торговых интересов, если сделаете дополнительные инвестиции в будущее - нет той мечты, которой мы в конце концов не достигнем. Если бы в зале была гравитация или он был бы на поверхности планеты, Фам бы грохнулся, сходя с трибуны. Даже и так Сэмми Парк был вынужден перехватить его возле занавеса. Над головой, сквозь занавесы, грохот аплодисментов стал еще громче. Сура осталась в комнате перед залом, но теперь появились и новые лица - Ратко, Бугра и Ко. Его первые дети, уже старше, чем он. - Сура! Кресло ее пыхнуло воздухом, и она проплыла к нему. - Ты меня не поздравишь с моей речью? - улыбнулся Фам, все еще нетвердо стоя на ногах. Он протянул руки, нежно сжал в ладонях старческие руки Суры. Такие увядшие. О Сура, это должен был быть наш триумф/Сура, же была готова проиграть. И теперь она была так стара, что никогда не увидит в этом ничего, кроме поражения. Она никогда не увидит, что создали они вдвоем. Аплодисменты над головой гремели все сильнее. Сура подняла глаза. - Да. Ты в любом смысле выступил лучше, чем я думала. Но ты всегда был лучше, чем мог кто-нибудь себе представить. - Синтезированный голос звучал одновременно и печально, и гордо. Она показала жестом, что хочет удалиться, уйти, прочь от зала и шума. Фам вышел за ней, и шум за ним стал тише. - Но ты же знаешь, что это во многом везение? У тебя бы не было ни одного шанса, если бы катастрофа Намчена не случилась как раз перед подлетом 5 флота флотов. Фам пожал плечами: - В этом, конечно, повезло. Но это и доказало, что я прав, Сура! Мы же знаем, что такой коллапс почти наверняка полностью смертелен, - но мы их спасли! Он смотрел на хрупкое с.тарческое тело, облаченное в стеганый костюм. Но ум Суры и ее воля остались прежними - и поддерживались медицинским оборудованием кресла. И она тряхнула головой почти естественно, как тогда, когда была молодой. - Спасли? Конечно, вы многое изменили к лучшему, но ведь все равно погибли миллиарды. Будь честен, Фам. У нас тысяча лет ушла на подготовку этого Собрания. Такое не сделаешь каждый раз, когда какая-нибудь цивилизация загремит в унитаз. И если бы не гибель Мареска, даже твоих пяти тысяч кораблей не хватило бы. Вся система осталась бы на пределе своих возможностей, ожидающей в ближайшем будущем еще большей катастрофы. Все это было Фаму известно; с вариантами этих аргументов он спорил мегасекунды до Собрания. - Но Намчен - самое трудное Спасение, которое может нам встретиться. Сура. Старая цивилизация, окопавшаяся, эксплуатирующая ресурсы целой солнечной системы. Куда легче было бы с планетой, которой грозит биологическая война или даже тоталитарная религия. Сура качала головой. Даже сейчас она не хотела понять, что говорит Фам. - Нет. Во многих случаях вы можете изменить ситуацию, но чаще, чем наоборот, будет как на Канберре - небольшое изменение к лучшему, написанное кровью Торговцев. Ты прав: без флота флотов цивилизация в системе Намчена погибла бы. Но выжила бы часть людей на планете, могли уцелеть несколько городов в поясе астероидов. Повторилась бы старая история, и когда-нибудь снова возникла бы цивилизация, пусть даже путем внешней колонизации. Ты перебросил мост через эту бездну, и миллиарды тебе благодарны... но потребуются годы осторожного управления, чтобы вернуть систему к работе. Может быть, мы, - жест в сторону Зала Собрания, - можем это сделать, а может быть, нет. Но я знаю, что мы не можем делать этого всюду и всегда. Сура что-то сделала, кресло пыхнуло и остановилось. Она повернулась, протянула руки и положила их на плечи Фама. И вдруг он испытал странное чувство, почти кинестетическую память о ее руках на своих плечах и ее лице перед собой. Это была память еще с того времени, когда они не были партнерами, не были даже любовниками. Воспоминание о первых днях на "Репризе": Сура Винж, молодая женщина, серьезная. Бывало, что она сильно сердилась на малыша Фама Нювена. Бывало, что она хватала его за плечи и пыталась ему втолковать то, чего молодой варвар не знал и знать не хотел. - Неужели не понимаешь, сынок? Мы растянуты на весь Людской Космос, но мы не можем управлять всеми цивилизациями. Для этого тебе нужна раса любящих рабов. Кенг Хо никогда ею не будет. Фам заставил себя посмотреть в глаза Суры. Она говорила это с самого начала и никогда не переставала говорить. Я должен был знать, что когда-нибудь к этому придет. И сейчас ей предстоит проиграть, и Фам ничем не может ей помочь. - Прости меня. Сура. Когда будешь говорить свою речь, можешь сказать это миллиону человек. Многие из них поверят. А потом все проголосуем. И... И по тому, что видел он в Великом Зале, по тому, что видел в глазах Суры Винж... впервые Фам знал, что победа за ним. Она отвернулась, и искусственный голос был тих. - Нет, я не буду говорить речь. Выборы? Странно, что теперь ты должен от них зависеть... Мы слыхали, ты положил конец Стрентманнианскому Погрому. Изменение темы было дурацким, но замечание затронуло болевую точку. - У меня оставался только один корабль, Сура. Что бы ты сделала? Я спас их чертову цивилизацию - ту часть, которая не была чудовищной. Сура подняла руку. - Прости, Фам. Ты просто слишком везучий, слишком хороший. - Казалось, она говорит сама с собой. - Почти тысячу лет мы с тобой готовили это Собрание. Конечная цель всегда была химерой, но по дороге мы создали торговую культуру, которая может прожить дольше, чем самые оптимистические твои мечты. И я всегда знала, что в конце, когда встретимся лицом к лицу с Великим Собранием, здравый смысл победит. - Голова ее тряслась, голос дрожал. - Но я не могла себе представить, что тебе так повезет по времени с катастрофой Нам-чена - или что ты так волшебно ее используешь. Фам, если мы пойдем твоим путем, за десять лет мы наверняка получим здесь, на Намчене, новую катастрофу. Через несколько сотен лет Кенг Хо распадется на десятки десятков конфликтующих структур, каждая из которых будет считать себя "межзвездным правительством". И наша общая мечта рухнет. Да, ты прав, Фам. Ты мог бы выиграть выборы... и потому их не будет. По крайней мере таких, как ты хотел бы. Эти слова как-то дошли до него не сразу. Фам Нювен сотни раз встречался с возможностью предательства. У него выработалось на это чутье еще раньше, чем он увидел первый звездолет. Но... Сура? Единственный человек, которому можно было доверять всегда, спасительница, возлюбленная, лучший из друзей, с которой .они каждый план строили вместе всю жизнь. И теперь... Фам оглядел комнату, и у него в уме шла такая глубокая перестройка, как не было всю жизнь. Кроме Суры, в комнате были ее помощники - шесть человек. Еще Ратко, Бугра и Ко. Из его людей - только Сэмми Парк. Он стоял чуть в стороне от других, и вид у него был неважный. Наконец Фам опять посмотрел на Суру. - Не понимаю... но в чем бы ни была игра, вам никак не отменить голосование. Меня слышал миллион человек. Сура вздохнула: - Да, это так, и на честных выборах ты мог бы получить незначительное большинство. Но многие, кого ты считаешь своими последователями... на самом деле они со мной. Она не решалась договорить, и Фам снова посмотрел на троих своих детей. Ратко избегал его взгляда, но Бугра и Ко встрегили его прямо и мрачно. - Мы не хогели делагь тебе больно, отец, - сказал Ратко, посмотрев на него наконец. - Мы гебя любим. Весь этот фарс с выборами был, только чтобы тебе показать, что Кенг Хо не может быть гем, чго гы хочешь. Но все пошло не так, как мы ожидали... Слова Ратко не имели значения. Важно было выражение лиц детей. Та же замкнутая каменность, как у братьев и сестер Фама однажды утром на Канберре. А любовь, которая была между этими днями... фарс? Он снова посмотрел на Суру: - Так как же ты предполагаешь победить? Внезапная случайная гибель полумиллиона человек? Или селективная ликвидация тридцати тысяч убежденных нювенистов? Это не поможет, Сура. Там, в зале, слишком много хороших людей. Может быть, сегодня ты и победишь, но разойдется весть, и рано или поздно ты получишь гражданскую войну. Сура качнула головой. - Мы не собираемся никого убивать, Фам. И весть не разойдется - по крайней мере не разойдется широко. Твою речь запомнят люди в зале, но не их рекордеры - в основном участники пользуются нашими устройствами. Наше гостеприимство, ты помнишь? В конце концов твоя речь будет отшлифована до более... безопасной. - В следующие двадцать килосекунд, - продолжала Сура, - у тебя будет специальная встреча с твоими оппонентами. Выйдя оттуда, ты объявишь о достигнутом компромиссе: Кенг Хо будет больше сил вкладывать в свои сетевые информационные службы, которые могут помочь в возрождении цивилизаций. Но ты отзываешь свое предложение о создании межзвездного правительства, убежденный нашими аргументами. Фарс. - Ты можешь это подделать. Но потом тебе придется убивать многих и многих. - Нет. Ты объявишь о своей новой цели - экспедиции к дальнему краю Людского Космоса.. Будет ясно, что это частично из-за горечи отказа, но ты пожелаешь нам добра. Твой дальний флот уже почти готов, Фам, примерно в двадцати градусах дальше по разлому Брисго. Мы его снарядили хорошо и честно. Автоматика флота хороша сверх обычного, куда дороже, чем может быть прибыль. Тебе не понадобится непрерывная Вахта, и первое пробуждение будет через столетия. Фам оглядел по очереди лица собравшихся. Предательство, задуманное Сурой, могло выйти, но только если большинство капитанов флотов, которых он считал на своей стороне, на самом деле таковы, как Ратко, Бугра и Ко. И только если его людям скормили соответственную ложь. - Как... как давно ты это задумывала. Сура? - Еще с твоей молодости, Фам. Почти все годы моей жизни. Но я молилась, чтобы до этого не дощло. Фам кивнул, оцепенелый. Если она планировала так загодя, очевидных ошибок быть не должно. Но это и не важно. - Мой флот ждет, говоришь? - Губы его кривились, произнося эти слова. - И все неисправимые должны быть в его экипаже. Сколько? Тридцать тысяч? - Куда как меньше, Фам. Мы очень тщательно изучили твоих убежденных последователей. Имея выбор, кто согласится лететь в вечный полет без возврата? Его последователей тщательно не допустили в эту комнату. Всех, кроме Сэмми. - Сэмми? Флаг-капитан не отвел глаз, но губы его дрожали. - Сэр, я прошу прощения. Джан хочет для меня другой жизни. Мы - мы остаемся в Кенг Хо, но мы не можем лететь с вами. Фам склонил голову: - Понимаю. Сура подплыла ближе, и Фам подумал, что может схватиться за ручку кресла и пробить кулаком эту тощую грудь под надутой оболочкой. И при этом руку сломать. Сердце Суры уже много столетий механическое. - Фам? Сын мой! Это была прекрасная мечта, и преследуя ее, мы стали тем, чем стали. Но все же это была всего лишь мечта. Несбыточная мечта. Фам отвернулся, не ответив. У дверей уже стояли охранники, готовые его эскортировать. На детей он не посмотрел. Мимо Сэмми Парка прошел, не сказав ни слова. Где-то в спокойной и холодной глубине сердца он желал своему флаг-капитану добра. Сэмми предал его, но не так, как другие. И Сэмми, несомненно, поверил в ложь о дальнем флоте. Даст Бог, Сэмми никогда не додумается до правды. Кто заплатил бы 'за такой флот, как описала Сура? Только не прижимистые купцы, как Сура Винж, ее каменнолицые дети и другие заговорщики этого дня. Куда дешевле, куда надежнее построить флот из настоящих гробов. Мой отец бы их понял. Лучшие враги - те, что спят вечным сном. Фам Нювен вышел в длинный коридор, окруженный незнакомыми охранниками. И в его памяти навек осталось виденное в последний раз лицо Суры. Со слезами в глазах. Последняя ложь. Тесная каюта, почти полная тьма. Комната, какую мог бы занимать младший офицер в маленькой временной базе. Рабочий комбинезон, плавающий в шкафу. Шептала метка на нем, и в глазах плавало имя: Фам Тринли. Как всегда, когда Фам поддавался злобе, воспоминания были реальнее образов на скорлупках, и возвращение к настоящему было будто насмешкой. "Дальний флот" Суры не оказался флотом гробов. И даже теперь, две тысячи лет спустя после предательства Суры, Фам не мог этого объяснить. Скорее всего были другие предатели, не лишенные власти и совести, которые настояли, чтобы Фама и тех, кто его не предал, не убивать. "Флот" был чуть лучше переоборудованных космических барж, где места хватало только для изгнанников и анабиозных камер для них. И у каждого корабля "флота" была отдельная траектория. Через тысячу лет они были рассеяны по всей ширине и глубине Людского Космоса. Их не убили, но Фам усвоил урок. Он начал свои медленный и скрытный путь назад. Сура была вне досягаемости смертного. Но оставалась созданная ею Кенг Хо, предавшая его Кенг Хо. Оставалась его мечта. ...