л кремом для бритья на зеркале: "С добрым утром, Китти!" Девушки растаяли от умиления. - Ну не прелесть?! - вздохнула Тизи. - Обожаю мужчин. - Я мужчин тоже люблю, но иногда от них и отдохнуть не грех, - заметила Шейла. - Хуберт обожает, когда я влипаю в какую нибудь историю, - продолжала Китти. - Например, накуплю себе шмоток, а расплатиться не могу. Ему просто удовольствие доставляет меня опекать. - Мужчины жаждут, женщины утоляют, - триумфально заключила Китти. Она уже приканчивала вторую "Маргариту". - С другой стороны, мужчины... значительнее, что ли? Надежнее. - У них есть то, чего нет у нас, - согласилась Шейла. - Мужчина должен быть плечом. Опорой. - Хуберт дарит мне детство, которого у меня никогда не было, - добавила Китти. - Все эти феминистские штучки - просто чушь. Хотят мужчины доминировать - пусть доминируют. А женщина должна оставаться женщиной. - Конечно, иногда с мужчинами бывает сложно, но в глубине души я всегда знаю, что не получится с одним, найдется другой, - заметила Тизи. - С мужчинами хлопот немного. - Это с женщинами попробуй разберись, - поддакнула Камилла. - Не хочу показаться сукой, но красота - это и правда страшная сила, всего можно добиться, - продолжала Китти. - И женщины это знают и ненавидят тебя всеми силами души, особенно те, что постарше. Считают это посягательством на свою территорию. - Большинство женщин после тридцати начинают заморачиваться по поводу возраста, - сказала Камилла. - С подачи мужчин, конечно. Правда, если ты выглядишь, как Кристи Бринкли, беспокоиться тебе не о чем. - Но как правило, они просто становятся стервами, - подхватила Китти. - Отпускают в твой адрес язвительные замечания. Они почему то априори считают, что я идиотка. Что я ничего не знаю. Ни черта не соображаю. Что я с Хубертом ради его денег. Поневоле обозлишься, и уже назло выбираешь юбку покороче и косметику поярче. - Никому даже в голову не придет разобраться, какая ты. Сами все про тебя знают, - согласилась Тизи. - Женщины вообще ужасно завистливы, - сказала Шейла. - Вне зависимости от возраста. Смотреть тошно. Увидят красивую девочку - обязательно надо тут же сказать про нее гадость. Это так грустно и обидно. Только лишний раз говорит о женской самооценке. Женщины настолько не уверены в себе и недовольны всем своим существованием, что просто на дух не переносят, когда кому нибудь лучше, чем им. Именно поэтому большинство моих друзей - мужчины. Девушки переглянулись и согласно кивнули. А как же секс? - Я каждому говорю, что в жизни не видела такого большого члена, - сказала Китти. Остальные нервно засмеялись. Китти с хлюпаньем втянула через соломинку остатки "маргариты". - Вопрос выживания, - пояснила она. 14 Портрет манекенщика: Боун и его наружка В конце лестничного пролета распахивается дверь, и Боун, начинающий актер, манекенщик, рекламирующий нижнее белье, темным силуэтом возникает в дверном проеме, ведущем в его квартиру. Одна рука чуть приподнята, он облокачивается о дверную раму, темные волосы спадают ему на лоб, и он со смехом наблюдает, как ты, запыхавшись, одолеваешь последние ступеньки. - Вечно тебе на месте не сидится, - говорит он, как будто сам только и делает, что целыми днями валяется в постели. Тебе вспоминаются слова его друга, Стенфорда Блэтча: "Боун выглядит так, как будто за ним по пятам ходит художник по свету". Ты больше не можешь вынести этого великолепия - тебе приходится отвернуться. "Боун - человеческий эквивалент соболиной шубы", - говорит Стенфорд. Он вообще в последнее время только о нем и твердит. Раздается звонок, ты снимаешь трубку - Стенфорд. "Кто сексуальнее - Боун или Киану Ривз?" Ты вздыхаешь. И хотя толком не знаешь, да и не хочешь знать, кто такой этот Боун, покорно отвечаешь: "Боун". Может, тебя преследует чувство вины, понимаешь, что тебе положено знать, кто он такой, этот мускулистый полуобнаженный юноша, раскинувшийся на гигантском билборде на Таймс сквер и растиражированный по всем автобусам. Но ты редко бываешь на Таймс сквер и не обращаешь внимания на автобусы, разве что они вот вот тебя не собьют. Но Стенфорд продолжает тебя обрабатывать: - Мы с Боуном тут недавно проходили мимо его щита, и он решил оторвать от него кусок и повесить у себя в квартире - нос, например. А я ему посоветовал взять трусы, так что в следующий раз, когда его спросят, какой длины у него член, можно было бы ответить: "четыре метра". - Боун меня сегодня растрогал до слез, - объявляет в другой раз Стенфорд. - Представляешь, пригласил меня на ужин. Говорит: "Стенфорд, ты мне столько помогал, хочу сделать тебе что нибудь приятное". Я, конечно, сказал, что все это глупости, но, знаешь, меня еще никто никогда не приглашал поужинать. Представляешь, такой красивый - и такой милый! Ты соглашаешься с ним познакомиться. Ты звезда Не успев толком познакомиться с Боуном, сидящим со Стенфордом в баре "Бауэри", ты уже готова его возненавидеть. Двадцать два года. Модель. И так далее и тому подобное. Ты чувствуешь, что и он воспринимает тебя в штыки. Вдруг он окажется совсем тупым? Кроме того, ты все равно не веришь, что секс символы могут быть сексуальными в жизни. Один, к примеру, недавно напомнил тебе червяка. В буквальном смысле. Но этот оказывается исключением. Похоже, он совсем не так прост. - Я бываю разным с разными людьми, - говорит он. Затем ты теряешь его в толпе. Месяца два спустя ты оказываешься в "Барокко" на дне рождения какой то модели и встречаешь Боуна. Он стоит в другом конце зала, облокотившись о стойку бара, и улыбается. Машет тебе рукой. Ты подходишь. Он бросается тебя обнимать, пока фотографы щелкают затворами, фотографируя вас со всех сторон. Ты с подругой оказываешься за его столиком. Ты с головой погружена в бесконечный пылкий спор со своей подругой. Боун то и дело наклоняется к тебе и под щелчки затворов спрашивает, все ли в порядке. Ты говоришь "да", думая, что он просто не понимает, что вы с подругой всегда так общаетесь. Стенфорд, свой человек в Голливуде, отправляет Боуна на какие то пробы в Лос Анджелес. Боун оставляет ему сообщение на автоответчике: "Все только о тебе и говорят. Ты просто гений. Ты станешь настоящей звездой. Повторить еще раз? Ты звезда, звезда, звезда!" Стенфорд смеется. - Это он меня передразнивает, - говорит он. Вы с Боуном напиваетесь в баре "Бауэри". Легкая пятерка Боун живет в крошечной белоснежной студии. Белое здесь все: белые занавески, белые простыни, белое кресло, белая кушетка. Пока ты в ванной, ты смотришь, пользуется ли он какой нибудь косметикой. Не пользуется. Боун вырос в городке Де Мойн, штат Айова. Его отец был учителем. Мать работала школьной медсестрой. В старших классах Боун и не думал тусоваться с модными мальчиками и девочками. Он учился на одни пятерки, а после школы давал уроки младшеклассникам. Его все уважали. Боун никогда не собирался стать манекенщиком, но в восьмом классе его признали самым красивым мальчиком школы. В душе он жаждал романтики - например, стать детективом. Но он поступил в университет штата Айова и два года изучал литературу. Так хотел его отец. Один из его преподавателей был молод и хорош собой, и однажды, вызвав Боуна в свой кабинет, он сел рядом и положил руку ему на коленку. Потом на ширинку. - Для тебя это может стать легкой пятеркой, - произнес он. На занятия Боун так и не вернулся. Три месяца спустя он бросил учебу. В последнее время кто то повадился оставлять ему сообщения на автоответчике - музыка и больше ничего. Сначала он слушал музыку в надежде, что дальше последует текст. Теперь он вслушивается в напеваемые слова, пытаясь найти разгадку. - Думаю, это мужчина, - говорит он. Детство в Айове Вы с Боуном валяетесь на кровати, как будто вам по двенадцать лет (ты лежишь на животе и болтаешь ногами). Ты говоришь: "Расскажи какую нибудь историю". Он говорит: "В последнее время мне все чаще и чаще вспоминается моя первая любовь". Дело было летом 1986 года, ему было четырнадцать. Стоял один из тех летних дней в Айове, когда на небе ни облачка, а в полях зеленеет кукуруза. И все лето, пока ты гоняешь на машине с друзьями, ты наблюдаешь, как она зреет. В тот день Боун всей семьей поехал на ярмарку. Он прогуливался с приятелем по скотоводческому ряду, как вдруг увидел ее. Она вычесывала теленка, и он схватил друга за руку и произнес: "Я на ней женюсь!" После этого он не видел ее целый год. Однажды он случайно встретился с ней на местной дискотеке, из тех, что устраивают, чтобы чем то занять молодежь. Накануне Рождества он с ней переспал. - А потом она меня бросила, - рассказывает он. - Это было так больно и странно. Через полтора года она вдруг надумала и вернулась, но он оставался непреклонен. - Хотя я бы все отдал, чтобы быть с ней, - говорит он. - И однажды я не выдержал. Они встречались и расставались в течение нескольких лет. Сейчас она работает программистом в Айова Сити. Они до сих пор общаются. Может, когда нибудь он на ней все таки женится? - Не исключено, - говорит он. Мне это потом всегда казалось такой невероятно красивой историей! Аж дух захватывает. - Боун вечно твердит, что мог бы вернуться в Айову, завести детей и стать полицейским, - говорит Стенфорд.. - Очень трогательно, пока это остается на словах, - говорю я, и мне тут же становится стыдно за собственный цинизм. "Я знаю, что я псих" Воскресный вечер. Вы проголодались и направляетесь в "Бейглз Ар Аз". В углу курят две женщины полицейские. Посетители в засаленных толстовках. Боун съедает половину твоего сандвича с ветчиной и сыром. - Я мог бы штуки три таких съесть, - говорит он, - но не буду. Меня из за каждого гамбургера угрызения совести мучают. Боун заботится о своей внешности. - Я переодеваюсь по пять раз на день, - говорит он. - А ты разве не смотришься по сто раз в зеркало, прежде чем выйти из дома? Я то и дело бегаю от одного зеркала к другому, как будто надеюсь увидеть что то новое. Как будто говорю себе: "В этом ничего, теперь посмотрим, как в другом". Разве не все так делают? - Иногда я становлюсь таким рассеянным, - вдруг роняет в разговоре Боун. - Совсем не могу сосредоточиться. В голову одна чушь лезет. - И что же тебя сейчас отвлекает? - спрашиваю я. - Твой нос. - Ну спасибо. Терпеть не могу свой нос. - А я свой, - говорит он. - Слишком большой. А может, дело в прическе. Стенфорд мне тут недавно сказал: "Хорошая у тебя прическа. Пышная. Скрадывает нос". Мы прыскаем от смеха. На улице Боун толкает тебя локтем под бок. - Смотри, вот прикол, - говорит он. Ты оглядываешься. На тротуаре стоит мужик в комбинезоне с гигантским мастиффом и держит в руках табличку: "Продаю щенкоф". - А? - недоуменно переспрашивает мужик. - Щенков, а не щенкоф, - поясняет Боун. Мужик смотрит на табличку и ухмыляется. - Кстати, там за утлом таких же за две сотни вместо двух штук дают, - говорит Боун. Мужик смеется. Позже ты сидишь на краю постели, подперев голову рукой, и смотришь на Боуна, который валяется на кровати, заложив руку за пояс джинсов. - Вот иду я по улице, и вроде все хорошо, и вдруг ни с того ни с сего впадаю в депрессию, - говорит он. - Я знаю, что я псих. Я это вижу. Чувствую. Я вообще склонен к самоанализу и всяческому самокопанию. Отдаю отчет в каждом своем слове. - И добавляет: - Прежде чем что то сказать, я проговариваю это в голове, чтобы вышло, как надо. - И не жалко тебе времени? - спрашиваешь ты. - Да это и занимает то всего секунду. Какое то время он молчит. - Если ко мне подходят на улице и спрашивают, не модель ли я, я говорю, что я студент. - Ну и? Боун смеется. - Теряют интерес, - говорит он так, будто не верит, что ты можешь этого не знать. Звонит Стенфорд: - Боун оставил мне премилое послание. - Он проигрывает сообщение: "Стенни, ну где ты там? Помер, что ли? Должно быть, помер, раз не отвечаешь. (Смех) Ладно, перезвони!" Дворецкий Иваны Трамп Тебе нравится тусоваться с Боуном в его квартире. Как тогда, в шестнадцать лет в твоем родном Коннектикуте, когда ты ту совалась с одним ужасно красивым мальчиком и вы курили травку, а твои родители думали, что ты занимаешься верховой ездой. Правды они так и не узнали. Ты смотришь в окно на блики солнца, мелькающие на стенах невзрачных кирпичных домов. - С детства хотел иметь детей, - говорит Боун. - Всегда об этом мечтал. Но это было раньше. До того, как все это с ним приключилось. До сегодняшнего дня. Пару недель назад ему предложили одну из главных ролей в фильме с участием самых модных голливудских звезд. А потом он оказался на какой то вечеринке и по неведению увел домой девушку одного из актеров, восходящую супермодель. Актер впал в бешенство и поклялся убить обоих. Боун с моделью на время свалили из города. Где они скрываются, знает один Стенфорд. Он звонит и рассказывает, что телефоны просто надрываются. Звонили из "Хард Копи", предлагали вознаграждение, лишь бы Боун объявился, но Стенфорд им на это ответил: "Он что вам - дворецкий Иваны Трамп?" Боун говорит: - Не верю я во всю эту чушь. Я был, есть и буду самим собой. С какой стати мне меняться? Мне все говорят: "Ты только не меняйся!" Они что, боятся, что я превращусь в какого нибудь самовлюбленного кретина? Подонка? Я себя знаю, как никто. Что со мной может случиться? - Ты что, смеешься? - спрашивает он. - Я не смеюсь, - отвечаешь ты, - я плачу. Стенфорд говорит: - Ты не замечала, что у Боуна нет запаха? Никакого. 