роте. В-четвертых в той роте, куда меня переводят почти совершенно нет русских, а одни узбеки, а в 8-ой роте у меня есть очень хороший товарищ. Все это мама на меня производит очень тяжелое впечатление. Сейчас я тебе пишу, а уже наш старшина ищет старшину 4-ой роты, чтобы меня передать. Я, мама, хочу скандалить, хотя это и есть приказ полковника. Очень уж для меня это неприятно. Ну, мама, хватит изливать свое горе. Ты меня спрашивала что может быть мне удасться получить потерянные вещи. На это я прямо скажу, что нет. Так как по этому делу я подавал три докладные и результата никакого не было, а теперь когда я после этого сменил две части, то и совсем невозможно. Кроме того, пропажа вещей была не у меня одного. Этих случаев было у нас немало, да как им не быть, если они так хранились, что когда придешь в склад, то видишь вместо связанных своих вещей общую кучу, в которой сохранилась одна рвань, а порядочные вещи все исчезли. Так что в этом вопросе нечего и говорить. Потом ты мама говоришь, что не может быть и речи о моей работе. Ты так мама думаешь напрасно. Работа будет не во вред, а только надо подобрать мне такую работу, чтобы я мог одновременно и работать и учиться. Учиться конечно заочно. Сейчас я это делать не могу, так как условий для этого здесь абсолютно никаких нет, но после октябрьских я возможно куда-нибудь и поступлю, если как говорят: мы перейдем на 8-и часовой рабочий день. Сейчас же мы занимаемся 10-11 часов. Заниматься сейчас нельзя. Вобщем мама все складывается ужасно для меня по дурацки. Но ты мама все-таки особенно не беспокойся. Все равно сделать ведь ничего нельзя. А что от меня будет зависеть, то уж будь уверена я сделаю. Пока мама до свидания твой любящий сын Шурик. P. S. Мама вышли мне все же словарь и одну-две немецких книжек. У меня ведь они есть, а если нет, то у себя в библиотеке возьми, но все же пришли. Может мама я займусь немецким языком. Также вышли одну-две тетради. Коле советую отдать в ремесленное училище. Это будет и для него лучше и для тебя легче. Коле и Вите братский привет. 1940.XI.13 13/XI - 40 г. Здравствуй, милая мама! Давно не писал тебе и ты пожалуй в праве меня за это бранить. Но у меня мама есть уважительные причины и главнейшая из них это недостаток времени. Дня три тому назад меня из 8-й роты перевели, и не в 4-ю, как я думал, а первую. Первая рота - рота учебная.: здесь собраны люди со средним и высшим образованием и не одного нет с меньшим образованием. 80% роты имеет высшее образование. Имеются здесь и юристы, и инженера. Вот из таких людей и состоит 1-я учебная рота. Все эти люди нужны для того, чтобы из них сделать средних командиров запаса. Создание этой роты произошло по приказу наркома. Передо мной встала такая перспектива или быть младшим лейтенантом запаса и служить еще один год или остаться сержантом и служить еще два года. В этом мама я буду слушать исключительно твоего мнения. Дело все обстоит так: из роты мне не выбраться, это факт, а поэтому надо решаться на одно из двух или быть средним командиром запаса, но запас этот всего скорее будет очень неспокоен и даже как бы из этого запаса не сделали кадрового, или быть сержантом. Сержантами нас сделают к 1-му мая и после непродолжительной практики мы будем сдавать на среднего командира. Если сдаст кто, тот к концу второго года будет отправлен в запас, кто не сдаст, будет еще год служить сержантом или старшим сержантом. Об этом мне мама стоит серьезно подумать. Твое решение будет для меня окончательным. Я же мама пока думаю лучше служить еще лишний год, чем быть средним командиром. Гонять нас уже начали гораздо крепче, чем было в 8-й роте, но я себя пока чувствую хорошо. Мама прошу не беспокойся о том, что со мной происходит. Понимаешь, военная дисциплина и я здесь абсолютно бессилен. На этом мама я кончу, ибо время истекает. До свидания милая мама! Шурик. P. S. Мама у тебя в биб-ке наверное есть тетради, пришли мне если есть. В бумаге у меня уже ощущается недостаток. Также мама я жду от тебя словаря. До свидания мама. 1940.XI.16 16/XI - 40 г. Здравствуй милая мама! Вот уже четыре дня не получаю от тебя писем и так не дождавшись и пишу тебе. Пишу мама просто потому, что хочеться с тобой хоть на бумаге да поговорить. Новостей пока больше нет. Я как тебе теперь уже известно нахожусь в первой стрелковой роте, где нас подготовляют на средних командиров. Тебе мама также теперь известно, что если кто-нибудь из нас не сдаст на среднего командира, тот будет служить в армии три года. Я сейчас в большой нерешительности не зная как мне поступить. При желании можно и не быть средним командиром. Я боюсь, что если я не сдам весной на сред. коман., то как бы не заставили снова перездавать, а это повидимому так и будет. Так что если мне принять решение остаться только сержантом, то пожалуй из этого ничего не выйдет, а только получиться, что прослужу я больше. Выйти из армии все равно заставят сред. командиром, но мне мама очень не хочется быть средним командиром. Очень уж жизнь будет неспокойная. Сейчас нам приходится очень много заниматься. Время свободного мы имеем, если не считать мертвого часа, всего 30 минут. Вот только 30-ю минутами из 24 часов мы имеем право распоряжаться по своему усмотрению. Время, как видишь, хватает только на то, чтобы написать письмо. В этом году я думал много заниматься и конечно занимался бы, если бы не попал в первую роту. Придеться все отложить. Очень жалко, но ничего не поделаешь. На этом я пожалуй закончу свои жалобы. Ты мама особенно не расстраивайся. Когда-нибудь и на нашей улице будет праздник. Вот на этих жалобах я и кончу письмо. Мама, пришли мне словарь. Все-таки, может быть хоть в выходные дни я буду понемного заниматься. Пришли также бумаги: несколько тетрадей и если можешь одну в коленкоровом переплете, Толстая мне очень требуется. Твою первую толстую тетрадь я уже заканчиваю, а поэтому мне скоро нужна будет другая такая же. Пока мама до свидания. Пиши больше о себе. Я тебе о себе пишу много, а ты почти ничего о себе не пишешь. До свидания, мама Привет Лыске и Вите. Твой Шурик. 1940.XII.07 7го дек. 1940 г. Лубны Здравствуй милая, мама! Наконец я вырвал время для того, чтобы написать тебе письмо. Конечно, я мог бы написать и раньше, но только в несколько приемов. А писать так, когда непрерывно прерывают мысли различными построениями, очень неприятно. Поэтому я дожидался более подходящего времени, когда бы я смог написать письмо не отрываясь. Я себя чувствую хорошо. Немножко холодновато, но это ничего. Сегодня у нас выпал первый снег. До сегодняшнего дня морозов не было, только было холодно от ветров, которые своим холодом так тебя и пронизывают. С сегодняшнего дня у нас до некоторой степени изменился внутренний распорядок. Теперь на дворе занятия у нас будут происходить только до обеда, а после обеда два часа мы с сегодняшнего дня будем заниматься самопроработкой в казарме. Это до некоторой степени облегчение. Так как сокращается количество часов занятий на дворе, что при зимних условиях большой плюс. Впрочем, в нынешнем году зима наверное не будет такой холодной, какой она была в прошлом году, ибо в прошлом году уже в это время стояли на Украине большие морозы, чего сейчас пока что не наблюдается. Мама на днях я должен сдавать на младшего сержанта (командира отделения). До сих пор я не пришел к окончательному решению стоит или не стоит быть младшим сержантом. Много говорит за то, что младшим сержантом мне стоит быть, но есть условие, которое говорит за то, что им быть не стоит. Эти условия примерно одинаковые, а поэтому я до сих пор не решил на что же в конце концов решиться. Об этом вопросе я много думаю. Уж очень не хочеться попасть впросак. Только бы мне мама точно узнать, что быть средним командиром для меня обязательно или не обязательно и это звание можно будет обойти, тогда бы я точно знал, что мне делать. Но так как точно на этот вопрос я не могу ответить, отсюда и колебания. Скажу мама тебе только одно, что все бойцы со средним и высшим образованием кроме меня и еще трех человек, уже являються младшими командирами, а после первого января будут младшими сержантами. Я же и еще три человека из всего полка пока еще этого звания не имеем. Почему не имеем тебе наверное понятно. Если бы я захотел, то конечно давно уже был бы тоже младшим командиром, но я этого не хотел, а поэтому постарался сделать так как мне хотелось. Результатом того, что я не сдал на мл. командира явился мой перевод в первую учебную роту, где я опять должен держать испытания на младшего командира. Вот я и не знаю как отнестись мне ко вторичному сдаванию. Как к первому или посерьезнее, вопрос остается пока открытым. Если мне сдать на младшего командира, то к осени я уже буду дома. Но уже не мл. командиром, а средним, если же не сдам, то... не знаю, что будет. Вот это-то "не знаю что будет" и смущает меня. Если же решиться на первое, то возможно получиться так, что я навеки останусь военным человеком и буду вынужден служить в армии, конечно не по собствнному желанию. Мама, как поживаешь ты? О себе ты совсем ничего не пишешь. Из Витиного письма я узнал, что ты очень много работаешь и сильно переутомляешься. Мама, мне очень даже ясно, что сейчас жить очень трудно, но все же черезмеру себя переутомлять в работе это приведет к плачевным результатам, тем более здоровье твое и раньше уже было порядком потрепано. Да мама очень тяжело думать, когда видишь как человек из-за куска хлеба для семьи калечет свое здоровье и еще тяжелее, когда ощущаешь свое бессилие, когда не можешь ничем помочь. Другие живут как-то лучше, видят много хорошего, а тут, что увидишь хорошего. Нет мама все таки я добьюсь того, чтобы было нам лучше. Но сейчас, да и в ближайшие годы я безсилен мама в оказании тебе помощи, а наоборот даже сам нуждаюсь в твоей помощи. Как мне мама хочеться, чтобы было тебе легче, но одного хотения мало. Нужно помочь действием, а этого сделать я не могу. И очень мне тяжело ощущать свое бессилие. Все-таки мама я думаю, что и для нас солнце ярко засветит, что и на нашей улице будет праздник. Ну мама пока до свидания. Посылку твою с тетрадями и словарями я получил и очень тебе за это благодарен. Деньги я также получил. Вот мама все. До скорого свидания, мама! Твой сын Шурик. Привет Коле и Вите.Очень жалею "лыскино" горе по поводу поступления в училище. Ничего, пускай еще поучиться. А без знания тоже далеко не уедешь и если есть хоть маленькая возможность, то надо за нее цепляться, так что "лыска" не советую тебе особенно горевать. P. S. Если можешь мама, то пришли мне конвертов, часто задержка письма бывает из-за конверта, так как клея достать очень трудно, а угольничками писать я боюсь. Конвертов только не с марками, ибо это напрасные будут деньги. До свидания, мама! 1940.XII.12 12 декабря [1940] г. Лубны [письмо среднему брату] Здравствуй дорогой братуха! Сейчас получил твое и мамино письмо, Отвечаю, как видишь, без промедления. Начну сразу с того как я думаю о твоем поступлении в аэроклуб. Твой поступок я полностью одобряю. Здесь, в армии, я сам хотел итти в аэроучилище, но здоровье мое не позволило мне это сделать, ты знаешь, что у меня очень паршивое зрение, а это в летном деле основное. Так что если тебя признали годным, то ты конечно не упускай этого случая и иди учиться на летчика. Мама будет тебе препятствовать. Известно материнское сердце. Она и остаться одна не захочет и будет говорить, что это очень опасное дело. Все это хорошо понятно. И ты постарайся сделать так, чтобы она была не очень огорчена твоим решением. Ее сейчас надо братуха жалеть, ибо ей сейчас приходится очень тяжело. Ты сам писал, что работает она как вол, да к тому же придет после работы и не видит ничего хорошего. Поэтому ты постарайся дело обставить как можно легче для матери. В аэроклуб все же поступай, я думаю, что раскаиваться тебе в этом не придется. Это дело и интересное, да и в экономическом оношении тоже интересное.