ства он приобрел удар индейского томагоука, и вдова его с сыном возвратились в Бостон, продав только что расчищенную покойным землю. {Далее было начато: а. Тут сын кое-как б. Сын как подрос, то сделался} Сын пошел в матросы. {Далее было: и попал на корабль, ходящий в Россию.} Натурально, что он, с семи лет живший уже между англо-американцами, наполовину забыл свой родной французский язык, - и точно, он говорил по-французски {Далее было: бойко, но только} недурно для англичанина, {иностранца,} но никуда негодно для француза. Когда ему было 13-14 лет, он пошел в матросы, сделал два-три рейса в Европу и в последний рейс попал в Петербург. Корабль оставался в Кронштадтской гавани довольно долго, и Чарльзу случилось занемочь; {Вместо: и Чарльзу ~ занемочь; - было: и случилась на беду} его свезли в больницу, он лежал долго - и, когда вышел из больницы, его корабль давно уже ушел. {Далее было: Но он конечно отыскал земляков, -} Что ему делать? Он стал отыскивать американцев в Петербурге и нашел нескольких на заводе Берта, - они устроили его к себе. <л. 50 об.> Ему повезло на заводе, {Далее было: он скоро начал получать жалованье полное} потому что он и работал, и учился, так что через год один из {один из машинистов, тоже} американцев, машинист, мог уже сделать его своим помощником; а скоро он перешел от Берта уже настоящим машинистом на завод, принадлежащий русскому. {Вместо: на завод ~ русскому. - было: а. на русский завод. б. на завод из русских, чугунный. Фраза: А скоро ~ русскому вписана.} Так ему и случилось прожить около 10 лет в Петербурге, куда он попал случайно, и почти все эти 10 лет он прожил в обществе русских. Натурально, что он выучился хорошо говорить по-русски, {Далее было: может быть не совсем} а от английского языка сильно отвык: говорил по-английски гораздо лучше, чем по-французски, и не-англичанин принял бы его за чистого англичанина или американца, но {но акцент} англичанину или американцу было слишком слышно, что английский акцент его не чист. {Далее было: Свое время в Петербурге не терял он даром - но усердие} А по-русски говорил он совершенно как русский. Свое время в Петербурге не терял он даром: всякий свободный час употреблял на ученье, и хотя не имел себе руководителей, но приобрел очень порядочное образование, а когда приобрел его, то отправился - в Америку - ему было тогда лет 25 - и тотчас же пристроился к какой-то американской газете писать статейки о России и вообще о Восточной Европе и о Западной Азии. Но подобные статейки требовались в ограниченном размере, и Чарльз стал искать себе иного занятия и попал в {Далее было: купеческую контору, торгов<авшую>} нью-йоркскую контору лондонской фирмы Ходчсон, Миллинер и Кo. Но, говорил он, скоро стало его тянуть назад в Россию, {Далее было: где прошли лучшие} в Петербург, где прошли лучшие годы его молодости; {Далее было: да и скоро} его мать давно умерла, он человек свободный, {его мать ~ свободный вписано.} и он перешел в лондонскую контору своей фирмы, чтоб искать случая получить должность в Петербурге, {в России} - через полгода случай этот представился, и вот он уж с полгода жил в Петербурге в то время, как началось его знакомство с Полозовым по случаю покупки {продажи} завода. С американцами Петербурга он мало водился, а с служащими в американском посольстве был в яростной {в непримиримой} вражде, и они не могли говорить о нем без пены на губах: тогда правительство было в руках южан, рабовладельческой партии, а Бьюмонт был безусловным аболиционистом. {Далее было: и как только встречал кого из служащих} Большинство петербургских американцев, агенты нью-йоркских фирм, тоже, подобно своим фирмам, придерживались южной партии по торговым расчетам и тоже бегали от Бьюмонта. Про англичан он говорил, что очень любит их, что после {Далее было: свободных земледельцев Соединенного Американского союза} населения свободных штатов Северо-Американского союза - это лучший народ в мире, но что ему неприятно с ними, потому что он беспрестанно должен выдерживать стычки с ними из-за того, что говоря с американцем, они тут разумеют и население Южных штатов, которые, по словам Бьюмонта, такие же северо-американцы, какими французами были эмигранты. {Текст: С американцами ~ эмигранты вписан.} Нельзя не сказать, что в этой истории не было ничего ни необыкновенного, ни неправдоподобного. У проницательного читателя сильно {уж так сильно} чешется язык сказать, что... - но уж так вышколен моим грубым обращением, что будет молчать, - и умно делает. Полозов очень заботливо {внимательно} ухаживал за Бьюмонтом, звал его к себе по вечерам, потом стал приглашать и обедать, - нельзя, дело шло о том, чтоб выручить от захватов погибели больше половины того, что осталось у старика из прежнего громадного богатства, - о том, чтобы обеспечить свою старость и составить приданое дочери. Бьюмонт сначала долго {довольно долго} не принимал приглашения Полозова, но как-то раз, не успевши уклониться {отвертеться} от обеда, увидел себя за обедом только втроем со стариком и его дочерью. {Далее было: а. Начато: и тут обратил на нее б. и тут [начал] [сдружились] он и Катерина Васильевна сблизились} Бьюмонт и раньше замечал, что Полозова всегда задумчива, почти всегда грустна. Но он не обращал на это особого внимания, - он знал, что ее отец недавно потерял громадное богатство, и естественно было думать, что девушка грустит о потерянном блеске. - Думал ли я когда-нибудь, - сказал за обедом {за обедом вписано.} Полозов, - что эти акции завода будут иметь для меня такую важность! Тяжело на старости подвергнуться такому удару. Еще хорошо, что Катя так равнодушно перенесла, что я погубил ее состояние. Только она меня и поддерживает. А если б еще она жалела или роптала, я с ума бы, кажется, сошел. Бьюмонт взглянул на Полозова, потом взглянул на Катерину Васильевну: - Да, это, конечно, большое облегчение, когда семейство дружно переносит неприятности. - Да вы смотрите сомнительно, Карл Яковлевич {Вместо: Яковлевич было: Петрович (Бьюмонт говорил, что его отца звали} (Бьюмонт {Далее было: говорил, что его отца звали} для русского разговора принимал это отчество, объясняя, что его отца звали в Канаде Жак, а в Соединенных Штатах {в Канаде ~ Штатах вписано.} Джемс), - вы думаете, что она задумчива, так это оттого, что она жалеет о богатстве? Нет, Карл Яковлевич, нет, вы ее напрасно обижаете. У нас с нею другое горе - мы изверились в людей, - сказал полушутя, полупечально Полозов. Катерина Васильевна покраснела - ей было неприятно, что отец завел о ней разговор. - Нет, папа, вы напрасно мою задумчивость объясняете такими высокими мотивами, - у меня просто невеселый {угрюмый} характер, и я скучаю. - Быть грустной - против этого ничего нельзя сказать, - сказал Бьюмонт, - но чувствовать скуку - это, по моему мнению, не извинительно. Она в моде у наших братьев англичан, но мы, американцы, не знаем ее: это слово не существует {неизвестно} в нашем американском языке, нам некогда скучать, у нас слишком много дела; мне кажется, что и русский народ должен бы видеть себя в таком же положении: у него тоже слишком много дела на руках. {Далее было: и мне странно} Но действительно я вижу в русских совершенно противное: они очень расположены хандрить; сами англичане далеко не выдерживают с ними сравнения в этом, хотя и прославились изобретением сплина. - И русские правы, что хандрят, - сказала Катерина Васильевна. - Какое ж у них дело? Им нечего делать; они должны сидеть сложа руки. Укажите {Дайте} и мне дело, и я, вероятно, не буду скучать. - Вы хотите найти себе дело? О, за этим не должно быть остановки. Вы видите вокруг себя такое невежество, такую беспомощность. {Далее было: что за работою нет недостатка} - Да, но один, - еще более одна, - что может делать один? - Но ведь ты же делаешь, Катя, - сказал Полозов: - я вам выдам ее секрет, Карл Яковлевич, она от скуки учит девочек, - у нее каждый день бывают ее ученицы, и она возится с ними от 10 до часу, иногда больше. Бьюмонт посмотрел на Катерину Васильевну с уважением: - Вот это по-нашему, это по-американски, - но зачем же в таком случае вы скучаете? - Но разве это такое дело, которое может придать интерес жизни? Это не больше как развлечение, которое занимает меня, пока я занята им, и о котором нечего думать в другие часы дня, - оно слишком легко, оно могло бы служить хорошим отдыхом от чего-нибудь более серьезного, не более. И притом, знаете, что кажется мне, мистер Бьюмонт? Может быть, я ошибаюсь, может быть, вы назовете меня материалисткою... {Далее начато: Это-то упрек} - Вы ждете такого упрека от американца, от человека из той нации, которая ославлена на целый свет как погрязшая в материализме, думающая только о доллерах? - Вы шутите, но я серьезно боюсь высказать вам мое мнение, {Далее было: оно может казаться обскурантам} - оно в самом деле покажет вам, что я материалистка; но моя жизнь привела меня к такому прозаическому взгляду, - мне кажется, что {Далее было: а. это направление поможет б. модное направление очень} дело, которым я занимаюсь, слишком одностороннее дело и что та одна сторона, на которую обращено оно, - не первая сторона, на которую должны быть обращены заботы человека, желающего принести пользу народу. Я думаю так: дайте людям кусок хлеба, читать они выучатся и сами. {Вместо: читать ~ сами - было: книга сама очутится в руках.} А начинать надобно не с книги, а с хлеба, иначе мы будем почти попусту тратить время. Бьюмонт взглянул {посмотрел} на Катерину Васильевну с любопытством и подумал про себя: "ого!" - Да, это очень грубый материализм, - сказал он улыбнувшись, {Далее было: и я знаю одного материалиста} - но если вы думаете, что надобно начинать не с того конца, с которого обыкновенно начинают заботу о нравственном возвышении народа то почему ж вы не начинаете с той стороны, с которой надобно? - Я вам сказала: одна что я могу сделать? Я не знаю, как приняться, {вы не начинаете ~ приняться вписано.} за что приняться, и если б даже знала, где у меня возможность? Вы знаете, девушка так связана во всем. Я независима в своей комнате, но что я могу делать в своей комнате? Положить на стол книжку и учить читать, - я это и делаю. Но если я выхожу, {выйду из своей комнаты,} куда я могу идти одна? С кем я могу видеться одна? Какое дело я могу вести одна? - А я говорю вам, что я еще и не знаю, какое же дело надобно вести и как его вести. - Ты, кажется, изображаешь {выставляешь} меня, Катя, деспотом, который держит тебя взаперти, - сказал Полозов: - уж в этом-то я неповинен с тех пор, как ты так страшно проучила меня. - Нет, папа, вы хороший, вы не стесняете, {Далее было: и если б вы были не хороший} - стеснение не от вас, от всего общества. {Далее было: Мне бы заниматься сплетнями,} - Вот как, Катерина Васильевна, вы давали страшные уроки вашему батюшке, чтоб он не был деспотом? - Папа, зачем вы вспоминаете о том, от чего я давно краснею, - ведь я тогда была ребенком. Мистер {Но мистер} Бьюмонт, скажите, правда, что у вас в Америке девушка не так связана? - Да, мы, американцы, можем этим гордиться. И у нас далеко еще не то, чему следует быть; но все-таки какое ж сравнение с европейцами! Американцы все-таки признают гораздо больше свободы за женщиною. - Папа, поедем в Америку, когда мистер Бьюмонт выкупит тебя от твоего завода, - сказала шутя Катерина Васильевна. {сказала ~ Катерина Васильевна. вписано.} - Я там буду что-нибудь делать. - Ну, Катя, ты-то, может быть, и годишься для Америки, а я-то был бы слишком плохим американцем. - Можно найти дело и в Петербурге, - сказал Бьюмонт. - Например? укажите, я буду очень, очень благодарна вам. Бьюмонт задумался, как будто сказал лишнее. - Вы не хотите сказать? Что ж это, тоже одни неопределенные слова? Это я могла бы слышать и от многих русских. {Это ~ русских вписано.} От американца я ждала большего. "Что ж, в самом деле? Зачем же я и здесь, как не за этим? И через кого ж и узнать, пора или еще нет?" - думал Бьюмонт. - Нет, Катерина Васильевна, это не неопределенные слова: я, когда говорил вам о возможности найти дело, думал о деле, которое существует, к которому вы можете примкнуть, и, к чести вашей нации, это дело {Далее начато: а. чисто б. делается} начато руками русской женщины и делается руками нескольких женщин, все чисто русских. Познакомьтесь с г-жою Кирсановою, - у нее найдется дело и для вас. - Кирсановою? Кто это? Ее муж медик? - быстро спросила Катерина Васильевна. - Вы его знаете? {Далее было: Тем лучше.