И с этой мечтой он умер бы на Триленде, не выкопай его Сэм-ми оттуда. Сейчас судьба и время вручили ему второй шанс: обещание Фокуса. Фам стряхнул мысли о прошлом и подрегулировал локализаторы на виске и в ухе. Работы предстоит больше, чем когда-либо. Пришлось еще несколько раз рискнуть пойти на личную встречу с Вин-жем. С хорошей тренировкой Винжу удалось научиться справляться с сюрпризами вроде этой психованной беседы с Hay, никак не выдавая себя. Да, это было самое простое. Сложнее будет отвлекать его от того, что Фам действительно имеет в виду. Фам повернулся в спальном мешке и дал своему дыханию перейти в легкий храп. За глазными яблоками двигались образы, следя за действиями Рейнольт и шпионов. Он снова их перехитрил. А в будущем? Если не будет дурацких сюрпризов, в будущем Анне Рейнольт оставалась самой серьезной угрозой. ГЛАВА СОРОКОВАЯ Хранкнер Аннерби прилетел в бухту Калорика в Первый День Тьмы. За эти годы Аянерби бывал там уже много раз. Черт побери, он здесь был сразу после Средней Яркости Света, когда дно ямы еще было кипящим котлом. Многие годы потом край тор служил приютом поселку инженеров-строителей. В годы Среднего Света условия были адские даже на больших высотах, но рабочим очень хорошо платили: пусковые установки на плоскогорье подпитывались и королевскими, и коммерческими деньгами, и когда Хранк установил приличные охладители, не так уж неуютно здесь стало жить. Богатые люди стали появляться уже в Годы Увядания, селясь в склонах кальдеры, как делали уже пять поколений. Но у Хранка из всех приездов сюда этот вызывал наиболее необычные чувства. Первый День Тьмы. Эта граница пролегала больше в уме, чем в реальном мире, - и, может быть, оттого была еще более важной. Аннерби прилетел коммерческим рейсом из Верхней Экватории, но рейс был никак не туристский. Пусть расстояние до Верхней Экватории было всего пятьсот миль, но это как раз столько, сколько можно отлететь от изобилия бухты Калорика в Первый День Тьмы. Аннерби и двое его ассистентов - фактически телохранителей - подождали, пока остальные пассажиры вылезли вдоль канатов прохода. Потом натянули парки и штаны с подогревом и две переметные сумки, в которых и был смысл всего полета. Чуть не доходя до выхода, Хранкнер выпустил одну из сумок у самых ног стюарда. Всепогодный футляр раскрылся, показав свое содержимое: сланцевого цвета пыль, тщательно упакованная в пластиковые пакеты. Хранкнер спрыгнул с каната и застегнул сумку. Стюард озадаченно засмеялся: - Я слыхал, чтсгв Экватории главный предмет экспорта - земля гор, но никогда не думал, что кто-то примет эту поговорку всерьез. Аннерби пожал плечами, скрывая замешательство. Иногда это лучшее прикрытие. Закинув снова сумку на плечи, он застегнул парку. - Э, гм... - Стюард было собрался еще что-то сказать, но отступил и поклонился, выпуская их из самолета. Все трое сбежали по лестнице на бетон полосы, и вдруг стало очевидно, что именно хотел сказать стюард. Всего час назад, когда они вылетали из Верхней Экватории, температура воздуха была на восемьдесят градусов ниже точки замерзания, а ветер более двадцати миль в час. Без дыхательных аппаратов с подогревом было не дойти даже от терминала до самолета. Здесь... - Черт побери, тут же печка! Брун Саулак, младшая из агентов, поставила сумку на землю и сбросила парку. Старшая из агентов засмеялась, хотя и сама сотворила ту же глупость. - А что ты хотела, Брун? Это же бухта Калорика! - Да, но ведь Первый День Тьмы! Некоторые из пассажиров оказались столь же непредусмотрительны. Они шли гротескным парадом, подпрыгивая и сбрасывая на ходу парки, дыхательные аппараты и штаны. И даже при этом Аннерби заметил, что, пока руки и ноги Брун были заняты сбрасыванием снаряжения для холодной погоды, Арла Андергейт оставляла руки свободными и обзор круговым. Брун проявила такую же бдительность, пока раздевалась Арла. Каким-то чудом служебные пистолеты их были невидимы во время всего процесса. Они могли притворяться идиотками, но под этой маской Арла и Брун были не хуже любых солдат, которых Аннерби знал в годы Великой Войны. Пусть задание, на которое они летали, в Верхнюю Экваторию, не требовало высокой техники и вообще было малозаметным, но сотрудники разведки в аэропорту действовали достаточно эффективно. Мешки с каменной пылью погрузили в броневики, и, что произвело еще большее впечатление, командовавший майор даже не скрипел насчет абсурдности всей операции. Через тридцать минут Хранк и его теперь уже не столь важные телохранители оказались на улице. - Что значит "уже не столь важные?" - Арла махнула руками с преувеличенным удивлением. - Не важным было сопровождение этого... барахла через весь континент! - Ни одна из них не знала всей важности этой каменной пыли, и они не стеснялись выразить свое презрение. Они были хорошими агентами, но у них не было того отношения к делу, к которому Хранк привык. - Теперь у нас есть что-то важное, что надо охранять. - Она дернула рукой в сторону Аннерби, и в ее насмешке слышалось что-то серьезное. - Почему ты не уехал с ребятами майора и не облегчил нам жизнь? Хранкнер улыбнулся в ответ. - До встречи с шефом у меня еще больше часа. Достаточно, чтобы пройтись туда пешком. Арла, разве тебе не любопытно? Многим ли выпадает случай посмотреть Калорику в Первый День Тьмы? Арла и Брун полыхнули взглядами - реакция унтер-офицеров на глупости, которые не в их силах исправить. Аннерби сам неоднократно такое в жизни испытывал, хотя обычно не выражал своего неодобрения столь явно. Братство неоднократно демонстрировало готовность использовать насилие в землях других народов. Но я прожил семьдесят пять лет, и есть слишком много такого, чего надо бы бояться. Он уже уходил в сторону огней у берега. Обычные телохранители Аннерби, которые сопровождали его при поездках за границу, его бы не пустили физически. Арла и Брун были назначены со стороны и не очень хорошо проинструктированы. После секундной заминки они понеслись ему вдогонку. Но Арла уже что-то говорила в телефон. Аннерби усмехнулся^ про себя. Нет, эти двое - не дуры. Интересно, замечу ли я агентов, которых она вызывает. Бухта Калорика была чудом света с незапамятных времен. Это была одна из трех вулканических зон - и две другие были подо льдом или океаном. Сама бухта была разбитой котловиной вулкана, и воды океана затопили почти всю ее центральную часть. В ранние дни Нового Солнца здесь был адский ад, хотя непосредственно его никто не наблюдал. Крутые склоны котловины фокусировали солнечные лучи, и температура поднималась выше точки плавления свинца. Это, очевидно, провоцировало - или допускало - быстрое просачивание лавы и непрерывную серию взрывов, оставлявших новые кратеры к тому времени, когда солнце тускнело до средней яркости. И даже в эти годы только смелые до безрассудства исследователи отваживались высунуться на плоскогорье за край вулкана. Но когда солнце тускнело и наступали Годы Увядания, появлялись новые гости. Земли с юга и севера начинали страдать от все более суровых зим, и тогда самые края котловины становились местом теплым и приятным. Чем сильнее выстывала планета, тем ниже и ниже спускалась граница теплой зоны, рая. Уже для пяти последних поколений бухта Калорика служила самым элитным курортом Лет Увядания, где те, кому богатство позволяло не работать и не копить ради подготовки к Тьме, могли наслаждаться жизнью. На пике Великой Войны, когда Аннерби месил снег на Восточном Фронте, и позже, когда почти вся война ушла в туннели, даже тогда он видел тонированные гравюры, показывающие блаженную жизнь, как при Среднем Свете, которую вели богачи на самом дне котловины Калорики. В своем роде Калорика в начале Тьмы была вроде того мира, который современная техника и атомная энергия позволят построить для всей расы Пауков на все годы Тьмы. Аннерби шел в сторону музыки и света, гадая, что там увидит. Повсюду клубились толпы. Слышался смех, музыка волынок и случайные перебранки. Весь попадавшийся навстречу народ был настолько необычен, что Аннерби не сразу заметил самое важное. Он позволил движению толпы мотать их туда-сюда, как частицы в потоке суспензии. Можно было себе представить, как нервничают Арла и Брун в этой толпе не проверенных чужаков. Но они справились, сливаясь с беспорядочным движением и совершенно случайно оставаясь от Аннерби на расстоянии вытянутой руки. Через несколько минут все трое оказались внизу, у края воды. В толпе многие махали благовонными палочками, но здесь, на дне кратера, был аромат намного сильнее - запах серы, плывущий в теплом бризе. За полосой воды, в середине бухты, светилась красным, желтым и околокрасным расплавленная скала. Призраком поднимался вокруг нее пар. В этом водном пространстве можно было не волноваться насчет донного льда и левиафанов - хотя вулканический взрыв убьет еще вернее. - Черт! - Брун вышла из роли, оттолкнув Аннерби назад от края площади. - Посмотри туда, на воду! Они тонут! Аннерби секунду посмотрел туда, куда она показывала. - Нет, не тонут. Они... Тьма их побери, они играют в воде! Полупогруженные фигуры были одеты во что-то вроде понтонов, не дававших им утонуть. Аннерби со своей охраной только смотрели и заметили, что не одних только их поразило это зрелище, хотя почти все зрители старались свое ошеломление скрыть. Зачем кому-то играть, будто он тонет? Может, для военных целей. В теплые времена и у Аккорда, и у Братства были военные корабли. В тридцати футах ниже острой береговой скалы кинулся в воду еще один бесстрашный весельчак. Вдруг край воды показался краем смертельного обрыва. Аннерби попятился, подальше от криков ужаса или восторга из воды. Все трое прошли через нижнюю площадь к иллюминированным деревьям. Здесь, на открытом месте, видны были и небо, и стены кальдеры. Была середина дня, но если не считать горящих холодными цветами огней на деревьях и цветов жара из центра кратера, было темно, как в любую ночь. Солнце светило сверху - неясное пятнышко в небе, красноватый диск, истыканный темными рябинками. Первый День Тьмы. Религии и нации определяли этот день с незначительной разницей. Новое Солнце начиналось с взрывной вспышки света, которой, правда, не видел никто из живых. Но угасание света - это было медленное увядание, тянувшееся весь период Света. В последние три года солнце светило бледно-бледно, едва согревая спину в самый полдень, такое тусклое, что на него можно было смотреть полнрстью открытым взглядом. В последний год самые яркие звезды были видны целый день. Но даже это не было официальным началом Тьмы, хотя это был знак, что зеленые растения больше не растут, что лучше бы тебе собрать главные запасы еды у себя в глубине, и что клубневые и личиночные фермы - это все, что может поддержать жизнь, пока не наступит время уходить под землю. И в этом медленном соскальзывании в небытие что же отмечало миг - или хотя бы день, - который был началом Тьмы? Аннерби посмотрел прямо на солнце. Оно было цвета теплой печи, но таким тусклым, что тепла не ощущалось. И тусклее оно уже не станет. Теперь мир будет просто выстывать и выстывать, освещенный только звездами и красноватым диском. С этой минуты воздух станет слишком холоден для дыхания. В прошлые поколения это был сигнал спешно тащить все необходимое к себе в глубину. В прошлые поколения этот миг отмечал последний шанс для отца обеспечить своим кобберятам будущее. В прошлые поколения он отмечал время высокого благородства и великого предательства и трусости, когда все, кто недостаточно подготовился, оказывались лицом к лицу с Тьмой и холодом. Здесь, сейчас - внимание Хранка перенеслось на тех, кто был на площади между ним и деревьями. Были среди них некоторые - старые кобберы и многие из современного поколения, - кто воздевал руки к