В армии же можно наблюдать что летчики стоят в каком-то обособленном положении. Одеваются они очень хорошо, зарабатывают тоже и кроме того имеют очень большое уважение среди начальства. Вот братуха мое мнение. А теперь до свидания. Желаю тебе счастливого поступления. Твой брат А. Гнедин 1940.XII.12 12 декабря [1940] Лубны Здравствуй милая мама! Только сейчас получил твое и Витино письмо. Очень было тяжело мне его читать. Из твоего письма мне вполне ясно, какая должна быть тяжелой у тебя жизнь. Такие жуткие базарные цены на продукты первой необходимости при сохранении прежней заработной платы, должны создавать и конечно создают условия, в которых жизнь становиться очень тяжелой. Эту тяжесть я вполне ощущаю. И такие цены не только в Арзамасе. Здесь также цены базарные очень высокие. Только насчет хлеба здесь повидимому немного лучше, а в остальном то же, что и у вас. Из твоего письма я узнал, что поведение Вити начинается снова ухудшаться, что заниматься он стал плохо. И все это конечно очень тебя нервирует это понятно. А на его поступление в аэроклуб ты смотришь отрицательно. На все это я тебе мама скажу, что пониженность в учебе происходит повидимому у него потому, что он серьезно решил где нибудь учиться только не в средней школе. И его взгляд остановился на авиации. Мама я не советую тебе особенно пренебрежительно к этому относиться. Он выбрал не такой уже плохой себе путь. Работники авиации обеспечиваются государством очень хорошо, а это при теперешних условиях жизни очень важно. Поэтому мама я не советую препятствовать ему в исполнении его желания. Раскаиваться в этом думаю не придется. По моим наблюдениям, летчики не так обременены службой, на них очень сильно не сказывается военная дисциплина и все они себя чувствуют очень превосходно. Питание у них отличное, заработки у них тоже очень крупные и если все это объединить, то можно с уверенностью сказать, что в этом деле он не промахнеться. В летчики мама идет народу очень много, да очень немногие туда попадают. В общем мое мнение такое: если удасться ему поступить, то пускай поступает. За "Лыску" очень рад, что кончилось его горе. Ему еще нужно поучиться и хотя бы получить неполное среднее образование. И нашему "Лыске" можно только посоветывать чтобы он лучше учился. О себе мама мне говорить нечего. Из моего последнего письма тебе будет все ясно каково мое теперешнее положение. До сих пор я нахожусь в стадии колебания и наверное так до самых испытаний ни к каким определенным результатам не приду. Ты пишешь, что мне в этом вопросе виднее, а между тем видимость у меня почти что такая же, как у тебя. Ничего определенного по поводу этого вопроса я еще сам не знаю. Нам даже до сегодняшнего времени не объявили программу нашего обучения. Нам только известно, что из нас хотят сделать средних командиров, а в какой срок и как это будет происходить мы еще сами достоверно не знаем. Туманность в решении этого вопроса и делает все действия неопределенными. В данное время я мама являюсь политгрупповодом. А политгрупповодов есть слухи будут аттестовывать на заместителей политруков, а затем к концу службы на младших политруков запаса. Если это правда, то это для меня большое облегчение. Быть политруком запаса, это не то что быть лейтенантом запаса. Политруковая жизнь гораздо спокойнее. Вот мама все мои вопросы, которые в скором времени будут разрешены. Будут-ли они разрешены в пользу для меня или нет, это покажет будующее. А теперь мама до свидания. Желаю, чтобы новый год принес тебе облегчение, мне же от нового года ждать кроме холодов нечего. Уже сейчас у нас стоят морозы. Правда пока еще не очень сильные. До свидания, милая мама. Шурик 1940.XII.18 18/XII-40 г. Лубны Здравствуй милая, мама! Дожидался, дожидался от тебя письма, да так и не дождался и решил написать не дожидаясь твоего письма. Особенно нового конечно я сообщить ничего не могу, потому что все последние новости я описал в последних письмах. А поэтому я в этом письме только выполню твое желание писать понемногу, но чаще. Я живу попрежнему не так уж плохо. Но плохо то, что заниматься приходиться почти все время на дворе, а на дворе последние два дня стоят морозы, доходящие до 30°. Вчера была отмечена температура в -28°С. Даже пока дойдешь от казармы до столовой, то руки так поморозишь, что потом они отогреваются с болью. Несмотря на такие холода нам перчаток не выдали. Я боюсь что если такие морозы еще продляться дней на пять, то есть перспектива отморозить руки. Когда дадут нам перчатки неизвестно, говорят, что на складе сейчас их нет. Интересно мама, что производство меня в сержанты повидимому отставлено, ибо что-то об этом перестали говорить, тем более командир роты сейчас у нас другой, который даже не знает, что я второго года службы. Может быть меня обойдут, что по правде сказать мне очень нравиться. Но впрочем в своих догадках я еще не уверен и может быть к первому января все же буду представлен к "повышению". На этом мама пока кончаю. Пиши обо всем, что происходит у вас дома. Прости мама, что написал мало. Болит что-то голова и никак не могу сосредотачивать свои мысли. До свидания, мама. Шурик 1940.XII.27 27/XII-40 г. Здравствуй милая, мама! Не помню, мама, когда я получал твое последнее письмо, так давно я не имею от тебя никаких известей. Это меня очень беспокоит, не случилось-ли что-нибудь дома у тебя? Такая долгая молчаливость, чем это объяснить. Каждый день жду от тебя известий, но пока мои ожидания остаются тщетными. Мама, прошу тебя ответь мне, как можно скорее, а если сама не можешь, то попроси кого-нибудь написать, ибо неизвестность очень тяжелая вещь. Напишу немного о себе. Я пока себя чувствую ничего. Правда холодно заниматься, особенно зябнут руки, но все же пока холода переношу довольно сносно. На днях буду сдавать на младшего сержанта. Это мама я уже решил. Ибо, если я в этот раз не сдам, то значит три года служить, это я уже знаю точно. Вообще если все будет благополучно то в сентябре месяце я уже буду дома в чине младшего лейтенанта. К этому решению я уже пришел окончательно. О себе пока все. Мама еще раз прошу тебя напиши мне скорее, почему такая большая задержка в письмах. Ведь раньше ты мне очень часто писала, а теперь же я уже более двух недель не получаю от тебя письма, а новости у вас дома наверное должны быть. Витя как мне известно собирался в авиашколу. Чем кончилась эта затея. Поступил он или нет. Вобщем писать есть о чем, а поэтому твоя молчаливость мне особенно непонятна. Неужели ты мама заболела? Так сообщи же мама скорее, что происходит у вас дома. Чувствую я что тут что-то не ладно, но что именно я не знаю. Следовало бы мне раньше написать письмо, но не мог очень был занят. Позавчера мы вернулись из похода в 45 км. Такой поход я совершал впервые. Устал чертовски и ели доплелся до казармы да и то при помощи пушки, держась за ее ствол. А сейчас после похода болят ноги, хотя прошло уже два дня. А скоро мама мы пойдем на 15 дневные учения. Все 15 дней будем находиться в поле. Мама прости меня, но я все таки попрошу тебя прислать мне варежки, т. к. без них я совсем пропаду. Перчатки, которые ты прислала раньше почти ничего не помогаюти руки очень сильно Мерзнут. Еще хуже обстоит дело с ногами. Ноги на дворе потеют, а потом замерзают. Большую помощь оказывают мне шерстяные носки, которые у меня до сих пор выполняют большую роль в согревании ног, правда они теперь уже с дырами, но все же они для меня ценнее, чем даже целые портянки. В портянках ноги у меня постоянно мерзнут, в носках же не так сильно. Ну мама до свидания. Пиши мама, очень тебя прошу пиши, а то я напишу кому нибудь из знакомых с тем, чтобы сообщили мне о тебе. До свидания милая мама! Шурик. 1941.I.01 Что таит новый год 1/I-41 г. Лубны Здравствуй, милая мама! Хотя немножко поздно, но все же разреши мне тебя поздравить с новым годом. Что-то принесет этот год для нас: для тебя, для меня. Буду ли я в этом году дома или еще где-нибудь все это таит в себе новый год. Да мама большие надежды дает мне этот новый год. А что ты мама ждешь от нового года, что ты хорошего думаешь получить в 41 году? Вчера я получил наконец от тебя открытку. Не помню, когда я получил от тебя письмо, мне кажется, что это было давно не меньше месяца. И все это время я каждый день с нетерпением ждал от тебя письма. Ведь мама кроме тебя никто мне не напишет и, если ты прекратишь писать, то я буду совершенно отрезан от всех вас. Твои письма являются единственным звеном, при помощи которого я связан с тобой, со всей семьей. Поэтому мама мне кажется довольно жестоко с твоей стороны так долго не писать. Я (на которого ты всегда говорила, что не пишет письма) и то за это время уже написал два письма. Итак, мама, я теперь надеюсь, что ты после моих упреков будешь писать чаще. С таким мнением пока я останусь, а сейчас вкратце напишу тебе о себе. Вопреки моим ожиданиям меня до сих пор не сделали командиром, если этого не произойдет в течении этого месяца, то мне наверное придется служить в армии три года на правах, после мая, младшего командира, а этого я пожалуй теперь не очень-то желаю. Теперь мое мнение таково: лучше здать на мл. л-та и через 7-8 месяцев уйти в запас, чем служить еще год, не зная к тому же, что в течении его может произойти. Сейчас мама у нас идет подготовка к выходу на 15 дней в поле. В бывших лагерях мы сейчас строим землянку, где будем жить с 6/I по 20/I. Холода у нас сейчас немаленькие, и я думаю, что у нас будет много заболевших. Уже сейчас у нас много в роте простуженных, некоторые даже поморозились. Мы сейчас все со страхом ждем, что-то будет с нами, когда мы будем жить в землянке. Теперь я мама хочу сказать тебе, чтобы ты мне денег не высылала. Нужды в них я никакой не чувствую, еды хватает, так что пожалуйста не присылай, к тому же дома они всегда могут пригодиться, а вот если бы ты прислала мне варюшки, то это было бы для меня большим счастьем. Вот мама и все, что можно было написать. Описание, как видешь - небогатое, но я думаю, что ты и такому будешь довольна. А теперь мама разреши мне пожелать тебе счастья с новым годом. До свидания, мама! Шурик P. S. Надеюсь, что не придется так долго ждать ответа, как уже раз было. Жду скорого ответа. 1941.I.10 10/I - 41 г. г. Лубны Здравствуй, милая мама! Только что получил твою открытку. Отвечаю сейчас же. Вчера мама получил от тебя деньги. Сейчас я уже нахожусь на зимней квартире, на которую вернулся вчера. На зимних лагерях мы пробыли трое суток. Померзли мы довольно порядочно. Примерно через неделю опять пойдем, но уже не на трое суток, а на десять. Это уже будет сложней. Самое неприятное на зимних лагерях заключается в том, что ноги постоянно сырые, а сырые ноги очень плохо действуют вообще на весь организм. Если бы не промокали ноги, то зимовка в лагерях была бы пустяком. Между прочим мама перчатки нам выдали, так что за руки я теперь спокоен. Перчатки тем более суконные и против морозов руки защищают неплохо. Очень жаль, что я не успел тебя об этом предупредить, чтобы ты мне не высылала варежек. Я себя чувствую хорошо, конечно физически, а умственно далеко нехорошо. Хочется чем-нибудь заняться, но проклятый распорядок дня все подавляет. В результате дурацкого распорядка дня заниматься не бывает время, так что мама повидимому отслужу я в армии, а так ничего хорошего и не приобрету. Да к слову срок службы опять для меня туманен. Когда я отслужу точно не знаю, то-ли в 1941 году, то-ли оставят на третий год. Я думаю подать докладную о том, чтобы меня произвели в сержанты и направили на трехмесячные курсы средних командиров. Эти курсы, есть приказ создать при части и сержантов со средним и высшим образованием обучить в течении января, февраля и марта на младшего лейтенанта. Это тем хорошо, что все становится в определенную колею. После окончания курсов шестимесячная практика на должности командира взвода, а потом домой. Я же в своем теперешнем положении не являюсь кандидатом на эти курсы, а следовательно не знаю и срок своей службы, ибо в первой учебной роте я из общей масы курсантов выделяюсь тем,что служу в армии второй год, а поэтому мне придется возможно служить лишний год. Вся такая неопределенность очень неприятна, постараюсь выяснить свое положение в ближайшие дни. Мама я тебе о себе в каждом письме пишу довольно много, ты же пишешь