> Злата. Мало ли народу в Ленинграде живет?! Сердце?

Китаврасов. Пустяки, пройдет.

Злата (протягивая капли). Выпей. Выпей, тебе говорят! Не капризничай!

Китаврасов. Когда бы с вами снова...

Злата. А если не шутки, не юмор! Тебе что, неприятно?

Китаврасов. Жена твоего отца... Постой.

Злата. Неприятно прикасаться к... сестре? Это же пустяки, не так важно. У нас разные матери! И по документам...

Китаврасов. Что-то не укладывается.

Злата. Тебя Китаврасов усыновил. Тайна гарантируется законом.

Китаврасов. Моя мама была женою твоего отца. Я -- сын.

Злата. Еще и не таких историй сколько угодно кругом! Матери с сыновьями живут, отцы с дочерьми...

Китаврасов. А... а мой отец? Или подожди, кто же он тогда получается?

Злата. Отчим, Андрюшенька. Неужто все это для тебя так важно?

Китаврасов. Отойди!

Злата. Андрюша!

Китаврасов. Не трогай! Я не верю.

Злата (холодно). Напрасно.

Китаврасов. У тебя... у тебя нет доказательств.

Злата. Полная шкатулка.

Китаврасов. Отказываюсь верить!

Злата. Фотографии, письма. Надушенные. Через все шмоны пронес.

Китаврасов. Через все шмоны?

Злата. Княгиня полные десять лет, и потом, пока еще в ссылку к нему не приехала, каждые две недели писала.

Китаврасов. Какая княгиня?

Злата. Волконская. Или как там ее... Трубецкая.

Китаврасов. Ты о маме?

Злата. Пианистка. Декабристочка! А как появилась возможность, тут же и деру дала.

Китаврасов. Не смей! Не смей так о ней!

Злата. Сам просил доказательств. Да и свидетелей навалом: Хромых, Лотта -- она у них домработницею была...

Китаврасов. Лотта? Подожди. Постой.

Злата. И еще по селу десятка два свидетелей бродит.

Китаврасов (очень грубо). Подожди, я сказал!

Злата. Круто!

Китаврасов. Мне разобраться надо. Сынок?

Злата. Разбирайся. Как раз тем временем отец с Шухманом вернутся.

Китаврасов. Если мама была его женою...

Злата. Зарежут старичка и...

Китаврасов. Предположим чисто теоретически! Слышишь? Те-о-ре-ти-че-ски!

Злата. Слышу-слышу!

Китаврасов. Следовательно, она должна была от него уйти. Логично?

Злата. Она и ушла. С Китаврасовым.

Китаврасов. Или он ее -- бросить.

Злата. Ну, это вряд ли.

Китаврасов. Но чтобы уйти, чтобы бросить... Это ведь ссылка была, десять лет верности, ожидания.

Злата. Верности?

Китаврасов. Это ж не то, что разводятся сейчас.

Злата. Какой ты дурак.

Китаврасов. Тут должна быть чрезвычайная причина.

Злата. Чтоб не сказать грубее.

Китаврасов. Хочешь убедить, что твой бред правда? Тогда укажи причину! Укажи! Что ты мне шкатулку суешь?

Злата. Отпусти, ради Бога! Зачем ты так кричишь! Нервы у тебя никуда!

Китаврасов. Укажи!

Злата. Совсем у доброжелателей измучился.

Китаврасов. Укажи!

Злата. На меня-то, спрашиваю, чего орешь?

Китаврасов. Укажи причину!

Злата. Китаврасова раньше отпустили. Пока еще неизвестно было, произойдут ли реабилитации вообще.

Китаврасов. Но мама вольная была, вольная! Она и так могла уехать в любой момент! Просто не приезжать могла!

Злата. По консерватории стосковалась! По теплому сортиру.

Китаврасов. Моя-то мама?

Злата. В Москву, в Москву, в Москву!

Китаврасов. Тебе не стыдно?

Злата. Мне уже ничего не стыдно!

Китаврасов. Точно!

Злата. Влюбилась в Китаврадзе твоя мама!

Китаврасов. Она никогда не любила его, никогда!

Злата. Сам вот и разбирайся.

Китаврасов. Потому что причины -- нет!

Злата. А меня оставь в покое.

Китаврасов. Все вранье. Выдумка. Бред.

Злата. Открой крышку.

Китаврасов. Убери эту чертову шкатулку!

Злата. То-то, что убери.

Китаврасов. Ждала десять лет? Похоже. А потом ушла?.. Может, ее выгнали?

Злата. Никто ее не выгонял.

Китаврасов. Верно. Если б выгнали -- осталась бы одна. Без Китаврадзе.

Злата. Разве что застали на месте преступления. На этом, скажем, диване.

Китаврасов. Нет!

Злата. Нет так нет.

Китаврасов. Твой отец оскорбил ее, вот что!

Злата. Он и твой отец, милый.

Китаврасов. Не смей! Не смей называть меня милым! Я не Шухман!

Злата. Неужели? Ах, да! Ты -- Каховский.

Китаврасов. Полковник Каширского полка... Со знаменем в руках...

Злата. Что ты бормочешь?

Китаврасов. Почему ты не рассказала сразу?

Злата. Сам сто раз мог бы догадаться.

Китаврасов. Почему он молчал?

Злата. Если б хотел. Историк!

Китаврасов. Верно. Намеки были. Но я их истолковывал...

Злата. Коль уж родная мать не сочла нужным...

Китаврасов. Только маму не трогай!

Злата. Мне твоя мама с рожденья вот где сидит!

Китаврасов. Она не успела. Она просто не успела!

Злата. Дело и впрямь трудоемкое.

Китаврасов. Нам не пришлось встретиться, когда она умирала. Я тебе говорил!

Злата. А! Ты много чего говорил.

Китаврасов. Ты хотела воспользоваться моим незнанием. Дрянь! Дрянь!

Злата (устало, равнодушно). Вообще-то, когда ты появился, я была уверена, что ты в курсе. Я тебе Шопена специально играла.

Китаврасов. Зачем же ты мне все рассказала сейчас?

Злата. Ты позвал меня с собою.

Китаврасов. Куда?

Злата. За границу.

Китаврасов. Я?

Злата. Вызов пообещал прислать. Гостевой. Через нейтральных лиц. Допытывался, приеду ли.

Китаврасов. И приехала бы?

Злата. Это не имеет уже ровно никакого значения.

Китаврасов. Бесполезные ископаемые. Месторождение бесполезных...

Злата. Что?

Китаврасов. Действительно: историк! Точно, что самонадеянность.

Злата. У-гу.

Китаврасов (цитируя сам себя). Мои концепции построены строго на фактах... На каких фактах? Откуда мне их знать, если факты собственной биографии... Мифы, мифы, сплошные мифы!

Злата. Я тебе сразу говорила.

Китаврасов. Выходит, мои книжки не больше, чем...

Злата. Макулатура? Без сомнения!

Китаврасов. Как у отца. То есть... как у Китаврасова. Заведомо ложные измышления, порочащие...

Злата. Видишь, как тебе с доброжелателями повезло: кругом они правы!

Китаврасов. Опубликовал незрелые работы, не разобравшись, на чью мельницу... Что я буду делать в Париже?

Злата. Тосковать по доброжелателям.

Китаврасов. Злата, Злата!

Злата. Не надо, Андрюша, трогать меня.

Китаврасов. Сейчас тебе... неприятно?

Злата. Мне безразлично.

Китаврасов. Почему же тогда: не надо?

Злата. Потому что поезд ушел. Или, чтоб тебе было понятнее: улетел самолет.

Появляется Старик.

Что Хромых, папочка?

Старик. Хромых? А, Хромых! Оперируют. Возится твой доцент слишком долго.

Злата. Бедный старикашечка!

Старик. Откуда в тебе столько жестокости?

Злата. Наверное, папочка, от тебя. Не от мамы же.

Старик. Не от мамы.

Пауза.

Злата. Ну чего ты все мучишься, присматриваешься?

Старик. Присматриваюсь? К чему?

Злата. Спросил бы прямо. Не было у нас с ним ничего! Не было! Успокойся! Может, тебе простыни показать?

Старик. Злата!

Злата. Что -- Злата? Я что, не вижу, какой ты сюда вбежал?

Старик. Я не вбегал.

Злата. Не представляю, что за картины перед тобою в больнице вертелись? Это ж надо: не дождавшись конца операции!..

Старик. Я там и впрямь не помощник.

Злата. В окошко, небось, подглядывал: жаль, заледенело.

Старик. И не подглядывал никуда.

Злата. Что ты застать ожидал? Что, папочка?! Какие готовил слова?

Старик. Что ты несешь!

Злата. Сын мой! Это твоя сестра! Или патетичнее? Остановитесь, дети мои! -- вот это дети мои особенно хорошо! Великая кара падет на главы ваши!

Старик. Что ты несешь?

Злата. Успокойся, папочка! Андрей Емельянович... или как он теперь: Андрей Николаевич -- в курсе твоей роковой тайны. Я ему... поведала.

Китаврасов. Да.

Злата. Из нелюбви к патетическим сценам, одну из которых в противном случае ты непременно разыграл бы на прощание.

Старик. Поведала?

Злата. Не нравится стиль? Рассказала. Сообщила. Проинформировала. А чего тут такого? По-братски.

Старик. Тебе-то... откуда известно?

Злата. Жизнь твоя на глазах людей проходила, папочка. В социальном, так сказать, окружении.

Старик. Лотта?

Злата. При чем тут Лотта!

Старик. Давно?

Злата. Всегда.

Старик. Но почему не сказала мне, что знаешь?

Злата. Мне хотелось, папочка, чтобы ты сам признался. Ты ж меня в детстве учил признаваться самой.

Старик. Зачем весь вечер надо мной издевалась?

Злата. Хотела, чтоб ты признался, что тебя... бросили! Что тебя обманули с этим фельдшером... с Китаврадзе. Рога наставили!

Старик. Какие рога?

Злата. Обыкновенные. Ветвистые.

Старик. Все не так.

Китаврасов. А как?

Старик. Почему непременно рога?!

Злата. По кочану. Зоология!

Китаврасов. Что с тобою?

Злата. Момент уходит!

Старик. Какой момент?

Злата. Трогательный! Волнительный! Неповторимый! Единственный в жизни! Папочка! Братик! Чего стоите, как истуканы?! Сердца в вас, что ли, нету?

Старик. Какая ты злая!

Злата. Падайте друг другу в объятия. Ну! А я всплакну для аккомпанемента. (Достает платок.) Вместо Шопена.

Старик. Какая злая!

Злата. Нет! С вами, вижу, каши не сваришь.

Китаврасов. Почему она от вас ушла?

Злата. Ни про декабристов у вас не получается, ни романа английского.

Китаврасов. Я вас спрашиваю.

Злата. Ни даже комедии Бомарше.

Китаврасов. Какую подлость вы совершили?

Старик. Подлость?

Китаврасов. Что ж еще? Непременно подлость. Только, пожалуйста, без пошлостей: про консерваторию не надо, про теплый сортир. Ну! Почему... она... от вас...

Старик. Вам плохо, Андрей Емельянович?

Злата. Николаевич, папочка. Николаевич!

Старик. Вы побледнели.

Китаврасов. Не надо заботиться обо мне!

Старик. Злата, капли!

Китаврасов. Отвечайте! Ну!

Старик. Видите ли... видишь ли...

Китаврасов. Долго вы будете мяться?! Вам стыдно? Ничего не поделаешь. Прежде надо было стыдиться.

Злата. Прокурор!

Старик. Твоя мама ушла от меня потому, что... Где капли, Злата?

Китаврасов. Оставьте капли! Потому что?..

Старик. Потому что... Ты не представляешь того времени.

Злата. Ну да, ясно: Сталин, Берия, Эмгэбэ. Приятно, когда свое блядство можно списать на властей.

Китаврасов. Какое еще блядство?! Как ты посмела... с этим словом... про маму... Когда бы с вами снова... Чьи стихи? Цветаевой? (Хватается за сердце, взвывает по-звериному, вертится волчком, мечется.)

Злата. Мои. (Кричит.) Но я не про маму, прости!

Старик. Уложить его, Злата!

Китаврасов. Не троньте!

Злата. Я -- вообще.

Старик. Немедленно уложить!

Китаврасов. Не прикасайтесь! Вы убьете меня!

Старик. Андрюша...

Китаврасов. А я не хочу умирать!

Старик. Андрюшенька...

Китаврасов. Я не собираюсь умирать так рано.

Злата (тихо). Умирать всегда рано.

Старик. Что ты, Андрюша! Почему: умирать?

Китаврасов. Я не за этим сюда ехал!

Злата (тихо). За чем же еще?!

Старик. Мы любим тебя. Мы все тебя любим.

Китаврасов. Не за этим!

Старик. Тебе нельзя двигаться. Ляг, пожалуйста. Мы не хотим тебе зла.

Китаврасов. Не трогайте!

Старик. Не хотим, чтоб тебе было плохо.

Китаврасов. Не прикасайтесь ко мне!

Злата (кричит). Молчать! Тряпка! Истерик!

Старик. Андрюшенька...

Злата. А ну сейчас же ложись!

Китаврасов. Бо-о-оль-на-а...

Злата. Сопляк малодушный!

Китаврасов. Мне бо-о-ольна-а...

Злата. Потерпи немножко. Сейчас пройдет. Все в жизни проходит, даже боль.

Китаврасов (по-детски). Правда, пройдет?

Злата. А зачем нам тебя обманывать?

Старик. Выпей. Залпом.

Злата. Вот умница.

Старик. А это под язык.

Китаврасов. Так?

Старик. И не двигайся, пожалуйста. Ни в коем случае не двигайся!

Китаврасов. Бо-оль-на-а...

Старик. Беги в больницу, Злата. Скажи Лотте, пусть захватит длинную иглу.

Китаврасов. Не надо! Зачем длинную иглу?

Старик. И адреналин, промедол... камфару.

Китаврасов. Вы что, собираетесь колоть меня прямо в сердце?

Старик. Не забудь: длинную иглу!

Злата убегает.

Китаврасов. В сердце, наверное, это так больно!

Старик. Что ты, Андрюшенька! Разве это боль для сердца -- тоненькая игла?

Китаврасов. А я... я не умру?

Старик. От укола?

Китаврасов. Вообще. Вообще -- не умру?

Старик. Не умрешь, миленький, не умрешь. Ты же в больнице.

Китаврасов. В больнице.

Старик. Ты же в доме врача.

Китаврасов. Полковник Каширского полка...

Старик. Только не двигайся.

Китаврасов. Под пулями...

Старик. И молчи.

Китаврасов. Без оружия.

Старик. Молчи. Сейчас придет Злата. Сейчас придет Лотта. Сделаем инъекцию, и все будет хорошо.

