Генрик Ибсен. Враг народа Пьеса в пяти действиях ---------------------------------------------------------------------------- EN FOLKEFIENDE 1882 ---------------------------------------------------------------------------- ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Доктор Томас Стокман, курортный врач. Фру Стокман, его жена. Петра, их дочь, учительница. Эйлиф, Мортен - их сыновья, тринадцати и десяти лет. Петер Стокман, старший брат доктора, городской фогт* и полицеймейстер, председатель правления курорта и т. д. Мортен Хиль, приемный отец фру Стокман, владелец кожевенного завода. Xовстад, редактор "Народного вестника". Биллинг, сотрудник той же газеты. Капитан Хорстер. Аслаксен, владелец типографии. Участники сходки: мужчины разных сословий, несколько женщин, школьники. Действие происходит в приморском городке на юге Норвегии. ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ Вечер. Небогато, но уютно обставленная гостиная в квартире доктора Стокмана. В правой боковой стене две двери: дальняя ведет в переднюю, а ближайшая - в кабинет доктора. В противоположной стене, прямо против двери в переднюю, дверь в другие комнаты, занимаемые семьей. Посредине той же стены печь, а ближе к переднему плану диван, над которым висит зеркало; перед диваном овальный стол, покрытый скатертью, на столе лампа под абажуром. В задней стене открытая дверь в столовую, где накрыт стол; на нем горит лампа. Биллинг, с засунутой за ворот салфеткой, сидит у стола в столовой. Фру Стокман стоит возле, потчуя гостя ростбифом. Остальные стулья около стола пусты, сервировка в беспорядке, как после оконченной трапезы. Фру Стокман. Да, раз вы опоздали на целый час, господин Биллинг, то не взыщите, что ужин холодный. Биллинг (прожевывая). Очень вкусно... прямо превосходно. Фру Стокман. Вы ведь знаете, как строго муж соблюдает часы еды... Биллинг. Для меня это решительно ничего не означает. Пожалуй, даже вкуснее кажется, когда сидишь вот так, в одиночку, и никто тебе не мешает. Фру Стокман. Да, да, если вам кажется вкусно, то... (Прислушиваясь.) А вот, верно, и Ховстад. Биллинг. Пожалуй. Входит городской фогт Стокман, в пальто, форменной фуражке и с палкой. Фогт. Нижайшее почтение, невестка. Фру Стокман (выходя в гостиную). Ах, здравствуйте! Это вы? Как мило, что заглянули. Фогт. Шел мимо, вот и... (Бросив взгляд в столовую.) Но у вас, как видно, гости. (*534) Фру Стокман (несколько смущенная). Нет, совсем нет, просто случайно. (Быстро.) Не хотите ли закусить за компанию? Фогт. Я? Нет, покорно благодарю. Горячий ужин - боже избави. Это не для моего желудка. Фру Стокман. Ну, разок-то... Фогт. Нет, нет, спасибо, я держусь своего вечернего чая с бутербродами. Оно, в конце концов, здоровее... да и поэкономнее. Фру Стокман (с улыбкой). Вы не подумайте, что мы с Томасом так уж транжирим. Фогт. Вы-то нет, невестка. Этого у меня и в уме не было. (Указывая рукой на кабинет доктора.) Его, пожалуй, дома нет? Фру Стокман. Нет, пошел прогуляться после ужина... с мальчиками. Фогт. Это считается здоровым? (Прислушиваясь.) Вот, кажется, и он. Фру Стокман. Нет, едва ли... Стук в дверь из прихожей. Пожалуйста! Входит редактор Ховстад. Ах, это вы, господин редактор... Ховстад. Да, извините, меня задержали в типографии. Здравствуйте, господин фогт. Фогт (сдержанно кланяясь, суховатым тоном). Господин редактор... Вероятно, по делу? Ховстад. Отчасти. По поводу одной статьи в газету. Фогт. Могу себе представить. Мой брат, говорят, весьма плодовитый сотрудник "Народного вестника". Ховстад. Да, он разрешает себе выступать в "Народном вестнике" с правдивым словом на ту или иную тему. Фру Стокман (Ховстаду). Но не угодно ли вам... (Указывает на столовую.) Фогт. Помилуйте! Я отнюдь не ставлю ему в упрек, что он пишет для того круга читателей, в котором ожидает встретить наибольший отклик. Вообще у меня ведь нет ни-(*535) каких личных причин питать неудовольствие против вашей газеты, господин Ховстад. Ховстад. И я так думаю. Фогт. В сущности, у нас в городе господствует прекрасный дух терпимости... истинно мирный гражданский дух. И происходит это оттого, что у нас есть большое общее дело... одинаково дорогое всем благомыслящим согражданам. Ховстад. Наш курорт, да. Фогт. Именно. Наша грандиозная новая великолепная водолечебница. Увидите, она станет главнейшим жизненным источником города, господин Ховстад. Без сомнения! Фру Стокман. И Томас то же говорит. Фогт. Какой необычайный подъем нашего местечка наблюдается за последние годы! Капиталы пошли в оборот, все оживилось. Дома и земельные участки растут в цене с каждым днем. Ховстад. И число безработных убывает. Фогт. И это тоже. Расходы по призрению бедных, ложащиеся на имущие классы, отрадно уменьшаются и уменьшатся еще, если сезон в этом году выдастся вполне благоприятный и съезд гостей будет многочисленным... то есть наплыв больных, которые составляют реноме курорту. Ховстад. И на это, как я слышал, имеются все виды. Фогт. Виды весьма многообещающие. Ежедневно поступают запросы о помещениях и тому подобном. Ховстад. Так статья доктора явится как раз кстати. Фогт. Он опять написал что-нибудь такое? Ховстад. Написал-то он еще зимой... статью о курорте; в ней подчеркнуты все благоприятные гигиенические условия нашего местечка. Но я тогда отложил печатание. Фогт. Ага! Была, вероятно, какая-нибудь загвоздка? Ховстад. Нет, не потому, но мне казалось, что лучше подождать до середины весны; теперь ведь как раз люди начинают шевелиться, подумывать, где провести лето. Фогт. Весьма правильно, чрезвычайно правильно, господин Ховстад. Фру Стокман. Да, уж где коснется курорта, Томас просто неутомим. Фогт. На то он и курортный врач. Ховстад. Да он же первый и затеял все. (*536) Фогт. Он? Вот как!.. Да, мне приходится иногда слышать, что есть люди, которые держатся этого мнения. Но я, право, думаю, что и мне тоже принадлежит скромная доля участия в данном предприятии. Фру Стокман. Томас всегда это говорит. Xовстад. Да кто же это отрицает, господин фогт? Вы двинули дело, осуществили его на практике; это всем нам известно. Я говорю только, что идею подал доктор. Фогт. Да, идей у моего брата в свое время было хоть отбавляй... к сожалению. Но когда доходит до настоящего дела, нужны люди другого закала, господин Ховстад. И, право, я полагал, что, по крайней мере, здесь в доме... Фру Стокман. Но, дорогой зять... Ховстад. Помилуйте, господин фогт. Фру Стокман. Так подите же закусите немножко, господин Ховстад, а тем временем, верно, и муж придет. Ховстад. Спасибо... чуточку, пожалуй... (Уходит в столовую.) Фогт (понизив голос). Замечательно, что эти люди, вышедшие непосредственно из крестьянского сословия, никак не могут отделаться от своей бестактности. Фру Стокман. Ну, стоит ли обращать внимание! Или вы с Томасом не можете поделить честь по-братски? Фогт. Казалось бы, так, но не все, как видно, согласны делиться. Фру Стокман. Ну, что там говорить о других! Вы-то с Томасом ведь отлично ладите. (Прислушиваясь.) Вот теперь, кажется, он. (Идет и отворяет дверь в переднюю.) Доктор Стокман (смеясь и шумно разоблачаясь в прихожей). Вот тебе еще гость, Катрине! Что, рада? А?.. Милости прошу, капитан Хорстер, повесьте пальто на крючок. Ах да, вы без пальто... Представь себе, Катрине, поймал его на улице и еле затащил к нам! Капитан Хорстер входит и раскланивается. (В дверях.) Марш в столовую, мальчуганы. Знаешь, Катрине, они опять голоднехоньки! Сюда, капитан Хорстер, (*537) сейчас отведаете такого ростбифа... (Тащит Хорстера в столовую.) Эйлиф и Мортен идут туда же. Фру Стокман. Томас, разве ты не видишь?.. Доктор Стокман (оборачиваясь в дверях). А-а, ты, Петер? (Подходит и протягивает ему руку.) Вот это славно. Фогт. К сожалению, я должен сейчас уйти... Доктор Стокман. Вздор, сейчас подадут пунш. Ты ведь не забыла про пунш, Катрине? Фру Стокман. Конечно, нет. Вода уже кипит. (Уходит в столовую.) Фогт. И пунш еще!.. Доктор Стокман. Да, усаживайся, вот славно будет. Фогт. Спасибо, я никогда не участвую в пирушках... Доктор Стокман. Да какая же это пирушка! Фогт. Однако... (Смотрит в столовую.) Удивительно, как это они могут поглощать столько! Доктор Стокман (потирая руки). Просто любо-дорого смотреть, как молодежь ест! Всегда у них аппетит! Так оно и следует. Им надо есть! Набираться сил! Вот кому предстоит месить опару будущего, Петер. Фогт. Смею спросить, как это "месить"... как ты выражаешься? Доктор Стокман. А это ты спроси у молодежи... когда придет время. Мы-то, разумеется, этого уж не увидим. Само собой. Два таких старых хрыча, как мы с тобой... Фогт. Ну-ну, однако! Крайне странная манера выражаться... Доктор Стокман. Э, не ставь мне всякое лыко в строку, Петер. Надо тебе сказать... у меня так весело, приятно на душе. Чувствую себя невыразимо счастливым среди этой пробуждающейся, брызжущей изо всех пор молодой жизни. Это, право же, чудесное время, в которое мы живем! Вокруг нас как будто расцветает целый мир. Фогт. В самом деле? Ты находишь? Доктор Стокман. Тебе-то, конечно, это не так заметно, как мне. Ты всю жизнь прожил тут, в этих усло-(*538)виях, и впечатлительность у тебя притупилась. А я столько лет пробыл там, на севере, в захолустье, где почти не видать свежего человека, от которого можно было бы услышать живое слово, что на меня теперь все это производит такое впечатление, как будто я очутился в самом водовороте мирового города. Фогт. Гм... мирового города... Доктор Стокман. Ну, понятно, я знаю - условия жизни здесь мизерны в сравнении с многими другими местами. Но и здесь кипит жизнь с ее упованиями, с бесчисленным множеством задач, ради которых стоит работать, бороться, а э т о главное. (Кричит.) Катрине, почтальона не было? Фру Стокман (из столовой). Нет, никого не было. Доктор Стокман. И потом хороший заработок, Петер! Вот что научишься ценить, пожив, как мы, впроголодь... Фогт. Помилуй... Доктор Стокман. Да, да, поверь, нам не раз приходилось крутенько. А теперь живем, как помещики! Сегодня, например, у нас за обедом был ростбиф. Еще и на ужин осталось. Не отведаешь ли кусочек? Или дай хоть показать тебе его... Поди сюда... Фогт. Нет, нет, ни в коем случае... Доктор Стокман. Ну, так поди же сюда. Видишь, мы обзавелись скатертью? Фогт. Да, заметил. Доктор Стокман. И абажуром. Видишь? Все Катрине сэкономила. И комната сразу стала уютнее. Как ты находишь? Стань-ка вон там... нет, нет, не так. Ну вот, теперь так. Видишь, когда оттуда падает такой яркий свет, право, гостиная выходит преэлегантной. А? Фогт. Да, если можно позволить себе такого рода роскошь... Доктор Стокман. О да, теперь-то мюжно. Катрине говорит, что я зарабатываю почти как раз столько, сколько нам нужно на жизнь. Фогт. Почти - да! Доктор Стокман. Но человек науки ведь и вправе жить немножко пошире. Я уверен, что простой амтман* тратит в год куда больше моего. (*539) Фогт. Еще бы! Амтман, высшее административное лицо... Доктор Стокман. Ну, так скажем - простой коммерсант. Этот народ живет еще куда шире. Фогт. Таковы условия жизни. Доктор Стокман. В конце концов и я, право, не трачу денег зря, Петер. Но не лишать же мне себя истинного удовольствия - принимать у себя людей. Мне это, видишь ли, прямо необходимо. Столько лет я просидел там в глуши отшельником. Теперь для меня стало насущной потребностью общение с молодыми, смелыми, бодрыми людьми, свободомыслящими, полными жажды деятельности... А вон те там, что сидят и едят на доброе здоровье, как раз такого сорта. Мне бы хотелось, чтоб ты поближе узнал Ховстада... Фогт. Ах да, Ховстад сказал, что опять собирается напечатать какую-то твою статью. Доктор Стокман. Мою статью? Фогт. Да, о курорте. Статью, что ты писал еще зимой. Доктор Стокман. Ах, ту... да! Но ее я пока не хочу пускать. Фогт. Нет ? А по-моему, теперь как раз самое подходящее время. Доктор Стокман. Да, это так, положим, при обыкновенных обстоятельствах... (Ходит по комнате.) Фогт (следит за ним взглядом). А что же такого экстраординарного