его учителя. Все было решено... неделей раньше, неделей позже - так должно было случиться. Я думаю, именно в такие моменты человеком может овладеть слепая безответная любовь. Вероятно, он поддался секундной слабости... попытался изменить судьбу Сайны. Кто знает? Смерть или любовь играет большую роль в жизни человека? Я рад, что мы, фавны, не знаем ничего подобного. - Почему Хронтис убил его здесь и именно сейчас? - спросил я, кажется, начиная понимать, что же здесь на самом деле произошло. Ответ Панурга удивил меня. - Чтобы Опихон не спас тебя. Я думаю, Опихон решил: если кто-то живой сможет помочь Сайне сейчас, так это только Язон. Правда, ты предал ее, но он считал, что ты сделал это только для того, чтобы, в конце концов, спасти ее. Ты - слуга Гекаты. Он так считал. Без тебя у него не осталось бы никакой надежды, и он пытался освободить тебя, пока еще не поздно. - И не смог? - Умер, - поправил меня Панург. - Хронтис рассмеялся и ушел, решив, что рано или поздно ты сойдешь с ума... У меня нет времени, я тоже ухожу. Теперь ты все знаешь. - Где Сайна сейчас? - В темнице. Сейчас она в безопасности. Хронтис поведет ее на алтарь только в час затмения. - Сколько у меня времени? - Чтобы все узнать, ты должен побеседовать с Хронтисом. Только он точно знает время затмения. - Я спрошу у него, - кивнул я. - Можешь отвести меня к нему? У Панурга отвисла челюсть. - Что? - переспросил он. - Ты, должно быть, сошел с ума! Хронтис будет... - Он расскажет мне то, что я хочу знать. Я уверен. Ты поправишь меня, если я ошибаюсь. Ведь так? - я усмехнулся, поражаясь собственной самоуверенности, которой никогда раньше не отличался. Странно, но свет Аполлона прочистил мне голову, я словно проснулся после долгого сна. Теперь я знал ответы на многие вопросы. Я стал другим, перестал словно слепой бродить во мраке. - Ты жил на Эя в те времена, когда там побывал первый Язон, - объявил я. - Не удивлюсь, если ты знаешь, почему золотое руно обладает такой силой. Фавн растерялся. - Руно? Оно могущественно. Но... этому есть много объяснений. - Я знаю, - отмахнулся я. - Руно подобно некоему биологическому механизму. Первый Язон думал, что это волшебство, но в моем мире все имеет научное объяснение... Что я хочу сказать, Панург... Маску надо принести в Гелиос. - Она никогда не покинет Эя. - Но в ней живет душа первой Цирцеи. Она, как и Язон, должна снова возродиться, чтобы помочь найти выход из создавшегося тупика. Панург усмехнулся. - Ты говоришь, словно герой, - с иронией заметил он. - В час затмения твоя храбрость может растаять как туман, но я тебе помогу. Я отведу тебя к Хронтису, и пусть Геката поможет тебе. 10. НОВАЯ СДЕЛКА Час спустя я пил вино с Хронтисом. Вот жрец вновь передал мне кубок. Слуга Аполлона считал, что я пьян гораздо сильнее, чем было в действительности. Вино Гелиоса оказалось слабее тех напитков, которые мне приходилось пить в моем родном мире. - Я знаю... Тебе не нужно повторяться, - бормотал я. - Не каждый, посмотревший в глаза Аполлона, остается в своем уме, но я из другого мира. Я не испытываю ненависти к тебе за то, что ты хотел избавиться от меня. Ты бы убил меня, если бы смог. В моей смерти - твое спасение. Но я - жив. И теперь равновесие сил сместилось. - Вероятно... - Очевидно, ты не хочешь, чтобы кульминация войны между Аполлоном и Гекатой произошла при твоем правлении? - Да, иначе мы все можем погибнуть. Я смотрю несколько дальше, мне нравится жить. Он говорил вполне искренне. - К тому же вы не верите в богов. Но я ведь тоже не так прост. Твоя долгая жизнь может неожиданно оборваться, если Аполлон встретится с Гекатой. Жрец снова налил мне вина. - Они не могут встретиться просто так, как это делаем мы. Только при определенных условиях они могут сразиться, и только определенным оружием, не знаю уж почему так, - я остановился, выпил еще вина. Хронтис пододвинулся вперед, теперь его лицо выражало крайнее нетерпение. Я внимательно оглядел его... нет, он еще не выиграл. Я напомнил себе: осторожно! Этот жрец Аполлона не дурак, а логик. - Если же боги не смогут встретиться... - проговорил я и, вновь сделав паузу, отхлебнул вина. - Это был мой план, - категорично заявил Хронтис, - столкнуть тебя и Сайну, сделать вас бесполезными для Гекаты. Я рассмеялся и, притворившись пьяным, опрокинул чашу. Золотое вино полилось на пол. - Жизни людей! - продолжал Хронтис. - Вы думаете, Геката не найдет кого-нибудь другого вам на замену? Люди легко уходят из жизни, но оружие богов остается. Боги - не люди. Они обладают страшной силой, но им необходимо их оружие. - Они могут создать новое оружие? - Нет. Маску сделал Гермес, которого убил Аполлон. Ее хранят для тебя... Да, именно так... - протянул он, разглядывая лужу вина. - Да, вероятно... - Не для меня. Меня ведь тоже можно уничтожить. Ты думаешь как раз об этом. - А чего ты хочешь достичь? - Посмотри, Хронтис, - я пододвинулся и положил руку ему на плечо. - Мы - люди, не боги и не полубоги. Мы - умные люди. Пусть так называемые боги воюют, преследуя собственные цели, и не вмешивают нас в свои дрязги. В моем мире есть знания, которые были бы для вас очень полезны. Он молчал. Видимо, я не убедил его. - Ты не хотел убивать меня! - Я сказал это с полной уверенностью и добавил: - И больше того... Я далек от чувствительности... Я ведь мог оказаться для вас очень полезным. Я должен был заставить жреца поверить, что я - старый Язон. Старый! Он почти поверил, решил, что я выпил чересчур много. Я нетерпеливо выжидал. Мы долгое время молчали, а потом Хронтис спросил: - Что такое маска? - Полагаю, что это матрица, в которую заключен искусственный разум. Я бы назвал ее радиоатомным коллоидом, где каким-то образом запечатлены основные характеристики настоящей Цирцеи, - я взял одну из простых глиняных скульптурок, обожженных в огне, и показал Хронтису отпечаток пальца под глазурью. - Отметка пальца мастера. Вероятно, скульптор давно умер, но эта часть его еще живет. Понимаешь? - Отпечатки - да, - согласился жрец. - Но мысли! Разве мысли - реальная вещь? - Они реальны, - уверил его я. - Они - энергия, которая может быть записана. Сознание первой Цирцеи живет в маске, которая является механизмом. Молодые Цирцеи, поклоняющиеся Гекате, обычные женщины. Богиня появляется перед ними, только если они надевают маску, - я сделал паузу, наблюдая за слугой Аполлона. То же и руно, - я говорил медленно, - это тоже машина, не более. Если его можно разрушить - то нужно это сделать... Хронтис с удивлением посмотрел на меня, словно хотел заглянуть в мои мысли. - Что ты знаешь о руне? Я изобразил смущение. - Немного... Но достаточно, чтобы понимать принцип его действия. Смех Хронтиса был пропитан иронией. - Много ты знаешь или мало? Сейчас это не играет роли. Думаешь, мы не пытались уничтожить руно? Я наблюдал и ждал. Но жрец не выдержал первым. - Мы знаем, что руно опасно для Аполлона. Откуда только боги знают... Но из поколения в поколение среди жрецов Аполлона передавался секрет, как разрезать руно. А потом секрет был утерян, тем более что ныне руно висит в недосягаемом месте. Мы не можем добраться до него. - Видимо, я знаю ответ, - беззаботно протянул я. - Но об этом поговорим в другой раз. Лучше вернемся к маске. - Маска... Я читаю твои мысли, мой друг. Ты хочешь, чтобы мы послали тебя на Эя за маской. Я изобразил на лице смущение. Это оказалось нетрудно. - Тогда никто не смог бы вернуть ее назад, - пробормотал я. Жрец засмеялся. - Вернитесь за ней. Съездите на Эя, если отважитесь, - продолжал я. - Попросите Гекату, пусть она отдаст ее вам. Помните, Хронтис... Я бы съездил вместе с вами, но я - не машина. Я подскажу, как добыть маску. Только признайтесь, что сами не можете это сделать, и не заставляйте меня долго ждать! Я пристально смотрел на жреца. - Хорошо. Съезди сам на Эя. Я даже дам тебе корабль. Теперь ты - мой друг и гость. Я хотел бы быть Язону другом, а не врагом. - Вы находите, что так будет лучше? - с сомнением протянул я. Жрец улыбнулся. - Я думал об этом. Конечно! Да! Мы