ти и пальнуть из разбивателя с близкого расстояния? - вслух предположил он. - В этом случае мы его застрелим, доказав, что это была плохая идея, - ответил я, но мне было неспокойно. Мы двигались вперед, и они нас пропускали. Проехав еще несколько миль, мы уже больше не видели прячущихся крысолюдей. До пригородов был час пути. Мы подъехали к первому мосту в Стокгольм, и он оказался цел. Пять минут спустя мы уже без помех ехали по Дроттнинсгатан. На улицах лежало много трупов йлокков и небольшое количество мертвых людей, которыми занимались только трупоеды-йлокки. Воздушные фильтры почти не впускали вонь в кабину машины. Несмотря на понесенные ими колоссальные потери, кругом было все еще множество крысолюдей, шагавших нестройными колоннами, в основном по узким переулочкам. Иногда они гнали перед собой пленных людей. В городе практически не было видно разрушений. Тот единственный выстрел, который на моих глазах был сделан на Страндвеген, был исключением. Мы подъехали к высоким узорчатым воротам главной штаб-квартиры. Там нас встретили два офицера в серой полевой форме шведской армии. 7 Манфред фон Рихтгофен перегнулся через свой стол внушительного размера, чтобы тепло пожать мне руку, после того, как ответил на приветствие Хельма. Я представил доктора Смовию, который кратко сообщил Манфреду о своих открытиях, а потом отправился готовить новые порции культуры вируса. - Вакцина, говоришь? - с сомнением спросил Рихтгофен. - Что?.. - Эти твари лезут сюда быстрее, чем их могут прикончить наши войска и их болезнь вместе взятые, сэр, - объяснил я. - Мы не можем только обороняться, нам надо контратаковать. Манфред кивнул, явно сомневаясь. - Мы определили карту их Общей истории, - сообщил он нам. - Больше ста миллионов лет, Брайан, и к тому же в Желтой Зоне. Мы оба повернулись к карте Сети, занимавшей всю стену. На ней было изображено большое, неровное по форме сечение А-Линий, исследованных Империей к настоящему моменту, с нанесенной поверх сеткой координат. Синяя линия отмечала область, в которой провозглашалась власть имперского правительства. В самом центре была отмечена алой точкой линия Ноль-ноль - наш собственный мир. Поблизости было еще три красных точки, все расположенные внутри большого розового потека, - Распада - области безлюдных ненормальных линий миров, затопленных вырвавшейся из-под контроля энергией энтропии, катастрофически освобожденной двойниками Максони и Кочини, чьи исследования прошли успешно только здесь и не привели к бедствиям только здесь и еще лишь в трех Островных линиях Распада. Я мало знал о Желтой Зоне, кроме того, что это место происхождения йлокков. Это была вторая область разрушенных А-Линий, аналогичная Распаду, но не связанная с ним. - Сэр, - предложил я, - нам надо ответить на удар. Манфред неприветливо посмотрел на меня. - Мы окружили их главный пункт входа, - сказал он, как будто не слышал моих слов. - Склад неподалеку от Страндвеген. Я планирую провести рейд и... - Нет необходимости в атаке крупными силами, сэр. Когда я вылью этот пузырек в их водопровод... Наступила его очередь перебивать. - Я... я не могу допустить отправку человека в запрещенный и совершенно неисследованный район Сети, Брайан. Особенно моего самого лучшего и опытнейшего офицера. Нет, ты мне нужен здесь. Я уже набирал побольше воздуха, чтобы начать возражения, но в этот момент крыша рухнула - буквально. Кусок бетона размером с бильярдный стол расплющил письменный стол Рихтгофена, отбросив его самого на пол в туче известковой пыли. Провисшие провода затрещали и заискрили, и через несколько секунд огонь уже поблескивал среди разлетевшихся по полу бумаг из лопнувшего шкафа. Хельм схватил меня за руку и оттащил назад. Я поспешно сказал ему, что со мной все в порядке - и это соответствовало истине, если не считать того, что в ушах у меня звенело, а легкие были забиты удушливой пылью. Он нашел Смовию, обмякшего в углу, и помог ему встать. Я вернулся в дым и вытащил Манфреда. Он был в полубессознательном состоянии, но совершенно цел. - Похоже, - сказал он, отдышавшись, - что решение имеет чисто академический характер. Если они доставили сюда свои большие орудия - а их разбиватели можно легко изготовить сколь угодно больших размеров, - нам нечего заботиться о контратаке. Все наши силы уйдут на то, чтобы просто выжить. К тому времени в комнату набилась уже куча народа, и все выкрикивали друг другу самые противоречивые приказания. Я привлек внимание старшего полковника и предложил ему, чтобы он попытался всех успокоить и заставил ждать приказаний. Пока я говорил это, он сообщил мне, что удар был нанесен с низко летящего аппарата незнакомой конструкции типа орнитоптера, похожего на гигантскую стрекозу. Манфред был весь в пыли, но целый и невредимый. Он рявкнул: - Свободны! - и толпа замолкла и испарилась. - Я туда доберусь, сэр, - уверил я его, - мне всего только и нужно, что следить за приборами. - Не нравится мне это, - ворчал Рихтгофен. - Мы уже лет двадцать не забирались так далеко, и, как тебе прекрасно известно, прошлая разведка привела к неудаче. Нет, Желтая Зона - место запретное. Техники не уверены, что мы сможем туда проникнуть, а оказавшись там, вернуться будет невозможно: слишком велик градиент энтропии. Любой план контратаки неосуществим, это слишком очевидно. Следовательно, мы должны вести войну здесь, на нашей собственной территории. - Я изучил одну машину йлокков, - сказал я ему. - Там есть парочка штучек, которыми мы можем воспользоваться. Я бы хотел получить разрешение модифицировать трехместный разведывательный корабль и попробовать. Манфред рассеянно кивнул. - Склад, который мы окружили... Похоже было, что он не слышал ни одного моего слова. - Извините, генерал, но я считаю, что нам надо заняться делом там, где оно началось. Я могу это провернуть... - Нет, Брайан, я не могу этого допустить. Нет, ты нужен мне здесь. Ты нужен НАМ здесь. Барбро ждет в Сигтуне... Кто знает, что с ней сейчас? Нет-нет, - поспешно изменил он позицию, - несомненно, она и ее люди держатся... - Тем более мне следует что-то СДЕЛАТЬ, сэр, - настаивал я. Внезапно я почувствовал, что мне не терпится отправиться в путь. Я могу собрать оборудование и стартовать через полчаса. - Не один! - отрезал Рихтгофен. - Мне кажется, я припоминаю, сэр, - парировал я, - что в старые добрые времена вы лучше всего действовали именно в одиночку. - Я был молод и глуп, - проворчал он. - Мой летающий цирк был великолепен! Наверное, мне нравилось шляться по небу над Францией в одиночку, без Штаффеля, отчасти из эгоизма: если я был один, то победа неоспоримо принадлежала только мне! - ЭТО не прогулка для самоутверждения, генерал, - заверил его я. - Тогда почему ты намерен отправиться один? - Не совсем один, сэр, - вставил я, - мне нужны доктор Смовия и лейтенант Хельм. - И какая от них помощь в трудный момент? - рявкнул Манфред. - Я не хочу привлекать к себе внимание, - напомнил я ему. - Идея состоит в том, чтобы потихоньку туда пролезть, выплеснуть культуру вируса в их водопровод и смыться. - В Желтой Зоне, Брайан? - он не сдавался. - Ты не хуже меня знаешь, что на таком расстоянии градиент энтропии непреодолим! - Это теория, сэр, - не согласился я. - По-моему, это можно сделать. Надо будет следить за расходом латентной темпорали потщательнее и не дать зашкалить градиенту энтропии. Глубокомысленно помолчав, генерал жестом показал, что сдается. - Я вижу, ты защитился на этой сумасшедшей идее, друг мой, - уступил он. - Но подумай, чем ты рискуешь. - Не отговаривайте меня, сэр, - взмолился я. - Мне и самому это не очень нравится, - но это просто надо сделать. Он поднял руки. - Ну что ж, полковник, хорошо. Вы получите самое лучшее оборудование. Я вызову Сьелунда. И он это сделал. Я выманил Рихтгофена из здания в его большой лимузин, в котором его ожидал шофер, маленький паукообразный человечек по имени Оле, не обращавший ни малейшего внимания на царившую вокруг панику. Я сел впереди. - Вези меня к Страндвеген, Оле, - приказал ему Рихтгофен. Огромная машина потекла по тряской брусчатой мостовой, как сироп, вылитый на блинчик, и вскоре мы уже тормозили перед громадным, шикарным отелем "Интерконтиненталь", который прежде был заброшенным складом мелочной корабельной лавки. Вокруг него в несколько слоев стояла охрана, но они незамедлительно пропустили своего босса. - Под зданием кирпичный подвал, - сказал он мне. - Построен еще в шестнадцатом веке. Очень устойчивый. Они его захватили под пересылочный пункт. Вводят войска побатальонно с интервалом в шесть часов. Поразить такую цель было бы элементарно просто, если бы не сливки общества, поселившиеся наверху. Их ничто не беспокоит, не считая, оказывается, кошмаров. Выхлопы от йлоккского варианта М-К двигателя. - Печально, - заметил я. - Нельзя допустить, чтобы наши телезвезды и плейбои видели во сне, что им придется работать. - Это не шутки, Брайан, - укорил меня Манфред. - Здесь живет генерал фон Хорст и Крмблински, тот тип, который создал Холото-что-то, ну, ты знаешь. Очень популярная личность. Нельзя же просить его съехать, чтобы мы могли взорвать его коллекцию произведений искусства. - Это тот приборчик "холото", с помощью которого можно управлять снами и записывать их? - Вот именно: опиум для народа, - неодобрительно ответил Рихтгофен. - Как ты знаешь, благодаря ему Крмблински стал народным героем. - Все равно лучше бы их эвакуировать, - заметил я. Манфред покачал головой. - Некоторые из этих людей потратили миллионы крон и половину жизни, собирая коллекции безделушек и создавая подходящее окружение, где они смотрелись бы как надо - если не считать того, что никому на них смотреть не разрешается. Нам пришлось бы выгонять их силой. Я посмотрел на него, чтобы проверить, не шутит ли он. Он не шутил. - Нам лучше бы начинать, генерал, - сказал я - Смотрите! Вот и очередная порция подкреплений. Колонна в десять крыс маршем выходила из старого сарая - более чистая и бодрая, чем те, что я видел, и готовая завоевать мир - НАШ мир. - Мы не можем все время копить трупы, генерал, - напомнил ему я. Раздалось несколько выстрелов, и крысолюди перестроились в колонны по два и пошли по улице. Они не пытались начать атаку или даже защищаться - просто шагали, как будто на параде. А может, так оно и было: из-за угла выехал странный тяжелый автомобиль, напоминающий штабную машину, и затормозил у сарая. - Вот и наша цель, генерал, - сказал я, начиная вылезать из машины. Рихтгофен жестом вернул меня обратно и сказал в свой полевой телефон: - Один выстрел из восемьдесят восьмого калибра, полковник, - и четко приказал: - Мне нужно прямое попадание, для пристрелки места нет. - Не годится, чтобы жильцы наверху подумали, будто идет война, - согласился я. Выстрел был сделан, и машину обволокло бушующее облако пыли. Когда ветер отнес его в сторону, стала видна машина - без видимых повреждений. - Видите нашу проблему, полковник, - сказал Рихтгофен. - Видимо, они ответили на наши взрывчатые вещества и снаряды тем, что создали вариант своего "разбивателя", который удерживает и поглощает взрывы. Поразительно быстрая работа! У нас опаснейший противник, полковник, не забывайте! Дело принимало серьезный оборот. Он дважды подряд назвал меня "полковник", а ведь он обращался со мной в соответствии с моим чином только тогда, когда дела были по-настоящему плохи. - А что если я подкрадусь и проткну им шины? - шутливо-заговорщицким тоном предложил я, но Манфреду было не до моего чувства юмора. Впрочем, и мне тоже. Конечно, я уже доложил о танке - челночном корабле, который так недолго был в моих руках: нас удивило, что больше мы их не видели. У них была только пехота, но зато ее было очень много. Кто-то сказал, три миллиона. Разведка подняла свои оценки до четырех миллионов в Стокгольме и в других местах, плюс-минус несколько сот тысяч, причем каждую секунду прибывали все новые. - Мы все время несем потери. - Манфред стукнул кулаком по ладони. - Нам надо что-то ПРЕДПРИНЯТЬ, черт подери! - На самом деле он сказал просто "дьявол", что можно считать самым последним приближением к ругательству, которое позволяет шведский язык. Рихтгофен редко говорил по-немецки: он жил здесь со времени вынужденной посадки в 1917 