означавший окончание аудиенции. Герсен поднялся и вышел из комнаты. В передней его дожидался мажордом, который и провел в отведенные ему апартаменты. Герсен вышел в сад, запрокинув голову, нашел звездное скопление, напоминающее ятаган, "Ладью Бога" обитателей Жантильи, и задумавшись над тем, что ему предстоит сделать, пришел едва ли не в ужас. И тем не менее - разве могло быть иначе? Разве не для этого забрался он на Фамбер? Сон его, однако, был крепок. Разбуженный хлынувшими в его спальню струями солнечного света, он принял ванну, одел на себя самые темные одежды из всех, что удалось найти в его гардеробе, за завтраком удовольствовался фруктами, печеньем и чаем. С запада набежали тучи, в саду брызнул дождь. Глядя на всплески капель, разбивающихся о гладь бассейна, он снова и снова взвешивал все факторы, влияющие на сложившееся положение. И все время возвращался к одной и той же мысли: тем или иным способом должна быть установлена подлинность личности Падербуша. Вошел паж и возвестил о прибытии барона Кастильяну, сухопарого мужчины средних лет со строгой манерой держаться и шрамами на обеих щеках. - Князь Сион Трамбле повелел мне предоставить в ваше распоряжение некоторые особые знания, которыми я располагаю, - произнес он. - Что готов сделать с превеликим удовольствием. - Вам известно, что от вас требуется? - Смутно. - Я хочу, чтобы вы присмотрелись повнимательнее к одному человеку и сказали мне, является ли он Кокором Хеккусом. Барон сделал кислую мину. - И что потом? - Вы можете это сделать? - Несомненно. Видите эти шрамы? Мое лицо было обезображено по приказу Кокора Хеккуса. Трое суток я висел на пруте, проткнутом сквозь обе мои щеки, оставаясь в живых только благодаря ненависти. - В таком случае идемте и вместе поглядим на этого человека. - Он здесь? - Заточен в подземелье. Паж привел мажордома, который отпер сначала деревянную дверь, затем стальную, после чего все трое спустились в темницу. Падербуш стоял в своей камере, широко расставив ноги и держась руками за прутья, и сверлил взглядом наружные стены подземелья. - Вот этот человек, - произнес Герсен. Барон подошел поближе, пригляделся. - Ну? - спросил Герсен. - Нет, - после некоторого размышления, ответил барон. - Это не Кокор Хеккус. По крайней мере... Нет, я в этом не уверен... Хотя глаза смотрят на меня с такой же низменной умудренностью... Нет, этот человек мне не знаком. Я никогда не встречался с ним ни в Аглабате, ни где-либо еще. - Ну что ж, похоже на то, что я ошибся. - Герсен повернулся к мажордому. - Отоприте дверь. - Вы намерены освободить этого человека? - Не совсем. Но держать его в темнице больше уже нет необходимости. Мажордом отпер двери. - Выходите, - сказал Герсен. - Я, по-видимому, допустил несправедливость по отношению к вам. Падербуш медленно вышел из камеры. Он не ожидал, что его выпустят, и двигался очень осторожно. Герсен взял его за запястье, притом так, чтобы можно было в случае необходимости мгновенно выкрутить руку. - Идите. По ступенькам поднимайтесь лицом назад. - Куда вы ведете этого человека? - раздраженно спросил мажордом. - Князь Сион Трамбле и я сообща примем окончательное решение, - ответил ему Герсен, затем произнес, обращаясь к барону Эрлу Кастильяну. - Благодарю за оказанное вами содействие, вашу помощь трудно переоценить. Барон Кастильяну смутился. - Этот человек может в любом случае оказаться негодяем, старающимся разделаться с вами. Герсен поднял лучемет, появившийся в его левой руке. - Я готов к любым неожиданностям. Барон поклонился и быстро удалился, явно довольный тем, что от него больше ничего не требуется. Герсен отвел Падербуша в свои апартаменты и закрыл дверь перед самым носом мажордома. Затем непринужденно расположился в одном из кресел, Падербуш же так и остался стоять посредине комнаты и в конце концов спросил: - Как вы теперь намерены со мной поступить? - Я все еще в замешательстве, - ответил