жетоны Нам не нужны лишние хлопоты. А ты, ублюдок, -- продолжил Макс, энергично тыча стволом автомата в бок хозяина казино, -- будешь стоять рядом с кассиром я, если у твоих людей возникнут вопросы, будешь от-печать, что все в порядке, и быстренько спроваживать их к черту. Одно лишнее слово -- и от тебя останется только куча на полу. Башка, будь рядом и не спускай с него глаз. Сам Макс укрылся в туалете. Я остался в комнате и выразительно поглядывал на босса, держа руку в кар-мане на рукоятке ножа. Минут через двадцать большая часть публики покинула казино. Остались лишь немногие из работников. Один из них начал проявлять излишнее любопытство. Приникнув к окошку, он все не мог угомониться и повторял одни и те же вопросы: -- И все-таки я не понял, почему мы закрылись так дано, босс? Что-то случилось? Почему у вас опухли губы? Вы где-то ударились? Мне он не понравился. Я жестом приказал боссу, чтобы он пригласил парня в комнату. Когда тот вошел, распространяя удушающий запах одеколона, я без лишних слов открыл крышку люка и коротко скомандовал: -- Полезай. Парень растерянно затоптался на месте. Я выхватил из кармана нож и нажал на кнопку. Лезвие со щелчком выскочило из рукоятки возле горла этого идиота, и он, побледнев от страха, бросился вниз и кубарем скатился по ступенькам. Я захлопнул крышку у него за спиной. Мы быстро выставили на улицу всех, кто еще оставался, и остались в казино одни. Прихватив с собой босса, Макс, Простак и я прошли к бару. Макс поставил на стойку четыре рюмки, достал начатую бутылку виски и разлил выпивку. Босс глупо ухмыльнулся и, одним глотком осушив свою рюмку, довольно проворковал: -- Это очень даже кстати. Налив еще по одной, Макс спросил: -- Ты понял, для чего мы здесь появились? Босс расплылся в глупой улыбке: -- Думаю, что мне не стоит ждать ничего хорошего. Он спохватился и, вновь приняв жалкий вид, заискивающе посмотрел на Макса. -- Давай продолжай, -- подбодрил его Макс. Облизав распухшую губу, босс сказал: -- Вначале я решил, что это налет, но сейчас думаю, что вас послал Франк, верно? Макс пожал плечами -- Никогда не слышал про такого парня. -- Затем задумчиво посмотрел на босса и, как бы приняв решение, добавил: -- Ну ладно, допустим, что мы пришли от тех, кто хочет управлять этим казино. Что ты на это скажешь? -- Макс вновь наполнил рюмки. Он пытался с помощью виски узнать, что на самом деле думает босс. После третьей рюмки к этому уроду вернулось самомнение. Он поправил свой галстук, сдвинул шляпу на ухо и начал разговаривать с Максом, нагло выпячивая нижнюю губу: -- С чего это я должен отдавать свое заведение? Мне делали солидные предложения, но это казино просто золотая жила. Я его построил, и оно принадлежит мне. И вот что я вам, парни, скажу: никто не заставит меня отказаться от него. -- Здесь он, похоже, заметил выражение лица Макса и сбавил обороты. -- Разве я не прав, ребята? Разве это хорошо -- запугивать людей и заставлять их отказываться от своих прав? Я! -- Он с жаром ударил себя кулаком в грудь. -- Я сам построил это казино, ребята. А ведь это запрещено законом, особенно иностранцам, вроде того же самого Франка. -- В его глазах вспыхнули огоньки праведного негодования. -- Ведь я американец, стопроцентный американец. Макс выплюнул дымящуюся сигару ему в лицо, и босс схватился за глаза, запорошенные горячим пеплом. Простак врезал ему левой крюком по брюху. Босс со стоном повалился на пол и остался лежать, с хныканьем протирая обожженные глаза. -- Ты, ура-патриотический ублюдок, -- прошипел, наклонившись к нему, Макс. -- Я хотел дать тебе шанс. И чуть было не сделал тебе вполне приличное предложение. Чтобы ты остался хозяином этого заведения, но на долевых условиях и без шулерского инвентаря. Но это не для тебя Ты слишком завшивел. Понял, ублюдок? Да Франк в миллион раз более настоящий американец, чем ты, урод. Понял? Некоторое время Макс продолжал распалять себя, отпуская длинные тирады по поводу истинного американизма, затем приставил ствол пулемета к голове тихонько скулящего босса. -- Молись, гад! Босс с ужасом посмотрел на Макса и, всхлипнув, жалобно простонал. -- Пожалуйста, дайте мне шанс. У меня есть деньги, я отдам вам их все, только отпустите меня. Я потряс Макса за плечо и оттащил его к стойке бара, затем наполнил его рюмку. Макс выпил и немного успокоился. Мы вновь вернулись к боссу, и я сказал: -- Мы забрали все деньги у кассира. Ты можешь предложить нам что-нибудь еще? -- Вы отпустите меня, ребята? -- жалобно про-ныл он. -- Мы всегда держим свое слово, ублюдок, -- ответил Макс. -- У нас деловой подход, -- добавил я. -- Уговор есть уговор. Что ты можешь нам предложить? -- У меня хранятся деньги прямо в этом здании. Я их отдам. Вы отпустите меня? -- Сколько? -- спросил я. -- Сорок пять тысяч. -- Да, это подходит. Где они? -- Вы сдержите свое слово? -- проныл он. -- Да, -- ответил я. -- Где ты их прячешь? -- В холодильнике. -- В холодильнике? -- изумился я. -- Да, в холодильнике, который стоит в комнате кассира. -- Ладно, пошли посмотрим, -- сказал Макс и жестом приказал боссу встать. Мы прошли в комнату кассира и открыли холодильник. Там были только бутылки с молоком. Босс засунул в холодильник руки и, пыхтя от натуги, попытался вытащить поднос для льда. Тот самый, с которым я не стал связываться утром. - Деньги там? -- спросил я. Он кивнул. -- За сорок пять тысяч я, пожалуй, не пожалею свой нож, -- сказал я и начал долбить лед. Хорошенько поддолбив его у основания подноса, я рванул ледяной куб на себя и чуть не свалился вместе с ним на пол. Куб не был прозрачным, лед имел белый цвет. -- Ты добавлял в воду молоко, когда замораживал все это? -- спросил я. Босс кивнул. Мы отнесли куб в туалет и засунули под водопроводный кран. Когда лед подтаял, я легонько постучал по нему ножом и извлек из него сверток, обмотанный белой клеенкой. В свертке находилось девяносто пятисотдолларовых купюр. Пересчитав их, Макс удовлетворенно кивнул. -- Все в порядке. -- Значит, вы меня отпустите? -- обеспокоенно спросил босс. -- Я могу завтра открыть казино? -- Слушай, я тебе ничего не говорил насчет казино, -- сердито ответил Макс. -- Я обещал, что мы тебя отпустим. И это все. Не пытайся пудрить мне мозги. Ты что, думаешь, что меня пальцем делали, ублюдок? Макс отвел в сторону Косого и что-то прошептал ему на ухо. Я расслышал только слово "бензин". Косой кивнул и вышел. Оставив Простака с боссом, мы с Максом спустились в подвал. Глазастик и охранник мирно лежали на своих местах. Оба были в стельку пьяны. -- Как дела, малыш? -- спросил я у Глазастика. -- Отлично, -- ответил Глазастик, и его лицо расплылось в бессмысленной улыбке. -- Мы тебя сейчас понесем, ладно? -- спросил Макс. -- Мне все равно, чем вы будете заниматься, -- ответил Глазастик и захихикал. Макс осторожно взял его на руки и произнес Через плечо: -- Давайте все наверх. И прихватите своего недобитка. Мы все собрались в зале. Раненых положили на стол для игры в кости, и я налил обоим по стакану виски. Макс встал лицом к группе пленников. -- Мне жаль, что вам досталось, ребята, -- произнес он. -- Но ваша преданность этому дешевому сукину сыну была куда больше требуемой. Мы навсегда увольняем этого скота. Для него казино больше не существует. Нас вы не видели. Если начнете болтать про нашу встречу, то обещаю, что мы сюда вернемся и устроим для непонятливых групповые похороны. Макс прошелся перед ними, многозначительно помахивая пулеметом. Затем он передал пулемет Простаку и достал из кармана пачку денег. Отсчитав тысячу долларов, он подошел к парню с восемью пулями в ногах. -- Держи тысячу. Думаю, этого хватит до того времени, пока ты не оправишься. Парень тупо уставился на протянутую руку с деньгами. Затем боль, страх, алкоголь и вид денег сделали свое дело. Он истерично захохотал, временами срываясь на рыдания. В конце концов он схватил деньги и пьяным голосом произнес: -- Спасибо, мистер. Вы замечательный человек. Спасибо. Парню со сломанным носом Макс сунул пятьсот долларов. И столько же вручил кассиру Си. Остальным было роздано по двести долларов. -- Что, выплачиваешь выходное пособие? -- пошутил я. Макс не успел ответить. В дверях появилась голова Косого. -- Эй, Макс, я все приготовил! -- крикнул он. -- Хорошо, оставь пока снаружи. -- Макс обернулся к пленным и предупредил их еще раз: -- Значит, поняли? Вы, ребята, ничего не видели, ничего не слышали и ничего не знаете. Иначе... -- Макс многозначительно посмотрел на пулемет в руках Простака. Мы с Максом вышли на улицу. У дверей стояли две двадцатилитровые канистры с бензином. Макс постучал по ним ногой. -- Полные? -- Под завязку, -- ответил Косой. На автостоянке находились "бьюик" и "плимут". -- "Бьюик", наверное, принадлежит боссу, -- рассеянно проговорил Макс, а затем обратился ко мне: -- Башка, пора кончать, давай всех на выход. Мы поспешно вернулись в зал. С любовной заботливостью Макс взял Глазастика на руки и, вынеся из казино, бережно уложил на заднее сиденье "кадиллака". Парня, раненного в ноги, мы положили в "бьюик". -- Ты водишь машину? -- спросил Макс у Си. -- Да, -- ответил тот. -- Отлично, поведешь "бьюик". Остальные давайте в "плимут". Веселый, ты сядешь за руль, а Пипи проследит, чтобы эти парни не помешали тебе вести машину. -- Макс продолжал давать короткие распоряжения: -- Си, будешь следовать за "кадиллаком". Веселый, держись сразу за "бьюиком". Понятно? Они кивнули, и Макс подошел к Косому, усевшемуся за руль "кадиллака". -- Сейчас вниз по дороге, за тот поворот, -- сказал он, показав направление. -- И ждите нас там -- Понял, -- ответил Косой. Колонна из трех машин тронулась с места. Мы подождали, пока они не скрылись за поворотом, потом Макс взял одну из канистр. Указав на другую Простаку, он произнес: -- Давай в подвал. Разольешь там три четверти канистры. И действуй старательно, полей все вокруг. Только смотри, не попади на одежду. Простак коротко кивнул, подхватил канистру и исчез в здании. -- Ты подождешь меня внизу, Башка. Я займусь чердаком, -- сказал Макс. Я обошел первый этаж, с сожалением глядя по сторонам. Здание было слишком хорошо, чтобы его уничтожать. При правильном ведении дел здесь можно было бы делать очень большие деньги. Я был уверен, что Общество смогло бы получать от этого казино до полумиллиона долларов чистого дохода в год. Я подумал, что Макс слишком уж поспешно решил использовать крайние средства. Может, он и прав, но в этом все равно было что-то постыдное. Такое прекрасное здание... Первым появился Макс. -- Простак все еще внизу? -- спросил он. -- Да. Он, наверное, очень старается, -- ответил я. Макс сноровисто продолжил работу, расплескивая бензин по полу такими же движениями, какими уборщики расплескивают воду, прежде чем подмести. Появился улыбающийся Простак. -- Я выполнил отличную работенку, -- сообщил он. -- Молодец. Давай выливай остатки в другом конце зала, -- сказал ему Макс. Я с сожалением наблюдал, как они старательно поливают из канистр все вокруг. Когда они закончили, Макс сказал: -- Давай, Простак, дуй в подвал. Спички у тебя с собой? Простак кивнул. -- На тебе для облегчения бумажный фитиль, -- сказал Макс и, плотно скрутив в трубку газету, сунул ее Простаку. Затем скрутил еще несколько газет и обратился ко мне: -- Ладно, Башка. Ты начинай тут, а я пойду на чердак. Только будь осторожен. Пройдя в дальний конец зала, я запалил бумажный факел. Остальное оказалось еще проще. Достаточно было поднести факел к окропленным бензином полу или мебели, как они мгновенно вспыхивали. Рев огня подействовал на меня опьяняюще. Мне хотелось сорваться с места и запрыгать по комнате с воплями и смехом. Видимо, каждый из нас в душе немного поджигатель. Макс, смеясь, спустился с.