Е.И.Абрамович. Послесловие к книге И.Л.Абрамовича "Воспоминания и взгляды"
---------------------------------------------------------------
© Copyright Елена Исаевна Шапиро (Абрамович)
From: roman_nik[a]inbox.ru
Date: 24 Jun 2010
---------------------------------------------------------------
Посвящается
памяти моих дорогих
родителей
2009 г.
Содержание.
Предисловие............. 3 стр.
1. БЫЛ ЛИ У НАС СОЦИАЛИЗМ?....... 7 стр.
2. ТРИ ПЕРИОДА НАШЕЙ РЕВОЛЮЦИИ... 11 стр.
Период первый: 1917-1928 гг...... 11 стр.
Период второй: 1928-1964 гг...... 21 стр.
Период третий: 1964-1985 гг...... 61 стр.
3. КАК ЭТО БЫЛО.................. 84 стр.
4. ВОЗРАЖЕНИЯ ПРОТИВ ЛЖИ......... 114 стр.
4.1. Социализм и фашизм.......... 115 стр
4.2. Против лжи о В.И. Ленине........123 стр.
4.3. Против лжи о социальных завоеваниях Октября 135 стр.
4.4. О религии................... 157 стр.
4.5. О здравоохранении........... 162 стр.
4.6. О "совке", советском народе и Советской империи 170 стр.
5. ЧТО МЫ ПОЛУЧИЛИ.............. 204 стр.
5.1. Экономика.................. 204 стр.
5.2. Что мы получили в социальной сфере?......... 242 стр.
5.3. Какую демократию мы получили 264 стр.
5.4. Какую демократию мы имеем сейчас?............ 275 стр.
5.5. Какую идеологию мы получили? 293 стр.
Заключение...................... 318 стр.
Я хотела написать послесловие к книге моего отца И.Л. Абрамовича
"Воспоминания и взгляды".*) Отец задумал эту книгу
в лагере на Воркуте, в тридцатых годах, чтобы опровергнуть бесстыдную
клевету и ложь в "Кратком курсе истории ВКП(б)", а также в бесчисленных
учебниках, статьях, романах и фильмах о революции, ее вождях и об оппозиции,
к которой он принадлежал. Этой мысли он не оставлял, и в шестьдесят лет, в
1960 году, сразу ушел на пенсию и начал над ней работать. Сначала в
Павлодаре, снимая летом дачу под Москвой, потом по случаю обменял квартиру
на комнату в Москве. Он разыскал и возобновил связи с друзьями молодости и
лагерными друзьями. Они доставали ему у своих друзей сохраненные в тайниках
подлинные протоколы съездов и конференций ВКП(б), изданные в двадцатые годы,
старые газеты и журналы, книги "Самиздата" и "Тамиздата", когда они
появились, не говоря о советских изданиях. Он расширял и углублял свой труд,
неоднократно перерабатывал его, осмысливая новые материалы.
Шестнадцать лет каждодневного, углубленного труда позволили ему
написать глубоко аргументированное научное исследование о важнейшей эпохе в
истории СССР.
Издать эту книгу было невозможно, и он хотел уехать заграницу (у моей
матери в США тогда был жив брат), чтобы опубликовать ее там. Но я не хотела
уезжать из СССР, без меня не поехала бы мама, а к этому он не был готов.
Книга отца, талантливо написанная, по мнению всех, кто ее читал (и
тогда, и сейчас), отредактированная первоклассным редактором Л.Б. Лерт,
лежала в тумбочке под телевизором и ждала своего часа. И дождалась
контрреволюционного переворота 1991 г. Труд отца потерял актуальность:
революцию выбросили на свалку истории, не разбирая, что и как там
происходило. Место старой лжи и клеветы заняла новая. Героями эпохи объявили
Колчака, Деникина и Врангеля; спасителями России -- Столыпина, невинной
жертвой -- царя Николая II, причисленного православной церковью к лику
страстотерпцев, героя посвященного ему художественного фильма.
Отец умер в 1984 г., накануне Горбачевской "перестройки". При Горбачеве
речи быть не могло о публикации книги участника троцкистской оппозиции.
Возможно я упустила тот момент в период правления Ельцина, когда ее взял бы
какой-нибудь журнал. Я опубликовала книгу отца только в 2004 году, тиражом
200 экз. Организация-распространитель распространила менее половины тиража,
в том числе несколько экземпляров заграницу (кажется в Германию).
Книгу взяли в интернет-библиотеку Мошкова (см. сноску).
Чувство своей вины за то, что помешала отцу опубликовать труд, бывший
смыслом его жизни, и не попыталась сделать это раньше после его смерти
-- по-
_______________
*) И.Л. Абрамович. "Воспоминания и взгляды". В двух книгах -- 596 стр.
ООО студия "КРУК". М. 2004 г.; Интернет-библиотека Мошкова:
http://www.lib.ru/MEMUARY/ABRAMOWICH/abramowich1.txt,
http://www.lib.ru/MEMUARY/ABRAMOWICH/abramowich2.txt.
будили меня написать краткое (стр. на 50). Послесловие к его книге,
чтобы оспорить огульное отрицание и опошление Октябрьской революции --
мирового события, которое повлияло на историю XX в., возразить против лжи и
клеветы, и поразмышлять о том, что мы получили.
Работа над послесловием затянулась на четыре года и заняла около
трехсот страниц. Дело было уже не в книге отца. То, что произошло за
последние двадцать лет, глубоко волнует меня, заставляет напряженно
всматриваться и вдумываться в то, что, как, а главное -- почему произошло? И
продолжает происходить? Что мы получили?
Книга отца в значительной части -- научное исследование. У меня нет
необходимой эрудиции, а впереди не осталось времени (лет) на сбор и анализ
материалов для серьезного исследования. Это объясняет бедность материала.
Эта книга -- искренняя попытка человека, который своей судьбой был втянут в
свою эпоху, всю жизнь много думавшего и глубоко заинтересованного в том, о
чем он пишет. Так, вместо послесловия к книге отца, получилось нечто вроде
попытки послесловия к краху Октября.
Начну с события, без которого этой книги не было бы.
В 1955 г., после окончания школы, меня не приняли на филфак Иркутского
государственного университета потому, что мой отец сидел в лагере по 58
статье. Отказ в приеме не был для меня неожиданностью. С семи лет я знала,
что мой папа в лагере, но об этом нельзя никому говорить. Мама, ее сестры и
друзья говорили при мне обо всем. Очень многие родители скрывали от детей и
то, что их близкие в лагере, и свое отношение к происходящему. Боялись: дети
что-то скажут там, где нельзя. Но главное -- не хотели, как говорят сейчас
"нагружать"детей проблемами. Мои родители считали, что дети должны жить
одной жизнью с родителями, а в семье не место лжи. Я очень благодарна им за
это: мы (семья) были самыми близкими друзьями до последнего их дня. Я знала,
что говорить о том, что я слышала дома, нельзя нигде и ни с кем. В
семнадцать лет я рассказала своей самой близкой подруге о том, что отец до
войны сидел в лагере (после демобилизации из армии он это скрыл). Я
терзалась своим проступком и, не выдержав, призналась в нем отцу. Он не
рассердился, только сказал: "Свои тайны ты вправе доверять кому считаешь
возможным, чужие тайны ты не вправе доверять никому". Я это помню всю жизнь.
Противоречие между тем, что я слышала дома и за его стенами, было для
меня привычным с детства. Оно было, скажем так, особенностью моей жизни. Я с
этим выросла и жила.
Эта жизнь была непростой. В детстве это выглядело так: Октябрьская
Революция -- великая борьба за новую, справедливую и прекрасную жизнь для
всех людей земли, а революционеры -- борцы за эту жизнь. В то же время, в
нашей жизни много плохого, несправедливого и страшного, но об этом ни с кем
говорить нельзя, а когда говорят другие, надо молчать. В детстве это
принималось просто -- как данность. По мере моего взросления, передо мной
вставали противоречия, которые я бессильна была разрешить. В 1951 г. я уже
не была ребенком. Со всей силой передо мной встали вопросы: почему все так
несправедливо? Безобразно? Не так, как должно быть? Жестоко? Почему столько
лжи? Почему папа, который с 19 лет воевал за победу революции и остался ей
предан всей душой, сидит в лагере? Почему мы должны говорить только между
собой? И бояться?! Почему...? Почему...?
С пятерками в экзаменационном листе, я могла пойти только в институт
иностранных языков или финансово-экономический -- там был недобор. Логично
было пойти в инъяз -- я могла бы заниматься литературоведением,
художественным переводом, критикой -- тем, что меня интересовало. Я шла по
улице и думала. В экономическом институте я буду изучать К. Маркса, стану
образованной и пойму, почему все должно так происходить? Ведь случайностей в
истории не бывает! Это я усвоила твердо. Как аксиому. Я шла на ул. К.
Маркса, главной улице г. Иркутска. В инъяз надо было свернуть налево на ул.
Ленина. Я пошла прямо и вошла в вестибюль Финансово-экономического
института. Так К.Маркс определил мою судьбу:
Марксистскую диалектику мы изучали как аксиомы. Опошленная истина
обращается в свою противоположность, но, если погребенная под грудой мусора
и лжи, на дне все же лежит истина и, если заниматься всерьез, она становится
основой мировоззрения вопреки этому мусору. Это же можно сказать о великих
религиях. Разве Мухаммед несет ответственность за тех, кто, считая себя его
наследниками, посылает юных и прекрасных девочек-шахидок на двойное
убийство-самоубийство? И разве Христос диктует "популярному" (иначе не
скажешь) священнослужителю книгу: "Почему (или как?) я стал антисемитом" ?
Есть истины, добытые веками напряженной мысли поколений лучших
представителей человечества. И есть извращения этих истин корыстными,
циничными и (или) невежественными людьми, которые опошляют эти истины. Одни
люди (во все времена) воспитывались на истинах. Другие -- на их извращении.
Я училась серьезно. По книгам, созданным людьми, которых признает все
просвещенное человечество, и я не могу отказаться от социализма как науки. И
от социализма как идеологии -- они неразрывны -- тоже. Есть те, кто не хочет
вникать в суть и просто примыкает к одним или к другим -- в зависимости от
ситуации -- так проще. Или зависит от мнений большинства (конформисты).
Наконец, много тех, кого все это не интересует -- и это их святое право.
В этой книге я ищу, пытаюсь найти ответы на многие, как мне кажется
главные вопросы.
Почему победа Октября обернулась созданием уродливого общества,
обреченного на гибель? И как это произошло?
Почему И.В. Сталин, наименее популярный из вождей революции, занял
первое место в партии?
Почему партия большевиков, победившая в революцию и приведшая к победе
народ в Гражданскую войну -- почему она покорно позволила Сталину истребить
себя: расстрелять и сгноить в лагерях?
Почему поистине всенародный подъем, особенно молодежи, жадное ожидание
и надежды на перемены после разоблачения Н.Хрущевым Сталина так быстро
выдохлись и сменились апатией?
Как и почему в Брежневскую эпоху страна так легко отошла от своих
идеалов, а от революции остались пышные парады и праздники с красными
стягами, торжественные и парадные, откровенно скучные съезды с нудным
пустословием как бездарный спектакль, в котором, однако, послушно
участвовали сотни тысяч?
Почему и как в Брежневскую эпоху страна все глубже погружалась в
мещанское болото и медленно созревала для будущего переворота?
И почему те, главным образом в провинции, кто продолжал считать, что
по-прежнему живет в социалистическом обществе, не заметили, что страна уже
другая и ничего того, что случилось позже, не ждали? Хотя нет! Это не верно!
Не ждали -- это так. Но замечали! Чувствовали все! Что такое Горбачевская
"перестройка"? Почему она оказалась всего лишь слабой пародией на Хрущевскую
оттепель? А Ельцинщина? Что это было? Кто такой был Б.Н. Ельцин? Вот
загадка! И, наконец, что же мы получили? Почему повернули к капитализму, в
то время как сам капитализм переживает потрясения и стоит на пороге глубоких
перемен? Как считают экономисты-марксисты, на пороге поворота в иное
общество?
Серьезные вопросы? Очень серьезные. И я не претендую на глубокие
ответы. Эта книга не научный труд. Я повторюсь -- она честная и искренняя
попытка глубоко заинтересованного, много думавшего о том, что он пишет,
человека. Она обращена к людям, которых, как и меня, волнуют и интересуют
эти вопросы и поэтому, может быть, она будет им интересна.
1.БЫЛ ЛИ У НАС СОЦИАЛИЗМ?
По мнению И.В. Сталина был. Уже в тридцатые годы, через 16 лет после
завершения гражданской войны. Очереди за продуктами, коммунальные
перенаселенные квартиры, нужда в деревне, да и в городе тоже, жесткая
(жестокая) цензура -- не в счет. Все было государственное -- частная
собственность окончательно ликвидирована. Очевидно это, по мнению Сталина --
главный признак социализма?
По мнению теоретиков Л.И. Брежнева к семидесятым годам он стал
"развитой". Нам сообщила об этом доцент кафедры "История КПСС", вернувшись с
ФПК -- радостно, даже с торжеством, как будто это было ее личным
достижением. Мы молча приняли это к сведению: развитой, так развитой.
Социализма ни у нас, ни в странах народной демократии не было. Уже в
тридцатые годы произошла подмена:
Общественной собственности -- государственной. Отчуждение работника от
средств производства, которое Маркс считал одной из главных причин
неизбежного конца капитализма, вернулось в СССР. Только теперь труду
противостоял не частный, а государственный капитал, которым управляли
государственные чиновники. Здесь следует сделать два уточнения. Руководители
организаций (заводов, колхозов и т.д.) не были чиновниками: не они, а ими
управляли; второе -- рабочие и крестьяне были хозяевами средств производства
номинально. Но то, что они не имели "хозяев, которые клали в карман" выжатое
из них, на них -- имело значение до самого конца.
Несмотря ни на что человеческий интерес, потребность хорошо работать
были в людях вплоть до семидесятых годов. Они не могли их эффективно
реализовать из-за окончательно выродившейся методики планирования, нелепых
показателей, абсурдной системы управления, которая была ясна или, во всяком
случае, ощущалась всеми без исключения;
Подмена демократии, как самоуправления народа, стихийно родившегося
снизу еще в 1905 г. в форме беспартийных советов на предприятиях --
бюрократическим, т.е. основанным на жестких, закостенелых правилах,
правлением партаппарата с решающей ролью генсека. Роль играла даже не
личность, а должность. Ленин прозорливо видел в этом главную опасность для
социализма, много говорил и писал об этом вплоть до самого конца. К этому я
еще не раз вернусь.
Подмена свободы, как сущностного основания уже буржуазной демократии --
свободы слова, печати, совести, уличных шествий и забастовок, политических
партий, независимости судей и мн. др. -- тоталитаризмом, т.е. подавлением
всех свобод, насильственным и лицемерным "единомыслием", насколько это
вообще возможно, и страхом. Страхом не только свободно высказываться,
протестовать, создавать оппозицию, не говоря о партиях, но страхом свободно
мыслить. Это можно сравнить только с средневековой борьбой с ересью. В самом
деле -- как можно помешать, запретить человеку мыслить? Только путем
внушения страха ошибиться. Если ты думаешь не так, как написано в учебниках
или партийных документах -- ты еретик, неправ, ошибаешься. Даже талантливые
люди сомневались, а вдруг "Он" (Сталин) знает что-то такое, чего я не знаю,
или понимает что-то, чего я не вижу и не понимаю. В этом смысле разоблачение
Хрущевым Сталинского культа было началом освобождения мысли. К этому я тоже
не раз еще вернусь. В Хрущевские и Брежневские времена уже никто не думал,
что "Он" (генсек) понимает и знает что-то такое, что является истиной в
последней инстанции. Но оставался страх. Элементарный страх потерять работу,
стать гонимым. Мысли свои держали при себе или говорили в тесном кругу. За
исключением диссидентов.
Кроме страха, тоталитаризм держится на конформизме. Очень многие люди
верят тому, что написано (напрасно не напишут!). Я знаю многих умных и
образованных людей, которые бездумно считали, что диссиденты -- это враги.
Надо сказать, что они в преобладающем своем большинстве и были врагами не
только тоталитарной системы, но и социализма вообще. С этой точки зрения
тоталитарная система вредна еще и потому, что она закрывает возможность
свободных дискуссий, спора, диалога. Именно поэтому большинство так легко
перешло от одних взглядов к противоположным. Перешло бездумно, послушно.
Одну часть, как вирус, охватывает огульное отрицание, другая часть -- тоже
конформистски держится заученных стереотипов (ампиловы, макашовы...). И в
первом и во втором случаях общее -- отсутствие самостоятельности мышления,
убеждений.
Почему так сложилось? Почему произошли эти подмены, переродилось
социалистическое общество? Почему, наконец, потерпела крах Великая
Октябрьская Социалистическая революция?
Это будут изучать еще не одно поколение ученых. На Западе в
университетах (Гарвардском, например) глубоко изучают нашу революцию, считая
ее великой. Ее правое и левое течения, ее ход, ее вождей. Может быть, и у
нас пока неизвестные (мне, во всяком случае) ученые осмысливают исторический
ход и альтернативы нашего социализма. А может быть и нет: мы слишком
ошеломлены стремительным крахом страны.
На поверхности лежит одно объяснение. В 1917 г. социалистическая
революция пришла на смену только начавшегося развития капитализма в России.
По К.Марксу смена общественно-экономических формаций происходит тогда, когда
в недрах старого общества уже созрели и готовы новые общественные отношения:
общество "беременно" новым строем. Ему остается только родиться. По Марксу
-- революционным путем, в крови и муках.
Маркс ничего не выдумывал. Глубоко изучая социальную историю, он
констатировал законы развития. Вспомним: так было в XVII веке в Англии -- с
появлением ткацкого станка и машинного производства, в процессе
"огораживаний" нищавшие крестьяне бежали в город, где нанимались на ткацкие
фабрики. Так сложились новые классы -- пролетариев и капиталистов.
Феодальные законы мешали последним: им нужны были новые законы и новая
власть. Кровавая, длительная революция свергла, а потом казнила короля и
провозгласила республику. Позже короля вернули. Но не к власти: он
царствует, но не правит. Править стала буржуазия и нужные ей законы. То же
повторилось в XVIII веке уже во Франции. Великая Французская революция смела
феодализм почти во всей Европе, но не была завершена. Понадобилось еще три
революции (1830, 1848 и 1871 годов), чтобы был установлен тот строй, который
существует (совершенствуясь) вот уже более 130 лет.
В начале XX века в России шел стремительный рост капитализма. Но это
было только начало: основным классом оставалось крестьянство, буржуазия была
слаба, и слабы были ее партии. Главное. Атрибуты зрелого капитализма:
сильные партии, активные, играющие значительную роль профсоюзы, свободы
слова и печати, как незыблемые основы системы, независимый суд, свобода
забастовок и, особенно -- общественное мнение, с которым власть вынуждена
считаться. Все это в России было развито слабо, не стало привычным. Зато
привычка к самодержавию, к тому, что все решает первое лицо в государстве:
Александр II -- освободитель, Александр III -- миротворец, Николай I --
палкин... Новый царь -- новая эпоха, новая жизнь. И бюрократия: "В России
две напасти: внизу власть тьмы, а наверху -- тьма власти". Всевластный
чиновник в столицах и в провинции, которого можно купить. Мздоимство --
предтеча коррупции.
Социалистическая революция в этих условиях -- ребенок невыношенный,
родившийся до времени. Именно поэтому так легко приняли однопартийную
систему (в этом вина большевиков), так легко были задушены оппозиции
(оппозиционер -- враг народа), и так легко приняли власть одного человека --
генсека Сталина -- советский царь! Потом Хрущев, и все переменилось опять.
Но иначе: тихо, мирно, не так явно, но, по сути, не менее ужасно, как я
пытаюсь показать. Потом четвертый -- лжереформатор Горбачев, как Лжедмитрий
-- знак смутного времени. И разве сейчас мы не мечтаем о выдающемся
человеке, который сумеет выправить уродливо сложившуюся систему и
установит... правду. Мы хотим, ждем правды.*)
Возникает странный вопрос: почему во Франции, в Швеции, в Германии,
пережившей Гитлера и даже не скинувшей его, пока его не уничтожили советские
войска в результате войны, почему у них одни первые лица сменяют других,
что-то частное меняется, но в целом общество устойчиво, сохраняется, а имя
первого лица далеко не все в народе знают? Почему?
Говорят дело в менталитете народа. Когда о ментальности мы услышали
впервые, и никто толком не знал -- что это такое: кинулись к словарям, там
его не оказалось, один журналист (фамилии не помню) писал, что менталитет
народа не фатален, он меняется. Так, в XVII веке Франция Людовика XIV была
самой консервативной страной Европы, а Англия -- самой революционной, а
через сто лет все стало наоборот -- Англия стала символом консерватизма, а
Франция, пережив четыре революции за сто лет -- символом революционности.
Образ мыслей и чувствований народов зависит не от генов, а от традиций,
_______________
*) Это написано 4 года назад, когда я начала писать эту книгу. Сейчас
мы, пожалуй, уже ничего не ждем.
скажем условно так -- от судьбы, сложившихся условий. Традиции меняются
и условия складываются по-разному.
Тогда все-таки -- почему? Японцам не один, много веков присущ
консерватизм, но они как-то создали демократическое государство при этом, не
отрекаясь от своих традиций. Восточная, но демократия! Любопытно, что в
бывших колониях и полуколониях Великобритании (Индия, Япония, Канада,
Австралия) демократические институты органично прижились.
А у нас? У нас за годы советской власти, точней диктатуры, не только не
развились ростки демократии, но зародившиеся в царской России после реформ
Александра II и революции 1905 года начала демократии засохли. Сейчас
по-прежнему слабы политические партии, не активны и не влиятельны профсоюзы,
очень слабую роль играет общественное мнение, придушена свобода печати и СМИ
вообще, суд, который в царской России после судебной реформы Александра II
впервые стал демократическим, по-прежнему зависит от власти.
Значит ли это, что социализм, в будущем коммунизм -- это бредовая,
оторванная от жизни теория? Уверена, что не значит, хотя это стало почти
общим местом. Причина (последнего в том числе) в том, что их защитникам не
дают слова: защищать их почти неприлично. Попробую.
Во-первых, социализм, в его правом крыле (социал-демократические
партии) побеждают на выборах и приходят к власти во многих странах, проводя
глубокие социальные реформы, во многом следуя опыту Октября -- в сферах
образования, здравоохранения, трудового законодательства. Более того, эти
завоевания отразились на борьбе профсоюзов и в капиталистических странах, в
США, где профсоюзы добиваются для рабочих реальных прав. Во-вторых,
капитализм перешел в фазу постиндустриального общества. Меняется структура
производства и характер труда. Появились предприятия, принадлежащие
коллективам работающих -- "народные предприятия" и их число растет. В то
время как мы в своих заклинаниях превозносим частную собственность, как
единственно продуктивную, объективно она, так сказать, морально устаревает и
социализируется. В-третьих, государственное регулирование экономики, начиная
с Д. Кейнса, и его последователей, стало условием ее большей стабилизации.*)
Без него капиталистическая экономика давно погибла бы, тиражируя
катастрофические кризисы. Ко всему этому я еще не раз вернусь. Здесь отметим
только то, что все эти процессы подтверждают объективность анализа развития
капитализма, сделанного К. Марксом! Уродливая глобализация (о ней ниже), и
вместе с тем государственное регулирование экономики, ее социализация, рост
значения науки и ее превращение в непосредственную производительную силу...
Но это далеко не социализм. Пусть общество в развитых странах забыло о
нищете и голоде, но в нем развилась болезнь сытых -- общество потребления.
Не говоря уже о противоречиях между "старым" Западом и "молодым", бурно
развивающимся Востоком, между "сытым" Севером и бедствующим Югом...
_______________
*) Кризис XII. 2008 года опрокинул это мнение.
Никакой доктор Швейцер и мать Тереза (великие люди) не в силах ничего с
этим поделать. Нищим странам, нищему и темному народу нужны не
благотворительность, а образование, развитие производства, работа -- так,
чтобы им благотворительность не была нужна. Марксизм противопоставляет миру,
разделенному на сильных и могущественных и бессильных и беззащитных, единые
интересы всех трудящихся; национализму, ненависти и злобе -- идеи
интернационализма.
Все это я пытаюсь в меру своих сил, знаний и жизненного опыта,
рассмотреть в этой книге.
2. ТРИ ПЕРИОДА НАШЕЙ РЕВОЛЮЦИИ.
Именно так представляется мне история краха Октябрьской революции и
Советского Союза.
Период первый: 1917 -- 1928 гг.
Сейчас напрочь отрицается не только коммунизм, как грядущая обществен
но-экономическая формация, не только марксизм, как социально-экономическая
теория, как наука, не говоря уже об идеологии -- отрицается сам факт Великой
Октябрьской Социалистической революции. Октябрьский переворот -- вот как это
называется. Сами вожди коммунистической партии называли Октябрь переворотом.
Но вслед за ним произошла гражданская война. Что это было как не продолжение
народной революции?
Называют Октябрь и все 73 года существования СССР неудавшимся
экспериментом -- захлопнем папку, сдадим в архив и забудем. Так ли это?
Говорят, что Октябрь был обречен еще потому, что его осуществляли
невежественные люди, темный народ и вожди, не имевшие образования. Вот В.И.
Ленин был юрист-заочник! Смешно.
Говорить о том, что все участники революции и Гражданской войны
действовали как убежденные марксисты, наивно и даже глупо. Но те, кто создал
социал-демократическую партию -- большевики и меньшевики -- это были
высокообразованные люди -- Г.В. Плеханов, В.И. Ленин, Н.И. Бухарин, Л.Д.
Троцкий, Ю.Мартов и многие, многие другие были убеждены в неизбежности смены
капитализма коммунистической общественно-экономической формацией и хотели
(по Марксу) не только объяснить ход истории, но и изменить его. Называя
нынче презрительно Октябрь переворотом, имеется в виду изменение системы
кучкой людей: так, убили Петра III и поставили Екатерину II; или Павла I и
поставили Александра I. Переворот!
Они сами противоречат себе. Переворот не меняет сути, системы:
самодержавие, вся система власти, собственности, мироустройства сохранялись.
Великая Октябрьская революция в корне изменила существовавшую систему
-- и в этом смысле была наследницей Великой Французской
буржуазно-демократической революции: так же, как та, она изменила
экономическую и политическую системы. Да, верхушка -- ее вожди и выдающиеся
руководители были убежденными марксистами. Они вовлекали широкий круг
соратников, убежденных так же, как они сами, в правоте своего дела.
Бескорыстно и самоотверженно шли они умирать за свободу и справедливость. За
ними так же самоотверженно шел народ, воодушевленный верой в возможность
построить новый, справедливый мир:
"Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим
Кто был ничем, тот станет всем".
Сколько издевательств над этими строками великого и своими словами и
своей музыкой гимна! Сколько глумления! Илья Глазунов первым обвинил: весь
мир разрушим до основания! В "Известиях" кто-то возмутился -- это
извращение, не весь мир, а весь мир насилья! Но было уже поздно. Дух
разрушения мощно и слепо веял -- никто не хотел слышать! Прочно установилось
-- цель революции была разрушить до основания весь мир. А другая строка:
"Кто был ничем, тот станет всем"? "Кто был ничем, тот ничем и будет".
Новодворские, глазуновы и пр. были, есть и будут всем! Забегая вперед,
отметим уже здесь -- всерьез писали о разрушении генетического дворянского
фонда как о причине культурной деградации!
Не знаешь с чего начать возражать -- с генетики, которая тут ни при чем
или с культурной деградации, которой не было. Только жалкие, большей частью
бездарные и самовлюбленные снобы считают народ быдлом, генетически
бесплодным. Как не вспомнить: "Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто тогда был
дворянином?" И ведь это не в традиции русской культуры! Пушкин, Некрасов,
Тургенев, Чехов, не говоря о Л.Н. Толстом, черпали из народа и презирали
тех, кто не умел видеть в нем могучий источник нравственного здоровья,
мудрости и таланта.
Что касается талантов. Если XIX век в России был золотым веком не
только в поэзии и литературе, но и в культуре в целом -- "Болдинская осень"
российской культуры в самом широком смысле слова, то XX век можно назвать
серебряным веком. Но ведь даже у Александра Сергеевича Болдинская осень была
один раз в жизни. То, что XX век, потеряв значительную (хотя, конечно, не
всю) интеллигенцию, стал серебряным веком культуры (а не только поэзии
начала века) несомненно. И огромный вклад в эту культуру внесли дети
крестьян, рабочих, ремесленников, городских низов -- в науке, в кино и
театре, в литературе. Уже к тридцатым годам выросло новое поколение
интеллигенции. Сталин уничтожил значительную ее часть, и к шестидесятым
подросло новое ее поколение. А сколько погибло в войны -- первую мировую,
гражданскую, Великую Отечественную! А сколько сгнило в лагерях? XIX век не
знал таких потерь.
О культуре я пишу отдельно, но не могу не остановиться еще на одном
диком явлении. Само слово "народ" нынче относят к советской демагогии.
Как-то неловко доказывать, что народ творчески плодовит и талантлив. На этом
понятии росла вся русская интеллигенция -- от декабристов до Толстого.
Декабристы -- уникальное явление в мировой истории и культуре,
родоначальники русской интеллигенции и самого понятия "интеллигенция" (во
всем мире), сейчас нуждаются в защите и реабилитации. Все зло, оказывается
-- от них. Туда же Герцена, Чернышевского, Белинского, и Салтыкова-Щедрина,
и Некрасова заодно -- все они от лукавого. Да и сам Александр Сергеевич --
того... Ода "Вольность" и прочее... Все оттуда же, от лукавого!
Когда читаешь лучший роман XX века (не только в русской литературе)
"Тихий Дон", ощущаешь ту колоссальную силу, готовую к переменам даже среди
казачества, не знавшего крепостного права и бывшего наряду с горцами опорой
трона. А Питерский пролетариат, солдаты, матросы... Сколько ярких,
талантливых, теперь говорят лидеров (вожаков) он выдвинул: полководцев и
командиров, позже красных директоров и наркомов (Орджоникидзе и Лихачев, к
примеру). А сколько талантливых и даже гениальных писателей и поэтов дали
бывшие отсталые окраины империи!
Нет, что-то с генофондом вы зарапортовались, господа! Прочтите
потрясающе интересную и блестяще написанную автобиографию Л.Д. Троцкого "Моя
жизнь". Не говоря уже о В.И. Ленине, гениальном государственном и
политическом деятеле, который был огромным авторитетом для своих соратников.
Он был сыном интеллигента в первом поколении, внуком крепостного.
Революция, в отличие от контрреволюции (чему мы свидетели сейчас!),
рождает и призывает ярких, талантливых людей. Но это слишком значительная
тема, чтобы говорить об этом походя. Об этом отдельно, в разделах о культуре
и о войне.
Вопли о диком периоде -- кровавой красной большевистской орде, которая
убивала, мучила, губила, разрушала культурные ценности -- прежде всего, и
это главное, односторонние. Гораздо серьезней и значительней неприятие
большевистской партии, большевизма.
Как отмечено выше, Россия не знала демократических традиций, уважения к
законам, не имела демократических институтов. Но в военных условиях даже
демократические страны временно преобразуются de facto в диктатуры.
Большевистская партия -- это была партия, созданная для борьбы. Для
революционной борьбы, позже -- для гражданской войны. В этом смысле она
доказала свою высокую эффективность. Отсюда ее принципы демократического
централизма -- подчинение меньшинства большинству, в том числе не только в
конкретных вопросах, но и идеологически: отчетность низших органов не перед
избирателями, а перед высшим органом и обязательность решений высших органов
для низших. Это, по сути, военная структура, где демос только выбирает, и то
относительно, органы власти. Дальше они действуют по указанию высшего органа
и перед ним отчитываются. Эта структура, созданная В.И. Лениным в условиях
подпольной борьбы и конспирации, не имела альтернативы, если хотела
победить. Сейчас почти общим местом стало приписывать Ленину страсть к
личной власти, его называют диктатором, ставят в один ряд со Сталиным и даже
с Гитлером! О стиле работы Ленина, об его демократизме в работе и
взаимоотношениях с соратниками можно прочесть в книге И.Л. Абрамовича, о
которой я написала в предисловии. Моральный и интеллектуальный авторитет
Ленина определял отношения внутри партии.
Еще в 80-х годах меня поразил эпизод из дискуссии о заключении
Брестского мира (см. VII съезд РКП (б). Стенографический отчет.
Госполитиздат. М. 1962 г. стр. 265 -- 269). На Западе шел откат революции.
По мнению В.И. Ленина и некоторых других необходима была передышка в войне
-- временное заключение мира с Германией на унизительных условиях -- уступка
ряда территорий, в т.ч. Прибалтики.*) Противники, их было большинство,
считали, что пролетарии на Западе (в т.ч. в Германии) сочтут это
предательством мировой революции. Ленин был в меньшинстве и заявил, что если
не примут решение о мире, он уйдет в отставку с поста председателя
Совнаркома. Дзержинский, яростный противник мира, сказал, что партия
недостаточно сильна, чтобы принять отставку Ленина и потому он вынужден
голосовать "за". Несколько членов ЦК заявили, что в случае заключения мира
они уйдут со своих постов. Сталин, который был за мир заявил: "Не означает
ли уход с постов фактический уход из партии?" Ленин мимоходом бросает: "Уход
из ЦК не означает уход из партии". Дискуссия продолжается.
Никто не обратил внимания на реплику Сталина. Между тем, когда Сталин
стал диктатором, стало ясно, что эта реплика не случайна, она отражает его
суть: идеологическое требование единомыслия всегда, везде, во всем, а не
только в конкретных решениях. Она -- принцип существования партии. Никто,
повторяю, тогда не придал ей значения.
Сравните протоколы съездов и конференций при Ленине и после его смерти:
при Ленине споры всегда принципиальны, без личностей, без оскорблений, без
затыканий рта, хотя накал их бывал очень высок. Сразу после его смерти
ораторов прерывают, улюлюкают, оскорбляют, не дают говорить противникам,
заставляя уйти с трибуны. Споры идут не по существу: идет борьба групп и
споры отражают борьбу за власть. Ощущение, что это не те люди, что на
прежних съездах.
Это говорит о бесспорном моральном и интеллектуальном авторитете В.И.
Ленина, об его нравственном влиянии. Но с другой стороны это говорит и
о том, что жесткая большевистская структура партии непомерно зависит от
личности, которая ее возглавляет. А это ненормально, опасно. Помимо того,
что это недемократично в принципе: верхушка партии решает фактически судьбу
страны и народа.
В книге Л.Д. Троцкого "Сталин", автор пишет о роли аппарата еще в годы
подполья. В условиях конспирации работа аппарата вынужденно была скрыта от
_______________
*) Интересно, что т.к. это касалось большевиков-прибалтов, им разрешили
не голосовать. Но они приняли участие в голосовании.
масс и еще до революции(!) он (аппарат) становился бюрократическим.
Любопытный случай, описывает Троцкий. Сталин в Грузии еще до 1905 года
считал, что в комитеты следует выбирать только интеллигентов,*) и даже
обратился к рабочим с призывом откровенно признать, что с их образованием
они не готовы работать в комитетах.
Рабочие этого признать не захотели. После революции 1905 года, когда
рабочие самостоятельно, снизу создали Советы и выдвинули ярких лидеров из
своей среды, Сталин уже не мог противиться их участию в комитетах, но
продолжал (всю жизнь) считать, что комитеты -- это прерогатива отобранных.
Позже это стало нормой. "Выбирали" из отобранных. Если народ выберет не того
человека (не тех людей) -- можно (нужно!) фальсифицировать выборы.
Демократия превращается в формальные процедуры с выхолощенным содержанием
как выборы в СССР, участие в которых вызывало стыд и отвращение.
При Ленине меньшинство должно было подчиняться большинству, но при этом
оно имело право на дискуссию, на свою платформу, оппозицию, выход из партии,
наконец. При Сталине инакомыслящий становился врагом народа. Термин,
заимствованный из времен якобинской диктатуры и разгула террора во Франции.
А отсюда уже только шаг до того, что не обязательно быть в оппозиции или
даже просто иначе мыслить. Мистически ты назначался врагом народа и шел под
расстрел или в лагерь. Непонятно по какой логике кто куда.
Большевистская военная структура, благодаря которой революция победила,
оказалась смертельно опасной для нее. Форма пережила содержание. Партия
стала органом подавления всего и вся, якобы во имя государства, но все
больше во имя существования самой партии, а позже -- во имя ее правящей
верхушки. Вот это смещение понятий: страна -- народ -- партия -- верхний
правящий слой... Этот мирок, туман, который, подменяя как шулер карты,
выдавал одно за другое: перевернул все понятия, поменял знаки на обратные.
А нужна ли была большевистская партия с самого начала? Ее методы? Ее
организация?
Здесь, как мне кажется, речь идет о той грани, которую можно и которую
нельзя переступать. И здесь приходится признать, что нравственная грань и
грань грубых требований жизни в реальности не совпадают. Это те самые
неразрешимые, "проклятые" вопросы.
Когда философия Макиавелли, его формула "цель оправдывает средства" --
принимается, как правило обыденной жизни -- это омерзительно. Отстрелы
соперников по разграблению миллиардных предприятий -- однозначно
омерзительны. Но когда идет смертельная борьба за переустройство мира на
начала справедливости с одной стороны и за сохранение статус-кво с другой --
кровь проливают. Не как принцип -- фактически!
Кровь проливали красные, в том числе и невинную. И белые -- тоже.
Колчак, которого сейчас с умилением описывают как интеллигента, ученого,
гуманиста,
даже романтического влюбленного и лирического поэта (и он, наверное, во
_______________
*) Как он их называл. Имелись в виду люди с образованием.
многом таким был) разве он не проливал зверски кровь? Его части разве
не пороли крестьян до смерти? Не расстреливали в подвалах, как в здании
нынешнего ТУАСУРа (ТИАСУРа) в Томске? Разве Деникин тоже "не в пример
большевикам" образованный, просвещенный, рыцарь белого движения, сейчас
перезахороненный на родине с почестями, разве он сам не писал с отвращением
о своем воинстве, которое расстреливало, насиловало, устраивало еврейские
погромы (в чем нынешние националисты, в отличие от Деникина не видят греха)
и которое он все-таки возглавлял? Очевидно тоже потому, что -- цель
оправдывала средства?
Гражданская война была кровавой с обеих сторон. Шла война не на жизнь,
а на смерть. Ужасно? Конечно, ужасно. Страшно. Отвратительно. Трагично!
Кровь проливали и по более ничтожным поводам -- в Крымскую, Кавказскую,
Японскую, первую мировую войны. Империя хотела расти, как и все другие
империи. Если из окопов II Мировой войны, скажем, Эрих Мария Ремарк убил бы
А.Блока или Ричарда Олдингтона (все они были в армиях) это разве не
трагедия? Да просто: если Иван убивает Ганса, а Джон -- Франца, простых
людей -- рабочих, крестьян, учителей -- это не страшно?
Большевики считали, что это не только страшно, но бессмысленно и, самое
главное -- народам не нужно. Братание русских и немецких солдат в окопах --
это самое разумное, благородное и м.б. самое возвышенное на фронте I мировой
войны. Самое человечное и естественное.
У Фейхтвангера в романе "Успех" есть эпизод, когда на корриде бык
отказывается драться с торреро. Его нельзя заставить. Он мочится прямо
посреди поля. Толпа ревет: позор!!! Для Фейхтвангера -- это верх разумного.
Это естественно. А коррида, кровавая борьба на потребу праздных зрителей --
противоестественна. Убивать друг друга во имя имперских амбиций --
противоестественно. Н.Нарочницкая так не считает и называет первую мировую
войну "отечественной". Шовинистам с обеих сторон это ужасным не кажется.
Ужасно, если Иван убивает Петра. И точка!
Конечно, когда родные братья убивают друг друга во время революции --
это античная трагедия. Она знакома миру со времен древнегреческих классиков.
В истории была только одна национально-освободительная борьба, которая
прошла без крови. Философ и гуманист Махатма Ганди руководил движением
индийцев за свободу путем гражданского неповиновения: "Не подчиняйтесь
приказам и указаниям. Вас будут бить, убивать -- не отвечайте тем же!"
Английские солдаты не были фашистами -- они не выдерживали акций против
безоружных индийцев, которые прикрывали головы и не сопротивлялись.
Англичане признали свободу Индии. И что же? Между индусами и мусульманами
началась борьба -- за место президента. Начиналась гражданская война. Ганди
страстно убеждал народ прекратить борьбу. Его встречали как вождя -- махатму
и мусульмане и индусы, но кто-то из ликующей толпы застрелил его. Он
победил, но, в конечном счете, и он проиграл: страна распалась на Индию и
Пакистан, а борьба за спорные штаты продолжается до сих пор, десятилетия. Да
и сама такая победа была возможна только в народе, который традиционно
сохранил сакральное неприятие убийства, даже муравья. В Южной Африке тоже
шла борьба в форме гражданского неповиновения, начатая когда-то тоже М.
Ганди, жившем тогда в Южной Африке, и продолженная Н. Манделой, победившем в
ней.
В конце 70-х годов в интеллигентской среде стал популярен буддизм. Один
молодой преподаватель в Москве стал расспрашивать студента-индийца о
буддизме. Тот удивился: да ведь это средневековье, отсталость! Теперь они
стали цивилизованными и ожесточенно убивают друг друга, как и все остальные
народы. Кстати мусульманство, сколько я знаю, за века своего правления в
Индии стало под влиянием буддизма более терпимым и гуманным.
Урок Ганди остается в истории как великий пример борьбы и победы не
силой, а обращением к лучшим чувствам противника. К обезоруживающей силе
правды и добра. Он доказал, что это возможно. Чем страшней новые вооружения,
тем больше шансов в будущем вспомнить об этом великом уроке: отбросить
националистическую спесь и увидеть в ином человеке того же, кто ты сам --
человека. Это гасит в людях ненависть, злобу, жестокость, которые несут
войны, революции, кровавая борьба. Когда гибель всего мира в войнах станет
неизбежной, может быть люди обратятся к пути гражданского неповиновения,
неподчинения враждебному порядку, к диалогу, к учету того, что у каждого
своя правота, к соглашению. Может быть это ростки будущего?
Я отвлеклась. В то время, о котором мы говорим, войны не грозили концом
жизни на земле.
Гражданская война окончилась. Наступил мир. Оставалось много
несогласных, неприемлющих, враждебных. Нужно было менять тактику. Ведь очень
многие люди симпатизировали идеалам революции. Множество офицеров
(военспецов) добросовестно служили в Красной Армии (большее число, чем в
белой!). Многие интеллигенты -- инженеры, ученые, врачи хотели служить и
служили народу и советской власти. Нужно было главной целью сделать
завоевание их доверия, привлечение их на свою сторону.
Но война имеет свою логику. Завоеванный мир хрупок, а враги (настоящие)
рвались к реваншу. Мятежи, бунты. Но и это осталось позади. К началу 20х
годов власть укрепилась. Тут начинается сослагательное наклонение. Но ведь
теперь итог ясен. Почему теперь не рассмотреть альтернативы?
Только один пример. Крестьяне получили землю и стали активно
хозяйствовать. Ближе к концу 20-х годов резко выросло число середняков,
резко сократилось количество бедняцких хозяйств. Стали собирать больше
хлеба, но продавать его не имело смысла: на вырученные деньги крестьянам
нечего было купить -- ни товаров, ни техники. Начался товарный зерновой
кризис. Без хлеба невозможна была индустриализация. Сталин, для которого, по
словам Троцкого, кратчайшее расстояние между двумя точками было насилие,
начал кровавую, насильственную коллективизацию.
Если бы сохранилась крестьянская партия левых эсеров, она предложила бы
свою программу, компромиссную. На выборах, демократическим путем, вероятно,
она пришла бы к власти -- крестьян было большинство. Индустриализация шла бы
медленней. Понадобилась бы сельхозтехника, да и военная угроза была
реальной. Рабочая партия победила бы: уступать и возвращать власть -- это
маятник демократии.
Важно -- в это время (1929 г.) на Западе наступила Великая Депрессия --
катастрофа. Кризис, который мог обострить и обострил классовую борьбу. Это
могло иметь колоссальные последствия. Во-первых, концессии, о которых писал
еще Ленин, в условиях кризиса стали как никогда возможны на условиях самых
выгодных для СССР. Они могли ускорить индустриализацию. С другой стороны,
как никогда создались условия для победы революции на Западе. Помимо прочего
на фоне кризиса быстроразвивающийся СССР был ярким примером превосходства
социалистического строя.
СССР -- считался родиной мирового пролетариата, Коминтерн был послушен
руководству нашей страны. Практически (так сложилось) -- Сталину.
Инициировать революцию в Европе и даже в США -- такова должна была быть цель
Коминтерна.
Сталин не воспользовался ни первой, ни второй возможностью. Вместо
концессий -- коллективизация. Вместо социалистической революции, в Германии
-- отказ от союза коммунистов с социал-демократами и приход к власти
Гитлера.
Альтернативы были. К чему бы они привели обсуждать неуместно. Главное:
разве большевики со Сталиным во главе выиграли? Выиграли войну с Гитле- ром
-- по-сталински щедрую на кровь. Начали борьбу за III мир с буржуазными
странами. Это было гораздо больше похоже на империалистическую борьбу за
сферы влияния, чем на социалистическую революцию, и, в конце концов, через
45 лет после победы без всякой борьбы, тихо и незаметно совершилась
контрреволюция. Конец.
Так что любые альтернативы в конце 20-х -- начале 30-х были лучше --
имели меньше вероятности краха.
Поражаешься Зюганову и К0 -- они ничего не поняли и ничему не
научились. Но ведь они и не были никогда теми коммунистами, которые
воспринимали гимн "Интернационал" не как ритуальное песнопение, а как
программную, ключевую цель -- разрушить мир насилия, эксплуатации, войн и
построить новый мир для свободных людей "своею собственной рукой", а не
рукой вождя-самодержца. Он был и бог, и царь, и герой, он один создал все --
построил мощную, но нищую страну, выиграл страшную войну, сделал всех
счастливыми, включая миллионы заключенных, высланных в Сибирь крестьян,
"врагов народа", детей, выросших без родителей в детдомах, не говоря уже о
миллионах расстрелянных и погибших в первые месяцы войны из-за бездарного
руководства и слепоты будущего генералиссимуса.
Так что теперь ясно видно, что состязательная демократия, где партия
левых эсеров и меньшевиков в состязании с большевиками не дали бы им
выродиться в партию бюрократического аппарата, и не скомпрометировали бы
социализм вплоть до ни в чем неповинных К. Маркса и Ф. Энгельса.
Почему же большевистская партия сохраняла свой монополизм? Это очень
непростой вопрос. Ее поддерживала фанатичная вера в свою исключительную,
"научно доказанную" правоту. Нетерпимость к инакомыслящим. Она была у В.И.
Ленина. Но она не встретила сопротивления ни у одного выдающегося деятеля
ВКП (б), а тогда можно было высказываться, спорить, доказывать. Никто из них
не видел в однопартийной системе опасности вырождения, в условиях отсутствия
оппонентов. Внутрипартийная демократия была. Были оппозиции. Оппозиционеры
яростно и самоотверженно отстаивали свое право организованной борьбы. Но не
больше.
Чтобы быть до конца точным, вначале были две партии, уже после
революции. Левые эсеры. Но после их вооруженного выступления, партия их
запретила. Я не пишу историю. И в мою задачу не входит анализ конфликта и
причин их выступления. Гораздо важней исторический факт: противники
подлежали запрету. У них не было права на существование, организацию,
агитацию и пропаганду, у них априори не было права победить! Почему?
Большевиков обвиняют в жестокости и зверствах уже после победы Октября.
Этому тоже можно найти объяснение. Война ожесточает. Даже развращает. Это
надо учитывать. Красные верили в свою победу, но она далась им такими
жертвами, такой кровью -- трудно было не бояться и начать доверять "чуждым
элементам". Жестокость двадцатых годов можно объяснить. Когда царизм победил
в 1906 году первую революцию, по железной дороге в Сибирь пошли поезда,
которые останавливались на станциях, загружали местных участников революции
и в пути после недолгого расследования, расстреливали без всякого суда --
тысячи и тысячи. Автор "великих" реформ (из которых, заметим(!) ничего не
вышло), Столыпин не гнушался расправы над революционерами. Л.Н. Толстой,
который задолго до 1905 г. говорил и писал о неизбежности революции, написал
о Столыпине гневную статью: "Не могу молчать".
Так и вижу, как истерично возражают: "а что он написал бы в двадцатые
годы?" Безусловно, писал бы! Речь не о том, а о том, что большевики не были
исключением из правил: шла борьба и это было неизбежно. А если бы в
революцию 1917 победили белые? То же самое было бы с комиссарами,
красноармейцами и всеми, кто им помогал. А может и еще страшней.
Чека расстреливала, брала заложников (это оправдать невозможно). Убили
Н.Гумилева за то, что он передал какое-то письмо. Было это письмо опасным?
Может быть. А может быть и нет. В любом случае -- это несоразмерная мера.
Расстрел без суда!
Но ведь эти акты революционного террора были спровоцированы актами
контрреволюционного террора, в которых гибли государственные деятели.
Достоевский потрясает людей, когда пишет, что мир(!) не стоит слезинки
ребенка. Истинно так. Когда ты видишь ребенка. Но когда оборотясь ты видишь
страдание тысяч людей, в т.ч. детей с распухшими животами...
Вместе с тем, в этот первый (самый первый -- 1917 -- 1920 гг.) период
народное рабоче-крестьянское правительство большевиков впервые в мире,
вообще в истории, приняло ряд декретов, которые повлияли на весь мир, на
весь XX век: было принято трудовое законодательство -- восьмичасовой рабочий
день (вместо 12-14 часового), был введен принцип: заработанное трудом нельзя
отнять -- запретили штрафы за опоздание, прогул, грубость, дерзость,
пьянство и т.д. Ввели оплачиваемые очередные отпуска, оплату за сверхурочную
работу, отпуска по беременности и родам (так и остались -- декретные
отпуска), оплата больничных листов по среднему заработку. Участие рабочих в
управлении производством через профсоюзы (в 1955 году я еще застала
профсоюзные собрания, на которых по-деловому обсуждались производственные
проблемы. Позже они растворились -- сошли на нет). Впервые в мире наркомом
здравоохранения Н.А. Семашко проведена реформа здравоохранения, которая до
сих пор считается образцовой (см. ниже р. IV). Я еще не раз к этому вернусь.
В тяжелейшие первые годы революции началась масштабная работа по
ликвидации неграмотности. Вся страна села, если не за парты, но за столы и
училась читать, писать, считать. Начальные школы уже в первые годы
создавались везде. Введено бесплатное образование от начальных классов до
аспирантуры. Делалось все, чтобы сохранить и привлечь к активной
деятельности ученых, быстро развивалась наука. Академик Б.В. Раушенбах в
телебеседе с В. Листьевым сказал, что Ленин пришел навсегда и потому
первостепенное значение придавал образованию и науке, а нынешние (это было в
начале 90х годов) -- временщики и поэтому им не до образования и науки.
Работу по образованию А. Солженицын не хочет ценить, называет ее
результаты (людей с образованием) "образованщина". Лучше как было -- в
деревне простые крестьяне. Но в деревне далеко не все Матрены из
"Матрениного двора". А где есть народ, состоящий из лихачевых, аверинцевых и
раушенбахов? Можно подумать, что князья куракины, вронские, чеховские
чиновники и т.д. были кладезем образованности (хотя бы даже религиозной).
А при царе не подавляли Ленское восстание, не расстреляли 9 января
мирную демонстрацию рабочих? Не говоря уже о "столыпинских" расстрелах.
Советская власть защищала себя, как это делает всякая власть. Увы!
Пишут о том, что рабочие управляли банками. Среди большевиков и
примкнувших к ним во время революции, левых меньшевиков и эсеров были
выдающиеся и высокообразованные люди. Кроме того, очень много образованных
людей специалистов пошли на службу советской власти. Финансовая реформа по
стабилизации рубля, путем введения золотого червонца (о блестящих реформах
образования и здравоохранения и их реализации я пишу ниже) как и все
перечисленные выше законы были высокопрофессиональны, что подтверждает их
жизненность, вплоть до разрушения СССР. Конституция СССР, написанная Н.И.
Бухариным, известная как Сталинская, была миром признана как самая
демократическая в мире. То, что она была пустой бумажкой, веером,
прикрывавшим безобразие лица Сталинского "социализма" -- это другая тема,
которую я рассматриваю в разделе "Второй период".
В1927 г. СССР достиг довоенного 1913 г. уровня развития. И не просто
достиг -- изменилась структура народного хозяйства. НЭП стимулировал
развитие сельского хозяйства и, как отмечено выше, значительно выросло
благосостояние крестьян. Были заложены основы базовых отраслей
промышленности -- энергетики, машиностроения, в т. ч. автомобилестроения (за
9 лет -- с 1906 по 1915 гг. в Петербурге произвели всего 600 грузовиков, с
1924 г. начался серийный, а позже и массовый выпуск автомобилей на АМО
(ЗиЛ), где раньше был только автосборочный завод).
О культуре и образовании я напишу отдельно. Скажу лишь о том, что в
первые годы после революции вплоть до конца 20-х годов сохранялась свобода
слова, литературных (и политических внутри партии) дискуссий. Это отражено
во многих мемуарах. Издавались книги, например, мемуары того же А. Деникина,
Краснова и др. Бедность и голод были прямым следствием мировой и гражданской
войн и страшной засухи 1921 г.
Советская ложь сейчас сохранилась, только поменяла знак. Теперь говорят
и пишут о богатой, иногда даже -- самой богатой в мире(!) жизни в России.
Что они -- Л.Н. Толстого и А.П. Чехова не читали, о столовых и сборе средств
для голодающих во время засух 90-х годов XIXвека? Вымирали целые деревни.
Известны случаи каннибализма. При этом герой (нынешних!) "демократов"
Столыпин не сокращал экспорт хлеба, заявляя знаменитое: "не доедим, а
вывезем".
Подавляли в гражданскую войну Кронштадтский мятеж и Тамбовское
восстание крестьян. Во время Великой Французской революции подавили
восстание в Вандее.
Кстати, когда праздновали 200-летие Великой Французской революции, М.
Тэтчер, приехавшая на празднование, стала умалять ее значение, говорить об
ужасах революционного террора. Французы были оскорблены! Они считают свою
демократию, а испанцы, как и другие европейские страны, свои -- прямыми
наследниками Великой Французской революции.
Это был период большого духовного подъема, единства народов. Великий
советский писатель Ч. Айтматов в своей удивительной по чистоте повести
"Первый учитель", показывает, как отразилось это время на киргизском кишлаке
(один из множества примеров).
Период второй: 1928-1964 гг.
Уже к концу двадцатых годов произошел первый переворот -- сталинский
термидор. Отличий от свержения якобинской диктатуры во Франции, по моему, по
крайней мере два. Первое -- он не был реакцией на террор, как это было во
Франции в период якобинской диктатуры (воспринятой отрицательно достаточно
широкими слоями населения Франции, иначе он бы не удался), он случился в
период развития общества, которое поддерживало власть. Второе отличие в том,
что в результате термидорианского переворота 1794 года во Франции к власти в
1799 году пришел и стал диктатором гениальный человек -- Наполеон Бонапарт.
При всех его пороках и ошибках он оставил наследие, которое сохраняет
значение во всех перипетиях XIX и XX веков. Он создал гражданский кодекс
(кодекс Наполеона), который действует во Франции до сих
пор. В нем он сохранил полное разрушение феодальных отношений,
произведенное революцией: равенство всех граждан перед законом, отделение
церкви от государства, все гражданские права, в т.ч. буржуазное право
собственности. Он произвел территориальное деление Франции, которое также
существует до сих пор. Ведя захватнические войны в Европе, он везде (кроме
России) разрушал феодальные (крепостнические) отношения. Реставрация
королевской власти как во Франции, так и в др. странах Европы уже не смогла
восстановить феодальные порядки, что стало основой
буржуазно-демократического развития почти всей Европы. Будучи диктатором, он
не был палачом ни своего народа, ни других народов. Когда немцы в период
фашизма сравнивали Гитлера с Наполеоном это вызывало смех.
В результате сталинского "Термидора" пришла к власти зловещая фигура
Сталина, которого Л.Д. Троцкий называл "выдающейся посредственностью".
Сталинскую диктатуру невозможно сравнивать с Наполеоновской, но только с
Гитлеровской. Возникает очень важный вопрос, почему И.В. Сталин сумел
скрутить "в бараний рог", обвести вокруг пальца всех своих соперников?
Как это произошло и какими интригами, это показано в книге
"Воспоминания и размышления" И.Л. Абрамовича, к которой я пишу это
"Послесловие". Но психологически, почему именно его послушно поддержало
большинство? Этот вопрос меня всегда интересовал. Я не могла это понять,
представить, спрашивала об этом у отца, у его друга А.Д. Пергамента, о
котором отец пишет в своей книге. Это был очень образованный, умный и
сильный человек. Он работал секретарем у Н.И. Бухарина, много знал. Такая
постановка вопроса то ли его не интересовала, то ли он не мог понять, чего я
от него хочу.
Хочу попробовать поразмышлять об этом. Объективным фактором
установления личной диктатуры были однопартийная система и принцип
демократического централизма. Я уже писала об этом выше и вернусь в разделе
"О демократии". Хочу еще раз остановиться на этом здесь, в ином контексте.
Существование одной партии подразумевает истинность только одного
подхода и взгляда на пути развития. Казалось бы это имело научную базу --
марксову теорию неизбежности прихода на смену капитализма новой
коммунистической общественно-экономической формации. Но из этой теории нигде
не вытекает неизбежность личной диктатуры -- в прямом, грубом смысле. Марксу
был ненавистен бонапартизм. На вопрос о том, как будет организовано
коммунистическое общество, он не хотел фантазировать и говорил, что те
парни, которые будут строить коммунизм, будут не глупей нас. "Парни" выбрали
безальтернативность. В этом большая вина В.И. Ленина, но он не успел в этом
убедиться (об этом дальше). Большевизм никто не ставил под сомнение. Вопрос
стоял так: кто персонально, чье мнение ближе к правильному пути. Этот путь
надо было искать, анализировать, находить на каждом этапе. А это значит
менять цели, подходы в рамках жесткой и неизменной партийной структуры.
Партийная дисциплина допускала высказывать свободно свои взгляды, свое
понимание конкретных целей и пути их достижения, доказывать, спорить, но
если большинство принимает решение, меньшинство должно подчиниться,
наступив, так сказать, на горло собственной песне. Повторюсь: это было
оправдано во время подпольной борьбы, м.б. даже в самые первые годы
становления Советской власти -- во время Гражданской войны... Но требование
действовать вопреки своему пониманию того, что и как нужно делать -- это
свыше человеческих сил. И, что важно, ты должен, как партиец, вести за собой
других, убеждать их в том, в чем ты сам не убежден или даже, если ты убежден
в обратном. Это уже аморально. И -- это непродуктивно! Так зарождается
неискренность, двоемыслие. Точней: думаю одно, говорю и делаю другое. "Не
верь себе, своим мыслям и чувствам", требует партия. Она становится фетишем
и разрушает личность своих членов. Они привыкают делать не то, в чем
убеждены. От этого уже совсем близко до того, что не нужно терять время на
дискуссии. В узком кругу посвященных принимается решение, доводится до
членов партии -- действуйте! Партийная дисциплина требует подчинения. Не
веря себе, давя свои мысли и чувства, ты разрушаешься как личность. Есть еще
лучший вариант -- не мыслить самостоятельно вообще. Подчиняться -- и все!
Это очень удобное и ценное качество. Недавно на канале TV "Ностальгия" была
беседа с журналистом И. Фесуненко. У него даже сейчас нет ни тени сомнения в
том, что, подчиняясь всему, чего от него ждали, он был прав. Это журналист!
"Свободная профессия"!
Есть еще одна сторона. Партия -- авангард рабочего класса. Партийцы
должны быть на переднем крае. Возглавлять массы. Возглавлять больницы,
театр, завод, министерство, КБ... должен не талантливый врач, конструктор
ученый, а член партии. Станиславский и Вахтангов не были членами партии,
также как академик И. Павлов и др. Им доверяли, их ценили. Доверяли их
профессионализму, таланту и человеческой честности. Но ведь можно и не
доверять! Тогда либо-либо. Либо ты вступаешь в партию, либо (у нас
незаменимых нет!) главным режиссером театра может быть партийный актер. И он
будет руководить, скажем Товстоноговым. Но Товстоногову нужна
самостоятельность! Не знаю был ли Товстоногов членом партии (кажется не
был), не знаю каковы были его убеждения, но ничего удивительного, если в
таких условиях -- был.
Так партия теряет свою суть как часть общества, объединенная общими
целями, взглядами, даже гражданскими эмоциями, размывается, наполняется
теми, кто потом уничтожит и ее, и советский строй.
Напомню, мы говорим не о том, что было -- это еще двадцатые годы. Но
предпосылки для такого сценария налицо: так неизбежно должно было стать. И
стало.
Теперь, субъективные факторы победы Сталина. Партия -- это люди, а
людям присущи слабости, недостатки, пороки: ревновать к успеху другого,
соперничество, стремление к власти, наконец, зависть, трусость, словом, все
смертные грехи. В.И. Ленин был нетерпим к оппонентам, даже груб по отношению
к ним. "Иудушка Троцкий" -- выражение, родившееся в пылу споров, когда
Троцкий еще не был большевиком, стало базой для его политического, позже --
физического уничтожения. Но Ленин не был ни завистлив, ни злопамятен, ни
властолюбив, вопреки распространяемому сейчас мнению.
Он не завидовал и не стремился к власти хотя бы потому, что был всеми
признанный лидер, бескорыстно и беспредельно преданный своей цели
(повторяюсь). Все его мысли во время болезни были о том, что станет без
него. Эти его качества влияли на его соратников. При нем не было (нет таких
данных) борьбы за его место. Мне кажется, что при нем невольно чувствовали
так же, как он: думали прежде всего о деле, которым была революция. Стыдно
было иначе. Он был своего рода камертон. Нравственный камертон.
С поразительной проницательностью он уже тогда видел опасность там, где
она реально была. Прежде всего -- это сила и роль аппарата, бюрократии,
которая зародилась еще в подполье (см. дальше). И в ее организаторе и
вдохновите-ле -- в Сталине, в его нетерпимости, грубости, нелояльности. Он
единственный видел, что Сталин сосредоточил в своих руках "необъятную"
власть. Другие -- Г.Зиновьев, Л. Каменев, Н.Бухарин, наоборот, видели в нем
чисто техническую фигуру.
Ленин искал способ сокрушить бюрократию. Он видел выход в расширении ЦК
до ста человек за счет рабочих "от станка". Это не было, как может
показаться, нелепо: рабочие в эти годы еще чувствовали себя основой строя,
были политически активны. Ленин видел опасность там, где она была -- в
отсутствии демократии и хотел привлечь к управлению демос -- народ.
Чего он не видел? Главного: опасности однопартийной системы.
Необходимости альтернативных социалистических партий, оппозиции, свободных
выборов не из среды назначенцев, а выдвинутых на партийных собраниях, снизу.
В его защиту можно сказать, что он был дееспособен до двадцать второго года.
Революции, которая далась такой мукой и кровью, было по сути два года (после
окончания гражданской войны). Жизнь показала, что его идеи относительно
партийного строительства были верны -- они привели к победе. Впереди еще
очень много нужно было сделать, чтобы упрочить эти завоевания. Круто
повернув в сторону демократии можно было потерять все. Все потеряли именно
потому, что вместо демократии получили бюрократическую систему.
В 1938 г. Н.К. Крупская, сказав, что если бы Ильич был жив, Сталин бы и
его посадил, думаю была не права. Ленин, как уже сказано, видя в бюрократии
и Сталине главную опасность, сделал бы то, о чем писал в "Завещании" --
сместил бы его с поста генсека, перевел на другую работу. Он обладал той
проницательностью, знанием людей, внутренней силой и твердостью, которые
были Сталину не по зубам. Как рассказывали люди, знавшие его, Сталин сказал
о "Завещании" Ленина: "Старик умер, а перед смертью навонял".
"Завещание" на съезде не огласили. Почему? В "Завещании" Ленин
нелицеприятно писал и о других вождях. Они боролись друг с другом, а Сталину
не придавали, в сравнении с ними, вождями и идеологами, значения: он всего
лишь ведал расстановкой партийных кадров, формированием аппарата. В отличие
от Ленина и Л.Д. Троцкого, который, к его чести, смотрел на Сталина и на
аппарат так же как Ленин и боролся с ним (Сталиным) до своей гибели.
Вот теперь мы подошли к моему вопросу: почему психологически именно его
поддержало большинство партии? Почему его предпочли гораздо более популярным
-- вождям Октября?
Личность Сталина далеко не примитивна. Революция победила не потому,
что преобладающая часть народа понимала причины исторически неизбежной
гибели капитализма, а потому, что члены партии объясняли, что интересы
трудящихся, пролетариев всех стран едины, и если они объединятся, то смогут
построить мир на справедливых началах -- без войн, эксплуатации, открыв
народам путь к образованию, культуре, здоровому труду и т.д.
Нет в мире народа, во всяком случае народа с долгой историей, в эпосе
или в религии которых не было бы тоски и надежды на такой мир. Еще
библейские пророки, Исайя, Иезикииль обличали неправедность и жестокость
богатых за то, что они притесняют бедных. Христианство родилось прямо как
религия бедных, распространилось по миру как религия рабов, дававшая им
надежду. "Легче верблюду пройти через игольное ушко, чем богатому в царствие
небесное". У первохристиан была общность имущества -- вступая в общину все
имущество передавали ей. В Евангельском рассказе об Аннании и Сапфире,
говорится о супругах, которые припрятали от общины часть имущества, их за
это подвергли испытанию и они погибли.
Это, по сути, описание первых коммун. И первой расправы над
"предателями". Идея о том, что богу богово, а кесарю кесарево возникла в
христианстве гораздо позже, когда христианство стало религией римских
императоров, и было отступлением от первохристианства. В.Г. Короленко читал
Л.Н. Толстого не как социолог ("Л. Толстой как зеркало русской революции" у
В.И. Ленина), а как христианин. Он поразительно точно, по-моему, понял
учение Толстого как возвращение к первохристианству, с его простотой,
справедливостью и равенством. То же характерно для раннего ислама.
Итак, эти идеи -- вековечная мечта всех народов. А К. Маркс научно
доказывает, что развитие цивилизации пришло к тому уровню, когда общество
созрело для такого справедливого устройства. "Манифест коммунистической
партии" К.Маркса написан страстно и вместе с тем доступно, с большой, я бы
даже сказала, художественной силой. Новодворская и К0 издеваются над фразой:
"Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма", но он все же сложен для
малограмотных людей. Рабочие, крестьяне, выходцы из городских низов, в своем
большинстве, слушали интеллигентов, доверяли им, не умея сами разобраться в
сложных вопросах. У кого-то я читала, что учения в защиту угнетенных всегда
создавались лучшими представителями образованных, а значит не бедных слоев
населения. Вспомним, как комиссар говорил Чапаеву: "А ты за какой
интернационал В.И.? За второй или за третий?" Василий Иванович, командир
дивизии, народный самородок, не знает, в чем различие между ними, а м.б. и
об их существовании. Он хитро спрашивает: "А Ленин за какой? Вот! И я за
этот же!".
Это очень, очень знаменательно. Неумение разобраться и доверие к тем,
кто умеет, к товарищам, которые умеют. Другой пример. 1927 год, разгар
борьбы с оппозицией. Моя мама в двадцать лет вступила в партию большевиков
(вслед за старшей сестрой) в Одессе. Даже служила в армии Якира. Уже после
гражданской войны она заболела тифом в Одессе и не явилась по какому-то
призыву в свою партячейку. Когда, еле держась на ногах, она туда пришла, ее
встретили как дезертира, не хотели поверить, что она болела, не слушали.
Такое недоверие не соответствовало ее представлениям об отношениях между
коммунистами. Она вышла из партии. Это было очень по-женски и по-юношески.
Революции, ее идеалам она всем существом оставалась верна до самой смерти,
несмотря на трагические повороты своей жизни.
В 1926-27 годах, не являясь членом партии, она участвовала с отцом в
оппозиции. Однажды, разговаривая с И.Т. Смилгой, она созналась ему, что не
понимает сути разногласий с генеральной линией, но что ей кажется, что такие
бескорыстные, чистые, преданные революции люди не могут быть не правы.
Смилга смутился и сказал ей, что это неправильно, нехорошо, что нужно
разобраться и сознательно выбрать, на чью сторону встать.
Я не сомневаюсь, что именно так ориентировалось большинство: они
примыкали к тем, кто казался им авторитетом. Большинство конформистски
примыкало к большинству. Это типичное поведение людей. Моя тетка Ф. Духовная
и ее муж, член подпольного большевистского обкома при Деникине в Одессе, шли
за генеральной линией, считая оппозицию опасной и ошибочной. Мало того, ее
мужа расстреляли в 1938 году (десять лет без права переписки), а сама она,
как жена врага народа, отсидела с 1938 по 1943 год в Акмолинском лагере и
была сактирована как дистрофик. Она ненавидела Иоську (папашу, батьку -- так
его называли в нашей семье -- она жила с нами), но когда в 1955 году отец
вышел из лагеря, они непримиримо спорили: она упрекала отца в неистребимом
троцкизме. Спорили по старым партийным разногласиям. Отсидев почти пять лет,
она оставалась верна генеральной линии, не связывая это со Сталиным: одно
дело линия, другое -- Сталин (Иоська).
Сделать выбор было очень трудно. Но в одном они все были уверены и
после лагеря, что главное -- это строить социализм, не сходить с этого пути.
Взглянем теперь с этой точки зрения (необходимости делать выбор) на
И.В. Сталина. Диалектическое мышление вообще, марксистская диалектика в том
числе, -- это сложно. "Капитал" читать очень трудно (на упреки в этом смысле
Энгельс отвечал, что сложность изложения обусловлена сложностью предмета).
Сталин, как уже говорилось, и по образованию, и по складу ума -- догматик.
Не знаю, много ли он изучал Маркса и Энгельса, но в любом случае он поступал
как всякий догматик: адаптировал их до доступного ему уровня и отливал в
чугунные догмы, как в четвертой главе его "Истории ВКП(б)": суть
марксистской диалектики для всеобщего употребления. Не думаю, чтобы сам он
знал предмет глубже. Учащиеся в вузах должны были эти формулы заучивать.
Всем людям свойственно стремление сложное сводить к простому, понятному
для него. Гениальный ученый сводит сложнейшие философские знания, открытия о
материи, времени, пространстве в ясные (для профессионалов) формулы, видя за
ними все богатство и противоречивость устройства мироздания. Поведение
обычного человека, заключается в том, чтобы свести сложное до своего уровня
понимания. Бездарный человек сводит его до ясных как блины, убогих правил.
Если же и это не получается, он просто объявляет это заумью и отрицает на
корню.
Один мой коллега, кандидат технических наук, совсем неглупый и славный
человек, говорил, что вершина физики -- Ньютон: у него все понятно. А
Эйнштейн что-то мудрит, не разберешься, что слава его дутая и незаслуженная.
Я в самых общих чертах помню закон всемирного тяготения, напрочь забыла
бином Ньютона и ничего не понимаю в теории относительности хоть в частной,
хоть в общей. Но я понимаю, что виновата в этом я, а не Эйнштейн. Это очень
показательно. Сталин, с огромным трудом постигая азы марксизма, плохо его
понимал. Диалектику, во всяком случае, неадекватно, и сводил его (марксизм)
к общепонятным, незыблемым и, что главное, абсолютно абстрактным, не
связанным с жизнью(!) правилам.
Маркс мыслил иначе. В домашней анкете (распространенная тогда игра в
семьях) на вопрос: "Ваш девиз?" он отвечал: "Все подвергай сомнению". Это
прямо противоречит догматизму и призывает самостоятельно анализировать
действительность, искать истину на каждом этапе и идти дальше. Я уже
упоминала, что когда Маркса спросили, как именно будет созидаться
коммунистическое общество, и как оно будет организовано, он отвечал, что те
парни, которые будут его создавать, будут не глупей нас и решат это сами.
Марксизм не инструкция, а образ мышления. Революция питалась
марксистской наукой. Коммунист, член партии должен был, как минимум, иметь
представление о ключевых открытиях Маркса.
Марксизм в опошленной интерпретации Сталина (ибо что такое пошлость,
как не сведение сложного к примитивному, глубокого -- к поверхностному,
трагического -- к обыденному и т.д.) мог "развивать" только он один, или с
его одобрения.
В тот период коммунисты, занятые не наукой, а повседневной практикой,
не слишком образованные, плохо разбирались в теории. И, многих во всяком
случае, бетонная уверенность и простота "марксизма" в Сталинском изложении
подкупала и устраивала. Они поддерживали его линию.
Я написала это, но только так объяснить психологическую победу Сталина
над его соперниками нельзя. Они тоже умели доступно и просто излагать цели и
задачи, стоявшие перед страной, среди них были блестящие ораторы.
Анализируя, почему предпочли Сталина и пошли именно за ним, пробираешься
через хитросплетения разных причин. Начнем с непреложного факта: большинство
большевиков были искренне и самоотверженно преданы революции, точно так же
как и левые меньшевики и эсеры. Каждый на свой лад. Верили, что они воюют,
терпят лишения и умирают за великое дело -- счастье всего человечества.
Рядом с целью такого масштаба жертвы оправданны, а ошибки опасны и,
следовательно, недопустимы.
Но как отличить ошибки от правильных решений? Самому это не по силам.
Нужны авторитеты. Ленин, вопреки неверию оппозиционных партий и мощным
врагам, привел Октябрь к победе. Он был авторитет. Но он умер. Растерянность
-- за кем идти? Кто прав?
Это касается, конечно, не всех. Были люди самостоятельно мыслившие,
критически спорившие, с Лениным в том числе. Но большинство, аппарат,
очевидно к ним не относился.
Об аппарате. Л.Д Троцкий пишет, что уже в подполье, в силу
необходимости конспирации(!), возник аппарат, как таковой -- слой
руководящих работников, связывающих заграничный центр, которым была газета,
вначале "Искра", потом, когда она стала меньшевистской -- "Правда" с массами
-- рабочими заводов, рядовыми членами партии. И уже тогда(!) зародился
бюрократизм, т.е. четкое разграничение функций, строгая дисциплина, и
главное -- обособленность комитетов от массы(!). Прибавим сюда централизм.
Он назывался демократическим, но требовал обязательности выполнения низшими
органами линии и постановлений вышестоящих. Л. Троцкий в критической статье
1904 г. (когда он еще не был большевиком) писал, что комитетчики "потеряли
потребность(!) опираться на рабочих после того, как нашли опору в принципах
централизма" (Л.Д. Троцкий: "Сталин". "Терра-Течча" 1990 г. стр. 95, подч.
мной Е.А.)
Он цитирует Н.К. Крупскую, которая писала: "Комитетчик был обычно
человеком довольно самоуверенным; он видел, какое громадное на массы влияние
имеет работа комитета; "комитетчик" как правило внутрипартийного(!)
демократизма не признавал(!); "комитетчик" всегда внутренне презирал немного
"заграницу",*) которые с жиру бесятся и склоки устраивают: "посадить бы их
всех в русские условия". Вместе с тем он не хотел новшеств(!).
Приспособляться к быстро меняющимся условиям "комитетчик" не хотел и не
умел" (там же. стр. 95).
Троцкий, оглядываясь назад пишет: "чрезвычайно соблазнительно сделать
по этому поводу... заключение, что будущий сталинизм был уже заложен в
большевистской централизации", однако при анализе " этот вывод оказывается
очень беден историческим содержанием". "В строгом отборе передовых элементов
и их сплочении в централизованную организацию есть свои опасности, корни
которых надо искать не в принципе, а в неоднородности и отсталости
трудящихся", в которых Л.Д. Троцкий и видит причину необходимости
централизованного руководства. И далее: "Соотношение демократии и
централизма зависит от конкретных условий и живой борьбы тенденций" (везде
подч. мной. Е.А).
Этой антицентралистской борьбы не было. Или она была слабой.
Неоднородность и отсталость масс обусловливает необходимость централизма, а
централизм таит трагическую опасность. Сталин где-то сказал, что великая
_______________
*) О загранице. Забегая вперед, уже здесь отметим ложь в пропаганде
против революции и Ленина. Пишут и говорят о том, что Ленин к революционной
борьбе вообще отношения не имел: жил припеваючи за границей. Он там работал:
газета большевиков была "не только коллективный пропагандист и агитатор, но
и коллективный организатор". Он разрабатывал стратегию и тактику
революционной борьбы, инициировал идеи, возглавлял организацию большевиков.
Постоянно к нему приезжали из России за указаниями. Он был общепризнанным
лидером -- вождем. Забавно, что нынешние контрики так согласны с
"комитетчиками".
энергия рождается лишь для великой цели. Великая, грандиозная цель
рождает не только еликую энергию, но и великую преданность. А слабость
интеллекта, неразвитость общественного сознания, и, это главное --
недостаток опыта демократии -- извращение чувств и мыслей: ничего не жалко
для достижения такой цели -- ни себя, ни других. "Да здравствует тов.
Сталин!" -- кричит Якир перед расстрелом, который инициировал Сталин.
Итак, в условиях, когда не было традиции сосуществования
демократических партий, привычки к демократическим процедурам, при низкой
культуре масс, в т.ч. политической, аппарат, который был важным, но всего
лишь инструментом, приобрел самостоятельное значение. Сам Сталин был
изначально комитетчиком. "Хорошо организованное насилие кажется ему при всех
условиях(!) кратчайшим расстоянием между двумя точками" (там же стр. 82).
Сталин, по мнению Троцкого всегда "ставил аппарат выше идеи". Он вышел из
аппарата, он чувствовал людей из аппарата и всю жизнь делал ставку на
аппарат. Может быть аппаратчики тоже чувствовали в нем своего и потому
поддерживали его? Они были убежденные коммунисты, видели в нем коммуниста
психологически наиболее близкого к ним. Его доводы были им понятны, им не
могло прийти в голову, что, приобретя власть, он найдет их слишком
независимыми, самостоятельными и поэтому неудобными, а они, в свою очередь,
почувствуют, откроют в нем опасность и при тайном голосовании на XVII съезде
предпочтут ему С.М. Кирова. За это они будут, почти полностью, уничтожены.
Сталину нужны будут соратники, которые не дышали вольным воздухом
революции, не знали дискуссий, борьбы взглядов, а послушно шли за
генеральной линией, т.е. за линией, которую начертал Сталин.
В книге "Воспоминания и взгляды" моего отца, И.Л. Абрамовича, не вошел
эпизод его встречи с секретарем обкома Днепропетровской области Хатаевичем.
Хатаевич пользовался в области популярностью и даже любовью. Крестьяне, в
конфликтных ситуациях говорили: "пийдемо до Хаима, он рассудит". И он умел
их рассудить. Отец сталкивался с ним по работе, уважал его. И когда его
(отца) начали травить и уволили с работы в Днепродзержинске, пошел к нему на
прием. Тот его не принял. Отец дождался его выхода с работы и подошел к нему
на улице. Хатаевич, не выслушав, резко сказал: "Вы хотите убедить меня в
том, что Вы правы, а партия не права? Так вот, партия права, а Вы не правы"
-- 1935 год(!). Отца преследовали за участие в троцкистской оппозиции 27-28
годов, от которой он отошел. Через два года, в 1937 (или 38 г.) Хатаевич уже
сам должен был, сидя в тюрьме, решать для себя кто прав -- он или партия.
Очень интересно -- что отец -- бывший оппозиционер, в 1935 г. получил
пять лет лагеря, а Хатаевич, никогда не участвовавший в оппозициях, послушно
проводивший в начале тридцатых годов коллективизацию на Украине, в 1937 (или
38) году получил то ли десять лет, то ли расстрел: Сталин осторожно шел на
террор, нащупывая, прислушиваясь, и не встречая отпора, не могу найти слова
-- распоясался, разбушевался: десять лет, расстрел -- репрессии шли по
восходящей. Так что Сталин -- преступник. Но ему не помешали, покорно клали
головы на плаху. Но тогда, после смерти Ленина, когда Сталин только рвался к
единоличной власти, никто не мог этого предполагать. Предпочтение отдали
ему.
И все-таки... И все-таки загадкой остается его авторитет, преданность
ему. Крик Якира перед расстрелом -- "Да здравствует товарищ Сталин" для меня
загадка. Казалось бы, было уже очевидно, что он уничтожает партию! Что он
хотел напоследок сказать? Что он предан до конца? Что он не тот, за кого его
считают? Больше ничего в голову не приходит.
Почему Сталин это делал как раз понятно. Помню, как в 1950 г. в Кутаиси
прибежала друг семьи Сабина Попик, чтобы предупредить о том, что ей по
секрету сказала начальник особого отдела Л.Тюрина -- отец арестован в Москве
(в командировке). Я плакала, раскачиваясь, повторяя: "За что? Ведь он
настоящий коммунист? За что?" Я не понимала, зачем арестовывать людей,
преданных не Сталину, его в семье ненавидели, а революции и делу, которому
он со всей энергией и недюжинными способностями служил. Теперь этот вопрос
для меня снят. Сталину не нужны были личности. Но личности рождаются и
вырастают постоянно! Поэтому постоянно нужен был террор -- он не мог
прекратиться. Только страх мог быть тем фоном, на котором Сталин мог быть
диктатором. Недавно в передаче "Линия жизни" по каналу "Культура" шел
разговор с Сергеем Мироненко, директором госархива Р.Ф. Он рассказал, что в
архиве сохранился документ, в котором Сталин дает указание, кого вербовать в
разведку за рубежом: не тех, кто работает за деньги, но тех, кто работает по
убеждениям на страну социализма. И вдруг, без всякой связи с предыдущим
дописывает: "Но не подумайте, что вам удастся остаться в белых перчатках!
Все запачкаетесь! Все!" Это была спонтанная реакция на какое-то обсуждение
дел перед этим, где кто-то сказал что-то не то.
И опять: почему многие, очень многие люди были преданы ему? Верили, что
он знает то, чего не знают, видит то, чего не видят они. В его гениальность!
Ладно те, кто не был к нему близок. Но те, кто был рядом с ним -- видели,
например, как он растерялся в первые дни войны. Л.Д. Троцкий прослеживает
поведение Сталина в поворотные моменты истории, в кризисных ситуациях.
Например, в годы реакции после поражения революции 1905 года и во многих,
многих других случаях и отмечает, что в этих ситуациях он всегда терялся и
исчезал со сцены. Потом, когда ситуация прояснялась, появлялся снова. Эти
близкие -- Орджоникидзе, Калинин, Молотов, Микоян, тот же Хрущев -- как
могли верить в его гений и идти за ним? Объяснить это элементарным страхом
за свою жизнь, страхом ареста и уничтожения -- слишком просто. Это не были
трусливые люди. Они были не "выдающиеся посредственности", а просто
посредственности.
О посредственностях. Это не троечники в школе из тех, которые изо всех
сил зубрят и тянутся к хорошистам. И не из тех, кто сидит на "камчатке", в
восемь -- десять лет курят, в двенадцать -- четырнадцать начинают
хулиганить, в которых бродят и погибают неведомые силы, часто темные, а
иногда и светлые, и которые в эпохи подъема могут вырасти в ярких людей, а в
эпохи кризисов или застоев часто спиваются. Это наоборот -- хорошисты,
которые, сжав зубы, тянутся в отличники -- способные, а м. б. даже
талантливые, но из тех, кто никогда не изобретет пороха. Они могут быть
отличными организаторами,*) энергичными, преданными своему делу. Недостает
им другого -- смелости мысли, широты взгляда, кругозора, внутренней свободы,
решительности, по большому счету -- независимости, масштаба и интуиции. Они
ведомые. Им нужен ведущий. Это наполеоновские маршалы, сталинские наркомы и
полководцы. Они, как и многие другие, которых он уничтожил, шли за ним.
Сталин тоже был посредственностью, по словам Троцкого -- выдающейся
посредственностью. К нему тоже относятся все эти черты. Если наполеоновские
маршалы шли за Наполеоном, великим полководцем и государственным деятелем,
то почему эти шли за такой же посредственностью, как они сами?
Может быть потому, что он был непоколебимо тверд, непреклонен, уверен в
своей правоте и неподвержен сомнениям. Он всегда выбирал простейшие методы
("насилие -- кратчайшее расстояние между двумя точками"). К этому средству
они привыкли во время гражданской войны. Они верили, что "иначе нельзя".
Идея централизма была для них органична. Сталин довел ее до абсурда, до
преступления. Они шли за ним именно потому, что он был такой же
посредственностью, как они, но сильней. Неизмеримо сильней, чем они. Молотов
безропотно смирился с тем, что арестовали его жену (первое, что он сделал
после XX съезда -- хмуро попросил освободить его жену). Сама жена, когда ее
выпустили, говорила С. Аллилуевой, что ее отец -- великий человек. (С моей
теткой в Акмолинском лагере сидела жена "врага народа", которая сочиняла
стихи -- "Сталин -- солнце мое золотое"). Говорят, что К.Ворошилов, когда
пришли за его женой, не открыл дверь, крикнув, что будет стрелять, и ее
оставили в покое, но расстрельные списки маршалов (всех, кроме него самого),
командармов, комбригов и т.д. он подписывал (Другие говорят, что это
легенда: Ворошилов, как и М.И. Калинин, своих жен не защищали). Они, это
поразительно, зная все, шли за ним, разделяли его преступления и главное(!)
были уверены, что они строят коммунизм! Они участвовали в создании почти
обожествленного его образа, а потом образ, созданный при их участии родил
почти мистическую веру не ему, а в него. Эта вера работала на него.
И еще одно. На людей действует обаяние власти как таковой. Человек,
уничтоживший всех, кто мог быть ему соперником (о них поразительно
быстро забыли!), сумевший подчинить своей безусловной воле остальных,
обладавший всесильной властью, заставляет подозревать в нем силу и
могущество. Снача-
_______________
*) В период Брежневского развала и неразберихи, в "Самиздате" (как
впрочем и теперь), писали о тотальной бездарности всех советских
руководителей. Л. Копелев, в этом же издательстве возразил, отметив
организаторские способности, например, Л. Кагановича (нарком путей
сообщения), при котором поезда ходили точно по расписанию. Даже, я помню,
говорили: "точен как поезд". Копелев добавлял: "для меня пусть бы поезда
вовсе не ходили" (цитата по памяти). Те, кто работал с Берия на атомном
проекте, отмечали его выдающиеся организаторские способности (Его палаческой
роли никто не отрицал). О таланте и преданности своим директорам "орлам" С.
Орджоникидзе и мн. др. написал И.Л. Абрамович в своей книге.
ла он борется за власть, а потом власть отбрасывает на него мистический
свет, делает его образ сверхъестественным. Даже для гениальных людей. Когда
А.С. Пушкина после аудиенции у Николая I спросили, что он чувствует --
"Подлость во всем теле!",-- мгновенно, и точно оценил он.
Не то обычный человек. Он очарован, околдован, хотя бы ненадолго
воплощенной властью. Я уже писала о том, что в моей семье его считали
тираном, злодеем, негодяем и посредственностью. Но вот лет в 20 он мне
приснился. Во сне я шла с ним рядом и, торопясь, захлебываясь, рассказывала
ему о своем отце, о том, что он ни в чем не виноват, предан революции и
коммунистическим идеям. Во сне я чувствовала уверенность, что он все, все
понимает! Я рассказала свой сон маме. Она удивительно верно чувствовала
людей и ситуацию. Не знаю человека так чуждого конформизму. Она сказала, что
во сне тоже видит его хорошо.
Как это можно объяснить?! Когда он умер, я ни минуты не чувствовала
сожаления. Только острое чувство ожидания -- что теперь будет? Помню,
стыдно, но я говорила маме и тетке, что пусть он был тиран, но он был верен
коммунизму(!).
Это ужасно! Повторюсь -- стыдно. Но так было.
Думаю, дело было в том, что Сталину нужны были не люди, преданные
коммунизму, а люди, преданные лично ему. Главное было это. Он знал, что если
убрать страх, то люди могут быть против него. Скорее всего дело именно в
этом. Между тем люди, которые верно оценивали и были преданы коммунизму не
так, как он, были. Их не ослепляла аура его власти. Отец рассказывал, что
кто-то (к огромному сожалению не помню, кто и кому) из крупных военных в
разгар террора предложил своему близкому другу, такому же известному
военному, убить его. Друг ответил: "Ты мне друг, но я обязан сообщить об
этом разговоре". Первый застрелился. Федор Раскольников -- князь Курбский
сталинских времен, "от царского гнева бежал" и написал Сталину беспощадную
правду. С каким наслаждением я читала это письмо в "Самиздате"! Еще раньше
-- я о нем слышала. Значит были такие! Не он же один. Были. И немало.
Чтобы окончить -- еще об одном. О фанатизме. Помню в каком-то фильме
рабочий спрашивает Н.К. Крупскую: "Кто такой фанатик?" "Фанитик, объясняет
Крупская -- это человек, беспредельно преданный революции". Не знаю,
говорила и думала ли так Крупская, но то что фанатизм считался положительным
качеством, это я помню. От коммунистов требовались беспредельная вера и
преданность идеалам революции. Вот здесь, в фанатизме одна из ключевых тайн
победы Сталина. Стоит подменить идеалы, выдать за них свою интерпретацию и
готово дело.
Фанатизм в истории всегда связан с изуверством. Допросы и костры
инквизиции, на которых сжигали еретиков, самосожжение в скитах, где сгорали
малые дети, гитлеровское уничтожение народов и инакомыслящих, сталинские
расстрелы и лагеря. В.И. Ленин сказал о Сталине когда-то: "сей повар будет
готовить острые блюда". Но кто мог помыслить, каковы они окажутся: за
"пользу революции" можно выдать все! Все, что вздумается.
Надо еще в начальных классах говорить детям о терпимости, позже --
рассказывать (показывать на примерах) об опасности и ужасных последствиях
нетерпимости, приучать самостоятельно, критически мыслить.
Федор Раскольников был коммунистом, которому был отвратителен фанатизм.
Он был зрячим. И таких, как он, было много. Сталин ловил их неводом -- чтобы
не пропустить ни одного!
Был ли Сталин коммунистом по своим убеждениям? Думаю, что он искренне
считал себя коммунистом. В его интерпретации. То, что было ему непонятно,
казалось ему второстепенным или заумным, нереальным в учении К. Маркса, он
смело ломал, переиначивал или пропускал... Тот коммунизм, который научно
предвидел К. Маркс, и тот, каким его видел (и строил!) Сталин, имеют мало
общего. Для Маркса коммунистическое общество является следствием такого
уровня развития производительных сил, при котором, частная собственность и
частный интерес становятся тормозом развития. Общество созрело, по К.
Марксу, для новых общественных отношений. Дальше я к этому вернусь.*) Для
Маркса эта зрелость означала прежде всего -- свободу: от эксплуатации, от
невежества, от тяжелого отупляющего труда: переход из царства необходимости
в царство свободы. Для Сталина гораздо убедительней звучали слова Великого
Инквизитора. К этому я тоже еще вернусь.
К слову. Никого так не опошляют, как К. Маркса. "Бытие определяет
сознание" -- так почти все цитируют Маркса. Маркс писал о том, что
общественное (классовое) бытие определяет общественное сознание не в
личностном плане -- классовое сознание. Энгельс по происхождению буржуа, сам
Маркс -- из буржуазной интеллигенции. Позже А.М. Коллонтай была графиней,
что не мешало ей быть убежденной коммунисткой.
Высшая ценность по К. Марксу -- свободное время. Это трактуется (чуть
ли не Солженицыным) как презрение к труду, в то время как в народе он --
высшая нравственная ценность. Но Маркс имел в виду, что коммунизм наступит
тогда, когда высокий уровень производительности труда позволит людям
работать 2-3 часа в день, чтобы удовлетворять разумные потребности общества
и каждого его члена (конечно персональный "Боинг" не имелся в виду). А
остальное время человек сможет заниматься тем, к чему у него есть призвание
-- работать по своей склонности. По общепризнанной шкале потребностей
социолога А. Маслоу люди на первые два места ставят удовлетворение
физиологических потребностей (кров, пища, одежда) и потребность в
безопасности. На следующих двух -- признание и уважение окружающих и
общение. И на последнем -- пятом месте -- удовлетворение любознательности,
потребность в самовыражении, творчество. Если общество построено на основе
равенства и справедливости, первичные потребности удовлетворяются;
актуализируются взращенные, воспитанные обществом потребности быть полезным
и признанным обществом и потребность реализовать свои способности,
склонности и возможности. Может быть, Маркс переоценивал человека, но уж
никак не презирал труд. Для него,
_______________
*) См. об этом в разделе "Какую демократию мы получили".
как в высшей степени творческого человека, потребность самовыражения,
познания была на первом месте. Он добровольно и самозабвенно в самых тяжелых
жизненных условиях отдавался труду, потеряв в нужде необычайно одаренного,
единственного маленького сына. Маркс, может быть, как никто верил в
творческие силы человека, в его потребность свободно трудиться. Вот в это
его критики не могут поверить: кто же станет трудиться, если нужда не
заставит? О влиянии общественного устройства на ценностные ориентации
человека ниже.
Из всего перечисленного в коммунистическом обществе Сталин придавал
значение, пожалуй, производительности общественного труда и таланту. Он
несомненно ценил одаренность, талант (об этом дальше), но ни в грош не
ставил свободу. Может быть потому, что в отличие от Маркса, он не уважал, а
презирал людей. Будучи сам ограниченным человеком, он не верил в их
возможности. Не случайно, как уже упоминалось, он считал, что рабочие "не
доросли" до участия в комитетах. Будучи сам корыстен, честолюбив, мучаясь
жаждой стать выше всех этих интеллектуалов, рядом с которыми он не мог не
ощущать свою неполноценность, он экстраполировал эти чувства на всех людей
вообще. Люди, которые остались в его окружении, были также ограниченны, как
он.
Мировая революция не наступала. Это его не очень огорчало -- построим
социализм, а позже и коммунизм в одной стране! То, что это невозможно в
одной стране, в окружении капиталистических, рыночных государств, даже в
стране технологически и экономически более развитой, то, что это
противоречит марксистской теории -- его не смущало. Уважение, а может быть и
понимание этой теории не было его "слабостью". Он видел цель. Это было
главное. Он верил, что насилием -- хлыстом, через колено -- он построит(!!!)
коммунизм. Он был фанатик -- великий инквизитор. Не даром мы в семидесятые
годы читали и перечитывали эту легенду. Его бонапартизм был лишен гения,
свободы, ясного понимания, но полон амбиций. Он верил в силу, а точней -- в
насилие. Коммунизм, который он строил, не был царством свободы. Это была
система, где люди получают от общества в меру своих потребностей (об этом
подробней дальше). Он ценил таланты: война еще не закончилась, в 1944 году,
он возобновил поиск по стране и отбор одаренных детей и размещение их в
специальные школы. Он сохранял образование на самом высоком уровне, развивал
те науки, которые были доступны его пониманию. Генетику (в которой мы были
на первом месте в мире) и кибернетику он не считал материалистическими
науками (разгляди в них материю!) и преследовал их беспощадно. Убил великого
академика Н. Вавилова и верил авантюристу Т.Д. Лысенко, может быть, чувствуя
в нем психологически родственного себе человека. Он любил литературу, --
преследовал таланты, если считал их врагами (П. Васильев, И. Бабеля и др.),
но не тронул ни М. Булгакова, ни А. Ахматову, ни Б. Пастернака. Характерно:
когда Б. Пастернак просил за И.Мандельштама, который написал про жирные, как
черви, пальцы и широкую грудь осетина, он добивался от Пастернака эпитета --
"талантливый" (ли Мандельштам?) Пастернак игнорировал вопрос как
второстепенный и нажимал на невиновность поэта. "Талантливого", может быть,
и помиловал бы!
Что же касается свободы он, как и великий инквизитор, не верил в нее,
ибо "ничего и никогда не было для человека и человеческого общества
невыносимее свободы!... Нет у человека заботы мучительнее, как найти того,
кому бы передать этот дар свободы, с которым это несчастное существо
рождается... ищет человек преклониться перед тем, что уже бесспорно, столь
бесспорно, чтобы все люди разом согласились на всеобщее пред ним
преклонение". (Ф.М. Достоевский. Собрание сочинений, Т. 9. "Братья
Карамазовы". М. 1956 г.). Ну, ведь у Сталина -- все по великому инквизитору!
Читал ли он "легенду" и учился?
Наверное, читал, но не думаю, что учился. Просто точно угаданное
Достоевским -- психологом мышление среднего человека -- без фантазии, без
веры в людей, циничного, но сильного, хитрого, сумевшего завладеть
необъятной властью. Разве не такой в легенде у Ивана Карамазова великий
инквизитор?
Заканчивая о Сталине, коснусь еще одного момента. В своей книге И.Л.
Абрамович пишет, что Сталин, вопреки фактам, не верил, что Гитлер на него
нападет, потому что надеялся и был готов заключить с ним соглашение о
разделе мира. Недавно в романе Б. Акунина (Чхартишвили) я прочитала этот же
вариант: Сталин через разведку ведет с Гитлером тайные переговоры о разделе
мира и установлении диктатуры.
Думаю, что это такое же умозаключение Чхартишвили, объясняющее слепоту
Сталина в канун войны, как и у моего отца. Если бы были какие-то факты,
Чхартишвили привел бы их в примечании. Думаю также, что это было совершенно
нереально. Да, оба были диктаторы, оба презирали людей и народы, оба были
абсолютно аморальны. Но для такого союза надо было в СССР, где было уже 16
Союзных республик и сотня народов и наций -- выдвинуть
национал-социалистическую идею. Интернационализм, равенство всех народов не
только декларировалось, но реализовывалось (искаженно). Экономически и
социально. Да и революция была еще совсем недавно, идеи интернационализма
были еще актуальны, революционный подъем еще не угас как в 1950 году. Что
касается Гитлера, то он был фанатично убежден в своей изуверской идее о
расовом превосходстве немцев. В отличие от Сталина, который мог легко
отказаться de facto от идей интернационализма ради власти, Гитлер был
фанатик национал-социализма, а не только своей абсолютной власти. Такой
договор -- это не вопрос морали, а вопрос реальной политики. А в политике
Сталин был прагматик и реалист. Иначе он бы не выстоял.*) (см. сноску на
стр.36)
И.Л. Абрамович и Чхартишвили были правы. Как это ни невероятно, но
Сталин, не веря никому, верил Гитлеру, как и предполагал мой отец. Наивно,
оказывается, было думать, что коммунист и интернационалист не пойдет на союз
с национал-социалистом. Это, оказывается мелочи. Главное, что оба
социалисты, а Англия -- гнилая буржуазная демократия. Почему нет? Ведь дал
же он указание через Коминтерн немецким коммунистам ни в коем случае не идти
на союз с социал-демократической партией Германии. Гитлер не имел
большинства в рейхстаге. Ему не хватало миллиона голосов. Тогда правые пошли
на союз с Гитлером и привели его к власти. Если бы коммунисты объединились с
социал-демократами, к власти могли прийти они.
В заключение о феномене отношения к Сталину в народе. Строя "свой"
коммунизм, Сталин не считал жертв. Уничтожал миллионы крестьян в годы
коллективизации, содержал в лагерях и расстреливал миллионы людей всех
национальностей, социального положения и образования. Он инициировал фильмы
о Петре Великом и Иване Грозном, как бы в напоминание о том, что не он
первый не считается с жертвами.
Петр строил и воевал, не считаясь с жертвами, но никогда бессмысленно
не истреблял свой народ по прихоти. И цели свои Петр видел ясно и трезво, а
главное, он достигал их. Потому он и остался в потомках Великим. А этот не
понимал, что его средства разрушают его цели, губят их. В народной памяти
Петр остался не лучшим царем. Иван Грозный губил бояр, и не остался в памяти
народа злодеем потому, что злодеями для него были бояре. А вот Сталин
продолжает оставаться в сознании значительной части населения -- в том числе
совсем молодых -- героем, вождем, символом величия. Когда в конце
восьмидесятых годов стали говорить о жертвах сталинизма, издавать скрытую
литературу, мой студент, очень способный и славный мальчик, сказал мне: "Как
можно спорить о Сталине? Он однозначно злодей". Еще в конце 60-х годов я
говорила о коллективизации с тогдашним своим студентом, очень умным парнем.
И он решительно сказал, что коллективизация была необходима, иначе мы бы
войну не выиграли. Мои слова о том, что надо удивляться, как народ после
этого истребления воевал, он отмел без раздумья. И сейчас очень многие
тоскуют о нем. Не только Макашов, Проханов и иже с ними, но простые люди!
Сын моей знакомой, внук раскулаченного крестьянина с Украины, который
родился и вырос на моих глазах, говорит мне: "Сталин был великий человек!"
"Но чем великий? Он убил миллионы людей, из-за него в первые дни войны
погибли и попали в плен тоже миллионы". Он не очень в это верит, т.е. не
верит: "Это неизвестно!" "Но чем он великий?!" -- продолжаю я допытываться.
"Он создал великую державу!" -- ответил он. Я была вне себя. Но вот в
передаче А. Политковского по каналу "Ностальгия" племянник Надежды
Аллилуевой рассказал, что его мать, бывшая чуть ли не членом семьи Сталина,
отсидев 10 лет и выйдя из лагеря после его смерти, на вопрос своего сына
ответила, что он, конечно,
_______________
*) Я уже написала все это, когда 15.06.06 в передаче журналиста Л.
Млечина "Особая папка" (это папка секретных документов, которые передали Л.И
Брежневу по его просьбе) я услышала документально подтвержденный рассказ о
том, что Сталин, не через разведку, а официально через Молотова вел
секретные переговоры с Гитлером через Риббентропа о присоединении СССР к оси
Берлин -- Рим -- Токио и к войне с Великобританией. По этому договору СССР
должен был получить Финляндию, выход к Персидскому заливу, доступ к
Болгарии, Турции и проливам. Когда Сталину докладывали о сосредоточении
немецких войск на нашей границе, ссылаясь на наш источник в Германии, он
написал резолюцию: "Пошлите ваш источник к ...". Это сосредоточение, которое
нельзя было скрыть, Гитлер объяснял необходимостью перебросить свои войска
ближе к Ираку. Он (Сталин) верил в этот договор!
был злодей, но вместе с тем он был созидатель.
Это слово меня поразило!
Казалось бы то же, что сын приятельницы. Но нет. Она осознавала во всей
мере, что он -- злодей. Но наряду с этим отмечала, что он был созидатель.
Еще в конце 20-х или в начале тридцатых годов он послал ее мужа, геолога по
специальности, разведывать никелевые руды в Норильск! Там у нее родились и
погибли близнецы.
В народе он остался в значительной части, созидателем. Сквозь свои
бедствия народ, ощущая себя целым, ценит тех, кто возвеличивает это целое.
Созидателю прощают. Особенно на фоне разрушения, ослабления, обнищания
страны. Конечно, это иллюзия, самообман. Если б не он, точней, если б
социалистическая система развивалась нормально, не сгубив несметное число
сильных, здоровых, в т.ч. много талантливых людей, страна могла бы
развиваться вдвое, втрое быстрее, а главное гармоничней. Трудно, невозможно
сказать точно -- но если бы у власти стояли нормальные люди (как минимум), а
не параноик страна могла бы развиваться и быстрей, и иначе. Если б не
Сталин, Гитлер мог не прийти к власти -- коммунисты вместе с
социал-демократами могли победить. Могло не быть войны. Но если бы даже
была, оставалось бы в живых командование, не остались бы глухи к данным
разведки -- война не сожрала бы 26 миллионов людей. Не был бы
скомпрометирован социализм в мире.
Но оценивают не то, что могло бы быть, а то, что было. Идеализация
Сталина, вопреки всему, что было -- это опасный синдром!
Я столько места уделила личности Сталина, потому, что первый период
революции завершился с его приходом к власти.
Во второй период революция еще не умерла, но продолжала жить
изуродованная, искаженная, в большой степени утратившая свои созидательные
способности и силы.
Несмотря на сталинский террор в этот период, как это ни странно, как ни
парадоксально, ожидание того, что вот окончится тяжелый период, и начнется
эпоха новой эры человечества, жило. Революция была, как сейчас говорят,
такой энергетической силы, что ее участники и их дети продолжали жить ее
духом. Хотя сфера ее влияния не расширялась, как в 20-ые годы, а сужалась и
омрачалась. Попытаюсь передать, как это чувствовала и запомнила я.
Эпоха ужаса и страха (а это была эпоха) тридцатых годов, была ярко
дуалистична, если так можно сказать. Не четко, не резко, а именно -- ярко. С
одной стороны -- разгул репрессий. С другой -- подъем. Подъем не только
экономический, но и общественный.
О первом -- много пишут в исследованиях, художественной литературе,
отражает в театре, в кино и т.д. Я была ребенком, но это ясно запечатлелось
в моей памяти, в моей жизни. Отца арестовали не дома. Мне сказали, что папа
в командировке. Я знала, что муж моей тети арестован, и когда мама (через 2
года после ареста отца) по телефону сказала, что папа там же, где Бенцион, я
сразу спросила: "Папа арестован?" И мама сказала: "Да". Не знаю почему, но я
не стала спрашивать как это и за что. Мне было лет семь. Очевидно,
разговоров об арестах было так много (а от меня всю жизнь ничего не
скрывали), что я не удивилась и не ужаснулась. Машины подъезжали к домам
ночью и увозили тени. Иногда с дикими воплями. Я сама их ни разу не видела,
но из разговоров, рассказов в памяти сложилось ясное "воспоминание".
Особенно одно.
Знакомую маминой подруги арестовали вскоре после ареста ее мужа. Ночью
в квартиру пришли энкаведэшники. Вежливые, даже любезные. Произвели обыск.
Семилетняя девочка проснулась. Они познакомились с ней и сказали, что она с
мамой уезжают, надо сложить вещи. Она послушно стала складывать чемодан.
-- Кларочка, -- сказал молодой человек, -- ты клади так, как в шкафу.
Видишь? Твои вещички отдельно, мамины отдельно. -- Она снова послушно взяла
второй чемодан. Спустились вниз. Внизу ждали две легковые машины. Мать
посадили в одну, Кларочку -- в другую. Ребенка охватил ужас. Она стала
рваться к матери. Услышав вопли своего ребенка, мать тоже стала вырываться и
кричать. Ее вдвинули в машину. Машины разъехались. Подруга рассказывала это
моей маме со слов соседей по коммуналке. Я, как обычно, стояла рядом с
мамой. Мне тоже было семь лет. Я живо представила себя на месте этой
девочки. И ощутила горе.Я запомнила этот рассказ дословно.
Мы жили в Новокузьминском поселке, только что построенном на месте
картофельного поля за станцией "Вешняки". Поселок деревенского типа без
света. Вода в колонке, уборная -- во дворе. Дом был похож на Ноев ковчег, в
форме буквы "Т", из мелких квартирок. Мы жили с семьей маминой сестры,
вшестером, в трех комнатках с кухней общей площадью 28 метров и застекленной
верандой. Рядом снимали крошечную темную комнату для сына старшей маминой
сестры Ф. Духовной, которая была в Акмолинском лагере. Брат был болен
энцефалитом, и с ним оставалась Маша, пожилая, худая, маленькая и некрасивая
женщина, которая ухаживала за ним еще при тетке. Светлая ей память. Она
навещала брата до его смерти в доме инвалидов.
Квартиру тетки реквизировали, а его выселили. Адвокат, к которому мама
обратилась с просьбой защищать ее сестру, сказал, что эту категорию
заключенных им защищать запрещено, да и суда не будет. А вот комнату для ее
больного сына он берется отсудить.
Он рассказал, что вот так же, как сейчас с ней, он сидел за шахматами
со своим лучшим другом, когда того пришли арестовывать. Что он сделает все
возможное. И действительно, он добился: распечатали и освободили одну
комнату для брата в их бывшей квартире в Москве. Денег он брать не захотел.
Я долго помнила, но потом забыла, к сожалению, его фамилию. Похоже на
Молоков(?) Мама зарабатывала совсем мало -- работала надомницей --
расписывала батиком косынки. Брату посылала посылки бабушка из Румынии
(Бессарабии, которая отошла к Румынии).
Однажды летом, в сумерки пришли двое. В штатском. Расспросили о брате,
где он живет, чья это квартира (наша комната была 7 м2). Потом спросили,
есть ли у нас телефон. Телефон был только на станции "Вешняки". Они ушли.
Мама слышала о том, что по телефону вызывают "воронка". Мы сидели и ждали. Я
стала просить маму: "Давай, давай уйдем в лес (роща за поселком), сядем на
пенек и будем сидеть, а утром уедем в город". Кстати, это было не так глупо.
Никто за мамой не пришел. Утром мама собрала немного вещей, и мы поехали в
город (в Москву), к деверю моей тетки, Ф. Духовной -- Йойлику Духовному. Он
сказал:
-- Фаню (тетку) мы упустили. (Она дала подписку о невыезде и послушно,
будучи уже уволена с работы, сидела дома). Теперь возьми у меня деньги,
садитесь сегодня в поезд и поезжайте в Одессу (к самой старшей маминой
сестре). Там не прописывайся и поживи, пока все это не кончится.
-- Ты думаешь это кончится? -- спросила мама.
-- Конечно! Не может же это длиться всегда.
Мама со мной (я была ее хвостиком) поехала на вокзал. Почему-то я
запомнила, как она протянула в кассу красную купюру и взяла билеты до
Одессы. Купили продукты на дорогу и вернулись к дяде. Он встретил нас
словами:
-- Можешь продать билеты и остаться. Поживи пока у нас, а потом можешь
вернуться домой.
-- Почему? Что случилось?
-- Он снял Ежова, "Разоблачил". Теперь все закончится.
Так и случилось. Не сразу. Затихало постепенно. Йойлик Духовный был в
партии с 20-х годов, был рядовой служащий. Они с женой жили где-то в
переулке, возле Большого Театра, в коммуналке, на первом этаже, в маленькой
полутемной комнате. Мы часто у них ночевали на раскладушке. Они были из тех
немногих, кто не боялся встречаться с нами открыто и оставались друзьями и в
тяжелые годы войны. Когда в эвакуации мама болела дизентерией, они одни
помогали нам и тем спасли ей жизнь.
У этого дяди Йойлика был друг Сбрижер. Он сидел около года и неожиданно
вернулся. У него не было ни одного зуба и перебита спина. Помню я с ужасом и
любопытством смотрела, как он ходил согнувшись вдвое то ли с палкой, то ли с
костылем. Он ничего не признал, и его внезапно выкинули из тюрьмы. Может,
это было после Ежова, не помню. Ему бесплатно вставили зубы, отправили на
курорт и вернули на работу.
Муж маминой подруги, рабочий с завода Мамонов. У них нет детей, и он
любит со мной разговаривать, а я -- с ним. Он много читал, рассказывал мне о
разных странах, учил читать географическую карту. Однажды, мы были у них, он
вернулся с завода сильно взволнованный и рассказал, что выступил на
собрании, говорил об арестах людей, которых все знают и которым верят (не
помню о ком), и что они не могут быть шпионами и врагами. Мама и его жена
были в ужасе: "Ты с ума сошел?! Как ты мог так поступить?" "Вы что, сволочи,
-- отвечал он, -- Что ж так и молчать? Надо не только говорить".
Поразительно, но его не арестовали. Может, это было после
"разоблачения" Ежова? Не знаю.
Все! Все тогда могло быть! В том, что происходило, не было никакой
логики. Мама постоянно ждала ареста. У нее развился сильный невроз сердца, и
к ней часто вызывали скорую. Однажды за стеклом террасы проплыла фуражка.
Мама побелела почти до обморока. Это оказался поклонник сестры из
авиаучилища. Мама не различала военных по амуниции. Позже, когда началась
война, мама пошла на курсы медсестер (Зачем? Не помню). Она спросила
преподавателя, что ей делать с неврозом теперь, когда война. Он ответил ей:
"Во время войны неврозов не бывает". И оказался прав -- ни одного приступа
больше не было.
Помню, как арестовывали мою тетку Ф.М. Духовную. Шел 1938 год. Муж ее
был осужден на десять лет без права переписки и, как стало потом известно,
был уже расстрелян. Жить было негде, и на лето мы снимали комнату в Кунцево.
У Шуры, двоюродного брата, о котором я упоминала, раз в неделю были приступы
дикой головной боли. Окна были завешены, мы ходили на цыпочках.
Мы с теткой пошли купаться на Москва-реку. Она учила меня плавать. Шли
босиком домой, а там -- окна раскрыты, идет обыск. Тетку увезли. Она
попрощалась с сыном, которого видела в последний раз. Он умер во время войны
в доме инвалидов. Помню, как мы с мамой ходили по горбатой, выложенной
булыжником улице "Кузнецкий мост" (такой я ее запомнила). В подъезде
незаметная дверь, за ней тесная толпа -- очередь. Мы долго стоим. Я трусь
носом о шерстяные жесткие пальто. Мама пытается что-то узнать о сестре.
Позже -- другая улица. Высокая красная кирпичная стена, как в крепости.
Бутырки. Калитка с окошком. Здесь мы передаем ей передачи. Еще позже -- мы
едем в Быково, там (загородом) принимают посылки в Акмолинский лагерь. Мама
пришивает к синей шерстяной вязаной кофте хрустальные пуговицы в форме
пресс-папье: красивые пуговицы -- теткина слабость. Сбрызгивает духами.
Позже тетка рассказала, что кофту с хрустальными пуговицами сразу же забрала
уголовница. В 1943 году в Чкалове (Оренбург), где мы с мамой были в
эвакуации, пришло письмо от тетки из деревни Чебеньки. Она писала, что ее
актировали как дистрофика и она не имеет сил ехать дальше. Я помчалась на
завод, к маме на работу. Маму отпустили, и она привезла ее в Чкалов. Мы сами
полуголодали, ее спасла их двоюродная сестра -- откормила и выходила.
Месяцев пять она не работала. Лежала на боку и на бедре торчала треугольная
острая кость. Во всем этом нет ничего нового. Все давно известно, описано и
показано. Но я пишу об этом как об одной стороне обыденной жизни того
времени.
Но была и другая сторона. Это как после слияния двух рек -- в новой
реке вода долго не смешивается, так и текут два течения -- одно желтое,
другое -- прозрачное синее. Я ни в коем случае не хочу сказать, что второе
извиняет или даже смягчает первое. Они сосуществуют параллельно, как ночная,
"тайная" жуткая жизнь и дневная шумная, яркая.
Строится метрополитен, и мы ездим смотреть на новые станции-дворцы.
Строятся новые заводы, города. Двоюродный брат из Одессы едет строить
Комсомольск-на-Амуре. Двоюродная сестра, с которой мы живем вместе, учится в
мединституте. В "гостиной" тетки (12 м2, там спят сестра и ее брат, и стоит
круглый стол), собираются ее однокурсницы и молодые люди, в их числе Гриша
Обезьянин -- молодой человек из крестьян, учится на истфаке МГУ и в школе
летчиков ОСОВИАХима. Он работает в ТАСС. Все это не мешает ему приезжать в
Вешняки к сестре, в которую он без памяти влюблен. Мама восхищается им -- он
настоящий интеллигент, умница и образованный -- первое советское поколение
интеллигентов из народа. Он член партии, знает все тайны нашей семьи, все
понимает и ничего не боится. Я уже прислушивалась к гомону за тонкой
фанерной стенкой -- там "ухаживают" за девушками, танцуют, поют. Поют
советские песни из кинофильмов -- жизнерадостные, победительные. Смотрим
(редко) кино. Выходят замечательные фильмы. Дети играют в Чапаева и Петьку.
Мы, девочки, играем в Осипенко, Гризодубову и Раскову: опрокинутый стул --
самолет. Одна сидит за штурвалом, другая за картой. Терпим крушение и
пробираемся по лесу. Чкалов, Байдуков и Беляков перелетают через Северный
полюс в Америку. Вся страна с замиранием сердца ждет вестей о спасении
челюскинцев. Это я запомнила, как это не покажется поразительно, ясней, чем
ожидание писем от папы и тетки из лагерей: ребенок не может жить трагедией.
Мы с мамой в каникулы ездим в Москву, ходим в театр -- "Синяя птица" во
МХАТе, но гораздо больше запомнился фильм "По щучьему велению", который мы
смотрели в кинотеатре "Ударник", в Доме на Набережной.
Поем все советские песни. Мама поет мне, и я с подъемом запоминаю
революционные песни: "Интернационал", "Марсельезу", "Варшавянку",
"Карманьолу" и др. -- все! Даже такие малоизвестные, как, песня о тюрьме:
"Как дело измены, как совесть тирана, осенняя ночка темна, Темнее той ночки
встает из тумана, видением мрачным тюрьма..."
Непостижимо! Но ни я, ни даже мама, не связываем эту тюрьму с той, в
которую мы носили передачи тетке: одно не заслоняет другое! Всю жизнь я
помню и люблю эти песни. Так же, как русские народные. Не я одна: дочь
Визбора тоже сказала, что в семье за столом пели и народные, и советские, и
революционные песни.
Строится социализм! Мама и взрослые в семье ненавидят Сталина, с болью
и горечью говорят о кошмаре произвола, но никто не подвергает сомнению
достижения социализма. В книге и особенно в фильме "Дети Арбата" это
переплетение трагического и героического, горя и больших надежд очень верно
показаны. Ездим с мамой в город за продуктами -- масло, сахар, крупы. С
Казанского вокзала по кольцевой(?) линии до Смоленского гастронома или на
Калужскую в диетический. Рано утром, до открытия, занимаем очередь в
подворотне -- на улице стоять в очереди милиция запрещает, чтобы иностранцы
не видели очередей. В магазин запускают партиями, по 40-50 человек. Занимаем
несколько очередей, чтобы взять побольше -- семья большая, шесть душ, да и
ездить часто из загорода тяжело. Очереди, сколько помню, не вызывали ни
гнева, ни возмущения -- страна строилась, росла! Это вызывало подъем и веру
в будущее. Аресты затихли. Медленно, но росло благосостояние. Вот и В.
Белов, которого никак не отнесешь к сторонникам социализма, писал, что перед
войной жизнь в колхозах налаживалась.
Не следует забывать, что этот уверенный рост народного хозяйства в СССР
шел на фоне разрушительного кризиса -- Великой Депрессии, которая охватила
весь мир от Европы до США, прихода к власти фашистских режимов в Италии,
Испании и Германии, начавшейся позже второй мировой войны. Вот и Эренбург в
одном своем нудном романе пишет, что молодежь спорила о наших недостатках,
но стоило какому-нибудь иностранцу критиковать СССР, и они стройным хором
бросались защищать свою страну. И это правда.
Самое удивительное -- эмиграция. А. Толстой вернулся в Россию без
которой не мог, и цинично платил за право жить на родине постыдным
соглашательством. Чего стоит роман "Хлеб"! Но вот человек, которого нельзя
представить неискренним -- Марина Цветаева. Ее муж, раскаявшийся в своем
"белом" прошлом, обманутый успехами "социализма", соглашается доказать свое
раскаяние и преданность, сотрудничая с НКВД. Дочь Ариадна тоже рвется на
Советскую родину. Оба считают, что у нас царство справедливости.
Марину нельзя было обмануть. Ее обнаженная душа чувствовала правду. И
она пишет статью о том, кто был для нее высшим нравственным авторитетом, об
А.С. Пушкине, об его "Пугачеве" и о "Капитанской дочке". Об исторической
правде Пугачевского восстания -- точной, беспристрастной, как ни у одного
историка фиксирующей исторические факты -- жуткой, страшной, кровавой. И о
Большой Правде, высшей художественной правде "русского бунта, бессмысленного
и беспощадного" в "Капитанской дочке". Здесь тоже -- и кровь, и жестокость,
низость Швабрина, зверство. Но фигура Пугачева неоднозначна. В нем Пушкин
видит не Ваньку-Каина, а трагическую фигуру. У него своя правда. Он убивает
тех (не того лично, а "тех"), кто веками владели такими как он, унижали,
продавали как скот, ссылали на каторгу, брали жен и дочерей по своей
прихоти. Пугачев вольный казак, но он знает мужицкую долю тех, кто "питается
падалью" -- смиренно терпит. До поры. Он не из смиренных. Он бунтарь.
Пушкин понимает своего Пугачева, видит в нем и темноту, и зверство, но
и силу, благодарность и благородство. Его Пугачев, вопреки всему, вызывает
симпатию. В отличие от тех, кто сладострастно смакует Пушкинское "русский
бунт бессмысленный и беспощадный", отбрасывая (как будто их не было)
жестокость и беспощадность тех, кто ежедневно давал работу палачам на Сенной
площади в Петербурге. А другие бунты? Английские? Французские? Они что,
осмысленные? Гуманные? Бунт есть Бунт. Это слепой взрыв инстинктов. В нем
намешано разное. Но он не возникает на пустом месте. Это и сейчас актуально.
Слово "судить" -- рассуждать, разбирать, распутывать, доходить до той
болезненной точки, в которой начало. Причины. Первопричина! И революция --
это совсем не бунт. Это осмысленное движение -- рывок вперед. Наша революция
-- это "революция, которую предали". Недавно английский художник-социалист
(фамилии не запомнила), ясно сказал на TV: "Сталин скомпрометировал
социализм". Это понимают на Западе, но не хотят видеть у нас.
Марине трудно было примирить своего Сергея, с его благородством, честью
и с его добровольным соучастием в кровавом терроре НКВД. Она хочет видеть
высшую правду революции, продолжателем которой для нее (как и для многих,
многих) был Сталин.
Между тем режим Сталина -- это было начало гибели революции. И
внутренней -- ее идеалов и целей, и прямой, -- внешней грядущей гибели СССР.
Это видел Троцкий. Когда я впервые читала книгу "Воспоминания и взгляды", к
которой пишу это "Послесловие", я не обратила внимания на высказывание
Троцкого о том, что режим Сталина закончится либо восстановлением
революционной внутрипартийной демократии (большего он не знал), либо
возвратом капитализма. Вторая альтернатива тогда, в семидесятых годах
казалась абсурдной, немыслимой в мощной, неуязвимой стране, второй державе
мира.
Сергея Эфрона убили, Ариадну -- удивительную, поэтичную, одаренную
отправили в глухую ссылку, Мур погиб на фронте, Марина покончила с собой. Во
имя лжи, подлости и предательства Сталина. А социализм рухнул, как это и
предсказал Л.Д. Троцкий.
Но в тот период, это еще не было ясно ни для кого! Недавно я была
потрясена -- попался в старом журнале "Знамя" давно когда-то прочитанный и
забытый дневник К.И. Чуковского, где он, в частности, пишет о встрече
писателей со Сталиным. Чуковский смотрит на него как на человека совершено
необыкновенного, смотрит с любовью, восторгом и, оглянувшись, встречает
такой же полный любви взгляд... Б. Пастернака! Я не могла поверить своим
глазам. Это интимная запись в личном дневнике. Они никогда не были в партии,
даже коммунистами не были. Наверное, это было еще до ареста мужа Л.К.
Чуковской и близких Пастернака, -- не может быть, чтобы никто у него не
"сидел" или не был убит.
Таково было это дуалистическое время: быстрое, динамичное развитие, на
фоне кризиса капитализма. Сталин не жег книг (цензура не в счет), наши
пианисты, скрипачи, вокалисты, шахматисты получали первые премии на мировых
конкурсах, выросло первое поколение советских врачей, инженеров, писателей,
ученых. "Может быть иначе нельзя?" задавали себе вопрос и палачи, и их
жертвы. Как говорится, тебе плюнут в глаза, а ты скажи -- это божья роса!