Герсен. - Возможно, вы на самом деле тот, за кого себя выдаете. В этом случае я не знаю за вами никакой другой вины, кроме служения Кокору Хеккусу. Тем не менее, я не стал бы заточать вас в темницу только по подозрению в предполагаемых преступлениях. Вы очень испачканы - может быть, примете ванну? - Нет. - Вам больше по душе пот и грязь? А может быть, смените одежду? - Нет. Герсен пожал плечами. - Ну, как хотите. Падербуш скрестил руки на груди и злобно посмотрел на Герсена. - Почему вы держите меня здесь? Герсен задумался. - Судя по всему, ваша жизнь в опасности. Я намерен защитить вас. - Я вполне способен защитить себя сам. - И все-таки, пожалуйста, сядьте вон в то кресло. - Герсен показал, куда сесть, кончиком дула лучемета. - Вы стоите, как дикий зверь, готовящийся к прыжку, это действует мне на нервы. Падербуш в ответ только холодно ухмыльнулся, но сел. - Я не причинил вам никакого вреда, - произнес он. - А вот вы унизили меня, швырнули в темницу и еще и сейчас изводите намеками и злобными выпадами. Скажу вам вот что: Кокор Хеккус не тот человек, чтобы оставить без внимания умышленные обиды, нанесенные его вассалам. Если вы хотите уберечь своего хозяина от крупных неприятностей, то я советую вам отпустить меня на свободу, чтобы я мог вернуться в Аглабат. - Вы хорошо знаете Кокора Хеккуса? - как бы невзначай спросил Герсен. - Еще бы! Не человек, а горный орел! Глаза его светятся умом. Его радость и его гнев подобны огню, сметающему все перед собой. Его воображение столь же безмерно, как само небо. Нет такого человека, который не пришел бы в изумление от мыслей, которые возникают у него в голове, и не задался бы вопросом, из какого источника он их черпает. - Интересно, - произнес Герсен. - Мне не терпится встретиться с ним - что я и сделаю в самом скором времени. Падербуш отнесся к этому с явным недоверием. - Вы намерены встретиться с Кокором Хеккусом? Герсен ответил утвердительным кивком. - Я вернусь вместе с вами в Аглабат внутри форта - после недели или двух отдыха здесь, в Каррае. - Я предпочитаю покинуть Каррай прямо сейчас. - Это невозможно. Я не хочу, чтобы Кокор Хеккус был уведомлен о моем прибытии. Я хочу, чтобы это стало для него сюрпризом. Падербуш презрительно усмехнулся. - Вы - глупец. Вы даже хуже глупца. Неужели вы всерьез рассчитываете застать Кокора Хеккуса врасплох? Ему известно о каждом вашем шаге больше, чем вам самому! 12 "Туманной дымке, казалось, не было ни конца, ни края - леденящие слои ее напластовывались друг на друга и справа, и слева, и сверху, и снизу. Ощущение было такое, будто то приближалось, то удалялось нечто наполненное каким-то будоражащим воображение внутренним смыслом, абсолютно непостижимым для Мармадьюка. В душу, однако, вкралось подозрение, что каким-то образом Доктрина Темпорального Стасиса обусловила полную транспозицию всех перцепций [перестановка функций органов восприятия, искажающая непосредственное отражение объективной действительности органами чувств]. Почему же еще, задумался он, тыкаясь наощупь в розовато-лиловой тягучей жидкости, должно снова и снова приходить ему в голову слово "лакримоза"? [нечто, вызывающее слезы, грусть или печаль] Он обнаружил, что находится на самом краю выпуклого окна с прозрачными стеклами, за которым плясали анаморфированные [искаженные в одном или нескольких измерениях] видения. Подняв взор, он засек бахрому изогнутых прутьев. Чуть пониже обнаружил розовую полку, в которую было заделано еще какое-то количество таких же прутьев. Рядом с полкой, будто невообразимо огромный нос, торчал какой-то комковатый пористый предмет. А потом он увидел, что этот предмет и есть нос, самый настоящий нос, хотя и совершенно необыкновенный. И тогда Мармадьюк самым коренным образом поменял ход своих рассуждений. Центральная проблема, как ему показалось, сейчас заключалась в том, чтобы понять, чьими глазами он смотрит. Ведь очень многое, если не все, будет зависеть от его точки зрения". (Из главы "Ученик Воплощения", входящей в "Манускрипт из Девятого Измерения") Наступил полдень. Падербуш временами, казалось, дремал в кресле, временами был настолько возбужден, что, казалось, вот-вот неожиданно набросится на Герсена. В один из таких периодов Герсен счел необходимым предупредить его. - Я настоятельно требую терпения с вашей стороны. Во-первых, сами понимаете, у меня оружие... - Он поднял лучемет так, чтобы он был виден Падербушу, - ...