очень мало. Я сейчас не знаю как обстоит у тебя домашнее дело. Ничего не знаю о Коле и Вите: Витя кажется собирался учиться в аэроклубе. Чем кончилась эта затея. Впрочем об этом я наверное узнаю из его письма, которое как ты говоришь он мне послал, но которое я еще не получил. Потом мама у меня к тебе вопрос: почему ты стала так редко мне писать? Раньше ты писала мне в несколько раз чаще. От тебя в этом многого я не потребую, но все же хоть раз в неделю ты должна мне писать и конечно не открытку из двух слов, а обязательно письмо. В неделю раз - это уже не так много. На этом мама я кончаю. Спасибо тебе мама за чулки и за доброе пожелание на новый год. Хорошо, если твое пожелание сбудется, я со своей стороны постараюсь, чтобы оно сбылось и чтобы в 41 году мы все были вместе дома. До свидания, милая мама! Пиши скорее Шурик 1941.I.24 24/I-41 г. Здравствуй, милая мама! Давно не получаю от тебя писем, хотя ты и обещала писать мне чаще. Пишу тебе только потому, что долго не писал. Новостей у меня нет. Из лагерей мы вернулись. Твою посылку и деньги получил. На твои деньги я собираюсь тебе организовать посылку со слатким так как у вас я знаю ничего нет, а у нас здесь иногда бывают, правда тоже не всегда. Посылка моя будет несколько поздним для тебя новогодним подарком от меня. Я себя чувствую прекрасно. Несколько дней назад я сделал попытку чтобы меня перевели из первой роты в нестроевую, но потерпел неудачу. Перевестись можно было в результате каких-нибудь физических недостатков здоровья, которые соответствовали какой либо статье для нестроевой службы. И вот я, чувствуя, что у меня слабое зрение попытался это сделать, но неудачно, так как в поликлинике, куда меня направили для проверки, признали меня годным к службе в строевых частях РККА при условии носки очков. Не знаю только, дадут ли мне очки. Эта неудача меня очень огорчила. Я совершенно был уверен, что меня переведут в нестроевики. Утешаю себя только тем, что служить еще осталось 8-9 месяцев. В этом месяце мы больше в лагеря не пойдем, но в феврале у нас опять начнуться выходы в лагеря. Сейчас погода у нас теплая. Был даже дождь. Заниматься сейчас нехолодно, но зато появилось другое несчастье. Каждое занятие промокаем, а сушиться негде. Это даже пожалуй еще хуже, чем морозная погода. Но особенно о морозах горевать наверное не придеться, так как в феврале здесь они бывают самые крепкие. Мама ты писала, что Витя послал мне письмо, я однако от него до сих пор ничего не получал, скажи ему, чтобы он мне заново написал, ибо мне очень интересно знать, как идут у него занятия в школе и в аэроклубе. Ты мама тоже пиши немного почаще. Каждую почту я жду от тебя писем. Выкликать много фамилий, но на мой адрес обычно не бывает, а я ведь каждый день с нетерпением жду этой почты. Потом мама, если будешь писать мне, то пожалуйста не на открытках, где уместится каких-нибудь десяток слов и от которой всегда получаешь разочарование. Хотя бы раз в неделю да пиши мне письмо и не в два слова, а настоящее. Я мама задумал было заняться повторением русского языка с этой целью я и просил тебя выслать мне учебники, но прошло уже месяца четыре как ты мне их прислала, а я до сих пор не могу еще заниматься. Даже в свободное время и то мы не свободны. Всегда найдут какое-либо дело, чтобы чем-нибудь нас "занять". Это "занимание" иногда так действует, что хочеться всех послать куда подальше..., но сдерживаешься, ибо после одной подобной глупости придеться чего доброго расплачиваться годом а то и двумя в дисциплинарном батальоне. Все это я привел к тому, чтобы тебе показать, что в армии заниматься тем, чем тебе хочеться - нельзя. Придется все занятия отложить до дома. Все надежды, какие я имел перед отъездом в армию провалились. Вот мама вкратце тебе все мои радости и несчастья. Да ты о них и не в первый раз от меня слышишь. Пожалуй что жаловаться не к чему. Очень тебя мама благодарю за теплые носки. Они мне очень и очень пригодяться. До свидания милая мама! А. Гнедин Привет Коле и Вите, также передай мой красноармейский привет Вере Ивановне Смирновой. Еще раз до свидания! 1941.II.01 1/II-41 г. Здравствуй милая мама! На днях получил твое письмо и несколько с опозданием на него отвечаю. В последнем письме я тебе писал, что у нас стоит теплая погода, теперь совсем не то. С 27/I ударили сильные морозы. Температура с -27 не повышалась выше -20°С, даже доходила до -30°С. На сегодняшний день у нас был назначен шестидесятикилометровый поход, уже выдали продуктов на сутки, но вдруг почему-то пришел приказ отставить. Живу же в остальном по старому. Сегодня прочитал в Комсомольской правде объявление о приеме в военно-морские училища, и, признаться, теперь думаю не поступить ли мне в одно из них. Конечно поступать не на командный факультет, а на инженерный. Как ты мама думаешь стоит-ли поступать или не стоит. Образование училище даст тоже высшее. Учиться пять лет и по окончании его (я имею в виду Высшее военно-морское училище в Ленинграде и именно его инженерный факультет по специальности электротехника) присваивается звание военного инженера. Поступить туда мама еще тем хорошо, что учиться на счет государства и содержание также от государства, тогда как на гражданке учиться очень трудно и я даже думаю, что едва-ли мне и удасться, а получить высшее образование - это моя мечта. Ты мама в следующем письме вырази мне свое мнение. Конечно ты не подумай, что я решил стать военным человеком. Все это я привел к тому, чтобы показать тебе, что чтобы получить теперь высшее образование, то для меня иного исхода пожалуй что нет, а получить высшее образование я хочу во чтобы-то ни стало, пускай каких бы это трудов для меня ни стоило. И мне мама кажется, что своего я добьюсь. Только я хочу так сделать, чтобы поручить высшее образование, не будучи тебе в тягость. И такое училище, о котором я тебе написал, как раз и удовлетворяет этим требованиям. Пока все. Что будет еще интересного напишу, а пока до свидания. А. Гнедин P. S. Мама скажи Вите, чтобы он написал мне письмо и Николаю скажи то же самое. До свидания, мама 1941.II.7 7.II-41г. Здравствуй, милая мама! Уже больше недели я не получал от тебя письма. Мама об этом вопросе я уже несколько раз тебе писал и мне очень непонятно, почему ты мне стала так редко писать. Сегодня я прождал от тебя письма так же напрасно, как и вчера. Если раньше было, что я получал почти через день, то теперь определенного срока между твоими письмами провести нельзя, ибо писать ты стала очень непостоянно. Я вот уже пишу тебе третье письмо, а от тебя за это время не получил ни одного. Мама такое переменившееся отношение ко мне очень непонятно и мне это здесь особенно чувствуется, так как я постоянно вижу, как все получают письма а мне каждый раз приходиться оставаться при разборке писем с носом. Мама я тебя еще раз убедительно прошу по крайней мере сообщить мне, почему ты перестала мне писать. Если мама также станет продолжаться и впредь, то я могу подумать самое худшее. И я тебе мама скажу, что если после этого письма я через десять дней не получу ответа, то до самого конца моей службы я тебе не напишу ни одного письма ни смотря на то будешь-ли ты мне писать или нет. Я думаю, мама, что своему сыну ты могла бы черкнуть несколько слов. Итак я надеюсь, что все обойдется к лучшему и ты или станешь мне писать более или менее регулярно или объяснишь свое долгое молчание. Я себя чувствую мама не очень хорошо. Кажеться первый раз за всю жизнь я простудил горло и очень трудно глотать. Сегодня весь наш полк ушел в 60-километровый поход. Наша рота в поход не пошла. Завтра мы едем на выходной день в наряд, а сегодня у нас ночные занятия и сейчас в промежуток между дневными и вечерними занятиями я решил тебе написать письмо. В последнем письме я тебе мама писал, что имел намерение поступить в высшее военно-инженерное училище в Ленинграде, своего желания я не изменил, но мне туда едва-ли удасться попасть, так как туда наплыв бывает очень велик, ибо это можно сказать единственное училище, которое дает высшее инженерное образование. Об нем я здесь говорил с одни бойцом, который там был и он мне сказал, что туда конкурсы бывают очень большие. Когда он был там, то на 800 мест было подано 1200 заявлений. Поэтому ты видишь, что попасть туда не очень просто, но я все же попробую поступить, если не поступлю, я особенно не пожалею, а если поступлю, тоже не пожалею, но что мне очень нравиться, это то, что когда я поеду туда сдавать, то смогу увидиться в Москве с Михайловыми, а если ты будешь тоже в это время в Москве, то я с тобой. Но до этого еще кажется далеко. Прием начнется в июле-августе месяцах. Интересно, мама, что из нашей роты многие уезжают по училищам, вчера только уехало от нас четверо и между прочим все четверо с высшим образованием. Вообще мама наша рота по своему составу почти исключительно из людей с высшим образованием. Им-то менее всего выгодно поступать в училище. Между прочим все мне советуют поступать в инженерное училище. Ну, мама, уже команда строиться. Кончаю. До свидания, мама А. Гнедин 1941.II.11 11.II-41г. Здравствуй, дорогой братуха! Вчера получил от тебя письмо. Я очень рад, что моя скромная посылка доставила вам некоторую радость, жалко только, что ты не мог как следует использовать ее содержание, ибо, как мне известно, твоя скула немного попорчена и сильно мешает тебе кушать. Мне также очень приятно слышать, что занятия у тебя в аэроклубе идут успешно. Я твое увлечение авиацией полностью одобряю, к тому же и с материальной стороны это - одна из выгоднейших профессий. Я тоже держу мысль в голове о поступлении в училище, только не в авиационное, куда меня бы и не приняли, а в морское. Только мысль эта едва-ли осуществится, так как поступить туда очень и очень трудно. Нужно сдать хорошо экзамены и пройти тщетельную медицинскую комиссию. Все же летом я поеду сдавать. А будет удача или нет, об этом сейчас говорить еще рано, но все более говорит за то, что я туда (Краснознаменное высшее военноморское училище инженерное имени Дзержинского) не попаду. Однако говорят попытка - не пытка, а поэтому эту попытку сделаю. Позавчера у нас был лыжный кросс. Мы сдавали на десятикилометровой дистанции, но лыжной подготовки у нас никакой не было, а поэтому эти 10 км тяжело дались. Время, за которое я их прошел также незавидное. Оно равно 1 ч и 20 м. Как видишь даже в норму не уложился, хотя устал чертовски. Чувствую себя пока что неплохо, но все же к армейской жизни я и до сих пор не могу привыкнуть. Все эти команды: "становись", "равняйсь" и т. д. ужасно нервируют и создают озлобленность, особенно потому, что обычно они сопровождаются криками "в две минуты" или "пулей лети в строй". По этому случаю я уже несколько раз огрызался с командиром. Когда ты будешь в армии, то все это сам испытаешь. Слушай, Витя, почему мама мне перестала писать письма. Я ей уже написал несколько писем, а ответа ни на одно из них не получил. Ты ей скажи, что я за это на нее очень сердит: И если она до выходного не пришлет мне письма, то я ей вообще писать письма до конца армии прекращу, несмотря на то, будет-ли она писать или нет. Конечно, я это сделаю только в том случае, если у нее нет уважительной причины. Вот, кажется, все мои мысли, которыми мне хотелось бы с вами поделиться. На этом письмо кончаю. До свидания, Витя! А. Гнедин 1941.II.18 18.II-41г. Здравствуй, милая мама! Вчера получил твою открытку. Из нее я узнал, почему ты мне так долго не писала. Пожалуйста прости меня за то, что я стал сомневаться, врезультате долгого твоего молчания. Все свои слова беру назад. Сегодня из нашей роты уезжают 19 человек в училища: политическое и авиационное. В авиационное я был выставлен кандидатом, но по зрению меня забраковали; тогда меня хотели направить в политическое, но в результате того что я не комсомолец меня отставили. Так что пока я опять нахожусь в первой роте. Повидимому эта рота - учебная расплывется и останутся в ней только люди вроде меня. Роту нашу недавно поверяла специальная окружная комиссия во главе с заместителем главнокомандующего харьковского округа генерал-майром, который проверял нас