говцев. За это время я научилась обращаться с вином, покупать его и хранить, искать его. Вероятно, я нашла человека, который готов объединить наши усилия и попытать счастья со мной. Моя идея -- открыть бутик для небогатых людей, где будут продаваться вина по 20, 30, иногда 50 франков за бутылку. Для этого надо избороздить Францию в поисках небольших виноградников, где еще сохранились традици! и уважения к вину, надо поискать в менее престижных районах -- Либерон, Корбьер, Каор, Анжу, Сомюр, Бержерак и других. Там еще остались виноградари, которые умеют не производить слишком много, терпеливо ждать созревания винограда, которые по-настоящему рискуют, пытаясь соперничать с пойлом из виноградных выжимок, вроде того что продаются в парижских супермаркетах, где на этикетке написано название несуществующего замка. Я хочу открыть этот бутик для тех, кто никогда не попробует тальбо 82. Я хочу дать всем возможность пить хорошее вино, потому что у всех есть на это право. А пока я не стала другой самой собой, этой "Лорен, которая продает хорошее вино даже бедным", я поклялась себе, что никогда никому не скажу, что я "Лорен, кассирша в магазине". Дорога от одной Лорен к другой увлекательна, но длинна и трудна, какая-нибудь мелочь может все испортить. Чтобы избавить себя от опасности, сохранить силы и убеждения и чтобы сомнения других -- даже тех, кто желает мне только добра -- не подкосили меня, я стала "Лорен, которая никогда не отвечает ни на какие личные вопросы". До сегодняшнего дня мне это удавалось. Но тебе обязательно нужно было знать. Только поэтому я не хочу тебя никогда больше видеть. ПОЛЬ ВЕРМЕРЕН Если бы Поль отказался от дела Брижит, он подвергся бы серьезной опасности -- другой частный детектив занялся бы исчезновением Блена. Какой-нибудь шарлатан обобрал бы ее до нитки, а настоящий профи мог бы докопаться до Верме-рена. Она так мечтала о Блене, что придумала историю их Связи -- самое жестокое признание в любви, и эта слепота пугала Поля. Это упорное желание найти своего драгоценного пропавшего без вести было для него опасно. Надо было выпутываться так, чтобы освободить и ее от этой страсти, что превратила Мадемуазель в мифо-манку. Поэтому Вермерен начал поиски Блена, но прежде чем пуститься по его следу, он не мог отказать себе в удовольствии расспросить Брижит об этом человеке. -- У него были какие-нибудь хобби, увлечения? -- Он любил теннис, но был слишком горд, чтобы проиграть турнир или даже просто матч. Про таких говорят, что они не умеют проигрывать. -- Если он начал играть в покер, это наверняка плохо кончилось. Попробуйте поискать в этом направлении. -- Так как я не знаю, откуда взялись его связи с этой средой, это будет непросто. Что-нибудь еще? -- Не знаю, насколько это важно, но есть одна мелочь, о которой я никогда не говорила полиции. Я не хотела выдавать профессиональные тайны, даже для того чтобы начать расследование. -- ?.. -- Бухгалтер -- это что-то вроде врача или адвоката. Ну, вы понимаете, что я хочу сказать, вы же тоже должны скрывать конфиденциальную информацию. -- Продолжайте... -- Когда я разбирала корешки его чековой книжки, за год я обнаружила три или четыре выплаты некой Барбаре, без уточнений. "Барбара 800 франков", "Барбара 300", суммы такого порядка, не слишком большие. Я подумала, что это любовница, приревновала, но ничто не подтвердило эту гипотезу. Я так и не узнала, что это за Барбара. Это может вам помочь? У Барбары был красный нос, зеленая шевелюра, она носила обувь 60-го размера, Блен никогда не видел ее настоящего лица. Барбара была клоуном. В длинном интервью в "Нувель обсерватер" она рассказывала, как целые дни, включая выходные и праздники, проводит в больницах, веселя несчастных, больных раком малышей. Особенно по праздникам. С годами она окружила себя кучкой единомышленников, в конце статьи приводился номер счета, по которому следовало направлять пожертвования. И Блен жертвовал, спрашивая себя, покупает ли он таким образом себе чистую совесть, пока не понял, что ответ на этот вопрос значения не имеет. Он мог бы помогать куче других ассоциаций, фондов, комитетов, но он выбрал Барбару, потому что на фотографиях в журнале не было видно ее настоящего лица. Она могла оказаться его соседкой, но он никогда бы об этом не узнал. -- У него были причуды, привычки? -- Вроде нет. Разве что некоторые безумства. -- Безумства? -- Была одна вещь, которую он любил больше всего. Когда лил сильный дождь, через окно он тайком поглядывал на опустевшую улицу, на бегущих редких пешеходов. И всегда кто-нибудь спасался от ливня в телефонной будке на противоположном тротуаре. Тьери звонил по этому телефону, и человек в замешательстве всегда в конце концов брал трубку. И тут... И тут -- что? Школьные розыгрыши, ничего больше, идиотские хохмы задержавшегося в развитии юноши. -- Тьери разыгрывал опасного человека, который хочет запугать каких-то несчастных. Это было примерно так: "Алло, Этьен?.. Мне удалось достать только шесть кило, но я не продам меньше шестисот за грамм, сечешь?" Человек бормотал невесть что, Тьери спохватывался: "Так вы не Этьен! Вы находитесь в телефонной будке напротив магазина на улице Реймонд-Лоссеран?" Несчастный выскакивал из будки под дождь и скрывался за первым же углом. Тьери разыгрывал и других персонажей -- русских шпионов, ревнивых мужей... Эта забава казалась мне омерзительной, но Тьери говорил, что только что добавил немного приключений в жизнь человека, которому явно этого не хватает. Вы и представить себе не можете такие злые шутки. Вермерена возмутило слово "опасный", оно создавало образ какого-то извращенца. Впервые ему захотелось реабилитировать Блена. -- А если в кабине оказывалась женщина? -- О, тут все было по-другому, Тьери пытался их рассмешить. Иногда ему это удавалось. То, что Поль хотел услышать. Несмотря на то что сотни раз Блену хотелось загробным голосом произнести: "Вам очень идет эта красная мини-юбка". -- Что-нибудь еше Брижит? -- Я нашла несколько листков из его записной книжки, но там нет ничего важного. -- Что за листки? -- Он записывал, что надо сделать, чтобы не забыть, в блокнотик. -- Как они у вас оказались? -- Я выуживала их из урны, когда он кидал их туда. Поль кусал губы, чтобы не выдать своего удивления. -- Знаю, я похожа на психопатку, но... "Да уж, в пору упрятать тебя в психушку". Поль не верил своим ушам. "Заказать 50 листов с подкладкой из пеноматериала в "Россиньоль". Вторник вечером, курица. Или телятина, Жюльет любит телятину. 01 55 24 14 15, возможный клиент для Комб (акварели). Сказать Надин, что ей идет платье, которое она не решается надеть". -- Это поможет, Поль? "Ежегодный ужин у "Паршиби", суббота (Эффралган). Записать "Огонь Матиаса Паскаля" по третьей. 