чердака. -- Как дела, Башка? -- крикнул он. -- Простак все еще внизу? Он очень старательный работник, верно? -- Макс со смехом подбежал к открытому люку в подвал и заорал вниз: -- Эй, Простак! Давай вылазь. Ты что, еще не кончил? Из дыма, повалившего из подвала, появился Простак. Лицо его было черным от сажи и весело улыбалось. Смеясь, словно маленькие дети, мы выскочили из горящего здания и остановились чуть поодаль, чтобы полюбоваться результатом своей работы. -- Черт возьми, правда замечательно? -- прокричал Макс, танцуя вокруг нас. --Настоящий праздник. Как в ночь после выборов в Ист-Сайде. Он хлопнул меня по спине и прошелся по газону, отплясывая джигу. Пламени понадобилось всего несколько минут, чтобы прорваться сквозь крышу здания. Затем языки огня взметнулись вдоль стен, и все казино превратилось в один огромный костер. Откуда-то издалека до нас донеслись звуки пожарной сирены. Всю дорогу до "кадиллака" мы проделали бегом. Колонна из трех автомобилей двинулась по шоссе в направлении Нью-Йорка. Проехав около двадцати километров, мы свернули на глухую проселочную дорогу и остановились. -- Веселый и Пипи, берите босса и давайте в "кадиллак", -- распорядился Макс. Затем он подошел к парню, раненному в ноги, и спросил: -- Как дела, приятель? -- Опять стало больно, -- скривившись, ответил охранник. -- У меня больше не осталось виски. -- Значит, тебе пора домой, приятель. Эй, Си, как только окажешься в городе, сразу же отвези этого парня в госпиталь. -- Конечно, -- ответил Си. -- Кто-нибудь из вас водит машину? -- спросил Макс у остальных. Второй охранник сел за руль "плимута". Мы проводили взглядами две машины, выехавшие на шоссе и повернувшие в сторону города. -- Что вы хотите сделать со мной? -- испуганно спросил босс. -- Тебе не о чем беспокоиться, приятель, -- мрачно произнес .Макс. --Но вы же обещали меня отпустить! -- отчаянно проскулил босс. Мы ничего не ответили. Проехав еще километров восемь по проселочной дороге, мы остановились. -- Ты тоже приехал, болтун! -- пролаял Макс. Босс, словно лунатик, вылез из машины. Мы с Максом отвели его далеко в лес и поставили спиной к дереву. Макс приставил к уху босса револьвер и проскрежетал: -- Молись, гад! Босс рухнул на колени и замычал что-то нечленораздельное. Макс рассмеялся и засунул револьвер в кобуру. -- Ладно, ублюдок. На сей раз мы сдержим свое слово. Но если ты квакнешь что-нибудь лишнее или попытаешься вернуться к прежней деятельности, то мы скормим тебя червям. Ты понял? Босс обмяк и расстелился по земле, тихонько всхлипывая и бормоча, что клянется всеми святыми вести себя как следует. -- Кроме того, -- продолжил Макс, -- у нас припасены козыри на тот случай, если ты что-нибудь забудешь. Это твои фальшивые списки избирателей. Я в любой момент могу послать их противоположной партии. Уловил? Так что лучше всего для тебя будет поскорей выйти в отставку. -- Да, -- с трудом выдавил из себя босс. -- Честное слово, обещаю, что сделаю все, как вы сказали. Макс резко развернулся на каблуках, и мы оставили босса сидеть на земле. Когда мы вернулись к машине, Косой спросил: -- Мы что-то не слышали выстрелов. Ты его прикончил ножом, да, Башка? -- Нет, Макс просто попугал его, -- ответил я. Выехав на шоссе, мы проделали километров пятнадцать в том направлении, откуда, только что приехали, и, немного не доехав до курорта, свернули на дорогу, ведущую в сторону Филадельфии. Когда мы оказались на окраине, Макс позвонил Лу-Лу -- главному человеку Общества в Филадельфии. Лу-Лу не было на месте, и Макс переговорил с его заместителем, Джонни. Джонни встретил нас и помог добраться до проверенной в щепетильных делах частной клиники, расположенной в тихом переулке. Мы занесли Глазастика внутрь. Врач немедленно приступил к работе и при помощи зонда извлек пулю из плеча. Макс сказал Джонни, что мы на всякий случай хотели бы пересидеть в городе пару дней, и попросил разместить нас на это время. Джонни задумчиво выпятил губы, покрутил головой, затем подошел к доктору и о чем-то с ним пошептался. Доктор улыбнулся и кивнул. Джонни вернулся к нам и спросил: -- Вас устраивает это заведение? -- Вполне, -- ответил Макс. -- А сестры здесь есть? -- с надеждой поинтересовался Косой. Врач хохотнул: -- Сестры приходят, только когда я делаю аборт. Клиника располагалась в обшарпанном деревянном здании, состоящем из десяти комнат. И вся она была в нашем распоряжении. Кроме доктора и нас, единственным постояльцем являлся сгорбленный старик, который стряпал и убирал помещения. Старик не проявлял никакого интереса к происходящему и как ни в чем не бывало занимался своими делами, что-то тихонько бормоча себе под нос. -- Судя по его поведению, у него должно быть множество денег на счету в банке, -- заметил Косой. -- Кстати, о деньгах, -- сказал Макс. -- Ты мне напомнил. Пора бы их и разделить. Мы поднялись на второй этаж. Простак, Пипи и Веселый выложили свою добычу. Вычтя все расходы, Макс разделил оставшиеся деньги на семь равных частей. Чуть позже мы с Максом начали возиться с пулеметом: разобрали его на части, хорошенько почистили и вновь собрали. Это был армейский ручной пулемет системы Браунинга, который весил около семи килограммов. Макс с довольным смешком произнес: -- А я отлично наловчился обращаться с этой штуковиной? -- Посредственно, всего лишь посредственно, -- ответил я. -- Почему? Я и целился ему в ноги. Не забывай, что он был движущейся мишенью. Я попал восемь раз, по четыре в каждую ногу. Если это не хорошая стрельба, то что тогда ты считаешь хорошей? -- Ты промазал больше, чем попал, Макс. Ты дал трехсекундную очередь, а значит, выпустил больше двадцати пуль. -- Ладно-ладно, всезнайка. Как-нибудь мы заберемся в глухомань и тогда посоревнуемся. -- Макс улыбнулся. Глава 29 Целых два дня мы только спали, играли в карты, пили, закусывали, читали газеты и слушали, как Косой играет на гармонике. Для нас это были два дня ленивого, идиллического отдыха. Для Глазастика это был восстановительный период, после которого он встал на ноги. На прощание Макс вручил доктору тысячу долларов за его труды и наше проживание в клинике.. Мы прямиком направились в Нью-Йорк. Шины монотонно шуршали по горячему бетону шоссе. Влажный жаркий ветер врывался в открытые окна автомобиля. -- Да, жара, как в ист-сайдских пекарнях накануне еврейской Пасхи, -- заметил Макс. Меньше чем через два часа "кадиллак" уже пробирался сквозь плотный поток автомобилей нижнего Манхэттена. -- Вот и наш милый дом, старый, добрый, вонючий Ист-Сайд, -- весело пропел Косой, посылая в окно воздушные поцелуи. Темная задняя комната у Толстого Мои с ее влажной прохладой и освежающим запахом пива показалась нам после жаркой и пыльной дороги просто райским уголком. Мы сбросили пиджаки, повесили на спинки стульев револьверы и растянулись в креслах с чувством удовлетворения от того, что мы снова дома. На следующий день мы с Максом отправились в главный офис, чтобы сообщить, как прошла операция. Фил поздравил нас с успешным выполнением задания. -- Вы у руля, ребята, -- сказал он. -- Скоро вы поймете, что это означает. А пока у меня есть для вас небольшое дельце. Его нам подбросил наш приятель из муниципалитета. Городские власти попали в затруднительное положение из-за забастовки лифтеров. Похоже, что у них нет возможности взять ситуацию под контроль. Так что придется заняться этим делом. Газеты и общественность уже начали выражать свое недовольство. С нашей стороны это будет демонстрацией Дружеского расположения к властям. Кроме этого мотива, Общество не имеет каких-либо собственных интересов в деле. -- Да ну? -- сказал я. Фил усмехнулся: -- Ладно, ладно. Я забыл, что имею дело с Башкой. От этого парня ничего не скроешь. Ладно, я открою карты. Мы хотим взять профсоюз под свой контроль, исходя из обычных для подобного случая интересов. Он с улыбкой наклонил голову. Мы с Максом знали, что понимается под обычными интересами: усиление влияния, возможности для вымогательства, незаконное получение доходов. Фил продолжил: -- Как я уже говорил, мы получили благословение городских властей... Я перебил его: -- Мы не заметили никаких пикетов на улицах. Когда началась забастовка? -- Бастуют только вдоль Бродвея и на некоторых улицах Вест-Сайда. Начали вчера. Мы хотим, чтобы все кончилось раньше, чем выступления лифтеров перекинутся в другие места. -- Они организованы? За ними кто-то уже стоит? -- спросил Макс. -- Это мы выяснили. По большей части это стихийные выступления, и лишь кое-где они носят организованный характер. У меня имеется вся необходимая информация. Профсоюз только начинает организовываться. Так что налицо все признаки становления: грызня за добычу между двумя или тремя уголовными и безответственными группировками, очень небольшое количество штатных профсоюзных работников и вдобавок в этом случае, по-видимому, существует влияние со стороны домовладельцев. Они не упустят случая ухватить кусок для себя. У меня есть точная информация, что все эти ребята собираются провести переговоры между собой в... -- фил пошарил в карманах пиджака, извлек листок бумаги и прочитал вслух: -- В "Райском саду", угол Шестидесятой улицы и улицы Колумба. Встреча состоится сегодня в два часа дня. -- Мы знаем это заведение, -- сказал я. -- Да, это место, где сшивается этот парень, Везунчик, и его отребье, -- добавил Макс. -- Он в этом тоже участвует? -- Да, знаменитый Везунчик тоже в деле, и мы хотим, чтобы он из него вышел, -- сказал Фил и, окинув нас с Максом быстрым взглядом, добавил: -- Никаких крайних мер, просто постарайтесь его убедить, что он будет гораздо здоровее, если займется чем-нибудь другим. -- Он ведь очень известен, этот Везунчик, -- заметил я. -- Газеты окрестили его неуязвимым, ведь так? Мы сами его не встречали, но, по слухам, его расстреливали и оставляли подыхать раз пять или шесть. -- А как насчет той истории, когда его засунули под машину и переехали? -- весело подхватил Макс. -- Но так и не смогли прикончить. Говорят, что он словно змея уполз от этих ребят в клинику. -- Да, -- добавил я, -- за рулем этой машины сидел славный нежный малыш Винсент, который оттяпал ухо у Большого Френци. -- Так вот, -- продолжил Фил, -- по сообщениям нашего разведывательного отдела этот Везунчик организовал небольшую группу, которая в основном и занимается организацией профсоюза. Глава 30 Обратно мы возвращались на такси -- Похоже, что нам подсунули непростое дельце, -- произнес Макс -- Да, похоже, -- согласился я и подумал о нарочито пренебрежительной манере, в которой Фил поручил нам заняться забастовкой лифтеров. Но королевский указ -- всегда Королевский Указ. -- Я уже думал над этим, Макс Мне кажется, что первым делом стоит заглянуть в "Райский сад" и посоветовать Везунчику чтобы он отвалил. -- Да, с этого мы и начнем. Я взглянул на часы. Было двенадцать. -- Макс, давай заскочим в это заведение пораньше пока они не начали свои переговоры, перехватим Везунчика с его бандой и обработаем их отдельно от остальных. -- Я тоже думаю, что это лучший вариант. -- согласился Макс. Мы выехали из плотного транспортного потока, и водитель быстро одолел оставшуюся часть пути. Косой сидел на стуле у стены и наигрывал "Что я буду делать" -- слащавый, привязчивый мотивчик, бывший гвоздем сезона. Полураздетый Простак трудился над боксерской грушей в дальнем конце комнаты. Они встретили нас мимолетными взглядами и вновь полностью отдались своим занятиям. Мы с Максом подсели к столу и не спеша пропустили по рюмочке виски. Затем Макс переглянулся со мной и крикнул: -- Эй, Простак, мы опять при деле! Простак приблизился к столу и спросил: -- Что предстоит? -- Фил поручил нам заняться забастовкой лифтеров, -- ответил Макс. Простак начал одеваться. Косой перестал играть и поинтересовался: -- Лифты на Третьей авеню? -- Нет. Лифты в административных зданиях, -- ответил Макс. -- И кто у них заправляет? -- спросил Косой, прилаживая кобуру под левую руку. -- Везунчик, -- ответил Макс. -- Этот подонок? -- презрительно произнес Простак. -- Я знаю этого урода. Его еще называют Везучим Змеенышем. Он околачивается в "Райском саду" на Шестидесятой вместе со своим дружком Гориллой Вилли. -- Я заходил туда с подружкой пару недель назад, -- влез в разговор Косой. -- Мне сказали, что Большой Майк и Петушок выкупили это заведение у Вилли за пятьдесят тысяч. -- Горилла продал свое заведение? -- удивился Простак. -- Так мне сказали, -- ответил Косой. Мы погрузились в "кадиллак" и помчались к Шестидесятой улице. Косой с отчаянной лихостью маньяка лавировал среди потока грузового транспорта. -- Черт возьми, ну ты и гонишь, -- заметил Простак. -- Похоже, мы уже подъезжаем? -- удивленно произнес Макс. -- Косой, ты устроил нам скачки вроде тех, что задавала Пегги. -- Он рассмеялся своей шутке. -- Что ты имеешь в виду, Макс? Без остановок? -- Нет, с резкими рывками, подскоками и швыряниями из стороны в сторону. Пройдя через красиво отделанные входные двери под полотняным козырьком, мы спустились по лестнице на один пролет. Я толкнул дверь, ведущую в зал. Да, нас ждал настоящий сюрприз! Мы полагали, что в это время заведение должно быть пустым, но зал оказался полон хорошеньких девушек. Они были повсюду, это место просто кишело особями женского пола. Со всех сторон нас окружали экстравагантные наряды, мелодичный щебет женских голосов, симпатичные, накрашенные личики, нежные, благоухающие духами женские тела. Мы стояли, пожирая их взглядами, н.