В книгах Маркса, Энгельса, да и в книгах Герцена, Чернышевского, как мы
учили в школе и в институтах, главная ценность -- это свобода.
В школе учили: Лермонтов мечтал укрыться от российских "пашей", от их
всевидящего глаза, от их всеслышащих ушей". "А у нас?" -- возникал вопрос.
"А у нас, не моргнув глазом, учили нас (а кто-то учил их), -- это все уже
завоевано!!! Просто мы в буржуазном окружении, кругом враги. Вон их сколько!
Главное -- не дать слабину, не усомниться, не колебаться. Враги нашей родины
не дремлют. Надо быть бдительными!" Наглость и бесстыдство -- лучший способ
обработки умов.
Не знаю, смогла ли я выразить свое ощущение того времени. Его дуализма.
Его ошеломляющего бесстыдства и жестокости. И его несомненных достижений. И
снова я вспоминаю слова Аллилуевой о том, что Сталин был "созидатель".
Война. Сейчас говорят о том, что мы воевали хуже немцев. Солженицын в
том числе. Говорят почти с удовлетворением -- лишнее доказательство изъяна,
рожденного революцией. Оставим в стороне то, что цари проиграли Крымскую и
Японскую войны, а СССР войну (не тем чета) выиграл. Но он заплатил ни с чем
не сообразную цену. Сталин сделал для этого все! И даже больше. В
гражданскую войну выросли выдающиеся полководцы. Г.К. Жуков писал, что М.
Тухачевский может стоять в одном ряду с самыми выдающимися полководцами всех
времен. В начале войны, когда были образованы первые три фронта,
командующими назначили К. Ворошилова, С. Буденного и С. Тимошенко. Это все,
кто остался в живых и на воле из маршалов и командармов. Кто может вспомнить
об их заслугах в войну? Но не только полководцы. Армия была лишена
командиров бригад, дивизий, многих полков. Помню, моя мама спросила у Гриши
Обезьянина, о котором я упоминала, он работал в ТАСС и был хорошо осведомлен
-- как у нас с командованием? Он ответил, что младший и средний комсостав
хороший, а высший не имеет опыта войны.
О второй причине -- преступном договоре с Гитлером о совместной войне с
англичанами я уже писала: накануне войны Сталин не хотел верить, что Гитлер
на него нападет и не хотел обращать внимания на очевидное -- концентрацию
войск у самой границы, разведывательные облеты нашей территории. Я никогда
не могла понять, почему военные, кроме, кажется, одного адмирала Кузнецова,
послушно выполняли приказ "не обращать внимания" в канун 22 июня? Теперь
ясно, что их вера в то, что Сталин знает что-то такое, чего не знают они,
была совсем не мистической, а самой основательной. Это преступление Сталина
стоило уже в первые дни войны миллионов убитых и пленных. Мало того.
Оказывается, когда шла битва за Москву и исход ее, еще не был ясен, Сталин
вновь обратился к Гитлеру с предложением мира с большими территориальными
уступками, и последующей совместной войной с Англией. Самое удивительное,
что находятся "ученые" (Н. Нарочницкая, к примеру), которые относятся к
этому с пониманием: ведь угроза поражения и потери Москвы была реальной! Вот
Брестский мир -- это было предательство! То, что глава государства не видел
и не оценил верно (это подтвердила жизнь) свой народ, его силы, его
настроение, его готовность к борьбе, то, что это можно назвать паникерством,
которое с верховным главнокомандующим несовместимо.*) Говоря о жертвах, не
следует забывать о миллионах тех, кого гитлеровцы уничтожили на
оккупированной территории. Гитлер немцев сам не уничтожал. Сталин же
уничтожал своих. Это делает еще более нелепой стойкую веру уже не ему, а в
него.
Мне кажется, можно только поражаться, как обезглавленная Сталиным армия
и страна, как они сумели передислоцировать промышленность на Восток,
развернуть стремительно военное производство и наладить снабжение фронта.
Как быстро смогли вчерашние капитаны и комбаты научиться командовать полками
и т.д. вплоть до командующих фронтами. Против них воевали кадровые военные
вермахта, а они -- учились. Учились быстро и хорошо. Молодые генералы и
командиры выросли в выдающихся полководцев.
Чтобы закончить об этом -- пишут о Г.К. Жукове, что он вагонами отправ-
_______________
*) Вспомним, что писал Троцкий: в опасных, неожиданных ситуациях Сталин
терялся, куда-то исчезал и появлялся, когда ситуация прояснялась, так это
было и в первые дни войны.
лял домой имущество из Германии. Может быть, это клевета. Сейчас тоже
все может быть. Но даже, если это правда... Когда наши войска дошли до
Германии, эпидемия хватать и отправлять домой охватила очень, очень многих.
Может, это была реакция на наше полунищее существование, да и традиция
отдавать город, на 2-3 дня на разграбление была вековой. Но, прежде всего
это была реакция на предельное напряжение войны, угрозу жизни, и главное --
на увиденное при наступлении страшное разорение своей страны. Может быть, и
он не был чужд этим чувствам. Но он не "хватал" исторические и
художественные ценности, как это делало немецкое командование.
Одно верно: и те -- Кутузов и Багратион, и эти -- советские полководцы,
сражались не за награды и не за имущество, а за свою страну, за ее народ. Но
если царские полководцы получали ордена, титулы, поместья, бриллианты, то
Жуков был отправлен в заштатный военный округ, почти в ссылку. И вполне мог
это предвидеть: умный был человек и Сталина хорошо знал.
Как можно уничижать то, чем законно можно и нужно гордиться?
Я была свидетелем двух огромных исторических событий. Первым, конечно,
была война. Вторым -- окончательный крах Великой Октябрьской
Социалистической революции. О втором -- позже. Войну я помню ясно от 22 июня
1941 до 9 мая 1945 года. Девятое мая -- это был единственный действительно
всенародный Праздник, свидетелем которого я была. Это было в Кутаиси. Ночью
мы проснулись от выстрелов из ружей. "Война закончилась!", -- догадался
отец. Мы выскочили во двор. У дверей своих домов стояли грузины и палили в
небо. Никто не пошел на работу, в школу. Весь город вышел на улицы. Люди
смеялись, плакали, поздравляли друг друга, обнимались. Кончился кошмар --
так можно выразить настроение народа.
Ожидал ли кто-нибудь, что на пороге близки новые кошмары? Они начались
очень скоро. На праздновании Дня Победы Сталин поднял тост за Великий
Русский Народ. Русский народ действительно великий. Он, победил Наполеона в
XIX в. и фашизм в XX. К его вкладу в науку и культуру я вернусь ниже в
разделе IV (4.4).
Великий народ, как и великий человек, не нуждается в самовосхвалении,
которое так помогает народам, только что вышедшим на историческую арену
ощутить свою значительность (и это естественно). Своим тостом Сталин
противопоставил русский народ остальным народам СССР. Совсем недавно они
воевали плечом к плечу. "Разделяй и властвуй". Да, советский народ, но
первый среди равных -- русский народ. Сталин взял у Гитлера его национализм,
как наиболее дешевый способ объединить людей. Но в СССР было очень много
народов. Объединить их могла только общая ненависть, чувство общего
превосходства над кем-то одним. В 1948 году, через три года после войны,
началась кампания против космополитов, а в 1952 году -- "Дело врачей".
Антисемитизм распространялся, как оспа. Он объединял всех. "Пусть я не
русский, но я не еврей!" Эта идея оказалась живучей. Она пережила и Сталина
и его "социализм". Вот генерал Макашов говорит, что он любит все народы
(врет!), кроме одного (жидов, то есть), за исключением: его друга, генерала
Л.Рохлина и К. Маркса, который де и сам ненавидел евреев. Истинный сталинец!
Макашов, человек искренний и бескорыстный. Чтобы доказать, что
разговоры о загрязнении окружающей среды -- происки врагов социализма, он
вместе со своими детьми(!) выкупался в зараженном источнике. Может быть
источник не был так страшно загрязнен, но искупать детей! А вдруг все-таки
заражен? Эта смесь: ненависти, фанатизма, уверенности, что он-то и есть
коммунист и... невежества! Он говорит об извечной ненависти русских к жидам:
вот еще Илья Муромец сразился с жидовином и победил его. Генерал Макашов не
подозревает, что слово "жид" -- это польское слово иудей и в те далекие
времена в нем еще не было презрительного оттенка; что Жидовин, которого с
огромным трудом (несколько дней сражались) победил Илья Муромец был не
Абраша из анекдота, а самый могучий богатырь.
О Марксе как об антисемите говорить нельзя: Маркс сам был семит. Как об
юдофобе (ненавистник иудаизма) тоже: он был атеист. Маркс был крещен еще в
раннем детстве, значит по понятиям того времени, не был евреем. Так что у
него не было причин подсознательно отделить себя от еврейского племени (если
можно заподозрить человека, его масштаба в таком мелком чувстве). По крови и
Иисус Христос, и дева Мария, и все двенадцать апостолов, и трое из четверых
канонических евангелистов -- были евреями. Еврей считался по религиозной
принадлежности к иудеям.
Маркс ненавидел капитал. Называл его "его препохабие", считал орудием
изощренной эксплуатации во имя его единственного бога -- прибыли. Вместе с
тем, он восхищался мощью его созидательной силы. В его частных письмах есть
ненависть (особая!) к еврейскому капиталу. Почему к еврейскому особая? Не
знаю*). Знаю одно: в своем отношении к людям -- соратникам и оппонентам,
среди которых было много евреев, а так же к Гейне, с которым он был близок,
он относился равно как к остальным. К. Каутский, которого он цитировал с
восхищением и с которым остервенело спорил, был еврей. Маркс "ненавидел"
евреев не так, как бедняга Макашов. Как говорил А.С. Пушкин хулителям
Байрона, которые радовались: "смотрите, он такой же ничтожный и мелкий как
мы!" -- "Такой же, да не такой", возражал Пушкин. Я ненавижу антисемитов. Но
генерал Макашов вызывает у меня жалость и даже сочувствие. Мне импонирует
бескорыстие. Мне жаль, что он такой. Его фанатизм страшен, но и смешон.
Жалок.
Национализм имеет и более серьезных апологетов. А. Проханов, например.
Помню, как в конце восьмидесятых (по-моему) он написал в "Литературной га-
зете" статью о том, что революции имеют стадии приливов и отливов,
побед и поражений, и то, что происходит -- это не конец. Это верно. К этому
я еще вернусь. Сейчас Проханов заявляет, что он не коммунист, он --
империалист (Программа "К барьеру"). Он повторил это несколько раз и в
других передачах. Проханов не коммунист и не революционер. Он -- сталинист.
Сталинист -- это
___________
*) Может быть потому, что это "чужой" капитал, не немца?
империалист. Его цель -- могущественная империя. Проханов -- человек
большого темперамента и страстей. Талантливый человек. Если бы у него
хватило хотя бы художественного воображения, чтобы понять, что полмира, о
которых он мечтает, населены такими же, людьми как он, они вовсе не хотят
быть частью русской империи. Они хотят принадлежать себе и сами развиваться.
Очень жалко, что А. Проханов не хочет признать за ними это право. Его идеал
-- могущественная страна, которая хочет распространиться на полмира, если
нельзя на весь мир (а хорошо бы!). Страна, где действуют порядки, которые
ему, как русскому, нравятся. Такой коктейль из: социализма (социальное
равенство, достаток), национализма (патриархального -- старший "брат" и
ведомые им младшие народы) и силы -- жестокой силы во имя "порядка" в этой
"семье". И еще лжи. Ложь -- необходимый элемент силы по Сталину. А в общем
-- беспардонный, нет, точней -- бездонный цинизм. Вот это уже не смешно. Это
страшно.
Сталин умер. Это было потрясающее событие. Толпы рыдающих людей, снова,
как в первые дни войны вокруг репродукторов. Но кроме тех, кто рыдал были,
конечно, те кто радовался (заключенные в лагерях не хотели идти на работу и
кричали, что это их праздник, пусть в этот день их оставят в покое) и те,
кто в жадном нетерпении ожидал -- что теперь будет? Я относилась к этим
последним. Ясное ощущение, что это событие огромного значения. Хотелось
как-то его осмыслить. Мы все (большинство) были преданны революции. Ее
великие идеалы были превыше всего. Одни не сомневались в том, что Сталин --
вождь. Вот Егор Яковлев, человек незаурядный по своему уму, проницательности
и смелости, в интервью Л. Парфенову (спасибо ему за передачу "Дети XX
съезда!) сказал, что у него не было ни на грош претензий к Сталину. Почти то
же сказал Е. Евтушенко (та же передача). Меня он не устраивал. Я ни минуты
не горевала, но, повторяюсь, говорила маме и тетке, что при всем при том, он
из тех, первых, кто участвовал в революции. А те, кто придет ему на смену,
могут ее (революцию) предать. Он ее не предал -- так я считала тогда! И,
поразительно, мама, муж которой тогда в третий раз был репрессирован, на
этот раз в лагерь на 10 лет, и тетка, у которой убили мужа и которая
отсидела в лагере пять лет -- не возразили, не возмутились!
Я помню то волнение, жадное ожидание перемен, которое я испытывала.
Дождались скоро. Берия выпустил из тюрьмы врачей-убийц в белых халатах.
Староста нашей группы Милка Смышляева влетела в аудиторию в страшном
возбуждении и крикнула: "Ну, вот! Этих врачей выпустили!" Я решила, что она
радуется и дала ей почитать книгу В. Вересаева "Дуэль и смерть Пушкина",
которую мне дали на несколько дней. Оказывается она, наоборот, так выразила
возмущение -- жидов выпустили! Выяснилось это позже, когда она выдала мне
формулу: "не все предатели евреи, но все евреи предатели!". После этого я
ушла из комнаты, в которой мы вместе жили на практике, и не сказала ей за
последующие два года ни слова. Есть люди, на которых надо плюнуть, для того,
чтобы они тебя начали уважать. Она была из их числа. Кстати она была
безответно влюблена в одного еврея, а позже вышла замуж за другого. Это
совсем не значит, что она изменила к евреям свое отношение.
Вскоре арестовали Берия. Начался период волнений, ожиданий. Наконец --
XX съезд.
Хрущевская эпоха. Есть соблазн выделить ее в самостоятельный период
революции. Но это неверно. В эпоху Хрущева сохранилась система, созданная,
откованная Сталиным. Сохранилось бюрократическое правление, всевластие
центра. Полное отсутствие демократии, в том числе в сфере производства.
Выборы те же -- чисто ритуальные. Та же, почти та же "свобода" печати.
Сохранилась даже роль "вождя", который обладал единоличной властью. Та же
система, но во главе ее стоял обычный человек. Не злодей. Но и не
созидатель. В этот период революция, искореженная, изуродованная, вопреки
всему, вопреки здравому смыслу, была еще жива. Была жива вера в ее идеалы, в
то, что все как-то изменится, переживется и тогда наступит... Ведь люди
внутренне готовы были служить, работать для всего народа, служить во благо
его.
XX съезд. Доклад Хрущева. Я не была членом КПСС, но парторг завода, где
я работала, был мой поклонник и дал мне его прочесть за запертой дверью. Я
прочла его. Была потрясена. Нового для меня в нем не было ничего, но то, о
чем дома говорили по секрету, прозвучало вслух, на всю страну. Ошеломляющая
радость!
Поразительно, как много людей сразу приняли это разоблачение! Ведь
всего три года назад толпы рыдали из-за смерти великого вождя и учителя. Не
знали, как теперь будем без него жить.
В мировой литературе есть одна великая сказка, где это описано. Под
роскошным балдахином, окруженный свитой, сквозь огромную толпу,
приветствующую его, шествует голый король. Ребенок кричит: "А король-то
голый!" "Голый король! Голый!!" Мгновенно ревет толпа. Как это возможно?
Загадка!
Люди видели, что король голый. Но каждый думал, что это ему только
кажется: ведь тот, кто не видит платье на короле -- либо глуп, либо занимает
не свое место.
Не верь глазам своим! -- вот что мешает людям видеть очевидное -- то,
на что они смотрят. Крик ребенка -- огромное облегчение: "Верь! Верь! своим
глазам", -- ликует народ.
Прежде всего, советское общество только казалось однородным.
Преобладающая часть народа, в большей или в меньшей степени была преданна
социализму. Одни верили, что наша казарменная система (мягко выражаясь) и
есть социализм. Другого не бывает, и он лучше капитализма. Что кругом полно
врагов, которые хотят вернуть нас в этот жуткий, страшный капитализм. Думаю
(социологических исследований ведь тогда не было) таких было не так много.
Многие дожили до сих пор: Ампилов, Макашов и иже с ними.
У Федора Абрамова в трилогии "Пряслины" есть персонаж -- худой, бедно
одетый, в железных очках и с железными зубами. Его дети -- тоже худые и в
железных очках. Он "бдил": проводил подписку на заем. Один колхозник
подписался на двадцать четыре рубля (сколько я помню). На упрек: "Ты что,
издеваешься?" колхозник ответил, что рабочие подписываются на месячную
зарплату, максимум на две, он подписался на годовую -- он за год от колхоза
получил 24 рубля. Этот типичный макашов был на всех уровнях. Были, конечно,
и такие, кто ненавидел Советскую власть и революцию. В 1942 году зимой,
когда немцы захватили огромные территории, в Чкалове (Оренбург) у колонки, к
которой я ходила за водой, бабы спрашивали друг у друга: "Ну, как наши,
наступают?", имея в виду немцев. Уральские казаки, особенно после того, как
их раскулачили, не смирились с революцией, что понятно. Но не все. Наш
сосед, бывший красный партизан, говорил: "Если немцы придут, эти меня
первого убьют". Иначе в войну был бы не один Власов, а сплошные власовы.
Этого не было. Среди принимавших Сталина, были, как это всегда бывает,
обычные люди, которые много не задумываются. Жили по совести или не очень по
совести. Когда в конце 1952 года и в начале 1953 началось "Дело врачей"
очень многих охватило безумие. Нацелено оно было на евреев, но и на врачей
тоже. Моя двоюродная сестра была детским врачом, единственным на большой
поселок Жилкино под Иркутском. Худенькая, рано постаревшая, безотказная,
кроткого характера, она зимой в кошовке ездила на вызова. Она с гордостью
говорила: "Мне мамаши говорят: Эсфирь Григорьевна, мы вам верим". Эта ее
гордость меня коробила. В моей семье сразу оценили кампанию как грандиозную
провокацию. На политбеседу, которую у нас в группе проводил замечательный
преподаватель М.М. Магарил, на этот раз он пришел в сопровождении доцента
Севастьянова, который чувствовал себя отвратительно. Он демонстративно сел
на скамью, развернул какую-то газету и, не поднимая глаз на Магарила, не
отрываясь, углубился в чтение (Что с нами делали?!). Магарил, прекрасный
лектор такого сложного предмета как теоретическая статистика, которую он
блестяще знал (это я теперь понимаю), тоже развернул газету и монотонно
зачитал нам статью об "убийцах в белых халатах". В городе, да и в институте
царило жадное оживление. Надо оговориться. В нашем финансово-экономическом
институте не было инициаторов местных "процессов". В Госуниверситете
заварили преследование двух студентов: Я. Штермана и Ротштейна. Между ними
не было ничего общего. Ротштейн был просто пошляк и сказал библиотекарше:
"Вам что, моча в голову ударила?" У Якова Штермана братья были в разведке,
он считал, что он там "свой" и говорил, не боясь, что думал. Например, когда
посылали агитбригаду в село, он заявил, что прежде чем агитировать, их надо
накормить. Их объединили в группу, и хотя Я. Штерман стойко защищался,
исключили из комсомола и из университета (братья не помогли). Студенты не
верили, но молчали. Только одна девушка, фамилии не помню, белоруска горячо
вступилась. Ее тоже исключили. Я была страшно подавлена. Виду старалась не
подавать и даже сказала своей подруге: "А я горжусь тем, что я еврейка!", на
что она сказала: "Чем уж тут гордиться!" Я не нашла, что можно возразить.
Иногда ходила по мостовой -- пусть сзади наедет машина. Мать одной
студентки, Александра Матвеевна, когда я зашла к ним, стала меня
предостерегать: "Смотри, Лена, не пей воду из бачка.*) (см. сноску на
стр.50)Может быть отравлена". Я, которая, вопреки здравому смыслу,
чувствовала себя в чем-то виноватой, почти отравительницей, была ободрена
ею: она не видела во мне "сионистку", не ждала от меня "происков", а
наоборот, видела во мне потенциальную жертву. Она не подозревала, какое
значение ее слова имели для меня тогда, а ее личность -- всю мою жизнь.
Вот таких, простых, бесхитростных людей, не подверженных психозу было
много.
Наконец, был широкий слой мыслящих и мучающихся этим бесовством людей.
Они не могли связать то, что видели, слышали, что происходило вокруг с тем,
что, по их представлениям, должно было быть. Они сомневались. Не в
социалистическом учении, а в действительности, которая никак с этим учением
не согласовывалась. Когда меня не приняли в университет из-за того, что я
дочь "врага народа", я сказала об этом сложившейся за время вступительных
экза-менов группе -- три мальчика и две девочки. Не приняли меня, хотя я
сдала на
одни пятерки, и горбатого мальчика, русского из Владивостока, из очень
простой и бедной семьи, с умными серыми красивыми глазами. Он сдавал
прекрасно, был умница, развит, но его невзлюбил секретарь приемной комиссии,
некий Ширвашидзе. Он издевался над ним до неприличия. Тот отвечал с большим
достоинством и выдержкой на все выпады. Но секретарь добился своего --
мальчика не приняли, хотя никаких причин, по-видимому, не было. Когда я
рассказала, почему не приняли, меня, он стал горячо говорить о
несправедливости и жестокости нашей жизни. Остальные члены нашей пятерки
просто сочувствовали нам. Может быть этому слою населения -- сомневающимся
-- было тяжелей всего.
"Эффект голого короля" захватил не только нас, но и других, которые
может быть не задумывались, но теперь стали связывать свои воспоминания,
события, впечатления, которые, казалось, проходили мимо них, а теперь
актуализировались, как говорят психологи -- ожили, вспомнились, стали
осмысливаться.
В целом общество откликнулось, отозвалось на разоблачения Н.С. Хрущева.
Общество было взволновано, чувствовался подъем. Ожидали перемен.
Когда арестовали Берия, и на районной конференции трудящихся докладчик
сказал, что Берия хотел занять место Сталина, кто-то, сидевший за спиной
мамы, сказал: "Ну, нет. Хорошенького помаленьку!"
За мою жизнь произошло несколько сломов эпох. И каждый раз на авансцену
выступали новые, незнакомые люди. Где они были раньше? Где-то там, никому не
известные. И вот мы их видим. Принимаем или отторгаем, узнаем, кто и что
они. Новый слом -- они исчезают, отходят и на авансцене уже другие. Это как
в строю по команде: "в две шеренги, становись", и половина, а то и больше
скрываются сзади; Или наоборот -- появляются, а оставшиеся уже не те,
что были раньше -- открываются по-новому, или просто исчезают.
Может быть так происходит только у нас? Там, где есть свобода слова,
такого явления нет? Сейчас "пропавших" можно найти в Интернете, но для этого
_______________
*) Бачки с кипяченой водой для питья стояли в коридорах школ и
институтов.
нужно уметь бродить по нему.
В конце пятидесятых годов на авансцену вышли замечательные люди.
Писатели -- А.Т. Твардовский и его прекрасная редколлегия "Нового Мира", В.
Тендряков, Р.Рождественский, А. Вознесенский, Р. Казакова и Е. Евтушенко
("лидер своего поколения", как его назвала Р. Казакова), Б.Ахмадулина,
журнал "Юность", где все они печатались. Весь театр "Современник", во главе
с О. Ефремовым, рожденный этим временем и его (Ефремова) большим талантом,
созвучным этому времени. Журналисты и публицисты, "дети XX съезда" -- Е.
Яковлев, Ю. Карякин, Ю. Буртин и многие, многие, многие другие. Среди них
было много ученых, интеллигенция, но не только -- рабочие, инженеры. Даже
А.И. Солженицын, как мне кажется, в рассказе "Для пользы дела" (1963г.)
потеплел: в рассказе чувствуется надежда и ожидание. Все ждали перемен.
Больших перемен!
Кумиром молодежи был тогда Фидель Кастро. Еще бы! Сами, без всякой
помощи со стороны СССР, под самым носом у США, они совершили революцию.
"Барбудос" -- бородачи, они поклялись не брить бороду, до окончательной
победы своей революции. Когда Фидель приехал в СССР, был очередной откат
Хрущевской оттепели -- грозно одергивали Евтушенко, и я, как это ни смешно,
надеялась, что Фидель за него заступится. Фидель летел в Иркутск и, пролетая
над бескрайними лесами Сибири, зимой (кажется), сказал, что видит, какие
преимущества у его острова, в котором круглый год можно сажать и собирать
урожай. В Иркутске его встречали толпы молодежи, а может и не только
молодежи. Моя подруга рассказывала, как ликовали и приветствовали его. В его
лице приветствовали революцию.
Был ли шанс реанимации социалистической системы? Казалось бы, что
объективно был. И большой. Не было какого-либо класса, даже слоя, интересы
которого были бы враждебны интересам трудящихся. Был большой подъем народа,
который поддерживал социализм и готов был делом это доказать. Это
подтверждается массовым участием в освоении целины. Самоотверженным
участием. Но внимательно вглядываясь в прошлое, видишь, что шансов не было
никаких.
Была только одна организованная сила -- КПСС, партия, которая была
организована по военному образцу, по-сталински: жестко централизованная, без
хотя бы внутрипартийной, официальной оппозиции. По-сталински любое
инакомыслие было наказуемо. Страх что-либо в корне изменить был превыше
всего. Лучшее, что могла дать эта партия, был Хрущев. Ничего удивительного
-- ведь она прошла селекцию на лояльность Сталину и его системе. Сталин
просеял ее, оставив только тех, кто не мог составить ему конкуренцию.
Молодых выдвигали тоже по этому принципу. Можно только удивляться тому, что
Хрущев сохранил верность убеждениям молодости. Подумать только, все кроме
него -- Молотов, Каганович, Ворошилов, Маленков оставались по сути в
оппозиции к нему. Считали, что разоблачение Сталина -- ошибка. Оно опасно.
Оно допускает мысль, что можно сомневаться в безупречности партии. Ее
безошибочности. Это были твердокаменные сталинисты, они были абсолютно
убеждены, что они-то и есть настоящие коммунисты. Это кажется невозможным,
но ведь инквизиторы тоже считали себя истинными христианами. Неистовыми. То
что неистовость в корне противоречит Христу, значило так же мало, как то,
что тоталитарная система, миллионные лагеря, насилие противоречат
экономическому и социологическому марксизму. Не только они считали себя
коммунистами, но внук Молотова и сын (или внук?) Берия, считают своих дедов
-- выдающимися политическими деятелями, по-видимому, несправедливо
оцененными историей и потомками.
Друг моего отца, А.Д. Пергамент, о котором я упоминала выше, сказал по
поводу Светланы Аллилуевой, что дети отлично характеризуют своих отцов. Сын
заклейменного Троцкого, разделил борьбу, а все дети -- судьбу своего отца.
Дети Сталина -- один разложился, другая писала и говорила все: от одобрения
и оправдания до разоблачения и осуждения и по сути занята только собой. Дети
Хрущева и Микояна трезво оценивают своих отцов, признавая их смелость,
мужество и их ограниченность и беспомощность. Они образованные,
интеллигентные, деятельные люди.
Многие сейчас считают, что во всем виноват Хрущев: крах социализма
произошел потому, что дали (Хрущев дал) слабину. Не надо было разоблачать
Сталина. Вот китайцы. Они фактически отказались от Мао, все повернули и
пошли на компромисс с капитализмом. Но Мао и его идеи считаются (вопреки
очевидности) нерушимыми. Что ж, политика -- грязное дело. Может быть,
действительно, следовало тихо, медленно поменять методы именем великого
вождя?
Но все дело в том, что не разоблачение Сталина(!) провалило хрущевские
реформы! Наоборот! Разоблачение Сталина очистило атмосферу от лжи, грязи,
жестокости. Караси вовсе не любят, чтобы их жарили в сметане. Они любят, как
это им положено, плавать в воде, искать себе корм, метать икру и продолжать
свой род. И люди тоже не любят, когда им лгут, играют в какие-то игры,
совершают тайно преступления, заставляют участвовать в этих играх, молчать о
преступлениях, лгать и бояться. Что касается китайцев, то есть и такая
версия, что Мао, путем культурной революции, уничтожил мощный класс
бюрократов и только поэтому, после его смерти, Дэн Сяо Пину удались его
реформы. Кто знает? Но сравнивать СССР 1956 года с Китаем нельзя. СССР к
1956 г. был уже мощной индустриальной страной с высоким уровнем образования,
интеллектуальным и научным потенциалом. Он был готов к социалистическим
преобразованиям, демократизации и созданию подлинного социалистического
общества. И общество к этому было готово. Хотело этого.
Китай, имея такую огромную массу населения, не может, несмотря на
высокие темпы развития, быстро обеспечить им хороший уровень жизни, включая
образование, науку и культуру. Тот небольшой слой населения, который получил
образование, показывает большие достижения, но широкого распространения, как
это было у нас в 1956 г,. образование, наука, культура не получили. Еще не
получили. Что касается замороженной лжи о Мао, думаю, что, по крайней мере,
элита все отлично понимает, несмотря на восточный менталитет и прочные
традиции. В такой огромной стране, с таким низким уровнем развития экономики
у них не было иного пути, как развитие капитализма. В 1956 или 57 году, я
была в командировке на марийском бумажном комбинате (г. Волжск). Там
проходили стажировку китайские молодые люди. Они работали на рабочих местах
и им начисляли зарплату. Они ни за что не хотели получать эту зарплату:
Советский союз их учит бесплатно, они получают содержание от Китая и им
ничего не должны! Это вызывало у наших людей смесь удивления, восхищения и
уважения: китайцы были преданы своей народной революции. Что у них впереди?
Капитализм? Социализм? Что такое "китайская специфика"? К глубокому и
искреннему сожалению, я очень плохо это знаю.
У нас же именно честная правда Хрущева обусловила всенародный подъем,
готовность служить своему народу, своей стране. Отличие той эпохи от
Горбачевской "перестройки" было в том, что тогда пуповина, соединявшая
преобладающую часть советского народа с революцией и с социализмом, еще не
была перерезана. Капитализм еще не дорос до постиндустриального общества, а
наш "социализм" еще не изжил резервы своего роста. Социализм не подвергался
сомнению. Тогда и Р. Рождественский, и А. Вознесенкий ("Улица Мари Роз") со
всей искренностью писали о Ленине, и Б. Окуджава (песня о комиссарах в
пыльных шлемах), и О. Ефремов, со своим театром "Современник" -- все они
верили в возрождение социализма. И народ, как и они, готов был
самоотверженно этот социализм строить.
Трагедия заключалась в том, что те, кто должен был направить эту
готовность, были забюрократизированы и бесплодны.
Н.С. Хрущев по обычным житейским меркам был умный человек. Но нужны
были выдающиеся, образованные, знающие, что и как нужно сломать, в
сложившейся системе, самою систему и создать новую. Позже об этом говорили
выдающиеся советские хозяйственники (см. ниже) на съезде. Хрущев пытался.
Понимал, что все губит централизованная вертикальная система управления,
и... создал совнархозы.
Не так глупо в принципе, но, передав управление территориям, он не
посмел лишить центр всевластия. Это для него было так же невозможно, как
вытащить себя самого за волосы из болота. Это удалось только знаменитому
барону. Совнархозы, так же как министерства, получали планы, финансы и др.
ресурсы сверху. Над ними стояли те же: Госплан, Госснаб, Госкомцен и пр.
"госы". Здесь ничего не изменилось. Я работала в Марийском Совнархозе в
управлении труда и зарплаты. Наш совнархоз должен был решать вопросы
технологии, техники, кадров, организации производства и кооперации труда в
лесодобывающих, лесоперерабатывающих, машиностроительных, химических,
пищевых и др. предприятиях. Это было бы возможно, если бы заводам дали
самостоятельность, а совнархоз, вместе с банками решал проблемы
финансирования, создания инфраструктуры, информационного обеспечения, в том
числе того, что сейчас называют консалтингом: прогнозы, подбор кандидатур
управленцев и специалистов для предприятий и т.д. Министерства просто
заменили Совнархозами! Наш председатель Совнархоза, например, был специалист
в самой крупной отрасли региона -- лесной, а должен был решать конкретные
проблемы в чужих для него отраслях. Стало только хуже. Разрушилась система
отраслевых стандартов, очень важная для развития. Затруднилась внутри- и
межотраслевая кооперация. На тракторный завод в Павлодаре, куда я переехала,
директором завода прислали заместителя начальника производства "Уралмаша",
который курировал ПТЗ (тракторный завод). Не говоря уже о том, что тип
организации тракторного завода совсем иной, какой директор отдаст сильного
специалиста? Очень скоро нового директора прозвали "Саша с Уралмаша" (по его
имени).
Было ясно -- ничего не выходит. И... вернулись к отраслевым
министерствам вместо того, чтобы расширять и углублять децентрализацию.
Заводы, как сказал позже на Съезде Народных Депутатов директор Кобаидзе,
отдали в Министерства лучших своих директоров, надеясь, что они будут
понимать суть проблем предприятий, но очень скоро они стали такими же
бюрократами, как прежние: дело было не в персоналиях, а в системе (о ней
позже), в правилах "игры".
Надо было решать продовольственную программу: в стране по-прежнему не
хватало мяса, молока, зимой не было в магазинах овощей. Началось освоение
целины. Это было в период воодушевления, подъема после разоблачения Сталина.
Молодежь с искренним энтузиазмом ехала на целину. К целинникам ездили поэты
и музыканты, чтобы поддержать и принять участие. Но разве не преступлением
было так бездарно и бессовестно этим энтузиазмом пользоваться? Зимой, в
степи, в сильные морозы и бураны целинники жили в палатках. Молодые люди,
никогда не работавшие на земле!
Если добавить, что в Европе собирали уже 50-60 центнеров пшеницы с
гектара, а у нас 15-20 (на целине меньше, позже -- 10-12) не имея
черноземов, то станет ясно, что использовать преданность народа, молодежи
Советской Родине надо было развивая интенсивное хозяйство на тех же
площадях, получая убедительные для всех результаты, повышая благосостояние
народа. Тогда этот энтузиазм не иссяк бы, а рос.
Целина не изменила ситуацию: мы продолжали испытывать трудности с
продовольствием, а зерно (кормовое) покупать за границей.
В 1956 году я ехала из Барнаула в Павлодар. Вдоль полотна железной
дороги лежали, крытые брезентом бурты пшеницы: по вспаханной целине первый
урожай был очень большой, мощностей элеваторов не хватало. Сколько зерна
пропало? Кто знает? За это, как всегда, никто не ответил. Еще хуже
получилось с кукурузой. В Канаде Хрущев убедился, что эта культура легко
может решить проблему кормов и животноводства. У нас огромные площади со
сходными климатическими и земельными условиями. Идея освоить в широких
масштабах кукурузу была здоровая и в принципе плодотворная. Но, и это очень
яркая иллюстрация порочности бюрократической системы, кукурузу пустили по
бюрократическому конвейеру. Развернули кампанию: не освоив технологии
выращивания новой для этого региона культуры, стали ее массово сеять. Ею
даже озеленили улицы в нашем городе и осенью торчали сухие палки с
трещавшими на ветру листьями. Перестарались. Как всегда. Канадского эффекта
не получили. Сейчас кукурузу сажают очень мало, в основном как лакомство.
Перспективное направление было скомпрометировано.
Когда так много зависит от главы государства, а он смешон со своей
кукурузой: "Що ты до мэнэ вцыпывся як Хрущ до кукурузы?" спрашивал
Тарапунька у Штепселя, и оба исчезли надолго с экранов телевизора.
Хорошая была возможность кукуруза! Если бы задачу сначала поставили
перед специалистами -- семеноводами, агрономами, организаторами хозяйств.
Если бы за дело брались не секретари обкомов и райкомов, а председатели
колхозов -- те, кто хотел -- это главное. И не в один год, а в несколько --
результат мог быть иной. Не смешной. Для этого нужна была совсем другая
система. Не вертикальная. А инициатива, ресурсы, права, возможности --
снизу. Демократизация экономическая.
Нельзя сказать, что этого не понимали. А.Н. Косыгин, председатель
Совета Министров СССР, ясно видел тупик, в который движется экономика.
Реформа (точней попытка реформы) А.Н. Косыгина, как и все последующие, была
направлена на расширение самостоятельности предприятий. В 1965 г. Косыгин
сократил число показателей планируемых предприятиям сверху со ста и более до
восьми. Позже директор Кобаидзе, о котором я упоминала, говорил о двух. Об
этом ниже. Остальные показатели предприятия должны были разрабатывать под
свою полную ответственность. Косыгин хотел сделать хозрасчет из формального,
хотя бы ближе к реальному(!).
Министерские работники не были противниками предприятий и не были
корыстны. В этой системе, они искренне, наверное, считали, что дай
предприятиям волю, они все погубят. Важно было и другое -- Министерства тоже
были не свободны: им тоже спускали планы, за которые они тоже отчитывались и
по выполнению которых их оценивали. Скорее всего и то и другое. Во всяком
случае они, если не прямо, то косвенно по-прежнему доводили все показатели и
все контролировали.
Реформа провалилась. Она готовилась еще при Хрущеве. "Проведена" была
при Брежневе. Я к ней еще вернусь. Но если бы тогда, когда был национальный,
связанный с идеями революции подъем, ожидания, надежды, нашелся руководитель
(по привычке российской -- царь, вождь, герой) или группа людей (партий
альтернативных-то не было) -- смогли бы они реформировать эту систему?
Реально тогда была последняя возможность.
В этой связи, интересно всмотреться в личность самого Хрущева. Он не
был трусом. И не был фанатиком, иначе он не "разбил" бы кумир, может быть,
поступил бы так, как это делают сейчас китайцы -- сохранил ложь. Мелькает
версия, что Хрущев разоблачил Сталина в борьбе за власть, чтобы сокрушить
соперников. Ю. Карякин, в передаче Л. Парфенова "Дети XX съезда" говорит:
"Мы еще не знаем всего механизма личностного, как он решился, будучи
сталинистом, будучи участником всех этих вещей. Это до сих пор во многом
непонятно. Хотя убежден, что действовала натура. Она у него еще не была
окончательно убита" (цит. по точной записи передачи. Е.А.). Что подозревает
Карякин? Если это был прием сокрушить соперников, то натура ни при чем. Если
же натура, т.е. сохранившаяся личность, тогда борьба за власть не очень
вписывалась в картину(?). Допустим, что и натура и борьба за власть. Но ведь
Хрущев очень сильно рисковал. Он не мог предвидеть, как это примут
оболваненные массы. Я уже писала, что другие собеседники Л. Парфенова -- Е.
Яковлев, Е. Евтушенко, как и миллионы других, в момент разоблачения были
целиком за Сталина. А сколько таких, как Макашов, В. Алкснис, Ю. Жуков
(историк) -- кто остался ярыми сталинистами? Противники имели все шансы
раздавить Хрущева. Он пошел на этот риск. Почему?
Карякин, мне кажется прав -- это натура. Хрущев был по своим убеждениям
коммунистом. Он был из тех аппаратчиков (см. выше), которые шли за Сталиным.
Когда для этих людей стало ясно, что представляет собой Сталин, было уже
поздно. Думаю, он подчинялся обстоятельствам. Он не хотел расстреливать,
мучить, совершать насилия над ни в чем неповинными людьми. Если бы у него
был выбор, он выбрал бы не Сталина (как это пытались сделать участники XVII
съезда ВКП (б), проголосовав за С.М. Кирова (Был ли среди них Хрущев?)). Но
выбора не осталось. Он подчинился. Скрипя зубами, может быть, ненавидел,
когда Сталин совершал преступления и вынуждал их делить преступления с ним.
Хрущев подписывал расстрельные списки. Делал все, чего требовал Сталин.
Может быть, обманывал себя, что "так надо", чтобы было легче? И искренне
поддерживал Сталина, когда тот "созидал" (Вспомним, это важно: Сталин был
созидатель. Это отличало его и от Хрущева и от Брежнева). Только так я могу
объяснить поступок Хрущева. Но прав Карякин, Хрущев был сталинистом. Он не
мог подняться над аппаратными методами Сталина, над жестким централизмом.
Как всякий средний человек, которому надо принимать решения, меняющие
корневую систему (не могу использовать слово "судьбоносные" -- оно
скомпрометировано и имеет комический оттенок, хотя здесь оно к месту) он
метался, бросался из одной крайности в другую: после всех разоблачений
объявлял Сталина коммунистом, "дай бог каждому". Бросался вперед, а потом
назад. Дело не шло. Как всякий аппаратчик, он уповал на перестановки и
организационные меры. Вот не успел разделить обкомы на сельские и городские.
Он органически не мог выйти из этого, сталинского круга привычных ему
методов.
Но кое в чем он действовал как коммунист. Он развернул жилищное
строительство. Дешевое жилье. Да, Сталин строил прекрасные дома. Но мало,
ужасающе мало. В двух-, трехкомнатные прекрасные квартиры заселялись семьи
по 3-4 человека в одну комнату. Хрущев понизил потолки, уменьшил коридоры,
соединил ванные с туалетом, но люди стали получать отдельные квартиры.
Массовая застройка в "хрущебы" была благом. Несомненным благом для миллионов
людей. Для десятков миллионов. Он повысил цены на мясо и масло. Это вызвало
недовольство. Помню, я была "За": в деревне, куда в институте, несколькими
годами раньше, мы, студенты каждый год в сентябре ездили на картошку,
колхозникам не платили ничего. Это была барщина в чистом виде. При Хрущеве
начали платить за работу в колхозах, и цены на мясо и масло неизбежно должны
были вырасти. Он отменил займы и отсрочил, кажется на 20 лет, возврат и
розыгрыши по ним. Но только так он мог прекратить обирать народ: каждого
принуждали подписываться на месячную зарплату, т.е. один месяц в году люди
работали бесплатно.
Я помню, как в первый год работы после института мне на заводе пришлось
выполнять комсомольское поручение -- подписку на заем. Это одно из самых
гадких моих воспоминаний. Хрущеву это поставили в вину. Во время подписки
рабочие грубо сопротивлялись, ругались. А когда подписку отменили,
иллюзорная возможность "выиграть" по займу заставила забыть о возмутительной
повинности. Государство в одностороннем порядке отказалось от своих денежных
обязательств -- это нарушение закона. Но в тот период оно действительно не
могло и прекратить подписки, и возвращать долги. Когда через 20 лет их стали
возвращать, деньги уже не были так остро нужны людям. И все-таки от
прекращения подписки думаю люди выиграли. Тогда.
Одна из важнейших заслуг Хрущева -- это введение пенсий по старости.
Ведь старики целиком зависели от детей. Это трагично. А те, у кого не было
детей? Дом для престарелых. Юдоль скорби. Один из самых страшных кругов ада.
Пенсии дали не только хлеб. Независимость, уверенность, чувство собственного
достоинства, наконец, покой в старости. Даже на низкую пенсию можно было
(бедно) жить.
Он прекратил ежегодные снижения цен, которые были средством
одурачивания. Базы для снижения цен -- роста производительности труда -- не
было. Снижались цены на продукты, которых, в значительной степени, в продаже
не было (сахар, мука, масло, мясо и пр.), кроме столичных городов. Но люди
помнили: "Сталин снижал цены, а Хрущев повышает!"
Наконец, самое главное -- Хрущев выпустил из лагерей и реабилитировал
рабов Сталинской эпохи. В том числе военнопленных, детей, которых в 13-14
лет сажали за то, что он бросил на спор чернильницу в портрет вождя,*)
стариков, отсидевших по двадцать лет. Миллионы получили свободу.
Взлет культуры в этот период был огромный. Обновленные "Новый мир",
"Знамя", "Звезда", "Иностранная литература", "Дружба народов", новые --
"Юность", имевшая огромный успех, "Наш современник" и много других --
все это выписывали или в очередь брали в библиотеке, читали и перечитывали.
"Новый мир" Твардовского -- это некрасовский "Современник" XX в. Помню, как
я бросала домашние дела и проглатывала его от корки до корки, когда приходил
новый номер. Новые театральные студии в разных театрах, и главный --
"Современник" О. Ефремова. Целая плеяда новых актеров. Тогда не просто
ходили в театр развлечься. Шли за новыми мыслями и эмоциями, подтвердить
свою веру и свои надежды. Я помню спектакль по пьесе А.К. Толстого "Царь
Иван Грозный" в театре Советской Армии с А. Поповым в заглавной роли. Как
публика мгновенно понимала и реагировала на мысли и чувства, которые несли
_______________
*) Такой мальчик работал в лагерной швейной мастерской у моего дяди. Он
взял его к себе, чтобы уберечь от урок.
актеры, смехом встречая злободневные аллюзии: Иван Грозный -- Иосиф
Сталин. Сцена и зал жили одними мыслями и чувствами. Как ждали, искали в
"Литературке" новые стихи Е. Евтушенко! Взлет культуры, больше -- духа, был
огромный. И в огромной степени это была заслуга Хрущева. Да, он к этому
взрыву свободы не был готов -- он его пугал. Он отступал. Но борьба шла и
пробудила надежды на возрождение социалистических идеалов.
Надежды были обречены. Хрущев не был способен сделать то, чего от него
ждали и чего он искренне хотел: вернуть страну на подлинно социалистический
путь. Он был плотью от плоти сталинской системы и прыгнуть выше головы не
мог. Победили те, кто, тоже искренне, считали, что Сталин, конечно,
перегибал палку, но социализм строил единственно возможным методом. Назовем
его прямо -- бюрократическим.
В 1964 г. Хрущева сняли. Интеллигенция приняла это с тревогой. Хрущева
не любили. Смеялись над ним. Но перестали бояться. Забыли свой страх. Была
тревога: что теперь будет? Личность Хрущева, за простоватым лицом которого,
кажется, не скрывается никаких особых сложностей, если подумать скрывает
очень сложную, даже загадочную внутреннюю жизнь. В самом деле, человек
покорно служил Сталину, угождал, подписывал, как все окружение, расстрельные
списки, проявлял инициативу и единственный, если не считать А.И. Микояна,
скрывал..., не то слово: сохранял верность убеждениям молодости. Точней не
убеждениям. Убеждения: "главное -- это социализм!" сохраняли и Молотов,
Ворошилов, Каганович, которые тупо считали, что "иначе нельзя!"
Хрущев сохранил убеждения в том, что социализм, коммунизм -- это
свобода, демократия, равенство, иная, новая за всю историю человечества
жизнь. И еще убеждение в том, что правление и политика Сталина были
преступными. Вспомним, как Сталин спонтанно записал: "Никто не останется в
белых перчатках! Все запачкаетесь! Все!"
Запачкались не все. О Федоре Раскольникове и таких, как он, я писала.
Другие, как Л. Троцкий, боролись до смертного часа, пока Сталин их не убил.
Важно заметить, что он убил и многих тех, кто готов был идти с ним, его
путем. Кто-то покончил с собой. Среди этих тоже были разные -- те, кто был
разочарован в социализме, и те, кто не хотел пойти на растерзание в лапы
Сталина. Хрущев "запачкался". Его эпоха была непоследовательной,
противоречивой, во многом провальной.
Тогда никто не осознавал, да и не мог знать, что с Хрущевым закончился
целый период Октябрьской революции. В этой связи хочу остановиться на одном
моменте -- отношении к партии ее членов. Оно менялось на протяжении трех
периодов революции. Мне кажется, что эти изменения хорошо характеризуют свое
время.
В.И. Ленин создал партию нового типа. В первый период большевистская
партия имела много общего со средневековым монашеским орденом: суровый
устав, фанатичная преданность ее членов, служение партии (как я уже писала
выше): независимо от того, согласен ты или не согласен с ее решениями, ты
обязан подчиниться большинству. Искренняя вера в идеалы партии и готовность
служить ей до последнего дыхания слабели, но продолжали жить...
Коммунистические идеалы были такого масштаба, что в этом не было ничего
удивительного. Вера может быть одинаково сильной, но при этом совершенно
разной по своему характеру. Ф. Раскольников, именно потому, что он был
убежденным коммунистом -- восстал против Сталина, извращавшего эти идеалы.
Его вера была зрячей. На другом полюсе была слепая вера. Идеалы полностью
отождествлялись с партией. Раз партия так считает, значит так надо. "Да
здравствует Сталин!" -- я уже писала -- с этими словами был расстрелян Якир.
Между этими полюсами было множество, великое множество оттенков. Я уже
писала о своей тетке Ф. Духовной. Она не была слеповерящей, как и ее муж.
Перед смертью она крикнула бы проклятие Сталину, который извращал идеалы
революции. Вместе с тем они были убеждены в том, что осуществление идеалов
коммунизма невозможно без партии. Большевистской партии. Если бы у них был
выбор, они голосовали бы против Сталина. Но случилось так, что он захватил в
ней единоличную власть. Они продолжали служить партии -- другого выхода не
было. Мой отец был в оппозиции. Боролся со Сталиным. Считал его узурпатором.
Но значение большевистской партии не ставил под сомнение. Он вернулся из
лагеря, его реабилитировали. Сталин был посмертно осужден. Отец стал
работать со всей преданностью делу. Ему предложили вступить в КПСС. Он
отвечал, что вступил в партию в 1919 году и должен быть восстановлен. Вновь
вступать считает невозможным. Партия, та которую он застал в 1955 г. и
позже, не вызывала у него иллюзий. Но если бы его восстановили, он бы
работал -- это была бы его партия. Справедливости ради, надо сказать, что
если бы его, троцкициста, восстановили, это была бы совсем другая партия. Но
это, глубоко сидящее в них отношение к партии, как к атрибуту борьбы за
социализм, в них было.
Члены партии Хрущевского призыва. Моя тетка убеждала меня, что я должна
вступить в партию -- ей нужны мыслящие и честные люди. Я отвечала, что не
хочу быть в одной партии с Хрущевым. Что не хотела вступать в партию -- была
права. Но вот Хрущева так осудила все-таки зря.
Я принадлежу к следующему поколению -- детей тех, кто делал революцию.
Мое поколение восприняло убеждения своих отцов. Но их сопровождали
мучительные сомнения, растерянность и боль. И страх. Помню на первом курсе
(1955 г.) я сидела в большой аудитории сзади и повторяла про себя "Думу"
Лермонтова: каждая строка была обо мне:
Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее -- иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
Как пир на празднике чужом.
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы,
Перед опасностью позорно малодушны
И перед властию презренные рабы.
Так тощий плод, до времени созрелый,
Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,
Висит между цветов пришлец осиротелый
И час их красоты -- его паденья час!
Можно продолжать. Это о нашем поколении. Лермонтов был не сыном, но
младшим братом революционного поколения 1825 года. Его юность пришлась тоже
на годы разочарования, пустоты и сомнений. Но наше положение было еще хуже.
Мы были убежденные наследники своих отцов, как и они, готовые на жертвы и
лишения и доказали это на целине, в науке, в поэзии, в литературе. Наша
судьба сложилась по-разному, но мы до конца, несмотря на горькие
разочарования, боль и даже отвращение к окружающему, сохраняли (в тот
период!) верность своим убеждениям. Сейчас многие от них отказались.
Третье поколение -- внуки участников революции. Оно выросло в
Брежневскую эпоху. Нельзя сказать, что в этом поколении исчезли убеждения
отцов и дедов. Недавно по каналу "Ностальгия" показали улицу Москвы конца
восьмидесятых. После какого-то митинга. Корреспондент говорил с юношей. С
надеждой, блеснувшей в последний раз в годы "перестройки" юноша с
горячностью сказал: "Брежнев был хуже Сталина: Сталин убивал, а Брежнев
развращал!" Поразительно! Это сказал мальчик, внук того, первого поколения.
Может быть, даже, наверное, его дед не участвовал в революции. Он мог быть
из тех, кого вырастило советское время: школа, техникум, книги, кино и
пытливая, совестливая натура. То, что он сказал, верно. Тем поразительней,
что это сказал юноша, выросший в Брежневскую эпоху. Очень хотелось бы знать,
что с ним стало? Кем он стал теперь? Как относится к сегодняшним реалиям.
Большинство "внуков" были вялы и равнодушны к политике. Их подхватили
другие ветры -- ансамбли рок-музыки, с их отрицанием официоза, и лжи с
беспомощными поисками иной правды, но обязательно правды: честности в
отношениях, в любви, отвращения к политике, чуткость к справедливости. Они в
партию не шли.
Кто же шел? Было бы ложью сказать, что только карьеристы. Нет. Шли,
очень многие, бездумно. Партия -- это почетно, важно. Что именно? Почему?
Знали, конечно: учили в школе, или в техникуме. Партия -- важная
организация, зовут -- почему не пойти?*) Но те, кто был ориентирован на рост
по служебной лестнице, шли сознательно и деловито: без членства в партии на
него не было
шансов. Они рвались в нее со страшной силой. Но были и другие. Рабочим
в партию путь был открыт (партия же официально оставалась партией рабочего
класса), а специалистам -- по норме. От ее идеалов, целей и сути оставалась
од-
_______________
*) См. ниже об Единой России.
на лишь риторика, солидно приперченная иными, чуждыми
интернационализму, равенству, демократии идеями -- иногда явными,
декларируемыми (национализм), иногда скрытыми, о которых не говорили на
собраниях, но открыто говорили в кулуарах и уж, конечно, между собой.
Такова была роль партии в третий, последний период Октябрьской
революции. По сути этот период уже имел к революции мало отношения.
Я знаю многих людей, которые искренне и убежденно вступали в партию во
второй период. Это товарищ и друг моей молодости Сергей Константинович
Иванов, который уже умер в Краснодаре, на своей родине. Это мой муж, Лев
Яковлевич Шапиро и его друг Сережа, фамилию которого я не помню. Это мои
товарищи по работе на тракторном заводе.
Я не знаю ни одного, кто вступил бы в партию по глубокому убеждению в
третий период. Лучшие люди этого периода были советские люди (не совки),
преданные Советской стране. В партию вступать многие из них уже не считали
нужным.
Период третий: 1964-1985 гг.
Хрущева сняли в октябре 1964 года. При всех его недостатках,
беспомощности, метаниях, бессилии реанимировать социализм, повторюсь, Хрущев
был убежденным коммунистом. Вступив в партию большевиков двадцати двух лет в
1918 году, он сохранил убеждения и, как упомянуто выше, в соответствии с
ними хотел сделать и сделал немало здравого для трудящихся -- городских и
сельских.
В 1964 году, впервые после 1917 года, к власти пришло поколение,
вступившее в партию в тридцатые -- проклятые годы. Пришли заменить
расстрелянных и сидящих в лагерях еще не старых, полных сил коммунистов.
Это поколение было на 10-20 лет моложе, но оно начало не с
революционной борьбы, а с приспособления к жесткой, во многом лишенной
сколько-нибудь ясной логики власти. В свои 20-30 лет они, в своем
большинстве, хотели честно служить советскому строю, но этот строй не
созидался, а сложился и сложился уродливо. Не сомневаюсь, далеко не все
принимали то, что нужно бояться, если ничего враждебного ты не делаешь, а
наоборот, готов строить и воевать за советскую власть. Но реальность была
такова. Надо было либо устраниться, либо включиться в эту жизнь. Те, кто
выбрал второе -- включился, должен был работать так, как от него требовали.
Большинство из них не были карьеристы или корыстны. Совсем нет. Они застали
и приняли действительность такой, какой она была. Например, съезд партии
собирают не для того, чтобы вести дискуссию, спорить, отстаивать свою точку
зрения и принимать решения. Нет! Это ритуал. Как там? "Делегаты встали, да
здравствует Сталин! -- аплодисментов дождь -- да здравствует вождь!" и т.д.
в таком духе. Твоего руководителя, который тебя учил работать, дал тебе
рекомендацию в партию, кому ты верил, начинают прорабатывать. Сажают в
тюрьму. Ты должен промолчать. Проголосовать за его исключение. Даже близкому
другу лучше не говорить о своих сомнениях.
Л.И. Брежнев был из этого призыва: член партии с 1931 г. (25 лет), на
партийной работе с 1937 года(!). Он заменил на этой работе своего
расстрелянного или заключенного предшественника. Точно так же, как
большинство его соратников. Итак -- Л.И. Брежнев.
В своей статье, изданной в Самиздате, философ Г. Померанц пишет, что
люди делятся не на классы и не на национальности, а на породы. Он выделяет
четыре породы -- Первая -- "Кувшинное рыло" -- ее главное призвание --
сытая, благополучная жизнь. Он никому не причинит вреда, если тот не мешает
ему жить так, как он привык, как ему удобно. Но если ты встал у него на пути
-- он опасен: ощерится и нападет. Его символический орган -- анус. Я читала
эту статью 30 лет назад. За точность формулировок не ручаюсь, но смысл
такой. Почему анус, а не брюхо? Не знаю. Может быть, брюхо характеризует то,
что он поглощает, а анус -- то, что выдает?
Вторая порода -- "Бернар". У Достоевского для Мити Карамазова немецкий
ученый Бернар -- символ человека, живущего голой теорией, не знающего и не
понимающего живой жизни. По Марксу процесс познания -- это восхождение от
конкретного (жизни) к абстрактному (теории), а затем уже восхождение от
абстрактного к конкретному на новом уровне познания. Бернар начинает прямо
со второго. С теории. Символом Бернара для Померанца является
гипертрофированная голова. Она заменяет Бернару душу, эмоции. Он видит жизнь
через призму теории.
Третья порода -- "гармонический человек". Князь Щербатов, пишет
Померанц, и его лакей Тихон, ближе и понятней друг другу, чем, скажем, князь
Щербатов и Вронский или Каренин. Логично, что нет какого-либо органа,
который символизировал бы эту породу людей: у них в гармонии голова и
сердце, ум и душа. Действительность он видит такой, какова она есть, а не
через теорию -- какой она должна быть.
И, наконец, четвертая порода -- это "Гады". Гада воплощает, конечно,
Смердяков. Гад ненавидит. Это его главное чувство: ненавидит, завидует,
хочет уничтожить. Но когда уничтожает, не получает удовлетворения, но только
пустоту. И уничтожает сам себя.
Люди каждой породы делятся и на национальности и на классы (социальные
группы), но первична именно порода.
Эта классификация произвела на меня огромное впечатление. Люди одной
породы независимо от национальности, расы, социального положения, похожи
даже внешне. У "гада" беспокойные глаза, он возбужден, он поглощен своей
идеей фикс. Своей ненавистью к чему-нибудь или к кому-нибудь. И люди
гармонической породы с чеховскими глазами, доброжелательные, не поддающиеся
психозу, внутренне спокойные -- тоже узнаваемы. Сколько помню, Померанц
относил к первой породе Хрущева, ко второй -- В.И. Ленина и к четвертой --
Гитлера и Сталина.
Думается, что чистой породы не бывает или бывает очень редко, как
исключение, также как не бывает чистого темперамента. Психологи определяют
темперамент в системе координат, где крайние точки справа и слева, например,
соответствуют меланхолику и сангвинику, а вверху и внизу -- флегматик и
холерик. Точка пересечения координат -- ноль. Ее в природе не бывает -- нет
людей, пока они живы, без темперамента.
Бернар может быть близкий к гармоническому человеку, или наоборот --
гармонический человек, тяготеющий к теориям. Гармоническому человеку могут
быть присущи слабости кувшинного рыла, или Бернар м.б. с чертами гада.
Только гад не может быть близок гармоническому человеку -- это антиподы, так
же как невозможен сангвинический меланхолик или наоборот.
Будучи несомненным гадом, Сталин имел черты Бернара, как все догматики
и фанатики. Но... Сталин опять-таки -- созидатель. Скажем так: гад,
способный созидать. Гитлер, помешанный на своей безумной теории, тоже имел
черты параноидального Бернара. Но Гитлер покончил с собой не из
опустошенности, а от обреченности. Сталин же с собой не кончал. Правда,
напуганные "делом врачей", люди обслуги боялись вызвать к нему врача или
даже подойти. Так что в переносном смысле -- он сам убил себя. Но не от
опустошенности. Хрущев, как "кувшинное рыло" дорого платил за свою жизнь,
разделяя преступления Сталина, но показал, что в нем сохранились черты
гармонического человека.
Что касается Леонида Ильича, то черты "Гармонического человека" в нем
обнаружить трудно. В тяготении к каким-нибудь теориям, навязываемым им
обществу -- его тоже не упрекнешь. Гадом он не был. Он тяготел к спокойной,
удобной, не лишенной радостей жизни, что противопоказано политическому
лидеру. Это черты -- кувшинного рыла: "Живи и давай жить, по мере
возможности, другим" -- символ Брежневской эпохи. Потому что -- это тоже
была эпоха. На вопрос С. Говорухина Солженицыну: "Почему все так сразу
рухнуло?" "Все сгнило", коротко и точно ответил Солженицын. Это так.
Говорят, что еще до него это же сказал Збигнев Бжезинский и папа Иоан-Павел
II.
Какое-то время все катилось по налаженным Сталиным рельсам и начатым
Хрущевым изменениям. Притеснений и репрессий, которых боялась интеллигенция
-- резких поворотов, не было.
В 1965 году А.Н. Косыгин начал реформу, которая разрабатывалась еще при
Хрущеве. О сути этой реформы я коротко написала выше: реальный хозрасчет,
значительная самостоятельность предприятий, их ответственность за результаты
работы.
Я работала на заводе. Летом 1965 года я ездила в Одессу. Реформа,
обещавшая открыть дорогу инициативе снизу в последний раз в истории СССР
принесла оживление, надежды и ожидания. Муж двоюродной сестры в Одессе,
работал в транспортной организации. Вместе со своими коллегами, они активно
обсуждали, что и как можно сделать, если дадут самостоятельность: сократить
никому ненужные затраты, увеличить оборот транспорта и объемы
грузоперевозок, поднять зарплату. Я с огромным интересом с ним об этом
говорила. Но... все утонуло в бюрократическом, бездонном, бескрайнем болоте.
Пошумели-пошумели и заглохло. Шумели много. Осенью я перешла на работу в
институт, ездила на семинар в Алма-Ату, изучала подходы и методы реформы.
Все было убедительно, разумно и все спустили на тормозах. Позже были еще не
раз попытки реформ. Масштабная реформа 1978 г. Но самым наглядным был
"Щекинский эксперимент". Химкомбинату в г. Щокино довели пятилетний план и
предоставили полную самостоятельность, с гарантией невмешательства на весь
срок плана: никто не в праве был урезать ресурсы, фонд зарплаты, изменить
отпускные цены. Если предприятие найдет "внутренние резервы" и мобилизует
их, эффект остается ему.
Щекинский директор взялся за дело всерьез. За пять лет сократил
численность работающих и повысил производительность труда на 40%, (сколько я
помню). Увеличил заработную плату коллективу. При этом он никого не увольнял
-- просто на место тех, кто уходил в армию, на пенсию, уезжал и т.д., не
брал никого. Значительно снизил затраты, повысил за счет стимулов качество
продукции, заработал значительную прибыль. Люди почувствовали на себе эффект
и работали с полной отдачей.
Поднялся шум, такой характерный для нашей системы. Началась кампания по
переходу на Щекинский метод на всех предприятиях. Можно фантазировать, что
могли бы сделать предприятия, заработав финансовые ресурсы... Но! Казалось
бы очевидный эксперимент... провалился! Почему? Об этом позже. Пока только
об одном -- по сути, начиная с Совнархозов шла борьба двух тенденций:
свободы предприятий (территорий) и жесткой централизации. Она неизменно
заканчивалась победой центра. Почему?
Экономика, как и все государственное устройство СССР были похожи на
пирамиду: Внизу -- те, кто производит продукт, распределяет и обменивает
его. На вершине те, кто решает проблемы пропорций, темпов, перераспределения
финансов. Казалось бы у нас так и было. Но это было иллюзией. Если
перевернуть пирамиду острием вниз, а основанием вверх, станет очевидной
реальная картина. Начнем с самого низшего звена -- мастер -- рабочие.
Рабочему устанавливают норму -- сварить две рамы трактора в смену. Он (мой
сосед) может спокойно сварить четыре с половиной рамы. Варит три и выполняет
полторы нормы. Получает полтора тарифа плюс премию. Почему не варит 4,5?
Тогда он выполнит норму на 225% и ему ее тут же увеличат до трех. Он будет
варить четыре с половиной, получать тот же тариф и ту же премию. Т.е. станет
даром варить 1,5 рамы. Но почему нормировщик, мастер, начальник цеха не
наведет порядок и не установит реальную норму -- четыре с половиной рамы?
Потому что, тогда он будет получать 100% тарифа. Ну, получит еще премию за
выполнение жесткой нормы -- 50%. Будет получать 150% тарифа, а так он
получает за 3 рамы 2,25. Если вы не работали на заводе -- вы не поняли:
почему за норму 4,5 рамы не увеличить расценку? Да потому, что расценка
рассчитывается исходя из нормы и тарифной ставки. Тарифные же ставки
устанавливает НИИ труда при Госкомтруда и пересматривает их один раз в 5-6
лет. Итак: сверху вниз идут тарифные ставки. Внизу рассчитывают нормы
времени и расценки. Жизнь идет. Зарплата должна расти -- растут (медленно)
цены, должен расти жизненный уровень. Поэтому нормировщик "выводит" норму,
которая обеспечивает тяжелую и вредную работу электросварщика до
сложившегося, приемлемого уровня жизни.
Каков баланс? Управление идет сверху вниз (тарифные ставки), а жизнь
отвечает снизу вверх -- липовые нормы и заведомо заниженная
производительность труда.
Так как реально идет управление: сверху-вниз или снизу вверх? Но это
еще не баланс. Чтобы построить баланс, надо учесть все последствия: скрытая
безработица -- рабочий не работает с нормальной интенсивностью, и не все
время. Вот почему Щекинский директор без инноваций -- новых технологий и
техники, освоения продукции нового уровня качества и т.д., смог обеспечить
40% роста производительности труда, снизить затраты, увеличить прибыль. По
сути это не рост эффективности, а переход к нормальной работе.
У братьев Гримм есть сказка о том, как храбрый портняжка соревновался с
глупым великаном. Великан сжал камень и выдавил из него каплю воды. А
портняжка взял творог, сжал, и из него вода потекла. Щекинский эксперимент
показал как много можно получить, "выжав воду" ("резервы"), если предприятию
это будет выгодно!
А вот еще один пример.
Министерство приборостроения. Техническое управление. Изобретатель
приносит новый прибор. Он втрое точней существующего, вдвое легче, проще в
изготовлении и, как минимум, вдвое дешевле. Изобретателя окружают инженеры
отдела -- они отличные специалисты -- восхищаются, обсуждают
изобретательность, оригинальность... Счастливый изобретатель спрашивает --
где, когда будем внедрять? Специалисты скучнеют. Пока не будем: он же вдвое
дешевле. Значит, чтобы выполнить план в рублях, надо сделать вдвое больше. А
столько их не требуется. Значит надо осваивать что-то еще. А так -- план в
кармане. Но почему, не хочет понять читатель, не оставить для нового прибора
хотя бы старую цену? Очевидный вопрос! Но... Цену устанавливает Госкомцен
СССР от затрат! То есть, если затраты на прибор составляют 1000 рублей, то
цена при рентабельности к затратам! 15% составит 1150 рублей. На новый
прибор затраты составляют 300 рублей плюс 15% прибыли -- цена 345 рублей.
Если вы производите десять тысяч старых приборов, объем товарной продукции в
денежном выражении составит одиннадцать с половиной миллион рублей, а
прибыль = 150 тыс. = 1,5 млн. рублей. Новый же даст вам товарной продукции
345*10тыс. = 3,45 млн. рублей, а прибыль 450 тысяч рублей. А план
министерству, а министерство -- предприятию по товарной продукции и прибыли
уже спущен и выполнить его с новым прибором невозможно. То есть нужно искать
другую продукцию... А так у вас все в порядке. Цена -- это затраты плюс
прибыль в среднем 15% от... затрат. Значит, если затраты снизятся на 100
рублей, цену снизят на 115 рублей. Прибор станет дешевле, несмотря на то,
что по качеству он втрое выше. Не только объем продукции при том же
количестве приборов (лучшего качества) в рублях станет ниже, но и прибыль
снизится. Заводу нет никакой выгоды. Министерству тоже.
Итак -- старая ситуация. Верхи не хотят, низы не могут. Почему не хотят
верхи? -- спросите вы. Потому что система жесткая: все расписано и просчита-
но -- кто сколько должен произвести и поставить своему потребителю и каких,
и сколько получить для этого ресурсов. Если вы замените производимую
продукцию, где министерство возьмет для вас ресурсы на новую продукцию? Они
не заложены в планы поставщиков. И куда поставщик, от которого вы
откажетесь, денет свою продукцию? А поставщики вашего поставщика? И т.д. Все
здание зашатается. Подождем, когда закончится пятилетка, ну ладно, три года
подождите, заложим в план новой пятилетки. Будете осваивать год -- два. Но
за это время прибор (автомобиль, станок и т.д.) устареют!
Почему не могут низы? Потому что возьмись они освоить прибор
(автомобиль и т.д.) им нужны пусковые финансы, люди, материальные ресурсы. А
взять их неоткуда: план им спускает министерство.
Да и потом -- зачем?! Зачем эти хлопоты, усилия, проблемы? Когда снизил
затраты на 0,4%, выполнил план на 102,5%, повысил производительность труда
(или сделал так, что она якобы повысилась) и ты молодец, ты в полном
порядке.
Были "низы", которые так не хотели! Были талантливые директора,
конструкторы, технологи, которые могли и хотели действительно расти, а не
"выжимать воду из творога", который сознательно делали водянистым (держали
свои "резервы"). Они бились, не умом, так хитростью, тратили на это
здоровье, и добивались подлинных успехов. Героически добивались. Вопреки, в
борьбе с системой перевернутой пирамиды.
Итак, каков баланс? У предприятия нет стимула осваивать продукцию
нового уровня качества, снижать затраты. Отличный прибор пролежит в
чертежах, завод будет нерационально тратить ресурсы, но при этом выполнит
план, получит премии и может победить в соревновании. Министерство выполнит
план по объему и прибыли. Кому это не выгодно? Потребителям, стране.
Управление было подобно жесткой конструкции, в которой ничего нельзя
менять -- потеряет равновесие (не выполнит план по объему, по прибыли и
т.д.). Это не было так ясно, пока годами не устаревала продукция. В эпоху
революционно шедшего научно -- технического прогресса система стала
нежизнеспособна: Пирамида стояла на вершине, а это не самая прочная и
устойчивая конструкция. Она должна была либо встать, как ей положено, на
основание, либо рухнуть.
Вы не поняли, что это за "перевернутая пирамида"? В советской экономике
главные (по Самуэльсону) вопросы экономики -- "что?", "как?" и "для кого?"
производить, решали не те, кто производил, кооперировался со смежниками и
продавал продукт не предприятия, а госчиновники на вершине пирамиды. Они
узурпировали права и функции производителей, тех, кто в основании пирамиды
создавал продукт, оставив им одну функцию -- выполнять спущенный им план.
Оценку продукции и услуг по их цене и качеству, тысячи лет осуществлял
их потребитель, а стали осуществлять опять же госчиновники по одному
критерию -- выполнению плана, который они же сами предприятию установили.
Потребитель реально в разработке планов не участвовал и на них не влиял.
Иначе обувные фабрики не заказывали бы кожу, из которой невозможно было шить
современную обувь, торговля -- обувь из этой кожи, т.к. покупатель не хотел
ее покупать и она пылилась на полках, а потом шла в утиль. Снабжение
осуществлялось в форме -- фондирования. Оно заключалось в том, что
госчиновник на вершине пирамиды закреплял за потребителем фонды и их
поставщика. Связанные одной цепью поставщик и потребитель не могли ее
разорвать!
Но, может быть, самым главным пороком советской плановой системы был
"вал". Обобщающим показателем производства был объем продукции (раньше
валовой, позже -- товарной, но это не изменило ситуации), исчисленной в
рублях. Если вы вспомните, что цена исчислялась "от затрат", выстраивается
логичная цепочка: затраты -- цена -- вал (объем продукции в рублях). Чем
выше затраты, тем выше цены и следовательно объем производства. Достаточно
вспомнить изобретателя с его прекрасным прибором! Вот, если бы он догадался
поставить его на бронзовую или мраморную подставку, цена прибора бы
увеличилась и его судьба могла быть иной.
Ученые-экономисты, директора предприятий упорно сражались против вала,
доказывая его абсурдность. Профессор Д. Валовой посвятил ему годы борьбы --
множество статей на страницах главной партийной газеты "Правда", монографию
""Правда" против вала". Вал критиковали! Вал ругали! От него стонали те, кто
хотел здорового развития. Напрасно! Но почему?! "Вал" вписывался в систему
перевернутой пирамиды. На вершине пирамиды чиновники, при всем желании были
не в состоянии планировать, анализировать и контролировать деятельность
каждого подчиненного им предприятия. Для этого надо было изучать и
прогнозировать спрос на его конкретную продукцию, анализировать его
производственные возможности и те изменения, которые ему необходимы,
находить финансовые и материальные ресурсы для модернизации или обновления
техники, тем более -- технологии, искать и осваивать новую продукцию ...
Находясь на вершине, это сделать невозможно.
Вы возразите: это можно было доверить самим предприятиям. Конечно!
Верно! Но на примере Щекинского эксперимента вы должны были убедиться, что
получается с теми, кто поверил и использовал свои возможности! Их принято
было называть "скрытые резервы", но они ни от кого не были скрыты. Их
держали сознательно! Вы не сдаетесь: значит виновата не система, а чиновник.
Это так! Но дело в том, что чиновники и директора тоже были "скованы одной
цепью": дай свободу одному -- все здание, вся система зашатается -- ведь все
расписано, распределено, увязано. Наверху!
Советскую пирамиду управления производством построил И.В. Сталин и его
армия "командиров производства". Построил так, чтобы возможно и удобно было
командовать: "что?" "как?" и "для кого?" производить. И контролировать с
помощью страха и ужаса, если не выполнили. Страх -- это топливо, без
которого пирамида, когда он исчез, перестала "нормально" функционировать.
Между тем во второй половине XX в. индустриальная эпоха заканчивалась, а с
ней начался конец массового производства с его основами: концентрация,
специализация, кооперирование и комбинирование. Вплоть до начала XXI в. в
учебниках по экономике для вузов в России продолжали писать, а студенты
продолжали заучивать эти столпы экономики.
Еще одним (из главных) пороком советской экономики был ее затратный
характер. Писали, твердили, требовали: "Экономика должна быть экономной".
Смешной призыв послушно тиражировался и вдалбливался в бедные наши головы.
Между тем, один из главных тормозов экономики был порядок получения
ресурсов: их выделяли, давали, ими наделяли чиновники на вершине пирамиды.
Все предприятия стремились получить их как можно больше. На всех тех, кто
"давал" -- Министерства, Госплан, Минфин смотрели, как на дойную корову.
Лучшим был тот руководитель, который умел "выбить" ресурсов как можно
больше. Получив, надо было потратить: потратишь меньше -- в другой раз не
дадут. Это был преступный порядок.
Порочность нашей системы была очевидной. Но это не значит, что нужно
было повернуть назад, к биржам. Капиталистическая система тоже работает не
на потребителя, не на общество, как это кажется многим. С помощью уродливого
PR (пиара) она формирует "Общество потребления", затягивает человека в
болото потребительства, штампует эллочек щукиных, которых поразительно рано
заметили Ильф и Петров в годы НЭПа в их эмбриональном состоянии. К
потребительству я еще вернусь дальше.
Финансовые спекуляции выросли в монстров -- повторяющиеся кризисы
становятся мировыми, принося неисчислимые бедствия. Об этом я тоже пишу
дальше.
Порочность капиталистической системы тоже очевидна. Ее не хотят видеть
или лишенные зрения, или те, кто извлекает из нее барыши. Идти надо было
вперед. Прежде всего, отказаться от порочной системы планирования "от базы"
и перейти к творческому анализу и планированию. Для этого было все:
академические и отраслевые НИИ (во всех отраслях народного хозяйства);
системы: ЦСУ (статистического учета и анализа), Госплана, банковская
система, включая инвестиционные банки. Наконец отраслевые Министерства ...
Не ужасайтесь! Да, они были забюрократизированы, но замысел их создания
в принципе(!) был здоровый. Во всех (без исключения) этих организациях на
пять, может быть на восемь бюрократов удобно и бесплодно устроившихся в
своих креслах, было два-три мыслящих, квалифицированных специалиста, которые
все видели, много размышляли и много могли бы сказать о том, как нужно
сделать это бумажное царство живым. К ним нужно добавлять талантливых,
опытных, успешных директоров и главных специалистов заводов, председателей
колхозов, которые на себе знали пороки этой системы. Все они снизу ясно
видели, я уже писала об этом, что и как надо изменить.
Был опыт построения отраслевых балансов В. Леонтьева в Южной Корее и
Юго-Восточной Азии. Была разработана методология составления
противозатратных цен В. Кантаровича и другая -- А. Тарасова, о которой я
пишу в этой книге.
Может быть самое важное -- быстро росли компьютерная техника и
технологии, которые давали совершенно новые возможности учета и анализа для
построения отраслевых и межотраслевых плановых балансов, учета
(отслеживания) их выполнения и необходимых корректировок. Наконец, лучшие в
мире программисты. Все это могло стать основой того творческого
планирования, учета, анализа, контроля и регулирования -- управления
народным хозяйством, отсутствие которых привело к вырождению когда-то
новаторской системы народнохозяйственного планирования в СССР.
Нужно было только одно: перевернуть уродливую пирамиду в естественное
положение -- с вершины на основание и четко разграничить функции, задачи и
ответственность каждой из них. На вершине -- анализ и оценка состояния
народного хозяйства и каждой его отрасли с точки зрения достижений мировых
производства и науки. Оценки имеющихся возможностей и формирование
направлений и целей развития.
В основании -- полностью самостоятельные и ответственные предприятия.
Они получают сверху информацию о состоянии народного хозяйства и каждой его
отрасли. Формируют и высказывают свое отношение к путям их решения. На
альтернативной, конкурсной основе они разрабатывают варианты планов решений
тех народнохозяйственных проблем, которые поставлены "на вершине".
При таком подходе предприятия заинтересованы не в том, чтобы раздуть
резервы, получить побольше ресурсов, а наоборот -- выложить все, на что они
способны. На вершине анализируют представленные результаты, отбирают
наилучшие варианты решения, обобщают и сводят планы. В условиях
плановой экономики и общественной собственности в разработке плана
должны активно участвовать предприятия, т.к. во-первых -- это касается их
напрямую или косвенно, и во-вторых -- их опыт, знания важны (незаменимы)
тем, кто наверху.
Не командная! Не административная! А демократическая система
руководства общенародным хозяйством.
Реформы были необходимы. Но их должны были проводить... да! Конечно,
сверху! На вершине. А ей так привычно было идти по накатанным рельсам.
Изменения казались ересью: управление государственной собственностью должно
идти сверху! Цена строиться от затрат: чем выше затраты, тем выше цена... и
...да! -- прибыль.
То, что собственность при социализме не государственная, а
общественная, казалось игрой в слова. А именно здесь была "зарыта собака".
Система должна была быть имманентна не государственной, а общественной
собственности. Ею (собственностью) должно было управлять общество: колхоз,
завод, железная дорога, магазины, рынки... Государство должно было ставить
общегосударственные, точней общенародные векторы, проблемы, цели, задачи. А
главное, создавать системы связи, прямой и обратной, системы стимулов
решения общенародных проблем -- социальных, оборонных, страховых.
Государство -- это Я" говорил Людовик XIV. "Государство -- это мы", считали
те, кто составлял вершину пирамиды -- Совмин, и все его комитеты: Госплан,
Госкомцен, Госснаб, Госком изобретательства, Госком труда и пр., пр., пр.
Они заблуждались. Я уже писала и еще к этому вернусь, что существовала
методика В. Кантаровича, по которой цена строилась не от затрат, а наоборот
-- чем ниже (!) затраты, тем выше прибыль! Переворачивалась с головы на
ноги. Ее отвергли. Была другая методология построения плановых цен, так же
ориентирующейся на снижение затрат, предложенная уже в годы перестройки.
Е.Т. Гайдар не хотел ее даже смотреть: цены должны быть свободные. *)
Так чем же закончился Щекинский эксперимент? -- спросите вы. Как
поощрили предприятие за "выжатую воду" -- использование имевшихся у
предприятия резервов? Казалось бы следовало расширить самостоятельность
предприятий, их права! Возможности: взять кредит, обновить технику и
технологию, наладить исследовательскую лабораторию, искать и находить
лучшие, продукты -- на новом уровне... И отвечать за это!
Комбинат наградили премией, а по всей стране начался информационный
шум: призывы всем предприятиям переходить на "Щекинский эксперимент".
Но план комбинату на следующую пятилетку Министерство довело по старой
методике: "от базы". Это значит: увеличили производительность на 40% в
прошлой пятилетке -- давайте на следующую тоже -- 40%. По всем показателям
-- затратам, прибыли и т.д. Но резервы исчерпаны! "Воду" всю выжали!
Для дальнейшего роста нужны инновации, финансы. Директорский корпус страны
смеялся над доверчивым директором. Это был горький смех. Я не могла понять,
почему Министерство поставило препон реформе? Ведь не враги же они своей
стране!
Теперь я не могу понять, чего я не понимала. Министерство само получало
от Госплана план "от базы". Дать свободу предприятию было не в его
компетенции. Это во-первых. Но главное -- планировать и учитывать надо было
по совсем другим показателям. По конечным результатам: степени
удовлетворения спроса на продукцию комбината, по качеству продукции и ее
соответствию мировому уровню, по прибыли, отдаваемой в бюджет.
Доводить предприятиям план по затратам в рублях, в конкретных цифрах,
так же как снижение трудоемкости и др. качественных показателей нельзя,
потому, что оптимальные результаты не могут быть известны за пять лет до их
получения. Предприятие должно их добыть само, на свой риск и страх, в
процессе своей деятельности. Предприятия должны сами определять,
сколько и
_______________
*) Недавно по TV А. Тарасов вспоминал, что в тот период он предложил
Ясину, который тогда был председателем Госкомитета по ценообразованию,
методику расчета цен (Кажется на сельхозтехнику). Ясин назвал эту методику
гениальной и советовал показать ее предсовмина Гайдару. Тот отмахнулся: цены
д.б. свободны! Это подтверждает мое суждение о пренебрежении реформатора к
теории: полная свобода -- и все будет о'key.(сноска дублируется, решить где
убрать)
чего нужно производить. Как? Вот в этом ему должно помогать
министерство: изучать и прогнозировать структуру спроса и ее направления, а
для этого создавать и поощрять создание организаций типа консалтинговых
фирм. Так чего же я не понимала? Или системная реформа, или "перемолоть"
Щекинский комбинат и идти прежней дорогой.
Все последующие реформы также были обречены. Помню я говорила сыну, что
в древности царя Мидаса боги наказали тем, что все к чему он притрагивался
превращалось в золото, и он умер от голода и жажды. Все, к чему прикасались
наши реформы, превращалось в нечто прямо противоположное. Все обречено.
Вместе с тем, Щекинский эксперимент показал много обнадеживающего:
готовность и возможность изменить положение есть! А это уже очень много. Он
показал так же, что эти изменения в рамках существовавшей системы невозможны
-- нужна системная реформа, нужно перевернуть пирамиду основанием вниз.
Застой в СССР происходил на фоне сменяющих друг друга технологических
революций в развитых странах: технический и технологический прогресс шел
убыстряющимися темпами. Топтание на месте разрушало общество изнутри, что
ощущалось всеми. Народная мудрость точно отметила: "Рыба гниет с головы".
Чего только не подметит кто-то в народе, и не подхватят, не разнесут --
точное определение, диагноз, примету -- по всей огромной территории страны!
И как быстро! И как надолго! И как это утешительно -- жив курилка!
Именно в это время, мне кажется, зародился "обезьяний рефлекс" -- чисто
внешнее подражание тому, что есть "за бугром" (к нему я еще вернусь).
Начавшаяся там информационная революция вызвала жалкие потуги не отставать.
Так в нашем ВУЗе организовали курсы изучения программирования всеми
преподавателями. Персональных компьютеров не было вплоть до девяностых
годов. Курсы были чисто формальные. На заводе устаревшие ЭВМ
(электронно-вычислительные машины) использовали вяло. Я не специалист, но
программированию обучаются программисты. Все остальные должны научиться
эффективно пользоваться программами.
Развитие пошло снизу. Силами энтузиастов в технологическом отделе
тракторного завода создали сначала бюро, потом отдел и, наконец, ПКИ АСУ
(проектный, конструкторско-технологический институт автоматизированных
систем управления). На заводе он не был востребован. Вот два примера,
которые знаю я.
На заводе был высокий процент брака, в литейных цехах особенно. ПКИ
разработал программу учета, анализа и контроля брака от первичной информации
до аналитической. Как ее внедрить? В браковках (акты бракования)
предусматривались такие реквизиты как -- вид брака, его причина и виновник
брака. Фактически отмечался только вид брака. В графе "виновник" стояло --
"рабочий". В буфете в табуляграммы, где данные должны были обобщаться,
заворачивали селедку.
Второй пример. В ключевом механическом цехе оснастили датчиками все
станки. На стене установили устройство -- мнемосхему, на которой синхронно
отражались режимы работы всех станков, в т.ч. их простои, количество
обработанных деталей, брак и т.д. Рабочим такой контроль был невыгодным
(вспомним как выполнял мой сосед норму выработки на 150%) и они ломали
датчики, совсем как английские ткачи ломали ткацкие станки, которые делали
их безработными. Мастерам такая система постоянного слежения за работой их
участка тоже была ни к чему -- все их огрехи были налицо. Да и у начальника
цеха они энтузиазма не вызывала. Мнемосхема с потухшими индикаторами,
осталась на стене как памятник "никчемной затее".
Реальной потребности в компьютерных технологиях не было. Только поэтому
они не развивались, а главное -- не использовались!
Зародившийся при Ленине, так беспокоивший его, бюрократический аппарат,
закаменел при Сталине, не реагировал на беспомощные усилия при Хрущеве и
стал банальностью при Брежневе. Сложился класс чиновников. Т.И. Заславская
определила их место: это слой людей, которые распоряжаются средствами
производства, не будучи их собственниками. При этом они лично никак не
заинтересованы в эффективности и, что еще более важно, не несут никакой
ответственности за бездарное использование государственной собственности. В
Европе, США и Японии новые в т.ч. компьютерные технологии вызвали к жизни
новые формы организации производства и труда. Начался процесс декомнозиции
(разукрупнения) монстров-предприятий и цехов. Они начали обрастать малыми
предприятиями, занятыми сервисным обслуживанием, изготовлением комплектующих
деталей, узлов и изделий. Важность фактора заинтересованности коллектива в
результатах производства привела к появлению "народных предприятий",
принадлежащих коллективу. Шел процесс поисков новых форм. У нас по-прежнему
магистральным путем организации производства считали концентрацию(!),
специализацию, комбинирование и кооперирование. Шел очень медленный
количественный рост. Качественный рост имел огромные достижения только в
сфере, где шла жесткая конкуренция: в военно-промышленном комплексе. Там
широко использовали современные компьютерные технологии.
Начался застой!!! Но при социализме, как теперь говорят, по определению
застоя быть не может! Роста нет, так будет! Началось широкое использование
туфты! Это слово лагерного жаргона, точно определяло систему приписок,
круговой поруки и... прямого воровства. Огромные деньги от продажи нефти
позволяли скрыть печальную картину застоя: у нас рост, мы широким шагом идем
к развитому социализму. Страна богатеет. Жить становится лучше! А за этим --
туфта.
Как это происходило? Заводу планируют рост производительности труда --
4%. Но ресурсов на совершенствование технологии, на новую технику, которые
могли бы снизить трудоемкость продукции не дают (А могли бы! Ведь
нефтедоллары давали огромные возможности). Тогда трудоемкость "снижают" за
счет пропуска технологических операций. Например, на детали по техпроцессу
надо снять фаску (чтобы острые края не мешали работать тем, кто будет
эксплуатировать изделие). Решают не снимать и т.д. и т.д. -- сойдет! Вот и
рост производительности на 3,5%. Мало? Сделаем на 5%!
Кожевенные заводы обрабатывают кожу по устаревшей технологии. Обувные
-- шьют из нее обувь. Магазины полны разнообразной и разноцветной обуви.
Покупатель обходит стеллажи магазинов: "ничего нет!" Это значит, нет
импортной обуви из мягкой, красивой кожи на легкой и прочной подошве. Обувь
идет... в утильсырье. В докладах на съездах КПСС сообщают, что у нас
произведено огромное количество пар обуви, рост такой-то. Это правда.
Произведено. Но не продано. Туфта!
То же самое -- шерстяной трикотаж, пальто, плащи и мн. другое. А ведь
все получили заработную плату -- от рабочих до министра. И премии. И
должности. Есть и качественное производство. Но, мало, обидно мало. Вот
Белорусская одежда и обувь. Не такие как финские или даже чешские, но
добротные, удобные. Есть такие и Ленинградские, московские, Прибалтийские.
Но импорт все же лучше.
Но туфта это не просто ложь и брак вместо продукции. Огромные нефтяные
деньги, которые циркулируют в стране, разжигают аппетиты: как их можно
прикарманить? Начинаются колоссальные аферы, приписки. Экспорт черной икры в
упаковке простой рыбы -- "Рыбное дело". Игра в "голого короля" с хлопком,
который "сеют", "собирают", "грузят в вагоны", "везут" на текстильные
фабрики и "продают". Простые подсчеты показывают, что собрать с имеющихся
полей такое количество хлопка нельзя!
Но как это возможно? Очень просто. Нефтяных денег так много, что можно
"делиться" -- давать взятки. Если раньше 500, 1000 руб. -- это были
значительные деньги, теперь счет идет на сотни тысяч, миллионы, м.б. --
десятки миллионов (?) рублей, которые получают разного ранга чиновники в
виде взяток. Но как...? Есть ведь высшие чиновники? И высшим чиновникам
дается и немалая доля.*)
Советский чиновник становится коррумпированным чиновником. Это уже не
совслужащий. Это уже буржуазный бюрократ. Бриллианты Галины Брежневой -- это
вершина айсберга. Всего масштаба буржуазной бюрократии от райкомов, обкомов
до ЦК вряд ли кто -- нибудь знает точно.
Это не количественные, а качественные перемены: появление слоя
буржуазных бюрократов -- это мостки, переброшенные в девяностые годы.
Рост производства замедляется, а благосостояние... растет! Чиновник,
берущий миллионы, делится с народом. Складывается некий стандарт
благополучия: квартира, дача, машина, мебельный гарнитур (или гарнитуры --
спальня плюс гостиная). Квартира не ахти. Да и большей частью
государственная (меньшей -- кооперативная), машина -- предел мечтаний --
"Жигули" ("Волги" не для простых граждан), дача -- домик на шести сотках.
Гарнитуры -- из стран Народной Демократии -- фанерованный ДВП.
_______________
*) Это по тем меркам. Сейчас -- это мелочь. Сейчас мерки иные.
Идет масштабное жилищное строительство. Внешний вид домов оставляет
желать, а внутренний... Первое, что делает жилец, въезжая в квартиру --
затыкает щели, иногда перестилает пол -- там тоже щели, украшает стены,
обкладывает кафелем ванную и туалет. Но зато жилье уже "улучшенной
планировки" -- комнаты больше, изолированные, просторней коридор, ванная и
туалет (очень тесный) -- раздельные.
Заводы и вузы строят профилактории: медучреждения санаторного типа, где
отдыхают и лечатся работники предприятия без отрыва от производства, а
иногда и в отпуск. В богатых -- хорошее медоборудование. В отпуск люди едут
не только на наши курорты и в дома отдыха, но и в соцстраны. Возвращаются из
Польши -- там живут бедней, из Венгрии, ГДР, Чехословакии и особенно из
Югославии -- там живут намного лучше. Пожалуй, мы никогда не жили так
обеспеченно, как в те годы.
Но давайте представим, что все, созданное на нефтедоллары волшебным
образом исчезает. Исчезает множество домов, пустеет множество квартир и
гаражей, падает зарплата. Туристы обнаруживают, что куда-то исчезли путевки.
Мы возвращаемся в шестидесятые годы. Наше благополучие... тоже туфта. О
миллионерах не говорю -- они в отчаянии.
Самое интересное: в стране плановой экономики несбалансированы денежные
доходы, в основном -- фонд зарплаты и товарная масса, спрос и предложение. В
сберкассах на счетах лежат огромные сбережения не впрок, а потому, что на
них нечего купить. Они получают специальный термин -- "отложенный спрос"
Лукавый термин. Никто и ничего не откладывал -- просто нет в продаже тех
самых автомашин, квартир, гарнитуров, даже дачных участков (надо постоять в
очереди). "Отложенный спрос" огромен, почти равен годовому объему
промышленного производства по СССР -- сотни миллиардов. А это уже проблема.
Об этом ниже. Позже Гайдар и К0 решат ее просто -- гиперинфляция превратит
их в несколько сот миллионов. Денег так много, что руководство решает
оставить потомкам нечто грандиозное. И не только потомкам: нужен энтузиазм,
цель, которая вернет социализму ... прошу прощения, развитому социализму
(как-то забыла! Он у нас стал развитой!) социалистический энтузиазм.
БАМ! Байкало -- Амурская магистраль! Эта стройка века через тайгу,
зимой, в Сибири. Но, на этот раз энтузиазм подкрепляют высокой зарплатой. В
палатках не живут, живут в домиках. Но люди едут не только за деньгами.
Точней, не все едут только за деньгами. Причастность к великой стройке тоже
играет роль.
Нужен ли был СССР, теперь -- России этот БАМ? Затрудняюсь ответить. Но,
если бы эти миллиарды вложили в модернизацию производства, прежде всего в
модернизацию сельского хозяйства, кожевенной, текстильной, мебельной,
пищевой промышленности, в дорожное строительство! В фармацевтическую
промышленность, которая стала бы такой, как на Кубе, к примеру.
Время, когда А. И. Микоян, министр внешней торговли СССР ездил за
границу и покупал технологии изготовления томатного сока, сосисок, колбас,
мороженного, консервов, когда строили предприятия и производили на них
превосходную Московскую твердокопченую колбасу, которая сейчас в Москве
исчезла, это время прошло. А можно было купить, не говоря уже о том, что
можно было разработать технологии выделки кожи и обработки шкур, пошива
дубленок и экспортировать эту продукцию, т.к. у нас в СССР было огромное
овечье стадо. Не той породы? Что ж и породу можно обновить! Не говоря об
интенсификации сельскохозяйственного производства, и прекращения
смехотворного для России импорта зерна (комбикормов). У нас были не только
огромные площади под сельхозугодия, включая черноземы, у нас была развитая
наука, превосходные районированные семена, были выведенные породы животных и
сеть племенных хозяйств. Было все, что необходимо. Были прекрасные колхозы и
совхозы. Не было разумно устроенного управления. Система не давала свободы
инициативе. К этому мы не раз вернемся.
Наряду с подлинной наукой была смехотворная псевдонаука. Вот к примеру.
На научной конференции в Алма-Ате в конце семидесятых годов выступил
"ученый" экономист с обоснованием совершенно новой стратегии. Она
заключалась в том, что нам нужно развивать машиностроение, станкостроение и
т.д. и экспортировать их продукцию, а продукты питания покупать в
слаборазвитых странах. Так он понимал международное разделение труда.
"Ученый", конечно, ничего не решал, но эта теория знаменательна: мы
десятилетия безнадежно решали ставшую пресловутой продовольственную
программу. Он и предложил революционный путь решения. Он был истинный
"Бернар". Кстати, слаборазвитые страны полуголодные.
Чиновник с партбилетом ставший не просто бюрократом, а буржуазным
бюрократом -- был той самой головой, с которой начала тухнуть рыба: место
стало приносить доход. Эта тенденция стала распространяться вниз.
Однажды в гостях у друзей, хозяин -- начальник участка литейного цеха
рас
сказал, что ему выписали 800 рублей (большая по тем временам сумма) --
материальную помощь и отправили в Волгоград на тракторный завод за
запчастями, которые они нам поставляли по кооперации. Я не поняла: "А при
чем материальная помощь?" "Причем, причем! Вот слушайте -- Прихожу в отдел
сбыта, говорят запчастей нет. И скоро не будут. Идите в цех попробуйте
договориться с мастером. Иду. Мастер говорит -- в плане их нет, ничего не
могу сделать. Говорю, что я заплачу. Сошлись на 800 р. Ну, 800 р., очевидно,
поделили -- начальнику цеха, инженеру отдела сбыта". Разложение, как и
положено, по вертикали сверху, распространилось до самого низа. Учились
прилежно: "Он так делает, и все сходит! Все так делают! Почему не я? И меня
называют дураком!" Это, конечно, не означает, что мздоимство (это не
коррупция) разложило всех. Были честные и талантливые директора заводов,
были и честные чиновники. Ректор РГТУ Ю. Афанасьев недавно в передаче,
кажется, по каналу "Ностальгия" рассказал, что встречал в райкомах партии, в
провинции (!) чиновников, искренне и бескорыстно искавших пути и возможности
улучшить ситуацию в своих районах. Не случайно в провинции. Там иммунитет
против разложения был сильней. Особенно в Сибири. Были и остались люди, для
которых коммунизм и социализм не стали пустым звуком. Особенно среди молодых
рабочих и технической интеллигенции. В научной тоже.
Буржуазная бюрократия постепенно складывалась в социальный слой со
своей идеологией. Необходимость выслушивать и произносить ставшую чисто
ритуальной, выхолощенную, псевдосоциалистическую риторику, в том числе
"дорогого Леонида Ильича" надоела и раздражала не только их, но и тех, для
кого социалистические ценности были и остались органично присущими. Это была
уже омертвевшая часть еще реальной жизни.
Как любому классу или социальному слою, буржуазному чиновнику хотелось
утвердить свой статус в потомстве. Помню, где-то в начале семидесятых моя
мама рассказала о том, что ее старинная знакомая, вдова известного писателя,
расстрелянного в пятидесятые годы, а в это время реабилитированного
посмертно и хорошо издававшегося, говорила о том, что в Советском
законодательстве серьезный изъян: дети не наследуют положение (социальный
статус?) родителей. Каждое поколение должно начинать с нуля. Завоевывать
себе место под солнцем.
В нашей среде считалось, что родители должны дать детям как можно
лучшее образование и профессию, сформировать у них жизненную позицию,
взгляды, принципы. А потом каждый должен строить свою жизнь сам. Так
воспитывались, судя по их высказываниям и судьбе, дети Хрущева и Микояна.
Аджубей не в счет. Он был талантливый человек. Ему в карьере помогло
родство, но он не стал генералом, перескочив несколько званий, как зять
Брежнева.
В Брежневскую эпоху стало обязательным "устроить детей". Чиновники
высшего ранга устраивали своих детей в МГИМО или в другой инкубатор. Ну, а
племянников и племянниц, или детей близких друзей, а так же детей чиновников
рангом пониже... чуть не забыла -- детей "полезных людей" -- в МГУ (в
основном девушек) или в другой, появилось слово -- престижный вуз.
Окончил вуз и надо устроить на работу. Высшие чиновники своих детей и
внуков -- в Министерство иностранных дел, в международные журналы, на каналы
TV, открывающие путь к работе заграницей (важная компонента). Другие --
рангом пониже -- на чиновную стезю -- в партийные или советские органы. Ну,
а племянников и племянниц -- в НИИ. Не на завод же! Или того не лучше -- в
колхоз. В НИИ или в проектный институт! А там надо "защищаться".
В пятидесятые и шестидесятые годы получить кандидатскую степень, а для
этого опубликовать (обязательно) статью было очень серьезно. В эту эпоху
пошли серийные кандидаты и доценты. Да и... доктора. Это было возможно не
только потому, что надо было "остепенять" племянников и племянниц. В
высокоразвитых странах ускорение научного и технического прогресса вызвало.
увеличение слоя людей, занятых в науке, а на производстве -- слоя
менеджеров.
Но у нас НТП не то что не шел, его сферу сузили оборонной
промышленностью. Но раз у всех растет число НИИ и научных работников --
значит это дает эффект. Капиталист зря платить не станет. И вот как грибы
стали расти НИИ и ПКИ (проектно-конструкторские институты). Я выше упоминала
об обезьяньем рефлексе. Одно отличие есть: обезьяна просто повторяет ужимки
и жесты. А здесь от внешнего подражания ожидают эффекта! Перестановка
слагаемых здесь должна фатально менять результат. Это не осталось не
замеченным и не отмеченным: "ученым можешь ты не быть, но кандидатом быть
обязан!" Шутка была общеизвестна. Есть менее известная: "сорок минут позора
-- и ты кандидат наук". В семидесятых годах на одной защите в Ленинграде на
столе я нашла записочку с вопросом, который соискательница просила
"озвучить", как теперь говорят (и здесь это кстати), преподавателя кафедры.
В записочке из трех или четырех строк были две грубые орфографические
ошибки. Были соискатели, которые читали по бумажке не только свой доклад, но
и ответы на вопросы, заданные описанным способом. Доктор наук и профессор
тоже "девальвировались". Один доктор наук на мое предложение упростить и
углубить методику расчета в дипломном проекте, ответил: "Если бы можно было
сделать так, как Вы предлагаете, то NN (его на всю жизнь научный
руководитель) сам бы так сделал". Ответ был полон презрения: куда я со
свиным рылом в калашный ряд? Совершенствовать форму расчета самого NN!" Это
еще не самое выразительное. Одна из "племянниц", ставшая доктором наук
(правда это уже недавно) с полной серьезностью сказала: "Все открытия делают
у нас: на Западе ученые слишком хорошо живут, у них нет стимулов" (делать
открытия, надо полагать).
Но именно потому, что их стало много, талантливые молодые люди так или
иначе пробивались. В тех вузах и НИИ, где серьезно занимались (и наверное
продолжают заниматься) наукой, продолжают развивать старые научные школы,
или складываются новые -- там наука развивалась на самом высоком уровне.
Речь об ареале "племянников" и "племянниц".
В вузы тоже проникла бацилла разложения. В престижные вузы стали
принимать по заранее составленным спискам. Тот, кто не был включен в список,
не выдерживал экзамен. Кроме взяток были еще "свои" -- дети сотрудников,
начальства, "полезных людей". Среди них было немало способных, даже
одаренных. Но для "ломоносовых" шанс поступить резко снижался. Они
прокладывали себе дорогу через провинциальные вузы.
В Грузии еще в сороковых годах, когда в России об этом не помышляли,
уже была коррупция. Помню, хозяйка, у которой мы снимали комнату, говорила,
что ей придется продать полдома, надо отдать дочку в институт. Способные
грузинские дети ездили учиться в Харьков, в Москву и поступали там по
конкурсу. В Сибири -- в Томске, Иркутске коррупции не было до самого конца.
В семидесятых годах однокурсница и близкая подруга, оставшаяся в Иркутске на
кафедре, прислала мне приглашение на конференцию в мою alma-mater. Надо
сказать, что в 1974 году я поступила соискателем в ЛФЭИ (Ленинград) без
всякой протекции и, тем более без "благодарности". Я хотела на кафедру
социологии, но с первого взгляда не понравилась профессору Черкасову. Он
меня не взял. А на другой кафедре профессор Ф.С. Веселков взял сразу и, по
окончании стажировки, охотно оставил соискателем. Проректор ЛФЭИ Молчанов не
был удивлен ни первым, ни вторым. Я не подвела Фридриха Степановича и очень
ему благодарна. Но в Ленинграде я наслушалась многого, как и в Москве, и по
приезде в Иркутск спросила свою подругу, не должна ли я как-то поблагодарить
завкафедрой, которая послала мне приглашение. Моя дорогая Гета, спокойная,
доброжелательная, смешливая, вспылила: "Это у вас там (имелась в виду
Москва, куда и я, и она каждое лето приезжали к родителям и где мы с ней
встречались) за все "благодарят". У нас все по-старому". Мне было стыдно. Но
какое чувство гордости и радости я почувствовала за Иркутск, который люблю и
в котором все "по-старому". То же было и в Томске, где окончил университет,
защитил сначала кандидатскую и очень скоро докторскую диссертацию мой сын. В
прекрасном Томском университете, основанном еще Д.И. Менделеевым, имели
значение только способности и преданность науке. Так что коррупция зависела
от региона, внутри любого региона -- от учреждения и, наконец, от личности.
Как и везде. К восьмидесятым годам эта зараза дошла и до нашей провинции. Но
тоже! Все зависело от репутации педагога. К тем, кто "не берет" никто не
смел соваться. То же и теперь, когда, как говорится, "сам бог велел".
Все созрело для развала системы. Это сказалось на идеологии. До этого
времени среди большинства народа, кроме Прибалтики и Западной Украины, народ
в массе своей, как нечто естественное принимал, скажем так, советскую
идеологию. Маркс, Ленин искренне воспринимались как основатели нашего нового
мира. В Грузии, когда я там жила, в сороковые годы значительная часть
интеллигенции сохранила память и верность грузинским меньшевистским вождям.
Были люди, сохранявшие связи с потомками грузинской царской фамилии
Багратиони. Сохраняли религию. Но молодежь, люди моего поколения, искренне
верили в коммунистическое будущее, в идеалы революции. В Прибалтике не могли
простить того, что СССР лишил их вымечтанных и обретенных в 1918 году
независимых государств, а еще больше -- репрессий и лет, проведенных в
Сибири ни за что, ни про что. Ненавидели русских. И, непонятно почему
чувствовали себя культурно выше. Я допытывалась у своей двоюродной сестры --
эстонки, которая родилась в лагере, выросла в Ангарске и была воспитана на
русской культуре -- чем они выше? Вроде ни в литературе, ни в театре, ни в
науке они мало чем одарили мир (что отнюдь не значит, что они ниже других).
Она была неумолима: они чистоплотны, не бросают мусор где попало, в их домах
на лестницах и во дворе опрятно и пр. в том же роде.
Даже немцы, которых депортировали в Сибирь и которые перенесли
страдания сравнимые с лагерными, работая на лесоповале (женщины!) в массе
были советскими. По взглядам, по поведению, по пристрастиям. Сомневаться в
социализме было так же странно, как, например, следовать китайским обычаям
-- это было чужое. Когда начали какую-то еще неопределенную перестройку
отношений собственности, я сказала, что это разрушает основы
социалистического хозяйства. Мой студент-немец, из отличного колхоза,
удивился: "а зачем разрушать? Это можно сочетать". Я привела крамольную
(тогда) фразу одной ученой дамы: "нельзя быть немножко беременной", сказав:
"она права!" Он мне не поверил. У него, да и у других, это в голове не
укладывалось! Это, конечно, было стереотипное мышление, а не убежденное
понимание сути, а главное -- потенциала социалистического мироустройства.
Идеология менялась исподволь. Началось, как я помню, еще в 50-ых годах
со статьи Померанцева "Об искренности в литературе". Она произвела на
молодежь огромное впечатление. По сути, автор видел порок в том, что
писатели пишут не то, что они видят и чувствуют, а то, что они должны
чувствовать и видеть. Он призывал их (а по сути всех) слушать себя и не
бояться чувствовать и думать. Это была первая ласточка "Оттепели". Статья,
конечно, получила гневную отповедь в прессе: "Клевета! Разве советские
писатели не искренни?!" и т.д. Та эпоха получила общее название "Оттепель"
по названию повести И. Эренбурга, которую я уже не помню, но которая тогда
впервые назвала так, начавшиеся изменения -- оттаивание после страшной
сталинской зимы. Повеяло новым ветром. Как новое слово была воспринята
нашумевшая тогда повесть В. Аксенова "Звездный билет". Сейчас это может
только удивить -- ничего выдающегося в этой повести нет. Но тогда
существовал императив: "мыслить самостоятельно нельзя!" "Можно!", сказал
своей повестью Аксенов. Можно! Можно! Думай и верь себе! Я помню, где и
когда я это вдохнула, читая эту повесть.
Но самым большим толчком к раскрепощению мысли была повесть А.
Солженицына "Один день Ивана Денисовича", напечатанная в 1963 году в " Новом
Мире", а вслед за ней еще три рассказа. Особенно один -- "Случай на станции
Кречетовка" -- образ Васи Зотова. Тогда проза Солженицына воспринималась как
антисталинская. Не больше. Антисталинизм легко и просто, с облегчением был
принят не только интеллигенцией, но широкими кругами здравомыслящих людей.
В эпоху Хрущевской "оттепели", я беру на себя смелость утверждать,
преобладающее большинство людей были против сталинизма, но за Октябрьскую
революцию и не приняли бы писателя ей открыто враждебного. Вот один пример
"непрочтения", подтверждающий мой вывод.
В 1964 г. я написала большую статью "Читая Солженицына" и отправила ее
в "Новый мир". Я, в частности, спорила со статьей В.Я. Локшина об "Одном
дне", в которой он подчеркивал гуманистическую и приглушал антисталинскую
(как тогда всеми читалось) суть повести. Я писала о Васе Зотове, как о
трагической фигуре, жертве сталинизма: он не верит тому, что видит. Ему
кажется, что во всем происходящем есть какой-то высший смысл, недоступный
его пониманию, но ясно видный вождю. И он совершает подлость -- сдает НКВД
инженера Тверитинова, глубоко ему симпатичного, но "подозрительного". Я
интерпретировала Солженицына таким образом, что он (Солженицын), как и все
мы считает, что революцию исказили: все должно было быть не так. Не для
этого боролись и умирали тысячи и миллионы.
Владимир Яковлевич вернул мне рукопись с письмом, написанным от руки, в
котором он писал, в частности, что я правильней поняла то, что хотел сказать
Солженицын(!), и что он в своей статье просто не мог писать иначе и т.д.
Тогда он прочел Солженицына так же, как и я, и многие, многие другие. Он
вернул мне мою статью, написав, что время изменилось и напечатать ее нельзя.
Сейчас эта статья звучит наивно. На самом деле Солженицын выносил приговор
революции, Ленину, даже Марксу. Это было чуждо Твардовскому. В своих
воспоминаниях В. Лакшин (так же как Л. Копелев и Р. Орлова в своих) пишет,
как восторженно принял А.Т. Твардовский нового талантливого писателя. Совсем
как В.Г. Белинский и Н.А. Некрасов первую (еще только обещавшую в будущем
гениального писателя) повесть "Бедные люди" Достоевского. К этому я еще
вернусь позже. Пока отмечу только, что Солженицын не умел ценить то, что
сделал для него Твардовский, и (в целом) его героическую борьбу за "Новый
мир". Не считал нужным. Для него Твардовский был прихвостень ненавидимых им
большевиков.
Сам Солженицын однажды сказал, что за пристрастность писатель платит
бесплодием. За свою жгучую ненависть он заплатил тем, что его "Красное
колесо" невозможно читать. Я с нетерпением ждала "Август 14-го", но больше
50 страниц осилить не могла. Если это история, то и писать надо в любой
интерпретации(!) историю. А, если это художественное произведение, в нем
должны быть живые люди, с человеческими чувствами. Как "Раковый корпус" --
полный жизни, мыслей, чувств, страданий. По-моему -- это лучшее его
произведение. Метафора главного героя Костоглотова -- река, уходящая в
песок. Я помню в этом романе, который прочла несколько раз подряд, все -- от
начала до конца, хотя прошло 30 лет. Портит роман одна деталь -- фамилия
героя: что-то давно устаревшее: Скалозуб, Молчалин.
Роман "В круге первом" я прочла, как только он появился в Самиздате, на
одном дыхании и тоже запомнила. Сейчас, когда перечла, он уже так не звучит.
Хорошая проза. Не более. "Живи и помни" В. Распутина, или "Верный Руслан"
Владимова -- гораздо глубже и художественно сильней. Ошибкой Солженицына
было и изменение начала "В круге первом". В старом варианте мне запомнилось
(может быть я ошибаюсь), герой звонил своему профессору, чтобы предупредить
его об аресте. Это нравственная начальная нота -- освещает всю абсурдность и
трагизм последующего. В новом варианте герой звонит, чтобы предупредить
американцев о испытании атомной бомбы. Если бы у американцев ее не было, это
было бы объяснимо. Так поступили американские физики, передавая секрет
атомной бомбы нам. Но у американцев бомба уже была! Наличие ее у обеих
сторон -- стало гарантией мира. Никакого нравственного оправдания у поступка
героя нет. Это девальвирует весь роман. В нем нет ни неразрешимой
человеческой трагедии, как в "Живи и помни", ни философской глубины и
потрясающей силы "Руслана".
Я отвлеклась! Ведь Солженицын был и "моим" автором. В 1963 г. я
несколько месяцев после работы писала свою статью о нем.
Итак, Солженицын продолжил разрушение Сталинской идеологии (так мы
тогда считали, и так тогда это еще было). Мы вглядывались в Васю Зотова как
в зеркало. Я тогда написала: "В каждом из нас сидит Вася Зотов, и может быть
до конца нам не изжить его никогда".
Мало того, позже мы приняли, что можно вообще мыслить не так, как мы.
Мы можем соглашаться или не соглашаться, принимать или отвергать. Но это
важно, нужно, дать высказаться и выслушать инакомыслящих. Не в принципе. В
жизни. Нужно для нас самих: наши взгляды или изменятся или станут только
осмысленней и глубже.
Инакомыслящего надо уважать, если он этого заслуживает, если не
проповедует ненависть и насилие. Уважать его искренность, ум, чувства, если
они есть. А если с нашей точки зрения они этого не заслуживают, уважать их
право мыслить иначе. С инакомыслящими очень важно спорить: опровергать ложь,
искажения, умолчания фактов, равноценные лжи -- доказывать, убеждать.
Отсутствие дискуссий, оппонентов, споров, доводов против враждебных и лживых
материалов, открывают дорогу самым разным, в том числе действительно вредным
и опасным идеям, искажениям фактов и прямой лжи. С этим мы сталкиваемся
сейчас. Отсутствие возражений и споров упрощало разрушительную работу
диссидентов -- новые идеи принимались так же покорно, "без мысли и труда".
Запреты на информацию загоняют болезнь внутрь: раньше "безмысленно" думали
одно, потом так же "безмысленно" стали думать и говорить противоположное.
Диссидентские течения коснулись главным образом, интеллигенции. И то не
везде -- в столицах, в мегаполисах. Они подготовили тех, кто заговорил во
весь голос позже.
Попытаемся в них разобраться.
Важное, как теперь оказалось -- центральное, победившее сейчас течение
диссидентской идеологии, заключалось в принципиальном отрицании коммунизма и
социализма как бредовой утопии. К. Маркс придал ей "псевдонаучный" вид, но
не учел главного -- социализм противоречит природе человека.
Еще Энгельс смеялся над Дюррингом, который не мог представить, что
общество может жить без денег, считая это в принципе невозможным. Люди,
считают многочисленные сторонники этого течения, не станут трудиться без
нужды, им необходимо бороться за свое существование. Бороться и побеждать
других. Капитализм изначально выше -- он дает личности проявиться, а
социализм стремится к уравнительности, всеобщей серости и посредственности.
Капитализм вечен? Такого вывода кажется никто не делает. Заглядывать
далеко вперед антисоциалист считает пустым занятием. Надо жить сегодня! Ну,
завтра. Чувствуя под ногами твердую почву, а не витать в облаках. Уже в
конце 70х годов в "научных" кругах говорили: этот с огромной бородой, и
второй -- с бородой поаккуратней, да и последний -- с бородкой -- это все
уже "устарело". Пора хоронить! Есть новые, современные теории. Они уже на
практике доказали свое преимущество: построили общество не чета нашему.
Имелись в виду "Штаты" -- так панибратски, и, простите, лакейски звали (и
зовут) США. Почему-то Европа, Канада, Австралия, Япония, наконец, в счет не
идут.
Самым опасным, как мне кажется, для России является -- другое
националистическое, шовинистское течение.
От интернационализма отрекся еще Сталин. Я уже писала, что Сталин
стремился к упрощению. Гитлер показал, как просто и легко объединить людей
на основе национальной идеи. Избранность нации. Социологи давно открыли, что
людей объединяет то, что "мы -- не они", а "они -- не мы". "Мы", конечно, со
знаком плюс, а "они" несомненно со знаком минус. Уже потому, что мы их не
знаем, не понимаем, они кажутся нам непонятными, иными (При этом "мы" можем
и себя не очень хорошо понимать. Во всяком случае, среди "нас" есть много
людей, которые понимают себя совсем иначе).
В России много народов. Им внушали, что они "младшие братья", а русский
народ -- "старший брат". Это и сейчас "патриотам" кажется очевидным и
естественным. Вот актриса Драпеко (коммунистка) или коммунист Алкснис в этом
не сомневаются.
Ну, а "младшие братья"? Они согласны? Конечно, интеллигенцию --
грузинскую, армянскую, казахскую, киргизскую, удмуртскую и т.д. -- это не
могло и не может не шокировать, не возмущать, не вызывать протеста.
А массы? Простые люди? Чувствовали ли они себя "младшими братьями"?
Хотели ли ими быть? И сейчас -- продолжают ли чувствовать и хотеть?
Не хотели и не хотят! Но, увы, часто чувствовали. Когда были среди
своих -- не хотели чувствовать, наоборот -- примитивная реакция: "лучшие --
это мы!". Но где-то скребло, глубоко в душе -- мы все же похуже. Это самое
ужасное!
Моя студентка, кореянка после института вышла замуж за русского парня.
По телефону ее мама сказала, что он рабочий, и это даже лучше: "пусть хоть в
чем-то она будет выше". Я была вне себя: "Она умница, очаровательная,
целеустремленная! Чем она ниже его?", я зло почти кричала на нее. Это живет
(жило!) как микроб, вопреки сознанию у "младших братьев". Сама моя студентка
-- свободный человек: исполнена чувства собственного достоинства. Ей чуждо
самоуничижение. Но об этом ниже, в главе "Какую идеологию мы получили?"
Националистическая, или как они себя называют "патриотическая"*)
идеология делилась (и продолжает делиться) на два направления. Одно --
официальное, поддерживавшееся государством -- было просоветское и
сталинское. В наше время его продолжают поддерживать такие "патриоты" как
генерал Макашов, журналист Ю. Жуков, В. Алкснис, актриса Драпеко и мн. мн.
мн. других. Это очень разные люди: умные и не очень, образованные и
невежественные, бесхитростные, как Драпеко, думающие, как В. Алкснис, и
беспардонно лгущие, как Ю. Жуков. Скопческим с виду оказался этот идеолог
сталинизма. Продолжает войну с давно убитым и сейчас почти забытым Л.
Троцким. Вот говорит, что Троцкий во время гражданской войны на фронте
проводил перед боем децимацию, т.е. выстраивал бойцов и расстреливал каждого
десятого, для острастки, чтобы боялись дезертировать. Эти "патриоты"
ностальгировали по твердой руке, по порядку, по Сталину. На фоне
Брежневского разложения это было объяснимо. Этого направления в Самиздате,
сколько я знаю, не было. И это понятно -- им не нужна была подпольная
печать, их свободно печатали в та-
_______________
*) О патриотизме и лжепатриотизме я пишу отдельно дальше.
ких журналах как "Октябрь", "Молодая гвардия" и др. К слову: они и
сейчас свободно высказываются. А вот писать хорошо о советском обществе
"сейчас не принято" как сказал одни человек на TV, предваряя что-то хорошее
и как бы извиняясь за это.
Другое "патриотическое" направление в диссидентской литературе
ностальгировало по исторически более давним временам -- по старой,
дореволюционной России, которую они идеализируют. Там все якобы было
прекрасно, жили в мире, согласии, достатке. Иногда даже пишут -- лучше всех
в мире (богаче). Ностальгируют по государю императору. Эти тоже (более
ограниченно) печатались в журналах. Лучший -- "Наш современник", публиковал
талантливых писателей -- деревенщиков.
Это был выразительный сигнал: многие талантливые люди отвернулись от
социализма.
Общим в обоих направлениях был "патриотизм", а точней -- национализм.
Но даже он не объединяет, не может объединить их полностью, во всяком
случае. Трудно представить, скажем В. Алксниса или Ю. Жукова по одну сторону
с Н. Нарочницкой. Они -- "классовые враги". Я привожу фамилии сегодняшних,
отнюдь не диссидентов, а активных участников сегодняшних баталий потому, что
эти два течения актуальны сегодня: они продолжают самую активную жизнь
сейчас. Подробней об этом в главе "Какую идеологию мы получили?"
Очень значительное место в диссидентской литературе в Самиздате
занимали наследники русской старой интеллигенции, такие как А. Синявский и
М. Розанова и мн. др. В эту группу переместились бывшие в молодости
коммунисты, как Л. Копелев. Они желали для СССР демократии, свободы,
благосостояния, гуманного развития общества. В этом отношении они были
близки с европейскими интеллигентами, такими как Генрих Бель и др. У них не
было националистических или иных комплексов. Они были свободны.
Еще одно течение, которое можно отнести к диссидентскому --
религиозное. Это были люди, часто вернувшиеся в религию и стремившиеся
возродить ее. Впервые я столкнулась с ними в Михайловском, где я была с
сыном в 1973 г. Мы жили в одной комнате в женщиной моих (тогда) лет. Она
была из Ростова Великого. Рассказала, что у них священник, вокруг которого
собираются люди, в основном женщины. Он проповедует духовную красоту
религии. Позже в журнале "Евреи в СССР", я прочла статью о гуманной
традиции, идущей от пророков и ученых (Гилеля). Наконец, наша сотрудница
переехала в Подмосковье, и от нее я узнала об А. Мене, проповеди которого
она ездила загород слушать по воскресеньям. Она приняла крещение, как
многие, кто общался с А. Менем. Позже я видела и слышала его по TV. А еще
позже купила и читала его книги. Это живое, далекое от официоза, гуманное и
глубокое движение к вере, было протестом против бездушья системы. О религии
я пишу ниже.
Так, совсем по Марксу, в недрах Брежневского "развитого социализма!
созрело общество, готовое к капитализму. Такой вывод хочется сделать. Он
неверный. К этому я вернусь ниже.
В недрах Брежневского социализма вызрел криминальный слой,
ориентированный на обогащение. Ему не снились те возможности, которые
неожиданно перед ним открылись в 90ые годы, но иммунитета у чиновных
коммунистов этой поры против перевоплощения в капиталиста, точней в о-очень
богатого собственника, у очень многих не было. Многие хозяйственники --
директора заводов и фабрик, председатели колхозов и т.д. были развращены
туфтой и показухой, но не были готовы воспользоваться свободой
предпринимательства. Да и раздавали собственность не им. Наконец, в
Брежневском социализме вызрел толстый слой мещанства, которое хотело жить
как "за бугром" -- хорошо получать и свободно покупать все, что ни
захочется.
Ну, и что? Разве не все мы этого хотели? Хотели! Но для того, чтобы
потреблять, надо сначала производить. Без этого негде покупать и негде
заработать на покупки! Заниматься предпринимательством, трудиться, как
говорится еще в библии, в поте лица своего, мещанство никогда не бывает
готово.*)
А что же сторонники социализма? Их что, совсем не было? Были. Ученые --
академики, доктора наук не только экономических, такие, как Абалкин,
Петраков, Велихов, Т. Заславская и мн. мн. другие. Космонавты, как Г.
Гречко, который высоко ценит то лучшее, что у нас было. И в народе --
большинство не мыслило себе иного устройства жизни -- я уже писала о
студентах. Я тоже принадлежала к этой части народа. Как же случилось так,
что мы все, если не приняли, то допустили переворот? Контрреволюционный
переворот? Об этом в следующем разделе.
