-- Придурки не они, придурок тот, кто дал им наводку, -- ответил я. Снаряды продолжали рваться, только немного сместившись в сторону. -- Пошли посмотрим, где наши, а то уйдут, а мы останемся тут, -- предложил Грек. Мы вышли из дувала и, пригнувшись, побежали в направлении, откуда раздавались чьи-то маты. Но не успели мы отбежать от дувала, как рядом засвистели пули. Хасан с Греком успели выскочить со двора и спрятаться за глиняным забором, а я и Сапог заскочили обратно в дувал. Черт возьми, с одной стороны долбят наши, с другой обстреливают духи, дурдом какой-то получается. Да еще ветер-афганец начал немного задувать, ну, сейчас начнется пыльная пурга, а тут и без того тошно. -- Сапог, сиди здесь, а я вылезу и посмотрю, откуда нас обстреливают, -- сказал я Сапогу. Я медленно вышел из дувала, потом подбежал к стене и, прижавшись к ней, стал пробираться в конец двора. За стеной раздалась короткая очередь, наверное, кто-то из наших, подумал я и выглянул из за глиняного забора, -- он был невысокий, метра полтора, выложенный из глиняных кирпичей. Недалеко от забора сидел Закиров, а метрах пятидесяти от него валялся Носорог, судя по всему, Носорог был мертв, поблизости никого из наших не было. Закиров повернулся, увидев меня, он испугался и побледнел, он смотрел на меня, а я на него, мы оба молчали. Я догадался, что здесь произошло. -- Юра, ты меня сдашь? -- спросил дрожащим голосом Закиров. -- Сдают мочу на анализы, а в армии докладывают, -- ответил я. -- Ну, ты доложишь об этом? Я немного помолчал, глядя Закирову в глаза, а потом ответил: -- Нет, я не скажу никому об этом. Я сейчас уйду отсюда, и будем считать, что я ничего не видел. А ты разверни Насорога ногами вон туда, -- я показал пальцем в сторону гор. -- Спасибо Юра. -- Не надо меня благодарить, ты о себе подумай, тебе с этим жить. И все, больше об этом никакого разговора, я тебя не видел и ты меня не видел, а дальше поступай, как знаешь. Я, спрятавшись за забор, отправился обратно к дувалу в котором сидел Сапог. Закиров был нормальным парнишкой, если кто узнает об этом, то ему светит трибунал и большой срок, а я не хотел портить ему жизнь. Что касается Носорога, то он был быком, и рано или поздно все равно бы нарвался на такой исход. В Афгане и раньше бывали подобные случаи, я слышал об одном таком в нашем полку. Одному офицеру бросили под кровать гранату, когда он спал в каптерке, кто это сделал -- так и не нашли, да больно и не искали, отписали, что погиб при исполнении, и точка. Я заскочил в дувал и крикнул Сапогу: -- Пошли быстрее отсюда, а то наши уже отошли. Мы выскочили из дувала и побежали к выходу со двора. Недалеко завязалась перестрелка, кто-то, наверное, нарвался на духов. Мы с Сапогом пригнувшись побежали в сторону от куда доносились выстрелы. Вот и наши показались, через двор, я заметил ротного рядом с радистом, там же были взводный, Хасан, Урал, Грек, Бача и еще кто-то с нашей роты. Хасан, увидев нас с Сапогом, закричал: -- Там духи! С этой стороны идите, с этой! -- он показывал рукой, с какой стороны к ним подходить. Пробегая возле какого-то дувала, я увидел открытую дверь, и выстрелил туда очередью. У меня в одном магазине закончились патроны, я остановился на пару секунд, чтоб перевернуть магазины и вдруг заметил, как где-то сбоку что-то мелькнуло, я поднял глаза и замер. Из двери одного дувала примерно в ста шагах от нас, выскочил дух с буром, дуло от которого было направленно в меня. А я стою с отстегнутыми магазинами в руке. Это конец, подумал я, и тут рядом раздалась автоматная очередь, я вздрогнул, и закрыл глаза. Когда открыл их, то увидел согнутого пополам духа на коленях, а рядом стоял Сапог с автоматом направленным на духа. Этот дух, скорее всего, был не из банды, он наверно житель этого кишлака, который был обозлен на советских военных, вот и решил хоть чем-то отомстить нам. Но, как бы там ни было, для нас он был дух с винтовкой, а значит враг. И сколько их тут по кишлаку прячутся, неизвестно. -- Я его убил Юра, я убил его, -- тихо проговорил Сапог. Я с облегчением выдохнул, придя в себя, повернулся к Сапогу, и громко сказал: -- Ну, конечно же, ты его убил. Да ты не только духа убил, ты же меня спас от этого душары, Сапог! Какой же ты молодец, черт тебя побери! Я тряс Сапога за плечи, а он стоял и улыбался. Это был его первый убитый дух, у Сапога был гордый вид и он не скрывал это, к тому же благодаря ему я остался жив. Отношение к Сапогу я, конечно же, с этого момента переменю, теперь его не будут гонять и припахивать, Сапог будет "черпак", и относиться теперь к нему будут соответственно, я так решил. -- Ну, чего вы там торчите, как два дурака, бегите быстрее сюда! -- кричал нам Хасан. Я пристегнул магазин, передернул затвор, слегка стукнув по плечу Сапога, махнул ему, и мы побежали к своим. Ротный метался и громко матерился: -- Ну надо же, е... твою мать! Довоевались, черт возьми, сколько людей положили и все бестолку, все бестолку! Ну что это за блядство! Скажите мне, а?! Один мудак броню загнал в кишлак, другой огневую поддержку вызвал по своим, эти козлы "зеленые" духам дали выйти (зелеными в Афгане называли сарбосов). Мы все стояли и с недоумением смотрели на ротного, а он, сняв кепку, швырнул ее на землю и сел, схватившись за голову. -- Что случилось, командир? -- спросил Грек. -- Что случилось, спрашиваешь?! А случилось вот что, духи прорвали сарбосовский заслон, и вышли с кишлака. Понял? Почти вся банда съеб...лась, остались, может быть, единицы, кто не успел слинять, но основная часть ушла нахер. Полкач дал команду выводить людей из кишлака, все, отвоевались. Все бестолку, бестолку. Понимаете?! -- Да вся эта война бестолку, если честно признаться. Сколько лет уже мудохаемся и никакого толку. И еще хоть сто лет будем тут защищать эту долбанную революцию, и все равно никакого толку не будет. Вот такие вот дела, -- сделал заключение Грек. -- Ну ладно, хватит рассуждать, давай всем отбой и уходим от сюда быстрее, -- скомандовал ротный. Из-за дувала показались Закиров и Мосейко, они тащили Носорога. -- Кого несете? -- крикнул им ротный. -- Носорога убили, -- ответил Мосейко. -- Тьфу ты, черт! Ну, тащите его к машинам, там где-то стрекоза стоит, в нее погрузите, и Приходьку тоже заберите. И давайте пошли отсюда все, быстро давайте. Мы все смотрели, как Мосейко с Закировым тащат Носорога, они тащили его за руки лицом вниз. У Носорога было две дырки одна в спине, одна в затылке. Проходя мимо, Закиров посмотрел в мою сторону, взгляды наши встретились, он сразу опустил глаза. Да, не плохо Закиров приложил его, подумал я, глянув на Носорога. Потом я подошел к Хасану с Уралом. -- Хасан, а ты знаешь, что я сейчас живой, благодаря Сапогу. -- Не понял. Ты про че? -- спросил Хасан. -- Я говорю, что Сапог меня от смерти спас. И я рассказал пацанам, как это произошло. Все начали хвалить Сапога и дружески похлопывать его по плечу. В общем, Сапог был реабилитирован, теперь к нему все будут относиться по-другому. Откуда-то нарисовались разведчики, Пипок с Серегой, и подошли к нам. -- Ну, как дела, соляра? -- с приколом заявил Пипок, раскинув пальцы на руках как урка. -- Сам ты кто? -- спросил его Хасан. Мы не спеша направились обратно, к расположению полка. -- А это кто? -- спросил Серега, показывая на убитого Приходьку. -- Прапор, командир третьего взвода, -- ответил Урал. -- Ну че, духи дали вам просраться? -- спросил Серега. -- А вам не дали? -- спросил я в ответ. -- Да так, немного потрепали. Сане кисть оторвало пулей от ДШК. Когда к вертолету подъезжали, БМПшка развернулась боком к кишлаку, а оттуда залп из ДШК. Саня хотел люк захлопнуть, руку высунул и в это время ему пулей по руке и шарахнуло. Но это ерунда, в первой роте пятеро погибли, и ротного контузило. Мы недавно их видели, -- рассказал Серега. Ихнего ротного, наверное, контузило, когда только в кишлак входили, это, похоже, рядом с ним мина разорвалась, рассуждал я про себя. Потом спросил Серегу: -- А кто погиб, не спросили? -- Три узбека, годки, я их не знаю. Один дембель, тезка мой из Кишинева, Пипка земляк, и ара -- Ваган, вроде, зовут. Знаешь таких? -- Да так, близко не общались, иногда, бывало, заходил к ним в роту по делам, там встречались. -- Да, жалко Саню, на гитаре он классно играл, -- с сожалением промолвил Урал. -- А летчики живы остались? -- спросил я. -- Да, их вертушка забрала. А у вас-то как дела? -- спросил Пипок. -- Хреново, Пипок, хреново, -- ответил я ему. -- Мы слыхали, что вас САУшки бомбили. Правда, да? -- Да, черт возьми. Чуть не забомбили, суки. Хорошо мы не успели дальше продвинуться, -- ответил Хасан. -- Это первая рота их навела, они там нарвались на засаду, четыре точки с ДШК по ним влупили. Они отошли и дали координаты артдивизиону, а замполит сдуру броню в кишлак заслал. Один танк кумулятивкой сожгли, водила погиб, остальным повезло, они сидел на трансмиссии. -- Сарбосы мудаки, банду упустили. Слышали да? -- обратился я к Сереге. -- Да слышали, конечно. Тут что-то нечисто с этими сарбосами, по-моему, все это было спецом устроено. И сарбосы не зря левый фланг прикрывать вызвались, там ущелье за кишлаком, в него духи и проскользнули. У этих сарбосов, наверно, наполовину духи служат, да и все они там духи, все друг другу родня, их хрен поймет там. Одно ясно, вояки с них никудышные. -- Да оно и понятно, мы, возможно, когда-то покинем Афган, а им здесь оставаться. Так что они особое рвение не проявляют, -- сказал я. Мы в свою очередь рассказали им, что здесь с нами происходило, кого ранило, кто погиб. Выйдя с кишлака, мы все погрузились в машины, БТРы в это время подъехали поближе. Тут же не далеко стояла санитарная вертушка, в нее грузили раненых и погибших. Вдоль кишлака мотались три "таблетки". Первая и вторая роты уже погрузились в машины и отъехали, танкисты буксировали из кишлака подбитый танк. Вот так и закончилась наша очередная горе-проческа. И на хрена мы вообще в этот кишлак лезли, непонятно, и за что пацаны погибли, тоже вопрос. НЕБОЛЬШОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ Наши БТРы двинулись к дороге, на которой наш полк выстраивался в колонну. Ветер задувал все сильнее и сильнее, техника, маневрируя, поднимала пыль, и без того гонимую ветром. Мы все запрыгнули в десантный отсек и стали сбрасывать лифчики и бронежилеты. Потом Урал с Сапогом залезли на броню, а я и Хасан остались в БТРе. -- Ну, как вы там, мужики? -- спросил нас Туркмен. -- Да мы-то нормально, чего нельзя сказать о некоторых других, -- ответил я. -- Да я на рации сидел все время, так что в некотором роде я в курсе, что за бардак был в кишлаке. -- На рации одно, а в кишлаке совсем другое. -- Знаете, мужики? Не легко вот так сидеть и ждать, когда вы вернетесь из этого кошмара, все ли вернетесь. Лучше я бы бросил эту чертову машину, и был бы рядом с вами, это