е в силах сдвинуться с места. Мы стояли, словно охваченные страстью племенные жеребцы, глядящие горящими глазами на табун грациозных кобылок-. Первым дар речи обрел Простак. Он издал долгий, полный страсти стон, похожий на волчий вой: -- Уо-о-о-о! Девицы подхватили этот звук. Со всех сторон к нам понеслось "Уо-о-о-о!", сопровождаемое смехом и призывными посвистами -- Это настоящий рай! -- воскликнул Макс. Откуда-то из глубины помещения к нам поспешил высокий, худощавый мужчина средних лет. В его грациозных, плавных движениях было что-то женственное. -- Эй-эй, девочки, девочки! -- закричал он, громко хлопая в ладоши. -- Что это за отвратительный переполох? Бесцеремонно распихав девиц в разные стороны, он остановился перед нами, уперев руки в бока, и, выпячивая губы после каждого произнесенного слова, спросил: -- Чем могу служить, джентльмены? Он узнал Косого только после того, как тот засмеялся и сказал: -- Привет, Петушок! -- А, привет, -- холодно улыбнувшись, ответил мужчина и добавил: -- Прошу меня так не называть. Меня зовут Теодор, обращайтесь ко мне по этому имени. Косой представил нас: -- Это мои друзья -- Макс, Простак и Башка. Познакомься с ними, Петушок. -- Меня зовут Теодор, -- повторил он, церемонно пожимая нам руки: Обмениваясь с ним рукопожатием, я испытал слегка отталкивающее чувство. Его рука была влажной, холодной и по-детски маленькой. Он самодовольно ухмыльнулся и многообещающе поскреб мне ладонь. -- О Теодор, какой ше ты дершкий! -- насмешливо прошепелявил я. .. Этот урод был рад встрече с нами и сказал, что много слышал о каждом из нас. Затем он подался вперед и, тихонько хихикнув, громким шепотом сообщил: -- Вы -- известные гангстеры. -- Ох нет! Пожалуйста, все что угодно, но только не это! -- игриво простонал я и, обратившись к окружавшей нас толпе прелестниц, попросил: -- Девочки, пожалуйста, оставьте нас ненадолго без вашего внимания. -- Кыш! Кыш! Кыш! -- закричал Теодор, размахивая руками так, словно разгонял стаю цыплят. И девицы, словно цыплята, прыснули в разные стороны, весело щебеча и пересмеиваясь. -- Глупые девки, вы что, ни разу не видели мужчин? -- бросил Теодор им вдогонку. -- Ну ладно, любовничек, -- раздраженно бросил Макс, -- когда здесь появится Везунчик? -- О-о, вам нужен он? Он -- хулиган, он -- подколодная змея! -- с отвращением проговорил Теодор. -- Да, Теодор, -- сказал я. -- Когда он обычно при ходит? Теодор с улыбкой посмотрел на меня, облизал губы и, приоткрыв рот, выразительно поиграл языком: -- О-о, насколько я могу судить, то около двух часов дня. -- Ладно, мы посидим в сторонке и подождем, сказал Макс. -- А вы не думаете, что приличным считается вначале получить приглашение? -- бесстрашно поинтересовался Теодор, с возмущением глядя на Макса. Я не стал дожидаться, пока Максу придет в голову врезать по его выпяченному от возмущения подбородку и таким образом отправить его в дальний конец зала, и с серьезным видом произнес: -- Теодор, ты не будешь возражать, если мы здесь немного подождем? -- Я очень гостеприимный человек, -- сердито проговорил он. -- Если люди позволяют мне быть гостеприимным. -- Очень похвально, -- вежливо пропел я. -- Так ты не возражаешь, если мы подождем? -- Нет. Проходите, садитесь, где вам больше нравится Можете посмотреть, как я прослушиваю и отбираю девочек для своей новой программы. Макс добродушно рассмеялся: -- Спасибо за приглашение. -- Добро пожаловать, -- все еще дуясь, ответил Петушок. В дальней части зала мы выбрали стол, из-за которого одинаково удобно было наблюдать и за входом, и за танцевальным помостом. Зал был большим и роскошно отделанным. По размерам он занимал примерно половину квартала Толстое ковровое покрытие полностью застилало пол Цветные фрески с пасторальными мотивами плотно покрывали стены. По всему залу были расставлены столы В центре находился большой квадратный танцевальный помост, от полированной поверхности которого зеркально отражался неяркий свет скрытых светильников. Рядом с помостом находилось огороженное барьером пространство, внутри которого было полным-полно музыкальных инструментов, но не было музыкантов- Лишь за роялем одиноко сидел какой-то лысый парень. С одной стороны, недалеко от входа, находился богато оснащенный бар. Теодор уселся за небольшой столик, расположенный на самом краю помоста, и повелительно хлопнул в ладоши -- Так, леди Прошу соблюдать тишину и быть внимательными. Какая-то девчонка сдавленно хихикнула Он обвел толпу ищущим взглядом и заорал: -- Те леди, что пришли сюда для развлечения, могут уходить прямо сейчас! В зале установилась мертвая тишина. -- Петушок умеет управляться с ними, -- заметил Косой. -- Да это' потому, что им нужна работа, -- сухо ответил я. -- Иначе они плевали бы на его замашки. -- Итак, леди! -- пронзительным голоском проверещал Теодор. -- Те, у кого есть специальность, пройдите направо. Около двадцати девиц сгрудились с правой стороны от его стола. Некоторые из них были ну просто ужас как хороши. Он обвел их холодным взглядом. -- Значит, так. Во-первых, мне требуется профессиональная ридотоу. Какая-то прелестная крошка громко спросила: -- А что это такое, мистер Теодор? -- Какое невежество, -- фыркнул он. -- Разве ты не знаешь? Ридотоу -- это человек, который танцует и поет одновременно. -- О-о, так, значит, это я! -- радостно объявила та же малышка. -- Как только меня не называли, но такое слово я слышу впервые. -- Ты слишком непочтительна. И вовсе никуда не годишься. -- Он насмешливо посмотрел на нее и с чувством мстительного удовлетворения добавил: -- Можешь уйти прямо сейчас. -- Ну, он и ублюдок, -- проворчал Макс себе под нос. Девушка сердито собрала свои пожитки и направилась к выходу. Макс поднялся и перехватил ее возле дверей. Мы с любопытством наблюдали, как он что-то ей объяснял. Наконец она пожала плечами, улыбнулась, кивнула и прошла за соседний столик. Макс поднес зажженную спичку к ее сигарете. Затем он вернулся к нам и сел на свое место. Девушка с улыбкой смотрела на нас и курила сигарету Демонстрируя свои красивые ножки, она поддернула юбку повыше, забросила ногу на ногу и стала весело покачивать туфелькой. -- Назначил ей свидание, Макс? -- спросил я. Макс отрицательно покачал головой: -- Нет, я просто принял ее на работу в это заведение в качестве ридотоу Я рассмеялся: -- Мы забираем это заведение себе? -- Ну, если только в свободное от работы время. -- Макс, это хорошая мысль, -- произнес Косой. -- Здесь можно будет здорово повеселиться. -- Да, вы будете веселиться и совсем забудете о деле, -- проворчал Макс. -- Мы будем думать о делах, -- пообещал Косой. В его голосе звучала такая мольба, словно он был маленьким ребенком, выпрашивающим сладости. -- Вы будете думать не о делах, а о проделках, -- отрезал Макс. Мы понаблюдали, как Теодор отобрал исполнительниц канкана, стриптизерш, чечеточниц и одну ридотоу. -- На самом деле у него будет две ридотоу, но он пока еще этого не знает, -- заметил Макс. -- Я плачу вам, леди, пятьдесят долларов в неделю, сюда входит и питание, -- объявил Теодор и обвел танцовщиц взглядом. Он знал, что им полагается более высокая оплата. Но ни одна из девушек не возражала, и я подумал, что, видимо, сейчас стало очень трудно найти подобную работу. -- Хорошо, а теперь попрошу встать в одну шеренгу всех хористок, -- скомандовал Теодор. Он по-деловому прошелся вдоль шеренги взад и вперед. -- Эй, Косой, -- сказал Макс, кивая в сторону бара. -- Принеси бутылку виски и стаканы. -- Мы сидели и выпивали. Петушок увлеченно занимался отбором хористок. Он по одной вызывал девушек из шеренги, давал знак лысому у пианино и заставлял их прыгать на одной ноге, болтая другой в воздухе. От такого движения груди девушек ходили ходуном. Ему самому было на это, конечно, наплевать, но он знал свое дело и понимал, что должно вызывать интерес у нормальных мужчин. Мое внимание особенно привлекла последняя из отобранных им хористок. Это была чувственная на вид куколка с пышными формами. Глядя на нее, я вспомнил Долорес, хотя они были совсем не похожи. Долорес была царственней и утонченней, но эта девица обладала исключительной притягательностью. И я уже понял, что именно меня так притягивало. Центром притяжения были -- как там называл их Макс? -- небесные, божественные, медвяные зимние дыньки. Я подошел к ней и сказал: -- Привет! -- Да? -- ответила она. -- Вы просто великолепны, -- заикаясь, произнес я и попытался запустить взгляд в вырез ее платья. -- Я вам не верю, -- ответила она со слабой улыбкой и, перехватив мой блудливый взгляд, поддернула лиф платья вверх. -- Я хочу сказать, что видел ваш танец. У вас просто удивительный... -- тут я вновь начал запинаться, -- т-т-талант. -- Да? Значит, у меня т-т-талант? И что дальше? -- Она посмотрела на меня с дразнящей улыбкой. В ее. глазах плясали озорные огоньки. От моей обычной находчивости не осталось и следа. Я не знал, что сказать. Она видела меня насквозь и, похоже, потешалась надо мной. -- Ну ладно, мой застенчивый, -- сказала она. -- Значит, у меня талант. И ты мне устроишь контракт в Голливуде или хорошую роль в шоу на Бродвее, если 'я буду хорошо с тобой обращаться. Верно? Я помогла тебе? Ты ведь хотел сказать именно это? Она рассмеялась, увидев мое раздосадованное лицо. -- Да, что-то в этом духе, -- согласился я и тоже засмеялся. -- На что я смогу рассчитывать, если устрою вам танцевальный номер соло прямо здесь? Некоторое время она рассматривала меня с дразнящей, оценивающей улыбкой, затем решительно кивнула: -- Ладно, милашка. Я согласна заключить договор. Я получаю сольный номер в этом заведении, а ты получаешь меня на всю ночь. -- Уговор есть уговор, -- сказал я. -- Нет деяний изнурительнее и опасней, чем те, на которые способен пойти поклонник во имя своей избранницы, -- протараторил я, обретя свою привычную форму. -- Ты имеешь в виду предстоящую обработку этого голубка? -- засмеялась она, кивая в сторону Теодора. -- Да, его, эту мисс Теодор, -- улыбнулся я. -- Такой милый мальчик, как ты, может довольно легко найти управу на чудика вроде него. -- В каком это смысле? -- Вручи ему свой милый мальчишеский жезл, -- произнесла она и весело захохотала. Я рассмеялся, возбужденный ее бесстыдством. -- Нет уж, детка, это не для меня. Я уговорю его при помощи другого инструмента. Я подошел к Петушку. -- Теодор, -- произнес я, беря его под руку и увлекая в сторону, -- я бы хотел поговорить с тобой, дорогуша, наедине. У меня к тебе одна просьба. Он порозовел от волнения и пропел, захлебываясь словами: -- Да-да, дражайший. Именно об этом я и мечтал. Как только я увидел тебя, мне стало понятно, что мы предназначены друг для друга. Я безумно люблю тебя. Ты хочешь жениться на мне, да? -- Он умоляюще посмотрел на меня. -- Я богат. У меня много денег. "Бог ты мой, -- подумал я. -- Мало того, что у этого ублюдка сексуальные отклонения. Он еще и просто сумасшедший. Какого черта я обрек себя на такое?" Я обернулся и посмотрел на девицу. Она улыбнулась и помахала мне рукой. -- Слушай, Теодор, -- грубо произнес я. -- Кончай этот чертов спектакль. Чего ты, к черту, так распалился? Возьми себя в руки. Ты что, не понимаешь шутливого тона, если с тобой говорит парень? Он ошеломленно уставился на меня и прошептал: -- Значит, ты говорил не всерьез? -- Всерьез о чем? Ты сам себя распалил. Я не давал тебе никакого повода. Просто старался быть вежливым и снисходительным. Я с пониманием отношусь к твоему состоянию и к тому, что ты не властен над своей природой. И я испытываю жалость к таким, как ты. Мои единственные чувства к тебе -- это жалость и брезгливость. -- Тогда о чем же ты хотел поговорить со мной? -- прохныкал он. -- Мне жаль, что ты меня не понял. Какого черта я так себя веду? Я слишком уж терпелив. Мне просто надо было приказать этому ублюдку, а если бы он не согласился, то молотить его до тех пор, пока он не передумал бы. Впрочем, что ему этим докажешь? Ведь по существу этот парень баба, а не мужик. Поэтому я спокойно добавил: -- Я хочу, чтобы ты проявил благосклонность к одному человеку. -- Какую именно благосклонность? И кто этот человек? -- Вон та девушка, которая нам улыбается. -- Да? Эта серая деваха? Я совершенно не могу понять, что интересного можно найти в столь бесцветном создании. -- Она женщина, и мне ее вид доставляет радость. -- Женщины нужны, чтобы растить детей. Радость могут доставлять только мужчины, -- игриво ответил Теодор. -- О вкусах не спорят, Теодор, -- раздраженно сказал я. -- Я хочу, чтобы девушка получила сольный