будем хорошими друзьями! Жрец грациозно махнул рукой. Панург оказался прав. Я влез в святая святых Аполлона. Воспоминания Язона больше не беспокоили меня, но и память его не исчезла. Она оставалась со мной. Я все прекрасно помнил, но меня больше не сотрясали эмоции древнего героя. Что же касается глаз Аполлона, то это действительно был обман! Мнемоническое зондирование. Так называемый Аполлон или его ученые и впрямь создали прибор для психологического зондирования. Он мог стирать память людей. И несчастные лишались своих воспоминаний, превращаясь в великовозрастных детей. Я избежал умственного катарсиса, основанного на принципах психиатрического лечения. Вместо этого я получил сеанс некросинтетического лечения - эквивалент некросинтеза животного мира... Многое для меня оставалось пока неясным. Даже с помощью всего своего воображения я не мог логически объяснить, как я попал в этот мир. "Арго" стал прахом много лет назад... Народ Гелиоса знал о нем, но лишь как о корабле-призраке с призрачной командой. На первое время я отложил эту проблему. Существовали и другие вопросы, требующие срочных, немедленных решений. Мое двойное сознание, из которого порой исчезал Язон, сознание Джея Сиварда, теперь стало понятно. Объяснение основывалось на пространственно-временной концепции. Со стороны это напоминало шизофрению, хотя не так-то все просто. Вероятно, настоящий ответ лежал в раскрытии тайны раздвоения личности первого Язона, чьи второстепенные качества были моими. Он в чем-то был моей копией, созданной три тысячи лет назад. Одна половина Язона была переменчива и податлива - та половина, которой принадлежали воспоминания; другую тревожила совесть и личность Язона. Теперь для меня стало ясно, каким образом эта скрытая половина проявилась во мне спустя три тысячи лет. Несомненно, я - прямой потомок Язона из Иолкуса. Несомненно, его матрица межклеточной ткани повторилась во мне. Непонятные вещи порой происходят с этой наследственностью... То же лицо, те же умственные способности могли повториться в прапраправнуках. Что же до меня, то я почти утонул в памяти Язона. Гены и хромосомы после тысяч лет возродили во мне сознание Язона; заново родилась его ментальная матрица. Современная наука утверждает, что подобное может произойти с любым из нас, но происходит это крайне редко. Я думаю, Хронтис достаточно верно оценил наши миры. Один из них - негативный, в то время как мой родной мир - позитивный. Наш мир имеет тенденцию возвращаться на круги своя, а другой - наоборот. Вероятно, древние греки наносили на карту то, что знали об окружающем их мире, более тщательно, чем нам кажется... вот откуда взялось их океанское течение, стремящееся к краю мира. Ведь "Арго" плавал между мирами! "Арго"! "Арго"! Я был в этом твердо уверен. Эмоции Язона больше не управляли мной. Я имел дело с Аполлоном. Он и Геката, фавны и им подобные в этом мире считались нормальными существами, хотя их копий не осталось в нашем мире, когда миры разделились. Я не знал, почему Аполлон и Геката враждуют и где остальные боги. Уверен был только в одном: ссора Гекаты и Аполлона - не праздная ссора на Олимпе, как гласила легенда. Их ссора имела логическое объяснение. Сверхсила... да, боги обладали ею, но сверхсила - всего лишь оружие. Задумавшись, я решил, что боги этого мира могли бы создать и атомную бомбу. Однако револьвера у меня не было. Хотя я в нем и не нуждался. С маской и руном я был бы готов... Копыта Панурга мягко зацокали у меня за спиной, когда я вышел из зала. Ароматный запах окутал меня, и до моих ушей донеслось дыхание фавна. Я оглянулся. Панург смеялся. - Теперь что? - спросил он. Я инстинктивно пожал плечами. Вино опьянило меня, в голове слегка шумело, но я знал, что должен делать. - Нужно добыть руно, - ответил я фавну. - Панург с сомнением взглянул на меня: - Ты знаешь, насколько опасна эта вещь? Ты его видел? - Я отправлюсь за ним. Немедленно. Старый фавн улыбнулся. - Отлично. Но сперва прогуляемся по городу. Жрецы с удивлением смотрели на нас, словно я, как и Панург, начал трясти хвостиком и стучать копытами, проходя мимо них. Но, должно быть, Хронтис уже объявил свою волю. Все уступали нам дорогу; никто не пытался нас остановить. Многочисленные приготовления - вот что предстояло нам сделать. Мы вышли в город, прошли частные кварталы и оказались в торговых рядах, переполненных толпами людей. Я видел беспокойство и страх в каждом лице. Ужас затмения приближался. Я-то почти забыл об этом. Дважды мы видели стада шумных овец и крупного рогатого скота. Животные стояли в загонах, а слуги золотили их копыта и рога краской, украшали шеи гирляндами, готовя их для жертвоприношений. Когда мы вернулись в храм, он был полон запахами фимиама. Рабы в полном парадном боевом одеянии с корзинами свежих цветов толпились во всех больших залах. Всюду стояли горшки ароматического масла. Люди с беспокойством наблюдали за небом. Час затмения приближался. Похоже, в Гелиосе не осталось ни одного беззаботного гражданина. По извилистому коридору Панург привел меня к винтовой лестнице и остановился перед стеной, расположенной вдали от шума готовившихся к празднику палат. Фавн положил руку на стену и подозрительно посмотрел на меня. - Ты до сих пор не доверяешь мне? - поинтересовался я. Панург спокойно встретил мой взгляд. Голос его прозвучал очень серьезно, когда он ответил: - Доверие и верность - не слова для легкой перебранки. Я стар, Язон. Я очень стар. Я знал человека, который однажды обманул надежды. Когда желудь падает, дуб перестает верить ему, но когда дубовые леса покрывают землю... Голос фавна стал так тих, что я подумал: "Еще чуть-чуть - и я услышу в этих звуках первобытную силу этого странного существа, почувствую его огромную любовь к жизни". - К тому же я полубог, который ждет и наблюдает, как желудь растет в лесу. Я вижу больше, чем ты думаешь. Может, мои планы ничего не значат в сравнении с твоими. Но то, что ты сделаешь сейчас, изменит мир. Может быть, что я, используя других, веду такую игру, которая создает новый мир, делает его таким, как я пожелаю. Но всякий раз, болтая об этом, я добавляю: может быть! Пока я не вижу, как руно сможет помочь кому-нибудь, - он засмеялся. - Ты думаешь, я болтлив? Вероятно. Я все время, словно у ткацкого станка, плету интриги. Но взгляни на руно, если тебе так хочется! С этими словами он распахнул потайную дверцу, за ней в саду висело руно. Золотой свет хлынул сквозь отверстие в стене, расплескался по стенам, заполнил залы, словно окатил их волной ослепительных бриллиантов. Панург отступил назад, прикрыв глаза. - Смотри, если хочешь. Это не для меня. Вначале я тоже ничего не увидел. Мои глаза должны были привыкнуть к яркому свету. Позже я рассмотрел руно, но искоса, прикрывая лицо обеими руками. В саду храма Аполлона росли цветы, обжигающие глаза тех, кто смотрел на них. В этом саду цвели розы белого пламени, сверкающие огнем, словно расплавленные капли солнца, а в центре сада росло дерево. Легенда говорит, что золотое руно висело на дереве, которое охранял вечно бодрствующий дракон. Как мало правды в легенде. Когда мои глаза немного привыкли к ослепительному блеску, я сумел рассмотреть магический артефакт. Конечно, легенда оказалась аллегорией, правда оказалась совершенно другой. Я видел руно. Оно находилось точно в фокусе всего этого мерцающего огня. Я с трудом разглядел его нечеткие формы. Золото, горящее словно цветы неиссякаемого огня. Я видел аккуратные завитки шкуры, обжигающие, белые, плавно переливающиеся золотом, когда над руном шевелились ветки дерева. В саду не было ни Питона, ни чешуйчатого дракона. Само дерево было драконом. Я увидел, как медленно шевелятся его ветви, золотисто-чешуйчатые, гибкие, скользящие друг по другу в бесконечном движении. Каждую ветвь венчала маленькая треугольная голова, которая, не моргая, наблюдала за пылающим садом. Я вновь прикрыл глаза руками, чтобы уберечь их. Панург рассмеялся. - Если хочешь, можешь взять руно, - сказал он с явной иронией. - Но твой пепел для Цирцеи я собирать не стану. Даже полубоги не могут зайти в этот сад. Ну как, ты все еще хочешь взять руно? - Позже, - сказал я, вытирая слезы, накатившиеся на глаза. - Позже я заберу его, не сейчас. Панург засмеялся. Чтобы остановить его, я объявил: - У меня не пропало желание забрать руно. Когда мне станет нужно, я его возьму. Но вначале маска Цирцеи должна оказаться в Гелиосе. Хронтис сказал, что даст мне корабль. Поплывешь со мной? Панург прикрыл потайную дверь. В обычном дневном свете мне показалось, что его желтые глаза тускло мерцают. Когда фавн ответил мне, его голос прозвучал как-то неопределенно: - Вероятно, ты знаешь, что делаешь. Или нет? Только глупец отправится на Эя за маской Цирцеи. Ты думаешь, что звери Цирцеи не разорвут тебя на части? - Не в этот раз. - Возможно, - пожал плечами Панург, изучая меня. - Хорошо. Но оружие нельзя принести на священную землю Эя. Если ты высадишься на остров с оружием в руках, то у тебя не останется выбора. Никакой меч не спасет тебя от зверей Гекаты. Я в такие игры не играю. Развлекайся сам и положись на свою удачу. - До затмения ты увидишь маску Цирцеи в Гелиосе, - пообещал я фавну. 