вшего четырех царей. Тамерлан Отныне титул, власть, почет и слава От Баязида перешли ко мне, И посягнуть на них никто не сможет. Эй, в клетку вновь его! Баязида сажают в клетку. Баязид Ужели в клетке место Баязида? Проклятье силе, что тебя хранит! Тамерлан Куда б я ни пошел, за мной вослед Потащат Баязида в этой клетке. Здесь дом его и гроб, Из рук своих, Забина, ты кормить супруга будешь Объедками моими. Если ж кто Другую пищу дать ему посмеет - Сам с голоду у ног его умрет, Я так сказал, и так оно и будет. Когда б цари всех стран мне предложили Свои венцы, как выкуп за султана, Его на волю я б не отпустил. Отныне и вовеки не умолкнет Молва о Тамерлане и о том, Какой он каре предал Баязида. Те мавры, что султана притащили Из Турции, его и впредь потащат, Куда бы я ни направлял свой шаг. Техелл и вы, соратники мои! Пред нами башни гордые Дамаска, Чьи тени точно тени пирамид, Вознесшихся среди полей мемфисских. Вы видите - на городских воротах Простерла крылья золотая птица, Но ей от нас Дамаск не оградить! Там жители парчою щеголяют, И каждый дом - хранилище сокровищ: Все это наше - люди и дома. Техелл Раскинули мы белые шатры И флаги дружбы всюду водрузили: Коль городские власти не безумны, Они без боя нам сдадут Дамаск. Тамерлан И сохранят себе и близким жизнь. Но если будут медлить и дождутся Кровавых флагов на шатрах багряных - Я страшной смерти всех мужчин предам. А если мы на черных скакунах Под траурными стягами помчимся - Пусть миллионы жителей там будут, Не пощажу ни старцев, ни детей. Зенократа О господин, молю о снисхожденье К Египту, к милой родине моей! Тамерлан Молчи. Я поклялся быть беспощадным. Идемте. Клетку вслед за мной нести. Уходят. СЦЕНА 3 Входят султан, Аравийский царь, Каполин и воины, несущие развевающиеся знамена. Султан Как Мелеагр, возглавив аргивян, Когда-то шел на вепря в Калидоне, Или Кефал с фиванскими мужами На многоглавого злодея-волка, Которого, разгневавшись, Фетида Наслала грабить и опустошать Зеленые долины Аонии - Так ныне с вами я иду на скифа. Людской подонок, гнев и бич господень, Ужасные дела творит в Египте. Он, этот кровожадный Тамерлан, Низкорожденный, вор, бродяга жалкий, Убийством проложивший путь к престолу, На землях наших грабежи творит! Чтоб укротить спесивого раба, Мы силы аравийцев и египтян Соединим немедля и пойдем На помощь осажденному Дамаску, Какой позор для нас, владык всесильных, Что этот гнусный пес корону носит И смеет вызов посылать царям! Аравийский царь Ты знаешь ли, прославленный султан, Что близ границ Вифинии недавно Разгромлен был могучий Баязид, Что он и славная его царица Томятся у разбойника в плену? Султан Я знаю и о них скорблю душевно. Но пусть, о доблестный аравитянин, Не поколеблется твой гордый дух: Ты должен быть подобен мореходу, Который, мирно к берегу пристав, Взирает с болью, как ладья собрата По воле ветра бьется о скалы. Сочувствуя несчастьям Баязида, Священным ибисом сейчас клянусь, Что горько пожалеет скиф безродный О черном дне, когда он оскорбил Особу венценосца и о том, Что, похотью неистовой объятый, В наложницы он Зенократу взял. Аравийский царь Пусть гнев и горе месть мою пришпорят И Тамерлан изведает все пытки, Какие существуют на земле. Я жажду, с ним оружие скрестив, Победоносной длани мощь изведать И в жаркой схватке доказать, что слава Его не по заслугам вознесла. Султан Ты счел ли наши силы, Каполин? Каполин Да, государь. Коль мы соединим Войска египтян и аравитян, В них будет полтораста тысяч конных И двести тысяч пеших храбрецов, Нетерпеливо рвущихся в сраженье. Я их могу сравнить со сворой гончих, По следу зверя мчащейся в лесу. Аравийский царь Мое предчувствие мне говорит, Что нас победа ждет, а Тамерлана - Разгром, пленение, позор и смерть. Султан Вперед, о знаменосцы! Наше войско Под барабанный бой пойдет к Дамаску, Скиф, трепещи! Султан Египта грозный И непреклонный Аравийский царь Навек бесславью предадут тебя, Прославленного только грабежами, И уничтожат мерзостную свору Твоих трусливых персов и татар. Уходят. СЦЕНА 4 Пир; входит Тамерлан в пурпурном одеянии, Теридам, Техелл, Узумхазан и другие; мавры втаскивают клетку Баязида, за ними следует Забина. Тамерлан Пусть плещутся кровавые знамена Над головами жителей Дамаска, Пока они по городской стене Плетутся, полумертвые от страха, Что их настигнет и сразит мой гнев. А мы сегодня будем пировать И бражничать во славу бога сечи, Который нам помог Дамаск осилить И столько золота нам подарил, Что мы теперь богаче аргонавтов. Ты голоден сегодня, Баязид? Баязид Да, голоден и утолить хотел бы Твоим кровавым сердцем этот голод. Тамерлан Тебе, пожалуй, легче съесть свое: Его ты можешь вырвать из груди И дать кусок Забине. Зенократа, Друзья мой, давайте пировать! Баязид О фурии! В ладони зачерпните Воды из водоемов преисподней И в кубок беспощадному злодею Налейте этот смертоносный яд, Чудовище Лернейское! Тирану В еду отравы жгучей напусти! Забина Пусть этот пир подобен будет пиру Фракийского бесчестного царя, Который съел свое родное чадо. Зенократа Как можешь ты терпеть, мой повелитель, Такое поношенье от рабов? Тамерлан Их страшные проклятья, Зенократа, Приятны мне: враги грозят словами, А я могу их каждую угрозу На них обрушить, в дело превратив. Техелл Не слушай их, госпожа: брань для них вроде освежающего напитка. Теридам Но если бы ты, господин, приказал дать им еды, это освежило бы их еще больше. Тамерлан Что ж ты не ешь, собака? Иль ты так изнежен, что не можешь есть собственное мясо? Баязид Пусть легионы злых духов разорвут тебя на клочья! Узумхазан Да знаешь ли ты, гнус, с кем ты говорить? Тамерлан Ну, ну, оставь его. На, ешь: возьми мясо с моего меча, или я воткну его тебе в сердце. Баязид берет мясо и топчет ногами. Теридам Господин, он затоптал мясо ногами! Тамерлан Подними его, червь, и съешь, или я заставлю тебя срезать мясо с твоих собственных рук, изжарить и сожрать. Узумхазан Лучше пусть он заколет свою жену: тогда он сможет наесться до отвала, и у него хватит запасов на целый месяц. Тамерлан Вот тебе мой кинжал: разделай ее, пока она жирная, а не то смотри, отощает от горя и станет несъедобной. Теридам А Магомет стерпит это? Техелл Раз не может помешать, значит, стерпит. Тамерлан Ешьте, друзья, ешьте! Как! Баязид не съел ни кусочка? Должно быть, его сегодня не поили. Эй, дать ему воды! Баязиду подают воду; он выливает ее на землю. Постись на здоровье, пока голод не приневолит тебя есть. Правда, Зенократа, лучшего развлечения во время пира, чем эти турки, не придумаешь? Зенократа Да, господин. Теридам Я бы не променял его ни на какую музыку. Тамерлан Но музыка развеселила бы Зенократу. Почему ты так печальна, Зенократа? Хочешь, я заставлю турка спеть тебе песню? Скажи мне, что с тобой? Зенократа Мой господин, могу ль я быть веселой, Когда страдает мой родной Египет И город моего отца Дамаск? Ах, если ты меня как прежде любишь, Иль если верную мою любовь Хоть сколько-нибудь ценишь, повелитель, Освободи Дамаск, сними осаду И заключи с отцом почетный мир. Тамерлан Когда б Египтом правил сам Юпитер, Не отступил бы я и перед ним. Я опровергну тех глупцов ученых, Что нашу землю делят на три части: Ее совсем иначе разделю, И начерчу совсем иную карту Сверкающим отточенным пером (показывает на свой меч), И именем своим и Зенократы Я города и страны назову. От этой точки возле стен Дамаска Начну я свой победоносной путь. Так неужели же, о Зенократа, Я откажусь от безраздельной власти Из-за упрямства твоего отца? Зенократа Да ниспошлет судьба тебе удачу, Но все ж позволь мне за него