году. Бросив на меня гневный взгляд, он сказал: - Нет, Брайан, я не вижу сейчас альтернативы. Только ведь большое устройство, которое могло бы доставить туда ударную бригаду из десяти человек, было бы лучше. - Извините, но я не могу с вами согласиться, сэр, - ответил я. - Я не собираюсь славно погибнуть, пытаясь совершить невыполнимое, я не планирую вместе с горсточкой камикадзе бросать вызов целому народу. Я хочу проскользнуть туда без всяких фанфар и сделать то, что необходимо сделать. Согласно тому, что сказал этот Свфт, положение у них уже сейчас отчаянное. Я задумал... - Хорошо, - оборвал меня Рихтгофен. - Как хотите. Но я сомневаюсь, очень сомневаюсь, что ваш поход окажется успешным. Я боюсь, что вместо этого я просто потеряю своего лучшего офицера. - Плюс еще пару дней, - сказал я. Я отправил Хельма реквизировать несколько стандартных пайков, приказав вернуться десять минут назад. Он умчался бегом, а я вернулся к делу. Лишнего времени не было. Доктор Смовия отправился поговорить с нашими медиками. - Манфред, если у меня не выйдет, я не сомневаюсь, что вы позаботитесь о Барбро. Он угрюмо кивнул, и на этой ноте мы отправились в гаражи Сети. Прежний машинный парк неподалеку от Сталлместергарден все еще походил на машинный парк, даже рельсы для трамваев остались на месте и использовались для передвижения грузовых повозок. Старомодные сине-зеленые трамваи уже давным-давно были отправлены в Лиму, в Перу. Я надеюсь, о них там хорошо заботятся. Вдоль подстриженной живой изгороди под рядом лип шла аккуратно вымощенная кирпичом дорожка, ведущая к двери для обслуживающего персонала. Мы прошли по ней. Это было огромное, гулкое помещение. По одну сторону располагались тесные выгородки-кабинеты, а на выкрашенном оранжевой краской полу с нанесенной белой сеткой три на три фута стояло штук шесть челноков-шаттлов всевозможных форм и размеров. Сетка была нужна для определения положения машин, когда их надо было перемещать в тесные ангары в месте их прибытия. Мы на минуту задержались у самых дверей, глядя, как техники копошатся над, под и вокруг челночных кораблей для путешествий. Некоторые из них походили просто на контейнеры, другие были замаскированы под тяжелые грузовики или автобусы, два или три имели тяжелую боевую броню, напоминая то, чем, в сущности, и являлись: тяжелые сухопутные танки-вездеходы "Марк-XX" с вооружением, позволившим им бы вырваться в случае необходимости из любой каши. - "Марк-III", я думаю, - сказал Манфред, как будто делал предложение. Я покачал головой, хотя он на меня и не смотрел. - Моя идея, сэр, - отозвался я, стараясь не говорить слишком упрямо, - это незаметно проскользнуть туда и действовать тихо. Он кивнул. - Как хочешь, Брайан. Лично я не думаю, что ты в одиночку сможешь сделать что-то, что заставит сдаться целую армию захватчиков, чей собственный мир, судя по твоему докладу, находится в состоянии хаоса. - Может, ничего и не получится, - пришла моя очередь соглашаться, - но может и получится. Одной силой мы ничего не добьемся. И потом, я буду не совсем один: со мной будут лейтенант Хельм и доктор Смовия. Сьелунд и группа техников столпились вокруг безобидного с виду подъемного вагона: достаточно прочного деревянного ящика, который можно было бы поднять на борт корабля в полностью загруженном виде, не опасаясь, что он развалится. Я подошел к ним. Молодой парнишка по имени Рольф первым увидел нас и встал навытяжку. - Желтая Зона, да, сэр? - спросил он, но так, как будто уже знал ответ. Я заглянул внутрь вагончика: троим там будет тесновато, но терпимо. - Они вызвались добровольно? - щепетильно осведомился Манфред. Я кивнул. Вообще-то я не дал им возможности отказаться, но если бы они не хотели отправиться со мной, им достаточно было бы просто "случайно" задержаться, выполняя какое-нибудь мое задание. Но Хельм вообще был настроен решительно, и он меня не беспокоил. Что касается Смовии, то при его поглощенности медицинскими тонкостями, он вряд ли мог заметить, где находится. 8 Я потратил несколько минут на то, чтобы разогреть двигатель М-К и провести обычную проверку всех систем: все было в полном порядке. Я уже давненько не пользовался таким кораблем, поэтому немного поэкспериментировал, просто для того, чтобы снова почувствовать управление. Я поменял несколько А-Линий, не выходя за пределы параметров II-I, конечно, избегая самого Распада - хотя и пришлось нырнуть в него достаточно надолго, чтобы зафиксировать на экране линию. Она оказалась на уровне самых страшных, что попадались мне во время предыдущих кратких поездок по зоне Распада. Было просто ужасно. Трудность состоит в том, чтобы приблизиться к линии Распада достаточно близко, чтобы стали видны детали, и при этом не плюхнуться, слившись с ней, о чем даже страшно подумать. Прибыл Хельм с припасами. Он тяжело дышал: столкнулся с группой йлокков. Мы засунули все это барахло на корму. Когда мы вернулись обратно в носовой отсек, он отпрянул при виде того, что было на экране: бесконечные зеленые и желтые джунгли, поглотившие остовы зданий, где чудовищного размера черви, которые на самом деле были отдельно существующими человеческими внутренностями, извивались на сплетенной листве. - ЭТО что? - выдохнул он. Я потратил несколько минут, пытаясь объяснить ему это, но на самом деле просто тянул время, ожидая возвращения Смовии. Манфред стоял у двери вагона, глядя туда, откуда тот должен был появиться: он послал кого-то найти его и поторопить. Каждую минуту он бросал нетерпеливые взгляды на большие настенные часы. Наконец бегом примчался Смовия. - Послушайте, полковник, - начал он. Как раз в этот момент со стороны главных грузовых дверей послышался взрыв, и одна створка вылетела прямо к нашему шаттлу, смятая, как лист ненужной бумаги. Прямо за ней оказалась толпа йлокков. Раздались выстрелы, крысы упали, дергаясь. Я схватил Смовию за руку и втащил его в закамуфлированный шаттл, потом прикончил крысочеловека, оказавшегося так близко, что его нельзя было оставить без внимания. Потом, когда Хельм забрался обратно, я вошел в тесный отсек и закрыл за собой дверцу люка. Кто-то колотил по стенке. Надо было отправляться. Хельм вернулся к ужасам на экране: теперь там была груда плоти с бледными жилками, из которой росли человеческие конечности и головы, напоминающие бородавки. Он желал знать, как могут существовать такие кошмарные уродства. Я попытался объяснить. Как до большинства шведов - и почти всех остальных людей тоже, - до него доходили только смутные слухи об Империи и бесконечной паутине миров альтернативной вероятности, за которыми шло постоянное наблюдение особой Службы Сети. При этом не допускалось вмешательство в разворачивающиеся события, за исключением тех случаев, когда возникала непосредственная угроза существованию самой Империи или целостности всей системы. В своих усилиях мы были не одиноки: гуманоидная раса, называющаяся Ксониджиль, имела свою собственную Межуровневую Контрольную службу, пытаясь, как и мы, предотвратить новую катастрофу вроде той, которая создала область беспорядочной энтропии: лоскут разрушенных А-Линий, окружавший линию Ноль-ноль. Ксониджиль избежали этого бедствия скорее благодаря удаче, нежели каким-то особым контрмерам. Агент Джок у Ксониджилей назвал нашу линию Ноль-ноль линией II-I, и, избегая Распада, они не встречались с нами целое столетие. - Есть еще несколько народов, владеющих передвижением по Сети, - сказал я Хельму, - включая и таких, которых не рад будешь встретить где-нибудь в темном переулке. Например, Хакква - их дата Общей истории - около ста тысяч лет до нашей эры, а теперь вот еще йлокки, - но эти отстоят еще дальше. По правде говоря, нам еще не удавалось провести успешную разведку так далеко. Я обратил внимание Хельма на удивительное явление Э-энтропии: постепенные изменения по мере того, как мы мчались через линии альтернативной реальности, аналогичное тем изменениям, которые можно наблюдать, двигаясь в одном направлении во времени. Нависающая глыба гаража Сети менялась на экране у нас на глазах: цвет ее стен, обшитых деревянными панелями, изменился со скучного серого до пятнистого зеленовато-желтого, появились трещины, отслоились и упали целые куски, обнаружив проржавевшие стальные фермы конструкции. Они, в свою очередь, постепенно превратились в изъеденный ржавчиной, осевший железный лом, который, наконец, рухнул в гущу деревьев, незаметно разросшихся до настоящих джунглей. Через полчаса на этом месте остался только небольшой холмик, поросший деревьями. Похоже, это не улучшило настроения лейтенанта - да и моего тоже. Но мы неслись со скоростью тысячи А-Линий в минуту, и вскоре вышли из Распада в более нормальную с виду область. Как только мы ее окончательно миновали, я скорректировал курс, и через несколько минут мы уже были в Желтой Зоне - пока без всяких необычных явлений. Как всегда, это зачаровывало. Сегодня я смотрел на блестящую грязевую равнину, которая едва поднималась над неспокойной поверхностью моря, уходившего за горизонт. Погода, конечно, была та же, что и тогда: светлое солнечное утро, на небе только несколько пушистых облачков. Одно из них, подумал я, напоминало большую рыбу, пожирающую маленькую. Интересно: в районах, далеко отстоящих от Линии Ноль-ноль, в формах облаков никогда не было видно человеческих лиц или даже привычных, знакомых животных. Вот и сейчас, те рыбы, которых я разглядывал в дымке, были чудовищны: сплошные челюсти и позвонки. Однако пора было отбросить фантазии: нас ждали места, в которые мы стремились попасть, и дела, которые не терпелось сделать. Через некоторое время море высохло, и появилась растительность: высокие деревья, напоминавшие сельдерей, которые очень быстро скрылись под зеленым приливом других растений, стремительно пустившихся в рост. Мы мчались вперед, и Э-скорость была нашей единственной защитой против того, чтобы не слиться с окружающим нас запустением. Мы видели, как хиреют деревья, опутанные мощными лианами. Лианы превратились в паутину, походившую на переплетение силовых кабелей. Холм, на котором был гараж, лопнул, и из него хлынули странные верткие машины и чудовищные карикатуры на человека, изуродованные нелепыми дефектами и мутациями. Они шныряли среди погибших деревьев по утоптанным дорогам, которые извивались, меняя направление, как вода, текущая по неровному склону. Нас ослепил неожиданно вспыхнувший белый свет. Этот свет все горел и горел, слепя нам глаза, пока не включилась защита от перегрузки, и экран не погас, но не до полной черноты: мы могли видеть туманный ландшафт под раздутой красной луной. На обнажившемся скальном основании на краю темного моря были разбросаны невысокие холмы. Место, где когда-то был Стокгольм, а в своей собственной плоскости альтернативного существования по-прежнему там и остался, оказалось залито Балтийским морем. На самом краю воды, наполовину ею заполненный, виден был гигантский кратер диаметром в добрые полмили. Ослепивший нас свет был метеоритом размером с дом, который нанес последний удар вырождающимся остаткам животных в этой обреченной области Распада. - Мой Бог! - ахнул Хельм, - тут всюду так? - К счастью, нет, - сказал я ему. - Но некоторые места гораздо хуже. Мы теперь углубились в Желтую Зону - ты видел ее на карте Сети в штаб-квартире. Даты Общей истории для ближайших Линий за Распадом - несколько тысяч лет. А эти, наверное, - несколько миллионов. Силы, в которые вмешались Кочини и Максони, разрабатывая М-К двигатель, стоящий на наших Сетевых шаттлах, были мощными силами энтропии. Им повезло: они смогли удержать эти силы и дать нам доступ ко всей Сети альтернативных возможностей. Другие экспериментаторы, двойники Максони и Кочини в своих собственных Линиях, оказались не такими удачливыми. Наша собственная Линия выжила, а все ближайшие А-Линии были разрушены, за исключением нескольких, где Кочини и Максони не начинали работы. - Вы говорили мне, что были в паре Линий, где все довольно нормально, - заметил Хельм. - Как?.. - Еще несколько Линий в опустошенной области сохранились, - повторил я. - Потому что там Максони и Кочини вообще не встретились - или не начали работы. Это Острова Распада. Хельм кивнул с видом человека, смирившегося с