15 Синица в руке или журавль в небе? Расскажу вам грустную историю про подленькие любовные секреты. Все мы так или иначе когда то через такое прошли. Итак, в один прекрасный день двое мужчин встретились за стойкой Принстонского клуба. Время клонилось к вечеру. Обоим было лет за тридцать, и оба когда то блистали красотой. Сегодня же красота их слегка подувяла, и они набрали по пять лишних килограммов, которые бывает так трудно сбросить. Оба поступили в один и тот же колледж, а после окончания переехали в Нью Йорк. Их связывала настоящая дружба, из тех, что нечасто встречается среди мужчин. Они могли разговаривать обо всем. О неудачных диетах. Несложившихся романах. Уолден недавно стал партнером в юридической фирме и обручился с врачом дерматологом. У Стивена был роман, который длился уже три года. Работал он продюсером сетевого шоу. Невеста Уолдена уехала на какую то медицинскую конференцию. Уолден заскучал. Припомнил время, когда ему было по настоящему одиноко, - казалось, месяцы тогда тянулись годами. В такие минуты его всегда посещало одно и то же воспоминание - о женщине, которая облегчила его страдания, и о том, как он с ней поступил. Он встретил ее на вечеринке, кишмя кишевшей хорошенькими девушками. Дело было в Манхэттене, и на ней было стильное черное платье, облегающее полную грудь. Но лицо неприметное. Правда, потрясающие длинные темные волосы. Кудри. - Такие волосы завораживают, - сказал Уолден и отхлебнул мартини. Выло в ней что то этакое, в этой Либби. Она сидела на диване в полном одиночестве, но, казалось, ее это совершенно не смущало. Проходя мимо, какая то хорошенькая девушка наклонилась и что то прошептала ей на ухо, и она засмеялась, но даже не привстала. Уолден стоял неподалеку и потягивал пиво из горлышка. Он как раз подыскивал себе девочку попривлекательнее, выжидал подходящего момента. Либби поймала его взгляд и улыбнулась. Она казалась милой. Он присел, расценив это как минутный оазис. Он все собирался встать и подойти к какой нибудь модели, но так и остался сидеть. Оказалось, что Либби сначала закончила Колумбийский университет, затем Гарвард. Они поговорили о юриспруденции. Она рассказала ему о своем детстве в Северной Каролине, где она росла со своими четырьмя сестрами. Ей было двадцать четыре года, и она только что получила грант на свой первый документальный фильм. Она наклонилась и бережно сняла волос с его свитера. - Мой, - сказала она и засмеялась. Они еще долго говорили. Он допил вторую бутылку пива. - Хочешь, пойдем ко мне? - спросила она. Он хотел. Он все равно уже знал, чем все это закончится. Они переспят, а завтра он отправится домой и выкинет ее из головы. Как и большинство нью йоркцев, он мгновенно составлял мнение о женщинах, безошибочно относя их к той или иной категории: одна ночь, потенциальный роман, пылкая двухнедельная страсть. В то время он менял женщин как перчатки, и сценами в холле и тому подобным его было не удивить. Либби точно тянула не больше чем на одну ночь. Для романа она была недостаточно хороша для него. - В каком смысле? - перебил Стивен. - Мне просто казалось, что я красивее, - сказал Уолден. Когда они оказались у Либби - в стандартной трешке в высотке на Третьей авеню, которую она снимала на пару со своей двоюродной сестрой, она открыла холодильник и потянулась за бутылкой пива, и он заметил, что ей не мешало бы скинуть пару килограммов. Она обернулась и протянула ему пиво. - Знаешь, - сказала она, - я ужасно хочу с тобой переспать. Красавица такого никогда бы не сказала, подумал Уолден. Он поставил пиво и принялся ее раздевать. Он укусил ее в шею и задрал, не расстегивая, лифчик. Стянул с нее чулки. Белья на ней не было. Они направились в спальню. - Я был совершенно раскован, - рассказывал Уолден, - потому что она была некрасивой. Риска было меньше, страсти больше. Терять мне было нечего, я же все равно знал, что между нами ничего не может быть... На следующее утро, - продолжал Уолден, - я проснулся с легкой душой. Мне было так хорошо. В последнее время я места себе не находил, а с Либби мне вдруг стало ужасно спокойно. Это было первое искреннее чувство за долгое время. И я испугался и сбежал. Всю дорогу домой он держал руки в карманах. Была зима, а перчатки он забыл у Либби. - Да, такие вещи всегда почему то случаются зимой, - добавил Стивен. "Настоящие друзья" Уолден не виделся с ней несколько месяцев. Если бы она была попривлекательнее, он бы завел с ней роман. Вместо этого он прождал два месяца и только тогда позвонил и пригласил пообедать. Все это время она не выходила у него из головы. Они пообедали вместе, а потом плюнули на все дела, отправились к ней и занялись сексом. Они начали встречаться пару раз в неделю. Они жили недалеко друг от друга - ужинали в местных ресторанчиках, или она готовила ужин дома. - Мне с ней было удивительно легко говорить о своих чувствах, - рассказывал Уолден. - Я мог при ней заплакать. Рассказывал ей свои самые сокровенные эротические фантазии, и мы воплощали их в жизнь. Собирались устроить секс втроем с одной из ее подруг... - Она, в свою очередь, делилась со мной своими фантазиями, продуманными до мелочей, - вспоминал Уолден. - Однажды она попросила ее отшлепать. У нее были свои секреты, но она была на редкость земной. Иногда я думаю, что, если бы не ее невзрачность, она не была бы такой яркой личностью. Как ни странно, если ты не мисс Вселенная, у тебя есть шанс стать удивительно интересным человеком. Все это время за Либби ухлестывал один, как выразился Уолден, "отморозок". Ему и в голову не приходило волноваться. Он перезнакомился со всеми ее друзьями, но со своими знакомить не стал. Он ни разу не провел с ней целых выходных - или хотя бы целый день. Они никогда не ходили вместе на вечеринки. - Я не хотел подавать ей ложной надежды, - объяснил он. Но она не обижалась и ничего не требовала. Лишь однажды спросила, не стесняется ли он показывать ее своим друзьям. - Я соврал и сказал, что нет. Знаешь, если закрыть глаза, она меня абсолютно во всем устраивала. Уолден заказал еще выпить. - Может, все дело в том, что в глубине души я сам себя считал уродом? - Все мужчины ненавидят красивых женщин, потому что когда то они отвергали их в школе, - сказал Стивен. У него была похожая история. Дедушка Эллен был большим человеком на телевидении. Действительно большим. Стивен познакомился с ней на какой то телевизионной тусовке. Они вышли на балкон покурить и разговорились. У нее обнаружилось потрясающее чувство юмора. Можно было помереть со смеху. У нее тогда кто то был. После этого они то и дело пересекались в профессиональных кругах. - Мы стали настоящими друзьями, - рассказывал Стивен, - что для меня большая редкость. Никаких видов я на нее не имел. Мы встречались и трепались как два приятеля. С ней можно было говорить о кино, о Леттермане, она вообще знала толк в телевидении, а ведь большинство женщин в этом совсем ничего не смыслят. Попробуй заговорить с хорошенькой женщиной о проблемах телевидения, и ты увидишь, как у нее тут же стекленеют глаза. Они ходили в кино - исключительно "как друзья". Может, она и строила насчет него какие то планы, но он ничего такого не замечал. Они рассказывали друг другу о своих романах. Своих неудачах и разочарованиях. Стивен встречался с девушкой, которая уехала на три месяца в Европу, и теперь писал ей тусклые вымученные письма. Однажды за обедом Эллен принялась рассказывать, как довела своего бойфренда до оргазма при помощи руки и вазелина, и Стивен внезапно испытал возбуждение. - Я вдруг взглянул на нее другими глазами, - рассказывал он. - Это красавицы могут себе позволить ходить вокруг да около, а дурнушкам приходится играть в открытую. Тут уж не до нюансов. Эллен рассталась со своим молодым человеком, а Стивен начал блудить направо и налево. И все ей рассказывал. Однажды они ужинали в ресторане, и вдруг Эллен наклонилась и поцеловала его в ухо таким долгим влажным поцелуем, что он еле на месте усидел. Они пошли к ней и занялись сексом. - Это было потрясающе, - рассказывал Стивен. - По самым объективным оценкам я превзошел самого себя. Ублажал ее, как заведенный, - сорок пять минут кряду. Их отношения развивались по нарастающей. Сначала они смотрели телевизор, лежа в постели, а потом занимались сексом с включенным звуком. - Красивая женщина никогда не позволит тебе заниматься с ней сексом с включенным телевизором. Хотя это правда расслабляет. Но и отвлекает. Женщины вроде Эллен позволяют тебе быть самим собой. Стивен признался, что, с точки зрения Эллен, вряд ли их связь можно было считать идеальной. - За шесть месяцев наших отношений мы в сто раз чаще ходили в кино, пока были друзьями. Наши свидания свелись к еде на дом и видео. Мне было ужасно стыдно. Я проклинал свою ограниченность. Внешне она была не ахти, и я презирал себя за то, что не могу отделаться от этой мысли. Она была классной девчонкой. Нервный срыв Она начала на него давить. - Когда же ты познакомишься с моим дедушкой? - спрашивала она. - Я безумно хотел познакомиться с ее дедом, - рассказывал Стивен. - Он и вправду был большим человеком. Но я не мог. Познакомиться с родственниками - значит признать, что между нами и в самом деле что то есть. Чтобы решить как то эту проблему, Стивен начал подпихивать Эллен своим друзьям, пытаясь ее с кем нибудь познакомить. Они все время обсуждали мужчин, с которыми у нее могло что нибудь получиться. Однажды Эллен пришла на вечеринку, где должна была познакомиться с одним из друзей Стивена, но тот не проявил к ней большого интереса, и она расстроилась. Они пошли к Стивену и занялись сексом. Пару недель спустя Стивен оказался на какой то вечеринке в заплеванной студии в районе Трибека, где познакомился с хорошенькой девочкой. Он, почти не раздумывая, познакомил ее со своими родителями, хотя о задушевных разговорах там не было и речи. Он продолжал спать с обеими, экспериментируя с одной и применяя свои новые познания на другой. Эллен все у него выспрашивала. Что они делали, какой была девочка в постели, как ему с ней было, о чем они говорили. Но однажды она сломалась. Заявилась к нему домой в воскресенье днем. Устроила сцену с криками и слезами. Набросилась на него - "кроме шуток, накинулась на меня с кулаками", - рассказывал Стивен. Она ушла, но через пару недель перезвонила. - Мы помирились по телефону, - продолжал Стивен, - и я приехал к ней за очередной порцией секса. Но в самый ответственный момент она взяла и выкинула меня из постели. Я на нее не обиделся. Скорее зауважал. Подумал: "Ну и правильно!" Уолден уперся коленкой в стойку бара. - Где то через полгода после того, как я расстался с Либби, она обручилась. Позвонила мне и сказала, что выходит замуж. - Я любил Эллен, но она об этом так никогда и не узнала, - сказал Стивен. - Я тоже любил Либби, - покивал головой Уолден. - В самом банальном смысле этого слова. 