на ее лице изобразилась такая гримаса, будто рот ей набили грязью. Как бы глупо она ни выглядела, смеяться над ней я не буду, сказал себе Перрин. Только преподам ей урок хороших манер. - Эта рыба просто восхитительна на вкус, правда? - произнес он. Заринэ метнула на него бешеный взгляд, а Морейн нахмурилась: видимо, слова Перрина сбили ее с какой-то мысли. Вот и вся беседа за столом. Ниеда убирала грязную посуду, одновременно подавая на стол различные сорта сыра, когда Перрин неожиданно ощутил мерзкое зловоние, от которого у него волосы на затылке зашевелились. Запах принадлежал тому, чего быть не должно, но раньше он уже дважды ощущал эту вонь. Перрин в тревоге оглядел общий зал. Девушка все еще пела в кругу своих почитателей, несколько мужчин шли от двери к столу. Били, прислонясь к стене, все так же притоптывал ногой в такт мелодии биттерна. Ниеда, поправляя узел волос, быстрым взглядом окинула комнату и повернулась, собираясь увезти тележку с грязной посудой. Перрин посмотрел на своих спутников. Лойал - что и неудивительно - вытащил из кармана куртки книгу и, углубившись в чтение, будто забыл, где находится. Заринэ с отсутствующим видом скатывала в шарик кусочек белого сыра, попеременно поглядывая то на Перрина, то на Морейн и старательно делая вид, что не смотрит на них. Но внимание Перрина приковывали Лан и Морейн. Они могли почувствовать приближение Мурддраала, троллока или кого-нибудь еще из Отродий Тени до того, как последние окажутся на расстоянии нескольких сотен шагов, но Айз Седай отрешенно смотрела на стол перед собой, а Страж нарезал кусочками желтый сыр, поглядывая на лицо Айз Седай. И все-таки запах чего-то отвратного явно присутствовал, как когда-то в Джарре или на окраине Ремена, но на этот раз он не исчезал. И источник этого запаха будто находился где-то в общем зале. Перрин еще раз внимательно оглядел комнату. Привалившийся к стене Били, несколько человек, идущих через зал, девушка, поющая на столе, хохочущая публика вокруг нее. Мужчины, что идут через зал? Он присмотрелся к ним. Шестеро с ничем не примечательными лицами направлялись туда, где сидел Перрин. Очень обыкновенные были у них лица. Юноша перевел было испытующий взгляд на ценителей вокала, как вдруг ясно осознал, что запах накатывал от тех шестерых. Те внезапно, как будто поняв, что их обнаружили, обнажили кинжалы. - У них ножи! - крикнул Перрин и метнул в нападавших деревянное блюдо с сыром. Общий зал взорвался смятением: мужчины орали, певица визжала, хотя ее еще не резали, Ниеда звала на помощь Били - все это происходило одновременно. Лан вскочил, огненный шар стрелой вылетел из руки Морейн, Лойал вскинул стул как дубину, а Заринэ, ругаясь, отскочила в сторону. В ее руке тоже был зажат нож, но Перрину было не до разглядывания окружающей обстановки. Те шестеро, казалось, смотрели прямо на него, а его топор остался на крюке в комнате наверху. Схватив стул, Перрин выломал ножку потолще, переходившую в рейчатую спинку, и, вооружившись этой длинной дубинкой, запустил тем, что осталось от стула, в атакующих. Они пытались во что бы то ни стало достать его кинжалами, а Лан и прочие были для них просто препятствием на пути. Это была прямо-таки яростная свалка, и в тесноте Перрин мог только отбиваться от кинжалов, а его дикие взмахи дубинкой угрожали Лану, Лойалу и Заринэ не меньше, чем противникам. Краем глаза он увидел, что Морейн отступила в сторону и на лице ее написано отчаяние: все настолько перемешалось, что она ничего не могла сделать без риска навредить другу так же, как и врагу. А шестеро с ножами даже не взглянули на нее - ведь Морейн не пыталась встать между ними и их целью, Перрином. Тяжело дыша, он все же изловчился ударить одного из нападающих в его слишком заурядное лицо, да так сильно, что услышал хруст кости, и внезапно сообразил, что все противники лежат, поверженные, на полу. Перрину показалось, что схватка длилась не менее четверти часа, но тут он заметил, как Били только сейчас расправил свои широченные плечи и остановился, разглядывая шестерых мужчин, замертво распростершихся на полу. Все закончилось так быстро, он даже не успел вступить в битву! Лицо Лана стало еще мрачнее обычного. Он начал обыскивать тела, тщательно, но с поспешностью, которая свидетельствовала об отвращении. Лойал по-прежнему размахивал над головой стулом, потом вздрогнул и опустил его с неуверенной усмешкой. Морейн пристально смотрела на Перрина, как, впрочем, и Заринэ, которая только что выдернула свой нож из груди мертвеца. Мерзкая вонь неправильности исчезла, как будто смерть постигла и этот запах. - Серые Люди, - в упор глядя на Перрина, тихо сказала Айз Седай, - и явились они за тобой. - Серые Люди? - Ниеда рассмеялась громко и как-то нервно. - Госпожа Мари, вы еще скажите, что впрямь верите во всякие там страшилки, в чудищ, в буку, в Призраков и в Древнего Врага, скачущего в Дикой Охоте со своими черными псами. Кое-кто из слушателей песенок тоже рассмеялся, но на Морейн и на мертвых убийц бросали одинаково тревожные взгляды. Певица тоже взирала на Морейн округлившимися глазами. Перрин вспомнил о том огненном шаре, который вылетел из руки Морейн перед тем, как все смешалось в общей свалке. Один из Серых Людей был как будто слегка обуглен и распространял приторно-сладковатый запах гари. Морейн отвернулась от Перрина и спокойно сообщила полной хозяйке: - Человек может ходить в Тени, и не будучи Отродьем Тени. - Ну конечно! Друзья Тьмы! - Ниеда уперлась руками в пышные бедра и нахмурилась, разглядывая трупы. Лан закончил обыск, посмотрел на Морейн и качнул головой, видимо, и не ожидая обнаружить ничего интересного. - Куда более вероятно, что это грабители, хотя я никогда не слышала о бандитах столь наглых, чтобы орудовать прямо в гостинице. У меня в "Барсуке" еще не было ни одного убийства. Эй, Били! Сбрось этих в канал и насыпь свежих опилок. И не забудь, через заднюю дверь. Я не хочу, чтобы Стража совала свой длинный нос в мою гостиницу. Били поспешно кивнул, видимо, горя желанием быть полезным хотя бы после того, как вопреки своим обязанностям не сумел помочь раньше. Он взял каждой рукой по покойнику, ухватив их за поясные ремни, и поволок через кухню к черному ходу. - Айз Седай? - промолвила темноглазая певица. - Я не хотела оскорбить ваш слух своими простонародными песнями... - Она попыталась прикрыть руками глубокий вырез, открывавший большую часть груди. - Я могу петь совсем другие песни, если вам будет угодно их слушать. - Пой что пожелаешь, - ответила Морейн. - Белая Башня вовсе не так уж изолирована от остального мира, как ты, видимо, думаешь. Мне доводилось слышать песни и погрубее тех, что пела ты. Морейн была очень недовольна: теперь обывателям известно, что она Айз Седай. Посмотрев на Лана, она завернулась в свой льняной плащ и направилась к двери. Быстрым шагом Страж нагнал Айз Седай у выхода, и они принялись тихо шептаться, но Перрин слышал их слова так же хорошо, как если бы они беседовали рядом с ним. - Ты намерена идти без меня? - спросил Лан. - Но я обязался охранять тебя, Морейн, с тех пор как принял твои узы. - Тебе всегда было известно: есть некоторые опасности, к которым ты не подготовлен и справиться с которыми тебе не под силу, мой Гайдин. Я должна идти одна. - Морейн... Но она оборвала его: - Слушай меня внимательно, Лан. Если меня постигнет неудача, ты узнаешь об этом и будешь вынужден вернуться в Белую Башню. Этого я не стала бы менять, даже будь у меня больше времени. И я не хочу, чтобы ты погиб в напрасной попытке отомстить за меня. Перрина возьми с собой. Кажется, подобное внимание к нему Тени дало мне понять, пусть и не вполне ясно, его значимость для Узора. Я была глупа и не замечала очевидного. Ранд оказался чрезвычайно сильным та верен, и я не обратила внимания на то, что рядом с ним всегда были двое других. Важность этого обстоятельства я упустила из виду. С Перрином и Мэтом Амерлин еще будет в состоянии влиять на ход событий. Нет, даже просто обязана, раз Ранд на воле. Расскажи ей обо всем, что случилось, мой Гайдин. - Ты говоришь так, будто уже погибла, - резко произнес Лан. - Колесо плетет, как того желает Колесо. Тень наползает на мир. Слушай меня, Лан, и подчиняйся, ибо ты давал клятву. С этими словами Морейн ушла. ГЛАВА 43. Братья Тени Темноволосая певица снова вскарабкалась на свой стол и запела слегка дрожащим голосом. Перрин узнал мелодию "Петуха госпожи Айноры", правда, слова опять оказались другими, и на этот раз, к его разочарованию - а от этого чувства юноша сам смутился, - они действительно касались петуха. Сама госпожа Лухан не обнаружила бы в песенке ничего крамольного. Свет, я становлюсь похожим на Мэта!.. Протеста со стороны публики не последовало, кое-кто выглядел удрученным, но, видимо, слушатели принимали во внимание возможное неудовольствие Морейн, как и сама певица. Присутствующие опасались оскорбить Айз Седай даже в ее отсутствие. Вернулся Били, поднял и унес еще двоих мертвых Серых Людей, некоторые из слушающих поглядывали на трупы и качали головами. Один из них даже сплюнул на опилки. Лан подошел к Перрину. - Как ты узнал о них, кузнец? - спросил он тихо. - Пятно зла на них не настолько сильно и явственно, чтобы я или Морейн могли его ощутить. Серые Люди пройдут незамеченными мимо сотен охранников, даже если среди тех будут Стражи. Ощущая на себе внимательный взгляд Заринэ, Перрин ответил как мог тихо, даже тише, чем говорил Лан: - Я... я учуял их по запаху. Еще в Джарре и Ремене я учуял их, но там запах всегда исчезал. Оба раза Серые Люди уходили до нашего появления. Перрин не знал. удалось Заринэ подслушать или нет. Девушка наклонилась вперед, пытаясь уловить обрывки его слов, но одновременно всем своим видом старалась показать, что беседа Лана и Перрина ей глубоко безразлична. - Тогда - преследуя Ранда. Теперь - тебя, кузнец. - Внешне Страж не выказал удивления. Потом он произнес уже обычным голосом: - Я хотел бы обследовать окрестности. Твои глаза способны заметить то, что я могу и пропустить. Перрин кивнул. Просьба Лана о помощи говорила о том, насколько встревожен Страж. Лан добавил: - Огир, твой народ видит значительно лучше, чем большинство других существ. - О да, - откликнулся Лойал, - я думаю, что тоже смогу быть вам полезен. - Он скосил большие круглые глаза на тела двух Серых Людей, все еще лежащие на полу. - Я бы сказал, что снаружи никого из них нет. Как по-вашему? - Что мы ищем, каменнолицый? - спросила Заринэ. Лан некоторое время смотрел на нее, потом покачал головой, словно решив о чем-то умолчать. Наконец он произнес: - Все, что найдем, девочка. Я узнаю необходимое, когда увижу. Перрин подумал, не сходить ли за своей секирой, но Страж уже направился к двери, и меча при нем не было. Да он вряд ли в нем нуждается, подумал Перрин угрюмо. Страж и без меча опасен не меньше, чем с мечом. Перрин последовал за Ланом, все еще сжимая в руке ножку стула. Он с облегчением увидел, что и Заринэ не убрала свой нож. Плотные темные облака клубились над их головами. Улица была окутана сумраком, как будто наступил поздний вечер, людей тоже не было видно, очевидно, горожане не стремились вымокнуть под надвигающимся дождем. Лишь один парень бежал через мост дальше по улице, это был единственный человек, которого заметил Перрин, оглядываясь вокруг. Подул ветер, погоняя по камням мостовой мусор; тихо хлопнул на ветру зацепившийся за ступеньку обрывок ткани. За тучами ворчал и перекатывался гром. Перрин сморщил нос - в ветре ощущался запах фейерверков. Нет, не фейерверков, точно. А как будто запах жженой серы. Или очень похожий. Заринэ легонько стукнула своим ножом по ножке стула, которую сжимал в руке Перрин: - Ты и в самом деле силен, здоровяк. Стул ты разломал без труда, как будто он сделан из прутьев! Перрин хмыкнул в ответ. Он осознал, что стоит прямо, расправив плечи, и нарочно ссутулился. Дурная девчонка! Внезапно Заринэ тихо засмеялась, и он не понимал, то ли ему снова выпрямиться, то ли так и оставаться сгорбленным. Дурак! На этот раз он имел в виду себя. От тебя хотят, чтобы ты искал. Что? Он не видел ничего, кроме пустынной улицы, и не чуял ничего, кроме запаха вроде как горелой серы. Ну