тем, что ничего не понял. На экране мы опять могли видеть пространство блестящей морской грязи: море снова отступило, оставив за собой промокшие равнины, уходящие к горизонту. Здесь мы не заметили признаков жизни, если не считать разбросанных то тут, то там скелетов китов и каких-то крупных рыб, плюс увлекательную коллекцию затонувших кораблей, начиная от остовов кораблей-драккаров викингов и кончая подводными грузовыми кораблями в одну восьмую мили длиной. Осушенный район тянулся долго. Меня стало клонить ко сну. Я проверил приборы и ручки управления и объяснил Хельму их действие. - На всякий случай, - сказал я в ответ на его возражения, - если понадобится, чтобы этой штукой управлял ты. Едва только он перестал возражать, как оказался способным учеником. Указав на шкалу "ПОДДЕРЖКА", он спросил: - Если это начнет падать, я должен повернуть ручку "РАЗГОН" вправо, да? - Точно, - подтвердил я. - Совсем немного. - Я не стал говорить ему, что слишком большое увеличение отправит нас в энтропийный стасис, где мы застрянем. Наконец сцена на экране начала постепенно изменяться. Сначала стены кратера на дальнем плане обрушились и были затянуты растительностью, которая вскипела подобно зеленому приливу, поднявшемуся высокими коническими вечнозелеными волнами. Появились длинные розовато-пурпурные черви, поползшие сквозь пышную зелень, оставляя за собой следы из обнаженных ветвей, стеблей и сучков. Встречаясь друг с другом, они переплетались, - сражаясь или совокупляясь, определить я не смог. Наконец черви уменьшились до размеров обычных змей, и стали не менее подвижны, чем те. Но все же недостаточно подвижны, чтобы уйти от стремительно атакующих покрытых перьями существ, походивших на пушистых лягушек. Они нападали на червей раз за разом, пожирали их одним глотком и скакали дальше. Потом их стало очень много, а черви появлялись все реже. Наконец остался только лишенный листвы гниющий лес, забитый лохматыми гнездами из прутьев, и птицелягушки всевозможных размеров, большие из которых пожирали меньших с не меньшим энтузиазмом, чем их предки пожирали червей. Было трудно избавиться от ощущения, что мы путешествуем во времени. На самом деле мы двигались перпендикулярно времени, видя следующие одна за другой альтернативные реальности по мере того, как близкородственные миры развивались со скоростями, пропорциональными их смещению относительно ключевой Линии их группы. Появилось крошечное юркое млекопитающее, остроносое и быстроглазое. Оно выглянуло за край большого неопрятного гнезда, полного блестящих серых яиц размером с теннисные мячи. Мордочка его была измазана желтком. - Крыса! - выдохнул Хельм. - Должно быть, вы на верном пути, сэр! Поздравляю! - Рано праздновать, Энди, - напомнил я ему, хотя в душе был доволен не меньше его. Мы наблюдали за крошечными животными, напоминающими грызунов. Вскоре они стали крупнее, менее юркими, и начали использовать передние лапки, чтобы хвататься за сучки при прыжках. Похоже, они не ели ничего, кроме яиц, которые имелись в изобилии, Птицелягушки все были теперь среднего размера - с курицу, и все время деловито извлекали маленьких, нитевидных червяков из гниющих деревьев, большая часть которых уже рассыпалась в прах. Птицелягушки явно шли на убыль, зато крыс становилось все больше и они увеличивались в размерах. Вскоре птицы исчезли, и теперь уже остались только крупные крысы. Они переключились на поедание беспозвоночных, которых выкапывали из перегноя под холмиками сгнившего дерева. Они начали двигаться прямо, прижимая передние конечности к груди: как белки, только крупнее и без пушистых хвостов. - Они начинают напоминать йлокков! - ликовал Хельм. - Мы уже, наверное, близко. Так оно и было. Еще через несколько минут мы уже начали пересекать плоскости реальности, где мощеные дороги хитроумно извивались по мирной лесистой местности и где вдалеке видны были деревни. Я снизил нашу скорость и начал подстраивать транс-сетевой коммуникатор, но там был слышен только треск, пока громкий скрипучий голос не произнес: - Тревога! Нарушитель в Фазе Один, уровень второй! Отряды отпора, выдвинуться! Я размышлял над этим, когда шаттл резко остановился, громко клацнув. Шкала энтропийного потока показала, что мы находимся в полуфазе, не сливаясь и не разъединяясь с местной А-Линией. Мы ждали. Через пять минут Хельм не выдержал: - Что происходит? Где мы? - Ничего, - ответил я ему, - нигде. Это нуль-темпоральное пространство между А-Линиями. Они не могут обнаружить нас здесь, потому что мы нигде. Рассматривай это как плоскость неосуществившихся возможностей: для того, чтобы ее пробить, не хватило плотности проблионного потока. Почему-то это его ничуть не успокоило. - И что мы теперь предпримем, сэр? - осведомился он. Хотел бы я знать, что ему ответить! Я решил, что настало время поесть и немного поспать. Проваливаясь в сон, я размышлял о том, что было на уме отряда отпора, когда он скинул нас в нулевое время. Только желание нас остановить, решил я. Хельм уже тихо похрапывал. Прекрасный и перспективный молодой офицер, Андерс Хельм, и на мне лежит обязанность вернуть его обратно. Я попозже придумаю, как это сделать. Сейчас мне надо было осторожненько снова привести наш корабль в движение. Согласно некоторым теориям это было невозможно. Наверное, я до конца им не верил, иначе я не сделал бы того, что сделал. С другой стороны, может быть, я просто дурак набитый. Наилучшим шансом было бы запустить полевой генератор и создать как можно большую плотность потока, а потом включить ход и надеяться вырваться из энтропийного мениска за счет грубой силы. Но сначала... Это была беспрецедентная возможность провести небольшую разведку и сделать наблюдения, за которые парни из технического отдела будут благодарить меня со слезами. Я подумал об этом, а потом о том, что, если дела обстоят так, что я никогда не вернусь, юный лейтенант будет обречен на медленную смерть, и никто не сделает того, что надо сделать по поводу йлокков. Глупая мысль. Точно! К этому моменту я уже пристегнул мой табельный револьвер и включил механизм люка. Крышка открылась с негромким шипением выравнивающегося давления - к нам или от нас, определить я не смог. Слабый дневной свет явил передо мной вздымающиеся серые холмы, между которыми большие и маленькие озерца отражали серое небо. На этом фоне ничто не двигалось. Небо было ровного свинцового цвета, без всяких признаков облачности. Воздух был холодным, но свежим. 9 Где-то на расстоянии нескольких световых лет от меня кто-то громко кричал: - Полковник! Дышите! Пожалуйста, сделайте глубокий вдох! Я почувствовал у себя на груди тяжесть толстого слоя камней, под которыми я был похоронен. Я немного расслабился - или попытался это сделать - и почувствовал, как из меня вырвался воздух. Это мне о чем-то напомнило. "От нас", - решил я. Внешнее давление воздуха было низким. Я хватанул почти что вакуума и упал. ТЕПЕРЬ ХЕЛЬМ ВТАЩИЛ МЕНЯ ОБРАТНО И ПЫТАЕТСЯ УГОВОРИТЬ МЕНЯ ВДОХНУТЬ. Я подумал об этом. Слишком трудная работа. К ЧЕРТУ. ПОРА СПАТЬ. Я почувствовал себя лучше из-за того, что так ловко увильнул. Но тут слой камней увеличился еще на пару сотен футов, и я почувствовал, что ребра мои хрустят и вот-вот переломятся. Это меня как-то обеспокоило поэтому я сделал глубокий вдох и заорал: - Ладно! Отвалите! Я начал было садиться, но забыл о всех этих слоях ракушечника, базальта и глины, расплющивших меня. Потом началось землетрясение: глубокие пласты растрескались и взметнулись вверх, и я почувствовал, что мои кости ломаются, но какое это могло иметь значение? Все равно это были уже окаменевшие ископаемые, впрессованные в черную грязь. Поэтому я плюнул на них, удивляясь, как это можно дышать под такой массой камней. Надо мной склонился Хельм. Рот его был открыт, и это его жесткие руки давили на мою грудную клетку, раздавливая меня. Я попытался хорошенько врезать ему, но обнаружил, что у меня нет ни рук, ни ног, ни туловища - одно только ощущение боли и отчаянная потребность кому-то о ней сказать. - Полегче, - услышал я чьи-то слова. Я подумал, чьи же они, и постепенно понял, что мои. Я вдохнул еще немного воздуха и сделал новую попытку: - Ты мне все ребра раздавишь, Энди, - пожаловался я. Прозвучало это как "Ымерера..." - Постарайтесь расслабиться, сэр. - Он отодвинулся на несколько дюймов. Лицо у него, бедняги, было озабоченным. - Мне очень жаль, сэр. - И по голосу его чувствовалось, что и правда жаль. Я не мог понять, чего. - Прошла уже неделя с тех пор... как вы... - Умер, - помог ему я. Это слово внезапно заставило меня ощутить, что в грудь мне вонзается тысяча кинжалов, особенно при вдохе. Я еще раз вдохнул - просто, чтобы проверить. Это заставило меня закашляться, из-за чего кинжалы вонзились еще глубже. - Извини, - сказал я ему, вернее, попытался сказать. Получился только новый приступ кашля, пока я снова не отключился. Потом я пытался кашлять и чертыхаться одновременно, что оказалось не слишком просто. Я злился на себя: во-первых, за то, что слаб, как американское пиво, а во-вторых, что не могу с этим справиться. Через некоторое время я уже сидел и сам опирался рукой без всякой помощи Хельма. В поле моего зрения вплыло лицо Смовии. Ребра болели, но уже не так сильно, и док сказал: - Ну вот, вы чувствуете себя лучше. Я перетянул вам ребра. И дыхание уже лучше. Я думаю, вы уже могли бы принять пищу. - Как насчет небольшой лошадки - можно вместе с подковами? - предложил я, даже не кашлянув. - Ja, da, for all dell, - проговорил Хельм, что транслятор перевел как "Э, ладно, о'кей". Не очень много в этих словах, но ведь лейтенант никогда не был говоруном. Я знал, что он хотел сказать: "Господи, сэр, как я счастлив видеть, что вам лучше". - Я пытался помешать нашему доктору, - добавил он по-английски, - но, верно, он был прав. Вы сразу стали дышать лучше, когда он вас перетянул. А мне казалось, что получается слишком туго, но... - Ты все правильно делал, Энди, - сказал я ему. - А что за чертовня произошла? - полюбопытствовал я. - Я только помню, что открыл люк - и фью! - Это давление воздуха, сэр, - сказал он мне. - Похоже, на фазе Космического Целого, э-э, в этой А-Линии, сэр... - Продолжай, - ободрил я его. - Масса аргона, полковник, - выпалил он. - Боюсь, мы сильно сбились с курса. Время общей истории - четыре миллиарда лет. Атмосфера еще только формируется. Оказывается, планета попала в газовое облако, в основном из аргона. Дышать, конечно, можно, но очень малое давление. Ваши легкие чуть не опали, сэр. Какое-то время была масса крови, и док все каркал, как вы опрометчиво поступили, но... Вернулся Смовия. Началось достаточно болезненное выстукивание и ощупывание, я сделал несколько глубоких вдохов по просьбе нашего милого доктора, и начал уже тревожиться, сколько времени потеряно, пока я тут валяюсь, не спеша раскаиваясь. Я мешком висел в своем командном кресле. На экранах видна была только грязевая равнина. - Хельм, - окликнул я его слабым голосом. Он был прямо у меня за спиной. Обойдя мое кресло, он тревожно посмотрел на меня. - Сколько, ты сказал, я был без чувств? - спросил я его и попытался сесть прямо, но упал с громким стуком, от которого у меня в ушах зазвенело, несмотря на то, что голова моя хлопнулась на подушку. - Одну неделю, сэр, - мрачно сообщил он мне. - Шаттл в порядке? Он кивнул, но лицо его оставалось мрачным: - Зарылся в грязь, но, насколько я смог определить, повреждений нет. - Здесь все кажется слишком нормальным, - заметил я. А в энтропийной вакуоли, как считалось, все должно быть по-другому. Хельм придвинулся ко мне, стараясь контролировать выражение своего лица. - Только одно, полковник, - сказал он мне с видом человека, которому страшно неприятно сообщать дурные известия. Я ждал, что он мне выдаст. Это оказалось просто конфетка. - На самом деле мы здесь провели больше года, - сказал он очень тихо, как будто не хотел себя подслушать. - Солнце с места не сдвинулось, день все тот же, но хронометр корабля все еще работает, и календарь тоже. На той неделе исполнится год. Вы уже третий раз приходите в себя. Через несколько секунд вы опять потеряете сознание. - Но субъективно прошло не больше, чем пара часов, - проворчал я. - Приборы, видимо, сломались. Нам