лично. Оценку на поверке мы получили плохую и поэтому рабочий день для нас на два часа увеличили, чтобы мы смогли устранить все наши недоработки. Сейчас у нас так мало свободного времени, что даже нельзя написать письмо, и это письмо я пишу на политзанятиях. Я себя чувствую неплохо. Погода сейчас у нас стоит теплая и сырая. Иногда идет дождь. Ноги все время в сырости, ибо обувь пропускает воду, как решето, и часто нога в сапоге просто хлюпает. Такое положение - одно из неприятнейших теплой погоды. Мы мама наверное скоро пойдем в большой поход, который будет не меньше, чем на 120-150 км. Вот о себе и все. Я мама очень рад, что дома обстоит у тебя благополучно, только тяжело мне мама, что ты так много работаешь и приходишь с работы совершенно разбитая. Боюсь я как-бы такая работа не привела к плачевным результатам. Желал бы мама я сделать тебе облегчение снять часть бремя по обеспечению семьи, но, к сожалению, я этого сделать не могу и долго еще я этого не смогу сделать. А сейчас мама я могу только пожелать тебе, чтобы ты вконец не испортила своего здоровья на работе. На этом я кончаю, ибо больше нет времени. До свидания мама. А. Гнедин 1941.III.05 5/III-41 г. Здравствуй, милая мама! Прости меня пожалуйста за то, что долго тебе не писал, в этом я немного виноват, но только немного, т. к. писать (это я тебе уже несколько раз говорил) нет времени. Время свободное у нас бывает после ужина 1,5 часа, но за день так устанешь, что эти полтора часа использовать никак нельзя, ибо как-только где сел спокойно, там сейчас же и засыпаешь. Да и эти полтора часа бывают не всегда свободными : их часто у нас тоже забирают, то на политинформцию, то еще на чего нибудь. Из этого ты видишь, что написать письмо вещь нелегкая. Насколько у нас мало времени я могу тебе привести такой пример: чтобы сходить в уборную, надо затратить не более 10 мин. и то нехватает время, поэтому у нас всегда скандалют, ибо отправляться по естественным надобностям приходиться в поле на перерывы. Такое малое количество времени и не позволяет мне часто писать письма. Я себя чувствую ни хорошо ни плохо, а нахожусь в каком-то промежуточном состоянии. Погода у нас сейчас довольно теплая, но все же с утра бывают небольшие морозцы, чему мы конечно рады, так как меньше грязи и воды, а неделю назад у нас было очень даже тепло и половина снега стаяла и была такая грязища, что приходя с занятий приходилось выжимать портянки, ибо обувь воду очень хорошо пропускает, жаль только, что назад не выпускает. Позавчера у нас был поход, при совершении которого мы ни счем не считались: если нужно было перейти речку, то мы ее вброд преодолевали, и набирали опять таки этой противной воды. Вобщем вода для нас сейчас является большим злом. Все таки мама тяжело переносить службу в армии. Скорей бы закончить и вернуться к прерванной учебе (ты видишь мама я еще не теряю надежды продолжать учиться дальше). Мне кажется, что как бы мне не было тяжело дома, все таки я гораздо легче буду переносить, чем армейскую жизнь, в этом отношении армия меня закалила. У меня мама сейчас очень сильное желание учиться, и я пытаюсь хоть что-нибудь да делать, но обычно попытки кончаются неудачей, т. к. после дневных занятий так устаешь, что при всем желании науки никак в голову не лезут. Обо всем этом я надеюсь мама когда-нибудь тебе рассказать, на бумаге всего не передашь, да и не за чем передавать. Несмотря мама на то, что прошло довольно много времени, как я нахожусь в армии, я и до сих пор никак не могу заглушить мысль о доме, о тебе. Сейчас мне очень хочется тебя мама увидеть, очень хочется оторваться хоть на час-два от окружающей меня обстановки. Вот мама пока все, что мне хотелось тебе высказать, а сейчас подъем и писать нет времени. До свидания, мама! Жду письма, которое ты мне давно обещаешь. Еще раз до свидания милая мама! А. Гнедин 1941.III.08 8/III-41 г. г. Лубны Здравствуй, милая мама! Сегодня получил повестку на твое заказное письмо, но его еще не получил и когда получу тоже на знаю. Вообще насчет заказных писем я тебе скажу, что лучше будет, если ты их не будешь писать, так как получать их здесь целый скандал и это твое письмо я наверное получу не раньше как через неделю. Да по моему и нет особенной надобности в том, чтобы писать заказными письмами. Сегодня весь наш полк ходил в 40 километровый поход. Ушли по тревоге в 6 часов и пришли в семь часов вечера. Поход был тяжелый, потому что проходил с учебными занятиями, да кроме того дорога неважная - очень много грязи. Я в этом походе не учавствовал, потому что у меня сильно порваны сапоги, но скоро и мне придеться учавствовать и уже не 40 км, а в 140 км, который у нас будет числа 17-18 марта. Сегодняшний поход являлся как бы подготовкой к стокилометровому походу. Трудно мама переносить эти походы. Здоровье у многих сильно подорвано, частью от занятий, частью от недостатка пищи. Как это мама ни странно, но факт остается фактом, а наши желудки редко бывают сытыми. Мне-то ничего, а вот остальным, которые фигуру имеют более массивную, нехватает. Характерный пример я тебе приведу. В нашу роту прибыл боец, который кончил физический институт и был довольно здоровый, но после того как он пробыл у нас в роте два месяца, то что же с ним стало а стало очень плохо у него успел развиться так ревматизм, что теперь он не ходит на занятия, а ходит в городскую больницу принимать ванны. Из нашей роты в нестроевики перевели уже около десяти человек и еще намечаются для перевода. Я мама всеми силами стараюсь вырваться из этой роты, но мои старания ни к чему не привели пока да вряд ли к чему-нибудь приведут. А дольше в ней оставаться опасно, может и меня постигнуть такая же судьба, как бойцов, о которых я уже упоминал. Странно мама, что я за все время в армии не болел. В нашей роте бойцы со вторым годом службы все больные кроме меня да еще одного. Я хоть и мал, а здоровьем оказался довольно крепкий, но гарантировать за то, что так будет всегда, до конца службы не приходиться. Но все это мама меня не сильно волнует. Гораздо сильнее на меня действует то, что у меня есть сейчас сильное желание заниматься, а время нет, потому что в нашей учебной роте бойцов в покое никогда не оставляют и всегда стараются чем-либо занять, только бы не оставить их со своими мыслями наедине. Вот это неимение времени для своих занятий на меня сильно действует и подчас сильно озлобляет, ибо иногда выкроишь полчаса, да и то их не дадут тебе использовать. Когда я был в восьмой роте, то время для своей работы я все-таки находил, теперь же это сделать невозможно. Кроме того мама в этой роте все командование мною недовольно и я у командира на плохом счету. Все это мама меня крепко заставляет думать над тем, как бы перевестись в другую роту. Здоровье мое пока что ничего, особенно сильных отклонений от нормального положения не наблюдается. Вот мама про себя я все что можно описать на бумаге написал. Если тебя что-нибудь интересует, я постараюсь дать обстоятельный ответ. А теперь мама я у тебя попрошу сделать мне удовольствие, именно пришли мне несколько тетрадей и 2-3 книжки на немецком языке. Ты видишь мама, что я ...постояно что-то делать. Вышли мне мама пожалуйста у себя в библиотеке ты найдешь, что мне надо. До свидания милая мама! А. Гнедин 1941.III.16 16/III-41 г. Здравствуй, милая мама! Вчера получил от тебя письмо. Да и вообще за последнее время я стал от тебя письма получать часто. Вчера также я получил твое заказное письмо. Его читать мне было очень тяжело. Из него я узнал, как вам было трудно последние два месяца. А я-то дурак думал, что ты просто не хотела писать мне, тогда как в действительности дело обстояло совершенно иначе. Ты меня мама прости за все упреки, которые я тебе послал. Я ведь тогда не знал, что тебе было так тяжело, а не получая от тебя писем мне тоже было не по себе. Меня мама очень радует, что у вас становиться жить немного лучше. Я-то здесь обеспечен, а ведь вам приходиться каждый день думать: а что-то мы будим иметь за столом завтра, тогда как мне об этом думать не приходится. Да, мама стало жить тяжело. Тяжело не только у вас, но и нам приходится нелегко. Я мама думаю, что еслибы мне сейчас предложили на выбор или жизнь гражданскую со всей ее тяжестью или военную, то я без колебаний бы выбрал первое. Жду мама с нетерпением, когда закончу службу и смогу приступить к заброшенной учебе. А сколько мне придется ждать точно не знаю, т. к. положение сейчас мое очень неопределенное. Нахожусь я в 1- й учебной роте, из которой должны выпустить мл. командиров, но ведь это для молодых бойцов, а я ведь уже служу второй год. И если меня выпустят также вместе с ними мл. командиром, то мне тогда очевидно придется служить еще лишний год, ибо к осени я конечно не успею сдать на мл. лейтенанта и уйти в запас, а нарком в приказе сказал ясно, что если боец, имеющий среднее образование не сдаст на мл. лейтенанта, то его оставят служить на третий год. Вот теперь тебе ясно, как обстоит у меня дело со сроком моей службы в армии. Как видишь, что я и сам не знаю, когда меня будут демобилизовывать. Таковы мои служебные новости. В отношении других новостей особенно интересного ничего нет, разве только то, что погода у нас два дня стоит очень плохая. Сильные морозы с очень холодным ветром, впрочем сегодня она, кажеться, стала изменяться к лучшему: появилось солнце впервые за всю весну. Но надеяться на то, что погода установиться не приходится, т. к. она здесь очень изменчива. В нескольких часах она может быть в различных вариантах. Да мама позабыл тебе сказать очень важную новость, что завтра мы должны были итти в 150 километровый поход, с этой целью мы сделали два скоростные 25 километровый и 40 километровый марши и завтра думали итти на 150 км, но, слава богу, отменили по причине инспекторской поверки, которая у нас продлиться повидимому до апреля. А в апреле, я думаю, погода будет лучше, тогда поход не так будет страшен. О своих горестях я писать больше не стану, о них я когда-нибудь тебе расскажу. А сейчас у меня есть до тебя такое дело и, если ты его исполнишь, то сделаешь мне очень большое одолжение. Сейчас идет подписка на газеты, а поэтому я тебя попрошу, чтобы ты мне выписала, т. к. отсюда я это сделать не могу, немецкую газету DZZ (возможно, что она сейчас переименована, я точно на знаю) и выписала на мой адрес. Думаю в свободные минуты все ж изучать немецкий язык. Сейчас мама у меня была большая неприятность с командиром взвода. Это письмо я писать начал в то время, когда наша рота ушла на строевую подготовку, которую у нас практикуют каждый выходной день. Я же удрал с подготовки, чтобы написать письмо и почитать что-нибудь. И вот, когда я написал тебе уже о своей просьбе по поводу выписки газеты, меня вызывают к командиру роты и спрашивают: почему я не был на строевой подготовки. Ругали очень сильно и командир роты под конец сказал, что даст мне хорошее взыскание, какое - не сказал, но наверное губвахту суток на пять. Вечером на поверке узнаю. Вот тебе мама яркий пример о том насколько у нас мало бывает свободного времени. Даже в выходной день и то некогда написать письмо. Да и сейчас, когда я пишу эти строки, нашей роты уже в казарме нет. Всех отправили в обязательном порядке в город на концерт, а я всетаки и здесь умудрился остаться и докончить тебе письмо. Такие действия со стороны командиров очень тяжело переносятся. Подумать только, что в выходной день и то не иметь собственного времени. Как только где есть чтобы что-то сделать, тебя обязательно подымут или на какое-нибудь построение, или заставят делать какую нибудь работу. Поэтому мама редко мне приходилось написать тебе письмо в один присест, а обычно это делается в два, а то и три приема. Все это очень меня нервирует. Всего этого ничего не было, когда я был в восьмой роте. Там и время было и относились ко мне лучше. А здесь вечно крик, вечно тебя ругают, часто даже ни за что. И когда все это кончится, когда я смогу сказать себе: "Ну теперь ты Сашка можешь распоряжаться собой как тебе хочется". Умственная работа у нас сейчас сведена к нулю, приходится работать не головой, а руками и ногами, поэтому-то мама особенно хочется что-нибудь делать головой, часто за счет часов отдыха, который и так у нас мал, а все таки ты по собственному желанию еще его уменьшаешь, лишь бы немного почитать, лишь бы немного освежить голову и отвлечься от обыденной жизни. Я мама буду надеяться, что ты мою просьбу исполнишь и с апреля я буду получать немецкую газету. Если тебе это сделать будет трудно, то как-только ты получешь это письмо, сейчас же извести меня, может быть я успею послать Михайловым письмо с такою же просьбою, так как эту газету мне очень хочется иметь. Также мама исполни мою просьбу, о которой я тебя просил в последнем письме: пришли мне нем. книжки и несколько тетрадей. Пока все. Письмо, как видишь и так получилось очень длинное, но это только благодаря тому, что я остался в казарме и у меня сейчас есть время. Деньги твои я получил и очень благодарю тебя за них. Они мне сослужили большую службу: я получил возможность починить свои часы - память тети Маруси, и теперь они у меня снова работают. Вобщем мама спасибо тебе за все твое теплое отношение ко мне, что ты не забыла меня и, наверное, часто вспоминаешь о своем сыне-красноармейце. Как я уже тебе писал, что недавно было у меня такое настроение уж не стала ли ты меня забыавать. Но теперь мне ясно, что я ошибался, а поэтому мама очень горячо прошу тебя, чтобы ты простила меня за мои сочинения. Впредь этого уже не будет и, если я не буду долго получать от тебя писем, то все это я буду объяснять косвенными причинами, но только не тем, чем я раз попытался это сделать. Вот мама и все. До свидания милая мама! А. Гнедин P. S. Лыске передай, что я ему приказываю в срочном порядке написать мне письмо. Вите передай то же. Он ведь кажеться обещал мне писать каждую неделю, но что-то обещания не выполняет. 