95 С? Объясниться". -- Так поможет? -- Нет. Вы хотите сохранить их? -- Конечно. У меня осталось так мало от него. И хотя эти листочки были для него не опасны, он все равно чувствовал себя ограбленным и был в обиде на Брижит, он и не подозревал, что она на такое способна. Мифоманка, фетишистка, кто еще? Неужели неразделенная любовь толкает на такие крайности? -- Он никогда не говорил о самоубийстве? Вопрос немного резкий, но надо рассмотреть все возможности. -- Иногда он витал в облаках, был мрачен, но никогда не впадал в депрессию. Единственный раз, когда я слышала от него слово "самоубийство", было по поводу "маленького Архимеда". Поль прекрасно понимал, о чем она говорит, но, развлекаясь, попросил ее объясниться. -- Он постоянно рассказывал мне историю о "маленьком Архимеде". Всякий раз я делала вид, что забыла, о чем идет речь, такое удовольствие доставляла ему эта байка. Я уж не помню, откуда он ее взял -- из газеты, из романа, из фильма, в общем, не важно. Это история про маленького мальчика четырех-пяти лет, который был невероятно музыкально одарен Его никто ничему не учил, но он знал гаммы и умел играть на любом инструменте. Родители были поражены, купили ему пианино, наняли учителя, считали его маленьким Моцартом, думали, что им невероятно повезло. Но энтузиазм ребенка быстро угас, он отказался играть, а его родители, которые уже питали безумные надежды, заставляли его повторять гаммы, отчего он невыносимо страдал. Однажды утром мальчик выбросился из окна. В его комнате под кроватью родители нашли запрятанные эскизы, геометрические фигуры, расчеты, математические доказательства. Слишком поздно они поняли, что ребенок был не маленьким Моцартом, а маленьким Архимедом. И как все великие математики, он умел расшифровывать язык музыки, но для него это было всего лишь развлечение. Его страстью, его истинным призванием были алгебра и геометрия, законы, управляющие миром и всеми его проявлениями. Тьери обожал эту сказку. Ему казалась ужасной мысль о неправильно понятом призвании. У Поля по спине пробежали мурашки, он наконец понял, почему Блен так любил эту историю. -- Сделайте все возможное. Не скрывайте от меня ничего, что вы обнаружите. Я готова выслушать все, что вы мне скажете. -- Вы уверены? -- Да. Наверное, эта уверенность и побудила Поля исполнить ее самое горячее желание. Через две недели он назначил ей встречу вечером в агентстве и заставил ее подождать минут десять, пока не ушел его компаньон. -- Заходите, мадам Рейнуар. Как все клиенты, она осмотрела комнату, выискивая что-нибудь типичное для детективного агентства. Потом села, сложив руки на груди, -- напряженная, готовая выслушать самые худшие откровения. Поль подождал, пока взгляд Брижит не остановился на его лице. -- Что с вами случилось, месье Вермерен? -- Вы об этом? -- Он коснулся пластырей на лице. Широкая марлевая повязка под синим, почти закрывшим глаз левым веком и пластырь в углу рта. Поль знавал шрамы похуже, эти-то заживут через неделю, но и они произвели желаемый эффект. -- Это ваше расследование?.. Поль долго молчал, чтобы Брижит могла по достоинству оценить его шрамы. -- Об этом мы поговорим попозже, начнем сначала. Я долго думал, прежде чем согласиться на это дело. Тот факт, что Тьери Блен был моим клиентом, теоретически запрещал мне любое касающееся его расследование. К тому же он знал меня в лицо, поэтому слежка становилась еще более рискованной. Вам удалось меня убедить, и дальнейшие события показали, что вы были правы. Чуть ли не ревниво Поль подумал, как Блену удалось и теперь зажечь такой огонь в глазах женщины. -- Несмотря на все ваши усилия, прежние знакомые Блена не сильно нам помогли. Поэтому я пошел по единственному следу, который оказался под рукой, -- то дело, которое он мне поручил, когда искал владельца рисунка Боннара. Вы хотите знать подробности о том, как я на него вышел? -- Вы его нашли? -- Да. Всего за секунду она зарделась, мышцы напряглись, дыхание участилось. Блен не замечал ничего подобного, когда общался с Брижит. -- Где он? Вы говорили с ним! Он положил руку на синюю папку: -- Bee здесь, мадемуазель Рейнуар. Тьери Блен живет в Париже, но он изменил лицо. Теперь его зовут Франк Сарла. -- !.. -- Мне потребовалось шесть дней, чтобы это обнаружить, и четыре -- чтобы напасть на его след в его новой жизни. Эти четыре дня описаны здесь. Прежде чем вы прочтете отчет, я должен вас предупредить. То, что вы узнаете, несомненно, шокирует вас, у вас еще есть возможность не читать отчет. Я знаю вашу решительность, но, возможно, вы меняете дорогие вашему сердцу воспоминания на правду, которая еще долго будет вам мешать. Подумайте! -- Я уже все обдумала! Этого следовало ожидать. Он взял синюю папку и протянул ей. Она откинулась в кресле, глубоко вздохнула и начала читать, а в глубине комнаты Поль вытащил сигарету из пачки, заныканной для исключительных случаев. В собственные руки Не подлежит разглашению Отчет о наблюдении Цель: наблюдение в понедельник, 28 мая, за Тьери БЛЕ-НОМ, называющим себя Франком САРЛА (и именуемым так впоследствии), от его местожительства -- 24, квартал Жермен-Пилон, 75 018 Париж. 8.00. Начало задания. 8.30. Установка приборов для наблюдения в районе квартала Жермен-Пилон. 10.25. Выходит месье Сарла, один, на нем брюки и куртка из грубой кожи. Пешком он доходит до закусочной "Золотая гора" но углу бульвара Клиши и улицы Андре-Антуан. Судя по всему, месье Сарла знаком с официантами и владельцем месье Бреном, который выходит ему навстречу. Они садятся за столик но отшибе и разговаривают. 11.50. Конец разговора с месье Бреном. Месье Сарла выходит из закусочной и ныряет в метро. 12.05. Месье Сарла выходит из метро на станции "Броншан" и заходит в "Клуб Батиньопь", игорное заведение, расположенное по улице Броншан, 145. Клуб подчиняется закону 1951, согласна которому вход в залы, где ведутся азартные игры, разрешен только членам клуба и их друзьям. Дальше наблюдение ведется из бильярдной, примыкающей к карточному залу. 13.30. Короткое появление месье Сарла, на нем пиджак и галстук, вероятно, собственность заведения. Он заходит в туалет и возвращается в игорный зал. По полученным сведениям, речь идет о зале, где играют в покер. 15.50. Месье Сарла выходит из клуба. Один. 15.55. Месье Сарла спускается в метро "Броншан". 16.05. Месье Сарла выходит из метро на станции "Площадь Клиши" и направляется к улице Бланш. 16.10. Месье Сарла заходит в муниципальные ясли, расположенные в доме номер 57 по улице Бланш. 16.25. Месье Сарла выходит из яслей, неся на руках ребенка, которого он усаживает в коляску, взятую из гаража при яслях. 16.30. Месье Сарла катит коляску по направлению к улице Нотр-Дам-де-Лоретт до остановки "Сент-Жорж" автобуса No 74 и ждет. 16.35. Останавливается автобус, из него выходит молодая дама и идет навстречу месье Сарла. Ей лет двадцать -- двадцать пять, на ней короткая юбка и широкая кожаная рокерская куртка. Поцеловав месье Сарла в губы, она берет на руки малыша (она ведет себя как заботливая мать). 16.55. Месье Сарла оставляет женщину и ребенка и пешком возвращается на улицу Нотр-Дам-де-Лоретт, сворачивает на улицу Фонтэн и заходит в магазин "Кожа и меха на заказ", улица Дюперре, 17. Он меряет что-то вроде очень длинного бежевого френча, вышитого черными нитками. Портной подгибает рукава (очень широкие, типа "летучая мышь"), Сарла примеряет каждый раз заново. 17.20. Месье Сарла выходит из магазина и спускается в метро на станции "Пигаль". 17.45. Месье Сарла выходит из метро на станции "Сан-тье" и направляется к пересечению улиц Реамюр и Сент-Дени. 17.50. Ждет на углу улицы. 