Пэлем Грэнвил Вудхауз. Деньги в банке --------------------------------------------------------------- P.G.Wodehouse - Money in the Bank (1942) пер. с английского Е.Доброхотовой-Майковой, 2002 (maikova.wodehouse.ru) ? http://maikova.wodehouse.ru/ The Russian Wodehouse Society -- http://wodehouse.ru/ ? http://wodehouse.ru/ --------------------------------------------------- Берту Хаскинсу с любовью от автора глава первая Мистер Шусмит, известный судебный поверенный, глава адвокатской конторы Шусмит, Шусмит, Шусмит и т.д., откинулся в кресле и выразил надежду, что теперь его собеседнику все ясно. Замечание это сопровождалось тем коротким сухим покашливанием, которое у поверенных означает конец беседы, и Джеф Миллер очнулся от своих раздумий. Мистер Шусмит всегда напоминал ему рыбу, и сейчас, пытаясь сообразить, какую же именно, он позволил себе немного отвлечься. При этом он, правда, полностью пропустил мимо ушей, что должен говорить завтра на процессе "Пеннифадер против Тарвина", где ему предстояло выступать на стороне истца. Собственно за этим он сюда пришел, и собственно это мистер Шусмит объяснял, когда Джеф перестал слушать. Поэтому он решил ограничиться понимающим кивком. - Полагаю, я осветил все пункты? - Как лампочка. - Вы согласны, что защита целиком построена на показаниях одного свидетеля, Лайонела Грина? - Он - тьфу. - Собственно, ваша задача - бросить сомнение на его рассказ. Вы должны сокрушить Грина. - Сокрушу. Положитесь на меня. - Печально, но придется, - отвечал мистер Шусмит. Он вздохнул. Вы скажете, что ему не нравился Джеф, и будете совершенно правы. У Джефа есть свои поклонники, но Фредерик Шусмит никогда не принадлежал к их числу. За долгую и успешную карьеру он пережил немало потрясений, но худшее преподнесла ему единственная дочь, когда, несколько недель назад, притащила домой этого лоботряса и обычным безапелляционным тоном объявила, что выходит за него замуж. Мистер Шусмит пробормотал тогда "о, боже" или другую вежливую фразу, но и она потребовала немалой выдержки. Ничто в Джефе не вызывало у будущего тестя желания махать шляпой и приплясывать на цыпочках. Мистеру Шусмиту не понравились соломенные волосы, буйный нрав и расхлябанное поведение. Вот и сейчас будущий зять нимало не напоминал идеального юного адвоката, получающего наказ для первого выступления в суде. Напротив, все его поведение свидетельствовало о полной безответственности. Мистер Шусмит слегка жалел Пеннифадера, чью судьбу вверял этому юнцу. Однако Миртл потребовала, чтобы ее нареченному дали случай снискать неувядаемую славу (по крайней мере, ту ее крупицу, которую возможно снискать, выступая на стороне таксиста, подавшего в суд на художника по интерьерам за удар кулаком в живот), а мистер Шусмит давно понял, что бессмысленно противиться желаниям Миртл. Так что теперь он только вздохнул и встал, всем видом показывая, что на сегодня с него хватит. - Ладно, - произнес он, изобразив легким сокращением лицевых мускулов нечто вроде улыбки, - будем надеяться на лучшее. - В точку, - серьезно согласился Джеф. - Помните, что сказал Хенгист Хорсе перед сражением или когда там? Лицо мистера Шусмита выразило удивление. Он не знал, что его новый компаньон подкован в древнесаксонской истории. - Э... мм... нет. Так что? - Хорса, держи хвост пистолетом! До скорого! - произнес Джеф. - До скорого! Он вышел из конторы и упругой походкой двинулся на восток. При все своих моральных изъянах Джеф Миллер был хорошо сложенный, спортивный молодой человек, не из тех слабаков, что берут такси от здания корпорации барристеров до Холсикорт, Мейфэр, где он снимал квартирку. Джеф в разное время защищал честь университета и даже страны на футбольном поле, так что легко мог бы пройти и больше. Шагая по улице, он поймал себя на том, что вновь думает о мистере Шусмите - не о внешности, ибо размышления в конторе завершились выводом, что будущий тесть похож на треску - но о характере и поведении. Сухарь, бука, старый зануда, заключил он, из тех, с кем мне никогда не сойтись. Джеф тщетно пытался придумать хоть один вопрос, на который они с папой Шусмитом могли бы смотреть одинаково. Однако вопрос такой был, причем самый животрепещущий. Как мы помним, мистер Шусмит не одобрял помолвку своей дочери с Джефом. Не одобрял ее и сам Джеф. Не будет большим преувеличением сказать, что от одной мысли надеть пиджак, полосатые брюки и направиться с Миртл Шусмит к алтарю, у Джефа мурашки бежали по коже и возникало такое чувство, будто глотаешь бабочек. Он до сих пор не вполне ясно понимал, как это стряслось. У него осталось смутное впечатление, что сам он вообще ни при чем. Похоже, он что-то сболтнул, а эта жуткая девица вообразила, что ей сделали предложение. Главное, он решительно не помнил, что такого сморозил. Только что он беспечно трепался на вечеринке с Миртл Шусмит, а в следующий миг уже с ужасом слушал о пироге и подружках. Все произошло внезапно, как землетрясение, торнадо или другое стихийное бедствие. Впрочем, несмотря на туманные обстоятельства, одно оставалось ясным - чувство, которое вызывала в нем Миртл, любовью не назовешь. Любовь, думал Джеф (а он о таких вещах думал) не оставляет у тебя ощущения, будто ты стоишь на одной ноге, боясь шелохнуться. В школе у них дважды в неделю проходили уроки физкультуры с элементами строевой подготовки, которые вел отставной старший сержант - так вот, в присутствии бравого военрука на него нападала та же нервозная робость, что и теперь перед Миртл Шусмит, а сказать, что он любил старшего сержанта, значит погрешить против истины. С неотступным (свадьбу назначили на пятое июля, сейчас было десятое июня) чувством, что угодил в капкан, Джеф пересек Беркли-сквер и вступил в Холси-корт. Денек выдался отличный, как и положено в июне. В сотнях тысяч домов барометры, несмотря ни на какие щелчки, упорно показывали "ясно", и синее небо подтверждало их правоту. Однако в стоячей тинистой заводи, где очутился Джеф, было сумрачно и серо. Холси-корт никогда нельзя было назвать солнечным. Его фирменным отличием было иное - запах вареной капусты. Впервые в жизни Джеф заметил, что ему не нравится этот запах. Он предпочел бы что-нибудь вроде розы или лаванды. Такой переменой во вкусах он был обязан мыслям о предстоящем браке, потому что раньше Холси-корт устраивал его во всех отношениях. Место пусть и затхлое, но тихое, а это было для Джефа главное. Хотя он и сдал экзамен на адвоката (потому что так хотел богатый крестный) и готовился заняться практикой (потому что этого требовала Миртл) в душе он оставался литератором. Он писал про трупы баронов в роскошных библиотеках, и монастырская тишь Холси-корт помогала ему творить. С растущим чувством, что он, словно какой-нибудь шекспировский персонаж, запутался в силках судеб, Джеф прошел в узкие ворота и свернул направо, оказавшись таким образом прямо перед домом, на третьем этаже которого снимал комнату. В квартире его встретила мамаша Болсем, добродушная толстуха, исполнявшая при Джефе обязанности экономки и заботливой матери. - А, вот и вы, сэр! - воскликнула мамаша Болсем. Она всякий раз радовалась ему, словно блудному сыну, и за это Джеф любил ее еще больше. - Только вы вышли, позвонила мисс Шусмит. Джеф вздрогнул. - Она что, в Лондоне? - Нет, сэр. Она звонила из деревни. Я сказала, что вы пошли к ее отцу, и она обещала перезвонить. Надеюсь, все прошло хорошо? - Что прошло? - Разговор с ее отцом. - А, да. Вполне. Дайте-ка вспомним, насколько подробно я изложил вам состояние дела. - Вы говорили, что, кажется, этот джентльмен предложит вам выступить от его имени. - Да, так и вышло. Все улажено. Я выступаю на стороне Эрнста Сирила Пеннифадера, таксиста, который призывает карающую длань закона на голову Орло Тарвина, художника по интерьерам, утверждая, что в результате спора о вознаграждении означенный Тарвин нанес ему удар или толчок, после чего мой клиент бежал в страхе за свою жизнь. Любопытно, поскольку показывает, что за робкий, впечатлительный народ таксисты, однако для человека моих дарований несколько мелковато. Впрочем, надеюсь, изничтожение Грина принесет мне несколько очков. - Что-что? - Похоже, второй художник по интерьеру, некий Лайонел Грин, присутствовал при упомянутых событиях и утверждает, что инкриминируемый ответчику удар или толчок был скорее дружеским тычком либо шлепком. Насколько я понимаю, линия защиты - "Посмеемся и забудем, Дж. Дж. Миллер". Что ж, посмотрим. Я получил указание сокрушить Лайонела Грина, и сокрушу его в мелкие дребезги. Я буду, разумеется, сама вежливость - вкрадчивый, учтивый - но когда я покончу с Грином, собирать будет нечего. Впрочем, какая это все мерзость! Что мне до мелких ссор между жалкими козявками? Мое место - за письменным столом. Особенно сейчас, когда у меня родился замысел нового романа. Такая конфетка должна выйти! Это что, телефон? - Да, сэр. Мисс Шусмит, наверное. - Жуть, но вы, вероятно, правы. Звонила и впрямь мисс Шусмит. Голос ее можно было сразу узнать и по безупречно четкому выговору, и по властным ноткам. Среди прочих преград на пути к истинному единению душ была и ее манера говорить с Джефом, словно с трудным воспитанником. - Джеффри? - Да. - Я звонила раньше, но тебя не было. - Мамаша Болсем мне сказала. - Сколько раз я просила не называть миссис Болсем мамашей. Это некультурно и провоцирует ее на фамильярность. Все в порядке? - Здесь - да. А у тебя? - Ты прекрасно понял, о чем я спрашиваю. О папе. Он тебя проинструктировал? - Ага. - Хорошо. Так вот, если ты не выиграешь дело, то сам будешь виноват. Папа говорит, защита не держится ни на чем. - Ей бы пригодились ремень или подтяжки. - Что-что? - Ничего. - Ты что-то говорил про подтяжки. - Не говорил. - Кому нужны подтяжки? - Выбрось их из головы. Да, конечно, я выиграю дело. Это будет громкая победа. - Ну, надо надеяться на лучшее. - В точности то же сказал твой отец. Короче, Хорса, держи хвост пистолетом. - Что-что? - Ты говорил про какой-то пистолет. - Ничего я не говорил. Наверное, линия барахлит. - Ладно, если ты не выиграешь, я буду очень сердита. Главное, следуй папиным указаниям. Будь вежлив с судьей. Не мямли. Не ухмыляйся. Ни в коем случае не говори "э-э". Нет ничего хуже неуверенности. Тщательно подбирай слова, произноси их ясно и отчетливо. Да, и волосы. Обязательно причешись. Ах да, я забыла, ты будешь в парике. Ладно. Кажется, все. Я вернусь в Лондон через две или три недели. До свидания. - Пока, - отвечал Джеф. Он положил трубку, подошел к окну и стал смотреть на двор. Природа создала его жизнерадостным и улыбчивым, но сейчас весь его вид выражал глубокую подавленность. Внизу, в канаве, воробьи чирикали мадригалы, но Джеф не испытывал ни малейшего желания подтянуть. Он не видел на горизонте и тоненького лучика надежды. глава вторая Прямо напротив Холси-чемберз, через узкий дворик, стоит Холси-билдингс. Это ветхая развалюха, отданная под маленькие конторы, чьи владельцы готовы задыхаться в тесноте ради права писать на визитных карточках волшебное слова "Мейфэр". В то время, когда начинается наш рассказ, в окне третьего этажа красовалась табличка "Дж. Шерингем Эдер, частный сыщик". Наутро после судебного разбирательства "Пеннифадер против Тарвина" перед входом в Холси-чемберз повернулась и направилась к Холси-билдингс молодая, вызывающе красивая особа. Ее волосы отливали медью, губы алели, как вишни, глаза сверкали. Однако не такими глазами смотрит сердце смиренное и сокрушенное; вряд ли Джон Нокс одобрил бы подобную внешность. Опытный глаз, не обманываясь привлекательностью, распознал бы в ней нечто, заставляющее осторожных хозяев убирать подальше ценные безделушки и запирать на ключ столовое серебро. Звали дамочку Долли Моллой, и она недавно сошлась с неким мистером Моллоем, биржевым спекулянтом, известным под прозвищем Мыльный. В Холси-корте, как всегда, пахло капустой, и Долли, девушка утонченная, воровавшая в магазинах только дорогие духи, брезгливо наморщила носик. С гримаской недовольства