намного легче. Сколько мы вместе служим, когда вы на проческе, когда отправляетесь в горы или в зеленку, я все время на нервах и ни на секунду не слезаю с эфира. Когда от танкистов весточку получил, спокойнее на душе стало, хоть и жалко Мамеда с Приходькой, но то, что вы, пацаны, живы, это меня успокоило хоть немного. -- Все будет нормально, водила ты наш. А пожрать не мешало бы, -- выкрикнул Хасан. -- Давай похаваем, какой базар, -- предложил я Хасану. -- Да разогреть бы хавку на костре, а то горячего давно не жрал. Запарила уже эта сухомятка. БТР наш пристроился к колонне и остановился. В люк заглянул Сапог и обратился к Хасану: -- Хасан, тебя ротный зовет. -- Где он? -- спросил Хасан. -- На БТРе своем сидит, впереди нас. Хасан вылез из люка, и мы с Туркменом остались одни. Туркмен сидел и молчал, положив голову на руль. -- Да ладно, Туркмен, не переживай, мы всегда возвращались, вернемся и в следующий раз. А когда в Союз вернемся, то обязательно когда-нибудь встретимся вместе, и будем вспоминать этот сучий кошмар уже в прошлом, -- сказал я Туркмену и похлопал его по плечу. -- Пусть слова твои Юра, дойдут до бога, -- сказал Туркмен. -- Дойдут, дойдут, вот увидишь. Может к медикам заскочим, проведаем Качка. -- Ах да, забыл. Качка вертушка забрала с ранеными, у него температура поднялась, заражение вроде пошло. -- Вот черт, я так и знал, у него температура была еще тогда, я думал это у него от браги. -- Я подъезжал к вертушке, когда его грузили, вид у него был не важный. Вам привет передавал. -- Ну ничего, выкарабкается, Качок пацан здоровый. -- Будем надеяться. -- Туркмен, а ты знаешь? Если бы не Сапог, не сидел бы я тут с вами. -- Нет, не знаю, -- подняв голову, сказал с удивлением Туркмен. И я рассказал Туркмену, как Сапог замочил духа, потом я рассказал, что происходило в кишлаке. Туркмен смотрел на меня и слушал, не перебивая, и не задавая вопросов. Закончив, я спросил Туркмена: -- Ну, и как ты назовешь все это блядство? -- Юра, в какие условия нас ставят, в таких условиях мы и действуем. А что касается промашек и потерь, пусть это будет на совести генералов. А мы будем делать то, что нам прикажут, и никуда от этого не денешься, мы давали присягу. Здесь война, на войне умирают, и к сожалению многие гибнут по глупости, если не по своей, то по глупости командиров. -- Ты, Туркмен, рассуждаешь, прямо как проповедник. -- Ну, я же все-таки учился в офицерском училище, меня там пропагандой зарядили под завязку. Тут в люк заскочил Хасан: -- В общем, так, сейчас колонна выдвигается в Герат, едем сначала в сарбосовскую дивизию, там передохнем и пообедаем заодно, подождем наливники с горючкой, наши за это время смотаются в полк за хавкой и боеприпасами. После куда-то еще рванем, а вот куда -- не знаю. -- А на хрена нам эти сарбосы? -- спросил я. -- Да не знаю я, полкач так решил. Наверно, хочет навести разборки за провал в кишлаке. Ротный говорит, что полкач замполита вздрючил, и хотел в расположение отправить, но потом передумал, сами знаете, с замполитами ссориться опасно. -- Пи...дить их надо. Это в Союзе пусть они политику свою пихают, а тут Афган, здесь другая политика. Черт, как базар про замполитов заходит, вспоминаются политзанятия, и сразу тянет на сон, -- сказал я, и завалился на десантное сидение. Спустя какое-то время я задремал, проснулся от жуткой жары весь мокрый от пота. БТР был раскален как духовка, я глянул на часы, они показывали пол одиннадцатого дня, проспал я где-то около двух часов. Рядом на сиденье спал Урал. -- Туркмен, где мы едем? -- Я не Туркмен, я Хасан. -- А где Туркмен? -- Спит рядом с тобой. -- Это же Урал. -- Да на полу он спит. -- Где едем, черт возьми? -- Окрестности Герата показались, духовский мост уже видно, километра три примерно до него. -- Спаситель мой где? -- Сапог, что ли? На броне сидит. -- У нас, вроде, брага оставалась? -- Да, там есть пара литров. -- На привале надо будет допить, а то переиграет и будет сивухой переть, ненавижу этот запах. -- Конечно, выпьем, неужели ты думаешь, что мы ее обратно в полк привезем. -- Дай чарса, я косяк заколочу, свой отдал пацанам. Хасан протянул пластинку, я взял у него эту пластинку и заколотил сигарету. -- Ты будешь? Хотя чего я спрашиваю, когда ты не хотел. -- Вот именно, и никогда такое не спрашивай. Я прикурил и, сделав несколько затяжек, передал сигарету Хасану. -- Юра, ты че гильзу не вставил? -- Да облом с ней возиться, я не до конца выпотрошил, и забил так. (Гильза -- это трубочка сделанная из плотной бумаги, ее вставляешь в выпотрошенную сигарету, как фильтр, чтоб табак не попадал в рот. Обычно мы ее делали из картонки из спичечного коробка или из пачки от сигарет.) Мы выкурили косяк и я, захватив с собой автомат, полез на броню. Сапог сидел и разглядывал окрестности, колонна как змея двигалась по извилистой дороге, пыль относилась ветром в сторону и на броне было более или менее сносно. Жара стояла сумасшедшая, и горячий ветер обжигал лицо, но мы давно к этому привыкли и не обращали внимания. Впереди виднелись окрестности Герата, но это была духовская часть Герата. Полк, конечно, не поедет через город, хотя через него намного ближе, чем в объезд, но есть одно "но", там везде духи и везде мины. Бывали случаи, когда наши пытались таким образом сократить путь, но без происшествий это сделать никому не удавалось, и приходилось всегда в спешке возвращаться обратно и ехать в объезд, только время зря теряли, а бывало, что людей и технику. Я обратился к Сапогу: -- Слушай, Сапог, а как тебя зовут-то? А то постоянно Сапог, Сапог. -- Андрей, -- ответил Сапог. -- Значит, тезка Качка? -- Значит, так. -- А на гражданке чем занимался? -- Да ничем, работал сварщиком, потом в армию забрали. -- А родом откуда? -- Родился во Фрунзе, там школу закончил и уехал в Казахстан, в город Актюбинск. -- Родня там, что ли? -- Да нет, так просто поехал. Да, в общем, долгая история. -- Да расскажи ты, все равно делать нечего. -- После окончания школы гуляли мы на выпускном вечере, ну и выпили малость. Там ансамбль наш школьный пел, аппаратура у них была новая, недавно только закупили. Ну, мы с дружками после вечера еще выпили немного, и решили эту аппаратуру свиснуть. Трое нас было, вот мы ночью пришли к школе, выставили окно и залезли в здание, потом прошли в спортзал, там была кладовка и в ней хранилась вся эта аппаратура. Вот мы ее оттуда и уперли, взяли три электрогитары, усилитель, пару колонок, микрофоны и еще всякой дряни по мелочи, барабаны брать не стали, они гремят как кастрюли. Всю эту хрень мы спрятали за гаражами, и решили, когда все утихнет, пихнем все это, новая аппаратура у нас спросом пользовалась. А на другой день в школе начался кипеш, ментов вызвали, начали выдергивать тех, кто был на выпускном. А один мой дружок, Бахыт его звали, кому-то по пьяне проболтался, а тот другому и в оконцовке дошло до ментов. Двоих моих дружков забрали, а я успел смотаться, забрал из дома документы, взял деньги, сколько смог найти в доме, и рванул куда глаза глядят, а из родных ничего никому не сказал, матушка с батей были в это время на работе, а сестренка в школе. Ехал куда попало, сначала на попутках, потом на товарняках, и оказался в каком-то городе, как потом оказалось, это и был Актюбинск. Как раз было время сдачи документов в учебные заведения всякие, я набрел на какое-то училище и сдал документы на сварщика. Год проучился, но домой пока писать боялся, потом уже через полтора года на новогодние каникулы съездил в свой город, и втихаря пришел домой. Дома, конечно, все обрадовались, что я хоть живой оказался, потом разборки устроили, но все в конце концов обошлось. Батя рассказал, что моих дружков посадили обоих, по два года дали общака, а меня менты сначала искали, спрашивали, а потом вроде бросили это дело, но мне батя посоветовал пока никому на глаза не показываться, а дальше видно будет. Потом я снова уехал в Актюбинск, закончил училище, прошел практику, потом началась отработка и оттуда же призвался в армию. Вот и вся история. -- Ну ты даешь, Сапог, да ты, оказывается, фестивальщик. -- Да, было дело. -- Ну а чего здесь-то опустился так? Ты ведь вроде нормальный пацан, судя по рассказу. -- Да это с учебки еще. Я с Носорогом в месте в одной учебке был, а у него земляк там служил на постоянке в роте обеспечения, вот они меня и загоняли. А потом когда сюда попал, Носорог меня стал опускать дальше, и сказал, если пикну, то он меня отпидарасит и всем объявит об этом, а я с детства драться не могу и не люблю. Он приставал ко мне постоянно. Ну, ты понимаешь о чем я. -- Че ты говоришь? Носорог хотел тебя отжарить...? Сапог да ты че, шутишь? -- я обалдел от удивления. -- Да какие тут шутки. Я ему сказал, что если он это сделает, я застрелюсь. Потом он отстал вроде, но обещал до самого дембеля меня чмырить. К Закирову он приставал постоянно насчет этого, но Закирчик с ним подрался, Носорог был здоровый бык и, естественно, отметелил Закирчика. Но Носорог тебя боялся, ты же земляк Закирова. Но ты дембель, и поэтому Носорог запугивал постоянно Закирчика, мол, уйдут дембеля, я тебя чурку ваще урою. -- Так значит, Носорог беспределом занимался в роте конкретно? -- Еще как. -- Так он же трусливый был, как заяц. -- Это он перед вами трусливый. "Да, -- подумал я, -- Носорог оказывается, опускал пацанов по всякому. Ну что ж, он на что шел, на то и нарвался, Закиров оказался пацанчиком не промах. Но если б не Закирчик, так кто-нибудь другой все равно бы это сделал. Так ведь нельзя, здесь же не зона, черт возьми, но даже на зоне беспределом не занимаются." -- А этот урод пидарасил кого-нибудь в роте? -- спросил я Сапога. -- Вроде нет, но я по крайней мере, такого не слышал. Но приставал он к чижам постоянно. -- Ну ты даешь, Сапог, я даже представить себе такого не мог. А ну, Сапог, пошли в БТР запрыгнем. Я запрыгнул в люк, и уселся на командирское сидение, Сапог залез за мной и пробрался в отсек, Туркмен с Уралом уже проснулись, и сидели болтали о чем-то. -- Пацаны, знаете, что я вам сейчас расскажу, а? -- Ну и что ты нам расскажешь, Юрец? -- спросил Хасан. -- Я вам сейчас про Носорога, царствие ему подземельное, такую х...ню расскажу, не поверите. И я поведал пацанам о том, что мне рассказал Сапог. Все слушали с недоумением, никто про Носорога такое не слышал, также как и я. -- Не пи...