} Как же вы не слышали о деле, деятельницею которого его жена? Это дело очень любопытное. Быть знакомым с вами и не говорить - это непростительно с его стороны. - Мы его знали, когда он еще не был женат, - сказал Полозов: - наше знакомство связано с тем случаем, когда получил урок, отучивший меня от деспотизма, - сказал Полозов. - Папа, вы опять, зачем, милый папа? Мы виделись с Кирсановым четыре года тому назад, мистер Бьюмонт, он пользовал меня, и без него я бы умерла. {Далее было: Ах, какой это человек!} С тех пор мы не видались. Он не хотел продолжать знакомства с нами - теперь я понимаю, почему: мы тогда были богаты, а он слишком горд, чтоб быть знакомым с людьми, которые богаче. Я теперь это понимаю. - Да, он бросил все свои прежние богатые знакомства, - сказал Полозов. - Это не имеет в себе ничего особенного, папа, они неприятны. Удовольствие можно находить только в обществе равных. Но, мистер Бьюмонт, мы все отвлекаемся от дела. Вы меня познакомите с m-me Кирсановой? - Я сам не знаком с Кирсановыми. Я только знаю их, но не знаком. - Как же это сделать? {Далее было: с огорчением сказала Катерина Васильевна, - как же я поз<накомлюсь>} Укажите ж, через кого я могу познакомиться с m-me Кирсановою? - Тут не нужно ничьей рекомендации, вы просто отправьтесь к ней. {Далее было: Непременно. Но все-таки я могу сказать, что вы меня послали к ней?} - Конечно, да, и потом: {Конечно, да, и потом: вписано.} - если вы о ней слышали, то, может быть, и она слышала о вас, - вероятно, у вас есть общие знакомые. Ваше имя, вероятно, послужит рекомендациею, хотя вы и не знакомы лично. - Нет, мое имя не известно им. Вы можете сказать или не сказать его, как вам угодно, но оно не поможет вашему знакомству, - да и не нужно: я ручаюсь, что цель, с которою вы начинаете знакомство, заставит ее полюбить вас. - Еду, завтра же еду. Но как узнать адрес? - Я не знаю, где они живут, но об этом можно узнать в Медицинской академии, где он служит. {Далее начато: Она похожа на} - Ах, какой он человек! Я ни раньше, ни после не видела таких людей! Похожа ли она на него? - Да, {Далее было: если я не ошибаюсь, она похожа на него} потому что все хорошие люди очень похожи друг на друга, - я в этом смысле и говорил. {я ~ говорил, вписано. После: говорил - было: а. Катерина Васильевна не знала, как это принять, б. Катерина Васильевна покраснела, в. Это очень хорошая женщина и потому похожа на него - все хорошие люди очень похожи друг на друга. - Зачем вы сравниваете меня с такими людьми, как она? - Я еще и не сравниваю [а только], - я еще слишком мало знаю вас, - я только думаю, что может быть, и что это мне кажется. Катерина Васильевна покраснела еще больше. - Нет, не шутите так, мистер Бьюмонт, если я застенчива, то ведь это меня делает очень обидчивой, - зачем обижать такими шутками? - Нет, это не шутка, [кажется, что это действительно]. Вы мне очень нравитесь. Сколько я узнал} - Если б я больше видела таких людей, как он! - Конечно, то общество, в котором вы жили раньше, {до этих пор,} не очень изобилует такими людьми; даже нынешний круг ваших знакомых, тоже еще плоховат; но, когда вы сойдетесь с Кирсановыми и узнаете кружок их знакомых, вы увидите, {вероятно увидите} что есть целые круги, состоящие исключительно из таких людей, как он. {Далее было: Вот каким образом [началось знакомство] произошло, что Полозова познакомилась с Верою Павловной [Бьюмонт сказал в тот же] [В тот же вечер] [Вечером]. В тот же день, как Полозова была у Веры Павловны, Бьюмонт приехал к Полозову. Катерина Васильевна была в совершенном восторге от увиденного и ее нельзя было узнать, - так она была весела, и бог знает сколько времени} - Но что ж это за дело о котором вы говорите с таким уважением и в котором я могу принять участие? - Это опыт практического применения тех экономических принципов, которые в последнее время выработаны наукою. Вы знаете их? {Далее было: - Несколько; слишком мало и неопределенно. - Но все-таки сколько-нибудь знаете? - Когда вы увидите их в практике их применения, в жизни, вы увидите, что они очень просты, но применение их очень любопытно по своей новизне [и вы увидите, что они удовлетворяют всем представлениям], и вы увидите, как только [и много иное] сумеете не закончено} - Да, я читала кое-что о них и вижу, что дело, на которое указываете мне, должно быть очень завлекательно. - Да, у нас в Америке есть уже довольно много таких опытов, но в России, насколько я знаю, это еще первый. Это чрезвычайно освежительно действует на душу, потому-то я и решился рекомендовать вам - участие в нем. Я надеюсь, что и личность m-me Кирсановой подействует на вас освежительно. {К последующему тексту дата: 27 ф<евраля>.} Вот каким образом произошло {Далее ошибочно осталось: знакомство} то, что Катерина Васильевна познакомилась с Верою Павловною. {Далее, было: Едва прошло полчаса, как она возвратилась домой, у нее уж сидел Бьюмонт - он сам известил вчера} Она была у <нее> в первый раз на другой {а. вечером б. поутру} же день поутру, как сказала Бьюмонту, а Бьюмонт вечером опять был у них, - что это с ним сделалось? Раньше, бывало, не дозовешься, а теперь сам, без зова, приехал - и на другой же день после того как был, - что это значит? Старику ли Полозову трудно намотать это себе на ус? - Что ж, жених подходящий, {выгодный} - в прежнее время, конечно, не такого {Далее начато; Конечно, раньше не такого} нашла бы, а теперь - теперь лучшего и ждать нельзя. Человек очень хороший и основательный, получает жалованья больше 3 тысяч рублей, захочет, может получать и больше, может и сам войти в обороты - дельная голова. Говорит, что хотел бы навсегда остаться в России, что она ему мила, будто родина: партия ей. Соображение старика оправдывалось делом, но соображал он еще несколько рано: пока Бьюмонт вовсе не затем <приезжает>, что хочет стать женихом, нет; правда, со вчерашнего разговора он смотрит на Катерину Васильевну с уважением и сочувствием, но он вовсе не ею занят, не для <нее> приехал - ему хочется поскорее узнать, что она видела поутру. {Далее было: Катерина Васильевна встретила его.} Как одушевлена Катерина Васильевна! Ее узнать нельзя! Куда девалась ее грустная задумчивость, ее тихая молчаливость! С каким восторгом рассказывает она Бьюмонту, - и ведь уж рассказывала отцу, и все-таки не унялся от одного раза рассказывания ее энтузиазм, - о том, что видела поутру. Да, теперь ее сердце полно, живое дело найдено! Бьюмонт слушает внимательно, но разве можно слушать это так? <л. 51> Наконец заметила она и чуть не с гневом говорит: - Мистер Бьюмонт, я разочаровываюсь в вас, {Далее было: вы слушаете меня как бы только из вежливости} - неужели на вас это так мало действует, что вам интересно - и только? - Катерина Васильевна, вы забываете, что я {что мне} все это видел; в ваших описаниях {рассказах} для меня новы только некоторые подробности; я вижу, что дело {что мое дело} вообще развилось, рад этому, но ведь ко всему, что составляет сущность его, я слишком привык. - Вы говорите, что очень близко {хорошо} знали эту мастерскую? {Вы знали эту мастерскую?} - Зачем же понимать мои слова в таком смысле? Я видел у нас в Америке несколько таких учреждений, - я вчера говорил вам, - некоторыми из них я довольно долго занимался. {Вместо: некоторыми из них ~ занимался - было: некоторыми я занимался очень много. После: занимался - было: Если вы хотите, чтобы я сказал вам, что собственно мне тут было бы интересно - мне интересно было [слышать] узнать побольше не о самом учреждении, а [о том одном] об его учредительнице - И вы можете интересоваться отдельной личностью?} Для меня интерес новизны тут могут иметь только личности, которым обязано дело своим успехом, {Вместо: которым ~ успехом, - было: участвующие в этом деле} - например, что вы можете рассказать мне о m-me Кирсановой? - Ах, боже мой, она мне чрезвычайно понравилась, - все объясняла с такою любовью, - и больше я ничего не могу сказать о ней; неужели до того мне было, чтоб думать {заниматься} о ней, когда у меня перед глазами было такое дело? - Ваша правда, - сказал Бьюмонт: {Далее было: и улыбнулся [несколько натянуто], но как будто нисколько} - так и я совершенно забываю о <людях>, когда заинтересован делом. {Далее было: Но после этого он сказал} Ах, что ж вы мне <не> рассказываете о m-me Кирсановой? Катерина Васильевна перебрала {старалась} все свои воспоминания, но в них почти только и нашлось первое впечатление, какое сделала на <нее> Вера Павловна; {Далее было: в те немногие минуты разговора, которые} она очень живо описала ее наружность, голос, манеры, - все, {Далее было: встречу} что бросается в глаза в первую минуту встречи с новым человеком, - но дальше - дальше у нее {Далее было: уж не было} в воспоминаниях уж действительно почти ничего, относящегося к самой Вере Павловне: мастерская, мастерская и мастерская и объяснения {слова} Веры Павловны о мастерской, - эти объяснения она все помнит, но саму Веру Павловну {Далее было: она уж не помнит} во все последующее время после первой минуты встречи она уж не помнила. - Итак, на этот раз я обманулся в своем ожидании узнать от вас много о вашей новой знакомой. Но я не отстану от вас, - через несколько дней я буду опять допрашивать вас о ней. - Но почему ж вам самому не познакомиться с ней, если она вас так интересует? - Да, я думал сделать это. Но прежде, {Но прежде я должен узнать} чем я решусь на это, я должен узнать о ней побольше. {Далее было: И я слишком осторожен на новые знакомства} Я даже попрошу вас, {Далее было начато: не упоминайте меня} если вам и случится упоминать мою фамилию в разговорах, то не упоминать, что я расспрашивал вас о ней или что хочу познакомиться с нею. - Да? Конечно, если вы этого хотите. Но это начинает походить на загадку. {Далее было: Когда вы больше познакомитесь с нею - поговорим: когда я больше познакомлюсь с вами - после вчерашнего и нынешнего разговора я вас знаю так, как будто мы были [коротко] близко знакомы несколько лет, - когда вы ближе познакомитесь с нею, у меня к вам будет просьба [которую вы исполните и после которой], после которой я должен буду объяснить вам загадку - эта загадка будет объяснением для вас по мере того, как вы ближе познакомитесь с нею [не как] [не только с ее внешнею жизнью, но] и после того, через несколько дней я ... - Нет, вы тут ничего} - Во всяком случае на это у меня важная причина, которая, вероятно, и устранится, когда я побольше услышу от вас о ней. Но пока эта причина очень важна. Бьюмонт начал бывать у Полозовых часто. Одушевление {Далее было: и разговоры} Катерины Васильевны продолжалось, не ослабевая, а только переходя в постоянное настроение духа, бодрое, живое, светлое. Для Бьюмонта она, когда успевала побывать в мастерской и у Кирсановых, несколько отвлекала {обращала} свое внимание от мастерской на саму Веру Павловну, но в первое время это удавалось ей все-таки редко, и все-таки рассказы ее о Вере Павловне выходили довольно скудны материалом, - очевидно, она живет с мужем очень хорошо; мало сказать: очень хорошо, - они чрезвычайно сильно любят друг друга, и по всему видно, что оба чрезвычайно счастливы своими отношениями, - почти только. Но, кажется, этого было довольно Бьюмонту, - он стал уж говорить, что, кажется, скоро он познакомится с Кирсановыми. {с Верой Павловной.} - Мистер Бьюмонт, я слишком плохой агент, согласитесь, но что ж мне делать? - Личность очень мало занимает меня, у меня всегда на первом плане дело, - сказала недели через три Катерина Васильевна. - Отдельный человек {Личность} занимает меня лишь настолько, насколько это нужно для дела. Если надобно что-нибудь сделать для человека, я занимаюсь им; как миновала надобность, личность снова не привлекает к себе моих мыслей. Я думаю о всевозможных вещах {Далее было: а. но о людях б. но о характерах} вообще, а не по отношению к отдельным лицам, - может быть, я не умею это выразить ясно, не знаю. {Далее было: понятно ли это?