сил оставаться там, где каждый предмет будил воспоминание о моей дорогой Шарлотт, утраченной из-за жестокости чудовищного родителя, я покинул тебя, дитя мое, - в ту пору младенца, - отнюдь не подозревая о том, что гнев отца моего падет и на невинного сироту. В полночь я пустился в путь к ближайшему морскому порту, рано утром явился на борт судна, отплывавшего, как слышал я, во Францию, и, сговорившись со шкипером о плате за проезд, надолго сказал "прости" моей родине и с первым попутным ветром вышел в море. Местом назначения был Гранвилль *, но мы имели несчастье налететь на скалы близ острова Элдерни, называемые "Ларчики", и здесь, во время прилива, наш корабль разбился, шлюпка затонула, и находившиеся на борту погибли все до единого за исключением меня, а я, уцепившись за решетку, добрался до суши у берегов Нормандии. Я немедленно отправился в Кан, где мне посчастливилось встретить одного графа, с которым я свел знакомство ранее, в пору моих путешествий. С этим джентльменом я поехал в Париж, где, по рекомендации его и других друзей, стал воспитателем юного нобльмена, которого и сопровождал к испанскому двору. Здесь мы провели целый год, по истечении какового срока мой воспитанник был отозван своим отцом, а я отказался от должности и остался в Испании по совету некоего испанского гранда, назначенного впоследствии вице-королем Перу. Он настоял на том, чтобы я находился при нем, во время его управления Индией *, где, однако, по причине моих религиозных убеждений, он не имел возможности помогать моему обогащению и мог только посоветовать мне заняться торговлей; я вел ее недолго, так как мой покровитель умер, и я остался один среди чужестранцев, не имея никого, кто бы оказал мне поддержку или помощь. Поэтому я распродал свое имущество и удалился в эту страну, губернатор которой, ставленник вице-короля, был моим близким знакомцем. Небо благословляло мои труды на протяжении шестнадцати лет пребывания здесь, но меня терзали воспоминания о твоей матери, чью смерть я не переставал оплакивать втайне, и мысль о тебе, судьбу которого я безуспешно пытался узнать через посредство моих друзей во Франции; однако после самого тщательного расследования они могли сообщить мне только то, что ты шесть лет назад покинул страну и с тех пор никто о тебе не слышал. Я не мог успокоиться, получив такое неудовлетворительное известие, и хотя у меня была лишь слабая надежда найти тебя, я решил сам предпринять поиски. С этой целью я перевел в Голландию ценностей на двадцать тысяч фунтов и теперь, имея в своем распоряжении еще пятнадцать тысяч, намеревался отплыть на корабле капитана Баулинга, когда, по воле провидения, был потрясен сим изумительным открытием, которое, в чем ты можешь быть уверен, не изменит моего решения. Поведав нам эту занимательную повесть о своей жизни, мой отец удалился, чтобы сменить дона Антонио, который в его отсутствие исполнял обязанности хозяина дома, а я только что успел приодеться, собираясь выйти к гостям, как явился Стрэп, прибывший с корабля. Едва войдя в великолепную комнату, где я находился, и увидев мой роскошный наряд, он от изумления лишился дара речи и молча озирал окружавшие его предметы. Я взял его за руку, сказал, что послал за ним, чтобы он был свидетелем моего счастья и разделил со мной счастливую мою судьбу, и объявил, что нашел отца. При этих словах он вздрогнул и в течение нескольких минут стоял с разинутым ртом и выпученными глазами, а затем возопил: - Ах!.. Теперь я понимаю! Ступай своей дорогой, бедная Нарцисса, и ступай своей дорогой еще кто-то другой! .. Ну, что ж! О господи, вот что значит любовь! Помилуй бог, неужто же к этому привели нас все наши сумасшедшие выходки и клятвы!.. И вы вознамерились обосноваться в этом далеком краю?.. Да поможет вам бог! Вижу, что в конце концов мы должны расстаться... Ни за какие блага мира я не соглашусь, чтобы мой жалкий остов покоился так далеко от родного дома! Испуская такие вопли, он начал всхлипывать и корчить гримасы, после чего я вывел его из заблуждения как относительно Нарциссы, так и относительно моего пребывания в Парагвае, и сообщил ему в самых кратких словах о великом событии. Никогда и никто не выражал свой восторг в столь уморительном виде, как сей достойный человек, который кричал, смеялся, свистел, пел и плясал одновременно. Едва он пришел в себя после своих безумных выходок, как вошел мой отец и, узнав, что это Стрэп, взял его за руку и сказал: - Так, значит, это тот самый человек, который столько помогал тебе в беде? Добро пожаловать в мой дом! Скоро я предоставлю возможность моему сыну отблагодарить вас за добрые услуги, а теперь пойдемте с нами, примите участие в нашем пиршестве. Стрэп, хоть и был вне себя от радости, однако отказался от такой чести, воскликнув: - Помилуй бог! Я свое место знаю... Ваша милость должна извинить меня. И дон Родриго, найдя его смирение непобедимым, поручил его своему мажордому, приказав оказывать ему всяческое уважение. Затем он повел меня в большую залу, где я был представлен многочисленному обществу, встретившему меня приветствиями и ласками и поздравлявшему моего отца в таких выражениях, которые скромность не позволяет мне повторить. Не стану подробно описывать наше пиршество; достаточно будет сказать, что оно было изысканно и роскошно, и празднество продолжалось два дня. Затемдон Родриго покончил со всеми делами, обратил свое имущество в золото и серебро, посетил на прощанье всех своих друзей, скорбевших об его отъезде, и сделал мне ценные подарки. Прибыв на борт судна моего дяди, мы с первым попутным ветром покинули Рио де-ла-Плату и через два месяца благополучно бросили якорь в гавани Кингстон на острове Ямайка. ГЛАВА LXVII Я навещаю моего старого друга Томсона. - Мы отплываем в Европу. - Чудное приключение. - Прибываем в Англию. - Я еду верхом из Портсмута в Сассекс. - Беседую с миссис Сэджли, сообщающей мне, что Нарцисса в Лондоне. - Получив эти сведения, я еду через Кентербери. - Встречаюсь со старым приятелем Морганом. - Приезжаю в Лондон. - Посещаю Нарциссу. - Знакомлю с ней моего отца - Он очарован ее рассудительностью и красотой. - Мы решаем потребовать согласия ее брата на наш брак. Как только я сошел на берег, я осведомился о моем благородном сотоварище мистере Томсоне. Услыхав, что он благоденствует благодаря доходам с поместья, оставленного ему умершим несколько лет назад тестем, я тотчас же, с разрешения дона Родриго, которому говорил о Томсоне с большим уважением, сел на коня и через несколько часов прибыл к нему. Ежели бы я только сказал, что мистер Томсон был рад меня видеть, я не воздал бы должного его чувствительности; он выразил мне свои самые глубокие чувства, какие только может выразить по данному поводу нежный и бескорыстнейший друг, представил меня жене, милой молодой леди, уже осчастливившей его двумя чудесными малютками, и, не ведая о событиях моей жизни, предложил мне помочь деньгами и своими связями. Я поблагодарил его за великодушное желание и познакомил со своим положением; он поздравил меня от всей души, и после того как я пробыл у него целые сутки, он проводил меня в Кингстон, чтобы приветствовать моего отца и пригласить его к себе. Дон Родриго удовлетворил его просьбу и в течение недели пользовался самым радушным приемом, после чего вернулся весьма довольный обхождением моего друга и его жены, которой, при прощании, подарил очень ценное бриллиантовое кольцо в знак своего уважения. Беседуя с мистером Томсоном, я узнал от него, что наш старый начальник капитан Оукем умер несколько месяцев назад, что немедленно после его смерти было обнаружено преступное сокрытие им значительных ценностей с захваченного приза; совершил он это с помощью доктора Макшейна, который посажен в тюрьму, покинут друзьями и живет только на средства великодушного мистера Томсона, чьей щедростью он пользуется самым низким образом, несмотря на то, что на борту "Грома" довел его до ужасного состояния, о чем было рассказано ранее. Но как бы этот негодяй ни был виновен, я приветствовал великодушие мистера Томсона, помогающего ему в беде, которая и у меня вызвала жалость, так что я послал Макшейну десять пистолей, но тайно, чтобы он никогда не узнал имя своего благодетеля. Покуда нас с отцом так ласково принимали на берегу, капитан Баулинг послал с почтовым судном, отошедшим через несколько дней после нашего прибытия, письмо своим хозяевам с извещением о благополучном окончании плавания и с просьбой застраховать корабль и груз на обратный рейс; после принятия этих мер предосторожности он с таким жаром, с помощью мистера Томсона, взялся за погрузку судна, что закончил ее меньше чем в шесть недель. Любезный мистер Томсон принял на себя хлопоты перевести на Лондон чеки дона Родриго на большую часть его золота и серебра, чтобы избежать риска при перевозке их через океан или в случае захвата врагом; и прежде чем мы отплыли, он снабдил нас таким количеством провианта, что не только мы, но и команда корабля прекрасно питалась во время перехода. Все было готово, мы простились с нашими любезными хозяевами, вошли на корабль в Порт Ройял и первого июня отплыли в Англию. Погода была чудесная, мы шли под ветром и как-то вечером, находясь вблизи мыса Тиберун, легли в дрейф с намерением запастись поутру в бухте водой и дровами. Покуда мы дрейфовали, один матрос, хлебнувший рома больше, чем мог выдержать, упал за борт и, несмотря на принятые меры, пошел ко дну. Часа через два после этого печального события я наслаждался на шканцах прохладным ветерком, как вдруг услышал голос, казалось, шедший из морской пучины: - Гей, корабль! Один из матросов крикнул с бака: - Будь я проклят, если это не Джек Марлинспайк, который упал за борт! Немало сим удивленный, я прыгнул в привязанную к судну шлюпку, и вместе со вторым помощником капитана и четырьмя матросами мы стали грести к месту, откуда, казалось, шел голос (снова окликнувший корабль), и заметили какойто предмет на воде. Подойдя ближе, мы различили человека, сидевшего верхом на курятнике, который, видя, как мы приближаемся, грубо заорал: - Эй, вы, собаки! Почему не отвечаете, когда я вас окликаю? Помощник капитана, истый моряк, услышав такое приветствие, сказал: - Клянусь, ребята, это не наш! Это сам чорт. Гребите назад! Матросы беспрекословно повиновались, и мы уже отошли обратно к кораблю на несколько саженей, когда я все же настоял на том, чтобы забрать этого несчастного; мы приблизились к нему вторично и оповестили его о нашем намерении, после чего услышали: - Стоп! Какой корабль? Мы ответили, и он снова крикнул: - К черту! Я надеялся, что это мой. Куда идете? Мы снова удовлетворили его любопытство, и когда мы его взяли в шлюпку и дали глотнуть спиртного, он сказал нам, что сам он с "Везувия", военного корабля, крейсировавшего у острова Испаньола, и что он упал за борт двадцать четыре часа назад, а так как корабль был под парусами, то решили его не забирать, но бросить ему курятник, на котором он надеялся утром добраться до мыса; во всяком случае, он был очень рад попасть к нам на борт, ибо не сомневался, что встретит свой корабль, а если бы он сошел на берег в заливе, то рисковал попасть в плен к французам. Рассказ о весьма беспечном поведении этого парня увеселил моего дядю и отца, а спустя два дня, как он и ждал, мы встретили "Везувий", на который, по его желанию, мы его и отослали. Пройдя благополучно пролив, мы пошли на север и, поймав западный ветер, через