молить. Тамерлан Спокойна будь: не тронет Тамерлан Отца и всех, кто дорог Зенократе. Но пусть они мою признают власть. Запомни, что Аравия с Египтом Мне одному должны принадлежать. (Баязиду.) Ешь, раб, и гордись тем, что Тамерлан дает тебе еду со своего блюда. Баязид Горит, пылает мой пустой желудок, Высасывая жадно кровь из сердца: Борясь за жизнь, он приближает смерть. Язык мой сух, суставы онемели... Какая мука! Я сейчас умру! Забина Ешь, Баязид! Останемся в живых Наперекор тирану, и, быть может, Благие силы нас освободят. Тамерлан На, турок; хочешь чистую миску? Баязид Да, тиран; и еще мяса. Тамерлан Не жадничай, будь воздержанным, иначе объешься. Теридам Обязательно объестся, тем более что он обленился и совсем не двигается. Слуги вносят на подносах короны. Тамерлан Теридам, Техелл, Узумхазан, хотите полакомиться этими кушаньями? Теридам Еще бы, господин! Но прикасаться к ним подобает только царям. Техелл Пусть услаждают они Тамерлана, а с нас довольно и смотреть на них. Тамерлан Итак, не хватает только корон египетского султана, царя Аравии и правителя Дамаска. Возьмите эти венцы, мои данники, и клянитесь мне в верности. Ты, Теридам, будешь царем Алжира, ты, Техелл, царем Фесским, ты, Узумхазан, царем Марокко. Что скажешь на это, турок? Они не твои данники. Баязид Но и твоими им недолго быть. Тамерлан О Теридам, Техелл, Узумхазан, Вы шли с любимцем неба Тамерланом От ледяных бессолнечных просторов До алого дворца зари росистой И дальше, в этот край, сожженный зноем, И заслужили царские венцы Отвагою и верностью великой, Не ляжет темное происхожденье Пятном на небывалой вашей славе, Затем что доблесть - знатности источник, И лишь она дает права на трон. Теридам Ты удостоил нас высокой чести, И если мы ее не оправдаем Деяньями и верной нашей службой, Венцы отняв, нас преврати в рабов. Тамерлан Да будет так. Когда судьба благая Меня на трон Египта возведет, Мы с вами завоюем Южный полюс И, покорив народы стран полнощных, Себя прославим до скончанья лет. Сегодня я не стану, Зенократа, Тебя венчать на царство: недостойна Корона эта твоего чела. Уходят. АКТ V СЦЕНА 1 Входят правитель Дамаска, несколько горожан и четыре девушки, несущие лавровые ветви. Правитель Не прекращает этот человек Или, вернее, этот бог воины По нашим стенам бить и башни рушить. Коль захотим упорствовать и дальше Или спасенья от султана ждать, Мы добровольно обречем на гибель Дамаск, и горожан, и нас самих. Он новые шатры раскинул ныне: Их цвет вещает ужас, горе, смерть, А черные, как вороны, знамена Уничтоженьем городу грозят. Боюсь, что если мы сдадимся скифу, На милость победителя надеясь, Он, соблюдая свой обычай грозный, Стремясь в повиновенье мир держать Свирепостью, не знающей пощады, Всех жителей Дамаска истребит. Чтобы спасти невинных наших дев, Чья честь и жизнь лишь от него зависят, Пошлем их в лагерь скифа, и, быть может, Их стоны, их заплаканные очи Смягчат его бушующую ярость, И с нами кротко обойдется он. Первая девушка О, если бы смиренные моленья И жгучие потоки слез кровавых, Бегущих не из глаз, а из сердец Несчастных ваших жен и дочерей, Проникли в ваши каменные души И позаботились бы вы о нас, Когда враги к Дамаску подходили, - Над нами не нависла бы теперь Смертельная опасность, и не ждали б Вы помощи от нас, бессильных дев. Правитель Высокий долг, забота об отчизне И ненависть к ярму порабощенья, Которым чужеземец нам грозит, Не позволяли нам трусливо сдаться, Предав всех вас на произвол врага, Пока надежда на спасенье тлела. И так как мы пеклись о вашей чести Не менее, чем о самих себе, То вы сейчас должны, подобно нам, Достойно встретить ярость Тамерлана И тяжкие превратности судьбы, Иль стать орудьями богов всевышних, Которым неугодна наша гибель, И скифа к милосердию склонить. Вторая девушка. Коленопреклоненные, мы просим Бессмертных и всеведущих богов, Могучих покровителей Египта, Услышать нас и сжалиться над нами. Пусть наши слезы и слова дойдут До зрения и слуха Тамерлана И сострадание разбудят в нем; Пусть эти лавры - дар от побежденных - Морщины грозного чела сокроют, И тени гнева сменятся лучами Веселья, кротости и доброты. Клянемся вам, о граждане Дамаска, Все сделаем, что будет в наших силах. Идите и оставьте нас одних. Правитель Храни вас небо! Ваше возвращенье Нам возвестит, что вы спасли Дамаск. Правитель и горожане уходят. Входят Тамерлан, Техелл, Теридам, Узумхазан и другие. Тамерлан весь в черном, очень сумрачен. Тамерлан Как, выпали из теплых гнезд голубки? О глупые! Ужель на первых вас Я должен мщение свое обрушить? Обычай мой известен; почему же Правитель ваш не выслал вас ко мне, Когда молочно-белые знамена Сиянье милосердья источали? Благой призыв отвергли вы с презреньем: Зачем же приходить ко мне сейчас, Когда от черных, как смола, шатров Исходят ярость, ненависть и ужас, Твердящие о том, что слишком поздно Решился покориться мне Дамаск? Первая девушка Богоподобный царь, земли властитель, Живое воплощенье благородства! Тебе на радость создан был весь мир; Твой трон священный небесам угоден; Могучий, ты светилу дня подобен Величием и дивной красотой! О царь, внемли нам! Сжалься над Дамаском, Над старостью согбенной, чьи седины Как бы венчают честь и благородство; Над брачным ложем, где сейчас мужья, Познавшие святую радость брака, Потоки слез кровавых проливают, Обняв трепещущих от страха жен. Нашептывает им коварный страх, Что мощная десница Тамерлана Тела их разлучит, прервет биенье Любовью переполненных сердец; Они как смерть бледны, их гложут мысли О том, что наш правитель беспощадный Отринул милосердье рук твоих (Любимых ангелами, но ужасных Для фурий, порожденных адской тьмой), Опасности подвергнув их свободу, Семью, возлюбленный очаг и жизнь. О, сжалься, повелитель, и над нами, И над младенцами, и над народом, Что воевать с тобой не замышлял! О, сжалься, сжалься, доблестный владыка, Над городом коленопреклоненным И в знак прощения прими от нас Венец, из листьев золотых сплетенный: Все люди именитые Дамаска, К нему благоговейно прикасаясь, Заветное желанье выражали - Чтоб наравне с египетской короной Он гордо украшал твое чело. Тамерлан Напрасны ваши слезные моленья: От клятвы не отступит Тамерлан. Вот мой победоносный меч. Ответьте: Что в этот миг вы видите на нем? Первая девушка Я вижу лишь сверканье грозной стали. Тамерлан Так, значит, взоры вам туманит страх: Там смерть сидит, властительная смерть С отточенной косой в бесплотной длани, Я рад, что вы не видите ее: Теперь она уже перелетела На копья конной стражи. Эй, Техелл, Пусть воины покажут этим девам Мою служанку-смерть в плаще багряном, Сидящую на копьях слуг моих. Девушки О, сжалься, царь! Тамерлан Возьмите их и смерть им покажите. Девушек уводят. Нет, я не пощажу египтян гордых, Не изменю обычаям своим, Пусть даже мне предложат небеса Богатства златоносных волн Тихона Или любовь Венеры, пожелавшей Покинуть Марса и со мною лечь. Они отвергли флаг пощады, зная, Что так же месть моя неотвратима, Как ход созвездий, смерть или судьба. Входит Техелл. Вы показали смерть дамасским девам? Техелл Да, господин. На городских стенах Висят их окровавленные трупы. Тамерлан Я думаю, что жителям Дамаска Страшнее это зрелище, чем смерть. Идите и предайте всех мечу. Все, кроме Тамерлана, уходят. О Зенократа, как ты хороша, - Нет, это слово низменно и слабо! - Как ты божественна, когда, печалясь За родину свою и за отца, Неприбранная, льешь потоки слез И, словно Флора на восходе дня, Льняные кудри по ветру развеяв, Жемчужины роняешь на траву, Струишь сапфиры по ланитам