и, конечно. Заринэ. Казалось, Лойал тоже не понимает, где и как искать. Он почесал ухо с кисточкой, поглядел в один конец улицы, перевел взор на другой, почесал другое ухо. Затем уставился вверх на крышу гостиницы. Лан вышел из переулка возле гостиницы и направился дальше по улице, зорко вглядываясь в тени у домов. - Может, он что-то пропустил и не заметил? - пробормотал Перрин, не особенно, впрочем, в это веря, но все-таки двинулся к переулку. Раз считается, что я должен смотреть, то смотреть и буду. Вдруг Лан все-таки что-то пропустил. Лан, пройдя немного вперед, остановился, внимательно разглядывая плиты мостовой у себя под ногами. Потом Страж быстро вернулся к гостинице, глядя перед собой и как будто следуя за чем-то. Что бы это ни было, оно вело к каменному блоку цоколя, возле самого порога гостиницы. Возле дверей Страж и остановился, разглядывая серую каменную плиту. Перрин бросил поиски в переулке, где вообще-то воняло так же, как и от всех каналов в этой части Иллиана, и поспешил к Стражу. И сразу же увидел, на что смотрел Лан. На верхней грани блока виднелись два глубоких отпечатка, как будто огромная собака оставила здесь следы передних лап. Запах, похожий на жженую серу. ощущался в этом месте сильнее всего. Собаки не оставляют отпечатков своих лап на камне. Свет! Не оставляют! Теперь и Перрин различил след, по которому прошел Лан. Собака пробежала мелкими шажками по улице до каменного блока, затем повернула обратно и удалилась той же дорогой, что и пришла. Оставляя в мостовой четкую цепочку следов, будто не по каменным плитам протрусила, а по вспаханному полю. Но ведь такие следы собаки не оставляют... - Гончая Тьмы, - произнес Лан. Заринэ вздрогнула, а Лойал издал тихий - для огир - стон. Лан продолжал: - Гончая Тьмы не оставляет следов на земле, кузнец, даже на грязи, но камень - совсем другое дело. Но Гончих Тьмы не видали к югу от Гор Рока со времени Троллоковых Войн. Эта, как я предполагаю, охотилась за кем-то. И теперь, выследив цель, она отправилась донести об этом хозяину. За мной? - подумал Перрин. Серые Люди и Гончие Тьмы охотятся на меня? Это безумие! - Вы хотите сказать, что Ниеда была права? - спросила дрожащим голоском Заринэ. - Древний Враг в самом деле скачет со своей Дикой Охотой?! Свет! Я всегда думала, что это лишь сказки! - Не будь законченной дурочкой, девочка, - резко ответил Лан. - Если бы Темный освободился, мы все сейчас позавидовали бы мертвым. - Он снова посмотрел на следы, уходящие по улице. - Но Гончие Тьмы вполне реальны и почти так же опасны, как Мурддраал, а убить их еще труднее. - Сейчас вы приплетете сюда и Призраков, - пробормотала Заринэ. - Серые Люди. Призраки. Гончие Тьмы... Лучше бы ты, фермерский сынок, привел меня к Рогу Валир! Какие еще сюрпризы ожидают нас впереди? - Никаких вопросов, - оборвал ее Лан. - Ты знаешь еще очень мало, так что Морейн освободит тебя от данной клятвы, если на этот раз ты пообещаешь не следовать за нами. Я сам приму эту твою клятву, и потом ты сможешь сразу идти на все четыре стороны. По-моему, дав такое обещание, ты поступишь вполне разумно. - Тебе не удастся отпугнуть меня! Я не уйду. каменнолицый, - сказала Заринэ. - Меня не так-то легко испугать. - Но голос ее дрожал от страха. И пахло от нее тоже страхом. - У меня вопрос, - подал голос Перрин, - и мне хотелось бы получить ответ. Лан, ты не почувствовал этой Гончей Тьмы, и Морейн тоже. Почему? Страж некоторое время хранил молчание. - Ответ на этот вопрос, кузнец, - наконец мрачно произнес Лан, - может стоить нам всем слишком дорого. Надеюсь, мы не заплатим жизнью, чтобы получить его. Вы втроем сейчас постараетесь заснуть, если сможете. Сомневаюсь, что мы задержимся в Иллиане на всю ночь, и боюсь, впереди нас ожидает тяжелый путь. - Что ты собираешься делать? - спросил Перрин. - Догоню Морейн и расскажу ей о Гончей Тьмы. Вряд ли она на меня за это рассердится. Морейн обязательно должна знать о появлении этой твари, пока та не перегрызла ей горло. Первые крупные капли дождя разбились о камни мостовой, и троица вернулась в гостиницу. Били уже вынес последнего Серого Человека и теперь сметал испачканные кровью опилки. Темноглазая девушка исполняла печальную песню о юноше, расстающемся со своей возлюбленной. Госпожа Лухан явно одобрила бы ее содержание. Лан побежал вперед, пересек общую залу и скрылся на лестнице; когда Перрин достиг второго этажа. Страж уже спускался обратно, на ходу поправляя пряжку широкого ремня, на котором висел меч. Меняющий цвета плащ был перекинут через руку Стража, который, казалось, почти не беспокоился, что его плащ увидят. - Если Лан наденет его в городе, то... - Лохматые волосы Лойала слегка почистили потолок, когда огир покачал головой. - Не уверен, смогу ли я спать, но, впрочем, попытаюсь. Видеть сны все же приятней, чем бодрствовать. Не, всегда, Лойал, - подумал Перрин, когда огир пошел к себе. Казалось, Заринэ хочет остаться с юношей, но Перрин сказал, чтобы она шла спать, и громко захлопнул перед ее носом обитую рейками дверь. Он разделся до белья и с опаской поглядел на кровать. - Мне нужно узнать, - вздохнул он, залезая в постель. Снаружи стучал дождь, громыхал гром. Ветер приносил к его кровати влажную прохладу, но одеяла, лежащие на матрасе в ногах, так и остались невостребованными. Последняя мысль, мелькнувшая в мозгу Перрина перед тем, как юношей завладели сны, была о свече, которую он опять забыл зажечь, хотя в комнате было темно. Неосторожность. Нельзя быть таким неосторожным. Малейшая промашка - и все насмарку. Сны перемешались в его голове. Гончие Тьмы преследовали его, он не мог их разглядеть, лишь слышал вой. Исчезающие. Серые Люди. Снова и снова в сны Перрина вторгался высокий стройный человек в богато расшитом кафтане и в сапогах с золотой оторочкой. Почти каждый раз он держал в руках нечто казавшееся сияющим, как солнце, мечом и торжествующе смеялся. Иногда этот человек виделся Перрину сидящим на троне, а короли и королевы заискивали перед ним. Странное было ощущение, будто эти сны вовсе не являлись его снами. Потом пришли другие сновидения. И Перрин понял; он в волчьих снах, в снах, которые он и искал. На сей раз он хотел их найти. Он стоял на высокой, плоско срезанной каменной скале, ветер, развевающий его волосы, доносил множество запахов сухости и слабый намек на притаившуюся где-то в отдалении воду. В какой-то момент ему показалось, будто он принял обличье волка, и тогда он ощупал свое тело, чтобы убедиться, что он - это он. На нем были его собственные куртка, штаны и сапоги, на боку висел его колчан, в руках он держал свой лук. Секиры, правда, не было. - Прыгун! Прыгун, где ты? - Волк не приходил. Вокруг Перрина громоздились другие горные пики и горбатые хребты, разделенные сухими ущельями и безводными низинами, горизонт заслоняли неровная линия горной гряды и широкое плато с обрывистыми краями. Кое-где виднелись островки растительности, но флору этого края нельзя было назвать сочной. Жесткая, короткая трава. Кусты как проволока, все в колючках, даже их плотные толстые листья будто усыпаны шипами. Редкие, так и не набравшие роста деревья были согнуты и перекручены ветром. Но волки находят добычу даже в таких краях. Пока Перрин обозревал эту унылую землю, внезапно сгустился круг мрака и закрыл от него часть горного хребта. Юноша не мог определить, висит ли темное пятно прямо перед его лицом или клубится на полпути к горам, но ему казалось, что он видит сквозь него неизмеримо далеко. Вот Мэт, гремящий стаканчиком с игральными костями. Противник Мэта не сводил с него огненных глаз. Казалось, Мэт не видит этого человека, но Перрин узнал его сразу. - Мэт! - закричал он. - Это же Ба'алзамон! О Свет, Мэт, ты играешь в кости с Ба'алзамоном! Мэт сделал бросок, и, как только кости закружились по столу, видение исчезло и мрак рассеялся, открыв уже знакомый горный пейзаж. - Прыгун! - Перрин внимательно всматривался, поворачиваясь то в ту, то в другую сторону. Он даже на небо посмотрел. Ведь теперь он может летать... А в облаках накапливался дождь. Расстилающаяся у подножия горных пиков земля впитает дождь мгновенно, едва тот прольется из туч. - Прыгун! На этот раз мгла закрыла облака, образовав в них другой глазок. Эгвейн, Найнив и Илэйн стояли перед огромной металлической клеткой, дверь которой была поднята и удерживалась тяжелой пружиной. Они вошли внутрь, стопор освободился, пружина сработала, и зарешеченная дверь захлопнулась за ними. Женщина, волосы которой были заплетены во множество косичек, смеялась над пленницами, а другая, одетая во все белое, смеялась над первой женщиной. Дыра в небе затянулась, остались только облака. - Прыгун, где ты? - снова позвал Перрин. - Ты мне нужен. Прыгун! И, будто спрыгнув откуда-то сверху, на горной вершине возник седой волк. Это опасно! Ты был предупрежден. Юный Бык. Ты слишком молод. Слишком еще неопытен. - Мне нужно знать. Прыгун. Ты говорил, есть вещи, которые я должен был увидеть. Мне надо увидеть больше, больше узнать. - Он поколебался, подумав о Мэте, Эгвейн, Найнив и Илэйн. - Я видел сейчас здесь кое-что странное. Это реально? Ответ Прыгуна последовал не сразу, будто волк не понимал, стоит ли объяснять столь простые вещи или как это лучше сделать. Наконец ответ был дан. То, что реально, - нереально. То, что нереально. - реально. Плоть есть сон. и сны часто имеют плоть. - Это ни о чем мне не говорит, Прыгун. Я не понимаю. Волк посмотрел на Перрина так, будто тот признался, что не имеет понятия о том, насколько вода мокрая. - Ты утверждал: я должен что-то увидеть. Потом показал мне Ба'алзамона и Ланфир. - Клык-для-Душ, Лунная Охотница. - Почему ты показал их мне. Прыгун? Почему я должен был их увидеть? Настает Последняя Охота. В послании волка ощущались печаль и чувство неизбежности. Что должно случиться. то случится. - Я не понимаю! Последняя Охота? Что за Последняя Охота? Прыгун, сегодня вечером Серые Люди пытались меня убить. За тобой охотятся Неумершие? - Да! Серые Люди! За мной! И Гончая Тьмы крутилась у порога гостиницы. Я хочу знать, почему они за мной охотятся! Это Братья Тени! Прыгун весь подобрался, поглядывая то в одну, то в другую сторону, будто в ожидании нападения. Много времени прошло с тех пор, как мы видели Братьев Тени. Ты должен уходить. Юный Бык. Опасность велика. Берегись Братьев Тени! - Почему они преследуют меня. Прыгун? Ты ведь знаешь! Я же вижу, что знаешь! Беги. Юный Бык! Волк подпрыгнул, ударив юношу передними лапами в грудь. Перрин сорвался с каменной площадки в пустоту. Беги от Братьев Тени! Перрин падал, и ветер свистел у него в ушах. Прыгун и вершина горного пика стремительно удалялись. - Почему, Прыгун? - выкрикнул Перрин. - Я должен знать почему! Настает Последняя Охота! Перрин думал, что разобьется. Он знал это. Земля неслась ему навстречу, и он напрягся, приготовившись встретить последний удар, который... Перрин вздрогнул, проснулся и уставился на свечу, стоящую на маленьком столике рядом с кроватью. За окном сверкали вспышки молний, грохотал гром. - Что он имел в виду под Последней Охотой? - пробормотал Перрин. Я ведь не зажигал свечи! - Ты метался во сне и разговаривал сам с собой. Он подскочил на кровати и выругал себя за то, что не обратил внимания на витающий в комнате травяной аромат. Заринэ сидела на табурете по другую сторону столика со свечой, опершись локтем о колено и положив подбородок на кулак, и следила за ним. - Ты - та'верен. - Она произнесла это слово так, словно делала для себя зарубку на память. - Каменнолицый считает, что твои необычные глаза способны видеть то, что он сам заметить не может. Серые Люди хотят убить тебя. Ты путешествуешь с Айз Седай, со Стражем и с огир. Ты освобождаешь из клетки айильца и убиваешь Белоплащников. Кто ты, фермерский сынок? Уж не Возрожденный ли ты Дракон? - Она произнесла последние слова как распоследнюю нелепицу, которую только могла выдумать, но Перрин беспокойно заерзал. - Но кто бы ты ни был, здоровяк, волос у тебя на груди могло бы быть и поменьше. Ругаясь, он извернулся и натянул до подбородка одно из одеял. Свет, из-за нее я скоро запрыгаю, как лягушка на сковородке! Свечка слабо освещала лицо Заринэ. В тени Перрин не мог ясно