два месяца уже могли прибегнуть к промерам, а еще через два дня увидели Лизэрд. Неописуема была радость, какую я почувствовал, завидев Англию. Был растроган и дон Родриго, а Стрэп проливал слезы умиления. Матросам пошло на пользу наше расположение духа, башмак, прибитый к мачте, был щедро наполнен. Мой дядя решил сразу итти в Даунс, но ветер переменился, когда мы были на траверсе острова Уайт, и он должен был зайти в бухту Сент-Элен, а затем итти к Спитхед на беду матросов, из которых тридцать человек тотчас же были схвачены вербовщиками и очутились на борту военного корабля Мы с отцом отправились сушей в Портсмут, предоставив Стрэпу с капитаном сделать крюк и позаботиться на корабле о наших вещах; я с таким нетерпением стремился увидеть мою очаровательную Нарциссу, что отец позволил мне ехать к дому ее брата, а сам решил нанять почтовую карету до Лондона, где должен был меня ждать в условленном месте. Снедаемый пламенем страсти, я пустился в путь в тот же вечер и утром прибыл в гостиницу, находившуюся в трех милях от поместья сквайра; здесь я оставался до следующего утра, испытывая муки нетерпения и вместе с тем упоительную надежду узреть это божественное создание после полуторагодовой разлуки, которая не только не ослабила любовь, но, наоборот, разожгла ее несказанно. Не чужды мне были также опасения, что, несмотря на все мои надежды, она могла уступить настояниям брата и отдать руку счастливому сопернику. От опасения услышать о ее смерти я терял голову, и когда я, наконец, прибыл в темноте к домику миссис Сэджли, у меня некоторое время не хватало смелости постучать из боязни услышать зловещие новости. В конце концов я постучал, и как только добрая женщина услышала мой голос, она открыла дверь и, прослезившись, встретила меня объятиями. - Ради бога, дорогая матушка, скажите, что с Нарциссой? Она все та же, что была? - вскричал я. Она усладила мой слух: - Нарцисса так же красива, здорова и по-прежнему ваша! Я был вне себя от радости и спросил, смогу ли я увидеть ее в тот же вечер, но в ответ на это сия мудрая матрона сообщила, что моя возлюбленная в Лондоне и после моего отъезда произошли значительные перемены в доме сквайра, который год назад женился на Мелинде, в первую очередь сумевшей отвлечь его внимание от Нарциссы в такой мере, что он стал вполне безразличен к своей прелестной сестре и ему достаточно условия, включенного их отцом в свое завещание, по которому она теряет свое состояние, выйдя замуж без его согласия. Миссис Сэджли сообщила также, что моя возлюбленная, с которой невестка обходилась нелюбезно, воспользовалась обретенной свободой и несколько месяцев назад уехала в столицу, где и живет сейчас вместе с мисс Уильямc в ожидании моего приезда, и что ее осаждал домогательствами лорд Куивервит, который, узнав, что сердце ее занято другим, приложил все усилия, чтобы убедить ее в моей смерти; однако, потерпев поражение во всех своих ухищрениях, несколько недель назад он вознаградил себя за ее безразличие женитьбой на другой леди, которая уже покинула его из-за каких-то семейных неурядиц. Кроме сих новостей, узнал я также, что согласия нет и между Мелиндой и сквайром, которого привело в раздражение большое количество кавалеров, увивавшихся вокруг нее даже после его женитьбы; против ее воли он поторопился отправить ее в поместье, где их взаимная неприязнь дошла до такого предела, что они перестали стесняться знакомых и слуг и оскорбляют друг друга в самых грубых выражениях. Эта благородная старая женщина с добрым сердцем, в доказательство неизменной любви Нарциссы ко мне, показала последнее полученное ею письмо, в котором моя возлюбленная упоминала обо мне с таким целомудрием, нежностью и заботливостью, что моя душа запылала от нетерпения и я решил скакать верхом всю ночь, чтобы как можно скорее обрадовать ее. Миссис Сэджли, наблюдая моеволнение и питая материнскую любовь к Нарциссе и ко мне в равной мере, напомнила мне о чувствах, с которыми я ехал за границу, чтобы помешать себялюбивому желанию насладиться в ущерб этой прелестной леди, целиком зависимой от меня в том случае, если бы мы сочетались браком, и поблагодарил ее за любезное участие и вкратце рассказал ей о своем преуспеянии, что вызвало радость ее и удивление. Сказал я также, что в благодарность за все, чем обязан ей, я постараюсь доставить на склоне ее лет довольство и покой, для чего я хотел бы, чтобы она жила вместе со мной и Нарциссой. Эта благородная женщина была так чувствительно тронута моими словами, что слезы потекли по ее морщинистым щекам; она возблагодарила небеса за то, что оправдались предчувствия, возникшие у нее при первом знакомстве со мной, и в самых изящных и прочувствованных словах выразила признательность за мое, как она назвала, великодушие. Но она отклонила мое предложение, ибо была сильно привязана к милому, печальному домику, где так спокойно коротала годы своего одинокого вдовства. Натолкнувшись на ее непреклонность, я уговорил ее принять тридцать гиней и удалился, порешив выдавать ежегодно такую же сумму, чтобы ей легче было выносить тяготы преклонных лет. Проведя в пути ночь, я достиг утром Кентербери, где остановился, чтобы переменить лошадей, и, входя в гостиницу, заметил на другой стороне улицы аптекарскую лавку с вывеской, на которой прочел имя Моргана. У меня мелькнула мысль, не обосновался ли здесь мой прежний сотоварищ, и, расспросив, я убедился в правильности догадки и узнал также, что он недавно женился на вдове из этого города, за которой взял три тысячи приданого. Обрадовавшись такому известию, я пошел в лавку, как только она открылась, и застал моего приятеля за прилавком, занятого приготовлением клистира. Я приветствовал его: - Мое почтение, мистер Морган! Он поглядел на меня и, ответив "Мое почтение, сэр", - продолжал с полным безразличием растирать в ступке составные части промывательного. - Что это, Морган? Разве вы забыли своего старого сотоварища? - сказал я. При этих словах он снова взглянул на меня и, встрепенувшись, воскликнул: - Поже мой! Не может пыть! Это он! Если не ошипаюсь, мой дорогой друг, мистер Рэндом? Как только он узнал меня, он швырнул наземь пестик, опрокинул ступку, перепрыгнул через прилавок, смахнув при этом полами кафтана ее содержимое, бросался мне на шею, горячо обнял и вымазал скипидаром и яичными желтками, которые смешивал при моем приходе. Когда закончились наши взаимные приветствия, он сказал мне, что по возвращении из Вест-Индии овдовел, добился назначения лекарем на военный корабль, на котором прослужил несколько лет, пока не женился на вдове аптекаря, которая принесла ему значительное приданое, мир и покой, а также неплохую торговлю. Он весьма желал выслушать о моих приключениях, но я сказал, что теперь у меня нет времени, что мое положение прекрасно и я надеюсь увидаться с ним, когда не так буду спешить. Однако он настоял, чтобы я остался позавтракать, представил меня своей жене, по-видимому скромной, рассудительной и весьма немолодой женщине. Он показал мне пуговицу с рукава, данную мной в обмен на его пуговицу, когда мы расставались в Вест-Индии, и был немало горд, увидев, что и я сберег ее. Узнав о положении Макшейна, он сперва, казалось, обрадовался его беде, но затем, подумав, сказал: - Впрочем, он понес расплату за содеянное зло, прощаю ему, и пусть пог ему также простит. О душе капитана Оукема он выразил беспокойство, сказав, что теперь она несомненно скрежещет зубами, и прошло немало времени, покуда я убедил его в том, Томсон жив, чему он очень обрадовался. Обменявшись заверениями в дружбе, я, наконец, простился со славным валлийцем и его супругой и, взяв почтовых лошадей, прибыл в Лондон в тот же вечер, нашел своего отца в добром здравии и сообщил ему все, что узнал о Нарциссе. Мой добрый родитель укрепил мою решимость жениться на ней даже без приданого, если нельзя будет получить согласие ее брата, пообещал перевести на меня через несколько дней достаточную сумму денег, чтобы я мог содержать ее подобающим образом, и выразил желание увидеть милое создание, заполонившее мое сердце. Так как я не спал всю предыдущую ночь да и, кроме того, устал от поездки, я ощутил потребность в отдыхе и пошел спать. Утром, около десяти часов, я взял портшез и, следуя указаниям миссис Сэджли, добрался до дома моей очаровательницы и попросил вызвать мисс Уильямc. Мне не пришлось ожидать и минуты, как в комнату вошла сия молодая женщина и, увидев меня, испустила пронзительный вопль и отшатнулась. Но я встал между нею и дверью и, обняв ее, привел в себя. - Боже мои! - воскликнула она. - Мистер Рэндом, это вы? Моя госпожа сойдет с ума от радости! Я сказал, что боязнь повредить моим внезапным появлением дорогой Нарциссе явилась причиной того, что я пожелал сперва увидеть ее, чтобы обсудить, каким образом можно постепенно подготовить ее госпожу к моему появлению. Она согласилась со мной; уступая велениям своего дружеского расположения ко мне, спросила, успешно ли было мое путешествие, и, взяв на себя предупредить Нарциссу, удалилась, а я остался, сгорал от желания видеть предмет моей любви и заключить его в объятия. Прошло немного времени, и я услышал чьи-то поспешные шаги на лестнице и голос моего ангела, произносившего с жаром: - О, небеса! Возможно ли это? Где же он? В какое смятение пришли все мои чувства при звуке этого столь хорошо знакомого голоса! Какой восторг охватил душу, когда я увидел ее в расцвете красоты! "И грация в каждом шаге, и небеса в глазах, и в движениях величие и любовь!" * Вы, чьи души открыты для самых деликатных чувств, чьи нежные сердца чувствительны к волнующим превратностям любви, вы, оторванные на полтора года от предмета ваших упований и нашедшие умиленную красавицу такой постоянной, какой вы только могли бы желать, будьте справедливы ко мне и вообразите, какое упоение мы испытали, когда бросились друг другу в объятия! Не время было говорить; сжав друг друга в объятиях, мы застыли на несколько минут, охваченные радостью. Обнимая самое для меня дорогое, я вглядывался в мерцавшие ее глаза и каждую черту лица, светившуюся целомудренной любовью, и когда я видел ее дивную грудь, волнуемую непритворным восхищением, и знал, что виновник сего счастья я, - о, небеса! - что должен был я испытать! Я хотел бы сжечь мои записки и навсегда отложить перо, ибо самые пылкие слова бессильны описать волнения моей души. - О, обожаемая Нарцисса! - вскричал я. - О, чудо красоты, любви и искренности! Наконец-то я обнимаю тебя! Наконец-то я могу назвать тебя своей! Никакой ревнивый брат отныне не сможет помешать нашему счастью! Богатство в конце концов вознаградило меня за все мои страдания и позволило отдаться моей любви! Драгоценное создание улыбнулось с неизреченной сладостью и, взглянув на меня с обворожительной нежностью, произнесло: - И мы никогда больше не расстанемся? - Никогда! - ответил я. - Никогда, пока смерть не разлучит нас! Клянусь твоим сладостным поцелуем, в тысячу раз более благовонным, чем ветерок, веющий над апельсинными рощами, я никогда больше тебя не покину! Когда мой первый порыв утих, моя страсть стала буйной и необузданной. У меня голова закружилась у преддверия блаженства, и вся моя добродетель и философия с трудом могли сдержать мои желания. Нарцисса заметила происходившую во мне борьбу и со своим обычным благоразумием отвлекла мое воображение от этого предмета и пожелала услышать подробности моего путешествия. Я удовлетворил ее просьбу