на хорошеньком личике она поднялась по гулкой каменной лестнице Холси-билдингс и ручкой парасольки (подарок от сети магазинов "Ярроуз", отдел новинок, полученный, правда, без ведома владельцев) постучала в стекло двери чуть пониже таблички "Дж. Шерингем Эдер". Разумеется, не может такого быть, чтобы живого человека звали Дж. Шерингем Эдер, и скажем сразу, что господин, обосновавшийся через двор от Джефа Миллера, на самом деле носил фамилию Твист, а у близких знакомых ходил под кличкою "Шимп". В тот миг, когда его покой нарушил стук слоновой кости по стеклу, он сидел за столом, уписывая скудный ланч. При звуке, возвестившем приход посетителя, он вскочил и подавился сандвичем. Как все, кто по роду занятий досаждает другим во всякое время суток, он терпеть не мог, когда его тревожат, не известив заранее о визите. Слишком часто ему приходилось в подобных случаях прыгать из окна или прятаться в шкафу. Он даже бросил взгляд на вместительный шифоньер позади стола и отступил на шаг, но тут дверь открылась, и он увидел, что посетитель - женщина. Это несколько остудило его тревогу. В следующий миг он узнал старую знакомую и снова стал самим собой. - Ну, ну, ну! - вскричал мистер Твист. Он не питал к миссис Моллой особой привязанности, но облегчение вылилось в почти бурную радость. - Ну, ну, ну! Какие люди! Проходи, садись, Долли. Найди себе чистый стул. - Который из них чистый? - заносчиво осведомилась гостья, обозрев комнату и усаживаясь на край стола. - Слышь, Шимп, давненько мы с тобой не виделись. А ты не меняешься. Это, надо сказать, было печальное наблюдение, ибо любая перемена во внешности пошла бы мистеру Твисту только на пользу. Он был плюгавый человечек с лицом вороватой мартышки, такой мартышки, которую ее товарки ни за что не подпустят к своим орехам на расстояние вытянутой руки. Не довольствуясь этими дарами природы, он добавил к ним нафабренные усы. Тем не менее, он счел эти слова за комплимент. - Ничего, стараюсь, - произнес он, накручивая ус на зубочистку. - Как Мыльный? - Здоров. - А ты зачем? - Ну, проходила мимо, решила, дай загляну. Хотела с тобой посоветоваться. Да, год назад ты взял у Мыльного пятерку и больше не появлялся. Я заодно ее заберу. - В жизни не брал у него пятерки. - У меня в сумочке расписка. - Я все вернул. Точно вернул. Теперь вспомнил. Как сейчас вижу эту пятерку. - Больше не увидишь. Мистер Твист на мгновение опешил, но лишь на мгновение. Он умел быстро оправляться от ударов судьбы. - Ладно, об этом потом, - сказал он. - Так о чем ты хотела посоветоваться? - Беспокоюсь я малость. - Насчет Мыльного. - Ага. - Не надо было жениться, - произнес мистер Твист, стойкий холостяк. - Так что стряслось? Опять за кем-то приударил? - Вот это я и хотела бы узнать. - Приударил, ясное дело. Бабник известный. - Я бы попросила не называть так моего мужа. - А как его еще называть? - искренне растерялся Шимп. Его отношения с отсутствующим мистером Моллоем были скорее долгими, чем дружескими. Он не мог забыть множество случаев, когда мистер Моллой обставлял его в то самое время, когда он собирался обставить мистера Моллоя. - Бабник он бабник и есть. Миссис Моллой прикусила алую губку, но сдержала вертевшееся на языке гневное словцо. При всех недостатках мистера Шимпа Твиста (а никто не знал их лучше миссис Моллой), это был человек сведущий и разумный, она же - чужая в чужой стране, где молодой супруге не с кем поделиться тревогами, которые, подобно спартанской лисице, терзали ее грудь. В родном Чикаго она могла бы поведать их доброй сотне Солонов, и те бы обязательно что-нибудь присоветовали. Она могла бы даже обратиться к Дороти Дикс. Однако здесь - Англия, а все ее советчики и доброжелатели дома, вероятно - за решеткой. За исключением, разумеется, мисс Дикс. - Так что он? - Да все эта грымза. Не нравится мне, как он себя ведет. - Что за грымза? - Грымза, с которой он треплется в розарии. - Он водит ее в розарий? А где это? - В Шипли-холле. Это в Кенте, мы там сейчас живем. Он водит ее в розарий, а она втыкает благоуханные бутоны ему в петлицу. Мистер Твист не поверил. - Втыкает благоуханные бутоны Мыльному в петлицу? - Да. - Мыльному?! - Ему самому. - Наверное, рехнулась. И вновь миссис Моллой прикусила губу, напоминая себе, как сильно нуждается в совете. - Дважды я их за этим застукала, - продолжала она, - и очень мне его рожа не понравилась. Такая масляная. Ее фамилия Корк, - добавила миссис Моллой скорбно, словно привела отягчающее обстоятельство. - Миссис Уэлсли Корк. Мыльный где-то с ней познакомился, и она рассказала про свое заведение в поместье. Поместье она арендует у какого-то лорда. Мыльный сказал, надо туда ехать. Вегетарианский пансион. Ешь овощи, глубоко дышишь и водишь хороводы. Вроде как жутко полезно для души. Мистер Твист кивнул. - Знаю. Называется йога. - Знаешь, и на здоровье. - Сейчас ей многие занялись. - Да и черт бы с ними, а меня то за что? Я уж люблю пожрать, так пожрать. Еще немного, начну вырезать бумажных куколок и втыкать солому в волосы. Дворецкий уже рехнулся. - Я сам иногда подумываю, не затеять ли такое дельце, - задумчиво произнес мистер Твист. - Выгодная штуковина. Ладно, расскажи еще. Мыльный тоже водит хороводы? - Еще как! - Чтоб ему ногу подвернуть. Да, насчет дворецкого: говоришь, рехнулся, бедолага? - Или рехнулся или сразу был с приветом. Может идти прямиком в дурку, никто не удивится. Бродит по всему дому, как ушибленный, глаза стеклянные, словно ему что привиделось. Да, только вообрази: вчера застаю его у себя в комнате, он роется под ночным столиком. Мистер Твист согласился, что это, мягко говоря, чересчур, и добавил, что никогда не видел сумасшедшего дворецкого. - Ладно, - сказала Молли, - я не о нем пришла говорить. Что делать с Мыльным и грымзой? Только быстрее. У меня поезд уходит. Мистер Твист вынес вердикт без колебаний. Он мало верил людям, а уж Мыльному - особенно. - Бери ноги в руки и выводи его на чистую воду, - сказал он. - Ты так думаешь? - Думаю. Это твой муж, и он дурно с тобой поступает. Долли мрачно кивнула. Он лишь подтвердил ее собственные мысли. - Вот и я чувствую. Эта Корк - богатая вдова. Денег - куры не клюют. Что помешает Мыльному бросить меня и закрутить с ней? Ему ее охмурить - пара пустяков. Уж больно он хорош собой, прямо страсть, - произнесла Долли с печальной гордостью. - И возраст у него как раз самый опасный. Румянец еще, как у школьницы, а годы уже те, когда устаешь от работы и начинаешь приглядывать богатую женушку. - Смотри в оба и, если что заприметишь, хватай его за горло. - Так ты не считаешь, что это просто из вежливости к хозяйке? - Не считаю. - Я тоже, - горестно согласилась Долли. Она встала и взглянула на хорошенькие часики, принадлежавшие одному модному ювелиру с Бонд-стрит и перешедшие к ней совсем недавно (ювелир, возможно, еще не узнал о своей щедрости). - Ладно, я побежала, а то на поезд опоздаю. Приятно было повидаться. - Заходи, как будешь в наших краях. С тебя пятерка. - За что?! - За профессиональный совет. Давай расписку, и мы квиты. Долли Моллой затрепетала, как раненая лань. - Пятерку за паршивые полтора слова, когда я и так почти все решила сама! - Мы, консультанты с Мейфэр, обходимся дорого, - примирительно произнес мистер Твист. - Кстати, ты еще легко отделалась. Шерлок Холмс брал бриллиантовые табакерки. Только женский страх опоздать на поезд помешал его клиентке выразить свое мнение на темпераментном чикагском наречии. Однако время поджимало. Она открыла сумочку и выложила расписку на стол. Слишком поздно ей вспомнилось, что мистер Александр Твист криво не плюнет. Из-за этой-то крепкой деловой хватки ему порой и приходилось укрываться в шкафу от чрезмерно взволнованных посетителей. С камнем на сердце Долли Моллой мчалась в вагоне к живописному кентскому поместью Шипли. Быстро крепнущее подозрение, что любимый муж намерен ее бросить, усиленное мыслью, что на обед - картошка со шпинатом, свели на нет ее обычную бойкость. В подавленном настроении она вышла на станцию и, хмуря брови, двинулась с холма к Шипли-холл. Шипли-холл, вотчина Джорджа, шестого виконта Аффенхемского, взятая в аренду миссис Корк, стоит на широкой возвышенности среди лесистых холмов - белый георгианский особняк, окруженный клумбами и газоном. Отсюда открывается прекрасный вид. Особенно эта местность хороша под июньским солнцем, а Мыльный Моллой, расхаживавший возле дома, тоже был необычайно хорош в костюме цвета осенней листвы, красно-желтом галстуке и замшевых ботинках с темными носами, которые придают мужчине такой убийственный вид. Увы, это отрадное зрелище не утешило миссис Моллой. Красота природы ее не тронула, а радость от созерцания красавца-мужа отравила ей миссис Корк, словно нарочно выбравшая это самое мгновение, чтобы взять ее благоверного под локоть да еще игриво похлопать по руке. В следующий миг парочка скрылась, вступив на обсаженную рододендронами дорожку. Долли осела на ближайший пень и некоторое время пребывала там, терзаемая горькими мыслями, потом встала и на свинцовых ногах направилась к себе в комнату. Она чувствовала, что ее страдания перешли предел того, что может выпасть на долю молодой жены. Однако, отворив дверь, она поняла, что заблуждалась. Здесь ее ждало новое испытание, и она замерла на пороге, готовая расплескаться от этой последней капли. Из-под ночного столика, словно возвышенность в прерии, вздымался обтянутый штанами зад. Он слегка подрагивал, как терьер в крысиной норе. В довершение напастей, Кейкбред, дворецкий, снова забрался в ее комнату. глава третья Несмотря на приятное общество мистера Моллоя, миссис Корк недолго прогуливалась по дорожке, обсаженной рододендронами. Ее звали иные дела. Спустя десять минут после того, как миссис Моллой видела ее перед домом, она уже в своем кабинете разговаривала по телефону. - Мисс Бенедик! - Да, миссис Корк? - ответил чарующий голос. - Мне надо немедленно видеть мистера Трампера. - Да, миссис Корк, - сказал чарующий голос. Миссис Корк расправила мощные плечи и утвердилась спиной к пустому камину - точь-в-точь фронтиспис "Женщины в дебрях", на котором фотограф запечатлел ее с ружьем в руке, попирающей убитого жирафа. Тем, кого интересуют убитые жирафы, нет надобности объяснять, кто такая миссис Уэлсли Корк. Впрочем, хронист льстит себя надеждой, что его будет читать широкая публика, в том числе, возможно, особы, безразличные к длинношеим копытным. Ради этих немногих следует представить ему выдающуюся исследовательницу и охотницу на крупную дичь. Двенадцать лет назад скончался мистер Уэлсли Корк, оставив ее не у дел, и вдове пришлось искать новое русло для энергии, которая прежде уходила на воспитание мужа. Итак, взяв в руки ружье, она отправилась бродить по диким уголкам Британской Империи. Что бы вы ни говорили о миссис Корк (а тысячи туземных носильщиком, каждый на своем диалекте, сказали предостаточно), нельзя отрицать, что ей покорились просторы от пальм до пиний. Когда сия особа хотела кого-то видеть немедленно, он являлся немедленно. Она так выдрессировала немногочисленных домочадцев, что они мчались на зов, словно бегуны в эстафете. Не прошло и трех секунд, как в комнату испуганно вбежал похожий на креветку человечек - тот самый мистер Трампер. Миссис Корк пронзила его острым взглядом, словно антилопу-гну, и без промедления перешла к делу. Она никогда не тратила времени на преамбулы. - Ну, Юстэс, вы знаете, зачем я вас вызвала. Несчастный шумно сглотнул. Все поплыло перед глазами Юстэса Трампера. Много лет он робко боготворил миссис Корк, как креветкообразные мужчины боготворят подобного рода женщин, и в тайне надеялся, что преданное служение хоть немного смягчит ее принципиальность. - Вы знаете правила. Замеченный в употреблении мяса исключается немедленно. Дисциплина необходима. Автор не стыдится признать, что его душа разрывается от жалости к мистеру Трамперу. Любовь заставила его стать одним из основателей вегетарианской колонии, однако все Трамперы из поколения в