Перед смертью Л.И. Брежнева все разваливалось: планы составляли
заведомо невыполнимые для "показухи", утверждали, ставили на полку и в них
не заглядывали. В конце года они не выполнялись и их, задним числом,
корректировали так, чтобы выполнение составляло 101-102%; поезда опаздывали
на сутки, самолеты вылетали тоже с опозданием на четыре-пять часов, а то и
на сутки -- двое; разваливалась дисциплина, особенно в
научно-исследо-ватель-ских и проектных институтах, где племянники и
племянницы где-то шлялись по своим делам. "Командировки" превращались в
личные или развлекательные поездки. Деньги предприятий и организаций тоже
расходовались на разные, не имеющие к производству цели.
Всем было ясно, что так продолжаться не может, кроме разве тех, кто
этим широко пользовался. О коррупции и воровстве здесь не говорю, об этом
сказано выше.
Пришедший к власти Ю. Андропов считал себя, и в сложившемся к этому
времени образу, был коммунистом. Он понимал, что демократизация, перемены в
стране необходимы. Трезво оценивая ситуацию явного кризиса, застоя и
идеологического разброда, он отдавал себе отчет, что это процесс про-
_______________
*) О мещанстве смотри ниже, в главе "Идеология".
тиворечивый и в сложившихся условиях для страны опасный. В такой
ситуации, так же как во время войны, для проведения реформ государства нужна
не свобода, которая чревата анархией, а твердая власть. Он ее употребил:
почти сразу самолеты и поезда стали ходить по расписанию. Помню на лекции у
меня вырвалось, что руководителей просто привели в чувство. Аудитория (это
были заочники) дружно и с одобрением засмеялась, что меня смутило и было
неожиданно. Но это просто "висело" в воздухе. Люди были готовы к мерам
твердой и разумной власти.
Но вот летом в отпуске, в Москве, я столкнулась с облавами в
парикмахерских, магазинах, кинотеатрах и т.д.: ловили тех, кто ушел с
рабочего места по своим делам. Это мера административного ража по
Салтыкову-Щедрину. Позже, уже при Горбачеве, Н.И. Рыжков решил добиться
повышения качества изготовления продукции, поставив над заводским ОТК
государственный контроль -- госприемку. Жажда перемен была так велика, а
вера в административное чудо еще не окончательно исчезла, что заводы отдали
в госприемку лучших своих технологов (как раньше в Министерства -- лучших
директоров, о чем я писала выше). Вместо того, чтобы разрабатывать новые
технологии или контролировать ход технологических процессов, "лучшие
технологи" стали контролировать контролеров. Очевидно, что этот процесс в
принципе может быть бесконечным. Но это позже. Тогда же облава на
увиливавших от работы, произвела на меня самое удручающее впечатление.
Надежда на перемены, связанная с Андроповым, съежилась. Андропов вскоре
умер.
Появился М.С. Горбачев. Если бы в эту критическую эпоху нужно было
поставить самого непригодного, способного только на одно -- с треском
обрушить вместе с системой непригодной перевернутой пирамиды всю страну, то
это был бы он. Он, очевидно, искренне считал себя коммунистом нового типа,
реформатором хотел демократизировать бюрократическую систему, был
приверженцем демократического социализма. Но он не имел ни знаний, ни
кругозора, ни ясного представления, что надо делать, ни воли, ни простите,
ума, не говоря о таланте и смелости -- ничего из того, что необходимо
реформатору.
Прежде всего, он понятия не имел, чего конкретно он хочет: какую
систему, какое государственное и хозяйственное устройство в результате он
хочет получить. Ни, естественно, того, как это (что именно?) сделать.
Он... говорил! Взял быка за рога и объявил о том, что он хочет
построить правовое государство, открытое общество, демократизировать систему
и даровать гласность. Кто бы возражал? Все были "за". Хотя, нет. Это
неверно. Не все. Сталинисты, закоренелые администраторы, насторожились. Но
не испугались: мало ли кампаний мы пережили? Переживем и эту.
Но народ встрепенулся. Ожил. ГОРБАЧЕВ читали как аббревиатуру: "гораздо
образованней, разумней, Брежнева, Андропова, Черненко, ему верят". Это не
интеллектуалы! Это голос самих низов: ему верят! Это оживление сказалось на
производстве: в 1987 году, пока он не объявил "перестройку", (если ЦСУ по
указанию сверху не сделало приписок) были самые высокие темпы роста за
несколько предшествующих и последующих лет. Думаю, что это был результат не
организационных или структурных реформ -- а просто эмоционального подъема.
Почвенники, жаждавшие авторитарной власти антикоммунистической
направленности, ненавидевшие гнилой, разлагающийся Запад, его одобрять не
могли. Национал-коммунисты (типа Макашева), национал-империалисты типа А.
Проханова -- тоже ничего хорошего не ждали. Интеллигенция, взбудораженная
демократической диссидентской мыслью, не во всем единая, но жаждавшая
свободы и демократии, свободы и открытости -- была полна ожиданий. Широкие
народные массы, которые чувствовали нелепость абсурдной системы (те,
например, кто одобрительно встретил мои слова о том, что Андропов просто
привел в чувство разнообразное начальство), встрепенулись, ожили. Готовы
были поддержать. Сначала он объявил "Ускорение". Ускорение, нам нужно
ускорение! Ускоряйтесь! Как говорит восточная мудрость, сколько не повторяй
"сахар, сахар" -- во рту слаще не станет.
Ускорение, как хлеб нужное стране, требовало постановки конкретных
целей, разработки целевых программ и инноваций. Не говоря уже о хорошей
организации их выполнения. А главное -- перестройки системы перевернутой
пирамиды, как мы уже видели. Иначе разумная цель превращается, в лучшем
случае, в кампанию: кое-где, если натолкнется на талантливых и твердых людей
-- даст местный успех, а в худшем -- говорильню. "Ускорение" забылось.
Горбачев стал говорить о перестройке и гласности.
Гласность и перестройка. Это тоже было то, что нужно. Даже не свобода
слова, а гласность, т.е. открытость: все нарывы, вроде хлопкового дела, были
скрыты. Открыть и удалить язвы разложившегося общества. И перестройка. То, о
чем я уже говорила: перевернуть пирамиду, поставить ее на основание, лишить
всевластия Министерства, дать предприятиям свободу действий,
самостоятельность. Не сразу, не оптом. Избирательно, по мере того, как их
возглавят деловые и талантливые люди. Где их взять? Их много! Очень много.
За этим дело не станет. Тогда механизм ускорения мог бы быть создан.
Итак -- гласность и перестройка! Стали печатать статьи в газетах. Но
что предлагалось конкретно? Горбачев начал не с программ, не с предложений,
а с требований: говорите, критикуйте, требуйте! Боритесь с бюрократизмом.
Бюрократия -- главный враг!
Опять верно! Но бюрократия -- это система. Организационная система. Ну,
выйду я на собрании в Министерстве и стану критиковать. Ну, ладно, выгонят
меня: найдутся люди, которых это не остановит.
Что дальше?
Критикуйте! Боритесь! Критикуйте! Народ на мякине так просто не
проведешь. Привыкнув к "кампаниям", к тому, что пошумят-пошумят и заглохнут,
и все вернется на "круги своя", зная, что критика, как говорится "чревата",
народ критиковать не хотел. А начальство требует! Что делать?
Мне рассказывали, что парторг цеха предложил на собрании высказываться
и критиковать. Никто не захотел -- все молчали, *) (см. сноску на стр.87) он
вынужден был вызвать к себе в кабинет работников и распорядился: ты будешь
критиковать меня за то-то, а ты будешь критиковать за то-то начальника цеха
(наверное с ним "предмет" критики был согласован). Не знаю, пошло ли "дело".
Но кампания не прекращалась. Она набирала обороты. Вот в Ленинграде --
на весь изумленный и восхищенный Союз, генсек с супругой выходят из машины.
Его обступает плотно толпа. Засыпают вопросами: "Почему воруют
безнаказанно?", "Бездарно руководят?", "Нарушают законы?"... "Боритесь!"
жизнерадостно настаивает, требует вождь: "Протестуйте! Действуйте!"
Но как? В какой форме? Какими силами -- по каким каналам? Бюрократия --
это не личности. Это система. Как с ней бороться?
Совсем недавно люди на собраниях молча слушали (и не только молча --
многие с одобрением, а некоторые со злобой) и выступали против
подкаб-лучника академика А.Д. Сахарова, которого жена-еврейка била по щекам
и заставляла вредить своей стране. Он ведь тоже чего-то там (неизвестно,
никто не читал) протестовал. И он сидит, как и сидел в ссылке, в Горьком!
Горбачев произносит темпераментные филиппики против бюрократизма,
взяточничества... Но ничего не меняется. Закрадывается подозрение, что он-то
хочет, но не в силах. Вот ему и нужна поддержка снизу. Но как ее оказать?
Нужны какие-то формы, каналы. Организации. То, что я готов его поддержать
делу не поможет!
А он говорит, говорит... Иногда теряешь смысл, слушая эту
темпераментную речь. Народ начинает смутно недоумевать.
Между тем что-то тронулось. Люди освобождаются от главной опоры
тоталитарной системы -- от своего страха (Это то единственное, что можно
поставить в реальную заслугу Горбачеву. Впрочем страх -- эмоция. Она как
ослабевает, так может вернуться. Вот разве молодежь. Она выросла без этого
ступора -- страха.). Начинается демократизация в СМИ. Вот как это было на
TV. Э. Сагалаев привел в студию кучку панков и предоставил им слово.
Очевидно он ждал от них откровений, как от оппонентов системы. Мальчишки, с
полувыбритыми русыми головами, разом растеряли всю свою развязность,
беспомощно озирались вокруг, жались друг к другу и своего кредо изложить не
смогли. Ничего не вышло.
В другой раз он организовал новое для нас ток-шоу (тогда оно еще так не
называлось). Аудиторию заполнила молодежь. Девицы хихикали над СССР, над
социализмом. Тогда это вошло в моду.**) Сагалаев попросил выска-зываться
критически о действительности. Один подросток стал рассказывать о
наивно-неприглядном высказывании одноклассника. Сагалаев, в пылу борьбы
_______________
*) В пятидесятых годах я удивлялась, что специалисты сказать боятся, а
рабочие ничего не боятся и критикуют. Времена изменились.
**) Это хихиканье -- опошление нашей драмы. Даже трагедии. Оно, думаю,
родилось в среде племянников и племянниц, созревших до буржуазного, скорее
даже до ожидаемого их родителями и ими, и уже недалекого торжества
мещанства. Тот, кто любит, болеет за свою страну, за свой народ (эти слова
уже встречаются хихиканьем), не может хихикать. Он может думать, искать,
страдать, протестовать. Но не хихикать!
за свободу и демократию, стал требовать назвать фамилию. Столетняя
традиция школьного недоносительства: мальчик не хочет. Сагалаев настаивает,
требует. Тот уже начинает колебаться. К счастью, кто-то взрослый решительно
сказал, что мальчик прав: он не должен на всю страну объявлять имя своего
товарища. Слава богу!
Металлисты грохочут и звенят цепями. С экрана громыхает запретный
хэви-металл. Свобода! Американская попса наконец прорвалась на TV! Вслед за
ней наша, доморощенная, правда не такая густопсовая и вызывающе
полураздетая, как сейчас, но... лиха беда начало! Демократия! Свобода!
Так показали свою готовность к свободе слова первопроходцы TV.
Кажется, чуть позже появился телемост Москва -- США (не помню, какой
город, кажется Сиэтл). В. Познер -- Фил Донахью (столько фамилий важных и
интересных для меня людей забыла. А эту помню!). Познер убеждает Донахью в
том, что их система имеет ужасные пороки (что в общем верно), соглашается,
что и наша имеет недостатки, но... В общем стоит на страже коммунистического
общества. Теперь он отошел от коммунистических идеалов и распрощался с
компартией. Если это компартия Зюганова, его можно понять.
Потом появился "Взгляд". Это уже было серьезно. Появились молодые лю-ди
-- интеллигентные, образованные, умные. Интересные люди, интересные встречи,
темы. Помню встречу с вдовой Н.И. Бухарина, ее рассказ о его завещании,
заученном ею наизусть. Молодые ведущие тогда, казалось, разделяли надежды на
возрождение коммунистической демократии. Позже они разбрелись кто -- куда.*)
В шоу-бизнес, в "Культуру", в "Ностальгию"...
Начались митинги и демонстрации. Толпы народа. И никаких инцидентов! На
улицу вышли те, кто раньше тихо разговаривал на своих кухнях. В много-
миллионной столице их оказалось так много! Тогда еще не прояснилась разница,
даже полярность взглядов. Точней, она тогда была неактуальной -- всех
объединяла возможность свободно говорить, свободно голосовать на выборах.
Съезд народных депутатов. Это было главное событие той эпохи. Впервые
за 60 лет депутатов выбрали и делегировали на съезд свободно. Люди из
колхозов, больниц, заводов, НИИ, высших учебных заведений. Вся страна не
отлипала от экранов телевизоров -- шла прямая трансляция съезда. Люди на
работе ходили с наушником в ухе -- слушали. Днем и ночью прямая трансляция.
Я сидела перед телевизором до двух часов ночи (разница во времени с
Москвой).
Сколько оказалось умных, свободно мыслящих, интересных людей! Юрис- ты
-- А.Собчак, академик-юрист из Свердловска (стыдно, помню Донахью -- он все
время торчал на экране, а фамилии ярких, по-настоящему образованных,
мыслящих людей не запомнила), по-моему, Алексеев(?). Он поражал не просто
умом, но блестящей эрудицией, интересными мыслями, способностью
формулировать проблемы, цели, задачи (он исчез с глаз так же, как Казанник и
мн. др.). Ю. Афанасьев, Г.Х. Попов, академик Велихов, космонавт Г. Гречко,
Е. Яковлев, Ю. Карякин и мн. мн. других. Не говоря уже об А.Д. Сахарове. Под
_______________
*) Сейчас выяснилось -- они яростные противники коммунистической
идеологии!
упорным нажимом общественности (она, наконец проявилась) Горбачев
вынужден был, наконец, освободить его и Е. Боннэр из ссылки. А ведь они
присматривали себе в Горьком место на кладбище.
А какие яркие представители директорского корпуса! Мыслящие глубоко,
по-государственному, точно понимающие пороки системы, которая мешала им
развернуться! А председатели колхозов! Ученые -- аграрии? А рабочие! Помню
после выступления одного рабочего, из Ленинграда кажется, А. Собчак сказал о
том, что был не прав, считая, что рабочим не место в парламенте, т.к. там
должны быть образованные люди. Теперь он понял -- рабочие должны там быть,
чтобы защищать свои интересы. К слову, в Первой Думе (при царе) были
крестьяне, куда менее образованные, которые с той же целью заседали рядом с
кадетами, октябристами и большевиками. За что (в том числе) ее так быстро и
разогнали.
Изумленная, обрадованная, воспрянувшая и душой, и умом страна открыла,
что она богата талантами, образованными, а главное мыслящими, активными
людьми. Просто их никто не знал. Серость чиновников и ортодоксов от
аппаратчиков стала очевидной. Они были в большинстве в зале Дворца Съездов,
но они были в меньшинстве в глазах своего народа.
В 2008 на TV обсуждали, кто может стать президентом после Путина.
Кто-то сказал, что не видит ярких, сильных людей. Г. Явлинский возразил, что
нужно дать высказаться новым людям и сколько обнаружится сильных и
талантливых людей и новых идей. Может быть, он вспомнил открытия, которые
сделала страна на свободно избранном народом съезде.
Съезд народных депутатов сыграл ни с чем не сравнимую роль. По городу в
разных местах шли митинги. На них страна узнала Б.Н. Ельцина. Он был членом
межрегиональной группы. Межрегиональная группа сложилась на съезде как
конструктивная оппозиция: А.Д. Сахаров, Ю. Афанасьев, Г.Х. Попов, Е. Яковлев
и мн. другие.
Горбачев-реформатор был скорее боксером, которого более умные, смело
мыслящие и образованные люди загоняли в угол, опрокидывали на барьер и силой
вырывали уступки. Полученные таким образом, эти уступки были бессистемны и
лоскутны. И бесполезны, как показало время. Как реформатор, он должен был
"играть" на опережение -- предлагать изменения сам. Самая сложная проблема
-- реформирование СССР. Если бы Сталин не присоединил насильно Прибалтику,
СССР мог бы не развалиться. Но реформировать его (СССР) было необходимо в
любом случае: дать республикам самостоятельность в их внутренней политике,
вернуться к условиям договора республик при создании СССР, которые никто не
отменял. Прибалтийские республики сначала требовали хозрасчета. Надо было их
опережать, а не тупо настаивать на сохранении статус-кво. Все вырывалось в
отчаянной борьбе. Видя, что идут на уступки, прибалты усиливали напор.
Знаменательный эпизод. Один из делегатов от Литвы, увлеченный энергией
съезда, пытался высказываться по поводу рассматриваемых проблем СССР.
Прунскене одергивала его -- мол, это их проблемы, нас они не касаются. Это
говорит о том, что общие проблемы волновали многих прибалтов -- среди них
были те, кто потенциально мог остаться: нужен был талант, воля, идеи. Ничего
этого не было.
После яростного сопротивления Горбачева и Лукьянова, оглашается тайное
соглашение с Гитлером, опровергающее добровольность вхождения Прибалтийских
республик в СССР. Теперь они уже ставят вопрос об отделении и создании
независимых государств.
Инициируется глубоко верный вопрос об отмене шестой статьи конституции
СССР о ведущей и направляющей роли КПСС. И тут так же. Если бы Горбачев был
действительно реформатором, он понимал бы, что однопартийная система
губительна. Безальтернативность, отсутствие оппонентов привели страну к
разложению. Если бы он, опережая противников, предложил право создавать
социалистические, коммунистические и буржуазно-демократические партии,
оговорив условия их существования, процесс мог бы пойти цивилизованно. Вряд
ли создание этих партий могло привести к реальному возврату к капитализму.
Во всяком случае, этот возврат произошел бы, как говорится, не "тихой
сапой", тайком, путем раздачи народной собственности и разрушения экономики.
Между партиями шла бы нормальная борьба, гласно, критически принимались бы
решения.*)
Но разве мог Горбачев решиться на что-нибудь подобное? У него и в
мыслях не было. Он объявил перестройку. Очень трудно, даже спустя почти 20
лет, сформулировать суть этого действа. Поражает наивность, беспомощность,
"безмыслие" перестройщиков. Чего они хотели? Студент в курсе "менеджмент"
получает двойку, во всяком случае, должен получить, если не знает, что любая
программа -- это программа достижения четко сформулированной цели. Для этого
надо глубоко проанализировать ситуацию и сформулировать проблемы: что у нас
не так? Почему? В чем причины?
Был сделан такой анализ? Констатация замедления темпов роста, застоя --
это не анализ. Это просто факт. Очевидный. Анализа не было. Почему у нас
застой? Почему технические и технологические разработки не осваиваются?
Почему воруют безнаказанно, и коррупция разъедает систему? Конечно, о такой
коррупции, как сейчас, помыслить тогда не могли, но та коррупция -- в чем
были ее причины? Эти вопросы лежат на поверхности. А вот в чем корень зла?
Что уродливо в самой системе? Наши экономисты, философы, главное -- наши
хозяйственники знали, в чем порок.
Знали ли, как перестроить систему? Может быть конкретно не знали, но
если бы перед ними поставили такую задачу -- они искали бы, спорили, и
нашли. Они были не бездарней физиков. Просто им даже помыслить ни о чем
таком не разрешали. Если бы перед физиками, математиками поставили плакат:
"Запрещено", они, желая что-то сделать, искали бы там, где решения не было.
Сними запрет -- и поиск стал бы иным.
Конкретных дискуссий не было.
Речь шла о демократизации, гласности, открытом обществе и т.д. Это
может
_______________
*) См. об этом подробней ниже, в разделе "Какую демократию мы
получили", о партиях.
звучать кощунственно, но свобода без сформулированных точно и четко
целей и глубокого научного анализа, без полного и глубокого предвидения
возможных последствий ничего не может дать. Свобода говоренья? Это не
серьезно. Критики? Это уже серьезно, если она направлена в нужное русло,
туда, где она может принести решение проблем. Расшатывая, тем более ломая
систему, надо точно знать во имя чего? Чем мы хотим ее заменить? Иначе --
анархия, бессмысленное движение, и тогда найдется, непременно найдется тот,
кто воспользуется этой анархией в своих целях. Как это и произошло.
Теперь, ретроспективно -- чего хотел Горбачев? Каким он представлял
реформированный социализм (а он от него не отказывался и не отказывается).
Ничего конкретного, кроме лозунгов: "Ускорение!", "Гласность и
демократизация", "Правовое государство".
Попробуем реконструировать сами. Судя по тому, что он так яростно, даже
грубо сопротивлялся отмене VI статьи конституции, предоставлению большей
свободы Прибалтике, поначалу менять по существу он ничего не хотел. Собрал
съезд Н.Д., разрешил говорить, и начал медленно, под напором отступать.
Куда? Туда, перефразируя, куда влекла его "неведомая сила". Экономика
оставалась уродливой. Имперские амбиции СССР заставляли дарить "помощь"
лучшему другу Е.М. Примакова Саддаму Хусейну, М. Кадаффи и пр. Они враги
США. Но друзья ли они нам? Наконец, самое главное -- есть ли у нас
возможность дарить?!
Они не социалисты, не коммунисты. Мы хотим расширять зону своего
влияния! Как империя. Нужно ли это нам? И главное -- есть ли у нас
возможность покупать сторонников? Такой возможности у нас не было: у нас не
хватало жилья, еды, бытовой техники... Наша промышленность и сельское
хозяйство, как и все остальные отрасли, нуждались в огромных инвестициях,
они отстали! Катастрофически!
Единственный способ борьбы с капитализмом -- это создание общества,
которое бы убедительно доказывало преимущества нашей системы: в уровне
жизни, экологии, культуре, науке, безопасности жизни. Кое в чем мы были
впереди. Об этом ниже. Но во многом (в основном) позорно позади.
Перестройка была фразой. Ни сам Горбачев, ни его окружение, ни народ
СССР не знали, не понимали, в чем ее суть. Гласность вырывали силой.
Демократизация -- это не только, даже не столько, возможность говорить без
страха, что посадят. Социалистическая демократия -- это участие народа в
управлении, прежде всего, хозяйством: производством, торговлей, транспортом
-- во всех сферах, где человек трудится. И участием в политике, через
свободные выборы, свободную прессу. Как в Швеции или в Канаде хотя бы. А что
было у нас? Ничего из перечисленного.
Егор Яковлев был (увы, в прошедшем времени) очень умный и ясно мыслящий
человек, я еще не раз вернусь к нему, сказал однажды, что руководство, в
первую очередь Горбачева, было наивно. Очевидно, так оно и было.
Разве не "наивно" было говорить о свободе и демократии и держать в
Горьком А.Д. Сахарова, а за границей Галича и других высланных диссидентов?
С диссидентами, а многие их них были врагами социалистического строя, надо
было открыто спорить, делом доказывая несостоятельность их доводов против
социализма там, где они были неправы. Ведь многие из них отошли(!) от
социализма потому, что он был ужасающим.
Горбачев и его сторонники только народу говорили о капиталистической
псевдодемократии, а сами (не все, но Горбачев -- точно) считали их
гуманистами и демократами. И раз мы теперь тоже демократическая страна(!),
значит то, что нас разделяло, исчезло. Так сказать, обнимемся братья! А ведь
они считали себя марксистами. Между тем Маркс знал, что людьми правят
интересы. А странами -- вдесятеро сильней.
В концепцию "наивности" органично вписывается все, что делал Горбачев.
Конверсия. Она, безусловно, была необходима. Наша экономика имела
"флюс" в виде тяжелой промышленности. Причин было несколько: доведенная до
абсурда теория воспроизводства К. Маркса, согласно которой производство
средств производства должно опережать производство предметов потребления. У
Маркса даже формула выведена. Но у нас перекос был чудовищный.
Низкие цены на металлолом привели к тому, что металлургия, в отличие от
других стран, где она работает преимущественно на металлоломе, у нас
работала на истощение рудных запасов. При этом поля были усеяны изношенными
тракторами и другой сельхозтехникой, в цехах годами стояли на фундаментах
списанные станки -- вывозить и сдавать их в металлолом было невыгодно из-за
низкой цены. Уродливое ценообразование, о чем я пишу ниже, приводило к тому,
что цена на запчасти была относительно ниже, чем цена на трактор. Заводам
выгодно было производить трактор (и другие машины) и невыгодно -- запчасти.
Байка того времени: "Наконец получил(!) новый трактор, теперь отремонтирую
старые и будем работать!" После отмены монополии внешней торговли наш
Павлодарский трактор продавали Китаю за 100 тыс. долларов! У нас он стоил
около девяти тысяч рублей. Уже этого было достаточно, чтобы вырос "флюс": не
было стимула экономить, беречь.
Вернемся к конверсии. Мы были на одном из первых мест на мировом рынке
вооружений -- самой конкурентоспособной продукции СССР. Она производилась в
острой конкуренции с иностранными производителями. Кстати, если бы лет на 30
раньше отменили монополию внешней торговли, наши товары стали бы
конкурентоспособны -- конкуренция стимулировала бы рост качества.
Военная (оборонная) промышленность имела мощную инфраструктуру -- НИИ,
КБ, проектные институты (без племянников и племянниц), полигоны, аэродромы и
т.д. Закрытые городки. Самые современные технологии.
Логично было бы, прежде всего, прекратить дарить вооружения. Обеспечить
необходимый технический уровень своей армии и продолжать его продавать.
Торговля вооружениями, конечно, не самая почтенная -- лучше было бы
продавать, скажем, автобусы или мебель, или станки и пр., но они были
низкого качества. Однако мир устроен так, что если мы уходим с какого-нибудь
рынка, его тут же захватывают конкуренты. Убивать меньше не станут. А мы,
во-первых, сохранили бы рабочие места, и, что не менее важно,
высококвалифицированные кадры -- рабочих, инженеров, ученых, управленцев;
во-вторых, мы сохранили бы миллиардные долларовые доходы, на которые можно
реорганизовать оборонные заводы. Ведь заграницей большей частью нет
оборонных заводов. Есть заводы, которые наряду с прочими выполняют и
оборонные заказы. У нас Кировский завод в Ленинграде производил и танки, и
трактора. На базе оборонных заводов с их высокими технологиями можно было
создать самые высокотехнологичные производства продукции для населения и для
разных отраслей промышленности -- приборы, станки, телекоммуникационные
средства и пр.
Что касается специалистов, ученых, инженеров. Ведь не рождаются же люди
с талантом проектировщика пушек. Рождаются с техническим талантом. Им нужно
время, материальная база. Т.е. нужны деньги. Те самые деньги, которые можно
экономить на оружии, которое дарилось, и получать, продолжая его производить
и продавать.
Как же реально осуществлялась конверсия? Была ли какая-нибудь
осмысленная целевая программа? Не знаю. Но зато знаю, как стали закрывать
целые закрытые городки, работавшие на оборону: НИИ, КБ, лаборатории и
производства. Тысячи и сотни тысяч квалифицированнейших рабочих сначала еле
сводили концы с концами, а потом вообще остались без работы. А на такие
"городки" работали заводы по производству станков и другого оборудования,
приборов, сложных и сложнейших технологий, в том числе телекоммуникационных.
Что стало с ними? Я лично не знаю людей с таких предприятий. Но по логике
вещей им тоже стало нечего делать. А уж все эти технологии, в том числе
телекоммуникационные, могли революционировать многие отрасли народного
хозяйства.
А как происходила конверсия реально? Вот газеты мажорно оповещают
общественность, что такой-то оборонный завод перешел на производство...
кроватей! Другой -- на производство кастрюль! Если даже предположить что это
какие-то особые, скажем больничные кровати. Но сколько их нужно? Или
высокотехнологичные кастрюли? Разве это не наивно? И разве не абсурдно? А
если прямо -- не преступно? Я не макроэкономист. Я специалист в узкой
области -- качество сложного труда. Но не надо быть ученым, чтобы ахнуть от
негодования: кровати, кастрюли!
Вот в Томске оборонная организация создала ультразвуковые стиральные
машинки "Ретона": весит 300 гр., помещается в маленькой коробке и прекрасно
стирает. Для ее производства не разворачивают крупное предприятие. Это
ширпотреб: высокого качества. Таких изделий могли создавать сотни
наименований, на них могли образоваться сотни малых высокотехнологичных
предприятий основного производства и обеспечивать занятость населения.
Между тем тысячи и тысячи квалифицированнейших специалистов,
промучившись без работы, пошли в банки, в коммерческие структуры, в
"челноки", в бизнес -- ремонт автомобилей, телевизоров, компьютеров
(заграничных). Значит, можно было, вложив средства, перепрофилировать и
предприятия, и работников в современные производства разных отраслей.
Наши программисты в большой степени создали империю Билла Гейтса: там
целые лаборатории говорят по-русски. А почему было не создать ее у нас?
Потому что у нас не была открыта дорога частной инициативе,
снисходительно отвечают наши реформаторы. Так, где же ее плоды?! Плоды этой
частной инициативы сейчас? Но об этом отдельно. К этому мы еще вернемся. Это
тоже наивно и тоже абсурдно. Пойдем дальше.
Отменили монополию внешней торговли. Настала эпоха "челноков". Рынок
наполнился продовольствием, одеждой. И как быстро! Стали появляться первые
кооперативы. Обыватель встретил их завистливым и ханжеским возмущением, но
пользовался услугами кафе, куда стало удобно приглашать гостей, зайти
посидеть.
Но вот газеты радостно сообщают: такой-то завод стал менять свою
продукцию на пушнину такого-то северного совхоза. Вспомнили вскоре ставшее
ходовым слово -- бартер. Прямой товарообмен. Опять изумление: вперед к
предкам. Нет, лучше так: "Вперед назад!" Это точней соответствует понятию
абсурда. Я произвожу мыло, а мне нужен металл. Заводу металлоизделий нужны
доски, а деревообрабатывающему -- мыло (можно продолжить). Я меняю мыло на
доски, и наконец -- доски на металлоизделия: Вперед назад1
На самом деле это были симптомы агонизирующей, разваливающейся плановой
экономики. Это была не реформа, а стихия, результат бессилия реформаторов.
Это уже не наивность. Это головотяпство, граничащее с преступлением. Это
было позже, в начале 90х, когда началась приватизация. Мы к этому еще
вернемся.
Между тем еще на съезде Народных Депутатов предлагали не сверху, а
сни-зу -- от предприятий реальный и верный путь реформ. Директор Ивановского
машиностроительного завода Кобаидзе, о котором я уже упоминала, которого
знала вся страна, в своем ярком выступлении говорил о том, что еще в
шестидесятые годы, когда возвращались от Совнархозов к Министерствам они
отдали в министерства лучших своих директоров, надеясь, что они-то знают,
что нужно предприятиям! Напрасно! Через год или два они стали действовать
точно так же как старые. Нужно менять систему. Пусть Министерства дают
заводу два показателя: что нужно производить и сколько прибыли дать в
бюджет. Остальное надо дать право предприятиям решать самим. И дальше --
главное: "Не мы должны служить Министерству, а Министерство -- нам. Будет
для нас мышей ловить, будем ему платить. Не будет -- платить не будем"
(цитирую по памяти). Сторонники рыночной экономики уличают: "Вот-вот! А
откуда Министерства будут знать, что и сколько надо производить?"
Министерства будут зарабатывать свой хлеб! А для этого искать пути:
создавать организации*) по изучению спроса и его динамики, учиться делать
прогнозы, составлять разные варианты балансов не директивных, а
индикативных, обусловленных динамикой показателей рынка сбыта; будут
составлять конъюнктурные обзоры, а главное -- искать методы установления
прямых и об-
_____________
*) Независимые или в рамках министерства
ратных связей! Станут использовать информационные технологии... Если
захотят заработать. На этом же съезде группа аграриев предложила программу
реформы сельскохозяйственного производства.
Кто слышал директора Кобаидзе? Аграриев? Других директоров? Их было
немало. Ученых? Их тоже было немало, а если бы спрос на их исследования был
выше, эффективность их работы выросла бы в разы. На I съезде народных
депутатов 417 депутатов-аграриев обратились к съезду с конкретными
предложениями*) развития сельского хозяйства. Суть: не командывать
крестьянином, не навязывать формы хозяйствования, прекратить некомпетентное
вмешательство ... Не грабить и "не связывать руки крестьянам дать
возможность трудовому коллективу распоряжаться созданным продуктом, дать ему
необходимые материальные ресурсы". И далее "все дело в том, кто хозяин этих
средств? кто принимает решения об их использовании? Хозяин или сторонний
чиновник?".**) Это голоса тех, кто создавал продукт. И голоса ученых.
Кого это интересовало? Заставило задуматься? Эти, в высшей степени
важные выступления на съезде игнорировали.
Перестроечное руководство решило иначе: выборы директоров предприятий
всем коллективом -- такая была предложена и принята мера поднятия
эффективности в промышленности.
Но завод не Академия Наук и даже не университет, где ученый совет может
выбирать ректора, или академики -- Президента Академии. Там это высокие
профессионалы. Сами академики не выбрали бы ни за что Т.Д. Лысенко и не
"свергли" Н. Вавилова.
Рабочие и даже инженерный состав не могут знать ни масштаба, ни
сущности работы директора. В разных странах есть огромный опыт в этой сфере:
работают сотни фирм по подбору персонала руководителей и специалистов разных
профилей, исходя из результативности их деятельности. Их нанимают, и они
предлагают кандидатов. Учитывают специфику тех проблем, которые они особенно
успешно решают: вывод предприятия из кризиса, или, наоборот, -- прорыв в
ситуации, когда нужен рост. Такие фирмы не могут назначать, но могут
рекомендовать несколько кандидатур с разносторонними характеристиками. А вот
тут, собрание высших руководителей предприятия из их числа может выбрать
кандидата. За эффективные рекомендации надо платить. И дорого. Это могут
быть самостоятельные организации (теперь мы привыкаем к слову "фирма"), а
могут быть хозрасчетные фирмы в рамках Министерства. Если рекомендации
неэффективны, такие фирмы разорятся, найдутся другие. Институт банкротства
(если он честный и объективный) -- это здоровый институт.
По сути, я описала функции отделов по персоналу корпораций. Как
уважительно -- персонал, персона. У нас были трудовые ресурсы и кадры. Как
точно уловили это в молодежном сленге: кадр -- это девушка, а кадрить --
соответст-
_____________
*) Отто Лацис "Вес ускорения" в книге "Этот трудный, трудный путь" М.
"Мысль", 1989г., стр. 151-152.
**) См. ниже о том, кто такой хозяин?
вующий уровень ухаживания. Любопытно, что нынешние студенты так уже не
говорят и не понимают, что это значит.
Между тем Горбачев считал, что выборы директора всем коллективом --
мощный стимул оздоровления производства и высшее проявление демократии. Он
говорил с гордостью, что мы теперь стали демократичней всех стран -- нигде
директоров не выбирают рабочие!
Пожалуй, стоило задуматься -- а почему, собственно? Почему у них не
выбирают директора коллективом, если это сулит такой эффект, какой
прогнозировал наш Президент?
Наивно? Конечно, наивно, но и самонадеянно, невежественно. Бесплодно. А
это отняло время. Время, в течение которого предприятия все больше катились
вниз.
Хочу коснуться еще одного момента. У нас была очень разумная наука
управления. В журналах, особенно в "Эко", очень часто анализировался
эффективный опыт разных предприятий. Помню в очень большой (больше 40
страниц) статье описывался очень интересный опыт организации бригад на
Новосибирском заводе. В другой статье директора из Тулы, давалась
комплексная оценка эффективности этой формы для управления предприятием.
Родившаяся в Швеции бригадная форма организации труда была, по сути,
предшественницей декомпозиции цехов-монстров, с числом работавших в тысячу и
более человек. Такие цеха неуправляемы и неэффективны. В частности потому,
что в них не может быть коллектива.
С наукой не церемонились. Приняли решение на всех предприятиях перейти
на бригадную форму. Надо, значит надо! На заводе, с которым я была связана
почти всю жизнь, разом распределили всех рабочих по "бригадам", назначили
"бригадиров" и отрапортовали -- выполнено. Люди продолжали работать
по-старому. Кампании -- шумные, часто бездумные привели к тому, что
новшества, в их числе научные и научно-практические нововведения, перестали
восприниматься предприятиями. Надежда Горбачева на то, что выборы директоров
всем коллективом оздоровят и, в конечном счете, поднимут производство,
провалилась, хотя все предприятия послушно "выбрали" большей частью своих же
директоров. Между тем демократизм в том, что каждый работник, начиная с
рабочего, на своем рабочем месте, ответственен за свое дело, причастен к
результатам своего участка, цеха, завода в целом. Это как же? -- спросите
вы.
А так, что все работники в той или иной степени должны понимать, для
чего они делают свою работу, как она может повлиять на результат, какие
последствия может иметь плохая или, наоборот, отличная работа.
Ответственность должна идти не только сверху, но и снизу. Именно так было в
первые годы советской власти, когда рабочие не только назывались, но
чувствовали себя хозяевами производства, ответственными за него. В 1955
году, приехав на свой первый завод, я еще застала отсвет того времени. На
профсоюзных собраниях начальник цеха ставил на обсуждение проблемы и задачи.
На собрание приглашались начальники отделов. Я была начальником отдела
труда, по неопытности совершенно беспомощным. Я страшно боялась, что
рабочие, которые, пользуясь этой беспомощностью, а иногда потешаясь надо
мной, требовали от меня каких-то выплат, будут предъявлять претензии ко мне.
Но обо мне речи не было: говорили о деле, о том, что мешает, или о том, как
надо сделать лучше, что нужно, чтобы решить возникшую проблему. По ходу
обсуждения привлекались начальники отделов. Позже ничего подобного уже не
было: на профсоюзном собрании производственные вопросы так не
рассматривались.
На том же заводе техотдел разрабатывал ТЕМНИК (перечень задач,
нуждающихся в решении) рацпредложений. Его переплетали в тетрадь,
привязывали карандаш, чтобы можно было переписать, и вывешивали на
лестничном пролете в заводоуправлении. Желающие разрабатывали и приносили в
Техотдел предложения. Приносили -- решения и собственных, инициативных
предложений.
В Брежневский период ревизии всего советского ("совкового" тогда еще не
говорили) пришла мода на огульное отрицание всего, что принято у нас.
Известный в городе директор ПКИ АСУ (я о нем упоминала) в кулуарах
научно-практической конференции в нашем институте, с непередаваемым
презрением говорил о нашем рационализаторстве, как о "совковой" (употребляю
нынешнее слово) никому не нужной затее: "Если специалист хороший, то
рационализировать нечего, а если есть что, специалиста надо увольнять". Я
растерялась и промолчала. Позже прочитала в статье о Японии, что в крупной
фирме раз в месяц развозят в конвертах и вручают работникам "благодарность"
фирмы за предложения по улучшению. Вручают крупные суммы за серьезные
предложения, но "благодарят", чисто символически, и тех, кто ничего
значимого не предложил, чтобы не отбить желание помочь фирме. Когда я при
встрече сказала директору ПКИ об этом, он пожал плечами -- вроде того, что
это восточные штучки. Убедить его я не могла.*)
Рабочие еще в тридцатые годы чувствовали социальную ответственность не
только за свое предприятие, но за страну. Именно поэтому в те годы выступил
на собрании рабочий Мамонов, о чем я писала выше. Приведу еще один пример.
На последнем курсе института я ездила на практику на Новокузнецкий
металлургический комбинат. Нас водили на экскурсии по всем переделам. В
доменном цехе нас водил мастер, который работал с самого начала
строительства. Он знал весь комбинат, все цеха и все крупные установки
(прокатные станы, сталеплавильные печи). Тогда мне это казалось
естественным. Только потом я поняла, что это не обычно: он знал то, что к
его работе прямого отношения не имело, но именно это давало ему понимание
того места, которое занимает его работа, ее смысл и значение. Он видел
картину в целом и свое место в ней. Это очень важно для качества работы, для
понимания своего места, роли на пред-приятии. Это по-хозяйски. Демократично.
Я пишу о рабочих. Но это же самое можно сказать об инженерах, служащих. О
молодых специалистах. Именно так
_______________
*) Это очень знаменательно: огульно отрицать все(!), что принято у нас
и лакейски принимать все, что "у них", даже если оно непонятно для чего --
стало хорошим тоном!
чувствовали свое место мои друзья, молодые специалисты, когда я
приехала на строящийся завод в Павлодар. Не все. Но самые толковые,
серьезные -- да. Вернемся к Горбачеву.
Противоречивость, непоследовательность, нерешительность Горбачева
проявились и в борьбе с коррупцией. Повторюсь: с нынешним размахом коррупции
та, советская не идет в сравнение. Тогда не было такого количества
миллионеров, не знаю были ли вообще миллиардеры, да и чиновников, как мы ни
стенали по поводу их засилия, сейчас больше: больше и богаче дающие, больше
и ненасытней берущие. Но тогда это возмущало одних и разлагало других.
Следователи Т. Гдлян и Н. Иванов начали "раскручивать" хлопковое дело,
я уже о нем упоминала. Несуществующий хлопок собирали, возили, грузили,
разгружали и продавали. Наживались председатели колхозов, секретари
райкомов, руководство республики. Но когда выяснилось, что это не "узбекское
дело", а "Кремлевское", что на нем обогащались Кремлевские бонзы, дело
начали сворачивать. По Гдляну: одна рука вверх -- с призывом "вперед!", а
другой сворачивали шеи (фигурально) тем, кто шел вперед слишком всерьез.
Если Горбачев не имел власти над бонзами, как он смел звать "вперед!"?
И почему он не имел власти?
1990 год. В стране пропали продукты, люди оставались без работы.
Надвигалось бедствие. Я столкнулась с этим в городском аэровокзале в
Москве. Зашла в буфет перекусить. За высоким столиком ели люди. За моей
спиной стоял молодой приличного вида человек. Я сначала не поняла, но потом
почувствовала, что он ждет, когда я уйду, чтобы доесть то, что останется.
Есть было невозможно. Я ушла. У мусорных баков появились люди, которые
искали еду и тут же ее ели. Это было страшно и длилось долго. Годы.
Когда в это время мне сказали, что наш коммунистический вождь строит
мраморный дворец в Форосе, я с полной уверенностью сказала, что этого не
может быть! Какой коммунист даже не в годину бедствий строит себе роскошную
виллу на берегу моря?
А что? Мы теперь демократическая страна! А у демократических
президентов -- вот у Рейгана -- Белый дом в Вашингтоне и поместье и
Кемп-Девид. Но в этих странах люди не роются в мусорных баках (не говоря уже
о том, что Горбачев как-никак коммунист!).
Это похоже на пир во время чумы, если убрать философствующего
Вальсингама (у нас без затей)!
Когда Е. Яковлев говорил о наивности, он имел в виду, прежде всего
внешнюю политику. Этот период -- 1988-1990 годы кажется безумием.
Мы даем свободу Восточной Германии соединиться с ФРГ. Это правильно.
Нельзя пресловутой Берлинской стеной сдержать стремление людей, во-первых, к
объединению, и на Запад -- во-вторых. Хотя были и те, кто туда не
стремились, и те, кто сейчас сожалеют. Никакого референдума не проводили.
Хотя его исход был ясен, но все же -- были и противники.
Потрясенные немцы готовы на все условия: возмещение колоссального
имущества в ГДР, принадлежащего СССР, выход объединенной Германии из НАТО и,
гарантии, что Прибалтика не будет принята в НАТО. Обеспечение расходов по
обустройству выводимых войск на родине... Еще бы! Германия возвращалась в
число великих Европейских держав. В эйфории братства с демократической
Европой и миром, мы почти ничего этого не требуем!
Если в годину приближающегося бедствия (о том, почему оно, это бедствие
надвинулось -- ниже) мы не требуем по максимуму все, что только можно и что
помогло бы нам подняться и остаться великой державой -- это постыдная
бездарность. Может быть в рыцарские времена так делали, хотя... Даже цвет
рыцарства -- Салах ад Дин и Ричард Львиное сердце насмерть боролись за свои
выгоды. В реальном, окружающем нас мире -- так не делают!
И потом: что же это значит? Уже говорилось выше: ксенофобия, которую
поддерживало и даже раздувало наше руководство, была товаром для возбуждения
в народе псевдопатриотизма, а сами они... верили, что Западные демократии на
наше благородство ответят тем же -- они же демократы? Но не во вред себе!
Повторюсь, страны действуют в своих интересах. Каждая страна! Насколько
ей это позволяют другие страны. И если мы сокращаем экспорт вооружений или
не добиваемся максимума уступок за уход из ГДР, другие страны не отсалютуют
шпагой и не станут делать то же самое, а, не веря себе, своим глазам,
перехватят рынки вооружений и начнут гнать свое оружие; Германия не только
сама останется в НАТО, но будет стоять за его расширение до тех пределов,
которые окажутся возможными, включая -- Украину, например. Или Грузию. Это
все проявления наивности. Но не только. Это бездарно!
Мы выводим свои войска из Афганистана. Надо вспомнить, что в апреле
1978 г. в Афганистане произошла революция, там шла гражданская война. Мы
решили вторжением поддержать революционные силы. Это была роковая ошибка --
свободолюбивый афганский народ не терпит вмешательства извне. Кровавая война
в Афганистане была преступлением перед Советским народом. И перед афганским
тоже.
Здесь нужно отметить, что США, претендующие на роль мирового
освободителя, имели и имеют самое превратное представление о ситуации на
Востоке. Так, они были уверены, что наши солдаты из мусульманских республик
жаждут выйти из СССР и сразу перейдут на сторону афганцев. Ничего подобного
не происходило. На вопрос афганцев, будут ли они стрелять в них, солдаты из
республик отвечали: "Если вы не будете стрелять в нас, мы стрелять не будем.
А если будете, мы будем отвечать". И воевали. Получали героев Советского
Союза, как генерал Р. Аушев, например, и мн. другие.
Так же плохо они оценивали ситуацию внутри Афганистана. Они были
уверены, что как только мы выведем войска из Афганистана, режим Наджибуллы
рухнет. Но он не рухнул. Очевидно ситуация там была гораздо более сложной и
противоречивой. Два года Наджибулла, поддерживаемый своими сторонниками,
противостоял противникам и сам управлял своей страной.
Он просил у нас помощи оружием и горючим. Помощи не оказали. Даже
горючим. А ведь это аморально -- отказать в помощи бывшим союзникам, тем
более, что мы углубили их внутренний конфликт и пролили не только свою, но и
их кровь, осиротили их детей, из которых выросли талибы.
Но оказание такой помощи было бы нелояльным по отношению к нашим новым
друзьям. Наджибулла погибает. Начинается победный захват власти талибами,
одичание, наркотрафик, угрозы на таджикской границе, жертвы, и, в конце
концов -- США в Афганистане, а т.к. им там тоже "не рады", мягко выражаясь,
то их авиабазы в Киргизии и Узбекистане. Это не похоже на то, к чему мы
стремились!
То же повторилось и в Ираке. Бездарный прогноз ситуации привел к войне,
конец которой не прогнозируется: американский народ в своей демократической
стране, добьется вывода войск, а сколько будет длиться в Ираке кровавая
гражданская война, никто знать не может. Самодовольная уверенность в том,
что их вмешательство приносит демократию, свободу и счастье по американским
меркам, в Ираке, а раньше в Иране, не говоря о Вьетнаме, оборачивается
кошмаром.
Еще один важный штрих. Воюя в Афганистане, мы, следуя социалистическим
принципам, обучали в советских вузах их специалистов, открыли в Кабуле
технологический институт и мн. др. К нам не текли рекой наркотики. Мы хотели
сделать из Афганистана подобие Узбекской ССР -- с развитием образования,
здравоохранения, светской культуры. Американцы об этом не помышляют. Они
наверняка пооткрывали там рестораны Мак Доналдс, пепси-колу, свое
"экспортное" кино низкого качества. Каждый нес свое. Но, согласитесь -- есть
разница! Беда в том, что мы хотели их облагодетельствовать насильно. А это
никому не впрок. А еще бо'льшая беда, что мы несли свой
"социализм-тоталитаризм", нетерпимость и бюрократию.
А это уже не наивность -- это слепота, неспособность прогнозировать,
бездарность, за которую десятки тысяч молодых, здоровых людей заплатили
своей жизнью, а еще больше -- здоровьем и судьбой.
Но чем американцы в Иране, Ираке, в том же Афганистане, не говоря уже о
Вьетнаме, чем они лучше СССР?
Еще о наивности. В Рейкьявике Р. Рейган (актер Голливуда) и М. Горбачев
(будем говорить -- губернатор сельскохозяйственной провинции) беседуют
наедине. Они по-человечески хорошо понимают друг друга. Оба сталкивались с
дубовой бюрократией и оба считают ее ужасной. Они договариваются о
радикальном разоружении. Это очень человечно. По большему счету -- это самое
главное, что на самом деле нужно миру. Но, увы! Мир не таков. Он устроен
иначе. Помощники Рейгана быстро уводят шефа и вразумляют: так не делается --
Здесь большая политика, глобальная. Советские дипломаты не наивней
американских, но они не смеют вразумлять демократа Горбачева. Договор о
разоружении в той степени, которая окончательно ликвидировала бы опасность
для мира, заключен не был. Был заключен позже, ценой взаимных уступок и не
такой радикальный.
Б.Н. Ельцин. Следующий участник нашей трагедии. Соперник -- демагог.
Как он нас всех околдовал! Моя подруга взяла открепительный талон на
избирательном участке и поехала из Глазова в Москву, чтобы проголосовать за
Ельцина. Тогда это было просто: никто всерьез не относился к выборам, они
были фикцией. Но не в этот раз! Ельцин на свободных (настоящих) выборах, при
настоящей (не сфальсифицированной) явке набрал 80 или даже 85% голосов
(точно не помню). Такой трезво мыслящий человек как Егор Яковлев был его
горячим сторонником и возлагал, по его собственным словам, на него большие
надежды. Не он один! На моей памяти ни один политик не вызывал таких
ожиданий, веры в его честность, таких надежд. Борец за справедливость, борец
за отмену партийных привилегий, за возврат к равенству первых лет революции!
Он в кепочке стоял в очереди в магазинах, лечился в районной поликлинике.
Это вызывало некоторые подозрения в его искренности. Скажем так: недоумение.
Тем более, что свободная тогда пресса, извещала, что к этим учреждениям его
подвозила машина, которая останавливалась за углом, откуда он, уже пешком,
подходил к объекту демонстрации своего демократизма. Но вера была так
сильна, что сомнения отбрасывали.
Если Горбачев в общем понятен, то Ельцин во многом загадка. Он явился
как истый коммунист, сторонник возрождения норм партийной жизни, а ушел как
строитель уродливого олигархического капитализма. Член партии, коммунист, и
как таковой, борец с религиозными предрассудками и глубоко верующий
христианин. Одно, кажется, было последовательно -- его приверженность
демократии. Но тоже! Сквозь демократизм иногда высовывался партийный бонза.
Например, когда он принимал Яндарбиева и говорил с гордым чеченцем как барин
с холопом.
Что было главное: безмерное честолюбие? Жажда власти? Демагогия?
Искренность? Преданность делу? Бескорыстие? Сила или слабость?
Мне кажется, что он был сложный человек, и все, или почти все, эти
качества, взаимоисключающие друг друга, сочетались в нем.
Это трудно представить, но вот несколько доводов.
Бескомпромиссный коммунист, боровшийся как секретарь обкома с
религиозными предрассудками и церковью и глубоко верующий христианин,
завещавший похоронить его по церковному обряду. Что-то одно было лицемерием?
Из его политики вытекает, что это коммунистические убеждения. Но вот
05.04.07 по программе "Было время" шла беседа с бывшими редакторами газеты
"Правда". Тогдашний главный редактор Губарев вспоминает, как к ним в
"Правду" пришел Ельцин и просил порекомендовать ему собрать соратников --
"верных партийцев" (Куда же прийти, как не в "Правду"?). Они, со смехом
вспоминают редакторы главной газеты КПСС, порекомендовали ему... Полторанина
и Е. Гайдара. Смех относился к тому, что Гайдар -- верный партиец! Да и
Полторанин. Очевидно, именно так они себя зарекомендовали! Но, прежде всего
-- Гайдар. В Брежневскую эпоху -- верный партиец в самой благонамеренной
газете, в Ельцинскую -- ярый ниспровергатель марксизма, не дрогнувший перед
"смелой" реформой, которая разрушила экономику и стала катастрофой. И ведь
никогда не рисковал. И в 1993 году, когда он поздно вечером призвал всех
москвичей идти на улицу, сам он сидел в безопасном месте. Практичный
господин. Никогда не шел "против". Всегда благополучен.
Но нас, конечно, интересует не Гайдар. Он сам по себе -- ничто. Нас
интересует Ельцин. Он искал "верных партийцев". Значит, его коммунистические
убеждения тогда(!)были искренние. Но, как оказалось, поверхностные. Он
считал, что коммунисты выродились (и был во многом прав) и хотел найти
настоящих, не переродившихся. Нашел Гайдара. Ельцин был типичный аппаратчик.
А аппаратчики больше верили, чем имели глубокие убеждения и стойкие взгляды.
Время преданности идеям давно ушло. Он верил как человек этой системы(!).
Как очень успешный человек этой системы. Так точней. Он руководил
высокоразвитой областью по-видимому хорошо. Как крупный руководитель,
общавшийся с талантливыми производственниками, он знал -- это было очевидно,
что система деформирована. Деформирована и партия, и хотел вернуть нормы
партийной жизни. Независимо от того, когда Гайдар и другие обрели новую
"веру" и убеждения (это нас мало интересует) они обратили в эту веру его,
Ельцина.
Еще до этого он был участником Межрегиональной группы. Съезда Народных
Депутатов. Может быть, так я думала тогда, на него повлияли А.Д. Сахаров и
интеллектуалы-демократы.
Когда его выбрали Президентом РСФСР, он, повторяюсь, хотел собрать
команду настоящих (верных) партийцев: он честно сознавал, что не знает, не
умеет и не понимает, что и как нужно делать. И привлек к реформам тех, кого
кто-то очень удачно назвал м.н.с. -- младшие научные сотрудники --
работавшие в НИИ или в вузах. Будем называть их проще: мнс-ы.
Мнс-ы были образованны, знали языки, изучали Самуэльсона (лучший
учебник по экономикс -- современной западной экономической теории) и не
сомневались в том, что коммунизм и социализм -- химеры, нечего даже пытаться
его реформировать.
То, что на Западе все очень по-разному: во многих странах (Швеция,
Канада, в меньшей степени -- ФРГ, Англия, Франция), где у власти
десятилетиями были социал-демократы, как уже отмечалось, многого добились в
социализации своих обществ; то, что и в США этот процесс идет, фрагментарно,
во многом снизу, как например, создание быстро растущей сферы народных
предприятий -- все это мнс-ы проигнорировали. Их идеал -- США. Остальное --
они в этом убеждены -- не стоит внимания.
Как могли они "обратить" в свою веру Ельцина?
У них были доводы: демократия -- великое завоевание цивилизации (разве
не так?), демократические свободы -- высшая ценность (неоспоримо!). Эти
ценности несовместимы с диктатурой чиновников, бездарно и безответственно
управляющих государственной собственностью (и это верно!), наша система
держится на насилии и тоталитарной власти (это так). Демократия невозможна
без частной собственности -- свободных и независимых людей, владеющих
собственностью, которые будут защищать эти великие ценности и не допустят
возврата тоталитарной системы (а вот это уже подтасовка карт, хотя,
очевидно, они в это верили). Продолжают ли верить сейчас, когда только
слепой не видит, что у них ничего не вышло? К этому мы вернемся. Сейчас мы
говорим о том времени.
Отказавшись с помощью "молодых реформаторов", мнс-ов от коммунизма и
ринувшись в реформы, он вернулся к тому, что было воспринято в детстве -- к
религии, которую когда-то задушил в себе. Вернулся искренне, может быть с
облегчением.
Фантазии? Прекраснодушная наивность? Думаю, нет. Одно очевидно -- он
чувствовал, что все пошло не так. Что его, в кого так верили, отвергают. Он
чувствовал свою вину. Он оставался последовательным демократом. Он, выросший
в той системе, умевший грубо заставлять, позволял говорить о нем все, что
следовало. И чего не следовало тоже. Беспрепятственно. Мы были этому
свидетели один раз в жизни -- при Ельцине. Он ушел сам. До срока. Он
признал, уходя со своего поста, что он и молодые реформаторы(!) ожидали
другого и попросил прощения. На это с полным правом можно было сказать:
"Дешево хотите отделаться!" Это так. Но...
"Достойно" продолжив дело Горбачева, он по-человечески был гораздо
симпатичней его. Горбачев, будучи безволен, самодоволен, считает (до сих
пор) себя человеком, изменившим мир и всем миром почитаемым. Да! Кроме
страны, которой он должен был служить! В своей стране его не уважают, мягко
говоря, кроме людей, которые подобно ему не умеют ничего, кроме говоренья.
Он этого не понимает, не видит. В 2000 году он считал, что сможет победить
на выборах президента России. И получил какие-то жалкие полпроцента
голосов*): Он и этого не предвидел, хотя любому в России это было ясно.
Подводя итог, можно сказать, что России как-то фатально не повезло:
один вслед за другим, они сумели нанести своей стране удар, поражение более
сокрушительное, чем любая из пережитых ею войн. Но если подумать серьезней
-- в этом! не было ничего фатального. Иначе быть не могло. Почти не могло
быть. Об этом в разделе "Что мы получили?"
Вернемся теперь к реформам Ельцина. Точней, к реформам мнс-ов. Молодые
люди, работавшие в разных НИИ и вузах -- честные, искренне хотели лучшего
для своей страны (тогда, по крайней мере). Их беда (а их карьерный взлет
сделал это и нашей бедой) была в их молодости. Я имею в виду не столько
возраст, сколько полное отсутствие опыта. Они были далеки от реальной жизни,
"страшно далеки они от народа" -- это в том числе! Они не имели ни реального
производственного, ни жизненного опыта. В отличие от выдающихся
хозяйственников, которые знали нашу систему не из литературы, не по
статистическим данным, а из живой жизни -- страдали от ее идиотизма,
понимали, в чем именно ее пороки и как их можно и нужно искоренить. Знали,
наконец, настроения и мысли разных слоев производственников. У мнс-ов не
было того масштаба мышления, какой был и у крупных советских ученых, таких
как проф. Д. Валовой, например. Они не имели жизненного опыта, который
значит м.б. не
_______________
*) То ли 0,5, то ли 2%.
меньше, чем понимание системы и ее пороков.
Судя по всему опыт реформ мало чему их научил. Вот Е.Т. Гайдар в
программе "Времена" делится с нами своими нынешними открытиями:
Термин "капитализм" -- не отражает действительности. "То, что мы
привыкли называть капитализмом -- это система институтов, которые трудно
определить" -- поясняет Гайдар. Дальше -- больше: "современный мир
развивается беспрецедентно быстро", -- очень серьезно отмечет он. Но это
заметил еще 150 лет назад К. Маркс, когда это было далеко не так очевидно.
Сейчас -- это банальность. "Сейчас, продолжает Е.Т. -- общество (очевидно
имеется в виду "система институтов, которые трудно определить" и которые вот
уже полтора столетия называют, следя за его развитием, неверным термином
"капитализм" другие ученые) находится в переходном периоде" (или состоянии
-- точно не уловила). На законный вопрос ведущего: "от чего и к чему", Е.Т.
отвечает таинственно улыбаясь: "А вот этого мы пока не знаем. Переход еще не
завершен". Выражение лица у автора открытия таинственно-довольное: факт
перехода, очевидно, его открытие. "Переход к чему, продолжает он, станет
ясно, когда он совершится".
Прямо скажем -- это не К. Маркс! Тот был куда определенней и очень
многое из того, что он предвидел, произошло. Т.к. сейчас обращаться к К.
Марксу "неприлично", сошлюсь на абсолютный авторитет мнс-ов -- Самуэльсона.
Он называет в истории экономической науки двух гигантов -- А. Смита и К.
Маркса. В одном издании добавляет Д. Кейнса.
Думаю, что эти высказывания -- отрывки из большого теоретического труда
Е.Т. Гайдара. Поживем -- увидим. Ясно одно: пока какой-нибудь стройной и
убедительной теории у мнс-ов нет, и ставить Е.Т. четвертым гигантом --
преждевременно.
Г. Явлинский предлагает программу "Пятьсот дней". Ее разрабатывала
группа таких же молодых энтузиастов. Намерение за пятьсот дней (даже за
тысячу пятьсот) плавно и безболезненно перевести плановую экономику с
государственной собственностью*) в капиталистическую, пусть
буржуазно-демократическую систему -- само это намерение не только наивно, но
и абстрактно. Это не партия в шахматы, где игроки передвигают деревянные
фигуры, бесстрастные и безразличные к ходу игры: страсти владеют только
самими игроками. Эта идея могла прийти в голову именно и только мнс-у --
самоуверенному, не имеющему ни жизненного опыта, ни фантазии. Явлинский
разочаровал меня не тем, что пятнадцать лет назад написал с группой эту
программу, а тем, что сейчас, когда "фигуры" показали, что они люди со
страстями (да еще
какими!), он продолжает верить, что все могло удаться. В связи с
пятнадцатилетием программы, они вспоминали то незабываемое время. А. Нуйкин
и
_______________
*) Не общественной, а именно государственной собственности.
Госсобственностью распоряжались не хозяйственники, а госчиновники, а владели
хозяйственники. Отделять владение от распоряжения -- это было сутью
порочности системы. Социализм, и тем более К. Маркс тут не при чем.
другие участники -- в дискуссии горячились, волновались,
"ностальгировали" (канал TV "Ностальгия") и кто-то из них сказал с
волнением, почти с удивлением и с глубоким удовлетворением, что они многому
научились, многое узнали в процессе работы над этой программой(!). Думаю,
уверена, что реформы могут быть успешны тогда, когда для них созрела или
подготовлена база и когда авторы поняли, узнали и научились до того, как их
разрабатывать. Оппонент в обсуждении Игрунов сказал, что: "Программа пятьсот
дней -- экстремистская. Русский архетип: все, сразу, здесь и сейчас". Что
его (Игрунова) программа была рассчитана на 25 лет. Явлинский откликнулся на
это, сказав, что у него и цифр таких -- 25 лет, в голове не было.
Программа "500 дней" предлагала развитие малого и среднего бизнеса и
только потом приватизацию (ни в коем случае не аренду с последующим
переходом в закрытое акционерное предприятие, принадлежащее коллективу, как
предлагал П. Бунич).
А если представить, что это люди? Из пешки в ладью? И потом меняется,
как мы убедились, психология: раздают собственность! Даже иначе, пусть не
раздают! Появляется возможность овладеть частной собственностью. Это вопрос
не столько экономики или организации, сколько психологии и социальных
отношений. Передача любым способом огромной собственности в частные руки
рождает страсти -- успеть, не пропустить, захватить. Как избежать кровавой
борьбы?
И потом -- а инфраструктура? Биржи, банки, страховые компании и т.д. и
т.д. Как они за 500 дней? Или Госплан, Госснаб, Госкомцен, Госкомтруда и пр.
пр. ГОСы просто изменят свои функции? Например, Госплан станет биржей?
Отметим любопытную вещь. Б. Ельцин (член КПСС, ну, это ладно, но борец
за очищение компартии, а теперь мы еще знаем -- человек, искавший верных
партийцев в свои соратники) получает программу перевода социалистической
страны в капиталистическую за пятьсот дней (отбросим ее фантастичность.
Хотя, почему отбросим? Он-то опытный хозяйственник, руководитель огромного
масштаба -- мог бы увидеть ее нереальность), он идет с этой программой к
Генеральному секретарю ЦК КПСС Горбачеву. Они ее обсуждают. Всерьез. После
этого он (Ельцин) идет на митинг. Что- то я не помню, чтобы он там говорил о
переходе СССР к капитализму, даже в Швед ском или Канадском вариантах.
"Долой социализм!", "Да здравствует капитализм!" -- что-то таких лозунгов
никто не выкрикивал из толпы, не писали на плакатах. Говорили о демократии,
многопартийности, свободе слова, гласности, борьбе с коррупцией.
Я, помню, читала о программе "500 дней" только то, что она предлагает
реформировать нашу систему, и, грешным делом, полагала, что это программа
реформирования государственной системы: функций Министерств, Госкомитетов, в
т.числе Госплана, банковской системы. Новые формы обслуживания
производственных и др. организаций реального сектора экономики, реформа
ценообразования и пр., главное -- прав предприятий, их самостоятельности.
Еще в институте на меня большое впечатление произвела в работе В.И.
Ленина "Империализм, как высшая стадия капитализма" мысль о том, что слияние
банковского и промышленного капитала и образование финансового капитала --
это готовая форма управления социалистическим хозяйством. В условиях
Сталинского "социализма" эта фраза была загадочной. Абсолютно не понятной.
Но я ее хорошо запомнила.
Только в перестроечные годы, когда бесплодность административно-
командной системы стала очевидной -- эти мысли стали конкретней. В самом
деле, министерство можно обмануть. Вести с ним игру в "резервы". В
семидесятые годы я работала над диссертацией на тему оценки качества
сложного, в том числе интеллектуального труда. Методология заключалась в
построении словесных моделей сложности объекта труда и уровня постановки на
этом объекте и решения задачи специалистом. Я заключила договор с тракторным
заводом и, когда работа была готова, в разговоре с главным экономистом В.Г.
Ворониным я сказала: "Вот если специалист поставит и решит задачу вот на
этом уровне, он выложит Вам все свои резервы". Виктор Георгиевич испугался:
"Зачем? Не надо! У меня свои резервы, у них свои!"
Система "держалась" на том воздухе, который "прослаивал" всю работу --
от рабочего (мог бы делать 4,5 рамы, делает 3) до директора завода и
Министра.
А вот банк может досконально видеть всю подноготную предприятий,
колхозов, совхозов. Их истинные возможности и проблемы. И контролировать их
не административно, а рублем через кредиты и финансирование. При условии,
что банк сам будет самостоятелен(!) и работать на основе хозрасчета, т.е.
заинтересован.
Можно ли было перестроить систему в принципе? Безусловно. Но можно ли
было это сделать в реальных условиях? Об этом я пишу ниже, в разделе "Что мы
получили".
Выше я писала о том, что, если бы Горбачев был реформатором, он играл
бы на опережение. Он же отступал под напором. Это было поражение за
поражением. Прибалты добиваются выхода из СССР. Это, между прочим, было,
кроме всего прочего, их конституционным правом.
Национальные конфликты начались с армянского погрома в Сумгаите. Это
очень показательно. Во-первых, как он начался. Мне рассказывали очевидцы,
жившие в Сумгаите в это время. Азербайджанцы, в основном приехавшие
откуда-то в Сумгаит, начали избивать армян. Из горкома комсомола выскочили
комитетчики и стали вытаскивать из толпы детей и женщин и уводить к себе в
комитет. По мнению некоторых людей, кашу заварили чиновники, имея свои цели.
Армяне были культурней, больше зарабатывали. К ним была неприязнь. Но погром
не может возникнуть сам -- его организовывают. Когда Горбачеву задали об
этом вопрос, он отвечал, что это они между собой(!) выясняют отношения -- к
русским (читай к советской власти) это отношения не имеет (т.е. это не
страшно?).
Бездарная, недальновидная, преступная реакция! Если бы он действительно
был демократ, он должен был бы решительно пресечь это на корню: нарядить
следствие, найти организаторов и принять самые суровые меры, показав, что
это не проходит. Невозможно в СССР.
Нагорный Карабах объявляет о своем присоединении к Армении. Горбачев
проводит совещание с интеллигенцией обеих республик. Два момента. Один --
дельный. Кто-то из участников предлагает пусть области (районы) Армении,
населенные азербайджанцами отойдут к Азербайджану, а районы Азербайджана,
населенные армянами (Н. Карабах), -- к Армении. Это реалистичное предложение
было проигнорировано. Было заявлено -- "надо сделать так, чтобы в любом
месте СССР человек, независимо от национальности, чувствовал себя дома".
Отлично сказано! Глубоко верно! Но страна делилась на национальные
республики, и между ними возник территориальный конфликт! И ничего
серьезного не предлагалось, никакой работы не проводилось. На этом фоне
такое заявление -- чистая демагогия. Безответственная болтовня.
Второй -- эмоциональный. Очень важный в любом национальном вопросе,
во-первых, и говорящий о Советском характере взаимоотношений, во-вторых.
Старый азербайджанский писатель с горячностью и обидой обращается к своему
молодому армянскому собрату по цеху с укором: "а мы считали тебя за своего".
Молодой, обнимает его с добрым смехом: "Мы свои, конечно свои" (цитирую по
памяти).
Дает о себе знать и преступная имперская политика Сталина -- захват
силой Литвы, Латвии и Эстонии, Западных Украины и Белоруссии. Значительная
часть населения этих республик участвовала активно в революции: Латышские
стрелки, Бессарабские коммунисты. Эстония в двадцатых годах хотела войти в
СССР! Когда перед войной наши войска вошли в эти республики, многие это
помнили и встретили их как народную власть. (Так было, например в Молдавии,
где жили сестра и брат моей мамы. Брат прозорливо уехал в Америку, а сестра,
ее семья встречали наших с цветами.) Сталин тут же начал чистки и высылки в
Сибирь. Выслали мужа моей тетки. Высылали вагонами. И посеяли жгучую
ненависть к СССР.
Западная Украина равно ненавидела ляха и москаля. Но Восточная Украина
была самой сросшейся с Россией и советской властью республикой.
Преобладающая часть украинцев, не говоря о русском (не украинском) населении
не отделяли себя от России.
Может быть, даже наверное, центростремительные силы преодолели бы
центробежные, если бы Горбачев верно оценил смуту, начавшуюся в национальных
отношениях и умно, топко и вместе решительно принял адекватные меры. Он не
придал значения первому звонку -- армяно-азербайджанскому конфликту в
Сумгаите. Дальше все пошло на самотек. Как было выгодно местным чиновникам.
Егор Яковлев рассказал, что А.Д. Сахаров, сторонник Горбачева сказал,
что он никак не может понять, куда Горбачев ведет? "Он никуда не ведет", --
отвечал Е. Яковлев, и был совершенно прав. "Но он ничему не мешает, а это
уже хорошо". И тут он ошибался. Ох, как ошибался! Я в то время вспомнила
анекдот: школьник не знает пунктуации. Он пишет диктант без единого знака
препинания, а внизу заполняет строчки -- одну запятыми, другие двоеточиями,
точками и т.д. И команду: "Марш по местам!". Школьник заслужил двойку за
диктант, а Горбачев -- за свое руководство. И он ее получил!
"Но как же!" -- вопят его на всю жизнь благодарные поклонники: "Он
выступал за демократию, дал свободу слова, люди стали свободней..." Дал!
Стали! Одной рукой давал, другой -- испуганно натягивал вожжи. И потом,
давайте дадим свободу школьникам и детсадовцам, пусть делают все, что только
захотят!?? Некорректно? Согласна. Давайте дадим свободу толпе, рвущейся на
стадион. Тоже некорректно? Ладно! Давайте дадим свободу на предприятии.
Отменим внутренний регламент: когда хочешь приходи и уходи с работы,
становись за полюбившийся станок. Другой тоже хочет за этот станок? Пусть
разбираются друг с другом. Опять некорректно? Почему? На этот раз корректно.
Как же корректно, если в стране были законы, конституция, суд.
Законы были. И конституция. Прокуроры, судьи, адвокаты -- все было. Но,
я уже об этом писала выше, все это было "понарошку". Иногда меньше, иногда
больше. Даже с более демократичным Ельциным не захотел работать честный
юрист Казанник. А Горбачев только говорил.
А надо было начать с законопослушания и с того, что законы, правила,
постановления и пр. -- должны выполняться. От гражданского законодательства
до технологических процессов на заводе. Это начало всех начал. Искоренить на
корню "телефонное право!" Если бы Горбачев (юрист!) тогда, видя, что законы
не действуют и роли, которую должны играть, не играют, внес в них уточнения,
прописал процедуры, организовал жесткий контроль за их исполнением, тех
безобразий, которые положили начало национальным конфликтам (впереди была
Чечня!) не могло бы возникнуть. То же в отношении фашистских движений --
скинхедов, Баркашева и пр. -- это не должно было быть в "правовом
государстве", о котором Горбачев, в отличие от его предшественников, так
много говорил. У меня сильное подозрение, что всерьез он об этом не думал:
так, маниловщина!
Думаю, что одним из главных факторов (не единственным!) развала СССР, и
краха Октябрьской революции был личностный фактор: противостояние Горбачева
и Ельцина -- их борьба за власть. Она выступала как борьба демократа Ельцина
с псевдодемократом Горбачевым. В нем (Горбачеве) окончательно к этому
времени разочаровались. Ельцин, наоборот, стал самой большой надеждой на
реальные изменения и новую жизнь.
Ничего не стоящее на деле (меняли шило на мыло, как оказалось позже)
это противостояние сыграло в тот момент решающую, роковую роль в судьбе
страны и судьбе социализма. Пишу без кавычек потому, что социализм имел шанс
на обновление, если бы была сила, способная его реформировать. Но оба
"реформатора" были бесплодны. К этому я еще обязательно вернусь.
В марте 1989 года состоялся референдум о сохранении СССР. Подавляющее
большинство было за сохранение. Можно, конечно, предполагать, что свою роль
сыграла фальсификация при подсчете голосов, или привычный страх, или
бездумный "одобрямс". Мне кажется, что это не так. Ниже я пишу о советском
народе. Он не был плодом пропаганды. Он был реальностью. Интернационализм,
социализм -- эти слова не были уж совсем пустым звуком до самого конца.
Деформированные, обезображенные, с примесью шовинизма ("старший" и "младший"
братья) эти понятия жили. Во всяком случае, в коренных регионах (без
Прибалтики и присоединенных западных частей Украины и Белоруссии).
Но, если это так, почему всего через несколько месяцев, референдум о
суверенитете республик подтвердил их приверженность к суверенитету?
Это очень сложный вопрос. Он требует специального исследования. Мне
кажется (не более того), что парад суверенитетов не воспринимался как распад
СССР. Скорее он воспринимался как подтверждение своей свободы выбора, своей
свободы вообще. Может быть расширения прав. Одно точно -- распад СССР
казался совершенно невероятным. Если бы вопрос был поставлен на референдуме
прямо: "хотите ли вы, чтобы СССР распался на суверенные самостоятельные
республики?" -- результат был бы другой. Прежде всего, он был бы разный в
разных республиках. А так, если тебя спрашивают хочешь ли ты быть свободным?
Только раб ответит -- "нет".
Огромную роль сыграла Прибалтика, Прибалтийские республики. Если бы они
не рвались "прочь", это не подогрело бы центробежные силы. Они стали
катализатором (!) этого движения.
Очень важно отметить, что тяга к независимости зависела от социального
слоя и от мировоззрения. Мне кажется, что простому народу республик (кроме
отмеченных выше) выход из СССР не сулил какой-то новой степени свободы или
социальных достижений. Вот интеллигенция -- тут были полярные устремления.
Часть интеллигенции в ответ на национальное чванство такой же интеллигенции
"старшего брата", стала искать в седой старине опору своей исключительности.
Здесь жаждали самостийности (это украинское слово очень хорошо подходит).
Другая часть, ее можно назвать -- советской и демократической
интеллигенцией, -- чувствовала свою близость к той части русской
интеллигенции, которая хотела демократии, подлинного интернационализма,
общечеловеческих ценностей. К этому я тоже еще вернусь.
Примечание: это не исключало глубокой любви к своей культуре, языку,
национальному характеру (см. ниже о патриотизме, национализме и
интернационализме). Эта интеллигенция чувствовала свое родство с русской,
украинской, молдавской и т.д. К ней относились Ч. Айтматов, Давид
Кугультинов, Иона Друце, О. Ефремов и мн. мн. мн. другие.
Наконец, было еще чиновничество -- класс бюрократов. Чиновник --
украинский, узбекский, таджикский и др. в СССР чувствовал свою зависимость
от союзного чиновника. А тут он становится главным! Над ним не будет
начальства! Там, где в огромных масштабах шло воровство и коррупция,
приходилось "делиться" с Московскими чиновниками, а можно было и в тюрьму
"загреметь". Суверенитет развязывал руки. Делал их хозяевами.
Началась кампания борьбы за суверенитет и в России. Это было бы смешно,
когда бы не было так не грустно, а трагично. Что такое СССР без России?
Суверенитет от кого? Украина от России, Киев от Москвы -- это понятно. А
Москва от кого? Россия --несущая конструкция, ядро СССР. Недаром Сталин
пресек на корню в свое время идею создания компартии РСФСР. De facto это
означало двоевластие: два секретаря ЦК -- два медведя в одной берлоге
(Москве).
Иногда бывает -- чем глупей, чем абсурдней, тем лучше! Призыв к
суверенитету нашел горячий отклик в широких слоях народа России. Почему?! По
разным причинам. Почвенники были убеждены, что Россия теряет свою
идентичность, что она всех кормит и без республик станет богаче. Вот и А.И.
Солженицын в своей бестактной (мягко выражаясь) статье "Как нам обустроить
Россию" считал необходимым "сбросить южное подбрюшье" -- республики Средней
Азии. Эта статья была встречена в Казахстане, где я живу, как оскорбление.
Ее обсуждали на собраниях и в печати. Ну, сбросили! Стали от этого богаче?
Свободней? Лучше?
В Казахстане, где живет более ста народов, национальный вопрос решен
далеко не безупречно, но мудрей, разумней. Н. Назарбаев сделал национальный
вопрос -- главным. Он не перестает настойчиво повторять, что Казахстан базой
своего развития имеет дружбу 115 народов, его населяющих, и что главное --
их единство! Он не заигрывает. Он создал Национальный Конгресс народов
Казахстана: во всех городах созданы национально-культурные центры. В нашем
городе построены православный собор, лютеранская и католическая церкви, даже
баптистская церковь и др. и, конечно, большая мечеть. Это не значит, что в
Казахстане нет национальных проблем. Но это идет снизу, как ни печально --
от интеллигенции -- казахстанских почвенников. Государством национализм не
поощряется!
Главное -- нет национальных конфликтов, погромов, убийств на
национальной почве. В городах так же спокойно и днем, и ночью как в
советское время. Инциденты на юге страны пресечены, и я не слышала, чтобы
были повторения.
Это не значит, что нет проблем. Есть! В кадровой политике. При выборах
в органы управления в день выборов вдруг из списков выбывают ("по их
просьбе") кандидаты в депутаты с неказахскими фамилиями! Безобразия есть. Но
они прут снизу, как сорняки и властью не поддерживаются. Убрать их,
очевидно, не решаются, чтобы не раздувать огонь. Думаю, что Назарбаев делает
в условиях обострения проблемы в мире все, что может. Такие оголтелые, как
Н.Нарочницкая, в Казахстане не торчат на TV и в прессе.
Возвращаясь к суверенитету России.
Простой народ был за суверенитет России потому, что это патриотично.
Мои близкие друзья, я выросла на их глазах, он украинец, она русская,
говорили, что, конечно, России нужен суверенитет: "Почему у всех республик
он есть, а у России -- нет?" Я спорила до слез. Говорила, что это абсурд! У
них суверенитет от России, а у России -- от кого? Говорила, что это опасно
для сохранения страны. Это их не убеждало! Он, как и многие другие, считал,
что Россия... ущемлена. При этом о развале Союза у них и мыслей не было!
Союз остается, а у России, д.б. как у всех, суверенитет. Суверенитет был
объявлен. Первым Президентом России стал Б.Н. Ельцин. Так стало два медведя
в одной берлоге. Через год развалился Советский Союз.
Я перечла написанное. Все это казалось мне естественным. Но, по сути --
это согласие с имперским мышлением. Эти же доводы против суверенитета России
приводил Горбачев: Россия главная республика и ее суверенитет -- нонсенс.
Если бы СССР был по-настоящему демократическим союзным государством, в
котором Россия была бы самой большой, мощной, но равной остальным
республикой -- она должна была бы иметь суверенитет. От кого? От Союзного
центра. Союз -- это институт, выражающий общие интересы всех республик,
устанавливающий для всех обязательные свободы, права и ответственность. А
специфические -- материальные, культурные, традиционные, исторические,
религиозные проблемы -- суверенное право республик. Именно так всерьез думал
В.И. Ленин, гневно реагируя на великодержавное поведение С. Орджоникидзе,
например, когда тот ударил грузинского большевика за то, что тот хотел
полной независимости Грузии от Центра.
Союз нуждался в реформировании, в реальной свободе республик. Этого
желали все республики, особенно интеллигенция. Свободы в рамках Союза. М.б.
не совсем такой, какую имеют страны Евросоюза от Монако и Люксембурга до
Франции и Германии. В таком Союзе суверенитет России не был бы нонсенсом.
Если бы Горбачев был не типичным советским высокопоставленным чиновником,
для которого двое-, троемыслие (одно думаю, второе говорю, третье делаю) --
естественное состояние, а реформатором, он пошел бы на подлинный суверенитет
союзных республик в рамках СССР, который был гарантирован Советской
конституцией. Обновленный Союзный Договор, в котором были бы прописаны и
гарантированы независимость в рамках Союза, тогда, в 1990 году еще мог бы,
возможно, сохранить Союз. Его покинули бы страны Прибалтики, м.б. Грузия, но
остальные республики тогда остались бы.
Но Горбачев не умел "играть" на опережение. Совсем недавно, вспоминая
Ельцина и суверенитет России, он с прежней уверенностью говорил о том, что
Россия и так была суверенной -- ни от кого не зависела, была главной! и в
суверенитете не нуждалась. Тогда ни о каком реформировании Союза он не
думал. Он ничего не хотел менять. Позже, в 1991 г., когда республики стали
требовать свободы, он отошел в сторону и ждал, сумеют ли ГКЧПисты отстоять
статус-кво.
Россия получила суверенитет. Ельцин стал президентом РСФСР. Горбачев
был избран Президентом СССР совсем недавно. Демократы, сторонники Ельцина
хотели одного -- избавиться от Горбачева, который означал сохранение старой,
всем отвратительной системы лжи, насилия и бессилия реформировать
управление, народным хозяйством в том числе. Ельцин, повторюсь, был надеждой
на демократические перемены, свободу и реальный социализм.
Удивительным образом, вопреки своим доводам против суверенитета России,
я не думала о реальной опасности распада СССР. Я думала только о переходе
власти от Горбачева к Ельцину и поэтому проголосовала за суверенитет.
Моя любимая подруга, услышав, как я проголосовала, удивилась: "Ты
против сохранения СССР?" Я оторопела: "Я? Не против! Нет!" Привезли домой
урну для моей умирающей мамы. Я бросила в нее бюллетень "против"
суверенитета. Ужасно это вспоминать. Театр абсурда!
Россия получила суверенитет. Ельцин стал президентом РСФСР.
Поразительно, но сам Ельцин тоже был уверен в том, что суверенитет
России в принципе ничего не изменит. Забегая вперед: после возвращения
Горбачева из Фороса, подписания Ельциным запрета КПСС, чуть ли не на
следующий день корреспондент TV спросил его: "Что же теперь будет?" "Что
будет?" -- без тени сомнения ответил наша надежда на демократию: "Вот 15
сентября (сколько я помню) Верховный Совет Украины проголосует за Союзный
договор и начнем работать". Об РСФСР он говорил как о республике, а об СССР
как о "стране".
Он считал, что произошла рокировка, все останется так же, только вместо
Горбачева, первым в обновленном Союзе будет он, президент главной
республики. Но это было позже.
Пока СССР еще был. Все республики, включая РСФСР стали суверенны. Что
будет дальше? Что должно измениться? И как? Конструкция страны стала шаткой.
Горбачев собирался подписать Союзный договор. Удастся ли это? Руководство
страны было в смятении. Очевидно, что были глубокие разногласия. И в этой
ситуации... Горбачев едет в свой новый дворец в Форосе -- отдыхать.
Разве это не странно? Здесь могут быть два варианта. Либо полная
слепота и легкомыслие. Либо он знал, что его коллеги готовят переворот, не
хотел в нем участвовать и... умыл руки: пусть все идет без него, а он
присоединится к победителям. Он не очень дальновидный, точней недальновидный
политик. Но не до такой же степени! Значит знал. Блокирование дачи, флот на
рейде -- все это было заранее известно? Можно почти с уверенностью сказать
-- да! Это не очень красиво и не по-мужски, не говоря о том, что не к лицу
серьезному политику.
ГКЧП. Положение действительно было чрезвычайное и создание
чрезвычайного комитета было логично. Кто-то сказал или написал, что даже на
переворот они оказались неспособны. Да, оказались. Но не потому, что были
нерешительны, трусливы или никчемны. Это были опытные, искушенные политики и
мужественный военный Язов. Дело было в настроении народа.
Как только в стене тоталитаризма открылась щель, оказалось, что народ
мыслит, все видит, что ложь надоела, что накопилось огромное недовольство.
Народ хотел перемен. Уже на Съезде Народных депутатов не удалось загнать
джина в бутылку. Смелые и умные выступления на Съезде, митинги и
демонстрации в городах.
Президиум съезда -- чиновники высшего ранга, привыкшие твердо держать в
узде народ, править привычно по-своему, вынуждены были уступать. После
отчаянного сопротивления А. Лукьянов объявляет результаты голосования: VI
статья конституции о руководящей и направляющей роли КПСС отменена.
"Плюрализм мнений" -- право, которое даровал Горбачев, тем самым
признавая, что единое мнение (единомыслие, невозможное в реальной жизни)
было законом системы, отменяется: отныне разрешается мыслить по своему
разуме- нию -- такой вот плюрализм! Теперь он сменяется политическим
плюрализмом, т.е. многопартийностью. Затем также под напором депутатов
оглашается текст секретного соглашения с Гитлером о Прибалтийских
республиках: они не просили принять их в СССР, их присоединили насильно.
Ситуация была сложной. Опасной.
Дать команду стрелять в толпу не в Новочеркасске, не в устойчивой
ситуации "Оттепели", а в разгар всеобщего возбуждения, ожидания перемен, в
самом центре Москвы... Они не посмели. Назад пути не было. Без жертв,
практически без сопротивления победил народ.
Это так. Казалось, что так. Победа выразилась в приведении к власти
Ельцина. В запрете КПСС: на глазах у что-то протестующе лепетавшего
Горбачева, Ельцин демонстративно подписал Указ о запрете КПСС (позже суд ее
восстановил). Это было мелочно. Некрасиво. КПСС была партией выродившейся.
Но наряду с чиновниками, гб-шниками, прихлебателями и приспособленцами, в
ней были честные и сознательно преданные социализму и марксизму люди. О
многих я писала.
Оказалось, что это не просто запрет КПСС. Ельцин объявляет о замене
красного флага на триколор. Это полный разрыв с предшествующей эпохой, с
Октябрьской революцией. Спустили красный флаг и водрузили триколор на
флаг-штоке Большого Кремлевского дворца; на торжестве по случаю победы
пронесли километровый триколор: мы оказались в другой стране.
Спросили у народа -- хочет ли он отказаться от революции? Сказали ли
ему, что мы идем к новому капитализму? Эпитет неверный -- к новому у нас, но
оставшемуся далеко, на сто лет позади современного капитализма развитых
стран? Провели ли референдум?
Действо назвали революцией, хотя это был в чистом виде переворот. Мы
это осознали не сразу.
Верховный Совет Украины отказался подписать Союзный договор. Судя по
сказанным Ельциным словам о том, что Украина примет решение и о стране
(которая как он был уверен, сохранится, о чем я упоминала выше) это для него
должно быть было ошеломляющей неожиданностью. Незадолго до этого А.
Солженицын в статье, о которой я упоминала, писал о естественном единстве
трех славянских народов -- России, Украины и Белоруссии. Украина решила
иначе. Беда, когда писатель берется учить политиков! Лучше бы занимался
своим делом.
Три, как их теперь называют лидера славянских народов, собрались в
Беловежской пуще и приняли действительно историческое решение. Верховный
Совет Украины принял решение не подписывать Союзный Договор. Но до этого был
референдум, на котором Украина высказалась за сохранение СССР. Был ли
Верховный Совет Украины правомочен принимать решение, противоречащее
волеизъявлению народа? Интересно, как это оценивается юристами? Да,
голосовали за сохранение СССР, а сейчас речь шла о Союзном Договоре.
Формально это так. Но фактически -- это требовало, хотя бы референдума,
подтверждающего это решение: Украина, еще не подогретая националистами
Западной ее части, почти половину населения которой составляют русские, или
скажем точней -- не украинцы. Да и украинцы чувствовали себя частью общей
страны. Я думаю, что референдум мог показать, подчеркиваю -- тогда, согласие
подписать Договор, несогласие рвать со страной, с Россией.
Ну, а остальные республики? Они решения не подписывать Союзный договор
не принимали. Им просто объявили, что они могут идти вон.
Был ли в истории прецедент, когда власть объявила бы стране, что добрая
ее половина ей больше не нужна? Правда, в решениях Б.П. было оговорено, что
если республики выразят желание присоединиться, их примут в СНГ. Кроме
Прибалтики и Грузии все республики тут же выразили желание присоединиться.
Казахский писатель написал статью в "Известиях", где выражал свое возмущение
неуважением к республикам, которое было выражено Беловежским соглашением
"трех".
Так перестал существовать Союз Советских Социалистических республик.
Так был отрублен, вырван из истории героический и трагический период
социалистической революции.
Заодно, был положен конец Российской империи. Именно об этом тоскует
нынешняя генерация "империалистов": СССР им не жаль, им жаль империи.
Начался период нигилизма: отрицания всего на корню в прошлом;
целенаправленное разрушение всего "социалистического". Это оказалось
невозможным. Но большую часть de facto разрушили. Утверждения самой
бесстыдной, бессовестной лжи; наступление такого же наглого, бесстыдного
капитализма. Особенно важно: "рынок" и "капитализм" оказались...
неэффективными. Даже в большей степени, чем "социализм", которого, повторюсь
не в первый раз, не было.
4. ВОЗРАЖЕНИЯ ПРОТИВ ЛЖИ.
"И я сжег все, чему поклонялся,
Поклонился всему, что сжигал".
И.С. Тургенев.
"Раз пошла такая пьянка,
Режь последний огурец".
Народное наблюдение.
Политическая и историческая ложь. После контрреволюционного переворота
нужно было заявить, если не об идеологии, то хотя бы о новой системе
ценностей. Ее не было и нет. Правящая партия "Единая Россия" не имеет ни
внятной идеологии, ни программы. Об этом дальше. Идут поиски "Национальной
идеи". Совершенно очевидно, что ее необходимость -- это желание чем-то
заменить коммунистические ценности и идеи.
В царское время национальная идея: "Самодержавие, православие,
народность" была. Правда, она объединяла далеко не всех и далеко не лучших.
Сколько я знаю, Франция, Германия, Англия и др. страны удовлетворяются
идеалами буржуазной демократии, а Швеция, Канада и др. -- социал-демократии.
Но мнс-ы во главе с Ельциным (или наоборот) напрочь скомпрометировали
демократию, выдав за нее "свободу" ограбления и беспредел кровавой борьбы, в
которой люди "гибли за металл".
Современная власть уклоняется от обсуждения демократии, благо народ о
ней, как сказано, не тоскует. Православие -- религия, предстает не в ее
духовном богатстве, а в ее ритуальной, обрядовой ипостаси. Да и на роль
национальной идеи православие не годится, во-первых, ввиду многообразия
конфессий в России, а во-вторых, клерикализм -- доля отсталых мусульманских
стран: даже Турция после Ататюрка уже лет 70 живет в светском государстве и
не поддается на попытки исламизации. Так что религия не может заместить идеи
и идеалы коммунизма.
Сами же эти идеи скомпрометированы нашей практикой и историей СССР.
Пропаганда и ложь вбивают последние гвозди в их гроб.
Советский строй имел много пороков и изъянов. Очень важно произвести
глубокий анализ их причин и следствий, отделить зерна от плевел. Вместо
этого началась кампания, то затухающая, то разгорающаяся, лжи и клеветы.
Хочу попробовать на нее возразить.
4.1. Социализм и фашизм.
Не анализируя, не разбираясь, приняли как аксиому, что социализм и
фашизм равноценное зло. А. Яковлев, бывший член политбюро и, следовательно,
ответственный за политику КПСС, за ссылку А.Д. Сахарова, например, открыл
свои истинные убеждения, сказав, что не только Сталин, но и Ленин -- тот же
Гитлер, а коммунизм -- тот же фашизм. Я об этом уже упоминала. Бесстыдство
не имеет границ. Но к такому "преображению" многие интеллигенты (называть их
не хочется) относятся с пониманием, ссылаясь, очевидно, на то, что "такого
было время". Каков? Лезть на вершину власти фашизма? Пожалуй, их лучше
называть интеллектуалами. Интеллигент -- совсем другое.
В суть углубляться не принято -- просто поливают грязью и ложью все,
благо слова тем, кто хотел бы и мог возражать не предоставляют. Споры идут о
чем угодно, но не "за" и "против" коммунизма. Свобода ограничивается тем,
что на одном канале TV С идет фильм, где Есенина убивают коммунисты
(преимущественно евреи). Убийц посылает непосредственно Л.Д. Троцкий, а на
другом, тоже в фильме, показывают Мариенгофа, его дружбу -- верную и
преданную -- с Есениным, и самое теплое отношение к ним обоим Троцкого; на
одном канале -- "Сталин live" -- где он то жертва неизвестных сил, которые
действуют за его спиной, то славный и глубоко порядочный человек, то и то и
другое. А на другом канале (каналах) раскрывают его преступления вплоть до
"Особой папки". Последнюю, правда, прикрыли. О Ленине и о советской
действительности, как наивно сказал, предваряя что-то положительное, один из
участников TV -- передачи: "хорошо говорить ведь теперь не принято?".
Первым, сколько я знаю, нашу систему сравнил с Гитлеровской Василий
Гроссман, в своем романе "Жизнь и судьба" (Дилогия. Первая книга -- "За
правое дело"). Очень убедительно сравнил.
В. Гроссман, советский писатель, автор чудесной повести "Степан
Кольчугин" о рабочем-коммунисте, сам тоже был коммунистом. В то время надо
было иметь очень большую смелость мысли, а точней, обладать способностью
мыслить свободно, что, как я писала, в то время было очень трудно для
человека, преданного социализму.
В его анализе много правды, но есть одно отличие Гитлеровской системы
от советской при Сталине, которое Гроссман не хочет принимать во внимание:
это различие коммунистической и национал-социалистической идеологии.
Модно в самом слове идеология видеть опасность. Как говорится:
обжегшись на молоке... Но как сказал кто-то: отсутствие идеологии -- это
тоже идеология, потому м.б. что идеология -- это любая система взглядов, на
основе которой человек относится к действительности.
Марксистская, коммунистическая и национал-социалистическая идеологии --
прямо противоположны и в корне враждебны. Марксистская идеология опирается
на мощную социально-экономическую теорию К. Маркса. Маркс делает вывод:
интересы трудящихся всех народов едины -- мир идет к коммунистическому
обществу, в котором не будет частной собственности, эксплуатации человека
человеком, государства, войн; человек будет иметь все условия для свободного
развития. К этому я еще вернусь ниже, в разделе "Какую идеологию мы
получили?".
Национал-социалистическая ("зоологическая") идеология Гитлера
примитивна: люди делятся на расы. Высшая раса -- арийская. Немцы --
чистокровные арийцы. Другие народы, либо не арийцы, либо нечистокровные,
т.к. к их арийской крови примешана кровь татар, турок, арабов, монголов и
т.д. Они от рождения -- ниже, ущербны.
Веками людей различали по вере. Иноверцев сжигали, изгоняли, запирали в
гетто. Но стоило им принять другую веру (христианство, ислам), и они
становились равными. Изгоями были только те, кто не хотел менять веру.
До различий по крови не додумывались. Это know-how Гитлера.
Национал-социалисты изуверски считали, что кровь делает человека изначально,
от рождения выше или ниже. Немецкий народ, как чистокровно арийский, создан,
чтобы господствовать -- владеть всем миром. Все остальные народы должны ему
служить: добывать ископаемые, работать в поле, строить, обслуживать и т.д.
За исключением недочеловеков, подлежащих полному уничтожению: евреев, цыган,
горбатых, гомосексуалистов, сумасшедших, эпилептиков и др. увечных.
Как высшей расе немцам все дозволено. Скучно было бы продолжать дальше,
если бы не два момента.
Первый: немцы -- великий народ, создавший великую культуру, давший миру
великих ученых: физиков, математиков, биологов, химиков, великих поэтов,
писателей, художников, самых великих композиторов и философов -- гордость
всего человечества.
Они христианский народ. В эпоху кризиса католицизма они дали миру
великого христианского реформатора -- мощную фигуру в истории религии --
Мартина Лютера. Протестантство, с его проповедью пуританства: трудолюбие,
честность, порядочность, скромность, добродетель. Это повлияло на всех
немцев -- как протестантов, так и католиков. И не только на немцев -- на
католиков всех стран -- на католицизм, который в то время погряз в разврате.
Немцы -- народ, обожествляющий труд, трудолюбие и национал-социализм с
его разнузданной вседозволенностью. Это разве не поражает? Микроб безумного
самовозвеличения распространился как чума и поразил, конечно далеко не всех,
но огромные массы. Кто-то назвал фашистов "взбесившимися обывателями" (об
обывателях -- ниже).
Как это могло случиться? Ответ на этот вопрос самый важный.
Второй. Если это случилось с немцами, одним из самых просвещенных
народов, почему это не может повториться с другими народами? Соблазн считать
свою кровь, или свою природу, свою душевную организацию -- лучшей, более
высокой, превосходящей другие народы -- это поистине дьявольский соблазн.
Этот микроб поражает мозг людей, если не в открытой, то в латентной форме. И
вот уже спрашивают, а кто был дедушка (бабушка) или прадедушка такого-то
человека? Не еврей ли? Пусть у этого человека есть другой дедушка (бабушка)
-- русский, финн, немец -- это не важно! Важен только тот дедушка с
еврейской кровью.
Очень важно задуматься над тем, что национал-социализм победил в годы
кризиса -- великой депрессии 1929-1934 годов, которая охватила США и все
страны Европы (кроме СССР). Нужда, безработица, нищета, самоубийства от
безысходности были характерны для всех пораженных ею стран. Но Германия,
немцы были еще унижены Версальским договором, подписанным после поражения
Германии в первой мировой войне. Немцев лишили многих территорий. В.И. Ленин
был против Версальского мира, ясно оценивал ситуацию: "Версальский мир
чреват войной". Большевики стояли за "мир без аннексий и контрибуций",
считая мировую войну не нужной народам, равно общей для всех бедой.
Для зарождения фашизма, экстремизма важны оба фактора -- нищета и
унижение.
Похожая картина сейчас во многих исламских странах, особенно, не
имеющих нефти -- унижение и бедность. Да и у нас -- после развала СССР,
потери статуса второй державы мира, падения уровня жизни значительной части
народа, кризиса культуры, образования...
Немецкие демократы, наследники своей великой культуры, к их чести,
путем огромных, настойчивых, упорных усилий сумели освободить умы своих
соотечественников от вируса национал-социализма. Германия после войны вновь
стала демократической страной, с многопартийной системой, свободами слова,
печати, независимым судом. Но долго еще будет нести крест своих грехов.
Вернемся к двум идеологиям -- марксистской, основанной на идеях
интернационализма, и национал-социалистической. Почему Василий Гроссман не
хочет видеть разительного отличия этих двух идеологий? Послушаем Гроссмана.
Один из центральных героев романа "Жизнь и судьба" Мостовской в
нацистском лагере. С ним хочет говорить штурмбанфюрер СС Лисс. Мостовской --
старый большевик, знал лично В.И. Ленина. История становления большевистской
партии -- это часть истории его жизни. Его вызывает, как он думает для
допроса, но оказывается для беседы, штурмбанфюрер СС Лисс, представитель
Гитлера при лагерном управлении. Оба немолоды. Оба интеллектуалы. Мостовской
разглядывает его высоколобое лицо, которое "надо расположить в самом низу
антропологической таблицы, эволюция пойдет от него вверх и придет к
заросшему шерстью неандертальскому человеку".
Интеллектуал Лисс страстно убеждает Мостовского, а заодно и самого
себя, в том, что между национал-социалистами Германии и коммунистами,
которые строят социализм в одной стране, нет разницы. Что в концлагерях
обеих стран сидят одни и те же люди -- сторонники гнилой демократии, что кто
бы из них ни победил в этой "нелепой войне друг с другом"(!) -- победит
система твердой власти. "Тех коммунистов, которых мы посадили в лагерь, вы
тоже посадили в лагерь в 1937 году: Ежов в СССР, а Гиммлер -- в
Германии"(!). Он называет Мостовского "учитель"(!) и призывает мыслить
диалектически: "будьте гегельянцем, учитель. Сегодня вас пугает наша
ненависть к иудейству. Может быть, завтра вы возьмете себе наш опыт.*) А
послезавтра мы станем терпимей".
Лисс мучается сомнениями, борется с собой, убеждает себя, что "так
надо", или может быть -- "иначе нельзя" (Знакомо, не правда ли? Вася Зотов в
рассказе А. Солженицына тоже себя в этом убеждал. Е.А.).
Зачем Лисс вызвал Мостовского? Почему он не видит, что тот не хочет его
слушать? (Но так ли это?) Потому что он не может не говорить. Ему нужно
побороть сомнения, которые точат его душу.
А Мостовской? Для него мучителен этот разговор. Лучше бы этот Лисс его
пытал. Но он... слушает. Не может не слушать. Как тот не может не говорить.
Он знает эти же сомнения, и вдруг в нем вспыхивает: "нужно отказаться от
того, чем жил всю жизнь. Осудить то, что защищал и оправдывал. Но нет, нет,
еще больше. Не осудить, а всей силой души, всей революционной страстью
своей(!) ненавидеть лагеря, Лубянку, кровавого Ежова, Ягоду, Берию! Но мало
-- Сталина, его диктатуру! Но нет, нет, еще больше! Надо осудить Ленина!
Край пропасти!" ("Жизнь и судьба". М. "Известия", 1990 г. стр. 374-378.
Выделено везде мной. Е.А.).
А Лисс продолжает убеждать: "Поверьте, кто смотрит на нас с ужасом -- и
_______________
*) Гроссман пишет это в конце пятидесятых годов, уже после "Дела
врачей".
на вас смотрит с ужасом".
Лисс не убедил Мостовского в главном. Он протестует: "Не в мусоре нужно
искать существо различия и сходства, а в замысле строителя, в его мысли".
Лисс настаивает: "Мы форма единой сущности -- партийного государства.(!)
Наши капиталисты -- не хозяева. Государство забирает их продукцию и прибыль.
Они имеют шесть процентов от прибыли для себя -- это их зарплата. ...Ваше
партийное государство определяет план, программу, забирает продукцию. Те,
кого вы называете хозяевами, рабочие -- тоже получают зарплату от вашего
партийного государства". И дальше: "национализм -- душа эпохи! Социализм в
одной стране -- высшее выражение национализма!" (Там же. Выделено везде
мной. Е.А.) Это о стране, в основе идеологии которой лежит интернационализм!
Спорит с Мостовским, конечно, не Лисс, а автор романа Гроссман, в
1960*) году. Но Мостовской не Гроссман. Он не обладает такой пронзительной
смелостью мысли. Он не хочет так думать. Не смеет. Он привычно отступает: "И
не в этом ли величие Сталина? Ненавидя и истребляя подобных людей, он один
видел братство фашизма с фарисеями, проповедниками ложной свободы".
Фраза кажется загадочной. Людей подобных кому? Кому! Очевидно -- ему!
Мостовскому! Тем, кто сомневается, колеблется... Тем, кто служит системе, а
в душе ее осуждает. Фарисеям.
Он, Мостовской, соглашается с доводами Лиса?!
Но Мостовской сам понимает, что этот довод иезуитский. Что он просто
отгораживается от фактов Сталинской фразеологией, ярлыком: не согласен --
фарисей, лицемер, предатель. Он не перестает мучиться и страдать.
Значит прав Лисс? Увы, Лисс прав. Но не в том, что коммунизм и
национал-социализм -- одно и то же. Он прав в другом: у нас нет социализма.
У нас та же тоталитарная система, что и у Гитлера. Мостовской мучается тем,
что он "всей силой души, всей революционной страстью своей" ненавидит
тоталитарную систему как раз потому, что он убежденный коммунист, преданный
идеалам свободы.
В. Гроссман не хотел видеть разницы между Гитлеровским
национал-социализмом и Сталинским социализмом потому, что какие бы идеалы не
декларировала система, если она ставит целью тотально, стопроцентно владеть
человеком, контролировать его слова, его работу, взгляды, мысли и чувства,
его вкусы, желания, стремления, его поведение -- все! все! все! И карать!
Карать за отклонения от установленных правил и норм. Карать безжалостно,
беспощадно, неукоснительно. Карать даже не за мысли и поступки, но
профилактически: чтобы предотвратить появление таких мыслей. Человек из
субъекта становится объектом. Объектом манипуляций.
Если система такова, то безразлично, какие идеалы она декларирует. "Нет
_______________
*) Роман "Жизнь и судьба" закончен в 1960 году. Был изъят и уничтожен.
Восстановлен (не полностью, что-то утрачено безвозвратно) и опубликован в
1990 году, через 26 лет после смерти его автора. Это был хронологически
первый роман, разоблачающий сталинизм.
ничего нового на земле. И что будет, то давно уже было", говорит
Екклезиаст. Разве в эпоху разгула инквизиции не преследовали за мысли, не
карали, не сжигали на кострах, не надевали шутовской колпак и не выставляли
на судилище, не гноили в каменных мешках гениальных художников, ученых,
политических деятелей и просто свободно мыслящих людей -- и все во имя
Христа!
Разве это бросает тень на Христа, с его проповедью любви, свободы,
равенства, милосердия и всепрощения?
Великий инквизитор у Достоевского, хватает появившегося на площади
Христа, за которым идут толпы народа, жаждавшего его прихода, жаждавшего
услышать его, прикоснуться к нему и бросает в темницу, а потом является к
нему (как Лисс к Мостовскому?), чтобы убедить Христа в том, что он, Христос,
не знает людей, что люди не хотят и не умеют быть свободными, что, явившись
народу, Христос мешает своей проповедью ему..., им -- служителям Христовым,
строить христианский мир. Он ведь тоже убеждает себя, а не Христа, который
слушает скорбно и молча.
Очень может быть, что разговор Лиса с Мостовским навеян Гроссману
бессмертной легендой Ивана Карамазова-Достоевского. Зачем Великий инквизитор
идет к Христу? Чтобы убедить его уйти? А может быть, чтобы найти
подтверждение своей правды? Но это возможно только убедив Христа в своей
правоте и получив его одобрение. Ну, а Лисс? Лисс -- интеллектуал, который
ненавидел бессильную, дряблую буржуазную демократию Гинденбурга, хотел, ждал
сильной власти. Он принял эту власть в лице Гитлера, а с ним и мерзости
фашизма. Он убеждает себя, что иначе нельзя, что "так надо!" Но убедить не
может. Ему необходимо убедить в этом другого и чтобы тот согласился с ним.
Спор Лиса с Мостовским настолько важен для сравнения социализма и фашизма,
что я, рискуя повторяться, продолжу.
Устами Лиса говорит Гроссман. Давайте послушаем, что он говорит? И
почему устами Лиса? По сути, он говорит, что социализма у нас нет. Этого
мало. У нас есть Сталинский социализм. Прежде всего -- это партийное
государство, т.е. государство, в котором все определяет партия и партийная
идеология.
Эта идеология позиционирует себя как марксистскую и социалистическую,
На каком основании? -- спросите вы. Главное на том, что она отрицает частную
собственность, хозяевами собственности являются рабочие. Но тут же
выясняется -- какие же они хозяева? Они получают зарплату от своего
партийного государства. Сюда можно добавить, что крестьяне не получают даже
зарплаты. Они работают на государство как до 1861 года на плохого барина --
по системе барщины, а живут плодами своего приусадебного участка. Если они
"воруют" с колхозного поля плоды своего труда -- это уголовное преступление.
Таков "социализм" по Сталину. Его главный признак -- отсутствие частной
собственности. В партийном государстве она принадлежит государству.
По К. Марксу, господствующие классы должны при коммунизме исчезнуть:
тенденция развития подлинного социализма -- ослабление и в перспективе --
отмирание государства как инструмента подавления. Наконец, неотъемлемое
качество "партийного государства" по Сталину -- оно национальное.
"Национализм -- душа эпохи! Социализм в одной стране -- высшее его
проявление". Говорит Гроссман, устами Лисса.
И последний вопрос. Почему Гроссман спорит от лица Лисса? Легче всего
сказать, что сам он не мог в то время спорить с Мостовским -- это было бы
равноценно самоубийству. Но это слишком просто.
Лисс такая же трагическая фигура как Мостовской. Оба переживают
трагедию. Но это разные трагедии. Это точка, где пересекаются
противоположности. С одной стороны -- отчаяние человека, который сознательно
служит преступникам, с другой -- отчаяние человека, который увидел крах
идеалов, которыми он жил.
Если даже Гроссман вынужденно использовал Лисса, это стало одной из
высших точек художественного достижения его романа. Эти страницы, наверное,
можно читать и комментировать много глубже.
Остался ли Гроссман коммунистом? Чтобы обосновать ответ, нужно
проанализировать всю книгу. Это не входит в мою задачу. Но по всему роману
красной нитью проходит боль и возмущение искажением того, за что люди
воевали, страдали и чему были глубоко преданны. Думаю, оставался.
В заключение несколько слов об отношении Гроссмана к В.И. Ленину.
Мостовской думает о том, что надо "всей революционной страстью своей
ненавидеть Ежова, Ягоду, Берия и Сталина и... край пропасти -- осудить
Ленина. Край пропасти потому, что Ленин был для участников революции, для
своих соратников признанным авторитетом, воплощением чаяний революционеров.
Вопрос о Ленине Гроссман ставит. И оставляет открытым.
Впервые осуждение В.И. Ленина я прочла в одной из самых первых статей в
Самиздате, в статье академика Варги. Он писал о большевизме, об его роковой
роли в революции. И о Ленине. О том, что его (Ленина) интеллигентность,
личное бескорыстие и обаяние, его любовь к музыке и литературе, его
отношение к своим соратникам, демократизм -- заслоняли, так сказать --
камуфлировали, ту опасность, которая скрывалась в большевизме. Его смерть,
развернувшаяся борьба за власть, наконец, приход к диктатуре Сталина,
обнажили эту опасность, сделали ее явной. Я прочла это сорок лет назад.
Излагаю так, как запомнила. Статья меня не шокировала. Я как бы взяла ее на
заметку.
Примерно тогда же мой отец дал мне прочесть о большевизме у Г.В.
Плеханова. Опять-таки по памяти: большевизм не проявляет свою сущность
вполне, пока его возглавляет Ленин, с его непререкаемым нравственным
авторитетом. Без Ленина губительная сущность большевизма проявит себя
целиком. Плеханов оказался прав. Думаю, что не только бескорыстие,
демократизм, обаяние и культура, сделали его вождем: он был общепризнанным
лидером революции. Но о Ленине ниже, в главе "Против лжи о Ленине".
Возвращаясь к Гроссману. Есть еще одно важнейшее различие между
социализмом и национал-социализмом: революция, наряду с ужасными
последствиями имела завоевания, которые без преувеличения ошеломили весь мир
и покорили его. Октябрь сыграл огромную роль в истории XX века. Социальные
завоевания трудящихся во всем мире в XX веке были прямым следствием Октября.
В двадцатые годы как в Мекку в Россию устремились со всего мира. Джон Рид
написал свои "Десять дней, которые потрясли мир". Сейчас хихикают над этим и
над самим Ридом, но он был никак не глупей и наивней тех, кто так крепок
задним умом. Нам сочувствовали, не говоря о рабочих, интеллигенция всего
мира: Б. Шоу, Р. Роллан, Л. Фейхтвангер, Т. и Г. Манны, Д. Сикейрос и Д.
Ривейра и мн., мн., мн. другие. Ученые-физики передавали нам информацию о
своих достижениях в области атомного оружия. Английские, американские --
работники спецслужб работали на нас, рискуя своей жизнью, бескорыстно. Это
длилось вплоть до разоблачения Сталина Хрущевым. Это вызывает недоумение,
вопросы -- почему? Ладно мы -- от Васи Зотова до Мостовского мучились
сомнениями: вдруг я чего-то не понимаю? Вдруг -- это историческая
необходимость на пути к победе коммунизма? Но там, за границей не могли не
знать, они знали (м.б. не все), что происходит у нас и не могли не
сравнивать нашу "свободу" со своей буржуазной демократией. Но до тех пор,
пока не было открыто заявлено: "Король голый" -- Сталин -- преступник не
меньше Гитлера, параноик, они продолжали считать нашу страну тем, чем она
давно уже не была.
Ельцинская контрреволюция и распад СССР сокрушили коммунистическое
движение. Сохранились чахлые ростки во всем мире. Может быть это шок,
который пройдет? Может когда-нибудь оно заново возродится в новых условиях
постиндустриального общества? А может быть это случится через не такое уж
большое время? Кто знает? Об этом дальше, в разделе об идеологии.
Ну, а национал-социализм? Задушенный на его родине в Германии, он не
околел. Как микроб чумы, погребенный вместе с трупами под холмами, которые
зовут "чумками" и не трогают из боязни вспышки эпидемии, он живет.
Гитлеровское know-how -- идея о крови, которая таит в себе и передается
потомкам, врожденный изъян -- тоже живет. Там, где начинается кризис, в
условиях бедности, безработицы, унижения -- там сохраняется его питательна
среда.
В развивающихся странах, где высокая рождаемость, тесное скопление
населения, нужда, низкий уровень жизни и образования сохраняют средневековые
ценности. Их укрепляет современная Западная культура, которая предстает
перед ними как бездуховность, сексуальная распущенность, пустые фильмы,
дикая музыка, рассчитанные на неразвитый вкус -- эти плоды "поп-культуры" на
экспорт. Они обрушиваются на них и разогревают волну религиозного
отторжения, как это произошло в Иране и происходит в др. странах. "Мы
голодные, мы бедные, но мы лучшие, мы чище, мы ближе к богу". Так рождается
"черная" пассионарность, религиозный фанатизм и терроризм. На добровольную
смерть идут юные шахидки во имя уничтожения неверных и победы ислама.
А в России? На значительную часть населения после переворота обрушилась
нужда, а то и нищета. Из второй державы мира она стала второстепенной
страной. Развитие идет медленно, а отсталые прежде страны стремительно
развиваются. Бедность и унижение. Растет национализм, ксенофобия. Она
касается не европейцев, а "лиц кавказской национальности", и приезжающих в
столицу бывшей общей страны людей из среднеазиатских республик. Борьба с
ксенофобией ведется слабо. К этому всему я еще вернусь.
4.2. Против лжи о В.И. Ленине.
О большевистском терроре двадцатых годов. К. Маркс констатировал факт
-- новые экономические формации рождались в крови и муках, революционным
путем. Маркс называл революции "повивальной бабкой истории". Он ничего не
выдумывал. Так родилось буржуазное общество в Англии (кровавый Кромвель) и
во Франции (якобинская диктатура). В книге И.Л. Абрамовича "Воспоминания и
размышления" приводится забавный эпизод: На лекции по истории экономических
учений, курс, которой читал переводчик "Капитала" К. Маркса на русский язык
Д.Б. Рязанов, студент задал ему вопрос: не является ли якобинская диктатура
преступной и бессмысленной. Рязанов отложил чтение своего курса и в течение
многих недель подряд последовательно и скрупулезно анализировал реальные
противоречия между Робеспьером и его оппонентами, доказывая, что якобинцы
добивались полного завершения тех целей и задач, которые ставила революция.
Студенты взвыли и побежали в деканат жаловаться.
В середине семидесятых годов (если не ошибаюсь) не помню, в каком
журнале была интереснейшая статья о Робеспьере. Приводились его высказывания
по одним и тем же вопросам, расположенные в два параллельных столбца: один
"до", другой -- "во время" якобинской диктатуры. Они были противоположны!
"Голубь" -- "до" и "ястреб" -- "во время". Робеспьер не лицемерил, он был
искренен в обоих случаях: слева -- теория, справа -- ее реальное воплощение,
слева -- цель, справа -- средства! Такова логика борьбы -- один из
"проклятых" вопросов жизни, о которых я уже упоминала. На это возражают: "А
зачем вообще нужны революции?" Можно подумать, что они чья-то злокозненная
выдумка! Революции рождаются в самой гуще жизни, так же как землетрясения,
извержения вулканов и цунами. Никто не задает вопроса: "А зачем нужны
цунами?". Революции рождаются, зреют и взрываются не от хорошей и
справедливой жизни. В них вовлекаются не худшие люди.
Дорога революционного террора была проложена якобинцами. То, что
Французская революция 1789 г. была не завершена, прервана, привело к тому,
что она растянулась почти на столетие. Это послужило уроком для Октября.*)
Большевики решили твердо идти до конца. Однако оказалось, что путь террора
стал привычным: он уже не ужасал. Не останавливал и тогда, когда цели
революции были достигнуты и подменились целями вредными, даже опасными для
нее самой.
Был ли Ленин кровожадным? Считал ли террор самоцелью? Легко доказать,
что нет. Ведь был не только террор. Большевики ставили великие цели и дости-
_______________
*) Об этом см. ниже, в главе об идеологии.
гали их. Я уже писала об этом выше -- они считали, что мировая война,
охватившая полмира идет за передел колоний и сфер влияния --
империалистическая по своей сути и потому антинародная, имея в виду все
участвующие в ней народы. Они считали, что самим Иванам, Иоганнам, Джонам,
Жанам, Янам и др. эта война не нужна. Они выдвинули лозунг: мир без аннексий
и контрибуций. И они добились и дали народу мир.*) Они говорили, что земля
должна принадлежать крестьянам и по декрету о земле -- раздали крестьянам
землю. Они говорили, что фабрики и заводы должны принадлежать рабочим и
национализировали заводы, фабрики, банки и казначейства. Они выпустили
декреты, в которых выполнили все свои обещания: приняли трудовое
законодательство, которого не знал мир (о нем ниже), объявили о бесплатном
образовании и здравоохранении. Эти неслыханные в мире декреты потрясли мир.
Американский журналист Джон Рид так и назвал свою книгу "10 дней, которые
потрясли мир". Это было искреннее впечатление о неслыханных переменах,
неслыханных завоеваниях трудового народа. О них я пишу в этом разделе ниже.
Ленин и созданная им партия большевиков хотели построить справедливое,
честное и свободное общество. Террор был неизбежен в ходе ожесточенной
борьбы. Так же как невозможно упрекать Колчака, Корнилова, Деникина и
Врангеля в том, что они защищали мир, в котором жили и не были покорены
реформами, которые так восхищали Д. Рида, точно так же невозможно осуждать
большевиков за то, что они боролись за свою правду, за эти реформы.
"Но ведь обманули!!! Землю забрали, согнали в колхозы, загубив миллионы
людей -- тех, кто их поддерживал! и на заводах, сами пишете, рабочие
хозяевами не стали. Бездарные чиновники все решали!" -- слышу возмущенные
возражения.
Это так. И я начала с этого -- социализм не построили. Почему? Это
другой вопрос, о нем я уже писала и к этому еще вернусь, но тогда, когда шла
гражданская война, хотели построить и верили, что построят. Не построили не
потому, что это невозможно, а потому, что так же как якобинцы, допустили
роковые ошибки. Об этом я пытаюсь сказать. Но тогда не лгали. Они обещали и
делали. Это было впервые в мире и повлияло на развитие всего мира. Важно
напомнить, что это не было выдумкой русских революционеров. Социал-
_______________
*) Доктор исторических наук Н. Нарочницкая считает, что это не так, что
I мировая война для России была... отечественной. Это ее вклад в
историческую науку. Наполеон в 1812 г. и Гитлер в 1941 г. захватили огромные
территории России, грозили ее существованию, и это вызвало необычайный
подъем народа, готовность победить, невзирая на жертвы. Поэтому эти войны
получили название "отечественные". Ничего подобного в 1914-1917 гг. не было.
Победа на русском фронте сменилась тяжелым поражением. Цели войны были чужды
народу. Именно это было основой того, что народ откликнулся на призыв
большевиков кончать эту войну и обратить оружие против самодержавия. Русский
фронт развалился. Немецкие и русские солдаты братались. Где здесь признаки
отечественной войны? Война шла за империю, за захват новых сфер влияния, а
не за отечество. Если Н. Нарочницкая считает, что империя -- это и есть
отечество, или наоборот, отечество -- это империя, то это ее чаяния, ее
выбор. Совершенно очевидно, что народ в 1914-1917 гг. так не считал. Иначе
он не совершил бы революцию.
демократические партии были во всех странах мира. Революционная
ситуация -- во многих. Во время гражданской войны правительства Англии,
Германии, Чехии, Венгрии, Японии поддерживали Белое движение, а рабочие и
многие интеллигенты этих стран -- воевали в Красной Армии.
Значит ли это, что большевики не лгали? Все, что я пишу -- они
выполнили. Но правду часто скрывали. Скрывали поначалу, что убили всю семью
царя, включая детей и прислугу (Почему-то никто не обвиняет их в том, что
убили прислугу! Это мелочь! Не царь же, не царица).
Царя яростно ненавидели. Он олицетворял все зло режима. Ненавидели за
расстрел пришедшей к нему с миром толпы в "Кровавое воскресенье" (о детях,
которые погибли в тот день тоже никто не вспоминает -- не царевичи же!), за
Ленский расстрел, за бездарно проигранную Японскую войну и пролитую на ней
кровь, за плохую организацию и поражения в Германскую войну, за
распутинщину: тогда ведь тоже -- "все сгнило".
Я уже писала выше -- царей убивали не в первый раз. Убили английского
короля Карла I во время Английской революции, Людовика XVI и Марию
Антуанетту во время Великой Французской революции. Малолетний дофин умер в
тюрьме. Почему-то сейчас совершенно спокойно относятся к убийству Петра III
и ПавлаI. Никто не винит Екатерину II (ее опять считают Великой. В.
Ключевский в своей истории доказывает, что она таковой не была) в убийстве
своего мужа, а Александра I -- в убийстве своего отца. Их сейчас модно
восхвалять. Пушкин писал об Александре I:
Самовластительный злодей
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей,
С жестокой радостию вижу.
Ужасно! В юности он верил в революции и благо, которое они несут,
прежде всего -- свободу, которую он ценил превыше всего. Диего, Боливар были
его герои. Позже его взгляды переменились. Но такая жуткая мысль у него
была.
Возвращаясь к нашей революции. У каждой эпохи есть своя внутренняя
логика. Шла свирепая гражданская война. Война всегда свирепое занятие:
обычных людей она доводит до поступков, о которых в обычное время они бы
помыслить не могли.
Ленин, когда революция еще не окрепла окончательно и все еще могло
повернуться обратно, писал какие-то жуткие записки. Сожалел ли он о них
потом? Скорее всего -- нет. Шла, как тогда верили, величайшая за всю историю
человечества битва. Ставки были слишком высоки. В 1922 году, например, Ленин
писал Молотову: "Чем больше реакционного духовенства и реакционной буржуазии
удастся (речь шла о суде) нам расстрелять, тем лучше. Надо именно сейчас
проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком
сопротивлении они не смели и думать" (Новые документы. В.И. Ленин. 1920-1922
гг. "Известия ЦК КПСС", 1990 г. No4, с. 192-193.). Я привожу это ужасное
письмо для того, чтобы подумать вместе с тем, кто это сейчас читает, как это
сочетать с характеристиками Ленина, которые я приводила.