ди, -- удивленно произнес Хасан, выслушав меня. -- Вот свидетель перед вами, Сапог, не верите мне, спросите его. Хасан посмотрел на Сапога, тот закивал головой. Потом все принялись обсуждать услышанное. Всех перебил Хасан. -- Машина комбата свернула в кишлак! -- крикнул он. Мы все вылезли на броню, Хасан отдал руль Туркмену, и тоже вылез с нами. За БТРом комбата в кишлак съехала машина ротного. Из кишлака повыскакивали бачата и побежали в сторону колонны, размахивая открытками, монтановскими сумками и всякой дребеденью, на которую можно обменять у нас еду или что-либо из одежды, у некоторых из них в руках были лепешки чарса, за ними потянулись и остальные обитатели этого небольшого кишлачка, они тащили канистры и ведра для солярки или бензина. На окраине кишлака находились насколько бедных дуканчиков, в них торговали изюмом, сушеными дынями, гранатами (плод такой), лепешками и виноградом. Колонна остановилась, к машинам сразу же стали подбегать бачата и жители кишлака, началась торговля. Офицеры пытались отогнать бачат от машин, но те, как назойливые мухи, облепляли одну машину за другой. К нам подбежали пара бачат и стали предлагать чарс и всякие побрякушки. -- Шурави, сумка бери, короший сумка. Мала деньга беру, -- баченок показывал мне три пальца, мол, триста афганей. -- Да не надо мне твою сумку, пошел вон отсюда! -- крикнул я ему. Урал подозвал этого баченка и стал предлагать ему сменять шапку на сумку. Хасан менял у другого бачи чарс на кашу из сухпая. Пока эти двое бачат парили нам мозги, третий с другой стороны пытался отвязать ящик с гранатами, которые были привязаны с боку БТРа. Я увидел это и закричал: -- А ну, быстро пошел вон от сюда, сученок. Баченок отбежал на несколько метров, потом остановился и стал смотреть на меня. Я навел на него автомат и передернул затвор. -- Вали отсюда я тебе сказал, не врубаешься что ли. Баченок скривил мне гримасу и побежал к следующему БТРу. Сапог сидел на башне и наблюдал за происходящим. Я крикнул ему: -- Сапог, смотри за этими чертятами, а то они весь БТР по гайкам растащат. К нам подошел старик с канистрой. -- Масла, масла, -- говорил он и показывал на канистру. Я поманил его пальцем, он быстро подошел ко мне и стал протягивать канистру. -- Да убери ты эту канистру, пистолетные патроны есть, цинк. Понимаешь. Пуф-пуф. Понимаешь? Маленький такой, -- я показывал пальцами размер патрончика. -- Масла, Шурави, -- тыкал он мне канистру. -- Вот баран, да нахер мне твоя канистра. Хасан! Переведи этому придурку. -- Че ты хотел? -- спросил Хасан, подойдя к нам. -- Патроны ему хочу сбагрить, скажи ты ему там по-своему. Хасан перебросился с этим аксакалом несколькими фразами, тот закивал. Хасан показал ему два пальца, старик ему один. -- Он берет один цинк, -- сказал Хасан. -- За сколько? -- За пятнадцать. Говорит, что два бы взял с удовольствием, но денег на два нету. -- Так пусть предложит кому-нибудь из своих. Хотя, слушай, поехали подъедем к кишлаку, заодно в дукане возьмем лепешек и винограду. Хасан вытащил цинк с патронами и показал старику, чтоб подошел с другой стороны. Тот обошел БТР, отдал деньги и забрал цинк с патронами; замотав его в мешковину, он поспешно направился в кишлак. -- Туркмен! Поехали подъедем к дуканам. БТР наш тронулся, и мы направились в сторону дуканов. Хасан показал пальцем в сторону кишлака. Там между дувалами стояли две БМПшки. -- Смотрите, вон разведка стоит. -- Ну, ни фига себе, они уже там, ну разведчики, шустрые ребята, -- удивился я. -- Сейчас подъедем и узнаем, чего они там торчат, -- промолвил Урал. -- А ну, покажь сумарь, -- я взял из рук Урала сумку, которую он выменял у бачи. -- За шапку выкрутил, да? -- Пришлось еще ремень отдать в придачу. -- Ниче, нормально, на дембель покатит, -- я протянул Уралу сумку. Мы подъехали к дуканам и стали разглядывать их содержимое. Туркмен спрыгнул с БТРа и, подойдя к дуканщику, стал с ним о чем-то болтать, пробуя при этом виноград. -- Хасан, а давай заберем все, что захотим, а если этот душара будет пи...деть, по башке автоматом долбанем, и все, че зря деньги тратить, -- предложил я. -- Ага, конечно, это уже наша сторона Герата, тут советники где-то недалеко. Сейчас пожалуются царандойцам или ХАДовцам, те особняк подключат, потом разъе...ывайся с ними. -- Да пошли они нахер эти царандойцы, как воевать, так их нету. К тому же это не наша сторона, здесь пограничная зона. -- Да какая разница, чья сторона. Скажут, что мародерством занимаемся и все такое. -- Ну, иди возьми пожрать в дукане, а то Туркмен стоит болтает бестолку и виноград жрет. -- Пошли вместе. Мы спрыгнули с брони и подошли к Туркмену с дуканщиком. Потом Хасан пошел к другому дукану, расположенному недалеко от этого. -- Ну че Туркмен торгуешься? -- спросил я. -- Да нет, просто болтаем. Зачем торговаться, я и так нахаляву фрукты хаваю. Я тоже оторвал от кисти несколько виноградинок и стал кидать их в рот по одной. К нашему БТРу снова подбежали двое бачат и стали крутиться, предлагая что-то Уралу с Сапогом. Я хотел крикнуть им, чтоб смотрели за этими гавриками, но Сапог и так бдительно наблюдал за бачатами. Дуканщик неплохо знал русский, и я его спросил: -- Патроны возьмешь? -- Какой патрон? -- спросил он. -- Пистолет -- Макаров. -- Скока? -- Цинк. -- Давай неси, беру. -- Пятнадцать, -- предложил я. -- Давай, даю пятнадцать. -- А двадцать? -- Нет, двадцать не даю, цена пятнадцать, больше не даю. К нам подошел Хасан, в руках у него было несколько лепешек и гора винограда. Туркмен тоже купил пару лепешек, винограда и несколько гранат, и мы направились к БТРу. -- Тот дуканщик берет патроны, -- обратился ко мне Хасан. -- Этот тоже берет. -- Я с тем уже договорился за пятнадцать. -- Я с этим тоже, да к тому же сюда ближе нести. Я обернулся, дуканщик шел следом за нами. Потом я увидел, как другой дуканщик тоже бежит к нашему БТРу. После оба дуканщика стали спорить между собой, размахивая руками. -- Хасан, чего они орут? -- спросил я. -- Спорят, кто патроны возьмет. -- Кто больше заплатит, тот и возьмет, че тут думать. -- Ага, хрен они больше заплатят, будут целый день спорить, а больше пятнадцати ни один не даст. -- Ну и пошли они тогда нахер, не ждать же, пока они наорутся. Мы залезли на броню, Хасан достал цинк с патронами, и что-то крикнул им, оба дуканщика сразу заткнулись и уставились на Хасана. -- Чего ты им такого сказал? -- спросил я Хасана. -- Предложил, как ты советовал, кто больше даст, того и цинк, и они заткнулись сразу. Потом Хасан показал пальцем на дуканщика, с которым договаривался я и, говоря ему что-то по-таджикски, указал на меня, после чего протянул ему патроны, тот подошел ко мне и протянул деньги, я взял их и положил в карман. После афганцев деньги можно не пересчитывать, они обычно не надувают, это наши вечно "кидают" духов на каждом шагу. То солидол им спихнут вместо масла, в канистру натолкают солидола, а сверху нальют немного масла, то вместо тушенки пропихнут хрень какую-нибудь в банке. Поэтому духи нам не очень то доверяют, прежде чем дать деньги они говорят: "Шурави, давай контрол", мол, давай проверим. И так удачно сторговавшись, мы загрузились на броню и направились в сторону, где стояли разведчики, там же недалеко стояли машины комбата и ротного. -- А че ты своему дуканщику патроны не продал? -- Тот, с которым ты договорился, таджик по нации. -- А, ну тогда понятно, родная кровь, значит. Слушай, а ты чарса взял? --спросил я Хасана. -- Взял, конечно, я чарс всегда в первую очередь беру. -- Ну тогда забей косяк, что ли. -- Я уже забил. -- Ну взрывай. -- Кто будет? Сапог, курнешь? -- Не, я не буду. -- Ну, дело хозяйское. Урал, спроси Туркмена. -- Нет, он не будет, -- ответил Урал. Мы втроем курнули косяк, БТР как раз подкатил к БМПшкам разведчиков. Из люка торчал Серега. -- Серега, где остальные? -- крикнул ему я. -- По кишлаку шарахаются где-то. -- А че вы здесь делаете? -- Комбат здесь со старейшинами базарит о чем-то. -- А Пипок где? -- Не знаю, там по кишлаку лазит, только что на горизонте мелькал, потом свалил куда-то. Мы с Хасаном спрыгнули с брони и направились в кишлак, Урал запрыгнул на БМПшку к разведчикам, а Туркмен с Сапогом остались в БТРе. Километрах в двух виднелись руины старого города, и немного позади видно было духовский мост, вдалеке виднелась бетонка и кусочек нашего моста с заставой, мы находились на возвышенности, и поэтому видели всю окраину старого и нового города. В кишлаке жизнь била ключом, женщины что-то колдовали возле глиняных печей находящихся во дворах, наверное, пекли лепешки, старики курили чилим и о чем-то судачили между собой. Мужиков и парней в кишлаке видно не было, в основном они были в бандах, а тех, кто не успел уйти в банду, забирали в армию. Жители кишлака смотрели на нас с подозрением, явно они нам не доверяли, да как нам доверять, наши военные частенько заезжая в подобные кишлаки, занимались тут беспределом. Заходили во все дома, забирали все, что понравится, одним словом просто грабили их, и возразить местные ничего не могли, а все делалось под видом того, что, мол, ищем здесь оружие и боеприпасы и тайники душманов. Чумазые как чертята детишки со стороны глазели на наших солдат, а те, что были посмелее, подбегали и протягивали ручки со словами: "Шурави -- бакшиш, бакшиш" (это значит подарок). По всему было видно, что кишлак бедный, это было видно и по одежде обитателей и по постройкам. Зелени тоже здесь было мало, по окраинам кое-где виднелись редкие виноградники, в низине ближе к речке были разбиты небольшие участки огородиков. Рядом с огородами паслось небольшое стадо баранов и пара коров, по кишлаку бродил худой и облезлый верблюд и пара оседланных ишаков. -- Куда мы идем? -- спросил я Хасана. -- Да никуда, просто походим по кишлаку, посмотрим, как люди живут. А че еще делать? Вдруг рядом с нами прогремел выстрел, потом крик и очередь из автомата. Мы с Хасаном моментально вскинули автоматы и стали озираться. Очередь прервалась, но крик продолжался, в кишлаке сразу все забегали, перепуганные жители начали прятаться по домам, военные держали оружие наготове. Я заскочил за дувал, и вдруг увидел орущего Пипка, он кричал как дурак, направив автомат на дверь дувала, палец его сжимал курок, но в магазине закончились патроны, и слышен был только его крик. Я подбежал к нему и тряхнул за плечо: -- Пипок, че ты орешь?! Что случилось?! Черт возьми! -- я развернул его к себе лицом. -- Не, ты видел?! Мля, Душара, сука рваный! Чуть не замочил, пидор! Не, ты видел? Мля, гад -- падла! Ты видел? Юра, ты видел?! -- Пипок талдычил как сумасшедший. -- Да успокойся ты, Пипок! -- крикнул я ему в лицо. Пипок смотрел на меня ошалелыми и перепуганными глазами. Я первый раз в жизни видел перепуганную улыбку. К нам подбежали бойцы и офицеры, они в непонятках смотрели на нас с Пипком. Подбежали наш ротный с комбатом и летеха -- взводный разведки. -- Что здесь происходит?! -- закричал комбат. Пипок показывал на дверь дувала и повторял дрожащим голосом: -- Душара, сука, чуть не застрелил -- гад. Мы все бросились к двери дувала, первым заскочил в дувал комбат, за ним ротный и взводный разведки, за ними зашли мы с Хасаном. В дувале была жуткая картина. На полу лежал старик, рядом валялся бур, рядом со стариком лежала женщина, а возле нее плакал ребенок двух лет примерно. Старик был весь