солнцу и опускал их обнять землю и обещание, которое нес долгий сон. Но воздух вокруг был мягок, как летний вечер Срединных Лет. И земля была. теплая, будто ее согревало солнце Срединных Лет. И многие вокруг не замечали исчезновения света. Они смеялись, они пели - и одежда на них была дорогой и яркой, будто они никогда не задумывались о будущем. Может, богатые всегда такие. Холодного цвета огни на деревьях наверняка питались от главной атомной электростанции, которую компании Аннерби построили в горах над кальдерой почти пять лет назад. От них светился весь лес дна котловины. Кто-то привез сюда ленивых лесных фей, выпустив их десятками тысяч. Их крылья блестели синим, зеленым и дальне-синим в свете фонарей, будто эти создания кружились синхронно с толпами под деревьями. В лесу кобберы танцевали группами, и некоторые из самых молодых взбегали на деревья поиграть с феями. Музыка стала неистовой, когда Аннерби с охранницами добрались до края впадины и пошли вверх по пологому подъему, ведущему к виллам. Сейчас Хранкнер уже привык к виду внефазных особей. Пусть его инстинкты и называли их извращением, эти кобберы были необходимы. Он любил и уважал многих из них. Арла и Брун, идущие от него по сторонам, мягко расчищали ему путь. Обе охранницы были вне-фазными, около двадцати лет от роду - чуть моложе, чем сейчас малышка Виктория. Отличные кобберы, не хуже многих, с кем ему приходилось драться бок о бок. Да, раз за разом Хранкнер Аннерби постепенно смог смирить свое отвращение. Но... Никогда я не видел столько внефазных сразу. - Эй, старый друг, пойдем с нами танцевать! На него напрыгнули две юные дамы и мужчина. Как-то Арла и Брун отпустили его, сами все время притворяясь веселыми танцорами. На затемненном пятачке под деревьями Аннерби заметил мерцание вроде линьки у пятнадцатилетнего. Будто все пещерные изображения греха и лени вдруг ожили. Да, воздух был приятно теплым, но он нес запах серы. Да, воздух был приятно теплым, но Хранкнер знал, что это не солнечное тепло. Нет, это был жар от самой земли, уходящий вниз и вниз, как тепло от гниющего тела. Выкопанная здесь глубина стала бы смертельной ловушкой, такой теплой, что плоть спящих сгниет в оболочках. : Аннерби не знал, как этого добились Арла и Брун, но они трое все же оказались на дальнем конце леса. Здесь все еще были толпы под деревьями - но уже не такие маниакальные, как на самом дне. Танцы стали настолько спокойнее, что хоть одежда не рвалась. Лесные феи без боязни садились на куртки, сидели и покачивали цветными кружевами крыльев с ленивым бесстыдством. По всей планете эти создания уже давно сбросили крылья. Пять лет назад Аннерби шел по улицам Прин-стона после сильных заморозков, и под ногами хрустели тысячи цветных лепестков, крыльев умненьких лесных фей, уже закопавшихся поглубже, чтобы отложить яйца. Эти, ленивые, может быть, видели чуть больше летнего времени жизни, но они обречены... или должны быть обречены. Трое шагали все выше и выше, выходя на первые кручи склонов кратера. Впереди кольцом огней вдоль всей стены раскинулись виллы Позднего Увядания. Конечно, ни одна из них не была старше десяти лет, но почти все были построены в стиле последнего поколения "зонтик с побрякушкой". Дома были новые, но фамилии и деньги - старые. Почти каждая вилла стояла посреди имения, уходившего вверх по стене кратера. Виллы Раннего Увядания на высоте половины стены были темны, их открытая архитектура уже не годилась. На них уже были заметны блестки снежников. Имение Шер-канера было где-то здесь, среди достаточно богатых, чтобы построить защищенный от погодных напастей дом в верхней зоне имения, но слишком дешевых, чтобы построить его заново внизу. Шерка-нер знал, что даже бухта Калорика не Избежит Тьмы Солнца. Для этого нужна ядерная энергия. Между огнями леса на дне и кольцом имений на стене лежала тень. Лесные феи снялись, поблескивая крылышками, и улетели обратно вниз. Запах серы стал почти не ощутим и не так пронзителен, как чистый холод воздуха. Небо над головой было темным, если не считать звезд и бледного солнечного диска. Это было настоящим - Тьма. Аннерби всмотрелся, пытаясь не замечать огней на дне. И попытался засмеяться. - Так что, кобберы, вы бы предпочли: честную стычку с врагом или еще один проход через такую толпу? Арла Андергейт ответила всерьез: - Я бы, конечно, выбрала толпу. Но это было... очень странно. - Страшновато, ты хочешь сказать. - Голос Брун прозвучал напряженно. - Ну да. Но вы заметили? Из тех кобберов тоже многие боялись. Я не знаю, как сказать... будто они все - мы все - ленивые лесные феи. Когда посмотришь вверх и увидишь Тьму, когда увидишь, что солнце умерло всерьез... ужасно маленькой себя чувствуешь. Аннерби не знал, что еще добавить. Эти две девчонки - вне-фазные. И конечно, не провели всю жизнь в понятиях тралов. И все же у них то же животное чувство, что и у Хранкнера Аннерби. Занятно. - Пошли. Станция фуникулера где-то здесь. ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ Большинство домов на среднем уровне были массивными, с каменными и бревенчатыми фронтонами и залами, уходящими в естественные пещеры стен кальдеры. Хранкнер, ожидавший чего-то вроде Дома-на-Холме в южном варианте, был несколько разочарован. Дом был похож на помещение для гостей настоящего имения, и много помещений внутри занимал персонал охраны, теперь удвоенный в связи с присутствием шефа. Аннерби проинформировали, что его драгоценный груз уже успешно доставлен и что его скоро позовут. Арла и Брун получили квитанцию в доставке сержанта, и Хранка провели в не слишком просторную приемную. Он провел там время за чтением уже очень старых журналов. - Сержант? - В дверях стояла генерал Смит. - Извините за задержку. На ней был мундир унтер-офицера без знаков различия, очень похожий на тот, который любил носить Струг Гринвел. Фигура ее была почти так же изящна и тонка, как прежде, но жесты несколько скованы. Хранкнер прошел за ней сквозь охраняемую зону и вверх по широкой деревянной лестнице. - Нам несколько повезло, сержант, что вы поймали Шерка и меня так быстро. - Да, мэм. Маршрут организовал Рахнер Тракт. - Лестница бесконечно вилась вверх и вверх между яшмовых стен. - А где дети? - спросил он, не подумав. Смит ответила не сразу, очевидно, ища в его словах упрек. - Младшая год назад пошла на службу. Это он слышал. Очень давно не видел он маленькую Викторию. Она всегда казалась серьезной девчонкой, но с примесью Шеркане-ровой капризности. Интересно, здесь ли Рапса и малыш Хранк. Лестница вывела из стены кратера. Наверное, эта часть резиденции существовала в Годы Увядания. Но там, где раньше были двери и патио, теперь на защите от Тьмы стояло трехстворчатое кварцевое окно. Внизу перемигивалась огни города, кружа вокруг горяче-красного озера в центре. В воздухе над водой висел холодный туман и тускло светился от всех этих огней. Генерал закрыла окно шторами, и они подошли туда, где был раньше высокий насест владельца. Она жестом пригласила Хранка в большую ярко освещенную комнату. - Хранк! - Шерканер Андерхилл вскочил с набитых подушек, которые заменяли в комнате мебель. Это, конечно, была мебель прежнего владельца. Аннерби не мог себе представить, чтобы такой орнамент выбрали Генерал или Андерхилл. Андерхилл неуклюже протопал через комнату - энтузиазм преобладал над ловкостью. На поводке он вел поводыря, и это создание корректировало его курс, терпеливо направляя ко входу. - Ты разминулся с Рапсой и малышом всего на пару дней, к сожалению. Это уже не те кобберята, которых ты помнишь, - им по семнадцать лет! Но Генерал не одобрила сложившейся здесь атмосферы и отправила их обратно в Принстон. Хранкнер увидел, как у него из-за спины Генерал мрачно глянула на Шерканера, но от комментариев воздержалась. Она только медленно прошла от окна к окну, закрывая шторы, отгораживаясь от Тьмы. Когда-то эта комната была открытым бельведером, теперь же в ней было полно окон. Все трое уселись, Шерканер был полон новостей о детях. Генерал сидела молча. Когда Шерканер пустился в рассказы о последних приключениях Джирлиба и Брента, она сказала: - Я не думаю, что сержанту настолько интересно слышать о наших детях. - О нет, я... - начал Аннерби и тут заметил напряженность в лице Генерала. - Но я полагаю, что у нас еще много о чем есть поговорить? Шерканер замялся, потом протянул руку и погладил мех на панцире поводыря. Это создание было большим, наверняка фунтов семьдесят, но вид у него был кроткий и разумный. Почти сразу поводырь замурлыкал. - Хотелось бы мне, чтобы всех вас можно было так легко ублажить, как Моби. Но ты прав, у нас есть еще о чем поговорить. - Он сунул руку под резной столик - настоящий с виду предмет вре-мен'династии Треппен, переживший четыре погружения в глубину какой-то богатой семьи, - и извлек один из пластиковых пакетов, привезенный Хранком из Верхней Экватории. Мешочек лег на стол с глухим стуком. Струйки каменной пыли потекли по полированному дереву. - Я поражена, Хранк! Это волшебная пыль! Как ты до этого додумался? Сделал небольшой крюк - и вот тебе мешок секретов, который наша внешняя разведка упустила полностью. - Стой, стой! У тебя получается, будто кто-то провалил свою работу. - Кое-кто может предстать в очень плохом свете, если Хранк все не объяснит. - Это были внешние каналы, но Рахнер Тракт работал со мной на все сто процентов. Это он дал мне тех двух кобберов, что меня сюда привели. И в Верхней Экватории это были его агенты - ты слышала, как это было? Четверо агентов Тракта прошли плоскогорье из края в край и доставили каменную пыль из обогатительной фабрики Братства. - Да, да, - кивнула Смит. - Ты не волнуйся, это я себя ругаю за то, что пропустила такое. Мы стали слишком уверены в своем техническом превосходстве. Шерканер посмеивался. - Точно сказано. - Он потыкал руками вокруг пыли. Свет здесь был яркий и полного спектра, куда лучшее чем в таможне аэропорта. Но даже в хорошем свете порошок выглядел обычной пылью сланцевых цветов - горный экваториальный сланец, если знать минералогию. - Но я все равно не понимаю, как ты до этого дошел - даже предположил как возможность. Аннерби откинулся на подушки. Они были гораздо удобнее, чем плетение пассажирского салона третьего класса. - Ты помнишь пять лет назад совместную экспедицию Братства и Аккорда к центру плато? В ней была пара физиков, утверждавших, что там гравитация сходит с ума. - Да. Они думали, что тамошние шахтные стволы были бы хорошим местом для определения новой нижней границы принципа эквивалентности, а вместо этого обнаружили существенные различия, зависящие от времени дня. Как ты говоришь, они нашли сумасшедшие ответы, но отказались от своих слов, когда перекалибровали приборы. - Так рассказывалось. Но я, когда строил электростанцию в Западном Андергейте, встретил физиков из этой экспедиции. Три-га Дипдаг - серьезный инженер, хотя и физик; я ее теперь хорошо знаю. В общем, она говорила, что эксперименты первой экспедиции были верными и что ее потом выдавили из участия в последующих... Так что я заинтересовался этой серьезной добычей ископаемых из карьера, который Братство начало копать на плато всего через год после экспедиции. Карьер оказался почти точно в центре места, где физики ставили опыты, - и к нему пришлось провести почти пятьсот миль железной дороги. - Там нашли медь, - сказала Смит. - Мощные залежи, и это правда. Аннерби улыбнулся ей в ответ: - Конечно! Чуть бы поменьше - и ты бы заинтересовалась немедленно. И все же... добыча меди служит для прикрытия. А моя подруга-физик свое дело знает. Чем больше" я об этом думал, тем сильнее склонялся к мысли, что неплохо бы посмотреть, что там. - Он показал на каменную пыль. - Вот это --продукт третьего каскада очистки. Шахтерам Братства пришлось перелопатить сотни тонн экваторианского сланца, чтобы добыть вот этот пакетик. Мое предположение - из этого отфильтровывается еще одна сотая для получения конечного продукта. Смит кивнула: - И ручаюсь, он хранится в подвалах более защищенных,, чем священные драгоценности Тифштадта. - Наверняка. Группа и близко не смогла подойти к конечному продукту. - Хранкнер кончиком руки постучал по каменной пыли. - Надеюсь, этого