в данных обстоятельствах? Доктор Стокман (останавливаясь). Видишь, Петер, я, честное слово, не могу пока сказать тебе этого. Во всяком случае, не сегодня. Пожалуй, в данных обстоятельствах и много необыкновенного, а может, и ровно ничего. Весьма возможно, что все это одно воображение. Фогт. Признаюсь, это в высшей степени загадочно. Предвидится что-нибудь неприятное, что хотят скрыть от меня? Полагал бы, однако, что в качестве председателя правления курорта.... Доктор Стокман. А я полагал бы, что в качестве... Ну ладно, не вцепляться же нам друг другу в волосы, Петер. (*540) Фогт. Боже избави. У меня нет этой привычки вцепляться в волосы, как ты выражаешься. Но я должен неукоснительнейше настаивать на том, чтобы все мероприятия ставились на обсуждение по-деловому и проводились установленным порядком через законные власти. Я не могу допустить никаких обходов или подходов с заднего крыльца. Доктор Стокман. Разве я когда-нибудь прибегал к обходам или подходам? Фогт. Во всяком случае, у тебя врожденная склонность ходить своими особыми путями, а это в благоустроенном обществе почти столь же недопустимо. Отдельному человеку приходится, в самом деле, подчиняться интересам целого или, вернее, подчиняться властям, кои стоят на страже общего блага. Доктор Стокман. Весьма возможно. Но мне-то кой черт до этого? Фогт. Да вот этого-то как раз ты, милый Томас, по-видимому, и не желаешь себе усвоить. Но смотри, тебе еще когда-нибудь придется поплатиться за это, рано или поздно. Так и знай. Прощай. Доктор Стокман. Да ты просто спятил! Не туда заехал... Фогт. Ну, этого со мной не бывает. И вообще я просил бы избавить меня... (Кланяясь по направлению столовой.) Прощайте, невестка. Прощайте, господа. (Уходит.) Фру Стокман (входя в комнату). Ушел? Доктор Стокман. Да. Совсем взбеленился. Фру Стокман. Чем это ты опять рассердил его, милый Томас? Доктор Стокман. Да ровно ничем. Не может же он требовать, чтобы я давал ему отчет... прежде времени. Фру Стокман. А какого же отчета он от тебя требовал? Доктор Стокман. Гм... предоставь это мне, Катрине... Удивительно, что почтальона все нет. Ховстад, Биллинг и Хорстер встают из-за стола и входят в гостиную. Немного погодя за ними следуют Эйлиф и Мортен. Биллинг (потягиваясь). А-а! Убей меня бог... после такого ужина чувствуешь себя прямо новым человеком. (*541) Ховстад. А фогт, кажется, был не в духе сегодня? Доктор Стокман. Это все от желудка. Плохо варит у него. Ховстад. Особенно плохо, пожалуй, переваривает нас с "Народным вестником". Фру Стокман. Вы-то, кажется, ничего... довольно мирно разошлись с ним. Ховстад. Да, но это только так... вроде перемирия. Биллинг. Верно! Это слово исчерпывает положение. Доктор Стокман. Не надо забывать, что Петер человек одинокий, бедняга. Нет у него семьи, домашнего уюта; все только дела, дела. А потом эта треклятая чайная водица, которую он вечно лакает. Эй вы, мальчуганы! Подвигайте-ка стулья. Катрине, дадут нам сюда пуншу? Фру Стокман (направляясь в столовую). Сейчас подам. Доктор Стокман. Вы со мной на диван, капитан Хорстер. Такой редкий гость!.. Пожалуйста, садитесь, друзья. Мужчины садятся к столу. Фру Стокман приносит поднос с кипятильником, стаканами, графинами и прочими принадлежностями. Фру Стокман. Ну вот: тут и арак, и ром, и коньяк. Теперь пусть каждый сам себя угощает. (Отходит.) Доктор Стокман (берет стакан). Сумеем. (Приготовляет пунш.) И сигары сюда! Эйлиф, ты, небось, знаешь, где стоит ящик. А ты, Мортен, принеси мою трубку. Мальчики убегают в комнату направо. Я подозреваю, что Эйлиф иной раз таскает у меня сигары, но и виду не подаю. (Кричит.) Дай мне и шапочку мою, Мортен!.. Катрине, может быть, ты скажешь ему, куда я ее девал? А, он уже нашел ее! Мальчики приносят все, что было велено. Сделайте одолжение, друзья! Я, вы знаете, держусь своей трубки. Вот эта самая не раз странствовала со мной там по северу во всякую погоду и непогоду. (Чокаясь.) Ваше здоровье! А-а!.. Да, оно куда приятнее сидеть тут в тепле и уюте. (*542) Фру Стокман (занимаясь вязаньем). Вам скоро опять в путь, капитан Хорстер? Xорстер. На будущей неделе, я думаю, будем готовы. Фру Стокман. В Америку? Хорстер. Да, по-видимому. Биллинг. Так вам, значит, не удастся принять участие в местных выборах. Хорстер. Разве предстоят новые выборы? Биллинг. А вы не знаете? Хорстер. Нет, я в эти дела не мешаюсь. Биллинг. Но вы же интересуетесь общественными делами? Хорстер. Нет, я в них ничего не понимаю. Биллинг. Все-таки; надо, по крайней мере, участвовать в подаче голосов. Хорстер. Даже тем, кто ничего в этих делах не смыслит? Биллинг. Смыслит? То есть что вы хотите сказать? Общество - тоже вроде корабля. Весь экипаж должен участвовать в управлении им. Хорстер. Быть может, так полагается на суше, а на корабле из этого ничего путного не вышло бы. Xовстад. Странно, как мало моряки в большинстве случаев интересуются делами страны. Биллинг. Просто удивительно. Доктор Стокман. Моряки - что птицы перелетные. Они везде дома - и на юге и на севере. Зато тем энергичнее надо действовать нам, остальным, господин Ховстад. Не появится ли завтра в "Народном вестнике" чего-нибудь такого общественно полезного? Ховстад. По части городских дел - ничего. Но послезавтра я полагал пустить вашу статью... Доктор Стокман. Ах, черт, мою статью! Нет, слушайте, вам придется подождать с ней. Ховстад. Разве? А у нас и место сейчас есть, да и время, мне казалось, самое подходящее... Доктор Стокман. Да, да, оно, пожалуй, так, но все-таки вам придется пообождать. Потом я вам объясню... Из передней входит Петра в шляпе и пальто, с тетрадями под мышкой. (*543) Петра. Здравствуйте. Доктор Стокман. Здравствуй, Петра. И ты пришла? Обмен поклонами. Петра складывает свои вещи и тетради на стул у дверей. Петра. Вы вот тут сидите себе, угощаетесь, а я все на ногах, за работой... Доктор Стокман. Ну, теперь и ты присаживайся, угощайся. Биллинг. Приготовить вам стаканчик? Петра (подходя к столу). Спасибо, я лучше сама. Вы всегда приготовляете слишком крепко. Ах да, отец, у меня есть письмо тебе. (Идет к стулу, где лежат ее вещи.) Доктор Стокман. Письмо? От кого? Петра (ища в кармане пальто). Почтальон мне отдал... как раз когда я выходила из дому... Доктор Стокман (встает и идет к ней). И ты сейчас только собралась отдать? Петра. Но, право же, мне некогда было снова подниматься наверх. Изволь. Доктор Стокман (хватая письмо). Посмотрим, посмотрим, дочка. (Глядит на адрес.) Да, да, совершенно верно! Фру Стокман. Это самое ты так ждал, Томас? Доктор Стокман. Именно. Надо сейчас же пойти... Где бы взять свечу? Катрине! Опять в моей комнате нет лампы? Фру Стокман. Как же, горит у тебя на письменном столе. Доктор Стокман. Хорошо, хорошо. Извините меня, на минутку. (Уходит в комнату направо.) Петра. Что это может быть такое, мама? Фру Стокман. Не знаю. Последнее время он то и дело спрашивал, не было ли чего с почты. Биллинг. Вероятно, иногородний пациент... Петра. Бедный отец! Скоро его совсем завалят работой. (Приготовляет себе пунш.) Вот вкусно-то будет! Ховстад. У вас и сегодня были занятия в вечерней школе? (*544) Петра (отхлебывая). Два часа. Биллинг. Да утром четыре часа в институте?.. Петра (присаживаясь к дверям). Пять. Фру Стокман. А вечером предстоит еще поправлять тетрадки, как вижу. Петра. Целую кипу. Xорстер. И вы, по-видимому, совсем завалены работой. Петра. Да, но это хорошо. Такая славная усталость потом... Биллинг. А вам это нравится? Петра. Да, так крепко спится зато. Мортен. Ты, верно, ужасная грешница, Петра? Петра. Грешница? Мортен. Ну да... что работаешь так много. Господин Рерлун говорит, что работа - это наказание за наши грехи. Эйлиф (презрительно фыркает). Какой ты глупый, что веришь этому! Фру Стокман. Ну-ну, Эйлиф! Биллинг (смеясь). Нет, это чудесно! Xовстад. А тебе не хочется так много работать, Мортен? Мортен. Нет. Xовстад. Кем же хотелось бы тебе быть? Мортен. Лучше всего викингом. * Эйлиф. Так ведь тебе бы пришлось быть язычником! Мортен. Ну и пусть бы я был язычником. Биллинг. Я с тобой согласен, Мортен! Скажу то же самое. Фру Стокман (делая знак ему). Ну, конечно, нет, господин Биллинг! Биллинг. Убей мейя бог!.. Я и в самом деле язычник и горжусь этим. Увидите, скоро мы все будем язычниками. Мортен. И тогда можно будет делать все, что захочется? Биллинг. То есть, видишь ли, Мортен... Фру Стокман. Подите-ка теперь к себе, мальчуганы, у вас, верно, еще не все уроки готовы на завтра. (*545) Эйлиф. Мне-то еще можно было бы посидеть... Фру Стокман. Нет, и тебе нельзя. Ступайте оба. Мальчики прощаются и уходят в комнату налево. Xовстад. Так вы полагаете, что мальчикам вредно слушать такие разговоры? Фру Стокман. Уж не знаю, но мне это не по душе. Петра. Ну, мама, это, право, совсем нелепо. Фру Стокман. Может быть. Но раз мне не по душе?.. По крайней мере не у нас дома. Петра. Столько неправды и дома и в школе. Дома надо молчать, а в школе нам приходится прямо лгать детям. Хорстер. Вам приходится лгать? Петра. Или вы думаете, нам не приходится учить их многому, во что мы сами не верим? Биллинг. Это уж вернее верного. Петра. Будь только у меня средства, я бы открыла свою школу и там бы все иначе поставила. Биллинг. Ну, какие там средства!... Xорстер. Если вам так этого хочется, фрекен Стокман, то помещение я могу вам предоставить. Старый большой дом покойного отца стоит почти пустой. В нижнем этаже огромная зала... Петра (смеясь). Да, да, спасибо вам. Только вряд ли что-нибудь выйдет из этого. Xовстад. Нет, фрекен Петра скорее, кажется, перейдет в наш лагерь - газетных работников. Ах да, успели ли вы просмотреть английский рассказ, который обещали перевести для нашей газеты? Петра. Нет еще, но не бойтесь - получите вовремя. Доктор Стокман (выходит из кабинета, размахивая распечатанным конвертом). Ну, господа, вот так новость для города! Биллинг. Новость? Фру Стокман. Какая же новость? Доктор Стокман. Большое открытие, Катрине! Xовстад. Да? Фру Стокман. И это ты его сделал? Доктор Стокман. Именно. (Расхаживая по комнате.) Пусть-ка теперь по обыкновению скажут, что все это (*546) одни пустые выдумки да сумасбродные затеи! Небось, остерегутся! Ха-ха! Остерегутся, я думаю! Петра. Да скажи же, в чем дело, отец! Доктор Стокман. Дай срок, дай срок, все узнаете. Ах, будь тут сейчас Петер! Да, вот и видно, как мы, люди, можем иногда быть слепы... словно кроты. Xовстад. Что вы, собственно, хотите сказать, господин доктор? Доктор Стокман (останавливаясь у стола). Не все ли здесь того мнения, что наш городок - здоровое место? Xовстад. Само собой понятно. Доктор Стокман. Даже необычайно здоровое место... которое следует усерднейшим образом рекомендовать и больным и здоровым. Фру Стокман. Но, милый Томас... Доктор Стокман. Мы так и делали... рекомендовали, расхваливали. Я писал и в "Народном вестнике", и в брошюрах... Xовстад. Ну да, и что же? Доктор Стокман. Затем у нас есть водолечебница, называемая и главной артерией, и жизненным нервом города, и черт знает еще чем!.. Биллинг. "Бьющимся сердцем города"... как я раз выразился при одном торжественном случае... Доктор Стокман. Ну вот, вот. А знаете ли вы, что такое, в сущности, эта грандиозная, великолепная хваленая водолечебница, стоившая таких громадных денег, знаете ли вы, что она такое? Xовстад. Нет. Что же она такое? Фру Стокман. Ну, что же она?.. Доктор Стокман. Заразная яма. Петра. Водолечебница, отец! Фру Стокман (одновременно). Наша водолечебница! Xовстад (так же). Но, доктор... Биллинг. Прямо невероятно! Доктор Стокман. Вся водолечебница - повапленный гроб, полный заразы! Опасность для здоровья - сильнейшая! Вся эта мерзость из Мельничной долины... вся эта вонючая гадость... заражает воду, которая идет по водопро-(*547)водным трубам в здание, где пьют воды. И эта же ядовитая дрянь просачивается на берегу... Хорстер. Где морские купанья? Доктор Стокман. Именно. Xовстад. Откуда у вас такая уверенность, господин доктор? Доктор Стокман. Я