номер. -- Хорошо, хорошо, -- безнадежным голосом произнес он. -- Ради тебя я это сделаю. -- Спасибо, Теодор, я буду очень признателен тебе. Когда мы двинулись к девушке, он прошептал: -- Мне понадобится ужасно много времени, чтобы преодолеть мою страсть к тебе. Я сделал вид, что не расслышал его слов. С девушкой он разговаривал деловито. Быстро окинув ее взглядом, он сухо спросил: -- У вас готов номер для сольного выступления? -- Я могу очень быстро подготовить такой номер, -- ответила она. -- Уже к завтрашнему дню. Он вновь окинул ее быстрым взглядом и отрицательно помотал головой. -- Теодор, но ведь ты можешь научить ее. На Бродвее о тебе говорят как о лучшем преподавателе, танцев, -- вмешался я. -- Правда? Ты слышал обо мне? -- улыбнулся он. -- А кто не слышал? -- нахально соврал я. -- Ты пользуешься большим уважением за свои оригинальные трактовки танцев и за мастерскую постановку хореографии. -- М-м-м... -- промычал он от удовольствия. Макс делал мне какие-то знаки. Боже ты мой! Ну конечно, он хотел, чтобы я поговорил с этим хреном насчет той крошки, к которой он проявил участие. Это будет смертельный номер. Ну ладно. Я наклонился к Петушку. -- Теодор, есть еще один вопрос... -- начал я Глава 31 Входная дверь отворилась, и я, оставив Теодора, двинулся вслед за Максом навстречу высокому, плотному человеку, вошедшему в зал. Косой и Простак пристроились за нами. Когда мы подошли поближе, Косой узнал его. -- Привет, Майк! -- произнес он и шепотом добавил: -- Это Большой Майк, партнер Петушка. -- О-о-о, привет, ребята! -- ответил Майк. Косой представил нас, и мы обменялись рукопожатиями. При этом Майк деланно посмеивался. По его льстивым ужимкам было видно, что он кое-что знает о нас и считает необходимым продемонстрировать нам свое уважение. -- Могу быть чем-то полезен, ребята? Все в порядке? Надеюсь, что мой партнер показал вам все необходимое. Он знает, кто вы? -- Бог ты мой, похоже, я еще не встречал такого пресмыкающегося, как этот тупица, -- заметил Макс. -- Наверняка он подлиза экстра-класса. -- Да, Петушок знает, кто мы такие, -- сказал я и собрался добавить, что на него это не произвело сильного впечатления, но решил промолчать. -- Вы уже обратили внимание на пиво, виски и игровые автоматы? Все это из легальных источников, верно? В этом я чист, так как внимательно слежу за порядком в подобных вещах. -- Майк льстиво захихикал. -- Да. Мы проверили, -- сухо заметил Макс. "Врунишка, -- подумал я. -- Мы и не думали обращать внимание на что-нибудь кроме женских фигурок". -- Да, кстати, пока не забыл, -- произнес Макс, -- я хочу, чтобы ты выполнил одну мою просьбу. -- Конечно, все что угодно, конечно. Чем могу быть полезен? -- Прими вон ту малышку в ваше новое шоу. Она чертовски здорово поет, -- сказал Макс, указывая на миниатюрную обольстительницу, сидящую за столом с наигранной скромностью. -- Вообще-то это по части моего партнера. Но не беспокойтесь, я обо всем позабочусь. Какая славная малышка... -- Майк игриво повел бровями. -- Мы ждем Везунчика, -- сообщил Макс. -- Этот парень ваш приятель? -- спросил Майк и быстро добавил: -- Это ничего, что я интересуюсь? -- Он не наш приятель, и мы не против твоего любопытства, -- ответил я. -- Судя по твоей реакции, для тебя он тоже совсем не приятель, -- заметил Макс. -- Конечно, нет. -- Майк воровато оглянулся. -- У Везунчика была интрижка с Петушком, и теперь он не только вымогает у Петушка деньги, но и требует себе долю в предприятии. -- Ну и что ты собираешься предпринять? -- спросил я. Большой Майк растерянно пожал широченными плечами. -- Ты что, не можешь с ним управиться? -- удивился Макс. -- Парень не слазит с иглы, он наркоман, -- сказал Майк. -- И это делает его крутым? -- поддразнил Майка я. -- Он очень опасен, он убийца. -- Майк испуганно покрутил головой по сторонам и добавил: -- Он ходит с шилом для льда. -- Да, он действительно походит на плохого парня, -- насмешливо произнес Макс. -- Можно я задам один личный вопрос? Если вдруг окажется, что это не мое дело, то вы, ребята, прямо так и ответьте, ладно? -- Давай, дерзай, Майк, -- сказал Макс. -- Вы пришли, чтобы грохнуть Везунчика? -- с плохо скрываемой надеждой спросил Майк. -- Нет. Но ты, конечно, нашел, что спросить, -- сурово ответил я. -- Прошу прощения, -- покорно произнес он. -- Мы пришли, чтобы призвать его к порядку, --сказал я. -- Может быть, тебе послужит утешением то, что по отношению к нему это отнюдь не дружеский визит. Он молча кивнул, а затем с отчаянием произнес: -- Я уже не знаю, что и делать. Он грозится, что выставит отсюда Петушка. Он хочет силой стать моим партнером. На Петушка мне, конечно, наплевать, но я знаю, что Везунчик сделает потом. Он выставит меня и присвоит заведение себе. -- Майк всплеснул руками, словно женщина -- Боже мой, этот паршивый бизнес, этот чертов "сухой" закон! Все нелегально. Я не могу обратиться в полицию. Это заведение нелегально. С точки зрения полиции "Райский сад" существует только в дни выдачи их доли. И им совершенно наплевать, кто возьмет верх. До тех пор, пока они будут получать причитающееся. -- Везде жизнь не сахар, -- ласково пробормотал я. -- Даже метрополитен в глубокой яме, -- философски заметил Простак. -- Даже подошвы придавило горами, -- продолжил Косой нашу групповую игру. -- Тьфу, гадость! -- сказал Макс. -- Что?-- спросил Майк. -- Ничего, -- ответил я. -- Ребята, а вы не можете чем-нибудь помочь? Вчера Петушок сказал Везунчику, чтобы тот отвалил и сдох. Везунчик наверняка пришьет его. Он не прощает таких вещей. -- То, что он пришьет Петушка, никак не отразится на твоей заднице, -- раздраженно произнес Макс. -- И тем более на наших. -- Я оплачу ваши хлопоты, -- возбужденно проговорил Майк. -- И во сколько ты их оценишь? -- равнодушно спросил Макс. Майк настороженно осмотрелся по сторонам и, подавшись к нам, прошептал дрожащим голосом: -- Мы с Петушком заплатим десять тысяч, если вы пришьете Везунчика. Макс спокойно покачал головой: -- Нет, Майк. Мы не принимаем подряды на такую работу. "Только по приказанию сверху", -- мысленно добавил я. К нам приблизилась девушка. Та самая, с изумительными, прекрасными, совершенными, неотразимыми зимними дыньками. -- Милашка, -- .позвала она. -- Простите, джентльмены, это меня, -- сообщил я и подошел к ней. -- Я не хотела вам мешать, но мне надо идти.. -- Значит, все в порядке? -- Да, завтра мне надо быть на репетиции. Этот Теодор просто замечательный преподаватель танцев. Я хочу отблагодарить тебя. Сегодня вечером. --Она обольстительно улыбнулась. -- Но где и во сколько? Я немного подурачился. Нагнувшись, я попытался заглянуть ей за вырез платья и, громко облизываясь, произнес: -- М-м, м-м, я просто умираю от голода. -- Оставь это на вечер, милашка, -- со смехом ответила она. Я дал ей свой адреса отеле и спросил: -- Ужин до или после? -- До. -- Бифштекс или цыпленок? -- Бифштекс и картофель фри. -- Ужин будет подан в девять! -- торжественно произнес я. -- Остальное будет подано в десять, -- ответила она уже из дверей. Группками, парочками и поодиночке девушки покинули заведение. На помосте остался только Петушок, танцующий под звуки фортепьяно. Он вращался и совершал прыжки с невероятной легкостью и поразительной виртуозностью. Он то отбивал ногами бешеную чечетку, словно выражал злость и возмущение, то грациозно кружился, двигаясь с .томной откровенностью гавайских танцовщиц. Кончив танец, он приблизился ко мне и, тяжело дыша, прошептал: -- Этот танец был моим посланием тебе. Я повернулся и молча отошел от него. Макс со смехом последовал за мной. Мы сели за стол и продолжили наше ожидание. Было начало второго, когда к нашему столу подошел Большой Майк. Виновато улыбнувшись, он сказал: -- Я, пожалуй, покину вас, ребята. Скоро появится Везунчик, а я не хотел бы присутствовать при чем-нибудь грубом. Мы холодно посмотрели на него-- Вали, -- проворчал Макс, и он отвалил. Лысый пианист ушел почти сразу после Майка. Теодор удалился в игрушечную по размерам административную комнату Сквозь стеклянную дверь было видно, как он что-то записывает в большую тетрадь. Я взглянул на часы над баром. Час тридцать. Мы продолжали сидеть за столом, куря, выпивая и почти не разговаривая Входная дверь отворилась, и в зал вошли два человека. Оба около ста восьмидесяти ростом. Один среднего возраста и здоровяк, другой совсем юный и тонкий, словно хлыст. Они походили на ирландцев, и я отрицательно покачал головой, адресуясь к Максу. Везунчик был итальянцем, а Вилли -- немцем. -- Да, это не они, -- согласился Макс. Оба человека остановились, оглядывая зал Я не спеша приблизился и спросил: -- Кого-то ищете, ребята? -- У нас назначена встреча с Везунчиком и другими людьми, -- ответил старший. Младший посмотрел на меня с чуть неприязненным любопытством. -- Да, Везунчик мне говорил, -- произнес я. -- Мы тоже в этом участвуем. Он появится чуть позже. А пока мы можем познакомиться. Выпьете с нами? Не дожидаясь ответа, я с радушной улыбкой подхватил их под руки и подвел к нашему столу. Макс взглянул на меня. Я кивнул и, улыбаясь, сообщил: -- Они из тех ребят, которых попросил встретить Везунчик. Я взял бутылку и наполнил два стакана. -- Спасибо, я не пью, -- сказал молодой Старший с улыбкой взял свою порцию и произнес: -- А я, пожалуй, выпью. С максимальной вежливостью, на которую только был способен, я подпихнул к ним пару стульев и сказал: -- Не хотите присесть? Они опустились на стулья и с независимым видом стали разглядывать нас. Я непринужденно рассмеялся и сказал: -- Меня зовут Морис. Это Милти. -- Я кивнул в сторону --Макса. -- А это Мюррэй и Марио. -- Я показал на Простака и Косого. Макс хохотнул, услышав, что все четыре имени начинаются с буквы "М". Старший ирландец дружелюбно улыбнулся и ответил: -- Я Фитцджеральд, но люди зовут меня просто Фит-цем. А это Джимми. -- Выпьешь еще, Фитц? -- спросил Макс -- Не откажусь. -- И кого вы, парни, представляете? -- спросил Макс. -- Да это и так ясно, --.сухо произнес я. -- Мы от профсоюза, -- ответил Фитц. -- Мы делегаты. -- И как идут дела? -- с улыбкой продолжил Макс. -- Какие- нибудь столкновения? -- вылез Косой. Макс бросил на него предостерегающий взгляд и под-кал губы, показывая, чтобы Косой не раскрывал рта. -- Да почти никаких столкновений. Везунчик прислал своих людей, и это несколько помогло, -- ответил фитц. -- Это уже некоторое достижение, -- заметил я. -- Да, все не так плохо. Есть несколько домов, кото-дые Везунчик хочет оставить в стороне от дел. Но, зидимо, у него свои соображения на сей счет, -- сказал Фитц. -- Не нравится мне, как ведутся дела, -- произнес юный Джимми. Фитц со вздохом кивнул в его сторону: -- Он в 'этом деле новичок. Его только что избрали. Он думает, что он рыцарь в сверкающих доспехах, вышедший на защиту униженных рабочих. -- Фитц похлопал юного ирландца по спине: -- У тебя есть идеи, Джим, но ты должен уметь поддерживать хорошие отношения с людьми. Вы бы видели этого малыша на митинге, -- обратился он к нам. -- Это настоящий оратор. -- Я обещал людям, что забастовка будет продолжаться и расширяться, -- пробормотал Джимми. -- Послушай, Джимми, -- сказал я. -- Занимаясь такими делами, ты должен быть политиком. Ты должен уметь время от времени идти на компромиссы. Он пожал плечами и упрямо поглядел на меня. -- Я не иду на компромиссы. Почему я должен уступать? Те, которые меня выбирали, зависят от меня и надеются на мое честное поведение. Они не зарабатывают себе на жизнь. Женатые мужчины получают от двенадцати до пятнадцати долларов за рабочую неделю продолжительностью от пятидесяти четырех до шестидесяти часов. А Везунчик говорит, чтобы я не рвал на себе рубаху и что он устроит нам доллар прибавки без сокращения рабочего времени или без каких-либо других улучшений. -- Он обвел нас упрямым взглядом. -- Я пришел сюда сказать Везунчику, чтобы он отвалил За мной сотни человек с их семьями, и я должен беспокоиться только о них. -- Ради Бога, Джим, -- произнес Фитц и посмотрел на нас извиняющимся взглядом. -- Не обращайте внимания на малыша, он немного перевозбудился -- Да нет, с ним все в порядке, -- сказал я -- Не берите в голову то, что обещал Везунчик. Какие у вас требования? -- Не брать в голову обещания Везунчика? -- поразился Фитц и с опаской посмотрел на меня -- Да, забудьте о том, что говорил этот змеиный подкидыш. Он остается за кадром, -- угрюмо глядя на Фитца, сказал Макс. Фитц ошалело посмотрел на Макса. Затем на меня. Затем на Простака. Затем медленно перевел взгляд на Косого. Мы улыбались. Нас по-настоящему развеселило застывшее на лице Фитца выражение благоговейного страха. Да, и это всего лишь оттого, что Макс назвал Везунчика змеиным подкидышем. Наконец к Фитцу вернулся дар речи. -- -- А я думал, что вы друзья Везунчика, -- протянул он. -- Вы что, хотите взять верх и вытеснить его? -- Да. Этого мы и хотим, -- ответил Макс. -- А-а-а... -- с вновь обретенным пониманием протянул Фитц. -- Мне это не нравится, -- сказал Джимми -- Ты в этом не виноват, Джим, -- произнес я. -- А теперь скажи, с каким "багажом" ты бы хотел вернуться к своим людям? Джим с сомнением взглянул на меня, а затем выпалил: -- Сорокавосьмичасовая рабочая неделя, минимум сорок центов в час и полуторные расценки при сверхурочной работе. Оплачиваемые выходные во время официальных праздников и признание нашего профсоюза домовладельцами. -- Готовь упаковку, Джим, -- рассмеялся я -- "Багаж" твой. Макс с улыбкой посмотрел на меня и одобрительно кивнул. Джимми и Фитц разглядывали меня так, словно я был сумасшедшим. --И как вы этого добьетесь? -- спросил Джимми -- С чьей помощью? -- Это уже наша забота, -- самоуверенно произнес Макс. -- Следуйте нашим указаниям, и все будет в порядке -- Мне непонятно, с чего это вы, ребята, такие сговорчивые. Какое отношение вы имеете к забастовке? В смысле вы-то что будете иметь? Не успел я открыть рот, как Фитц уже раздраженно ответил ему: -- Ради Бога, Джим, ну нельзя же быть таким молокососом. У них такие же интересы, как и у Везунчика. Они хотят загрести под себя и профсоюз, и все остальное. -- Не знаю, -- произнес Джимми. -- Мне это не нравилось раньше, и мне это не нравится теперь. Это не настоящий профсоюз. Макс вопросительно взглянул на меня. Я покрутил в ответ головой и сказал: -- Послушай-ка, малыш. Тебе еще многому надо научиться. В особенности .