достаточно, чтобы вы могли доказать, что мы что-то нашли. - Конечно! Еще как. Аннерби удивленно глянул на Шерканера: - Ты же с этим работал не больше четырех часов! - Ты меня знаешь, Хранк. Пусть я на каникулах, но у меня есть свои хобби. - И наверняка лаборатория, чтобы ими заниматься. - При определенном освещении твоя каменная пыль весит на полпроцента меньше, чем в других условиях. Поздравляю, сержант, ты открыл антигравитацию. - Я... - Трига Дипдаг была уверена, но Аннерби поверил только сейчас. - Ну ладно, мистер Немедленный Анализ, как же она действует? - Понятия не имею! - Шерк просто вибрировал от восторга. - Ты нашел что-то по-настоящему новое. Чего там, даже... - Казалось, он подыскивал слова, потом нашел: - Но это штука тонкая. Я очистил образец пыли еще тоньше - и ничего не всплыло. Понимаешь, "антигравитационную фракцию" здесь не выделить. Я думаю, здесь что-то вроде группового эффекта. В моей здешней лаборатории больше не сделать. Я завтра с этим образцом полечу в Принстон. Помимо этого волшебства с весом, я обнаружил здесь только еще одну странность. В этих горных сланцах всегда есть небольшое содержание алмазных фораменов - но в этом веществе концентрация мельчайших фораменов - миллионная доля дюйма с гек-сагональной решеткой - раз в тысячу больше. Я хочу поискать следы классических полей в этой пыли. Может быть, эти частицы фораменов являются носителями чего-то. Может быть... Шерканер Андерхилл пустился в дюжину спекуляций и обсуждение планов на дюжину дюжин экспериментов, которые в этих спекуляциях установят истину. И когда он говорил, с него будто свалился груз годов. Тремор остался, но все его руки бросили поводок поводыря, и голос его был полон восторга. Того самого энтузиазма, который подвиг его студентов и Викторию Смит и Аннерби на строительство нового мира. Пока он говорил, Виктория Смит встала с насеста и подошла К нему. Протянув правые руки, она сильно и порывисто обняла его за плечи. Аннерби заметил, что сам улыбается Шерканеру, захваченный его словами. - Ты помнишь, как ты нажил себе кучу хлопот на радио в "Детском часе?" Когда сказал, что все небо будет нашей глубиной? Господи, Шерк, с этой штукой зачем нужны будут ракеты? Мы запустим в космос настоящие корабли. Мы узнаем наконец, что породило тот свет, который мы видели во Тьме! Может быть, мы даже найдем в космосе другие миры! - Да, но... - начал Шерканер вдруг ослабевшим голосом, будто отраженный к нему обратно энтузиазм заставил его вспомнить все препятствия, стоящие между мечтой и реальностью. - Но у нас остаются все те же конкуренты - Братство и достопочтенная Пьетра. Хранкнер вспомнил свою прогулку по лесу на дне. И нам все еще надо научиться жить во Тьме. Годы снова вернулись к Шерканеру. Он потянулся погладить Моби и положил еще две руки на его поводок. - Да, проблем много. - Он пожал плечами, будто признавая свой возраст и дальность пути к своим мечт.аниям. - И все же я ничего больше не могу сделать для спасения мира, пока не вернусь в Принстон. Сегодня вечером у меня лучший случай увидеть, как большие массы народа реагируют на Тьму. Что ты думаешь о Первом Дне Тьмы, Хранк? Вниз с вершин надежд, подлаживаясь под биологические ограничения пауков. - Это - это страшновато, Шерк. Мы отбрасываем правила по одному, и сегодня днем я видел, что осталось. Даже если мы победим Пьетру, я не знаю, с чем нам придется иметь дело. По лицу Шерканера пробежала прежняя улыбка. - Все не так плохо, Хранк. - Он медленно встал, и Моби повел его к двери. - Почти весь народ в Калорике - это глупцы со старыми деньгами. Можно было ожидать некоторого распада. Но все же что-то можно узнать, наблюдая за ними. - Он махнул генералу. - Дорогая, я собираюсь пройтись по дну у стены. У этой молодежи могут быть кое-какие интересные озарения. Смит встала с подушек, обошла Моби и чуть приобняла мужа. - Возьмешь с собой обычную охрану? Без фокусов? - Разумеется. И Хранкнер почувствовал, что просьба была смертельно серьезной и что после событий двенадцатилетней давности Шерканер и дети Андерхилла научились воспринимать защиту как должно. За Шерканером плавно закрылись нефритовые двери, и Аннер-би остался наедине с Генералом. Смит вернулась на свои насест, и молчание затянулось надолго. Когда они последний раз говорили с Генералом без толпы штабных? Электронной почтой они обменивались постоянно. Официально Аннерби не входил в штат Смит, но | программа атомных электростанции была в ее плане самым важным гражданским компонентом, и Хранкнер воспринимал ее советы как приказы, переезжая из города в город по ее указаниям, делая все, что мог, чтобы строить по ее спецификациям в указанные сроки - и чтобы при этом коммерческие подрядчики оставались довольны. Почти каждый день он говорил по телефону с ее сотрудниками. Несколько раз в год они встречались на штабных совещаниях. С самого похищения барьер между ними был как крепостная стена. Он существовал и ранее, он рос год за годом вместе с ее детьми, но до гибели Гокны они могли через него общаться. А сейчас было странно сидеть здесь наедине с Генералом. Молчание тянулось, двое смотрели друг на друга, делая вид, что не смотрят. Воздух был спертым и холодным, будто комната долго стояла запертой. Хранкнер заставил себя отвлечься на барочные столы и ящички, лакированные дюжиной цветов. Практически все деревянные поделки были не моложе двух поколений. Даже подушки и их вышитая ткань были выполнены в излишне пышном стиле поколения 58. Но было видно, что Шерк здесь по-настоящему работал. Его насест справа стоял около стола, заставленного приборами и бумагами. В одном заголовке Аннерби узнал трясущийся почерк Андерхилла: "Видеомантия для высокопроизводительной стеганографии". Голос Генерала резко прервал молчание: - Вы отлично поработали, сержант. - Она встала и пересела ближе к нему, на насест возле стола Шерканера. - Мы полностью проморгали открытие Братства. И мы бы до сих пор ничего не знали, если вы с помощью Тракта не доставили материал. - Операцию организовал Рахнер, мэм. Он оказался отличным офицером. - Да... я была бы очень благодарна, если бы вы мне позволили выяснить с ним все вопросы. - Конечно. И снова потянулось молчание, когда нечего сказать. Наконец Хранкнер показал на дурацкую подушечную мебель, где самый маленький предмет стоил годового жалованья армейского сержанта. Если не считать стола Шерканера, здесь не было ничего, что указывало бы на присутствие владельца. - Вы ведь часто сюда приезжаете? - Нет, - коротко ответила она. - Шерк хотел посмотреть, как будет жить народ после наступления Тьмы - а здесь лучший способ это выяснить раньше, чем мы все этим займемся. Кроме того, здесь наиболее безопасное место для наших младших. Она посмотрела с вызовом. - Как бы сказать так, чтобы это не выглядело перебранкой? - Да, мэм, я рад, что вы отослали их домой в Принстон. Они... они хорошие ребята, мэм, но тут им не место. У меня там, на дне, было жутко странное чувство. Народ боится. Как старые истории про тех, кто не готовился и остался один во Тьме. У них нет цели, а теперь настала Тьма. Смит села чуть пониже. - Мы бьемся против миллионов лет эволюции; иногда это бывает тяжелее, чем иметь дело с ядерной физикой и достопочтенной Пьетрой. Но народ привыкнет. Шерканер Андерхилл сказал бы это, улыбаясь и не замечая всеобщей неловкости. Но Смит говорила, как солдат в окопе, повторяющий заверения командиров о слабости врага. Вдруг он вспомнил, как она тщательно закрывала все шторы. - У вас то же чувство? Минуту ему казалось, что она сейчас взорвется. Но она сидела в нерушимом молчании. И потом... - Вы правы, сержант. Как я только что. сказала, мы сражаемся против многих инстинктов. - Она пожала плечами. - Шерканера это почему-то совсем не беспокоит. Точнее, он знает страх и восхищается им как очередной чудесной загадкой. Каждый день он спускается ко дну кратера и наблюдает. Он даже смешивается с толпой - несмотря на поводыря и охранников. Он и сегодня провел бы там весь день, если бы не ваше появление с вашей собственной восхитительной загадкой. Аннерби улыбнулся: - Да, Шерк - он такой. - Может JBbiTb, эта тема безопаснее. - Вы видели, как он озарился, когда говорил о "волшебной каменной пыли"? Я уже не могу дождаться, что он с ней сделает. Что бывает, если дать чудотворцу готовое чудо? Смит подыскивала слова: - Мы определим, что это за скальная пыль, это точно. В конце концов определим. Но... черт побери, Хранкнер, ты имеешь право знать. Ты с Шерком столько же времени, сколько и я. Ты заметил, насколько сильнее стал у него тремор? Правда в том, что он стареет быстрее, чем остальные в вашем поколении. - Я заметил, что он ослабел, но решил, что это из-за переезда из Принстона. Он делает больше, чем всегда. - Да, косвенно. За многие годы он собирал все более и более широкий круг гениальных студентов. Их теперь сотни, рассеянных по всей компьютерной сети. - А все эти работы за подписью "Тома Ларксалота"? Я думал, что это Шерк и его студенты балуются из скромности. - Это? Нет. Это... это только его студенты балуются. Играют на сети в анонимные игры. Это просто... дурачество. Дурачество или нет, а невероятно продуктивное. Только за последние годы "Том Ларксалот" выдал идеи, обеспечившие прорывы повсюду - от ядерной физики и кибернетики до промышленных стандартов. - Трудно поверить. Сейчас он мне показался таким же, как всегда - в смысле, интеллектуально таким же. Идеи сыплются из него с той же скоростью. - По дюжине диких идей сразу, когда он на полных оборотах. Аннерби улыбнулся, вспоминая. Легкость, имя тебе Андерхилл. Генерал вздохнула, и голос ее прозвучал тихо и отдаленно. Будто она говорила о некоем литературном персонаже, а не о личной трагедии. - У Шерка всегда были тысячи сумасшедших идей и сотни блестящих решений. Но это... уже не так. Мой дорогой Шерканер уже ничего нового три года не высказывал. Он ушел в видеомантию, ты этого не знал? Та же цветистость в нем осталась, но... - Голос Генерала затих. Уже почти сорок лет Виктория Смит и Шерканер Андерхилл были командой. Андерхилл выдавал бесконечную лавину идей; Смит отбирала из них лучшие и возвращала ему. Шерк описывал процесс более красочно, в терминах искусственного интеллекта в будущем. - Я - узел генерации идей, а Виктория - детектор чуши. Мы вместе интеллект куда более сильный, чем любой, ходящий на десяти ногах. Эти двое переменили мир. Но теперь... что, если половина команды утратила свой гений? Блестящие завихрения Шерка держали Генерала на рельсах и наоборот. Без Шерка у Виктории Смит оставались ее личные достоинства: храбрость, сила, настойчивость. Хватит ли этого? - Виктория ничего больше не сказала. Хранкнер хотел бы подойти, обнять ее за плечи... но сержанты, даже старые сержанты, с генералами так не поступают. ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ Шли годы, и росла опасность. Неуклонно, как не мог бы ни один из известных Фаму людей, Рейнольт искала, и искала, и искала. Фам насколько возможно избегал манипули рования зипхедами. Он даже организовал выполнение своих операций, пока был вне Вахты; это было рискованно, зато исключало очевидные корреляции. Не помогло. Кажется, у Рейнольт появились конкретные подозрения. Наблюдения Фама показывали, как интенсифицируются ее поиски, приближаясь к подозреваемому, - вероятнее всего, Фаму Нювену. И здесь ничем не помочь. Как бы ни была рискованна эта операция, Анне должна быть устранена. Открытый дом для новой "резиденции" Hay может быть лучшим шансом, который для этого представится. "Северная Лапа" - так называл его Hay. Почти все остальные - и уж точно люди Кенг Хо, которые его проектировали, называли его просто Озерный Парк. Теперь все, кто находился на Вахте, имели возможность увидеть конечный результат. Остатки толпы еще входили, когда Hay появился на веранде своего бревенчатого дома. Он был одет в блестящую куртку полного давления и зеленые штаны. - Держите ноги на земле, люди. Моя Чиви изобрела для Северной Лапы целый особый этикет. Он улыбался, и люди в толпе рассмеялись. Тяготение на Алмазе-1 было скорее намеком, чем физическим законом. "Земля" вокруг дома была тщательно продуманными искусственными мягкими захватами. Так что ноги на земле держали все, но понятие о вертикали было только слабо согласовано. Стоящая рядом с Hay Чиви захихикала при виде людей, клонящихся во все стороны, как пьяные. На кружеве ее блузки лежал котенок с черным мехом. Hay снова поднял руку: - Народ мой, друзья мои! В этот день наслаждайтесь и люб.