поколение были доблестными едоками, а Юстэс не постыдил предков и в кругу знакомых особо славился подвигами на поприще ножа и вилки. В клубе хорошо знали эту его способность, и, стоило ему показаться на пороге, повар встрепенулся, словно старый боевой конь при звуке трубы. Когда такой человек три недели героически питается овощами, а в один прекрасный день оступается и просит подать бифштекс и пирог с почками, кто посмеет бросить в него камень? Увы, миссис Корк посмела. - Дисциплина, - повторила она. - Вам придется уехать. Последовало молчание. Мистер Трампер возвел к ней молящие глаза и стал похож на креветку, попавшую в сачок. - Дайте мне шанс, Кларисса. Вы знаете, как для меня важно быть рядом с вами. Вы всегда хорошо на меня влияете. Миссис Корк покачала головой. - Невозможно, Юстэс. Представьте себе, станет известно, что я оставила без ответа вопиющее нарушение правил. Что подумает тот же мистер Моллой? Он нарочно приехал сюда, чтобы изучить нашу колонию, и, если понравится, открыть нечто подобное в Америке. Это его расхолодит. Мистер Трампер нахмурился. - Я ему не доверяю. По-моему, он жулик. - Не говорите чепухи. - Я твердо уверен. Только жулик может быть таким вкрадчивым. - Чушь. Мистер Моллой очаровательный, прекрасно воспитанный американец. И к тому же миллионер. - Кто вам сказал, что он миллионер? - Он сам сказал. Мистер Трампер предпочел оставить эту тему. У него нередко возникали поводы дивиться, как женщина, легко усмирявшая охотников за головами, становилась столь легкой добычей для отбросов цивилизации. - В любом случае, - взмолился несчастный, - он не узнает. Позвольте мне остаться, Кларисса. Миссис Корк дрогнула. Она могла движением брови остановить разъяренного носорога, но и у нее было слабое место. Кроме племянника Лайонела, у нее не было никого ближе Юстэса Трампера; к тому же от нее не укрылось его безмолвное обожание. Миссис Корк взглянула на голову антилопы над камином, словно ожидая подсказки, и принципы уступили чувству. - Ладно. Но чтобы больше это не повторялось. - Никогда. Ни за что. - Тогда не будем больше об этом, - отрезала миссис Корк. Последовало молчание, неловкое, как всегда после бурной сцены. Юстэс Трампер тихо елозил ногой по полу. Миссис Корк по-прежнему смотрела на антилопу. Мистер Трампер заговорил первым, предварив свою речь легким покашливанием, поскольку собирался коснуться весьма щекотливой темы. - Вы позвонили Лайонелу? - Конечно. Он приедет сегодня вечером. - Отлично. После такого испытания лучше всего побыть в кругу тех, кто тебя любит. Последнее слово, видимо, разбередило в душе миссис Корк свежую боль. Лицо ее посуровело, в голосе прорезался металл. - Любит? Хм. Занятно, что вы так сказали. Юстэс, вы не замечали ничего между Лайонелом и мисс Бенедик? - Нет, а что? - Мне кажется, она его завлекает. Если так, я быстро с этим покончу. Пусть она племянница лорда Аффенхема, но за душой у нее явно ни пенса, а то зачем бы она пошла ко мне в секретари-компаньонки? - А с чего вы вообще это взяли? - Я смотрела на них, когда Лайонел последний раз здесь гостил. И мне не понравилось, как она читала о допросе Лайонела этим жутким Дж. Дж. Миллером. Голос ее дрожал, глаза горели, а когда я сказала, что задушила бы Дж. Дж. Миллера своими собственными руками, у нее вырвался ревнивый вздох. - На мой взгляд, это вполне естественно. Я сам не могу думать о Миллере без внутреннего содрогания. Все знакомые Лайонела крайне возмущены. После завтрака я говорил с Кейкбредом, и он сказал, что кухарка высказывается по этому поводу в самых крепких выражениях. - Кейкбредом? - Миссис Корк застыла. - Вы что, обсуждаете с дворецким семейные дела? Мистер Трампер покраснел. - Нет, нет, - поспешно отвечал он. - Как правило, конечно, нет. Просто я неожиданно наткнулся на него в своей спальне, а вы знаете, как трудно найтись в такой ситуации. Особенно, когда сталкиваешься с Кейкбредом. Сознаюсь, он несколько на меня давит. - В спальне. Он вам не прислуживает. Что он делал у вас спальне? - Мне показалось, он что-то искал под кроватью. Миссис Корк вздрогнула. - Не далее как вчера я застала его у себя в комнате. Он рылся в буфете и сказал, что ищет мышь. - Мне он сказал, что высматривает жучков. - Не нравится мне это, Юстэс. - Странная история. Я определенно не видел никаких жучков. - Надеюсь, он порядочный человек. - Должен признаться Кларисса, этот вопрос приходил в голову и мне. С виду он безусловно порядочный, но это черта всех дворецких. У него были надежные рекомендации? - Я их не смотрела. Переездом занималась мисс Бенедик. По ее словам, дядя выставил условие, чтобы дворецкий остался. Она сказала, так принято, и я не видела причин возражать. Естественно, я полагала, что он выше любых подозрений. Но теперь... Она смолкла, но не потому, что закончила мысль. Из глубины дома донесся яростный женский вопль, потом грохот, словно высыпали тонну угля. - Что еще за черт? - удивилась миссис Корк. Мистер Трампер кузнечиком скакнул к дверям, на мгновение исчез и снова возник, чтобы сообщить: - Это Кейкбред. Кажется, он упал с лестницы. Ой, простите! Последние слова адресовались миссис Моллой, которая, подвинув его плечом, вихрем ворвалась из коридора и остановилась посреди комнаты с видом оскорбленной матроны. - Эй, миссис Корк! - взвизгнула она. К хранительнице Шипли-холла таким тоном не обращались, но женское любопытство взяло верх над желанием осадить гостью. - Что-то случилось, миссис Моллой? - Спрашиваете! Знаете что, или держите вашего дворецкого на цепи, или я за себя не отвечаю. Черт возьми, всему есть предел. - Боюсь, я не поняла. Что сделал дворецкий? - Сейчас я его застукала. Рылся в моей комнате! Второй раз за два дня! Торчит из-под ночного столика, словно гора Эверест, и еще имеет наглость утверждать, будто ищет, откуда пахнет. Пахнет ему, держи карман шире! Ничем там не пахнет! Ну и порядочки в вашем заведении! Всякое бывает, но чтобы дважды за два дня! Поневоле озвереешь! Трампер сопровождал эту энергичную речь мышиным попискиванием. - Просто поразительно, - выдавил он наконец. - Как раз когда мы об этом говорили, Кларисса. - Мистер Трампер только что говорил мне, - пояснила миссис Корк, - что сегодня утром застал Кейкбреда в своей комнате при весьма подозрительных обстоятельствах. А я рассказывала, что не так давно видела его у себя. Когда вы вошли, мы согласились, что надо принимать меры. - Вот и я говорю: надо принимать меры. Ежу понятно, что у него на уме: обчистить заведение и дать деру. Странно, что он еще здесь. Мой вам совет, выбросьте его пинком под зад, не то плакали наши вещички. - Вполне с вами согласна. Сегодня же его рассчитаю. Миссис Корк величаво шагнула к столу и заговорила в телефонную трубку. - Мисс Бенедик. - Да, миссис Корк? - отвечал чарующий голос. - Зайдите ко мне, пожалуйста. - Да, миссис Корк. Спустя несколько минут, в которые миссис Корк решительно рассуждала о бесчестных дворецких, мистер Трампер попискивал, а Долли Моллой молча кипела яростью, дверь отворилась и вошла Энн Бенедик. В мисс Бенедик природа создала небольшой шедевр. Это была стройная особа лет двадцати трех, из тех живых, мальчишеского вида девушек, глядя на которых сразу представляешь, каким веселыми они были детьми. Губы ее то и дело трогала загадочная улыбка, глаза смотрели так, словно во всем видят смешную сторону. Любой мужчина (за исключением мистера Трампера, почитавшего за честь близость к свой богине), сказал бы, что она достойна лучшего, чем сидеть у телефона и отвечать "Да, миссис Корк". Хозяйка, как всегда, без промедления перешла к делу. - Мисс Бенедик. Кейкбред. Выплатите ему месячное жалование, и чтоб сегодня его здесь не было. Сказано это было настолько безоговорочно, что оставалось только ответить "Да, миссис Корк". Однако, к изумлению последней и возмущению мистера Трампера, Энн Бенедик выбилась из тона. - Что? - вскричала она. - Почему? Туземный носильщик как-то сказал миссис Корк "почему?". Если вам случится посетить его деревушку, вы легко узнаете этого человека по слегка пришибленному виду и привычке вздрагивать, когда к нему обращаются. Это было десять лет назад и с тех пор не повторялось. От неожиданности миссис Корк на мгновение онемела, и еще не отошла от потрясения, когда вмешалась Долли Моллой. - Я вам объясню, почему, - грозно произнесла она. - Не знаю, кто нанял этого треклятого Кейкбреда слоняться по дому, но он оказался жуликом. Нельзя шагу ступить, чтоб на него не наткнуться. Растекается повсюду, как протоплазма. То он у миссис Корк в спальне, то у мистера Трампера, то у меня, по два раза на дню. Мы тут сошлись, что его надо выставить, пока он не выбрал, что полезет ему в чемодан, а что - нет. - Вот именно, - сказала миссис Корк. - Выставить немедленно. Губы Энн Бенедик чуть заметно дрогнули. Казалось, что ей смешно. - Боюсь, его нельзя выставить. И вновь миссис Корк испытала потрясение. - Как нельзя? - Боюсь, что нельзя. Вероятно, вы невнимательно читали договор об аренде, иначе заметили бы пункт насчет Кейкбреда. Мой дядя настоял, чтобы его включили. - Пункт? Какой еще пункт? - Что его ни при каких обстоятельствах нельзя увольнять. Миссис Корк вытаращила глаза. - Что?! - Боюсь, так оно и есть. Наступила тишина. Потом миссис Корк объявила, что в жизни не слышала подобного, а мистер Трампер пробормотал что-то невразумительное. Долли Моллой не сказала ничего. Похоже, она думала. - Разумеется, это досадно. - Мягко сказано! - Но мой дядя сдал дом только на этом условии. Миссис Моллой вышла из задумчивости. - Послушайте! - вскричала она. - Там не написано, что его нельзя отвести в кутузку, если его поймают за руку? - Думаю, не написано, - произнесла Энн, - но, уверяю вас, миссис Корк, вы заблуждаетесь. Просто у него любознательный склад ума. - Так вот, - продолжала миссис Моллой, - я вам скажу, как это можно обстряпать. Наймите сыщика, пусть проследит за ним. Она с надеждой взглянула на миссис Корк. Ее быстрый ум уже различил здесь один из тех случаев, когда одним выстрелом можно убить двух зайцев: обеспечить неприкосновенность своей собственности и залучить в дом опытного союзника, который следил бы за маневрами Мыльного среди роз. Взор миссис Корк просветлел. - Отличная мысль. - Превосходная, - подхватил мистер Трампер. - У меня и адресок для вас есть, - сказала миссис Моллой. - Шерингем Эдер, Холси-корт, Мейфэр. - Мейфэр, - уважительно повторил мистер Трампер. - Мейфэр, - с удовлетворением произнесла миссис Корк. - Звучит солидно. - Говорят, он в своем деле мастак. Один из лучших сыщиков страны. - Тогда я поручу ему это дело. Вы записали фамилию и адрес, мисс Бенедик? Шерингем Эдер, Холси-корт, Мейфэр. - Но... - Пожалуйста, не нокайте. Отправляйтесь немедленно. Если вы поедете в Лондон на двухместной машине, то успеете застать его до конца рабочего дня. Постарайтесь привезти его с собой. Я не буду чувствовать себя спокойно, пока этот Кейкбред в доме. Энн Бенедик еле заметно пожала стройными плечами, но выучка не позволила ей возразить. Те, кому выпала честь служить миссис Корк, вскоре приобретали почти военную выправку. Хотя секретарь-компаньонка видела, что кто-то делает глупость, ей оставалось лишь спуститься в гараж, завести двухместный автомобильчик и за час десять минут достичь Лондона. И все же, невзирая на внешнюю покорность, направилась она вовсе не в гараж, а в буфетную. Злополучный Кейкбред сидел за столом и играл сам с собой в шахматы. Судя по довольному выражению лица, он выигрывал. - А, это ты, дорогая, - сказал он. - Зашла поболтать? - Нет, - сурово отвечала Энн Бенедик. - Если хочешь знать, душа моя, я еду в Лондон нанимать сыщика. Слышишь? Сыщика. Будет смотреть на тебя в увеличительное стекло. Ну ты и заварил кашу, дядя Джордж! глава четвертая Примерно в то же время, когда Энн Бенедик проезжала лондонские предместья на пути к Холси-билдингс, Джеф Миллер стоял, высунувшись в окно третьего этажа Холси-чемберз и не сводил глаз со входа во двор. Вид у него был встревоженный и даже