корабля всюду вылезали программные ошибки. Большей частью они не были связаны с затеями Фама. Финальные испытания в свое время произвести не удалось, а без них никакая придонная автоматики "Внеполосного" не могла считаться надежной. Но ее отказы усугублялись отчаянными "поправками" Фама к системе безопасности. В библиотеке корабля был исходный код для общей автоматики вблизи Дна. Фам несколько дней приспосабливал его к "Внеполосному". Во время его установки на мостике были все четверо. Синяя Раковина пытался помочь, а Фам подозрительно исследовал каждое его предложение. Через тридцать минут после начала этой работы раздались приглушенные звоны из главного коридора. Равна могла бы и не обратить внимания, но она никогда не слышала на борту корабля ничего подобного. А Фам и наездники реагировали почти панически: космонавты не любят непонятных ударов ночью. Синяя Раковина бросился к люку и ткнулся в него ветвями вперед. - Я ничего не вижу, сэр Фам. А Фам быстро пролистывал диагностические дисплеи - они шли в смешанном формате, перемежаясь с новыми установками. - Есть тут кое-какие предупреждения, но... Зеленый Стебель пыталась что-то сказать, но уже вернулся Синяя Раковина и быстро говорил: - Не верю я этому. Такие вещи должны давать изображения, детальный доклад. Что-то крупно испортилось. Фам секунду смотрел на него и снова повернулся к диагностике. Прошло пять секунд. - Ты прав. Статус зациклился на прошлых докладах. Он стал принимать изображения с камер, установленных внутри корабля. Ответила едва ли половина из них, но то, что они показали... Водяной резервуар корабля превратился в туманную ледяную пещеру. Это и были удары - тонны воды, вылетавшие в космос. Еще с десяток служб поддержки сошел с ума, и... ...Вооруженный блокпост возле мастерской сработал. Лучевое оружие вело непрерывный огонь на низкой мощности. А диагностика вместо разрушения показывала все ту же янтарную зелень или не показывала ничего. Фам взял изображение камеры из самой мастерской. Там был пожар. Фам подпрыгнул вверх и отскочил от потолка. Секунду ей казалось, что он сейчас убежит с мостика. Но он привязался и начал мрачно пытаться гасить огонь. Несколько минут на мостике была почти полная тишина - только Фам ругался сквозь зубы, когда не срабатывала ни одна из очевидных мер. - Сбои запускают друг друга, - буркнул он пару раз. - Пожарная автоматика отказала, воздух из мастерской не откачивается. Мои лучеметы все вырубили. Пожар на корабле. Равна видела изображения таких катастроф, но ей они казались невозможными. Как может выжить огонь в сердцевине вакуума вселенной? А в невесомости пламя должно задохнуться в собственном дыму, даже если команда не в состоянии откачать воздух. Камера из мастерской показывала, как это бывает на самом деле. Да, пламя сожрало весь кислород. Некоторые листы пеноматериала обгорели только слегка, защищенные на момент мертвым воздухом. Но огонь расползался, равномерно двигаясь туда, где воздух был еще свежим. Местами тепловые турбуленции обогащали горючую смесь, и уже выгоревшие места вспыхивали снова. - Вентиляция все еще работает, сэр Фам. - Я знаю. Не могу ее перекрыть. Похоже, люки приплавились. - Скорее все же ошибка программная. Попробуйте так... Эти указания были для Равны бессмыслицей - что-то на языке низкого уровня автоматики. Но Фам кивнул, и его пальцы заплясали по консоли. А в мастерской лижущие языки пламени ползли по листам пеноматериала. Теперь они лизали изнутри броню, на которую Фам потратил столько времени. Последняя ревизия была закончена только наполовину. Равна вспомнила, что он приделывал к броне реактивные двигатели... Там же должны быть окислители! - Фам, броня герметизи... Огонь был в шестидесяти метрах в сторону кормы и за дюжиной переборок. Взрыв прозвучал как далекий ухающий звук, почти безобидный. Но в объективе камеры броня разлетелась и триумфально полыхнуло пламя. Еще через несколько секунд то, что предложил Фаму Синяя Раковина, помогло, и вентиляционные люки мастерской закрылись. Огонь в разбитой броне продержался еще полчаса, но из мастерской не вышел. Два дня ушло на приборку, оценку повреждений и проверку, что новых катастроф пока не ожидается. Мастерская погибла почти полностью. На планете Стальных Когтей у них не будет брони. Фаму удалась спасти один из лучеметов, который охранял вход в мастерскую. Катастрофа распространилась по всему судну: классический случай взаимно запускаемых сбоев. Они потеряли пятьдесят процентов водного запаса. Посадочный модуль начисто лишился верхнего уровня автоматики. Ракетный двигатель "Внеполосного" сильно пострадал. В межзвездном пространстве это не очень важно, но подгонку окончательной скорости придется делать всего лишь на 0,4 g. Слава богу, антиграв работал и маневрировать в крутых гравитационных колодцах - то есть при посадке на планету Стальных Когтей - можно будет им. Равна знала, как близки они были к потере корабля, но с еще большим ужасом она смотрела на Фама. Она боялась неимоверно, что он воспримет все это как окончательное доказательство измены наездников и это толкнет его на крайние решения. Удивительно, но случилось почти обратное. Боль и ярость его были очевидны, но он не взбрыкнул, а только упорно ходил, собирая осколки. Теперь он больше говорил с Синей Раковиной, по-прежнему не доверяя ему модифицировать автоматику, но осторожно принимая почти все его советы. Вместе они восстановили корабль до какого-то подобия состояния перед пожаром. Равна спросила об этом Фама. - В сердце моем не изменилось ничего, - ответил он. - Я должен был сбалансировать риск и напутал... может быть, это и невозможно было сделать. Может быть. Погибель победит. Богошок слишком много поставил на то, что Фам сделает все сам. И теперь это стало паранойей. Через семь недель после отбытия с Гармоничного Покоя и всего за неделю до того, что могло ждать на планете Стальных Когтей, Фам впал в многодневную прострацию. До того он был занят бесплодными попытками прогнать сделанные вручную проверки на всей автоматике, которая может понадобиться на планете. Теперь же Равна даже не могла заставить его поесть. Навигационный дисплей показывал три флота, определенный с помощью групп новостей и интуиции Фама: агенты Погибели, Союз Обороны и то, что осталось от Коммерческой Охраны Сьяндры Кеи: смертоносные чудовища и остатки жертвы. Союз все еще объявлял о себе регулярными бюллетенями в новостях. Коммерческая Охрана СК ответила несколькими немногословными опровержениями, но в основном хранила молчание: то ли эти люди не привыкли к пропаганде, то ли - что более вероятно - она их не интересовала. Единственное, что им оставалось, - это личная месть. А флот Погибели? В новостях от него не появлялось ни слова. Сопоставляя данные по отлетам и исчезновениям кораблей, группа "Отслеживание войн" заключила, что это флот - случайное собрание попавших под руку кораблей из подвластных Погибели на момент событий на Гармоничном Покое. Равна знала, что анализ этой группы неправ в одном: флот Погибели не молчал. За последнюю пару недель он уже раз тридцать вел передачу... в формате управления тележкой. Фам дал кораблю указание отбрасывать эти сообщения, не читая - и волновался, действительно ли этот приказ выполнен. В конце концов, корабль был построен наездниками. Но теперь, кажется, его мучительные сомнения успокоились. Фам сидел часами, только глядя на дисплеи. Скоро корабли Сьяндры Кеи сойдутся с флотом Союза, и хоть одна группа негодяев заплатит. Но флот Погибели и хотя бы часть Союза уцелеет... Может быть, его прострация была вызвана просто отчаянием богошока. Прошло три дня, и Фам резко вышел из транса. Лицо его чуть осунулось, но в остальном он был нормальнее, чем последнюю пару месяцев. И он попросил Равну привести наездников на мостик. Когда они пришли, он показал на следы гипердвигателей в окне. Три флота выстроились примерно цилиндром пять световых лет в длину и три в диаметре. Дисплей показывал только середину этого объема, где собрались быстрейшие из преследователей. Текущая позиция каждого корабля изображалась пятнышком света, за которым тянулся бесконечный след более тусклых пятнышек, оставленный гипердвигателем корабля. - Я свои наиболее вероятные догадки о пути следования каждого флота отметил красным, синим и зеленым. Самые быстрые корабли собрались в комок такой плотный, что при этом разрешении он смотрелся белым, но за ним тянулись цветные хвосты. Были и другие метки, аннотации, которые он расставил, но, как признался он Равне, сам не понимал. - Передний край этой своры - быстрейшие из быстрых - нас нагоняет. Синяя Раковина неуверенно заметил: - Мы бы слегка выиграли в скорости, если бы вы дали мне непосредственный выход на управление. Немного, но... Ответ Фама был по крайней мере цивилизованным. - Нет, я думаю о другом, о том, что недавно предложила мне Равна. Такая возможность была всегда, и, я думаю, теперь для нее настало время. Равна придвинулась к дисплею, рассматривая зеленые следы. Их распределение примерно соответствовало тому, что сообщалось в новостях о движении кораблей Коммерческой Охраны СК. Все, что осталось от моего народа. - Они сойдутся с Союзом примерно через сто часов. Фам посмотрел в ее сторону: - Ага. Бедняги. В буквальном смысле флот из Порта Отчаяния. Я бы на их месте... - Его лицо снова приняло спокойное выражение. - Есть предположения о том, как они вооружены? Вопрос был, конечно, риторическим, но он выдвинул новую тему. - "Отслеживание войн" считает, что Сьяндра Кеи ожидала неприятностей с тех самых пор, как Союз провозгласил свое "Истребить заразу". Коммерческая Охрана обеспечивала глубокую оборону в космосе. Эти корабли - в основном переоборудованные сухогрузы с оружием местной конструкции. "Отслеживание войн" полагает, что они вряд ли были бы под стать тому, что могла вывести в поле другая сторона, но главное оказалось в том, что Сьяндра Кеи не ожидала нападения на планеты. Так что когда появился флот Союза, наши пошли ему наперехват... - А тем временем бомбы с антиматерией ударили в самое сердце Сьяндры Кеи. В мое сердце. - Да. Наверняка Союз вывел эти бомбы еще за много недель до того. Фам Нювен коротко рассмеялся. - Лети я сейчас с флотом Союза, я бы сильно нервничал. Их меньше, а эти переделанные сухогрузы так же быстры, как любое другое судно. И я поставлю что угодно, что каждый пилот Сьяндры Кеи дышит местью. - Накал эмоций спал, и он заговорил спокойнее: - Но они никак не смогут перебить весь флот Союза или весь флот Погибели, и уж точно не оба сразу. И нет смысла... Его блуждающий взгляд вдруг резко остановился на Равне. - Так что если мы оставим все как есть, флот Сьяндры Кеи нагонит корабли Союза и попробует вышибить их из этой вселенной. Равна только кивнула: - Примерно через двенадцать часов. - И тогда все, что останется, - это будет флот Погибели у нас на хвосте. Но если мы сможем уговорить твой народ напасть на истинных врагов... Эти схемы преследовали Равну в кошмарах. Все, что осталось от Сьяндры Кеи, погибает ради спасения "Внеполосного"... спасая ее, Равну. Очень маловероятно, что флот Сьяндры Кеи сможет уничтожить все корабли Погибели. Но они прилетели, чтобы драться. Так почему же не выбрать ту месть, которая имеет смысл? И теперь это как-то совпало с планами богошока. - Есть проблемы. Они не знают ни что мы делаем, ни цели третьего флота. А все, что мы им крикнем, будет подслушано. Ультраволновые передачи направлены, но преследователи идут кучно. Фам кивнул. - Как-то надо будет связаться с ними, и только с ними. Как-то надо будет убедить их драться с флотом Погибели. - Мимолетная улыбка. - И я думаю, у нас есть оборудование, которое даст нам такую возможность. Синяя Раковина! Ты помнишь тот вечер в Доках, когда ты говорил нам про "испорченный груз" со Сьяндры Кеи? - Конечно, сэр Фам. Мы везли треть шифра, сгенерированного Коммерческой Охраной СК для бритвенночелюстных. Она все еще в сейфе корабля, хотя без других двух третей и бесполезна. Шифровальные материалы были самым драгоценным межзвездным грузом - и совершенно бросовым, если были хоть чуть-чуть скомпрометированы. Где-то среди файлов груза "Внеполосного" был шифр связи СК. Часть шифра. - Бесполезна? Может быть, и нет. Даже треть может дать нам безопасную связь. Синяя Раковина заколебался. - Я не должен вводить вас в заблуждение. Ни один грамотный клиент на такое не согласится. Разумеется, это дает защищенную связь, но другая сторона никак не сможет проверить, что вы тот, за кого себя выдаете. Фам перевел глаза на Равну и снова мимолетно улыбнулся. - Если огни будут слушать, я думаю, мы сможем их убедить. Труднее всего то, что я хочу, чтобы нас услышал лишь один из них. И Фам объяснил, что у него на уме. На фоне его слов чуть слышался шелест наездников. Проведя с ними столько времени. Равна почти научилась понимать смысл их разговора - или, быть может, она просто понимала их как личности. Как всегда, Синяя Раковина волновался, что идея абсолютно невыполнима, а Зеленый Стебель убеждала его слушать. Но когда Фам закончил, большой наездник не разразился возражениями. - На расстоянии до семидесяти световых лет ультраволновая связь между кораблями вполне возможна; даже можно передавать видеоматериалы. Но вы правы в том, что расхождение луча захватит все корабли в центральном скоплении флотов. Если мы сможем надежно определить отдельно летящий корабль как принадлежащий флоту Сьяндры Кеи, тогда можно будет сделать то, что вы просите. Но если честно, я должен вас предупредить... - Синяя Раковина отмахнулся от мягкого успокоительного жеста Зеленого Стебля, - что профессионалы связи вряд ли удовлетворят ваш запрос на разговор, и вряд ли даже распознают его как таковой. - Глупый ты, - раздался наконец голос Зеленого Стебля, тихий, но ясный. - Ты всегда что-нибудь такое скажешь, кроме как когда мы говорим с покупателем, который должен заплатить. - Гм. Да. Отчаянные времена, отчаянные меры. Я хотел бы попробовать, но я боюсь... Я хочу, чтобы не было обвинений в измене наездников, сэр Фам. Я прошу вас это обеспечить. Фам Нювен улыбнулся в ответ: - В точности моя мысль. "Флот Аньяры" - так называли себя некоторые экипажи Коммерческой Охраны. "Аньяра" - это был корабль из легенды, которая была старше Ньоры, восходящей, быть может, ко временам Туво-Норского сотрудничества в поясе астероидов солнечной системы Старой Земли. В легенде "Аньяра" была большим кораблем, ушедшим в межзвездные глубины как раз перед смертью породившей его цивилизации. Ее экипаж видел агонию родных миров, и потом много лет - пока корабль уходил в бесконечную тьму - люди умирали один за другим и отказывали системы жизнеобеспечения. Ужас этой легенды - вот что, быть может, пронесло ее сквозь тысячелетия. И после гибели Сьяндры Кеи и спасения Коммерческой Охраны легенда вдруг стала явью. Но мы не разыграем ее до конца. Капитан-наставник Кьет Свенсндот глядел в следящий дисплей. В этот раз гибель цивилизации была убийством, и убийцы в пределах досягаемости мстителей. Уже много дней штаб флота маневрировал, подводя корабли к флоту Союза. Дисплей показывал, что успех уже очень, очень близок. Большинство кораблей Союза и Сьяндры Кеи шли, окруженные сияющим шаром следов двигателей, и в этом шаре был еще один, молчаливый флот. По дисплею можно было подумать, что битва уже могла бы начаться. Корабли шли почти одним курсом - всего в каком-нибудь миллиарде километров, - но их разделяли миллисекунды времени. Все они шли на гипердвигателях, делая примерно двенадцать прь1жков в секунду. И даже здесь, возле Дна Края, они за каждый прыжок проходили приличную дозу светового года. Напасть на противника, не желающего принимать бой, - это значило точно согласовать прыжки и после этого наводнить обычное пространство роем оружия. Капитан-наставник Свенсндот вывел на дисплей корабли, которые уже точно согласовали свою скорость с кораблями Союза. Почти треть его флота уже вошла в синхронизацию. Еще несколько часов, и... - Проклятие! - Капитан хлопнул по дисплейной доске, и она полетела, вертясь, по столу. Старший помощник поймал доску и пустил ее обратно. - Обычное проклятие или новое? - поинтересовался Тироль. - Обычное. Извини. Капитан действительно чувствовал себя неправым. У Тироля и Глимфреля хватает своих проблем. Несомненно, в Крае еще остались людские закутки, прячущиеся от Союза. Но дирокимы вряд ли остались где еще, кроме флота Коммерческой Охраны. Все, кроме бродячих душ вроде Тироля и Глимфреля, жили в поселениях Сьяндры Кеи. Кьет Свенсндот служил в Коммерческой Охране уже двадцать пять лет, с тех пор когда эта компания была просто объединением наемных полицейских. Тысяч учебных часов стоило ему стать первым боевым пилотом всей организации. Только дважды ему пришлось участвовать в перестрелках. Некоторые могли бы об этом пожалеть. Сам Свенсндот и его начальство воспринимали это как награду за первое место. Его умелость добыла ему лучшее боевое оборудование во всем флоте Коммерческой Охраны, и главное было собрано на том корабле, которым он командовал сейчас. "Ульвира" была куплена на часть огромной премии, которую выплатила Сьяндра Кеи при первых угрозах со стороны Союза. Она не была переоборудованным сухогрузом - это была боевая машина от киля до клотика. Корабль был оборудован самыми разумными процессорами и гипердвигателями, которые только могли работать в Крае на высоте Сьяндры Кеи. В команде было всего трое - а боем мог управлять один пилот с помощью своих ассистентов с искусственным интеллектом. В трюме корабля хранилось более десяти тысяч самонаводящихся бомб, каждая не глупее, чем целый двигательный узел сухогруза. Неплохая награда даже за двадцать пять лет беспорочной службы. Свенсндоту даже позволили дать новому кораблю имя. Теперь же... Да, настоящая Ульвира погибла наверняка. Вместе с миллиардами других, которых он нанимался защитить, она была на Херте, на внутренней системе. После AM-бомб живых не остается. А красавец корабль, носящий ее имя, был в это время в половине светового года за системой, разыскивая врагов, которых там не было. В любой честной битве Кьет Свенсндот и его "Ульвира" могли бы себя показать. Вместо этого им приходилось гнаться за врагом ко Дну Края. Каждый световой год уносил их все дальше от тех мест, для которых "Удьвира" была построена. С каждым световым годом процессоры работали все медленнее или отказывали. Здесь, внизу, переоборудованный сухогруз - это была чуть ли не идеальная конструкция. Неуклюжие, глупые, с дюжинами человек экипажа, они продолжали работать. "Ульвира" уже отстала от них на пять световых лет. И это сухогрузы пойдут в первую атаку на флот Союза. И снова Кьет будет бессильно смотреть, как умирают его друзья. В сотый раз смотрел Свенсндот на дисплей следов и думал, не взбунтоваться ли. У Союза тоже были отставшие - "высокоинтеллектуальные" корабли остались позади главной группы. Но ему было приказано держать позицию и быть координатором действий более быстрых кораблей флота. Ладно, он будет делать то, для чего его наняли... в этот последний раз. Но когда битва закончится, когда флот будет мертв, прихватив с собой на тот свет столько кораблей Союза, сколько сможет, - тогда он подумает и о своей личной мести. И частично это зависит от Тироля и Глимфреля. Сможет он их убедить бросить остатки флота Союза и вернуться в Средний Край, где "Ульвира" лучшая в своем роде? Были четкие доказательства, какая звездная система скрывается за именем "Союз Обороны". Убийцы расхвастались об этом по Сети. Очевидно, они рассчитывали, что это принесет им дополнительную поддержку. А может принести и визиты таких гостей, как "Ульвира". Бомбы в ее брюхе могут разрушать планеты, хотя и не так быстро, как те, что направили на Сьяндру Кеи. Но даже и сейчас ум Свенсндота содрогнулся при мысли о мести такого рода. Нет. Они будут выбирать цели тщательно: корабли, идущие на формирование новых флотов Союза, незащищенные конвои. "Ульвира" может действовать долго, если будет всегда нападать внезапно и не оставлять уцелевших. Он глядел на дисплей и не замечал выступившей влаги в уголках глаз. Всю свою жизнь он прожил по закону. Часто его работой было предотвращение актов мести... а теперь месть - это было все, что у него осталось. - Кьет, у меня тут что-то странное, - сказал вдруг Глимфрель. Он на этой вахте следил за сигналами. В принципе это должна была делать автоматика - как обычно и делалось на "Ульвире", - но сейчас это была работа скучная и выматывающая. - А чего там? Очередная ложь на Сети? - спросил Тироль. - Нет. Это с того придонного люггера, за которым здесь каждый гонится. Никто другой это быть не может. У Свенсндота приподнялись брови. Он повернулся к этой загадке с огромным, почти не осознаваемым удовольствием. - Характеристики? - Корабельный процессор сигналов говорит, что это скорее всего узкий пучок. И мы - его единственная вероятная цель. Сигнал сильный, а полоса частот достаточная для передачи двумерного видео. Если бы наш снарфучий процессор цифровых сигналов нормально работал, я бы знал... - Глимфрель издал короткий певучий звук, который у его вида означал нетерпеливое бормотание. -Иае! Он зашифрован, но на высоком уровне. Синтаксис видео-45. На самом деле, по его утверждению, он использует треть нашего шифра, который Компания создала год назад. Свенсндот на миг подумал, что Глимфрель говорит, будто сообщение само разумно, - абсолютно невозможная вещь так близко от Дна. Второй помощник, очевидно, поймал его взгляд. - Извините за неаккуратное выражение, капитан. Я это прочел в описании формата кадра... - На дисплее что-то мелькнуло. - Ага, вот история шифра: Компания создала его и равные ему для обеспечения безопасности перевозок. - До Союза это был самый высокий уровень шифрования во всей организации. - Это та треть, которая так и не была выпущена. Шифр в целом оказался скомпрометирован, но - чудо из чудес! - у нас есть его копия. И Глимфрель, и Тироль глядели на Свенсндота с ожиданием, глаза у них были большие и темные. Стандартные правила - стандартный приказ - были таковы: сообщения, зашифрованные скомпрометированным ключом, игнорируются. Если бы специалисты Компании по связи делали бы свою работу как надо, гнилого шифра вообще бы на борту не было и правила выполнились бы сами собой. - Расшифровать! - коротко приказал Свенсндот. Последние недели показали, что Компания в смысле военной разведки и связи показала себя хуже некуда. Так пусть хоть какая-то польза будет от ее некомпетентности. - Есть, капитан! Глимфрель нажал клавишу. Где-то внутри процессора сигналов "Ульвиры" длинный сегмент "случайного" шума был разложен на кадры и точно наложен на "случайный" шум приходящих кадров данных. После заметной паузы (черт бы побрал это Дно) окно связи зажглось двумерным видеоизображением. - ...