арьера и распространяется в мозгу почти безвредно, инфицируя около девяноста процентов клеток глии. И теперь мы контролируем высвобождение нейроактивных веществ. Катер притормозил и повернулся точно к люку Хаммерфеста. Арахна скользила по небу - полная "луна" почти полградуса в диаметре. Планета сияла бело и ровно; облачный покров скрывал ее бешеное возрождение. Эзр едва это заметил. Его воображение зацепилось за то, что пряталось за сухим профессиональным жаргоном Анне Рейнольт: дрессированный вирус эмергентов, проникающий в мозг, размножающийся десятками миллиардов, выделяющий яд в еще живой мозг. Он вспомнил невыносимое давление в голове при взлете посадочного модуля с Арахны. Это болезнь ударила в ворота его сознания. Эзр Винж и другие обитатели времянки Кенг Хо отбили атаку - или остались инфицированы, но болезнь затихла. А Триксия Бонсол и другие, отмеченные в списках значком "Фокусированные", получали специальные процедуры. Вместо лечения люди Рейнольт выращивали болезнь в мозгах жертв, как плесень в толще фрукта. Будь в катере хоть какая-то сила тяжести, Эзра стошнило бы. - Но зачем? Рейнольт промолчала. Она открыла люк и повела Винжа в Хаммерфест. Когда она заговорила снова, в ее голосе слышалось что-то похожее на энтузиазм. - Фокусирование облагораживает. Это ключ к успеху эмергентов, и он куда тоньше, чем вы можете себе представить. Это не то, что мы просто сделали психоактивного микроба. Он растет в мозгу, и его можно контролировать с миллиметровой точностью - а действиями установленного на местах ансамбля можно управлять с той же точностью. Недоумение Винжа было так сильно, что даже пробило стену невнимания Рейнольт. - Как вы не понимаете? Мы можем улучшить фокусировку внимания, мы можем взять человека и превратить его в аналитическую машину. И она углубилась в омерзительные детали. В мирах эмергентов процесс Фокусирования распространился за последние годы на обучение специалистов, позволяя постепенно формировать в школах гениев. Для Триксии и остальных процесс был по необходимости более резким. В течение многих дней Рейнольт и ее ассистенты дергали вирус, включая генетические последовательности, освобождавшие химикаты мысли, - и все это управлялось медицинскими компьютерами эмергентов, собиравших информацию с приборов диагностики мозга... - И теперь обучение закончено. Выжившие смогут вести свои исследования так, как никогда нс смогли бы раньше. Рейнольт провела его по комнатам с плюшевой мебелью и завешанными коврами стенами. Они шли по коридорам, которые становились все уже и уже, пока нс превратились в туннели едва ли метровой ширины. Капиллярная архитектура, которую он видел и исторических книгах... картины из сердца какой-нибудь городской тирании. И наконец, они остановились у простой двери. Как и на оставленных позади, на ней был номер и специализация. Они гласили: "Ф042, ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЛИНГВИСТИКА". Рейнольт остановилась и сказала: - И последнее. Предводитель Hay считает, что вас может огорчить то, что вы увидите. Я знаю, что инопланетники, впервые встретившись с Фокусом, могут реагировать крайне неадекватно. - Она склонила голову, будто сомневаясь в разумности Эзра Винжа. - И потому предводитель просил меня особо подчеркнуть: Фокус обычно обратим, по крайней мере до определенной - очень высокой степени. Она пожала плечами, будто закончила механически запомненную речь. - Откройте дверь, - произнес Эзр севшим голосом. Комнатка была крошечной, освещенной лишь сиянием дюжины активных окон. Свет образовывал гало над головой находившегося внутри человека: короткие волосы, изящная фигура в простой одежде. - Триксия? - тихо сказал Винж. Он протянул руку, чтобы коснуться ее плеча. Она не повернула головы. Винж подавил ужас и заглянул ей в лицо. - Триксия? Мгновение казалось, что она. смотрит ему прямо в глаза. Потом она вывернулась из его руки и попыталась заглянуть ему за спину, в окна. - Вы закрываете мне обзор. Я не вижу! - произнесла она нервным, почти паническим тоном. Эзр наклонил голову и повернулся посмотреть, что же там такого важного. Стены вокруг Триксии были заполнены диаграммами структур и поколений. Целая секция была посвящена словарным вариантам. Слова низского языка в соотношении "п-к-одному" с непроизносимой абракадаброй. Типичная среда языкового анализа, хотя окон больше, чем включит любой разумный человек. Взгляд Триксии перебегал от точки к точке, пальцы вбивали варианты выбора. Время от времени она бормотала какие-то команды. На лице ее было выражение полной сосредоточенности. Это не был нечеловеческий вид, и сам по себе он Эзра не пугал: он уже видел такое. когда она целиком уходила в какую-нибудь языковую проблему. Как только он отодвинулся, она тут же о нем забыла. Она была более... сфокусирована, чем он когда-либо раньше видел. И Эзр Винж начал понимать. Он несколько секунд наблюдал за ней, смотрел, как расширяются узоры в окнах, смотрел на выбранные варианты, на изменения структур. Потом он спросил спокойным и почти нс заинтересованным голосом: - И как оно идет, Триксия? - Отлично, - немедленно раздался ответ в прежнем тоне Триксии, увлеченной работой. - Эти книги из библиотеки пауков - просто чудо. У меня теперь есть ключ к их графемам. Никто никогда ничего подобного не видел и не делал. Пауки видят не так, как мы, зрительные образы у них совсем другие. Если бы не книги по физике, я бы никогда не додумалась до понятия расщепленных графем. В ее голосе звучало что-то похожее на восторг. Она не повернулась к нему, и пальцы ее продолжали что-то вводить. Глаза Винжа привыкли к полусвету, и он начал замечать пугающие мелочи. Рабочая одежда Триксии была свежей, но заляпанной спереди жирными пятнами. Волосы ее, хотя и коротко стриженные, были спутанными и немытыми. Над губой виднелся кусочек - еды? Носовой слизи? Может ли она хоть сама себя вымыть? Винж глянул в сторону двери. Комната была мала для троих, но Рейнольт просунула внутрь голову и плечи, опираясь на локти, и с напряженным интересом смотрела на Эзра и Триксию. - Доктор Бонсол делает отличные успехи, даже лучше наших лингвистов, а они Фокусированы еще со школы. Благодаря ей мы научились читать язык пауков даже раньше, чем они вернулись к жизни. Эзр снова коснулся плеча Триксии, и снова она вывернулась. Это не был жест злобы или страха - так стряхивают надоедливую муху. - Триксия, ты меня помнишь? - спросил он. Ответа не было, но Эзр был уверен, что помнит - просто это было не настолько важно, чтобы еще и отвечать. Она стала зачарованной принцессой, и только злые колдуньи могли ее разбудить. Но этого бы не случилось, если бы он прислушался раньше к страхам принцессы, если бы согласился с Сумом Дотраном. - Триксия, прости меня ради Бога! - Для первого визита достаточно, менеджер флота. Рейнольт жестом попросила его выйти из комнаты. Винж выскользнул. Триксия не подняла головы от работы. Что-то вроде этой сосредоточенности и привлекло его к ней когда-то. Она была трилендером, одной из тех, кто попал в экспедицию Кенг Хо без близких друзей и без семьи. Она мечтала об изучении иных рас, хотела узнать то, чего никогда ни один человек не знал. Она преследовала эту мечту так целеустремленно, как ни один человек из Кснг Хо. И теперь она получила то, ради чего жертвовала... и ничего больше. На полпути к двери он остановился и оглянулся на ее затылок. - Ты счастлива? - спросил он тихо, не ожидая на самом деле ответа. Она не повернулась, но пальцы ее прекратили свое дви-жение. Ни его лицо, ни прикосновение впечатления не произвели, но слова глупого вопроса остановили ее работу. Где-то в этой любимой голове вопрос отфильтровался через слои Фокуса, был кратко рассмотрен. - Да, очень. И снова раздался стук клавиш. Винж не помнил пути домой, да и потом остались только фрагменты воспоминаний. В районе ангаров он встретил Бенни Вена. Бенни хотел поговорить. - Мы вернулись раньше, чем я мог даже думать. Ты себе не представляешь, какие у Циня пилоты! - Он понизил голос: - Одна из них - Ай Сун. Ты знаешь, та, с "Невидимой Руки". Из штурманов. Из наших людей, Эзр. Но она вроде как мертвая внутри, как его другие пилоты и программисты эмергентов. Цинь сказал, что она Фокусирована. Сказал, что ты это можешь объяснить. Слушай, ты знаешь, что мой отец в Хаммерфесте. Что... И больше Эзр ничего не помнил. Может быть, он крикнул в лицо Бенни, может быть, просто оттолкнул его и прошел мимо. Объясните своим людям, что такое Фокус, и сделайте это так, чтобы они это приняли, и тогда то, что осталось от наших экспедиций, выживет. Когда к нему вернулась способность соображать... Винж обнаружил, что стоит в центральном парке времянки и совершенно не помнит, как туда попал. Парк окружал его со всех сторон, сверху нависали кроны деревьев. Есть старая пословица: без бактериальной база не прокормит обитателей, без парка обитатели потеряют душу. Даже на межзвездных кораблях всегда есть бон-сай капитана. На больших времянках, на тысячелетних базах Канберры и Намчена парк - это самое большое место во всей конструкции, километр на километр природы. Но даже в самом маленьком парке чувствовались тысячелетия, вложенные Кснг Хо в его конструкцию. Этот создавал впечатление лесной чащи, наводил на мысль о тварях больших и малых, ждущих вот за этими кустами или за деревом. Поддержание жизненного баланса столь малого парка было, быть может, самой трудной задачей во всем проекте времянки. Парк был погружен в наступающие сумерки, густеющие внизу. Справа между деревьями виднелась угасающая голубизна неба. Винж потянулся и, перебирая руками, спустился к земле. Путешествие было коротким: парк в любом направлении шел не больше, чем на двенадцать метров. Охватив себя руками, Эзр опустился на глубокий мох возле древесного ствола и стал слушать звуки остывающею лесного вечера. Мелькнула на фоне неба летучая мышь, где-то музыкально запело гнездо бабочек. Летучая мышь скорее всего поддельная. В малых парках больших животных держать невозможно, зато бабочки вполне могли быть настоящими. И на блаженное время все мысли оставили его... ...и вернулись заточенными ножами. Джимми погиб. И Цуфе, и Фам Патил. Умирая, они убили сотни других, в том числе людей, которые, быть может, знали бы, что теперь делать. А я еще жив. Еще полдня назад он, узнав, что случилось с Триксией, впал бы в неописуемую ярость. Теперь эта ярость всего лишь заглушила стыд. Эзр Винж был соучастником смертей на "Далеком сокровище". И если бы Джимми еще чуть "повезло", погибли бы и те, что в Хаммерфесте. Неужели быть дураком и дураков поддерживать - это такое же зло, как устроить вероломное нападение? Нет, нет и нет! Но, как не крути, получается, что Джимми убил многих из тех, кто пережил нападение. И я должен это загладить. Я должен как-то объяснить моему народу, что такое Фокус, и сделать так, чтобы они это приняли, и тогда то, что осталось от экспедиции, будет жить. Эзр подавил всхлип. Он должен был убедить других принять то, что сам готов был предотвратить ценою жизни. Вся учеба, все прочитанное, все девятнадцать прожитых лет не могли ему помочь даже представить себе что-либо настолько трудное. Мелькнул близкий фонарик, раздвинулись ветви. Кто-то вошел в парк и неумело пробирался к центральной прогалине. Луч фонаря уперся Винжу в лицо и отодвинулся в сторону. - Ага. Я так и подумал, что ты спустился на землю. - Это был Фам Тринли. Старик ухватился за низкую ветвь и устроился на мху рядом с Винжем. - Крепись, юный собрат. Сердце у Дьема было что надо. Я ему помогал, как только мог, но он был безоглядной горячей головой - помнишь, как он говорил? Никогда я не думал, что он будет таким дураком, и вот - сколько людей погибло. Что ж, случается всякое. Винж повернулся на звук слов. Лицо собеседника виднелось в тусклом свете белым пятном. Какое-то мгновение Эзр балансировал на грани применения силы. Так хотелось превратить в кашу эту морду! Но он только отодвинулся чуть глубже в темноту и медленно выдохнул: - Да, случается. И с тобой тоже может случиться. Наверняка Hay поставил в парке "жучки". - Кураж! Это я люблю. - Винж не видел в темноте, улыбается ли старик или этот дурацкий комплимент сказан