напуганный, как у мистера Трампера перед беседою с миссис Корк. Всякий, знакомый с обстоятельствами, ничуть бы этому не удивился. Утром пришла телеграмма, извещавшая о скором вторжении Миртл Шусмит в его холостяцкое жилище, а если Миртл сорвалась с места и мчится к нему из деревни, это может означать только одно. Она прочла подробный отчет о деле "Пеннифадер против Тарвина", который появился сегодня во всех газетах. Это может показаться странным, учитывая незначительность дела, и следует, наверное, пояснить, что причиной столь внезапного интереса пишущей братии стало необыкновенное поведение защитника пострадавшей стороны. Джеф не стал бы для собственного удовольствия вспоминать этот отчет, но при необходимости мог бы повторить его наизусть. Слова стояли перед глазами, словно выжженные огненными буквами. Защитник: - Вы не будете отрицать, Грин... Судья: - Мистер Грин. Защитник: - Простите. Судья: - Ничего, мистер Миллер, продолжайте. Защитник: - Хорошо, спасибо. Вы не будете отрицать, мистер Грин, что в школе вас звали Вонючкой? Что вы не могли сказать слово правды, не надорвав тем самым пупка? Что вы редко, а практически - никогда, не мылись? Что вас дважды лупили старосты за кражу бутербродов с повидлом из школьного буфета? Свидетель: - Ваше влиятельство! Судья: - Обычно ко мне обращаются "ваша честь", или, иногда "вашчесть". Однако я вас понимаю. Мне не хотелось бы вмешиваться, мистер Миллер, но имеют ли отношение юношеские грешки свидетеля к рассматриваемому делу? Защитник: - Я сокрушаю его, вашчесть. Демонстрирую, какая он гнида. Судья: - Уместно ли тут слово "гнида", мистер Миллер? Защитник: - Как будет угодно вашести. Итак, Вонючка, я подвожу к тому, что все ваши показания - враки от начала и до конца. А теперь, гаденыш, говори честно... Судья: - Выражение "гаденыш", мистер Миллер... Препирательство длилось довольно долго. В конце концов защитник попросил судью не перебивать его на каждом слове, а Его Честь, утратив вежливость, указал на неуважение к суду и посоветовал защитнику, не теряя времени, поискать себе другую стезю, поскольку не видит для него будущего в коллегии адвокатов. Мысль, что Миртл Шусмит это прочла и намерена пространно обсудить, повергала Миллера в ужас. Он еще дальше высунулся в окно, оглядывая горизонт, и едва не выпал на улицу, внезапно услышав за спиной голос мамаши Болсем. На мгновение ему почудилось, что Миртл вошла незаметно и прокралась ему в тыл. - Когда прикажете подавать чай, сэр? Джеф слабо улыбнулся. Ему подумалось, что мамаша Болсем преувеличивает светскость предстоящей встречи. - Ой, не думаю, что дело дойдет до чая. - Молодые дамы любят попить чайку, сэр. - Мне представляется, что мисс Шусмит будет говорить без перерыва на чай. - Я испекла булочки из крутого теста. - И даже с булочками из крутого теста. Думаю, она предпочтет глоток-другой моей крови. У меня нехорошее чувство, что она читала про заседание. Вы читали? - Ох да, сэр! - Понимаете, это лишний пример того, как часто нам приходится сожалеть о поступках, совершенных с полным сознанием правоты. Когда я увидел перед собой Лайонела Грина и понял, что это тот самый Л. П. Грин, который отравил мне школьные годы, показалось вполне естественным этим воспользоваться. "Ты на верном пути, Дж. Дж. Миллер", - сказал я себе. - Так вы знакомы с этим джентльменом, сэр? - Учились вместе. Это с его подачи я получил отвратительное прозвище "Носочки", от которого избавился, благодаря скромным подвигам на футбольном поле, лишь к старшим классам. "Носочки", должен пояснить, сокращение от "Спальные носочки". Эта скотина Грин пустил гнусную байку, будто дома я сплю в носочках и обязательно при свете, потому что боюсь темноты. Вы знаете - хотя, возможно, вашему чистому сердцу это неведомо - как умеет травить ближних английская золотая молодежь. - Очень нехорошо со стороны молодых джентльменов, сэр. - Очень. Я поклялся страшно отомстить, и теперь моя клятва исполнена. - Мне показалось, судья очень дурно с вами обошелся. - Не то слово! Вот уж не ожидал. Мне всегда казалось, в таких случаях защитник говорит, что угодно, а судья, откинувшись в кресле, похохатывает над его остротами. И вдруг нате! - Его Честь бьет меня под дых. А все-таки судьям нельзя отказать в проницательности. Ушлые ребята. Заметили, как этот сказал, что мне надо бросать юриспруденцию? Он просто сформулировал то, что я давно чувствую. Отныне я полностью сосредоточусь на работе, к которой чувствую призвание. Я буду писать детективы. Когда ко мне придут и попросят выступить на очередном громком процессе, я отвечу, что, увы, не располагаю свободным временем. В нашц эпоху узкой специализации нельзя разбрасываться. Да, теперь я вижу ясно: все обернулось как нельзя лучше. Однако если вы спросите, жду ли я хорошего от предстоящей встречи с мисс Шусмит, я отвечу, положа руку на сердце... О, Господи! - воскликнул Джеф, содрогаясь всем своим натренированным телом. - Вот и она. Он мужественно расправил плечи, силясь преодолеть ноющее чувство под ложечкой. Глядя, как мисс Шусмит идет через двор, самый ненаблюдательный заметил бы в ней некоторую взвинченность. Она исчезла в дверях Холси-чемберз, и Джеф, мгновение поколебавшись, вышел на площадку ее встречать. Он перегнулся через перила и сразу понял, что чувства в ней клокочут, ища выхода. Миртл Шусмит поднялась по лестнице и устремила на Джефа каменный взор, словно трагическая королева экрана. - Ты рехнулся, Джеффри? - спросила она низким, вибрирующим голосом. Джеф внутренне подобрался. Встреча явно не сулила ничего доброго. - Я понимаю, о чем ты, - начал он. - О судебном заседании, да? Я так и думал, что ты захочешь о нем узнать. Заходи, чайку попьем, все тихонечко обсудим. - Не надо мне чая. Я прочла отчет в "Дейли Экспресс" и чуть не упала в обморок. Ты, наверное, сошел с ума. - Ну, должен признаться, я слегка увлекся и в какой-то мере утратил ясность суждения. Я только сейчас рассказывал мамаше Болсем, что этот Грин оказался тем самым типом, чьи гнусные наветы отравили мне юные дни. Когда я увидел его, то понял: труба зовет. Вернее, это ему труба. - Не понимаю, что ты говоришь. - Я объясняю, почему не был вежливо-сдержанным. Когда это ничтожество вползло на место свидетеля, и я понял, что передо мной - Вонючка Грин... - После того, как я с таким трудом уговорила папу тебя проинструктировать... - Понимаю, понимаю. Не думай, что я не вижу твоей точки зрения. Я просто пытаюсь объяснить, что этот паскуда Грин... - Он вне себя. Повторяет "Я же тебе говорил!". - Так ты заезжала домой? - Естественно, я заезжала домой. Не думаешь же ты, что я потащилась бы сюда с чемоданами? Он умолял меня разорвать помолвку. Джеф содрогнулся от киля до клотиков. Такого он не ожидал. Вот уж угроза так угроза. Полный разрыв. Перед глазами мелькнул проблеск надежды. Так несчастный, стоящий на эшафоте с петлей на шее и уже видевший, как палач, крякнув, поплевал на ладони, вдруг различает всадника на взмыленном коне с запечатанным пакетом в руках. - Ты не сделаешь этого? - хрипло спросил он. Миртл Шусмит была девушка сильная. Она видела, что слова ее потрясли Джефри до глубины души, и, несмотря на праведный гнев, немного его жалела. Однако она твердо верила в необратимость заслуженного воздаяния. Она сняла перчатку. - Я приняла решение, еще сойдя с поезда. Разумеется, после всего этого я не могу выйти за тебя замуж. Вот твое кольцо. Джеф держал кольцо между большим и указательным пальцем. Внезапно его озарила странная мысль, из тех, что порой наведывались к нему в минуты отличного настроения. - Знаешь, я чувствую себя оценщиком. - Что ты такое городишь? - Ты дала мне кольцо. Как будто пришла в ломбард и спрашиваешь, за сколько его можно загнать. - Прощай, - выговорила Миртл Шусмит, возмущенная до глубины души, и двинулась вниз по лестнице. Наконец-то она поняла, что имел в виду отец, когда назвал Джеффри неуравновешенным и легкомысленным. глава пятая Джеф вошел в квартиру и рухнул в кресло. Он ощущал странную расслабленность во всем теле. Внезапная радость порой вызывает полное притупление чувств. Он смутно сознавал, что мамаша Болсем к нему обращается, и потому кивнул. Из того, что она заторопилась прочь со словами "выпить, пока горяченький", ему удалось заключить, что речь шла о чае. И впрямь, скоро она появилась вновь, с подносом в руках. Джеф оглядел поднос без всякого энтузиазма. Что бы ни писали поэты о достоинствах чая, бывают в жизни минуты, когда душа просит чего-то покрепче. Не успела мамаша Болсем выйти, как Джеф понял - сейчас именно такая минута. Ее хотелось отметить напитком, который не просто бодрит, но горячит и жалит, словно змея. Как на случай, в буфете имелась бутылочка подходящего адского зелья. Пятью минутами позже он сидел с ногами на подоконнике, живой огонь растекался по его жилам, а сердце переполнял бурлящий восторг. И в этом состоянии он оставался довольно долго. Однако постепенно мысли его приняли иной оборот. В такое время, сказал себе Джеф, мало ликовать. Не для того в нашей жизни случаются великие потрясения. Главное - извлечь из них урок. Он чувствовал, что манна небесная просыпалась на него неспроста. Зачем, не стоило труда догадаться. Джеф отлично знал свой недостаток, чрезмерную сердечность в отношениях с противоположным полом. Он любил девушек - высоких, низеньких, стройных, пухленьких, блондинок, брюнеток - и слишком часто при виде девушки его язык слетал с тормозов. Да, это его изъян. Он - трепло. Природа наградила его способностью к легкой болтовне, которая отчасти - подтрунивание, отчасти - искреннее чувство. Слишком часто в гостях он обнаруживал, что увлек в сторонку самую хорошенькую из девиц и разливается соловьем. Именно это, с содроганием припомнил он, и случилось с Миртл Шусмит. Вся история с ней, вся немыслимая катастрофа, которой он чудом избег, имела одну цель: научить его осмотрительности и сдержанности. Отныне, решил Джеф, его поведение круто изменится. Прежде девушки называли Дж. Дж. Миллера "наш дорогой Джеф" и "душка". Отныне они будут шепотом спрашивать у приятельниц, кто этот угрюмый молодой человек, который стоит у стены, скрестив руки, и словно совсем их не замечает. На этом месте рассуждений он огляделся вокруг. Взгляд его упал на тарелку с булочками, к которым он так и не прикоснулся. Вид булочек вернул его к яви. Первой мыслью его было, что он в жизни не видел ничего менее съедобного. Слишком многие хозяйки, готовя булочки из крутого теста, путают слова "крутое" и "каменное", и мамаша Болсем принадлежала именно к этой школе. Даже не будь они такими твердыми, его желудок, пусть и здоровый, не желал принимать такую пищу после доброй порции горячительного напитка. Однако и оставлять груду булочек на тарелке было нельзя. Мамаша Болсем такая ранимая. Чуткий Джеф не мог причинить ей боль, оставив угощение нетронутым. Чувства мамаши Болсем были для него святы. А значит, стоял вопрос, которым так часто терзались герои в его рассказах: куда девать труп? Пока он раздумывал, взгляд его упал на полуоткрытое окно дома напротив - окно с табличкой "Дж. Шерингем Эдер". И тут Джефа осенило. Из своего окна он видел комнату, по всем признакам пустую. Странный тип, который иногда сидел за письменным столом, крутя нафабренные усы, сейчас крутил их в каком-то другом месте. Вероятно, дела частного сыска увлекли мистера Эдера в Скотленд-Ярд, поучать тамошних полицейских, или в опиумную курильню Одноглазого Джо, разыскивать алмаз махараджи. Так это или нет, но одно Джеф понимал четко. Неизвестно, как у Дж. Шерингема Эдера с алмазами махараджи, но вот с булочками у него не густо. С точностью, свидетельствующей о твердой руке и наметанном глазе, Джеф принялся швырять их через двор. Четвертая и последняя угодила Шимпу Твисту точно промеж глаз. На мгновение тому показалось, что ударом снесло верхнюю половину черепа. Полагая, что контора пуста, Джеф ошибался. Сыщик был у себя, но несколькими мгновениями раньше он на четвереньках заполз под стол, ища