Я бы видел, если б он вышел. - Мне кажется, - сказала Энн, - что первым делом надо собрать народ. Здесь нужен крепкий помощник, а то и два. Почему бы не обратиться к мистеру Эдеру? - Я пробовал, но он в ванной, и я не сумел до него докричаться. Тогда я подошел к Лайонелу Грину. Он сделал вид, что не верит ни одному моему слову. На самом деле, - мстительно добавил мистер Трампер, - он просто струсил. Энн вздрогнула. - Ну нет! Мистер Трампер был непреклонен. - Струсил, - повторил он. - Испугался до полусмерти. Улизнул, наотрез отказавшись мне помочь. Энн закусила губу. Трудно гордой девушке признать, что в ее избраннике отсутствует главное мужское качество. Она много бы дала, чтобы отмахнуться от обвинения, но, увы, не могла. Она помнила историю с чучелом антилопы. Если человек, отказавшийся войти в теткин кабинет, отказывается лезть в шкаф к вору, он делает это из малодушия. На мгновение у Энн вновь закралось неприятное подозрение, что Лайонел не лучше всех, а хуже многих. Она попыталась прогнать эту мысль, но мысль не уходила. Ядовитый шип засел прочно. - Этот человек - отъявленный трус, - продолжал мистер Трампер, ибо Трамперы нелегко прощают обиды. - Он поставил меня в затруднительное положение. Я хочу закончить туалет, а как это сделать, если вор может в любую секунду выскочить из шкафа? Энн согласилась, что положение и впрямь затруднительное. Невозможно переодеться в таких обстоятельствах. Она задумалась. - Вы сказали, мистер Эдер в ванной? - Да. Он заверил меня, что сейчас выйдет, но мне показалось, что он намерен плескаться целую вечность. В любом случае, мы не может ждать, пока он вытрется и оденется. Я хочу, чтобы меры приняли немедленно. Мой галстук в спальне. Пиджак тоже. И я еще не причесывался. Энн кивнула. - Знаете, - сказала она, - нам лучше всего пойти к миссис Корк. Мысль эта оказалась для мистера Трампера совершенно новой. - Миссис Корк? - с сомнением повторил он. Он считал, что женщин нельзя впутывать в такие дела. - Да. Конечно, она женщина, - сказала Энн, читая его мысли. - Но какая разница? Я хочу сказать, она исключительная женщина. Ведь вы бы не отказались от услуг Боадицеи, случись она рядом? Мистер Трампер согласился, что воинственная королева бриттов была бы сейчас очень кстати. - Вы не находите, что миссис Корк чем-то похожа на Боадицею? - Что-то определенно есть. - Вы подумайте, какую жизнь она вела, - с растущим жаром продолжала Энн. - Что ей какой-то вор! Она, наверное, половину времени гоняла из палатки львов, леопардов, каннибалов... Мистер Трампер это подтвердил. Его зачаровывали рассказы миссис Корк о приключениях в дебрях. У него часто возникало странное впечатление, что ее палатка неодолимо тянула к себе местную фауну. "Пошли, навестим нашу Корк", - говорили друг другу львы, заскучав под вечер. Та же мысль приходила в голову леопардам и каннибалам. - Вы совершенно правы, - сказал он, радуясь, что неразрешимая задача разрешилась так просто. - Прямо сейчас и идем? - Вперед! - воскликнула Энн. глава восемнадцатая Апартаменты миссис Корк располагались на первом этаже и включали большую спальню, открывавшуюся в почти такую же большую гостиную. Какой бы спартанкой она ни была в своих сафари, великая женщина, если обстоятельства позволяли, любила пожить со вкусом. В Шипли-холле она окружила себя атмосферой роскоши и комфорта. Леопард, загляни он в ее теперешнее жилище, застыл бы на пороге и попятился с извинениями. Когда вошли Энн и мистер Трампер, миссис Корк уже закончила туалет - она всегда одевалась быстро и не имела обыкновения прихорашиваться. Раз - сняли старый твидовый костюм и удобные туфли, два - надели вечернее платье и ниточку старых жемчугов. Теперь она возлежала в шезлонге, перечитывая любимую книгу - "Женщину в дебрях". Подобно многим писателям, она восхищалась, как же это здорово написано, когда вошли Энн и мистер Трампер без пиджака. Миссис Корк уставилась на него в изумлении. Мистер Трампер был из тех аккуратистов, которые всегда одеты ко времени. Без пиджака и галстука он выглядел так, будто выскочил из ванны. Это был уже какой-то нудизм. - Юстэс! - вскричала миссис Корк. Мистер Трампер покраснел от ее невысказанного упрека. Миссис Корк могла не говорить, что он вышел за рамки приличий. - Знаю, Кларисса, знаю, но когда вы услышите, что произошло... Энн пришла ему на помощь. - Мистер Трампер застал у себя в комнате вора. - Вора? - Да, - отвечал мистер Трампер, гадая, есть ли на свете человек, который, услышав про вора в его комнате, не переспросит: "Вора?". Миссис Корк заинтересовалась. - Вы его видели? - Ну, и да, и нет. - Что значит, и да, и нет? - Ну, и да, и нет. Миссис Корк поняла, что вытянуть из него факты будет непросто. - Расскажите все с самого начала, - попросила она. - Не упуская ни одной мелочи, - добавила Энн. - И не забудьте про странный звук. Мистер Трампер уверил ее, что не забудет. Ему казалось, что он не забудет этот звук никогда - он будет являться ему во сне до конца жизни, становясь раз от раза все громче и непонятнее. - Так он издал странный звук? - сказала миссис Корк задумчиво, как будто это придавало делу новый оборот. - Какой же? Великое дело - тренировка. Мистер Трампер воспроизвел звук с таким реализмом, что обе собеседницы согласились: это в высшей степени странное фырканье и впрямь издал человек. - Хм, - сказала миссис Корк, обдумывая услышанное. - Наверное, с ним случился припадок. Вы, наверное, испугались? - Очень, Кларисса. Чуть из кожи не выпрыгнул. В душе миссис Корк шевельнулась жалость. Ее сердце загрубело от необходимости постоянно следить, чтобы туземные носильщики не затеяли фигли-мигли, но и в нем были слабые места. Одно из этих мест всякий раз затрагивал мистер Трампер. Он казался ей, как Долли Моллой лорду Аффенхему, таким хрупким и беззащитным. В душе закипала неприязнь к грабителю, причинившему ему страх. Миссис Корк подошла к столу и выдвинула ящик, в котором лежал револьвер - лучший товарищ Женщины в дебрях. - Откуда донесся этот звук? - спросила она, осмотрев барабан и убедившись, что он полон. - Из шкафа, Кларисса. - Мистер Трампер думает, что вор спрятался там после того, как взбежал по лестнице, - сказала Энн. - Вы же видели, как кто-то чуть раньше промчался по ступеням? - Да. Вот почему, Кларисса, на вопрос, видел ли я этого человека, я ответил и да, и нет. Я по-прежнему не уверен, но думаю, это был он. - Мистер Трампер выходил из бильярдной... - Да. А он промчался по лестнице. Это было перед тем, как вы с миссис Барлоу вошли через парадную дверь. - Кто это был? - Никто. - Не понимаю. - Ну, не из знакомых. Миссис Корк задумалась. - Не мог это быть мистер Эдер? Он бегает по лестницам, - сказала она неодобрительно. Подобно мистеру Трамперу, она придерживалась строгого взгляда на поведение сыщиков. Мистер Трампер считал, что они не должны петь в ванной. Миссис Корк предпочла бы, чтоб они не превышали скорости внутри зданий. - Нет, это был не мистер Эдер. - Тогда, может быть, Кейкбред. - Сомневаюсь, чтобы он мог взбежать по лестнице. - Я хочу сказать, в гардеробе. Он вполне способен там спрятаться. Мистер Трампер сказал: "Да, конечно", имея в виду, что мажордом Шипли-холла способен на все, но объяснил, что, как бы тому ни хотелось спрятаться в гардеробе, он бы просто туда не влез. Он не знает, видела ли Кларисса его шкаф, но дверца довольно узкая - как раз для щуплого воришки, никак не для Кейкбреда. Миссис Корк согласилась с его доводами. - Верно. Тогда это почти наверняка вор, хотя я не понимаю, что он делает в доме в такой час. Это было сказано неодобрительно, что естественно для женщины строгих правил. В самых диких уголках Африки никто не врывался в ее палатку раньше положенного часа. Самый неотесанный леопард постеснялся бы заглянуть к ней до отбоя. - Надо пойти и посмотреть, - сказала она. - Держитесь за мной, Юстэс. - Хорошо, Кларисса. - Какая досада, - сказала миссис Корк. - Можно было рассчитывать, что в сельской усадьбе мы от такого избавлены. Нахмурив лоб, она двинулась по коридору во главе небольшой процессии. Может статься, думала она, что придется задержать обед на полчаса. Миссис Корк любила принимать пищу вовремя. Мысль о нарушенном распорядке, вкупе с обидой на мерзавца, напугавшего бедного маленького Юстэса, придавала ей вид, который не сулил грабителю ничего доброго. Энн, глядевшая на ее прямую спину и крепко сжатый револьвер, невольно пожалела безвестного воришку. Если он не совсем тупица, то наверняка заподозрил, что вечер пошел наперекосяк, но еще не знает, какие темные силы выпустил на свободу. Несмотря на здоровый азарт, она искренне желала, чтобы несчастный успел сбежать, хотя и понимала, что в таком случае их всех ждет обидное разочарование. Однако Шимп не сбежал. Он по-прежнему сидел в шкафу, как долгоносик в морской галете. Даже если вы любите прятаться в шкафах, у этого занятия есть один недостаток: раз забравшись внутрь, вы не можете оценить, что происходит снаружи. Когда он чихнул, а дверца не открылась, и вскоре наступила полная тишина, Шимп пришел к утешительному заключению, что забрался в спальню к глухому. В противном случае тот непременно услышал бы его "ап-чхи", а Шимп не мог вообразить человека настолько нелюбопытного, чтобы не поинтересоваться источником непонятного звука. Напрашивалась мысль, что владелец комнаты продолжает одеваться и вскоре, закончив туалет, спустится к обеду. Оставалось лишь терпеливо ждать, пока прозвенит гонг. Чтобы скоротать время, Шимп стал думать. Размышления его были невеселы. Как человек разумный, он заключил, что рассказ мистера Моллоя имел единственной целью заманить его, Шимпа, в ловушку. Лорд Аффенхем был явно предупрежден. Вскоре Шимп представлял себе весь механизм замысла так ясно, как если бы присутствовал на семейном совете четы Моллой. Сказать, что он горел негодованием, значит не сказать ничего. Шимп Твист не возражал против маленького дружеского обмана. Когда речь идет о крупной сумме, каждая сторона борется за свои интересы. Однако поставить человека лицом к лицу с таким чудищем, как лорд Аффенхем - это уже непростительная подлость. Обида Шимпа была направлена главным образом на Долли. Он не сомневался, что весь этот дьявольский план родился в ее мозгу. Шимп, как никто, уважал способность Мыльного продать пустые нефтяные акции самому несговорчивому клиенту, но до такого, чувствовал он, Мыльный не додумался бы и за миллион лет. Каждая деталь плана выдавала женскую руку, и Шимп, и без того небольшой поклонник прекрасного пола, сделал еще один шаг к полному женоненавистничеству. Он неучтиво думал о том, каким раем был бы мир без женщин, и надеялся, что ему никогда больше не придется говорить ни с одной из них, разве что с официанткой в баре, когда эти сладкие мечтания оборвались так резко, что он от неожиданности стукнулся головой о крюк. - Выходи! - приказал голос. Несмотря на басовитые раскаты Шимп сразу понял, что голос этот принадлежит женщине. глава девятнадцатая Наступившую тишину нарушал лишь стук, с которым колотилось сердце мистера Трампера. Уподобиться мотоциклетному мотору его заставил отчасти страх, но главным образом - восхищение женщиной, за которой он стоял. Впервые Юстэс Трампер видел миссис Корк в действии, а подлинное зрелище героини не сравнится с самым чарующим рассказом. Только сейчас он видел все ее великолепие. Вообразите Дездемону, которая не просто слушает о подвигах Отелло, но своими глазами видит его схватку с человеком, у которого голова растет из груди. Мистер Трампер восхищался отважной хозяйкою Шипли-холла и с замиранием сердца ждал, что ответит скрытый в шкафу воришка. Ждать пришлось долго. Шимп Твист был человек (хотя многие его знакомые сказали бы, что это еще надо доказывать), а людям свойственно надеяться до последнего. Оставалась ничтожная вероятность, что эти слова адресованы не ему. Собаки, напоминал он себе, иногда заходят в комнаты, и женщины их гоняют. Он сидел в шкафу, затаив