асы, которые идут и идут, а никогда до двери не дойдут? Но тут Блум решительно сорвал одеяло с Пиппи. - Ты умеешь плясать шоттис? - спросила Пиппи, серьезно глядя ему в глаза. - А я умею! - Ты задаешь слишком много вопросов, - сказал Громила-Карлссон. - Не можем ли мы немного расспросить тебя тоже? Где у тебя, например, деньги, которые только что валялись на полу? - В чемодане на шкафу, - чистосердечно ответила Пиппи. Громила-Карлссон и Блум ухмыльнулись. - Надеюсь, дружок, ты ничего не имеешь против, если мы их заберем? - спросил ГромилаКарлссон. - О, пожалуйста, - сказала Пиппи. - Ясное дело, нет. После чего Блум подошел к шкафу и снял оттуда чемодан. - А теперь, дружок, надеюсь, ты ничего не имеешь против, если я забе- ру их обратно, - сказала Пиппи; она вылезла из кровати и подошла к Блу- му. Блум так хорошенько и не понял, как это произошло, но чемодан вдруг быстро и весело очутился в руках у Пиппи. - Хватит шутить! - злобно произнес Громила-Карлссон. - Давай сюда че- модан! Схватив Пиппи крепко за руку, он попытался рвануть к себе желанную добычу. - Шутки в сторону! - изрекла Пиппи. Она подняла Громилу-Карлссона и посадила на шкаф. Через минуту рядом с ним там уже сидел и Блум. Вот тут-то оба бродяги испугались. Они нача- ли понимать, что Пиппи уж точно не какая-то там заурядная девчонка. Но чемодан влек их к себе настолько, что они забыли всякий страх. - Вместе и сразу, Блум! - вскричал ГромилаКарлссон, и они, соскочив со шкафа, накинулись на Пиппи, державшую чемодан в руках. Но Пиппи ткнула в каждого из них указательным пальцем так, что они тут же очутились в разных углах. И не успели они подняться на ноги, как Пиппи вытащила веревку и молниеносно скрутила руки и ноги обоим ворам. Теперь они запели другую песню. - Милая, добрая фрекен! - заныл ГромилаКарлссон. - Прости нас, мы ведь только пошутили! Не обижай нас. Мы ведь всего лишь несчастные нищие бродяги, которые зашли в твой дом попросить немного еды. Блум даже чуточку всплакнул. Пиппи аккуратно поставила чемодан обратно на шкаф. А потом поверну- лась к своим пленникам: - Умеет кто-нибудь из вас танцевать шоттис? - Хы, хы! - захныкал Громила-Карлссон. - Я думаю, мы оба сумеем. - Ой, до чего же весело! - воскликнула Пиппи, хлопая в ладоши. - А мы не можем немного потанцевать? Понимаете, я только что научилась. - Да, пожалуйста, - немного обескураженно ответил Громила - Карлссон. Тогда Пиппи взяла огромные ножницы и разрезала веревку, опутавшую ее гостей. - Но у нас нет музыки, - огорченно произнесла Пиппи. Тут у нее возникла новая идея. - А ты не можешь поиграть на гребенке? - спросила она Блума. - Тогда бы я потанцевала с ним. - Она указала на Громилу-Карлссона. Ну да, Блум мог, разумеется, поиграть на гребенке. И он заиграл, да так громко, на весь дом. Господин Нильссон, проснувшись, уселся в своей кроватке, словно для того, чтобы увидеть, как Пиппи кружится по всей комнате с ГромилойКарлссоном. Она была чрезвычайно серьезна и торжест- венна, а танцевала так старательно, словно речь шла о ее жизни. Под конец Блуму не захотелось больше играть на гребенке; он утверж- дал, что от этого немилосердно щекотно его губам. А у Громилы-Карлссона, который целый день таскался по дорогам, начали уставать ноги. - Милые вы мои, ну еще хоть немножко, - клянчила, продолжая танце- вать, Пиппи. И Блуму с Громилой-Карлссоном оставалось только продолжить игру на гребенке и танцы. В три часа ночи Пиппи сказала: - О, я могла бы танцевать до самого четверга! Но вы, может быть, ус- тали и хотите есть? Да, они устали и были голодны, хотя едва ли осмелились бы ей об этом сказать. Но Пиппи достала из кладовки и хлеб, и сыр, и масло, и ветчину, и холодное жаркое, и молоко, и все они уселись за стол. И Блум, и Громи- ла-Карлссон, и Пиппи ели до тех пор, пока не растолстели и чуть ли не превратились в четырехугольники. Пиппи плеснула себе немного молока в ухо. - Это полезно от глухоты. - Бедняжка, ты что, глохнешь? - спросил Блум. - Не-а, - ответила Пиппи, - но, может, еще буду глохнуть. Под конец оба бродяги поднялись из-за стола, от души поблагодарили хозяйку за угощение и попросили разрешения откланяться. - Как мило, что вы пришли ко мне! Вам в самом деле пора уже уходить? - жалобно спросила Пиппи. - Никогда не встречала я никого, кто бы так отплясывал шоттис, как ты, мой сахарный поросеночек, - сказала она Гро- миле-Карлссону. - Упражняйся прилежней в игре на гребенке, - сказала она Блуму, - тогда ты про щекотку и думать забудешь. Когда бродяги уже стояли в дверях, Пиппи подбежала к ним и дала каж- дому из них золотую монетку. - Вы их честно заработали! - сказала она. ПИППИ ПРИГЛАШАЮТ НА ЧАШКУ КОФЕ Мама Томми и Анники пригласила на чашку кофе несколько дам. И пос- кольку она напекла столько всякой всячины, что ее на всех бы хватило, она и подумала: пожалуй, Томми с Анникой могли бы заодно пригласить и Пиппи. По крайней мере, думала она, у нее будет меньше хлопот с собственными малышами. Томми и Анника от всего сердца обрадовались, услыхав об этом кофепи- тии, и тотчас побежали к Пиппи, чтоб пригласить ее. Пиппи ходила по саду и поливала из старой заржавленной лейки чахлые цветы, которые еще оста- вались у нее. Поскольку именно в тот самый день с неба непрерывным пото- ком лил дождь, Томми сказал Пиппи, что, пожалуй, это совершенно ни к че- му. - Да, хорошо тебе говорить, - с досадой сказала Пиппи. - Я, может, всю ночь не спала и радовалась, что встану и буду поливать цветы. Так неужели я позволю, чтобы такой мелкий дождик помешал мне! Заруби себе это на носу! Но тут Анника преподнесла восхитительную новость: Пиппи приглашена на чашку кофе. - На чашку кофе... я? - вскричала Пиппи и на нервной почве, вместо куста роз, о котором, собственно говоря, и шла речь, стала поливать из лейки Томми. - О, как все это будет! Ой, как я волнуюсь! Подумать только, а что, если я не смогу как следует вести себя? - Нет, ты точно сможешь, - утешила ее Анника. - Не будь так уверена в этом, - сказала Пиппи. - Я, конечно, попыта- юсь, можешь не сомневаться, но я много раз замечала, что людям не нра- вится, как я себя веду. И это несмотря на то, что я стараюсь вести себя как нельзя лучше. На корабле мы никогда не придавали этому большого зна- чения. Обещаю, что буду стараться изо всех сил и вам не придется сты- диться меня. - Чудесно! - сказал Томми и помчался как стрела вместе с Анникой до- мой под дождем. - В три часа пополудни, не забудь! - крикнула Анника, выглядывая из-под зонтика. Ровно в три часа пополудни по лестнице дома семейства Сеттергрен под- нималась весьма изысканная фрекен. Это была Пиппи Длинныйчулок. Свои ры- жие волосы она, в виде исключения, распустила, и они, словно львиная грива, падали ей на плечи и спину. Она размалевала свои губы яркокрасным фломастером, а к тому же еще намазала сажей брови. Так что вид у нее был почти грозный и внушающий страх. Красным же мелком она размалевала также ногти, а туфли украсила огромными зелеными бантами. - Похоже, я буду самой шикарной на этом пиру, - удовлетворенно про- бормотала она себе под нос, когда звонила у дверей. В большой комнате семейства Сеттергрен сидели три важные дамы, а так- же Томми с Анникой и их мама. Стол был великолепно накрыт, а в камине горел огонь. Дамы спокойно и тихо беседовали между собой, а Томми и Ан- ника, сидя на диване, рассматривали альбом. Все было так мирно! Но внезапно мир был нарушен. - К оружииииииию! Пронзительный командный окрик раздался из прихожей, и в следующий миг на пороге уже стояла Пиппи Длинныйчулок. Она закричала так громко и так неожиданно, что дамы просто подскочили. - Отряд, вперед МАРШ! - раздался следующий окрик, и Пиппи, чеканя шаг, подошла прямо к фру Сеттергрен. - Отряд, СТОЙ! Она остановилась. - Руки вперед, АТЬ, ДВА! - закричала она и обхватила обеими руками руку фру Сеттергрен, которую начала сердечно трясти. - Колени СОГНУТЬ! - снова закричала она и сделала красивый книксен. Потом, улыбнувшись фру Сеттергрен, Пиппи приветливо сказала: - Вообще-то я зверски стеснительная, так что если бы я не отдавала приказания самой себе, то просто осталась бы в прихожей, тряслась бы от страха и не посмела бы войти. Затем она ринулась к другим дамам и расцеловала их в обе щеки. - Шармонт, шармонт [6], какая честь для меня, - сказала она, потому что слышала, как один шикарный господин говорил однажды при ней эти сло- ва одной даме. Потом Пиппи уселась в самое лучшее кресло, какое только попалось ей на глаза. Фру Сеттергрен предполагала, что дети поднимутся наверх, в комнату Томми и Анники. Но Пиппи спокойно продолжала сидеть, потом уда- рила себя рукой по коленям и, бросив взгляд на накрытый кофейный стол, сказала: - В самом деле, это выглядит ужасно аппетитно. Когда сядем к столу? Но тут вошла служанка Элла с кофейником, и хозяйка дома пригласила гостей: - Прошу к столу! - Чур, я первая! Я первая! - вскричала Пиппи и в два прыжка очутилась у стола. Она разом сгребла со стола столько пряников, сколько могло помес- титься на тарелке. Она швырнула пять кусков сахара в свою кофейную чаш- ку, вылила в ту же чашку полсливочника и двинулась со своей добычей об- ратно к креслу прежде, чем дамы успели даже подойти к столу. Вытянув вперед ноги, Пиппи поставила тарелку с пряниками на пальцы ног. Затем, бодро макая пряники в кофе, принялась впихивать их себе в рот, да столько, что не могла вымолвить ни слова, как ни старалась. Од- ним движением руки она опустошила целую тарелку с пряниками. Затем под- нялась, ударила в тарелку как в бубен и подошла к столу, чтобы посмот- реть, не осталось ли там еще пряников. Дамы неодобрительно смотрели на нее, но она их просто не замечала. Весело болтая, ходила она вокруг сто- ла и хватала пряники то тут, то там. - Как все-таки мило с вашей стороны пригласить меня, - говорила она. - Меня ведь никогда раньше не приглашали на чашку кофе. На столе стоял также большой торт со взбитыми сливками. Посредине торта красовался кусочек красной конфетки. Заложив руки за спину, Пиппи неотрывно смотрела на этот торт. Внезапно наклонившись вперед, она схва- тила губами вожделенный кусочек конфеты. Но нырнула она губами в торт слишком быстро. И когда оторвала от него губы, все лицо ее было сплошь залеплено сливками. - Ха-ха-ха! - залилась смехом Пиппи. - Теперь мы можем поиграть в жмурки, ну, в слепого козла [7]. Потому что здесь, по крайней мере, мы получаем слепого козла даром. Я не вижу ни грамма. Высунув язык, она слизнула со своего лица все сливки. - Да, ужасная беда случилась с этим тортом, - сказала она. - А раз торт все равно пропал, лучше всего мне его сразу съесть. Так она и сделала. Она пошла в наступление на торт, вооружившись спе- циальной лопаточкой, и очень скоро он весь был съеден. Пиппи удовлетво- ренно похлопала себя по животу. Фру Сеттергрен тем временем отлучилась на кухню и ничего не знала о беде, постигшей торт. Но остальные дамы очень строго взирали на Пиппи. Им, верно, тоже хотелось попробовать хотя бы маленький кусочек. Пиппи заметила, что у них кислый вид, и решила приободрить их. - Не надо расстраиваться из-за такой ерунды, - утешила их она. - Главное - здоровье. А когда приглашают на чашку кофе, нужно веселиться. Схватив сахарницу, где были кусочки сахара, она выбросила все на пол. - Ой! - пронзительно закричала она. - Как я могла так ошибиться! Я-то думала, что там сахарный песок. Но уж если беде суждено быть, то она тут как тут. К счастью, если тебя угораздило вывалить кусочки сахара на пол, есть только один способ помочь беде - кусать сахарный песок. С этими словами она схватила другую сахарницу, стоявшую на столе, вы- сыпала оттуда немного сахарного песку на язык и крепко стиснула зубы. - Классно! - проговорила она. - Если это не поможет, то уж ничто не поможет. Затем, снова схватив сахарницу, высыпала на пол целую кучу сахарного песку. - Заметьте хорошенько, что это сахарный песок, - сказала она. - Так что я в своем праве. Да и вообще, хотела бы я знать, на что нужен песок, хоть и сахарный, если его нельзя рассыпать? Но тут вошла фру Сеттергрен и, увидев разбросанный и рассыпанный по полу сахар, крепко взяла Пиппи за руку и отвела ее к дивану, на котором сидели Томми и Анника. Затем она подошла к дамам, сама села рядом с ними и предложила им еще по чашке кофе. То, что торт исчез, ее только обрадо- вало. Она подумала, что гостям торт так понравился, что они весь съели. Пиппи, Томми и Анника тихонько болтали, сидя на диване. Огонь трещал в камине. Дамы пили кофе, и все было