казал Боунз перед тем, как она начала издеваться насчет вампиров? Что-то о том, что дух ослабел, нет - усыхает, вот как он сказал. И он ищет силу молодого женского духа, чтобы восстановить свой собственный. Эш открыла глаза, глянула на Лусвен, и вдруг подозрение закралось ей в душу. Кто же больше подходит на роль духа-вампира, чем эта женщина, сидящая перед нею? - А что взамен? - спросила Эш Лусвен. - Что ты от меня хочешь? Лусвен снова улыбнулась ей своей чуть безумной улыбкой. - Я не искала тебя, - ответила она. - Это ты ко мне пришла. - Ну да, я наткнулась на тебя. Только это была случайность. - В мире духов совпадений не бывает. - Я с ума от тебя сойду! - воскликнула Эш. Лусвен покачала головой. - Это вообще сумасшедшая страна, - сказала она. - Помнишь, что я тебе говорила: здесь ничто не обязано быть таким, каким кажется. Оно только такое, каким ты его видишь - такое, какое тебе нужно. - Помоги мне, - сказала Эш. - Для этого я здесь. Эш прищурилась. Она снова изучающе оглядела черты Лусвен. Но, хотя она и напоминала Эш все время Боунза, казалось, Лусвен не смеется над ней. И почему в ней все время мелькает что-то неуловимо знакомое? Что-то было в ней такое - словно слово, буквально висящее на языке, но его никак не вспомнить. "Здесь ничто не обязано быть таким, каким кажется." Верно. Где же оно оставило ее? "Оно только такое, каким ты его видишь - такое, какое тебе нужно." Да и есть ли Лусвен на самом деле? Или она появилась лишь в ее воображении? - Ты можешь вернуть меня домой? - спросила Эш. Лусвен кивнула. - Но что с твоей сестрой? - Она мне не... - начала Эш, но осеклась. Ну, может быть, в каком-то смысле да. А может быть, пора начать обращаться с Ниной так, словно это действительно так. - Так что с ней? - спросила Эш. - Если ты хочешь помочь ей, это надо делать здесь. - А что я должна делать? - Найти и победить то, что беспокоит ее. Чудно. Самым лучшим для Нины было бы, если бы Эш выехала из ее комнаты - и вообще из дома - и никогда больше не возвращалась. А теперь она должна помогать своей кузине? Эш снова вздохнула. - Ну, так с чего начинать? НИHА Нина проснулась, сев в кровати и все еще комкая руками мятую простыню. Ночная рубашка прилипла к телу. Ее все еще трясло от ужасного сна. В комнате было холодно. Ужасно холодно, просто мороз. Дыхание Нины повисало в ледяном воздухе паром. Воспоминания сна нахлынули на нее. Зоопарк. Волки. Нападающий вожак. И Эшли. Под самый конец кузина появилась посреди стаи волков, разбросав их в стороны. Эшли и кто-то еще - от этого другого осталось лишь смутное воспоминание: высокая фигура в вуали. Это уж точно было колдовство, подумала Нина, вся дрожа от страха и от холода. Как же еще можно назвать такое появление Эшли в ее сне? Нина бросила взгляд на пустую постель кузины - и у нее буквально перехватило дыхание в груди. Она не могла вздохнуть, не могла даже толком разглядеть то, что увидела, так сильно ее затрясло. Рядом с кроватью Эшли стояла высокая тень в плаще. Жуткий холод покрыл инеем пол возле ее ног. В воздухе между нею и Ниной плавали легкие маленькие снежинки. Тень заговорила. Голос у нее был женский, резкий и низкий. Хотя Нина не поняла ни слова, от самого голоса мурашки так и побежали у нее по спине. И Нина все думала: колдовство существует, Эшли пользуется им против нее, сначала она насылала на нее эти кошмары, а теперь вот этого демона. Тень заговорила снова, и на этот раз непонятные слова как-то выстроились в голове Нины, и она поняла, что было сказано: "Ты - моя." Нина, не в силах вымолвить ни слова, мотнула головой. "Ты обещана мне." - У-ух-ход-д-и... - выдавила Нина. Она стучала зубами так сильно, что едва смогла выговорить это слово. "Моя." Тень шагнула к Нине, и все ее страхи слились в один душераздирающий крик. Он родился где-то внизу, обжег ей горло и вырвался пронзительно наружу. Тень остановилась в нерешительности. Она начала подрагивать, расплываясь, словно отражение в воде, в которую бросили камешек. Тут дверь в спальню распахнулась, и вошла нинина мама. Тень исчезла, как не бывало. Не стало мороза. Не стало снега. Но холод остался, он пронизал Нину до мозга костей. И остались в ушах слова женщины в плаще, их ужасный смысл. "Ты - моя." "Ты обещана мне." Мама быстро пересекла спальню и присела на край нининой кровати, обняв дочку. - Господи, да ты же как ледышка! - сказала она. Нина не могла произнести ни слова. Она сидела и дрожала, не в силах отвести глаз оттуда, где только что стояла черная тень в плаще. - В школу ты завтра не идешь, - сказала мама. - И сегодня-то не стоило пускать. - Я... я... Мама погладила Нину по голове, убрав мокрые пряди волос с ее лба. Нина медленно повернула голову и перевела взгляд оттуда, где стояла ее незванная гостья, к двери, в которой появился отец, и на лице его была та же тревога. - Тут все в порядке? - спросил он. - Нина температурит, - ответила мама. - И ей приснился плохой сон, правда ведь, Ниночка? Сон? - подумала Нина. Если бы это был сон! - Пойду согрею молочка, - кивнул папа. - Все будет хорошо, - сказала мама, когда отец вышел. - Просто ты приболела, и тебе приснился плохой сон. Конечно, он от этого не станет менее страшным, но все же это был просто сон. Может быть, расскажешь его? Нина сглотнула. - Это... Там была... Она силилась рассказать, объяснить, но слова не складывались у нее в голове. - Там была... Эшли, - наконец, выдавила она. Мама вздохнула и снова погладила Нину по голове. - Я понимаю, милая, - сказала она. - Мы все беспокоимся из-за нее. - Да нет, не в этом дело. Там... - Она приснилась тебе? Нина кивнула: - Это было ужасно. - Будем надеяться на лучшее, - сказала мама. - Она всегда была упрямой девчонкой, но я не ожидала, что она устроит нам такое. Бог свидетель, мы сделали все, что могли. Ах, мама, да ты не знаешь и половины того, что она устраивает, подумала Нина. - Но во всем этом есть по крайней мере одна хорошая сторона, - продолжала мама. - Не очень-то приятно говорить тебе это, но я, надо признаться, рада, что ты тоже беспокоишься о ней. Я думаю, твое подсознание знает, что ты чувствуешь на самом деле, даже если тебе кажется, что ты не очень-то волнуешься о своей кузине. - Мое подсознание? - переспросила Нина. Она не очень-то поняла, о чем говорит мама. - А причем тут оно? - Оттуда приходят сны, - объяснила мама. - Иногда сон говорит о том, о чем, тебе кажется, ты не знаешь. - Но я же знаю!.. Мама прижала палец к губам Нины. - Успокойся. Тебе сейчас нужно только хорошенько отдохнуть. Какой смысл? - подумала Нина. Как объяснить то, что происходит, так, чтобы мама не подумала, что она просто расписывает все так, чтобы Эшли казалась плохой. Родители наверняка не поверят в колдовство и магию. Ей и самой-то не так легко было в это поверить. А если даже ей и удастся убедить их в том, что она действительно все это видела, они, наверно, отправят ее к врачу, как отправляли уже в этом году Эшли. - А вот и я! -- сказал папа, входя в спальню. Он принес дымящуюся кружку молока с корицей, мускатным орехом и капелькой бренди. - А теперь выпей вот это. Нина с благодарностью приняла кружку, и ее тепло согрело ей ладони. Питье грело ее изнутри, точно угольки в печке, и отогрело ее всю. От бренди же ее начало клонить в сон. - Завтра утром вставать тебе не надо, - сказала мама, подоткнув ей одеяло. - Отдыхай столько, сколько сможешь, хорошо? Нина сонно кивнула. Когда родители вышли из комнаты, она повернулась на бок, уткнувшись в подушку. Но, хотя спать ей и хотелось, она не знала, сможет ли уснуть. Молоко прогнало из ее тела холод, но мороз по коже от того, что Эшли делает с ней, и воспоминание о той тени в плаще... "Ты - моя." ...постепенно охватывал ее снова, как зимние узоры льда на стекле - ломкие и густые. Что же делать? Когда Нина, наконец, уснула, она вертелась и ворочалась во сне, никак не находя себе удобного места, пока рассвет не подсветил небо на востоке голубым. На следующее утро Нина почти не помнила о том, как сначала отец спал в ее комнате, чтобы в случае чего приглядеть за ней, а потом, когда он ушел на работу, - мама, пока не ушла в свою мастерскую. Только к полудню Нину совсем разбудил настойчивый трезвон телефона, стоявшего возле кровати. - Я думала, ты все-таки скажешь мне, когда в следующий раз соберешься прогулять! - пожаловалась Джуди после того, как Нина сонным голосом сказала в трубку "алло". - Я не знала, что останусь дома, пока уже не стало поздно позвонить тебе, - ответила Нина в оправдание. - Ты что, в самом деле заболела? Нина не знала, что ответить. Заболела ли она? Это зависит от того, что было на самом деле. Если она только вообразила, что ночью в ее комнате была та женщина... - Не знаю, - ответила Нина наконец. - Тебе опять приснился сон, да? - Ага. И этот был хуже всех, потому что он продолжался, когда я уже проснулась. - Ерунду ты какую-то говоришь. И Нина рассказала Джуди все, что было: как она была волком в зоопарке "Метро", как стая напала на нее, а потом разбежалась, когда появилась Эшли и ее таинственная спутница, и как потом она проснулась в холодной комнате, со снегом на полу, снегом в воздухе, и как то чудовище стояло рядом с ней у кровати Эшли. - Теперь-то ты мне веришь, что это Эшли? - спросила Нина, закончив рассказ. - Не обязательно. - Ну, Джуди! - Придержи коней, Карабальо! Я верю, что ты видела сон. Но может быть, ты еще спала, когда тебе приснилось, что ты уже проснулась - ты меня понимаешь? У меня такое бывало, когда во сне мне снилось, что я сплю. - Я думаю... - Но даже если и кто-то и заколдовывает тебя, это еще вовсе не значит, что это Эшли - по крайней мере, это не следует из твоих слов. - Но она же тоже была там, в зоопарке - проверяла свою работу. - Мне показалось, что она скорее спасла твою шкуру от этих волков. - Вот этого я точно не знаю, - сказала Нина. - Конечно, волки разбежались, когда она появилась, но она просто стояла и смотрела на меня... Как будто не могла поверить, что это я, вдруг поняла Нина, вспомнив, как это было, еще раз. Как будто она была поражена тем, что увидела меня, взглянув волку в глаза. Но если не Эшли виновата в том, что творится с ней, то кто же? Нина вспомнила тень у постели Эшли. Она так и стояла у нее перед глазами. И ее тихий хриплый голос. "Ты - моя." Мороз и снег. Прямо в спальне. "Ты обещана мне." Нина вздрогнула. Кажется, в спальне снова похолодало? И морозные узоры на окне?.. - Нина! Ты где? - голос Джуди из трубки, далекий, но такой знакомый, привел ее в себя. - Да, я слушаю, - откликнулась Нина. - У тебя там все в порядке? - Не совсем. Похоже, если я не схожу с ума, то какая-то опытная ведьма преследует меня. Не знаю, что хуже. - Совсем как в сказке, правда? - сказала Джуди. - Что ты имеешь в виду? - То, что сказала та женщина - что ты обещана ей. Ты же знаешь, люди в сказках всегда обещают кому-то своего первого ребенка. - Вот спасибо. Очень приятно узнать, что во все это меня втравили собственные родители. - Я не хотела сказать, что они это сделали. Просто в сказках так. - Да, это совсем как в сказке. - Хочешь, я приду, посижу с тобой? - спросила Джуди. - А у тебя получится? Родители Джуди приглядывали за ней так строго, что больших трудов стоило просто выбраться на набережную, не говоря уже вообще о том, чтобы пойти к кому-нибудь в гости или прогулять школу. Для последнего требовалась представить записку, что было делом не из самых легких, поскольку почерк у мистера У был весьма заковыристый, а на конце подписи стояла такая завитушка, подделать которую было просто невозможно. Младший брат Джуди Дэнни сделал целью всей своей жизни изучение росписи своего отца. Уже сейчас школьная секретарша не отличала его вариант от оригинала, что, если и не удовлетворяло его самого, то вполне сходило для практического применения. - Я попрошу Дэнни написать мне записку, - сказала Джуди. - Ты сможешь это сделать? - Дэнни ничего не делал за так. - Смогу, - заверила Джуди. - Прошлой ночью я поймала его в ванной с "Плейбоем". И я сказала ему, что об этом может стать широко известно. Нина не удержалась от того, чтобы рассмеяться. - Он этого заслуживает, - сказала Джуди. - Может быть, я расскажу всем девчонкам в его классе. - А ты зловредная! - Я добрая, когда надо. Я зайду после завтрака, ладно? - Спасибо, Джуди. - Да ну! Для чего еще нужны друзья?! Нина улыбнулась и повесила трубку. Никакого холода в воздухе уже не было, и Нина почувствовала себя много лучше, зная, что Джуди зайдет ее навестить - настолько лучше, что она встала, надела джинсы и рубашку и спустилась вниз соорудить себе чего-нибудь перекусить. Она добралась уже до нижней ступеньки лестницы, когда вдруг зазвонил звонок парадной двери. Не задумываясь о том, что делает - "Никогда не открывай незнакомым людям, когда сидишь дома одна!" все время напоминала мама ей и Эшли, - Нина открыла дверь. На крыльце стоял человек совершенно незнакомый. Ему было лет двадцать, волосы короткие и темные, черты лица резковатые; одет он был в джинсы, белую футболку и длинный черный дождевик. Выглядел он внушительно - настолько, что Нина сразу же пожалела о том, что так неблагоразумно распахнула дверь. Но похолодело у нее внутри от его глаз. Они были бледно-голубые, такие бледные, что казались почти бесцветными, и от их взгляда Нине моментально стало не по себе. - Д-да?.. - выговорила она. - Я ищу Эшли Энис, - сказал он. - Мне жаль, но ее здесь нет, - ответила Нина и начала закрывать дверь. Незнакомец поставил ногу между дверью и дубовым косяком. - Это важно, - продолжил он. Глаза его недобро блеснули. - Т-тогда подождите минутку, я... я позову папу. Вы можете поговорить с ним. И сейчас она выбежит через заднюю дверь позвонить от соседей в полицию так быстро, что не успеет он и глазом моргнуть... Но незнакомец разрушил ее план, не успела она даже попытаться. - Я так не думаю, - сказал он. - Твой папа на работе; мама в мастерской. Мы одни с тобой, Нина. Нина, онемев, смотрела на него. Откуда он знает ее имя и где ее родители? И вообще - чего ему надо? Он отодвинул дверь и вошел внутрь, как будто это был его собственный дом. Когда он оказался рядом с Ниной, она решилась рвануться бежать, но он поймал ее за руку и подтянул к себе. Потом закрыл дверь. - Тебе ничего плохого не будет, - сказал он. - Я только хотел задать тебе несколько вопросов. - К-каких вопросов? - спросила Нина, пытаясь вести себя так храбро, как только могла. - Кто вы? Полицейский, или пишете книгу? Незнакомец рассмеялся: - Может быть, я полицейский и пишу книгу. Он ввел ее в гостиную и усадил на плетеный диван. Тут он выпустил ее руку, и Нина потерла место, за которое он держал ее, хотя ей на самом деле не было особенно больно. - Что вам надо от Эшли? - спросила она. - Вообще-то, - сказал он, - теперь, увидев тебя, я думаю, что я искал не ту из вас. Великолепно, подумала Нина. Эшли заигрывает с каким-то пижоном, а Нине с ним разбираться. Как будто мало своих проблем. Как будто ей не было до смерти страшно. Незнакомец развалился на диване, закинув руки за голову. - Так что рассказывай про свои сны, - сказал он. Нина так и уставилась на него. ЭШ Эш подумала, что путешествие через мир духов с Лусвен походит на приятную прогулку по ее памяти, по ее дому. Могучий лес, в котором она впервые повстречала свою странную спутницу, перешел в болотистые луга, которые позже сменились скалами, круто обрывавшимися в море. Такие места легко можно было найти в Корнуолле, в местах, куда Эш со своей мамой выбирались автостопом на выходные каждый месяц. Лусвен вела Эш вдоль берега по узкой тропке, что вилась и петляла между камней и скал. В воздухе сильно пахло морской солью. Птицы Лусвен - вторая была ястребом, как сказала Лусвен, когда Эш спросила об этом - делили воздух с бессчетными стаями чаек. Земля пружинила под ногами, черная и мягкая, выступая между выветренными древними известняковыми лбами. - Тут как во сне, - сказала Эш, когда они остановились перед маленьким гротом, что появился внезапно перед ними. - Как, наверно, было дома до того, как пришли люди. - Мы сами - сон, - ответила Лусвен. - По крайней мере, здесь. - Что ты этим хочешь сказать? Лусвен улыбнулась: - Только то, что здесь, в этом мире духов мы менее реальны, чем сам мир. Как его обитатели, вторгаясь в наш мир, выглядят призраками, так и мы здесь лишь призрачные пришельцы. - Те, с которыми я сюда пришла, говорили мне, что чем дольше ты здесь пробудешь в теле, тем это становится опаснее, - сказала Эш. - Что, если пробыть здесь слишком долго, крыша сдвинется. - Эш метнула косой взгляд на свою спутницу. - Это правда? - Всегда можно узнать того, кто часто и долго путешествовал в этих краях, - ответила та. - У них особый взгляд - особый свет в нем, из-за которого они кажутся не от мира сего. Они улыбаются, когда ничего забавного нет. Они как будто видят то, чего другие не видят. Такие люди всегда смущают тех, кто здесь не бывал; они настораживают людей, потому что безумие - каким бы незначительным оно ни было - всегда кажется опасным тому, кому его прикосновение незнакомо. Эш вспомнила глаза Боунза, и глаза ее спутницы - под вуалью, но посверкивающие из-под нее. И у Лусвен, и у Боунза был такой свет в глазах. Они оба в этом мире духов чувствовали себя так же нормально, как Эш - в своем, может быть, даже лучше. Потом Эш вспомнила парня, который шел за ней до дома накануне вечером. Она тогда подумала, что у него опасные глаза; но, может быть, она увидела именно этот отсвет мира духов. Наверно, и он бывает здесь. Хотя это все равно не объясняет, зачем он провожал ее до дома из оккультной лавки. - Ты сказала, что Нину преследует какая-то тайна, - сказала Эш. - Почему? - В ней есть магия. Ах, да. Эш все еще с трудом представляла себе, что ее кузина способна заниматься чем-то еще, кроме своей косметики и зависания на всякой попсе - - новом альбоме Мадонны или какой-нибудь идиотской телепередаче. - Нет, - сказала она, - я хотела спросить - зачем это им? - Магия их притягивает. - А во мне есть такая магия? Магия, которая притягивает тайны? Глаза Лусвен блеснули из-под вуали - она долго и пристально поглядела на Эш. - Тебе стало бы от этого лучше? Эш пожала плечами. - Не знаю. Во всяком случае, жизнь стала бы чуть-чуть интереснее. Понимаешь, я смотрю на то, что происходит вокруг меня в реальном мире, и я думаю, что же из всего этого - для меня; и у меня выходит, что ничего. А с магией я бы по крайней мере... ну, я не знаю. Я смогла бы, наверное, что-нибудь изменить. Эш подумала о своей маме. Магия могла бы вернуть ее, разве нет? А тогда все стало бы снова, как при ней. А не наперекосяк, как сейчас. - Твоя беда - в твоем отношении к вещам, - сказала Лусвен. Эш глянула на нее. Еще эта вот феечка будет ей об этом говорить? Какого рожна?! - Типа того, что ты что-то об этом знаешь? - спросила она. - Я знаю, что жизнь была к тебе сурова, - начала Лусвен. Эш рассмеялась коротко и невесело: - Да, уж ты-то знаешь! - Знаю, - сказала Лусвен. - Со мною было то же, что и с тобой. Моя мать умерла, когда я была ребенком. Мой отец бросил меня. И то, что с тобой сейчас, со мной тоже было. Я тоже ходила по миру, сжав кулаки и отчаянно пытаясь хоть куда-нибудь пристроиться. И ничего не получалось, потому что в моей голове было такое, чего остальные просто не могли себе представить. Как мне кажется - насколько я помню, как это было у меня в твоем нынешнем положении - перед тобой на выбор два пути. Ты можешь позволить своей тоске утопить тебя и провести остаток жизни в такой же пустоте и бесполезности, как сейчас, или даже хуже; и ты можешь стать чем-то. Эш захотела спросить Лусвен, что же случилось с ее матерью. Она захотела посочувствовать ей, разделить ее боль, и может быть, ей самой стало бы легче, но все та же беспричинная злость не дала ей разрушить те стены, которые она возвела между собой и остальным миром. А стены ей были необходимы. Потому что если пустить кого-нибудь к себе, то будет только больнее. Выжить можно только так, только защищаясь, сама за себя. Два желания боролись друг с другом. Эш чувствовала, как одна часть ее тянется к Лусвен - та мягкая часть, та сердцевина, спрятанная под жестким панцирем, тот ребенок, которого били по голове слишком часто. Но стоило Эш заговорить, как на губах ее появилась злая усмешка: - Да-а? - сказала она. - Например, чем? - Ты уже сейчас делаешь такое доброе дело - ты помогаешь своей кузине. - Большое дело! Типа того, что миру будет большая польза от того, что я помогу нашей маленькой Мисс Солнышко! - Ты могла бы кое-чему научиться у нее, - сказала Лусвен. Точь-в-точь то же самое говорили Эш и в школе. Почему бы тебе не взять пример со своей сестры? У тебя такие способности, а ты их разбазариваешь. И врач, к которому отправляли ее тетушка и дядюшка, был не многим лучше. - Надоело мне до смерти слышать про Нину! - воскликнула Эш. - Она хорошая. - А я - плохая? - Я этого не говорила. - Ну конечно, быть такой, как она, легко! Ей везет в жизни. - Что ты имеешь в виду? - спросила Лусвен. Голос ее был спокоен и тих. И из-за этого, из-за того, что, бог весть, зачем, Лусвен, казалось, на самом деле было нужно все это, Эш почувствовала, как на глаза ее наворачиваются слезы. Я не буду плакать, поклялась она. Я не заплачу. Но у нее так заныло в груди, что стало трудно дышать, и она поняла, что теряет последнее самообладание. - Ничего, - выдавила она. - Давай... Давай оставим это... - Но... Это было уже слишком. - Да хотя бы то, что ее родители любят ее! Ясно? Это ты хотела услышать? Они не говорят ей "ты нам не нужна", и не... не уходят и не возвращаются... Плотину прорвало. Эш отвернулась, и слезы потекли по ее щекам. Лусвен дотронулась до нее, но Эш сбросила ее руку. - Не трогай меня! Она отодвигалась, пока не оказалась на краю обрыва, вздрагивая всем телом и плача. Лусвен не подходила ближе. Она стояла, обхватив себя руками, и ворон, нахохлившись, сидел у нее на плече, а ястреб кружил над ней, вскрикивая тревожно и странно. - Твоя мама любила тебя, - тихо сказала Лусвен. Эш только заплакала сильнее. - Ты же веришь в это, правда? Эш могла только кивнуть. Плач не утихал. - А твой отец - просто ничтожество, раз ты ему не нужна. - Легко тебе... гово... рить... - Перестань, Эш, - сказала Лусвен. Она сделала несколько шагов к Эш, и голос ее был словно бальзам на раны. - Мир полон таких, как он. Таких, которые думают только о себе. Таких, которые не желают отвечать за то, за что должны. Таких, которые не могут любить... Эш повернула к Лусвен зареванное лицо - слезы все еще текли - и спросила, вхлипывая и вздрагивая: - Так значит... я... такая же... как... как он, да? Лусвен подошла к ней и положила ей руку на плечо. Эш передернулась, но не отпрянула, когда Лусвен подняла ее голову, и они заглянули друг другу в глаза. - Я так не думаю, - ответила она. - Откуда ты... знаешь? Ты же даже не... не знаешь меня... Но тут ветер откинул вуаль с глаз Лусвен, и что-то сверкнуло в них. В это мгновение Эш показалось, будто взгляд Лусвен пронзает ее насквозь. Словно Лусвен видела все то, что Эш прячет за своими крепостными стенами. Все, что Эш сделала, все, что она думала, все, чем она была, Лусвен увидела, взвесила, и не сочла недостойным. - Ты ошибалась, - сказала Лусвен, - и тебе не везло, но в душе - что только и важно - ты хорошая. Мне этого хватает. Эш всхлипнула и вытерла нос рукавом. Она не стала вырываться, когда Лусвен обняла ее. - И тебе этого хватит. x x x Тронулись с места они не сразу. Лусвен сняла амулет со своего браслета. Когда она оживила его, на заболоченном лугу появился столик, прислоненный к большому камню, и на нем стояли две кружки чая и тарелочка с маленькими пирожными. Эш с благодарностью взялась за кружку. Она думала, что не проголодалась, но, попробовав пирожное - это было что-то вроде плюшки с медом и орехами - тут же прикончила четыре штуки за один присест. Когда она взялась за пятое и не положила его, не в силах доесть, Лусвен рассказала ей, как зовут