подобным вещам. Эту область трудовых отношений не проходят в школах, и ее нет в справочниках. Но она самая важная. Разве ты не знаешь, что обычно победа в трудовых конфликтах остается за теми, на чьей стороне оказываемся мы? -- Пусть, но это, ребята, не ваше дело. Вы не рабочие и не работодатели. Это наши отношения. Наши и наших боссов. Оставьте нам их выяснение. -- Ради Бога, Джим, не будь таким идиотом, -- пробормотал Фитц. -- Не трогай его, Фитц, -- сказал я. -- Малыш абсолютно прав. Совершенно верно, это не наше дело. Но мы, похоже, являемся необходимым злом. Одна из сторон неизбежно призывает нас на помощь, и, насколько мне известно, боссы первыми начали использовать нас. Нас... -- тут я замялся, подбирая нужное слово -- Гангстеров, -- пробормотал Джимми. -- О-о-о, ради Бога, Джим! -- простонал Фитц. -- Успокойся, Фитц, -- с усмешкой сказал Макс -- Нас это не смущает Я продолжил: -- Так вот, как я уже сказал, боссы в прошлом создали эту традицию -- нанимать громил для запугивания рабочих и профсоюзных деятелей. А если запугать профсоюзных деятелей не удавалось, то работодатели подкупали их при помощи своих деловых партнеров или юристов. Об этом тоже не написано в справочниках Запугивание и подкуп -- основные и важнейшие фак-торы при решении большинства трудовых конфликтов. Просто сведения об этом редко доходят до широкой публики. -- Я взглянул на часы. Четверть третьего. Везунчик на самом деле задерживался. -- И еще Джим, -- сказал я. -- Фитц сможет подтвердить, что если не мы, то какая-нибудь другая группа обязательно ввяжется в это дело. Впрочем, ты и сам сможешь это понять. Ведь до Везунчика были и другие, верно, Фитц? -- Да, -- ответил Фитц. -- Небольшая банда из верхней части города. -- Везунчик вышвырнул их, а мы вышвыриваем Везунчика. Уловил, Джим? -- продолжил я.-- К тебе всегда будут приходить незваные союзники. Так почему бы в этой роли не выступить нам? Мы пользуемся влияни-ем. Мы можем быть полезны, и мы убережем вас от многих проблем, в особенности после того, как вы окончательно сформируете свой профсоюз. Тогда вокруг вас засуетится целая свора паразитов: полиция, городские чиновники, бандитствующая шелупонь. И всегда вы сможете ссылаться на нас. Мы возьмем на себя улаживание отношений с ними. Кроме того, хочешь -- верь, хочешь -- не верь, но мы когда-то сами были организаторами профсоюза. И по этой причине мы сможем предложить вашим рабочим более выгодные условия, чем кто-либо другой. -- Вы были организаторами? -- презрительно фырк-нул Джимми. -- И какого же профсоюза? -- Водителей прачечных, -- ответил я. -- Ну ладно, допустим, что я согласен играть с вами, -- упрямо произнес он. -- Я не говорю, что согласен, но допустим... -- Ты наверняка согласишься, малыш, -- сказал Макс. -- Не уверен, -- уперся юнец. . Я взглядом остановил Макса и сказал-- Ладно, Джим, что ты там собирался сказать? -- Откуда мне знать, что не появится кто-нибудь еще, кто выпихнет вас и влезет на ваше место? Макс и Простак рассмеялись. Я с улыбкой ответил-- Конечно же, нет ничего невозможного, Джим Возможно, завтра утром в Нью-Йорке произойдет земле- трясение. Но это в высшей степени маловероятно. Мы представляем крупнейшую и самую влиятельную группировку. в стране. Фитц подался вперед и возбужденно прошептал -- Вы из Общества? Я кивнул. Джим побледнел, но упрямо стоял на своем. -- Мне все равно надо подумать. Я посоветуюсь .членами профсоюза. -- Я поговорю с ним наедине. Я разъясню ему, в чем состоит правда жизни, -- пробормотал Фитц. -- Слушай, Джим, -- раздраженно начал я, -- скажу тебе так... Я не успел закончить. Меня отвлек звук распах-нувшейся входной двери. Глава 32 За всю свою жизнь я не видел ничего подобного тем двоим, что вошли в двери "Райского сада". Черт меня подери, если хоть раз на мои глаза попадалось что-ни будь -- будь то птица или рыба, зверь или человек, живое или мертвое -- что-нибудь столь фантастичное как эта парочка. Такого я не видал даже в своих самых диких опиумных снах. Должно быть, сам дьявол приложил свою руку к образованию этого дуэта -- никому другому подобное было не под силу. Даже его величеству случаю навряд ли удалось бы создать столь мастерски согласованное объединение двух уродов. Я посмотрел на Макса. Макс посмотрел на меня. Мы не могли поверить собственным глазам Один из них был длинным, тощим, омерзительного вида ублюдком. Его тело на ходу совершало плавные змеиные движения. Я засомневался, есть ли у этого типа позвоночник. Казалось, что по его резиноподобному туловищу непрерывно пробегают волны. Его сильно вытянутая голова служила продолжением неестественно длинной шеи. Цвет его лица имел ярко выраженный желтушный оттенок. Когда он начал рассматривать нас своими блестящими, как бусинки, глазами, его голова продолжала резко подергиваться в разные стороны Он был одет в желтовато-коричневый костюм и в близкие по цвету рубашку и галстук Это и был тот самый парень, чье тело, по слухам, покрывали бесчисленные шрамы от ножевых и пулевых ранений. Это был знаменитый Везунчик -- тот, кого невозможно убить ни автомобилем. ни любым другим смертоносным оружием Тот, кто всегда выживал для того, чтобы покончить со своими врагами Он считался настолько свирепым и безрассудным, что Общество никогда не прибегало к его услугам А его напарник! Уродина -- дальше некуда Кривоногий и обезьяноподобный, с плоским носом и толстыми.. выпяченными губами. Он очень походил на своих предков, причем весьма отдаленных. Словом, типичный питекантроп. Судя по его виду, он был настоящим дебилом, и его звали Горилла Вилли. Они остановились и уставились на нас Мы четверо вытащили свои пушки и, подойдя, окружили их со всех сторон. Везунчик начал вынимать руку из кармана -- Не глупи, Везунчик! -- рявкнул Макс -- Мы можем договориться полюбовно. Они вызывающе смотрели на --нас -- Кто вы и чего хотите? -- произнес Везунчик, подергивая головой из стороны в сторону. -- Если ты не против, -- ответил я,--то мы хотели бы немного поговорить с тобой о деле. Я жестом предложил им сесть за ближний стол Когда они нехотя опустились на стулья, мы спрятали револьверы. Я увидел, что Петушок наблюдает за нами из-за стеклянной двери. Оба делегата настороженно следили за происходящим, не вставая со своих мест Макс сразу приступил к делу. -- Мы из Общества, -- произнес он. -- Мы руководим забастовкой и профсоюзом. А вы, парни, отползаете в сторонку. Везучий Змееныш воровато огляделся и нахально спросил: -- А откуда я знаю, что вы из Общества? И потом, мы с Вилли туда не входим. Чего ради я должен выполнять приказы Общества? -- Мы не просим вас выполнять приказы, -- сказал я. -- Мы вам приказываем: "Проваливайте!" -- Это нечестно, что Общество везде влазит, -- прогундосил Горилла Вилли. -- Нам ведь тоже надо есть! -- Зачем? -- равнодушно спросил Простак --Как зачем? --глупо вытаращился 'Вилли. -- Нам ведь тоже надо жить, верно? -- А зачем вам жить? -- спросил Косой, заглядывая Вилли в глаза. -- Не выступай, Вилли, -- сказал Змееныш и окинул нас долгим взглядом. -- Так, значит, так? -- Значит, так, -- равнодушно подтвердил Макс. Везунчик пожал плечами: -- Ну че я могу сказать? Ниче. -- Ниче не говори, ниче не делай, и тогда ниче с тобой не случится, -- сказал Макс. Вилли смотрел на Везунчика. Везунчик смотрел на нас. И оба они "ниче" не говорили. Петушок вышел из своей комнатушки и, приблизившись, обратился ко мне: -- Вы можете сделать так, чтобы эти громилы не появлялись в нашем заведении? Мне они здесь совершенно не нужны. Змееныш подался вперед и, показав Петушку шило для льда, просипел: -- Ты, гомик долбаный, я тебе уже сказал, что имею долю в этом заведении. Петушок оттанцевал назад, чтобы Везунчик не смог до него дотянуться, и пронзительно крикнул: -- Ты -- мерзкая подколодная змея! -- Я пришью тебя, гомик долбаный, и заведение целиком достанется мне, -- прошипел Везунчик. -- А вот и нет, а вот и нет! Я тебя не боюсь, -- хорохорился Петушок, танцуя на безопасном расстоянии. -- Вышвырните отсюда этих хулиганов! -- крикнул он нам. Везунчик посмотрел на нас. -- Мы не вмешиваемся в ссоры любовников, -- произнес Макс. Вилли загоготал. Везунчик бросил на Макса ненавидящий взгляд и двинулся к Петушку с шилом в руке. Петушок оттанцевал назад, на помост в центре зала. Везунчик следовал за ним, многозначительно поигрывая шилом. Профсоюзные делегаты с открытыми ртами смотрели на это представление. Я двинулся вслед за Змеенышем, держа руку на рукоятке лежащего в кармане пружинного ножа. -- Эй, Везунчик, кончай этот балаган! -- крикнул я. Он резко обернулся ко мне. Я сказал: -- Давай-ка, проваливай, убирайся, линяй отсюда. Оставь Петушка в покое. Несколько мгновений он с бешенством глядел на меня, затем отвернулся и вышел в туалет. -- Боже мой, разве это не ужасно? -- произнес подошедший Петушок. -- Мне стыдно за самого себя. Как мне только могло прийти в голову связаться с таким омерзительным типом? -- Брось, Петушок, -- проворчал Вилли. -- Разве ты не говорил раньше, что любишь его. Да и со мной ты тоже ведь заигрывал? Теодор собрался что-то ответить, но в этот момент открылась входная дверь. На пороге стоял человек. Он был настолько велик, что целиком заполнял дверной проем "Что за проклятое Богом место? -- подумал я. -- Просто какое- то место сбора разнообразных, уродов". Человек шагнул в зал. Он был настоящим колоссом, не меньше двух метров ростом и с огромным брюхом. Сквозь красноватую кожу его лица просвечивала сеть тоненьких лиловых прожилок. Он выглядел так, словно за каждым приемом пищи потреблял только бифштексы с кровью Его свиные глазки пристально смотрели на нас сквозь толстые линзы очков Тонкий нос загибался так сильно, что его кончик в буквальном смысле смотрел в рот. К нам торопливо подошел Фитц. -- Этот большой навозный жук представляет работодателей, -- шепотом сообщил он. -- Они во всем слушаются этого навозника Его зовут Кроунинг. Я кивнул Фитцу и, подойдя к громадине, сказал: -- Проходите, проходите, мистер Кроунинг. Мы как раз говорили о вас -- Говорили обо мне? Кто говорил? Где Везунчик? -- Везунчик слегка прихворнул, будет чуть позже Мы его доверенные Работаем с ним в тесном контакте, -- с улыбкой ответил я Мы подошли к столу, он кивнул Вилли и поздоровался с Фитцем -- Выпьем? -- предложил я и наполнил стаканы. -- Спасибо' -- сказал он, беря свой стакан, и, подняв его перед собой, со смешком произнес -- За долгую и изнурительную забастовку! -- Дерьмо какое, -- сказал Джимми. -- Что это за шпана? -- спросил Кроунинг. -- С ним все в порядке, он новый делегат, -- объяснил Фитц. -- Он еще немного новичок в этой игре. -- Новый делегат, да? -- произнес Кроунинг. -- Маловат для делегата. Ну ладно, ладно, я люблю молоденьких мальчиков. Он ущипнул Джимми за ляжку. Джимми шарахнулся в сторону и злобно проворчал: -- Не трогай меня, ты, жирный ублюдок! -- Я пришел сюда не для того, чтобы меня оскорбляли, -- обиженно произнес Кроунинг. -- Я пришел заниматься делом. -- Отлично,--отозвался Макс.