1941.III.27 27/III-41 г. г. Лубны Здравствуй милая мама! Прости меня, что долго тебе не писал. Поверь мне мама, что время у нас своего не существует. Сколько раз я тебе об этом писал, но и опять не могу сделать так, чтобы не писать, уже очень это возмутительно. В других ротах бойцы живут куда свободнее и время имеют и командование лучше, а у нас...Вобщем постоянно об этом говорить и тебе скучно, да и мне неприятно. Короче говоря даже чтобы писать письма я должен красть учебное время. Писать или на политзанятиях или на занятиях каких нибудь других, происходящих в классе. Деньги твои получил и не знаю мама, что мне выражать по этому случаю: радоваться или плакать. Уж очень мне нехорошо, когда мне приходиться чувствовать, что посылая мне денег, ты должна ограничивать себя и ребят, а чувствовать это очень тяжело. Много писать я мама не могу, ибо сейчас у нас идет инспекторская поверка и покою мы не ведаем. Сегодня мы идем в двухдневный поход. Сейчас идет подготовка к нему. Этот поход будет концом нашей поверки. После него я думаю будет немного свободнее; тогда я напишу тебе еще письмо. Погода у нас стоит отвратительная, то идет снег, то выглянет солнце и результат - по колено грязи. Такой весны, какая сейчас давно здесь не видывали. Все мы с нетерпением ждем хорошей погоды. В моей жизни особых изменений не произошло. Разве только то, что отношения с командиром обострились, что меня мало радует. Настроение у меня неважное, а поэтому и письма хорошего написать не могу, хотя сейчас на это имею время. На счет своей службы ничего нового сообщить не могу. Сколько буду еще служить тоже не знаю. Вобщем мое положение сейчас очень неопределенное то-ли буду я командиром, то-ли не буду и обидно то, что никто мне на этот вопрос не может ответить. Но служить третий год мне очень бы не хотелось. Уже за два года я насмотрелся, так что третьего года пожалуй и не надо. Ну мама на этом я кончу и так уже чувствую, что пишу какие-то обрывки мыслей, а не связанное письмо. Мама, вчера я получил твою открытку и меня очень удивило, что тетя Маруся не знает моего адреса. Ведь мой адрес не изменился с тех пор как я ей писал. От Михайловых я не получал писем около трех месяцев. Сам тоже им не писал, потому что на мои последние письма они мне не ответили. Кончаю писать. До свидания дорогая мама. А. Гнедин P. S. Прошу тебя мама, чтобы ты мне писала почаще. Твои письма как-то делают меня радостнее и заставляют на немного забывать о своих горестях. Последнее время я стал опять редко получать от тебя письма. Еще раз до свидания мама. 1941.III.30 30/III-41 г. г. Лубны Здравствуй милая мама! Только что возвратились из похода и после чистки оружия и снаряжения я решил написать тебе письмо, хотя недавно писал. Поход этот был завершением инспекторской поверки. Вернее это даже был не поход, а большое тактическое учение с присутствием генерал-майора - проверяющего. Занятия были тяжелыми, поэтому теперь особенно приятно ощущать, что все уже прошло, что нет холодной ночи с дождиком и мокрым снегом, что не хлюпает под ногами грязь, а наоборот теплая казарма и разрешение на спанье до завтрашнего утра. Завтра у нас будет выходной день, вместо сегодняшнего, который нами небыл использован. Также говорят, что завтрашний выходной день будет полностью нами использован, что никаких построений не будет - все это очень приятно, а то за все время моего пребывания в первой роте я еще ни разу не имел полного выходного дня. От тебя мама давно не имею никаких известий. Почему-то ты опять перестала писать, хотя в последнем письме говорила, что купила открытки и будешь часто писать. Я чувствую себя по прежнему, только говорят, что сильно похудел. Это наверное от походов, которые я переношу очень тяжело и которые за последнее время были у нас довольно часто. Вобщем, если меня свешать сейчас и сравнить с весом перед отправлением в армию, то килограммов десять-пятнадцать не досчитаешь. На здоровье это отразилось не очень сильно, так что опасаться за такое явление не приходиться. Нам мама выдали новые ботинки, так что ноги теперь протекают не так сильно, как было прежде, о чем я уже тебе писал. Одно только плохо -это то, что вместо сапог я получил ботинки. Это произошло потому, что я не командир. Командирам же всем выдали новые сапоги, даже тем, которые были в ботинках. В наш полк уже съезжаются призывники. За последние пять дней полк говорят пополнился на четверть своей величины. Между тем новое пополнение все прибывает. В этом году что-то рано забрали приписников. Если в прошлом году это же явление наблюдалось в июне, то теперь происходит в марте. Разница не малая. Да кроме того, если в прошлом году их призвали на месяц, то в этом году - на шесть месяцев. Все это мама наводит на нехорошие мысли. Как бы в скором будующем не пришлось чего бы ожидать, тем более международная обстановка все осложняется. Как бы рука войны и до нас не дотянулась. Что будет в будующем, не мне об этом рассуждать. Гораздо важнее жить благополучно в настоящем, а этого-то у меня как раз и нет. С командиром взвода и роты я нахожусь в очень плохих отношениях и еще хуже то что они - эти отношения не улучшаются. Вот мама примерно все, что можно написать, Следующее письмо от меня ты раньше следующего выходного не получешь, а есть даже основания, что и на следующий выходной я не напишу тебе. Вкратце написал обо всем. Теперь я кончу, так как сейчас уже одиннадцать часов, все спят и мне пора сделать то же, ибо за эти два дня спать не пришлось, а поэтому усталость чувствуется. Завтра у нас подъем на два часа позднее, так что я наверное успею выспаться. До свидания милая, мама! Пиши скорее, а то я уже начал опять скучать, не получая от тебя вестей. Еще раз до свидания, мама! А. Гнедин 1941.IV.12 Если будет все благополучно, а так, вероятно, и будет, то я в октябре вернусь домой. 12/IV - 41 г. г. Лубны Здравствуй милая, мама! Сегодня получил твое письмо, которое меня сильно взволновало. Зачем мама столько беспокойств. Стоит ли так много обо мне думать. Ну допустим тяжело мне немного, так что ж из этого, зато я обеспечен: одет, обут и питаньем обеспечен. А ты, мама, беспокоишься обо мне. Я тебя очень прошу, чтобы ты меньше волновалась. Если будет все благополучно, а так, вероятно, и будет, то я в октябре вернусь домой. К маю мне, вероятно, присвоят звание мл. сержанта. Сведения на меня уже передали в дивизию. Теперь мама я уже жду этого дня с нетерпением, ибо обстановка в моем положении по сравнению с осенней резко изменилась. Сейчас мне необходимо всеми средствами вырваться из первой роты, а сделать это можно только став мл. командиром. Поэтому тебе теперь понятно, почему я жду дня, когда стану мл. командиром. Итак я уже себя сильно ругаю за глупость, совершенную осенью - постарался остаться тогда красноармейцем, а поэтому не выдержал экзаменов на командира, а не выдержав экзаменов на командира меня вынуждены были послать в первую роту, чтобы тут меня подучили и все-таки сделали мл. командиром. Так что участи я не избег, а неприятностей получил уйму. В нашу часть также влилось новое пополнение, но это явление вполне нормальное. Вас новое пополнение, как у ...и у нас является майским ... Я чувствую себя хорошо, хотя погода у нас опять испортилась. Было несколько дней тепло (t поднималась выше 20°С в тени), теперь же стало опять холодно, выпал снег и вот уже несколько дней дуют холодные ветра. Такая отвратительная погода говорят продержится до 25 апреля. Обрадовались мы хорошей погоде, да рано. Бойцы смеются: началась вторая зима, теперь скоро и до дому. Но все это мама не так уж важно, потому что обувь у нас теперь крепкая, а это самое главное. Поэтому мама и это размышление твое насчет сырой обуви тоже неосновательно, у всех нас ноги находятся в сухом виде. С Михайловыми я связи не имею и писем ни от кого из них очень давно не получал. Как они живут, как учится Борис, обо всем этом мне ничего не известно. Вот уже тетя Маруся так наверное меня забыла. Ну мама на этом я кончу. Писать особенно не о чем. До скорого свидания милая, мама! P. S. Жду ответа от Лыски и Вити. Они что-то мне перестали писать. Ты им мама напомни. Еще раз до свидания мама! 1941.IV.18 18/IV - 41 г. Здравствуй милая, мама! Это письмо я пишу из окопа, поэтому ты особенно не обращай внимание на то, что оно коряво написано и на маленьком листке. Лучшего не оказалось под рукой - пишу ведь не в казарме , а далеко от нее в поле, куда мы вышли на штабные (?) учения на двое суток. Сейчас мы кончили рыть окопы и засели в них держать оборону. Этим я и воспользовался чтобы написать тебе письмо. Живу я мама по старому. Из проклятой первой роты никак вырваться не могу, что доставляет мне очень большие неприятности. Впрочем, говорят, что в мае мне будет присвоено звание мл. сержанта. Если это так, то это даст мне возможность вырваться из учебной роты, что я и стремлюсь сделать. Письма я стал получать опять редко. От тети Маруси никаких писем не получил. Даже от тебя и то стал редко получать. Сколько ты мне мама ни обещала что будешь писать чаще, что-то не видно этого. Мне же мама очень интересно знать, как вы сейчас живете. Также хотелось бы узнать, в каком положении находятся Михайловы. Каковы успехи у Бориса. Теперь он уже заканчивает 3-ий курс, а я...а я еще не начинал учиться. Обидно, очень обидно. Жизнь Юрия меня тоже очень интересует. 1941.IV.22 22/IV - 41 г Здравствуй милая, мама! Сегодня получил от тебя открытку. Она меня очень обрадовала, с нее веяло гораздо спокойнее, чем с других твоих писем, хотя и в ней ты сообщаешь, что не совсем здорова. Получив письмо, я думал ответ отложить до выходного, но представлялась возможность написать сегодня, поэтому я решил реализовать это дело. Я, мама, можно сказать жив и здоров. Желал бы и тебе того же, но вряд ли ты сможешь это иметь, повидимому твое здоровье нуждается в серьезном ремонте, а сделать это сейчас ты не сможешь да и вряд ли сможешь сделать в скором времени, потому что забот у тебя очень много, а помощи получить не от кого. Напишу немножко о себе. У нас начинается горячее время. Вот только переживем 1-ое Мая, и там перейдем в лагеря и начнуться каждый день, то тактические учения, то поход. В скором времени у нас должен быть 150 км поход, но я думаю, что до 1-го Мая едва ли он будет, хотя проэктировался на 22/IV, т. е. на сегодня. А вобщем в моей жизни нового пока ничего не произошло. Ожидаю повышения, но когда оно случиться не представляю, если к первому Маю не будет, то тогда возможно что и домой пойду рядовым. Это было бы неплохо. 