} - Я это {Перед: Я это - было: Это разница} очень хорошо понимаю, Катерина Васильевна: по натуре одних людей все думается под формою живых, определенных случаев, - их мысль берет факт и делает {и влагает} его представителем общего понятия. Это натуры, которые принято называть поэтическими, - мне такое название кажется несправедливо, потому что обижает меня, - будто у меня не поэтическая натура, - но у меня не такая натура; я беру частный {частный вписано.} факт только чтобы извлечь из него общее понятие - мне легче думается под формою общих понятий. Я давно вижу, что у вас то же. {Далее было: Вы тоже} Это не значит, что у нас слаба фантазия, - нет, {Далее было: это просто} в обоих разрядах есть люди с самой сильной и с самой слабой фантазией, - у какого поэта воображение было сильнее, чем у Фурье? Самые живые картины великих поэтов едва ли так живы и отчетливы, как его описания, {К последующему тексту дата: 28 ф<евраля>, написал - 1 м<арта>.} - но все-таки он писал не беллетристические рассказы, а теоретические рассуждения. Однако, {Но,} хотя вы и плохой агент, хотя вы и очень мало обращаете {рассказываете} внимания на личные отношения, которые мне нужно знать, я все-таки узнал их настолько, насколько мне нужно было знать. {Далее было: [чтобы] [Вы скажете] [Но вы говорили только] И действительно, хотя Вера Павловна не з<нала?>} Но теперь мне интересно знать ваше мнение об этих отношениях. Скажите, как вам нравятся отношения Кирсановых? - Они превосходны. - Так; сами по себе превосходны и для них превосходны. Но для вас - были бы такие отношения совершенно по вас? - Что вы спрашиваете это, мистер Бьюмонт? Вы довольно <знаете> мой образ жизни, - как я держу себя: если я не вижу себе дела, я ухожу в свою комнату; мне приятно говорить только или тогда, когда это нужно для дела, или когда я чувствую, вот хоть об этой мастерской, - я несколько только в последние дни перестала мучить вас бесконечными рассказами о ней, - но теперь, когда я начала привыкать, когда мое прежнее волнение от этого дела стало заменяться спокойным, хотя не менее сильным участием к нему, вы видите, что я стала менее разговорчива. Этот тон разговора уж показывает, что Катерина Васильевна и Бьюмонт были очень дружны. Да и как им было не сблизиться? Она увидела в нем, который раньше говорил только о сухих практических расчетах с ее отцом, совершенно новую сторону с той поры, как зашла у них речь о деле, которое может занять ее, - он выказывал такое одушевление, когда говорил об общих интересах, что {Далее было: на него нельзя было смотреть без си<мпатии>} человеку, сколько-нибудь занятому ими, нельзя было смотреть на него без симпатии; точно так увидел и Бьюмонт Катерину Васильевну. Они были союзники, горячо преданные одному делу, - как же было им не подружиться? {Далее было: а. Но было и больше уж б. Но он хорошо знал} Они оба уж чувствовали, что это не просто дружба; нет, им обоим уж думалось: {Вместо: уж думалось: - было начато: приходило в} "мы были бы пара друг другу; мы были бы счастливы". Почему ж и не быть? К этому теперь подходил разговор. - С одним из моих друзей - в Нью-Йорке, в Бостоне, в Филадельфии, где <бы то> ни было, все равно покуда, - была довольно занимательная история, которую я хочу рассказать вам, Катерина Васильевна, - начал Бьюмонт. - Он был женат на женщине, лучше которой никого никогда не знал. Она тоже считала его лучшим человеком из всех, кого знала. Они были чрезвычайно привязаны друг к другу. {Далее было: Он был человек [суровый] очень строгих правил, - она также} И однако ж они не могли ужиться вместе. {Далее было: потому что она почувствовала себя <не закончено>} Он готов был отдать голову за малейшее увеличение ее счастья, {Далее было: но только с тем условием, чтобы она не тревожила} он был готов на все для нее, он хотел жить так, чтоб никто не тревожил его без надобности в нем, - и не мог сделать исключения из этого даже для нее. Он хотел сделать это исключение, когда заметил, что она хочет того, но это ему не удалось. {Далее было: Она хотела отдавать все время своему} Она, наоборот, хотела отдавать любимому человеку все то время, которым она и он могли располагать свободно, - и он не мог принять этого, он хотел принять, но она видела, что это ему не нужно. Что вы скажете о таком человеке? Он не умел любить, он не знал чувства любви? - Я не знаю, умел ли он, понимал ли; но я понимаю его. {Далее было: "Я беру у вас только то, что мне нужно".} Я, как он, скучала бы, если от меня потребовали бы того, что от него. - Как же назвать вас и его? Людьми с сухим сердцем? - Как хотите, это все равно. При малейшей надобности я готова делать все, что надобно, но без надобности не тревожьте меня, это мой идеал жизни. - Вы любили два раза? Но было ли это достаточно серьезное чувство, чтобы вы могли сказать, что знаете свой идеал? - Мне 22 года. Я могла узнать себя. - Мне кажется, что вы не ошибаетесь. Поэтому позвольте досказать полнее историю, которую я выставил вам только в общих чертах. Вам нужно слышать ее? Или она теперь будет касаться вас? {Далее начато: Мне нужно} - Да? Она может иметь отношение ко мне? - Да, она имеет отношение к вам. - Говорите. - Мой друг, - говорила через полчаса Катерина Васильевна, - когда я сказала, что знаю себя, я говорила о том, что я чувствовала в себе в эти дни, после того как мы с тобою сблизились. Итак, знал ли, что {что не проходило} я не могла ни на минуту не думать о тебе? Что бы я ни думала, как бы я ни была увлечена, поглощена другими мыслями, - мысль о тебе стояла рядом с ними. С чем это сравнить? Я знаю, - с тем, как всегда помнишь о себе, - ведь что бы я ни думала, как бы я ни была поглощена чем-нибудь, я все-таки помню свое имя, свои лета, цвет своих волос, - я помню себя, - точно так же ты был всегда в моих мыслях - будет ли это всегда так продолжаться? Я не знаю. Не ослабеет эта связь всех моих мыслей, всех чувств с мыслью о тебе, с чувством к тебе? Я не знаю; мне кажется, нет, но я этого не знаю. - Я знаю, - нет; я знаю это по опыту. {Далее было: если привязанность слишком сильна} - Но, мой друг, сильнее, чем теперь, это не может быть. {Далее было: Разве можно думать о другом} Нельзя думать о тебе, любить тебя больше, чем в это время. Но, мой друг, во мне даже и теперь не бывает того стремления, чтобы постоянно быть вместе с тобою. <л. 51 об.> Когда ты {Далее было: уезжал, я не жалела, прощался} уходил, я не хотела удерживать тебя, если ты удалялся от меня, отрывался от меня против твоей воли делами раньше, чем, вероятно, самому хотелось бы, - но {Далее было: если ты удалялся, что я имела сказать тебе: ничего} это было не так часто, а когда это не бывает, я не жалею о том, что ты удаляешься, - может быть, как ты говоришь, это значит, что я не люблю тебя. {Далее было начато: а. но б. ну} Будем называть это чувство как угодно, - просто привязанностью, страстною привязанностью, или не страстной любовью, или любовью людей сухого сердца, или непоэтического сердца, или любовью людей, которые больше живут головою, чем сердцем, - мне кажется, что это все будет неправда, что это чувство - тоже настоящая, страстная любовь, и что у нас с тобою не сухое сердце, и что у нас жизнь сердца не слабее, чем жизнь головы, - но пусть будет все равно. Мы любим друг друга, как только умеем и можем любить. Пусть другим не может быть достаточно нашего чувства, но его достаточно для нашего счастья; пусть другим нужно больше, - для нас больше было бы, если б один из нас требовал от другого больше, было бы обременением, скукою. Так ли? С этой, минуты мы муж и жена. {Вместо: мы муж и жена. - было: я твоя жена.} Вот мое кольцо, и вместе с ним возьми - даю тебе свой поцалуй. - Я венчаюсь, вчера мы сказали это друг другу и отцу, {Вместо: Я ~ отцу - было: а. Начато: Я выхожу б. Послезавтра моя свадьба} - сказала на другой день Полозова Вере Павловне. - С мистером Бьюмонтом, от которого вы уж давно без ума? - Ну, конечно, - к чему было и спрашивать, - я потому и забыла назвать его по имени, что этого вовсе не нужно вам, чтоб знать, - но вот чего, Вера Павловна, не знали бы, если б я теперь не сказала: наша свадьба послезавтра, а завтра {Ну, конечно ~ завтра, вписано.} я буду у вас с моим женихом. Он очень любит вас. {Далее было: Вера Павловна.} - И разочаруется, когда увидит меня своими глазами, а не вашими, в настоящем моем виде, а не в идеальном портрете ваших похвал. - Едва ли, потому что он знает <вас> не в идеальном портрете моих похвал, а гораздо больше, чем я. {Далее было: Как сам это сказал?} - Вот новость! Как же это? {Далее было: - А вот как. Как, я знаю, - не знаю, зачем мне знать?} - Как? Это я вам сейчас скажу. Вы тогда увидите, что он с первого дня, как приехал в Петербург, должно быть, очень сильно желал увидеться с вами, но ему казалось, что лучше будет, если он отложит знакомство до той поры, когда {Далее было: а. явится к вам не по собственной рекомендации, а по б. можно будет начать ему через посредство} он приедет к вам не один, а с невестою или женою, - ему кажется, что вам приятнее будет видеть его так, чем одного. Я даже поручусь, что эта мысль и участвовала в желании жениться. {поскорее жениться.} - На вас? - О, боже, не на мне! Почему ж он знал, что женится на мне? Нет, {Нет, на мне} мы с ним венчаемся, конечно, не для вас, а сами для себя; но в том, что он вообще думал жениться и поэтому бывал в обществе, {Далее было: где и нашлась невеста} в этом, может быть, участвовало желание познакомиться с вами. - Он говорит по-русски лучше, чем по-английски, говорили вы? - сказала Вера Павловна с волнением. - По-русски - как я, и по-английски не лучше моего. - Друг мой, Катенька, как я рада! - И Вера Павловна бросилась обнимать свою гостью. - Саша, иди сюда. Скорее, скорее! {Далее было: Не успел Кирсанов} - Что, Верочка? Здравствуйте, Катерина Ва... Но он не успел договорить ее имени, потому что она уж {Далее было: с громким хохотом, уж цаловала его} обняла его и крепко поцаловала. {Далее было: - да, - зови Катеньку сестрою, как - Что это значит? Пасха? После Пасхи в январе? Очень рад} - Ныне Пасха, Саша, ты не предполагал, что Пасха иногда бывает в январе? Говори же: воистину воскресе, - проговорила со смехом Вера Павловна. - В таком случае надобно цаловаться три раза, {Далее было: Но позвольте,} Катерина Васильевна, - только что ж это значит? - Это значит, что зови меня Катею, сестрою, - но пока довольно будет тебе и одного поцалуя. - Одного, когда уж вы надавали мне их целый десяток? - только {Далее было: что ж это значит} скажите мне кто-нибудь, чем я заслужил? Тем, что люблю вас, Катерина Васильевна? да ведь я давно вам это говорю. Что с вами обеими? Вы готовы прыгать до потолка? {Далее было: - Ты чем заслужил? ты, ничем - тем, что теперь ты в самом деле} - Тем, что теперь ты будешь звать ее не Катериною Васильевною, а Катенькою, как она велит. {Далее было: А как это, я и сама еще не знаю} - Как же это? - А вот как. {Далее было: Да это еще надобно узнать теперь. К последующему тексту дата: 2 марта.} Через два дня была свадьба, а накануне Бьюмонт и его невеста просидели до поздней ночи у Кирсановых. Рассказывая по требованию новых знакомых свою жизнь, Бьюмонт начал прямо со своего приезда в Соединенные Штаты и говорил о своих приключениях в них с большими подробностями. Он по приезде занялся газетною работою, потом действительно поступил в контору {в купеческую контору} Ходчсон, Миллинер и Кo и оттуда попал в Петербург действительно тем самым путем, {Далее было: как мы уж знаем} о котором было уж говорено по его краткому рассказу, делаемому для всех желающих. {Вместо: желающих. - было: кто хотел знать.