разглядеть выражение ее лица, и лишь когда за окном сверкала молния и резкая голубоватая вспышка на миг озаряла комнату, он различал широкие скулы Заринэ и ее длинный нос. Внезапно он вспомнил, что Мин велела ему опасаться красивой женщины. Когда Перрин в одном из волчьих снов увидел Ланфир, он решил, что Мин имела в виду именно ее - да и трудно было женщине превзойти Ланфир красотой, - но та появлялась лишь в снах. Заринэ же находилась здесь, в комнате, пристально глядя на него своими темными раскосыми глазами и что-то, видимо, взвешивая в уме, о чем-то размышляя. - Что ты здесь делаешь? - спросил наконец Перрин. - Что тебе нужно? Кто ты? Она запрокинула голову и засмеялась: - Я Фэйли, фермерский сынок. Охотник за Рогом. А ты решил, что я - женщина твоих грез? Чего ты так дергаешься? Можно подумать, я тебя ущипнула. Прежде чем он успел подобрать слова для ответа, дверь с грохотом распахнулась и на пороге возникла Морейн, мрачная и бледная, как смерть. - Твои волчьи сны, Перрин, столь же истинны, как у Сновидиц. Отрекшиеся действительно на свободе, и один из них правит в Иллиане. ГЛАВА 44. Гонимые Перрин выбрался из постели и принялся одеваться, не особенно смущаясь присутствием Заринэ. Он и так понимал, " что нужно делать, но все же спросил Морейн: ; - Мы уходим? - Если ты не захочешь поближе познакомиться с Саммаэлем, - сухо ответила она. И, будто ставя точку ее словам, громыхнул гром, вспыхнула молния. На Заринэ Айз Седай и не взглянула. Заправляя рубашку в штаны, Перрин пожалел, что не успел надеть куртку и плащ. Когда было произнесено имя Отрекшегося, в комнате, казалось, мгновенно похолодало. Ба'алзамон - это совсем плохо, а теперь у нас имеется еще и Отрекшийся на свободе. Свет. какая теперь разница, найдем ли мы Ранда? Не слишком. ли поздно? Размышляя так, Перрин натягивал сапоги. Опоздали или нет, он был родом из Двуречья, а люди Двуречья известны своим упорством и сдаваться не привыкли. - Саммаэль? - слабым голосом спросила Заринэ. - Один из Отрекшихся правит... О Свет! - Ты еще не передумала и собираешься ехать с нами? - тихо спросила Морейн. - Здесь я тебя не оставлю, сейчас - ни за что, но я даю тебе последнюю возможность - ты можешь дать клятву, что наши пути разойдутся. Заринэ колебалась, и Перрин замер, так и не надев куртку. Ну кто же по доброй воле согласится странствовать с людьми, навлекшими на себя гнев одного из Отрекшихся. И сейчас она знала, чему они противостоят, пусть и не до конца. Если только у нее нет веской причины оставаться с нами. Каждый, кто услышал бы о вырвавшемся на волю Отрекшемся, вне всяких сомнений, не стал бы рассиживать и раздумывать, а тут же опрометью бросился бы в порт, сел на первое же судно, принадлежащее Морскому Народу, и умолил капитана отвезти его на ту сторону Айильской Пустыни. - Нет, - наконец вымолвила Заринэ, и Перрин с облегчением почувствовал, как гора свалилась с его плеч. - Нет, я не буду давать клятву идти другой дорогой. И мне все равно, приведете вы меня к Рогу Валир или нет. Даже тот, кто на самом деле отыщет Рог, не удостоится сказаний, как вы. Я думаю, Айз Седай, что легенды о вас будут рассказывать веками, и я хочу быть частью этих легенд. - Нет! - воскликнул Перрин. - В этом нет никакого смысла! Чего тебе надо? - У меня нет времени слушать перебранки, - прервала их Морейн. - В любой момент Лорд Бренд может узнать, что одна из Гончих Тьмы мертва. Можете быть уверены, он сразу поймет, что без Стража тут не обошлось, и начнет разыскивать Гайдина вместе с его Айз Седай. Вы намерены сидеть здесь до тех пор, пока он вас не обнаружил? Пошевеливайтесь, вы, глупые дети! Поторапливайтесь. И не успел Перрин и рта раскрыть, как она исчезла в коридоре. Заринэ немедля выбежала из комнаты, забыв о своей свече. Перрин поспешно собрал свои вещи и ринулся вниз по черной лестнице, на ходу застегивая пояс с топором. На лестнице он столкнулся с Лойалом. Огир одновременно пытался воткнуть в седельную сумку книгу в деревянном переплете и натянуть свой плащ. Перрин помог ему одеться, у дверей к ним присоединилась сбежавшая по лестнице Заринэ, и они втроем выкатились под потоки дождя. Ссутулившись под ливнем, Перрин побежал через темный двор на конюшню, даже не позаботившись накинуть капюшон. У нее должна быть еще какая-то причина. Только сумасшедшая полезет невесть куда, лишь бы попасть в сказания! До того как он влетел в конюшню, дождь пропитал его лохматую шевелюру, превратив ее в гладкую шапочку, облепившую ему голову. Морейн была уже там, ее плащ весь покрылся каплями дождя. Ниеда держала фонарь, в неярком свете которого Лан заканчивал седлать лошадей, среди которых оказался и незнакомый гнедой мерин, с еще более длинным носом, чем у Заринэ. - Я буду посылать голубей каждый день, - говорила полная хозяйка гостиницы. - Направь меня удача, никто не заподозрит меня! Даже Белоплащники отзываются обо мне с почтением. - Слушай меня, женщина! - сердито перебила ее Морейн. - Тот, о ком я говорю, - не Белоплащник и не Приспешник Тьмы! Ты должна бежать из этого города, и каждый, кто тебе дорог, должен уйти с тобой. Ты слушалась меня двенадцать лет. Подчинись и сейчас! Ниеда как-то неуверенно кивнула, чем вызвала бурю недовольства со стороны Морейн. - Гнедой твой, девочка, - сказал Заринэ Лан. - Залезай ему на спину. Если не умеешь ездить верхом, придется научиться по ходу дела. В противном случае - мое предложение все еще в силе. - Я уже ездила как-то на лошади, каменнолицый, так что справлюсь. - Опершись рукой на высокую луку, она легко вскочила в седло и принялась, обернувшись, приторачивать сзади свой узелок. - Что вы намерены делать, Морейн? - спросил Перрин, перебрасывая через спину Ходока седельные сумы. - Вы сказали, что он найдет меня. Но ведь он и так знает. Одни Серые Люди чего стоят... Ниеда рассмеялась, и он, поборов раздражение, стал гадать, как много она знает, хотя и утверждает, будто ни во что не верит. - Саммаэль не подсылал Серых Людей. - Морейн уселась на Алдиб, полная достоинства, с прямой спиной. Будто и не было никакой спешки. - Но Гончая Тьмы была от него. Я думаю, что шла она по моему следу. Он вряд ли послал за нами и то и другое. Кто-то хочет избавиться от тебя, но я думаю, Саммаэль даже не догадывается о твоем существовании. Пока что. Перрин так и застыл с одной ногой в стремени, глядя на Айз Седай, но та, казалось, была занята своей лошадью, которую ласково похлопывала по выгнутой холке, и, похоже, вовсе не собиралась рассеивать недоумение юноши. - Хорошо, что я пошел за тобой, - сказал Лан, на что Морейн громко фыркнула: - Я жалею, что ты не женщина, Гайдин. Тогда бы я послала тебя в Белую Башню послушницей, чтобы тебя там научили подчиняться. Лан приподнял бровь и дотронулся до рукояти своего меча, потом мягко прыгнул в седло. Айз Седай вздохнула: - Может статься, это и неплохо, что ты не всегда слушаешься. Иногда даже хорошо. Кроме того, не думаю, что Шириам и Суан Санчей, даже вместе, смогли бы научить тебя послушанию. - Я не понимаю, - сказал Перрин. Сколько всего наговорили, голова кругом идет. А я хочу получить ясные и понятные мне ответы на свои вопросы. Юноша в конце концов сел в седло, чтобы Морейн не смотрела на него сверху вниз - у нее и так достаточно преимуществ. - Если не Саммаэль послал Серых Людей, то кто же? Если Мурддраал или другой Отрекшийся... - Тут он чуть не задохнулся от волнения. ДРУГОЙ Отрекшийся! О Свет! - В общем, если кто-то послал их, то почему не сообщили ему? Они ведь все Приспешники Тьмы? И почему они охотятся за мной? Ведь это Ранд этот проклятый Возрожденный Дракон! Перрин вдруг услышал, как охнули Заринэ и Ниеда, и только тогда понял, что сорвалось у него с языка. Взор Морейн был подобен самой острой стали и, казалось, сейчас заживо снимет с него кожу. Мой проклятый вечно торопящийся язык! Надо же хоть иногда подумать, перед тем как говорить. Ему показалось, что впервые он потерял над собой контроль тогда, когда ощутил на себе изучающий взгляд Заринэ. Она и сейчас следила за ним, открыв рот. - Отныне ты связана с нами раз и навсегда, - повернулась к девушке-Охотнику Морейн. - Пути назад для тебя больше нет. И не будет. Заринэ, казалось, хотела что-то сказать, но боялась, однако Айз Седай уже отвернулась от нее: - Ниеда! Беги из Иллиана сегодня же вечером. Прямо сейчас! И держи язык за зубами, как не держала все эти годы. Иначе за все, что ты могла бы сказать, тебе его отрежут, и сделают это так быстро, что я даже не успею тебя разыскать. Суровый тон Айз Седай не оставлял сомнения в реальности грозящей опасности, и Ниеда кивнула, на этот раз уверенно и торопливо, явно опасаясь и того, что ей отрежут язык, и того, что ее потом отыщет Морейн. - А что касается тебя, Перрин... - Белая кобыла Айз Седай приблизилась к нему, и он отпрянул насколько мог. - Узор ткется разными нитями, и некоторые из них так же черны, как сама Тень. Поберегись, чтобы одна из них не задушила тебя. - Ее каблуки уперлись в бока Алдиб, и кобыла ринулась в дождь. Мандарб последовал за ней. Чтоб ты сгорела. Морейн! - подумал Перрин, скача за ними. Иногда я не понимаю, на чьей ты стороне. И он посмотрел на Заринэ, которая скакала на своей лошади рядом с ним так легко, будто родилась в седле. А на чьей стороне ты? Завеса дождя, обрушившаяся на улицы и каналы, поглотила путников, и, похоже, за ливнем никто не заметил, как уходил маленький отряд. Но из-за дождя лошади спотыкались во мгле о выбоины мостовой. К тому времени, когда всадники достигли Дамбы Маредо - широкой утрамбованной глинистой дороги, ведущей сквозь болото на север, - ливень начал ослабевать. Гром продолжал ворочаться в небе, но молнии сверкали далеко позади, где-то над морем. Перрин подумал, что удача слегка улыбается им: продолжительный дождь надежно прикрыл их отъезд, а ночь, похоже, будет ясной, благоприятствующей быстрой скачке. Едва он высказал эту мысль вслух, как Лан с сомнением покачал головой: - Гончие Тьмы как раз и предпочитают ясные лунные ночи, а дождь любят меньше всего. Хорошая гроза может вовсе сбить их со следа. Страж оказался провидцем: дождь перестал, превратившись в мелкую морось. Перрин услышал позади стоны Лойала. Дамба и болото кончились одновременно милях в двух от города, но дорога вела дальше, плавно забирая к востоку. Темный от туч вечер перешел в ночь, продолжал моросить дождь. Лошади Лана и Морейн уверенным шагом отмеряли мили дороги. Копыта разбрызгивали лужи на твердо утрамбованной земле. Луна сияла сквозь разрывы в облаках. Низкие поначалу холмы все более подымались по мере продвижения отряда, все чаще попадались деревья. Перрин подумал, что впереди, видимо, лес, но так и не решил, хорошо это или плохо. Лес укроет от погони, но и преследователям позволит незаметно подобраться вплотную к ним. Где-то далеко позади послышался слабый вой. Сначала Перрин решил, что это волк. Он даже удивился тому. что чуть не потянулся мысленно к волку, но тут же пресек свою попытку. Вой повторился, и Перрин понял, что волки тут ни при чем. В нескольких милях позади на зов ответили другие твари, это были жуткие вопли, напоминавшие о ночных кошмарах, кровь и смерть слышались в них. К его удивлению, Морейн и Лан замедлили бег своих лошадей. Айз Седай внимательно изучала окружающие их холмы. - Они далеко, - сказал Перрин. - Нас они не догонят, если мы продолжим скакать как скакали. - Это Гончие Тьмы? - пробормотала Заринэ. - Те самые Гончие Тьмы? А вы уверены, что это не Дикая Охота, Айз Седай? - Она самая, - ответила Морейн. - Это она и есть. - Ты никогда не убежишь от Гончих Тьмы, кузнец, - сказал Лан, - даже на самом быстром скакуне. Есть только один способ - встретиться с ними лицом к лицу и одолеть их, иначе они тебя настигнут. - Знаете, - произнес Лойал, - останься я в стеддинге, моя мать уже женила бы меня, и жил бы я среди книг, и это, поверьте, было бы неплохо. Не нужно было мне уходить во Внешний Мир. - Туда, - сказала Морейн, указывая на достаточно отдаленный безлесный высокий холм. Насколько видел Перрин, вокруг холма деревьев не было шагов на двести и дальше они росли редко. - Мы должны видеть, как они подходят. Тогда у нас будет шанс. Ужасные кличи Гончих Тьмы постепенно приближались, но