Это сочетается со словами о терроре, унаследованном от якобинцев. В
религиозных деятелях, настроенных монархистски, видевших в царе помазанника
божия, в буржуазии, у которой отняли собственность, он имел основания видеть
потенциальных врагов. Его задача была в том, чтобы массы (любимое слово
революции) оградить от их влияния и утвердить в них (массах) полное приятие
нового общества, которое строили большевики. Это не оправдание. Это
объяснение. Вот рассказ очевидца отступления Красной Армии во время
Отечественной войны: "Отступали несколько суток, была жара, пыль. Шли
пешком. Один солдат сел на землю. Офицер велел ему подняться и идти. Тот
отказался. И офицер его застрелил. Молча пошли дальше". Об этом нельзя
рассуждать и невозможно дать этому оценку. Ужасны, бесчеловечны законы
борьбы не на жизнь, а насмерть. Такая борьба в 1920 году заканчивалась, но
еще не закончилась, победа не утвердилась. Давайте представим, что цели,
которых хотели достичь большевики, достигнуты. Как бы мы оценивали все эти
жертвы?
Сталин осуществлял террор сплошной,*) уничтожал участников и
сторонников революции, и это казалось бессмысленным. Но это имело для него
смысл: он хотел прополоть революционеров, своих коллег, навести в стране
ужас, заставить оставшихся на воле и тех, кто пришел на смену убитых и
репрессированных быть покорными, послушными его воле. В отличие от него
Ленин был бескорыстен. Он был фанатик революции, ее целей.
Очень характерно: в том случае, о котором Ленин писал Молотову, что
подсудимых защитил Д.Б. Рязанов, который выступил с протестом и из десяти
подсудимых добился оправдания четырех. Ленин Рязанова не тронул. Вот в этом
разница между Лениным и его преемником. Один думал о деле. Другой -- о своей
неограниченной власти. При одном возможен был безбоязненный и безнаказанный
протест и защита, при втором ни о чем таком помыслить не смели.
Вот мы с волнением слушаем "Марсельезу" -- великий гимн Франции, слова
и музыку которых вдохновенно написал Руже де Лиль. А слова в нем --
кровожадные. Говорят, что французы обдумывают заменить в нем слова теперь,
после 200 лет, в течение которых их сохраняли в память о своей революции.
Пока не заменили.**) Они гордятся своей революцией.
Ленин не был добрым дедушкой Лениным из бездарных детсадовских
рассказиков. Но не был и кровожадным и бесчеловечным. Он был человеком -- не
больше и не меньше. Великим человеком. При своем демократизме -- не
показном, а естественном в сыне интеллигента из народа, доброжелательности,
личной скромности, чувстве юмора он притягивал к себе людей. Его любили. На
празднование своего пятидесятилетия он пришел после торжественной части --
не хотел слушать славословия в свой адрес. С его умом и чувством юмора
он, наверное, понимал глупость положения, когда ты сидишь, а тебя хвалят.
Решительно пресекал славословия в свой адрес в печати. Его портреты не
вывешива-
_______________
*) У Сталина сомнений Ленина "удастся ли?" -- не было!
**) В период кризиса, начавшегося в XII 2008 г., во Франции оживилось
движение трудящихся. Они создали новый текст "Марсельезы", с которым выходят
на массовые демонстрации.
ли и не печатали. Это, может быть, сохранило ему жизнь: когда его
автомобиль остановили грабители, его не узнали. Он велел отдать, что
требовали, и автомобиль уехал.
Ленин был общепризнанным лидером революции. Я уже упоминала -- никому
из его соратников не приходило в голову бороться с ним за его власть. В
начале двадцатых годов стало ясно, что революции на Западе потерпели
поражение. Большевики, и Ленин в том числе, считали, что для мировой
революции революция в Германии важней, чем в России.*) Не потому, что, как
сейчас говорят, Ленин ненавидел Россию, а потому что Германия была
индустриально развитой страной, значительно больше готовой для
социалистических преобразований. Если бы революция победила и в Германии, и
в России, преобразования во всех сферах жизни имели бы современную (по тому
времени) техническую базу для индустриализации всех отраслей и, прежде
всего, сельского хозяйства. Россия, не имея такой базы, осталась одна. Для
развития нужны были финансовые и технические средства.
Политика военного коммунизма -- изъятие всех "излишков" у крестьян,
которой, как я уже писала, придерживались все воюющие стороны, в мирное
время привела к падению сельхозпроизводства и росту враждебных настроений
крестьян. Военный коммунизм был тупиковым путем. И Ленин решительно перешел
в 1921 г. к НЭПу. Это вызвало негодование и протест среди широких
революционных масс. Они считали НЭП капитулянтством, уступкой уже
побежденной буржуазии. Нэпмана презирали. Ленин сумел убедить их в
необходимости НЭПа, причем "всерьез и надолго". Но впереди стояла задача
индустриализации. Для нее нужны были огромные капиталы. Со всей серьезностью
обсуждалась (при Ленине) передача шахт и заводов в концессию иностранным
компаниям, у которых были капиталы, необходимые для роста промышленности.
Всего через шесть-семь лет разразилась "Великая Депрессия" --
катастрофический мировой экономический кризис. В этих условиях импорт
капиталов мог быть осуществлен на самых выгодных для СССР условиях. Но Ленин
к тому времени уже умер.
А Сталин считал концессии недопустимой сделкой с буржуазией. От них
отказались. Свернули и НЭП. Индустриализацию Сталин осуществил за счет
грабительской коллективизации.
Я уже писала, что Ленин глубже и точней, чем его соратники оценивал
ситуацию. Уже в 1921 году он видел главную опасность для революции в
крепнущей бюрократии и в главном аппаратчике -- Сталине, который
"сосредоточил в своих руках необъятную власть". Никто из его соратников
этого не
видел! Он умел работать с людьми. Никогда ими не командовал, не
требовал беспрекословного подчинения. Допускал иные взгляды, право людей на
иное
_______________
*) Сейчас общепринято издеваться над идеей "мировой революции". Она
возникла в революционной теории Маркса (См. К. Маркс и Ф. Энгельс "Манифест
коммунистической партии") как факт того, что мир идет к единству: единству
интересов буржуазии всех стран противостоит единство интересов пролетариев.
Отсюда лозунг: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь". В нем нет противоречия
с патриотизмом. Об этом см. дальше.).
мнение. В книге И.Л. Абрамовича, к которой я пишу это "Послесловие"
автор приводит выразительные примеры того, что он не был диктатором, твердо
отстаивал свою позицию только политическими методами, никогда не прибегая к
административным.
Ленин испытывал внутреннюю потребность, даже необходимость в каждый
данный момент знать и понимать настроения народа. Он искренне уважал народ.
Отсюда его постоянные встречи с крестьянам-ходоками, которых посылали к нему
из деревни, и с которыми он беседовал у себя в кабинете, и с рабочими, с
которыми он встречался на митингах. Сейчас и над этим издеваются -- зачем,
мол, это нужно?! А он умел узнавать у них главное для себя -- как относится
народ к своей власти (именно так он ее чувствовал -- как власть народа), как
понимает ее решения, принимает или не принимает их и почему. Это понял В.
Маяковский:
"Бился об Ленина темный класс,
Тек от него в просветлении.
И, обданный силой и мыслями масс,
С классом рос Ленин".
И это правда.
Его не боялись. С ним спорили, несогласные подавали в отставку. Он не
видел в своих соратниках "подчиненных". Они были его товарищи по общему
делу. Вместе с тем, когда это касалось принципиальных вопросов, он умел быть
непреклонно твердым.
Если выяснялось, что он был не прав, ошибался, он сам это признавал.
Не нужно говорить о том, что он был высокообразованным человеком:
Конечно, он глубоко знал и понимал марксистскую теорию, знал языки, знал и
очень любил литературу, особенно, конечно, русскую. Любил и восхищался Л.Н.
Толстым, А.П. Чеховым. Знал и любил классическую музыку. Новое искусство
начала века, поэзия, Маяковский, в частности, не были ему близки. Но он
считал, что он не специалист и не его дело давать им оценку.
В первые годы революции (крушить так крушить!) была, как сейчас бы ее
назвали сексуальная революция -- свобода нравов. Она тоже была ему
непонятна. Но он считал, что он уже стар (50 лет!) и не его дело судить
молодых.
Мы подошли к лжи и клевете на революцию и на Ленина.
Впервые осуждение Ленина я прочла в одной из самых первых
самиздатовских статей, в статье академика И. Варги. Он писал о большевизме,
о его роковой роли в революции и о Ленине. О том, что его интеллигентность,
личное обаяние, бескорыстие, отсутствие карьеризма, его любовь к музыке и
литературе, его отношение к соратникам, заслоняли суть большевизма, его
опасность. Смерть Ленина, развернувшаяся борьба за власть, и, наконец,
приход к власти Сталина обнажили опасность большевизма -- сделали ее ясной.
Большевизм -- неизбежно должен был изуродовать революцию.
Я прочла это сорок (или чуть больше) лет назад (излагаю так, как
запомнила). Статья меня не шокировала. Я взяла ее на заметку.
Примерно тогда же мой отец дал мне прочесть статью о большевизме у Г.В.
Плеханова. Опять-таки, по памяти. Опасность большевизма не стала явной, пока
страну возглавляет Ленин, с его нравственным авторитетом. Без Ленина
проявится его губительная сущность. Почти то же самое.
В советские годы это ощущение Ленина как нравственного начала,
утраченного с его смертью, жило в народе. В первые перестроечные годы, когда
только стали обсуждать вопрос о сносе мавзолея. Помню корреспондент
телевидения остановил на Красной площади молодую (лет 30-35) женщину и задал
ей вопрос о том, как она относится к Ленину и к тому, чтобы снесли мавзолей.
Она отвечала, что Ленин -- это самое святое, что у нас было, а мавзолей
сносить нельзя.*)
Так чувствовало большинство народа. Очевидно именно поэтому началась
грязная волна лжи и клеветы на Ленина. В советское время шла трескотня
пропаганды: Ленин, Ленинское, Ленинизм и пр. пр. пр. Это невыносимо
раздражало. Помню я с удовольствием приняла анекдоты, которые сразу же пошли
вслед шумихе по поводу 100летия со дня рождения Ленина. Это было
отвратительное неуважение по отношению к человеку, который не мог это
прекратить, чтобы защитить себя.
У нас не умеют сохранять меру: хвалить -- так до пошлости, ругать --
так до непристойности. Но здесь, пожалуй, дело не в привычках.
Ленин был авторитетом. Человеком, которому верили. Да, он создал
большевизм, который погубил дело его жизни. К этому я еще вернусь. Его
авторитет был заслуженным. Его уважал весь мир -- как политика и как
человека. А это опасно: нельзя допустить, чтобы его читали. Знали.
Сравнивали с современными правителями. Зачем? Он лежит в мавзолее и пусть
лежит. Все? Нет, этого мало. Надо чтобы его образ стал людям отвратителен.
Я думаю, я даже уверена, что никто таких решений не принимал. Просто
людям, ненавидящим революцию, идеи коммунизма, Маркса, и конечно, того кто
ближе всех -- Ленина, не мешают. Открыли шлагбаум. И поток хлынул. С кого
начать?
Вот д.и.н. Н. Нарочницкая, о которой я писала выше, добралась, наконец,
до Ленина. Оказывается, что Ленин жил заграницей много лет (единственная
правда!), и потому в России его никто не знал(!). Он был не более, чем
марионеткой Парвуса, который служил Германскому кайзеру. Парвус в угоду
кайзеру разжег войну (так!) и фактически руководил революцией. Ну и иже с
ним: К. Радек, Р.Люксембург. Ленин выполнял команды Парвуса сначала открыто,
а потом личные контакты с ним порвал (для конспирации, наверное?). Парвус
передал Ленину деньги кайзера для организации революции в России. Парвус
_______________
*) Ленин, как известно, хотел, чтобы его похоронили рядом с матерью на
Волковом кладбище в Петрограде. Говорили, что Н.К. Крупская и др. близкие
были против бальзамирования и мавзолея. Если бы не победила контрреволюция,
перезахоронить Ленина м.б. было бы нужно: он оставил живое(!) наследие --
историю и книги. Но сейчас это был бы еще одни гвоздь в гроб революции.
присваивал себе огромные суммы и раскатывал на них по курортам с дамой
-- "по-видимому, с Розой Люксембург". По поручению Германского генштаба
Парвус надавил (так!) на Ленина и тот переделал Апрельские тезисы(!), т. е.
объявил о социалистическом характере революции? Огромные деньги переводились
большевикам и те платили рабочим за один день стачки 70 р., а рабочий день
оплачивался вдвое ниже*) (РТР, передача от 08.2006 "Кто заплатил Ленину?").
Вот вам весь секрет: рабочего движения, роли Ленина и революции 1917
года.
И это говорит доктор исторических наук без тени стыда -- ведь есть
тысячи, десятки тысяч историков, которые знают историю, читают книги Ленина,
документы, а их очень много.
Итак, Русско-Германская война 1914 г., революция 1917 г. -- это все
Германский Генштаб и его агент Парвус. Никакого рабочего движения в России
не было (А 1905 г.? Или это тоже Парвус?). В.И. Ленина, вождя революции,
главы Советского правительства, создателя большевистской партии -- тоже не
было. Был шпион Парвус,**) его марионетка В.И. Ленин и рабочие, которых
Ленин... покупал.
Поездка Ленина и других большевиков в опломбированном вагоне через
Германию в Россию и деньги от кайзера муссируются при любой возможности.
Е.Киселев, противник социализма, но честный и талантливый журналист,
признавал, что Ленин взял деньги у немцев на революцию(!).
А ведь ответ так прост. Давайте воспользуемся золотым правилом еще
латинских юристов: "кому это выгодно?". Итак: "Кому эта поездка была
выгодна? Кто выиграл от того, что Ленин и др. большевики проехали в Россию,
взяв у Кайзера деньги?"
В немецком художественном фильме кадры: вокзальный перрон пуст. Состав
с опломбированным вагоном. По перрону прогуливаются двое немецких офицеров.
Один говорит другому: "А не делаем ли мы ошибки, пропуская в Россию этих
людей?" Авторы фильма понимали больше, чем наш доктор наук! В России
произошла революция. Последовала буржуазно-демократическая революция в
Германии. Кайзера Вильгельма, который "заплатил Ленину" свергли. Установили
Веймарскую республику. Затем произошла социалистическая революция в
Германии, которая была подавлена (а могла и победить!). Розу Люксембург и
Карла Либкнехта зверски убили. Роза была ярким человеком, коммунисткой,
кристально честной. Кстати, ей было 45 лет, когда Парвус "раскатывал с ней
по курортам" на краденные деньги, и, если я не ошибаюсь, она была хромой.
Где логика в инсинуации Нарочницкой: если Роза была соратницей немецкого
шпиона -- за что ее замучили немцы?
Отметим, что все участники эссе Нарочницкой -- евреи. И сам Парвус, и
Роза Люксембург и К. Радек... А Н. Бухарина Л.Д. Троцкий звал "Николашка-
_______________
*) 70 р. В то время были непомерно большие деньги. Столько не получали
в месяц.
**) О личности и роли Парвуса можно прочесть в книге И. Л. Абрамовича
"Воспоминания и размышления", М., 2004 г. Книга есть в Интернете, в
библиотеке Мошкова.
болтун". Поскольку ни Троцкий, ни Бухарин в этой истории не
фигурировали, доктор исторических наук приплела их исключительно из
антисемитского ража: евреи -- шпионы, а русского Н.И. Бухарина еврей Троцкий
презирал.
Какая пошлость! Именно пошлость! Свести высокую трагедию борьбы идей,
революционной борьбы, трагических убийств и гибели вождей немецкой компартии
к шпионской истории и... Николашке-болтуну. У-ученая дама! Но, если она
историк, доктор наук, то ведь не может быть, чтобы она не читала В. И.
Ленина, протоколы съездов, где роль Ленина очевидна! Значит это отнюдь не
невежество. Это наглая, сознательная ложь и клевета. На кого она рассчитана?
На обывателя! Человека, у которого нет идеологии, который готов поверить
любой сенсации. Любой лжи. Любой клевете: "А Ленин то, оказывается, --
шпион!" -- это меняет в его голове все! Если завтра другой человек скажет,
что Ленин был сексуальный маньяк -- он будет рад от того, что: "Такой ужас!
От нас скрывали такие факты!". А если послезавтра начнут клеймить
клеветников и петь осанну Ленину -- он скажет: "Вот гады! Как врали на
вождя!" Я знаю таких людей. Я представляю их в этих ситуациях.
О самом Николае II. С самого начала, сразу после контрреволюционного
переворота 1991 г. началось истерическое восхваление царя. Красавец, родину
как любил! Погиб от рук зверей-большевиков. Помню в трамвае девушка лет
пятнадцати влюбленно говорила о царе, она -- за него! С тех пор так и
сохраняется: цари защищали и опекали свой народ, а он, неблагодарный,
взрывался бунтами "бессмысленными и беспощадными". Так назвал А.С. Пушкин
восстание Пугачева. Да, бунты были бессмысленными. Но само крепостное право
на своем излете разве не было бессмысленным и беспощадным? Не пороли на
Сенной площади в Петербурге крепостных по распоряжению их хозяев? В царской
армии разве не пороли солдат уже после отмены крепостного права? Читайте
"Поединок" -- лучшее произведение А. Куприна, который отнюдь не был за
революцию, но знал и любил свою страну и свой народ. И разве бунты --
английские, немецкие, французские, чешские и др. -- были осмысленными? Все
они подавлялись. Бунты -- это взрыв инстинктов, долго и успешно подавляемых,
загоняемых внутрь: ненависть, злоба, обиды, отчаяние от унижений и
издевательств. Одни люди могут все терпеть. Другие -- нет. О том, кто лучше
можно рассуждать и спорить. Факт заключен в том, что бунтари в конце концов
расшатывают несправедливую систему и приводят к своей свободе. Пушкин, я уже
писала, написавший эти слова, не мог просто ненавидеть Пугачева. Он, так
ценивший свободу, ужасался, испытывал отвращение и вместе с тем понимал
своего Пугачева.
А вот еще о В.И. Ленине по TV. Оказывается, Н.К. Крупская, образованная
и очень умная (никто не спорит), но... "не в пример Ленину". Сам Ленин был
малообразованной и незначительной личностью. Он делал все по указаниям Н.К.
и под ее руководством. Смешно? Даже возражать не хочется. А вот В.
Новодворская: Ленин заочно окончил Казанский университет и значит, был
неучем. Не в пример самой В.И., которая свой вуз окончила на очном отделении
(не сомневаюсь -- с красным дипломом, о чем она всегда помнит). При этом,
как демократка она заявляет, что она за свободу, но решительно против
равенства. Так хорошо ее учили (или она училась) истории на ее очном
отделении. Да, что там -- еще в средней школе! Опять смешно? Действительно,
это просто смешно. Но самое... пожалуй нет, не смешное. Пожалуй, страшное,
что А. Яковлев (повторюсь!) член политбюро ЦК КПСС обнажается: не только
Сталин, но и Ленин не лучше Гитлера.
Важно то, что атаки на Ленина и его соратников как бы нелепы и смешны
они ни были, постоянно повторяются. В этой связи не могу обойти: популярное
ток-шоу на первом каналеTV. "Лолита без комплексов". Никогда его не смот- рю
-- перебирала каналы, что-то послышалось, стала слушать. Гость шоу, явно не
доктор наук, хотя...? Кто знает? Обсуждали нужен ли закон о запрещении
абортов в связи с падением рождаемости. Гость сообщил, что закон о
разрешении абортов в СССР (или еще РСФСР) был спровоцирован другим законом:
Л.Д. Троцкий издал(?) секретный(!) закон о... советизации женщин (это
цветочки!). По этому закону девочек14-16 лет предписывалось насиловать. Если
после изнасилования девочка беременела, предписывалось делать ей аборт. Вот
для этого и был издан уже легальный закон о разрешении абортов в СССР.
Ведущая явно растерялась от этой безумной информации, замявшись, она
пробормотала: "Да, Троцкий много каких (или таких? или этаких? -- я не
разобрала) законов написал" и поспешила продолжать. Гости на этом шоу
неприхотливые. Никто не возразил. Проехали.
Комментарии излишни. Но я подумала -- откуда он мог это взять? Не сам
же выдумал! Наверное, из бульварной белоэмигрантской прессы.
Возникает вопрос -- как может такой "гость" попасть в эфир? А если он
начнет рассказывать о ритуальных убийствах? Или заявит, что "имя рек" шпион?
Что, нет никакого элементарного контроля? С давних лет в мозгу обывателя
засело, что Троцкий -- враг. Главный враг. Способный "и не такие законы
издавать". Уже 55 лет как умер инициатор легенд о Троцком Сталин, уже около
70 лет, как убит Сталиным Троцкий. Уже написано, рассказано о Троцком -- не
очень много, но достаточно, чтобы узнать, что он не только убит, но оболган.
Но миф живет и украшается вот такими подробностями. Продолжает украшаться.
Почему? Вот что любопытно. Свобода слова, скажете вы? Но не свобода клеветы!
Очень она однобока. Хромает.
А вот о Сталине, вопреки всему, продолжает жить миф с обратным знаком.
Он по-прежнему великий человек. От Зюганова до Макашова, от Алксниса до
доктора исторических наук Ю. Жукова и генерала К.Г.Б. Судоплатова Сталин
по-прежнему вождь. Не знаю, живы ли еще генерал К.Г.Б. П. Судоплатов (со
времени его "подвига" прошло 69 лет, -- вряд ли) и историк Ю. Жуков. Но они
-- вечно живые! На TV часто прокручивают пленки, где Ю. Жуков по-прежнему
говорит о расстреле немцами(!) польских офицеров в Катыни и о добровольном
вхождении Прибалтийских республик в СССР, так, словно официального признания
в этих "грехах" не было или оно было ложью. А П. Судоплатов по-прежнему на
экране TV гордится тем, что организовал убийство Л.Д. Троцкого, за что
получил и сохранил звезду героя Советского Союза. Он вспоминает другого
кавалера звезды героя -- Рамона Меркадера, который убил создателя Красной
Армии, соратника Ленина ледорубом.
Рассказ (TV) иллюстрируют кадром, на котором снята могила и памятник
"герою" Меркадеру.
И Ю.Жуков, и Судоплатов гордились своим прошлым, своим вождем и не
думали раскаиваться. Они не могли не знать, что все это ложь. Это их не
смущало -- это ложь необходимая для пользы дела(!), во имя победы
коммунизма(!).Они -- коммунисты Сталинского призыва до гроба: "Так было
надо"! И все!
Любопытный феномен: уважение и любовь к Ленину успешно подорвали.
Говорить о нем хорошо -- это признак совковости, неприлично. А Сталин...
жив! Почему? Это загадка. М.б. потому, что о Сталине говорят и так и этак
(на выбор), а о Ленине хорошо не говорят. Или иначе -- о Сталине говорят и
его последыши и его враги, а о Ленине люди, понимающие его огромное значение
в истории, не говорят никогда. Никогда или очень редко не говорят о нем,
даже не хорошо, но объективно.
Историю перелицовывают и переделывают как угодно: "В СССР не было
ничего хорошего". Ложь. "Коммунисты -- фашисты". Смотря какие коммунисты.
Кого считают коммунистом. Ложь! "Ленин, Сталин и Гитлер -- одно и то же" --
Ложь! "Социализм -- это фашизм". Ложь!
Ладно! Лгите! Лгите, что хотите! Но дайте слово оппонентам. Пусть они
приведут свои доводы против лжи. Пусть идут дискуссии. Пусть правду о
коммунистических идеалах, о деятелях революции, об истории защищают не
национал-коммунисты Зюганов, Макашов и Проханов, не сталинские последыши --
Ю. Жуков и П.Судоплатов, а такие люди как И. Антонова, которая сказала о
себе, что она сохраняет взгляды коммунистов двадцатых годов, ученые,
историки, публицисты. Такие, как главный редактор журнала "Альтернативы"
профессор А. Бузгалин, его сотрудники и авторы журнала. Журнал выходит
мизерным тиражом, его почти никто не знает. На TV их приглашают крайне редко
и на канал "Культура", не очень популярный. Другие журналы и газеты в
провинцию тоже почти не доходят. Основной источник информации -- TV. И
Интернет. Вот там много можно найти и об истории революции и о сталинизме!
Но пока тех, кто пользуется интернетом, это мало интересует.
Одна из главных заповедей еще в Ветхом Завете: "Правды ищи, правды".
Напрасно! "Нет ничего для человека невыносимее свободы", -- говорит Великий
инквизитор Христу у Достоевского. Свобода и правда так же неразделимы как
рабство и ложь. Сатин у Горького говорит: "Правда -- бог свободного
человека". К перечню меняющихся времен у Екклезиаста: "Есть время сажать и
время собирать урожай, время любить и время уклоняться от объятий" и т.д.,
добавим: "Время искать правду и время верить лжи". Это очень важный признак
времени. Мое поколение заканчивает свою жизнь, прожив большую часть в
горькое время, когда люди верили лжи. Хотелось бы дожить до прекрасного
времени, когда люди, молодежь, будут искать правду.
О национальности В.И. Ленина. В Советское время Ленин был богом, на
которого молились и, как таковой, он был русским. М. Шагинян писала, что в
его предках был швед (со стороны матери) и калмык (со стороны отца). И вот
открыли позорную тайну -- его дед со стороны матери был... еврей. Какой
ужас! Правда, он (дедушка) был крещеный еврей. И евреи и неевреи тогда его
евреем не считали -- важно было вероисповедание. Теперь -- другое дело.
Этого мало: есть даже такая версия -- что среди его предков вообще нет
русских (калмык, чуваш, швед, еврей и немец). Другой вариант -- русская
бабушка (или прабабушка) все-таки была! Стыдно! Его отец был интеллигент в
первом поколении. Сын крепостного. Талантливый организатор народного
образования, которому пожаловали личное дворянство. Глубоко верующий
человек.
Know-how Гитлера пережило его. Писатель, которого я всю жизнь любила,
оказывается считал, что еврейская кровь особенно порченная: даже четверть
еврейской крови портит человека. А как же двенадцать апостолов, трое из
четырех канонических евангелистов и сам Христос -- по матери еврей (его
человеческая ипостась), по отцу (божественная) -- простите, еврейский бог. И
тут ничего не поделаешь. Солженицын разрываясь от сомнений, твердит как
заклинание: Ленин -- русский. Смущает писателя еврейский дедушка. Инородцев
(чувашей, калмыков) он соглашается считать русскими. Стыдно. Честное слово.
Так кто же Ленин? В анкете, в графе "национальность" он написал:
великоросс. "Ну, а как же иначе? -- скажет обыватель. Он был глава
Российского правительства! Просто скрыл".
Почему Ленин написал "великоросс"? Потому что он так чувствовал.
Родился в Симбирске, учился, жил, рос среди волжан русских и "инородцев" --
калмыков, чувашей. Рос на русской культуре. Главное: если бы Ленин не
чувствовал себя русским, он написал бы то, что он чувствовал: он не придавал
значения крови. Он вырос русским. Волга, конечно, русская река, как поется в
песне о Стеньке Разине, но и всех этих народов -- тоже! Отец Ленина,
получивший высшее образование и сам отдавший жизнь народному образованию
(среди инородцев таких тогда было мало), наверное, тоже чувствовал себя
русским интеллигентом. По культуре, по нравам, по характеру, по менталитету
Ленин -- русский.
И последнее. Долго колебалась писать ли об этом. Сейчас пущен слух
(передача о Бехтереве), что Ленин умер от размягчения мозга, на почве
сифилиса. Смакуют то, что он был безумен, злобен -- ничего не соображал.
Прежде всего, о безумии и злобе. Остались продиктованные им: "Письмо к
съезду" (т. называемое "Завещание") -- о его глубокой проницательности и
огромной важности я выше писала. Его статью о "Кооперации" специалисты
считают выдающейся работой. Другие статьи. Когда Сталин обидел Крупскую,
Ленин написал ему резкое, вполне адекватное письмо. О каком безумии речь?
Академик Чазов рассказывал, как потрясла его запись лечащего врача В.И., в
которой тот записал, что уже умирающий Ленин встретил его приход взглядом, в
котором читалось отчаяние от его беспомощности, невозможности сказать то,
что ему хотелось.
Слишком много людей было около него: секретари, которые вели постоянно
записи всего, что происходило по часам и минутам, медперсонал, обслуга,
гости. При этом никаких слухов подобного рода в Москве не было, что
практически невозможно при таком числе свидетелей. Мои родители чуть позже,
в 1925 году, были близки с И.Т. Смилгой, который был близок с Троцким. Они
очень много знали, рассказывали. Ничего подобного они не слышали. Зато моя
мать, которая была в 1924 г. в Бессарабии рассказывала, что простая
молдаванка, соседка прибежала и сказала, что умер великий человек и что умер
он от сифилиса. До нее эти слухи дошли сразу! Мама гневно отчитала ее,
считая это белогвардейской инсинуацией. Так оно и было.
Академик-физиолог Н.Бехтерева сообщила всему миру о том, что ее отец
академик В.Бехтерев, который лечил В.И. Ленина, рассказал, что Ленин умер от
размягчения мозга на почве сифилиса. Если бы это было правдой, значит
Бехтерев нарушил врачебную тайну. Мало того: сообщил об этом своей бывшей
жене, от которой незадолго до этого ушел к другой женщине. По словам его
дочери, отношения ее матери с новой семьей были ужасные -- по "вине" новой
жены Бехтерев сотрудничал с новой властью. Спрашивается -- зачем Бехтереву
надо было нарушать врачебную тайну (к которой сообщество врачей традиционно
относится, а тогда особенно свято относилось), рассказывая об этом бывшей
жене, да еще при отягчающих обстоятельствах?
Это грязная инсинуация и этому есть явные доказательства.
Главное: мозг В.И. Ленина, как мозг гениального человека, был извлечен
и передан для изучения в институт мозга. Как могли его туда передать, если
он был поражен (размягчен)?! Ведь заболевание сразу стало бы явным?!
Могли передать в институт другой мозг? Не говоря о том, что на такую
авантюру решиться было невероятно: это легко можно было (и сейчас можно)
проверить путем антропометрической экспертизы. И потом, расширялся круг
людей, которые знали "ужасную тайну", а с ней риск разоблачения.
Н.Бехтерева оклеветала не только Ленина, но и своего отца. Самое
гнусное -- она сделала это тогда, когда это стало "можно". Если не сказать
модно. И последнее. Как врач она должна знать, что позорных болезней нет.
Никто не обличал Ленина в разврате. Он целиком принадлежал революции. "Он
знал одной лишь думы власть, одну, но пламенную страсть". Таким людям не до
разврата.
В жизни могут быть случайности. От них никто не застрахован. Даже
дама-академик в преклонном возрасте. Если бы она могла взглянуть со стороны
на то, как это выглядит, ей должно бы стать стыдно. Стыдно клеветать на
покойника. И на своего отца.
4.3. Против лжи о социальных завоеваниях Октября.
После разрушения СССР начались истерические вопли о том, что
Октябрьская революция разрушила, растоптала, погубила великую русскую
культуру.
Это была явная и недвусмысленная ложь. Она продолжается до сих пор.
Образование и наука. До революции население России в подавляющем
большинстве -- около 80% -- было неграмотным. Советская власть сразу же
приступила к ликвидации неграмотности. За считанные годы неграмотный народ
научился читать. Можно снобистски посмеиваться -- умение читать и писать не
означает просвещения. Но умение читать равноценно зрению -- способности
видеть: одному оно дает мало, другому -- все. Молодым (и не очень) это
умение открыло дорогу к образованию и просвещению.
Повсеместно открывались школы. Все дети сели за парты. Я уже упоминала
повесть Ч. Айтматова "Первый учитель": и учитель малограмотный, но
потянувшийся к новой жизни и понимающий ценность образования, и ученица,
почти ребенок, изнасилованная мужем, вырвана из рабства и вопреки всему,
начинает учиться и становится ученым.
Это начало, которое трудно переоценить -- рождение народной
интеллигенции у всех народов СССР. Росло первое поколение, которое потом
будет лечить, учить, проектировать, строить, эксплуатировать сложную
технику, играть на сцене, танцевать, писать книги, вести в бой во время
войны и прославит свои народы и СССР.
В эти первые годы были заложены принципы организации народного
образования, которые сделали его, по общему признанию, лучшим в мире.
В царской России, как и во всех странах, было много типов школ. Во
многих странах, например, в США они сохранились до сих пор. Школы для
простого народа. Они давали начала знаний, достаточные, как считалось, для
крестьян, рабочих и обслуги. Школы с более высоким уровнем подготовки для
более квалифицированного труда. И школы для тех, кто после их окончания
будет учиться дальше. Подчеркнем, что в каждом типе школ были принципиально
разные программы. В России из церковно-приходской школы (трехгодичной)
нельзя было перейти, скажем, в третий класс реального училища. После
окончания реального училища можно было поступить в институт, но нельзя -- в
университет, куда принимались только после окончания классической гимназии.
Так было везде.
Важнейшим новшеством стал принцип организации советского народного
образования: единая программа для всех школ. Средняя школа делилась на три
ступени: начальная школа -- четыре (до 1923 г. -- пять) классов; средняя
сту- пень -- семь (позже восемь) классов -- неполное среднее образование,
после чего ты мог перейти в следующий класс, чтобы получить общее среднее
образование или поступить в техникум и получить среднее специальное
образование. Техникум, в свою очередь, давал помимо специального -- общее
среднее образование, и возможность поступить в любой вуз. В начале было
принято обязательное начальное образование, позже обязательным стало
неполное среднее образование (7 классов). В школы ФЗО (фабрично-заводское
обучение) принимали после начальной школы и обучали в течение шести месяцев
рабочих массовых профессий. В ремесленные училища принимали после семилетки,
и готовили квалифицированных рабочих. С 1958 года оба эти вида обучения
заменили профессионально-техническими училищами (ПТУ), на базе семилетки
(позже -- восьмилетки), где помимо профессии давали общее среднее
образование и право поступать в вуз.
Во всех этих учебных заведениях программа была по общим предметам
одинакова. Было бы лукавством говорить, что уровень образования в средней
школе и в ПТУ был одинаков. Точно так же, как в сельских и городских школах,
или в городе школы в центре и на окраине. Но речь идет не об уровне, а о
возможностях. Ю. Гагарин, о котором, по словам Г. Гречко, академик Королев
говорил, что у него прекрасные перспективы в науке, в летное училище пришел
из ремесленного. Очень многие дети из малообеспеченных семей шли в
ремесленные училища, где они были на полном пансионе, а затем многие и
многие становились инженерами, врачами, учителями и др.
Уровень образования в огромной степени зависит от личности, природной
одаренности. Я преподаю в провинциальном вузе. У нас заведовал кафедрой
выпускник МВТУ имени Баумана с красным дипломом, который был, мягко говоря,
среднего уровня, и были наши выпускники, которые могли бы украсить любой вуз
страны и мира. Один из них сейчас профессор в "Станкине" (Москва). Его
станки еще тогда, когда он работал у нас, выставлялись на международных
выставках, другой -- на ответственной работе в "Павлодарэнерго", а мог бы
добиться гораздо большего. Это пример -- таких немало.
Принцип единой программы касался и пола. Школы с самого начала были
общими для мальчиков и девочек, но даже в период, когда Сталин их разделил,
для всех была единая программа.
Такой принцип организации образования самый демократичный. И самый
эффективный. Когда СССР первым в мире запустил спутник, а потом и человека в
космос, американцы создали комиссию, которая должна была выяснить, в чем
причина нашего преимущества. Вывод комиссии был однозначный -- в организации
народного образования. Выпускник ФИЗТеха Виктор Сиднев, научный работник и
политический деятель, будучи в США работал в Калифорнии по обмену в средней
школе, учил математике. Там, по его словам, принцип образова- ния -- средний
уровень: лучших и худших тянут к середине. Он давал им задачи вступительных
экзаменов в ФИЗТЕХ. Через пять минут дети заявили, что эти задачи нерешаемы.
Один мальчик, кореец, троечник ухватился за задачи и стал их решать: ему
было скучно "в середине". Когда по окончании работы Сиднева спросили, что он
думает об их школе? Он ответил им: "Ребята, вы губите свое будущее".
Не сомневаюсь, что в обычной школе у нас тоже мог быть такой результат.
Но дело в том, что уже в шестидесятых годах у нас стали создавать новые
возможности. В городах в отдельных школах стали создавать "матклассы" с
усиленным обучением физике и математике. Классы с химико-биологическим
уклоном. В больших городах -- спецшколы с теми же уклонами. Но, м.б.
главное, -- при университетах (МГУ, "НГУ" (Новосибирск), ФИЗТехе и в др.
университетах) создавали заочные школы. Детям высылали задания, они
отправляли решения и получали оценки и комментарии.*) (см. сноску на
стр.138) При НГУ открыли школу-интернат ФМШ, где жили и учились по особым
программам физики, математики, биологии, химики -- дети из близких регионов
(в т.ч. казахстанские). Не нужно говорить, что все это бесплатно. Выходил
журнал "Квант", где предлагались очень сложные задачи. Школьник (подросток)
учился самостоятельно работать. Любопытно, что мой сын, окончивший две
заочные школы, придя в университет плохо воспринимал лекции профессоров на
слух -- он привык вникать в суть самостоятельно за столом. Выходило много
других журналов для юношества: "Юный натуралист", "Техника молодежи",
"Вокруг света" и мн.др., не говоря о таких журналах как "Наука и жизнь",
"Знание -- сила", которые давали широкий спектр знаний по истории,
литературе, живописи, экономике и др. Важно, что все это выходило огромными
тиражами, было дешево -- общедоступно и широко выписывалось. Читатели (в
т.ч. дети) знакомились с разными науками, что позволяло, им в частности,
выбирать профессию.
Вопли о гибели культуры относятся к истории, литературе и к религии. О
религии -- отдельно, ниже.
По литературе долгое время в программе не было Достоевского, потом
ограничились романом "Преступление и наказание", не изучали Бунина,
Набокова, мало в программе было Блока, не было Есенина, Ахматовой,
Цветаевой, Мандельштама. Но русская литература в XIX в., к счастью, была так
богата и так демократично настроена, что это не сильно обедняло ребенка. С
другой стороны Пушкин входил в жизнь ребенка с первого класса. Можно было
еще в 6-7 классах ввести "Неточку Незванову", но даже в X классе изучать
"Братьев Карамазовых", по-моему, рано. Я читала все это в 9-10 классах как
детектив и не могу понять, почему сегодня молодежь не читает Достоевского
хотя бы из-за его напряженного сюжета. Только через 8-10 лет я стала читать
Достоевского сознательно. Читать и перечитывать.
Мало давали в школе Салтыкова-Щедрина, а в старших классах его надо не
"проходить", а изучать. Совсем не давали Лескова. Тенденциозно учили А.П,
Чехова: не учили читать, его повести, "Степь", например. Да и не всякий
учитель способен учить понимать аромат, художественную ткань большой
литературы.
Непозволительно мало, по сути, вообще не давали, мировую литературу.
Да, литературу давали тенденциозно. Но кто бы говорил! В любимое сейчас
царское время цензуровали Пушкина, Лермонтова, не говоря уже о Толстом,
Некрасове и т.д. А сейчас? Разве не выкинули Белинского, Добролюбова? О
Чернышевском речи нет.
История, особенно советская, преподавалась преступно лживо. А сейчас?
Лгут, только наоборот. Ругают Пушкина за то, что он оклеветал
Александра I -- "Властитель слабый и лукавый,/ плешивый щеголь, враг труда,/
нечаянно пригретый славой/ над нами царствовал тогда"/ -- вопли: "Какая
гнусная клевета на
_______________
*) Занимались этим, сколько я знаю, студенты -- они проверяли
контрольные и писали замечания. Бесплатно.(?)
царя-победителя Наполеона". Во-первых, и это главное, к тому, что писал
Пушкин надо относиться очень серьезно: он был уникальный историк по
точности, объективности и глубине. Это вполне относится и к Александру I. У
Пушкина есть стихи: "Дней Александровых прекрасное начало"... Он отдавал ему
должное. А конец? Аракчеевщина, военные поселения, народная беда. "Нечаянно
пригретый славой" -- сказано точно. Александр I, которого Кутузов просил
уехать из действующей армии, всю войну провел в Петербурге. Победил М. И.
Кутузов и Барклай (и это тоже есть у Пушкина -- несправедливость к Барклаю).
Но главное -- победил народ. Народная дубина, по образному выражению Л.Н.
Толстого. Так что, если лгали в Советские времена, то еще больше лгут
сейчас. Еще тенденциозней. Я уже писала, что д.и.н. Н. Нарочницкая, не
моргнув глазом, объявила, что первая мировая война для России была
отечественная и Россия в ней побеждала. Это можно сравнить только с наглой
ложью о роли Сталина в Октябрьской революции и ролью Н.И. Бухарина и Л.Д.
Троцкого. Другое дело, что в царское время были разные историки. Такие как
Ключевский, и такие как Д. Иловайский. И такие как С.М. Соловьев. Можно было
сравнить, читать, выбрать. В советское время заявлялась одна истина, которая
была бесстыдной ложью... (Не во всем!)
Ничего, господа! Придет время, жаль до него моему поколению уже не
дожить, когда история получит ученых исследователей, не тенденциозных и
ретроградных, не ненавидящих и пристрастных, а объективных, широко и глубоко
мыслящих, которым будут доступны все источники, и которые изложат историю
как исследователи, а не как боксеры (или кухонные склочницы).
Не знаю, как освещают свою историю англичане. Ругают ли Шекспира за
клевету на их мрачных королей? Проклинают ли Кромвеля, казнившего их короля?
Думаю, нет. Ведь та Англия, которая гордится своей демократией -- наследница
своей революции. Французы своей революцией гордятся. И ею, и ее вождями.
Может быть и так, что мы живем в смутный период и завоевания Октября,
очищенные от извращений, вернутся в новом, исправленном виде. Так и будет.
Вернемся к образованию. Для тех, кто не сумел получить образование и
работал, имея 5-6 классов, открывались школы рабочей молодежи, где учились
люди всех возрастов вечером. Для работающих в 2-3 смены школа работала
посменно. Учителя были те же, что в обычной школе. Но они выполняли еще и
функцию социального работника -- выясняли, и если оказывалось, что учебе
мешает мастер или руководство, добивались соблюдения закона. Обучающиеся
заочно (в школе и в вузе) получали дополнительные оплачиваемые по среднему
заработку отпуска: либо один, либо два (по полсрока) в год. Я много лет
читала лекции заочникам, вела курсовые и дипломы. И могу сказать, что до
семидесятых годов заочное обучение было качественным. Работать с ними было
легче: за меньший срок им можно было дать гораздо больше, т.к. они
представляли хорошо, о чем идет речь. Их курсовые я часто показывала
дневникам. Да и дипломные проекты бывали просто интересные.
Еще одно. Детей и даже молодых людей с физическими недостатками обучали
в специальных школах -- для слепых, для глухих. Разработали уникальные
методики обучения слепоглухонемых. Для них была специальная школа, где-то
под Москвой. Известно, что один (по крайней мере) получил высшее образование
и защитил, кажется даже докторскую диссертацию. Детей-калек, не способных
передвигаться, брали под опеку школы и учили на дому. Экстернат, сколько я
знаю, официально не был организован, но практиковался.
Существовало требование (негласный закон) -- охватить 100% детей
обучением. Оно свято выполнялась и не подлежало обсуждению.
Забегая вперед: сейчас, когда сотни тысяч детей беспризорны и не учатся
в школе вообще, когда не все дети в семьях ходят в школу -- это
воспринимается как вопиющий факт на фоне того, что было достигнуто. Кто
посмеет возразить?
Важный принцип, принятый во всех демократических странах -- отделение
школы от церкви. Об этом. О религиозном невежестве и порочной практике
гонений на религии я пишу дальше.
И еще. Советская школа была нацелена на глубокие и прочные знания. По
мере развития дети были образованней родителей, тем более бабушек и дедушек.
Я говорю о широких слоях народа, а речь идет о народном образовании. Эта
тенденция расширения и углубления знаний развивалась. Сейчас много говорят и
пишут о перегрузке детей, переутомлении и т.д. О необходимости взять опыт,
ну, конечно -- Запада, где детей так не перегружают: вот в Штатах...
Анекдотичный случай: губернатор какого-то Американского штата
возмутился: "Да! Он не знает, как разделить простую дробь на дробь или взять
процент от числа. Это нисколько не мешает ему в его деятельности". Я тут же
припомнила правило деления дроби на дробь (никогда практически оно мне не
пригодилось), спросила своих студентов -- они тоже помнят. Удивительно,
потому что сейчас отказались от заучивания наизусть определений. Это очень
плохо. Мой классический прием: студента-энергетика спрашиваю на защите
диплома, что такое к.п.д.? Он бодро отвечает: коэффициент полезного
действия. Я невозмутимо продолжаю: а что такое коэффициент полезного
действия? В большинстве случаев он не знает. Нерешительно предполагает:
"коэффициент мощности?" То есть, что такое косинус фи он тоже не знает. Нас
когда-то заставляли заучивать основные определения (и в школе, и в
институте) наизусть: вспомнил и на слух понял -- что такое, скажем --
производительность труда.
Да, правило деления простой дроби на дробь мне не понадобилось так же,
как знание того, что земля вращается вокруг своей оси и вокруг солнца, атомы
соединяются в молекулы, о валентности, о генах и о многом другом. Но эти
зна-ния -- основа мировоззрения, понимания мироустройства. А если мне
понадобится разделить дробь на дробь, я знаю, что это очень просто можно
сделать, и умеющий это делать не вызовет у меня незаслуженного почтения.
Относительно перегрузки и переутомления. Я не помню... Точней -- я
помню, что не чувствовала ни первого, ни второго, хотя математика мне
давалась не просто. Мой сын учился, я уже писала, в двух
физико-математических школах заочно, ходил в спорт-школу на фехтование и
вырос вполне здоровым.
Учение должно быть трудом. Только напряжение сил -- физических и
интеллектуальных дает человеку развитие его потенциальных возможностей. В
США, где, как описано выше, принят принцип середины, подготовка в школе
очень слабая. При любых IQ, на самом деле "коэффициент полезного действия"
невысок. Как же они достигают такого высокого уровня развития и науки, и
техники? Да и самой страны? Могу только предположить, что одаренные дети
жадно ищут знаний самостоятельно. Что в университетах США очень высокий
уровень образования, и дошедший туда одаренный подросток компенсирует
пробелы. Очень большой вклад в науку США вносит "импорт мозгов". И в
университетах, и в лабораториях работает очень много иммигрантов или
иностранцев. О том, что в лабораториях Билла Гейтса работает очень много
программистов из России я уже писала. На всемирных олимпиадах школьников,
где СССР занимал лучшие места, теперь их занимают не американцы и не
европейцы, а дети из стран Юго-Восточной Азии. Это плоды политики -- не
перегружать детей, которую мы, подчиняясь "обезьяньему рефлексу", бездумно
копируем. Зачем? Недавно об этом на TV говорил академик Петраков. Сколько
сотен тысяч, а может быть миллионов детей крестьян, а позже и рабочих,
столетиями проживали свою жизнь, не открыв в себе своих способностей и
возможностей. Упрощение программ, которое идет теперь -- губительно.
Огорчает ужасно!
Образование не ограничивалось школой. Не знаю, с чего лучше начать.
Начну с радио. Черная тарелка была в каждом доме и в городе, и в деревне.
Лучшие актеры страны читали по радио стихи и прозу. Звучала и народная, и
советская, и классическая музыка. Симфоническую музыку я воспринимала плохо.
Но вот как-то раз я не пошла на лекцию, лежала в общежитии на койке. По
радио исполняли пятую симфонию Чайковского. Я почувствовала, как кто-то,
приговоренный к смерти, страдает, мучается и страхом перед нею, и страхом,
что не сумеет ее достойно встретить. И вот мучительная тревога сменяется
приливом сил: приговоренный преодолел слабость и мужественно идет на свою
казнь. Это не программная симфония, я не знаю, как ее интерпретируют, но для
меня она осталась такой. Я стала воспринимать симфоническую музыку. Долго,
долго музыка Прокофьева была мне недоступна. Помню в Большом зале
консерватории я слушала ее совершенно равнодушно. Мальчик лет 17, слушал
опустив голову на согнутый локоть, а по окончании поднялся, лицо было
невидящим -- он был еще там, в мире Прокофьева, и я позавидовала ему. Но
позже, когда началась эта оглушающая рок-музыка, я стала воспринимать (опять
по радио) музыку Прокофьева и Шостаковича.
Пишу это потому, что черная тарелка давала нам так много! От нас
зависе- ло -- взять или не взять. Помню чудесную передачу о Э. Григе: "О
девочке Дагни Педерсен, дочери лесника", которую Григ встретил в лесу и
пообещал ей подарок. Она услышала его, спустя много лет в концертном зале,
где ведущий концерт объявил посвящение ей пьесы композитора. Не помню, чей
это рассказ. Кажется Паустовского. Но помню и сам рассказ, и эту музыку. Все
это тоже было образование.
Замечательный скрипач Виктор Третьяков рос на железнодорожном разъезде
транссибирской магистрали, под Иркутском, где работала его мать. Ходил (или
развозка развозила) в деревенскую школу. Он узнал и полюбил музыку, слушая
ее по черной тарелке, и все просил мать отдать его в музыкальную школу. В
воскресный день мать повезла его в Иркутск. В музыкальной школе в выходной
день случайно оказался учитель, выпускник Московской консерватории. Он
прослушал мальчика и, как рассказывала (по радио) его мать, сказал ей, чтоб
она оставила его на неделю, и он скажет будет ее сын "играть для себя или
для народа". Так запомнила мать. Сказано наивно, но знаменательно для своего
времени -- так она понимала. Через неделю он дал ей письмо к своему
знаменитому профессору в консерватории А.И. Ямпольскому. Виктор Третьяков
остался в интернате для одаренных детей при Московской консерватории и стал
тем, кем стал -- всемирно известным скрипачом. Во всех областных городах, и
не только -- во всех крупных городах были музыкальные училища, в некоторых-
консерватории и почти во всех городах музыкальные школы. Лишне говорить, что
обучение в них было бесплатным... Дальше я вернусь к этому, но уже сейчас
скажу, что поиск и отбор одаренных детей был в СССР общепринятой системой.
Позже, когда появилось TV, появились учебные программы на TV. Случайно
я увидела передачу по школьной программе по "Преступлению и наказанию". В
музее-квартире Ф.М. Достоевского в Ленинграде висела иллюстрация к
прижизненному изданию романа: по темной улице в распахнутом пальто широко
шагает Раскольников. Лицо простое, грубоватое. Очевидно, Достоевский ее
одобрил.
В сценах из романа Раскольникова играл В. Золотухин. Его разрывали
сомнения: кто он -- тварь дрожащая или поступок совершить может. Убить
ничтожную старуху ему мешала любовь. "Кабы не любовь!" -- вскрикивал он,
ударяя кулаком по колену -- любовь к нему матери и Дунечки. Любовь
несовместима с тем, что он задумал. Закадровый голос читал "Пророк" Пушкина:
"... и вырвал грешный мой язык и празднословный и лукавый..." Трагедия
праздного ума. Голос звучал как приговор суда.
Я видела экранизацию и две театральные постановки. Ничего подобного не
было. Это было незабываемо. Учебная программа для девятого класса средней
школы. Вот таким должно быть народное образование: эмоциональным, глубоким,
без скидок: "Душа обязана трудиться и день и ночь. И день и ночь".
Очень важной составляющей образования были кружки при Дворцах культуры
предприятий, при Дворцах (домах) пионеров, районных дворцах культуры и в
самих школах. Кружки пения и танцев, балета, фотографии, авиамодельный,
морского моделирования, рисования, живописи, мотокружки, шахматные и мн.др.
Один из лучших наших современников Георгий Михайлович Гречко. Я запомнила
его на съезде Народных Депутатов. Его выбрали в райсовет (кажется) и он
уступил свое место человеку, искалеченному полиомиелитом. Где тот? Канул. А
Гречко -- чудесный, умный, образованный, лучится добротой и великодушием.
Смелый, сильный. Он говорил (ностальгировал на канале "Ностальгия") о том
времени, когда бесплатно ходил в четыре или пять кружков. Бесплатно учился
летать в ДОСААФе и прыгать с парашютом, и о том, что без этих кружков не
стал бы космонавтом.
Без таких кружков, самодеятельных коллективов, народных театров м.б.
остались бы незамеченными, не выросли выдающиеся актеры, такие, как Сергей
Юрский, Л. Зыкина, Е. Евстигнеев, десятки и десятки, которых не могу
вспомнить. В. Васильев -- великий артист и танцовщик попал в балетную школу
при Большом театре через самодеятельный танцевальный ансамбль при Дворце
пионеров: родители не подозревали, что его нужно отдать учиться танцам.
Я уже писала о Брежневской показухе и ее губительных для СССР
последствиях.
Она очень сильно коснулась и образования. Работая в образовании почти
всю свою трудовую жизнь, я это свидетельствую на основании своего опыта.
Объявили об обязательном среднем образовании. И одновременно об отмене
института второгодничества. Это подорвало качество народного образования, а,
как следствие, и высшего, и среднего специального. Это была демагогия чистой
воды: если нельзя оставлять на второй (третий) год, значит всех надо
переводить в следующий класс. А т.к. все должны получить среднее образование
-- то и выпустить из школы или техникума. Хуже того: учителей,
преподавателей техникумов и вузов стали оценивать по количеству четверок и
пятерок: лучший учитель тот, который всех учит на пятерки. Ну, на четверки.
Нужна была принципиальность и твердость, чтобы не стать "лучшим учителем".
Отсчет шел снизу: вместо двойки надо ставить тройку; тогда вместо тройки
поневоле -- четверку и т.д. Настоящие знания стали заслугой детей -- их
пытливого ума, жажды знаний и наивности: они не понимали ситуации и
старались.
Слабых и ленивых стали спихивать в ПТУ. "Пэтэушник" -- стал символом
серости. А это тоже удар. Удар по рабочему классу. Если в ремесленном
училище училось много способных детей, которых родители не могли или не
считали нужным учить, теперь это мог быть произвол школы по отношению к
строптивому, "трудному", но способному школьнику, которого вытурили в ПТУ.
Когда я пришла на свой первый завод, у нас был слесарь-инструментальщик
Попов. Технолог приносила ему чертеж штампа, он возвращал его, не глядя: "не
надо". И делал сам так, что она не могла жаловаться. У него, как у многих
тогда (1955г.) было два класса образования и лет 25 стажа. Его бы точно в
ПТУ не перевели. Умный, даже талантливый высококвалифицированный рабочий
нужен и конструктору и технологу -- он лучше всех видит их ошибки и
просчеты. Он не исполнитель, а соратник. Если он учится рядом с серым
пэтэушником, это его не стимулирует.
Может быть главное -- преподавателям некогда было заниматься теми, кто
хорошо успевает. Успеть бы за уши вытащить лентяя и тупицу.
Еще одно. Брежневский дух разложения и корысти не прошел и мимо
образования. Появились привилегированные школы для племянников и племянниц,
да и деток заодно, а так же "полезных людей". Эти дети должны были поступить
в привилегированные вузы. Широко распространилось репетиторство: детей
"натаскивали". И взяточничество: в "престижные вузы" принимали по заранее
составленным спискам. Остальных заваливали. Заваливали еврейских детей. Те,
кто хотел поступить, но не мог или не умел дать взятку, ехали в Иркутск,
Томск и др. Там был отличный контингент преподавателей, и принимали всех. Не
заваливали по "пятому пункту" и в Физтехе.
Но даже все это не подорвало окончательно образования. Я уже писала о
заочных школах при Физтехе и ряде университетов, о матклассах в лучших
школах, о физико-математических и химико-биологических школах. Туда
кандидаты в ПТУ не попадали. Там царил дух состязательности, такой важный в
образовании (да и в работе). Этот дух поддерживался широко практиковавшимися
олимпиадами: районные, городские, республиканские, всесоюзные и всемирные.
До вуза, в школах никакой "пятый пункт" роли не играл -- не принимался во
внимание. Дети ездили в разные города, общались, слушали лекции настоящих
ученых. Брежневщина ударяла по детям, которые не выделялись, не хотели или
не могли по каким-то причинам попадать в "элиту": контингент в вузах сильно
снизился. В самих вузах "показуха" тоже изменила климат. Уровень подготовки
с середины (примерно) семидесятых стал значительно ниже в массе. Одаренные
всегда были. Мне было очень их жаль, потому что педагогам было не до них:
успеть бы двоечника натаскать! Так низкие требования сказывались на всех,
включая сильных.
Наука. В XIX в. в России был расцвет не только литературы и искусства,
но и науки. В области математики (Лобачевский), химии (Д. Менделеев),
физиологии (И. Павлов), биологии (И. Мечников) и т.д., и т.д. Россия
выдвинула ученых, вставших в своей области в первый ряд в мире. Уже в XIX в.
наука развивалась темпами, несоизмеримыми с прошлыми веками. В XX в. ее
развитие беспрецедентно ускорилось. При этом развитие науки в XX в.
потребовало колоссальных инвестиций: из университетских кафедр и лабораторий
она переместилась в НИИ, проектные институты и отраслевые лаборатории. И
надо сказать, что правительство на науку денег не жалело. Финансировались
все области -- Институт русского языка и литературы (Пушкинский дом).
Исследования в области математики, метеорологии, химии, медицины. Гонка
вооружений провоцировала особенное развитие физики, космонавтики,
производства оружия. Академики С.П. Королев -- создатель первого в мире
космического корабля и первого полета человека в космос, А.Д. Сахаров, Л.Д.
Ландау, Я.Б. Зельдович, Н.Н. Семенов -- можно продолжать -- вся когорта.
Наша страна была на первом месте по открытиям в области генетики, развитие
которой оборвал Сталин и Лысенко, убив академика Н.И. Вавилова, создателя
теории гомологических рядов, открывшего географический центр происхождения
злаковых видов растений. О нем я уже писала. В СССР впервые была сделана
пересадка сердца собаке и пересадка головы (двух голов) одной собаке. Л.А.
Зильбер -- создатель вирусной теории происхождения рака, микробиолог.
Академики и ученые в области гуманитарных наук: Д.С. Лихачев, С.С.
Аверинцев, В.В. Виноградов, М.М, Бахтин и др. Академик В. Кантарович --
первым в мире применивший математические методы в экономике, для решения
оптимизационных задач в т. числе, предложивший математическое моделирование
плановых цен на основе минимизации затрат (о чем ниже) и мн. другие. Во всех
областях науки и техники в СССР были большие достижения.
На науку денег не жалели. Но перекос был сделан в области военной
промышленности и научно-конструкторских работ. Мы были в самом первом ряду в
области самолето- и ракетостроения, танкостроения и др. оружия. Но не
придавали значения автомобиле-, паровозо-, вагоностроению. Особенно
станкостроению. Отстали в области гражданского строительства, качества
стройматериалов, обработки кожи и шерсти, обувной, текстильной
промышленности, пошива одежды и т.д.
Большое значение имела монополия внешней торговли и отсутствие
конкуренции: там, где конкуренция была (военное производство) мы были в
первом ряду или вообще впереди.
Быстрое развитие науки, сокращение периода от теоретического открытия
до его практического использования в США привело к быстрому росту числа
людей, занятых в сфере управления и научных исследований. Л. Брежнев, следуя
(даже, пожалуй, положив начало) обезьяньему рефлексу стал увеличивать число
НИИ и численность управленцев. Уже в конце 60х годов на заводах увеличили
число экономистов, инженеров, работников НИИ. Это не было естественным
ростом: нарастающий объем исследований, анализа проблем и, как следствие --
рост персонала. У нас было наоборот. Например, в начале шестидесятых я
работала старшим экономистом цеха и вполне справлялась. Прибавили в штатном
расписании еще экономиста: вдвоем у нас не было загрузки. Логика, очевидно,
была такая -- увеличим число работников, они увеличат объем исследований и
качество управления. При этом зарплату увеличивали очень медленно, по
принципу -- "всем сестрам по серьгам". Или: "числом поболее, ценою
подешевле". Вот тогда и появились племянники и племянницы, пошел вал
кандидатов наук. "Ученым можешь ты не быть, а кандидатом быть обязан"
немедленно отреагировал народ, перефразируя Некрасова. Вместо того, чтобы
вдвое, в зависимости от результатов(!), втрое увеличить фонд зарплаты
ученых, дав право директору института распоряжаться, заработанными деньгами
и взять одного кандидата вместо трех (три бездельника не заменят одного
талантливого человека). Так начала загнивать, не наука, нет (наука -- это
область, "где реализуют свою потребность исследовать, и удовлетворяют свое
любопытство" за счет государственных средств), -- но научные и проектные
организации. А люди, посвятившие себя науке, зарабатывали значительно
меньше, чем грузчик на товарном дворе железной дороги -- там в СССР никто не
хотел работать и платили много. Очень много. Для сравнения -- грузчику
платили до 700 р., а гл. технологу завода -- 400 р. в месяц.
Экономические науки -- теория и практика, были... не знаю, как лучше
выразиться, пожалуй, так: имели "табу" в виде теории К. Маркса. Маркса
винить нельзя -- я уже писала, на вопрос: как будет строиться социализм? как
будет устроено коммунистическое общество? он отвечал, что те парни, которые
будут его строить, будут не глупей нас и сами решат эти вопросы. Сталин --
догматик по своей природе и воспитанию, не имея хотя бы сильного (не говоря
о мощном Марксовом) интеллекта -- превратил букву марксизма в догму.
Последующие "вожди" даже не претендовали на интеллект, но, свергнув с
пьедестала Сталина, не посмели отказаться от его догматизма. Это было даже
смешно: любая диссертация после обязательной цитаты из последней речи Л.И.
Брежнева и установления связи с постановлениями последнего съезда КПСС
начиналась с поисков точки отправления в трудах Маркса -- Энгельса --
Ленина! Идеи автора д.б. иметь опору не на марксистскую методологию, или
теорию -- достаточно было цитаты или цитат. Во всяком случае в сфере
философии, экономики и др. социальных наук. Маркс впервые применил
математический подход в экономике в теории воспроизводства, например. Ему
принадлежит высказывание о том, что любая наука начинается там, где
применяется математика. Сейчас даже в лингвистике ее применяют, есть
специальность -- "математическая лингвистика". У нас к матметодам относились
с подозрением, как к формальным: нужно было пользоваться логическими
методами, следуя марксовой диалектике.
Ученый, который взялся бы анализировать работы современных западных
экономистов-теоретиков -- Д. Кейнса, В. Парето и др. с точки зрения
практического использования их методов в условиях социализма, или точней в
обществе, базу которого составляет общественная (негосударственная)
собственность, был бы подвергнут остракизму. Любопытно отметить, что в
капиталистической экономической науке широко используют К. Маркса,
перелицевав его теории воспроизводства, стоимости и цены производства и др.
Механизм, который Маркс называл -- "переток капитала" в отрасли с большей
прибылью сохранили по существу, заменив практичным термином
"перераспределение ресурсов". Колебания цены вокруг стоимости "Экономикс"
дополнила удобной практически теорией предельных величин -- предельных:
полезности, производительности, затрат и др.
Наша власть, чиновники тупо отказались от развития теории Маркса. Но
совсем удивительно другое. В XX в. широкое развитие получила социология --
наука об общественных отношениях. Социологи Запада считают основоположником
своей науки К. Маркса. В своей экономической теории Маркс анализировал
общественные отношения как классовые. Социологи продолжили этот путь в
теории конвергенции и исследованиях тех процессов и изменений, которые
произошли в классовых отношениях (или сейчас приходят на смену классовым(?)
в условиях постиндустриального общества). Это было посягательство на теорию
классовой борьбы и отвергалось на корню. Академик Т.И. Заславская выделила
бюрократию в СССР как слой общества, который не является собственником
средств производства, но ими распоряжается. Сочли ли это за посягательство
на классовую теорию -- не знаю. Западная социология исследовала
производственные (и не только), отношения людей на всех уровнях: от
малых коллективов (теория малых групп) до поведения толпы,
взаимоотношений руководителей и их подчиненных, теорию социальной роли и
разнообразные теории мотивации, которые не исключают, а дополняют и
развивают одна другую. Социология семейных отношений исследует те процессы,
которые появились в связи с изменением роли женщины в обществе, возрастные
особенности и др. Все это отвергалось, т.к. К. Маркс этим не занимался.
Ф.
Энгельс написал замечательную работу "Происхождение семьи, частной
собственности и государства" -- этим тема была закрыта. Может быть я
ошибаюсь, но именно этим я объясняю то, что наша экономическая и
социологическая науки не могли развить марксизм(!) в новых условиях. И не
создали
новую парадигму социализма. Ну, не было специального института, планов
на кафедрах, в которых ставились бы такие задачи. Но у себя дома
политэкономы, экономисты-международники, отраслевые экономисты: не могло же
так быть, что они не понимали бесплодность определять время по
остановившимся
часам? Не задавали себе вопроса о нашей системе: "Уродливо, нелепо,
бездарно! Но как это можно (нужно) перестроить? Какова альтернатива
"Экономикс"? (Ведь "Экономикс" во многом исходит из неизбежности уродств
капитализма и ищет лекарства только от следствий, но не от причин.) Как
можно, должно, перестроить то уродливое и бесплодное общество, которое было
у нас?"
Если бы кто-то из них у себя в кабинетах создал новую теорию, она
должна была бы в перестроечный период (1987-1991 годы) как-то о себе
заявить?
Много лет профессор Д. Валовой глубоко критиковал "валовой подход и
валовые показатели". Цитировал австрийского коммуниста Моше-Суницу, который
утверждал, что капиталисты руководствуются теорией Маркса последовательней,
чем мы и отмечал, что капитализм имеет разбалансированность производственных
мощностей, колоссальные непроизводительные затраты и далек от совершенства.
Очень многие достижения западных экономистов с пользой могли быть
использованы в советской экономике. Хотя бы принципы альтернативности
затрат? Ресурсов всегда не хватает? и др.
Очевидно: новой, точней, иной парадигмы, очевидно не было.
Последнее: как научное сообщество относилось к советской власти? К
социалистической системе в принципе? Теперь мы знаем, как к ней
относились "верный партиец" Е.Гайдар, Г.Явлинский, А.Чубайс и др. Принято
считать,
что вся интеллигенция спала и видела крах социализма. Но вот Ю.
Черниченко, который сейчас развивает частное сельское хозяйство, в середине
пятидесятых оставил квартиру и работу в Молдавии и с крошечным ребенком
поехал осваивать целину. Люди меняются. Часто радикально. Это надо
помнить(!).
Я приведу три примера. Академик Б.В. Раушенбах, в беседе с В. Листьевым
в его ежедневной программе сказал об образовании и науке, что Ленин начал с
реформы образования и поддержки науки потому, что он пришел навсегда. А
"эти" -- временщики. Они урвут, что смогут и уберутся. Им не до науки и не
до образования.
Второй. Внучка академика Д.С. Лихачева З.Ю. Курбатова в программе TV
"Тем временем" весна 2007 г. с волнением говорила о том, что Д.С. стал
разменной монетой DVD и пр. "Есть вещи, которые я просто не выдерживаю" -- о
том, что она "к счастью застала эпоху, которая уже ушла, потому, что
академическая наука в советское время занимала особое положение...
академическая наука -- это был особый мир. Это была среда выдающихся людей.
Из Д.С. делают тихого старичка, согбенного, а он был человек сильного
темперамента и высокой принципиальности".
Еще один пример (их можно многожды умножить): Академик Е.П. Велихов.
Активный общественный деятель, участник ликвидации последствий Чернобыльской
катастрофы. Он, как и многие другие ученые, преданно служил советской науке
и советской стране.
Я вообще не вспомню, чтобы сейчас(!) кто-нибудь из советских ученых
выступал против социализма и против Советского Союза. А.Д. Сахаров не
исключение. Он выступал против уродства системы, но не за поворот к
капитализму.
Вне связи с последним: академическая наука щедро финансировалась, не
знала затруднений ни в оборудовании, ни в кадрах. Академики получали самую
высокую зарплату -- выше, чем председатель Совмина. Правда высшие партийные
чиновники и правительство щедро получали разные льготы и бесплатное
обслуживание. Но академики тоже снабжались в спецмагазинах, лечились в
спецбольницах и т.д. Можно смело сказать, что деятели науки и искусства
ценились наравне с высшими чиновниками.
Подводя итоги развития науки в СССР, следует сделать вывод о том,
что наука развивалась, но многое теряла, точней потеряла из-за
идеологизации. Главные потери -- развитие естественнонаучных областей,
прежде всего
биологии. То же касается области, сейчас определяющей развитие всех
областей науки и производства, -- кибернетики. Эти две "продажные девки
империализма" могли в СССР при нормальном развитии быть на первом месте в
мире. ВИР -- Всесоюзный институт растениеводства, даже сейчас имеет
потенциал генетически выведенных сортов, которыми, по словам ученых ВИРа, --
мог бы "накормить весь мир". Этот потенциал не использовался и, добавим, не
используется сейчас. Об экономических науках, включая науку управления, я
написала.
Наука должна развиваться независимо. Тоталитарная система причиняла ей
непоправимый, а в части экономики -- самоубийственный для социализма вред.
О культуре. Продолжая тему образования, начнем с детей.
Книги. До революции специально для детей печатали очень мало. В детстве
я еще читала сентиментальные и слащавые рассказы Чарской с ятями.
В самом начале двадцатых годов(!) под ред. С.Я. Маршака в Петербурге
начинает выходить журнал для детей. Маршак привлек преданных этому делу
молодых талантливых писателей: Б. Житкова, Евг. Шварца (в будущем
выдающегося советского драматурга), Е. Чарушина, позже К.И. Чуковского.
Позже А.М. Горький (над которым сейчас издеваются и который был автором
множества прекрасных начинаний) создал Детгиз (государственное книжное
издательство для детей и подростков). Опередив намного свое время, он в
печати провел социологический опрос детей -- что их интересует? Он получил
десятки тысяч писем, и на их основе был составлен первый план издательства.
Детгиз выпускал сказки для детей. Народные: русские, собранные, в том
числе А.Н. Афанасьевым, немецкие -- собранные братьями Гримм, адаптированные
для детей арабские -- волшебные сказки "Тысяча и одна ночь". Конечно все
Пушкинские и "Руслан и Людмила", "Конек -- горбунок" П. Ершова, в 19 лет
написавшего гениальную сказку в стихах. Рассказы для детей (Яснополянской
школы) Л.Н. Толстого, его "Детство", "Отрочество" и "Юность", И.С. Тургенева
-- "Из записок охотника" ("Бежин луг" и др.), Н. Лескова "Левша",
Салтыкова-Щедрина, А.П. Чехова "Каштанка", "Ванька", над которым было
пролито столько слез. А.М. Горького "Челкаш", "Детство", "В людях", "Мои
университеты". И, конечно, С.Я. Маршака и К.И. Чуковского. "Детские годы
Багрова внука" и "Аленький цветочек" С. Аксакова, П. Бажова, М. Пришвина.
Мировую классику: адаптированного для детей Свифта -- "Путешествия
Гулливера", Д. Дефо "Робинзон Крузо", даже "Гаргантюа и Пантагрюэль" Рабле,
которого сейчас не читают. Вся мировая библиотека приключений, от А. Дюма
"Три мушкетера" и др. до Стивенсона и Хаггарта. Позже В. Каверина "Два
капитана" -- по-моему лучший роман для юношества XX в.
Все перечислить невозможно. Самое разное оформление. Помню из своего
детства, для малышей книжка из рисунков: одна страница -- картинка и под ней
строчка стихотворения. Нужно представить кроху, как она разглядывает
картинку и запоминает стих. Книжки-малышки -- в четверть страницы с
иллюстрациями. Помню и подарочное издание "Сказки о рыбаке и рыбке" с
высокохудожественными иллюстрациями-открытками, наклеенными одной стороной.
Иллюстрации были вообще высокохудожественными, дивными. Помню иллюстрации к
"Гулливеру", "Гаврошу", "Козетте" -- отрывки из Собора Парижской богоматери"
Гюго.
Книги вообще, и, особенно детские, стоили копейки и были доступны всем.
Это создало условия, при которых только от ребенка зависело: читать или
не читать. И преобладающее число детей -- читали. Я считаю, что именно это
сделало СССР самой читающей страной в мире: в метро, в трамваях, в
автобусах, не говоря о поездах -- люди читали. За столом, если такую
привычку не пресекали родители, а уж перед сном -- это еще В.И. Ленин
отметил, что русского интеллигента отличает от западного то, что перед сном
он 20-40 минут читает. Глядишь и всего Толстого, Чехова, Бальзака
прочитывает. Западные специалисты -- ограничиваются профессиональным кругом
чтения.
Было бы лукавством считать, что все читающие -- интеллигенты. Читали и
советскую макулатуру -- Бабаевского, Софронова и иже с ними. Но ведь не
только! Выпускали огромными тиражами вершину советской и мировой литературы.
Их читали больше.
Вернемся к детям.
Театры. Тогда же, в двадцатые годы, впервые в мире юная энтузиастка Н.
Сац создала и возглавила первый в мире детский театр (центральный Детский
театр, Москва). Стали создаваться ТЮЗы в других городах. Со временем в
крупных областных городах (Иркутск, Томск, Рязань и др.) стали обязательны:
Драмтеатр, ТЮЗ, театр муз. комедии и филармония.
В ТЮЗ-е ставили для самых маленьких -- сказки. Для юношества -- пьесы
А. Островского, "Преступление и наказание", "Ромео и Джульетту" и даже
"Гамлета" (Ленинградский ТЮЗ с Г. Тараторкиным в главной роли). В московском
центральном Детском театре блестяще начинал свою карьеру выдающийся актер и
театральный деятель О. Н. Ефремов и мн. др.
Позже, уже в Брежневскую эпоху, отсидев в лагере, все та же Н. Сац
организовала первый в мире детский музыкальный театр в Москве.
Фильмы для детей. В СССР были созданы две киностудии: "Киностудия для
детей и юношества" им. А.М. Горького (Союздетфильм) и Союзмультфильм.
Теперь, когда мы видим фильмы Уолта Диснея (первый фильм в кинотеатре я
видела лет 50 назад), мы можем с гордостью сказать, что наши мультики --
добрые, умные, с неповторимым мягким юмором, с чудесной музыкой,
высокохудожественные -- неизмеримо выше. Но и игровые фильмы для детей были
на самом высоком художественном уровне. "Морозко", "По щучьему велению",
"Золушка", "Подкидыш" и десятки других. В них были заняты великие актеры:
А.П. Зуева, Ф. Раневская, Э. Гарин... Это не было чепухой для забавы, их с
равным наслаждением смотрели и продолжают смотреть и взрослые. Дети
вырастали и переходили к культуре для взрослых.
Горький был инициатором множества начинаний (не выношу слова "проект".
Проект все: новое мыло, новый спектакль, новый автомобиль, оперный спектакль
и т.д. Их уравнивает универсальный результат -- доход.).
Он положил начало сериям: "История молодого человека XIX в." от Е.
Онегина до Ж. Сореля и Растеньяка; "Роман-газета". Да, бумага серая, формат
не для книжных полок (а можно его и изменить!)... Это литература для тех,
кто начинает читать, не привык хранить книги на полках ("Зачем? Ведь Вы уже
прочли?!" Так сказал мне сосед, вернув "Войну и мир" с порванной обложкой).
Это книги бедной еще страны для бедных еще людей. В этом издательстве вышли
и "Один день Ивана Денисовича", и "И дольше века длится день", Ч.Айтматова и
"Мое долгое детство" М. Карима и десятки, если не сотни, других шедевров.
Да, много макулатуры: Бабаевский, "Малая Земля" Брежнева и пр. пр. Далее
серия "Жизнь замечательных людей" -- к ней сейчас относятся с издевкой, но
там были прекрасные книги: С. Резника об академике Вавилове, например. О
Чаадаеве и мн. др. Серия "Пламенные революционеры". В ней тоже были
первоклассные книги, например, "Апостол Сергей" об "одном из лучших людей
своего времени" (Л. Толстой) -- Сергее Ивановиче Муравьеве-Апостоле Н.
Эйдельмана, его же о Пущине, и, хоть не в этой серии, -- великолепная работа
"Обреченный отряд" о М. Лунине.
"Апостол Сергей" одна из тех книг, которые произвели на меня наибольшее
впечатление в моей жизни. Мне было за сорок, но я была как в юности
потрясена его образом, как в юности переживала его безвременную гибель. В то
лето я впервые пошла на Новодевичье кладбище, бродила среди могил XIX в. и
вдруг издали увидела могилу Матвея Муравьева-Апостола. Я рванула через
невысокий забор к этой могиле так, будто там обнаружилась могила моего
дедушки.
Особую роль играли журналы. Не только литературные: популярные журналы
"Знание -- сила", "Наука и жизнь", "Вокруг света" и мн. др. Их читали не
только дети. Но, конечно, в первую очередь литературные: "Новый мир" (1925
г.), "Знамя" (1931 г.), "Звезда", "Октябрь", "Нева", "Дружба народов" (1939
г.). Позже "Юность" -- знамение "Оттепели", "Наш современник", "Иностранная
литература" и др. Толстые журналы были путеводителями по литературе. Новые
имена становились известны из этих журналов. Не только советские,
иностранные тоже. Как их ждали! Бросали дела и читали. В них бился пульс
жизни -- единомышленники и противники, мыслящие враждебно. Но среди тех и
других были яркие таланты. Подлинный талант, если даже ты не согласен с его
тенденциозностью, вызывает интерес, размышления и сожаление.
О самой литературе. Я уже писала, что XIX век был "Болдинской осенью"
русской культуры, а не только литературы. С. Залыгин заметил, что всех
великих русских писателей XIX в. от Пушкина (1799 г.) до Л.Н. Толстого (1828
г.), Тютчев, Тургенев, Белинский, Добролюбов, Достоевский, Гончаров,
Салтыков-Щедрин, Н. Лесков и др. родились в течение 29 лет. Их могла родить
одна мать. Из великих -- кажется, один А.П. Чехов родился в 1860 г. Я уже
писала -- и у А.С. Пушкина Болдинская осень была один раз.
В XX в. написаны: "Тихий Дон" М. Шолохова и "Мастер и Маргарита" М.
Булгакова -- лучших романов не написал в XX веке никто в мире. А. Платонов,
Ю. Тынянов, К. Паустовский, И. Бабель, И. Ильф и Е. Петров. Позже -- А.
Солженицын, В. Гроссман (об его уникальном романе "Жизнь и Судьба" я уже
писала), Ф. Абрамов, Ю. Трифонов, можно продолжать. "Живи и помни" -- шедевр
В. Распутина -- книга бездонной глубины. Помню моя подруга закончила ее
утром и с болью сказала: "а надо было только отпустить его на три дня". Так
же, судя по всему, считает и А. Солженицын (м.б. и сам Распутин). Но это
слишком просто. Все гораздо хуже. Отпустить его, второго, двадцатого... Это
противно молоху войны. Он требует жертв. История, так незабываемо написанная
-- видишь половицы в бане, где прячется герой -- это история, которая не
имеет однозначного решения. Шедевр А. Гладилина "Верный Руслан": через
судьбу сторожевой собаки раскрыть эпоху. Раскрыть так, что ни забыть, ни
простить, ни понять до конца. Только выть хочется. Драматургия Вампилова,
Евг. Шварца. Все они такие разные, разномыслящие, как и в XIX в. Писатели
республик. Для меня прежде всего -- Ф. Искандер и Ч. Айтматов. Великие
писатели, которые кроме высочайшей художественности, показали, как русский
язык, используемый ими с таким совершенством, может служить для выражения
чувств, жизни, быта, национального склада и мышления других народов. Образы,
созданные Айтматовым нельзя забыть. Начало романа "И дольше века длится
день": лиса, бежавшая вдоль полотна железной дороги, вдруг прижалась к
земле, чувствуя приближение чего-то не бывшего дотоле на земле! Это начало,
как начало романов Л.Н. Толстого, которое помнит каждый культурный человек
на земле. Или как конец великого романа Ги Де Мопассана "Жизнь", который
тоже невозможно забыть, если только ты не прожил беспечальную жизнь.
Ф. Искандер, с его таким сверкающим юмором, с его гуманизмом и
мудростью, и с его изумительным языком: "На море она приехала с мамой, а в
море ушла со мной" -- это начало рассказа. В двенадцати словах, в одной
строчке -- сколько нам сообщили и сколько оставили простора для нашей
фантазии. Он сказал, что И. Бабель -- лучший в мире стилист XX века. Мне
кажется, что лучший стилист Фазиль.
Нодар Думбадзе. Сколько доброты. Народной доброты. Сколько любви,
юмора, нежности к своему народу. Умом Грузию, или Абхазию (Фазиль) не
понять. Читая этих писателей, вы чувствуете это.
В. Быков. Совсем другой мир. Народный мир в тяжкую годину и потому
суровый. Кто Сотников -- герой или жертва? И герой, и жертва и что-то еще.
Здесь тоже: обвинить, осудить, что-то оценить -- припечатать невозможно, как
в живой жизни.
А поэты XX века? Начала века, его середины. А. Блок, А. Ахматова, М.
Цветаева, С. Есенин, В. Маяковский -- общепризнанный серебряный век. А.
Заболоцкий? И, конечно, А. Твардовский? Е. Винокуров? Поэты эпохи XX съезда:
Е. Евтушенко, Р. Рождественский, А. Вознесенский, Р. Козакова, Н. Коржавин,
Б. Ахмадулина, Б. Окуджава. Для моего поколения их стихи были воздухом
надежды. А великие поэты маленького Дагестана? Р. Гамзатов, К. Кулиев:
"/Женщина купается в реке/ Солнце замирает в вышине/ Нежно положив на плечи
ей/ Руки золотых своих лучей/". Д. Кугультинов -- А.С. Пушкин угадал: его
прочел и пошел вслед за ним "друг степей калмык". Олжас Сулейменов. Его
русский язык, так же как у Айтматова и Искандера -- стал языком, выражающим
мысли и чувства и его самого, и его народа. Много других. Иона Друце. Его
пьесу "Возвращение на круги своя" я видела в Малом театре с Игорем Ильинским
в роли Л.Н. Толстого. Знаменательно: молдаванин пишет умом и сердцем о Льве
Толстом. Некоторые из этих народов имеют тысячелетия культурного развития. А
некоторым (черкесам, например) революция принесла письменность и они
заговорили. Ю. Рытхеу -- родившийся в чукотском чуме и окончивший
Ленинградский университет.
Конечно, издавалось много макулатуры. Я уже писала о Бабаевском,
Сафронове, можно продолжать. Хорошо, если эти творения ("натворили"!)
выбрасывали, но их читали: "Раз напечатано, значит хорошо -- зря не
напечатают". А сколько печатали политической макулатуры! Какими тиражами
выходила "Малая земля" Л.И. Брежнева, все эти постановления ЦК КПСС и отчеты
съездов. Это просто никто не читал, кроме студентов, аспирантов и ученых,
которые должны были выцарапать подходящую цитату и вставить в свою работу.
Эта "нехудожественная" литература, как мне кажется, не приносила того вреда,
какой приносят сейчас жуткие боевики, триллеры, откровенная порнуха. Мало
того, что они бездарны, безвкусны, написаны все как одна одинаковым
"суконным" языком -- они вытесняют, замещают, выдавливают всю, не боюсь
преувеличить, мировую литературу. Об этом дальше. Протоколы съездов, "Малая
земля" и прочие не приносили вреда: их никто не читал. Они тоннами лежали на
складах. А сегодняшние романы читают и портят вкус миллионам. Никакому
бабаевскому такой успех, такая победа не снились. К этому мы еще вернемся.
Одно из самых больших достоинств и преимуществ советской культуры было
то, что ее достижения были доступны всем. Политика государства заключалась в
том, что никто не ждал и не стремился получать от книгоиздания прибыль.
Книга, я уже отметила, была дешева. Доступна всем. Это влияло и на
комплектование библиотек -- от школьных, сельских, районных, городских,
областных до личных. Помню я задумалась прежде чем купить книгу за 3 рубля
("Обреченный отряд") -- это было тогда 1,2% от моей зарплаты. Сейчас я
задумываюсь, купить ли книгу за 3-5% от моего дохода.
Библиотеки. Они не просто хранили и выдавали книги. Библиотекари,
точ-ней -- библиотекарши, как правило это были женщины, любили и знали
книгу. Делали выставки новых поступлений, новых номеров журналов (после
того, как их проглатывали постоянные читатели). Рекомендовали книги. В
провинциальных городах можно было получить книгу из столичных библиотек по
межбиблиотечному абонементу. Ведь тогда Интернета еще не было. Все это
бесплатно.
О телевидении и кино. Я не скажу ничего оригинального -- у нас было
великое кино. От Эйзенштейна до самых 80х годов. Оно несло подлинную
культуру. Экранизации всех русских классиков. Наши режиссеры -- подлинные
мастера экранизаций. Романы, пьесы, повести Л.Н. Толстого, Ф.М.
Достоевского, И.С. Тургенева, А. Чехова, А Куприна, Н.В. Гоголя, Н. Лескова.
Экранизации пьес Островского, и мн. др. романов М. Шолохова, Бальзака и
Шекспира, Шеридана. В них играли великие актеры: Н. Симонов, В.Кторов,
Станицын, Прудкин, Яблочкина, Зуева, А. Тарасова, И. Ильинский можно
перечислять бесконечно. Зарубежные экранизации "Анны Карениной" и "Войны и
мира", "Преступления и наказания" неловко смотреть. И дело даже не в
национальном колорите, а именно в культуре. Княжна Марья и Элен Безухова --
одинаковые голливудские красотки, Пьер и кн. Андрей -- один тип. Но еще
возмутительней -- текст не авторский. Актерская и режиссерская культура,
заложенная в XIX и особенно в начале XX в. в России была сохранена и
получила блестящее развитие в советской актерской школе. Незачем перечислять
великих советских актеров и режиссеров. Их знают все. Подлинная культура
поражает умением передать, скажем английский колорит в пьесе "Школа
злословия" Шеридана. В дуэте Яншин -- Андровская забываешь, что это хорошо
знакомые русские актеры. Это отмечают и сами англичане, оценивая и Гамлета
-- Смоктуновского и Ш. Холмса (В. Ливанова) и доктора Ватсона (В. Соломина)
Конан Дойла. Незабываемые спектакли БДТ, МХАТа, Малого театра. В юности я
смотрела "Отелло" с А. Хоравой (Отелло) и А. Васадзе (Яго) на грузинском
языке (театр им. Ш. Руставели). Перед спектаклем я перечла "Отелло", а на
спектакле были сцены, где я совершенно забывала, что не понимаю языка.
Забавный эпизод на этом спектакле. Он шел на гастролях в Кутаиси. Публика
неискушенная, и когда Яго убеждает Отелло в измене Дездемоны, в публике
началось подлинное волнение, женские крики (не надо было знать язык) -- "Не
верь ему! Он врет! Ой, вай мэ! Не верь! Она не виновата!" и т.д. Было ли
актерам трудно сохранить невозмутимость? Может быть, они привыкли к
темпераменту простого грузинского зрителя?
А как в БДТ поставили грузинскую пьесу "Ханума"! Как прекрасно
передавали актеры национальный характер и музыку речи (м.б. грузины считали
не совсем так).
Все это -- культура! Не только талант и искусство, но именно культура:
воссоздание эпохи, духа страны, костюмов, стиля, характера -- это высочайшая
театральная актерская и режиссерская культура. А мы говорим о культуре.
Великая театральная школа от Щепкина до Станиславского, Вахтангова и Таирова
-- бережно сохранялась и развивалась русскими советскими режиссерами от
Охлопкова до Товстоногова и О. Ефремова и др.
Грузинский театр сохранил свою традиционную более классическую школу,
но какие спектакли были в грузинском театре! Литовский театр -- один из
самых известных в СССР с его блестящими актерами. Все республики дали
великих актеров!
Кино. Советское кино не пользовалось широкой популярностью за границей.
Я не понимала почему? Теперь ясно: его просто не умели "пиарить" --
"раскрутить", разрекламировать, подать. Но сами актеры и режиссеры за
границей ценили и ценят его очень высоко. Гастроли театров заграницей всегда
проходили с большим успехом. О балете не говорю. Так же как об
инструменталистах, которые получали первые места на многих и многих
конкурсах. То же вокалисты, когда их стали выпускать. Школа, созданная до
революции, развивалась и вырастали новые.
Кто-то сказал, что наше кино губил соцреализм, и тут же встретил
яростный отпор и насмешки актеров и кинокритика: какой соцреализм в массе
прекрасных фильмов от великих до таких как, скажем "По семейным
обстоятельствам", "Гусарская баллада", "Дело было в Пенькове", "Простая
история" и мн. мн. мн. других! Можно очень долго продолжать -- сотни!
Прошло 15 лет. Мои студенты в девяностые годы, когда начался наплыв
зарубежного массового кино, говорили, что больше всего любят советское кино.
В общежитиях брали на прокат телевизор и плеер и "крутили" его. А нынешние?
Я их спрашиваю. Выясняется, что нынешнее кино делится на "мужское" и
"женское". Мужское -- боевики, триллеры. Женское, ну, конечно, -- сериалы --
вариации на тему "Золушка" -- типа "Не родись красивой" или американский --
"Красотка". Вообще проститутка, особенно в девяностые годы, была вполне
почтенной профессией. Проститутка и киллер -- обыденные занятия.
Наши великие актеры (не хочу перечислять -- эта книга посвящена другой
теме), не уступают великим французским, английским, итальянским, немецким и
американским. А содержательностью наше кино, чаще всего и шире, и глубже. Я
имею в виду советское кино. Аль Пачино, Роберт де Ниро играют и в великих
фильмах -- "Крестный отец", "Венецианский купец" (Пачино), "Однажды в
Америке" (Де Ниро) и в мусоре -- полицейских боевиках и пр. Считанные
фильмы, в которых они смогли проявить свой выдающийся талант. У нас фильмы
были богаты настроением, в них были характеры, судьбы, глубокие эмоции.
Например, фильмы с замечательным актером Л. Филатовым "Грачи", "С вечера до
утра". Это не шедевры, как и "Дело было в Пенькове", "Простая история" -- но
это жизнь, и Н. Мордюкова, и М. Ульянов могли в них раскрыть свой гений. Наш
средний (я не говорю о дрянных -- были и они) фильм был гораздо выше по
своему культурному уровню. А любимые народом (всеми слоями) "Место встречи
изменить нельзя", "Семнадцать мгновений весны" и др. -- это арена действий
великих актеров -- они не имеют аналогов в зарубежной детективной продукции
(сколько я ее знаю).
Заповедники и музеи. В Михайловском на экскурсии нам рассказали, что в
начале XX в (или в конце XIX) сын А.С. Пушкина предложил императору выкупить
Михайловское как национальное достояние за 30 тыс. р. Царь отказался, и
усадьба была продана в частные руки. Могли приврать? Но факт -- Михайловское
и Болдино не были ни музеями, ни заповедниками, как и Ясная Поляна, как, дом
Чехова в Ялте, и его усадьба в Мелихово, усадьба М.Ю. Лермонтова в Тарханах,
усадьба И.С. Тургенева, музеев В.Г. Белинского, А.И. Герцена и др.
Литературные научные институты, как "Пушкинский дом" в Ленинграде,
хранилища рукописей, где искали, собирали и изучали рукописи великих
писателей. Исторические музеи в Пскове, Новгороде, Смоленске, не говоря о
столицах.
Разрушали церкви и монастыри. Но монастыри и церкви в Сергиевом посаде,
в Печерской лавре под Псковом и в Киево-Печерской лавре, удивительной
красоты монастырь возле Переславля-Залесского, не говоря о памятниках
древнерусского церковного зодчества в Ярославле, Владимире, Суздале не
разрушали. Чудом сохранилась дивная церковь на Неглинной улице во дворе,
рядом с Сандуновскими банями. Во многих храмах были музеи. Так, я случайно
набрела на семейную церковь за Красной площадью, слева от Покровского собора
в переулке. Расписанная в народном стиле от пола до купола, как в русской
сказке, в подклетье семейные захоронения.
Большевики были атеисты. Они объявили о свободе совести, но фактически
отказали в ней верующим. Но они не были вандалами: они брали под охрану
исторические и художественные ценности. Не всегда. Помню полуразрушенный,
загаженный собор по дороге в Переславль-Залесский, на котором издевательски
выглядел жетон: "памятник архитектуры, охраняется законом". Сейчас разрушают
памятники советской эпохи: гостиницы "Москва", "Зарядье". Они никому и
ничему не мешали. О вандализме, проявляемом сейчас в ходе борьбы за
драгоценную землю в центре Москвы и ее в окрестностях даже нечего говорить
-- он очевиден. Старую Москву разрушают. И это ужасно!
Обвиняют большевиков в распродаже художественных ценностей Эрмитажа и
продаже царских драгоценностей. Главные сокровища -- шедевры мировой
живописи и скульптуры не продали. Но даже, если продали живопись,
скульптуру, то в годину бедствий это можно понять. В конце концов продал же
кто-то России Тициана, Леонардо, Веласкеса, Рембрандта? Продавали не для
личного обогащения, как это делают сейчас(!). Это очень важно!
Главное. Тезис: "культура -- народу" был не демагогией. Книги, музеи,
выставки, туристические путевки -- все это не было источником доходов и было
доступно практически всем. Билет в театр стоил от 3 р. до 50 копеек.
Студентами, мы брали билеты в театр, когда премьерный бум уже стихал, за 30
коп. на галерку, а сидели в бенуаре или в партере. Билет в кино стоил днем
-- 25, вечером -- 50-70 коп. Для детей, я уже писала, 20 коп. Как дешевое
мороженое. Билеты в музей тоже дешевы, а для детей -- почти даром.
Туристические путевки не обеспечивали звездочные отели, они предоставляли
очень скромные условия, но стоили дешево. Например, трехнедельная путевка
Псков-Печерский монастырь -- Изборск -- Пушкинские места (Михайловское,
Тригорское, Петровское и Святогорский монастырь) стоила 80 р. Это и есть
культура. Пятизвездочные отели на Ривьере и в Париже -- это роскошный отдых.
Не более.
И еще -- о советской песне.
На переломе эпох, если народ поддерживает этот перелом, начинается
духовный подъем. Он происходил в двадцатых, и в шестидесятых годах: в
литературе, музыке, живописи, театре, кино. В том числе и еще в одном
направлении -- в песне. Это непосредственно народное творчество. Не
обязательно фольклор. Народ ассимилирует, присваивает песни. Раньше --
Кольцова, Некрасова, Рылеева (о Ермаке). Они становятся подлинно народными.
Точно так же революционные песни: Интернационал, Марсельеза (на русский
текст), "Вихри враждебные", "Вперед заре навстречу", "Мы шли под грохот
канонады" о юном барабанщике, "Шел отряд по бережку", "Там вдали за рекой
загорались огни"... и десятки других. Их знали и пели все. Потом советская
песня: "Катюша", "Широка страна моя родная", "Если завтра война", "Шаланды
полные кефали", десятки других.
Но особенно песни военных лет. В августе 1941 г. мы с мамой шли по
Арбату. Нас остановили у Смоленской площади -- шла колонна народного
ополчения. Они шли в своей одежде, запомнился почему-то серый цвет, мрачные
лица, тяжелый шаг по мостовой. Когда поют великую песню Александрова
"Вставай, страна огромная" мне кажется, что они пели эту песню. Они точно ее
не пели. Шли молча. Но я не могу отказаться от "воспоминания", что пели.
Война оставила очень много песен, неважно кем написанных,*) ставших
народными. "Ночь коротка", "Вьется в тесной печурке огонь", "С берез не
слышен
_______________
*) Это, наверное, несправедливо по отношению к авторам, которые могут
так не считать.
невесом", "Враги сожгли родную хату"... Сотни песен. Это не городской
романс, с его интимной темой, и тем более не классический романс. Советская
песня -- ближе всего именно к народной песне: напевной, большей частью
задушевной, задумчивой. Последняя песня этого рода была создана в начале
70-ых годов: "Журавли" на слова Р. Гамзатова(сколько я знаю). Позже
зазвучали бардовские песни и загремел "рок". Но за столом продолжали и
продолжают петь русские народные и советские песни. Песни в стиле рок и
бардовские песни за столом не поют, революционные теперь тоже.
И в заключение -- о культуре народа. Как измерить культуру народа?
Грамотность? Была стопроцентная. Уровень образования? Молодежь пятидесятых
-- шестидесятых годов рождения имела среднее (с коэффициентом на
Брежневское) образование. Широкие массы читали книги. Из TV и радио все
знали Лемешева, Козловского, Обухову, позже -- Е. Образцову, Т. Синявскую,
В. Атлантова, Е. Нестеренко, народных певцов. Да и эстрада была осмысленней.
Из прекрасных экранизаций классики от "Войны и мира" до "Тихого Дона" все
знали Толстого, Достоевского, Чехова, Шолохова и др. Экранизации
стимулировали желание читать первоисточники. Во время их демонстрации на TV
в библиотеках и в магазинах сметали подлинники. Все это воспитывало вкус.
Думаю, что в массе советский человек был как минимум(!), не менее, а скорее
более культурен, чем американец. Почему американец? Ну, как же! Made in USA
-- эталон совершенства. А, если серьезно, то не менее культурен, чем
француз, англичанин или итальянец. Сужу об этом потому, что эфир не был
засорен поп-культурой, которая сейчас ощутимо снизила уровень культуры. Об
этом ниже.
4.4. О религии.
Я выросла в семье атеистов как атеистка. Но религия всегда меня
интересовала и я читала все, что было доступно. В 1980 году я бродила по
Таллину, заходила в католические и протестантские соборы. Я и до этого
бывала в соборах в Москве, Ленинграде, Пскове, во Львове. Но в этот раз я
забрела в аскетически скромный протестантский храм. Народу немного. В
основном женщины. Пастора (тогда) через наушники переводили на русский язык.
Окончив службу, он обратился к пастве со словами о том, что в больнице
тяжело больна прихожанка их храма, и она просит, чтобы они помолились о ней.
И они помолились.
На меня это произвело очень сильное впечатление.
Да, люди общаются с друзьями, родными, на работе, с соседями. Но есть
сокровенные чувства -- обиды, боли, страха перед смертью или болезнью,
радости связанные с какими-то глубоко интимными переживаниями, которыми
трудно, часто невозможно поделиться. Даже близкие, самый близкий человек, не
поймет как много и почему это для тебя значит.
Эти люди -- Пастор и прихожане -- собрались (если это не привычный
ритуал), чтобы ощутить свою душу, обратиться к всепонимающей силе. Можно
представить, что женщина, годами мечтавшая родить, родила и просит
поблагодарить с ней вместе за эту радость (не знаю бывает ли такое). Недавно
я прочла о том, что, если человек близок к самоубийству, ему нужно зайти в
ближайший храм (независимо от конфессии), и священнослужитель -- он знает,
как это сделать -- снимет непосильную тяжесть с его души. Разумеется, это
зависит от священнослужителя, от его души, опыта, ума и сердца, т.е. от
того, настоящий он священник или нет.
Иными словами, людям необходим человек, который умеет и знает, как
понять и успокоить человеческую душу. И место, в которое можно прийти со
своей болью, горем, одиночеством. Идеально, если это место и этот человек
открыты для любого человека, независимо от веры, расы, национальности,
образования и т.д.: только душевная боль и тот, кто сумеет ее понять и
утишить.
Нет другого института, который требовал бы и ждал от человека
самосовершенствования, помогал ему внутренне укрепиться. Осуждал за дурные
помыслы и чувства (ревность, зависть, злоба, ненависть к другому человеку
или другому народу) и за дурные поступки и именем бога прощал. Такой
институт -- религия: христианский храм, мечеть, синагога. Конечно, если в
них есть культурный, просвещенный, мудрый, хорошо понимающий, к тому же
свободный от предрассудков служитель.
Это о религии. Что касается бога, то я недавно узнала, что я --
агностик: на вопрос, есть ли бог? Я отвечаю: "Не знаю". Вера -- это
состояние души. Шолом Алейхем с юмором, но точно сказал: "Любовь как деньги:
или она есть, или ее нет". Любовь, надежда, вера -- это эмоции: нельзя
сказать: "с понедельника я начну любить (верить, надеяться)". Я не могу
волевым порядком поверить во все, что написано в библии.
Но это не значит, что то, что написано в библии (Ветхом и Новом
заветах), Коране или в буддийских книгах -- выдумки и чепуха, не имеет
значения, не представляет великой ценности. Совсем нет.
Есть бог или его нет -- я не знаю. Но религии есть. Это факт.
Независимо от того, бог продиктовал Моисею заповеди на горе Синай, был Иисус
Христос сыном бога -- сотни поколений (3000 лет, если считать по 25 лет на
поколение -- это 120 поколений) мудрых, мистически одаренных*) людей,
рассуждая о добре и зле, споря и анализи руя то, что оставили им их
предшественники, верша правосудие над теми, кто нарушал законы, -- сотни
поколений накопили как плодоносный ил Нила, глубокий пласт человеческой
мудрости, знания людей, рассуждений о добре и зле и создали бесценный вклад
в религии: Старый и Новый Завет,Коран вплоть до сего дня, в котором
продолжают трудиться мудрые богословы (разных конфессий).
Мудрецы -- не философы. Философ рассуждает об отвлеченных проблемах. Он
добывает истины -- от теоремы Пифагора до формулы Эйнштейна -- о природе,
материи, движении, о генах и т.д. Вот Ферми сказал об атомной бомбе, что это
прекрасная физика. Он был крупный ученый, но мудрец заклеймил бы
_______________
*) Автор биографии А. Блока Орлов написал: "мистиками не становятся.
Мистиками рождаются".
его за такие слова. Мудрец занят познанием человека, его природы, его
души. Добытые мудростью истины: не убий, не завидуй, люби ближнего своего,
не делай другому того, что ненавистно тебе. А Христос даже требует: люби
врага своего, подставь другую щеку. Добро и зло, их природа и проявления --
вот в конечном счете о чем размышляют мудрецы из поколения в поколение.
Тысячи лет мудрецы, начиная от древних египтян, вавилонян, иудейских рыбаков
и пастухов, монахов, старцев рассматривали и рассуждали о человеческих
поступках, побуждениях, эмоциях. Собирали эти знания в книги, в притчи, в
молитвы и передавали следующему поколению.
Важно главное -- этот глубокий пласт человеческой мудрости, итог
размышлений и споров тысяч людей разных эпох и стран -- это сокровище
человеческой культуры.
"Злоба дня" -- есть такое понятие: то, что актуально сегодня. Злоба дня
может оказаться губительна, если смотреть на нее спустя 10 или 100 лет.
Политики -- всегда и везде исходят из "Злобы дня". Если зло не имеет
глубоких корней, оно проходит, причинив ограниченный вред. Если оно
противоречит фундаментальным законам мудрости, человечности, вечным истинам,
добытым религиями, оно приносит катастрофы.
Если взглянуть на XX в. с этой точки зрения. Глубоко религиозный
человек Генрих Бель в ответ на высказывание о том, "что нужны новые идеи"
(имелись в виду вместо коммунистических) возразил: "Нет, идея христианства
прекрасна, идея социализма тоже хороша, и они друг другу не противоречат.
Главное не идеи, а то, как их воплощают в жизнь"*). Бель был религиозный
человек, но не ретроград. Социализм в сути своей близок христианству.
Фашизм, точней национал-социализм -- его антипод. Бацилла
национал-социализма, национализма -- это самое опасное и самый большой враг
христианства, которое завещало: "нет ни иудея, ни эллина"**).
Большевики воевали с религиями. Говоря о том, что: "религия -- опиум
для народа", Маркс имел в виду, что религия успокаивает, утешает задавленных
и замученных (в его время) пролетариев. Он не считал религию отравой.
Большевики разрушали все религии. Почему? Они были нетерпимые атеисты. Это
было знамение времени: XX век начался под знаком интернационализма (я уже
писала) и атеизма, а окончился -- под знаком национализма и ренессанса
религий, особенно ислама.
Но была и другая причина. Церковь (все церкви) были за власть. За
царскую власть в том числе. Это объясняет, но не оправдывает. Не сомневаюсь,
что среди священников и религиозных людей близость идей христианства
коммунистическим была ясна. Если бы методы большевиков не были так жестоки,
они имели шансы завоевать симпатии лучших религиозных деятелей. Большевики
боролись с религиями потому, что они (религии) поддерживали власть, против
_______________
*) Р. Орлова "Мы жили в Москве" 1956-1980. М. "Книга", 1990. стр. 180.
**) Забавно, что апостол Павел убеждал этими словами иудеев в том, что
эллин не хуже иудея.
которой они боролись. Друг моего врага -- мой враг". Думаю так.
Одно кажется мне несомненным. Все религии -- и христианство, и иудаизм,
и ислам, в своей основе близки. За тысячи лет их существования правители (от
феодальных до Сталина) делали их (религии) своими союзниками. Появлялись
враждебные основам религии ортодоксальные течения. Во всех религиях. Они
призывали (начиная от крестоносцев) к войне за религию, а заодно за земли и
богатства. Ислам имеет кровожадные течения. Иудаизм -- замшелые, узкие,
националистические; христианство -- юдофобские, ксенофобские течения.
Но есть и другие течения, другие идеи. Папа Иоанн-Павел II хотел,
стремился и делал попытки к сближению религий. Православный священник
Александр Мень (Он был еврей. Но ведь и апостол Павел был еврей, как впрочем
поначалу все христиане) тоже считал, что религии, восходящие к Старому
завету, монотеистические -- иудаизм, христианство и ислам, должны слиться. В
Иерусалиме, говорят даже есть церковь такого рода, у нее немного
последователей, но кто знает -- может это начало!
Мне кажется, что религия должна быть сохранена. Возрождены ее
первоначальные идеи. В СССР не развивались науки(!), изучающие религиозное
наследие -- гебраистика, христианство, ислам и буддизм, наследие великих
православных ученых -- В. Соловьева, Н. Бердяева и др., созвучное
современным проблемам. Именно такие ученые перебрасывающие мосты от идей,
которым тысяча (тысячи) лет в современность очень важны! Не говоря уже о
том, что они захватывающе интересны. Было бы очень хорошо, если бы в школах
преподавали историю религий. Всех религий. Их нравственные, высокоэтичные
начала. Это было бы очень важно для сближения народов, во-первых. И,
во-вторых -- это было бы мощным культурным базисом, основой познания той
самой мудрости, которая накоплена тысячелетиями во всех религиях.
Приведу несколько примеров. В иудаизме (в Ветхом завете) есть много
заповедей, кроме десяти основных. Одна из самых главных, она в библии
повторяется два раза: "помогай сироте, вдове и пришельцу, ибо пришельцами
были мы в земле Египетской". Она потрясла меня. О том, что традиция требует
от общины помогать вдове и сиротам я знала. Бедного мальчика община
бесплатно учила в хедере грамоте и религии, а если он выказывал способности
-- то и в ешиботе (подобие религиозного университета). На субботу и в
праздники осиротевшей семье собирали праздничную еду -- белый хлеб (халу),
мясо или рыбу. Но о помощи (наравне с сиротами) пришельцу я не знала. И
почему? "Ибо пришельцами были мы в земле египетской". Такое
высоконравственное, такое благородное основание: мы были рабами, мы знаем,
какого это быть среди чужих и потому мы должны помогать тем чужим, кто среди
нас. Этой заповеди более 2000 лет. Или около того.
Другой пример. Заповедь "слепому не ставь претыкания". Т.е. не
подставляй ногу слепому. Как трактуется эта заповедь? Если мужчина
соблазняет девушку, пользуясь ее неопытностью, незнанием жизни (слепотой) --
он нарушает эту заповедь. Или при заключении сделки, пользуясь неопытностью
партнера, включает пункты, которые ставят его в невыгодное положение. Это
примеры нарушения этой заповеди.
Апостол Павел дал самое великое толкование понятия "любовь". Самое
высокое, разностороннее и самое прекрасное. Многие ли верующие знают его?
Многие ли размышляли над ним, задаваясь вопросом -- а могу ли я, доступна ли
мне любовь в таком понимании. Как к ней стремиться?
Несколько лет назад я переживала очень тяжелую потерю и случайно
встретила знакомую. У нее сын и дочь взрослые, живут далеко, у них своя
жизнь. Муж, который, кроме горя и страданий, с давних пор ничего ей не мог
дать, под старость стал еще хуже. Я, занятая своей, тогда острой болью,
рассказала о ней. Она стала глубоко верующей и посоветовала: "А вы простите.
Всем сердцем простите, и вам станет легко". Я смотрела в ее, когда-то милое,
привлекательное, теперь постаревшее, изможденное, поблекшее лицо и видела,
что она не несчастна. Она рассказывала о себе легко. Позавидовала ли я ей?
Нет. У меня было к ней сложное чувство. Я не осуждала ее за то, что она
терпит то, что, по моим понятиям, терпеть нельзя, но подняться на такую
высоту -- простить: мужа, детей, которым нет до нее дела! Я так не могу.
Была, есть какая-то тяжелая дверь, открыть которую мне не дано. Это должно
быть дано, как любовь, о которой говорил апостол Павел. Права она? Нужно ли
к этому стремиться? Не знаю. Знаю одно -- она единственная истинно верующая
христианка, которую я знаю, хотя многие сейчас ходят в храм и считают себя
верующими. Вера -- это душевный труд. Не из легких.
В этой связи: сейчас, скажем так, актуализируются религии. Но у религии
две стороны: внешняя -- обряды, праздники, посты, хождение в храмы. И
внутренняя -- познание сути религиозного учения, душевная перемена.
В древности были две религиозные иудейские школы: Гилеля и Шамая.
Однажды к ним пришел человек и попросил: "скажите мне, пока я стою на одной
ноге -- что такое иудаизм?" Шамай -- сторонник соблюдения обрядов, прогнал
этого человека в гневе, сказав, что, то, что он изучает всю жизнь, так
сказать нельзя! Гилель же ответил: "не делай другому того, что ненавистно
тебе. Это суть. Остальное комментарий. Иди и учись" Гилелю принадлежат
изречения "Если я не за себя, то кто за меня? А если я только за себя --
зачем я? Если не сейчас, то когда?" Есть у него и такое поразительное
изречение: "невежда не может быть святым". Т.е. недостаточно добрых
намерений, рвения в соблюдении обрядов и постов. Нужно глубоко понимать суть
религиозного учения. Об этом писал Л.Н. Толстой свое позднее великое
произведение -- "Отец Сергий".
Я верю в то, что мир идет к социализму и интернационализму. Я об этом
постараюсь написать ниже. Если представить себе, что в мире все страны стали
развитыми, дети во всех странах учатся, получают доступ к культуре,
здравоохранение на высоком уровне, старики и инвалиды имеют возможность
вести активную и достойную жизнь, что войны невозможны: разработаны
процедуры, которые их не допускают. Что массовая псевдокультура вытеснена
подлинной культурой, а человек уже в детстве выявляет свои склонности и
реализует их в труде... Во всем этом нет ничего невозможного! Вот тогда та
мудрость, которую накопили за тысячелетия религии, будет по-настоящему
востребована. Она займет может быть первое место в воспитании и образовании
-- нравственном, эмоциональном и интеллектуальном. Будет она религиозной или
нет? Не знаю. Это будет зависеть от свободы выбора. Терпимость и уважение к
такому выбору -- это тоже вопрос культуры.
Великий инквизитор считал, что быдлу, которым он считал народ, нужны:
Чудо, Тайна и Авторитет. Чудо -- чтобы убедить -- бог есть. Тайна -- она
должна держать людей, компенсировать их невежество. И авторитет. Иосиф
Виссарионович был учеником Великого Инквизитора: все держалось на
авторитете. А без тайны авторитета быть не может. Такого авторитета. Думаю,
что если младенца, открытого для добра, воспитать на основе той мудрости, о
которой я говорила, если эта мудрость воспитывается искусством, школой,
культурой во всех ее проявлениях, то это вполне возможно.
4.5.О здравоохранении.
Сейчас принято ругать бесплатное здравоохранение (как, впрочем, и
образование), поминая пресловутый сыр в мышеловке. К этому я еще вернусь,
сейчас же хочу сказать, что полагать, будто качество труда, преданность
своему делу зависят от денег -- это убогое мещанство. Все гораздо сложней.
Говоря о советском здравоохранении -- это либо клевета, либо предубеждение.
До революции уровень здравоохранения был ужасный. Я уже писала выше,
бичом были инфекционные заболевания. Первой причиной смертности была чахотка
-- туберкулез. Среди детей -- скарлатина (в просторечии -- глотошная), --
дифтерия. Низкий уровень гигиены был причиной высокой смертности от
дизентерии и др. желудочно-кишечных заболеваний. Черная оспа, трахома,
педикулез. В детстве я еще видела много людей, изуродованных оспой, много
людей с бельмами на глазах -- слепых и полуслепых от трахомы. Очень высокой
была детская, особенно младенческая смертность. Моя бабушка родила 14 детей,
выжили -- четверо. В детстве у меня была няня из деревни (мама работала). У
нее было восемь детей, не выжил ни один. Она неукоснительно выполняла все
мамины указания -- выжимала морковный сок, ходила гулять со мной в любую
погоду и однажды расплакалась: "если б я знала, что так надо кормить и
смотреть, мои бы деточки были живы, они были куда крепче" (я была
недоношенная).
Наркомом здравоохранения в 1918 г. был назначен врач, старый большевик
Н.А. Семашко, выдающийся организатор здравоохранения, в будущем академик
А.М.Н. СССР. Впервые в мире в основу организации здравоохранения Семашко
положил не лечение болезней, а их профилактику. Только в СССР специально
готовили санитарных врачей (специальные факультеты в мединститутах) для
контроля санитарно-эпидемиологического и гигиенического состояния в каждой
местности. Профилактическая работа велась в двух направлениях:
диспансеризация, профилактические прививки -- первое,
санитарно-просветительская работа -- второе. По всей стране была создана
сеть диспансеров -- противотуберкулезных, трахоматозных,
кожно-венерологических.
В 1955 году я еще застала в Павлодаре, а в 1956 в Йошкар-Оле
трахоматозные диспансеры, которые через несколько лет свернули за
ненадобностью.
Профилактические прививки, конечно, бесплатные и обязательные для всего
населения, привели к исчезновению черной оспы, резкому снижению
заболеваемости туберкулезом. В 1963 году в Свердловске не могли показать
студентам-медикам больного дифтерией, а в Павлодаре в отделении на 16 коек
лежало двое больных, заболевание которых было под сомнением, а одна
крошечная девочка умерла -- не помогла и трахеотомия. Позже прививки от
полиомиелита и дифтерии делать перестали -- заболевания исчезли. Тщательно
контролировалось заболевание туберкулезом -- выявлялась склонность (реакция
перке, позже -- банту) и принимались необходимые меры. Лекарства против
туберкулеза, как и онкозаболеваний были бесплатны. "Плохие", скажут мне.
Может быть. Значит проблема была в повышении их качества!
Кроме вакцинации огромную роль играло санитарное просвещение. Оно
велось и в процессе общения с медицинским персоналом, и путем наглядной
агитации (не могу найти другого слова). В поликлиниках, больницах и в
здравпунктах висели картинки: использование маски от заражения
воздушно-капельным путем при чихании и кашле, мытье рук после уборной и
перед едой, мытье овощей и фруктов, изоляция больного (в общей комнате -- за
занавеской), отдельное полотенце и посуда и т.д. Сейчас эти картинки исчезли
-- они не нужны, т.к. все это знают и делают с детства. Во время войны в
Чкалове (Оренбурге) младенцу нажевывали хлеб или, если оно было, печенье и
давали вместо соски. Мокрую пеленку подворачивали сухим концом, подсушивали
и подкладывали снова. В комнате, где был младенец, остро пахло мочой. Позже
все это повсеместно исчезло: и в городе, и в деревне мамы купают младенца
каждый день, он сосет пустышку (сигару, как мы ее называли, когда ее сосал
мой сын). Кожа у младенца чистая, и пахнет от него чем и до'лжно -- молоком
и младенцем.
Беременные женщины знают, что надо встать на учет, проходить в срок
осмотр и, в случае угрозы выкидыша или осложнений во время родов, ложиться
заблаговременно в больницу. Нельзя делать тяжелую работу после родов. У
крестьянок до революции из-за того, что они сразу после родов работали в
поле очень часто случалось выпадение матки и другие гинекологические
заболевания. Это прекратилось уже давно за счет просвещения.
Сейчас обсуждают закон о запрете абортов, которые якобы являются
причиной падения рождаемости. Рождаемость падает по социальным причинам. В
семидесятые годы студентки на III-IV курсах выходили замуж и рожали. Сейчас
брачный возраст сильно вырос.
Что касается абортов. Сотни тысяч (по другой версии -- миллионы?)
брошенных беспризорных детей -- это во многом дети, которых матери не
решились абортировать. Это, во-первых. А во-вторых: аборт опасен для
здоровья, но криминальный аборт стократ опасней.
И ведь все это уже было! Сталин, загубив миллионы людей, хотел, чтобы
женщины больше рожали, и запретил аборты. Я помню в Иркутске, в поселке
Жилкино в 1952 году хоронили красавицу, двадцатидвухлетнюю Глашу. У нее был
муж и ребенок. Она полюбила солдата и не хотела рожать от мужа второго
ребенка. Аборт ей сделала бабка. За гробом шли оба -- муж и возлюбленный, а
еще вчера пленявшая юностью и красотой Глаша, серая и обескровленная лежала
в гробу. В это невозможно было поверить! Это было не так давно, чтобы память
об этом умерла: это бабушки нынешних молодых женщин. Им рассказывают об
этом.
В СССР рождаемость была невысокой. В семье большей частью -- двое
детей. Трое -- это уже "многодетные". Но это характерно для всех развитых
стран. Женщина, получившая среднее, тем более высшее образование, не хочет
сидеть дома. Это очень жаль. Многодетная семья -- это полная, интересная
жизнь детей и всей семьи. Да и в старости в такой семье не бросают стариков.
Смертность в СССР резко снизилась, а средняя продолжительность жизни
была 68 лет -- у мужчин. Не высокая -- но и не низкая. На Кубе она
составляет 76 лет (у мужчин) -- уровень здравоохранения там самый высокий в
мире.
Организация здравоохранения, заложенная Семашко, была многоуровневая.
Первичный уровень -- здравпункты в больших цехах, на заводах, в деревнях.
Там оказывали первую помощь (фельдшер).
В районах городов и в райцентрах на селе имелись районная больница, с
поликлиникой и стационаром. Здесь уже были участковые врачи, которые вели
"своих" больных, а в больницах -- в соответствующих отделениях -- комплекс
специалистов -- хирургов, кардиологов, невропатологов и пр. пр. В больницу
направляли участковые врачи. В районных больницах уже лечили, ставили
диагноз, оперировали. Уровень зависел от квалификации и таланта врача. Я
знаю случай, когда в районную больницу из города ездили на консультацию.
Это, конечно, исключение. Но при необходимости (сложный случай) больных из
села направляли на обследование в областные больницы, которые были во всех
областных центрах. Лучше оснащенные, имеющие квалифицированных специалистов
всех профилей, они обследовали, ставили диагноз, лечили, при необходимости,
оперировали.
Очень большую роль в обеспечении медицинской помощью на этом уровне в
такой огромной стране играла санитарная авиация. В этом смысле очень
показательна наша (Павлодарская) область: бескрайняя степь, от села до села
и от сел до городов огромные расстояния. В этих условиях санавиация играла
огромную роль. Моя подруга, о которой я писала, по приезде из Одессы после
окончания института, попала на борьбу с трахомой. Летала на обследования в
дальние села, выявляла и направляла в диспансер больных. В том, что трахома
исчезла в Казахстане, была и ее заслуга. Санавиация вывозила трудных
рожениц, срочных больных, колхозников и рыбаков с тяжелыми травмами.
Наконец, в крупных городах, где были мединституты, существовали
специализированные клиники -- глазные, кардиологические, гинекологические,
детские и др. В таких клиниках, если в них появлялся крупный специалист,
возникали школы. В них направляли на повышение квалификации. Я знаю, что из
Павлодара офтальмологи ездили в Новокузнецк, в Ереван и в Москву, конечно.
Кардиологи -- в Новосибирск и т.д. В эти клиники посылали трудных больных
для диагностики, лечения или операции. Ну и, наконец, столичные города --
столицы республик, Москва и Ленинград.
Надо сказать, что при Министерстве здравоохранения СССР был уникальный
отдел, куда каждый приезжий из всего СССР мог обратиться с первичным
диагнозом и просьбой о консультации (без направления). Его направляли в
столичную клинику. Именно так я попала на консультацию в клинику
Гельмгольца, когда наш врач заподозрил у сына новообразование на конъюнктиве
глаза. К счастью опухоль оказалась доброкачественной, и ее удалили.
Профильные клиники обслуживали всю страну. Вот два примера. Моя мама
лечилась в санатории в Боровом, в одной палате с заводской работницей. Когда
ложились спать, мама увидела у нее огромный шрам и спросила, что это.
Оказалось ей сделали в Новосибирске (наш город входил в сферу его
курирования) операцию на сердце. Если не ошибаюсь профессор Мешалкин. После
окончания лечения ее отправили в санаторий на два или три (не помню) срока
для реабилитации.
Другой случай. Медсестра моей подруги врача-офтальмолога, лет в 36,
имея двух детей, тяжело болела сердцем. В Новосибирске делать операцию уже
не брались, и ее муж, рабочий-казах, повез ее в Ленинград. Там профессор ей
сказал: "Залезай сама на операционный стол. Залезешь, сделаю операцию". Она
залезла. Очевидно, так он хотел проверить ее волю к жизни. Операция прошла
успешно, она вырастила и своих детей, и внуков. Прожила после операции 34
года.
Уже в конце шестидесятых годов я обследовалась в Боткинской больнице. В
палате со мной лежала женщина из Вологодской деревни -- ее направили в
Москву, т.к. не могли поставить диагноз. Она страшно страдала, надо сказать,
палатный врач (мы его за глаза звали по имени -- Николай) не обращал на это
внимания, может быть потому, что она -- северянка: терпела муки молча. В
ночь, когда дежурил заведующий мужской урологией, я ей сказала, чтоб она
громко стонала, а сама пошла к дежурной сестре и сказала ей, что соседке
плохо. Зав. отделением сразу забрал ее в смотровую. Вернулась она без боли.
Наутро в палату явился весь синклит: зав. клиникой, заведующие отделениями,
ведущие хирурги и наш Николай. Влетело ему, наверное, здорово. Зав. клиникой
шипела на врачей, чтобы не говорили громко при нас. Мы поняли, что у больной
в почке скопился целый тазик (врачебный) гноя.
Казалось бы этот случай подтверждает правоту тех, кто считает
бесплатную медицину неэффективной (см. ниже). Но это не "бесплатная
медицина", а один неквалифицированный, а м.б. квалифицированный, но
невнимательный врач. Такой может быть и в США, и в Париже. Но подумать
только: колхознице из далекой деревни не могут поставить диагноз и посылают
в Москву, где ей спасают жизнь. И все это бесплатно и безблатно (без блата).
В Нью-Йорке, куда из Одессы в начале голодных девяностых уехала моя
двоюродная сестра, с нее за один день пребывания на обследовании в больнице
взяли 500 долларов (Страховки у нее нет). Заплатил, кажется, сын. Она живет
на пособие (Живет хорошо).