17.55. Проститутка (сорок -- сорок пять лет) направляется к месье Сарла. Они недолго разговаривают, потом заходят в подъезд обшарпанного дома номер 148 по улице Сент-Дени. По полученным сведениям, проститутку знают здесь под именем Жизель и работает она в основном на улице Сент-Дени. 19.45. Месье Сарла и так называемая Жизель выходят из подъезда и расстаются. Стоит отметить, что у проститутки опухшее лицо (следы ударов, синяки) и она явно только что плакала и еще держит в руках носовой платок. Она отправляется на свое рабочее место, а месье Сарла идет в сторону ворот Сент-Дени и спускается в метро на "Страс-бур-Сент-Дени". 20.05. Месье Сарла выходит на Вандомской площади и заходит в ресторан "Алибер" на улице Кастильон. Попасть в этот высококлассный ресторан можно только заказав столик предварительно, поэтому дальше наблюдение ведется из кафе напротив -- "Балто". 23.05. Месье Сарла выходит из ресторана в компании двух элегантно одетых господ лет пятидесяти. Они прощаются и садятся каждый в свою машину с шофером ("мерседес", номер 450 CZH 06, и "сафран", номер 664 DKJ 13). Последний предлагает месье Сарла подвезти его, тот отказывается. 23.10. Месье Сарла покидает улицу Кастильон. 23.50. Месье Сарла пешком возвращается домой, дом 24, квартал Жермен-Пилон. 23.55. Наблюдение продолжается от дома 24 в квартале Жермен-Пилон. Поль ждал того момента, когда она перевернет страницу. -- Я решил остаться, рискуя провести там всю ночь. Учитывая его распорядок дня, я решил, что он обделывает свои делишки ночью. И не ошибся. Отчет о наблюдении Цель: наблюдение во вторник, 29 мая, за Тьери БЛЕНОМ, называющим себя Франком САРЛА (и именуемым так впоследствии), от его местожительства -- квартал Жермен-Пилон, дом 24, 75 018 Париж. 2.40. Месье Сарла выходит из дому в той же одежде, что и накануне. Направляется к бульвару Клиши. 3.00. Месье Сарла останавливается у заброшенного кинотеатра "Руаяль" на углу улиц Дельта и Фобур-Пуасоньер. Он нажимает кнопку звонка на решетке и ждет. Он повторяет это несколько раз и начинает выказывать признаки нетерпения. 3.10. Пожилой человек открывает створку двери бывшего кинотеатра, потом решетку и впускает месье Сарла. 5.40. Месье Сарла выходит из кинотеатра в сопровождении четырех женщин от двадцати пяти до сорока лет, одетых для выхода и сильно накрашенных. Они останавливаются на пороге и ждут. 5.45. Рядом с ними останавливаются три такси, месье Сарла проверяет, чтобы все расселись удобно. Они пожимают друг другу руки. Такси отъезжают. Месье Сарла идет по улице Фобур-Пуасоньер, постоянно названивая разным людям по мобильному телефону. 6.15. Месье Сарла заходит в гостиницу "Холидей Инн" на бульваре Итальен. По полученным от консьержа сведениям, он снял одноместный номер и просил разбудить его в 14.30. 15.10. Месье Сарла выходит из гостиницы и идет по бульвару Итальен. Он заходит в кондитерскую "Девилль и Шаррон" купить "веточки с апельсином", которые он съедает по дороге к площади Оперы. -- Это его любимые! Растроганная Брижит улыбнулась. -- Иногда он делал громадный крюк, только чтобы проехать мимо "Девилль и Шаррона" и купить эти пирожные. Он считал, что там они лучшие в Париже. Она вздохнула и снова взялась за чтение. Поль терпеливо ждал, облокотившись на подоконник. 15.35. Месье Сарла заходит в магазин "ФНАК". В книжном отделе он останавливается перед полкой "Эзотериэм". 15.50. Выходит из магазина, купив книги "История сект" Реми Гранжье, "Гуру для жизни" Карин Лорайана и "Запрещенный дух" Марка Селмера. -- Месье Вермерен... Как вы думаете, это связано с покупкой того ужасного френча, который он мерил у портного? -- Откуда же я знаю? 15.55. Месье Сарла заходит в кофе "Мариво", напротив магазина. Садится за столик, заказывает горячий бутерброд и стакан пива. 16.20. За едой он пролистывает только что купленные книги. 16.30. У него звонит телефон, он разговаривает, выключает телефон и просит счет. 16.35. Месье Сарла выходит из кафе и пешком направляется на улицу Башомон в лавку без всяких опознавательных зноков, расположенную в доме номер 61. Он разговаривает с владельцем магазинчика. Они одни. 16.55. Перед домом останавливается полицейская машина. Три агента в форме (двое мужчин и одна женщина) выходят из машины и заходят в здание. Владелец и месье Сарла радостно их приветствуют. Пока они разговаривают, владелец заходит в прилегающее к его магазинчику кафе "Шоп" и возвращается оттуда с чайником и чашками. 17.00. Три агента, владелец и месье Сарла пьют чай. 17.10. Агенты выходят из дома и садятся в машину. Месье Сарла пока остается в магазинчике. 17.20. Месье Сарла выходит из магазинчика и направляется на улицу Сент-Дени, срезая по улице Сент-Совер. 17.30. Он останавливается на углу улиц Сент-Дени и Реамюр и ждет. 17.55. К месье Сарла подходит Жизель. Они идут в кафе "Сюркуф" на углу улиц Реамюр и Палестро. 18.00. Они разговаривают, расположившись за столиком, со стаканами пива. Месье Сарла кладет руку на колено Жизель. 18.10. Они прощаются на пороге кафе. Месье Сарла спускается в метро на станции "Страсбур-Сент-Дени". 18.30. Месье Сарла выходит из метро на "Бастилии" и направляется к улице Фобур-Сент-Антуан. Заходит в мебельный магазин "Алан Афер", дом номер 51. Там он встречается с девушкой в рокерской кожаной куртке, которой накануне отдал младенца в коляске. Девушка держит на руках ребенка, которого месье Сарла забирает у нее и целует. 18.35. Месье Сарла с девушкой ходят по магазину в сопровождении продавца. Они выбирают деревянный шкаф в деревенском стиле и двуспальный складной диван. Месье Сарла присаживается, чтобы оформить покупку и выписать чек. 18.55. На запруженной машинами улице Фобур-Сент-Антуан месье Сарла с девушкой пытаются поймать такси. 19.10. Месье Сарла укладывает коляску в такси, целует девушку и ребенка и пешком возвращается по улице Фобур-Сент-Антуан. Он спускается в метро на "Бастилии". 19.35. Месье Сарла выходит из метро на станции "Аббесс" и идет по улице Оршам в кабаре "Пусса". Наблюдение продолжается снаружи. 22.45. Месье Сарла выходит из кабаре и возвращается на площадь Аббесс. 22.50. Месье Сарла доходит до сквера, потом неожиданно разворачивается и подходит к сыщику, которого он узнал, и молча волочит его в совершенно пустой парк. Сыщик получает жестокий удар по затылку и теряет сознание. -- Он вас избил? Поль отвел взгляд -- пластыри на лице были лучшим ответом. -- Я следил за ним довольно долго. -- И что с вами случилось потом? -- Читайте. Около 23.30. Сыщик пришел в сознание в пустом, сыром подвале. Его руки были связаны за спиной. Напротив него сидит Франк Сарла, они одни. Сарла вытаскивает из фотоаппарата пленку, на которой были вчерашние и сегодняшние кадры, потом пытается узнать у сыщика, как долго тот следит за ним и кто его нанял. Сыщик не отвечает, и месье Сарла сильно бьет его по лицу. Около 23.45. Сыщик называет месье Сарла имя Брижит Рейнуар. -- И что он сделал? -- Когда я произнес ваше имя? Казалось, он был очень удивлен. Он ожидал услышать чье угодно имя, но не ваше. Ну вы понимаете, в этой ситуации я не стал его спрашивать, чьи имена он ожидал услышать. Около 23.50. После долгого молчания месье Сарла уходит. Около 0.10, среда 30 мая. Месье Сарла появляется с листами бумаги и ручкой. Он пишет письмо. Около 0.30. Месье Сарла складывает письмо в конверт и велит сыщику передать его Брижит Рейнуар, после чего освобождает его. Сыщик поднимается по лестнице и оказывается во дворе обшарпанного дома на улице Верон. По полученным сведениям, подвал принадлежит совладелице дома, которая им давно не пользуется, имя месье Сарла нигде не фигурирует. 