11. ПОМОЩЬ ГЕКАТЫ Золотистая лодка мягко уткнулась килем в песок. Гребец в золотистом одеянии выпрыгнул из лодки и вытащил ее на берег. Я во второй раз ступил на бледную, холодную землю острова Цирцеи. Тут, как всегда, все было затянуто туманом. Туман скрывал кипарисы. Я слышал, как падают капли росы с деревьев. Я проверил, не наблюдает ли кто-нибудь за мной. Стояла тишина, берег выглядел безжизненным. Мое сердце билось учащенно. Я прошел по песку. Жрец из Гелиоса наблюдал за мной, оставаясь в лодке. Я не мог рассчитывать на его помощь. Эя - территория, запретная для подданных Аполлона, и, кроме особых случаев, они обязаны уважать обычаи очарованной земли. Я прошел вдоль кипарисов. Как только моя нога коснулась мягкой травы, вдали раздался чей-то крик. Откуда-то доносился глухой шепот, словно деревья разговаривали друг с другом. - Он идет... он... и... и... и... дет, - шептали растения. Деревья дрожа зашевелились вокруг, словно поднялся сильный ветер. Но ветра не было. Туман придавал этой сцене таинственность. Отдаленный крик затих, но не успел я сделать и дюжину шагов, вновь раздались голоса. Бессловесные крики. Эти голоса больше напоминали голоса зверей или полулюдей. Потом я услышал мерный стук. Приближающийся стук копыт. С мрачными предчувствиями я вышел на поляну возле храма. Стук копыт становился ближе и ближе. Звуки в тумане обманчивы, непонятно, откуда они доносились. Я не мог сказать, с какой стороны доносится стук копыт. Что-то шумело в ветвях, но ветра я не чувствовал. Я остановился. Неожиданный ужас охватил меня, когда рядом со мной что-то завизжало высоким, монотонным голосом. Звук очень напоминал визг кошки, но мог принадлежать и человеку. Рыдание или смех, а может, и то и другое. Я сильно разозлился, так как, оглянувшись, ничего не увидел. Копыта гремели совсем рядом. Мир перевернулся. Я задохнулся. Внезапно чьи-то руки подхватили меня, и я полетел над землей. Где-то внизу зазвенели копыта. Смех кентавров гремел у меня в ушах. Я попытался оглянуться, чтобы понять, кто меня схватил. Повернув голову, я увидел человеческое лицо с безразличными желто-коричневыми, козлиными глазами - подобие Панурга, но с отпечатком звериной свирепости. Существо вертело меня в воздухе и смеялось, холодно, вызывающе. Потом я увидел, что это и впрямь кентавр. От талии вверх он был человеком, а от талии вниз лошадью. Содрогнувшись, я вспомнил о диком и жестоком нраве этого племени. Пронзительно завывая, словно мартовский кот, кентавр несся по лесу. Смех его становился все громче. И вдруг меня неожиданно освободили. Топот копыт стих в тумане, но перед тем как исчезнуть, кентавр меня больно ударил копытом по голове. При этом он завопил то ли по-кошачьи, то ли по-человечьи. Мягкая трава приняла меня. В синяках, побитый, я встал на ноги, задыхаясь, пылко желая взять в руки оружие. Немного придя в себя, я в проблесках света увидел дикое, безумное нечеловеческое лицо. Кто-то приблизился ко мне, раскрыв объятия, словно медведь. Я почувствовал на щеке холодный мех лап, почувствовал нежную силу в переливающемся, гладком, упругом теле, когда мы сцепились, пытаясь побороть друг друга. Тигр? Копыта цокали по камню, над своим плечом я увидел рогатую голову фавна. И тут я случайно заметил камень, летящий в мою голову, и успел увернуться. Ветер в кипарисах стал сильнее. Он ревел, но я по-прежнему не чувствовал ни дуновения. Может, это дриады, живущие на деревьях, готовились защитить свой остров, если в этом возникнет необходимость. Шипение бурлящей воды послышалось где-то рядом. Из земли высоко в небо ударили гейзеры. Сама Природа встала на защиту острова. Обхватив друг друга руками, мы упали на траву. Тигр понимал, что я не смогу достаточно долго выдержать объятия его ужасных лап. Зверь удвоил свои усилия, сдавливая мое тело. Я задыхался от боли, а мягкие лапы сжимали меня все сильней. Потом тигр завизжал мне в ухо, оглушив ужасными звуками, разрывавшими барабанные перепонки. Его лапы пытались смять мое тело. Я попытался змеей выскользнуть из его объятий. Триумфальное рычание зверя и смех невидимых зрителей достигли моего слуха. - Язон... возлюбленный мой Язон... ты слышишь меня? Язон... приди! Мелодичный отдаленный крик был так хорошо слышен, словно рядом не было стонущих деревьев и рычащего зверя. - Язон... Язон... Иди ко мне! Взревев от обиды, тигр оставил меня, откатился прочь. Я, пошатываясь, поднялся, пораженный всем происшедшим. Беззвучно, словно побитая кошка, тигр исчез среди деревьев в тумане. Откуда-то выпрыгнул лохматый коричневый фавн. И тут шелест деревьев неожиданно стих. - Язон... возлюбленный... приди! Сквозь тишину эхо донесло до моих изумленных ушей голос, мелодичный, зовущий голос, который остановил меня. Непонятно было, где храм. Среди сосен двигалась фигура в мантии. Я шагнул ей навстречу. В храме у алтаря стояла не жрица - образ трехликой Гекаты тенью навис над алтарем. Там, где раньше находился светильник с зеленым огнем, было темно. Вместо него у ног Гекаты пульсировал зеленый шар. Маска Цирцеи лежала на пустом алтаре. Я невольно остановился. Тогда Маска заговорила: - Язон... возлюбленный... подойди... Глаза Маски были закрыты. Волосы локонами струились по алтарю, скрывая белую шею. Лицо моей возлюбленной, как и раньше, казалось бледным, словно сделанным из алебастра. - Язон, - прошептали красные губы. Когда они разомкнулись, стал видимым зеленый свет, горящий внутри маски; может быть, это и было частью некогда жившей Цирцеи, которая вот уже свыше трех тысяч лет ожидала обещанного Гекатой. Глаза Цирцеи оставались закрытыми, но я знал: жрица видит меня и, вероятно, может читать мои мысли. Я поглубже вздохнул и заговорил. Мои слова звучали странно громко в мрачной тишине храма: - Память Язона больше не властна надо мной! Я снова здесь, чтобы договориться. Я здесь, чтобы помочь Гекате, если она все-таки надеется победить Аполлона в час затмения. Довольно долго Маска молчала. Наконец губы ее разошлись, мелодичный голос произнес: - О чем ты просишь меня, Язон? - Отдай мне Маску, - прошептал я. Свет полыхнул. Маска замерла. Чуть позже голос зазвучал снова, но он не принадлежал ни Цирцее, ни любому другому человеку. Прямо внутри моей головы прозвучало: - Маска живет без жрицы, Язон. Ты ведь знаешь об этом. Я добавил: - Да, я знаю. Но я скажу, что хочу исполнить клятву, которую дал три тысячи лет назад! - При первой нашей встрече ты испугался меня, - прошептал голос. - Твое лицо побелело, когда ты впервые оказался перед алтарем Гекаты. Теперь ты стал храбрее? - Нет, мудрее, - возразил я. - Язон верил в богов, а я не верю. Наступила тишина. Потом Маска расплылась в подобии улыбки. - Язон, предавший меня... Я не верю богам, но я верю в то, что называют местью! - теперь беззвучный голос в моей голове звучал жестко. - Я могу говорить с тобой без слов, потому что ты открылся