ее птиц, и научила ее подзывать их на плечо или на руку, чтобы покормить. Ворона звали Кюфи, а ястреба - Хунрос, что означало "доверие" и "мечта", сказала Лусвен. - Почему ты их так назвала? - спросила Эш. - Чтобы помнить о том, что друзьям надо доверять, как себе, и что, когда все становится мрачно, можно еще мечтать и надеяться. Иногда стоит подумать о чем-нибудь хорошем, как сразу все становится немного лучше. Точно так же, как и наоборот. - Отношение к вещам... - произнесла Эш со слабой улыбкой. - Вроде того. Тебе легче? Эш кивнула. - Можем идти? Эш кивнула снова. Ей действительно стало легче, хотя все еще было несколько не по себе. Словно под ее настроение, местность снова переменилась. Луга стали более сырыми, а скалы - грозными. Птиц в небе не осталось, кроме Кюфи и Хунроса. Становилось все холоднее, и Эш застегнула куртку. Она глянула на свою спутницу, но Лусвен как будто не чувствовала холода. Спустя несколько часов хода по все более пустынным местам, они выбрались на невысокую горку. Под ними в небольшой долине стоял заснеженный сосновый бор. Ветер, долетавший до вершины горы, нес дыхание зимы. Хунрос сел на плечо Лусвен и пожаловался на своем тонком птичьем языке. Кюфи спустился по ледяному ветру кругами и тоже присел на джинсовое плечо Эш, что очень польстило ей. Она протянула руку и погладила его блестящие черные перья. - Вот здесь она живет, - сказала Лусвен. Вся радость Эш тут же испарилась. Она обхватила себя руками, холодея от мороза и от угрюмого вида леса. Почувствовав ее состояние, Кюфи заерзал на ее плече, стиснув его когтями чуть сильнее, чем надо. - Кто - она? - спросила Эш. Но она знала и сама. - Я-вау-тсе, - ответила Лусвен. - Дух, который затребовал себе душу твоей сестры. Эш не стала ее поправлять. Кузина или сестра - это перестало иметь для нее значение. Она смотрела вниз на лес и тихонько дрожала. НИНА Развалясь на диване, незнакомец был совершенно спокоен. Как будто в собственном доме, и это Нина пришла к нему в гости. Это смущало Нину, но еще больше сбивало ее с толку то, что он, несмотря на свой рост и заметную крепость, вовсе не казался таким уж страшным, этак вот развалясь на ее диване. Вот только глаза... Это были опасные глаза. В их глубине мелькали нехорошие, угрожающие огоньки. Они так пугали Нину, что она не могла пошевелиться. Только бы он меня не убил, думала Нина. - Так вот, сны, - повторил незнакомец. - К-кто вы? - Это ведь не тот вопрос, на который ты хочешь получить ответ, не так ли? - ответил он. - Или это только его часть. - Что вы имеете в виду? - Ты хочешь узнать, откуда мне все известно о тебе. Что я здесь делаю. Что мне от тебя нужно. Нина через силу кивнула. - Меня зовут Элвер, - сказал он. - Но ты можешь звать меня просто Эл - - как в той песенке, помнишь? Теперь в его взгляде мелькнула насмешка. Я хочу только выгнать тебя отсюда вон, подумала Нина. Выгнать и забыть. - Не легче, верно? - спросил Элвер. Нина покачала головой. - Я пошел за твоей кузиной, потому что она играет с магией, - сказал он, - но магия-то заключается в тебе. - Во мне? Элвер кивнул. - Это магия вызывает нас - из Другого Мира. И это магия помогла мне найти тебя. - А, ну-ну, - вымолвила Нина. Страх не прошел, но это было настолько нелепо, что Нина не могла не рассмеяться. - Во мне столько же магии, сколько в корешке сельдерея. Элвер усмехнулся: - На самом деле, некоторые индейцы используют корешок и семя сельдерея как укрепляющее и тонизирующее средство, а то и как успокоительное, для нервов. Это тоже кое-какая магия - скажешь, нет? От его улыбки у Нины мурашки пробежали по спине. - Может быть. Но я тут не при чем. - Тут - не при чем. А твои сны? - Что мои сны? - Что это, по-твоему, такое? Нина вздохнула. - Болезнь. - А если я тебе скажу, что они реальны? Я скажу, что ты - кекс с изюмом, подумала Нина, но тут же решила, что надо вести себя поаккуратнее. - Я вам не поверю. - Я вижу. Некоторое время он сидел молча. Веселье в его глазах погасло, и теперь он смотрел с какой-то чуть ли не тоской куда-то далеко, сквозь стены дома, в какие-то невидимые дали. Словно бы видел что-то, чего не видел больше никто. И то, что он видел, его не радовало. - Давай, я расскажу тебе сказку, - сказал он. - Представь себе место, где-то далеко, не здесь и не сейчас, в твоем мире, а... ну, скажем, где-то в другом месте. Долину, укрытую от любопытных глаз даже в том, тайном мире. Ее жители похожи на гамадриад у ваших древних греков - они живут в деревьях. Они - буквально часть дерева. Подвижный орган чувств, если хочешь, потому что как бы далеко он ни уходил от своего дерева, в котором живет, он все равно остается частью его - какая-то самая главная его сущность остается в дереве. И, в отличие от представлений об этих существах в вашем мире, там живут люди обоих полов. Нине все это не понравилось. Представь себе такое место и таких людей, говорил он, но было непохоже, чтобы он все это придумывал. Похоже было, что для него все это существует на самом деле. Или то, как он говорил "ваш мир" про единственный мир, который есть. Или то, что он сказал про нее и про магию. Сейчас он скажет, что эти люди в своих домах-деревьях заворачиваются в фольгу, чтобы спрятаться от летающих тарелок, и что их король - Элвис Пресли. Сумасшествие - это хорошо, это забавно. Сходить с ума можно, как только захочется. Но не так. Не так, чтобы вламываться в чужой дом и рассказывать с бешеными глазами свои дурацкие сказки. Потому что потом такие сумасшедшие вынимают пистолет и убивают десятки людей, потому что так им надо. А Нина тут одна... - Ты слушаешь? - спросил он. Нина быстро кивнула, чтобы не злить его: - Да, конечно. Нужно играть в его игру. Пусть он будет доволен. Он продолжил, а Нина оглядела гостиную, пытаясь придумать, чем бы пристукнуть его - если вдруг представится случай. Она остановилась на вазе, которую мама сделала на курсах керамики, куда она ходила пару лет назад. Она была достаточно тяжелая, чтобы оглушить его, но не убьет, как если ударить молотком, который папа забыл утром взять с собой на работу. - Само собой, - говорил Элвер, - этот лес - вся жизнь этих людей. Если умирает их дерево, умирают и они вместе с ним. Их жизнь зависит от леса и смены времен года в нем. Весной они пробуждаются. Летом они живут. Осенью собирают урожай. Зимой они спят. Он остановился и бросил на Нину косой взгляд. - Разумно, - быстро сказала Нина. Ваза стоит как раз напротив, на столе у окна... Сколько же до нее шагов? - Важно понять, что, как эти люди зависят от леса, так и лес зависит от смены времен года. Ему нужна зима для отдыха, для восстановления сил. Ему нужно лето, чтобы расти и впитывать солнце. Нужно равновесие. Без него нарушается естественный порядок, и все... меняется. Нина снова прислушалась к нему. Он говорил уже совсем не так, как тогда, когда только вошел, поняла она вдруг. Он говорил по-английски, но с каким-то неопределенным акцентом. Интонация его речи тоже переменилась, из уличной и разболтанной речь его стала больше похожа на речь их учителя английского, когда тот читал вслух какую-нибудь книгу. - Однажды в эту долину пришла зима, - продолжал Элвер, - как это бывает каждый год, сразу вслед за осенним урожаем, но на этот раз она не ушла. Она осталась. Год шел за годом, а зима все не кончалась. И знаешь, почему? Потому что космические пришельцы украли жрицу гномиков, подумала Нина, но ей хватило ума не произносить это вслух. Вместо этого она просто покачала головой. - Потому что пришла она. Элвер снова погрузился в молчание. Он действительно верит во все это, подумала Нина. Это ее вконец встревожило. Она шарила взглядом по комнате в поисках того, до чего будет легче дотянуться при случае, но были только ваза или молоток - или так, или так. Все остальное, что приходило в голову, было просто слишком далеко. - Кто - она? - спросила Нина наконец, когда молчание слишком уж затянулось. Элвер моргнул, и его страшные светлые глаза встретились с ее глазами. - Ее зовут Я-вау-тсе. На языке кикаха это значит "из белого огня". - Я тоже немного кикаха, - сказала Нина, не удержавшись. - Моя бабушка по отцу была чистокровной кикаха. - Я знаю. - А... Как будто это преступление, подумала Нина! Хотя, для него, может быть, и так. Кто знает, что там творится за этими его глазами? Может, он поклялся мстить всем индейцам до седьмого колена? - Я-вау-тсе - дух земли, - сказал Элвер, - дух зимы. Там, где она поселяется, никогда не тает снег. Ничего не может расти. Колесо времен года перестает вращаться. А если оно не вращается, не могут вращаться и колеса наших собственных жизней. Мы замыкаемся в зимней спячке. Наши души увядают и старятся без поддержки. Мы все немного теряем рассудок. Многие умирают. В конце концов, мы вымрем все. Голос у него был тихий и печальный. В глазах стояли боль и злость. - Смерть - это часть другого круга, другого колеса, - добавил он. - С этим мы согласны. Но Я-вау-тсе приносит нам слишком раннюю смерть. И слишком противоестественную. Он снова умолк, но теперь в воздухе стояло такое напряжение, что Нине стало трудно дышать. Ей было просто не расправить грудь для вдоха. - Я... Я все-таки не понимаю... - начала она. - При чем тут ты? Нина кивнула. - Даже духи не бессмертны, - сказал Элвер. - Большинство просто живет отпущенный срок, как и мы. Но есть такие, что отведали служения и набрали из него силу и еще дольший срок жизни. Они привыкли к этому служению и к жертвам. Без них они увядают и пропадают. Они уже не могут без своего бессмертия и своей силы. Если жертвы вдруг прекращаются, они ищут себе пропитания по-другому. Нина увидела, что он смотрит на нее так, что волосы у нее встали дыбом. Вот оно, подумала она. У нее задрожали коленки. - Вы собираетесь... вы же не хотите... отдать меня ей, правда? - спросила она. Элвер мотнул головой. - Совсем наоборот. Нина вздохнула с облегчением, напряжение вышло из нее, как воздух из шарика, и тут он сунул руку во внутренний карман своего плаща и вынул оттуда выкидной нож. Едва заметное движение большим пальцем, и нержавеющее лезвие выскочило из рукоятки со щелчком, от которого пульс Нины мгновенно участился. - Я должен убить тебя, чтобы ты не досталась ей, - сказал Элвер. Голос у него был виноватый, и во взгляде, обращенном к ней, стояла печаль, еще более глубокая и сильная, чем в голосе всего его народа. Нина, не отрываясь, смотрела на лезвие ножа. Она не видела ничего, кроме него. Отблески света на кромке. Голубые тени металла. Заточка бритвенной остроты. - Почему... м-меня?.. - Есть правила даже для таких, как Я-вау-тсе, - объяснил Элвер. - Она не может сама выбирать себе жертву. Только того, кто был посвящен ей, и только тогда, когда он достигнет взрослого возраста. Когда ей служили, она могла взять любого из своих поклонников, потому что все они были посвящены ей, но тогда это и не было ей нужно. Теперь же ей нужно подкрепить свои силы, и у нее есть только ты. - Н-но... - Ни я, ни мой народ, не рады этому. Мы не хотели этого. Но у нас нет другого выбора, чтобы выжить. Я-вау-тсе увядает с каждым днем. Если мы сможем не дать ей пищи, она скоро пропадет, и мы освободимся. Колесо времен года снова начнет вращаться, и с ним начнут вращаться колеса нашей жизни. Мы сразились бы с ней сами, но даже в своей слабости она слишком могуча для нас. Мы не победим в этой войне... Мне искренне жаль. Он стал подбираться к ней, и Нина вжалась в спинку дивана, пытаясь отодвинуться от него. - Вы ошиблись! - закричала она. - Никто меня никому не посвящал! Разве что... Может быть, Эшли? - спросила она себя, и вдруг поняла, что за дурацкий это вопрос. Как будто что-то из того, что говорил этот тип, правда! Он хитер, и она попалась на эту его фантазятину в мягкой обложке, но это все неправда. А правда только то, что он псих, а ей пришел конец. - Ты была посвящена, - сказал он убедительно, как будто не он, зажав нож в руке, схватил Нину за плечо и притянул к себе. - Иначе Я-вау-тсе не посылала бы твой