уй-тесь тем, что вы здесь построили. И подумайте об этом. Тридцать один год тому назад мы чуть не уничтожили сами себя битвой и вероломством. Для многих из вас это было не так уж давно - десять - двенадцать лет на Вахте. Вы помните, как я потом говорил, что это было как после Чумных Лет на Балакрее. Мы уничтожили почти все ресурсы, которые у нас были, лишили себя возможности межзвездного перелета. И я говорил, что нам, ради выживания, надо отбросить в сторону вражду и работать вместе, как бы ни были мы различны... Что ж, друзья мои, мы сделали это! Нельзя сказать, что мы избавились от физической опасности; наша судьба еще решается в работе с пауками. Но оглянитесь вокруг, и вы увидите, как мы исцелили сами себя. Все вы построили этот парк из голого камня, снега и льда. Эта Северная Лапа - этот Озерный Парк - невелика, но это произведение высокого искусства. Поглядите на него! Вы сделали такое, что может соперничать с созданиями высочайших цивилизаций. - И я горжусь вами. - Он обнял Чиви за плечи, спихнув котенка на сгиб ее руки. Когда-то отношения между Hay и Лизолет были мерзким слухом. Теперь - теперь Фам видел, как люди при виде этого жеста довольно улыбнулись. - Вы видите, что это - более чем парк, более чем святая святых Предводителя. То, что вы видите здесь, - свидетельство чего-то нового во вселенной, слияния лучшего, что есть у Кенг Хо 'и эмергентов. - Фокусированные работники эмергентов... - Фам отметил, что он все еще не говорит о рабах так в лоб, как мог бы, - ...выполнили для этого парка все детальное планирование. Торговое искусство и индивидуальные действия людей Кенг Хо претворили его в жизнь. И я узнал для себя нечто новое. На Балакрее, Френке и Гаспре мы, предводители, правим ради блага общества, но правим мы в основном личными указаниями - а часто силой закона. Здесь, работая с бывшими людьми Кенг Хо, я увидел иной путь. Я знаю, что работа в моем парке была выполнена как плата за дурацкие розовые бумажки, которые вы от меня так долго прятали. - Он поднял руку, и несколько бумажек запорхали в воздухе. Снова раздался смех. - И вот что! Эта комбинация приказов предводителя и эффективности Кенг Хо работает, раз мы смогли добиться своей цели! Он поклонился восторженным аплодисментам. Чиви встала впереди него у перил веранды - и аплодисменты сразу стали громче. Котенок, которому наконец надоели шум и суета, спрыгнул с руки Чиви и полетел над толпой. Он расправил мягкие крылья и замедлил взлет, потом по кругу вернулся к хозяйке. - Прошу заметить, - обратилась Чиви к толпе, - Мирау разрешается здесь летать, но у нее есть крылья! - Кошечка нырнула к ней, потом улетела в лес, росший у берега и за домом Hay. - А теперь я приглашаю всех на ту полянку выпить и закусить. Кое-кто из гостей уже был там. Остальные поспешили по тропам к столам, которые медленно опускались на лужайку как бы под весом наставленной на них еды. Фам двигался с толпой, громко приветствуя всех, кто с ним заговаривал. Было важно отметить свое присутствие у как можно большего числа людей. Тем временем на тыльной стороне глаз сообщения от его крохотных шпионов складывались в тактическую картинку парка и леса. За столами схлестнулись разные культуры, но заведение Бенни выработало этикет поведения за едой. Вскоре многие уже получили ведерки и бутылки с напитками и вышли на открытое место. Фам подошел к Бенни сзади и шлепнул по спине. - Бенни! Отличная жратва! Но я думал, что это ты ее поставляешь. Бенни закашлялся. - Конечно, отличная. И конечно, моя. И Гонле. - Он поклонился бывшей регистраторше, которая стояла рядом с ним. - Это отец Чиви вывел кое-что новое по описанию, которое мы нашли в библиотеке. Уже полгода как, но мы берегли его для этого случая. Фам с важным видом произнес: - Я свою часть работы тоже не сачковал. Кто-то должен был надзирать за бурением и плавлением воды для озера. Гонле Фонг улыбнулась своей корыстолюбивой улыбкой. Больше любого человека Кенг Хо - больше даже самой Чиви - Гонле купилась на "похвалу сотрудничеству" Томаса Hay. Она очень любила творить добро. - Все принимали участие. Мои фермы теперь открыто разрешены предводителем. И мне дали наконец настоящую автоматику. - У тебя теперь есть что-то получше клавиатуры? - ехидно спросил Фам. - Можешь не сомневаться. А сегодня я отвечаю за обслуживание. Она театральным жестом подняла руку, и в нее плавно спланировал поднос с едой. Он повернулся под ее рукой и вежливо поклонился, когда Гонле взяла наперченные водоросли. Потом поднос подплыл к Бенни и к Фаму. Шпионы Фама смотрели на поднос со всех сторон. Он маневрировал на крошечных газовых соплах, почти беззвучно. Простое механическое устройство, но двигался он разумно и грациозно. Бенни тоже это заметил. - Управляется кем-то из Фокусированных? - спросил он с оттенком грусти. - Э-гм, да. Предводитель сказал, что это стоит усилий, учитывая такое событие. Фам посмотрел на другие подносы. Они плавали широкими кругами от столов с едой и к тем гостям, которых еще не накормили. Умненько. Рабов дипломатично не показывали, и люди могли притворяться, будто верят частым заверениям Hay, что Фокус возносит цивилизацию на более высокий уровень. Но ведь прав этот Hay! Будь он проклят. Фам сказал Гонле Фонг что-то достаточно враждебное - было ясно, что этот "старый пердун Тринли" по-настоящему поражен, но решил этого ни за что не показывать. Он отошел от центра толпы, явно направляясь к еде. Гм! Ритцер Брюгель был сейчас не на Вахте - еще один разумный поступок со стороны Hay. Многий сегодня частично поверили в теперешнюю "точку зрения" Hay, но Ритцер Брюгель заставил бы нервничать даже и полностью обращенных. Но если Брюгель не на Вахте, а Рейнольт и Hay отвлекли зипхедов на обслуживание... то шанс может быть даже лучше, чем он думал. Так где же Рейнольт? Эту женщину бывало на удивление трудно отследить; иногда она выпадала из поля зрения шпионов Брюгеля на целые килосекунды. Фам направил внимание наружу. В парке были рассеяны миллионы частиц. Наиболее заняты были те, которые стабилизировали озеро и управляли вентиляторами, но оставалось еще много процессорной мощности. Со всеми точками наблюдения и изображениями ему не справиться никак. Мысленно озирая парк, он почти не замечал, что сильно качается на ногах. Ага, вот! Не крупным планом, но это внутри дома Hay. Он заметил проблеск рыжих волос и розоватой кожи Рейнольт. Как и ожидалось, женщина эта в праздновании не участвовала. Она склонилась над эмергентским устройством ввода, скрыв глаза за полностью зачерненными скорлупками. Выглядела как всегда. Напряженная, углубленная, будто на грани смертельной догадки. И скорее всего, так. оно и есть. Кто-то хлопнул его по плечу так же сильно, как он только что хлопнул Бенни. - Ну, Фам, так что ты думаешь? Фам отключился от внутреннего видения и огляделся в поисках нападавшего. Траг Силипан был одет для праздника. Форма на нем была такая, как Фам еще не видел, разве что в материалах по истории эмергентов: синий шелк с бахромой и кисточками, как-то имитирующий рваную и грязную одежду. Форма Первых Ведомых, как однажды сообщил ему Траг. Фам позволил себе преувеличить сюрприз: - Думаю насчет чего - твоей формы или вида с озером? - Вида, вида! В форме я Потому, что сегодня такой важный этап! Ты слышал речь предводителя? Давай посмотри на парк как следует и скажи мне, что ты думаешь. Внутренним зрением Фам увидел, как к ним сзади приближается Эзр Винж. Проклятие! - Да, что вы думаете, артиллерист Тринли? - Винж обошел вокруг и встал перед ними. На какой-то миг он встретился глазами с Фамом. - Из всей Кенг Хо вы самый старший, вы больше всех летали. И опыт у вас наверняка побольше, чем у любого из нас. Как вам Северная Лапа предводителя по сравнению с величайшими парками Кенг Хо? В словах Винжа был второй смысл, который ускользнул от Трага Силипана, но на Фама на миг накатила холодная ярость. Это еще из-за тебя, мелкий пакостник, мне надо убить Анне Рейнольт. "Истинные" сведения Hay о Фаме Нювене грызли мальчишку. Уже больше года было ясно, что он понял, как на самом деле было дело у разлома Брисго. И он догадался, что именно Фам хочет от Фокуса. Его требования гарантий и заверений становились все более и более конкретными. Локализаторы нарисовали цветное изображение лица Эзра Винжа, показывая его кровяное давление и температуру кожи. Может хороший зипхед посмотреть на эту картинку и догадаться, что мальчишка ведет какую-то игру? Может быть. Ненависть мальчика к Hay и Брюгелю все еще перевешивала его чувства относительно Фама Нювена, и Фам все еще мог этим пользоваться. Но это еще одна причина, по которой следует устранить Рейнольт. Эти мысли промелькнули у Фама, пока его лицо расплывалось в самодовольной усмешке. - В такой формулировке, мальчик мой, ты абсолютно прав. Книжное образование - это не то, что путешествовать за много световых лет и видеть собственными глазами. Он отвернулся и стал глядеть на тропу, мимо дома, на причал и лежащее за ним озеро. Притворяйся глубокомысленно задумавшимся. Он много мегасекунд невидимо облазил эту конструкцию; играть роль должно быть легко. Но сейчас он ощущал, как ветер медленно шевелит ветви деревьев позади. Влажная еле уловимая прохлада, с ароматом смолы, шепчущая о тысячах лесных километров за спиной. Теплое солнце греет сквозь разрывы облаков. Это, конечно, тоже подделка. Сейчас настоящее солнце вряд ли ярче приличной луны. Но система освещения, вмонтированная в алмазное небо, могла имитировать почти любой световой эффект. И единственным намеком на неестественность были еле уловимые дрожащие радуги в дальней дали... А под холмом лежало само озеро. Это был триумф Чиви. Вода была настоящей, местами до тридцати метров глубиной. Ее стабильность поддерживала сеть локализаторов и сервоклапанов Чиви, и поверхность, плоская и гладкая, отражала небо над головой. Дом предводителя смотрел на причал, стоящий у конца фиорда. Фиорд тянулся на километры - а на самом деле всего на двести метров, и два скалистых острова стояли на страже дальнего берега. Благословенный Господом шедевр. - Это трезартнис, - сказал Фам, но постарался, чтобы слово прозвучало оскорбительно. Силипан нахмурился: - Что? - Жаргон строителей парков, - объяснил Эзр. - Это значит... - А, да. Слыхал я это слово: бонсай, доведенный до крайностей. - Траг обиженно фыркнул. - Да, до крайностей: так хотел предводитель! Посмотри '- огромный парк в микрогравитации, в совершенстве имитирующий поверхность планеты. Нарушает кучу эстетических правил, но знать, где какие правила нарушать, - признак великого предводителя. Фам пожал плечами и продолжал жевать закуски фабрики Гонле. Потом лениво повернулся и посмотрел в лес. Гребень холма выходил к истинной стене пещеры - стандартный прием строителей парков. Деревья поднимались на десять - двадцать метров, на длинных стволах темно и влажно блестел мох. Али Лин вырастил их в инкубаторе на поверхности Алмаза-1. Год назад это были трехсантиметровые ростки. Теперь по волшебству Али они казались столетними. Кое-где лежала мертвая древесина "старых" поколений леса, серая среди голубого и зеленого. Некоторые строители парков умудрялись достичь такого совершенства - только если смотреть из одной точки. Но невидимые глаза Фама смотрели со всех сторон и по всему лесу. Парк предводителя был совершенен на всех уровнях. Кубометр за кубометром он был не хуже тончайших бонсай Намчена. - Ну, - сказал Силипан, - я думаю, вам понятно теперь, что у меня есть причина гордиться! Общий вид дал предводитель Hay, но это я работал с автоматической системой, которая вела строительство. Фам ощутил, как в Эзре Винже нарастает злость. Конечно, он ее может подавить, но хороший шпион ее все равно заметит. Фам чуть толкнул Эзра в плечо и расхохотался фирменным самодовольным смехом Тринли. -' Ты понял, Эзр? Траг, ты хочешь сказать, что это