светлым, Где матерь муз бессмертных, красота, Пером слоновой кости томы пишет О прелести твоих печальных глаз, Тех дивных глаз, что в косах ночи мглистых Сверкают ярче всех светил лучистых, Тех ангелов, что в латах слез росистых С моей душой неравный бой ведут За родину свою, за жизнь султана. Страх за отца снедает Зенократу, А для меня ее печаль опасней, Чем для Дамаска - все мои войска. Персидский царь и повелитель турок Так не смущали помыслов моих, Как их смущает горе Зенократы. Но что такое красота? - немолчно Мой дух, смятенный скорбью, вопрошает. Когда бы перья всех поэтов мира Прониклись мыслями своих хозяев И нежностью, живущей в их сердцах, В их думах, в их мечтаньях одиноких; Когда б в себя впитали стихотворцы Нектар цветов поэзии нетленной, В которой, словно в зеркале, мы видим Все высшее, что свершено людьми; Когда бы создали они потом Бесценные по совершенству строки, - Их все равно тревожили б всечасно Та мысль, та прелесть, та черта, то чудо, Которые не воплотить в словах. Но совместимо ли со мною, с мужем, С воинственным, суровым полководцем, Чье имя на людей наводит страх, Такие расслабляющие мысли? Как знать? Быть может, мы награду ищем Лишь в благосклонном взоре красоты. И каждый воин, жаждущий величья, И подвигов, и славы, и побед, Склониться должен перед красотою? Я, победитель, побежденный чувством, Которому не мог сопротивляться И царь богов, - когда он покидал Чертог свой звездный, чтоб в ином обличье У очага пастушьего согреться, - Я отдал бы весь мир, чтобы поверить, Что истинная слава лишь в добре И лишь оно дарит нам благородство. Кто там идет? Входят несколько слуг. Кормили вы сегодня Баязида? Слуга Да, господин. Тамерлан Втащите клетку. Пусть мне донесут, Подвергся ль - разграблению Дамаск. Слуги уходят. Входят Техелл, Теридам, Узумхазан и другие. Техелл Мы овладели городом и взяли Немалую добычу, государь. Тамерлан Отлично. Что ты нового узнал? Техелл Султан и Алкидам, царь Аравийский, Так яростно стремят на нас войска, Как будто предрешен исход сраженья. Тамерлан Он предрешен; ты это должен знать. Слуги втаскивают клетку с Баязидом; за ними идет Забина. Теридам Мы знаем, что победа будет нашей, Но, государь, во имя Зенократы, Позволь нам жизнь султана сохранить. Тамерлан Я сам хочу того же, Теридам, Затем что всеми - даже Тамерланом - Достойна Зенократа управлять. Мое подножье, Баязид, признайся; Ты думаешь, я проиграю битву, А ты свободу снова обретешь? Оставьте клетку здесь, пока мы будем Готовиться к сражению с султаном. Молись за Тамерлана, Баязид! Тамерлан, Техелл, Узумхазан и персы уходят. Баязид Иди, и пусть тебя постигнет смерть! Пусть миллионы воинов пронзят Мильонами мечей твою утробу! Пусть под тобою конь падет от ран! Пусть фурии, покинув тьму Коцита, Преследуют тебя, пока ты сам Не бросишься на вражеские копья, А в грудь заговоренную твою Пусть тучи стрел отравленных вопьются! Пусть пушки, извергая дым и пламень, На части Тамерлана разнесут! Забина Пусть все мечи, все копья, пики, стрелы В его груди найдут себе приют! Пусть кровь по капле выступит из ран, И боль рукой неспешной стиснет сердце, И в ад низринется его душа! Баязид Увы, Забина! Мы его клянем, Земля ярится, негодует небо, Но бережет его такая сила, Которая страшней богам всевышним, Чем Парки или киммерийский Стикс. Нам суждено в отрепьях ненавистных Терзаться страхом, голодом, стыдом И, не надеясь на освобожденье, Скорбя, смотреть прошедшему вослед. Забина Нет бога, нет судьбы, нет Магомета, Нет злого духа в мраке преисподней, Коль в гнусном рабстве суждено нам сгнить! Земля, разверзнись! Покажи нечистым Такой же мрачный, безнадежный ад, Как берега проклятого Эреба, Где сонмы душ, вопя и трепеща, Страшилище - Харона тщетно молят, Чтоб их в Элизий переправил он. Зачем нам жить, червям порабощенным? Зачем нам жить, скажи, о Баязид? Ужели для того, чтоб целый мир Увидел нас в ярме уничиженья, Чтоб он смеялся над былым величьем, Над мощью, превращенной в жалкий прах? Баязид О жизнь, ты омерзительнее мне, Чем гнусная блевота змей стигийских, Которая зловоньем полнит ад И нестерпимо грешников терзает! О вы, орудья зренья моего! Вы видите, что имя Баязида, Его венец и честь пятнает вор - Так почему, глаза, вы не ослепли, Не погрузились в тьму моей души? Вы видите мою жену, царицу, Венчанную когда-то гордой славой, Владычицу пятнадцати цариц; Теперь она живет в пучине скорби, Облитая помоями презренья, Раба позора, гнета, нищеты. Проклятый Баязид! Слова участья, Которые Забину поддержали б И, слезы вызвав у обоих нас, Омыли б наши скорбные сердца, Теперь грызет неумолимый голод, И мысль мою объемлет немота. Моя царица! Бедная Забина! Дай мне воды, дай мне напиться вволю И остудить пылающую грудь, Чтоб в краткий срок, оставленный мне жизнью, Я мог перед тобой излить всю душу В словах любви, чей горестный поток Был, как плотиной, остановлен гневом На подлое предательство судьбы. Забина Мой Баязид, мой царь, ты не умрешь, Пока во мне еще струится кровь, Огонь терзаний лютых остужая. (Уходит.) Баязид Сбрось, Баязид, ярмо постылых дней И голову о прутья размозжи, Раз не дано тебе пути иного, Чтоб вырваться из ненавистных пут. Юпитера неугасимый светоч, Запятнанный страданием моим, О солнце! скройся в беспредельной ночи, Захлопни окна пламенных небес! Пусть жуткий Мрак на колеснице ржавой, Одетый в плащ смолистых облаков, Туманом землю медленно задушит! Пусть ноздри яростных его коней Шлют на нее грохочущие бури! Пусть Тамерлан влачится в этой тьме, И пусть моя бесплотная душа Терзает изнемогший разум скифа! Стрела бесчувственного забытья! Пронзи мое истерзанное сердце И ненавистной жизни дай исход! Разбивает голову о прутья клетки. Входит Забина. Забина О боги! Баязид себя убил! Пробита голова, разбрызган мозг - Мозг моего владыки Баязида! О Баязид! Мой муж! Моя любовь! О Баязид! О повелитель турок! Дать ему вина? Нет, ни за что! Принесите молока и огня, и я снова дам ему свою кровь. Разорвите меня на часта, подайте мне молнию на острие меча! Долой его! Долой! Ступай к моему сыну! Убирайся вон! Вон! Вон! О, пощадите этого младенца! Пощадите его! Пощадите! И я, я, Забина, разговариваю с ней! Солнце закатилось, реки побелели, покраснели, почернели - смотрите, смотрите, смотрите! Брось мясо ему в лицо! Тамерлан, Тамерлан, Тамерлан! Пусть воинов похоронят! Ад! Смерть, Тамерлан, ад! Подайте мне носилки, трон, драгоценности! Я иду, иду, иду! Разбивает голову о прутья клетки. Входят Зенократа и Аниппа. Зенократа О, горе мне! Зачем я дожила До дня, когда глаза мои узрели Кровь на стенах Дамаска - кровь египтян, Моих сограждан, подданных отца! На улицах - истерзанные трупы, Разъятые тела еще живых... Но что на свете может быть ужасней, Чем зрелище безгрешных, чистых дев, Чья красота заставила б и Марса Отбросить меч и о любви молить, Пронзенных копьями свирепой стражи И без вины принявших в муках смерть?.. О небо! Даже скакуны татар, Что злобно топчут и живых и мертвых, Отпрянули и встали на дыбы, Когда впились трепещущие копья В прекрасные тела дамасских дев. О Тамерлан, как мог ты это сделать, Ты, Зенократе клявшийся в любви? Она за них пожертвовала б жизнью, Всем, кроме одного: твоей любви... Что вижу я? Здесь тоже кровь и смерть! Мои глаза, вы стали мне врагами! Пресыщенные зрелищем убийств, Вы мне о них твердите непрестанно! Скорей, скорей, Аниппа, посмотри: Быть может, их спасти еще возможно. Аниппа В обоих ни дыхания, ни чувства. О госпожа, до этого конца Их довела жестокость Тамерлана! Зенократа Земля! Из лона своего извергни Потоки вод, чтоб ныне их