дыхание. У миссис Корк не было его выдержки. Натура деятельная, она ненавидела проволочки, поэтому подняла пистолет и указала дулом на дверцу. - Эй, в шкафу, - сказала она. - Я - миссис Корк, хозяйка этого дома. Если не выйдете в три секунды, я начну стрелять. Это было сказано вполне официально, без всякого выражения; впрочем, некоторая натянутость в таких случаях неизбежна. Шимпу было довольно и того, что она вполне ясно и недвусмысленно сообщила, что ждет от него немедленных действий. Не каждый сумеет выскочить из шкафа за три секунды, но Шимп уложился в две с четвертью. Он, словно молоко, выплеснулся на пол, и миссис Корк сурово уставилась на него. - Так-то лучше, - сказала она. - Ну-с, что все это значит? Когда она обращала тот же вопрос - на туземном диалекте, конечно - к спрятавшимся в палатке каннибалам, те обычно теряли дар речи и не знали, куда деться от смущения. Однако Шимп Твист за свою жизнь побывал во множестве переделок, и его не так просто было смутить. За короткое время, данное ему на раздумье, он уже сообразил, как выкрутиться на этот раз. - Рад познакомиться, миссис Корк, - с непринужденной учтивостью произнес он. - Надеюсь, я не напугал вас и ваших друзей. Уличенным воришкам не пристала такая развязность. Миссис Корк осадила его взглядом и уже собиралась ответить со всей силой чувства, когда Шимп заговорил снова. - Мне следовало заранее известить вас о своем появлении, - сказал он, - но я хотел прежде повидаться с тем господином. - Со мной? - удивился мистер Трампер. - Нет, сэр, - продолжал Шимп все с той же странной учтивостью. - С господином, который выдает себя за меня. Я - Дж. Шерингем Эдер, миссис Корк. Пару дней назад я встретил нашего общего друга, мистера Моллоя, и очень удивился, узнав, что некто называет себя Дж. Шерингемом Эдером и уверяет, будто купил у меня дело. Естественно, я сказал себе "Э-ге-гей". Мистеру Трамперу подумалось, что столь странная весть и впрямь могла вызвать этот охотничий возглас. В нем Шимп нашел доверчивого и некритичного слушателя. - Кто этот человек и что он затеял, мне неизвестно, - продолжал Шимп. - По словам мистера Моллоя, его пригласила мисс Бенедик, которую вы отправили ко мне в контору. С ней я тоже хотел бы поговорить. - Вот она, - сказал мистер Трампер, с готовностью указывая на Энн, в которой внимательный наблюдатель различил бы признаки некоторого волнения. - Мисс Бенедик, мистер Эдер. - Добрый вечер, мисс, - сказал Шимп, кланяясь. - Добрый вечер, - отвечала Энн, хотя мысли ее были в другом месте. Она думала, что надо отыскать Джефа и предупредить о грозящем разоблачении, может быть даже, вывести без вещей через заднее крыльцо. - Славная погодка. - Очень. - Остается надеяться, что она постоит, - сказал Шимп. - А теперь, мисс Бенедик, что случилось, когда вы зашли в мою контору? Полагаю, вы увидели там этого малого? Что он делал? - Сидел за столом. - Ну и выдержка у наглеца! Он назвался моим именем? - Да. - А что потом? - Я объяснила цель своего прихода и предложила ему поехать со мной. - Теперь вы понимаете, миссис Корк, что произошло и почему я здесь. Я хочу увидеть этого наглеца и вывести его на чистую воду. Может быть, он жулик и хочет вас ограбить, а может, просто юнец, решивший пощекотать себе нервы. Не знаю. Если это юный шутник, я бы не был слишком к нему строг, - великодушно продолжал Шимп. - Выставить, конечно, придется, но я лично на него не в обиде. Он взглянул на миссис Корк и с болью заметил, что та ничуть не смягчилась. - Все это, - сказала она, поводя револьвером (чтобы показать, что оружие пока никуда не делось), - не объясняет, зачем вы залезли в мой дом и прячетесь в шкафах. Вы напугали мистера Трампера. - Да, - подтвердил мистер Трампер. Шимп изумился. - Так это ваша комната, сэр? Я думал, самозванца. - Что навело вас на мысль, - продолжала миссис Корк все тем же ледяным тоном, - что эта комната принадлежит, как вы выражаетесь, самозванцу? - Я поспрашивал у людей. Провел осторожные расспросы, как принято у нас, сыщиков. Однако теперь я вижу, что меня дезинформировали. Простите, что напугал вас, мистер Трампер. Меньше всего я хотел причинить вам неприятности. - Пустяки, - пробормотал мистер Трампер, тронутый такой заботой. В отличие от миссис Корк он вбирал рассказ всеми порами кожи. - Не будем больше об этом. - Трампер? - задумчиво повторил Шимп. - Я как-то добыл уйму важных бумаг для одного Трампера. Случаем, не родственник? - Вряд ли. У меня осталось совсем мало родственников. Двое или трое кузенов в Оксфорде. - Славный городишко, Оксфорд. - Очень милый. - Старые колледжи, до да се. - Да. Я окончил Бэйлиол. - Вот как? Я учился в Штатах. - Правда? Я там ни разу не был. - Обязательно съездите. - Несколько раз собирался. - Не откладывайте. Во время этой милой беседы складка на лбу миссис Корк становилась все глубже. Атмосфера приятельства раздражала ее. Она чувствовала, что Юстэс превращает кражу со взломом в обычный светский визит. Ее этот обмен вежливыми фразами совершенно не удовлетворил. - По-прежнему не понимаю, - сказала она, - почему вы не подошли к парадной двери и не спросили человека, который якобы выдал себя за вас? - Чтобы он сбежал? - Могу ли я заметить, что ваш рассказ, даже если он совершенно правдив, подтверждают только ваши слова? - Разве? А как насчет моего старого друга Моллоя? - Простите? - Охотно. - Он хочет сказать, - перевел мистер Трампер, - что мистер Моллой за него поручится. Говорил он без прежней сердечности. Как уже отмечалось, у мистера Трампера были свои сомнения в любвеобильном торговце нефтяными акциями, и Шимп, признавшись в дружбе с мистером Моллоем, сразу упал в его глазах. - Понятно, - сказала миссис Корк. - Да, это все решит. Идемте к мистеру Моллою. Его комната дальше по коридору. Когда делегация вступила в их комнату, Моллои уже переоделись и раскладывали пасьянс. Вернее, Долли раскладывала пасьянс, а Мыльный стоял над душой и советовал положить вон ту черную десятку на красного валета. Прелестную домашнюю сценку нарушила миссис Корк. Она вошла, ведя Шимпа под дулом револьвера. - Простите, что потревожила вас, мистер Моллой, - сказала она. - Этого человека я только что застала в шкафу у мистера Трампера. По его словам, он - ваш друг. На такое утверждение у Мыльного и Долли мог быть только один ответ. Они разом открыли рот, дабы заверить хозяйку, что видят его впервые, когда поймали на себе его предостерегающий взгляд. - Еще бы. Мы знакомы сто лет. - Шимп хохотнул, как будто припомнил что-то забавное. - Я много мог бы вам рассказать про закадычного дружка Моллоя. Да, уйму любопытного. Он сопроводил свои слова выразительным кивком. И Долли, и даже ее обычно несообразительный муж, без труда поняли, что это значит. Долли посмотрела на Мыльного и взгляд ее сказал: "Полегче, крошка. Один неверный шаг, и этот жук выложит все про твои акции", а Мыльный посмотрел на Долли и взглядом ответил: "Да". Он избрал единственно возможный путь и сделал это без промедления. - Ну да! - сердечно вскричал он, протягивая руку. - Разумеется, он мой старый друг. Как дела, приятель? Шимп, хоть руки и не взял, ибо Твисты, как и Трамперы, не прощают обид, отвечал, что отлично. Он сказал, что Мыльный отлично выглядит, а Мыльный сообщил, что отлично себя чувствует. Мыльный сказал, что страшно рад видеть Шимпа, а Шимп ответил, что страшно рад видеть Мыльного. Короче, миссис Корк, которая не умела читать мысли, уверилась, что присутствует при встрече современных Дамона и Пифия. У нее не осталось ни малейшего повода для сомнений. - Так это мистер Эдер, сыщик? - спросила она, чтобы окончательно внести ясность. - Да. Дж. Шерингем Эдер, лучший в своей профессии. - А другой кто? - Ах, - сказал Мыльный. - Вот это нам всем хотелось бы выяснить. - Надеюсь, ты рассказал миссис Корк, - вставила Долли, - как он уверил нас с мужем, будто купил дело? - Еще бы! - И мы поверили, - сказал мистер Моллой. - Глупо, конечно, но поверили. Долли сказала, что всякий на их месте поверил бы, а Мыльный согласился, что самозванец ловкая тварь, хитрый, как фургон дрессированных мартышек и скользкий, как ведро электрических угрей. Миссис Корк стала еще мрачнее. - Я пойду и сама с ним разберусь, - сказала она. - Что до вас, мистер Эдер, надеюсь в дальнейшем вы воздержитесь от прятанья в шкафах, даже из самых лучших побуждений. Разумеется, вы переедете в дом. Где вы остановились? В гостинице? Я пошлю туда за вашими вещами. Вы как раз успеете на лекцию об угубианском мировоззрении, которую я читаю в гостиной после обеда. - Не стоит хлопотать, - сказал Шимп, которого несколько напугала последняя фраза. - Я могу остаться в гостинице до завтрашнего утра. - Я распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату, - продолжала миссис Корк (она редко слушала собеседника). - Мисс Бенедик... Она собиралась поручить это Энн, но очаровательный голос не отозвался "Да, миссис Корк". Энн исчезла. Она сбегала по лестнице, чтобы предупредить Джефа. Миссис Корк с досадой прищелкнула языком и вышла из комнаты, мистер Трампер за ней. Только самый невнимательный наблюдатель, вступивший в комнату после ее ухода, счел бы, что видит современных Дамона и Пифия, а если и счел бы, это впечатление развеяли бы первые же слова Шимпа. Его речь достигла невиданных высот красноречия; особенно удался отрывок, в котором он живо обрисовал мистера и миссис Моллой, какими они представляются его глазам. Для Мыльного и Долли, однако, в этом спиче главным показалось не вступление, а заключительная часть, в которой Шимп уже без лишних красот сообщил, что порывает всякое общение с синдикатом и намерен открыть конкурирующую фирму. - Я бы не стал, Шимпи, - сказал мистер Моллой, чувствуя, что это еще больше запутает и без того непростую ситуацию. - А вот я стану! - пронзительно выкрикнул Шимп. Кончики его усов подрагивали от обиды. - Я в доме. Зачем мне делиться с вами, жуликами? Мыльный покачал головой, горюя, что друг до сих пор не понял, где его выгода. - Я бы не стал торопиться, - посоветовал он. - Не надо лезть в бутылку. Взгляни на вещи шире. Может быть, то, что я тебе рассказал, и не совсем правда, но мадам за последние дни и впрямь очень сдружилась с лордом Кейкбредом. Правильно я говорю, киска? - Правильно, - подтвердила Долли. - Нас теперь водой не разольешь. - В любую минуту он может вспомнить, куда дел стекляшки. А как только вспомнит, сразу расскажет своей маленькой подружке. Так что на твоем месте, Шимпи, - продолжал мистер Моллой, - я бы не порол горячку. Держись за нас. Мы - одна команда. А что мы тебе подсыропили, то, видишь ли, дело было так. Мадам женщина горячая, ну, увлеклась немного. Но ты не дуйся. Это не повод рвать деловые отношения. Себе дороже станет. Он подобрал верные слова. Скупые, точные, те самые, которых требовала минута. Дело для Шимпа всегда было главным, и, когда речь шла о работе, он редко поддавался чувствам. Если Долли и впрямь может первой услышать откровения лорда Аффенхема, то ему, Шимпу, лучше держаться поближе. - В этом что-то есть, - сказал он, помолчав. - Определенно что-то есть. Только послушайте, что я вам скажу. Чтобы дальше без Доллинных шуточек. Если я захочу посмеяться, куплю юмористический журнал. - Конечно, - сказал мистер Моллой. - Точно, - подхватила миссис Моллой. - Заметано, - сказал мистер Твист. Пошатнувшийся было синдикат возобновил работу. глава двадцатая Тем временем Энн, добежав до комнаты Джефа, застала ее пустой. Джеф, как и миссис Корк, наряжался быстро; он давно вытерся, оделся и вышел в сад насладиться тем, что знатоки считают лучшей частью летнего дня. Очищенный своей великой любовью, он в последнее время очень полюбил сумерки. Энн, не подозревавшая в нем такой романтичности, решила, что он пошел к дяде в буфетную пропустить стаканчик портвейна. Туда она и направилась. Лорд Аффенхем неподвижно стоял посреди комнаты, закрыв глаза и держа в руках деревянную рогульку. - Добрый вечер, дорогая, - сказал