изорван пулями, женщина была тяжело ранена, но еще дышала, ребенок вроде был цел. Пипок от страха выпустил в двери дувала весь рожок на сорок пять патронов. -- Выходим отсюда! Быстро! Мудаки, е... вашу мать! -- крикнул комбат. Мы выскочили из дувала. -- Ко мне иди, Пипонин! -- крикнул Пипку Комбат. Пипок подбежал к нему. -- Ну почему с тобой вечно что-нибудь приключается? Росту от горшка два вершка, а чтоб где не случилось, везде Пипонин. Ну, что здесь было? Черт тебя возьми! -- Душара этот из бура, товарищ майор, пуля по макушке задела, чуть не убил, сволочь такая, -- талдычил Пипок, глядя на комбата. -- Кто давал команду бродить по кишлаку?! А ты, лейтенант, какого хрена смотрел?! А-а, -- комбат махнул рукой и крикнул: -- Все по машинам, и уходим отсюда! Быстро! Мы все быстро направились к машинам, я посмотрел на Пипка и увидел, что макушка у него обоженная, меня разобрал смех. Пипку повезло с его ростом, этот дед намеривался попасть в лоб первому, кто из военных сунется в дверь его дома. -- Юра, ну че ты смеешься? Тебе бы так. -- Не дай бог, Пипок. Если б я был на твоем месте, то дырка была бы у меня, как раз между глаз. Ну, ты не переживай Пипок, живой ведь остался, и благодари бога за свой рост. -- Ага, не переживай. У меня вон руки дрожат как с похмелья. -- Ну так похмелись. Сейчас запрыгнешь на минутку на наш БТР, он рядом стоит с вашей БМПшкой. -- А зачем? -- Потом узнаешь, а сейчас пошли быстрей на машины. Мы бегом добежали до своих машин, и запрыгнули на броню. -- Что случилось? -- Спросил Туркмен. -- Потом расскажу. -- Сапог, налей кружку браги побыстрее. -- Да в чем дело? -- опять спросил Туркмен недоумевая. -- Пипку надо стресс снять, когда расскажу -- уссытесь. Сапог налил браги в кружку, Пипок дрожащими руками схватил ее, и с присербом стал пить, выпив, он немного отдышался, потом, поблагодарив мня, побежал к своей БМПшке. -- Давай похаваем, я жрать хочу, как из пулемета, -- предложил Хасан после того, как БТР наш тронулся. Мы все расположились в десантном отсеке, разлили брагу и приготовились спокойно поесть. По ходу мы с Хасаном стали рассказывать, что приключилось с Пипком в кишлаке. Пацаны падали со смеху, когда я рассказывал про перепуганную улыбку и обоженную макушку. После мы помянули мужиков, тех, кто не вернулся с прочески и, сытно поев лепешек с виноградом, расположились немного отдохнуть, а колонна в это время медленно двигалась в сторону бетонки. Кишлак остался позади, позади также остались мертвый старик, смертельно раненная женщина и чудом уцелевший перепуганный ребенок. А мы катили по дороге, не задумываясь о том, какое горе причинили этой семье, близким этих людей, нам было на это наплевать, у нас была другая мораль, а если сказать точнее, то не было ни какой морали, мы просто были на войне. В ГОСТЯХ У САРБОСОВ Спустя время колонна выехала на бетонку и, минуя сторожевую заставу, направилась в центр советского Герата. На въезде в город, по обе стороны бетонки возвышались стройные тополя. Особого внимания жители города на нас не обращали, для них это было обычным делом, наши колонны частенько мотались туда-сюда по бетонке, проходящей через город, патруль постоянно мелькал по Герату, да и район, где находились наши советники, находился прямо в городе. Центр Герата пестрел дуканами, они располагались по обе стороны бетонки, глаза разбегались от обилия товаров. На витринах красовалась японская аппаратура: двухкассетники и телевизоры рядами были выставлены в стеклах витрин, каких моделей здесь только не было, все сверкало и переливалось. Союз не больно баловал нас импортной аппаратурой, поэтому нам было в диковинку все эти навороты японской техники, за две три тысячи афганей здесь можно было приобрести не плохую магнитолу. Одежды и обуви здесь тоже был широкий выбор, на витринах весели костюмы самых знаменитых западных фирм, от спортивных до строгих. Женского белья тоже было в изобилии, особенно пользовались спросом у наших офицеров "недельки" (это женские трусики, в комплекте на каждый день недели), они брали их своим женам или подругам. Из обуви в основном были кроссовки любого типа и расцветки. Продуктовые дуканы были напичканы разными экзотическими фруктами, в атмосфере витал запах жареных шашлыков. Мы ехали и смотрели на все это, как в музее, Сапог вообще тонул во впечатлениях от увиденного, он же практически не вылезал из расположения полка. -- Смотри, Юра! -- выкрикнул Хасан, и показал пальцем на женщину в парандже. -- А че смотреть, баба как баба, только рожи не видно. -- Да нет, ты посмотри на ее башмаки. Я глянул на ноги, на этой девке, были одеты модные кроссовки. -- Да, прикол, сочетание средневековья и цивилизации. Хасан что-то ей крикнул на своем языке, но она ноль эмоций, даже не взглянула в нашу сторону. -- Да нахрен ты ей сдался, Хасан, -- сказал я ему. -- Вот бы напялить ее, у меня скоро яйца взорвутся, -- промолвил с сожалением Хасан. -- Сначала надо на морду посмотреть, может там страшилище. -- Да какая разница, мне сейчас похеру, хоть крокодил. -- Хасан, ну тебя нахер, не дразни меня, лучше про это не думать, а то стояк замучит. Колонна свернула вправо и покатила в сторону расположения сарбосовской дивизии. Спустя время мы остановились перпендикулярно дороге, которая вела к воротам с аркой, это был въезд на территорию сарбосовской дивизии. Наш БТР остановился прямо напротив этих ворот, по обе стороны арки на пьедестале красовались две пушки старинного образца. У ворот стояло несколько БТРов и три легковые тойоты, это скорее всего были машины советников. Дивизия располагалась на склоне горы, чуть правее находился полигон, на нем наши советники обучали сарбосовских призывников обращаться с нашим оружием. БТРы полкача и комбата заехали в ворота дивизии и остановились возле штаба. Мимо нашей колонны прокатили два джипа и один разрисованный БТР, это была дружественная банда Асифа, они не воевали ни с духами, ни с нашими, и в основном играли роль посредников между воюющими сторонами. Дворец Асифа был в пригороде Герата, приходилось там разок бывать, мы сопровождали туда сарбосовского министра обороны. Одним словом все там, как в восточных сказках, я даже не мог себе представить, что такое может существовать на самом деле. От красоты и сказочности просто дух захватывало, вокруг война, а тут рай в полном смысле слова, и дворец, и озеро с лебедями, и гарем, короче полный комплект атрибутов султана. Да, кто-то воюет -- а кто-то кайфует, парадокс. Колонна Асифа тоже свернула в дивизию и скрылась за воротами. Потом показался эскорт боевых вертолетов, я насчитал шесть штук, они приближались к нам разбрасывая во все стороны сигнальные ракеты. -- А это еще что такое? Наверное, "шишка" какая то, -- произнес Урал, показывая на вертушки. -- Да, ты прав, это кто-то с большими звездами. И летят вроде сюда, даже, по-моему, снижаются, -- ответил я. -- Да, да, снижаются, -- сказал Хасан. -- У них здесь сходка какая то, судя по всему. К нам подъехал комбатовский БТР. -- Пехота, а ну прочешите окрестность. Вон по тем дувалам пробежитесь, проверяйте все помещения. Сейчас сюда приземлится комдив. Чтоб все вокруг было спокойно. Ясно? -- Ясно, товарищ майор, -- ответил Хасан. Если заметите что-нибудь подозрительное, перемещения какие-нибудь, или группу подозрительных людей, сразу доложите. И патрулируйте местность, пока не улетят вертушки. Все, выполняйте. Комбат поехал дальше, а мы попрыгали на землю и направились в сторону дувалов, расположенных вдоль дороги. -- Сам комдив пожаловал, сейчас разборки начнутся. Полкач наверно втык получит за проческу, -- сказал Хасан. -- Да уж, разгоняй от комдива сейчас все получат за бестолковые потери. Мы с Хасаном зашли во двор первого попавшегося дома, Урал с Сапогом пошли в следующий. Можно было не беспокоиться, духов тут быть не могло, в этом районе города жили мирные, в основном это дома тех же сарбосов. Но комбата можно понять, мало ли чего, любые недоразумения надо было исключить. Я открыл дверь и остановился на пороге, прямо у двери посредине комнатушки сидели три старца, в центре дымился большой глиняный чилим с тремя трубками, старики курили гашиш и болтали между собой. Когда я вошел, они замолчали и уставились на меня в недоумении. Прямо и на право находились еще две комнаты, завешанные грязными занавесками. За мной следом вошел Хасан. -- А ну, старички, дайте пройти, -- обратился я к ним и показал жестом, чтоб они дали мне пройти. Они что-то начали лепетать по-своему, но с места не двигались. Из ихнего трепа я понял только одно слово, шурави. -- Хасан, что они талдычат? -- Говорят, что обижаешь ты их, они старые, им трудно подняться, а ты молодой неуважительно к ним относишься. -- Ага, значит им задницы трудно поднять. А ну, Хасан, выйдем на минутку. Мы вышли из этой хибары. -- Че ты хочешь, Юра? -- Сейчас узнаешь. Я вытащил гранату, открутил запал, потом отломал от запала взрыватель и снова закрутил запал в гранату. После чего, я выдернул кольцо и бросил гранату за дверь, раздался щелчок, через секунды три я заглянул в дверь, стариков как ветром сдуло, один чилим дымился. -- Посмотри Хасан, какие они шустрые, а говорили, что трудно им жопу поднять. Хасан стоял и уссыкался. -- Ну, пошли, успокоим дедков, скажи им, что это учебная граната была. Мы зашли в помещение, я наклонился, подобрал гранату и по ходу сделал пару затяжек из чилима, Хасан тоже курнул пару раз на халяву. Я откинул занавеску дулом автомата и прошел в другую комнату. Два старика забившись в угол, смотрели на меня перепуганными глазами. Я бросил одному из них эту гранату. Он отбил ее рукой и закричал: -- Шайтан, шайтан! -- Сам ты черт! -- крикнул я ему в ответ и меня разобрал дикий смех, гашиш от чилима зацепил меня капитально, я смеялся и не мог остановиться, а как гляну на этих дедков, то вообще отпад. Потом раздался женский визг из другой комнаты, я быстро направился туда. Возле входа в другую комнату стоял Хасан, третий старикан стоял перед ним на коленях, обеими руками вцепившись в его автомат, а внутри комнаты сидели две женщины, одна из них визжала как сумасшедшая. Хасан что-то кричал этому старику, и пытался вырвать из его рук автомат, но тот вцепился как клещ. Я подбежал к этому старику и схватил его за шею, она у него была худая и тонкая, я даже подумал, если ее с силой сжать, то она переломится. Второй рукой я схватил его за горло и начал оттаскивать, Хасану удалось вырвать из его рук автомат. Старик захрипел, изо рта полилась слюна на мою руку, я отбросил его в сторону и вытер руку об занавеску. -- Вот вцепился сука, дохлый такой, а цепкий падла, -- произнес Хасан. -- Че ты ему сделал? -- спросил я Хасана. -- Да ниче я не делал, хотел войти посмотреть, а тут он возле порога, и как вцепился в автомат. Тут женское отделение, туда мужикам запрещено входить, я знаю это. Но он сука хоть бы сказал, а то кинулся как собака и сразу за автомат. Бля, щас как нае...