время еще было. Теперь, когда Морейн выбрала место боя, Лан пришпорил Мандарба. Лошади карабкались вверх, подковы то стучали по утопленным в глине камням, то скользили в грязи. Перрину показалось, что многие камни слишком правильной формы, чтобы быть естественного происхождения. На вершине путники спешились и расположились возле низкого округлого валуна. Из-за туч вновь проглянула луна, и глазам Перрина предстало отшлифованное непогодой каменное лицо около двух шагов в ширину. Судя по длинным волосам, лицо было женским, а из-за дождя казалось, что женщина плачет. Морейн тоже спешилась и теперь всматривалась в ту сторону, откуда то и дело доносился вой. Она походила на статую, окутанную тенью и капюшоном, капли прошедшего дождя, отражая лунный свет, скатывались по ее дождевику. Лойал подвел свою лошадь к камню, осмотрел маску и ощупал, наклонившись ближе, ее черты. - Я думаю, что эта женщина - огир, - сказал он. - Но это не старый стеддинг, я почувствовал бы его. Да и вы тоже. И там бы мы были спасены от Отродий Тени. - На что вы там оба таращитесь? - спросила Заринэ, скосив глаза на камень. - Что это? Кто она? - Со времени Разлома возвысилось и пало много государств, - не оборачиваясь, заметила Морейн. - Некоторые оставили после себя только названия на пожелтевшей странице или линии на обрывке карты. Что оставим после себя мы? Леденящие кровь завывания раздались вновь, еще ближе. Перрин, прикинув в уме их скорость, подумал, что Лан был прав: лошадей Гончие Тьмы в конце концов догнали бы. Ждать оставалось недолго. - Огир, - сказал Лан, - вы с девушкой держите лошадей. - Заринэ пыталась было протестовать, но Страж уже бросил ей повод: - Твои ножи, девочка, здесь почти бесполезны. Даже это, - обнаженный клинок его меча сверкнул в лунном свете, - последняя надежда. Судя по голосам, их там не меньше десятка. Ваша задача - удерживать лошадей, чтобы они не разбежались, почуяв Гончих Тьмы. Даже Мандарбу не нравится этот запах. Если меч Стража бесполезен, стало быть, от топора Перрина тоже мало толку. При мысли об этом Перрин почувствовал некоторое облегчение; пусть это и Отродья Тени, ему не придется брать в руки топор. Юноша вытащил из-за подпруги Ходока свой лук без тетивы: - Может, это пригодится? - Попробуй, если хочешь, кузнец, - сказал Лан. - Легко Гончие Тьмы с жизнью не расстаются. Может, одну и убьешь. Перрин вытащил из поясной сумки новую тетиву, стараясь прикрыть ее от несильного дождичка. Покрытие из пчелиного воска было тонким, оно не могло защитить от длительного воздействия влаги. Уперев лук в землю между ног, он легко согнул его и закрепил петли тетивы в зазубринах на роговых концах лука. Выпрямившись, Перрин увидел Гончих Тьмы. Они мчались, быстротой бега не уступая скачущей галопом лошади, а завидев холм, прибавили еще. Десять огромных теней неслись в ночи, перелетая через поваленные деревья. Перрин вытянул из колчана стрелу с широким наконечником, наложил ее на тетиву, но лука не натянул. В Эмондовом Лугу он был далеко не лучшим стрелком, хотя среди молодежи уступал только Ранду. Он решил стрелять, когда до Гончих Тьмы останется примерно триста шагов. Болван! В лучшие времена ты с такого расстояния поражал лишь неподвижную цель. Но ждать некогда, слишком уж быстро они бегут... Шагнув ближе к Морейн, Перрин поднял свой лук. Нужно лишь представить, что та бегущая тень - большая собака. Он натянул тетиву так, что оперение стрелы - гусиное перо - почти коснулось уха, и отпустил. Он был уверен, что стрела вонзилась в ближайшую тень, но результатом попадания было лишь злобное рычание. Не получится. Они приближаются слишком быстро! А сам уже натягивал лук для следующего выстрела. Почему ты бездействуешь, Морейн? Перрин уже различал сверкание серебристых глаз Гончих Тьмы и их поблескивающие зубы, будто выкованные из закаленной стали. Ростом с небольшого пони, черные, как сама ночь, они неслись к Перрину, не издавая теперь ни единого звука, жаждущие только одного - убивать. Ветер донес запах, похожий на вонь жженой серы, лошади, даже боевой конь Лана, испуганно заржали. Чтоб тебе сгореть, Айз Седай! Да сделай же что-нибудь! Перрин снова выпустил стрелу. Ближайшая Гончая Тьмы споткнулась, но продолжила бег. Они смертны! Он выстрелил еще раз, и вожак стаи полетел кувырком, встал, пошатываясь, на ноги, снова упал, но когда он окончательно замер, Перрина охватило отчаяние. Одна убита, но остальные девять уже успели покрыть две трети расстояния до обороняющихся. Казалось, они бежали даже быстрее, чем раньше, подобно теням, плывущим над землей. Еще одну стрелу, пожалуй, я успею выпустить, а потом придется работать топором. Ну же. Айз Седай! Чтоб ты сгорела! Перрин снова натянул лук. - Пора, - произнесла Морейн, когда его стрела, свистнув, исчезла в темноте. Воздух между руками Айз Седай вспыхнул и устремился навстречу Гончим Тьмы, раздвигая мрак. Лошади ржали, пытаясь вырвать поводья из рук. Перрин прикрыл глаза ладонью, стараясь уберечь их от нестерпимого света и такого жара, будто распахнулся кузнечный горн. Нежданный полдень озарил мрак, и тут же свет исчез. Когда Перрин оторвал ладонь от лица, перед его глазами, куда бы он ни посмотрел, дрожали цветные пятна и висел серебристый отблеск огненной черты. Там, где еще недавно мчались Гончие Тьмы, клубилась над землей ночная мгла да накрапывал мелкий дождь, движущиеся тени отбрасывали лишь облака, временами застилавшие луну. - Что это было? - хрипло спросил Перрин. Я думал, она обдаст их пламенем или вызовет молнию, но такое... Морейн опять смотрела в сторону Иллиана, будто старалась что-то разглядеть сквозь разделяющие ее и город мили и ночь. - Может быть, он не видел, - сказала она сама себе. - Город далеко, и если он не следил специально, то мог и не заметить. - Кто? Саммаэль? - спросила Заринэ; ее голос слегка дрожал. - Но вы говорили, что он в Иллиане! Так как он мог видеть то, что происходило здесь? И что вы сделали? - Нечто запрещенное, - холодно ответила Морейн. - Запрещенное зароками, такими же важными, как Три Клятвы. - Она взяла поводья Алдиб из рук девушки и потрепала кобылу по шее, успокаивая ее. - Нечто не использовавшееся почти две тысячи лет. Нечто такое, за одно лишь знание чего меня могут наказать усмирением. - Может быть... - приглушенно громыхнул голос Лойала, - может быть, нам лучше уйти? Вдруг они тут еще есть? - Нет, не думаю, - сказала Айз Седай, садясь на лошадь. - Он не стал бы выпускать сразу две стаи, даже будь они у него: собаки передрались бы между собой вместо того, чтобы преследовать добычу. И по-моему, не мы - его главная дичь, иначе он бы пришел сам. Мы лишь... досадная помеха. Так мне кажется. - Морейн говорила спокойно, но было ясно, что ей неприятно, что кто-то настолько не считается с ней. - Так, мелочь, мимоходом сунутая в ягдташ, если попутная добыча не станет трепыхаться. Но оставаться тут действительно нет смысла. мы находимся к нему ближе, чем надо бы. - Ранд? - вдруг осенило Перрина. Он почувствовал, что Заринэ потянулась вперед, чтобы лучше слышать. - Раз он охотится не за нами, значит - за Рандом? - Может быть, - сказала Морейн. - А может, и за Мэтом. Не забывай - он тоже та верен, и именно он трубил в Рог Валир. Заринэ чуть не задохнулась: - Он трубил в него? Кто-то его уже нашел? Айз Седай не обратила на девушку никакого внимания, наклонившись в седле, она взглянула на Перрина, прямо в темный блеск его золотых глаз: - Опять я не поспеваю за событиями. И мне это не нравится. И тебе это должно не нравиться. Если события опережают меня, то они могут растоптать вас. а вместе с вами и весь остальной мир. - До Тира еще много лиг, - сказал Лан. Он уже сидел в седле. - Предложение огир весьма дельное. Морейн выпрямилась и каблуками легко тронула бока кобылы. Айз Седай уже была на середине откоса холма, когда Перрин наконец сообразил, что пора разобрать лук и взяться за поводья Ходока, которые терпеливо держал Лойал. Чтоб тебе сгореть, Морейн! Я и без тебя найду кое- какие ответы. Откинувшись на поваленное дерево, Мэт всем телом впитывал приятное тепло походного костра. Три дня назад дожди сдвинулись к югу, но даже сейчас, когда пламя весело танцевало перед ним, он чувствовал сырость в воздухе. Мэт с интересом разглядывал маленький залитый воском цилиндрик, который держал в руке. Том был поглощен настройкой своей арфы, бурча под нос о сырости и о погоде, и на Мэта не смотрел. Вокруг в темных зарослях верещали сверчки. Застигнутые заходом солнца в пути, на приличном расстоянии от жилья, они выбрали для ночлега эту рощицу в стороне от дороги. Дважды в предыдущие вечера Том с Мэтом пытались снять на ночь комнату, и дважды эти попытки оборачивались тем, что фермеры спускали на путников собак. Мэт вынул из ножен на поясе нож и замер в нерешительности. Немножко удачи. Она говорила, что фейерверк взрывается не всегда, а только иногда. Вдруг повезет. Осторожно, как только мог, он взрезал трубочку вдоль по всей длине. Как он и предполагал, это была именно трубка, причем из бумаги - дома, когда запускали фейерверки, Мэт с ребятами находил потом бумажные обрывки. Точно, трубка из многих слоев бумаги, а то, что находилось внутри, выглядело как сухая земля или раскрошенная глина, вернее, это были крошечные серо- черные зернышки или камешки, вкрапленные в нечто вроде очень мелкого песка. Мэт переложил все это к себе на ладонь и осторожно потрогал пальцем. Интересно, как эти зернышки могут взрываться? - Испепели меня Свет! - заорал вдруг Том, засовывая арфу в футляр, будто пытаясь уберечь ее от того, что лежало на ладони у Мэта. - Считаешь, что мы зажились на этом свете? Ведь эти штуки, как ты слышал, от воздуха взрываются в десять раз сильнее, чем от огня! С фейерверками шутки плохи! Они где-то сродни тому, что делают Айз Седай, парень! - Может быть, - ответил Мэт. - Но Алудра не показалась мне похожей на Айз Седай. Раньше я думал, что часы мастера ал'Вира - тоже дело рук Айз Седай. А потом увидел однажды их крышку открытой, а внутри - уйма металлических деталек. - Припомнив тот случай, - Мэт поежился. Первой застигла его на месте преступления госпожа ал'Вир, а следом за ней сразу явились Мудрая, его отец и мэр, и все они отказывались верить, что он хотел всего лишь одним глазком посмотреть, что там внутри. А я легко мог бы сложить все обратно - Мне кажется, даже Перрин способен был их смастерить, выковав всякие там колесики, пружинки и прочее, чего я не знаю. - Что было бы, парень, весьма удивительно, - сухо произнес Том. - Любой, даже плохой часовщик - человек весьма богатый. И зарабатывает своим трудом. Но часы обычно не взрываются прямо тебе в лицо! - И он не взорвется! Теперь это бесполезный мусор! - И Мэт бросил распотрошенный фейерверк в костер, невзирая на крик ужаса, который издал Том. Зернышки сверкнули крохотными вспышками, испустив едкий дым. - Нет, ты и впрямь решил нас в гроб вогнать! - Нетвердый голос Тома крепчал и звенел по мере продолжения реплики. - Если я решу, что мне надоела жизнь, то по прибытии в Кэймлин отправлюсь в Королевский Дворец и ущипну Моргейз! - Длинные усы менестреля подрагивали. - И впредь не смей больше так делать! - Но оно же не взорвалось. - Мэт, нахмурившись, глядел в огонь. Он запустил руку в сверток промасленной материи, который лежал за стволом, и вытянул оттуда следующий фейерверк, размером побольше. - Интересно, а почему не бабахнуло? - Плевать мне, почему не бабахнуло! Не вздумай еще раз так сделать! Мэт посмотрел на Тома и рассмеялся: - Кончай трястись. Том. Ничего страшного нет. Не бойся. Я теперь знаю, что у них внутри. По крайней мере, знаю, на что оно похоже, но... Ладно, не кричи. Я больше не буду резать фейерверки. Том. Можно придумать и кое-что поинтереснее. - Я и не боюсь, ясно тебе, свинопас ты грязноногий! - с подчеркнутым достоинством произнес Том. - Меня трясет от ярости, поскольку мне приходится путешествовать с остолопом, у которого козлиные мозги и который готов укокошить нас обоих только потому, что не думает ни о чем, кроме своего собственного... - Ха! Костер! Мэт с Томом переглянулись, так как только теперь услышали приближающийся стук лошадиных копыт. Для обычного честного путника время