дух искать тотем. Взглянув в непонимающие глаза Нины, он добавил: - Это были не сны. Я-вау-тсе может взять тебя только тогда, когда ты найдешь свой тотем - в ее народе это знак зрелости. Вот почему твой дух покидал тело и входил в тела других существ. Нина только качала головой. - Это... Это все неправда... - повторяла она. - Ради всех нас, хотел бы я, чтобы это было неправдой. Но это правда. Доказательство передо мной. Я чувствую на тебе руку Я-вау-тсе. Кто-то посвятил тебя ей, и теперь она хочет стребовать себе свое. Нина все еще отнекивалась. - Кто? Кто посвятил? - Не знаю, кто. Обычно это бывает кто-нибудь из родителей, но это не так важно. Сейчас это совсем не важно. Он потянул ее к себе, и она нашла, наконец, в себе силы бороться и вырываться - только это ничего не дало. Он оказался гораздо сильнее, чем должен был быть, судя по виду. Он держал ее легко, словно ребенка, и не обращал никакого внимания на бесцельные удары, которыми Нина осыпала его плечи. Сверкающее лезвие ножа ослепило Нину ужасом. Он глянул ей в глаза: - Прости нас, пожалуйста, - попросил он. - Нет! - крикнула Нина. Она замотала головой и замолотила по нему ладонями. - Псих! Это все неправда! Тут Нина услышала крик - долгий пронзительный визг, от которого у нее зазвенело в голове. Она была уверена, что это ее голос, пока Элвер не обернулся на дверь, откуда доносился крик. Улучив мгновение, Нина рванулась изо всех сил и вырвалась из его хватки. Она упала на пол, но тут же вскочила на ноги, отпрыгнув к дальней стене, и только потом глянула, что же оторвало Элвера от дела. В дверях стояла Джуди, закрыв лицо руками и широко раскрыв глаза от ужаса. Элвер поднялся с дивана, и Джуди повернулась и бросилась прочь, не переставая кричать. Чертыхаясь, Элвер рванулся за ней. Теперь мой черед, решила Нина. Просто выбегу из комнаты и позвоню в полицию. Но Джуди? Если он ее поймает... Сглотнув слюну, Нина схватила вазу, которую присмотрела давно, и бросилась догонять Элвера. - Замолчи, замолчи! - твердил он. Нина подкралась к нему сзади и подняла вазу над его головой. Ну, не выдай! - молила она. Но за мгновение до удара какое-то шестое чувство предупредило Элвера об опасности. Он оглянулся - его светлые глаза сузились от ярости, губы искривились в звериный оскал. Он поднял было руку, чтобы защититься, - но поздно. Нина с силой опустила вазу, и она ударила его в висок. Его глаза расширились от неожиданной боли, но тут же он рухнул на пол, словно марионетка, у которой обрезали нити. Нож выпал и отлетел в сторону. Нина стояла над ним, все еще держа вазу в руках. Руки дрожали. Пальцы разжались, и ваза полетела на пол, разлетевшись на кусочки. У Нины шумело в ушах. Она не сразу поняла, что это гул ее собственной крови в наступившей тишине. Она посмотрела на Джуди, не сводившую глаз с тела Элвера. Джуди обхватила себя руками, ежась от страха. - Он... мертвый? - спросила она. - Не знаю? - ответила Нина. - Надо проверить, наверно. Нина перевела взгляд с Джуди на лежавшее тело. В том месте, куда Нина ударила его, выступила кровь. Грудь его, казалось, не поднималась. - Я... Я боюсь его трогать, - сказала Нина. Джуди согласно кивнула. - Но... Ну, надо же что-то делать! В голове у Нины все смешалось. Она никак не могла поверить, что все происходит на самом деле. Совсем непохоже на то, как бывает по телевизору или в кино. Там все всегда знают, что делать. Нина с трудом помнила, как дышать. - Наверно, надо позвать кого-нибудь, - сказала она наконец. Джуди снова кивнула. - Надо позвонить в полицию - о, черт! Меня же не должно здесь быть! Родители убьют меня, когда узнают. Нашла, о чем вспомнить, подумала Нина. Только что их обоих чуть не зарезал вооруженный маньяк, а Джуди думает только, как бы не раскрылось, что она прогуляла уроки. Да и сама не лучше. Теперь, когда Элвер лежал неподвижно, ей вдруг начало вспоминаться все то, о чем он говорил ей, и его слова зажужжали в ее голове, как мухи на оконном стекле. Поиски тотема... Древесные люди на колесах времени... Кто-то посвятил ее духу земли... - Нина! Нина моргнула и посмотрела на Джуди. - А если он очнется, пока мы звоним в полицию? - спросила Джуди. Нина кивнула, и очнулась наконец сама. - Надо связать его. - А если он мертвый? - Я думаю, он живой. Нина не хотела даже думать о том, что она, быть может, убила его. Не важно, что только что он сам собирался ее убить. Сейчас это уже казалось совершенно невероятным. - Пойду за веревкой, - сказала она. - Я с тобой, - сказала Джуди. - Не хочу я тут с ним оставаться. - Тогда ты сходи за веревкой, - сказала Нина. - Папа, наверно, держит ее в шкафчике под раковиной. Она уже так и видела, как они вернутся - а его нет. Этого она бы уже не вынесла. Это было бы слишком похоже на те фильмы, где сколько маньяка не убивают, он все равно снова воскресает и приходит к детям... Нина взяла отцовскую бейсбольную биту из шкафа в прихожей и встала над Элвером, стиснув ее так, что побелели костяшки пальцев. - Ну, иди же, - сказала она Джуди. - Как только мы его свяжем, я позвоню папе. Он знает, что делать. Тогда можно будет просто спрятаться за него и перестать притворяться храброй. - Иду, - сказала Джуди. Она поравнялась с телом Элвера и прошла в кухню. Нина слушала, как Джуди копается в шкафчике в поисках веревки. Она так крепко ухватилась за биту, что ладони ее вспотели. Ей то и дело казалось, что Элвер оживает - шевельнулся палец, задрожало веко... Джуди искала веревку три недели, и еще месяц она возвращалась с ней в гостиную. - Свяжи его, - попросила Нина. - Ни за что, - Джуди помотала головой. - Сама свяжи. Нина обменяла у Джуди веревку на биту и встала над Элвером. Осторожно дотронулась до него - сначала взяв его за палец, чтобы посмотреть, шевельнется ли, - а потом обкрутила его всего веревкой. Когда она закончила, Элвер стал похож на героиню какого-то мультика, которую связали и положили на рельсы - он был обмотан веревкой столько раз, насколько хватило ее длины. Затем она позвонила папе, а потом рассказала Джуди, что было нужно Элверу. Джуди медленно покачала головой, то и дело переводя взгляд с Нины на пленника. - Я просто пошутила, - сказала она, когда Нина закончила рассказ. - Ну, когда сказала, что твои родители пообещали тебя злым духам. - Не начинай! - попросила Нина. - Хорошо, но... - Мои родители никогда не сделали бы ничего подобного, согласна? Он просто псих. - Но как-то же он узнал про твои сны? Не я же ему рассказала? - Я... - Нина озадаченно посмотрела на Джуди. - Все, что он тут нес, это же не может быть вправду... верно ведь? Про людей, которые живут в деревьях, и про злых духов... Все это полная чушь. - Ты сама говорила, что Эшли - ведьма, - сказала Джуди. - Ну да, но это же... Что? - спросила Нина себя. - Другое дело? Нина посмотрела на Элвера. С закрытыми глазами он, казалось, просто спал. Он выглядел по-прежнему сильным и крепким, но вместе с тем была в нем какая-то невинность. - Как же еще он бы узнал? - спросила Джуди. - Про тебя, про твои сны и про твою семью? Нина поежилась. - Я больше не могу. И тут, наконец, пришел отец. Джон Карабальо взглянул на замотанное веревками тело и обнял Нину. - Господи! - воскликнул он. - А ты сказала - небольшая неприятность. С тобой все в порядке, милая моя? Нина кивнула, уткнувшись ему в грудь. Поглаживая ее по голове, Джон глянул на Джуди, все еще стоявшую с битой в руке. - А ты? - спросил он. - Все в порядке, мистер Карабальо. - Слава богу! - сказал Джон. - Если вы посидите тут еще минутку, я позвоню в участок. - Он обернулся к Нине. - Про Эшли он ничего не говорил? Наверно, это как-то связано с тем, что она пропала. У меня на работе все из рук валилось, так я волнуюсь за нее. - Папа! - Что, Нина? - Может быть, ты выслушаешь его до того, как звать полицию? Отец нахмурился. - А что такое? - Ну, до него мне все снились эти кошмары, и дело в том, что он все про них знал. Я только Джуди всегда про них рассказывала, и ни я, ни она никому больше ничего не говорили, а он знал все, что было со мной в этих кошмарах. А потом стал говорить о магии и о кикахских духах земли, и... Нина смолкла, увидев растерянное лицо отца. Он глянул на Нину, на Джуди, и вздохнул. Нагнувшись, проверил веревки; затем сел напротив девочек и пленника. - Хорошо, - сказал он. - Полиция может пару минут подождать. Что он тебе говорил? Элвер пришел в себя как раз к концу нининого рассказа, хотя этого никто не заметил, пока Нина не рассказала все. Джуди первой увидела, что Элвер открыл глаза и смотрит на них. Она взвизгнула и отскочила к самой дальней стене комнаты. Нина знала, что чувствует Джуди, но сама она уже не боялась. Ведь папа был рядом. - Говорили мне - не надо с тобой разговаривать, - сказал Элвер Нине. - Говорили - сделай дело, и все. Но я подумал, что ты должна знать, зачем и почему. Нинин папа схватил Элвера за отворот плаща и поднял с пола, поднеся его лицо к своему, не успела Нина вымолвить и слова. - Что ты сделал с Эшли? - зарычал отец. - Что ты с ней сделал, ты, позор рода человеческого?! - Я вовсе не человек. Это спокойное замечание еще больше вывело Джона Карабальо из себя. - Где она? Где? С каждым словом он встряхивал Элвера так, что зубы того громко клацали. Нина никогда не видела своего отца таким разъяренным, и испугалась его еще больше, чем Элвера. Отец не должен был так забываться. Нина положила руку ему на плечо. - Папа, не надо... - сказала Нина встревоженно. Тот повернулся к ней, и посмотрел на нее совершенно чужими глазами, пока, наконец, дикое выражение не покинуло их. Он медленно опустил Элвера на пол, поднес руки к глазам и некоторое время с удивлением смотрел на них. Руки его дрожали. - Господи, - вымолвил он. - Посмотрите-ка на меня. - Папа, что если все это правда? - спросила Нина. Отец покачал головой: - Этого не может быть. Того, о чем он тебе говорил, просто нет на свете. - А мои сны... Отец помрачнел. - Тотемные сны... - промолвил он тихо. По его голосу Нина поняла, что сны задели в нем какую-то струну. - Ты что-нибудь знаешь о них? - спросила она. - Мой дедушка - отец Наны Быстрой Черепахи - рассказывал о них. - сказал он. - Тогда, в шестидесятые, я хотел вернуться к своим корням, как любой мальчишка, у которого была хоть капля индейской крови, и он рассказал мне о двух видах тотемов - клановом тотеме, который смотрит за всей семьей, - и личном, чтобы найти который, надо отправить дух в путешествие. Шаман должен ввести тебя в особый транс, и тогда твой дух выйдет и отправится искать твой личный тотем. - И ты это делал? Отец вздохнул. - У меня не было знакомых шаманов, но я тогда... экспериментировал с разными штуками. То есть, с наркотиками, подумала Нина. - Нашим клановым тотемом был сом. - Папа грустно посмотрел на Нину. - - Не очень-то впечатляет, верно? - Не очень. - И я пытался найти свой личный тотем сам. Я надеялся, что это будет волк, медведь или орел - что-нибудь такое, о чем можно было бы рассказать людям, понимаешь? Или, если уж нет - если это оказалось бы что-нибудь не такое звучное для белого, - пусть уж хотя бы что-нибудь кикахское, например, лягушка, которая считалась особенно счастливой, или ворона. - И что ты нашел? - спросила Нина. - Ничего. Просто взвинтился и чуть было не потерял здоровье из-за всяких глупостей. Мне повезло, со мной ничего не случилось. Не то, что с некоторыми другими... Нина увидела, как неприятные воспоминания проносятся в глазах отца, и подумала, что он, должно быть, вспоминает какого-нибудь старого приятеля, который подсел или передознулся. Она никогда не могла понять, как можно так обращаться со своим здоровьем. Сама бы она в жизни не стала этим заниматься. Джон Карабальо покачал головой. - Ну, довольно об этом. Пора звонить в полицию. - Я могу доказать, что все это - сущая правда, - сказал Элвер, когда отец Нины начал вставать. - Я могу взять вас с собой в мой мир. Джон поглядел на него. - Не стоит. Даже если все, что ты говоришь, - правда, почему ты думаешь, что я принесу свою