он. - Смотри, что я нашел вчера в прихожей. Лет пятьдесят, наверное, провалялась. Это еще отцовская. С ней ищут воду. Держишь вот так, и, если рядом вода, она начинается извиваться. Мальчиком я пробовал, но так и не понял, работает ли. Энн не интересовали поиски воды. Она хотела найти Джефа. - Ты видел мистера Эдера? - запыхавшись, спросила она. - Нет, - отвечал лорд Аффенхем, - но если ты его найдешь, пришли ко мне. У меня для него работка. Очень странно. Я стоял здесь, закрыв глаза, думал о воде и ждал, когда эта штука задергается, и вдруг в мозгу мелькнуло слово "пруд". Слово "пруд", - с выражением повторил лорд Аффенхем. - Это чертовски важно. - Мой ангел, мне нужно найти мистера Эдера. - Его зовут не Эдер. - Знаю. - Его зовут... Нет, - сказал лорд Аффенхем, помолчав. - Я думал, что помню, но ошибся. Если бы ты спросила минуту назад, я бы сказал. Что-то вроде Уиллард или Тиллер. Так вот, я говорил о том, что в мозгу у меня мелькнуло слово "пруд". Насколько я знаю, в Шипли всего один пруд, в нижней части сада. Скорее всего, там я и спрятал алмазы - в водонепроницаемом ящике, или в жестянке из-под печенья, или в чем-нибудь таком. Место должно было напрашиваться само, потому что остальные я к тому времени почти все перебрал. Теперь я припоминаю, как бродил по берегу вечером. Думаю, это была одна из лучших моих идей. Раздобудь юного Тиллера и скажи, чтобы он завтра с утра пораньше пошарил в воде. Заодно сможет не принимать ванну. - Завтра утром его здесь не будет. - Э? Почему? - Милый, случилось самое ужасное. Вот почему я его ищу. Объявился настоящий. - Настоящий кто? - Настоящий Шерингем Эдер. Мистер Трампер нашел его у себя в шкафу. Жуткий человечек с нафабренными усами. Лорд Аффенхем заинтересовался. - Так вот кто был этот червяк! - Ты что, его видел? - Еще бы. Имел с ним долгий разговор касательно усов. Знаешь, отчего они так торчат? Он мажет их кремом для бритья. Сам мне сказал. "Чем вы мажете эту гадость? - спросил я, - сапожным кремом?". А он ответил, нет, просто кремом для бритья или туалетным мылом. Лопни кочерыжка, сказал я, чего только на свете не увидишь, и уже собрался скрутить ему шею, но он ускакал, как заяц. Говоришь, спрятался у Трампера в шкафу? Жаль, я не знал. - Как получилось, что вы встретились? - Эта милая маленькая дама, миссис Моллой, предупредила, что он будет обыскивать мою комнату, вот я его и подстерег. Это наймит Трампера. - Он не имеет к мистеру Трамперу ни малейшего отношения. - Имеет, имеет. Трампер подкупил его своим золотом. Миссис Моллой мне сказала. - Ладно, неважно, мне некогда спорить. Надо найти Джефа. Куда он запропастился? - Кто такой Джеф? - Мистер Уиллард или Тиллер, как ты его называешь. - Может быть, Спиллер. - Да как угодно. Главное, я должна его найти. Нельзя, чтобы миссис Корк обрушилась на него без предупреждения. Это слишком ужасно. Лорд Аффенхем надолго задумался. - Значит, его имя Джеф? - Так он мне сказал. - И ты его так зовешь? - Когда вообще зову. - Быстро вы перешли на имена. Так я и предвидел. Ты в него втюрилась. - Ангел мой , не пори чепухи. Сейчас не время. Где, по-твоему, он может быть? - Имена, - задумчиво повторил лорд Аффенхем. - Лучшее подтверждение. Если, разумеется, это происходит достаточно скоро. Когда женщина начинала звать меня "Джорджи", стоило два раза вместе позавтракать и прокатиться на такси, я сразу понимал: это начало конца. Джеф, н-да! А вся эта суета, беготня, заламывание рук и крики: "Где он? Я должна его спасти! Я должна его спасти!". Ты по нему сохнешь. - Неправда! - И это очень хорошо. Я рад. Вот человек, который тебе нужен. Он не даст тебе соскучиться. От своего сантехника ты бы взвыла через неделю. Кстати, тебе будет непросто сказать ему, что ты передумала, но тут уж сама виновата. Разве я не твердил тебе, что ты рехнулась, если вздумала выйти замуж за этого хлыща? А ты заладила, что он - твой идеал. В чем главная беда с такими, как Лайонел Грин? - глубокомысленно заключил лорд Аффенхем. - Когда на него смотришь и тебе не хочется его сразу пнуть, то думаешь "наверное, это любовь". - Милый, перестань молоть вздор. Я по-прежнему люблю Лайонела. - Как это по-прежнему? Когда на горизонте появился замечательный молодой Спиллер? Не понимаю. - Лорд Аффенхем потряс могучей головой. - Значит, он меня не послушался. "Что вам надо сделать, Спиллер, - сказал я, - это схватить и крепко прижать ее к сердцу. Крепко, Спиллер, чтобы ребра повылетали". У Энн кровь прилила к щекам. Прошло всего несколько часов с тех пор, как Джеф держал ее в объятиях, почти таких крепких, как желал дядюшка. Хотя Энн повела себя с девичьим достоинством, удовлетворившим бы Эмили Пост, она со стыдом сознавала, что не ощутила должного отвращения. На миг, пока она не вспомнила о своих чувствах к Лайонелу Грину, у нее возникла иллюзия, будто она испытывает нечто, не лишенное определенной приятности. Лорд Аффенхем погрузился в молчание. У него был вид человека, который вознамерился разрешить загадку до конца. - Он тебя уже целовал? - Нет, конечно. - Чтоб мне провалиться! - А ты ему советовал? - Разумеется. Я смотрю на него, как на сына; не помню, чтобы мне кто-нибудь так нравился. Я считаю своим долгом ему помогать. Энн набрала в грудь воздуха и в упор взглянула на дядюшку. Дядюшка послабее съежился бы под этим взглядом. - Ясно. Значит, если мистер Спиллер вдруг подхватит меня, как мешок с углем, я должна буду благодарить тебя. - Не стоит благодарностей. Рад помочь. Соединить молодых. Жизненный опыт говорит мне, что так надо поступить, вот я и посоветовал юному Миллеру. - Его зовут Миллер или Спиллер? - Миллер. Только что вспомнил. - Откуда ты знаешь, как его зовут? - Узнал в первый же день, как он приехал. - А мне почему не сказал? - Забыл. - Как ты узнал? - Я зашел к нему в комнату, просто посмотреть, хорошо ли его устроили. На столе лежала книга с подписанной первой страницей. Странно, мне казалось, я где-то слышал эту фамилию. Дж. Дж. Миллер. - Что?! - Не могу тебе сказать, почему мне кажется знакомым сочетание Дж. Дж. Миллер. У меня память, как стальной капкан, но порою она подводит. Энн словно ударило током. Она вылупилась на дядюшку. Конечно, могло быть, что это другой, ни в чем не повинный Дж. Дж. Миллер, но ей в это не верилось. Фамилия Миллер довольно распространена, но совпадение инициалов настораживало. - Ты уверен? - Конечно, уверен. Теперь я вспоминаю, как эта дура-кухарка говорила о Дж. Дж. Миллере, который что-то такое сделал. И еще, мне кажется, у меня был разговор на ту же тему с подколодной змеей Трампером. - Ой! Энн подпрыгнула. Ее память, куда более цепкая, чем у дяди, только что напомнила, где она видела Джефа. Теперь у нее не оставалось сомнений, что это - тот самый человек, которого миссис Корк мечтала задушить собственными руками и к которому она сама питала самую жгучую ненависть после злоключений Лайонела Грина в суде. Она устремилась к дверям. Лицо ее приняло решительное выражение, глаза горели угрозой совсем как у миссис Корк. - Ты пошла? - спросил лорд Аффенхем. - Да. Я хочу поговорить с мистером Дж. Дж. Миллером. - Ладно, не забудь сказать ему про пруд. - Я попрошу Лайонела завтра там поискать. - Лайонела? - возмутился лорд Аффенхем. - Что проку от Лайонела? Он побоится замочить ноги. Даже если ты притащишь его на берег и столкнешь в воду, он кита не сможет найти, не то что коробку с алмазами. Бога ради, не полагайся ты на этого хлюпика. Если хочешь знать, что я думаю о Лайонеле Грине... Однако Энн не заинтересовалась его мнением. Ей пришло в голову, что Джеф может быть в саду. глава двадцать первая Выходя из дому, Джеф первоначально хотел покурить на лужайке, однако внезапное появление мистера Шепперсона, человека с вихляющимися ногами, заставило его переменить планы. Можно было понадеяться, что мистер Шепперсон не скажет "Чудный вечерок" и не затеет разговор, но для влюбленного, который хочет остаться наедине со своими мыслями, риск был слишком велик. Соответственно он унесся прочь, как антилопа от миссис Корк, и уничтожил опасность в зародыше. Несколько минут он в глубокой задумчивости прохаживался по дорожке, обсаженной рододендронами. Неделю назад мысли Джефа занимали бы таинственный китаец, ночные выстрелы и инспектор Первис, который, набрав в грудь воздуха, восклицает: "Это человеческая кровь!" Однако сейчас он думал об Энн и пытался вспомнить, что там после строчки "Выйди в сад вечерний, Мод". За этим его и застала Энн, когда вышла в сад, озирая окрестности, словно львица в поисках добычи. По пути из буфетной на лужайку ее желание поговорить с Джефом ничуть не остыло. Навстречу ей вихляющейся походкой направился мистер Шепперсон. - Чудный вечерок, - сказал он. - Да, - отвечала Энн. - Я ищу мистера Эдера. - Думаю, вы найдете его на рододендроновой дорожке. Когда я вышел из дома, он был на лужайке, но торопливо ушел. Жаль, - заметил мистер Шепперсон, - я как раз думал поболтать. Обед, кажется, задерживается. - Да. Там мелкие неприятности. - Ох-ох-ох, - сказал мистер Шепперсон; ему хотелось шпината. Энн снова пустилась по следу. На рододендроновой дорожке было почти темно. Прочные бастионы цветущих кустов заслоняли догоравшее небо, над мшистой тропкой висел усеянный звездами синий полог. Тем не менее Джеф сразу увидел Энн и, не подозревая о грозящей опасности, ринулся к ней навстречу. Он с трудом верил в свое счастье. Душа его парила, слова рвались из груди. - Поразительно! - воскликнул он. - Только я сказал "Выйди в сад вечерний, Мод", и тут появляетесь вы. Другие назвали бы это совпадением, но я склонен видеть здесь передачу мыслей. Вы знаете, что там дальше? - Где? - После "Выйди в сад вечерний, Мод". - Не знаю. - В вашем домашнем образовании явные пробелы. Вам надо было отправиться в Роудин, там бы вас накачали под завязку. О, Господи! "У ворот стою один"! - Что вы такое несете? - Это четвертая строка. Значит, вторая должна кончаться на "льдин", "седин", "господин" или что-нибудь в том же роде. Мы подбираемся ближе. Энн почувствовала, что события развиваются в неверную сторону. - Я пришла не для того, чтобы говорить о поэзии. - Неважно, зачем вы пришли. Главное, вы здесь. Это прекрасно. - Я должна вам кое-что сказать. - Я тоже. У нас будет долгая, уютная беседа. Энн попыталась зайти с другой стороны. - Мой дядя... - Дай ему Бог здоровья. - ... только что сообщил мне ужасную вещь. Джеф сочувственно кивнул. - С ним такое бывает, - сказал он. - И все равно это настоящий английский джентльмен старой закваски. - Слушайте! - Слушаю. - Он сказал, что был в вашей комнате. - Ничего страшного. Передайте ему, пусть заходит туда, как в свою. Энн начала притоптывать ногой по мшистой дорожке, жалея, что из-за темноты Джеф не видит ее лица. Выражение рассчитанной суровости, чувствовала она, вызвало бы расспросы и позволило быстрее перейти к сути. - Если вы дадите мне закончить... - Конечно, конечно. Продолжайте. - Спасибо. Дядя недавно заходил в вашу комнату. На столе лежала книга. Он взял ее и взглянул на первую страницу. Эйфория Джефа пошла на убыль. Он корил себя за беспечность, с которой оставил подписанную книгу в таком месте, где ее мог увидеть прославленный своей любознательностью шестой виконт Аффенхемский. Он начал понимать, почему ему в некоторые моменты разговора казалось, что Энн, против обыкновения, не в духе. - Да? - осторожно спросил он. - Там было имя. Дж. Дж. Миллер. - А, эта... - Что значит "а, эта"? - Значит, что книга Миллера. Давно собираюсь вернуть. - А, ясно, - сказала Энн очень ласково и тихо, словно ее позабавило мелкое недоразумение. - Так это не ваша книга? - Нет. Моего друга Дж. Дж. Миллера. - Я думала, это вы Дж. Дж. Миллер. - Нет, нет. Моя фамилия Далримпл. Джеффри Далримпл. - Ясно. Энн на мгновение замолчала. Она подняла глаза к небу, дивясь, что молния не ударит с вышины и не испепелит лжеца. Ее ярость сменилась странным затишьем, как бывает с чайником, слишком долго кипевшим на плите. - Так ваше имя