оброненный шестипенсовик. Странное чувство, что воздух внезапно наполнился летающими предметами, заставило его резко выпрямиться в самый неподходящий момент. Миг короткого замешательства и он, потирая лоб, высунулся в окно. Взгляд его остановился на молодом человеке с соломенными волосами и перекошенным лицом. Молодой человек смотрел прямо на Шимпа. И тут Александр Твист не впервые за свою сомнительную карьеру понял, что пришло время линять. Увы, такие недоразумения повторяются в нашей жизни с пугающей частотой. Мы-то знаем, почему Джеф метал булочки, и понимаем, что взор его изображал раскаяние и ужас. Желая пощадить чувства мамаши Болсем, он засветил булочкой в лоб ближнему. Казалось бы, любой должен увидеть, что перед ним - воплощенное сожаление. Любой, но только не Шимп Твист. Мы уже говорили, что по роду занятий он нажил немало врагов. Лондон, как и Чикаго, который он по этой самой причине вынужден был покинуть за несколько лет до описываемых событий, просто кишел людьми, которые спали и видели, как бы его отдубасить. Больная совесть подсказывала, что Джеф - из их числа. Правда, молодой человек не показался ему знакомым, но память на лица может и подвести. К тому же Шимпу некогда было всматриваться. Он отшатнулся от окна, понимая одно: юноша с огненным взором метнул в него нечто смертоносное, хотя что именно, он сообразить не успел. Джеф тем временем тоже покинул свой пост. Он мчался по ступенькам, чтобы принести извинения. В душе он чувствовал, что никакими словами не загладить его проступка, но извиниться все-таки решил. Не может приличный человек запустить в соседа булочкой и сделать вид, будто ничего не произошло. На этот счет есть свои правила. И вот, когда Шимп Твист выскочил на площадку третьего этажа Холси-билдингс, чтобы вырваться на простор и затеряться в городе, его взору предстал разгневанный мститель, бегущий вверх по ступеням с явным намерением объясниться накоротке. Путь к отступлению был отрезан. Однако выход нашелся. Именно на такие случаи Шимп Твист и держал в конторе вместительный шкаф. В мгновение ока он юркнул в комнату и забился в самую глубину. Здесь он и остался сидеть, неслышно дыша, так что Джеф, ворвавшийся в комнату после короткой пробежки, застал ее совершенно пустой. Был стол. Были булочки, щедро разбросанные по полу. Чего не было, так это человечка с нафабренными усами, холодно ожидающего объяснений. Складывалось впечатление, что его унесла на небо огненная колесница, хотя всякий, маломальски знакомый с Шимпом Твистом, с ходу отверг бы такую мысль. Джеф пережил в эти мгновение то, что с полным правом можно назвать быстрой сменой чувств: удивление, затем (поскольку перспектива извиняться его не увлекала) облегчение и, наконец, любопытство. Впервые в жизни он оказался в конторе частного сыщика; ему представилась редкая возможность вжиться в обстановку и после использовать ее в рассказах про людей с изуродованными ушами. Он сел за стол, отметив про себя Факт Первый: частные сыщики предпочитают работать в пыли, без сомнения - для того, чтоб посетители оставляли на ней отпечатки пальцев. И вот, когда он сидел, откинувшись на спинку стула и сожалел, что порядочность не позволяет ему рыться в ящиках, в дверь постучали и вошла девушка, при виде которой все мысли о людях с изуродованными ушами мгновенно испарились. - Мистер Эдер? - спросила она чарующим голоском, нежным и мелодичным, как перезвон овечьих колокольцев на закате дня. - Точно, - отвечал Джеф. Его пылкой натуре были свойственны внезапные решения. Оказаться не тем, кого она ищет, показалось ему немыслимой глупостью. Правда, он твердо поклялся быть угрюмым и неприступным, но, разумеется, к особым случаям это не относилось. глава шестая Наступило короткое молчание. Джеф был так поглощен созерцанием бесчисленных достоинств гостьи, что просто не мог говорить. В голове его проносился водоворот, на поверхности которого яичной скорлупкой подпрыгивала единственная связная мысль: если к частным сыщикам ходят такие девушки, то он - дурак, что не занялся частным сыском. Конечно, любая особа, не похожая на Миртл Шусмит, показалась бы ему в этот миг весьма привлекательной, а Энн Бенедик ни мало не походила на Миртл Шусмит, но дело было куда глубже. Что-то в гостье затронуло тайные струны его существа, так что колокола радостно зазвонили и процессии с факелами двинулись по гулким коридорам души. Нечто подобное, подумалось ему, хотя несравненное более слабое, испытал Ромео, впервые увидев Джульетту. Что до Энн, ее впечатление, хоть и не столь восторженное, было вполне благоприятным. Холси-корт, а особенно лестница Холси-билдингс, подготовили ее к чему-то в высшей степени гадкому, вроде настоящего Шимпа Твиста; вместо этого она увидела приятного, чисто выбритого молодого человека. Он ей понравился. К тому же ее не покидало странное чувство, будто она где-то его уже видела. - Добрый день, - сказала она. На этот раз ее голос напомнил журчание серебристых фонтанов в тени благоуханных дерев посреди раскаленного Самарканда. Джеф выпрямился с такой силой, что чуть не свернул себе хребет. Пыл его не убавился, а, может быть, даже возрос, потому что голос у ней был, как уже говорилось, очень приятный. Однако первое ошеломляющее чувство, что ему в копчик въехал Корнуоллский Экспресс, медленно шло на убыль. - Добрый день, - отвечал он. - Садитесь, пожалуйста. Джеф схватил стул и принялся яростно тереть рукавом сиденье, как, безусловно, поступил бы на его месте сэр Уолтер Рэли, внутренне негодуя, что у мистера Эдера такая нерадивая уборщица. - Боюсь, здесь не совсем чисто. - Я тоже приметила пылинку-другую. - Важные дела, все время в разъездах, ну и прислуга не жнет, не сеет... - Может быть, вы слишком часто твердите, чтобы здесь ничего не трогали. - Может быть. Но все равно, здесь слишком много булочек. Чересчур много. Я решительно не понимаю, зачем столько булочек. - Мне кажется, они придают конторе домашний вид. - Возможно, вы правы. Наверное, без них было бы мрачновато. Да, да, так лучше. - Гораздо лучше. А теперь, если можно, протрите еще один. С минуты на минуту должен появиться мой дядя. Мне казалось, что он поднимался следом за мной, но, наверное, его что-нибудь заинтересовало. Пока она говорила, снизу донесся тяжелый топот, как будто по лестнице поднимается цирковой слон. Когда Джеф удалил аллювиальные наносы со второго стула, недостающий посетитель вошел в дверь. - Заходи, мой ангел, - сказала Энн. - Мы гадаем, куда ты запропастился. Это мистер Эдер. Мой дядя, лорд Аффенхем. Новоприбывший, как можно было заключить по звуку его шагов, отличался массивным телосложением. Формой он напоминал грушу, узкую сверху, но постепенно расширяющуюся к паре ботинок, размером каждый со скрипичный футляр. Над бескрайними просторами торса высилась большая яйцевидная голова, а лысая макушка снежным пиком торчала из редкой поросли всклокоченных волос. Верхняя губа была очень прямая и длинная, подбородок - острый. Два немигающих глаза остекленело смотрели из-под кустистых бровей. Из этого внушительного монолита человеческой плоти раздался на удивление высокий и пронзительный тенор. - Добрый день. Хериер? У меня произошел на удивление занятный разговор с полисменом, дорогая. Он просто вылитый тип, который забрал меня на Вайн-стрит в ночь лодочных гонок 1911 года. Я остановил его и расспросил. Провалиться мне, если он не сын того полисмена. Вот что зовется связью поколений, а? - Он помолчав, устремив на Джефа неподвижный взгляд. - Вас когда-нибудь забирали на Вайн-стрит? Джеф ответил, что ему не случалось бывать по означенному адресу. - Для полицейского участка вполне пристойное место, - милостиво заметил лорд Аффенхем. Сделав это заявление, он откинулся на спинку стула, принял отрешенный вид и стал похож на собственный скульптурный потрет работы Гутзона Борглума. У Джефа появилось странное чувство, будто лорд Аффенхем пребывает где-то далеко. Он повернулся к Энн - спросить, что привело их к Дж. Шерингему Эдеру, и поймал на себе ее озадаченный взгляд. - Мне кажется, я вас где-то видела, мистер Эдер. - Вот как? - с вежливым любопытством осведомился Джеф. - Интересно, где? Вы... - Он осекся, потому что хотел спросить, не была ли она на недавнем процессе "Пеннифадер против Тарвина", но вовремя передумал. - Вы не бывали в Кембридже на Майской неделе? - Нет. - В Риме? Неаполе? Каннах? В милом Люцерне? - Ни разу. Похоже, вы путешествовали куда больше меня. - Да. Дела сыска куда только не забрасывают. - Ясно. Я почти нигде не бывала, только гостила в разных частях Англии. Ладно, это неважно. Я, наверное, должна рассказать вам, зачем пришла. Лорд Аффенхем внезапно вышел из комы. Хотя тело его пребывало в неподвижности, мозг не бездействовал. - Вам когда-нибудь говорили, как узнать температуру? - спросил он, в упор глядя на Джефа. - Посмотреть на градусник? - предположил тот. - Проще. Сосчитать, сколько раз кузнечик стрекотнет за четырнадцать секунд и прибавить сорок. - Вот как? - Джеф ожидал дальнейших наблюдений, но его собеседник уже сказал, что хотел. С видом человека, запирающего государственное учреждение, он закрыл рот и уставился прямо перед собой. Джеф повернулся к Энн. - Вы говорили... - Я собиралась рассказать о нашем деле, но тут сеньор де Аффенхем заговорил о кузнечиках. Не обращайте внимания на моего дядю, мистер Эдер. С ним это бывает. Просто запомните, что теперь вы можете определить температуру, и выбросьте это из головы. - Заметьте, система работает, если у вас есть кузнечик. - И нет градусника. - Что вполне может случиться во время загородной прогулки. Так вы собирались рассказать о своем деле. - Да. Во-первых, меня отправила к вам миссис Уэлсли Корк. - Знакомая фамилия. Охотница на крупную дичь? - Она самая. - Вчера, что ли, видел в газете фотографию. Она там еще искоса смотрит на убитого льва. - "Миссис Корк и Друг". - Вот-вот. - Я - ее секретарь. Моя фамилия Бенедик. Она сняла дом моего дяди в Кенте, Шипли-холл. - Вот как? - И хочет поселить там детектива. Лорд Аффенхем снова вышел из напряженной задумчивости. - Старая кретинка, - заметил он тоном адвоката, выносящего суждение в кабинете судьи. Джеф ободряюще кивнул. - Поселить у себя детектива? Как интересно! А зачем? - Смотреть за ее дворецким. - Что, стоит? Захватывающее зрелище? - Она так считает. А вас рекомендовала миссис Моллой. - Почему же миссис Корк хочет следить за дворецким? - Она вбила себе в голову, что он нечист на руку. Он постоянно роется в комнатах. - Ясно. Почему его сразу не уволили? - Не могут. Мой дядя сдал дом с условием, что дворецкий останется и его нельзя увольнять. - И она безропотно подписала такой контракт? - Она его не читала. Предоставила все мне. Она искала дом неподалеку от Лондона, а дядя как раз хотел сдать свой, и я все устроила. Я не видела здесь никакой беды. Понимаете, я знаю Кейкбреда. - А я - нет. Кто он? - Дворецкий. - Кейкбред - его настоящая фамилия? - А что такого? - Уж слишком дворецкая. Как будто он взял ее нарочно, чтобы втереться в доверие. Вы уверены, что он честен? - Да. - Чист, как свежевыпавший снег? - Чище. Джеф на мгновение принял суровый вид. Именно так, по его мнению, поступил бы сейчас Дж. Шерингем Эдер. - Мисс Бенедик, вы когда-нибудь читали детективы? - Конечно. - Тогда вы знаете, что непременно случается в любом детективе. Наступает время, когда сыщик делает строгое лицо и говорит, что не может взяться за это дело, если клиент не будет ему полностью доверять. "Вы что-то от меня скрываете", - говорит он. Мисс Бенедик, я говорю это вам. Вы что-то от меня скрываете. Что именно? Джеф пристально взглянул на девушку. Энн задумалась. На лбу у нее появилась складка, а носик наморщился, как у кролика. Очень привлекательно, подумал Джеф, и был прав. - Я посчитал в уме, - объявил лорд Аффенхем, - и пришел к выводу, что мог бы уместить все человечество в яму шириной и глубиной в полмили. - Я не стал бы, - заметил Джеф. - И я, - поддержала Энн. - Подумай, как будет тесно тем, кто окажется внизу. - Верно, - подумавши, согласился лорд Аффенхем. - Нда... Я понимаю. И все же мысль занятная. Он умолк. Джеф вежливо ожидал продолжения. Продолжения не последовало. Он понял, что это очередное замечание, которые его собеседник время от времени отпускал, подобно диккенсовской даме, говорившей про столбы на дуврской дороге. Поэтому он снова повернулся к Энн. - Что вы утаиваете от меня, мисс Бенедик? - Почему вы так решили? - Профессиональное чутье. Я - сыщик. - Очень странный. - Странный? - Я представляла себе сыщиков совсем иными. Холодными и высокомерными, вроде стряпчих. - Понимаю, - сказал Джеф. Холодности и высокомерия стряпчих он насмотрелся, общаясь с мистером Шусмитом. - А со мной вы чувствуете себя, как будто... - ...