серьезно. Тринли придвинулся чуть ближе и понизил голос до шепота. - Не принимай так близко к сердцу. Иногда, чтобы выжить, надо смириться. И кажется, я смогу манипулировать этим типом, Hay. Ты заметил, какая была у него речь? После всех смертей, случившихся по вине Джимми, Hay говорил примирительно. Могу поклясться, он надыбал эту речь в нашей собственной истории. Значит, шуты есть и в аду. Фам Тринли, стареющий службист, чье понятие о заговоре сводится к перешептыванию в центральном парке базы. Совершенно бесполезный. Хуже того, обуза... Они посидели в почти полной темноте несколько секунд, и Фам Тринли милосердно молчал. Глупость этого типа была как тяжелый камень, брошенный в пруд отчаяния Винжа. Она все всколыхнула. Этот идиотизм дал ему возможность стукнуть еще что-то, кроме себя самого. Речь Hay... примирительной В определенном смысле. Hay был здесь пострадавшей стороной. Но тут все были пострадавшими сторонами. И сотрудничество теперь - единственный выход. Мысли Винжа вернулись к словам Hay. Xa! А ведь действительно некоторые фразы были заимствованы - из речи Фама Нювена у разлома Брисго. Это была сияющая вершина истории Кенг Хо, когда торговцы спасли высокоразвитую цивилизацию и миллиарды жизней. И если событие такого масштаба может быть привязано к единой точке пространства-времени, то разлом Брисго был началом современной Кенг Хо. Сходство с теперешней ситуацией было почти мнимым... если не считать того, что здесь тоже необходимость сотрудничества людей со всех концов вселенной превалирует над неслыханным вероломством. За последние две тысячи лет речь Фама Нювена много раз транслировалась на весь Людской Космос. Неудивительно, что она известна Томасу Hay. И он вставил фразы из нее, нащупывая общую почву... да только понятие Томаса Hay о "сотрудничестве" включало в себя Фокус и то, что сделали с Триксией Бонсол. Винж понял. что краем сознания ощутил это сходство, был тронут им. Но увиденные заимствования его охладили, и вещи стали выглядеть по-другому. Его похлопали по спинке, погладили по головке, а в результате Эзр Винж должен помочь им внедрить... Фокус. Два дня на нем лежали тяжким бременем вина и стыд. Теперь Эзр задумался. Джимми Дьем никогда не был другом Эзра. Он был на несколько лет старше, и когда они впервые встретились, Джимми был его командиром группы, довольно требовательным начальником. Эзр постарался вспомнить Джимми, подумать о нем, посмотреть со стороны. Сам по себе Эзр не имел особого значения, но он вырос возле оси Семьи Винж.23. Среди его близких родственников - дядей, теток, двоюродных братьев и сестер были самые преуспевшие Торговцы на своем конце Людского Космоса. Эзр слушал их и играл с ними с самых своих юных лет... а Джимми Дьем просто не входил в эту лигу. Он был работягой, но воображением особо не отличался. Цели у него были скромные, и это было хорошо, потому что Джимми, при всей своей усердной работе, еле справлялся с управлением группой. Ха! Я никогда о нем не думал в таком аспекте. Эзру стало грустно, потому что он понял: заносчивый командир Джимми был человеком, который мог бы быть другом. И тут же он вдруг понял, как должно было быть Джимми противно вести с Томасом Hay игру в угрозы на столь высоких ставках. У него не было таланта интригана, необходимого для таких вещей, и в итоге он просто просчитался. Этот человек ставил себе в жизни одну цель - жениться на Цуфе До и дослужиться до средней командной должности. Бессмыслица получается. Эзр вдруг заметил окружившую его темноту, услышал гудение спящих в деревьях бабочек. Сквозь рубашку и брюки ощущалась прохладная влажность мха. Он попытался вспомнить точно слова, услышанные из громкоговорителя. Голос был Джимми, в этом нет сомнения. Акцент - точный диалект низского семьи Джимми. Но тон, но выбор слов - такая уверенность в себе, такая надменность, такая... почти радость. Такой энтузиазм Джимми Дьему ни за что не изобразить. И уж не ощутить - точно. Оставался только один вывод. Подделать голос и акцент Джимми было бы трудно, но как-то это удалось. Так, что же еще тогда ложь? Джимми никого не убил. Руководство Кенг Хо убили до того, как Джимми, Цуфе и Фам Тринли вошли на "Далекое сокровище". Томас- Hay нагородил убийства на убийства, чтобы выказать свое моральное превосходство. Я хочу, чтобы вы объяснили своим людям, что такое Фокус, так, чтобы они это приняли. Тогда то, что осталось от наших экспедиций, получит шанс выжить. Винж глядел на последний свет в небе. Поблескивали звезды между ветвями - поддельное небо, на самом деле за много световых лет отсюда. Фам Тринли пошевелился. Он потрепал Винжа по плечу, и его долговязая фигура всплыла с земли. - Отлично, ты больше не скулишь. Я так и думал, что тебе нужно чуть-чуть крепости. Только помни: хочешь выжить - умей приспособиться. Hay в натуре слабак, мы им будем крутить, как захотим. Эзр задрожал, подавляя рвущийся наружу рык злости. Он перехватил его, превратил во всхлип, сумел выдать дрожь ярости за трепет опустошенности. - Д-да. Будем приспосабливаться. - Хороший ты человек. Тринли снова потрепал его по плечу, повернулся и стал пробираться среди верхушек деревьев. Эзр вспомнил, как охарактеризовал Фама Тринли после вспышки Ритцер Брюгель. Старик оказался иммунным к моральным манипуляциям Томаса Hay. Но это не важно, потому что Фам Тринли был еще трусом, обманывающим самого себя. Хочешь выжить - умей приспособиться. Один Джимми Дьем стоил сколько угодно Фамов Тринли. Как продуманно манипулировал ими Томас Hay! Он похитил разум Триксии и сотен других людей. Он убил всех, кто мог бы создать проблемы. И использовал эти убийства, чтобы превратить остальных в добросовестные орудия. Эзр смотрел на фальшивые звезды, на ветки деревьев, коготками изгибавшиеся на фоне неба. Может быть, возможно толкнуть человека слишком далеко, так. что он сломается и не сможет больше быть орудием. Эзр глядел на темные коготки деревьев, и сознание его разбегалось в разные стороны. Часть его пассивно наблюдала, удивляясь, как мог настигнуть Эзра Винжа такой распад. Другая часть терзалась печалью, купалась в скорби: никогда не вернется Сум Дотран, и С. Дж. Парк тоже, и все обещания обратить Фокус Триксии тоже могут быть ложью. Но был еще и третий фрагмент, хладнокровный, рассудительный, готовый на убийство. Как для Кенг Хо, так и для эмергентов, Изгнание продлится десятилетия. Большая их часть будет проведена вне Вахты, в анабиозе... но все равно впереди годы и годы. И Томасу Hay понадобятся все уцелевшие. Сейчас Кенг Хо разбита, изнасилована и - как должен думать Томас Hay - обманута. Хладнокровный Винж, тот, который был способен убить, вглядывался в будущее с мрачной сосредоточенностью. Эта не та жизнь, о которой мог бы мечтать для себя Эзр Винж. Не будет друзей, которым можно довериться. Вокруг будут только враги и глупцы. Он посмотрел туда, где исчез фонарь Фама Тринли. Глупцов вроде этого можно будет использовать. Поскольку речь не идет о компетентном работнике Кенг Хо, Тринли может быть той пешкой, которую жертвуют. Ему же Томас Hay дал роль на всю жизнь, и наградой может быть для него всего лишь месть. ("Но шанс, - попытался шепнуть первый, наблюдающий, - может быть шанс, что Рей-нольт не врала о Триксии и обратимости Фокуса".) Хладнокровный окинул последним взглядом предстоящие годы терпеливой работы... и отошел в сторону. Да, наверняка здесь есть камеры наблюдения. Лучше не быть слишком спокойным после всего, что случилось. Винж свернулся в клубок и уступил тому, который мог плакать.  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *  ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Только совсем уж буквально все понимающие кобберы могут оспаривать старую поговорку: "Новое солнце - новый мир". Конечно, ядро планеты от нового солнца не меняется, да и линии континентов остаются, в общем, теми же. Но кипящие штормы первого года солнца выжигают все, что остается на поверхности от прежней жизни. Леса и джунгли, прерии и болота - все должно возникать заново. Из произведений труда пауков остаются только каменные дома в закрытых долинах. Рожденная спорами жизнь растекается быстро, ее сметают шторма, но она снова и снова пускает ростки. В первые годы большие животные, бывает, высовывают рыло из норы, пытаясь освоить территории пораньше к своей выгоде, но это риск смертельный. "Рождение нового мира" происходит так яростно, что это даже почти и не метафора. ...Но где-то после третьего-четвертого года в бурях появляются просветы. Реже становятся оползни и гейзеры, растения иногда выживают из года в год. В зимнее время, когда тише становятся ветра и шторм бушует не все время, бывают моменты, когда можно выглянуть наружу, оглядеть землю и представить себе эту фазу солнца как буйство жизни. Гордость Аккорда еще раз стала готовым шоссе - еще лучшим. чем раньше. На прямых участках Виктория Смит выдавала на спортивном автомобиле за шестьдесят миль в час, сбрасывая скорость на поворотах серпантина аж до тридцати. Сидящему на заднем насесте Хранкнеру Аннерби открывался захватывающий дух вид на каждую новую пропасть. Всеми руками и ногами он вцепился в насест. И был уверен, что, если бы не эта мертвая хватка, последний поворот выбросил бы его за борт. - Вы уверены, что не хотите пустить меня за руль, мэм? - спросил он. - А мне сесть туда, где ты? - рассмеялась Смит. - Ни за что! Я знаю, как страшно бывает на заднем насесте. Шерканер Андерхилл наклонил голову к боковому окну. - Хм! Никогда нс думал, что поездка - такое острое ощущение для пассажира. - Ладно, я все поняла. Смит сбавила скорость и поехала очень осторожно. На самом деле дорожные условия были прекрасны. Шторм унесло горячим напряженным ветром, и бетонная поверхность осталась чистой и сухой. Еще через час они опять окажутся в вареве бури. Над горной дорогой неслись разорванные облака, на юге пейзаж был скрыт темной завесой дождя. Вид был открыт далеко, как бывало только на Гордости Аккорда. Лесу было только два года, шишки с твердой корой выбрасывали рвущиеся наружу листья. Вообще-то деревца вряд ли достигали ярда в высоту, хотя кое-где выбросы кустов поднимались на шесть и даже на десять футов. Зелень тянулась на мили, прерываемая только коричневыми оползнями или сеткой водопадов. В этой фазе солнца Западный Лес казался личной лужайкой Господа Бога, и почти с любой точки Гордости был виден океан. Хранкнер чуть ослабил хватку на насесте. За спиной появилась охрана Смит, выходящая из последнего поворота. Почти всю дорогу эскорту без труда удавалось держаться вплотную. Сначала буря с дождем заставляла Викторию ехать очень медленно, теперь же им пришлось догонять, и Хранкнер не поставил бы им в вину, если бы они вскипели. К несчастью, они могли жаловаться только непосредственному начальнику, а это была сама Виктория Смит. Одета она была мундир майора Квартирмейстерского корпуса Аккорда. Это не было полной ложью, поскольку разведка всегда выступала как филиал Квартирмейстерского корпуса (для удобства). Зато майором Смит не была. Аннерби уже четыре года был в отставке, но у него оставались старые приятели... и он знал, как была выиграна Великая 'Война. В общем, если Виктория Смит не была бы новым начальником разведки Аккорда, Аннерби был бы очень и очень удивлен. Хотя были для него и другие сюрпризы - по крайней мере до тех пор, пока он не сообразил, что к чему. Два дня назад Смит ему позвонила и пригласила опять поступить на службу. Когда сегодня она появилась в его мастерской в Принстоне, он наполовину ожидал увидеть соответствующую охрану, но вот присутствие Шеркане-ра Андерхилла было совершенно неожиданным. Хотя он нс удивился, что ему было очень приятно снова увидеть этих двоих. Хранкнер Аннерби на своей роли в сокращении Великой Войны славы себе нс заработал - еще лет десять пройдет, пока записи об их прогулке но Тьме будут рассекречены. Зато премия, которую он получил, оказалась в двадцать раз больше всех его накоплении. Появилась наконец возможность оставить службу и использовать свое инженерное образование для чего-то конструктивного. В первые годы Нового Солнца работы было. как всегда, невпроворот, и в условиях не менее опасных, чем боевые. Иногда и на самом