Китаврасов. Правда?

Старик. Все будет в полном порядке. Ты веришь мне? Успокоился?

Китаврасов. Успокоился. Только очень... очень уж болит.

Старик. Болит -- значит живо.

Китаврасов. Как никогда. Боюсь потерять сознание.

Старик. Болит -- это ведь не так плохо, а?

Китаврасов. Плохо. Мне плохо.

Старик. Молчи, молчи, Андрюшенька.

Китаврасов. Да-да, молчу.

Пауза.

Старик. Итак, ты желаешь знать, почему твоя мама от меня ушла.

Китаврасов. Желаю... но лучше потом, потом. Вы же сами сказали.

Старик. Я сказал, чтобы ты молчал.

Китаврасов. Вы ведь пообещали, что я не умру. Значит, у нас еще будет время.

Старик. Хочешь знать, какую я сделал ей...

Китаврасов. Потом, потом.

Старик. Подлость?

Китаврасов. Мы обо всем успеем наговориться. Потом.

Старик. Gestern, Gestern, nur nicht Heute? Ты какой язык изучал?

Китаврасов. Потом.

Старик. Нет, давай уж сейчас!

Китаврасов. Я что, не выживу?

Старик. Выживешь. Итак: ты, слава Богу, не попробовал, а я знаю, что такое лагерь.

Китаврасов. Почему же тогда сейчас?!

Старик. Даже когда работаешь в больничке. Хотя в больничке я оказался уже на пятом году: война началась, вольных врачей призвали на фронт. Почему твоя мама ушла от меня...

Китаврасов. Ради Бога, потом!

Старик. Попав из лагеря сюда, в вечную ссылку... Не в пожизненную, а в веч-ну-ю. Ты вслушайся, просмакуй слово.

Китаврасов. Не хочу вслушиваться!

Старик. Я имел слабость почувствовать...

Китаврасов. Не хочу смаковать!

Старик. Будто заново получил в подарок жизнь. Срока, конечно, кончаются, но никто из нас, зэков, в глубине души не верил, что нам когда-нибудь удастся вырваться за запретку: мы, что называется, слишком много знали. Видели слишком многое.

Китаврасов. Имейте в виду: я вас не слушаю!

Старик. Мы -- так по наивности нам казалось -- были слишком опасными свидетелями. Это уже потом, позже -- выяснилось, что никому наши свидетельства не вредят и не помогают, что никому они просто не нужны. Что никто их и слушать не желает.

Китаврасов. Хорошо. Я вас выслушаю. Я обещаю.

Старик. Даже вроде как дурным тоном стало об этом вспоминать.

Китаврасов. Только потом.

Старик. А тогда... Тюремщики-то наши умнее нас оказались, дальновиднее. Лучше разобрались в человеке. Словом, меня выпустили, пусть сюда, но мне показалось: на свободу! И буквально какой-то месяц спустя ко мне приехала и твоя мама. Я немного боялся этого -- все ж десять лет -- но страстно ждал. А ей, разумеется, приезжать не следовало.

Китаврасов. Не следовало?

Старик. Я не должен был допускать. Она привезла мне иллюзию, что рок можно одолеть, судьбу -- склеить. Вредную иллюзию, которой я с удовольствием и поддался. И, словно наверстывая, стал устраивать этот дом для долгой... всегдашней... для вечной, но счастливой жизни.

Китаврасов. Болит вот здесь, очень. Словно кинжал всадили. Может, еще какое лекарство, Николай Антонович?

Старик. Потерпи ты чуть-чуть... мужчина! Потерпи! И называй меня... проще.

Пауза.

Итак, я устраивал дом. Твоя мама оказалась замечательною хозяйкою. Справлялась со всем, даже хлеб научилась выпекать.

Китаврасов. Вы меня все же заставили!

Старик. Мы завели корову, свиней, кур. Вырыли на огороде коптильню. Потом родился ты.

Китаврасов (усмехаясь). Все-то вы виноватого ищете: мама привезла иллюзию, я родился.

Старик. Никто не виноват ни в чем.

Китаврасов. И вы тоже?

Старик. Ты слушай!

Китаврасов. Вы решили меня добить?!

Старик (раздраженно). Слушай! Хлопот сильно прибавилось. И мне пришло в голову нанять домработницу: маме в помощь. Явилась Лотта. Шарлотта Карловна -- ты ее видел. Мне тогда было уже под пятьдесят. Маме -- за тридцать. А тут эдакая семнадцатилетняя блондинка... с осиной талией... с невероятным бюстом. У меня ведь уже жажда жизни! Желание нагнать! Лучшее-то мое время прошло в лагере. Ходит и смотрит как на Бога: я оперировал ее отца. Ничего сложного: ущемленная грыжа...

Китаврасов. Зачем вы мне все это рассказываете?!

Старик. Твоя мама... как бы тебе объяснить...

Китаврасов. И объяснять ничего не надо!

Старик. Была идеалисткою в чистом виде.

Китаврасов. Это плохо?

Старик. Она приехала ко мне девственницею...

Китаврасов. Замолчите же!

Старик. И за годы, что мы были вместе, я так и не сумел ее... пробудить.

Китаврасов. Как вы смеете мне это рассказывать?!

Старик. А Лотта! К ней стоило только прикоснуться! С Лоттою я забывал себя! Ты не подумай: я ценил твою маму...

Китаврасов. Я и не думаю.

Старик. Я слишком понимал, что такое десять лет ожидания без особой надежды на встречу. Ожидания не после банального кораблекрушения, не с невинного необитаемого острова...

Китаврасов. Ну, хорошо: дальше!

Старик. Я понимал, что такое мамин приезд сюда навечно. Я все по-ни-мал. И я боролся с собою как мог: старался не оставаться с Лоттою наедине, пытался выгнать ее из дому, я даже уговаривал ее отца, чтобы тот отправил ее к тетке, в другую деревню. Если б не ссылка, я сам бы от нее уехал. Вот клянусь тебе: уехал бы.

Китаврасов. Правду Злата сказала про блядство. Уехали б, не уехали...

Старик. Уехал бы!

Китаврасов. Главное, что вам захотелось!

Старик. Я не виноват! Я боролся как мог!

Китаврасов. Вы титан!

Старик. Однако, и титаническая борьба успехом, увы, не увенчалась. А однажды твоя мама застала нас.

Китаврасов. Не хочу никаких ваших подробностей!

Старик. Ты же историк! Ты приехал сюда за прошлым! Застала вот здесь, на этом самом диване!

Китаврасов пытается подняться.

Куда!? Сказал -- не двигайся! Барышня кисейная! (Пауза.) Вот... А я... я, смешно сказать... я не сумел остановиться. Я орал на Лотте. Я бесновался. Я сходил с ума. В тот раз я сломал ей ключицу.

Китаврасов. Ключицу?

Старик. А твоя мама стояла и смотрела. Стояла и слушала, как от страсти воплю я...

Китаврасов. Какие...

Старик. Как от боли визжит Лотта.

Китаврасов. Пакости!

Старик. Как ты сказал?

Китаврасов. Пакости!

Старик. Жизнь, любовь, плоть!

Китаврасов (упрямо). Пакости.

Старик. Историческая правда. Объективная истина. Которую ты так ищешь.

Китаврасов. Не прикасайтесь ко мне.

Старик. Ночь я провел в больнице, не смел показаться ей на глаза.

Китаврасов. Мне противно.

Старик. Наутро попытался объяснить твоей маме...

Китаврасов. Диалектик вы незаурядный.

Старик. Как и ты. Клялся, что больше не дотронусь ни до Лотты -- и насчет Лотты клятву сдержал, даже не женился на ней...

Китаврасов. Сейчас расплачусь от сочувствия.

Старик. Ни до какой другой женщины.

Китаврасов. Вот вам спасибо-то!

Старик. Твоя мама слушала, кивала. Но все уже кончилось.

Китаврасов. А чего б вы хотели?

Старик. Кончилась иллюзия, что жизнь можно склеить. Что за кавалерию Котовского можно сполна расплатиться какими-то десятью годами Колымы.

Китаврасов. Еще и Котовского приплели!

Старик. Мы просуществовали с твоей матерью после того около года. Вежливо, в каком-то смысле даже... любовно.

Китаврасов. Как-как?

Старик. Она не хотела, чтобы ты остался без отца. А когда отец подвернулся и возникла возможность...

Китаврасов. Эмигрировать из ссылки?

Старик. Однажды я просто не застал вас дома.

Китаврасов. Куда запропастилась Злата?

Старик. И сразу понял, что произошло.

Китаврасов. Я ведь могу и не выдержать.

Старик. Мне следовало смириться хоть тогда. Принять потерю, как должное. Но я продолжал... барахтаться. Я захотел догнать вас, остановить, вернуть. Объясниться еще раз! Этого, конечно, делать не следовало, и ссылка тут приходилась кстати: я не имел права отлучаться из села.

Китаврасов. Где Злата?

Старик. При въезде в Красноярск меня просто арестовали б. Время, конечно, настало сравнительно уже мягкое: в воздухе ощущалось, -- но ни законов, ни приговоров пока, слава Богу, не отменили.

Китаврасов. Слава Богу?

Старик. Может, мне и хватило б смелости броситься за вами наперекор всему. Но тут влез... кто б ты думал?

Китаврасов (иронично). Вероятно, рок?

Старик. Этот вот самый Хромых. Неожиданно проявил гуманность: раздобыл грузовик, посадил меня рядом и погнал.

Китаврасов. Весь мир против вас!

Старик. Мы застали вас на вокзале минут за пять до отхода поезда. Китаврасов спрятался в вагон, он всегда меня побаивался, а тут...

Китаврасов. Нехорошо вы рассказываете. Он от смерти вас спас.

Старик. Он -- меня?! Это мама так говорила?

Китаврасов. Китаврасов.

Старик. При маме?

Китаврасов. Не помню. Наедине.

Старик. То-то, что наедине. Посмотрел бы ты, каким его тогда ко мне принесли.

Китаврасов. Довольно.

Старик. Сплошь в фурункулах.

Китаврасов. Не о нем речь.

Старик. Стал бы он без моей помощи фельдшером!

Китаврасов. К тому же и проверить уже невозможно.

Старик. А как потом добивался, чтобы его именно сюда, ко мне, в ссылку направили!

Китаврасов. Что там у вас дальше было, на вокзале?

Старик. На вокзале? Леночка плакала, плакала. Вот и все. Из Москвы прислала письмо, единственное, без обратного адреса. Сообщила, что воспользовалась правом на развод.

Китаврасов. Каким таким правом?

Старик. Я же был политический.

Китаврасов. Не передергивайте: она пятнадцать лет этим правом не пользовалась! Пока вы сами...

Старик. Что вышла замуж. Просила не разыскивать, не мучить... сына.

Китаврасов. Мамочка.

Старик. Но я и тогда не смирился вполне: принялся ждать тебя.

Китаврасов. Меня?

Старик. Все эти тридцать лет ждал. Никуда не поехал. Даже отпуск ни разу не взял.

Китаврасов. Вы точно титан. Прометей.

Старик. Надеялся, что в один прекрасный момент откроется дверь и войдешь ты.

Китаврасов. Прикованы к скале, а орел клюет печень.

Старик. Войдешь, обнимешь и скажешь: добрый вечер, папа...

Китаврасов. Папа?!

Старик. Мечтал, чтобы ты вырос сильным, чтобы не успел наделать ошибок...

Китаврасов. И вы еще упрекаете!

Старик. Потому что только сильный человек способен понять слабость другого. И простить.

Китаврасов. Вы ж утверждаете, что ни в чем не виновны! Страсть, рок -- только не вы.

Старик. Еще она просила не держать зла на Китаврасова.

Китаврасов. За что же прощать-то?

Старик. Писала, что решила все она, она одна.

Китаврасов. И чего вы от меня ждете? Каких слов? Чтобы я, как златин доцент, сказал: да-а... вообще-то трагедия?

Старик. Злата права: я на ее матери точно что себе назло женился.

Китаврасов. Я, кажется, начинаю привыкать к боли.

Старик. Чтоб только тягу к Лотте перебороть... тягу к жизни.

Китаврасов. Чтоб доказать всем вокруг, что у вас все в порядке.

Старик. Насильно пытался себя смирить.

Китаврасов. А ребенка зачем завели?

Старик. Ребенка?

Появляются Злата и Шарлотта Карловна.

Злата. Как тут у вас?

Китаврасов. Вот этого.

Старик. Все, слава Богу, спокойно.

Китаврасов. Где, кстати, мамина фотография?

Старик (уходя от ответа, Шарлотте Карловне). Инфаркт.

Шарлотта Карловна. Я доктору ассистировала, не могла оторваться.

Старик. Не страшно, Лотта.

Злата. Зарезал Шухман Хромыха.

Старик. Зарезал?

Китаврасов. У меня, значит, инфаркт?

Старик. А чего ты испугался? Обыкновенное дело. Вылечим. Представляешь, Лотта: в какие-то тридцать три года...

Шарлотта Карловна. Злата Николаевна пробились, передали...

Старик. Раздевайся, раздевайся.

Китаврасов. Опять раздевайся?

Шарлотта Карловна. А у Хромыха, у уполномоченного, как раз сердце останавливается. Коллапс.

Старик. Начнем с промедола.

Шарлотта Карловна. А доктор маску сорвали, весь такой белый стали, белее халата.

Злата. Халаты надо лучше стирать.

Старик. Сожми, Андрюша, кулак: Лотте вену плохо видно.

Шарлотта Карловна. Ничего, попаду.

Старик. Сейчас тебе станет легче.

Шарлотта Карловна. К окну отошли. Стоят неподвижно. А у самих слезы. Они думали: незаметно, а в стекле отражается.

Старик. И приготовь на всякий случай адреналин.

Злата. Это они, Лотта, специально так стали, чтоб отражалось.

Китаврасов (Старику). Наклонитесь ко мне.

Старик. Что, Андрюша?

Китаврасов (шепотом). А я разгадал вас, понял! Вы на Колыме стукачем были.

Старик. Я?

Китаврасов. Иначе б вам там выжить не удалось.

Старик. По-твоему, все, кто выжили, были стукачами? Принеси, Лотта, м-м...

Китаврасов. Все! А тем более -- стать главврачом больнички.

Шарлотта Карловна. Чего, Николай Антонович?

Старик. И Китаврасов?

Китаврасов. Он-то уж точно!

Старик. Ничего не надо.

Китаврасов. Я потому, может, и в лагерь не пошел: испугался, что не готов к смерти.

Старик. Китаврасов -- да.

Китаврасов. А Хромых про вас знал. И рассказал маме. Вот почему она уехала.

Злата. О чем вы шепчетесь? Что-нибудь нужно еще, папочка?

Старик. Разве что каплю покоя.