Далримпл? - Да. Но продолжайте звать меня Джефом. - Но вы знаете мистера Миллера? - Да, немножко. Славный малый. - Неужели? - Я кое-что вам о нем расскажу. Он - трепло. У него язык без костей. Главное, не судить его по тому, что он несет. Например, если он любит девушку, та может усомниться в его серьезности. Она может решить, что он подшучивает, оттого что он болтает о том, о сем и никак не может перейти к главному. Может даже показаться, что он просто любит слушать свой голос. На самом деле это просто робость. - Робость?! - Вы не поверите, но я очень робок. - Мне казалось, вы говорите о мистере Миллере. - Да. Запутался. Мы с ним очень похожи. - Примите соболезнования. - Э? - По-моему, мистер Миллер - один из самых гнусных людей на земле. - Ну, что вы! - Посмотрите, как он обошелся с племянником миссис Корк. Может быть, он вам рассказывал? - Вы о деле "Пеннифадер против Тарвина"? Кажется, он что-то такое упоминал. - Так ваша фамилия Далримпл? - По-моему, вы уже спрашивали. - Просто меня это удивляет. - Удивляет? А, вы думали, будто моя фамилия - Эдер? Нет, Эдер - мой псевдоним. - Тогда, наверное, в программке была опечатка. - В какой программке? - В программке матча между Англией и Шотландией в Твикенхеме. Джеф на мгновение замолчал. - Вот как? - сказал он. - Вы там были? - Да. Там-то я вас прежде и видела. Вы играли за Англию, и в программке было написано Дж. Дж. Миллер. Джеф замолчал надолго. Он думал возмутиться оплошностью распорядителей матча, потом решил, что не стоит. - Я понял, - сказал он. - Это в значительной мере подрывает теорию Далримпла. - Да уж. - Мне, наверное, следует внести ясность. - Если вы считаете это нужным. - Меня зовут Дж. Дж. Миллер. - Что я вам и говорила. - Да. Надо же, вы были тогда в Твикенхеме! Хорошая была игра, как вы думаете? Нам повезло, что мы не продули. Крепкие ребята, эти шотландцы. Удивительное дело: образование в Метчинсоне, Феттесе, Лоретто и подобных заведениях воспитывает твердость колен и умение прошибать грудную клетку навылет. У меня еще несколько недель все болело. Не знаю, насколько вы разбираетесь в американском футболе, но я был полузащитником, и мне выпала обязанность бросаться на мяч. Впредь я намерен коллекционировать старинный фарфор. Энн снова начала постукивать ногой о дорожку. - Жаль, эти шотландцы вас не убили, - процедила она сквозь зубы. Миссис Моллой, крупная в этом специалистка, ее бы одобрила. К Джефу начала возвращаться прежняя уверенность трубадура. Он убеждал себя, что, хотя вопрос еще не улажен, все может закончиться хорошо. Люди, напоминал он себе, выкручивались и не из таких переделок. Взять хоть его первый детектив. Там героиня порвала с героем - одноглазый китаец сказал ей, будто он, герой, убил ее брата Джима. Разыгралась бурная сцена, она пообещала герою никогда его больше не видеть и даже вспоминать не иначе как с отвращением. Однако в последней главе все уладилось. - Может быть, дядя говорил вам, что я помолвлена с Лайонелом Грином. - Да, говорил. Я был в ужасе. - Вот как? - В полнейшем ужасе. Если вы внимательно читали отчет о деле "Пеннифадер против Тарвина", то хорошо представляете, что такое Вонючка Грин. - Как вы смеете так его называть! - В школе его все звали Вонючкой. И не зря. Никакая человеческая сила не могла загнать его в ванну. Уверяю вас, многие в Альма Матер предпочли бы, чтобы Лайонел Грин получил домашнее образование. У Энн было столько ответов на это гнусное обвинение, что она не знала, какой выбрать, и, разумеется, выбрала самый неудачный. - Не говорите глупостей. Лайонел все время моется. - Понятное дело, наверстывает. На Энн, как в свое время на мистера Моллоя, накатило неприятное чувство, что у Джефа на все есть ответ. Будь дорожка под ней потверже, погулче, она бы снова топнула ногой. - Нет, нет, - сказал Джеф. - Вы не должны выходить за Лайонела Грина. Мы найдем вам кого-нибудь получше. Энн решила быть холодной и язвительной. - Вас, может быть? - Точно. А что? Я вас люблю. Я полюбил вас, как только увидел. С первого мига, когда вы вошли в контору, словно луч... Энн решила, что лучше быть резкой и безразличной. - Мне некогда стоять здесь и говорить глупости, - сказала она. - Я пришла сообщить, что знаю, кто вы, и что вам лучше уехать как можно скорее. Джеф совсем расстроился. - Уехать? Все твердят, чтобы я уехал. Я предпочел бы не уезжать. - Однако придется. Здесь настоящий Шерингем Эдер. Когда я уходила, он говорил с миссис Корк. Она вас ищет. Джеф некоторое время стоял, обдумывая эти слова. При всей своей изобретательности он видел, что это сильно осложняет дело. Миссис Моллой непременно поинтересовалась бы, чтО он теперь запоет. - Я решила, что вас надо предупредить. - Очень тронут. - Вы когда-нибудь видели миссис Корк на тропе войны? - Пока нет. - Скоро увидите. - Она злится? - Немножко. - Недовольна, что я ее обманул? - Да. - Надо будет с ней объясниться. - Как? - Скажу ей правду. - Вы умеете говорить правду? - Я говорил правду, когда сказал, что люблю вас. "Ах, миссис Корк...", - начну я. - С легким смешком? - Да, с легким смешком. "Ах, миссис Корк..." - Прошлый раз вы дальше этого не ушли. - "Ах, миссис Корк, я вас повсюду искал. Мне сказали, вы недовольны, что я проник к вам под видом Дж. Шерингема Эдера. Уверен, вы поймете меня, когда узнаете факты. Я люблю мисс Бенедик и приехал сюда ради нее. Я не мог быть от нее вдали". - Думаете, это ее успокоит? - Конечно. Весь мир любит влюбленных. К тому же она вбила себе в голову дурацкую мысль, будто вы без ума от Лайонела Грина, и на радостях, что это не так, сразу меня простит. - Бесполезно повторять, что я люблю Лайонела? - Совершенно бесполезно. - Тогда я пошла. - Вы не ответили на мой вопрос. - Какой вопрос? - Я просил вас выйти за меня замуж. - Правда? Не помню. - А зря. Речь зашла о вашем будущем муже, и вы предположили, что я мог бы претендовать на это место. И я сказал, да, как насчет этого? - Вот как? Это было предложение? - Да. - Так вот, ответ отрицательный. - Вы не выйдете за меня замуж? - Нет. - Почему? Господи, вы же должны видеть, что мы созданы друг для друга! - Не заметила. - Напрасно. Посмотрите, как у нас сразу все здорово пошло. Никакой неловкости. Просто двое близких людей встретились и подбирают нити, связывавшие их в прошлом существовании. Вы помните, мы согласились, что знали друг друга в прежнем рождении. - Когда вы были королем вавилонским. - И каким! С трубкой, кубком, скрипачами и трубачами. Тогда вы согласились выйти за меня замуж. - Нет. - Да. Я все вспомнил. Энн внезапно очнулась. Она поняла, что ведет себя совершенно неправильно и рискует из львицы плавно превратиться в овечку. С самого начала все пошло не по плану. Она собиралась уничтожить Джефа несколькими сокрушительными словами, резко повернуться и уйти, оставив его корчиться от стыда. Вместо этого она позволила втянуть себя в дурацкую болтовню, которая, честно признаться, всегда ей нравилась - хуже того, нравилась и теперь. Обнаружив, к своему стыду, что улыбается, Энн поспешила сделать каменное лицо. - Ну что ж, прощайте, - сказала она. Джеф изумился. - Вы же не уходите? - Я только пришла предупредить, что миссис Корк жаждет вашей крови, а вы уж решайте, как быть дальше. - Я сказал. Объясню ей все. - Если успеете. - Думаете, она нажмет на курок раньше, чем выслушает мои объяснения? - Вам повезет, если вы успеете сказать: "Дальнейшее - молчанье". - Дальнейшее что? - Молчанье. - А зачем мне это говорить? - Я полагала, вы захотите сказать предсмертную речь, как Гамлет. Герой одноименной пьесы Вильяма Шекспира, - сказала Энн и внезапно поняла, что вновь скатывается на болтовню. - Прощайте, - объявила она, призывая себя к порядку. - Нет, не уходите, - попросил Джеф. - Я хотел бы побеседовать о вашем домашнем образовании. Вы признались, что не знаете "Выйди в сад вечерний, Мод", но шпарите Шекспира с любого места. Я должен проверить. Какие главные реки Англии? Не думайте ответить "Овчина, воск и пенька", потому что это неверно. - Прощайте. - Что вы затвердили "прощайте"? У вас была гувернантка? Или вас учил дядя? - Я не собираюсь стоять здесь и с вами разговаривать. Я вообще не хочу с вами говорить после того, как вы обошлись с бедным Лайонелом. - Я его прищучил, верно? Как он извивался и корчился под моим испепеляющим взглядом! Если бы рефери все время не дул в свисток и не останавливал мою руку, к концу заседания от Лайонела Грина осталось бы мокрое место. Поделом ему: не надо было плести, будто я сплю в носочках. - Что? - Эту гнусную ложь он распространял обо мне, когда мы вместе учились. Мне потребовались годы, чтобы обелить свое имя и стать героем школы. Кстати, я рассказывал, как это случилось? - Нет. И я не хочу слушать. - Это был главный матч сезона. Мы играли с нашими лютыми врагами - девчонками из школы Св. Этельберты. Игра шла к концу, мы вели с минимальным отрывом. И тут их капитан - здоровенная очкастая девчонка по имени Флосси - хватает мяч под мышку, а между ней и голевой линией - только я. Естественно, встает вопрос: "Сдюжит ли Дж. Дж. Миллер?". Зрители замирают. Так вот, я не сдюжил. Она пробежала за линию, и мы продули. Никогда не забуду этого дня. - За что же вы стали героем школы? - Другой школы. Св. Этельберты. Но вернемся к вашему домашнему образованию. Вас учил дядя? - Нет. - Жаль. У него бывают здравые мысли. Внезапно Энн вздрогнула. В дальнем конце дорожки, черные на фоне закатного неба, показались крупная женщина и маленький мужчина. Даже в вечерних сумерках она видела, что это миссис Корк и мистер Трампер. - Он велел вас поцеловать, - сказал Джеф. Голос его немного дрожал. В продолжение всего разговора, глядя на Энн в сгущающейся тьме, он все больше и больше склонялся к теории лорда Аффенхема. Недоставало последнего толчка, чтобы завершить его обращение. - Ой! - вскричала Энн. - Вот она идет. Джеф обернулся и тоже увидел миссис Корк. - Да, - сказал он. - Вот она крадется. Джеф, как инспектор Первис, набрал в грудь воздуха. Появление миссис Корк решило все. Он собирался объяснить, что в Шипли-холл его привела любовь к Энн. Теперь долгих слов не потребуется. Она все увидит своими глазами. Энн беззвучно вскрикнула и отскочила, но недостаточно далеко. Полузащитник ловил мячи, посланные лучшими футболистками Св. Этельберты, и ему ничего не стоило поймать Энн. Миссис Корк, которая, как боевой галеон, под всеми парусами вплыла на рододендроновую дорожку, замерла, не зная, верить ли своим глазам. Писк, раздавшийся за спиной, убедил ее, что мистер Трампер своим верит. Энн пробежала мимо и растворилась в сумерках. - О! - сказала миссис Корк. - Господи! - сказал мистер Трампер. Джеф в явном смущении направился к ним. - Простите, миссис Корк. Я думал, мы одни. Миссис Корк не часто теряла дар речи, но сейчас с ней это случилось, и Джеф продолжал, таким приятным и убедительным голосом, что мистер Трампер совершенно распался. Душа Юстэса Трампера таила в себе неисчерпаемый кладезь сентиментальности. - Миссис Бенедик сейчас рассказала мне, что наш маленький обман раскрылся. Она немножко расстроилась, и я попытался ее утешить. Я сказал, когда вы узнаете правду и поймете, что мной двигала невозможность жить вдали от мисс Бенедик, вы меня простите. Да, нехорошо вас обманывать, но любовь есть любовь, миссис Корк. - Ах! - сказал мистер Трампер. Миссис Корк набрала в грудь воздуха. Мужественные объяснения Джефа не пропали втуне. Она решила, как сказал бы мистер Моллой, взглянуть на вещи шире. Открытие, что тревожные догадки насчет Лайонела и Энн оказались беспочвенными, наполнило ее таким облегчением, что не оставило место ни для чего другого. - Я должна была бы очень на вас рассердиться, - сказала она. - Да, конечно. Никто вас не осудит, если вы укажете мне на дверь. - Я собиралась это сделать. - Но не сделаете? Теперь, когда знаете правду? - Нет. Можете оставаться. - Спасибо, - сказал Джеф. - Я знал, что могу рассчитывать на женское сердце. Он исчез, а