Гекате в воспоминаниях. Я могу сделать еще больше, без жрицы покинуть этот храм и помочь тебе. Нынешняя Цирцея стара, слишком стара, чтобы владеть мной. Тем не менее, если тебе удастся перехитрить Аполлона, я смогу сразиться с ним. Хотя прошло три тысячи лет, наша вражда ничуть не ослабла. Я думаю, в этот раз ты сдержишь свою клятву. Ты хочешь получить Маску? Возьми ее. Я устала спорить! Если мне суждено погибнуть и ты станешь тому виной, я не стану возражать. Пусть наступит покой. Свет замерцал. - Хронтис перехитрил тебя однажды. Он ведь так и не сказал, когда начнется затмение? - У меня есть два дня, - так я сказал, но мое горло сжалось от нехорошего предчувствия. - Два дня! - Хронтис солгал! Затмение уже начинается. Хронтис оставил у себя беззащитную Сайну. Он оставил ее, чтобы принести в жертву, если в этом возникнет необходимость. Ему хочется, чтобы Аполлон отвернулся от Гелиоса. Что же касается тебя... Половина судов Гелиоса поджидает тебя возле Эя. Воины Аполлона схватят тебя и отберут Маску. Такое же распоряжение получила команда корабля, доставившего тебя на остров. - Я, наверное, смогу как-нибудь улизнуть от них и пробраться в Гелиос, - пробормотал я. - Есть только одна дорога, которая приведет тебя туда вовремя - путь, проходящий через мой мир, тот мир, что лежит за Вратами. Сейчас... Зеленое пламя вспыхнуло на алтаре. Я был охвачен изумрудным жаром. Рядом с маской появилась пожилая жрица. Она-то и надела Маску Цирцеи. Свет оплел нас, словно паутина. Нас подняло, понесло... - Смотри моими глазами! Вуаль света изменилась, разошлась... - Слушай моими ушами! Я слышал шум ветра, треск такелажа, гул голосов матросов... - Ненавидь моей ненавистью! Три галеры плыли по темному морю. Их золотистая роскошная отделка потемнела. Пурпурное небо застилал полумрак. Изнуренно мерцали звезды, звезды, которые никогда не светили в небесах Земле. Они мерцали и гасли. До меня донесся запах свежей, дымящейся крови, послышался рев быков. Я увидел туши, только что освежеванные золотыми ножами. Гелиос. Золотистый город выл от ужаса. Темнело! Медленно-медленно на сверкающий диск солнца наползла полоска тьмы. Она все увеличивалась. И Гелиос, погружаясь во тьму, замирал, бледнел. На башне храма, на пилоне, выступающем утесом, я увидел Панурга. Его рогатая голова откинулась назад, борода стояла торчком, а желтые глаза уставились в небо. - Язон, - звал он меня, - Язон! Видение исчезло. Я очутился в самом сердце храма, в огромной зале со сводчатыми потолками. Там толпились жрецы. Они с причитаниями молились. Запах крови витал над алтарями. Я вошел в комнату, где раньше никогда не был. Темные стены. Одинокие белые вспышки озаряли алтарь, на котором лежала фигура, завернутая в золотистые одежды. Через отверстие в стенах на алтарь падали последние лучи темнеющего солнца. Жрецы Аполлона замерли у алтаря, скрытые золотистым диском. Один из них держал в руке нож, но он колебался. Я подумал: Хронтис не убьет Сайну, если еще не все потеряно. Может, Аполлон и не придет в Гелиос. Что касается Сайны, наследницы Маски Цирцеи, то ее смерть должна удовлетворить Бога Солнца. Остальные верховные жрецы пели молитвы... а чуть в отдалении застыла основная масса жрецов. Вдруг послышался голос Гекаты: - В Гелиосе нет дверей, чтобы мы могли войти. Поздно... И ей ответил голос Цирцеи, похожий на голос пожилой жрицы: - Мать - вот путь. Древний Храм за воротами. Там есть твой алтарь. - Ворота Гелиоса столь крепки... - Позови своих людей! Геката, разрушь стены! 12. СРАЖЕНИЕ Смутно, мельком я вновь увидел на балконе Панурга. Он, казалось, прислушивался. Потом неожиданно поднял бараний рог, поднес его к губам, и тот зазвучал, словно медная труба. Фавн созывал, но кого? Я подумал, что Геката собирает тех, кого зов фавна мог достичь. Становилось все темнее. Факелы в храме разгорались. Темнота медленно покрывала землю саваном теней. "Никогда, - подумал я, - никогда больше сияние бога Аполлона не вспыхнет над Гелиосом!" Завывание рога Панурга стало громче. Зов Гекаты несся над скалами и заставлял содрогаться леса. Из пещер и рощ, из-под деревьев и из берлог неслись к Гелиосу кентавры. Я ощутил под ногами твердую землю. Зеленый огонь потух. Я стоял рядом со старой жрицей. Вокруг меня оказались поросшие мхом камни. На лесистом склоне холма возвышались руины храма. Огромный валун находился в центре круга. На вершине его мерцал огонек зеленоватого пламени. - Старый алтарь Гекаты сейчас лишен богослужителей, - обратилась ко мне Маска Цирцеи, - но Геката может открыть двери между мирами. "В этом нет ничего волшебного, - убеждал я сам себя, пытаясь не сойти с ума в этой ночной вакханалии. - Машина - не такое уж сложное устройство из рычагов, поршней и вакуумных труб... А тут... Видимо, радиоактивный материал спрятан в камне алтаря; он - источник энергии и маяк, позволяющий Гекате прибыть сюда". Но здравый, логический аспект бытия блекнул перед древней легендой. Ветви дуба покачивались и что-то нашептывали у нас над головами. Все вокруг было наполнено нечеловеческим смехом, цокотом копыт, живым блеском звериных глаз... Звук горна Панурга приглушил ветер. Маска Цирцеи повернулась ко мне. Жест Цирцеи - меня схватили и бросили на широкую спину кентавра. Снова Цирцея выкрикнула какое-то непонятное приказание. Необычная армия пришла в движение, словно озеро выплеснулось из берегов и полилось по каналу. Ветви мелькали, проносясь надо мной. Я видел искривленные руки, срывающие кривой сук... Мы неслись все быстрее и быстрее. Вокруг звучал безумный вой - звери смеялись. В лесу становилось все темнее... Кто-то сунул мне в руку меч. Я крепко сжал его рукоятку. В тот момент оружие показалось мне достаточно тяжелым. У меча была длинная рукоять. Я пытался удержать его и одновременно усидеть на спине кентавра, не упасть. Некоторые кентавры вооружились дубинами, но многие размахивали огромными серпами. Мы вылетели из леса и с грохотом понеслись вверх по склону холма, на котором возвышался Гелиос. Вдалеке лежало море, смутно виднелись золотистые корабли Гелиоса. Они стояли у мраморной набережной. Метеориты огнями перечеркивали черное небо. Нечеловеческие крики кентавров смешались с грохотом их копыт, когда они изогнутой волной накатились на цитадель Аполлона! Мы перемахнули через широкую мощеную дорогу, пронеслись по полю льна, которое серебрилось и сверкало. Ветер шумел. Город сотрясался от звуков рога Панурга; его голос, безумный, бессловесный, возбуждал и дразнил. Словно огонь разгорался глубоко в моей крови, древний, самый первый огонь, след которого пробудило в моей душе бормотание фавна. - Язон, дай мне свою силу! Звуки рога фавна вернули мне силы. Я еще крепче сжал коленями тело дикого чудовища. Резкий, жаркий и скверный запах стада бил мне в ноздри. С моря дул холодный ветер. Рев кентавров заглушил крики воинов Гелиоса. Не солнечно-яркий, не сверкающий, словно бриллиант... Гелиос лежал перед нами темный и неподвижный. Мы, прогрохотав, пронеслись к гигантским закрытым воротам и остановились у стены, возвышающейся над нашими головами. Теперь мы слышали песнопения. - Отверни свой лик от нас, великий Аполлон! - Отверни ужас твоего темного лица от Гелиоса! - Не ходи по нашим улицам, не посещай наших храмов... - Не приходи к нам, Аполлон, в час твоего затмения! Кентавры остановились. В сотне футов от нас смутно вырисовывались золотистые стены. Я взглянул на Цирцею... и увидел ее не верхом на кентавре, а идущей пешком. Она медленно брела к городу. Я попытался спешиться, но кентавр удержал меня на своей спине. - Подожди, - громко и немного по-звериному произнес он. - Подожди! - Цирцея! - позвал я. Жрица даже не повернулась. Внезапно я понял, что она собирается делать. Только сила Гекаты могла открыть для нас ворота Гелиоса. Старая жрица не могла требовать что-то у богини, она лишь выполняла ее приказания. Становилось все темнее и темнее. Кентавры засуетились. Я видел лишь белые тени, двигающиеся во мраке. В волосах Маски засверкали зеленоватые блики. Рог фавна