Злата. Я хоть и на третьем курсе, а все-таки медичка.

Старик. И любви -- quantum satis.

Злата. Ах, папочка! Поздно ты понял, чего нам с тобою недоставало.

Старик. Давай-ка еще пять кубиков, Лотта. Не больно?

Китаврасов. Молчите?

Старик. О, Господи! Как же ты плохо знаешь жизнь!

Злата. Слышишь, Андрюша! Мы уже говорим о любви. Значит, серьезной опасности нету. Мы еще увидим небо в алмазах, Андрюшенька.

Входит Златин муж.

Мы отдохнем.

Златин муж. Дрянь! Зачем ты меня спровоцировала?

Злата. Он бы все равно умер.

Златин муж. Жестокая дрянь!

Злата. А ты ударь, ударь меня, милый! Возьми реванш.

Шарлотта Карловна. Обрежетесь, Николай Антонович. Дайте я.

Злата (мужу). Ты куда?

Златин муж. За вещами.

Злата. Бросаешь меня?

Златин муж. Андрею Емельяновичу плохо? Сердце?

Шарлотта Карловна. Андрею Николаевичу.

Златин муж. Да-да, Николаевичу. Вечно отчества путаю. Постойте! А почему, собственно, Николаевичу?

Злата. Потому! Он мой брат! Мама у папы вторая жена, а он...

Златин муж (принимается хохотать). Брат! Господи!

Злата. Успокойся... успокойся... Чего ты...

Златин муж. Не трогай меня! (Уходит вглубь дома.)

Злата. Бедненький! Попал-таки в нашу мясорубку. Как там, папочка?

Старик. Ты один шприц принесла, Лотта?

Злата. Вытащим! Куда он денется!

Шарлотта Карловна. Нужно еще? Я сбегаю.

Старик. У меня есть. Только прокипятить бы.

Злата. После покойного Хромыха?

Старик. Я смотрю на тебя, Злата, и мне становится страшно.

Злата. Только сегодня, папочка?

Старик. Сядь! Не нужна ты мне!

Злата. Совсем?

Старик. Сам справлюсь. (Уходит на кухню.)

Шарлотта Карловна. Полегчало, Андрей Николаевич?

Китаврасов. Я так мало изменился, что вы меня сразу узнали? Вы вот, говорят, были когда-то красавица!

Злата. Лотта, Андрюшенька, и сейчас хоть куда! Ты просто не теми глазами смотришь. А тебя, я полагаю, она узнала по фамильному сходству.

Китаврасов. Неужто я и в самом деле так похож на... него?

Шарлотта Карловна. Вы, не в обиду будь сказано, Андрей Николаевич, и помельче, и похлипче выйдете, чем Николай Антонович. Они приехали сюда, когда им под пятьдесят было...

Злата. Они значит он. Это, Андрюша, у нас такая форма высшей вежливости.

Шарлотта Карловна. А выглядели, пожалуй, помоложе, чем вы сейчас.

Злата. Множественное число.

Шарлотта Карловна. Знаете, как они ходили?! Шляпа. Светлый макинтош. Зимою в ботиночках.

Злата. Человек с Луны.

Шарлотта Карловна. И только если уж особенный мороз, фетровые боты надевали поверху. Белые.

Злата. Миклухо-Маклай у папуасов.

Шарлотта Карловна. И голова всегда такая... гордая. Под ноги никогда не смотрели.

Злата. Не спотыкались? Тротуаров-то у нас...

Шарлотта Карловна. Когда Елена Валерьевна приехали, они, бывало, в выходной, под ручку, через все село в клуб направляются, в кино. Идут, а на них на самих, как на кино, люди смотрят.

На пороге появляется Старик.

А скольких они от смерти спасли! Почитай -- все село, все их крестники. И роды принимали, и кесаревы...

Старик. Полно, Лотта, не преувеличивай. Были, конечно, случаи, но не каждую же грыжу за спасение от смерти считать.

Шарлотта Карловна. Может, и не каждую, верно, только у людей до сих пор такое чувство осталось. А какой у Николая Антоновича в больнице порядок стоял! Они, помню, заходят в амбулаторию -- мы уже под собою и ног не чуем.

Старик. Амбулаторию снесли.

Шарлотта Карловна. Достанут белоснежный платок из кармана, весь хрустящий, крахмаленный, проведут им так по стене -- и не дай Бог, чтоб хоть пылинка на платке осталась.

Старик. Выстроили блочный корпус. Прогресс.

Шарлотта Карловна. Разве б при Николае Антоновиче могло такое случиться, чтоб некому оперировать? Да если б они и сегодня взялись сами...

Злата. Им сегодня не до того было.

Старик. Вряд ли, Лотта. Вряд ли что изменилось бы.

Злата. Они сегодня караулили.

Старик. Хромых и впрямь совсем старый был. Дряхлый. Он все равно такой операции не выдержал бы.

Шарлотта Карловна. Вы б хоть сказали это доктору.

Старик. Разве что очень уж если быстро вырезать.

Шарлотта Карловна. Супругу Златы Николаевны.

Старик. Один шанс из ста.

Злата. Мы, Лотта, без твоих советов обойдемся, кому что говорить.

Старик. Перестань хамить, Злата.

Шарлотта Карловна. Я не советую, Злата Николаевна. А только очень уж они переживают.

Злата. Думаю, переживут.

Старик. Всем нам, Лотта, умирать приходится.

Шарлотта Карловна. Верно.

Старик. Чуть раньше. Чуть позже. На операционном столе, под наркозом -- это еще не так плохо.

Злата. От руки Шухмана.

Старик. Бывает на лесоповале где-нибудь или на войне. Или просто на улице, с рукописью под мышкой. На переходе в полосочку.

Шарлотта Карловна. На улице неприятно.

Старик. И ничего во всем этом страшного, кажется, и нету. Жить ведь тоже устаешь, Лотта.

Злата. Тише, тише, папочка!

Старик. Жить тоже устаешь.

Злата. Андрюша заснул. И... какие прогнозы?

Старик. Какие тут, Злата, могут быть прогнозы? Инфаркт.

Злата. Разрыв сердечной мышцы?

Старик. А еще медичка. С разрывом он уже остывал бы.

Злата. Чувствуешь себя виноватым, папочка?

Старик. Частичный некроз. Омертвение.

Злата. Что это случилось с Андреем?

Старик. С чего ты взяла?

Злата. Не надо винить себя ни в чем.

Старик. Как он говорил? -- переход по зебре. Помнишь, когда ты маленькая была, у нас собаку убило, Франтика? Выбежал на улицу меня встречать -- и под грузовик. У меня аж захолонуло.

Злата. Помню.

Старик. Я, конечно, врач, но каждая смерть, хоть и собачья... Однако, грузовик проехал, Франтик вскочил. Даже залаял.

Злата. Я все помню, папочка.

Старик. У меня отлегло от сердца. Пронесло, думаю.

Злата. Все: про нашу с тобою жизнь.

Старик. А не успел подойти -- он уже мертвый.

Злата. Только что-то ты заговорил чересчур мрачно.

Старик. Я его вон там похоронил, под большим кедром.

Злата. Неужто мы с тобою Андрюшу не выходим?

Старик. Если сумеет успокоиться.

Злата. Успокоиться?

Шарлотта Карловна. Выходим, Злата Николаевна. Ради Николая Антоновича выходим! Недельки две-три полежат...

Голос Златина мужа. Какой мне взять чемодан, Злата?

Злата. Видишь, Лотта: пережил. Будет выяснять отношения.

Старик. Ты и впрямь жестока с ним слишком.

Злата. В самую меру, папочка.

Голос Златина мужа. Злата, ты слышала?

Злата. Иду. А то разбудит Андрея.

Шарлотта Карловна. Сказали б им, а, Злата Николаевна!

Злата. Хотя виноват он разве что в том, что женился на мне. (Уходит.)

Шарлотта Карловна. Сказали б!

Старик. С кем ты живешь, Лотта?

Шарлотта Карловна. С кем мне еще жить? Одна.

Старик. А сестры? Еще какая-то, кажется, была родня. Родители умерли?

Шарлотта Карловна. Родители? Кого хватились! А прочие все давно поразъехались. Чего им тут делать, в Сибири в этой?!

Старик. На родину?

Шарлотта Карловна. На родину нас не пускают. Родину заняли. Мы в семьдесят третьем ездили с Милей, с сестренкою, в нашу деревню. На Волгу. Сейчас там одни русские живут да хохлы. Развал, запустение. Понятно: ведь на чужое пришли.

Старик. На чужое.

Шарлотта Карловна. А старший племянник, Рихард, -- ему в позапрошлом году удалось в Германию выехать.

Старик. В западную?

Шарлотта Карловна. Ну, в феерге. Только какая это сейчас нам родина? Он и языка-то почти не знает. Молодые, они язык учить не хотят, все по-русски. Письмо недавно прислал.

Старик. Тоскует?

Шарлотта Карловна. Продукты, пишет, дорогие. А с жильем хорошо. Вот. А остальные -- кто где. Миля в Симферополе, Сусанна в Алма-Ате, в техникуме учится.

Старик. Миля, значит, тоже на чужое пришла?

Шарлотта Карловна. Как на чужое?

Старик. Там раньше татаре жили.

Шарлотта Карловна. Выходит, на чужое.

Старик. Вот и все мы так, кажется.

Шарлотта Карловна. Вы простите меня, Николай Антонович, что я на вас давеча накричала.

Старик. Ерунда, Лотта. Пустяки. Не стоит и вспоминать. А ты, значит, осталась.

Шарлотта Карловна. Ну! Я -- как вы.

Старик. В таком случае, вот что, Лотта: Злата не сегодня-завтра уедет в Красноярск, у нее сессия. Так что перебирайся ко мне. Ты одна. Я один. Будешь хозяйкой.

Шарлотта Карловна. Ой, Николай Антонович!

Старик. Что ой?

Шарлотта Карловна. Ничего... только...

Старик. Я понимаю: ты предпочла бы, чтобы я сказал тебе это лет... тридцать назад.

Шарлотта Карловна. Мне и мысли такие не приходили. Кто вы и кто я!

Старик. Но тут уж ничего не поделаешь.

Шарлотта Карловна. Ой, Николай Антонович! Да зачем я нужна-то вам, старая!?

Старик. Раньше не получилось.

Шарлотта Карловна. У меня после вас и не было никого. Я... я за вами ходить буду... я... я...

Старик. Не надо за мной ходить, Лотта. Ходить я бы тебя не позвал.

В темноте, незамеченная, появляется Злата

Я еще держусь!

Шарлотта Карловна. Држитесь, Николай Антонович.

Старик. Держусь, а?

Шарлотта Карловна. Еще как держитесь!

Старик. Ведь было же между нами что-то, а? Не от нас с тобою -- от Бога. Ты помнишь, Лота? Ты помнишь?!

Шарлотта Карловна (кокетливо). Как вам такое вспоминать не совестно, Николай Антонович!

Старик. Сколько ж ее осталось, нашей жизни?

Злата (тихо). Ромео.

Старик. Восемьдесят лет -- разве возраст? Правда, Лотта?

Еле слышный звон будильника из глубины дома.

Злата. Ч-черт! Будильник! (Убегает.)

Китаврасов (просыпаясь). Что, пора?

Старик. Лежи, лежи, Андрюшенька.

Китаврасов. Который час?

Старик. Тебе нельзя двигаться.

Китаврасов. Я не проспал?

Злата (появляясь). Я про него и забыла совсем.

Китаврасов. Который час?

Злата. Зазвонил!

Китаврасов. Который час, я спрашиваю!

Злата. Как ты его услышать-то умудрился?!

Китаврасов. Может мне кто-нибудь ответить?!

Шарлотта Карловна. Без четверти шесть, Андрей Николаевич. Утро уже.

Китаврасов. Мне нельзя опоздать на автобус.

Старик. Ты с ума сошел.

Шарлотта Карловна. Только светает зимой поздно.

Китаврасов. Я должен завтра утром вылететь в Вену.

Старик. Это невозможно, Андрюшенька.

Китаврасов. У меня нет вариантов.

Злата. Варианты есть всегда.

Китаврасов. Иначе они не выпустят меня вовсе.

Злата. Тебе в туалет нельзя вставать!

Китаврасов. Они мне сказали.

Шарлотта Карловна. У вас инфаркт, Андрей Николаевич.

Китаврасов. Иначе я попаду в лагерь, в ссылку, к черту на рога!

Злата. В туалет -- не то что на автобус!

Китаврасов. За границу уверенного земледелия.

Старик. Ты помнишь, что с тобой было?

Китаврасов. Подохну на этих... просторах.

Злата. Предпочитаешь подохнуть на дороге к автобусу?

Шарлотта Карловна. Полежать надо.

Китаврасов. Предпочитаю. Представь себе! И не хорони меня прежде времени! Я еще ничего. Я крепкий. Я держусь!

Злата. Господи! И этот -- держится!

Китаврасов. Во мне силы больше, чем может показаться на первый взгляд! Как-нибудь вытерплю! А на Западе, слава Богу, медицина пока не бесплатная.

Старик. Не доберешься ты до Запада, Андрюша.

Китаврасов. Заштопают. Вылечат. Как новенький буду!

Старик. Тебе хоть неделю надо перележать!

Китаврасов. Доберусь, папа.

Старик. Папа?

Китаврасов. Я доберусь. Все болезни, в конечном счете, от недостатки воли.

Злата. Оптимист.

Китаврасов. От духовной вялости.

Старик. Папа?

Китаврасов. Знаешь, у Солженицына тридцать лет назад обнаружили неизлечимый рак, больше года жизни никак не давали.

Старик. Ты полагаешь, мне достанет сил позволить тебе умереть на своих глазах?

Китаврасов. Я не умру!

Старик. С собственного попустительства?

Злата. Хромыху же позволил.

Старик. Там я просто не мог помочь! И это не одно и то же, Злата!

Злата. Все одно и то же, папочка.

Старик. Значит, и ты с ним заодно?

Злата. Все на свете одно и то же!

Старик. Значит, и ты считаешь, что ему можно ехать?

Злата. Наверное, нельзя, а, кажется, папочка, надо.

Старик. Кому надо?

Злата. Да и кто мы ему? Вчерашние знакомые.

Китаврасов. Зачем ты так, Злата!

Злата. У нас просто не получится запретить. Если мы попытаемся удержать его насильно, скрутить, как в психушке, он, сопротивляясь, скорее умрет.

Старик. Что ты несешь, Злата!

Злата. Ну скажи, Андрюшенька, признайся честно!

Старик. Что ты несешь!

Злата. Ты сопротивлялся бы, зная, что это для тебя смертельно?

Китаврасов. Который час, Шарлотта Карловна?

Шарлотта Карловна. А может, Андрей Николаевич, все же не надо, а?