миссис Корк на мгновение застыла в глубокой задумчивости. - Странный молодой человек, - сказала она. - Очень необычный, - согласился мистер Трампер. - Ладно, - сказала миссис Корк, - он снял камень с моей души. Я была убеждена, что миссис Бенедик бегает за Лайонелом. Теперь я могу дать ему деньги, которые он просил. Прямо сейчас пойду и скажу. Милый мальчик совсем извелся. Мистер Трампер в молчании прошел с ней до дома. Неприязнь к человеку, бросившему его в трудную минуту, ничуть не рассеялась, и он жалел, что счастливая развязка выпала на долю самого недостойного персонажа. глава двадцать вторая Лайонел Грин был у себя в комнате, брызгал волосы бриллиантином, когда тетушка пришла известить его о своем решении. От радости он едва не выронил флакон. Все последние дни он метался между отчаянием и надеждой. Порой ему казалось, что все устроится, но чаще - что ни одна тетушка, даже самая любящая, не согласится выложить такую огромную сумму. Теперь все внезапно закончилось хорошо. Радость его не уменьшилась, даже когда стало ясно, что благодетельница не дарит ему деньги, а дает в долг под немалые проценты с возвратом через определенный срок. - Можете не сомневаться, тетя Кларисса, - с жаром пообещал он, - через пару лет я все верну. Магазин Тарвина - золотая жила. Нет слов, чтобы вас отблагодарить. Когда несколько дней назад я завел этот разговор, мне показалось... - Тогда я была в сомнении. - Миссис Корк немного помолчала, потом решила сказать все начистоту. - Не скрою, Лайонел, до сего вечера меня преследовала нелепая мысль, будто между тобой и мисс Бенедик что-то есть. Сейчас, разумеется, Лайонел Грин должен был пылко сознаться в своей любви - вряд ли он мог рассчитывать на более подходящий повод. Однако он только рассмеялся и заметил, какие странные у тетушки фантазии. Миссис Корк признала свою вину. - Да, теперь я все поняла. Она влюблена в молодого человека, который зовет себя Эдером. - Что?! - Я только что их видела, они целовались на рододендроновой дорожке. У меня камень с души свалился. Я не потерпела бы никаких глупостей между тобой и мисс Бенедик. Я не могу позволить тебе связаться с нищей девицей, пусть даже из самой лучшей семьи. Когда выяснилось, что все хорошо, я тут же решила дать тебе эти деньги. Завтра же поедем в Танбридж-веллс и составим бумагу. А теперь мне надо зайти к миссис Клегхорн, сказать, чтобы повременила с обедом. Она быстро вышла из комнаты, радуясь, что избежала бурной сцены. Лайонел, рассеянно сбрызгивая бриллиантином и без того достаточно умащенные волосы, принялся рассматривать свое положение со всех возможных сторон. Чувства его были противоречивы. Мало радости узнать, что твоя невеста целовалась с твоим личным врагом. С другой стороны он понимал, что все случилось как нельзя кстати. Тетка явно дала понять, что именно это решило вопрос о ссуде. Довольно скоро Лайонел пришел к заключению, что все обернулось к лучшему. Он принялся мурлыкать себе под нос и уже раздумывал, не сбрызнуть ли бриллиантином усы, когда отворилась дверь и вошла Энн. Последние четверть часа она расхаживала по террасе, охваченная, как и Лайонел, противоречивыми чувствами, однако, в отличие от него, не находила в случившемся никакого просвета. Меньше всего на свете она была расположена мурлыкать себе под нос. Вспоминая о Джефе и рододендроновой дорожке, она дрожала от ярости и возмущения. В то же время в ней, странное дело, росла досада на Лайонела. Он бы удивился, узнав, что Энн испытывает к нему почти жгучую неприязнь. В минуты душевных потрясений и неприятностей, женщины, распределяя вину и назначая ответственных, склонны не ограничиваться кем-то одним. Жена, которая приехала в пять пятнадцать к поезду, уходящему в пять десять, справедливо злится на мужа, но непременно найдет словечко-другое и для носильщика. Она чувствует, что он мог бы позаботиться и задержать поезд на пять минут. То же было сейчас и с Энн. Будь она героиней упомянутого романа и сестрой несчастного Джима, ее решимость больше не разговаривать с Джефом вряд ли была бы крепче, однако немалая часть переполнявшей ее досады выплеснулась на Лайонела. Такого бы не случилось, думала она, если бы не его осторожность. Она вошла в комнату, настроенная поговорить начистоту и потребовать, чтобы он поступил мужественно и честно, невзирая ни на какие последствия. При виде Энн Лайонел не пришел в неописуемый восторг, как пристало пылкому влюбленному. Всю радость при мысли о завтрашнем визите в Танбридж-веллс смыло волной паники. Он не вскричал "Она пришла, моя, моя желанная!", но подпрыгнул, как горошина на сковородке, разбрызгивая во все стороны бриллиантин. - Господи! - воскликнул он. - Какого черта ты здесь делаешь? Если бы он неделями тренировался и подбирал возможное начало для разговора, вряд ли бы ему удалось отыскать менее подходящее. Энн нуждалась в ласке и утешении, а в языке едва ли есть слова менее утешительные, чем "какого черта ты здесь делаешь?" Она вздрогнула, как от осиного укуса или поцелуя на рододендроновой дорожке и погрузилась в зловещее молчание. - Я просил бы тебя впредь быть осмотрительней, - сказал Лайонел Грин. - Ты могла столкнуться с тетей Клариссой. Она только что от меня вышла. - Понятно, - сказала Энн. - Мне очень жаль. Она говорила так тихо, так кротко, так походила на пристыженную маленькую девочку, что любой чуть поопытнее Лайонела Грина вскарабкался бы на шкаф. Однако, как ни трудно в это поверить, Лайонел Грин не почуял опасности. Он не умолк; его визгливый голос стал от обиды еще визгливее. - Я тебе сто раз говорил, что нас не должны видеть вместе. Сто раз. Теперь это еще важнее. Тетя Кларисса обещала мне деньги. Затем и приходила. Я их еще не получил, и она в любую минуту может передумать. Ты все ставишь под удар, как будто я тебе не говорил. - Сто раз? - Да, - подхватил Лайонел Грин, радуясь удачному обороту. - Сто раз. И вновь Энн пробила дрожь, словно оса прилетела по второму заходу или Джеф поцеловал ее дважды. - Ясно, - сказала она все так же тихо, так же кротко, с тем же выражением виноватой мамочкиной помощницы. - Мне очень жаль. - Ты твердишь, что тебе очень жаль, а сама по-прежнему стоишь здесь. Вдруг она вернется? - Я скажу, что пришла одолжить твой бриллиантин. Лайонел понял, что по-прежнему держит флакон в руке. Он подошел к умывальнику и поставил бриллиантин на место. - Это не шутки, - холодно сказал он. - Я просто пытаюсь помочь. - Ей ничего не стоит передумать. И где мы тогда будем? - Зачем именно тебе деньги? Чтобы жениться на мне? - Конечно. - Тебе не кажется, что это немножко подло? - Э? - Я просто думаю, что нехорошо обманывать твою тетушку. - Если ее не обманывать, я не получу денег. - Деньги еще не все. - То есть как? - Есть еще самоуважение. - Не понимаю. - Я о том, что мне надоело прятаться и скрываться. Чувствуешь себя гадюкой. - Но мы должны сохранять свою помолвку в тайне. - Или разорвать ее. - Что?! - Просто подумалось. Лайонел, несколько запоздало, решил быть поласковее. - Не говори так, милая. Я понимаю твои чувства. Трудно таиться, но надо. Тетя совершенно ясно сказала, что не даст согласия на наш брак. - А ты? - Что я? - Я думала, ты ответишь, пусть катится к черту, потому что ты меня любишь и никому не позволишь тобой командовать. Лайонел Грин вытаращил глаза. - Сказать это тете Клариссе? Энн его понимала. Она знала, что с тетей Клариссой не поспоришь - за время службы секретарем-компаньонкой она усвоила это не хуже туземных носильщиков и мелких африканских торговцев - однако ей овладел тот боевой задор, в котором женщины толкают возлюбленных на отчаянные поступки. Ее искреннюю, честную натуру давно возмущала постыдная игра в прятки, и сегодня это чувство достигло предела. Если миссис Корк настолько не хочет видеть ее в своей семье, что готова перекрыть снабжение, пусть перекрывает. С ее уст сорвались непрошеные слова. - Джеф бы так и поступил на твоем месте. - Джеф? - Мистер Эдер, хотя на самом деле его фамилия Миллер. Впрочем, тебе, конечно, это известно. Кстати, он только что меня поцеловал. - Э... да. Тетя Кларисса сказала. - Что-то ты не очень расстроен. Наверное, думаешь, что лучше и быть не могло. Она так точно сформулировала мысли Лайонела, что он не нашелся с ответом. Наступило молчание. Только сейчас до Лайонела дошло, что Энн ведет себя как-то странно. Она напоминала ему бомбу, которая вот-вот взорвется, и это ему не нравилось. Лайонел Грин всегда относился к Энн чуть свысока. Приятная девушка, думал он, но ее еще учить и учить. Он рассчитывал понемногу направлять ее в жизни, как мудрый наставник толковую ученицу. Короче, он смотрел на нее примерно так же, как Миртл Шусмит на Джефа Миллера. И вдруг она словно с узды сорвалась. Это его пугало. Энн тоже чувствовала, что за этот вечер в ней произошла разительная перемена, как будто она - Спящая красавица, и Джеф разбудил ее своим поцелуем. Она словно очнулась от транса, причем очнулась в странном, критическом состоянии духа. До сих пор она принимала Лайонела таким, каким видит, а это, что бы ни говорил Джеф, очень высокая оценка. Лайонел Грин был привлекательный молодой человек, почти красавец. Редкая женщина при встрече с ним не чувствовала душевного трепета, и Энн с первого знакомства вообразила, что нашла свой идеал. Однако теперь, в своем новом настроении, она начала сомневаться. Жестокие дядины слова упрямо лезли в голову. "Ты бы и не посмотрела на этого Лайонела Грина во второй раз, - пригвоздил лорд Аффенхем в своей обычной грубой манере, - если бы не смазливая рожа, вроде парикмахерского болванчика. Женщины, бедняжки, на таких падки" - и добавил, если Энн не ошибается, что готов в любое время соорудить такого же Лайонела из двух кусков угля и замазки. Тогда она только фыркнула, но теперь спрашивала себя, такая ли это невыполнимая задача. Искусный мастер, вероятно, и впрямь мог бы обойтись перечисленными материалами. Продолжая копаться в себе, она поняла, что очень недовольна Лайонелом. Неужели за этими правильными чертами действительно ничего нет? Во внезапной отрезвляющей вспышке самобичевания она увидела себя девицей, которая влюбляется в киноактеров. Молчание продолжалось. Лайонел начал переминаться с ноги на ногу. Его муки росли с каждой минутой. Он видел, что Энн крепко вросла в пол, не хуже дяди Джорджа, когда тот особенно глубоко задумается, и не знал, где найти красноречие, чтобы сдвинуть ее с места. Уж как доходчиво он объяснил, что нельзя оставаться в его комнате, а ей - хоть бы хны. Зайти к кухарке - минутное дело; кто знает, вдруг тетя Кларисса, распорядившись насчет обеда, вернется продолжить разговор. - Думаю, это и заставило ее дать тебе деньги? - спросила Энн. - А? - То, что Джеф меня поцеловал. - Мне не нравится, что ты зовешь его Джефом. - Прости. Но все-таки, это? - Э... да. - Перевесило чашу весов? - Да. Она так сказала. - А то я гадаю, с чего она вдруг передумала. - Угу. - И еще одно меня удивляет. Почему ты не сказал миссис Корк о мистере Миллере? - Э? - Ты отлично знал, кто он. Ты знал, что довольно сказать об этом миссис Корк, и его к вечеру здесь не будет. Ты должен ненавидеть его всем сердцем. Так почему?.. В продолжение этих расспросов Лайонел обнаруживал некоторую нервозность, но она померкла перед эпилептическим приступом паники, охватившим его в следующую минуту, когда он увидел, что дверь открывается. Сердце его со свистом ухнуло в пятки, он весь затрясся, словно студень на пронизывающем ветру. В следующий миг он увидел, что испугался напрасно. Вошла не миссис Корк, а всего лишь Джеф. Джефа привела к Лайонелу Грину душевная щедрость. Как уже сообщалось, он не любил Лайонела Грина и не горел желанием завести с ним дружбу, но обещал заботиться о его интересах, а слово Миллеров свято. Утром он покупал шоколад для Энн в прославленном магазине Даффа и Троттера на Риджент-стрит и в соседнем отделе случайно увидел большой и очень аппетитный кусок запеченной свинины в тесте. С