оплакать! В знак ужаса и скорби задрожи! О небо! Устыдись! При их рожденье Ты мощь и славу даровало им, Но не спасло от столь жестокой смерти! Пусть тот, кто горд изменчивою властью И видит цель в величии земном, Посмотрит на турецкого султана И на его великую царицу! О мой возлюбленный! О Тамерлан! Ты жаждешь хрупких тронов и венцов - Взгляни же на турецкого султана И на его великую царицу! Счастливая звезда тебя ведет, В ночи твой сон победа охраняет, Но ты не доверяй войне коварной: Страшись, что и тебя она предаст, Как предала турецкого султана И с ним его великую царицу! О, сжалься, Магомет, над Тамерланом, Прости ему жестокость, жажду славы, И пусть победа, страсть его души, Не приведет его к кончине страшной, Как привела турецкого султана И с ним его несчастную царицу! Прости и мне бесчувственность мою К их долгим и невыносимым мукам! О Зенократа, горек твой удел! Аниппа Не надо плакать, госпожа. Поверь: Твой царь Фортуну так поработил, Что будет колесо ее недвижно, Пока есть жизнь в его руке могучей, Сражающейся ныне за корону Для твоего прекрасного чела. Входит Филем, гонец. Зенократа Филем, ты вновь пришел гонцом несчастья? Филем Родитель твой, египетский султан, И Аравийский царь, жених твой прежний, Идут с огромным войском копьеносцев На моего владыку Тамерлана, Как шел когда-то на Энея Турн. Зенократа Любовь и чувство долга, стыд и страх, Как стрелы, злобно в грудь мою вонзились! Увы! Кому победы пожелать, Когда в греховном сердце долг высокий Не может победить земную страсть? Отец и Алкидам, жених мой первый, С моим любимым вступят в смертный бой; Кого бы я ни выбрала - мой выбор Меня навек позором заклеймит. Чтобы троянцы обрели отчизну, О боги! вы Энею помогли И отвернулись в грозный час от Турна: Так облегчите и мои страданья: Спасите, боги, и мою страну, И моего любимого! Пусть он Победу над отцом легко одержит, Чтобы потом с ним заключить союз. Тогда, коль соизволят небеса, Я, зная, что отец спасен от смерти, Вступлюсь за Аравийского царя. Шум битвы, Тамерлан побеждает. Входит раненый Аравийский царь. Аравийский царь О воины проклятые тирана! Их словно охраняют силы зла! Своих врагов они везде настигнут, Одержат верх и над самой судьбой! О Алкидам, ты ранен; ляг на землю, И пусть глаза прекрасной Зенократы Увидят меч, увидят эти латы, В которых ты сражался за нее, В которых умираешь, оставляя Кровавый след свидетельством любви. Зенократа Не надо, Алкидам, таких свидетельств! Смотри, ты видишь, пред тобой стоит Отверженная небом Зенократа, В чьем сердце скорбь не вытеснена счастьем! Я ранена душой из-за тебя, Как ранен телом ты из-за меня. Аравийский царь О, как спокойно я теперь умру, Увидев снова твой прекрасный взор! Он облегчит мне расставанье с жизнью, Как облегчил бы гложущую боль, Когда б возможно было облегченье! О, если б тяжкие мои страданья Утихли хоть на час! Тогда я мог бы Тебе сказать, что в этом бренном мире Сияешь ты, как дивная звезда! Я радовался б и твоей любви, И твоему заслуженному счастью! Я на тебя смотрю, и все печали Отходят от хладеющего сердца... Даруй же мне последнюю отраду: Коснись рукою моего чела, - И смерть ко мне придет, как сон, светла. (Умирает.) Входит Тамерлан, ведя за руку султана, Техелл, Теридам, Узумхазан и другие. Тамерлан Идем, родитель дивной Зенократы; Поверь мне: быть ее отцом почетней, Чем на престоле царском восседать. Хотя ты в плен моей рукой захвачен, Но дочь твоя тебя освободит: Покорен ей мой меч непобедимый, Тот меч, который пролил реки крови, Глубокие, как Нил или Евфрат. Зенократа О, радость! О, благословенный миг! Отец мой уцелел в опасной схватке С возлюбленным избранником моим! Султан Я Зенократу милую обрел, Но потерял Египет и корону! Тамерлан Победа над тобой досталась мне: Зачем же ты скорбишь о пораженье? Я возвращу тебе твою державу, И станет с помощью моей она Сильнее, чем когда-либо доселе. Сам бог войны мне уступает место И во владенье мир передает; Меня в доспехах боевых увидев, Юпитер и бледнеет и дрожит, Боясь, что я столкну его с престола; Моим победам отдавая дань, Из рук не выпускают ножниц Парки И мечется, изнемогая, Смерть; Не часты в знойной Африке дожди, Но я пришел с победоносным войском, И полился из туч кровавый ливень, И содрогнулась в ужасе земля, Впивая капли этой страшной влаги; Мильоны душ в тоске Харона ждут, Толпясь на берегах безмолвных Стикса; Я душами убитых переполнил Элизий и Аид, чтоб обо мне На небе и в аду гремела слава. Взгляни, султан Египта: никогда Такого зрелища не видел мир. Тела царей у ног моих простерты: Султан турецкий и его царица Нить жизни рабской сами оборвали, Пока на поле боя были мы; Царь Аравийский рядом с ними пал; Они - свидетельства моей победы, Трофеи, подобающие мне; В них, словно в зеркале, отражено Мое величье, жаждущее крови, Когда какой-нибудь безумец смеет Скрестить со мной оружие в бою. Султан Всевышний бог и Магомет хранят Тебя, о Тамерлан! Цари земные Должны отдать свои венцы тебе. Твоей победе радовался б я, Когда б ты обошелся с Зенократой, Как подобает мудрому царю. Тамерлан Она превыше всех цариц венчанных И, - небо я в свидетели зову, - Чиста и целомудренна, как небо. Но час настал; пора мне возложить На дивное чело венец державный. Так пусть же все сподвижники мои, Которых я за доблестную службу И, мужество в боях возвел на троны, Со мною вместе ныне увенчают Персидскою короной Зенократу. Что скажут Зенократа и султан? Султан Безмерна честь, оказанная мне Тобой, великодушный повелитель. Тамерлан Коль ты даешь согласье, я уверен, Что Зенократа не откажет мне. Зенократа Об этом я не смела б и помыслить. Теридам Возложим на прекрасное чело Корону, что давно к нему стремилась. Техелл Моя рука готова: этот брак Нам обещает мир и долгий отдых. Узумхазан Вот, государь, корона. Помоги нам Твою царицу ею увенчать. Тамерлан На царский трон воссядь, о Зенократа: Отныне ты - персидская царица И повелительница многих стран, Оружьем Тамерлана покоренных. Как лик Юноны в час, когда Юпитер Титанов-скаловержцев победил, Иль словно лик воинственной Дианы - Лицо моей любимой; взор ее Мне предвещает новые победы И новой мощью наполняет грудь. В угоду Зенократе пусть отныне Египтяне, арабы, азиаты И племена, что в Индии живут, Султану ежегодно дань приносят, И от пределов Африки до Ганга Могучую десницу он прострет. А ныне, добрые мои друзья, Вы, что венцы себе добыли с боя, Снимите латы, в пурпур облачитесь И, окружив себя толпой вельмож, На тронах величаво восседая, Владеньями своими управляйте. Оружье принесите в дар богам, Затем что перемирье заключает Со всей землей сегодня Тамерлан. Мы с почестями погребем останки Царя Аравии, который был Когда-то нареченным Зенократы, И с ним в одну могилу мы положим Турецкого султана и султаншу. Отдав последний долг врагам своим, Обряд венчальный пышно мы свершим. Часть вторая ПРОЛОГ Успех, каким был встречен "Тамерлан", Когда на сцене появился он, Поэту подсказал вторую часть, Где смерть делам царя предел положит И грозный рок его повергнет в прах, А о судьбе прекрасной Зенократы, О том, как Тамерлан жег города, Чтобы почтить своей царицы память, Подробно вам расскажет автор здесь. Действующие лица Тамерлан, царь Персидский. Халиф | Амир } его сыновья. Целебан | Теридам, царь Алжирский. Техелл, царь Фесский. Оркан, царь Анатолийский. Узумхазан, царь Марокканский. Царь Трапезундский. Царь Сирийский. Царь Иерусалимский. Царь Амадийский. Газелл, наместник Бейрута. Урибасса. Сигизмунд, король мадьярский. Фредерик | } правители Буды и Богемии. Болдуин | Пердик, слуга