Китаврасов. Который час?!!

Шарлотта Карловна. Без семи шесть.

Злата. Кто ж мы с тобою такие, а, папочка? Мы в ноги должны валиться ему, грудью от смерти закрывать! А мы: поедет, не поедет. Будет сопротивляться, не будет сопротивляться...

Китаврасов. Где мои джинсы?

Злата. Что это у нас с тобою: тоже некроз? Частичное омертвение сердец?

Китаврасов. Где мои джинсы?

Злата. Или уже полное?

Китаврасов. Куда вы дели мои джинсы?!

Старик. Я не разрешаю тебе!

Китаврасов. Я без разрешения, папа.

Старик. Слышишь: не позволяю!

Китаврасов. Я уже вырос.

Злата. Опять у нас с тобою, папочка, какая-то мелодраматическая сцена получается.

Китаврасов. Я ж тебе объяснил: у меня нет выбора.

Злата. Не ощущаешь, как это... безвкусно? Давай, давай, Андрюшенька... потихоньку. Вот, вот они, твои джинсы. Мы с Лоттой поможем тебе одеться.

Китаврасов. Я отлично себя чувствую.

Злата. Папа, собери ему в дорогу лекарств посильнее.

Китаврасов. Я поспал и отлично себя чувствую.

Злата. Если у него есть шанс, то не здесь, папочка. Не в этом полуразрушенном доме.

Старик. А если нету?!

Злата. Только там.

Старик (кричит). Если, говорю, нету?!

Злата. На нет и суда нет.

Китаврасов. До автобуса далеко?

Злата. Мы с доцентом отвезем тебя к самолету. У тебя деньги есть на такси, там, в Москве? Папа, у нас есть деньги? (Кричит в глубину квартиры.) Ми-лый!

Златин муж появляется так быстро, словно тут, рядом и стоял.

Давай ключи. Нужно отвезти Андрея в Емельяново.

Златин муж. Тогда я пойду, прогрею?

Злата. Я поведу сама. Ты дергаешь.

Златин муж. Но я прогреть-то могу?

Злата. Ключи!

Златин муж, пожав плечами, отдает ключи.

Как там, Андрюша? Пошли потихоньку?

Шарлотта Карловна. Обопритесь, Андрей Николаевич.

Злата. А я приеду к тебе.

Китаврасов. Я пришлю вызов.

Злата. Обязательно приеду.

Китаврасов. Через знакомых, гостевой.

Злата. Захочешь -- сестрою. Захочешь -- женой.

Златин муж. Как, то есть, женой? Брат вы, в конце концов, Злате или не брат?!

Злата. Помолчи, ради Бога!

Старик. Вот, Андрюша, возьми. Нитроглицерин и прочее. Если станет плохо...

Шарлотта Карловна. Вы плачете?

Старик. И деньги.

Китаврасов. Спасибо, папа. Я напишу. Мы еще, может, увидимся. А мамину фотографию ты... вы мне все же верните. Такая у меня одна.

Старик достает из кармана фотографию. Китаврасов, поддерживаемый Златою и Шарлоттою Карловной, идет к выходу. Вдруг останавливается, стонет, оседает.

Не м-могу-у... Б-боль-на-а...

Злата, Шарлотта Карловна, Старик и Златин муж несут Китаврасова к дивану.

Полежу... отдохну... минут десять.

Старик. Отдохни, конечно.

Китаврасов. Который час? Мы успеваем?

Злата. Успеваем, успеваем, Андрюшенька. Мы всё успеваем. У нас в запасе бездна времени.

Китаврасов. Ты говорила про декабристов. Как они, после каторги на вечном поселении... собрались, чай пьют, беседуют...

Старик. Молчи.

Китаврасов. И это все -- миф. Легенда. Я изучал. Они после каторги уже не декабристами были.

Старик. Тебе нельзя разговаривать.

Китаврасов. Декабристами они были только несколько часов. Там... на плацу. А после каторги они овощи выращивали, торговали на рынке.

Старик. Тебе помолчать надо.

Китаврасов. Переженились на местных, нарожали детей. Курная изба с земляным полом... штоф водки.

Старик. Помолчать.

Китаврасов. Вот и все декабристы. Кто предприимчивее, устроились мелкими чиновниками. Брали взятки.

Златин муж. Не все же, наверное. Были и настоящие люди.

Старик. Ему нельзя разговаривать.

Златин муж. Несгибаемые.

Китаврасов. Несгибаемые каторги не перенесли. На то они и несгибаемые.

Старик. Ты не прав, Андрюша. Клянусь тебе -- ты не прав.

Китаврасов. Я сейчас не о вас.

Злата. Андрюша...

Китаврасов. Когда бы с вами снова... Поиграй, Злата.

Злата. Я ж не умею.

Китаврасов. Поиграй.

Злата. Хорошо, Андрюшенька, хорошо. Я сейчас.

Злата садится к пианино, неуверенно, сбиваясь, повторяя, играет вальс Шопена до-диез минор. Все молчат. Спустя некоторое время Старик подходит к Злате.

Старик (тихо). Довольно, Злата. Можешь остановиться. Андрюша умер.

Пауза.

Злата. И чего ж мы сидим? Наверное, надо что-то делать? Может, реанимация?

Старик. Можно, конечно, но бессмысленно, Златочка. У него там, в груди, одни обрывки.

Златин муж. Сердце не вынесло прощания с родиной.

Старик. Лоскутки.

Златин муж. Разорвалось. Помните -- я предсказывал?

Злата. Все же ты удивительный... пошляк. (Поднимает черное покрывало, занавешивает зеркало.)

Златин муж. Я, между прочим, совершенно серьезно.

Злата. Возьми ключи. Ты уезжать собирался.

Златин муж. В самом хорошем смысле.

Злата. Ладно. Я тебе заведу.

Златин муж. В самом сочувственном.

Злата. Выноси чемодан.

Златин муж. Проклятый дом!

Старик. Может, не так скоропалительно, Злата? Была такая... сумасшедшая ночь. Выспитесь, отдохнете...

Златин муж. Вот и я говорю, Злата. А то разобьюсь -- будешь всю жизнь казниться.

Старик. Где ты жить собираешься?

Златин муж. Да, где? И на что? На стипендию?

Злата. Я сюда вернусь, папочка. К тебе.

Златин муж. А институт?

Злата. В этот проклятый дом. Не выгонишь?

Старик. А институт?

Злата. Я не буду врачом, папа.

Златин муж. Вот новости!

Шарлотта Карловна. У вас двух пятаков не найдется, Николай Антонович?

Злата. Не желаю быть врачом!

Шарлотта Карловна. Глаза Андрею Николаевичу закрыть.

Златин муж. Кем же желаешь?

Злата. У меня такое чувство, что ни-кем. Никем на свете.

Златин муж (Шарлотте Карловне). Рубли подойдут?

Злата. С таким, наверное, чувством и уходили в монахини.

Златин муж. Держите.

Злата. Но для этого нужно, как минимум, верить в Бога.

Старик. Бог умер давно.

Златин муж. Так нельзя, Злата.

Злата. Да. Умер.

Златин муж. Следует занимать определенное место в обществе.

Злата. Мы с тобой пока просто поживем, папочка. Я буду готовить тебе обеды.

Златин муж. Ты?

Старик. А... потом?

Злата. Откуда я знаю, что потом!

Златин муж. То-то, что не знаешь.

Злата. Принес чемодан, милый? Пошли.

Златин муж. Не валяй дурака, Злата.

Злата. Я сейчас вернусь, папочка. (Уходит.)

Златин муж. Злата же! До свиданья, Николай Антонович.

Старик. Это вряд ли.

Златин муж. Откуда вы знаете, что вряд?! Я ведь люблю ее! Люблю! Я без нее жить не стану! Я добьюсь ее, добьюсь!

Старик. Сделайте одолжение.

Златин муж. Добьюсь! (Уходит, возвращается.) И не сочтите меня совершенно бесчувственным. Я все понимаю. Но это тоже, знаете, вопрос жизни.

Старик. Простите?

Златин муж. Я насчет квартиры. Могли б получить, в крайнем случае потом разменяться.

Старик. Всего хорошего.

Златин муж. Сорок восемь метров. (Уходит.)

Старик. Видишь, Лотта: опять у нас с тобою ничего не вышло. Со Златою вы не уживетесь. Так что придется подождать еще.

Шарлотта Карловна. Что ж, Николай Антонович. Подождем.

Занавес.

Пировское, Омск, Москва, январь-февраль 1986 года. МНОГО КОСТЕЙ или ВЕТЕР П. детективная драма в двух действиях

Машеньке

лица:

Еев

Александра

Муза

Сторож

Студент

Школьница

Мотоциклист

Хакас

место:

глубокий археологический раскоп в Хакассии, краем задевший полусгнившую ограду заброшенной зоны

время:

август восемьдесят шестого; жаркий летний день, клонящийся к вечеру; затем сумерки, ночь

Еев и Студент копаются на дне ямы.

Студент. Эврика!

Еев. Не можете, Миша, не паясничать?

Студент. Как же мне выражаться, если я что-то нашел?

Еев. По-русски.

Студент. Какой у вас, Ермил Владимирович, тяжелый характер!

Еев. Не трогайте! Помогу.

Студент. Ради Бога! Могу вообще отойти.

Еев (наклоняется, смотрит). Этой челюсти, Миша, не больше пяти тысяч лет. Практически, современная челюсть.

Студент. А что вы еще ожидали обнаружить в тазминском слое?!

Еев. Вы, оказывается, ведете со мною таким способом научную дискуссию?

Студент. Сами и лекции читали, и тут объясняли...

Еев. Вы же своими глазами видели тот фрагмент!

Студент. Я, конечно, доверяю вашей атрибуции.

Еев. Большое спасибо.

Студент. Вы специалист. И, наконец, мой профессор. Но чтобы здесь, в Сибири, встретить кого-то значительно более молодого, чем неандерталец!.. Да еще искать его в неолитическом кургане!

Еев. Неолитических курганов, Миша, не бывает. Курган появился на этом месте позже. В тагарскую эпоху.

Студент (заканчивая в унисон). ...на этом месте позже. В тагарскую эпоху.

Еев. У вас что, есть собственная гипотеза по поводу нашего фрагмента?

Студент. Нашего?

Еев. Разумеется. Мы же вместе его нашли.

Студент. Вы, Ермил Владимирович, великодушны. Нету у меня никакой гипотезы.

Еев. В таком случае ничего не остается, как искать дальше. (Отходит на свое место, продолжает копаться в земле.)

Пауза.

Студент. Извините, Ермил Владимирович

Еев. Пустяки.

Пауза.

Утром ваша подружка прибегала, спрашивала.

Студент. Беленькая?

Еев. У вас их тут много?

Студент. Вернулась, значит. Она в Абакан ездила, в музучилище поступать. Устала, говорит, в этой школе.

Еев. Она еще школьница?

Студент. Девятый закончила. Что ж вы хотите: акселерация.

Еев. Акселерация как феномен, Миша, прекратилась, к вашему сведению, лет десять назад.

Студент. Сами видели.

Еев. И выражается в другом. Здесь -- случай раннего созревания.

Студент. Раннего -- это точно. У них там в Абакане...

Еев. Работайте, Миша. Не отвлекайтесь.

Пауза.

Студент. Когда ж вы сюда, Ермил Владимирович, пришли? Если она еще до меня прибегала.

Еев. Как встало солнце. Не принимайте, ради Бога, за упрек, но прибежать сюда раньше вас не так сложно. Эти три дня, пока археологи не мешаются под ногами...

Студент. Здорово вы! Это же их хозяйство! Мы вообще прибыли мерить хакасов.

Еев. Вы, кажется, недовольны, что я привлек вас к раскопкам?

Студент. Чего ж недоволен: на воздухе... Жарко вот только.

Еев. На вашу долю может выпасть редкостный шанс: вписать свое имя в мировую антропологию...

Студент. При всем вашем, Ермил Владимирович, великодушии я предпочту дождаться времени, когда впишу мое имя сам.

Еев. Это удается не каждому.

Студент. Мне удастся.

Еев. Хорошо, Миша. Работайте тогда бескорыстно.

Студент. Что я и делаю.

Продолжают копаться в земле. К краю ямы подбегает Александра.

Александра. Они не люди! Слышишь?! Не люди! (Рыдает.)

Еев. Что опять стряслось?

Александра. Не люди!

Еев. Не кричи. Спускайся сюда.

Александра. Не терпится, чтобы сломала шею?

Еев. Что за новая драма?

Александра. Оторвись на минуту от своих сгнивших мослов!

Еев поднимается из ямы.

Подожди хоть три месяца.

Еев. Саша, солнышко!

Александра. Рож -- тогда и черт со мною!

Еев. Не надо.

Александра. Не надо было тащить меня в эту дурацкую Хакассию. Вот чего не надо!

Еев. Сама ж напросилась.

Александра. Я, по-твоему, должна была дожидаться тебя в этой пыльной, вонючей Москве?

Еев. В твоем состоянии...

Александра. Спасибо, вспомнил.

Еев. Саша же!

Александра. Лезть к тебе в эту помойку!

Еев. Господи! мы не одни...

Александра. А мне все равно, что не одни!

Студент (показываясь из ямы). Схожу, искупаюсь.

Александра. Сам устроил, что не одни! В Крым могли бы поехать, на Кавказ...

Еев (Студенту). Да-да, спасибо.

Александра. На дачу на худой конец!

Студент. Я через полчасика. (Уходит.)

Еев (раздельно, устало). Это моя работа.

Александра (на свой живот). А это -- чья?

Еев. Я пять лет экспедицию выколачивал!

Александра. Тогда жениться бы подождал. Ребенка...

Еев. Да уж...

Александра. Ах, Хакассия! Ах, лучше всякого курорта!

Еев. А то хуже!

Александра. Ага. Живем в халупе...

Еев. В чем бы ты сейчас на Кавказе жила? У нас все-таки отдельный сарайчик.

Александра. Хозяин дьявольским глазом посверкивает.

Еев. Водицей святою побрызгай.

Александра. Конечно! ты у нас ученый! Ты бабьих страхов понимать не желаешь.

Еев. Саша!

Александра. А я (снова на живот) за него боюсь. Старик сглазит! сглазит!

Еев. Хорошо, хорошо, ладно! Я скажу Ивану Лукичу.

Александра. Так он тебя и послушал.

Еев. Сядь сюда. Ну, сядь...

Александра. Он же злой, злой!

Еев. Чувствуешь, как степью пахнет?

Александра. Злой, злой!

Еев. А в Крыму вонища! Грязь! Народу -- не продохнешь...

Александра. Злой!

Еев (показывая Александре палец). А два? (Показывает два.) Ну, если и с трех не засмеешься... (Показывает три пальца, шевелит.)