16 Неприякаянные в Манхэттене Что может быть хуже, чем быть тридцатипятилетней незамужней обитательницей Нью Йорка? Быть двадцатипятилетней и незамужней обитательницей Нью Йорка. Мало кто из нас хотел бы еще раз через это пройти: не с тем спишь, не то носишь, не с теми живешь, не то несешь; тебя не замечают, увольняют, оскорбляют, пинают ногами и просто валяют в дерьме. Но это необходимое зло. Так что если вам интересно знать, как тридцатипятилетние и незамужние обитательницы Нью Йорка становятся... ну, тем, кем они становятся, - эта книга для вас. Пару недель назад Кэрри оказалась на вечеринке "Луи Виттон", где случайно повстречала Сиси, двадцатипятилетнюю ассистентку дизайнера флориста. Кэрри просто разрывалась на части, пытаясь одновременно пообщаться с пятью нужными ей людьми, когда Сиси вдруг материализовалась из полумрака. - Ой, приве ет, - протянула она. Поймав взгляд Кэрри, повторила: - Приве ет! - И захлопала ресницами. Кэрри отвлеклась от разговора с редактором. - Ну что, Сиси? - спросила она. - Что? - Ну, не знаю... Как у тебя дела? - Прекрасно. Просто замечательно, - ответила Кэрри. - Что поделываешь? - Все то же самое. - Редактор уходил у нее из под носа. - Сиси, я... - Я тебя сто лет не видела, - перебила Сиси. - Ужас как соскучилась. Ты же знаешь, я твоя самая горячая поклонница. Некоторые, правда, считают тебя сукой, но я им говорю: "Она моя лучшая подруга, и не смейте называть ее сукой!" Так что я за тебя заступаюсь. - Спасибо. Сиси опять захлопала ресницами. - Ну а ты как? - не выдержала Кэрри. - Я то? Просто супер, - ответила Сиси. - Каждый день одно и то же - наряжаюсь, иду на вечеринку, там на меня никто не обращает внимания, прихожу домой и рыдаю. - Бедненькая, - пожалела ее Кэрри. - Ладно, ты не расстраивайся. Полоса, наверное, такая. Слушай, вообще то я... - Знаю знаю, - перебила Сиси. - Занята. Ничего. Как нибудь в другой раз. - И зашагала прочь. Сиси Йорк и ее лучшая подруга Кэролайн Эверхард приехали в Нью Йорк за тем же, за чем сюда едут и в двадцать, и в тридцать пять, - делать карьеру. Кэролайн Эверхард пишет репортажи о ночной жизни Нью Йорка для одного престижного журнала. Три года назад приехала из Техаса. Она из тех красивых, но не самых стройных девушек, которые совершенно не заморачиваются по поводу своего веса или, по крайней мере не дают повода их в этом заподозрить. Сиси - прямая противоположность Кэролайн: светлые волосы, стройная, как тростинка, тонкие необычные черты лица. Мимо таких часто проходят, не замечая их, ибо они и сами не уверены в собственной красоте. Сиси работает ассистенткой у Йорджи, признанного, но малообщительного дизайнера флориста. Сиси приехала из Филадельфии полтора года назад. - Я была просто паинькой, - рассказывает она. - Не поверите - белые перчатки в сумочке таскала. Первые полгода вообще нигде не появлялась. Боялась потерять работу. А сейчас? - Хорошие девочки - это не про нас. Хорошими нас никак не назовешь, - говорит Сиси, растягивая слова на нью йоркский манер, странным образом сочетающий в себе эротичность и занудность. - Мы вечно всех поливаем дерьмом, - соглашается Кэролайн. - Про вспыльчивость Кэролайн уже легенды ходят, - добавляет Сиси. - А Сиси теперь вообще с людьми не разговаривает. Зато вы бы видели, как она на них смотрит. Тысяча и одна ночь По старой доброй нью йоркской традиции подружились они на почве ревности. Еще до знакомства с Сиси Кэролайн познакомилась с Сэмом, сорокадвухлетним инвестиционным банкиром. Куда бы ни пошла, она обязательно на него натыкалась. У него была девушка из Швейцарии, которая пыталась пробиться на телевидение. Однажды Сэм и Кэролайн случайно пересеклись в клубе "Спай", и между ними спьяну разгорелась страсть. На следующий вечер они опять столкнулись в каком то клубе, и на этот раз отправились к нему домой и занялись сексом. Так повторилось еще пару раз. Потом его девушку депортировали из страны. Это обстоятельство не сильно сказалось на их отношениях. Где бы они ни встретились, дело неизменно оканчивалось сексом. Столкнувшись с ним как то в "Системе", она от дрочила его в полумраке клуба. Затем они вышли на улицу и занялись сексом в темной аллее за помойкой. Застегнув штаны, он поцеловал ее в щечку и как ни в чем не бывало произнес: - Ну, спасибо, милая! До скорого. Кэролайн принялась швыряться в него мусором. - Ты мне еще за это заплатишь, Сэмьюэл! - приговаривала она. Парой недель позднее Сиси, очутившись в "Каса Ла Фамм", встретила двух своих знакомых. С ними был третий - загорелый мужчина в тонкой белой рубашке и армейских штанах - сразу было видно, что у него потрясающая фигура. С виду он казался застенчивым, и Сиси принялась с ним заигрывать. Она недавно постриглась и теперь то и дело отводила с глаз непослушную прядь, поглядывая на него поверх бокала с шампанским. Они собирались на чей то день рождения в Сохо и пригласили ее с собой. Добирались они пешком. Сиси всю дорогу хихикала и натыкалась на своего спутника, пока он наконец ее не обнял. - Сколько тебе лет? - спросил он. - Двадцать четыре. - Идеальный возраст! - ответил он. - Идеальный для чего? - переспросила она. - Для меня, - ответил он. - А тебе сколько? - Тридцать шесть, - соврал он. На дне рождения было полно народу. Пиво в здоровенных бочонках, водка и джин в пластиковых стаканчиках. Не успела Сиси отхлебнуть пива, как ее взору представилось ошеломляющее зрелище. С противоположного конца квартиры прямо на нее неслась крупная темноволосая девушка с ярко красной помадой на губах, в некем подобии "платья" (если только это можно назвать платьем, подумала Сиси), напоминающем связку цветастых шифоновых шарфов. Ни дать ни взять Шахерезада. Ее кавалер обернулся, чудом избежав тарана. - Кэролайн! - воскликнул он. - Классное платье! - Спасибо, Сэм, - ответила Кэролайн. - Это тот самый дизайнер, про которого ты рассказывала? - продолжал Сэм. - Ну тот, который наобещал тебе кучу платьев, если ты про него напишешь? - Он ухмыльнулся. - Может, заткнешься? - прошипела Кэролайн и повернулась к Сиси: - А это еще кто? И что, интересно, ты забыла на моем дне рождения? - Меня пригласили. Вот он. - И ты всегда принимаешь приглашения от чужих мужчин? - Кэролайн, я не твой мужчина, - вмешался Сэм. - Ну еще бы! Всего каких то двадцать раз переспали. Помнишь последний раз? Забыл, как кончил в "Системе"? - Что, прямо в клубе? - переспросила Сиси. - Кэролайн, у меня же есть девушка, - сказал Сэм. - Ага, только ее депортировали. А ты и обрадовался, распустил свои грязные лапы. - Она вернулась, - сказал Сэм, - живет у меня дома. - У тебя есть девушка? - не поверила Сиси. - Ты меня убиваешь! - заорала на Сэма Кэролайн. - Давай вали отсюда и сучку свою с собой забери! - У тебя есть девушка? - тупо продолжала твердить Сиси, спускаясь по лестнице. Через две недели Кэролайн случайно встретилась с Сиси в туалете какого то клуба. - К твоему сведению, я тут с Сэмом виделась, - сообщила Кэролайн, крася губы красной помадой. - Приполз ко мне на четвереньках, умолял вернуться. Сказал, что я для него важнее. - Важнее чего? - спросила Сиси, делая вид, что подправляет тушь. - Ты ему дала? - спросила Кэролайн, защелкнув крышечку помады. - Нет, - ответила Сиси. - Я никому ничего не даю. Естественно, они стали лучшими друзьями. "Ненавижу Майами" Кэрри познакомилась с Сиси около года тому назад в баре "Бауэри". Кэрри сидела за столиком, было довольно поздно, она пребывала уже в полной прострации, и тут к ней подскочила какая то девочка и начала тараторить что то вроде: "Вы - мой идол", и "Вы такая красивая", и "Где вы купили эти туфли, они просто прелесть". Кэрри это польстило. - Я так хочу стать вашей лучшей подругой! - произнесла Сиси бархатно обволакивающим голосом. - Ну можно я стану вашей лучшей подругой? Ну пожалуйста! - Послушай... - Сиси. - Сиси, - довольно решительно произнесла Кэрри, - такие вещи так просто не делаются. - Почему? - Потому что я прожила в Нью Йорке пятнадцать лет. И за эти пятнадцать лет... - А а, - поникла Сиси. - Но я могу вам хотя бы позвонить? Я обязательно вам позвоню! И она мгновенно упорхнула к другому столику. Усевшись, она обернулась и помахала ей рукой. Через пару недель Сиси действительно ей позвонила. - Тебе обязательно надо поехать с нами в Майами! - сказала она. - Ненавижу Майами. Ноги моей там не будет, - ответила Кэрри. - Если ты еще раз позвонишь и произнесешь слово "Майами", я просто напросто повешу трубку. - Какая же ты смешная! - хихикнула Сиси. В Майами Сиси и Кэролайн остановились у каких то богатых друзей Кэролайн по Техасскому университету. В пятницу вечером они напились, и Сиси на свою голову переспала с одним из техасцев, Декстером. На следующий день он ее совсем достал - таскался за ней по пятам, все время лез то обниматься, то целоваться, как в медовый месяц. - Пойдем наверх, ну пожалуйста, - шептал он ей на ухо. Наверх Сиси не хотелось, и она перестала обращать на него внимание. Декстер разозлился и ушел, хлопнув дверью. Через пару часов он вернулся с девушкой. - Здрассьте, - произнес он, помахал Сиси рукой и направился с девушкой на второй этаж. Девушка сделала ему минет. Потом они спустились вниз, и Декстер устроил целое представление с прощанием и записыванием номеров. Сиси это вдруг уязвило, она вылетела из дома вся в слезах и соплях, а тут как раз Кэролайн подкатила к дому в машине, взятой напрокат. Причем тоже в слезах и соплях. Она случайно встретила Сэма, который тоже оказался в Майами. Он предложил ей менаж а труа с какой то блондинистой стриптизершей, и, когда Кэролайн его послала, он швырнул ее на песок - дело было на пляже - и сказал, что встречался с ней исключительно за неимением лучшего, чтобы в глазах друзей не выглядеть белой вороной. Шестая страница Две недели спустя про Кэролайн написали на шестой странице "Пост" - в колонке светских сплетен. Она пошла на какую то вечеринку в клубе "Туннель" и, когда охранник отказался ее впускать, принялась на него орать; он попытался усадить ее в такси, она дала ему по морде; он скрутил ей руки и прижал к земле. На следующее утро она потребовала, чтобы редактор издательства, в котором она работала, позвонил в "Туннель" и добился увольнения охранника, а потом позвонила в "Шестую страницу". Когда номер вышел в тираж, она купила двадцать экземпляров. А потом Сиси выгнали из квартиры, которую она снимала на пару с одной адвокатшей из Филадельфии - старшей сестрой своей школьной подруги. Та сказала: - Сиси, ты так изменилась. Я за тебя волнуюсь. Ты совсем распустилась, и я ума не приложу, что с этим делать. Сиси наорала на нее, сказав, что та просто завидует, и переехала к Кэролайн на диван. Примерно в то же время в колонке светских новостей вышла какая то гадость про Кэрри. Она изо всех сил старалась выкинуть это из головы, как вдруг ей позвонила возбужденная Сиси. - С ума сойти, ты же теперь у нас знаменитость! - заверещала она. - Про тебя в газетах писали. Видела?! - И она стала зачитывать всю статью, и это было так ужасно, что Кэрри не выдержала и принялась ее отчитывать: - Значит так, урок номер раз - если хочешь выжить в этом городе, никогда никому не звони, чтобы сообщить, какую мерзость пишут про них в газетах. Притворись, что слыхом не слышала, видом не видывала. А если тебя спросят - соври, что не читаешь такое дерьмо. Даже если только его и читаешь. Усвоила?.. - Боже, Сиси, - помолчав, добавила она, - да на чьей ты, в конце концов, стороне? Сиси разрыдалась, а Кэрри повесила трубку, хотя потом ее мучили угрызения совести. Досталось, что осталось - Хочу тебя познакомить с одним человеком, только не вздумай в него влюбляться, - предупредила Кэролайн Сиси. Естественно, та влюбилась. Бену было сорок лет. В прошлом ресторатор и устроитель вечеринок, он был дважды женат (собственно говоря, он был женат до сих пор, но его жена переехала обратно во Флориду) и сменил с дюжину лечебниц. Весь Нью Йорк знал о его похождениях, и при упоминании его имени все только закатывали глаза и переводили разговор на другую