было слишком позднее. Впрочем, Гвардия Королевы хорошо охраняла дороги вблизи Кэймлина, да и четверо всадников, выехавших в свет костра, не походили на грабителей. Среди них была женщина. Мужчины в длинных плащах, очевидно, были ее слугами, а сама она была миловидна и голубоглаза. Мэт успел рассмотреть золотое колье, серое шелковое платье с просторным капюшоном. Мужчины спешились. Один принял поводья лошади, на которой ехала женщина, другой придержал ей стремя. Направившись к костру и снимая перчатки, женщина улыбнулась Мэту: - Боюсь, нас застигла в пути ночь, молодой господин, - сказала она, - и я решилась побеспокоить вас, чтобы узнать, как нам доехать до ближайшей гостиницы, если вы можете указать ее. Мэт заулыбался и начал подниматься. Но не успел он выпрямить ноги, как услышал бормотание одного из мужчин и увидел, что другой вытаскивает из-под плаща взведенный арбалет, заряженный тяжелым болтом. - Убей его, болван! - закричала женщина, и Мэт швырнул фейерверк в пламя и метнулся к своему посоху. Последовали яркая вспышка и громкий хлопок. - Айз Седай! - завопил мужчина. - Это фейерверк, придурок! - крикнула женщина. А Мэт перекатился по земле и вскочил на ноги уже с посохом в руке; он еще успел увидеть арбалетный болт, торчащий из бревна почти в том месте, где он сидел, и падающего стрелка, из груди которого торчала рукоятка одного из ножей Тома. Больше он ничего разглядеть не успел, так как двое мужчин бросились мимо костерка к нему, на бегу вытаскивая мечи. Один тут же споткнулся и, выронив меч, начал оседать на камни лицом вниз, пытаясь дотянуться рукой до торчащего из спины ножа. Другой не заметил, как свалился сотоварищ, и продолжил нападение, видимо, рассчитывая, что противнику придется иметь дело с двумя атакующими. И сделал выпад мечом, целя Мэту в живот. Чувствуя почти что презрение к нападавшему, Мэт одним концом посоха ударил его по запястью, выбив меч, а другим с размаху врезал ему по лбу. Глаза мечника закатились, и он мешком рухнул на землю. Краешком глаза Мэт заметил, что женщина тоже двинулась к нему, и наставил на нее палец, как будто это был кинжал: - Для воровки ты слишком хорошо одеваешься, женщина! Сядь и сиди, пока я не решу, что с тобой делать, иначе я... Женщину не меньше, чем Мэта, удивил нож, вдруг блеснувший из темноты и вонзившийся ей в горло. Расцветающим красным цветком полилась кровь. Юноша шагнул было вперед, словно собирался подхватить падающее тело, понимая, впрочем, что это бесполезно. Взвился длинный плащ, укрыв все, кроме лица женщины и рукояти Томова ножа. - Чтоб тебе сгореть, - пробормотал Мэт. - Чтоб тебе сгореть. Том Меррилин! Зачем женщину? Мы могли бы связать ее и сдать завтра в Кэймлине Королевской Гвардии. Свет! Да пусть бы она ушла! Без троих громил она бы никого не ограбила, а тот единственный, что остался в живых, не один день потратит на то, чтобы научиться смотреть прямо, и несколько месяцев не сможет взяться за меч! Чтоб ты сгорел. Том! Не было никакой нужды убивать ее! Менестрель, прихрамывая, подошел к лежащей женщине и ногой отбросил ее плащ. Возле ее руки сверкнул кинжал шириной с большой палец Мэта и длиной в две ее ладони. - Было бы лучше, парень, чтобы я подождал, когда она сунет тебе под ребро вот это? - Том выдернул свой нож и вытер лезвие о плащ покойницы. Мэт поймал себя на том, что нервно напевает песенку "Она носила маску, лицо под нею пряча", и оборвал себя. Юноша наклонился и надвинул на лицо женщины капюшон ее же плаща. - Нам лучше отправиться дальше, - сказал он тихо. - Я не намерен объясняться с гвардейцами Королевы, случись тут поблизости патруль. - Разве это ее одежда? - промолвил Том. - По-моему, нет! Должно быть, ограбили какую-нибудь купчиху или карету знатной дамы. - Голос Тома стал чуть мягче: - Если мы отправляемся, парень, тебе пора седлать свою лошадь. Мэт вздрогнул и отвел глаза от мертвого тела. - Да, так, наверное, будет лучше. Больше он на нее не взглянул. Насчет мужчин он был спокоен - никаких угрызений совести. По его мнению, мужчина, вставший на путь убийства и грабежа, вполне заслуживал смерти, когда его карта оказывалась бита. Он не всматривался в лица бандитов, но и не отводил глаза, если взгляд случайно падал на них. Но когда Мэт, оседлав коня и приторочив сзади к седлу свои пожитки, ногой нагребал землю на костер, взгляд его случайно остановился на грабителе, стрелявшем из арбалета. Было что-то знакомое в чертах его лица, на которое последние язычки пламени отбрасывали дрожащие тени. Удача, сказал Мэт про себя. Всегда везет. - Том, а арбалетчик был хорошим пловцом, - сказал он, вскарабкавшись в седло. - Что за чушь ты несешь? - Менестрель уже сидел на лошади и был более озабочен тем, каково придется в дороге его инструментам, чем достоинствами мертвеца. - Откуда ты знаешь? Может, он вообще плавать не умел? - Он доплыл до берега, спрыгнув с маленькой лодочки. С самой середины Эринин. Ну, той ночью. Тогда-то его удаче и пришел конец. Мэт еще раз проверил завязки на узле с фейерверками. Если этот болван решил, что кто-то из нас с Томом - Айз Седай, то представляю, что бы он подумал, взорвись фейерверки все разом. - Ты уверен, парень? Невероятно, чтобы это был тот же самый человек... Пожалуй, даже ты не поставил бы на такую ставку! - Уверен, Том. - Ну, держись, Илэйн. Я тебе шею сверну, как только доберусь до тебя. И Эгвейн с Найнив - тоже. - А это проклятое письмо я сбагрю с рук не позже чем через час после того, как мы прибудем в Кэймлин. - Скажу тебе, парень, ничего в этом письме нет. Я играл в Даэсс Дей'мар, когда был моложе, чем ты сейчас, так что опознаю любой шифр или код, даже если и не смогу прочесть послания. - Ну а я. Том, никогда не играл в твою Великую Игру, в твою проклятую Игру Домов, но знаю: меня преследуют и преследуют не из-за денег. Так настырно не охотятся даже за тем, кто везет с собой сундук золота, а у меня-то оно лишь в карманах! Значит, из-за письма. - Чтоб мне сгореть, но все мои беды от хорошеньких девушек! - Как тебе будет сегодня спаться, после всего этого? - Засну сном невинного младенца, парень, но если ты собираешься скакать, то поскакали. Лицо женщины с кинжалом в горле вновь встало перед мысленным взором Мэта. Тебе не повезло, красотка! - Поскакали! - яростно выкрикнул он. ГЛАВА 45. Кэймлин Воспоминания о Кэймлине у Мэта были смутные, и, когда они с Томом приблизились к городу, юноше показалось, что он никогда раньше здесь не был. Пустынная дорога с рассветом ожила: теперь их окружали другие всадники и пеший люд, а позади путников тянулись караваны купеческих фургонов - все направлялись в огромный город. Построенный на высоких холмах, Кэймлин казался таким же большим, как Тар Валон. Огромные крепостные стены - высотой пятьдесят футов, - сложенные из сероватого камня со сверкающими на солнце белыми и серебристыми прожилками, были увенчаны высокими круглыми башнями, на которых развевались красные знамена с белым львом Андора. А перед этими суровыми стенами раскинулся будто еще один город, кольцом обступивший стены, весь из красного кирпича и серого камня. Гостиницы вклинивались в ряды трех- и четырехэтажных домов, которые были так великолепны, что наверняка принадлежали очень богатым купцам. Возле лавок, под навесами, красовался разложенный на прилавках товар, разнообразный и пестрый. Теснились обширные склады без окон. Открытые рынки под красными и пурпурными черепичными крышами надвигались на дорогу с обеих сторон, мужчины и женщины громко кричали, зазывая покупателей; телята, овцы, козы, свиньи, загнанные в загоны, блеяли и мычали, утки и куры в клетках и корзинах кудахтали, еще больше усиливая всеобщий гвалт. И, вслушиваясь в этот разноголосый гомон слишком шумного города, Мэт вспомнил, что был здесь раньше. Сейчас Кэймлин звучал как гигантское пульсирующее сердце, перекачивающее богатство. Дорога упиралась в изогнутые аркой ворота двадцати футов высотой, открытые, но охраняемые гвардейцами королевы в красных мундирах и сверкающих кирасах. Они посмотрели на Тома и Мэта не более внимательно, чем на других. Даже посох, лежащий у Мэта поперек седла, не привлек внимания стражи. Гвардейцев беспокоило, казалось, лишь одно: чтобы люди проходили поскорее. И вот путники очутились наконец в черте города. Стройные башни здесь поднимались еще выше, чем на стенах при въезде в город, их сияющие купола сверкали белизной и золотом над запруженными людьми улицами. Сразу за воротами дорога раздваивалась на параллельные улицы, разделенные широким бульваром. Городские холмы поднимались, как ступени, к вершине, окруженной еще одной крепостной стеной, которая сияла подобно белой стене Тар Валона, с еще более высокими куполами и башнями за ней. Это был, как вспомнил Мэт, внутренний город, и на вершинах этих самых высоких холмов стоял Королевский дворец. - Ни одной лишней минуты ожидания, - пообещал Мэт своему спутнику. - Я сейчас же передам письмо по назначению. - Он взглянул на портшезы и экипажи, двигающиеся среди толпы, на лавки с изобилием выставленных товаров, вздохнул и проговорил: - В этом городе, Том, человек может заработать немного золота, если найдет место, где играют в кости или в карты. В картах Мэту не так везло, но в любом случае карточные игры оставались уделом немногих благородных или богачей. Надо бы найти, с кем сыграть. В ответ на его слова менестрель зевнул и завернулся в свой плащ, будто в одеяло. - Мы скакали всю ночь, парень, - сказал он. - Давай, по крайней мере, сначала где-нибудь перекусим. В "Благословении королевы" недурно кормят. - Он снова зевнул. - И кровати там мягкие. - Я помню об этом, - неторопливо ответил Мэт. Да, кое-что он помнил. Хозяин гостиницы был толстяком с седеющей головой, звали его мастер Гилл. Здесь-то Морейн и нагнала его и Ранда, когда они уже думали, что окончательно от нее освободились. Она и теперь где-то рыщет, продолжая свою игру с Рандом. Но это не имеет ко мне никакого отношения. Меня это не касается! - Вот там. Том, мы с тобой и встретимся. Я говорил, что избавлюсь от этого письма через час после приезда, и намерен так и поступить. А ты пока располагайся. Том кивнул, повернул свою лошадь и, зевая, бросил через плечо: - Не заблудись, парень! Кэймлин - город большой. И богатый. Мэт пнул коня пятками и двинулся по запруженной народом улице. Заблудиться! Я сумею отыскать дорогу, будь она проклята. Болезнь Мэта словно стерла часть его памяти. Он вспомнил гостиницу, взглянув на нее, - верхние ее этажи виднелись издалека. Помнил он и вывеску, поскрипывающую на ветру. Но какую-нибудь другую знакомую деталь, которую можно увидеть с этого места, юноше припомнить не удавалось. Сто шагов, пройденных по улице, внезапно оживляли ее в памяти, в то время как события, происшедшие раньше или позднее его давней прогулки, оставались загадкой, скрытой от него, точно игральные кости, еще не выброшенные из стаканчика на стол. Но даже, со своей дырявой памятью Мэт был уверен, что никогда не бывал во Внутреннем Городе или в Королевском дворце. Такого я бы не забыл! И все же ему незачем было вспоминать дорогу туда. Улицы Нового Города - это название внезапно подсказала память, - той части, что существовала менее двух тысяч лет, разбегались во всех направлениях, но главные бульвары вели во внутренний город. Гвардейцы у ворот никого не останавливали. За белой стеной стояли здания, которые были бы уместны и в Тар Валоне. Плавно изгибающиеся улицы взбирались на холмы, где высились стройные башни; их стены, отделанные плитками, вспыхивали под солнцем множеством цветов и оттенков. С улиц открывался вид на сады и парки, разбитые так искусно, что сверху они казались гигантским причудливым рисунком, или же глазам представала панорама всего города и даже холмистых равнин и лесов далеко за городской чертой. Не имело никакого значения, по какой улице путник намеревался ехать. Они все закручивались спиралью к тому, что он искал, - Королевскому дворцу Андора. И очень скоро Мэт уже пересекал огромную овальную площадь перед Дворцом Андора, направляясь к его высоким вызолоченным воротам. Белоснежный Дворец Андора наверняка оказался бы как нельзя к месту в Тар Валоне и дополнил бы прочие его чудеса, столь великолепны