Александра (смеясь). Ну тебя!

Еев. А сейчас подавай сюда свои слезки. (Слизывает слезы.) И рассказывай, что стряслось.

Александра. Ничего не стряслось. Вонючку твою меряю...

Еев. Саша! Ну какую еще... вонючку?

Александра. Которую ты вчера уговаривал!

Еев. Сунчугашеву, что ли?

Александра. Вот еще: язык ломать!

Еев (усмехнувшись). Явилась...

Александра. Деньги б платили за промеры свои дурацкие -- не уговаривать -- отбиваться пришлось бы.

Еев. О, Господи! сколько раз тебе объяснять! Нет у нас таких денег! Не положено!

Александра. Все на холяву норовите. Антропологи! Только на холяву никогда ничего хорошего не получалось!

Еев. Ладно, меряешь. И что дальше?

Александра. Ничего дальше! Капли твои на язык ей как раз капаю -- а тут муж! Поддатый, страшный, тупой!

Еев. Саша!

Александра. Что -- Саша?! Что -- Саша?!

Еев. Он же уехал куда-то.

Александра. Вернулся значит. Ее вышвырнул, пробирки побил, на меня с кулаками!..

Еев. Так ведь Иван же Лукич...

Александра. В уголке твой Иван Лукич стоит да посмеивается. А этот орет. По-хакасски. Мат только русский.

Еев (мрачно). Не вступился?

Александра. Вступился. Когда тот с ног до головы уже обложил.

Еев. Почему сразу мой?! Почему мой?!

Александра. Зато потом с такими подробностями перевел... С таким... сладострастием. И что, мол, мы их травим...

Еев. Недалеко и ты ушла

Александра. И что колдуем...

Еев. В дьявольский глаз веришь.

Александра. И что кости предков тревожим. И что одна у них заболела.

Еев. У них не одна заболела. У них трахома повальная.

Александра. От наших, мол, капель. И что если не уберемся...

Еев (по слогам). Па-ле-о-лит. Каменный век! Повсюду.

Появляется Школьница.

Школьница. Мишка не приходил?

Еев. Пошел искупаться. Скоро вернется. А вас не учили здороваться со взрослыми?

Школьница. С ней, что ли?

Александра (на Школьницу). Нравится?

Еев. Прекрати, Саша! На самом деле!

Школьница (саркастически). Со взрослыми! (Отходит.)

Александра. А зачем ты на нее так взглянул?!

Еев. Как?

Александра. Сам знаешь. Конечно, я стала уродиной...

Еев. Саша!

Александра. Ноги отекли, пятна.

Еев. О, Господи! Ну! (Снова показывает палец.) Девушка, девушка! Вы куда?! Не надо туда спускаться!

Школьница. А чего? и посмотреть нельзя?

Еев. Нету там ничего для вас интересного!

Школьница. А Мишка рассказывал: могилы. И будто кольцо золотое нашли.

Еев (едва не плачет). Вам-то зачем?! У вас и уши, и руки и так все в золоте!

Школьница. Любопытно. А то приехали к нам, а нас и взглянуть не пускаете. Обидно.

Еев. Хорошо, посмотрите. Только умоляю: ходить по тропинкам и ничего не трогать.

Школьница. Не дети. (Спускается в раскоп.)

Александра. Миля, миленький! Уедем отсюда, а?

Еев обреченно садится, прячет в ладони лицо.

Уедем! Не ради себя прошу, ради ребеночка.

Еев (достает из-за пазухи ладанку на шнурке). Я ж объяснял!

Александра. Студента оставь, пускай ищет.

Еев. Студента!..

Александра. Учишь, значит, плохо.

Еев. С этим родиться надо! К тому ж -- третий курс... А если отыщется хоть что-нибудь еще! Зуб какой-нибудь...

Александра. Хоть убей, все равно не пойму.

Еев. Ну и отлично.

Александра. Какая кому разница, когда здесь люди поселились: на десять тысяч лет раньше, на сорок тысяч позже...

Еев. Знаешь, поезжай-ка, пожалуй, в Москву...

Александра. Как в Москву? А ты?

Еев. А я...

Александра. Ты ж один остался. Чижикова спорхнула. Как ты с хакасами-то справишься? За экспедицию отчитываться придется.

Еев. Отчитаюсь.

Александра. Обиделся? Миля, миленький, но я правда хотела помочь. Только...

Еев. Да-да. Я понимаю.

Приближающийся треск мотоцикла.

Кого еще к нам?!

Александра. Она. Драная кошка!

Еев. Саша, Господи!

Александра. Я куртку узнала.

Еев. Драная кошка в Ленинграде.

Александра. Она!

Еев. И какая она тебе драная кошка?!

Александра. Кто ж еще!

Еев. Муза в Ленинграде.

Александра. Ага!

Еев. Работает в музее.

Александра. Знаю. Детские косточки пилит. Только, видать, не выдержала.

Еев. Это ее тема.

Александра. Ага: детей пилить. Которые в блокаду. С голоду. Да если б ты...

Еев. А хоть бы и я! Наука, Саша!

Александра. И у ученых должно оставаться что-то святое. Убедился? Она?

Еев. В шлеме не видно.

Александра. Ой, Миля, Миля...

На мотоцикле, лихо затормозив у самого края раскопа, подкатывают Мотоциклист и Муза.

Муза. Сюрприз, а, Ермил Владимирович?

Еев. Сюрприз.

Муза. Отлично выглядишь, Сашенька.

Александра. Merci.

Муза. Как отдыхается? Что волчицею смотришь? На твоего супруга не претендую: приехала исключительно ради косточек.

Александра. Детские, блокадные -- уже обглодали?

Муза. Как ты, однако, в курсе! Приятно. Блокадные, Сашенька, подождут: они в музее.

Александра. А эти (на Еева) не подождут?

Муза. Эти уже своей исследовательницы дождались.

Александра. Вот как!

Муза. Что ж вы, Ермил Владимирович, не рады коллеге?

Еев. Здравствуй, Муза.

Александра. Ахатовна!

Муза. Мы, Сашенька, слишком давно с ним знакомы. И с этим уже ничего не поделаешь.

Александра. Слишком близко! (Убегает.)

Еев. Зачем, Муза... Саша!

Голос Александры. Драная кошка!

Муза. Драная кошка? Мило!

Еев. Саша!

Муза. Похоже, Игорь?

Мотоциклист. Ни капельки.

Муза. Вот -- галантный мужчина. Ну, накричался?

Еев. Она беременна.

Муза. Чем виртуозно и пользуется.

Школьница (выбираясь из ямы с черепком). А это чего?

Еев. Я говорил вам ни к чему не прикасаться?! Вон отсюда! Вон!!

Школьница. Сразу орать.

Муза. Ай-ай-ай! Как, Еев, не стыдно! Это, любознательная mademoiselle, фрагмент чашки, которой тысячи две лет.

Школьница. Ничего себе!

Еев (буркает). Пять.

Муза. Даже, оказывается, пять.

Школьница. Это ж когда было?

Муза. Давно, mademoiselle, давно.

Школьница. Аж при древнем Египте, что ли?

Муза. Раньше. (Ееву.) Познакомьтесь.

Школьница. Раньше??!

Мотоциклист. Игорь.

Муза. Молодой человек любезно доставил меня из Абакана.

Еев. Еев.

Школьница. Это ж сколько здесь народу помереть успело!

Муза. Мы выехали на рассвете. Знаешь, Еев, какова на рассвете хакасская степь?

Еев. Знаю.

Муза. Игорь показал добрый десяток неолитических баб. Эффектно! Мотоцикл сзади дышит жаром, бензином. И все равно непонятно, какой на дворе век. Помнишь, у Пастернака?

Еев. У Пастернака тысячелетие.

Муза. Ну, тысячелетие.

Еев. И не о том.

Муза. Избыток образованности, Еев, порой вызывает отвращение. А как звать любознательную mademoiselle?

Школьница. Меня что ли?

Еев. Не имею понятия.

Муза. Такая хорошенькая, и не имеешь? Постарел?

Еев. Господи! еще и ты будешь меня к ней ревновать!

Муза. Жена уже ревновала?

Школьница. Оля.

Муза. А я -- Муза.

Школьница. Татарка что ли?

Муза. А это -- Игорь.

Школьница. Константинович. С ним мы уже знакомы.

Муза. Ему повезло. На Руси все татаре.

Мотоциклист. Просто Игорь.

Муза. А это -- Ермил Владимирович.

Школьница. Вот еще -- просто!

Мотоциклист. Я, Оленька, надеюсь, что публиковать тайну нашего знакомства не обязательно.

Школьница. Тайну!

Муза. Вам, я вижу, есть о чем поболтать. Ермил же Владимирович, в свою очередь, кажется, переполнен вопросами и недоумениями в мой адрес.

Школьница. Отойти, что ли? Так бы и сказали.

Муза. Я так и сказала.

Мотоциклист. Прокатимся?

Школьница. С вами, что ли?

Мотоциклист. Что ли со мной.

Школьница. А чего? и прокатимся.

Мотоциклист. Надевай шлем. Мы скоро. (Укатывают.)

Еев. Что за театральные эффекты?

Муза. Ты мне правда не рад?

Еев. Я же звал тебя сюда! Звал? Пришлось взять Сашу.

Муза. А без бабы не можешь?

Еев. Нашла бабу! На седьмом месяце...

Муза. Н-ну-у... Если на любителя...

Еев. Откуда в тебе столько...

Муза. Пошлости? Оттуда, Еев, оттуда! (Хлопает себя ладошкою ниже живота.)

Еев. Перестань звать меня Еев!

Муза. А как мне тебя звать? По имени-отчеству? А как она тебя называет? Ермилом? Еремой? Н-нет, это вряд ли.

Еев. Чего ты к девочке привязалась?!

Муза. Какая она девочка? Она твоя жена. Должно быть -- Милею.

Еев. Сама могла стать моей женою.

Муза. Плохо просил. И потом: тебе ведь обязательно -- ребеночка.

Еев. Взяли б на воспитание.

Муза. Тебе своего надо! Боишься бесследно кануть в небытие.

Еев. Чушь собачья!

Муза. Не иначе как Милею. Во-первых: ты вздрогнул. Во-вторых: в ее стиле. А в-главных: подходит как нельзя лучше.

Еев. Находишь?

Муза. Такому, как ты сейчас. Несколько, конечно, женственно... Постой, что-то хотела спросить. Ах, да: ты меня больше не любишь?

Еев. Сама ж познакомила, сосватала!

Муза. А ты не всякого женского совета слушай. Впрочем, я ей правду сказала: я не к тебе.

Еев. Понимаю.

Муза. Что так мрачно?

Еев (состроив рожу). Понимаю-с. Так лучше?

Муза. Значительно.

Еев обнимает Музу.

Не трогай меня, Еев! Где она?

Еев. Кто?

Муза. Вы действительно разрыли лагерную могилу?

Еев. Сорока на хвосте принесла?

Муза. Чижикова.

Еев. Ну, бабы!

Муза. А чего ты из пустяка тайну делаешь? Демократ!

Еев. Господи! при чем тут я?! ведь ты ничего не знаешь. Археологи около этого кургана уже тридцать лет крутятся.

Муза. Естественно: слияние рек, идеальная стоянка.

Еев. А их сюда не подпускали под любыми соусами.

Муза (иронически). Из-за лагеря? Еев!

Еев. Причины, конечно, выдвигали разные. И только благодаря ветру П....

Муза. Ветру чего?

Еев. Перемен. Им, наконец, позволили. И они тут такого уже накопали -- грузовиками вывозят.

Муза. Ну и?

Еев. Что: ну и?

Муза. Секрет зачем делать, коли ветер П.? Коли позволили.

Еев. А потому что ветер оказался какой-то несвежий: зону не трогать, волну не гнать, а то...

Муза. Понятненько.

Еев. Археологи меня-то сюда еле пустили. На личных контактах.

Муза. А где сами?

Еев. У них пересменка, совещание какое-то, черт их разберет!

Муза. И отлично, Ермиша! Вечерком прокрадемся, чтобы волну не гнать, я на личных с тобою контактах мешок костей наберу -- и дёру!

Еев. Сомневаюсь.

Муза. Да они мне!..

Еев. Вряд ли получится.

Муза. Саша приревнует? Так возьмем на дело и ее.

Еев. Сторож тут есть. Из местных.

Муза. Делов-то. Сгоняю Игорька за водкой...

Еев. Что, кстати, за Игорек?

Муза. Так.

Еев. Как так?

Муза. Тебе что за дело?

Еев. Понимаю: степь на рассвете, менгиры... А до рассвета что было? а?

Муза. Знаешь, Еев...

Еев. Чтоб на рассвете выехать, а потом целый день добираться!

Муза. А что ты кричишь на меня? Давай оставим в покое мою частную жизнь. Мы ж, кажется, договаривались...

Еев. Давай оставим.

Муза. И на дело, конечно, не пойдешь.

Еев. Не подпоишь ты Ивана Лукича. У него интерес личный! Не раскоп сторожит -- зону.

Муза. И у него личный?

Еев. Что ты имеешь в виду?

Муза. Сам знаешь. Где она, наконец?

Еев. Вот.

Муза. Зону, представь, вижу. Могила.

Еев. Там, дальше.

Муза. Много костей?

Еев. Метра на три. А в ширину не копали. След, должно быть, расстрела тридцать седьмого.

Муза. Еев! Очнись! Это не след расстрела! Это замечательный остеологический материал по дистрофии! Уникальный!

Еев. Ты, Муза, все-таки...

Муза. Ну скажи-скажи! Повтори свою Сашку! Про святое, которое должно быть и у ученого... А знаешь, Еев, что вытанцовывается по первым прикидкам?

Еев. Знаю. Что голод, насилия, эпидемии крайне полезны человеку как биологическому виду.

Муза. Вообрази: именно так!

Еев. Блестяще, Муза, блестяще! Станешь звездой. Ленинскую премию получишь. Антропологическая теодицея.

Муза. Что?

Еев. Оправдание всемирного зла.

Муза. Да нету зла на свете, Еев! Ни зла, ни добра! Есть эволюция.

Еев. А лагеря -- ее мощный рычаг. Ты куда?

Муза. Туда!

Появляется Студент.

Студент. Муза Ахатовна?

Муза (приостанавливаясь). Мы знакомы?

Студент. Вы у нас практикум вели.

Муза (достает очки, надевает). Извините, плохо вижу.

Студент. Точный анализ.

Муза. Как ваша фамилия?

Студент. Все равно не помните. Зовите Мишей.

Муза. Хорошо, Миша. Извините. (Уходит в сторону лагеря.)

Еев. Ваша Оля снова приходила.

Студент. Передавала что?

Еев. Скоро вернется. Поехала прокатиться на мотоцикле.