четвертое повторение сообщения. Слова были самнорские, а диалект - чистейший "Херте о Сьяндра". А шли эти слова от... на миг, от которого сердце ухнуло вниз, капитан вновь увидел Ульвиру - живую. Он медленно выдохнул, стараясь взять себя в руки. Черноволосая, стройная, с фиалковыми глазами - как Ульвира. И как миллион других женщин Сьяндры Кеи. Сходство было, но такое дальнее, что раньше он бы никогда его не заметил. На секунду он увидел Вселенную за пределами своего флота и цели за пределами мести. Потом он заставил себя вернуться к делу, к тому, что он мог увидеть в окне. А женщина говорила: - Мы повторим еще три раза. Если вы по-прежнему не ответите, мы попытаемся направить луч на другую цель. Она отодвинулась от камеры, открывая вид на комнату у себя за спиной. Каюта с низким потолком, глубокая. Весь задний план занимал дисплей следов гипердвигателей, но Свенсндот не обратил на него внимания. Там, перед ним, стояли два наездника. У одного на тележке были полосы, что означало опыт торговли со Сьяндрой Кеи. Другой, очевидно, был малым наездником, тележка у него была небольшая и без колес. Объектив повернулся, показав четвертую фигуру. Человек? Возможно, но не из ньоранской линии. В другое время его вид был бы величайшей новостью во всех человеческих цивилизациях Края. Теперь же Свенсндот отметил этот вид лишь как еще одну причину для подозрения. Женщина говорила дальше: - Вы видите, что мы - люди и наездники. Все вместе мы составляем экипаж "Внеполосного". Мы не часть Союза Обороны и не агенты Погибели. Но мы - то, за чем устремились сюда их флоты. Если вы это прочли, то мы считаем вас представителями Сьяндры Кеи. И нам необходимо с вами поговорить. Просим вас ответить, используя хвост алгоритма, расшифровавшего это сообщение. - Картинка дернулась, и лицо женщины снова показалось крупным планом. - Это пятое повторение нашего сообщения, - произнесла она. - Мы повторим его еще два раза... Глимфрель отключил звук. - Если мы ее правильно поняли, у нас около ста секунд. Что будем делать, капитан? Ульвира вдруг перестала быть никому не нужным отставшим кораблем. - Будем говорить, - ответил Свенсндот. Отзыв и ответ на отзыв заняли секунды. После этого пять минут разговора с Равной Бергсндот убедили Кьета, что ее слова должна услышать владелица флота. Пусть его корабль будет только передающим звеном, но у него было что передать важного. Главное командование флота отказалось от полной видеосвязи с "Внеполосным". Кто-то на флагмане был намерен во что бы то ни стало следовать стандартной процедуре - и использование скомпрометированного ключа шифрования было с ней никак не совместимо. Даже Кьет был вынужден перейти на боевую связь: экран показывал цветную картинку с высоким разрешением. Если присмотреться получше, было видно, что это изображение синтезировано, причем плохо. Кьет узнал владелицу Лимменд и ее начальника штаба, Иэна Скритса, но они выглядели на несколько лет отставшими от стиля: просто старые видеоизображения подгонялись под сигналы анимации. Фактически канал связи был не более четырех тысяч бит в секунду: Главное командование не хотело рисковать. Только Бог знал, что они видели в качестве синтезированного изображения Фама Нювена. Человек с дымчатой кожей уже несколько раз объяснил свою точку зрения и преуспел столь же мало, как и Равна Бергсндот до него. Его хладнокровная манера постепенно уступала место отчаянию. - ...и я говорю вам, они оба ваши противники. Да, Союз уничтожил Сьяндру Кеи, но Погибель создала ситуацию, в которой это стало возможным. Полумультяшная фигура Иэна Скритса посмотрела на владелицу Лимменд. Господи, до чего же дурацкие эти синтетические изображения вблизи Дна! Когда Скритс заговорил, его слова даже не отвечали движению губ. - Мы тоже читаем новости, господин Нювен. Угроза Погибели была использована как предлог для уничтожения наших миров. Мы не будем бросаться в хаотическую оргию убийства, особенно против тех, кто явно является врагами наших врагов... Или вы утверждаете, что Погибель находится в тайном альянсе с Союзом? Фам сердито передернул плечами. - Нет. Я понятия не имею, как Погибель относится к Союзу. Но вам следует знать, что зло, которое намерена сотворить Погибель, куда больше по масштабу, чем весь этот Союз. - Да-да. Именно так говорят на Сети, господин Ню-вен. Но эти сведения пришли из-за тысяч световых лет. Они прошли через множество узлов и неизвестных переводчиков, пока добрались до Среднего Края - даже если в основе их лежат реальные события. Не зря ее называют "Сетью миллионов неправд". Лицо незнакомца потемнело. Он сказал что-то сердито и громко на языке, который не был похож ни на один язык ньоранской ветви. Интонации его взлетали и падали, почти как в щебете дирокимов. Потом человек взял себя в руки, но, когда он заговорил, его акцент стал еще сильнее, чем раньше. - Да. Но я говорю вам, я был при катастрофе Ретрансляторов. Погибель - это ужас больший, чем все известные в истории. Гибель Сьяндры Кеи - это всего лишь небольшой побочный ее эффект. Поможете ли вы нам против флота Погибели? Владелица Лимменд откинулась всей своей массой на паутинное кресло. Она посмотрела на своего начальника штаба, и они заговорили друге другом, но их разговор слышен не был. Взгляд Кьета переходил от него к ней и обратно. Мостик флагмана тянулся еще метров на двенадцать за спиной Лимменд. Там сновали младшие офицеры, кое-кто их них следил за разговором. Картинка была четкой и ясной, но когда фигуры двигались, это было как в мультфильме. И некоторые лица принадлежали людям, которых, как знал Кьет, перевели с корабля еще до гибели Сьяндры Кеи. Процессоры "Ульвиры" принимали с флагмана узкополосный сигнал и синтезировали показанные изображения. "Больше никогда не буду пользоваться синтезом изображений, по крайней мере здесь", - пообещал себе Свенсндот. Владелица Лимменд взглянула в камеру. - Простите мою застарелую полицейскую паранойю, но я опасаюсь, что вы можете оказаться агентами Погибели. - Она подняла руку, как бы предупреждая возражения, но рыжий только глазел в удивлении. - Если мы вам поверим, то мы должны согласиться, что в той системе, куда мы все направляемся, есть нечто полезное и опасное. Далее, мы должны допустить, что и вы, и "флот Погибели" обладаете некоторой особой квалификацией, чтобы воспользоваться данным призом. Если мы дадим им бой, как вы просите, мало кто после этого останется в живых. Приз получите вы один. И мы боимся того, чем вы можете оказаться. Фам Нювен долго молчал. Гнев и нетерпение медленно сходили с его лица. - В ваших словах есть смысл, владелица Лимменд. А у вас есть дилемма. Есть ли у вас путь ее решения? - Мы со Скритсом сейчас это обсуждаем. Что бы мы ни делали, и вам, и нам придется сильно рисковать... Все альтернативы еще хуже. Мы примем вашу просьбу о помощи, если вы сначала сманеврируете к нам вашим кораблем и позволите нам взойти на борт. - То есть уйти с лидирующей позиции в этой погоне? Лимменд кивнула. Фам открывал и закрывал рот, но слов не было слышно. Казалось, ему трудно дышать. Заговорила Равна: - Тогда, если вы потерпите поражение, потеряно будет все. Сейчас мы по крайней мере имеем шестьдесят часов форы. Может быть, этого будет достаточно, чтобы передать весть об этом предмете, даже если флот Погибели уцелеет. Скритс улыбнулся кривой мультипликационной улыбкой. - Вам здесь не угнаться за двумя зайцами. Вы хотите, чтобы мы рискнули всем ради ваших заверений. Мы согласны умирать, но не быть пешками в чужой игре. Последние слова были сказаны с ускользающей тенью злости, и на картинке с флагмана больше ничего не двигалось, только губы шевелились, плохо синхронизированные со словами. Глимфрель перехватил взгляд Свенсндота и показал на сигнал сбоя на панели связи. Голос Скритса продолжал: - Капитан Свенсндот, я отдаю приказ: вся дальнейшая связь с этим неизвестным судном должна каналироваться... Изображение застыло, и больше ничего не было слышно. - Что случилось? - донесся голос Равны. Глимфрель издал короткий щебечущий звук. - Мы теряем связь с флагманом. Эффективная полоса частот сузилась до двадцати бит в секунду, а последние слова Скритса требовали по крайней мере ста. Кьет сердито махнул в сторону экрана: - Отрубите эту штуку! По крайней мере не придется больше возиться с синтетическими изображениями. И он не хотел слышать последнего приказа Иэна Скритса, потому что догадывался, что это будет. - А почему не оставить все как есть? - чирикнул Тироль. - Мы могли не заметить разницы. Глимфрель хихикнул в ответ на реплику брата, но его длинные пальцы затанцевали по панели связи, и на дисплее появились звезды. У обоих дирокимов отношение к бюрократам было одинаковым. Свенсндот не ответил и посмотрел на оставшееся окно связи. По каналу связи с Фамом и Равной шло широкополосное видео почти без интерпретации. - Извините, что так вышло. Последние несколько дней у нас куча проблем со связью. Этот шторм на границе зон самый сильный за пару сотен лет: половина всех дисплеев гиперслежения показывают мусор. - Вы потеряли связь с командованием? - спросила Равна. - На данный момент. - Он взглянул на Фама. Глаза рыжего все еще были слегка остекленевшими. - Послушайте... мне очень жаль, что так вышло, но Лимменд и Скритс - люди неглупые. Вы сами видите, что их слова имеют смысл. - Странно... - перебил Фам. - Картинки были странные. - Вы имеете в виду трансляцию с флагмана? И Свенсндот объяснил насчет узкой полосы частот и замедлении процессоров корабля вблизи Дна. - А значит, у них наши изображения должны были быть не лучше. Интересно, что они видели? Хороший вопрос. Рыжие волосы Фама Нювена, дымчато-серая кожа, певучий голос. Если были посланы такие черты, то вполне вероятно, что на флагмане видели совсем не того человека, которого видел Кьет. - Нет, постойте. Синтез изображения работает совсем не так, и я уверен, что они вас видели ясно. Понимаете, сначала передается несколько изображений высокого разрешения, которые используются как основа анимации. Фам смотрел с сомнением, будто не поверил и сейчас намекал Кьету, что неплохо бы обо всем этом подумать. Ну и черт с ним. Объяснение было верным, и нет сомнения, что Лимменд и Скритс видели рыжего в образе человека. Но кое-что все же Кьета беспокоило: изображения Лимменд и Скритса были слишком старыми. - Глимфрель! Посмотри-ка необработанный поток информации с флагмана. Они нам посылали изображения для синхронизации? Через секунду Глимфрель ответил: - Нет, капитан. И как только все пошло под нужным шифром, на нашем конце связи шла работа лишь со старыми анимациями из рекламных объявлений. - Они с Тиролем обменялись своим щебетом. - Здесь же ничего толком не работает. Наверное, очередной глюк. Но, кажется, Глимфрель сам не очень верил своему объяснению. Свенсндот повернулся к изображению с "Внеполосного". - Понимаете, канал с Главным командованием полностью зашифрован, там используются схемы, которым я верю больше, чем той, которую мы с вами используем. И я не могу поверить, что это был маскарад. - Но в животе у Кьета поднималась тошнота. Как в первые минуты битвы за Сьяндру Кеи, когда он понял, как их выманили подальше, когда понял, что все, кого он хочет защитить, будут убиты. - Ладно, мы свяжемся с другими кораблями. Проверим положение флагмана... Фам Нювен поднял бровь. - Может быть, это и не был маскарад... Но он не успел договорить, как один из наездников - тот, что на большой тележке, - уже что-то кричал ему. Он перекатился по потолку комнаты, расталкивая людей и пробиваясь к камере. -У меня вопрос! - Речь из вокодера доносилась искаженная, почти неразборчивая. Щупальца наездника стучали друг о друга так резко, как Кьет Свенсндот еще не слышал. - Мой вопрос: есть на вашем флагмане наездники? - А зачем вам... - Отвечайте на вопрос! - А откуда мне знать? - Кьет постарался подумать. - Тироль, у тебя есть друзья в штабе Скритса. Там на борту есть наездники? Тироль пропел, заикаясь, несколько тактов, потом: - Да. В порядке срочного найма - фактически, для их спасения - сразу после битвы. Наездник безмолвно задрожал. Потом его щупальца поникли, будто увяли. - Спасибо, - сказал он тихо и отъехал от камеры. Фам Нювен тоже исчез из поля зрения. Равна дико оглянулась по сторонам, бросила в камеру: "Подождите, ради Бога!" - и перед Кьетом был опустевший мостик "Внеполосного". Где-то на пределе слышимости камеры доносился разговор людей и вокодеров наездников. Потом вернулась Равна. - Что это все значит? - спросил Свенсндот. - Н-ничего такого, что кто-нибудь из нас мог бы исправить... Капитан Свенсндот, похоже на то, что вашим флотом теперь командуют не те, кто вы думаете. - Может быть. - Чертовски на это похоже. - Мне надо это обдумать. Она кивнула, и они молча посмотрели друг на друга. Так странно: так далеко от дома, после всего, что было, увидеть кого-то такого знакомого. - Вы в самом деле были тогда на Ретрансляторах? Свенсндот сам удивился глупости своего вопроса. Но каким-то образом эта женщина была мостом между тем, что он знал и во что верил, и смертельной дикостью нынешней ситуации. Равна Бергсндот кивнула: - Да... и это было в точности так, как вы читали. У нас действительно даже был прямой контакт с Силой. И это еще не все, капитан. Погибель уничтожила все. В этом новости не лгут. Тироль оттолкнулся от навигационного пульта. - А чем тогда то, что вы тут делаете, может повредить Погибели? Слова были произнесены с грубой насмешкой, но глаза Тироля были печальны и серьезны. Фактически он хотел, чтобы ему указали смысл всех этих смертей. Дирокимы не были самой большой частью цивилизации Сьяндры Кеи, но были зато старейшей