и поведал ей всю историю моего плавания. Она была бесконечно поражена тем, что я обрел отца, и слезы навернулись у нее на глазах. Она пришла в восторг, услышав, что он одобряет мою любовь, выразила страстное желание познакомиться с ним, поздравила себя и меня с доброй фортуной и заметила, что великие и неожиданные повороты судьбы происходят по воле провидения. Несколько часов мы провели в искренних душевных излияниях, и я получил ее согласие увенчать мое счастье, как только мой отец сочтет это возможным, и, надев на нее ожерелье из бриллиантов и аметистов, подаренное мне в Парагвае одной старой испанской леди, я удалился, пообещав вернуться днем с доном Родриго. Когда я возвратился домой, сей великодушный родитель заботливоосведомился о здоровье моей дорогой Нарциссы, и для благоденствия ее вручил мне акт, делающий меня обладателем пятнадцати тысяч фунтов, не считая прибыли от моих торговых дел, доставивших мне еще три тысячи. После обеда я проводил его к моей возлюбленной, которая в своем наряде, надетом для сего случая, блистала красотой. Я заметил, что он был поражен ее прекрасным обликом, равного которому, я, право же, думаю, не было под солнцем. Он нежно обнял ее и сказал, что гордится сыном, достаточно разумным и обладающим должными качествами, чтобы завоевать любовь такой красивой леди. Она зарделась, услышав такой комплимент, и, томна подняв на меня глаза, ответила, что была бы недостойна внимания мистера Рэндома, если бы оказалась слепа к его редким достоинствам. Я отвесил глубокий поклон. Мой отец, вздохнув, произнес: - Вот такая была когда-то моя Шарлотт! И глаза его наполнились слезами, а нежное сердце Нарциссы проявило себя двумя драгоценными слезинками, которые, если бы не присутствие отца, я осушил бы поцелуем. Не излагая подробно нашей беседы, я должен только заметить, что дон Родриго был очарован ее рассудительностью так же, как и внешностью, а ей он очень понравился благодаря своему уму и тонкому обхождению. Было решено, что он напишет сквайру, объявит о своем одобрении моей любви и предложит, чтобы тот выделил Нарциссе часть имущества отца, в чем сквайр не должен отказать, а если откажет, то мы без его согласия увенчаем наше общее желание. ГЛАВА LXVIII Мой отец делает подарок Нарциссе. - Ее брату отправлено письмо - Я появляюсь в кругу моих знакомых. - Поведение Бентера - Сквайр отказывает в своем согласии. - Мой дядя приезжает в Лондон. - Одобряет мой выбор. - Я женюсь. - Мы встречаем в театре сквайра и его супругу. - Знакомства с нами ищут. Проведя вечер, доставивший удовольствие всем присутствующим, мой отец обратился к Нарциссе с такими словами. - Мадам, разрешите мне почитать вас отныне моею дочерью и как дочь примите от меня это первое доказательство родительской любви и долга. И он вручил ей банковый чек на пятьсот фунтов, а она при виде такого подарка низко присела и ответила: - Дорогой сэр, хотя я не имею ни малейшей надобности в этих деньгах, но питаю к вам слишком глубокое почтение, чтобы отвергнуть этот знак вашего великодушия и уважения, и тем охотнее принимаю его, что уже считаю благополучие мистера Рэндома неразрывно связанным с моим. Он остался чрезвычайно доволен ее откровенным и разумным ответом; затем мы откланялись и пожелали ей спокойной ночи. По моей просьбе в Сассекс было отправлено письмо с гонцом, а тем временем дон Родриго снял к предстоящей моей свадьбе меблированный дом и завел прекрасный выезд. Большую часть дня я проводил с обожаемым созданием, однако же улучал иногда время появляться в кругу своих старых знакомых, изумлявшихся великолепию моего наряда. В особенности поражен был Бентер странными превратностями моей судьбы, причину коих тщетно пытался обнаружить, пока я не почел нужным открыть ему тайну, связанную с моим последним путешествием, отчасти принимая во внимание нашу былую дружбу, а отчасти из желания положить конец всяким нелестным для меня догадкам, которые и он и все остальные, несомненно, стали бы строить касательно моего положения. При этом известии он выразил большоеудовольствие, и у меня не было оснований заподозрить его в неискренности, так как я пенял, что теперь он считает себя избавленным от уплаты долга мне и тешит себя надеждой взять у меня взаймы еще денег. Я повел его домой обедать, и его речи пришлись столь по вкусу моему отцу, что, узнав о его затруднительном положении, он попросил меня оказать ему помощь и осведомиться, хочет ли он получить офицерский патент, на приобретение которого отец готов снабдить его деньгами. Я предоставил моему приятелю возможность остаться со мной наедине; и, как я ожидал, он поведал мне, что находится накануне примирения со своим богатым старым дядюшкой, чьим наследником являлся, но хотел бы получить некоторую сумму на неотложные нужды и попросил ссудить его деньгами и взять обязательство на всю сумму своего долга. Он готов был удовлетвориться десятью гинеями, а когда я вручил ему двадцать, он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, потом спрятал деньги в кошелек и сказал: - Ну, что ж... все равно... вы получите все сразу в кратчайший срок. Взяв его расписку, чтобы не тратить деньги на заверение обязательства, я не без удивления заговорил о том, может ли такой разумный человек, как Бентер, проводить время в безделии, и осведомился, почему бы ему не попытать счастья в армии. - Как! - воскликнул он. - Зря тратить деньги на патент субалтерна, находиться под начальством кучки негодяев, которые заняли высшие места только благодаря самым гнусным уловкам! Нет, я слишком дорожу своею независимостью и не принесу в жертву свою жизнь, здоровье и утехи столь презренным расчетам! Видя его отвращение к такому образу жизни, я перевел разговор на другие предметы, а затем вернулся к дону Родриго, который только что получил от сквайра такое послание: "Сэр, на письмо, подписанное Р. Рэндом, даю нижеследующий ответ: что касается до вас, то я ничего о вас не знаю. Вашего сына - или человека, выдаваемого вами за сына, - я видел; если он женится на моей сестре, то на свою погибель: я заявляю, что он не получит ни единого фартинга из ее приданого, каковое становится моею собственностью, буде она выберет себе супруга, не получив моего согласия. Передача вами в ее пользу части имущества - это, по моему мнению, все враки, и сами вы ничего не стоите. Но даже если бы владели вы всеми сокровищами Индии, ваш сын никогда не удостоится чести войти в нашу семью с согласия Орсона Топхолла". Мой отец не очень удивился сему учтивому письму, ибо наслышался о нраве его автора, а что до меня, то я даже обрадовался его отказу, так как получил теперь возможность доказать бескорыстие моей любви. С разрешения отца я посетил мою очаровательницу и сообщил ей содержание письма ее брата, после чего она горько заплакала, не внимая моим утешениям и ласковым словам, а через два дня было назначено наше бракосочетание. В течение этого времени, когда все струны моего сердца были натянуты в восторженном ожидании, Нарцисса попыталась примирить кое-кого из своих столичных родственников со вступлением ее в брак, но, убедившись, что они глухи к ее увещаниям то ли из зависти, то ли по предубеждению, сказала мне с неизъяснимой нежностью, орошая слезами прелестные щечки: - Да, теперь свет не усомнится в вашем благородстве, раз вы принимаете в свои объятия нищее, всеми покинутое, обездоленное существо! Растроганный ее печалью, я прижал бедняжку к груди и поклялся, что теперь она мне стала еще дороже и милее, ибо во имя любви ко мне пожертвовала своими друзьями и богатством. К тому времени прибыл в Лондон мой дядя, к которому она питала глубокое уважение, и я представил его моей невесте. Расцеловав и разглядев ее, он обратился ко мне: - Тысяча чертей, Рори! Это знатный приз, построен на славу и оснащен чудесно! А если он не понесет добрых матросов, когда ты примешь командование, так, значит, ты, разбойник, заслуживаешь того, чтобы пуститься в плаванье в лохани. Надеюсь, вы не в обиде на меня, племянница? Вы не обращайте внимания на мои слова, я, как говорится, простой моряк, но это не мешает мне питать к вам такое же уважение, как и всякий другой! Она приняла его очень почтительно, сказала, что давно жаждала увидеть человека, которому столь обязана за его великодушное отношение к мистеру Рэндому; заявила, что она почитает его своим дядей и просит у него разрешения называть его отныне этим именем, и выразила уверенность в том, что ни единое его слово не может быть для нее обидным. Славный капитан пришел в восторг от ее учтивого обхождения и выразил настоятельное желание быть посаженым отцом, клятвенно заверяя, что любит ее, как свое родное дитя, и дает две тысячи гиней первому плоду нашей любви, как только сей плод запищит. Все было приуготовлено к празднованию нашей свадьбы, которая должна была состояться весьма скоро в доме моего отца. Пробил счастливый час, дон Родриго и дядя поехали в карете за невестой и мисс Уильямc, оставив меня со священником, Бентером и Стрэпом, из которых ни один еще не видел моей очаровательной владычицы. Услыхав, что карета вернулась, мой преданный слуга, терзаемый желанием увидеть леди, о которой столько наслышался, поместился у окна, чтобы взглянуть на нее, когда она будет выходить из кареты. Увидев ее, он сжал руки, выпятил белки глаз и, разинув рот, замер в восторге, после чего изрек такие слова: - О Dea certe! qualis in Eurotae ripis, aut per juga Cynthi, exercet Diana chores! {"О, наверно, богиня! Так на Эврота брегах иль так на Кинфа вершинах хоры Диана ведет .." (Пер. Брюсова.)Искусственное соединение разных стихов из поэмы Вергилия "Энеида". O dea certe! - кн. 1, ст. 328, остальная часть цитаты - кн. 1, ст. 498-499.} Священник и Бентер удивились, услышав, как мой слуга говорит по-латыни, но они скоро обрели другой предмет для изумления, отобразившегося на их лицах, когда мой отец ввел в комнату Нарциссу. В самом деле, они были бы самыми бесчувственными смертными, если бы могли созерцать без волнения божественное создание, к ним приближавшееся! Ее облачало белое атласное платье с золотой вышивкой на груди; головку ее покрывала французская наколка, из-под коей ниспадали локонами чудесные ее волосы, ложившиеся волнами на белоснежную шейку, которая служила украшением ожерелью, мною подаренному; глаза ее сияли целомудрием и любовью, а грудь сквозь затенявшую ее вуаль сулила блаженство рая! Я, как подобало мне, принял сей бесценный дар провидения. Вскоре священник совершил церемонию бракосочетания, причем дядя мой по горячей его просьбе был посаженым отцом моей дорогой Нарциссы, которая дрожала всем телом и едва могла совладать с собой в торжественный момент перелома своей судьбы. Как только она стала моей по законам неба и земли, я запечатлел горячий поцелуй на ее устах, мой отец нежно поцеловал ее, дядя сжал ее в своих объятиях, и я представил ее моему другу Бентеру, весьма учтиво принесшему ей поздравления. Мисс Уильямc повисла у нее на шее и залилась слезами, а Стрэп упал на колени и попросил у своей госпожи разрешения облобызать ее руку, которую она и протянула ему с великой готовностью. Не смею описывать чувства, овладевшие мною при этом событии; достаточно будет сказать, что после ужина и увеселений, продолжавшихся до десяти часов, я предостерег мою Нарциссу, как бы ее здоровью не повредило сидеть с гостями до такого позднего часа, и ее уговорили удалиться вместе с ее горничной в отведенные для нас