0.40. Месье Сарла удаляется в сторону улицы Лепик. Брижит сидела с потерянным видом, опустив руки, держа отчет за уголок, по щеке скатилась слеза. Поль закурил очередную сигарету и сунул пачку в ящик. Он смаковал каждую затяжку. -- Он чудовище! Этот человек -- чудовище! -- Он угрожал мне, если я не перестану его преследовать. Как вы понимаете, я принял его угрозы всерьез. Я не слишком хорошо знал Тьери Блена, но могу вам сказать, что Франк Сарла не остановится ни перед чем, чтобы избавиться от кого бы то ни было. Лично я выхожу из игры. -- А письмо? Из ящика письменного стола он вынул конверт и протянул его Брижит: -- Хотите побыть одна? -- Нет-нет, Поль, останьтесь. Мадемуазель! Сколько же времени прошло с того... С того кабинета в диком беспорядке в углу мастерской. Вы умели делать так, чтобы о вас забывали. Иногда слишком. Может, вам еще предстоит пережить романтическую историю, вместо того чтобы мечтать о ней, кто знает? Мы никогда не были любовниками, попробуйте убедить себя в этом вместо того, чтобы рассказывать небылицы окружающим. Вы были полной противоположностью любовницы -- вы были моей наперсницей. Вы были той, которой можно рассказать все -- и сердечные боли, и сальные шуточки. Мне нравилось рассказывать одной женщине о другой. Но вы никогда не были предметом моих рассказов. Мы никогда не будем любовниками, Тьери Блен умер, оставьте его в покое и забудьте даже память о нем. У человека, которым я являюсь сейчас, нет практически ничего общего с тем, кого вы знали. Жаль, что вам пришлось нанять детектива, чтобы в этом убедиться. Помните, однажды вы спросили меня, как я играю в теннис по отношению к Макинрою? Сегодня я дам себе двадцать очков по шкале моей собственной жизни, и я не желаю никакой другой, какой бы интересной и ужасной она ни была. Не знаю, куда она заведет меня, но это моя жизнь. Блен притворялся, а я нет. Я засветил все фотографии вашего сыщиха, я не хочу, чтобы кто-нибудь знал мое новое лицо. Не спрашивайте его ни о чем, это в его и ваших интересах. Оставьте меня в покое. Не пытайтесь меня найти, Мадемуазель, я слишком хорошо умею извлекать выгоду из женщин, я сделаю из вас кого-то, совершенно на вас непохожего. Ваше жалованье не позволит вам оплатить услуги месье Вермерена, я ему заплатил сполна, он не должен требовать от вас ничего больше. Брижит, постарайтесь стать счастливой, вы этого заслуживаете. Если кто-нибудь в этом мире и заслуживает того, чтобы остаться собой, так это вы. Никогда не становитесь кем-то другим. Ф.С. Не так просто оказалось вспомнить мелкий, неразборчивый почерк Блена. Брижит одна из немногих могла его расшифровать. Ведь ей это было необходимо, чтобы разбираться с его счетами, записями -- со всеми его каракулями, касающимися мастерской. Сегодня почерк Поля Вермерена стал более округлым, плавным, ровным. Дело тренировки. -- Извините меня, Поль, -- произнесла она, едва сдерживая слезы. -- Хотите кофе? Или чего-нибудь покрепче? Может, коньяку? У меня припрятан НЗ. Она ничего не ответила. Он приготовил чай и оставил ее, погруженную в свои мысли. Что-то подсказывало ему, что Франк Сарла недолго будет тревожить покой Брижит. Он протянул ей чашку обжигающего чая, она вернулась на землю. -- Сальные шуточки... Его выражение. "Мадемуазель, хотите, расскажу вам еще одну сальную шуточку?" Я их ненавидела, но слушала и иногда даже улыбалась, чтобы сделать ему приятное. "Ничего подобного я не могу рассказать Надин". В этих нескольких строчках все его -- повторения, орфографические ошибки, словечко "дикий", которое он употреблял по сто раз на дню. Его так много в этом письме... Помолчав, она взяла со стола зажигалку и подпалила уголок письма. Они смотрели, как его пожирает огонь, пока оно не превратилось в пепел. -- Сколько я вам должна? -- Сарла заплатил мне за работу, и еще на бинты осталось. -- А я-то думала, что знаю его лучше всех на свете... Поль Вермерен целую ночь сочинял этот отчет. Франк Сарла родился с первыми лучами солнца. Поль слышал, как он скатывается по лестнице, и в любой момент был готов выскочить и всыпать ему как следует, если он не отстанет. -- Отчет тоже уничтожьте, -- попросила Брижит. -- Чем меньше останется следов этого негодяя, тем лучше. Спасибо за все, что вы сделали. Наконец я получила ответы на все свои вопросы. Теперь все пойдет лучше. И она поспешно направилась к двери. -- До свиданья, месье Вермерен. -- Брижит... Я бы хотел... -- Да? -- Я хотел предложить вам встретиться, когда все тени исчезнут. Она снова улыбалась. Удивленно и, наверное, слегка полыценно. -- Что-то в вас, Поль, мне нравится. Я бы даже сказала, притягивает... что-то... не могу определить... Но вы живете в том мире, где встречаются Франки Сарла. В этом мире слишком много насилия. Тьери был частью моего мира. А вы нет. Мне очень жаль... Она обняла Вермерена и поцеловала как друга, с которым прощаются навсегда. -- Прощайте, Поль. И исчезла в лестничном проеме. Он вернулся к столу, взял отчет о Франке Сарла и сжег его. ДРУГОЙ С тех пор как Николя узнал, что водка по-русски значит "водичка", он не видел никаких причин отказываться от нее по утрам. Открыв глаза, он вылезал из постели, чтобы выпить на кухне холодного пива, потом снова ложился со стаканом ледяной водки в руках, которую посасывал до полного пробуждения. Отчаяние не успевало появиться, Николя поклялся себе, что оно никогда больше не возьмет над ним верх. Определенно он не жалел о том времени, когда был воздержан, вспоминал только энергию первых утренних часов. Единственным настоящим врагом пьянства был не цирроз, не страх, не рак, не похмелье, не безработица, не косые взгляды, а усталость. С самого пробуждения он с трудом пересиливал эту слабость во всех членах, ему приходилось ждать, пока водичка не сделает полный оборот в организме, пока драгоценная молекула не спровоцирует цепь реакций и мозг не найдет наконец достаточно веского повода, чтобы привести тело в вертикальное положение. Потом было испытание перед зеркалом. Маска Гредзински исчезла и наконец появилось настоящее лицо Другого. Он готов был увидеть таракана или уродливые черты создания из другого мира, но узрел лишь мешки под глазами, красные прожилки, набрякшие веки, трехдневную щетину. Так вот, оказывается, как выглядит его двойник? Между ними есть сходство, но какое-то печальное, он словно одутловатый старший брат, которого снедает червоточина. Другой -- такой красноречивый, такой резвый, пока он оставался порождением ночи, на рассвете выглядел просто больным, уже предчувствующим свой конец. Он умрет пьяный в дым, с бутылкой в руке и туманом забвения в голове. Но это все-таки лучше, чем умирать, моля неизвестно какого бога о добавке. Если