Возможно ли там, чтобы из далекой провинции простая женщина попала на
обследование в престижную клинику. Возражение, что там и в провинции
специалисты экстра-класса, несостоятельно.
Моя подруга в те же девяностые попала в Германию и там оказалась
сначала в больнице, а потом в хосписе. Она писала мне, что в нашей
Павлодарской больнице, в которой она сама проработала всю свою жизнь, врачи
не хуже немецких, но вот чему она завидует -- это их оборудованию,
инструментарию и фармации. К слову, в Павлодаре (заурядный областной город)
были отличные специалисты. В онкодиспансере -- отличный онколог. После его
смерти остались его ученики. Отличная школа была отоларингологов,
гинекологов, хирургов. Большой вклад внесли ссыльные врачи-немцы.
В Москве принято было до операции договариваться с профессором, который
сам делал операцию или принимал роды. При выписке ему платили. Принято было
платить медсестрам, санитаркам, акушеркам. В центре (Москва, Ленинград), на
Юге (Киев, Одесса) было принято оказывать услуги за деньги -- частный прием.
В Московской платной поликлинике, врач, обследовавший меня, сказал, что мне
необходимо лечь на обследование в больницу. Я согласилась. Он дал мне
направление, я ему столько, сколько он сказал -- 25 руб. (1969 г.). И вдруг
он накинулся на меня: "Я специалист! У меня высокая квалификация! А платят
мне мизерную зарплату -- что на работе, что здесь (в платной поликлинике)".
Я охотно и искренне с ним согласилась. Но он был вне себя и гневался на меня
потому, что ему было передо мной неловко.
То, что врачи брали доплату к, действительно, мизерной зарплате, можно
понять. Они брали то, что им недоплачивали. Но у нас, как и в сибирских
городах, это было не принято. Хирургу, который делал операцию, после выписки
обычно дарили хрусталь, фарфор или что-либо в этом роде. Среднему и младшему
персоналу -- ничего. И зря! Подумать только! Санитарка получала нищенскую
зарплату за тяжелый, ответственный и неприятный труд. Медсестры -- тоже.
Врач, в зависимости от категории, от 80 до 160 р. в месяц, а рабочий на
конвейере в литейном цехе или сварщик -- от 300 до 500 рублей. Правда, все
мед. работники могли работать (и в большинстве работали) на полторы ставки
(это 9 часов в день) и получали доплаты за ночные дежурства в больнице.
Получалось 250-350 р. Не так мало! Но и не много. Это было причиной того,
что в мединституты мальчики не шли, точней шли либо те, у кого было плохо с
математикой (в мед. ее не сдавали) или по призванию. Очень часто дети
врачей. Несмотря на это в мединституты был очень большой конкурс. Девочки!
Девочки хотели спасать людей! При таком конкурсе уровень подготовки у врачей
был хороший. Мальчиков брали с тройками -- нужны были военные врачи, хирурги
там, где требовалась физическая сила. Да и из троечников очень часто
получается толк -- они ведь очень разные.
Преподаватели вузов не имели категорий. Им повышалась оплата за стаж.
Без степени преподаватель получал не более 160 р. Работать больше ставки им
запрещалось. "Остепененный" кандидат получал 320, доктор -- 500 р. Т.е.
чтобы догнать сварщика высокой квалификации, надо было стать доктором наук.
Смешно?
С педагогами было хуже. Конкурсы были низкие. Попадало в вуз немало
того, что называют "серостью". Но были и отличные учителя, пошедшие в
профессию по призванию, любившие свое дело, детей, свой предмет. Были
учителя, которые много читали, ездили в музеи, на экскурсии, были преданны
делу образования, служили ему. Они остались в благодарной памяти своих
учеников. Были такие учителя и у меня, и у моего сына.
В.И. Ленин когда-то писал, что при социализме врач и учитель будут
главные профессии. Г.М. Гречко, я уже вспоминала о нем, недавно сказал, что
если бы уменьшили расходы на вооружение на 2%, хватило бы на достойную
зарплату, оборудование и обустройство школ и больниц. А он знает, о чем
говорит.
Завершая речь о здравоохранении, хочу остановиться на
санаторно-курортном лечении. Оно было доступно. Особенно на предприятиях:
завком оплачивал 70% и так не дорогой путевки, а в Брежневскую эпоху
выплачивали материальную помощь на покрытие стоимости проезда. Из Павлодара
ездили и в Ессентуки, Кисловодск, Трускавец, на Алтайские и др. курорты. В
вузах с путевками было гораздо хуже. Надо было долго ждать. Я особенно не
болела, но ездила в Моршан (Закарпатье) и в Миргород. Если бы стоимость
путевок повысили, они, скорее всего, были бы свободно в продаже. Что лучше?
Честно говоря, не знаю. Лучше соединить количество, качество и доступность.
Тем, кто в них серьезно нуждался, чаще всего их на предприятии или в
организации добивались и доставали.
В Брежневскую эпоху нефтедоллары достались и здравоохранению. На
предприятиях и в организациях стали создавать профилактории. Это санатории,
в которых как без отрыва от производства, так и с отрывом, лечились
работники предприятия. Плата за счет фондов социального развития (для своих
работников). В нашем городе с его 300 тысячами населения было, по меньшей
мере, пять таких профилакториев, оборудованных в зависимости от финансов
организации. Так мощный трест "Промстрой" имел настоящий санаторий, на
берегу Иртыша, с прекрасным видом из окон, с пляжем рядом. Оборудованный
так, что лечение принимали в широком диапазоне, от неврологии до
желудочно-кишечных заболеваний. Отличная кухня с системой заказов. По
водопроводу подавали с соседнего курорта минеральную воду. Были и грязи.
Профилакторий в 90-ые годы закрыли (трест развалился). Были профилактории
победней, как наш -- системы образования. Но и там были оборудованные
отделения: физиотерапевтическое, ванны (неминеральные), массаж и мн. др.,
лечебная физкультура и др.
Работник предприятия мог подлечить хронические заболевания, отдохнуть
от домашних хлопот, а отпуск использовать для др. целей.
Да! Медицина не везде и не всегда была на высоте. В Боткинской больнице
было по 4-6 человек в палате. Было тепло, светло, но не очень чисто. Кстати,
в нашей Павлодарской городской больнице было идеально чисто -- дважды в день
влажная уборка.
Бесплатное образование и здравоохранение -- высшая социальная ценность.
Оно доказало и у нас, и на Кубе, в Канаде, в Швеции высокое право на
существование. Одна из причин, почему на референдуме в Канаде народ
высказался против вхождения Канады в США на правах штата было именно это --
бесплатные образование и здравоохранение. К этому я еще вернусь.
Те, кто сейчас имеют гораздо больше денег, чем имели раньше, получили
возможность свободно покупать все, в том числе и медицинское обслуживание,
путевки на лечение и пр. Но другие, которые раньше могли лечиться, ездить в
санатории, теперь все это потеряли. А их во много раз больше. Можно, конечно
снобистски рассуждать о том, что каждому -- по его заслугам. Но даже если
разделять эту весьма сомнительную точку зрения, кто взвесит, чьи заслуги
вы-ше -- рабочего, который производит ту энергию, которую мы потребляем в
квартирах (горячая вода, свет, кондиционеры, телевидение и пр.), или авторов
произведений, которые с большим трудом можно, а очень часто вообще нельзя
отнести к культуре. То же учителя, врачи, медсестры, инженеры и многие
другие. Не говоря уже о пенсионерах.
Социальное обеспечение. До начала шестидесятых годов пенсии были чисто
номинальные. Заслуга Н.С. Хрущева, о чем я упоминала в разделе "Три периода
(период второй)", заключалась в том, что он не только повысил зарплату, но и
начал платить пенсии, на которые можно было прожить. На минимальную --
бедно, экономя на всем. На максимальную -- 120-132 рубля, можно было (без
излишеств) питаться, скромно одеваться и даже ездить в дом отдыха, в
санаторий, в гости к детям. Наконец-то старики не теряли достоинства, на
старости не зависели от детей, не должны были им служить за теплый угол и
кусок хлеба, если в семье не хватало любви -- только долг и традиция. В моей
семье отец получал максимальную пенсию -- 120 р. Мама работала всю жизнь, до
59 лет, но потеряла во время войны трудовую книжку, собрать свидетелей
смогла только за часть своего стажа и получала 44 р. Ста шестидесяти рублей
им хватало. У отца в старости появилась привычка ежедневно записывать
расходы по статьям: питание, одежда, транспорт, лекарства, хозяйственные
расходы, культура и т.д. Каждый месяц он подбивал итоги и записывал в
толстую тетрадь. Мы относились к этому с уважением, но, честно говоря, не
очень понимали. Однажды отец, собрав несколько толстых тетрадей за 10-15
лет, сказал, что социологи дорого дали бы за такой материал. И, правда. Я их
храню, пока жива.
Контролируя расходы, они нормально питались, включая фрукты, овощи,
мясо. Отец писал в течение 16 лет свою книгу, несколько раз перепечатывал
ее. Это оплачивалось из того, что он накопил за последние предпенсионные
годы. Одевались скромно, но вполне пристойно. С товарищем (тоже пенсионером)
вскладчину покупали и дарили к дню рождения одежду их другу, который получал
всего 60 (кажется) рублей пенсии. Тетка была "богатая". Она была
персональная пенсионерка (член партии с 1916 года) и получала 132 р. плюс
раз в год еще столько же на отдых и к праздникам "пайки". Жили вместе, но
отец настоял, чтобы расходы покрывали отдельно -- она и родители. Она лет за
15 накопила 3000 р. (по тем временам это немало). Дарили подарки мне и моему
сыну.
Мы были люди среднего достатка. Точней -- нижнего слоя среднего
достатка. Джентльменский набор обязательный для среднего уровня -- квартира,
машина, дача, мебельные гарнитуры и шуба у меня ограничивался квартирой,
скромной мебелью (к гарнитурам я была равнодушна) и вполне приличной,
скромной одеждой моей (включая недорогую шубу) и сына-студента, позже --
аспиранта.
Уровень зарплаты у нас и "за бугром" в абсолютном выражении, как
говорят экономисты, был несопоставим. Если учесть деньги, которые платят за
медицинское обслуживание (страховку), лекарства, обучение детей, лечение в
больницах и на курортах, туристические поездки, да и сам транспорт
(городской, авиа, железнодорожный), то зарплата у нас была ниже, но не на
очень много. Да, да! Знаю, нам "давали", а у них сами покупали. Да! У них
качество выше... Но у нас не было роста цен, как это имело место у них, а
теперь и у нас. Об образовании и здравоохранении я написала выше. Надо
добавить. В больницах не хватало современного оборудования, не хватало или
не было новейших препаратов. Наш Минздрав ставил драконовские условия
испытаний новых препаратов. Но это имело и плюсы: лекарства были высоко
надежны. Импортные (польские, венгерские, ГДР-овские, реже -- югославские)
тоже были дешевы. Дешевы были и бельгийские, индийские и др., которые,
очевидно, дотировались. Но они были в дефиците.
Поразительное свойство наших дефицитов. Магазины пусты, а в
холодильниках есть, далеко не все, но масло, мясо, консервы. На заводах
рабочих и служащих снабжали (гегемон). А они доставали друзьям, соседям. Так
что редко кто действительно не потреблял мясо, молоко, масло, творог и пр.
Медленно, но становилось лучше.
Бройлерные куры и цыплята в магазинах были свободно и очень дешевы.
Появилась озерная рыба (карпы). Ее начали разводить колхозы.
Усовершенствовали овощехранилища и всю зиму были не только картофель, но и
свежая капуста, морковь, свекла. Всю зиму были яблоки. Я пишу о том, что
было у нас, а это глубокая провинция. В Томске была свободно свинина, правда
очень жирная. Зато у нас свободно можно было купить в коопторге говядину по
более высокой, но доступной цене -- 4 р. за кг., а у них -- нет. В общем
непозволительно медленно, но становилось лучше. Того изобилия -- сортов
колбас, рыбы, фруктов, включая экзотические, не было. Были очереди, о
которых мы сейчас уже позабыли и раздражаемся, если к прилавку стоит десять
человек. Это очень много значит! Но, если посмотреть реальное потребление --
оно у значительной части населения лучше не стало. А если взять пенсионеров
-- стало хуже. Не только пенсионеров.
Индикатором уровня жизни, и хорошим индикатором, м.б. ранние браки. Я
уже писала выше. В 70-80ые годы в институте женились уже на 2-3 курсах,
рожали. Родители дарили молодоженам в зависимости от своих возможностей --
кооперативную квартиру, мебель -- до полного (без дачи и машины)
джентльменского набора. Выхаживать младенцев тоже помогали, чаще всего, с
удовольствием. Сейчас, когда я сказала на потоке, что в их возрасте раньше у
значительной части девочек уже были дети, они не поверили. Сейчас этого нет.
Не знаю, хорошо это или плохо. Это просто факт.
Детские дома. Брошенных детей было немного. Ранние роды (16-18 лет)
были редки, но чаще всего заканчивались вынужденным браком. Бездетные
супруги с большим трудом, долго дожидались ребенка на усыновление. В
специальных детдомах держали младенцев до 3х лет, потом переводили их в
обычный детдом до совершеннолетия. Одевали скромно, кормили, сколько я знаю,
нормально. Об этом можно судить по тому, что на столах оставался не только
хлеб, но недоеденное первое, второе, даже недопитый компот и печенье. Любви,
внимания, заботы, "лишнего"(!) не хватало. Семьи -- папы и мамы.
В домах для инвалидов и престарелых было гораздо хуже. Кормили, в
зависимости от учреждения, но вроде сытно. Но не вкусно. Хуже было с уходом,
с досугом, с вниманием. Думаю, что там, где денег, и персонала больше, эта
жуткая проблема одиночества в старости остается. Это -- юдоль страдания.
Везде. Тетка последние 6 месяцев жизни провела в доме для старых
большевиков, в Переделкино. У каждого отдельная комната, заказ еды, как в
санатории, библиотека, кино, парк, уход. Она была в очень плохом состоянии и
умерла, как мне рассказала нянечка, от недосмотра: не заметили, что давление
упало, и меры поднять его не помогли. Это в привилегированном учреждении.
Что же в обычных?
Шлаки и отходы выбрасываются. Такова жизнь везде. Если есть деньги, за
родных платят и их жизнь разнообразней, лучше. Нет -- хуже. Но везде --
юдоль страдания.
Помню в 1941 году осенью мы ехали в эвакуацию из Москвы в Чкалов
(Оренбург). Поезда шли на запад, на фронт, а на восток -- эшелоны с
раненными. Мы подолгу стояли на перегонах, на станциях. Никто не знал, когда
пойдет поезд. Молодые бегали на станцию за кипятком, за хлебом. Одна
старушка (дочь, наверное, послала) тоже побежала. Поезд ушел. Старуха
осталась. И мама сказала, как припечатала слова, которые я, десятилетняя,
запомнила на всю жизнь: "Если отстанет ребенок, всегда найдется кто-то, кто
его пожалеет и спасет. А старуха никому не нужна". Это проблема не
социального обеспечения. Это проблема человечности, любви, преданности,
ответственности.
4.6. О "совке", советском народе и Советской империи.
О совке. Мы считали себя советскими людьми. "Демократы" свели это
понятие к презрительному -- "совок". Нигде нет внятного понятия -- кто он
такой, совок? Каждый из тех, кто употребляет это слово, исходя из контекста,
имеет в виду что-то свое. Одно очевидно -- нечто ничтожное, типа Шарикова.
Сводить советского человека к Шарикову примерно то же, что мещанина во
дворянстве -- к дворянину. Рост роли третьего сословия во Франции породил
мещанина во дворянстве во всем убожестве жалкого эпигонства, что и изобразил
Мольер. Революция стала строить государство рабочих и крестьян. Я очень
сомневаюсь, что Швондер был из рабочих. Или крестьян. Скорее из каких-нибудь
мелких кустарей, швейцар, или официант. Главное -- он был бездельник. Эта
толпа ощутила себя народом и новыми хозяевами. Их и до "Собачьего сердца"
было изображено немало: Присыпкин (Пьер Скрипкин) Маяковского, персонажи
Зощенко, Каверинский отчим Сани Григорьева... Булгаков пошел дальше и в
Гоголевской традиции создал некую нечисть -- не мышонка, не лягушку, а
Шарикова-недочеловека. Уморительно, когда вождь одной из нынешних компартий
Ампилов, в прошлом чуть ли не редактор газеты ("интеллигент"!), почувствовал
себя смертельно оскорбленным тем, что "рабочего человека изобразили
полусобакой!" (Кстати, где и как Швондер и К0, не говоря уж о Шарикове,
работали? Они все больше проводили собрания, пели революционные песни и пр.)
Лично он, Ампилов, признает его своим: Да! Шариковы работали! Пахали,
строили (Социализм, наверное?). Шариков, которого так талантливо сыграл в
кино актер, похож на Ампилова.
Швондер, Шариков, девицы-активистки -- это мусор революции. Булгаков --
сатирик не считал Шарикова деятелем революции. Да и новым человеком. Даже
Воланд, наблюдая реакцию зрителей "Варьете", на денежный дождь и отсечение
головы, говорит: "Что ж, люди как люди. И милосердие им не чуждо. Вот только
квартирный вопрос их испортил".*)
Что свойственно Швондеру -- Шарикову? Полное умственное и
интеллектуальное ничтожество. Полная неспособность и отсутствие потребности
в созидательном труде. Глубокое невежество, которое совмещается с
уверенностью в том, что он -- личность, даже деятель. И от того готовность
презирать тех и то, кого и что он не понимает или не знает. Трусость.
Швондер занимает должность, ничтожную, судя потому, что она позволяет ему
ничего не делать. Она придает ему некоторую наглость. Но, появись любой
начальник, и он подожмет хвост, точно так же, как Шариков. Наглость и еще
раз наглость. Оба "шарикова" презирают профессора Преображенского и
Борменталя, да и любого, кто духовно, умственно выше их. Тех, кто на них не
похож: "Они на нас не похожи. Значит они либо хуже нас, либо враги нам". По
сути это квинтэссенция обывателя, но об обывателях ниже.
Советский человек, как некий феномен, -- не Шариков и Швондер, а во
мно-
_______________
*) Кстати, о квартирном вопросе, который сейчас так любят мусолить.
Революция переселила рабочих из подвалов и бараков, где в огромных комнатах
(40-50 метров), разгороженных ситцевыми занавесками на углы, жило много
семей, в квартиры из 5-10 комнат, потеснив тех, кто жил так вольготно.
Профессоров (Преображенский) не теснили. Другое дело, что "квартирный
вопрос" оставался актуальным до Хрущева, да и потом решался трудно. Да и
сейчас не легче. Самое главное: когда до революции рабочие жили в углах,
отгороженных занавесками и в бараках -- тогда разве не было квартирного
вопроса? Точней -- его не было потому, что его даже не ставили!
гом их антипод.
В двадцатые годы были люди, преданные революции, готовые самоотверженно
ей служить, отдать за нее жизнь. Это были личности. Герой Урбанского в
фильме "Коммунист", Кононова, в фильме "Чукотка", Павел Корчагин Н.
Островского, А.Гайдар -- в 15 лет командир полка -- это не
нафантазированные, а реальные герои своего времени.
Советский человек, сформировавшийся уже в СССР, как типичное и, в
значительной степени, массовое явление, появился позже. Пожалуй, в начале
30х годов. Его формирование хорошо отобразил В. Каверин в своем романе "Два
капитана" в образе Сани Григорьева.
Человека хорошо характеризуют его ценностные ориентации. Советского
человека характеризуют его отношение к труду, к обществу, к образованию, его
чувство долга, отношение к другим людям, к деньгам, к культуре. Особенно к
деньгам.
Советское общество воспринималось как общность трудящихся. Жить
понастоящему, значило трудиться для общества, "пользу приносить", как
говорила еще Чеховская героиня. В социологических опросах даже в семидесятых
годах на вопрос "Что главное для вас в труде?" из вариантов возможных
ответов на первое место ставили почти наравне: "высокий заработок" и "польза
для общества, для людей". На последних местах -- "возможность продвижения по
службе" (карьеризм, как считалось) и "интересная по содержанию работа":
полярные ответы -- полярные люди. Социологический опрос, который я проводила
на Алюминиевом заводе, это подтвердил. Приносить пользу -- это естественная
потребность человека, которая проявляется уже в детстве, а позже в
нормальном обществе сохраняется. Бессмысленная работа всегда воспринимается
как наказание: "таскать воду в решете" (в дырявом ведре), такое наказание,
говорят, было в монастырях.
Высоко ценилась в труде возможность общения, особенно среди женщин.
Из мер поощрения молодежь (до 25 лет) выше ценила наглядные, всем
видные оценки: вымпел на рабочем месте, портрет на доске почета. Взрослые
выше ценили звание "Лучший по профессии" -- будучи квалифицированными, они
могли на него претендовать. К моему удивлению, на первое место опрашиваемые
поставили звание "Ударник коммунистического труда", которое мне казалось
официозным. Может быть, ценилось то, что это был нагрудный знак -- что-то
похожее на орден или медаль.
Вижу, слышу: "сово-ок!". Может быть, снобы изменят свое отношение, если
узнают, что социологи всех западных школ отмечают важность для работника
признания(!) и уважения(!). Перечисленное -- формы удовлетворения этой
потребности.
То, что труд в СССР был не на хозяина, а непосредственно на общество
(так казалось), имело свое немалое значение. Несколько примеров. На
Павлодарский, строящийся, тракторный завод в 1956-1960ые годы приехали
выпускники техникумов и вузов из Украины, Белоруссии, из России, конечно
тоже. В своем большинстве (все, кроме одного) они выкладывались полностью.
Работали безотказно, куда пошлют, сверхурочно, если было нужно -- не по
принуждению. Мастер участка разливки стали, если не было стропальщика,
становился на его место, за что мы его ругали -- его дело было организовать
людей, а не работать за них. Он проработал так всю свою жизнь, до пенсии.
Другой (безобразный) случай -- мастер, уличив контролершу ОТК в халтурной
работе (не в первый раз) влепил ей пощечину. В жаркий день в обед мы зашли в
душевую, где она сидела и плакала. Я долго не могла видеть его. Но так он
"болел" за дело. В восьмидесятые годы я прочла в каком-то журнале, что в
Америке очень ценят наших специалистов и не только за квалификацию. Об одной
женщине хозяин говорил, что, если надо, она остается после работы,
откликается на любые инициативы. Она любила вспоминать, какой в СССР у нее
был прекрасный начальник цеха: работал, не жалея себя, и она всегда с
удовольствием ему помогала. Это поражало ее хозяина в США.
Моя подруга, лучший в городе офтальмолог. Вечно консультировала и
лечила "по просьбе". Иногда возмущалась, но никогда не брала денег или
подарков, хотя в поздние годы это было общепринято (в Москве это было
принято еще гораздо раньше).
В шестидесятые годы заочники, приезжая на сессию, просили меня прочесть
им курс в полном объеме (заочникам в сессию давали процентов 40 часов). Я с
удовольствием читала сверх своей нагрузки, даже была польщена. Недавно
приезжал из Швеции сын моих друзей, бывший наш студент, инженер-механик. Он
работает на небольшой фирме -- человек 30, по переработке рыбы. Его хозяин
пользовался сервисными услугами малых предприятий по ремонту и обслуживанию
оборудования. Он предложил отказаться от этих услуг и взялся один заниматься
всем оборудованием. Попробовали. Получилось очень хорошо. Я думала, что он
стал зарабатывать втрое больше, но оказывается в Швеции установлен рубеж
заработка, в том числе для рабочих, после которого резко возрастает
налогообложение. Но ему компенсируют натуральной оплатой -- продукцией
фирмы, предоставлением дополнительных выходных и отпускных дней.
Мой родственник, талантливый конструктор станков в возрасте за 50 лет,
приехав в США, быстро освоил компьютер, хуже -- английский и так же поступил
на небольшую фирму по изготовлению долгослужащего инструмента. Он тоже --
сам проектировал, разрабатывал технологию и контролировал изготовление
самого сложного инструмента. В Одессе, когда в 90 году отпустили зарплату,
ему в КБ сразу установили оклад 1000 р. в месяц (неслыханная зарплата).
Хозяин платил ему много больше и во всем шел навстречу.
Еще один случай, уже не об отношении к работе, а об ответственности за
общее дело. В литейном цехе, где я работала, начальником цеха был некий Б.Н.
Ким. Он работал отлично: умел организовать работу, знал дело, всегда
доброжелательный, никогда ни на кого не кричал: умел как-то так удивиться,
взглянуть и человек сразу понимал свои просчеты. Умел выслушать возражения,
уважал и ценил людей. Его повысили, а на его место поставили нашего же
работника, которого мы, в основном, знали как заядлого рыбака и охотника.
Упрашивали Кима остаться, но, конечно, безуспешно. И вот мы, ИТР цеха, нас
было человек 12-14 (я была самой старшей -- мне было 32 года) пошли к новому
начальнику и стали его убеждать, что ему следует отказаться, т.к. цех
непростой, квалифицированных работников мало -- все молодежь -- и он не
справится. Он мялся, жался, что-то бормотал, мы ушли, само собой, ничего не
добившись. Работали все вместе за него.
Сейчас это смешно! А ведь по сути это была ответственность советского
человека за общее дело.
"Сово-ок! -- скажет "демократический" сноб, -- Ну, и зачем это нужно?
Выматываться? Вкладывать душу? Надо профессионально работать и хорошо
зарабатывать. Все!"
Вряд ли он поймет, тем более согласится, что работа -- не просто умелое
выполнение определенных действий. И даже не только признание твоей
квалификации. Это еще участие в жизни общества, сознание своей
ответственности перед ним. "Сово-ок! Сово-о-ок! Безнадежный совок!" --
приговор сноба.
А вот представьте, что это врач и он тоже относится к делу просто как к
профессиональному умению. Или воспитатель в детдоме. Ну, и что?
Добросовестное, внимательное отношение к больному входит в понятие
профессионализма. То же и воспитатель в детдоме. И потом: от того, что я
экономист, конструктор, билетер в кинотеатре, я, что не могу чувствовать
свою причастность к общей жизни? "А! Совок!" -- махнет рукой сноб.
Когда контрреволюция совершилась, и стали рушить все подряд, хотели
отменить профессиональные праздники: "День учителя" (шахтера, металлурга,
врача, энергетика и пр.) -- все эти "совковые" праздники. Признаюсь, что я
тоже их никогда не ценила и никогда не праздновала. Но к удивлению
"демократических" снобов, тогдашние депутаты, наверное это было еще на
Верховном Совете, проголосовали против. Теперь я стала понимать, что
профессиональный праздник -- это день людей одного "цеха", признание
значимости дела, которым они занимаются.
"Совковые штучки! В жизни все просто -- ты работаешь, тебе платят. Ты
работаешь, чтобы жить в свое удовольствие. Жить, чтобы работать -- это не
нормально. Ну, может чудаки -- ученые, писатели, там моцарты и матери
терезы. Нормальный... ладно, обычный человек работает, чтобы жить". Ну, а
политик? "И политик тоже! Им нравится власть, вот и все. Они работают, чтобы
жить во власти". Что ж, очень часто так оно и есть, увы.
Отношение советского человека к образованию. Образование,
образованность -- признавались большой ценностью. Дать детям образование --
это стремление было уже в пятидесятые годы. В предместье Иркутска, где мы
жили с 1951 года, многие малообразованные рабочие комбикормового завода,
мелькомбината и мясокомбината -- стремились дать детям образование. И,
главное, многие дети хотели учиться. Предместье -- не город. Там оседает
городская пена: пьянство, распущенность, драки. А сколько было в детях
стремления учиться, а у родителей -- помочь. "Чтоб были не такие, как мы,
темные". "Учиться, учиться и учиться" -- простите за банальность. Это
стремление было бескорыстным. Рабочие зарабатывали, чаще всего, больше.
Самый убедительный довод, о котором я уже писала: врачам платили мизерную
зарплату, а в мединституты конкурс был -- один из самых больших.
В мои студенческие годы я наблюдала, как дети из самых простых семей
(тогда их было большинство -- первое поколение, получавшее высшее
образование), как они менялись. Как отличались выпускники от первокурсников.
Ходить в театр, на концерты, считалось для студентов обязательным. За 4-5
лет они становились, если не интеллигентами в высоком смысле, то
интеллигентней, развитей, с более широким кругозором.
Все зависело от личности. Я уже писала о роли в образовании библиотек,
радио (черной тарелки). Для многих детей оно было окном в мир настоящей
культуры. Моя одноклассница с небольшим горбом, из семьи, где не читали и о
многом не слыхивали, уже в десятом классе была очень начитанна, любила
классическую музыку, для продолжения образования выбрала институт
иностранных языков, после окончания пошла в аспирантуру. Такой же путь
прошли В. Распутин, В. Третьяков, А. Вампилов -- все тоже сибиряки из моего
поколения.
Я работаю в вузе с 1965 года и могу сравнивать. В те, шестидесятые --
начало семидесятых годов, студенты всех форм обучения учились со всей
серьезностью. Различались, конечно, развитием, но главное -- природными
способностями. И мы -- вуз молодой -- неопытные и "неостепененные", в
большинстве, преподаватели выкладывались полностью. Наши первые выпускники
были совсем не плохо подготовлены и многие из них выросли в прекрасных
специалистов, а многих к тому же отличал высокий уровень развития.
В институтской библиотеке, помимо специальной, была разная литература.
Были студенты (технари), которые брали читать и Вольтера, и Плутарха, не
говоря уже о классиках художественной литературы русских и мировых. Конечно,
единицы! Но были! Макулатуры библиотека не приобретала, а поп-культуры не
было вообще. Соцреализм софроновского разлива ни эмоционально, ни
интеллектуально, не в силах был серьезно навредить. Так мне кажется: читали
(те, кто читал) бездумно и забывали быстро.
О комсомоле. В Грузии, где я жила с 1944 по 1951 г. молодежь была
по-настоящему преданной идеям социализма. Мы были убеждены, что все
безобразия -- это в Грузии. А в России -- настоящий социализм. Между тем в
Грузии, может быть потому, что страна маленькая, бюрократизма было гораздо
меньше. Там помнили меньшевистских вождей и критически относились к
большевизму. Помнили даже царскую фамилию: учительница географии, чудесная
старая дева, как-то сообщила нам радостную новость -- родился наследник
престола! Это было для меня экзотикой. Там гораздо меньше доносили и меньше
боялись доносов. Когда арестовали моего отца в Москве (в командировке), нас
через третье лицо предупредили о том, что будет обыск. Все было как-то, я бы
сказала по-семейному. Зато там уже тогда процветало воровство, коррупция,
спекуляция. Все это, включая то, что я назвала "по-семейному",
воспринималось мной тогда как отсталость.
Комсомольская организация в нашей женской школе была очень активной.
Духовным лидером была моя подруга, человек необычайной внутренней красоты.
Умная, добрая, она была властительницей дум -- Изольда Бузиашвили. Мы
боролись! За качественную учебу (занимались с двоечниками), за
справедливость, за развитие кружков. Однажды директриса приказала нам
проголосовать за представителя горкома комсомола делегатом на городскую
комсомольскую конференцию. Мы, сговорившись, проголосовали за свою
кандидатуру. Скандал был страшный. Провели следствие, но никто не оказался
штрейкбрехером. Это было очень по-детски, хотя нам было по 16-17 лет. Но мы
этим жили.
В Иркутске, в институте я попыталась "включиться" в комсомольскую
работу. Но там не было намека на живую жизнь, на инициативу. Была модель
партии -- скучный бюрократизм. Я быстро отошла от всякой активности. Больше
ни в какие организации никогда не вступала.
Чтобы закончить о Грузии. Изольда поступила в Плехановский институт,
но, проучившись два года, заболела туберкулезом и вынуждена была вернуться.
Когда мы позже встретились, она была ужасно разочарована -- Московский
"социализм" не оставил ей никаких иллюзий. Она не мучилась сомнениями, как
я. Она просто увидела, что все не так, все грубо, жестоко, и отставила эту
сторону жизни решительно и навсегда.
В институте работали кружки (за которые мы так сражались в Грузии).
Парадоксальным образом, они оставляли меня равнодушной. Но и без
комсомольской работы само собой разумелось (для большинства!) что мы
готовимся работать, создавать, строить. Были уже тогда будущие бюрократы,
карьеристы. Интересно, что они ясно виделись в этих качествах.
После разоблачения Сталина начался, без преувеличения, огромный подъем.
Но об этом я уже писала: целина, строительство новых предприятий (на одном
из них я работала).
Отношения между коллективами -- типично советский феномен. Когда
строился новый завод, старые предприятия принимали на стажировки молодых
рабочих и специалистов -- делились опытом. И кадрами тоже. Так, в Кутаиси на
новый автозавод главным конструктором послали из ЗИСа (теперь ЗиЛ)
конструктора "Победы", прекрасного советского послевоенного автомобиля,
Кригера (если не ошибаюсь). Как он не был сослан, будучи немцем? Главный
технолог, главный механик -- были отличные специалисты.
В 1961 г. я начала работать на строящемся тракторном заводе в
Павлодаре. С организацией и планированием в литейном производстве никто не
был знаком, меня послали на ЗиЛ (это тогда было одно министерство). Там мне
объясняли и давали методику планирования, учета, анализа литейного
производства. Экономисты цехов -- даже свои личные журналы (методики). ЗиЛ в
тридцатые годы принял методологию организации, планирования, учета и анализа
автозавода Форда. За один месяц я получила там больше, чем за двухлетний
курс организации и планирования в институте. Экономисты ЗиЛа делились опытом
совершенно бесплатно, с готовностью. Гораздо позже, в семидесятые годы я с
той же целью ездила на ВАЗ. Там была создана всесоюзная базовая школа
(методология Фиата, адаптированная ВАЗом). Бесценный опыт я использовала и
развила не только в хоздоговорной теме, но и в лекциях и практических
занятиях со студентами.
То же самое было в вузах. Ведущие по профилю вузы передавали вновь
созданным методические наработки (курсовых, дипломных работ, практических
занятий). Даже часть библиотечного фонда. Позже я уже сама делилась своими
методическими и учебными наработками с новыми, да и старыми вузами.
Дипломникам на преддипломной практике специалисты (помня свою страдную пору)
в большинстве случаев охотно давали материалы.
Теперь дипломнику, если это не заочник, который сам обладает
материалами, не дают ничего: "коммерческая тайна" или "know-how" (которыми
там не пахнет). Тем более ни одно предприятие или вуз не открыты для
передачи своего опыта другим. Разве что за плату, в редких случаях. "Это
нормально -- конкуренция", -- скажете вы -- "изобретайте, нарабатывайте
сами. Победит тот, кто наработает лучше". Не знаю. Кто победит? И потом,
оттолкнувшись от того, что я взяла у другого, я иду дальше. В науке --
именно так движется ее развитие. Не знаю.
Преподавателю очень важно знать, что происходит на реальном
предприятии. Это наполняет лекции и практические занятия реальной жизнью и
ее движением. В этом смысле дипломные проекты дают бесценный материал и
руководителю дипломного проекта.
Товарищеская взаимопомощь на работе -- была правилом. Не без
исключений. Но на людей, которые не хотели помочь молодому специалисту или
просто новому сотруднику, смотрели с осуждением и неприязнью.
Трагическое и одновременно омерзительное общественное явление --
дедовщина, появилось гораздо позже. Ни в пятидесятые, ни в шестидесятые годы
ее не было. В Биробиджане, где я работала по распределению на заводе,
молодые рабочие, мои ровесники и моложе, имели по 4-5 классов образования.
Семилетка -- был уже почти интеллектуал. Десятиклассник был один, и на него
смотрели с жалостью -- кончил школу и не поступил в институт! Впервые я
столкнулась с еврейской народной массой -- из Украинских, Белорусских и
Молдавских местечек. Даже из Италии и США приехали в свое время евреи,
узнав, что есть еврейская автономия. Кузнецы, токари, сварщики и
деревообработчики, маляры и пр. -- добрые отцы и матери семейства с пятью,
шестью и даже с десятью детьми.
После службы в армии ребята приезжали не просто повзрослевшими, но
гораздо более грамотными, развитыми. С ними было проще работать.
В армии между солдатами и офицерами (лейтенантами, старшими
лейтенантами) разница в возрасте была невелика и между ними были
товарищеские, даже скорее братские отношения. Мой муж был старшим
лейтенантом, авиатехником. У него в подчинении был механик, здоровенный
парень. Ему не хватало еды. Муж просил у официантки в столовой (офицеров в
еде не ограничивали): "Дай пару котлет, хлеба и компот" и носил своему Попе.
Механик был молдаванин и за свою фамилию переносил насмешки. Он советовался:
"Товарищ ст. лейтенант, а что если мне переменить фамилию на Попов?" Муж
убеждал его, что он обидит своего отца. Так же относились к своим механикам
его товарищи. Однажды мы гуляли летом. Навстречу шел Попа, козырнул и мы
разошлись. Через квартал -- навстречу патруль. Я не успела ничего понять,
муж бросился назад. Оказывается, он заметил, что Попа слегка выпил, ему за
это могло влететь, и муж предупредил его, чтоб свернул и переждал патруль.
Лет через пятнадцать я услышала слово "дедовщина". Дедовщина,
дедовщина! Я спросила -- что это такое? Я не могла поверить! Как это можно?
В армии есть дисциплина, командиры, контроль. Милиция и КГБ, наконец. Как
такое возможно? Говорят, что это связано с тем, что раньше в армию не брали
судимых уголовников после лагерей, а теперь берут всех подряд, что бывшие
зэки завели там свои порядки. Что значит "завели"? Это же явление
практически легальное! Говорят так же, что сократили сержантский состав и
"деды" выполняют функции младшего комсостава и этим облегчают работу
офицеров.
Но это не "совковое" явление. Вот уже 17 лет как рухнул Советский Союз,
а дедовщина не стала меньше. На Афганской войне была дедовщина! Армия стала
не та. Дух товарищества, дисциплины стал не тот. Самоуважение и уважение к
Армии в народе тоже стало не то. Армию уважали и любили. Дедовщина и
рукоприкладство офицеров привели к тому, что от армии бегут как от чумы.
Поступают в платный вуз, чтобы "откосить". В царской армии не было
дедовщины: солдат унижали и избивали офицеры (читайте тот же "Поединок"
Куприна!). Не знаю, что хуже. Говорят, что батька Лукашенко быстро справился
с дедовщиной раз и навсегда, спрашивая не с тех, кто избивает, а с
командиров части и их начальников. Если командир части знает, что лишится
звания и должности, будет уволен, он сразу наведет в своей части порядок.
Важной, может быть важнейшей, чертой советского человека было отношение
к деньгам. Недавно в передаче "Рожденные в СССР" сын С. С. Смирнова,
замечательного советского человека, совершившего Поступок -- воскрешение
защиты Брестской крепости, А.С. Смирнов перечисляя убогость советского бытия
(в отличие от нынешнего?) скороговоркой назвал -- отношение к деньгам, мол:
"Не умели ценить такое благо как деньги!" Деньги, очевидно, символ
благополучия, свободы... Чего еще? Силы? Власти? Возможностей? Наверное,
все-таки последнее -- возможностей и свободы. Убогим был совок, не имел и не
хотел иметь возможностей и свободы, которую дают деньги. Оставим в стороне
то, что все это сейчас деньги дают только тем, кто их имеет. Оставим в
стороне даже то, что их имеют далеко не лучшие. Что квалификация, реально
приносимая польза людям, в конце концов -- делу, труд, часто тяжелый, даже
талант, далеко не всегда вознаграждаются по заслугам и не приносят этих
самых денег, свободы и возможностей.
Остановимся (пока) на таком важном для писателя, художника (А. Смирнов
кинодеятель) -- моменте как побуждение. Л.Н. Толстой... Впрочем, сейчас у
"интеллектуалов" Л. Толстой "не в моде". Его морализаторство, его долгие
фразы, погружающие в ход мысли, им надоедают. Но я старомодна.
Толстой был с юности одним из воспитателей моей личности. Для меня он
жив, так же как его Пьер Безухов и другие. Так вот, Толстой ценил людей даже
или не столько по поступкам, а по побуждениям, о важности которых он где-то
пишет особо. И это очень верно. Личность характеризуют побуждения даже в
большей степени, чем поступки. Можно свершить благо из корысти.
Я уже писала об отношении к труду молодежи пятидесятых-шестидесятых,
моих сверстников и тех, кто на 8-10 лет моложе меня. Мы жили, чтобы работать
и приносить пользу. Это не декларировалось, упаси бог! Об этом никогда не
разговаривали. Но это так было. Ехали на работу, куда посылали. Ехали на
целину, позже на БАМ. Меня послали на маленький завод в Биробиджан. Я очень
любила и люблю Иркутск. За несколько недель до отъезда приехал из лагеря мой
отец. Мне очень хотелось вернуться домой. Когда я приехала на работу,
оказалось, что меня не ждали: я нарушила чьи-то планы. Я очень обрадовалась
и хотела забрать документы. Парторг завода, некий Лямин, позвал меня к себе
и долго убеждал, что я нужна, что на заводе только у директора высшее
образование, что молодые, свежие силы... что это мой долг... И я осталась.
Он не должен был так делать. Действительно техническое и экономическое
руководство имело среднее образование. Но среди них были прекрасные
специалисты, а я была не уверена в себе, только что с институтской скамьи и
училась у них.
При низкой зарплате многих проблем, которые есть сейчас, не было.
Бесплатная медицина -- вопреки А.С. Смирнову, который в интервью ("Рожденные
в СССР") отмахивался от нее: "Какая там бесплатная?! За роды -- плати..."
Платили в столицах и на Юге. В провинции не платили. Да и в Москве вполне
нормально рожали и те, кто не платил. О медицине я уже писала. Бесплатное
образование. Надеюсь, А.С. Смирнов не давал взяток своим педагогам -- сам
сдавал. Это все ложится тяжелым бременем даже для среднего класса, не говоря
о низшем слое, а тем более о низших классах в тех же США. Мои двоюродные
сестры получили в СССР высшее образование. Внучка одной сестры учится в
университете -- ее отец зарабатывает много. А сын другой окончил колледж и
остался без университета, родители были не в состоянии его оплачивать.
Путевки -- санаторные, туристические, в дома отдыха были недороги, а на
заводах были почти бесплатно. В семидесятые годы люди ездили и по нашей
стране и в соцстраны.
Было бы лицемерием восхвалять возможности советского человека. Но
говорить о возможностях широких слоев населения сейчас -- нечто худшее, чем
просто лицемерие. Это уже вопрос совести.
О материальных притязаниях интеллигенции. Великий советский танцовщик и
артист В. Васильев в начале "перестройки" говорил о том, что в СССР
творческая интеллигенция нищая. И вот недавно в серии передач, посвященных
его юбилею, по каналу "Культура" он говорил о великом прошлом Советского
балета, о нашем вкладе в мировой балет -- "драмбалете" ("Ромео и
Джульетта","Спартак", "Карменсюита", "Анюта" и др.), о нашей балетной школе
и великих балетмейстерах. Он говорил о Р. Нуриеве, о том, что за границей он
танцевал иногда божественно, а иногда посредственно. Как объяснил ему
Нуриев, за границей он танцевал больше двухсот спектаклей в год (т.е. иногда
-- каждый день) и получал двести пятьдесят тысяч долларов и больше в год.
Наши гении танцевали два-три спектакля в месяц, и каждый спектакль был актом
высокого творчества. И добавил, что да, получали мы немного, но этого
хватало, зато это было подлинное искусство. Слушая это, я вспомнила как до
нашего "капитализма" он ждал чего-то лучшего, и как, оглядываясь назад, он
видит, что лучшее было у нас. То же сказал в передаче "Рожденные в СССР"
канал "Ностальгия" кинорежиссер: Да, раньше была цензура, мешали, терзали,
но когда, наконец, давали, деньги, не вмешивались в процесс. Режиссер сам
выбирал исполнителей, не жалел пленку (плохого качества, отмечу я), но делал
то и так, что и как он видел (Правда потом могли положить фильм на полку).
Да, теоретически сейчас они могут снимать все, что они хотят. Но дело
упирается в деньги. Сейчас спонсор, если он найдется, требует, чтобы роль
дали тому, кому хочет он ("Кто платит, тот заказывает музыку"). Собеседник
(В. Глазунов) поддержал его: "да, мы жили бедно, но..." "Я не считал, что я
живу бедно", -- с горячностью перебил его режиссер (к сожалению, не помню,
кто это был: я его не знаю, но кто-то известный). И я ошеломленно подумала:
ведь правда! Мы жили очень скромно. До защиты диссертации я получала 160 р.
С хоздоговорной работой иногда -- 260. После защиты, соответственно --
320-460. Надо было помогать сыну, который учился, ездить к родителям. Но и
тогда, когда получала меньше, я тоже не считала, что я живу бедно, хотя мои
друзья на заводе получали много больше и их снабжали гораздо лучше, чем
"снабжалась" я.
Вот эта непритязательность, наверное, одно из главных свойств "совка".
Да, мы жили примерно одинаково ("совок, сово-ок!"), кроме воров,
взяточников, крупных чиновников и знаменитых деятелей искусства и науки. Это
меня не волновало. Нисколько. Мне нравилось красиво одеваться, и я имела не
много, но тщательно продуманный гардероб. Роскошная одежда меня не
привлекала. Покупала книги. В доме старалась (успешно) наладить уют. Мало
ездила, но это по другим причинам -- вполне могла бы каждое лето ездить по
турпутевкам: они были вполне доступны для меня. Роскошные отели мне были
безразличны. А впечатления можно было получать самые богатые. Вот за границу
ездить было невозможно. Это действительно большая потеря. Я всю жизнь
мечтала поехать в Испанию, в Израиль, в Англию.
Кто-то проницательно заметил, что бездарный завидует деньгам, карьере,
положению, а одаренный -- таланту. Можно сказать и иначе: "ориентированный
на потребление и ориентированный на труд" или: "ориентированный на то, чтобы
получать и отдавать". Мой знакомый, замечательный художник Сергей Измайлович
Соколов, был настоящий русский интеллигент. Его редко выставляли, мало
продавали. Он жил как настоящий аскет. И был верен своему призванию. Когда я
бывала у него дома, в Москве, аскетическая обстановка его быта (несомненно
вынужденная) вызывала у меня чувство вины и даже стыда: моя очень скромная
обстановка, мое пристрастие к домашнему уюту казались мне мещанскими,
недостойными.
Непритязательность не означает серость и привычку к убогой жизни! Не
означает и отсутствия потребности в нормальной жизни. Если бы жизнь была
устроена так, что за свой труд человек мог бы получить просторную, удобную,
благоустроенную квартиру, машину (совсем не обязательно БМВ или Мерседес),
возможность свободно покупать разнообразную еду и качественную, красивую
одежду. Теперь -- качественный компьютер и бытовую технику. Пользоваться
сервисом. Возможность ездить по миру, удовлетворять свою любознательность.
Кто бы отказался? Кто бы не приложил необходимые усилия, добросовестность,
умения? Не стремился овладеть профессией?
Но ведь речь не о том. Речь о шкале ценностей. Развить шкалу ценностей,
т.е. суть личности -- это гораздо трудней. Так что же, "совок" -- это плод
фантазии В.Новодворской и К0? Увы, нет.
При всех его несомненных для меня достоинствах советский человек не мог
не быть искалечен уродливой системой, о которой я писала выше. Он был чище,
бескорыстней, ориентирован на подлинные ценности -- полезный труд,
образование, культуру, взаимопомощь. Все это было для него типично. И это
говорит только о том, что наша система, в своей основе, была более здоровой,
чем та, в которой тотально все превращается в товар. Могла бы быть здоровой,
если бы не была изуродована, о чем я пишу выше.
Но она была изуродована, и это не могло не сказаться на советском
человеке. Прежде всего, советского человека усиленно оболванивали, потом
обманывали и, наконец, усиленно пугали.
Начнем с первого. До пяти лет, по К.И. Чуковскому, человеку все внове и
он постоянно задает вопросы -- Почему? Зачем? Для чего? Позже он привыкает к
тому, что видит, слышит и узнает, и начинает принимать это как должное.
Конформизм в разной степени присущ всем людям: принимать то, что
господствует, жить, думать, даже чувствовать как окружающие.
Это м.б. и хорошо и плохо. В сфере мыслей, взглядов и убеждений это
может быть грозной опасностью: независимость мыслей -- удел немногих. Очень
немногих.
В этом отношении советский человек ничем не отличался от всех. И в
хорошем. И в плохом. Его убеждали, что он живет при социализме. Он верил.
Что социализм (в том виде, какой он знал) -- самая лучшая система в мире. Он
не очень верил. Студентов вузов учили по "первоисточникам". Они явно и
вопиюще противоречили действительности. Это не могло не вызвать вопросов,
сомнений, протеста. Я уже писала об этом мучительном противоречии, которое
разрешалось упреком самому себе: "наверное, я чего-то не понимаю".
Не говоря о том, что не все были студенты, что не все студенты
вгрызались в первоисточники: многие бездумно принимали на веру все или почти
все. Но в этом советский человек ничем не отличался от любого другого.
Второе -- обман. Бездарная власть бездарно использовала бескорыстную
готовность строить социализм и приносить пользу людям, стране, жертвовать
своими удобствами, здоровьем, жизнью, ради будущего благополучия своего
народа. Посылали на целину и продолжали закупать за границей зерно. Значит,
проблему подвиг народа не решал? Строили заводы тяжелой промышленности,
военные заводы, и еще, и еще, и еще. А мебели, одежды, обуви, жилья, мяса,
масла -- не хватало. Когда же, если не построим, но хоть двинемся к
социализму? Дарили оружие Египту, Ираку, Ливии. А там арестовывали
коммунистов. Постепенно доверие к власти стало иссякать. Его сменило самое
худшее -- равнодушие. Как сказал кто-то: можно обманывать немногих в течение
долгого времени; можно обманывать всех, но недолго. Но нельзя долго
обманывать всех.
Равнодушие было сдобрено, у кого как: насмешкой, цинизмом,
приспособленчеством. В конце семидесятых годов я снова попала в командировку
на ЗиЛ. Зам. главного экономиста по внутризаводскому планированию была та же
женщина. Она жаловалась мне на перемены: никто не хочет работать в цехах.
Раньше (в пятидесятые, шестидесятые годы) работа на ЗиЛе была почетной.
Рабочие гордились и своим заводом, и своим трудом. Попасть на завод было
трудно: стояли в очереди в отделе кадров. Сейчас большая текучесть, никто не
хочет идти в цеха. Там работают лимитчики, чтобы получить прописку, и
приезжие, которые хотят побывать в столице. Получают общежитие, а на работу
ходят один-два раза в неделю. И не выгонишь: работать некому. Москвичи на
завод не идут (куда же интересно они шли?).
И третье -- страх. Советский человек был несвободен не только потому,
что не мог переехать из деревни в город (у него долго не было паспорта),
переехать в другой город (во многих городах не было свободной прописки), не
говоря уже о другой стране. Или просто поехать в Рим или в Австралию в
отпуск. Советский человек боялся сказать что-то не то. Боялся критиковать на
собрании начальство (отомстит), высказать свое мнение, защитить невиновного,
несправедливо уволенного (самого уволят). Как определил Виктор Ерофеев
"совок" -- это насмерть перепуганный человек. В этом не было ничего
специфически советского, точ-ней -- связанного с социализмом. Был роман
знаменитой американской писательницы (не привожу ее фамилию, т.к. не
уверена, что правильно ее помню) об университетской жизни в эпоху
маккартизма. Американцы, которые с молоком матери впитывают сознание, что
они свободные граждане свободной страны, и законно этим гордятся, стоило
ввести систему тотальной подозрительности и преследований, враз забыли о
своих правах. Им грозила не тюрьма, не смерть, а всего лишь потеря работы. И
они "потеряли лицо" -- университетские профессора! Они вели себя точь в точь
как наш перепуганный "совок": с коллегами, которые не прошли проверку на
лояльность и были уволены, или даже еще не были, но им увольнение грозило,
говорили шепотом, и тогда, когда этого никто не видел, боялись здороваться.
В общем, вели себя точно так, как соседи по дому, когда в 1950 году узнали,
что мой отец арестован.
Вы скажете, что там это было недолго, и быстро были восстановлены
демократические нормы. Это верно. Но природа советского человека была
обычная, ничего специфического -- нормальная реакция на ненормальные
обстоятельства.
Были такие, кто не хотел верить и не верил в ложь и клевету. Их было
немного. И они молчали. Точней, говорили тихо, в своем кругу. Тех, кто не
молчал, было мало -- единицы.
Очень интересным может быть специальное исследование появления
антисоветских, точней антисоциалистических настроений. Я не имею возможности
производить исследования. Но мне кажется, что первой ласточкой еще не
протестного, но отчужденного настроения у молодежи были "стиляги". Они
появились давно -- в середине пятидесятых годов -- молодые люди, которые
хотели быть не как все. Пока чисто внешне. Они носили узкие брюки, длинные
волосы. Молодежь относилась к ним с насмешкой. Их было мало. С удовольствием
пели: "Ваня Синягин в село из столицы, командирован был как агроном. И хоть
и путал он лук с чечевицей, зато в стилях моды он был знатоком. Прической он
похож был на Тарзана, называл он линдой гопачок. Девушки вздыхали, так его и
звали агростильномодный дурачок".
Стиляги открыли дорогу моде: молодежь стала следить за модой, узкие
брюки, джинсы, модные рубашки -- это их наследие. Потом противостояние стало
серьезней, глубже. Рок-музыканты -- это уже протест против казенщины,
которая была рупором официальной идеологии. Потом металлисты, рокеры и т.д.
Комсомол выдыхался. Был официальной трескотней и, главное, скукой. С
появлением обуржуазившихся чиновников, появились племянники, племянницы и
дочки -- хихикающие над всем социалистическим, над самим этим словом. Они
были пусты. Хотели удобно устроиться, жить красиво. Они собой ничего не
представляли. Если совок -- это ничтожество, не имеющее ничего за душой,
бездумно повторяющее набор пустых слов, новые Эллочки Щукины, то именно эти
дочки, племянники и племянницы, а заодно и сыночки -- совки. Рожденные
гибнущим обществом. Но в этом тоже ничего нового: это примета любого
загнивающего общества.
О советском народе. На последнем съезде Советских Писателей
писатели-почвенники в своих выступлениях говорили, что русский народ
оттесняют другие народы, что никакого советского народа не было и нет. С
издевкой: "Мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский Союз". Писатель
из Средней Азии (!) пытался возразить, что никто не отрицает существования
малой родины! Речь не о том, а о том, что у всех нас есть одна общая Родина
-- Советский Союз!"
Поразительно! Но они, шовинисты, не хотели Большой Родины. Почему?
Потому что русский народ в СССР якобы обезличивается, теряет свою особость.
То самое, Тютчевское:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить
У ней особенная стать
В Россию можно только верить.
Я согласна. На сто процентов. Но это же можно сказать о любом другом
народе. О грузинах, например. Их тоже нельзя понять умом, потому что надо
чувствовать быт и бытие родного дома, туман высоко в горах, когда в полной
тишине пастух на рассвете гонит стадо коров в долину. У них слово "человек"
обозначается двумя словами -- "каци" -- мужчина, человек и "адамиани",
по-русски говорят в этом смысле -- человек с большой буквы, или -- настоящий
человек, но это как в любом переводе не точно. Есть в классической
грузинской литературе поэма, которая называется "Кация адамиани?". Это не
тавтология. Переводчик перевел на русский язык: "Человек ли он?", но это
можно понять и как сомнение в его человеческой сути. А дело гораздо глубже:
Большой, Настоящий, человечный, ближе всего -- личность. Можно подбирать
другие эпитеты, которые подразумевает смысл слова "адамиани". Я, к
сожалению, не выучила грузинский язык, хотя прожила в Грузии ключевые в
жизни человека годы -- с тринадцати до девятнадцати, но это я запомнила.
Их неспособность к бюрократизму, формальному отношению к людям: "Свой
же человек, тетки Маро сын!". В какой-то степени это означает -- "наш же
сын!". По молодости лет мне казалось это провинциализмом, отсталостью. Это
добрый, глубоко человечный народ. Если на улице упадет человек, подбегут
сразу двое-трое, женщины с соболезнованиями -- "вай", примутся поднимать.
Мою маму, которая позже со смехом вспоминала, что упала лицом в грязь
(буквально) привели две незнакомые женщины домой. Когда я желая
продемонстрировать ловкость, вспрыгнула в Тбилиси на тротуар и растянулась,
ко мне подошел и стал поднимать пожилой человек. Я была морально сокрушена,
не помню, поблагодарила ли? Можно много вспоминать об учителях. Это не
значит, что у них нет чиновников, воров, хулиганов, преступников, хамов,
злобных националистов.
То же можно сказать о поляках, таджиках и пр. Надо родиться в этой
среде, расти, жить, знать быт, язык, музыку, природу, любить его, чтобы
чувствовать его особость.
Я живу среди казахов, не знаю (и это непростительно) их языка, но
чувствую их доброту, простодушие, доверчивость, их удивительную
восприимчивость к другой, в частности, к русской культуре, к языкам. Опять
это не исключает в отдельных людях чванливости и всех смертных грехов. Это
при том, что к ним, как и к грузинам, многие относились и относятся свысока.
Среди них есть люди, которые не могли (не могут) избавиться от чувства, что
они ниже и потому сейчас они так жадно хотят доказать себе и другим, что они
великий народ. И докажут. Столько умной, блестящей молодежи сейчас
появилось. В них можно только верить.
То же киргизы. Как великий советский писатель Чингиз Айтматов,
гениально написал о старике Момуне и его зяте Оразкуле ("Белый пароход").
Момун -- старик безграмотный или малограмотный, в потрепанной одежде,
смирный, с его золотым сердцем и безошибочным чувством, где добро и где зло,
с его любовью к внуку и беспомощностью перед зятем Оразкулом. И зять Оразкул
-- дай ему протолкнуться и какой советский чиновник вырастет! Да он уже и
есть маленький советский чиновник.
А Ф. Искандер? Разве он не пишет о народе, который умом не понять и в
который можно только верить. Я не говорю уже о Фейхтвангере и его любимых
немцах. Он их понимал не умом, а сердцем, да еще в такую страшную пору. И он
верил в них. В одном из лучших своих романов "Изгнание" Зепп Траутвейн и его
жена Анна -- это немцы, а чума нацизма -- это страшная, позорная, но
болезнь, которая не может не пройти (Кто застрахован от эпидемии?). Э.М.
Ре-марк -- то же самое. Лев Копелев пишет о почти религиозном отношении
немцев к труду -- честному, добросовестному, качественному, добавим --
талантливому. Он знал немцев. И любил их. Он их понимал и в них верил. В
немцев в эпоху фашизма, можно было "только верить", и они не обманули эту
веру: в Западной Германии из них вытравили юдофобство и ксенофобию.
Многонациональный советский народ -- был ли он? Каждый народ, сохранял
в большей или меньшей степени, свой язык, традиционный образ жизни,
традиционные ценности, любовь к своей "малой родине", своей культуре и
обычаям. В деревне -- больше, в городе -- меньше. Но все народы приобретали
общие черты и в образе жизни, и в культуре, и в идеологии. Заимствование
было обоюдным. Еще в XIX в. в Грузии русские офицеры носили бурки и газыри.
В республиках приобретали в речи местные интонации. Особенно на Кавказе. Не
говоря уже о кухне. Приобретали, и в большей или меньшей степени, общие
советские черты: традиции -- советские праздники, свадьбы, образ жизни,
связанные с работой или учебой. Общие трудности, радости и печали.
В начале девяностых в поликлинике я ждала приема с работницей
тракторного завода, русской. Не платили зарплату месяцами, перестали
заводчан обеспечивать продуктами, простаивали по два-три дня в неделю. Она
рассказывала о работнице что-то тяжелое. Я (тогда уже начали муссировать
национальный вопрос) ее спросила -- "Она казашка?". Она на секунду
остановилась, соображая: "Казашка. А какая разница? -- махнула она рукой. --
И ей, и мне одинаково плохо!"
Националист, прежде всего, идентифицирует национальность, а потом уже
различает человека. И не без пристрастия.
Жилин и Костылин и те, кто бросил их в яму, перестали видеть друг в
друге человека. А Дина, ребенок, человек естественный и пленные обитатели
ямы видели друг в друге просто человека. Это видел, хотел показать и показал
Л.Н. Толстой в "пленнике". И в других книгах: французский мальчик "Весенний"
и Петя Ростов.*)
Когда люди вне своей, как говорят социологи, "социальной роли", они
просто люди и в них выступает главное, что в них есть -- доброта или
жестокость, злоба, сила или слабость, трусость, жадность или широта души. И
это побеждает, проясняет, делает неважным все остальное. Великие писатели
задолго до социологов открыли понятие "социальной роли", хотя так ее не
называли.
_______________
*) Сейчас модно автору "Войны и мира" отказывать в патриотизме. Смешно!
Можно возразить: национальность -- это не роль, это природа. Это так --
национальность не роль. Но природа в людях всех национальностей единая.
Национальность -- это краски, которые накладывает история, традиции,
культура -- на эту природу. С этой оговоркой я продолжу.
Социальная роль -- это роль мундира, который диктует человеку
поведение. Разве принадлежность к одной из воюющих наций не диктует человеку
эмоции, поступки, поведение? У того же Л.Н. Толстого: маршал Даву
встречается (случайно) глазами с Пьером и на секунду выходит из своей роли:
человек оставляет человеку жизнь. У французских солдат, когда им приказывают
расстрелять пленных, трясутся руки -- они не профессиональные палачи. Но они
расстреливают. Такова их социальная роль. Л.Н. Толстой сделал это открытие
за 100 лет до науки. Это не психология. Это социология: общество устроено
так, что люди играют в нем страшные роли.
Муж из ревности убивает жену. Он не играет роли. Это вопрос психологии
-- натуры, страстей, воспитания. Но солдат, прокурор, судья, палач, который
приводит в исполнение смертный приговор за кражу в особо крупных размерах,
ужасаясь в душе несоразмерности преступления и наказания -- это социальные
роли.
В этой связи я хочу остановиться на таких понятиях как патриотизм,
национализм и интернационализм. Начну с патриотизма.
Патриотизм -- это любовь. Любовь -- абсолютно чистое чувство, свободное
от ненависти, злобы, зависти, чванства. Патриотизм естественное чувство:
Но я люблю, за что не знаю сам,
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье
Разливы рек ее, подобные морям...
М.Ю. Лермонтов, "Родина".
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои.
Твои мне песни ветровые
Как слезы первые любви.
А.Блок. "Россия".
Это такое же естественное чувство, как любовь к матери, которой каждый
человек когда-то первой улыбнулся беззубым ртом. Любовь к своему народу
(потому что он понятен, он знаком с младенчества), к своему языку, через
который человек познал мир, без которого он не стал бы человеком. Сколько бы
языков он потом ни узнал и даже ни полюбил -- они вторичны: мама, окно, лес,
трава, кошка -- он это назвал и значит познал на своем родном языке.
Музыка, песня -- понятны потому, что он с ними рос так же, как с
языком. Природа. Позже история. История -- это то, что было до твоего
дедушки, когда-то. А если ты даже не знаешь ее, то жажда узнать -- это
естественное чувство. Потом, когда человек взрослеет, образовывается,
приобретает (или не приобретает!) знания, он узнает, что есть огромный, мир
и уже сознательно стремится его узнать.
Чувство причастности -- органичная составляющая патриотизма. Если плохо
говорят о твоем народе, о твоей стране -- ты чувствуешь себя оскорбленным.
Меня всегда возмущает, когда русские люди с удовольствием говорят о пороках
своего народа. Это бывает, тем презрением, которое паче гордости, а бывает и
холопским презрением: мы, мол, хуже англичан или немцев. Это свойство
сильного и самодостаточного народа -- он может позволить себе говорить о
своем народе все, что ему вздумается, уверенный при этом, что его (народ)
никто не унизит. И потом. Если с ним охотно согласиться, поддакнуть, он
возмутится: чужим он не позволит сказать худое слово. Чаще всего.
Я -- русская еврейка. Так, очень точно, определил свою национальность
мой знакомый. За тысячи лет, живя среди других народов, евреи в разной
степени вместе с языком, культурой, включая бытовую, впитывали привычки,
характер поведения, образ мыслей того народа, среди которого они жили.
Особенно, когда наступила эпоха просвещения и евреи вышли из своего
замкнутого мира. Между русским и немецким евреями гораздо меньше общего, чем
между немцем и немецким евреем или русским и русским евреем -- они
принадлежат к разным культурам.
Мы не перестаем быть евреями до тех пор, пока в семье сохраняется
память, полученная от родителей о прошлом, о бабушках и дедушках, об их
ушедшем образе жизни, нравах, об истории, пока жив в семье язык. И до тех
пор, пока нас не принимают в нашей русской (французской, немецкой,
английской) ипостаси за своих. Я задаю себе вопрос -- полная ассимиляция при
отсутствии этих факторов -- это хорошо или плохо? Мне кажется, что забвение
всегда плохо. Точней -- жаль. Терять что-то -- жаль. Это обедняет. А
приобретать -- всегда хорошо. Среди евреев есть те, кто утратил всякую связь
со своим народом, кто хочет быть русским (французом и т.д.). Чтобы все
забыли, и самому забыть то, что он еврей. Так удобней жить. Это слабость,
достойная сожаления, если не презрения. Есть такие, кто интеллектуально и
эмоционально приобщился к той культуре, в которой он вырос, но при этом
сохранил острый интерес к культуре и особенно истории своего народа,
страдает и болеет за его судьбу. Я принадлежу к этим евреям.
Вот пример. Критик Л. Аннинский читал в Израиле лекцию. Как это присуще
многим русским людям, он сказал что-то критическое в адрес русского народа.
Из зала, навстречу ему раздались крики: "Нет! Нет! Русский народ
прекрасный". Он рассказал об этом на TV и сказал: "Это они мне кричали!" Это
кричали русские евреи. Их внуки будут уже просто евреи. Умом я понимаю, что
это хорошо: они будут на своей земле, где никто не скажет им "жид". Но
чувством мне жаль, что они не будут знать и любить то, что так близко мне,
что я так хорошо знаю и так сильно люблю.
Наконец, есть евреи, которые хотят быть только евреями. Как В.
Жаботинский. Прекрасно зная и высоко ценя русскую культуру, он не верил, что
в ответ на его любовь к Пушкину, его примут за своего. Он писал, что, если
русский совершил подлость, то ее совершил имя рек, а если подлость совершил
еврей, то это подлость евреев. Мы хотим, писал Жаботинский, иметь право на
своих мерзавцев. Он был сионистом потому, что считал, что только на своей
земле евреи будут свободны от неприязни, перестанут быть чужими. В Израиле
евреи доказали, что они умеют прекрасно обрабатывать землю и героически
воевать. Последнее они доказали еще во время Великой Отечественной войны, но
об этом писать было "не принято".
О гордости. Гордость матери за первый лепет ребенка. Еще раньше -- за
его первую улыбку, за то, что он понял стихотворение, сказку, которую вы ему
прочли -- это проявление любви. Гордость за его благородный или смелый
поступок -- это проявление уже более зрелой любви. Гордость за русскую
литературу, за Пушкина, за Толстого, за Чайковского и Мусорского, за
Менделеева, И. Павлова и Н. Вавилова, которые сделали мировые (из главных)
открытия. За полет в космос первыми в мире.
У нас, в Советское время (а теперь потихонечку возвращаются к его
приемам), было принято намертво связывать патриотизм с военными доблестями:
так, сращенно идет словосочетание -- военно-патриотическая тема (воспитание,
подготовка, etc.). Патриот тот, кто гордится нашей силой.
Я пережила войну. Мы все гордились, гордимся и потомки (Не мои, мои
живут теперь в Бразилии. Правнуки вряд ли будут говорить по-русски.), наши
будут гордиться этой победой. Когда англичане говорят о том, что Монтгомери
(Монти) победил Гитлера, я испытываю возмущение, бешенство, потому что это
ложь. Причем подлая. Я помню, как объявили о вступлении в войну США, как мы
бесконечно долго ждали открытия второго фронта, как называли банки с
тушенкой, присылаемые союзниками для армии -- "вторым фронтом". Но сейчас,
когда войны нет (слава богу), и не предвидится (тоже, слава богу),
патриотизм связывать с военной силой, могуществом -- это самый дешевый
способ, которым бездарные правители могут объединять людей, а заодно отвлечь
их от проблем, которые вполне могут быть решены, благодаря благоприятной
конъюнктуре на рынке сырья. Прежде всего -- это развитие науки: новых
технологий в сельском хозяйстве, в промышленности и строительстве и, на их
основе, повышение уровня жизни народа, здравоохранения, образования и
социального обеспечения.
Я ехала в поезде в одном купе с молодым человеком и девушкой. Они
крутили дорожный флирт и беседовали на военно-патриотическую тему. Я
вмешалась в их разговор: "Почему военно-патриотическая? Есть чем гордиться
-- языком, культурой, наукой, литературой?" Они отвлеклись от той игры,
которая была, так сказать, инфраструктурой беседы, и посмотрели на меня так,
будто заговорил их чемодан. Мне стало неловко и в то же время смешно. Я
вышла из купе, чтобы им не мешать.
Патриотизм -- это любовь. И преданность. И долг: готовность трудиться,
терпеть лишения, если это необходимо, воевать. Но в основе -- понимать и
любить.
Национализм. Национализм -- это любовь, всегда замешанная на ненависти,
на злобе: я люблю свой народ, потому что он особенный, самый лучший, самый
умный, талантливый, бескорыстный, самый смелый. Его угнетают, пользуясь его
простодушием, унижают. Его используют. На нем паразитируют. А он по своей
доброте (или простоте), это позволяет.
Ненавижу национализм. Любой. Я еду из Таллина в Москву (начало
восьмидесятых). Со мной в купе грузин, пожилой. Из него начинает переть ярый
национализм и злоба к русским: "Сталин -- лучший правитель России... Все
грузины -- люди чести... Грузины никогда никого не предают..." Я возражаю,
что вот Светлана Аллилуева предала своего подлого, но любившего ее отца. Он
пропускает мимо ушей эпитет "подлый" в отношении "лучшего правителя России"
и возражает: "Ну, это не грузинка. Ее мать была русская". Я: "Разговор
окончен. Мне жаль, что вагон переполнен, и я вынуждена находиться с вами
рядом".
Национализм всегда "воняет" по выражению моей подруги -- русской немки.
От него "воняет" -- значит, он националист: антисемит, русофоб, армянофоб
или заражен любой другой фобией. Ненавижу национализм и националистов, в том
числе евреев. Я их редко (два раза) встречала, и они тоже вызывали протест и
отвращение. Ограниченность религиозных ортодоксов, с которыми я однажды
столкнулась, вызывает недоумение и жалость: они не хотят знать ничего, кроме
буквы религии. Человек, который понимает (адэкватно) суть религии, не может
быть ограниченным и глухим к тому, что создало человечество. Глубина
обусловливает мудрость и широту души. Но и мещанский национализм тоже
признак ограниченности. Убогой ограниченности, зашоренности. Национализм
даже внешне уродует человека. Вот Н. Нарочницкая, когда она говорит о своих
заветных взглядах -- она сухая, фанатичная, узкие губы сжаты, глаза искрят
злостью. Но вот кто-то ее отвлек, она улыбнулась, и лицо стало милым,
красивым.
Интернационализм. В юности я купила книжечку -- перевод с турецкого
поэта XVI или XVII в., имя его я не помню, там был эпиграф: "Моя нация --
человечество, весь мир -- мое отечество". Это показалось мне очень
возвышенным. Я долго не видела разницы между интернационализмом и
космополитизмом.
Космополитизм, космополит -- слова, скомпрометированные и оболганные
Сталиным -- были эвфемизмом слова "еврей". Безродные космополиты, "люди без
рода и племени" в 1947-48 гг. были одним, а сионисты -- вторым обозначением
еврея.
Надо абсолютно не уважать тех, кому это внушалось: космополит --
гражданин мира, не признает себя гражданином ни своей, ни любой другой
страны. Сионисты -- евреи, которые хотят иметь свою родину, свою страну. Так
что либо первое, либо второе.
После гитлеровского, нацистского холокоста решением ООН сионистское
движение увенчалось созданием государства Израиль. Евреи получили родину
своих предков, кстати, с помощью Сталина!
Настоящие космополиты и в наше время, и во все времена -- большая
редкость. Они всегда исключение из правила. И во все времена это слово не
имело отрицательного смысла. Так Пушкин размышляет, кем вернется Онегин из
путешествия: космополитом? патриотом?
Интернационализм -- совсем другое дело. Он возник в XIX в. как
осознание трудящимися всех стран общности их интересов в противовес уже
сложившейся тогда общности интересов мирового капитала. То, что Солженицын
ставит в вину иностранным участникам русской революции -- было давней и
всеобщей традицией революционной борьбы: героиня романа И.С. Тургенева Елена
едет в Болгарию, чтобы продолжать борьбу своего мужа, за освобождение его
родины от турецкого гнета ("Накануне"). В революциях 1848 и 1871 гг. во
Франции принимали участие революционеры разных стран, много русских, среди
них возлюбленная Ф.М. Достоевского. В гражданской войне в России участвовали
на стороне красных поляки, венгры, чехи, немцы, китайцы и др. А на стороне
белых -- правительственные армии Англии, Германии, Австро-Венгрии, Японии.
Во время гражданской войны в Испании против фашизма -- интербригады из
американцев (Хемингуэй, в том числе), советских и многих других народов
мира. Чегевара -- участвовал в революциях разных латиноамериканских стран и
погиб за революцию.
Только слепой не видит, или упрямо не хочет видеть, или, видя, не хочет
с этим мириться, что человечество, с его современными связями самого разного
вида -- производственными, научными, культурными идет к единству.
Современные компьютерные коммуникации сделали эти связи глобальными и
сиюминутными. Почта, телеграф, телефон (как самостоятельные средства связи)
становятся анахронизмом. Жилища, мебель, бытовая техника, утварь, посуда --
быт -- везде одинаковы. Культура уже века назад стала мировой: русский балет
-- был когда-то взят у Франции, развит до нового уровня и теперь оказывает
влияние на мировой. Наши классики взяли у французов роман, европейскую
поэзию, драматургию, оперу, внесли в них неповторимые новые качества и
отдали миру, который их вобрал в себя.
Мировая культура -- копилка человечества, в которой драгоценные вклады
Испании, Англии, Франции, Германии, России, Голландии и др. стран хранятся и
непрерывно растут, влияя друг на друга. На мировую арену выходят новые и
возвращаются древние народы и вносят в эту копилку новые вклады: так
развивается мир на нашей планете.
Приехав в Сарагосу ни в гостинице, ни в квартире я не обнаружила ничего
специфически испанского. Даже китайская кухня становится интернациональной,
не говоря уже о гамбургере, который, подчиняясь обезьяньему рефлексу, едят
во всем мире. Наконец, язык (увы, английский) становится мировым: с ним не
заблудишься нигде в мире.
Можно видеть в этом прогресс, можно ностальгировать по прошлому, можно,
наконец, видеть в этом происки дьявола и проклинать. Но это останется
фактом.
Пока мы говорим об интернационализме. Сейчас это слово стало
ругательством. В нем видят соблазн, причину Российского большевизма и его,
якобы, главное зло. Коммунистическое движение перед Первой
Империалистической войной распространилось по всей Европе и всему миру.
Мировое рабочее движение создало II Социалистический и III Коммунистический
интернационалы -- организации, которые руководили, координировали и
поддерживали рабочее движение всего мира. Их объединял лозунг: "Пролетарии
всех стран, соединяйтесь!" Это движение росло и крепло. И вот страны,
входящие в него, начинают войну друг с другом. Разве не было нелепостью при
звуках полковой трубы и громе пушек, повернуться спиной к пролетариям, с
которыми ты должен был и вчера хотел соединяться, и кинуться на защиту
кайзера Вильгельма и царя Николая, против которых вчера они объединялись в
борьбе?
Возражения в том смысле, что каждый должен был встать на защиту своей
Родины, несостоятельны, т.к. родине (каждого из них) угрожали как раз эти
властители, которым нужен был передел мира: самим народам этих стран он
нужен не был. Повторюсь, В.И. Ленин был "пораженцем" не потому, что он
хотел, чтобы Германия победила Россию, а потому что считал, что пролетарии
всех стран, вместо того, чтобы стрелять друг в друга, должны повернуть
оружие против тех, кто их им вооружил. Немецкие социал-демократы и русские
меньшевики были "оборонцы" -- и за войну. Коммунисты -- большевики стояли за
свержение реакционных режимов, социалистическую революцию и мирное
сосуществование всех народов. За мировую революцию.
Можно сказать: да, но теперь-то ясно, что это была химера. Верно одно:
тогда все зависело от того, каков будет ход этой борьбы. В России революция
победила, в Германии она произошла, но потерпела поражение (как во всякой
борьбе она могла и победить!). Братание в окопах русских и немецких солдат,
о котором я уже упоминала -- это был отзвук предвоенного братства.
Теперь главное, из-за чего я сделала это отступление. В.И. Ленин был
против войны не потому, что он был интернационалист, а потому, что он был
революционер и коммунист. Коммунист должен быть интернационалистом, иначе
как он будет бороться за международное движение? Это краеугольный камень
марксизма.
Но интернационалистами вполне могут быть, а теперь часто и есть и
противники революционной борьбы. Можно сказать так: революции останутся в
прошлом, а интернационализм останется. Г. Явлинский противник революций, но
он интернационалист, интеллигент
После революции в России стали свободно возрождать национальные
культуры. Прежде всего, язык. Обучение в школах организовывалось на родном
языке -- украинском, грузинском, немецком, еврейском (в местах плотного
проживания) и др. Сразу стали открывать театры на национальных языках.
Пристальное внимание уделялось народному творчеству: сказкам, былинам,
народному эпосу; народным ремеслам -- вышивкам, росписью деревянных изделий,
художественным промыслам; народному быту -- устройство дома (избы -- в
России в разных регионах -- от Севера до Юга) утвари, мебели и т.д.; к
народной музыке -- песням, частушкам, напевам; к обрядам -- свадебным,
похоронным, праздничным. Во всех республиках, в т.числе автономных.
Ложь, что зажимали русский народ, его искусство. Помимо научных
этнографических экспедиций, каждое лето пединституты (и университеты, но
пединституты -- самые распространенные вузы страны) снаряжали экспедиции в
глубинки, чтобы зафиксировать исчезающие: местные говоры, песни, сказки,
пословицы, поговорки и т.д. Собирали прялки, ткацкие станки, образцы тканей,
полотенца, вышивки и т.д. Позже -- иконы. Не говоря об археологических
исследованиях, как в Новгороде, в Пскове и др. То же в Средней Азии, в
Закавказье и на Сев. Кавказе. Существовали и народные музеи. В Изборске
(Псковщина) на высоком холме, с которого открывалась дивная панорама --
река, холмы, лес, в отреставрированной по инициативе местных жителей
маленькой каменной часовне создали народный музей -- иконы, старинные книги,
утварь -- от самоваров до утюгов, собранные у местных жителей. Вход, сколько
помню, бесплатный (1975 год).
Слово "народ", "народный" было синонимом слов истинный, мудрый. Эта
советская традиция была наследницей русской классической литературы и
культуры, начиная с А.С. Пушкина (а может и более ранней?): уважение к
народу и народному творчеству.
Издавались народные сказки всех народов, не только советских (об этом я
уже писала). Я помню то чувство, которое я испытывала, когда мама читали
мне: "В некотором царстве, в некотором государстве..." -- как будто ворота
приоткрываются, и начинается что-то чудесное. А вот зачин грузинских сказок:
"Было или не было -- что могло быть лучше бога?" Я его запомнила, хотя смысл
его мне был непонятен. Я поняла его много позже: "Бог создал Мир, а вымысел
-- сказку. Какая разница было это или не было? Все равно ничто не сравнится
с тем, что создал Бог. Так придумывай, не бойся!" Так я понимаю этот
удивительный и мудрый зачин.
Шовинистов (в каждой республике) возмущает: нет, только русские
(грузинские, таджикские и т.д.) сказки нужны нашему ребенку! Жаль, что так
обкрадывают своих детей. Сужают их мир до своего двора. Но насколько выше
знакомство с мудростью разных народов, которое воспитывает в детях понимание
и уважение к любому народу -- изначальное, не требующее доказательств. И
интерес к ним, что не менее важно.
Вот это: уважение к любому народу лежит в основе интернационализма!
Повторюсь: не в нивелировании, не в обезличенном самоощущении себя человеком
мира, а в уважении к их разнообразию: не такой как я -- не значит плохой. В
фольклоре любого народа есть уважение к трудолюбию, смекалке, уму, презрение
к трусу, ленивому, лживому, злому, несправедливому и торжество добра,
справедливости, трудолюбия и смелости.
Меня всегда удивляет, что многие культурные люди, принимают за чистую
монету то, что герой русской сказки Иванушка -- дурак. Вот он подъезжает к
развилке трех дорог: налево пойдешь -- коня потеряешь, направо -- сам
погибнешь, конь жив останется, а прямо -- и сам сгинешь, и конь тоже. Куда
надо ехать? Конечно направо: из трех зол умный выбирает меньшее! А Иван?
Едет прямо. Ну, не дурак ли? Но почему-то так получается у дурака, что и сам
остается живой и друга своего, коня, сберегает. Умный "всю ночь ходил
дозором у соседки под забором", а Иван устерег жар-птицу, а из трех коней
углядел самого завалящеего -- горбунка. "Умные" -- это корыстные, хитрые,
ленивые. А простодушный, бесхитростный -- разве не дурак? Так лукаво народ
назвал своего героя, как бы тестируя слушателя: "А ты сам-то, каков?"
Илья Муромец тридцать лет сиднем сидел, а как поднялся, так всех
победил.
Емеля на печке лежал, а как встал с печи, поймал свою щуку-удачу.
Почему так? Делают вывод -- народный идеал -- лежанье на теплой печи. М.б. и
тут лукавство? Как сидел сиднем или лежал на печи, так и был ничем. А как
поднялся, развернулся, стал самым могучим богатырем, получил в награду за
доброту щуку, за смелость и добросовестность -- конька-горбунка и жар-птицу.
И это не только в русских сказках: и храбрый портняжка, и Ходжа Насреддин --
смекалистые, справедливые, честные, добрые. Их победа -- это не happy-end.
Это награда достойному, это торжество справедливости, -- мечта и стремление
всех народов.
От интернационализма сохранились присловья вроде: "Народ победить
нельзя", или: "нет плохих народов, есть плохие люди в любом народе" и др.
Однажды у нас на собрании выступил тогда (конец семидесятых) еще молодой
человек и сказал о том, что у нас в овощехранилищах гниют овощи, а в Африке
умирают от голода дети. Это тоже оттуда. Из времен интернационализма в СССР.
Он, наверное, был из последних, кто был воспитан в интернациональном духе.
Иначе, что ему за дело до африканских детей?
Я написала "был", потому что интернационализм выдохся, точней
переродился. А еще точней, остался чертой интеллигентов. Официально в СССР
от него не отрекались, об "интернационализме" шумели так же, как о
"свободе": он превратился в официальную говорильню. "Интернациональный долг"
-- это кровавая война в Афганистане. Так как подвигнуть убивать афганцев за
такую помощь и гибнуть самим, невозможно, то солдатам прямо говорили, что
они защищают интересы нашей страны на Юге, чтобы ее не захватили США, т.е.
что они воюют за свою Родину. До сих пор лицемерно называют их
"воины-интернационалисты". "Интернациональная помощь" -- это поставки оружия
в Ливию и Ирак. В тех же очевидных для всех целях.
Отказ от реального интернационализма восходит к тосту вождя "За великий
русский народ, который победил фашистскую Германию". Я уже писала выше --
русский народ действительно Великий! Не говоря уже об его душевности. И
потому не нуждается в самовосхвалении. Кто-то рассказал, как один оратор
восхвалял русский народ, в том числе за его особую скромность. Его прервал
возглас: "Вася (имя не помню), так не порть это впечатление".
Сталин решил сделать ставку на русский великодержавный национализм --
это проще, чем такое, куда более сложное понятие как интернационализм. Не
говоря о том, что это цинично, Россия, СССР -- не Германия с ее однородным
населением. СССР был страной, в которой жили бок о бок многие десятки
народов. И в войне с Гитлером эти десятки народов воевали бок о бок,
погибали, совершали подвиги, получали героев Советского Союза все народы
СССР. А лишения и тяготы войны? Тыл, который принял эвакуированные заводы и
миллионы людей и обеспечил победу? А узбекские семьи, давшие кров по 10-15
сиротам разных национальностей в своих семьях?
"Все народы равны, но некоторые равнее" -- подметил кто-то характер
нового "интернационализма". Так русские стали "старшим братом", остальные --
"младшими". Этакими недоумками, которым без старшего брата не обойтись --
заблудятся, передерутся. Может быть (хотя и это неверно) принцип: разделяй и
властвуй -- дает эффект, но, как показал опыт породившей его Великобритании,
-- до поры. Если бы Сталин не начал "разделять", скорее всего, СССР,
спаянный истинным братством, не развалился бы, когда появилась такая
возможность!
Когда актриса Е. Драпеко, депутат Госдумы от компартии и В. Алкснис --
тоже (бывший) депутат думы и тоже член компартии России говорят, что
"Советский Союз держался на ведущей роли русского народа" -- оба искренние
люди и оба не слышат, что говорят. Не понимают, что комплекс "старшего
брата" и "Союз нерушимый республик свободных" можно сочетать, только
присоединяясь к той лжи, которой была пронизана официальная советская
идеология: одно из двух -- либо союз свободных республик, либо старшие и
младшие народы (без эвфемизмов).
Советский Союз -- исторически и по его конструкции -- сложился как
добровольный союз равных народов, в котором каждая Союзная республика имела
право на самоопределение. Вплоть до отделения. Это стало пустой декларацией,
как и многое другое, как и интернационализм: попробовали бы отделиться, им
бы показали "Кузькину мать". Но, если Драпеко и Алкснис коммунисты, то они
должны знать, что изначально это не было лицемерной ложью. Это было
серьезно. Эпизод с Орджоникидзе: он ударил грузинского коммуниста за то, что
тот высказывался против объединения Грузии с Россией. Это вызвало страшный
гнев В.И. Ленина, уже смертельно больного. Ленин вырос на Волге, где кругом
были забитые и темные "младшие братья". Было "Мултанское дело" по обвинению
удмуртов в ритуальном убийстве. Темные удмуртские крестьяне не понимали, в
чем их обвиняют? Что такое ритуальное убийство? В.Г. Короленко сыграл
огромную роль в защите и оправдании этих крестьян,*) и удмурты хранят о нем
благодарную память. В семидесятых годах в г. Глазове хотели поставить
памятник Короленко. Не разрешили: оказывается, не было в царской России
угнетения "младших братьев", потому что "этого не могло быть никогда".
Памятник поставили во дворе какого-то дома. Как присяжный поверенный В.И.
Ленин защищал "младших братьев" и был очень чуток к унижению "инородцев".
С уважением и признанием равенства "иных родом" не рождаются. Привыкнув
с детства к "своему" -- внешности, языку, мимике, жестам, музыке, ре-
_______________
*) Так же как в 1912 г. в оправдании еврея Бейлиса, которого тоже
обвиняли в ритуальном убийстве.
чи, человек смотрит отстраненно на непривычных, иных. Я выросла и была
воспитана в интернациональном духе. Но, глядя на негра и умом понимая, что
он такой же, как я, я не могла видеть в нем такого же: он был другой.
Однажды вечером, возвращаясь из Ленинки, я увидела в метро негра. У него
было интеллигентное, утомленное и рассеянное лицо: наверное, тоже
переутомился за книгами или в лаборатории. И я увидела в нем такого же, как
я. Негры перестали для меня быть иными. Человек, поймав себя на том, что
противно его убеждениям, должен работать над собой, стараться преодолеть
постыдные чувства.
В нашем городе много лет на снегу зимой сидели беженки из Таджикистана
с младенцами, просили милостыню. Это у многих вызывало раздражение:
"понаехали, заразу разносить". На крытом рынке хозяин велел не впускать их
под крышу. Однажды простая русская женщина напустилась на охранника-казаха,
который гнал цыганку из тамбура на мороз. Как она чихвостила его! "Она тебе
мешает? Чего ты ее гонишь с ребенком? Велят? А ты не слушай, не работай на
того, кто велит!" Парень (человек подневольный) оробел. Я сразу признала в
ней родного человека.
Я не встречала еще ни разу националиста, который при близком знакомстве
оказался бы хорошим человеком -- по-настоящему хорошим: добрым,
справедливым, непредвзятым. Хотя нет. Встречала. Но он говорил, что человек
для него всегда просто человек, его национальность и цвет кожи не играют
роли, но вообще..., в целом.. и т.д. Так сказать националист на
философско-историческом уровне. Но это тоже было не так. В сотруднике его
кафедры он не хотел видеть достоинств. Скажем так: одних он избирательно
принимал, невзирая на их национальность, в других национальность заслоняла
их отличные человеческие качества -- он их не видел.
Бывает наоборот. Националист на бытовом уровне: "от них воняет", "они
ленивые" и т.д. А на философском уровне, вообще -- все равны. Хрен редьки не
слаще. И покопавшись поглубже находишь какой-то изъян: "я по'том заработал
свою диссертацию, а он пришел, увидел, победил -- без пота и усилий" -- "А
может он просто способней" -- хотелось мне сказать. Но собеседник был в
целом неплохой человек, я промолчала.
Если покопаться в националисте, всегда найдешь какой-нибудь изъян,
червоточину -- обиду, зависть, дикий предрассудок, то, что лежит в основе
искажения зрения и чувств. Сейчас стало ясно, что националисты есть двух (по
крайней мере) типов. Националисты -- коммунисты, и
националисты-антикоммунисты. Назовем их так. И те и другие, по сути,
империалисты.
Алкснис и Драпеко -- не худшие представители первых. Как коммунисты и,
следовательно, интернационалисты и к тому же политические деятели, они
обязаны понимать, что "младшие братья" не дети, которым нужен глаз да глаз.
Советская власть, проводя интернациональную политику, сумела создать
условия, при которых "младшие братья" получили образование, родили и
воспитали выдающихся поэтов, писателей, музыкантов и композиторов, артистов,
ученых, профессоров, врачей, учителей. Блестящих политиков, таких как
президент Чувашии Н. Федоров, бывший президент Ингушетии Р. Аушев, ученый и
политолог Р. Абдулатипов и десятки других. Глаз да глаз нужен только для
того, чтобы они знали свое место, находились в рамках отведенной им роли,
признавали первенство "старшего брата". Тогда нужно сделать следующий шаг --
честно признать себя империалистами. Это и сделал А. Проханов. С присущим
ему темпераментом он заявил: "Я не коммунист. Я -- империалист".
Анализируя, был или не был советский народ, задержимся на этом
выразительном заявлении. Прежде всего, в отличие от Алксниса и Драпеко,
коммунистической идеологии у Проханова, по-видимому, давно не было.
Коммунизм устраивал его постольку, поскольку прикрывал, как фиговый листок,
его имперские, националистические идеалы. Они были для него главным. Вот это
самое -- "старший" и "младшие". Младшие должны четко знать свое место.
Критерий истины -- могучая империя, в которой главный "Старший брат". Надо
отметить, что, пока существовал союз социалистических республик, его основы
искажались, из них выхолащивалась его душа, но сломать эти основы никто не
смел. Ни социальные, ни национальные завоевания официально не отменялись.
Они деформировались. Очень может быть даже, наверное, эта устаревшая
декорация империалистам мешала. Но официально ее трогать было нельзя. Даже
сейчас не решаются это сделать. Разница между Алкснисом и его сторонниками и
Прохановым в том, что Алкснис и его единомышленники в указанных рамках -- за
коммунизм, социализм и от них не отрекаются ни при каких условиях, а
Проханов отрекся. По-видимому, с легкостью. Для него главное: Россия --
Великая империя.
Выход Украины из СССР -- темная история. Но независимо от того, лежала
ли в основе борьба Ельцина за власть Горбачева, или, действительно, взыграли
националистические позывы на Украине, по крайней мере, шесть республик
выходить из СССР не хотели. Вот и Ч. Айтматов как-то прямо сказал: "Мы
выходить из СССР не хотели". Почему же не сделали попытки сохранить то, что
было можно?
Очень возможно, что я ошибаюсь, но мне кажется, что свою роль сыграла
статья Солженицына "Как нам обустроить Россию". Ельцин не имел какой-либо
твердой позиции. Это ясно из того, как его "швыряло" от стремления вернуться
на Ленинский путь и поиска "верных партийцев", до решительного разрушения
основ социализма и броска, как в пропасть, в капитализм. Солженицын имел
большой авторитет. Для Ельцина это вполне могло иметь решающее значение.
Солженицын призвал "отбросить южное подбрюшье". Я живу в Северной части
этого "подбрюшья" и знаю, как болезненно отреагировали на это письмо те,
кого предлагали "отбросить". Он считал, что нужно ограничить СССР союзом
трех славянских народов и Казахстаном. При этом коренные народы Поволжья,
Солженицын согласен считать русскими (их он не спрашивал, согласны ли они).
С мусульманами (Татария, Башкирия) сложней, но и тут у него есть ответ: за
500 с лишним лет, они сжились с русскими. А Северный Кавказ? Солженицын
мужественно признает, что в XIX в. Чечня отчаянно боролась за свою свободу,
но осуждает чеченцев за зверства в недавнюю войну. Зверства, судя по всему,
были обоюдные: на войне как на войне. Означает ли это, что они заслужили,
чтоб их усмирили и вернули в лоно отечества? Так не говорилось. Но ведь и
протеста против полномасштабной, разрушительной войны не последовало. Я уже
писала выше, что прогноз писателя не оправдался. Союза славянских народов не
получилось. Войну, выгодную для генералов в которой, по-видимому, большую
роль играли деньги -- удалось прекратить Путину. Это говорит о том, что
ничего непреодолимого, как это было 150 лет назад, в этой войне не было.
Второй тип империалистов: они идеализируют царскую империю, в т.числе
ее благостное отношение к инородцам. Это слово уже оскорбительно: есть
русские, и есть "иные родом". Другие граждане низшего сорта. Это бешено
отрицается: ничего уничижительного в этом названии нет.
Между тем именно интернациональная политика, ее идеалы, ее социальные
завоевания вопреки казенной риторике, лжи и лицемерию, привела, как мне
кажется, к образованию той общности, которую можно считать советским
народом.
Н.И. Рыжков, советский человек, бывший директор "Уралмаш"-а, позже
Предсовмина СССР очень точно сказал: "Народы Советского Союза перекипели в
одном котле".
Этот процесс уходит корнями в революцию. Тогда значительную часть всех
народов бывшей царской империи объединила вера в возможность построить
справедливое общество, в котором не будет ни богачей, ни нищих, ни бедняков,
где уважается тот, кто трудится во благо этого общества. Вера в то, что все
народы изначально равноценны и потому равны. Что женщина, униженная и
бесправная на Востоке, а на Западе, как будто почитаемая в просвещенном
обществе, но занимающая в нем свое определенное место, а в низших сословиях,
избиваемая пьяным (и не пьяным) мужем, эта женщина признается равной
мужчине. Что все дети -- мальчики и девочки -- должны учиться. Что где бы
человек ни находился -- в глухой деревне, в ауле или кишлаке, он получит
врачебную помощь, независимо от национальности, образования и достатка. Что
талант -- это драгоценность и должен быть вовремя замечен и реализован. Что
девушку нельзя принудить к браку -- она вправе решать свою судьбу сама...
Эти и другие идеи постепенно входили в сознание, в плоть и кровь,
становились общепринятыми, естественными у народов всех республик.
Слов нет, оставались люди с ретроградными убеждениями, но их было
немного и до поры не они определяли судьбы и поведение людей. До той поры,
когда началось разложение советского общества. Слишком многое противоречило
этим убеждениям -- пришло разочарование. Оно стало основой реанимации
ретроградных взглядов, поэтизации прекрасного прошлого от домостроя до
мусульманского фундаментализма и ретроградного хасидизма. Забегая вперед --
процесс реанимации получил широкое распространение в тех узлах, где
завязывался острый кризис.
Но так же несомненно: новое, общее сложилось. Студент из деревни,
полустанка, кишлака или аула -- умный, способный, пытливый, стремящийся к
знанию и идущий в науку, в искусство или спорт. Из них вырастали прекрасные
специалисты. Во всех республиках.
Из Москвы по всей стране ездили посланцы консерваторий,
хореографических училищ. В кружках при заводских Дворцах культуры, при
Дворцах и домах пионеров они отбирали в столичные учебные заведения с
интернатами талантливых детей и молодых людей по всем республикам. В нашем
городе (Павлодар) забрали из кружка хореографии сына заводской работницы в
Московское училище при Большом театре. Это то, что я знаю, было много
больше.
Из победителей районных, городских и республиканских олимпиад по
физике, математике, химии и биологии отбирали детей в ФМШ (при Новосибирском
университете). О заочных Ф.М. школах я уже писала выше. Это тоже -- во всех
республиках.
Вырастали специалисты высокого класса -- учителя, врачи, инженеры,
доктора наук, профессора самых разных специальностей, в т.ч. археологи,
этнографы, физики, химики, математики, биологи, языковеды... Среди них много
женщин. Это тоже в народах всех республик.
В Ленинградском университете был открыт факультет для народов Севера.
Там учатся(?) дети, чьи родители, тем более дедушки и бабушки не знали
грамоты. Вырастают интеллигенты: писатель Юрий Рытхэу, например. Посылают
свои рукописи в столичные журналы, учатся в Литературном институте им. А.М.
Горького и становятся известными и любимыми всей страной поэты, писатели и
драматурги из всех республик. В Ленинградской филармонии вырастают дирижеры
мирового класса Ю. Темирканов и В. Гергиев -- гордость СССР и своих
маленьких кавказских республик. Эти люди, гордость страны -- цвет советской
интеллигенции.
Кстати. Советская бюрократия и здесь оставила след. В МГУ и др. вузах
устанавливался лимит для каждой национальной республики. С горьким юмором
рассказал об этом Ф. Искандер: Подав заявление в МГУ, обладатель золотой
медали, мальчик Фазиль ожидал, что его встретят с ликованием и стал говорить
с акцентом -- вот, мол, я -- подарок вам с национальной окраины. В приемной
комиссии сверились с каким-то списком и сообщили, что лимит абхазов
исчерпан. Это было открытием для мальчика, воспитанного в интернациональном
духе. Он ушел в другой вуз, где его золотая медаль была нежданным подарком.
Эта система лимитов была порочной еще потому, что в счет лимита каждая
республика посылала. Как на местах формировались списки, можно легко
догадаться. В них (списках) были и слабые, и очень слабые. Ч. Айтматов
говорил: "Нам не нужны скидки!" Эта политика была не только унизительной,
но, главное, вредной для народов республик. Она закрывала дорогу одаренным,
которые могли на равных пройти по конкурсу (как Ф. Искандер), и развращала
"блатных", если они были бездарные. Не поощряла развития народов "на
равных", и создавала превратное представление об этих народах, их
способностях.
Это имело и другие последствия: опытным взглядом выбирали не очень
глубоко мыслящих, но шустрых, ушлых, проворных, рвущихся вверх, во власть.
Или других: ограниченных, послушных. Нужны были и те, и другие. Позже их
выдвигали в комсомольские активисты, в райкомы, потом в горкомы партии, в
КГБ. Попадались и умные, талантливые и идейные. Но мало. Из числа последних
до самого конца, были секретари райкомов, работники горкомов и обкомов КПСС,
которые искренне хотели и умели (насколько в тех условиях это было
возможно), организовывать работу, окружали себя честными людьми. Об этом
недавно в какой-то передаче говорил Ю. Афанасьев, ректор РГТУ, бывший видный
народный депутат. Это тоже -- во всех республиках.
Повсеместно: на своем приусадебном участке -- прекрасный урожай, надои,
несушки. На колхозном -- похуже или почти ничего. В повести Ф. Искандера
"Созвездие козлотура" молодой журналист идет по дороге с колхозным
агрономом. По одну сторону дороги кукуруза в три и больше метра, густым
лесом, по другую -- полтора метра и пожиже. Агроном туманно объясняет
причину, и журналист догадывается: слева колхозное поле, а справа -- свое.
Это тоже общее явление -- во всех республиках. А вот тучные поля,
откормленный продуктивный скот, хорошие усадьбы, дороги, клуб, хорошо
оборудованная больница, просторная школа. Это честный и талантливый
председатель колхоза. И это тоже во всех республиках (и даже областях).
Завод, на котором цех похож на цветник -- чисто, люди опрятны, станки
начищены, отходы в корзинах, продукция точно по технологии (сама была на
таком -- на Агрегатном заводе в Димитровграде. Да и на ВАЗе). Это директор
-- хороший хозяин, организатор. И другой завод -- пол выстланный узорной
чугунной плиткой -- черный от масла и грязи, станки закопченные и работает
только половина. Вторая простаивает. В ремонтном участке работяги пьют чай
-- кипятят в трехлитровой банке с кипятильником. Играют в домино. "Почему вы
все здесь сидите?" -- спрашиваю я. Все дружно поворачивают ко мне головы:
"Значит там, в цехе, все в порядке", -- отвечают хором точно то, что я и
ожидала. "А станки почему стоят?" "А это дублеры". Я не сразу поняла: из 389
станков 190 стоят. Дублеры -- это значит, когда один поломается, есть
другой, заранее отремонтированный, чтоб не останавливать производство. Жаль,
что я не умею материться: они бы сразу поняли, что преподаватель
студентов-практикантов не одобряет их организацию. Студенты, которые
прослушали курс организации и планирования ремонтов, недоумевают: "Так у них
послеаварийные ремонты?" Я им объясняю, что здесь нет никакой организации
ремонтов. Это тоже -- во всех республиках.
Торговля! Ну, о торговле знают все. Украинский анекдот: покупатель
спрашивает продавца: "Мясо есть?" Продавец выходит из-за прилавка, за локоть
выводит покупателя на улицу и показывает: "Гражданин, вот там мясной
магазин. Там нет мяса. А у нас рыбный магазин. У нас нет рыбы". Кроме столиц
и Прибалтики -- это тоже во всех республиках. Равнодушная продавщица сквозь
зубы отвечает на вопросы: как мы все ей надоели! Сейчас, если столкнешься с
такой, значит у нее советский стаж. Ну, и, конечно в магазинах есть черный
ход, где продают знаменитый "Ди-ф-ссит" (По-Райкину). Во всех республиках!
Проектные и научно-исследовательские институты. Девицы (племянницы)
подкрашивают губки, пудрят носики, выдвинув ящик стола, читают книгу,
мгновенно задвигая ящик, когда появляется начальство. Пьют чай. Молодые (и
не очень молодые) люди курят в коридорах и на лестницах. На этом фоне
обнадеживающе выглядят люди средних лет, отрешенно что-то чертящие на
кульманах или пишущие за столом. Если (не везде) в этом ПКИ или НИИ
создается что-то стоящее, то это их старая привычка.
И другие НИИ (КБ). В них воздух кажется другим. Здесь много спорят,
работают творческие люди. Праздник интеллектуалов. Во всех республиках!
Все это и многое другое везде одинаково. От Севера к Югу и от Запада к
Востоку меняется темперамент, музыка речи или язык. Суть та же. А вы
говорите не было одного народа!
А литература? "Созвездие козлотура" Ф. Искандера -- это абхазская или
грузинская история? Это советская история, рассказанная гениальным абхазцем
на изумительном русском языке. История о "Кампаниях": начинается кампания,
например, роботизации. И наш завод получает от Министерства задание --
изготовить и (само собой) внедрить 100 козлотуров. Тьфу! Простите, роботов.
Проектируют и делают, как умеют. Обходится в сто тысяч руб. (конечно
советских) за штуку. Отчитываются. Получают премии и... сдают на склад. У
Фазиля кто-то скрещивает горного тура с козой. Получается козлотур, главное
достоинство которого -- высокая прыгучесть. Начинается козлотуризация "нашей
маленькой, но симпатичной республики" -- тогда еще мирной и прекрасной
Абхазии. Кампания ввиду ее полной бессмысленности затухает. И... тут же
начинается новая.
Почему роботов сдали на склад? Потому что заказ на их изготовление
вместе с финансами был спущен сверху. Если бы все было наоборот: в ходе
развития технологии появилась необходимость в роботах. Завод бы ее
обосновал, получил финансы или кредит, спроектировал и изготовил сам (или
заказал бы специальному КБ). Конец был бы разумный, а так он абсурдный.
Во... Да! Во всех республиках.
Такие нелепости жизни породили наш собственный "Театр абсурда".
Создатель -- талантливый драматург А. Гельман. Его пьесы талантливые,
мастерски драматически выстроенные, к сожалению, умрут (уже умерли), потому
что это драматургия, выстроенная на специфически советских коллизиях
абсолютно непонятна тем, кто в них не жил -- советский абсурд. В начале
пьесы герои кажутся либо подлыми, либо жуликами, либо просто дураками или
полоумными. Но развитие сюжета переворачивает все с головы на ноги:
выясняется, что эти странные или гнусные типы мыслят здраво в перевернутом
мире абсурда: они -- лучшее, что у нас было.
Эта жизнь -- похожая во всех республиках -- отразилась в творчестве
писателей всех народов: Ф. Абрамова, Ч. Айтматова, Ф. Искандера, В. Быкова
(в трагических коллизиях) и мн. др.
Было любимое всеми народами СССР кино Грузии, России, Белоруссии,
Армении, Литвы и др. республик. И любимые всей страной актеры: Е.
Евстигнеев, Н. Гундарева, О. Ефремов (можно продолжать), В. Кикабидзе, С.
Чиаурели, Ф.Мкртчан, А.Джигарханян, Д. Банионис, И. Будрайтис и мн. мн. др.
Такие фильмы как "Мимино", "Когда начинается сентябрь", даже "Три тополя на
Плющихе", где герой О. Ефремова так заботливо находит дом старика-узбека --
в старой интернациональной традиции, будил симпатии, понимание и любовь к
братским народам.
Любимые певцы из всех республик. Спортсмены и спортивные комментаторы,
которыми гордился Советский народ.
На киностудии "Мосфильм" работали (и продолжают работать) замечательные
режиссеры из Армении, Грузии, Казахстана, Таджикистана и др.
О советском патриотизме. СССР ощущался как родина. Об этом говорил
писатель из Средней Азии, который, я уже писала, убеждал
писателей-почвенников, что есть Большая, общая Родина -- СССР. Это же
чувствовали и широкие народные массы. Причастность -- личную, свою -- к
происходящему: радость от того, что запустили в космос первый спутник, а
потом -- полет Гагарина. Сочувствие и активная помощь Узбекистану и Армении
во время землетрясений. То же во время атомного взрыва в Чернобыле. "Болели"
за наших на чемпионатах мира по шахматам и на футбольных матчах.
Скажем иначе: то, что происходило в СССР, воспринималось народами
республик как свое. Да оно и было своим.
Наконец, главный довод -- война. Кто-то, не помню кто, замечательно
сказал, что в Великой Отечественной войне интернационалисты победили
националистов. Сколько украинцев, казахов, белорусов, грузин, евреев,
чувашей -- всех народов СССР получили звезду героя Советского Союза, в том
числе женщины. В Казахста-не -- Маншук Маметова и Алия Молдагулова. Именем
Маншук названа улица в Ленинграде. Обеими гордятся казахи. Я знаю об этом
потому, что живу в Казахстане. Жила бы в другой республике, уверена, знала
бы других. А Мусса Джалиль из Татарии? Разве не был он советский патриот?
У Э. Казакевича есть прекрасная повесть -- "Двое в степи". Двое -- это
офицер, которого солдат сопровождает в трибунал. Трагедия о безумии войны и
человеческом начале, которое еще острей подчеркивается тем, что солдат --
казах, офицер -- русский.
В Афганской войне воевали ребята из Средней Азии и Северного Кавказа. Я
об этом уже писала. Что думают они сейчас после чеченской войны, на которой
погибло столько граждан России -- русских и чеченцев. Кто знает?
Рассказывают, что и генерал Дудаев, когда ему предложили имитировать смерть
и скрыться за границей, возмущенно отверг это, сказав, что он советский
генерал -- честь не позволяет. Как это понять?! Он привык чувствовать себя
советским генералом? Больше в голову ничего не приходит. Чеченская война не
возникла снизу, в народе. Она была инициирована теми, кому это было выгодно,
у кого закружилась голова от новых возможностей. Вот доказательство. Когда в
Чечне шла страшная война, в Ингушетии был мир. Президентом там был Р. Аушев.
Сейчас в Ингушетии другой президент и начались инциденты. Когда в Чечне
разожгли войну, разожгли религиозный фанатизм, процесс пошел как скоротечная
чахотка: многие люди обратились в одичавших фанатиков.
Это показывает только, как тонок слой цивилизации. Не только в Чечне.
До этого в Германии. Инициаторов национальной вражды надо стрелять как
бешенных собак.
Когда начался распад СССР, чувство единства еще сохранялось. В г.
Ермаке (ныне Аксу) вверх по Иртышу, около Павлодара, националисты, очевидно,
по распоряжению начальства, ночью, когда город спал, снесли прекрасно
исполненный памятник -- бюст Ермака. Это вызвало возмущение и протест. Одна
моя коллега и бывшая студентка, казашка, сказала, что считает -- это все
зря. Надо было против памятника Ермаку поставить памятник Кучуму в знак
того, что вот, воевали друг против друга, а теперь живем вместе. Это
говорила советская женщина, казашка.
Таких примеров тысячи. Я люблю детали: они очень много говорят. На фоне
войны в Карабахе, после погрома в Сумгаите, тележурналист останавливает на
улице в Баку двух девушек: "Вы армянка?" "Армянка", -- смеется одна. "А вы
азербайджанка?". "Да!" -- тоже смеясь, отвечает другая. "И вы дружите?"
"Дружим!" -- смеются подружки. Сохранили ли они такую естественную дружбу?
Или поддались психозу ненависти и злобы?
Вот другой эпизод. Чечня. Грузовая машина: кого-то забирают. Женщина
бежит следом, что-то кричит, чего-то требует: "Мы же советские люди", --
приводит она последний довод.
Я еду в трамвае с работы. Простая (пожилая) женщина, казашка.
Трамвайный спор: "Я советский человек..." Я переспрашиваю: она разгоряченно
мне: "Да! Я советский человек!" Что-то возмутило ее... Это не протест
национальный. Это социальный протест.
Вот еще эпизод. Здесь конфликт более серьезный, отзвук сталинщины.
Когда изгнали ингушей (крымских татар, греков) их добротные каменные дома
заняли осетины (русские или другие жители Крыма, грузины и т.д.) и прожили в
них долгие годы. "Преступные" народы вернулись, но дома им не вернули.
У каждого своя правда. Если бы осетинам (соответственно другим) не дали
эти дома, они за эти годы получили или построили бы себе свое жилье. С
другой стороны, ингуши (и другие) хотят вернуть дома своих предков, из
которых их несправедливо изгнали. Обе (равно правые) стороны ожесточенно
спорят. Два мальчика осетинский и ингушский, лет по семь, только что играли,
а теперь стоят рядом, задрав головы. Слушают. Репортер, который снимает эту
сцену, спрашивает их: "Вот ваши родители спорят, а вы играете?" "Мы еще
маленькие", -- говорит один. Им хорошо играть вместе, они еще не ожесточены
(как палестинские дети, которые после трагедии одиннадцатого сентября,
плясали и пели от радости). Сердце сжималось, глядя на них. По-хорошему
виновато и должно решать эту проблему государство, возмещать материальный
ущерб за утраченное жилье и искать компромиссы -- кому остаться, а кому
переезжать.
Были, конечно, в Советском Союзе и равнодушные, были и ярые
антисоветчики. Известный в моем городе журналист, конечно, член партии,
писавший все, что положено, проявился: ярый антисоветчик, ненавидит и
революцию, и Ленина. Я ему говорю, что я в партию никогда не вступала -- не
считала ее коммунистической. Но я за коммунистическую идеологию и за
социализм, а вы, член партии, так яростно их ненавидите? Он отвечает
откровенно, не стыдясь: "Без этого нельзя было расти по службе". Стриптиз
какой-то. Таких много. Много было тех, кого я выше назвала циниками. Были
убежденные коммунисты, они ясно видели пороки системы и приспосабливались к
руководителям, которых презирали потому, что хотели служить своей стране.
Такими были: талантливый журналист и драматург Г. Боровик, политолог А.
Бовин, хозяйственник и аппаратчик А. Вольский. И Бовин, и Вольский (не знаю
о Боровике) не сдали свои партбилеты. Бовин говорил, что он никогда не был
для него просто книжицей. Много других. Они оставались верны своим
убеждениям и не отрекаются от них сейчас (те, кто жив). Лучшим, что у нас
было, мы обязаны этим людям.
Таких людей много: крестьяне, рабочие, врачи, учителя, очень много
ученых, писатели, артисты. Они и сейчас высоко ценят то, что в системе
сохранялось от социализма. Они были советскими людьми. Во всех республиках!
Кстати, сколько я знаю, во всех республиках сохранились компартии.
Пусть эти компартии, подобно Зюгановской, далеки от подлинного социализма,
но (особенно в республиках) в корысти их упрекнуть нельзя. Они искренне
преданны идеям социализма.
Все вместе мы были советский народ. Последнее доказательство.
Воспользуемся тестом В. Солоухина. Он писал: если дом горит и в нем ребенок,
ты бросишься его спасать, не интересуясь его национальностью. Но если
хоронят русского ребенка, он ощущает это как свою личную потерю. Я
протестировала себя: если я вижу по TV истощенных, ручки-палочки, с
раздутыми животами, с тоской в глазах эфиопских детей, или на кладбище
могилу двухлетнего, или пятилетнего ребенка -- я испытываю ужас и мне в
голову не приходит какой он национальности. Если в автобусе на руках у мамы
победно сидит малыш с соской во рту, я так же одинаково чувствую нежность,
независимо от его национальности.
Воспользуемся аналогичным тестом. Если соседка рассказывает вам о своей
беде -- вы сочувствуете, хотите помочь. Это чувство можно определить как
участие. Но если это же случается с вашей сестрой, матерью? Это уже горе.
Примерно та же разница, если вы узнаете о бедствии или катастрофе в
Индонезии, Великобритании и др. А, если то же случилось в вашей республике?
Вы тут же рассказываете об этом на работе, в семье. Вспомните Чернобыльскую
трагедию, землетрясение в Армении, катастрофы с самолетами в Иркутске.
Разница была большая. Была! А сейчас, пожалуй, эти чувства имеют три
степени: в своей республике -- первая, в республиках СНГ -- вторая: они не
стали совсем чужими. И третья -- в Индонезии или Великобритании.
Разрушили великую страну. Уменьшили территорию (была 1/6 света),
уменьшили население -- было свыше 300 миллионов, стало более, чем наполовину
меньше. Была вторая в мире держава, стала заурядной. Державники -- так
зовутся империалисты. Они негодуют: зачем надо было рушить страну? (Это
верно!) Они надеются, что она возродится. А вот это вряд ли: растерянные,
обескураженные советские граждане, граждане великой страны, стали гражданами
маленьких стран. Они долго к этому привыкали. Ощутили прелесть быть не
"младшим братом", а полноправными хозяевами своих стран. Но сколько я могу
доверять своему ощущению, Россия не стала для них чужой. Это очень важно --
суметь сохранить культурную, историческую, человеческую близость. Теперь,
спустя почти 20 лет, обратный путь на прежних условиях невозможен. Возможно
что-то вроде Евросоюза, где нет ни старших, ни младших. Где Люксембург и
Монако, не говоря о Бельгии и Финляндии, ни в коем случае не "младшие
братья".
5.1. Экономика.
"Младореформаторы" -- мнс-ы, приведенные к власти и возглавленные
бывшим членом КПСС, бывшим Первым секретарем Свердловского обкома КПСС,
бывшим Первым секретарем МГК КПСС и членом ЦК КПСС Б.Н. Ельциным, поставили
себе цель истребить все социалистическое и утвердить капитализм. Все они
тоже были членами КПСС, но это был не более чем расчет: хочешь делать
карьеру -- вступай в КПСС и говори, и делай все, что положено в этом случае.
Все они хотели делать карьеру. Между тем, на самом деле мнс-ы были убеждены
в том, что у советской системы есть только одна альтернатива -- капитализм.
Социализм -- химера, а его создание не более чем неудавшийся эксперимент.
"Верный партиец" Е. Гайдар, которого, как мы помним, искал Б.Н. Ельцин и
нашел в редакции главной партийной газеты "Правда", сумел убедить нового
шефа в бредовости идей, которым сам служил.
И они начали свой эксперимент. Как уже сказано выше: капитализм никто
не "строил"! Он вырос органично, сам, что нужно подчеркнуть, и к чему мы
скоро вернемся. Младореформаторы, прошедшие жизненную школу в стране
"строящегося социализма" (урок ими был проигнорирован и впрок не пошел),
решили строить капитализм. На базе нашего социализма. Прецедента не было. Их
это не смутило.
В недрах современного капитализма, между тем идут глубокие перемены:
индустриальное производство переходит в постиндустриальное.
Этим процессом мнс-ы тоже пренебрегли. Когда шли поиски путей
реформирования (конец восьмидесятых -- начало девяностых годов) в "ЭКО" на
обложке печатали отрывки из писем, шедших в редакцию этого журнала. Один
такой: "Экономисты, ищите главное -- верную теорию", -- писала физик из
Академгородка в Новосибирске, обобщая формулу физиков: "нет ничего
практичней хорошей теории".
Какая теория? Зачем? У них и в мыслях не было! Решили, что поскольку
советское общество искусственное, придуманное, то достаточно его разрушить и
естественное, капиталистическое вырастет само собой. По схеме: "вперед
назад!" Ненавистный революционный гимн призывал разрушить "весь мир
насилья". Они выбросили одно слово и принялись рушить все! Под корень!
Тотально! Гимна не сочиняли. Зачем? Народ в их реформах был лишним. Как
скоро стало ясно, он был приговорен терпеть неслыханный эксперимент.
Разрушили все: промышленность, сельское хозяйство, науку, культуру,
образование. Социальные завоевания -- наполовину, но фактически тоже. Об
этом написано выше и к этому я еще вернусь. Заодно выбросили советскую
экономическую науку. Взгляды советских экономистов и социологов на пути
реформирования производства мнс-ов не интересовали -- дискутировать с ними
они не собирались. Точно так же их не интересовали взгляды появившихся
успешных предпринимателей, таких, как Артем Тарасов и друг В. Высоцкого,
золотоискатель. Дело в том, что у них была теория: Самуэльсон! Лучший
учебник по рыночной экономической теории, по которому учатся студенты
университетов во всем мире, лауреат Нобелевской премии. Маркс -- великий
экономист -- это признает Самуэльсон(!). Все, что пишет Маркс о социализме,
коммунизме, его терминологию -- все это бредни и их надо поскорее забыть.
Взгляните на процветающий Запад! На Штаты! Не нужно никаких других теорий.
Все это на свалку! Скорее перестроить экономику на Западный манер, и она
заработает! По Самуэльсону!
Постойте, постойте! Охолоните! Экономисты-рыночники очень много взяли у
Маркса и творчески использовали... В нашей системе было очень много успешных
предприятий, колхозов -- они добивались очень высоких результатов... А на
Западе, разве нет тяжелых пороков... Зачем так... Постойте! Если тяжелый
корабль на ходу повернуть на 1800, он пойдет ко дну!...
Не слышали!
Между тем кроме эдема мнс-ов -- США, есть опыт Швеции, Канады. Те же
Штаты использовали Швецию как своего рода полигон для апробирования
социальных инноваций и много заимствовали у нее.
Думаю, наши сторонники рыночной экономики главный порок советской
системы видели в том, что она зависит от субъективного фактора: от
руководства, от государства, от теории. А рыночная система --
саморегулируемая. Но в предотвращении кризисов, тем более в их преодолении
роль и государства, и экономических теорий очень важная, иногда --
решающая.*)
О теориях. К. Маркс и экономисты-рыночники ставили перед собой
совершенно разные цели. Маркс в своем главном труде "Капитал" поставил перед
собой и осуществил грандиозный анализ социально-экономического развития
человеческого общества от первобытно-общинного до современного ему
капиталистического. Главным фактором развития он считал развитие
производительных сил -- это средства труда -- от каменного топора до
современных ему машин (теперь -- до компьютерных технологий и
автоматизированного производства); во-вторых -- предметов труда -- от
природного сырья до совре-
_______________
*) Это мы увидели во время кризиса, начавшегося в декабре 2008 г.,
конец которого не прогнозируется.
менных самых разнообразных материалов и, наконец, в-третьих -- самого
труда -- работника, который с каждым веком (раньше) и с каждым десятилетием
(сейчас) должен все больше знать и уметь.
По Марксу экономический анализ неразрывно связан с социологическим. Это
позволило ему прийти к выводу о том, что характер производства при развитом
капитализме стал общественным: производители производят продукт для
общества. При этом, интересы капиталиста-собственника входят в противоречие
с интересами общества: мешают ему нормально развиваться. Уже тогда он
отметил кризисы производства, предсказал их усиление и наступление в будущем
эпохи экономических кризисов, войн и революций. Через двадцать семь лет
после смерти Маркса разразилась Первая Мировая война, революции охватили
Европу и весь мир, в России победила социалистическая революция. Еще через
пятнадцать лет произошел мировой экономический кризис -- Великая Депрессия
-- мировая катастрофа, фашизм в Германии, Италии и Испании, Вторая мировая
война. Колониальные войны привели к ликвидации последних империй -- карта
Европы и мира неузнаваемо изменилась за каких-то 60-70 лет. Если бы не такой
сдерживающий фактор, как атомное оружие, третья мировая война была бы
неизбежной. Предвидения Маркса оправдались. В то время, когда
капиталистический мир переживал катастрофу кризиса 1929-34 гг., СССР
развивался быстрыми темпами на базе народно-хозяйственных планов.
Экономические преимущества общественной собственности и планового хозяйства
казались тогда неоспоримыми. Необходимость государственного регулирования
стала очевидной. Ф.Д. Рузвельт, используя методы государственного
регулирования капиталистической экономики Д.Кейнса, вывел свою страну из
кризиса. Капиталистическая экономика стала отчасти регулируемой.
В отличие от Маркса экономисты-рыночники категорически отрицают связь
между экономическим и социологическим анализами. Они считают, что у них
совершенно разные объекты исследования и разные цели.
Целью экономического анализа, по их мнению, является поиск методов
регулирования рыночной экономики, которая, как они убеждены, не имеет
альтернативы и поэтому не перестанет быть актуальной. П. Самуэльсон,
обобщивший в своих работах труды выдающихся экономистов-рыночников Европы и
Америки XIX и XX веков, (также как они) ставит перед собой именно эту цель.
Они добились многого в достижении устойчивости и эффективности рыночной
экономики. Но изменили ли они сущность капиталистической системы? Ее
глубокие противоречия как внутри самих капиталистических стран, так и в их
отношениях с другими странами? Дают ли они возможность использовать во всей
полноте колоссальный потенциал уже достигнутого сейчас научного и
технического прогресса для преодоления вражды, войн, а также нищеты,
отсталости стран, в которых живут миллионы людей -- неравномерности
развития, о которой писал К. Маркс?
Это уже социология! Другая сфера. Это не дело экономистов. Такие
вопросы, с точки зрения наших мнс-ов, праздная демагогия. Устаревшие
представления. Марксистские бредни. Пора их забыть!
Хорошо. Т.е. нет, совсем не хорошо! Но давайте посмотрим, так ли уж
далека от социологии рыночная экономическая теория?