там расой. Уже миллион лет назад они вырвались из Медленной Зоны и колонизовали три системы, которые люди потом назвали Сьяндра Кеи. Еще задолго до появления людей это была раса мечтателей-сновидцев. Свои звездные системы они защищали древней автоматикой и союзом с дружественными молодыми расами. Еще полмиллиона лет, и эта раса исчезла бы из Края, вымерев или развившись во что-то другое. Это был обычный путь, вроде как старость и смерть, только мягче. Обычной ошибкой было считать, что представители такой дряхлеющей расы сами тоже дряхлые. В любой большой популяции есть всякие вариации. Всегда находились такие, кто хотят видеть наружный мир и немножко в нем поиграть. И люди отлично уживались с такими, как Тироль или Глимфрель. Бергсндот, кажется, это понимала. - Кто-нибудь из вас слыхал о богошоке? Кьет автоматически ответил "нет" и тут заметил пораженные взгляды обоих дирокимов. Они стали друг с другом пересвистываться, и наконец Тироль ответил по-самнорски "Да" таким близким к благоговению голосом, какого Кьет у него никогда не слышал. - Вы знаете, что мы, дирокимы, давно уже живем в Крае. Много колоний мы послали в Переход, некоторые стали Силами. И однажды... однажды что-то вернулось. Конечно, это не была Сила. На самом деле это был скорее дироким с изуродованным умом. Но он знал такое и делал такое, что сильно нас изменило. - Фентроллар? - спросил Кьет, вдруг вспомнив легенду. Это случилось за сто тысяч лет до того, как человечество появилось в Сьяндре Кеи, но об этом все еще спорили во всех поселениях дирокимов. - Да, - ответил Тироль. - Даже сейчас еще спорят, был Фентроллар даром или проклятием, но он создал обители сна и Старую Веру. Равна кивнула: - Это случай лучше всего известный нам, жителям Сьяндры Кеи. Может быть, не самый удачный случай, если учесть все его эффекты... И она рассказала о крушении Ретрансляторов, о судьбе Старика и о том, что сталось с Фамом Нювеном. Щебет дирокимов смолк, и они ни разу не шевельнулись. Наконец Кьет сказал: - Так что Ню... - он споткнулся на этом имени, странном, как и его носитель, - Нювен знает о том, что он ищет у Дна? Что он сможет с этим сделать. - Я не знаю, капитан. И сам Фам Нювен тоже не знает. В нужный момент приходит озарение. Я в это верю, потому что видела сама... но я не знаю, как сделать, чтобы поверили вы. Она судорожно вздохнула. И Кьет вдруг представил себе, какой камерой пыток должен быть "Внеполосный". И почему-то от этого вся история стала правдоподобней. Чем бы ни было то, что может уничтожить Погибель, оно должно быть неимоверно странным. Кьет представил себе, как бы он оказался заперт в корабле вместе с чем-то подобным. - Миледи Равна, - сказал он, выбирая слова твердые и официальные. Как бы там ни было, а я задумываю измену. - У меня, э-э, есть друзья во флоте Коммерческой Охраны. Я могу проверить выдвинутые вами подозрения, и... - Да говори ты прямо!- Возможно, мы сможем оказать вам поддержку вопреки моему Главному командованию. - Благодарю вас, сэр! Благодарю! Наступившее молчание прервал Глимфрель: - Сигнал по каналу от "Внеполосного" ухудшается! Кьет провел взглядом по окнам. Все дисплеи гиперслежения выдавали случайный шум. Чем бы ни был этот шторм, он усиливался. - Кажется, мы больше не сможем разговаривать, Равна Бергсндот. - Да, мы теряем сигнал... Капитан, если не выйдет, если вы не сможете сражаться за нас... Ваши люди - это все, что осталось от Сьяндры Кеи. Я рада была видеть вас и дирокимов... после всего этого увидеть знакомые лица людей, которых я понимаю. Я... Но тут ее изображение расплылось в низкочастотные компоненты. - Фью! - присвистнул Глимфрель. - Полоса частот ухнула в подвал. Ничего сложного в связи с "Внеполосным" не произошло. Просто при возникновении трудностей со связью процессоры корабля переключились на кодирование на низких частотах. - Эй, на "Внеполосном"! На канале возникли проблемы. Предлагаю прервать связь. Окно посерело, и на нем замелькали печатные самнорские буквы. - Да. Это не просто проблемы со свя... Глимфрель бесполезно терзал свою панель связи. - Ноль, - сказал он. - Сигнал не обнаруживается. Тироль оторвался от трехмерного навигационного дисплея. - Тут куда хуже, чем проблемы связи. Наши компьютеры не могут выполнить гиперпрыжок уже больше двадцати секунд. Они шли примерно двадцать прыжков в секунду, покрывая световой год за час. Теперь же... Глимфрель откинулся назад, оставив панель. - Ну вот, - сказал он. - Прибыли в Медленную Зону. Медленная Зона. Равна Бергсндот оглядела мостик "Внеполосного". Где-то в глубинах сознания Медленная Зона мерещилась ей как густая тьма, освещенная в лучшем случае факелами, царство кретинов и механических арифмометров. А на самом деле мало что изменилось. Так же сияли стены и потолки. Так же сияли звезды в окнах (только теперь они долго не сдвинутся). Изменения были более заметны на других экранах "Внеполосного". Трехмерный дисплей гиперслежения монотонно мигал, и красная надпись указывала время, прошедшее с последнего обновления изображения. Навигационные окна были полны диагностической информации от процессоров гипердвигателей. Снова и снова повторялось звуковое сообщение на трисквелине: "Предупреждение. Обнаружен переход в Медленную Зону. Немедленно выполнить обратный прыжок! Предупреждение. Обнаружен переход в Медленную Зону. Немедленно..." - Заткните вы его! - Равна схватила седло и привязалась. У нее слегка кружилась голова, хотя это могло быть только от паники (впрочем, вполне естественной). - Ничего себе придонный люггер! Мы влетаем в Медленную Зону, а он только и может, что вопить предупреждения уже после этого! Зеленый Стебель подобралась ближе, "переступая" ветвями по потолку. - Даже с придонными люггерами такое случается, миледи Равна. Фам что-то сказал кораблю, и почти все дисплеи очистились. Синяя Раковина заметил: - Даже сильный шторм поверхностей Зон обычно не расходится дальше нескольких световых лет. Мы же были на две сотни световых лет над границей Зоны. То, что нас настигло, - это чудовищный всплеск, такой, о котором можно прочесть только в архивах. Слабое утешение. - Мы знали, что может случиться что-нибудь такое, - сказал Фам. - За последние недели все шло как нельзя хуже. Для разнообразия на этот раз он не выглядел огорченным. - Да, - огрызнулась Равна. - Мы ожидали замедления, но не Медленности. - А теперь мы в ловушке. - Где же ближайшая обитаемая система? Десять световых лет? Пятьдесят? Теперь видение тьмы обрело новую реальность, и звездные поля за обшивкой корабля перестали быть дружественными и утешительными. Корабль окружало бесконечное ничто, движущееся с ничтожной долей скорости света... окружало, как склеп. И вся храбрость Кьета Свенсндота и его флота - зря, и никто никогда не спасет Джефри Олсндота. Рука Фама коснулась ее плеча - впервые за много... дней? - Мы все еще можем пробиться к планете Стальных Когтей. Это же придонный люггер, черт возьми! Да на этой телеге субсветовой двигатель лучше всего, что я видел за свою жизнь в Кенг Хо! А в те времена я думал, что я самый свободный человек во всей Вселенной. Десятилетия полета, почти все время в анабиозе. Таков был мир Кенг Хо, мир воспоминаний Фама. Равна судорожно выдохнула, и выдох закончился нервным смехом. Для Фама это означало, что с него спала огромная тяжесть, хотя бы временно. Он мог быть просто человеком. - Что такого смешного? - спросил Фам. Равна затрясла головой. - Все мы. Не обращай внимания. - Она сделала пару медленных вдохов. - Ладно. Кажется, я могу говорить разумно. Значит, произошел всплеск Зоны. Нечто, чему обычно требуется тысячу лет - даже в бурю, - чтобы сдвинуться на один световой год, вдруг съехало на двести. Об этом через миллионы лет будут читать в архивах. Не уверена, что мне хотелось этой чести... Мы знали, что идет буря, но утонуть - этого я не ожидала. Быть похороненной на глубине световых лет под поверхностью моря. - Аналогия с бурей на поверхности моря не точна, - заметил Синяя Раковина. Он все еще был на дальнем конце мостика, куда отодвинулся после вопроса капитану "Ульвиры". Вид у него был по-прежнему расстроенный, хотя он все так же влезал с мелкими уточнениями. Сейчас Синяя Раковина изучал навигационный дисплей - то, что было на нем зарегистрировано как раз перед всплеском. Он вывел картинку на плоский дисплей и медленно катился по потолку в сторону остальных. Зеленый Стебель погладила его ветвями, когда он проезжал мимо. Синяя Раковина передал дисплей в руки Равны и продолжал, будто читал лекцию: - Даже в сильную бурю на море поверхность воды никогда не искажается так, как в больших возмущениях поверхности раздела. Последние сведения из групп новостей характеризуют эту поверхность как фрактальную с размерностью близкой к трем. Как пена или аэрозоль. - Даже он не смог "избежать аналогии с бурей. Звездные поля неподвижно висели за хрустальными стенами, и самый громкий звук исходил от вентиляторов корабля. И при этом они были поглощены мальстремом. Синяя Раковина повел веткой в сторону дисплея в руках Равны: - Мы можем снова оказаться в Крае всего через несколько часов. - Что? - Вот смотрите. Плоскость дисплея определена предполагаемой позицией флагманского корабля Сьяндры Кеи, отдельного корабля, с которым у нас была прямая связь, и нашей позицией. - Эти три точки образовывали узкий треугольник, где вершины Лимменд и Свенсндота приближались друг к другу. - Я отметил время потери контакта с другими. Заметим, что потеря контакта с флагманом произошла за сто пятьдесят секунд до того, как мы были поглощены. Судя по входному сигналу и его запросу на изменение протокола, я заключаю, что и мы, и одиночный корабль были поглощены примерно в одно и то же время. Фам кивнул: - Ага. А наиболее отдаленные точки должны были терять контакт последними. Это должно значить, что всплеск пришел со стороны, а не снизу. - Именно так! - Синяя Раковина протянул ветку со своего насеста на потолке и похлопал по дисплею. - Эти три корабля были как зонды в стандартном способе картирования Зоны. Воспроизведение изображений с дисплеев гиперслежения это заключение, без сомнения, подтвердит. Равна посмотрела на диаграмму. Дальняя вершина треугольника, в которой находился "Внеполосный", показывала почти на самый центр Галактики. - Значит, это здоровенный отвесный фронт, перпендикулярный поверхности. - Чудовищная волна, уходящая вдаль! - сказала Зеленый Стебель. - И вот почему это не продлится долго. - Да. Это радиальные изменения, как правило, долговременны. А у этой штуки должен быть задний фронт. Через несколько часов мы его минуем - и окажемся в Крае. Итак, еще оставалась гонка, которую можно выиграть... или проиграть. Первые часы прошли в странном состоянии. По оценке Синей Раковины, им предстояло выйти в Край через "несколько часов". И они болтались на мостике, попеременно глядя на часы и возвращаясь к только что законченному разговору. Фам возвращал себя к напряжению взведенного курка. Он в любой момент мог оказаться опять в Крае. И что делать тогда? Если перевербовано всего несколько кораблей, Свенсндот, быть может, сумеет организовать атаку. А это поможет? Фам снова и снова смотрел записи гиперслежения, изучая каждый различимый корабль всех флотов. - Но когда мы выберемся, когда мы выберемся... я знаю, что буду делать. Не почему я это должен делать, но что. Больше он ничего не мог объяснить. В любой момент... И не имело смысла настраивать оборудование, которое все равно придется инициализировать после выхода в Край. Когда же минуло восемь часов... - Это может быть и дольше, может быть, целый день. Они оказались будто на страницах древней истории. - Может быть, стоит немножко заняться нашим хозяйством. "Внеполосный" был рассчитан и на Край, и на Медленную Зону, но эта среда рассматривалась как маловероятная, как аварийный случай. Были специальные процессоры для работы в Медленной Зоне, но они не включались автоматически. По совету Синей Раковины Фам вывел высокоскоростную автоматику в автономный режим; это не было трудно, только пара независимых устройств с голосовым приводом настолько отупели, что не могли понять команд отключения. Использование