Студент. С кем это, интересно?

Еев. С молодым человеком вашей преподавательницы. Точного анализа.

Студент. Пойду покопаю. (Спускается в раскоп.)

Пауза. Появляется Муза.

Муза (издалека). Еев! Мужчина ты или нет?

Еев сидит молча. Муза приближается к яме.

Молодой человек! Миша!

Студент. Слушаю, Муза Ахатовна.

Еев. Ты ж ничем не рискуешь!

Муза. Кроме диссертации.

Еев. Куда она денется!

Муза. Ты-то свою уже написал!

Еев. А они чуть что -- закроют раскопки. Навсегда. Хлоркою все зальют. Бульдозерами разровняют!

Муза. Помогите мне, Мишенька...

Еев. Я запрещаю! Еще и археологам свинью подложим...

Муза. А ветер П., Еев?!

Еев. Как нас им сюда занесло, так и выдует. Ты словно первый год в этой стране живешь!

Муза. Намекаешь на возраст? Сорок лет для женщины... Что вы, Мишенька, на это скажете?

Еев. Не знаешь, как это делается? Отыщут кладбище коровьего сапа, санэпидстанция и...

Муза. В Москве памятник зэкам собираются ставить.

Еев. Однажды уже собирались. И потом -- там Москва...

Муза. Ладно, Миша, спускайтесь. Не хочу портить вам карьеру. Как-нибудь сама. (Идет к лагерю.)

Еев. Муза!

Муза. Что еще?

Еев. Поезжай в Абакан, сходи в обком.

Муза. Ты совсем уже?.. (Вертит у виска пальцем.) У меня даже командировки нету.

Еев. Так спешила?

Муза. Так спешила.

Еев. Зачем же на Игоря время тратила?

Муза идет к лагерю, Еев за ней.

Нет, правда, откуда ты его взяла?

Муза. Ниоткуда. Прилетела вчера в Абакан...

Еев. Все же вчера!

Муза. Вчера, вчера. Пошла в пед узнавать, где вы... Девочка из приемной позвонила, приехал Игорь...

Еев. Кто он, собственно?

Муза. Кажется, аспирант.

Еев. Ну, и?

Муза. Знаешь, Еев, иди-ка ты отсюда. Я уж лучше сама, чем под твои расспросы.

На пути появляется Сторож.

Еев. Вот! Прошу любить и жаловать. Добрый вечер, Иван Лукич. Отдохнули?

Сторож. У меня, Ермил Владимирович, вся жизнь, можно выразиться, отдых. Так что я ничего.

Еев. Познакомьтесь: Муза Ахатовна. Наш сотрудник, преподаватель, кандидат биологических наук.

Сторож. Слыхал уже.

Муза. Слыхали? Откуда?

Сторож. Деревня. У нас, можно выразиться, ничего не скроешь.

Еев. А особенно от Ивана Лукича.

Сторож. Ты, Ермил Владимирович, что ли намекаешь на что?

Еев. Помилуй Бог!

Сторож. Тогда, можно выразиться, ладно.

Муза (протягивая руку). Ну, здравствуйте, Иван Лукич. Иван Лукич, так ведь?

Сторож. Совершенно точно.

Муза. Приехала, видите, к вам.

Сторож. Не слепой.

Еев. У меня к вам, Иван Лукич, просьба.

Сторож. Слушаю.

Еев. Знаете... эти женщины... Особенно, когда беременные...

Сторож. У меня у самого, Ермил Владимирович, жена, можно выразиться, троих родила.

Еев. Я Сашу... Александру Евгеньевну... хочу в Москву отправить, к родителям.

Муза. Как скоро! Не успела я появиться...

Сторож. Тоже правильно. А то эти хакасы...

Еев. Но пока она здесь?

Муза. А что хакасы?

Еев. У нее, знаете, такая фантазия, будто вы... Словом, постарайтесь поменьше на нее смотреть.

Сторож. А!.. Чувствует! Глаз у меня, можно выразиться, верно: тяжелый.

Еев. Условились?

Сторож. Однако, безвредный.

Еев. Я и не говорю. Но зачем зря нервировать?

Сторож. Это пожалуйста.

Еев. Вы, ради Бога, не обижайтесь.

Сторож. Не обидчивый. Могу хоть вообще не смотреть. Мое дело здесь поглядывать. Чтоб, можно выразиться...

Еев. Вот и спасибо. А я ее завтра-послезавтра отправлю. Хотя бы с Музой Ахатовной.

Муза. Не я, выходит, причина: Оля!

Студент. Пойду покопаю. (Спускается в раскоп.)

Сторож. Ты, стало быть, барышня, ненадолго?

Муза. Ненадолго.

Еев. Что там, кстати, у вас произошло?

Сторож. Обыкновенное дело. Сунчугашев, можно выразиться, напился, пошел жену гонять.

Еев. Он же на Сашу с кулаками набросился.

Сторож. Ну уж: с кулаками... Поругался пока что маленько. Но вообще-то я тебя, Ермил Владимирович, сразу предупреждал: очень хакасам не нравится, когда их могилы...

Еев. Этим могилам тысячи лет! Тогда и понятия хакас не существовало!

Сторож. Когда гадостью на язык, можно выразиться, капают...

Еев. Безвредный же препарат! Фенилтиокарбомид. Для установления порога вкусовой чувствительности.

Сторож. Я-то соображаю, а ты им поди-объясни.

Еев. Вы б вот, Иван Лукич, и объяснили.

Сторож. Я как могу объясняю, но они, можно выразиться, народ дикий. И пьют много. Им Указ -- не указ.

Еев. А что Саша?

Сторож. Александра Евгеньевна? Стряпать чего-то принялась. Как, можно выразиться, скаженная.

Еев. Схожу взгляну.

Муза. Сдал с рук на руки?

Еев (покачав головой, подходит к раскопу). Только ради Бога, Миша: осторожнее. (Уходит.)

Сторож. Стало быть, тоже костями, можно выразиться, интересуешься?

Муза. Интересуюсь, Иван Лукич.

Сторож. И чего ж в них такого интересного?

Муза. О! много, Иван Лукич, много.

Сторож. А я тк полагаю, что зачем люди живут -- по костям не узнаешь.

Муза. А вам бы хотелось узнать, зачем живут люди? Не больше и не меньше?

Сторож. Я-то, положим, знаю. А вот в науке-то какой иначе, можно выразиться, прок? Телевизоры, разве, выдумывать.

Муза. В общем-то вы, Иван Лукич, конечно, правы. Иначе проку немного.

Сторож. То-то!

Муза. Только очень уж это долгое дело, ответить на ваш вопрос. Сколько костей перекопать надо, сколько пересчитать звезд. Не на одну жизнь.

Сторож. Копай-копай. Я разве, можно выразиться, против?

Муза. А вот скажите, Иван Лукич: там, когда рыли, целую братскую могилу, говорят, обнаружили.

Сторож. В зоне, что ли?

Муза. Ну да.

Сторож. Тоже мне: братскую! Братская -- когда на войне.

Муза. А вы воевали?

Сторож. Не довелось. Держали на брони. Две медали, однако, имею.

Муза. Так я насчет могилы.

Сторож. А кто тебе сказал? Ермил Владимирович?

Муза (смешавшись). Что вы! Ермил Владимирович и не знает!

Сторож. Как же не знает? Мы с ним об этой могиле не раз беседовали. И с Александрой Евгеньевной. Можно выразиться, философствовали.

Муза. Мне это... мне в Москве рассказали.

Сторож. Востроносенькая? Как ее, Чижикова, что ли?

Муза. Что вы! и не она...

Сторож. Ты вот спросила, как я в деревне узнал, что ты заявилась, а наши, выходит, новости аж до самой, можно выразиться, столицы докатываются.

Муза. Я нет... я случайно...

Сторож. Те кости тебе, барышня, все равно ни к чему. Они, можно выразиться, ненаучные.

Муза. Как, то есть, ненаучные?

Сторож. Они и истлеть-то как следует не успели. Тут раньше преступников держали. На моей уже памяти. А ты говоришь: братская.

Муза. Преступников?

Сторож. Кулаков разных, шпионов. Врагов, в общем, можно выразиться, народа.

Муза. Какие ж кулаки преступники? Обыкновенные мужики, домовитые. Вы вон газеты почитайте. "Moscow News".

Сторож. По-иностранному не обучены. А тех, что не преступники -- тех и не держали.

Муза. Не держали?

Сторож. Никак нет.

Муза. А у Ермила Владимировича, например, отец в таком вот лагере погиб.

Сторож. Значит, можно выразиться, за дело.

Муза. И посмертно реабилитирован. То есть оправдан.

Сторож. Много кого рибилитировали. Только без вины человек, можно выразиться, за колючку не попадет. Так что кости эти тебе ни к чему.

Муза. Точно знаете?

Сторож. Ты вон те копай. И то, можно выразиться, осторожнее. А то хакасы...

Муза. А если б я вам, Иван Лукич, подробно объяснила, зачем мне нужны именно ненаучные? Вы, я вижу, человек с пониманием.

Сторож. Все равно не положено. Категорически.

Муза. Не положено -- кем?

Сторож. Не истлели еще. Заразы, можно выразиться, напустишь. Хакасы и так...

Муза. Ах, Иван Лукич! Их такими закапывали, что и истлевать-то нечему было.

Сторож. Откуда тебе, можно выразиться, известно? Ты что ли видела?

Муза. А вы, что ли, видели?

Сторож. А я сам, может, и закапывал.

Пауза.

Муза. Правда?

Сторож. Правда -- не правда: какая разница!

Муза. Да уж... разницы никакой.

Сторож. Ты поди-поди, взгляни на научные. А то сейчас, можно выразиться, как раз стемнеет.

Треск мотоцикла.

Он тебя, что ли, из Абакана доставил?

Муза. Все-то вы, Иван Лукич, знаете!

Сторож. Должность, можно выразиться, такая.

Подъезжают Мотоциклист и Школьница.

Школьница. Наговорились?

Муза. А вы, я вижу, накатались.

Школьница. Глазастая. Мишка пришел? (Подходит к раскопу.) Миш-ка-а!

Студент. Дочь степей? Спускайся сюда!

Школьница. Мне твой начальник запретил.

Студент. Нету его. Жену пошел успокаивать.

Муза. Бедный Ермил.

Школьница. Лови! (Спускается в раскоп.)

Мотоциклист. Как ваши косточки, Муза?

Муза. Мои?

Студент. Господи! на тебя смотреть без боли нельзя!

Мотоциклист. За которыми приехали.

Школьница. А чего это: без боли?

Муза (напевает). Мои дела = как сажа бела...

Студент. Хороша слишком.

Школьница. Издеваешься?

Мотоциклист (на Сторожа). Неужто не подпустил?

Студент. Тебе серьезно ответить или так?

Муза. Сама виновата. Протрепалась, как...

Школьница. Умеешь серьезно?

Мотоциклист. Такой грубый старичок?

Студент. К сожалению, умею.

Мотоциклист. А с виду симпатичный. Ничего, уломаем!

Школьница. А чего это: к сожалению?

Муза. Думаете?

Студент. Пошутил.

Мотоциклист. И думать нечего. Как, отец, уломаем?

Школьница. Ну!

Студент. Чего: ну?

Сторож. Как же, уломаешь меня. (Отходит к шалашику.)

Школьница. Отвечай серьезно.

Муза. Вот тк вот! Уломали.

Студент. Да, Олечка. Я над тобой издеваюсь!

Мотоциклист. Угрюмый.

Школьница. Сказала ж: серьезно!

Муза. Возвращаетесь в Абакан?

Студент. И еще больше -- над собой.

Школьница. Над собой?

Мотоциклист. Вообще-то пара дней у меня свободна. Так что, если, Муза, не прогоните...

Студент. Ибо такой нечеловеческой красоты я еще не встречал.

Мотоциклист. С удовольствием дождусь вас и отвезу назад.

Муза. Как-то неловко.

Школьница. Подумаешь, нечеловеческой!

Мотоциклист. Мне -- одно удовольствие.

Студент. Потому и издеваюсь, что подумаешь.

Муза. Но я... как бы это объяснить...

Школьница. Ты чего? В самом деле?

Студент. Ага.

Мотоциклист. Объясняйте прямо, стерплю.

Студент берет лицо Школьницы, долго, неотрывно смотрит, до слез в глазах.

Муза. Я ничего не могу вам пообещать.

Мотоциклист. В смысле?

Муза. Не просто же вы так водите меня, возите. В гостиницу в Абакане устроили...

Мотоциклист. А-а!

Муза. Не из любви к человеку вообще.

Мотоциклист. Понял.

Муза. Должно быть, питаете...

Мотоциклист. А без обещаний, Музочка, интереснее. Помните анекдот: одевайся и сопротивляйся?

Школьница (освобождаясь). Ладно, хватит!

Муза. Не помню, но смысл поняла.

Студент. Чего в Абакане?

Муза. В таком случае, еще просьба.

Школьница. А! ерунда.

Мотоциклист. Весь, Музочка, внимание.

Школьница. Не поступила.

Студент. Недобор и не поступила?

Муза. Указ, конечно. И время к вечеру. Но не могли б вы раздобыть где-нибудь...

Школьница. Чего я в этой музыке понимаю!

Муза. Пару бутылок.

Студент. Зачем же тогда музучилище?

Мотоциклист. Водки?

Школьница. Там у них общага, девки веселые.

Муза. Водки, спирта... Дешевого коньяку.

Школьница. Жизнь!

Муза (достает деньги). Хоть бы и самогона.

Школьница. А тут эта школа, родители!

Мотоциклист. У меня есть.

Студент. Фе-но-ме-наль-ный экземпляр!

Муза. Я б не хотела...

Школьница. Это ты про меня, что ли?

Мотоциклист. Попадать в материальную зависимость?

Студент. Про себя. (Целует Школьницу.)

Мотоциклист. Имеете право. Так еще интереснее.

Муза. Если, конечно, возможно.

Мотоциклист. Женские сердца, Музочка, завоевывают как раз невозможным. Хотите (на шалаш) подпоить?

Муза. По-другому его, кажется, не объедешь.

Мотоциклист. Суровый, суровый старикан.

Школьница (вырываясь).Ты чего, сдурел?!

Муза. Добудете?

Студент. Угадала.

Мотоциклист (оседлывая мотоцикл). Делаю невозможное. (Укатывает.)

Школьница (с облегчением). Уехал.

Муза (подойдя к шалашику). Иван Лукич! Может, еще поговорим?

Студент. Знакомый, что ли?

Сторож. Не о чем нам, барышня, с тобой разговаривать.

Школьница. А! так...

Муза. А вдруг?

Студент. Как так?

Сторож. Ты на кости смотреть приехала -- вот и смотри.