Одним из ключевых разделов "Капитала" К. Маркса является анализ
воспроизводственного цикла: производство -- распределение -- обмен --
потребление, в их сложной, диалектической взаимосвязи и взаимозависимости.
Ведущим звеном в движении этого цикла К. Маркс считал производство. В.
Брагинский и Я. Певзнер, не соглашаясь с Марксом, пишут в своей
монографии,*) что не видят причины считать роль производства центральной.
Только потому, что без производства нечего распределять, обменивать и
потреблять? Это банальность.
Действительно -- это примитивно. Но Маркс считал производство ведущим
звеном совсем не поэтому, а потому, что именно развитие производства,
производительных сил определяло и определяет, по Марксу, возможности
общества на всех исторических этапах его развития и его устройства от
первобытной общины, где все трудились и были равны (первобытный коммунизм)
потому, что примитивные средства производства только так позволяли выжить
обществу и каждому его члену. И до современного, когда уровень развития
производительных сил уже сейчас способен обеспечить всему населению земли
все блага цивилизации (как минимум), при условии иного устройства общества.
К этому я вернусь ниже.
В отличие от экономистов-марксистов, экономисты-рыночники центром
воспроизводственного цикла считают потребление. Именно оно, по их убеждению,
приводит воспроизводственный цикл в движение и является мотором развития.
Исходя из этого, они глубоко исследовали потребление -- его законы, виды,
факторы, механизмы формирования спроса и его влияние на экономику в целом.
Очевидно, они не отрицают трудовую теорию стоимости, но она их не
интересует. Гораздо важней для них то, что спрос регулирует производство
(предложение) и устанавливает равновесие. Равновесная цена, т.е. цена, при
которой спрос равен предложению (все потребители купили столько, сколько им
нужно, точней, сколько им позволяют их доходы, а производители -- продали
все, что они хотели или могли произвести) именно эта цена и есть стоимость.
То, что равновесие может установиться при цене, которую значительная, м.б.
бо'льшая, часть общества платить не в состоянии, их не волнует: это
социология. С точки зрения экономики, здоровая экономика -- это равновесие.
Они берут у Маркса анализ механизма действия закона спроса и предложения как
регулятора производства. По Марксу, когда растет спрос, цена поднимается
выше стоимости, растет норма прибыли, и происходят переливы капитала в
пользу продукции, которая приносит бо'льшую прибыль. И наоборот -- отливы
капитала происходят, если спрос падает, цена падает ниже стоимости и с
ней норма прибыли. Они заменяют безличный термин "переливы капитала" на
более оперативный: "перераспределение ресурсов", которое сознательно осуще-
_______________
*) "Политическая экономия: дискуссионные проблемы, пути обновления". М.
"Мысль", 1991 г., стр. 7.
ствляет производитель товара с целью восстановить (установить?)
равновесие.
Маркса интересовала природа, сущность экономических явлений и
процессов. Рыночные экономисты не занимаются ни сутью, ни природой, но их
достижения удобны для их практического использования в условиях рынка(!) --
так пишут шведские экономисты социал-демократы, знакомые с марксистской
теорией, в своей книге "Шведская модель".
"А кому нужны эти "суть" и "природа"? Экономика должна быть
практичной!", (чуть не написала "экономной") скажет обыватель, который
всегда все знает и обо всем судит, -- "Теориями сыт не будешь". А зачем
нужен Ом с его законом? Нужен инженер, который спроектирует трансформатор, и
монтер, который починит сеть. А где он был бы, этот инженер без Ома?
Экономисты-рыночники не делают прогнозов развития экономики в будущем.
Зачем? Они анализируют те явления и процессы, которые имеют место, и дают
рекомендации, как ими управлять или их использовать. Маркс, мы видели, верно
предвидел на 50-60 лет вперед. Когда наступит социализм (уверена, что он
наступит) станет ясно, что прогнозы Маркса были на сто, м.б. на сотни лет
вперед. Уже сейчас, не так, как это предполагал Маркс, но экономика движется
по пути социализации, преодоления отчуждения работника от средств
производства: частично сверху, через государственное регулирование, частично
снизу, через мощные профсоюзы, правые рабочие партии, новые формы
собственности, рожденные в самой жизни. Об этом я уже писала и к этому еще
вернусь.
Но если воспроизводственный цикл подобен вращающемуся колесу, то какая
разница, какой этап исходный и определяющий? Огромная!
Цель производства -- потребление. К этому пришел К. Маркс в "Капитале".
А в чем цель потребления? Это совсем не праздный вопрос! Кому оно нужно? Ну,
конечно, потребителю, сразу же скажет каждый. Ой, ли? Когда центр внимания,
средоточие всех усилий -- спрос, он становится бо'льшим, чем просто этап
воспроизводственного цикла. Гораздо большим.
Спрос -- это идеология капиталистического общества, кумир, идол
рыночной экономики. Есть спрос -- экономика активно реагирует: заполняются
все рабочие места, стабилизируются цены, растут прибыли, а это значит
инвестиционные возможности, рождаются новые объекты спроса: все работает...
Был бы спрос! Неважно какой и на что! Говорят -- деньги не пахнут. Но разве
сейчас нельзя с полным основанием сказать -- спрос не пахнет. Все на
продажу! Одежду, которая обязана как можно быстрей выйти из моды. То же
бытовая техника, мебель, автомобили -- все можно, нет! -- нужно обновлять!
(Пусть истощается и загрязняется природа -- есть "зеленые" (спрос на
движение "зеленых"! Значит все в порядке.) Спрос на литературу, которая не
стоит бумаги, на которой напечатана книга, поп-музыка, диски, сама реклама:
она кричит, вопит, мелькает перед глазами везде -- с экранов телевизоров, по
радио, на стенах, когда ты спускаешься по эскалатору в метро -- везде! Кино
и телефильмы, в которых нет ни мыслей, ни эмоций, ни искусства, но есть все,
чтобы оглушить, ослепить, захватить и выбросить невзыскательного зрителя,
ничего не оставив ни в его душе, ни в его голове (Это в лучшем случае!).
Телешоу. Эротические и порнофильмы -- как инструкции по сексу -- технике
любви. Слово "любовь" в устах апостола Павла и на экране "эротического"
кино. Речь не о порнофильмах! Их, кстати, очень трудно различить. Один
теледеятель не без удовольствия пояснил: если совокупляющегося мужчину
показывают с полной откровенностью -- его возбуждение очевидно -- это порно.
А если то же показывают как-то так, что не видно -- это эротика. Ну, а
женщину? Очевидно, ее можно показывать как угодно -- это всегда будет
эротика? Ей богу, смешно! Я однажды заставила себя смотреть (Эротику! Все
было "пристойно") тридцать минут. Это жуткая скука! Тела розовые, гладкие,
"красивые". Лиц запомнить невозможно (да и зачем?). Самое главное --
повторюсь -- никаких эмоций! Разжигание самых примитивных инстинктов и
потребностей, которых у нормального, здорового человека вполне хватает. Даже
сюжета нет. Смотрите: можно так, а вот еще так, и вот так можно, и еще вот
так и так... Все! Комбинации исчерпаны. Начинаются бесконечные повторы.
Герой модного в свое время советского романа, название которого я не
помню, говорил, что он не такой болван, чтобы ему нужно было учиться "что" и
"как". Если человек испытывает страсть, нежность, ну, не знаю -- влечение,
одним словом -- чувства, а не просто совокупляется, тогда это интересно.
Можно смотреть все. А так это не более интересно, чем собачья вязка на
улице. Менее интересно: там -- это жизнь, а здесь пошлость и еще раз
пошлость. И разврат в чистом виде. Потому что, если разврат не это, то тогда
-- что? Но на это есть спрос, на этом зарабатывают деньги.
Компьютерные технологии -- переворот во всех сферах жизни: от
коровника, где к компьютеру подсоединены датчики, на их данных он
анализирует состояние каждого животного, разрабатывает для него
индивидуальный рацион, передает программу автоматическим раздатчикам корма.
То же уборка навоза. На предприятиях компьютер по программе переналаживает
станки с ЧПУ, которые в автоматическом режиме обрабатывают детали. Есть уже
компьютерные роботы-сборщики на конвейерах, где пока рабочие на отупляющей
работе, которая сродни наказанию, собирают автомобили, трактора и др.
технику.
И это, по сути, только начало. Какую революцию они произведут во всех
сферах -- производства, связи, торговли, здравоохранения, образования,
культуры -- трудно даже представить! И вот появляются компьютерные игры.
Дети бросают книги, мечты о профессии, друзей, спорт и подсаживаются на них
как на иглу. Врачи констатируют игроманию. Эти игры разрабатывают
высококлассные специалисты, их производят, продают... И это ведь тоже только
нача-ло -- что еще будет? А какие возможности в сферах преступлений,
развращения, особенно детей и молодежи. Но зато -- какой можно раскрутить
спрос! И какие доходы!
Продаются спортсмены -- футболисты, хоккеисты, баскетболисты, тренеры.
Никто не шокирован: они хотят заработать -- это естественно! Продаются
модели. Раньше это были женщины и мужчины, которые демонстрировали модную
одежду. Не то теперь! Девушки 16-17 лет, они дефилируют на подиумах в
фантастических одеяниях, их изображения продают на обложках глянцевых
журналов, они -- предмет зависти, идолы, как звезды Голливуда. Им
поклоняются. Их покупают в любовницы, на них женятся о-очень богатые люди.
Но вот стукнуло 25 лет -- калифы на час! Их выбрасывают, забывают, а их
место занимают другие. Новые. Новый источник доходов. Белье. Оно должно
дразнить, будить инстинкты. Его демонстрируют на подиумах -- женское и
мужское: вот такое -- оно еще лучше! Теперь такие вот трусики: смотрите --
зад целиком открыт! Вот такой лифчик... И еще вот такой... А вот прозрачное
платье -- вообще без лифчика. Все видно ясно, очень модно! Грудь не та? Не
беда, сделаем такую, как нужно.
Нет, товарищи. Нет. Если Бог -- это спрос, я не хочу, чтобы ему служили
мои внуки. Только не это.
Еще Маркс писал, что в товарном обществе товарами становятся объекты,
не имеющие стоимости: слухи, сплетни, тайны, клевета и, конечно, ходовой
товар -- ложь. Теперь мы это тоже хорошо знаем. Добавим: репутация, имя,
популярность... жизнь! Спрос на киллеров -- наемных убийц.
Во всех развитых странах дают пособия здоровым людям трудоспособного
возраста, которые не хотят работать. Их кормят и дают им кров, чтобы они не
стали социально опасны. Это похоже на Рим эпохи упадка: хлеба и зрелищ. Рим
на верхней ступени могущества, роскоши и благополучия. После которой --
крах. У нас, во всех странах СНГ тоже есть бомжи. Как объясняют это явление
социологи? Отсутствие пассионарности? Спрос не может, не в состоянии дать
людям смысл жизни, увлечь, позвать? Спрос -- только эрзац идеологии.
"Экономикс" это не касается: это не ее сфера. "Экономикс" -- наука о
функционировании рынка. Отношения людей: социальных слоев и групп, поведение
людей в обществе, отношения в малых группах, в семье -- это все изучается.
Для этого есть совсем другая наука -- социология. Она в XX в. получила
бурное развитие не в СССР, где именно она должна была бы быть в центре, а в
Европе и в США. Там возникли и продолжают возникать все новые и все более
содержательные социологические школы. Помните? Социологи считают
основоположником своей науки... да! -- К. Маркса! Они ценят его именно как
социолога. Без социологии невозможно современное управление организацией --
manegment.
А сфера "Экономикс" -- товары, спрос, прибыль, доход. Смешивая эти две
науки, К. Маркс ошибался -- так считают экономисты-рыночники. Они
захлопывают двери перед социологическим анализом, несмотря на то, что
социологи в своих исследованиях приходят к выводу, что от отношений в
обществе и в коллективах зависит эффективность труда, и производства в
целом.
Экономисты-рыночники могут устраниться от социологического анализа, но
в жизни рынок неотрывен от отношений в обществе. Рынок проникает в
социальные отношения, а социальные отношения проникают в рыночные потому,
что в реальной жизни они неразделимы. Отстраняясь от социологического
анализа, экономисты-рыночники открыли ворота, через которые в социальную
жизнь людей врываются опасные, может быть, смертельно опасные явления:
общество стало обществом потребления. Оно вырождается. Глупеет. Дичает.
Растет преступность. В том числе немотивированные убийства, преступления на
сексуальной почве. Даже, если при этом экономика может функционирует
активно: спрос есть.
Вернемся к мнс-ам. Мнс-ы, как мы видели, совершенно напрасно
пренебрегают К.Марксом: его труды с успехом используют в своих целях и
Самуэльсон и его коллеги. Сейчас сваливают на Маркса вину за провал
"эксперимента" -- строительства социализма в СССР. Обманул! Заманил!
Соблазнил!
Напрасно, потому что Маркс не давал рецептов, как строить социализм.
Анализировать процесс строительства Маркс не мог потому, что не было
предмета анализа: строительства социализма еще не было. Вспомним слова
Маркса: "Те парни, которые будут его строить, будут не глупей нас". То ли
"парни" оказались не на высоте, то ли сам объект строительства, о чем я
писала выше, в России не созрел к началу работ, то ли и то, и другое, то ли
"в одной отдельно взятой стране" это в принципе невозможно. Когда-нибудь это
проанализируют.
Но те парни, которые разрушили худо-бедно построенное, оказались
нестерпимо... слабыми! Скажем вежливо так. Вместе с водой они решительно
(вот в этом им не откажешь) выплеснули ребенка.
А между тем мнс-ы поставили перед собой очень сложные задачи. Первая --
на страну обрушился кризис и разруха. Надо было принимать энергичные меры,
чтобы не начался голод. И вторая, еще более сложная задача -- как проводить
приватизацию. Если бы Е.Т. был выдающимся организатором и еще более
выдающимся экономистом -- это было бы для него огромным испытанием. Но он не
был ни тем, ни другим.
Начнем с первой задачи.
Как объясняет Гайдар -- к его приходу во власть страна была на пороге
катастрофы. На продовольственных складах и, как следствие, на полках
магазинов -- пусто. В казне не было ни золота, ни валютных резервов.
Объясняет он и причину -- падение цен на нефть и как его следствие --
доходов от ее экспорта. Даже самый наивный человек сделает из этих слов
несложный вывод -- наша система держалась на экспорте нефти: упали цены на
нефть, и пришел естественный конец социализму. Говорят даже, что это Рейган
убедил Саудовского короля увеличить добычу (предложение) и тем самым
инспирировать падение цен и, следовательно, доходов СССР от экспорта. Как
оказывается все просто! И какой самоотверженный король!
Причина краха СССР была гораздо глубже. Наша система оказалась не
готовой к стремительным темпам научно-технического прогресса: на фоне
убыстряющихся темпов развития стран капитала у нас был вязкий застой -- мы
отставали. Это так. Но никаких предпосылок для голода и нищеты у нас не
было! За счет сокращения доходов от экспорта нефти, жизнь в стране
обязательно должна была ухудшиться! Могли сократить социальные программы
например, финансирование профилакториев и т.д., могли закрыть многие НИИ и
ПКТИ -- пастбища племянников и племянниц... Много чего. Но голода,
исчезновения продуктов питания -- нет, быть не могло. Гайдар, при всей его
склонности к туманным определениям действительности и еще более туманным
прогнозам на будущее (см. выше), не может этого не понимать. Но факт
остается фактом: действительно, страна была на грани катастрофы.
Ни в коем случае не претендуя на точный диагноз, рассмотрим ряд фактов.
На фоне падения цен на нефть Горбачев делает поразительные по бездарности и
бездумности шаги: разрушается военно-промышленный комплекс. Экспорт
вооружений и многомиллиардные от него доходы обваливаются. Миллионы людей,
занятых в этом комплексе и в смежных с ним производствах и научных
учреждениях (эффект мультипликатора по Кейнсу) остаются без работы. Этого
мало. Он начинает борьбу с алкоголизмом и пьянством. Огромную часть бюджета
России с царских времен составляли доходы от водки. Бюджет лишается и этих
доходов. Как всегда в этих случаях, начинают варить самогон. Это поглощает
дешевый (социальные цены на продукты) сахар. В США в двадцатые годы таким
путем родилась мафия -- подпольная торговля спиртным и разгул коррупции. У
нас, судя по всему, произошло то же. Но водкой не ограничились (Бороться с
пьянством -- так радикально!) -- разрушают производство вин и, если не
ошибаюсь пива. Вырубают драгоценную лозу в Грузии и Молдавии, подрывая их
экономику.
Между тем, в экономике существовала серьезная проблема "отложенного
сироса", о которой я упоминала выше. На счетах советских граждан в
сберкассах и "в чулках" (сбережения тех, кто не хотел обнаруживать свои
накопления) лежало более 500 млрд. рублей. Это около половины годовой объем
промышленного пороизводства страны. Они лежали в банке без движения,
"давили" на экономику, предвещая катастрофу. Экономисты на год раньше
предлагали широко развернуть строительство кооперативного жилья и двух-трех
автозаводов, производящих легковые автомобили. Для этого Н. Шмелев советовал
взять заем в иностранных банках под залог имевшегося солидного запаса золота
-- 234 тонн (Он был!). Люди приобрели бы квартиры, автомобили и миллиарды
возвратились бы в хозяйственный оборот, оздоровляя экономику. Продавать
такое количество золота экономисты не рекомендовали, т.к. это могло понизить
цену на него на мировом рынке. Правительство СССР начало осуществлять этот
план: в Елабуге начали строительство автозавода. Но, очевидно, было уже
поздно: стройку забросили. Ее возобновляют только сейчас, с участием
иностранных инвесторов (2008г.). Свою роль -- и немалую, по-видимому сыграло
бездарное разрушение управления -- прежде всего -- производством. Госплан,
отраслевые Министерства, Госснаб, Госкомцен перестали существовать тогда,
когда рыночной инфраструктуры, просто не было. Предприятия оставались без
цен, без связей с поставщиками и потребителями. Бирж, которые в рыночной
экономике выполняют эти функции, не было. Производство в этих условиях было
дезорганизовано. И начало падать. Сельское хозяйство перестало покупать
сельхозтехнику, еще важней -- запчасти, перестали поступать семена, началась
инфляция, рост цен на горючее. Сельхозпроизводство тоже стало падать.
Разрушалась торговля.
Могучий, жесткий аппарат обмяк и ждал своего конца. Миллионы людей,
потеряв работу, не могли найти другой и начали, особенно молодые,
бедствовать.
Вот на этом фоне начали падать цены на нефть на мировом рынке, а с ними
экспортные поступления валюты.
Само по себе падение цен на нефть никак не могло вызвать
продовольственный кризис. В советское время импортировали 10% от потребления
фуражного зерна (комбикорма) и 15% мяса. Молоко и молочные продукты, хлеб,
овощи, фрукты -- полностью производили сами. Достать многие из этих
продуктов стоило труда -- надо было "доставать", искать, стоять в очередях.
Мало кто и тогда сидел без молока, мяса и масла. В конце семидесятых --
начале 80-х годов в провинции стали строить качественные овощехранилища и
вместо испорченных и подпорченных, мы стали покупать свежие капусту,
картофель, яблоки, морковь, лук и свеклу круглый год. В прудах стали
разводить карпов -- весной и летом появилась свежая рыба.
Не может быть никакого сравнения с ситуацией на продовольственном рынке
тогда и сейчас. Сейчас изобилие продовольствия. Никто не тратит силы и время
на тягостное стояние в бесконечных очередях. Но, если представить, что в
СССР цены на продовольствие повысили бы до нынешнего уровня (относительно
зарплаты), то и тогда прилавки наполнились бы, а очереди пропали. Наоборот,
если бы сейчас цены упали до советского уровня, товары мигом бы разобрали!
Да, сейчас очередей нет. Но потребление мяса, молока, масла, яиц стало,
несомненно, ниже у очень большой части населения. Иное дело, что если бы
сейчас смели с прилавков подешевевшее продовольствие, торговля мигом
увеличила бы объем продаж. Не за счет производства: сейчас мяса и молока
производится значительно меньше, чем тогда (о чем дальше) -- за счет
импорта. О торговле тоже дальше.
Летом 1990 года я ездила к двоюродной сестре в Одессу. Хорошо помню,
что ни в Москве, ни в Одессе какой-либо катастрофической ситуации тогда еще
не было. Наоборот. Предприятиям разрешили самим устанавливать оклады и
зарплату. Тогда, я уже писала об этом, мужу сестры, талантливому
конструктору установили оклад 1000 р. в месяц. Я запомнила это, потому что
тогда это еще были очень большие деньги. Внешне Москва тогда тоже еще не
изменилась. В НИИ труда, с которым у меня были научные связи, я встретилась
с одним из его руководителей, который когда-то давал мне отзыв на мою
диссертацию от ведущей организации. Он поторопил мою аспирантку, чтоб она
успела там защититься -- НИИ доживал последние месяцы. Я почувствовала, что
он растерян. Без сомнения не он один: почва под ногами всех государственных
органов уже колебалась!
После переворота в августе 1991 г. (его почему-то в отличие от Октября
называют революцией), Е.Т. Гайдар получил от Ельцина доверенность,
карт-бланш на проведение экономической реформы. События понеслись с
головокружительной скоростью ("Ускорение", которого никак не мог добиться
Горбачев удалось Гайдару вполне. Правда вектор был не на созидание, а на
разрушение).
Когда Е.Т. отпустил цены*) (см. сноску на стр. 70.), он авторитетно
обещал: цены вырастут в три-четыре раза. И ненадолго. Потом все продукты
появятся -- свободный рынок. Наступит изобилие. Поверили -- авторитет
Ельцина тогда еще был очень велик. Цены росли несколько лет и выросли в
тысячи раз. Цифра -- миллион рублей произносилась так же буднично, как в
СССР -- сотня. Любопытно, что Гайдар позже признался: он заранее знал, что в
три-четыре раза не получится, будет много больше. Значит, это был блеф?
Вам кто больше нравится: премьер-министр великой страны, который
сознательно врет своему народу (в Штатах за это президенту грозил бы
импичмент) или тот, который не умеет видеть на год вперед? Выбор, прямо
скажем, не богатый.
Действительно, когда Е.Т. отпустил цены, прилавки наполнились. Закон
спроса и предложения: при таких ценах для большинства стало недоступно все.
Помню, М.Розанова, вдова А. Синявского, приехавшая в Москву из Парижа
говорила тогда, что во Франции есть богатые и бедные, но покупка бутылки
кефира не проблема, как для нее -- профессора Сорбонны, так и для консьержки
в ее подъезде. Нищета в России ее ужаснула. От чего же избавил страну Е.Т.
Гайдар?
Отменили монополию внешней торговли. Это необходимо было сделать давно.
Без конкуренции наша промышленность, производившая одежду, обувь, мебель,
телевизоры, легковые автомобили и мн. мн. другое, работала отвратительно (в
большинстве). Конкуренция могла быть мощным стимулом повышения качества.
В стране не стало еды, предметов первой необходимости -- открытие
границ для ввоза было спасением. Засновали "челноки" -- рабочие, инженеры,
научные работники, оставшиеся без работы, в большинстве женщины. Бюджетники
-- учителя, врачи, преподаватели вузов и сотрудники НИИ, которым перестали
платить зарплату, не имели денег на хлеб. Они заполнили аэропорты, вокзалы,
автовокзалы огромными клетчатыми сумками и наполнили рынки. Возникшие всюду
ларьки, стадионы, катки -- превратились в торжища.
Окончательно порвались связи между потребителями и поставщиками, между
смежниками. Как грибы начали расти биржи -- тысячи бирж -- больше чем во
всем остальном мире. Это была пародия или игра в биржи -- как вам больше
нравится.
Заключать договоры в условиях неконтролируемого роста цен, при
отсутствии современных сделок фьючерсов, опционов, прогнозов динамики цен и
спроса -- всего того, что обеспечивает условия для функционирования
современного рынка, было невозможно. Пришли к доморощенным "форвардным"
сделкам (голь на выдумки хитра) -- сделки с предоплатой: расчет с
поставщиком производится в момент заключения сделки. Наш машиностроительный
завод заключил договор с заводом на Урале на поставку автокрана. И тут же
получил оплату. На эти деньги он сразу приобрел на тех же основаниях
необходимые комплектующие и материалы. Это увеличивало потребность в
оборотных средствах, зато инфляция не была над ними властна: Предоплата --
наш вклад в систему сделок в рыночной экономике. Договора стали
нерегулярными, потом случайными, потом перешли на любую возможную продукцию.
Наконец завод прекратил основную деятельность. Это типичный пример.
Тракторный завод, производивший 46000 тракторов в год, перед окончательной
остановкой производства производил 500-800 тракторов. В год!
В России так же прекратил деятельность автозавод им. Ленинского
комсомола, выпускавший "Москвич". Инфляция съела накопления денег на
автомобили, а в деревне -- на трактора и сельхозтехнику. Прекратил
деятельность "Уралмаш" и другие -- несть числа! -- предприятия.
Инфляция съела не только оборотные средства, но и амортизационные
фонды: стало невозможно простое воспроизводство. До сих пор парк
оборудования на заводах, в сельском хозяйстве, судов на флоте, паровозов,
вагонов, автобусов, трамваев и пр. изношен на 70-80 и более процентов. О
расширенном воспроизводстве не было речи. Во многих случаях это сохранилось
до сих пор!
Обнищание населения. Вот наблюдение: росли цены на картошку, хлеб,
мо-локо... На мясо цена очень долго -- почти год держалась на одном уровне.
Соотношения цен на мясо и молоко в СССР были 1:10 (в коопторге -- 1:20). Оно
снизилось до 1:5 (литр молока стоил 15 р., а килограмм мяса -- 80). Почему?
Молоко покупали для детей, в кашу. А мясо некому было покупать -- цена
оставалась стабильной. Мясо было тощее, одни жилы да пленки. Ни капли жира.
Жирные "ножки Буша" стоили 130 р. Тощее мясо брали те, у кого не было денег
на "Буша". Большинство обходилось вообще без мяса.
Можно ли все это -- гиперинфляцию, безработицу, разрушение производства
считать успехом? Спрашивается, как можно было так разрушить плановую
инфраструктуру? Отпустить предприятия без руля и без ветрил, да еще без
компаса в океан? Одно это могло обрушить производство! Но была еще и
гиперинфляция.
На прилавках лежали продукты: очаровавшие всех Сникерсы, Марсы, Баунти,
а у людей не было денег на хлеб.
В 1993 году я снова ездила летом в Одессу. По дороге в Москве я была
поражена разительными переменами. В Домодедово была разруха: выщербленные
плитки пола, грязь -- мерзость запустения. В Протвино, где я остановилась у
дочери покойной подруги, ее муж, квалифицированный инженер, остался без
работы, был подавлен и растерян. На Комсомольской площади вдоль Казанского
вокзала -- цепь немолодых усталых женщин -- на вытянутых руках предлагают
какие-то тряпки. В аэропорту и на вокзале в буфете за тобой стоят молодые
люди, ждут, не останется ли в тарелке еда. В мусорных контейнерах роются
люди, не похожие на нищих -- тоже ищут еду и тут же ее съедают. Это было
невыносимо. В Одессе все было как будто нормально. На Привозе изобилие
свежих овощей, фруктов, мяса, рыбы. С грузовиков с откинутым бортом торгуют
салом, разными колбасами. Нищих я не видела. Казалось, внешне во всяком
случае, что ничего страшного, хотя цены выросли многократно и продолжали
расти. Может им не выпало счастье управления мнс-ов? В Казахстане, у себя в
городе тогда тоже таких перемен еще не было, но у мусорных баков тоже искали
еду. Это длилось несколько лет. Сейчас это исчезло окончательно. Так
выглядела борьба с разрухой по Е.Т. Гайдару. Между тем, решение перейти
(вернуться?) к капитализму, если признать его неизбежным(!)*), ставило по
крайней мере две проблемы, которые надо было глубоко обосновать,
прогнозировать и моделировать разные варианты. Первая -- какой капитал
следует формировать? Малый и средний? Народные предприятия, принадлежащие
коллективу (быстро растущая форма собственности в среднем бизнесе США)?
Госкорпорации, полностью самостоятельные в своей деятельности, как это есть
в Англии и во Франции: их то передают в частные руки, то приватизируют (и то
и другое -- за деньги)? Наконец открытые и закрытые акционерные общества?
Комбинации этих форм?
Вторая, еще более сложная, задача: как из общественной, а фактически
государственной собственности создать частный капитал. Сейчас Егор
Тимурович, как мы видели, углублен в теорию: он пришел к отрицанию
капитализма как такового -- его не было и нет. Самуэльсон, если он еще жив,
и узнал об этом, должно быть немало изумился. Но тогда теории его не
волновали. Не затрудняя себя ни поисками, ни прогнозами, ни моделированием
(то, что составляет силу Самуэльсона и др.) он рванул в капитализм вслепую.
Как там Шариков комментировал дискуссию Энгельса с Каутским по вопросам
собственности? "Да что тут предлагать? А то пишут, пишут... конгресс, немцы
какие-то. Голова пухнет. Взять все, да и поделить..." А на вопрос: "Вы и
способ знаете?" Ответ: "Да какой тут способ? Дело нехитрое".
Разве не так же судили Гайдар и пр. мнс-ы? Шариков предлагал поделить
между всеми и поровну. Гайдар -- между немногими и не поровну. Принцип
дележа разный, но простота проблемы и ее решения абсолютно одинакова.
Причины тех бедствий, которые скачок в незнаемое (как оказалось --
капитализма не получилось: ни современного, ни даже классического), скачок
исторически мгновенный, теперь он тоже не объясняет. Ни он, ни другие мнс-ы
(Чубайс, например).
Вспомним К. Маркса. Новые социально-экономические отношения зарождаются
и созревают в недрах предшествующей системы. Общество беременно новой
системой -- ему остается только родиться.
То, что буржуазные отношения не созрели в недрах феодальной царской
России, о чем я уже писала, явилось одной из главных причин неудачи
"эксперимента". Но разве не то же, но в гораздо большей степени, повторилось
сейчас? Запомним это. Мы к этому еще вернемся.
_______________
*) За социализм была заплачена такая цена, столько героизма,
преданности, столько надежд, ожиданий, веры в будущее... Столько крови,
жертв, ошибок, преступлений, провалов, а наряду с этим столько завоеваний,
успехов, что он стоил того, чтобы разбираться что оставить, что ломать --
отделять зерна от плевел. Ничего более бездарного, чем "революция" Ельцина
-- Гайдара в истории, по-моему, не было. Во Франции, после реставрации
Людовик XVIII был гораздо разумней. Он не посмел сломать все. Без разбора.
В недрах нашего "социализма" капиталистические отношения не могли, и
это естественно, "вызревать". Наоборот. Всякий намек на капиталистические
отношения, точней -- частное предпринимательство, бывал раздавлен. Не
существовало ни частной собственности в любых ее формах, ни частного
капитала. Не было ни коммерческих банков, имеющих опыт работы с частным
капиталом, ни разных типов бирж с их опытом сложных современных сделок, ни
биржевой игры, которая не только паразитический капитал, но играет свою роль
необходимого участника биржевой торговли в сбалансировании спроса и
предложения (уродливую, как мы увидим дальше, и опасную). Не было страховых
компаний... Не было м.б. самого главного -- предпринимателей -- людей,
одаренных талантом разглядеть в каком-либо жизненном явлении, в сложившейся
ситуации, в научной разработке, в творческой идее возможность и перспективу
и увидеть пути реализации этих возможностей. То, чего люди, не одаренные
этой способностью, не видят.
Если есть в капиталистической системе бесспорное преимущество, то это
свобода предпринимательства: если у человека появляется плодотворная идея,
он может найти спонсора или партнера, может обратиться в коммерческий или в
венчурный (рисковый) банк, где эксперты умеют отличить творческую идею от
бредовой и предоставят ему кредит. В.И. Ленин писал когда-то, что советскому
руководителю необходимы два качества: преданность коммунизму и американская
предприимчивость. Советская система условий для предприимчивости не создала
и погибла, не в последнюю очередь, поэтому.
То, что в недрах социализма "ребенок" капитализма не был даже зачат,
мнс-ов нисколько не смущало. Бородатый Карл для них не был авторитетом, а у
Самуэльсона на этот счет никаких указаний не было. Простого здравого смысла
им тоже не хватало.
Нельзя сказать, что никто не понимал всей сложности этих проблем.
Ученые ломали над ними головы. П. Бунич предлагал и разрабатывал методику
передачи предприятий в аренду коллективам с постепенным последующим выкупом.
Приняли закон о кооперативах, позже -- о малых предприятиях. Явлинский и К0
писали свою программу "500 дней!. Р. Хасбулатов говорит, что он предлагал
план приватизации, при которой 10% капитала предприятия передавалось
коллективу, а 90% -- руководству предприятия, но при условии, что оно в
течение определенного времени добьется успехов в его развитии. Почему 10 и
90%, а не 8 и 92% или 45 и 55%? Цифры с потолка. Но "подарок" был оговорен
условием достижения успеха -- это уже что-то: ставились условия!
Шли дискуссии в печати. Еще в 1989 году вопрос о приватизации не
ставился. Советские экономисты искали пути реформирования советской системы.
В книге "Правда против вала" проф. Д. Валовой, академик В. Афанасьев и др.
экономисты анализировали тяжелые пороки советской системы управления и
планирования и предлагали пути реформирования. О. Лацис в книге "Выйти из
квадрата" писал о необходимости разгосударствления (гл. "Обобществить на
деле"), о развитии кооперации (гл. "Больше социализма"), о демократизации
управления экономикой (гл. "Перевернуть проблему") и др.
Термин "разгосударствление" я встретила у автора статьи в одном журнале
(не помню ни его названия, ни фамилии автора) несколько позже, когда вовсю
писали о приватизации. Он доказывал, что нужна не приватизация, а
освобождение предприятий от пут государства -- разгосударствление. Работы
экономистов-марксистов ни мнс-ов, ни, что гораздо важней, политиков, которые
своих взглядов не имели и пошли у них на поводу, не интересовали: в
дискуссии с ними они не вступали.
Бездарные попытки все изменить, ничего не меняя, служили
доказательством(!) невозможности реформировать социализм. Как сказала
профессор офтальмолог "нельзя же удалять глаз, если на нем ячмень!" Почему
же? Можно! Если "специалист" поставит диагноз "саркома", или, если он не
умеет его лечить. Из "реформ" ничего не выходило. Решили "удалить глаз".
Стало общим местом -- главный порок социалистической теории -- в ее
принципе: отказе от частной собственности: "Нет хозяина!" -- в этом все
дело. Марксов принцип порочен, нереален. Нужен хозяин! Я согласна: хозяин
нужен. И его не было! Но кто сказал, что хозяин -- это обязательно
собственник: капиталист, землевладелец?
Хозяин -- это тот, кто, во-первых, непосредственно заинтересован в
результатах, и, во-вторых, имеет реальные права, свободен в принятии решений
и может распоряжаться (При условии создания инфраструктуры). Роковой ошибкой
при создании советской системы было насильственное насаждение коллективной
собственности, например, в деревне. В Израиле социал-демократы, пришедшие к
власти, создали кибуцы. Это не колхозы. Это коммуны. У них дети
воспитываются в коллективе. Коммуны свободны в своей деятельности. Они
возродили землю, простоявшую без обработки 2000 лет, и научились ее
возделывать, хотя десятки поколений их предков ею не занимались. Сельское
хозяйство стало одним из лучших в мире. Главное: никто не принуждал людей
идти в кибуцы. Они могли создавать, и очень многие создали, фермерские
хозяйства (мошавы), которые тоже процветают.
Отсутствие принуждения и свобода выбора -- это два фактора, которые
объясняют успех. В обоих случаях хозяин был. В первом (кибуцы) --
коллективный, во втором (мошавы) -- единоличный. Значит дело не в форме
собственности? А в отсутствии принуждения, в свободе. У нас на Алтае в
двадцатые годы была создана коммуна, где добились блестящих экономических и
культурных достижений. Они тоже были хозяева. И поэтому им скрутили головы.
То же было на Кубани. Это то, что я знаю. Наверное было много больше.
Несмотря ни на что, вопреки кошмару бюрократической машины, в колхозах,
я уже писала выше, если попадался сильный и талантливый председатель, он
вопреки системе становился хозяином и добивался великолепных результатов.
Тот же Худенко, которого за это посадили и убили. Тот же Геринг в
Павлодарской области, который создал колхоз, где люди жили не в
патриархальной деревне, а в условиях несравненно лучших, чем в городе. Я
повторяюсь, но это слишком важно. Зачем было разрушать и "прихватизировать"
такие колхозы? Кое-где они сохраняются сейчас. Но прихватизация и появление
очень богатых -- это соблазн. А он известно от кого.
В промышленности талантливые директора тоже вопреки системе добивались
великолепных результатов, не будучи собственниками. Тот же Кобаидзе. Мой
добрый друг, зам. главного технолога крупного завода говорит, что Кобаидзе
производил сложные станки на мировом уровне. Таких директоров тоже было
немало. У них было имя. Они получали награды, и это делало их недосягаемыми
для министерских чиновников: они были относительно свободны, хотя и не
полностью, и это им мешало, о чем говорил на съезде Народных Депутатов тот
же Кобаидзе.
Еще один довод. Успех капиталистическим предприятиям приносят не только
собственники, хозяева корпораций, а корпоративные научные и конструкторские
институты, лаборатории и менеджмент -- те, кто управляет их собственностью.
Да, но нанимают, требуют, и контролируют их собственники, возразите вы!
Значит дело в выборе управленцев*), специалистов, научных кадров. Это,
во-первых, и в предоставлении им полной свободы действий и инициативы.
Хорошие слова -- свобода, инициатива. Но, возразят: у нас была плановая
экономика! Законом был план.
Планирование выродилось, я об этом писала. Но планирование -- огромное
благо! Если оно не административная директива, не фантазии генсека, а
творческая работа. За информацию, необходимую предприятию для разработки
плана: прогнозы спроса, сведения о поставщиках и их условиях, данные для
установления связей с потребителями и поставщиками и т.д. -- надо платить. И
платить дорого -- специальным бюро или службам. Они могут принадлежать
предприятиям и министерствам или быть самостоятельными организациями, но и
те, и другие д.б. на полном хозрасчете(!). Цены могут рассчитываться по
совершенно иной методике -- как основа. Колебания реальных цен вокруг этой
основы -- результат договоров между поставщиками и потребителями. И главное
-- никаких директив: свобода, инициатива, заинтересованность и полная
ответственность. Предприятие должно иметь возможность выбора альтернативных
разработчиков информации. Предприятие -- не объект, а субъект разработки
планов. Стратегию развития страны должны разрабатывать политики совместно с
учеными, а планы -- предприятия и тоже вместе с учеными.
Почему планирование это благо? Потому что в рыночной экономике его
место занимает маркетинг -- наука и практика по продвижению товара от
производителя к потребителю. Эта деятельность -- продолжение производства. В
себестоимости товара она составляет до 50% и более и ложится тяжелым
бременем на потребителя.
Межотраслевые плановые балансы по В. Леонтьеву**) детализируются вплоть
до количества плодовых деревьев так, чтобы не было ни дефицита для
потребителей, ни перепроизводства -- у производителей. При их разработке В.
_____________
*)Смотрите об этом дальше.
**) О В. Леонтьеве см. выше.
Леонтьев опирался на данные о фактическом спросе. В СССР он опираться
на них не мог и потому отказался, когда Горбачев предложил ему заняться их
разработкой для нас. Почему не мог? Я не специалист, могу только
предположить, что данные о фактическом потреблении у нас не отражали
реальный спрос, т.е. реальную потребность -- готовность и возможность
платить, из-за постоянных дефицитов. В рыночной экономике, как мы помним,
спрос всегда, или почти всегда удовлетворяется и следовательно объем продаж
отражает его (спроса) реальный объем.
Мы не ответили на вопрос -- кто же может назначать менеджеров и
контролировать эффективность их работы? Хозяин. Хозяином завода, колхоза,
любого предприятия, естественным хозяином должен быть его коллектив. Именно
он, прежде всех, заинтересован в успехе предприятия.
В рыночной экономике эту роль выполняют: Президент компании, совет
директоров и общее собрание акционеров. Президент и его совет -- это те,
кому принадлежит преобладающая часть акций. На собрании, как известно,
голосуют тоже акциями: одна акция -- один голос. Такой принцип для хозяина,
которым является коллектив, непригоден. Очевидно, коллектив тоже должен
создать какой-то орган контроля над своим менеджментом -- управленцами. Не
по числу акций, а по деловым, профессиональным и человеческим качествам. В
конце концов, именно так выбирают во всем мире парламент, который не
дублирует, а контролирует деятельность правительства и его политику во всех
аспектах. Ну, а высшим органом тоже должно быть общее собрание коллектива
или конференция, на которую он делегирует своих представителей. "Но какие
гарантии?" -- не унимаются сторонники хозяина-собственника. А какие гарантии
в назначениях акционерных обществ при капитализме? Если бы они были в
принципе возможны, не было бы банкротств, провалов и кризисов.
Эффективность управления не в гарантиях, а в профессионализме, энергии,
воле и стремлении к развитию. Демократизация управления хозяйством может
высвободить инициативу, интерес к труду всего коллектива. Начиная с
мастерского участка. Его свобода действий жестко ограничена технической
документацией (конструкторской и технологической), трудовым
законодательством, правилами техники безопасности и др. В рамках этих
ограничений рабочие должны быть хозяевами своего участка. Они могут,
например, отказаться от услуг наладчиков, дежурных слесарей и электриков и
пр., взяв на себя выполнение их функций, если докажут (!), что у них для
этого есть основания и что это не в ущерб производству. Они должны иметь
право распоряжаться тем, что они сэкономили -- энергию, инструмент и др.
затраты целиком или в оговоренной доле, если это не нарушает технологический
процесс и не влечет какого-либо ущерба ни сейчас, ни в перспективе.
Точно тот же принцип для уровня цеха: жесткие рамки и полная свобода в
этих рамках. То же для отделов и др. служб. Даже уборщице должны создать
условия для возможности проявить заинтересованность и получить эффект. Нужно
учесть, что культурный уровень (каким он был в СССР) это позволяет
(позволял).
Другой аспект демократизации производства -- это участие в управлении
(предприятием) -- непосредственное, или через делегированных представителей.
Об этом уже сказано. Это не фантазии и маниловщина. Это давно известно
социологам и управленцам. Именно социологи обратили внимание на новую форму
собственности и на тот эффект, который она обещает, и сделали ее
перспективной, когда она появилась в США.
Я имею в виду первое народное предприятие. Это был обанкротившийся
сталеплавильный завод (800 рабочих) в США. Кому-то пришла идея выкупить его:
взять кредит, заплатить его долги и стать хозяевами. Это потребовало от
коллектива пойти на жертвы -- понижение зарплаты, сверхурочные работы... Все
эти вопросы решали сообща и за считанные месяцы восстановили экономику
завода. Почему? Потому что стали хозяевами. Акции поделили поровну -- от
вахтера до директора. Дивиденды начисляли ежегодно, но на руки не выдавали
до момента увольнения или ухода на пенсию. На них начисляли проценты, т.к.
они использовались для оборота фирмы. Этот опыт был сделан достоянием
гласности. Он был поддержан государством, которое приняло ряд лояльных по
отношению к этим предприятиям законов. Доля ВВП, производимая на этих
предприятиях, получивших название "народные" быстро растет. Те, кто
последовал примеру первопроходцев, делили акции и начисляли дивиденды по
иным (разным) правилам принятым коллективом.
Я уже писала: в пятидесятые годы на первом предприятии в моей практике,
на профсоюзных собраниях активно обсуждали производственные проблемы,
находили решения, ставили задачи перед рационализаторами. Это не было
показухой. Это было повседневной практикой. У нас было более пятисот
рабочих.
Вот другой пример. Уже из конца семидесятых -- начала восьмидесятых.
Директор, сколько я помню, Тульского завода (м.б. я ошибаюсь) в своей
статье, опубликованной все в том же журнале "ЭКО", писал, что бригадная
форма организации труда помогает ему в управлении: между ним и рабочими от
четырех до шести уровней управления. Его решения, таким образом, доходят до
них через четыре-шесть человек (как в "испорченном телефоне"?). Бригадная
форма позволяет ему собрать в Дворце культуры всех 600 бригадиров завода и
разъяснить им те задачи, которые он ставит перед коллективом. Бригадир --
один из рабочих, их представитель. Директор понимал значение этого
взаимопонимания.
В этой связи еще одно соображение. Слабость мнс-ов в том, что они
никогда не работали на производстве. Проблемы управления они знают по
книгам. В этом смысле они -- "Бернары". Они не знают, что производство --
превращение сырья и материалов в продукт -- прокат, ткани, автомобили,
самолеты -- это процесс, обладающий своего рода, не могу найти слова,
обаянием. Рутинное, тяжелое производство -- это вместе с тем коллективное
творчество. Буржуазные социологи, занятые изучением важного для управления
отношения людей к своему труду, обозначают его чувством "причастности".
Причастности к полезной деятельности, серьезному делу.
В Советском производстве, вплоть до Брежневской эпохи(!), это чувство
усиливалось осознанием того, что это производство наше. Это были предпосылки
(не более того!) хозяйского отношения к производству. Выше я упоминала, как
мы, специалисты литейного цеха, пришли к вновь назначенному начальнику,
который явно не годился, просить, чтобы он отказался. Это было глупо, но это
была готовность быть хозяевами. Она не подкреплялась (с каждым годом больше)
реальным положением дел -- советский трудящийся не был хозяином на своем
производстве, и это лишний раз доказывает, что социализма у нас не было.
В Брежневскую эпоху чувствовать себя хозяевами на своем производстве, в
своей стране продолжало все меньше и меньше людей, пока, по словам одного
юмориста, "чувство хозяина" не стало психиатрическим фактом. Молодые, вновь
приходившие на производство, его уже не заставали. В эту эпоху социализм
умирал. Постепенно и медленно. В Горбачевскую -- началась его агония. В
Ельцинскую его, подававшего слабые признаки жизни, похоронили.
Мнс-ы были детьми Брежневской эпохи. Это очень важно! Эпохи, когда они
были членами КПСС только потому, что это было выгодно, перспективно, а
социализм, коммунизм -- это были слова, которых они, по сути, стыдились.
Стыдились того, что их приходится произносить. От этого надо было
освобождаться. Люди, для которых эти слова по привычке еще что-то значили --
"совки" -- работали на заводах, в школах, в больницах. Они не всплывали
наверх. Благодаря Ельцину наверх всплыли мнс-ы.
Какой-то образ литературный на языке? Хлестаковщинка. Вот-вот! Именно
хлестаковщинка! "И что было в этой фитюльке от ревизора?" -- вырывается у
городничего. "Ничего не было!" Гайдар был молодой, не знающий жизни научный
работник. "Бернар". Он не виноват в том, что его приняли за важную персону.
Теперь он уже немолод. И в жизни должен был чему-то научиться. Он продолжает
считать, что он был прав... Хотя никто больше так не считает.
Только сейчас я стала понимать суть противостояния Ельцина и
парламента. Тогда, в 1993 г. это противостояние воспринималось как конфликт
демократов во главе с Ельциным со сторонниками возврата к прошлому.
Неудивительно: я хорошо помню ту ночь (у нас была уже ночь), тревогу,
волнения. В Москве прервали передачи и Е.Т. Гайдар призвал всех москвичей
идти на улицу, защитить демократию (вот так -- голыми руками). Было полное
впечатление, что Р. Хасбулатов, С. Горячева, А. Руцкой и др. -- все они
сторонники генерала Макашова, который рвался на их защиту в телецентр. Я
была на стороне демократии, т.е... Ельцина. Даже расстрел парламента казался
тогда вынужденным решением. Очень стыдно, но это было так.
Между тем, сколько можно судить сейчас, они -- Руцкой, Хасбулатов,
Горячева, были против Гайдаровской приватизации. Я уже упоминала, что
Хасбулатов был за другую приватизацию. Горячева -- коммунистка, как в
принципе относилась к приватизации, не знаю, но думаю отрицательно.
Но почему Б.Н. Ельцин, с его немалым жизненным и человеческим опытом,
так поверил в успех реформ Гайдара и К0? Использовал свой тогда еще большой
авторитет, чтобы создать олигархат? Говорят, и много, о роли "семьи" --
дочерей и их окружения, особенно Б.А. Березовского, которые имели на него
огромное влияние. Дочери, сколько можно судить, разбогатели, но олигархами
не стали. Чем можно объяснить такое мощное их влияние на Ельцина? Объяснять
его личным интересом, личным обогащением слишком примитивно. В конце концов
лично он мог обогатиться и без компании олигархов.
Может быть это наивно, даже глупо, но мне кажется, что Ельцин, будучи
очень честолюбив и очень недалек, претендовал на место в истории. В период
его противоборства с Горбачевым он сблизился с межрегионалами: Ю. Афанасьев,
А.Д. Сахаров, Г.Х. Попов и мн. др. У них он взял демократические идеалы. А
от мнс-ов и тех, кто окружал его тесным кольцом -- уверенное убеждение, что
госсобственность -- таит опасность возрождения всевластия чиновников и
системы -- безмолвного, задавленного страхом общества. Только частная
собственность -- залог свободы, независимости и демократии. Как на Западе!
Только так*) можно объяснить его серьезное отношение к демократии, о
котором я уже писала: рывком создать класс крупных собственников, которые не
допустят возвращения социализма. В пользу этого мнения говорит поведение
Ельцина после фактического провала реформ. Я уже писала: он и "молодые
реформаторы" думали, что все будет иначе; он просил прощения и... ушел в
отставку. Прецедента такого ухода у нас не было. И нет.
Что ж! Ельцин хотел "как лучше", а вышло "как всегда". Этот чудесный
афоризм В.С. Черномырдина вошел в сокровищницу современного русского языка.
Его повторяют уже без ссылок на автора.**) А вот второй такой же точный
афоризм: "Строим разные партии, а получается КПСС" -- не вошел. Наверное
потому, что задевает новых партийцев, наследников КПСС.
Г. Явлинский точно назвал реформы Гайдара большевистскими: максимализм,
нетерпение, решительность. Но согласитесь -- есть отличия. Главное --
большевики опирались на великую теорию, которая обеспечила им блестящий
результат -- быстрое развитие советского хозяйства на фоне катастрофы
1929-1934 гг. Тогда плановая система, социализм победили. Бюрократический
каркас, отсутствие демократии привели к тому, что наша система выродилась и
пришла к абсурду. Но плохое исполнение может испортить спектакль, но не
пьесу.
В работе "18 брюмера Луи Бонапарта" Маркс цитировал, кажется Бисмарка:
"История повторяется дважды: один раз как трагедия, второй -- как фарс". Из
"строительства капитализма" вышел фарс.
Ваучеризация. Реклама: карта России. Голос диктора: "Это Россия". На
экране панорама -- шахты, заводы, нефтевышки, поля... Голос: "Это достояние
_______________
*) Допускаю, что я просто многого не знаю
**) Наступит время, когда люди не будут понимать -- почему так говорят?
Что смешного!
России". На весь экран -- ваучер. Голос: "А это твоя доля в достоянии
России".
Что это было? Уже тогда "долю" можно было купить на углу за бутылку
водки. Альтернатива -- отдать в какой-то Фонд. И практичный россиянин
рассудил (и верно) -- лучше синица в руке... Меня передергивало от
отвращения при этой наглой рекламе.
А.Б. Чубайс серьезно объяснял: часть населения (не предприимчивые)
продадут ваучер (больше бутылки никто не предлагал), другая (предприимчивые)
-- купят. Так образуется класс собственников, а все, все население, таким
образом, станет богаче! Верил ли он (они) хоть на одну минуту в то, что
говорили? Думаю, уверена -- нет! Первое. Откуда предприимчивый советский
гражданин возьмет деньги, чтобы заплатить и тем самым сделать
непредприимчивого продавца ваучера богаче? Ведь одна стасорокамиллионная
такой богатой страны как Россия -- это много. Очень много. А ваучеров, для
того чтобы начать дело, нужно много -- тысячи. Значит, не верили. Ни А.Б.
Чубайс, ни его компания. Тогда что это? Бесстыдство? Цинизм? Презрение к
"совку", который всему поверит, а там посмотрим? Все это вместе! И еще
безответственность, и полное отсутствие совести. Наглый и бездушный
авантюризм. В отличие от Егора Тимуровича, Анатолий Борисович несомненно
человек умный и деловой. Вначале, по словам Евг. Киселева, которым,
по-видимому, можно верить, их бурная деятельность была бескорыстной. Позже
кто-то поймал А.Б. на том, что он "обналичил" сто тысяч долларов. Какой
пустяк! Если бы его деятельность была плодотворной... Загадка совсем в
другом: Почему он такой "долгодеятель" (по аналогии с "долгожитель")? Все, с
кем он начинал -- исчезли, он выстоял. Почему он непотопляемый, хотя в
народе -- в самых широких слоях -- его ненавидят и не уважают. Потому, что
он стоял у раздачи? Потому что слишком много знает? В таких случаях просто
не выживают. А он, если не считать покушения на его автомобиль, цел и
невредим? (Я не желаю ни ему, ни кому бы то ни было другому стать жертвой
киллера!) Вслед за ваучерами "ценные бумаги" стали выпускать коммерческие
банки, выраставшие как грибы. Такая же бесстыдная и такая же лживая реклама.
Но если ваучер давали даром, Леня Голубков и его последователи платили
своими кровными.
Ваучер прикрывал разграбление страны в государственном масштабе, а
"акции" -- воровство в частном. Страна словно сошла с ума. TV трещал от
рекламы. Шла раздача "слонов" -- собственности. Как это происходило
(залоговые аукционы и пр.) -- это даже не важно. Историки м.б., если
захотят, разберутся, опишут поименно -- кто, кому и сколько. Важен
результат: что из этого вышло?
Результатом, прежде всего, был разгул страстей. Вакханалия. Еще бы:
раздают миллиардную собственность. Нет, не деревянных! Долларов! Раздают!!
Сначала все это шло где-то там, наверху. Как уже сказано, коррупции в
правительстве Гайдара по-видимому не было. Тогда раздавали собственность из
идейных соображений?! Мнс-ы, бедняги, очевидно, тоже считали это чем-то
вроде шахматной игры (см. выше о программе "500 дней" Явлинского): они
раздадут, появятся хозяева и все заработает и закипит.
Результаты еще не появились, а стороны уже опомнились. Чиновники,
раздавая собственность, задались законным вопросом -- а чем они хуже? И
стали требовать свои доли. Можно представить, какие страсти, какие интриги!
И потом: уже розданное можно переделить.
Между тем этажом (этажами) ниже началась охота за дичью помельче --
небольшие заводы, фабрики, мастерские, здания детских садиков,
пионерлагерей, профилакториев, домов культуры, даже больниц... Денег на их
содержание не стало -- чего добру пропадать? "А это что? Веревочка? Давайте
и веревочку". Долой все бесплатное! За все надо платить. Нигде в мире... в
Штатах(!) бесплатного нет! Нужно одно: чтобы люди много зарабатывали и сами
за все платили.
Это спорный вопрос, но не будем возражать: принцип есть принцип. Но,
простите, тогда -- то, что так жарко (жадно) хватали даром -- почему за это
не нужно было платить?! И потом: люди-то (обычные) много не зарабатывают и
"за все" платить не могут, только за очень малое.
Собственность (любую) расхватывали как горячие пирожки со сковородки.
Чиновники повышали ставки взяток. Война в Чечне требовала миллиардных
расходов -- свою долю урвали и генералы. Кончать войну было невыгодно.
Мальчишки -- солдаты и офицеры буквально "гибли за металл". Генералы строили
роскошные особняки.
Рэкет -- новое слово. Рэкетир -- модная профессия. Захваченное
(выхваченное) надо охранять, долги у тех, кто не хочет платить -- отнимать.
Очень актуальная профессия. И доходная! Еще одна профессия -- киллер. Весьма
почетная! В романах, в кино -- это образованные, смелые, хорошо
тренированные мужчины, которые берутся за плату решать все ваши проблемы:
устранить конкурента, или претендента на то, на что претендуете вы, или
партнера -- он исчезнет и все достанется вам, чиновники, которые решают не в
вашу пользу, депутаты, которые хотят вас вывести на чистую воду... Клиентов
у киллеров было много. Отстрелы шли как в Африканской Саванне. Службы
охраны. Их формировали тоже из выходцев из спецслужб -- профи. Им тоже нужно
зарабатывать!
А женщины? Как же они? Одни нашли в себе силы стать вровень с сильным
полом во всех ипостасях -- от бизнеса до киллеров. Интеллигентная дама Мария
Арбатова вот так взяла и заявила: они (мужчины, те кто хапнул) должны
поделиться с прекрасным полом. Вопросы: первый -- за что?! Мужчины заплатили
за свою добычу риском, совестью, борьбой... Второй: практический -- как
"поделиться"? С кем? Конечно не с простыми бабами -- трудягами! Но по какому
признаку отбирать кандидаток? Третий -- сколько надо отвалить избранным
дамам? Обаятельная и неглупая, судя по всему, дама, а вот поди ж ты -- как
ее прорвало!
Выросли ряды проституток. Нет, конечно не тех, кто стоит вдоль дорог и
за небольшую плату разделяют одиночество дальнобойщиков на 30 минут, что бы
прокормить своих детей. Нет! Это шикарно и со вкусом одетые девицы. Они
появились еще в Брежневскую эпоху, даже фильм был про них -- "Интердевочка".
У этих девиц хорошие манеры, они одеты со вкусом, не из рабочих и крестьян,
они имеют образование или учатся. Часто в престижных вузах. Но на дорогие
наряды, парфюм, рестораны -- денег не хватало! К ним относились с полным
пониманием серьезности их проблем -- такова жизнь! Теперь у них появились
отечественные клиенты из "новых русских" (выражение, происходящее из
названия выскочек: "новые богатые"). Валютная проститутка -- уважаемая
профессия. Ее не стыдятся. Им платят много. Иным -- очень много. Иногда --
берут замуж. У них высокая сексуальная квалификация. Она ценится.
Мы, наконец, вошли в число просвещенных стран: секс -- это наука и
искусство. На вершине -- это профессия.
Был период, когда мальчики хотели стать киллерами, а девочки --
валютными проститутками. Он продолжался лет пять.
Период безумия. Одичания. Казалось (кто мог знать?), что это уже
навсегда.
Ч. Айтматов как-то сказал, что десять лет он не мог писать. Что писать!
Я не могла ничего читать. Я имею в виду книги, к которым привыкла с детства.
Потеряла ко всему интерес. Надо было убить время. Я читала дамские романы и
дамские же детективы, переведенные со всех языков. Мне казалось, что это уже
навсегда: замена алкоголя и наркотиков -- заглушить подавленность,
растерянность, потерю всех ориентиров. Главное -- пустоту.
А что думали мнс-ы? Многомудро судили, что это пена. Она осядет и все
будет o'key! Как у людей, как на Западе. Кто-то из них даже сказал, что это
закономерно -- период первоначального накопления капитала!
Стоп!! Приехали! Как же так?! Эта теория К. Маркса доказывает, что
капитал -- это стоимость, приносящая владельцу прибавочную стоимость. И
первое, и второе определения считают ошибкой Маркса: нет и не было никакой
прибавочной стоимости! Следовательно, нет и первоначального накопления!
На этот случай Маркс сгодился. И еще как! Но дело в том, что ничего не
получается: Маркс в знаменитой XXIV главе I тома "Капитала" "Первоначальное
накопление" описывает ужасы ограбления лендлордами английских крестьян: их
сгоняли с их земли, их обнищание (пауперизацию), их бегство в города, где
они продавали единственное, что у них было -- свою рабочую силу за жалкую
еду, ужасающее жилье, необходимое для воспроизводства своей жизни и жизни
детей, которые с восьми лет уже сами продавали свою рабочую силу. Оставим в
стороне отличия. Согласимся: процесс, который происходил у нас, похож на
ограбление XVII в. в Англии.
Но дальше не получается. Английские лорды согнали с земли крестьян,
чтобы разводить овец, строить ткацкие фабрики, производить товары, строить
корабли, позже железные дороги, на которых эти товары возили. Они положили
начало бурному росту английской экономики, науки и техники -- первой в
истории промышленной революции.
Разве это происходило на постсоветском пространстве? Разве "новые
капиталисты", пусть таким мерзким способом, создавали средства производства?
Капитал? Нет. Капитал уже был! Его создали поколения трудящихся СССР --
разведали богатства недр (вспомним мужа Аллилуевой, которого в двадцатые
годы Сталин послал в Норильск разведывать никелевые руды, и где она
похоронила новорожденных близнецов), строили нефтяные вышки, шахты, рудники,
заводы, железные дороги, мосты, фабрики... Жилые дома, города... Сколько
зэков сложили там свои головы, устлав стройки костями?
Капитал был. Им его отдали в готовом виде. И не какой-нибудь. А самый
лакомый: нефть, газ, цветные и черные металлы. То, что требовало развития:
обновления, модернизации, разработки -- станкостроение,
сельхозмашиностроение, автомобилестроение, легкая промышленность, обработка
кожи, меха и пр. пр. -- все, что было у нас не на современном уровне, стало
разрушаться окончательно. В НИИ, вытесняя их, открыли торговые предприятия,
в том числе, в тех, которые были на самом высоком мировом уровне. Не все. Но
всех потеснили. Все, что без особого труда можно было превратить в золото, в
валюту -- заработало. Остальное -- да пропади оно пропадом! Кому оно нужно!
Чтобы разбогатеть, не надо было ехать на Клондайк, рискуя жизнью, в
холоде, в жестокой борьбе за выживание. Оно было здесь, в лакомых отраслях.
На худой конец на хлебо-молоко-заводах. Наконец в колхозах и совхозах --
везде, где была собственность.
Нужно было одно -- присвоить. Это было не первоначальное накопление
(капитала), а "первоначальное присвоение", Прихватизация -- как моментально,
как только "процесс пошел", назвал это народ.
Ладно! Пусть так! Но теперь, когда капитал, который Маркс с одной
стороны называл "его препохабие", а с другой восхищался его могучей, все
преобразующей творческой силой, должен бы был все преобразовать. Всюду
проникнуть. Все развить. Должен был бы начаться бурный рост. Для этого было
все: капитал, квалифицированный труд, богатейшие природные ресурсы, развитая
наука. Тем более, что мир переменился. Развитие сегодня -- это прежде всего
инновации. Ведь именно потому, что "социализм" оказался не готов к их
использованию и произошел застой. Именно в надежде на освоение, приумножение
и создание инноваций, как это декларировалось, и произошла раздача
собственности. Для этого создали олигархов -- людей, обладающих не
богатством, а капиталом, созидательной силой. Вся эта история делалась не
для них, а в надежде на них. Что они дали нам, обществу, народу (мнс-ы это
слово считают демагогией), стране?
Ну, на первых порах они показали, что они не шахматные фигуры. Об этом
уже сказано выше. Но прошло уже 19 лет. Мир развивается ускоряющимися
темпами. За последние 50-60 лет из мира, в котором были радио, кино,
самолеты, спутники, черно-белое TV, мы очутились в мире компьютеров,
интернета, спутников, орбитальных станций, туристических полетов в космос и
мн. др. Где окажется мир еще через 40-50 лет? И где окажемся мы с нашими
олигархами? (Если они продержатся такой срок) Вместо того, чтобы
инвестировать в научные исследова-ния -- в ту же нано технологию, которую
создали у нас в эти ужасные годы, в новые виды энергии, в сельское
хозяйство, в легкую и пищевую промышленности, которые могли бы конкурировать
на мировом рынке... Вместо этого олигархат, в благодарность за "подарок",
стал вывозить капитал в офшорные зоны, чтобы не платить налоги, вкладывать
капитал заграницей... Об этом ниже. И параллельно ударился в безумное
потребление: виллы на Юге Франции, самолет с бассейном (для чего? Плавать во
время полета, чувствуя себя почти богом?) -- все это бескультурье,
ничтожество. Что крупного, серьезного они создали за 19 лет?
В самом начале формирования капитала А.И. Вольский создал "Союз
промышленников и предпринимателей". В газете "Аргументы и факты", помню, был
опубликован документ, который назывался (точно не помню), по смыслу --
"Моральный кодекс предпринимателя". Два подвала. Аркадий Иванович думал, что
поток можно ввести в этическое, цивилизованное русло. Кодекс смяло и смыло
потоком где-то на дороге. Он остался памятью несбывшемуся.
"Менеджмент" -- наука управления цивилизованно обобщает опыт
современных предпринимателей: в начале любого бизнеса лежит идея: научная,
организационная, коммерческая -- творческая. Наши собственники получили свои
капиталы без затей (идей). Идея была одна: раз это можно, надо хватать.
Успеть! Отказаться от этой идеи невозможно. А, если ты упустил шанс, время
-- тебя гложет сожаление, как болезнь. Вот два примера.
2004 год. Еду в поезде. Ближе к Волге остаюсь в купе одна. Садится
чело- век -- интеллигентный, славный, ровесник моего сына -- 46 лет. Как-то
легко, сразу разговорились. Он из небольшого города. Создал фирму по сборке
очень нужных агрегатов. Они адаптировали их к местным условиям, и дело идет
очень успешно. Он оживляется, когда говорит о своем деле, о жене, которую
очень долго и упорно завоевывал, о детях: сын -- аспирант, второй --
студент. Но вот он начинает говорить о местном "олигархе", который успел
захватить "большую" (в местном масштабе) собственность и власть, и темнеет
лицом: оно меняется. Я чувствую, что его гложет то, что и он мог бы!
Возвращаю его к разговору об его деле, о семье, сыновьях -- он снова
меняется. Он снова обаятелен, светится радостью, жизнелюбием,
удовлетворением. Я прерываю его: "Вот, когда Вы говорите об этом вашем
богаче, Вы мрачнеете. Но почему?! Вы гораздо богаче его: Вы создали
настоящее дело, успешное. У Вас прекрасная семья..." Он мгновенно гаснет
лицом: болезнь сидит глубоко и прочно. Как жаль!
Другой пример. Тоже инженер. Окончил "Физтех". Способный. Работал в ВПК
под Москвой. В начале девяностых остался без работы. После года или двух
мытарств и нужды, устроился в банке. Вполне успешен. Но... Если б он начал
раньше! Опоздал!! "Вот Березовский! Просто он начал раньше!" (Березовский --
эталон успеха. Это было в 1998 г.). Опоздал! Это гложет его: и он мог бы! Я
говорю о Березовском без уважения. Он горячо его защищает: он смог достичь!
И сам он тоже мог бы. Все дело во времени. В том же разговоре, с издевкой:
"Что, Березовский должен думать о благе всех?" Я мгновенно чувствую, он
ждет, что я скажу: "А почему нет? Должен". И я нахожусь: "Не должен. Но он
лезет в политику, а политик, по определению, как вы любите сейчас говорить,
обязан думать о благе всех". Сказать ему: "О благе всех думает каждый
интеллигентный человек" -- для него это совковая демагогия. Евреев он
недолюбливает. Но Березовский (как жена Цезаря -- вне подозрений) -- вне
антисемитизма. Он -- его герой. Воплощенный Успех. Символ успеха.
Лучшие из олигархов умело организовывали производство на предприятиях,
сократили избыточную численность, резко повысили зарплату тем, кто остался.
"Лишних", выкидывали с предприятий, не озаботясь обеспечить работой, создав
какие-то другие рабочие места. Оставшись на Севере без работы, не имея ни
денег, ни жилья на Большой Земле, они не могут уехать. Первые -- очень
довольны. Вторые бедствуют.
Но не только "лишние". Оставались без работы рабочие, инженеры,
служащие военных заводов. О конверсии я уже написала. Но не только
оборонные. Падало производство на паровозо- и вагоностроительных заводах.
Перестали производить самолеты, автобусы, трамвайные и троллейбусные вагоны.
Судостроительные, построившие мощный торговый и пассажирский, морской и
речной флот СССР, не говоря о военном флоте, тракторные, комбайновые заводы
и заводы, производившие другую сельхозтехнику, энергомашиностроение, в
т.числе котлостроение, бывшее на высоком техническом уровне, электротехни-ку
-- все катастрофически сокращалось или вообще остановилось. Были разрушены
гиганты первых и последующих пятилеток. Об "Уралмаше" я уже писа- ла --
таких заводов в мире единицы. Упало станкостроение, и, таким образом, была
подорвана база реконструкции и воспроизводства всех отраслей народного
хозяйства. Станки были не лучшие в мире? Это значит только одно -- надо было
перейти на производство лучших!
Таково было положение в промышленности, которую разрушили варварски,
нелепо, а главное -- бездарно. Между тем в оборонной отрасли были технологии
и изделия, которые опережали свое время на двадцать и более лет, не устарели
до сих пор. Их секрет, как например, стали, из которой был изготовлен
двигатель ракеты Р-19, не разгадан до сих пор. Производилось много
электронной техники и приборов, которые до сих пор не рассекречены, а могли
бы стать основой самой передовой техники, используемой в транспорте, в
торговле, в быту и в промышленном производстве.
Утрачены не только производства. Вот Игорь Волк, летчик, совершивший
единственный челночный полет в космос на "Буране", говорит, что вместе с
развалом авиа-производства, утрачены не только инженеры и ученые, но и
лекальщики, фрезеровщики, токари: старое поколение ушло, а новое не
подготовили. Этого мало. Он говорит о руководителях предприятий, которые
приспосабливаются к рыночным условиям: "как только он приспособится -- его
сразу обрывают" -- инерция "хватать" продолжается. Не будучи способны
создавать и, раз научившись, отнимать, они продолжают эту "работу".
Обычно капитал проникает всюду, все преобразует и развивает. Но почему,
в таком случае, он так бесплоден у нас? Почему он не развивает наше
производство? Для этого было все: материальные и энергетические ресурсы,
высококвалифицированные научные и производственные кадры (пока еще не ушло
поколение, подготовленное в СССР), колоссальные доходы от выросших цен на
нефть и газ... Нужна была только воля и энергия.
Дело заключается в том, что этой воли и энергии не оказалось.
Оказалось, для того, чтобы подвигнуть надежду мнс-ов на инвестиции, на рост
нужно давление государства. Их собирал президент В.В. Путин, убеждал,
договаривался, призывал... Может быть надо установить им план? Но почему они
сами не рвутся зарабатывать на развитии страны?! Непостижимо!
А если подумать? Начнем с того, что как уже упоминалось, в основе
успешного бизнеса лежит идея. Г. Форд, опередив науку управления на 100 лет,
формулировал цель своего бизнеса так: он будет производить автомобиль для
народа. Сейчас в теории менеджмента такую кратко сформулированную цель
бизнеса называют "миссия". Нет, Г. Форд создал свой бизнес не из
благотворительности: "автомобиль для народа" определяет его характеристики
-- он должен быть недорогой, долговечный, удобный, экономичный и, главное,
массовый. Идея позволила Форду производить миллионы автомобилей. Так
родились: массовое производство, пооперационное разделение и кооперация
труда, конвейер. Форд создал не только огромный бизнес, но новый тип
организации -- индустриальное производство и положил начало новым наукам --
научной организации производства и научной организации труда (последней
вместе с Ф. Тейлором).
Уже в наши дни Билл Гейтс реализовал идею создания всемирной
компьютерной связи человечества. Он стал самым крупным миллиардером (теперь
уже самый крупный в мире не он). Но главное: земной шар, такой необъятный
для Магеллана, да и для нас каких-то пятнадцать -- двадцать лет назад, стал
шариком доступным сию минуту каждому, у кого есть доступ к интернету. Войти
в мировую паутину и найти книгу, справку, поставщика, потребителя,
специалиста, соавтора, партнера, говорить с человеком на другом конце света
глаза в глаза, учиться... Передать рентгеновский или др. снимки получать
диагноз известного специалиста.
Так предприимчивый и талантливый человек создает миллиардный мировой
бизнес. У нас только В. Гусинский, получив в подарок волну, создал медиа
империю -- лучший тогда новостной канал НТВ и десяток других НТВ+ кино,
спорт, детское и т.д. и т.д. Кстати, напомню, Б. Гейтс создал свою империю с
помощью лучших в мире российских программистов -- у него целые лаборатории
разговаривают по-русски.
А что создали наши олигархи? Года два назад их упрекали в том, что они
даже новых месторождений не разведывают: качают из тех, что были разведаны и
освоены в СССР, нефть, газ добывают руды и пр. Почему?!
На это не просто ответить. Свою роль играет то, что в основе бизнеса
наших олигархов не было рожденной ими и дорогой для них идеи, если не
считать идеями те страдания, интриги и борьбу, часто смертельную, которые
увенчались присвоением готовых средств производства. Они ничего не создали,
о чем я уже говорила. Придуманное, выношенное, выстраданное дело побуждает
его развивать, искать, находить -- побуждает к творчеству.
Предпринимательство -- это творчество.
Но это не все. Даже не это главное. В конце концов, можно найти и
привлечь в бизнес людей, которые знают дело, способны генерировать идеи.
Если у собственника их нет, сделать его совладельцем.
Главное в том, что наш капитализм не настоящий. Суррогатный.
Половинчатый. В основе настоящего капитализма лежит строжайше соблюдаемый
закон капиталистических стран о священном и неприкосновенном праве частной
собственности. Он дает уверенность, которой у наших капиталистов, получивших
капиталы в подарок, нет. Конституция ограничилась тем, что узаконила частную
собственность. Закона о священном праве -- краеугольного камня
капиталистического общества принято не было. Или его не соблюдают, как и все
другие.
Наряду с приватизированным капиталом, капитал растет и обычным путем,
снизу. На моих глазах в Павлодаре (это Казахстан, но в России то же самое --
вот мой попутчик, создавший свой агрегатный завод), фирма "Рубиком". Они
приватизировали морально устаревший мясокомбинат (квалифицированные кадры --
это полдела). Потом так же развернули сельхозпроизводство говядины и
свинины. Потом -- открыли фирменный магазин для реализации и сеть фирменных
автолавок -- малых торговых предприятий. Наконец -- роскошный Универсам: на
первом этаже мясомолочные продукты своего производства и широкий
ассортимент самых разнообразных, в том числе импортных, продуктов питания
вплоть до дорогих деликатесов. Тут же мини пекарня -- горячие хлебопродукты,
кондитерский цех. На верхних этажах -- самый разнообразный выбор
хозяйственных товаров.
Это нормально рожденный капиталистический бизнес и диверсифицированный
рост. Но и эти капиталисты тоже не чувствуют себя защищенными. В Казахстане
как и в России главного в капиталистическом производстве закона о священном
и неприкосновенном праве тоже нет, значит, нет уверенности в своем будущем.
Об этом говорит движение рейдеров -- "переприватизация". У владельцев
многомиллиардных приватизированных состояний страх того, что как дали, так
могут и отнять, отнимает волю и много сил. Их тратят на изыскание способов
спрятать, увести побольше капитала в безопасное место или скрыть его
существование. Они послушны власти, если не сказать угодливы. В "настоящих"
капиталистических странах они независимы, чувствуют себя хозяевами и своей
собственности, и своей жизни и жизни страны -- они ее опора. У нас они хотят
себя так чувствовать, но это им дорого стоит и в прямом и в переносном
смысле. Отсюда может быть характер их отношений с властью: от них ждут
инициативы, активности, а они решают свою главную задачу. Им указывают, а из
этого ничего не выходит. Экономических рычагов государство к ним не
применяет.
В тридцатые годы Рузвельт активно вмешивался в развитие бизнеса. Он
ввел высокие налоги на сверхприбыль и за счет этого увеличил государственный
бюджет. Это позволило ему использовать один из мощных рычагов экономического
роста -- государственные расходы и развернуть строительство дорог и дешевого
жилья (Как нам нужно и первое и второе!) за счет государства. Так был
задействован акселератор (механизм экономического роста по Кейнсу). Миллионы
безработных стали работать и получать зарплату: родился и начал расти
платежеспособный спрос. О волшебной роли спроса я уже писала. Экономика
заработала: стали производить мебель, одежду, продукты питания, автомобили и
т.д. и т.д. Конкуренция задействовала спрос на инновации, заработали
научно-исследовательские лаборатории... Такие рычаги воздействия на бизнес
как гибкая шкала процентных ставок на кредиты, дифференциальная рента на
природные ресурсы, которая позволяет забрать в пользу государства часть
доходов от того, что подарено природой, дифференцированная шкала налога на
прибыль (или НДС) позволяют экономическими методами направлять инвестиции в
пользу важного для общества производства.
Плоская шкала налогообложения приветствуется теми, кому она приносит
неслыханную выгоду от добычи природных ресурсов. Обществу нужно другое --
поднять научные исследования в сфере высоких технологий на самый высокий
уровень и широко использовать их в производстве -- вот что сегодня должно
быть выгодно бизнесу. А строить дорогие яхты, виллы, самолеты, должно
быть..., вдвое, втрое дороже -- разорительно! Для этого существует такой
механизм как налог на предметы роскоши: он может удвоить, утроить затраты на
приобретение этих предметов. Вкладывать капитал в науку, в образование, в
именные стипендии талантливым аспирантам и студентам, в высокие зарплаты
ученым, чтобы прекратить "утечку мозгов". Ученые не стремятся к безумной
роскоши -- они культурные люди. Создать им условия такие же, как в США,
Англии, и главное -- инвестировать в лаборатории, оборудование -- вот
что должно заботить дальновидных капиталистов. Но они не свободные, не
уверенные в своем будущем люди, они вдаль не заглядывают.
Пятнадцатого марта 2008 года в передаче "Неделя" (Ren TV) Г. Явлинский
рассказал о встрече, на которую его пригласил президент В.В. Путин. Речь шла
о проблеме роста общественного производства. Оно было охарактеризовано
обоими собеседниками, как "застой", а проблема его преодоления -- как
угрожающая и жизненно важная для страны: преодолеть застой никак не удается.
В этой связи речь шла о необходимости отказаться от плоской шкалы НДС
(налога на добавленную стоимость) и перейти к прогрессивной шкале.
Явлинский не мог исказить эту беседу: его бы тут же публично обличили в
клевете -- встреча была записана на пленку. Этого не произошло, значит это
правда. Да и по всей ситуации ясно, что перейти к быстрому, или хотя бы
среднему по темпам росту, после той разрухи, которая произошла, никак не
удается.
Интересно, что председатель Госдумы Б. Грызлов, очевидно в связи с этой
беседой, на второй день поспешил успокоить обеспокоенных депутатов Госдумы,
что шкала НДС останется плоской, а ставка налога, как и предполагалось,
будет снижена. Почему снижена? Как можно понять, разведанные еще в СССР
запасы нефти и газа иссякают. Нужна геологоразведка и освоение новых
месторождений. Для того, чтобы компенсировать собственникам эти
единовременные затраты, решено ставку НДС снизить с 15 до 10% и оставить ее
плоской. Речь шла и о финансовой помощи.
Но при нынешней мировой конъюнктуре на рынке сырья, особенно газа и
нефти, собственники получают сверхприбыли. Разве это для них не достаточный
стимул, чтобы вкладывать в разведку, освоение и рост добычи, даже если они
платят высокие налоги?
Очевидно, что в Думе у этих корпораций есть могущественное лобби,
которое защищает их интересы и перехода на прогрессивную шкалу
налогообложения не допускает.
Народное хозяйство переживает застой, а число олигархов, миллиардеров,
я уже упоминала, растет! (2008 г.) При Ельцине их, по данным журнала
"Форбс", было семь, недавно из того же источника -- более семидесяти и число
их продолжает расти. Разве это не парадокс? Мы о них не знаем ничего. Что
они создали? На чем вырос их капитал? Что получила от их роста страна?
(Старомодный вопрос!).
Нет никакого сомнения, что серьезным тормозом развития является
коррупция. Кто кого родил? Чиновник, который участвовал в раздаче
собственности, олигарха? Или олигарх -- коррумпированного чиновника? Кто
появился раньше -- курица или яйцо? Вопрос риторический. Одно несомненно --
раздача собственности не могла не привести к коррупции в масштабах, которые
не могли присниться советским чиновникам. Вот Ю. Болдырев, в прошлом
Председатель Счетной Палаты, человек компетентный как-то сказал, что
неизвестно, в чей карман попали деньги, заплаченные Р.Абрамовичу за
"Сибнефть".
Коррупция распространилась вширь и вглубь. Как сорняки, она подрывает
корни здоровых ростков бизнеса, пронизала почву и не даст ей приносить
плоды. Предпринимателю, как и честным руководителям действующих предприятий,
невозможно без взятки решать серьезные вопросы. Мало того. Невозможно
сохранить свой бизнес. Это огромное препятствие государственного масштаба.
Об этом говорят и президент, и премьер.
Поскольку на бизнес надежды нет, проблему преодоления застоя, власть
собирается решать путем создания... госкорпораций. Уже создается (2008 г.)
шесть сверхмощных госкорпораций, в т.числе: вооружений (уже создана),
самолетостроения, судостроения, станкостроения, танкостроения и техническая
корпорация, которая будет разрабатывать технологии для всех(?) отраслей.
Опять государство! И опять сверху!
Между тем жизнь кипит внизу. В лабораториях, КБ,
научно-исследовательских институтах, на предприятиях, в торговых,
транспортных и др. организациях, в которых работают профессионалы: ученые,
конструкторы, технологи, менеджеры, предприниматели, высококвалифицированные
рабочие... Там, внизу, рождаются идеи, возникают проблемы, ищут и находят
пути их решения. В том числе те проблемы, которые могут быть решены только
на государственном уровне. Там делают открытия, изобретения, созревают новые
формы управления (в том числе). Только из этого источника можно ждать чуда.
Чуда развития, движения науки, производства и бизнеса. В конечном счете --
чуда развития страны. Роль государства -- убирать препятствия и создавать
условия для развития, в том числе -- давать заказы предприятиям.
Смогут ли госкорпорации овладеть ситуацией? Пробудить эту жизнь? Ведь
еще не забыты административно-командные, как их назвал Г.Х. Попов,
бюрократические методы управления, живы традиции. Соблазн надеяться и верить
в административное чудо огромный. Вместо того чтобы изначально конструктор
(или технолог) сделал открытие или создал инновационный проект, и на его
базе выросло предприятие, институт, КБ, вместо этого создается
(инвестируются колоссальные средства) мощная госкорпорация и в ней десятки,
сотни КБ, институты и экспериментальные базы, которые надо заполнить
исследователями и специалистами. Настораживает, например, что все КБ
самолетостроения будут в Жуковском, на одной экспериментальной базе. В СССР
успешно работали десятки КБ в разных городах и республиках. Они вырастали
вокруг Туполева, Чернякова, Лавочкина, Яковлева, Сухого, Микояна и Гинзбурга
и мн. других. Это были коллективы профессионалов. В них приходили новые
"главные" специалисты. Они жили успешно многие десятилетия.
Сельское хозяйство. Оно не оправдало жарких надежд мнс-ов на чудо,
которое совершит хозяин. Выше я уже писала о том, кто такой хозяин, в том
числе в сельском хозяйстве. С сельским хозяйством в СССР было в целом,
плохо. Почему?
Ведь в СССР была развитая инфраструктура сельского хозяйства.
Сельскохозяйственные институты и техникумы готовили большое число
специалистов -- агрономов, зоотехников, ветврачей, экономистов и
организаторов сельхозпроизводства. Значительная часть из них оседала в
городах; их не привлекала жизнь в отсталых колхозах и совхозах, бездорожье и
низкая зарплата.
В СССР были первоклассные научно-исследовательские аграрные институты.
Тот же ВИР, о котором я писала. В нем создают до сих пор новые сорта
великолепных семян. Доктор наук из ВИРа недавно сказала, что новый сорт
пшеницы, выведенный у них, дает 100 ц. с гектара в Европе, а у нас -- всего
30-35. Я упоминала о том, что Н.И. Вавилов создал в СССР сеть
сортоиспытательных станций, которые обеспечивали хозяйства районированным
семенным фондом. Серьезные достижения были в выведении продуктивных пород
скота. Племенные хозяйства так же существовали по всей стране.
Еще в тридцатые годы создали мощную промышленность, производившую
сельхозтехнику. Она постепенно морально устаревала. Например на ПТЗ
(Павлодарский тракторный) за 30 лет не поменяли модель трактора. Один раз
его модернизировали -- сделали новую модель кабины. Не было новых
технологий, в том числе компьютерных. Сельхозтехника остро нуждалась в
модернизации. Плохо было с кормопроизводством. В стране производились
разнообразные минеральные удобрения. Не хватало добавок, недоставало
комбикорма. Россия с ее уникальными земельными ресурсами и научной
(семенной) базой покупала корм!
Теперь о колхозах и совхозах. Я уже писала о том, что опыт лучших
хозяйств в стране -- во всех республиках и во всех областях, -- показал, что
даже без современных технологий, они давали великолепные результаты и в
сфере производства, и в социальной сфере. О "хозяине", понимаемом узко как
собственник земли, -- я тоже писала выше. В колхозах, разброс был огромный.
В одной и той же области в одном колхозе себестоимость килограмма свинины
составляли 80 коп., а в другом -- 16 рублей. Соответственно, рентабельность
в первом была около 100%, а во втором -- убыточность около 900%. При такой
убыточности хозяйство продолжало существовать годами(!). Основная масса
хозяйств либо имела низкую рентабельность (едва перекрывала затраты) или
работала с убытком.
Государство придерживалось политики низких цен на продукты питания. Для
этого искусственно занижались цены на сельхозтехнику. Трактор (ДТ 75м)
Павлодарского завода стоил около 8000 р. Когда отменили монополию внешней
торговли, завод продавал его Китаю по 100 тысяч. Низкие цены были на
удобрения, кормовые добавки и пр. Разброс себестоимости сельхозпродукции
показывает, что и при этих условиях цены на продукты питания могли быть
низкими: они позволяли лучшим хозяйствам быть высокорентабельными.
Низкие цены на сельхозтехнику были одной из причин технической
отсталости всей отрасли: не было ресурсов для ее модернизации, разработки
новых моделей выпускаемой техники и освоения ее новых видов. Отрасль
(Министерство) была бедной.
Низкие цены на продукцию сельского хозяйства имели разные последствия.
Хлеб (самый ходовой -- буханки)*) стоил дешевле кормового зерна. Колхозники
по всей стране приезжали в город и покупали его мешками на корм скоту. По
выходным хлебозаводы удваивали выпечку, а к вечеру его в продаже уже не
было. Мясо стоило в магазине, говядина -- два рубля за килограмм, свинина --
рубль шестьдесят*). Последние годы широкое развитие получили бройлерные
фабрики. Бройлерные куры стоили два рубля пятьдесят копеек, цыплята -- рубль
шестьдесят за килограмм*). Они были свободно, так же как куриные яйца.
Говядины в магазине не было. В магазинах на территории предприятий, где мясо
продавали по талонам, суповые наборы (так вежливо называли кости с остатками
мяса) -- без ограничений. Но в коопторге и на рынке по четыре рубля за
килограмм мясо было свободно. У нас. В Томске, например, чтобы купить
говядину, надо было поехать на рынок за час до открытия павильона, встать в
очередь, чтобы ее купить с бою. Если учесть, что в Сибири морозы за 400 --
это был подвиг. Но в Томске свободно была свинина, правда, очень жирная.
Способы сбалансировать спрос и предложение были. Первый -- поднять цены
на мясо и масло. Поскольку в коопторге отличная говядина по четыре рубля за
килограмм была свободно -- до четырех рублей. Это могло вызвать негодование:
значительная часть населения все же покупала их по два рубля на своей
работе. На это не шли.
Был второй способ -- производство во всех хозяйствах довести до уровня
лучших или просто нормально работающих. Этого сделать не умели.
_______________
*) Все цены в нашем поясе.
Что для этого было нужно? Прежде всего, нужна была демократизация
сельхозпроизводства.
Еще в пятидесятые годы замечательный публицист-аграрий В. Овечкин, в
своей книге "Районные будни" доказывал: главное, что нужно колхозу --
талантливый и преданный делу председатель. Это доказывала жизнь -- я об этом
уже писала. Обычно председателя выбирали в райкоме. Очень часто неудачных.
Председателя должны были выбирать колхозники. Чем дальше от производства был
бы райком с его требованиями начать (или закончить) сев или уборку к
такому-то числу, тем было бы лучше. Председатель должен зависеть только от
колхозников -- он им служит. Свобода выборов и полная самостоятельность. А
из кого выбирать? Из своих, выращенных. А, если их нет (я уже писала о
директорах заводов) -- для этого следовало создавать специальные, назовем,
фирмы по подбору персонала для сельхозорганизаций, прежде всего --
председателей, но и других специалистов. Если колхозники были бы свободны и
заинтересованы, проблемы бы не было!
Одно это могло дать огромный эффект. Это, во-первых. Во-вторых, надо
было поднять цены на сельхозтехнику, особенно на запчасти, которые заводам
невыгодно было производить. Это дало бы эффект и в хозяйствах: к технике
относились бы бережно, запчасти, если бы они всегда были в продаже,
позволяли бы своевременно делать качественный ремонт. Объем производства
техники можно было бы сократить, резко повысив ее качество. С отличной
техникой при отличном уходе могло и не потребоваться больше средств. Если бы
подняли цены на металлолом, старый трактор не бросали бы ржаветь в полях --
везли во вторчермет. Был бы эффект, и это главное, в сельхозмашиностроении:
рост цен мог обеспечить отрасли рост прибылей, она могла развиваться на
современном техническом и технологическом уровне и давать селу современные
технику и технологии.
Но они стали бы труднодоступны! -- могут мне возразить. Могли бы и не
стать -- их стали бы покупать в разы меньше. Но если бы и стали. Для этого
нужно было третье условие -- агробанки, работающие на полном хозрасчете.
Кредитоспособное хозяйство должно иметь возможность получать кредиты на
жилищное, социальное или культурное строительство; а убедительный проект
развития -- на приобретение новой технологии, орошение земли, обновление
стада и т.д. и т.д. Любое хозяйство должно иметь возможность санации
(оздоровления) или роста. При полной ответственности! А для этого необходим
институт банкротства -- на случай злоупотреблений, бесхозяйственности или
прожектерства. Контролировать хозяйства должен агробанк. Банк вместо
райкома!
Наконец необходимо было широкое развитие кооперации -- знамение времени
в современном сельском хозяйстве. Кооперативы по снабжению, ремонту техники,
строительству, сбыту сельхозпродукции и т.д. В Венгрии колхозы
кооперировались и строили в городах супермаркеты, куда отвозили
сельхозпродукцию и продукты переработки -- консервы (овощные, молочные,
мясные), колбасы, масло, сыр. Такие торговые кооперативы решали проблему
сбыта сельхозпродукции без посредников (острая проблема сейчас), по более
низким ценам и более высокого качества.
В СССР в богатых колхозах создавали звероводческие фермы, а могли бы
заниматься и обработкой кожи, шкур, пошивом дубленок (В СССР шкуры были
стратегическим сырьем и это не разрешалось).*) Торговые кооперативы могли
послужить стимулом к развитию промыслов и промышленных производств в
колхозах. Кстати, во всех кибуцах есть промышленные производства.
Колхозная форма сельхозпроизводства бездарно скомпрометирована
советской системой, как и социализм в целом. Насильственная коллективизация
была не только зверским преступлением, которое не подлежит прощению, она
была и роковой политической ошибкой. Талейран, кажется, сказал: "Это больше
чем преступление, это ошибка". Колхозы должны были вырасти естественно, в
ходе соревнования форм хозяйствования -- как более эффективная, более
современная форма. Крестьянин должен был иметь свободу выбора -- единоличное
хозяйство, колхоз, совхоз, коммуна? С самого начала коллективные, крупные
хозяйства объективно имели преимущества перед небольшими единоличными. У них
были все шансы победить в соревновании, если бы государство продавало
колхозам разную сельхозтехнику, присылало агрономов, зоотехников, снабжало
удобрениями и пр. в первую очередь. Единоличные хозяйства могли создавать
кооперативы, как во всем мире. Часть осталась бы на своих наделах, но
большинство выбрало бы колхозы.
В Советском Союзе, еще раз повторюсь, были прекрасные многопрофильные
хозяйства, с развитой переработкой сельхозпродукции и производствами,
которые обеспечивали колхозников работой круглый год, что в нашем климате
очень важно. В таких хозяйствах были: водопровод, централизованное
теплоснабжение, канализация, мощеные улицы, школа, больница, Дом культуры,
даже техникумы (как в колхозе XXX лет Октября в Павлодарской области, о
котором я писала). Колхозники жили значительно лучше (во всех смыслах), чем
горожане. Даже колхозные стипендии студентам председатель платил
(дополнительно к обычной), если они готовились для работы в своем колхозе. В
Прибалтике (не помню, в какой республике) был вообще фантастический
многопрофильный рыболовецкий колхоз, кажется в Латвии.
Да! Им выделяли больше ресурсов! И правильно делали. Тому колхозу, у
которого килограмм свинины обходился в 16 руб. -- тоже давали ресурсы, -- и
совершенно напрасно! Он должен был разориться.
Прежде чем переходить к положению в сельском хозяйстве сейчас,
обратимся к современному сельскому хозяйству в развитых странах.
Преобладающую часть товарной сельскохозяйственной продукции в них дают
крупные и крупнейшие фермы, которым доступны самые дорогие современные
технологии, с которыми ферму на 90 голов скота обслуживает один человек
(Япония), а
надои намного превышают 9000 литров молока в год в среднем на одну
корову.
_______________
*) Из этого стратегического сырья шили обувь, которая пылилась на
полках магазинов, шла в утильсырье -- об этом я уже писала выше.
Такая ферма стоит миллионы. На полеводческих фермах используют наемных
сельскохозяйственных рабочих, в значительной части сезонных. Там
подрабатывают часто и иностранные студенты. Им хорошо (по нашим меркам)
платят, у них нормальные бытовые условия.
Средние и мелкие фермеры выживают только благодаря государственным
дотациям. Их дотируют для того, чтобы они не разорились и в города не хлынул
поток безработных и не создал там напряженную социальную ситуацию. Это не
экономика. Это в чистом виде политика. Современный мир кормят крупные
высокоэффективные хозяйства!
Так, может быть, не стоило разрушать успешные колхозы? Надо было беречь
и поддерживать их? Помогать их развитию?
Хотели ли сами колхозники богатых колхозов в 90х годах разрушать эти
хозяйства? Не знаю: Но очень может быть, что они не противились -- колхоз
"XXX лет Октября" развалился потому, что колхозники уехали в Германию.
Эпидемия приватизации захватила всех, кто что-либо получал в собственность.
Крестьяне получали землю. Технику, скот, да и землю "прихватили" те, кто
стоял у руля раздачи. Кое-где колхозы сохранились. Летом 2008 г. на канале
TV "Усадьба", я случайно увидела передачу о среднерусском колхозе. Фамилию
председателя и название колхоза я записала, но потеряла. К сожалению. Колхоз
сохранил все: хозяйство, землю, школу, клуб. Работает все, ничего в принципе
не изменилось. Сохранили все социальные льготы. Очень интересно, как они
вписались в современные условия? Почему они сохранились? Каким был этот
колхоз? Богатым? Оснащенным? Не сомневаюсь, что не бедным. Это очень
интересно. Интересно: как это случилось? Почему? Кто был "генератор идей" и
кто организатор?
В целом, сельское хозяйство не только не окрепло, не выросло, но
производство в нем упало. Рост цен на продукты питания осенью 2007 года
вынудил власти сделать сенсационное признание: на внутреннем рынке импорт
сельхозпродукции вырос. Он составляет по молоку 40-45%, по мясу -- 25%.
Сравните с тем, что было в СССР: стали импортировать на 10% больше, чем было
в СССР мяса и мясопродуктов и на все 40-45% молочных продуктов (от их общего
потребления, т.е. около 100%). Сколько составляет потребление на душу
населения по отношению к прежнему мне не известно. Но если учесть, что цены
на продукты питания относительно реальной зарплаты значительно выросли, эти
продукты стали гораздо менее доступны для значительной части населения. То
есть эта часть населения стала питаться хуже, чем в СССР. Если, конечно, не
считать омаров, креветки и др. экзотические морепродукты, а так же киви,
манго и т.д.: их просто не было. Качество мясопродуктов стало хуже. В
середине 90х годов я в последний раз купила твердокопченую колбасу в Москве.
Позже она исчезла. И сосиски, и колбаса были вкусней, ароматней (на мой
вкус). Цитрусовые и другие фрукты сейчас свободно, но покупать их могут
далеко не все. Ранние овощи: капуста, баклажаны, молодой картофель, часто
стоят не намного меньше, чем апельсины и мандарины. *) (см. сноску на
стр.239)
Почему так медленно и плохо развивается сельское хозяйство? Почему
фермеры (Архангельский мужик Сивков! -- сколько надежд! Сколько о нем
писали!) -- поток сивковых не завалили продовольствием всю страну. Ведь
кроме Архангельска, есть Черноземье, Кубань, Краснодарский край --
Ставрополье, не говоря о Средней полосе, Сибири, Дальнем Востоке с его
плодородными землями?
Укорять крестьян в том, что они ("совки!") не хотят работать, что
виновата советская власть, которая за десятилетия их испортила -- это просто
подлость. Сначала крестьянам бесплатно раздали увеличенные приусадебные
участки. Разрешили брать в аренду дополнительно еще землю. Но технику,
которую, казалось бы, должны были передать тоже всем колхозникам, например,
в кооперативы приватизировали. Кое-где выросли успешные фермерские
хозяйства. Кое-где -- крупные, оснащенные техникой. Но общей картины это не
меняет. Высокопродуктивные технически хорошо оснащенные, крупные хозяйства,
производящие товарную продукцию -- дешевую, высокого качества, если есть, то
очень мало.
Как-то, показывали по TV посещение В.В. Путиным (тогда еще президентом)
животноводческой фермы. Тесный, полутемный деревянный коровник.
Механизированная дойка. Механизированы ли уборка навоза и раздача кормов,
сказать трудно. Породистые, хорошо откормленные животные. Хозяйке, сколько я
поняла, вручили какую-то награду за высокие надои. Что ж -- настоящий "герой
несоциалистического труда".
Так же как в промышленности, в сельском хозяйстве, раз фермеры дела не
решают, за него взялось государство. Среди трех других (о них ниже) создан
национальный проект развития сельского хозяйства. Тогда еще кандидат в
президенты Д.Медведев посетил ферму, построенную в рамках этого проекта.
Высокий, светлый коровник -- настоящий дворец. Просторные стойла, породистые
животные. Идеальная чистота. Наверное, все автоматизировано. Счастливая
хозяйка.
Наверное "героиня несоцтруда" смотрит на это чудо, как колхозники фильм
"Кубанские казаки": живут же люди!
Опять "маяки"! Опять сверху. Повторю то, что писала выше: и в сельском
хозяйстве жизнь кипит внизу: в НИИ на сортоиспытательных станциях, в
племенных животноводческих хозяйствах, на фермах, в кооперативах, на рынках,
наконец. Нужны не "Маяки" -- как уроки и назидания для остальных, а создание
условий развития для всех отраслей сельского хозяйства. Нужна глубоко
продуманная аграрная политика -- нужно создание условий наибольшего
благоприятствования. Это м.б.: льготные и беспроцентные кредиты и льготное
налогообложение или временные каникулы по налогам, как для самих
сельхозпроизводителей, так и для производителей современных сельхозтехники и
сельхозтехнологий. Поощрение лизинга. Создание или поощрение создания
агробанков с высококвалифицированными экспертами, в которых без волокиты и
_____________
*)Данные по Москве, 2007г.
взяток можно получить кредит под обоснованные сельхозпроекты, лучше --
на конкурсной основе. Создание инфраструктуры! Дороги, водоснабжение,
электроснабжение, связь, элеваторы, которые по доступной цене могли бы
хранить зерно, страховые компании и пр. пр. Если племенные хозяйства и
сортоиспытательные станции разрушены, восстановление их на государственной
основе. Курсы по развитию кооперации и помощь в создании кооперативов, о
которых я писала выше. Это могут быть и производственные кооперативы, типа
колхозов, разумеется, на добровольных началах, с полной независимостью и
свободой и с полной ответственностью. Подготовка кадров -- агрономов,
зоотехников, ветврачей, экономистов, бухгалтеров, организаторов (менеджеров)
-- на бесплатной основе при условии, что они будут работать на селе. Курсы,
в том числе целевые, при сельхозинститутах для повышения квалификации.
А дальше -- все должно расти снизу. От хозяев -- единоличных или
коллективных! Поощрять их. Делать достоянием гласности их успехи, их
рожденный снизу опыт. Он может помочь другим, и это очень важно, это в
природе человека -- признание его труда помогает ему. Это может быть
государственная целевая комплексная программа и ее осуществление снизу теми,
кто хочет, может и готов работать. Самое главное -- все реформы и все
начинания должны готовить специалисты аграрии. У нас они есть -- ученые,
успешные практики, те, за плечами которых серьезные достижения. А
государство прежде всего должно избавить производителей от выросшего спрута
-- коррупции, который может погубить любые начинания.
Строительство. В СССР была мощнейшая строительная индустрия. Не берусь
утверждать, что промышленное строительство прекратилось. Вот недавно ГАЗ --
переоснащен и начал выпускать новые "Волги". Но судя по тому, что
промышленное производство растет очень медленно, строительство, его масштаб
уже не тот. Между тем потенциальный фронт работ -- колоссальный:
восстановление предприятий, реконструкция зданий и особенно оборудования,
технологий, которые без малого двадцать лет назад уже безнадежно устарели.
Строительство дорог. Вот в Чувашии деятельный, честный и талантливый
Президент Республики Н. Федоров в рамках выделенного бюджета отстроил все
дороги местного и регионального значения. Кстати, недавно была передача, в
которой говорили о нем, что он начал свою деятельность с развития школьных
библиотек, которые сейчас на очень высоком уровне. Дороги, школы... Значит
есть резервы, большие резервы.
Остановимся на жилищном строительстве. Советского жилья было
недостаточно, и оно было плохого качества (с Хрущевских времен --
"хрущебы"). Постыдно плохого. Но оно все-таки было. Сейчас мы ездим по
улицам, застроенным еще в советское время девяти- и десятиэтажными домами, с
балконами, которые жильцы застекляют кто во что горазд, с окнами,
застекленными стеклопакетами самого разного фасона наряду с оставшимися
старыми деревянными. Дома давно не ремонтируют, серые, грязные, они выглядят
безобразно. Рядом с ними нарядные, декорированные четырех-, трехэтажные дома
и особняки в два, реже в три этажа. Некоторые выстроены со вкусом, другие --
нет. Но главное -- их катастрофически мало! Архитектурный надзор не следит
за тем, как выглядят дома. В старом обшарпанном доме первые этажи, вытеснив
жильцов, заняли магазины, парикмахерские, аптеки, офисы... иногда подряд
три-пять. Каждый убран по вкусу хозяина.
В Москве строят двадцати-, тридцати- и более этажные жилые дома. Они
вытесняют дворовые детские площадки, газоны, все то, что обеспечивало детям
в больших городах возможности знакомиться друг с другом, играть, дышать
воздухом. То же и старикам. Город выталкивает их со двора в дом. Земля
дорогая -- не до них.
Главное. Стоимость жилья в городе несообразна доходам населения. Здесь
всего наглядней расслоение населения. Роскошные особняки, дворцы -- у одних,
малодоступное скромное жилье -- для других. Если представители верхнего слоя
среднего класса могли купить квартиру за 200-300 тыс. долларов с помощью
ипотеки, сейчас доходы населения упали.*)
Острота проблемы привела к новому витку жульнических пирамид и родила
словосочетание -- "обманутые дольщики". О пирамидах стали было забывать, а
тут десятки (м.б. сотни) тысяч людей снова надули и ограбили. Как это
возможно? Где власть? Где аудит, который должен контролировать деятельность
любых предприятий? Где банки, через которые они производили расчеты?
Так или иначе -- проблему жилья ("квартирный вопрос", который испортил
советских людей) рынок не решил. Не только для бедных, но и для значительной
части среднего класса.
Вы уже поняли, как решаются такие вопросы в нашем капиталистическом
обществе? Да! Верно! С помощью государства. Это второй нацпроект --
"Социальное жилье". Пока, или в первую очередь, для офицеров Российской
армии.
В период предвыборной президентской кампании Д. Медведев поздравил с
новосельем офицера среднего ранга, который вселился в прекрасную квартиру --
сто квадратных метров (!), отличное качество (не сомневаюсь!). Счастливые
новоселы! Опять "Маяк"! Как на это смотрели по TV остальные офицеры? Которым
не так повезло?
Торговля. Единственная отрасль народного хозяйства, успехи которой
бесспорны. Торговля выросла снизу. Мы это видели. Шеренги женщин с товаром
на вытянутых руках в 1990 году на Комсомольской площади вдоль вокзалов;
челноки с огромными клетчатыми сумками в аэропортах, на вокзалах и в
автобусах; ларьки на всех улицах и во дворах, позже -- автолавки; прилавки,
взятые в аренду у хозяев магазинов -- от небольших до самых роскошных,
фешенебельных. А вот и новые магазины: "Копеечки", "Пятерочки" и
супермаркеты с эскалаторами, мрамором, зеркалами и аквариумом. Салоны по
продаже автомобилей -- подержанных и самых роскошных. Потом исчезли ларьки,
не говоря уже о женщинах, торговавших с лотков, а то и просто с ткани,
постланной прямо на земле (это чаще всего приезжие).*) Все реже попадаются
клетчатые Сум-
_______________
*) Кризис 12.2008 г. сбил цены на жилье -- у людей нет денег. так что
использовать конъюнктуру некому.
ки "челноков". Торговля выросла и продолжает расти. Исчез кошмар
советской действительности -- многочасовые очереди: за колбасой, маслом,
фруктами, обувью, одеждой... не говоря уже о мебели и, тем более, об
автомобилях -- это шло по самой замысловатой очереди -- по "записи". По
подсчетам экономистов в очередях в СССР стояло больше людей, чем работало на
своих рабочих местах.
Вал рекламы: на улицах, в транспорте, в газетах и газетенках, в
журналах, по радио, на TV. Она надоела, осточертела. Она навязывает
лекарства, пищевые добавки, средства от всех возможных недугов, обещает
красоту, молодость, развлечения, еду, одежду, дикие -- почти звериные,
разрисованные ногти, косметику, белье, вожделенные 90х60х90, упругое тело
вместо одряблого -- стоит только купить вибрирующие ремни; здоровую гибкую
спину взамен больной -- стоит только купить специальную сбрую; лицо без
морщин... Эллочки-людоедки вступают в новую борьбу за красоту, молодость,
любовь и счастье с современными дочками Вандербильта... Нет! Зачем? Романа
Абрамовича или еще лучше -- с Ксенией Собчак. Но об этом я уже писала.
Чего бы я хотела от торговли? Чтобы она честно помогала мне купить то,
что мне нужно. Надежно. Без обмана. Но это уже совсем другая тема. Да! В
завершение. Обратите внимание! Торговля обходится без вмешательства
государства! Это говорит о том, что она развивается нормально. Естественно.
Это подчеркивает то обстоятельство, что остальные отрасли народного
хозяйства развиваются не естественно и не нормально. Причина без сомнения в
уродливой, бездарной приватизации, искусственном и потому бесплодном
капитализме. По числу миллиардеров мы, кажется, впереди США, а по росту --
темпам роста ВВП -- главного показателя здоровья экономики, мы безнадежно
отстаем. Брежневский развитой социализм был фикцией, но многие люди говорят,
что при Брежневе жили лучше, чем "при всех". Причиной был высокий уровень
цен на нефть и газ. Я писала выше, что было бы, если бы этого фактора не
было: как много из того, что говорило о процветании, сразу бы исчезло.
Страшно подумать, что было бы, если бы этого фактора не было сейчас. Темпы
роста экономики упали бы в разы (Тогда народу доставалось больше, чем
сейчас, но и сейчас достается не только нуворишам).
Главный вывод -- капитализм не стал базой процветания и роста.
Экономика не может выйти из застоя.
5.2. Что мы получили в социальной сфере?
Начну с того, что мне кажется ключевым моментом: поменялись жизненные
ценности. К сожалению, не в лучшую сторону. Даже в гнилую Брежневскую эпоху,
когда взятки, воровство, кумовство сверху распространялись донизу и с
_______________
*) С ткани, разостланной на тротуаре я купила кожаные перчатки у
турецкого торговца в Сарагосе. Носила много лет. Так что это не наша
специфика.
Запада ползли (медленно) на Восток, в широких массах народа сохранялись
традиционно советские ценности. Добиться успеха означало стать крупным,
выйти из ряда. Гордились, если сын генерал, летчик, профессор, артист,
начальник цеха или директор завода. Если сын нахватал взяток или наворовал,
может быть были довольны: "живет богато". Но стыдились перед людьми,
обманывали себя и других: "его высоко ценят!".
Сейчас гордятся богатством. Успех -- это много денег, особняк (чем
богаче, тем лучше), дорогая (дорогущая) иномарка, часы за 100 тыс. долларов
-- вот символы успеха. Как их нажил -- его дело: интересоваться неприлично.
Сказать как раньше, еще в давние времена: "живет бедно, но честно"
невозможно. Это просто смешно. Лицемерие. Неважно, как нажито добро! Важно,
что оно есть. А.Н. Островский с его пьесами "Доходное место", "Бедность не
порок", "На всякого мудреца" -- это все неактуально. Устарело. Наивно. Кому
оно нужно? Время Островского впереди.*) К этим вопросам я вернусь в
заключительной части этого раздела. Пока вывод: нравственный уровень упал.
То, что было стыдно, перестало им быть, а то, что было важным, главным
стало, как-то неловко произносить, -- признаком совковости. Именно в этом
корень отношения к науке, образованию, подлинной культуре: они
малорентабельны, они не актуальны, они... Одним словом -- не до них.
Наука и образование. Ученая степень девальвировалась еще в советское
время. Я об этом писала выше. Но само это обесценение было следствием того,
что быть ученым, точней -- иметь ученую степень и звание было почетно. Да и
заработок повышался. За ученой степенью рвались. В девяностые годы, когда
раздавали миллиардные состояния, было не до науки. Месяцами не платили
зарплату в НИИ, КБ, лабораториях и вузах.
Несколько примеров. Томский университет один из лучших провинциальных
вузов России. Группа выпускников -- физики-теоретики, работала в Томском
пединституте. Молодые доктора наук в своей области были известны в мире.
Пединститут организовал международную конференцию, на которую к ним приехали
ученые из США и Европы.
Когда перестали платить зарплату, которую и без того съедала инфляция,
они поехали постдоками в Университеты Европы, Канады, Латинской Америки и
остались там. Из восьми молодых докторов на кафедре остались два. А у них
были студенты, аспиранты. Больше того, зарождалась школа. Выпускница кафедры
химии Томского университета отказались остаться на кафедре: "Я поступала в
один университет, а окончила другой: работать не с кем". Теперь работает
инженером в заводской химлаборатории в Павлодаре. Я уже писала выше о том,
что высококвалифицированные специалисты научных учреждений ВПК остались без
работы. Помыкавшись, устроились в банки.
У них не было выбора. Но и там, где выбор оставался: нищенские зарплаты
_______________
*) Говорят, что в Московских театрах стали ставить Островского, и он
имеет успех. Может его время близко? Иначе и быть не может. Ситуация
духовной деградации не может длиться долго. Она не в российской традиции.
НИИ и на кафедрах и соблазн в разы большей зарплаты в бизнесе, семья,
дети... Выбор чаще всего делался в пользу бизнеса. В лабораториях и на
кафедрах оставались те, кто в бизнесе не мог приспособиться, либо фанатики
своей науки. Конечно, если сохранялись сами лаборатории и КБ. Большинство
закрылись. Утечка мозгов. В огромном университете в Сан-Паулу в Бразилии
значительная часть профессуры из МГУ и др. университетов России. То же в
университетах и корпоративных лабораториях Канады, США, Европы. Они вносят
вклад в инновации в разных областях (как в корпорации Билла Гейтса),
оставляют учеников, способствуют созданию научных школ -- все то, что могли
бы делать дома. После революции эмигранты-певцы, инструменталисты, актеры,
балетмейстеры рассеялись по миру и создали школы в Англии, США, в Латинской
Америке и в Австралии. Изобретатели внесли неоценимый вклад в
самолетостроение, телевидение, ракетостроение. История повторилась. О
потерях после революции не устают повторять, естественно обвиняя клятых
большевиков. Но, заметим, через 17 лет после революции (1934 год) Советский
Союз сделал колоссальный рывок вперед -- темпы роста были стремительные.
Театр, кино, инструменталисты, балет -- все это поражало воображение всего
мира и говорило о национальном подъеме. Ничего подобного сейчас не
происходит.
Когда Лео Бакерия, профессор-кардиохирург, говоря о трудностях, сказал,
что несмотря ни на что они сохранили научную школу -- это подарок, радость,
потому что очень многие ее утратили.
Зато разгорается азарт реформ в чиновничьих головах. В США большинство
инноваций -- плод университетских и корпоративных лабораторий, а у нас была
широко развитая сеть академических институтов, занимавшихся теоретическими
исследованиями. И прикладными разработками -- в отраслевых НИИ, ПКИ и КБ,
занимавшихся исследованиями и проектировкой в своих отраслях. С ликвидацией
Министерств, они, многие, прекратили свое существование. Возникла проблема.
Раз у нас не так, как в США, значит надо сделать так, как у них. Перевести
Академию наук (РАН) на хозрасчет -- пусть сами зарабатывают на свои
исследования. (Пусть больше занимаются полезным делом(?). Так вроде никто не
говорит.) Такую реформу уже провели в Казахстане -- Академические институты
передали университетам.
В России этот проект вызвал протест и возмущение. Академик Жорес
Алферов использовал свой авторитет лауреата Нобелевской премии: в своем
выступлении он говорил, что созданная при Петре I Академия наук более 280
лет финансируется государством и это не подвергалось сомнению ни при
царизме, ни в СССР в самые тяжелые времена. Шум был сильный. Академию как
будто отстояли. Но не окончательно. Вопрос не закрыт. Доводы: это улучшит
подготовку студентов -- они будут участвовать в научных исследованиях. Но в
крупных вузах они всегда в них участвовали. Выдающихся профессоров вузов
выбирали в членкоры и действительные члены Академии Наук, Академики вели
талантливых аспирантов и студентов. В Университетах (ведущих) были
прекрасные лаборатории. Я знаю о студенте МГУ, которого оставили при
университетской лаборатории и он говорил матери: "Я буду работать в такой
лаборатории, и мне еще будут за это платить!" Родители и их друзья смеялись.
Но это было. Нет сомнения, и сейчас есть такие. На известных всему миру
кафедрах вузов заключали хоздоговора с предприятиями, выполняли сложные
исследования и оснащали свои лаборатории на высоком уровне.
Самое главное. Если организация науки нуждается в реформах, то их
должны инициировать и предлагать проекты крупные ученые. В АНРФ работают
ученые с мировым именем. Они не станут из каких-то личных корыстных
соображений стоять за сохранение Академии, если она не выполняет своей роли.
Если были академики, особенно в идеологических областях (философия, научный
коммунизм и пр.), которые не имели научных достижений, то цену им в научной
среде отлично знают.
Чиновники не могут инициировать реформы в научной сфере потому, что они
не специалисты. Запомним это. Мы к этому еще вернемся не раз. Даже в
советское время, когда разрушали много того, чего разрушать было не нужно,
науку уважали. Понимали и признавали ее роль, и рушить Академию не думали.
Еще один пример отношения к науке. Летом 2007 г. доктор биологических
наук из ВИРа (Всесоюзный, теперь Всероссийский институт растениеводства
имени Н.И. Вавилова) рассказала по TV об опасности, нависшей над институтом.
Институт бедствовал. Ему приходилось сдавать в аренду под офисы и торговые
организации помещения, чтобы иметь деньги на ремонт крыши здания. Раньше в
институте было более 30 кошек. Они получали "зарплату" на содержание, т.к.
берегли от мышей семенной фонд -- научное богатство института. Остались две,
которых сотрудники кормят за свой счет. Доктор наук получает 4500 р. в месяц
(лето 2007 г.). В это не верится, но позже подтвердилось -- такова была
зарплата в бюджетных НИИ. Соображение о том, что остальное надо зарабатывать
по хоздоговорам было бы возможным, если бы не бедность сельского хозяйства:
продавать (и дорого) семена многим тысячам разнообразных хозяйств
практически нереально. В институте есть семена, которые продают заграницу,
где они дают невиданные урожаи (пшеница -- 100 ц. с гектара. Я уже об этом
писала.).
ВИР размещается в знаменитом здании на Исаакиевской площади, в котором
готовилась крестьянская реформа 1861 г. У кого-то загорелся зуб на дворец в
самом центре Петербурга. Чтобы понять дикость этого вспомним: ВИР основал
академик Н.И. Вавилов, великий русский советский ученый. Он выдвинул
гипотезу о местонахождении прародины злаковых культур на Ближнем Востоке,
нашел ее и обнаружил там "диких" (чистых) представителей пшеницы, ячменя и
др. злаков. Это открытие очень важно для выведения новых сортов. Он создал
теорию гомологических рядов, которую сравнивают по ее значению для генетики
с таблицей Менделеева в химии. Вавилов заложил основы Советского
госсортоиспытания полевых культур. Он собрал лучшую в мире коллекцию семян
культурных растений, признанную Юнеско достоянием мировой культуры. При Н.И.
Вавилове генетика в СССР занимала первое место в мире по своему развитию. В
тяжелые девяностые годы американские ученые подарили ВИРу очень дорогое
оборудование (600 тыс. долларов) для хранения той части коллекции, которую
нельзя хранить долго: эти семена надо было ежегодно высаживать, выращивать и
обновлять фонд.*) Ученый из ВИРа**) выступила на TV, чтобы убедить
общественность в том, что переезд невозможен. Потому, во-первых, что
оборудование было изготовлено специально для нестандартного здания -- его
невозможно разместить в другом месте. Во-вторых, уникальный институтский
гербарий тоже нельзя перевозить, не повредив, из-за его хрупкости.
Но даже если бы все это было не так. Н.И. Вавилов был оклеветан Т.
Лысенко и убит Сталиным. Генетиков из института изгнали за ненадобностью,
арестовали, исследования прекратили и возобновили много лет спустя. В
результате мы отстали в этой области науки и практики. Институт выжил и
активно работает. С его семенами, по утверждению ученого, Россия могла бы
накормить весь мир.
ВИР -- это живой памятник великому ученому и его сотрудникам. Другого
памятника у Н.И. Вавилова нет -- он похоронен в общей арестантской могиле,
место которой неизвестно.
Какие причины могут существовать, чтобы выселить успешный всемирно
известный (даже просто успешный, активно работающий) институт из
исторического здания -- такого близкого по назначению к крестьянской
реформе? Здания, которое он занимает 80 лет. Это пример полного неуважения к
науке, к истории, к памяти, в которых так любят упрекать советскую власть!
Нетрудно представить судьбу других, менее знаковых учреждений науки, которые
приглянулись кому-то для других целей. Хочется надеяться, что здание ВИРа
отстояли.
В СССР были выдающиеся достижения в металлургии, ракето- и
самолетостроении, в космосе и др. областях, которые не устарели спустя 20
лет, я об этом писала выше. И вот родилось новое направление -- нано
технологии. Доктор наук из Томска, работающая сейчас в Швейцарии, получает
нужные ей материалы от своих бывших коллег из Сибири и ведет научные
исследования по нано технологии в области медицины. Всех позабавило, когда
смирный М. Фрадков, тогда предсовмина, неожиданно темпераментно воскликнул:
"Раз оказались в этой области впереди всех, надо вкладывать миллиарды, но
сохранить ведущую роль в этом направлении". Но это совсем не смешно: это так
и есть. Если нано технологии революционируют самые разные области -- от
медицины до машиностроения, от производства оружия до производства
стройматериалов и строительства дорог, то их перспективы сравнимы с
электроникой, которая сделала Японию, едва ли не первой технологической
державой мира.
Это шанс! Для того чтобы его не упустить действительно нужны мощные
_______________
*) В Ленинградскую блокаду, истощенные вировцы совершали подвиг,
высаживая и выращивая эти семена, чтобы они не пропали. На вопрос -- не
хотелось ли их съесть? сотрудник ответил, что съесть семена все равно, что
сжечь рукопись, чтобы согреться -- это было не трудно. Трудно было
подниматься, копать грядки, полоть, поливать.
**) Очень жаль, что я не записала ее фамилию.
инвестиции в науку и в производство.
Очень многое упущено. Потеряно безвозвратно. Но многое еще можно
возместить! Это начали делать: о нацпроектах -- ниже.
Образование. Оно стало разным: бесплатным, полуплатным (платны
дополнительные занятия) и платным. Оставим в стороне проблему дискриминации
по материальному положению семьи -- это имело бы серьезное значение, если бы
платное образование было нового качества. Но это не так. Парадоксально, но
платность образования, особенно в вузах, резко снизила его качество.
Сначала о вузах. Государственные вузы имеют право принимать на платной
основе дополнительный контингент, сверх плана бюджетного финансирования.
Бюджет коммерческих вузов прямо зависит от количества студентов. Исключать
за неуспеваемость "платных" студентов, значит терять доходы. А так как
нельзя требовать от одних студентов и не требовать от других, общий уровень
падает. Я думала, что это только у нас, в Казахстанской провинции. Но бывший
выпускник, позже -- преподаватель нашего института, а теперь профессор
одного из известных вузов Москвы, сказал, что у них та же проблема. Что
касается частных вузов, которые выросли как грибы, то я знаю, как учат в
одном из них под Москвой. Студентов (2-3 на группу), которые учатся более
или менее серьезно, холят и лелеют обрадованные педагоги, так же, как мы в
Павлодаре.
Есть и другая сторона. В СССР образование было престижным. Это
сохранилось: родители хотят, чтобы дети его получили. Но если раньше прием
был ограничен и надо было выдержать конкурс, то сейчас "спрос" рождает
предложение: плати и учись! Спрос в кавычках, т.к. в качестве него выступает
готовность платить за обучение. К этому я еще вернусь. Это очень важный
фактор.
Есть и другой. Студенты, обучающиеся на платной основе, отнюдь не
богачи: чтобы платить, очень многие студенты должны зарабатывать на плату за
обучение. Это требует усилий, которые проявляют только те, кто действительно
хочет получить знания. Или добросовестные по натуре. Их, увы, меньшинство.
Большое значение в обучении имеет состязательность. Есть группы, в
которых тон задают один или небольшая группа одаренных или способных. В этих
группах учатся. Но есть группы, в которых тон задают другие. Лень,
отсутствие живого интереса, равнодушие -- обусловливают низкий (близкий к
нулю) уровень образования. Этот "вид" студентов бывает инертный, а бывает и
агрессивный. Лет пять назад студент вступил со мной в перепалку, хамил и
заявил: "Мы Вам платим, и Вы должны терпеть!". Был скандал. Но из института
его не отчислили. Я твердо отказалась иметь с ним дело, и мой предмет он
сдал кому-то другому. Это, конечно, вопиющий случай.
Когда искренне недоумевая, я спросила одного из заочников -- за что же
он платит деньги, если он фактически не получает образования, он, к моему
изумлению, отвечал, что на работе (он сталевар, учился на
инженера-электрика) требуют "корочку". Без нее -- никуда. Зачем заводу
нужно, чтобы сталевар имел диплом инженера-электрика? Загадка. Казалось бы,
бизнесмен, исходя из своих сугубо прагматических целей, должен ценить
квалификацию, т.е. ту реальную пользу, которую приносит работник, независимо
от бумаг в его личном деле. Это, безусловно, так, но дело в том, что
оценить, прежде всего, кандидата при приеме на работу и ту пользу, которую
он может принести, не просто. Тем более, когда это касается выпускника вуза.