дочь в жертву ради твоего народа? - Ваша тюрьма меня не удержит, - сказал Элвер. - Готов спорить, что удержит. - А даже если и так, - добавил Элвер, - даже если мой народ не пошлет кого-нибудь другого, чтобы закончить то, за чем был послан я, все равно твоя дочь в опасности. Глаза Джона опасно сузились: - Ты только не угрожай мне, приятель! Не угрожай мне, и никогда - никогда, ты понял? - не угрожай моей семье! - Угроза исходит не от меня - она исходит от духа земли, которому вы посвятили свою дочь - от Я-вау-тсе. - Я не посвящал свою дочь никакому... - Но снова Джон осекся, и какие-то воспоминания пронеслись перед его глазами. - Бог мой... - прошептал он. - Папа! - Я... я совсем не думал ни о чем таком тогда... - О чем? - вскрикнула Нина. - Это было тем летом, когда ты родилась, - начал рассказывать отец. - Мы с твоей мамой были на ярмарке Возрождения - празднике летнего солнцестояния. Мы тогда занимались больше духовной стороной всяких природных дел. Земля - наша мать, и все такое. В одну ночь там развели большой костер, и мы устроили как бы церемонию наречения для тебя, посвятив твой дух во славу земли... Нина побледнела. - Боже мой... Так значит, все это правда... - Ни в коем случае, - ответил Джон. - Мы с твоей мамой тогда были совсем молодыми и интересовались разными образами жизни и религиями, но мы никоим образом не участвовали ни в каком культе, который потребовал бы принести в жертву нашу дочь. - Расскажи это вашей Я-ва-как ее там, - сказала Нина. - Я-вау-тсе, - поправил Элвер. Нина и папа одновременно посмотрели на него. - Нина, - сказал Джон. - Все это сущая чепуха. - Да-а? А что, если Я-вау-тсе ошиблась точно так же, как Элвер, и схватила Эшли? - Я... - Отец покачал головой. - Это невозможно - вся эта чушь про духов земли и другие миры, и все такое. Может быть, он как-то замешан в исчезновении Эшли, но замешан здесь, в нашем мире. Пусть полиция в этом разберется. - Вот увидите, - сказал Элвер. - Нет, - сказал ему Джон, - это ты увидишь. - Он повернулся к Нине. - - Ты можешь приглядеть за ним, пока я буду звонить в полицию, милая? Нина кивнула. - Вот и отлично, девочка моя. Отец встал, и тут Элвер заговорил снова, но на этот раз это был язык, которого никто из них не понял. Он произносил слова в нос, растягивая звуки так, что они перетекали из одного в другой. От его наговора мурашки побежали у Нины по спине. Элвер поднял голос и почти запел, и на лбу у Нины выступил пот. Глаза Элвера были плотно закрыты. - П-папа?.. - Все будет в порядке, - сказал отец. Он заторопился в кухню звонить. Оставшись в комнате одни, две девочки зачарованно смотрели на своего поющего пленника. - Черт, мне просто дурно от него, - проговорила Джуди. Нина кивнула, но не сказала ничего. Ей снова стало страшно, потому что вот-вот что-то должно было произойти. Она не знала, что, но знала, что все, рассказанное Элвером, - не просто бред сумасшедшего. Воздух в комнате вдруг наэлектризовался. На руках Нины выступила гусиная кожа, и она никак не могла сдержать дрожь. - Нина! - вскрикнула Джуди, но Нина видела сама. В воздухе похолодало. Из-под пола там, где лежал Элвер, начал выползать туман, заполняя комнату. - Папа! - позвала она. Чувство того, что что-то происходит, вдруг резко обострилось. Когда отец вернулся из кухни, так и не успев позвонить, в комнате стоял густой туман. Они еще слышали пение Элвера, но оно стало лишь тихим шепотом, как будто доносилось откуда-то издалека. - Что за... - начал было нинин папа. Пение смолкло. Нина и Джуди вскочили на ноги и встали за спиной Джона, а тот нагнулся вперед, шаря руками в непроницаемом тумане там, где лежал пленник. Он не нащупал ничего. Туман рассеялся так же быстро, как и появился. Когда он исчез, Элвер исчез вместе с ним. Все, что осталось от их пленника, - кольца веревки, лежавшие грудой на полу. Нина и Джуди прижались друг к другу, дрожа крупной дрожью. Отец Нины шагнул вперед и медленно наклонился смотать веревку. Он повернулся к девочкам, и веревка обвисла в его руках. - Это... это просто невозможно, - сказал он. Но доказательство было у него в руках, неоспоримое для всех троих. Глядя на веревку, Нина могла думать только о том, что если Элвер смог такое, если он с помощью колдовства смог исчезнуть отсюда, то и все остальное тоже должно быть правдой. Другие миры, поиск тотема и духи земли... Я-вау-тсе. Которой родители посвятили ее. Которая увядает и жаждет новой крови, чтобы омолодиться. Я обречена, подумала Нина. Эта мысль камнем легла на дно живота. Она посмотрела на отца, но его растерянный вид ничуть не утешил ее. Реальность колдовства Элвера, казалось, лишила его всех сил. Обречена. ЭШ - Ты умеешь кататься на лыжах? - спросила Лусвен. Эш отвела взгляд от леса под склоном и перевела его на свою спутницу. - Не очень-то, - ответила она. - А что? - Это был бы самый быстрый способ спуститься вниз по склону. Эш кивнула. Снег толстым одеялом лежал по всей долине и склонам окружавших ее холмов, пухлый, как овсянка в кастрюле. Пробираться через него без лыж было бы вовсе нелегко. Эш запахнула куртку. Одеты они тоже были не совсем по здешней погоде, особенно Лусвен в своем искристо-черном одеянии и длинной вуали. - Ну, я научусь, наверно, - сказала Эш. Лусвен рассмеялась: - Таким вещам не учатся за пять минут. Но не беда. У меня есть на этот случай еще кое-что. Она отстегнула амулет в виде маленького вигвама и бросила его на землю. Как только серебро коснулось почвы, вигвам вырос вокруг них, окутав своим теплом. Посреди него горел огонь, угли были обложены камнями, и дым выходил через отверстие на верху, где сходились шесты его остова. На полу лежали толстые шкуры. Сильно пахло сырой кожей и дымом. От дыма у Эш заслезились глаза, но она очень обрадовалась теплу. - Посмотри, может, что-нибудь тебе подойдет, - сказала Лусвен, указав на кучу меховой одежды у одной из кожаных стен. - Как это у тебя получается? - спросила Эш. - С амулетами? Эш кивнула. - Они волшебные, - объяснила Лусвен с улыбкой. - Это-то я знаю! Вообще как... Как маленькая серебряная штучка может стать большой и настоящей? Тут ерунда какая-то. Этого быть не может. - Волшебство - оно такое. Эти амулеты действуют только здесь, в мире духов - в мире духа, в духовном мире - а не в нашем мире. - Жаль. - Каждому миру - свои чудеса. - Наверно, так. Пока они так разговаривали, Лусвен подобрала себе меховую парку и штаны, толстый шарф и пару теплых сапожек на меху. Эш вскоре оделась таким же образом. За исключением сапожек, которые были точно впору, все остальное оказалось слегка великовато. - Мы теперь похожи на эскимосов, - сказала она, обернув шарф вокруг шеи. - Зато нам будет тепло, - ответила Лусвен. На большой шкуре у стены напротив стояли сани, и Лусвен взялась за них. - Все, готова? - спросила она. Эш кивнула. Тогда Лусвен снова сделала странное движение пальцами, и вигвам превратился в амулет, унеся с собой и свою темноту и тепло. Эш, поморгав на яркий свет снаружи, взяла у Лусвен сани, а та подняла амулет и пристегнула его обратно к своему браслету. - А почему все это, - Эш ткнула пальцем в рукав своей парки, - не исчезает тоже? Лусвен пожала плечами: - Потому же, почему мы не остались голодными после того нашего обеда. Я не знаю, что такое чары - откуда они берутся и как они действуют. Я просто знаю, как ими пользоваться. - Забрав обратно сани, она поставила их на снег на краю склона и спросила: - Ты хочешь сидеть спереди или сзади? - Определенно, спереди! - сказала Эш. - Так я и думала, - улыбнулась Лусвен. Съезд вниз в лес оказался восхитительным. Кюфи и Хунрос неслись над ними, издавая резкие хриплые крики, сливавшиеся со смехом, рвавшимся из груди Эш. Все печали и заботы вдруг позабылись. Когда сани доехали до низа, Эш не могла перевести дух, и даже мрачная тень леса не могла испортить ее неожиданного хорошего настроения. В те минуты жизнь была просто прекрасна. Они слезли с саней, стряхивая с парок снежную пыль. Лусвен снова соорудила вигвам, поставила сани в него и вернула амулет в подвески браслета. Пока она занималась этим, Эш оглядывала лес. Его длинные тени действовали ей на нервы. Радость постепенно испарялась. - У меня такое чувство, будто на нас кто-то смотрит, - сказала она. - Смотрит, - ответила Лусвен. - Но ты не волнуйся, - добавила она, когда Эш беспокойно глянула на нее. - Это духи деревьев. Не ломай ветки и не разводи огонь, и все обойдется. Что-то в словах Лусвен вдруг встревожило Эш. - Ты говоришь так, будто не пойдешь со мной? - сказала она. - Не пойду. - Но... - Это твое дело, - мягко сказала Лусвен. Она погладила по перьям Хунроса, сидевшего на ее плече, глубоко запустив когти в мех воротника парки. Кюфи продолжал описывать вокруг них высоко в воздухе широкие круги. -Конечно, - согласилась Эш. - Но ведь все это была твоя идея. Я ничего не знаю об Я-вау-тсе. Как я ее найду? И что я буду делать, когда я-таки ее найду? - Найти ее легко. Как только войдешь в лес, увидишь тропу - иди по ней, и она приведет тебя прямо к ее башне. Но только не сходи с тропы. - Иначе я окажусь в каком-нибудь другом месте? Лусвен кивнула. - Или в каком-нибудь другом времени. - А что мне делать? Как мне ее победить? - А мы и не говорили о борьбе, - сказала Лусвен. - Я так поняла, что ты хочешь спасти свою сестру. - Ну, и как же мне ее спасти? - Ты можешь предложить себя вместо нее. Эш остолбенело взглянула на свою спутницу. Лусвен спокойно смотрела на нее. - Ты это серьезно, да? - спросила Эш. - Это один из вариантов. - Замечательный вариант! То есть, Нина снова получает все, а я ничего. Я все теряю. - А может быть, получаешь - все. - По-моему, ты говоришь ерунду, - сказала Эш. - Если отдать себя Я-вау-тсе - это так здорово, то зачем же я буду мешать Нине выиграть на этом? - Потому что она сделает это не по своей воле. - А есть разница? - В каждом нашем выборе есть разница. - Ты же понимаешь, о чем я говорю. Лусвен кивнула: - А ты понимаешь, о чем я. Эш повернулась и снова посмотрела на лес. Снег тяжелыми шапками лежал на ветвях сосен. Стояла полная тишина, которую нарушало лишь их дыхание. За первыми же деревьями тьма становилась непроницаемой. Эш перевела взгляд на свою спутницу. Кюфи, наконец, спустился и поправлял свои перья на другом плече Лусвен. Лусвен расстегнула замок браслета и протянула амулеты Эш. - Теперь это твое, - сказала она. - Мое? Эш торопливо взяла браслет. Амулеты еще сохраняли тепло руки Лусвен. - Каким-нибудь из них можно победить Я-вау-тсе? - спросила Эш. Лусвен покачала головой: - Эти амулеты могут только творить, а не ломать. Ты можешь найти или сделать себе другие амулеты и добавить их к браслету, только помни, что это должно быть чистое серебро, и что это не могут быть никакие символы разрушения. Если ты добавишь к браслету такое, он станет таким же, как в нашем мире, - украшением, и только. И здесь, и дома. - Я постараюсь. -- Чтобы вызвать волшебство, - продолжала Лусвен, - надо представить себе образ того, что ты собираешься наколдовать. А вот так, - Лусвен повторила то странное движение пальцами, так медленно, чтобы Эш смогла хорошо запомнить его, - так ты возвращаешь то, что наколдовала, обратно в амулет. Эш понимающе кивнула, но сосредоточиться сейчас было трудно. Когда она взяла браслет, ей вспомнилось то, от чего было трудно отвлечься. Ей привиделась Кэсси, сидящая на мраморной скамье в Садах Силена и выкладывающая на скамью между ними карты, утром того же дня, как началась вся эта чертовщина. Девятая карта, та, которая должна была представить надежды Эш, изображала ее, карабкающуюся на вершину скалы, где не за что было уцепиться. Сверху на помощь к ней спускалась рука. И - теперь она вспомнила - на запястье той руки был браслет с амулетами. Этот самый браслет, поняла Эш. Это был этот самый браслет. А это значит, что это Лусвен протягивала ей руку. - Кто ты? - спросила Эш. Лусвен улыбнулась: - Все еще ищешь для меня подходящую полочку? - Нет, но в самом деле? - Я - та, кем ты