как будто могу сказать вам, что угодно, а вы даже бровь не поднимете. - Ну, конечно! Я могу свести пальцы, но поднять бровь - нет, никогда. Говорите без опаски. У вас есть что-то, проливающее свет на историю с дворецким. Вам известно нечто такое, что снимает с честного старого Кейкбреда всякие подозрения. Так в чем же тайная подоплека? - Ну... - Соберитесь с духом. - Скажи ему, - вмешался лорд Аффенхем, возвращаясь из прекрасного далека. - Ты ведь сюда пришла, чтобы ему рассказать, верно? И меня с собой потащила, чтобы я при этом присутствовал. Так давай. Лопни кочерыжка! Проехать тридцать миль, чтобы все рассказать, а потом сидеть и не рассказывать! - Однако это выставит тебя таким ослом, милый. - Нет, не выставит. Я действовал из самых лучших и разумных побуждений. Мистер Эдер, человек умный, образованный, сразу это поймет. - Что ж, ладно. Вы могли бы нам помочь, - сказала Энн, поворачиваясь к Джефу. - Я хочу сказать, раз вы сыщик, то все время что-то разыскиваете? - Без перерыва. Улики, алмазы махараджи, Военно-морские соглашения - да что угодно. - У вас есть на это свои способы? - Еще какие! - Разные э-э... - Методы. - Да, методы. А то мы уже опустили руки. Нельзя же искать иголку в стоге сена! - Что же вы ищете? - Даже не знаю, с какой стороны подступиться. Ладно. Во-первых, Кейкбред - не Кейкбред. - Ага! Мы к чему-то приближаемся. - Он - мой дядя. Джеф моргнул. - Простите? - Кейкбред - мой дядя. - Вот этот? - спросил Джеф, кивая на лорда Аффенхема, который снова погрузился в себя и сделался похож на статую, с которой только что сдернули покрывало. - Понимаете, когда дом пришлось сдать - больше нам жить не на что - мы решили, что дядя должен остаться в Шипли-холле и все-таки вспомнить. Остаться он мог только в виде дворецкого. Так что на самом деле все очень просто. - Да, конечно. Вспомнить, вы сказали? - Куда он это спрятал. - Так, так. А что именно? Энн Бенедик внезапно рассмеялась, таким серебристым смехом, что Джеф понял: только сейчас, в этот миг в нем пробудилось подлинное желание жить. С самого ее появления он сознавал, что странное чувство, которое она в нем вызывает - это любовь, но смех - до сих пор она только улыбалась -окончательно расставил все по местам. Смех у Энн Бенедик был поистине дивный. Он вызывал в душе образ заснеженного дома, домашних тапочек, собаки на коленях, огня в камине и доброй, хорошо обкуренной трубочки. - Я бестолково рассказываю, да? - сказала Энн. - "Это" -мешочек очень дорогих бриллиантов, все наше состояние. Дядя Джордж спрятал его где-то в Шипли, но, хоть убей, не помнит, где именно. В просторном шкафу Шимп Твист, как не старался остаться незамеченным, поневоле хмыкнул. Мысль о том, что где-то в загородной усадьбе валяется мешочек с бриллиантами - более того, в усадьбе, где уже живут его давние союзники - пронзила его насквозь. Всю жизнь, с самого начала своей сомнительной карьеры, он мечтал о деньгах в банке, а уж если это не деньги в банке, то он ничего не понимает в деньгах. Поэтому он хмыкнул. На его удачу, Джеф хмыкнул в тот же самый миг, так что сыщика никто не услышал. Правда, лорд Аффенхем решил, что в комнате необычное эхо и задумался об акустике, но этим все и ограничилось. - Вас это удивляет? - Да. - Я тоже удивилась, когда услышала. Я всегда знала, что у дядюшки нестандартный ум, и все-таки... Джеф кое-как оправился от первого потрясения. Он даже смог, хотя и не без усилия, свести пальцы. - Давайте проясним, - сказал он. - Ваш дядя вложил все семейное состояние в бриллианты? - Да. - И спрятал их? - Да. - А потом забыл, где? - Да. - Как собака про зарытую кость? - Вот именно. - Да. - Джеф с шумом выдохнул. - Вы очень точно выразились, "нестандартный". Можно не лезть в толковый словарь. Лучше не скажешь. - Вот видишь, милый. - Энн с материнской суровостью повернулась к дяде. - Я сказала, что ты будешь выглядеть ослом. Мистер Эдер ошарашен. Насколько это возможно для человека весом двести шестьдесят фунтов, лорд Аффенхем вскинулся. - Я отказываюсь признать, - сухо выговорил он, - что изложенные факты выставляют меня в невыгодном свете. Мной, как я уже сказал, руководил трезвый расчет. Лопни кочерыжка! Чем вам плохи бриллианты? Куда еще можно вложить средства в наше сумасшедшее время? Когда обвалились эти несчастные железнодорожные акции, я все хорошенько взвесил и принял окончательное решение. - Да, наверное, в твоем безумии есть своя система. - Почему "в безумии"? - Он такой, - продолжала Энн, обращаясь к Джефу с видом матери, рассказывающей о странностях любимого чада. - Когда объясняет свои дикие выходки, поневоле киваешь головой и веришь, что он выбрал единственно верный путь. - Бриллианты - всегда бриллианты, - вступился Джеф. - Когда их нельзя отыскать - нет. - Конечно, лучше бы ваш дядя их нашел. - Как часто редкий перл, волнами сокровенный, в бездонной пропасти сияет красотой, но много ли от этого проку престарелому лорду и его безденежной племяннице? Равно как и от бриллиантов, которые то ли спрятаны, то ли не спрятаны за каминной трубой в комнате второй горничной. - Навряд ли они там, - сказал лорд Аффенхем по некотором раздумьи. - Могут быть. - Вообще-то могут. - У вас нет ни малейшей догадки? - Пока нет. Бывают обнадеживающие проблески, но до сих пор, должен признаться, они меня обманывали. Джеф задал вопрос, который, он чувствовал, должен был бы задать Шерингем Эдер. - Почему вы не поместили их в банковский сейф? - Я не доверяю банковским сейфам. - Спросите его, почему он не купил домашний сейф, - предложила Энн. - Почему вы не купили домашний сейф? - послушно спросил Джеф. - Я не... - ...доверяете сейфам. - Да, не доверяю, - твердо повторил лорд Аффенхем. - Сейф просто указывает грабителю, откуда начинать поиски. Дает, так сказать, официальное заверение: если не поленишься, получишь кое-что стоящее. - Вы очень убедительно доказываете, лорд Аффенхем. - Всегда этим отличался. - Не напоминает ли вам дядя, - с чистосердечием племянницы вставила Энн, - белого рыцаря из "Алисы в Зазеркалье"? Когда он вот так впадает в транс, мне всегда кажется, что он придумывает... не помню дословно, но в общем, как бы чтото сделать невиданным прежде способом. Банковский сейф? Нет. Он им не доверяет. Домашний сейф? Тоже не для дяди. Вот за каминной трубой у горничной - может быть. Он говорил мне, что каждый вечер придумывал новое место. - Меня это забавляло, - сказал лорд Аффенхем. - Такое, понимаете ли, упражнение в изобретательности. - Что, разумеется, сильно усложняет дело. Дядя то и дело вспоминает разные хитрые места, куда собирался их спрятать, потом идет и там роется. Теперь вы понимаете, за что все так ополчились на Кейкбреда. Всякий раз, как он роется, кто-нибудь входит и застает его за этим занятием. Вы, наверное, обратили внимания, что дядя у нас крупный - высокий, осанистый, в теле. Когда он ищет бриллианты, его трудно не заметить. Джеф кивнул, отчетливо представив себе эту картину. - А как с вами это... э... приключилось? - Мистер Эдер спрашивает, как ты потерял память, - перевела Энн. - Расскажи. Интересно, так ли это будет смешно, как в первый раз. Лорд Аффенхем слегка насупился. - Ты преувеличиваешь, дорогая. И речи нет о том, чтоб я потерял память. Просто после аварии она меня порою подводит. - Сейчас ты рассказываешь куда хуже, душа моя. Лорд Аффенхем, - пояснила Энн, - правил на веру не принимает. Нет, он каждое должен обдумать и, если сочтет неразумным, ни за что исполнять не будет. Он ехал по правой стороне дороге, потому что не признает английской левосторонней езды, а из-за угла вырулил водитель грузовика, сторонник более ортодоксальных воззрений. Когда дядю Джорджа выписали из больницы, швы на голове уже заживали, но память отшибло начисто. Врачи были просто в восторге. Интереснейший случай. - При таких взглядах лорда Аффенхема, хорошо, что он дворецкий, а не шофер. - Да, хотя мне кажется, он не очень доволен. - Совсем недоволен, - решительно сказал лорд Аффенхем, немало размышлявший на эту тему. - Я ненавижу чистить серебро. Мне не нравится прислуживать за столом. Мне неприятно постоянно находится рядом с кухаркой, которая в совершенно излишних подробностях рассказывает о состоянии своего нутра. А особенно мне противно отзываться на имя Кейкбред. - Скажите, - спросил Джеф, - вы долго его выдумывали? - Нет, - отвечала Энн, - оно придумалось само. - Вы - исключительная девушка. - Спасибо. И племянница исключительного дяди, правда? Так вы нам поможете? - Конечно! - Это все меняет. Я хочу сказать, сыщик может рыться повсюду. Затем его и наняли. Дядя Джордж будет с вечера предлагать вам избранные места, а вы - их проверять. Рано или поздно мы наткнемся на алмазную жилу. - Просто методом исключения. - Именно. Остается только одно. Боюсь, в Шипли вам не понравится. Заведение живет по строжайшим вегетарианским правилам. - Чтоб меня! - У миссис Корк это пунктик. Во время последней экспедиции в Африку ее поразило пышущее здоровье и простой, неиспорченный нрав народа угубу. Эти угубу питаются исключительно фруктами и овощами, позволяя себе только шурина в день рожденья и миссионера на Рождество. Она сняла Шипли, чтобы создать первую ячейку для распространения в Англии угубианского образа жизни. Программа включает в себя возвышенные размышления, ритмические танцы и, что самое главное, вегетарианство. Я просто хочу, чтобы вы поняли, на что себя обрекаете. - Исключения не делают даже для заезжих сыщиков? - Конечно, нет. Вам придется изображать рядового члена колонии, чтобы ввести в заблуждение Кейкбреда. - Ясно. Однако там будете вы. - Да. - Тогда все в порядке. - Прекрасно. А если вам станет совсем невмоготу, вы всегда сможете заглянуть к дяде Джорджу в буфетную, и он нальет вам бокал портвейна. Джеф с благодарностью взглянул на своего спасителя. - Это правда? - Конечно, - отвечал лорд Аффенхем. - Погреб полон и принадлежит мне. Приходите, напивайтесь в стельку. - Что за ужас ты говоришь! - возмутилась Энн. - Уверена, мистер Эдер - трезвенник. - Мистер Эдер, - заметил Джеф, - никогда не подвергался таким испытаниям, как те, что ждут его в Шипли-холле. Энн встала. - Теперь последний вопрос. Когда вы приедете? - А когда бы вы хотели? - Миссис Корк велела привести вас с собой. - Отлично. - Но в машине нет места. Она не знала, что я загружу на борт полтонны дяди. Сколько вам надо на сборы? - Двадцать минут. - Отлично. Тогда вы как раз успеете на поезд. А ты в клуб, дядя Джордж? - Хотелось бы заглянуть. Редкий случай побывать в цивилизованном обществе. - Хорошо. Даю тебе полчаса. Я повидаюсь с Лайонелом и за тобой заеду. Разумеется, никто не давал Джефу права осуждать знакомство Энн с молодыми людьми, однако впервые с начала знакомства ему послышался диссонанс. Впрочем, будучи человеком терпимым, он решил не придавать этому большого значения. Очевидно, что у такой девушки полно поклонников. Его задача - показать Энн (не сразу, конечно, чтобы не ошеломить ее Миллеровским напором), что все эти Лайонелы - тьфу по сравнению кое с кем из недавних знакомых. - До свидания, - сказал он, с почтительной теплотой пожимая ей руку. - До свидания, мистер Эдер. Спасибо, что согласились мне помочь. - Спасибо, что предоставили мне такую возможность, - сказал