были тонкие башни и золотые купола, сверкающие на солнце, высокие балконы с ажурной каменной резьбой. Золотой лист на одном таком куполе мог бы обеспечить Мэту шикарную жизнь в течение целого года. На площади было немноголюдно, как будто она предназначалась только для великих событий. Дюжина гвардейцев стояла перед закрытыми воротами, у всех поперек сверкающих кирас висели луки. Лица солдат скрывали стальные решетки начищенных шлемов. Плотный офицер в красном плаще, откинутом с одного плеча, чтобы все видели узел золотого галуна, прохаживался туда-сюда вдоль строя и разглядывал каждого солдата, словно отыскивая на форме малейший след ржавчины или пыли. Мэт натянул повод и нацепил на лицо улыбку: - Доброго вам утра, капитан. Офицер повернулся и уставился на него сквозь решетку забрала. Глубоко посаженные глаза смотрели на Мэта не мигая, капитан напомнил ему толстенькую крысу в клетке. Мужчина оказался старше, чем ожидал юноша, - пожалуй, уже в таком возрасте, чтобы иметь не один-единственный узел ранга, - и скорее жирный, чем плотный. - Чего тебе, фермер? - грубо отозвался офицер на приветствие. Мэт вздохнул глубже. Сделай все как. следует. Произведи впечатление на этого дурака, чтобы он не заставил тебя ждать весь день. Я не хочу махать бумагой Амерлин везде и всюду, чтобы меня не гнали прочь пинками. - Я из Тар Валона, из Белой Башни, я доставил письмо от... - Ты из Тар Валона, фермер? - Брюхо жирного офицера заколыхалось, когда он захохотал, затем смех оборвался, как отрезанный ножом, и гвардеец зверем поглядел на Мэта: - Нам ни к чему письма из Тар Валона, если такая гадость у тебя, злодея, и имеется! Наша добрая королева - да осияет ее Свет! - не желает слышать никаких известий из Тар Валона до тех пор, пока к ней не вернется Дочь- Наследница. Я в жизни не слыхал про гонца из Белой Башни в одежке, как у сельского жителя. Ясно, что ты замыслил какую-то хитрость. Может, надеешься, что тебе дадут несколько монет, если ты придешь и объявишь о каком-то письме Но считай себя счастливчиком, если не кончишь в тюремной камере. А если ты из Тар Валона, то отправляйся обратно и передай Башне, чтобы она вернула Дочь- Наследницу до того, как мы придем и заберем ее. Но если ты, мошенник, охотишься за серебром, то убирайся с глаз долой, пока я не отколотил тебя так, что будешь помнить до конца своих дней! Убирайся на все четыре стороны, полудурок! Прочь отсюда! С самого начала Мэт пытался вставить хоть слово в этот злобный поток. И теперь юноша быстро проговорил - Письмо от нее, офицер. Оно от... Но толстяк опять заорал: - Я что, не велел тебе убираться вон, негодяй? - Его лицо стало почти таким же красным, как мундир. - Проваливай с глаз долой, ты, подонок из сточной канавы! Если не уберешься, пока я считаю до десяти, я арестую тебя за то, что ты оскверняешь площадь перед дворцом своим присутствием! Раз! Два!.. - А ты до скольки считать-то умеешь, жирный дурак? - огрызнулся Мэт. - Говорю тебе, письмо послала Илэйн... - Стража! - Лицо офицера стало багровым. - Взять этого человека, он - Приспешник Тьмы! Несколько мгновений Мэт колебался, уверенный, что никто не воспримет это обвинение всерьез, но гвардейцы в красных мундирах ринулись к нему, все двенадцать в кирасах и шлемах, и Мэт, вонзив каблуки в бока своей лошади, галопом помчался прочь, преследуемый криками толстого офицера. Мерин был далеко не рысак, но пеших он оставил позади достаточно легко. Прохожие отпрыгивали с пути и жались к стенам домов на изгибающихся улицах, потрясая кулаками и выкрикивая вдогонку Мэту не меньше проклятий, чем офицер-гвардеец. Дурак., подумал юноша, имея в виду толстяка-офицера, затем повторил это слово, только о самом себе. Все, что надо было сделать. - это назвать ее проклятое имя с самого начала. "Илэйн, Дочь-Наследница Андора, посылает это письмо своей матери, Королеве Моргейз". Свет. кому бы в голову пришло, что они так думают нынче о Тар Валоне. По прошлому посещению Кэймлина Мэт запомнил, что в глазах гвардии Белая Башня и Айз Седай стояли лишь ступенькой ниже Королевы Моргейз. Чтоб ей сгореть, Илэйн могла бы сказать мне, раз отношение изменилось. И нехотя добавил: Вообще-то я и сам мог кое о чем ее спросить. Подъезжая к изогнутой арке ворот, ведущих в Новый Город, всадник перешел на шаг. Он был совершенно уверен, что гвардейцы, охранявшие дворец, больше не преследуют его, поэтому не стоит привлекать к себе внимание тех, кто сторожит эти ворота, пронесшись мимо них галопом, тем более что солдаты смотрели на него так же безучастно, как в первый раз. Проезжая под сводом широкой арки, Мэт улыбнулся и чуть было не повернул обратно. Он вдруг вспомнил кое-что, и у него появилась идея, которая очень ему понравилась, гораздо больше, чем первоначальное решение попасть во дворец через ворота. А если охранять их будет этот жирный солдафон, тем лучше. Разыскивая "Благословение королевы", юноша дважды заблудился, но нашел наконец вывеску; на ней был изображен мужчина, преклонивший колени перед возложившей руку ему на голову женщиной с золотисто- рыжими волосами и в короне из золотых роз. Мэт обогнул широкое трехэтажное каменное строение с высокими окнами даже под самой красночерепичной крышей и въехал во двор конюшни, где парень с лошадиным лицом и в кожаной жилетке, которая была немногим грубее его собственной кожи, принял у него поводья. Юноше показалось, что он вспомнил этого парня. Да, это Рами. - Давненько не виделись, Рами, - сказал он и бросил парню серебряную марку. - Ты ведь помнишь меня, а? - Не могу сказать, как я... - начал было Рами, но тут заметил вместо привычной ему меди серебряный блеск Он кашлянул. - Да, конечно, я помню, молодой господин. Простите меня! Вылетело из головы. Людей я плохо запоминаю. А вот лошадей много лучше. Лошадей я знаю очень хорошо. Прекрасное животное, молодой господин! Я позабочусь о нем, будьте уверены. - Он пробормотал все это быстро, без пауз, и Мэт не смог ввернуть ни единого слова; потом Рами так поспешно увел мерина в конюшню, что юноша не успел напомнить ему свое имя. С кислой миной Мэт сунул под мышку толстую связку с фейерверками и взвалил на плечи остальные свои пожитки. Да этот малый не отличит меня от ногтя Ястребиного Крыла. Коренастый мускулистый мужчина сидел на перевернутом бочонке рядом с дверью кухни, ласково почесывая за ухом черно-белого кота, свернувшегося у него на коленях. Не прекращая ни на секунду своего занятия, мужчина изучал Мэта, глядя на него из-под тяжелых век, особенно внимательно он ощупал взором боевой посох на его плече. Мэту казалось, что он помнит этого человека, но вот имя его напрочь забыл. Юноша ничего не сказал, открывая дверь, мужчина тоже промолчал. Совсем необязательно, чтобы меня помнили. Может, эти проклятые Айз Седай каждый день являются сюда и уводят постояльцев. На кухне два помощника повара и три судомойки носились между печами и вертелами, руководимые пухлой женщиной; ее волосы были собраны в пучок, а деревянная ложка в ее руке служила указующим перстом Мэт помнил эту полную женщину. Колин - что за имя для такой крупной женщины! - но все звали ее просто поварихой. Ну, повариха, - объявил он, - и года не прошло, как я вернулся. Она недолго разглядывала его, затем кивнула: - Я помню тебя. - Мэт ухмыльнулся. - Ты ведь был с тем молодым принцем? - Помолчав, она продолжала: - Он был так похож на Тигрейн, да осияет Свет ее память! Ты у него служишь, наверное? Значит, он возвращается, этот молодой принц? - Нет! - кратко ответил он. Прину,! О Свет! - По-моему, вряд ли он скоро тут появится, и не уверен, что вам понравилось бы его возвращение. Она запротестовала, причитая, какой великолепный, красивый молодой человек этот принц. Чтоб мне сгореть, если найдется женщина, которая не сходила бы с ума по Ранду и не смотрела телячьими глазами при упоминании его проклятого имени! Она бы дико завизжала, узнав, кто он такой! Но Мэт прервал восторженные воспоминания толстухи: - А мастер Гилл здесь? А Том Меррилин? - В библиотеке оба, - ответила она, насмешливо фыркнув. - Ты передай Базелу Гиллу, когда его увидишь, что надо бы прочистить водостоки. И сегодня же, пусть имеет в виду! - Она заметила, что одна из ее помощниц жарит говядину, и, переваливаясь, направилась к ней: - Не так много аррата, дитя мое! Мясо будет слишком сладким, если ты положишь эту приправу слишком щедро. - Про Мэта она уже будто совсем забыла. Он покачал головой и пошел искать библиотеку, потому что не мог вспомнить, где она находилась. Молодой человек не мог вспомнить также, была ли Колин замужем за мастером Гиллом, но если учесть, что хорошая жена всегда дает указания своему мужу, то дело обстояло именно так. Хорошенькая служаночка с большими глазами хихикнула и указала юноше на коридор рядом с общим залом. Переступив порог библиотеки, Мэт замер на месте и вытаращил глаза. На полках, встроенных в стены, находилось по меньшей мере сотни три книг, множество книжек лежало и на столах. Он никогда раньше не видел такого количества томов, собранных в одном месте. На маленьком столике рядом с дверью Мэт заметил экземпляр "Странствий Джейина Далекоходившего" в кожаном переплете. Он давно хотел прочитать эту книжку. Ранд и Перрин частенько что-нибудь из нее рассказывали, но Мэту отчего-то никак не удавалось взяться за те книги, которые он намеревался прочитать. Розовощекий Базел Гилл и Том Меррилин сидели друг против друга за одним из столиков над доской для игры в камни и покуривали трубки, пуская голубыми клубами табачный дым. Пестрая кошка сидела на столе рядом с деревянным стаканчиком для костей и следила за игрой. Мэт сообразил, что его приятель уже получил комнату, судя по тому, что его плаща нигде не было видно. - А ты провернул все быстрее, чем я ожидал, - сказал Том сквозь зубы, не выпуская мундштука своей трубки. Он покручивал свой длинный белый ус, размышляя, где поставить следующий камень на пересекающихся линиях доски. - Базел, ты помнишь Мэта Коутона? - Помню, - отозвался тучный хозяин гостиницы, не отрывая взора от доски. - Помню, он был болен, когда последний раз гостил у нас. Надеюсь, юноша, теперь тебе лучше? - Да, мне лучше, - ответил Мэт. - И это все, что вы запомнили? Что я был болен - и все? Том сделал очередной ход, и мастер Гилл досадливо поморщился. Вытащив трубку изо рта, он ответил Мэту: - Принимая во внимание, с кем ты, юноша, отбыл, и учитывая нынешнее положение дел, может, оно и к лучшему, что я ничего больше не помню. - Айз Седай сейчас уже не в таком почете, да? - Мэт сложил свои вещи в большое кресло, а посох прислонил к его спинке. Сам же уселся в другое кресло, перекинув ногу через подлокотник. - Гвардейцы у дворца, кажется, думают, будто Белая Башня украла Илэйн. Том беспокойно покосился на связку с фейерверками, потом глянул на свою дымящуюся трубку, пробурчал что-то себе под нос и снова уставился на доску. - Вряд ли, - буркнул толстяк, - но весь город знает, что она исчезла из Белой Башни. Том говорит, она уже вернулась, но мы здесь не слышали ничего подобного. Возможно, Моргейз все известно, но каждый, вплоть до мальчишки- конюха, ходит на цыпочках, чтобы она ему голову не оторвала. Лорд Гейбрил удерживает ее от крайностей и не позволяет действительно отправить кого-нибудь к палачу, но я бы не взялся утверждать, что она никого не пошлет на плаху. И наверняка лорду Гейбрилу не удалось смягчить ее отношение к Белой Башне. По-моему, этим он только ухудшает ее настроение. - Моргейз завела себе нового советника, - сухо проговорил Том. - Гарету Брину он не понравился, поэтому Брина отправили в загородное имение следить, как его овцы отращивают шерсть. Базел, ты будешь ставить или нет? - Один момент. Том, один момент. Я хочу поставить куда надо. - Гилл снова сжал зубами чубук своей трубки и хмуро посмотрел на доску, пыхтя дымом. - Итак, у королевы теперь советник, который не любит Тар Валона, - понимающе произнес Мэт. - Ну, это объясняет поведение гвардейцев, когда я им сказал, откуда приехал. - Если ты им об этом сказал, - промолвил Гилл, - . то считай, тебе повезло, что удрал оттуда целым и невредимым, ведь наверняка там был кое-кто из новых людей. Гейбрил заменил половину гвардейцев в Кэймлине