снова мирно и спокойно. И как это бывает порой за чашечкой кофе, дамы начали говорить о своих служанках. Нельзя сказать, что им достались образцовые служанки. Дамы не были ими довольны, и все они сошлись на том, что держать служанок вовсе незачем. Гораздо лучше все делать самим, потому что тогда, по крайней мере, зна- ешь, что все сделано как нельзя лучше. Пиппи сидела на диване и слушала, а когда дамы ненадолго замолчали, она вмешалась в разговор: - У моей бабушки была как-то служанка, которую звали Малин. На ногах у нее были мозоли, а в остальном с нею все было классно. Пожалуй, единственно неприятное с ней было то, что, как только в дом приходили гости, она набрасывалась на них и кусала их за ноги. И лаяла! Ой, как она лаяла! По всему кварталу было слышно! Но это только тогда, когда она бывала в игривом настроении. Хотя гости не всегда это понимали. Когда Малин только-только нанялась в служанки, пришла к бабушке одна старая пасторша, и когда Малин примчалась и вонзила зубы в ее тощую ногу, пас- торша так взвыла, что напугала Малин до смерти, и та от страха еще креп- че вонзила в нее зубы. А потом никак не могла их вытащить, аж до самой пятницы. Так что в тот день бабушке пришлось самой чистить картошку. Но тогда-то наконец это было сделано на совесть. Она работала так умело, что, когда почистила всю картошку до конца, осталась только кожура. Ни одной картошки не было. Но после той пятницы пасторша никогда больше к бабушке не заявлялась. Она просто шуток не понимала. Как тут не пожалеть Малин, которая так любила шутить и веселиться! Хотя, пожалуй, и она иногда обижалась, да, и она тоже, уж этого у нее не отнимешь. Однажды, когда бабушка заехала вилкой ей в ухо, она целый день дулась. Посмотрев вокруг, Пиппи приветливо улыбнулась. - Ага, Малин была такая, да! - сказала она, вертя большими пальцами. Дамы сделали вид, будто они ничего не слышали. И продолжали болтать. - Была бы моя Руса хотя бы чистоплотна, - заявила фру Берггрен, - я, пожалуй, оставила бы ее. Но она - настоящая свинюшка. - Видели бы вы Малин, - снова встряла в разговор Пиппи. - Малин была такая грязнуля - ну второй такой не найти! "Одно удовольствие смотреть на нее", - говорила бабушка. Бабушка всегда считала Малин негритянкой, потому что она была такая темнокожая. Но все это дерьмо большей частью можно было смыть. А однажды на благотворительном базаре в городском оте- ле ей присудили первое место за самую лучшую траурную каемку под ногтя- ми. О ужас, о страх, до чего эта девица была вся в дерьме! - радостно сокрушалась Пиппи. Фру Сеттергрен бросила на нее строгий взгляд. - Можете себе представить, - произнесла фру Гранберг. - Как-то вече- ром, когда моей Бритте понадобилось уйти, она безо всяких церемоний на- дела мое голубое шелковое платье. Разве это не предел хамства? - Вот как, еще бы! - согласилась с ней Пиппи. - Ваша Бритта, по всему видно, во многом того же поля ягода, что и Малин. У бабушки была розовая нижняя рубашка, которую она жутко обожала. Но самое ужасное, что Малин тоже обожала эту рубашку. И каждое утро бабушка и Малин ругались, кто из них ее наденет. Под конец они сговорились, что будут носить ее через день, по очереди, ну, чтобы по справедливости! Но подумайте только, ка- кой ведьмой могла быть Малин! Иногда она, бывало, прибежит, даже когда был бабушкин черед надевать рубашку, и скажет: "Не видать вам брюквенное пюре на сладкое, если не дадите мне надеть розовую нижнюю рубашку". Хи! И как вы думаете, что оставалось бабушке? Ведь брюквенное пюре было ее любимым блюдом. И ей приходилось отдавать Малин рубашку. А потом, стоило Малин отхватить рубашку, как она сразу становилась как шелковая, доб- ренькая-предобренькая. Она тут же выходила на кухню и принималась взби- вать брюквенное пюре, да так усердно, что только брызги по стенам лете- ли. На мгновение в комнате наступила тишина. Но затем фру Александерссон сказала: - Я не до конца уверена в этом, но сильно подозреваю, что моя Хильда нечиста на руку. Я точно заметила, что некоторые вещи пропадают. - Малин... - снова завела Пиппи, но тут фру Сеттергрен решительно сказала: - Дети, немедленно поднимайтесь в детскую. - Да, но я только расскажу, что Малин тоже воровала, - сказала Пиппи. - Как сорока! Открыто и бессовестно. Бывало, она встанет среди ночи и немножко поворует, иначе, говорила она, ей спокойно не заснуть. А один раз она стибрила бабушкино пианино и засунула его в верхний ящик своего бюро. Она была очень ловка, и бабушка всегда восхищалась ею. Но тут Томми с Анникой взяли Пиппи под руки и потащили вверх по лест- нице. Дамы пили уже по третьей чашке кофе, а фру Сеттергрен сказала: - Я вовсе не собираюсь жаловаться на мою Эллу, но фарфор она бьет, это точно. На верхней ступеньке лестницы снова показалась рыжая головка. - Кстати о Малин, - сказала Пиппи, - может, вам интересно, била она фарфор или нет? Так вот, можно утверждать: била. Она выбрала себе специ- альный день на неделе, чтобы бить фарфор. Бабушка рассказывала, что это бывало по вторникам. И вот уже около пяти утра во вторник слышно было, как эта крутая девица бьет на кухне фарфор. Начинала она с кофейных ча- шечек и стаканов и других более мелких предметов, а затем уничтожала глубокие тарелки, потом мелкие, а под конец - блюда для жаркого и супо- вые миски. И до самого обеда, рассказывала бабушка, в кухне такой звон стоял, что просто сердце радовалось. А если у Малин находилось немного свободного времени и после обеда, то она шла в гостиную с крохотным мо- лоточком и кокала им античные восточноиндийские тарелки, развешанные по стенам. А по средам бабушка покупала новый фарфор, - сказала Пиппи и ис- чезла с верхней ступеньки лестницы, как попрыгунчик в коробке. Но тут терпение у фру Сеттергрен лопнуло. Она взбежала по лестнице, потом вошла в детскую и направилась прямо к Пиппи, которая только-только начала учить Томми стоять на голове. - Ты никогда больше не придешь сюда, - заявила фру Сеттергрен, - если будешь так плохо вести себя. Пиппи удивленно посмотрела на нее, и глаза ее медленно наполнились слезами. - Так я и думала, что не умею вести себя! - сказала она. - Не стоило и пытаться, мне все равно никогда этому не научиться! Лучше бы мне ос- таться на море! С этими словами она сделала книксен фру Сеттергрен, попрощалась с Томми и Анникой и стала медленно спускаться по лестнице. Но и дамам тоже пора было идти домой. Пиппи уселась на ящик для галош в прихожей и стала смотреть, как дамы надевают шляпы и плащи. - Как обидно, что вам не по душе ваши служанки, - сказала она. - Вам бы такую, как Малин. "Другой такой мировой девицы на свете нет", - всег- да говорила бабушка. Подумать только, однажды на Рождество, когда Малин надо было накрыть стол и поставить туда целиком зажаренного поросенка, знаете, что она сделала? Она прочитала в поваренной книге, что уши рож- дественского поросенка надо украсить цветами из гофрированной бумаги и сунуть ему в рот яблоко. А бедняжка Малин не поняла, что это поросенку надо сунуть в уши бумажные цветы, а в рот яблоко. Видели бы вы ее, когда она вошла в комнату рождественским вечером, вырядившись в нарядный пе- редник и с огромным надгробным камнем во рту. Бабушка сказала ей: "Ну и скотина же ты. Малин!" А Малин ведь ни слова не могла вымолвить в свою защиту, а только размахивала ушами, так что гофрированная бумага в ее ушах мелко тряслась. Верно, она пыталась что-то сказать, но памятник ме- шал, и получалось только "блюбб-блюбб-блюбб". Да и кусать за ноги людей, как она привыкла, она тоже не могла из-за надгробного камня, а как наз- ло, именно в тот самый день понаехало столько гостей! Да, невеселый вы- дался рождественский вечер для бедняжки Малин, - горестно закончила Пип- пи свой рассказ. Дамы были уже одеты и попрощались с фру Сеттергрен. А Пиппи, подбежав к ней, прошептала: - Извини, что я не сумела хорошо себя вести! Покедова! Затем, нахлобучив на голову свою огромную шляпу, она последовала за дамами. Но за калиткой их пути разошлись. Пиппи отправилась на Виллу Вверхтормашками, а дамы в другую сторону. Пройдя немного, они услышали пыхтенье за спиной. То была Пиппи, кото- рая, догоняя их, мчалась изо всех сил. - Представляете, как бабушка горевала, когда потеряла Малин? Подумать только, однажды утром, во вторник, когда Малин едва успела раскокать чуть больше дюжины чайных чашек, она сбежала из бабушкиного дома и ушла в море. Так что бабушке пришлось в тот день самой бить фарфор. А она, бедняжка, к этому не привыкла, и у нее появились даже волдыри на руках. Малин она так больше никогда и не видала. "А жаль, - говорила бабушка. - Такая экстра-классно-люксовая девица! " С этими словами Пиппи ушла, да и дамы поспешили скорее удалиться. Но только они успели пройти несколько сотен метров, как услыхали издалека голос Пиппи, кричавшей во всю силу своих легких: - Она никогда не подметала под кроватями! Да, она. Малин! ПИППИ СПАСАЕТ ДЕТЕЙ Однажды в воскресенье, после обеда, Пиппи сидела в раздумье: чем бы ей заняться? Томми и Анника вместе со своими папой и мамой были пригла- шены в гости на чашку чая, и дожидаться их было нечего. Целый день Пиппи занималась приятными делами. Встала она рано и пода- ла господину Нильссону сок и булочки прямо в кроватку. Он казался таким миленьким, когда сидел там в своей светлоголубой ночной рубашечке и дер- жал стакан обеими руками. Затем Пиппи задала корм лошади, почистила ее скребницей и рассказала ей длиннуюпредлинную историю своих приключений на морях-океанах. Затем она пошла в гостиную и набросала большую картину прямо на обоях. Там была изображена толстая дама в алом платье и черной шляпе. В одной руке она держала желтый цветок, а в другой - дохлую кры- су. Пиппи думала, что это очень красивый рисунок. Он украшал всю комна- ту. Затем она села у бюро с откидной крышкой и стала рассматривать свои коллекции птичьих яиц и раковин, а потом начала вспоминать все те удиви- тельные места, где она и ее папа собирали их, и все те маленькие уютные лавчонки, разбросанные по всему миру, где они покупали все эти красивые редкости, хранившиеся теперь в ящиках ее бюро. Затем она попыталась нау- чить господина Нильссона танцевать шоттис, но он не желал учиться. В ка- кой-то момент она подумала было, не попытаться ли научить лошадь, но, как бы там ни было, она вместо этого влезла в дровяной ларь и закрыла за собой крышку. Она играла, воображая, будто она сардина в банке с сарди- нами. Однако игру омрачало одно печальное обстоятельство: с ней не было Томми и Анники, а ведь они тоже могли бы быть сардинами. Но тут начало темнеть. Она прижала свой маленький носик картошкой к оконному стеклу и стала всматриваться в осенние сумерки. Ей пришла в го- лову мысль, что она несколько дней не ездила верхом, и Пиппи тут же ре- шила прокатиться. Разве это не чудесное завершение приятного воскре- сенья? Она надела свою большую шляпу, взяла господина Нильссона, который, сидя в углу, играл каменными шариками, оседлала лошадь и вынесла ее с веранды. И вот они пустились в путь. Господин Нильссон - верхом на Пип- пи, а Пиппи - верхом на лошади. Было по-настоящему холодно, дороги замерзли, и копыта лошади громко цокали о наледь, когда они ехали верхом. Господин Нильссон сидел на пле- че у Пиппи и пытался схватиться за ветки деревьев, мимо которых они про- езжали. Но Пиппи скакала так быстро, что ему это никак не удавалось. И наоборот, шумевшие мимо ветви деревьев то и дело хлестали его по ушам, и обезьянке было трудно удержать свою соломенную шляпку на голове. Пиппи проехала через весь маленький городок, и люди боязливо прижима- лись к стенкам домов, когда она вихрем проносилась мимо. В этом маленьком городке была, само собой, рыночная площадь с невысо- кой, выкрашенной в желтый цвет ратушей и множеством красивых, старинных одноэтажных строений. Там, под видом дома, стояло также своеобразное чудовище. Это было но- вое трехэтажное здание, именуемое "небоскреб", так как оно было выше всех остальных домов в городе. Тихо и мирно выглядел маленький городок в послеобеденный воскресный час. Но внезапно крики прорезали тишину: - Небоскреб горит! Пожар! Пожар! Со всех сторон, вытаращив глаза, сбегались люди. Неистово гудя, пром- чалась по улицам пожарная машина, и маленькие городские дети, которым обычно весело и интересно смотреть на пожарные машины, заплакали от страха. Они боялись, что их дом тоже загорится. На площади перед небоск- ребом собрались толпы народа, которым полиция пыталась преградить путь, чтобы