} Значит, по крайней мере часть его автобиографии {биографии} достоверна. Два семейства с самого же начала стали чрезвычайно близки и остаются {остаются близкими} в такой же тесной дружбе до сих пор. Если б я писал роман, этим он и был бы кончен мною, но я не имею {не пишу} претензии писать роман, - для этого {Далее было: а. у меня недостаточно было б. нет таланта} нужен был бы талант, которого у меня нет, - я просто рассказываю о жизни одной из моих добрых знакомых и людей, к ней близких, то, что мне кажется не лишенным интереса, а может быть и пользы для публики; и потому я должен прибавить еще несколько страниц. И, во-первых, мне нужно объясниться с публикою о том, до какой <степени> участвовал в моем рассказе вымысел и многое <ли> в нем измелено против того, как было на самом деле. {Далее было начато: Но изменения не на} Само собою разумеется, что лицам даны имена {те имена} собственного моего изобретения, и, как видит читатель, уж {Далее было: сами фамилии} эта сторона моей изобретательности показывает, что нельзя искать в моем рассказе большой дозы вымысла: я фамилий-то не умел придумать таких, чтоб они были сколько-нибудь самобытным изобретением, - должен был взять слова, какие попались, и приделать к ним окончания, предлагаемые для этой цели грамматикою, {Вместо: предлагаемые ~ грамматикою, - было: ов, ин, ский} и т. п.: лопух-ов, полоз-ов; даже и на это не хватило моего творчества: пришлось сделать прямое заимствование из географических данных любезного отечества и окрестить одного {одного из моих действующих} - второго - мужа Веры Павловны Кирсановым, по готовому имени города Кирсанова. - После этого, кажется, напрасно и спрашивать, и если я мог выдумать порох, то разве только выдуманный порох: я вообще не так-то изобретателен на выдумки. {на это.} Да, все существенное в моем рассказе - факты, пережитые моими добрыми знакомыми. Разумеется, я должен был несколько переделать эти факты, чтобы не указывали пальцами на людей, о которых я рассказываю, что, дескать, вот она, {Далее было начато: он ее назвал Верою} которую он переименовал в Веру Павловну, а по-настоящему зовется вот как, и второй муж ее, которого он переместил в Медицинскую академию, - известный наш ученый {профессор} такой-то, служащий по другому, именно вот по какому ведомству. Но все эти перемены чисто внешние, за исключением одной: главный факт происходил гораздо проще, чем я его рассказал, так что если бы его рассказал точно так, как он был, то и не пришлось бы мне приписывать Рахметову отзыв, что этот факт имел мелодраматическую форму: Рахметов этих слов не говорил, потому что на самом деле все обошлось с гораздо меньшими эффектностями. Зачем же я придал эффектность, присочинил и выстрел, и пропажу? Не из охоты к эффектам, {Далее было: мой [читатель] друг, затем готовясь на время, до следующего рассказа, расстаться с тобою} нет, а только для тебя, та часть публики, которая нашла в моем рассказе что-нибудь новое для себя, - я для тебя должен был завить и закудрявить простой ход дела, потому что тебе он показался бы уж слишком прост, то есть, по-твоему, груб, прозаичен, {непоэтичен} безнравственен. Ведь и с прикрашивающими смягчениями мой рассказ кажется тебе все-таки довольно безнравственным, - так что ж бы ты сказала, если б я прямо сообщил здесь {Вместо: сообщил здесь - было: сказал тебе} тебе с самого начала, что на самом деле и следует делать, и делают порядочные люди еще гораздо проще, и гораздо меньше убиваются, и гораздо непрерывнее сохраняют между собою дружбу, как бы ни изменялись их отношения? На первый раз я подрумянил {подкрасил} для тебя факты, - ведь, по-твоему, только румянам принадлежит нравственность, {Вместо: только румянам ~ нравственность - было: только румяна имеют нравственное достоинство.} - сделал это для того, чтоб ты не назвала меня учащим тебя уж слишком большой безнравственности. А впредь я этого не буду делать, потому что теперь ты уж несколько подготовилась читать без ужаса и такие вещи, в которых {в которых румяна} с начала до конца лица будут показываться тебе без румян, - я ведь и здесь в большей части рассказа выводил их без румян, так ты {так ты уж несколько привыкла} уж позволь мне в следующие разы и вовсе не прикрашивать {не румянить} хороших лиц румянами ни в каких обстоятельствах. {Вместо: ни в каких обстоятельствах. - было: в каких бы положениях или сценах ни являлись.} Есть {Есть еще одна} в рассказе еще одна черта, придуманная мною: это - мастерская. {мастерская Веры Павловны.} На самом деле Вера Павловна хлопотала над устройством не мастерской; и таких мастерских, какую я описал, я не знал: их нет в нашем любезном отечестве. На самом деле {Но тут сделка, она и важна для твоего смысла, публика,} она <являлась> чем-нибудь вроде воскресной школы или {Далее было начато: бесплатной средней} - ближе к подлинной правде - вроде ежедневной бесплатной школы, не {только не} для детей, а для взрослых, - но для хода самого рассказа ведь это все равно, а мне показалось, что <лучше> вместо дела, более или менее известного, описать такое, которое очень мало известно у нас. Больше, кажется, не в чем мне объясняться. Начну ж досказывать то, что, по моему мнению, надобно досказать. {Окончания романа, соответствующего журнальному тексту, в черновой редакции нет: вероятно Чернышевский спешил с отправкой очередной части в "Современник" и приступил к переписыванию последних главок (их см. ниже, стр. 731-743). После перебеленной XVII главки он записывает шифром XVIII-ю, которою и завершается роман в рукописи. } <л. 52. Верх> ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ, ВАРИАНТЫ, НАБРОСКЙ  <ВАРИАНТ НАЧАЛА VIII ГЛАВЫ ПЕРВОЙ> {*} {* Публикуемые ниже черновые и беловые тексты представляют собой редакции, варианты или наброски различных мест романа: большею частью они образовались при переписке текста перед отправкой его в редакцию "Современника". Здесь же помещены наброски неосуществленных глав. Коренным образом отличается от окончательного текста глава "Обыкновенные люди и особенный человек". Тексты печатаются в порядке, соответствующем хронологии романа. В зависимости от характера автографа зачеркнутые варианты даются либо в подстрочных примечаниях, либо в квадратных скобках.} На Гороховой, между Садовою и Семеновским мостом, стоит дом, надпись на котором в 1852 году говорила, что он - дом статского советника Ивана Захаровича Сторешникова, - так сказывала надпись, но статский советник Сторешников умер, еще в 1837 году, и в 1852 году дом принадлежал его сыну, Михаилу Ивановичу Сторешникову, - так сказывали документы, но на самом деле <не закончено> <л. 34 об.> <ВАРИАНТЫ  IV ГЛАВЫ ВТОРОЙ> <1> Лопухов наблюдал Верочку - и убедился {Далее было: что ее} в ошибочности своего понятия о ней как о бездушной девушке, холодно выходящей по расчету за человека, которого презирает: она от души танцевала, шутила, веселилась. Да, к стыду ее надобно сказать, что она забыла на время {Далее было: о своем} свою грусть, - потому что, к новому {К тексту: Лопухов наблюдал ~ к новому - помета: Черновой 3.} <не закончено> <л. 59. Верх> <2> - Мсье Лопухов, я никак не ожидала видеть вас танцующим, - начала Верочка, - к ее стыду, надобно сказать, что она была весела, - выставки избежала {Далее было: и рад<остна> - это хорошо, да и то хорошо} - этому она еще и вчера была рада, а теперь рыла рада и тому, что не успела вовсе избежать всякого вечера: к новому ее стыду, надобно сказать, что она любила танцы, а в эти лета так не хочется грустить, что при малейшем случае забыть забывается грусть. - Почему ж? разве это так трудно танцовать? {уметь танцовать} - Вообще нет, но для вас - да. - Почему ж это для меня? - Потому что я знаю вашу тайну, - вашу и Федину: вы пренебрегаете женщинами. - Федя не совсем верно понял мою тайну: я не пренебрегаю ими, но я избегаю, - и почему, знаете ли? - Я знаю {Далее было: а. Начато: их б. вашу тайну. - Мою? Это интересно. Вы кол<дун>} все их тайны, и одна из этих тайн заставляет меня избегать их. - Скажите, какой знаток женского сердца. {Далее было: Вы колдун?} - Нет, но у меня есть верный источник знать их. И чтобы доказать вам это, я скажу вам вашу тайну. - Мою? Это любопытно. Познакомьте меня саму с нею. {Над текстом: - Мсье Лопухов ~ с нею. - помета: Черновой 4.} <л. 57. Верх> <ВАРИАНТЫ ГЛАВЫ ТРЕТЬЕЙ, НЕ ВОШЕДШИЕ В ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ТЕКСТ> <1> Однажды [они] сидели у Лопуховых вчетвером, он и борец-атлет. Атлет не принимал никакого участия в разговоре: он пришел только [попросить Веру Павловну побольше играть и петь] послушать пенье Веры Павловны и не охотник был говорить ни о чем, кроме серьезных вопросов науки и дел жизни, а [потому] разговор был, на его беду, легкий, поверхностный, - он курил, слушал и наблюдал. Не было заметно ровно ничего особенного: Кирсанов не взглянул ни одного лишнего разу на Веру Павловну, не отвел от нее своего [Я [ненавидела] не любила бы видеть вас в гостях у себя, Александр Матвеевич, если б обязана была наливать вам чай, - только и спасает вас от моего ожесточения наш договор, что вы сами заведуете своим чаем, - посмотрите, эти господа уже давно освободили меня от забот [угощ<ать>] хозяйки, а вы все еще пьете и пьете. - Он всегда отличался этим, - сказал Лопухов, - [всегда сидит] когда мы с ним жили вместе, всегда сидит и за обедом и за чаем вдвое дольше меня: он гастроном. [А мне было бы скучновато сидеть долго за] В старину, когда я кутил, у меня с вином было то же, что с чаем [я одним разом]: я очень любил его, но не любил отдавать ему много времени. - Да, у Дмитрия совершенно другая привычка, - посмотрите, как он курит: большими глотками. - С вином было то же, что теперь с чаем: - я очень любил его, но не любил отдавать ему много времени. [Поэтому] Я и теперь не, люблю слабых вин, - их скучно пить. Я понимаю, что хороший сотерн - прекрасное вино, но оно не для меня [мне нужно]. - Это односторонность, Дмитрий: я точно так же люблю сотерн, как и самое крепкое] взгляда ни одного лишнего раза, держался совершенно непринужденно [безукоризненно], как и всегда: ведь, кажется, Лопухов был зоркий [наблюдательный] человек, да и Вера Павловна тоже, - не замечали ж они ничего. Но Нальчин явился на другое утро к Кирсанову. - Скажите, Александр Матвеевич, люблю я мешаться в чужие дела? - Ваша единственная слабость [Ник<олай>], Петр Захарович, [состоит] то, что вы думаете, будто вы не любите мешаться в чужие дела, между тем как вы беспрестанно заняты ими, - отвечал Кирсанов голосом, шутливость которого была несколько натянута. - Да, я мешаюсь в них не по охоте, а потому, что так надобно, - но люблю я мешаться в них, Александр Матвеевич? - Кто же это знает? - отвечал Кирсанов тем же тоном. - Хорошо. Все-таки вы признаете, что я никогда не мешаюсь в дела пустые, что я высказываю свое мнение [только тем людям, дела] только тогда, когда от того или другого решения дела зависит что-нибудь важное. Но это предисловие лишнее. Вы видите, что я хочу говорить с вами о вашей поездке. Имеете ли вы право уезжать? Я не знал этого, вчера я увидел, что вы не имеете его. Вы знаете, я личные дела рассматриваю с общей точки зрения. Для меня лиц нет. Для меня [еще только факт] человек, о котором я говорю, существует только как представитель тех или других сил, имеющих известное влияние на жизнь других людей. Вы держали себя вчера так, что и наблюдатель более проницательный, чем я, не заметил бы ничего, если б [не был занят] смотрел на вас только как на частное лицо. Но я был занят вашею поездкою с общей точки зрения, и потому я понял ее причину. Общей, научной или какой-нибудь другой причины я найти не мог для нее, - следовательно, она должна иметь какую-нибудь личную причину. Я видел вчера, что <не закончено> <2> - Да знаете ли, мой идеал, к сожалению, недостижим. Я встретился с ним в почтовой карете, когда за год до окончания курса ехал к родным на каникулы. В карете было четыре места. Подле меня сидел молодой русский купец, [порядочно образованный] очень порядочный человек, против меня старичок-немец, подле немца, против купца [девуш<ка>], немка, девушка [очень хорошей фамилии, она мало была знакома со всеми главными] вовсе не родная и не знакомая соседу-немцу - он был из Ревеля, она ехала в Москву из Штутгарта. Немец не обращал на нее внимания, купец не говорил по-немецки, один я почувствовал призвание развлекать ее [и мы разговорились с], и она стала рассказывать мне, что едет в Москву из Штутгарта, всего только 4-й день в России, однако уж успела заметить много печальных странностей в наших привычках, на все смотрела с любопытством, потому что остается жить в России. Мы с купцом не курили из уважения к даме, которой, может быть, это было бы очень неприятно. Ведь она разговаривала со мною и могла бы сказать мне, чтоб я не стеснялся курить, спросить меня, не курю ли я [если бы ей не был неприятен табачный запах]? Но она не говорила, чтоб мы курили, не стесняясь ее, - значит табачный запах неприятен для нее. Но немец не поцеремонился и с первой станции вернулся в карету с сигарою в зубах. Мы посмотрели, что из этого будет. Прошло четверть часа, полчаса - дама не морщилась. Купец ободрился [вынул сигару] и закурил папиросу. - Но когда он докурил до половины, моя немка [очень деликатно] сказала: извините меня перед вашим спутником, но у меня начинает болеть голова, я очень досадую. <л. 35 об. Низ> <БЕЛОВОЙ АВТОГРАФ КОНЦА XXVII-XXIX ГЛАВЫ ТРЕТЬЕЙ> <...