тему. И все же, несмотря на свое алкогольно кокаиновое прошлое, он каким то чудом умудрился сохранить крупицы былого лоска: очарования, остроумия и красоты, - и на них то Сиси и купилась. Они провели вместе два потрясающих уик энда, хотя до секса дело так и не дошло. А потом они пошли на какую то вечеринку, и он вдруг исчез, после чего Сиси обнаружила его лапающим шестнадцатилетнюю модель, недавно переехавшую в Нью Йорк. - Да как ты смеешь! - завопила она. - Слушай, брось! - ответил он. - Я же должен воплощать в жизнь свои фантазии! Может, у меня фантазия такая! И он ухмыльнулся, демонстрируя редкие зубы. На следующее утро Сиси заявилась без приглашения к нему домой. У него гостила его трехлетняя дочь. - А у меня для тебя подарок, - произнесла Сиси как ни в чем не бывало. Подарком оказался маленький крольчонок. Она положила его на диван, и он немедленно на него написал - причем не один раз. Тем временем Кэролайн практически переехала к Сэму. Она по прежнему снимала квартиру, но каждую ночь проводила у него, и каждый раз там что нибудь оставляла - обувь, духи, сережки, блузки из химчистки, шесть или семь баночек с кремом. Так продолжалось три месяца. Накануне Дня святого Валентина он не выдержал. - Все, с меня хватит! - заявил он. - Выметайся! Он орал и прерывисто дышал. - Я не понимаю... - начала Кэролайн. - А нечего понимать, - ответил Сэм. - Собирай свои вещички и вали отсюда! - Сэм распахнул окно и начал вышвыривать ее вещи. Кэролайн взвизгнула: - Я тебе покажу! - И со всей дури врезала ему по затылку. Он так и подпрыгнул. - Ты меня ударила! - Сэм... - спохватилась она. - Да ты же... Ты же меня ударила! - Он начал пятиться. - Не подходи! - заорал он, осторожно нагнулся и подобрал с пола кота. - Сэм, - попыталась успокоить его Кэролайн, осторожно приближаясь. - Я сказал, не подходи! - предупредил он. И, схватив кота под мышки, наставил его растопыренные задние лапы на Кэролайн, как орудие самообороны. - Кому сказал, назад! - Сэм... Сэм! - Кэролайн покачала головой. - Ты себе не представляешь, до чего все это жалко выглядит. - Мне так не кажется, - ответил Сэм, поспешно удаляясь в спальню и укачивая в объятиях кота. - Она стерва, правда, Паффи? - приговаривал он, обращаясь к коту. - Самая настоящая стерва. Кэролайн сделала несколько шагов ему вслед. - Я не хотела... - Ты меня ударила, - повторил Сэм плаксивым голосом, словно маленький мальчик. - Никогда больше так не делай. Никогда не бей Сэма. - Хорошо... - опасливо произнесла Кэролайн. Кот наконец вырвался из объятий хозяина и бросился прочь. - Кс кс кс, - позвала Кэролайн. - Иди сюда! Хочешь молочка? Она услышала, как Сэм включил телевизор. Кондрашка Кэрри давно обещала Сиси и Кэролайн с ними поужинать и однажды решила наконец сдержать обещание - причем пожертвовав на это воскресенье. Свой единственный свободный вечер. Сиси и Кэролайн сидели, положив ногу на ногу и с умным видом помешивая коктейли. Кэролайн трепалась по мобильному. - Мне и так из за своей работы приходится каждый вечер таскаться по этим чертовым клубам, - говорила она. - Сил моих больше нет. Она захлопнула крышку мобильного и взглянула на Кэрри. - Придется сегодня пойти в одно место. Это в центре. Говорят, там будет куча моделей. Тебе обязательно нужно пойти, - добавила она тоном, подразумевающим, что это вовсе не обязательно. - Ладно, так как твои дела? - спросила Кэрри. - Как там Сэм?.. - Нормально, - сдержанно ответила Кэролайн. Сиси прикурила сигарету и отвела глаза. - Сэм тут начал повсюду трепать, что знать ее не знает, хотя свидетелей хоть отбавляй, - ну мы и решили его проучить. - Он как раз стал встречаться с одной девицей, которая уже кучу народа перезаражала, и я ему позвонила и говорю: "Сэм, я тебя умоляю, ты только с ней не спи", - начала Кэролайн. - И вот встречаем мы их как то за бранчем... - Сами с иголочки, а они - чуть ли не в тренировочных. Подходим к ним. Он было попытался стрельнуть у нас сигарет, но я ответила: "Еще чего! Закажи у официанта". - Мы специально уселись за соседний столик. Они несколько раз пытались с нами заговорить, но Кэролайн все время названивала по мобильному. А потом я его спросила: "Слушай, Сэм, а как там поживает та девушка, про которую мы с тобой говорили?" - Его чуть кондрашка не хватил. А чтоб уж совсем его доконать, мы начали слать ему записки: "Герпес симплекс 19". - А что, есть такая болезнь? - спросила Кэрри. - Нет, - ответила Сиси. - Ты что, совсем не въезжаешь? - Ага... - задумчиво протянула Кэрри. Она дольше, чем обычно, прикуривала сигарету, а затем сказала: - Слушай, с тобой вообще то все в порядке? - Абсолютно, - ответила Сиси. - Для меня главное - карьера. Как, собственно, и для тебя. Ты - мой идол. Девочки взглянули на часы и обменялись взглядами. - Ничего, если мы пойдем? - спросила Сиси. - А то в клуб опоздаем. 17 Город в огне! Мужчина Ее Мечты в секс панике! Адское пекло Манхэттена порождает тротуарные фантазии, пьяные джиги, спальные истерики и кондиционерные кошмары В августе Нью Йорк преображается. Как в какой нибудь латиноамериканской республике с вечно пьяным коррумпированным диктатором, стремительной инфляцией, наркокартелями, пыльными дорогами и вечно засоренным водопроводом, где ничего никогда не станет лучше, дождя здесь ждать бесполезно. У большинства нью йоркцев в такую жару не выдерживает психика. Низменные мысли и чувства так и прут на поверхность, порождая не менее низменные поступки, в которых столь преуспели нью йоркцы. Их совершают тайком. Исподтишка. Те, кто создан друг для друга, расстаются. Те, кому не стоит быть вместе, сходятся. Город плавится от зноя. Тридцатипятиградусная жара день ото дня высасывает из тебя все соки. Все раздражены. В такую жару никому нельзя доверять, тем более себе самой. Восемь часов утра. Кэрри лежит в постели Мужчины Своей Мечты. Ей кажется, что все ужасно и вряд ли когда нибудь станет лучше, И даже не вряд ли, а точно. Она истерически рыдает в подушку. - Кэрри, ну ладно тебе. Ну успокойся... - уговаривает ее Мужчина Ее Мечты. Она перекатывается на спину, демонстрируя опухшее, заплаканное лицо. - Все будет хорошо. Мне пора на работу. Я и так из за тебя уже опаздываю. - Ну неужели ты не можешь мне помочь? - спрашивает Кэрри. - Нет, - отвечает он, застегивая золотые запонки на накрахмаленных манжетах. - Кроме тебя самой, тебе никто не поможет. Разбирайся сама. Кэрри натягивает одеяло на голову, продолжая рыдать. - Позвони мне через пару часиков, - говорит он, выходя из комнаты. - Пока. Через пару минут он возвращается. - Портсигар забыл, - объясняет он, бросив на нее беглый взгляд. Она уже притихла. - Пока, - повторяет он. - Пока. Пока. Идет десятый день липкого удушливого зноя. Ритуал жары Кэрри слишком много времени проводит с Мужчиной Своей Мечты. У него дома кондиционер. У нее, по идее, тоже, но он не работает. Между ними складывается негласный ритуал - ритуал жары. Каждый вечер в одиннадцать часов, если они, конечно, не вместе, Мужчина Ее Мечты звонит. - Ну как там у тебя? - спрашивает он. - Жарко, - отвечает она. - Чем занимаешься? - Потею. - Может, переночуешь у меня? - спрашивает он почти смущенно. - Можно, - отвечает она, зевая. Она начинает носиться по квартире, затем пулей вылетает из дома, провожаемая ненавидящим взглядом ночного портье, и запрыгивает в такси. - Ах, это ты, - произносит Мужчина Ее Мечты, открывая ей дверь и стоя голышом на пороге. Голос у него заспанный и в лице даже как бы проскальзывает удивление. Они забираются в постель. Смотрят шоу Леттермана или Лено. У Мужчины Ее Мечты всего одни очки, и они надевают их по очереди. - А тебе не приходило в голову купить новый кондиционер? - спрашивает Мужчина Ее Мечты. - Приходило, - отвечает Кэрри. - Он и обойдется то всего в какие нибудь полторы сотни. - Знаю. Ты говорил. - Ты же понимаешь, что не можешь ночевать здесь каждую ночь. - Ничего, - отвечает она. - Переживу как нибудь. - Но я же не хочу, чтобы ты задохнулась в своей квартире, - говорит Мужчина Ее Мечты. - Если ты меня приглашаешь из жалости, то не стоит, - отвечает Кэрри. - Я то думала, ты по мне скучаешь. Спать без меня не можешь. - Скучаю, конечно, скучаю, - говорит Мужчина Ее Мечты. - У тебя деньги то есть? - добавляет он через пару секунд. Кэрри внимательно смотрит на него. - Навалом, - отвечает она. Лобстер Ньюберт Есть в этой жаре нечто высвобождающее. Пьянящее. В Верхнем Ист Сайде у Ньюберта разгулялись гормоны. Он хочет ребенка. Весной его жена Белл говорила, что ни за что не станет беременеть летом, потому что тогда она не сможет надеть купальник. Теперь она говорит, что ни за что не станет беременеть летом, потому что не хочет, чтобы ее тошнило в такую жару. Ньюберт пытается ей деликатно напомнить, что по роду своей брокерской деятельности она весь день проводит за зеленоватым стеклом прохладного кондиционированного офиса. Бесполезно. Ньюберт тем временем целыми днями слоняется по квартире в драных трусах в ожидании звонка от своего агента по поводу романа. Смотрит бесконечные ток шоу. Ковыряет заусенцы тупыми щипчиками. Звонит Белл по сто раз на день. Она с ним неизменно мила. - Привет, котик! - говорит она. - Как тебе ревлоновские щипчики с заостренными концами из нержавеющей стали? - По моему, чудесно! - отвечает она. У Белл деловой ужин с клиентами. Клиенты - японцы. После многочисленных поклонов и рукопожатий Белл и ее пятеро спутников, облаченных в темные пиджаки, направляются в "Сити Краб". В середине ужина неожиданно появляется Ньюберт. Он заметно навеселе. Одет как турист походник. Он решает исполнить некое подобие джиги в собственной интерпретации. Берет со стола салфетки и запихивает их в карманы своих походных шорт. Размахивая свободными концами салфеток, делает пару шагов вперед, выкидывает одну ногу вперед, затем делает пару шагов назад и выкидывает другую ногу назад. По ходу дела он добавляет пару боковых скачков, строго говоря, не имеющих никакого отношения к джиге. - Не обращайте внимания, это мой муж, - как ни в чем не бывало объясняет Белл клиентам. - Он у меня шутник. Ньюберт вытаскивает откуда то фотоаппарат мыльницу и начинает их фотографировать. - Скажите "Робстер!" - говорит он. Каннибалы в "Ле Зу" Кэрри ужинает в новом ресторане "Ле Зу". За ее столом - куча незнакомого народа, в том числе некто Ра, новый секс символ. Во всем ресторане от силы три столика, и все забиты, так что народ толпится на тротуаре. Кто то периодически таскает на улицу бутылки белого вина. В скором времени все это превращается в настоящее народное гуляние. Жара еще только начинается, поэтому люди пока довольно милы: "Я так давно хотел с вами познакомиться!", "Мы обязательно должны поработать вместе!", "Нам нужно чаще встречаться!". Кэрри общительна, как никогда, и вроде даже никого не ненавидит. Как ни странно, это, похоже, взаимно. Кэрри сидит между Ра и его агентшей. Какой то репортер из "Нью Йорк тайме" их постоянно фотографирует. Ра довольно молчалив. Сидит, устремиз взгляд в пустоту, поглаживает свою эспаньолку и кивает головой. После ужина Кэрри, Ра и агентша идут к агентше курить травку - в такую жару это кажется единственно разумным выходом. Травка оказывается довольно ядреной. Уже поздно. Кэрри сажают в такси. - Между собой мы называем это зоной, - произносит агентша, уставясь на Кэрри. Как ни странно, Кэрри, похоже, понимает, что она имеет в виду, что это за "зона" и как они все в ней очутились. - Не хочешь пожить с нами в зоне? - спрашивает Ра. - С удовольствием, - почти искренне отвечает она, в то же время думая: "Скорей бы домой!" Не доехав до дома, она просит таксиста остановиться. Вылезает из машины и идет пешком. В голове все еще стучит: "Домой!" Город как раскаленная печь. Она чувствует себя всесильной. Хищницей. Перед ней по тротуару идет какая то тетка. На ней свободная белая футболка, болтающаяся, как белый флаг, что доводит Кэрри до исступления. Кэрри внезапно чувствует себя акулой, почуявшей запах крови. Со смаком представляет себе, как убивает тетку и сжирает ее. К ее собственному ужасу, эта картина доставляет ей несказанное