новой автоматики вызвало у Равны холодок, который каким-то тонким образом больше пугал, чем изначальная потеря гипердвигателя. Ее образ Медленности как темноты с факелами был всего лишь ночным кошмаром. С другой стороны, представление о Медленной Зоне как царстве кретинов и арифмометров что-то общее с реальностью имел. Интеллект "Внеполосного" постоянно снижался по мере приближения ко Дну, но теперь... Отказали все управляемые голосом графические генераторы - они были слишком сложны, чтобы новый "Внеполосный" мог их поддерживать, по крайней мере в интерпретирующем режиме. Отказали все интеллектуальные контекстные анализаторы, с помощью которых в библиотеку корабля можно было обращаться как в собственную память. В конце концов Равна отключила устройства искусства и музыки - без отклика на настроение и контекст они стали такими тупыми... постоянно напоминали, что за ними нет мозгов. Даже самые простые вещи испортились. Устройства управления от голоса и жеста, например: они перестали откликаться на иронию и жаргонные слова. Для работы с ними теперь нужна была определенная дисциплина. (А Фаму это более или менее нравилось. Напоминало счастливые времена Кенг Хо.) Двадцать часов. Пятьдесят. Все по-прежнему повторяли Друг другу, что волноваться не о чем. Но теперь Синяя Раковина заявил, что разговор о "часах" был нереален. Учитывая высоту "цунами" (не менее двухсот световых лет), она скорее всего была в длину несколько сот световых лет - это если вычислять масштаб по историческим прецедентам. В этом рассуждении было одно слабое место: прецедентов такого масштаба еще не было. По большей части границы зон располагались соответственно плотности распределения галактической материи. От года к году видимых изменений не происходило - только сжатие в масштабе эпох, когда после смерти всех звезд, кроме самых малых, ядро Галактики откроется Краю. В любой же заданный момент одна миллиардная доля, быть может, этой поверхности могла считаться находящейся в "состоянии бури". В обычном шторме поверхность могла сдвинуться наружу или внутрь примерно на световой год где-то за десятилетие. Такие штормы каждый год сказывались на судьбах миров. Куда реже - быть может, раз в сто тысяч лет во всей Галактике - бывали штормы, когда границы серьезно искажались и расходились волны-всплески с многократной световой скоростью. Это и были те штормы, по которым Фам и Синяя Раковина строили свою шкалу соотношений. Самые быстрые перемещались со скоростью примерно светового года в секунду на расстояние чуть менее трех световых лет; самые большие всплески достигали высоты в тридцать световых лет и двигались едва ли на световой год в день. Так что же было известно о таком чудище, как поглотившая их волна? Немного. Истории из третьих рук, хранящиеся в библиотеке корабля, говорили о всплесках чуть ли не таких же огромных, но приводимые размеры и скорость распространения ясно не указывались. Трудно поверить историям, которым больше ста миллионов лет, и вряд ли существуют какие-то промежуточные языки. (А если бы и были, тоже вряд ли это помогло бы. Новая, тупая версия "Внеполосного" не могла выполнять механический перевод естественных языков. И копание в библиотеке было бессмысленным.) Когда Равна пожаловалась Фаму, он ответил: - Могло быть и хуже. Чем на самом деле было АР-Деление? Пять миллиардов лет назад. - Никто не знает. Фам ткнул через плечо пальцем в дисплей библиотеки. - Некоторые думают, что это был "суперсупервсплеск". Такой большой, что поглотил расы, которые могли бы его зафиксировать. Иногда самые большие катастрофы проходят незамеченными - некому записать леденящие кровь истории. Класс! - Извини меня. Равна. Честно говоря, если мы в чем-то вроде этих прошлых катастроф, то через день-другой мы отсюда вылезем. И лучше всего нам строить планы, исходя именно из этого. Просто тайм-аут в бою. Воспользуемся же им и насладимся каплей мира. Подумаем, как уговорить неперевербованные части флота Коммерческой Охраны нам помочь. Вот еще что. В зависимости от формы заднего фронта волны "Внеполосный" может потерять приличную часть своей форы... Но я ставлю на то, что флот Союза перепугался от всего этого до смерти. Эти оппортунисты скорее всего рванут в безопасное место, как только окажутся снова в Крае. Совет Фама дал ей работу еще на двадцать часов. Она билась с полуидиотами, которые называли себя новыми версиями стратегических планировщиков "Внеполосного". Даже если всплеск пройдет вот прямо сию секунду, все равно может быть уже поздно. В этой игре были участники, для которых всплеск не дал тайм-аута: Джефри Олсндот и его союзники - Стальные Когти. Уже семьдесят часов прошло с последнего сеанса связи, и три сеанса Равна уже пропустила. Если ее охватывает паника, что же такое делается с Джефри? Даже если Булат может сдержать врагов, время уходит - а с ним уходит и доверие его союзников. На сотом часу в глубине всплеска Равна заметила, что Фам и Синяя Раковина проверяют ракетный двигатель. Бывают тайм-ауты, которые длятся вечно. 34 Горячий жар лета на время спал. Честно говоря, стало даже прохладно. Дым еще поднимался от лесов, и воздух был сух, но ветер уже не так сильно сушил землю. Но в своем гнезде внутри корабля Амдиджефри мало обращал внимания на хорошую погоду. - Они и раньше, бывало, запаздывали с ответом, - заметил Амди. - Она говорила, что ультраволны... - Так Равна еще никогда не опаздывала! По крайней мере после зимы. В голосе Джефри смешались страх и нетерпение. Они ожидали передачи где-то в середине ночи - технические данные для господина Булата. Утром этой передачи не было, а потом Равна пропустила и дневной сеанс, когда у них обычно бывала возможность просто поболтать. Дети пересмотрели все установки коммуникатора. Прошлой осенью они внимательно скопировали их и всю диагностику низкого уровня. Все выглядело точно так же, кроме одной штучки, которая называлась "детектор несущей". Вот был бы у них компьютер, они бы выяснили, что это значит. Они осторожно поменяли какие-то параметры коммуникатора... и быстро сделали, как было, когда ничего не вышло. А может быть, они не дали этим изменениям времени сработать. Или наоборот, что-то серьезно спутали. Они торчали в командной рубке весь день, и настроение у них металось между скукой, страхом и раздражением. Наконец победила скука, хотя и временно. Джефри тревожно задремал в отцовском гамаке, а двое из Амди свернулись у него на руках. Амди лениво рыскал по рубке, поглядывая на ручки управления ракетным двигателем. Нет... даже при его самоуверенности он не решался их трогать. Еще один его элемент дергал обивку стен. Он почти видел, как растет грибковый нарост, - так все шло медленно. На самом деле серая масса распространилась гораздо дальше, чем когда он смотрел в прошлый раз. За обивкой ее слой стал толстым и плотным. Амди пустил себя цепочкой между стеной и тканью. Там было темно, но из щели под потолком свет падал. По большей части плесень была едва ли в дюйм толщиной, но здесь она утолщалась до пяти-шести дюймов - ого! Как раз над разнюхивающим носом Амди рос большой ее ком. Он был не меньше, чем куски орнаментального мха, украшавшие стены зала собраний в замке. От грибков росли вниз тонкие длинные пряди. Амди чуть не окликнул Джефри, но его двум элементам было очень удобно возле спящего мальчика. Он придвинул к этому странному месту пару голов. Стена за ним была какой-то необычной, будто бы поеденной плесенью. И сама стала серой, как дым. Амди потрогал пряди носом - сухие и твердые. В носу защекотало, и Амди застыл в удивлении. Глядя на самого себя сзади, он увидел, как пряди прошли через голову его элемента! И без всякой боли, только чуть защекотало. - Чего? Что случилось? Джефри вскинулся, когда элементы Амди рядом с ним напряглись. - Тут за обивкой что-то очень диковинное. Я тронул этот большой нарост грибков, и... Говоря, Амди медленно пятился от этой штуки на стене. От прикосновения не стало больно, но он сейчас больше нервничал, чем любопытствовал. И ощутил, как пряди медленно выскальзывают наружу. - Я же тебе говорил, нам не полагается играть с этой штукой. Она грязная. Единственное, что хорошо, - она не пахнет. Джефри вылез из гамака, пересек рубку и поднял завесу. Передовой элемент Амди потерял равновесие и дернулся прочь от грибкового нароста. Что-то щелкнуло, и резкая боль пронзила губу. - Ну и ну, ничего себе штука! - Потом Джефри услышал болезненный свист Амди и спросил: - Ты не ранен? Амди отступил от стены. - Кажется, нет. Кончик последний пряди все еще торчал у него в губе. Это жгло слабее, чем крапива, которую он тронул несколько дней назад. Амдиджефри оглядел рану. Обломок дымчатого шипа казался твердым и хрупким. Пальцы Джефри осторожно его вытащили. Потом Амди и Джефри повернулись и стали смотреть на наросты на стене. - Оно действительно разрослось. Похоже, что оно и стенку разъедает. Амди тронул кровоточащую ранку на морде. - Ага. Теперь я понимаю, почему тебе говорили держаться от этого подальше. - А может, надо попросить господина Булата, чтобы все это соскребли? Еще полчаса они ползали позади всех занавесов. Серость расползалась повсюду, но так пышно расцвела только в одном месте. Дети вернулись на нее поглазеть, даже совали в нее разные предметы. Но ни носами, ни пальцами больше не рисковали. Глазение на плесень на стене - это было самое интересное за весь день. "Внеполосный" на связь не вышел. На следующий день вернулась жара. Прошло еще два дня - и ни слова от Равны. Властитель Булат не спеша рысил по стенам на вершине Холма Звездолета. Было около полуночи, и солнце висело на высоте градусов пятнадцать над северным горизонтом. Шерсть покрывалась потом - лето выдалось самое жаркое за десять лет. Суховей задувал уже тринадцатый день подряд. И больше это уже не было желанное тепло среди прохлады севера. На полях засыхали посевы, дым от пожаров вокруг фиордов висел коричневой дымкой и на севере, и на юге от замка. Поначалу этот красноватый цвет был новинкой, переменой среди бесконечной голубизны неба и беловатых морских туманов. Но только поначалу. Когда пожары достигли Восточного Стримсделла, все небо окрасилось красным заревом. Пепел сыпался целые дни напролет, и все запахи забивал запах гари. Кое-кто говорил, что это еще хуже грязного воздуха южных городов. Солдаты на стене освобождали дорогу. И не только из вежливости или страха перед Булатом. Его войска еще не привыкли к виду элементов в плащах, и объяснение, которое распускал Теневик, не очень помогало: Властителя Булата сопровождает синглет, одетый в его цвета. Эта тварь не издавала звуков мысли и шла невероятно близко к хозяину. - Успех - это следование графику, - сказал Булат своему синглету. - Я помню, ты меня этому учил. Сталью врезал в меня. Элемент посмотрел на него, склонив голову: - Насколько я помню, я тебя учил, что успех - это умение приспособиться к изменениям в графиках. Слова были отлично артикулированы. Бывали синглеты, которые умели так хорошо говорить, - но даже наиболее владеющие речью не могли бы поддерживать разумный разговор. Теневик без труда убедил солдат, что наука Свежевателя создала расу сверхстай и что этот, в плаще, так же умен, как обыкновенная стая. Это была отличная маскировка для истинного назначения плащей. Она и внушала страх, и скрывала правду. Элемент подошел ближе к Булату - ближе, чем бывал кто бы то ни было иначе как в моменты убийства или изнасилования. Булат невольно облизал губы и подался от угрозы во все стороны. Чем-то этот задрапированный был похож на труп - даже следа не было от звука мысли. Щелкнув челюстями. Булат ответил: - Да. Гений состоит в том, чтобы побеждать и тогда, когда графики летят в мусорный ящик. - Он отвернулся от элемента Свежевателя, оглядев застланный заревом южный горизонт. - Какие последние сообщения о движении Резчицы? - Она все еще стоит лагерем в пяти днях пути на юг отсюда. - Чертова дура! Трудно поверить, что она твой родитель. Хранитель так облегчил ей путь; она со своими солдатами и игрушечной пушкой должна была бы быть здесь уже декаду тому назад... - И попасть на бойню по графику. - Да! Задолго до прибытия наших