апартаменты. Когда она удалялась из комнаты, лицо ее залил румянец, от которого вся кровь закипела у меня в жилах и пульс забился с удесятеренной силой! Она была столь жестока, что заставила меня пребывать в таком состоянии добрых полчаса; я не мог обуздать свое нетерпение, покинул гостей, ворвался в ее спальню, вытолкнул вон ее наперсницу, запер дверь и обрел ее... О небо и земля!.. Наслаждение в тысячу раз более прельстительное, чем то, что могли предугадать мои самые обольстительные надежды! Но разрешите мне не осквернять целомудренных тайн Гименея. Я был счастливейшим из смертных! Утром меня разбудили три-четыре барабана, которые Бентер поместил под моим окном; я распахнул занавес и испытал неизъяснимое наслаждение, созерцая небесные прелести, коими я ныне обладал! <Во сне иль наяву, но красота равно являет прелести свои> *. Луч света, озаривший лицо моей Нарциссы, разбудил также и ее, и она, вспомнив обо всем, скрыла свое зардевшееся лицо на моей груди. От радости я потерял рассудок! Я не мог поверить свидетельству своих чувств, и мне казалось, будто все привиделось мне во сне. Тем временем дядя постучался в дверь и предложил встать с койки, которую я слишком долго занимаю. Я вышел к нему, послал мисс Уильямc к ее госпоже, а затем капитан Баулинг на самом отменном морском языке поздравил меня с успехом. Не прошло и часа, как дон Родриго повел мою жену к завтраку, и она выслушала от гостей хвалы своей красоте, которая, по их словам, стала еще более ослепительна - если это только возможно - благодаря замужеству. Так как нежного ее слуха отнюдь не касались те непристойные двусмысленности, которые слишком часто произносятся в подобных случаях, она держала себя с достоинством, непринужденно и с непритворной скромностью; а я в присутствии всех презентовал в знак моей любви и уважения дарственную запись на все мое имущество ей и ее наследникам на вечные времена. Она приняла ее, сопровождая нежнейшим благодарным взглядом, заметила, что никакой подобного рода поступок мой не может ее удивить, пожелала, чтобы отец мой потрудился сохранить эту запись, и сказала: - После моего мистера Рэндома вы - первый, к кому я должна питать наибольшее доверие. Очарованный ее разумными словами, он взял документ и заявил, что тот не потеряет ценности, находясь у него на сохранении. Так как нам не приходилось делать многочисленные визиты и принимать многих гостей, то недолгое время, проведенное нами в столице, мы посвятилиобщественным увеселениям, где, как подсказывало мне тщеславие, Нарциссу едва ли кто мог затмить. Однажды вечером мы послали нашего лакея оставить за нами одну из лож у сцены, и, войдя, увидели в ложе напротив сквайра и его супругу, казалось, весьма удивившихся при виде нас. Я немало обрадовался, встретившись с ними лицом к лицу, еще и потому, что у Мелинды отняла всех ее поклонников моя жена, которая в этот вечер превосходила свою невестку не только красотой, но и нарядом. Мелинда была уязвлена победой Нарциссы, вскидывала голову на тысячу манеров, играла веером, смотрела на нас с презрением, затем начала шептать что-то своему супругу и притворно захихикала; но все ее ухищрения оказались тщетными: они нисколько не огорчили миссис Рэндом, а ей самой не помогли скрыть раздражение, которое принудило ее удалиться задолго до окончания театрального представления. Благодаря этой зловредной особе весть о нашей свадьбе была распространена с неблаговидными для нас подробностями, и некие люди, падкие до скандала, принялись расследовать происхождение моего богатства; но как только узнали, что я располагаю вполне независимым состоянием, в свете начали домогаться знакомства с нами в такой же мере, в какой прежде им гнушались. Но у Нарциссы слишком много было горделивого достоинства, чтобы примириться с такой переменой в обхождении, в особенности же чтобы примириться с поведением ее родственников, с которыми она наотрез отказалась встречаться после клеветнических слухов, распускаемых ими ей во зло. ГЛАВА LXIX Мой отец решает посетить родные места. - Мы собираемся ехать с ним. - Мой дядя пишет новое завещание в мою пользу и объявляет о своем намерении снова итти в море. - Мы отправляемся в Шотландию. - Прибываем в Эдинбург. - Покупаем наше родовое поместье. - Направляемся туда. - Останавливаемся в городе, где я учился. - Я уплачиваю долг Крэбу. - Поведение Пошна и его жены, а также одной из моих кузин. - Нас встречают в поместье. - Стрэп женится на мисс Уильямc, и мой отец заботится о его благополучии к полному его удовольствию. - Я чувствую себя все более и более счастливым. Когда мой отец задумал вновь посетить свою родину и выполнить печальный долг, оросив слезами могилу моей матери, Нарцисса и я решили ему сопутствовать при исполнении этого благочестивого долга и стали готовиться к путешествию; что до моего дяди, то он не должен был принимать в нем участия, так как собирался еще раз испытать свою фортуну на море. Он написал завещание в мою пользу и в пользу моей жены и оставил его своему деверю, а я, не желая поступать себе во вред, предложил сквайру представить завещание его отца в Докторс Коммонс * и поручил поверенному вести дело в мое отсутствие. Все приготовления закончились, мы попрощались со своими лондонскими друзьями и отправились в Шотландию - дон Родриго, Нарцисса, мисс Уильямc и я в карете, а Стрэп и двое ливрейных слуг верхом; поскольку мы двигались медленно, моя очаровательница выносила дорожные тяготы очень хорошо вплоть до самого Эдинбурга, где мы намеревались прожить несколько недель. Здесь дон Родриго, узнав, что охотник на лисиц промотал свое поместье, которое было назначено итти с торгов, решил купить это поместье, где он родился, и приобрел все земли, принадлежавшие его отцу. Через несколько дней после совершения этой сделки мы покинули Эдинбург, чтобы вступить во владение поместьем, и по пути задержались на ночь в городе, где я получил образование. Я узнал, что мистер Крэб умер, послал за его душеприказчиком, уплатил свой долг с процентами и получил назад расписку. Мистер Пошн с женой, прослышав о нашем приезде, имели дерзость явиться в гостиницу, где мы остановились, назвали себя и просили разрешения засвидетельствовать почтение моему отцу и мне; но воспоминание об их подлои обращении со мной в дни моего сиротства слишком глубоко запало в мою душу, чтобы его могла изгладить такая корыстная угодливость. Я с презрением отказался их видеть и поручил Стрэпу им передать, что мой отец не желает иметь ничего общего с такими, как они, низкими людьми. Они ушли, а через полчаса внезапно какая-то женщина, без всяких церемоний открыв дверь комнаты, где находились, обратилась к моему отцу с такими словами: - Мое почтение, дядя! .. Как я рада вас видеть! Это была одна из моих кузин, упоминаемых в первой части настоящих мемуаров; дон Родриго отозвался: - А кто вы, мадам? - О! - воскликнула она. - Мой кузен Рори знает меня очень хорошо. Вы помните меня, Рори? - Да, мадам, - ответил я. - Что до меня, то я вас тогда не забуду. Сэр, это одна из молодых леди, которые, как я говорил уже вам, относились ко мне столь человечно во дни моего детства! При этих словах лицо отца запылало от негодования, и он так повелительно приказал ей выйти вон, что она в испуге ретировалась, бормоча проклятия, когда спускалась по лестнице. Впоследствии мы узнали, что она была замужем за прапорщиком, промотавшим все ее состояние, а ее сестра родила ребенка от лакея своей матери, который теперь женат на ней и держит жалкую пивную в провинции. Слава о нашем преуспеянии опередила нас, и мы узнали, что на следующий день городские власти намерены приветствовать нас как почетных граждан; отец мой, правильно оценив их любезность, приказал подать лошадей рано утром. Мы отправились в наше поместье, находившееся милях в двадцати от города; не доезжая полулиги до дома, мы встретили толпу бедных арендаторов - мужчин, женщин и детей, - выражавших свою радость громкими восклицаниями и сопровождавших нашу карету вплоть до ворот. Поскольку нет на земле страны, в которой крестьяне были бы так привязаны к своим помещикам, как в Шотландии, они нас чуть не задушили изъявлениями своей любви. Отец мой всегда был их любимцем, и теперь, когда он появился как их господин, которого они так долго считали умершим, их радость вылилась в сумасбродствах. Когда мы вошли во двор, нас окружила такая толпа, что кое-кого чуть не задавили насмерть; те, кто был поближе к дону Родриго, упали на колени, целовали его руку или полы кафтана, громко молясь о его здравии и благополучии; другие так же поступили с Нарциссой и со мной; наконец остальные хлопали в ладоши и молили небеса ниспослать на нас свое благословение. Коротко говоря, вся сцена, - хотя и грубая - была так чувствительна, что нежная моя спутница плакала, на нее глядя, и даже мой отец не мог удержаться, чтобы не прослезиться. Приветствуя свою дочь и меня в своем доме, он приказал зарезать нескольких телят и принести из соседней деревни несколько бочек эля, чтобы угостить этот славный народ, не ведавший такого праздника в течение многих лет. На следующий день нас посетили джентльмены, жившие по соседству; среди них были наши родственники, один из которых привел с собой моего кузена, охотника на лисиц, проживавшего у него в доме с той поры, как должен был покинуть свой. Мой отец был настолько великодушен, что принял его ласково и даже обещал купить патент в армию, за что тот с большой радостью благодарил. Моя очаровательная Нарцисса была предметом всеобщего восхищения и любви, вызванных ее красотой и рассудительностью. Ей столь понравилось поместье, а также окрестное общество, что она до сих пор не обнаруживает ни малейшего желания отсюда уехать. Прожив здесь несколько дней, я убедил отца посетить деревню, где учился в школе. Здесь нас встретили самые видные жители и повели в церковь, где мистер Синтаксис, школьный учитель (мой тиран уже умер), произнес речь по-латыни в честь нашей семьи. И никто так не изощрялся, приветствуя нас, как отец Стрэпа и его родственники, взиравшие на славного лакея как на первого джентльмена их рода и, соответственно сему, восхвалявшие его благодетелей. После воздаяния нам почестей мы уехали из этой деревни, оставив сорок фунтов для бедняков прихода. И в тот же вечер Стрэп, слегка взволнованный уважением, которое оказывали ему, а также и мне, как его благодетелю, набрался смелости и сказал, что в нем зародилось нежное чувство к мисс Уильямc, и если его госпожа и я похлопочем за него, то он не сомневается в благоприятном ее отношении к его искательствам. Удивленный его просьбой, я спросил, известна ли ему история этой несчастной леди. В ответ на это он сказал: - Да, да, я знаю, что вы имеете в виду.... Она была несчастна, я согласен с вами, но что из того? Она исправилась, я в этом уверен, в противном случае вы и моя дорогая госпожа не относились бы к ней столь уважительно. А что до мнения общества, то для меня оно не стоит выеденного яйца! К тому же общество ничего об этом не знает! Я похвалил его философию и склонил на его сторону Нарциссу, которая действовала столь успешно, что вскоре мисс Уильямc дала согласие и они поженились с одобрения дона Родриго, подарившего Стрэпу пятьсот фунтов для покупки фермы и назначившего его управляющим своим поместьем. Моя щедрая супруга дала своей горничной такую же сумму, и теперь они живут в покое и довольстве в полумиле от нас и ежедневно воссылают молитвы о нашем здравии. Если на земле есть подлинное счастье, то я им обладаю. Буйные взрывы страсти утихли и перешли ныне в нежную, глубокую и спокойную любовь, коренящуюся в тесном союзе сердец, который может быть порожден только добродетельной супружеской жизнью. Фортуна, невидимому, решила загладить свою прежнюю жестокость. Ибо мой поверенный пишет, что, несмотря на условие в завещании моего тестя, дававшее сквайру право обосновать свои притязания, я получу состояние моей жены согласно добавлению к завещанию, толкующему сие условие и ограничивающему его силу достижением моей женой девятнадцатилетнего возраста, после чего она получает право распоряжаться своим состоянием. Я выехал бы незамедлительно в Лондон по получении этого сообщения, но моя дорогая жена недавно почувствовала дурноту и заметно стала округляться в талии. Итак, я не могу покинуть ее в столь серьезном положении и надеюсь, что счастье мое будет теперь увенчано. СМОЛЛЕТ И ЕГО РОМАН "ПРИКЛЮЧЕНИЯ РОДРИКА РЭНДОМА" Характеризуя развитие английского буржуазного реалистического романа XVIII в., А. М. Горький ставит вопрос о своеобразии английской просветительской литературы, отмечая, наряду с ее прогрессивностью, черты присущей ей исторической ограниченности. Указывая на то обстоятельство, что роман английского Просвещения помогал создавать "...