Николя -- не сознавая того -- всегда боялся смерти, то для Другого смерть была отдаленным обещанием избавления. То, что все это однажды кончится, успокаивало его. И если жизнь -- падающая звезда, освещающая тьму вечности, каждый имеет возможность сжечь ее, как ему нравится. Николя еще помнил слова Лорен, ее тон, синеватый отблеск в глубине ее глаз, который обращал в шутку все, что она говорила: "Вам повезло, у вас печень как у младенца". Она была права, объявленная смерть может еще подождать. Алкоголики высшего полета пропивают среднюю продолжительность жизни до конца, не потеряв ни капли. Однако сегодня утром Николя овладело дурное предчувствие. Омерзительное ощущение, не имевшее ничего общего с остатками дурного сна или началом опьянения. Какая-то неопределенная угроза, которую он пытался прогнать, глотнув водки. В конце концов он всегда доходил до работы, маленький ежедневный театр забавлял его по-прежнему. Этот маскарад должен был вскоре закончится, но он предпочитал, чтобы решение пришло сверху. А пока он перешел все границы, как ребенок, который пытается понять пределы своей власти. Николя видел, что зашел слишком далеко, он чувствовал, как все еле сдерживаются в его присутствии. -- На совещании в художественном отделе ждут только вас. -- Спасибо, Мюриэль. Он зашел в свой кабинет, первым делом выдвинул самый нижний ящик стола, чтобы удостовериться, что еще осталось чем наполнить фляжку -- бутылка "Выбо-ровой" оказалась едва початой. Усталость исчезла с хорошим глотком, освободившим голову, потом руки, наконец ноги. Он выпил еще, готовясь к еженедельному пятничному совещанию, беспечно пересек коридор и зашел в мастерскую, где все его ждали, рассевшись вокруг длинного стола на подмостках. -- Николя, у тебя усталый вид, -- заметила Сесиль. -- Усталый? Ты абсолютно уверена, что хотела употребить именно это слово? Ты не собиралась сказать "депрессивный" или "пьяный"? -- Не важно, начинаем сеанс стенаний. Кто первый? -- Я здесь именно для этого, разве нет? -- Николя, тебе, вероятно, стоит отдохнуть. В последние недели мы работали с невероятным напряжением. -- Да что вы все вообще знаете о напряжении? Вот ты, Валери, проводишь большую часть дня, чертя линии и выбирая шрифт, если за тебя это не делает компьютер. Для тебя, Жан-Жан, целая трагедия -- исчезновение твоего "Ротлинга", когда я одолжил его у тебя последний раз, у тебя было такое лицо, будто твоей младшей сестренке вспороли живот. А ты, Веро, заслуживаешь специального названия за твой идиотский лексикон -- все эти твои отпуска, чтобы "снять напряжение", обеденные "брейки" и "брифинги" у автомата с кофе. А "потуги" Сесиль в состоянии постоянной паники, потому что она может работать только в "дедлайн"? А Бернардо, который не в состоянии поделить двузначное число без своего IBM PC, а Мари-Поль -- королева Интернета, факса и мобильных телефонов, всегда готовая "общаться", что значит: "Алло, ты где? Я могу тебе перезвонить?" -- ... -- ... -- ... -- Все было бы не так страшно, если бы вы не тратили время -- мое время! -- на бесконечные жалобы. Может, вы медленно гниете на заводе и не проживете и трех недель на пенсии? Вы хотите поговорить о безработице и следующими за ней несчастьями? -- Что значат все эти обвинения? -- спросил Бернардо. -- Что было бы, если бы все так рассуждали! -- добавила Сесиль. -- Вас просят не рассуждать, а перестать слушать самих себя целыми днями. Я не для себя это говорю, и даже не для пользы работы, даже не для пользы отдела или "Группы". В конце концов, что мы делаем весь год? Мы разрисовываем всякие глупости, красим их, чтобы они понравились потребителям, -- логотипчик там, брошюрка сям. Всем наплевать, но нам это дает средства к существованию. Так что говорю я вам все это только ради вас самих, потому что если вы воспринимаете происходящее здесь настолько всерьез, то вы плохо кончите. Он встал и скрылся в туалете. Закрылся в кабинке на два оборота, опустил крышку унитаза и рухнул на стульчак. Металл, отливающий синевой, белоснежный фаянс, галогеновый свет. Глоток водки. Вздох. Он любил эти мгновения ультрасовременной сосредоточенности. В обеденный перерыв в местном ресторане оставалось лишь одно свободное место -- напротив Гредзинс-ки. Последние несколько недель он обедал в одиночестве. Парадоксальное следствие алкоголизма -- Николя стал очень требовательным к темам разговоров за столом. Он считал, что любая пошлая болтовня быстро становится смертельно скучной. Его шкала посредственности давно перешагнула общепринятый порог терпимости. Николя больше не находил в себе сил ломаться в ожидании десерта и в один прекрасный день решил, что в одиночестве он будет скучать гораздо меньше. Вторая половина дня прошла спокойно, что должно было его насторожить. Предчувствие не покидало его весь день. -- Алло, это Алиса, ты как? -- Какими судьбами? -- Можешь зайти сейчас к моему шефу? -- Сам Броатье хочет меня видеть? -- Всего на пару минут, если у тебя есть время, в районе половины шестого. -- Сегодня не очень удачный день, -- для очистки совести заметил он. -- Напрягись. -- То есть это приказ. -- Если хочешь. В конце концов, так не могло продолжаться дальше. Его роман с "Группой" подошел к концу. Тем лучше. Его ждали новые территории, новые завоевания. Он обещал себе завтра же купить билет на самолет до Новой Гвинеи, и меньше чем через неделю он будет играть в крикет с туземцами. Может, он станет первым человеком с Запада, которого папуасы примут в свою команду. В общем, жизнь бросала новый вызов. -- Как мило, Николя, что вы смогли ко мне зайти. Слухи -- это всего лишь слухи, но лучше найти их источник. Кажется, сегодня во время брифинга у вас возникли проблемы? -- Те проблемы, которые возникают у вас ежедневно, Кристиан. Мы ведь обращаемся друг к другу по имени? Застигнутый врасплох, Броатье кивнул. -- Мне докладывали. Кажется, у вас профессиональные проблемы? Вы не сошлись во мнениях с Лефебюром? -- Он идиот. -- Прошу вас. Это мой ближайший помощник, которого я ценю и как профессионала, и как человека. -- Вы хотите знать, пью ли я? Пью. -- Водку. История любви. -- ... -- ... -- Вы понимаете, что мы не можем больше держать вас тут. Ваше поведение, разногласия, вызванные вашим... состоянием, извините, я вынужден сказать вам прямо. Вы человек умный, наверняка уже все поняли. -- Вас не так беспокоит то, что я пью, потому что результаты стали гораздо лучше, с тех пор как я стал начальником отдела. Я разруливал многие ситуации, я ценный сотрудник, и вы это прекрасно знаете. Проблема в том, что надо избавиться от человека, который больше не боится. "Группа" не может принять сотрудника, который не боится уйти из "Группы". Моя независимость -- даже притом, что она приносит свои плоды -- невыносима. Вы как доберманы, чувствуете человеческий страх. Например, сейчас, в этом кабинете вы чувствуете, что я не боюсь ни вас, ни ваших решений. Когда вы смотрите на служащих, укрывшись за личиной джентльмена, у вас в глазах явственно читается: "На улице очень холодно". Без "Группы" очень холодно, и каждый не сегодня-завтра может оказаться на улице, даже Бардан, который считал себя неуязвимым. Но мне