--Давайте приступим к делу. -- Где Везунчик? Давайте его дождемся. -- .Мы можем принимать решения без него, -- ответил я. -- А как обстоит с этим у вас? -- Без Везунчика? Ладно, раз вы считаете, что все в порядке... Везунчик вам сообщал, что я хочу, чтобы забастовка продлилась еще минимум две недели? Тогда мои партнеры решат, что дело совсем худо; и выложат большие откупные для подмазывания активистов. -- Довольно улыбаясь, он потер руки. -- На сей раз будут приличные деньги. Хватит всем, и этому молоденькому мальчику. Эй, симпатяга, -- окликнул он Джима, -- как ты относишься к тому, что у тебя в кармане окажутся четыре-пять тысяч? -- А чтоб ты сдох, ублюдок, -- ответил Джим. -- Ну, как вам нравится такой ответ? За это я и люблю своих мальчиков -- за силу духа. Только смотри не переусердствуй. Все хорошо в меру. Переусердствуешь -- и я дам знак Везунчику вышвырнуть тебя из организации. -- Везунчик больше никого не вышвырнет... -- начал было Джим, но, остановившись, посмотрел на меня. Я одобрительно кивнул и с улыбкой сказал: -- Давай, Джим, объясни ему. -- Везунчика самого вышвырнули! -- злобно закончил Джим. -- Кто это тут расшвырялся без моего ведома? -- Кроунинг пристальным взглядом обвел сидящих за столом. Горилла Вилли радостно загоготал и показал оттопыренным большим пальцем в нашу сторону-- Вон те парни. -- Эти вежливые ребята? -- спросил Кроунинг, глядя на нас. -- Вежливые, как моя задница, -- ответил Макс. Везунчик вышел из туалета. Мне не понравился его вид, и я посигналил Максу. Макс стал внимательно следить за его приближением. Кроунинг тоже его увидел. -- Привет, Везунчик, -- произнес он. -- Что это такое я тут услышал? Ты позволил этим ребятам выпихнуть себя? -- Подначивая его, он насмешливо продолжил: -- Но мне-то это без разницы. Мне все равно, кому платить. -- Я остаюсь в деле. Ты платишь мне, -- проворчал Везунчик. -- У меня на улице люди, которые поддерживают эту забастовку. Я должен им платить. Никто и никогда не сможет меня ниоткуда вышвырнуть. Он стоял на месте, яростно дыша. Внезапно в его руке появилось шило. Макс выхватил револьвер и, наставив его на Везунчика, проворчал: -- Брось шило, тупой ублюдок. По дикому выражению лица Везунчика можно было понять, что он успел уколоться. Он находился в состоянии безумного наркотического бесстрашия и дерзко смотрел на Макса сквозь прищуренные до размеров ножевых разрезов щелки глаз. Я поднялся со стула и с улыбкой сказал: -- Успокойся, Везунчик. Убери шило. -- И двинулся к нему, держа большой палец на кнопке, открывающей нож. Он с ненавистью посмотрел на меня и по-змеиному прошипел: -- Пш-ш-шел вон, ты, ублюдок! Он плюнул в меня и попал прямо в лицо. Я воткнул нож ему в руку. Мой нож был длинней и проворней его шила. Лезвие скользнуло между его сжимающими рукоятку шила пальцами, острие вошло в ладонь и вышло наружу с тыльной стороны. Шило упало на пол. Потрясенный, он на несколько мгновений неподвижно застыл. Я выдернул нож и обтер лезвие об его желтый пиджак. Из его руки закапала кровь. Он посмотрел на свою рану и начал орать на меня: -- Ублюдок! Ты -- ублюдок! Макс подлетел к нему и ударил рукояткой револьвера по голове. Он упал на пол, несколько раз дернулся и затих. Я положил руку ему на грудь. Сердце билось. -- Все в порядке, -- сообщил я. Разорвав его рубашку, я перевязал ему руку. -- Ну ладно, -- произнес Макс. -- На сегодня хватит валять дурака. Теперь переходим к делу Ты, -- указал он на Джимми, -- ну-ка, сядь. Джимми сел. -- Ладно, ты тоже садись и слушай, -- велел Макс Кроунингу. Кроунинг сел, но слушать не стал. Он стал говорить. -- Замечательные ребята! -- произнес он, кивая на распростертую на полу фигуру. -- Вы -- именно те ребята,.которые мне нужны. Действия -- вот чего я хочу. Мне нужны действия. Надо поставить людей на место. А то развелось слишком много умников и высокомерных идиотов с радикальными идеями. Особенно среди иностранцев. Среди этих вшивых евреев, среди этих проклятых ниггеров. По движению Макса я понял, что он готов врезать этому уроду, и жестом попросил его этого не делать. Помощь Кроунинга могла существенно облегчить нашу работу. Но я не удержался и спросил, впрочем, больше из любопытства, чем из желания ткнуть его носом: -- Эй, ты, жирный дебил, ты что, не видишь, что мы почти все евреи? Даже Везунчик это понял. -- Я не заметил, что вы евреи, -- ответил Кроунинг и улыбнулся. -- Но мне все равно. Среди моих приятелей и деловых партнеров много евреев. Кстати, один из моих компаньонов тоже еврей. Вам надо бы с ним познакомиться. -- Мы хотим, чтобы забастовка кончилась сегодня, -- сказал я. -- Должны быть выполнены следующие условия. -- И я изложил ему требования, о которых договорился с Джимми. Его лицо налилось кровью, он затряс головой и вскочил: -- О чем здесь речь? Вы, парни, на кого работаете? На меня или на профсоюз? -- На профсоюз, -- коротко ответил Макс. -- Но это без разницы. Ты все равно будешь выполнять наши указания. -- Не буду, -- раздраженно ответил он. -- Где вы, по- вашему, находитесь? Тут, к вашему сведению, Америка. И здесь все надо делать по-американски. Макс напрягся.. -- Не надо, Макс, -- сказал я и произнес, глядя в глаза Кроунингу: -- Ты, незаконный лицемерный ублюдок, ты всегда заворачиваешься в флаг, когда это служит твоим интересам? Ничего не ответив, он повернулся и двинулся к выходу. Простак догнал его и, заломив ему руку, отконвоировал обратно к столу. -- Отпусти этого урода, пускай убирается, -- сказал я. Кроунинг демонстративно стряхнул с руки воображаемую грязь, бросил на нас возмущенный взгляд и пошел прочь. В дверях он остановился, развернулся лицом к залу и проорал: -- Вы, парни, хотите драки?! Вы ее получите! У меня ко всему деловой подход. Я найму штрейкбрехеров и охрану через детективное агентство. Через час они будут в каждом здании. Макс заскрежетал зубами, делая вид, что хочет кинуться за ним. Кроунинг выскочил за дверь. Было слышно, как он торопливо затопал вверх по лестнице. Мы с Максом переглянулись, и я пожал плечами. -- Все-таки надо было вышибить ему мозги, -- произнес Макс. -- Что должны делать мы? -- спросил Фитц. -- Продолжайте начатое, -- ответил я. -- Объединяйте всех, кого можете, и поддерживайте дух ваших людей. -- Это трудно. Некоторые уже начали скисать, -- ответил Джимми. -- У тех, кто стоит в пикетах, нет денег даже на кофе. Но я думаю, что еще Некоторое время мне удастся удерживать их на местах. Я достал из кармана пачку денег и сунул Джимми четыре пятисотенные купюры. -- На кофе твоим людям. Если будут нужны еще, скажешь мне. Он недоверчиво посмотрел на деньги. -- Ого! Это 'большая сумма. Спасибо. Тут паре-дру-гой парней требуются небольшие займы по несколько долларов. Ничего, если я дам им из этих денег? -- Когда они успели попасть в такую дыру? -- спросил я. -- Ведь они не работают всего пару дней. -- Они всегда в такой дыре. Их зарплата ниже прожиточного минимума, -- ответил Джим. Я дал ему еще тысячу. -- Раздели между всеми. Там, откуда деньги приходят, их вполне достаточно. Мне было наплевать, сколько я ему дал. В подобных командировках, как, впрочем, и при выполнении других заданий Общества, мы в два раза завышали все свои расходы и после получения компенсации делили доходы между собой. Мы с Фитцем обменялись адресами и телефонами, по которым могли связаться друг с другом, и они с Джимом ушли, чтобы проверить, что делается на местах. Ко мне подошел Горилла Вилли. -- Я знаю, кто ты такой, -- сказал он. -- Я это понял по тому, как ты владеешь ножом. -- Да ну? -- удивился я. -- Ты тот парень, которого называют Башка с Пером с Деланси- стрит. -- Нет, ты ошибся, дружок, -- ответил я. -- Меня называют Грозой для Задниц с Малбери-стрит. -- С неприязнью посмотрев на него, я добавил: -- Ну, выкладывай, что там у тебя еще на уме? -- Ниче особенного. Я только хотел сказать, что я -- не как Везунчик. Я уважаю людей из Общества. -- Так ты дольше проживешь на этом свете. Да и он тоже. -- Я кивнул на неподвижное тело на полу. -- Не мог бы ты поделиться с ним своим здравомыслием? Научить его немного уважать людей, чтобы ему не так часто доставалось? -- Не-е, его нельзя ничему научить. Он еще хуже Бешеного Майка. И потом, он колется. Я пожал плечами: -- Это его личное дело. Глупо ухмыльнувшись, Вилли сказал: -- Змееныш -- он никогда не прощает. -- И что дальше? -- спросил я. -- Я хочу. договориться с вами за него и за себя. -- Мы не договариваемся с пустым местом,-- оборвал его Макс. Но мне стало интересно, и я спросил: -- Чего ты хочешь? -- Мы со Змеенышем работаем в трех больших домах. Мы даем деньги в рост и принимаем пари на скачки и на номера в газетах. Кроунинг -- представитель домовладельцев. Если профсоюз наложит лапу на тамошних лифтеров, Кроунинг не разрешит нам заниматься там делами. -- Что это за дома? -- спросил я. Он назвал три огромных высотных здания в деловом районе. Я отрицательно покачал головой. -- Нет, дохлый номер. Все должны вступить в профсоюз. Особенно в этом районе. -- Мы имеем с этих домов две-три тысячи в неделю. Змеенышу такое не понравится. -- Придется уж ему это сожрать, -- ответил я. -- Ему такое не понравится, -- зловеще повторил Вилли. -- Слушай, ты, тупой урод, -- проворчал Макс. -- Мы можем пришить тебя, Змеееныша и Петушка прямо здесь. А потом спокойно уйти. И никаких свидетелей. -- Я ниче не имею, парни. Честное слово. Я же сказал, что уважаю вас. Вы сказали -- нельзя, значит, нельзя. Я только так, спросил на всякий случай. Я понимаю, когда мне говорят. Змееныш застонал, и я посмотрел в его сторону. Он сел на пол, обвел комнату бессмысленным взглядом и начал потирать голову. -- Значит, поняли, парни? -- сказал Макс. -- Вас в этом деле больше нет. И не вздумайте выкинуть какой-нибудь номер Вилли кивнул. Змееныш лишь тупо посмотрел на Макса. Мы отвернулись от них и, провожаемые взглядом Петушка, направились к выходу. Глава 33 Мы доехали до Бродвея. Через окно я заметил первых пикетчиков и. пихнув Макса, показал ему на них. Он кивнул. : -- Да, думаю, пора начинать. Тормозни, Косой. Косой подрулил к тротуару -- Схожу гляну, как там, -- сказал Макс. Минут через пять он вернулся и сообщил: -- Лифтами управляют штрейкбрехеры. -- Кто этим занимается? Банда или агентство? -- спросил я. . -- Детективное агентство. Похоже, Кроунинг к ним все- таки обратился. -- Давай заедем в помещение профсоюза. Может быть, там есть какая-то информация, -- предложил я. Офис профсоюза находился всего в нескольких кварталах. Мы с Максом зашли, но там не оказалось ни одного ответственного работника. Только несколько забастовщиков сидели и ждали, когда кто-нибудь придет и даст им указания. Дежурная объяснила нам, где можно найти Фитца и Джимми. Через двадцать минут поисков мы обнаружили их в одном из пикетов. Оба они были слегка обескуражены. -- Нам удается вытеснять штрейкбрехеров, -- сообщил Джимми. -- Но как только мы убираем одних, на смену им сразу же появляются другие. Это не кончится ничем хорошим. -- Не беспокойся, Джим, -- ответил я. -- У тебя есть соображения, откуда они берутся? Джим пожал плечами. -- Ладно, мы это выясним, -- пообещал я. -- И закроем их лавочку, -- добавил Макс. -- И поотрываем им головы, -- закончил Простак. Мы направились к машине. -- А что, Макс, не поступить ли нам на службу в полицию? -- предложил я. -- Да, как в старые добрые времена. Это хороший способ собрать информацию. -- Макс улыбнулся. -- Интересно, сохранились ли наши побрякушки? -- Да наверняка, -- ответил я. -- В этом шкафу уже много лет никто не наводил порядка. -- Ладно, посмотрим, -- ответил Макс. Мы приехали к Толстому Мои, и Макс сразу полез в шкаф. Через некоторое время он крикнул: -- Ага, вот они! Косой, держи коробку. -- Да, как в старые добрые времена, -- весело проговорил Простак. -- Один день -- полицейские. Другой -- налоговые инспектора на выезде. Помните, я еще каждый день спрашивал, не будем ли мы сегодня инспекторами по делам несовершеннолетних? Косой поставил картонную коробку из-под ботинок на стол и сказал: -- Эй, Макс, а не стать ли нам инспекторами по делам публичных домов? Макс молча высыпал содержимое коробки на стол и равномерно разгреб по сторонам коллекцию блестящих значков. -- Сегодня, -- торжественно объявил он,, -- мы вступим в ряды самых больших поганцев Нью-Йорка. -- Мы будем просто полицейскими? -- спросил