могла подъехать пожарная машина. Из окон небоскреба вырывались языки пламени, а клубы дыма и искры обволакивали пожарников, храбро пы- тавшись погасить огонь. Пожар возник на нижнем этаже, но быстро распространился и на верхние. И тут люди, собравшиеся на площади, внезапно увидели зрелище, заставив- шее их содрогнуться от ужаса. На самом верху дома была чердачная мансар- да, а в окне мансарды, которое в этот миг открывала слабенькая детская ручка, стояли два маленьких мальчика и звали на помощь. - Мы не можем выйти, кто-то развел костер на лестнице! - кричал стар- ший. Ему было пять лет, а его брат был на год младше. Их мама ушла по де- лам, и теперь они были в мансарде совершенно одни. Многие люди внизу, на площади, начали плакать, а у брандмейстера на лице читалась растерян- ность. На пожарной машине была, ясное дело, лестница, но так высоко она не доставала. Войти в дом и забрать оттуда детей было невозможно. Страш- ное отчаяние овладело людьми, стоявшими на площади, когда они поняли, что детям ничем нельзя помочь. А бедные малыши стояли там, наверху, и горько плакали. Не пройдет и нескольких минут, как огонь охватит и их мансарду. На площади посреди людской толпы сидела верхом на своей лошади Пиппи. Она с интересом разглядывала пожарную машину и размышляла, не купить ли такую же. Машина эта понравилась ей тем, что она - красная, и тем, что поднимала страшный шум, проезжая по улицам города. Затем она посмотрела на трещавшее пламя, и ей понравилось, когда на нее упало несколько искр. Но вдруг она обратила также внимание на малышей в окне мансарды. К ее величайшему удивлению, непохоже было, что пожар доставляет им слишком большое удовольствие. Это было выше ее понимания, и наконец ей пришлось спросить тех, кто стоял вокруг нее: - Почему дети вопят? Сначала в ответ раздались лишь рыдания, но в конце концов какой-то толстый господин сказал: - Ну, а сама-то ты что думаешь? Ты что - не вопила бы, если бы была там, наверху, и не могла бы спуститься вниз? - Я никогда не ору, - заявила Пиппи. - Но если они, в конце концов, хотят спуститься вниз, почему же никто им не поможет? - Потому, разумеется, что все равно из этого ничего не выйдет, - от- ветил толстый господин. Пиппи немножко поразмышляла. - Неужто никто не может раздобыть длинный канат? - спросила она. - Это все равно не поможет, - сказал толстяк. - Дети слишком малы, чтобы сами могли спуститься вниз по канату. Да и вообще, как бы ты, нап- ример, могла переправить им канат? - Как? - спокойно повторила Пиппи. - Разве я не плавала по морям? Мне нужен канат. Ни один человек не поверил, что детям можно помочь. Но как бы там ни было, девочке принесли канат. У фасада небоскреба росло высокое дерево. Его верхушка была примерно вровень с окошком мансарды. Однако расстояние между деревом и окошком составляло по крайней мере метра три. А ствол дерева был ровный и без единой ветки, на которую можно было бы влезть. Даже Пиппи не могла бы вскарабкаться на это дерево. Огонь разгорался, дети в окошке мансарды кричали, а все люди на пло- щади плакали. Пиппи слезла с лошади и подошла к дереву. Затем взяла канат и крепко привязала его к хвосту господина Нильссона. - Давай полезай наверх, мой добрый, послушный сынок, - сказала она обезьянке. Затем, подсадив господина Нильссона на ствол дерева, она легонько его подтолкнула. Он прекрасно понял, что ему делать, и послушно стал караб- каться по стволу. Для маленькой обезьянки это было ведь обычным делом, не требовавшим большого искусства. Все люди на площади затаив дыхание смотрели на господина Нильссона. Вскоре он уже достиг верхушки дерева. Там он уселся на ветку и поглядел вниз на Пиппи. Она махнула ему рукой, показав, чтобы он снова спускался вниз. Господин Нильссон так и сделал, но стал слезать вниз по другой стороне ствола. Так что, когда господин Нильссон снова очутился на зем- ле, канат был уже перекинут через ветку и свисал теперь вниз, касаясь земли двумя концами. - Какой же ты умница, господин Нильссон! Ты в любую минуту можешь стать профессором, - похвалила обезьянку Пиппи и распустила узел, стяги- вавший один конец каната и хвост господина Нильссона. Совсем рядом ремонтировали дом. Пиппи сбегала туда и нашла длинную доску. Взяв ее под мышку, она подбежала к дереву, схватилась свободной рукой за канат и уперлась ногами в ствол дерева. Быстро и ловко она ста- ла карабкаться вдоль ствола наверх, а у людей на площади от удивления высохли на глазах слезы. Добравшись до самой верхушки дерева, Пиппи при- ладила доску поперек толстой ветки и стала осторожно продвигать ее к окошку мансарды. И вот доска уже легла на подоконник, словно мост между верхушкой дерева и окошком. В полном молчании стояли внизу на площади люди. Они были в таком вол- нении, что не могли вымолвить ни слова. Пиппи влезла на доску и привет- ливо улыбнулась обоим мальчикам в окошке мансарды. - Какие вы печальные! - сказала она. - Никак у вас животы болят? Она побежала по доске и прыгнула в окошко мансарды. - А здесь тепло, - заметила она. - Сегодня здесь больше топить не на- до, это я гарантирую. И, как мне кажется, завтра больше четырех щепок, чтобы протопить комнату, не понадобится. Затем, взяв по одному мальчику в каждую руку, она снова вылезла из окошка и ступила на доску. - А теперь вы немного позабавитесь, - сказала она. - Это все равно, что пройтись в цирке по проволоке. И, дойдя до середины доски, Пиппи задрала одну ногу вверх, точь-в-точь как делала это в цирке. Толпа внизу на площади заволнова- лась. И когда Пиппи тут же уронила вниз одну из своих туфель, многие по- жилые дамы попадали в обморок. Но Пиппи счастливо и благополучно добра- лась до верхушки дерева. И тогда все люди внизу закричали "ура! ", да так, что по площади прокатился громкий гул, который перекрыл этим темным вечером шум и треск беснующегося пламени. Затем Пиппи притянула к себе канат и надежно прикрепила один его ко- нец к ветке. Потом она крепко привязала одного из мальчиков к другому концу каната и медленно и осторожно стала спускать его к обезумевшей от счастья маме, которая ждала своих малышей на площади. Она тотчас кину- лась к сынишке и стала обнимать его со слезами на глазах. Но Пиппи зак- ричала: - Эй, ну-ка отпусти канат! Остался еще один малыш, а он тоже летать не умеет! И народ кинулся помогать развязывать канат, так что мальчик наконец освободился. Уж Пиппито умела завязывать морские узлы! Этому она научи- лась, когда плавала по морям. Она снова подтянула к себе канат, и настал черед другого мальчика съехать вниз. Теперь Пиппи осталась на дереве одна. Она выбежала на доску, а все люди стали глазеть на нее и гадать, что она собирается делать. А Пиппи танцевала взад-вперед по узкой доске. Она так красиво поднимала и опус- кала руки и пела хриплым голосом, еле-еле доносившимся до людей, толпив- шихся на площади: Как ярко горит Веселый огонь, Беснуется желтое пламя, Горит для тебя, Горит для меня, Для всех, кто танцует с нами. Под эту песенку она танцевала все более и более неистово, и многие люди на площади зажмурились от ужаса, потому что думали: она вот-вот рухнет вниз и разобьется насмерть. Гигантские языки пламени вырывались из окошка мансарды, и при свете огня люди ясно и отчетливо могли видеть Пиппи. Она поднимала руки вверх, к ночному небу, а когда ее осыпал дождь искр, она громко закричала: - Какой веселый, веселый, веселый пожар! И тут она прыгнула прямо на канат. - Эй, вы там! - закричала она и спустилась вниз на землю с быстротой смазанной маслом "молнии". - Четырехкратное ура в честь Пиппи Длинныйчулок! Да здравствует Пиппи Длинныйчулок! - вскричал брандмейстер. - Ура, ура, ура, ура! - закричали все, кто был на площади. Но среди них нашелся человек, который крикнул "уpа!" пять раз. И это была сама Пиппи. ПИППИ ПРАЗДНУЕТ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ Однажды Томми и Анника обнаружили в своем почтовом ящике письмо. "ДЛЯ ТММИ И АНИКИ" - было указано на конверте. И когда они вскрыли конверт, то нашли открытку, на которой было написано: "ТММИ И АНИКА ПУСТЬ ПРИДУТ К ПИППИ НА ПИР В ДЕНЬ РАЖДЕНИЯ ЗАВТРЕ УТ- РОМ ПОСЛЯ ПАЛУДНЯ. ФОРМА АДЕЖДЫ: КАКУЮ ХОЧЕТЕ". Томми и Анника так обрадовались, что начали прыгать и танцевать. Они прекрасно поняли, что было написано на открытке, хотя она и была до- вольно странно составлена. Пиппи было ужасающе трудно писать приглаше- ние. Ведь в тот раз в школе она проучилась так недолго. Но уж немнож- ко-то, во всяком случае, писать она умела. В те времена, когда она пла- вала по морям, один из матросов на корабле ее папы сидел с ней иногда на корме по вечерам и пытался научить ее читать. К сожалению, Пиппи была не очень усердной ученицей. Совершенно неожиданно она могла сказать: "Нет, Фридольф (так звали того матроса), нет, Фридольф, давай наплюем на все это, влезу-ка я лучше на верхушку мачты и погляжу, какая завтра будет погода". И потому-то ничего удивительного, что у Пиппи было туго с правописа- нием. Она просидела целую ночь, кропая эту пригласительную открытку. А под утро, когда звезды начали бледнеть над крышей Виллы Вверхтормашками, еле слышно прокралась к вилле Томми и Анники и сунула конверт в их поч- товый ящик. Как только Томми с Анникой вернулись домой из школы, они начали при- хорашиваться, чтобы пойти в гости. Анника попросила маму завить ей воло- сы. Мама завила ей локоны и завязала огромный розовый бант. Перед тем как причесаться, Томми, наоборот, намочил волосы водой, чтобы они были более гладкие. Ему не хотелось, чтобы волосы у него вились. Потом Анника захотела надеть на себя свое самое лучшее платье, но тут мама сказала, что не стоит этого делать, так как Анника редко остается чистой и наряд- ной, когда возвращается домой от Пиппи. Поэтому Аннике пришлось до- вольствоваться не самым лучшим и нарядным платьем, а платьем чуть поху- же. Томми вообще не очень заботился о том, что на нем будет надето, только бы было чистое. Они, ясное дело, купили для Пиппи подарок. Достали деньги из своих копилок, по дороге домой забежали в игрушечный магазин на Стургатан и купили очень красив... да, но что именно они купили, пока остается тай- ной. И вот теперь подарок этот лежал завернутый в зеленую бумагу, крепко перевязанный множеством веревочек. Когда же Томми и Анника были готовы, Томми взял пакет, и они отправи- лись к Пиппи, сопровождаемые назойливыми мамиными напоминаниями не пач- кать одежду. Аннике тоже непременно хотелось немножко понести пакет. Ну а когда они будут вручать подарок, они станут держать его вдвоем. Так и решили. Стоял уже ноябрь, и темнело рано. Когда Томми с Анникой проходили че- рез калитку Виллы Вверхтормашками, то крепко держались за руки, потому что в саду у Пиппи было довольно темно, и старые деревья, которые уже роняли листья, так мрачно шумели. - Шумят по-осеннему, - сказал Томми. Насколько приятнее было видеть все окна Виллы Вверхтормашками ярко освещенными и знать, что идешь туда пировать и праздновать день рожде- ния. Обычно Томми и Анника забегали в дом с черного хода, через кухню, но сегодня они вошли с парадного. Лошади на веранде не было видно. Томми вежливо постучал в дверь. Из кухни послышался угрожающий голос: - Кто бродит там в ночи глухой? Чей голосок так тонок? Ты призрак, что ли? - Нет, открой. Я - маленький мышонок. - Нет, Пиппи, это мы! - закричала Анника. - Открой! И тогда Пиппи открыла дверь. - О, Пиппи, зачем ты заговорила о призраке, я так испугалась! - ска- зала Анника, совершенно забыв поздравить Пиппи. Пиппи чистосердечно рассмеялась и отворила дверь в кухню. Ой, как чу- десно было очутиться в светлой и теплой кухне! Пир по случаю дня рожде- ния Пиппи решила устроить в кухне, потому что там было уютнее всего. В нижнем этаже виллы было всего две комнаты. В гостиной стояло только одно бюро с откидной доской, а в другой помещалась спальня Пиппи. Зато кухня была большой и просторной, и Пиппи привела там все в порядок и так кра- сиво все устроила. На пол она постелила ковры, а на столе лежала ска- терть, которую Пиппи сшила сама. Правда, цветы, которые она вышила на скатерти, выглядели немножко странно, но Пиппи утверждала, что такие и растут в Дальней Индии, поэтому все здесь вышито так, как надо. Занавес- ки были задернуты, а дрова в очаге горели так, что только треск стоял. На дровяном ларе восседал господин Нильссон и, держа в руках две крышки от кастрюль, бил их друг о друга, а в дальнем углу стояла лошадь. Само собой, она тоже была приглашена на праздник. И тут вдруг