Халифа. Правитель Вавилона. Максим. Калапин, сын Баязида. Альмеда, его тюремщик. Врачи. Комендант Басеоры. Его сын. Военачальник. Вельможи, горожане, воины и т. д. Зенократа, супруга Тамерлана. Олимпия, жена коменданта Бассоры. Турецкие наложницы. АКТ I СЦЕНА 1 Входят Оркан - царь Анатолийский, Газелл - наместник Бейрута и Урибасса, в сопровождении свиты, барабанщиков и трубачей. Оркан Мы, повелители восточных стран, Поставленные сыном Баязида, Великим и могучим Калапином, Что ныне пленником живет в Египте, Захваченный низкорожденным скифом, Державшим в клетке и его отца, - Мы, землю Анатолии покинув, Пришли сюда, к дунайским берегам, И вот теперь с могучей ратью ждем Могучего владыку Сигизмунда, Чтоб с ним союз военный заключить. Но стоит ли нам ждать христианина Иль перейти Дунай и в бой вступить? Газелл Анатолийский царь! Нам нужен мир. Насытились мы христианской кровью, И есть у нас единый общий враг: Надменный Тамерлан пятой победной Персидские владения попрал И Турцию грозится уничтожить. Ему навстречу, государь, иди! Урибасса К тому же возглавляет Сигизмунд Не только рать воинственных мадьяр: Из христианских стран привел он ныне Славян, ганноверцев и алеманов; Их алебарды, пики, топоры Помогут нам рассеять орды скифов. Оркан Когда б от самых северных широт Гренландии, всегда одетой льдами, Где властвует воинственное племя, Десятки тысяч воинов пришли, Свирепостью подобных Полифему, И принесли с собой Европы мощь - Мы, турки, уничтожили бы их, В кровавое болото превратив Вот эти плодоносные поля. Дунай, что катит волны к Трапезунду, В своих багряных струях повлечет, Как дар военный нашим землякам, Безгласные тела врагов пророка, И море Средиземное, куда Течет Дунай, Кровавым морем станет, И моряки Италии надменной Увидят трупы этих христиан, Течением прибитых к их судам. Тогда Европа со спины быка Сойдет, чтобы на вдовье одеянье Сменить богатый праздничный наряд. Газелл Известно нам, властительный Оркан, Что Тамерлан собрал свои войска, Каир покинул и спешит на север К Александрии, к рубежам турецким, Надеясь нашей овладеть страной. Как только будет договор подписан С мадьяром Сигизмундом, мы должны Все силы против Тамерлана бросить, Что ныне к Анатолии идет. Оркан Ты прав, властитель славного Бейрута: Коль дрогнет Анатолия моя, Вся Турция немедля пошатнется. Итак, даруем христианам мир! Ганноверцам, славянам, алеманам Не я, не Тамерлан великий страшен; Страшна непобедимая Фортуна, Которая его так вознесла. Мы подняли албанцев, сицилийцев, Арабов, греков, иудеев, мавров, Анатолийцев и египтян смуглых, Фракийцев, иллирийцев и вифинцев; Нам с Сигизмундом справиться легко, Но справимся ль мы с мощным Тамерланом? Он воинов собрал со всей земли - От Фракии до берегов восточных Далекой Индии, где Южный океан, Беснуясь, бьется о пустынный берег, Куда еще не приставал корабль. За Тамерланом Азия встает, От тропиков, где зноем пышет Рак, До Амазонии под Козерогом; За Тамерланом Африка встает - Вся Африка, вплоть до Архипелага. Ты прав; даруем христианам мир. Входят Сигизмунд, Фредерик, Болдуин со свитой, барабанщиками и трубачами. Сигизмунд Оркан! Ты извещен через послов, Что мы сегодня перешли Дунай; Решай теперь, вступить ли нам в союз Иль в смертный бой. Как завещал нам Рим, Я обнаженный меч тебе вручаю. Коль выберешь войну, взмахни клинком, Коль мир - верни мне этот меч обратно: Его в ножны вложу я в знак согласья. Оркан Стой, Сигизмунд! Ты помнишь ли, кто я? Не я ли крепость Вены обстрелял Так, что ее валы пустились в пляс, Как будто бы заколебалась вдруг Земли и неба вековая ось? Ты помнишь дротиков железный ливень, Гром выстрелов и сталь пернатых стрел, Так густо падавших на горожан, Что ты, тогда еще лишь Пфальцский граф, С Богемским князем, с герцогом Австрийским, Послали мне гонцов, чтоб на коленях Униженно о мире умолять? Ты помнишь, как перед моим шатром Возы поставил золотых монет, Где вычеканен царственный орел, В когтях несущий громовержца стрелы? И, помня это, хочешь ты войны? Сигизмунд Да, Вена вам сдалась, и там был я, Тогда - пфальцграф, теперь - король мадьяров. Мы не могли не сдаться вам. Но ныне, Оркан, взгляни на воинство мое, Что на равнине здесь расположилось: Его единым взором не окинешь, Оно как аравийские пески, Когда глядишь с багдадской башни вниз, Как океан пред взорами того, Кто смотрит вдаль со снежных Апеннин! Так неужели я паду так низко, Что ныне заключу с тобой союз? Газелл Дозвольте мне прервать ваш спор, владыки: Мы не за тем из Турции пришли, Чтобы вступить с мадьярами в сраженье. Обеим сторонам важнее мир! Фредерик Нас из Европы та же цель ведет. Но, если вы желаете войны - Палатки свернуты, полки в строю: Мы выступим, не дав вам сделать шаг. Оркан Готовы мы. Но если Сигизмунд Пришел как друг, и слово держит он - Вот меч его: мы подтверждаем мир На тех условиях, что намечали Согласно предложению послов. Сигизмунд Я вкладываю меч в ножны. Дай руку; Не обнажу его против тебя, Не трону и союзников твоих; Покуда жив, с тобою я в союзе. Оркан Пусть Сигизмунд обет свой подтвердит Пред небесами и своим Христом. Сигизмунд Перед творцом, нам даровавшим жизнь, Пред сыном господа и приснодевы, Я, Сигизмунд, торжественно клянусь, Что свой обет вовеки не нарушу. Оркан Перед пророком нашим Магометом, Чей глас в святом коране нам звучит, Чье благостное тело вместе с гробом Над Меккою священной воспарило, Клянусь, что не нарушу договор! Его сейчас должны скрепить мы оба Собственноручной подписью и клятвой, И каждый пусть такой получит свиток, В котором наш союз запечатлен. Отныне, Сигизмунд, коль так случится, Что на тебя осмелится напасть Какой-нибудь властитель христианский, Пошли тотчас мне весть, и я, Оркан, Дунайский договор наш подтвержу, И враг, дрожа, велит трубить отход: Так всем народам в мире страшен я! Сигизмунд А если на тебя напасть решится Какой-нибудь языческий владыка, Знай: Сигизмунд пошлет тебе на помощь Сто тысяч всадников, в бою отважных, Державы нашей силу и оплот. Оркан Благодарю, но в грозный час войны Малоазийцы, африканцы, греки Идут за мной под барабанный бой. Друзья, сейчас давайте пировать! Я в Анатолию и Трапезунд Отборные полки свои пошлю И возвещу поход на Тамерлана. Друг Сигизмунд, мадьярские князья! Сегодня мы повеселимся вместе, А завтра двинемся в обратный путь. Уходят. СЦЕНА 2 Входят Калапин и Альмеда - его тюремщик. Калапин Почтеннейший Альмеда, пожалей Ты Калапина, сына Баязида: Рожденный стать владыкою Востока, У Тамерлана он живет в плену. Альмеда Мне жаль тебя, и я тебе желаю Освобождения, но Тамерлан, Владыка мой, чей смертоносен гнев, Твоей свободе здесь кладет предел. Калапин О, если б мог я выразить в словах Хоть часть того, что выполню на деле, Ты согласился бы уйти со мной. Альмеда Нет, ни за что! Об этом не проси. Калапин Но выслушай, достойнейший Альмеда... Альмеда О господин, прошу тебя, молчи! Калапин Через Каир бежит... Альмеда Ни слова о побеге, господин! Калапин Дай досказать мне, добрый мой Альмеда. Альмеда Досказывай, хотя все это зря. Калапин Через Каир бежит к Александрии Река Дарот. Турецкая галера Из флота моего там ждет меня. Приняв обоих нас к себе на борт, Она немедленно поднимет парус И, моря Средиземного достигнув, Пройдя меж Кипром и скалистым Критом, Нас принесет к моей родной земле. Ты там увидишь, как толпа царей Меня коленопреклоненно встретит, Приветствуя мое освобожденье. Любую из корон их золотых Бери себе, она твоя отныне! Дарю тебе я тысячу галер С рабами христианскими на веслах: От берегов Испании они С той стороны пролива приведут Наполненные золотом