похвальной заботливостью он приобрел свинину для Лайонела. Именно такие проявления доброты и отличают человека от бессмысленного скота. За бурными событиями дня он совершенно забыл о покупке, вспомнил только сейчас и немедленно пошел к Лайонелу. При виде Энн в штаб-квартире Грина он смутился. Подобно трубадуру, который, поддавшись худшим инстинктам, обошелся с прекрасной дамой, словно феодалразбойник, он не знал, как вести себя при следующей встрече. Вероятно, трубадур бы тоже не нашел ничего лучше, чем криво улыбнуться и сказать "А, привет". Энн не ответила, если не считать ответом высокомерный взгляд, насквозь пронизанный холодом. - Вот вы где, - сказал Джеф. - Я гадал, куда вы пропали. - Да? - Я... я... хотел вас видеть. - Да? - Хотел сказать, что не уезжаю. - Да? - Да. Миссис Корк очень любезно разрешила мне остаться. - Да? Этот несколько односторонний диалог прервал Лайонел Грин. Испуг прошел, оставив по себе досаду. Джеф его раздражал. Он не любил Джефа, к тому же ему казалось, что в комнате и так слишком много народу. - Чего вам надо? - грубо спросил он. Да, грубо. В другое время Джеф не преминул бы на это указать, однако вид Энн, далекий от примирительного, совершенно уничтожил его задор. Ему было зябко, словно его коснулась Снежная королева. - По джентльменскому соглашению, - потерянно произнес он, - я принес вам свинину в тесте. - Джеф с мольбою взглянул на Энн, но не сумел поймать ее взгляда. - Ладно, - закончил он, простояв недолгое время на одной ноге, - я пошел. Шатаясь, он побрел прочь, оставив в комнате молчаливую и задумчивую пару. Лайонел Грин смотрел на свинину в тесте. Энн смотрела на жениха. В глазах ее был недоверчивый ужас. Поджав губы и подняв брови, она охватила Лайонела и свинину одним брезгливым взглядом. Слова Джефа о джентльменском соглашении, вместе с самой покупкой, поведали ей скорбную повесть. Энн умела делать умозаключения и знала теперь ответ на вопрос, который только что задала. Шоры упали с ее глаз. Впервые с того дня, как ее покорила роковая краса Лайонела, Энн увидела его целиком; и любовь соскользнула с нее, как платье. Мы осуждаем несчастных, которые продаются за золото; насколько же омерзительнее нам те, кого можно купить за свинину в тесте. Помня, что дядя собирался слепить Лайонела из угля и замазки, она подумала, что это чересчур. Достанет одной замазки, уголь - уже лишнее. - Так вот в чем дело! - выговорила она. От переполнявших ее чувств Энн перешла на шепот, а Лайонел был так поглощен другим, что не услышал ее слов. Лайонел, как зачарованный, смотрел на свинину в тесте. Еврей, узревший в пустыне небесную манну, и тот бы не настолько отрешился от всего земного. Желудок Лайонела Грина отличался желчным, капризным нравом. Вот уже почти час он настоятельно требовал чего-нибудь существенного и скандалил, что заказ до сих пор не несут. Теперь он получил официальные заверения, что главное уже на подходе. - Ух! - воскликнул он. Голос его дрожал, глаза блестели, как у овечки при виде крошки-ягненка. - Ты не против? Садись, отрезай кусочек, - радушно пригласил он, совершенно забыв, что минуту назад уговаривал Энн выйти. Свинина в тесте от Даффа и Троттера не оставляет место для посторонних мыслей. - Нож в ящике стола. Боюсь, есть придется руками. Энн задохнулась, отчасти от мысли разделить свинину позора, отчасти оттого, что кипение чувств по-прежнему мешало ей говорить. - Лайонел! - И соли, конечно, нет. - Лайонел. - И горчицы. - Лайонел, я не выйду за тебя замуж. - Что? - Не выйду. - Куда? Пол у Лайонела Грина не позволял удовлетворительно топнуть ногой, поскольку был застлан дорогим и мягким ковром, но все же многократно превосходил в этом смысле рододендроновую дорожку, и Энн удалось топнуть довольно громко. - Не выйду за тебя замуж! Впервые за долгую историю прославленной фирмы, свинина от Даффа и Троттера не смогла вполне приковать своего счастливого обладателя. Теперь Лайонел слушал. При этих словах, таких ясных и недвусмысленных, он вздрогнул, корочка от свинины отломилась и бесшумно упала на пол. То, что он не наклонился ее поднять (хотя внутри осталось немало мясного желе), свидетельствует о глубине его чувств. - Что? - Не выйду. - Не выйдешь за меня замуж? - Да. - Не сходи с ума. - Я и не схожу. - Ты шутишь? - Нет. - Да почему? - Подумай. Наступило молчание. Красивое лицо Лайонела Грина побагровело. - Подумать? - Он рассмеялся горьким, сардоническим смехом и тряхнул головой. По комнате невидимыми волнами поплыл запах бриллиантина. - Тут и думать нечего. Все понятно. - Я надеялась. - Ты влюблена в этого Миллера. Ужасное, незаслуженное обвинение лишило Энн дара речи. Она ошарашено смотрела на Лайонела, а он продолжал развивать тему. Вид его был непреклонен, глаза суровы. Всякий, кто был на процессе "Пеннифадер против Тарвина", вспомнил бы адвоката пострадавшей стороны, допрашивающего свидетеля защиты. - Я давно подозревал. Вы все время вместе. Без него ты сама не своя. Он все время тебя целует. - И совсем не все время! Только один раз! - Это ты так говоришь! - Лайонел Грин, вновь сардонически хохотнув, повернулся к зеркалу, чтобы поправить усы. Он чувствовал, что они нуждаются во внимании, а говорить можно с тем же успехом, если не лучше, стоя спиной к Энн. - Если ты думаешь, что я буду спокойно сидеть и смотреть, ты ошибаешься. Сейчас же пойду к тете Клариссе и скажу, кто он такой. Сегодня же его здесь не будет. Теперь усы были безупречны. Он обернулся и увидел, что дальнейшие его реплики будут обращены к пустоте. Энн исчезла. глава двадцать третья Подкашивающиеся ноги увлекли Джефа на первый этаж, через прихожую и дальше за обитую зеленым сукном дверь в помещения для прислуги. После разговора с Энн, если это можно назвать разговором, он нуждался в ободрении и чем-нибудь согревающем. Ему пришло в голову, что все это может предоставить ему лорд Аффенхем. - Здравствуйте, молодой человек, - сказал лорд Аффенхем, когда он вошел в буфетную. - Энн вас искала. Джеф кивнул. - Уже нашла, - сказал он. - Можно мне рюмочку портвейна? - Угощайтесь. - Спасибо. - Опрокинув рюмку, Джеф почувствовал себя лучше. Лорд Аффенхем вспомнил, что не только Энн искала его юного друга. - Лопни кочерыжка! - воскликнул он. - Миссис Корк! - Она тоже меня нашла. - Указала вам на дверь? - Нет. С этой стороны все в порядке. Я с ней поговорил, и она разрешила мне остаться. - Поразительно. - Ничего особенного. Умная женщина. Она поняла, какой это простительный грех, не быть Дж. Шерингемом Эдером. По ее словам, она сама не Дж. Шерингем Эдер, и многие ее друзья тоже. Можно еще капельку живительной влаги? - Наливайте. Обнаружив, что все препятствия устранены, лорд Аффенхем приготовился сделать Джефу суровый выговор. Слова Энн, произнесенные недавно в этой самой буфетной, потрясли старого альтруиста до глубины души. Доброму пэру было больно, что его совет, основанный на жизненном опыте и повторенный, как выразился бы Лайонел Грин, сто раз, не возымел ни малейшего действия. Соответственно, он начал укоризненным тоном. - Спиллер. - Моя фамилия Миллер. Лорд Аффенхем усомнился. - Вы уверены? - Еще бы! - Путаю имена, - признался лорд Аффенхем. - Всегда путал. Помню, в 1912 девушка по имени Белла дала мне отставку, потому что я в письме обратился к ней "Мейбл". Будет проще, если я стану звать вас Уолтер. - Это было бы идеальным решением, если б меня так звали! - А что, нет? - Нет. - Так как же вас, черт возьми, зовут? - Джеф. - Конечно, Джеф. - И я расскажу вам довольно занятную вещь. Мое первое имя Джефферсон, второе - Джеффри, так что вы точно не промахнетесь, называя меня Джеф. - В 1907 я был знаком с девушкой по фамилии Джефферсон. - И оттолкнули ее тем, что послали ей телеграмму на фамилию Смит? Разговор удачно свернул в то самое русло, куда хотел направить его лорд Аффенхем. - Нет, молодой человек. Если хотите знать, я оттолкнул ее тем, что отгонял от нее мух, словно от спящей Венеры. Я был тогда зеленый юнец, и воображал, будто женщины любят, когда на них смотрят, как на богинь. Эта Джефферсон была хористка из мюзик-холла и не понимала такого обращения. После того, как я покатал ее на лодочке, она стала трепать по всему Лондону, какой я тютя. - Какой кто? - Тютя. Тогдашнее выражение, означавшее слабовольного, бесхарактерного молодого человека. Миссис Моллой назвала бы его тюфяком, шляпой, рохлей и, возможно, разиней. Джеф вздрогнул. - Вы в последнее время часто видитесь с миссис Моллой? - Да порядочно. - Я бы на вашем месте не рассказывал ей лишнего. - В каком смысле? - Ну, например, насчет бриллиантов. - Мой дорогой! Конечно, нет. Мне бы и в голову не пришло. - Замечательно. - Когда дело касается тайн, я - могила. Да, - продолжал лорд Аффенхем, вновь погружаясь в воспоминания, - она растрепала всем, что я - тютя. Я понял, что она ждала от меня иного, не столь безукоризненного поведения. Этот случай стал для меня уроком, который я никогда не забуду. Этот урок я постарался преподать вам. Усвоили вы его? Нет. После того, как я просил - да что там, молил со слезами на глазах - схватить Энн и прижать к сердцу посильнее, чтоб ребра хрустнули, вы продолжаете носиться со своим идиотским трубадурством и, как я предвидел, не продвигаетесь ни на шаг. Она только что была здесь, талдычила, что любит своего Лайонела Грина. Обидно. Заречешься впредь кому-нибудь помогать. Здесь лорд Аффенхем сделал паузу и налил себе еще портвейна. Джеф воспользовался этим, чтобы вставить слово. - Ваши сведения несколько устарели, - сказал он. - С нашей последней встречи в положении дел произошел перелом. В рядах трубадуров убыло и соответственно прибавилось в рядах сторонников лови-хватай-держи. - Э? Что? - Я последовал вашему совету. - Поцеловали ее? - Да. - Отлично. И как? - Потрясающе. Только теперь она со мной не разговаривает. - Вот, значит, как. - Так вот и значит. Лорд Аффенхем ободряюще тронул Джефа по колену. По крайней мере, тот счел жест ободряющим, хотя едва не лишился коленной чашечки. - Не тревожьтесь, мой мальчик, она образумится. - Вы думаете? - Уверен. - Мне не надо кончать с собой? - Ни в коем разе. - Отлично, - сказал Джеф. - А то я как раз собирался попросить у вас полкирпича и кусок бечевки, чтобы утопиться в пруду. При последнем слове лорд Аффенхем вздрогнул, едва не расплескав рюмку. - Пруд? Вы мне напомнили. Она не рассказала вам про пруд? - Нет. Про пруд она не рассказывала. Даже сейчас, - продолжал Джеф, - вы, видимо, не поняли глубинной сути моих слов. Вам, вероятно, представляется, будто мы по-прежнему в приятельских отношениях и беседуем о том, о сем, скажем, - о прудах. Если такие беседы и случаются, говорю исключительно я. Иногда мне удается извлечь из нее краткое "Да?", и я рад даже этому, потому что в остальное время она ограничивается леденящими взглядами. Попытайтесь вообразить женский вариант монаха-трапписта в особенно неразговорчивое утро, и вы не станете терять драгоценное время, спрашивая, рассказала ли Энн про пруд. С какой стати она станет говорить мне про пруд? Даже если бы до этого дошло, что такого она бы могла сказать? И про какой пруд? Лорд Аффенхем сделал открытие, которое многие делали прежде, и поделился им со своим собеседником. - Молодой человек, вы очень много говорите. Джеф обиделся. - Да? Сами видите, что получается, когда я от слов перехожу к делу. Наверное, я все же попрошу у вас полкирпича, просто на всякий случай. - Если, черт побери, вы дадите мне вставить слово... - Конечно, конечно. Хотите поговорить о прудах? - Вы знаете здешний пруд? - Разумеется. Прелестный уголок. Пологие берега, устланные цветущей зеленью, заросли кувшинок... - Уолтер! - Джеф. - Джеф. Можно задать вам простой вопрос? - Валяйте. - У вас рот закрывается? Да? Так закройте его, лопни кочерыжка! Можно подумать, вы шекспировский тип, из тех, что говорит монологи. Я сказал Энн, что, возможно, спрятал бриллианты в пруду. И знаете, что она ответила? - Она что-то ответила? - Ну, конечно. - Наверное, это