удовольствие. Тетка и не подозревает об опасности. Она бредет по тротуару, погрузившись в свои мысли. Кэрри представляет себе, как она вгрызается в ее белую плоть своими зубами. Тетка сама виновата - могла бы и похудеть. Кэрри останавливается и входит в свой подъезд. - Добрый вечер, мисс Кэрри, - здоровается с ней портье. - Добрый вечер, Карлос, - отвечает она. - Все в порядке? - Все просто замечательно. - Тогда спокойной ночи, - говорит он ей, заглядывая в кабину лифта. Он улыбается. - Спокойной ночи, Карлос - Она улыбается ему в ответ, показывая все свои зубы. "Голубой ангел" В такую жару на улицу лучше не выходить. Но в доме еще хуже. Китти слоняется по своей огромной квартире на Пятой авеню, в которой живет с любовником Хубертом, пятидесятипятилетним актером. Его дела опять пошли на лад. Сейчас он снимается в Италии в фильме одного модного американского режиссера, а потом едет в Лос Анджелес на съемку проб к какому то телесериалу. Через пару дней Китти полетит к нему в Италию, а оттуда они вместе отправятся в Лос Анджелес. Она думает: "И это в мои двадцать пять! Я ведь еще так молода!" В пять наконец то раздается телефонный звонок. - Это Китти? - мужской голос. - Да а... - Хуберт дома? - Не ет... - Это Дэш. - Дэш... - растерянно повторяет она. Дэш - это агент Хуберта. - А Хуберт в Италии, - говорит она. - Я знаю, - отвечает он. - Он просил тебя проведать - проследить, чтобы ты не скучала. - Ясно, - отвечает Китти. Она прекрасно знает, что он врет, но от этого ей еще приятнее. Они встречаются в десять в баре "Бауэри". Вскоре появляется Стенфорд Блэтч. Они с Дэшем вроде как дружат, хотя это ни о чем не говорит - Стенфорд со всеми дружит. - Слушай, - обращается Дэш к Стенфорду, откидываясь на спинку стула, - куда бы нам сходить? Может, что посоветуешь? А то как бы моя подопечная не заскучала... Мужчины переглядываются. - Мне нравится "Голубой ангел", - говорит Стенфорд. - Но у меня довольно специфический вкус. - Едем в "Голубой ангел"! - решает Дэш. Клуб находится где то в Сохо. Они заходят и оказываются в прокуренной дыре с фанерными подиумами для стриптизерш. - Бомжатники - это последний писк моды, - говорит Стенфорд. - Я тебя умоляю, я всю жизнь по таким шлялся, - отвечает Дэш. - С тебя станется. Только ты, разговаривая в машине по телефону, можешь сказать: "Подожди минутку, мне тут на Палисад Парквей минет делают, я только кончу", - ехидничает Стенфорд. - Не на Палисад Парквей, а на Сансет бульвар, - отвечает Дэш. Они садятся перед одним из подиумов. Вскоре на нем появляется девица. В руках у нее зачуханный букет ромашек, будто пробившихся сквозь асфальт. Она абсолютно голая. Худая, но с целлюлитом. - Все таки худоба в сочетании с целлюлитом - это какая то дикость, - шепчет Китти Дэшу на ухо. Дэш смотрит на нее со снисходительной улыбкой. "Главное - перетерпеть", - думает Китти. Девица подхватывает боа из перьев и начинает танцевать. Обрывает лепестки ромашек. Она вся взмокла от пота. Несмотря на это, опускается на пол и начинает елозить по грязному подиуму. Когда она поднимается, на нее страшно смотреть - вся в куриных перьях, лепестках и грязи. Она широко расставляет ноги, утыкаясь тазом прямо Китти в лицо. Китти почти уверена, что различает ее запах, но мужественно думает: "Ничего, похоже, выжила". Затем выходит лесбийская пара. Танцует. Та, что поменьше, начинает стонать. Та, что покрупнее, начинает ее душить. Китти видит вздувшиеся вены на шее лесбиянки. Это уже всерьез. "Это же самый настоящий снафф!" - думает с ужасом она. Стенфорд заказывает очередной бокал белого вина. Та, что побольше, хватает малявку, за волосы и начинает ее трепать. Китти раздумывает, не пора ли вмешаться. Скальп отделяется от черепа и оказывается париком, из под которого выглядывает короткий розовый ежик. - Концерт окончен, - говорит Дэш. - По домам. На улице все еще жарко. - Кто нибудь мне может объяснить, что это был за бред? - спрашивает Китти. - А ты чего хотела? - фыркает Дэш. - Пока, Китти, - довольно произносит Стенфорд. Нервный срыв На десятый день жары Кэрри была уже безнадежно привязана к Мужчине Своей Мечты. Чересчур привязана. Тогда то с ней и случилась истерика. Все началось на ровном месте: Мужчину Ее Мечты пригласили на деловой ужин. Ничего из ряда вон выходящего. Она пошла к своей подруге Миранде, чтобы тихо мирно посидеть в прохладе кондиционера, прокручивая старые сериалы. Но потом они решили выпить. А потом Миранда позвонила и заказала травы. И понеслось. Они давно не виделись, поскольку Кэрри все время проводила с Мужчиной Своей Мечты, и Миранда принялась ее пилить: - И вообще могла бы нас познакомить. Почему я до сих пор его не видела? И почему мы с тобой совсем перестали видеться? И вдруг разорвалась бомба. Миранда рассказала, что знает одну девушку, которая встречалась с Мужчиной Ее Мечты весь первый месяц их с Кэрри романа. - А я думала, он с ней всего один раз виделся, - пролепетала Кэрри. - Ничего подобного. Несколько раз. Несколько. Я тебе поэтому целый месяц и не звонила - не знала, рассказывать или нет. - Да, гаденькая история, - сказала Кэрри. На следующее утро, с трудом оклемавшись после истерики, Кэрри лежала в постели Мужчины Ее Мечты и раздумывала, чего же она на самом деле хочет. Казалось бы, с Мужчиной Ее Мечты все стало по другому, да только стало ли? Она все так же не замужем. У нее все так же нет детей. И непонятно, будут ли вообще. И если будут, то когда? Выбирай: или зона - или Мужчина Моей Мечты, думает она. Зона или Мужчина Ее Мечты. Днем Мужчина Ее Мечты присылает ей цветы. На открытке надпись: "Все будет хорошо. С любовью, Мужчина Твоей Мечты". - По какому поводу цветы? - спрашивает его вечером Кэрри. - Так было трогательно. - Это чтобы ты не думала, что тебя никто не любит, - отвечает Мужчина Ее Мечты. Пару дней спустя Кэрри и Мужчина Ее Мечты едут на выходные в его загородный дом в Ве стчестер, чтобы Мужчина Ее Мечты мог там поиграть в гольф. Он уходит ни свет ни заря. Кэрри спит допоздна, потом встает и варит кофе. Выходит на улицу, гуляет по двору. Прогуливается вдоль дороги. Возвращается. Заходит обратно в дом и садится. "Ну и что же мне теперь делать?" - думает она и представляет себе, как Мужчина Ее Мечты ставит новые рекорды на поле для гольфа. 18 Мой фирменный рецепт: как выйти замуж в Манхэттене Пару месяцев назад в "Нью Йорк таймс" появилось сообщение, что некая Синди Райан (имя вымышленное) вышла замуж. Ничего особенно примечательного тут не было - разве что для тех, кто, как и я, был некогда знаком с Синди, но довольно давно потерял ее из виду, и для кого эта новость явилась совершенным шоком. Синди вышла замуж! Еще и в сорок то лет! Это, безусловно, обнадеживало. Дело в том, что Синди принадлежала к числу нью йоркских женщин, которые годами пытаются выйти замуж. Они давно уже превратились в притчу во языцех. Последние десять лет мы только про них и читаем: это привлекательные (вовсе не обязательно красивые) женщины, способные добиться в жизни всего, - всего, кроме замужества. Синди возглавляла отдел рекламы автожурнала. Она отлично разбиралась в стереообору довании. Была здоровой, как мужик. Стреляла из ружья и любила путешествовать (однажды по пути в аэропорт ей пришлось нокаутировать пьяного таксиста, запихнуть его на заднее сиденье и самой вести машину до аэропорта). Она была не самым женственным созданием, но у нее всегда были мужчины. Однако годы шли, она не молодела, и, каждый раз встречаясь с ней у общих друзей, нам неизменно приходилось выслушивать историю об очередном женихе, сорвавшемся с крючка. Владелец яхты. Известный художник, который мог кончить только с кисточкой в заднице. Хозяин крупной компании, ложившийся спать в тапочках с микки маусом. И вы ничего не могли с собой поделать - вы смотрели на нее со смесью восхищения и отвращения, а потом уходили, говоря себе, что ей никогда не выйти замуж, разве что за какого нибудь занудного клерка из Нью Джерси, да и то вряд ли. Ее поезд ушел. И вы плелись домой, и ложились спать, и ворочались с боку на бок, пока наконец не сдавались и не звонили подруге, чтобы не без некоторого лицемерия сказать ей: "Слушай, обещай, что, если я когда нибудь стану такой, как она, ты меня тут же пристрелишь". И что бы вы думали? Вы ошибались. Синди вышла замуж. И пусть он не совсем тот, о ком она мечтала, она никогда еще не была так счастлива. Пора. Пора прекратить жаловаться на отсутствие нормальных мужчин. Пора прекратить названивать на собственный автоответчик, чтобы не дай бог не пропустить его звонок. Пора перестать приводить себе в пример Марту Стюарт с ее несчастной личной жизнью, сколько бы ее ни печатали на обложке журнала "Люди". Да, пора наконец выйти замуж в Манхэттене, а главное - это возможно! Так что расслабьтесь. У вас уйма времени. Марта, следи за рукой! Три кашемировых свитера Осень. Выходной день. Идет дождь. Кэрри и Мужчина Ее Мечты сидят в своем любимом ресторане в Бриджхэмптоне. К их неудовольствию, ресторан забит, а метрдотеля, который приберегает для них лучший столик, нет на месте, так что им приходится есть за стойкой бара, почти соприкасаясь головами. Сначала они решают поступить так же, как на дне рождения Мужчины Ее Мечты, - заказать четыре разные закуски, как в китайском ресторане. Но Мужчина Ее Мечты хочет то же, что и Кэрри, и в итоге они заказывают два идентичных ужина. - Ничего? - спрашивает Мужчина Ее Мечты. - Ничего, - отвечает Кэрри неестественным мультяшным голосом - кажется, они теперь только так и разговаривают. - Моя все равно слишком устала. - Моя тоже устала, - отвечает Мужчина Ее Мечты таким же мультяшным голосом. Он задевает локтем ее локоть. Подталкивает ее. - Бип бип, - говорит он. - Эй, - говорит она, - видишь - граница? Вот и не влезай. - Убьешь? - ухмыляется Мужчина Ее Мечты, тыкая своей вилкой в ее спагетти. - Убью! - грозится Кэрри. - Ну давай, ударь меня, ударь! - подзуживает он и смеется, когда она легонько бьет его кулаком в плечо. - Вот вы где! Они оборачиваются и видят Саманту Джоунс, упакованную аж в три кашемировых свитера. - Так и думала, что вас здесь найду, - говорит она. - Ага, - отвечает Мужчина Ее Мечты. Он ее недолюбливает. Сэм как то поинтересовалась, за что, и Кэрри объяснила, что она ей все время говорит гадости, а Мужчине Ее Мечты это не нравится, Сэм фыркнула и сказала: "По моему, ты и сама можешь за себя постоять". Сэм заводит речь о кино, и Кэрри хочешь не хочешь втягивается в этот разговор. Мужчина Ее Мечты не любит киношных разговоров. В глубине души Кэрри желает одного - чтобы Сэм поскорее ушла и они с Мужчиной Ее Мечты смогли развить их любимую в последнее время тему - про то, как в один прекрасный день они переедут в Колорадо. Ей и самой перед собой немного неловко, но иногда просто хочется побыть наедине с мужчиной, и ничего с этим не поделать. Очкарики, ботаники, хмыри - Звали его Дэвид П., - начала Труди. Труди работает главным редактором молодежного журнала. Ей сорок один год, но иногда она выглядит едва ли не на шестнадцать - огромные голубые глаза, темные волосы. Она откидывается на спинку стула, кивая на полку, заставленную фотографиями. - Я это называю "Труди и компания", - говорит она. - Это фотографии всех хмырей, с которыми я когда либо встречалась. Люблю все систематизировать. Раньше я специализировалась на двухгодичных романах. Из кожи вон лезла, лишь бы что то получилось. Психотерапевты, душещипательные беседы о страхе перед обязательствами, скандалы. А потом я поняла одну простую вещь. Мне никогда не переделать сорокалетнего мужика, который ненавидит женщин. Это не мои проблемы. Я назначила себе крайний срок. Решила, что должна выйти замуж к сорока годам. Я тогда встречалась с Дэвидом П. Ему было пятьдесят, и он мне изменял. Я сказала ему, что хочу выйти замуж. Он начал придумывать всякие отговорки типа: "Вот только съездим в Китай, а потом вернемся и все решим". Так мы доехали аж до Венеции. И вот сидим мы с ним как то в роскошном номере в Гритти Пэлэс - там еще такие огромные распахнутые ставни с видом на Гранд канал. "Слушай, рассуди