нельзя оставаться здесь так долго! - Я знаю, сэр, - траурным голосом согласился лейтенант. На этот раз я подтянул под себя локоть. Подождав, пока погаснут звезды в глазах, я спустил ноги на пол. - Куда отправился Свфт? - спросил я. Хельм смотрел на меня с недоумением. - Мне нужны ботинки, - сказал я. Хельм помог мне надеть их на ноги; потом я поставил ноги на пол. Теперь я сидел на краешке моего командирского кресла. Наклонившись вперед и переместив свой вес на ноги, я встал. Я не пытался отталкиваться ногами, а просто вообразил, что мою пятую точку зацепил подъемный кран, - и вот я уже стою. Мгновение я чувствовал головокружение, но это было связано только с резким подъемом головы. Чувство "ох, парень, сейчас я хлопнусь в обморок" прошло, и я попытался шагнуть. Это вышло вполне прилично. Хельм неотрывно смотрел мне в лицо. - Секунду, сэр, вы казались совсем зеленым, а сейчас все в порядке. Но вам лучше бы сесть и пока не переутомляться. Я безоговорочно с ним согласился и присел на краешек кресла. - Поесть, - сказал я. - Ростбиф с кровью, и побольше, картофельное пюре с подливкой, кусок сладкого пирога. И большую кружку холодного пива "Тре Крунур". - Сэр, у нас только стандартные пайки, - напомнил мне Хельм. - Тогда порошковую яичницу с искусственным беконом, - уточнил я. - Если мы здесь уже год, - усомнился я, - почему мы не умерли с голода? - Не знаю, сэр, - признался Хельм. - По правде говоря, я знаю почти что не больше вашего, сэр, а вы почти все это время были без сознания. Вид у него при этом был виноватый - по-видимому, потому что он позволил себе допустить, что, может быть, я знаю не все на свете. - А что, если, - нерешительно предположил он, - нам не нужно питания в нуль-временной вакуоли, или как там вы ее обозвали. Может, у нас обмен веществ прекращается. Я покачал головой. - Если бы это было так, мы бы не двигались, не дышали и не обсуждали бы происходящее. Давай успокоимся на том, что не понимаем этого, так же, как большинство людей не понимают Сеть, или как никто не понимал, что такое Солнце и Луна до недавнего времени. Как биологический вид, мы почти миллион лет бродили в невежестве. Мы пользовались огнем, хотя и не знали ничего об окислении. - Я понял, что пытаюсь убедить самого себя - и без особого успеха. Я подумал было, не приказать ли Хельму "продолжать действовать" и вызволить нас отсюда. Это была только мимолетная мысль, я на ней не задержался. Потом мне в голову пришла еще одна мысль. - А где Смовия? - Спит, сэр, - доложил мне Хельм. - Он очень много спит. По-моему, он что-то принимает. Он и мне предложил, но... - Но ты пока не готов превратиться в пьянчужку, - подсказал я. - Молодец Энди. Потом я начал было говорить что-то оптимистичное, но почувствовал, что получается слишком фальшиво. Поэтому я сказал только, что мы застряли в довольно негостеприимной части Космического целого. - Так точно, сэр, - отрывисто согласился Энди. Удовлетвориться непониманием ему было интеллектуально комфортнее, чем бесконечно недоумевать. - Но у нас еще остается корабль, сэр, - оптимистично напомнил мне паренек, как будто это решало все наши проблемы. - Целый, - прибавил он. - Мне очень неприятно говорить тебе это, Энди, - сказал я (и мне действительно было очень неприятно), - но в этой машине есть цепи, которые хроноразрушаемы. В целях безопасности, понимаешь, - чтобы нельзя было случайно использовать шаттл, оставленный в Линии без А-технологии. Да и с точки зрения охраны окружающей среды это казалось правильным, когда мы его конструировали. - Но, полковник, я считал... - Хельм понял, что сказать нечего, и замолчал. Я кивнул. - Я напишу об этом главному технологу как можно скорее, - саркастически проговорил я. Он сразу же на это клюнул: - Прекрасная мысль, сэр. Это... - И он замолк. Успокаивающая структура общепринятых мероприятий продержалась недолго. - Тем временем, - сказал я, - у нас, по крайней мере, есть убежище. Минимальные удобства, конечно, но все же лучше, чем спать в грязи. - Ja, da, for all dell, - согласился он, и обеспокоенно взглянул на меня. - Мы не можем дышать этим воздухом, сэр, - напомнил он мне факт, который я уже выяснил столь нелегким путем. - В нем содержится достаточно кислорода, чтобы поддерживать жизнь, но только после того, как он сконцентрируется в фильтрах. А это значит, что мы застряли внутри. - Именно так, мальчик мой, - беззаботно согласился я. - А тебе хотелось куда-то отправиться? - И я жестом указал на зрелище, открывавшееся за экраном: блестящее окутанное туманом пространство, покрытое грязью и усеянное лужами. - Дело не в том, сэр, - объяснил он. - Я просто подумал, что нам надо двигаться, а, может быть, как раз за горизонтом... - Я бы сказал, что поверхность планеты только-только стабилизировалась, - был мой следующий вклад в обсуждение. - Период интенсивной метеоритной бомбардировки и постоянного вулканизма, видимо, миновал. Химические элементы из расположенных высоко мест вымываются водой, текущей вниз по склонам. Пока, вероятно, есть только несколько крупных озер: местность настолько плоская, что сбегающие потоки не составляют рек. Вместо суши и моря существует только бесконечная грязевая равнина. Пока нет ледяных шапок. В этом мире мало разнообразия, к сожалению. - И все же он существует одновременно с двадцатым веком? - усомнился Хельм. - Так выглядела бы и Линия Ноль-ноль, не произойди целый ряд маловероятных событий, - сообщил я ему. - И они создали условия, которые как раз и были необходимы для развития жизни. - Но, сэр, как примитивная жизнь могла повлиять на такие вещи, как ледниковые периоды, вулканическая деятельность и тому подобное? - обеспокоенно спросил он, как будто, если удастся убедить меня, что такого места НЕ СУЩЕСТВУЕТ, мы тут же отсюда выберемся. - Подумайте, - предложил я ему. - После того, как моря дистиллированной воды были загрязнены минералами с суши, появилась растительная жизнь. Первые ее представители, водоросли, расщепили углекислый газ, который был вокруг в изобилии, освободив в атмосферу кислород: второе загрязнение, на этот раз воздуха, которое сделало возможным появление животной жизни. Такие животные, например, как кораллы, создали рифы, которые влияют на океанические течения. Потом скопления растительных остатков вызывают появление залежей угля, и, конечно, дыхание животных производит углекислый газ, который вместе с тем, что появляется в результате гниения растений, создает тепличный эффект, а он оказывает огромное воздействие на климат, осадки, эрозию почвы и так далее... Я заметил, что говорю, как школьный учитель биологии, решивший прочитать лекцию, и заткнулся. Хельм не стал настаивать на дальнейшем обсуждении этого вопроса, чем я был доволен: у меня все равно кончились гладко звучащие объяснения. 10 Я показал Хельму, как пользоваться сканером, а сам пошел к главному пульту посмотреть на приборы. - Голубой счетчик! - воскликнул он. - Цифры резко пошли вверх! Я заверил его, что этого следовало ожидать - счетчик показывал смещение энтропии между кораблем и внешней средой. Другие показатели тоже были в норме, но вдруг я натолкнулся на нечто необычное: темпоральный градиент. Он был слишком высоким. - Разрыв во времени превышает тысячу лет, - произнес я. - Как это может быть? - резко спросил Хельм. - Вы хотите сказать... - Вот именно, - подтвердил я его догадку. - Мы застряли как раз на том уровне, где недавно погиб Шарлемань, на Линии Ноль-ноль. - Спасатели нас здесь никогда не найдут, - сказал Хельм. Он выглянул в открытый люк, всматриваясь в клубящийся туман. - Но ИМ нас здесь тоже не найти, - добавил он уже более весело. Я тоже смотрел на возникающие из дымки неясные очертания. В один из разрывов я заметил нечто, совсем не похожее на окружающий ландшафт: искусно украшенную карету, которой, казалось, не хватало только четверки черных красавцев-коней, чтобы превратить ее в экипаж, достойный королевы. Одна из дверец была приоткрыта, и через нее была видна пурпурная атласная обивка. - Держись, - сказал я Хельму. - Я постараюсь подобраться поближе. Я сел в кресло пилота и включил двигатель. У нашего корабля была воздушная тяга, и, несмотря на липкую грязь, покрывавшую все пространство вокруг, он мог довольно легко двигаться. Я несколько раз сдавал назад и вперед, пока не подвел машину вплотную к карете так, чтобы встать против открытой дверцы. - Еще немного, сэр, - подсказал Хельм. - Еще дюйм. Все! Отлично. Взглянув вверх, я увидел розовый ореол там, где наш люк касался кареты. Мы заглянули внутрь роскошного, хотя и такого примитивного, сооружения. На сиденье лежал туго оплетенный белый сверток. Из него раздался жалобный плач. - Дьявол! - воскликнул в изумлении Хельм. - Это же младенец! Физический контакт с кораблем образовывал энтропический щит, который не пропускал ничего извне. Я шагнул внутрь кареты. Розовое облако задрожало, но не исчезло. Это темпоральная энергия утекала через несовершенное темпоральное уплотнение. Я взял в руки маленький мягкий комочек, закутанный в одеяло, - на меня смотрел детеныш йлокков, с короткой мордочкой, беззубый и большеглазый. Серо-желтая шкурка на его лбу была мягкой и нежной, и одна маленькая пухлая ручонка бесцельно хватала воздух. Что мне оставалось делать? Я шагнул назад, и Хельм, стоявший сразу за мной, невольно попятился. - Сэр! - воскликнул он. - Эта старая колымага - она похожа на государственную карету - она не то, чем кажется на первый взгляд! Я уже и сам заметил полускрытую складную консоль в спинке сидения. Протянув руку, Хельм откинул сиденье - и перед нами появилось множество приборов и клавиш управления. Без сомнения, это был пульт управления корабля. - Крысы! - выдохнул в изумлении Хельм, увидев сверток у меня в руках. - Но почему, скажите на милость, они оставили здесь ребенка? - Он осторожно потрогал пальцем расшитый гербами угол белого одеяла. - Это, видимо, ребенок высокопоставленного лица, - сказал он почти торжественно. Верноподданный короля Швеции, Хельм с большим почтением относился к титулованным особам, даже если это были дети. Меня же тронул этот детеныш, и я испытал нечто схожее с тем чувством, из-за которого собака берет в приемыши котенка, а кошка начинает кормить крысят. Как бы то ни было, мы оба понимали, что надо что-то предпринять. - Если мы его здесь оставим, он просто умрет, - печально сказал Хельм. - Это уж точно, - подтвердил я. - Но ведь мы не можем заботиться еще и о детях. У нас нет ничего - ни специальной еды, ни белья, всяких там пеленок, а самое главное - нет умения. - Тогда мы должны отвезти его домой! - вырвалось у него. Я протянул младенца лейтенанту. - Блестящая идея, - сказал я. - И где же его дом, и как мы туда попадем? Он взглянул на маленький пульт управления. - Полковник, - начал он уверенно, но затем продолжал уже более сдержанно, - разве мы, разве вы, сэр, не можете покрутить тут что-нибудь и отправить эту штуковину обратно, откуда она прилетела? Ведь должен же быть какой-то способ... - Ну, давай поищем, - предложил я. Он начал выдвигать ящики и вынимать их содержимое, чтобы заглянуть на дно. Над простой панелью, на которой не было достаточно приборов для навигации в Сети, я увидел маленький экран, который показался мне чем-то знакомым. Рядом я заметил ручной триггерный переключатель с неизвестными мне обозначениями. Я нажал его, и экран загорелся красным, потом розовым, а потом появилась тонкая паутинка сетки - как раз то, что нам было нужно. Это понял и Хельм - он заговорил так радостно, словно только что сбылось его самое заветное желание. - Это же самая настоящая карта! - сказал он, счастливо улыбаясь. Я не так уж обрадовался: я понимал, что это всего лишь карта Желтой Зоны, а остальная Сеть показана была нечетко. - Не торопись, - предупредил я его. - Мы даже не знаем масштаба. Но вот это большое сплетение справа от центра, наверное, база йлокков. Я внимательно рассматривал тонкие пересекающиеся линии, пытаясь сопоставить их узор с известными мне картами Сети Империи и с положением черной точки в Зоне на большой карте Манфреда. У левого нижнего угла экрана линии спутывались в узелки, некоторые резко обрывались, другие поворачивали обратно. Край экрана не давал возможности их получше