непрерывно гудел в темноте над Гелиосом, но вот он начал стихать. Вскоре слышны были только причитания и молитвы: - Отверни свой лик от Гелиоса, о Прекрасный Аполлон! Белая тень Цирцеи почти растаяла. И тут послышался тонкий пронзительный звук. Он поднимался все выше и выше, к границам слышимости. Такой звук не могло издать ни одно человеческое горло, но я знал, кто мог так кричать: Маска Цирцеи. Звук рвал нервы, растягивал мускулы. Нечеловеческий голос - голос Гекаты. Золотистые стены внезапно завибрировали... мои мышцы, все мое тело трепетало, вторя стенам. Мне показалось, что волна тьмы расколола золото. Стены Гелиоса затрещали. Еще одна черная трещина рассекла их, потом еще одна. Высокие стены города Аполлона затряслись. А голос Гекаты все еще звучал во тьме. От основания до верха стен побежали тонкие черные трещины - паутина трещин. Голосу Гекаты вторил слабый отдаленный грохот. "Ультразвук, - решил я. - Никакое не волшебство, просто ультразвук. Он может ломать алмазы или разрушать мосты, если вам удастся подобрать нужную частоту звука, соответствующую кривизне моста". С грохотом обрушилась стена. Большие волны золотистой пыли тучами разлетелись в разные стороны. Кентавры подхватили Цирцею под руки и понесли ее к пролому в стене, длинные волосы волшебницы струились во мраке. Мы вошли в золотой город. Рог фавна позвал нас, и мы пришли. Мы выплеснулись на улицы, заполненные причитающими горожанами, но они не оказывали кентаврам сопротивления. Солдаты Гелиоса выстроились на улицах в боевых фалангах, преграждая нам путь. Я видел, как тускло мерцало их золотое оружие. Эти люди были хорошо экипированы, но разве их клинки могло противостоять копытам кентавров? Непрерывно опускалось и взлетало в воздух множество дубин. Непрерывно серпы кентавров собирали кровавую жатву. Некоторые из полулюдей размахивали гигантскими мечами, убивая воинов Аполлона десятками. Кроме того, кентавры дрались, словно боевые кони, вставая на дыбы и лягаясь. Мы сражались, почти не неся потерь, но иногда я слышал громкий визг искалеченного кентавра. Солдаты яростно защищали Гелиос. Мой кентавр выходил из всех схваток невредимым. Сидя у него на спине, я тоже сражался. Не переводя дыхания, ничего толком не видя, я рубил врагов, посылая на землю одного за другим воинов в блестящих шлемах. Но на их место тут же становились все новые и новые солдаты. Наконец мы добрались до ступеней храма. Там нас поджидали целые орды воинов в золотистых доспехах. Они тоже попытались остановить нас. Теперь сражение шло в полной темноте. От солнца осталось только яркое кольцо солнечной короны. Мы пробились в храм, бурей взлетели по ступеням. Тут я снова увидел бородатое лицо Панурга. Он ждал нас. Я крикнул ему, и он снова поднес к губам свой рог. - Поднимайтесь! - его голос едва доносился сквозь грохот битвы. - Поднимайтесь ко мне, сюда! Мой кентавр услышал. Я почувствовал, как задвигались мускулы его огромного тела. Прыжок, и мы внезапно очутились по ту сторону шеренг воинов, одетых в золотые кольчуги, обороняющихся, но беспомощных перед крушащими все на своем пути мечами, дубинами и серпами кентавров. Панург нетерпеливо махал, подзывая нас. - Сюда, - крикнул он. - Эту дверь защищают, но я помогу вам. Что за битва! - он засмеялся и исчез. Не было необходимости понукать моего кентавра. Мы пронеслись вдоль стены и оказались у решетчатой двери. Мой кентавр по-животному засмеялся и встал на дыбы. Я обхватил его за потную человеческую талию, изо всех сил стараясь удержаться на спине моего скакуна. Мы оба устали от бешеной скачки, но кентавр, не останавливаясь, начал бить в стену копытами. Решетка прогнулась. Кентавр отошел, а потом всем своим весом обрушился на решетку и одновременно ударил ее всеми четырьмя копытами. Я услышал его нечеловеческий смех. Наконец двери распахнулись. Перед тем, как спрыгнуть со спины кентавра, я увидел четырех воинов, лежащих на залитом кровью полу. Копыта Панурга застучали по золотому полу. Фавн повел нас по извилистому коридору. Кентавр что-то крикнул на нечеловеческом языке, а Панург с волнением повторил. Трижды мы встречали охрану, и каждый раз мой меч и ужасный арсенал кентавра побеждали врагов. Панург не сражался. Всякий раз он отступал в сторону, ожидая, пока мы закончим схватку. И вот мы добрались до сада, где Питон охранял руно Аполлона. 13. ОСВОБОЖДЕННАЯ СИЛА Мы очутились у потайных дверей, которые вели в волшебный сад. По коридору разносилось эхо шагов, издалека доносился топот бегущих воинов, грохот доспехов, звон кольчуг и оружия. Битва шла у стен храма и внутри, со всех сторон слышались причитания, молитвы. Темнота сгущалась. Но я едва понимал, что происходит вокруг. Я забыл о битве и о надвигающейся опасности, о затмении, о том, что должен буду победить бога. Предо мной открылся сад золотого руна... Он изменился. Положив руки на створки потайной двери, я широко распахнул их. Я поставил колено на подоконник, наклонил голову и нырнул в низкое окно. В полудреме, не сознавая, что делаю, я вошел в волшебный сад. Ковер цветов, раньше сверкавший подобно раскаленным звездам, теперь не обжигал. Наступил час затмения. Нет, цветы еще немного жглись, но постепенно угасали. Я, морщась, переступал через них. Я должен был забрать золотое руно. В центре сада, где раскачивалось дерево, которое называли Питоном, было чуть прохладней. Большие глаза ветвей-змей медленно поворачивались, следя за мной в ночном мраке, медленно, медленно извивались как настоящие змеи. А под ними висело руно. И тут за моей спиной послышался шум. Я услышал, как завопил Панург и дико засмеялся кентавр. Копыта получеловека-полуконя звонко застучали по доспехам воинов Аполлона. Волна воинов в золотых кольчугах влилась в широкие низкие двери. Битва вспыхнула с новой силой. Я не мог помочь ни Панургу, ни кентавру. Только я один знал секрет дерева-Питона. Знал, что давным-давно открыла Медея другому Язону. Я прошел среди бледных, горящих цветов к дереву, размахивая мечом. Через головы идущих за мной по саду солдат я увидел, как кентавр пробился к дверям. Его полузвериное лицо было перекошено от ярости. Потом он стал разить в спины моих преследователей. В следующий миг я повернулся и отбил нападение, а потом отбежал в сторону. Воины гнались за мной, но им приходилось обходить золотые цветы. Дерево помогло мне. Я подобрался к двум головам, которые метались, с отвратительной жадностью разевая пасти. Солдаты боялись Питона, и этот страх должен был спасти меня. Я был сейчас не героем Древней Греции, а Джеем Сивардом, который сражался в ужасном, бледном свете золотых цветов. Я лишь молился, чтобы мне хватило времени. У меня не было щита. То и дело отбивая удары мечей, я отступал. Моя кровь смешалась с кровью десятка убитых мной воинов. Мой кентавр боролся словно демон, а цветы Аполлона пили нашу кровь. Золотая почва впитывала нашу кровь. Наконец обезглавленное тело одного из воинов задергалось на песке, истекая кровью. Цветы жадно подставляли свои лепестки, ловя каждую каплю драгоценной жидкости. Дерево тоже питалось человеческой кровью. Медленно, медленно, покачиваясь, опускались и засыпали головы. Покачиваясь, они опускались и засыпали. Три тысячи лет назад Язон обманул Медею, подмешав в напиток лекарство, которое усыпило Питона. Я смотрел на мир глазами Язона и знал об этом. Сок волшебных растений или кровь. Никто бы из людей не смог проделать путь, которым попал сюда я. Но и я бы погиб, если бы не затмение. Силы Природы сегодня были на стороне Гекаты. Дерево-Питон пило кровь и медленно засыпало, словно насытившийся вампир. Его корни высасывали напиток, который лился из живых тел. Я ждал. Когда же Питон совсем затих, замер, я, затаив дыхание, отступил под защиту дерева. Воины, подняв мечи, пошли было вперед, но, заколебавшись, уставились на еще подергивающихся змей. Мне дорога была каждая минута. Самые низкие ветви дерева были голыми. Я сумел схватиться за них. Раскачавшись, подтянулся и поставил колено на одну из нижних ветвей, а потом полез