систему самозащиты буржуа от напора на него социальных демократических требований" {М. Горький, История русской литературы, 1939, стр. 39.}, великий пролетарский писательопределяет тем самым наличие охранительных тенденций в английском буржуазном романе XVIII в. В задачи просветительской литературы входила таким образом не только критика феодальных пережитков и борьба с аристократической реакцией, но и защита интересов нарождающегося буржуазного общества. Эта особенность английской просветительской литературы определялась своеобразием исторического и социально-политического развития английского буржуазного государства, обусловленного "...компромиссом между подымающейся буржуазией и бывшими феодальными землевладельцами" {К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XVI, ч. II, стр. 298.}. Английская буржуазия, по выражению Энгельса, стала к этому времени ".. .признанной частью господствующих классов Англии. Вместе с ними она была заинтересована в подавлении огромных трудящихся масс народа" {Там же}. По мере роста и укрепления английского буржуазного общества гуманистические идеалы Просвещения входили в противоречие с основными принципами буржуазного общественного развития. И если лучшие представители английской буржуазной интеллигенции, из среды которой вышли английские романисты-просветители, еще и питали в начале века иллюзии о том, что новый общественный строй, пришедший на смену феодальному, принесет с собой общее благосостояние, то к середине века эти иллюзии должны были рассеяться. Обострившиеся в эпоху промышленного переворота классовые противоречия показали английским просветителям всю наивность их веры в справедливость существующего строя. В то время как одни представители английского реалистического романа предпочитали не замечать неприглядной правды капиталистической действительности и придерживались легенды об "общем благосостоянии", другие прямо и честно заявляли о своем разочаровании, своем недовольстве, своем возмущении. Конечно, даже эти по-своему честные для того времени критики буржуазного строя не призывали своих читателей к его разрушению, не были его врагами. Но в их критике, классово ограниченной своеобразием определенных исторических условий, накапливался конкретный обвинительный материал против укреплявшегося в Англии капитализма. Предлагаемый советскому читателю роман английского просветителя и сатирика-реалиста Смоллета "Приключения Родрика Рэндома" дает критику подобного рода. Роман Смоллета "Приключения Родрика Рэндома", как и предшествовавший ему роман Фильдинга "История Тома Джонса", на первый взгляд как бы несет еще на себе печать той уверенности и оптимизма, которой отмечены были более ранние произведения английской просветительской литературы. Но и Фильдинг и Смоллет ведут своих героев к "счастливому концу" через реалистически изображенную жизнь английского общества XVIII столетия, показанную в широком социальном плане; в их романах содержится критика развивающегося английского буржуазного общества, близкая по своей силе к обличительному пафосу современного им известного английского художника Хогарта, мастера реалистической социальной сатиры. Впоследствии Фильдинг и Смоллет отказались от многих лучших сторон своего реализма, но до этого оба они создали произведения, прочно вошедшие в список книг, обличающих буржуазную Англию в самой ее колыбели в ту эпоху, когда только основывалась цитадель своекорыстия, насилия и лицемерия, громконазванная впоследствии Великобританией. В этом списке книг "Приключения Родрика Рэндома" занимают видное место. Тобайас Смоллет родился в 1721 г в семье небогатого шотландского землевладельца. Окончив так называемую "грамматическую школу" в городке Думбартоне (что равнялось тогда среднему образованию), Смоллет поступил в ученики к известному в Глазго хирургу Гордону, у которого приобрел некоторые практические навыки в области хирургии. К этому времени относится его первое литературное произведение - трагедия "Цареубийство" Эта пьеса, исполненная риторики и преувеличенного пафоса, интересна, тем не менее, своим протестом против тирании. Следует заметить, впрочем, что тираноборческие тенденции трагедии "Цареубийство" в значительной мере объясняются шотландским сепаратизмом молодого Смолетта, усиливавшим его неприязнь к английской монархии. С этой трагедией и несколькими рекомендациями в кармане восемнадцатилетний Смоллет отправляется в Лондон, надеясь преуспеть на поприще драматургли, однако, как и следовало ожидать, терпит здесь полную неудачу. После долгих мытарств и унижений Смрллет получает, наконец место помощника судового лекаря и в 1740 г. отплывает на борту военного корабля в составе особой эскадры, посланной к берегам Южной Америки для захвата испанского порта Картахены. Удар по Картахене, давно задуманный английским верховным командованием, должен был парализовать всю систему испанской обороны американского побережья Но английский флот терпит поражение. Смоллет становится свидетелем позорного провала картахенской авантюры, которая приносит Англии тяжелые потери. Он понимает, что одной из причин поражения является продажность и бездарность английского военно-морского командования. В 1744 г. Смоллет снова в Лондоне и еще раз пробует попытать счастья в литературе. Все старания Смоллета обратить на себя внимание публики остаются безуспешными в течение двух лет. Ни его памфлеты, посвященные современной театральной полемике, ни его стансы "Слезы Шотландии", в которых он оплакивает страдания родины, жестоко наказанной за поддержку последнего Стюарта (1745), не приносят автору желанной известности. Успех приходит только с "Приключениями Родрика Рэндома" (1747) и закрепляется новым романом - "Приключения Перегрина Пикля" (1751). После "Приключений Перегрина Пикля" Смоллет занимается самой разнообразной литературной деятельностью: он много переводит (в том числе Вольтера, Лесажа и Сервантеса), пишет журнальные статьи, издает газету, работает над большим компилятивным сочинением "История Англии". Смоллет становится, наконец, профессиональным писателем, прочно входит в литературную среду, принимает участие в литературной и политической борьбе своего времени. В этой борьбе Смоллет постепенно сближается с тори - партией английских землевладельцев, отстаивавших свои интересы от напора буржуазии, стремившейся к политическому господству в стране. До того времени Смоллет был ближе к вигам, с которыми его связывала также семейная традиция. Переход на сторону тори, наметившийся в начале 50-х годов, может быть объяснен тем, что близкое знакомство с английской политической жизнью и особенно впечатления от усиливающейся активности буржуазии оттолкнули Смоллета от вигов, явно поддерживавших интересы преуспевающего английского буржуа. Смоллет, все резче и насмешливее относившийся к хозяйничанью капиталистических хищников, подчинявших себе всю жизнь английского общества, ошибочно увидел в тори силу, которая может противостоять всепобеждающему натиску капитала. Однако он отнюдь не является последовательным сторонником торийской реакции. Это явствует из его труда "История Англии", в котором он не раз высказывает отрицательные суждения относительно обреченного историей феодального строя. В своих романах "Приключения графа Фердинанда Фатома" (1753) и "Приключения сэра Ланселота Гривса" (1762) Смоллет разоблачает продажность и своекорыстие английского буржуа, подвергая резкой критике как вигов, так и тори, а это свидетельствует уже о его разочаровании в политике торийских кругов, с которыми он был до того близок. Критическое отношение Смоллета к пережиткам феодализма и монархическому строю сквозит во многих страницах его своеобразного путевого дневника, отразившего впечатления писателя от его поездки по Франции и Италии ("Travels through France and Italy", 1766). Картина притеснений и несправедливости, открывавшаяся перед Смоллетом в этих странах, где еще господствовал абсолютизм, видимо, убеждала писателя в ошибочности его иллюзий относительно перспективы торизма - партии, поддерживаемой в основном представителями поместной знати, реакционной аристократией. Но, конечно, самым убедительным доводом, заставившим Смоллета отойти от торийских политических кругов, были народные волнения конца 60-х годов, спровоцированные торийскими лидерами. Смоллет не только отходит от участия в торийской журналистике, в которой он подвизался в течение нескольких лет, но и выступает против недавних своих соратников. В 1769 г. он анонимно выпускает "Историю и приключения Атома" - сатиру на английский буржуазный парламентаризм, в которой высмеивает представителей обеих враждующих партий. Смоллет все более отчетливо начинает осознавать противоречие между просветительским идеалом "свободного" и "справедливого" буржуазного государства и реальной общественно-политической действительностью Но, убедившись в несостоятельности своих идеалов, Смоллет не находит ничего устойчивого и положительного взамен их. Его буржуазно-демократическое свободолюбие не только умеренно, но и отвлеченно, а его защита абстрактных "прав человека" не что иное, как защита буржуазных свобод. В 1771 г. выходит последний роман Смоллета "Путешествие Гемфри Клинкера", в котором не смолкает осуждение английского буржуазного общества. В этом романе Смоллет саркастически обрисовывает буржуазно-помещичью знать, правящую Англией, и сокрушенно повествует о нищете, которая становится уделом народных масс Англии. Первый роман Смоллета "Приключения Родрика Рэндома" несет в себе ту силу обличения и критики буржуазного строя, о которой говорил Горький в своем очерке по истории английского буржуазного романа. "За Фильдингом следует Смоллет - 1721-1771 годы - он с огромной силой изображал отрицательные стороны английского общества той эпохи и первый ввел в рамки романа изображение политических тенденций" {М. Горький, История русской литературы, 1939, стр. 38-39.