ну по башке этим автоматом, придурок старый, -- Хасан замахнулся на старика автоматом, тот закрылся руками и заскулил. -- Пошли отсюда, здесь дурдом какой-то, -- сказал я Хасану, и заехал пинком по чилиму, чилим разлетелся, обрызгав нас с Хасаном водой. -- Нах...я ты разбил чилим, дурак?! -- возмутился Хасан. -- А че, ты его с собой тащить собрался? -- Да, забрал бы. -- Нахрен он тебе нужен, в БТРе и так места нету, и ты еще эту херовину с тремя стволами туда запрешь. Был бы поменьше размером, тогда я и сам бы его забрал. А то дура такая, чуть ли не на ведро воды. Мы вышли из этой дурхаты и пошли в соседний двор. Оттуда как раз выходили Сапог с Уралом, мы направились им на встречу. Вертушки с комдивом приземлились на площадке, недалеко от ворот в дивизию, вокруг вертушек бродили летуны, а комдив, наверное, уже в штабе сарбосовской дивизии. -- Ну, как у вас? -- спросил я Урала с Сапогом. -- Да нормально, молока верблюжьего попили и лепешек поели, хозяева оказались неплохими, --ответил Урал. -- Вот хрень, а у нас какие-то придурки попались, -- пожаловался Хасан. -- А в полк затариваться кто поехал? -- спросил я. -- От нас, вроде, БТР Грека поехал, -- ответил Урал. -- Надо было горный сухпай пацанам заказать, и дрожи с сахаром. Ну да черт с ним. -- Раньше надо было включиться, -- сказал Хасан. Я стал рассказывать, как мы гостили в соседнем дворе, и все начали прикалываться. Посидев немного, посмеявшись, Хасан вдруг предложил: -- Пошли в дукан, вон, оттуда дым валит, может, шашлыков пожрем. -- Не, не охота, мы пожрали, -- сказал Урал, и обратился к Сапогу: -- Если хочешь, иди. -- Нет, я тоже не хочу, я лучше здесь в тени посижу с Уралом, -- ответил Сапог. -- Ну, не хотите, как хотите. Пошли, Хасан. Мы направились в дукан, который был метрах в двустах от нас. Дукан был продуктовый, здесь были фрукты, крупы разные, винограду разных сортов было валом, какие-то конфеты с арабскими иероглифами на этикетках и еще уйма всякой хрени. Дукан был не сказать что богатый, но далеко не бедный, видно, торговля шла неплохо. В дукане торчали три сарбоса, на погонах у них были ромбики и скрещенные сабли, наверное, офицеры, но в ихних регалиях я не разбирался. Хасан подошел к ним и начал болтать, дуканщика видно не было. Я бродя по дукану увидел вход в еще одно помещение, закрытый мешковиной, оттуда тянуло жаренным мясом. Я откинул мешковину и заглянул туда, моему взору предстал дуканщик с приветливым выражением лица, он был толстый и маленького роста. Увидев меня, он заулыбался, и сказал на чисто русском языке (этому ни кто не удивлялся, на русском говорили многие афганцы, а дуканщики почти все, особенно в больших городах): -- О, шурави, ну заходи, заходи, дорогой. Я зашел в помещение, посреди комнаты стоял мангал, и на нем жарились шашлыки, около десяти шампуров, тут же лежала шкура разделанного барана, вокруг нее вились зеленые мухи. Возле шкуры стоял армейский зеленый бак, видно, купленный у наших, такие баки применялись в походной кухне для разноса первых блюд, в нем дуканщик мариновал мясо для шашлыка. -- Сколько стоит один шампур? -- спросил я дуканщика. -- Три чека. -- А выпить есть что-нибудь? -- Кишмишовка есть. -- Нет, ну его нахер этот самогон, слишком жарко для такого пойла. Вино есть? -- Есть. Какое надо? -- Да любое. Только не советскую бормотуху, я ее на гражданке напьюсь. -- Нет, что ты, такой дрянью мы не торгуем. -- Откуда знаешь, что бормотуха наша дрянь? -- Я же в Ташкенте учился. -- А, ну тогда понятно. А на кого учился? -- На офицера. -- А че тогда торгуешь, а не воюешь? -- Ступню оторвало, вашей миной. Лепешка такая серая, знаешь? Вы же их накидали, где попало, -- дуканщик показал мне ногу с протезом вместо ступни. -- Под ноги надо смотреть, вояка. -- А, плевать на ногу, зато я теперь здесь торгую спокойно, дом рядом, война меня не касается. Ну что еще надо, такому как я. -- Дело хозяйское. Ну, когда шашлык-то будем жрать, хозяин? -- Сейчас, пять минут, еще не дожарился. -- Вина бутылку принеси. -- Какое будешь пить? -- Я не аристократ, чтоб в винах разбираться. Неси которое покрепче. Да, и позови таджика, он там с сарбосами болтает. Дуканщик вышел, а я закурил сигарету и присел на бак с мясом, от шкуры несло тухлым запашком, да и мух налетело целая куча. Я взял эту шкуру и выбросил ее в окно. Где-то через минуту вошел Хасан. -- О-о, шашлыки, -- пропел Хасан, и схватив шампур начал хавать мясо. -- Э, он не готов еще, ты че как дикарь, как будто шашлыков не видел никогда, -- сказал я ему. -- Я жрать хочу. -- Че, голодняк пробил? Вошел дуканщик, он притащил бутылку вина и поставил рядом с нами, потом взял шесть палок шашлыка и собрался выходить, на мангале осталось три шампура. Хасан что-то ему сказал на родном языке. -- Они заказали шесть, -- ответил на русском Дуканщик. -- Ну отнеси им четыре, остальные, скажи, мы съели, -- не унимался Хасан. -- Они первые заказали, к тому же их трое, -- ответил дуканщик и вышел. -- Хасан, ты че как голодный. Четыре нам не хватит что ли, -- сказал я Хасану. -- Тогда мне три, а тебе один. -- Хрен тебе на воротник, мне два, я тоже жрать хочу. Я взял бутылку вина и посмотрел на этикетку, там было что-то написано на каком-то мудреном языке. Глянув на пробку, я понял, без штопора тут не обойтись. Ай, да хрен с ним, я подошел к мангалу и отбил об него горлышко. Потом взял шампур, и стал есть шашлык, поставив бутылку на пол. -- Юра, че ты разбил? -- Вино открыл, не видишь что ли. -- Откуда вино? -- Дуканщик принес. -- Дай глотну, -- Хасан протянул руку. -- Рожу порежешь, иди, возьми какую-нибудь тару у дуканщика. В двери появились Урал с Сапогом. -- О, Сапог, иди возьми у дуканщика что-нибудь, из чего можно вина выпить, -- обратился к Сапогу Хасан. -- И еще бутылку вина захвати, и спроси, сколько стоит, -- добавил я. Сапог ушел, и через минуту появился с большой пиалой и бутылкой вина. -- Червонец чеками бутылка, -- сказал Сапог, подавая бутылку. -- Так, значит, двадцать за вино и двенадцать за шашлыки и того тридцать шесть. На афошки это будет?.. Короче, семьсот афошек. Хасан, кто расплатится? Давай ты, а следующий раз я. -- Хитрый ты, Юра. -- А че хитрый. Ну, давай я заплачу, раз так. -- Да ладно, я отдам, просто в следующий раз я сожру побольше. -- Ты и сейчас сожрал немало, мне один шампур достался, пока я с бормотухой возился. Я налил всем по очереди вина, и выпил сам, вино было так себе, кисло-сладкое, а может, я просто не разбираюсь в винах. Мы же советские, привыкли пить, чтоб по шарам било, а о вкусе не думали. -- Берите шашлык, вам одна на двоих, нам с Хасаном три, -- предложил я Уралу с Сапогом. -- О, мясо я буду, -- сказал с довольным видом Урал. Урал взял шампур, и они с Сапогом стали его есть на пару, мы выпили вторую бутылку, потом еще курнули косяк, нас немного развезло, и мы сидели мирно болтали о всякой ерунде. Не знаю, сколько прошло времени, когда послышался гул вертолетов. -- Ну все, пацаны, закругляемся, комдив улетел, и нам пора. Отдохнули мы ништяк, -- заявил я ребятам. -- Базара нет, -- ответил Хасан. Мы расплатились с дуканщиком, поблагодарили его за шашлыки и пошли на свой БТР. Возле нашего БТРа стояла БМПшка разведчиков, рядом с ней стояли Пипок, Серега и Туркмен, мы подошли к ним. -- Ну как, Пипок, отошел после облома, -- спросил я. -- Да, нормально. -- Глухо тебе душара макушку поджарил. -- Да пошел ты. -- А вы где лазили четыре часа? -- спросил Туркмен. -- О-о, мы побалдели нормально, вина попили, шашлыков поели, в одной хибаре на прикол нарвались, -- ответил Хасан, и рассказал, как мы с дедками поприкаловались. -- А мне что, шашлыка не приперли? -- спросил Туркмен. -- Сарбосы все сожрали, ну и Хасан неплохо приложился, -- ответил я, и спросил: -- А наши с полка приехали? -- Да, вернулись, они на тропосфере затарились, в полк не заезжали. Жратвы привезли и боеприпасов, машины заправили. -- Куда махнем? -- На иранскую границу, там будем караваны пасти, Шиндантские духов там где-то мочат, а мы будем караванные тропы держать, чтоб духам снабжения не давать, -- ответил Серега. -- А Асифу че надо было? -- Хрен знает, вроде просил, чтоб его караваны не бомбили. -- Когда выдвигаемся? -- Да щас поедем, полкач уже в колонне. -- Откуда ты, Серега, обо всем знаешь? -- Ну, разведка ведь, это вы, соляра, ни хрена не знаете. -- Ну ладно, знаток, не очень-то на пехоту наезжай, а то по башке получишь, -- заявил Хасан Сереге. Из БМПшки вылез водила и крикнул: -- Поехали, взводный вызывает. Серега с Пипком запрыгнули в БМПшку и укатили, а мы залезли на броню и стали ждать выдвижения. Через полчаса колонна выдвинулась, а мы, раскумаренные вином, курнули еще косяк и, поев винограда, завалились отдыхать в десантный отсек. Дело шло к вечеру, и надо было быстрее проследовать горы и выехать к иранской границе, а то ночью катить среди гор -- процедура не из приятных. Ну что ж, отдохнули мы у сарбосов неплохо, хоть мало, но все-таки лучше, чем ничего. ПРОГУЛКА ПО ИРАНУ Я открыл глаза: напротив моего лица под защитным плафоном горела лампочка, равномерно гудели двигатели БТРа, я лежа смотрел на плафон, машина шла мягко -- наверное, двигались по песку, было немного прохладно, но это даже хорошо, а то жара за целый день уже надоела. Приятно было смотреть на сине-зеленый свет. Я представил себя в космическом корабле, мы летим по галактике, а впереди бесконечная голубизна космоса, и хотелось, чтоб это состояние продолжалось, как можно дольше. Глаза мои снова закрылись, и я стал погружаться в сон, продолжая представлять себя в космосе. Я бы, может, еще некоторое время подремал, но где-то рядом раздалась короткая очередь из КПВТ, я очнулся от дремоты и фантазий, вернувшись в реальность. Вот черт, какому-то дураку делать нечего, весь кайф обломал. С трудом приподнявшись я спросил: -- Кто едет? -- Я еду, -- ответил Хасан. -- А сколько время? -- Одиннадцать. -- Юра, хорош орать, спать мешаешь, -- пробубнил сонным голосом Туркмен. Я перелез через спящих пацанов, и запрыгнул в командирское сидение. -- Горы проехали? -- Да, час назад. -- Давно едешь? -- Не, час где-то. Как только горы проехали я сел, а Туркмен спать завалился. -- Не устал? А то давай я поеду. -- Нет, нормально, сиди отдыхай. Я одел шлемофон, общий эфир молчал, я погулял по волнам и выловил голос Америки, они вещали на каком-то азиатском я зыке, я снял шлемофон и протянул Хасану: -- На переведи, что там болтают. Хасан надел его, через пару минут снял и бросил мне на колени: -- На узбекском трещат, ничего интересного. Рассказывают, про обстрел наливников где-то за Гератом. -- Знаешь левую волну, на которой пацаны сидят? Хасан снова надел шлемофон и покрутил настройку. -- Ну, че там? Дай послушаю, -- снял с него шлемофон, и напялил его на себя. В