сделали Фокусированные, которыми ты руководишь? "Руководишь" - слишком сильно сказано. Скорее Траг был сторожем, но это слово было бы оскорблением, которого Траг простить не смог бы. - Ну да, зипхеды. Я же это и говорил? Из толпы у столов к ним подошла Рита Ляо, неся еду на двоих. - Кто-нибудь видел Дзау? Тут так просторно, что потеряться можно. - Я не видел, - ответил Фам. - Это летчика? Кажется, он с той стороны дома. Это сказал кто-то из эмергентов, которого Фам не знал по имени. Hay и Чиви на открытие дома устроили пересечение Вахт, и теперь в толпе встречались почти незнакомые лица. - Ну, черт побери! Надо бы просто подпрыгнуть да посмотреть сверху. - Но даже в сегодняшней расслабленности Рита была слишком хорошим Ведомым, чтобы нарушить правило. - Чиви! Ты не видела моего Дзау? Чиви отделилась от окружающей Томаса Hay группы и прошар-кала к ним по дороге. - Видела. - Фам заметил, что Эзр Винж попятился и отошел прочь к другой группе. - Дзау не верил, что причал настоящий, и я предложила ему пойти посмотреть. - А он настоящий? И лодка тоже? - А как же! Пошли, я тебе покажу. Все пятеро пошли по тропе вниз, Силипан махнул своими шелковыми лохмотьями, призывая остальных: - Пошли посмотрим, что мы там сделали! Фам послал внутренний взгляд вперед, разглядывая скалы возле причала, кусты, которые склонялись к воде. Балакрейская растительность была красива аскетической красотой, подходящей к прохладе воздуха. Вход в служебный тоннель был скрыт в обрыве за сине-зелеными кронами. Лучшего шанса у меня не будет. Фам шел рядом с Чиви, задавая вопросы, которые, как он надеялся, отметят его присутствие и позже. - И на ней в самом деле можно плавать? Чиви улыбнулась: - Сами увидите. Рита Ляо преувеличенно затряслась. - Настолько холодно, что может быть и настоящим. Северная Лапа - это прекрасно, но ты не можешь переделать это на что-нибудь тропическое? - Нет, - ответил Силипан. Он выступил вперед и сказал наставительным тоном: - Слишком здесь для этого реально. Вся цель Али Лина состояла в реализме и деталях. Теперь, в присутствии Чиви, он отзывался о зипхедах как о людях. Тропа петляла, как настоящий серпантин, и привела их к каменной стене гавани. Почти все гости шли следом, заинтересованные, из чего же в самом деле сделана стенка. - Вода чертовски плоско выглядит, - сказал кто-то. - Ага, - согласилась Чиви. - Правдоподобные волны ~ это самая трудная часть. Кое-кто из друзей моего отца еще над этим работает. Если удастся формировать поверхность воды в малых масштабах и времени, и... Раздался чей-то нервный смех - троица котят пролетела над головами низким и быстрым зигзагом. Они пронеслись низко над водой и стали набирать высоту, как взлетающий самолет. - Ну уж этого в настоящей Северной Лапе точно нет! - Верно, - засмеялась Чиви. - Это была моя цена! - Она улыбнулась Фаму: - Помните котят, которые были у нас на той базе, перед полетом? Когда я была маленькой... - Она оглянулась, высматривая кого-то в толпе. - Когда я была маленькой, мне одного Такого подарили. В душе она все еще была маленькой девочкой, которая помнит другие времена. Фам сделал вид, что не заметил в ее голосе сожаления и ответил тоном надутым и покровительственным: - Летающие котята на самом деле ерунда. Если уж ты хотела иметь хороший символ, надо было вырастить летающих свиней. - Свиней? - Траг споткнулся, чуть не сбившись с шага. - Ах да, "благородная крылатая свинья". - Именно; дух программирования. На самых больших базах есть крылатые свиньи. - Ага, только тогда дайте мне з'онтик! Траг покрутил головой, и кое-кто позади засмеялся. Миф о летающих свиньях до Балакреи не доходил. Чиви улыбнулась на эту интермедию. - Может, и придется - котят мне никогда не уговорить собирать летающий мусор. Не прошло и двухсот секунд, как толпа выстроилась у края воды. Фам отодвинулся от Чиви, Трага и Риты, будто искал, где встать получше. При этом он отошел ближе к закрытому сине-зеленой кроной туннелю. Если повезет, сейчас внимание толпы что-то отвлечет. Наверняка какой-нибудь дурак оторвется от земли. Он стал последний раз проглядывать систему безопасности по сети локали-заторов... Рита Ляо дурой не была ни в каком смысле, но когда увидела, где Дзау Цинь, слегка потеряла осторожность. - Дзау, Чума тебя побери, что ты там... Она сунула тарелку и стакан кому-то сзади и бросилась на пирс. Лодка скользила по нему, мягко сходя в фиорд. Как дом и пирс, она была сделана из темного дерева. Только это дерево было просмолено до ватерлинии, отлакировано и покрашено у планшира и носа. На единственной мачте поднимался балакрейский парус. Со средней банки публике улыбался Дзау Цинь. - Дзау Цинь, немедленно вернись! Это лодка предводителя! Ты... Рита побежала к пирсу, осознала свою ошибку и попыталась остановиться. Когда нога ее оставила почву, она двигалась со скоростью всего несколько сантиметров в секунду. Рита взмъ1ла.с платформы, недоуменно вертясь и громко выражая вслух свое недовольство. Если ее никто не перехватит, она проплывает над головой блудного мужа и через несколько сот секунд опустится в озеро. Время действовать. Программы сообщили ему, что никто из толпы не смотрит. Зондирование системы безопасности Hay показало, что прямо сейчас никто за ним не наблюдает, и мелькнула еще раз Рей-нольт, работающая над чем-то в дальней комнате. Он на миг ослепил локализаторы и шагнул под кроны. Чуть подкорректиро- ванные цифровые записи покажут, что он все это время здесь. Он сможет сделать то, что необходимо, и вернуться незамеченным. Все равно это адски опасно, даже если шпионы Брюгеля не насторожены. Но убрать Рейнольт необходимо. Фам пдошел на пальцах по обрыву, притормаживаемый необходимостью двигаться незаметно. Даже здесь было очевидно искусство Али Лина. Скала была простым необработанным алмазом, но Али принес камни из свалки минералов с поверхности груды скал ." лагеря L1. Они были обесцвечены, будто тысячелетним выветриванием. Скала была таким же произведением искусства, как нарисованная на бумаге или в компьютере. Али Лин был гениальным строителем парков еще до экспедиции к Мигающей. Сэмми Парк за это и взял его в экипаж. Но за годы под Фокусом он стал еще более великим - каким только может стать человек, если ум его одержим единственной страстью. То, что сделал он и его коллеги, было тонко и глубоко... и не меньше всего прочего показывало, какую мощь дает Фокус культуре, им владеющей. Пользоваться Фокусом - это хорошо. Вход туннеля был на несколько метров выше. Фам почувствовал с полдюжины плавающих локализаторов, обозначающих контуры двери. Какая-то часть его внимания все еще следила за толпой у причала. Ни одна пара глаз в его сторону не глядела. Находчивые люди забрались на пирс и устроили живую цепь, протянувшуюся в воздух на шесть-семь метров, как в акробатическом этюде. Люди в цепи клонились в самые разные стороны - в обычных позах при подоб-^ ной операции в невесомости. Иллюзия верха и низа разрушилась, и некоторые эмергенты со стоном отвернулись. Одно дело - представить себе, что плоская водная поверхность лежит внизу. Совсем . другое - увидеть перед собой отвесный водяной обрыв или водяной потолок. От этого может и замутить. Но конечный элемент цепи вытянул руку и поймал Риту за лодыжку. Цепь сжалась, притягивая ее обратно к земле. Фам постучал себя по ладони, и звуки этой сцены стали громче. Дзау Цинь несколько смутился и стал извиняться перед женой. - Но Чиви сказала, что можно. И не забывай, я же космический пилот! - Начальник пилотов, Дзау! Это не то же самое. - Достаточно близко. И кое-что я умею делать без зипхедов. Дзау опять сел возле мачты и чуть дернул парус. Лодка пошла вокруг пирса, ровно держась на воде. Может быть, прилипание не давало ей оторваться. Зато кильватерный след поднялся в воздух на полметра, извиваясь и сплетаясь в косы, как делает свободная вода под действием поверхностного натяжения. Толпа зааплодировала - даже Рита, и Дзау развернул лодку, пытаясь поставить ее снова к причалу. Фам подтянулся на уровень входа туннеля. Локализаторы уже занялись люком. Слава создателю, все в этом парке было совместимо с ними. Дверь бесшумно открылась. И когда он вплыл внутрь, закрыть ее за собой было нетрудно. У него было, быть может, две сотни секунд. Фам быстро стал проталкиваться по туннелю. Здесь иллюзий не было. Стены были необработанными, кристаллическими, истинное вещество Алмаза-1. Фам прибавил скорость. Разворачивающиеся перед ним карты показывали то, что он уже раньше видел. Томас Hay хотел, чтобы Озерный Парк стал его главной резиденцией: после этого праздника доступ посторонним будет строго ограничен. Последние тепловые копатели Hay использовал на прокладку этих туннелей. Они давали ему прямой доступ ко всем главным ресурсам Хаммерфеста. Крошечные шпионы Фама показали ему, что он в тридцати метрах от нового входа в клинику Фокуса. Hay и Рейнольт на пикнике. Все техники МДИ либо на пикнике, либо вне Вахты. Ему в клинике хватит времени на небольшой саботаж. Фам наклонил голову к ногам и затормозил руками о стены. Саботаж? Будь ты честным. Убийство. Нет, устранение. Или смерть противника в бою. Фаму случалось убивать в бою не меньше всякого другого, и не всегда из корабля в корабль. И это то же самое. Что из того, что Рейнольт теперь Фокусированный автомат, рабыня Hay? Было время, когда ее зло само себя осознавало. Фам достаточно знал о клике Ксеваль, чтобы понимать: ее ужасы не были придуманы теми, кто ее уничтожил. Было время, когда Анне Рейнольт была вроде Ритцера Брюгеля, хотя, конечно, куда более умелой. По внешности эти двое могли бы быть близнецами: бледноко-жие, рыжеволосые, с холодными глазами убийц. Фам попытался поймать образ, усилить его в уме. Когда-нибудь он опрокинет режим Hay - Брюгеля. Когда-нибудь он ворвется на "Невидимую Руку" и положит конец ужасам Брюгеля. И то, что я должен сделать с Рейнольт, - то же самое. Тут Фам заметил, что плавает перед входом в клинику, и пальцы его наставились на команду открытия двери. Сколько же времени я потерял? Отсчет времени, который он держал на периферии зрения, ответил, что всего две секунды.. Он сердито постучал пальцами. Дверь скользнула в сторону, и он вплыл в тишину комнаты. Клиника была ярко освещена, но поле зрения за глазами вдруг потемнело и опустело. Он двигался осторожно, как человек, внезапно пораженный слепотой. Локализаторы из туннеля и те, что он стряхнул с одежды, рассыпались вокруг, постепенно возвращая способность видеть. Он быстро переместился к столу управления МДИ, стараясь не обращать внимания на отсутствие зрения по углам и слепые пятна. Клиника была единственным местом, где локализаторы долго не жили. Импульсы больших магнитов пережигали их электронику. Траг стал их выгребать пылесосом после того, как ускоренная магнитом пылинка порезала ему ухо. Но Фам Нювен не собирался давать магнитные импульсы, и его шпиончики проживут достаточно, чтобы он успел поставить ловушку. Он пересек комнату от стены к стене, быстро отмечая стоящие в ней аппараты. Как всегда, клиника была упорядоченным лабиринтом бледных ящичков. Здесь беспроволочная связь не применялась. Автоматику соединяли с магнитами оптические кабели и короткие лазерные связи. Сверхпроводящие силовые кабели уходили туда, где он пока еще не видел. Ага. Локализаторы подплыли к шкафу контроллера. Он был поставлен точно так, как его оставил Траг в последний раз. Сейчас Фам на каждой Вахте много килосс-кунд проводил в клинике с Трагом. Фам Тринли никогда не выражал особого любопытства насчет того, как работает аппаратура Фокуса, но Траг любил хвастаться, и Фам узнавал все больше и больше. Фокус легко может убить. Фам парил над катушками согласования. Внутренняя область МДИ была в поперечнике меньше пятидесяти сантиметров, даже недостаточно для картирования всего тела. Но этот аппарат предназначался только для головы^ и картирование было лишь частью этой игры. Аппарат был набором высокочастотных модуляторов, которые и отличали его от стандартного имиджера. Под управлением программ, составленных в основном Анне Рейнольт, что бы ни говорил Траг, модуляторы раздражали и стимулировали вирус Фокуса в голове жертвы. По одному кубическому миллиметру