больше не холодно. И это все водка, ее давали русским солдатам. Сколько вы получаете в месяц, Кристиан? -- ... -- Двести тысяч? Двести двадцать? Не будем мелочиться, возьмем двести сорок. И это гораздо меньше того, что мне капает, пока я сплю. Хвастаться особо нечем, но это дает мне право не дрожать тут перед вами ни от страха, ни от холода. Мне не понадобилось учиться в университетах, быть салагой, клясться в верности какому-нибудь братству, разыгрывать сторожевого пса, мне не пришлось участвовать ни в каких интригах, ни увольнять, ни заигрывать с власть имущими. Просто у меня родилась идея -- идиотское и не самое интересное изобретение, которое я развил и довел до ума за десять минут. Я играл с абсурдностью системы, как все вы делаете ежедневно, и система хорошо мне заплатила. Она защитила меня от самой себя. Благодаря этому я, похоже, умру, купаясь в роскоши. Не понимая ни единого слова, Броатье поднялся и направился к двери, чтобы быть уверенным, что Николя наконец уйдет. -- У меня еще много дел сегодня. Мне надо заслужить зарплату -- увы, гораздо меньшую, чем вы думаете. Мне придется просить вас уйти, месье Гредзински. -- А как с моим выходным пособием? -- ?.. -- Из принципа. -- Обсудите с Алисой. -- Забудем прошлое. -- И Николя протянул руку. Броатье ничего не оставалось, как пожать ее. Спускаясь на свой этаж, Николя задумался, был ли этот жест прекрасной игрой или выглядел довольно жалко. Он вернулся в свой кабинет и надолго развалился в кресле. Забавно, но дурное предчувствие не исчезло. Обычно уволенный покидал свой кабинет с картонной коробкой, полной всяких личных мелочей. Пара папок, свитер, фотография близких, зонтик, какие-то лекарства. Николя забирать было нечего, только полную коллекцию "Трикпаков", часы на подпорке, найденные в коридоре, и открытку, присланную Жако с острова Коай. Этот последний снова облачился в адвокатскую мантию и окунулся в судебные прения, с тех пор как врачи официально сообщили ему о ремиссии. Он почувствовал вкус к борьбе. Николя мог со спокойной совестью удалиться со сцены. Он вышел из кабинета с гордо поднятой головой, не забыв, однако, перелить остатки "Выборовой" в свою фляжку. Ему было даже любопытно, как о нем будут судачить позже в коридорах "Группы". "Гредзински? Он запил, после того как его повысили, на работу приходил вечно пьяным, прятался в сортире, чтобы приложиться к бутылочке, ну и кончилось тем, что его выставили". Это все, что о нем будут помнить. Боже, как же необъективна коллективная память! Перед лифтом уже собралась толпа, он спустился вместе с теми, кто придет сюда и завтра. Двери открылись в холл, он величественно прошествовал к выходу. Ему не терпелось вступить в рукопашную со всем миром, он бросился на улицу, и уже ничто не могло бы заставить его дать задний ход. Он прошел мимо "Немро". Николя знал, что они уже там, со своим вечным аперитивом. Что-то толкнуло его попрощаться с ними. Приближаясь, он слышал, как стихают все разговоры. -- Я пришел попрощаться. Девушки взглядом умоляли Жозе или Маркеши заговорить, но ни один из них не решился. -- Я знаю, о чем вы думаете. Почему он пришел выпить с нами, если он и так пьян? -- Нет, мы так не думаем, -- грустно сказала Режина. -- И пожалуйста, не надо тут устраивать "осуждения за намерения", -- добавил Жозе. -- За этим столом тебя никто никогда не осуждал. -- Садитесь и выпейте с нами по стаканчику, не важно -- первому или последнему. Маркеши жестом сопроводил свои слова, взял свободный стул от соседнего столика, и все подвинулись, освобождая место для Николя. Арно сделал знак официанту, и тот принес пива. Неловкость мало-помалу проходила, и разговор продолжился с того места, на котором прервался. -- Говорят, что тех, кто работает над проектом "4.99", пошлют на повышение квалификации, -- сказала Режина. -- Куда? -- В Ним. -- Прекрасно, я обожаю треску по-провансальски. -- А что, это их коронное блюдо? Николя осознал вдруг, что эти улетучивающиеся мгновения никогда больше не повторятся. Теперь у него будут другие проблемы, другие ориентиры, другие рефлексы. Ему придется идти своей дорогой одному, в толпе незнакомцев. Водка не выносила никакой другой компании. -- На следующей неделе меня среди вас не будет, я уезжаю в Сиэтл, -- сообщил Маркеши. -- По контракту? -- Я подписал с Slocombe & Partridge. He буду вдаваться в подробности, но сумма гигантская. -- Тогда вы угощаете, -- улыбнулся Арно. Но Маркеши на этом не остановился. Николя уже пожалел, что пришел попрощаться с ними. -- У меня была Европа, Африка с Ехасот, Азия с Kuala Lumpur, Океания с Camberoil, а сегодня я наконец заполучил последний континент, которого мне не хватало. Слишком поздно -- уже нельзя было уйти, нельзя вернуться назад, нельзя сделать вид, будто Маркеши ничего не произнес. -- Маркеши, вы не ангел и не дьявол, вы ни хороший, ни плохой, ни умный, ни идиот, ни красавец, ни урод. Вы подавляющая посредственность, из тех, что пытаются все время оригинальничать. В любви, которую вы испытываете к себе, есть даже что-то умилительное, love story с обязательно счастливым концом. Вы не гений, но утешайте себя тем, что никто не гениален, почти всем нам удалось с этим смириться. Даже образ, который вы пытаетесь создать, далек от совершенства. У вас никогда не будет лоска Кэрри Гранта, юмора Билли Уайлдера, свинцовых кулаков Лаки Лючано, решительности Мари Кюри, смелости... Маркеши вскочил, не дослушав тираду до конца, схватил Николя за грудки и заехал ему головой в лицо. Гулкий звук удара удивил их обоих. Даже не поняв, что произошло, они оба оказались на земле, посбивав по пути столы и стаканы. Маркеши приземлился на плечи и пару мгновений лежал неподвижно. За это время Николя успел поднести руку к расквашенному носу, кровь с которого заливала рубашку. Увидев это красное, стекающее между пальцев, он обезумел от ярости и начал молотить Маркеши по лицу. Эти несколько секунд он дубасил с ощущением счастья и сверхъестественной силой, словно неожиданно освободился от всех страхов, терзавших его с детства, и живущий в нем зверь наконец вырвался на свободу. Под аккомпанемент истошных женских воплей Жозе и Арно тщетно пытались остановить его, остальные, окаменев, не знали, как реагировать на столь древнюю ярость. В конце концов Жозе удалось скинуть его на землю, а Арно -- поднять Маркеши. На этом все должно бы было и закончиться, но, забыв свой собственный страх и в свою очередь разъяренный видом крови, Маркеши всем весом навалился на Николя, который тут же начал задыхаться. Маркеши схватил его за волосы, приподнял голову и несколько раз смачно тюкнул ею об асфальт. Несмотря на крики, было слышно, как хрустнул нос, треснули надбровные дуги. Маркеши остановился, только когда лицо Гредзински стало похоже на красноватую кашу. Гробовое молчание. Суета Арно и Жозе, паника Режины, официанты и хозяин заведения мечутся, не зная, что предпринять. Маркеши поднялся, на секунду привалился к стене и, не обращая внимания на текущую из носа кровь, вытер слезы протянутым ему платком. Николя уже не было в кафе. Он был во дворике, на ярком солнце. Сложившись пополам, он валялся на земле, не чувствуя боли. Только