Джеф. Она выскользнула из комнаты. Джеф повернулся, чтобы попрощаться с лордом Аффенхемом, и поймал на себе его немигающий взгляд. - Ха! - сказал лорд Аффенхем. Джеф склонил голову набок, изображая вежливый вопрос. Лорд Аффенхем поднял большой палец и указал на дверь, в которую только что вышла Энн. - Втюрились, а? От неожиданности Джеф ответил с машинальной откровенностью загипнотизированного на публичном сеансе. - Да, - сказал он. - Так я и решил. Она вся в меня. - Э... в каком смысле? - спросил Джеф, не приметивший особого сходства. - Ни одна женщина не могла передо мной устоять, - скромно пояснил лорд Аффенхем, - и я еще не видел молодого человека, который бы устоял перед ней. Что ж, желаю удачи. Он с усилием протиснулся в дверь, но через мгновение снова возник, подобно Чеширскому коту, и устремил на Джефа испытующий взгляд. - Тут без удачи не обойтись. Раздался сдавленный, булькающий звук. По-видимому, лорд Аффенхем хихикал. Потом он исчез, на этот раз - окончательно. Джеф несколько минут раздумывал над загадочной фразой, потом медленно спустился по лестнице, поднялся в Холси-чемберз и сообщил мамаше Болсем, что на неопределенный срок переезжает в Шипли-холл, Кент, и письма туда следует пересылать не иначе как в плотных конвертах, подписанных "Дж. Шерингему Эдеру". Через несколько мгновений после того, как он покинул контору, Шимп Твист выбрался из шкафа, задумчиво покрутил нафабренные усы и сказал "Блеск!", что обычно выражало у него высшее проявление радости. Его деятельный мозг работал на полные обороты. глава седьмая Энн Бенедик прождала в прихожей клуба минут десять, прежде чем на лестнице появился виконт под руку с несколько пришибленным епископом, толкуя про супралапсариев. При виде Энн он ослабил хватку и епископ обрадовано улизнул в комнату, где по уставу клуба говорить не разрешалось. Лорд Аффенхем взглянул на племянницу с виноватой покорностью, но тут же попытался сделать хорошую мину при плохой игре. - Привет, дорогая. Только что приехала, да? Отлично. Запоздала немного? - Нет, не запоздала, - отвечала Энн с суровостью, которую нередко навлекал на себя беспутный глава семьи. - И вовсе не только что приехала. Тебе четверть часа назад передали, что я жду. - Передали, - сказал лорд Аффенхем. - Конечно, передали. Теперь вспомнил. Я показывал мальчикам фокус со спичками и немного увлекся. Схожу-ка за шляпой. - Она на тебе. - Вот как? Тогда пошли. - Да уж давай. Мне придется гнать, как сумасшедшей, чтобы успеть, пока тебя не хватились. - Разве я не сказал, что у меня свободный вечер? - Не сказал. Значит, я извожусь только из-за того, что ты не удосужился поставить меня в известность? - Да все память. Постоянно меня подводит. Они подошли к машине, и Энн посторонилась, пропуская дядюшку вперед. В прежние времена, отправляясь с ним, она садилась первой, но после того, как машину несколько раз тряхнуло под его тяжестью, сделалась осторожней. Лорд Аффенхем имел привычку на мгновение зависать над сиденьем, а затем, обмякнув, рушиться, словно камнепад. Вначале оба молчали. В Лондоне с его оживленным движением Энн предпочитала не разговаривать, а лорд Аффенхем опять впал в кому. Пока они не достигли предместий, его попросту нельзя было числить среди присутствующих, и если б и удалось застать, то не иначе как междугородним звонком. - Ну? - спросила Энн, когда они въехали в тихие воды загородного шоссе. Она сняла руку с руля, чтобы ткнуть дядюшку в бок. - Как тебе все это, моя крошка? - Э? - Заполучить ручного сыщика. Думаю, теперь у нас появилась надежда. - Определенно. Энн мечтательно взглянула на ветровое стекло. - Теперь что-нибудь сдвинется, как по-твоему? Если нет, я этого не переживу. Ты не представляешь, как мне осточертела моя работа. - А ты не представляешь, как мне осточертела моя. - Будем надеяться, мистер Эдер нас вызволит. Что ты о нем думаешь? - Видный малый. - Это меня и удивило. - Точно как я в его годы. - Ты был стройный и жилистый? Лорд Аффенхем задумался. - Жилистый - пожалуй. Стройный - нет, но я был малый, хоть куда, да и этот парень не промах. Не то что пучеглазый болван-обойщик, с которым ты обручилась. - Я уже просила тебя не называть Лайонела болваном. И никакой он не обойщик. Он художник по интерьерам. - Еще хуже. Я содрогнулся, когда ты сказала, что выйдешь за него замуж. Содрогнулся до основания. - Знаю. - Помнишь, я сказал: "Что, за этого? За склизкого, хлипкого пустозвона с завитыми усиками? Лопни кочерыжка!" - Помню. Давай не будем о Лайонеле. Мы договорились, что у нас разные мнения. Я рада, что тебе понравился мистер Эдер. Должна сказать, на меня произвело впечатление, как быстро он схватывает. Наверное, все сыщики такие. - Он не сыщик. - Что?! - Я и на минуту не поверил. Дорога была совершенно пуста, и Энн перевела взгляд на своего спутника. Глаза его затуманились, показывая, что он готов впасть в очередной транс, поэтому она снова ткнула его в бок. - Что-что? - То самое. Думаешь, я не узнаю частного сыщика? Я их перевидал на своем веку. В молодости они ходили за мной табунами. Частного сыщика видно за милю. Редкая мразь. Этот малый просто случайно оказался в конторе. Что ты сказала, когда вошла? - Я сказала: "Мистер Эдер?". С вопросительной интонацией. - А он ответил?.. - Что-то вроде "определенно". Или "точно". - Ну вот. Настоящий сыщик сказал бы "К вашим услугам, мэм", или другую пошлую фразочку, потер бы жирные руки и ухмыльнулся, как официант. Он ухмылялся? - Нет, просто смотрел. - Вот видишь! А почему? Потому что ты сразила его наповал. Ты всегда их сражаешь наповал. У нас это семейное, только я сражаю женщин. Сколько бывало неприятностей! Стараешься быть любезным и, бац! рушится семья. Вот почему меня выслеживали сыщики. - Вот бы ты помнил про бриллианты так же хорошо, как про свои ужасные похождения! - Если бы! Я вспоминаю свои похождения без всякого удовольствия, - произнес раскаявшийся грешник. Энн снова обратила на дорогу задумчивый взор и прикусила губку. Она пересматривала факты в свете новых свидетельств. А поскольку лорд Аффенхем погрузился в размышления о том, почему птицы сидят на проводах, когда рядом полно деревьев, то молчание продолжалось почти до поворота на Шипли-холл. - Тогда он какой-то ненормальный. - Э? - Мистер Эдер. - А что с ним? - Я сказала, что он, наверное, ненормальный. - Почему? - Если он прикинулся сыщиком. - Не вижу ничего ненормального. Напротив, очень разумный поступок, учитывая его чувства. Взвешенная, просчитанная политика. Он хочет постоянно быть рядом с тобой... - Зачем? - Он в тебя влюбился. - В меня? - Конечно. Ты плохо слушала. Я говорил, что ты его сразила. Говорил, да? Влюбился с первого взгляда. - Ты бредишь, милый. - Ничуть. - Он не мог влюбиться с первого взгляда. - Почему? - Потому что люди так не влюбляются. - Ну, знаешь! Если поставить в ряд женщин, в которых я влюбился с первого взгляда... - Не надо. Уверена, ты ошибся. - Он мне сам сказал. - Как?! - Так. Когда ты ушла, я посмотрел ему прямо в глаза и спросил: "Втюрились, а?" Энн тихонько ахнула. - Не может быть! - Так и спросил. - Почему?! - Хотел получить подтверждение из первых рук. Когда хочешь что-нибудь узнать, всегда лучше обратиться к истокам. - И что он ответил? - Ответил "Н-да". - Немногословно. - Не нужно много слов, чтобы ответить на простой вопрос. "Втюрились, а?" - спросил я. А он ответил "Н-да". На твоем месте я бы за него ухватился. Славный малый. - А как же Лайонел? - Лайонел? Да ты бы и не посмотрела в его сторону, если бы не смазливая рожа, как у парикмахерского болванчика. Женщины, бедняжки, на таких падки. Дай мне два куска угля и банку замазки, я тебе сделаю такого же Лайонела и даже получше. Лопни кочерыжка, хотел бы я быть вчера в суде и слышать, как этот Дж. Дж. Миллер его отделал. Энн остановила машину. Они только что свернули на дорогу, ведущую к Шипли-холлу, и, хотя дворецкому и впрямь не следовало выходить из машины секретарякомпаньонки у самого подъезда, ему не было необходимости столько топать в одиночестве. Она вполне могла провезти его еще ярдов сто. Однако, как ни мало она походила на Миртл Шусмит, Энн Бенедик тоже считала, что за дурное поведение мужчин надо наказывать. - Выходи, мой ангел. - Что, уже? - Уже, - твердо сказала Энн. - Надеюсь, что тебя покусают дикие улитки. Ты отлично знаешь, что нельзя так говорить про Лайонела. - Ты бы не злилась, если б не знала, что это правда. - Выходи! - повторила Энн. - Дикие улитки. Ужасные, с длинными рогами. Лорд Аффенхем вывалился из машины, как лесной исполин, рухнувший под топором дровосека, а Энн тронулась с места. Она вновь призадумалась и закусила губку. Носик у нее наморщился, как у кролика. Размышляла она о том, как страстно ненавидит инфернального Дж. Дж. Миллера. Интересно, думала Энн, доведется ли ей его встретить и высказать все. Она очень на это надеялась. глава восьмая Тени деревьев, обступивших газоны Шипли-холла, уже далеко протянулись по стриженой траве, когда Джеф вышел из такси напротив парадной двери. На звонок колокольчика явился лорд Аффенхем. Держал он себя очень официально. - Привет, - тоном доброго знакомого обратился к нему Джеф. - Уже доехали? Дайте мне десять минут, чтобы ознакомиться с бременем черных, и я буду готов вплотную заняться бокалом портвейна, о котором мы говорили. - Сэр? Эта немногословная сдержанность и пустой, неузнавающий взгляд, показали Джефу, что перед ним актер с большой буквы. Когда лорд Аффенхем становился дворецким, он не позволял даже отзвуку светских знакомств сбить себя с роли. В глазах общества он был Кейкбред, весь Кейкбред, и ничего, кроме Кейкбреда. Джеф тут же изменил стиль поведения, подлаживаясь под его тон. - Дома ли миссис Корк? - Да, сэр. Как прикажете доложить? - Мистер Эдер. - Сюда, пожалуйста, сэр. С той же величавой отрешенностью, в тишине, нарушаемой только скрипом ботинок, лорд Аффенхем провел посетителя по коридору и открыл дверь, из-за которой доносился звучный голос, вещавший что-то насчет слонов. В следующее мгновение Джеф предстал перед миссис Уэлсли Корк. Подобно многим лосям и вапити, он вздрогнул и слегка занервничал. Даже без ружья миссис Корк, впервые увиденная во плоти, внушала некоторый трепет. Это была крупная дама на пятом десятке, довольно красивая, если вам нравится подобный тип, но куда менее привлекательная, если вы предпочитаете что-нибудь поженственнее. Африка продубила миссис Корк и сделала ее похожей на постаревшую мисс Шусмит, если ту хорошенько поджарить на солнце. За столом сидела Энн Бенедик, держа на коленях блокнот. По-видимому, она писала под диктовку. - Да, Кейкбред. - Мистер Эдер, мэм. - Да? Здравствуйте, мистер Эдер, заходите. На сегодня все, мисс Бенедик. Во время этого короткого обмена репликами Энн с живым интересом рассматривала Джефа. Всегда интересно заново взглянуть на человека, который, как уверяют, влюбился в тебя с первого взгляда. Впечатление было самое благоприятное. Ей нравились люди, которым она нравится. Боле того, в мужчинах ее всегда восхищала храбрость, а Джеф, рискнув под ложным предлогом проникнуть в логово миссис Корк, безусловно явил недюжинную отвагу. Большинство знакомых ей молодых людей, предложи им на выбор разыграть миссис Корк или разворошить короткой палкой осиное гнездо, без колебаний предпочли бы ос. Менее строгая, чем дядя, она, выходя, наградила Джефа ослепительной улыбкой. Джеф улыбнулся в ответ и ощутил свежий прилив сил. Рядом с Энн миссис Корк казалась незначительной помехой - переступил и забыл. Деятельная дама тем временем пристально его изучала. - Садитесь, мистер Эдер. Вы очень молоды, - сказала она, в первую же секунду обнаружив изъян в его маскараде. - Я не думала, что вы так молоды. Джеф хотел сказать, что отец был в его годы таким же, но передумал, как-то догадавшись, что миссис Корк не одобряет легкую болтовню. - Однако у вас большой опыт. - Огромный. На Петров день, я вам верно говорю... - Хорошо. Полагаю, мисс Бенедик объяснила, зачем вы мне нужны. - В подробностях. - Человек, который