было давным-давно. - Она ответила, что пошлет Лайонела Грина взглянуть. - Чепуха. - Вот и я так думаю. - Лайонел Грин, может быть, настолько переменился со школы, что способен войти в ванную и за запертой дверью плеснуть себе на руки немного воды, но в пруд его не затащишь. - А если и затащишь, он ничего не найдет. - Хотя, учтите, я с удовольствием бы посмотрел, как он входит в пруд - с большой неохотой ступая туда, где речки прозрачная плещет вода. Я бы ходил по бережку и отпускал замечания по поводу утра сентябрьского зябкой порой. - Уолтер! - Да? - Вы опять говорите. - Прошу прощения. - Вы уверяете, что Энн не хочет с вами разговаривать. Думаю, вы просто ей не даете. Из всех пустомель... Ладно, потом. Вам надо поискать в пруду. - Сегодня же и поищу. - В темноте? - Взойдет луна. - Вы замерзнете. - Меня согреет любовь. - Вам понадобятся плавки. - Одолжу у Шепперсона. У него есть, он выплясывал в них перед завтраком. Вы уверены, что бриллианты в пруду? - Не то чтобы уверен. После стольких разочарований я уже ни в чем не уверен. Впрочем, как я уже говорил, слово "пруд" внезапно возникло в памяти. Я подумал, это должно что-то значить. - Для меня лично это будет значить простуду. - Не дрейфите, Уолтер. - Я и не дрейфлю. И меня зовут не Уолтер. Я, как говорится, к любой судьбе готов. Кстати, все это подходит мне как нельзя лучше. Если я найду бриллианты, то выброшу вам на берег, а сам утоплюсь. - Мне не нравится, когда вы так говорите. - Вам вообще не нравится, когда я говорю. - Я сказал вам, она одумается. - Вы не можете знать наверняка. - Знаю. - Не знаете. Вы строите выкладки на собственном опыте, а здесь он не годится. Девушки одумывались в 1911, может быть даже в 1912, но Энн - другая. - Все они одинаковые. - Только не Энн. Я совершил непростительный проступок. Оскорбил ее до глубины души. - Ничего подобного. - Уверяю вас. Я сам видел. Лорд Аффенхем вновь грохнул друга по колену. - Не тревожьтесь, мой мальчик. Я знаю Энн. Знаю ее с тех пор, как... - Помню. Под стол пешком ходила. - ... и уверяю вас, она одумается. Лопни кочерыжка. Вы что думаете, девушек не целуют? - Те, кто надо. - Это вы и есть. Человек, которого бы я ей выбрал. Не изводитесь. Изводится должен бы я. - Вы? Почему? Лицо лорда Аффенхема помрачнело. - Потому что, если мы не найдем бриллианты, мне придется пойти на крайнюю жертву. - Что-что? - Очень просто. Маленькое состояние Энн доверили моим заботам. Если я ее разорил, значит, я должен как-то это восполнить, да? Позаботиться, чтобы она не бедствовала, верно? Как честный человек, я не могу поступить иначе. Однако, признаюсь откровенно, мне страшно. - Что страшно? - Жениться на миссис Корк. Знакомство с Джорджем, виконтом Аффенхемским, внушило Джефу уверенность, что его уже ничем не проймешь, но эти слова показали, что он ошибался. Джеф вытаращил глаза. Лорд Аффенхем сидел очень прямо, воплощая благородство. - Что вы сказали? - ошарашено переспросил Джеф. - Вы женитесь на миссис Корк? - Если мы не найдем бриллианты. Не могу допустить, чтобы Энн пострадала из-за того, что я, пусть из лучших побуждений, плохо распорядился ее деньгами. Это ... как его, черт возьми? На языке вертится. - Noblesse oblige? - Да. Noblesse oblige. Спасибо, Джеф. - Не за что. - Вот как обстоят дела. Так что, когда будете искать в пруду, ищете хорошенько. Джеф пытался привыкнуть к новому повороту событий. - Думаете, миссис Корк за вас выйдет? Лорд Аффенхем поднял брови и тихо улыбнулся. - Ступайте за плавками, - сказал он. Джеф вышел. Лорд Аффенхем некоторое время сидел неподвижно, все так же выражая благородство, но постепенно оно сменилось тревогой и страхом. Он вообразил миссис Корк в качестве спутницы жизни, и картины, возникшие перед глазами, не привели его в восторг. Простояв немалое время за ее стулом во время обедов и ланчей, он лучше всего присмотрелся к ее затылку. Это был далеко не худший затылок, даже по-своему привлекательный, но лорд Аффенхем не горел желанием навсегда ввести его в свой обиход. По долгу службы он слышал большую часть ее разговоров, и это были не те разговоры, которые он мечтал слышать до конца дней. Нелишним будет отметить и то, что он считал Клариссу Корк буйнопомешанной и только порадовался бы, если б ее поместили в соответствующую палату. Пять минут спустя мысли его стали настолько мрачны, что он повеселел, когда дверь отворилась. Он ждал Джефа, но вошла Энн. Щеки ее раскраснелись, глаза горели. Лорд Аффенхем с надеждой подумал, что Джеф встретил ее в коридоре и поцеловал снова. Однако румянец и блеск в глазах объяснялись другой причиной, которую Энн без промедления и выложила. - Дядя Джордж. - Да, дорогая. - Я разорвала помолвку. - Э? - Я не выйду за Лайонела. Думаю, ты доволен. Ничто, даже самая бурная радость не заставила бы человека его комплекции подпрыгнуть в кресле, однако лорд Аффенхем приподнялся, что в его случае было почти равносильно, и раскрыл объятия, словно добрый старый отец в старинной мелодраме. - Доволен? Я вне себя от радости. Лопни кочерыжка! Когда это случилось? - Только что. - Ты правда дала ему от ворот поворот? Образумилась-таки? Ну, ну, ну, ну, ну, - сказал лорд Аффенхем. - Отлично. Великолепно. Превосходно. Джеф! - завопил он, когда дверь снова открылась. - Потрясающая новость, друг мой. Сейчас вы будете плясать и петь. Она порвала помолвку с этим малохольным обойщиком. - Не может быть! - Только что сама мне сказала. Здорово, а? - Потрясающе. - Как насчет совета, который я вам дал? - Забираю назад всю критику. - Разве я вам не говорил? - Конечно, говорили. - Я всегда прав насчет женщин. - Вы их изучали. - С детства. - Теперь мы знаем, зачем была ниспослана трагическая история с мисс Джефферсон. Чтобы вы на склоне лет... - Как это на склоне лет? - Я должен был сказать, в расцвете дней. Чтобы вы в расцвете дней направляли и утешали достойных юношей. Как говорят ирландцы, мы в песне поем, что в страданье познали. - Джеф! - Э? - Вы опять слишком много говорите. - Прошу прощения. - Боритесь с этим, мой мальчик. Это ваш единственный недостаток. - Вы так считаете? - Считаю. Если отбросить обыкновение стягивать разговор на себя, не давая никому вставить словечко, вы - отличный молодой человек, и я не желал бы моей племяннице никого другого. Мысль, что она погубит себя за человеком, который ходит руки в боки и говорит, уберите из гостиной этот стол, он не гармонирует с обоями, доводила меня до исступления. Теперь у нее все будет хорошо. - Вы очень добры. - Пустяки. - Я постараюсь сделать ее счастливой. - Она будет купаться в счастье. - Не могу выразить, как я вам благодарен. Если бы не вы... Энн с напряженным, заносчивым лицом слушала заседание общества взаимного восхваления. Она еще ничего не сказала, поскольку просто не смогла бы вклиниться в этот поток, но при слове "вы" Джеф сделал паузу и взглянул на друга и помощника восторженным взглядом, словно подыскивал форму для кипящих в груди чувств. Энн воспользовалась затишьем. - Можно мне кое-что сказать? - Давай, - благодушно разрешил лорд Аффенхем. - Давайте, - еще благодушнее поддержал Джеф. - Я хочу сказать только одно, - произнесла Энн, не глядя на него и обращаясь исключительно к дяде. - Я не выйду за мистера Миллера, хоть бы он был последний мужчина в мире! На этой фразе бессчетные героини бессчетных пьес с истерическим хохотом удаляются за кулисы. Энн не расхохоталась, но из комнаты вышла и хлопнула за собой дверью. глава двадцать четвертая Наступившее молчание нарушил лорд Аффенхем. Он довольно долго сидел, нахмурив чело, с задумчивым видом, означавшим, что его великий мозг нашел себе пищу. - "Будь", правда? Джеф встряхнулся. Подобно многим молодым людям, услышавшим из любимых уст жестокие слова, он чувствовал себя так, будто ему в темечко ударила молния. - Будь? - Не "был бы". "Я не выйду за мистера Миллера, _ будь_ он последний мужчина в мире". Черт побери, это условное наклонение. С того памятного ноябрьского дня, когда полузащитник из соседней школы прыгнул на него и свернул ему шею в штопор, Джеф не испытывал столь сильного желания нарушить шестую заповедь. Он напомнил себе, что этот человек любит его, как сына, и желает ему только добра. - Отодвинем урок грамматики на полминуты, - сказал он почти ласково. - Что мне теперь делать? - Э? - Как бы вы поступили, будь вы последний мужчина в мире, и кто-то отказался бы выйти за вас замуж? Лорд Аффенхем отмахнулся от этого пустяка, как от докучной мухи. - Главное, не волнуйтесь. - Минуточку! Попробую угадать сам. Она одумается? - Точно. - Вы по-прежнему так считаете? - Больше, чем когда-либо. - Несмотря на... Вы точно слышали ее последнюю фразу? Ну да, конечно. Вы же разбирали условное наклонение. Мне она показалась несколько бесповоротной. - Ничего подобного. - Не бесповоротной? - Ничуть. Девушки и на десять процентов не думают того, что говорят. Ступайте за ней. - А она посмотрит на меня, словно на кусок падали? Мне кажется, я уже упоминал, что в последнее время она не балует меня вниманием. - Рассмешите ее. - Рассмешить? - Вы сможете, если попытаетесь. У нее отличное чувство юмора. Подначивайте ее. Подкалывайте, как сказала бы миссис Моллой. Я знаю, что вы себе говорите. Вы спрашиваете себя, как бы на вашем месте поступил трубадур. Вы убеждены, что должны стенать и биться головой об стену. Прошу и умоляю вас, дорогой друг, забудьте вы эту трубадурскую чушь и ведите себя разумно. Будьте веселы. Будьте раскованы. У вас к этому дар. Я вас за него ругал, но не обращайте внимания. Воспользуйтесь им. Бога ради, не тащитесь за ней с трагическим видом. Подбородок вперед, большие пальцы в проймы жилета. Она от вас без ума, иначе с какой стати она бы разорвала помойку со своим унитазных дел мастером? Я сказал, поцелуйте ее, и все устроится. Так и вышло. Немного запыхавшись от этого бурного выступления, лорд Аффенхем замолк и снова наполнил свою рюмку. Джеф заметно приободрился. Заключительная фраза и впрямь высветила обнадеживающую сторону дела. Что-то и впрямь заставило Энн разорвать помолвку с Лайонелом Грином. Трудно счесть простым совпадением, что это произошло сразу после его действий на рододендроновой дорожке. Куда приятнее верить, что совет лорда Аффенхема принес желаемые плоды. Уж коли старый маэстро был прав тогда, есть все основания надеяться, что он не ошибся и в этот раз. - Ладно, пойду, и будь - заметьте, не было бы - что будет, - сказал Джеф. - Должен сознаться, что чувствую себя коммодором Пири на подступах к Северному полюсу, но я иду и будь, что будет. - Идите, - сказал лорд Аффенхем, ободряюще прихлебывая портвейн. - Жду. Через десять минут вы придете и скажете: все в ажуре. - Простите? - Еще одно выражение миссис Моллой, - объяснил лорд Аффенхем. - Премилая маленькая особа. Если любовь Джефа еще нуждается в доказательстве, то вот оно: отправляясь за Энн, он не думал о чрезмерной дружбе лорда Аффенхема с опаснейшей из женщин. Он думал об утверждении старого мыслителя, будто девушки и на десять процентов не думают того, что говорят в пылу чувств. Может быть, их вид, скажем, только на пятьдесят процентов отражает истинные переживания. В таком случае, у него есть повод для оптимизма. Тем не менее, когда, пройдя в обитую зеленым сукном дверь, он услышал пианино и понял, что это играет Энн, сердце его вполне определенно екнуло. Окажись рядом коммодор Пири, он пожал бы Джефу руку и сказал, что чувствовал то же самое. Энн бросилась к пианино в надежде успокоить встрепанные нервы. Большинство девушек, обученных игре на фортепьяно, склонны музицировать в минуты душевных бурь, а чувства Энн пребывали сейчас в таком состоянии, словно их взбили венчиком для яиц. Она с облечением увидела, что теплый вечер выманил гостей в сад, и комната совершенно пуста. Знай она, что уединение вскорости перейдет в tete-a-tete, она бы так не обрадовалась. Однако Энн этого не знала, поэтому села за инструмент, и целительная музыка полилась с кончиков ее