деле в боевых. Даже в современной цивилизации эта фаза солнца отличалась тем, что любое вероломство - от убийства до захвата земли - было обычным делом. Хранкнер Ан-нерби преуспевал, и потому самым, быть может, большим сюрпризом было то, как легко Виктория Смит уговорила его подписать тридцатидневный контракт. - Как раз хватит времени разобраться, чем мы занимаемся, и решить, хочешь ли ты вернуться к службе на больший срок. Потому и пришлось ехать в Ставку. Пока что это был желанный отпуск, встреча со старыми друзьями (к тому же нечасто бывает, что у сержанта шофером оказывается старший офицер или даже генерал). Шерканер Андерхилл был все тем же гением без пары винтиков в голове, хотя от поражения нервов, которое он подцепил в импровизированной глубине, он теперь выглядел старше своего возраста. Смит же была куда более открытой и жизнерадостной, чем он ее помнил. Отъехав пятнадцать миль от Принстона, миновав стоящие вплотную временные дома, при въезде в холмы, они посвятили его в свою личную тайну. - Вы - что? - выговорил Аннерби, чуть не соскользнув с насеста. Вокруг шумел горячий дождь, и, быть может, он не так расслышал. - Ты слышал, Хранкнер. Мы с Генералом - муж и жена. Андерхилл улыбался улыбкой кретина. Виктория Смит подняла острую руку: - Поправка. Не называй меня генералом. Обычно Аннерби лучше умел скрывать удивление. Но сейчас даже Андерхилл заметил, что он потрясен, и его идиотская улыбка стала еще шире. - Да ты же наверняка еще перед Большой Тьмой догадывался, что между нами что-то есть. - Ну... Да, конечно, хотя из этого ничего не могло тогда выйти, поскольку Шерканеру предстояла прогулка во Тьму с совершенно неясным исходом. Хранкнеру было тогда жаль этих двоих. На самом деле команда получилась отличная. У Шерканера Ан-дерхилла всегда было блестящих идей больше, чем у люббй дюжины из всех, кого сержант знал, но большая часть этих идей была совершенно нереализуема - по крайней мере за время одной жизни. С другой стороны, Виктория Смит всегда умела видеть практические результаты. Чего там, если бы она не оказалась на месте в тот далекий день, Аннерби дал бы Шерканеру такого пенделя, что тот катился бы всю дорогу обратно до Принстона - и сумасшедший план выигрыша Великой Войны пропал бы начисто. Так что, в общем, ничего удивительного, кроме времени. А если Виктория Смит теперь еще и шеф разведки Аккорда, страна будет в большом выигрыше. В глубине сознания сержанта зашевелилась неприятная мысль и вдруг выскочила сама по себе. - А дети? Конечно, не теперь... - Ага. Генерал-то у нас беременная! И полгода не пройдет, как у меня уже будут два детских рубца. Хранкнер поймал себя на том, что озадаченно сосет пищевые руки. И пробормотал что-то нечленораздельное. Полминуты прошло в молчании, только горячий дождь шипел на ветровом стекле. Как они могут так поступать с собственными детьми? Потом Генерал спокойно спросила: - Хранкнер, тебе трудно это воспринять? Аннерби снова захотелось проглотить собственные руки. Он знал Викторию Смит с того дня, как она появилась в Ставке, - новоиспеченный младший лейтенант, дама с неподходящим именем и юностью, которую трудно скрыть. На военной службе видаешься всякого и все говоришь прямо. Эта младший лейтенант была по-настоящему новичком; и родилась она вне фазы. Хотя почему-то оказалась достаточно образованной, чтобы попасть в офицерскую школу. Ходили слухи, что Виктория Смит произошла от одного богатого извращенца с Восточного побережья. Семья этого типа в конце концов отказалась от него и от дочери, которой не следовало существовать. Аннерби помнил грязные намеки и еще худшее, что сопровождало первые примерно четверть года. На самом деле первый проблеск мысли, что ее ждет великая судьба, возник у него при виде того, как она вынесла этот остракизм; при виде разума и храбрости, с которыми она несла стыд своего несвоевременного рождения. Наконец он обрел голос: - Да, мэм. Я знаю. Я не хотел никого оскорбить. Но я был воспитан в определенных убеждениях. Убеждениях насчет того, как должны жить достойные кобберы. Достойные кобберы зачинают детей в годы Увядания и рожают их при Новом Солнце. Генерал ничего не ответила, но Андерхилл похлопал его по панцирю тыльной стороной руки. - Ничего страшного, сержант. Видел бы ты, как среагировал мой двоюродный братец! Но погоди, обстоятельства меняются. Когда выпадет время, я тебе объясню, почему старые правила больше не имеют смысла. Вот что больше всего бесило народ в Шерканере Андерхилле: он может объяснить такое безобразное поведение - и блаженно не заметить ярости, которую это вызовет в других. Но неловкая минута прошла. Если эти двое могут примириться с чопорной природой Хранкнера, то и он постарается не обращать внимания на их... странности. Видит небо, во время войны приходилось сносить еще и не такое. Кроме того, Виктория Смит была из тех, кто вырабатывает собственные правила приличия - а когда выработает, то уже не отступит. А вот Андерхилл... его внимание всегда где-то там. Хотя нервная дрожь и старила его, но ум был таким же острым - или чокнутым, - как и прежде. Он порхал от идеи к идее, никогда не отдыхая, как нормальный коббер. Дождь прекратился, и ветер задул горячий и сухой. Когда въехали на горную дорогу, Аннерби быстро глянул на часы и начал считать, сколько сумасшедших мыслей выскажет Шерканер в следующие несколько минут. 1) Указав на бронированные первые ростки леса, Шерканер пустился в рассуждения, на что была бы похожа раса пауков, если бы восстанавливалась после каждой Тьмы из спор, а не возрождалась в виде взрослых с детьми. 2) Впереди в облаках появился просвет, к счастью, на несколько миль к северу от дороги. Несколько минут их заливало пылающим светом, отраженным от облаков так ярко, что пришлось затенить эту сторону машины. Наверху в горах прямое солнце подожгло горный склон. Шерканер Андерхилл стал думать вслух, что можно бы построить на склоне "тепловые фермы" и за счет разности температур снабжать электричеством расположенные ниже города. 3) Что-то зеленое проползло через дорогу, едва не попав под колеса. Шерканер и это заметил и стал говорить насчет эволюции и автомобиля (Виктория прокомментировала, что такая эволюция может действовать в обе стороны). 4) А у Шерканера появилась идея насчет транспорта куда более быстрого и безопасного, чем автомобиль или даже аэроплан. "Десять минут от Принстона до Ставки и двадцать минут через весь континент. Понимаете, копаем эти туннели по дуге наименьшего времени, выкачиваем воздух, а дальше работает гравитация". По наблюдениям Аннерби, дальше была пятисекундная пауза. "Oil, здесь есть проблемочка. Дуга минимального времени между Прин-стоном и Ставкой выйдет глубоковатой... миль этак шесть. Вряд ли я даже генерала уговорю это финансировать". - Вот тут ты прав. И они пустились в спор о туннелях, отклоненных от оптимальных, и преимуществах и недостатках по сравнению с полетами по воздуху. Идея о глубоких туннелях была признана действительно дурацкой и отброшена. Аннерби перестал следить. К тому же Шерканер очень заинтересовался строительным бизнесом Аннерби. Он отлично умел слушать, а его вопросы наводили Аннерби на мысли, которые иначе никогда бы нс пришли ему в голову. Некоторые из них могут действительно дать деньги. И много денег. Хм. - Слушай, мне нужно, чтобы этот сержант был беден и потому желал получить щедрый бонус за вступление в службу! - вставила Смит. - Ты мне его в сторону не уводи! - Прости, дорогая. - Но Андерхилл явно извинялся не от души. - Долго мы не виделись, Хранкнер. Мне тебя эти годы не хватало. Ты помнишь, тогда была у меня, хм... - Великая идея? - Ага, точно! - Помню, как перед самым погружением в глубину тиферов ты что-то бубнил насчет того, что это последняя Тьма, когда цивилизация будет спать. Потом, в госпитале, ты еще эту тему развивал. Тебе бы научную фантастику писать, Шерканер. Андерхилл взмахнул рукой, будто благодаря за комплимент. - На самом деле в фантастике все это уже есть. Но если серьезно, Хранкнер, сейчас первая эра, когда мы можем добиться этого на самом деле. Хранкнер пожал плечами. Он ходил через Великую Тьму, и до сих пор у него при воспоминании об этом сводило живот. - Я уверен, что будут еще экспедиции в Глубокую Тьму, больше нашей и лучше снаряженные. Идея заманчивая, и я уверен, что у ген... у майора Смит тоже есть на этот счет разные планы. Я могу себе даже представить серьезные битвы среди Тьмы. Наступил новый век, Хранк. Ты посмотри, как преобразует мир наука. Они проехали последний поворот сухой дороги и врубились г. сплошную стену горячего дождя, в тот самый шторм, который они видели на севере. Смит не была захвачена врасплох. Окна были подняты заранее почти до конца, и машина шла нс быстрее двадцати миль в час, когда их накрыло: И тем не менее условия вождения немедленно стали ужасными, окна запотевали так, что вентиляторы автомобиля не успевали их очищать, и дождь был так силен, что даже красные дождевые фары не могли пробиться до края дороги. Пробивающийся сквозь щели и окнах дождь был горяч, как пленок младенца. За спиной маячили два тусклых красных огня - охрани Смит подъехала поближе. Отвлечься от бушующей снаружи бури и вернуться к словам Ан-дерхилла потребовало усилии. - Шсрк, я знаю насчет "века науки". На это я и делаю упор и своем строительном бизнесе. К последнему Увяданию у нас было радио, самолеты, телефоны, звукозапись. Даже в восстановлении после Нового Солнца продолжается прогресс. Твой автомобиль куда лучше того "рслмайтха", что был у тебя до Тьмы, - а это была тогда дорогая машина. - Когда-нибудь Аннерби спросит, как Шер-кансру удалось купить такой автомобиль на аспирантскую стипендию. - Нет сомнения, что это самая интересная эпоха, в которую я мог даже надеяться жить. Скоро самолеты возьмут звуковой барьер. Корона строит национальную систему дорог. Кстати, не вы за этим стоите, майор? Виктория улыбнулась: - В этом нет необходимости. В Квартирмейстерском корпусе и без меня достаточно людей. Система дорог возникла бы и без помощи правительства, но так мы сохраним за собой контроль. - В общем, происходят большие события. Через тридцать лет - к следующей Тьме - я не удивлюсь появлению всемирной сети воздушных сообщений, видеотелефонам, может быть, даже ретрансляторам, вращающимся вокруг планеты, как она вокруг солнца. Если не будет новой войны, я рассчитываю увидеть все это при жизни. Но твоя идея, что вся цивилизация может продолжать действовать во время Тьмы - прости меня, старый капрал, мне кажется, ты не все рассчитал. Для этого нам надо было бы фактически воссоздать солнце. Ты себе представляешь, сколько нужно энергии? Я помню, сколько ее нужно было для копателей после Тьмы во время войны. Горючего ушло столько, сколько на всю остальную войну. Ха! Впервые в жизни у Шерканера Андерхилла не нашлось готового ответа. Потом до Аннерби дошло, что Шерканер ждет, пока заговорит генерал. Виктория Смит подняла руку. - Пока что все было очень мило, сержант. Я понимаю, что вы сейчас узнали кое-что, что было бы полезно противнику, - вы вычислили мою теперешнюю должность. - Да, мои поздравления, мэм. После Струга Гринвела вы для этой работы самая лучшая кандидатура. - Ну... спасибо за комплимент, Хранкнер. Но я к тому, что болтовня Шерканера привела нас к самой сути того, почему я просила тебя завербоваться на тридцать дней. То, что ты услышишь сейчас, уже формально считается военной тайной стратегического значения. - Да, мэм. Он не думал, что инструктаж по заданию начнется так неожиданно. Шторм снаружи заревел сильнее. Смит вела машину не быстрее двадцати миль в час даже на прямых участках. В первые годы Нового Солнца даже пасмурные дни были угрожающе яркими, но сейчас буря была так сильна, что небо потемнело до сумерек. Ветер трепал машину, пытаясь сбросить ее с дороги. Внутри было как в парной. Смит жестом руки попросила Шерканера продолжать. Тот откинулся на насесте и заговорил громче, перекрывая шум бури: - На самом деле я "все рассчитал". После войны я толкал свои идеи многим коллегам Виктории. И чуть не загубил ее карьеру. Эти кобберы умеют считать почти так же хорошо, как ты. Но обстоятельства изменились. - Поправка, - вставила Смит. - Обстоятельства могут измениться. Ветер сдул их к обрыву, который Аннерби еле разглядел. Смит вывернула руль, возвращаясь на середину дороги. - Понимаешь, - продолжал Андерхилл, даже этого не заметив, - есть по-настоящему мощные источники, которые могут поддерживать во тьме целую цивилизацию. Ты сказал, что нам придется создать свое солнце. Это почти точно, хотя никто не знает, как .