Муза. На кости так на кости. (Направляется к зоне.)

Школьница. Как хочешь, так и есть.

Сторож. Эй, барышня! заблудилась! Тебе, можно выразиться, туда!

Студент. Загадочно изъясняешься.

Муза. Спасибо, Иван Лукич, за подсказку.

Школьница. А то! Не все ж вам, москвичам! (Сама целует Студента.)

Сторож. Хитрая больно!

Муза (спускаясь в раскоп). Не помешала?

Студент. Выручили! Пристает.

Школьница. Я что ли?

Муза. Он, Оля, шутит. Не обижайтесь.

Школьница. Еще чего: обижаться. Сам все время пристает.

Муза. Его можно понять.

Студент. Вы, Муза Ахатовна, комплиментщица.

Муза. Чего ищете?

Студент. С Олей? Истину.

Муза. С Ермилом Владимировичем.

Студент. Он разве вам не сказал?

Муза. А что?

Студент. Наткнулся на фрагмент лобной кости. Очень кого-то древнего.

Муза. Неандертальца?

Студент. Он говорит: будем пока считать, что неандертальца.

Муза. Почему пока?

Еев. Ему кажется: гораздо древнее.

Муза. Древнее? Здесь? Вот новости!

Студент. Он этого тоже не говорил, но у меня такое чувство, что он имеет в виду...

Муза. Недостающее звено?

Студент. Ага.

Школьница. Какое еще звено? До чего не достающее?

Студент. Дочь степей.

Муза. До человека. От обезьяны до человека.

Студент. Может такое быть, а, Муза Ахатовна?

Муза. На свете, Миша, все может быть. Только...

Студент. Он и сам не уверен: фрагмент слишком незначительный. Потому и ищет с утра до ночи. Антропометрию забросил. Хочет раздобыть хоть...

Школьница. А между обезьяной и человеком что ли еще кто был?

Студент. Вроде тебя.

Школьница. Чего обзываешься!

Муза. Никто, Оля, толком этого не знает.

Школьница. Тоже: ученые!

Муза. Существуют разные теории. Миша вам на досуге изложит.

Школьница. Изложит он, как же!

Студент. Почему бы и нет? Тебе!

Школьница. Видите?

Муза. Вот, значит, отчего Ермил так боится, что закроют раскоп.

Студент. Муза Ахатовна, конфиденциально: вы допускаете такое?

Муза. Что закроют?

Студент. Тут и допускать нечего: захотят -- закроют. Насчет недостающего звена?

Муза. Будь это, Миша, кто угодно, кроме Еева, хоть сам Лики...

Школьница. А это кто?

Муза. Антрополог, вроде Ермила Владимировича.

Студент. Только копался, слава Богу, в Африке.

Школьница. Почему в Африке?

Студент. По кочану.

Школьница. Вот он всегда так!

Муза. Будь это кто угодно другой -- я б расхохоталась.

Студент. А сейчас чего не хохочете?

Муза. Еев, Миша, -- ученый с фантастической, с гениальной интуицией!

Студент. Красивое слово!

Муза. Он пару раз догадывался до такого...

Студент. Х-хым...

Школьница. А у меня один знакомый, Гиви, говорил: слушай, такой умный -- почему не богатый, а?

Муза. У него есть столь дерзкие работы, что их даже не берут к публикации.

Студент. За бугор бы отправил.

Муза. О, Миша! Он не из тех!

Студент. Трус, что ли?

Муза. Ему не важно, чтоб все было при его жизни. А после смерти... он знает, что после смерти ему поставят памятник.

Студент. Год у него учусь, два месяца здесь живем...

Муза. Это, Миша, замкнутость человека, у которого почти нет партнеров для равного разговора.

Школьница. А чего он тогда орет?

Муза. На вас, mademoiselle, думаю, и Песталоцци заорал бы.

Школьница. Кто-кто?

Студент. Никто!

Школьница. Во даете!

Студент. Дочь степей.

Муза. Вы местная, Оля?

Школьница. А чего? Ну...

Муза. Старика, сторожа, знаете?

Школьница. Ваньк, что ли?

Муза. Почему Ваньк? Ивана Лукича.

Студент. Первобытная фамильярность.

Школьница. У нас его все так зовут. Ну?

Муза. Это правда, что он мне сказал?

Школьница. Насчет лагеря, что ли?

Муза. Насчет лагеря.

Школьница. Кто ж на себя такое зря наговорит?! В охране служил. Его тут за это и не любят.

Студент. Чего ж не переедет?

Школьница. У него жена ушла, дети уехали. А он...

Муза. Он, Миша так, кажется, прикипел к своему времени... И к этому месту...

Школьница. А хакасы с ним ничего.

Муза. Самая яркая пора жизни, наверное. Звездный час.

Студент. Б-р-р как неприятно. (Пауза.) А куда вы меня, Муза Ахатовна, звали?

Муза. Звала?

Студент. Ну, когда с Ермилом Владимировичем цапались.

Муза. А-а... Действительно, звала. Послушайте, Миша... Но только конфиденциально.

Школьница. Это мне уйти, что ли?

Студент. Сядь! Она, Муза Ахатовна, своя.

Школьница. А то могу и уйти!

Муза. Своя, своя, вижу. Я, Миша, работаю над одной темой.

Студент. Докторская?

Муза. "Массовая дистрофия..." (Школьнице.) Голод, истощение.

Школьница. Знаю.

Муза. "...и микроэволюция Homo Sapiens". По остеологическим материалам.

Студент (Школьнице). По костям.

Школьница. Ага.

Студент. Слышал. Вы собираетесь с помощью точного химического анализа доказать, что совершенство человека базируется на его страдании.

Муза. Иронизируете? Тоже шокирует моя гипотеза?

Студент. Напротив, Муза Ахатовна! Я -- в неподдельном восторге.

Муза. Издеваетесь...

Студент. Да нет, правда! Я и сам всегда чувствовал что-то в этом роде. И у Достоевского...

Школьница. Это что? что людей мучить надо, что ли?

Студент. О, дочь степей!

Муза. Ну, коль правда... Вроде бы, наша страна уж такой замечательный полигон в смысле дистрофии -- материалов, тем не менее, не найти. Чудом напала в Ленинграде на коллекцию детских блокадных костей...

Школьница. Коллекцию?

Студент. Да помолчи ты! Термин такой!

Муза. А сейчас -- эти. Но они, оказывается, под запретом. Ненаучные.

Школьница. Почему?

Муза. Вот на этот вопрос, mademoiselle, я вам ответить не в силах: не понимаю сама.

Студент. Ты у своего Ваньк спроси.

Школьница. Чего это у моего!

Муза. Я пыталась поговорить с Иваном Лукичом.

Студент. Ясно: бесполезняк.

Муза. Можно б, конечно, попробовать официально...

Студент (укоризненно-иронично). Муза Ахатовна!

Муза. Вот потому-то я к вам и обращаюсь. Не помогли б вы мне того... десяток скелетиков...

Школьница. Во даете!

Студент. Целиком?

Муза. Большие берцовые.

Студент. Интересное приключение.

Муза. У Ермила Владимировича какой-то паралич перед властью...

Студент. Я знаю, Муза Ахатовна.

Муза. Он, что ли...

Студент. Верно. Не надо его ввязывать.

Муза. Я так и подумала. То есть, я попыталась, но... Сами видели. А сейчас вот послала Игоря за водкой...

Студент. Ваньк не берет. Мы экспериментировали.

Муза. Ну, все-таки...

Школьница. Помощничка вы себе нашли!

Муза. Мишу?

Школьница. Игоря вашего. Константиновича.

Муза. А что?

Школьница. А ничего!

Студент. Ничего -- так и не суйся!

Школьница. Очень надо было!

Пауза.

Студент. Костер бы разжечь. Ночь подходящая: новолуние.

Муза. Костер?

Студент. Как совсем стемнеет. Главное, Ваньк к костру затащить. Со света на темноту-то не видно.

Муза. Вы, Миша, гений!

Студент. Надо только, чтоб кто-нибудь кроме у костра сидел: мы с вами уйдем -- он же один не останется.

Муза. Поняла, поняла, конечно. Игорь приедет. Ермила с Сашею надо позвать. Ермил Владимирович с гитарой?

Студент. С гитарой.

Школьница. Он чего, еще и поет?

Студент. В их поколении, дочь степей, каждый -- Окуджава.

Муза. Честное слово, гениально!

Студент. Вы у нас еще будете чего-нибудь читать? Зачетец за вами.

Муза. Замётано.

Студент. Ого!

Муза. Я тогда побегу, помирюсь с Сашею, уговорю Ермила.

Студент. Вы с Сашей знакомы?

Муза. Двадцать лет. Со дня ее рождения. Дочь школьной подруги.

Студент. Все-таки отлично, Муза Ахатовна, сохранились.

Муза. Merci.

Студент. А ночевать где собираетесь?

Муза. В дороге, Миша! в дороге! Кости в мешок, сама на мотоцикл и...

Школьница. Как ведьма!

Студент. Вы, Муза Ахатовна, ничего.

Муза. Вот как? Хорошо, побежала. Приедет Игорь -- пусть подождет. (Уходит.)

Студент обнимает Школьницу.

Школьница. Ты чего это?

Студент. Как чего? Две недели не трахались!

Школьница. Подумаешь.

Студент. Ну, Оля. Я подохну сейчас.

Школьница. Мне-то чего: подыхай.

Студент. Подыхай, значит? А сама обмякла.

Школьница. Не здесь, Мишка! пусти!

Студент. Чем здесь плохо? Темно, нет никого!

Школьница. Кости!

Студент. И что, что кости?!

Школьница. Нехорошо.

Студент. Что ж нехорошего?

Школьница. Отпусти -- скажу.

Студент. Отпустил.

Школьница. Здесь столько народу, говорят, похоронено. Аж с Древнего Египта.

Студент. С чего -- с чего? (Хохочет.)

Школьница. Опять издеваешься?

Студент. Это ты, Оленька, издеваешься.

Школьница. Пусти! я сказала -- не здесь!

Студент. Хорошо, что много народу! Его много, потому что это происходило всегда!

Школьница. Не здесь!

Студент. Здесь, здесь, именно здесь!

Школьница. Нет!

Студент. Чтобы стольким умереть, стольким нужно было и родиться!

Школьница. Нет!

Студент. Любовь, зачатие имеют смысл только перед лицом смерти!

Школьница. Нет!

Студент. Только в могиле!

Школьница (резко вырвавшись). Стоп! Чего ты сказал?

Студент (опешив). Что любовь -- победа над смертью.

Школьница. Нет, не то.

Студент. Выход в космос, в иррациональное.

Школьница. Это все философия. Про зачатие. Ты что, ребеночка собираешься заделать?

Студент. Ребеночка?

Школьница. Обещал же, что не будет! В первый раз еще обещал!

Студент (сквозь смех). Обещал, обещал.

Школьница. А то я бы...

Студент. Не волнуйся.

Школьница. Смотри, Мишка, не прохохочись: я несовершеннолетняя. Я ведь, в случае чего...

Студент. Не сомневаюсь. (Пауза.) А вообще-то ребенка от тебя иметь было бы ничего себе. У тебя в жилах такой невероятный коктейль...

Школьница. Какой еще коктейль?

Студент. Знаешь, сколько здесь прошло народов, по этой степи, сколько их сталкивалось, смешивалось!

Школьница. Ну?

Студент. Разные расы, разные типы. Чуть ли даже не негроиды.

Школьница. Негры, что ли?

Студент. Что-то в этом роде.

Школьница. Я ж говорила: Египет.

Студент. Вот и вышла ты ото всего этого такая фантастическая красавица.

Школьница. Женись, увези в Москву -- рожу сколько скажешь.

Студент. О, милая! Если б это было возможно!

Школьница. А чего ж невозможного? Предки, что ли? Или ты все же женат?

Студент. Дочь степей! Мы с тобою трех месяцев не протянем.

Школьница. А чего не протянем? Сам говоришь: красивая.

Студент. Потому что разные.

Школьница. Подумаешь! Я оделась бы. Переменилась.

Студент. У тебя, Оля, ленивая душа.

Школьница. Ленивая?

Студент. И развращенная.

Школьница. Так всегда: сперва уговаривают, а потом -- развращенная.

Студент. Я не в том смысле.

Школьница. В каком же, интересно?

Студент. Господи! Какое блаженство с тобой трахаться и какая мука -- разговаривать!

Школьница. Подумаешь!

Студент. Ну, Оля! Ну, иди сюда!

Школьница. Вот еще! Я ж развращенная.

Студент. Оля!

Школьница. Не трогай!

Студент. Оля!

Школьница. И чего я тебя, Мишка, балую?! Нет-нет! сказала ж -- не здесь!

Студент. А где?

Школьница. Где первый раз. За рощей.

Студент. Мы ж костер пообещали разжечь.

Школьница. Можно, конечно и вернуться. Только я б не советовала.

Студент. Почему?

Школьница. Не проболтаешься?

Студент. Кому?

Школьница. Никому. Понял?

Студент. Понял.

Школьница. Дай зуб!

Студент. Зуб? Возьми.

Школьница. Знаешь кто этот?

Студент. Который?

Школьница. Ну, Игорь. На мотоцикле.

Студент. Откуда мне знать? Я его и в глаза не видел.

Школьница. Из кегебе.

Студент. Пришь!

Школьница. Очень надо! Мы в том году ездили в Абакан, на соревнования.

Студент. Ты еще и спортсменка?

Школьница. Ага. В волейбол помаленьку режусь. Там были девочки из Тувы, из Монголии. И у одной пропали джинсы. Ну, нас всех по очереди таскали. Меня вот как раз к этому.

Студент. Кагэбэ джинсами не занимается.

Школьница. Какой умный! Сразу видно: в университете учишься. Он про джинсы только два вопроса задал. Для понта. А потом про жизнь, вообще. А потом уговаривать начал.

Студент. Уговаривать?

Школьница. Ты об одном только и думаешь. Помогать им.

Студент. И чем же ты, любопытно, способна им помочь?

Школьница. Вот я и спросила. А он сказал: так, мол, сказал, присматривайся.

Студент. И чего ты?

Школьница. А чего я? Ничего. Сказала: ладно.

Студент. Подписала чего?

Школьница. Ага. Бумажку.

Студент. Какую?

Школьница. Не читала.

Студент. Это т даешь.

Школьница. А чего?

Студент. Ничего! И как: присматриваешься?

Школьница. Какой ты дурак! Присматривалась -- сказала б тебе разве?

Студент. Кто тебя знает?

Пауза.

Школьница. Вот как?! (Выбирается из раскопа.)

Студент (удерживая ее). Оля!

Школьница. Чего -- Оля?!

Студент. Ну, пошутил, пошутил!

Школьница. А чего ж: пошутил? Действительно: кто меня знает?