6 мая переходим на лагерную жизнь. Вот мама вкратце все. Письма от Вити и от Михайловых я не получал, почему-то письма ни от кого, кроме тебя не доходят. Это подозрительно. По моему они не не доходят, а мне их не пишут. На этом мама кончаю письмо. Прошу тебя книжки немецкие мне прислать, а также пришли мои конспекты по истории, если найдешь. Они находятся в шкапе. До свидания милая мама! Надеюсь скоро увидимся. А. Гнедин 1941.IV.28 28/IV - 41 г. Здравствуй милая, мама! Сегодня я встал рано, за час до подъема и, так как уже было совершенно светло, то я решил написать тебе письмо. Это письмо ты, наверное, получишь к 1 мая. Поэтому я поздравляю тебя с великим праздником. Для меня 1-ое мая тоже большой праздник. В дни первомайские мы будем иметь три свободных дня, чего ни в один из наших праздников нам не давалось. Вчера получил мама от тебя деньги. Хоть и стыдно мне так часто их от тебя получать, но за эти очень тебе благодарен, т. к. на 1-ое мая, когда мы будем гулять по городу, то можно будет мне что-нибудь купить к празднику. У нас мама есть некоторые новости, о которых я тебе не писал. Во-первых, то, что 21-го я чуть-чуть не уехал в московское училище. И если не уехал, то только благодаря командиру роты, который не пустил меня, а то бы я в Москве побывал. Из нашей роты один боец ездил и вчера приехал назад, так как не захотел учиться. Вот если бы мне удалось тогда поехать, то я побывал бы у Михайловых, так как время свободное имел бы, но командир роты все мне испортил. Еще новость та, что из нашего полка около 300 человек старослужащих уехали в неизвестном пока направлении. И если я остался на месте, то это произошло исключительно потому, что я нахожусь в первой роте, из которой никуда людей не берут. В эту поездку мне тоже хотелось, потому что этот полк мне сильно опротивел и кроме того особенно сильно опостылила это - первая рота, из которой мне хочется сильно вырваться. Вот мама последние наши крупные события. Погода сейчас у нас стоит неважная: два дня шел дождь и сейчас грязи на улице по колено, но повидимому с сегодняшнего дня она установится, ибо нынешнее утро без облачка на небе. Я себя чувствую хорошо, если это можно сказать в армейских условиях. Хорошо конечно в отношении самочувствия или вернее здоровья, но нисколько в отношении всей моей жизни, т. к. для того, чтобы было мне хорошо, для этого недостаточно хорошего здоровья, а нужно еще кое-что ты уже знаешь, я тебе не раз писал, поэтому еще лишний раз не буду повторять. Об одном я тебе не писал, т. к. не хотел сделать тебе неприятность, но это теперь все прошло поэтому я тебе скажу, что в результате одного из крупных разговоров с ком. взводом мне дали 10 суток ареста, но в исполнение наказание не привели и теперь это дело уже заглохло, т. к. с того дня прошло уже больше месяца. Я тебе мама написал это затем, чтобы ты видела, что в этой проклятой первой роте я спокойно жить не могу, а чтобы ты теперь поняла, почему я так хочу от нее избавиться. Ты мама по этому случаю не суди, что положение мое очень скверное. Наоборот оно стало улучшаться, поэтому не вздумай еще беспокоиться. От Михайловых до сих пор не имею никаких известий, также о Витином письме ни слуху, ни духу, хотя ты мне писала, что он послал мне письмо. Мне мама очень обидно, что никто кроме тебя мне не пишет. Я кажеться очень аккуратно отвечаю и отвечаю на каждое письмо, если имеется у меня время, и ни одного письма не оставил без ответа. И мне совершенно непонятно, почему Михайловы перестали писать, также и "прекрасный" Виктор, который обещал писать каждую неделю по письму и который довольно крепко надул, т. к. не пишет не только в неделю, но даже и в месяц. На этом мама я кончу мое послание к тебе, прибавлю еще только того, что ожидаю от тебя получить посылку с содержимым, о котором я говорил ни в одном письме. И еще мама раз прибавлю, что желаю тебе и Лыске и Вите хорошо провести первомайские дни. До свидания, милая мама. Надеюсь, скоро увидимся. А. Гнедин 1941.V.18 18/V - 1941 г. [открытка, Лубны - лагеря] Здравствуй милая, мама! Давно я тебе уже не писал, да и опять хорошего письма не могу написать и приходиться ограничиться открыткой. С 4-го мая мы уже находимся в лагерях. Погода первые 10 дней была отвратительная: сырая и холодная. Теперь она установилась. Я себя чувствую хорошо. Надеюсь, что и ты себя чувствуешь неплохо. Писем от тебя я мама тоже давно не получал, а наверное новости у вас есть т. к. в этом году ты собиралась выехать из Арзамаса и время для оставления этого города самое подходящее. У меня есть надежда, что осенью буду дома. Воинских званий мне до сих пор никаких не присвоено, даже и не заметно, и что будут присваивать. Все как-будто про меня забыли. Думал ехать в училище, да по здоровью признан негодным служить в иных родах войск, кроме пехоты. На этом кончаю. До свидания мама! P. S. Прости, что мало написал. Занимаемся и времени нет. Передай Лыске, что прошу у него извинения, что не могу ему сейчас ответить и Вите тоже. А. Гнедин 1941.V.20 [Лагеря, Лубны] 20/V - 1941 г. Здравствуй милая, мама! Получил твое письмо дня два тому назад, а с ответом, как видишь, опять задержал. Ты меня мама вправе упрекать в том, что я стал редко тебе писать. Это так и это наверное так и дальше будет. Теперь точно ручаться за то, что аккуратно стану писать письма я не могу, ибо время у нас стало самое горячее. И если к вечеру и останется когда-либо 30-40 мин. свободных, то они приходяться на такое время когда уже темно, а поэтому использовать их для написания письма невозможно, короче говоря мне придеться тебе писать от случая к случаю. Сегодня представился такой случай и я решил тебе написать. Сегодня мы заступили в караул, что бывает с нами очень редко, так как командование дорожит нашим учебным временем и никуда нас не посылает. Ты знаешь из предыдущего письма, что я нахожусь теперь в лагерях. Рабочий день у нас изменился и теперь начинается с 5 часов утра и до 10 часов вечера. Иногда он продолжается и до часу, а то и до двух - это в том случае, когда у нас имеются ночные занятия. Но не смотря на это обстановка по сравнению с зимней изменилась к лучшему: уже нет теперь зверских холодов, которые нас с ума сводили, наоборот, погода начинает устанавливаться, хотя правда частенько идут дожди. Я расчитываю все же к осени быть дома. Пока изменений в моей жизни не произошло и не предвидеться, когда они произойдут. Ненравиться мне только то, что говорят довольно настойчиво, что бойцам со средним образованием из армии бойцами не уйти, а я ведь сейчас боец. С этой стороны, я здесь большая редкость, т. к. таких людей во всем полку кроме меня только трое. Остальным же, имеющим среднее образование, всем присвоено звание младших командиров, а к осени будут присваивать звания мл. лейтенантов. Может быть мне и удасться так как есть приехать, а если не удасться, то в нынешнем году ты меня вряд ли увидишь, ибо в этом случае, то есть в таком случае, если мне будут присваивать звание, а я не сдам, то меня оставят на третий год, да и если сдам, то все равно наверное оставят, т. к. за какие нибудь 5-6 месяцев не смогут сразу присвоить 2 воинских звания. Это письмо я пишу тебе мама в три приема. Сейчас, когда я решил докончить писать уже 24 мая. Думаю, что в этот раз окончу и отправлю. Сегодня иду опять в наряд - вне очереди. Завтра выходной, но это меня не смущает потому что в выходной день нам дают работы ничуть не меньше, чем в будничный, а я находясь в наряде, буду ото всего освобожден. На меня напала какая-то аппатия и только хочеться как бы скорее вернуться домой. К нам скоро придут приписники, у нас ходят слухи всех сделают командирами и поставят заниматься с приписным составом. Не знаю только сделают они что из меня или нет, лучше бы, если у них ничего не вышло. Ну мама на этом я пожалуй кончу. Писать с перерывами одно письмо очень трудно. Если плохо написал, то прости пожалуйста, потому что за каждым временем настроение бывает разное, а что написал раньше, некогда прочитать. До свидания милая, мама! Завтра наверное напишу тебе открытку. У меня их есть несколько штук. Привет Вите и Лыске. У них уже начались испытания. Всей душой желаю Лыске сдать успешно испытания, того же желаю и Вите. Если будет свободное время, то им напишу отдельно письма. Еще раз до свидания, мама! 1941.VI.12 12/VI-41 г. [открытка] Здравствуй милая, мама! Сегодня я остался в палатке и решил написать тебе открытку, так как довольно подробное письмо я написал 9-го и отправил. Я себя пока чувствую хорошо. Завтра наверное идем в поход. Походы в это лето будут у нас частое явление. Приказ Тимошенко об этом ярко говорит. Говорят, что есть приказ, чтобы в месяц совершать 5 походов, причем половину из них совершать ночью. Лагерная жизнь течет у нас своим чередом, так что писать особенно не о чем. Дучше буду ждать от вас новостей. Испытания у Коли и Вити наверное уже кончились и мне бы очень интересно было узнать - с какими результатами. Скажи Вите, чтобы он написал мне подробное письмо о том, что он думает делать по окончании десятилетки, а также ты напиши мне свои последние мысли насчет переезда из Арзамаса. На сим я кончаю письмо. С приветом А. Гнедин 1941.VI.15 15/VI-41 г. Здравствуй милая, мама! Что-то давно я не получаю от тебя писем. Очень соскучился. Хочеться получать от тебя известия возможно чаще. Такое желание с моей стороны является до некоторой степени эгоистичным: у тебя много дел и часто писать ты ясно не можешь. Ничего мама, скоро может быть тебе совсем не придеться мне писать письма. До конца службы уже остаются считанные дни. Еще 3-4 месяца и я буду иметь счастье всех вас видеть. Я себя чувствую хорошо. Лагерная жизнь у нас идет полным ходом. Занятия сейчас очень напряженные. В месяц по-плану должны делать пять походов. Это обстоятельство больше всего мне не нравиться. Впрочем у меня есть надежда, что меня от походов будут освобождать. Сегодня у нас выходной день и открытие лагерей. В лагеря к нам пришло очень много гражданских. Праздник прошел все же не очень весело. Мне он не понравился, и я почти нигде не присутствовал, а весь день проспал. Выспался за всю неделю. Теперь можно дожидаться следующего выходного. Был сегодня в городе - большое счастье, т. к. в город пускают только по специальным пропускам, заверенным начальником штаба полка. Все мои старости, а не новости я уже тебе в сотый раз повторяю и тебе уже наверное наскучило об них читать. А поэтому, чтобы все время не повторяться я кончу о себе малевать. Гораздо интереснее будет если ты мне будешь писать. Это с двух сторон хорошо: с одной, когда ты будешь мне писать, то вспомнишь меня лишний раз, а с другой мне доставляют большую радость твои письма, и я, когда получаю тоже лишний раз вспоминаю о вас. В последнем письме я уже просил тебя, чтобы ты мне описала домашнее положение. В этом письме я просьбу могу только повторить, ибо ответа на последнее письмо еще не получил. На этом кончу. Лист кажеться небольшим, а писать пришлось немало как в смысле времени, так и в смысле величины письма. Привет братский Вите, Коле До свидания милая мама! А. Гнедин 1941.VI.01 1/VI - 1941 г. [Открытка, Лубны] Здравствуй милая, мама! Получил сегодня твою открытку. Отвечу тоже открыткой: и время меньше и дойдет быстрее. Я чувствую себя хорошо. Погода у нас стоит хорошая. Часто бывают небольшие дожди, которые быстро проходят и тогда опять выглядывает солнце. У нас сейчас идет сильная агитация за поступление в училища. Новое пополнение довольно активно на это откликается, "старики" - не особенно. Впрочем, у нас тоже есть которые уезжают. Меня конечно не возьмут по причине моей слепоты, а то наверное я бы был в одном из многочисленных училищ. Приписной состав уже вошел в повседневную военную жизнь. Я назначен политгрупповодом. И с 5-го буду с ними заниматься. Может быть будет больше свободного времени, т. к. политрук обещал выделять специальное время на подготовку. Кончаю. Больше нет время. А. Гнедин 1941.VI.09 9/VI-41 г. Здравствуй милая, мама! Уже несколько раз получал от тебя письма и открытки с тех пор как я написал тебе последнюю а сам не давал тебе ответа. Зато уж вместо открытки я напишу тебе подробное письмо. Сегодня весь наш батальон ушел в 40 километровый ночной поход. Меня оставили, и, так как я остался один, то поэтому могу тебе писать. Перед выходным днем мы только что вернулись из 50 километрового похода, а сегодня уже ушли опять в поход на 45 км. Вобщем последнее время что-то стали уделять много внимания походам. Повидимому, как я уже тебе писал, нам в скором времени наверное предстоит совершать поход километров на 500-700. Это будет такое большое передвижение за это говорят многие причины. Во-первых, в наш лагерь, который расчитан на одну дивизию, пришла другая дивизия и нам сейчас очень тесно. Во вторых, наши зимние квартиры и склады у нас забрали; в-третьих, многочисленные походы за последнее время, которые повидимому яволяются тренировкой перед большим походом; в-четвертых, даже средние командиры уже говорят, что скоро мы будем передвигаться и даже говорят о конечной цели - называют Горловку (Донбас). Что скоро мы пойдем в большой поход говорит также и то, что наряду с дневными походами появились и ночные. Дивизия, которая пришла в наши лагеря также шла пешком 700 км, совершив путь аж с самой Волги. Так что мама ты особенно не удивляйся, если в течении довольно продолжительного времени не будешь получать от меня известия. В походе вряд ли удасться что-нибудь писать. Я здоров и жизнь моя течет по прежнему тихо, без особенно выдающихся событий.