> В самую минуту прощанья, уже через баллюстраду сказал: - Ты вчера написала, что еще никогда не была так привязана ко мне, как теперь, - это правда, моя милая Верочка! И я привязан к тебе не меньше, чем ты ко мне. А расположение к человеку - желание счастья ему, мы твердо знаем. А счастья нет без свободы. Ты не хотела бы стеснять меня, и - и я тебя тоже. А если б ты стала стесняться мной, ты бы меня огорчила. Так ты этого не делай, а пусть будет с тобою, что тебе лучше. А там посмотрим. Когда мне воротиться, ты напиши: я пришлю адрес. До свиданья, мой друг: второй звонок, слишком пора. До свиданья, мой друг. XXVII  Это было в конце апреля. В половине {В последних числах} июня Лопухов возвратился. Пожил недели три в Петербурге, потом поехал {уехал} в Москву, по заводским делам. 9-го июля он уехал, а 11 июля поутру произошло недоумение в гостинице у станции Московской железной дороги, по случаю невставанья приезжего, а часа через два потом сцена на Каменноостровской даче. Теперь проницательный читатель уже не промахнется в отгадке того, кто это застрелился. - "Я уж давно видел, что Лопухов", говорит проницательный читатель. - "Конечно", отвечаю я. - "Да он и не застрелился, я с самого начала знал, что не застрелился", - в восторге от своей догадливости вопиет проницательный читатель. - "Так куда же он девался, и как фуражка его оказалась простреленною по околышу?" - "Нужды нет, это все его штуки, а он сам себя ловил бреднем, шельма этакой", - ломит себе проницательный читатель. - Ну, бог с тобою, как знаешь, - ведь тебя ничем не урезонишь. <л. 41> XXVIII  ОБЫКНОВЕННЫЕ ЛЮДИ И ОСОБЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК Часа через три после того, как ушел Кирсанов, Вера Павловна опомнилась, и одною из первых ее мыслей было: нельзя же так оставить мастерскую. Да, хоть Вера Павловна и любила доказывать, что мастерская идет сама собою, но ведь в сущности знала, что только обольщает себя этою мыслью, а на самом деле мастерской необходима руководительница, иначе все развалится. Впрочем, теперь дело уж очень установилось, и можно было иметь очень мало хлопот по руководству им. У Мерцаловой было двое детей, но час-полтора в день, - да и то не каждый день, - она может уделять; она, наверное, не откажется, - ведь она и теперь много занимается в мастерской. Вера Павловна начала разбирать свои платья, свои вещи для продажи, - а сама послала Машу: сначала к Мерцаловой - просить ее приехать, потом к торговке старым платьем, а подстать и всякими вещами, Рахели, одной из самых ловких и оборотливых евреек, но доброй знакомой Веры Павловны, с которой [как со] Рахель была безусловно честна, как со всеми порядочными людьми почти все еврейские мелкие торговцы и торговки. Сначала Маша должна была заехать с Рахелью на городскую квартиру, собрать там все оставленные в городе платья и вещи, по дороге заехать к меховщику, которому отдано было на сохранение зимнее платье, и потом со всем этим [добром] ворохом Рахель должна была приехать на дачу, чтобы хорошенько оценить все и купить все гуртом. Когда Маша выходила из ворот, ее встретил [Рахманов] Рахметов, уже с полчаса бродивший около дачи. - Вы уходите, Маша? Надолго? - Должно быть, придется воротиться уж поздно вечером. Много поручений. - Вера Павловна остается одна? - Да. Одна. - Так я зайду, посижу вместо вас, - может быть, случится какая-нибудь надобность. - Ах, пожалуйста, а то боялась за нее. Кроме Маши и равнявшихся ей или превосходивших ее простотою души и платья, все немного побаивались Рахметова, - и Лопухов, и Кирсанов, и все, не боявшиеся ничего и никого, иногда чувствовали перед ним некоторую трусоватость. Но Маша и равнявшиеся ей или превосходившие ее сильно благоволили к нему. Он вошел, сказал Вере Павловне, что уж он все знает и приехал просидеть у нее вечер, на всякий случай, не понадобятся ли ей его услуги. Услуги были бы нужны, <л. 41> пожалуй, хоть сейчас - помогать в хлопотах по разборке вещей, и всякий другой на месте Рахметова в одну и ту же секунду и был бы приглашен, и сам вызвался бы заняться этим. Но Вера Павловна, поблагодарив его за внимательность, не попросила пособить ей разбирать вещи, и он не вызвался, а сказал: "Я буду сидеть в кабинете; если что понадобится, вы позовете; и если кто придет, я отопру дверь, вы не беспокойтесь сама", - и преравнодушно ушел в кабинет. Долго пересматривал он полки с книгами, все раздумывая, какую взять, наконец с радостью сказал: "А, вот это хорошо, что попалось" - это он сказал, прочитав на переплете нескольких томов: "I. Newtonii Opera [quae super sunt] omnia" - "Полное собрание сочинений Ньютона", - торопливо стал перебирать томы, один за другим, отыскал, какой нужно, и с любовною улыбкою перечитал заглавие сочинения [которого] [встречею с ко<торым>], мысль о котором так его одушевила: "In Apocalypsis Commentariorum libri V", то есть [Комментар<ий>] "Толкование на [книгу] Апокалипсис".- "Да, эта сторона истории знания до сих пор оставалась у меня пробелом. Ньютон писал этот комментарий в старости, когда был наполовину человеком в здравом уме, наполовину помешанным. Книга классическая по вопросу о смешении безумия с умом. Ведь это смешение почти во всех книгах, почти во всех головах. Но здесь оно должно быть в образцовой форме. Во-первых, гениальнейший ум, во-вторых, и приметавшееся к нему безумие - признанное, бесспорное безумие. Значит, книга капитальная по своей части. Тончайшие черты общего явления должны выказываться здесь рельефнее, чем где бы то ни было, и никто не может подвергнуть сомнению, что это терты именно того явления, которому принадлежат, - черты смешения безумия с умом. Сочинение, достойное изучения". Он с усердным наслаждением принялся читать книгу, [читать которую так] которую в последние сто лет едва ли кто мог прочесть, кроме несчастных [занимавш<ихся>] корректоров ее: читать ее для кого бы то ни было, кроме Рахметова, то же самое, что [куша<ть>] есть песок или опилки. Но ему было вкусно. [Если б я был художник вроде наших великих художников [имеющих], я присочинил бы [к тому, что было] какую-нибудь пружину, чтобы Рахметов [принимал участие в развит<ии>] участвовал в действии романа. Если б я был истинным художником, я взял бы предметом рассказа те стороны жизни, в которых Рахметов был главным действующим лицом, - и это мне очень хотелось бы сделать, но с такою задачею я не справился бы. Но хоть я и плохой писатель, а все не] Если бы я был художник вроде наших великих художников, имеющих куаферские понятия об искусстве и взгляд очень благородного и образованного фата средней руки на жизнь и людей, я присочинил бы к [своему] тому, что я рассказываю, какую-нибудь пружину [и], чтобы Рахметов стал участвовать в действии романа, и [изоб<разил>] нарисовал бы фигуру, на лбу, у которой красивым и четким шрифтом было бы отпечатано: "видите, добрые люди, как тупоумен мой автор и как ни бельмеса не понимает [ни в чем, что выходит] из того, о чем пишет, и что он не человек, а кукла [свернутая] из старого тряпья". Если бы я был истинный художник, я взял бы предметом рассказа те стороны жизни, в которых Рахметов был главным действующим лицом, - это мне очень хотелось бы сделать; но с такою задачею я не справился бы. Но хоть я и плохой писатель, а все же [не считаю нужным присочинять пружин, все же могу понимать и] могу исполнять требования - если не искусства, то [хоть] по крайней мере сносной беллетристики - лучше наших великих художников, - я знаю, что для этого надобно просто рассказывать без [фигляр<ства>] присочинений все, что нужно для оттененпя главных лиц и положений рассказа: потому [хоть Рахметов и не принимал никакого участия в действии, я все-таки скажу о нем, что нужно для] не присочиняю пружин для введения Рахметова в участники действия, а просто: да, он не был действующим лицом в [рассказываемой] истории, которую я рассказываю, а все-таки [без него нельзя его] [лицо его нужно] [без знакомства с ним, нельзя понять в истинном] <если> его лицо не было бы поставлено в романе подле главных действующих лиц, как стоит подле них в жизни, то черты главных действующих лиц не будут иметь [живой] своей житейской определенности [для читателя]. Без Рахметова огромное большинство читателей сбилось бы с толку насчет главных лиц романа. Ведь оно уже готово назвать Веру Павловну, Лопухова, Кирсанова - героями, лицами идеальными. Точно, в сравнении с [лицами] людьми других типов, они герои. Но те читатели, которые близко знают живых людей этого типа, видят, что мои три героя - нисколько не герои, а люди вовсе не выше [самого обыкновенного] общего уровня людей своего типа, что каждый из людей этого типа переживал <л. 41 об.> много событий, в которых действовал точно так же, как они действуют у меня, - положим, не тех именно событий, как рассказываемое мною: ведь вовсе не каждая порядочная женщина чувствует страстную любовь к приятелю мужа, не каждый порядочный человек борется со страстью к замужней женщине, да еще целые три года [не каждый], и принужден бывает застрелиться ли на мосту, или так, неизвестно куда, пропасть из гостиницы; но каждый порядочный человек не счел бы ровно никаким геройством точно так на их месте, и много раз поступал не хуже в случаях, не менее или и гораздо побольше трудных, и все-таки не считает себя удивительным человеком, а только думает о себе, что, дескать, я так себе, ничего, довольно честный человек. Так и смотрели на себя и Вера Павловна, Лопухов, Кирсанов, и смотрели на них все хорошие знакомые их, то есть люди в их роде, - как на людей обыкновенных в своем роде. Но Рахметов и в их кругу считался человеком особенным. Таких людей - немного. Но знать их не мешает: кроме того, что они дают своим высоким станом [средство] мерку судить о росте массы людей их типа, они важны и сами по себе: это двигатели двигателей, это теин в чаю, букет в благородном вине, это соль соли земли. Таких людей, как Вера Павловна, Лопухов, Кирсанов, я знаю сотни и забыл сотни. Таких людей, как Рахметов, я встречал только [пять] [шесть] [семь] девять человек, и никогда не сгладится ни одна черта ни одного из них в моей памяти. [Один из них] Двое из этих людей - женщины, [остальные пятеро] семеро - мужчины. Тот из них, которого я встречал в кругу Лопухова и Кирсанова и о котором расскажу здесь, служил живым доказательством, что в сне Веры Павловны рассуждения Лопухова и Алексея Петровича о почвах требуют оговорки: нет такой почвы, в которой не [встре<чались>] попадались бы хоть маленькие клочочки, на которых могут вырастать здоровые колосья. Генеалогия Веры Павловны, Лопухова, Кирсанова не восходила дальше дедушек с бабушками. Рахметов был из фамилии, известной с XIII века: в числе татарских темников - корпусных начальников, - перерезанных в Твери вместе с их войском за [покушение] намерение обращать народ в магометанство, - намерение, которого наверное не было у них, а [проще] правду сказать, просто за притеснения, - был Рахмет. [Маленький] Сын Рахмета, Латыф - Михаил, рожденный от жены русской, насильно взятой, племянницы тогдашнего тверского "дворского" - [нечто] звание, похожее на французских майордомов или коннетаблей, - был пощажен за мать, и от этого Михаила Рахметовича пошли Рахметовы. Они в Твери были боярами, в Москве стали только окольничими, в Петербурге в прошлом веке делались генерал-аншефами, - конечно, далеко не все: фамилия разветвилась очень многочислен<ная>. <л. 42~> <...