а во-вторых, даже если бы его у меня не было, вы все равно ничего не смогли бы мне сделать. - Вы в этом уверены? - надменно скучающим тоном спросил Падербуш. - Мы с вами примерно одинакового роста и веса. Давайте попробуем разок-другой побороться, тогда и увидим, кто чего стоит. - Спасибо за предложение - но только не сейчас. Ради чего выматывать друг друга? Вскоре мы с вами плотно перекусим, поэтому давайте-ка лучше расслабимся. - Как хотите. Раздалось легкое постукиванье в дверь. - Кто там? - спросил Герсен, став у стены рядом с косяком. - Атер Кэймон, мажордом, - донесся приглушенный массивной дверью голос. - Откройте, будьте любезны, дверь. Герсен приоткрыл дверь. Мажордом прошел внутрь. - Князь желает видеть вас у себя. Немедленно. Он прослышал о мнении барона Эрла Кастильяну и настоятельно просит отпустить узника на свободу. Он не желает давать повод Кокору Хеккусу для придирок. - Я и сам решительным образом настроен со временем предоставить полную свободу этому человеку - ответил Герсен. - А пока что он согласился пользоваться гостеприимством Сиона Трамбле в течение, пожалуй, двух недель. - Как это благородно с его стороны, - сухо заметил мажордом, - если учесть, что Великий Князь настолько пренебрег своими обязанностями радушного хозяина, что забыл предложить вот это самое гостеприимство. Вы согласны последовать за мною в апартаменты князя Сиона Трамбле? - С удовольствием. Только что мне делать с моим гостем? Я не решаюсь оставить его здесь одного, как и не намерен ходить с ним всюду под руку. - Верните его в темницу, - сердито бросил мажордом. - Для таких, как он, вполне достаточно и такого гостеприимства. - Великий Князь будет категорически против этого, - заявил Герсен. - Ведь вы сами только что сказали мне, что он высказал пожелание, чтобы я отпустил этого человека. Мажордом несколько смешался. - Совершенно верно. - Принесите, пожалуйста, мои извинения князю, и спросите не соблаговолит ли он встретиться со мною здесь. Мажордом пробурчал что-то, беспомощно всплеснул руками, бросил сердитый взгляд в сторону Падербуша и вышел. Герсен сел напротив Падербуша. - Скажите, - спросил он, - вам знаком некий Зеуман Отуал? - Я слышал, как упоминалось это имя. - Он - один из приспешников Кокора Хеккуса. У вас с ним много общего. - Очень даже может быть - по всей вероятности, вследствие нашей близости к Кокору Хеккусу... А в чем заключается это общее? - В манере держать голову, определенном наборе отработанных жестов, в том, что я мог бы назвать особым душевным настроем, свойственным в равной степени вам обоим. Все это очень странно. В самом деле. Падербуш в ответ только церемонно кивнул, но больше ничего не сказал. Через несколько минут к двери подошла Алюз Ифигения, Герсен тотчас же пропустил ее внутрь. Переведя взгляд с Герсена на Падербуша, она удивленно спросила: - Почему этот человек здесь? - Он считает несправедливым одиночное заточение в темнице, поскольку все его преступления сводятся лишь к десятку-другому убийств. Падербуш по-волчьи оскалился. - Я - Падербуш, Младший Рыцарь замка Падер. Никто в моем роду не был настолько труслив, чтобы отобрать одну или пару жизней, не подвергая смертельной опасности собственную. Алюз Ифигения отвернулась от него и снова обратилась к Герсену. - Каррай не вызывает у меня прежней радостной приподнятости. Что-то изменилось. Чего-то не