Томми и Анника вспомнили наконец, что им надо поздравить Пиппи. Томми поклонился, Анника присела, а потом они вручили Пиппи зеле- ный пакет и сказали: - Имеем честь поздравить тебя с днем рождения! Пиппи поблагодарила и нетерпеливо разорвала пакет. Там лежала музы- кальная шкатулка. Пиппи пришла в дикий восторг. Она гладила Томми, и она гладила Аннику, и она гладила музыкальную шкатулку и оберточную бумагу. Потом она начала крутить ручку, и из шкатулки, со множеством всяческих "плинг" и "плонг", полилась мелодия, которая, видимо, должна была изоб- ражать "Ах, мой милый Августин, Августин, Августин... ". Пиппи без конца крутила ручку шкатулки и, казалось, позабыла обо всем на свете. Но внезапно она что-то вспомнила. - Милые вы мои, вы-то не получили ваши подарки ко дню рождения! - Да, но ведь это не наш день рождения, - в один голос сказали Томми и Анника. Пиппи удивленно посмотрела на них. - Да, но у меня-то сегодня день рождения, и в таком случае я, навер- но, могу тоже подарить вам подарки? А может, в ваших учебниках написано, что этого делать нельзя? Может, это долбица помножения виновата, что так не делают? - Нет, конечно, так иногда делают! - произнес Томми. - Хотя это и не принято. Но я-то, конечно, очень хочу получить подарок. - Я тоже, - поддержала брата Анника. И тогда Пиппи побежала в гостиную и принесла два пакета, лежавшие на бюро. Когда Томми развернул свой пакет, он увидел что-то похожее на ма- ленькую флейту из слоновой кости. А в пакете Анники лежала красивая брошка в виде бабочки. Крылья бабочки были усыпаны алыми, голубыми и изумрудными камешками. Когда все подарки были розданы, настало время идти к столу. Там было полно всяких пряников и булочек. Пряники были ужасно причудливой формы, но Пиппи уверяла, что именно такие пряники едят в Китае. Пиппи разлила в чашки горячий шоколад со взбитыми сливками, и уже по- ра было садиться за стол. Но тут Томми сказал: - Когда у мамы и папы бывает званый обед, то у всех кавалеров рядом с прибором лежит карточка, на которой написано, какую даму он поведет к столу. Я думаю, нам тоже надо так сделать. - Поднимай паруса! - скомандовала Пиппи. - Хотя для нас это хуже, поскольку я здесь только один кавалер, - не- решительно произнес Томми. - Чушь! - заявила Пиппи. - Может, ты думаешь, что господин Нильссон - фрекен? - Нет, конечно нет, я ведь совсем забыл про господина Нильссона, - ответил Томми. И, сев на дровяной ларь, написал на карточке: "Господин Сеттергрен имеет удовольствие вести к столу фрекен Пиппи Длинныйчулок ". - Господин Сеттергрен - это я, - удовлетворенно сказал он и показал Пиппи карточку. А потом написал на новой карточке: "Господин Нильссон имеет удовольствие вести к столу фрекен Сеттерг- рен". - Да, а ведь лошади тоже надо положить карточку, - решительно заявила Пиппи. - Хотя ей и нельзя сидеть за столом. И тогда Томми под диктовку Пиппи написал на новой карточке: "Лошадь имеет удовольствие стоять в углу и получит угощение - пряники и сахар". Пиппи сунула карточку к морде лошади и сказала: - Прочитай и скажи, что ты обо всем этом думаешь! Поскольку никаких возражений у лошади не было, Томми подал руку Пип- пи, и они пошли к столу. Господин же Нильссон не сделал ни малейшей по- пытки пригласить к столу Аннику, так что Анника поступила весьма реши- тельно: подняла обезьянку и понесла ее к столу. Но господин Нильссон от- казался сидеть на стуле и уселся прямо на стол. Не захотел он пить и го- рячий шоколад со взбитыми сливками, зато когда Пиппи налила ему в чашку воду, он схватил чашку обеими передними лапками и тут же выпил. И Анника, и Томми, и Пиппи без конца жевали пряники, а Анника заяви- ла, что если там, в Китае, такие пряники, то она, когда вырастет, перее- дет в Китай. Выпив воду, господин Нильссон опрокинул свою чашку, а потом надел ее на голову. Увидев это, Пиппи сделала то же самое, но, поскольку она не выпила весь свой шоколад, тоненькая струйка спустилась ей на лоб и побе- жала по носу. Тогда Пиппи высунула язык и приостановила дальнейший бег струйки шоколада. - Ничего не должно пропадать! - сказала она. Томми и Анника сначала как следует вылизали свои чашки, а уж потом поставили их на голову. Когда все были сыты и довольны, да и лошадь получила все, что ей хо- телось, Пиппи быстрым движением схватила скатерть за все четыре конца и подняла ее в воздух, так что чашки и блюдо с пряниками загремели друг о друга, как в мешке, а весь узел с посудой она запихнула в дровяной ларь. - Я люблю прибирать немного погодя, - заявила она. А затем настал черед игр. Пиппи предложила поиграть в игру, которая называлась "Не касаться ногой пола". Игра была очень простая. Единствен- ное, что нужно было делать, это передвигаться по всей кухне, ни разу не коснувшись ногой пола. Пиппи прыгала кругом, по всей кухне, не касаясь пола. Да и у Томми с Анникой дела шли совсем неплохо. Начали они с мойки, а если широко расс- тавить ноги, то можно приблизиться и к очагу, с очага перепрыгнуть на дровяной ларь, с ларя, через полку со шляпами, вниз на стол, а оттуда, через два стула, к угловому шкафчику. Между угловым шкафчиком и мойкой расстояние было несколько метров, но, к счастью, там стояла лошадь, и если вскочить на нее со стороны хвоста и съехать вниз с другого конца, с головы, а затем в нужный момент сделать резкий поворот, приземляешься прямо на мойку. Когда они поиграли так некоторое время и платье Анники уже не было чуть похуже самого нарядного, а чуть похуже того, что было самым что ни есть ненарядным, а Томми стал черным, как трубочист, они решили приду- мать какую-нибудь новую игру. - А что, если подняться на чердак и поздороваться с привидением? - предложила Пиппи. Анника задохнулась от страха. - У тебя во... во... водятся на чердаке привидения? - спросила она. - Водятся ли там привидения? Целая куча! - заявила Пиппи. - Там, на- верху, разные привидения и призраки так кишмя и кишат. Просто ходишь и натыкаешься на них на каждом шагу. Пойдем туда? - О! - воскликнула Анника и с упреком посмотрела на Пиппи. - Мама сказала, что никаких привидений и призраков на свете нет, - задорно произнес Томми. - И я так думаю, - сказала Пиппи. - Их нет нигде, кроме как здесь, потому что все, какие только есть на свете, живут у меня на чердаке. И незачем просить их переселиться в другое место. Но они не опасны. Они только щиплют тебя за руки так, что остаются синяки, а еще - воют да иг- рают в кегли своими головами. - И... и... играют в кегли своими головами? - прошептала Анника. - Именно это они и делают, - ответила Пиппи. - Пошли поднимемся на- верх и поболтаем с ними. Я здорово играю в кегли. Томми не хотел и виду подать, что боится, да и, по правде говоря, очень хотел бы увидеть призрака. Будет что порассказать мальчишкам в школе! И кроме того, он утешался тем, что призраки наверняка не посмеют напасть на Пиппи. Он твердо решил пойти вместе с ней. А бедная Анника ни за что не хотела подниматься на чердак, но потом подумала, что вдруг ка- кой-нибудь маленький-премаленький призрак прокрадется к ней вниз, пока она сидит тут одна на кухне. И это решило дело! Лучше быть вместе с Пип- пи и Томми среди тысячи призраков, чем здесь, на кухне, одной с самым маленьким-премаленьким призраком-детенышем. Пиппи шла первой. Она отворила дверь на лестницу, ведущую на чердак. Томми крепко вцепился в Пиппи, а Анника еще крепче - в Томми. Так они стали подниматься по лестнице. От каждого их шага лестница скрипела и трещала. Томми уже начал было подумывать, не лучше ли отказаться от этой затеи, а Аннике и подумывать не надо было. Она с самого начала была в этом уверена. Однако мало-помалу лестница кончилась, и они оказались на чердаке. Там было так темно, хоть глаз выколи, если не считать узенького луча света, падавшего наискосок на пол. А когда ветер дул в щели, во всех уг- лах раздавались писк и вздохи. - Привет вам всем, эй, вы, призраки! - заорала Пиппи. Но если на чердаке и был какой ни на есть призрак, то он все равно не ответил. - Так я и думала, - заявила Пиппи. - Они пошли на заседание правления Общества Призраков и Привидений. У Анники вырвался вздох облегчения: она горячо желала, чтобы заседа- ние продлилось как можно дольше. Но тут в одном из углов чердака раздал- ся какой-то ужасающий звук. - Клэуитт! - завыл кто-то во мраке, и мгновение спустя Томми увидел, как кто-то с шумом несется на него. Он почувствовал, как что-то пахнуло ему в лоб, и увидел, как что-то черное исчезает в маленьком слуховом оконце, которое было открыто. И он в страхе закричал: - Призрак, призрак! И Анника тоже закричала. - Бедняга опаздывает на заседание! - сказала Пиппи. - Если только это призрак, а не сова. Вообще-то призраков на свете нет, - немного погодя добавила она. - Так что чем больше я об этом думаю, тем больше уверена, что это - сова. Тому, кто станет утверждать, что на свете водятся приз- раки, я сверну шею! - Ага, но ты сама это говорила, - напомнила Анника. - Вот как, неужели я это говорила? - удивилась Пиппи. - Тогда придет- ся мне свернуть шею самой себе. И, крепко схватив себя за собственный нос, она изо всех сил стала его вертеть. После этого Томми и Анника почувствовали себя немного спокойнее. Они даже так расхрабрились, что осмелились подойти к окошку и взглянуть на сад. По небу проносились мимо большие темные тучи и делали все возмож- ное, чтобы затмить луну. А деревья шумели. Томми и Анника обернулись. Но тут - о, ужас! - они увидели белую фи- гуру, которая надвигалась прямо на них. - Привидение! - дико завопил Томми. Анника так испугалась, что не могла даже кричать. А белая фигура все приближалась, и Томми с Анникой вцепились друг в друга и крепко зажмури- ли глаза. Но тут они услыхали, как привидение сказало: - Гляньте-ка, что я нашла! Папина ночная рубашка лежала вон там, в старом матросском сундучке. Если я подошью ее со всех сторон, то смогу носить. Пиппи подошла к ним в длиннющей ночной рубашке, волочившейся по полу. - О, Пиппи, я чуть не умерла от страха! - сказала Анника. - Ну да! Ночные рубашки не смертельно опасны, - заверила ее Пиппи. - Они кусаются только в целях самозащиты. Пиппи надумала как следует обыскать матросский сундучок. Она поднесла его к окну и откинула крышку, так что скудный свет луны озарил содержи- мое. Там лежало довольно много старой одежды, которую она просто кинула на пол чердака. Под ней нашли бинокль, несколько старых книг, три писто- лета, шпагу и мешок с золотыми монетами. - Тидде-ли-пум и пидде-ли-дей! - сказала довольная Пиппи. - Как интересно! - произнес Томми. Пиппи собрала все вещи в папину ночную рубашку, и дети снова спусти- лись вниз, на кухню. Анника была страшно рада уйти с чердака. - Никогда не разрешайте детям брать в руки огнестрельное оружие! - сказала Пиппи, взяв в каждую руку по пистолету. - А иначе легко может случиться несчастье, - заявила она, одновременно нажав на спусковые кур- ки у обоих пистолетов. - Здорово шарахнуло! - констатировала она, взгля- нув вверх, на потолок. Там, на том самом месте, куда вошли пули, видне- лись две дырочки. - Кто знает, - с надеждой сказала она, - может, пули пробили потолок и угодили какомунибудь из призраков в ноги? В следующий раз они еще по- думают, стоит ли им пугать невинных маленьких детей. Потому что если да- же призраков и нет на свете, то им, верно, вовсе незачем пугать людей до смерти, чтобы они чокнулись, так я думаю. Хотите, я дам каждому из вас по пистолету? - спросила она. Томми пришел в восторг, да и Анника тоже очень захотела иметь писто- лет, только если он не заряжен. - Теперь, если захотим, мы можем сколотить разбойничью шайку, - зая- вила Пиппи, приставив к глазам бинокль. - Мне кажется, с его помощью я могу почти видеть блох в Южной Америке, - продолжала она. - Если мы ско- лотим разбойничью шайку, бинокль тоже пригодится. В эту минуту в дверь постучали. Это был папа Томми и Анники, который пришел за своими детьми. Он объявил, что давно уже пора ложиться спать. Томми и Анника торопливо стали благодарить, прощаться с Пиппи и собирать свои вещи - флейту, и брошку, и пистолеты. Пиппи вышла на веранду проводить гостей и увидела вскоре, как они уходят по садовой дорожке. Обернувшись, они помахали Пиппи рукой. Свет из дома падал на нее. Пиппи стояла на веранде в ночной рубашке своего папы, такой длиннющей, что она волочилась по полу, ее тугие рыжие косич- ки торчали торчком. В одной руке она держала пистолет, в другой шпагу. И отдавала ею честь. Когда Томми и Анника и их папа подошли к калитке, они услыхали, как Пиппи что-то кричит им вслед. Они остановились и прислушались. Деревья шумели, так что они едва могли расслышать ее слова. Но все-таки расслы- шали. - Когда я вырасту, то стану морской разбойницей! - орала она. - А вы?  * ПИППИ ДЛИННЫЙЧУЛОК САДИТСЯ НА КОРАБЛЬ *  Если бы кто-нибудь оказался в этом маленьком-премаленьком городке хо- тя бы проездом и вдруг заблудился на окраине, он обязательно заметил бы Виллу "Виллекулла". И вовсе не потому, что было в ней что-то особенное, - самая что ни на есть обыкновенная развалюха, окруженная заброшенным садом. Однако незнакомец, скорее всего, остановился бы и захотел узнать, кто живет в этом доме. Все жители маленькогопремаленького городка, ко- нечно, знали, кто там живет и почему на веранде этого дома стоит лошадь. Но человек, приехавший издалека, знать этого не мог. И он, ясное дело, удивился бы. В особенности если час был поздний, почти темно, а по саду бегала маленькая девочка и по всему было видно, что она вовсе не собира- ется ложиться спать. И тогда он непременно подумал бы: "Интересно, поче- му мама этой девочки не отправит ее в постель? Ведь все дети в это время уже спят". Откуда ему знать, что мамы у этой девочки не было? И папы у нее тоже не было. Она жила на Вилле "Виллекулла", что значит "Вилла Вверхтормаш- ками", или "Дом Вверхдном", совсем одна. Хотя и не совсем-пресовсем, ес- ли уж говорить точно. На веранде у нее жила лошадь. И потом у нее была обезьянка, которую звали господин Нильссон. Но откуда знать об этому приезжему! А если бы девочка подошла к калитке, - ей это захотелось бы сделать непременно, ведь она любила поболтать, - то незнакомец вос- пользовался бы случаем, чтобы хорошенько ее разглядеть. И при этом он обязательно подумал бы: "Даже у рыжих детей я никогда не видел столько веснушек!" И после мысленно добавил бы: "Собственно говоря, ужасно сим- патично быть веснушчатой и рыжеволосой! Если и выглядеть к тому же отча- янно веселой, как эта малышка". Потом его, может быть, заинтересовало бы, как зовут эту рыженькую девчушку, которая ходит одна по саду поздним вечером, и, если бы он сто- ял у самой садовой калитки, ему стоило лишь спросить: - Как тебя зовут? И тут же послышался бы звонкий и веселый ответ: - Меня зовут Пиппилотта Виктуалия Рульгардина Крусмюнта Эфраимсдоттер Длинныйчулок, дочь капитана Эфраима Длинныйчулок, который раньше был грозой морей, а теперь - негритянский король. Но все называют меня прос- то Пиппи. Вот оно что! Стало быть, эту девочку звали Пиппи Длинныйчулок. А что папа у нее негритянский король - это она сама так решила. Потому что ее папу однажды, когда он вместе с Пиппи плавал под парусом, сдуло в море, и он исчез. Но ведь папа Пиппи был довольно толстый, и она решила, что он никак не мог утонуть. Скорее всего, волны выбросили его на остров, после чего он стал королем и правил множеством негров. Пиппи была в этом уверена. Если у незнакомца было в тот вечер свободное время, если он не спешил на поезд и мог поболтать с Пиппи подольше, он узнал бы, что она живет на Вилле Вверхтормашками совсем одна, если не считать лошадь и обезьянку. А если у незнакомца было доброе сердце, он тут же подумал бы: "Бедный ре- бенок, на что же она, собственно говоря, живет? " Но об этом ему вовсе не следовало беспокоиться. - Я богата, как тролль, - говорила сама Пиппи. И это была чистая правда. Папа подарил ей целый чемодан золотых мо- нет. Так что незнакомцу вовсе не нужно было беспокоиться за нее. Она от- лично справлялась со всем и без мамы. Конечно, некому было говорить ей по вечерам: "Ложись спать!" Но Пиппи нашла прекрасный выход: она говори- ла это сама себе. Иногда она делала это не раньше десяти: Пиппи никак не могла поверить, что детям обязательно нужно ложиться в кровать в семь вечера. Ведь в это время все самое интересное только начинается! Поэтому незнакомец напрасно удивлялся бы при виде того, как Пиппи носится по са- ду, когда солнце уже село, спустилась прохлада, а Томми и Анника давно посапывали, лежа в своих кроватях. А кто такие Томми и Анника? Ой, ну конечно, проезжий незнакомец о них и понятия не имел! А я знаю, что Томми и Анника - друзья Пиппи, с кото- рыми она играла. Они жили в доме рядом с Виллой Вверхтормашками. Жаль, что этот проезжий не пришел сюда чуть пораньше. Ведь Томми и Анника тор- чали у Пиппи целыми днями, не считая того времени, когда бывали в школе или ели дома. Но так поздно вечером они, конечно, спали, ведь у них были папа и мама, которые считали, что детям полезнее всего ложиться спать в семь часов. Если бы у того незнакомца была целая куча свободного времени, он, после того как Пиппи пожелала ему спокойной ночи и отошла от калитки, постоял бы еще немножко. Ну просто для того, чтобы посмотреть, в самом ли деле Пиппи, оставшись одна, сразу же отправилась спать. Он мог бы спрятаться за оградой и осторожно подглядывать за ней. Кто знает, а вдруг Пиппи вздумалось бы покататься верхом, как она любила иногда по вечерам. Кто знает, а вдруг она пошла бы на веранду, подняла на своих сильных руках лошадь и вынесла бы ее в сад! Тут уж незнакомый проезжий точно стал бы тереть глаза, проверяя, не видится ли ему все это во сне. "Что же это в самом деле за девочка? - сказал бы он про себя, выгля- дывая из-за дерева. - И как это только у нее хватает сил поднять лошадь? В жизни не видел я таких странных детей! " И в этом он был бы совершенно прав. Пиппи была самым удивительным ре- бенком, по крайней мере в этом городке. Может, в других местах и есть более удивительные дети, но в этом маленьком-премаленьком городке никого удивительнее Пиппи не было. И нигде-нигде, ни в этом маленьком городке и ни в каком другом месте на всем земном шаре, не было никого, кто бы мог помериться с ней силой. ПИППИ ХОДИТ ПО МАГАЗИНАМ В один прекрасный день, когда солнце светило, птицы щебетали, а во всех канавах журчала вода, Томми и Анника прибежали к Пиппи, подпрыгивая от радости. Томми прихватил с собой несколько кусочков сахара для лоша- ди. Они сначала постояли на веранде и похлопали по спине лошадь, а потом уже пошли к Пиппи. Когда они вошли к ней в комнату, она еще спала. Ноги она, как всегда, положила на подушку, а голову спрятала под одеяло. Ан- ника ущипнула ее за большой палец ноги и сказала: - Просыпайся! Господин Нильссон, маленькая мартышка, уже проснулся и сидел под по- толком на лампе. Тут одеяло стало понемножку шевелиться, и из-под него высунулась рыжая голова. Пиппи широко раскрыла свои светлые глаза и улыбнулась. - Ну и ну, так это вы щиплете меня за ноги! Мне приснилось, будто это мой папа - негритянский король - проверяет, нет ли у меня мозолей. Она села на край кровати и натянула на ноги чулки - один коричневый, другой черный. - Да, как бы не так, пока их вот носишь на ногах, никаких мозолей не натрешь, - сказала она, надевая большие черные туфли, вдвое больше ее ног. - Пиппи, что мы сегодня будем делать? - спросил Томми. - Нас с Анни- кой отпустили из школы. - Ха! Успеем придумать. Скакать вокруг рождественской елки мы не мо- жем, это мы делали три месяца тому назад. Кататься по льду до обеда тоже не получится! Копать золото было бы здорово, но это у нас тоже не вый- дет, ведь мы не знаем, где оно зарыто. Между прочим, больше всего золота находится на Аляске, там, куда ни пойдешь, наткнешься на золотоискате- лей. Нет, нам надо придумать что-нибудь другое. - Да, что-нибудь поинтереснее, - сказала Анника. Пиппи заплела свои волосы в две тугие косички, которые встали торч- ком, и задумалась. - А что, если нам отправиться в город и походить по магазинам? - спросила она наконец. - Так ведь у нас нет денег, - возразил Томми. - А у меня есть, - ответила Пиппи. И чтобы доказать это, она тут же открыла свой чемодан, битком набитый золотыми монетами. Пиппи зачерпнула целую пригоршню монет и высыпала их в карман своего передника. - Вот только найду свою шляпу, и тогда порядок, можно отправляться. Но шляпа куда-то подевалась. Пиппи заглянула в дровяной ларь, но там ее почему-то не оказалось. Заглянула в хлебницу, стоявшую в кладовке, но там лежала только подвязка для чулок, сломанный будильник и маленький сухарик. Под конец она пошарила на полке для шляп, но нашла там только сковородку, отвертку и кусочек сыра. - Никакого порядка в этом доме, разве тут найдешь что-нибудь! - недо- вольно заявила Пиппи. - Правда, этот кусок сыра я давно искала, хорошо, что он нашелся. Где ты, шляпа? - закричала она. - Пойдешь ты с нами в магазин или нет? Если ты сейчас же не найдешься, будет поздно. Но шляпа так и не нашлась. - Ах так, сама виновата, раз ты такая глупая. Не жалуйся после, когда я приду домой, - добавила она строго. Вскоре они уже топали по дороге в город: Томми, Анника и Пиппи с гос- подином Нильссоном на плече. Солнце сияло так ярко, небо было такое го- лубое, а дети были такие довольные! В придорожной канаве бурлила вода. Канава была глубокая, до краев наполненная водой. - Люблю канавы, - сказала Пиппи и, не раздумывая долго, прыгнула в канаву. Вода была ей выше колен, и когда Пиппи стала прыгать по ней, то забрызгала Томми и Аннику. - Я буду понарошку кораблем, - сказала она и помчалась по воде. Но тут она споткнулась и упала в воду. - Нет, я буду подводной лодкой, - вовсе не огорчаясь, объявила она, когда вынырнула. - Но ведь ты, Пиппи, насквозь промокла, - испугалась Анника. - Ну и что из того? - ответила Пиппи. - Кто сказал, что дети обяза- тельно должны быть сухими? Я слыхала, что от холодного обливания люди здоровеют. Это только в нашей стране выдумали, будто детям нельзя ходить по канавам. В Америке в канавах полным-полно детей, даже воде тесно. Де- ти сидят там круглый год. Правда, зимой они примерзают, изо льда торчат одни головы. Мамы кормят их компотом и котлетами прямо в канавах, ведь обедать домой им никак не прийти. Но они здоровы, как ядрышки орехов, будьте уверены! Освещенный весенним солнцем маленький город выглядел вполне симпатич- но. Узенькие, мощенные булыжником улицы вились как хотели между домами. Почти у каждого дома на клумбах в маленьких садиках пробивались подснеж- ники и крокусы. В городке было много магазинов. В этот погожий весенний день нашлось много охотников делать покупки, люди сновали туда-сюда, и дверные колокольчики позвякивали непрерывно. Хозяйки с корзинками захо- дили в лавочки купить кофе и сахар, мыло и масло. Некоторые ребятишки из маленького городка тоже покупали кое-что: кто кока-колу, кто жевательные резинки. Но у большинства детей денег не было. Бедняги, стоя на улице, глазели сквозь стекла витрин на выставленные там напоказ лакомства и прочие замечательные вещи. Как раз когда солнце светило ярче всего, на улице Стургатан показа- лись три маленькие фигурки. Это были Томми, Анника и Пиппи, до того мок- рая, что она оставляла после себя узкую мокрую дорожку. - Здорово нам везет, - сказала Анника, - поглядите, сколько здесь ма- газинов, а у нас в переднике целый карман золотых монет. Ее слова так обрадовали Томми, что он подпрыгнул высоко-высоко. - Тогда пошли покупать! - сказала Пиппи. - Сначала я хочу купить пиа- нино. - Да что ты, Пиппи, ведь ты же не умеешь на нем играть, - удивился Томми. - Откуда мне это знать, ведь я еще ни разу не пробовала, - ответила Пиппи. - У меня никогда не было пианина, как же я могла пробовать? А ведь ты знаешь, Томми, научиться играть на пианине без пианина ужас как трудно, нужно долго-долго тренироваться, пока не научишься. Но магазина, где продают пианино, нигде не было видно. Вместо этого они подошли к парфюмерному магазину, где на витрине стояла баночка с кремом от веснушек, а рядом - картонная вывеска, на которой было написа- но: "Вы страдаете от веснушек? " - Что там написано? - спросила Пиппи. Она читала не очень-то хорошо, потому что не ходила в школу, как все дети. - Там написано: "Вы страдаете от веснушек?" - прочитала Анника. - Еще чего! - задумчиво сказала Пиппи. - Ну, ясно, вежливый вопрос требует вежливого ответа. Пошли! Она толкнула дверь и вошла в магазин, а за ней по пятам - Томми и Ан- ника. За прилавком стояла пожилая дама. Пиппи подошла прямо к ней. - Нет! - решительно сказала она. - Что тебе нужно? - спросила дама. - Нет, - повторила Пиппи. - Не понимаю, что ты хочешь сказать. - Нет, я не страдаю от веснушек, - объяснила Пиппи. Теперь дама поняла ее. Но, бросив взгляд на Пиппи, она воскликнула: - Но, милое дитя, у тебя все лицо в веснушках! - Ясное дело, - согласилась Пиппи, - но я вовсе не страдаю от них. Мне они даже нравятся! До