изучил все условия самым добросовестным образом. О, я долго носился с этим подозрением. В прошлом году у нас были какие-то странные, необъяснимые заболевания среди приезжих больных... тифозные и гастрические случаи... Фру Стокман. Да, да, были, были. Доктор Стокман. Мы тогда полагали, что гости привезли заразу с собой. Но потом... зимою... я стал смотреть на дело иначе. И принялся исследовать воду, насколько было возможно. Фру Стокман. Так вот с чем ты так возился! Доктор Стокман. Да, уж можно сказать, повозился, Катрине! Но где тут достать все нужные приборы и прочие приспособления? Вот я и послал пробы и питьевой воды и морской в университет для точного химического анализа. Ховстад. И теперь получили его? Доктор Стокман (показывая письмо). Вот!.. Констатировано содержание гнилостных органических веществ в воде... масса бактерий. Так что вода эта безусловно вредна для здоровья... и при внутреннем и при наружном употреблении. Фру Стокман. Вот счастье, что ты вовремя открыл это! Доктор Стокман. Что и говорить! Ховстад. Что же вы намерены теперь делать, доктор? Доктор Стокман. Разумеется, постараться поправить дело. Ховстад. Так это возможно? Доктор Стокмаи. Необходимо. Не то вся лечебница пропала, погибла. Но этого нечего бояться. Я вполне уяснил себе, что именно следует предпринять. Фру Стокман. Но как это ты держал все в таком секрете, милый Томас? (*548) Доктор Стокман. А что же мне было - рыскать по городу да болтать прежде, чем я вполне убедился? Нет, спасибо, я не такой дурак. Петра. Ну, нам-то, домашним... Доктор Стокман. Ни единой душе. Но завтра можешь забежать к "барсуку"... Фру Стокман. Ах, Томас!.. Доктор Стокман. Ну-ну, скажем, к дедушке. Вот удивится старик! Он ведь считает меня полоумным. Да и не он один, а многие, как я успел заметить. Ну, теперь эти добрые люди увидят... Покажу я им... (Ходит по комнате, потирая руки.) Вот кутерьма-то поднимется в городе, Катрине! Представить себе не можешь. Всю водопроводную сеть придется перекладывать заново! Xовстад. Всю сеть?.. Доктор Стокман. Само собой. Приемник лежит слишком низко, - надо перенести его значительно выше. Петра. Значит, ты был прав тогда! Доктор Стокман. Да, ты помнишь, Петра? Я писал тогда, протестовал... когда они еще только приступали к прокладке. Но никто меня слушать не хотел. Ну и задам же я им теперь!.. Я ведь, естественно, составил целый доклад правлению курорта. Уже с неделю готов у меня. Я только дожидался этого письма. А теперь сейчас же отправлю доклад. (Уходит к себе и затем возвращается с небольшой пачкой исписанных листков.) Вот! Целых четыре мелко исписанных листа! И письмо это приложу... Газету, Катрине! Дай во что завернуть... Хорошо. Вот так. Отдай это... э-э... (Топнув ногой.) Ну, черт, как ее там зовут?.. Отдай, словом, девушке и вели сейчас же снести к фогту. Фру Стокман уходит с пакетом через столовую. Петра. А что, по-твоему, скажет дядя Петер, отец? Доктор Стокман. Он-то что скажет? Да, ему, верно, останется только радоваться обнаружению такой важной истины. Xовстад. Вы позволите поместить в "Народном вестнике" маленькую заметку о вашем открытии? Доктор Стокман. И еще спасибо вам скажу. (*549) Xовстад. Желательно ведь, чтобы публика узнала об этом возможно скорее. Доктор Стокман. Без сомнения. Фру Стокман (возвращается). Девушка пошла. Биллинг. Убей меня бог, если вы не будете у нас первым человеком в городе, господин доктор! Доктор Стокман (весело прохаживаясь по комнате). Э, что там! В сущности, я ведь только исполнил свой долг. Мне посчастливилось откопать клад, вот и все. Но, конечно... Биллинг. Ховстад, как по-вашему, не следует ли городу почтить доктора Стокмана процессией с флагами? Ховстад. Во всяком случае, я подниму этот вопрос. Биллинг. А я поговорю насчет этого с Аслаксеном. Доктор Стокман. Нет, друзья мои, бросьте свои затеи. Я знать не хочу никаких таких фокусов. И если бы правлению курорта вздумалось прибавить мне по этому случаю жалованья, я не приму. Слышишь, Катрине,- не приму. Фру Стокман. И хорошо сделаешь, Томас. Петра (поднимая стакан). За здоровье отца! Ховстад и Биллинг. За ваше здоровье, господин доктор! Хорстер (чокаясь с доктором). Дай вам бог удачи! Доктор Стокман. Спасибо, спасибо, дорогие друзья. Я сердечно рад... Отрадно ведь сознавать, что сослужил службу своему родному городу и своим согражданам. Ура, Катрине! (Обвивает ее шею руками и кружится с ней по комнате.) Фру Стокман вскрикивает и отбивается. Общий смех, хлопанье в ладоши и крики "ура" в честь доктора. Мальчики высовывают головы из дверей. ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ Та же комната. Дверь в столовую затворена. Утро. Фру Стокман (с запечатанным письмом в руке выходит из столовой, идет к двери первой комнаты направо и заглядывает туда). Ты дома, Томас? Доктор Стокман (из кабинета). Только что вернулся. (Входит.) Что-нибудь есть? Фру Стокман. Письмо от твоего брата. (Передает ему письмо.) Доктор Стокман. Ага! Посмотрим. (Вскрывает и читает.) "Возвращая при сем присланную рукопись..." (Бормочет вполголоса, читая дальше.) Гм... Фру Стокман. Что же он пишет? Доктор Стокман (пряча письмо в карман). Да ничего, кроме того, что сам зайдет около полудня. Фру Стокман. Так ты смотри, не забудь - оставайся дома. Доктор Стокман. Можно. Я уже закончил свои утренние визиты. Фру Стокман. Ужасно любопытно узнать, как он это примет. Доктор Стокман. Увидишь, ему не очень-то по вкусу придется, что это я открыл, а не он сам. Фру Стокман. Так и ты этого боишься? Доктор Стокман. Ну, в сущности, ему это будет на руку, понимаешь? Но все-таки... Петер так и трясется, как бы кто другой, кроме него, не оказался полезным городу. Фру Стокман. Но знаешь что, Томас? В таком случае... будь умницей и подели с ним честь пополам. Нельзя (*551) разве представить дело так, будто он навел тебя на мысль?.. Доктор Стокман. Да по мне все едино. Только бы как-нибудь поправить самое дело, а там... Старый Мортен Хиль (высовывает голову из дверей передней, пытливо озирается, посмеивается про себя и затем лукаво спрашивает). Это правда? Фру Стокман (идя к нему). Отец... ты! Доктор Стокман. Да неужели тесть? Здравствуйте, здравствуйте! Фру Стокман. Войди же. Мортен Хиль. Если правда - ладно, а то уйду. Доктор Стокман. Да что правда-то? Мортен Хиль. Эта ерунда с водопроводом. Правда, что ли? Доктор Стокман. Разумеется, правда. Но в ы - т о как узнали? Мортен Хиль (входя). Петра забежала ко мне по дороге в школу... Доктор Стокман. Да ну? Мортен Хиль. Да-а. И рассказала... Я было подумал, не морочит ли она меня... да нет, не похоже на нее. Доктор Стокман. Ну как вы могли подумать! Мортен Хиль. О, верить никому нельзя, - оглянуться не успеешь, как в дураках останешься... Так это все-таки правда? Доктор Стокман. Совершенная правда. Да присядьте вы, тесть! (Усаживает его на диван.) Вот счастье для города, не правда ли?.. Мортен Хиль (едва удерживаясь от смеха). Счастье для города? Доктор Стокман. Ну да, что я сделал это открытие вовремя... Мортен Хиль (по-прежнему). Да, да, да! Но вот никогда бы не подумал, что вы сыграете такую шутку с родным братом. Доктор Стокман. Шутку?.. Мортен Хиль (опираясь подбородком на руки, сложенные на набалдашнике трости, и лукаво подмигивает доктору). В чем, бишь, дело? В водопроводных трубах завелись этакие козявки? (*552) Доктор Стокман. Да, бактерии. Мортен Xиль. И страсть сколько их там развелось, говорит Петра. Тьма-тьмущая? Доктор Стокман. Да, да, пожалуй, сотни тысяч. Мортен Xиль. И видеть их никто не видит - так, что ли? Доктор Стокман. Да, видеть их нельзя. Мортен Хиль (смеясь тихим клокочущим смешком). Лучше этого, черт меня побери, я еще не слыхивал от вас. Доктор Стокман. То есть... как это понять? Мортен Хиль. Только вам никогда в жизни не втемяшить этого фогту. Доктор Стокман. Ну, это мы увидим. Мортен Хиль. Или вы думаете, он так глуп? Доктор Стокман. Я думаю, что весь город будет так глуп. Мортен Хиль. Весь город! Да, чего доброго, право слово! Но так им и надо, так и надо. Хотели быть умнее нас, стариков. Выпихнули меня из правления. Да, да, выпихнули, как собаку! Забаллотировали! Так вот же им! Сыграйте с ними шутку, Стокман! Доктор Стокман. Но послушайте же, тесть... Мортен Хиль. Сыграйте шутку, говорю вам. (Встает.) Коли вам удастся посадить фогта с его друзьями в лужу, я сию же минуту дам сто крон в пользу бедных. Доктор Стокман. А, это очень мило с вашей стороны. Мортен Хиль. Да, вы понимаете, мне не из чего особенно раскошеливаться, но, коли вам это удастся, уж не пожалею раздать бедным к рождеству с полсотенки. Из передней входит Ховстад. Ховстад. Здравствуйте! (Останавливаясь.) Ах, извините... Доктор Стокман. Ничего, входите, входите. Мортен Хиль (опять с тем же смехом). И он! И он заодно? Ховстад. То есть в каком смысле? Доктор Стокман. Разумеется, заодно. (*553) Мортен Хиль. Так я и думал! Пойдет в газеты. И ловкач же вы, Стокман! Ну, налаживайте дело, а я себе пойду. Доктор Стокман. Да посидите вы, тесть. Мортен Хиль. Нет, пойду теперь. А вы хорошенько их, хорошенько. Не бойтесь, в накладе не останетесь. (Уходит.) Фру Стокман провожает его. Доктор Стокман (смеясь). Представьте себе, старик ни слову не верит насчет водопровода. Ховстад. Так он насчет этого?.. Доктор Стокман. Да, мы об этом с ним толковали. И вы, пожалуй, по этому же поводу пришли? Ховстад. Да, да. Можете уделить мне минутку-другую, господин доктор? Доктор Стокман. Сколько угодно, дорогой мой. Ховстад. Что-нибудь слышали уже от фогта? Доктор Стокман. Нет еще. Сам потом зайдет. Ховстад. Я таки пораздумал со вчерашнего вечера над этим делом. Доктор Стокман. Ну? Ховстад. Для вас, как врача и человека науки, этот случай с водопроводом нечто такое - само по себе. Я хочу сказать, вам не приходит на ум, что дело это находится в самой тесной связи с многими другими вопросами? Доктор Стокман. То есть как это? Присядемте, дорогой мой... Нет, на диван. Ховстад садится на диван, доктор - в кресло по другую сторону стола. Ну? Так вы, значит, полагаете... Ховстад. Вы говорили вчера, что причина порчи воды - загрязненность почвы. Доктор Стокман. Да, без сомнения, источник зла - заразное болото в Мельничной долине. Ховстад. Извините, господин доктор, а я думаю, источник совсем в ином болоте. Доктор Стокман. Что же это за болото? (*554) Xовстад. Болото, в котором погрязло и гниет все наше городское общественное самоуправление. Доктор Стокман. Однако, черт побери, господин Ховстад, куда вы хватили! Xовстад. Все городские дела мало-помалу забрала в свои руки кучка чиновников... Доктор Стокман. Ну, не все же они чиновники. Ховстад. Нет, но те, которые сами не чиновники, во всяком случае, друзья и сторонники чиновников. Это все богатые люди, люди, принадлежащие к старинным, именитым фамилиям города. Вот кто правит нами. Доктор Стокман. Да, но они ведь, по правде сказать, способные, дельные люди. Ховстад. Доказательство этому - прокладка водопровода там, где они его проложили? Доктор Стокман. Нет, это, само собой, с их стороны была большая глупость. Но ведь она будет исправлена. Ховстад. Вы думаете... не будет никаких зацепок? Доктор Стокман. Будут они или не будут, а дело должно быть сделано во всяком случае. Ховстад. Да, если пресса возьмется за него. Доктор Стокман. Не будет нужды, дорогой мой. Я уверен, что брат мой... Ховстад. Извините, господин доктор, но я хочу вас предупредить, что намерен серьезно взяться за это дело. Доктор Стокман. В газете? Ховстад. Да. Когда я принял "Народный вестник", у меня было намерение во что бы то ни стало прорвать этот заколдованный круг старых упрямых мумий, которые забрали себе всю власть. Доктор Стокман. Но вы сами же рассказывали мне, чем это кончилось. Вы едва не погубили газету. Ховстад. Да, тогда пришлось сложить оружие, это совершенно верно. Тогда можно было опасаться, что курорта не создать, если те люди падут. Но теперь он создан, и без этих знатных господ можно обойтись. Доктор Стокман. Обойтись - да, но мы все-таки многим обязаны им. (*555) Ховстад. Им и будет воздана должная честь. Но публицист-демократ, как я, не может упустить такого случая. Надо пошатнуть эту басню насчет непогрешимости заправил. Это суеверие надо искоренить, как всякое другое. Доктор Стокман. Насчет этого я согласен с вами от всей души, господин Ховстад; если это суеверие, то долой его. Ховстад. Мне не очень хотелось бы задевать фогта - он ваш брат. Но и вы, верно, того же мнения, что истина прежде всего. Доктор Стокман. Само собой, само собой... (С жаром.) Но все же!.. Все же!.. Ховстад. Вы не перетолкуйте моих побуждений в дурную сторону. Я не своекорыстнее и не честолюбивее большинства людей. Доктор Стокман. Но, дорогой мой... кому же это придет в голову? Ховстад. Я из простого звания, как вы знаете, и имел-таки возможность узнать главные нужды низших слоев общества, а это важно, чтобы принимать участие в управлении общественными делами, господин доктор. Это развивает и способности, и знания, и чувство личного достоинства.. Доктор Стокман. Я это отлично понимаю... Ховстад. Да, и вот мне кажется, что упустить удобный случай поднять и освободить народ, малых сих, униженных и угнетенных, - большой грех для журналиста. Я хорошо знаю, что в лагере сильных это назовут подстрекательством с моей стороны и тому подобными именами, но пусть их.. Лишь бы совесть у меня была чиста... Доктор Стокман. Именно! Именно так, милейший господин Ховстад. Но все-таки... черт!.. Стучат. Войдите! В дверях передней показывается Аслаксен. Одет скромно, но прилично, в черной паре, в белом, несколько помятом галстуке, в перчатках и с цилиндром в руках. Аслаксен (кланяясь). Прошу прощения, господин доктор, что взял на себя смелость... (*556) Доктор Стокман (встает). Глядите-ка, да ведь это хозяин типографии Аслаксен! Аслаксен. Я самый, господин доктор. Ховстад. Вы не за мной ли, Аслаксен? Аслаксен. Нет, я не знал, что застану вас тут. Мне, собственно, с самим доктором... Доктор Стокман. Чем могу быть полезен? Аслаксен. Правда ли, что я слышал от господина Биллинга... будто господин доктор задумал выхлопотать нам водопровод получше? Доктор Стокман. Да, для водолечебницы. Аслаксен. Так, так, понимаю. Так вот я и пришел сказать, что это дело я готов поддерживать всеми силами. Ховстад (доктору). Видите? Доктор Стокман. Сердечное вам спасибо за это, но... Аслаксен. Потому что вам, пожалуй, не лишнее будет иметь за собою нас, мелких обывателей. Мы составляем тут в городе в некотором роде сплоченное большинство... когда захотим, то есть. А всегда хорошо иметь за собой большинство, господин доктор. Доктор Стокман. Бесспорно; но только я не могу себе представить, чтобы тут понадобились какие-нибудь особые меры. Мне кажется, самое дело столь просто и ясно... Аслаксен. Ну-у, все-таки, пожалуй, не лишнее; я ведь хорошо знаю наших местных заправил. Власть имущие не больно-то охотно сдаются на предложения, которые идут не от них самих. Вот я и думаю, что не мешало бы нам устроить маленькую демонстрацию. Ховстад. Вот-вот, именно. Доктор Стокман. Демонстрацию, вы говорите? Да какую же, собственно? Аслаксен. Разумеется, весьма умеренную, господин доктор; я всегда за умеренность, потому что умеренность - первая добродетель гражданина... насколько я, то есть, понимаю. Доктор Стокман. Вы и славитесь этим, господин Аслаксен. (*557) Аслаксен. Да, мне думается, я смею это сказать. А это дело с водопроводом - очень уж оно важно для нас, мелких обывателей. Водолечебница обещает ведь стать золотым дном для города. Заведением этим нам всем предстоит кормиться, особенно же нам, домохозяевам. Оттого-то мы и готовы поддержать его, чем только можем. А так как я старшина союза домохозяев... Доктор Стокман. Да?.. Аслаксен. И кроме того агент "Общества друзей трезвости"... Да, доктору, верно, известно, что я стою за трезвость? Доктор Стокман. Само собой. Аслаксен. Так вот понятно, что мне приходится встречаться со многими людьми. И так как меня знают за благомыслящего и соблюдающего законность гражданина, - как сказал сам доктор, - то я кое-что и значу у нас в городе... пользуюсь некоторым влиянием... если позволено будет так выразиться. Доктор Стокман. Я это очень хорошо знаю, господин Аслаксен. Аслаксен. Так вот для меня нехитрое дело оборудовать хотя бы, к примеру, адрес, коли на это пойдет. Доктор Стокман. Адрес, вы говорите? Аслаксен. Да, в некотором роде благодарственный адрес от городских обывателей за то, что вы подняли этот важный для общества вопрос. Само собой, адрес должен быть составлен с подобающей умеренностью... чтобы не задеть местные власти... и вообще власть имущих, так сказать. А только соблюсти это - и уж никто к нам придираться не может, не так ли? Ховстад. Ну, если бы им и не совсем по вкусу пришлось... Аслаксен. Нет, нет, нет, нельзя задевать начальство, господин Ховстад. Никакой оппозиции против лиц, от которых мы так зависим. Я уже проучен по этой части; ничего путного из этого никогда не выходит. Но благоразумные, чистосердечные заявления граждан не могут быть воспрещены никому. Доктор Стокман (жмет ему руку). Не могу высказать вам, любезнейший господин Аслаксен, как сердечно (*558) я рад встретить такое сочувствие среди своих сограждан. Я так рад... так рад!.. А что вы скажете насчет рюмочки хереса? А? Аслаксен. Нет, премного благодарствую. Я не употребляю крепких напитков. Доктор Стокман. Ну, а что вы скажете насчет стакана пива? Аслаксен. Благодарствуйте, и от этого откажусь, господин доктор, - я ничего не употребляю в такую раннюю пору. А теперь пойду поговорить кое с кем из домохозяев и подготовить настроение. Доктор Стокман. Это чрезвычайно любезно с вашей стороны, господин Аслаксен, но я все-таки не могу взять в толк надобности всех этих приготовлений. Мне сдается, дело пойдет своим чередом, само собой. Аслаксен. Наши власти туги на подъем, господин доктор. Сохрани бог, чтобы я это в укор кому говорил, но... Xовстад. Завтра мы расшевелим их в газете, Аслаксен. Аслаксен. Только без крайностей, господин Ховстад. Соблюдайте умеренность, иначе вам не сдвинуть их с места. Можете положиться на мой совет; я таки набрался опыта в школе житейской... Ну, так я прощусь с доктором. Теперь вы знаете, что мы, мелкие обыватели, во всяком случае, за вас горой. На вашей стороне сплоченное большинство, господин доктор. Доктор Стокман. Спасибо за это, дорогой мой господин Аслаксен. (Протягивает ему руку.) Прощайте, прощайте. Аслаксен. А вы не зайдете в типографию, господин Ховстад? Ховстад. Я после приду, у меня еще есть дельце. Аслаксен. Так, так. (Кланяется и уходит.) Доктор Стокман провожает его в переднюю. Ховстад (когда доктор возвращается). Ну, что скажете теперь, господин доктор? Не пора, по-вашему, проветрить у нас немножко, встряхнуть всю эту косность, половинчатость, трусость? (*559) Доктор Стокман. Вы намекаете на типографщика Аслаксена? Ховстад. Да, на него. Он один из погрязших в болоте... каким бы ни был почтенным человеком вообще. И таково у нас большинство - ни шатко ни валко, и нашим и вашим. Из-за всевозможных соображений да сомнений никогда не смеют сделать решительного шага! Доктор Стокман. Но Аслаксен, кажется, проявил такое искреннее доброжелательство. Ховстад. Есть вещь, которую я еще больше ценю: готовность постоять за себя с полной уверенностью в себе. Доктор Стокман. Я вполне с вами согласен. Ховстад. Вот отчего я и хочу воспользоваться случаем - не удастся ли нам хоть теперь раззадорить наших благомыслящих граждан. Надо расшатать в городе этот культ авторитетов. Надо открыть глаза всем избирателям на эту непозволительную, огромную ошибку с водопроводом. Доктор Стокман. Хорошо. Раз вы полагаете, что это нужно для общего блага, то пусть так и будет! Но не раньше, чем я поговорю с братом. Ховстад. Я на всякий случай тем временем набросаю статейку от имени редакции. И если затем фогт не пожелает двинуть дело... Доктор Стокман. Но как вы можете предполагать?.. Ховстад. Довольно правдоподобное предположение. Так, значит, т_о_г_д_а... Доктор Стокман. Тогда я обещаю вам... Слушайте, тогда вы можете напечатать мой доклад... весь целиком. Ховстад. Вы позволите? Даете слово? Доктор Стокман (подавая ему рукопись). Вот он. Берите его. Не беда ведь, если вы его прочтете. А потом вернете мне его обратно. Ховстад. Хорошо, хорошо, не беспокойтесь. И до свидания, господин доктор. Доктор Стокман. До свидания, до свидания. Вот увидите, все пойдет гладко, господин Ховстад, как по маслу. (*560) Ховстад. Гм!.. Увидим. (Кланяется и уходит через переднюю.) Доктор Стокман (прохаживаясь по комнате, заглядывает в столовую). Катрине!.. А, ты уже дома, Петра? Петра (входит). Только что из школы. Фру Стокман (входит). Он все еще не приходил? Доктор Стокман. Петер? Нет. Но я тут имел беседу с Ховстадом. Открытие мое совсем его захватило. Оказывается, оно имеет куда более широкое значение, чем я сначала думал. И он предоставит в мое распоряжение свою газету, если бы это понадобилось. Фру Стокман. А ты думаешь, понадобится? Доктор Стокман. Отнюдь нет. Но все же можно гордиться, имея на своей стороне свободомыслящую, независимую печать. И еще, представь, заходил старшина союза домохозяев. Фру Стокман. Да? А он зачем? Доктор Стокман. Тоже поддержать меня. Все готовы поддержать меня в случае чего, Катрине... Знаешь, кто стоит за мной? Фру Стокман. За тобой? Нет. Кто же это стоит за тобой? Доктор Стокман. Сплоченное большинство. Фру Стокман. Вот как. А это хорошо, Томас? Доктор Стокман. Я полагаю. (Потирает руки и ходит по комнате.) Да, боже ты мой, отрадно оказаться братски солидарным со своими согражданами! Петра. И быть в состоянии сделать столько хорошего, полезного, отец! Доктор Стокман. И вдобавок - для своего родного города! Фру Стокман. Звонок. Доктор Стокман. Это, верно, он. Стук в дверь. Войдите. Фогт (входит из передней). Здравствуйте! Доктор Стокман. Добро пожаловать, Петер! Фру Стокман. Здравствуйте, зять! Как поживаете? (*561) Фогт. Спасибо. Ничего себе. (Доктору.) Мне вручили вчера в неприсутственное время твой доклад по поводу водоснабжения нашего курорта. Доктор Стокман. Да. Ты его прочел? Фогт. Прочел. Доктор Стокман. И что ты скажешь на это? Фогт (бросая взгляд в сторону). Гм... Фру Стокман. Пойдем, Петра. (Уходит с Петрой в комнату налево.) Фогт (после некоторой паузы). Разве необходимо было вести все эти расследования у меня за спиной? Доктор Стокман. Да, пока у меня не было полной уверенности... Фогт. А теперь, по-твоему, она у тебя есть? Доктор Стокман. Верно, ты и сам успел убедиться в этом. Фогт. И ты намерен представить этот акт дирекции курорта как официальный документ? Доктор Стокман. Ну да. Надо же что-нибудь предпринять. И дело не терпит. Фогт. Ты в своем докладе, по обыкновению, прибегаешь к резким выражениям. Говоришь, например, что мы хронически отравляем приезжих. Доктор Стокман. Да как же сказать иначе, Петер? Ты подумай только - зараженную воду и внутрь и снаружи! И все это бедным хворым людям, которые прибегают к нам в надежде на излечение и платят нам за это втридорога. Фогт. И в своем изложении дела ты приходишь к тому выводу, что мы должны устроить канализацию для удаления указанных нечистот из Мельничной долины, а также переложить заново всю водопроводную сеть. Доктор Стокман. А ты знаешь иной выход? Я другого не знаю. Фогт. Я заходил утром к городскому инженеру. И - скорее в виде шутки - сообщил ему эти предположения как нечто такое, что может быть внесено на наше рассмотрение... когда-нибудь, со временем. Доктор Стокман. Когда-нибудь, со временем? (*562) Фогт. Он, разумеется, только улыбнулся моей предполагаемой экстравагантности. Ты дал ли себе труд подумать, во что обойдутся предлагаемые тобой мероприятия? Согласно собранным сведениям, расходы, вероятно, достигли бы нескольких сот тысяч крон. Доктор Стокман. Неужто так дорого? Фогт. Да. Но не это еще хуже всего. А вот что: работы потребовали бы не меньше двух лет. Доктор