вас сюда проводил, и есть Кейкбред. - Я это понял. - Приглядывайте за ним. - Хорошо. - Он или вор, или сумасшедший. Я хочу знать, что именно, прежде чем заявить лорду Аффенхему самый решительный протест. Нет, вы подумайте! Включить подобное условие в договор! - Весьма необычно. - Не понимаю, почему мисс Бенедик не обратила на это мое внимание. Кстати, как вам показалась мисс Бенедик? На эту тему Джеф мог бы говорить долго и красочно. Впрочем, справедливо рассудив, что миссис Корк не склонна выслушивать поэтические хвалы, он ограничился ответом, что Энн, по его мнению, очень мила. - Она так морщит нос... - добавил он, позволяя себе минутную слабость. - Нос? - Кончик носа. Миссис Корк взглянула непонимающе. - Ни разу не видела, как она морщит нос. - Сыщики примечают такие мелочи. Миссис Корк на мгновение задумалась. Вероятно, она размышляла о носе своей компаньонки, но, поймав взгляд антилопьей головы и прочтя в стеклянных глазах легкую укоризну, вернулась к делу. - Меня беспокоит мисс Бенедик. - Вы хотите сказать, Кейкбред, - великодушно поправил Джеф легкую оговорку. - Я не хочу сказать Кейкбред, - отрезала миссис Корк. - Я хочу сказать мисс Бенедик и сказала мисс Бенедик. Когда миссис Моллой предложила позвать в Шиплихолл детектива, я согласилась главным образом для того, чтобы больше узнать о мисс Бенедик. Вы будете следить за ней. - За ней? - Да. Я ей не доверяю. По-моему, она - двуличная особа. Этого Джеф спустить не мог. От гнусного слова "двуличная" все перевернулось в его душе. Миссис Корк может сколько угодно чернить лорда Аффенхема, но если уж она перешла на Энн, придется ее одернуть. - Двуличная? То есть как это! Ничего подобного! - с жаром воскликнул он. - У нее прекрасная душа, чистая и открытая, словно... э... ну, сами знаете. Миссис Корк молодой человек нравился все меньше и меньше. Она предпочитала, чтобы ей поддакивали в доброй голливудской традиции. Во взгляде ее сверкнула сталь. Многие туземные носильщики и мелкие африканские торговцы узнали бы этот взгляд. Именно за него она получила у них прозвище "Мгобо-Мгумби", что можно приблизительно перевести как "Та, с которой лучше не связываться". - По-видимому, вы составили свое мнение в результате очень недолгого знакомства. - Умение определять характер с первого взгляда - главное качество сыщика. - Очень может быть. Однако я имела возможность наблюдать ее в обществе своего племянника. Мне кажется, она его завлекает. Мерзкое слово подействовало на Джефа, как укол шилом в мягкое место. "Двуличная" было уже достаточно гадко, но "завлекает" - нет, дальше некуда! - Мое умение определять характеры с первого взгляда говорит, что вы заблуждаетесь. - Сколько можно твердить о своем умении? Я вас не для того наняла, чтобы вы мне перечили. Первым порывом Джефа было сказать, что он к ней не нанимался, повернуться и выйти. Удержала его мысль о том, что тогда он не сможет встречаться с Энн. - Почему вы думаете, - спросил он более мирным тоном, - что между вашим племянником и мисс Бенедик что-то есть? - Я видела их вместе. Видела, как она на него смотрит. Только сегодня я говорила мистеру Трамперу, что мне не нравится ее поведение. Она читала газетный отчет о вчерашнем суде. Голос у нее дрожал, а когда я сказала, что задушила бы Миллера голыми руками, она ревниво вздохнула. Я присмотрелась и увидела, что глаза у нее горят. - Миллера? - спросил Джеф, дивясь совпадению. - Дж. Дж. Миллера. И вновь Джефа посетило ощущение, что он сел на шило. Он подскочил, как пораженная острогой форель. Хорошенькое дело - обнаружить, что поселился у дамы, которая мечтает задушить тебя голыми руками. - Мой племянник, Лайонел Грин, - объяснила миссис Корк, - выступал вчера свидетелем в суде, и этот Дж. Дж. Миллер, представитель истца, буквально поливал его грязью. Как я уже сказала, у мисс Бенедик это вызвало ни с чем не соразмерный взрыв возмущения. Мистер Трампер считает, что это естественно. Естественно, как бы ни так! Девица влюблена в Лайонела. По крайней мере, я это сильно подозреваю. Когда Лайонел будет здесь - он приезжает сегодня вечером - проследите за ним и выясните наверняка. Я не хотела бы ее терять, она прекрасный секретарь, надо отдать ей должное - но если мои подозрения подтвердятся, сегодня же ее здесь не будет. Джефу повезло, что приведенный монолог занял довольно много времени. Он успел собраться с чувствами, которые разлетелись, словно от взрыва. Мало того, что он, оказывается, живет у Вонючкиной тетки (что само по себе плохо), но еще и Вонючка Грин, собственной персоной, приезжает сегодня вечером. Это требовалось немедленно обдумать. Если не остановить Грина (а как его остановить, было пока не вполне понятно), тот разоблачит его за пять минут, вернее - секунд. Тогда, если миссис Корк не задушит его голыми руками (а она явно способна задушить кого угодно, начиная с гиппопотама), прости-прощай Шиплихолл. - Кстати о Лайонеле, - продолжала миссис Корк. - Не знаю, сказала ли вам мисс Бенедик, но мы здесь в Шипли-холле составляем маленькую колонию, цель которой - воспитание тела. Она сделала паузу. От напряженной работы мысли Джеф впал в транс почти аффенхемовского масштаба. Миссис Корк постучала по столу. - Воспитание тела, - повторила она. Джеф вздрогнул и очнулся. - Да, да, конечно. Всякая вегетарианская... - Он хотел сказать "дребедень", но чутье подсказало ему, что лучше подобрать синоним. - Угубианский режим? - предположил он. - Да. Вы бывали в Африке, мистер Эдер? - Не доводилось. В милом Люцерне - да. В Африке - нет. - Тогда вы не видели угубу. Это на редкость здоровые люди, а душой - просто младенцы. Они достигают этого строго вегетарианской диетой и ритмическими танцами. Я хотела бы привить в Англии их образ жизни, и успех, конечно, в первую очередь зависит от энтузиазма нашей маленькой колонии. Должна с горечью признать, что не все здесь в равной мере привержены нашим принципам. Я едва не выставила вон старинного друга, за то, что тот ел в местном заведении бифштексы и пирог с почками. Я сильно подозреваю, что Лайонел тоже туда ходит. Этого я не потерплю. Я предупредила хозяина, что за ним следят, и что местный комитет надзора, в который я вхожу, будет вскоре решать вопрос о том, продлить ли ему лицензию. Думаю, он напуган. Однако я хочу, чтобы вы проследили за Лайонелом, не найдет ли он другого источника. Докладывайте мне о малейшем отклонении от правил, а я уж приму меры. Да будет вам известно, племянник полностью от меня зависит, так что мне есть, чем ему пригрозить. Могу я на вас положиться? Джеф наклонил голову. - Всецело. Вы только что спросили, миссис Корк, бывал ли я в Африке. Теперь я в свою очередь спрошу: видели ли вы, как однорукий человек с чесоткой клеит обои? - Не поняла. - Я просто хотел сказать, что мне придется попрыгать. "Следите за Кейкбредом", - сказали вы, добавили: "Следите за мисс Бенедик" и присовокупили: "Следите за Лайонелом". Что ж, буду следить. Если у меня заноет шея, то это особенность моего рода занятий, можно сказать, профессиональное заболевание. А теперь, - продолжал Джеф, - мне надо, не теряя времени, познакомиться с вашим племянником. Я всегда стараюсь как можно скорее сблизиться с объектами слежки. Если войти к ним в доверие, они становятся глиной в моих руках. В частности, я постараюсь как можно больше видеться с мисс Бенедик, а так же с мистером... Грин, вы сказали его фамилия? Кажется, вы упомянули, что он приезжает сегодня вечером? - Поезд придет через полчаса. - Я его встречу. Надеюсь к возвращению сюда заложить основы надежной дружбы. Как он выглядит? - Зачем это вам? - Чтобы узнать его на станции. - А, понятно. Высокий, стройный, очень привлекательный. С шелковистыми усиками и кроткими карими глазами. - Тогда я откланиваюсь, чтобы успеть к поезду, - сказал Джеф. До станции было всего ничего, так что он мог бы пробыть с миссис Корк еще минут десять, однако легко ли оставаться в обществе дамы, которая находит Вонючкины усы шелковистыми? глава девятая Когда самовлюбленный молодой человек сходит с поезда и видит на перроне адвоката, прилюдно смешавшего его с грязью, трудно ждать от него радости. Никогда в таких случаях разговор не начинался с беспечной непринужденностью. Глаза Лайонела Грина остались карими, но никто, даже самая любящая тетка, не назвала бы их сейчас кроткими. Он отпрянул, как от гадюки, выпрямился и прошел бы, не поздоровавшись, если бы Джеф не схватил его под локоток. - Привет, - сердечно сказал Джеф. - Какая встреча! Лайонел Грин безуспешно пытался высвободить руку. - Не дергайтесь, - продолжал Джеф. - Вы ежитесь, Вонючка. А можно бы сказать: "Вы воняете, еж". Вижу, вы не забыли нашу перепалку в суде. Я не ошибаюсь? Лайонел Грин заверил, что нет. - Я подозревал, что так будет. Да, не принимайте вы близко к сердцу такие пустяки. Лично против вас я ничего не имею. Выступай я на стороне ответчика, точно так же отделал бы Эрнеста Пеннифадера. Как вы не видите? За стенами суда мы можем оставаться друзьями. Лайонел Грин ответил, что не видит. - Этого я и боялся. Ладно, жаль, конечно, но вам придется проглотить свою неприязнь, потому что теперь мы в одной лодке и только сообща можем добиться жизни, свободы и стремления к счастью. - Пожалуйста, отпустите мою руку. Я хочу взять такси. - Нам в одну сторону. Вы едите в Шипли-холл, а я там живу. - Что?! - Живу. - Вы знакомы с моей теткой? - Очаровательная дама. А сейчас я вас рассмешу. Она воображает, будто я сыщик - ну, знаете, она вечно всех принимает за сыщиков - и поручила мне следить за своим дворецким. Так что, когда приедем в Шипли-холл, не забывайте, что меня зовут Шерингем Эдер. В темных глазах Лайонела блеснула суровая радость. - Вы хотите сказать, что втерлись к ней под чужим именем? - Мне не нравится слово "втерлись", но все остальное верно. - Так вы у меня в полсекунды вылетите! Джеф кивнул. - Я предвидел, что вам придет в голову подобная мысль, но не страшусь твоих угроз, Вонючка, вооружен я доблестью так крепко, что все они, как легкий ветер, мимо проносятся. Разве вы не слышали, как я сказал: мы в одной лодке? Вижу, надо объяснить. Боюсь, что мои слова неприятно вас потрясут. Пригласив меня следить за своим дворецким, миссис Корк ясно дала понять, что это лишь часть моих обязанностей. Мне поручено следить еще и за вами. - За мной? - Да. Она подозревает, что вы угодили, или вот-вот угодите в силки ее секретарякомпаньонки, по фамилии, если не ошибаюсь, Бенедик. Убежден, что все это выдумки, но она так думает и здорово кипятится. Злоба сошла с лица Лайонела Грина, осталась одна растерянность. Как и предвидел Джеф, весть сразила его наповал. Он смотрел на Джефа широко раскрытыми глазами; безупречный подбородок обвис, как поникшая лилия. Не зря он трясся от страха все эти несколько недель, с тех самых пор, как тайно обручился с Энн. Утверждая, что племянник целиком от нее зависит, миссис Корк не лгала. Благодаря ей он мог вкусно есть, хорошо одеваться, курить дорогие сигары, посещать клуб молодых художников и разъезжать на такси с нервными шоферами вроде Эрнеста Пеннифадера. Она же финансировала лавочку на Бромтон-род, где ему иногда удавалось продать старинное кресло или испанский алтарный покров кому-нибудь из приятелей по Оксфорду. В любое время ее недовольство грозило бедой, но именно сейчас оказалось бы просто губительным. Лайонелу недавно представилась возможность купить долю в более крупном и по-настоящему успешном святилище домашнего убранства, которым руководил его друг, мистер Тарвин. Сие заведение располагалось в модном квартале и обслуживало куда более солидную публику, чем пяток однокашников, объединенных дружбою прежних дней. Собственно в Шипли-холл он ехал с мыслью одолжить у тетки необходимую сумму. Ехать ему не хотелось; подобно миссис Моллой, Лайонел Грин предпочитал на обед что-нибудь существенное. Однако ради дела он был готов на лишения. От этого зависело все. Став совладельцем магазина, он сможет послать миссис Корк подальше - желательно по те