суда. Прислуживать тебе гречанки будут, Искусные и в танцах и в любви, Божественно прекрасные, как Ио Иль та, кого любил Пигмалион. Нагие негры повлекут тебя По городу в роскошной колеснице, И лягут на твоем пути ковры, И камни стен украсятся шелками, Чтоб радовать властительный твой взор. Твои паши в пурпурных одеяньях Пред колесницей будут гарцевать, И под ноги тебе они расстелют Златой ковер, весь в дорогих каменьях, Сверкающий, как дивный свод небес В полночные часы, когда от нас Спускается в край антиподов Феб... Всего не в силах перечислить я. Альмеда А далеко ль галера, говоришь? Калапин Шагов пятьсот, почтеннейший Альмеда. Альмеда А если выследят твою галеру? Калапин В ущелье, меж береговым холмом И низко нависающей скалою, Она стоит, свернувши паруса, Сокрытая от любопытных взоров. Альмеда Отлично. Но скажи, господин, ежели я отпущу тебя, сдержишь ли ты слово? Стану ли я царем в награду за мои старанья? Калапин Клянусь тебе турецкою державой, Десницей Магомета я клянусь, Получишь царство, станешь равен мне! Альмеда А я, Альмеда, тоже клятву дам: Назначенный великим Тамерланом, Я, тень твоя и неусыпный страж - Так ныне звание мое гласит, - Берусь тебя к галере проводить, И пусть за нами он пошлет погоню, Пусть отрядит хотя бы целый полк - Умру, но Калапина не предам! Калапин Благодарю тебя, мой друг Альмеда! Не будем мешкать; время гонит нас. Альмеда Когда прикажешь. Твой слуга готов. Калапин Вперед! Прощай, проклятый Тамерлан! Я отомщу тебе за смерть отца! Уходят. СЦЕНА 3 Входят Тамерлан, Зенократа и три их сына - Халиф, Амир и Целебин - в сопровождении барабанщиков и трубачей. Тамерлан Теперь, о Зенократа, око мира, Лучами озаряющая звезды, Ты, чей бодрящий взор пронзает мрак, Хрустальную красу ему даруя, Теперь в Ларисской отдохни долине, Где Турция смыкается с Египтом, Средь сыновей твоих, царей грядущих И повелителей больших держав. Зенократа Когда, любимый, ты оставишь меч И подвергать себя не будешь больше Превратностям ожесточенных войн? Тамерлан Когда небесный свод прервет вращенье, Когда земля, моих полков оплот, Соприкоснется с месяцем двурогим - Не раньше, дорогая Зенократа. Садись и отдыхай, моя царица. Так. Вот она сидит, полна величья, А сыновья, что драгоценней мне Всех покоренных мной богатых царств, С ней рядом сидя, смотрят ей в лицо. Но нет в них той воинственности грозной, Которая моим сынам пристала. Смесь воздуха с водой! А это значит, Что мало в них отваги и ума. Их кудри белы и легки, как пух, А быть должны как иглы дикобраза, Черней смолы и жестки, словно сталь! Видать, они не годны для войны: Их пальцы словно созданы для лютни, А руки - для любовных ласк на ложе. Я б их считал приблудными щенками, Когда б на свет их родила не ты, Чье лоно знало только Тамерлана, Зенократа Не гневайся, они на мать похожи, Но в час ристаний в них душа отца. Вот этот милый мальчик, самый младший, Недавно, сев на скифского коня, Скакал по кругу и ловил перчатку, Ее хватая на свое копье; Он осадил коня с такою силой, Что крика удержать я не могла. Тамерлан Отлично, сын! Получишь пику, щит, Секиру, латы добрые и шлем. Я научу тебя, как нападать И смело мчаться среди вражьих копий. И, если будешь ты любить войну, Как я, со мною царствовать ты будешь И в клетках императоров держать. А если старших братьев превзойдешь Ты доблестью, не ведающей страха, Царем ты станешь раньше, чем они, И сыновья твои в венцах родятся. Целебин О да, отец! И если буду жив, Как ты, я многих покорю царей И поведу в поход такое войско, Что содрогнется мир, его узрев. Тамерлан Теперь я вижу, мальчик, ты - мой сын! Когда состарюсь, не смогу сражаться, Ты стань бичом и ужасом Земли. Амир А мне ты не позволишь, государь, Прослыть бичом и ужасом Земли? Тамерлан Вам быть бичом и ужасом Земли, Иль Тамерлану вы не сыновья! Калиф Отец, коль братья станут воевать, Мне разреши при матери остаться: Они и так весь завоюют свет, А я добычей буду управлять. Тамерлан Ублюдок жалкий, плод трусливых чресел! Ты происходишь не от Тамерлана! Из всех земель, что мной покорены, Ты пяди не получишь, если только Не станешь храбрым и непобедимым. Достанется тому венец персидский, Кто больше ран в сраженьях получил, Кто в гневе мечет молнии из глаз, Кто властным взглядом иль движеньем брови На землю шлет Войну, и Месть, и Смерть! Мой царский трон стоит среди долины, Пурпурной влагой щедро орошенной, Покрытой сгустками людских мозгов, И тот, кто хочет сесть со мною рядом, В крови по горло пусть по ней пройдет. Зенократа Такая речь, великий государь, Смущает души наших сыновей: Пока еще им, юным, не понять Волнений и тревог войны свирепой. Целебин Нет, госпожа, нам эта речь нужна! Когда бы трон стоял средь моря крови, Я б сделал челн, чтобы к нему приплыть, Но не отрекся бы от царской власти. Тамерлан Так, молодцы! Обоих царства ждут: Поделите вы Запад и Восток! Но если ты, малыш, к венцу стремишься, Сорви его у турка с головы, А голову секирой с плеч сруби. Целебин Пускай его подержат, - я ударю, И голова покатится, как шар! Тамерлан Держи, руби, иль зарублю тебя! Теперь на турка мы пойдем в поход. Должны в Ларисской встретиться долине Со мной Техелл, Хазан и Теридам: Мы все пойдем на Турцию в поход, Затем что я поклялся Магометом Ее моей державе подчинить. Чу, Зенократа! Трубы! То они. Входит Теридам в сопровождении свиты, барабанщиков и трубачей. Тамерлан Привет, о Теридам, алжирский царь! Теридам Мой господин, могучий Тамерлан, Владыка мира! Я к твоим ногам Кладу с благоговейною любовью И власть свою, и царский свой венец. Тамерлан Благодарю, мой добрый Теридам. Теридам Десяток тысяч греков здесь со мною, И дважды двадцать тысяч храбрецов, Из Африки, из городов алжирских, Что Анатолию клялись разграбить. Пять сотен бригантин под парусами Тебе служить готовы, господин: Они, Триполитании достигнув, К анатолийским берегам пристанут И крепости прибрежные снесут. Тамерлан Благодарю. Оставь себе венец. Входят Узумхазан и Техелл. Царь Феса, царь Марокко, вам привет. Узумхазан Великолепный, дивный Тамерлан! Я и властитель Феса, мой сосед, Тебе в поход турецкий привели Отборное стотысячное войско. От Аземура до брегов Туниса Берберия теперь безлюдной стала Тебе во славу. Воинов ее С моим венцом кладу к твоим ногам. Тамерлан Царь Марокканский, сохрани венец. Техелл О Тамерлан, земное божество, От взгляда коего трепещет мир! Корону Феса приношу тебе И мавров рать, испытанных в бою. Их лица черные страшны врагам, И те бегут, как если бы Юпитер, Поддерживая твой поход турецкий, Вдруг выпустил из черной бездны ада Всех страшных фурий с факелами в дланях И миллионы демонов свирепых. Так от Тезеллы и до Билледулла Берберия теперь безлюдной стала. Тамерлан Царь Фесский, можешь сохранить венец. Друзья мои! Поверьте, ваш приход Меня безмерной радостью насытил. Когда б Юпитер предо мной раскрыл Своих чертогов светлые врата, Чтоб я узрел величье небосвода, Я не был бы счастливей, чем сейчас. Сегодня мы устроим пышный пир, Потом на Турцию обрушим войско, Как ливень дождевой, когда Борей Набухшие дырявит облака: Тогда Оркан, анатолийский царь, И все его вассальные цари Такой необоримый страх узнают, Как будто царь Девкалион воскрес И в воинов он камни превращает. Так много я пролью турецкой крови, Что мне Юпитер вестника пошлет, Приказывая меч вложить в ножны, А солнце, страшный вид не в силах снесть, Склонит свой лик на грудь Фетиды в море И Волопасу поручит коней. Полмира смерть найдет в сраженье этом! А ныне я хочу узнать, друзья, Что вы за это время совершили? Узумхазан О господин, мои войска