унижение. Те, кто колошматил его, теперь стояли вокруг и смотрели на кусок стыда у своих ног, который не решался подняться. Вероятно, это было его крещение страхом, страх поселился в нем, и больше его не выгнать. -- Надо позвать врача! Маркеши, пошатываясь, вышел из кафе, Режина за ним. Взгляды снова сомкнулись на Николя. Он отказался от врача. -- Ты весь в крови, тебя надо отправить в больницу! Повысив голос, он опять отказался, и все, пожав плечами, ушли. -- Жозе, если хочешь сделать что-то полезное, принеси мне водки, полный стакан. -- Но... -- Быстро, или мне придется сходить за ней самому. Николя держал у лица полотенце. Натощак он бы никогда не оправился от подобной взбучки. Опьянение защитило его, он остался в сознании и смог противостоять обидчику. Ему хотелось плакать, смеяться, успокоить окружающих, разыграть безразличие, выглядеть достойно. Завтра у него будет время попереживать. Жозе протянул ему стакан водки, который Николя выпил не спеша, словно лекарство, каковым она, в сущности, и была. Все тело пронизывала боль. Он чувствовал, что некоторые мускулы не реагируют, но, несмотря ни на что, попробовал встать. Спустившаяся в пищевод "водичка" помогла ему обрести власть над всеми членами. Ему казалось, что она заменила кровь, равно как и все другие жидкости, с ног до головы. Вскоре он почувствовал себя в том состоянии, о котором часто говорят, но боятся верить -- далеко от этого страдающего тела, от стыда, который заставляет кровоточить внутренние раны. Он был пьян. -- Ты правда не хочешь... -- Нет. Он направился к выходу. Эспланада была пуста, и "Группа" потихоньку растворялась. Он сделал пару шагов к перилам, почти повис на них, ему хотелось почувствовать на своем лице освежающий летний ветерок. Николя дохромал до газетного киоска. Каждый шаг занимал несколько часов. По рукаву текла кровь. Каков следующий этап? Дойти до входа в то здание слева? Нет, он попытается сделать бросок до мостика, а потом спуститься к стоянке такси. Но ни один шофер такси не откроет ему дверцу своей машины, это и так ясно. Придется ехать на метро, в худшем случае он сойдет за бомжа, которым он, собственно, и стал -- всклокоченный, перемазанный в крови, пьяный в дым и безработный. Он нашел в себе силы дойти до мостика и начал медленно спускаться, ноги едва ему повиновались. Набережная Сены была пустынна, он один тащил по ней свои бренные останки, и так было лучше. Но, хорошенько присмотревшись, он понял, что не один. Далеко внизу он заметил темную неподвижную фигуру. Застывшую в ожидании. Дурное предчувствие, пережившее все унижения сегодняшнего дня, внезапно обострилось. Неподвижная напряженная фигура смотрела в его сторону. И это не было иллюзией. Разбитые надбровные дуги не застилали взгляд, а раскалывающаяся от боли голова не мешала ему воспринимать реальность -- прямой как палка, человечек в конце эспланады ожидал именно его. Пока еще далекий, но уже знакомый образ. Он догадывался, кто это, не решаясь узнавать. Он предпочел бы, чтобы фигура оказалась галлюцинацией, злобным порождением его самых ужасных кошмаров. У человечка были маленькие глазки, маленькие ручки и наверняка маленькое бьющееся сердце. Человечек явно был кем-то, он мог бы прогуливаться в любом другом месте города. Тогда что он делает здесь, у эспланады, словно тот, кого он ждет, неизбежно проходит именно здесь. Утомленный, весь в крови, Николя наконец приблизился к нему. -- Что вы хотите, Бардан? Алан Бардан был в темном костюме и белой расстегнутой на груди рубашке, без галстука. -- Думаю, по мне видно, я не слишком в форме, -- сказал Николя. -- Я еще держусь на ногах, потому что водка служит анестезией, но скоро... я... Так как Бардан не решился произнести ни слова, Николя хотел обойти его и пойти своей дорогой, но Бардан не дал ему времени и сунул руку в карман. -- Стойте, где стоите. Теперь он сжимал в руке черный металлический предмет, который Николя не сразу узнал. Потому что впервые видел его вблизи. -- Это у вас револьвер? Совсем маленький револьвер, не страшнее детской игрушки. Совершенно нечего бояться. Николя старался сохранить достоинство. Алкоголь продолжал поддерживать огонь в мозгу. Была ли это усталость или мутная пелена, которую между ним и реальностью соткала водка? Он все еще не испугался. Все это было так нереально. Бессмысленно. -- Я устал, -- сказал он. -- Мне хочется исчезнуть. Чтобы меня не видели. Я хочу вырваться из этой обстановки. Пропустите меня, и обещаю вам, что обо мне больше никто не услышит. Я сяду в самолет, летящий в неведомые страны, и не вернусь. Оставьте меня в покое. -- Первыми исчезли друзья. Жену я тоже не смог удерживать долго. Пришлось продать все, что можно было продать. Чаще всего всплывало слово "депрессия". Для врачей упадок сил ничего не значит. А депрессию они готовы лечить. -- Они правы. Депрессия лечится. -- Я не был готов к тому, что все кончится так быстро. Дети могут выкрутиться сами, я чувствовал себя полным сил. Я из тех, что всю жизнь работает, я никогда не занимался ничем больше. Так могло продолжаться еще десять или пятнадцать лет. Но мне объяснили, что я не годен к повторному использованию. Как и большинство отбросов. -- Уберите револьвер, и пойдем куда-нибудь, поговорим спокойно. -- Сначала я думал, что это все деньги, уровень жизни, но на самом деле это не так важно, я могу без этого обойтись, но без работы у меня просто ничего не осталось. И это моя ошибка. -- Уберите револьвер. Бардан начал всхлипывать. Николя чувствовал, что действие водки потихоньку проходит и скоро он останется один, испуганный больше обычного. -- Меня тоже выкинули. Место свободно. Броатье может взять вас обратно. Произнося это, Николя медленно отступал. Бардан заметил и заорал: -- Не двигайтесь, Гредзински! -- Пойдите поговорите с ним, он поймет... Николя сделал еще шаг назад, потом еще и еще, не в силах остановиться. -- Не двигайтесь, я сказал! Николя показалось, что он опустил свою игрушку дулом вниз. Но вместо этого он услышал выстрел, и его тело покачнулось от сильного удара. Задыхаясь, он поднес руку к сердцу. Упал на землю. Глаза сами собой закрылись. Во всем этом наверняка была своя логика, все шло своим чередом. У него никогда не было таланта к жизни. Уже в детстве он просто наблюдал за жизнью других. Как жаль... Все могло бы быть по-другому. Если бы только он перешел этот мостик, а там и всю жизнь. Но уже становилось темно -- слишком рано для этого времени года. Щекой он чувствовал шершавый асфальт. Страх из страхов, страх, которого он так боялся все эти годы... Значит, это всего лишь вот так? И ничего больше? Через несколько минут Николя Гредзински уже не будет бояться ничего, перед ним будет долгая вечность, чтобы прийти в себя после этого фарса. Там он будет недоступен, маленького койта туда не пустят, да и других обидчиков тоже. Горячая жидкость, сочившаяся из сердца, стекала к шее. "Значит, вот оно? И ничего больше? И всю жизнь я боялся... этого?" Тоненькая струйка текла уже по губам и подбородку. Перед смертью он узнает вкус собственной крови. Кончиком языка он слизнул каплю в углу рта. Одновременно горячая и крепкая. Да, горячая. Но почему крепкая?.. Почему