эфире шел диалог между танкистами и второй ротой. -- Фазан, заганы чарса на 411-й, у нас вашэ галяк, -- донеслось с эфира. -- Кто это? -- Качи-вачи. (Качи-вачи -- это водила на 411-м БТРе, по нации он грузин, прослужил полтора года и был "дед".) -- О, салам Качи-вачи. Где вы находитесь? -- Васмой от комбата. -- О, далеко. Когда колонна станет, зашлите кого-нибудь. -- Нэштяк, сдэлаем. -- Качи-вачи, ответь 472-му. Это Юра, -- подключился я к разговору. -- О, Юра, салам. -- У нас возьмите, мы третьи от комбата. -- О, спасыбо Юра, канэчно к вам блыже, я чижа заганю. -- Ну, бывай. -- Чего грузин хочет? -- спросил Хасан, когда я снял шлемофон. -- Чарса просит. Он с Фазаном договаривался, но танкисты же впереди колонны идут, к ним пока доковыляешь, а мы через пять БТРов от них. -- Да пусть заходят, жалко что ли. Сзади что-то стукнуло по БТРу, нас слегка качнуло, я аж вздрогнул. -- Кто сзади едет? -- спросил я Хасана. -- Хохол, кто же еще. Опять уснул, мудила. -- Я завтра пришибу этого Хохла, -- подал голос Туркмен из отсека. -- Как он до сих пор в пропасть не улетел, постоянно спит за рулем. Как только он едет, так обязательно долбанет кого-нибудь, или его долбанут сзади. Гранату ему кинуть в люк, что ли, -- возмутился Хасан. -- Ему уже разведчики раз по башке надавали, когда он у БМПшки баки помял. Помнишь, Хасан? -- Да помню. А ему все равно похер. Надо Греку сказать, чтоб подрочил своего водилу. -- Ну ладно, Хасан, раз ты мне руль не даешь, пошел я спать. -- Да посиди, косяк сейчас забьем. Скучно ведь одному. -- Ну ладно, давай чарс. Я взял чарс у Хасана, забил косяк и мы курнули. Колонна остановилась минут через двадцать, и к нам в люк запрыгнул ротный. -- Сейчас прокатимся вдоль иранской границы, выступим в роли разведки. Я поеду с вами, у моего БТРа левый движок накрылся, на одном тащится. Говорил же этому мудаку Петрухе, проверь движки, проверь движки, еще с прошлого рейда левый барахлил. А ему раздолбаю похер, теперь пусть еб...тся, пока не сделает. По люку кто-то постучал, я выглянул и увидал чижа с 411-й машины. -- Меня Качи-вачи послал. -- Знаю, -- ответил я, и крикнул: -- Хасан! Иди сюда. Хасан вылез на броню, увидел чижа и, вытащив пластинку чарса величиной со спичечный коробок, протянул ему. Наверху было сыро и прохладно. Луна горела наполовину, и было не так уж темно, метров за пятьдесят можно было разглядеть контур человека. -- Ну все, вали отсюда, наш ротный здесь, -- сказал Хасан этому чижу, и залез обратно. Я тоже запрыгнул в БТР, ротный сел в командирское сидение, и обратился к Хасану: -- Так, Гараев. Ты поедешь? -- Да -- я, Туркмен пусть поспит немного. -- Я, наверно, тоже сейчас завалюсь, вторую ночь толком не сплю. Бережной, иди сюда. -- Да, я здесь, командир. -- Слушайте меня, вот карта. Ротный развернул альбомный лист, на котором были нанесены карандашом условные обозначения местности, на которой мы находились, эту так называемую карту, скорее всего, начертили пять минут назад. Потом ротный продолжил: -- Мы сейчас находимся вот здесь, -- он ткнул пальцем в полосу нарисованную карандашом, -- Это дорога, колонна движется сюда, к этим горам, часам к трем утра они должны быть здесь. Вот иранская граница, мы же прошвырнемся вот тут, -- ротный провел пальцем вдоль границы. -- А кто еще поедет? -- спросил я ротного. -- Три БТРа с нашей роты. -- Три машины? -- удивился Хасан. -- Да, три машины. А ты хотел всю колонну с собой захватить, да? -- ответил ротный. -- А задача то какая? -- опять спросил Хасан. -- Задача, вот здесь соединиться с колонной, вернее нам надо вперед колоны сюда попасть, и уже ждать их здесь, а остальное вас не касается. Едем по-боевому, на броню не вылезать, фары не включать, огонь не открывать. Едем тихо, если что, сразу сваливать, в бой не вступать ни в коем случае. Понятно? -- Понятно, -- ответил Хасан. -- Где второй шлемофон? -- спросил меня ротный. -- Он не работает. -- А какой работает? -- Нате, товарищ старший лейтенант, -- Хасан протянул ротному шлемофон. В люк заглянул Петруха. -- Товарищ старший лейтенант, БТР сделали. -- А что там было? -- Муфта барахлила. -- Черт, спать охота, и колонну вести надо. Может, Грека проинструктировать, -- начал размышлять вслух ротный. -- Мы уже однажды тут мотались, товарищ старший лейтенант. Я знаю эту дорогу, -- сказал Хасан. -- Когда мы здесь были? -- спросил ротный. -- Вас тогда не было. Колонной командовал зампотех. Разведчики на границе напоролись на караван, а мы стояли на блоке возле духовского моста, нас сняли с блока и мы мотались сюда караван брать. Юра, че, не помнишь? -- Нет, я помню тот караван, я еще мафон там урвал, но местность я не запомнил. -- Да здесь это было, мы по этой дороге ехали. Вот дорога где мы стоим, она идет мимо кишлака, потом вдоль гор. А вот дорога к иранской границе, мы по ней в тот раз проскочили. Там дальше пустой колодец еще будет на развилке, вот там мы этот караван и замочили. -- Ну раз ты, Гараев, знаешь эту дорогу, тогда поедете первыми, а я перепрыгну на свой БТР. Увидите развилку, свернете налево и дальше дуйте по дороге, не сворачивая, а ближе к горам я уже сам поведу. Постоянно сидите на рации, чуть что, сразу докладывайте, я на пару часов вырублюсь, а то в глаза скоро спички вставлять придется, Петруха меня разбудит, если что. Ротный вылез из люка, Хасан надел шлемофон и мы начали рассматривать эту самопальную карту. Я с трудом разбирался в этих иероглифах, зато Хасан разложил карту и начал мне рассказывать, водя пальцем по листу с таким видом, как будто он сам рисовал эту карту. -- Да ладно Хасан, что ты мне здесь втираешь, поезжай, раз знаешь, куда ехать. -- Я знаю, да и ты, Юра, тоже знаешь. -- Тогда днем было, а сейчас ночь. Я хрен его поймет. Меня больше интересует, нахрена нас вдоль границы прогоняют? -- Откуда я знаю. Я слышал, что на стороне Ирана, рядом с границей, как раз в этом районе расположены базы наемников. Стоп, комбат на связи, сейчас выезжаем, -- ответил Хасан. Хасан еще минуту послушал эфир. Потом запустил движки, и мы, развернувшись, выехали из колонны, и направились в сторону границы. Дорог было накатано по Афгану навалом, где колонна не пройдет, там, считай, уже дорога, и главное было не запутаться в них. Днем еще куда ни шло, а вот ночью, да еще глядя в триплекс, можно было легко куда-нибудь зарулить, как это уже не раз случалось. Урал, Сапог и Туркмен спали, мы не стали их будить, пусть спят пока. Я открыл защитный щиток с лобового стекла, в лицо мне повеяло сыростью и влагой, так как окно было разбито пулей от ДШК, я опять захлопнул щиток и сказал Хасану: -- Короче, открывай свое окно и езжай сам, я в триплекс пялиться не буду, тем более ты парень ученый и знаешь, куда ехать. -- Да сиди спокойно, я сам разберусь с дорогой, на, лучше -- косяк забей, и гераши туда бухни, а то не цепляет. Я взял у него чарс с героином, и смешав все это, забил в сигарету. Косяк получился конкретный, кое-как мы его докурили, героин сильно драл горло, и приходилось делать маленькие затяжки, но зато прибило нас капитально. Мы катили по темноте куда-то вперед, я смотрел на Хасана и думал, черт возьми, разбудить Туркмена что ли, а то этот таджик завезет сейчас куда-нибудь, но лицо Хасана излучало уверенность: он рулил, как будто уже сто раз ездил по этой дороге, да у него всегда такая уверенная рожа, пока чего-нибудь не напорет. Я все чаще оборачивался назад и смотрел на пулемет, в голову лезли разные мысли, мне казалось, что вот-вот мы нарвемся на засаду, и я прикидывал, успею ли запрыгнуть на сидение за пулеметы. Было такое ощущение, что на голову мне положили пудовую гирю. Бляха-муха, ну нахрена я так обдолбился? Хотя я тысячу раз задавал себе этот вопрос и ни разу не мог на него ответить, одним словом, обдолбился и все, вот и весь ответ. Из-за сильного сушняка трудно было разговаривать, и мы сидели молча. Я лишь изредка поглядывал на Хасана, он как обычно был не возмутим. Время шло, мы ехали, я начал уже волноваться, что-то мы едем и едем в одну сторону, а налево не сворачиваем, да я еще не вижу ни хрена ничего впереди, открыть люк и выглянуть, облом, да и страшновато, щиток открыть, холодно. -- Хасан, ты как? -- негромко произнес я. -- Ништяк, я ништяк, ты не волнуйся, Юра. -- Когда ты за рулем, я всегда волнуюсь, а тут наш БТР еще и первым едет, так что я волнуюсь вдвойне. -- Юра, да ладно завязывай, постоянно ты страхуешься. -- А как ты хотел, мы едем хрен знает куда. Ты хоть видишь, куда едешь? -- Юра, я знаю, куда еду, тем более, что мы уже здесь ездили. Ты сиди и не волнуйся. -- А мне больше ничего и не остается, как сидеть, но я все же волнуюсь. Может разбудим пацанов, две головы хорошо, а пять лучше, к тому же, тот раз Туркмен за рулем ехал, может он лучше знает. -- Да ты на изменах, Юра. Пусть они спят. У нас там пожрать есть? -- Гранаты остались и виноград. -- Давай сюда, а то сушняк, аж языком не могу шевелить. Я полез в отсек, немного пошарив в полумраке, нашел пару гранат и кисть винограда. Мы принялись трескать виноград, это немного заглушило сушняк. -- Хасан, что-то мы долго едем в одну сторону. Где развилка? -- Да тебе кажется, что долго. -- Мне может и кажется, а вот моим часам на руке так не кажется. Да и ваще, я хоть и не помню дороги, но знаю, что иранская граница не так далеко от того места, где мы разъехались с колонной. А мы уже почти час едем в одну сторону. -- А ты че, хотел за пять минут доехать, да? -- С тобой Хасан, бесполезно спорить, ты твердолобый какой-то. У тебя в семье все такие у-упрямые. -- Нет, я один такой. -- Оно и видно, другого такого вряд ли найдешь. В отсеке что-то зашевелилось, потом появилась заспанная рожа Урала. Он некоторое время хлопал узкими глазами, потом произнес: -- Когда приедем? -- Куда приедем? -- спросил я его. -- Ну, куда-нибудь. -- Вот куда-нибудь мы сейчас приедем, это точно. Посмотри, кто шофер. -- Впереди кишлак, и свет горит. Наверно налево надо свернуть, -- произнес удивленно Хасан. -- Какой кишлак? Какой свет? Ты че Хасан, еб...