прошли С оружием четыре сотни миль; Пятнадцать лун осаду мы вели, И с той поры, как при дворе султана Расстался я с тобой, мы завладели Испанией, Галатией полдневной; Мы Гибралтарский заняли пролив, Архипелаг Канарский покорили: Ни разу воины не отдыхали, И каждый день они вели бои. Позволь же дать им отдых, господин. Тамерлан Пусть отдохнут, Хазан: пора по чести. Техелл Я двинулся вдоль нильских берегов На Махда-град, где пастырь христиан, Иоанн Великий, держит свой престол. Его тройную митру отнял я И в верности поклясться приневолил, Отправился оттуда я в Хазат; Здесь, амазонок победив в бою, Как женщин, их союзом удостоил; Потом повел войска на Занзибар; Там, на востоке Африки, я видел Озера эфиопские и реки, Но не нашел там ни живой души. Оттуда я на Манико свернул, Где лагерь беспрепятственно разбил, И берегом Биафры наконец В Кебер нагрянул, средоточье негров; Рассеяв их, на Нубию пошел, Разграбил в Борну царскую столицу, Взял в плен царя и, как раба, привел В Дамаск, где ныне я разбил мой стан. Тамерлан Техелл, отлично! Теридам, а ты? Теридам Я Африки покинул рубежи, И в глубь Европы совершил поход, И по теченью Тира покорил Кодемию, Подолию и Стоку; Понт перейдя, до Ольвии дошел И Чернолесия, где черти пляшут, И, не боясь чертей, спалил его. Я пересек залив, М_а_ре Маджоре - Так у туземцев там зовется он, - Но дали клятву мы не отдыхать, Покуда Анатолию не сломим. Тамерлан Давайте ж пировать и веселиться! Награду поварам за щедрый стол! Изысканным пусть нас поят вином: Пусть воинам моим наполнят кубки Лакрима-кристи или калабрийским, А мне пусть золотой дадут напиток, В нем жемчуг и кораллы растворив. Друзья, нас ждут веселье и пиры! Уходят. АКТ II СЦЕНА 1 Входят Сигизмунд, Фредерик, Болдуин с приближенными. Сигизмунд Правители Богемии и Буды, Что так воспламенило вашу доблесть, Вас побуждая взяться за мечи? Фредерик Ведь вашему величеству известно, Какое избиенье христиан Бессовестные турки учинили Под Зулою на берегу Дуная! В Болгарии, невдалеке от Варны, Почти у самых римских рубежей, Они на днях наш вырезали лагерь! Сейчас удобный случай, государь, Воспользовавшись нашим превосходством, Неверным беспощадно отомстить. Чтоб справиться с надменным Тамерланом, Нагнавшим ужас на турецкий стан, Оркан, сняв часть анатолийских войск, Расквартированных вблизи от наших У самого Орминьева холма, Отправил это войско в Велгасар, И в Кесарию, и в Антиохию, Чтоб Сирии и Иерусалиму В борьбе со скифом помощь оказать. Коль мы на турок нападем сейчас, Мы их легко сумеем победить И навсегда язычников отучим От злобных действий против христиан. Сигизмунд Но, Фредерик, подумай, ведь у нас С царем Орканом заключен союз: Он договором подтвержден и клятвой, И мы Христа в свидетели призвали. Не значит ли, что, нарушая слово, Мы христианской вере изменяем? Болдуин Нисколько, государь. Ведь эти турки Не веруют в Христа, не знают чести, И к выполнению клятвы, данной им, Нас вовсе не обязывает церковь. Богопротивные их обещанья Не можем мы гарантией считать Того, что нам ничто не угрожает! Нет, наши клятвы нам мешать не могут Пустить оружье в ход и победить. Сигизмунд Хотя вы правы, что на клятвы турок Спокойно положиться мы не можем, Но те пороки, что чернят безмерно Их веру, доблесть, рыцарскую честь, Примером не должны служить для нас, И, клятву дав, мы выполнить должны Ее, как христиане, честно, свято. Фредерик Поверьте, государь, что неразумно Держаться клятвы, данной нечестивцам. Ведь если, как Саул и Валаам, Что слову божию не покорились, Осмелимся мы упустить возможность, Которую дает нам сам господь, Отмстить за убиенье христиан И наказать язычников поганых, Тогда и нас постигнет гнев господень, И грозная десница покарает Нас, грешных, нерадивых слуг Христа. Сигизмунд Пусть так! К оружию, о графы! Быстро Отдайте нашим воинам приказ На стан язычников напасть внезапно И победить, как повелел господь! Уходят. СЦЕНА 2 Входят Оркан, Газелл и Урибасса с приближенными. Оркан Газелл и вы, все прочие вельможи! Мы от Орминьева холма пойдем На Анатолию, где встретят нас Цари соседних стран, что с нами вместе Хотят идти навстречу Тамерлану, Стянувшему свои войска в Лариссе, Где гром его воинственных орудий И небо потрясает и сердца. Газелл Мы явимся, и сам он задрожит И тем сильней, чем прежде был спесивей. Пусть сто царей ему покорно служат И пусть у каждого из ста царей Стотысячное войско за спиною; Пусть миллионы смертоносных стрел, Прорезав лоно поднебесных туч, На наши головы, как град, падут, Чтобы помочь неистовому скифу, - Все ж наша храбрость, и стальная воля, И воинов бесчисленная рать Нам устоять и победить помогут. Урибасса А как был христианский царь доволен, Когда мы заключили с ним союз! Он, видно, был глубоко устрашен Неизмеримой силой наших полчищ. Вбегает вестник. Вестник Вооружайся, грозный властелин! Предательское войско христиан, Надеясь, что немного сил у нас, На лагерь наш идет неудержимо, Задумав с нами в смертный бой вступить. Оркан Предатель! Негодяй христианин! Ведь у меня в руках наш договор, Скрепленный обоюдной нашей клятвой; Я Магометом клялся, он - Христом! Газелл Пусть стрелы ада их сердца пронзят! Они в предательстве победу ищут, Не уважая своего Христа. Оркан Ужель нас христиане обманули? Возможно ли предательство в сердцах Тех, кто по образу господню создан? Коль есть Христос, как учат христиане - Хоть их дела его и отрицают, - И если он Юпитером рожден И простирает властную десницу, Ревнуя слову своему и вере, Как наш пророк великий Магомет, Ему я жертвую пергамент этот - Свидетельство измены христиан. (Разрывает договор.) О Цинтии сверкающий покров, Спади, и пусть сойдет с небесной тверди Тот, кто над нами бодрствует всечасно, Тот, кто в себе объемлет целый мир И все священной силой оживляет! Пусть в бесконечной правоте своей Он отомстит за подлую измену! Христос, кого считают всемогущим! Коль хочешь доказать нам, что ты - бог, Достойный уваженья чистых сердцем, Изменникам растленным отомсти И сделай так, чтоб малый наш отряд Не отступил перед врагом сильнейшим, А уничтожил бы, разбил бы в прах Зловредные войска лжехристиан! К мечам, соратники! Христа зовите! Коль есть Христос, врагов вы победите! Уходят. СЦЕНА 3 За сценой шум битвы. Входит раненый Сигизмунд. Сигизмунд Разгромлено все войско христиан! Господь нас пораженьем наказал За подлое предательство мое! О справедливый судия-каратель! Дай, чтобы мой позор, мои страданья От мной заслуженных смертельных ран Эпитимией мне предсмертной стали, И разреши, чтоб, умерев в грехе, Я милостью твоей встал к новой жизни. (Умирает.) Входят Оркан, Газелл, Урибасса и другие. Оркан Мы утопили христиан в крови! Нам помогли Христос иль Магомет! Газелл Здесь тот мадьяр, что клятву преступил. Он поплатился жизнью за злодейство. Оркан Пусть будет тело варвара добычей Зверей и хищных птиц, пусть буйный ветер, Бесчувственными листьями играя, Свистит и воет о его грехе. В потоках Тартара теперь кипит Изменника кровавая душа, И пищей служит ей лишь Древо ада - Зоак, чей плод губителен и горек, Чей ствол из сердца пламени растет И зацветает по веленью Флоры, Но колдовские яблоки приносит! Там дьяволы потащат эту душу В цепях пылающих к пучине Орка От пытки к новой пытке, без конца! Газелл, о гибели его что скажешь? Христа молили мы судить его; Не очевидна ль власть Христа, как свет Луны, когда она всего полнее? Газелл Все это лишь случайности войны: Их власть порой нам кажется чудесной. Оркан А я считаю: надо чтить Христа, Не оскорбляя этим Магомета, Который тоже нам помог в бою. Поскольку