здраво, - говорит он. - В Манхэттене тебе в жизни не найти человека, который захочет на тебе жениться. Так почему бы тебе не расслабиться и не оставить все как есть?" И тут я его бросила. Вернувшись в Манхэттен, Труди раскопала свой старый органайзер и обзвонила всех мужчин, с которыми когда либо встречалась в Манхэттене. - Всех до единого: даже тех, к кому я бы и близко тогда не подошла - очкариков, ботаников, хмырей, лысых. Мой муж тоже был в этом списке - последним, - продолжала Труди. - Помню, я себе тогда сказала: "Если и с этим не получится, уж и не знаю, что мне делать". - Это, конечно, в ней говорила типичная нью йоркская скромность, поскольку нью йоркские женщины всегда знают, что им делать. Труди трижды отужинала со своим будущим мужем (тогда она еще понятия не имела, что он таковым станет), после чего он на два месяца уехал в Россию. Дело было в начале лета, Труди уехала в Хэмптон и выкинула его из головы. До такой степени, что начала встречаться с двумя другими. Труди улыбнулась и принялась изучать свои ногти. - И вдруг в конце лета он объявился, и мы снова стали встречаться. Вся фишка в том, чтобы в любой момент быть готовой уйти. Условия должна диктовать ты. Ни в коем случае нельзя допускать, чтобы он считал тебя влюбленной дурочкой, которая жить без него не может. Потому что это не так. Еще как можешь. Если хочешь выйти замуж в Манхэттене, нужно следовать двум правилам. - Мужчину надо брать лаской, - говорит Лиза, тридцать восемь лет, корреспондент сетевой новостийной программы. - С другой стороны, - добавляет Бритта, фотоагент, - ему ничего нельзя спускать. Таким женщинам возраст только на руку. Если уж они, живя в Манхэттене, в одиночку дотянули до своих тридцати пяти сорока, то уж будьте покойны, своего они всегда добьются. Так что, когда одна из них кладет на кого то глаз, ее жертва, как правило, перед ней бессильна. - Их нужно начинать муштровать с самого первого дня, - сказала Бритта. - Вначале я и сама не понимала, хочу ли замуж за моего будущего мужа, просто знала, что должна его заполучить любой ценой. И знала, что так оно и будет. - Нельзя уподобляться тем пустоголовым девицам, которые мечтают подцепить какого нибудь богатенького Буратино, - продолжала она. - Здесь нужен тонкий расчет. Дальновидность. Вот взять хотя бы Барри (ее мужа). - Что бы он ни говорил, он и сам не хотел бы милую женушку, которая позволяла бы ему творить, что душе угодно. Сейчас такого бы с руками ногами оторвали. Умный, милый, готовит, убирает. А ведь, скажу вам по секрету, - сопротивлялся как мог. До Барри Бритта могла послать кавалера в гардероб за пачкой сигарет и сбежать с другим через черный ход, воспользовавшись удобным моментом. - Однажды я позвонила Барри из Аспена и десять минут крыла его на чем свет стоит за то, что он праздновал Новый год с другой. Правда, с нашего первого свидания тогда еще и месяца не прошло, но все же. После этого Барри практически ел у нее из рук, за исключением двух неприятных моментов: он заглядывался на других женщин и иногда жаловался на нехватку жизненного пространства, особенно после того как она к нему переехала. - Для начала я всегда старалась сделать так, чтобы нам было весело, - рассказывает Бритта. - Я готовила. Мы оба набрали по десять килограммов. Мы много пили. Вместе напивались. Вместе переживали отходняк. - Еще здесь важна непредсказуемость. Однажды он пришел домой, а по всей квартире свечи и перед телевизором накрыт ужин. Иногда я даю ему мерить свою одежду. И все равно за ним нужен глаз да глаз. Вы меня, конечно, простите, но они же восемьдесят процентов времени проводят вне дома. Пока они с вами, они еще худо бедно поддаются дрессировке. К примеру, с какой стати ему на кого то заглядываться, когда он ужинает с вами? Однажды мой загляделся на какую то красотку, так я его так по башке треснула, что он чуть со стула не свалился. Я ему сразу сказала: "Спрячь язык, подбери слюни и давай доедай свой ужин". А вот отваживать от него других - это уже отдельная история. - Женщины в этом городе - просто беда. Никакого уважения к частной собственности, - говорит Бритта. - Женат, обручен - им все равно. Приходится все время быть начеку. Иногда Мужчина Ее Мечты как бы уходит в себя, и тогда от него остается одна оболочка. Неизменно дружелюбная. Или, скорее, учтивая. Всегда безупречная. Белые манжеты. Золотые запонки. Парные подтяжки (хотя он почти никогда не снимает пиджак). Когда он в таком состоянии, с ним нелегко. Кэрри никогда не умела общаться с консервативными людьми. Она к этому не привыкла. Она привыкла, что вокруг сплошные пьянки и дурь - или их отсутствие. Мужчина Ее Мечты бесится, когда она говорит пошлости типа "на мне нет белья", даже если она говорит это в шутку. А Кэрри считает, что Мужчина Ее Мечты чересчур учтив с другими женщинами, особенно с моделями. Например, сидят они в ресторане, и вдруг откуда ни возьмись фотограф: "Не возражаете?" - и уже машет рукой какой нибудь модели, чтобы та сфотографировалась с Мужчиной Ее Мечты. Кэрри это всегда задевало за живое. Однажды, когда к нему на колени плюхнулась очередная модель, Кэрри развернулась, бросила на него испепеляющий взгляд и произнесла: "Ну, я, пожалуй, пойду!" - Да ладно тебе, - протянул Мужчина Ее Мечты. Кэрри взглянула на модель. - Простите, но вы уселись на колени моего мужчины. - Присела, всего лишь присела, - ответила та. - Это большая разница. - Тебе надо научиться спокойнее относиться к таким вещам, - сказал Мужчина Ее Мечты. Журавли и синицы Ребекка, тридцати девяти лет, журналистка, вышедшая год назад замуж, вспоминает, как однажды обнаружила среди визиток своего молодого человека - банкира - телефон какой то девицы. - Я позвонила и спросила эту дрянь прямо в лоб, что там у них за дела, - рассказывает Ребекка. Естественно, выяснилось, что ее молодой человек пригласил девицу на ужин. - Я как с цепи сорвалась. Орать я не орала, но наш разговор сильно смахивал на мыльную оперу с непременными "руки прочь от моего мужчины" и "никогда ему больше не звони". Она мне тогда сказала: "Ты себе не представляешь, как тебе с ним повезло. Таких надо беречь". А я ответила: "Если мне так повезло, что же он тогда тебе названивает?" После этого я позвонила ему. У него хватило наглости устроить мне разнос за то, что я "вмешиваюсь в его личные дела". Я ему тогда сказала: "Запомни, радость моя, пока ты со мной, никаких личных дел у тебя нет и быть не может". Дня два мы с ним не общались - я уже было подумала, что это конец. А спустя месяца три все устаканилось, и он сделал мне предложение. Есть и другие способы. Лиза уже два месяца встречалась со своим будущим мужем, Робертом, когда он вдруг стал выкаблучиваться. - Что бы ты сказала, если бы я начал встречаться с другими женщинами? - спросил он. - Думаю, тебе это не повредит, - со спартанским хладнокровием ответила Лиза. - Может, ты хоть тогда оценишь, какое счастье тебе шло в руки. Что я, тюремщик, что ли? У него просто челюсть отвисла. - Главное - сохранять чувство собственного достоинства, - продолжала Лиза. - Мужчины должны понимать, что всему есть предел и существует черта, которую не стоит переступать. Другая известная проблема - когда ты живешь с человеком, а он себе насчет брака и в ус не дует. Этот вопрос можно решить посредством выяснения жилищных отношений. - Мне тут недавно рассказали одну историю, - начала Труди. - Девушка. Живет с человеком год. Однажды просыпается и спрашивает: "Ты вообще собираешься на мне жениться?" Он говорит: "Нет". Она говорит: "Тогда бери свои вещички и выметайся". В ближайшие выходные он делает ей предложение. - Главная ошибка женщин в том, что они откладывают этот разговор до последнего, - добавила Лиза. Нам лучше расстаться He могу больше, думает Кэрри, просыпаясь утром. Она лежит и молча наблюдает за спящим Мужчиной Ее Мечты, пока тот наконец не открывает глаза. Вместо того чтобы ее поцеловать, он встает и идет в туалет. Все, думает она. Когда он возвращается, она говорит: - Слушай, я тут подумала... - Да? - бросает Мужчина Ее Мечты. - Если ты не уверен, что безумно в меня влюблен, жить без меня не можешь и не считаешь меня самой красивой женщиной на свете, тогда, наверное, нам лучше расстаться. - Так значит? - спрашивает Мужчина Ее Мечты. - Нет, я серьезно. - Ладно, - осторожно отвечает он. - Ну и... Ты этого хочешь? - А ты сама то этого хочешь? - спрашивает Мужчина Ее Мечты. - Вообще то не очень. Но быть с человеком, который меня не любит, я тоже не хочу, - отвечает Кэрри. - Ну, гарантий я тебе, конечно, дать не могу... Но я бы на твоем месте подзадержался. Посмотрел бы, как дальше сложится. Кэрри откидывается на подушки. Сегодня воскресенье. Жутко не хочется вставать и куда то тащиться. Да и что ей потом делать весь день? - Ладно, - соглашается она, - но только на время. У меня жизнь не резиновая. Я, может, вообще скоро умру. Лет эдак через пятнадцать. - Она прикуривает сигарету. - Ладно, - отвечает Мужчина Ее Мечты. - А пока можешь сделать кофе? Ну пожа алуйста!.. Наоми, сыгравшая свадьбу в тридцать семь лет, является президентом рекламного агентства, а также собирательным образом всех женщин Нью Йорка. - Кого у меня только не было - казалось бы, все в жизни повидала. И вот в один прекрасный день появляется Он - и оказывается прямой противоположностью всего, что меня прежде притягивало. Иными словами, он не был похож на enfant terrible. Однажды, лет в тридцать пять, Наоми ждала такси на Мэдисон авеню. На ней были костюм и туфли на высоких каблуках. Мимо проехал длинноволосый парень на мотоцикле и даже не посмотрел в ее сторону. - В эту минуту образ голодного непонятого художника раз и навсегда потерял для меня свое очарование, - сказала она. - Мне вечно приходилось платить за их жратву. Кэрри идет в музей на презентацию какой то книги и берет собой Саманту. Она ее уже сто лет не видела. В последнее время она вообще, кроме Мужчины Своей Мечты, ни с кем не видится. На обеих - черные штаны и черные кожаные сапоги. Когда они подходят ко входу, некто 3. М., медиамагнат, спускается по ступенькам и идет к своей машине. Он смеется. - А я то думаю, кто это там марширует? - Мы не маршируем, - ответила Сэм. - Мы общаемся. Водитель терпеливо продолжает придерживать дверь лимузина. - Позвони как нибудь, - говорит 3. М. - Сам позвони, - отвечает Сэм, и уже ясно, что никто никому звонить не будет. Сэм вздыхает. - Ну так как там у вас с Мужчиной Твоей Мечты? Кэрри начинает что то мямлить про то, что она и сама толком не знает, вроде бы они собираются в Аспен и вроде как подумывают купить дом следующим летом, но она еще сама не решила, и вообще... - Я тебя умоляю, - перебивает ее Сэм. - Мне бы сейчас хоть какого нибудь завалящего завести. Чтоб хоть выходные было с кем провести. В Нью Йорке есть две категории женщин - те, кто выходит замуж, и те, кто не выходит. - Просто нужно через себя переступить, - говорит Ребекка. - Смириться с тем, что никогда не выйдешь за Морта Цуккермана. - Я свела свои требования к трем качествам, - говорит Труди. - Умный, преуспевающий, добрый. Такие не допускают даже мысли о том, что они могут не выйти замуж. - Я всегда знала, что, сколько бы времени на это ни ушло, рано или поздно это произойдет, - говорит Труди. - Иначе и быть не могло. Да и что бы мне помешало? Но Макхэттен остается Манхэттеном. - Нью Йорк не создан для браков, и вряд ли он может настроить мужчину на брачный лад, - объяснила Лиза. - Холостые мужчины предпочитают избегать общения с женатыми парами. Им чуждо понятие семейного уюта. Ваша задача - их подготовить. Излучение уюта Кэрри и Мужчина Ее Мечты идут на благотворительную вечеринку в здании старого театра и чудно проводят время. У Кэрри потрясающая прическа. Вообще в последнее время она практически не вылезает из парикмахерской и когда в очередной раз говорит своему стилисту: "Я не могу себе это позволить" - он ей отвечает: "Ты не можешь себе этого не позволить". Перед ужином Мужчина Ее Мечты со своей неизменной сигарой подошел к столу и поменял местами карточки с именами гостей, и