}. С холодной резкостью рисует Смоллет социальные пороки своего времени. Он разоблачает произвол властей, продажность чиновников и судей, сатирически показывает царящие повсюду мошенничество и несправедливость. Он подвергает критике самую основу благосостояния английской морской державы - британский королевский флот и дает поразительные по яркости и силе картины издевательства над английскими матросами. Роман охватывает большой и разнообразный материал социальной действительности. Поместное дворянство, столичная знать, подозрительная городская богема, где наследники титулованных родов смешаны с подонками общества, военная среда, флот - вот социальные круги, в которых развертывается действие романа. По жанру "Приключения Родрика Рэндома" напоминают "авантюрно-плутовской" роман композиция перегружена однообразными механическими перипетиями, слишком многие события обусловливаются вмешательством всевластного случая, приходящего на выручку к молодому романисту всякий раз, когда тому нехватает продуманной психологической или социальной мотивировки. Так, например, неправдоподобен счастливый поворот судьбы Родрика, который неожиданно находит отца, становится состоятельным человеком и получает возможность осуществить свои заветные желания. Но, несмотря на внешнее сходство с произведениями авантюрного жанра, "Приключения Родрика Рэндома" отмечены многими чертами романа просветительского. В предисловии к своей книге Смоллет говорит о том, что, в отличие от Лесажа (наиболее яркого представителя "авантюрно-плутовского" романа), он считает недостаточным только развлекать и смешить читателя, он стремится дать пищу тому благородному негодованию, которое должно воодушевить читателя против низменных и порочных склонностей света. "Я хотел, - пишет Смоллет, - изобразить скромные достоинства в борьбе со всеми трудностями, которые могут стать уделом одинокого сироты как благодаря недостатку опыта, так и благодаря себялюбию, зависти, злобе и подлому равнодушию человечества". Но, в отличие от ранних представителей английского просветительского романа, Смоллет уже не верит в возможность исправить мир увещанием или проповедью. В горечи Смоллета сказывался тот накопленный им опыт знакомства с буржуазным обществом, которого не было еще у его литературных предшественников. Рушилась просветительская концепция человека, наивно идеализировавшая человеческую натуру, понятую абстрактно и метафизически, на смену ей шла новая скептическая точка зрения, подсказанная буржуазной действительностью и почти в одно время со Смоллетом выраженная Юмом в его "Исследованиях человеческого разума" (1743). Юм вел своих читателей из "царства разума" в царство откровенного личного интереса, утверждая примат эгоизма. Так, в области этики взгляды Юма явились оправданием буржуазных добродетелей. Скептицизм Юма - идеалистическая реакция на английский материализм XVII-XVIII вв - был явлением того начинавшегося кризиса Просвещения, в обстановке которого развертывалось творчество Смоллета. Герой романа Родрик Рэндом - это напористый, практичный деляга-эгоист. Он одиноко и отчаянно ведет борьбу с враждебным или бесчувственно-равнодушным миром за место в нем - за богатство, за возможность стать в этом мире одним из его хозяев. В душе Родрика нет места подлинному чувству дружбы: Стрэп для него прежде всего слуга, и его преданность Родрик принимает как нечто само собою понятное. Нет у него и настоящего чувства любви - это либо похоть, о проявлениях которой он любит рассказывать не без хвастовства, либо чувство собственника, давно облюбовавшего красивую вещь и наконец-то ставшего ее обладателем. Нет у него и привязанности к своей стране. Легко уступая обстоятельствам, Рэндом становится солдатом французской армии и участвует без зазрения совести в войне против Англии и ее союзов. Родрик живет только одним - "интересом", эгоистическим стремлением выбиться, "выйти в люди". Ему долго не удается это; но вот работорговля, которой он успешно занялся со своим дядюшкой, дает ему возможность заложить основу благосостояния, а дальнейшему помогает уже упомянутый "случай". Война всех против всех кипит в романе Смоллета; и если люди в этой войне оказываются иногда союзниками, то соединяет их опять-таки только "личный интерес", эгоистическая потребность, общий враг, общая корыстная цель. Сурово, желчно и безрадостно показал Смоллет английское общество в своем первом романе. Но особенно резко выделяются в нем страшные главы, посвященные позорной картахенской экспедиции, нравам и порядкам царившим в британском королевском флоте. Эти главы, полные отвратительных и незабываемых подробностей, являются, как и самая характеристика Родрика Рэндома, замечательным обвинительным документом против английского буржуазного общества. Вот каких людей воспитывало оно еще в XVIII в - говорит нам книга Смоллета, а ведь Родрик не преступник, не исключение, он типичный его представитель. Иногда кажется, что Смоллет как бы умышленно коллекционирует страшные и отталкивающие эпизоды, загромождает сцены своего романа натуралистически грубыми подробностями. Эти сцены запоминаются не в отдельности, а как общая правдивая картина тяжелой жизни английских моряков, как та правда, которую художники обыкновенно прятали за парадными изображениями многопарусных кораблей, окутанных живописными клубами пушечного дыма В буржуазной английской литературе еще в XVIII в. было развито искусство замалчивания, искусство лицемерной полуправда и слащавой лжи, искусство, целью которого было примирение с действительностью, приукрашиванье ее. В этом отношении Смоллет один из немногих английских писателей, дерзающих говорить самую жестокую и откровенную правду об Англии и англичанах. Реакционные англо-американские литературоведы, фальсифицируя историю английской литературы, изо всех сил стараются превратить Смоллета в циника и желчного человеконенавистника, смакующего гнусности и уродства на манер какого-нибудь современного декадента. Это клевета на выдающегося английского сатирика. Рядом с жестокими и грубыми сценами романа, отразившими подлейшие стороны английской действительности XVIII в., рядом с эпизодами, показывающими унижение и падение человека, растленного властью денег, есть в романе памятные страницы, при чтении которых мы начинаем понимать, что скептик Смоллет видел в людях не только эгоистов и своекорыстных хищников. Через весь роман проходит история трогательной любви Стрэпа, умного и сердечного человека, к его соученику и барину Родрику. Полуголодные и оборванные французские солдаты несут свою тяжелую службу с веселым и беззаботным мужеством. Несчастная мисс Уильямc становится, подобно Стрэпу, верным другом Родрика и его невесты и живет уже их радостями и печалями, а не своими интересами. Едва ли случайно то обстоятельство, что эти живые человеческие образы, обрисованные Смоллетом с явной симпатией, хотя и через восприятие Родрика, - это образы людей из народа. И хотя Смоллет был далек от народа, но вместе с тем нельзя не заметить, что писатель нашел человечность именно там, где ее и следовало искать, - в социальных низах, а не в правящих классах Англии. Это еще одно свидетельство реалистичности романа Смоллета. Изображение судна-госпиталя, где заживо гниют больные матросы, картины зверского обращения офицеров с экипажем, рассказ о том, как мучились и гибли в пути негры - живой товар Родрика, - все эти эпизоды романа могли быть созданы только таким писателем, который остро реагировал на повседневные проявления бесчеловечности и жестокости, свойственные жизни буржуазного общества. Смоллет нашел в себе силы правдиво поведать о страданиях людей, порабощенных и загубленных правящими классами английского общества XVIII в. Выше уж говорилось о том, что Смоллет стремился вызвать у своего читателя "благородное негодование" и "возмущение презренными и порочными нравами общества". Испытает эти чувства и советский читатель, оценив по заслугам жестокую правдивость Смоллета и ощутив вместе с тем, как во многом ограничен этот реалист XVIII в. в сравнении с мастерами критического реализма XIX в. и особенно в сравнении с представителями русского реалистического романа. Эта книга, вышедшая в свет два столетия назад, ценна еще и тем, что она и сегодня вооружает "негодованием и возмущением" против общества хищников и насильников, тщетно пытающихся остановить ход истории, несущей им неминуемую гибель. Р. Самарин ПРИМЕЧАНИЯ "Киропедия" Ксенофонта - сочинение греческого историка Ксенофонта (445-355 до н. э.), представляющее жизнеописание основателя персидского царства Кира-старшего ("Киропе-дия" - "Воспитание Кира"); это сочинение основано на легендах о Кире, но не на исторических фактах. ...он не мог бы приобрести в Англии... - постановка народного просвещения в Шотландии в XVIII в. и позже была лучше и демократичнее, чем в Англии: Родрик получил в "грамматической школе" Шотландии образование по такой программе, которая была неизвестна в начальной школе Англии. Хайлендер - житель северной (горной) Шотландии. Актеон (греч. миф) - охотник, растерзанный собаками разгневанной богини Дианы за то, что случайно увидел ее купающейся в источнике. Аторни - юрист, подготавливающий для одной из сторон материалы к тяжбе, но не выступающий в гражданском судебном процессе; в уголовном суде аторни называется представитель государства, функции которого напоминают функции прокурора. Завещательный отказ - или "легат" - оговариваемая в особом пункте передача в завещании отдельных имущественных прав легаторию - человеку, в чью пользу составляется этот пункт, - без возложения на него обязанностей наследника. Голос Стентора. - Стентор - легендарный греческий воин, принимавший участие в осаде Трои и обладавший громоподобным голосом. Пошн. - Смоллет, следуя старой литературной традиции, дает нередко персонажам своего романа имена, раскрывающие характер их носителей или их профессию; так, Пошн означает "доза лекарства", что указывает на профессию аптекаря; в переводе пришлось отказаться от передачи таких "смысловых" имен. Испаньола - сохранившееся до XVIII в. название острова Сан-Доминго (Гаити), одного из островов Вест-Индии, расположенного между Кубой и Ямайкой у берегов Северной Америки; это название дано было острову Колумбом. Мыс Тиберун - мыс на берегу залива того же названия (юго-восточная часть острова Сан-Доминго). Сен-Луис, - испанский порт на острове Сан-Доминго, представлявший собою хорошо укрепленную крепость. Навал. - Родрик уподобляет своего хозяина библейскому богачу и скупцу Навалу, отказавшему, по легенде, в приюте Давиду и его спутникам. Призовые деньги, приз - военная добыча, захваченная у врага; вплоть до середины прошлого века корабль и имущество неприятеля переходили в собственность капитана, офицеров и команды, захвативших корабль. Для определения, является ли корабль "призом", надлежало отвести его в порт, где специальный суд решал этот вопрос и, в случае положительного решения, организовывал продажу имущества (если это был военный корабль, то государство выплачивало капитану и команде определенную сумму). Классовый характер распределения "призовых денег" вполне очевиден, если принять во внимание, что капитан получал одну десятую всей суммы, а остальные девять десятых делились на доли, из которых он дополнительно получал 45 долей, лейтенант - 30-40 долей и т. д., а рядовой матрос - 2 доли. Лечебник Уайзмана - руководство по хирургии знаменитого хирурга XVII в Ричарда Уайзмана "Семь Трактатов по хирургии". Пресвитерианин - член одной из протестантских церквей, возникшей в XVI в. в Англии. Ассизы - выездные