вверх, хватаясь за ветки, которые медленно извивались в моих руках. Головы змей шипели вокруг, ленивые после кровавого пира. Если бы у меня было время посмотреть по сторонам, то я давно уже умер бы, скованный холодным ужасом, но сейчас все мое внимание было сосредоточено на неправдоподобной вещи, мерцающей тысячами бликов в темном саду. Дрожащей рукой я дотянулся до руна, коснулся золотой шерсти! Сидя верхом на изгибающейся ветке, я подтянул к себе руно. У меня тряслись руки. Руно было живым, неописуемым. Я перебросил его через плечо, словно накидку. Руно прилипло к моей одежде, так что привязывать его нужды не было. Оно оказалось живым. Только мертвые остались лежать в саду, когда я спустился с дерева. Все воины Аполлона разбежались. Кентавр ждал меня, глаза его вылезли из орбит, как у испуганной лошади. Даже Панург держался в отдалении. Цветы Аполлона завяли и хрустели у меня под ногами, словно тлеющие угли. Я никогда не знал, как устроено руно. Колечки из аккуратных золотых проволочек были как щупальца, собиравшие энергию из неизвестных мне источников; энергию, что входила в мое тело и сознание, наполняя меня сверхъестественной силой. Гефест - величайший мастер нечеловеческой расы - сделал руно, своего рода биомашину, и теперь оно заменяло простой коллоид. Какие формы физиопсихологического симбиоза заставляли его работать, я так и не смог понять. Я удивился бы, если бы мое тело и сознание смогли бы долго сопротивляться разрушительному воздействию руна. Руно носить оказалось опасно. Но еще опасней было поддаться той эйфории, что дарило руно. Я мог просто сойти с ума, впасть в экстаз... Я думал только о том, как совладать с этим оружием. Когда я подошел к дверям, ведущим в храм, Панург отвернулся от меня, а кентавр замер на расстоянии, словно норовистая лошадь. На стенах сверкали отблески огня руна. Наконец мы вернулись в огромный зал, где еще шумела битва. Армия кентавров уже далеко продвинулась. Многие коридоры оказались завалены трупами воинов Аполлона. Но теперь на поле боя наступила тишина. И вдруг крик ужаса поплыл над толпой, когда люди увидели меня. Однако я не слышал их воплей. Все, что я слышал, - тихое гудение колечек руна, которые наполняли силой мое тело. Я последовал за Панургом через большие комнаты, где лежали мертвые защитники Гелиоса. Повсюду при нашем появлении воцарялась тишина. Когда сражающиеся видели руно, они понимали - время сражений смертных закончено. Наступало время битвы богов. Наконец мы вошли в тот зал, который я видел глазами Гекаты. Теперь и тут стало темно... очень темно. Со всех сторон звучали голоса, покачиваясь, непрерывно взывала к небесам толпа молящихся. Медленно вдоль темных стен пробирались жрецы в золотистых накидках. Я видел маски, которые они надели, - безликие круглые солнечные диски. Узоры на масках символизировали загадочные знаки Аполлона. И еще эти маски тускло светились. Сверкающее кольцо висело в темном небе над Гелиосом. Затмение было полным. - Отверни свой темный лик от нас, о Аполлон! - молили, отдавая бесконечные поклоны, жрецы. - Отведи свой взор от Гелиоса! На алтаре под золотой короной в золотистом саване лежало тело. "Сайна, - подумал я. - Она ждет, когда ее принесут в жертву". И миг жертвоприношения должен вот-вот наступить. Жрецы постепенно занимали предписанные ритуалом места. Я знал, Хронтис без колебаний убьет девушку, хотя сейчас невозможно было выделить его из толпы, так как лицо верховного жреца, как и остальных служителей Аполлона, скрывалось под маской. Вот несколько жрецов, подойдя ближе к алтарю, завели песнь на языке, неизвестном Язону. Именно в конце этой молитвы кровь человека должна была придать силы Аполлону. Я пересек треугольный зал. Легкий, дрожащий свет исходил от руна. Вдруг песнопение прервалось. Наступила мертвая тишина. Все лица повернулись в мою сторону, даже безликие диски жрецов. Неясный шепот пронесся над толпой молящихся. Жрецы застыли на своих местах, все, кроме Хронтиса. Он сам выдал себя. Я знал, что он трепещет от ярости и страха. Не выдержав напряженного ожидания, молодой жрец подскочил к алтарю и его рука с ножом для жертвоприношений взлетела, чтобы опуститься, принеся смерть. Я подумал, что момент не вполне подходящий для жертвоприношений, но Хронтису больше ничего не оставалось. Сайна должна умереть - быстро умереть, до того как появится Геката со своими жрецами. Чтобы не промахнуться, Хронтис одной рукой схватился за край алтаря, лезвие ножа в свете руна сверкнуло словно падающая звезда. Зал, полный людей, замер. Только в этот миг я осознал, как много может руно. Молнией метнувшись к алтарю, я схватил Хронтиса за запястье и остановил нож, почти настигший жертву. Между мной и рукой жреца потекла какая-то энергия. Я почувствовал, как золотистая энергия руна вливается в меня, и понял: благодаря руну я сам на какое-то время стал богом. Я стал подобен богу по силе, которую дало мне руно. Подобный богу? Ладно, у меня не осталось времени, чтобы проверить все свои ощущения. Лицо Хронтиса закрывала маска, но я знал - это он. И жрец не мог пошевелить рукой. Я видел, как напряглись его мускулы, как старается он разогнуть свою полусогнутую руку. Оставив Хронтиса стоять замершим, словно статуя, я повернулся к толпе, и люди кинулись от меня в разные стороны. Потом я снова повернулся к жрецу. Хронтис и я оглядели друг друга. Я хотел увидеть его лицо и одним движением сорвал с него золотистую маску. А потом сорвал с Сайны ритуальные одежды, но она ничего не замечала. Похоже, она находилась в наркотическом сне. Золотые путы связывали ее запястья и лодыжки. Она лежала без движения, ожидая смертоносного удара. Я схватил веревки, крутанул их и разорвал, словно они были из соломы. Послышался стук копыт. Я обернулся. Приближались кентавры, и у них в руках я увидел Маску Цирцеи, надетую на мертвую жрицу. Глаза Маски были закрыты, и в какой-то миг мне показалось, что жрица спит. Но от век и сжатых губ Цирцеи исходил неяркий зеленый свет. Цирцея ждала освобождения. В гробовой тишине кентавры прошли между рядами жрецов. Их копыта победным маршем прозвенели по плитам пола святилища Аполлона. Кентавры выглядели ужасно, их тела были забрызганы кровью, они еще не остыли после сражения, из их ран на пол гулко капала кровь. При виде их Хронтис затрепетал. Он не мог шевелился, так как я сковал его, но нож по-прежнему был занесен над Сайной. Я знал, что он все видит, знал о бешенстве, которое переполняет его. Сбывалось древнее пророчество... Руно, Маска и Цирцея... Теперь оставалось только осуществить последнюю часть предсказания. Кентавры сняли Маску с мертвой старухи, один из них подошел ко мне, держа Маску на вытянутых руках. Он шагнул к Сайне... 14. МИР БОГОВ Я внимательно наблюдал за Хронтисом. Позволил ему опустить руку, но перед этим нож выпал на пол и зазвенел, ударившись о каменные плиты. Дрожащей рукой жрец поправил сорванную маску, опустив ее на грудь. Наши глаза встретились. Я прочел в его взгляде непереносимое отвращение. Его аж передернуло. Теперь он не владел ситуацией. И мне суждено было увидеть, как погибнет все, что создавал он и к чему стремился. Из толпы послышались крики. Я обернулся. Сайна поднялась с алтаря. Сайна? Нечеловечески прекрасная Маска Цирцеи взирала на меня, ее лик окружал ореол зеленого пламени. А потом на нас из огня, клубящегося над алтарем, скрытого символами Аполлона, хлынул нестерпимо горячий поток, и раздался звук, подобный смеху. Хронтис покачнулся. Я видел, как исказилось от ужаса его лицо, как безумие появилось в его взгляде. - Нет, - прошептал он. - Нет... Аполлон! - и механически начал читать молитву, но я перебил его. - Не смотри на нас, Аполлон, в час твоего затмения... Люди вторили ему. Теперь они готовы были повиноваться мне. Это уже был не ритуал... они кричали как обычные базарные нищие, выклянчивающие подаяние: - Отвернись от нас, Аполлон! Не смотри на нас в этот час тьмы! Аполлон услышал наши молитвы и... засмеялся! Я помнил, что Панург рассказал мне о затмении. Взгляд бога был