Простак. -- Макс, может быть, сделаешь меня капитаном полиции? -- вылез Косой. -- Вы, парни, начнете с самого низу, и, может быть, к концу дня кому-нибудь из вас удастся дослужиться до капитана, -- ответил Макс. Он выбрал три никелированных значка рядовых патрульных и сунул их нам. Себе Макс взял ярко блестящий желтый значок лейтенанта. Положив его в карман, он проревел грубым басом: -- Я -- лейтенант Бредерик и жду сегодня от вас, олухи в штатском, активных действий! Мы погрузились в автомобиль, и Макс скомандовал: -- На Бродвей, патрульный Косой! -- Поцелуйте меня в задницу, лейтенант, -- ответил Косой, поворачивая ключ зажигания. -- Всю жизнь мечтал именно о таком уважении со стороны рядовых полицейских, -- произнес Макс. Мы выехали на Бродвей. Группки людей толпились возле входов в административные здания. Пикетчики с большими плакатами на груди и на спине бродили вдоль фасадов туда и обратно. К забастовке лифтеров присоединились и другие подразделения по обслуживанию зданий. -- Нам сюда, -- сказал Макс. -- Давай-ка, Косой, тормозни вон там Мы остановились возле многоэтажного административного здания и зашли внутрь. Когда мы проходили мимо пикетчиков, они обзывали нас продажными шкурами. Несмотря на забастовку, лифт работал. Им управлял низенький коренастый штрейкбрехер. Мы присоединились к другим пассажирам и поехали наверх. Когда лифт достиг верхнего этажа, в кабине кроме нас остались еще два плечистых пассажира. Лифтер настороженно посмотрел на нас и объявил: -- Верхний этаж, все должны выйти. -- А как насчет этих двух парней? -- спросил Макс. Один из амбалов оттопырил губу и задиристо поинтересовался: -- А тебе что за дело, умник? Макс достал из кармана значок. -- Я лейтенант Бредерик из полицейского управления. Вы кто такие? -- Простите, лейтенант, я вас не узнал, -- извинился парень. -- Мы из детективного агентства Зес-пуса. -- Покажите документы! -- резко скомандовал Макс. Они предъявили карточки, подтверждающие их слова. Макс внимательно изучил документы и жестко произнес: -- Ладно, все в порядке. Но никакого насилия с вашей стороны. Проявляйте выдержку при любых обстоятельствах. Понятно? -- Да, лейтенант, -- покорно ответили они. -- Ладно... Лифтер, давай вниз и без остановок, -- скомандовал Макс. -- Слушаюсь, сэр, -- с готовностью отреагировал крепыш. Мы вышли из здания и направились к автомобилю. Один Из пикетчиков вновь прокричал нам в спины: -- Продажные шкуры! Макс рассмеялся: -- Эй, Башка! Послушай со стороны милые глупости из твоего детства. Другой пикетчик проорал: -- Вы -- долбаные ублюдки! Я хохотнул: -- А вот это, похоже, уже новое поколение. Через каждые несколько кварталов мы повторяли проверку. Везде было одно и то же: штрейкбрехер за пультом управления лифта и охрана из детективного агентства Зеспуса. Мы остановились в каком-то переулке, чтобы выработать план дальнейших действий. Косой и Простак сделали несколько предложений, но мы с Максом не стали их даже обсуждать. За неимением лучшего я переключил свое внимание на шагающую по тротуару элегантно одетую мисс. Ее соблазнительная походка притягивала не только меня. -- Да, вот это фигурка, вот это ножки, -- мечтательно протянул Косой -- Она, наверное, манекенщица, -- отозвался Простак. Мне она напомнила. о предстоящем свидании. Я подумал о размерах своей сегодняшней подружки и решил, что она имеет где- то около пятидесяти в талии и никак не меньше ста в обхвате груди. -- -- Над чем ты так улыбаешься? Придумал что-нибудь стоящее? -- поинтересовался Макс. -- Да, -- со смехом ответил я. -- Думаю кое о чем чертовски стоящем. -- Давай выкладывай, -- сказал Макс. -- Мне надо это еще раз хорошенько обдумать. -- Только не откладывай до утра, -- проворчал Макс. -- Очень бы не хотелось, -- пробормотал я себе под нос. Мы закурили еще по одной сигаре и молча сидели, провожая глазами проходящих девушек. Мне совсем не хотелось, чтобы кого- нибудь из парней посетила идея, из-за которой нам пришлось бы заниматься делами сегодня вечером. Я решил опередить их и сказал: -- Мне кажется, лучшее, что мы можем сделать, -- это попробовать отключить агентство Зеспуса на время забастовки. И начинать лучше всего рано утром, когда они только открываются. В некотором роде это то же самое, что застать их спросонья. Согласен, Макс? Нам необходимо, чтобы лифты не работали. Тогда арендаторы начнут давить на хозяев. Макс с задумчивым видом поскреб в голове и с сомнением произнес: -- Да, вроде бы это звучит вполне разумно. Я усилил нажим: -- Это лучший вариант, Макс. Если мы помешаем агентству присылать людей, остальное решится совсем просто. Мы заедем к Эдди и скажем, чтобы он приготовил человек двести шантрапы для обработки неорганизованных штрейкбрехеров. Пусть поотрывают им головы. Попросим главный офис, чтобы они связались с помощником комиссара. Пусть отзовет полицейские патрули на то время, когда шантрапа Эдди будет заниматься расчисткой территории -- Да, Башка, вот это мне уже нравится. -- Макс энергично хлопнул меня по спине. Эдди сидел в своем кабинете, задрав ноги на стол, и читал одну из библий, которыми бесплатно снабжал все комнаты отеля. Макс сообщил ему, какую работу нам поручил главный офис. Эдди кивнул: -- Я уже слышал. Макс продолжил: -- Завтра с утра нам нужны сотни две ребят для вправления мозгов. -- Ладно. Они будут ждать вашей команды в течение всего дня. Двух сотен хватит? Может быть, добавить лишнюю сотню? Макс кивнул. -- Хорошо, пусть будет три сотни. -- Как насчет полиции? -- поинтересовался Эдди. -- Через полчаса мне надо будет заскочить в главный офис. Хотите, я им скажу? -- Конечно, Эд. Избавишь нас от лищней езды по городу, -- ответил Макс. -- Ну ладно, значит, с этим покончили... Эд, мы хотим расслабиться и остаемся у тебя на ночь. о -- С или без? -- игриво спросил Эд. -- Ты что, думаешь, что мы стали вегетарианцами? -- вылез Косой. -- Макс, я не останусь, -- сообщил я. -- Не хочешь погулять на вечеринке? -- У меня личная вечеринка. -- А, с той прелестницей из "Сада"? -- Да, -- ответил я. Макс улыбнулся: -- Ладно, веселись и наслаждайся. Но завтра будь с самого утра. К шести у Толстого Мои. -- Понял, -- ответил я. -- В шесть у Толстого Мои. Кстати, Макс... -- Да? -- Я только что подумал... Пусть Мои сделает две бутылки виски с сюрпризом. Они завтра могут нам пригодиться. -- Со снотворным? -- Да. И покрепче, -- ответил я. -- Хорошо, я позвоню ему позднее и скажу, чтобы он приготовил их к утру. -- И дюжину стаканов. -- И дюжину стаканов, -- повторил Макс. -- Ну ладно, пока. Наслаждайтесь,-- сказал я. -- Ну ладно, пока. Наслаждайся, -- эхом ответили они. Глава 34 Погода располагала, и я решил прогуляться по Бродвею. Улица медленно оживала с наступлением сумерек. Тысячи надписей и миллионы ламп начали лениво приходить в себя после дневного небытия. Вначале они загорались вразброд, как будто улица начала делать первые вздохи после проведенного ей искусственного дыхания. Затем, когда горячий электрический ток помчался живительным потоком крови по всем сосудам, сияние огней затмило свет вечереющего неба. И движение транспорта и людей сразу ускорилось, словно этот же самый ток зарядил их новой энергией. Я был частью улицы, частью этого подчиняющего себе, подталкивающего, суетливого веселья. Хорошенькие девочки, любительницы и профессионалки, сияли искусственными цветами румян, губной помады и туши. Их блуждающие, блестящие глаза выискивали в толпе прохожих интересного, щедрого мужчину, которому можно было бы отдать себя. Отдать только на одну ночь. Это все, о чем я думал. Здесь были женщины, миллионы прекрасных женщин, и все они были мои. Дневные события стали далекими воспоминаниями, отошли на задний план. Я полностью отдался счастливому. состоянию предвкушения. Я был взволнован и счастлив, как будто впервые вышел на вечернюю охоту. Я рассмеялся. Да, я, Башка, был взволнован так, словно не получал больше, чем любой другой парень. Да, больше, чем любой из живущих парней или вообще любой парень в истории. Я наверняка знал, что на протяжении двух- трех кварталов я смогу найти пять, или десять, или сто по своему вкусу Это был мой, мой Бродвей. Мои счастливые охотничьи угодья, мой личный гарем. О-о, вот и кое-что привлекательное! Я коснулся пальцами, краешка полей своей шляпы и сказал: -- Привет, прелестница. Она улыбнулась и мелодично проворковала: -- Привет, малыш Она призывно повела плечом и бросила через него быструю подтверждающую улыбку. Я рассмеялся, словно пацан во время первого флирта. Я был захвачен пьянящим возбуждением улицы, будоражащим кровь волнением охоты. Да, это была моя личная, изобилующая дичью охотничья территория. О-о, вот и еще одна милашка -- м-м-ням, -- ну просто прелесть! Сегодня просто отличная охота. Я посмотрел на нее, коснулся пальцами шляпы и улыбнулся: -- Привет, красотка. Она улыбнулась и промурлыкала: -- Привет, симпатяга. Приходилось пропускать и эту лакомую дичь. Черт подери! Я рассмеялся над собой. Ну я и ублюдок! Лишь бы повеселиться. Хотя, какого черта? Мне так и положено Во всяком случае, я не женат. А посмотреть на Косого с Простаком? Оба женаты, но похаживают до сих пор. Вот прямо сейчас они у Эдди на вечеринке резвятся с какими-нибудь разнузданными девками. Вот Максу так положено. Он не женат, как и я. Странно, что ни он, ни я ни разу не были женаты. Я хотел, но Долорес не пожелала выходить за меня замуж. Пожалуй, это было к лучшему для нас обоих, потому что я -- сатир. Мне мало одной женщины. Мне каждый раз нужна какая- нибудь другая. Да, я с ними сплю и потом забываю. Это и есть я, Башка. Эта, которая придет сегодня вечером, в ней действительно кое-что есть. Бог ты мой, у нее есть целая пара кое-чего. И владелице пары таких прекрасных кое-чего я должен преподнести что-нибудь особенное. Проходя мимо магазина нижнего белья, я понял, что я ей преподнесу. Я куплю ей дюжину черных кружевных бюстгальтеров, таких же, как этот, за три восемьдесят пять, выставленный в витрине. Я зашел в магазин. Он был заполнен женщинами, и мне показалось, что все они уставились на меня. Мне стало немного не по себе, и я подобрался. Я чувствовал себя так, словно участвовал в своем первом налете Продавщица с улыбкой посмотрела на меня. -- Я вас слушаю. С дьявольским бесстрашием я объявил. -- Пожалуйста, дюжину черных кружевных бюстгальтеров. как тот, что у вас на витрине. Сотый размер Девушки по соседству захихикали Продавщица достала несколько коробок из-под прилавка и сказала: -- Они имеют четыре размера: А, В, С и D Вы будете выбирать, какой вам нужен? -- Она весьма велика в этом месте, -- ответил я -- Так что решайте сами. Продавщица улыбнулась и кивнула. Я швырнул на прилавок сотенную купюру Прежде чем дать сдачу, продавщица внимательно ее изучила. Протягивая мне сверток, она прошептала -- Если они не подойдут леди, то она может обменять их на другой размер, Поднявшись в свой номер, я связался с кухней и заказал шеф- повару Чико ужин на двоих. -- Привезли шампанское, которым ты интересовался. Я поставил его на лед. Во сколько подавать ужин? -- спросил Чико. Я сказал, что позвоню, и пошел бриться и принимать душ Я надел новые просторные брюки и приталенный вельветовый пиджак. Потом я долго вертелся перед зеркалом, пытаясь получше приладить галстук-бабочку. В конце концов я решил, что он не подходит к пиджаку, и выбрал другой галстук, узел которого перевязывал вновь и вновь до тех пор, пока результат не удовлетворил меня В нагрудный карман я засунул свежий носовой платок и добрых десять минут стоял перед зеркалом, доставая его, складывая по-новому и заталкивая обратно. Наконец я решил, что платок в порядке, и оставил его в покое Но я никак не мог успокоиться и все время возвращался к зеркалу, чтобы проверить свой внешний вид. Я стал противен самому себе. Вести себя как какой-то тщеславный идиот! Впрочем, это не было тщеславием. Просто я волновался. Волновался, как кот, поджидающий в аллее свою подружку. Что со мной происходит? Для парня, который переспал со всем, что. гуляло, щебетало или приятно пахло на Бродвее, такое поведение было просто возмутительно. Я налил себе двойное виски. Выпивка малость помогла, музыка тоже должна была помочь. Не глядя, я достал какую-то пластинку, поставил ее на проигрыватель и, упав в кресло, стал слушать. Это было интермеццо из "Травиаты". Мне нравилось место, в котором вступали скрипки. Мелодия была сладкой, нежной и шелковистой, словно женская грудь. Я рассмеялся над собой. Ну и сравненьице! Сравнивать нежную, сладкую музыку с женской грудью! Это просто говорит о