могла бы стать. Эш покачала браслет в ладони. - Ты хочешь сказать, что я тоже смогу стать колдуньей, как ты? - Тысяча - тысяча тысяч возможных будущих лежат за каждым выбором, который мы делаем. - ответила Лусвен. - Каждый из них становится целым миром, в котором живет тот, кто принял решение и сотворил его. - Так ты говоришь, что смогу? - Кто знает? В одном из них - сможешь. Все возможно, особенно здесь, в этой стране. - А когда ты возвращаешься домой, все так и остается? - спросила Эш. - - Или как золото эльфов - превращается в листья и грязь? - Это зависит от того, кто возвращается и с чем, - ответила Лусвен. Опустив руку в карман, она вынула оттуда свой странный гранат с серебряными ленточками. На мгновение поднесла его к глазам, потом отдала Эш. - Это тоже тебе, - сказала она. - Что это? Лусвен пожала плечами. - Все, что ты хочешь. - Не говори так. Пожалуйста. В твоих словах нет смысла. - Помнишь, что я говорила тебе об этом месте, когда ты только встретилась со мной? Эш кивнула: - Что это мир духов ненормальный, а не люди, которые в нем. - Именно так. Но он может свести тебя с ума. В этом-то и ловушка. Он силится сделать тебя такой, как он сам, а не такой, какая ты. Ты должна быть сильной. - Но... - Удачи, Эш. - Подожди минутку! - попросила Эш. - Не уходи! Но было уже поздно. Лусвен шагнула в сторону и исчезла, словно шагнув за невидимую завесу. - Ты не можешь оставить меня здесь! - крикнула Эш. - Я ведь еще маленькая! Ветер пронесся и обдал ее снежной пылью. "Все мы когда-то были маленькими," - услышала она в порыве ветра. Ветер стих. Снова воцарилась тишина. И она была одна, одна она стояла в сугробе на краю леса. Она меня подставила, подумала Эш. Это все - подстава. Лусвен работает на Я-вау-тсе. Эш поглядела на свою левую руку, сжатую в кулак. Медленно разжав пальцы, она стала рассматривать волшебный браслет, лежавший на ладони. Потом - на причудливый... ювелирный фрукт, по-другому она не смогла его назвать. Теперь ни в чем нет смысла. Она не знала теперь, кому или чему можно доверять. Лусвен казалась настоящим другом. Сперва немного странная, но, узнав ее лучше, Эш почувствовала тягу к ней. Ей показалось, что ей можно доверять - ее большим глазам, волшебству, птицам и вообще. Лусвен, казалось ей, думала о ней - не о том, как у нее идут дела в школе или с другими ребятами, или как она помогает по дому и проводит свое время, но именно о ней самой. О том, что она чувствует. О ее надеждах и мыслях. О ее страхах... Эш открылась ей так, как не открывалась ни перед кем - даже перед Кэсси. А потом Лусвен просто бросила ее. Как бросила ее мать. Как бросил ее отец. "Это твое дело." Конечно. Как будто она может одна справиться с ним. "Я так поняла, что ты хочешь спасти свою сестру." Как будто Нина сделала бы ради нее то же самое. "Ты можешь предложить себя вместо нее." Вот именно. Принести себя в жертву ради Нины, у которой всегда было все, что она хотела. Ни за что. "А может быть, получаешь все." Эш снова поглядела на браслет. Все? Магия - это еще не все, поняла она вдруг. Магия - это только средство; ты пользуешься ею, чтобы достичь своей цели, но само делание, сама наука - вот что важнее всего, а вовсе не конечный результат. Вот что говорили ей все серьезные книги, которые она читала об этом. Путешествие, а не пункт назначения, хотя одно нужно для того, чтобы достичь другого. И опять же, ты должен сделать все сам. Кто-то может задать тебе направление, наметить какие-то дороги, но сделать все ты должен сам. Ведь именно это говорила Лусвен, так? Вот почему она ушла. Эш хотелось поверить в это, потому что она хотела верить этой таинственной женщине. Ей нужно было в кого-то верить. Ей были нужны настоящие друзья. Вздохнув, Эш надела браслет на запястье. Гранат она опустила в карман и снова повернулась к лесу. И потому, естественно, думала она, она нашла себе другого человека, такого же, как Кэсси, которая болтается где-то примерно столько же времени, сколько бывает с ней. Но друзья ведь не обязательно должны быть рядом с тобой, чтобы ты знала, что они любят тебя и болеют за тебя, верно? А когда тебе предстоит сделать что-то самой... А хочет ли она делать это? Вовсе нет. Но Лусвен помогла ей понять вот что: она так завернулась на том, что ей казалось неправильным в своей жизни, так зациклилась на плохом в ней, так привыкла пускать все на самотек и сдаваться, что даже никогда не пыталась ничего улучшить. Любой, у кого было хоть на грош власти, автоматически становился врагом. Да и был... Когда она была с Кэсси, она говорила только о своих собственных проблемах. Она, на самом деле, не так уж много знала о своей подруге. Почему, действительно, женщина с неплохим, очевидно, образованием решила вдруг уйти жить на улицу и стать гадалкой? Ребята, с которыми она водилась, - это были сплошные приколы. Приколы друг над другом и соревнования в крутизне. А Нина? Оглядываясь назад - если уж быть честной - Эш знала, что ее кузина старалась помочь ей чувствовать себя, как дома, когда Эш только поселилась у Карабальо. Эш просто не помогла ей, и Нина, вполне естественно, ответила враждебностью на враждебность. Могли ли они подружиться? Хотела ли она когда-нибудь подружиться с кем-нибудь вроде Нины, с ее прическами, прихватами из журнальных реклам, сопливой музычкой и отличными оценками? Но ведь дело-то не в этом всем, не так ли? Такие вещи ты делаешь, не пытаясь подсчитать, что ты можешь с этого поиметь. Просто делаешь, и все. x x x Лес поглотил Эш, едва она вошла в него. По тропе, которую указала Лусвен, идти было легко. Она вилась между деревьев, как лента. Под кронами сосен снег был неглубоким, но холод, казалось, забирался под меха и пронизал до костей. С каждым шагом Эш все отчетливее ощущала взгляды древесных духов, глядевших на нее все более мрачно. Не ломай веток и не разводи огня, и все обойдется, сказала Лусвен, но Эш чувствовала, что деревья сердятся на нее уже за то, что она вторглась в их лес. Сойти с тропы? Да ни за что. Только не здесь. Она уже выучила тот урок, который получила, когда оторвалась от Кэсси и Боунза. Пробовать еще раз ей не хотелось. В этом мире было слишком легко потеряться. Кто знает, каков будет тот мир, в который она может попасть? Но если только ей удастся разделаться с Я-вау-тсе, она обязательно изучит все, что касается путешествий в Других мирах. Интересно, подумала Эш, в моих глазах уже появляется этот странный блеск, как у Лусвен и Боунза? Потом она подумала, как было бы здорово сейчас лежать в постели, читать книжку, и чтобы в наушниках играли "Зе Кьюэ". И продолжала идти. И старалась не думать. Об Я-вау-тсе. О том, что же она будет делать, когда наконец встретится лицом к лицу с духом земли. Мышцы ног у нее уже сильно болели, когда тропа вышла к большой поляне. По мере того, как она приближалась к ней, лес становился все светлее и прозрачнее. Это было кладбище деревьев. Огромные сосны стояли под углом, полуповаленные, с бурой мертвой хвоей, поломанными в падениях ветвями - большие деревья, падая, тянули за собой маленькие деревца. Тропа вилась через бурелом и закончилась на открытом вроде бы месте, но Эш никак не могла разобрать, что там впереди. На опушке леса ветер поднял вихри ослепительного снега, не дававшего увидеть вперед на вытянутую руку. Здесь Эш остановилась, прикрыв глаза от метели. Шагнуть в буран она не решалась. Если Я-вау-тсе - зимний земляной дух, подумала Эш, то она, должно быть, живет здесь. А если Я-вау-тсе живет здесь, то, значит, Эш дошла до конца своего пути. Это было ей ясно. Не ясно было только, сможет ли она пойти дальше. "А мы и не говорили о борьбе," - сказала Лусвен. Ну что ж, это уже хорошо, потому что Эш не чувствовала в себе сил бороться даже с мышью. А другой вариант, который предложила Лусвен... предложить себя вместо Нины... Для этого потребуется смелость, которой Эш в себе не знала. Ужас этого постоянно крепчал в ней, с каждым ее шагом по тропе. Теперь, здесь, в конце пути, она дрожала от страха так же сильно, как и от холода. Она не могла сделать шаг. Ну же, сказала она себе. Не будь ты таким дерьмом. Где же бойкая уличная девчонка, у которой всегда на все готов ответ? Эш знала, где. Ее просто не существовало никогда. Это была лишь маска, чтобы скрыть страдание. Чтобы уберечься от боли. Отлично, подумала она. Ну, так измени же все. Разом, ну! Дрожа, Эш выдохнула пар изо рта и шагнула в метель, но тут же остановилась снова. На этот раз - от удивления. Исчез лес, и не осталось и следа от него. Исчезла метель, да и чуть ли не сам снег. Снег лежал тонким покровом на твердой земле. Ветер остался, он продолжал швырять Эш в лицо облачка жесткой снежной пыли, унося их дальше по равнине, которая тянулась, насколько хватало глаз, во все стороны. И на ней, в полумиле или около того от нее, стояло сооружение, которое было странно знакомо Эш. Через несколько секунд только она сообразила, что это была та башня с Таро, которое Кэсси разложила на нее в Фитцгенри-Парке. Это была пятая карта. Та, которая показывала ближайшее будущее. И вот теперь это будущее стояло перед ней. Надо пережить, сказала Эш себе. Она уже собиралась двинуться вперед, как вдруг скрип снега за спиной заставил ее резко обернуться - сердце застучало в висках. И ей ничуть не стало легче, когда она очутилась лицом к лицу с человеком, который шел за нею до самого дома от оккультной лавки накануне вечером. Здесь он выглядел совсем по-другому. Волосы его так и остались обрезанными коротко, но одет он был не в прикид уличного панка, в котором она видела его тогда, а в меха и меховые штаны, похожие на те, что были на ней. Руки он держал в карманах. Но взгляд его вовсе не изменился. Он смотрел ей прямо в глаза с угрожающей настойчивостью. - Ты? - спросила Эш. - Что ты здесь делаешь? Или все, кроме нее, давно уже гуляют между мирами? - Я здесь живу, - ответил он. - А, вон как. - Вот так. Вопрос, что делаешь здесь ты? Эш кивнула на башню у нее за спиной. - Пытаюсь спасти свою кузину, - ответила она. Незнакомец вздохнул. Он вынул руки из карманов, и в правой оказался нож. - Значит, я пришел остановить тебя, - сказал он. НИНА Гвен Карабальо тихо сидела за столом в столовой. Муж и дочь рассказали ей все. Нина смотрела на мать со страхом. По ее лицу, задумчивому, чтобы не сказать встревоженному, было видно, что именно она думает. - Ты ведь веришь нам? - спросила Нина. Это удивляло ее. Нина сама была здесь, когда все это случилось, и все же она не могла сказать точно, верит ли во все это она. Если бы ей кто-нибудь рассказал такое... - Конечно, я тебе верю, - ответила Гвен. - Я знаю, что то, что ты говоришь, кажется невероятным, но вы - два человека, которых я люблю больше всех на свете, и если я не буду верить вам, то кому же мне верить? - О, господи, - произнесла Джуди. - Хотела бы я, чтобы мои родители были такими же откровенными. Джуди наотрез отказалась идти домой. То, что произошло, было страшно, объяснила она, но еще страшнее ей было думать о том, что она останется дома одна. Она понимала, что призраки охотятся не за ней, но ей не хотелось проверять, не погонятся ли они теперь, зная о ней, и за ней тоже. Дома ей никто бы не помог. Ее родители в жизни бы ничего не поняли. - Может быть, стоит дать им попробовать? - предложил Джон. - Я все время пытаюсь, - ответила Джуди. - Насчет совершенно простых вещей, типа пойти к кому-нибудь в гости. Но они слишком старорежимные. - Понимаю, - кивнул нинин папа. Это он звонил маме Джуди и спрашивал, можно ли Джуди остаться у них на ночь. - Так что же нам теперь делать? - спросила Нина. - Позвонить Охотникам за Привидениями? - отозвалась мама со слабой улыбкой. - Не смешно. - Знаю. - Мама вздохнула и повернулась к мужу. - Может быть, снова позвонить в полицию и спросить, не узнали ли они что-нибудь нового? Джон покачал головой. - Сегодня днем я звонил им три раза. В последний они сказали, что позвонят, как только что-нибудь узнают, так что, пожалуйста, не мешайте работать. Почему-то