небесных друзей. А она вместо того лезет в глубь материка, а потом лодырничает. Элемент Свежевателя пожал плечами под темным плащом. Булат знал, что радио настолько тяжелая штука, насколько и кажется с виду. Ему было приятно, что этот другой платит за свое всеведение. Подумать только, каково в такую жару быть закутанным до мембран. Здесь он мог это себе представить... а в помещениях - даже и унюхать. Они прошли мимо настенной пушки. Ствол блеснул слоистым металлом. Дальность выстрела орудия была втрое дальше, чем у жалких игрушек Резчицы. Пока Резчица возилась с Компьютером и интуицией человеческого детеныша, Булат получал прямые указания от Равны с компанией. Сначала он испугался размеров пушек, подумав, что Гости настолько его превосходят, что даже не должны ничего опасаться. Но потом, чем больше он слышал о Равне и остальных, тем яснее осознавал их слабость. Они не могли сами с собой экспериментировать, сами себя улучшать. Закоснелые и медленно меняющиеся тупицы. Иногда они выказывали примитивную хитрость - Равна уходила от ответов на вопрос, что им нужно на Звездолете, - но в их письмах все громче звучало отчаяние, и еще - озабоченность судьбой человеческого детеныша. А еще несколько дней назад все шло так хорошо! Выйдя из пределов слышимости стаи-артиллериста, Булат сказал элементу Свежевателя: - И все еще нет вестей от наших "спасателей". - Да. - Это был еще один сорванный график, и важный, который находился вне их контроля. - Равна пропустила четыре сеанса. Два моих элемента сейчас вместе с Амдиджефри. - Синглет ткнул мордой в сторону купола внутреннего хранилища. Жест этот был неуклюжим обрывком - без остальных морд и глаз язык жестов был очень ограничен. Мы построены не для того, чтобы бродить здесь кусок, и там кусок. - Еще несколько минут, и эти ребята из космоса пропустят пятый сеанс. А дети, как ты знаешь, готовы впасть в отчаяние. Голос элемента звучал сочувственно, и Булат невольно подался еще дальше в стороны. Он помнил этот тон с самого начала своего существования. И помнил смерть и резание, которые за этим следовали. - Я хочу, чтобы они чувствовали себя счастливыми, Тиратект. Мы полагаем, что связь возобновится, и тогда они будут нам нужны. - Булат оскалил шесть пар челюстей в сторону элемента. - Твои прежние штучки не пройдут! И элемент вздрогнул почти незаметно, но для Булата это было приятнее, чем ползание на брюхе десяти тысяч других. - Конечно, нет! Я только говорю, что тебе следует их навестить и помочь им справиться со своим страхом. - Сам справишься. - Да... но мне они не доверяют. Я же тебе говорил, Булат, они тебя любят. - Ага! А тебя видят насквозь до самой твоей злобности, да? Этой ситуацией Булат гордился. Он преуспел там, где собственные методы Свежевателя дали бы осечку. Он манипулировал стаями без угроз или боли. Это был самый сумасшедший эксперимент Булата - и самый успешный. Но... - Слушай, у меня нет времени нянчиться ни с кем. А говорить с этой парой - трудная работа. Труднее всего было сдерживать себя, терпеть "ласки" Джефри и выходки Амди. С самого начала Булат требовал, чтобы ни у кого другого близкого контакта с детьми не было. Слишком они были важны, чтобы давать к ним доступ кому-нибудь еще, - малейший промах мог открыть им правду и все разрушить. Даже теперь Тиратект была единственной стаей, кроме него, которой был разрешен прямой контакт. Но для Булата каждая встреча с ними была еще хуже предыдущей - предельное испытание его самоконтроля. Трудно было ясно мыслить под наплывом убийственной ярости, а именно ею кончался почти каждый разговор Булата с ними. Ох, как будет чудесно, когда прилетит наконец звездный народ. Тогда можно будет использовать и другую грань инструмента по имени Амдиджефри. Тогда ему не будет нужно их доверие и дружба. Тогда у него в руках будет то, что можно мучить и убивать ради исполнения своих требований. Конечно, если чужаки не прилетят или если... - Что-то надо делать! Я не собираюсь плыть, как пена на волне будущего! - Булат ударил лапой по ограде внутренней стороны стены, оставив глубокие борозды от стальных когтей. - Мы ничего не можем сделать насчет чужаков, так что давай разберемся с Резчицей. Да! - Он ухмыльнулся в лицо элементу Свежевателя. - Ирония судьбы! Ты сто лет искал ее гибели, и сейчас я могу добиться успеха. Что для тебя было бы величайшим триумфом, для меня лишь досадная побочная работа, предпринятая лишь потому, что приходится отложить главное. Элемент в плаще остался равнодушным. - Дело в такой маленькой детали, как дары, упавшие с небес. - Ага, прямо в мои открытые пасти. Но ведь это мое везение, а не твое? - Булат отошел на несколько шагов, довольно про себя хихикая. - Да. Пора Хранителю привести доверившуюся ему королеву прямо на бойню. Может быть, это належится на другие события, но... В общем, бой будет на востоке. - У Маргамского подъема? - Именно там. При подъеме по этому дефиле силы Резчицы соберутся вместе. Мы поставим там орудия за грядой на вершине подъема. И мы уничтожим всех, кто идет с ней. Это достаточно далеко от Холма Звездолета, и если даже звездный народ в это время прилетит, мы сможем сделать обе работы отдельно. - Синглет ничего не сказал, и Булат, минуту помолчав, полыхнул на него гневным взглядом. - Да, дорогой мой учитель, я знаю, что это риск. Я знаю, что мы распыляем силы. Но у нас тут армия, стучащаяся в нашу дверь. К сожалению, они прибыли поздно, и это неудобно, но даже Хранитель не сможет заставить их повернуться и пойти домой. А если он постарается потянуть время. Резчица... кстати, ты знаешь, что она тогда сделает? - Нет. Ей всегда были свойственны неожиданные решения. - Может быть, она даже поймет обман Хранителя. Итак, мы предпримем небольшой риск и уничтожим ее немедленно. Ты сейчас рядом с Разведчиком Ранголитом? - Да. Два моих элемента. - Вели ему передать весть Хранителю. Он должен вывести армию королевы к Маргамскому подъему не позднее двух дней от сегодняшнего. Детали можешь разрабатывать сам, как хочешь, - ты знаешь местность лучше меня. Окончательно все уточним, когда обе стороны уже займут позиции. - Командовать в битве обеими сторонами - это здорово! - Еще одно. Важная вещь, и Хранитель должен выполнить ее в течение дня: я хочу, чтобы человек королевы умер. - А какой от нее вред? - Глупый вопрос. - Особенно от тебя. - Мы не знаем, когда Равна и Фам до нас доберутся. Пока они не попали надежно к нам в челюсти, эта Джоанна - опасная вещь. Скажи Хранителю, пусть это выглядит как несчастный случай, но Двуногая должна умереть. Свежеватель был повсюду. Это была та божественность, о которой он мечтал, еще когда был юным отпрыском Резчицы. Пока один его элемент говорил с Булатом, два других бегали вокруг Звездолета с Амдиджефри и еще два трусили сквозь редколесье к северу от лагеря Резчицы. Рай может быть и пыткой, и каждый день этой пытки было все тяжелее выносить. Прежде всего это лето было невыносимо жарким, как никогда не бывало на севере. А радиоплащи не просто были жаркими и тяжелыми. Они по необходимости покрывали мембраны всех его элементов. В отличие от любой неудобной одежды снятие их хотя бы на минуту означало безумие. Первые испытания плащей длились всего час-другой. Но потом была пятидневная экспедиция с Разведчиком Ранголитом, дававшая Булату мгновенную информацию и владение обстановкой по всей местности вокруг Холма Звездолета. После этого пришлось двое суток оправляться от потертостей и болей от радиоплащей. Последним экспериментом было всезнание, длившееся двенадцать дней. И все время носить плащи было невозможно. Каждый день один из элементов по очереди сбрасывал радио, мылся, и ему меняли подкладку плаща. Каждый день Свежеватель испытывал час безумия, и иногда слабовольная Тиратект приходила в сознание, тщетно стараясь восстановить свое господство. Но это было не важно. При одном отсоединенном элементе в стае оставалось только четыре. Бывают четверки с нормальным разумом, но в стае Свежеватель - Тиратект ни одной такой не было. И мытье с переодеванием происходили при замутненном сознании. И конечно, хотя Свежеватель и находился "одновременно повсюду", он не стал умнее. После первых робких экспериментов он стал получать звуковые и зрительные впечатления, совершенно разные для разных элементов, но самое трудное - это было вести одновременно несколько разговоров. Пока он препирался с Булатом, остальные его элементы мало что могли сказать Амдиджефри или Ранголиту. Но сейчас Властитель Булат закончил с ним разговор. Свежеватель шел вдоль парапета со своим бывшим учеником, но если бы Булат что-то сказал, ему пришлось бы оторваться от разговора, который он вел сейчас. Свежеватель улыбнулся (осторожно, чтобы элемент рядом с Булатом этой улыбки не показал). Булат думал, что сейчас Свежеватель ведет разговор с Разведчиком. О, это обязательно будет... через пару минут. Одним из преимуществом его положения было то, что никто наверняка не знал, что делает Свежеватель. Если действовать осторожно, он снова сможет в конце концов здесь править. Это опасная игра, и плащи сами по себе - тоже опасная штука. Подержи плащ несколько часов вдали от солнца, и он теряет энергию, отрезая носящий его элемент от остальной стаи. Еще хуже проблема помех - богомольское слово. Второй набор плащей убил стаю, которая его надела, и звездный народ не мог точно назвать причину, только говорил, что это, наверное, "явления интерференции". Свежевателю таких крайностей пережить не довелось. Но иногда, в дальних поисках с Ранголитом или когда падала мощность плаща, в уме возникал неимоверный визг, будто дюжина стай сбежалась вместе, звуки, похожие на что-то среднее между безумием любви и яростью убийства. Казалось, Тиратект такие моменты нравились, она выпрыгивала из этого хаоса, обволакивая его мягкой ненавистью. Обычно она таилась за краем сознания, вставляя там слово, здесь побуждение. После помех она становилась намного опаснее, иногда ей удавалось захватить контроль почти на целый день. Будь у него спокойный год без кризисов, Свежеватель мог бы изучить Ти, Ра и Тект и выполнить нужные ампутации. Наверное, Тект, элемент с белыми кончиками ушей, пришлось бы убить: он был не особенно ярок, но зато казался краеугольным камнем всей тройки. Если выполнить точно подогнанную замену, Свежеватель мог бы стать еще более великим, чем был до бойни в Чаше Парламента. Но сейчас Свежеватель был связан: хирургия души на самом себе - это пугающая задача. Даже для Мастера. Итак. Тщательно. Осторожно. Держать плащи хорошо заряженными, не предпринимать дальних путешествий и не давать никому увидеть все нити своего плана. Пока Булат считал, что Свежеватель разговаривает с Ранголитом, тот беседовал с Амди и Джефри. Лицо человека было мокрым от слез. - Ч-четыре р-раза Равна не выходила на связь. Что с ней случилось? Его голос сорвался на визг. Свежеватель не знал, что механизм, которым люди производят звуки, обладает подобной гибкостью. Почти все элементы Амди окружили мальчика и лизали его щеки. - А может быть, наш ультраволновый приемник сломался. - Он поглядел на Свежевателя, будто ища помощи, и в глазах щенков тоже стояли слезы. - Тиратект, попроси, пожалуйста, Булата еще раз. Пусть нам позволят еще на день здесь остаться. Может быть, какие-то сообщения прошли, но не были записаны. Свежеватель-С-Булатом спустился по северной лестнице и перешел площадку для парадов. Часть его внимания была поглощена ворчанием Булата по поводу неряшливости в уборке тренировочного плаца. По крайней мере у Булата хватает ума держать дисциплинарные эшафоты на Скрытом Острове, подальше отсюда. Свежеватель-С-Солдатами-Ранголита переплывал горный поток. Даже в разгаре лета и суховея здесь еще лежали снежники, и вода в потоке была ледяная. Свежеватель-С-Амдиджефри подался вперед, позволив двум элементам Амди прижаться к своим бокам. Дети оба любили физический контакт, и он был единственным, кто у них для этого был, помимо их самих. Все это, конечно, было чистейшим извращением" но Свежеватель основывал свою жизнь на манипуляции чужими слабостями" и вполне их приветствовал. Он прогудел глубокий мурлыкающий звук плечевыми мембранами, поглаживая лежащего рядом щенка. - Спрошу Властителя Булата, как только его увижу. - Спасибо? Щенок ткнулся в его плащ и милосердно отодвинулся - под плащом все болело и саднило. Может быть, Амди это понимал, а может быть... Свежеватель все больше и больше замечал скрытность этих двоих. Его замечание Булату было правдивой проговоркой: эти двое ему не доверяли. Виновата в этом была Тиратект. Сам по себе Свежеватевь мог бы завоевать любовь Амдиджефри без всякого труда. У него не было взрывного темперамента Булата и его уязвимого достоинства. Он вполне мог болтать ради удовольствия, тщательно мешая правду с ложью. Умение понимать чужие чувства было одним из его величайших талантов: ни один садист не может достичь совершенства без этой диагностической способности. Но когда он действовал отлично и они уже готовы бывали ему открыться - в этот момент выскакивали Ти, Ра иди Тект, искажая его выражение или меняя выбор фразы. Может быть, ему следовало довольствоваться подрывом уважения детей к Булату (разумеется, ничего не говоря против него прямо). Свежеватель вздохнул и утешающе погладил Джефри по руке: - Равна вернется, я в этом уверен. Человек шмыгнул носом и протянул руку погладить часть головы Свежевателя, не закрытую плащом. Минуту они сидели в сочувственном молчании, и внимание Свежевателя снова отвлеклось... ...