Стокман. Двух лет, говоришь? Целых двух лет? Фогт. По меньшей мере. А тем временем что нам делать с водолечебницей? Закрыть, что ли? И пришлось бы. Или, ты думаешь, кто-нибудь заглянет к нам, раз пройдет слух, будто бы вода вредна для здоровья? Доктор Стокман. Да ведь так и есть - она вредна, Петер. Фогт. И все это как раз теперь, когда курорт начинает расцветать. Соседние города тоже имеют некоторые данные превратиться в курорты. Ты думаешь, они не приложат немедленно всех стараний, чтобы отвлечь весь поток гостей к себе? Без всякого сомнения. А мы сядем на мель. Весьма вероятно, что пришлось бы совсем упразднить это дорогое сооружение. И вот ты разорил бы свой родной город. Доктор Стокман. Я... разорил?.. Фогт. Если городу предстоит сколько-нибудь сносное будущее, то исключительно благодаря водолечебнице. И ты, конечно, понимаешь это не хуже меня. Доктор Стокман. И что же, по-твоему, делать? Фогт. Я из твоего доклада отнюдь не вынес убеждения, чтобы условия водоснабжения курорта были столь неблагоприятны, как ты их рисуешь. Доктор Стокман. Да они скорее еще хуже! Или, во всяком случае, ухудшатся к лету, когда наступит теплая погода. Фогт. Как сказано, я полагаю, что ты значительно преувеличиваешь. Сведущий врач обязан принять соответствующие меры... уметь предупредить вредоносное влияние или парализовать его, если оно станет вполне очевидным. Доктор Стокман. А затем?.. Что дальше?.. (*563) Фогт. Сооруженная водопроводная сеть - существующий факт, и с ним, само собой, надлежит считаться. Но, вероятно, дирекция в свое время не откажется обсудить, какие тут при посильных материальных жертвах возможны исправления и улучшения. Доктор Стокман. И ты думаешь, я пойду на такую низость? Фогт. Низость? Доктор Стокман. Ну да, это была бы низость... обман, ложь, прямое преступление против публики, против всего общества! Фогт. Я, как уже отмечено, не мог вынести убеждения, что положение вещей действительно грозит такой уж непосредственной опасностью. Доктор Стокман. Нет, ты вынес! Иначе и быть не может. Мой доклад так убийственно ясен и убедителен! Я это знаю! И ты отлично знаешь это, Петер, да только сознаться не хочешь. Ведь это ты тогда настоял на своем, чтобы и здание водолечебницы и водопровод были сооружены там, где они теперь находятся. И вот э т о - т о... этот твой треклятый промах и не дает тебе сознаться. Или, думаешь, я тебя не раскусил? Фогт. А если б даже и так? Если я, быть может, несколько щепетилен относительно своей репутации, так это в интересах города. Не опираясь на нравственный авторитет, я не могу управлять делами так, как того требуют соображения, имеющие в виду общее благо. Потому - и по различным иным причинам - для меня важно, чтобы доклад твой не был представлен дирекции курорта. Его нужно задержать ради общего блага. Впоследствии я сам представлю дело на обсуждение, и мы сделаем все возможное без шума. Но чтобы ничего... ни единого слова об этой злополучной истории не было доведено до сведения публики. Доктор Стокман. Ну, этому-то теперь уж не помешать, мой любезный Петер. Фогт. Нужно и должно помешать. Доктор Стокман. Не удастся, говорю я. Слишком многие уже знают. (*564) Фогт. Знают! Кто? Уж не эти ли господа из "Народного вестника"? Доктор Стокман. Ну да, и они. Свободомыслящая, независимая пресса постарается заставить вас исполнить свой долг. Фогт (после небольшой паузы). Ты чрезвычайно опрометчив, Томас. Ты не подумал, какие последствия это может иметь для тебя лично? Доктор Стокман. Последствия? Последствия для меня? Фогт. Для тебя и для твоей семьи, да. Доктор Стокман. Какого черта ты хочешь сказать? Фогт. Я полагаю, что я всегда и во всем поступал, как полагается доброжелательному, готовому помогать тебе брату. Доктор Стокман. Да, это так, и спасибо тебе за это. Фогт. Не об этом речь. Меня отчасти вынуждали... собственные интересы. Я всегда питал надежду, что мне удастся некоторым образом обуздать тебя, если я буду содействовать улучшению твоего экономического положения. Доктор Стокман. Что такое? Так ты только из личных интересов? Фогт. Отчасти, говорю я. Для официальных лиц крайне неудобно иметь близкого родственника, который то и дело компрометирует себя. Доктор Стокман. И, по-твоему, я это делаю?.. Фогт. К сожалению, делаешь, сам того не ведая. У тебя беспокойный, задорный, мятежный нрав. И еще эта злосчастная страсть опубликовывать свои мнения по всякому удобному и неудобному поводу. Чуть мелькнет у тебя в, голове что-нибудь такое - и пошел писать!.. Готова статья в газету или целая брошюра. Доктор Стокман. Да разве не долг гражданина, если у него явится новая мысль, поделиться ею с публикой? Фогт. Ну, публике вовсе не нужны новые мысли; публике полезнее добрые старые, общепризнанные мысли, которые она уже усвоила себе. (*565) Доктор Стокман. Ты так и говоришь это напрямик? Фогт. Да надо же мне когда-нибудь высказать тебе все напрямик. До сих пор я все уклонялся от этого, зная твою раздражительность, но пора сказать тебе правду, Томас. Ты представить себе не можешь, как ты вредишь себе своей опрометчивостью. Ты жалуешься на власти, даже на самое правительство... фрондируешь... уверяешь, что тебя всегда затирали, преследовали. Но чего же другого и ждать... такому тяжелому человеку, как ты! Доктор Стокман. Еще что? Я и тяжел вдобавок? Фогт. Да, Томас, ты очень тяжелый человек и с тобой трудно иметь дело. Я это по себе знаю. Ты пренебрегаешь всякими соображениями, ты как будто совсем и забыл, что обязан мне своим местом курортного врача... Доктор Стокман. Место это принадлежит мне по праву. Мне - и никому другому! Я первый сообразил, что городок наш может стать цветущим курортом, и никто, кроме меня, тогда не понимал этого. Я один отстаивал эту мысль долгие годы! Я писал, писал... Фогт. Бесспорно. Но тогда время еще не приспело. Ну да где тебе было судить об этом в своем медвежьем углу! Но как только благоприятная минута настала, я, вместе с другими, взял дело в свои руки и... Доктор Стокман. Да, и вы исковеркали весь мой чудный план. Теперь оно и видно, какие умные головушки взялись за дело! Фогт. С моей точки зрения видно только, что ты опять ищешь, как бы дать выход своим воинственным настроениям. Тебе хочется добраться до стоящих выше тебя, - это твоя старая повадка. Ты не терпишь над собой ничьего авторитета, косо поглядываешь на всякого, кто занимает высокое официальное положение, видишь в нем как бы личного врага... и сейчас же нападаешь на него, не разбирая средств. Но теперь я обратил твое внимание, что тут поставлены на карту интересы всего города... и, следовательно, мои также. Поэтому я говорю тебе, Томас, что буду неумолим в своем требовании, которое намерен тебе предъявить. Доктор Стокман. Какое требование? (*566) Фогт. Так как ты не сумел придержать язык и уже завел об этом щекотливом деле разговор с непосвященными, хотя тебе надлежало бы отнестись к этому делу как к административной тайне, то, разумеется, теперь нельзя его замолчать. Откроется широкое поле для всевозможных слухов, и злонамеренные люди не преминут всячески их раздувать. Поэтому необходимо, чтобы ты предупредил появление подобных слухов публичным заявлением. Доктор Стокман. Я? Как? Я тебя не понимаю. Фогт. Имеются основания ожидать, что ты при новом исследовании придешь к тому результату, что положение далеко не столь опасно или серьезно, как ты полагал первоначально. Доктор Стокман. Ах, так вот чего ты ожидаешь! Фогт. Далее ожидается, что ты питаешь и публично выразишь доверие к правлению и к той основательности и добросовестности, с которой оно предпримет необходимые меры для устранения возможных недочетов. Доктор Стокман. Да никогда вам не удастся поправить дело, если вы собираетесь только пачкотней заниматься да заплатки ставить! Говорю тебе, Петер, это мое искреннейшее, глубочайшее убеждение... Фогт. В качестве служащего тебе не полагается иметь особых мнений и убеждений. Доктор Стокман (пораженный). Не полагается?.. Фогт. В качестве служащего, говорю я. В качестве частного лица - сделай одолжение, это совсем другое. Но в качестве подчиненного лица, состоящего на службе у дирекции курорта, тебе не полагается выступать с мнениями и убеждениями, не согласными с убеждениями твоего начальства. Доктор Стокман. Это уж слишком! Мне, врачу, человеку науки, не полагается!.. Фогт. Данный случай нельзя рассматривать как чисто научный; это случай сложный, имеющий и техническую и экономнческую сторону. Доктор Стокман. А пусть его будет, чем черт хочет! Я хочу свободно высказываться о всевозможных случаях в мире! (*567) Фогт. Сделай одолжение. Только не о делах курорта... Это мы тебе запрещаем. Доктор Стокман (кричит). Вы запрещаете!.. Вы? Такие... Фогт. Я тебе это запрещаю... я... твое высшее начальство! И раз я тебе это запрещаю, тебе остается лишь повиноваться. Доктор Стокман (пересиливая себя). Петер... не будь ты мне брат... Петра (распахивая дверь). Отец, этого ты не потерпишь! Фру Стокман (за нею). Петра! Петра! Фогт. А-а, изволили подслушивать. Фру Стокман. Тут все слышно, мы не могли... Петра. Да, я стояла и прислушивалась. Фогт. В сущности, я даже рад... Доктор Стокман (подступая к нему). Ты говорил мне о запрещении, требовал повиновения?.. Фогт. Ты вынудил меня заговорить в таком тоне. Доктор Стокман. Чтобы я публично опроверг самого себя? Фогт. Мы усматриваем безотлагательную надобность в публичном заявлении с твоей стороны... в том смысле, как я потребовал от тебя. Доктор Стокман. А если я... ослушаюсь? Фогт. Так мы сами опубликуем разъяснение для успокоения публики. Доктор Стокман. Так. А я его опровергну! Я стою на своем и докажу, что прав я, а не вы. Что вы тогда сделаете? Фогт. Тогда я не остановился бы и перед твоей отставкой. Доктор Стокман. Что?! Петра. Отставку... отцу! Фру Стокман. Отставку?! Фогт. Тебя бы отставили от должности штатного врача курорта. Я усмотрел бы в твоем поведении достаточный повод, чтобы войти с представлением о немедленном твоем увольнении, об устранении тебя от всякого касательства к делам курорта. (*568) Доктор Стокман. И вы посмели бы! Фогт. Ты сам затеял рискованную игру. Петра. Дядя, это возмутительно так поступать с таким человеком, как отец! Фру Стокман. Ты бы помолчала, Петра! Фогт (смотрит на Петру). Ага, тоже обзавелись уже особыми мнениями? Разумеется! (Обращается к фру Стокман.) Невестка, вы, по-видимому, рассудительнее всех здесь в доме. Пустите же в ход все свое влияние на вашего мужа, внушите ему, какие это повлечет за собой последствия для него и для его семьи... Доктор Стокман. Моя семья касается меня одного. Фогт. И для его семьи, говорю я, и для всего города, где он живет. Доктор Стокман. Я-то истинно желаю добра своему городу. Хочу раскрыть недостатки, которые рано ли, поздно ли должны выйти наружу... Нет, никто не сможет усомниться, что я-то люблю свой родной город! Фогт. Ты? Когда ты в своем слепом упорстве стремишься отнять у города важнейший источник его благосостояния! Доктор Стокман. Источник этот отравлен, говорят тебе. Ты в своем уме? Мы тут промышляем всякой дрянью да гнилью!.. Наше расцветающее общественное благосостояние питается обманом! Фогт. Фантазия... или еще похуже? Тот, кто изрыгает такие оскорбительные инсинуации на свой родной город, является врагом общества! Доктор Стокман (бросаясь к нему). Ты смеешь!.. Фру Стокман (кидаясь между ними). Томас! Петра (схватив отца за руку). Только не горячись, отец! Фогт. Я не желаю подвергать себя необузданным выходкам. Теперь ты предупрежден. Пораздумай о своем долге по отношению к себе и своим. Прощай. (Уходит.) Доктор Стокман (ходит по комнате). Сносить подобное обращение! В собственном доме, Катрине! Что ты скажешь на это? (*569) Фру Стокман. Да, конечно, просто стыд и срам, Томас. Петра. Знай я только, чем донять дядюшку!.. Доктор Стокман. Я сам виноват; давно бы пора мне ощетиниться на них... показать зубы... огрызнуться!.. И назвать меня врагом общества?! Меня! Этого я, честное