людьми по своему выбору, и, судя по всему, он ловкач, принимая во внимание, как недолго он здесь пробыл. Поговаривают, что Моргейз может выйти за него замуж. - Мастер Гилл положил камень на доску, но, покачав головой, взял его обратно. - Времена меняются. Люди меняются. По мне так слишком много перемен. Наверное, я старею. - Тебе не кажется, что мы оба состаримся раньше, чем ты камень поставишь? - пробурчал Том. Кошка потянулась и, крадучись, подошла к нему, требуя, чтобы ей погладили спинку. - Станешь весь день болтать, так хорошего хода вовсе не найдешь. Почему ты не соглашаешься признать свое поражение, Базел? - Я никогда не признаю поражений, - солидно ответил Гилл. - Я еще побью тебя. Том! - Он поставил белый камень на пересечение двух линий. - Вот увидишь! Том фыркнул. Взглянув на доску, Мэт решил, что шансов у Гилла немного. - Мне надо не попасться гвардейцам и вручить письмо Илэйн прямо в руки Моргейз, - сказал себе вслух Мэт. Да, держаться от них подальше. Особенно если они похожи на того жирного дурака. Свет, подумать только, он сказал им, что я Друг Темного! Или мне послышалось? - Так ты до сих пор не отдал письма? - рявкнул Том. - Мне казалось, ты хотел поскорей от него избавиться! - У тебя письмо от Дочери-Наследницы? - воскликнул Гилл. - Том, почему ты мне об этом не сказал? - Извини, Базел, - пробормотал менестрель. Он сердито глянул на Мэта из-под густых бровей и дунул в усы. - Парень думает, будто кто-то так и рыщет вокруг него и хочет убить его из-за этого письма, поэтому я решил позволить ему говорить то, что он хочет, и не больше. По-моему, теперь ему уже все равно. - А что за письмо? - спросил Гилл. - Она возвращается домой? И с ней Лорд Гавин? Надеюсь, оба они возвращаются. Я в самом деле слышал разговоры о войне с Тар Валоном, но сыщется ли где такой дурак, чтобы идти войной на Айз Седай? Ходят безумные слухи, дескать, Айз Седай поддерживают Лжедракона, появившегося где-то на западе, и используют Силу в качестве оружия. Но я сомневаюсь, что кого-то можно заставить воевать с ними, нет уж, увольте! - Вы женились на Колин? - спросил его Мэт, и мастер Гилл опять вздрогнул: - Да упаси меня Свет! Будь она моей женой, ты бы подумал, что гостиница принадлежит теперь ей!.. А какое это имеет отношение к письму Дочери-Наследницы? - Никакого, - ответил Мэт, - но вы так долго разглагольствовали, что, по-моему, забыли о собственных делах. - Гилл поперхнулся, а Том громко хохотнул. До того как хозяин гостиницы смог заговорить, Мэт поспешил добавить: - Письмо запечатано. О чем оно, Илэйн мне не сообщала. - Том искоса поглядывал на Мэта и поглаживал усы. Не думает же он, что я признаюсь, что мы вскрывали письмо? - Но я не думаю, что она решила сейчас вернуться. Она намерена стать Айз Седай. Так я считаю. Мэт рассказал Гиллу и Тому о своей попытке вручить письмо, опустив некоторые подробности, о которых им не нужно было знать, и сгладив пару острых моментов. - Новые люди, - определил Гилл. - Офицер, по крайней мере. Готов биться об заклад. Они не лучше разбойников, я имею в виду большинство из них, кроме некоторых, с вороватыми глазами. Ты, юноша, подожди до вечера, когда сменятся гвардейцы на воротах. Сразу же скажи им имя Дочери- Наследницы, и если новый офицер тоже окажется одним из людей Гейбрила, немного наклони голову. Треснут тебя по лбу, только и всего, зато у тебя не будет больше неприятностей. - Чтоб мне сгореть, если я так сделаю! Не стану глаза отводить или деру давать! Даже ради самой Моргейз! На этот раз я вообще не подойду к гвардейцам и на полет стрелы. По крайней, мере пока не узнаю точно, что наговорил про меня тот жирный индюк! Игроки уставились на него, будто Мэт у них на глазах помешался. - Как, Света ради, - спросил мастер Гилл, - ты собираешься войти в Королевский дворец, минуя гвардейцев? - Его глаза расширились, словно он что-то припомнил. - Свет, уж не собираешься ли ты... юноша, тебе понадобится везение самого Темного, чтобы жизни не лишиться! - Базел, о чем ты говоришь? Мэт, какую еще глупость ты удумал? - Я везучий, мастер Гилл, - сказал Мэт. - Приготовьте хорошую еду к моему возвращению. Поднявшись, он взял стаканчик и, крутанув, выбросил кости рядом с доской с расставленными камнями - на удачу. Пестрая кошка спрыгнула на пол и, выгнув спину, зашипела на Мэта. Пять костей остановились, каждая показывала по одному очку. Глаза Темного. - Это либо самый лучший бросок, либо самый худший, - заметил Гилл. - Все зависит от игры, в которую играешь, вот так-то. юноша, думаю, ты ввязался в опасную игру. Почему бы тебе не взять этот стаканчик с костями в общий зал и не потерять немного меди? Сдается мне, ты не прочь поиграть. А я прослежу за тем, чтобы письмо дошло до дворца благополучно. - Колин сказала, чтобы вы прочистили водостоки, - вспомнил Мэт и повернулся к Тому, в то время как хозяин все еще хлопал глазами и бормотал что-то себе под нос. Менестрелю Мэт сказал: - Похоже, ставки равные, получу ли я стрелу в бок, пытаясь вручить письмо, или нож в спину, ожидая и бездействуя. Шесть за выигрыш и полдюжины за проигрыш. Главное, Том, позаботься, чтобы меня ждал обед. - Юноша бросил на стол перед Гиллом золотую марку. - Мастер Гилл, пусть мои вещи отнесут в нашу комнату. Если за нее надо заплатить больше, вы получите деньги. Будьте осторожны с тем большим рулоном, он почему-то страшно пугает Тома. Когда Мэт, приосанившись, выходил из библиотеки, он расслышал, как мастер Гилл заметил Тому: - Я всегда думал, что этот паренек - большой шалопай. Откуда у него золото? Я всегда выигрывал, вот откуда, подумал Мэт мрачно. Сейчас мне нужно выиграть еще раз. и с поручением Илэйн - покончено. Это будет последнее, что от меня получит Белая Башня. Еще раз выиграть, и все. ГЛАВА 46. Послание из Тени Даже возвращаясь пешком во Внутренний Город, Мэт совершенно не был уверен, что его план сработает. Он должен сработать, если то, что узнал Мэт, было правдой. Но на истинность всего услышанного юноша положиться никак не мог. Он не пошел прямиком через овальную площадь перед дворцом, а бродил вокруг этого огромного сооружения по улицам, плавно огибавшим холмы. Золотые купола дворца, высокие и недоступные, сверкали на солнце, будто насмехаясь над юношей. Он обошел почти весь Внутренний Город и возвратился обратно к площади, когда вдруг увидел искомое. Крутой склон, густо пестрящий низкорослыми цветами, поднимался от мостовой к белой стене из грубого камня. Несколько ветвей лиственного дерева высовывались из-за гребня стены, и Мэт видел за ними кроны других деревьев в саду Королевского дворца. Стену построили так., чтобы она выглядела как скала, подумал он, а по другую сторону - сад. Может быть. Ранд и не врал. Быстро взглянув по сторонам, Мэт понял, что сейчас он один на этом участке изгибающейся улицы. Плавные повороты не позволяли видеть всю ее протяженность, поэтому надо было торопиться - какой- нибудь прохожий мог появиться в любой момент. Мэт полез вверх по склону на всех четырех конечностях, не обращая внимания на то, что его сапоги мяли и ломали красные и белые соцветия. Неотесанная, шероховатая поверхность стены была превосходной опорой, и Мэт легко продвигался вверх, цепляясь за впадины между камнями руками и уверенно ставя на выступы даже обутые в сапоги ноги. Беспечно с их стороны строить такие стены, подумал он, карабкаясь вверх. На мгновение это занятие вернуло его мысли к дому, к той вылазке, которую они с Рандом и Перрином предприняли за Песчаные Холмы, к подножию Гор Тумана. После возвращения в Эмондов Луг каждый, кто только мог, выдал им по первое число, а Мэту досталось больше всех, потому как все были убеждены, что это его идея. Но в течение целых трех дней друзья карабкались по скалам, спали под открытым небом и питались яйцами, разоряя гнезда краснохох-ликов, да толстыми серокрылыми куропатками, подбитыми стрелой или камнем из пращи. Да еще кроликами, которых ловили силками. Как же там было весело! Они смеялись, что нисколько не боятся, что запросто могли бы отыскать в горах сокровища. Из той экспедиции Мэт принес домой необычный камень, в который был каким-то образом вдавлен череп рыбы приличных размеров; и еще длинное, с белой опушкой перо снежного орла, и кусок белого камня величиной с ладонь, причем камень был будто вырезан в виде человеческого уха. Ранд и Перрин такого сходства не находили, но Тэм ал'Тор согласился с Мэтом и сказал, что сходство есть. Пальцы Мэта выскользнули из мелкой канавки, он потерял равновесие, "левая нога, сорвавшись с опоры, повисла в воздухе. Тяжело выдохнув, он сумел зацепиться за гребень стены и подтянулся. Потом полежал на стене, переводя дыхание. Если бы он упал, то летел бы недолго, но голову разбил бы наверняка. Дурак., вознесся умом в облака и чуть не угробился об эти камни. Все, о чем ты вспоминал, было очень давно. Скорее всего, мать уже выбросила все его находки. Оглядевшись напоследок и убедившись, что его никто не заметил, - изгиб улицы внизу был все еще пустынен, - Мэт спрыгнул в дворцовые владения. Это был большой сад с вьющимися меж газонов дорожками, мощенными каменными плитами, с множеством деревьев и виноградных лоз. густо оплетающих зеленые беседки и арки над дорожками. И везде цветы. Белые цветочки, усыпавшие персиковые деревья, белые и розовые - на яблонях. Розы всех мыслимых цветов и оттенков и ярко-золотые лики солнечника, пурпурные головки "Эмондовой славы" и множество других неведомых Мэту цветов. Были и такие цветы, каких, как думал юноша, вообще не существовало на свете. Эти цветы полыхали странными алыми и золотыми лепестками и походили на чудесных птиц. Другие ничем не отличались от подсолнухов, только их желтые головки имели в поперечнике фута два и более и стояли на подпорках, таких же высоких, как великан-огир. По плитам зашуршали сапоги, и Мэту пришлось скорчиться за кустом возле стены, а мимо него прошагали два гвардейца, мелькая длинными белыми воротниками, уложенными поверх кирас. Они даже не посмотрели в его сторону, и юноша усмехнулся про себя. Везение. Мне бы еще совсем немножко удачи, и они не увидят меня до тех пор, пока я не вручу это проклятое письмо Моргейз. Юноша пробирался через сад, точно тень. Заслышав шорох сапог, застывал за кустом или плотно прижимался к стволу - так он обычно подкрадывался к кролику. Мимо по дорожкам прошло еще две пары солдат, причем последняя - так близко от Мэта, что он, сделав два шага в их сторону, мог выскочить прямо перед ними. Когда стражники исчезли среди цветов и деревьев, Мэт сорвал темно-красный звездоцвет с волнистыми лепестками и, ухмыляясь, воткнул цветок себе в волосы. Это было так же весело, как таскать яблочные пироги в День Солнца, но забава эта много проще. Женщины всегда зорко следят за своей выпечкой, а глупые солдаты ни разу не оторвали глаз от каменных плит дорожки. Вскоре Мэт уперся в белую стену дворца и, отыскивая дверь, стал пробираться вдоль живой изгороди из цветных роз, укрепленной на рамах с перекладинами. Он скользил мимо широких арочных окон, возвышавшихся над его головой, но решил не забираться во дворец через окно, потому что, если поймают, объяснить этот поступок будет труднее, чем в том случае, если его застигнут в коридоре. Появились еще два солдата, они должны были пройти совсем рядом, почти в трех шагах от него, и Мэт словно окаменел. Из окна над его головой донеслись голоса - громко разговаривали двое мужчин. И он расслышал слова: - ... на их пути в Тир, великий господин. - Голос мужчины был испуганным и заискивающим. - Пусть они разрушат его планы, если смогут. - Этот голос звучал сильнее и глубже, голос принадлежал человеку, который привык командовать. - Так ему и надо, если три неопытные девчонки сумели обвести его вокруг пальца. Он всегда был дураком, так дураком и остался. О юноше есть какие-нибудь известия? Он единственный, кто способен погубить всех нас. - Нет, великий господин. Он пропал. Но, великий господин, одна из девушек - отродье Моргейз. Мэт повернул было на голоса, но тут же заставил себя замереть. Солдаты подходили все ближе, и вряд ли они станут безучастно взирать, как он ломится через густые заросли розовых кустов. Да пошевеливайтесь же. дурачье! Валите