Нина не стала на этот раз думать что-либо вроде "да не беспокойтесь вы об Эшли, побеспокойтесь лучше о том, что какая-то снежная королева пытается завладеть мной!", потому что, несколько неожиданно для себя самой, она вдруг поняла, что сама волнуется за Эшли. Вот, случилось именно то, чего она хотела: Эшли пропала, и ее родители теперь принадлежат ей одной, - но теперь она хотела только, чтобы кузина вернулась. Ей было стыдно за то, что она всегда желала Эш зла, потому что в голове ее какой-то тоненький едкий голосок все время напоминал ей, и ей никак не удавалось заставить его замолчать, что и она отчасти виновата в этом. Потому что она всегда хотела, чтобы Эшли просто исчезла из ее жизни. Потому что какой-то призрак охотится за ней, а Эшли попала в переплет только из-за того, что она - ее двоюродная сестра. Потому что именно это и должно было случиться. Эта Я-вау-тсе, должно быть, зацапала Эшли... - А что полиция может узнать про волшебные страны и про духов земли? Отец вздохнул. - В том-то и дело. - Нам нушен волшебник, вот что, - сказала Джуди. - Или шаман, - добавил Джон. Нина ощутила прилив сил: - А ты не знаешь кого-нибудь? - спросила она у отца. Отец покачал головой. - Однако, можно поспрашивать, верно? - спросила Гвен. - В магазине здоровой еды крутится женщина, которая все время говорит о целебных кристаллах и о прошлой жизни. - Или в той лавке, где Эшли покупает эти свои черные книжки, - добавила Нина. - Я бы чувствовал себя полным дураком, - сказал Джон. - Не будут они над тобой смеяться, - сказала Гвен. - Если только они сами верят. - А что насчет тех ребят с ярмарки Возрождения? - спросила Нина. - Кто-то же там организовал церемонию моего наречения? - Боже мой, я просто не могу взять в толк, что все это из-за этого, - сказала мама. - Все было так невинно. Мир, любовь, цветы... - Вот и урок нам, - промолвил Джон. - А суть его стара: надо всегда отвечать за то, что делаешь, какими бы обыденными или легкомысленными твои дела ни казались. Нина закатила глаза. О нет, подумала она. Только не про ответственность. Такое услышишь один раз, и потом от этого не отвяжешься. - Так что насчет тех ребят с ярмарки? - спросила она, надеясь прервать лекцию до того, как она начнется. - Уиз... Питер Симмонс, - вспомнила мама. - Он как раз организовывал всякие штуки - танцы вокруг майского дерева, это наречение... Джон кивнул. - Только последнее, что я слышал о нем, - он в Марокко. - Опять? - Скорее всего, все еще. Уэнди говорила, что получила от него открытку несколько месяцев назад. Похоже, что он и не возвращался. - А Пол Дрэго? Ведь вы работали вместе с ним прошлой зимой? Зимой... При этом слове холодный кошачий коготь провел по спине Нины. В комнате стало холоднее, или это только ей кажется? Она испуганно огляделась вокруг, но поняла, что это не могла быть Я-вау-тсе. Она приходила только когда Нина спала... ведь так? - Это нам ничего не даст, - сказала Нина. Мама положила ей руку на плечо. - Я знаю, милая. Но нам это все внове. Мы не знаем, что надо делать. И узнать мы можем, только поговорив с кем-нибудь, кто знает. - Но все эти люди, о которых вы говорите, они ведь просто... Нина умолкла, поняв, что она собирается сказать. Отец усмехнулся. - Старые хиппи? Как мы? - Ну... да. - То, что мы тогда были идеалистами, еще вовсе не значит, что все, во что мы верили, - полная чушь. - Я знаю. Но это все были такие глобальные вещи - философия "назад к природе", и всякое такое. Это по-настоящему. - Забота о природе - вполне по-настоящему, - сказал отец. - Помогать тем, кому повезло меньше, чем нам, как это делали тогда Диггеры - - это было по-настоящему. - Как и обещать своего ребенка духу земли! - выпалила Нина, и тут же прикрыла рот ладонью. Папа и мама оба поморщились. - Извините, - сказала Нина. - Я не хотела этого говорить. - У меня нет оправдания за то, что мы сделали, - промолвил отец. - Если я скажу, что мы сделали это потому, что не придумали ничего лучше, это ведь будет ерунда. Особенно сейчас. - Я знаю, что вы сделали это не нарочно, - сказала Нина. - Что вы не знали, что все так обернется. Просто... - Нина поежилась, почувствовав холод, который, казалось, пробирает ее до мозга костей. - Мне очень страшно, - закончила она. - Нам тоже, милая моя, - сказала Гвен. - Мне вот прямо сейчас так холодно... Как будто она снова идет за мной... Родители встревоженно переглянулись. Джуди тоже начала дрожать, хотя ей было не холодно, а только страшно. - Нина? - окликнул Джон. Он нагнулся над Ниной, и его лицо поплыло в ее глазах. - Холодно... - прошептала она. Она чувствовала его руку на плече. Рука была теплой. А в комнате было, как в морозилке. Она видела пар, вылетающий у нее изо рта при каждом выдохе. Снежинки кружились в воздухе над столом. Похоже, никто, кроме нее, их не видел. - Да она холодная, как лед! - услышала Нина голос отца, но он слышался словно бы издалека. - Боже ты мой! - воскликнула мама, и ее голос тоже уходил куда-то все дальше и дальше. - Что же делать-то? На плечо Нине легла другая рука - другое горячее прикосновение. - Нина, миленькая, - спрашивала мама, - ты меня слышишь? Нина попыталась кивнуть, но голова оказалась такой тяжелой, что упала на стол, медленно, медленно упала вниз... Холод пронизал все ее тело. В ушах звенело. В комнате стоял морозный запах зимнего дня. А потом все уплыло. Холод застлал все. Холодная тьма. Она слышала, как мама испуганно зовет ее по имени, но это было лишь иголочкой звука в океане безмолвной тьмы. И она исчезла. В этой холодной тьме. x x x Нина открыла глаза, моргнув, и увидела мир в совершенно новой, странной перспективе. Она снова была в чужом теле. В теле животного. Но на этот раз все было по-другому. На этот раз все было... как надо. Вокруг стоял невиданный лес высоких зеленых стеблей, в которых она не сразу опознала обычную траву. Тело ее было плотным и приземистым, кожа морщинистой и сухой, но в задних лапах чувствовались сильные мышцы, и она каким-то образом оказалась приспособлена к этому своему новому телу лучше, чем к своему собственному. Холод пропал. Выпрямив лапы, она прыгнула для пробы. Чужое тело отозвалось с такой готовностью, что Нина заулыбалась от удовольствия. Она стала лягушкой. И чувствовала себя прекрасно. Искать тотем? - подумала Нина. Теперь, когда она нашла его, она даже недоумевала, почему поначалу это было ей так страшно? Тело лягушки, своеобразный ход мыслей, которым работал ее разум, то, как он инстинктивно осознавал свое соотношение с ней и со всем существующим вокруг, наполнило ее умиротворением, от которого захватывало дух. Это было не страшно, это было красиво - это слово однажды произнес ее папа, когда рассказывал про индейские представления о том, что все находится на своем месте, и все связи между всем налажены и поняты. Это такая внутренняя гармония, которая, если она у тебя есть, распространяет эту красоту на все, что тебя окружает. А разве не говорил папа про то, что лягушка - счастливый тотем? Вот она и была счастлива. Все старые страхи прошли - чуждые тела, та неуклюжесть, с которой она пыталась заставить их слушаться, невыносимый ужас от того, что ты заперта в их плоти навсегда... Всего этого больше не было. Пока Нина не услышала шаги. Пока гигантская тень не нависла над ней, и старое морщинистое лицо, шириной с дом, нагнулось к ней, а чудовищные длинные пальцы ухватили ее и вынесли из травы в небо. Я-вау-тсе. - Здравствуй, дочка, - сказал дух. Слова снова были на незнакомом Нине языке, но она снова поняла их. - Я помогла тебе узнать, кто ты есть. Теперь ты помоги мне. Сердечко Нины билось сильно-сильно, маленькое лягушачье сердечко колотилось в ее груди бешено, как барабан. - Бояться не надо, - сказала Я-вау-тсе. - Больно не будет. Ты как будто просто заснешь - заснешь и попадешь в вечность, где тебя встретят твои предки. Радуйся. Вращается Колесо. Ты снова шагнешь на него. Я не хочу умирать! - беззвучно прокричала Нина. - Бывают вещи похуже смерти, - ответил дух. - Бывает жизнь без надежды. Можно так и не познать любви. Можно так и не узнать, кто ты есть на самом деле. Твоя жизнь была коротка, доченька, но ты знала все это, и много больше. Пальцы, державшие Нину, были ледяными. Холод окаменил Нину настолько, что ее земноводное тело стало грузным и непослушным. Нина заметила огромную стену и узнала в ней свой дом. Я в лягушачьем теле сижу в своем собственном саду, подумала она сонно. Есть в этом что-то забавное - не для ха-ха, не чтобы позабавиться, но забавное... Холод скрадывал от нее страх, скрадывал вообще способность думать. Тяжесть в членах была бальзамом, который звал отойти в темные объятия сна. Как будто просто заснешь, говорила Я-вау-тсе. Заснешь и попадешь - в вечность... Одна ее часть пыталась собрать силы, чтобы сопротивляться сну. Она силилась предупредить ее об опасности, но Нина слишком устала, чтобы слушать ее. Когда Я-вау-тсе шагнула с нининого двора в Другой Мир, Нина позволила темноте унести ее. x x x Джон вскочил со своего места и успел подхватить голову Нины прежде, чем она ударится о стол. Он прижал ее голову к своей груди. Мышцы ее были расслаблены, руки безвольно повисли, как у тряпичной куклы. - Она холодная, - проговорил он. - Как... Он не произнес этого слова, но оно все равно стояло между ними, висело в комнате. Мертвая. Он попытался нащупать пульс, помял ее запястье, не зная, что же предпринять. - Что же нам делать, что же делать?.. - плакала Гвен. - Не паниковать, - ответил Джон, притягивая к себе холодное, неподвижное тело дочери. - Надо... Черт, я не знаю... Гвен встала рядом с ним, убрав волосы с ледяного лица дочери. - Надо отвезти ее в больницу, - сказала она. И тут позвонили в дверь. Нинины родители переглянулись между собой, не сразу поняв, что означает этот звук. Джуди молча сидела за столом вместе с ними и все еще дрожала. Страх вцепился в нее когтями, словно ночной кошмар, из которого невозможно выбраться. Почему только она не пошла домой? Ей вовсе не хотелось оставаться здесь. Вовсе не хотелось видеть Нину такой. Не хотелось знать ничего ни о какой магии и ни о чем подобном. Снова раздался звонок. - Я... Я открою, - сказала она. Что угодно, лишь бы выбраться из этой комнаты, где с каждой убегающей секундой все сильнее пахло смертью. Джуди открыла входную дверь и уставилась на двух незнакомцев, ожидавших на ступеньках крыльца. Негритянка и индеец. Женщина выглядела так, будто только что вышла из витрины лавки одежды и галантереи на Кроусийском рынке, и надела на себя половину того, что там было. Индеец был похож на фоксвилльского панка, но был, пожалуй, чересчур взрослым для этого. Глаза его были так похожи на глаза Элвера, что Джуди невольно сделала шаг назад. - Ма... Мистер Карабалло! - крикнула она. Джон с Ниной на руках вышел в прихожую. Эта парочка оказалась знакома ему не более, чем Джуди. - Кто вы? - спросил он. - Мы - друзья вашей дочери, - ответила женщина. - Мы... Мужчина отодвинул ее и Джуди и поспешил к Джону, державшему на руках свою дочь. - У меня нет времени на... - начал Джон. Индеец подошел и положил руку Нине на лоб. Через плечо обернулся к спутнице. - Опоздали, - сказал он. - Она уже унесла ее. - Говорила же я тебе, что надо было сразу идти сюда! - воскликнула та. - Какого черта? Что происходит? - взорвался Джон. - Кто вы такие? - Друзья вашей дочери, - повторила женщина. - Какой дочери? - спросила Гвен. Она тоже вышла в прихожую и встала за мужем. Джуди подошла к ней, и она, обхватив ее за плечи, прижала ее к себе. - Друзья Эш, - ответила женщина. - Меня зовут Кэсси - Кассандра Вашингтон. А это Боунз. Мы знали об опасности, грозящей Нине, но не думали, что все произойдет так скоро. - У меня нет времени на эту чушь, - прервал Джон. - Убирайтесь. Мне нужно отвезти дочь в больницу. - То, что с ней случилось, в больнице не вылечат, - сказал Боунз. - Да? Ну, так я все равно ее от... - Посмотри на меня, - сказал Боунз. Он говорил мягким, не спорящим голосом, но глаза