свидания! И пошла прочь. В дверях она оглянулась и крикнула: - А если у вас появится мазь, от которой веснушек будет еще больше, пришлите мне домой восемь банок! Рядом с парфюмерной лавкой был магазин дамского платья. - Мы еще до сих пор ничего не купили, - сказала Пиппи. - Пора за- няться покупками всерьез. И они потопали в магазин: впереди Пиппи, за ней Томми, а за ним Анни- ка. Первое, что они увидели, была витринная кукла в голубом шелковом платье. Пиппи подошла к ней и ласково пожала ей руку. - Здрасьте, здрасьте! - сказала она. - Я вижу, это вы здесь хозяйка. Очень приятно познакомиться, - добавила она и еще сильнее потрясла руку куклы-манекена. Но тут случилось ужасное несчастье: рука куклы оторвалась, выс- кользнула из шелкового рукава, и Пиппи осталась стоять, держа в руках эту длинную белую руку. Томми ахнул от ужаса, а Анника начала уже пла- кать. Продавец подбежал к Пиппи и стал отчаянно ругать ее. Пиппи послу- шала его немножко, а потом сказала: - Успокойся грамм на двести, я думала, что у вас самообслуживание, и хотела купить эту руку. Продавец рассердился еще сильнее и заявил, что кукла не продается. Мол, во всяком случае, одну руку купить нельзя. Но Пиппи решила запла- тить за всю куклу, раз она ее сломала. - Очень странно, - сказала она. - Хорошо еще, что не все такие чокну- тые в магазинах. Подумать только, значит, если я в другой раз захочу ку- пить свиную голяшку, продавец захочет мне сбагрить целую свинью? С этими словами она широким жестом вынула из кармана передника нес- колько золотых монет и швырнула их на прилавок. Продавец просто онемел от изумления. - А что, может, эта кукла стоит дороже? - спросила Пиппи. - Нет, нет, она стоит гораздо дешевле, - ответил продавец и вежливо поклонился. - Оставь себе сдачу и купи чего-нибудь вкусненького домой своим ребя- тишкам, - сказала Пиппи и пошла к двери. Продавец, продолжая кланяться, побежал за ней и спросил, куда ему прислать витринную куклу. - Да мне нужна только эта рука, я заберу ее с собой, - ответила Пип- пи. - Остальное можешь раздать бедным. Пока! - А на что тебе эта рука? - с удивлением спросил Томми, когда они вышли на улицу. - Вот эта? На что мне она? Знаешь, у когото есть вставные зубы или фальшивые волосы, ведь правда? И даже иногда фальшивые носы. Почему же мне не купить фальшивую руку? Между прочим, если хочешь знать, три руки иметь очень полезно. Помню, когда мы с папой плавали по морю, то один раз приплыли в город, где у всех людей было по три руки. Вот здорово, правда? Подумай только, сидят они себе и держат вилку в одной руке, нож в другой, и вдруг кому-то захотелось поковырять в носу или почесать за ухом. Тут как раз и пригодится третья рука. Знаешь, сколько они так вре- мени сэкономили? Вдруг Пиппи слегка нахмурилась. - Ух, вот это уже враки, - призналась она. - Сама не знаю, как это получается. Вдруг ни с того ни с сего из меня вылезает столько врак, что я просто ничего с этим не могу поделать. По правде говоря, в этом городе у людей было вовсе не по три руки, а по две. Она помолчала с минутку, а потом сказала: - Между прочим, у многих там было по одной руке, а у некоторых и вов- се ни одной. И когда надо было есть, они ложились на тарелку и хватали еду ртом. А почесать себя за ухом они сами вовсе не могли, им приходи- лось просить маму. Пиппи огорченно покачала головой. - Сказать по правде, я нигде не видела так мало рук, как в том горо- де. Но такая уж я есть. Вечно я задаюсь и выдумываю что-нибудь. Надо же было придумать, будто у людей больше рук, чем есть на самом деле! Лихо закинув руку куклы на плечо, Пиппи отправилась дальше. У конди- терского магазина она остановилась. Возле него, уставившись на стеклян- ную витрину, стояла целая толпа ребятишек. А на витрине были расставлены большие банки, полные красных, голубых и зеленых карамелек, длинные ряды шоколадных плиток, целые горы жевательной резинки и - самое соблазни- тельное - тянучки. Неудивительно, что малыши, стоявшие там, то и дело тяжело вздыхали. Ведь у них вовсе не было денег, ни даже самой мелкой пятиэровой монетки. - Пиппи, зайдем в этот магазин, - с жаром сказал Томми и дернул Пиппи за платье. - В этот магазин мы точно зайдем, - заявила Пиппи. - Пошли смелее, за мной! Так они и сделали. - Дайте, пожалуйста, восемнадцать кило карамелек, - попросила Пиппи и помахала золотой монеткой. Продавщица раскрыла рот от удивления. Никто и никогда не покупал в этом магазине столько карамелек зараз. - Может, ты хочешь купить восемнадцать карамелек? - спросила она. - Я хочу купить восемнадцать кило, - повторила Пиппи. Она положила золотую монету на прилавок, и продавщица стала торопливо насыпать карамельки в большие мешки. Томми и Анника стояли рядом и пока- зывали, какие сорта самые лучшие. Там были очень вкусные красные. Посо- сешь немного такую конфетку, и во рту вдруг получится замечательная каш- ка. Кисленькие зеленые леденцы были тоже неплохие, "Малиновое желе" и "Лакричные кораблики" были вообще что надо. - Возьмем по три кило каждого сорта, - предложила Анника. Так они и сделали. - А теперь дайте нам шестьдесят тянучек и семьдесят два пакета ко- ка-колы, и это будет, пожалуй, не больше, чем сто три шоколадных сигаре- ты, которых мне хватает на день, - подсчитала Пиппи. - Это все я могла бы увезти в маленькой колясочке. Продавщица сказала, что колясочку можно купить рядом в игрушечном от- деле. Возле кондитерского магазина собралась целая куча детей. Они смотрели в окно и чуть не попадали в обморок от волнения, глядя на то, как Пиппи делает покупки. Пиппи быстренько сбегала в отдел игрушек, купила коляску и сложила в нее все пакеты. Выйдя из магазина, она поглядела вокруг и крикнула: - Ребята, кто из вас не ест конфет, выйдите, пожалуйста, вперед! Но никто не вышел. - Вот чудеса! - сказала Пиппи. - А есть из вас кто-нибудь, кто ест конфеты? Вперед вышли двадцать три человека, и среди них, ясное дело, были Томми и Анника. - Томми, открой мешочки! - велела Пиппи. Томми открыл. И тут началось такое поедание конфет, какого в этом го- роде еще никогда не видели. Все дети набивали рот конфетами: красными с начинкой, похожей на вкусную кашицу, кисленькими зелеными леденцами, "Лакричными корабликами" и малиновым мармеладом вперемежку. А шоколадную сигарету так здорово прикусить уголком рта, чтобы вкус шоколада смешался со вкусом малинового мармелада! Отовсюду к ним стали сбегаться другие дети, и Пиппи раздавала им конфеты целыми пригоршнями. - Я думаю, надо купить еще восемнадцать кило, - сказала она. - А не то на завтра ничего не останется. Пиппи купила еще восемнадцать кило, но на завтра конфет осталось сов- сем мало. - А теперь пошли в другой магазин, - скомандовала Пиппи и вошла в ма- газин игрушек. Все ребята пошли за ней. Чего только здесь не было: поезда и заводные автомобили, маленькие хорошенькие куколки в красивых платьях, кукольные сервизы и пистолеты-хлопушки, оловянные солдатики, собачки, тряпочные слоны, книжные наклейки и куклы-марионетки. - Что вам угодно? - спросила продавщица. - Всякого понемногу, - ответила Пиппи и окинула полки строгим взгля- дом. - У нас плоховато с марионетками, - продолжала она, - и с пистоле- тами-хлопушками. Но я надеюсь, это можно поправить. И Пиппи вынула целую пригоршню золотых монет. Дети стали показывать на то, что, как они считали, им было нужнее всего. Анника выбрала заме- чательную светловолосую кудрявую куклу в ярко-розовом платье. Она умела говорить "мама", если нажать ей на живот. Томми больше всего понравилось воздушное ружье и паровая машина. И он получил и то, и другое. Остальные дети показывали на то, что им нравилось, и когда Пиппи кончила делать покупки, в магазине почти ничего не осталось, только немного книжных наклеек и кубиков. Для себя Пиппи не купила ничего, только зеркальце для господина Нильссона. Перед самым уходом Пиппи купила каждому из ребят по глиняной кукуш- ке-свистульке, и, выйдя на улицу, они дружно засвистели, а Пиппи стала отбивать такт рукой витринной куклы. Они подняли на Стургатан такой шум, что под конец явился полицейский узнать, в чем дело. - Что здесь за шум-гам? - крикнул он. - Это парадный марш Крунубергского полка, - ответила Пиппи. - Только, может быть, не все дети это знают. Кое-кто из них, наверное, думает, что мы играем "Грянем, братья, громче грома". - Прекратите немедленно! - прорычал полицейский и заткнул уши. Пиппи похлопала его по спине рукой куклы. - Радуйся, что мы не купили тромбоны! - сказала она. Понемногу глиняные кукушки смолкли одна за другой. Под конец только кукушка Томми продолжала попискивать. Полицейский строго-настрого ска- зал, что толпой на Стургатан собираться нельзя и что детям нужно расхо- диться по домам. И дети, собственно говоря, были совсем не против. Им хотелось поиграть с игрушечным поездом, с автомобилями и уложить спать новых кукол. И они разошлись по домам веселые и довольные. В этот день обедать им вовсе не хотелось. Пиппи, Томми и Анника тоже отправились домой. Пиппи тянула за собой тележку. Она смотрела на все вывески, мимо которых они проходили, и ста- рательно читала их по складам: - Ап-те-ка. А... а... так это здесь покупают рекалства, - сказала она. - Да, лекарства покупают здесь, - ответила Анника. - Ой, надо поскорее зайти туда и купить чегонибудь. - Так ведь ты не больна, - удивился Томми. - Не больна, но ведь могу заболеть. Каждый год целая куча людей боле- ет и умирает только потому, что они вовремя не купили рекалства. А вот я куплю и не заболею. В аптеке стоял аптекарь и сортировал какие-то пилюли. Он собирался отсортировать еще всего несколько штук, потому что было уже поздно - время закрывать аптеку. И тут у прилавка выросли Пиппи, Томми и Анника. - Дай мне четыре литра рекалства, - попросила она. - А какого лекарства? - нетерпеливо спросил аптекарь. - Лучше всего такого, которое хорошо помогает от болезни. - А от какой болезни? - спросил аптекарь еще нетерпеливее. - Ну, которое помогает от коклюша, водяных мозолей, от боли в животе, кори, и если нечаянно далеко засунешь в нос горошину, и от других болез- ней. И еще хорошо бы, чтобы им можно было бы полировать мебель. Хороше- го, настоящего рекалства! Аптекарь ответил, что такого замечательного лекарства у него нет, что от каждой болезни есть свое лекарство. Но раз Пиппи назвала целый деся- ток болезней, он выставил на прилавок целый ряд бутылочек. На некоторых он написал "наружное", это значит, что этим лекарством можно только ма- заться. Пиппи заплатила, взяла бутылочки, сказала "спасибо" и направи- лась к двери. Томми и Анника пошли за ней. Аптекарь взглянул на часы и понял, что пора закрывать аптеку. Он за- пер за детьми дверь и подумал: как хорошо, что уже можно идти домой ужи- нать. Пиппи поставила бутылочки возле дверей аптеки. - Ой-ой-ой! Я забыла почти что самое главное! - воскликнула она. Но дверь была заперта, и Пиппи изо всех сил нажала указательным пальцем на дверной звонок. Томми и Анника слышали, как громко он звенел в аптеке. Немного погодя приоткрылось специальное окошечко в дверях, че- рез которое можно купить лекарство, если кто-нибудь сильно заболеет ночью. Аптекарь высунул голову в окошечко. Лицо у него слегка покрасне- ло. - Что тебе еще надо? - спросил он сердито. - Извини, милый аптекарь, - сказала Пиппи, - но я вспомнила кое-что. Вот ты так хорошо знаешь все болезни, скажи, что лучше делать, когда бо- лит живот: съесть горячий пальт или положить на весь живот мокрую тряп- ку? Лицо у аптекаря покраснело еще сильнее. - Исчезни! - закричал он. - Сию же минуту, иначе!.. Он захлопнул окошко. - Господи, до чего же он злой! - удивилась Пиппи. - Можно подумать, будто я сделала ему что-то плохое. Она снова позвонила, и аптекарь ну просто через несколько секунд опять показался в окошке. Теперь лицо его было ужасно красным. - Может, горячий пальт тяжеловат для желудка? - спросила она, глядя на аптекаря добрыми глазами. Аптекарь ничего не ответил, а просто с шумом захлопнул окошко. - Ну ладно, - сказала Пиппи, пожав плечами, - тогда я попробую съесть горячий пальт. Если не поможет, он будет виноват. Она уселась на ступеньки лестницы перед дверью аптеки и поставила в ряд бутылочки с лекарствами. - Подумать только, до чего взрослые бывают неэкономными, - сказала она. - Вот здесь, дайте-ка мне сосчитать, восемь бутылочек, а ведь все эти рекалства прекрасно уместились бы в одной бутылке! Хорошо, что у ме- ня самой есть хоть капля деревенской смекалки! С этими словами она вынула пробки