нулся уже. Где ты видел свет в кишлаке ночью? -- не менее удивленно произнес я в ответ. -- Да вон, посмотри, впереди нас свет горит в кишлаке. Я наклонился к Хасану и глянул в водительское окно. Черт возьми, точно, впереди нас находился кишлак, и в нем горело освещение, этого не могло быть, в Афгане ночью в одиноких кишлаках свет не горит. Хасан свернул влево, и кишлак оказался сбоку от нас. -- А где колодец? Где развилка? -- спросил я Хасана. -- Да не знаю я, не было никакого колодца. Урал смотрел на нас и ничего не мог понять. -- В чем дело, пацаны? -- спросил он. -- Да черт его знает, в чем тут дело. Какой-то кишлак, которого быть не должно, -- ответил я. -- Я сейчас посмотрю в пулеметный прицел, он приближает немного, -- сказал Урал и полез за башенные пулеметы. После минутной возни Урала возле пулеметов, раздалась короткая очередь из нашего КПВТ, и два розовых трассера полетели в сторону кишлака. Мы с Хасаном аж подпрыгнули от неожиданности, Хасан нажал на тормоза и БТР остановился. -- Ой бля, я не хотел, --выкрикнул Урал. Оказывается, когда он крутил башню, разглядывая кишлак в прицел, то случайно нажал в темноте на кнопку спуска. Проснулся Туркмен, и начал материться. Потом раздался топот по броне, и стук по люку. -- Откройте, е..... вашу мать! Быстрее же, а не то я вас всех поубиваю. Это был голос ротного, он не предрекал ни чего хорошего. Хасана как ветром сдуло с водительского места, я протянул руку и открыл водительский люк. Ротный как пуля залетел в этот люк, только я глянул на него, как у меня полетели искры с глаз, и сильно заболела челюсть, я хотел чего-то возразить, но получил удар с другой стороны, у меня все поплыло перед глазами. -- Вы че, козлы, оху...ли вообще! Где этот таджик?! Гараев, сука! Ротный схватил гранат, который мы собирались съесть с Хасаном, и запустил ею в отсек, потом ротный начал шарить руками, ища что-нибудь подходящее, и нащупав рожок от АКСа, он запустил им в Хасана. -- Где мы?! Где мы?! Е... вашу мать! -- кричал ротный. -- Я не знаю, -- ответил я, закрывая руками лицо и отодвигаясь от ротного подальше. -- Гараев, падла. Ты куда нас завез?! -- Я ехал, как вы сказали, в сторону иранской границы, но колодца и развилки не было, -- раздался голос Хасана с конца отсека. Перепуганный, сонный Сапог не мог ничего понять, Туркмен был удивлен не меньше Сапога, да и Урал тоже не больно-то соображал, в чем здесь дело, он вообще перепугался, думая , что это из-за неосторожного выстрела, который он произвел. Хотя, конечно, ротный проснулся как раз из-за этого выстрела, но если б ротный не проснулся, то все могло бы быть намного хуже, хотя неизвестно, что нас еще ждет впереди. -- Сколько времени мы ехали?! -- опять заорал ротный, глядя на меня. -- Час, наверно, -- ответил я, потирая челюсть. -- Е... вашу мать! Да мы уже полчаса, как по Ирану едем, -- произнес приглушенно ротный. Я заметил, как ротный весь напрягся от злости, это было видно даже в полумраке. Он прыгнул за руль, потом развернул БТР, высунулся из люка и крикнул Петрухе с Хохлом: -- Быстро за нами! Только быстро, на всех газах. Мы в Иране, в эфир не в коем случае не выходить, и ради бога -- не стреляйте никуда, иначе нам точно пи...дец приснится. Потом ротный залез обратно за руль, БТР наш рванул с места и, набирая скорость, помчался обратно к границе Афгана. -- Гараев, сука, я тебя убью. Я тебя урою, так и знай, Сусанин ты х...ев. Дай только выбраться от сюда. Я удивляюсь, как только вы в Тегеран не заперлись, пока я дрых. Господи, это же международный скандал! -- произносил сквозь зубы ротный, руки его судорожно сжимали руль машины, движки ревели на пределе. -- Бережной, посмотри, где наши машины, -- обратился ко мне ротный. Время было за полночь, я открыл люк, и выглянул наружу, луна освещала местность, справа было видно очертания гор, слева простиралась равнина, сзади за нами мчались с небольшим разрывом оба БТРа , я опять опустился на сидение. -- Все нормально, они сзади. -- Все нормально?! Не говори мне, что все нормально. Если, не дай бог, мы нарвемся на иранских военных, они нас с землей сравняют. Вы хоть понимаете, что это такое? Наши СУшки и так регулярно бомбят духовские базы на территории Ирана, и потому они злые на нас, как собаки. А тут нате вам, сами приехали. Гараев, сука, сиди и не вылезай из-за движков, иначе я тебя убью. Ротный, конечно, был человеком крутым и вспыльчивым, но отходил сразу, ему главное не попасться под горячую руку. Мне с Хасаном не раз приходилось нарываться на его железный кулак, да и не только нам, но в обиде мы на ротного никогда не были, он всегда поступал справедливо, заработал -- получи по роже. Некоторые офицеры или прапора бежали закладывать по инстанциям, если бойцы залетали, а потом учиняли разборки на высшем уровне, в нарядах, мол ,сгноим, на дембель в последнюю очередь, или с АГСом будешь по горам бегать, дисбатом пугали или тюрьмой. А ротный был мужик конкретный, по роже настучит и все становится понятно, и все его уважали. И уважали не из-за страха, а за то, что он был мужиком, а не козлом. Хасан, конечно, зашарил, успел слинять, а мне пришлось получить пару раз по зубам, ну да хрен с ним, мне это не впервой, хотя немного обидно, конечно, но чего уж тут поделаешь. Нам удалось выскочить с территории Ирана без происшествий, ротный материл нас всю дорогу, но потом немного успокоился. Развилку с колодцем мы, оказывается, проскочили за километр в стороне, я не знаю, куда там смотрел Хасан, но там, где мы ехали, вообще никакой дороги не было. Возле развилки мы остановились, ротный повернулся и погрозил кулаком Хасану: -- Я все равно доберусь до тебя. А ты, Бережной, за один удар по роже спасибо скажи своему другу, и можешь ему вернуть долг за меня. Туркмен, садись за руль, и не давай больше водить машину этому мудаку. После чего ротный вылез на броню, я вылез за ним, к нам подбежали Грек и Петруха, они толком не могли разобрать, что за гонки мы здесь устроили. -- Слушайте, мужики. Какой еще Иран? Я чего-то не врублюсь, -- спросил удивленный Грек. -- Если б нас засекли иранские военные, или мы бы нарвались на какую-нибудь базу, тогда бы ты врубился сразу. Доверил этим мудакам обдолбленным ехать впереди колонны, а они в Иран заперлись. Черт, да из вас всех, хоть кто ни будь понимает, во что мы чуть не вляпались? -- опять начал заводить себя ротный. Да оно и понятно, на его ответственности были мы все. Это хорошо, что удачно выскочили с иранской территории. А не дай бог, нарвались бы, тогда мало того, что нам всем были бы кранты, да еще на весь мир раструбили б, что советские военные нарушили границу, да вторглись в Иран, и так далее. -- Ну ладно, все, заканчиваем базар, мы и так время много потеряли. По машинам! -- скомандовал ротный, и перепрыгнул на свой БТР. Спустя минуту мы двинулись вдоль границы догонять колонну, наш БТР на этот раз шел последним. Часа через два мы догнали колонну, которая уже давно ждала нас, хотя все должно было быть наоборот. По прибытию полкач сразу вызвал ротного к себе, скорее всего ротный получит втык за опоздание и ему придется сочинять очередную сказку, оправдывая эту задержку. Но за ротного можно было не волноваться, он наверняка уже придумал отмазку по дороге, ротный был в этой области мастер, да и Грек подтвердит, если что, а Грек ведь в неплохих отношениях с полкачем. Так что все пройдет нормально, мы это знали, главное -- все живы и здоровы, а остальное ерунда. ГИБЕЛЬ ПИПКА Хасан всю дорогу оправдывался перед нами за свои запарки, но мы прекрасно знали его характер, с него как с гуся вода, при первой же возможности он снова прыгнет за руль, и еще не раз куда-нибудь заедет. Правда, он извинялся за то, что я получил из-за него по зубам. Но я был на него не в обиде, если б ротный на него нарвался, то Хасану пришлось бы намного хуже, ротный его по броне бы размазал. БТРы наши пристроились к колонне, комбат объявил, что колонна простоит здесь до рассвета. Мы настроились спокойно поспать часика три, и уже почти расположились, как вдруг услышали стук по броне. Я выглянул из люка, напротив нас стоял БТР комбата. -- Гараев здесь? -- спросил комбат. -- Да здесь, -- ответил я. -- Может переводчик понадобится, разведчики какой-то караван накрыли, надо разобраться, тут не далеко, пара километров. Поднимайтесь, и поехали за нами, -- приказал комбат. Хотя, чего нам подниматься, мы ведь еще не укладывались. "Вот суки, не дадут поспать спокойно", пробубнил я себе под нос, и запрыгнул в люк. -- Туркмен, прыгай за руль, поехали за комбатом. -- А че такое? -- спросил Туркмен. -- Разведчики какой-то караван где-то тормознули, на разоборки надо ехать. -- А почему мы? Мы ведь и так только подъехали, -- возмутился Хасан. -- А это Хасан, как раз из-за тебя. Переводчик комбату понадобился. -- Во второй роте есть два таджика. -- А вот комбату ты нравишься. Туркмен запустил движки, и мы двинулись вслед за комбатовским БТРом. Минут через двадцать мы подъехали к месту. Здесь стояли друг за другом три барбухайки и легковая тойота с кузовом, рядом с ними пара БМПшек с разведвзвода, какая-то БРДМка и пара БТРов, но явно они были не с нашей колонны. Видимость была более -- менее хорошая, луна хоть была и не полная, но освещала не плохо. Рядом метрах в ста простирались горы и вверх по ним уходила дорога теряясь в темноте. Та самая горная дорога через перевал, по которой наша рота позавчера спускалась к кишлаку, в котором мы производили проческу. Наш БТР остановился возле БРДМки. Машина комбата проехала чуть дальше и остановилась возле барбухаек. Мы похватали автоматы, и вылезли на броню, комбат спрыгнул с БТРа, и позвал Хасана. Я тоже спрыгнул на землю и отправился следом за ними. Возле кабины первой барбухайки лежали три мертвых духа накрытые одеялами. Проходя мимо БРДмки, я увидел водилу, и остановился: -- Слушай, зема, откуда ваша машина? -- Шакалов с Особняка привезли. Мы в Герате у советников торчали, а тут х...ня такая, -- ответил тот. -- А что тут случилось? -- спросил я. -- О- о, да тут такие заморочки! Короче, разведчики бомбанули благотворительный караван, троих замочили, а караван разграбили. А те, оказывается, направлялись в Иран, агитировать беженцев возвращаться на родину. Ну и везли им вещи всякие, вроде деньги тоже, но бабки не могут найти. Духи кричат, что деньги были, а разведчики говорят, что никаких денег не видели. Короче хрен поймешь, что у них там. Но духи каким-то образом, связались с ХАДовцами и нажаловались им. -- А БТРы чьи? -- ХАДовцев, мы с ними приехали. Мы слышали что-то подобное, про этих беженцев. За время боевых действий много афганцев подались в Иран и Пакистан, а недавно в правительстве Афгана организовали мероприятие по их возвращению на исконную родину. Собрали пожертвования в виде вещей и денег и снарядили группы из представителей коренного населения, которые должны были этих беженцев уговорить вернуться. Вот на одну такую группу наши разведчики и нарвались. Да, залет капитальный, удастся ли замять такой скандал, сказать трудно. К нам подошел Туркмен, и спросил: -- Что здесь происходит? -- Пошли послушаем, сейчас сам все узнаешь, -- ответил я, и мы направились в сторону разборок. Там стояли выстроенные в одну шеренгу разведчики с летехой. Комбат построил их, а сам при помощи Хасана болтал с духами, мирных духов было на первый взгляд человек около десяти, трое из них что-то кричали и размахивали руками, то и дело тыкая в сторону бойцов разведвзвода. Тут же стояли два офицера из особого отдела, и человек пять ХАДовцев, они о чем-то оживленно толковали между собой. Закончив разбираться с духами, комбат подошел к разведчикам, и спросил: -- Короче так, или вы говорите, где деньги, или если у вас их найдут, тогда вешайтесь сразу. Разведчики молча стояли с опущенными головами, а комбат прохаживался туда-сюда вдоль шеренги. Потом он подошел к летехе: -- Лейтенант, смотри на меня. Летеха поднял голову и посмотрел на комбата. -- Я жду две минуты, время пошло. -- Я не знаю товарищ майор, не видели мы ни каких денег. Потом комбат подошел к Пипку, и посмотрев на него сверху, как на лилипута, произнес: -- Пипонин, у тебя есть повод растянуть свою глупую улыбку до самого затылка, потому что я тебя сейчас обрадую. На дембель ты уйдешь первой отправкой, но не потому, что ты добросовестный солдат, и не потому что ты отличник боевой подготовки. А потому, что ты меня уже за...