слово, так не оставлю! Фру Стокман. Но, милый Томас, брат твой все-таки сила... Доктор Стокман. А на моей стороне - право! Фру Стокман. Ну, право, право! Что толку быть правым, коли нет у тебя силы? Петра. Ах, мама! Ну можно ли так говорить? Доктор Стокман. Как что толку быть правым, когда мы живем в свободном обществе? Чудачка ты, Катрине. И кроме того, разве у меня в авангарде нет смелой и независимой прессы, а в арьергарде сплоченного большинства? Это довольно таки большие силы, я полагаю! Фру Стокман. Но, помилуй, Томас, не думаешь же ты... Доктор Стокман. Чего я не думаю? Фру Стокман. Тягаться с братом, - если хочешь знать. Доктор Стокман. А какого бы черта ты хотела? Чтобы я да не постоял за то, что считаю правдой и истиной!.. Петра. Да, и я то же скажу. Фру Стокман. Ах, да ничего ты ровно не добьешься. Раз они не хотят, то ничего и не будет! Доктор Стокман. Хо-хо, Катрине! Дай только срок, увидишь, я добьюсь своего. Фру Стокман. Добьешься, пожалуй, отставки, это так. Доктор Стокман. Ну, по крайней мере выполню свой долг перед публикой... перед обществом. Я, объявленный врагом общества! Фру Стокман. А перед своей семьей, Томас? Перед нами, домашними? По-твоему, ты выполнишь этим свой долг перед теми, о ком должен заботиться? Петра. Ах, да не думай ты вечно и прежде всего, о нас, мама! (*570) Фру Стокман. Тебе легко говорить; ты в случае чего сама постоишь за себя... Вспомни о мальчиках, Томас, да подумай немножко и о самом себе... и обо мне... Доктор Стокман. Право, ты совсем спятила, Катрине! Да если бы я, как жалкий трус, согнул шею перед Петером и его проклятой шайкой, была бы у меня после этого хоть одна счастливая минута в жизни? Фру Стокман. Уж не знаю, но боже сохрани от такого счастья, какое ждет нас всех, если ты останешься без куска хлеба, без определенного дохода. Мне кажется, довольно уж мы натерпелись в былое время, вспомни об этом, Томас. Подумай, чем это все грозит. Доктор Стокман (с трудом сдерживая свое волнение и сжимая кулаки). И эти канцелярские батраки могут довести честного человека до такого положения! Разве это не ужас, Катрине? Фру Стокман. Да, просто грешно так поступать с тобой; что правда, то правда. Но, господи боже, мало ли на свете неправды, с которой приходится мириться!.. Вот мальчики, Томас, взгляни на них! Что с ними будет! Нет, нет, не может быть, чтобы у тебя хватило духу... Входят Эйлиф и Мортен с учебниками и тетрадками. Доктор Стокман. Мальчики!.. (Вдруг овладев собой, твердо и решительно.) Хоть бы весь мир провалился, я не склоню шеи под ярмо. (Направляется в свою комнату.) Фру Стокман (следуя за ним). Томас... чего же ты хочешь?.. Доктор Стокман (в дверях). Я хочу иметь право смело глядеть в глаза моим мальчикам, когда они вырастут свободными людьми. (Уходит к себе.) Фру Стокман (заливаясь слезами). Господи, спаси нас, сохрани и помилуй! Петра. Молодчина отец! Он не сдастся. Мальчики с недоумением смотрят на всех, Петра делает им знак молчать. ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ Контора редакция "Народного вестника". Налево в глубине входная дверь. Направо в той же задней стене вторая дверь со стеклами, через которые видна типография. В правой стене тоже дверь. Посреди комнаты большой стол, заваленный бумагами, газетами, книгами, около него несколько кресел. Впереди, налево, окно, возле него конторка с высоким табуретом. У стола несколько кресел. По стенам стулья. Комната имеет мрачный, неприветливый вид, обстановка старая, кресла грязные и ободранные. В типографии несколько наборщиков за работой, подальше виден ручной пресс в ходу. Редактор Ховстад сидит за конторкой и пишет. Немного спустя справа входит Биллинг, держа в руках рукопись доктора Стокмана. Биллинг. Ну, скажу я!.. Ховстад (продолжая писать). Вы прочли? Биллинг (положив рукопись на конторку). Н-да, прочел. Ховстад. Что, ловко доктор бреет? Биллинг. Бреет? Да он, убей меня бог, разит наповал! Что ни слово, то прямо, скажу я, удар топора! Ховстад. Ну, этих господ с одного раза не свалишь. Биллинг. Оно так. Тогда мы начнем наносить удар за ударом, пока не свалим этот оплот власть имущих. Право, когда я читал статью, мне показалось, что я вижу приближение революции... Ховстад (оборачиваясь). Тсс... не услыхал бы Аслаксен. Биллинг (понижая голос). Аслаксен - мокрая курица, трусишка; разве это мужчина? Но на этот раз вы, надеюсь, поставите на своем? А? Ведь проведете статью доктора? Ховстад. Если только фогт не сдастся добром... Биллинг. Вот была бы досада, черт побери! (*572) Xовстад. Ну, что бы там ни вышло, мы все-таки извлечем пользу из этого дела. Не сдастся фогт на предложение доктора - все мелкие обыватели сядут ему на шею... весь союз домохозяев и прочие. А сдастся - так разойдется с целой кучей крупных акционеров курорта, которые до сих пор были надежнейшей его опорой... Биллинг. Да, да, им ведь придется раскошелиться; чертовски много денег понадобится!.. Xовстад. Да уж это хоть побожиться. А тогда заколдованный круг будет разорван, видите ли, и мы изо дня в день будем вдалбливать публике, что фогт несведущ в том-то и в том-то и что все ответственные должности в городе, все управление общественными делами должно перейти в руки свободомыслящих людей. Биллинг. Что верно, то верно, убей меня бог! Я вижу - мы накануне революции! Стук во входную дверь в глубине налево. Xовстад. Тсс! (Громко.) Войдите! Входит доктор Стокман. Ховстад идет ему навстречу. А, да это доктор! Ну?.. Доктор Стокман. Печатайте, господин Ховстад. Ховстад. Кончилось-таки этим? Биллинг. Ура! Доктор Стокман. Печатайте, говорю. Конечно, этим кончилось. Сами того захотели. Теперь закипит война в городе, господин Биллинг. Биллинг. Не на живот, а на смерть, надеюсь, господин доктор! Доктор Стокман. Доклад мой - лишь начало. У меня в голове еще четыре-пять статей. Где тут у вас Аслаксен? Биллинг (кричит в типографию). Аслаксен, зайдите-ка сюда на минуточку! Ховстад. Еще четыре-пять статей, говорите? Все о том же? Доктор Стокман. Н-нет, куда, милый мой! Совсем о других предметах. Но исходными пунктами остаются водопровод и клоака. Одно тянет за собой другое, пони-(*573) маете? Словно, когда начинаешь ломать старое строение, точь-в-точь. Биллинг. Вот, убей меня бог, верно. Никак не остановиться, пока не снесешь долой всю рухлядь. Аслаксен (входя из типографии). Долой? Не собирается же доктор снести долой водолечебницу? Ховстад. И не думает. Успокойтесь! Доктор Стокман. Нет, дело идет совсем о другом!.. Ну, так что же вы скажете о моей статье, господин Ховстад? Ховстад. По-моему, изложено мастерски. Доктор Стокман. Не правда ли?.. Ну, очень рад, очень рад. Ховстад. Так все просто, ясно, вразумительно, не нужно быть и специалистом, чтобы понять, в чем дело. Смею сказать, все просвещенные люди будут на вашей стороне. Аслаксен. И рассудительные, полагаю? Биллинг. И рассудительные и безрассудные! Я думаю, почти весь город. Аслаксен. Ну, так, верно, можно ее напечатать. Доктор Стокман. Полагаю! Ховстад. Завтра же утром пускаем ее. Доктор Стокман. Да, черт побери, нельзя терять ни единого дня. Слушайте, господин Аслаксен, вот о чем я хотел вас попросить: вы уж займитесь рукописью сами. Аслаксен. Займусь, займусь. Доктор Стокман. Берегите пуще глаза. И чтобы ни единой опечатки. Там каждое слово важно. А я еще заверну, авось успею немножко проглядеть корректуру... Да, просто выразить не могу, как я жажду видеть свой доклад в печати... как он полетит в свет... Биллинг. Вылетит, как молния! Доктор Стокман. ...на суд всех здравомыслящих сограждан. О, вы представить себе не можете, чему я подвергся сегодня. Мне грозили и тем и сем, хотели лишить меня самых моих неотъемлемых, ясных, как день, человеческих прав!.. Биллинг. Что? Ваших человеческих прав? (*574) Доктор Стокман. Хотели унизить меня, сделать из меня подлеца, требовали, чтобы я поставил личные выгоды выше самых своих кровных, священнейших убеждений... Биллинг. Это уж чересчур, убей меня бог! Xовстад. Ну, от этих господ можно всего ожидать. Доктор Стокман. Да нет, не на таковского напали. Увидят черным по белому... Теперь я брошу якорь в "Народном вестнике" и каждый божий день буду осыпать их своими статьями-гранатами. Аслаксен. Послушайте, однако... Биллинг. Ура! Война так война! Доктор Стокман. Я их пригну к земле, раздавлю, снесу их укрепления на глазах у всех здравомыслящих людей. Вот что я сделаю! Аслаксен. Но, пожалуйста, соблюдайте умеренность, господин доктор, стреляйте, да в меру. Биллинг. Нет, нет! Не скупитесь на динамит! Доктор Стокман (невозмутимо продолжает). Теперь дело не только в водопроводе да клоаке, видите ли. Нет, надо очистить, дезинфицировать всю нашу общественную жизнь... Биллинг. Вот оно, всеразрешающее слово! Доктор Стокман. Всех этих стариков-пачкунов с их заплатками... долой, понимаете! Долой отовсюду! Сегодня передо мной открылись такие безграничные горизонты!.. Я еще не вполне ясно вижу все, но я сумею разобраться. Нам нужны молодые, свежие знаменосцы, друзья мои, новые командиры на всех передовых постах! Биллинг. Слушайте, слушайте! Доктор Стокман. И если только действовать дружно - все пойдет как по маслу! Оборудуем весь переворот так гладко, как корабль спускают на воду. Вы не верите? Ховстад. Я со своей стороны верю, что у нас теперь все шансы на передачу общественного кормила в надлежащие руки. Аслаксен. Ежели только мы будем соблюдать умеренность, то я отнюдь не думаю, чтобы это было опасно. (*575) Доктор Стокман. На черта ли тут думать, опасно или не опасно! То, что я делаю, я делаю во имя правды и по чистой совести. Ховстад. Вы заслуживаете всяческой поддержки, господин доктор. Аслаксен. Да уж, спору нет, доктор - истинный друг города, подлинный друг общества. Биллинг. Доктор Стокман, убей меня бог, - друг народа, Аслаксен! Аслаксен. Я полагаю, союз домохозяев скоро подхватит это словечко. Доктор Стокман (растроганно пожимает им руки). Спасибо, спасибо, дорогие, верные друзья мои!.. Мне так отрадно слышать это... Брат мой назвал меня совсем иначе. Ну, и верну же я ему это с лихвой, честное слово! А теперь надо пойти навестить одного беднягу... Я заверну опять, как сказал. Так, пожалуйста, хорошенько сверяйте с рукописью, господин Аслаксен. И, ради бога, не пропустите ни единого восклицательного знака. Лучше прибавьте парочку... Ну, так прощайте. До свидания! До свидания! Взаимные приветствия, пока доктора провожают до дверей. Ховстад (возвращаясь). Он может оказать нам неоценимые услуги. Аслаксен. Да, пока только он будет ограничиваться этой историей с водолечебницей. А ежели пойдет дальше, не посоветую следовать за ним. Ховстад. Гм... все зависит от... Биллинг. Черт знает, все-то вы трусите, Аслаксен! Аслаксен. Трушу?! Да, когда дело касается местных властей, я трушу, господин Биллинг. Я недаром прошел школу опыта, скажу я вам. Но пустите-ка меня в большую политику, тогда посмотрим, струшу ли я... хотя бы пред самим правительством. Биллинг. Разумеется, вы не трусливого десятка, но вот то-то и есть, вы сами себе противоречите. Аслаксен. Я человек с совестью, вот в чем дело. Ежели нападаешь на правительство, обществу от этого никакого вреда, да и тем господам ничего не сделается, ви-(*576) дите ли, - они сидят крепко. А местные власти свалить можно, и тогда, пожалуй, у кормила станут неопытные, несведущие люди - к непоправимому вреду для домохозяев и прочих обывателей. Ховстад. А воспитание граждан путем участия в самоуправлении, об этом вы не думаете? Аслаксен. Коли у человека есть свое дело в руках, так где же ему думать обо всем зараз, господин Ховстад. Ховстад. Так пусть у меня никогда не будет никакого своего дела! Биллинг. Слушайте!.. Слушайте! Аслаксен (с улыбкой). Гм... (Указывает на конторку.) На этом редакторском табурете сидел до вас амтман Стенсгор. Биллинг (плюется). Тьфу! Перебежчик! Ховстад. Я не флюгер и никогда им не буду. Аслаксен. Политический деятель ни за что ручаться не может, господин Ховстад. А