сессии суда, периодически (дважды в год) происходившие в каждом графстве. На этих сессиях под руководством члена верховного суда рассматривались дела, не подсудные мировым судьям; ассизы являлись вместе с тем органом надзора над деятельностью мировых судей, нимало не устраняя при этом бездушный формализм, крючкотворство и волокиту английского суда. Сын Анака - то есть гигант; по библейской легенде, на юге Палестины обитали люди огромного роста и большой физической силы, принадлежавшие к племени "анаким" Пистоль - персонаж шекспировских пьес ("Король Генрих IV", II ч., и "Виндзорские кумушки"), приятель Фальстафа, хвастун, враль и негодяй. Знаменитый художник Хогарт, современник Смоллета, нарисовал в этой роли актера Теофиля Сиббера; портрет был популярен настолько, что актера прозвали Пистолем. Следует отметить, что в изд. Hutchinson, в серии "Classic Novels", s а., имя "Пистоль" заменено именем "Райфл" (разбойник, участник IX и X глав "Приключений Родрика Рэндома"), тогда как "Pistol" мы находим в шести других изданиях романа. Миссис Эбигейл. - Эбигейл - популярное прозвище служанки, часто встречающееся у классиков западно-европейской литературы; происхождение его - библейская легенда. Дряхлый Тарквиний. - Сластолюбивый старый ростовщик уподобляется Тарквинию Сексту, сыну римского царя Тарквиния Гордого. Согласно преданию, Тарквиний Секст пытался совершить насилие над римской матроной Лукрецией. Иезавель. - Продувная мисс Дженни уподобляется библейской Иезавель, олицетворяющей распутство. ... он окрещен был Джоном Троттером. - Троттер по-английски "рысак". Что это у тебя, овсянка... - Овсяная каша - излюбленное национальное блюдо шотландцев. ... боро, которое он представляет. - Боро - город или местечко, имевшее корпоративное устройство, то есть получившее некогда хартию от короля на право самоуправления, благодаря которой оно не было подчинено властям графства. В эпоху Смоллета в Англии существовал порядок, при котором представителей в Палату общин нередко назначал крупнейший землевладелец того или иного боро, к тому времени уже давно утратившего какое бы то ни было экономическое значение; известно, что одно прибрежное боро было поглощено морем, но продолжало посылать представителя в парламент, поскольку земля, находившаяся под водой, принадлежала лендлорду. Даже реформа 1832 г. не лишила все боро, утратившие экономическое значение, права посылать представителей в парламент в количестве, ни в какой мере не соответствовавшем численности его жителей, не говоря уже о том, что избирательным правом по-прежнему пользовались только господствующие классы. Член разноцветного братства - то есть слуга, одетый в цветную ливрею. Палата хирургов - учреждение, управлявшее объединением ("компанией") хирургов и цырюльников, основанным в 1461 г. Вплоть до 1745 г., то есть за три года до издания "Приключений Родрика Рэндома", хирурги и цырюльники были объединены в одну "компанию", но при Генрихе VIII сотоварищам Стрэпа по ремеслу цырюльника запрещено было подвизаться в "искусстве хирургии" (им разрешалось только рвать зубы), а хирургам неразрешалось брить. Уэппинг - небольшой поселок на северном берегу Темзы, который в ту эпоху сделался одним из восточных предместий Лондона. Драри-Лейн - один из двух главных театров Лондона, основанный в 1663 г. (другой театр - Ковент-Гарден); на сцене этих театров играли лучшие актеры Англии, и во времена Смоллета там ставились шекспировские пьесы. Канал - так в Англии называется пролив Ламанш (сокр. от "Английский канал"). Брайдуэлл - одна из лондонских тюрем (в городах Англии было немало тюрем, называемых так же); первоначально так назывался королевский дворец, перешедший в собственность города. Олд Бейли - уголовный суд в Лондоне; сессии его происходили восемь раз в год; тюрьма неподалеку от суда носила то же название. Тайберн - место казни преступников; в описываемый период оно находилось в двух милях от Лондона по дороге на Оксфорд. Логово Какуса - пещера легендарного разбойника; бой между Геркулесом и Какусом описывает Вергилий в своей поэме "Энеида". Aqua cinnamomi - настой из листьев и цветов корицы и коричного лавра, известный еще в древности как одно из популярнейших медицинских средств против тошноты и спазм желудка. Парегорическое питье - настой из опиума, семян аниса и бензойной кислоты; популярное в те времена лекарство против желудочных болезней. ... поехали вместе на Флит-стрит... - По дороге к лондонской тюрьме Флит уже с начала XVII в. сперва в часовне, а затем в любой таверне совершались тайные браки флитскими священниками, готовыми за мзду сочетать браком кого угодно. Джонатан Уайльд - известный вор и скупщик краденого, повешенный в 1725 г.; его имя сохранилось в литературе благодаря сатирическому роману Фильдинга "Жизнеописание покойного мистера Джонатана Уайльда Великого". Шефтсбери, Тиндал, Гоббс - английские буржуазные писатели-философы, в разной мере способствовавшие борьбе "свободомыслия" XVII и XVIII вв. против официального богословия различных церквей и укреплению деизма, который в условиях господства феодально-церковного мировоззрения являлся нередко скрытой формой атеизма. Антони Ашли Купер, впоследствии граф Шефтсбери (1671-1713)наиболее значительный представитель деизма, который доказывал, что нравственность не зависима от религии, но вместе с тем отвергал зависимость нравственного сознания от социальной среды. Мэтью Тиндал (1656-1733) - автор книги "Христианство так же древне, как творение", в которой отождествлял рациональное познание божества с христианством, развивая последовательно основы деизма. Томас Гоббс (1588-1679) - английский философ-материалист, выступавший против феодальной идеологии. В своей книге "Левиафан", посвященной вопросам государства, морали и права, Гоббс резко порвал с идеей божественного происхождения государства и королевской власти и рассматривал государство как институт, основанный только на договоре людей между собой, как соглашение, кладущее предел "естественному" состоянию людей, понимаемому Гоббсом как война всех против всех. Гоббс не был первым политическим писателем, выдвинувшим идею "общественного договора", но он впервые подробно развил эту идею, вооружив против себя церковь и всех реакционеров, защищавших "богоустановленную" королевскую власть. Суд трехмесячной сессии - суд, членами которого являлись все мировые судьи данного графства; ему подсудны были дела о преступлениях, несколько более важных чем те, какие подсудны мировому судье; выездные сессии суда происходили в определенный срок, четыре раза в год. Туберун - матрос искажает слово "Тиберун" (см. прим. выше). Стюард - корабельный слуга. Квартирмейстер - младший офицер английского флота, на обязанности которого лежит наблюдение за управлением рулем, компасом, сигналами и пр. Валлиец - уроженец Уэльса - полуострова на западном берегу Англии; валлийцы, в отличие от англичан, являются кельтами и доныне сохраняют свой язык и свои обычаи. Кадваладер - Смоллет шутливо называет валлийца Моргана именем последнего короля бриттов (одна из ветвей кельтского племени). Даунс, Спитхед, Сент-Элен, Картахена. - Даунс - порт на восточном берегу графства Кент, обладающий удобным для стоянки судов рейдом; Спитхед - порт на берегу Ламанша, между Портсмутом и островом Уайт; Сент-Элен - город близ залива Сент-Обек, на берегу Ламанша; Картахена - см. послесловие. Лизэрд - полуостров, заканчивающийся мысом, напоминающим по форме ящерицу (lizard - ящерица); расположен на юге Англии. Турникет - хирургический инструмент, употребляемый для прекращения кровотечения. Кук и Литтлджон - капитан, малосведущий в юриспруденции, правильно называет только первое имя; законовед XVI-XVII вв. Эдуард Кук считался одним из наиболее авторитетных юристов Англии; что же касается Литтлджона, то капитан Оукем имеет в виду Томаса Литтлтона, известного юриста XV в. Камбро-бритт. - Уроженцев Уэльса (валлийцев) нередко называли "камбрейцами" ("Камбрия" - искаженное кельтское "Cymru" - Уэльс); бритты - одна из ветвей кельтского племени, к которому принадлежали также исконные жители Уэльса - валлийцы. Великий Могол - в данном случае олицетворение могущества, которое связывалось с именем мусульманского завоевателя Индии Бабура (основавшего в 1526 г. в Индии "империю Дели") и его потомков; "могул" есть искаженное "монгол", хотя мусульманские племена, вторгшиеся в Индию, не являлись монголами. ...времен Хенгиста... - то есть в начальную пору вторжения саксов в Британию, когда вождь одного из саксонских племен, Хенгист подчинил своей власти (середина V в. н. э.) большую область на юге. Новая Англия - общее название шести северных английскихколоний (позднее - штатов) на атлантическом побережье Северной Америки: (Мэн, Нью-Хемшир, Вермонт, Массачузетс, Род Айленд и Коннектикут). Полквартерна - около 70 граммов. Мастиф - порода крупных собак. ... назначить пресвитерианина на какую бы то ни было должность. - В эпоху Смоллета еще были в силе статуты Карла II Стюарта 1673 и 1685 гг., требовавшие от всех государственных служащих принадлежности к англиканской церкви; смысл беседы Родрика со священником заключается в том, что священник является тайным католиком и, следовательно, не имеет права служить капелланом на военном судне. Бамбо - ром с сахаром и мускатным орехом, разбавленный водой. Все воды Тэви. - Тэви - река в графстве Девоншир. ...устроил меня столоваться... - Классовый и кастовый принцип, лежащий в основе службы в английском военно-морскомфлоте, с особенной очевидностью обнаруживается в организации так наз. "mess" - пищевого довольствия команды. Вся команда разбита на разряды, причем матросы столуются отдельно, старшины 1-й статьи отдельно от старшин 2-й статьи, унтер-офицеры - боцман, артиллерист, плотник - имеют свой "стол" и т. д. Так же тщательно проводится и проводилось разделение по "столу" среди офицерского состава, разбитого на четыре "стола", для героя романа было отнюдь не безразлично, к какому "столу" быть приписанным, так как его положение одного из помощников лекаря закрывало ему формально доступ к офицерскому "столу" и только расположение к нему Джексона помогло преодолеть это препятствие. Род Айленд - одна из английских колоний Северной Америки на берегу Атлантического океана. Пистоль - золотая монета, бывшая раньше в обращении во многих странах Западной Европы и Латинской Америки, различного веса и ценности - от 7 до 10 рублей золотом. Дублон - золотая монета, бывшая раньше в обращении в Испании, равная ценности двойного пистоля. ...со времен короля Вильгельма... - то есть с конца XVII в.: король Вильгельм III умер в 1702 г. Огни Сайли - огни на группе островков Сайли у входа в Ламанш и пролив св. Георгия, отделяющий Англию от Ирландии. ...из-за одного Ионы. - Казначей имеет в виду библейского пророка Иону, по вине которого, согласно легенде, корабль терпел бедствие, за что Иона был брошен в море. Учение розенкрейцеров - бредовое мистическое учение реакционного тайного общества, возникшего в Германии в XVII в. Кастальские струи - воды мифологического Кастальского источника у подножья горы Парнас, в котором утонула, спадаясь от Аполлона, нимфа Касталия. Источник посвящен был музам, чем и объясняется ирония Смоллета. Геллеспонт, Сестос и Абидос. - Геллеспонтом в древности назывались Дарданеллы; Сестос и Абидос - укрепленные форты по обеим сторонам пролива Дарданеллы в наиболее узком его месте. Академия Тоттенхем Корт. - В Тоттенхем Корт, в предместье Лондона, находилась в те времена фехтовальная школа. Мсье д'Антэн. - По-видимому, Смоллет ошибся, читать следует не d'Antin, a d'Anville, который был адмиралом во время войны между Англией и Францией 1744-1748 гг. ...