пальцев. Может показаться странным, учитывая все ее недавние испытания, но больше всего Энн расстроили ее последние слова в буфетной. Она, как упоминал лорд Аффенхем, обладала замечательным чувством юмора, а девушке с чувством юмора неприятно сознавать, что она выдала пошлое и напыщенное клише. Если есть на свете чтонибудь банальнее, думала она, скользя пальцами по клавишам, чем сказать молодому человеку, что не выйдешь за него замуж, даже если он останется последним мужчиной в мире, то ей, Энн, это неизвестно. И все же, при всей затасканности этих слов, Энн говорила себе, что они как нельзя точнее отражают ее мысли. В том, что касается самого смысла, ей было не в чем себя корить. Она лишь жалела, что не сказала чего-нибудь свежее и оригинальнее, а теперь, даже если ей придет в голову идеальная фраза, будет поздно. Все эти размышления только усилили ее холодную враждебность, и Джеф едва ли мог выбрать менее удачную минуту, чтобы войти в гостиную. Взгляд, брошенный Энн через плечо, когда отворилась дверь, довольно ясно это показывал. Даже если списать восемьдесят пять процентов на Аффенхемовскую систему бухгалтерии, это был вовсе не приветливый взгляд, и Джеф лишь могучим усилием воли продолжил движение вперед. Он встал рядом с Энн, глядя на нее глазами, в которых, он наделся, мешались раскаяние и любовь. - Привет, - сказал он. - Играете на пианино? - и тут же, как перед ним Энн, понял, что ляпнул что-то не то. Фраза не была веселой, не была она и раскованной, даже умной не была. Джеф понимал, что мог бы придумать фразу получше. На вопрос, который он задал, можно было бы ответить одним словом, но, когда вы играете на пианино, и человек, вам неприятный, спрашивает, играете ли вы на пианино, можно продолжить игру, чтобы он убедился сам. Так Энн и поступила, а Джеф еще не придумал остроумную реплику, поэтому разговор заглох сам собой. В этот самый миг дверь отворилась и вошла миссис Корк. При виде Джефа глаза ее зажглись суровым огнем. Многие гиппопотамы и антилопы видели этот блеск за миг до того, как попасть в колонку некрологов. Она искала Джефа. И десяти минут не прошло, как Лайонел встретил ее в прихожей и поведал страшную весть. В речи Лайонела, сбивчивой и очень возбужденной, многое осталось для миссис Корк непонятным. В частности, она так и не уразумела, почему он молчал до сих пор. Однако главная суть или посылка была совершенно ясна. Когда миссис Корк заговорила, в ее голосе слышался рык, которого не постыдился бы леопард. - Вас зовут Дж. Дж. Миллер, - с характерной прямотой объявила она. Манера миссис Корк подсказала Джефу, что с их последней встречи отношение к нему изменилось в худшую сторону; впрочем, ее слова не стали для него неожиданностью. Памятуя совет лорда Аффенхема, он заложил большие пальцы в проймы жилета. Еще он улыбнулся милой и, как он надеялся, обезоруживающей улыбкой. - Верно, - отвечал он. - Дж. Дж. Миллер. Я собирался вам сказать. - Немедленно убирайтесь, - сказала миссис Корк. Эти слова, при всей их разящей мощи, оставили у нее легкое чувство неудовлетворенности. Этого человека она мечтала задушить голыми руками, а сейчас вынуждена ограничиться требованием немедленно убираться из ее дома. Однако табу цивилизации строги. То, что нормально и обычно в бассейне Конго, в графстве Кент будет принято неодобрительно. Для женщины, которая хочет поселиться в Кенте, есть только два пути: либо не душить людей, либо ехать в другое место. Джеф склонил голову. - Очень хорошо вас понимаю, - сказал он. - После моего поведения в суде вы совершенно справедливо желаете, чтобы я уехал. Думаю, бесполезно говорить, что меня терзают угрызения совести? - Поезд через час. - И что, знай я о вашем родстве с Лайонелом Грином, повел бы себя совершенно иначе? - Я велела дворецкому уложить ваши вещи. - Этого я и боялся. - Джеф обернулся к Энн. - Прощайте. - Прощайте, - сказала Энн. - Через полчаса я уезжаю. - Полчаса пройдут быстро. - Но прежде, - сказал Джеф, снова одаривая миссис Корк чарующей улыбкой, - я хотел бы попросить вас об одном одолжении. Не подпишите ли вы мой экземпляр "Женщины в дебрях"? Я купил его в день выхода и постоянно перечитываю, но с вашим автографом он станет еще дороже. Даже у великих людей есть слабое место. У Ахиллеса была пята, у миссис Корк - "Женщина в дебрях". Подойдите к миссис Корк со словами, что прочли ее детище, и вы увидите, что выбрали верный путь. Преувеличением будет сказать, что при этих словах она обратилась в сладость и свет, но кипеть явно перестала. Если до сих пор убийственности ее взгляда могла бы позавидовать Энн, то сейчас он заметно смягчился. Тайная горесть большинства писателей в том, что они редко напрямую соприкасаются с читающей публикой. Издатель сообщил миссис Корк, что двести шесть превосходных мужчин и женщин купили ее творение, но ей еще не доводилось воочию увидеть когонибудь из этого почетного списка. Приходилось довольствоваться тем, что одно уважаемое книжное ревю назвало книгу живой и занимательной, а Литературное приложение к "Таймс" в несколько более скупой манере известило, что в ней - триста пятьдесят страниц. Правда, гости Шипли-холла обычно покидали дом с книгой под мышкой, но лишь после того, как миссис Корк сама ее им затолкала, по меткому выражению лорда Аффенхема, словно горькую микстуру. Она понимала, что это не совсем честно, и чувствовала себя так, словно стреляет по сидящему гиппопотаму. - Глава про крокодила, - сказал Джеф. - Не знаю, помните ли вы ее. Я прочел и почувствовал себя астрономом, открывшим новую планету. Я всегда понимал, что, увидев крокодила на отмели, не знал бы, как поступить, и очень стыдился. Вы правда переплыли через реку и пристрелили его? - В глаз. - А история про знахаря, который проглотил змею! Поразительно! Миссис Корк теперь хихикала, почти как девочка. - Вы очень хорошо знаете книгу. - Практически наизусть. - Подумать только! - Она раскрыла передо мной новые горизонты. Мне так захотелось посетить Африку, что я, наверное, тронусь сразу по возвращении отсюда. - Я... - Дайте сообразить. Два дня на сборы... - Я подумала... - Двух дней, полагаю, хватит? Что мне понадобится? Ружья, летняя одежда, пробковый шлем, крепкие ботинки, мазь от укусов леопарда... - Я подумала, мистер Миллер, - сказала миссис Корк, - и решила, что вам не надо бы покидать Шипли-холл. - Но... - Я по-прежнему считаю, что ваше поведение в суде было из ряда вон выходящим... - Непростительным. Я тем более раскаиваюсь в нем теперь, когда имел возможность часто видеться с вашим племянником и понял, какой он замечательный человек. Обидно уехать именно сейчас, когда через неделю мы стали бы близкими друзьями. Только не думайте, что я не вижу вашей правоты... - Я буду очень рада, если вы останетесь. - Правда? Честное слово, миссис Корк, вы чересчур добры. Я с трудом верю своим ушам. - Мисс Бенедик, пожалуйста, сходите к Кейкбреду и скажите, что не надо укладывать вещи мистера Миллера. - Да, миссис Корк. - Я с вами, - сказал Джеф. - Не трудитесь, - отвечала Энн. - Пустяки, - заверил Джеф. В коридоре Энн обернулась. Лицо ее было сурово. - Прекратите! - прошипела она. - Что? - Прекратите ухмыляться и говорить: "Гениально! Гениально!" - Но это и впрямь было гениально, - запротестовал Джеф. - В высшей степени. Энн развернулась и на приличной скорости двинулась в буфетную. Миртл Шусмит тоже с завидной быстротой взбежала по лестнице Холси-чемберс, но Джеф подумал, что Энн по справедливости дала бы ей сто ярдов форы. - Послушайте... - начал он. Крайне трудно изливать свое сердце девушке, которая мчится по коридору впереди вас. К тому времени, как они достигли обитой зеленым сукном двери, Джеф толькотолько приступил к изложению дела и так и не добрался до сути, когда они ворвались к лорду Аффенхему и пробудили того от обычной каталепсии. - Дядя Джордж, - сказала Энн. - Э? - отозвался лорд Аффенхем, медленно всплывая на поверхность. - Я хотел тебя видеть, дорогая, и вас, Джеф. Насчет пруда. Я и впрямь опустил туда бриллианты, на прочной бечевке, но на следующий же день вынул. Только сейчас вспомнил. - Дядя Джордж, миссис Корк сказала, чтобы ты не укладывал вещи мистера Миллера. - Э? Не укладывать? - Не надо. Он остается. - Вот как? Отлично, - сказал лорд Аффенхем. - Превосходно. Понимаю. Ты за него попросила. Умница. Умница. - Вовсе я за него не просила. - И Энн, как рыбка, выскользнула за дверь. Джеф сморгнул, когда она проносилась мимо, и понял, в чем ее преимущество перед Миртл Шусмит. Она выигрывает на старте. Лорд Аффенхем смотрел ей вслед. Он уже сделал наблюдение и перешел к выводам. - Все еще бесится? Джефа покоробило неприятное слово, но он был вынужден согласиться, что оно верно отражается суть дела. - Да. - Не одумалась? - Нет. - Вы поцеловали ее снова? - Нет. - Так идите и поцелуйте. - Нет. - Это может все изменить. - Послушайте, - терпеливо начал Джеф, - я сказал, что она либо совсем не говорит со мной, либо говорит односложно. Теперь она взяла обыкновение бегать от меня, как от огня. - Вот как? - произнес лорд Аффенхем. - Кстати, скажу вам любопытную вещь, которую вы наверняка не знаете. Муравьи, они бегают быстрее в жаркую погоду. - Они? - Муравьи. - Мне послышалось "Энни". Бегают быстрее в жаркую погоду? - Я где-то читал. Джеф с мгновение пристально смотрел на него. - Прекрасная новость, - промолвил он. - Спасибо, что сказали. Так вот, при виде меня она пускается наутек. Уже это одно мешает мне воспользоваться вашим советом. Надо придумать что-нибудь еще. - Да. Девушки - странные существа. - Очень. - Помню, в 1913 одна... - Не сейчас. - Э? - Другой раз. - Я только хотел сказать... - Знаю. Не надо. Лорд Аффенхем, немного обиженный, погрузился в молчание. Тишину нарушал лишь хруст его манишки, мерно вздымавшей и опадавшей в такт дыханию. Джеф тоже задумался. Чтобы облегчить мыслительный процесс, он достал портсигар и протянул собеседнику. Лорд Аффенхем покачал головой. - Не курю. Бросил. - Обнаружили, что это замедляет рост? - Нет, - сказал лорд Аффенхем, подумавши. - Не поэтому. Тут один как-то сказал, что мне не хватит силы воли бросить курение, так что я просто вынул трубку изо рта - мы сидели у меня в кабинете, отложил ее, взял банку с табаком - новую полуфунтовую банку "Лучший Табак Прyда" - поставил ее в буфет и запер на ключ. С этого дня к табаку не прикасался. - Это показывает, какая у вас огромная сила духа. - Исполинская. - Ну и дурацкий вид, был, наверное, у вашего друга. - У него всегда был дурацкий вид. - Значит, еще более дурацкий. - Да, - согласился лорд Аффенхем. Он снова впал в транс. Внезапно глаза его зажглись, и он резко выпрямился с громким "Лопни кочерыжка!" - Джеф! - Да? - Провалиться мне на этом месте со всеми потрохами! - воскликнул лорд Аффенхем с видом Сивиллы, которая сейчас изречет пророчество. Видимо, его мозг только что получил мощный толчок. Было почти слышно, как он издает "чух-чух-чух", беря разгон. - Джеф, мы достигли конца долгой-долгой дороги! - О чем вы? - Я вам скажу, о чем! "Лучший Табак Пруда"! Банка! Теперь я понял, что означали слова "пруд" и "в банке". Я положил алмазы в банку с табаком. - Не может быть! - Точно. - Это официальное заявление? - Абсолютно. - На этот раз без ошибки? - Говорю вам, я вспомнил. Вся сцена встала перед глазами. Вот я, вот банка, я кладу мешочек в нее, под чертов табак. Джеф вскочил. Такие новости не пристало выслушивать стоя. - Мы сможем забрать их после обеда. - Надо действовать осторожно. Эта Корк вечно шастает в кабинет и из кабинета. - После обеда она читает лекцию об угубу. - А ведь верно! - Берег будет чист. - Абсолютно чист. - Ребенок сможет взять банку. - Десятилетний ребенок. - Шестилетний. - Четырехлетний, - сказал лорд Аффенхем, охваченный тем же энтузиазмом, что и его юный друг. Перед Джефом открывались все более радужные перспективы. - И еще одно я скажу. Как только мы найдем бриллианты, Энн на радостях распрощается со своими траппистскими и спринтер