смертоносен. Все эти люди были обречены. Смех бога зазвенел еще громче. Черный жар, словно черная невидимая жидкость, залил храм неуемным потоком. Жар без света. Чистый, холодный взгляд Аполлона коснулся мыслей людей. Стоявшие позади меня кентавры отвернулись. Я услышал цокот их копыт. Они бежали. Эхо зазвенело под сводами зала и пронеслось по коридорам. Кентавры, состязаясь в скорости, покинули обреченный Гелиос. Жрецы метались, пытаясь выбраться из храма. Панург отвернулся и побрел прочь, одним долгим взглядом желтых козлиных глаз попрощавшись со мной. Остались лишь Цирцея и я. Хронтис наблюдал за нами, стоя по другую сторону алтаря. Он еще оставался очень самоуверен и не собирался опускаться на колени перед своим богом, зная, что Аполлон всего лишь более могущественное существо из другого мира. Но он не знал всего. Хронтис сам на время стал богом для людей, а сейчас его последователи покидали зал. Ужасный жар изливал на Гелиос темный солнечный диск. Теперь на нем постепенно стало появляться лицо, темный лик Аполлона. Я не мог на него взглянуть, но знал, что оно прекрасно, устрашающе прекрасно... Нет, вооруженный руном, я мог смотреть ему в лицо! Цирцея качнулась ко мне, двигалась она медленно и осторожно, окруженная сиянием зеленого огня. Я услышал нежный голос, не голос Сайны, а голос очаровательницы Цирцеи, говорившей так, как говорила она три тысячи лет назад. - Геката! - позвала она. - Мать Геката! Богиня услышала ее и ответила. Озеро зеленого цвета замерцало у наших ног, зашевелилось, поднялось. Мы стояли как бы в озере прозрачной воды. Геката облаком поднималась вокруг нас, холодная и свежая, унося жар. Хронтис по-прежнему стоял у алтаря. Широко открыв рот, он смотрел на солнце, смотрел в лицо Аполлону. Внезапно он изменился. Мясо постепенно стало отслаиваться от его костей. Я видел, как Хронтис затрясся и упал рядом со своим жертвенным ножом. Пресмыкаясь перед богом, которого он отвергал, жрец все же успел в последний раз усмехнуться. Вся его логика, весь его интеллект исчезли, когда он, дрожа, упал замертво, не в силах вынести вид лика Аполлона. - Отверни свое темное лицо от Гелиоса, - услышал я его предсмертное рычание. Но древняя молитва не могла ему помочь. - Не смотри на нас в час твоего затмения, - голос жреца ломался, звучал странно, не по-человечески. За спиной у нас застучали копыта. Вернулись кентавры. Пронзительные крики обитателей Гелиоса поднялись "до крещендо, они проникали даже в эти святые стены. Тело Хронтиса начало съеживаться, словно некий огонь пожирал его изнутри. - ...Остановись не над нашим храмом... Хронтис не мог оторвать взгляда от лица бога, на которое даже я не мог смотреть без боли в глазах. Обожженный огненным взглядом, он продолжал бормотать бессмысленную молитву: - ...смотри не на нас... Аполлон... не на нас... не... Голос его стих. Золотистая маска солнца треснула, золотистая одежда почернела и превратилась в золу. Хронтиса больше не было. От него осталась лишь черная куча пепла. И все, кто еще оставался в Гелиосе, погибли. От Аполлона исходила черная сила солнечного огня, и от этого сжигающего потока не защищала ни одежда, ни броня, ни камень. Я, кажется, начинал понимать, в чем дело. Геката стояла с нами перед алтарем Аполлона, и поток сфокусировался на ней... на нас - врагах Бога Солнца. Он должен был испепелить нас огненным потоком, уничтожить, как уничтожил Гелиос. Пока же нам помогало зеленое мерцание тумана Гекаты. Аполлон старался напрасно. Но я чувствовал, как под ногами дрожит пол. Храм, город, даже земля, на которой стоял город, распадались под действием энергии бога, которая могла расщепить даже атом... Загремел гром. Молнии прочертили небо над Гелиосом, разбивая камни, плавя металл, разрушая Гелиос. Предсмертные крики людей были такими ужасными, что, наверное, я никогда не забуду их. Мы слышали крики слуг Аполлона, павших от руки бога. Но когда умирает город... нет слов, которые могли бы рассказать об этом. Камень и металл лопались от жара. Стены с грохотом рушились, превращаясь в бесформенное нагромождение облаков. Над городом ходило долгое, грохочущее эхо. Гелиос пал, как в хаосе катаклизмов пал Олимп. Мы уже были не в Гелиосе. Мы находились в мире легенд. Зеленый свет заклубился вокруг нас, а когда он рассеялся, мы снова очутились в мире богов. Три тысячи лет назад Язон мельком видел этот мир, но он не понимал ничего из того, что его окружало. Я, как и он, разглядывал волшебные пейзажи, понимая, что человеческое сознание не может принять реальность обители богов. Вокруг меня располагались вещи, которые мои глаза не могли видеть. Громадные сооружения - могущественные колоссы, которые превращали в карлика любого человека. Огромные золотистые сооружения поднимались в золотистое небо на многие тысячи футов. "Башни Илиума", - подумал я. Здесь же стояли машины, но такие странные, непонятные, что я не мог даже предположить, для чего они предназначены. Раса богов построила их. Мертвые боги! Машины не двигались. Могущественная наука, которая когда-то существовала, ныне погибла. На некоторых золотистых стенах, подобных горам, сохранились следы прошлых битв. Некоторые стены обрушились, открыв таинственный интерьер. Некоторые здания были повреждены, однако выглядели они так невероятно, что невозможно было представить их первоначальный облик. Я поразился титанической битве, которая когда-то бушевала здесь. А куда тысячелетия назад ушли боги?.. Беззвучно ветер играл на улицах фантастического города. Далеко, но постепенно приближаясь к нам, двигалось что-то сияющее. Геката обратилась ко мне, прервав мои размышления: - Мы должны встретить Аполлона. Кто-то из нас должен был погибнуть! Я хорошо понимал, почему в этот раз не могу бросить оружие и бежать, спасаясь бегством. - Если ты обманешь мои надежды сейчас, ты должен знать цену неудачи: я открою твой секрет Аполлону. Временные потоки между двумя мирами пересеклись более чем семь тысяч лет назад. Ненадолго два мира воссоединились. И в это время родилась наша раса - раса людей, называвшихся богами. Но мы не были богами. Мы - мутанты, порожденные таинственными силами, обладали величайшими знаниями и изучали науки более сложные, чем может понять простой человек. Не все из нас, но достаточное число... Легенды называли нас Зевсом и Афродитой, Герой, Аресом, Плутоном, Гефестом, Гекатой. Когда временные потоки разделились, наша раса оказалась ближе к тому миру, где стоял Гелиос. Мы были сильны наукой и машинами. В конце концов мы создали свой мир, место, где текло наше, искусственно созданное время, где мы не были ограничены физическими законами какого-либо из миров. Здесь мы построили свои города, и здесь мы поднялись к вершинам силы, которых никогда не достигала ни одна раса. Я одна из них, хотя и не величайшая. Даже в легендарные времена боги Греции не много внимания обращали на людей. Но я скрытно общалась с сынами людей. Некромантия и волшебство были моим ремеслом, мне были нужны мужчины и женщины, которые помогали бы мне. Пока моя раса развивала точные науки, я погружалась в пучины колдовства... И когда настала последняя битва, меня не оказалось среди убитых... Видишь ли, мы знали, что мы не боги. Мы знали, что смерть должна прийти за нами, и хотели создать расу, которая могла бы подняться на наших плечах к еще более великим вершинам, выше, чем мы отваживались подниматься даже в мечтах. Мы много экспериментировали. Часто опыты были удачными. Мы создали кентавров, сатиров и фавнов, детей деревьев и детей рек. Наши создания были почти бессмертными, но в них оказалось слишком много звериного. Голос богини звучал приглушенно. Мы мчались вперед к высокому холму, башней возвышающемуся в туманном, золотистом воздухе. На его вершине что-то сияло. Там меня ждал Аполлон. Я подумал, что мне знаком этот холм. Я стоял на нем раньше... Я... или Язон. Пустынный холм на Эя, где проходила грань между двумя мирами. Отсюда перед битвой Аполлона и Гекаты однажды бежал Язон. Приблизившись, я услышал ужасающий смех