нечестивец предал веру, Он ныне мертв для неба и земли, И мы следить должны, чтоб труп его Стервятникам был отдан на поживу. Распорядись немедля, Урибасса. Урибасса Иду, мой господин. (Уходит.) Оркан Газелл, нам надобно спешить навстречу Владыкам Сирии, Иерусалима, Амасии, а также Трапезунда. Анатолийские наполнив кубки, Мы греческим отпразднуем вином Веселую победу над врагом. Уходят. СЦЕНА 4 Откидывается полог: на парадном ложе лежит Зенократа; подле нее сидит Тамерлан; три врача около ее ложа смешивают лекарства; сыновья - Халиф, Амир и Целебин, а также Теридам, Техелл и Узумхазан. Тамерлан Одела темнота сверканье дня! У золотого шара в небесах, Танцующего по сребристым волнам, Нет более огня, чтоб лить лучи, И, ощущая собственный позор, Он хмурой тучей повязал виски И хочет погрузить всю землю в мрак: Ведь та, что жизнь и свет ему давала, Чьи очи из-под золотых ресниц Все сущее живым теплом дарили - Ведь Зенократа, злобной волей неба, Разящего соперников ревниво, Лежит, вкушая свой последний вздох, Ослеплена смертельной темнотою, И ангелы, что держат караул У врат небес, велят бессмертным душам Божественную встретить Зенократу; И Цинтия, и Аполлон, и звезды, Сиявшие безрадостной земле, Теперь спешат неугасимым блеском Божественную встретить Зенократу; Хрустальные ручьи, что красотой Изысканным очам давали радость, Сверкая серебром, бегут по раю Божественную встретить Зенократу; Все серафимы и все херувимы, Поющие перед господним ликом, Торопятся напевом арф и лир Божественную встретить Зенократу; И бог, что строй их музыке дарует, Готов, с приветом простирая длань, Божественную встретить Зенократу; Так пусть и я, влеком чудесной силой, Перенесусь в заоблачный чертог, Чтоб жизнь моя не продолжалась дольше, Чем дни моей любимой Зенократы! Помогут ли ей снадобья, врачи? Врачи Великий царь, все будет хорошо, Коль этот приступ не убьет царицу. Тамерлан Ну, как цветешь, цвет жизни, Зенократа? Зенократа Цвету, мой друг, как все царицы мира, Когда их бренная, земная плоть, Вкусив всю меру жизненного сока, Что телу нашему дает здоровье, Бессильно увядает день за днем. Тамерлан Пусть эти измененья не коснутся Моей любви - той, что дает мне жизнь, Той, что своей красою и здоровьем Нужна и Фебу и недвижным звездам И чей уход мрачит луну и солнце, Как в дни прямого противостоянья, Когда они над головой Дракона Висят или к хвосту его уходят. Живи, моя любовь, храня мне жизнь, Иль, умирая, принеси мне смерть! Зенократа Нет, нет, живи, владыка мой, живи! О, лучше огнедышащей стихией Наполни небо и создай там царство, Но не давай прикрыть себя землей! Коль смерть моя приблизит твой конец, Знай, чаянье грядущего блаженства, Надежда в небе встретиться с тобою Мне мукой стали б, грудь мою разбили б, Нарушили б отчаяньем покой. Любовь моя, позволь мне умереть! Будь терпелив и дай мне умереть! Ты будущую жизнь мою смущаешь: Позволь, мой друг, тебя поцеловать, И с этим поцелуем я умру. Но если жизнь еще хоть миг продлится, Позволь мне попрощаться с сыновьями И с приближенными, что заслужили Признательность последнюю мою. Сыны, прощайте! Как бы я хотела, Чтоб вам всегда примерами служили Кончина матери и жизнь отца. Немного музыки, и боль пройдет. Слуги идут за музыкантами. Тамерлан О ярость! О мучительный недуг! Как смеешь ты терзать мою любовь, Как смеешь бичевать господень бич? О, в тех местах, где правил Купидон, Который лишь любовь рождает в людях, Теперь царит чудовищная смерть, Сразившая меня ударом в сердце. О, Зенократа мир красой дивила! Живи она перед осадой Трои, Гомер не стал бы воспевать Елену, Чья красота в войну ахеян ввергла И целый флот собрала в Тенедос, - Нет, он лишь Зенократу воспевал бы. О, если бы поэты, кем гордился Когда-то Рим, хоть раз ее видали, Не Лесбия и даже не Коринна, А Зенократа стала бы предметом Всех эпиграмм и всех элегий сладких! Играет музыка. Зенократа умирает. Как! Умерла? Возьми свой меч, Техелл, И землю на две части разруби, - Тогда и мы сойдем в земные недра, И, роковых сестер схватив за космы, Я в ров, что трижды опоясал ад, Их погружу за гибель Зенократы! К оружию, Хазан и Теридам! Пусть всадники под тучи мчат полет, И пушки разбивают твердь небес, Пусть Солнце в пламенном дворце трепещет И содрогается небесный свод! Мою любимую Юпитер выкрал, Чтобы на трон богини возвести! Но кто б из небожителей влюбленных Тебя нектаром ни поил сейчас, Взгляни, божественная Зенократа, Взгляни, как я безумствую, тоскуя, Как в храме Януса стальным клинком Заржавленную дверь я разбиваю И выпускаю Смерть, Войну, Резню, Чтоб шли со мною под кровавым стягом. О, если ты жалеешь Тамерлана, Сойди с небес и вновь со мной живи! Теридам Мой добрый господин, она мертва, И яростью ее не воскресить. Будь власть у слов, мы разорвали б воздух, Будь власть у слез, мы залили бы землю, Будь власть у сердца, кровь бы потекла! Напрасно все, о вождь, она мертва. Тамерлан Мертва? Твои слова пронзают душу. Мой добрый Теридам, не говори! Позволь мне верить, что она жива: Ведь эта мысль мне сохраняет жизнь. Где б ни была душа, но ты (обращаясь к телу) со мною! Благоухая амброю и мирром, Окутанная тканью золотой, Ты ляжешь в землю лишь со мною рядом! Тогда вдвоем, в богатом мавзолее, Мы будем спать под надписью одной, Начертанной на языках бессчетных Всех царств, что я завоевал мечом! А этот город я предам огню За то, что в нем любимой я лишился: Пусть трауром дома его чернеют! Я статую ее поставлю здесь И с погребальным шествием пойду, Вздыхая и томясь по Зенократе. Полог опускается. АКТ III СЦЕНА 1 Входят цари Трапезундский и Сирийский; первый несет меч, второй - скипетр. За ними идут цари Анатолийский к Иерусалимский, несущие царский венец. За ними следует Калапин в сопровождении царедворцев и Альмеды. Оркан и царь Иерусалимский надевают на Калапина венец, другие вручают ему скипетр. Оркан Калапин Кирикелиб, иначе Кибелий, сын и наследник покойного могучего султана Баязида, волей бога и пророка его Магомета царь Анатолийский и Иерусалимский, Трапезундский и Сирийский, Амадийский, Фракийский, Иллирийский, Карманийский и ста тридцати других царств, подвластных его могущественному родителю! Да здравствует Калапин, повелитель Турции! Калапин О трижды досточтимые владыки Земель анатолийских и других! Ценю я ваше царское усердье И награжу всем лучшим в наших землях! Когда бы власть турецкого султана Была всесильной, как при Баязиде, Когда мой повелитель и отец Еще настигнут не был злобным роком, Вы увидали бы тогда, что мы, Желая за родителя отмстить, Почли б за честь вступить в единоборство Со всей ордою скифского вождя, Захватчика персидского престола, И навсегда лишить высоких званий Безжалостного, гнусного раба. Я знаю, вы, властители земли, Столь щедро снарядили наш поход, Что в час, когда наследник Баязида, Прославленного мужеством монарха, Турецкую вновь вдохновляет доблесть Желаньем страстным за отца отмстить - Всех окрыляет светлая надежда, Что счастие, которое так долго Служило Тамерланову мечу, Вновь обретет свое непостоянство И нашу честь достойно возвеличит В день новой, трудной, но счастливой битвы. Хоть много перенес я бед ужасных, Но небеса меня вернули к вам Рукою стража моего Альмеды: Должно быть, нашу горькую обиду Узрел Юпитер, и теперь на скифа Обрушит он свой смертоносный гнев. Оркан Есть у меня стотысячное войско, И в нем отряд, что христиан побил, Хоть был он горстью по сравненью с ними! Он Нил осушит, выпьет он Евфрат И целый мир способен покорить. Царь Иерусалимский Не меньше у меня из Иудеи, Склавонии, Иерусалима, Газы. Они стоят там, г