В США специалисты по персоналу крупных корпораций едут на защиту дипломов в
самые престижные вузы и из первых по списку двадцати пяти процентов
(наибольший рейтинг) выбирают специалистов, предлагая выгодные условия. Это
очень важно для отношения к учебе: студент стремится попасть в первую
четверть выпускников. Вуз в эту часть не пропустит без оснований -- иначе
упадет его престиж (рейтинг).
И хотя студент не продукт вуза, он прежде всего продукт собственных
способностей, усилий и целеустремленности, выпускник провинциального вуза
может оказаться не хуже, но это не очевидно. Проще выбирать из 25% лучших
выпускников лучших вузов.
Так зачем все-таки хозяину завода нужно, чтобы работающий у него
сталевар имел диплом, к тому же по другой специальности? Возможно, он
слышал, что высшее образование дает человеку развитие, которое повышает его
деловые качества, даже если оно не соответствует прямо его профессии.
И опять-таки: в общем, это так и есть, если диплом -- свидетельство
полноценного образования, а не "корочка". Пока магия "корочки" слабого вуза
идет в зачет, эти вузы будут существовать, выдавать, а то и продавать (в
вузах есть технические работники, которые тоже не прочь заработать) липовые
дипломы. Такая ситуация будет сохраняться до тех пор, пока "потребитель" --
предприятия будут признавать такое образование.
Ситуация усугубляется тем, что из числа выпускников пополняется
преподавательский корпус. Самые яркие, активные предпочитают бизнес. Помимо
всего там больше (много больше) платят, и сейчас там престижней работать.
Так замыкается цепь факторов, понижающих качество образования.
Ложно понимаемый спрос на образование привел к тому, что рынок
квалифицированного труда переполнили экономисты, бухгалтеры, финансисты,
менеджеры и налоговики. Даже удивительно, что еще есть технологи, механики,
энергетики и др. Скорее всего их отцы имеют эту же специальность. Это стало
проблемой: они требуются, а их нет!
В период разрушения производства разрушили и систему
профтехобразования. Вспомним слова Н. Волка: не хватает не только
конструкторов и инженеров разных специальностей, но и квалифицированных
слесарей-лекальщиков, токарей, фрезеровщиков и др. рабочих. Когда подъем
экономики наступит, это станет тормозом развития: после института, да и ПТУ
нужно не меньше трех-пяти лет, чтобы выросли специалисты взамен тех, что
уходят на пенсию.
Готовится реформа высшего образования. Вместо нескольких (многих) вузов
в крупных городах хотят создать один университет, в который войдут все вузы
и техникумы города. Как в США. Уже созданы первые -- в Западной Сибири и на
Юге.
Идея мне кажется опасной. Как всякая административная затея в очень
сложной сфере. В США исторически сложилось так. У нас традиционно сложилось
иначе. Иначе не значит хуже. Вот в том же Томске. В восьмидесятых годах XIX
в. при участии Д.И. Менделеева был основан первый за Уралом университет.
Туда послали талантливых молодых ученых. Создали факультеты, библиотеку,
заложили один из лучших в СССР ботанический сад. Выросла плеяда крупных
ученых-профессоров -- медиков, геологов, физиков, математиков и др. Позже --
специалистов АСУ. Возникли школы. С годами от университета отпочковались
медицинский, политехнический, позже -- ТИАСУР (автоматизированных систем
управления) институты. У них тоже выросли лаборатории, кафедры, но, может
быть, главное -- свои традиции. В любом творческом учреждении -- это очень
важно. Традиции -- это наследство, след, который оставили творческие люди,
личности.
И вот взять их всех и соединить! (Знакомо звучит -- почти как у
Шарикова.) Так будет проще их финансировать, создавать техническую и
информационную базы.
Ну, и что здесь плохого? -- могут спросить. -- Ведь эти учебные
заведения никуда не денутся?
Это опасное заблуждение. Перетасовать можно колоду карт: туз от этого
не станет дамой или валетом. Перетасовать высшие учебные заведения, придать
им еще штук пять-восемь средних, если это не чисто механическое соединение,
значит нарушить сложившиеся связи, традиции, базы -- технические и научные.
Если это чисто механическое соединение, значит все останется как было. Тогда
зачем это? А если это поменяет что-то существенное, то кто поручится, что не
станет хуже? Усложнение управления в гигантах индустрии породило тенденцию
разукрупнения, декомпозиции цехов и предприятий-монстров, появление сервиса
в форме самостоятельных малых предприятий и пр. -- знамение времени.
Небольшие (до тысячи) и средние (до пяти-шести тысяч) учебные заведения
управляемы. Ректор знает всех завкафедрами, профессоров, лекторов, лучших
студентов. То, что для директора техникума было выстраданным достижением, в
рамках нового гиганта могут, не заметив, небрежно выбросить или засунуть
куда-то походя. Педагог техникума, который в рамках этого учреждения был
серьезной фигурой, затеряется, а сам директор утратит самостоятельность, в
том числе финансовую, возможность инициативы. То же ректоры ликвидируемых
вузов -- их проблемы станут мерить другой (общей) меркой.
Проблемы горизонтальных связей учебных заведений существуют. Они
решаемы путем проведения региональных (или городских) научных конференций,
доступа в библиотеки студентов всех вузов (преподаватели и сейчас его
имеют), или даже объединения библиотек и др. информационных систем, издания
научных сборников и пр. Но у каждого вуза и техникума есть своя внутренняя
жизнь, свои проблемы, цели, задачи важные в рамках этого коллектива. В
рамках нового мощного образования, есть риск их потерять.
Соединить живые коллективы! А как, и это главное, они сами --
соединяемые -- к этому относятся? Это очень важно! С этим нельзя не
считаться.
И опять: реформа организации образования должна инициироваться и
разрабатываться авторитетными деятелями в сфере образования. Это опять идея
чиновников от образования. Так легче, м.б. даже дешевле будет управлять.
Обсуждалась ли она публично? Что думают по этому поводу ректоры авторитетных
учебных заведений? Профессура? Деканы? А что будет, если в США, идею
декомпозиции цехов и заводов из сферы производства перенесут в сферу
образования? Создадут небольшие (относительно) колледжи? Университеты? Что
тогда станут делать у нас?
Качество школьного образования удручает. Появились студенты, которые не
умеют взять процент от числа: не понимают, чего я от них хочу. Записываю в
журнал новую группу. Девочка называет фамилию и имя -- Татьяна. "Итак, она
звалась Татьяна", -- проговариваю я, записывая ее имя. Она смотрит с
недоумением. Я, похолодев: "А как дальше?" Не знает. "Откуда это?" Тоже не
знает. Обращаюсь к группе -- не знают! На занятии в другой группе уже с
порога спрашиваю. Знают! Какое облегчение! Может это только здесь в
Казахстане? Но вот такая прекрасная передача "За семью печатями". Однажды ни
один не знал, кто написал оперу "Травиата". Из какой оперы "Хабанера" и кто
ее написал. Ладно! Но не знали, кто написал "Пиковую даму" и даже по какому
она литературному произведению. Победитель получил три печати, в том числе
одну с подсказкой секунданта. Недавно снова посмотрела -- все в норме --
вопросы не простые, победитель получил пять печатей -- сам.
В чем причина падения уровня образования? По-моему их три. Первая --
снизилось качество школьного образования.
Возможность выбирать из нескольких учебников, которая появилась у
учителя -- в принципе хороша, при условии, что все учебники написаны
квалифицированно. Это не так: многие грубо тенденциозны и содержат грубые
ошибки, что повышает ответственность и роль учителя. Учителя по-прежнему
получают низкую зарплату и стараются брать нагрузку побольше в ущерб
качеству.
Вторая -- увлечение тестированием. Оно может успешно использоваться для
запоминания материала и самоконтроля. А.И. Герцен писал, что интеллигентного
человека отличает высокий уровень знаний и привычка мыслить! Вряд ли первое
достижимо с помощью тестов, но второе -- невозможно! Компьютеризация
образования расширяет возможности использования информации в разы, это не
нуждается в доказательствах. Вместо переписки в заочных
физико-математических и биолого-химических школах -- общение в режиме беседы
online, консультации и т.д. -- это совершенно другой уровень. Сводить все к
тестированию -- достойно удивления и сожаления. ЕГЭ -- единый госэкзамен
путем тестирования -- это "обезьяний рефлекс". Опять мы сталкиваемся с
победой чиновников от образования. Против ЕГЭ возражают ученые, профессура и
педагоги. Министр образования не может, не должен быть авторитетом.
Авторитетом должны быть ученые и известные педагоги. Их голос д.б. решающим.
Ошибки при наборе в вузы могут нанести непоправимый ущерб. Если это решение
продиктовано борьбой с коррупцией, то она изворотлива -- найдет лазейку. А
вот для многих одаренных детей ЕГЭ закроет двери в университеты.
Вот как принимали экзамен по математике устной в Физтехе в 1976 г. Два
преподавателя усаживали пять-шесть абитуриентов и перекрестно задавали
вопросы, давали задачи и, исходя из ответов, обменивались впечатлениями.
Мой сын, один из немногих решил на письменном экзамене задачу, а на
устном, такого же типа, но более простую решить затруднился. Это было тут же
отмечено -- у экзаменатора была на руках его письменная работа. Экзамен
продолжался два часа. Сын получил "хорошо". Это была очень высокая оценка.
Это Физтех, но в любом вузе очное общение -- это важное условие отбора
абитуриентов.
То же в процессе обучения. Общение профессора со студентом глаза в
глаза, позволяет знакомиться с экзаменуемым -- с его возможностями, с
образом его мышления, а не только с его багажом. Вспомним, в Казанском
университете профессор на экзамене давал студентам задачу, которая не имела
решения в надежде, что кто-то ее решит. Надежда оправдалась -- задачу решил
Лобачевский. Общепризнанно, что экзамен не только форма контроля, но и форма
обучения. Беседа с квалифицированным специалистом и педагогом -- недаром
помнится всю жизнь.
С помощью тестирования, в котором характер проверки стандартный,
безальтернативный, таланта и одаренности не увидишь.
Сколько я знаю, в 2008 г. только МГУ не согласился принимать
абитуриентов только по результатам ЕГЭ. Я уже не говорю о качестве тестов.
Чтобы их составить, тоже нужен, своего рода, талант. Ходит анекдот(!): тест
по литературе: "Какого цвета был берет у Татьяны на балу?" А может это не
анекдот?
Все это даже не говоря о жульничестве. Тесты с ответами достают или
покупают, в том числе в интернете. На любые ухищрения экзаменующей стороны,
экзаменуемая находит еще большие. Хакеры, мобильники, которые скоро будут
сами компьютерами, ловкость рук...
Интернет не только обогащает (интеллектуально!). Он создает новые
соблазны и новые сложности. Оттуда "скачивают" курсовые и дипломные работы.
Даже "научные" статьи. Проблема в том, как поставить этому препон. Умелая,
умная, осмысленная компиляция -- это работа. Она ничем не отличается от тех
компиляций, которые всегда и везде делались с книг. Но обходятся без всякой
работы: просто скачивают один к одному. "Поймать" очень просто: "вор", как
правило, ничего не понимает в том, что своровал. Нужна только воля и время.
Другое дело, что контроль за уровнем курсовых и дипломов со стороны
(знакомство в архивах) ничего не обнаружит. О коррупции в вузах говорить не
могу -- в Российских вузах не работала. Но здравый смысл говорит, что сфера
образования не может быть исключением. Тем более, что это родилось еще в
Брежневскую эпоху. А сейчас тем более.
Не так давно академик Петраков (экономист) сказал, что у нас было всеми
признанное прекрасное образование -- зачем менять его на заимствованное,
которое дает худшие результаты?
Действительно -- зачем?
Финляндия когда-то заимствовала школьное образование у СССР и теперь
нас обогнала. В целом: принцип и практика бесплатного образования
общепризнанны как наилучшие. Причина в том, что его проходят все дети
страны. Лучшие, как бреднем, без исключения получают доступ к высшему
образованию -- к росту. Кто-то сказал, что при платном образовании Шукшин ни
за что не попал бы во ВГИК. Добавим: В. Васильев -- в балет, В. Третьяков --
в консерваторию -- многие ученые, врачи, конструкторы, маршалы, генералы --
не стали бы выдающимися людьми. Да и Ю. Гагарин окончил бы ремеслуху и стал
бы отличным токарем. Не больше.
Третья причина падения уровня образования -- исчезновение того, что я
выше отнесла к инфраструктуре образования: самые разные кружки в школе, в
Дворцах пионеров и дворцах культуры, ДСШ (детские спортивные школы),
шахматные школы, Народные театры, ансамбли танца, хоры и т.д. и т.д. Прежде
всего, они заполняли жизнь ребенка, не отдавая его улице. Но, главное, они
пробуждали в детях разные интересы, помогали найти себя. Так было с
множеством выдающихся, знаменитых и совсем незнаменитых людей -- чью жизнь
они определили или обогатили. Сейчас они либо исчезли совсем, либо стали
платными, и больше одного (в лучшем случае) ребенок не посещает.
Библиотеки комплектовались, не считая софроновых и К0, настоящей
литературой. Книга была доступна и людям, и библиотекам. Идя навстречу
спросу в организациях, в 90-ых годах в коллективах (на общественных началах:
энная сумма -- вступительный взнос, плюс ежемесячно небольшая плата) создают
своего рода библиотечки -- то, что пользуется спросом -- переводные
триллеры, боевики, детективы, любовные романы... Видя ошеломляющий успех
этого чтива, очень многие сказали себе: "а почему не попробовать? Я тоже так
смогу". Смогли и быстро наводнили рынок, вытеснив иностранцев. Классика, в
том числе советская -- больше не пользуется спросом. Если после Агаты
Кристи, Ж. Сименона или наших братьев Вайнеров, даже Ю. Семенова можно было
читать, Тургенева, Толстого, Шолохова, Ф. Абрамова, В. Распутина, то после
нынешних детективов, боевиков, дамских романов они не пользуются спросом.
Отнимаю у студентки, которая читает на лекции, любовный роман: "А почему не
Анна Каренина? Это ведь тоже любовный роман" -- спрашиваю. "Длинный! --
отвечает она. -- Скучный!"
Успеху этой продукции содействовал шок, который переживало общество в
девяностые годы. Растерянность, и... социальный и психологический кризис. А
потом эта "литература" такого острого вкуса, после которой не сразу
вернешься к нормальной пище. Нынешние студенты (даже самые милые мне, умные,
интеллигентные): в массе не читали Толстого, Тургенева, не говоря уже о Ф.
Абрамове, Ч. Айтматове и других -- о них они даже не слышали.
В метро по-прежнему читают. Но, если раньше это были чаще всего
литературные журналы, даже томики стихов, сейчас это все то же чтиво: дети
читают не то, что читали родители. Я уже писала раньше путеводителями по
литературе были журналы. Они выходили миллионными тиражами, стоили дешево.
Научно-популярные журналы были путеводителями в мире науки. Они тоже стоили
дешево. сейчас упал на них спрос, они подорожали, стали малодоступны.
Наконец, о таком носителе образования как радио и TV. Здесь бывают
великолепные передачи, но... они тонут в море того, что "пользуется
спросом". Есть каналы на кабельном телевидении -- "Культура", "Время",
"365", "Discovery", "Viasat" и др., но далеко не у всех есть кабельное TV, а
у других вкус безнадежно испорчен -- они предпочитают сериалы talk show
(большинство). Об этом смотри ни- же -- о культуре.
Проблема возрождения уровня образования, которым мы так гордились,
совсем не так проста.
Последнее, хотя с этого надо было начать. Сейчас сотни тысяч (600-800
тысяч -- официальная минимальная оценка. Неофициальная -- до трех миллионов)
детей -- беспризорные. Они никогда не ходили в школу. Впервые в России снова
появились безграмотные. Убегают от родителей и из детдомов не забитые и
тупые, а активные, потенциально способные. Может быть и талантливые, и
гениальные есть среди них. Но дело даже не в одаренности. Это наши дети. Мы
живем, работаем, читаем, ищем на фоне пошлости островки культуры... А они
растут без дома, без семьи, без любви, без заботы, без знаний. Вот активный
член Госдумы, мадам Слиска, в пылу борьбы за увеличение рождаемости,
сказала: пусть беременные женщины не делают абортов, пусть рожают: "Мы
заберем детей и сами их вырастим". Нет слов! Это не может сказать женщина,
мать детей. Это говорит чиновник без пола, готовый, раз призывают --
проявлять рвение. Кто "мы", мадам? Эти "мы" -- что они предпринимают с уже
рожденными детьми, живущими по подвалам?
В образовании тоже есть нацпроект. Среди школ, которым недоступно
пополнять библиотеки, тоже появились "Маяки" -- отлично отремонтированные
или новые здания, оснащенные компьютерные классы с интернетом и самым
современным оборудованием.
Есть другие школы -- лицеи, гимназии... Звучит? Индивидуальные
программы. Дети занимаются целый день.
Но все равно: главное в школе -- это учитель. Культурный, образованный,
демократичный -- интеллигентный и потому доброжелательный, относящийся с
уважением к детям, и прививающий им эти качества. Интернет -- это очень
хорошо. Дети рвутся к нему и потому так или иначе обязательно до него
доберутся. Другое дело -- что они из него скачают. А это зависит от
воспитания, от учителей, которые их учат, от библиотеки, от TV, где сейчас
исчезли учебные программы, о которых я писала выше, от кино, от театра, от
книг, которые они читают и от кружков, спортшкол и т.д.
Здравоохранение. Как и образование, здравоохранение стало смешанным:
бесплатным, полуплатным и платным. Если образование в СССР было признано
лучшим в мире, то о здравоохранении этого сказать было нельзя. Выше я писала
о тех превосходных принципах, которые были заложены в организацию
здравоохранения в СССР, но оно хронически недофинансировалось. Не
производились (и не приобретались за рубежом) современные техника и
инструментарий, почти ни у кого не было компьютеров и современных средств
диагностики. Фармацевтическая промышленность отставала, не обеспечивая
современными препаратами, необходимыми при многих болезнях. Наконец, очень
низкой была зарплата медперсонала. В Брежневскую эпоху, когда разница в
оплате труда на предприятиях и в сфере образования и здравоохранения стала
абсурдной, значительная часть врачей, которых традиционно воспитывали в духе
бескорыстного служения своей особой профессии, стали "брать" за серьезные
услуги. Далеко не все. Особенно это было принято на Юге и в Центральной
части СССР. Чем восточней -- тем меньше. Низкая зарплата имела следствием
то, что мальчики в мединституты не шли. Сейчас у врача возможности заработка
в платной медицине выросли.
Но практика показывает, что платная медицина таит свои, серьезные
опасности. При платной (в том числе страховой) медицине оплата за услуги
зависит от их сложности и объема: чтобы больше получить, надо больше
назначать дорогих обследований, операций и пр. Дилеры фармацевтических фирм
поощряют врачей назначать дорогие препараты этих фирм. Многие врачи
(конечно, далеко не все) идут на это.
Бесплатная медицина, если она хорошо обеспечивается, в т.числе
справедливо оплачивается, и хорошо организована, показала (вплоть до
Брежневской эпохи) высокую эффективность у нас, а на Кубе вообще признана:
самая низкая в мире смертность рожениц и младенцев, одна из самых высоких
средняя продолжительность жизни (76 года у мужчин).
На постсоветском пространстве платная медицина, прежде всего, очень
многим недоступна. С другой стороны она проявила свои негативные стороны: в
частных клиниках назначают сложные обследования, даже операции. Пойдя (для
проверки) в больницу очень часто выясняют, что эти назначения или дорогие
лекарства не нужны. Больной стоит перед необходимостью выбора в такой для
него важной, но мало ему известной сфере. От личности врача и от уровня
учреждения всегда зависит очень много, но сейчас это зависит еще от этих
привходящих обстоятельств. В том числе от материальных возможностей. Все это
делает больного неуверенным, сомневающимся, что само по себе влияет на ход
лечения. Больной боится не только своей болезни, но не доверяет врачу.
Положение усугубляется падением уровня образования, которое коснулось и
мединститутов.
О лекарствах речь особая. Много говорят и пишут о фальшивых препаратах.
Лекарства не духи и не джинсы: распространение фальшивых лекарств
дискредитирует государство, которое не может его решительно пресечь. А, если
это клевета, необходимо так же решительно пресечь ее: люди не должны
сомневаться в том, что они принимают.
О пенсионерах, точней о тех мытарствах, которые они претерпевают,
ожидая льготные лекарства известно достаточно. Это тоже дискредитирует
государство, которое не выполняет своих обязательств.
Средняя продолжительность жизни снизилась с 68 до 58 лет (у мужчин). Мы
теперь на уровне и даже позади многих развивающихся стран. Между тем в
развитых странах она неуклонно растет. Большую, м.б. главную роль играет
обязательная и всеобщая диспансеризация. Систематическое обследование
населения -- важный фактор своевременной диагностики и лечения многих, в том
числе онкозаболеваний. В США рак молочной железы, например, излечивается
стопроцентно. Перед крахом СССР задача сплошной диспансеризации ставилась.
Она облегчалась тем, что на всех крупных предприятиях были свои поликлиники
и больницы. О профилакториях я писала. Сейчас все это распродано и
перепрофилировано.
Любопытно, что это случилось не сразу. Наоборот, когда предприятиям
дали свободу распоряжаться финансами, советские руководители по инерции
советского ("совкового") мышления начали с того, что стали повышать зарплату
ценным специалистам, женщинам на тяжелых работах и т.д. "Опомнились", когда
обнаружили, что деньги можно разделить между немногими. Это было много
позже. Ректор нашего института, к примеру, начав принимать платных
студентов, заключил договор с районной больницей о диспансеризации
персонала. Нас стали вызывать на профосмотры, по их результатам направляли
на обследования и, если нужно, на лечение. Это длилось года два. Инерция
скоро прошла. На смену ей пришло (может быть не везде) безжалостное
отношение к трудящимся -- нарушение трудового законодательства стало на
предприятиях почти нормой.
Вернемся собственно к здравоохранению. Резко сократилась практика
бесплатной вакцинации. Вновь появился полиомиелит, который лет тридцать как
совершенно исчез. Модны стали рассуждения о том, что неизвестно, что хуже --
вакцинация или сама болезнь. Людям среднего и пожилого возраста,
искалеченным полиомиелитом, родителям умерших в детстве от дифтерии детей,
правнукам людей, изуродованных исчезнувшей давно оспой -- это хорошо
известно.
Бедствием стал туберкулез. Не знаю, как в России, у нас в Казахстане
студентам еще недавно делали флюорографию дважды в год, преподавателям --
один. Туберкулез поразил исправительные учреждения: лагеря и тюрьмы в
России.
Некачественное питание, плохой уход, неблагополучные семьи -- все это
причины того, что в армию призывают худых, физически неразвитых, отягченных
заболеваниями подростков. Военкоматы не выполняют план призыва. Если в
Москве он выполняется на 99%, то в провинции более 50% призывников не
проходит медкомиссию по состоянию здоровья (TV 01.08).
В этой связи нужно напомнить о соблазне и о тяжелых последствиях
административных запретов. Антиалкогольная кампания М. Горбачева привела к
тому, что подростки стали нюхать клей, пить всякую химию и породили спрос на
наркотики, которые в СССР были экзотикой. Теперь они широко
распространились. Кроме всего прочего -- это модно. Шикарно. Изменился и
характер алкоголизма. Раньше пили качественный заводской алкоголь. Теперь
всем доступна фальшивая, "паленая" водка. Она подрывает здоровье и пьющих и
их детей. Общество претерпело и продолжает претерпевать нравственный кризис,
а это не способствует его отрезвлению.
Я уже упоминала об опасности запрета абортов. У запрета абортов всегда
одно последствие -- высокая смертность молодых здоровых женщин, которые
могли бы жить и рожать детей, когда сами того захотели бы.
Повторюсь: подлинные достижения рождаются в гуще самой жизни. Известные
во всей стране или в регионе клиники вырастали вокруг мединститутов в тех
случаях, когда в них появлялся крупный специалист, вокруг которого вырастали
его ученики, создавалась школа. Так выросла клиника офтальмолога Филатова в
Одессе, куда ездили со всей страны. Так же выросла в Сибирском
провинциальном Кургане клиника ортопеда Г.А. Илизарова, в которой лечились
после травм выдающиеся спортсмены и балерины (в т. числе, сколько знаю -- М.
Плисецкая). В Новосибирске проф. Мешалкин делал операции на сердце много лет
назад и оставил клинику.
Выдающийся клиницист -- школа -- ученики и последователи -- известная
клиника. Это путь естественного роста, апробированный веками. Самый яркий
пример -- С.Федоров. Он изобрел метод лечения катаракты путем пересадки
искусственного хрусталика. Обучил своих учеников. Создал "поточный" метод
проведения операции -- высококлассный хирург на главном этапе операции и
несколько других -- на подготовительном и заключительном этапах. Этого мало.
Федоров был выдающийся организатор.*) Он разработал систему самоуправления
клиники: деньги, поступающие из фонда соцстраха и от платных больных,
распределяются по решению коллектива на развитие клиники и на оплату труда
персонала. В Москве они инвестировали средства в развитие подмосковного
колхоза, где на основах того же самоуправления получили блестящие результаты
в сельхозпроизводстве. Федоров подготовил кадры и профинансировал создание
двенадцати глазных клиник по всей стране. Я знаю, как организована
деятельность такой клинки в Новосибирске. Больные из городов, входящих в
зону этой клиники (Павлодар в их числе), связываются с клиникой: сообщают о
своем диагнозе и состоянии, а так же, в каких консультациях по поводу других
заболеваний они нуждаются и кто будет их сопровождать в Новосибирск. В
клинике эти данные накапливаются. Им высылают приглашение и билет на
специальные автобусы клиники. Автобус отвозит прооперированных ранее и
забирает новых. Для сопровождающих готовы места в гостинице при клинике.
После операции, лечения, в т.ч. проведения консультаций у специалистов
других клиник Новосибирска (неврологии, сердечнососудистой и др.), пациентов
и их сопровождающих отвозят обратно в Павлодар. Все это организовано четко,
без долгих ожиданий и мытарств. Стоит недешево, но вполне доступно людям со
средним доходом.
Доходы по всей цепочке: клиника, сервис (гостиница, рестораны, кафе,
транспорт и пр.) позволяют хорошо оплачивать труд по всей этой цепочке.
Решения о распределении доходов -- коллективные. Хирурги других специализа-
_______________
*) Его выдвигали в Президенты России. М.б. он был бы великим
президентом.
ций писали о том, что такая организация возможна только при этой
операции. Это значит только то, что там другие (м.б. более сложные)
проблемы, и нужно искать иные формы их организации и решения. Но многое
можно заимствовать: комплексный подход, включение в единую систему сервисных
услуг и пр.
В этой связи о нацпроекте "Здоровье". Его начинают с строительства
клиник, оснащенных самым современным оборудованием. Так в кардиологии
создаются пятнадцать кардиоцентров, которые могут производить до двадцати
операций на сердце, оснащенные высокотехнологичным, самым современным
оборудованием и технологиями. Называли города: Пенза, Тверь, Чебоксары,
Бугуруслан и др. А специалисты? Конечно, об этом думают: их подготовят в др.
городах, в частности, для Твери называли Петербург. Для них приготовлены
прекрасные квартиры, высокая зарплата. Авторы проекта не сомневаются:
специалисты в такие клиники и при таких условиях "прилетят".
А если не "прилетят"? Точней, если те, что прилетят, не будут готовы к
такой миссии? Риск очень велик. В нашем городе усилиями спонсоров по
инициативе местных властей построили диагностический центр, оснащенный самым
современным оборудованием и лабораториями. У нас нет мединститута, но в
городе были превосходные врачи, в т.ч. онкологи, хирурги, отоларингологи,
гинекологи и др. Одну горбольницу закрыли и продали в девяностые годы.
Многие специалисты уехали в Германию, Израиль. Многие состарились, умерли.
Сейчас эту больницу восстанавливают на базе роскошного профилактория треста
Промстрой (я о нем упоминала), закрытого в те же годы. Из восьми отделений
восстановлены пока четыре.*)
В диагностическом центре квалифицированных специалистов мало, что резко
снижает его эффективность.
Электронное оборудование, новые технологии -- все это не более чем
инструменты. Все по-прежнему зависит от специалистов, от врача. Не
специалистов надо подбирать к оборудованию, а обеспечивать оборудованием
высококвалифицированных специалистов. Кто-нибудь проводил анализ, как
оснащены те действующие клиники и больницы, в которых уже работают классные
специалисты? В том же Томске, Иркутске, Барнауле, в городах, где есть
мединституты? Сейчас можно услышать, что диагностировать можно на
расстоянии: в крупную клинику по интернету передавать все анализы и данные
компьютерной диагностики. Больше того, считают, что даже сложные операции
можно делать под непосредственным руководством крупного специалиста, который
руководит действием оперирующего хирурга на расстоянии. Уверена, что те, кто
это утверждает, сами ни за что не станут не только оперироваться, но даже
обследоваться на расстоянии, предпочитая видеть врача и чтобы врач видел их.
Медицина всегда придавала большое значение этому фактору. Другое дело, что в
форс-мажорных обстоятельствах такие консультации и даже руководство
операцией или родами могут быть необходимы.
Наши граждане, уехавшие в Израиль с его прославленной медициной, в
_______________
*) Это в Казахстане, в г. Павлодаре. Если в России все то. что было --
это отлично.
один голос жалуются на то, что отличная медицина в клиниках и
больницах, а в амбулаториях врач смотрит не на них, а в компьютер. Уверена,
что самый лучший врач использует компьютер, как инструмент, и больного
осматривает и расспрашивает.
Проблема здоровья населения, здравоохранения не исчерпывается
клиниками. Вот нацпроект "Образование" охватывает и проблемы организации
питания, физкультуры, спорта и т.д. В нацпроекте "Здоровье" этого нет. Между
тем начинать надо с охраны труда. В отсутствие сильных профсоюзов хозяева
предприятий нарушают трудовое законодательство. В СССР КЗОТ четко
прописывал, например, порядок чередования смен: после ночной смены перерыв
должен был быть не менее 16 часов, а при пересмене -- сутки. Работа в
выходной день (в отличие от праздников) не могла компенсироваться двойной
оплатой, но только отгулом в течение ближайших двух недель (последнее часто
нарушалось).
Когда перешли с 48-часовой на 42-часовую рабочую неделю существовали
варианты: 6 дней по 7 часов или пять дней по 8 часов с небольшим. Врачи
считали, что с точки зрения охраны труда лучше шестидневка, т.к. два
выходных не компенсируют накопленное за неделю утомление. Выбирали чаще
всего пятидневку. Рабочие на особо вредных работах работали по 6 часов в
день.
В США профсоюзы добиваются гораздо большего. В металлургии на особо
вредных работах (плавильщики, обрубщики и др.) рабочего можно использовать
только 10 лет подряд. Затем организация обязана перевести его на работу с
нормальными условиями труда.
Сейчас законодательство по труду нарушается. Стала обычной практика
использовать очередной отпуск частями: три раза в год по 7-8 дней ("как в
Штатах").
Не знаю, как в России, в Казахстане льготы на особо вредных работах
(спецмолоко, удлиненный до 30 календарных дней отпуск и др.) законом не
гарантированы, и там, где профсоюзы беззубы, в колдоговорах этих условий
нет. Мой знакомый сталевар работает по скользящему графику с
двенадцатичасовым(!) рабочим днем, т.е. "на износ". Он доволен -- одну
неделю у него три и другую -- четыре рабочих дня в неделю (7 рабочих дней в
две недели). Он может работать и больше или подрабатывать в другом месте. О
здоровье он не задумывается: ему 43 года. Все довольны. Если раньше рабочие
и мастера на этих работах часто ездили на курорты, лечились (в Брежневскую
эпоху) в профилакториях, то теперь это их личное дело. Не менее, а может
быть, даже более важно то, что на больничные листы хозяева и управленцы
смотрят косо. Люди боятся болеть. Надо сказать, что у нас люди, особенно
мужчины, неохотно шли к врачу или брали больничный. В очередях в
поликлиниках преобладали женщины (всех возрастов). Но сейчас и женщины с
температурой, с болями перемогаются и идут на работу -- боятся ее потерять.
Заключая этот раздел, не претендуя на оригинальность, напомню, что
здравоохранение -- это комплексная социальная и экономическая проблема. На
него влияют и качество образования, и культурный уровень, и даже масс-медиа,
которые опустошают голову и душу, и нравственный климат -- в частности
коррупция, неравенство возможностей, и все то, что создает душевный настрой,
целеустремленность, удовлетворение (или неудовлетворение) жизнью.
О культуре. О науке и образовании сказано выше.
Немного о театре и кино. В 2003 году летом я была на двух спектаклях.
Один на Таганке -- своего рода окрошка из исторических трагедий Шекспира. На
сцене что-то вроде строительных лесов из металла, по которым, рискуя сломать
шеи, лазали актеры -- короли и их соперники. Напрашивалась нехитрая идея:
власть -- зло и плодит злодеев.
В СССР сохранялась культурная традиция -- уважение к классическим
текстам. Если бы Шекспир считал нужным, он написал бы одну трагедию о всех
королях -- он написал отдельно о каждом. Имел Любимов право ставить на афише
имя Шекспира? Или даже "по Шекспиру"? Самое сильное впечатление в этом
спектакле на меня произвел сам Любимов, когда он вышел кланяться и дрыгнул
ножкой a'la Федор Карамазов.
Второй спектакль в "Современнике". Обещали Лию Ахеджакову, но спектакль
заменили. То же: леса из металла, плюс длинная металлическая лестница.
Актеры тоже лазают по этим конструкциям, но с огромным чемоданом, неловко
взбираются с ним по этой лестнице, напрягая нервы зрителя. В чем там было
дело, не помню: ушла после первого акта.
Это "Современник", в который доставала билеты с таким трудом, спектакли
которого помню в подробностях спустя сорок лет. Это было пять лет назад.
Больше, к сожалению, в Москве не была. Очень интересная и многозначительная
передача на TV в апреле 2008 г. А. Бородин поставил спектакль "Берег Утопии"
по пьесе Т.Степпарда. Герои пьесы Белинский, Герцен, Бакунин. Актриса
Н.Уварова, прославившаяся в сериале "Не родись красивой", в своем интервью
сказала, что выбор пьесы и ее герои, поначалу привели актеров в недоумение
(Действительно, зачем нужно это старье с советской свалки?). Но в процессе
работы над пьесой, ее герои, их характеры, мысли, стремления вызвали у
актеров горячий интерес. Увлекшись своими персонажами, эмоциональные актеры
поехали на Воробьевы горы, к священному месту юношеской клятвы Герцена и
Огарева, чтобы убрать запущенный памятник. Памятник снова загадят -- за ним
надо ухаживать постоянно, но то, что такой порыв, такое увлечение
замечательными русскими людьми у них возникло, внушает надежду.
Иначе и быть не может: "Россия воспрянет ото сна" -- все вспомнит и
вернет все лучшее на свои места. Дело в тех потерях, которые несут
поколения, растущие в этой пошлости. А. Бородин точно сказал, что человеку
нужно быть свободным, а он вынужден подчиняться правилам. Если раньше это
была цензура, то теперь "диктатура царящей пошлости".
Неизвестно, что хуже: сквозь цензуру рвались и продирались. Ей
противостояли(!). Пошлость как болото. Лишает воли.
Не могу сказать, что знаю современную литературу. Верней, увы, я ее
почти не знаю. Причины те же: нет литературных журналов, библиотеки
пополняются медленно, а ходить в городскую библиотеку не всегда получается.
Исторические катаклизмы: "Когда пушки стреляют (или рушится старый и не
сложился новый мир), музы молчат". Но после революции 1917 года и Великой
Отечественной войны родилась Великая литература молодых. Поэтов и прозаиков.
Что с музами сейчас? То же, что с театром, кино, TV?
Н. Эйдельман искал разгадку тайны взрыва гениальной русской литературы
начала XIX (всего XIX!) века. Он пишет ("Апостол Сергей"): "Прежде чем
появились великие писатели и одновременно с ними должен появиться читатель".
И дальше: "Равнодушное, усталое, все знающее или (что одно и то же) ничего
не желающее знать общество -- для литературы страшней николаевских (или --
советских? Е.А.) цензоров. Последние стремятся свалить исполинов, но при
равнодушии гиганты вовсе не родятся на свет. Или нет -- родятся... Но их
могут и не увидеть или заметить сыто, небрежно".*) С последним нельзя
согласиться. Писатели так же как читатели, не в силах преодолеть апатию,
растерянность: им нечего сказать. Думаю, все дело в том, что у читателей и у
писателей нет или не хватает воли(?) задать вопросы. Нет вопросов, нет
ответов. Все это впереди. К сожалению, за пределами жизни моего, а может
быть и следующего за ним поколения. Дай бог, чтоб до этого дожили внуки.
Есть прекрасные фильмы: "Вор" П. Чухрая с В. Машковым, "Ворошиловский
стрелок" с М. Ульяновым, "Август 1943 г." -- прекрасный фильм о войне, с
Евгением Мироновым и В. Галкиным; чудесная комедия (трагикомедия). Бортко
(не помню названия) о первых месяцах нового капитализма: демобилизованный
бравый офицер трансформируется в "нового русского".**) Блестящий фильм Н.
Михалкова "Утомленные солнцем". Замечательный вдвойне, потому что Н.С. из
тех, кто ненавидит революцию и идеализирует царизм. Своим высшим достижением
он видел фильм "Сибирский цирюльник" -- убогий, надуманный (это главное)
сюжет не спасли ни роскошный антураж, ни беспрецедентная реклама -- фильм
обречен на забвение. "Утомленные солнцем" -- победа художника над его
идеологией. Он показал подлинную трагедию революции, а сыгранный им герой --
одна из лучших, м.б. лучшая, его роль. Сейчас он ставит продолжение -- хоть
бы не испортил его идеологической заданностью.
Любопытно, что все перечисленные фильмы либо "советские" по сюжету и
драматургии ("Вор"), либо герой -- советский человек ("Ворошиловский
стрелок"). Комедия Бортко, сколько я видела -- это единственная, и при этом
талантливая, сатира на реалии современной (ушедшей) действительности.
Почему "Вор" -- трагедия ребенка послевоенных лет, когда сотни тысяч
детей живут по подвалам? "Бандитский Петербург" того же Бортко, в отличие от
большинства -- талантливый криминальный сериал. Но я не могу вспомнить ни
одного фильма, исследующего современные драмы, трагедии, наконец, обычную
жизнь простых современных людей. Ведь все эти сериалы -- все что угодно, но
не реальная современная жизнь, с ее трудностями и проблемами и с ее
спецификой, в которой много материала и для психолога, и для социолога, и
_______________
*) Н. Эйдельман. "Апостол Сергей", стр. 90. Политиздат, 1975 г.
**) Фильм смотрела не сначала и названия не знаю, простите.
для драматурга. Кто они -- типичные постсоветские люди -- богатые,
среднего достатка, наконец, бьющиеся в проблемах выживания? Это не
интересует кинематографистов? Почему? Им кажется, что это не интересно
зрителям? Напрасно! Подлинная жизнь всегда интересует -- глубже и гораздо
больше, чем развлекаловка. На эти фильмы нет спонсоров? Думаю, дело не в
этом. Напрашивается другой ответ -- все слишком ошеломлены! Современность, с
ее проблемами, не осмыслена, не освоена: на смену прошлому, в котором было
так много отталкивающего, пришло настоящее, во многом не менее
отвратительное.
Упал, и никак не поднимается уровень культуры. Вот экранизации. В
советское время были экранизации великого уровня -- мировой, русской и
советской литературы. И вот пример лучшей(!) современной экранизации --
телеспектакль (Бортко) -- "Идиот" Достоевского. В ролях: Е. Миронов, В.
Машков, В. Ильин, А. Петренко, И.Чурикова и др.
Я была околдована этим спектаклем. Перечитала роман: он читался совсем
не так, как до этой экранизации! Не нервно, судорожно, а спокойно, полный
доброты.
Я записала его на кассету, стала всем о нем говорить, давала знакомым
запись.
Но вот, спустя время, показали отрывок из спектакля БДТ. Князь Мышкин
-- И.Смоктуновский впервые видит на портрете лицо Настасьи Филипповны. Это
ключевой момент романа: он видит ту духовную красоту нравственного
страдания, которая так поразила Л.Н. Мышкина, и которая одна может спасти
мир, тем, что отвергает его уродство. Это ключевая сцена романа и спектакля
БДТ: Ин. Смоктуновский смотрит на портрет. Не может отвлечься. Его зовут. Он
продолжает смотреть: "добра ли она? -- спрашивает он. -- Если да, все еще
можно спасти". Мы запоминаем этот центральный эпизод навсегда. Кинулась
ставить кассету с телеверсией -- как там? Эпизод с портретом -- проходной.
Сразу стала явной слабость сцены -- Мышкин и Рогожин у тела Настасьи
Филипповны. Эти страницы романа всегда были мне непонятны: что так сроднило
Мышкина и Рогожина у тела убитой Н.Ф.? В чем тайна их братства в этот
момент? Телеверсия успокои-ла -- нет здесь никакой особой тайны.
Финальный эпизод в спектакле БДТ не сохранился, но о нем рассказал
Смоктуновский: Мышкин сидит, язык вывалился, с него каплет слюна -- он
уничтожен: Христа снова распяли!
В телеверсии князь, от перенесенных потрясений потерявший не столько
разум, сколько волю к жизни, как будто ушел от нее, от такой жизни. Но вот
он слабо улыбается: остается надежда, что он вернется. Финал -- в духе
умиротворения. И упрощения. Телеверсия Бортко остается в памяти доброй, да!
Но, упрощенной, сниженной с уровня трагедии Шекспировского масштаба до
уровня зрителя, привыкшего к обыденному.
Знаменательной приметой нынешнего времени стали сериалы.
Эпоха сериалов началась с бразильского сериала "Рабыня Изаура".
Редакторы TV поначалу решили, что сто тридцать серий переполненных ненужными
персонажами и пустыми сценами взыскательный советский зритель не примет, и
сократили его до тридцати серий. Сериал прошел на ура, за ним в полном
варианте прокатали "Богатых", которые плакали уже сто с лишним серий. И
пошло-поехало. Попадались (очень редко) и доброкачественные сериалы. Тоже
растянутые.
Я уже писала, что это было время тяжелого душевного смятения -- я
читала подряд ерунду и смотрела "Санта-Барбару" и пр.
Наши бизнесмены и бизнесвумены справедливо решили, что они могут не
хуже. Сначала это был роман "Петербургские тайны". По инерции подошли к делу
серьезно: Федосеева-Шукшина (незабываемый образ!), Наталья Гундарева, Елена
Яковлева и др. первоклассные актеры. Отличная режиссура -- и сейчас его
вполне можно смотреть. Бортко поставил "Бандитский Петербург" -- актуальная,
больная тема, динамичный сюжет, превосходная режиссура и прекрасные актеры".
Потом пошел вал сериалов. Сейчас -- на всех каналах ежедневно по
четыре-пять сериалов на каждом. Это уже смотреть невозможно. Это агрессия
пошлости, безвкусицы и бездуховности. Книги, театр, кино... Массовый
читатель стал зрителем сериалов.
Во всем этом, кроме зрителей и читателей, есть еще одна проблема. В
семидесятые годы у нас была целая плеяда великих, выдающихся и
замечательнейших актеров и актрис. Я как-то стала считать и насчитала больше
семидесяти! Это был глубокий пласт культуры. Сейчас (молодых) можно
сосчитать по пальцам. Природа не отдыхает! "Отдыхает" общество! Старые
актеры: О. Табаков, М. Козаков, А. Демидова, А. Петренко, В. Ильин,
Федосеева-Шукшина, А. Калягин... можно продолжать, так же как молодые
(теперь уже зрелые) -- В. Мошков, Е. Миронов, изумительная Чолпан Хаматова
(вот была бы Наташа Ростова!) и еще несколько -- что-то сыграли и
запомнились. Они не могут раскрыть вполне свой талант, как это сделало
предыдущее поколение. А скольким не удалось и этого!? Талант раскрывают в
художественных произведениях: в классике и в подлинной правде сегодняшнего
дня. Их нет. А у кого будут учиться те, кому сейчас 15, 18, 20 лет?
Если сравнить с двадцатыми годами -- школы не только сохранились (МХАТ,
Малый, Александринский и др.), но родились блистательные новые школы --
Вахтангова, Мейерхольда, Таирова, Акимова... Их ученики учили М. Ульянова,
Н. Мордюкову, О. Ефремова, О. Табакова, Е. Лебедева, К. Лаврова... можно
долго продолжать. То же можно сказать об опере, балете и эстраде.
Несколько слов о проблеме эротического кино и порнографии. Это
проблема, потому что через экраны телевизоров врывается в дома и формирует
вкус молодых людей грубая пошлость.
Откровенные описания не в русской художественной традиции. Обходились
без них и Л. Толстой, и Достоевский, и Чехов. Я безмерно удивилась, когда в
книге польского сексолога прочла, что Чехов был великий сексолог. Потом
как-то прочла рассказ "Ариадна" и поняла, что дело не в дразнящих описаниях,
а в психологии, в эмоциях. В картине Гойи "Маха одетая" и "Маха обнаженная"
ничего не показано, но сказано все. Предметом искусства являются чувства,
страсти, мысли, даже размышления (как у Л. Толстого). Но я совсем не ханжа.
В фильме "Лолита" с Джереми Айронсом, Лолита, не знавшая ни материнской, ни
отцовской любви, в конце благодарит Г.Г. (узнать как называла отчима)
словами: "Ты был хорошим отцом". Сцена сладострастия ужасает, а слова Лолиты
потрясают. Понимаешь, что иначе все это выразить м.б. было невозможно. Или
греческий фильм "Мадам Бовари", где Эмма -- старая и некрасивая гречанка,
все метания которой от того, что Шарль Бовари, добрый, благородный человек,
в постели примитивен и груб как животное. Шок! И это все?! Где же Флобер и
его: "Эмма -- это я"? Но подумав, соглашаешься, что допустимо и так прочесть
драму Эммы. Если бы кто-то открыл Шарлю, что ему нужно чувствовать свою
подругу и уметь выражать ей свои чувства, свою любовь так, чтобы она их
ощущала... Ведь он любит Эмму, а Эмме нужна именно любовь, которой не давали
ей ее умелые любовники. Откровенные сцены органичны.
Можно спорить о границе вкуса и дозволенности выразительных средств в
эротическом кино. Есть фильмы, где обходятся без натурализма не в ущерб
правде. Но порнография -- пошлость! Это не вызывает как будто сомнений,
общепризнанно. И она "эксплуатируется"! Ради наживы!
Не нагружать фильмы мыслями и подлинными чувствами стало общепринято.
Даже термин есть -- "развлекательное кино". Комедия положений -- старый
жанр. Детектив тоже имеет солидный возраст. Я говорю не о них: вал
американского кино-ширпотреба, который распространился по всему миру и
портит вкус. Вот типичный пример -- популярный фильм "Красотка". Играют
отличные актеры (но не Де Ниро, не Аль Пачино. Они играют в полицейских
историях -- это чисто развлекательное кино). "Красотка" -- это "красивая"
мечта, примитивные мысли и чувства. Это "искусство" воспитывает испорченный
вкус.*)
Американское кино "побеждает" Европейское не силой искусства, а
количеством, агрессивностью, напором: "Живи "красиво"! Не надо задумываться!
Лови миг! -- внушает оно.
Разумеется речь идет не о шедеврах американского киноискусства! Они
бесспорны.
О школе. Современная наука давно разошлась с религией и расходится все
больше. Это объективный процесс. Религия во всем мире заняла свою нишу и не
посягает на нынешних галилеев. В школе ребенок готовится к своей будущей
деятельности -- практической, научной, общественной. Учится общению с
разными людьми. Религиозное воспитание, если родители хотят, он может
получить в воскресной школе, дома. Из хороших, с любовью написанных книг.
Возлагать на ребенка задачу примирить научные и религиозные знания нельзя.
Вот повзрослеет... И Дарвин, и Эйнштейн были религиозные люди. Отец А. Мень,
помню, писал, что исторически человек познавал бога по мере своего
_______________
*) А наше советское кино -- лучше? Слышу я запальчивое возражение. Речь
может идти об "агитках". Агитки были скучны и бездарны и уже потому
безвредны.
развития: первобытный человек -- обожествляет камни и деревья.
Развиваясь, он от язычества переходит к монотеизму и т.д. Эйнштейн как-то
соединял открытое им знание с высшей силой, с Богом. Взрослый человек может
примирить эти знания. Но не ребенок.
Есть и еще одна причина. В классе дети разных конфессий. У них
возникают вопросы -- а почему он (она) не учит религию? Вместе с тем
понимать духовную высоту чужой веры -- это очень важно для человека, это то,
что избавляет от темноты и невежества. Это основа взаимоуважения. В школе
важно изучать основы главных религий.
5.3. Какую демократию мы получили.
Мы жили в тоталитарном обществе и тосковали, ждали демократию.
Надеялись на нее. А она предстала перед нами как эпоха Ельцина. Ельцинщина.
Развал страны, разруха, паралич производства, дикое обогащение немногих,
появление миллиардеров на фоне обнищания широких слоев народа. Рэкет и
безнаказанные убийства и росшая как грибы коррупция -- начисто
скомпрометировали демократию: "Вот она какая, эта демократия!" Ее мгновенно
назвали "дерьмократией", а ее деятелей -- дерьмократами.
Демократии -- подлинного народовластия в истории не было. Если не
считать первобытную общину и может быть еще общину, созданную Р. Оуэном и
успешно существовавшую до его смерти. Буржуазная демократия, по выражению ее
выдающегося деятеля У. Черчиля -- отвратительна, но лучшей системы
управления не придумали. Ее принципы -- свобода, равенство и братство --
прекрасны. Свобода (исторически -- личная свобода от крепостной зависимости)
-- гарантированные конституцией права на свободу слова, печати, совести,
уличных шествий и забастовок, право на неприкосновенность личности, на
открытое судопроизводство на основе состязательности сторон -- обвинения и
защиты. Равенство -- отмена всех сословий и титулов, дискриминации по полу,
вероисповеданию, расе, социальному происхождению, национальности,
имущественному положению: перед законом все граждане равны. Братство исходит
из того, что свободные люди -- братья (Это не юридическая норма, а
нравственное... ожидание?).
Провозглашая равенство всех перед законом, Великая Французская
революция как одно из фундаментальных прав человека провозгласила священное
и неприкосновенное право частной собственности и неприкосновенность жилища.
Священное право частной собственности с одной стороны -- одна из важнейших
гарантий от произвола, но с другой -- это угроза для гарантий равенства.
Может ли быть реальное равенство перед законом(!) между владельцем
миллиардного состояния и рабочим на конвейере или разнорабочим? Юридически
они в равной степени отвечают за свои преступления или защищены от
беззакония, но так ли это практически? Может быть и так. Но как исключение
при особом уникальном стечении обстоятельств. Но дело не только в этом. Если
мы говорим о равенстве возможностей, то очевидно, что они неравны у сына
наемного сельхозрабочего на ферме или консьержки и у топ-менеджера или
профессора (не говоря о самых богатых людях).
Это имеет еще один аспект. У Ж. Сименона есть рассказ: комиссар Мэгре
приезжает в командировку в США и знакомится с жизнью бедноты: теснота, давно
не ремонтированные квартирки, маленькие комнатки, душ, уборная. Плохо
работающая канализация. Он вспоминает клошаров, которые живут под мостами
через Сену и думает о том, что дело не в уровне бедности, а в неравенстве.
Оно порождает одни и те же эмоции и преступления у тех, кто живет под
мостом, и у тех, кто живет в этих квартирках -- унижение, зависть,
ненависть, злобу и порожденные ими насилия, грабежи и убийства.
Зависть, злобу, ненависть, порождает не только имущественное
неравенство. Но очень часто все же оно. Особенно в обществе потребления.
Огромную роль здесь играют ценностные ориентации.
В СССР в добрежневскую эпоху было меньше социального неравенства, но
гораздо большее значение имело то, что социологи называют "ценностными
ориентациями". О них я писала выше. Они были более здоровыми, меньше связаны
с бытом и больше с бытием. Большинство молодежи (а я жила в предместье
большого Сибирского города -- в самом низшем социальном слое) видели успех в
образовании, в признании, в росте на работе (слово карьера имело тогда
отрицательный оттенок), в приносимой пользе. Уже в Брежневскую эпоху начало
прорастать общество потребления, идеалы скукожились. Сейчас обмещанивание
широко распространилось во всех слоях общества (о мещанстве см. ниже).
"Молодой, красивый, богатый" -- вот набор достоинств современного молодого
человека. Богатство отбрасывает на его владельца ореол значительности.
Придает ему вес, создает иллюзию в оценке его личности. Я не идеализирую
прошлое. Раньше такие же иллюзии возбуждал, скажем, орден, высокое воинское
звание, ученая степень: нет тридцати лет, а уже кандидат (доктор!) наук. Это
прибавляло и вес, и очарование. Можно спорить о том, что лучше. Хуже оба.
Как писал Р. Бернс: "Судите не по платью. Кто честным кормится трудом, таких
зову я знатью". Это написано 250 лет назад. Когда-то у нас это звучало
банально. Сейчас -- шокирующе: "совковое мышление".
Колоритная демократка В. Новодворская заявляет, что она только за
свободу, но решительно против равенства. Гораздо грустней, когда небрежно,
через плечо это же бросает М. Плисецкая: она тоже против равенства. У Майи
Михайловны не было поводов чувствовать себя "выровняной" -- ее всегда
выделяли и прославляли (заслуженно).
Откуда это презрение? Не думаю, что обе дамы стоят за реанимацию
титулов. Хотя как знать? И уж точно они не за ограничение прав женщин или
религиозные преследования. Очевидно, имеется в виду клятый Карл Маркс,
который якобы считал, что все люди равны как личности и потому все должны
получать поровну. Так считал, как известно, Шариков, а не Маркс. Марксу
достаточно было трезво оценить свою личность, чтобы не говорить такие
пошлости. Он и не говорил. Он имел в виду равенство людей в их отношении к
средствам производства. Маркс уже тогда, во второй половине XIX в., увидел,
что при капитализме изменился характер производства: продукт производится
для всего общества, а решает что и как производить частный предприниматель,
исходя из своих личных интересов. К этому мы еще вернемся.
У нас социализма не было, но даже в нашем уродливом обществе было много
исторически нового, здорового и позитивного. Об этом я писала выше.
К слову. Если судить о капитализме как об экономической и социальной
системе по опыту наших последних пятнадцати лет, то вряд ли он покажется
непредвзятому человеку привлекательным. Кто-то сказал по этому поводу: "Мы
ухитрились построить социализм без демократии, а теперь создаем капитализм
без конкуренции". И без демократии тоже, -- добавлю я. На радость Зюганову,
нашему народу теперь демократия надолго опротивела.
Это таит большую опасность: ведь в XX веке была еще третья модель --
фашизм. Поэтому попробуем приглядеться к сложившейся веками (третье столетие
идет) буржуазной демократии.
Буржуазная демократия, несмотря на все ее издержки, на то, что она
очень далека от совершенства -- саморегулируемая система. Она имеет
механизмы для преодоления собственных искривлений и уродств. Этих
механизмов, по крайней мере -- четыре.
1. Многопартийная система. Ее можно представить упрощенно как
сосуществование трех сил. Правые -- консервативные партии, сохраняющие
традиции; левые -- тяготеющие к переменам, развитию, к обновлению, к защите
слабых; и центристские -- которые, примыкая то к правым, то к левым, не дают
победить крайностям, поддерживают равновесие. Якобинцы, как известно,
называли их жирондистами, от французского слова болото. Это болото, как и в
живой природе, необходимо: оно поддерживает баланс. В Англии и в США
активную роль, как известно, играют две партии (в каждой стране) (Не считая
других, маловлиятельных). Это не меняет дела. У каждой есть правое и левое
крыло, последние примыкают, если нужно, к конкурентам.
2. Законы. Конституция (основной закон) и законы придают той идеологии,
которая лежит в основе государственного устройства, законную силу будь то
конституционная монархия, буржуазная демократия или социал- демократическое
общество. Законы -- опорные колонны -- незыблемые основы общества. Их
нарушение, по определению, разрушает систему. Там, где законы не уважаются,
нарушаются, меняются в зависимости от чьих-то интересов, от ситуации, от
чьей-то выгоды или удобства, нет демократии. За 250 лет в конституцию США
внесено всего около сорока поправок: остов этой страны скроен умело,
продуманно, базируется на идеях великих просветителей XVIII в. Он не
перегружен частностями, подробностями. Конституция формулирует принципы, на
основе которых вот уже более двух веков реально действуют законы.
Из опыта СССР мы знаем, что конституция может быть "самой демократичной
в мире" (куда демократичней Американской) и ничего не значить, т.к. она не
имеет отношения к реальной жизни: конституция отдельно -- жизнь отдельно.
Хотя это неверно! Она значила и очень много: значила, что общество построено
на лжи, лицемерно и уже в своей основе беззаконно.
В буржуазно-демократических странах закон ни в коем случае не "дышло,
куда повернул, туда и вышло". Законопослушание -- основа существования
демократии. Оно важней законов -- в рамках принципов, установленных
конституцией, их можно изменять. Уважение к законам, их неукоснительное
соблюдение зависит от власти: она первая должна ни при каких обстоятельствах
не нарушать законы. Тогда она может требовать того же от своих граждан.
Россия только однажды знала короткий период серьезного отношения к
законам -- период после великой судебной реформы Александра II. Тогда очень
быстро выросла плеяда выдающихся демократических судебных деятелей --
прокуроров, судей, адвокатов. Об этом ниже.
3. Независимый от власти суд. В том числе над действующей властью. Не
на бумаге -- в жизни. В демократических странах судят действующих
президентов и министров, генералов, высших чиновников, нарушивших закон.
Присяга в суде: "Говорить правду, только правду и ничего кроме правды" не
риторическая фигура: солгать под присягой -- это серьезное преступление, за
которое президента США Клинтона чуть не подвергли импичменту. Дело не в
любовной связи, как смеются над американскими порядками у нас. Совсем нет.
Президент! Первое лицо государства солгал под присягой!
В этой связи приходит на память случай с А.Ф. Кони, выдающимся судебным
деятелем эпохи реформ Александра II. Он был председательствующим на суде над
В.Засулич, стрелявшей в генерал-губернатора Петербурга Трепова. Кони был
юрист и не признавал самосуд и террор. Но в напутственной речи присяжным он
дал объективную оценку обеим сторонам. Трепов, проходя во второй раз по
тюремному двору, заметил заключенного студента Боголюбова, который при его
вторичном появлении не снял шапку во второй раз. В бешенстве Трепов велел
его высечь. Боголюбов был из разночинцев. Учась в университете вместе с
дворянами, он обостренно относился к понятиям чести и человеческого
достоинства. Считая себя опозоренным на всю жизнь, он покончил жизнь
самоубийством. На маленькую заметку об этом в газете общество отреагировало
вяло. Тогда народоволка Вера Засулич решила привлечь к этому событию
внимание общества и выстрелила в Трепова. Не убив и кажется даже не попав в
него, она сказала, что это неважно: ее цель была в том, чтобы привлечь к его
преступлению внимание. И привлекла: Петербург гудел, все слои общества
требовали ее оправдания.
Александр II просил Кони, чтобы в напутственной речи
председательствующего присяжным он акцентировал внимание на недопустимости
террора и обошел поступок Трепова. Кони отказался. Тогда царь просил его
дать повод для кассации. Кони отвечал, что в суде возможны ошибки, но
специально давать повод для кассации он не будет. Он пояснил: провинциальные
судьи, которые находятся под открытым и наглым давлением местной власти,
скажут: "Вот! Сам Кони уступил, чего же требовать от нас?"
В напутственной речи присяжным он беспристрастно описал мерзкий
поступок Трепова и его трагические последствия, указал на беззаконие и
недопустимость террора и преступление В. Засулич. Присяжные оправдали ее, и
Кони вынужден был освободить ее в зале суда. Присутствующие на суде, в том
числе генералы и высшие чиновники, а так же огромная толпа народа,
окружившая суд, встретили приговор овацией -- таково было тогда настроение
общества.
Кони был подавлен. Это был переломный момент в его жизни: он был первый
кандидат на пост министра юстиции. Теперь его карьера была окончена. Самое
главное: он не считал приговор справедливым! Террор, по глубокому его
убеждению недопустим и должен был быть наказан, с учетом смягчающих
обстоятельств. Чувствуя настроение общества, он сделал то и так, как был
должен. В своих записках он пишет, что все оказалось к лучшему: он не стал
высокопоставленным царским чиновником, продолжил свою судебную деятельность
-- был генеральным прокурором, стал другом Л.Н. Толстого. Он был доволен
своей жизнью. Таковы были взаимоотношения власти и суда в короткий период
реформ Александра II.
Возвратимся к Клинтону. Если можно простить президенту ложную клятву
под присягой, значит -- любому другому тоже! Это прецедент, о котором
говорил Кони.
Важно: людей инициировавших процесс против Клинтона никто не
наказал(!). Президента Никсона подвергли импичменту за прослушивание
телефонных разговоров в стане противника во время президентской кампании, и
тогда тоже -- журналист, который обнаружил этот факт и опубликовал его, дав
начало кампании, тоже не понес никакой кары: он жив и работает до сих пор.
Конечно, это не значит, что до Никсона (а м.б. и после него) не прослушивают
то, что происходит на выборах в стане соперника, не значит, что президенты
не лгут в политических целях. Важно другое: если кто-то закон призывает(!),
он неизменно действует, невзирая на лица. А призвать закон могут журналисты,
оппозиционные партии, оппоненты... Это вынуждает уважать закон, и считаться
с ним всех. Всех без исключения. Важна сама возможность призывать закон,
когда это необходимо.
4. Свобода слова и печати. Гражданин имеет право знать. Свобода
информации: все средства массовой информации критикуют, расследуют,
анализируют, изобличают. Для защиты от клеветы существует закон о
диффамации. Граждане получают информацию разного толка, иногда прямо
противоположного. Они имеют возможность оценить разные точки зрения и
сформировать свою. Печать и другие СМИ -- мощное оружие против
злоупотреблений и преступлений сильных мира сего, в том числе против
нарушения законов. Ложь и клевету можно публично опровергать, доказывая
справедливость. Традиция уважения свободы слова воспитывается с детства, так
же как нетерпимость к злоупотреблениям, лжи и клевете. Да, справедливо могут
мне возразить, но все это под контролем сильных мира сего, тех, у кого
деньги. И тех, у кого власть. Да, скажу я, это так. Но тут же возражу: в
Германии победили антисемитизм, которым как проказой было поражено общество.
Причем только в Западной Германии. В Восточной, "социалистической",
провозглашавшей интернационализм, этой борьбы не вели.
Там эта зараза сохранилась до сих пор.*) В Италии победили мафию,
которая фактически управляла страной и казалась непобедимой -- жесткая,
последовательная борьба дала результат. Она снова поднимает голову, ее снова
давят. В США тоже победили мафию, рожденную в годы Великой Депрессии и
сухого закона. Выдавили ее из профсоюзов, где она хозяйничала.
Наконец, и это главное, победили дискриминацию негров. Более двухсот
лет царил расизм. На Юге расовая сегрегация (школы, трамвайные и
железнодорожные вагоны), самосуды, Ку-клукс-клан. На Севере -- непреодолимые
предрассудки -- равными негров не считали. Около пятидесяти лет назад
застрелили лидера мощного антирасистского движения, охватившего все
население США -- и черных и белых, Мартина Лютера Кинга. Мощные усилия
государства по борьбе с расовыми предрассудками дали результаты. Борьба
велась по всем направлениям: в художественных фильмах, если по сценарию был
отрицательный герой-негр, рядом обязательно должен был быть положительный,
причем превосходящий его по силе воздействия. Беседы в школах и вузах.
Активная пропаганда несправедливости презрения и ненависти к неграм. Наконец
(в последнюю очередь), судебные преследования за проявление дискриминации.
Такой же, или почти такой, была борьба за женское равноправие. В семидесятые
годы в Ленинграде я слушала лекцию известного социолога Ягодина, побывавшего
в США. Он, в частности, рассказывал о принятом там порядке приема работника
на вакантное место: в первую очередь -- негритянку, во вторую -- белую
женщину, в третью -- негра и в последнюю -- белого мужчину. Так сумели
победить дискриминацию по расе и по полу. И вот уже два срока подряд на
должности Госсекретаря в США -- негр и негритянка, а в 2008 г. один из
кандидатов в президенты -- негр Б. Абама, имеет большие шансы на победу на
выборах.**) В Южной Африке победили апартеид: просидев в тюрьме тридцать
лет, президентом стал негр Нельсон Мандела. Кто мог двадцать лет назад во
все это поверить?
Наконец, еще один пример. В романе известной американской писательницы
(фамилии не помню) действие происходит в провинциальном университете, в
эпоху маккартизма. Комиссия по проверке лояльности ищет коммунистов и
сочувствующих им. Вот что поразило меня -- оказывается, почти двести лет
демократии, свободы слова, защиты прав человека не имеют никакого значения.
Люди перепуганы и ведут себя точь-в-точь как наши соседи в Кутаиси в 1950
г.,
_______________
*) В 90х годах наш завкафедрой ездил в Германию (Восточную) и там на
кафедре в университете ему сказали, что все труды Маркса-Энгельса, на самом
деле написал Энгельс. Маркс все это себе приписал. Когда я задала ему
логичный вопрос -- почему же Энгельс это позволял?! Он поморщился: мол --
это факт! Так говорят в Германии. Они-то знают! Уточним -- не просто в
Германии, а на кафедре политэкономии и в университете! Бессмысленно (да и
зачем?) что-то доказывать!
**) С 2009 г. -- президент США.
когда арестовали моего отца: тихонько затаскивали меня к себе, когда я
проходила мимо их дверей, расспрашивали, сочувствовали. Шепотом. Чтоб никто
не слышал. Были и другие: трое друзей пришли попрощаться, а близкий друг
семьи поехала нас провожать в Цхалтубо, где проходил Тбилисский поезд на
Москву. Четыре человека!
Точно то же в романе. На ученом совете все молчат. Некоторые даже
выступают в поддержку гонителей. Боятся здороваться с изгоями. Не ходят к
ним в гости. Им грозил не арест, а всего лишь увольнение с работы, а они
потеряли лицо! Университетские профессора, куда им до нас!
Нормальная жизнь не должна испытывать людей. Не должна требовать
подвигов. Только тогда люди раскрываются, когда они свободны. От страха, в
том числе. Мнение о том, что только в тяжелых испытаниях открывается
истинная суть человека, ложно. И негуманно. В отсутствие страха, человек
делает так, как велит ему совесть, чувство справедливости, его истинные
взгляды и убеждения. Он такой, какой он есть на самом деле. В уродливом
тоталитарном обществе человек поступает не так, как ему хочется. Из страха,
осторожности, из боязни за детей и близких. Он либо лжет себе, либо себя не
уважает или даже презирает.
Именно это в романе происходит с героями романа в эпоху маккартизма.
Но, есть важное различие между советской системой и маккартизмом:
кампания Маккарти длилась год. Может два или три. И демократические нормы
возвратились. Только в памяти живших тогда людей остался кошмар
подозрительности, преследований и позор своего страха и своего поведения.
Могут возразить, что вот Гитлер пришел к власти демократическим путем.
Пришел. Это было в экстремальную эпоху страшного кризиса -- Великой
Депрессии, народного бедствия. И все же за Гитлера проголосовало на миллион
меньше граждан Германии, чем за коммунистов. Тогда правые блокировались с
Гитлером, а коммунистам Сталин, через Коминтерн, где он был хозяином,
запретил блокироваться с социал-демократами. Вместе может быть победили бы.
Так что пример некорректный.
Но даже если так: демократия знает падения. Но знает и подъемы, и
взлеты. А тоталитарный режим содержит инерцию, которую очень непросто
преодолеть. В Западной Германии это было достигнуто упорной целенаправленной
работой. У нас такой последовательной работы не ведут.
О советской демократии я писала выше в разделах о трех периодах
Октябрьской революции. Подведем здесь краткий итог.
Партии. Одна КПСС. Внутри нее, даже в политбюро -- полное единомыслие и
единодушие. Но ведь такого в жизни не бывает?! Все без исключения понимали,
что единомыслие и единодушие -- это такая игра! Поэтому никто не удивлялся,
когда посреди единодушного одобрения вдруг сообщали, что, оказывается, Н.С.
Хрущев совершил много ошибок, и его сняли с его поста. Волновались: одни
ждали худшего, другие надеялись на лучшее. Их никто не спросил! В
руководстве сделали рокировку, и игра продолжалась.
Законы. Конституция СССР, созданная "врагом народа" Н.И. Бухариным, я
уже упоминала, была признана юристами мира самой демократичной. Как реально
соотносились законы с правами и свободами, гарантированными конституцией?
Оговорюсь, законы о труде, об образовании, здравоохранении, культуре и др.,
в том числе значительная часть уголовного законодательства,*) соблюдались.
Это сохраняло часть лучшего, что принесла революция и что было в системе.
Что касается гражданских прав и свобод -- это тоже была игра под названием:
"законы отдельно, а жизнь -- отдельно". И это тоже было ясно всем без
исключения. Одних это угнетало, возмущало, отравляло им жизнь. Другие, зная
о том, что это игра, принимали в ней активное участие. Третьи не
задумывались -- так устроена жизнь! Четвертые постепенно накапливали мысли,
силы на борьбу, позже боролись.
Свобода уличных шествий? Конечно! Седьмого ноября, первого и девятого
мая! Свобода печати? Без сомнения! У всех есть газеты -- у партии, у
профсоюзов, у комсомола, даже у пионеров! В каждой области! В каждом
районе... Но ведь цензура... хотели бы вы возразить. У нас нет цензуры!!
Есть ЛИТО -- литературный отдел! Книги, журналы, научные сборники, газеты --
все должно было быть "залитовано". Самый осторожный автор не мог его пройти,
а самый хитроумный -- объехать. Театральные спектакли, кинофильмы,
концертные программы, цирковые представления "принимали" чиновники от
культуры и от власти (секретари обкомов в областных центрах, в столицах --
из ЦК, из КГБ). Они свирепствовали -- держать и не пущать! Выискивали
крамолу там, где читатель и зритель ее узреть ни за что не мог бы.
Постепенно читатели, особенно зрители, стали изощренно догадливы и
радовались намекам. Спектакль в ЦДСА в Москве "Смерть Ивана Грозного" по
пьесе А.К. Толстого и ставился, и с восторгом принимался как современный,
актуальный. В "Современник", на "Таганку", в "Ленком" (театры для
"догадливых") -- нельзя было достать билеты.
Свобода слова? А как же! Посмотрите и послушайте сами. На пленумах от
райкома до обкома, на сессиях от местных до областных советов депутатов, на
съездах комсомола, КПСС, Верховных Советов свободно выступали все -- Члены
ЦК КПСС, министры, доярки, свинарки, токари, водители автобусов,
академики... От всех Союзных и автономных республик! (За этим строго
следили.) Обсуждалось все: планы, итоги их выполнения, финансы, внутренняя и
внешняя политика... Что это если не свобода слова и подлинная демократия?!
Но это тоже была такая игра, и все без исключения знали ее правила.
Выступающие часто сами не писали текста: они получали готовый текст и
"озвучивали" его. Вот где родилось это слово, которое сейчас употребляют
вместо слова "выступил" (что режет ухо!). Но даже, если он писал текст сам
(не все хотели "озвучивать" чужой), он писался заранее, проверялся и
редактировался. А академики? И другие "индивидуалисты"? У них должна была
быть самоцензура! И была! Забегая вперед: единственный закон, который
неизменно дейст-
_______________
*) Далеко не совершенного и часто неоправданно жестокого.
вовал, был страх. Боялись все!
Свобода забастовок. В.И. Ленин когда-то писал, что никто не вправе
лишать рабочих священного права на забастовку. При Сталине, по-видимому,
забастовок не было. При Хрущеве, который заявил о возврате Ленинских норм,
попробовали бастовать в Новочеркасске*). Бастующих разогнали выстрелами.
Многих убили: они не играли!
Свободные выборы. Само собой! Право выбирать и быть избранными!
"Выдвигали" парторганы (наверное, для верности, проверенных КГБ) одного
кандидата на место одного депутата. Смешной эпизод. Во время первых выборов
мой отец сидел в лагере. Потом во время войны выборов не было. И вот,
кажется в 1949 г. -- первые послевоенные выборы. Всей семьей пошли на
избирательный участок, где нам вручили четыре бюллетеня разных цветов. Отец
решил, что нужно выбрать из четырех кандидатов одного и уже сделал
соответствующее движение. Мама зашипела на него, сдерживая смех: "опусти все
четыре!" Он не мог понять -- как это?! Но опустил. Стыдно об этом
вспоминать. Стыдно было в этом участвовать. Сейчас смешно слушать, как
Зюганов возмущается фальсификацией результатов нынешних выборов: кто бы
говорил! Это был отвратительный, постыдный спектакль. Грандиозный: в нем
участвовали миллионы, сотни миллионов, а сколько взрослых людей отвлекались
от своей работы, печатали бюллетени, разносили их по квартирам, составляли
списки, "агитировали", заседали в комиссиях, волновались, что явка будет
ниже, чем у соседей. И напрасно! Однажды я была ("избрана!") членом
участковой избирательной комиссии. Явка оказалась около 60%. Это много! --
тогда, по разным причинам, в т.ч. из осторожности, люди ходили на выборы.
Некоторые (мой свекор, например, тихий и добрый старик) ходили к 6 утра,
чтобы проголосовать первыми. Но 60%? Это было недопустимо мало! Председатель
отсчитал и вбросил в урну пачки бюллетеней, пробормотав неловко: "Все так
делают!" -- Стало 97,9% (или 98,1% -- не помню). Потом считали, заполняли
протоколы до трех часов ночи! А сколько денег это стоило! Разве это не была
игра?
Суд. А как же суд? Очень просто! Его обходили. Точней обходились без
него. Без суда "раскулачивали" и высылали миллионы крестьян ("кулаков"), без
суда высылали целые народы (чеченцев, ингушей, калмыков, крымских татар,
турок-месхетинцев, греков, немцев Поволжья и др.). Без всякого суда "тройки"
осуждали "врагов народа". В 1936 г., я уже писала об этом, "давали" пять
лет. Когда "процесс пошел" без сучка и задоринки -- в 1937 году те же
"тройки" давали уже 10 лет, в том числе "без права переписки", что означало
расстрел. Позже уже в лагеря приезжали расстрельные команды и расстреливали
тех, кто был осужден "мягко" -- на пять и менее лет. Так чудом не был
расстрелян Д.С. Лихачев. Так же случайно не был расстрелян мой отец.
_______________
*) Рабочие бастовали против повышения цен на мясо и масло и были, по
моему глубокому убеждению, не правы: Хрущев прекратил изъятие продукции
сельского хозяйства задаром. Это необходимо было разъяснить рабочим, а не
стрелять в них, не убивать. У каждого рабочего кто-то жил в деревне, они
прекрасно все это знали.
В тридцатые годы верхушку партии, государства и армии судили судом. Все
как положено: прокурор, адвокаты, судьи. И обвиняемые. Это тоже был
спектакль -- игра в суд. Загадка века -- подсудимые, в том числе
военоначальники Гражданской войны. Все эти люди прошли подполье, Гражданскую
войну... Они не раз доказывали свое мужество. Почему они участвовали в этом
спектакле?! Они признавались, каялись, клялись в верности дирижеру из-за
кулис -- Сталину. Загадка века! Будет ли она когда-нибудь разгадана? Кем?
Исследователем-историком? Писателем? Биографами важнейших лиц? После Сталина
террора не было. Но демократии тоже не было. Игра в демократию продолжалась.
Все та же игра в "свободные выборы" -- один к одному. Та же игра в свободу
слова -- на официальных мероприятиях то же "озвучивание" отредактированных
текстов. Все та же одна партия КПСС с ее железным единством. Все те же
ручные прокуроры и судьи.
Но что-то менялось... В официальной печати появились оттенки. Газеты,
особенно журналы, стали приобретать индивидуальные черты. При этом
по-прежнему "держали и не пущали" демократическую печать. Самый яркий пример
этому -- "Новый мир" и его судьба. Дали волю националистической печати --
"Молодая гвардия". Я беру крайние точки. Не мешали грязной волне
антисемитской прессы, вплоть до "Сионских мудрецов", которых вновь вытащили
и стали обсуждать.
Подспудно созревала идеологическая поляризация. Я бы выделила несколько
групп: Первая -- партийные чиновники, в значительной степени разложившиеся,
коррумпированные, готовые к тому, чтобы стать "хозяевами" -- от "баев" в
Азербайджане и Узбекистане, до зажиревших бюрократов в Киеве, Москве, и
Ленинграде; Вторая группа -- честные коммунисты, особенно на среднем уров-
не -- райкомы, райисполкомы, хотевшие именно оздоровления, "перестройки"
советской системы. К ним можно отнести и значительную часть директорского
корпуса и председателей колхозов и широкие слои населения. Третья группа --
толстый слой мешан. Тех, кто хотел одного -- сытой, удобной, спокойной жизни
без надоевших всем идей; Четвертая -- ярые(!) "коммунисты" -- сталинисты,
которые спали и видели как бы раздавить намек на крамолу, вернуть "чистые"
времена Иосифа Виссарионовича. Скрутить головы разложившимся чиновникам,
безыдейным мещанам, диссидентам, во главе с академиком Сахаровым (ему-то
чего нужно было?! Ему дали все -- возможность работать в своей науке и
хорошо жить!).
Пятая группа -- демократически настроенная интеллигенция, хотевшая
нормально развивающегося здорового общества, подлинной демократии. Ее
выразителем был А.Д. Сахаров. Он не был ни антикоммунистом, ни ретроградом,
ни приверженцем каких бы то ни было других "измов". Он мыслил в категориях
свободы, демократии, интернационализма и терпимости, которые открыли бы
возможность эффективного развития страны и нормального, в наше время, уровня
жизни народов СССР.
Наконец, шестой -- националисты. Они тоже разные. В России, да и в
других республиках -- почвенники, тоскующие по чистоте традиционного
национального уклада; державники -- тоскующие по великой Российской империи:
"Что это за "Союз Социалистических республик?" -- спрашивает сейчас Никита
Михалков. Где его имя? То ли дело Российская империя! Возродить империю! А
как же... другие народы? Они что думают? У державников нет тени сомнения: им
это тоже хорошо!!! Они жили в великой стране! Но все дело в том, что они так
не думают. Они -- от Грузии, Эстонии (и др. прибалтийцев) до Узбекистана и
др. среднеазиатских народов, имеют своих "почвенников" и даже своих
минидержавников, у них есть свои исторические доводы, они хотят независимых,
национальных государств! Стоит только начать: татары, башкиры...
Нет, дорогой Никита Сергеевич. Не вы один мыслите узко. Простите --
убого. В каждом народе есть свои (великие и не великие, но свои) предки
(свой Миха'лко!). Чего только не вспомнить, если захотеть! Как бы не
вцепиться по этому поводу в чубы друг другу. Память -- вещь такая! Вот у М.
Саакашвилли или у В. Ющенко свои доводы в пользу Великой Грузии или Великой
Украины.
В каждой из перечисленных неортодоксальных групп были те, кто, разделяя
те или иные взгляды, не участвовал в борьбе, и те, кто протестовал,
распространял статьи, рукописи, выходил на демонстрации, сидел в лагерях,
тюрьмах и ссылке, эмигрировал -- диссиденты.
В сложившейся пестрой идеологической ситуации была всего одна партия --
наша "любимая" КПСС! Тот же послушный власти суд, те же "органы" от местных
до КГБ на Лубянке. Не удивительно, что в этой ситуации М.С. Горбачев и А.И.
Лукьянов яростно сопротивлялись на Съезде Народных депутатов отмене VI
статьи Брежневской конституции о "руководящей и направляющей роли КПСС". И
здраво рассуждая, они были не так уж неправы (Как?! Почему?!). Вот почему:
КПСС была единственной партией с заявленной идеологией, программой и,
особенно важно -- всем известной практикой. Она была готова к тому, чтобы ее
выбирали -- "за" или "против". Остальные -- были разрозненные и аморфные. У
них не было консолидированных партий с внятной идеологией, с ясной
программой, с которыми люди могли бы познакомиться и понять -- куда и зачем
их зовут. Они не были готовы к выбору! Реально общество было лишено
возможности выбирать. Вот, например А. Собчак. Он нам нравился. Нравилось
то, что он говорил на съезде. Мы были за него. Но знали ли мы, чего
конкретно он хочет? Каждый понимал его так, как хотелось ему. Жизнь показала
-- не знали! Скорее всего в вихре событий он и сам, наверное, менялся.
Гораздо важней -- мы были за Ельцина! Как оказалось, мы понятия не
имели о том, чего он хочет? Куда нас тащит? А сам он? Он тоже этого не знал:
искал "верных партийцев", нашел... "яростных" рыночников и... пошел за ними.
Как говорится: "шел в комнату, попал в другую". Такая легкость перемен в
"вожде и учителе" (а он по инерции занял это место!) -- разве это серьезно?
А мы, мы все знали, зачем и куда нас ведут? Скорее влекут? Что впереди? Мы
шли не за программой, не за идеями, а за человеком. Если бы нам сказали, что
впереди нас ждет дикая приватизация? Для чего? К чему мы придем?
Ничего этого мы не знали. На самом деле, реально мы были лишены
возможности выбирать. А мы выбирали! Большинство объединяло неприятие того,
что у нас было. Что будет, каждый понимал так, как ему хотелось. Нас несла
стихия. Надвигался хаос. Совершенно неизвестные силы.
5.4. Какую демократию мы имеем сейчас?
1. Партии. В 1991 г., придя к власти демократ Ельцин по незнанию
росчерком пера запретил КПСС. Суд (тогда свободный!) объяснил ему, что это
не в его компетенции. КПСС вернулась на политическую арену, но не к власти:
власть КПСС рухнула так же легко, как в феврале 1917 г. рухнул царизм. Ни
одна республика, ни одна область или край, когда до них дошла весть о
перевороте Ельцина, не отказались поддержать его в 1991 г.
Значит, не было ничего?! А как же "народ и партия едины"? "Партия --
монолит"?! "Монолит" рухнул и как зеркало разлетелся на множество осколков.
Значительная часть сразу и легко отпала. Прежде всего те, кто вступал в
партию из карьерных и других корыстных побуждений: они сразу и просто
отвалились. Мы очень скоро их встретим: одни создадут партии (маленькие и
ничтожные). Некоторые (СПС и др.), как оказалось, скоро пришли к власти.
Вслед за ними отпали те, кто вступал в партию бездумно: предложили вступить;
партия -- это почетно; вступил. Когда КПСС существовать перестала, вступать
в КПРФ или другую компартию они уже не стали. Тем более, что про партию
стали говорить та-акое! Эти тоже значительно уменьшили число членов в
общем-то никогда им особенно не нужной партии. Основу КПСС составляли
"державники", "патриоты". У них было два разных течения. Для одного СССР был
наследником могучей царской империи. Они вступали в КПСС потому, что она
продолжала ее державную политику. Коммунизм, Маркс, Энгельс были им
совершенно чужие. Так же, как Ленин. После переворота, когда всем была
дарована свобода, они стали создавать или примкнули к откровенно
националистическим партиям типа "Родины" и других.
Казалось бы -- хорошо! Компартия очистилась, стала по-настоящему
коммунистической!
Это не так! Второе течение в КПСС более многочисленное, было
сталинистское. Приверженцы бюрократического, державного и "патриотического"
"социализма", верили в социализм, который строил (и построил) И.В. Сталин в
СССР, и которому по его же (Сталина) убеждению предстояло перейти в фазу
коммунизма -- в одной стране! Сталинский коммунизм -- это общество, в
котором будет неуклонно расти роль общественных фондов потребления и в
результате все будет бесплатно. Сначала транспорт и связь, потом хлеб и т.д.
Деньги постепенно исчезнут.*) Вырастет уровень образования, здравоохранения,
социального обеспечения, культуры и науки. При этом в условиях
капиталистического окружения сохранится, даже усилится классовая борьба(!),
а
_______________
*) Как это в принципе возможно в окружении капиталистических стран, с
которыми все экономические отношения строятся на базе валюты?
значит, сохранится государство, армия, "органы", суд и... насилие
(разумеется "справедливое"). Такой взгляд когда-то искренне разделял Н.С.
Хрущев. Когда он в конце пятидесятых годов обещал: "нынешнее поколение
советских людей будет жить при коммунизме", он имел в виду именно этот
"коммунизм".
То, что по К. Марксу коммунизм -- это общество свободных людей во всех
аспектах этого понятия для советской генерации коммунистов, выкованных
Сталиным было несущественно. Это в заоблачной теории. В далеком будущем. Но
к идеологии сталинзма, которая продолжает жить, я вернусь в следующем
разделе, посвященном тому, какую идеологию мы получили.
Вернемся к наследнице КПСС -- КПРФ. Это старая бюрократия во главе с
неизменным Г. Зюгановым, доктором каких-то там экономических наук,
затвердившим псевдомарксистский Сталинский катехизис, без которого он ни
шагу. Они раскрылись: теперь они не советские, но российские "патриоты":
отдают должное царям, поддерживают православие. Судя по всему, там есть и
честные, искренние, убежденные коммунисты, есть разногласия, идут дискуссии,
но... как говорят, только, в первичках. На съездах и пленумах их к трибунам
не допускают. Появились еще несколько (кажется четыре) компартии,
малочисленные, отражающие разные течения -- Ампилов, Макашов, Э. Лимонов с
его национал-большевиками. Есть социал-демократические партии. Выходят очень
содержательные журналы: коммунистический -- "Альтернативы" и
социал-демократический -- "Свободная мысль" (бывший "Коммунист"). В
Казахстан, где я живу, их к сожалению выписать нельзя. Выходят исследования,
книги. Все это очень небольшими тиражами.
Ясно одно, сколько-нибудь заметного влияния на умонастроение общества
ни те, ни другие, не оказывают. Пока.
Буржуазные партии. Поначалу их было много. Общим для них было то, что
они никого не представляли по очевидной причине -- в СССР не было буржуазии.
Были богатые (относительно!) люди -- воры, жулики, взяточники, цеховики
что-то подпольно производившие. Но вовсе не из их среды возник класс
нынешних капиталистов, если их можно назвать классом. Буржуазные партии
родились в головах Гайдара и Чубайса со товарищи -- "Союз Правых Сил" и др.
Они поставили целью создать буржуазию(!) -- владельцев заводов, газет,
пароходов! И создали. Как говорится: сказано -- сделано! А еще обличают
большевиков в экстремизме! Большевики организовали для борьбы
немногочисленный, но очень активный и самоотверженный рабочий класс. Мнс-ы
вознамерились создать общественный класс, родить его, в прямом смысле из
головы, как Зевс Афину-Палладу! Им казалось, что это возможно. Естественно,
что из этого ничего выйти не могло. И не вышло. Общественные классы
рождаются в гуще экономической и общественной жизни, растут, формируются,
созревают для борьбы, рождают своих идеологов, из "класса в себе" становятся
"классом для себя" по К. Марксу. Но Маркс для "родителей этих" партий не был
авторитетом. Неудивительно, что искусственно рожденный "класс" получился
ублюдочным, бесплодным. Но об этом уже сказано выше. За пятнадцать лет
своего существования он демонстрирует кровавую борьбу за раздел и потом
передел собственности; попрание всех законов; разгул коррупции (которая по
признанию президента России Д. Медведева достигла чудовищных размеров и
стала главной опасностью для страны), подрыв созидательных возможностей и
непристойную роскошь выскочек.
Партий много. Главная -- Единая Россия -- партия власти (к этому
понятию я еще вернусь). Предшественницей ЕР у власти была СПС: ее члены
занимали ключевые посты, на них ("молодых реформаторов") опирался Б. Ельцин.
Вершиной их деятельности был дефолт 1998 г. Было ясно -- они потерпели крах.
Народ яростно их ненавидел -- почти все слои. Было очевидно -- на выборы они
идти не могут -- проиграют вчистую. Тогда произошло нечто неожиданное, не
имеющее прецедента, уму не доступное -- трюк! Б.Н. Ельцин объявил своим
преемником В.В. Путина. Вот тут и появилась партия "Единая Россия".
Позже Б. Березовский признал, что автором идеи преемника и создания
партии для его поддержки был он, а те, кто интересовался политикой в конце
девяностых, помнят, какое бурное движение было организовано на выборах 2000
года за Путина: Никакой идеологии! Она надоела! Обманула! Все как один
("Единая Россия") проголосуем за молодого генерала разведки.
Во всем этом много новых и, если вдуматься, непостижимых моментов. И
вопросов.
Первый. Как мог Б.Н.Е., к тому времени потерявший окончательно свой
авторитет, популярность и просто уважение людей и вынужденный до срока уйти
в отставку -- как мог он(!) назначать преемника?
Зачем нужен был "преемник" как раз понятно -- сохранить власть
псевдодемократов, "новой буржуазии". Большевики честно убеждали людей в том,
во что верили и за что шли умирать сами. У них была великая социальная
теория. "Демократы" Ельцинского разлива использовали пиар.*)
Второй вопрос. На каком основании вообще президент может назначать
кандидатуру своего преемника? И зачем, если его выбирает народ? В. И. Ленин,
которого теперь считают и узурпатором, и диктатором, не назначал преемника,
хотя у него был огромный авторитет и в партии, и в народе. Это было
невозможно! Была реальная внутрипартийная демократия! Даже Сталину это в
голову не пришло. Может быть потому, что сама мысль о его смерти была
недопустима? Или потому, что "после нас хоть потоп?"
_______________
*) PR -- пиар -- достижение вырождающегося капитализма, искусство
обработки мозгов, циничная наука и практика "ловить" людей, предварительно
максимально оглупив их, чтобы заставить читать, смотреть, голосовать на
выборах, покупать, есть, пить, совокупляться, носить и т.д., т.д., т.д...
делать все, что нужно Заказчику пиар-кампании. За это он хорошо платит
Пиарщикам. Пиарщики изучают психологию поведения толпы и умеют "обработать"
ее так, как это надо заказчику. Пиарщики цинично не верят ни во что и ловко
манипулируют толпой (умные), либо искренне считают PR важной деятельностью
(глупые). Трудно сказать что хуже. Пиар-революции так же мало похожи на
буржуазно-демократические революции в Англии, США, Франции, как мнс-ы на
Кромвеля, Франклина или Марата, о которых до сих пор пишут исследования и
романы. Ну, можно ли представить исследование или роман об Е. Гайдаре? Даже
о Чубайсе, который из "идейного" переродился в продукт своей деятельнос- ти
-- олигарха? Что тут исследовать? "Обыкновенная история" по Гончарову --
старо как мир.
Наследника оставляют монархи. Это предусмотрено законом о
престолонаследии. В демократической конституции РФ, гарантом которой был
Ельцин, выдвижение преемника предусмотрено не было. И быть не могло.
Третий вопрос. Очень любопытной. Преемником чего должен был стать
кандидат Ельцина? Только не его политики! Она сделала его банкротом. Тогда
чего? Как чего?! Его власти!
Четвертый вопрос -- самый интересный. Была ли у Ельцина и его мнс-ов
реальная власть? Странный вопрос? Ничуть! Если власть -- это право и
возможность (полномочия) управлять -- ставить цели, выбирать альтернативы,
принимать решения и проводить их в жизнь, то она проявляла себя только в од-
ном -- принятии решений.
Разве Ельцин и его команда, "молодые реформаторы" -- Е. Гайдар, А.
Чубайс, Б.Немцов и прочие ставили цели и хотели: 1. Разорить страну и всех
ее граждан? 2.Создать никчемный олигархат? 3. Обвалить производство во всех
отраслях народного хозяйства? 4. Добиться падения жизненного уровня, по сути
обнищания населения? 5. Начать позорную и опасную внутреннюю войну и
безнадежно в ней увязнуть? 6. Устроить дефолт 1998 г. и во второй раз
разорить тех, кто начал подниматься? (Их было не так много, но были!) 7.
Взрастить чудовищную коррупцию -- гидру, с которой так трудно справиться?...
Конечно, нет! Они этого не хотели. Они считали, что будет временное
ухудшение. Зато потом на место бесплодной советской бюрократии придет
самостоятельный хозяин, начнется подъем и все расцветет...
Реально -- они выпустили джина из бутылки, и он разбушевался! Власть
советской бюрократии была малоэффективной, но это была власть: джин сидел в
крепко заткнутой бутылке.
У Ельцина и его окружения реальной власти не было. Была охлократия --
власть толпы, черни, которая почувствовала свободу грабить и делать все, что
ей было... не угодно, нет! Выгодно!
Власть В.В. Путину, преемнику Б. Ельцина, предстояло создать.
Вернемся к партиям. Единая Россия -- партия власти. Она была создана
для проведения выборов В. Путина, после чего (по словам Б. Березовского)
должна была самораспуститься. Она не самораспустилась, а наоборот -- стала
опорой Путина.
Проблема в том, что ЕР странная партия. Кого она представляет? Народ,
избравший Путина! В этом она похожа на КПСС. Но: КПСС была единственной
партией, а сейчас есть много других; У КПСС была сильная идеология -- а у ЕР
ее нет. В 2008 г. Путин стал председателем ЕР, но при этом он не является ее
членом. Почему? Как раз потому, что у нее нет ясной идеологии: надо
подождать(!), когда она сформируется. Нет и программы. Ее заменяли ежегодные
послания президента в 2006-2008 годах задним числом, объявленные "планом"
Путина. Что же ее объединяет? Почему ЕР побеждает? Потому что она -- партия
Путина.
В таком случае в чем секрет такой, действительно прочной популярности
Путина?
Ельцинщина привела великую страну в позорное состояние. Все это --
разруха, развал СССР, падение экономики и социальной сферы кроме обнищания
еще и унижало народ. Путин сравнительно быстро прекратил позор и безобразие
-- окончил войну в Чечне.
Поражения в этой войне объясняли по-разному. Я слышала и такое
объяснение: "народ победить нельзя!" -- сказано было как констатация
невеселого, но по-советски бесспорного факта. Это верно, но здравый смысл
подсказывает, что дело было нечисто! На фоне разграбления страны военным
тоже надо было что-то "прихватизировать", а война была выгоднейшим бизнесом:
на нее отпускали миллиарды "зеленых". Путин положил ей конец, перестали
гибнуть люди, и это принесло ему авторитет.
Мы привыкли чувствовать себя гражданами великой, второй в мире, державы
и вдруг стали второразрядной страной, с которой перестали считаться. Путин
поднял престиж России в Европе и в мире. Решающую роль в этом сыграл мировой
энергетический кризис и неслыханный рост цен не энергоресурсы. Россия
оказалась одним из крупнейших поставщиков нефти, и чуть ли не главным --
газа. Мы снова оказались "на коне" -- и с нами снова стали считаться. То,
что при этом экономика никак не может выйти из застоя -- не развивается, не
модернизируется, как и все остальное, о чем уже сказано выше, не так
заметно, когда покрывается за счет экспорта нефте-газодолларов.
Идеологию ЕР заменяет политика Путина. В чем ее суть? Сформулировать
это очень непросто, потому что никто из членов этой партии обобщений такого
рода не делал. Попробуем пойти "от противного": чем она не является?
Она не социал-демократическая: нигде не заявляет о защите прав
трудящихся классов и даже терминологии ее избегает. Она не
либерально-демократическая, которая, исходя из ее названия, должна защищать
и поощрять свободу предпринимательства. Она не национал-социалистическая и
даже не державно-партиотическая, как "Родина" и др... По-видимому, она
эклектична: берет от всех понемногу, последовательно избегая крайностей(!).
Исходя из этого, попробуем суммировать. Она за сильную независимую
Россию с твердой властью: крепкая вертикаль власти -- важная составляющая ее
политики-идеологии. Ее цель -- вернуть Россию в число великих держав,
укрепить ее вооруженные силы. Она заявляет о своем намерении развивать
экономику и поднять благосостояние народа и пытается в этом направлении
что-то делать.*) Это у нее не получалось, а потом начался кризис. К этому мы
еще вернемся.
Она подчеркнуто избегает деления народа на классы и др. социальные
группы с их особыми интересами: она обращается к народу как к целому. Часто
говорит о борьбе с коррупцией и о поддержке малого бизнеса, как о своих
приоритетах, но заметных результатов не добивается. О демократии она честно
своих намерений не заявляет, и этим выгодно отличается от КПСС или КПРФ,
_______________
*) В сравнение с эпохой безвластия и вседозволенности Ельцина -- это
приносит власти Путина популярность.
которые настаивали на том, что они самая настоящая и лучшая демократия
в мире. До кризиса XII 2008 г. она много собиралась менять в образовании,
здравоохранении и социальном обеспечении. Она придает важное значение
религии, особенно, конечно, православной. Очевидно, религия должна возмещать
отсутствие идеологии.
Реальная политика ЕР неровная, Путин начал с того, что пытался наладить
сотрудничество с бизнесом. Он собирал олигархов на "круглые столы", обсуждал
с ними перспективы развития, но большого результата не добился и эти попытки
прекратил. Вместе с тем, власть подчеркивает, что частный бизнес --
магистральный путь развития экономики и ее роста, и возврата к прошлому не
будет.
Растет число миллиардеров. Если при Ельцине их было семь (но,
перефразируя Р. Карцева: "ну о-очень богатых!", то в 2008 г. их стало (по
данным журнала "Форбс") семьдесят и число их продолжало расти: опять же --
по Р. Карцеву, скажем так: "не очень большие" или даже так: "маленькие"
миллиардеры). Кто они? На чем и как заработали свои капиталы? Ведь в
основном все было уже роздано! Что дали они стране? Какие инновации --
важнейший источник возникновения и роста капиталов в современных экономиках.
Неизвестно! Зато они прославились кутежами и скандалами на Европейских
курортах.
С другой стороны государство создает пять мощнейших госкорпораций. Это
говорит как будто об усилении роли государства в экономике. Корпорации будут
создавать инновационные производства, и промелькнул такой вариант -- создав
их, они будут продавать их... бизнесу(!).
Исходя их этого, можно предположить, что государство берет на себя
роль... предпринимателей, оставляя бизнесу роль управленцев (менеджмента),
раз он (бизнес) предпринимательством -- значимо не занимается. Но именно
предприимчивость, предпринимательство -- сильная черта капитала!
Во внешней политике сначала Путин пробовал налаживать сотрудничество с
Западом, с США. Они не воспользовались этой возможностью и до начала кризиса
12.2008 г. политика Путина, не агрессивно, но возвращается (очевидно
поневоле) к советской модели: политике противостояния, возобновляет
советские связи с Кубой, Ливией, Венесуэлой и др. латиноамериканскими, и вот
что интересно, -- прокоммунистическими странами.
Такова политика-идеология Путина. Она не оформлена в виде принципов,
законов и т.д. Это практика. Примерно так.
ЕР называют партией власти. В этой связи необходимо отметить разницу:
партия, победившая на выборах становится партией у власти до следующих
выборов, где она либо побеждает и остается, либо уступает место победившей
партии. Партия власти совсем другое дело. Это партия той силы, которая стоит
у власти и не собирается ее уступать. Она притягивает тех, для кого глав-ное
-- быть либо у власти, либо поближе к ней. Идеология в этом случае не важна.
Она вторична. Можно предположить два типа людей, которых притягивает партия
власти. Первая -- это конформисты. Они очаровываются партией, о которой все
пишут и говорят. Она втягивает их как воронка: они готовы целиком
принадлежать ей. Характерный пример -- в ноябре 2008 г., в кулуарах съезда
ЕР журналист брал интервью у депутата, спортсменки, даже кажется, чемпионки.
Юная, красивая, она говорила с таким искренним воодушевлением о своей
готовности служить своей партии и ее целям..., что становилось неловко.
Второй тип -- те, кого власть или близость к власти притягивает к тем
благам, которые она приносит. Идеология тут тоже не важна.
Единая Россия -- партия власти! Что ж, опять однопартийная система? А
вот и нет! Неожиданно, вдруг у ЕР появилась сестричка. Ее (без затей)
назвали Свободная Россия (СР). Родители у сестер (как и положено) одни или
почти одни и те же.
Зачем она понадобилась власти? Это становится ясно, когда С. Миронов,
спикер Совета Федерации и лидер новой партии, заявляет, что СР займет левый
фланг. Может быть для того, чтобы со временем вытеснить Зюганова и его КПРФ?
Власть хочет стоять во главе двух флангов (это еще не предел. См. ниже об
СПС). У СР тоже нет ни официальной идеологии, ни программы. Есть только то,
что в бизнесе называется "заявлением о намерениях": она намерена быть
социалистической! Это не мешает Венесуэле, Китаю(!) и Кубе сразу при ее
появлении приветствовать ее. Мы еще не разглядели, что это за "Свободная
Россия", а они уже успели!*) Несмотря на нетривиальность ее рождения и
отсутствие программных документов (она взрослеет, а они все не появляются!
Это роднит ее с ЕР.), СР быстро растет. Четырех с половиной месяцев отроду,
она побеждает на выборах в областную думу на Ставрополье. Б. Грызлов, спикер
Думы и естественно единоросс, рассерженный такой прытью, посылает грозный
окрик губернатору Ставрополья -- как он мог это допустить?!
Постойте! А разве можно... И как? Не допускать?! Что же тогда такое
выборы? Как допускает губернатор-демократ победу на выборах республиканца в
США? Как-то не похоже на двухпартийную систему в США или в Англии.
Само по себе желание иметь двухпартийную систему разумно. В ней обе
партии объединяет то, что в принципе обе поддерживают существующую систему
-- экономическую и политическую и не ставят цели ее ниспровергнуть. Но они
по-разному видят ее проблемы и пути их решения. У них могут быть разные
тактика и политика. Оппонируя друг другу, они верней находят пути развития,
поправляют одна другую. Это принцип. Вот почему М. Тэтчер сказала когда- то
М. Горбачеву, что ему необходима конструктивная оппозиция, о чем я писала
выше.
Но есть большая разница между двухпартийной системой в России сегодня и
в США или в Англии. Там государственная система сложилась давно и прочно.
Конституция и законы действуют незыблемо и непререкаемо. Консерваторы и
лейбористы (преемники тори и вигов XVII в.) -- не выдуманные, а давно
сложившиеся партии правого и левого толка. Так же как демократы и
республиканцы в США.
В России демократическое государство с реально действующей консти-
_______________
*) Так сказать, признали "законнорожденной"!
туцией и законами пока не сложилось. Отсюда искусственно созданные ЕР и
СР -- пародия на правую и левую партии. СР слишком серьезно восприняла свою
роль и, хотя в Думу прошла (не впример "старым" партиям (бывшим СПС или
"Яблоко"), но кандидата в президенты не выдвинула. Почему? Партия, по
определению, борется за власть. Как бы она ни была создана, она неизбежно
забывает, что это игра и начинает всерьез бороться с соперницей. Шум вокруг
СР стих. Но в случае чего ее как "выдвинули", так могут и "задвинуть". В
самом деле, две партии власти -- два кандидата в президенты -- это явный
перебор. Выдумать и своими руками создать соперника -- опасное занятие!
Впрочем, СР кандидата в президенты не выдвигала.
Но вот о чем я подумала. В СССР, в восьмидесятых годах, когда все
пришло в движение, эта идея могла быть плодотворной. В самом деле: КПСС на
деле объединяла очень разно мыслящих людей. Представим себе, что М. Горбачев
еще до созыва, или в ходе подготовки Съезда Народных Депутатов разрешил бы
КПСС разделиться на две, даже на три партии. За многие десятилетия
однопартийности в КПСС, это показала жизнь(!), реально существовали разные
группы. Выделились бы (грубо!): те, кто хотел обновленного, здорового
социализма. Назовем их "обновители", те, кто ничего не хотел менять --
"сталинисты", не сомневавшиеся, что иначе нельзя и... Да! Наши мнс-ы,
антикоммунисты ("демократы"!) -- ведь все они были членами КПСС, даже
"верными партийцами". Назовем их либералами. КГБ дали бы команду не
вмешиваться (иначе нечего фантазировать!). И тогда...
Сталинисты типа Лигачева, Романова, а с ними, возможно, типа Алксниса,
которые хотели возврата к "чистому" времени Сталина с его идеологией,
нетерпимостью и с его жестокими методами. Они имели бы сторонников, среди
молодых тоже. Но шансов на победу тогда(!) у них не было. Они остались бы в
оппозиции.
Либералы. Мнс-ам, ниспровергателям всего социалистического, поклонникам
идола рынка, и обожаемого ими рая -- США, пришлось бы "в борьбе отстоять
дело свое" -- разрушение социалистической базы. Не тихой сапой, не
укрывшись, как за танком, за мощной спиной "новообращенного" Ельцина, а в
открытой борьбе с оппозиционными партиями, через демократические процедуры,
которым они, казалось бы, так преданны. Важно: там были бы не только книжные
мнс-ы, но и зрелые сторонники частного предпринимательства, как Ю.
Черниченко, например. У них могли быть здоровые идеи по развитию
кооперативного движения, малого бизнеса и пр.
Обновители. Ну, и -- убежденные сторонники социализма и коммунизма. Мы
видели, у них не было обновленной марксистской теории, новой программы. Но
кое-что у них все же было: наработки ученых-экономистов и социологов.
Начну с последних. Из ставших тогда широко распространенными
социологических исследований они знали о подлинных настроениях, в частности,
об отношении к труду в рабочих коллективах: у социализма были корни. Были
наработки ученых-экономистов, например, профессора Д. Валового, который, как
мы видели, вел многолетнюю упорную борьбу против порочного валового подхода
в планировании. Академик, лауреат Нобелевской премии Л.В. Канторович
оставил, основанную на матметодах методологию формирования плановых цен,
которая ставила плановое ценообразование (одна из ключевых проблем) с головы
(чем выше затра-ты -- тем выше цена) на ноги -- чем ниже затраты, тем выше
цена. Это решало ключевую проблему -- экономика из затратной, становилась
тем, чем должна быть -- эффективной -- противозатратной: производителю
выгодно снижать затраты, а это открывало путь реальному режиму экономии, к
которому тщетно призывала партия и правительство, а значит и к
магистральному пути развития инноваций. Эту, без преувеличения,
революционную методологию, отвергли. Было и могло в благоприятных условиях
проявиться много других научных разработок.
Были результаты хозяйственных экспериментов, Щекинского, например,
хозяйственный подряд в строительстве. Эксперименты постоянно проваливались
не потому, что были порочны или бесполезны, а потому, что их уродовали при
их реализации, боялись, что они не в духе марксизма-ленинизма, так сказать,
боялись "оскоромиться", искажая советскую практику управления государством.
Был опыт талантливых директоров, таких как Кобаидзе. Особенно перспективно
было развитие бригадного хозрасчета. Оно в русле современных тенденций
организации производства: декомпозиция цехов-монстров, создание на их базе
кооперации полусамостоятельных, а в перспективе самостоятельных малых
предприятий. Это магистральный путь современной организации производства. К
нему я еще вернусь в последнем разделе.
СССР тогда нужны были не мнс-ы, которые совершенно не знали живой жизни
и ее реальных проблем, зато выучили Самуэльсона и рыли копытом землю от
нетерпения переделать народное хозяйство СССР в подобие США. Именно этого
они хотели! Перелицевать СССР, как старое пальто! Даже из старого пальто не
получается новое, а тут огромное государство! Все эти бригады, хозрасчеты,
считали они, -- мелочь, ерунда! Надо выкорчевать корень всего дерева,
заменить план биржами, а там все будет o'key! Но США, это показал кризис
2008 г., вовсе не такие здоровые, скорее больные. СССР нужны были серьезные
практические деятели, глубоко знавшие реальную жизнь, видевшие, что им
мешает, в чем ее пороки! И что можно, нужно(!) делать. Они знали, о чем они
говорили! Как там Мефистофель говорил Фаусту: "Сера теория, мой друг, но
зеленеет жизни древо". Есть лучший перевод: "Сера, мой друг, теория, но
вечно зелено дерево жизни". Этого вечно зеленого дерева жизни мнс-ы не
знали. Совершенно.
Выдающиеся практики, о которых я упоминала (их было много!), вовсе не
считали, что у социализма нет будущего, что социализм -- это теория, а жизнь
-- это США. Наоборот! Они знали (на своем горьком опыте), что и как можно и
нужно сделать, чтобы он расцвел и показал свои возможности. Был, наконец,
блестящий опыт выдающихся председателей колхозов, о чем я уже писала. Не
только прикормленных властью, но и таких, которые трудно пробивались, как
наш Павлодарский Геринг, снизу, и таких, которые погибали в борьбе с
системой, как Худенко из Сибири. Был опыт создания кооперативов, в том числе
кооперативной торговли сельхозпродукцией в Венгрии, где бюрократия не была
такой заскорузлой. Это то, о чем я знаю. Но я специально этим не занималась
-- это малая доля.
Если представить невероятное, что на базе КПСС сформировались эти три
(м.б. больше) партии, между ними неизбежно была бы борьба. Здоровая борьба,
в которой рождается истина. Вот тогда созыв съезда народных депутатов имел
бы серьезные последствия, а не слова, слова, слова, которые мы, оглушенные
многолетним молчанием, слушали с упоением и не могли наслушаться.
Дозированная свобода слова! Бесплодная, как это оказалось позже.
Возможно ли было рождение из недр КПСС нескольких партий? Теоретически
-- почему нет? Для этого было все. Но практически -- невозможно! В КПСС не
было людей, которые бы выносили такой план: не было воли! Не было смелости
мысли! Смелости действий -- тем более.
Горбачев, Лукьянов и иже с ними -- разве можно представить, что они
пошли бы на такой революционный план? На такой риск? У них не было
созидательных сил. Они открыли шлюз, но изо всех сил "держали и не пущали" и
тогда прорвалась стихия(!).
Ельцин -- случайная фигура. Могла бы прорваться другая. Прорвалась эта.
И вместо борьбы идей, в ходе которых рождается много, как мы сейчас говорим,
инновационного, произошел вульгарный погром. Вульгарный и бездарный. А
завершилось созданием Единой России и нового, постперестроечного режима.
Мы видели как из недр искусственно созданной ЕР так же искусственно
создана СР. Правую оппозицию решили создавать не из недр ЕР, а из обломков
СПС, оставшейся за бортом. Появился "Союз Правого Дела". Звучит двусмысленно
и даже смешно: "Правое дело" в русском языке -- это дело тех, кто за правду,
за справедливость. "За правое дело" назвал В. Гроссман свой роман, отнюдь не
имея в виду "правые" -- консервативные политические силы и толстосумов.
"Союз Правого Дела" созданный и прикармливаемый властью -- это опять игра в
партии. В эту игру вошел А. Чубайс, и некоторые другие. Б. Немцов, к чести
его, не вошел. Он был талантливым физиком (по словам его научного
руководителя), успешным губернатором в Нижнем Новгороде. Он не хочет играть.
Пока во всяком случае. И это внушает уважение.
В заключение хочется остановиться на плодотворном органе, созданном в
наше время -- это "Общественная палата". Это подлинно общественная,
негосударственная организация. В нее входят люди известные, пользующиеся
общественным доверием и уважением -- ученые, врачи, деятели культуры и
образования, здравоохранения, адвокаты, м.б. журналисты, бывшие политики и
деятели во всех сферах жизни. (Нет представителей рабочих и крестьян, а
должны были бы входить!) -- интеллектуальная и нравственная элита страны.
Идея прекрасная. И людей отобрали достойных такой миссии -- это люди,
обладающие высоким нравственным авторитетом и весом, которых невозможно
купить или шантажировать, которым, безусловно, доверяют. Это: академик
Е.Велихов, космонавт Г. Гречко, бывший посол и соруководитель партии
"Яблоко" В.Лукин, бывший политик Э.Панфилова, детский врач Рашаль, адвокат
Кучерена и др. Их знают и глубоко уважают все. Если бы они были живы, то в
ОП место по праву принадлежало бы Д.С. Лихачеву, А.Д. Сахарову, писателю Ф.
Абрамову, С. Аверинцеву и др. людям, обладающим самой высокой репутацией.
Какова миссия такого органа? Он может быть генератором общественных
идей, арбитром в спорах и конфликтах, возникающих в обществе, чем-то вроде
третейского суда и активным участником общественной жизни. Вначале об
Общественной палате много говорили, показывали по TV, на нее ссылались.
Сейчас о ней говорят реже. Между тем она нужна. Очень важная особенность:
Общественная палата включает людей разных политических убеждений и
религиозных взглядов. Ее членов объединяет, я бы сказала, порядочность --
честность, принципиальность, терпимость к разным взглядам и нетерпимость к
лжи, жестокости, подлости, корысти. И еще -- это важно -- гражданственность.
Может быть это институт из будущего, когда не будет государства, суда, войн
и армий, это прообраз формы самоуправления в будущем коммунистическом
обществе, к которому человечество, я убеждена, придет. Но она м. б. очень
полезна уже сейчас -- на всех уровнях(!). Такие палаты м.б. и в селе, в
районе (сельском и городском), в области и в государстве -- как орган,
которому доверяют, нравственный авторитет -- при условии, что органы
госуправления ее авторитет признают. И с ним считаются.
Очевидно, что она не сочетается с коррумпированной властью, "телефонным
правом" и прочими "украшениями" настоящего. Это зародыш будущего. Но уже
сейчас, может быть, она может стать нравственным ориентиром. Разумеется, она
должна не зависеть от власти. Тогда она может играть свою роль.
Завершая тему политических партий: они очень важны и необходимы, но
только при условии, что они свободно формируются снизу, отражают интересы
социальных слоев или групп, исключая тех, которые асоциальны и противоречат
законам.
Законы -- вторая и м.б. главная опорная колонна демократии.
Тележурналист Леонид Млечин в одной из передач напомнил, что демократический
метод управления заключается в управлении через законы, а наш
"социалистический" заключался в управлении через кадры. От этой практики не
могли уйти ни М. Горбачев, ни Б. Ельцин. Не мог уйти и В. Путин.
Горбачев (юрист по образованию) начал с призыва создать правовое
государство и гражданское общество, но не умел и привычно натягивая узду
(неуверенно и слабо), всеми силами сопротивлялся новым людям и новым идеям,
держась за родные кадры. Они дирижировали в Верховном Совете, сидели в КГБ,
в Армии, в Министерствах.
Б. Ельцин соблюдал, как это дорого ему ни стоило, законы о свободе
слова и печати, забастовок и др., но назвать приверженцем законности
человека, при котором разграбление госсобственности, рэкет, убийства, разгул
насилия были "нормой", невозможно. Меня поражает, когда интеллигентные,
казалось бы, люди, тоскуют об эпохе Ельцина. Свобода слова(!) -- главная
потребность этих интеллигентов, если можно их ими считать: пусть рушится
страна, пусть бандиты убивают, в том числе своего же брата интеллигента,
пусть полуголодает большинство и гибнут старики, не говоря о прочих -- лишь
бы дали свободу говорить. Ельцин тоже опирался на кадры, им самим... не могу
найти слова -- выхваченные и наделенные ни с чем не сообразной властью --
пресловутые младореформаторы. Он тоже потерпел крах и ушел досрочно. В.Путин
(также юрист по образованию) тоже опирается не на законы, а на кадры. На
тех, кого знал, кого сам выдвинул, на кого может положиться.
Традиционно несерьезно относятся к законам и к законодательству
практически все. Наш народ привык к тому, что законы в жизни реальной роли
не играют. А вот в Думе -- законодательном органе -- так не считают и чуть
что не так принимают закон. Новый! На худой конец переделывают старый:
напишут закон на какую-то тему, а дальше оно само как-то сделается. Вот на
2009 год в плане Думы принять и утвердить около тысячи законов(!). В их
числе, например, закон о штрафах за вождение автомобилей в пьяном виде! Это
дает Думе ощущение выполненного долга в таком важном деле как сокращение
жертв на дорогах, а заодно -- борьба с алкоголизмом. Но мне кажется (я не
настаиваю), что это вполне может быть в компетенции местной власти:
установить штраф за вождение в нетрезвом виде в зависимости от местной
ситуации, а заодно и формы контроля: в райцентре и в Москве -- это разные
проблемы.
Закон на уровне государства -- это должно быть очень серьезно.
Подготовка такого закона должна быть глубоко обоснована и тщательно
продумана. Она требует привлечения самых квалифицированных, образованных и
мудрых(!) юристов. Такой закон должен жить очень долго. Только в этом случае
он станет традиционным и значит привычным, и будет вызывать уважение и
законопослушание.
Дума быстро приняла закон о вождении в нетрезвом виде, а закон о борьбе
с коррупцией не может принять уже четырнадцать или пятнадцать лет(!).
Возникает подозрение, что наказание за нетрезвое вождение депутатов пугает
меньше или вообще не пугает, а за коррупцию пугает и очень. Коррупция,
выросшая как на дрожжах в Брежневское время, подскочила как температура при
горячке -- беспредельно во время дележа госсобственности и никак не желает
сдаваться. От гаишников на дорогах до кабинетов чиновников всех рангов, всех
уровней -- министров, депутатов и судебных деятелей. Еще в своих
предвыборных выступлениях кандидат в президенты (в 2008 г.) Д.А. Медведев
назвал коррупцию самым опасным врагом страны. То же позже повторил премьер
В. Путин. Оба назвали борьбу с коррупцией первоочередной задачей. Была
названа чудовищная сум-ма -- 200 миллиардов долларов -- ежегодная сумма
получаемых (и значит даваемых) взяток. Т.е. в среднем на одного жителя РФ --
около полутора тысяч зеленых -- от младенцев до пенсионеров. Вот где нужен
талант, опыт и мудрость законодателя.
Но проблема не только в качестве законов, но еще больше -- в отношении
к ним -- в их неукоснительном исполнении. Я уже писала об этом выше. От СССР
нам досталось лицемерное двоедушие в отношении к законам: законы могли быть
прекрасные, самые демократические, но не они были силой. Силу имело указание
начальника! Оно(!) было законом. Именно поэтому Сталин смог стать кровавым
диктатором.
Для сравнения -- Гитлер бесстыдно и нагло ввел откровенно бесчеловечные
законы: его жуткая власть была законной. Отмена и разоблачение этих законов
перед народом, и проявленное в этом упорство в Западной Германии разрушили
эту власть и положили ей конец.
Коррупция -- ужасное зло, ужасная болезнь. Но ее корень не просто в
отсутствии законов (это важный, но только первый шаг), а в установлении
власти закона.
Современная система не только в России, но в большинстве стран на
постсоветском пространстве, опирается не на законы, а на пресловутую
вертикаль власти. Чиновник действует по указанию высшего чиновника -- это
главный принцип при этой организации власти. Установить власть закона -- это
значит добиться главенства закона, а не указания начальника! Начать хотя бы
с ликвидации "Телефонного права". Законы дают гражданам гарантии честности и
справедливости суда, а реально действует "Телефонное право": начальство дает
указание суду, кого и как надо осудить, и именно эти указания, а не те, что
записаны в кодексе выполняются. Басманный суд в Москве стал символом
расправы: если дело передают туда, оно предрешено. Другие не намного лучше.
Для того, чтобы победить коррупцию, надо победить беззаконие! Самое
удивительное, что идея установления власти закона находит противников с
неожиданной стороны. Вот Н.С. Михалков недавно сказал, что диктатура закона
не в русской, православной традиции. Мол, народ давно приговорил: "закон что
дышло -- куда повернул, туда и вышло". В русской традиции, поведение и жизнь
диктует... совесть! Можно (нужно) возразить: разделять точку зрения
пословицы о дышле значит сдаться! Ведь соблюдают правила дорожного движения?
А общественные законы нисколько не менее важны! Трудно понять Н.С.М.
Совесть -- это прекрасно! Ну, а если ее нет? Как тогда? Нет у судьи.
Нет у прокурора. Нет у министра... у гаишника...
Спорить с Н.С. Михалковым невозможно! Это все равно, что спорить с
туманом. Был другой русский и православный -- А.Ф. Кони. Он жил по совести,
я уже упоминала о нем, и потому придавал такое огромное значение праву!
Право -- несовершенный (оно не бог), но единственный инструмент защиты
человека. Есть еще суд присяжных. Если он честный, в нем есть место
интуиции, и совести. Повторюсь: если он честный!
Л.Н. Толстой тоже не верил в суд ("Воскресение"). Но что ему
противопоставить? Единственная реальная альтернатива -- бесправие и
произвол. Сталин -- символ того и другого. У него не было совести и именно
это помогло ему стать диктатором.
Выборы -- всеобщие, равные, прямые выборы -- другая важнейшая опорная
колонна демократии. Мы видели -- в СССР выбирали всех: власть от сельсоветов
до Верховного совета во всех республиках и стране: партийные органы,
председателей колхозов, народных заседателей (судебный орган)... И все это
было фикцией, игрой. Я уже писала об этом. Реальная власть была у партийных
органов и КГБ.
Сейчас выборы многопартийные, свободные. Но это длилось недолго и
сейчас тоже становится фикцией. Опять игра! Семипроцентный барьер отсек
"нехорошие" партии. Осталось в Думе четыре. Но реально в своем большинстве
-- одна "правильная" партия -- Единая Россия и СР -- ее подголосок. Отменили
выборы кандидатов по округам, где голосовали за хорошо известных людей с
высокой репутацией.*) Возвращаются и манипуляции в процессе выборов. Смешно
вспоминать, как я волновалась, когда шла в 80х годах на первые в жизни
реальные выборы. Формальность выборов оставляет народ совершенно
равнодушным: он уже испробовал "демократические выборы". Они ему, как и вся
демократия(!), принесли глубокое разочарование.
Выборы президента. Нововведение -- назначение преемника -- стало
обычной практикой.**) Всем, кроме, может быть, малых детей, ясно -- кто
победит. Совершенно непонятно, зачем надо было так явно выдавливать М.
Касьянова? Он не вызывал эмоций (дерьмократ!). Не помог бы и PR. Ну получил
(купил) бы он 8, ну 10% голосов. Пусть бы себе! Все равно прошел бы Д.
Медведев. При этом сохранили бы лицо. А Богданов? Стыдно, неловко
вспоминать. Шут Богданов! Для чего он понадобился? Чтобы продемонстрировать,
что выборы демократические: вот Касьянова (несмотря на PR) прокатили, а
Богданов -- прошел! Почему -- это ясно было всем! Без изъятия. Стыдное и
жалкое зрелище!
Свободы. Из атрибутов демократии остались свободы: слова, печати,
совести, уличных шествий, забастовок. Все их поприжали. Ненавязчиво. Без
шума. Это не стоило большого труда. Ельцинская демократия не завоевала ни
уважения, ни признания! Наоборот, скомпрометировала все! Заодно и свободы.
Что они дали? Одно безобразие. Ими воспользовались "дерьмократы"! Поэтому
так равнодушно отнесся народ к их подавлению.
Так все-таки, какую демократию мы получили?
Очень похожую на советскую. Та же власть чиновников. Вместо одной
партии КПСС несколько. Но реально властью обладает одна -- она так и
называется "партия власти" и об ее смене реально не может быть и речи. Суд,
законы, выборы -- это снова игра.
Эта демократия не копия советской: Вам не навязывают идеологию, не
надоедают с опошленным до неузнаваемости марксизмом-ленинизмом и лживой
историей КПСС так, что слушать невмоготу, а надо! Не заставляют сидеть на
собраниях, где звучат готовые штампы -- треск и пустословие. Это очень
хорошо! Но еще лучше: нас не запугивают. Свободы слова и печати
ограниченные,
_______________
*) Можно возразить -- "Какое они могли иметь значение? Их были
единицы!" Имели! Имели право голоса в Думе люди, которым верили!