из всех бутылочек и слила все ле- карства в одну. Потом она как следует встряхнула эту бутылку, поднесла ее ко рту и сделала несколько больших глотков. Анника, зная, что ле- карства в некоторых бутылочках можно употреблять только как мази, немно- го испугалась. - Ты что, Пиппи, откуда ты знаешь, что это лекарство не ядовитое? - Это я узнаю, - весело ответила Пиппи. - Узнаю самое позднее завтра утром. Если я тогда останусь жива, значит, рекалство не ядовитое, зна- чит, его можно пить даже самому маленькому ребенку. Томми и Анника призадумались. Немного погодя Томми неуверенно и огор- ченно спросил: - Ну, а если оно в самом деле ядовитое, что тогда будет? - Тогда вы возьмете то, что осталось в бутылке, и будете этим полиро- вать мебель в гостиной, - ответила Пиппи. - Ядовитое оно или нет, не зря же мы его покупали! Она взяла бутылку и поставила ее в коляску. Там уже лежала куклина рука, паровая машина и воздушное ружье Томми и мешочек с красными конфе- тами - все, что осталось от вторых восемнадцати кило. А еще в коляске сидел господин Нильссон. Он устал и захотел, чтобы его везли. - Между прочим, скажу я вам, что рекалство это очень хорошее. Я уже сейчас чувствую себя куда бодрее. А лучше всего чувствует себя мой хвост, - сказала Пиппи и завиляла своей маленькой попкой. Потом она пошагала со своей тележкой на Виллу Вверхтормашками. Томми и Анника шли рядом с ней. У них чуть-чуть болели животы. ПИППИ ПИШЕТ ПИСЬМО И ХОДИТ В ШКОЛУ, ХОТЯ И СОВСЕМ НЕДОЛГО - Сегодня, - сказал Томми, - мы с Анникой написали письмо своей ба- бушке. - Вот как, - откликнулась Пиппи, продолжая мешать в кастрюле ручкой зонтика. - Обед у меня сегодня будет - объедение! - Она сунула нос в кастрюлю - понюхать, хорошо ли пахнет. - Варить один час, сильно помеши- вая, подавать сразу без имбиря. Что ты сказал? Написали бабушке письмо? - Да, - сказал Томми, он сел на дровяной ларь и стал болтать ногами. - И скоро мы обязательно получим от нее ответ. - А мне никто никогда не пишет, - сказала Пиппи с досадой. - Так ведь ты и сама никому не пишешь, - возразила Анника. - Нельзя получать письма, если не пишешь сама. - И все это потому, что ты не ходишь в школу. А если не ходишь в шко- лу, то и не научишься писать. - А вот и нет, я умею писать. Я знаю целую кучу букв. Фридольф, мат- рос с папиного корабля, научил меня писать много букв. А когда не хвата- ет букв, можно писать цифры. Честно, я умею писать! Только я не знаю про что. О чем пишут в письмах? - Да ну, - ответил Томми. - Я всегда сначала спрашиваю бабушку, здо- рова ли она, и пишу, что я здоров. После пишу немножко про погоду и все там такое. Сегодня я еще написал, что убил в нашем подвале большую кры- су. Пиппи задумчиво мешала в кастрюле. - Жаль, что мне никто не пишет. Все другие дети получают письма. Так дело не пойдет. Раз у меня нет бабушки, которая написала бы мне письмо, я могу писать сама себе. Вот возьму и начну сейчас же. Она открыла печную заслонку и заглянула в печь. - Если не ошибаюсь, здесь должна лежать ручка. Ручка там лежала. И Пиппи взяла ее. Потом она разорвала пополам большой бумажный пакет и села за кухонный стол. Она сильно нахмурила лоб и выглядела очень серьезно. - Не мешайте мне, я думаю, - сказала она. Томми и Анника решили пока поиграть немножко с господином Нильссоном. Они по очереди снимали с него и надевали снова его маленький костюмчик. Анника попыталась уложить его в зеленую кукольную кроватку, где он обыч- но спал. Ей хотелось быть понарошку медсестрой. Томми будет доктор, а господин Нильссон - больной ребенок. Но господин Нильссон не слушался и вылезал из кровати, подпрыгивал до потолка и цеплялся за лампу хвостом. Пиппи глянула на него одним глазом. - Глупый господин Нильссон, - сказала она. - Разве больные дети цеп- ляются хвостом за лампу? Во всяком случае, в нашей стране они этого не делают. Я слыхала, что в Южной Африке такое случается. Если у ребенка жар, его тут же подвешивают на лампу и он висит там, пока не поправится. Но ведь здесь не Южная Африка, ясно тебе? Под конец Томми и Анника оставили господина Нильссона в покое и стали чистить лошадь скребницей. Когда они вышли на веранду, лошадь ужасно об- радовалась. Она обнюхала их руки, чтобы проверить, не принесли ли они ей сахара. Они не принесли ей ничего, но Анника тут же побежала и принесла несколько кусочков. А Пиппи все писала и писала. Наконец письмо было готово. Конверта у нее не было, но Томми сбегал домой и принес ей конверт. Он дал ей также марку. Она старательно написала на конверте свое имя и адрес: "Фрекен Пиппилотте Длинныйчулок. Вилла Вверхтормашками". - А что ты написала в письме? - спросила Анника. - Откуда мне знать? - ответила Пиппи. - Ведь я его еще не получила. Как раз в эту минуту мимо Виллы Вверхтормашками проходил почтальон. - Везет же мне иногда, - сказала Пиппи, - мне до зарезу нужен поч- тальон, а он тут как тут. Она выбежала на дорогу. - Будьте добры, отнесите это письмо сейчас же девочке Пиппи Длинный- чулок, - попросила она. - Это очень срочно. Почтальон взглянул сначала на письмо, потом на Пиппи. - А разве не ты Пиппи Длинныйчулок? - удивился почтальон. - Конечно, я, а кто же еще? Что я, по-вашему, королева Абиссинии? - Тогда почему ты сама не берешь это письмо? - спросил он. - Почему я не беру это письмо? Что же, я сама должна его брать? Нет, это уж слишком! Что же, теперь люди должны сами себе носить письма? Для чего тогда почтальоны? Тогда их всех нужно отвезти на свалку. Ничего глупее я еще не слышала. Нет уж, мой мальчик, если ты будешь так рабо- тать, то никогда не станешь начальником почты, уж поверь мне! Почтальон решил сделать как она хочет. Он опустил письмо в почтовый ящик Виллы Вверхтормашками. Не успело письмо упасть на дно ящика, как Пиппи радостно вытащила его. - Ах, как интересно, - сказала она Томми и Аннике. - Это первое письмо в моей жизни. Все трое уселись на лестнице веранды, и Пиппи разорвала конверт. Том- ми и Анника стали читать через ее плечо. И вот что в нем было написано: "Милая Пиппи ты не бальна, эта было бы сав7 плохо. Сама я сав7 сдоро- ва Пагода нормальная вчера Томи убил большую крису да это он сам зделал Привет от Пиппи" - Вот здорово! - с восторгом сказала Пиппи. - Здесь написано то же самое, что ты написал своей бабушке, Томми. Значит, это настоящее письмо. Я буду беречь его всю-всю жизнь. Она положила письмо в конверт, а конверт положила в маленький ящик бюро, стоявшего в гостиной, - для Томми и Анники было, пожалуй, самое приятное рассматривать всякие красивые вещи в бюро у Пиппи. Она то и де- ло давала им какой-нибудь маленький подарочек, но вещей в ящиках бюро меньше не становилось. - И все-таки я тебе скажу, - сказал Томми, когда Пиппи спрятала письмо, - что ошибок ты наделала в письме целую кучу. - Да, тебе нужно ходить в школу и научиться писать получше, - добави- ла Анника. - Спасибо! - ответила Пиппи. - Я уже один раз училась в школе целый день и набралась такой учености, что она до сих пор бурлит у меня в го- лове. - А у нас будет экскурсия за город на целый день, - сказала Анника. - Мы пойдем всем классом. - Вот досада! - воскликнула Пиппи и закусила косичку. - Вот досада! Мне, конечно, не позволят идти с вами, потому что я не учусь в школе! Они, видно, думают, что можно поступать с человеком как угодно только потому, что он не ходит в школу и не учит помножение. - Умножение, - громко и раздельно сказала Анника. - Я так и говорю: "помножение". - Мы пройдем целую милю. Далеко в лес. И там будем играть, - сообщил Томми. - Вот досада! - еще раз повторила Пиппи. На следующий день погода стояла теплая и солнечная, и всем школьникам в этом маленьком городке было нелегко спокойно сидеть за партами. Учи- тельница растворила все окна и пустила солнце в класс. Возле школы росла береза, и на самой ее верхушке сидел маленький скворец. Он свистел так весело, что Томми, Аннике и всем их одноклассникам было совершенно без- различно то, что 9 х 9 = 81. Вдруг Томми подпрыгнул от удивления. - Посмотри, фрекен! - крикнул он и показал пальцем на окно. - Там Пиппи! Глаза всех детей уставились на окно. И в самом деле, за окном, на ветке березы, которая дотягивалась до самого подоконника, сидела Пиппи. - Привет, фрекен! - крикнула она. - Привет, ребята! - Здравствуй, милая Пиппи, - сказала фрекен. Однажды Пиппи училась в школе целый день, и фрекен хорошо знала ее. Пиппи с фрекен договорились, что когда Пиппи немного подрастет и станет серьезнее, она может вернуться в школу. - Что ты хочешь, девочка? - спросила фрекен. - Я хочу попросить тебя бросить мне в окно немножко помножения, - попросила Пиппи, - ровно столько, сколько нужно для того, чтобы вы взяли меня с собой на прогулку. А если у вас есть еще новые буквы, брось мне их заодно. - А ты не хочешь посидеть у нас немного? - Не очень, - честно призналась Пиппи и уселась поудобнее на ветке. - У меня от этого голова закружится. Ваша школа просто битком набита уче- ностью, хоть ножом ее режь. А нельзя ли, фрекен, - с надеждой продолжала она, - сделать так, чтобы немножко учености вылетело в окно и пристало ко мне? Ровно столько, чтобы мне можно было идти с вами на прогулку? - Пожалуй, можно! - ответила фрекен и продолжала вести урок арифмети- ки. Школьники были рады, что у них за окном на дереве сидела Пиппи. Ведь она им всем раздавала конфеты и игрушки в тот день, когда ходила по ма- газинам. Ясное дело, Пиппи прихватила с собой господина Нильссона, кото- рый так забавно перекидывался с одной ветки на другую. Иногда он прыгал и на окно, а один раз сделал огромный прыжок, уселся Томми на голову и стал ее чесать. Но тут фрекен велела Пиппи позвать господина Нильссона, потому что Томми как раз в эту минуту должен был сосчитать, сколько бу- дет 315:7, а это никак не получится, если у тебя на голове сидит обезьяна. Урок, можно сказать, был сорван. Весеннее солнце, скворец, Пиппи и господин Нильссон - это было уж слишком для ребят. - Что на вас нашло, дети? - спросила учительница. - Знаешь что, фрекен? - сказала Пиппи, сидя на дереве. - Честно гово- ря, сегодняшний день вовсе не годится для помножения. - Мы занимаемся делением, - поправила ее фрекен. - В такой день ни к чему заниматься никаким "ением", - заявила Пиппи, - разве что только веселением. Фрекен сдалась: - Может, ты научишь нас веселению? - Нет, я не очень-то успеваю по веселению, - ответила Пиппи, она уце- пилась за ветку ногами и повисла вниз головой так, что ее рыжие косички чуть ли не доставали до земли. - Но я знаю одну школу, где не учат ниче- му, кроме веселения. "Весь день веселение" - написано в расписании уро- ков. - Вот как? А где находится эта школа? - спросила фрекен. - В Австралии. В поселке возле станции. На юге. - Она села на ветке, и глаза ее засияли. - И что они делают на уроке веселения? - поинтересовалась фрекен. - Разное. Чаще всего они начинают с прыганья гуськом из окна. А потом они с громким воем бегут назад в класс и прыгают по партам, пока не ус- танут. - А что говорит их учительница? - полюбопытствовала фрекен. - Она... Она прыгает вместе с ними. Даже выше остальных. А после они с полчаса дерутся или еще что-нибудь делают. А фрекен стоит рядом и кри- чит: "Молодцы!" А в дождливую погоду все ребята раздеваются и бегают под дождем, танцуют и прыгают. А фрекен играет на органе, чтобы они не сби- вались с такта. Некоторые ребята встают под водосточную трубу, чтобы их хорошенько окатило. - Даже так? - удивилась фрекен. - Да-да-да! Это просто мировая школа! Одна из самых лучших во всей Австралии. Только она находится далеко на юге. - Представляю себе! Но так весело, думается мне, в нашей школе не бу- дет. - Как жалко! - сказала Пиппи. - Если только надо прыгать по партам, то я, пожалуй, могу зайти к вам на минутку. - Нет уж, с прыганьем ты подожди до прогулки. - В самом деле, мне можно будет идти с вами? - закричала Пиппи и от радости сделала на ветке сальто назад. - Уж я обязательно напишу об этом в Австралию. Пускай они там занимаются веселением сколько хотят. Все равно прогулка - это гораздо лучше. ПИППИ ИДЕТ С КЛАССОМ НА ПРОГУЛКУ На дороге послышался топот ног, веселая болтовня и смех. Это шли Том- ми с рюкзаком за спиной, Анника в новеньком, с иголочки, ситцевом платье, их фрекен и все одноклассники, кроме одного бедняги, у которого как раз в день прогулки заболело горло. А впереди всех ехала Пиппи на своей лошади. За ее спиной сидел господин Нильссон с карманным зер- кальцем в лапке. Он пускал солнечных зайчиков и ужасно