теперь они сидят рядом. "Плевать я на них хотел!" - говорит он. Они весь вечер держатся за руки, так что один журналист, подходя к ним, замечает: - Как всегда неразлучны. За чудным вечером следует такая же неделя, и тут Кэрри снова переклинивает. Может, все из за того ужина с друзьями, где были их знакомые с детьми. Кэрри пошла с ними на улицу кататься на игрушечных автомобилях, и один из карапузов все время выпадал из ее машины. А потом вышли родители, наорали на них и велели вернуться в дом, что было не совсем справедливо, поскольку никто в общем то не пострадал. Она опять начинает терзать Мужчину Своей Мечты. - Как думаешь, мы с тобой очень близки? - спрашивает она перед сном. - Иногда, - отвечает Мужчина Ее Мечты. - Иногда - это не ответ, - говорит она. И продолжает к нему вязаться, пока он не просит ее дать ему поспать. Но на следующее утро все повторяется. - Слушай, ну вот зачем ты это делаешь? - спрашивает Мужчина Ее Мечты. - Ну почему ты не можешь переключиться на что то хорошее, как на прошлой неделе? Он подходит к кровати. - Ну у, опять эти грустные глазки!.. - воркует он, и она готова его убить. - Мы с тобой потом об этом поговорим, ладно? Даю слово, - заверяет Мужчина Ее Мечты. - Если только у нас будет это "потом", - отвечает Кэрри. Многолюдный фуршет в честь знаменитой пиарщицы (назовем ее Сэнди) в особняке на Пятидесятой Ист стрит. Лиза в числе приглашенных. Ее муж, привлекательный бизнесмен, нехотя тащится вслед за ней. Потягивая розовую "Маргариту", Лиза неторопливо рассказывает: - Когда я решила вплотную заняться поиском мужа, то первым делом постаралась припомнить, где я чаще всего знакомилась с мужчинами. Выяснилось, что не столько в "Бауэри", сколько на частных вечеринках. Ну я и прошлась частым бреднем по всем вечеринкам у всех своих знакомых. - Когда знакомишься с мужчиной, первое время - никаких больших тусовок. Это самоубийство. Никаких вечерних платьев. Никаких светских раутов. Никакого напряга. Мужчина должен с вами отдыхать. Вы должны излучать уют. Поговорите о них самих - большинство мужчин в глубине души так и остались четырнадцатилетними подростками. Офис Труди. На столе - фотография кудрявого мужчины на фоне дюн. Она кивает на фотографию: - Мой муж - просто чудо. Понимает меня с полуслова. Главное - найти своего человека, а остальное приложится. Если люди все время ругаются или устраивают сцены - что то тут не так. Мой муж со мной вообще никогда не спорит. Мы никогда ни о чем не ругаемся. Он уделяет мне столько времени, что в тех редких случаях, когда ему хочется что то сделать по своему, я иду ему на уступки. И вдруг ни с того ни с сего все налаживается. Звонит Мужчина Ее Мечты. - Чем занимаешься? - Да в общем как всегда, - отвечает Кэрри, - пишу. - О чем? - Помнишь, мы с тобой когда то мечтали, как переедем в Колорадо, станем разводить лошадей и всякое такое? Вот об этом и пишу. - Да, - говорит Мужчина Ее Мечты. - Красивая история. 19 Маниакальные мамаши со "съехавшей крышей" Мужчина Ее Мечты звонит из Китая в расстроенных чувствах - он отправил багаж экспресс почтой, и его потеряли, и теперь он сидит в своей гостинице в джинсах, рубашке и в грязном белье. - Если бы такое случилось пять лет назад, кому нибудь это точно стоило бы работы, - рассуждает он. - Но это тогда. Теперь я стал другим человеком. Если кому то не нравятся мои грязные джинсы, пусть катятся к черту. - Хочешь прикол? - говорит Кэрри. - Тебе тут на днях Деррик звонил. Говорит, Лора хочет ребенка, а он не хочет, так теперь он каждый вечер притворяется, что кончает, а потом едет в туалет и там спускает. А она набрала кассет и каждый вечер смотрит фильмы для будущих мам. - Ужас, - говорит Мужчина Ее Мечты. - А он говорит, что у него карьера и он не может сейчас позволить себе ребенка. - Ну а ты как? - лениво спрашивает Мужчина Ее Мечты. - Я то? Замечательно, - мрачно отвечает Кэрри. - По моему, я беременна. - Ребенок... У нас будет ребенок, - меланхолично произносит Мужчина Ее Мечты. Кэрри не знает, что и думать. Далеко не все нью йоркцы могут пережить рождение ребенка. Некоторые остаются нормальными, а некоторые и нет. У них слегка "едет крыша". Представьте себе всю энергию и агрессию, всю неудовлетворенность и раздражение - то есть все составляющие успешной карьеры, - обращенные на одного маленького ребенка! Когда дело доходит до детей, тихие нью йоркские сумасшедшие превращаются... ну, прямо скажем, в громких. Кэрри лишний раз в этом убедилась на бранче у своих друзей Паккарда и Аманды Дил в их студии в Сохо. Честер, сын Паккарда и Аманды (людей вменяемых), слонялся по квартире, колотя зонтиком об пол. Одна из присутствующих мам (менее вменяемая) тут же заметила, что "мальчик не идет на контакт с другими детьми и не склонен делиться, что, в общем, простительно, поскольку он единственный ребенок в семье и ему пока просто не приходилось делиться своими игрушками, но это скоро пройдет". Как и большинство пар, недавно обзаведшихся детьми, Дилы самым непостижимым образом мгновенно обросли новыми друзьями с орущими младенцами на руках. И откуда они только берутся? В яслях знакомятся, что ли? Или они всегда дружили, но, нарожав детей, на время задвинули своих бездетных друзей, дожидаясь, пока те их догонят? Итак, новые подруги Аманды: Джоди - настаивает, чтобы ее ребенку дарили только белые вещи, поскольку уверена, что текстильные красители непременно вызовут у ее чада аллергию; Сюзанна - запрещает своим няням пользоваться парфюмом, поскольку не хочет, чтобы ее дитя пахло чужим (дешевым) одеколоном; Мэриэн - не без задней мысли увольняет одну няньку за другой в тайной надежде, что в конечном итоге ей придется бросить работу и самой воспитывать ребенка. И такие заскоки свойственны не только матерям. Вас никогда не настораживал вид отцов и сыновей з одинаковых куртках и роликовых шлемах? Или отец, осыпающий свое чадо поцелуями, объясняющий вам в промежутках между умиленными вздохами над крошечными пальчиками и пританцовыванием вокруг коляски (если двухлетний младенец способен заливаться краской стыда, то его цвет лица имеет свое объяснение): "Ребенок - это главное. Работа за три четыре года никуда не убежит". Безусловно, сходить с ума по собственному ребенку и просто сходить с ума - это немного разные вещи. В своем крайнем проявлении таких родителей можно охарактеризовать одним словом - психопаты. С кем приключится такая напасть и какую форму она примет - предсказать невозможно, но, как верно заметил Паккард: "Это не любовь и не забота - это одержимость". "Александра!" Кэрри сидела на диване в просторной студии и беседовала с какой то мамашей, производившей впечатление более или менее нормального человека. Звали ее Бекка, у нее были прямые светлые волосы и длинный тонкий нос, глядя на который вам невольно приходило в голову, что с таким носом она может запросто обходиться без соломинки для мартини. Она недавно переехала в новую квартиру на Семидесятой Ист стрит и теперь разъясняла мне преимущества и недостатки работы профессиональных декораторов: "У одной моей знакомой декоратор совсем разошелся - еле его остановили. Все покупал и покупал. Как вспомню, так вздрогну..." - когда в разговор вдруг вклинилась девочка лет пяти в платье с рюшами и черной ленточкой в волосах. - Мама, хочу сиську! - потребовало дитя. - Александра! (Ну почему каждого второго ребенка теперь непременно зовут Александром или Александрой?!) - театральным шепотом произнесла Бекка. - Не сейчас. Иди посмотри видео. - А почему его кормят сиськой? - капризно возразила девочка, кивая на мать, кормящую в уголке. - Он еще маленький. Смотри, какой малюсенький, - ответила Бекка. - Иди попей сока. - Не хочу сока! - ответила Александра, картинно подбочениваясь. Бекка закатила глаза, затем привстала и усадила девочку к себе на колени. Та начала проворно копошиться в складках материнской блузки. - Ты что... до сих пор кормишь ее грудью? - как можно вежливее постаралась спросить Кэрри. - Иногда, - ответила Бекка и добавила: - Муж сразу хотел второго, но я не захотела. В Нью Йорке с детьми хлопот не оберешься. Правда, чудовище мое? - обратилась она к своей дочурке, которая теперь посасывала большой палец руки и с нетерпением поглядывала на мать в ожидании груди. Девочка повернулась и недобро взглянула на Кэрри. - Хочу сиську. Хочу сиську, - упрямо повторила она. - Ладно, пойдем в ванную, - сказала Бекка. - Но нам пора от этого отучаться, правда, золотце мое? Девочка кивнула. Бекка оказалась не единственной матерью, которая была не в силах совладать со своим чадом. Джули, миниатюрная брюнетка, заправляющая собственным рестораном, вот уже битый час нянчилась в спальне со своим шестилетним сыном Барри. Барри был очаровательным ребенком, как две капли воды похожим на свою мать - вплоть до прелестных темных локонов, спадающих на лоб. Но он был явно не в духе. Он не отлипал от матери ни на минуту, а когда кто нибудь пытался с ней заговорить, начинал цепляться за нее руками и ногами. - Слушай, ну прекрати. Не ребенок, а сплошное мучение! - повторяла она, но делать ничего не делала. Барри отказывался играть с другими детьми и не давал ей пообщаться со взрослыми. Позже Кэрри узнала, что так у них всегда: они приходят в гости - преимущественно ко взрослым людям - и общаются исключительно друг с другом. Ей также рассказали, что Джули постелила в комнате Барри запасной матрас и проводит там почти каждую ночь. Муж Джули спит в соседней комнате. Они собираются разводиться. - Ничего удивительного, - замечает Джелис, юрист, относящаяся к той редкой породе маниакальных мамаш, которые не стыдятся это признать. - Я обожаю своего сына, - продолжает она. - Энди одиннадцать месяцев. Я его боготворю и готова твердить ему об этом каждый день. Недавно я застала его в своей кроватке повторяющим "я, я, я!". Я с тридцати лет мечтала о ребенке, - продолжает она, - так что, когда он наконец появился (ей сейчас тридцать шесть), я себе сказала: все, мое призвание - быть матерью. Решила, что больше никогда не вернусь на работу, хотя, честно говоря, три месяца спустя поняла, что, видимо, придется. Я его совсем затискала. В парке я перед ним прыгаю, как заводная, меня там уже за сумасшедшую держат. Целую его по сто раз на день. Мчусь домой, чтобы его искупать. Его тело сводит меня с ума. Такого я ни к одному мужчине не испытывала. Дженис рассказала, что стоит ее Энди взглянуть на какую нибудь чужую игрушку, как ей непременно нужно купить такую же. Однажды ей показалось, что он загляделся на прыгунки. Она разыскала точно такие на Четырнадцатой улице и, не сумев поймать такси и не в силах больше ждать, сломя голову понеслась домой. - На меня в буквальном смысле показывали пальцем, - вспоминает она. - Думали, я сумасшедшая. А когда я примчалась домой и посадила в них Энди, он начал плакать. Откуда в ней это? - Думаю, во всем виноват Нью Йорк. - говорит она, пожимая плечами. - Дух конкуренции. Я хочу, чтобы у моего сына было все, что есть у других, и даже больше. Кроме того, я всю жизнь мечтала о мальчике. Мальчики всегда заботятся о своих матерях. Скрытой камерой Иными словами, после стольких лет, потраченных на бесплодные поиски настоящего мужчины, сын становится для них воплощением мужского идеала. - Это точно, - соглашается Дженис. - Мужчинам нельзя доверять. То ли дело своя кровинка. - Муж для меня - человек второго сорта, - продолжает она. - Правда, когда то я была о нем другого мнения, но потом появился ребенок. Теперь, если он просит меня принести ему кока колу я его просто посылаю. Тем временем посередине комнаты собралась небольшая толпа. Не очень уверенно держась на ногах, в центре стояла кроха в розовой пачке и балетных тапочках. - Брук сегодня решила надеть свой балетный костюм. Ну не прелесть? - произнесла высокая, лучащаяся счастьем женщина. - Я стала надевать на нее брючки, а она заплакала. Как чувствовала. Чувствовала, что ей сегодня придется выступать. Правда, сладкая моя? Правда, сладенькая? Женщина сложилась вдвое, прижала руки к груди, вытянула шею, и ее лицо застыло в широчайшей