солнце работает. Но существуют теоретические и практические доказательства мощи атома. Еще несколько минут назад Аннерби расхохотался бы. И даже сейчас не смог скрыть в голосе насмешки: - Радиоактивность? Собираешься всех согреть очищенным радием? Может быть, самый большой секрет состоит в том, что в Ставке читают "Занимательную науку". И тут заговорила генерал: - Ты, значит, понял, сержант. У меня действительно есть сомнения. Но тут вещи, которые мы не имеем права прозевать. Даже если план не сработает, эта неудача может дать нам оружие в тысячи раз более грозное, чем все, использованное в Великую Войну. - Смертельнее ядовитого газа в глубинах? И шторм снаружи вдруг показался менее мрачным, чем слова Виктории Смит. Аннерби понял, что все ее внимание направлено на него. - Да, сержант, и более того. Самые большие наши города могут быть разрушены за несколько часов. Андерхилл аж подпрыгнул на насесте. - Худший исход, худший исход! Вы, военные, вообще больше ни о чем думать не можете! Послушай, Аннерби, если мы поработаем над этим еще тридцать лет, у нас будут источники энергии, способные поддержать укрытые города - не глубины, а бодрствующие города - в течение всей Тьмы. Мы очистим дороги от льда и воздушного снега - и сохраним их такими через все годы Тьмы. Перевозки по поверхности будут куда проще, чем в Светлое Время. - Он повел рукой, показывая на шипящий на ветровых стеклах дождь. - Ага, и так же упростятся полеты по воздуху. - Когда весь воздух будет лежать на земле, замерзнув. Но сарказм Аннерби показался неуместным даже ему самому. Вообще-то с источником энергии это было бы возможно. Очевидно, Аннерби выразил перемену своего настроения: Андерхилл улыбнулся. - Вот, ты понял! Через пятьдесят лет мы оглянемся и удивимся, как этого раньше не видели. Тьма - это фаза самая благоприятная. - Если это вообще возможно будет сделать, то с большим трудом, - сказала Смит. - У нас лет тридцать осталось до следующей Тьмы. Есть физики, которые считают, что - в теории - атомная энергия будет работать. Но видит Бог подземный, до десятого пятьдесят восьмого вообще никто ничего про атомы не знал! На этом я и впарила идею Верховному Командованию; учитывая, какие тут вложения, я бы хотела быть подальше от работы, когда она лопнет. Но ты же знаешь - уж прости, Шерканер, - я бы предпочла, чтобы все это вообще не сработало. Забавно, что здесь она придерживается традиционных взглядов. Шерканер: - Это будет как открыть новый мир! - А вот и нет! Это будет как колонизировать заново тот, что есть. Шерк, рассмотрим сценарий "наилучшего исхода", который, как ты говоришь, мы, узколобые вояки, никогда в упор не видим. Положим, что ученые во всем разберутся. Положим, что через десять лет, или в двадцатом шестидесятого мы начнем строить атомные электростанции для твоих гипотетических "городов во Тьме". Если даже никто в мире больше не откроет атомную энергию, такое строительство в тайне не сохранишь. И если даже это не послужит причиной новой войны, начнется гонка вооружений. И такая, что будет похлеще Великой Войны. Аннерби: - Гм, да. Первый, кто колонизирует Тьму, завладеет миром. - Именно, - подтвердила Смит, - Я не слишком верю, что в этих обстоятельствах Корона будет уважать право собственности. И я знаю, что, если Тьму завоюет какая-нибудь группа вроде Братства, мир проснется в рабстве. Это и был тот самоиндуцированный кошмар, который заставил Аннерби уйти с военной службы. - Надеюсь, это не прозвучит нелояльно, но я спрошу: вы не думали насчет того, чтобы похоронить эту идею? - Он иронически указал рукой на Андерхилла: - Ты же можешь и о чем-нибудь другом подумать? - Ты вроде бы утратил военный подход? Но я скажу: да, я рассматривала возможность свернуть исследования.. Может быть - всего лишь "может быть", если наш милый Шерканер будет держать рот на замке, это окажется достаточным. Если никто в этом деле не получит преимущества на старте, то никак никто не сможет захватить Тьму в этот раз. А быть может, нас от реализации идеи отделяют много поколений - по крайней мере, так считают некоторые физики. - Я вам скажу, - возразил Шерканер, - что все это очень скоро станет делом инженеров. Если даже мы этого не тронем, атомная энергия станет очень важным вопросом в ближайшие пятнадцать - двадцать лет. Только уже поздно будет строить электростанции и герметические города. Поздно будет завоевывать Тьму. Атомная энергия сгодится только как оружие. Ты говорил о радии, Хранк-рер? Так представь себе, что такое вещество может наделать как боевое 0В. А это ведь то, что лежит на поверхности. По самой сути выходит: что бы мы ни делали, а цивилизация окажется в опасности. По крайней мере если мы хоть попробуем, выход может быть Колоссальным: цивилизация, существующая все время Тьмы. Смит с несчастным видом махнула рукой, соглашаясь. У Аннерби сложилось впечатление, что он был свидетелем уже много раз повторенного спора. Виктория Смит приняла план Андерхилла - и смогла пробить его в Верховном Командовании. Следующие тридцать лет будут куда интереснее, чем думал раньше Хранкнер Аннерби. До горной деревушки они добрались к концу дня, сделав за последние три часа всего двадцать миль сквозь бурю. Погода прояснилась всего за пару миль до деревни. За пять лет Нового Солнца Глубинную Ночь почти полностью перестроили. Каменные фундаменты выдержали и вспышку, и последовавшие бурные наводнения. Как делали после каждой Тьмы многие поколения, из бронированных ростков свежего леса сельчане построили первые этажи домов, учреждений и начальной школы. Где-нибудь к году 60//10 появятся бревна получше, и поставят вторые этажи, а в церкви - и третий. А пока что все было низким И зеленым, и конические короткие бревна казались чешуей. Андерхилл настоял, чтобы заправиться керосином не на главной дороге. - Я знаю место получше, - сказал он и велел Смит ехать по старой дороге. Окна уже можно было опустить. Дождь перестал. В машину задувал сухой, почти холодный ветер. В облачной пелене появился просвет, и несколько минут был виден свет солнца на тучах, но этот свет уже не был пылающей печью начала дня. Солнце близилось к закату. Сгрудившиеся облака пылали в красную, оранжевую и альфа клетку - а вокруг светилось синим и ультрафиолетовым чистое небо. Яркий блеск заливал улицы, дома и подножия холмов. Бог-сюрреалист. И .Конечно, скоро в кенцс гравийного шоссе показался низенький сарай и единственная керосинокачалка. - Это и есть "место получше", Шерк? - спросил Аннерби. - Ну... во всяком случае, поинтереснее. - Шерканер открыл дверь и спрыгнул с насеста. - Посмотрим, помнит ли меня этот старый коббер. Он прошелся вдоль машины, вытаскивая новшества наружу. После долгой поездки его нервный тремор стал заметнее обычного. Смит и Аннерби тоже вылезли, и вскоре из сарая появился владелец - грузный мужчина в комбинезоне с карманами для инструментов. За ним шла пара ребятишек. - Залить, старина? - спросил владелец. - А то как же, - отозвался Шерканер, не пытаясь исправить неверную оценку своего возраста. Он пошел за владельцем к насосу. Небо стало еще ярче, голубизна и краснота заката лились на землю. - Вы меня помните? Я тут проезжал на большом красном "релмайтхе", перед самой Тьмой. Вы тогда были тут кузнецом. Хозяин остановился, посмотрел на Андерхилла долгим взглядом. - "Релмайтх" помню. Двое двухлеток теснились за его спиной, разглядывая любопытного гостя. - Забавно, как все меняется, правда? Хозяин не знал, что имеет в виду Андерхилл, но вскоре они уже болтали, как два старых приятеля. Да, хозяин любит автомобили, за ними будущее, и хватит с него кузницы. Шерканер похвалил работу, которую тот для него когда-то сделал, и сказал, что это стыд и позор - вот эта новая керосинозаправка на шоссе. Он спорить готов, что там и близко так хорошо не починят автомобиль, как здесь, и не думал ли кузнец насчет рекламы, как делается теперь на улицах Принстона? Охрана Смит подъехала и остановилась на поляне возле дороги, но владелец едва ли заметил. Забавно, как Андерхилл умеет поладить с кем угодно, подстраивая свои мании подо все, что волна вынесет. Тем временем Смит перешла через дорогу и теперь говорила с капитаном, который занимался ее охраной. Она подошла, когда Шерк уже расплатился за керосин. - Черт побери. Ставка сообщает, что около полуночи разразится шторм еще похуже. Стоило мне первый раз поехать на своей машине, и тут вот такое. Смит говорила сердито, как бывало всегда, когда она была недовольна сама собой. Они залезли в машину, Смит ткнула стартер. Второй раз. Третий. Машина завелась. - Придется заночевать здесь бивуаком. - Она минуту посидела, почти в нерешительности. Или просто рассматривала небо на юге. - Я тут знаю к западу от города землю, принадлежащую Короне. Смит крутила руль по гравийным дорогам, потом по грязевым колеям. Аннерби почти решил, что она заблудилась, да только она ни разу не задумалась и ни разу ей не пришлось возвращаться. За ними шли машины охраны, и процессия выглядела почти так же невинно, как вереница оспрехов. Грязевая дорога вывела на мыс, .откуда открывался обзор на океан. По обе стороны уходили вниз обрывистые склоны. Когда-нибудь здесь снова поднимется высокий рлес, но сейчас даже миллионы бронированных ростков не могли скрыть голые скалы. Смит остановилась в тупике и откинулась на насесте. - Прошу прощения. Я... я не там свернула. Она махнула первой из машин охраны, подъехавшей следом. Аннерби глядел на океан и на небо. Иногда не тот поворот оказывается лучшим из всех. - Ничего страшного. Боже, какой отсюда вид! Просветы в облаках нависали глубокими каньонами. Спускающийся по ним свет поджигал их красным и около-красным - отражение заката. В каплях на листве горели миллионы рубинов. Аннерби вылез из машины и чуть отошел среди ростков к оконечности мыса. Лесная подстилка глубоко и влажно чавкала под ногами. Вскоре к нему присоединился Шерканер. С океана тянул влажный и прохладный бриз. И без бюро прогнозов было ясно, что идет шторм. Аннерби поглядел на воду. Они стояли в трех милях от волноломов - настолько близко, насколько можно без риска в этой фазе солнца. Отсюда были видны турбулентности и слышен грохот перемалываемых камней. В прибое возвышались три севших на мель айсберга. Но их были еще сотни и сотни, до самого горизонта. Вечная битва - огонь Нового Солнца против льда доброй земли. И никто не мог одержать окончательную победу. Только через двадцать лет остаток ледяных мелей растает, но тогда и солнце начнет увядать. Эта сцена, кажется, подействовала даже на Шерканера. Виктория Смит вышла из машины, но за ними не пошла, а отошла обратно по южной стороне мыса. Бедняжка Генерал. Она никак не решит, это деловая поездка или развлекательная. А сам Аннерби был очень доволен, что не доехал до Ставки за один перегон. Они с Шерканером вернулись к Смит. На этом краю мыса рельеф менялся, переходя в небольшую долину. Дальше на возвышении стоял какой-то дом, может быть, маленькая гостиница. Смит стояла там, где была выбоина в скальном ложе долины и склон был не так смертельно крут. Когда-то, быть может, дорога здесь уходила в долину и выходила с другой стороны. Шерканер остановился рядом с женой и обнял ее за плечи левыми руками. Она обвила его руки двумя своими, не говоря ни слова. Аннерби подошел к краю долины и свесил голову с обрыва. Здесь были следы срезанной дороги, до самого дна. Но штормы и наводнения Раннего Света выбили новые обрывы. Сама же долина была чарующей, нетронутой и чистой. - Хе! Никак туда не съехать, мэм. Дорогу смыло начисто. Виктория Смит минуту помолчала. - Да, смыло начисто. Это и к лучшему. - Знаешь, мы могли бы перейти ее и выйти с той стороны, - сказал Шерк. Он ткнул рукой в сторону гостиницы и добавил: - Можно было бы посмотреть, как там леди Энкл... Виктория обняла его резко и порывисто. - Нет. Там все равно больше чем троим не поместиться. Поставим лагерь с моей охраной. Спустя секунду Шерк тихо засмеялся. - Меня устраивает. Интересно будет увидеть современный моторизованный бивуак. Они вернулись на колею следом за Смит. Когда они подходили к машине, Шерканер был уже в полной форме и нес что-то насчет легких палаток, которые могут выдержать даже шторма Первого Света. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Томас Hay стоял у окна своей спальни и глядел наружу. На самом деле его комната была на глубине пятидесяти метров в Алмазе-1, но окно показывало вид с самого высокого шпиля Хаммерфеста. Его владения расширились после Вспышки. Из вырезанных алмазных блоков построили стены, и выжившие искусники проведут всю свою жизнь за полировкой и огранкой, вырезанием фризов столь же изящных, как бывали во всех местах, которыми Hay владел в качестве своего дома. Местность возле Хаммерфеста планировалась гладкой, выложенной плитами металла с рудной свалки на Алмазе-2. Hay старался держать такую ориентацию группы скал, чтобы лишь флагшток Хаммерфеста выходил на прямое солнце. Примерно последний год эта предосторожность перестала быть необходимой, но сохранение тени означало, что водяной лед можно использовать как экраны и как некоторое сцепление. В небе уже прошла половину пути вверх Арахна, яркий бело-голубой диск почти полградуса в диаметре. Это спокойствие было резким контрастом с адом первых мегасе-кунд, адом Вспышки. Пять лет Hay создавал теперешний вид, спокойствие и красоту. Пять лет. И сколько еще лет придется здесь проторчать? По самым оптимистичным оценкам специалистов - от тридцати до сорока, столько, сколько понадобится паукам на создание промышленной экологии. Забавно, как все обернулось. Это и в самом деле получилось Изгнание, хотя совсем не похожее на то. которое он планировал тогда на Балакрее. Исходная задача была рассчитанным риском совсем другого рода: пара столетий вдали от все более опасных политиков, правящих на родине, возможность создать ресурсы подальше от всех, кто сует свой нос, - а сверх того, золотой шанс научиться чему-то от нечеловеческой расы звездных странников. Он не учел, что Кенг Хо может прибыть раньше. Знания Кенг Хо были сердцем цивилизации эмергентов Балакреи. Всю свою жизнь Томас Hay изучал Кенг Хо, но пока не встретился с ними лицом к лицу, не понимал, насколько они иные, эти коробейники. Флот у них был безголовый и наивный. Инфицировать их задержанной в развитии мозговой гнилью было тривиально, устроить внезапное нападение - почти так же просто. Но после атаки коробейники дрались как дьяволы, умные дьяволы с тысячей сюрпризов, которые наверняка подготовили заранее. Их флагман был уничтожен в первые сто секунд битвы - а они стали только еще более умелыми убийцами. Когда мозговая гниль наконец их заглушила, разбиты были обе стороны. А после битвы сказалась вторая серьезная недооценка коробейников Томасом Hay. Мозговая гниль могла убить людей Кенг Хо, но многие из них не поддавались ни промывке мозгов, ни Фокусу. Полевые допросы дали очень плохие результаты, хотя в конце концов он обратил это поражение в средство объединения выживших. Так что обиталище Хаммерфеста, клиника Фокуса и роскошная мебель - все это было срезано с разбитых звездолетов. Тут и там среди руин все еще функционировала высокая технология. А остальное будет взято из сырья скал - и из окончательной цивилизации пауков. Тридцать - сорок лет. Это вполне возможно. Анабиозных гробов хватит на всех выживших. Сейчас главное - изучить пауков, узнать их языки, их историю и культуру. На протяжении десятилетий эта работа будет разделена между тремя Вахтами, по нескольку мегасекунд работы, по году. или два в,не Вахты в анабиозе. Некоторые - ученые и переводчики - проведут на Вахтах куда больше времени. Другие - пилоты и тактики - поначалу в основном использоваться не будут, затем будут все время живыми до окончательного выполнения задачи. Все это Hay объяснил н собрании своих людей и Кенг Хо. И то, что он обещал, в основное было правдой. У Кенг Хо был огромный опыт подобных операций если повезет, каждый в среднем переживет Изгнание, прожив лиш;, десять - пятнадцать активных лет. Он же тем временем прочешет биб лиотеку коробейников и узнает все, что когда-либо узнала Кенг Хо. Hay оперся рукой о поверхность окна. Она была теплой, как настенный ковер. Чума их побери, хорошие обои у этих Кенг Хо Даже если смотреть сбоку, все равно нет искажений. Он усмехнулся про себя. В конце концов работать с коробейниками - это может оказаться самой простой частью Изгнания. Это у них есть опыт работы с таким расписанием, как предложил Hay. А вот он сам... Hay на секунду дал волю жалости к себе. До окончательного восстановления на Вахте должен оставаться кто-то умелый и доверенный. Такой человек есть только один, и его имя - Томас Hay. Ритцер Брюгель, дай ему волю, по-дурацки перебьет людские ресурсы, которые неоткуда восстановить, или попытается убить самого Hay. Анне Рейнольт можно доверять годы и годы, но если случится что-нибудь неожиданное... Ну, Кенг Хо, кажется, задрала лапки кверху, и после допросов Hay был уверен, что серьезных секретов не осталось. Но если Кенг Хо снова составит заговор, Анне Рейнольт с ним не справиться. Так что к моменту триумфа Томасу Hay будет уже лет сто. Средний возраст по стандартам Балакреи. Hay вздохнул. Что ж, так тому и быть. Медицина Кенг Хо поможет восстановить потерянное время. А потом... Комната вздрогнула в почти неслышимом стоне. Hay коснулся стены, и по костям его пробежала вибрация. Уже третье скалотрясение за последние 40 Ксек. На той стороне комнаты девчонка-коробейник завозилась в их общей постели. - Чего... Чиви Лин Лизолет вынырнула из сна, и от собственного движения всплыла с кровати. Наверное, она даже не знала, что ее разбудило. Глаза ее остановились на стоящем у окна Hay, и губы разошлись в сочувственной улыбке. - Ой, Томас, ты опять не спишь и волнуешься за нас? Она протянула руки, чтобы его утешить. Hay застенчиво улыбнулся и кивнул. Черт побери, то, что она сказала, было даже близко к правде. Он поплыл через комнату и остановился, взявшись рукой за стену у нее за головой. Она обвила его руками, и они поплыли, медленно опускаясь на кровать. Его руки скользнули ниже, к ее талии, сильные ноги обвились вокруг него. - Ты и так делаешь все, что можешь, Томас. Не пытайся сделать больше. Все будет хорошо. Ее руки нежно погладили волосы у него на шее, и он ощутил ее дрожь. Это Чиви Лизолет беспокоилась, это она загнала бы себя в работе до смерти, если бы считала, что это добавит хоть процент к общему шансу выжить. Они медленно дрейфовали вниз, пока гравитация не опустила их в пену кружев, которая была их ложем. Hay опустил руки, поглаживая ее по бокам, и почувствовал, как ее беспокойство отступает. В этой экспедиции многое пошло не так, как хотелось, но Чиви Лин Лизолет была его маленьким триумфом. Когда Hay опрокинул флот Кенг Хо, она была четырнадцатилетней девчонкой, преждевременно развившейся, наивной, своенравной. Девочку должным образом заразили мозговой гнилью. Ее можно было Фокусировать, одно время Hay подумывал сделать ее игрушкой для тела. Слава Чуме, что я этого не сделал. Первые два года она много времени проводила в этой самой комнате и плакала. "Убийство" ее матери, совершенное Дьемом, сделало ее первым чистосердечным перебежчиком. Hay мегасекунды проводил, утешая ее. Поначалу это были просто упражнения в искусстве убеждения, с тем побочным эффектом, что Чиви могла повысить доверие к нему среди других коробейников. Но шло время, и Hay стал замечать, что девчонка куда опаснее и куда полезнее, чем ему поначалу думалось. Чиви большую часть своей жизни прожила на Вахте во время перелета от Триленда. Это время она использовала почти с Фокусированной целеустремленностью, изучая механику конструкций, технологию жизнеобеспечения и практику торговли. Это было непонятно. Зачем какому-то ребенку давали столь специальную подготовку? Как и многие фракции Кенг Хо, Семья Лизолет имела свои секреты, свою собственную, внутреннюю культуру. На допросах он выжал вероятное объяснение из матери девочки. В Семье Лизолет время межзвездного перелета использовали для формирования тех девочек, которым предстоит править Семьей. Если бы все пошло по планам Киры Пен Лизолет, девочка уже была бы готова здесь, в системе, к новым инструктажам, и доминантой была бы полная ее преданность матери. Оказалось, что таким образом девочка стала для Томаса Hay идеальным материалом. Молодая, талантливая и отчаянно ищущая, на кого обратить свою преданность. Он мог заставить ее работать Вахту за Вахтой без анабиоза, как приходилось заставлять самого себя. 0на была отличным компаньоном на предстоящее время - и еще таким, который был постоянным испытательным стендом для его планов. Чиви была умна, и во многом ее личность все еще оставалась очень независимой. Даже и сейчас, когда улики насчет того, что на самом деле случилось с ее матерью и другими, были надежно уничтожены, можно было еще поскользнуться. Использовать Чиви - это было как опасный полет, как постоянное испытание нервов. Но здесь он, по крайней мере, понимал опасность и принимал меры заранее. - Томас! - повернулась она прямо к нему. - Как ты думаешь, я когда-нибудь стабилизирую эти скалы? Да, для нее естественно было об этом волноваться. Ритцер Брюгель - и даже более молодой Томас Hay - не поняли бы, что правильным ответом будет не угроза и даже не неверие. - Да, ты что-нибудь придумаешь. Мы что-нибудь придумаем. Ты отдохни несколько дней, хорошо? На этой Вахте выходит из анабиоза старый Тринли. Пусть какое-то время скалы побалансирует он. Смех Чиви звучал еще моложе, чем она выглядела. - Ой, не могу! Фам Тринли! - Это был единственный участник заговора Дьема, который вызывал у нее больше презрения, чем гнева. - Помнишь, как он последний раз их уравновешивал? Говорит он фомко, но начал очень робко. И раньше, чем он сообразил, скалы ушли на три метра от точки L1. Тогда он ускорился слишком сильно, и... Она снова расхохоталась. Самые странные вещи могли вызывать смех у этой юной коробейницы. Еще одна ее загадка, которая его до сих пор занимала. Лизолет на секунду замолчала, а когда она заговорила, то удивила предводителя. - Да, может, ты и прав. Всего четыре дня. Я так организую, что даже Тринли много вреда принести не сможет. Мне надо отойти в сторону и обдумать все заново. Может быть, все же можно сварить блоки водой. К тому же на этой Вахте папа проснется. Я хочу немного с ним побыть. Она вопросительно посмотрела на Hay, неявно прося освобождения от обязанностей. Хм. Иногда манипулирование оборачивается не так, как ожидалось. Он бы поставил тридцать против одного, что она не примет его предложение. Я могу еще переиграть. Можно согласиться с такой неохотой, что она устыдится. Нет. Не стоит, по крайней мере не в этот раз. А если не запрещаешь, .