в лес, к солдатам Ранголита. Группа шла вверх по холму уже минут десять. Остальные были мало нагружены и к подобным упражнениям привыкли. Два элемента Свежевателя отставали. Он зашипел в сторону командира группы. Командир пробежал обратно, солдаты быстро отскакивали с его пути. Остановился он, когда его передовой элемент оказался в пятнадцати футах от Свежевателя. Головы его склонились в разные стороны. - Вы что-то желаете... господин? Он был новичком. Ему рассказали о плащах, но Свежеватель знал, что этот тип новых правил не понял. Да, в плащах сверкало серебро и золото - цвета Властителей, но здесь были только два элемента Свежевателя, а обычно такой фрагмент еле-еле мог поддерживать разговор, и уж никак не отдавать осмысленные приказы. Не меньше смущало командира и отсутствие шума мысли. "Зомби" - это слово произносили солдаты, когда думали, что их никто не слышит. Свежеватель показал вверх, на холм - граница леса была всего в нескольких ярдах. - Разведчик Ранголит на той стороне. Мы срежем путь, - вяло сказал он. Часть другого уже глядела вверх. - Это не годится, господин. - Командир говорил медленно, и вся его поза означала: "глупая двойка!" - Нас заметит противник. Свежеватель смерил собеседника грозным взглядом - трудная штука, когда тебя всего двое. - Солдат, ты видишь золото на моих плечах? Даже один мой элемент стоит вас всех. Если я говорю, что мы срежем путь, мы это сделаем - даже если придется ползти по гребню на брюхе. На самом деле Свежеватель точно знал, где расставил посты Хранитель. Здесь можно было пройти по открытому месту без риска. И к тому же он очень устал. Командир группы не знал точно, кто такой Свежеватель, но понимал, что эти темные плащи не менее опасны, чем любой Властитель в виде полной стаи. Он униженно попятился, волоча животы по земле. Группа повернула вверх по холму и через минуту шла по открытой вересковой пустоши. Командный пункт Ранголита был всего в полумиле дальше по тропе... Свежеватель-С-Булатом вошел во внутреннее хранилище. Камень был свежеобтесанным, и стены возведены в той лихорадочной спешке, которая отмечала все строительство замка. В тридцати футах над головами, где своды сходились с опорами, в каменной кладке были небольшие отверстия. Скоро они будут заполнены порохом - как и щели в стенах, окружающих площадку приземления. Булат называл их "Челюсти гостеприимства". Сейчас он повернул одну голову к Свежевателю. - Так что говорит Ранголит? - Извини, он сейчас ушел в дозор. Будет здесь - то есть в лагере - с минуты на минуту. Свежеватель очень старался скрыть свои собственные походы с разведчиками. Такие рекогносцировки не были прямо запрещены, но Булат потребовал бы объяснений, если бы узнал. Свежеватель-С-Солдатами-Ранголита пробирался сквозь намокший вереск. Над тающими снежниками ветер нес приятную прохладу, и язычки ее залезали даже под эти проклятые плащи. Ранголит отлично выбрал место для командного пункта. Он поставил палатки в небольшом понижении рельефа у края большого летнего пруда. В ста ярдах склон над ним покрывал массивный снежник, питавший пруд, но место было расположено так высоко, что с краев впадины открывался ясный вид в три стороны света - на запад, на юг и на восток. Снабжение с севера можно было организовать почти без риска обнаружения, и даже если эти проклятые пожары захватят нижние леса, командный пункт будет вне их. Разведчик Ранголит возился около сигнальных зеркал, смазывая аппаратуру наведения. Один из его подчиненных лежал, высунув морды за вершину холма и оглядывая пейзаж в подзорные трубы. При виде Свежевателя Ранголит принял позу "смирно", но страха его положение не выражало. Как и большинство дальних разведчиков, он не до конца боялся политиков из замка. Кроме того, Свежеватель сразу установил с ним отношения вроде "мы боевые солдаты, а они - паркетные". Сейчас Ранголит зарычал на командира группы: - Еще раз так пройдешь по открытому месту - и твои задницы попадут в рапорт! - Моя вина. Разведчик, - вмешался Свежеватель. - У меня важные новости. И они отошли в сторону от прочих, поближе к палатке Ранголита. -Увидел что-то интересное? - странно улыбнулся Ранголит. Он уже давно догадался, что Свежеватель - не талантливая двойка, а часть стаи из замка. - Когда у тебя сеанс связи с Опекуном? - Это была кличка Хранителя. - Сразу после полудня. Он за четыре дня ни фазу не пропустил. Южане, кажется, засели в одном большом лагере. - Это ненадолго. И Свежеватель повторил приказ Булата Хранителю. Слова шли тяжело - предатель в нем сопротивлялся, он чуял начало главной атаки. - Ого! Ты хочешь перебросить все к Маргамскому подъему меньше чем за два... ладно. Это то, что мне лучше не знать. Свежеватель ощетинился под плащами. Есть пределы для фамильярности. Ранголит - стая полезная, но когда все кончится, его можно будет сгладить во что-нибудь другое... при случае. - Это все, господин? - Да... то есть нет. Свежеватель вздрогнул в непривычной озадаченности. С этими плащами та трудность, что иногда они мешают вспомнить... Нет, ради Великой Стаи! Это снова Тиратект. Булат приказал убить человека Резчицы - приказ более чем разумный, но... Свежеватель-С-Булатом сердито потряс головой, щелкнув зубами. - Что-то тебе мешает? - спросил Властитель Булат. Казалось, ему доставляют удовольствие мучения Свежевателя с плащами. - Ничего, господин. Просто небольшие помехи. На самом деле помех не было, но Свежеватель чувствовал, будто распадается на части. Что же давало другой такую внезапную мощь? Свежеватель-С-Амдиджефри раскрывал и закрывал пасть, раскрывал и закрывал. Дети отскочили от него с расширенными глазами. - Все в порядке, - сказал он мрачно, хотя два его тела стукнулись друг с другом. И в самом деле было много разумных причин сохранить Джоанну Олсндот живой: в дальней перспективе это гарантировало добрую волю Джефри. И она могла стать тайным достоянием Свежевателя. Может быть, фальсифицировать смерть Двуногой для Булата" и... Нет! Нет. Нет. Свежеватель снова обрел контроль над собой, выдавив эти рационализации из разума. Те самые приемы, которые он использовал против Тиратект, она обращала против него. Но со мной это не пройдет. Я - мастер лжи. С-Булатом, С-Ранголитом, С-Амдиджефри - все его Элементы издавали теперь тихие дребезжащие звуки. Властитель Булат танцевал вокруг него, не зная, то ли смеяться, то ли беспокоиться. Ранголит таращился с явным интересом. Дети подались обратно и коснулись его. - У тебя что-то болит? Человек просунул эти свои замечательные руки под плащ и мягко погладил кровоточащую шерсть Свежевателя. Мир содрогнулся от взрыва помех. - Не делай так, ему от этого может быть больнее, - прозвучал голос Амди. Мордочки щенков вытянулись, пытаясь помочь поправить плащи. Свежеватель ощутил, как все его существо проваливается в забытье. Последнее нападение Тиратект оказалось фронтальной атакой, без рационализации или хитрой инфильтрации, и... ...И она огляделась вокруг в изумлении. После стольких дней я снова стала сама собой и снова собой правлю. Хватит невинной крови. Если кто-то и должен умереть, это Булат и Свежеватель. Ее голова следила за метаниями Булата, выбрала наиболее вычлененного элемента. Подобрав под себя ноги, она приготовилась прыгнуть ему на горло. Только подойди чуть поближе... Последний момент сознания Тиратект вряд ли длился больше пяти секунд. Атака на Свежевателя внутри себя была отчаянным напряжением всех сил, не оставившим резервов для внутренней защиты. Уже готовясь прыгнуть на Булата, она ощутила, как ее душу тянет назад и вниз и из тьмы поднимается Свежеватель. Ноги элемента дернулись в судороге и подогнулись, земля ударила в лицо... ..И снова Свежеватель обрел контроль над собой. Атака слабачки его удивила. Ей в самом деле было не все равно, что будет убит кто-то другой, и это настолько ее волновало, что она решила принести себя в жертву, если это убьет Свежевателя. И это было ее концом. Попытка самоубийства - это не то, что может привести к господству над стаей. Сама ее решимость ослабила контроль над подсознанием - и дала шанс Хозяину. Он снова овладел контролем, и ему открылась великая возможность. Атака Тиратект оставила ее беззащитной. Самые сильные барьеры вокруг трех ее элементов вдруг стали тоньше шкурки перезревшего плода. Свежеватель ринулся через эту пленку, впился в плоть ее разума, разбрасывая его вокруг своего. Те трое, что были ядром ее личности, останутся жить, но никогда у них уже не будет души, отдельной от его собственной. Свежеватель-С-Булатом растянулся, будто без сознания, судороги его стихли. Пусть Булат считает его беспомощным. Это даст ему время придумать самое удачное объяснение. Свежеватель-С-Ранголитом медленно встал на ноги, хотя оба его элемента еще были в позе замешательства. Он стянул их вместе. Здесь объяснения не были нужны, но лучше, если Разведчик не заподозрит душевной борьбы!.. - Эти плащи - мощная штука, друг мой Ранголит. Иногда даже слишком. - Да, господин. Свежеватель позволил себе улыбнуться. Минуту он молчал, смакуя, что сейчас скажет. Нет, этой слабачки не было и тени. Это была ее последняя и самая сильная попытка захватить господство - последняя и самая большая ошибка. Улыбка Свежевателя расползлась, захватив и тех, которые были с Амдиджефри. Ему вдруг пришла в голову мысль, что Джоанна Олсндот - первая, кого он прикажет убить после возвращения на Скрытый Остров. Значит, Джоанна Олсндот будет первой кровью на трех из его морд. - Еще одна работа для Опекуна, Разведчик. Устранение... И пока он излагал подробности, тепло правильно принятого решения разливалось по всем его элементам. 