разглядеть. - Это самая подробная карта Распада, какую я когда-либо видел, - сказал я Хельму, указывая на хаотически сплетенные линии. - Видно, эти парни не такие уж профаны в технике Сети. Только из-за одного этого стоило проделать весь путь. - Но, сэр, а как же этот несчастный принц? - взволнованно спросил Энди. - Мы просто должны вернуть его домой! - Специалисты Сети в Стокгольмском центре Ноль-ноль лучше нас смогут справиться с этим делом, - заметил я. - Сэр! - Хельм не мог успокоиться. - А эта карета? Ведь не могли же мы случайно оказаться как раз на этой линии. Они, должно быть, хотели, чтобы мы ее нашли. - Они или кто-то другой, - поправил его я. - Вероятно, кто-то, кого заботило, что случится с ребенком. - Он здесь недолго лежал, - рассуждал вслух Хельм. - Пеленки еще чистые. - Верно, - кивнул я. - Сдается мне, мы и этот младенец оказались в этой точке почти одновременно. Ты прав: это не может быть просто совпадением. - Но кто? - недоумевал Хельм. - Кто мог захотеть бросить ребенка - ребенка королевской крови - в таком месте? И зачем понадобилось это делать, но так, чтобы быть уверенным, что бедного малыша спасут? - Спасут? - переспросил я машинально. - Он же застрял здесь, как и мы. - Но, сэр, ведь несомненно... - Хельм проговорил, запинаясь, а затем, с видимым усилием взяв себя в руки, выпрямился. - Вы же знаете, как, сэр: у нас есть машина. И даже старая карета - вы сказали, что это тоже шаттл! - Он, видимо, увлекся этой идеей. - Мы можем полететь на нем. Если необходимо, - добавил он. - Не знаю, Энди, - честно сказал ему я. - Мы здесь в точке стасиса. У нас здесь субъективное время, ведь по-другому наша нервная система не сможет работать - так уж мы устроены. Но сколько времени прошло? Наш хронометр в шаттле показывает, что прошел год. А что такое год? Воображаемое понятие... - Сэр! - перебил меня Хельм. - Год - это время одного оборота Земли вокруг Солнца. Это не воображаемое понятие! Мы это не придумали! - Да нет, придумали, - поправил я его. - Эта наша идея, она всего лишь догадка. Может, она и соответствует природному явлению, а может быть, и нет. Может, это всего лишь фантазия. Этот вопрос еще не решен философами. - Но, сэр, - каждый знает... - Столетиями люди знали, что Земля плоская, - напомнил я ему, - и что Солнце вращается вокруг нее. - Но они ошибались! - поспешил напомнить мне Хельм. - Ошибались? Да любой последний идиот посмотрит на море, на прерии и увидит, что Земля плоская. Ты только посмотри сам: Солнце проходит по небосводу каждый день, и всходит оно на востоке, как раз тогда, когда должно было бы, если бы ночью прошло под Землей. Так что ты отрицаешь очевидное! - Я понимаю, что вы хотите сказать, сэр. Но у нас есть приборы, и их показатели объективны. Они показывают, что происходит в действительности. - А ты поставь автомобиль на подъемник, так чтобы колеса были в воздухе, и погоняй мотор, - предложил я. - По спидометру получится, что ты едешь со скоростью восемьдесят или девяносто миль в час. - Но в действительности, - поправил он меня, - он просто показывает, что колесо, к которому подсоединен датчик, вращается. И это реальное явление. Спидометр это не придумал. - И это показывает, насколько интерпретация, основанная на наших предубеждениях, влияет на наше понимание даже самых простейших наблюдаемых событий, Энди. - Ну, - сказал мой молодой напарник, - это ведь не так уж важно... - Ты прав. Сейчас нам надо решить, что делать, и сделать это. И решение должен принять я. Я не могу переложить ответственность на младшего офицера. Он кивнул, соглашаясь. - Я не хотел сказать, сэр... - он умолк. Я сказал ему, что все понимаю, и отвел корабль от кареты. Только сейчас я обратил внимание на то, что она была покрыта сверкающим черным лаком и выглядела совершенно новенькой. На высоких колесах со спицами красовались массивные резиновые шины. - Это подделка, - сказал я Хельму. - Они, вероятно, хотели, чтобы мы подумали, что ищем А-Линию с отсталой техникой передвижения. Но это синтетический лак и резина. Давай взглянем, что же они хотели спрятать. Я опять подвел корабль поближе, так что отверстия для входа - наши "двери" - были вплотную друг к другу. Розовый ореол отступил вверх. Я снова шагнул внутрь, пригибаясь, чтобы не задеть низкий потолок, обитый узорчатой материей. - Сэр, - заговорил снова Хельм. - Может, ее сделали еще в девяностые годы, когда два парня из Италии построили первый челнок-шаттл. Может, они хотели замаскировать его... - Да, конечно, - согласился я. - Все может быть. Но тогда это музейный экспонат, и мы возьмем его с собой. А пока я пойду его проверю. Я снова вылез из кареты и взобрался на высоко поднятое место кучера. Если лошадей не было, значит, в движение карету должен был приводить какой-то механизм. Я оказался прав. Подозвав Хельма, я показал ему панель управления, скрытую под изогнутым щитком, который на настоящей карете должен был защищать от грязи, летящей из-под копыт лошадей. Проследив, куда идут провода, я нашел компактный, но мощный на вид аккумулятор, проводка от которого шла к левому заднему колесу. Я коснулся одного из рычагов, и экипаж плавно тронулся вперед, проехав несколько дюймов. - Я тут подумал, сэр, - внес свой вклад Хельм, взбираясь на сиденье рядом со мной и все еще держа на руках спящего младенца, - может, хозяин этой повозки задержался немного, отстал от графика. Скажем, они хотели войти в фазу прежде чем мы найдем детеныша, но ошиблись в координатах, и мы успели заскочить как раз перед ними. - И это тоже возможно, - согласился я. - Но зачем им надо было оставлять здесь ребенка, потом заманивать нас сюда, а потом бросаться на помощь прежде, чем мы успеем даже среагировать на приманку? Я не стал ждать его ответа, но сам продолжал размышлять над этой загадкой. Кто-то, парни из службы безопасности йлокков, или еще кто-то, еще не вступивший в игру, сделал все возможное, чтобы подловить нас. И раз уж они пошли на такое, значит, им было это очень нужно. Я велел Хельму быть наготове, чтобы мы смогли убраться отсюда в любую минуту, и сам снова вернулся в наш корабль. Знаете, мне ужасно не хотелось бросать этот сверкающий черным лаком экипаж в нуль-времени. Любой музей Империи, не задумываясь, махнул бы на него лучшую коллекцию динозавров Юрского периода. Но я лишь зафиксировал его положение и приказал Хельму сесть в кресло и пристегнуть ремни. Смовия все проспал - и то, как мы осматривали карету, и как нашли ребенка. Я решил его не будить. Бедняга! Он провел на ногах двадцать четыре часа субъективного времени, с тех самых пор, как я привел к нему Свфта, а теперь я снова планировал надуть его. - Энди, - обратился я к парню, стараясь не особенно пугать его, - я могу кое-что предпринять, но не знаю, что из этого выйдет. Это отчаянная затея, и она еще не использовалась. Мы либо снова начнем двигаться нормально, или нас вышвырнет на другой энтропический уровень. Ты как, за или против? - Против, сэр? - потрясенно переспросил он. - Мой долг, сэр, выполнять приказы полковника. Ну и хорошо, - согласился я. Я не хотел, чтобы он испугался. - Так и попробуем. Постарайся расслабиться и немного поспать. Я прошел к пульту и поочередно выдвинул вперед блоки, отсоединяя предохранительные устройства. В теории все было довольно просто: даже в энтропическом вакууме течет энергия. Не обычные энтропическая и временная энергии проблионового потока, но более таинственные, хотя и менее значительные силы, которые в нормальном континууме мало заметны. Та коварная девятая сила, например, которая приводит в действие законы случайности; или десятая, отвечающая за сохранение момента количества движения, вследствие которой пылинки-кометы, находящиеся на расстоянии одного светового года от Солнца, вдруг поворачиваются по четкой эллиптической траектории и устремляются обратно к Солнцу из той невероятной дали, откуда и само наше светило кажется всего лишь яркой звездочкой. Если перестроить управление, приложив силы так, чтобы сдвинуть корабль с А-Линии, на которой он сейчас находится, и одновременно задействовать энтропическое давление, стремящееся противодействовать нашему А-энтропическому движению, две эти силы придут в прямое противодействие: одна непреодолимая сила столкнется с другой непреодолимой силой, корабль сожмет, как семечко арбуза, и он либо выскочит наружу, - либо взорвется. По правде сказать, я немного сомневался в правильности своего выбора. В лаборатории Сети мы как-то попытались провести эксперимент, используя только один-единственный нейтрон, и в результате целое крыло здания взорвалось - его просто вышвырнуло в область нереализованного потенциала. Но ничего другого я не смог придумать. Потребовалось не больше минуты на изменение волноводов и соединителей, и все было готово. Оставалось только потянуть на себя рычаг с обозначением "запуск - максимальное усиление", и посмотреть, что получится. Простая серая пластмассовая ручка казалась чуть розовой - энтропический ореол указывал на утечку стремящейся вырваться из узды энергии вселенной. Я рванул рычаг. Весь мир взорвался передо мной. 11 - Так, по крайней мере, я подумал, - объяснял я Энди, склонившемуся надо мной. - Похоже, я скоро привыкну приходить в себя и видеть, как ты смотришь на меня с беспокойством, - сказал я ему. Он усмехнулся, кивая. - Нас словно выкрутило, сэр, - сказал он, словно это могло что-то объяснить. Он окинул взглядом тесный отсек, словно ожидая, что это - хотя что такое "это", он не знал - повторится снова. - Мне показалось, что меня словно выжимают, как белье, сэр, - серьезно объяснял он. - Это продолжалось, наверное, не более секунды, но показалось просто бесконечным. - Он прижал ладонь к солнечному сплетению. - Это было просто ужасно, сэр, но вдруг все кончилось, все стало как прежде, и только вы были без сознания, сэр. Я попытался привести вас в чувство, и вы стали говорить что-то непонятное. Вы сказали, что все взорвалось, но это же не так, полковник! Он так был взволнован, что даже, против своего обыкновения, не извинялся, выражая несогласие со мной. - Что там видно снаружи? - полюбопытствовал я, не без труда вставая и делая два шага к обзорной панели. Я сразу же увидел, что грязевой ландшафт исчез. Вместо него нас окружал унылый пейзаж Новой Англии с облетевшими деревьями и покрытой мокрыми листьями землей. По-видимому, дул довольно свежий ветер, так как голые ветви деревьев сгибались, и в воздухе носились сухие травинки и прочий мусор. Косые струи дождя, казалось, преследовали их. В стороне от нас, на расстоянии не более сотни ярдов, стоял небольшой домик, к которому вела хорошо утоптанная тропинка. Это было нечто среднее между землянкой и хижиной, обложенной дерном. Из окошка, застекленного бутылочным стеклом в свинцовом переплете, лился свет. Из кривой трубы, выходящей из раскисшей земли у подножия высокого дерева, поднималась струйка дыма. Это было похоже на какое-то подземное сооружение, но все равно казалось гораздо приятнее, чем все остальное, что нас окружало. Внезапно мы увидели, как из-за дома, если это действительно был дом, на четырех ногах выбежал высокий йлокк, одетый во что-то красное, похожее на облегающий чулок. Он пронесся по тропинке прямо к нашему кораблю и, остановившись всего в паре футов от нас, ткнулся носом в землю, пытаясь что-то вынюхать. - Полковник, - произнес Хельм, - кажется, он знает, что здесь кто-то есть! Может... - Давай поговорим с ним, - предложил я, протягивая руку, чтобы включить наружный громкоговоритель. Тут я заколебался - я был не очень уверен в своем знании языка йлокков. Свфт, правда, объяснил мне вкратце их грамматику - довольно, кстати, несложную, и он вместе с некоторыми нашими пленниками провел со мной своего рода "базовый курс", мы даже сделали гимнозапись. Но я пробыл в кодировочной камере совсем недолго, и у меня даже не оставалось времени на обычный сеанс постгипноза. Я спросил Хельма, знает ли он язык йлокков. Оказалось, что и он его не знал. Тут, хватаясь за стены и потирая голову, из своего отсека вышел Смовия. - Мне приснился чертовски скверный сон, - пробормотал он. - Будто меня застиг тайфун и вывернул наизнанку. Я это так ясно чувствовал, словно все происходит наяву - даже более