его кровь такая крепкая? Это не кровь. "Это не кровь..." Ему знаком этот вкус. "Я знаю этот вкус... Это..." Это именно то, что он подумал. "Водка?.." Это была именно водка. Его сердце сочилось водкой. Рай? Ад? Что это за место такое, где вместо крови течет водка? Он проверил все части тела -- руки, ноги, легкие, голова, все действовало. Медленно, разбитое, сломанное, вывихнутое, но действовало. Он даже мог попытаться открыть глаза. Было светло. До ночи было еще далеко. Ему удалось подняться, он все еще был на мостике. И никто не собирался чинить ему никаких препятствий. Он посмотрел на грудь -- никаких признаков крови. Он сунул руку во внутренний карман пиджака и вынул продырявленную, мокрую фляжку. Алкоголь убивает. Но среди миллионов отнятых им жизней, возможно, ему иногда удается спасти одну. Он уперся лбом в витрину магазина и ждал, пока она обернется. Наконец она вышла, осмотрела его с головы до ног, чтобы оценить размеры ущерба. -- Мне тебя не хватает, Лорен. Она не сказала ничего угрожающего. Ничего ироничного. Просто: -- Пошли ко мне. ЭПИЛОГ Они договорились на девять часов вечера. Несмотря на свое состояние этой ночью, Николя помнил об этом. Как забыть чувство, что снова берешь жизнь в свои руки -- как освобожденный раб, изумленный внезапной вольницей. За три года, прошедшие с того 23 июня, он успел познать все взлеты и падения пьянства, он освободил в себе так долго дремавшие силы, он даже смотрел в лицо смерти -- все это могло помешать ему прийти на эту встречу, в которую он никогда не верил. Объявление в газете об исчезновении Блена толкнуло его прийти. В этом "пропавшем" он увидел подтверждение и логическое продолжение истории, поводом которой он стал. Только покойник, вернувшийся из страны мертвых, мог соблюсти требования их пари. Николя пришел сильно раньше, и не случайно -- он хотел еще зайти в спортклуб "Фейан" (нечто среднее между паломничеством и ностальгией, тоской по своей физической форме, которая не вернется). От водки у него никогда не тряслись руки, не отнимались ноги, но алкоголь ослабил рефлексы и моторику. И хотя врач пытался его разубедить, добрая старая тревога победила, и Николя уже воспринимал себя как задыхающегося старика, который скоро не сможет подняться по ступенькам и на один этаж. В "Фейане" ему хотелось посмотреть, как люди двигаются, ускоряются, выигрывают очки. Возможно, магическая сила тенниса разбудит в нем что-то и заставит его сделать над собой усилие. Несколько минут он смотрел на парную игру пожилых людей, чей возраст в целом приближался к тремстам. Одетые в белое семидесятилетние старики обменивались довольно сильными мячами и ругались последними словами по поводу спорных очков. Именно то зрелище, которое ему было необходимо. Потом он обошел клуб, отыскивая блестящую технику, то там, то сям попадались прекрасные удары, и ему снова захотелось сыграть. На часах без двадцати девять. Встреча, пусть даже и символическая, не допускает никаких опозданий. Он сел в машину и вернулся в тот пресловутый не изменившийся ни на йоту американский бар, на секунду замер на пороге, чтобы окинуть помещение взглядом -- ни одна фигура не ускользнула от его внимания. Хотя последние месяцы он пил без меры, до полного бреда, сжигая память и забывая того, кем он был всегда, он никогда не забывал лица Тьери Блена. Взъерошенный круглолицый брюнет с хитрыми глазками и бородой, скрывающей поллица. В пять минут десятого в этом баре никто не подходил под это описание. Николя устроился за столиком, скрестив руки на груди и счастливый быть именно здесь -- в объяснения этого для самого себя он не вдавался. Никто не подходил спросить, что он хочет выпить. Появлялись новые лица, новые люди, пары, туристы, но никто из них не походил на пропавшего Тьери Блена. Без двадцати десять Николя смирился -- призрак не появится, но это только к лучшему: есть тайны, которые лучше не прояснять, и секреты, которые лучше не хранить. Пора возвращаться к любимой женщине. Он поднялся -- покорный, немного разочарованный, и бросил последний взгляд на посетителей. Он никогда больше не придет сюда, где за несколько часов изменилась вся его жизнь, теперь все в прошлом. Его внимание привлек мужчина, точнее, его затылок -- гладкий, неподвижный, над светлым льняным костюмом. Когда Николя зашел в бар, мужчина уже был здесь -- сидел, склонившись за стойкой с огромным стаканом оранжево-синего коктейля. Приблизившись, Николя узнал одного из членов клуба "Фейан", которого он видел на корте час назад. -- Извините, меня зовут Николя Гредзински, я только что видел в "Фейане" вашу игру. -- Ну и?.. Черты лица -- даже эти хитрые глазки -- были совершенно незнакомы Николя. -- У меня было странное впечатление, когда я увидел, как вы бьете по мячу. Вы позволите мне высказаться совершенно откровенно? -- Прошу вас. -- В ваших ударах есть некоторая непринужденность, вы берете любой легкий мяч, но чувствуется, что при малейшем ускорении вы запаздываете. -- Вот это искренность. -- Одним словом, вы достойный игрок, но вы никогда не сможете классифицироваться выше 15. -- Я никогда и не пытался, чтобы это не подтвердилось. -- И тем не менее в вашей игре есть нечто уникальное -- крученый удар слева. -- ?.. -- Великолепный контраст, обретенная скорость, невероятно прямой угол удара. Удар чемпиона. -- В мире есть всего два человека, способных на такой удар. Адриано Панатта, Ролан Гаррос образца 1976 года. И некий человек, ныне числящийся пропавшим, которого звали Тьери Блен. Поль Вермерен не произнес ни слова, сдержал улыбку и жестом пригласил Гредзински присесть на соседний табурет. Подошел официант. -- Мне налейте водки в маленькую, очень холодную рюмку, -- заказал Вермерен. -- А вы что будете? Николя на секунду задумался, искушение было велико. Но позже вечером он должен был попробовать вина, найденного Лорен, он решил пить только в ее присутствии. Теперь она будет рядом, чтобы разделить его эйфорию, и возможно, надолго. -- Ничего, спасибо. Они молча ждали, пока Вермерену принесут водки. -- Я думал, что выиграл это пари, -- сказал он. -- Мне удалось обвести вокруг пальца всех своих друзей, но моя маска упала перед незнакомцем. Польщенный Николя улыбнулся. -- Вы помните, на что мы спорили? -- спросил Поль. -- Конечно. -- Горе проигравшему, просите у меня все, что хотите. Николя никогда об этом не думал. Он с удивлением услышал свой голос: -- Реванш в теннис. Поль расхохотался, но быстро взял себя в руки: -- Когда? -- Хоть сейчас, когда вы закончите. -- Клуб скоро закроется, уже почти ночь, -- заметил Вермерен, посмотрев на часы. -- На четвертом корте есть прожекторы для турниров. За хорошие чаевые Морис обеспечит нам отличную игру. Поль молча поднял рюмку -- в словах не было необходимости. Через полчаса они уже обменивались разогревочными мячами. Николя вернулся на корт гораздо раньше, чем предполагал. Он научился не упускать момент, потому что второго раза может не представиться. Бросили жребий, подавать выпало Полю. Каждый поклялся себе выиграть. 1 Австрийский пианист. 2 французский вариант Интернета. 3 -- Виноград сорта Sangiovese? -- Брунелло ди Монтальчино -- все сорта из Sangiovese.