отсюда, чтоб мне разглядеть, кто же этот проклятый человек! Какую-то часть разговора Мэт пропустил. - ... был слишком нетерпелив, вновь обретя свободу, - говорил обладатель глубокого голоса. - Он никогда не понимал одного: чтобы обдумать, разработать самые лучшие планы, наконец, чтобы реализовать их, требуется время. А он желает в один день получить весь мир и Калландор в придачу. Да побери его Великий Повелитель! Он может схватить девчонку и попытаться как-нибудь использовать ее. А это повредит моим замыслам. - Как скажете, великий господин. Должен ли я отдать приказ, чтобы ее доставили из Тира? - Нет. Этот дурак воспримет все как ход против него, если узнает об этом. А кто может сказать, что ему еще взбредет в голову, за чем он еще следит, кроме меча? Позаботься, чтобы она умерла по-тихому. Комар. Пусть ее смерть не привлечет никакого внимания. - Говорящий громко засмеялся. - Для этих невежественных нерях из Башни наступят не лучшие времена, если они после исчезновения девушки не сумеют ее предъявить. Все складывается очень хорошо. Пусть это будет сделано быстро. Прежде чем он опередит нас и схватит ее сам. Пара солдат уже поравнялась с Мэтом. Он мысленно попытался заставить их пошустрее переставлять ноги. - Мне кажется, великий господин, - неуверенно проговорил другой мужчина, - все не так просто. Могут возникнуть затруднения... Мы знаем: она на пути в Тир; судно, на котором она находилась, было обнаружено у Арингилла, но все три женщины покинули его. Нам неизвестно, перебралась ли она на другое судно или же направилась на юг верхом. Уж коли она достигнет Тира, великий господин, ее будет нелегко найти. Может быть, если вы... - Неужели в мире остались одни идиоты? - резко оборвал говорящего властный голос. - Ты думаешь, я могу двинуться в Тир, чтобы об этом сразу же не узнал он? Я не намерен сражаться с ним - пока еще нет, слишком рано. Принеси мне голову девушки, Комар. Принеси мне головы всех троих - или станешь молить, чтобы я принял в расплату твою! - Да, великий господин. Все будет так, как вы скажете. Да. Да! Солдаты протопали мимо Мэта, ни разу не взглянув по сторонам. Мэт терпеливо ждал, когда исчезнут их спины, потом ухватился за широкий каменный подоконник, подтянулся немного и заглянул в окно. Юноша только скользнул взглядом по роскошному - за него наверняка дали бы толстый кошель серебра - обрамленному бахромой ковру из Тарабона, расстеленному на полу. Он успел заметить, как закрылась одна из широких резных дверей. Высокий широкоплечий мужчина с мощной грудью, обтянутой зеленым шелком богато украшенного серебряным шитьем кафтана, пристально смотрел на дверь темно-синими глазами. Его черная борода была коротко подстрижена, над подбородком поблескивала седина. Облик мужчины выдавал человека безжалостного, привыкшего отдавать приказы. - Да, великий господин, - произнес он неожиданно, и Мэт чуть было не разжал пальцы. Юноша подумал уже, что это и есть тот человек с глубоким голосом, но голос именно этого мужчины немногим ранее звучал испуганно и раболепно. Сейчас он говорил совсем другим тоном, и все же это был тот же голос. - Все будет так, как вы скажете, великий господин, - горько повторил он. - Я собственноручно отрежу головы трем девчонкам! Как только их настигну! Он решительным шагом вышел из комнаты, и Мэт осторожно опустился на землю. Несколько мгновений юноша сидел, скорчившись за рамой, увитой розами. Кто-то во дворце хотел смерти Илэйн, а заодно обрек на гибель и Найнив с Эгвейн. Да. зачем, во имя Света, они отправились в Тир? Он не хотел бы быть сейчас на их месте. Юноша извлек письмо Дочери-Наследницы из-под подкладки своей куртки и хмуро посмотрел на него. Может быть, имей он в руках это письмо, королева ему поверит? Мэт хорошо запомнил внешность одного из говоривших. Но времени отсиживаться в кустах не было. Нужно немедленно добиться встречи с Моргейз, тем более что бородатый может отправиться в Тир раньше, чем Мэт отыщет Моргейз. Но даже если она все узнает, нет никакой гарантии, что удастся остановить злоумышленника. Глубоко вздохнув, Мэт ужом пробрался между двух розовых кустов, поплатившись за это только несколькими занозами и ссадинами от шипов, и двинулся по каменным плитам вслед за солдатами. Он держал письмо Илэйн на виду, прямо перед собой, чтобы была ясно различима печать золотой лилии, и думал о том, что надо будет сказать в первую очередь. Когда он крался к дворцу, то и дело, как грибы после дождя, появлялись гвардейцы, но сейчас Мэт прошагал почти через весь сад и не увидел ни одного. Он миновал несколько дверей. Не очень-то осмотрительно было бы входить без разрешения - гвардейцы вполне могли сначала прескверно с ним обойтись, а уж потом выслушали бы. Но только Мэт начал подумывать, не открыть ли следующую дверь, как она распахнулась и появился молодой офицер без шлема и с одним золотым бантом на плече. Рука офицера молниеносно легла на рукоятку меча и обнажила сталь на целый фут, прежде чем Мэт успел сунуть ему под нос письмо. - Капитан, Илэйн, Дочь-Наследница, посылает это письмо своей матери, Королеве Моргейз! - Юноша держал послание так, чтобы лилия была хорошо видна офицеру. Темноглазый гвардеец быстро глянул по сторонам, словно остерегался кого-то, но при этом ни на миг не выпускал Мэта из виду. - Как ты проник сюда? - Офицер не обнажил меч целиком, но и не вложил его обратно в ножны. - Элбер на посту у главных ворот. Он дурак, но никому не позволит шататься по саду. - Это тот жирный балбес с крысиными глазками? - Мэт проклял свой язык, но офицер коротко кивнул, почти с улыбкой, однако ничуть не утратил бдительности и подозрительности. - Он так рассвирепел, когда узнал, что я - из Тар Валона, что не дал мне даже показать письмо или упомянуть имя Дочери-Наследницы. Да пригрозил, что арестует меня, если я не уберусь, поэтому пришлось влезть по стене. Я обещал, что вручу послание самой Королеве Моргейз, понимаете, капитан? Я обещал, а свои обещания я всегда выполняю. Видите печать? - Опять это проклятая стена, - пробормотал офицер. - Ее должны были выстроить раза в три выше! - Он разглядывал Мэта. - Лейтенант гвардии, а не капитан. Я лейтенант гвардейцев Талланвор. Да, я узнаю печать Дочери- Наследницы. - Его меч наконец скользнул обратно в ножны. Лейтенант протянул руку: - Дай мне письмо, и я передам его королеве. После этого я покажу тебе, как отсюда выбраться. Кое-кто будет не очень-то учтив, обнаружив тебя тут свободно разгуливающим. - Я обещал передать письмо из рук в руки, - ответил Мэт. Свет, никогда не думал, что мне не позволят вручить письмо королеве. - Я дал обещание самой Дочери- Наследнице! Рука Талланвора - юноша и заметить не успел - выхватила меч, и клинок коснулся шеи Мэта. - Я проведу тебя к королеве, селянин, - тихо сказал офицер. - Но знай: я снесу тебе голову, ты и моргнуть не успеешь, если осмелишься даже замыслить зло! Мэт нацепил на лицо свою лучшую усмешку. Слегка изогнутый клинок остро отточенным острием холодил шею. - Я законопослушный андорец, - ответил он, - и верный поданный королевы, да осияет ее Свет. Что ж, если б я пробыл здесь эту зиму, то наверняка отправился бы вслед за лордом Гейбрилом. Талланвор посмотрел на Мэта, плотно сжав губы, и в конце концов убрал меч. Юноша судорожно сглотнул, и ему захотелось ощупать свое горло, чтобы убедиться: пореза на коже нет. - Вынь цветок из волос, - усмехнулся Талланвор, вкладывая меч в ножны. - Ты что, явился сюда за женщинами ухаживать? Мэт вытащил звездоцвет из волос и последовал за офицером. Ну и дурак же я, воткнул цветок в волосы. Пора прекратить валять дурака. Нельзя было сказать, что он шел следом за Талланвором, поскольку тот не сводил с Мэта глаз, даже когда шагал впереди. В результате получилась довольно странная процессия: офицер шел сбоку и впереди, но вполоборота к Мэту на случай, если тот попытается что-либо предпринять. Со своей стороны, Мэт старался выглядеть невинным, как дитя, плещущееся в ванне. Ткачи по праву получили серебро за вытканные ими многоцветные гобелены, украшавшие стены; так же великолепны были и ковры, устилавшие полы из белой плитки даже в дворцовых коридорах. Золото и серебро сверкали повсюду, поблескивали узорами тарелки и блюда, чаши и кубки, стоявшие на ларцах и низких комодах из полированного дерева, которые были сделаны так же искусно, как и те, что Мэт видел в Белой Башне. Везде сновали слуги в красных ливреях с белыми воротниками и манжетами, и на груди у каждого красовался Белый Лев Андора. Мэт поймал себя на мысли о том, играет ли Королева Моргейз в кости. Идея. рожденная в голове, набитой шерстью! Королевы не бросают кости. Но когда я отдам ей письмо и сообщу, что кое-кто у нее во дворце собирается убить Илэйн. то, держу пари, она подарит мне толстый кошелек! Мэт позволил себе чуток помечтать, как хорошо быть лордом; безусловно, человек, раскрывший заговор злодеев, замышляющих погубить Дочь-Наследницу, может рассчитывать на такую награду. Талланвор вел юношу по бесконечным коридорам и через множество внутренних дворов, и Мэт уже засомневался, что сумеет найти обратную дорогу без посторонней помощи, когда вдруг в одном из двориков увидел кроме слуг еще кое-кого. Прогулочная дорожка, обрамленная колоннами, огибала двор, посреди которого голубел овальный пруд с белыми и желтыми рыбками, плавающими среди стеблей и листьев белоснежных лилий и кувшинок. Мужчины в ярких одеждах, вышитых серебром и золотом, и женщины в широких платьях, сшитых еще более искусно, прислуживали даме с золотисто-рыжими волосами, которая сидела на невысоком парапете, опоясывающем пруд, водя по воде тонкими пальцами и печально глядя на рыбок, поднимавшихся к ее руке в надежде получить корм. Кольцо Великого Змея украшало средний палец ее левой руки. Высокий смуглый мужчина стоял у нее за спиной, и красный шелк был почти не виден под золотыми листьями и завитками, вышитыми на его камзоле, но взор Мэта притягивала именно эта женщина. Ему не требовался ни венок из великолепно выкованных золотых роз на челе, ни вышитый по всей длине Львами Андора палантин поверх белого платья с красными разрезами, чтобы понять: перед ним Моргейз, Милостью Света Королева Андора, Протектор Королевства, Защитница Народа, Верховная Опора Дома Траканд. Она была похожа на Илэйн и так же красива, но такой будет повзрослевшая Илэйн в расцвете своего великолепия. Само присутствие этой подлинной королевы словно отодвигало любую другую женщину на задний план. Я бы станцевал с ней джигу и сорвал поцелуй при лунном свете, невзирая на возраст! Но Мэт осадил себя. Не забывай, кто она! Талланвор склонился перед владычицей на одно колено и оперся кулаком о белый камень дворика: - Моя королева, я привел посланника, у которого есть письмо от леди Илэйн. Мэт оглядел коленопреклоненного офицера, но сам удовлетворился лишь глубоким поклоном. - От Дочери-Наследницы... гм... моя королева! Кланяясь, он протянул письмо королеве так, чтобы желто-золотой воск печати был ей хорошо виден. Когда она прочтет письмо и узнает, что с Илэйн все в порядке, я выложу ей все. Моргейз посмотрела на Мэта своими синими-синими глазами. О Свет, только бы она оказалась в хорошем настроении! - Ты принес письмо от моей проказницы? - Ее голос был холоден, но таил отзвуки гнева, готового вот-вот излиться. - Это означает, что Илэйн по крайней мере жива. Где же она? - В Тар Валоне, моя королева, - схитрил Мэт. Свет, хотел бы я видеть поединок между ее взглядом и взором Амерлин! Подумав немного, он все-таки решил, что скорее не хотел бы стать тому свидетелем. - Во всяком случае, она была там, когда я уезжал. Моргейз нетерпеливо махнула рукой, и Талланвор поднялся, чтобы взять письмо у Мэта и передать его королеве. Секунду она смотрела из-под сдвинутых бровей на печать с лилией и тут же резким движением сломала ее. Что-то бормоча про себя, она читала письмо, качая головой над каждой строчкой. - Неужели она не могла написать больше. Ладно, посмотрим, так ли Илэйн придерживается этого... - Внезапно лицо ее просветлело. - Гейбрил, она уже поднялась до Принятой! Менее года в Башне, и уже на этой ступени! - Но улыбка исчезла так же внезапно, как и появилась, королева поджала