> если я знаю, то мало ли чего я знаю, чего тебе [не нужно] проницательный читатель, во веки веков не узнать. А вот чего я действительно не знаю, так не знаю: где теперь Рахметов, и что с ним, и увижу ли я его когда-нибудь. Об этом я не имею никаких других ни известий, ни предположений, кроме тех, какие имеют все его знакомые. Когда прошло месяца три-четыре после того, как он пропал из Москвы, и не было никаких слухов о нем, все предположили, что он отправился путешествовать по Европе. И догадка эта, кажется, верна. По крайней мере, она подтверждается вот каким случаем. Через год после того, как пропал Рахметов, один из знакомых Кирсанова встретил в вагоне по дороге из Вены в Мюнхен молодого человека, русского, который говорил, что проехал славянские земли, везде сближался со всеми классами, в каждой земле оставался на столько, чтоб иметь достаточное понятие о нравах, понятиях, образе жизни, степени благосостояния всех главных составных частей населения, жил для этого и в городах, и в селах, ходил пешком из деревни в деревню, - потом точно так же познакомился [с населением северной Г<ермании>] румынами и венграми, с населением северной Германии, из которой опять [проехал] подвинулся к югу, в немецкие провинции Австрийки вот теперь все с тою же целью едет в Баварию, оттуда через Вюртейбург и Баден, проедет в Швейцарию [где], потом во Францию, объездит и обойдет всю ее, потом Англию, - и на это употребит еще год, - если останется из этого года время, то он познакомится с Италиею и Испаниею, если же нет, то так и быть, "потому что это не так нужно, а те земли осмотреть нужно" - зачем же? - "для соображений", а что через год во всяком случае ему "нужно" быть уже в Северо-Американских штатах, изучить которые более "нужно" ему, чем какую-нибудь другую страну, - что он даже не знает [останется ли он], возвратится ли он в Россию, или найдет себе дело в Северо-Американских штатах, - если найдет, то не возвратится, - но вероятнее, что возвратится, потому что кажется, в России, - не теперь, а через несколько времени, - он [будет более "нужен", чем] может быть полезнее, чем в Америке. Все это очень похоже на Рахметова - даже и эти "нужно", случайно оставшиеся в памяти рассказчика. Наружностью, летами, чертами лица проезжий тоже подходил к Рахметову [насколько можно], но рассказчик тогда не обратил особенного внимания на своего спутника, который к тому же и скоро вышел из вагона, в какой-то деревушке, - поэтому рассказчик мог описывать его наружность лишь слишком общими выражениями, и полной достоверности нет; по всей вероятности это был Рахметов, а впрочем, кто ж его знает? - может быть и не он. Был еще слух, что один молодой русский являлся к одному немецкому философу, и сказал ему так: "у меня 30000 талеров; мне нужно только 5000; остальные я прошу вас взять у меня". - "Зачем же?" - "На издание ваших сочинений". Философ, натурально, не взял, но русский, будто бы, все-таки положил деньги у банкира на имя философа и [принес] [оставил у него] прислал ему такую записку: "Я оставил деньги на ваше имя. Распоряжайтесь ими". [Философ этот действительно очень беден. Если бы] Философ этот действительно живет в бедности, а Рахметов очень уважал его. Если б этот слух был верен, не было бы никакого сомнения, что к философу являлся именно Рахметов. Так вот каков был господин, сидевший теперь в кабинете Кирсанова. Да [совершенно особой пород<ы>] особенный человек был этот господин, особой, редкой породы экземпляр был, и не затем описывается экземпляр этой редкой породы, чтобы научить [вас] тебя, проницательный читатель, обращению с этою породою; тебе, ни одного такого экземпляра не видать в глаза, - твои глаза, проницательный читатель, не так устроены, чтобы видеть таких людей - для тебя, они невидимы, их видят только честные и смелые глаза, - а для того я описываю такого человека, чтобы ты хоть понаслышке знал, какие есть люди на свете. Да, смешные люди, - очень забавны. Это я для них самих говорю, что они смешны: потому что мне жалко их. Это я для тех благородных людей говорю, которые очаровывают. А тебе, проницательный читатель, я скажу, что это недурные люди, - а то, ведь ты, пожалуй, и не поймешь сам-то: да, недурные люди, - мало их, но [ими] они дают всем людям дышать, без них люди задохнулись, - ими движется жизнь, - без них, она заглохла бы [замерла бы], прокисла бы, - это [среди хор<оших>] двигатели двигателей, это теин в чаю, букет в благородном вине, это соль соли земли. Вот какой человек сидел теперь в кабинете Кирсанова <л. 43> <ВАРИАНТ XVII ГЛАВЫ ЧЕТВЕРТОЙ, НЕ ВОШЕДШЕЙ В ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ТЕКСТ> И вот таким образом шло это дело доброжелательства, и поэтому или не поэтому {или не поэтому вписано.} стали Вере Павловне сниться сны, из которых вот один, {Далее было: последний} который она видела уж после той, другой свадьбы, еще не рассказанной мною, когда семейный кружок Кирсановых состоял уж не из двух лиц, а из четырех, - так что этот сон помещается здесь вовсе не по хронологическому порядку, - и зачем он помещается здесь, а не там, где следовало бы ему быть по хронологическому порядку, неизвестно; да и вообще зачем он помещается, тоже неизвестно - все это надобно объяснить просто тем, что я плохой рассказчик, говорю о многом не на тех местах, где сообщил бы его хороший рассказчик, и говорю много лишнего, {такого} чего не стал бы говорить хороший рассказчик, - но {но что ж} уж каков я есть, таков пусть и буду, - откуда ж мне взять уменье рассказывать хорошо, если не дано мне природою этого уменья? - уж извини, пишу как умею, и если что-нибудь выходит не у места или что-нибудь выходит лишнее, не взыщите. Итак, вот один из снов Веры Павловны. {Далее начато: И снится Верочке сон, - [будто] Она входит в ком<нату>} ПЯТЫЙ СОН ВЕРЫ ПАВЛОВНЫ {*} {* На полях дата: 4 март<а>. Выше, и далее пометы: а. (? Зачем? Лишнее? Или глава V?) И снится Вере Павловне сон. б. Итак, вот один из снов Веры Павловны; но прежде чем начинать сон, надо <не закончено.> Кирсановы сидели и с ними общество - Мерцаловы, Катерина Васильевна с мужем (Катерина Васильевна давно уж была замужем), еще два-три семейства, несколько человек молодежи [о чем же шел разговор, это все равно] в. Однажды Вера Павловна была в своем обществе, и как очень часто бывает, больше чем наполовину [случаев] раз (так в рукописи) и на этот ее г. Однажды [Вера Павловна] вечером Вера Павловна была в своем обществе, и как бывает часто, больше чем наполовину [случаев] раз, был с нею там и на этот раз муж; он кончил свои дела прежде, чем она успела кончить беседу с своею компаниею. д. Итак, Вере Павловне стали сниться сны, - но о снах после, а кроме снов, наяву, разумеется, были разговоры о том, как надобно сжиматься, и как неприятно сжиматься, и как вредно сжиматься, почему все-таки плохо сжиматься. - Однажды у [Мерцаловых] е. Лишнее? Или [это из следующей главы, которой еще нет? 5-ой главы?] Глава 5-ая?} Она входит в комнату мужа, - муж лежит и читает книгу. - Я тебе помешала? - Нет, это я от нечего делать пересматриваю, чтоб припомнить, а то уж начинаю спутывать {позабывать} подробности, - надобно рассказывать детям, что годится им рассказывать. {Вместо: им рассказывать - было: для них} - Позволь, милый, тут картина, что это за чудовища? {Далее было: Ах знаю, этот одноглазый - это Фенри} - Эта огромная собака - Фенри; эта змея - средисветная змея, эта бледная женщина - Гела. Вспоминаешь? Вероятно, тебе случалось читать рассказы из "Эдды"? - Да, теперь вспоминаю, - это, должно быть, Один, - ведь одноглазый, {он одноглазый} это он, да? - А {вот и} этот, с молотком, Тор? - А вот этого я не помню, однорукого, - кто это? - Тир. - А это, должно быть, Локи? - Да. - Локи, Гела - знаешь что, мой милый, {Далее было: мне кажется, они оклеветаны Эддою?} ведь "Эдда" писана приверженцами {сторонниками} их врагов. Помнишь, этот чудный {дивный} эпизод в "Консуэло", рассказ о чешском поверье {Вместо: о чешском поверье - было начато: а. чеха б. чешского патриота в. чешского исто<рика> г. чешского <не закончено>} про "того, кого обижают", {Далее было: мне кажется, что и эти лица ок<леветаны>} кого оклеветали, кого не понимают. {кого оклеветали ~ не понимают, вписано.} Локи, Гела - мне кажется, что и они оклеветаны. - Благодарю тебя, - говорит Локи, - он выступил из картины, он вырос, он стоит перед нею {Далее было: гигантом} с грустною {грустною и злою} улыбкою, - благодарю. {Далее дата на полях: 5 м<арта> и пометы: Перечитыванье. Дополненья и поправки, [человек] (1) Но человек до последней крайности старается сохранить отношения, с которыми сжился, - в самой глубине нашей природы лежит консервативный элемент, от которого мы отступаем только по необходимости - в этом, по моему мнению, заключается объяснение [того] моего [положенья] предположенья, что мне хотелось думать и подумалось, что <не закончено) (2) В труде и в наслаждении вообще человеческий элемент берет верх над личным отдыхом: в труде мы [покоряемся] действуем под преобладанием, воздействием внешних рациональных надобностей [это логика труда], в наслаждении под преобладанием [потребностей] других собственных общих потребностей человеческой натуры [В отдыхе или] Отдых или развлечение - [дело] элемент [требуется уж собственной личностью каждого], в котором личность [хочет быть свободна] ищет восстановленья сил от [сильного] возбужденья, более или менее истощающего запас его [энер<гии>] жизненного материала. Это элемент вводится в жизнь [личностью] уж самой личностью [самим индивидуумом] [личность хочет быть <3 нрзб.> своими индивидуальными удобствами] Поэтому (внизу стр<аницы>) продолжения фразы внизу страницы нету. Тут личность хочет сделаться уж главной (3) и я буду употреблять его слова, передавать вам его мысли собственными его словами. Вот его суждение о деле, почему я не только буду излагать [его мысли] исключительно его мысли, но я постоянно буду употреблять его собственные выражения, почти без всякой перемены. Вот его мысли, его взгляд на дело, объяснение которого представлено им мне письмом. [(3) почему я буду не только [содержание] [сохранять] передавать содержанье его мыслей [без всякого] с совершенною точностью,] (3) почему я буду передавать его мысли собственными его словами [без всякого изменения), как бы говорил он сам. Вот его слова о деле, объяснение которого составляет цель моего письма. (4) Никогда паши прежние отношения |(5) Я желал бы, чтобы она ясно представляла себе эту сторону моего характера, в которой заключается разгадка всего. Это не легко. Поэтому я хотел этого, [я должен говорить] и потому довольно долго остановлюсь на этом письме, довольно долго, потому что мне самому очень трудно] (5) Каждому из нас довольно трудно быть натуральным. 