того! Верите ли, я был просто рад, когда проснулся и увидел, что кишки не вылезли. Что тут у вас происходит - а это что такое? Он в изумлении воззрился на младенца, которого Хельм все еще держал на руках. Хельм показал ему спящую мордочку крысенка. - Мы его нашли, - объяснил он. - Он был - его оставили в карете, застрявшей в грязи. Бедный детеныш! - Какая карета? - потребовал Смовия. - Какая грязь? - Он выглянул наружу, пытаясь найти ответ на свои вопросы. - Что здесь делает ребенок? Как он сюда попал? И где это "здесь"? - Я не знаю, - честно признался я. - Детеныш был в корабле, замаскированном под карету, очень похожем на наш. Я не знаю точно, где мы, но где-то в глубине Желтой Зоны. Мы понемногу выбираемся из нее - здесь уже все более "нормально", - и я указал на домик и дорогу. - Желтая Зона? - переспросил доктор, принимая спеленутого ребенка из рук Хельма. - Что-то я припоминаю. Вы, кажется, говорили, что это запретная область - сюда нельзя входить ни при каких обстоятельствах. Он, казалось, был более сердит, чем испуган. В обычном случае, да, конечно. Но следы, которые оставили йлокки, ведут прямо в Зону, поэтому было принято решение сделать исключение. - А почему вообще появился этот запрет? - спросил доктор. - Мы потеряли один корабль, потом еще и еще. Два последних экипажа были подготовлены и оснащены специально. После гибели третьего корабля было принято решение избегать Зоны и начать исследовать ее когда-нибудь потом, когда мы создадим новую технику и сможем разобраться, что же там проглатывает наши корабли и экипажи. - Но если они не смогли вернуться, - не унимался Смовия, - почему вы думаете, что нам это удастся? - А я так и не думаю, - ответил я. - По крайней мере, я не уверен, что нам повезет. Но я надеюсь, вернее, - жду, что узнаю что-нибудь, что даст нам возможность отсюда выбраться. - Узнать здесь, в этой брошенной деревне или что это еще такое? - Смовия почти кричал, но тут детеныш проснулся и захныкал, и Смовия переключил все свое внимание на то, чтобы его успокоить. - По моей теории, - объяснил я ему, - Зона - это просто другой Распад, возникший, как и наш, в результате ошибок при проведении экспериментов в Сети, хотя, возможно, не такой глубокий. Здесь есть по крайней мере один островок относительной нормальности - это тот, откуда пришли наши захватчики. Могут быть и другие. Думаю, мы где-то близко. Я еще не провел полного анализа данных, которые фиксируют наши приборы, поэтому не знаю, прав я или нет. - Так давайте этим займемся, - настаивал Смовия. - Сразу и начнем, полковник, если вы, конечно, не против. Честно говоря, то, что я не знаю, не суждено ли мне пополнить список исчезнувших в никуда, мешает моему пищеварению - хотя, правда, в последнее время мне не приходилось переваривать пищу. Тихо, тихо, малыш, - он снова отвлекся, баюкая детеныша. - Тихо, тихо. Все хорошо, все в порядке. - Он замолчал и с надеждой взглянул на меня. - Все в порядке, правда, полковник Байярд? - Смотрите! - перебил его Хельм. Он указывал на панель обзора, где появилась маленькая группа высоких, худощавых созданий, бредущих, наклоняясь вперед. Отпечатки их ног в грязи образовывали извилистую линию, скрывавшуюся вдали. - Это крысы! - выдохнул Смовия. - Вероятно, ищут ребенка. Нам бы лучше... Прежде чем он успел закончить, одна из крыс, возглавлявших группу, взглянула в нашу сторону, заметила что-то, заинтересовавшее ее, и предупредила остальных. Они сбились в кучу и с угрожающим видом стали приближаться к нам. Затем один крысочеловек пошарил в кармане накидки и вытащил револьвер. Я узнал его - это был "Смит и Вессон", 0,38 калибра - штатное оружие спецслужбы Сети. Видимо, его владелец был из числа ветеранов вторжения, а револьвер был его трофеем. Он прицелился в сторону йлокка в красном, который стоял к нему спиной, оружие дрогнуло в узкой длинной руке ветерана, и его сородич в красном завертелся на месте и упал на спину. Остальные тут же разбежались. - Полковник! - не смог сдержаться Хельм. - Он прикончил того беднягу совершенно хладнокровно. - Не знаю, какова температура жидкости в его жилах, - отреагировал я, - но он его действительно застрелил! Смовия подошел поближе, пытаясь заглянуть через мое плечо. - Мы должны помочь этой - хм - этому парню, - заявил он. - Пуля, кажется, попала ему в предплечье. Может, рана не смертельна. - Ничего не выйдет, доктор, - вставил Хельм. - Мы не сможем. Он там, а мы здесь. Йлокки, которые после выстрела рассыпались в разные стороны, исчезнув из поля видимости, теперь вернулись. Не обращая внимания на раненого, они шныряли вокруг корабля, словно чувствовали его незримое присутствие. - Эти приятели знают, что мы здесь, - вслух подумал Хельм. - Вот крысы! - Но, - спросил Смовия, - кто они: похитители или спасатели? - Конечно, похитители, - заявил Хельм. - Вы же видели, как они прикончили этого беднягу. Это просто преступники. - А если тот, кого они застрелили, и был похититель? - возразил Смовия. - В любом случае, - ответил Хельм, - мы не можем здесь сидеть, ничего не предпринимая, когда он там истекает кровью. - Он обернулся ко мне. - Полковник, - сказал он серьезно, - может, попробуем подобраться поближе и втащить его сюда? Так мы сможем... - Тебя может вытолкнуть из реальности Линии, - напомнил я. - Тут все зависит от энтропического градиента, а он, как ты помнишь, и так уже зашкаливает. Кучка йлокков снаружи, переместившись куда-то, вышла из поля обзора широкоугольного объектива корабля. - Юноша прав, - сказал Смовия. - Надо попытаться. У нас есть что-нибудь - крюк, что ли? - Стандартное оборудование, - ответил я. - Телескопический захват. Он находится вон там, в запертом отсеке. Доктор вытащил захват и стал пробовать разложить его так, чтобы можно было выставить его наружу, но тут Хельм вскрикнул. Я посмотрел на экран, от которого Хельм просто не отрывался: раненый йлокк полз к нам! Он подобрался совсем близко и рухнул на землю. Одна его рука-лапа была вытянута вперед. Надо было принимать решение, и эта рука, словно молящая о помощи, подтолкнула меня к нему. Я установил замкнутое энтропическое поле вокруг люка и откатил дверцу. Раненый йлокк ощупал порог, внезапно появившийся перед ним, затем в отверстии показалась острая морда - и вот я уже смотрел на Свфта, генерала, которого в последний раз видел в больнице. Он узнал меня на мгновение раньше, чем я его. - Полковник! - произнес он, задыхаясь. Он вполз в люк и упал на пол. Смовия, инстинктивно защищая ребенка у себя на руках, вышел из отсека. - Мы должны... - только и успел произнести Свфт, и опять умолк. Смовия вернулся, подошел к крысочеловеку, перекатил его на бок и, разрезав красный облегающий "чулок", ввел в рану щуп. Затем он взялся за пугающий своей формой инструмент, похожий на щипцы, и через минуту бесформенный кусочек металла громко зазвенел, ударившись о подставленный металлический поднос. При том напряжения, в котором мы пребывали, звук показался необыкновенно сильным. - А почему вы в нижнем белье, да еще и в красном? - спросил я Свфта. - Меня застали врасплох, - все еще задыхаясь, проговорил он. - Не успел надеть форму. - Рана чистая, - заметил Смовия. - Кость не задета, крупные сосуды тоже. Сдается мне, что и нервы в порядке. Конечно, я не очень-то знаю их анатомию. Свфт громко застонал и перекатился на другой бок. Бормоча что-то себе под нос, Смовия перевернул его обратно и попросил Хельма придерживать генерала, пока обрабатывается рана. - Приходится одновременно бороться с инфекцией и приглушать боль, - объяснил он. Закрепив пластырем края повязки, он выпрямился. - Через несколько дней будет как новенький, - пообещал он. - А что мы будем делать несколько дней с раненой крысой? - Хельм чуть не плакал. - Помочь ему, конечно, надо, но здесь и так мало места! - Что ж, все проще простого, - сказал я. - Выкинуть его обратно на дождь, да и все тут. Хельм и Смовия, как по команде, взглянули на меня. Смовия чуть заметно улыбался. - Сэр! Вы не можете так поступить! - в волнении воскликнул Хельм. - Конечно, не могу, - сказал я. - Так что ты хотел предложить? - Ну, полковник, - начал он, - что до этого, то я... - он не окончил фразу и замолчал, а потом, уже более спокойно, сказал: - Извините, сэр, мне кажется, я... мне кажется, я сорвался... опять. - Все в порядке, Энди, - успокоил я его. - Мы все так учились. Давай-ка уложим его на койку. - На какую, сэр? - спросил Хельм. - На твою, - сказал Смовия. - Ты же у нас здесь младший офицер. А я подполковник. - Позже, - предложил я, - мы сможем освободить контейнер резервных запасов и устроить его в нем. - Конечно, сэр, - с готовностью откликнулся Хельм. - Я буду рад... - Полковник сказал "позже", сынок, - напомнил ему Смовия. Свфт зашевелился, открыл глаза, ища меня взглядом. Наши взгляды встретились, и он в волнении заговорил: - Полковник! Нам надо немедленно убираться отсюда! Мы в Разрушении! Вы даже не знаете... - Думаю, что знаю, - поправил я его. - У нас есть и свой Распад, помните, вокруг Линии Ноль-ноль. Он продолжал описывать мне полнейшее разорение в этом месте - "Разрушении", как он его назвал. Здесь ошибки экспериментаторов действительно породили щель, или разрыв непрерывности фундаментального цикла создания-уничтожения - и результат мы могли видеть сами. Жизни здесь быть не могло. - Кто были эти типы, что подстрелили вас? - спросил я, перебивая его. Видно, вопрос этот показался ему совсем не к месту, и он выглядел изумленным, если я правильно понимал эмоции этих чужаков. - Почему вы говорите, что в меня стреляли? - спросил он. - Доктор только что извлек пулю, - напомнил я. - Пулю? - переспросил он. - А, да, ваши летающие снаряды. Как вам известно, у нас такого оружия нет. Значит, это кто-то из ваших, как вы говорите, "подстрелил" меня, верно? - Это были йлокки - целая группа йлокков, - поправил я его. - Мне кажется, их очень интересовала карета. Вот тут он действительно удивился - в этом я не мог ошибиться. - Прошу вас, объясните мне, - попросил он. - Во время моей подготовки я узнал, что карета - это транспортное средство, проводимое в движение мускульной силой животных. Оно больше не используется. - Кроме, - внес свой вклад в нашу беседу лейтенант Хельм, - особых случаев, как, например, торжественные церемонии при королевском дворе. - Опишите мне карету, - потребовал Свфт. Хельм исполнил это требование. - Гербы, - настаивал Свфт. - Что было на них? - Сабля, грифон, - перечислял Хельм, - на серебряном фоне три мулеты. Свфт кивал, слушая его, и вдруг, резко лязгнув зубами, острыми, как иголки, задрожал и перекатился на все четыре ноги. - Вот теперь я все понял, - прошипел он. - Мерзкий заговор внутри заговора на территории дворца. - Он замолчал и повернул голову, чтобы взглянуть на меня. - Но что вы?.. - Ничего, - сообщил ему я. - Мы просто случайно наткнулись на эту карету, застрявшую в... - А животные, кланы, - не унимался Свфт, - а сопровождающие?.. - Никого, - сказал я. - Ни кучера, ни сопровождающего, ни няньки... Он с воплем прервал меня: - А принц? - В карете принца не было, - сказал Смовия. Я с удивлением взглянул на него. Почему он солгал? Он взглянул в мою сторону. - Там была только принцесса, - объяснил он по-шведски: этот язык, насколько мы знали, не был включен в программу обучения Свфта. Генерал забился в угол и по-прежнему скалил свои огромные клыки. - Полегче, генерал, - начал было я, но Свфт взорвался: - Но как...? - он понизил голос. - Почему вы подумали, что там должна была быть нянька? А? Говорите же! Я вас предупреждаю, со мной шутить опасно. Отвечайте! - Смените тон! - перебил его Хельм. - Вы должны обращаться с полковником с уважением, сэр! - Да, конечно, - пробормотал Свфт. Было видно, что он пытается взять себя в руки. - Молю вас, полковник Байярд, если вы что-нибудь знаете о... - Он внезапно сменил тему. - Эти подонки, которые в меня стреляли. Куда они делись? - Убежали, - сказал я, - нам не видно было, куда. - Я их видел, - холодно сказал Свфт. - Но я и представить себе не мог, что такие уважаемые лица опустятся до попытки убийства. Среди них был Лорд Хранитель Печати Сети, генерал Рстл, несколько молодых офицеров Королевской Гвардии... Предательство! - он почти взвыл. - Крупномасштабное