*) "Обычная" на юридическом языке -- узаконенная принятым обычаем!
но вот я пишу эту книгу, могу издать ее в России или в Казахстане за
свой счет, маленьким тиражом (я не "новый русский"), но могу! Сколько я
знаю, за инакомыслие не сажают. Кроме журналистов. Если они очень настырные,
их изгоняют. Вот те, о ком я упоминала, на TV не работают, но где-то
работают -- в газетах, журналах -- там, где они гораздо менее влиятельны
(маленькие тиражи, малодоступные цены). У них небольшая аудитория -- только
для тех, кто очень заинтересован. Заказной суд. Вот М. Ходорковский и П.
Лебедев сидят уже пять лет, а теперь им хотят добавить, хотя то, что им
инкриминируют совершали 100% олигархов. Выборы не такие абсурдные: на место
одного депутата всегда как минимум два кандидата, но как-то так, что как ни
крути, проходит тот, кто нужен. Почти всегда. Забастовки, демонстрации
где-то проходят, но незаметно и без осязаемых результатов, а главное -- без
политических требований.
Инакомыслящим -- коммунистам (не КПРФ), социал-демократам трибуну (на
TV, скажем) не предоставляют. Они выпускают журналы (я писала), м.б. газеты,
но тиражи таковы, что практически их не слышно, не видно. Настырным (Э.
Лимонов, например) неизменно дают окорот. Я упоминала о том, как один
человек сказал на TV, что "говорить об СССР и социализме не принято". Вот
это "не принято" -- точное определение! Формула поведения: "Не принято"
критиковать высшее руководство, систему выборов, государственное
устройство... "Не принято". Никто вроде не запрещает, но... "не принято!" --
и точка!
Больше всего выиграл, как мне кажется, чиновник. Его не заставляют --
ему не нужно клясться и божиться марксизмом-ленинизмом, партией, материалами
съездов и пр. Должно быть, он почувствовал огромное облегчение. Это его
первый выигрыш.
Второй -- он не должен бояться тратить деньги, быть богатым: трать на
здоровье, только не попадайся на взятках и воровстве! Пожалуйста! Будь
осторожен!
Нет! Чиновник выиграл! И немало! Ну, конечно, выиграли новые богачи
(русские и нерусские). И те, кто хорошо устроился в банках, в торговле, в
разных фирмах и зарабатывает гораздо больше, чем раньше. Сколько их? Не
знаю. Но не больше процентов 30? Это немало. В основном они в городах.
Именно они дают устойчивость системе.
Вот так, я бы сказала. Такая демократия. Раньше я уже оговорила: на
демократии сейчас не настаивают! О ней говорить тоже стало "не принято".
Народ перепробовал все! Все пережил: "социализм", потом "демократию". С
нас хватит. К моему удивлению, мой знакомый, интеллигентный человек, с
раздражением сказал то же самое. Демократия ассоциируется с пустой
болтовней. Очень многие искренне считают, что для России авторитарная власть
привычней. И лучше!
Но так ли это? Так ли не нужна стране и ее народу демократия? Один
пример.
В стране есть закон о малом и среднем предприятии. Очень важный и
современный закон! Малое предпринимательство -- одна из главных форм
занятости, да и производства в том далеком будущем обществе, где
самореализация человека станет главной или одной из главных задач и
общества, и человека.*) Я к нему еще вернусь ниже! Уже сейчас в развитых
странах средние и малые предприятия дают от 40 до 70 и более процентов
валового внутреннего продукта. Что для этого нужно? Во-первых -- идея или
инициатива (как минимум). И, во-вторых, в современном обществе нужны для
начала -- деньги. А это значит -- банки. Венчурный (рисковый) или обычный
банк, который под обоснованную заявку даст вам кредит. Получи кредит -- и
вперед! Об этом столько говорят и пишут, а воз и ныне там. Почему?! Как это
ни странно, потому что нет демократии! Смотрите сами!
Чтобы получить кредит, надо пройти адскую дорогу, у каждого камня
которой надо "вручить конверт" -- дать взятку. А для этого нужны деньги.
Потом еще деньги. Еще... А у изобретателя или автора идеи их нет.
Как же так?! А где же власть? Местная? Областная? Государственная,
наконец? Надо защищать себя! И свое дело!
Да... Но власть тоже любит получать в конверте. Или... без конверта...
Но тогда надо идти в суд! Надо бороться! Доказать, изобличить, добиться
наказания за коррупцию!
Но... Но ведь в суде тоже, того... Могут потребовать... Э... взятку!
Или судье позвонит начальник и прикажет делать так, как нужно ему.
Телефонное право тоже не отменили... Оно работает!
Изобретатель может плюнуть и уйти в вуз. Или в науку. На завод в конце
концов. Совсем иное дело коррумпированный чиновник, следователь, прокурор
или судья. Куда они денутся? Или в тюрьму за взятки, или делай так, как по
телефону велят: альтернативы у них нет!
Вот М. Ходорковский признал, что взятки чиновникам начали давать они и
на них они должны(!) закончиться. А почему, собственно? Где логика? Новые
люди тоже хотят получать собственность, а новые чиновники -- взятки. Лиха
беда начало! Механизм, как оказалось, несложно запустить, но остановить его
вдесятеро, в тысячу раз сложней!
Коррумпированные прокуроры, судьи, чиновники, вплоть до Госдумы,
служащие госбанков! Все богаты, и все послушны.
Ну, нет! Не все, конечно. В каждом учреждении есть честные,
квалифицированные и принципиальные люди. Где-то в Омском университете
работает Казанник, бывший народный депутат, сложивший с себя полномочия
Председате-
_______________
*) Ты изобрел новое изделие (в советское время в Киеве изобретатель
создал клей для металла, который был эффективней электросварки. Министерство
от него отказалось, и он варил его у себя во дворе для тех, кто приезжал за
ним со всей страны). Ты изобрел новый инструмент (в т. числе самый сложный)
или новую технологию -- ты имеешь возможность сам (кто больше тебя в этом
заинтересован?) апробировать свое изобретение. МП освобождает домохозяйства
от труда по ремонту (всего, что нужно), уборке, уходу за беспомощными или за
детьми, приготовлению пищи... Ты хочешь изучить иностранный язык (сам или
дети)? Овладеть компьютером? Довести до сведения тех, кого это может
интересовать информацию о появлении новой книги (как например, эта, которую
ты держишь в руках)? Хочешь, чтобы твой единственный ребенок рос среди
нескольких детей? Можно продолжать и продолжать: возможность осуществления
-- лучший генератор идей!
ля Конституционного суда, т.к. не хотел быть послушным президенту
Ельцину. Советский А.Ф. Кони. Правда Кони в отставку не подавал, он боролся,
Казанник знал, что бороться невозможно.
Враг ясен. Коррупция. Мафия. Круговая порука. Вот враг, с которым нужно
бороться. Главный враг.
Почему же честные люди не борются? Не пишут в газеты? Не проводят
журналистские расследования? Не инициируют процессы против воровства,
коррупции, преступлений всякого рода? Ведь есть и честные прокуроры, и
честные судьи?
Но ведь и свободной печати нет!!! Где публиковать? Где и как проводить
эти самые журналистские расследования? В демократических странах (см. выше)
победили мафию. Она возрождается, и ее снова изобличают. Но у них есть:
оппозиционные партии, которые ревниво следят и разоблачают правящую партию в
парламенте и в печати; у них есть свободная печать, в которой можно
проводить (и проводят) журналистские расследования, журналисты, готовые на
риск, связанный с такими расследованиями (Сразу, как это стало возможным,
они появились и у нас! Многие погибли.). Есть традиционно независимый суд с
адвокатурой, который борется с нарушениями законности в том числе со стороны
самого суда. И главное -- твердая воля власти, которой эти институты нужны!
Наконец -- народ, привыкший к честному (или почти честному)
судопроизводству. Законопослушный народ. Он тоже быстро появляется, когда
это не сопряжено с риском и жертвами (Я уже писала выше -- требовать жертв и
героизма- это нереально, да и негуманно).
У нас, мы видели, партии ручные, вроде ЕР и СР. ЛДПР и КПРФ -- в такой
активной роли тоже не выступают. В основном болтают. Послушный власти суд;
законы -- или их нет (против коррупции вот четырнадцать лет не могут
принять), или они несовершенны. Но самое главное: правят не они, а
чиновники(!).
А как же с последней по счету, но м.б. первой по значению опорой
демократии -- свободой слова? После Ельцина, который (повторяюсь) ее не
стеснял, их стали давить пока не придушили (об этом я уже писала).
Одним из первых поверженных олигархов был В. Гусинский. Единственный из
всех, он создал свою "империю" не на разведанных еще в СССР природных
ресурсах или на построенных в СССР предприятиях, а на своем таланте. Его
"обличали" в том, что он получил в подарок от власти волну. Это так. Но на
этой волне он создал лучший канал -- НТВ. Он собрал группу блестящих
журналистов. Новостные программы были оперативны, содержательны, интересны.
Аналитическая программа "Итоги". Ее автор Е. Киселев -- умный, образованный,
талантливый, принципиальный и смелый. Я не разделяю его антимарксистских
взглядов, но ему была присуща смелость, подлинная демократичность, честность
и объективность. Он давал глубокий анализ ситуации в стране и в мире. Он
единственный предоставлял слово и врагу своего патрона Гусинского
Березовскому, который, по словам генерала Коржакова, даже хотел Гусинского
убить, и Зюганову с Жириновским, отмечая при этом способность Жириновского к
прогнозам. Он часто беседовал с Р. Аушевым, который ясней всех видел
ситуацию в Чечне (во время войны). Позже выяснилось, что Киселев был боец по
натуре: он до конца боролся, пока это было возможно, за НТВ. Когда решили
этот канал разогнать, он собрал огромный митинг сторонников канала в
Останкино. Кто-то из толпы даже предложил выпустить народные акции, которые
раскупили бы тысячи, сотни тысяч и обеспечили финансовую независимость
канала. Если бы не малодушие Т. Митковой и поддержавшего ее сотрудника
Киселева, Л. Парфенова, как знать? тогда(!) они еще могли бы и победить.
Талантливые журналисты Л. Парфенов, С. Шустер, С. Сорокина, Михаил Осокин и
мн. другие, сделали канал лучшим. Это признавали все. И сейчас еще говорят о
"том, старом НТВ". Его разгром был первой и самой значительной потерей.
Гусинский открыл еще семь или восемь каналов НТВ -- спорт, кино и др.,
которые живут до сих пор. Первым начал снимать российские сериалы,
"Бандитский Петербург" (если не ошибаюсь). Они начали вытеснять
латиноамериканские, сыгравшие в период тяжелого душевного смятения,
угнетавшего всех, роль сказок для взрослых. Сейчас есть наши сериалы по
150-250 серий -- кошмар бездарности и бессмысленности, но тогда это было
возвращение своего кино.
Исчезли с экрана "Свобода слова" С. Шустера до последней передачи не
сдавшегося и не изменившего тона. На ТВЦ исчезла "Особая папка" Леонида
Млечина.*) Исчезла С. Сорокина со своим чаще всего безобидным talk-show,
исчезла программа "Совершенно секретно". Исчезли Л. Парфенов, М. Осокин.
Почти исчез Л. Млечин.*) На канале "Ностальгия" выдавили Ал. Политковского
из его программы "Было время", в которую он приглашал очень интересных,
умных, много знающих людей. На похоронах А. Политковской у Н. Сванидзе
вырвалось: "Она делала то, что мы все боимся делать": согрешил и покаялся. И
то хорошо. Остались ручные: В. Соловьев ("К барьеру"), "сдавшийся" Н.
Сванидзе, В. Познер. Иногда он дает что-то содержательное.**) Есть еще В.
Третьяков на канале "Культура" с программой "Что делать?". Умные передачи
остались. Но проблемных, информативных, бойцовских -- не стало! Осталась М.
Максимовская с программой "Неделя": ей почему-то разрешают то, чего не
разрешают больше никому.
Самое главное: в СМИ не стало оппозиции (на TV по крайней мере). Власть
не хочет понимать, что честные, умные оппоненты ей нужны. Что от их
отсутствия она теряет. Она не хочет знать иное мнение -- ей достаточно
своего. Конечно, слов нет, информационные программы не такие безликие,
серые, скучные и зажатые, как почти все в советское время. Пока, во всяком
случае!
Между тем, для борьбы с коррупцией и разоблачения мафиозных связей
необходимы журналистские расследования, выступления следователей, как
когда-то Т. Гдляна и Н. Иванова. Сейчас их информацию задним числом
дезавуируют. Что ж -- надо давать слово и оппонентам: пусть будет открытый
спор.
_______________
*) Точней, после летней паузы 2009 г. он снова появился, но уже не тот.
**) После летних каникул исчезли и "Времена", и "К барьеру", и "Что
делать?".
Главное -- независимый, неподкупный суд. Самое действенное оружие
против мафии и коррупции. Надо, чтобы земля горела у них под ногами.
Где ж их взять? -- возразят. Нет сомнений, в России найдется когорта
честных, талантливых следователей и судей. Тот же Казанник. Он был молод
двадцать лет назад -- еще не совсем стар сейчас. Среди окончивших
университеты в том же Омске, Екатеринбурге, в Москве, С. Петербурге -- там,
где сохранились высокопрофессиональные юридические школы -- много, очень
много найдется честных и талантливых, преданных своей стране юристов.
Готовых на риск ради выздоровления своей страны. Выше я писала, что
коррумпированные юристы -- послушны. Но верно и наоборот: послушные открыты
для коррупции. Юрист, громко читающий в зале суда неправый или селективный
приговор: "мы судим этого, отлично зная, что можно судить всех остальных
(как было с олигархами М. Ходорковским и П. Лебедевым). а других трогать не
будем -- не велено!" Это человек разложившийся, к борьбе с коррупцией не
пригодный. Это юристы из взаимозаменяемых: "Сегодня я тебя сужу, а завтра,
как знать, ты будешь судить меня".
_______________
Выводы? Первый -- демократия (без кавычек) необходима обществу. Без нее
невозможен контроль за всеми ветвями власти.
Второй. Сравнивая институты демократии в сегодняшней России и в СССР
приходишь к горькому выводу: "игра" в демократию, в ее институты -- свободы,
суд, выборы и т.д. продолжается. Нет! Не такая открытая, наглая, бесстыдная,
не такая унылая и серая, но продолжается. И это главный тормоз развития
страны.
5.5. Какую идеологию мы получили?
Исторически в каждом обществе существует господствующая идеология,
которую разделяет большинство. И пока это так, общество устойчиво. В средние
века -- это была абсолютная монархия и неразрывная с ней церковь --
католическая, православная или ислам. Нарождающаяся буржуазия реформировала
католицизм, внеся в него свои идеалы -- честный труд, бережливость,
скромность, добродетельная жизнь. Протестантизм оказал влияние на
католичество, которое к концу эпохи Возрождения погрязло в роскоши и
разврате.
В XVIII в. просветители дали миру новые идеалы -- отмена крепостного
права, свобода, просвещение, отделение церкви от государства... Эти идеалы
питали буржуазно-демократические революции конца XVIII- середины XIX вв. во
Франции и других странах Европы и в США. Место монархии заняла выборная
власть, отменили титулы и сословия, отделили церковь от государства и школу
от церкви. Церковь заняла свою нишу -- духовного пастыря. Гражданам
предоставили базовые свободы. Эта идеология стимулировала бурное развитие
этих государств.
В XIX в. К. Маркс и Ф. Энгельс, осуществив социально-экономический
анализ, доказали неизбежность смены капиталистической общественной формации
новой, которую они назвали коммунистической. Теория подтвердилась: рост
промышленности, индустриализация, рост численности и самосознания
пролетариата, его движение и растущая роль.
XX в. остался в истории как век войн и революций, мощного столкновения
идеологий капитализма и социализма. Глубокие кризисы капитализма породили
то, чего Маркс и Энгельс не ожидали: идеологию национализма и его крайнего
выражения -- фашизма. Яд этой идеологии сохранился и после разгрома
гитлеризма.
Россия оставалась абсолютной монархией, неразрывной с церковью, дольше,
примерно, на 130 лет, чем большинство стран Европы, и отстала с демократией
более чем на век. Но случилось так, что социалистическая революция победила
именно в России. Русскому и всем другим российским народам выпало переходить
к социализму, минуя опыт буржуазной демократии. К демократии не привык никто
-- ни народ, ни элита, в том числе революционная(!). В теории -- да! Они
были готовы. Но опыта и, самое главное и важнейшее - традиций(!)
демократических отношений в ней не было. Зато сильны были традиции сильной
авторитарной власти опирающейся на иерархию чиновничества. "В России две
напасти: внизу власть тьмы, а наверху -- тьма власти" -- тьма чиновников с
глубоко укоренившимися традициями казнокрадства и мздоимства -- снизу
доверху.
Общество, не имевшее сложившихся традиций демократии,*) не было готово
к самоуправлению. Когда В.И. Ленин говорил, что кухарка станет управлять
государством, он имел в виду не бархатное кресло в Думе, а то, что снизу
человек, обладающий способностями руководить и преданностью делу,
выдвинется, станет учиться, работать в сельсовете, в райсовете и т.д. и
проявит то, что в нем было задавлено жизнью. Во время революции и сразу
после нее это подтверждалось тысячи раз на разных уровнях.
В итоге: "власть тьмы" победили. Уровень образования в СССР был лучший
в мире. А вот "тьму власти" победить не смогли. Именно в этом был (и
остается только усиливаясь) корень зла. Власть традиционно формировалась
сверху вниз. А должна была -- снизу вверх. Именно это было главное. И, увы,
остается по сию пору.
Ельцинская "демократия" выродилась не родившись. Ей помешали безумные
идеи раздачи собственности. Вместо того чтобы родить хозяина, они родили
взбесившегося обывателя и алчного чиновника.
Весь мир видел в СССР родину социализма -- свое будущее: нам
сочувствовали и помогали трудящиеся в Европе и в Америке, даже в отсталом
Китае. Когда всем стало ясно, что наш социализм -- это система насилия, в
ней нет свободы, что к тому же она малоэффективна и стала быстро отставать
-- отвернулись.
_______________
*) Эти традиции отчасти были в форме земства и в форме общины. Но не
они получили расширение и рост вверх.
Не только от СССР, но и от социализма. Создать социализм "с
человеческим лицом" пытались в Чехословакии! Но не удалось -- СССР задавил
эту попытку танками! Интерес и стремление к социализму в мире ослабели. Они
оживляются в периоды повторяющихся кризисов капиталистической системы.
В самом СССР идеология социализма была принята большинством -- она была
господствующей. Противоречие между справедливой теорией и такой далекой от
нее практикой ощущалось мыслящими людьми всех классов и слоев населения. Для
большинства -- это означало неприятие практики, но не теории. Я уже писала
выше о равнодушии, которое усилилось в Брежневскую эпоху обмещанивания. И
все-таки, преобладающее большинство населения выросло и жило с этой
идеологией.*)
Как же удалось за каких-то 10-15 лет перевернуть на 1800 это сознание?
Во-первых, может быть это не так или не совсем так. Вот прошла акция --
"Имя -- Россия". В ней участвовало 500 тыс. чел. (3,5% населения). Как
теперь выражаются -- "не факт", что выборка репрезентативна, а сам результат
не подтасован. Дальше. Выступление митрополита Смоленского Кирилла с
апологией Александра Невского было увлекательным. И хотя его апология
преимущества татарского ига перед западным влиянием не нова и имела в России
множество противников, видевших в "татарщине" причины многих бед России, оно
эмоционально заражало слушателей. Остальных я не слышала, но о Столыпине
только в колокола не звонят -- даже ребенок усвоил, что если бы его не
убили, то он спас бы Россию от большевиков. О популярности Сталина,
занявшего III место и его глубоких причинах я уже писала. Петр Великий и
В.И. Ленин на V и VI местах. Я не слышала, что говорил о В.И. Ленине
Г.Зюганов, но это и не нужно, зная его абсолютную неспособность убеждать и
увлекать. Шестое место при тех мощных усилиях, которые официальная
пропаганда прилагает, чтобы скомпрометировать, уничтожить в глазах людей,
уличить в самых фантастических подлостях, в самых низменных побуждениях, в
невежестве... Шестое место -- неожиданный успех! До окончания акции
проскользнуло, что Ленин на III месте. Так что может быть и фальсификация.
VI место -- это, кроме зюгановцев и макашовцев, голоса, людей с иммунитетом
к дешевой пропаганде, которых не сбили с толку.
Наступление идет не только на коммунистов и их идеи. Очевидно, памятуя
об известных словах Ленина о декабристах, Герцене и народовольцах -- как о
предшественниках коммунистов, яростно дискредитируют всех великих русских
демократов: при этом используется все, в том числе их исторические
противники из числа их реакционных современников.
_______________
*) Большинство противников социализма и марксизма вышли из их искренних
сторонников: В.Аксенов, В. Солоухин, Л. Копелев и др., а также диссиденты --
Б. Шрагин, например, автор интересной книги "Противостояние духа" и многие,
многие другие (если не все!). Даже идейный вдохновитель диссиденства, враг
социализма А. Солженицын до войны, во всяком случае, врагом не был. Сейчас
масс-медиа вбивают в головы населению, что революцию и советскую власть
всегда и все ненавидели. Ложь, как средство обработки мозгов, они
унаследовали у тех, кого так яростно отрицают.
Как самое мощное оружие против революционеров используют Ф.М.
Достоевского и его роман "Бесы". Созданные Достоевским образы-открытия, те
коллизии, которые он провидел, те мысли, которые он вложил в уста героев --
предмет для глубокого социально-психологического анализа и
предостережение(!) тем, кто живет, мыслит, а -- главное -- действует, но не
дубина, которой бьют по голове инакомыслящих.
Не только Достоевский. Л.Н. Толстой тоже был противником революции. Два
величайших художника России и мира -- оба были против. Но совершенно
по-разному.
Л.Н. Толстой обладал уникальным свойством бесстрашно смотреть на жизнь
и ясно видеть то, на что он смотрел. Он видел благородство, бескорыстие,
самоотверженность революционеров -- людей, чьих взглядов он, как и
Достоевский, не разделял. Он понимал, что их возмущает, против чего они
протестуют и борются, понимал причины назревающего народного гнева и то, что
революция надвигается. Он гневно выступал против Столыпина (победителя
акции). Он сочувствовал революционерам ("Воскресение"). Все дело в том, что
он был убежден: революционный путь неверный -- за него будет заплачена
непомерная цена губительная для тех целей, во имя которых она совершается.
Толстой был человек огромных страстей -- сродни библейским пророкам. Он
страстно верил в возможность путем непротивления злу насилием пробудить в
противнике его лучшие чувства, обезоружить и победить без крови. Эта идея, я
уже об этом писала, доказала свою реальность в движении М. Ганди. Но она так
же доказала (пока, во всяком случае), что ее возможности ограниченны (А
какая идея доказала, что ее возможно целиком воплотить в жизнь? Пока ни одна
-- от Христа до Маркса). Л.Н. Толстой был убежден, что альтернатива его
учению о непротивлении злу насилием -- гражданская война и что она не может
привести к рождению мира добра и справедливости. И он был прав.
Иначе Достоевский. Если Толстой проповедовал, Достоевский исследовал. В
этом он ближе к К. Марксу. Маркс исследовал общество и законы его развития и
пришел к выводу, что история общества -- это история борьбы классов, в
которой революции играют роль повивальной бабки, принимающей рождение нового
общества. Ф.М. Достоевский исследовал эти же процессы на уровне микрокосма
-- человека, находящегося в условиях борьбы: его страсти, драмы, трагедии,
ужасы.
Бессмысленно задавать вопрос -- кто из них прав? Правы оба. Каждый в
предмете своего анализа.
Как лабораторный исследователь Достоевский брал "лабораторные срезы" с
мировоззрения прототипов своих героев и исследовал их как препараты через
микроскоп, через увеличительное стекло, которое позволило ему обнаружить то,
что таит страшные и трагические психологические опасности -- бездны. Страсть
исследователя микрокосма влекла Достоевского в его анализе до логического, а
точней -- психологического предела. Он сам знал за собой эту свою
особенность -- во всем доходить до предела. В этом была и сила и слабость
его гения.
Но была у Достоевского и другая черта: в реальном человеке он умел
видеть и любить целое(!). Так, исследуя в "Бесах" взятый от Белинского
"препарат", самого В.Г. Белинского революционного демократа он всю жизнь
помнил с глубокой благодарностью, несмотря на то, что Белинский позже
охладел к нему. Всю жизнь он помнил то счастье, которое он испытал в ранней
молодости, когда отнес Некрасову в "Современник" свою первую повесть "Бедные
люди". Некрасов прочел ее и побежал к Белинскому. Наутро он пришел к
Достоевскому, чтобы сказать ему, что он -- второй Гоголь! В этой, еще слабой
юношеской повести, они с Белинским, преданные Богу Русской Литературы,
увидели необыкновенный талант. Достоевский помнил (всю жизнь) счастье и
восторг того мгновения. И всю жизнь был благодарен Белинскому. Читая "Бесы"
Достоевского, это необходимо помнить. Без этого нельзя понять "Бесы".
Лабораторный препарат и его художественное исследование и реальные люди, в
которых он умел видеть и любить целое! Он был страстно влюблен в нигилистку
и революционерку А.В. Корвин-Круковскую, сестру С. Ковалевской. Это тоже
была любовь к целому -- живой женщине, а не к препарату нигилизма.
Достоевский -- бог Солженицына. Но Солженицын злобно ненавидел А.Т.
Твардовского, несмотря на то, что Твардовский сделал для него гораздо
больше, чем Белинский и Некрасов для Достоевского: Некрасов просто напечатал
в "Современнике" повесть Достоевского, а Твардовский самоотверженно, можно
сказать -- героически, боролся с властью за разрешение на публикацию романа
"Раковый корпус", потерял в этой борьбе свое главное в жизни детище --
"Новый мир" и вскоре после этого умер. Ни гения Достоевского, ни его
благородства в "Великом писателе Земли Русской" нет.*) В. Я. Лакшин в своих
воспоминаниях об Александре Трифоновиче пишет, как Твардовский раздраженно
сказал ему о Солженицыне -- "нельзя же так упорно ненавидеть!" (цит. по
памяти).
Возвращаясь к Достоевскому: гениальный писатель не может, по-моему,
быть ни бесполезным, ни вредным. Психологическое исследование Достоевским
того разрушительного влияния, которое могут оказать на человека крайности
революционной борьбы, очень важно для человечества и, прежде всего, для
самих революционеров. Только с помощью этого исследования можно полностью
понять загадочное поведение революционеров-большевиков в тридцатые годы -- и
палачей, и их жертв. Эти психологические загадки ждут своего Достоевского
для их разъяснения. Думается, что он уже родился -- дистанция в 60-70 лет
дает на это надежду.
Мне кажется тайна скрыта в неясности границ между словами: "Можно,
Нужно, Нельзя, Необходимо". "Во имя революции можно все!" -- это максима
большевиков, несмотря на то, что они понимали опасность и официально от-
_______________
*) Эти строчки написаны за три года до смерти А.И. Солженицына. Их надо
было бы убрать, если бы не то, что они типичны для борьбы в наше время.
Западники и славянофилы умели уважать и ценить друг друга. Почвенники и их
противники выражают первобытную злобу и яростное "большевистское" отрицание.
В том числе к тем, кто умер более ста лет назад. Отношение А.И. к
Твардовскому в этом смысле типично.
вергали формулу Макиавелли -- "Цель оправдывает средства". В пылу
борьбы они об этом не хотели думать. Антитеза этой максиме -- "Пусть все
погибнет, но этого нельзя!" Она выше сил революционеров: "Как это -- пусть
все погибнет?!" Для революционеров это совершенно невозможно. В пылу борьбы
они согласны платить любую цену!
Но есть антитеза, на которую возразить невозможно: "Все обречено на
гибель, если это можно!". После краха якобинской диктатуры и реставрации
Бурбонов, а теперь после краха СССР и дискредитации идей социализма и
коммунизма, этот антитезис получил неопровержимое доказательство. Но задолго
до этого эту истину вскрыл Достоевский.
Только так я могу объяснить сговор палачей с их жертвами: "Во имя
интересов революции вы должны признать, что вы шпионы, вредители, враги
народа! Иначе мир увидит наши разногласия. Это скомпрометирует революцию в
глазах мирового пролетариата, а это означает неизбежное поражение нашей
борьбы". Только единицы нашли в себе силы -- духовные и интеллектуальные,
чтобы не побояться выступить против "своих". Я знаю только о двоих: о
Ф.Раскольникове и Л.Д. Троцком. Конечно, было много других, о которых я
просто не знаю. Они не соглашались. Боролись.
Огромное большинство соглашалось: жизнь ничто в сравнении с Великой
Революцией. Даже их собственная жизнь. Что уж говорить о тех, кто не был
членом "ордена" большевиков, таких как И. Мандельштам, Д. Лихачев и др.?
Они-то были "виноваты"(!) -- не состояли в "ордене".
Таково значение идеологии. Так далеко -- в бездну -- может она завести.
Это -- с прямопротивоположных позиций доказали в XX в. национал-социализм и
большевизм. Очевидно, как важно быть осторожным с этой материей. Идеалы
социализма повержены! Сторонников у него почти не осталось, а противники
торжествуют на всех фронтах! Так кажется. Но думаю, что это не так. Это еще
не конец.*) Это не означает, что социализм -- бред, что Маркс и Энгельс
сильны только как ученые-экономисты и социологи, что революцию и память о
ней надо опустить в могилу, закопать и поскорей забыть. Из-за краха СССР
капитализм не стал лучше, а его конец не перестал -- сейчас, в 2009 г., это
очевидно -- быть неизбежным. Еще недавно могло казаться, что современный
капитализм разрешает (или начинает разрешать) все проблемы: индустриальное
общество замещается постиндустриальным; растет уровень жизни трудящихся;
средние (благополучные) классы составляют большинство (а как же низшие?);
идеи Маркса о едином мировом хозяйстве реализуются без кровавых и в корне
порочных революционных потрясений путем глобализации.
Глобализация -- главная примета современности. Она заключается в том,
что транснациональные корпорации (ТНК), как это кажется, не нарушая мира,
эко-
_______________
*) Кризис XII 2008 г. привел в движение трудящиеся массы. Во Франции
многомиллионные демонстрации, в том числе под звуки обновленной (не
государственного гимна Франции) Марсельезы, и портретами Маркса, Энгельса,
Ленина(!). Но не Сталина! В Германии снова пишут о великом гении К. Марксе,
гордости немецкого народа!, и читают "Капитал" и др. Еще не вечер!
Капитализм в тупике. Это ясно.
номическим путем сметают границы, проникают во все страны света и
"цивилизуют" их. ТНК около сорока тысяч. Сто крупнейших из них обладают
совокупным капиталом в 1,4 триллиона долларов (в среднем 14 млрд. каждая).
Весь мир летает на их самолетах, ездит на их автомобилях, стирает их
порошками, пользуется их электроникой и программными продуктами, использует
их косметику и фармацевтические препараты и т.д., и т.д., и т.д. "Но их
качество выше! Они лучше!" -- возмущается их покорный потребитель.
Во-первых, это ему внушили путем маркетингового насилия -- рекламы.
Если бы так же "раскрутили" хоть бы наши пельменные, блинные, грузинские
чебуречные или азиатские шашлычные -- чем они хуже гамбургеров и
McDonalds'-ов?
Во-вторых. Если говорить о технике, то развивающимся (не говоря о
слаборазвитых) странам, не хватает (пока!) капиталов, чтобы вкладывать в
научные исследования и проектные разработки, они не имеют возможности
платить сотрудникам таких организаций столько, сколько ТНК платит своим. У
них нет средств для оснащения современным оборудованием своих лабораторий...
Из этих стран происходит "утечка мозгов": бедные их лишаются, богатые --
приобретают, не давая развиваться бедным.
Наконец ТНК проникают во все страны, обладающие природными ресурсами, и
используют их, отнюдь не обогащая доноров. Это реальные проблемы подъема
развивающихся стран, не говоря о слаборазвитых: им нужна помощь!
Казалось бы, именно для этого созданы международные институты:
международный валютный фонд (МВФ), Всемирный банк развития, Всемирная
торговая организация (ВТО), организация экономического сотрудничества и
развития (ОЭСР) и др. Все дело в том, что все эти организации (кроме МВФ)
созданы ТНК, их цель -- свободное продвижение их капитала по всему миру,
естественно, прежде всего, в их интересах. Развивать страны, в которые они
проникают, для них не цель, а побочный эффект. МВФ создан при ООН, но если в
самой ООН принят принцип голосования: одна страна -- один голос, то в МВФ
голосуют как в акционерных обществах -- капиталом. Так США имеют в нем --
20%, а все страны семерки -- 45% голосов. Казалось бы -- это справедливо!
Ведь страны-доноры вкладывают то, что заработано их народами! Но так ли это?
Их ли народами? Точней -- только ли их народами?
Бескорыстная помощь не в природе капитала, но капиталовложения в иные
страны должны быть, как минимум, взаимовыгодны: принося прибыль донорам, они
должны обеспечивать развитие этих стран. Помочь этим странам сократить
разрыв между ними. На деле это не так. В лучшем случае -- не совсем так.
Пропасть, которая разделяет развитые и слаборазвитые, богатые и бедные
страны, не только не сокращается -- она увеличивается.
"Шоковая терапия" Егора Тимуровича Гайдара проводилась под прямым
руководством советников МВФ. Об ее последствиях мы знаем не понаслышке:
развал всех отраслей народного хозяйства, увеличение зависимости от импорта
продовольствия, физический износ оборудования во всех отраслях, в том числе
в городском и железнодорожном транспорте. Отличные военные самолеты
производят на экспорт: для приобретения их для своей армии нет средств.
Появились сверхбогатые, и угрожающе выросло число бедных людей. Зато
выросли, как грибы, банки, "обменники", предприятия торговли и жидкий слой
"среднего класса" -- тех, кто работает, главным образом на них.
То же было в Чили во время диктатуры Пиночета (одно время у нас
восхищались "Чилийским чудом" и его создателем генералом). За 15 лет
"помощи" МВФ, обнищание населения выросло втрое.*) В развивающихся странах
что-то медленно меняется за счет обнищания их населения, а в странах-донорах
быстро растет экономика, и богатеют ТНК: разрыв между ними не сокращается, а
растет как между медленно идущим и быстро бегущим. Внутри развитых стран --
растет разрыв в оплате труда руководства ТНК и рядовых его работников... Это
относится и к США, где к тому же отмечается абсолютное снижение уровня
реальной зарплаты.**)
Между тем современные технологии, в том числе информационные,
автоматизация производства увеличивают реальные богатства современного
общества: растет объем производства самых разных продуктов, с ошеломляющей
скоростью появляются все новые ее виды, в том числе предметы массового
потребления. За счет тех же факторов снижаются затраты на производство --
себестоимость продукции. Это богатство распределяется все с большим
уродством. Дело в том, что ТНК богатеют не только за счет создания реальных
ценностей, но, в еще большей степени, за счет перераспределения прибыли из
сферы производства в пользу торговых и финансовых операций, в том числе в
пользу доходов от спекуляций. Иначе говоря, прибыль, создаваемую в сфере
производства, извлекают спекулянты путем спекуляций. Так, мировая торговля
товарами и услугами растет вдвое быстрей, чем объем их производства. Как это
возможно?! На товарных (фьючерсных) биржах торгуют не самим товаром, а
контрактами на их покупку и продажу. Только 3-5% контрактов завершаются
товарообменом. Остальные -- это спекуляции контрактами на фьючерсных биржах,
которые позволяют игрокам извлекать прибыль, созданную в сфере производства.
В еще большей степени это относится к финансовым операциям -- торговле
валютой и международными ценными бумагами. Известны случаи, когда
предприниматели останавливают процветающее производство, увольняют рабочих,
симулируя банкротство, с единственной целью -- обрушить котировки акций
своих предприятий на фондовых биржах с тем, чтобы скупить их по дешевой
цене, а потом, когда акция закончится, и котировки взлетят -- продать и
огрести, по сути, даровую прибыль. Так предприниматели получают от
финансовых операций прибыли больше, а главное -- легче, чем от самого
производства или его модернизации. В эту пропасть утекает прибыль от
создания реальных богатств, создаваемых интеллектом и трудом.
В декабре 2008 г. в США начался финансовый кризис как результат финан-
_______________
*) См. подробней журнал "Альтернативы", No3, 2002 г. Статья
"Антиглобалистское движение и его перспективы в России".
**) Там же.
совых спекуляций банков в сфере ипотечного кредитования. Эта сфера
глобальная и кризис очень быстро перерос в мировой экономический. Кризисы и
для современного капитализма не новость. Они регулярно повторяются
(предыдущие были в 1992-93 гг., и в конце девяностых), но они имели
локальный характер. Нынешний кризис по своим масштабам близок к Великой
Депрессии -- катастрофе 1929-1934 гг. -- он охватил весь мир и обнаружил
много зияющих пустот в фундаменте экономики. Так обанкротился владелец
одного из крупнейших состояний в мире (63,5·109 дол.), кредитовавший
правительства многих стран. Его состояние оказалось пирамидой, построенной
на пустом месте, аналогичной пресловутой МММ Мавроди в 90-х годах в России.
Мавроди не лгал, говоря, что ему помешали, а он мог бы обогатить своих
акционеров и стать миллиардером. Из ничего! Поражает вот что: публика (те же
акционеры) считают несправедливым конец Мавроди, не видя в этом ничего
зазорного: человек умеет рассчитывать свою игру, как игрок в покер и
зарабатывать -- молодец!
Соседство слов -- "игра" и "работа" говорит об утрате реальных
представлений о том, "как государство богатеет и чем живет, и почему не
нужно золота ему, когда простой продукт имеет". К. Маркса восхищало, что
А.С. Пушкин не просто читал Адама Смита, но адекватно понял сущность
экономики и богатства. В СССР это изучали в курсе политэкономии во всех
институтах и даже в техникумах, знали все или почти все. И это очень важно
не только для понимания того, что такое афера, но и для понимания проблем
современного капитала, который стал не эффективным.
Если прекратить растрату труда и природных ресурсов не только на войны,
но и на непрерывную к ним подготовку -- на вооружения, которые быстро
устаревают -- и их уничтожают; на их научные исследования, разработку
изготовление, хранение и уничтожение -- колоссальная растрата интеллекта и
труда, не говоря уже об экологических бедах и их последствиях, то уже при
достигнутом уровне развития науки и производства вполне можно удовлетворить
в полной мере современные потребности людей, включая быт, здравоохранение,
образование, культуру. Помочь в развитии слаборазвитым странам так, чтобы
(не извлекая выгоду, как это делают ТНК) они встали вровень с развитыми. Для
этого не нужно отдать последнюю рубашку. Нужно только разумно использовать
уже имеющиеся научные достижения, материальные ресурсы и труд, прекратить
спекуляции, которые как пылесос, высасывают труд миллионов, чтобы сделать
невообразимо богатыми тысячи. К этому я еще вернусь в "Заключении". В тексте
русской революционной "Марсельезы" пели: "... голодай, чтоб в игре биржевой
они совесть и честь продавали и глумились они над тобой!" Мнс-ы и их
сообщество над такими словами только смеются. Между тем экономист Д. Тобин
подсчитал масштабы этих доходов, о чем дальше.
Судьба коммунистической идеологии на родине социалистической революции
оказалась трагической. Недавно я случайно увидела фильм "Мы из Кронштадта"
-- такой накал страстей, такое напряжение духовного подъема нельзя
придумать. Но даже, если представить, что это фантазия -- кто стал бы так
сопереживать в то время, когда все это еще было свежо в памяти? Или
"Броненосец Потемкин"? У Фейхтвангера ("Успех") нацистский бонза еще до
победы Гитлера смотрит в кинотеатре этот фильм и заражается возмущением,
когда крупным планом показывают червей, кишащих в мясе, которым кормили
матросов, волнением и, наконец, торжеством, когда восстание удается. Только
правда реальной жизни (в том числе трагическая) может питать подлинное
искусство и вызывать такой глубокий отклик.
Опошление великой трагедии, о чем я уже писала -- самый ужасный и,
простите за тавтологию -- трагический финал коммунистической идеологии. Да,
"От великого до смешного -- один шаг!" Но не от великого до пошлого! Между
ними -- пропасть. Через эту пропасть переползают по прутику только такие
убогие люди, как макашевцы; искажают -- такие искренние коммунисты как
В.Алкснис, и продолжают изучать и развивать во всем мире подлинные
марксисты, такие как редакторы и авторы журналов "Альтернативы", "Свободное
слово" и их единомышленники. Их не так мало. Есть они и в коммунистических и
социал-демократических партиях, но реального влияния на существующую
действительность они не оказывают. Пока. Будем на это надеяться.
Независимо от коммунистического движения, глобализация вызвала в мире
движение антиглобалистов: "... впервые за многие годы снизу(!) возникло
массовое интернациональное движение солидарности, имеющее стойкий
антикапиталистический характер. Именно антикапиталистический, поскольку под
сомнение взята главная причина экономических и социальных потрясений --
свободное хождение капитала".*) Это общественное движение, а не политическая
партия. Характерные черты этого движения в том, что, во-первых,
антиглобалистские организации, входящие в движение, возникают (снизу!) для
решения какой-либо конкретной задачи (см. дальше об АТТАК); во-вторых, самые
разные организации объединяет то, что все они видят угрозу в глобализа-ции
-- в транснациональных корпорациях и их институтах (МВФ, ВТО и т.д.);
в-третьих, все они против того, чтобы судьбы всего мира решали руководители
нескольких самых богатых стран. В этом они видят угрозу своим экономическим
и общедемократическим целям и своему развитию. Прежде чем рассматривать
особенности их организации, рассмотрим, как возникает и меняется
антиглобалистская организация на примере одной из самых крупных -- АТТАК
(аббревиатура, которая в переводе с французского означает: "Действия за
налог Тобина в помощь гражданам"). Американский экономист, лауреат
Нобелевской премии Дж. Тобин подсчитал, что, если обложить минимальным
налогом от 0,01% -- минимум, и до 0,05% -- максимум, все спекулятивные
операции, то будет получена сумма, достаточная для того, чтобы за 10 лет
обеспечить все население земли базисными продуктами питания и минимумом
образования и здравоохранения -- пять десятитысячных максимум 0,0005! АТТАК
_______________
*) "Антиглобалистское движение и его перспективы в России". К. Клеман
(Франция), О. Шеин (Россия), К. Агитон (Франция). Журнал "Альтернативы",
No3, 2002 г., стр. 111. выделено мной -- Е.А.
организовалась во Франции для борьбы за введение этого налога. Позже
они расширили круг своих интересов и занимаются многими проблемами: запретом
офшорных зон (зон, в которых не взимают налогов с капитала), переустройством
принципов работы ВТО и другими проблемами.
Организации АТТАК распространились во многих странах (США, Франция,
Англия, Аргентина, Бразилия, Канада, Бельгия, Италия, Швеция и др.). Они
есть и в России -- в Москве, Ярославле, Нижнем Новгороде, Воронеже,
Новосибирске и др. Есть и в Казахстане. Каждая организация автономна.
Местные комитеты АТТАК разрабатывают свои планы сами, исходя из своих
возможностей и своих приоритетов(!), а национальные -- занимаются
координацией их деятельности. Это пример демократической организации, пример
самодеятельности -- инициативы идут снизу, оттуда, где проблемы очевидны.
Другое направление деятельности АТТАК -- научные исследования. Они
выпускают десятки брошюр о ВТО, ТНК, о финансовых спекуляциях, об офшорных
зонах и проч. Третье направление -- поддержка самых разных инициатив других
организаций АТТАК на местном, национальном и международном уровне. Наконец,
четвертое -- международная солидарность -- обмен информацией, материальная
помощь, международные встречи организаций АТТАК разных стран.
К более радикальным антиглобалистским организациям можно отнести
движение безземельных крестьян в Бразилии и в др. латиноамериканских
странах, которые захватывают пустующие земли и основывают на них
сельхозкооперативы (очень успешные!).
Антиглобалистское движение развивается, что привело к сближению с ним
Международную конфедерацию свободных профсоюзов (МКСП).
Особый интерес представляет характер организации антиглобалистского
движения: каждая организация, входящая в движение (повторяюсь) --
самостоятельна. Их объединяет в Движение то, что все эти (разные!)
организации отвергают глобализацию, господство ТНК и стремятся соединиться в
единую сеть. Особый интерес представляет принцип существования этой сети:
"Он подразумевает, что единой организации нет, что каждая часть сохраняет
самостоятельность, при этом координируя свои действия с другими, обмениваясь
информацией и вырабатывая общую стратегию". Никакого централизма! Важная
отличительная черта движения -- терпимость к самым разным его течениям.
Между тем в анитиглобалистское движение входят очень разные течения: те, кто
хочет только реформировать капиталистическую систему, и те, кто хочет
создать новое, более совершенное общество; те, кто признает только мирные
методы борьбы, и те, кто не исключает радикальные средства; те, кто "за", и
те, кто "против" присутствия в движении бедных слоев населения и бедных
стран и др.
Как же может при таких различиях существовать движение как целое? Все
эти разные течения объединяет общая цель -- борьба против глобализации.
"Проблемы решаются диалектическим способом -- не отрицая противоречия, но
при этом, пытаясь их совместить и "двигаться вперед"*) к общей цели(!). Эта
цель заставляет их искать и находить общие решения.
Терпимость -- удивительное качество антиглобалистского движения,
которое коренным образом отличает его организацию от организации
большевистксой партии, как можно судить по указанной статье и еще больше --
по дискуссии, которая проходила в институте РАН ("философские среды") под
названием "Антиглобализм как он есть". В особенности по докладу и
выступлениям профессора А.В. Бузгалина. Становится понятно, почему движение
имеет широкую социальную базу -- от крестьян до авторитетных ученых, от
молодежи (студенты, рабочие) до вполне зрелых людей, от марксистов до
христианских гуманистов и т.д. Это позволило марксисту А. Бузгалину
предположить, что "... речь идет о попытке шага в новый тип культуры и
идей".**) Меня поразил тот дух свободы, я даже сказала бы -- радостного
чувства свободы, который так выразительно, так ярко передан в выступлении А.
Бузгалина и в ходе этой дискуссии.
"Серьезные люди" типа Е.Т. Гайдара, которого никакие катастрофы не
останавливают и никакие результаты не смущают, или А.Б. Чубайса,
проделавшего серьезный путь от бескорыстного реформатора либерального толка
до вполне современного российского бизнесмена -- относятся к
антиглобалистскому движению как к несерьезному: "Глобализация -- объективный
процесс. Человечество идет к единству!"
И это верно! Это видели почти за более ста пятьдесяти лет до этого К.
Маркс и Ф.Энгельс. Именно они были первыми глобалистами. Они видели единство
интересов мирового капитала и противоположное ему единство, неразрывность
интересов рабочего класса всего мира и выдвинули свой лозунг "Пролетарии
всех стран, соединяйтесь!" То, что этот процесс глобализации капитал
повернул себе на пользу, дела не меняет. Глобализация власти капитала не
может победить потому, что она противоречит интересам населения планеты и
препятствует возможности его (населения планеты) развития. Российские
марксисты, увидевшие в глобализации современную форму противостояния между
трудом и капиталом, называют антиглобалистское движение более точно --
альтерглобалистское: глобализация труда, как альтернатива глобализации
капитала. Не только труда пролетариата (точней -- рабочих), но труда всех,
кто живет на зарплату, зависит от капитала и расплачивается в прямом и
переносном смысле за финансовые спекуляции и кризисы, в том числе своей
свободой и жизнью.
Власти капиталистических стран, по-видимому, тоже не придавали (и не
придают) серьезного значения антиглобалистскому (альтерглобалистскому)
движению, но его масштаб вынуждает их с ним считаться.
Впервые это случилось, когда антиглобадистам удалось сорвать
"Многостороннее соглашение об инвестициях", которое давало ТНК свободу
скупать в
_______________
*) Там же, стр. 112-113. Везде подч. мной -- Е.А.
**) Там же, стр. 152. Подчеркнуто мной -- Е.А.
других странах землю, природные ресурсы, услуги -- на 20 лет (срок
соглашения), фактически выводя их из-под контроля государств, которые это
соглашение подписывали. Антиглобалисты достали и опубликовали
предварительный текст этого соглашения. Поднялся шум, после чего многие
страны (Франция в том числе) отказались его подписать.
В 1999 г. в Сиэтле (США) первая крупная демонстрация антиглобалистов
типа АТТАК сорвала переговоры о свободе торговли услугами (транспорт,
коммунальное хозяйство, образование, здравоохранение, телекоммуникации и
др.). Соглашение включало право ВТО судить о приемлемости тех правил,
которые государства (подписавшие это соглашение) устанавливали для себя.
Такая победа больше не повторялась по простой причине -- после Сиэтла
подобные соглашения стали заключаться в странах, где демонстрации были
запрещены.
Помимо демонстраций формой альтерглобалистского движения являются
всемирные социальные форумы. Они проходили в Нью-Йорке, Порту Аллегри
(Бразилия), Генуе и Флоренции (Италия). На форум во Флоренции съехались
представители самых разных движений (Зеленые, профсоюзы и др.) из многих
стран мира. В том числе профсоюзная и антиглобалистская из России.
Организаторы (всего около 100 тыс. человек) ожидали, что в демонстрации
примет участие тысяч пятьсот человек. Участвовало более миллиона.
Очень важно отметить, что демонстрации антиглобалистов проходят очень
организованно: они возникают снизу, ими никто не командует: никто не бьет
автомобилей, не громит магазины (чего боялись их хозяева), не поджигает
покрышки и пр. Этот новый дух свободы, культуры поражал участников, тем
более, что поведение людей не было следствием чьей-то организующей воли.*)
Оно было свободное.
Выше я писала о том, что в современную эпоху революции, как способ
преобразования общества, по-видимому, невозможны. В приведенных выше словах
А.В. Бузгалина содержится предчувствие новых путей, и новых методов движения
к новому обществу. Субъективное ли это ощущение или в его основе в наше
время заложены объективные факторы? Время покажет.
Маркс жил задолго до постиндустриальной эпохи, но точно ее предвидел,
когда писал, что при коммунизме труд будет свободный, в том числе от
необходимости трудиться ради средств к существованию. Он станет свободным
выбором человека. Это начинает сбываться. Постиндустриальное
автоматизированное производство освобождает человека от тяжелого,
бессодержательного или монотонного труда. Мало того. Меняется характер
организации самого производства: новые технологии позволяют на самом высоком
техническом и
технологическом уровне создавать сложнейшую продукцию на малых и
средних предприятиях, которые кооперируются со многими другими. Когда-
_______________
*) В 2009 г. в Лондоне на саммите двадцати наиболее развитых экономик,
весь мир видел это воочию. Погиб один человек, но не по вине
антиглобалистов.
нибудь предприятия-монстры, на которых работают 200-300 тыс. человек,
да и цеха с 1000-2000 чел. работающих, где люди в процессе труда разобщены,
уйдут в прошлое.
В малых и даже в средних предприятиях характер общения в гораздо
большей степени личностный, товарищеский. Терпимость и уважение к
инакомыслию приобретают гораздо большее значение, наполняются новым
содержанием. Общение становится более человечным. Эти качества в
антиглобалистском движении, в этой связи, приобретают не случайный характер.
Создание общественного движения в форме сети свободных организаций,
координирующих свои действия для достижения конкретных целей, где
нетерпимости противопоставляется терпимость, свобода от ожесточения. Когда
никто никого не подавляет, не изобличает, не уничтожает, наконец,
закономерно. Кто не с нами, совсем не обязательно против нас, если они
разделяют иные взгляды! Это более живое, динамичное, человечное сообщество!
Большевики для руководства революционным процессом, а потом и страной,
создали партию нового типа, в которой основополагающим был принцип
"демократического централизма" -- меньшинство должно неукоснительно
подчиняться большинству. Железная дисциплина! Я уже писала, -- нетерпимость,
даже фанатизм считались достоинством, признаком преданности делу. Это
погубило не только партию, но и ее идеологию.
Кажется парадоксальным, что производство созрело для коммунистического
общества, а коммунистическая идеология и ее носители -- компартии, теряют
свои роль и значение. Но парадокс кажущийся. Такое свободное, терпимое и
широкое движение как антиглобалистское могло возникнуть только в
постиндустриальную эпоху информационных технологий. Наряду с широкими
возможностями капитала уродовать, оболванивать и развращать молодежь,
обучать убивать (как убивают соучеников в школе, растлевают порнографией и
привлекают дешевым потребительством), наряду с этим информационные
технологии открывают возможности свободного общения, обмена идеями,
знаниями, планами, мнениями для людей, имеющих доступ в интернет -- а сейчас
их большинство. В том числе пробуждают интерес и потребность участвовать в
процессе преобразования уродливо устроенного мира. Так что созрело не только
коммунистическое производство, но и идеология коммунистов приобретает новый
характер, новые импульсы и новые возможности -- более свободные.
Так какую же идеологию мы получили?
Возвращаясь в прошлое. Коммунистическая идеология, вопреки сталинизму,
продолжала жить. В шестидесятые годы она пережила подлинный подъем, который
показал, что ее дух не был задавлен, она еще могла развиваться. В
Брежневскую эпоху ее почву подмыло обмещанивание. Об этом подробно написано
в разделе "Как это было". Она сохранялась в эту эпоху, как ставший
традиционным для народа, привычный образ мыслей -- бездумно. Так мне
кажется. Мало кто сознательно и твердо, как младореформаторы, хотел
разрушения советской системы. Но мало кто готов был так же сознательно и
твердо ее защищать. Для этого нужны были условия. Во-первых -- лидеры, как
это было в шестидесятые. Все дело было в том, что лидеры созрели у
разрушителей. Не бог весть какие -- мнс-ы. (Куда им до шестидесятников!)
Зато у них (так случилось, а могло и не случиться!), нашелся мощный
покровитель, к тому же стоящий у власти! А у сторонников обновления
социализма не оказалось ни тех, ни другого.
Когда все это было еще неясно, О. Табаков как-то сказал (на TV), что
т.к. новых лидеров -- это очевидно -- нет, то лидерами предстоит стать им --
его поколению, шестидесятникам! Он был готов! Сейчас и он, и Г. Волчек,
вписались (как многие и многие) в век коммерциализации. Это преображение
было бы даже любопытно наблюдать, если бы не было так больно, и так
безнадежно.
Все созрело, чтобы под напором, система рухнула, а идеология была
отброшена как смятая обертка. Напор сил созрел в крупных центрах (Москва,
Ленинград, Киев и др.), в значительной степени в мещанской среде, жаждавшей
не свободы и демократии, как этого хотела интеллигенция, многотысячными
митингами встречавшая Ельцина, а свободы "жить хорошо" -- как на Западе!
Парадоксально, но на этих митингах мнс-ов, ставших победителями(!), сколько
помнится, слышно не было. Победу им подарили подлинные демократы,
заплатившие за нее нищетой в 90-х годах.
Напор был мощный! Социализм -- больной, изуродованный, но имевший в
своем фундаменте так много прекрасного, рухнул. И увлек за собой
коммунистическое движение на Западе, разочаровавшееся в идеологии, которая
не выдержала проверки жизнью.
Казалось бы, естественным, если бы в СССР возродилась в крестьянской
(интеллигентской) среде идеология социалистов-революционеров (эсэр-ов), а в
рабочей (социал-демократов) -- меньшевиков, на худой конец
буржуазно-демократическая... Ничего подобного! Откуда?! Их с корнями
выдрали, вытравили и давно о них забыли.
Ветром занесло не имевшую в СССР никаких корней идеологию современных
либералов, сторонников глобализации, транснациональных корпораций и их
институтов, которую несчастные мнс-ы, "бернары", вбили в голову Ельцина,
окружившего себя их тесным кольцом. Принеся чудовищные бедствия, эта
идеология провалилась и была отвергнута большинством народа окончательно и
бесповоротно, поскольку их попытка потерпела фиаско.
Коммунистическая идеология, с ее мощным научным фундаментом не может
быть похоронена средствами массовой информации. Она продолжает жить во всем
мире скромной кабинетной жизнью (на университетских кафедрах, в НИИ, в
газетах, в небольших партиях, где ищут новых путей развития в новых,
изменившихся условиях). Она ищет союзников в антиглобалистском движении, она
еще вернется в обновленном виде: ее создали великие умы, которые не умирают
так просто -- их корни в живой почве. Об этом в заключении.
Социал-демократическая идеология в России не стала популярной и не получила
признания, по-видимому, потому, что не выдвинула сильных лидеров, не создала
жизнеспособных партий, о чем уже сказано выше. То, что "Свободная Россия",
объявив себя социал-демократической, получила (и получает -- на выборах в
местные органы 2009 г.) поддержку, несомненно, результат и ее "родственных
связей" с Е.Р. Но это можно понять и так, что среди тех, кто поддерживает
власть, есть приверженцы левых взглядов(!). Самое время вернуться к
идеологии правящей партии.
Как уже говорилось, Е.Р. идеологии не имеет. Кстати, почему? Почему
правящая партия не являет обществу свое лицо? Ведь есть же у ее лидеров,
лидеров страны свои взгляды, убеждения, главное -- цели? Почему они их не
заявляют? Чего опасаются? На ум приходит только одно -- предложи они свою
идеологию в качестве официальной идеологии своей партии, она (партия) ...
распадется -- Единой России на самом деле нет. Образуется несколько партий.
Но ведь так еще хуже! В обществе нет консолидирующей силы, способной
его сплотить, той самой господствующей идеологии, которую разделяет, если не
большинство, то основная активная часть общества, способная объединить
народ. Может быть дело в том, что такой идеологии сейчас просто нет? А
придумать идеологию, которая может стать господствующей невозможно?
Между тем, отсутствие официальной идеологии не означает ее реального
отсутствия -- она присутствует "по умолчанию". Что означает эпитет "Единая"?
Что (как подразумевается) объединяет всех членов этой партии? Ключевым
понятием, думаю, является патриотизм: членов Единой России, объединяет
любовь и преданность России. Но патриотизм не идеология. Патриотизм --
эмоция. Одна из главных и сильнейших, но она не может, а если может, то
только в экстремальных условиях (война, бедствие) объединить людей разных
взглядов и только до момента разрешения ситуации. Патриотизм разный: у
Аракчеева и у декабриста Сергея Муравьева-Апостола, у А.И. Герцена,
издававшего в Лондоне "Колокол", и у Муравьева-вешателя, у П.Столыпина и у
Л.Н. Толстого, который был возмущен наступившей после революции 1905 г.
Столыпинской реакцией, написал гневную статью "Не могу молчать!" и считал,
что Столыпин губит Россию. Наконец, генералы Колчак или Деникин и
М.Тухачевский... Можно продолжать. Все они, наверное, любили Пушкина,
русский язык, московские переулки или русскую золотую осень... Они любили
Россию по-разному и по-разному видели в чем ее благо, но одинаково были
готовы жертвовать и жертвовали своей жизнью ради ее блага. Как декабристы и
Милорадович, как красноармейцы и белогвардейцы.
Нет, ключевое слово не патриотизм, а национализм. Многие искренне
считают, что это одно и то же. Считают даже, что национализм -- высшая
степень патриотизма. Выше я уже писала и о первом и о втором. Национализм
многолик, но можно выделить основные современные его течения. Державники,
империалисты -- сторонники сильного государства, мощной империи. Их можно
разделить (условно) на "красных" и "белых".
Для красных державников Держава -- это СССР и ее неумирающий вождь И.
В. Сталин. Они чтут Сталина за то, что он создал Великую Советскую Державу
(империю), которая должна была разрастись на весь мир и принести ему (миру)
идеалы коммунизма. О том, как они понимают коммунизм и путь его наступления,
я уже написала выше. Они разные. Но общее -- верность "Делу Маркса --
Энгельса -- Ленина -- Сталина". О том, что В.И. Ленин, не говоря уже о
Марксе и Энгельсе, пришли бы в негодование и с отвращением отвергли
Сталинский коммунизм, державники мысли не допускают! Там, в конце, когда
борьба закончится, наступит гармоническое общество. Или не наступит -- все
равно -- оно... справедливое(?). Или какое? Далее: носителем, опорой
коммунистического движения в мире является русский народ: в России
коммунисты победили впервые и стали (так сложилось) опорной силой его
победного шествия в мире. Именно Россия -- могущественная Держава и русский
народ -- ее главная опора должны были победить и победили бы, если бы не
предательство! Кого? Хрущева и пр.
Поколебать это убеждение невозможно. Факты -- ничего не доказывают, они
не имеют никакого значения. Поразительно -- их не видят! Вот эпизод. В 2008
г. в Барнауле КПРФ устроила празднование восьмидесятилетней годовщины
посещения Сталиным в 1928 г. Алтая в связи с тем, что крестьяне взвинтили
цены на хлеб. Устроили инсценировку: Сталин приезжает в Барнаул. Радостная
встреча вождя! Жалобы народа на рост цен на хлеб и на отсутствие твердой
власти(!). Народ обращается к вождю, прося о вмешательстве! Только один
участник действа сказал, что Сталин был тиран. Для остальных, надо полагать,
стало ясно, что последующее раскулачивание было необходимо. Было волей
народа. Какого?! Ведь Россия была крестьянской страной!
Вопрос: почему не инсценировать приезд в село отряда для
раскулачивания: вопли, мольбы, ненависть, аресты... Почему не инсценировать
выселение раскулаченных с Поволжья в Сибирь, может быть на Алтай: приезд
"раскулаченных" в теплушках. Мороз, голод. Гибель. Или голод в том же
Поволжье или в Казахстане, на Украине? Так и вижу Геннадия Андреевича -- как
он говорит о клевете... о необходимости... отрицает и талдычит: великие
достижения там-то и там-то... Но почему так уродливо развивалось народное
хозяйство? Постоянные дефициты товаров народного потребления, техническая
отсталость, пресловутый "квартирный вопрос?"... Ну, на это ответ готов!
Капиталистическое окружение, постоянная угроза... И потом -- Хрущев, Брежнев
не были достойными последователями Сталина.
Бессмысленно спрашивать -- почему же у власти оказывались недостойные?
Наконец -- почему она рухнула? И так просто, так легко? Ответ -- ее предали!
Или: не нашлось такого как Сталин! Сталин был сыном грузинского сапожника.
Он не был русским. Но это не имеет никакого значения -- он был русский
патриот! Главное это!
Белые державники до сих пор тоскуют по Российской империи с царем,
аристократией, сильной и твердой властью, где русский народ занимал свое
законное главное место, рачительно заботясь об остальных народах, где все
было гармонично и прекрасно. Прекрасно было бы вернуть эту страну. В 90-ые
годы об этом даже говорили -- примеривали корону к боковым ветвям фамилии
Романовых, приезжала княгиня Мария Владимировна, мать возможного претендента
на трон -- Георгия. Говорили даже, что Ельцину обещают пожаловать княжеский
титул. Ельцин, по-видимому, не посмел или ему хватило ума понять всю
чудовищность такого поворота: Секретарь Свердловского обкома КПСС, член ЦК
КПСС, его сиятельство князь Борис Николаевич!
Во время войны многие белоэмигранты признали в Сталине своего: он
отказался de facto от интернационализма, стал поднимать русский патриотизм,
призвал церковь.
Сейчас делают жалкие попытки, возрождают дворянское собрание, гордятся
титулами, вытащенными из нафталина. Вот Никита Сергеевич Михалков,
оказывается не только внук художника Кончаловского и правнук великого
Сурикова. Не это главное! Я уже упоминала выше -- оказывается он потомок
Миха'лки(?!), спальничего царя Алексея Михайловича. Советский детский поэт,
автор гимна Советского Союза, Секретарь Правления Союза Писателей СССР (как
таковой, конечно, член КПСС) преследовавший неправильных писателей, Б.
Пастернака в том числе, Сергей Михалков (Миха'лков), оказывается, втихаря,
гордился предком Миха'лкой, единственной заслугой и приметой которого было
родство с Романовыми(!), и, втихаря же, передал эту гордость талантливому и
вполне успешному в СССР сыну Никите.
Н.С. Михалков, привыкший гордиться знатным предком под одеялом, сейчас
гордится им вслух: теперь это стало принято! А вот высказывать
интернационалистические или коммунистические взгляды -- не принято. Тем
более спорить публично на эту тему.
В стране сохранились автономные национальные республики (национальные
округа потихоньку вливаются в области). В этих республиках, конечно, не
громогласно, но фактически расцветает татарский, башкирский, марийский,
чувашский (не говоря уже о чеченском, ингушском и др. кавказских)
национализм. Ликвидировать автономии, начать процесс обрусения, как это
делалось при царизме, где все учились на русском языке -- не решились. И не
решаются. Между тем, отсутствие воспитания духа интернационализма таит
серьезную опасность межэтнических и конфессиональных конфликтов. Только
интернациона-лизм -- воспитание априорного и подлинного уважения и признание
ценности любого этноса, любого народа, его языка, его духа и культуры,
уважения к не- му -- только он залог взаимоуважения, приязни и подлинного
мира в многонациональной стране.
Второе антикоммунистическое и националистическое направление
"почвенников" родилось в среде интеллигенции, вышедшей из деревни. В 60-е
годы они (В. Солоухин, например) были вполне советские. Но уже в 70-х годах
повернули "к почве" -- к деревне, где сохранился в чистоте русский дух,
религиозность, чистота нравов и чувств. Среди них высокоталантливые писатели
-- В.Распутин, В. Солоухин, В. Белов и др. Они, по-видимому, "вышли" из
"Матрениного двора" Солженицына, о котором я уже писала.
Ностальгия по прекрасному, увы, утраченному прошлому не новое явление.
Оно с XVIII в. было в Европе -- тоска по чистоте уходящего феодализма,
рыцарского духа и отторжение грядущего буржуазного мира. И не только
русское. У Чингиза Айтматова, сына коммуниста, погибшего в годы репрессий,
автора "Первого учителя", в повести "Белый пароход", "советскому" Оразкулу
противостоит старик Момун, воплощающий традиционный народный характер.*)
Деревенщики (почвенники) отрицают не только сталинизм, но революцию,
интернационализм и идеализируют прекрасное, чистое прошлое. Это вызывает
сожаление. И недоумение. А как же И. Тургенев, Л. Толстой, А.П. Чехов, не
говоря уже о А. Некрасове, В.Г. Короленко и мн. др., которые писали о
темноте, нищете, невежестве, бедности народа, о зверствах крепостного
права... Они что же, клеветали на свой народ -- цветом и гордостью которого
они были? В отличие от Бальзака, Мопассана или Стендаля -- великих
французов, которые -- это очевидно -- не знали и не интересовались своим
народом, русские классики, начиная с А.С. Пушкина, были глубоко народными и
активно обращались к совести просвещенных классов, требуя от них служения,
помощи и просвещения народа.
Официально национализм как будто осуждается. Скороговоркой. Но на TV в
различных talk-show свободно высказывают свои заветные мысли "патриоты" --
члены националистических партий типа "Родина" и др. Восхваляются цари. Добро
бы Петр Великий и Александр II -- освободитель, при котором, я уже писала,
были проведены (пусть не до конца) великие реформы! Но и Александр III --
миротворец и Николай II, да и Николай I... Когда Николай I умер, А.И.
Герцен, ненавидевший его всем своим существом, был счастлив. А так как он
сангвиник и бурно выражал свои чувства, английские мальчишки, очевидно желая
сделать ему приятное, бежали вслед за ним с криками: "Царь Николай умер!"
Конечно, можно заклеймить Герцена! И воздать хвалу Николаю I. Все можно!
Вопрос в том -- зачем? Это очень серьезный вопрос!
Те, кого Пушкин назвал "чернь", избивают "нерусских" -- таджиков,
кавказцев, чеченцев (а ведь последние россияне!) за то, что они торгуют на
рынках, или в кафе (Кондапога). Убивают, как убили в Петербурге девятилетнюю
таджичку. Скинхедам пеняют за их преступления, а они проводят демонстрации.
Как это возможно? За соучастие в убийстве шести человек в 2009г. весной
судили банду. Главарю (19 лет) дали шесть лет лагеря (по одному году за
одного человека?) под тем предлогом, что в момент убийства ему не было 16
лет. Банда вела себя нагло: сидели развалившись, ничего не боялись!
Пересмеивались.
Движение "Фа" -- фашистов. Они маршируют по улицам с повязками, на
которых что-то вроде фашистских знаков. Их разгоняют. Безмерно радует, что в
ответ в Москве снизу родилось молодежное движение "Анти Фа" -- антифашистов.
Их, как говорят, 300 тысяч -- целая армия. Они активно борются с "Фа", если
власти с ними не могут совладать. Они спасают честь своего народа. Среди
них, сколько я знаю, дочь Е. Гайдара. А хочется написать -- правнучка
Аркадия Гайдара. Но... их тоже разгоняют -- они неформальное движение.
Некоторые патриоты-националисты доходят до патологической истерии --
больно смотреть. Жалкое зрелище. Не стану их называть.
Есть еще одна идеология -- м. б. распространенная шире всех. Для
точности
____________
*) Ч. Айтматов не стал ни националистом, ни коммунистом.
надо оговориться -- она была всегда. Больше! Она -- самая устойчивая.
Это идеология -- мещанство. Но прежде чем говорить о ней, остановимся на
тех, у кого, по моему убеждению -- нет идеологии: на обывателях.
В самом начале Горбачевской перестройки ослабли оковы цензуры, и
освобожденная мысль хлынула в печать. В каком-то журнале, если не ошибаюсь в
"Москве" была напечатана статья известного писателя (помню его фамилию, но
боюсь, что ошибаюсь, и потому не называю ее), где он возмущался тем, что
советская идеология оплевала обывателя: "А кто такой обыватель? Это человек,
который хочет просто "обывать" -- быть, жить. Не бороться, не стремиться к
каким-то химерам. Жить и только" (смысл статьи воспроизвожу по памяти).
Ну, и что здесь плохого?! Плохо то, что это так же невозможно, как не
думать. Попробуйте: ни о чем не думать. Не получается. Плохо то, что
обывателя с пустым местом там, где должны быть его взгляды, убеждения,
пристрастия, ничего не стоит сбить с толку. Свято место, как известно, не
бывает пусто: не сопротивляясь, он примет любые убеждения. Кто-то (кажется
Л. Троцкий) назвал фашизм обществом взбесившихся обывателей.
Солженицынская Матрена вряд ли интересовалась политикой. Тем более
философией. Но у нее были свои твердые традиционные взгляды и представления
о том, что хорошо и что плохо, что можно, а чего, ни в коем случае нельзя.
Традиционные -- значит сложившиеся в народе за тысячелетия опыта:
трудолюбия, доброты, взаимопомощи, порядочности. Это у всех народов, и
отражено в их фольклоре, в песнях, былинах и сказках. Матрена ни в коем
случае не была обывателем.
Александра Матвеевна, мать моей однокурсницы, о которой я писала выше
что она, сама того не подозревая, помогла мне пережить страшное время ("Дело
врачей") -- тоже никак не обыватель. Она, как и Матрена, никого не поучала.
Обе они, скорее всего даже поверили в гнусную инсинуацию в отношении "убийц
в белых халатах". Но это где-то там, далеко. Но то, что перед их глазами они
различают ясно: что хорошо, а что плохо, кто подлый, а кто честный, от кого
надо сторониться, а кому необходимо помочь, кого принять. Одна -- простая
крестьянка, вторая -- простая Иркутская горожанка.
Обыватель -- человек без устоев, без нравственной основы, с убогой
душой. Его ничего не стоит сбить с толку. Он мимикрирует. В обычное время он
живет незаметно. Но во времена, которые испытывают людей, он срывается с
цепи. Его несет туда, куда дует ветер. Сегодня он, вроде законопослушный
работяга, а завтра, с толпой готов убивать иностранца, который посмел
учиться у нас в университете, или инородца -- черного, чужака: "Зачем
приехал? Сиди у себя в Чечне" -- или в Азербайджане, или в Грузии. Или:
"Уезжай в свой Израиль!" как мне в электричке посоветовал сидящий за три
скамейки передо мной. Я задрожала внутренне: "Тебе не нравится жить рядом со
мной?" "Да!" -- ответил он. "Ну так уезжай сам к той самой матери". Я была в
бешенстве, но выговорить к какой именно не смогла. Он не нашел что сказать.
Обыватель не станет просто так, бескорыстно помогать соседу по квартире
или станку. Зачем ему это?
Обыватель находит защитника с неожиданной стороны. Виктор Ерофеев --
образованный, милый, интеллигентный человек. Отнюдь не шутя, он заявляет,
что не понимает, за что? Ну, за что Грибоедов так ненавидит Молчалина?
Маленького человека? Такого Акакия Акакиевича?
Гоголь не восхищался и не умилялся Акакием Акакиевичем. Он жалел его.
Сожалел об его убогой жизни, об его нищете физической и духовной и
сочувствовал ему. "Все мы вышли из "Шинели" Гоголя" означает, что Гоголь
первый, кто обратил взгляд на маленького человека. Пожалел его. Не больше!
Но и не меньше.
Уверена, Ерофееву не импонирует готовность Молчалина "угождать всем
людям без изъятья", включая заодно собаку дворника, "чтоб ласкова была", и
ухаживать за неприятной ему Софьей. Дело совсем не в том, что Ерофеев готов
сочувствовать "малым сим". Нет! Он считает, что Грибоедов оклеветал
"маленького человека", обывателя, который всего-навсего хочет хорошо жить.
Странно подозревать одного из умнейших людей своего, такого богатого
талантами времени, в том, что он не умел видеть или видел то, чего не было и
быть не могло. Скорее всего, все-таки у Ерофеева это протест против
заидеологизированности и он "дует на воду". Тогда почему не упрекнуть
Достоевского за клевету на другого "маленького человека" -- на Смердякова?
Думаю, уверена, что и Грибоедов, и Достоевский видели в своих героях не
бедного, обездоленного Акакия Акакиевича, а обывателя, алчущего стать кем-то
(Молчалин) или чем-то значительным, выдающимся, не таким как все
(Смердяков). Будучи, по сути, ничтожеством, никем, стать центром вселенной
или, по крайней мере, его "вселенной" -- общества. Обыватель Молчалин готов
распластаться, обыватель Смердяков -- восстать против морали, против всего
человечества. Смердяков, искушаемый братом (это главное!) -- взбесившийся
обыватель. Предтеча искушаемых Гитлером обывателей, поверивших, что они
сверхчеловеки -- выше всех уже по факту своего рождения. Они не убивали
себя, может быть, только потому, что их было много, они подпирали друг друга
плечами, были частью толпы, массы и могли не задумываться (в отличие от
Смердякова).
Обыватель, именно обыватель -- без убеждений, устоев, цели, смысла --
то пустое место, которое готово чем-то наполниться. "Все позволено", --
говорят ему, и он становится общественно опасным.
Предвижу возражение... Да! И в Красную Армию шел обыватель, наполнялся
верой в новый мир, в котором он станет всем. Потом мог служить и в ЧК, быть
палачом. Обыватель -- нормальный и психически, и умственно человек. Он пуст.
Его можно и нужно наполнить -- мыслями, эмоциями, знаниями. А до этого он
может и убивать, и грабить.
Среди воспитанников А.С. Макаренко, думаю, не выросло обывателей
потому, что им внушили: обыватель -- пустой человек. Это плохо. Убого.
Опасно. Нужно приносить людям пользу, нужно любить и уважать тех, кто живет
и трудится рядом с тобой! Никто не хочет быть убогим.
В другой передаче "Апокриф" Ерофеев обсуждал -- кто такой мещанин.
Искали этимологию этого слова -- польское "място" -- город. Мещанин --
горожанин. Но это слово имеет вполне определенный, давно (до советского
времени) и глубоко исследованный в русской литературе и Н. Лесковым, и А.П.
Чеховым, и М. Горьким, позже -- М. Зощенко смысл.
Обыватель -- сырой материал. Мещанин -- вполне готовый продукт. У него
твердые убеждения, сформированное мировоззрение, система ценностей. Бетонной
крепости и незыблемости этих убеждений можно только позавидовать!
Мне кажется, для мещанина главная ценность -- удобство. Удобная работа
-- неутомительная и выгодная; удобная жена -- недурна собой, а лучше --
красивая, но не слишком, чтоб жить спокойно. Имеет специальность и работает
(а как же? на одну зарплату не проживешь); все делает по хозяйству, не
ссорится, не "возникает" (чудесный, выразительный сленг советских времен, к
сожалению уже ушел, как многие другие), не изменяет мужу, или, на худой
конец, так, чтоб муж не знал. Обратный вариант -- удобный муж: хорошо
зарабатывает и (или) имеет престижную работу (важно для современных мещан),
помогает жене -- там: магазины, уборка, дети, все несет в семью -- а как же?
Не пьет, само собой не изменяет. Это идеал (Такие сокровища надо еще
поискать!). Удобная книга (спектакль, фильм) -- не заумная и обязательно с
хорошим концом, чтоб зря-то не расстраиваться! Жизнь и так полна
переживаний! Для жены -- женские романы (эти записанные мечты тетенек о
любви, которой по-правде не бывает). Для мужа -- боевики, крутые детективы,
истории об успешном бизнесе. Одним словом -- жизнь должна быть удобной. Речь
не об олигархах. Нет! Наоборот! Там свои заморочки -- убьют, посадят... Нет!
Все хорошо в меру. Тихо, мирно. Удобно. За это можно и побороться, если
другого выхода нет. А уж защищать эту жизнь -- это святое.
Друзей у мещанина нет. Но даже если он имеет друга, то в опасной
ситуации от него необходимо отмежеваться: иначе сам пропадешь! А это уже
чересчур. Дружба, как говорится, дружбой... И Бог должен быть удобный --
"чего с нас, малых сих, спрашивать?" Не сильно обременять и требовать.
Конечно, мещанин не штамповка. Это набросок с замшелого мещанина. А он
бывает разный: глупый и очень даже умный, добрый и злой, даже способный на
поступок. В определенных, конечно, пределах. Он может быть труслив от
природы, а может быть очень смелый. От природы.
Мещанство -- не врожденное качество. Это вот именно идеология. Глупый
мещанин абсолютно уверен, что все живут, мыслят и чувствуют так же, как он.
Просто "строят из себя". Он не может вообразить, что могут быть иные люди:
"Э-это философия!" -- отметает он все, что ему чуждо, недоступно, но главное
-- неудобно. Он не может понять -- зачем все это может быть человеку нужно?!
Философия -- синоним пустопорожнего умствования, далекого от жизни. Умный
мещанин проявляет живой интерес и к людям, и к книгам, даже к идеям. К
политике, если она его интересует. Но абстрактно. Пока это ему ничем не
грозит. Действия, поступки -- это, простите, нет! -- непреклонно отстраняет
он все, что грозит ему неудобством.
Мещанин может быть и благородным и подлым. Зависит и от природы и от
обстоятельств. Как сказал М. Светлов в советское время: "порядочный человек
тот, кто делает подлость без удовольствия": жалеет, мучается, ненавидит тех,
кто его понуждает, сострадает жертвам, но... делает! А как иначе?
Мещанин может быть похож на интеллигента: живо интересоваться
литературой, даже философией, любить Гумилева, читать Монтескье. Но это игра
ума (куда денешься, если он есть?), но не более. К жизни это отношения не
имеет. Иначе -- он не мещанин.
У Л. Толстого Левин, мучаясь противоречием между тем, что ждали от
крестьянской реформы и тем, что неожиданно получили, едет к "прогрессивному"
помещику, который заводит хозяйство на английский манер, как мы бы сейчас
сказали "по новым технологиям". Тот живо обсуждает со своими гостями свои
достижения, но когда Левин спрашивает его о крестьянах, которые -- для
Левина это очевидно -- стали после освобождения работать хуже, у помещика в
глазах как бы захлопывается какая-то дверь: он не хочет видеть, знать,
думать о неудобном. Помещик -- дворянин. Может быть знатный. Но по духу он
-- мещанин. Мещанство -- не сословный признак. Это мировоззрение. Идеология.
Неотъемлемая составляющая личности. Отсутствие идеологии -- это тоже
идеология, как уже упоминалось -- идеология обывателя.
Обыватель страшней мещанина. У мещанина есть устои, взгляды. Как бы ни
повернулась жизнь, он трезво видит -- где подлость, где низость, где
жестокость. Он не будет вмешиваться, если это грозит ему неприятностями, тем
более -- бедой, но он знает цену людям и жизни. Как дедушка в "Детстве"
Горького -- "Эх, вы-и-и!", скажет он. Обыватель как перекати-поле.
Конформист. Подует ветер и понесет его куда угодно: в нравственную пропасть,
но может быть и на высоту.
У многих, если не у большинства людей, воспитанных в советское время,
было сложившееся убеждение, что в жизни человека должна быть цель. Ее надо
искать и найти. В ней заключается главный смысл жизни. Смысла и цели жизни
во все времена искали выдающиеся люди. В советское время это занятие
считалось естественным и важным для всех людей. Что в этом плохого? То, что
воспитатели и руководители лицемерно говорили все то, что было положено? Но
грех говорить, что все. У меня были разные учителя: никакие, злобные, оттого
что несчастные старухи, и прекрасные, которых я вспоминаю с благодарностью и
больше -- с нежностью. То же у моего сына. Советская (официальная) идеология
включала такие ценности, как труд на пользу общества, образованность, широту
интересов, культуру и коллективизм.
Можно, конечно, сказать, что это было суесловие. Но это неправда. В
Москве все было выражено ярче: интеллигенция была самым активным,
оппозиционно настроенным к системе слоем общества, но и мещанство было более
махровым. Пруд пруди племянников и племянниц, среди которых обмещанивание
распространялось как ветрянка. Но ведь были еще Сибирь, Дальний Восток.
Меньше -- Урал. Ветрянка там тоже была, но не эпидемия. Может быть, поэтому
люди там не хотят так легко сжигать то, чему поклонялись. Недаром (по кадрам
TV) в Хабаровске, Владивостоке, наверное, и в Иркутске (я в Иркутске не
видела) на прежнем месте оставили памятники Ленина, а в Москве и вокруг --
снесли или перенесли подальше. Там перед крахом не так все прогнило.
Мещанство было всегда. Думаю, оно вечно. Но сейчас, как мне кажется,
оно культивируется, рекрутируется, его признают и уважают. Оно -- опора
общества.
Я отнесла к советской идеологии коллективизм. Кто сейчас над ним только
не издевается. Почему? Его принято смешивать с серостью, уравнительностью,
все под одну линейку, из одной миски деревянной ложкой щи хлебать...
Коллективизм есть в семье. Есть семьи, в которых братья и сестры еле
выносят друг друга, мечтают уехать подальше от родителей. Но есть и другие.
Те, которые Л.Н. Толстой называл "счастливые". "Похожие друг на друга" тем,
что там люди родные по духу. Их соединяет любовь, взаимопонимание,
непреходящий интерес друг к другу, забота и преданность. Но это же в
настоящих коллективах, где людей соединяет общее дело. Одни из лучших
страниц мировой литературы у Л. Н. Толстого: Левин косит вместе с
крестьянами луг. Коллективный труд. Между ними возникает какая-то особая
общность, удовольствие от того как ловко, споро у них получается,
"вместеделанье", желание быть не хуже соседа. Это чувствовал человек (Левин
альтер-эго Льва Николаевича), умевший и привыкший работать один за своим
столом.
Коллективный труд везде -- в минипекарне, в швейной мастерской, в КБ,
рождает самые разные нити, которые связывают людей. В семидесятые годы
социолог в Новосибирске писала о войне, которую начальник большого цеха вел
с группой рабочих-станочников. Несколько человек рабочих, работавших рядом
(но каждый сам по себе) каждые два (или три -- не помню) часа останавливали
станки, кипятили в трехлитровый банке чай и 10 минут вместе пили чай.
Начальник цеха требовал, чтобы они это прекратили. Они упрямо делали
по-своему. Социолог объяснила начальнику, что они устают от своей
изолированности, монотонной работы. Что общение им необходимо. Кстати,
сейчас они бы не посмели, т.к. их просто выгнали бы. В развитых странах
страх так потерять работу ушел в прошлое. Сейчас есть много (десятки)
социологических теорий, которые помогают управленцам (менеджменту)
стимулировать активность рабочих и их сотрудничество с менеджером.
Общение важно всем, кто работает вместе. Когда я захожу на чужую
кафедру, чтобы раздеться перед занятием, мгновенно чувствую, есть здесь
коллектив или сюда забегают на перерыв чужие друг другу люди. В первом
случае мне сразу становится легко и удобно, во втором -- не проходит
неловкость, я спешу уйти.
Когда спускают со стапелей корабль или сходит с конвейера первый
(стотысячный или миллионный автомобиль) -- это праздник и все спешат побыть
на нем. Здесь нет ни грамма формализма или притворства. Социологи называют
это чувством сопричастности: главный конструктор и его шофер, рабочие и
гардеробщицы чувствуют свою сопричастность к чему-то значительному, понимают
друг друга.
Сейчас стало бесспорным, что коллективизм -- плебейское чувство или --
это вообще вымысел; нет никакого коллективизма, одно притворство! Каждый
исходит их своих интересов.
Иное дело индивидуализм. Его тоже, увы, понимают вульгарно, убого:
Индивидуализм -- значит каждый за себя -- без притворства, откровенно.
Каждый отвечает только за себя, работает и получает столько, сколько он
стоит. Он -- личность. Так представляют себе у нас знаменитый английский
индивидуализм в противовес русскому коллективизму.
Во-первых: Ну и что? Да, английский индивидуализм. Национальная
традиция самоуважения и самодостаточности. Да, русский коллективизм. Он был
не чужд Л.Н. Толстому. Этим все сказано. Коллективизм не только круговая
порука в общине, это и взаимопомощь, взаимовыручка. В этом может быть много
доброты, искренности.
У англичан нет потребности в ощущении себя членом коллектива? Думаю,
что это не так. Но если даже так -- на здоровье. А у нас есть традиция,
потребность, самоощущение себя членом коллектива.
А во-вторых. То, как большинство понимает индивидуализм -- примитивно и
совсем не привлекательно. Прочтите, если не читали, стихотворение Р.
Киплинга "Если...", обращенное к сыну. Это гимн к индивидуализму, как его
понимал Киплинг.
Совсем не то, что известное: "Пусть весь мир перевернется, а мне, чтобы
чай пить". В этом индивидуализме -- требования к себе, уважение к другим,
сила, мужество и еще раз -- требования к себе. Коллективизм, пожалуй,
попроще?
Так же как мещанство, вечна интеллигенция. Когда-то моя институтская
подруга Верочка Бойко нашла у А.И. Герцена слова о том, что интеллигента
отличают обширные знания и привычка мыслить. Нас заворожила эта привычка
мыслить. Теперь, прожив жизнь, я думаю, что обязательна именно она. Что
касается образованности, она важна, очень(!), но не она главное.
Интеллигента отличает терпимость, интерес к людям, к жизни. В семидесятые
годы в ЛФИ (Ленинград), где я защищала диссертацию, на кафедре меня удивило
то, что желая сказать хорошее о человеке, отмечают его доброжелательность.
Доброжелательность -- важная, очень(!) черта интеллигента. Иммунитет к
конформизму -- самостоятельность мнений, независимость: вот мы и вернулись к
привычке мыслить. Независимо от того, кто он -- коммунист, монархист,
анархист, социал-демократ, аполитичный человек -- у интеллигентов много
общего: их нельзя оболванить, склонить к подлости. Иначе они не
интеллигенты. Если наступит то, что Маркс назвал коммунизмом, то само
общество будет воспитывать эти черты: терпимость, доброжелательность,
самоуважение и уважение к людям. Почему, спросите вы? Потому что общество
будет устроено так, что не будет поощрять, даже требовать от человека
бороться за деньги, за благополучие, за власть, за имущество, не будет
разжигать потребительство.
Я вижу как смеется над этими словами... скажем вежливо так -- скептик.
Нет, я не считаю, что коммунизм будет идеальным обществом. В людях
достаточно заложено всего(!), в том числе жадность, трусость, лень,
эгоцентризм и м.б. главный порок -- зависть. Они не исчезнут. Но если сорняк
растет в питательной почве, он вырастает с дерево, а если почва для него
скудная, да если его еще походя вовремя выдернуть, я думаю, что эти уродства
не будут, по крайней мере, довлеть над обществом. Но об этом в "Заключении"
-- мы подошли к нему.
Заключение.
Я начала эту книгу с того, что социализма у нас не было. Добавим: в
окружении рыночных стран быть не могло, даже если бы Россия была самой
развитой страной в мире. Социалистическое общество как переходная ступень к
бестоварному коммунистическому не может существовать изолированно от мира, и
в окружении рыночных стран переход к бестоварному производству невозможен.
В.И. Ленин и другие марксисты-теоретики это знали. Их цель была в том, чтобы
продержаться до наступления революции хотя бы в нескольких развитых странах
Европы. Сложилось так, что они потерпели поражение.
Но великие социальные завоевания были! Возможно ли было их сохранить и
развивать общество под эгидой социалистической власти так, чтобы стать
примером для других стран, потянуть их за собой?
Вначале советская власть была примером, к ней с надеждой было
приковано! внимание всего мира. Ей бескорыстно помогали коммунисты и
демократы других стран. Это длилось до тех пор, пока она не утратила всю
свою привлекательность и не стала символом бесправия, подавления свободы и
потерпела сокрушительный крах, в том числе по этой причине.
Могло ли быть иначе? Были ли альтернативы? Это вопрос, требующий
изучения и анализа множества внешних и внутренних факторов. Но кое-что
очевидно.
Я уже писала что, когда стало ясно, что советская Россия осталась одна,
В.И. Ленин повернул в сторону компромисса с буржуазией: внутренней -- НЭП,
опора на мелкое и среднее предпринимательство, как сказали бы мы теперь, и
внешней -- ввоз крупного капитала из-за рубежа, концессии, необходимые для
восстановления и развития экономики -- индустриализации.
Повторюсь: максимализм, рожденный победой революции, под руководством
Сталина привел к отказу от любых компромиссов: НЭП задушили уже к концу
двадцатых годов, от концессий отказались. Средства для развития взяли из
единственного оставшегося источника -- крестьянского производства, а так как
добровольно отдавать последнее крестьянин не хотел, забирать силой. Это
удалось ценой насилия и террора. Вспомним, как Д.Б. Рязанов мучил студентов,
доказывая им фактами, что якобинский террор был обоснован реальной борьбой
за полное достижение целей антифеодальной революции. То, что ценой террора
это им не удалось, большевикам казалось преодолимым: они верили, что им это
удастся.
Из якобинской диктатуры надо было извлечь совсем другой урок: средства,
которые использовали якобинцы -- зверский террор, погубили их цели -- они
потерпели поражение. Большевики повторили их роковую ошибку. Хотя монархия в
России не была восстановлена, и революция казалось выжила, но социализма не
получилось -- спустя 70 лет наступил крах. Выше я писала, что в ходе
гражданской войны террор был неизбежен, он был обоюдный, но его надо было
своевременно прекратить. Историки проанализируют, когда наступил тот момент,
та точка, когда от него можно и нужно было отказаться в пользу
сотрудничества, реализации завоеванной свободы и терпимости. Вместо того,
чтобы искать и уничтожать врагов, сосредоточить все усилия на привлечении
соратников, союзников или хотя бы попутчиков.
Фанатизм, нетерпимость и жестокость революции отталкивали, и это
понятно. Но великие (неслыханные) социальные завоевания и культурные
начинания -- привлекали! Назову несколько имен.
Академик И. Павлов решительно не принял новую власть, демонстративно
резко выступал против нее, но к 1922 году подобрел к ней и говорил, что
хотел бы увидеть результаты ее усилий. Его счастье, что он не дожил до 30х
годов.
А.С. Макаренко сражался с фанатизмом и узостью дам из наркомпроса (Н.К.
Крупской в том числе), но возможность воспитания детей, оставшихся без дома
и семьи, на новых демократических и коллективистских основах, увлекала и
держала его.
Еще один, поразивший меня, пример. Я читала, как встретили во Франции
детей профессоров с знаменитого "парохода философов": Белоэмигрантские
барышни выражали им свое сочувствие по поводу того ужаса, который им
пришлось пережить в лапах диких большевиков. Дочка, если не ошибаюсь,
Бердяева возражала, что в Москве в полном расцвете МХАТ, родились и
продолжают появляться новые театры, студии, концерты. Новые художники. Ей
было жаль уезжать из Советской России! Таких потенциальных союзников и
сторонников было много. Надо было не отталкивать, а привлекать их, дорожить
их готовностью сотрудничать и прислушиваться к их доводам, к тому, что они
думали и писали. Вместо того, чтобы насилием бороться с религией, можно было
и среди священнослужителей находить союзников, привлекая их близостью
нравственных идеалов коммунизма и христианства, не искоренять религию грубой
силой, а относиться к ней терпимо.
Потрясающий по своей нетерпимости лозунг: "Кто не с нами, тот против
нас" принес неисчислимое зло, оттолкнул тех, кто становился или мог стать
сторонником, и развращал малокультурных, не имеющих нравственного стержня,
сторонников революции и новой жизни.
Выше я писала об ожесточении с обеих сторон в ходе революции. Но после
того как гражданская война окончилась победой, серьезных усилий к миру с
теми, кого называли "попутчиками", всерьез не прилагали. Это психологически
объяснимо, но это было трагической ошибкой.
И все-таки! Главной причиной провала нашего социализма была форма
собственности.*) К. Маркс убедительно доказал, что исторически(!) смена
общественно-экономических формаций связана со сменой форм собственности:
когда они устаревали, падала эффективность производства, возникала
социальная смута, они становились тормозом развития общества. Но на смену
капиталистической частной собственности, ставшей неэффективной, порождающей
общественные конфликты, в СССР пришла не общественная собственность, о
которой писал К. Маркс и Ф. Энгельс, а государственная: хозяйствующие
субъекты в промышленности, сельском хозяйстве, транспорте и др., так же как
в образовании и здравоохранении, собственностью только владели.
Распоряжались ею государственные чиновники. Они решали главные (по
Самуэльсону) вопросы -- "что, как и для кого производить". Чиновники,
оторванные от живого производства, имевшие дело только с плоским отражением
живой жизни в бумагах, не знали ни того, ни тех, кем и чем они
распоряжались. Это приводило к ситуациям абсурда, о которых я писала выше. Я
назвала эту систему системой "перевернутой пирамиды" -- выстроенная как
вертикаль управления сверху вниз, она наталкивалась на сопротивление
реальной жизни. Снизу приноравливались к нелепым командам и правилам, идущим
сверху, и оборачивали их себе на пользу -- "брали свое". Получалось, что
никто всерьез не заинтересован, точней -- не может (даже если хочет) быть
заинтересован в эффективности производства, и потому ее (эффективности) быть
не могло.
Отделение распоряжения от владения и наоборот, владения от распоряжения
-- нелепость. Здесь был корень, из которого неизбежно должна была вырасти (и
выросла!) бюрократическая система, а с ней -- безответственность.
Возникнув, бюрократия начинает функционировать по своим законам.
Социологи доказали, что если организация насчитывает 2000 чел. и более, она
может быть полностью загружена, платить чиновникам премиальные и
сверхурочные за составление, рассмотрение и утверждение планов, отчетов,
приказов и распоряжений и при этом на выходе не давать обществу ничего. Это
в лучшем случае. Повторюсь: мнение о том, что все дело в отсутствии хозяина
абсолютно верное. Выше я пыталась доказать, что хозяином средств
производства в обществе, которое идет к социализму, д.б. трудовые коллективы
-- те кто работает.
Общественная форма собственности не должна фетишизироваться. Там, где
частные сельские хозяйства, магазины, кафе, транспортные средства, даже
научные коллективы, более эффективны, они должны иметь право на
существование. Общественная собственность не самоцель. Она нужна постольку,
поскольку она дает более высокие результаты или открывает новые возможности.
Иначе, зачем она?
Поначалу государственная собственность открыла дорогу совершенно новым
возможностям и направлениям в экономике: впервые был разработан на-
_______________
*) Так же как сейчас "прихватизация" -- главная причина провала
демократического переворота!
роднохозяйственный план (ГОЭЛРО -- план электрификации России), позже
-- планы первых пятилеток, обеспечили рост в СССР в период Великой
Депрессии. Советский экономист Вас. Леонтьев, не согласный с методологией
разработки этих планов в СССР, уехал в США, где через 40 или 50 лет
разработал межотраслевые балансы для Ю.Кореи и стран Юго-Вост. Азии, за что
получил Нобелевскую премию. Может быть стоило учесть его доводы у нас, и
тогда наши планы не выродились бы? Если бы экономическая наука была более
гибкой, не такой заидеологизированной, может быть, он нашел бы внерыночные
или компромиссные методы оценки спроса при разработке отраслевых и
межотраслевых балансов? Но начинал он эту работу у нас.
Я так же уже писала, в те же двадцатые годы экономист В. Канторович
тоже впервые в мире использовал матметоды в экономике: начал строить
оптимизационные модели, которые положили начало оптимизации расхода
материальных, энергетических и трудовых ресурсов. И тоже -- они не нашли
широкого применения у нас (перевернутой пирамиде они были ни к чему). Спустя
многие десятилетия подобные модели создал американский математик-экономист,
за что он получил Нобелевскую премию, а вместе с ним, как первопроходец,
Вит. Канторович. Я уже писала, что он предложил методологию расчета
противозатратных цен, которые имели все основания стать инструментом решения
главной проблемы советской экономики -- повышения ее эффективности. Они тоже
не были востребованы, а в рыночных странах роль формирования цен играют
биржи.
Академик Н.И. Вавилов на базе своего института растениеводства (я о нем
писала выше) развернул по всему Советскому Союзу сеть сортоиспытательных
станций, разрабатывавших районированные сорта семян и снабжавших ими все
сельхозпредприятия. Аналогично в животноводстве -- развернули сеть племенных
хозяйств.
Все это было возможно в масштабах страны только на базе общественной
собственности. Можно продолжать перечень возможностей, которые были, но
эффективно не использовались. Почему?
Бюрократическая система, повторюсь, выросшая на базе государственной, а
не общественной собственности, оказалась невосприимчивой к достижениям
науки, что стало одной из главных причин краха советской системы.
Самостоятельные предприятия, на базе общественной (коллективной
)собственности были бы кровно заинтересованы в инновациях -- от них зависело
бы благополучие их благополучие, в конечном счете -- тире благополучие всего
общества. Это могло стать мощным стимулом развития науки: подлинного спроса
на ее достижения во всех, а не только в оборонных отрослях, где был
заинтересованный хозяин -- государство.
С другой стороны эффективность каждой организации зависит от
эффективности экономики в целом, частью которой она является. Они
взаимозависимы. Это видно на примере современного капитализма: спекуляция в
банковской сфере бьют по предприятиям. Государство и предприятие -- единая
система. Поэтому в социалистической экономике открытость, честный и гласный
учет, глубокий анализ с использованием современных методов, творческое
планирование -- неотъемлимые условия успеха каждой организации, каждой
отрасли и народного хозяйства в целом. Права советской плановой системы не
говорит о порочности этой системы в принципе.
В бюрократической системе можно не отличать поражения от побед -- все
потонет и скроется в бюрократическом болоте.
Общественная собственность, если бы она не была подменена
государственной, могла стать основой подлинной демократией в обществе. При
социализме от демократии зависит гораздо больше, чем при социализме, не
говоря о "нашем" социализме. Потому что он самоуправляемая система.
Несовместимая с бюрократией -- с одной стороны, и невозможна без демократии
-- с другой. Самостоятельными, и, что еще важней, ответственными
хозяйственными и научными организациями командовать невозможно.
В то же время эффективность отдельных организаций зависит от
эффективности экономики в целом, как системы. Они взаимозависимы. Поэтому
открытость, честный, гласный учет и анализ, взаимоконтроль -- т.е.
демократия в управлении народным хозяйством -- неотъемлемые условия успеха и
каждой организации, и народным хозяйством в целом.
В бюрократической системе можно не отличать "поражений от побед" -- все
потонет и скроется в бюрократическом болоте. Общественная собственность,
если бы она не была подменена государственной, должна была стать базой
подлинной демократии в обществе.
При социализме (без кавычек) от демократии зависит гораздо больше, чем
при капитализме, не говоря о нашем "социализме". Почему? Потому что
социальная система на базе реальной общественной собственности --
самоуправляемая система. Гарри Трумэн, став президентом, поставил на
письменном столе табличку с надписью "Больше вину сваливать не на кого". От
активности граждан при социализме, от эффективности их институтов зависит
жизнь общества и каждого его члена: "Больше вину сваливать не на кого --
сами выбирали эту власть". А это может быть так только в том случае, если ее
выбирали всерьез -- законодательную, исполнительную, судебную -- на местном,
региональном и государственном (пока оно сохраняется) уровнях. Выбирали и
контролировали! Свобода формирования партий, общественных движений, свобода
печати, контролирующей власть, свободный суд, свобода волеизъявления,
уличных шествий и забастовок. Это жизненно важно, если общество
самоуправляемо.
"Инициатива наказуема" -- эту истину в СССР сформулировали снизу. При
социализме (без кавычек) инициатива -- основа демократии и наоборот.
Таковы атрибуты социалистической демократии. У нас был шанс. Случилось
так, что мы не сумели его использовать. Потеряли. Насовсем? Неизвестно. Все
еще может быть.
О коммунизме. Сейчас о коммунизме говорят только с иронией, как о бреде
старика Маркса и его друга. О сказочке. Притом глупой, вздорной,
противоестественной -- это самое главное!
Любопытно, что в СССР привычным был вопрос: "Ты веришь в коммунизм?"
Звучало -- как в царствие небесное, в рай на земле. Разница заключалась в
том, что проверить есть, ли рай на небесах, невозможно, в отличие от рая на
земле, в который сейчас больше не верит никто.
И правильно делают. Рая на земле никогда не будет. Хотя бы потому, что
люди не ангелы. Но общество, которое Маркс и Энгельс назвали
коммунистическим, по многим признакам, как ни странно это звучит,
по-видимому приближается. Это объективный вопреки всему(!) идущий процесс.
За прошедшие 130-150 лет общественное производство изменилось
неузнаваемо. Материальная база коммунистического общества уже созрела или
приближается к зрелости.
Если, как рассчитал Д. Тобин (см. выше) максимум пяти десятитысячной
(0,05%) доли прибыли, получаемой только от финансовых спекуляций(!)
достаточно, чтобы за десять лет удовлетворить базовые потребности всего
человечества, очевидно -- уровень развития производительных сил уже сейчас
позволяет обеспечить высокое качество жизни всему населению земли. При
некоторых условиях. Что такое "высокое качество жизни"? И что это за
условия?
Высокое качество жизни включает -- освобождение человека от тяжелого,
изнурительного и вредного, лишенного содержания, отупляющего труда;
экологически чистые продукты питания и воду; комфортабельное экологичное
жилье; удобную, красивую и экологичную одежду; высокое качество доступного
всем образования, здравоохранения и отдыха; подлинную культуру; науку,
служащую на благо общества и его развития: "Можно добавить то, что предвидел
Циолковский: освоение космоса -- околосолнечной системы". Каковы эти
условия? Уже сейчас для решения этих проблем имеются колоссальные ресурсы.
Дело в том, чтобы их использовать во благо общества. И человека!
Остановимся только на трех главных источниках, способных обеспечить
достижение этих целей сегодня.
Первый. Он очевиден для всех -- устранение угрозы войн и глобальных
конфликтов. Колоссальные ресурсы человечество расходует, соревнуясь в
создании все более страшных и дорогих вооружений -- их
научно-исследовательскую разработку, производство, а потом на их
уничтожение, ввиду создания новых, еще более страшных и дорогих;
Второй. Развитие ненасытного общества потребления, которое есть не что
иное, как насилие над массами людей с низким культурным уровнем, которые
должны -- обязаны(!) потреблять, чтобы делать еще богаче тех кто на этом
наживается;
Третий. Тот капитал, творческой силой которого так восхищался К. Маркс,
в значительной степени замещается или прорастает капиталом паразитическим,
спекулятивным, рождающим разрушительные кризисы. Последний -- в декабре 2008
года, жертвой которого стали миллионы людей во всех странах мира. Между тем
игра на биржах -- необходимый элемент современного рынка. Их нельзя отменить
или запретить. Биржи в капиталистической системе -- регуляторы производства:
они приводят к равновесию спроса и предложения.
Еще недавно политикам, буржуазным экономистам, а вслед за ними
обывателям, казалось, что капитализму присущи гибкость, способность
меняться, приспосабливаться к меняющимся условиям.
Кризис развеял эти иллюзии: финансовые спекуляции и порождаемые ими
кризисы также поглощают колоссальные ресурсы.
Разрешение хотя бы этих трех проблем содержит те огромные резервы
ресурсов, которыми уже сейчас располагает современная цивилизация. Все это
позволяет считать, что общество созрело для коммунистической стадии
развития.
Но самым интересным, по-видимому, является изменение характера самого
современного производства.
К. Маркс создавал свою теорию в самом начале -- на заре формирования
индустриального общества и уже тогда сумел увидеть его главные черты:
узкая специализация производства и труда: рабочие повторяют одни и те
же (или даже одну) операции, становясь придатком машины;
низкую квалификацию раба капитала, которая не позволяет ему выбирать
(менять) свою работу на другую более содержательную;
быстро идущий процесс концентрации производства: рост его масштабов,
численности рабочих и появление, таким образом, армии пролетариев, которым
"нечего терять, кроме своих цепей" и потому готовых стать революционной
армией -- из "класса в себе" стать "классом для себя";
наконец, в тогда еще едва заметной цикличности развития производства,
Маркс сумел разглядеть закономерность -- сменяющие друг друга фазы подъемов
и спадов производства, неизбежность его кризисов.
К. Маркс умел видеть далеко вперед: через 70-80 лет все эти процессы
проявились во всей своей силе.
Уже в конце XIX века концентрация и специализация привели к появлению
конвейерного производства. От рабочего требовались сноровка и выносливость,
и не требовалась квалификация.
Позже в XX в. концентрация производства привела к появлению цехов, в
которых работало (и продолжают работать) 800, тысяч и более рабочих. Сложная
и дорогая техника обусловила повышение требований к образованию рабочих.
Противоречие между уровнем знаний (и притязаний) рабочих и
бессодержательностью их труда стало серьезной социальной проблемой. Это
вызвало появление социологических исследований, многих теорий и методик,
использование которых должно смягчать эти и др. противоречия современного
производства.
Наконец, концентрация производства привела к появлению гигантов
индустрии с численностью работающих 100 тысяч и более, а с учетом того, что
на конечный продукт работает не одно, а комплекс предприятий -- и 200, и 300
тысяч.
Цикличность роста производства, едва заметная в XIX веке, когда ее
увидел Маркс, в XX веке привела к разрушительным мировым экономическим
кризисам и двум катастрофическим мировым войнам. Их могло быть больше, если
бы применение атомного оружия не угрожало существованию всего человечества.
Главную особенность капиталистического развития Маркс видел в его
неравномерности в производстве и социальной сфере. В XX в. уровень
неизмеримо вырос, а неравномерность еще более увеличилась.
В XX в. появились и стремительно развиваются новые и новейшие
технологии в самых разных областях. Особую роль играют развитие компьютерных
технологий -- они революционизируют все сферы жизни и деятельности человека.
Один пример из сферы производства. В машиностроении вместо
автоматической поточной линии из 8-10 станков, последовательно
обрабатывающих одну деталь и занимающих 20-30 квадратных метров площади цеха
появился один многошпеньдельный станок с числовым программным управлением
(ЧПУ), который не только работает в автоматическом режиме, но и
переналаживается автоматически, по заданной программе. Он занимает в разы
меньшую площадь, а вместо рабочего невысокой квалификации на поточной линии
группу станков с ЧПУ обслуживают высококвалифицированный наладчик и
программист.
В романе А. Хейли "Колеса" в 70 годы автор отметил, что в то время, как
на производстве, тогда еще индустриальном, все со временем разительно
изменилось и меняется, а конвейер (главный автосборочный) остается таким,
каким за 80 лет до этого его создал Генри Форд: рабы XX в. в заданном режиме
наворачивают гайки как живые автоматы.
В следующие тридцатилетие в Японии впервые в мире на конвейере человека
заменил робот. А ведь это только самое начало новой постиндустриальной
эпохи! Исчезнет автосборочный конвейер (на ВАЗе, например, длиной более
километра).
Замена сборщика роботом не просто механическая: вместо человека у ленты
конвейера роботы -- роботы могу собирать изделия на нескольких стендах,
выполняя не одну, а комплекс операций. Раба конвейера освободят для новой
жизни и работы.
Очертания будущего нового производства и общества, которое более ста
пятидесяти лет назад предвидели К. Маркс и Ф. Энгельс по-видимому становятся
различимыми.
Уже сейчас основой производства становятся средние (до 800 человек) и
малые (до 100 человек) предприятия. Новые и новейшие технологии сделали их
более эффективными, чем гиганты индустрии XX в. Во многих развитых странах
уже сейчас от 40 до 70 % ВВП дают такие предприятия, оснащенные новейшей
техникой и технологией.
В конце XX в. в США широкое распространение получили так называемые
"народные предприятия". Это средние предприятия, которые их коллективы
выкупают у собственника и сами становятся их хозяевами. Эта форма
собственности доказала серьезные преимущества и государство поощряет их
создание.
Вот пример современного малого предприятия. В Германии семья приобрели
волочильный стан для протяжки тонкой и тончайшей проволочки. Все
автоматизировано. Стан установлен во дворе их дома. На нем работает вся
семья: дети -- после занятий, мать семейства -- в свободное от домашних дел
время. Отец семьи заключает контракты с потребителями и поставщиками,
отправляет готовую продукцию, ведет учет, производит расчеты с банком и тд.
Management в одном лице.
Такие предприятия технически и технологически ни в чем не уступают
крупным -- это главное. Вместе с тем, у них серьезные преимущества.
Они высокомобильны. Если их продукция перестала пользоваться спросом,
они переходят на другой вид продукции или даже на другой вид деятельности.
При небольших масштабах производства это не требует больших капитальных
затрат. Они используют свои накопления, в т.ч. амортизационные, прибегают к
займам. Банк, который их обслуживает, им доверяет -- для него важна их
репутация, а риски для банка при кредитовании десятка (и больше) малых
предприятий меньше, чем при кредитовании крупного или крупнейшего.
Создание таких предприятий тоже не требует крупных инвестиций. Малые
предприятия часто семейные или принадлежат партнерам. Средние -- часто это
разорившееся частное, как это было с первым народным предприятием в США.
Коллектив берет в банке кредит, выкупает его и его долги по сниженной цене,
расплачивается с их кредиторами, а затем делает все (теперь это их
предприятие), чтобы вывести его из кризиса. Они работают с низкой зарплатой,
сверхурочно и т.д. пока не поднимут свой завод.
По этой же причине эти предприятия более устойчивы. В кризисный период
они согласны идти на жертвы.
Крах такого предприятия не может вызвать кризис в отрасли, тем более в
народном хозяйстве, как это способен сделать крах гиганта, который
отражается на многих: поставщиках, смежниках, потребителях и способен
вызвать "эффект домино". Малые и средние предприятия от кризиса могут только
пострадать.
Наконец, они непосредственно заинтересованы в успехе своего предприятия
-- от этого зависит их благополучие и они ему преданны.
Важно: коллектив участвует в управлении. Это разнообразит и обогащает
содержание труда каждого, позволяет ему себя проявить и более полно
реализовать, сообщает дух сотрудничества.
Все это сказывается на результатах: качестве продукции,
производительности труда, экономии ресурсов и бережном отношении к средствам
труда.
Большое значение имеет то, что на средних и малых предприятиях есть
коллектив. Выше я писала о значении коллектива, вопреки принятому сейчас к
нему пренебрежению. Еще один довод: в Швеции (ее называли экспериментальным
полигоном для менеджеров США) автомобильный конвейер сделали в форме круга,
разделенного стенами на секторы. В каждом секторе 15-25 рабочих. Лента
конвейера появляется с предыдущего и уплывает в следующий сектор. Цель? В
этом секторе появляется устойчивый коллектив, свои связи и главное --
общение.
В среднем, тем более в малом предприятии есть коллектив: общение,
разного рода взаимодействия, обмен опытом и т.д. Первое предприятие, на
котором я работала -- обоззавод (производил одноконные и пароконные телеги
для фронта, позже он стал заводом автотракторных прицепов). Он насчитывал
около 600 работающих. Это был коллектив. Все лично знали руководство --
директора, главного инженера и т.д. Все, хотя бы в лицо и по имени знали
друг друга. Уважали высокую квалификацию рабочих и специалистов, а это много
значит. Все знали своих лентяев (их было совсем мало). Пусть это прозвучит
банально, но это была большая семья объеденная общим делом. Молодого
специалиста-техника, мальчика лет восемнадцати избили на танцах в "чужом
клубе" и его же объявили хулиганом и отдали под суд. Наш главный инженер
Б.М. Слуцкий кинулся на помощь, использовал свой авторитет в городе, тратил
время и силы и вытащил этого Колю из беды. Тогда мне казалось это
естественным. Позже я поняла, что это совсем не так обычно. Можно вспомнить
многое другое.
На небольших предприятиях меняется отношение к потребителю. В массовом
производстве потребитель -- абстракция. В швейном производстве он отличается
ростом и размером. Высшее качество -- стандарт, а мерило качество --
соответствие или несоответствие стандарту. В современном среднем и малом
предприятии потребитель -- индивидуальность со своими особенностями,
вкусами, требованиями и условиями. При оценки таких предприятий учитывается
не только мастерство, но и готовность считаться со всеми этими
обстоятельствами. Например, если вы заказываете кухонную мебель, к вам
приезжает представитель фирмы с набором нескольких вариантов гарнитуров. Вы
выбираете из гарнитура те элементы, которые вам нужны, при этом учтут
площадь кухни, место, где вы хотите поставить те или иные элементы. Вы
выбираете цвет, отделку и т.д. по своему вкусу. Это еще не индивидуальное
производство, но уже шаг к нему.
Компьютеризация революционизирует проектирование, планирование, учет и
анализ. Они получают все более разнообразные и сложные программные продукты
для решения стандартных задач. Специалист на их базе решает новые задачи,
создавая новые программные продукты.
Ну а рынок? Спрос и предложение? Биржи? Создание новых поколений
компьютеров и новых программных продуктов, развитие поисковых систем в
перспективе, по-видимому, могут позволить напрямую связывать миллионы
потребителей и производителей на альтернативной основе, находя оптимальные,
устраивающие всех варианты? Думаю, дело много сложней.
Плановая экономика обанкротилась не потому, что идея
народнохозяйственного планирования была в принципе ложной. В той или иной
мере она используется во всем мире. Дело было в том, что система уродливой
бюрократической "перевернутой пирамиды", о которой написано выше, не могла
не провалиться, а с ней вместе то, что справедливо назвать лжепланированием.
Провалилось оно!
Совсем другое дело биржи. Биржи, как уже сказано, имманентны
капиталистической системе и если они -- причина кризисов и мировых катастроф
это не случайно, это закономерно для капиталистической системы.
Прямые связи между миллионами отдельных потребителей и производителей
технически может быть и станут возможны, но со своих маленьких колоколен они
не способны видеть целое. А народное хозяйство -- это не сумма отдельных
хозяйствующих субъектов, это целостная система. Вместе с тем, новые
возможности учета и анализа нужд всех хозяйствующих субъектов при разработке
планов позволят(?) совершенно иначе определить их место, роль и
ответственность как частей целого -- системы.
Только это способно заменить хаос биржевых связей. Отраслевое и
народнохозяйственное планирование само застучится в дверь? Можно с
уверенностью сказать -- "да!". Потому что иной альтернативы нет -- или
биржи, или план.
Молельни капитала, биржи с их высоким искусством спекуляций станут не
нужны? Перестанут перекачивать богатства производителей в карманы жуликов?
Последний кризис, судя по всему, всерьез обеспокоил капиталистическое
общество -- война со спекуляциями начнется раньше, но невозможными они
станут только тогда, когда план заменят биржи, и они не станут больше нужны.
Есть еще одна сторона жизни будущего коммунистического общества,
которую извращают. Уже сейчас, мы это видели, если исключить колоссальные
непроизводительные затраты, о которых говорилось выше, для полного
обеспечения нужд современного общества уже не нужен восьмичасовой рабочий
день. Если учесть все ускоряющийся рост достижения науки и производства, и
преодолеть неравномерность развития стран и континентов, для обеспечения
высокого уровня жизни общества достаточно будет трудиться два, может быть,
даже один час, как общественно необходимый общественный труд.
К. Маркс считал величайшим благом свободу от необходимости трудиться,
что так возмущало в Марксе например, А.С. Солженицина. Прежде всего -- это
праздные мысли: как можно остановить или запретить развивать науку и
производство? Повышать производительность труда? Вернуть людей в прошлое --
пусть пашут, сеют, унавоживают, собирают урожай... Как их прадеды? Разделить
все виды деятельность на "чистые", те, что от бога и "нечистые", которые
сами знаете от кого и запретить? Это не реально.
Но проблема существует. Циолковский считал, что земля создана для
освоения околосолнечного пространства. Это, по-видимому, неизбежно и процесс
уже начался. Человечеству невозможно (!) поставить препоны -- оно будет
осваивать космос.
Свобода от необходимости трудиться не означает безделье. Есть огромное
поле деятельности здесь на земле. Здравоохранение и продление жизни, а для
этого нужно нормальное питание, чистая вода, чистый воздух, здоровое
просторное жилище. Все это нужно создавать. Высокий уровень образования. Не
десять классов! Освоение самыми широкими слоями населения того колоссального
культурного наследия, которое создано уже, и дать широкие возможности на
создание новых ценностей. Огромное число людей не подозревают о своих
возможностях. Выше я писала о том, что в СССР тысячи, сотни тысяч людей
открыли в себе эти возможности, благодаря культурной политике, которую,
вопреки всему ужасному, что было в этой эпохе, проводили в СССР. Выше я
писала о "черной тарелке", кружках (технические, художественные,
конструирования, авиамоделирования...и можно долго продолжать!).
Запрет религий был трагической ошибкой. Множество людей сейчас считают
себя религиозными, даже не подозревая о тех огромных сокровищах, которые
существуют в сотнях, может быть тысячах написанных за тысячи лет томов. То
же история, другие науки: биология, география... Человеку и человечеству на
века хватит, чем увлекаться, что исследовать, чем заниматься, какие науки и
технологии развивать во всех сферах человеческой деятельности.
В СССР, я писала выше, с детства людей втягивали в мир увлечений, даже
тогда, когда страна была небогатая. В Брежневскую эпоху пассионарность
постепенно иссякала, но все же до самого конца, как традиция, эта работа
затухая продолжалась.
Именно это имел в виду Маркс, когда писал о переходе из царства
необходимости в царство свободы. Свободы трудиться, заниматься тем, что
приносит удовлетворение, доставляет радость, когда работа завершена. Это не
выдуманное, а естественное человеческое чувство. В рассказе Шолом Алейхема
портной уговаривает своего клиента идти домой в только что сшитом костюме,
оглядывает как он сидит, провожает клиента до двери, потом выходит на улицу
-- смотрит ему вслед, а когда тот заворачивает за угол, бежит за ним чтобы
еще раз посмотреть. Это самое естественное человеческое чувство. На
конвейере невозможно представить, что рабочий побежит вслед за навинченной
гайкой. И не потому что ему нужно наворачивать новую, а потому, что не на
что смотреть. Такой труд нравственнее безделья? Бомжи -- это очень часто те,
кто хочет свободы от такого труда, кто не нашел своего труда, как не находят
свою любовь.
Заканчивая о том новом, что становится различимым в новом
постиндустриальном обществе, остановимся еще на одной из важнейших
потребностей человека -- потребности в справедливости. Она присуща даже
домашним животным (не зря они живут среди людей), которые обижаются на
несправедливость хозяина. У них нет разума, они быстро прощают любимого
хозяина. Человек обладает разумом -- способностью судить о несправедливости,
думать об ее причинах и выносить свой приговор. Борьба за справедливость,
древняя как само человеческое общество, меняет свое содержание и свою форму.
Бунты "бессмысленные и беспощадные"; восстания -- уже организованные и
всегда заканчивающиеся казнями; революции -- кровавые и почти бескровные,
часто победоносные, меняющие ход истории -- все это этапы борьбы за
справедливость.
XX в. -- век кровавых войн, неслыханных преступлений, насилия и
подавления инакомыслия. В этом веке впервые (сколько я знаю) дважды -- в
Индии и в ЮАР побеждало движение, может быть духовно самое богатое
ненасильственного сопротивления. Идея принадлежит, сколько я знаю, Л.Н.
Толстому -- непротивление злу насилием. Первым, кто доказал ее возможность в
реальной жизни, был, как уже говорилось, М. Ганди. На этом казалось все
закончилось. Идея, пригодная для Индии, казалась невозможной в рациональной
европейской культуре. Но вот, в конце XX в. против вооруженного до зубов
Голиафа снова встал Давид, но не с пращей, а вообще без оружия. Началось и,
вопреки неверию огромного большинства, стало расти мирное протестное
движение. Сначала против безумного разрушения природы -- "Зеленые", потом
против глобализации -- "антиглобалисты", о них я писала выше.
Самое интересное и новое в этих движениях: их объединяет то, что они не
"за" свободу, равенство и братство или за строительство коммунизма. Нет. Их
объединяет то, что они "против". Против опасной войны с природой, против
притязаний мощных капиталистических корпораций на мировое господство и
диктат над всем миром, против глобализации.
"Против" -- гораздо больше людей, чем "за" чего бы то не было. Но
главное не в числе. "Против" объединяет людей самых разных убеждений. Это
делает участников таких движений терпимыми, свободными от ожесточения.
В мирном протестном движении, в ненасильственных, но упрямых, упорных
действиях, которые демонстрируют движения "Зеленых" или антиглобалистов --
росток будущего. На их форумах не призывают к насилию, не поют Карманьолу --
"На фонари буржуев вздернем! Эй, живей, хватило б только фонарей".
Как это свидетельствуют очевидцы на их форумах атмосфера единения,
уверенности в своей правоте и своем успехе!
Может быть в будущем люди придут к тому, чтобы решать социальные
проблемы без ненависти, насилия, крови -- без революций? Может быть, они
перестанут требовать единомыслия? Пусть они будут едины в конкретных целях,
достижения которых они добиваются, но верить и думать по-разному? Одни в
бога (разных религий), другие -- атеисты? Одни республиканцы, другие --
монархисты... Они призна'ют право думать по-разному, если это не идет во
вред другим людям? На знамени напишут терпимость? Почему нет?
Этот новый характер движения может быть, как то связан с новым
характером производства: вместо мощных предприятий -- средние и малые;
вместо армии труда -- небольшие коллективы людей?
Во времена Маркса таких ростков нового не было. Сейчас очень нужен
новый маркс: мощный интеллект, который сможет распутать сложный узел, в
котором перепутаны старое -- вчерашнее и позавчерашнее, сегодняшнее и
зародыши завтрашнего, нового. Профессор А. Бузгалин предложил своим коллегам
со всего мира написать коллективно новый "Капитал". Может быть, надо начать
как К. Маркс и Ф. Энгельс -- с "Манифеста" -- нового взгляда на настоящее и
будущее? Призрак бродит по миру -- призрак новой завтрашней жизни? Какой?
Очень хотелось бы прочесть новый коммунистический Манифест!
Октябрь 2005 -- сентябрь 2009 гг.
Популярность: 33, Last-modified: Wed, 23 Jun 2010 20:07:50 GMT