6 март<а>. (6) Но - это вещь, объяснение которой очень щекотливо для нее, - однако мне тогда должно было, сделать, - но как мне представлялось <не закончено> (7) которой я отдал несколько вечеров. (8) [этим] разговором была занята (9) И потом (10) невозможно удержать прежних отношений. Я стал (11) Я не стал отрицать (12) не пошатываться туда и сюда, не делать лишней суеты [ни для], неприятной другим, не изменять [своего решения] своей обязанности. Это легко, когда обязанность - влечение собственной натуры. <л. 52 об. Середина>} <л. 52 об. Середина> <ВАРИАНТ VIII ГЛАВЫ ПЯТОЙ> а. Ей постоянно приходилось видеть через год опять в прежнем затруднении то семейство, которое за год было выведено ею из затруднения. В ней явились сомнения, для разрешения которых понадобилось серьезное чтение, и она стала искать ответов в серьезных книгах. Сердце {Но сердце} требовало и личной жизни. Но Катерина Васильевна была уже слишком недоверчива к людям, знавшим о ее богатстве, {Далее было: а. да и в самом деле б. богатство казалось ей в. а где ж мо<гли>} могли ль встречаться ей люди, кроме тех, которые <не закончено> и потому, {и когда} когда ее отец разорился, она сама не знала, больше ли она огорчена, или обрадована этим. <л. 54> б. Ей постоянно приходилось видеть, что семейство, которое было выведено ею из затруднения, через полгода, через год опять находится в прежнем затруднении. У ней явились вопросы: отчего ж эта неотступность затруднений для бедняков? Насколько тут виноваты обстоятельства, насколько сами бедняки? Слишком во многих случаях было ясно, что виноваты сами бедняки; но почему ж они так неблагоразумны или дурны? Она обратилась к серьезному чтению за ответами на это. Сердце требовало и личной жизни. Но Катерина Васильевна была проникнута недоверием ко всему обществу, ее окружавшему и вполне стоившему полного недоверия. Можно ли полагаться на искренность, когда знаешь, что все ищут богатства и что богатство в твоей руке? {Далее было: Как тут разобрать} Потому Катерина Васильевна была не меньше и обрадована, чем огорчена, когда отец ее разорился. Ей было жалко видеть отца, {старика,} вдруг ставшего стариком из крепкого, {бодрого} еще не старого человека; было жалко того, что она лишилась прежних средств помогать другим; было на первый раз обидно увидеть пренебрежение толпы, чуть не ползавшей на коленах перед отцом и ею. Но {Далее было начато: она чувство<вала>} было и отрады, что эта пошлая, скучная, гадкая толпа отстала, перестала стеснять ее жизнь, возмущать ее своею низостью; явилась и надежда на счастье: "теперь если я найду в ком привязанность, {Вместо: если ~ привязанность. - было: а. Начато: я могу б. если я встречу привязанность в. со мною будут искренни; кто полюбит меня, в ком я найду привязанность, то в том найду} то привязанность ко мне, а не к миллионам моего отца" {Далее обозначен номер следующей главки: IX} <л. 55> Правда, - несколько уныло произнесла Катерина Васильевна. Но все-таки я <не> стану обманывать. - И не сумели, потому что нельзя подделаться под опытность, когда ее не имеешь. - Но, мистер Бьюмонт, и нельзя же требовать этого. При условиях нашей жизни, {При наших условиях} при наших понятиях девушке невозможно иметь того знания будничных отношений, о котором мы говорили. Пусть она была влюблена, {Далее было: а. пусть она не была б. Начато: беречь репутацию} пусть {Далее было: была у нее} она испытала несколько связей, - это почти никогда нисколько не помогает. {Далее было: Я много думала об этом. [Это нисколько не] Это будут отношения неприятные и будничные - из них мало можно извлечь пользы.} И этого наконец нельзя советовать: и пользы нет, опасность страшная. Это будут отношения неприятные. Девушка или в самом деле унизится, - научится хитрить, обманывать, - ведь она должна будет обманывать родных, скрываться от них, {Далее было: очень много шансов, что она в самом деле} - очень много шансов, что она сделается и легкомысленна; если ж этого не будет - то ее сердце будет разбито. А в будничной опытности она все-таки почти нисколько не выиграет, потому что эти отношения - эффектны, праздничны. Вы видите, что ваше требование невозможно при нашей жизни. {Далее было начато: - Разве я не говорил} - Это и дурно, Катерина Васильевна, что оно невозможно. - Разумеется, - сказала Катерина Васильевна. - Мы в этом согласны. Странные разговоры между девушкою и человеком, который, по ее мнению, собирается просить ее руки. - Я одному удивляюсь, - опять говорит в другой раз Бьюмонт, и опять с досадою, - что при таких условиях еще бывают счастливые браки. - Вы как будто досадуете на то, что бывают счастливые браки, - смеясь говорит Катерина Васильевна, - она, как заметно, теперь часто смеется - таким тихим, {Далее было: смехом} но веселым смехом. - Но почему они наводят на грустные мысли, я вам скажу: если при таких ничтожных {Так в рукописи.} судить о своих потребностях и о характере мужчин, девушки все-таки довольно часто умеют делать удачный выбор, мне думается: какую же здравость и светлость ума, какую проницательность ума в женщине показывает это! И этот ум остается без пользы для общества, оно отвергает его, оно подавляет его, оно задушает его, - а история пошла бы в десять раз быстрее, если б не был убиваем. - Да, вы панегирист женщин, мистер Бьюмонт, - но нельзя объяснить проще - случаем... - Случай! Сколько хотите случаев объясняйте случаем, но как скоро случаи многочисленны, то вы знаете, кроме случайных причин, от которых происходит часть их, должна быть и общая причина, от которой происходит другая часть, - эта причина может быть здесь только одна: здравость выбора от проницательности ума. {Далее было начато: Все женщины должны быть влюблены в вас, мистер Бьюмонт. Женщины} - Вы мистрисс Бичер-Стоу по женскому вопросу, мистер Бьюмонт, - та доказывает, что негры - самое даровитое из всех племен, что они {Далее было: гораздо выше} по уму гораздо выше белой расы. - Права ли она, я не знаю; но что я прав, я знаю. - Вы, кажется, сердитесь на меня за то, что я не преклоняюсь перед женщиною? Но примите в извинение хотя трудность стать на колена перед самой собою. {Далее было начато: а. Вы кажется б. Но я говорю} - Это {Но это} вовсе не шутки, Катерина Васильевна. {Далее было: Это правда.} Я говорю серьезно, а вы надо мной подсмеиваетесь, - сказал Бьюмонт решительно с досадою. Сказать {Сказать серьезно? Извольте} вам серьезно мое мнение? Извольте. Только не о женском уме, {Далее было: от меня не зависит} - потому что я не хочу сама быть судьею в своем деле, - а о вас. Вы человек очень сдержанного характера, - и вы горячитесь когда говорите об этом. {Вместо: когда ~ об этом - было: по этому вопросу. После: об этом - было: вы человек очень мягкий, и вы чуть не бранитесь на меня, когда} Что из этого следует? То, что у вас должны быть какие-то личные отношения к этому делу, - вы, должно быть, пострадали от какой-нибудь ошибки {Далее было: происшедшей} в выборе, сделанном женщиною, - неопытною, как вы говорите. - Если это было, то это прошло. Но этим замечанием вы даете новое доказательство тому, что я прав, говоря о проницательности ума женщины. - Мистер Бьюмонт, вы говорите комплимент - я ужасаюсь. - Это не комплимент, а аргумент, {Далее было: согласитесь} Катерина Васильевна. - Правда. А вот видите, я сделала ошибку, приняв аргумент за комплимент, - следовательно, мой ум уж не до такой степени проницателен, как вам угодно утверждать. - Вы не ошибались, вы {Далее было: и сами даже знаете} шутили. - Да, мне хотелось бы услышать от вас хоть одну любезность, мистер Бьюмонт, - ведь я женщина, мистер Бьюмонт, женщины любят любезности, - а вы до этих пор не сказали мне ни одной. - Женщина! - вы не женщина, девушка, - добрая, благородная, но все-таки девушка, - с досадою сказал Бьюмонт. Тут Катерина Васильевна уж не выдержала и расхохоталась. - Катерина Васильевна, {Далее было: я попрошу у вас серьезного ответа} через три дня я попрошу у вас серьезного ответа. - На вопрос, который не предлагали? Но разве я так - мало знаю вас, чтобы мне нужно было думать три дня? - Катерина Васильевна встала, подошла к Бьюмонту и поцаловала его в лоб. Он пожал ее руку. - Так, Катерина Васильевна, но подумайте. Я сказал слишком мало: 3 дня, - подумайте об этом еще неделю. - Но кто ж вам сказал, что я не думала об этом две недели? - Может быть, - конечно, - я видел, но этого мало, подумайте еще. - Хорошо, {Хорошо, упрямый} если вам действительно угодно еще другой ответ, кроме того, который я вам дала, но я вам отвечу завтра. {После: отвечу завтра - было: - Мы давно не говорили о Кирсановых, - сказала однажды Катерина Васильевна. - Это потому, что я не спрашивал вас о них. - Нет, если вы охладели к ним, то <я> все больше привязываюсь, но во все это время, - вот уж недели две, - мне было неловко говорить о них, потому что я узнала из жизни их очень важное обстоятельство, которое не умела себе объяснить в их пользу, а между тем чувствовала, что [они должны] это не может быть так, как я узнала. [Вы знаете, что] Кирсанов - второй муж Веры Павловны. Фамилия первого ее мужа была Лопухов. - Что ж из того, что молодая женщина [вышла за второго мужа] [повенчалась] [вышла] повенчалась во второй раз, потеряв первого мужа? Надеюсь, вы не индианка, которая считает обязанностью сжигаться с первым мужем, - это хорошо в балладе Гете, но в действительности совершенно лишнее, - сказал Бьюмонт. - Вы смеетесь, мистер Бьюмонт, потому что не хотите дослушать. Он погиб от любви к ней, и она через полторы недели повенчалась с его соперником - я так узнал, - а тогда, две недели тому назад, из их разговора с Мерцаловыми, у которых [мы вместе] я была вместе с ними. Я стала спрашивать [как это случилось] подробности, чтоб как-нибудь объяснить себе это [они], Мерцалов отвечал [какой-то шуткой] по своей манере шуткой [силлогизмом], педантическими формулами: "все действительное разумно; свадьба [наших приятелей] Кирсановых действительна, следовательно, она была разумна. Если вы, Катерина Васильевна, сомневаетесь (большей посылке)) в справедливости большей посылки, которая действительно фальшива, то будем диспутировать о ней, - если вы принимаете ее [как принимают люди], хотя она и фальшива, то [заключение] не можете не допустить заключения, что свадьба была разумна". Все засмеялись - и больше ничего. Это чрезвычайно поразило меня, - такая бесчувственность в таких [добрых] отличных людях. - Если люди отличные, то, верно, они не бесчувственны, - вероятно [незачем было] не надобно было больше им огорчаться о том, что вам показалось ужасно. - Но я не успокоилась таким философским <не закончено) <л. 53 об.> К последующему тексту дата: 29 март<а>} <л. 53> Но если б послушать разговоры Катерины Васильевны с Бьюмонтом, то многие подумали <бы>, что она и Полозов ошибаются {Вместо. Но если б ~ ошибаются. - было: Но если б послушать их - большую часть их разговоров [то никто], то многие нашли, что Полозов и Катерина Васильевна ошибаются. О чем они говорили? Обо всем на свете. После: ошибаются - было: а. Итак, разговоры эти были странны, - правда <незакончено>. [Катерина Васильевна рассказывала, кажется, что они как будто] [вот, например] пример тому, что они мало} и назвали бы эти разговоры странными, - даже невозможными между {Далее было: а. Начато: молодою девушкою б. людьми} девушкою и человеком, которого отец девушки считает влюбленным в нее, о котором и сама девушка думает, что он любит ее. Не то чтобы они вовсе не говорили о чувствах, - напротив, очень много, {Далее было: а. но сами мысли их были б. но тон разговоров был оригинальным в. а содержание такое холодное г. а тон и содержание их д. но и по тону так в этом} но как говорили, и что говорили! Если женщины стеснены предрассудками, - говорил Бьюмонт, считая ненужным делать англицизмы и американизмы, {Вместо: считая ~ американизмы - было: забывая делать англицизмы} - то и мужчины - я говорю о порядочных людях - подвергаются поэтому большим неудобствам. Скажите, как жениться на девушке, которая не испытала любви? Она не может судить {Может ли она судить} о том, будет ли ей нравиться жизнь с человеком такого характера, как ее жених, - она не испытала будничных отношений к людям различного характера {Далее было начато: по праздничности нельзя судить} - она не знает, не будет ли для нее в муже неприятно то, что нравится ей в женихе, {Далее было: или поклоннике} - ей от этого риск, и порядочному человеку, который женится на ней, тоже. - Вы хотите, чтоб замуж выходили только вдовы? - смеясь, отвечала Катерина Васильевна. - Вы высказались очень удачно. Только вдовы. Девушкам должно быть запрещено выходить замуж. - Это правда, - серьезно {серьезно вписано.} отвечала Катерина Васильевна. - Вы рассказывали мне историю вашей любви к Соловцову, - говорил в другой раз Бьюмонт, - но что это такое? Это было ребяческое чувство, оно не дает вам никакой опытности. {Далее было начато: Над этим можно} Это годилось для того, чтобы иногда шутить, вспоминая, - и грустить, {плакать,} если хотите, потому что здесь есть очень прискорбная сторона: хорошо, что вы спаслись, {Далее было: - Это правда, это правда, - отвечала Катерина Васильевна. - Да и наконец, что ж это такое <не закончено>} но вы спаслись редким случаем, что вам попался тогда {встретился} Кирсанов, - иначе вы погибли бы от чахотки или от негодяя, - да, можно смеяться, можно из этого вывести философскую мысль о вреде тех или иных вещей, которые губили вас, {Далее было: но что же дальше? Какую гарантию даст это вашему мужу [что только] [но где]} как вы и вывели - все это прекрасно; но это только сделало вас более рассудительным и хорошим человеком, а еще нисколько не дало вам опытности в различении {Далее было: характеров} того, какого характера муж вам нужен; не негодяй, а честный человек - прекрасно; это вы вывели. Но разве со всяким честным человеком может ужиться {Вместо: со всяким ~ ужиться - было: всякий честный человек годится} всякая порядочная женщина? Нужно точное {более строгое} различение характеров между порядочными людьми. {Далее было начато: Ваша любовь не дала вам} Вы тогда сказали, что замуж должны выходить только вдовы. {Далее было: какая же вы вдова?