сахарной улыбке в миллиметре от лица ребенка. Затем она начала как то странно подергивать руками. - Ну давай, пошли воздушный поцелуй! Пошли воздушный поцелуй! - закудахтала она. Девочка с застывшей улыбкой поднесла свою маленькую ладошку к губам, а затем помахала ею в воздухе. Мать издала победный вопль. - Она у нее и реверанс делать умеет, - с легкой издевкой сказала Аманда, обращаясь к Кэрри. - Мать выдрессировала. Девчушка тут как то попала на обложку детского журнала, так мамаша совсем спятила. Как ни позвонишь, она ее по "показам" таскает. Записала ее в модельное агентство. Нет, девочка, конечно, милая, но не до такой же степени... В этот момент мимо прошла еще одна мамаша, ведя за руку своего двухлетнего сына. - Смотри, Гаррик, стол. Стол, Гаррик. Скажи - "стол"! Что мы делаем за столом? Едим, Гаррик. За столом мы едим. Ну давай по буквам: с т о л. Гаррик, ковер. Гаррик. Ко вер. Ковер, Гаррик... Аманда принялась готовить луковый соус к чипсам. - Луковый соус? - мгновенно насторожилась Джорджия, дама в клетчатом костюме. - Ты только детям его не давай, а то они от соли совсем шалеют. Впрочем, это не помешало ей тут же окунуть палец в адскую смесь и с аппетитом его облизать. - Слушай, знаешь спортзал в Саттоне? - спросила Джорджия. - Это какое то чудо. Настоящий спортзал, только для детей. Он у тебя уже говорит? Тогда можем их познакомить. Рози уже скоро год - нечего ей с кем попало играть. Она снова обмакнула палец в соус. - А еще я бы тебе посоветовала курсы детского массажа на Девяносто второй. Очень сближает. Ты ведь уже не кормишь грудью? Я так и думала. Слушай, а как твоя нянька? - Да вроде ничего, - ответила Аманда, поглядывая на Паккарда. - Она с Ямайки. Нам с ней ужасно повезло, - добавил Паккард. - А вы уверены, что она уделяет Честеру достаточно времени? - спросила Джорджия. - Да вроде бы да, - ответил Паккард. - Я имею в виду - достаточно... - подчеркнула Джорджия, бросая на Аманду многозначительный взгляд. Паккард поспешил воспользоваться моментом и незаметно выскользнул из комнаты. - За этими няньками нужен глаз да глаз, - произнесла Джорджия, доверительно склоняясь к Аманде. - Я уже одиннадцать штук сменила. В итоге пришлось установить скрытую камеру. - Скрытую камеру? - переспросила Кэрри. Джорджия взглянула на нее так, как будто впервые заметила. - У тебя ведь нет детей, правда?.. Так вот, я сначала думала, это безумно дорого, а оказалось - всего ничего. Подруга у Опры высмотрела. Приходит мастер, устанавливает - и можешь пять часов подряд следить за нянькой. Я как то позвонила своей, спрашиваю: чем сегодня занимались? Она говорит: да так, погуляли в парке, потом немного поиграли... И главное, врет и не краснеет! За весь день носа из дому не высунула - торчала перед телевизором да по телефону трепалась. На Джонса - ноль внимания. У меня теперь все подруги себе такие установили. А одна даже рассказывала, как ее нянька прямо у нее на глазах пыталась выключить камеру. - Да а... - поразилась Аманда. "Меня сейчас стошнит", - подумала Кэрри. Супружеский секс Чтобы попасть в ванную, Кэрри пришлось пройти через спальню. Джули до сих пор нянчилась со своим Барри. Он лежал на кровати, положив голову ей на колени. Бекка и Дженис тоже были здесь, обсуждая своих мужей. - Взять хотя бы супружеский секс, - рассуждала Бекка. - Да кому вообще это нужно? - И кому вообще нужен муж? - подхватила Джули. - Еще и с ним нянчиться! - Это точно, - согласилась Дженис. - Правда, я теперь подумываю второго ребенка завести... Собиралась было развестись, но, думаю, пока подожду. Джули склонилась над своим сыном: - И когда ты только вырастешь, солнышко мое? Кэрри вернулась в гостиную и подошла к окну глотнуть свежего воздуха. Каким то чудом маленькому Гаррику удалось ускользнуть из под неусыпного ока матери, и теперь он потерянно стоял в углу. Кэрри пошарила в своей сумочке и наклонилась. - Эй! - окликнула она малыша. - Поди ка сюда! Разбираемый любопытством, Гаррик приблизился. Кэрри раскрыла ладонь, демонстрируя маленький пластиковый пакетик. - Презерватив, Гаррик, - прошептала она. - Скажи: кондом, кондом. Если бы твои родители такими пользовались, тебя бы сейчас здесь не было. Гаррик протянул руку и потрогал пакетик. - Кондом, - произнес он. Два дня спустя Кэрри позвонила Аманда. - Боже, что за день! Это какой то кошмар! - простонала она. - У моей няньки есть сын, на три месяца старше Честера. Так вот, он заболел и мне сегодня пришлось остаться дома. Я решила сводить его в парк. Сначала полчаса не могла попасть на детскую площадку, чуть со стыда не сгорела - внутри куча народа, а я наматываю круги вокруг ограды, вход ищу. Можешь себе представить, как на меня смотрели. Потом Честеру захотелось прокатиться с горки. Раз эдак двадцать. Смотрю на часы. Пять минут. Качаю Честера на качелях. Еще пять минут. Он играет в песочнице. Потом опять горка. Всего пятнадцать минут. "Не наигрался?" - спрашиваю. Со скандалом усаживаю его в коляску. "У нас куча дел", - говорю. Бедный Честер. Я так неслась, что он только на кочках подпрыгивал. Попробовала было пройтись по магазинам, но не смогла втащить коляску в примерочную. Потом пошла в банк и застряла с коляской во вращающихся дверях. Ну откуда мне было знать, что с колясками туда нельзя? Так и сидели там - еле нас оттуда вытащили. Короче, к половине одиннадцатого мы с горем пополам добрались домой, и я приготовила ему обед. Вареное яйцо. Вечером Кэрри звонит Мужчине Своей Мечты, напрочь забыв про разницу во времени. Он еще спит. - Я только хотела тебе сообщить... - торопливо говорит она, - у меня месячные начались. - А... Ребенка, значит, не будет, - резонно заключает он. Они кладут трубки, но через пару минут Мужчина Ее Мечты перезванивает. - Вспомнил свой сон, - говорит он. - Мне приснилось, что у нас ребенок. - Ребенок? - переспрашивает Кэрри. - Какой ребенок? - Совсем крохотный, - отвечает Мужчина Ее Мечты. - Грудной. Лежит с нами в одной постели. 20 Мужчина Ее Мечты за порог - Девочка на порог Кэрри познакомилась с Девочкой в туалете клуба. Это вышло случайно. Кто то постучал в дверь туалета. Кэрри была в хорошем настроении, к тому же с ней была Сиси, так что, вместо того чтобы нахамить, она приоткрыла дверь. За дверью стояла Девочка. Темные волосы - в общем, ничего себе. - Можно к вам? - Заходи, - ответила Кэрри. - Прости, - встряла Сиси, - мы что, знакомы? - Нет, - ответила Кэрри. - У вас что нибудь есть? - спросила Девочка. - А что тебе надо? - вопросом на вопрос ответила Кзрри. - Есть убойная травка, - предложила Девочка. - Давай, - ответила Кэрри. Девочка прикурила косяк и протянула им: - Вы такой в жизни не пробовали! - Сомневаюсь, o - ответила Кэрри и затянулась. В клубе было полно народу, так что в туалете оказалось куда приятнее. Девочка облокотилась о стену и сделала очередную затяжку. Она сказала, что ей двадцать семь лет. Кэрри не поверила, но не стала настаивать. По большому счету ей было все равно. Она была просто случайной девочкой, с которой Кэрри познакомилась в туалете. С кем не бывает. - Ну и чем же ты занимаешься? - спросила Сиси. - Собираюсь открыть косметический салон, - ответила Девочка. - Ясно, - сказала Кэрри. - Все на научной основе. Если хочешь, могу и твоей кожей заняться. - Правда? - переспросила Кэрри. Она прикурила сигарету. В дверь уже ломились. - Нам пора выметаться, - сказала Сиси. - Давно хотела заняться своей кожей, - заметила Кэрри. - Уже сто лет собираюсь привести ее в порядок. - Выпустите меня, - перебила их Сиси. - Приведем, - пообещала Девочка. Она была невысокого роста, но в ней чувствовался характер. Довольно интересное лицо, пожалуй, даже красивое, если приглядеться получше. На ней были кожаные штаны и сапоги. И то и другое дорогое. Низкий голос. - Меня там друзья ждут. - проговорила Сиси. Она явно начинала нервничать. - Да успокойся ты, - сказала Кэрри. - Слушай, а оставайся со мной, - попросила Девочка. - Будем гулять всю ночь... Знаешь, ты такая красивая! - Да ладно! - ответила Кэрри, хотя, положа руку на сердце, слегка опешила. Да что это со мной? В восьмом классе у нее была одноклассница - Шарлотта Нетс. Шарлотта пользовалась популярностью у мальчиков - в основном в силу своего раннего развития. Шарлотта любила приглашать к себе на ночь одноклассниц, А еще она писала им записки. Как то раз Шарлотта пригласила к себе Джеки, подругу Кэрри. На следующий день оказалось, что та посреди ночи позвонила отцу и попросила ее забрать. По словам Джеки, Шарлотта буквально набросилась на нее - сначала полезла к ней целоваться, потом стала трогать за грудь, предлагая потрогать свою, "чтобы знать, как вести себя с мальчиками". После этого они больше не дружили. Кэрри так впечатлила эта страшная история, что долгие годы она не могла не только спать в одной постели с другими девочками, но даже раздеваться в их присутствии. Она никак не могла понять, что же с ней не так и почему она никак не может успокоиться и быть как все, но одна мысль о том, что ей пришлось бы отвергнуть домогательства своей подруги, была невыносима. Несколько лет тому назад две ее подруги напились и уснули в одной постели, после чего каждая из них сочла своим долгом ей позвонить и сообщить, что еле отбилась от приставаний другой и не нешало бы Кэрри быть с ней поосторожнее. Кэрри не знала, кому верить, но дружба ее подруг на этом закончилась. Трезвые доводы рассудка Мужчины Ее Мечты не было весь октябрь, и все, казалось, шло наперекосяк. В Верхнем Ист Сайде народ разгуливал в осенней одежде, несмотря на солнце и жару. Поначалу Кэрри не вылезала из дома, отказывая себе в вечернем коктейле с друзьями и в который раз перечитывая Джейн Остин, вместо того чтобы посмотреть кино, - только на этот раз книга казалась скучной, речи персонажей - витиеватыми и занудными, и Кэрри отчаянно не хватало привычной ночной жизни. Потом она постепенно начала выходить в свет, но, к своему разочарованию, обнаружила там все те же набившие оскомину лица. Однажды Стенфорд Блэтч заявился в "Вакс", новый ночной клуб в Сохо, с шеей, перевязанной платком. - Это еще что? - спросила Кэрри. - А, ты про это? - ответил Стенфорд. - Это все Гусь. Гусь был известным персонажем, любившим, чтобы во время секса ему сворачивали шею. - Все бы ничего, - продолжал Стеифорд, - если бы ему не взбрело в голову испробовать это на мне. И главное - я с ним, наверное, еще увижусь. Вот до чего дошел. На следующий вечер Кэрри ужинала с Роком Макгвайером. телевизионным актером. - Хочу себе кого нибудь найти. - сообщил он. - По моему, я наконец созрел для длительных отношений. - Слушай, да тебя же с руками ногами оторвут! - ответила Кэрри, - Умный, красивый, блестящая карьера. Да ты себе в два счета кого нибудь найдешь! - Если бы, - ответил Рок, - Смазливого мальчика я не хочу, а если уж заводить какие то отношения со зрелым мужчиной, он должен, по крайней мере, что то из себя представлять. А где такого найдешь? Вот и шляешься по всяким клубам - снимешь кого нибудь и домой. По крайней мере, без драм. На следующий день Кэрри позвонила Миранда. - Ты не поверишь!.. - возбужденно произнесла она. - Что случилось? - спросила Кэрри. Ее ладонь непроизвольно сжалась в кулак - в последнее время с ней это случалось все чаще и чаще. - Есть минутка? Ты обалдеешь! - Минутки нет, но выкладывай. - Пошли мы тут с Джозефиной на одну вечеринку... Ну ты же знаешь Джозефину?.. - Нет, но... - Я вас как то знакомила. На той тусовке у Салли. Ну помнишь Салли? Салли мотоциклистка. - Салли мотоциклистка... - Ладно, короче, там было полно баскетболистов. Я сначала подцепила одного, потом другого, а потом мы с ним отправились в спальню и занялись сексом! Прямо там! - С ума сойти, - ответила Кэрри. - Ну и как это было? - Потрясающе! - ответила Миранда. "Пора что то менять", - подумала Кэрри. За стеной - Может, по клубам прошвырнемся? - предложила Девочка. Они сидели за столом - Кэрри, Девочка и ее друзья, некрасивые мальчики лет двадцати с короткими кудрявыми волосами. - У них уйма денег, - прошептала Девочка ей на ухо, но на Кэрри это не произвело ровны