достает. Наверное, во мне самой... Мне хочется вернуться в Драззан, к себе домой. - А я-то считал, что в вашу честь планировалось устроить пышное празднество. Алюз Ифигения пожала плечами. - Наверное, об этом уже позабыто. Сион Трамбле сердится на меня - или, по крайней мере, не столь учтив, как раньше. - Она на мгновенье скосила взгляд в сторону. - Может быть, он ревнует. - Ревнует? С чего бы это ему ревновать? - Ведь как-никак, но я и вы провели много времени, оставаясь наедине друг с другом. Одного этого достаточно для того, чтобы возбудить подозрения - и ревность. - Занятно, - произнес Герсен. Алюз Ифигения взметнула брови. - Неужели я потеряла всю свою красоту? И разве не является совершенно нелепым даже намек на возможность каких-то особых взаимоотношений между нами? - Я с вами совершенно согласен. И мы просто обязаны избавить Сиона Трамбле от страданий, которые причиняет ему это недоразумение. Он вызвал пажа и послал его испросить аудиенцию у Сиона Трамбле. Паж вскоре вернулся и объявил, что князь не желает кого-либо видеть. - Вернитесь к князю, - сказал Герсен, - и передайте Сиону Трамбле вот что: завтра я должен отбыть отсюда. В самом неблагоприятном случае я отправлюсь к северу от Скар Сакау в форте и каким-нибудь образом сам отыщу свой космический корабль. А также уведомите князя о том, что принцесса Ифигения намерена сопровождать меня. Сообщив князю обо всем этом, справьтесь у него, желает ли он повидаться со мною? Алюз Ифигения повернулась к Герсену. - Вы в самом деле имеете в виду взять меня с собой? - Если у вас есть желание вернуться в Ойкумену. - А как же тогда Кокор Хеккус? Я считала... - Мелочь, о которой и вспоминать-то не стоит. - Значит, вы просто шутите, - уныло произнесла Алюз Ифигения. - Нет, это серьезно. Вы пойдете со мной? Она заколебалась в нерешительности, затем кивнула. - Да. А почему бы и нет? Ваша жизнь - реальна. Моя же - как и всех на Фамбере - далека от реальности. Это всего лишь оживший миф. Фрагменты какой-то древней диорамы. Меня душит это двумерное пространство Фамбера. - Очень хорошо. Мы покинем его в самом скором времени. Алюз Ифигения взглянула на Падербуша. - А как поступить с ним? - с дрожью в голосе спросила она. - Вы освободите его или оставите это на усмотрение Сиона Трамбле? - Нет. Он отправится вместе с нами. Алюз Ифигения обомлела в изумлении. - С... нами? - Да. Но он будет с нами совсем немного времени. Падербуш поднялся, потянулся. - Мне наскучил этот разговор. Я с вами никуда не пойду. - В самом деле? Даже не дальше Аглабата, чтобы встретиться с Кокором Хеккусом? - Я отправляюсь в Аглабат один - и прямо сейчас. В три прыжка он пересек комнату, выбежал в сад, перемахнул через стенку и исчез. Алюз Ифигения бросилась в сад, к самой стене, затем вернулась к Герсену. - Зовите стражу! Он не может уйти далеко, эти сады являются лишь частью внутреннего двора. Поторопитесь! Герсен же, казалось, вовсе не был склонен выказывать какую-либо спешку. Алюз Ифигения потянула его за руку. - Неужели вы хотите, чтобы он сбежал? - Нет, - неожиданно воодушевившись, произнес Герсен. - Ему никак не спастись. Мы уведомим о его побеге Сиона Трамбле, который лучше нас знает, как изловить его. Идемте. Войдя в коридор, Герсен приказал пажу: - Немедленно отведите нас в апартаменты Сиона Трамбле. Живо! Бегом! Паж провел их по коридору в круглый вестибюль, затем повел дальше по другому, устланному красными коврами коридору и остановился перед широкой белой дверью, которую охраняли двое стражей в одинаковых белых одеждах и черных стальных круглых шлемах. - Откройте! - сказал Герсен. - Нам нужно немедленно встретиться с Сионом Трамбле. - Нет, милорд. Мы получили от мажордома распоряжение не пропускать никого. Герсен направил дуло лучемета на замок. Полыхнуло пламя, повалил густой дым. Стражники протестующе вскрикнули. - Отойдите в сторону и охраняйте коридор. Под угрозой безопасность