том, где блуждают мои мысли. Это единственное, о чем я думал все последние Часы. Может быть, я просто страдаю какой-то разновидностью сексуального отклонения? Интересно, такая навязчивая потребность в прекрасной груди является нормальной, или это стало у меня фетишизмом? Да нет. какой это, к черту, фетиш то нормальное желание, ну, может быть, лишь самую малость сильнее и прямолинейной, чем надо. Музыка кончилась. Я снял "Травиату" с проигрывателя, нашел "Красотка музыке подобна", опустил иглу на пластинку и налил себе еще одну порцию виски. Из всех современных мелодий эта песня нравилась мне больше остальных Я снова и снова проигрывал ее и тихонько подпевал. В одну минуту девятого в дверь постучали. Я открыл. На пороге стояла она. Еще более соблазнительная, чем в моих мечтах. Она была одета так, что это впечатляло и волновало. На ней были зеленая кружевная шляпа с огромными полями, потрясающе белое, обтягивающее платье, оставляющее обнаженными спину, плечи и руки, зеленые кружевные перчатки до локтей. И зеленые же туфли и сумочка. Она протянула мне обтянутую перчаткой руку, и я легонько прикоснулся к ней губами. Закрыв дверь и не выпуская ее руки из своей, я провел ее в гостиную и повертел перед собой, рассматривая со всех сторон. -- Шляпа, и ты, и все, что на тебе, просто прекрасно, -- произнес я. -- Тебе нравится шляпа? -- переспросила она, стоя у зеркала и проверяя, надежно ли удерживают шляпу заколки. . -- Просто соблазнительная, -- ответил я. -- Ее создал мистер Джон, -- сказала она. -- То есть? -- Это произведение мистера Джона. -- А-а,он шляпник? --. Нет, -- улыбнулась она, -- он художник. -- И платье тоже его произведение? -- Нет, милашка, он создает только шляпы. Платье делал Бергдож Гудман. -- А туфли и сумочку? Она приподняла свою очаровательную ножку. -- Туфли от Палтера де Лизо, а сумочку создал Кобленц. Она с улыбкой взглянула на меня, подперла обтянутым кружевами пальчиком подбородок, задорно усмехнулась и, кокетливо поведя глазами, сказала: -- А все остальное -- это Ева Мак-Клэйн. -- То есть ты, -- сказал я. -- То есть я. А ты? -- Я -- Милашка. Ты дала мне это имя, и оно мне понравилось. --Мне нравится это имя и ты, Милашка, -- улыбнулась она. Да, она определенно чем-то напоминала Долорес. Я обхватил ее и начал целовать, крепко прижимая к себе. -- Ну пожалуйста, -- нежно прошептала она -- Подожди немного. -- Ну хоть чуточку сейчас, -- взмолился я. Она пожала плечами и, улыбнувшись, отошла к проигрывателю. Посмотрев на пластинку, она обрадованно сообщила: -- Это моя песня. Я под нее танцую. Она включила пластинку и начала покачиваться и мурлыкать под "Красотка музыке подобна". -- Ты выступала в этом шоу? -- спросил я. Она покачала головой и сказала: -- Сейчас посмотрим, сможешь ли ты отгадать, в каком шоу я выступала. Она медленно завальсировала по комнате и начала расстегивать молнию на платье. Приблизившись ко мне, она наклонилась, выставив плечо. Я поцеловал теплую. розовую, благоухающую кожу, и она, отпорхнув, вновь закружила в танце. -- Угадал? -- спросила она на ходу. -- Нет, -- соврал я. -- Тогда вот тебе хорошая подсказка. Не прекращая танца, она сделала волнообразное движение телом, и платье упало на пол. На ней не было нижней юбки. Под платьем она была одета только в белый атласный бюстгальтер и такие же панталоны Она все еще оставалась в широкополой зеленой шляпе, длинных зеленых перчатках и зеленых туфлях. Танцуя в ритме вальса, она сбросила туфлю с одной ноги, затем с другой. Тихонько напевая мелодию песни, она скатала с ноги чулок и швырнула его мне. Затем другой. Ее ноги были хорошо сложены и прекрасны. Наблюдать, как раздевается красивая женщина с пышными формами, было восхитительно до дрожи. Это походило на неспешное снятие покровов с впервые выставляемого на обозрение произведения искусства. Она подтанцевала ко мне и, подняв брови, спросила: -- Ну, Милашка, узнал, что за шоу? -- Бурлеск Минского, --довольно ответил я. -- Продолжай, я возьму на себя роль аудитории. Я поудобнее уселся в кресле и, хлопая руками в такт музыке, начал скандировать -- Сни-ми е-ще! Сни-ми еще! Сни-ми еще! Но она больше ничего не снимала и продолжала танцевать в чем была. Музыка кончилась, и она остановилась. -- Еще немного, -- взмолился я. Она пожала плечами и поставила песню с начала. Я сидел, наблюдая за ее ритмичными, дразнящими движениями. -- Сейчас сними что-нибудь еще, -- проканючил я. -- Что, вот это? -- улыбнулась она. -- Да, пожалуйста, -- прошептал я. -- В самом деле? -- поддразнила она. -- Пожалуйста. -- Только для тебя, дорогой, -- шепотом ответила она. -- Я это сделаю только для тебя. С улыбкой, одновременно и дразнящей, и страстной, она остановилась прямо передо мной, плавно покачивая бедрами. Лепестки ее губ приоткрылись. -- Дорогой, -- выдохнула она, -- я хочу вручить их тебе. Люби их. нежно-нежно. Она начала расстегивать застежку у себя на спине. Жарким, сухим от волнения голосом она прошептала: -- На, дорогой, возьми их. Они --твои. И она бросила их мне на колени. Я ошеломленно поднял их. Это была прекрасно выполненная по форме и цвету пара накладных резиновых грудей. В немом оцепенении я изумленно таращился на нее. Она стояла в вызывающей позе, расставив ноги, уперев руки в бедра и пристально глядя на меня. Я перевел взгляд на ее грудь. Она была плоской. Да, она была такой плоской, какой только может быть плоская грудь безгрудой девки. Я еще раз тупо посмотрел на накладки и швырнул их на стол. Они подпрыгнули. -- Ну-у? -- вызывающе протянула она. Я пожал плечами. Ко мне все еще не вернулся дар речи. Чуть погодя мне на глаза попался сверток, лежащий на столе. Я с ехидцей выдавил из себя: -- Этот сверток -- тебе. Открой его. Она с равнодушным видом развернула сверток, без всяких комментариев или эмоций изучила бюстгальтеры и примерила один из них на накладки. Затем с шаловливой улыбкой посмотрела на меня: -- Милашка, огромное спасибо. Они как раз по размеру. И она протянула мне их для проверки. -- Ага, -- проворчал я. Улыбаясь и ласково глядя на меня, она подошла и взъерошила мне волосы: -- Мой милашка расстроился? Я взглянул яа нее, стоящую совсем рядом со мной, и подумал: "А с чего, собственно говоря, расстраиваться?" В своей зеленой широкополой шляпе, в длинных перчатках и белых атласных панталонах она была просто великолепна. Я с восхищением смотрел на нее. Она внимательно смотрела на меня большими зелеными глазами, пытаясь уловить мое настроение. Я притянул ее к себе. Она продолжала теребить пальцами мои волосы. Потом поцеловала меня в щеку и промурлыкала: -- Ты очень сладкий, -- и поцеловала опять. -- Ты действительно не злишься на свою малышку за то, что она такая глупая? -- Злюсь? Я думаю, что ты милая и веселая. Я поцеловал ее. -- А ты мне нравишься, -- сказала она. -- Ты такой выдержанный. Ты наверняка вообще никогда не злишься. -- Она снова стала перебирать мои волосы. -- Ведь правда? -- Никогда, -- подтвердил я. -- У тебя такой характер, что ты и мухи не обидишь, верно? . -- Конечно, -- ответил я. -- С моим-то характером. Мне хотелось спросить, не приняла ли она нож в моем кармане, на котором сидела, за что-нибудь совсем другое. -- Ты мягкий человек, и я знаю, почему ты такой, -- улыбаясь, продолжила она -- Почему? -- Потому, что ты еврей. Еврейские мужчины всегда такие мирные и сдержанные. -- Да, -- подтвердил я. -- Они такие все без исключения -- Ты мне нравишься. -- Она поцеловала меня и промурлыкала: -- А тебе нравится твоя девочка? -- Да. Ты мне нравишься. Ты милая и симпатичная. Она мурлыкала, как котенок, и, не останавливаясь, перебирала мои волосы. Потом она покрыла мое лицо теплыми влажными поцелуями. Потом мы посмотрели друг на друга и дружно расхохотались. Она начала гоняться за мной по всему номеру и стукать меня своими резиновыми накладками по голове. Мы резвились до тех пор, пока совершенно не выбились из сил. Она подобрала туфли, чулки, сумочку и платье и ушла в ванную. До меня донесся звук душа. Я растянулся на диване и стал ждать. Минут через тридцать она вернулась, приведя себя в полный порядок. На ее лице была свежая косметика. На ней была вся ее одежда, за исключением шляпы и перчаток. Ее роскошные черные волосы были тщательно уложены в величественную прическу. -- Ты прекрасна, как прекрасная королева. -- За это, Милашка, ты можешь поцеловать мою руку Я прижал ее гладкие пальцы к своим губам. Показав на проигрыватель, книжную полку и бар, я предложил ей занять себя самостоятельно и ушел в винную. Торопливо приняв душ и одевшись, я вышел и позвонил Чико: -- Подавай сразу, как только все будет готово. Через двадцать минут два официанта вкатили в номер накрытый столик. Весь остаток вечера мы соблюдали приличия и провели время за милой болтовней. Когда она собралась и подошла к двери, я открыл сумочку и засунул туда пятьдесят долларов. Она улыбнулась и, сделав реверанс, сказала: -- Благодарю вас, добрый сэр. Уже в открытых дверях она остановилась и обернулась ко мне. Мы нежно взглянули друг на друга, и она бросилась в мои объятия. Я закрыл дверь, поднял ее на руки, отнес в спальню и выключил свет. В половине пятого утра я встал, принял душ и оделся. Я уже собрался уходить, когда она открыла глаза. Увидев меня, она улыбнулась и, протянув ко мне руки, позвала: -- Милашка! Я наклонился и поцеловал ее. Она еще несколько мгновений удерживала меня, а затем прошептала: -- Я люблю тебя, Милашка. Еще ни одна женщина не говорила мне этого так просто и буднично, без какой-либо ненужной наигран-ности. Я сел на край кровати и погладил ее руку. Затем мы просто молчали и долго смотрели друг на друга. Черные волосы обрамляли ее немного бледное лицо. Ее тушь, румяна и губная помада почти стерлись и слегка размылись. Она улыбнулась и повторила: -- Милашка, я тебя люблю. -- Хочешь быть моей постоянной девушкой? -- спросил я. -- Да, хочу, -- ответила она. -- Хочешь жить здесь вместе со мной? -- спросил я. -- Да, хочу, -- сказала она. Я достал свой ключ и вложил в ее руку. -- Хорошо. После того как отдохнешь, привози свои вещи и устраивайся здесь. Я предупрежу регистратуру. Она кивнула и сказала: -- Хорошо. Поцелуй меня. Я поцеловали направился к двери. -- Я не знаю о тебе ничего, даже как тебя зовут, но я люблю тебя. Милашка,-- произнесла она. Я остановился, уже взявшись за дверную ручку. -- А я знаю про тебя совершенно все. -- Правда? -- удивленно спросила она. -- А что ты знаешь про меня? -- Тебя зовут Ева Мак-Клэйн, ты очень славная, и я тебя люблю. Я шагнул за дверь. -- Милашка, я люблю тебя... люблю тебя, -- провожал меня ее шепот. Глава 35 Я подкрепился в закусочной-автомате, поймал такси и доехал до Деланси-стрит. Друзья ждали меня в "кадиллаке" у входа в салун Толстого Мои. Рядом с Максом на сиденье лежал сверток. -- Виски с начинкой? -- спросил я. -- Да. Две бутылки и дюжина стаканов. -- Ну что, можно трогать? -- поинтересовался Косой. -- Давай поехали, -- ответил Макс. Мы оставили машину в гараже недалеко от Бродвея и пешком добрались до детективного агентства Зеспуса. Было начало седьмого. К нашему удивлению, агентство было уже открыто. За столом в приемной белобрысый малый читал какую-то газету. Макс вежливо произнес: -- У нас назначена встреча с мистером Зеспусом. -- Что-то вы, ребята, рановато. Он еще не скоро появится. -- Белобрысый обвел нас взглядом и добавил: -- Ищете работу? Макс улыбнулся: -- Да, блондинчик, это то, что нам необходимо. -- Не надо называть меня блондинчиком, -- раздраженно произнес парень. -- У вас есть какой-нибудь опыт детективной работы по срыву забастовок? И вообще хоть какой-нибудь детективной работы? -- Конечно, блондинчик, -- небрежно ответил Макс. -- Мы только что окончили заочные курсы "Как стать детективом", состоящие из одного урока пониженной трудности. -- Молотя эту белиберду, Макс обогнул стол и приблизился к белобрысому. -- И знаешь, чему мы научились, блондинчик? -- С этими словами Макс схватил испуганного юнца со спины, обхватив одной рукой вокруг талии и другой зажав рот. Он поднял его в воздух и, оттащив во внутреннее помещение, швырнул на пол. -- Мы научились тому, что работу надо начинать с руководящих постов. Так что это заведение переходит в наши руки. Ладно, блондинчик? Ты не против? -- вежливо закончил свою речь Макс. -- Что за дела? -- зло ощерился белобрысый и, поднявшись с пола, бросился к выходу. Макс достал его левой по челюсти, и белобрысый, отлетев к стене, сполз по ней на пол. Он был выключен так же надежно, как солнце за окном. Мы оставили его Там, где он лежал, и осмотрели все агентство. Он