вам, господин Биллинг, тоже, кажется, не мешало бы поубавить парусов, - вы ведь добиваетесь места секретаря магистрата. Биллинг. Я?.. Ховстад. Вы, Биллинг? Биллинг. Ну, то есть... Вы же, черт возьми, понимаете, что я только хотел позлить этих премудрых отцов города. Аслаксен. Да меня-то, конечно, все это не касается. Но раз меня укоряют в трусости и в противоречиях, так я вот что желаю поставить на вид: политическое прошлое типографщика Аслаксена открыто всем и каждому. Со мной никаких других перемен не приключалось, кроме той, что я стал еще умереннее, видите ли. Сердце мое по-прежнему принадлежит народу, но я не стану скрывать, что разум мой склоняется на сторону властей... то есть местных... да. (Уходит в типографию.) Биллинг. Нельзя ли нам как-нибудь сплавить его, Ховстад? Ховстад. А вы знаете кого-нибудь другого, кто возьмет на себя все предварительные расходы на бумагу и печать? (*577) Биллинг. Чертовски скверно, что у нас нет оборотного капитала. Ховстад (садясь за конторку). Да, будь у нас... Биллинг. А если бы мы обратились к доктору Стокману? Ховстад (перелистывая бумаги). А что толку? У него ровно ничего нет. Биллинг. Так, но у него хорошая заручка - старик Мортен Хиль, "барсук", как его прозвали. Ховстад (пишет). Вы наверное знаете, что у Хиля есть кое-что? Биллинг. Убей меня бог, коли нету! И кое-что из этого, верно, перепадет семье Стокман. Не забудет же он обеспечить... хотя бы детей. Ховстад (вполоборота к нему). Вы на этом и строите свои расчеты? Биллинг. Строю? Разумеется, я ни на чем ничего не строю. Ховстад. И хорошо делаете. И на это секретарство в магистрате вам бы тоже не следовало рассчитывать. Могу вас заверить, вы его не получите. Биллинг. А вы думаете, я этого не знаю? Но то-то и хорошо, что я его не получу. Такой отказ может только разжечь охоту бороться, подлить масла в огонь, а это весьма кстати в нашем захолустье, где редко что заденет тебя за живое! Ховстад (продолжая писать). Так, так. Биллинг. Ну... они скоро обо мне услышат!.. Пойду теперь составлять воззвание к домохозяевам. (Уходит в комнату направо.) Ховстад (сидя за конторкой, грызет ручку и медленно произносит). Гм... да-а, так. Стук во входную дверь. Войдите. Входит Петра. (Встает.) Ах, это вы?.. Зашли к нам! Петра. Да, извините... Ховстад (подвигая ей кресло). Не присядите ли? Петра. Нет, благодарю, я сейчас уйду. (*578) Xовстад. Вы с поручением от вашего отца? Петра. Нет, я по своему делу. (Вынимает из кармана пальто книгу.) Вот тот английский рассказ. Xовстад. Зачем же вы его отдаете назад? Петра. Я не буду его переводить. Ховстад. Да вы же так определенно обещали!.. Петра. Я тогда еще не прочла его. Да и вы сами, верно, тоже? Ховстад. Нет, вам известно, я не знаю английского языка, но... Петра. Хорошо, так вот я и скажу вам: поищите что-нибудь другое. (Кладет книгу на стол.) Это совсем не для "Народного вестника". Ховстад. Почему же? Петра. Потому что идет совершенно вразрез с вашими взглядами. Ховстад. Ну, из-за этого-то одного... Петра. Вы меня, кажется, не совсем поняли. Тут речь идет о том, как сверхъестественные силы покровительствуют так называемым "добрым" людям и все устраивают для них в конце концов к лучшему, а так называемые "злые" несут кару. Ховстад. Да это же как раз отлично, как раз во вкусе большой публики. Петра. И вы будете пичкать ее подобными произведениями? Сами вы ничему такому не верите. И отлично знаете, что в действительности так не бывает. Ховстад. Вы совершенно правы. Но редактор не всегда волен поступать, как ему желательно. Часто приходится считаться со вкусами и мнениями публики... в менее важных вещах. Главное дело ведь политика... для газеты, по крайней мере; и если я хочу вести публику к свободе и прогрессу, мне нельзя запугивать ее. Увидав такой нравоучительный рассказ в "подвальном этаже" газеты, она охотнее поддастся тому, что печатается у нас в верхних. Доверие читателей к нам таким способом укрепляется. Петра. Фу! Не может быть, чтобы вы расставляли своим читателям такие тенета: не паук же вы! (*579) Ховстад (улыбаясь). Спасибо за хорошее мнение обо мне. Оно и правда, это, собственно, не мое рассуждение, а Биллинга. Петра. Биллинга? Ховстад. По крайней мере он так выразился на днях. Биллингу и не терпится поместить этот рассказ, а я его не знаю. Петра. Да как же Биллинг... со своими независимыми взглядами... Ховстад. О, Биллинг такой разносторонний человек. Теперь он, говорят, добивается места секретаря магистрата... Петра. Не верю, Ховстад! Как мог он пойти на это? Ховстад. А уж это вы его самого спросите. Петра. Вот чего никогда бы не подумала про Биллинга! Ховстад (пристально глядя на нее). Да? Разве это для вас такая неожиданность? Петра. Да. Или, пожалуй, все-таки... нет. Ах, в сущности, не знаю... Ховстад. Мы, газетные строчилы, народ неважный, фрекен Петра. Петра. Вы это серьезно говорите? Ховстад. Иногда мне так думается. Петра. Ну да, в мелочах будничной жизни, это я еще понимаю. Но теперь, когда вы приняли участие в таком серьезном деле... Ховстад. Это вы насчет дела вашего отца? Петра. Ну да. Теперь, мне кажется, вы должны чувствовать себя человеком головой выше большинства. Ховстад. Да, сегодня я что-то такое чувствую. Петра. Не правда ли? Ах, вы избрали себе завидную долю. Пробивать путь не признанным еще истинам, новым, смелым взглядам... Да уж одно то, что вы безбоязненно заступаетесь за гонимого... Ховстад. Особенно, если этот гонимый... гм... не знаю, как бы это выразиться... Петра. Если он человек столь порядочный и глубоко честный... да? (*580) Ховстад (понижая голос). Особенно, если он... ваш отец, хотел я сказать. Петра (пораженная). Вот что! Ховстад. Да, Петра... фрекен Петра. Петра. Так вот что у вас на первом плане? Не самое дело? Не истина? Не великое сердце моего отца? Ховстад. Да, да, само собой, и это тоже... Петра. Нет, благодарю. Вы уже проговорились, Ховстад. И я вам больше ни в чем не верю. Ховстад. И вы можете так сердиться на меня за то, что я главным образом ради вас... Петра. Я сержусь на вас за то, что вы не были искренни с отцом. Судя по вашим разговорам, вам всего дороже была истина, благо общества. Вы провели и отца и меня. Не тот вы человек, за кого себя выдавали. И этого я вам никогда не прощу... никогда! Ховстад. Вам бы не следовало говорить со мной таким тоном, фрекен Петра. Меньше всего теперь! Петра. Отчего бы и не теперь? Ховстад. Оттого, что ваш отец не может обойтись без моей помощи. Петра (смерив его взглядом). Так вот вы какой вдобавок? Фуй! Ховстад. Нет, нет, я не такой! Это у меня так сорвалось с языка! Вы не думайте! Петра. Я знаю, что мне теперь думать. Прощайте! Аслаксен (из дверей типографии, торопливо, таинственно). Разрази меня бог, господин Ховстад... (Увидев Петру.) Ай-ай, вот оказия!.. Петра. Книгу я вон там положила. Поищите другую переводчицу. (Идет к выходной двери.) Ховстад (за нею). Фрекен... Петра. Прощайте. (Уходит.) Аслаксен. Господин Ховстад! Послушайте! Ховстад. Ну! Что там? Аслаксен. Сам фогт пришел в типографию. Ховстад. Фогт? Аслаксен. Да. Хочет поговорить с вами. С черного хода пришел. Не хотел, чтобы его видели, понимаете? (*581) Ховстад. Что бы это значило? Нет, постойте, я сам... (Идет к двери в типографию, отворяет дверь, кланяется и приглашает фогта войти.) Посматривайте, Аслаксен, чтобы никто... Аслаксен. Понимаю... (Уходит в типографию.) Фогт. Господин Ховстад, верно, не ожидал увидеть меня здесь? Ховстад. Собственно говоря, нет. Фогт (озираясь). Да вы здесь преуютно устроились, премило. Ховстад. О-о!.. Фогт. И вот я так бесцеремонно вторгаюсь к вам и отнимаю у вас время. Ховстад. Сделайте одолжение, господин фогт. Я к вашим услугам. Но позвольте освободить вас... (Берет из рук фогта фуражку и палку и кладет их на стул.) И не угодно ли присесть? Фогт (садясь у стола). Благодарю. Ховстад тоже садится к столу. Со мной сегодня случилась... крайне неприятная история, господин Ховстад. Ховстад. Да? Ну понятно, у господина фогта столько дел... Фогт. Сегодняшняя неприятность исходит от штатного курортного врача. Ховстад. Вот как? От доктора? Фогт. Он сочинил нечто вроде доклада правлению курорта касательно якобы целого ряда недостатков водолечебницы. Ховстад. В самом деле? Фогт. Он разве не говорил вам?.. Мне кажется, он рассказывал... Ховстад. То есть, действительно, он что-то такое упоминал вскользь... Аслаксен (входит из типографии). Кажется, вы хотели дать мне рукопись... Ховстад (с досадой). Гм... Она лежит на конторке. Аслаксен (находит). Хорошо. Фогт. Постойте... да это то самое... (*582) Аслаксен. Да, это статья доктора, господин фогт. Xовстад. Ах, так вы о ней говорили? Фогт. Именно о ней. Вы как ее находите? Xовстад. Я ведь не специалист, да и пробежал ее лишь мельком. Фогт. Однако печатаете. Xовстад. Мне неудобно отказать, раз человек выступает за своей подписью. Аслаксен. Я в газете не имею голоса, господин фогт. Фогт. Само собой. Аслаксен. Мое дело печатать, что дадут. Фогт. Вполне в порядке вещей. Аслаксен. Так вот и я... (Направляется в типографию.) Фогт. Погодите минутку, господин Аслаксен... С вашего позволения, господин Ховстад?.. Xовстад. Сделайте одолжение, господин фогт. Фогт. Вы человек благомыслящий, рассудительный, господин Аслаксен. Аслаксен. Весьма рад, если фогт такого мнения. Фогт. И человек, пользующийся влиянием в широких кругах. Аслаксен. Больше среди мелких обывателей. Фогт. Мелкие плательщики налогов составляют большинство и у нас, как всюду. Аслаксен. Что и говорить. Фогт. И я не сомневаюсь, что вы осведомлены относительно настроения большинства из них. Не так ли? Аслаксен. Да, смею сказать, это так, господин фогт. Фогт. Да-а, и раз среди менее самостоятельных граждан царит столь похвальная готовность нести жертвы, то... Аслаксен. Как то есть? Ховстад. Готовность нести жертвы? Фогт. Это отрадное знамение духа общественности, чрезвычайно отрадное. Готов сказать, что не ожидал этого. Но вам ведь настроения известны лучше, нежели мне. Аслаксен. Но, господин фогт... Фогт. Городу предстоят поистине немалые жертвы. Ховстад. Городу? (*583) Аслаксен. Что-то невдомек... Дело ведь касается водолечебницы?.. Фогт. Те переделки, которые курортный врач признает желательными, обойдутся, по предварительным подсчетам, в несколько сот тысяч крон. Аслаксен. Большущие деньги, но... Фогт. Разумеется, городу придется сделать коммунальный заем. Ховстад (вставая). С какой же стати городу?.. Аслаксен. Так это будет из городских сумм? Из тощих карманов мелких обывателей? Фогт. Да, почтеннейший господин Аслаксен, откуда же иначе взять средства? Аслаксен. А это уж дело господ собственников водолечебницы. Фогт. Собственники водолечебницы вынуждены по одежке протягивать ножки. Аслаксен. Верно ли это, господин фогт? Фогт. Я убедился в этом. Следовательно, если эти обширные переделки желательны, оплатить их придется городу. Аслаксен. Ах, чтобы черт... Извините!.. Это выходит совсем иное дело, господин Ховстад! Ховстад. Да, действительно. Фогт. Прискорбнее всего то, что нам вдобавок придется закрыть водолечебницу года на два. Ховстад. Закрыть? Совсем? Аслаксен. На два года! Фогт. Да, работы потребуют не менее двух лет. Аслаксен. Разрази меня бог!.. Да это нам не под силу, господин фогт! Чем же нам, домохозяевам, жить тем временем? Фогт. На это, к сожалению, чрезвычайно затруднительно ответить, господин Аслаксен. Но чего же вы хотите от нас? Неужели вы думаете, хоть один человек поедет сюда, если людям начнут вбивать в головы такие фантазии, что вода заражена, что мы живем на заразном болоте, что весь город... Аслаксен. И все это целиком - одна фантазия? (*584) Фогт. Я при всем желании не мог прийти к иному заключению. Аслаксен. Так ведь тогда со стороны доктора прямо непростительно... Извините, господин фогт, но... Фогт. Ваши слова - прискорбная истина, господин Аслаксен. Брат мой, к сожалению, всегда был крайне опрометчив. Аслаксен. А вы еще собираетесь поддерживать его, господин Ховстад! Xовстад. Да