Так что сообщить что-нибудь новое о себе не могу. За последнее время особенно стал много думать о том как и где мне учиться. Я уже подумал поступить в военно-медицинскую академию, да туда по здоровью не пройду, да и вообще теперь в военные академии не так-то легко поступить. Соответственно с этим я и дома уже стал думать не поступить ли в медицинский институт. Поступить в него меня конечно заставляет до некоторой степени нужда, о которой я тебе сейчас скажу. После окончания службы в армии меня все равно если и сделают, если и не сделают мл. лейтенантом, то все равно каждый год будут брать в армию на 1, 2 а то и 3 месяца. Такая вещь для меня очень неудобная, поэтому естественно, что я стал искать такого выхода, который меня бы от этого освободил. И вот медицинский институт как раз таким выходом и является . С другой стороны итти учиться в мед. институт мне очень не хотелось бы. В общем недалекое будующее все решит учиться мне или не учиться и если учиться, то где. При решении этих вопросов мне особенно считаться с собой не придется, а придется считаться с интересами всей семьи. Так как если бы я стал делать так, как мне больше подходит, то это было бы очень эгоистично по отношению к тебе и братьям. А учиться мама мне очень хочеться. Иметь высшее образование - моя неотступная мечта. Ну о себе я думаю сказал немало. Теперь мне конечно придеться коснуться вопроса общесемейных, так как я хотя и нахожусь далеко от вас, но все-таки член семьи, а поэтому имею право семейного голоса. В последнем письме ты мне писала, что вопрос о переезде из Арзамаса в Москву упирается в ряд серьезных препятствий; необеспеченность на месте квартирой, из которых повидимому является главной. Мои соображения по этому поводу и будут таковы, что если переездка очень осложнена и что если ты можешь найти в Арзамасе более подходящую работу, которая вас бы лучше обеспечивала и меньше тебя изнуряла, то оставайся еще на год в Арзамасе до лучшего уяснения вопроса. Если же ты сможешь устроить перезд в Москву и сумеешь обеспечить себя сносными квартирными условиями, о работе я не буду говорить, потому что ее ты конечно там найдешь, то лучше будет, если ты переедешь в Москву. Вобщем все хорошо взвесив и продумавши тебе я думаю ясно будет что лучше сделать. Скажу также несколько слов о Вите. На его бы месте, если позволит здоровье, я бы пошел учиться в авиационное училище. Наши ребята уже ездили в Харьковское училище и им там очень понравилось, а если они решили там остаться, то значит там действительно хорошо, потому что не всякий найдется, который имея хорошо обеспеченное положение дома (все они имеют высшее образование) так легко решиться бросить свою профессию, для достижения которой столько положил труда. Кроме того они довольно солидных возрастов, и дома уже у двух из них остались семьи. Так что Вите было бы неплохо итти учиться в авиационное училище. Если туда ему не удасться попасть то будет также неплохо учиться итти в артиллерийское училище. В другие я не советую. Коле конечно нужно будет учиться дальше. Насчет себя я уже сказал. Недалекое будующее все покажет кому из нас где быть и как быть. Нынешний год будет думаю в нашей семье решающим годом, который определит дальнейшую жизнь членов семьи. На этом я кончаю, мама! До скорого свидания. Жду с нетерпением от тебя последних известий. До свидания с сыновним приветом А. Гнедин На плохо написанное письмо не серчай: даже перечесть и то время нет. 1941.VI.24 24/VI - 1941 г. Здравствуй, дорогая мама! Пишу поздно вечером. Света нет. Пишу при свете сумерок. Сейчас я нахожусь на вокзале. В 2 часа ночи мы покидаем Лубны. Еду в другую часть. Мой новый полк расположен в г. Мариуполе Сталинской области. Там повидимому формируется боевой полк. Про нас ком. роты сказал, что нас посылают туда в качестве командиров взводов. Это повидимому верно так как из полка выехали только мы. Кто не имеет высшего образования и среднего все остались. На Лубны мне больше не пиши. Лубны навсегда я оставил. Как все быстро случилось. Я рад что выехал из Лубен. Здесь меня чуть-чуть не судили военным трибуналом. Дело уже рассматривала особая часть. Был у командира полка. Все кончилось ничего. Ибо при следствии веских доказательств не оказалось. За плохой почерк не серчай: эти слова уже пишу в поезде, который движеться. Мама, за меня не беспокойся. Все что я ни думаю, кончаю обычной мыслью о тебе. Лишь бы тебе не было плохо, а за себя я не беспокоюсь. Открою тебе мама мою маленькую тайну, которую я сохраняю уже больше года, что я несмотря на трудные условия службы все же учился в нем. институте и успешно окончил на отлично два курса. Дальше продолжать не могу, а жаль. Я уже довольно порядочно перевожу. Недаром я учился этому языку. Возможно что он мне пригодится теперь. Еще раз прошу тебя, чтобы ты не беспокоилась обо мне, что же поделаешь. Так оно и должно в конце-концов случиться. Я чувствую, что тебе сейчас тяжело, но ты мама не поддавайся и держись и помни, что кроме меня у тебя еще есть два сына, за которыми тебе еще надлежит присматривать. Ну пока мама при таком освещении и в такой обстановке много не роспишешься. До свидания милая и любимая мама. Желаю тебе как можно легче все пережить. До свидания мама! Твой сын А. Гнедин 1941.VI.25 25/VI - 1941 г. Здравствуй милая, мама! Пишу опять с дороги. Час тому назад оставил Полтаву и еду в направлении Харькова. В Полтаве у меня произошла довольно крупная неприятность. Как только мы туда приехали, наш командир сказал, что поезда мы будем ждать до 12 часов, т. е. 5 часов, и поэтому он меня пустил в город, чтобы отправить посылку с лекциями за 1-ый курс немец. языка домой. Я пошел, сделал то, что мне было нужно и неспеша возвратился назад. Но какая же неожиданность: там, где я оставил своих ребят, их не оказалось, а тут как раз отходил поезд на Харьков и я не задумываясь сел в него, хотя не знаю, едут ли наши в нем или нет. Уже несколько вагонов прошел, а их нигде нет. Повидимому они остались в Полтаве, так как к месту нашего назначения есть еще дорога, которая короче Харьковского направления. Было бы не так тяжело, если бы я что-нибудь при себе имел, а то чемодан с продуктами они взяли и я остался без ничего, без копейки денег, вернее имею 25 коп., оставшихся от посылки. И вот на эти-то 25 коп. мне надлежит прокормиться суток двое, пока попаду в часть. Это значит, что два дня я должен поститься ....?был бы уже непрочь. Вообще свое положение буду выяснять в Харькове, куда прибуду в 2 часа дня. Может быть что-нибудь и насчет желудка решу. Да мама уже с первых дней войны приходиться ощущать военную обстановку. Скандальная история. Я то-еще осел не догадался взять с собой чемодан или хотя бы с утра покушать. Это письмо я опущу тебе в Харькове. Оттуда оно быстрее дойдет, т. к. Харьков - Москва прямое сообщение. По приезде на место еще напишу письмо. Или может быть напишу еще с Ростова, через который я буду ехать. Несколько слов о своем служебном положении. Как я уже упомянул во вчера написанном письме, что нас отправили из полка только одних. Несколько человек нашей роты , не имеющих среднее образование, с нами отправлены не были и остались на месте. Командир роты нам сказал, что мы едем в новый полк на положение командиров взводов. Может быть и так, а может быть тут есть что-нибудь и другое. Его словам есть основания доверять - факт выезда из полка только нашей роты. Точнее об этом сообщу, когда буду на месте, следовательно тогда, когда сам буду знать. Ну о чем же тебе еще написать? Чувствую я себя неплохо, только полтавский случай меня не радует. Как я буду до Мариуполя оставаться не евши я не представляю. Может быть в Харькове военный комендант накормит. Очень мама жалко, что в Лубнах пришлось бросить много книг, в [том] числе и словарь. Ничего не поделаешь, военная обстановка и у нас рассуждают тоже по-военному. Что нужно возьми, а что не нужно брось. Долго я колебался перед тем как решил все оставить, но делать было нечего. Мама большая радость на предпоследней остановке перед Харьковым нашел своих, которые оказывается тоже едут с этим поездом. Значит голод отпадает и скандал тоже самое. Все кончилось довольно удачно. На этом мама разреши кончить письмо. Есть у меня к тебе просьба, если получишь мою посылку то сохрани все что там будет. Может быть я еще возобновлю свою работу, так как о ее продолжении не может быть теперь и речи. Интересно мама, что вот эта тяжелая армейская жизнь пробудила во мне очень большое желание учиться. Когда я был дома этого не было. Это видно хотя бы из того, как я сдавал в институт. Если бы пришлось сдавать мне теперь, то я уверен, что сдал бы теперь много успешнее, чем тогда, хотя уже два года как учусь. Но видать не суждено мне быть с высшим образованием. Все складывается не в мою пользу. Вообще мне всегда не везло. Видать так и окончу я свое существование, продолжая быть неудачником. На этом кончаю писать. В Харькове это письмо тебе отправлю. До свидания милая мама! Жди еще письма из Ростова До свидания! Твой сын А. Гнедин 1941.VI.26 26/VI - 1941 г. [открытка с дороги] Здравствуй милая мама! Сейчас я нахожусь еще в пути. Пишу тебе не из Ростова, через который мы оказывается ехать не будем, а со станции Дебальцев. Здесь мы пробудем до 12 ч. дня, а потом сядем на Мариупольский поезд. Наше положение до некоторой степени стало выясняться. Возможно, что из Мариуполя нас отправят назад в Харьков в училища. Насколько это верно еще не знаю, но думаю, что доля правды здесь есть. И что часть из нас попадет в училища так это также верно, как и то, что сейчас мы едем в Мариуполь. О дальнейшем еще напишу письмом или открыткой: чем бог пошлет. Я чувствую себя хорошо, деньги нам в Харькове выдали 14 р. на двое суток. Завтра утром наверное будем в Мариуполе. До свидания мама! А. Гнедин 1941.VI.28 28/VI - 1941 г. г. Мариуполь Здравствуй милая, мама! Вчера мы прибыли в Мариуполь. Город повидимому небольшой - на первый взгляд. Прибыли в него мы ночью и ели добрались до зимних казарм, так как город был затемнен, а в темноте да в незнакомом городе не сразу найдешь нужное. Я себя чувствую хорошо. Здесь впервые вчера за всю свою жизнь увидел море. Жалко только что купаться не пускают. От казарм оно расположено недалеко в каких нибудь 2х-3х км. В Мариуполе мы пробудем повидимому недолго: скоро нас отправят в училище - пехотинское. Там мы пройдем курс науки за 2-3 месяца и будем готовыми к действиям. Дело с нами разрешилось