Вадруса! Стражники, наполовину ошеломленные, в нерешительности переминались с ноги на ногу. Герсен распахнул дверь и вместе с Алюз Ифигенией прошел внутрь. В передней они остановились. Мраморные статуи, стоявшие в нишах по обе стороны, бесстрастно глядели на них сверху вниз. Герсен заглянул в один из холлов, прошел под аркой, остановился перед закрытой дверью, прислушался. В помещении за дверью явно происходила какая-то возня. Герсен повернул дверную ручку - дверь была заперта. Снова воспользовавшись лучеметом, он взломал замок и ринулся внутрь. Полураздетый Сион Трамбле заметался в замешательстве по комнате. Он открыл рот, что-то нечленораздельно прокричал. - На нем одежда Падербуша! - задыхаясь, произнесла Алюз Ифигения. И так оно и было на самом деле - на особой подставке висели зеленые и синие одежды Сиона Трамбле, а сам он скидывал с себя грязную одежду, которая до сих пор была на Падербуше. Вот он потянулся к шпаге, но Герсен рубящим ударом выбил ее у него из рук. Тогда он бросился к полке, где хранил различное другое оружие, однако Герсен уничтожил ее одним залпом из лучемета. Сион Трамбле медленно развернулся и бросился на Герсена, как бешеный зверь. Герсен громко расхохотался, пригнулся, нанес удар плечом в живот Сиона Трамбле, ухватился за мгновенно взметнувшееся колено противника и швырнул его через себя. При этом он успел схватить его светлые волнистые волосы, и, когда Сион Трамбле, сделал отчаянную попытку приподняться и стать на ноги резко потянул их на себя. Мгновенно с головы Сиона Трамбле слетели золотистые кудри, вслед за ними - и все лицо. Рука Герсена держала за волосы теплую резиновую маску, безукоризненно прямой нос скривился набок, безвольно обмяк рот. У валявшегося на полу человека не было лица. Только голый череп, обтянутый тонкой прозрачной пленкой, сквозь которую просвечивались бледно-розовые и ярко-красные лицевые мышцы. Из-под обнаженного лба, над черным провалом ноздрей злобно сверкали лишенные век глаза. Искривился безгубый рот, обнажив вдруг особенно бросившиеся в глаза белые зубы. - Кто... что это? - едва слышно спросила Алюз Ифигения. - Это, - ответил Герсен, - хормагаунт. Это и есть Кокор Хеккус. Или Билли Уиндл. Или Зеуман Отуал. Или Падербуш. Или еще десяток других. И вот теперь пришло его время. Кокор Хеккус - ты помнишь налет на Маунт-Плезант? Я явился для того, чтобы покарать тебя. Кокор Хеккус медленно поднялся на ноги, вместо лица явив перед Герсеном череп гниющего трупа. - Когда-то ты сказал мне, что боишься только смерти, - произнес Герсен. - Сейчас ты умрешь. Кокор Хеккус издал только какой-то нечленораздельный хрип. - Всю свою жизнь, - продолжал Герсен, - ты совершал одно гнусное злодеяние за другим. Мне бы следовало умертвить тебя, предварительно подвергнув самым ужасным мучениям - но достаточно будет и того, что ты просто умрешь. Герсен поднял лучемет. Издав дикий клокочущий вопль, Кокор Хеккус рванулся вперед, взметнув руки перед собой - и тут же рухнул, натолкнувшись на огненный сноп. На следующий день был повешен мажордом Атер Кэймон - пособник, ставленник, компаньон и наперсник Кокора Хеккуса. Стоя на высокой складной лестнице, он вопил над объятой ужасом толпой: - Дурачье! Дурачье! До вас хотя бы дошло, как долго вас обманывали и доили, пускали из вас кровь? Куда девалось ваше золото, ваши воины, ваши прекраснейшие женщины? В течение целых двух сотен лет! Именно столько лет я здесь хозяйничал - а Кокор Хеккус еще дольше! Против Бурых Берсальеров он посылал наилучших среди вас, и они погибали напрасной смертью. К его ложу доставляли ваших красавиц. Иные из них возвращались домой, другие исчезали бесследно. Вы зальетесь слезами, когда узнаете, какова была их судьба! Наконец он умер, наконец умираю и я, но - вы дурачье! Глупцы! Палач вышиб лестницу из-под его ног. Толпа в оцепенении глядела на дергающееся тело мажордома, глаза которого мгновенно