} Вы рассказывали мне вашу жизнь - какая же вы вдова? - заключил он с явною досадою. <л. 53 об.> <ОКОНЧАНИЕ РОМАНА В РАННЕЙ РЕДАКЦИИ> XV* {* * Перед последующим беловым текстом помета: Окончание романа "Что делать". Слева на полях даты: 21-30 марта. Справа над текстом раскрыты имена действующих лиц, данные в беловике сокращенно, как и по всему черновому автографу.} Но если бы послушать разговоры Катерины Васильевны и Бьюмонта, то многие нашли бы, что она и Полозов ошибаются. Не то чтобы предполагаемые невеста и жених вовсе не говорили между собою о чувствах, - нет, говорили, как и обо всем на свете, но мало; и это бы еще ничего, что очень мало; но главное - каким тоном говорили и что говорили! Очень многим такие рассуждения, - потому что ближе всего назвать это рассуждениями, - покажутся даже совершенно невозможны между девушкою и человеком, о котором она думает, что он любит ее. - Например, - это было через месяц после начала их знакомства; продажа завода была покопчена, мистер Лотер собирался уехать на другой <день> (и уехал, - не ждите, что он произведет какую-нибудь катастрофу: он, как следует негоцианту, сделал коммерческую операцию, объявил Бьюмонту, что фирма назначает его управляющим завода с жалованьем в 1000 фунтов, чего и следовало ждать, и больше ни во что не вмешивался, - какая ж ему надобность, сами рассудите); акционеры, в том числе Полозов, завтра же должны были получить (и получили, опять не ждите никакой катастрофы - фирма Ходчсона, Лотера и Кo очень солидная) половину денег наличными, а другую половину векселями на трехмесячный срок; Полозов в удовольствии от этого сидел за столом в гостиной и пересматривал денежные бумаги, отчасти слушал и разговор дочери с Бьюмонтом, когда они проходили через гостиную, - они ходили вдоль, через все четыре комнаты квартиры, бывшие рядом на улицу. - Если женщины стеснены предрассудками, - говорил Бьюмонт, не считая нужным делать англицизмы и американизмы, - то и мужчины - я говорю о порядочных людях - подвергаются от этого большим неудобствам. Скажите, как жениться на девушке, которая не испытала простых житейских отношений? Она не может судить, будет ли ей нравиться жизнь с человеком такого характера, как ее жених, - она не знает его будничного, настоящего характера, не знает будничного характера других, которые могли бы быть ее женихами. Почему знать? быть может, ей будет неприятностью в муже то, чего она совершенно не могла замечать в женихе. {Далее было начато: Ей} От этого свадьба для нее - риск; так, но и для порядочного человека, который женится на ней, - тоже. - Вы хотите, чтобы замуж выходили только вдовы? - смеясь, отвечала Катерина Васильевна. - Именно. Вы выразились очень удачно. Девушкам должно быть запрещено выходить замуж. - Это правда, - серьезно отвечала Катерина Васильевна. Полозову сначала дико было слушать такие разговоры или доли разговоров, выпадавшие и паслух. Но теперь он уже попривык и думал: "что ж, я сам человек без предрассудков. Я занялся торговлею, женился на купчихе". На другой день эта часть разговора - ведь это была только небольшая часть в разговоре, который вообще шел вовсе не о том, а о всяких других предметах, - продолжалась таким образом: - Вы рассказывали мне историю вашей любви к Соловцову. Но что это такое? Это было ребяческое чувство, которое не дает никакой гарантии. Это годится для того, чтобы шутить, вспоминая, - и грустить, если хотите, потому что здесь есть очень прискорбная сторона. Вы спаслись только благодаря редкому случаю, что дело попало в руки Кирсанова; иначе вы погибали от чахотки или от негодяя. Можно выводить из этого основательные мысли о вреде тех или других вещей, которые губили вас. Вы их и вывели. Все это прекрасно. Но это только сделало вас более рассудительным и хорошим человеком, а еще нисколько не дало вам опытности в различении того, какого характера муж нужен вам. Не негодяй, а честный человек, {Далее было: прекрасно} - вот что могли вы узнать. Прекрасно. Но разве всякая порядочная женщина может хорошо ужиться со всяким честным человеком? Нужно более точное различение характеров, то есть нужна совершенно другая опытность. Мы вчера решили, по вашему выражению, что замуж должны выходить только вдовы. Вы рассказывали мне вашу жизнь. Какая ж вы вдова? Все было говорено с каким-то неудовольствием, а последние слова отзывались прямо досадою, даже укоризною. - Это правда, - несколько уныло сказала Катерина Васильевна, - но все-таки я не стану обманывать. <л. 56 > - И не сумели бы, потому что нельзя подделаться под опытность, когда не имеешь ее. - Но, мистер Бьюмонт, и нельзя же требовать этого. При условиях нашей жизни, при наших понятиях, нельзя {девушке нельзя} желать для девушки того знания будничных отношений, о котором мы говорили. Пусть она будет влюбляться, пусть она входит в какие угодно отношения - это почти никогда ничему не поможет. Пользы нельзя ждать, а опасность огромная. Девушка или в самом деле унизится, научится хитрить, обманывать, - потому что ведь она должна будет обманывать родных и общество, скрываться от них, - от этого уж недалек и переход до обманов, действительно дурных, - очень возможно и то, что она в самом деле сделается легкомысленною, или, если этого не будет, если она останется хороша, то ее сердце будет разбито. А между тем она все-таки почти ничего не выиграет в будничной опытности, потому что эти отношения эффектные, праздничные. Вы видите, что этого никак нельзя советовать при нашей жизни. - Конечно, Катерина Васильевна; но именно это и дурно. - Разумеется, мы в этом согласны. Что это такое? - Не говоря уж о том, что это чорт знает что такое со стороны общих понятий, - какой смысл это имело в личных отношениях? - Мужчина говорит: "я сомневаюсь, будете ли вы хорошею женою мне". А девушка отвечает: "Нет, пожалуйста, сделайте мне предложение". Удивительно! - Я одному удивляюсь, - продолжал Бьюмонт на третий день, - что при таких условиях еще бывают счастливые браки. - Вы говорите таким тоном, будто досадуете на то, что бывают счастливые браки, - смеясь отвечала Катерина Васильевна, - она теперь, как заметно, часто смеется таким тихим, но веселым смехом. - А в самом деле, они могут наводить на грустные мысли - вот какие: если при таких ничтожных средствах судить о своих потребностях и о характерах мужчин девушки все-таки умеют довольно часто делать удачный выбор, то какую же светлость и здравость ума в женщине, какую верность, силу, проницательность его показывает это! - И этот ум остается без пользы для общества, оно отвергает его, оно подавляет его, оно задушает {заглушает} его, - а история человечества пошла бы вперед в десять раз быстрее, если бы этот ум не был отвергаем и убиваем, а действовал бы. - Вы панегирист женщин, мистер Бьюмонт; нельзя ли объяснить это проще, - случаем? - Случай! - сколько хотите случаев объясняйте случаем; но когда случаи многочисленны, то вы знаете, кроме случайности, которая производит часть их, должна быть и какая-нибудь общая причина, от которой происходит другая часть. Здесь {Далее было: может существовать только} нельзя предположить никакой другой общей причины, кроме моего объяснения: здравость выбора от проницательности ума. - Вы - мистрисс Бичер-Стоу по женскому вопросу, мистер Бьюмонт; та доказывает, что негры самое даровитое из всех племен, что они выше белой расы по умственным способностям. {Вместо: выше ~ способностям. - было: по умственным способностям выше белой расы} - Вы шутите, а я вовсе нет. - Вы, кажется, сердитесь на меня за то, что я не преклоняюсь перед женщиною? Но примите в извинение хотя трудность стать на колена перед самою собой. - Вы шутите, а я серьезно досадую. - Но не на меня же? Я нисколько не виновата в том, что женщины не могут делать того, что нужно по вашему мнению. Впрочем, если {если вы уж} хотите, и я скажу вам свое серьезное мнение, - только не о женском вопросе: {Было: по женскому вопросу} я не хочу быть судьею в своем деле, - а собственно о вас. Вы человек очень, очень сдержанного характера, - и вы горячитесь, когда говорите об этом. Что из этого следует? То, что у вас должны быть какие-нибудь личные отношения к этому вопросу; вероятно, вы пострадали от какой-нибудь ошибки в выборе, сделанном девушкою, {женщиною} как вы называете, неопытною. <л. 56 об.> - Может быть, я, - может быть, кто-нибудь другой, близкий ко мне; во всяком случае, это невесело. Однако подумайте, Катерина Васильевна. Я через три дня попрошу у вас ответа. - На вопрос, который не был предложен? Но разве я так мало знаю вас, чтобы думать три дня? - Катерина Васильевна встала, подошла к Бьюмонту и поцаловала его в лоб. По всем бывшим примерам, и даже по требованию самой вежливости, Бьюмонту следовало бы обнять ее и поцаловать уже в губы; но Бьюмонт вместо этого только пожал ее руку: - Так, Катерина Васильевна; но все-таки подумайте. - Но кто ж вам сказал, Чарли, - Катерина Васильевна села подле него и обняла одной рукой его талью, другая рука оставалась в руке странного жениха этой странной невесты, - кто ж вам сказал, что я уж не думала об этом гораздо больше трех дней? {Вместо: Катерина Васильевна села ~ дней? - было: [она заменила теперь этим именем],- что ж, что я уж не думала об этом гораздо больше трех дней?} - Может быть, - конечно, - я видел, - но все-таки... - Полноте, Чарли, вы уже слишком опасаетесь, что я могу раскаяться. - Конечно, Катерина Васильевна, этого не будет; но у меня был пример. Мужчине это ничего; но для женщины, при наших условиях жизни, это приносит много огорчений. Я видел своими глазами. Один из моих друзей, - положим, что это был один из моих друзей, - где это было, все равно, - в Нью-Йорке, в Бостоне, в Филадельфии, где-нибудь, - был женат на женщине, очень хорошей. Она также считала его очень хорошим человеком. Они были чрезвычайно привязаны друг к другу. И однако ж они не могли ужиться вместе. Он был готов отдать голову за малейшее увеличение ее счастья. Но, будучи готов на все для нее, он хотел жить так, чтобы никто не тревожил его без надобности в нем, и не в силах был сделать исключения из этого даже для нее. Он хотел сделать это исключение, когда увидел, что она хочет этого; но это ему не удалось. Она много страдала от этого. Это неприятно. - Я могла слышать от кого-нибудь эту историю? - спросила Катерина Васильевна. - Может быть. - Я еще не давала тебе ответа? - Нет. - Ты знаешь его? - Знаю, - сказал Бьюмонт, и только теперь началась обыкновенная сцена, {Далее было: состоявшая в том} какой следует быть между женихом и невестою, с поцалуями и объятиями. XVI  На другой день, часа в три, Катерина Васильевна приехала к Вере Павловне. - Я венчаюсь послезавтра, Вера Павловна, - сказала она, входя: - и ныне вечером привезу к вам своего жениха. Он очень любит вас обоих, - но вас, Вера Павловна, еще гораздо больше, чем Александра Матвеича. - Нечего спрашивать, кто, - вы давно от него без ума. Бьюмонт, {Вместо: Нечего ~ Бьюмонт - было: - Бьюмонт, конечно? - нечего спрашивать, вы столько говорили о нем} - очень рада, Катерина Васильевна. Но во мне он разочаруется, когда увидит меня своими глазами в моем настоящем виде, а не вашими, в идеальном портрете. - Разочаруется? едва ли, потому что он знает не идеальный ваш портрет, а саму вас, и не через меня, а сам, и {Далее было: гораздо} знает гораздо больше, чем я. - Вот новость! - вы шутите? Как же это? - Как? - Это я сейчас скажу. - Он с самого первого дня, как приехал в Петербург, очень сильно желал увидеться с вами, - но ему казалось, что лучше будет, если он отложит знакомство до той поры, когда приедет к вам не один, а с невестою или женою; ему казалось, что вам