то будь чистосердечно щедр, давая разрешение. Он притянул ее к себе. - Да! Даже тебе надо научиться отдыхать. Она вздохнула и улыбнулась чуть-чуть лукаво. - О да, но я уже научилась. Она опустила руки вниз, и какое-то время никто из них не говорил ни слова. Чиви Лизолет все еще была неуклюжим подростком, но она училась. А у Томаса Hay на ее обучение были впереди еще Соды и годы. У Киры Пен Лизолет столько времени не было, и она 5ыла взрослой и сопротивляющейся. Hay улыбнулся, когда вспомнил. О да. Хоть и по-разному, но и мать,, и дочь хорошо ему послу-кили. Али Лин не родился в Семье Лизолет. Он был внешним приобретением Киры Пен Лизолет. Он был один из триллиона, гений во всем, что касалось парков и живых существ. И он был отцом Чиви. И Кира, и Чиви очень его любили, хотя он никогда не мог бы быть тем, чем была Кира и чем стала бы когда-нибудь Чиви. Для эмергентов Али Лин был очень важен, может быть, так важен, как мало кто из Фокусированных. Он был один из немногих, имевших лабораторию за пределами Хаммерфеста. Он был один из немногих, за кем не было неусыпного надзора Анне Рейнольт или одного из младших менеджеров. Сейчас они с Чиви сидели на верхушках деревьев в парке Кенг Хо, играя в медленную и терпеливую игру с "жучками". Она была здесь уже 10 Ксек, а папа чуть дольше. Он поручил ей найти отличия ДНК в штамме мусорных пауков, выведением которого был занят. И даже сейчас он доверял ей эту работу, лишь проверяя результаты примерно раз в килосекунду. Остальное время он был занят осмотром листьев и мечтательным размышлением о том, как выполнить проекты, порученные ему Анне Рейнольт. Чиви посмотрела под ноги, на парковую подстилку. Деревья - это были цветущие амандоры, выведенные для микрогравитации тысячи лет назад людьми, подобными Али Лину. Листья росли так густо, что орлиное гнездо Чиви с отцом было почти не видно из теней внизу. Даже без гравитации направление ветвей и голубое небо придавали парку ориентацию. Самыми большими настоящими животными здесь были бабочки и пчелы. Чиви слышала пчел, видела время от времени ломаную траекторию их стремительного полета. Бабочки были повсюду. Вариации микротяготения были ориентированы по искусственному солнцу, и потому полет бабочек давал посетителю еще одно психологическое подтверждение понятий верха и низа. Сейчас в парке, формально закрытом на обслуживание, других людей не было. Вообще-то насчет обслуживания было неправда, но Томас Hay ее на этом не ловил. На самом деле парк стал просто слишком популярным, и эмергенты любили его не меньше людей Кенг Хо. Настолько много бывало здесь народа, что Чиви стала обнаруживать отказы системы; мусорные паучки не успевали всюду. Она посмотрела на лицо отца (мысли его были не здесь) и улыбнулась. В определенном смысле действительно идут работы по обслуживанию. . - Вот тебе последние различия; это то, что ты ищешь, па? - А? - Отец не поднял глаз от работы. Потом вдруг, кажется, до него дошло. - В самом деле? Давай посмотрим, Чиви. Она передала ему список. - Видишь? Здесь и вот здесь. Соответствие кода, которое мы ищем. Воображаемые диски изменятся именно так, как ты хочешь. Папа хотел усилить метаболизм, не теряя границ популяции. В парке у насекомых не было бактериальных врагов; борьба за существование велась среди геномов. Али взял у нее список. Ласково улыбнулся, почти поглядев на нее, почти заметив. - Хорошо, ты очень правильно проделала фокус с мультипликатором. Эти слова были ближе всего к тому, что могла Чиви Лин Лизолет вспомнить из прошлого. В возрасте от девяти до четырнадцати Чиви проходила обучение Лизолетов. Одинокое это было время, но мама была права. Чиви прошла долгий путь взросления, научилась быть одна в великой тьме. Она изучила системы жизнеобеспечения, которые были специальностью ее отца, узнала небесную механику, на которой держались все конструкции ее матери, а больше всего узнала, как она любит быть возле других, когда они бодрствуют. Ее родители несколько из этих лет провели в анабиозе, разделяя обязанности по поддержке систем между ней и техниками Вахты. Теперь мамы нет, а папа Фокусирован, и его душа поглощена только одним: биологическим управлением экосистемами. Но в пределах Фокуса он и она могли общаться. За годы после нападения они мегасекунды проводили в общих Вахтах. Чиви продолжала у него учиться. И иногда, когда они углублялись в тонкости устойчивости видов, иногда это бывало как раньше, в детстве, когда папу так захватывала его страсть к живым существам, что он, казалось, забывал о том, что дочь его - человеческая личность, и их обоих поглощали чудеса, значащие больше, чем они сами. Чиви изучала различия - но в основном наблюдала за отцом. Она знала, что он уже близок к окончанию работы с мусорными пауками - по крайней мере своей части проекта. Долгий опыт подсказывал ей, что тогда будет несколько мгновений, когда Али будет доступен общению, когда его Фокус будет искать, на что новое себя направить. Чиви про себя улыбнулась. У нее такой проект есть. Это почти то, что Hay и Рейнольт хотят для папы, так что перенаправить его будет можно, если правильно сыграть. Вот, наконец. Али Лин вздохнул, довольно оглядев окружающие ветви и листья. У Чиви было секунд пятьдесят. Она соскользнула с ветви, удерживаясь концами пальцев ног. Подхватив пузырек бонсай, пронесенный сюда тайком, она отдала его отцу. - Помнишь, па? По-настоящему маленькие парки? Папа не оставил ее слова без внимания. Он повернулся быстро, как нормальный человек, и глаза его расширились при виде прозрачной пластиковой сферы. - Ага! Если не считать света, полностью замкнутая экология. Чиви передала пустой пузырек ему в руки. Пузырьки бонсай в тесноте звездолетов стояли где только можно. Они бывали всех уровней сложности, от кусочков мха и до конструкций почти таких же сложных, как парк времянки. И еще... - Это поменьше, чем те проблемы, что мы сейчас решали. Я уверена, что твое решение сработает и здесь. Обращение к профессиональной гордости Али действовало часто - почти так же часто, как обращение к родительской любви. Теперь только надо поймать отца в нужный момент. Он прищурился на пузырек, кажется, определяя на ощупь его размеры. - Нет, нет! Этого я сделать не могу. У меня новые приемы слишком сильные... А хочешь, чтобы там лежало небольшое озеро, может быть, липидная граница? Чиви кивнула. - А мусорных пауков я могу сделать поменьше и дать им цветные крылья. - Вполне. Рейнольт позволит ему отвести больше сил на мусорных созданий. Они важны не только для центрального парка. В битве было разрушено слишком много, а работа Али позволит создать модули жизнеобеспечения малого масштаба по всем уцелевшим конструкциям. Такая штука в обычных условиях потребовала бы усилий большой группы специалистов Кенг Хо и глубокого поиска по всем базам данных флота - но папа и гений, и Фокусированный. Всю эту работу он сможет сделать сам, и всего за несколько мегасекунд. Его только нужно подтолкнуть в соответствующем концептуальном направлений, что эта сушеная старуха, Анне Рейнольт, вряд ли сделает. Так что... Вдруг Али Лин улыбнулся от уха до уха. - Ручаюсь, я переплюну Высокое Сокровище Намчена. Смотри, вот эта фильтрационная паутина может протянуться напрямую. Кустарники будут стандартными, может быть, чуть изменены для поддержки твоих разновидностей насекомых. - Да-да, - отозвалась Чиви. Несколько сот секунд у них был настоящий разговор, пока отец не ушел в жесткую сосредоточенность, которая может сделать эти "малые изменения" выполнимыми. Самая трудная работа будет на уровне бактерии и митохондрий, а в этом Чиви совсем ничего не понимала. Она улыбнулась отцу, чуть не протянула руку, чтобы коснуться его плеча. Мама бы ими гордилась. Методы папы могут даже оказаться новыми - их точно не было в ожидаемых местах исторических баз данных. Чиви полагала, что они позволят сделать очень хорошие микропарки, но получалось даже больше, чем она надеялась. Бонсай "Высокого сокровища" были не больше этого - всего тридцать сантиметров в поперечнике. Некоторые из них жили двести лет, содержали полные системы флоры-фауны и даже поддерживали имитацию эволюции. Эти методы принадлежали создателям, и даже Кенг Хо не могла себе позволить приобрести их полностью. Создать такую вещь с ограниченными ресурсами экспедиции - это будет просто чудо. Если папа может сделать еще лучше... хм. Почти все, даже Томас, считали, наверное, что Чиви с детства была подготовлена к профессии артиллериста, чтобы пойти по стопам матери. Они не понимали. Лизолеты были людьми Кенг Хо. Сражение - это очень второстепенная вещь. Конечно, она многое знала о военном деле. Конечно, мама намеревалась десятилетие или два заставить ее изучать, что делать. Когда Больше Ничего Не Остается. Но Торговля - к этому восходило все. Торговля - и прибыль. Поэтому они и были побеждены эмергентами. Но Томас - человек достойный, и работа у него самая тяжелая из всех, что можно себе представить. Чиви делает все, чтобы ему помочь, чтобы дать выжить остаткам экспедиций. И Томас не виноват, что его культура пошла не тем путем. А в конце концов не важно, что Томас не понимает. Чиви улыбнулась пустому пластиковому шару, представив себе, как он наполнится созданиями ее отца. В цивилизованных местах бонсай высшего сорта может быть продан по цене звездолета. А здесь? Ладно, это можно оставить в стороне. В конце концов это своеволие - то, что Томас вряд ли сможет оправдать перед самим собой. Он запретил тайные запасы и меновую торговлю. Ну-ну. Может быть, придется поработать за его спиной. Гораздо проще получить разрешение задним числом. В конце концов, как считала Чиви, Кенг Хо сильнее изменит людей Томаса, чем они ее. Она только начала работать с очередной последовательностью разновидностей, когда снизу, из-под густой листвы, раздался рвущийся звук. Люк в полу. Он же только для строителей! Даже при открытии он разорвет моховую подстилку! Вот черт! Чиви выскользнула из гнезда и тихо поплыла вниз, аккуратно, чтобы не треснула ветка и даже тень не упала на моховую подстилку. Вломиться в парк, когда он официально закрыт, - это всего лишь мелкое нарушение. Черт побери, она сама бы такое могла сделать, если бы захотела. Но этот люк в полу открывать не полагалось. Это нарушало иллюзию парка и портило дерн. Какой идиот может такое сделать - особенно если учесть, как серьезно относятся эмергенты к официальным правилам и распоряжениям? Чиви повисла над самым нижним слоем листвы. Нарушитель вот-вот появится, но уже сейчас она его слышала. Это был Ритцер Брюгель. Вице-предводитель двигался надо мхом, чертыхаясь и натыкаясь на что-то в кустах. Пасть у него, как помойная яма. Чиви легко усваивала подобный язык, и этого типа она уже слышала раньше. Пусть Брюгель - человек номер два в экспедиции эмергентов, но он еще и живое доказательство того, что лидер эмергентов может быть бесполезным болваном. Кажется, Томас понимал, что его коллега - деятель никудышный. Он отвел вице-предводителю квартиру вне скального скопления, на "Невидимой Руке". А график работ у него был как у всего остального экипажа. Пока бедняга Томас старел год за годом, стараясь сохранить жизнь экспедиции, Брюгель был на Вахте всего 10 Мсек из каждых сорока. Чиви не очень хорошо его знала - зато хорошо знала, что он ей мерзок. Если бы этот кретин мог тащить свою долю груза, Томасу не Пришлось бы так сжигать для нас время своей жизни. Она еще чуть послушала в молчании. Отлично кроет. Но в этих словах был еще подслой, которого она у других не слышала. Будто тот тип буквально имеет в виду то, что говорит. Чиви с шумом протиснулась среди ветвей, удержав себя на метр в воздухе - примерно глаза в глаза с эмергентом. - Парк закрыт на обслуживание, предводитель. Брюгель слегка вздрогнул от неожиданности. Секунду он молчал, и его бледно-розовая кожа до невозможности комично наливалась кровью. - Ах ты наглая... ты что тут делаешь? - Я выполняю работы по обслуживанию. - Что ж, это с правдой хотя бы в двоюродном родстве. Теперь контратака: - А что здесь делаете вы, предводитель? Лицо Брюгеля потемнело еще сильнее. Он подтянулся вверх, и его лицо поднялось сантиметров на десять выше глаз Чиви. Он теперь тоже парил в воздухе. - Не вам, отбросам, задавать мне вопросы! С ним была эта его дурацкая стальная палка. Обыкновенный штырь, на котором кое-где выделялись темные пятна. Ухватившись свободной рукой, он взмахнул палкой, описав сверкнувшую дугу, разбоызгавшую побеги рядом с головой Чиви. Теперь уже и Чиви разозлилась. Ухватившись за нижние ветви, она подтянулась вверх и снова оказалась глаза в глаза с Брюгелем. - Это вандализм, а не объяснение. Она знала, что Томас держит парк под наблюдением - а вандализм был у эмергентов не меньшим преступлением, чем у Кенг Хо. Вице-предводитель настолько разозлился, что даже дал себе труд ответить. - Это вы вандалы! Парк был красивый, я даже удивлялся, как вы, отбросы, смогли такой сделать. А теперь вы его портите! Я тут был вчера - а сегодня вы заразили его вредителями! - Он снова взмахнул палкой, и от удара полетела мусорная паутина, спрятанная в ветвях. Паучки полетели во все стороны, оставляя за собой серебряные нити. Брюгель ткнул в паутину, вытряхнув облаком коконы жучков, мертвые листья и всякий мусор. - Ну? Что вы тут еще напакостили? Он навис над нею, глядя в упор. Сначала Чиви только смотрела, не понимая. Не может быть, чтобы он такое сказал. Неужели можно настолько ничего не понимать? Постой, он же из Невежд!'