предательство! С этим нельзя примириться. - Успокойтесь, Свфт, - сказал я и обратился к Смовии: - Покажите ему ребенка. Смовия кивнул и, пригнувшись, шагнул в свой отсек. Через мгновение он протягивал спящего малыша раненому генералу, который уже стоял на двух ногах и тихо издавал восторженные возгласы. - Ваше высочество, - заворковал он, глядя в маленькое личико. Он поднял глаза на меня. - С ним все в порядке? Они ему ничего не сделали? Тут ребенок громко заплакал, и Свфт чуть не уронил его. - А почему, генерал, - спросил я, - вы называете эту девочку "он"? - Девочку? - Свфт сейчас уж точно бы уронил ее, но тут вмешался Смовия и взял ее у него из рук. - Возможно ли? - казалось, Свфт спрашивал это у самого себя. - Возможно ли, что все мы - что все Движение основано на лжи? Конечно! Это все объясняет! - Боюсь, что я так ничего и не понял, - сказал я. - Господа, - торжественно обратился к нам Свфт, - Знатнейшая из Знатных в долгу перед вами. Само Управление должно оплатить вам этот долг. Я благодарю вас. - Вы считаете, эти парни могли причинить ей вред? - недоверчиво спросил я. - Они бы убили ребенка. Тем более, если это девочка, - ответил он. - Видите ли, с вопросом наследования престола связаны очень важные события. Ведь этот ребенок, которого предатели трона считают самозванцем, - ключ к судьбе Великой Йлоккии. Мы должны действовать с величайшей осторожностью, чтобы не приблизить еще одну катастрофу в дополнение к тем, что уже постигли Великую Йлоккию. - Вроде вашего треклятого идиотского вторжения, - вставил я. К моему изумлению, он кивнул. - Я сделал, что мог, - произнес он. - Минуточку, - перебил его я, - мне помнится, вы рассказывали, что это была целиком ваша идея. Он уставился в пол. - Все равно моя честь задета, - пробормотал он. - Полковник, я солгал вам. Мне грозил смертный приговор за противодействие плану, который поддержали Знатнейшие. Этот Гргсдн, - впрочем, неважно. Я был не в состоянии, полковник, признаться, что мною командовал, мною манипулировал другой. Я вынужден был притворяться, даже самому себе, что я контролирую ситуацию. Вам бы следовало дать мне умереть. - Ну что вы, увидеть, что поступил глупо, не так уж страшно, - успокоил я его. - Со мной так было много раз. Переживете и вы. А кто этот ваш Гргсдн? Свфт с рычанием обнажил клыки. - Он мерзавец, низкий предатель, чьи подлые советы разрушили всю систему управления. Он надеется сбросить древнюю династию и посадить на престол Нефритового Дворца свой отвратительный клан! - тут генерал замолчал, словно чудовищность замыслов врага лишила его дара речи. - А ребенок здесь при чем? - напомнил я ему. - И зачем оставлять девочку в Желтой Зоне? Свфт содрогнулся. - Они бросили вызов Знатнейшей, - сердито проворчал он. - Они могли потребовать от нее показать наследницу. И если бы она была не в состоянии предъявить им ребенка, вся структура рухнула бы. Остатки мира и порядка, чудом сохранившиеся после Погибели, исчезли бы, и наступил бы хаос. Я надеялся, что, может, - он замолчал, глядя на меня искоса маленькими красными глазками, внушавшими мне смутное беспокойство, - как-нибудь это приключение - вторжение - может нарушить их планы, и я получу возможность сплотить силы, выступающие за Правое Дело. Иначе... - Ого, значит, "Правое Дело", да? - переспросил я. - "Наше дело правое", так я полагаю. И какая из сторон "наша", зависит, конечно, от того, кто говорит об этом. - Но мое дело действительно Правое, - убежденно настаивал Свфт. - Только подумайте: Королевский Дом мудро правил страной десять миллионов лет, с тех самых пор, как Завоеватель примирил баронов. Вплоть до Погибели, конечно. Эта чума ввергла наш мир в хаос. Конечно, несогласные есть всегда. Не так ли Эвон был изгнан из Рая? Они попытались воспользоваться беспорядком, чтобы захватить власть. В Погибели они обвинили Королевский Дом. Тут же появилась претендентка на престол, жалкая марионетка, и толпы невежд в восторге приветствовали ее, надеясь на ее милости после того, как эта выскочка займет трон в Нефритовом Дворце. Самого Гргсдна видят редко, и это лишь усиливает интерес к нему. Его последователи разносят повсюду его нелепые послания. Глупцы! Это могло привести только к замене старого режима новым, режимом продажности и сиюминутной целесообразности, погони за личной выгодой! 12 - Все это очень печально, генерал, - сказал я ему, тщательно подбирая слова, поскольку знал, что наш разговор записывается. - Но Империя проводит политику нейтралитета - мы избегаем вмешиваться во внутренние дела других А-Линий. - Но это не просто внутренняя возня, полковник, - запротестовал Свфт. - До прихода этих подонков - они называют себя "двузаконники" - Йлоккия была мирной страной, богатой всем, что нужно для жизни. Наши леса давали обильный урожай орехов и ягод, клубней и грибов. Мы хорошо жили: и знать, и простолюдины, и всего было вволю, и все могли все собирать. Но тут появились двухзаконники. Они повели агитацию, говорили людям, что не нужно ничего делать самим, что о них обязан заботиться Королевский Дом и снабжать всем необходимым, да еще и в изящной упаковке. Он немного помолчал. - Наши праздники урожая были так прекрасны. В это время все жители шли в девственный лес, чтобы сделать запасы на весь год. Более прилежные и старательные ели лучше других. Смутьяны-двухзаконники критиковали и это, говоря, что все должны есть поровну. - Что это за двухзаконники такие? - перебил его Энди. - Это кретины, - резко ответил Свфт, - которые вбили себе в голову, что законы природы можно изменять или даже отменять. Мы все знаем, что есть три великих закона движения. Революционеры заявляют, что закон, гласящий "для каждого действия есть равное ему противодействие", это совсем и не закон, а выдумка правителей и что на самом деле есть только два фундаментальных закона движения. - Это который закон Ньютона, сэр, первый или третий? - спросил меня Хельм. По правде сказать, я этого не знал. - Иными словами, по этому закону получается, что "нельзя получить что-то ни за что", - сказал я Свфту. - Но неужели эти клоуны на самом деле могут убедить других, что им и впрямь удастся достичь своей цели? В это верится с трудом. - Еще как могут! - сказал генерал. - Ведь именно это от них и хотят услышать. Зачем работать в лесу, спрашивают они, когда королевские шахты, которые не боятся даже йилпов, могут щедро оделять всех едой? - А их не занимает вопрос, как эти шахты наполняются продуктами? - спросил Энди. - Конечно, нет. Гргсдн и его болваны-последователи говорят им, что нужно заставить работать на себя знатных особ. Увы, даже эта неразумная мера ни к чему не приведет: ведь знать так малочисленна. Их предки заслужили дворянское звание успешной работой по заготовке пищи для всех. Звание давалось лучшим из лучших, и наследовалось только пока был жив первый его владелец. Поэтому тот, кто самоотверженно трудился, мог рассчитывать на то, что его внуки и даже правнуки будут процветать и радовать его своей судьбой. И вот весь старый порядок мира и процветания полетел кувырком из-за этих коварных агитаторов. Вся организованная деятельность прекратилась: подданные голодают, есть случаи каннибализма, а следом идут эпидемии и, наконец, кульминация - Погибель. Приспешники Гргсдна захватили Центральный пункт Паутины, обнаружили наши возможности исследовать пространства альтернативных энергетических состояний и объявили Великий Поход... - То есть вторжение, - уточнил Хельм. - А в действительности просто крупномасштабную охоту за рабами, - признался Свфт. - Целью было ввезти дешевую рабочую силу вместо того, чтобы всем трудиться самим, как раньше. - Бредовая идея, - прокомментировал я. - Сейчас я это тоже вижу, и, может быть, даже лучше всех прочих, - согласился Свфт, качая головой. - Я думаю, меня тоже околдовала идея вечной праздности для всех, а труда - только для рабов из низшей расы. Вот почему, - заключил он, - наша внутренняя борьба становится общим делом и вашей, и нашей расы. - Так что же вы от нас хотите? - спросил его я. - Я могу понять, почему вы пошли на огромный риск, чтобы найти нас. Мы - ваше единственное связующее звено с человечеством, и ваша единственная надежда. - Вы можете легко разоружить и свергнуть этих шакалов, двухзаконников, - заявил Свфт, как само собой разумеющееся, не требующее более никаких пояснений. - Ваше хитрое оружие убедит их убираться прочь, прекратить свою деятельность. Мы, как я уже говорил, не воинственный народ. - И что же, все эти революционеры находятся в одном месте, где их можно окружить и разоружить? - недоверчиво спросил Хельм. - Если так, я бы не отказался принять участие в таком задании. Свфт покачал головой. (С ним было очень трудно разговаривать: он все перепутал и качал головой в знак согласия, кивая, когда что-нибудь отрицал). - Они захватили Нефритовый Дворец и правительственный комплекс, - сообщил он нам. - И, разумеется, технический центр. Все их лидеры там, но их заблуждающиеся сторонники разбросаны повсюду. - Какое странное имя - Гргсдн, - заметил я. - Все ваши имена такие короткие, а это - наоборот. - Он странная личность, - согласился со мной Свфт. - Появился неизвестно откуда и тут же развернул свою агитацию. Слухи о его странных поступках поступают отовсюду. На мне лежит вина за то, что я сразу не занялся им. А потом идеология двухзаконников буквально обрушилась на добропорядочных граждан Йлоккии, предательство утвердилось в стране, и ловить этого смутьяна было уже поздно, никто не знает, где его штаб, и он все время меняет место жительства. - Если бы мы поймали этого Гргсдна, - предположил я, - и он бы публично покаялся и велел всем вернуться к обычной жизни, положило бы это конец мятежу? - Я тщательно взвешивал эту возможность, - сказал Свфт, - представляя, конечно, что я смогу захватить его сам. Но сомнительно, чтобы таким образом можно было решить все наши проблемы - ведь догмы двухзаконников весьма привлекательны для многих. Но теперь, - продолжал он, - когда принцесса в безопасности и мы ее охраняем, можно опровергнуть их лживое утверждение о том, что царствующий род пришел в упадок, что он не в состоянии произвести на свет наследницу трона, будущую императрицу. Я уверен, что огромное большинство порядочных граждан стремится к возвращению старых порядков. Да, теперь мы сможем победить! Вы поможете нам? - с надеждой обратился он к нам. Из отсека Смовии раздался жалобный плач ребенка. - Ну, что скажешь, Энди? - спросил я моего юного помощника. - Может, попытаемся? - Я - за, сэр! - с энтузиазмом ответил он. - Но, конечно, сэр, я вряд ли могу... - Ну что вы, лейтенант, - прервал я поток его извинений, и, обернувшись к Свфту, сказал: - Ладно, генерал, но при одном условии. Мы помогаем вам, а вы прекращаете свое нашествие. - Ну конечно! Разумеется. С радостью. Мы никогда не забудем ваше великодушие! - с благодарностью воскликнул он. - Я ничего не могу гарантировать, - напомнил я ему. - А что это за здание, из которого вы вышли? - Наш полевой штаб, - сказал он. - Вспомогательное сооружение, о котором мало кто знает. - А те парни, которые в вас стреляли? Он отрицательно кивнул: - Никто не мог... - Но кто-то же оставил ребенка, - снова напомнил я. - Может, они хотели вернуться за ним. Кстати, а вы-то сами что там делали? - Обычный регулярный осмотр, больше ничего, - Свфт отмахнулся от вопроса, как от чего-то несущественного. - Мои обязанности... - Вы гнались за этими парнями, генерал? - спросил я. - Или они гнались за вами? - Это невозможно! - Свфт даже задохнулся от возмущения. - Наши секреты хорошо охраняются, и... - Я думаю, что девочку тоже хорошо охраняли, - заметил я. Свфт попытался сесть прямо, что было совсем не просто для его длинного змеевидного тела. - Полковник, - обратился он ко мне серьезно, - видимо, неподчинение пустило гораздо более глубокие корни, чем я думал. Если агенты Гргсдна смогли проникнуть даже в сам Нефритовый Дворец, а затем в комплекс, значит, предатель есть в самом ближайшем окружении Императрицы. Я не знаю... Но тут он потерял сознание, и Смовия поспешил к нему на помощь. 