Аполлона. Он несся с небес. А потом, взглянув вверх, я увидел золотое сияние и лицо Аполлона. Оно было неправдоподобно прекрасно и неправдоподобно ужасно. Я испытывал то же, что многие испытывают при виде пауков и змей. Тот же инстинкт отвращения проснулся во мне. Аполлон своим видом оскорблял все мои чувства. Он был богоподобным, прекрасным, нечеловечески восхитительным, но что-то в моей душе отвергало его. Что-то в моем сознании беззвучно содрогнулось, закричало. Геката продолжала рассказ, но я думаю, я интуитивно понял, в чем секрет Аполлона, задолго до того, как мне рассказала богиня... - Мы вновь попытались создать высшую расу, - продолжала Геката. - В полубогах мы обманулись. И тогда мы создали Аполлона. Аполлон был столь же прекрасен, сколь и ужасен. Я осознал это до того, как Геката рассказала мне все. И еще: Аполлон был искусственным созданием, машиной! - Мы превзошли себя в своем тщеславии, - голос Гекаты звучал печально, задев нужные струны в глубине моего сердца. - Наши предки были людьми. Мы пользовались едиными стандартами красоты. Вероятно, мы сошли с ума, ведь мы создали Аполлона таким сильным... а потом он уничтожил нас. Много лет назад произошла великая битва, которая длилась целое тысячелетие, и теперь моя раса погибла. Мертвы все, кроме меня, Гекаты, и Аполлон бродит по руинам нашего мира. Теперь он должен умереть. Перед тем как он убил последнего бога, Гефеста, нашего величайшего мастера, тот соткал руно для разрушения Аполлона. Руно может убить его, и Аполлон знает это. Но ни один бог, никто из моей расы не отважится надеть руно. Смерти я не боюсь, но умереть и оставить в живых Аполлона - означает окончательное поражение. Я не могу умереть, пока не уничтожу его... Надевай руно, Язон. Ты знаешь, что должен сделать. Да, я знал. Мельком взглянув на Цирцею, на мою возлюбленную с белым, как алебастр, нечеловеческим лицом, красными губами, удлиненными зелено-жгучими глазами, я встретился с ней взглядом, а потом отвернулся, пошел навстречу Аполлону. 15. МУЗЫКА МОРЯ Я увидел лицо, сверкающее вдали, прекрасное, как может быть прекрасна только машина, холодная, лишенная эмоций машина, живая машина, которая знала о приближении своей гибели. Я шагнул вперед, еще раз шагнул... а потом лицо растаяло в ослепительном блеске, словно исходящем из самого сердца солнца. Аполлон вроде бы был недоволен своей силой, но я почувствовал ужасный жар, меня обдало потоком сверкающего пламени. Я улыбнулся про себя, зная: жар Аполлона обоюдоострое оружие. К тому же я знал, как использовать руно. Гефест научил Язона пользоваться им. Аполлон-машина был бессилен перед руном. Гефест хорошо знал свойства полупроводников и источников атомной энергии. Машину-Аполлона могла разрушить только машина. Руно предназначалось как раз для этого. Аполлон черпал свою энергию из солнечного света, из мельчайших элементов, составляющих луч солнца. Его энергии достаточно, чтобы поглотить огромный город. Он нежился в солнечных лучах. Светило изливало золотистые струи света, которые текли сквозь тело Аполлона, а излишек энергии машина-бог рассеивала в воздухе сверхмира богов. Руно могло впитать в себя всю энергию Аполлона. Но даже Аполлон не мог переварить всю энергию руна. Геката, я думаю, черпала свои силы из других источников, поэтому она не хотела рисковать, надев руно. Только человек мог надеть его и при этом остаться живым. Руно ожило на моих плечах, его золотые колечки вибрировали. Я прикоснулся к ним, и они прилипли к ладони, словно Гефест сделал руно вчера, а не несколько тысячелетий назад. Машина повиновалась мне. Я снял руно с плеч, раскрутил его и метнул, метнул через сияющее пространство туда, куда я не мог смотреть без боли в глазах. Хотя руно было обжигающе горячим, в сиянии Аполлона оно выглядело черным пятном. Без предохраняющего волшебства Гекаты мы должны были бы уже давно испариться под ударами неописуемых лучей, которыми поливал нас Аполлон. Сверхраса в стремлении к чему-то великому создала себе погибель. Аполлон-машина уничтожил ее с помощью чудовищного огня. Руно прилипло к чему-то. В то же мгновение у Аполлона появилась аура, но в таком огне ничего не могло существовать. Как я могу рассказать, что случилось потом? Как я могу описать, как умер Аполлон? Я запомнил бледное лицо любимой Цирцеи, отдаляющееся от меня. Темно-красные губы, приоткрытые в крике, который я так и не смог услышать. Холм, на котором мы стояли, исчез. В небо взметнулось пламя. Потом я оказался в воде. Я был один. Таинственные серые волны покачивали меня, бессильного, беспомощного. Я очутился где-то очень далеко и от Гелиоса, и от Эя. После невероятной битвы я чувствовал себя опустошенным, слабым, как ребенок. Я потерял руно. Но когда я уже решил, что не смогу выплыть и волны поглотят меня, вода забурлила вокруг, что-то меня приподняло... или большая волна, или чьи-то нечеловеческие руки. Я снова мог дышать. Подо мной оказалась твердая палуба, которая то поднималась, то опускалась. Я услышал звуки песни, скрип весел, жалобный вой ветра в парусах, шорох воды, разбивающейся о нос корабля. С почти невероятным усилием я приподнялся на одной руке. Я увидел аргонавтов, похожих на привидения, сидящих у весел, услышал лиру Орфея. Я не мог даже вспомнить, как опустился на палубу. Я не помнил ничего... абсолютно ничего... И лишь через несколько дней воспоминания вернулись ко мне... Тэлбот тихо спросил: - А потом? Огонь костра давно погас. Туман клубился над соснами, когда голос Сиварда смолк, только шум моря нарушал тишину. - А потом... я очутился на берегу... - проговорил Сивард. - Вдали что-то виднелось. С большим трудом я встал и побрел вдоль линии прибоя. Я очутился на побережье в штате Аризона, - он пошевелился. - Может, у меня была галлюцинация? Как я мог попасть в Аризону? Но я-то знал, что все случившееся со мной не галлюцинация. - Хорошо, - кивнул Тэлбот. - Ты человек ученый. Все, о чем ты говорил, теоретически возможно, но... Сверхраса... "Арго"? - И еще, - добавил Сивард. - Я уверен, что призрачный "Арго" и в самом деле существует. Он для меня реальнее Гекаты и Эя, даже Сайны. - Сайны? - осторожно переспросил Тэлбот. Сивард непроизвольно вздрогнул. - Все не так, - пояснил он. - Сайна... Цирцея... Одна женщина или две, я не знаю. Но мне много обещали и ничего не выполнили. Я не получил обещанного. Если Геката осталась жива... Но такие приключения... такое может случиться только раз в жизни. Или две жизни... Я не знаю. Уверен - это не галлюцинация, не сон. Я не сумасшедший... Я надеюсь, что Геката выполнит свое обещание... Однажды... Однажды... Замолчав, он встал. - Я рассказал достаточно. Я устал. В эту ночь Тэлбот долго не мог уснуть. Сон не приходил". Тэлбот смотрел на верхушки сосен, думал о Язоне и Джее Сиварде, о происхождении имен и людей. "Арго", плавающий по таинственным морям, стражник тех вод, что омывали безымянные берега, будоражил его воображение. Тайные моря... моря... Джей Сивард... Он уснул. Слабое эхо - отголоски музыки - разбудило Тэлбота. Было очень темно. Он остался один; он чувствовал - надо быть осторожным. Музыка становилась все громче. Тэлбот встал и направился к ее источнику. Тэлбот медленно подошел к берегу. Далеко впереди он услышал плеск волн и с криками побежал вперед: - Сивард! Сивард, где вы? Только тишина и шум моря ответили ему. Он подбежал к воде и увидел следы на мокром песке, темные волны смывали их. Что-то двигалось в воде... тускло светящееся, напоминающее древнегреческий корабль... Тэлбот никогда так и не узнал, что это было. Туман очень быстро скрыл странное судно. Остался только шум моря. Потом снова зазвучала необычная музыка, зашуршали волны, зашумел ветер, и Тэлбот закричал громче, чем в первый раз: - Язон! Язон! Никто не ответил ему. В дымке мелькнула тень... Тэлбот замер, пытаясь расслышать ответ, который так и не прозвучал. Накатили волны серого тумана. Ближе и ближе подкрадывались его языки. И вскоре ничего не стало видно. Мир затянула серая мгла. Слышны были только тихие звуки моря.