Она подтянулась повыше и заорала ему в лицо: - Это же парк с нулевой гравитацией! Что, по-вашему, чистит воздух от летающего .мусора? Мусорные жучки тут всегда были... хотя сейчас у них, быть может, слишком много работы. Она не имела в виду то, -что получилось, но теперь, глядя на вице-предводителя снизу вверх, поняла, что у нее на уме был вот этот огромный кусок мусора. Они поднялись выше нижнего навеса крон. Уголком глаза Чиви видела папу. Бесконечную голубизну неба закрывали кое-где случайные ветви. Искусственное солнце грело затылок. Еще несколько раундов таких поэтапных подъемов - и они стукнут головой в пластик. Чиви начала смеяться. Теперь Брюгель молчал - только смотрел на нее.'И все похлопывал и похлопывал по ладони своей стальной палкой. О темных пятнах на металле ходили слухи, и очевидно, что Ритцер Брюгель хотел, чтобы люди этим слухам верили. Но этот тип держал себя не как боец. И когда замахивался палкой, то казалось, будто он не представляет себе, что бывают объекты, которые могут дать сдачи. Сейчас у него единственной точкой опоры была нога, которой он зацепился за ветви. Чиви незаметно собралась и улыбнулась самой наглой своей улыбкой. Брюгель секунду стоял неподвижно, поглядывая по сторонам. Потом, не сказав ни слова, оттолкнулся, повисел в воздухе и нырнул в сторону люка в полу. Чиви молча всплыла; странное ощущение ползло вниз по ее рукам. Она сначала не поняла, что это. Парк... как тут стало хорошо, когда ушел Ритцер Брюгель! Стали слышны тихое жужжание и голоса бабочек, а секунду назад все ее внимание было поглощено разозленным вице-предводителем. И теперь она поняла, что это за покалывание в руках: гнев и страх. Чиви Лин Лизолет многих дразнила и злила. До полета это у нее было почти хобби. Мама говорила, что это перенаправленный страх - страх быть одной среди звезд. Может быть, но это было еще и забавно. Сейчас - по-другому. Она вернулась к гнезду отца на дереве. Да, многие злились на нее все эти годы. Тогда, в блаженные времена, Эзр, казалось, вот-вот лопнет. Бедняга Эзр. Жаль, что... Да, но сейчас было по-другому. Отличие она прочла в глазах Ритцера Брюгеля. Этот человек всерьез хотел ее убить и балансировал на краю попытки. Может быть, остановило его только то, что Томас узнает. Но если он поймает ее наедине, там, где не будет мониторов... Руки у Чиви дрожали, когда она добралась до Али Лина. До папы. Как ей хотелось, чтобы ее обняли, чтобы успокоили дрожь! А Лин даже на нее не посмотрел. Папа был Фокусирован уже несколько лет, но Чиви отлично помнила, как было раньше. До того. Папа бросился бы вниз при первых же звуках ссоры. Он бы встал между Чиви и Брюгелем, со стальной дубинкой тот или с чем еще. А сейчас Али сидел неподвижно между своих дисплеев и аналитических сводок. Он слышал спор, даже глянул в ту сторону, когда крик стал ближе и громче. И это был нетерпеливый взгляд типа "не мешайте работать". Чиви все еще дрожащей рукой коснулась его плеча. Он дернул плечом, будто сгоняя надоедливую муху. В чем-то папа был жив, но в некоторых отношениях был еще мертвее мамы. Томас говорил, что Фокус можно обратить. Но Томасу нужны папа и другие Фокусированные в том виде, в котором они сейчас. Кроме того, Томас был воспитан как эмергент. Они использовали Фокус для обращения людей в имущество. И гордились этим. Чиви знала, что среди уцелевших людей Кенг Хо многие считали разговоры об обратимости Фокуса ложью. Пока что ни одного из Фокусированных не обратили. Томас не стал бы лгать о такой важной вещи. А может быть, если они с папой сделают хорошую работу, его можно будет вернуть раньше. Потому что это не смерть, которая уже навсегда. Чиви скользнула на сиденье рядом с папой и вернулась к изучению новых изменений. Процессоры дали ей начало результатов, пока она обменивалась оскорблениями с Ритцером Брюгелем. Папе бы понравилось. Hay продолжал примерно раз в мегасекунду собирать комитет управления флотом. Конечно, состав участников заметно менялся от Вахты к Вахте. Сегодня Эзр Винж присутствовал. Интересно. как мальчик отреагирует на этот сюрприз. И Ритцер Брюгель тоже здесь; потому Hay и попросил Чиви не приходить. Он улыбнулся про себя. Черт, я даже не представлял себе, что она сможет так размазать его по стене. Hay объединил заседания с собраниями собственного штаба эмергентов и назвал их "Собранием менеджеров Вахты". Главным пунктом всегда было то, что каковы бы ни были прежние различия, сейчас они все в одной лодке и выжить могут, только помогая друг другу. Заседания не имели того значения, что консультации Hay с Анне Рейнольт или работа с Ритцером и службой безопасности. То всегда делалось между регулярными Вахтами. И все же было бы ложью сказать, что на этих ежемегасекундных заседаниях не делалось полезной работы. Hay пробежал рукой по повестке дня. - Итак, последний пункт. Экспедиция Анне Рейнольт к солнцу. Анне? Анне не улыбнулась, поправляя его: - Доклад астрофизиков, предводитель. Но сначала я хочу предъявить претензию. Нам нужен в этой области хотя бы один не-Фокусированный специалист. Вы знаете, насколько трудно судить по техническим результатам... Hay вздохнул. Наедине она тоже к нему с этим приставала. - Анне, у нас нет людей. В этой' области у нас только три специалиста. И все трое - зипхеды. - И все равно мне нужен обозреватель со здравым смыслом. - Она пожала плечами. - Хорошо. Согласно вашим указаниям, мы поставили двух астрофизиков на постоянное наблюдение за солнцем за некоторое время до Вспышки. Прошу иметь в виду, что на обдумывание этого доклада у них было пять лет. Рейнольт повела рукой в воздухе, и перед ними появился модифицированный катер Кенг Хо. С каждой стороны были закреплены дополнительные топливные баки, а спереди торчал лес датчиков. С одной стороны судно было закрыто серебряным щитом паруса на тонких креплениях. - Перед самой Вспышкой доктор Ли и доктор Вен запустили этот корабль на низкую орбиту вокруг Мигающей. Показалось второе окно, указывающее путь спуска и финальную орбиту на высоте едва ли пятьсот километров над поверхностью Мигающей. - За счет тщательной ориентации паруса им удалось безопасно продержаться на этой орбите более одного дня. На самом деле полет выполняли пилоты-зипхеды Дзау Циня. Hay кивнул ему: - Хорошая работа, старший пилот. - Спасибо, сэр! - ухмыльнулся Цинь. - Будет о чем детям рассказать. Рейнольт не обратила внимания на эти замечания. Она вызвала еще серию окон, показывающих вид с низкой орбиты в различных спектральных режимах. - У аналитиков возникли трудности с самого начала. Стали слышны записанные голоса двух зипхедов. Ли был воспитан эмергентами, второй голос говорил на диалекте Кенг Хо. Наверное, Вен. - Мы всегда знали, что масса и плотность Мигающей соответствуют обычной звезде класса G. Сейчас мы можем с высоким разрешением построить карты внутренней температуры и плот... Доктор Ли перебил с типичной навязчивостью зипхеда: - ...но нам нужны еще микроспутники... Черт побери, опять ресурсы! Нам нужно не менее двухсот на время Вспышки. Рейнольт остановила запись. - Мы дали им еще сто спутников. Появились еще окна. Ли и Вен сидели в Хаммерфесте после Вспышки и вели бесконечный спор. Доклады Рейнольт часто имели такой вид - стена картин и таблиц и байты звуков. Снова говорил Вен, и голос у него был усталый. - Даже в состоянии Отключения центральные плотности соответствуют звезде класса G, но коллапса нет. Поверхностные турбуленции уходят не глубже десяти тысяч километров. Как? Как? Как? Ли: - После Вспышки глубокие внутренние структуры выглядят точно так же. - Мы не знаем наверное, мы не можем подойти ближе. - Нет, вид абсолютно обычный. У нас есть модели... И снова голос Вена изменился. Он заговорил быстро, раздраженно, почти с болью. - Столько данных, а у нас остаются все те же загадки. Я уже пять лет изучаю пути реакций, и понимаю не больше, чем астрономы Темных Веков. Что-то должно происходить в этом расширенном ядре, иначе был бы коллапс. Второй зипхед отвечал так же нетерпеливо. - Очевидно, что даже в состоянии Выключения звезда излучает, но излучает что-то, что превращается в слабое взаимодействие. - Но что? Что? И если такое может быть, почему не коллапсируют внешние слои? - Потому что конверсия происходит внизу фотосферы, и она коллапсирует! Я это сделал на твоих моделирующих программах! - Чушь. Подгонка объяснения к факту, не лучше, чем делалось века назад. - Но у меня данные! - И что? Вот адиабаты... Реинольт отключила звук. - Так продолжалось много дней. Почти все на своем жаргоне, который часто вырабатывается у пары Фокусированных, занятых одной работой. Hay выпрямился в кресле. - Если они могут разговаривать только друг с другом, у нас нет подхода. Вы их потеряли? - Нет. По крайней мере не в обычном смысле. Доктор Вен от досады стал рассматривать случайные внешние факторы. У нормальной личности такое может повести к творчеству, но... Брюгель захохотал, искренне забавляясь. - Так ваши астрономчики упустили мяч, Реинольт? Реинольт даже не посмотрела в его сторону. - Помолчите, - бросила она. Hay заметил, как удивили ее слова коробейников. Ритцер - второй человек в иерархии, явно садист среди правителей - и она его срезала одним словом. Интересно, когда до коробейников дойдет? Ритцер на миг помрачнел, потом ухмыльнулся еще шире, откинулся в кресле и метнул веселый хитрый взгляд в сторону Томаса Hay. Анне продолжала говорить, ни на миг не сбившись. - Вен отошел от проблемы, уходя во все более широкий контекст. Сначала его рассуждения имели некоторую с ней связь. Снова возник голос Вена, все та же монотонная скороговорка. - Галактическая орбита Мигающей. Зацепка. В окне замигал график предположительной орбиты Мигающей - без учета встреч звезд. Анне черпала данные из блокнотов Вена. График протянулся на полмиллиарда лет назад. Примерно каждые два миллиона лет Мигающая уходила в скрытое сердце галактики. Оттуда она выныривала снова и снова, пока звезды не растягивались в тонкую нить и начиналась межгалактическая тьма. Томас Hay не был астрономом, но знал, что у таких звезд не бывает пригодных планетных систем, и потому их посещают редко. Но это явно была еще самая малая из странностей Мигающей. Каким-то образом зипхед из Кенг Хо совсем зациклился на галактической орбите Мигающей. - Эта штука - звездой она быть не может - видела Сердце Всего. Снова, и снова, и снова... Реинольт пропустила длинный кусок, наверное, длинные, бегущие по кругу рассуждения бедняги, из которых он никак не мог вырваться. Теперь голос зипхеда звучал спокойнее: - Зацепка! Зацепок здесь много. Забудь ты физику, просто рассмотри кривую светимости. Двести пятнадцать лет из каждых двухсот пятидесяти она излучает энергии меньше коричневого карлика. Окна, сопровождающие рассуждения Вена, перепрыгивали с мысли на мысль, изображения коричневых карликов, куда более быстрые колебания, чем физики проэкстраполировали по дальнему прошлому Мигающей. - Происходит то, чего мы не видим. Вспышка - и кривая светимости похожа на периодическую Новую класса Q, и через несколько мегасекунд устанавливается спектр, который почти объясняется термоядерной реакцией в ядре звезды. Потом свет медленно спадает обратно до нуля... или переходит во что-то другое, чего мы не видим. Это вообще не звезда! Это магия. Магическая машина, которая сейчас поломалась. Ручаюсь, когда-то это был генератор прямоугольных импульсов. Вот это что! Магия из сердца галактики, только она сломалась, и мы не можем ее понять. Запись резко прервалась, и калейдоскоп окон Вена застыл горячечным бредом. - Доктор Вен полностью захвачен этим циклом идей уже десять мегасекунд, - сказала Реинольт. Hay уже знал, к чему дело клонится, но все равно принял озабоченный вид. - Так что же у нас осталось? - Доктор Ли работает нормально. Он вошел в свой обычный цикл, поскольку мы изолировали его от доктора Вена. Но сейчас - сейчас он зафиксировался на программах Кенг Хо по идентификации систем. Он построил неимоверно сложную модель, соответствующую всем наблюдениям. Еще серия окон, теория доктора Ли о новом семействе субатомных частиц. - Доктор Ли заходит на территорию