его опасно сверкали. - Что ты видишь? Сумасшедшего индейца, подумал Джон, но эти слова смолкли, не прозвучав, потому что он прекрасно знал, кто такой Боунз. Он не мог объяснить словами, откуда он знал это; просто знал. - Кровь зовет кровь, - сказал Боунз. - Ты знаешь, что я ничего плохого не сделаю. Как я могу? Ведь мы - родня. Не успев сам понять, что он делает, Джон склонил голову перед шаманом в знак уважения. - Моя... моя дочь... - Я постараюсь облегчить ей переход, - ответил Боунз, - но сейчас нам следует заняться тем, что живо. - Нам нужно что-нибудь из вещей Эш, - сказала Кэсси. Гвен лишь молча смотрела на нее. То, что сказал шаман, еще только доходило до нее. - Нина...? - вымолвила она. "Облегчить ей переход..." - Или ты хочешь потерять обеих дочерей? - спросил у нее Боунз. - Ч-что здесь происходит? - спросил Джон. Вся агрессивность в его голосе пропала. Теперь голос его казался просто растерянным. - Это долгая история, - сказала Кэсси. - Вот на это у нас сейчас точно нет никакого времени. Боунз бережно принял Нину из рук Джона. Он был худощав, но вес безжизненного тела, казалось, ничего не значил для него. - Принесите мне что-нибудь от Эш, - потребовал он, занося Нину в гостиную. - Что-нибудь, что она любила. - Я... - начал было Джон, но потом кивнул и заторопился в комнату девочек. - Нина, - тихо промолвила Гвен, идя за Боунзом в гостиную. - Она будет... она совсем...? Кэсси помнила расклад, который она сделала на Эш. Пустая карта итога не выходила у нее из головы. Она молила Бога, чтобы это не означало, что Эш покончит так же, как и ее кузина. - Мисс... э-э... Кэсси? Кэсси посмотрела на тетю Эш, и сочувствие к ней наполнило ее до краев. Сейчас Гвен была в шоке. Глаза ее блестели нездоровым, стеклянным блеском, и двигалась она резкими, судорожными движениями, встав на колени у дивана, на который Боунз уложил Нину. Кэсси усадила Джуди в кресло и присоединилась к Гвен у дивана. Успокаивая, она положила руку ей на плечо. - Боунз, - сказала она, - он лучший из всех в том, что делает. Он сделает для нее все, что может. Она ненавидела себя за ту лживую надежду, которую вручала этой женщине, но что же она могла сделать? И надо было еще думать об Эш. Эш. Заблудившаяся где-то в Другом Мире. Не надо, не надо было им брать ее с собой, не надо было впутывать ее во все это. Но колдовство всю дорогу тяготело над этой семьей. Достаточно посмотреть на бедную девочку, лежащую на диванчике. Проклятье, почему они не подоспели пораньше? Все утро они с Боунзом проспорили об этом. - Мы не можем ничего не делать! - говорила она. - Мы делаем. Мы ищем Эш. Мы отвечаем за нее в первую очередь. - А ее кузина? Боунз вздыхал: - Что мы можем сделать? Или ты думаешь, что ее семья так уж обрадуется, если мы постучимся к ним в дверь? Все это им покажется сказкой про бабу-ягу. Для начала, Кэсси, они просто не станут нас слушать. А позовут полицию. А ведь мы не совсем приличные граждане. Как ты думаешь, чем это все кончится для нас? Приемником, подумала Кэсси. Потому что они бездомные. Уличные бомжи. Не имеет значения то, что они выбрали такую жизнь сами, тогда как другие ведут ее по необходимости. У приличных граждан есть работа, они живут в домах, платят налоги и смотрят на полицию, как на своих наемных служащих. У вас проблема? Позовите полицию. Когда живешь на улице, то лишаешься роскоши звать синих людей каждый раз, когда жизнь становится ворсистой. Приходится разбираться самому. Как умеешь. А когда имеешь дело с магией... Боунз был прав. Пойти к Карабальо они не могли. Но когда Кэсси подумала о том, как дух, который охотится за кузиной Эш, наконец доберется до нее... - Не волнуйся, - сказал Боунз, зная, о чем она думает. - Похоже, дух не выйдет на нее ни сегодня, ни когда-нибудь там еще. Кэсси кивала, и Боунз возвращался к поискам Эш в мире духов. Но утро и день прошли без особого успеха. Когда уже начинался вечер, Боунз сдался. - Мне нужно что-нибудь ее - ее личное, - сказал он. - Это поможет мне сосредоточиться, чтобы проникать сквозь завесы. Их сегодня много - в мире духов творится много дел. - У меня ничего нет, - ответила Кэсси. Боунз вздохнул. - Тогда, похоже, придется-таки нанести визит Карабальо. У тебя есть их адрес? Кэсси покачала головой. - Это где-то в Нижнем Кроуси. Улицу и номер дома мы сможем узнать в телефонной будке по дороге. - Ничего, - сказал тогда Боунз. - Может быть, Эш и потерялась в мире духов, но где она живет в этом мире, я все-таки, наверно, еще могу найти. Если только противоборствующие слои времени не перекроются слишком густо. Или маниту не сыграют какую-нибудь шутку с чувствами. Боунз закрыл глаза, вертя в пальцах магический кристалл, свисавший у него с пояса на кожаном, расшитом бисером ремешке. Кэсси приготовилась подождать, но Боунз раскрыл глаза спустя совсем немного времени. Он быстро поднялся на ноги. - Идем, - сказал он, поднимая Кэсси с пола и увлекая за собой вниз, в вестибюль. - У тебя найдутся деньги на машину? - Конечно, - ответила Кэсси, и ее кольнуло тревожное предчувствие. - А что такое? - Дух подбирается к кузине Эш. - Сегодня? Боунз мрачно покачал головой. - Сейчас. Им посчастливилось поймать машину сразу, уже на Грейси, но на то, чтобы найти дом Карабальо, ушло немало времени, потому что Боунз не мог дать водителю адрес - только указывал направление. Здесь направо, здесь несколько кварталов прямо, налево... Когда они приехали, было уже поздно. Дух пришел и забрал кузину Эш в мир духов, оставив лишь пустую оболочку тела. Она скоро должна была умереть, не оживляемая душой. Кэсси глядела на лежавшую в глубоком обмороке девочку, и сердце ее разрывалось. Бедняжка так и не узнала даже, что произошло с ней, думала она. Вернулся дядя Эш, держа в руках старого и драного плюшевого медвежонка. - Она очень любила... очень любит этого товарища. Боунз бросил взгляд на Кэсси, которая заняла место рядом с Ниной, нежно поглаживая девочку по холодному, как лед, лицу. Если бы она могла хоть что-нибудь сделать! Но травы навряд ли могут помочь, когда имеешь дело с таким суровым колдовством, как это. Однако, они могут облегчить девочке переход... - Нагрейте мне немного воды, - попросила Кэсси у мамы. - Можете? Гвен молча кивнула и вышла из комнаты. Пока ее не было, Кэсси слазила в свою сумку на ремне и вынула оттуда маленький тканный мешочек, набитый пакетиками с сушеными травами, каждая разновидность которых была отдельно завернута в коричневую бумагу. За ее спиной Боунз принял медвежонка из рук дяди Эш и сел на пол, скрестив ноги и закрыв глаза, положив медвежонка на колено. Он разжег трубку. Дым заклубился вокруг него, становясь много гуще, чем имел на это какое-либо право. Джуди и дядя Эш во все глаза смотрели на него. Боунз начал читать заклинания. Он говорил с дымом и наклонял голову, как бы прислушиваясь к его ответам. К тому времени, как Гвен вернулась с миской и чайником, курившимся паром, дым уже оседал, рассеиваясь. - Я не могу ее найти, - сказал Боунз. - Так попробуй еще раз, - отозвалась Кэсси. Боунз бросил на нее косой взгляд, раздраженный ее тоном, потом кивнул и снова разжег трубку. Кэсси выбрала нужный пакетик с травой. Налив в миску кипятка, она высыпала траву в воду и поднесла миску к носу Нины, чтобы пар вошел в ее легкие со слабым, редким дыханием. Пар вернул щекам Нины немного румянца, и дыхание ее стало чуть более глубоким, но других результатов не было. Гвен опустилась на пол рядом с Кэсси, обхватив колени дрожащими руками. Джуди сидела на стуле, на который усадила ее Кэсси, и, вероятно, не могла ни заговорить, ни сдвинуться с места. Джон на коленях стоял на полу перед Боунзом, с надеждой глядя в дым, клубившийся вокруг шамана. По выражению лица Боунза Кэсси видела, что поиски Эш ему удаются не более, чем ей - оживление Нины. Она устало закрыла глаза. Охо-хо, подумала она. Пожалуй, такой скверной ночи у них еще не было. ЭШ - Ну, погоди! - сказала Эш. - Неужели нельзя сначала поговорить об этом деле? Незнакомец покачал головой. - Хватит с меня разговоров с тобой и с твоей семьей. Что такое? - подумала Эш. Она увидела нож - боковым зрением, не глядя на него, - и сделала маленький шажок назад. Незнакомец тотчас же сократил расстояние между ними. Заговаривай ему зубы, повторяла себе Эш. Пока чего-нибудь не придумаешь. Хороший план. Замечательный план. Придумаешь - что? - Что ты хочешь этим сказать? - спросила Эш. - Да и вообще - ты кто? Но тут она вспомнила деревья - старые сосны в заснеженном лесу, которые смотрели на нее. Которые наблюдали за ней с тем же недобрым выражением взгляда, что и у него. Должно быть, это - один из духов деревьев. - Вы живете в деревьях, - сказала она. - Ты... - Она порылась в памяти в поисках того слова, которое говорил Боунз, и нашла его. - ...ты - - маниту. Незнакомец покачал головой: - Мы не маленькие тайны - мы просто духи деревьев. Маниту обладают силами шамана, только они рождаются вместе с ними, рождаются из дыма и волшебства барабанов. А мой народ немногим отличается от твоего, только мы живем дольше... и в деревьях. - Ну, и ладно, - сказала Эш. Она старалась не смотреть на нож, продолжая заговаривать ему зубы... - Я не разводила огня и не сломала ни одной веточки, - продолжила она, вспомнив, что говорила ей об этом лесе Лусвен, - так за что же ты хочешь меня зарезать? -- Меня зовут Элвер, - произнес он медленно, словно разговаривая с ребенком. Лишь глаза его выдавали нетерпение. - В этой башне живет дух; его имя - Я-вау-тсе. Когда-то она жила свободно, как живут все маниту, но потом вкусила поклонения и сошла с вращающегося Колеса. Поклонение поддерживало ее, возвело ей эту башню, изменило ее представление о том месте, которое она занимает в естественном порядке мира. Но затем поклонники вымерли, и теперь она усыхает, и для поддержания себя ей нужна душевная сила твоей кузины. - Я все это знаю, - сказала Эш. - Как ты думаешь, почему я хочу остановить ее? - Там, где поселяется Я-вау-тсе, - продолжал Элвер, словно бы не услышав ее слов, - всегда стоит зима. Ветви склоняются под инеем и снегом; земля промерзает на большую глубину. Ее зима убивает нас. - Понимаю, - сказала Эш. - Если она умрет, ее власть над вами окончится, верно? Элвер кивнул. - А если она получит Нину - мою двоюродную сестру, - то снова станет сильной. - Точно так. - Так в чем же дело? У нас с тобой общий враг. - Тебе не победить ее, - сказал Элвер. - Если бы это было так просто, мой народ сделал бы это уже много лет назад. - А... - И даже если бы ты могла спасти свою кузину, Я-вау-тсе просто выдернет ее снова из вашего мира. Эш вспомнила, что сказала Лусвен перед тем, как исчезнуть. "А мы и не говорили о борьбе." Нет. Для того, чтобы спасти Нину, не стоит и пытаться сразиться с Я-вау-тсе. У Лусвен была другая блестящая мысль. "Ты можешь предложить себя вместо нее." Но Эш подумалось, что и эта идея не очень-то понравится большеглазому. Она потеребила волшебный браслет, жалея о том, что на его применение наложены те ограничения, о которых сказала ей Лусвен. Не пожелаешь, чтобы на нем оказался амулет с "узи", мечом или еще каким-нибудь оружием. Да и просто щит бы сейчас очень не помешал. - Так ты разговаривал с Ниной? - спросила она. - И с моей тетей, и с дядей? - С Ниной, твоим дядей и еще одной девочкой. - И... - Эш сглотнула. - И что? Элвер коснулся виска - чуть провел пальцами, не нажимая. Но все равно поморщился. Приглядевшись, Эш увидела на коротких волосах запекшуюся кровь. До сих пор она ее не замечала. Ей хватало заботы не смотреть на нож и на безумные глаза. - Это дядя Джон? Элвер покачал головой: - Нет. Твоя кузина. Отличное начало, Нина, подумала Эш. Я и не знала, что ты на такое способна. - Второй раз я так глупо не попадусь, - продолжил Элвер. Эш еще раз отшагнула назад. - Прости, - сказал он, делая шаг к ней. Ну да, конечно! - Слушай... - попыталась Эш еще раз, но он вдруг пришел в движение. Нож устремился к ней, и рука Элвера двигалась гораздо быстрее, чем Эш думала.