оркестровалась психоактивная секреция мозговой гнили. Даже при очень точной работе болезнь надо было настраивать каждые несколько мегасекунд, иначе зипхед свалится в кататонию или гиперактивность. Мелкие ошибки вызывают дисфункции - почти четверть всей работы Трага приходилось переделывать. Средние ошибки могут разрушить память. Крупные ошибки могут вызвать массивное поражение, и жертва умирает даже быстрее, чем Ксопи Реюнг. В следующий раз, когда Анне Рейнольт будет себя настраивать, она падет жертвой такого несчастного случая. Его уже нет в Озерном Парке почти сто секунд. Дзау Цинь набирает маленькие группы покатать на лодке. Кто-то все-таки свалился в воду. Отлично. Это даст мне еще время. Фам снял кожух с контроллера. В нем находились интерфейсы к сверхпроводникам. Такие штуки могут отказывать, в редких случаях - без предупреждения. Ослабить переключатель, подстроить программы управления, чтобы они узнали Рейнольт, когда она в следующий раз использует аппаратуру на себе... С тех пор, как он вошел в клинику, активные локализаторы, принесенные им с собой, рассеялись уже по всей комнате. Как слабый свет, уходящий все дальше и дальше в полную темноту, открывая все больше и больше предметов. Он поставил эти образы на низший приоритет, пока изучал переключатель почти микроскопическим зрением. Что-то мелькнуло - подвижное. Он уловил мелькнувшую ногу в штанине на краю одного из фоновых образов. Кто-то прятался в мертвой зоне за ящиками. Фам ориентировал туда локализаторы и нырнул в открытое пространство над ящиками. Женский голос: - Схватиться за упор и не двигаться! Анне Рейнольт. Она вынырнула из-за ящиков как раз чуть дальше, чем он мог бы достать. И держала указку, будто это оружие. Рейнольт остановилась у потолка и направила указку на него. - Рука за рукой вернитесь к стене. На миг Фам колебался на грани прямой атаки. Указка может быть блефом, но если даже она связана с пушкой, какая разница? Игра окончена. Единственная оставшаяся возможность - быстрое и ошеломляющее нападение, здесь и под взглядом локализаторов всего Хаммерфеста. А может, и нет... Фам отступил к стене, как ему было сказано. Рейнольт вышла из-за ящиков, зацепившись ступней за скобу. Указка в ее руке не качнулась. - Итак, мистер Фам Тринли? Приятно, наконец, узнать правду. Свободной рукой она отвела волосы с лица. Скорлупки были прозрачны, и глаза хорошо видны. Что-то в ней было необычное. Лицо было бледно и холодно, как всегда, но на обычное нетерпение и безразличие наложился какой-то триумф, сознательное самодовольство. И... и на губах ее была хотя и неуловимая, но точно улыбка. - Вы мне поставили ловушку, Анне? Он всмотрелся, и в покоях Hay увидел, что принял за Анне Рейнольт изображение на обоях, свободно лежащих на кровати. Она затемнила глаза, что было очень на нее похоже, и перехитрила его простым видеоизображением. Она кивнула. - Я не знала, что вам, но поставила. Давно уже было ясно, что кто-то манипулирует моими системами. Вначале я думала, что это Ритцер или Кэл Омо играют в политические игры. Вас я рассматривала как возможного кандидата человека, который слишком часто оказывается в центре событий. Сначала старый дурак, потом старый работорговец, скрывающийся под маской дурака. Теперь я вижу, что имею дело с чем-то большим, мистер Тринли. Вы в самом деле думали, что вечно сможете обманывать системы предводителя? - Я... - Зрение Фама покинуло комнату и оглядело Озерный Парк. Пикник продолжался. Сам Томас Hay с Чиви присоединились к катающимся на лодке. Фам взял лицо Hay крупным планом: он был без скорлупок. Так не поступает человек, наблюдающий за засадой. Он не знает! - Я очень боялся, что не смогу обманывать системы вечно - в частности, вас. Она кивнула: - Я так и думала, что кто бы это ни был, он метит в меня. Я критический компонент. - Она на миг отвела взгляд от него, на открытый контроллер. - Вы знали, что мне в следующую мегасекунду предстоит подстройка? - Да. - И подстройка тебе нужна больше, чем я думал. В нем всколыхнулась надежда. Она вела себя как персонаж из идиотского приключенческого романа. Она не сказала начальнику, что собирается сделать. Наверняка за ней никто не стоит. И теперь она тут плавает и болтает! Заставь ее продолжать говорить. - Я думал, что могу ослабить переключатели. Когда вы воспользуетесь аппаратурой, ее заклинит на высоких значениях и... - И у меня произойдет множественный разрыв капилляров? Очень жестоко, очень грубо, мистер Тринли. Да, но ведь у вас не хватило бы ума попытаться перепрограммировать? - Нет. - Насколько она отклонилась от калибровки? Ударь на эмоции. - А кроме того, я хотел вашей смерти. Вы, Hay и Брюгель - единственные тут настоящие звери. Вы единственная, до кого я могу добраться. Она улыбнулась шире: - Вы сумасшедший. - Нет, вы сумасшедшая. И когда-то вы были предводителем вроде этих. Ваша проблема в том, что вы проиграли. Или не помните? Клика Ксеваль? Самодовольная улыбка на миг исчезла и сменилась обычным хмурым безразличием. Потом вернулась. - Я отлично помню. Вы правы, я потерпела поражение, только за столетие до клики Ксеваль, и я сражалась со всеми предводителями. - Она медленно шла через комнату, и указка не отклонялась от груди Фама ни на миллиметр. - Эмергенты вторглись на Френк. Я была аспиранткой по древней литературе в университете Арнхема... Я научилась другим профессиям. Пятнадцать лет я с ними дралась. У них была техника, у них был Фокус. Вначале у нас было численное превосходство. Мы терпели поражение за поражением, но заставляли их платить за каждую победу. К концу мы были лучше вооружены, но нас осталось так мало... И все же мы дрались. Выражение глаз ее было... радостное. Он слушал историю Френка в изложении другой стороны. - Вы... вы - Френкиискии Орк! Улыбка Рейнольт стала шире, и она подошла даже еще ближе, выпрямившись из стойки для невесомости. - Разумеется. Предводители мудро решили переписать историю. "Френкиискии Орк" - лучшее имя для дьявола, чем "Анне Арнхемская". Спасение френкийцев от расы мутантов звучит лучше, чем бойня и Фокус. Господи! Но какая-то часть сознания автоматически еще помнила, зачем он здесь. Он скользнул по стене, готовясь нанести удар в прыжке. Рейнольт остановилась и опустила прицел до его колен. - Не пытайтесь, мистер Тринли. Указка управляет программой контроллера МДИ. Будь у вас больше времени, вы бы заметили никелевые шарики, которые я поместила в магниты. Оружие импровизированное, но достаточно эффективное, чтобы оставить вас без ног, - а до допроса вы доживете. Фам переключил зрение на аппаратуру МДИ. Да, там никелевые шарики. Под нужным магнитным импульсом они сработают как крупная дробь. Но программа, если она в контроллере... Крохотные глаза обшарили интерфейс сверхпроводника. Локализато-ров хватит, чтобы дать команду по оптической связи и стереть эту программу. Она все еще не знает, что они мне позволяют делать! Надежда разгоралась ярче пламени. Он постучал пальцами по ладони, расставляя устройства по местам, надеясь, что Рейнольт воспримет это как нервозный жест. - Допроса? Вы все равно лояльны к Hay? - Конечно. Как может быть иначе? - Но вы же действуете за его спиной! - Только чтобы лучше ему служить. Если бы оказалось, что это Ритцер Брюгель, мне нужна была бы полная информация, чтобы обратиться к моему предводи... Фам метнулся от стены. Указка Рейнольт бессильно щелкнула, и тут он ударил. Они влетели в ящики МДИ. Рейнольт дралась почти беззвучно, ударяя в него коленом, пытаясь укусить за горло. Но он прижал ей руки, и когда они пролетали мимо корпуса магнита, извернулся и ударил ее головой о кожух. Рейнольт обмякла. Фам зацепился за упор, готовый снова ее ударить. Думай! Пикник на Северной Лапе продолжался. Таймер Фама показывал, что прошло 250 секунд с момента, как он покинул парк. Я все еще могу сделать работу! С необходимыми изменениями, конечно. Удар по голове Рейнольт будет обнаружен на вскрытии... Но - чудеса - на одежде ее нет следов борьбы. Будут кое-какие изменения. Он вытащил никелевые дробинки и сунул их в какой-то контейнер... Что-то вроде исходного плана может сработать. Допустим, она пыталась перекалибровать контроллеры, и произошел несчастный случай? Фам аккуратно вдвинул ее тело в аппарат и держал крепко, высматривая признаки сознания. Зверь. Френкиискии Орк. Конечно, Анне Рейнольт ни тем, ни другим не была. Она была высокой изящной женщиной - не меньше человеком, чем Фам Нювен или любой дальний потомок землян. Теперь легенды на стенах Хаммерфеста получили точный перевод. Многие годы Анне Рейнольт дралась против Фокуса, ее народ теснили шаг за шагом к последнему редуту в горах. Анне Арнхемская. И все, что от нее осталось - миф о страшном монстре... и реальные монстры вроде Ритцера Брюгеля и потомки выживших френкийцев, завоеванных и Фокусированных. Но Анне Арнхемская не погибла. Вместо этого ее гений Фокусировали. И сейчас она была смертельно опасна для Фама и всего, ради чего он действовал. И потому она должна умереть... ...Триста секунд. Очнись!'Фам ввел инструкции. Халтура! Он ввел их снова. Поскольку коннектор переключателя ослаблен, этого хватит. Простая штука, кодированный всплеск высокочастотных импульсов, который превратит вирусы в мозгу Анне в маленькие фабрики, затопляющие ее мозг сосудосуживающими веществами, вызывающими миллион микроаневризм. Это будет быстро. Это будет летально. И Траг столько раз говорил, что ни одна из их операций не причиняет физической боли. Лицо лежащей без сознания Анне бЫло спокойным, будто она спит. Ни царапин, ни синяков. Даже тоненькая серебряная цепочка у горла уцелела в борьбе, хотя и выбилась из-под блузки. И на конце цепочки - камешек памяти. Фам не устоял перед искушением, протянул руку и сжал камень. Давления было достаточно, чтобы вызвать изображение. Камень стал прозрачным, и Фам увидел под собой склон горы. Будто он стоял на куполе бронированного флайера. Вдоль склона, держа дистанцию, летели еще с полдюжины таких аппаратов, драконов, пикирующих с неба, наставив лучевые пушки на то, что уже лежало в руинах и на вход в пещеру на склоне. Перед дулами пушек стояла одинокая фигура, молодая рыжеволосая женщина. Траг говорил, что камни памяти сохраняют моменты величайшего счастья окончательной победы. Может быть, эмергенты, снявшие картину, испытывали такой триумф. Девушка на картине - а это явно была Анне Рейнольт - потерпела поражение. То, что охраняла она в той пещере, было у нее отнято. И все же она стояла ровно, и глаза ее смотрели прямо в объектив. В следующий миг она будет сметена в сторону или развеяна в воздухе... но она не сдалась. Фам отпустил камень и долгое мгновение смотрел перед собой, не видя. Потом медленно и осторожно ввел долгую последовательность команд. Это будет куда хитрее. Он изменил меню, заколебался в нерешительности... долгие секунды, пока ввел значение интенсивности. Рейнольт должна потерять память о последних событиях, тридцать или сорок мегасекунд. А потом ты снова выйдешь на мой след. И ввел команду "выполнить". Сверхпроводящие кабели за ящиком крякнули и разошлись, закачивая в магниты МДИ огромные и прецизионные токи. Прошла секунда. Внутреннее зрение замигало и сменилось слепотой. Рейнольт в его руках изогнулась в судороге. Он держал ее крепко, не давая ее голове соприкоснуться со стенками ящика. Через несколько секунд ее судороги ослабели, дыхание успокоилось и стало медленным. Фам. отодвинулся. Вытащи ее из магнита. Сейчас. Он коснулся ее волос, откинул их с ее лица. На Канберре никогда не было рыжих волос... но Анне Рейнольт напомнила ему другую женщину - одним канберрским утром. Он вслепую вышел из комнаты, в туннель, обратно к пикнику у озера. ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ Открытие дома на Северной Лапе было главным событием Вахты и вообще всех бывших до сих пор Вахт. До самого конца Изгнания ничего такого зрелищного уже не будет. Даже люди Кенг Хо, которые сделали этот парк возможным, поражались, как можно сделать так много с такими ограниченными ресурсами. Может быть, есть что-то в заявлениях Томаса -Hay о системах Фокуса и инициативе Кенг Хо. После озорной выходки Дзау Циня пикник еще килосекунды набирал силу. Не меньше трех человек оказались в воде. Какое-то время над водой висели метровые капли. Предводитель пригласил своих гостей вернуться к до.