13 - Полковник, сэр, - взволнованно обратился ко мне Хельм, - давайте попробуем. Давайте поможем ему. Если он говорит правду... - Вот в том-то все и дело, лейтенант, - прервал я его. - Откуда нам знать, может, Свфт сам и есть похититель и главарь мятежников, - если, конечно, вообще был мятеж. - Я сомневаюсь, что он лжет, сэр, - сказал Хельм, хотя в голосе его звучала неуверенность. - Эти парни сразу же стали стрелять по нему. Я не думаю, что порядочные люди так поступают. - Почему бы и нет, если они из императорской гвардии, а он - похититель принцессы, - предположил я. - Он уже один раз вас обманул, - припомнил Хельм. - Он уверял, что вторжение - это его идея. - Да, конечно, но я ему не поверил, - сказал я. - Не может Верховный Главнокомандующий разгуливать один, в то время как его войска сражаются совсем в другом месте. - Можно пойти и посмотреть, - предложил Хельм. - Он даже не знал, что украденный ребенок, о котором он так печется, - девочка, - рассуждал я вслух. - А ведь верноподданному генералу императрицы следовало бы об этом знать, правда? - Если только это не государственная тайна, - парировал Энди. - А почему это должно быть государственной тайной? - спросил я. - Потому, - заговорил Свфт, все еще лежа на полу, - что рождение законной наследницы добавило бы сил делу лоялистов, и ребенок превратился бы в мишень для врагов. Поэтому двор объявил о рождении сына, чтобы уменьшить риск. - Бесполезно: правда бы скоро просочилась наружу, - заметил Энди. - Они могли диктовать свои условия. - Вот именно, - согласился Свфт. - Ведь если о существовании девочки стало бы известно, приспешники Гргсдна сочли бы это угрозой. А так этот обман спас ее высочество, по крайней мере, от заговорщиков. - А зачем вы оставили ее в Зоне? - напрямую задал я вопрос. Он посмотрел на меня, явно собравшись все отрицать, но не решился. - Ладно, - нехотя сказал он. - Вы правы. Я действительно выкрал ее высочество, чтобы спасти ей жизнь. Им удалось выследить меня, я вынужден был оставить карету в полуфазе, и вернуться на базу, чтобы... - он запнулся. - Я обнаружил вас здесь, - ворчливо добавил он. - Местоположение этой точки - государственная тайна. - Он бросил на меня заговорщицкий взгляд, словно призывая меня хранить этот секрет. - Экспериментальная станция, понимаете? Я кивнул, хотя ничего не понял. Свфт взглянул на экран, отображающий безрадостный пейзаж. - На какое-то время они затаились, - продолжал он, - но я не вижу в нашей ситуации оснований для оптимизма. Это очень негостеприимная фаза, - объяснил он. - Нам было бесконечно трудно построить здесь даже такую скромную хижину. Здесь ничего не растет, питаться нечем. Все запасы надо ввозить, а отходы вывозить - таково распоряжение Управления. - Мы тоже так поступаем, - заверил я его. - А как насчет близлежащих Линий? - Они ничем не лучше, - сказал генерал. - Ведь мы находимся в Зоне Разрушения. - Мы называли ее "Желтой Зоной", - сказал я, - и наши робкие попытки начать исследовать ее тоже были не очень успешными. - Наше положение очень уязвимо. Они снова нанесут удар, - заявил Свфт, энтузиазм которого, казалось, начал понемногу возвращаться. - Мы должны как можно скорее покинуть это место. - Он замолчал, задумавшись. - Вы согласны, полковник? - спросил он меня, ожидая одобрения. - Не думаю, что это возможно. У нас произошла поломка. Я ведь не собирался здесь останавливаться. - Это я виноват, полковник, - сказал он. - Я поставил барьерное поле, чтобы задержать вас. Я сожалею, что возникла такая необходимость, но ведь она действительно возникла. - А как вы узнали, что мы движемся сюда? - спросил я. Он попытался пожать плечами - жест, который он перенял у людей, но его фигура не слишком подходила для этого. - У нас весьма совершенные устройства слежения, - заявил он. - Я знал, что кто-нибудь, возможно даже вы, полковник, последуете за мной, поэтому я сфокусировал приборы на первом же корабле, который отправился по моему следу, и остановил вас здесь, на моей внешней станции. - Да, было довольно глупо идти непосредственно за вами, - признал я. Он отмахнулся от моих слов. - Вряд ли, сэр. У вас не было иного выбора. Здесь, в Зоне Разрушения, можно кружить целую вечность и не найти дороги. - Он вздрогнул очень похоже на человека. - Даже задуматься над такой судьбой страшно, - добавил он. - Наше положение здесь не кажется мне так уж намного лучшим, - заметил я. - Разве что мы не кружим, а стоим неподвижно - в вечности. - Вы не правы, полковник, - возразил Свфт. - Вы забываете о моей станции. - Он указал на изображение на обзорной панели. - Если бы вы могли подвести наш корабль к энтропическому шлюзу, вот сюда, - и он указал на то, что было похоже на дверь в стене дома. - Просто пристыкуйтесь здесь и сбалансируйте энтропические энергии, и уже через мгновение мы будем на месте, - уверенно сказал Свфт. - Полковник! - вырвалось у Хельма. - Если мы не сможем идеально уравнять энергии при переходе, нас же разорвет в... - Он смолк, сообразив, что не знает и даже представить себе не может, во что нас разорвет таким взрывом. - Конечно, Энди, - продолжал я, - так и будет, если мы не уравняем частоты, проблионовый поток и многие другие переменные. Но я буду действовать осмотрительно. Я не колебался, принимая это решение: перспектива выскочить из этого тупика была достаточно привлекательна, чтобы перевесить осторожность. Итак, я вторично проделал с шаттлом то, что по инструкции нужно делать только в случае КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ. Я счел, что сейчас и есть именно такой случай. Внешняя станция Свфта, очевидно, была настроена на прием различных транспортных средств. Хижина и все вокруг нее было сделано из бетона, поверхность которого воспроизводила текстуру дерева. Благодаря этому хижина казалась обычным дощатым сооружением, немало претерпевшим от изменений погоды. Маленькая дверца, якобы сбитая из плохо оструганных планок, расположилась на возвышении. Мне пришлось немного подвинуть шаттл на воздушной подушке. Едва включив двигатель, я сразу перевел его на нужный градиент. Взглянув затем на Свфта, я спросил его: - Существуют какие-то специальные действия на этом этапе? - Позвольте, полковник, - сказал он, и, подойдя к панели управления, уверенно проделал несколько манипуляций с рычагами. Вспыхнул красный свет, затем фиолетовый, затем холодный голубой. Свфт крикнул: - Готово, сэр, можете действовать! - Вы тоже рискуете своей головой и головой ее высочества, - напомнил я. - Подождите, - заговорил Смовия, державший девочку на руках. - Неужели вы будете рисковать ребенком, полковник? - Мы все здесь связаны одной веревочкой, доктор, - напомнил я ему. - Это единственный способ для всех нас выйти из забвения. - Да, да, конечно, - извиняющимся тоном проговорил он. Я кивнул Свфту. Свет погас. Хельм закричал: - Полковник, темно. - Очень глубокое наблюдение, лейтенант, - сказал я, с несколько большим сарказмом, чем намеревался. - Успокойтесь, - добавил я, стараясь говорить мягче. В конце концов для молодого парня это было первое путешествие за пределы своей Линии, и он не проходил обычной шестинедельной подготовки. - Это просто мгновенный стасис, пока наш энтропический потенциал не достигнет последней степени проблиона, - пояснил я, чувствуя, что мое объяснение, в свою очередь, нуждается в разъяснении. Свфт подергал рычаги управления, и свет появился вновь. Он попросил разрешения отчаливать, я кивнул головой, и он пошел вглубь. Я последовал за ним, и при этом не ощутил ничего особенного, когда миновал переход. Хельм шел позади меня. Мы оказались в плохо убранном помещении, имеющем вид склада, где полки прогибались под весом тяжелых коробок и упакованных в пластик электронных устройств. Все было покрыто толстым слоем серой пыли. Свфт первым прошел в дверь, которая представляла собой бесшовную панель из композиционного материала. Следом за ним мы прошли в помещение, похожее на лабораторию. Там стояло множество неизвестных мне приборов, а также несколько знакомых, но очень сложных. Пыли здесь было меньше, а света больше. Свфт подошел к приборам, пощелкал тумблерами и начал внимательно изучать показания. Он не сел, а скорее свернулся вокруг скамейки. Мне эта поза показалась очень неудобной, но я ведь не был высотой шести футов с лишним, как он, и только двенадцати дюймов в диаметре. - Все нормально, - жизнерадостно сказал он, вставая, вернее, разворачиваясь. Мы ждали продолжения. - Потенциал на рабочем уровне, когерентность не нарушена, - ободряюще произнес он. - Я немного волновался, по правде сказать, так как эти приятели могли многое напутать, прокладывая свои пути, не просчитанные компьютером, но базовое поле не нарушено. Вы готовы отправиться немедленно, господа? - Сначала объясните нам, - настаивал я, - почему и как вы поймали нас как раз в том месте, где оставили карету. - Ну, это, - начал он, как человек, сочиняющий ложь на ходу, - произошло почти случайно. Конечно, ваша векторная экстраполяция подсказывала, что вы пройдете где-то здесь и сможете засечь поле нашего корабля. Я действовал в спешке, думая только о безопасности ее высочества. - Ясно, - сказал я, и мне в самом деле кое-что стало ясно. - А почему вы выбежали из вашей станции в нижнем белье? - Я как раз отслеживал показания приборов, когда вы вошли в фазу. Я не был уверен, кто это - вы или враги Нефритового Дворца. Я знал, где находится ваш шаттл, поскольку координаты появились на экране одновременно с включением сигнала тревоги. Но, выйдя наружу, я не увидел ничего. Я поспешил туда, где вы должны были быть, и на самом деле были, но только в полуфазе, - а остальное вы знаете. - Да, конечно, - согласился я. - Правда, довольно неосторожно было с вашей стороны так поступать, если вы ждали врагов. Но как нам убедиться в том, что они преступники, а вы - герой, а не наоборот? - Я могу дать свое слово чести Благородного Господина, - сказал он, как мне показалось, не очень надеясь, что это произведет должное впечатление. Но я почему-то поверил ему: раненый и плененный, он все же производил на меня благоприятное впечатление. Я протянул ему руку, и он немного неловко пожал ее. - Ну что ж, как тут у вас принято, генерал? - спросил я. - Я так понимаю, у вас есть какой-нибудь корабль-челнок, шаттл, вроде нашего или что-нибудь еще? - Нам не нужен корабль, полковник, - поправил он меня. - У меня есть переходная камера, которая переместит наше первичное сознание с большой точностью в ту точку координат пространства-времени-пустоты, которую мы установим. Темпоральное маневрирование будет при этом незначительным. Сюда, пожалуйста. 14 Это была ничем не примечательная будка, огороженная стеной в центре большого помещения, похожего на гараж. По сторонам и на потолке виднелись блоки устройств, напоминающих наши М-К. Внутри были мягкие скамьи, не слишком удобные для существ с человеческой анатомией. Свфт покрутил какие-то ручки и превратил некоторые из сидений в подобие плоских топчанов, подходящих кому угодно. - Я должен предупредить вас, господа, - объявил он, как только Смовия с ребенком надежно устроились, а мы с Хельмом последовали их примеру, - что вы ощутите, ну скажем, необычные явления во время перехода, который будет длиться всего несколько миллисекунд субъективного времени. Не стесняйтесь, кричите, если хотите, но только ни в коем случае не двигайтесь. - Он вышел, закрыв за собой дверь. У меня была наготове пара сотен вопросов к нему, но прежде чем я принял решение последовать за ним, "необычные явления", которые он нам обещал, действительно явились. Описать это невозможно: что-то сжалось под ребрами, сдавило солнечное сплетение, и тысячи раскаленных иголок впились мне в руки и ноги. Не то, чтобы это было болезненно, но я никогда не испытывал более ужасного чувства. Сжав зубы, я ждал, пока все пройдет. Я хотел было взглянуть на Смовию и Хельма, чтобы посмотреть, как они там, но это всего лишь была мысль, мелькнувшая в моем мозгу. Мне начало казаться, что я здесь есть, но меня и нет, и что смерть стоит совсем рядом. Внезапно все кончилось, и я почувствовал себя почти нормально, хотя и пережил немало. Смовия уже был на ногах. Хельм лежал без сознания на койке. Смовия привел его в чувство, похлопав по щекам, и тот поднялся, напоминая по виду боксера, пропустившего удар, но еще способного двигаться. Я сказал: - Что это было, до