остекленели. - Как же вы все-таки догадались? - спросила все еще бледная от ужаса Алюз Ифигения, прогуливаясь с Герсеном в саду дворца барона Энделя Тобальта. - Сначала подозрения у меня вызвали руки Сиона Трамбле. У него хватило ума держаться совсем не так, как Падербуш, но руки остались теми же самыми: с длинными, тонкими пальцами, гладкой, лоснящейся кожей, длинными ногтями на несколько вытянутых больших пальцах. Такие руки я уже видел, но сначала не мог вспомнить у кого - пока еще раз не присмотрелся к Падербушу с более близкого расстояния. Кроме того, Сион Трамбле разоблачил себя сам. Ему было известно о том, что вы решили не выходить за него замуж - он сам сказал мне об этом. Но только три человека могли знать об этом: вы, я и Падербуш, потому что только в форте вы пришли к такому решению. Когда я услышал об этом от Сиона Трамбле, то сразу же глянул на его руки - и увидел подтверждение своей догадки. - На какой планете мог родиться и вырасти такой подлец? Какие родители... - Его буйное воображение было для него благословением и проклятием одновременно. Одной жизни для него оказалось недостаточно. Ему обязательно нужно было испить из каждого источника, познать все, на собственном опыте, испытать любые превратности судьбы, прожигать свою жизнь, не зная меры ни в чем. На Фамбере он нашел мир, соответствующий его темпераменту. Принимая попеременно то или иное обличье, создал свой собственный эпос. Когда же он уставал от Фамбера, то возвращался на планеты Ойкумены - мир, менее послушный его воле, но все же не такой уже скучный. Теперь он мертв. - А мне теперь еще более, чем когда-либо, необходимо покинуть Фамбер, - сказала Алюз Ифигения. - Здесь нас уже ничто не держит. Завтра мы трогаемся в путь. - Почему завтра? Давайте уйдем отсюда прямо сейчас. Мне кажется - я уверена, что смогу отыскать дорогу к космическому кораблю. Путь на север в обход гор Скар Сакау не так уж труден. Ориентиры мне знакомы. - Что ж, можно и не задерживаться, - сказал Герсен. - В путь так в путь. Провожала их небольшая группа вельмож Каррая. - Так вы пришлете сюда корабли из Ойкумены? - неожиданно встревожившись, спросил барон Эндель Тобальт. - Я пообещал это сделать, и обещание свое намерен сдержать, - ответил Герсен. - Когда-нибудь - еще не знаю когда - я вернусь на Фамбер, - произнесла Алюз Ифигения, с некоторым волнением обводя взором пейзаж родной планеты. - Но учтите, - сказал барону Герсен, - стоит появиться здесь кораблям Ойкумены, как придет конец вашему нынешнему образу жизни! Возникнет ропот, тоска по прошлому, неудовлетворенность. Может быть, вам больше нравится Фамбер такой, какой он сейчас? - Я могу говорить только за себя, - произнес Эндель Тобальт. - Я считаю, мы должны воссоединиться с остальным человечеством, чего бы это нам ни стоило. Его поддержали остальные. - Воля ваша, - ответил Герсен. Алюз Ифигения забралась внутрь форта, за нею последовал Герсен, захлопнул люк, прошел к пульту управления, опустил взор на фирменную табличку. Машиностроительный завод Пэтча Патрис, Крокиноль - Ай да старина Пэтч, - произнес Герсен. - Надо отослать ему отчет, как работает его творенье - при условии, что ему удастся доставить нас к космическому кораблю. Алюз Ифигения, стоя с ним рядом, прижалась чуть-чуть к плечу Герсена. Глядя вниз, на блестящие темно-золотистые волосы, Герсен вспомнил, как он впервые увидел ее в Обменном Пункте, какою неприметною она тогда ему показалась, и тихо рассмеялся. Алюз Ифигения подняла взор на него. - Чему вы смеетесь? - Когда-нибудь узнаете. Но не сейчас. Улыбнувшись, будто и сама припомнила что-то сугубо личное, Алюз Ифигения больше ничего не сказала. Герсен нажал на рукоятку "Пуск". Поднялись и опустились тридцать шесть ног. Восемнадцать сегментов передвинулись вперед. Форт взял курс на северо-запад, туда, где в наклонных лучах заходящего солнца ярко сверкали белые вершины Скар Сакау.