35 Единственное, что было хорошего в ожидании, - оно давало раненым возможность оправиться. Теперь, когда Хранитель нашел путь через оборону свежевателей, все уже рвались снимать лагерь, но... Последний день Джоанна провела в полевом госпитале. Он был разбит в виде прямоугольников шириной примерно в шесть метров каждый. В некоторых прямоугольниках были поставлены рваные палатки - они принадлежали раненым, которые сохранили достаточно разума, чтобы о себе позаботиться. Остальные были окружены просто изгородью, внутри каждой из них находился одиночный элемент, уцелевший от того, что было когда-то целой стаей. Синглеты могли легко перепрыгнуть изгородь, но не понимали этого и оставались внутри. Джоанна тащила через госпиталь тележку с едой, останавливаясь около пациентов по очереди. Тележка была для нее великовата и иногда застревала между корнями в лесной подстилке. Но эту работу Джоанна могла выполнять лучше любой стаи, и ей было приятно приносить пользу. В лесу около госпиталя раздавалось сопение керхогов, привязанных к осям фургонов, крики орудийных расчетов, привязывающих пушки и упаковывающих лагерное снаряжение. По картам, которые показал на совете Хранитель, было ясно, что следующая пара дней будет выматывающей - но в конце их они выйдут на высоту, господствующую над захваченными врасплох свежевателями. Джоанна остановилась возле первой небольшой палатки. Тройка, лежавшая внутри, услыхала ее приближение и выскочила наружу, бегая вокруг тележки узкими кругами. - Джоанна! Джоанна! - говорила тройка ее собственным голосом. Это было все, что осталось от одного из младших стратегов Резчицы, - когда-то он знал самнорский. Это была шестерная стая, и половину ее элементов убили волки. То, что осталось, это был "говоритель", на уровне развития пятилетнего ребенка, хотя и с необычным запасом слов. - Спасибо за еду. Спасибо. - Морды тройки ткнулись ей в руки. Она потрепала ее по головам, потом полезла в тележку и вытащила миски с тепловатым жарким. Двое сразу зарылись в него, а третий сел поболтать. - Я слышал, у нас скоро битва. Увы, уже не для тебя... - Да. Мы пойдем по высохшему водопаду к востоку отсюда. - Ох-ох, - сказала тройка. - Ох-ох. Это плохо. Плохо видно, нет управления. Засады. Страшно. Очевидно, этот фрагмент еще сохранил воспоминания о тактике. Но Джоанна никак не могла объяснить ему аргументы Хранителя в пользу этого пути. - Ты не волнуйся, мы там пройдем нормально. - Ты уверена? Ты обещаешь? Джоанна ласково улыбнулась тому, что осталось от когда-то симпатичного парня. - Да. Я обещаю. - Ах. Хорошо. - И вся тройка погрузила морды в миски. Этому еще сильно повезло. Он проявлял интерес к окружающему. И что не менее важно, совершенно детский энтузиазм. Пилигрим сказал, что такие фрагменты могут восстановиться, если с ними хорошо обращаться достаточно долго, чтобы они могли выносить щенка или двух. Джоанна протащила тележку еще на несколько метров к огороженному квадрату - корралю для синглета. Здесь в воздухе стоял слабый запах экскрементов. Некоторые синглеты и двойки потеряли простейшие гигиенические навыки; но все равно лагерная уборная была всего в ста метрах отсюда. - Эй, Черныш! Черныш! - Джоанна постучала пустой миской по краю тележки. Из кустов в корнях высунулась единственная голова - иногда этот не реагировал даже и так. Джоанна встала на колени так, чтобы ее глаза были примерно на уровне черного лица. - Черныш? Элемент выбрался из кустов и медленно подошел. Это было все, что осталось от одного из артиллеристов Тщательника. Джоанна слабо помнила эту стаю - красивая шестерка, все большие и быстрые. Но даже этот "Черныш" не был цел: упавшая пушка сломала ему задние ноги. И лишенную ног заднюю часть он тянул на маленькой тележке с колесами в тридцать сантиметров и был похож на наездника, только с передними ногами. Джоанна толкнула к нему миску с варевом и издала звук, которому научил ее Странник. Черныш три дня отказывался от еды, но сегодня он подкатил поближе так, что она смогла погладить его по голове. Он тут же опустил морду в миску. Джоанна улыбнулась удивленно и довольно. Этот госпиталь - странное место. Год назад оно привело бы ее в ужас; даже и сейчас она не могла относиться к раненым так, как Стальные Когти. Продолжая гладить опущенную голову Черныша, Джоанна оглядела лесную подстилку и неуклюжие палатки, пациентов и части пациентов. Да, это действительно был госпиталь. Хирурги старались спасать жизни, хотя их медицина была просто кромсанием и резанием без анестезии. В этом смысле она была похожа на средневековую медицину людей, которую Джоанна видела в Компьютере. Но у Стальных Когтей было и нечто иное. Госпиталь был похож на склад запасных частей. Медики интересовались здоровьем стай. Для них синглеты были просто запчастями, которые можно использовать для приведения в рабочее состояние фрагментов побольше, пусть и временно. Раненые синглеты на шкале медицинских приоритетов находились в самом низу. - В этих случаях мало что осталось спасать, - объяснил ей один медик через Странника. - А если бы даже и было, хотела бы ты принять в себя изувеченного элемента? Этот хирург слишком устал, чтобы заметить абсурдность своего вопроса. С его морд капала кровь, он уже часами работал, пытаясь спасать раненых элементов уцелевших стай. А кроме того, большинство раненых синглетов прекращали есть и умирали максимум в течение декады. И даже после года, проведенного со Стальными Когтями, Джоанна не могла это полностью принять. Каждый синглет напоминал ей беднягу Описателя, и она хотела, чтобы им был предоставлен шанс получше, чем его последнему остатку. Она взяла на себя разноску еды и проводила с каждым из раненых синглетов не меньше времени, чем с остальными пациентами. Это себя оправдывало. Она могла подойти к каждому пациенту, не мешая звукам его мысли. Ее помощь давала селекционерам возможность лучше присмотреться к фрагментам и синглетам и постараться составить стаи из обломков. А теперь вот этот, быть может, не будет голодать. Надо будет рассказать Страннику. Он чудеса делал, составляя фрагменты, и он, кажется, единственная стая, разделяющая ее чувства к изувеченным синглетам. "Если они не голодают, это часто означает силу ума, - говорил он. - И даже изувеченные, они могут принести пользу стае. В моих странствиях меня увечили вдоль и поперек, и всегда был выбор, когда тебя урежут до тройки за тысячи миль от дома в незнакомой стране". Джоанна поставила миску с водой рядом с кормом. Помедлив, искалеченный элемент повернулся на своих колесах и сделал несколько маленьких глотков. - Держись, Черныш! Мы найдем тебе кого-нибудь, кем ты станешь. Читиратт был там, где ему полагалось быть, патрулируя свой участок точно по расписанию. И все же он слегка нервничал и все время смотрел хотя бы одной головой на этого богомола, на Двуногую. В этой позе тоже не было ничего подозрительного. Ему полагалось выполнять здесь охранную службу, а это подразумевало - смотреть во всех направлениях. Он нервно перекладывал арбалет из челюстей в мешок и из мешка в челюсти. Еще несколько минут... Читиратт еще раз обошел вокруг госпиталя. Служба здесь была нетрудной. Хотя здесь лес и не пострадал, пожары от суховея прогнали всех крупных зверей вниз по реке. В такой близости к воде земля поросла мягким кустарником, и вряд ли здесь можно было найти хоть одну колючку. Проход вокруг госпиталя - это было как прогулка в парке Города Резчиков. Вот несколькими сотнями ярдов к востоку работа была потруднее - подготовка фургонов и грузов к подъему на утес. Фрагменты понимали, что что-то происходит. Там и сям высовывались головы. Они видели, как грузятся фургоны, слышали знакомые голоса друзей. Самые тупые рвались выполнять свой долг; ему даже пришлось загнать нескольких со здоровыми телами обратно в госпиталь. От таких обломков пользы не может быть никакой. Когда армия пойдет на Маргамский подъем, госпиталь останется позади. Хотел бы Читиратт, чтобы у него тоже была такая возможность. Слишком долго он работал на Начальника, чтобы не догадаться, откуда на самом деле исходят приказы, и Читиратт подозревал, что мало кто вернется с Маргамского подъема. Он повернул три пары глаз на богомола. Эта последняя работа была самой рискованной, в которой он когда-либо участвовал. Если это выйдет, можно будет, наверное, попросить Начальника оставить его при госпитале. Только осторожнее, старик. Хранитель не стал бы тем, кем он есть, если бы не убирал за собой хвосты. Читиратт видел, что сталось с тем хлыщом с востока, который слишком далеко сунул нос в дела Начальника. Черт возьми, до чего же медленно движется человек! Около этого синглета она провозилась целых пять минут. Судя по тому, сколько она возле них торчит, можно подумать, она с этими обломками сексом занимается! Ладно, она за это близкое знакомство заплатит. Несчастный случай, помни, несчастный случай. Все должно выглядеть как несчастный случай. Ага. Двуногая собирает миски из-под еды и воды и складывает в тележку. Читиратт прошел по периметру госпиталя, расположившись на виду у двойки Кратци - которая фактически и выполнит убийство. Кратциниссинари был пехотинцем, пока не потерял свой фрагмент Ниссинари. Ни с Начальником, ни со Службой Безопасности у него связи не было. Но он был известен как сумасшедшая стая сук, стая, которая всегда была на грани боевой ярости. Увечье до двух оставшихся элементов его смягчило. Для этой работы - что ж. Начальник сказал, что Кратци специально подготовлен, что это капкан, готовый щелкнуть. Все, что должен сделать Читиратт, - это дать сигнал, и эта парочка разорвет богомола на куски. Неимоверная трагедия. Конечно, Читиратт тут же окажется на месте - бдительный страж госпиталя. Он пронзит мозги Кратци двумя стрелами... но увы, слишком поздно, чтобы спасти Двуногую. А она уже неуклюже перетаскивала свою тележку с едой в сторону Кратци - своего следующего пациента. Двойка вылезла из норы, произнося неразборчивые приветствия, которых даже Читиратт не понял. Но в них слышались полутона - ярость убийства, пробивавшаяся сквозь внешнее дружелюбие. Разумеется, богомол этого заметить не мог. Она остановила тележку, начала накладывать еду и наливать воду, все время что-то бурча этой двойке. Через миг она наклонится поставить миски... У Читиратта мелькнула идея пристрелить богомола самому, если Кратци не сделает работу. Можно будет объявить это трагическим промахом. Вообще он Двуногую не любил. Какая-то она механическая, высокая, как башня, и двигается, как на пружинах. Он знал теперь, насколько она уязвима по сравнению со стаей, но страшно было даже думать об одиночном животном настолько умном. Он прогнал искушение чуть ли не раньше, чем оно появилось. Страшно подумать, во что это ему обойдется, даже если поверят, что выстрел был случайным. Нет уж, таким альтруизмом он заниматься не будет, спасибо. Челюсти и когти Кратци должны сработать. Одна из голов Кратци смотрела примерно в сторону Читиратта. Богомол взял миски, отвернулся от повозки с едой... - Привет, Джоанна! Как жизнь? Джоанна подняла глаза от миски и увидела Странника Викрэкшрама, который шел вдоль края госпиталя. Он подошел насколько мог близко, чтобы не мешать звуку мысли пациентов. Охранник, который остановился за минуту до его подхода, отошел на несколько метров дальше. - Отлично! - крикнула она. - Помнишь того, с колесами? Сегодня он поел. - Отлично. Я подумывал насчет него и той тройки на другом краю госпиталя. - Раненый медик? - Ага. Ты же знаешь, то, что осталось от Треллалака, - одни самки. Я послушал звуки мысли и... Объяснения Странник давал на беглом самнорском, но для Джоанны они имели мало смысла. Селекция стай - эта наука содержала столько понятий, для которых не было аналогов в языке людей, что даже Странник не мог их разъяснить. Одно было очевидно: поскольку Черныш - самец, был шанс, что у него и тройки, которая осталась от медика, появятся щенки достаточно быстро, чтобы связать группу. А остальное были непонятные разговоры о "резонансе настроений" и "переплетении слабых и сильных мест". Странник утверждал, что он в селекции стай всего лишь любитель, но интересно, что врачи - а иногда и сама Резчица - относились к его словам с почтением. В своих путешествиях он повидал многое, и предлагаемые им соединения "принимались" чаще, чем у всех других. Джоанна махнула ему рукой - помолчи пока. - Ладно, попробуем, как только я всех накормлю. Странник склонил голову в сторону ближайших ячеек госпиталя. - Что-то тут творится странное. Не могу прямо "ткнуть пальцем", но... смотри, все фрагменты в госпитале смотрят на тебя. Ты этого не чувствуешь? Джоанна пожала плечами: - Нет. Она встала на колени - поставить миску с едой и водой возле двойки. Пара уже дрожала от нетерпения, хота они вели себя вежливо и не перебивали. Краем глаза Джоанна заметила, что охранник госпиталя сделал странное движение вниз двумя средними головами, и... Будто два огромных кулака ударили ее в лицо и в грудь. Она упала на землю, а они налетели сверху, и Джоанна заслонилась окровавленными руками от бьющих клыков и когтей. Когда Читиратт подал сигнал, оба Кратци бросились - столкнулись в воздухе и почти случайно опрокинули богомола на спину. Их когти и зубы рвали воздух и друг друга не меньше, чем Двуногую. На секунду Читиратт застыл в удивлении. Может быть, она