кто бы подумал, что... Фогт. Я составил краткое резюме, как надо смотреть на дело... с точки зрения здравого смысла... с присовокуплением соображений относительно устранения возможных недостатков путем, не обременительным для кассы курорта. Ховстад. Статья у вас с собой, господин фогт? Фогт (шаря в кармане). Да, я захватил ее на тот случай, если бы вы... Аслаксен (быстро). Ах, чтоб ему! Пришел! Фогт. Кто? Мой брат? Ховстад. Где... где? Аслаксен. Да идет через типографию. Фогт. Как это неудачно! Мне бы крайне нежелательно было столкнуться с ним здесь. Да и нужно бы еще кое о чем поговорить с вами. Ховстад (указывая на дверь направо). Пройдите пока туда. Фогт. Но... Ховстад. Там один Биллинг. Аслаксен. Скорее, скорее, господин фогт. Он сейчас войдет. Фогт. Хорошо, хорошо, только постарайтесь поскорее отделаться от него. (Уходит направо.) Аслаксен отворяет перед ним и затворяет после него дверь. Ховстад. Займитесь чем-нибудь, Аслаксен. (Садится и начинает писать.) Аслаксен роется в кипе газет на стуле направо. Доктор Стокман (входит из типографии). Ну, вот и я опять. (Кладет шляпу и палку.) (*585) Ховстад (пишет). Уже, господин доктор? Поторопитесь, Аслаксен, насчет того, о чем мы говорили. Едва-едва управимся сегодня. Доктор Стокман (Аслаксену). Еще нет корректуры, мне сказали. Аслаксен (не оборачиваясь). Да статочное ли это дело, господин доктор!.. Доктор Стокман. Ну-ну, мне ведь не терпится, вы понимаете. Не успокоюсь, пока не увижу своего доклада в печати. Ховстад. Гм... Пожалуй, не скоро еще... Правда, Аслаксен? Аслаксен. Боюсь, что так. Доктор Стокман. Хорошо, хорошо, друзья мои. Так я зайду опять. Хоть два раза, если понадобится. Такое важное дело... все благоденствие города... Тут, честное слово, некогда прохлаждаться! (Хочет уйти, но вдруг останавливается.) Ах, постойте... надо сказать вам еще одну вещь. Ховстад. Извините, нельзя ли в другой раз? Доктор Стокман. Всего два слова. Вот что, видите ли... завтра утром мою статью прочтут и узнают, что я таким образом всю зиму трудился втихомолку на благо города... Ховстад. Но, господин доктор... Доктор Стокман. Знаю, что вы скажете. По-вашему, я только исполнил свой прямой долг гражданина, не больше. Само собой, я и сам это знаю не хуже вас. Но сограждане мои, видите ли... бог с ними!.. Эти добрые люди так меня любят... ценят... Аслаксен. Да, до сих пор они вас крепко ценили, господин доктор. Доктор Стокман. Вот потому-то я и боюсь, чтобы... Насчет этого я и хотел поговорить с вами. Когда это дойдет до них, особенно до неимущих классов, как призыв взять на будущее время городские дела в свои руки... Ховстад (встает). Гм... господин доктор, я не скрою от вас... (*586) Доктор Стокман. Ага, я так и думал. Что-нибудь да затевается. Но я знать ничего такого не хочу. Если тут что-нибудь такое готовится... Xовстад. Да что же?.. Доктор Стокман. То или иное - ну, там процессия с флагами, торжественный обед, подписка на подарок или что бы там ни было! Вы дадите мне честное слово не допускать этого? И вы тоже, господин Аслаксен! Слышите? Xовстад. Извините, господин доктор. Лучше сразу сказать вам всю правду... Фру Стокман в пальто и в шляпе входит слева из дверей в глубине сцены. Фру Стокман (увидав доктора). Так и есть. Xовстад (идет ей навстречу). Как, и вы пожаловали к нам, фру Стокман? Доктор Стокман. Ты за каким чертом сюда, Катрине? Фру Стокман. Сам можешь догадаться, зачем я пришла сюда. Ховстад. Не присядете ли? Или, быть может... Фру Стокман. Благодарю, не беспокойтесь. И уж не будьте в претензии, что я пришла за мужем. У меня ведь трое детей, да будет вам известно. Доктор Стокман. Что за вздор! Мы и так это знаем. Фру Стокман. Право, не видно, чтобы ты особенно помнил о жене и детях сегодня. Иначе ты, верно, не потащил бы нас всех без оглядки в пропасть. Доктор Стокман. Да ты совсем рехнулась, Катрине? Или человек, у которого есть жена и дети, не смеет говорить правду... не смеет быть полезным и деятельным гражданином... не смеет служить городу, в котором живет? Фру Стокман. Все в меру, Томас. Аслаксен. Я то же скажу. Умеренность во всем! Фру Стокман. А вам, господин Ховстад, грешно отвлекать моего мужа от дома, от семьи и запутывать его в такие дела. Ховстад. Я-то уж никого не запутываю... (*587) Доктор Стокман. Запутывать? Ты думаешь, меня можно запутать? Фру Стокман. И еще как! Знаю, ты умнейший человек в городе, но тебя до смешного легко запутать, Томас. (Ховстаду.) Подумайте только, он лишится места, если вы напечатаете то, что он написал... Аслаксен. Что такое? Ховстад. Но знаете, господин доктор... Доктор Стокман (смеясь). Ха-ха! Пусть-ка попробуют! Не-ет, остерегутся. У меня за спиной сплоченное большинство, видишь ли! Фру Стокман. В том-то и беда, что у тебя за спиной разные глупости. Доктор Стокман. Вздор, все вздор, Катрине. Ступай себе домой и займись своим хозяйством, а мне предоставь заниматься общественными делами. И как ты можешь так трусить, когда я спокоен и весел? (Потирая руки, ходит взад и вперед.) Правда и народ победят, будь спокойна. И я вижу впереди, как все свободомыслящие граждане сплотятся в победоносную армию... (Останавливается у стула.) Это... это, черт возьми, что такое? Аслаксен (смотрит туда). Ай-ай! Ховстад (тоже). Гм... Доктор Стокман. Вот она, верхушка административной власти. (Бережно берет кончиками пальцев фуражку фогта и поднимает ее кверху.) Фру Стокман. Фуражка фогта! Доктор Стокман. А вот и предводительский жезл. Кой шут занес их сюда?.. Ховстад. Ну, делать нечего... Доктор Стокман. А! Понимаю! Он пришел заговорить вам зубы. Ха-ха! Попал в точку. А когда завидел меня в типографии (разражается смехом), то удрал, господин Аслаксен? Аслаксен (поспешно). Да, да, удрал, господин доктор. Доктор Стокман. Бросил и палку и... Вздор! Петер не побежит. Но куда, к черту, вы его девали! А-а.., там, разумеется!.. Ну, теперь увидишь, Катрине! (*588) Фру Стокман. Томас, прошу тебя... Аслаксен. Остерегитесь, господин доктор! Доктор Стокман надевает фуражку фогта и, взяв в руки его палку, идет к двери налево, распахивает ее и отдает честь, прикладываясь к козырьку. Фогт (входя, красный от гнева, в сопровождении Биллинга). Это что за бесчинство? Доктор Стокман. Попочтительнее, мой милый Петер. Теперь я представляю высшую власть в городе. (Прохаживается.) Фру Стокман (почти со слезами). Но, Томас!.. Фогт (идя за ним). Отдай мне мою фуражку и палку! Доктор Стокман (по-прежнему). Если ты полицеймейстер, так я фогт - начальник всего города. Фогт. Сними фуражку, говорю тебе. Не забудь, это официальная форменная фуражка! Доктор Стокман. Э! Ты думаешь, пробуждающийся лев - народ побоится форменных фуражек? Да мы завтра же устроим в городе революцию, так и знай! Ты грозил уволить меня? А я вот увольняю тебя... от всех твоих официальных должностей!.. Думаешь, не могу? Эге! За меня стоят победоносные общественные силы. Ховстад и Биллинг примутся громить вас в газете, Аслаксен выступит во главе союза домохозяев... Аслаксен. Этого я не сделаю, господин доктор. Доктор Стокман. Разумеется, сделаете... Фогт. Ага! Но, быть может, господин Ховстад все-таки решится примкнуть к этому походу? Ховстад. Нет, господин фогт. Аслаксен. Нет, господин Ховстад не так неразумен, чтобы решиться сгубить и себя и газету из-за каких-то фантазий... Доктор Стокман (озираясь). Что это значит? Ховстад. Вы представили дело в ложном свете, господин доктор, и потому я не могу поддержать вас. Биллинг. Нет, после того как господин фогт был так любезен выяснить дело и мне, то... (*589) Доктор Стокман. В ложном свете? Предоставьте это мне. Только напечатайте мою статью, я сам сумею постоять за нее. Ховстад. Я не напечатаю ее. Не могу, не хочу и не смею ее напечатать. Доктор Стокман. Не смеете? Что за вздор такой? Вы же редактор, а кто же, как не редактор, руководит прессой, хотел бы я знать? Аслаксен. Нет, не редактор, а подписчики, господин доктор. Фогт. К счастью. Аслаксен. Общественное мнение, просвещенная публика, домохозяева и все прочие - вот кто руководит газетой. Доктор Стокман (придя в себя). И все эти силы против меня? Аслаксен. Да, против. Напечатать вашу статью - это значит разорить обывателей дочиста. Доктор Стокман. Вот что... Фогт. Мою фуражку и палку! Доктор Стокман снимает фуражку и кладет ее вместе с палкой на стол. (Взяв фуражку и палку.) Твоему администраторству быстро пришел конец. Доктор Стокман. Погоди, еще не конец. (Ховстаду.) Так, значит, никак нельзя напечатать мою статью в "Народном вестнике"? Ховстад. Совершенно невозможно. Между прочим, и в интересах вашей семьи. Фру Стокман. Ну, о семье-то вам нечего беспокоиться, господин Ховстад. Фогт (вынимая из кармана бумагу). Для руководства публики достаточно будет поместить вот это. Это официальное разъяснение. Извольте. Ховстад (берет бумагу). Хорошо. Будет помещено. Доктор Стокман. А мой доклад - нет. Воображают, что меня можно заставить замолчать, что можно замолчать истину! Не так-то это будет вам легко, как вы думаете. Господин Аслаксен, не угодно ли вам немедленно взять мою рукопись и напечатать ее отдельной брошюрой, (*590) на мой счет? Это будет мое собственное издание. Мне понадобится четыреста экземпляров... нет, пятьсот... шестьсот. Аслаксен. Посули вы мне хоть золотые горы, я не смею служить своей типографией такому делу, господин доктор. Не смею, считаясь с общественным мнением. И никто в городе не возьмется вам это напечатать. Доктор Стокман. Так верните мне рукопись. Ховстад (подавая рукопись). Извольте. Доктор Стокман (берет шляпу и палку). Мой доклад все-таки не останется под спудом. Я соберу сходку и прочту его; все мои сограждане услышат голос истины! Фогт. Ни один из городских союзов не даст тебе залы для такой цели. Аслаксен. Ни единый. Это я верно знаю. Биллинг. Убей меня бог, коли дадут! Фру Стокман. Нет, это уж прямо позор! Да отчего они все так вдруг против тебя... все как есть? Доктор Стокман (вспылив). А вот я скажу тебе отчего. Оттого, что все тут в городе, все как есть - старые бабы... вот вроде тебя. Все только и думают о своих семьях, а не о благе общества. Фру Стокман (хватая его за руку). Так я им покажу, что и старая баба может стать мужественной... хоть раз. Теперь я за тебя, Томас! Доктор Стокман. Молодец, Катрине. И я добьюсь своего, клянусь душой! Если мне не дадут залы, я найму барабанщика ходить за мной по городу и буду читать свой доклад на всех перекрестках. Фогт. Да не совсем же ты рехнулся! Доктор Стокман. Вот именно! Аслаксен. Ни один человек в городе не пойдет за вами. Биллинг. Да убей меня бог, коли пойдет! Фру Стокман. Не сдавайся, Томас! Я попрошу наших мальчиков пойти с тобой. Доктор Стокман. Вот превосходная идея! Фру Стокман. Мортен пойдет с удовольствием. Да и Эйлиф, верно, тоже. (*591) Доктор Стокман. Да и Петра! И ты сама, Катрине! Фру Стокман. Нет, нет. Я не пойду. Но я буду смотреть на вас из окна. Это я сделаю. Доктор Стокман (обнимая и целуя ее). Спасибо. Ну, так потягаемся, господа! Погляжу я, как людская низость заткнет рот патриоту, который хочет оздоровить общество! (Уходит с женой в дверь налево в глубине сцены.) Фогт (озабоченно качая головой). Ну, теперь он и ее сбил с толку. ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ Большая старинная зала в доме капитана Хорстера. В глубине открытая двустворчатая дверь, ведущая в переднюю. В левой продольной стене три окна, у противоположной стены возвышение, на нем столик с двумя свечами, графин с водой, стакан и колокольчик. Зала освещена лампами, повешенными в простенках между окнами. Впереди, налево, еще столик со свечами и стул. Впереди, направо, вторая дверь из внутренних комнат и возле нее несколько стульев. Большая сходка городских обывателей всех сословий. В толпе виднеется также несколько женщин и школьников. Понемногу прибывает из входных дверей в глубине еще народ, так что зала наполняется. Первый обыватель (встречаясь со вторым). И ты сюда попал, Ламстад? Второй о