му и дать воде успокоиться. Одолжения сотен людей за год извели на запасы для пикника, и обычные шуты - в том числе наиболее заметный из них, Фам Тринли, - сильно напились. Наконец гости ушли, шатаясь, и двери в склоне холма закрылись за ними. Лично Эзр был уверен, что всю эту рвань пригласили в домен предводителя в последний раз. Эта рвань сделала праздник возможным, и Чиви явно радовалась каждой его секунде, но к концу Томас Hay начал раздражаться. Этот сукин сын был умен. Несколько десятилетий тирании не заставят людей Кенг Хо забыть свое наследие... но Hay сумел выставить ситуацию как неоднозначный случай не-тирании. Фокус - рабство. Но Hay обещал освободить зипхедов, когда кончится Изгнание. Эзр не мог ненавидеть людей Кенг Хо за то, что они эту ситуацию приняли. Многие во всех остальных отношениях свободные общества принимали временное рабство. Но обещания Hay в любом случае ложь. Лежащую без сознания Анне Рейнольт нашли через 4 Ксек после конца праздника. Весь следующий день бродили панические слухи: у Рейнольт настоящая мозговая смерть, говорили некоторые, а объявления - это просто смягчение ситуации. Ритцер Брюгель не был в анабиозе, говорили другие, и сейчас организовал удар. У Эзра была собственная теория. После многих лет Фам Нювен наконец начал действовать. Через двадцать килосекунд после начала рабочего дня Фокусированная поддержка двух исследовательских групп влетела в стопор - стычка темпераментов, которую Рейнольт разняла бы за несколько секунд. Фуонг и Силипан возились с проблемой 6 Ксек, потом объявили, что участвующие в стычке зипхеды отключаются до конца дня. Нет, это не были переводчики, но Триксия работала с одним из них, с геологом. Эзр попытался проникнуть в Хаммерфест. - Тебя нет в моем списке, друг. - Это был охранник в ангаре катеров, из горилл Омо. - Вход в Хаммерфест запрещен. - Надолго? - Не знаю. Ты читай объявления. И потому Эзр оказался в баре Бенни со всей толпой. Он пробрался к столику Дзау и Риты. Фам тоже там был и явно мучился с похмелья. У Дзау Цинь были свои горестные переживания: - Рейнольт собиралась поднастроить моих пилотов. Не такая уж большая работа, но у нас учения идут без этого из рук вон плохо. - И ты еще жалуешься? У тебя же аппаратура работает? А мы, когда пытаемся провести анализ по космическим полетам пауков - так половина наших зипхедов вне сети. Слушайте, я кое-что понимаю в химии и в механике, но чтобы я мог все это... Фам громко застонал, держась двумя руками за голову. - Прекратите вы собачиться! А вообще это наводит на мысли насчет "превосходства" эмергентов. Один человек вышел из строя, и весь карточный домик рассыпался. Где ж тут превосходство? Обычно Рита Ляо вела себя добродушно, но сейчас взгляд, брошенный ею на Фама, был полон яда. - Это же вы, Кенг Хо, перебили наше "превосходство"! Не помнишь? Когда мы сюда прибыли, у нас клинического персонала было в десять раз больше, не хуже, чем в любой системе у нас дома. Наступило неловкое молчание. Фам тоже смотрел на Риту зверем, но больше спорить не стал. Потом резко пожал плечами, и каждый понял: Тринли потерпел поражение, но ни отступать, ни извиняться не хочет. Молчание нарушил голос из-за соседнего столика. - Эй, Траг! Силипан стоял в дверях бара, глядя на них снизу. Он еще был в эмергентской форме вчерашнего дня, но на шелковых лохмотьях были новые пятна, и уже не от художественной краски. Молчание кончилось, люди выкрикивали вопросы, приглашая Трага подойти и поговорить. Траг пролез сквозь лианы к столику Дзау Циня. Там уже не было места, поэтому подтащили второй столик и поставили встык. Эзр оказался почти глаза в глаза с Сили-паном, хотя лицо Трага было для него вверх ногами. Толпа вокруг столиков сдвинулась теснее, цепляясь за лианы. - Так когда ты выведешь своих зипхедов из стопора, Траг? У меня мои зипхеды ждут ответов. - - Ага, почему ты здесь, когда... - Нам приходится работать на голой аппаратуре, и... - Господь всемогущий, дайте ж человеку сказать! - громыхнул звучный и раздраженный голос Фама. Типичный для Тринли жест - хамить напропалую, но всегда выбирать мишеНь так, чтобы выглядеть достойно. К тому же, как заметил Эзр, это заставило толпу замолчать. Силипан бросил на Фама благодарный взгляд. Сегодня его самоуверенный вид сильно полинял. Под глазами залегли темные круги, и рука его слегка дрожала, когда он взял поданный Бенни бокал. - Как она, Траг? - тихо и сочувственно спросил Дзау. - Мы слыхали, у нее мозговая смерть. - Нет, нет. - Траг покачал головой и слабо улыбнулся. - Рейнольт должна полностью поправиться, минус, быть может, год амнезии. Будет небольшой беспорядок, пока не вернем ее в строй. А насчет стопора - простите. Я его уже снял бы, - вернулось что-то из его прежней самоуверенности, - да только меня бросили на кое-что поважнее. - Что же с ней случилось на самом деле? Снова появился Бенни с обедом из щупалец креветок - его лучшее блюдо. Силипан вгрызся в него, будто не слыша вопроса. Сейчас у него была самая внимательная публика, ждущая, затаив дыхание в буквальном смысле, чтобы он высказал свое мнение. Эзр понимал, что Траг это сознает и радуется своей внезапной и первостепенной важности. В то же время Силипан был чуть слишком усталым, чтобы ясно все понимать. Когда-то безупречная форма воняла потом. Вилка все курсировала между ведерком и ртом. Через секунду он поднял на спрашивающего затуманенные глаза. - Что случилось? Мы точно не знаем. Где-то последний год Рейнольт стала ускользать - конечно, оставаясь в Фокусе, но плохо настроенном. Тонкая штука, которую может заметить только профессионал. Я чуть сам это не упустил. Похоже, ее захватил какой-то проект - знаете, какими одержимыми бывают зипхеды. Но дело в том, что свою калибровку Рейнольт выполняет сама, - я тут ничего не мог бы сделать. И могу вам сказать, меня это сильно тревожило. Я собирался доложить предводителю, когда... Траг замялся, поняв, что такое хвастовство может иметь последствия. - В общем, похоже, что она пыталась подрегулировать некоторые контрольные схемы МДИ. Может быть, знала, что теряет настройку. Не знаю. Она сняла предохранительный колпак д запустила диагностику. Похоже на то, что случился какой-то сбой в контрольных программах; мы все еще пытаемся его воспроизвести. В общем, она получила контрольный импульс прямо в лицо. В ящике за ручками управления остался кусок кожи с ее головы, когда ее схватила судорога. К счастью, стимулировано оказалось выделение альфа-ретрокса. Как я сказал, это исправимо. Еще дней сорок, и наша старая добрая любимая Рейнольт вернется в строи. Он слабо рассмеялся. - Только без последних воспоминаний. - Конечно. Зипхеды - не компьютеры, у меня к ним нет резервных копий. Вокруг столов понесся тревожный говор, но вслух мысль высказала Рита Ляо: - Все это слишком как-то к месту. Будто кто-то хотел ее заглушить. - Она замялась. Сегодня именно Рита передавала слухи насчет Ритцера Брюгеля. Это показывало, как сильно изменились эмергенты, если совали нос в то, что могло оказаться конфликтом предводителей. - А предводитель Hay проверял, что вице-предводитель находится вне Вахты? - А его агенты? - спросил кто-то из Кенг Хо за спиной у Эзра. Траг хлопнул вилкой по столу, и голос его прозвучал сердито и визгливо: - Что вы себе думаете? Предводитель проверяет все возможности... очень тщательно. - Он набрал побольше воздуху и, кажется, сообразил, что цена славы оказалась слишком высока. - Можете быть уверены, что предводитель принимает все это очень серьезно. Но учтите, поток ретрокса был просто большой передозировкой, не локализованной, как раз как бывает при несчастном случае. Амнезия - штука ненадежная. Любой саботажник был бы дураком, если бы на это пошел. Ее можно было бы убить, и это выглядело бы тоже несчастным случаем. Наступило молчание. Фам оглядывал всех злыми глазами. Силипан подобрал вилку, снова положил. Посмотрел на съеденную до половины порцию. - Господи, как я устал^ Мне опять на работу через двадцать - черт побери, пятнадцать килосекунд. Рита потрепала его по руке. - Ты знаешь, я рада, что ты к нам пришел и рассказал все как есть. Из толпы раздался согласный говор. - Теперь всем этим театром заправляем мы с Билом. Какое-то время все будет держаться на нас. Траг оглядел все лица, ища утешения. Его голос был одновременно и жалким, и хвастливым. Они встретились в тот же день в буферном пространстве под внешней оболочкой базы. Встреча была назначена задолго до открытия дома в Озерном Парке. Встреча, которой Эзр ждал с нетерпением и страхом, - на ней он поставит перед Фамом вопрос о Фокусе ребром. Свои мелкие аргументы и свои мелкие угрозы. Хватит ли этого? Эзр бесшумно двигался между саженцами Гонле. Яркий свет и аромат зеленых растений исчез за спиной. Темнота была слишком густой для невооруженного глаза. Восемь лет назад, на первой встрече с Нювеном, был тусклый, свет солнца. Сейчас пластик корпуса показывал только мрак. Но теперь у Эзра было и другое зрение... Он дал сигнал локали-затору у себя на виске. Появилось призрачное зрение. Цвета были оттенками желтого, как видишь, если пальцем придавить глаз сбоку. Но свет не был случайным узором. Эзр долго и усердно выполнял упражнения Фама. И сейчас желтый свет показал изогнутые стены оболочек баллона и внешнего корпуса. Иногда вид искажался. Иногда он смотрел будто снизу или назад. Но с помощью нужных команд и большой сосредоточенности он мог видеть то, что не видит человек без помощи приборов. Фам умеет видеть лучше. Очень много было на это намеков за все эти годы. Нювен использовал локализаторы как личную империю. Фам Нювен был впереди, возле стенного упора, невидимый, если бы не локализаторы вокруг него. Когда Эзр подошел ближе, зрение его заколебалось, будто Фам смел своих слуг в другое созвездие. - Ладно, давай быстро. Фам выступил вперед. Желтый псевдосвет очерчивал обвисшее и усталое лицо. Он не сбросил личину Тринли? Нет, дело не в том. Все тот же похмельный вид, который был у Фама в баре, но за ним угадывалось что-то более серьезное. - Ты... ты обещал мне две тысячи секунд. - Да, но обстоятельства изменились. Ты что, не заметил? - Я много чего заметил. И думаю, что нам об этом и надо поговорить. Hay - он искренне тобой восхищается... Ты ведь это знаешь? - Hay полон лжи. - Верно. Но в историях, которые он мне показал, есть большие куски правды. Фам, мы с.тобой работаем уже несколько Вахт. Я думал'о том, что говорили про тебя моя тетка и двоюродные деды. Я уже не в том возрасте, когда почитают героев. Я наконец понял, как ты должен... любить Фокус. Ты дал мне много обещаний, но они всегда были очень тщательно обставлены. Ты хочешь победить Hay и отобрать все, что мы потеряли, - но больше всего ты хочешь овладеть Фокусом. Так? Молчание тянулось пять секунд. Что он ответит на прямой вопрос? Когда он заговорил, голос его скрежетал. - Фокус - это ключ к цивилизации, которая будет жить. Во всем Людском Космосе. - Фокус - это рабство, Фам. - Эзр говорил тихо и спокойно. - Конечно, ты это знаешь, и я думаю, в сердце своем ты ненавидишь его. Замле Энг - ты сделал его своей внутренней легендой; я думаю, что это твое сердце взывало к тебе. Фам секунду помолчал, сверля его взглядом. Его рот скривился. - Ты дурак, Эзр Винж. Ты прочел истории Hay и все равно не понял. Один Винж меня однажды уже предал. Второй раз этого не будет. Ты думаешь, я оставлю тебя в живых, если ты перейдешь мне дорогу? Фам скользнул ближе. Видение Эзра вдруг погасло, он был отрезан от локализаторов. Он поднял руки ладонями вверх. - Не знаю. Но я - Винж, прямой потомок Суры, и твой тоже. Мы - Семья, у которой есть тайны внутри тайн, и когда-нибудь мне сказали бы правду о разломе Брисго. Но еще ребенком я слышал всякие мелочи, намеки. Семья не забыла тебя. И даже есть девиз, который никогда не говорят чужим: "Мы всем обязаны Фаму Нювену, да будешь ты добр к нему". И потому даже если ты меня убьешь, я должен говорить тебе правду. - Эзр смотрел в непроглядную тьму, он даже не знал, где теперь стоит его собеседник. - А после того, что было