Студент. Так и меня ж ведь никто не знает.

Пауза.

Школьница. Ты чего -- правда?

Студент. Абсолютно. Так что докладывай как старшему по званию. Вызывал он тебя еще?

Школьница. Не-ка.

Студент. А чего сегодня?

Школьница. Ну, он с Музой подкатывает -- я поздороваться. А он мне чуть рот не заткнул. Кататься увез. Я, говорит, тут на задании, а ты, мол, молчи!

Студент. Вон оно что!

Школьница. Так что, Мишка, лучше не ввязывайся.

Студент. Пообещал. Категорический императив.

Школьница. Ну, раз кооператив -- ввязывайся. А я пошла.

Студент. Оля!

Школьница. Чего?

Студент. Музу-то предупредить надо.

Школьница. Ты ж зуб дал!

Студент. Зачем человека подставлять?

Школьница. А я, значит, не человек? Меня -- можно? Вы-то уедете, а я здесь останусь.

Студент. А тебе чего бояться? Джинсы не воровала?

Школьница. Они, если им надо, чего бояться найдут. Идешь, что ли, или уже расхотел?

Студент молча следует за Школьницей.

Слушай, а кто это? Ну, Муза говорила. Сталоцы не Сталоцы. Который на меня заорал бы.

Студент. Понятия не имею.

Школьница. Правда, Мишка!

Студент (раздраженно). Чтоб мне птички в рот накакали.

Школьница. Ну тебя! (Проходя мимо шалашика.) Эй, Ванёк! Кости сопрут -- чо глодать будешь?

Сторож выходит из шалашика. Школьница убегает, показывая ему язык. Студент, оглядываясь, уходит за нею. Сторож мрачно смотрит вслед, потом расстилает плащ, ложится. Тишина. Над степью сгущается безлунная ночь.[3] Издалека нарастает треск мотора, блеск фары мечется по траве. Подкатывает Мотоциклист.

Мотоциклист. Муза! Музочка! Ау-у! Эге-ге-ге-ей!

Пауза.

Сторож. Нет никого, Игорь Константинович. Ушли.

Мотоциклист. Иван Лукич?

Сторож. Точно так. На боевом, можно выразиться, посту.

Мотоциклист. Нагнетается обстановочка?

Сторож. Я, можно выразиться, предсказывал. Но ты, Игорь Константинович, ловко, однако, эту обротал. Вертихвостку. Заодно, небось, и попользовался?

Мотоциклист. Я, Иван Лукич, или службу несу, или глупостями занимаюсь.

Сторож. Серьезное правило.

Мотоциклист. Знаете, кстати, куда сейчас гонял?

Сторож. Загадки разгадывать не мастак.

Мотоциклист. В Абакан.

Сторож. Аж в Абакан! Скоренько обернулись.

Мотоциклист. За водкой. Для вас.

Сторож. Вот это -- спасибочки. В виде, можно выразиться, награды за беспорочную службу? Только я не большой любитель.

Мотоциклист. Вертихвостка послала.

Сторож. Усыпить, можно выразиться, мою бдительность?

Мотоциклист. Угадали.

Сторож. Много хоть заказала?

Мотоциклист. Две.

Сторож. Не уважает.

Мотоциклист. Но я на всякий случай и третью прихватил.

Сторож. Меня, Игорь Константинович, и третья не прошибет. Старая, можно выразиться, закалка.

Мотоциклист. Посмотрим-посмотрим.

Сторож. Погляди, Игорь Константинович, погляди.

Мотоциклист. В общем, Иван Лукич, шутки в сторону. Москвичку я беру на себя. А вы, как бы это сказать...

Сторож. Я, Игорь Константинович, понимаю. Такая волна пошла -- одному, можно выразиться, и не усторожить. Сегодня эта из Москвы прикатила, завтра другая...

Мотоциклист. Правильно понимаете, Иван Лукич, правильно.

Сторож. В общем, можно выразиться, надо активизировать работу среди местного населения.

Мотоциклист. Совершенно, Иван Лукич, справедливо.

Сторож. Создать, можно выразиться, атмосферу нетерпимости.

Мотоциклист. В самую, Иван Лукич, точку.

Сторож. Только это ведь дело, Игорь Константинович, денежек требует. Нельзя же все на холяву. Та же, можно выразиться, водка. Иной раз и барашка купить.

Мотоциклист. Устроим, Иван Лукич, устроим. Изыщем статью.

Сторож. Ишь, как у вас строго стало: статью надо изыскивать. Измельчали.

Мотоциклист. Время, Иван Лукич, такое.

Сторож. А я тебе еще когда говорил, Игорь Константинович, еще до времени до всякого, когда ты первый раз в Абакан меня вызвал: распахать подчистую, ферму на этом месте выстроить, клуб.

Мотоциклист. Ах, Иван Лукич, кабы все так просто!

Сторож. А и труд невелик. При наших-то, можно выразиться, размахах.

Мотоциклист. Они со своим курганом уже до Юнеско дошли.

Сторож. До чего, можно выразиться?

Мотоциклист. Организация такая. Международная.

Сторож. За границу то есть? Вот, падлы, распустились! С-сучья кровь!

Мотоциклист. Гру-убо, Иван Лукич!

Сторож. А вы, можно выразиться, трпите?

Мотоциклист. Каждое время, Иван Лукич, имеет свой стиль. Международное положение...

Сторож. Положение было всегда. Но чтоб до такого!

Мотоциклист. Ладно, Иван Лукич, не дергайтесь. В вашем возрасте...

В темноте появляются Школьница и Студент.

Сторож. А у меня возраст самый еще подходящий! Ровесник, можно выразиться, Октября! Лучшее времечко, конечно, на пенсии просидел...

Мотоциклист. В запасе!

Сторож. Не-на-ви-жу!

Мотоциклист. Не дергайтесь, говорю! Дуба дадите -- как мы тут без вас?

Сторож. То-то я вижу, больно вы спокойные.

Школьница (тихо). Ну? И все равно полезешь?

Студент. Тихо ты!

Сторож. Кто-то там, кажется, подошел.

Мотоциклист (под нос). Тьфу, мать твою, разболтался. (Громко, нежно.) Му-за-а...

Пауза.

Сторож. Эй, кто шастает? Стрелять буду!

Пауза.

Школьница (тихо). А ведь и пальнет.

Студент. Иди отсюда!

Сторож. Кто, спрашиваю, шастает?!

Мотоциклист (тихо). Оставьте, Иван Лукич, оставьте. Не привлекайте внимания.

Сторож. Бздишь?

Мотоциклист. Засекли они нас с вами, как думаете?

Сторож. Темно, Игорь Константинович, вряд ли.

Мотоциклист. Аппарат я оставлю и потихонечку...

Сторож. Все потихонечку... (Пауза.) Игорь Константинович!

Мотоциклист. Тихо!

Сторож. Я и так из-за вас как мышь полжизни просидел. Ты сейчас в деревню?

Мотоциклист. Ну.

Сторож. На входе, второй дом по левую руку, такой покосившийся...

Мотоциклист. Короче!

Сторож. Там хакас один живет, Сунчугашев.

Мотоциклист. Ну!

Студент. Э, у тебя слух хороший? Что-то не все секу...

Сторож. Кто-то там все-таки есть. Я, можно выразиться, носом чую.

Школьница. Молчи!

Мотоциклист. Оставьте, оставьте их в покое. Что хакас?

Сторож. Дооставляешься! Ты, Игорь Константинович, третью бутылку ему отдай. Скажи, мол: должок от меня.

Мотоциклист. Чего это вам, Иван Лукич, приспичило?

Сторож. Ты сделай, сделай, Игорь Константинович.

Мотоциклист. Хорошо, Иван Лукич, занесу.

Сторож. У-гу. В порядке, можно выразиться, поощрения инициативы снизу.

Мотоциклист. В порядке доверия старым кадрам. (Исчезает.)

Школьница. Видишь: мотоцикл оставил.

Студент. Инкогнито из Петербурга!

Школьница. Чего?

Сторож. А ну выходи, выстрелю!

Студент. Прямо-таки выстрелишь?

Сторож. А-а... ты... Чего не откликаешься?

Студент. Мало ли какие могут быть причины. Во всех так и отчитываться?

Сторож. А чего по ночам шастаешь, где не положено?

Студент. Во-первых, дедуля, еще десяти нету.

Сторож. Дедулю нашел. Внучок!

Студент. Во-вторых: кем, собственно, не положено?

Сторож. Кем надо.

Студент. А в-третьих, мы тут сейчас разведем небольшой костерок. Знаешь -- пионерский.

Школьница. Брось, Мишка! Ну его! От греха.

Студент. От греха, дочь степей, по кругу ходят.

Школьница. Опять дочь степей?

Сторож. Умен больно, философ!

Студент. За тем и учат.

Школьница. А как это: по кругу?

Студент. Объясняю для тупых: уходя от греха, к нему обязательно и вернешься. Дед вон сразу понял.

Школьница. Для тупы-ых... Сам-то!

Сторож (Школьнице). А твоему отцу я еще, можно выразиться, скажу. Он штаны-то с тебя снимет!

Школьница. Он, Ванёк, с тебя с самого вперед снимет.

Сторож. Поговори еще!

Студент. Ты бы правда, валила отсюда, а?

Школьница. Ага. А ты ей расскажешь.

Студент смеется.

Ты чего?

Студент. Романтик! Думал: преданность, одного в опасности оставлять не хочет. Чуть не прослезился.

Школьница. Очень надо!

Сторож. Ступайте-ступайте, можно выразиться. Тоже надумали: костер.

Студент. А чем плохая идея, дедуля?

Сторож. Места другого не нашли!

Студент. И место отличное. Тут, дедуля, на этом самом месте, лет уж, наверное, тысяч сорок костры жгут. Прислушайся! Слышишь: степь гудит? Это от их топота.

Сторож. Ты видел!?

Студент. Ага. Во сне. (Школьнице.) Значит, остаешься? Тогда марш за дровами.

Школьница. Где я тебе дров возьму?

Сторож. Ступайте.

Студент. Сейчас. Шнурки вот погладим.

Сторож. Добром, можно выразиться, прошу.

Студент. Где дров возьмешь, спрашиваешь? (Ведет фонариком.) А вон! Дедуля! зону уж, наверное, восстанавливать не будут? Новую в случае чего построят, а?

Сторож. Но-но, осади!

Студент. Смотри, сколько дармовой древесины: все равно сгниет. Даже странно, как до сих пор не растащили. Сторожил, наверное, хорошо!

Школьница. Наши сюда и не ходят. Не любят.

Студент. Ну, тогда посиди со старичком. А я -- не суеверный.

Сторож. Осади, кому говорят!

Студент. Ой, страшно! А то что будет?

Сторож (взяв наперевес ружье). Увидишь.

Школьница. Не связывайся, Мишка!

Студент. Выстрелишь, что ли?

Сторож. А ты, можно выразиться, проверь.

Студент. Стреляй!

Школьница. Мишка!

Студент. Отстань!

Сторож. Чего ж остановился?

Студент. Отдыхал. (Идет к зоне.)

Сторож. У, падла! (Опускает ружье.)

Студент (с облегчением). Он, дочь степей, трус.

Сторож дергается к Студенту.

Ты, может, еще и подраться со мною задумал. А чего? Давай! Нехорошо, конечно, с таким пожилым...

Школьница. Мишка!

Сторож. Тьфу! еще пожалеешь... (Отходит во тьму.)

Студент (выворачивая столб). У! пакость какая! Куртку продрал!

Школьница. Ой, чего это? кровь?

Студент. К-колючка!

Школьница. Заражение не схватишь?

Студент. У меня, дочь степей, иммунитет к бациллам прошлого. Лучше вон помоги... (Взваливает столб, тащит прямо под шалашик Сторожа.)

Школьница. Не задирайся, Мишка!

Студент. Смелого пуля боится! (Идет за следующим.) Эх, топорика, жалко, нету!

Школьница. Глубоко-то как! Может, йодом?

Студент. Дедуля, топорик не одолжишь?

Сторож (из тьмы). Я б тебе, можно выразиться...

Студент. Ничего. Так изломаем. Сгнили наполовину. Труха.

Школьница. Дай хоть завяжу.

Студент. Ишь, высохли! Как порох горят!

Школьница. Не вертись, Мишка! (Перевязывает Студента.)

Студент (дурашливо). Гляди-ка: мотоцикл! Откуда бы это?

Школьница. Мишка!

Студент. Дедуля, твой мотоцикл?! Накопил, можно выразиться, -- купил?

Школьница. Не задирайся.

Студент. Значит, говоришь, взять тебя в Москву замуж?

Школьница. Мишка, мы ведь только что!

Студент. Что ж делать -- такая сексапильная.

Школьница. Какая?

Студент. Такая.

Школьница. Костер! Ванёк! Да Мишка же!

Студент. А мы отползем. По-пластунски.

Школьница. Ой, идет кто-то!

Студент. Не купишь!

Школьница. Да правда: идет!

Появляется Еев.

Студент. Вы уже на работу? Посветить?

Еев. На огонек.

Школьница. Присаживайтесь. Я на вас орать не буду.

Студент. Где ж Муза Ахатовна?

Школьница. Мишка!

Еев. Они там с пельменями возятся.

Студент. С пельменями? Недурно. А этот?

Еев. Этот помогает.

Студент. Домовитый!

Школьница. Ты б знал какие пельмени готовлю я: пальцы съешь. Из четырех мяс!

Студент. Как, Ермил Владимирович: жениться на этом чуде природы?

Школьница. Очень надо! Так я за тебя и пошла!

Студент. Все! Вопрос снят.

Еев. Где Иван Лукич?

Студент. Там где-то.

Еев. А вам, Миша, Муза Ахатовна ничего не говорила?

Студент. В смысле?

Еев. О костях.

Студент. О лагерных?

Еев. Вынь ей, понимаете, да положь!

Студент. Может, Ермил Владимирович, так и сделать? Ей надо ведь! Неужто вчетвером-то Ваньк не одолеем?

Еев. Нельзя, нельзя: опасно!

Студент. Заразы, можно выразиться, напустим?

Еев. Заразы.

Студент. Правильно! Подлинный ученый и не должен отвлекаться на постороннее.

Еев. Вот вы, Миша, издеваетесь...

Студент. С чего вы взяли?

Еев. ...а у меня отца арестовали еще до моего рождения. Ну, и так далее. Когда я окончил школу, в пятьдесят четвертом, я не смог поступить в университет элементарно потому, что для меня был закрыт въезд в Москву.

Студент. Только не надо Сталина приплетать!

Еев. Я с собою просто ничего поделать не могу: обожженный, калеченный.

Школьница. Дурак ты, Мишка!

Еев. И до тех пор, пока не произойдет наш, отечественны