довольно просто. Никто такого исхода не ожидал. Чего только в армии не может быть. На этом мама писать пока кончаю. До свидания любимая, мама! А. Гнедин Обратный адрес: г. Мариуполь п/я 34 581 с-п 1941.VI.29 29/VI - 1941 г. г. Мариуполь Здравствуй милая, мама! Уже третий день как я живу в Мариуполе. Город весь утопает в зелени и расположен на самом берегу Азовского моря. Сегодня я впервый раз в жизни купался в море. Очень было приятно плавать по волнам, которые здесь гораздо больше речных. В Мариуполе я пока остаюсь и буду здесь не менее полмесяца, а может быть и больше. Так что письма ты можешь мне писать. Адрес мой такой: г. Мариуполь Cталинской обл. п/я 34 уч. рота 581 с-п. (адрес временный, пока точно не установленный). Я себя чувствую хорошо. Работать повидимому придется много, так что возможно, что после этого письма я следующее не скоро напишу. Это я говорю со слов командира батальона, который сказал, что времени для писания писем у нас не будет. Я думаю, что раз, а может быть и два раза в неделю я буду писать тебе короткие письма, как это. Все, на этом кончаю. Жду от тебя письма. Моих же ты наверное получишь не мало. До свидания милая, мама! А. Гнедин 1941.VI.30 30/VI - 1941 г. г. Мариуполь Здравствуй милая, мама! Опять пишу письмо, хотя последнюю неделю каждый день тебе пишу. Пишу потому, что время пока свободное есть, а делать нечего, потому что все свои "труды" оставил в Лубнах и кроме письма нечего больше делать. Мама, я тебе в последних письмах сообщал адрес, по которому ты мне можешь отвечать. Этот адрес негоден, по нему ты мне писем не пиши. Вообще писать придется только мне, а тебе нет за неимением адреса и еще потому что в Мариуполе я буду неизвестно сколько времени: может быть 10 дней, может быть больше, а может быть и меньше. Отсюда будут нас отправлять по училищам, конечно пехотинским. На этом кончаю, я же обещал писать по немногу, но чаще. Писем мне не пиши. Доходить до меня они вряд ли будут, даже вернее, что не будут. До свидания милая, мама! А. Гнедин 1941.VII.03 3/VII - 41 г. [Мариуполь] Здравствуй милая, мама! Уже три дня не писал тебе. Сегодня решил написать, хотя писать особенно не о чем. Дела мои обстоят по-прежнему без изменений. Себя я чувствую хорошо, так что обо мне беспокоиться не стоит. Очень было бы интересно мне узнать о домашних делах, но сообщение наше должно оставаться односторонним, потому что тебе писать нельзя за неимением адреса моего. Дней через 10 мое положение проясниться и тогда я думаю ты также сможешь мне писать, а сейчас это удовольствие предоставляется пока что мне. Вчера мы опять ходили купаться на море. После такого купания очень хорошо себя чувствуешь. Жаль только, что купаться ходим не каждый день. Вчера также были в городском театре и смотрели пьесу "В степях Украины". Театр расположен в центре города и при следовании туда мы рассматривали городские достопримечательности. Город большой и промышленный. Есть трамвай, часть улиц асфальтированы. Вот мама все о чем я могу тебе писать. До свидания, милая мама! Привет братский Лыске и Вите. А. Гнедин 1941.VII.05 5/VII - 41 г. г. Мариуполь Здравствуй дорогая, мама! Вчера написал тебе письмо, а сегодня пишу опять. Теперь я ничего не делаю и время для письма всегда можно выкроить. Раньше я занимался, я и теперь бы стал что-нибудь делать, да нет ничего под руками. Всю литературу, какая у меня была, я оставил в Лубнах. Мы ведь думали, что едем на фронт, а там излишняя тяжесть никчему. Теперь я конечно жалею, что так опрометчиво поступил, но ничего не поделаешь, утраченного не воротить, хорошо, что часть лекций я отослал домой. Может быть еще придется когда-нибудь заниматься - кто знает. Чувствую себя хорошо, сильно хочется чтобы ты мне тоже отвечала а то пишу я один и даже не знаю, доходят ли мои письма до тебя. Кроме того в такое время не знать, что делается дома очень тяжело. Попробуй мама напиши мне по такому адресу: г. Мариуполь Сталинской обл. п/я 34 литер Д. Пока мама до свидания. Завтра тоже наверно напишу. Привет Лыске и Вите, если он еще никуда не уехал. Мне кажеться, что его сейчас дома нет. Ну до свидания мама! Твой сын А. Гнедин 1941.VII.06 6/VII - 41 г. г. Мариуполь Здравствуй милая, мама! Сегодня у нас выходной день. Опять пишу тебе письмо. Жду также от тебя ответа, ибо адрес, который я тебе написал - верен и по нему письма должны дойти. Я чувствую себя по-прежнему хорошо. Одно досадно, что вчера у меня была возможность уехать в командировку в Горький, а там не очень далеко и до дому. Кто знает может быть я имел бы возможность побывать дома, но теперь все утрачено. Ребята уже уехали. А почему я сразу не решился так это потому, что не знал во-первых куда, а во вторых в списке первоначальном были почти все неизвестные мне фамилии, а ехать с чужими мне не хотелось. Итак очень большую я дурость сделал, что не поехал, но об этом уже поздно теперь говорить. Здесь в Мариуполе мы пробудем еще дней десять, затем нас начнут рассылать по училищам. И после 2х-3х месячной учебы в училище нас выпустят средними командирами. Вот мама пока и все. Еще раз пишу мой адрес: г. Мариуполь Сталинской обл. п/я 34 лит. Д Гнедину А. Е. До свидания милая, мама! Привет Лыске и Вите Твой сын А. Гнедин 1941.VII.07 занятия немецким языком поглощали все мое небольшое свободное время 7/VII - 41 г. г. Мариуполь Здравствуй милая, мама! Теперь я думаю ты мною совершенно довольна. Чего лучше, если почти каждый день получаешь письма. А пишу я тебе сейчас так часто, как никогда еще не писал. Время для этого занятия есть. Вот я и пишу. Я и раньше бы писал чаще: для письма время я всегда бы нашел и если я тебе тогда писал, что нет время для того чтобы написать письмо, то это не совсем верно. Тогда я занимался, а так как занятия немецким языком поглощали все мое небольшое свободное время, то для писем у меня тогда можно сказать действительно не было время. Сейчас не то, сейчас я ничем не занимаюсь. Может быть дело изменится когда я попаду в училище, но это дело недалекого будующего, поэтому об нем пока говорить не стоит. Здесь, в Мариуполе, я точно буду до 15, а там с этого времени начнется повидимому отправка по училищам. Возможно, что пробуду здесь и дольше. Писать ты мне поэтому можешь. Наши ребята уже получают письма из дома по адресу, который я тебе уже писал. Так что мама ты уж пожалуйста пиши мне. Очень неприятно, что писать только приходиться мне. Обо мне ты уже знаешь все, что можешь знать, а я о тебе и о вас всех ничего не знаю. Что делается теперь у вас в это тревожное время я не знаю. Писем за период с 22/VI и до сего времени я ни одного не получил. Пиши мама скорее, а то и эти письма я не буду получать. Ведь в Мариуполе я нахожусь временно. До свидания милая, мама! Привет Коле и Вите. А. Гнедин 1941.VII.09 9/VII - 41 г. г. Мариуполь Здравствуй милая, мама! Пишу последнее письмо из Мариуполя. Завтра утром я этот город покидаю. Ты поэтому сюда больше не пиши. Еду в Харьков в пехотное училище. Нас будут учить шесть месяцев и выпустят лейтенантами. Мой новый адрес уже известен, и я его тебе сообщу сейчас же, чтобы ты сейчас же по получении этого письма написала мне: Новый адрес таков: г. Харьков г. Чугуев (лагеря) Харьковской обл. Пехотное училище Гнедину А. Е. В сегодняшней беседе со старшим лейтенантом, который оттуда за нами приехал, он сказал, что после окончания училища и окончания войны нас будут увольнять по желанию в запас. Если это так, то это очень хорошо, но мне что-то не особенно вериться. Вобщем еще рано говорить о том что я уже курсант училища. Будет комиссия и возможно, что я опять вернусь в Мариуполь. Ну пока всего хорошего. По приезде на место напишу еще письмо. До свидания милая, мама 1941.VII.16 15/VII - 41 г. г. Чугуев Здравствуй милая, мама! Давно уже тебе не писал, да и сейчас не хотел писать, потому что в своем письме я хотел бы сообщить тебе определенный свой адрес, а пока до сих пор я этого сделать не могу. И если пишу, то пишу исключительно потому, что сравнительно долго уже не писал. В последнем письме я тебе уже писал, что нас направили в училище Харьковское, которое в данное время находится в лагерях в г. Чугуеве. В Чугуеве мы прожили 6 дней, впрочем остальные кроме меня и сейчас тут живут, а я не прошел медкомиссию и сейчас нахожусь на станции Чугуево, дожидаясь отправки в Харьков. Зачем я еду в Харьков я не знаю и сообщу тебе поэтому отдельно сегодня же письмом, когда прибуду на место. Я себя чувствую хорошо, страдаю, что не имею от вас известий. Эти строки я пишу уже в поезде. Много на станции встречается беженцев. Едут целыми эшелонами. Учиться в училище я мог бы, но сам не захотел и сказал, чтобы меня освободили по здоровью. После проверки зрения меня из училища отчислили. Ребята моего года призыва в армию будут учиться 1,5-2 месяца, после чего им присвоят звания. Ну пока всего хорошего. А. Гнедин 1941.VII.17 17/VII - 41 г. г. Харьков Здравствуй милая, мама! Пишу тебе опять с вокзала. Еду опять назад, в Чугуев, чтобы там мне дали точный адрес, по которому я смог бы найти свою команду. Дело случилось так: вчера ночью мы ехали на трамвае уже на место а ехать нужно было оказывается с пересадкой. Я этого не знал и прозевал пересадку. Когда хватился, наших в трамвае уже нет. Тут начались мои странствования по Харькову. В 12 ч. ночи отыскал военного коменданта и до 5 ч. провел ночь в комендатуре. Утром поехал по различным частям искать своих, но где не был везде их не было. И вот теперь решил ехать назад в Чугуев, чтобы получить направление на место. Незнаю еще как доберусь до Чугуева. Денег ни копейки документов никаких нет. Как бы не задержали и не сочли за дезертира. Положение неприятное. Сейчас жду поезда, который будет в 4 ч. 40 м. Вот мама что может наделать для бойца незнание адреса, своего отправления. Хорошо, что сегодня утром мне всеже удалось в одной части позавтракать, а то при постоянной ходьбе и всего только 3х часовом сне я довольно сильно ослаб. Сейчас чувствую себя не плохо. До Чугуева доживу, а там видно будет. Ну вот мама на сегодняшний день пока все. Завтра о результатах своей поездки напишу. Привет Лыске и Вите. С приветом твой сын А. Гнедин 1941.VII.20 [Адрес: г. Харьков п/я 34 ХПУ кар. рота] Проверено военной ценз. 20/VII - 1940 г. г. Харьков Здравствуй милая, мама! В последнем письме я уже тебе писал, что со мной получилось некоторое недоразумение: относительно поездки в Харьков. Теперь я опять в Харькове. Зачислен в караульную роту при Харьковском пехотном училище. Долго ли это будет продолжаться - неизвестно. Факт тот что я пока нахожусь на одном месте и ты этим воспользуйся и напиши мне письмо. Писать мама особенно не о чем. Я тебе пишу очень часто, поэтому в каждом письме новостей из моей жизни сообщать не всегда могу. В данном случае нового написать ничего не могу. Время свободное я сейчас имею, мог бы даже чем нибудь заняться. Только стоит-ли? Ведь неизвестно сколько времени будет продолжаться такое мое положение, так что может получиться, что только займешься делом, а тут тебя как раз и оторвут. Пожалуй лучше будет отложить до более подходящего момента, а может быть прямо до дома. Здоровье у меня хорошее. За последнее время, врезультате спокойной неподвижной жизни, заметно поправился и сейчас, если свешать, то прибавился килограммов на 5. Из этого, ты видишь, что состояние войны произвело обратное явление, по крайней мере, на нашу команду, вместо усиленных занятий - полевых, мы главным образом занимаемся теоретическими. Возможно это и правильней, не мне судить. В Харьков я приехал вчера вечером и сразу же явился на место, где меня приняли без особых скандалов. Обо мне моя команда три дня ничего не знала. Написали даже рапорт о том что один боец из команды, направляющейся в Харьков, дезертировал. Это конечно неверно, поэтому дело будет повидимому прекращено. О чем же тебе еще написать?. Больше кажеться не о чем. На этом кончу. Буду ждать от тебя письма, надеюсь, что ты сейчас же ответишь по получении этого письма. Мой адрес: г. Харьков п/я 34 ХПУ кар. рота На этом мама я кончаю. Желаю тебе, чтобы создавшееся положение как можно легче отразилось на тебе.