знания, монополизированную Ханте Веном, но получает весьма отличающиеся результаты. Голос Ли: -Да! Да! Моя модель утверждает, что подобные звезды должны весьма часто встречаться вблизи дыры галактики. Очень-очень редко они взаимодействуют - сильно связанный взрыв. Результат - высокий выброс из ядра. - Конечно, траектории Ли после предполагаемого взрыва совпадали с траекториями Вена. - Я могу удовлетворить всем параметрам. Мигающие звезды не видны нам в пыли ядра; они не яркие и очень быстрые. Но раз в миллиард лет происходит асимметрическое разрушение - и выброс. Картинки гипотетического взрыва гипотетического разрушителя Мигающей. Изображения уноса исходной солнечной системы Мигающей - всей, кроме тонкой тени проекции на дальнем от разрушителя конце системы. Эзр Винж наклонился вперед. - Боже мой, это же объясняет все! - Да, - согласился Hay. - Даже единственность планеты в системе. - Он отвернулся от хаоса окон и посмотрел на Анне. - Так что вы думаете? Рейнольт пожала плечами. - Кто знает? Вот почему нам нужен не-Фокусированный специалист, предводитель. Доктор Ли раскидывает сеть все дальше и дальше. Это может быть симптомом классической ловушки "объяснить все". А новая теория частиц огромна, это может быть тавтология Шеннона. Она замолчала. Анне Рейнольт была начисто лишена способностей шоумена. Hay стал задавать вопросы так, что в конце концов ее бомба взорвалась. - Теория частиц, как бы там ни было, - его основная специальность. И из нее есть следствия - возможно, более быстрые звездные двигатели. Несколько секунд никто ничего не говорил. Люди Кенг Хо создавали свои двигатели уже много тысяч лет, еще даже до Фама Нювена. Они крали идеи у сотен цивилизаций. И за последнюю тысячу лет улучшили двигатели на один процент. - Так-так-так. Томас Hay знал, как это приятно - играть по крупной... и выигрывать. Даже коробейники ухмылялись, как идиоты. Он дал хорошему настроению охватить весь зал. Очень, очень хорошие новости... даже если полезный выход будет лишь к концу Изгнания. - Таким образом, наши астрофизики становятся драгоценным имуществом. Можно что-нибудь сделать с Веном? - Боюсь, что Ханте Вен невосстановим. - Она открыла окно медицинского изображения. Для врача Кенг Хо это была бы простая мозговая диагностика. Для Анне Рейнольт - стратегическая карта. - Видите, вот эта и эта связь ассоциированы с его работой над Мигающей; я это показала, отстроив их частично. Если мы попробуем вывести его из фиксации, мы сотрем его работу за последние пять лет - а также взаимосвязи с большей частью его общего опыта. Вы знаете, что Фокусная хирургия - это в основном действия на ощупь с разрешением не лучше миллиметра. - Значит, он превратится в растение? - Нет. Если мы отступим и снимем Фокус, он сохранит свою личность и большую часть воспоминаний. Но физиком он уже вряд ли будет. - Хм-м, - сказал Hay, раздумывая. Значит, нельзя просто де-Фокусировать этого коробейника и получить нужного Рейнольт внешнего эксперта. И будь я проклят, если рискну де- Фокусировать третьего. Но существовало аккуратное решение, при котором всех троих еще можно было с толком использовать. - Ладно, Анне. Вот что я предлагаю. Включите третьего физика, но в цикле с низкой нагрузкой. Доктора Ли держите в холодильнике, пока новенький пересмотрит его результаты. Это не так хорошо, конечно, как если бы он был не-Фокусирован, но если сделать это по-умному, результаты будут практически несмещенными. Еще одно пожатие плеч. Рейнольт не отличалась ложной скромностью, но и нс знала себе настоящей цены. - А насчет Ханте Вена вот что, - продолжал Hay. - Он для нас хорошо поработал, и большего мы просить не можем. - В буквальном смысле, если верить Анне. - Я прошу вас его де-Фокусировать. Эзр Винж уставился, открыв рот. Остальные коробейники тоже офонарели. Риска здесь немного, а Ханте Вен будет лучшим доказательством, что Фокус можно обратить. С другой стороны, он явно был трудным случаем. Прояви заботу. - Доктор Вен работал больше пяти лет подряд, и я вижу, он уже в среднем возрасте. Используйте всю нужную медицину, чтобы подлатать ему здоровье как следует. Это был последний пункт повестки дня, и заседание вскоре закрылось. Hay смотрел, как народ выплывает в двери, переговариваясь об открытии Ли и освобождении Вена. Эзр Винж шел последним и не говорил ни с кем. Зато сиял. Да, мистер Винж. Ведите себя хорошо, и, быть может, я когда-нибудь освобожу ту, о которой вы беспокоитесь. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Все было очень тихо на Межвахтье. Вообще Вахты исчислялись целым числом мегасекунд и перекрывались так, чтобы можно было ввести новую Вахту в курс текущих проблем. Межвахтье ни для кого не было секретом, но Hay официально рассматривал его как сбой программы планирования, четырехдневный зазор, который то и дело происходил между Вахтами. Это было вроде как пропавший седьмой этаж или тот мифический волшебный день, что располагается между перводнем и второднем. - А скажи, плохо было бы иметь и дома Межвахтья? - пошутил Брюгель, проводя Hay и Кэла Омо в анабиозные ниши. - Я пять лет занимался безопасностью на Френке, и это было бы куда легче, если бы время от времени я мог перетасовывать дичь, как мне хочется. Голос его гулко отдавался в хранилище, эхо доносилось с разных сторон. На самом деле они трое были единственными не спящими на "Суивире". В Хаммерфесте была еще Рейнольт и контингент работающих зипхедов. Минимальный экипаж эмергентов и Кенг Хо - в том числе Чиви Лизолет - работал со стабилизационными соплами скальной конструкции. Но, не считая зипхедов, высшие секреты были известны только девятерым. И между Вахтами они могли сделать все, что было необходимо для защиты группы. Внутренние стены анабиозного хранилища "Суивира" были выбиты, чтобы установить десятки новых гробов. Здесь спала вся Вахта "А", почти семьсот человек. Вахтенные Деревья "В" и "Смеш." находились на "Разломе Брисго", а Вахты "С" и "D" на борту "Общего Блага". Но после этого Межвахтья наступало время Вахты А. На стене появился красный свет. Автономная система хранилища была готова к разговору. Hay надел наглазные скорлупки, и вдруг комната наполнилась цифрами и схемами. Все вполне в норме. "Сла-ва Всевышнему". Hay повернулся'к своему сержанту флота. Имя, состояние и главные жизненные показатели Кэла Омо висели в воздухе рядом с его лицом - система данных свои задачи воспринимала буквально. - Медики Анне будут здесь через несколько тысяч секунд, Кэл. Не впускай их, пока мы с Ритцером не закончим. - Так точно, сэр! Когда сержант повернулся и поплыл к двери, на его лице мелькнула незаметная улыбка. Кэлу Омо это уже было знакомо; он помогал создавать западню на "Далеком сокровище". Он знал, чего ожидать. Hay остался один с Ритцером Брюгелем. - Ну, ты нашел еще гнилые яблоки, Ритцер? Ритцер ухмыльнулся - он планировал сюрприз. Они плыли мимо штабелей гробов, освещение залов сияло у них из-под ног. Гробы прошли через ад, но работали все равно надежно - по крайней мере гробы работы Кенг Хо. Умные эти коробейники; они передавали технологию вещанием на весь Людской Космос - а их собственные товары все равно были лучше, чем то, что они бесплатно выбалтывали звездам. Но сейчас у нас есть библиотека флота. - Я как следует погонял роботов-шпионов, предводитель. Вахта "А" вполне чистая, хотя... - Он остановился, указывая рукой на штабель. По всей его длине шли тонкие рельсы. - Хотя я не знаю, зачем вы нянчитесь с бунтарским мусором вроде вот этого. Он постучал жезлом предводителя по одному из гробов. В гробах коробейников были широкие закругленные окна и внутреннее освещение. Даже не глядя на дисплей данных. Hay узнал Фама Тринли. Почему-то этот тип выглядел моложе, когда лицо его было неподвижно. Очевидно, Ритцер воспринял молчание как нерешительность. - Он знал о заговоре Дьема. Hay пожал плечами: - Конечно. И Винж знал. И еще кое-кто. Сейчас это - известные величины. - Но... - Ты помнишь, Ритцер, мы же согласились. Больше мы не можем себе позволить небрежной мокрухи. Самую большую свою ошибку во всей этой истории Hay допустил с полевыми допросами после нападения. Он придерживался стратегии поведения при катастрофе, восходящей к временам Чумы, стратегии суровой, скрытой от глаз обычных граждан. Но Первые Предводители действовали совсем в другой ситуации; у них людских ресурсов было навалом. Сейчас же... да, с теми людьми Кенг Хо, которых можно было Фокусировать, допросы не были проблемой. Но другие оказались на удивление твердыми. Хуже всего было то, что они не реагировали на угрозы разумно. Ритцер малость озверел, и Hay от него тоже не отстал. Последних из главных коробейников они убили до того, как по-настоящему поняли психологию другой стороны. Как бы там ни было, а все это в целом оказалось поражением, но все же дало опыт. Томас узнал, как надо обращаться с уцелевшими. Ритцер улыбнулся. - Ну, ладно. В конце концов он хотя бы комик. Как он пытается подлизываться к вам и ко мне - и при этом такой надутый ходит! - Он махнул в сторону замороженных. - Ладно. Разбудим их по графику. Нам слишком много надо будет объяснить "несчастных случаев" и без того. - Он повернулся к Hay. С лица его улыбка так и не сползла, но свет снизу превратил ее в гримасу, которой она на самом деле и была. - Предводитель, дело не в Вахте "А". За последние четыре дня'я обнаружил настоящую подрывную деятельность в других группах. Hay глядел на него с выражением легкого удивления. На самом деле он этого ждал. - Чиви Лизолет? - Да! Погодите, я знаю, что вы видели нашу с ней стычку в тот день. Эта писюха заслужила смерть за такую наглость - но я не жалуюсь вам. У меня есть твердые доказательства, что она нарушает Ваш Закон. И в сговоре с другими. Вот это Hay уже и в самом деле удивило. - Каким образом? - Вы знаете, что я поймал ее в парке у коробейников вместе с ее отцом. Она закрыла парк по собственному капризу. Это меня тогда так и разозлило. Но потом... я напустил на нее электронных шпионов. Случайное наблюдение не заметило бы этого еще несколько Вахт: эта мерзавка без разрешения тратит ресурсы коллектива. Она украла готовый продукт из дистиллятора летучих веществ. Она присвоила рабочее время фабрики. Она отклонила Фокус своего отца, чтобы он помог ей в личных предприятиях. Ах ты погибель! Это было больше, чем Чиви ему рассказала. - Итак... что она делает с этими ресурсами? - С этими и другими, предводитель. У нее много планов. И она не одна... Она намеревается выменять украденные товары к собственной выгоде. Секунду Hay не знал, что сказать. Конечно, торговля общественным ресурсом - преступление. В течение почти всех Чумных Лет больше людей было казнено за хищения и припрятывание, чем умерло от самой Чумы. Но в нынешние времена... ну, сейчас бартер никак не изжить. На Балакрее он иногда бывал поводом для больших истреблении - но только поводом. - Ритцер, - тщательно подбирая слова, начал врать Hay. - Я обо всех этих действиях знаю. Конечно, они противоречат букве Моего Закона. Но подумай: мы за двадцать световых лет от дома. Мы имеем дело с Кенг Хо. Они по сути своей коробейники. Я знаю, что это трудно понять, но само их существование вертится вокруг надувательства своего же коллектива. И мы не можем надеяться, что вот так сразу это подавим... - Нет! - Брюгель оттолкнулся от гроба и схватился за рельсы рядом с Томасом. - Они все дерьмо, но только эта Лизолет и несколько сволочных заговорщиков - и я могу сказать вам, кто именно, - нарушают Ваш Закон! Hay мог себе представить, как это все случилось. Чиви Лин Лизолет никогда не оглядывалась особо на правила, даже среди Кенг Хо. Сумасшедшая мать настроила ее так, чтобы ею манипулировать, но даже при этом девчонка была вне прямого контроля. И больше всего она любила играть в игры. Однажды Чиви ему сказала: "Всегда легче получить прощение, чем разрешение". И это простое заявление не хуже чего другого показывало различие мировоззрения Чиви и Первых Предводителей. Усилие воли потребовалось, чтобы не отступить под напором Брюгеля. Что это в него вступило?Томас посмотрел ему прямо в глаза, не обращая внимания на-жезл в дергающейся руке. - Уверен, что вы можете их указать. Это ваша р