наплевать на папу, дьявола и претендента. - Смоллет имеет в виду претендента на английскую корону Карла (Чарльза), внука Иакова IIСтюарта, изгнанного из Англии в 1688 г. ...на подкрепление к маршалу герцогу де Ноайль... - Маршал герцог Адриен-Морис Ноайль (1678-1766) был главнокомандующим французскими войсками в "войне за австрийское наследство". ...который вел войска союзников лично... - В битве при Деттингене английский король Георг II находился в штабе союзных войск, но предположение, что он "остановил резню" безосновательно: это было последний раз, когда английские короли присутствовали на поле битвы. Смоллет описал битву при Деттингене кратко, но в основном правильно. ...явиться прямо с Биллингсгейт... - то есть нещадно ругаться, ибо лондонский рыбный рынок Биллингсгейт славился грубостью нравов. Прагматическая санкция - в данном случае так называлось провозглашение в 1713 и 1722 гг. императором Германии Карлом VI порядка престолонаследия в Австрии. Вступление на престол Австрии дочери Карла VI Марии Терезии явилось внешним поводом той войны, в которой участвовал Родрик Рэндом. ...со времен революции... - то есть с 1688 г., когда голландский правитель штадтгальтер Вильгельм Оранский, по призыву буржуазии и антикатолической аристократии вторгся в Англию и, подняв восстание, низложил короля Иакова II Стюарта. Гора Лебанон - горный кряж между Сирией и Палестиной; слова художника о греческом манускрипте, найденном у подножия этого кряжа, являются, конечно, издевательством над доверчивым доктором. Нужен был карандаш Хогарта... - Вильям Хогарт (1697-1764) известный рисовальщик и гравер, ставший классиком социальной сатиры в изобразительном искусстве; воинствующий идеолог буржуазии, воспевавший в своих гравюрах "добродетели" мелкого буржуа, бичевавший пороки паразитической аристократии и поставивший своей целью "исправление" морали современного ему общества. ...при осаде Белграда... - Речь идет об осаде Белграда турками в войне 1739 г. против Австрии; по Белградскому мирному договору столица Сербии снова перешла под власть Оттоманской империи. История королей Мюнстера - то есть история Ирландии той эпохи, когда в начале нашей эры она была разделена сперва на четыре, а затем на пять областей (провинций); во главе каждой провинции стоял вождь кельтских племен, именовавшийся "королем". ...с законниками, живущими в Темпле... - Юристы и ученики-практиканты юридических контор проживали в Лондоне главным образом в многочисленных домах вокруг Темпля - старинного храма XII в.; с XIV в. эти дома перешли к юридическим корпорациям. Пенни-почта - во времена Смоллета за доставку письма в пределах Лондона взималось одно пенни (4 коп.). Древняя Урганда - фея в средневековых романах, помогавшая кавалерам в их похождениях; нередко она принимала облик старухи. Петроний Арбитр. - Римский писатель Петроний, изобразивший в романе "Сатирикон" падение нравов аристократии эпохи Нерона (I в. н. э.), считался среди господствующих классов образцом хорошего вкуса и был прозван "арбитром элегантности". Присутственный день римлян, отмечаемый белым камешком. - В этот день в древнем Риме претор мог производить суд; день считался счастливым, чем и объясняются загадочные восклицания Стрэпа. ...сначала англичане были втянуты в premunire... - Расспрашивая о битве, юрист упоминает о статутах так наз. praemunire (лат.), которыми английские короли, начиная с XIV в., боролись против притязаний римского папы назначать угодных ему лиц аббатами и епископами, не считаясь с желанием короля; затем статут praermunire стали применять в судах по обвинениям в сопротивлении королю и правительству. Очевидно, что этотстатут не имеет никакого отношения к поведению англичан во время битвы; Смоллет высмеивает профессиональный жаргон юристов, прикрывавших учеными латинскими терминами пустую болтовню. ...определил бы для нее субституцию. "Субституция" -распоряжение завещателя о порядке наследования оставляемого им имущества; юрист намекает на мотивы, по которым пассажирка соблазняет капитана в расчете, что тот упомянет о ней в завещании. То есть голодать. - Смысл идиома "отобедать с герцогом Хамфри" - исторического происхождения. Хамфри, герцог Глостер, младший сын английского короля Генриха IV, был лишен пищи и умер от голода Этот исторический факт широко известен благодаря Шекспиру ("Король Генрих VI"). Знаменитый Нэш - Ричард Нэш (род. 1674), картежник, искатель приключений, щеголь, в конце концов избравший своей профессией устройство различных увеселений для так наз. "светского" общества. Собака Товия. - Возмущение Родрика объясняется тем, что в библейской легенде (книга Товита) собака юноши Товия не имеет никакой клички. Стол "роли-поли" - стол с лузами, в которые бросают мяч; в эту старинную игру можно играть и на открытом воздухе - мячом стараются попасть в ямки. ...были очень разочарованы и опечалены моим решением. - Отказавшись итти в дом предварительного заключения, Родрик потому разочаровал бейлифа, что тот предполагал отвезти Рэндома к себе домой. Такой порядок сохранился вплоть до первой трети XIX в; арестованный за долги (впредь до заключения в тюрьму) мог провести у бейлифа некоторое время, уплачивая ему втридорога за помещение и стол; за время пребывания там арестованный мог уладить свой спор с кредитором и избежать заключения в тюрьму. Тибулл - римский поэт I в. до н э. Владелец театра - то есть лицо, приобретшее королевский патент на право постановки пьес в определенном театральном здании; назывался также "менейджер" - директор. ...один из директоров театров или же они оба. - Смоллет имеет в виду владельцев (см предыд. прим.) театров Драри-Лейн и Ковент-Гарден. ...мистер Поп своими пасторалями... - Известный английский поэт Александр Поп (1688-1744) изданием своих "Пасторалей", в которых он подражал античным поэтам, сразу же приобрел широкую известность среди литераторов и аристократов. Нравы Граб-стрит - то есть нравы обитателей лондонской улицы, на которой еще в XVII в. проживали многочисленные литераторы-неудачники, добывавшие себе жалкие средства к существованию низкопробной литературой, издаваемой в виде пасквилей, песенок, баллад и пр. Плоды их творчества именовались "литературой с Граб-стрит" и свидетельствовали о полнейшей беспринципности и продажности ее авторов. Панч и его жена Джоан - популярные герои английского народного кукольного театра. Выручка за третье представление - чистый сбор с третьего спектакля, который по заведенному исстари обычаю шел в пользу автора пьесы. Если пьеса снималась после второго спектакля, то драматург не получал никакого гонорара от владельца театра. "Файвс" - игра в мяч; игрок в "файвс" ("файв" - пять пальцев, то есть рука) ударяет мячом в стену, заставляя его отскочить за черту, отстоящую на два метра от стены; противник должен отбить мяч так, чтобы тот ударился о стену на высоте одного метра. Приватир, каперское свидетельство. - Приватир (капер) - вооруженное судно, принадлежавшее частному владельцу и получившее во время войны разрешение своего правительства вести войну на море с противником; такие суда получали каперское свидетельство, и по законам буржуазного международного права их операции не почитались морским разбоем и командиры их не подлежали суду, как пираты, хотя мало чем отличались от последних, ибо нападали и на нейтральные суда; захваченные ими корабли и грузы продавались с молотка (см. прим. к "призовые деньги"). Каперство не нарушало интересов помещичьей аристократии, оно было узаконено еще в эпоху феодализма, в конце XIII в., но торговая буржуазия, вышедшая на политическую арену повела против него борьбу, ибо вред, наносимый каперством интересам буржуазии, был очень велик. Эта борьба была очень длительной, и только в середине прошлого века каперство было ликвидировано соглашением буржуазных государств. Конец Земли - мыс на западе Англии, в графстве Корнуолл, самая крайняя точка на западе Британии. Суперкарго - лицо, на чьей обязанности лежит надзор за корабельным грузом. ...почитается Монпелье.... - Климат Буэнос-Айреса, по мнению автора, напоминает французский город Монпелье в Лангедоке, одно из лучших климатических мест Франции. При чтении главы LXVI романа следует помнить, что Парагвай, захваченный в XVI в. испанскими завоевателями у туземных племен Южной Америки, обладавших высокой культурой, сначала был подчинен испанскому вице-королю Перу (также захваченному испанцами), затем им полновластно завладели иезуиты, грабившие природные богатства Парагвая совместно с авантюристами, истреблявшими коренное население; в XVIII в иезуиты еще оставались хозяевами страны, {в их руках была административная и церковная власть; в это время Парагваем называлась огромная страна, включавшая кроме Парагвая (в точном смысле) с главным городом Асунсьон, также и территории Рио де-ла-Плата (Серебряная река), Сайта Круц и др. Таким образом отнесение города Буэнос-Айреса (который, как известно, является главным городом нынешней Аргентины) к Парагваю не является ошибкой Смоллета, ибо Буэнос-Айрес был самым крупным городом, а затем столицей страны Рио де-ла-Плата, образовавшей самостоятельное вице-королевство захватчиков-испанцев уже после смерти Смоллета. Гранвилль - французский порт на берегу Ламанша. ... во время его управления Индией... - то есть Вест-Индией - огромным архипелагом в Атлантическом океане вблизи берегов Америки; в состав архипелага входит остров Ямайка и другие упоминаемые в романе острова - Багамские, Куба, Барбадос, Тринидад, Мартиник. Этот богатейший субтропический архипелаг являлся в прошлом лакомым куском для ряда европейских государств на путях их колониальных захватов, и борьба за него не прекращается со дня его открытия (остров Сан-Сальвадор из группы Багамских островов открыт в 1492 г. Колумбом) до наших дней. Нещадно истребляя коренных жителей, главные морские державы Западной Европы: Англия, Испания, Франция, Голландия в течение столетий боролись между собой за обладание островами Вест-Индии; вначале острова захвачены были испанцами, и уже через тридцать лет после захвата архипелага испанцы ввезли из Африки негров для работы на плантациях, положив начало рабовладельчеству; на ряде островов Вест-Индии, отвоеванных у испанцев, Англия, Франция, Голландия применяли ту же политику истребления коренного населения, что и испанцы, и те же разбойничьи методы эксплуатации ввозимых из Африки негров, что и первоначальные завоеватели, выкачивая из Вест-Индии огромные ценности. Экспедиция к Картахене, о которой рассказал Смоллет, явилась одним из моментов борьбы за Вест-Индию, которая ведется, разумеется иными способами, чем в XVIII в., и ныне, причем в эту борьбу уже давно вступил монополистический капитал США. "И грация в каждом шаге..." - стих из поэмы Мильтона "Потерянный рай", кн. 8, ст. 488. "Во сне иль наяву, но красота..." - стих из поэмы Мильтона "Потерянный рай", кн. 5, ст. 13. Докторс Коммонс - коллегия юристов при судах, ведающих утверждением духовных завещаний, расторжением и заключением браков, делами адмиралтейства; эти специальные суды также именовались до середины прошлого века "Докторс Коммонс". А. В. Кривцова