радовался, когда ему удавалось пустить зайчика Томми на ухо. Анника думала, что в этот день обязательно будет дождь. Она была в этом настолько уверена, что заранее сердилась. Но подумать только, как может иногда повезти! Солнце в этот самый день прогулки светило все ярче и ярче, и сердце Анники, топавшей по дороге в новом, с иголочки, ситце- вом платье, так и прыгало от радости. Между прочим, и все остальные дети выглядели веселыми и довольными. Вдоль дороги густо росли молодые ивы, а в одном месте было целое поле первоцвета. Дети решили на обратном пути нарвать пучки вербы и большой букет первоцвета. - Какой замечательный-презамечательный день! - вздохнула Анника и посмотрела на Пиппи, которая сидела на лошади выпрямившись, ну прямо ге- нерал! - Так весело мне не было с тех самых пор, когда я дралась с боксера- ми-тяжеловесами в СанФранциско, - заявила Пиппи. - Хочешь прокатиться немного? Прокатиться Аннике, ясное дело, очень хотелось. Пиппи подняла ее и посадила на лошадь впереди себя. Когда другие ребята это увидели, им то- же захотелось покататься. И они покатались. По очереди. Хотя Томми и Ан- ника покатались немножко дольше всех. И еще одна девочка, которая натер- ла ногу. Пиппи посадила ее позади себя и разрешила ехать все время. Но господин Нильссон все время старался дернуть ее за косичку. Целью их прогулки был лес, который называли Лес чудес, потому что он был чудо как красив. Когда они вошли в него, Пиппи спрыгнула с седла, похлопала свою лошадь и сказала: - Ты везла нас очень долго и, наверно, устала. Вовсе ни к чему тебе надрываться всю дорогу. Тут она подняла лошадь сильными руками и понесла ее, и несла до тех пор, пока они не пришли на небольшую полянку в лесу, где фрекен велела им остановиться. Тут Пиппи поглядела по сторонам и закричала: - А ну идите сюда разом все чудища-юдища, посмотрим, кто из нас сильнее! Но фрекен объяснила ей, что в этом лесу нет никаких чудищ. Пиппи была сильно разочарована. - Лес чудес без чудес! И чего только люди не выдумают! Скоро они при- думают пожар без огня и раздевание рождественской елки без рождественс- кой елки. Это они из жадности. Но если они сделают конфетные магазины без конфет, я им скажу всю правду. Ну что же, ничего не поделаешь, при- дется самой стать чудищем. Она зарычала таким страшным голосом, что фрекен пришлось зажать уши, а многие из детей до смерти перепугались. - Мы играем, Пиппи будет чудищем, ясно? - крикнул радостно Томми и захлопал в ладоши. Всем детям эта затея понравилась. Чудище забралось в лощину, где у него было жилище. Ребята бегали вокруг и кричали: - Глупое, глупое чудище, глупое, глупое чудоюдо! И тут разъяренное чудище выбегало, а дети с громким визгом бросались врассыпную. Тех, кого чудище успевало схватить, оно тащило в пещеру и обещало сварить себе на ужин. Но когда чудо-юдо выбегало, чтобы схватить новых детей, тем, что оставались в пещере, иногда удавалось убежать. Хо- тя для этого им приходилось карабкаться по склону оврага, а это было не- легко. Там росла только одна маленькая сосенка, за которую можно было ухватиться, и потом нужно было ловко ставить ноги, поднимаясь по крутиз- не. Но детям это очень нравилось, они говорили, что это самая интересная игра на свете. А фрекен лежала на траве и читала книгу, время от времени поглядывая на ребят. - Да уж, это самое дикое чудище из всех, кого я видела, - говорила она себе. Так оно в самом деле и было. Чудище скакало и выло, бросало разом по три или четыре мальчика на плечо и тащило их в пещеру. Иногда оно с бе- шеной быстротой карабкалось на дерево и прыгало, как обезьяна, с ветки на ветку или вскакивало на лошадь и гонялось за детьми, пытавшимися убе- жать от него, петляя между деревьями. А когда лошадь галопом настигала их, чудище наклонялось, сидя в седле, хватало детей на полном скаку и, подгоняя лошадь, мчалось в пещеру с криком: - Теперь-то я сварю вас себе на ужин! Это была ужасно веселая игра, и детям хотелось играть еще и еще. Но вдруг стало совсем-совсем тихо, и когда Томми и Анника прибежали, чтобы узнать, в чем дело, то увидели, что чудище сидит на камне со странным видом и держит чтото в руке. - Он умер, поглядите, он совсем мертвый, - сказало чудище. Это был маленький птенец. Он упал из гнезда и разбился насмерть. - Ой, как жалко! - сказала Анника. Чудище кивнуло. - Ты плачешь, Пиппи! - вдруг сказал Томми. - Я плачу? Вовсе нет. - Да у тебя глаза совсем красные, - настаивал Томми. - Красные? - спросила Пиппи и одолжила у господина Нильссона зер- кальце, чтобы проверить. - И по-твоему, это красные? Что бы ты сказал тогда, если бы побывал с моим папой в Батавии! Там был один старик с такими красными глазами, что полицейский запретил ему показываться на улице. - А почему? - Потому что люди думали, будто это красный светофор, ясно тебе? Ког- да он шел по улице, все движение останавливалось. А ты говоришь, у меня красные! Вот еще! Стану я плакать из-за какой-то маленькой пичужки! - Глупое, глупое чудище! Глупое, глупое чудище! Тут отовсюду сбежались ребята посмотреть, где прячется чудо-юдо. А чудище взяло маленькую пичужку и положило ее осторожно в кроватку из мягкого мха. - Ах, если бы я могла оживить ее! - сказало чудище, глубоко вздыхая. Потом оно издало страшное рычание: - Сейчас я сварю вас на ужин! И дети с веселым воем побежали прятаться в кусты. Одна девочка из этого класса, ее звали Улла, жила недалеко от Леса чудес. Ее мама обещала ей пригласить фрекен, весь класс и, конечно, Пип- пи на угощение в саду. И после того как дети наигрались вволю с чудищем, полазали по горам, повозились с лодочками из коры, пуская их по большой луже, и насмотрелись на смельчаков, отважившихся прыгать с высокого кам- ня, Улла решила, что пришло время позвать детей к себе домой пить сок. И фрекен, успевшая прочитать книгу от корки до корки, согласилась с ней. Она собрала детей в кучу, и они ушли из Леса чудес. По дороге на телеге, груженной мешками, ехал человек. Мешков было много, и все они были тяжелые. А лошадь была старая и усталая. Вдруг од- но колесо съехало с колеи и застряло в канаве. Человек, которого звали Блумстерлунд, разозлился до ужаса. Решив, что виновата лошадь, он достал кнут и стал нещадно хлестать ее по спине. Лошадь надрывалась, изо всех сил пытаясь вытянуть телегу на дорогу, но ничего не получалось. Блумс- терлунд разозлился еще больше и стал еще сильней хлестать лошадь. Увидев это, фрекен ужасно расстроилась, ей было очень жаль бедную лошадь. - Как вы можете так жестоко обращаться с животным? - спросила она Блумстерлунда. Блумстерлунд на минуту отложил хлыст, сплюнул и ответил: - Не лезьте туда, где вас не спрашивают, - сказал он, - а не то может статься, что я и вас угощу кнутом. Он сплюнул еще раз и снова взялся за кнут. Бедная скотина дрожала всем телом. И вдруг ктото молнией пролетел сквозь толпу ребят. Это была Пиппи. Нос у нее сильно побелел. А Томми с Анникой знали, что если нос у Пиппи побелел, она точно сильно разозлилась. Она бросилась на Блумстер- лунда, схватила его поперек туловища и швырнула в воздух. Когда он па- дал, она поймала его и снова подбросила. И так он взлетал в воздух пять или шесть раз. Блумстерлунд не мог понять, что с ним стряслось. - Помогите! Помогите! - кричал он, ошалев от страха. Под конец он с шумом плюхнулся на дорогу. Кнут он потерял. Пиппи встала напротив него, подбоченясь. - Ты не смеешь больше хлестать лошадь! - решительно сказала она. - Не смеешь, ясно тебе? Один раз я встретила в Капстадене человека, который тоже избивал свою лошадь. На нем была такая нарядная и красивая форма. А я сказала ему, что если он еще посмеет бить свою лошадь, то я обдеру его так, что от его парадной формы не останется ни одной ниточки! И подумать только, через неделю он опять отхлестал свою лошадь! Не правда ли, жаль его красивую форму? Блумстерлунд продолжал сидеть на дороге, ничего не понимая. - Куда ты везешь воз? - спросила его Пиппи. Блумстерлунд испуганно показал на дом, стоявший неподалеку. - Туда, домой, - сказал он. Тогда Пиппи распрягла лошадь, все еще дрожавшую от усталости и стра- ха. - Не бойся, лошадка, - успокоила она ее. - Сейчас ты увидишь что-то новенькое. Она подняла лошадь сильными руками и отнесла ее в конюшню. Лошадь бы- ла удивлена не меньше Блумстерлунда. Дети и фрекен стояли на дороге и ждали Пиппи. А Блумстерлунд, стоя возле своей телеги с поклажей, почесывал затылок. Он не знал, как довез- ти ее домой. Но тут вернулась Пиппи. Она взяла один из больших тяжелых мешков и взвалила его Блумстерлунду на спину. - Вот так-то будет лучше, - сказала она. - Хлестать лошадь ты умеешь здорово, а теперь поглядим, умеешь ли ты таскать мешки. Она взяла хлыст. - Вообще-то надо бы хлестнуть тебя разок, раз ты сам так любишь хлес- тать. Но кнут твой, я вижу, совсем хилый, - сказала она и отломила кусок кнутовища. - Вовсе никуда не годится, вот жалость-то. И она поломала кнутовище на маленькие кусочки. Блумстерлунд поплелся по дороге, не говоря ни слова. Он только пых- тел. А Пиппи взялась за оглобли и потащила телегу к дому Блумстерлунда. - Вот тебе, пожалуйста, платить не надо, - сказала она, поставив те- легу возле конюшни Блумстерлунда. - Рада стараться. Полеты в воздух тоже обошлись тебе бесплатно. И она ушла. Блумстерлунд долго стоял и смотрел ей вслед. - Да здравствует Пиппи! - закричали дети, когда она вернулась. Фрекен тоже была довольна и похвалила Пиппи. - Ты правильно поступила, - сказала она. - Нужно быть доброй к живот- ным. И к людям, конечно, тоже. Довольная Пиппи уселась на лошадь. - Да уж, с Блумстерлундом я была куда как добра! Еще бы, полетать столько раз и совсем бесплатно! - Для того мы и появились на свет, - продолжала фрекен, - чтобы быть добрыми и приветливыми к другим людям. Пиппи, стоя на голове на спине лошади, болтала ногами. - Ха-ха! - воскликнула она. - А для чего тогда появились на свет дру- гие люди? В саду у Уллы накрыли большой стол. На нем было столько бутылочек и печенья, что у всех ребят потекли слюнки, и они поскорее расселись вок- руг стола. Во главе стола уселась Пиппи. Она разом запихала в рот две булочки и стала похожа на церковного ангела с круглыми, как два шара, щеками. - Пиппи, нужно подождать, пока не начнут угощать, - с упреком замети- ла фрекен. - Не бешпокойтесь обо мне, - промямлила Пиппи с набитым ртом, - я привыкла вешти себя прошто, беж фашонов. И как раз в этот момент к ней подошла мама Уллы. В одной руке у нее был кувшин с соком, в другой термос с шоколадом. - Тебе сок или шоколад? - спросила она. - Шок и шоколад, - ответила Пиппи. - Шоком буду запивать одну булоч- ку, а шоколадом другую. Она безо всякого стеснения взяла у мамы Уллы кувшин с соком и термос с шоколадом и отпила несколько глотков того и другого. - Она всю свою жизнь провела на море, - шепнула фрекен удивленной ма- ме Уллы. - Понимаю, - кивнула мама Уллы. Она решила не обращать внимания на плохое поведение Пиппи. - Хочешь печенья? - спросила она и протянула Пиппи блюдо. - Кажется, хочу, - ответила Пиппи и весело засмеялась своей шутке. - Оно у вас получилось не очень-то красивое, но, надеюсь, все же вкусное, - сказала она и набрала целую пригоршню. Потом она увидела на противоположном конце стола блюдо с красивым ро- зовым печеньем. Она дернула господина Нильссона за хвост и попросила его: - Послушай-ка, господин Нильссон, сбегай-ка да принеси мне вон тех розовых завитушек. Возьми лучше штуки три. Господин Нильссон поскакал по столу с такой прытью, что сок в стака- нах расплескался. - Надеюсь, ты теперь сыта? - спросила мама Уллы, когда Пиппи подошла к ней, чтобы сказать "спасибо". - Ну, наесться я не наелась, но пить хочу, - ответила Пиппи и почеса- ла у себя за ухом. - Да, угощения у нас было не очень много, - сказала мама Уллы. - Даже меньше того, - любезно ответила Пиппи. Тут фрекен решила поговорить с Пиппи о том, как надо себя вести. - Послушай, милая Пиппи, - ласково сказала она, - ведь ты хочешь стать настоящей дамой, когда вырастешь? - Ты хочешь сказать, с такой вуалью на носу и тремя подбородками? - Я хочу сказать, дамой, умеющей себя вести, всегда вежливой. Настоя- щей дамой. Хочешь быть такой? - Я об этом еще успею подумать. Знаешь, фрекен, я вообще-то собираюсь стать морской разбойницей, когда вырасту. Она подумала немного. - А что, фрекен, нельзя быть и морской разбойницей и настоящей дамой вместе? А то я бы... Фрекен считала, что нельзя. - Ой-ой-ой! - огорчилась Пиппи. - Что же мне тогда выбрать? Фрекен объяснила ей, что,