бал! Мы все заржали, а духи смотрели на нас удивленными глазами, так как не понимали прикола. К комбату подошли два ХАДовца, у них в руках были какие-то пачки, похожие на пачки денежных банкнот. Как потом выяснилось, они нашли эти пачки под кустом недалеко от барбухаек, это были реалы, вроде иранские деньги. Реалы были беспонтовые деньги и большим спросом в Афгане не пользовались, если один чек был равен 20-25 афганей, то одна афгани ровнялась десяти реалам, вроде так, точно сказать не могу, потому как мы не пользовались такими деньгами. Подъехали еще два БТРа, из одного выпрыгнул полкач, из другого наш ротный. Полкач подошел к комбату и спросил: -- Ну, что тут такое? -- Разбираемся, товарищ полковник. Говорят, что разведчики деньги у них отняли и вещи, -- ответил комбат. -- Все вернули? -- Вещи вернули, и нашли в кустах несколько пачек реалов. Но Афганцы говорят, что это не все, у них еще афгани были около пятьсот тысяч. -- Ну и где эти деньги? -- Разведчики говорят, что не брали. Командир прошелся вдоль строя разведчиков и остановившись напротив летехи, негромко обратился к нему: -- Объясните лейтенант, что здесь произошло, и откуда взялись ХАДовцы? -- Все произошло как-то неожиданно, товарищ полковник. Мы спустились с перевала, и вдруг перед нами из темноты появляется машина, наводчик влупил очередь по кабине, откуда мы знали, что это мирный караван. Пока разбирались, тойота успела уйти, а примерно через час появились ХАДовцы. -- Вы хотите сказать, что не заметили, как тайота исчезла. И пока вы грабили караван, она успела слетать в Герат и предупредить ХАДовцев. Так? -- Так точно, товарищ полковник. -- А когда здесь появились ХАДовцы и особый отдел, вы поняли, что дело пахнет керосином, и только тогда связались с полком? Так? -- Так точно, -- пробурчал в полголоса летеха. -- Почему сразу мне не доложили, что обнаружен караван? Только не говорите, что рация не работала, эту сказку я недавно от Савина слышал. Летеха стоял и молчал, опустив голову. Командир наклонился к нему, взявшись рукой за подбородок выпрямил голову лейтенанта, и глядя ему прямо в лицо, твердо но не громко произнес: -- Это не красит разведку, лейтенант. Но я не собираюсь вам здесь мораль качать. Скажу одно, если уж вляпались в историю, то дело надо было делать тихо и без шума. Ясно? Командир отошел от разведчиков и подозвал к себе комбата, они отошли немного в сторону, и говорили минуты три, потом полкач развернулся и направился к ХАДовцам и особнякам. Мы с Туркменом стояли и наблюдали, что же будет дальше. К нам подошел Хасан. -- Ну что там, Хасан? -- спросил его я. -- Да ниче, афошки куда-то пропали, пятьсот штук. -- А может они пи...дят, сами затарили куда-то, а на разведку спихнули. -- А может, у них вообще этих денег не было, -- заявил Туркмен. -- Да не знаю я, все может быть. Духи говорят, что деньги забрали разведчики, они показали на летеху, Пипка и Серегу. Лично я думаю, что деньги скорее всего у разведчиков, но найти их не могут. ХАДовцы с особняками облазили обе БМПшки, но ничего не нашли кроме шмоток. Шмотки вернули, а денег нет, пятьсот штук это же большая куча, в трусах ее не затаришь. Но Серега хитрый жук, он за такие деньги жопу отдаст на растерзание, но не признается, -- сделал заключение Хасан. -- Ну, долго там еще? -- спросил Туркмен Хасана. -- Да откуда я знаю, полкача вон спроси. Такой скандал замять же как-то надо, раз тут ХАДовцы появились, то просто так не отвертишься, бакшишами придется, наверно, откупаться. -- Гараев! Где ты пропал?! Иди сюда! -- крикнул комбат. -- Ну ладно, я пошел, батя вон разорался, -- сказал Хасан и побежал к комбату. Командир подозвал к себе Хасана, и они подошли к толпе афганцев. Мы с Туркменом тоже подошли поближе, ХАДовцы и особняки стояли возле своих машин и о чем-то болтали, построенные в шеренгу разведчики остались стоять на месте. -- Почему передвигались ночью? -- обратился командир к духам. Хасан перевел слова командира, и прослушав ответ, доложил: -- Говорят, что хотели рано утром быть в Иране. -- Какие у них есть доказательства, что это благотворительный караван? Хасан снова перевел, и так же прослушав ответ, сказал: -- Нет у них ни каких доказательств. Они говорят, что это могут подтвердить старейшины из кишлака Гишдулакан. -- Передай, что плевать я хотел на этих старейшин, и в данной ситуации я имею полное право отдать приказ расстрелять их всех. Так что пусть они разворачиваются, забирают свои три трупа, и дуют обратно, откуда пришли. Все, разговор окончен. Командир развернулся и крикнул разведчикам: -- Разведка -- по машинам, и дуйте к колонне. Разведчики направились к своим БМПшкам. -- Пипок! -- крикнул я. Пипок замедлил шаг и оглянулся. -- Станьте возле нашей роты. Пипок махнул рукой и запрыгнул на броню, через минуту разведчики исчезли в ночном мраке. После того как Хасан перевел духам слова командира, те недолго думая забрали трупы, погрузились в машины, и развернувшись уехали в обратном направлении, от греха подальше. К командиру подошел майор с особого отдела, в руках у него была двадцатилитровая канистра. -- Деньги здесь в канистре, товарищ полковник. Я наткнулся на нее недалеко от того места, где стояли БМПшки. Мне показалось странным, что один из разведчиков отошел от машины и что-то хотел поднять, но увидев меня, развернулся и побежал обратно. А после того как разведка уехала, я пошел на то место и наткнулся на вот эту канистру. Сначала не понял, зачем там валяется пустая канистра, а когда перевернул, оттуда вылетели пару бумажек свернутых в трубку, оказалось что это афгани в сотенных купюрах. В общем, эта канистра набита афошками. -- Вот мудрецы. Ну ладно, отдашь эти деньги ХАДовцам, пусть они закроют рот, и забудут про этот случай, -- командир посмотрел на удивленное лицо майора и добавил: -- Надеюсь, вы меня правильно поняли? Майор молча развернулся и направился к БТРам ХАДовцев. -- Остальные -- по машинам! -- скомандовал командир и направился к своему БТРу. Мы тоже попрыгали в машины, и подождав, когда БТР ротного тронется, двинулись за ним. Урал с Сапогом спали на сидениях, им были пофигу все эти дела. Мне спать не хотелось, от холода весь сон улетучился, я примостился сзади водительского сидения, и накинув на плечи бушлат, произнес: -- Глухо командир дела разрулил. Я думал, что разборки затянутся до рассвета. -- Командир наш молодец, долго не базарит, это комбат начал с духами цацкаться, поверил, наверно, что разведчики деньги у духов отняли, -- сказал Хасан. -- А ты что, сомневаешься в этом? -- спросил я Хасана. -- В чем? -- Ну в том, что разведчики отняли у духов деньги. -- Так ведь неизвестно, кто деньги в канистру натолкал, это могли быть и духи. -- У духов ума на это не хватит, сейчас приедем и у разведчиков спросим, чего зря гадать, -- сказал я и закурил сигарету. Двигаясь вдоль колонны, мы увидали рядом с БТРом Грека БМПшку. Остановившись рядом с ними, мы с Хасаном вылезли на броню. Пипок и Серега болтали о чем-то с Греком, наверное, рассказывали про этот случай. Увидев, как подъехал наш БТР, Пипок с Серегой направились к нам, а Грек пошел к машине ротного. Из колонны периодически велся обстрел по горам, которые находились слева. До рассвета оставался час с небольшим, и основная часть личного состава спала, а на машинах находились только наблюдающие, которые или от нечего делать, или по приказу командира вели беспорядочную стрельбу. -- Ну, как там все прошло? -- спросил Серега, подойдя к нам. -- Там все нормально, командир утряс все дела. Вот только про канистру свою можете забыть, -- ответил я. -- Какую канистру? -- спросил удивлено Серега, и сделал вид, будто не знает, о чем речь. -- Да про ту самую, в которую вы афошек натолкали. -- Ты о чем, Юра? -- Да ладно, Серега, только не надо валенком прикидываться. Не ужели ты хочешь сказать, что это духи в канистру афошек напихали, да они в жизнь не додумаются до такого. -- А кто нашел канистру? -- спросил Пипок. -- Майор из особого отдела. Кто-то из вас хотел ее забрать, а он усек. Афошки, в общем, командир отдал ХАДовцам, чтоб они не раздували это дело А караван развернули и отправили обратно, командир сказал, что имеет право расстрелять их всех, они не долго думая завернулись и свалили. -- Вот сука, рожа ментовская, это я хотел ее забрать, -- сказал с сожалением Пипок. -- Я же тебе говорил, барану, не лезь туда, шакалы рядом стоят, потом вернулись бы и забрали. Ну какого хера ты поперся за канистрой? Мудак, такие бабки про...бали из-за тебя, -- начал наезжать на Пипка Серега. -- Да ладно, успокойтесь, поздно уже разбираться. Скажите спасибо полкачу за то, что он вас отмазал, иначе загремели бы вы все. Давайте лучше косяк курнем, -- предложил Хасан. -- Ну давай, забивай, -- сказал Серега. Хасан сел под колесо и стал забивать косяк, я сел рядом с ним. Пипок, постояв немного, закурил сигарету и пошел за БТР, наверно отлить. -- Серега, давай тоже забивай, один на четверых мало будет, -- обратился к Сереге Хасан. Серега тоже сел рядом, достал чарс из кармана и стал мастырить еще один косяк. Я снял автомат и выстрелил очередью вверх. -- Юра, тебе че делать не х...й? -- спросил Хасан. -- А че, все стреляют, и я тоже. Тебе патронов моих жалко что ли? -- Да заколебал, давай посидим спокойно, а если дуракам делать нех...й, то пусть себе стреляют. Хасан, забив косяк, прикурил его, и сделав пару затяжек передал мне. -- А где Пипок? -- спросил Хасан, выпуская дым. -- По большому, наверно, пошел, -- ответил Серега, прикуривая второй косяк. -- Пипо- ок! -- крикнул я. -- Да че он, в горы срать поперся, что ли, -- начал возмущаться Серега. -- Ну пусть сидит, кто не успел, тот опоздал, -- сказал Хасан. Мы выкурили оба косяка, но Пипка так и не дождались. -- Да у него там запор, что ли, пора бы уже по норам рассосаться, а то я начал замерзать, -- сказал я, вставая. Я поднялся и пошатываясь пошел за БТР, посмотреть, где там Пипок запропастился. Зайдя за БТР я негромко крикнул: -- Пипок! Черт возми, ты че, уснул что ли?! Никто не отвечал, я отошел подальше и стал вглядываться в ночную мглу. "Да куда же он подевался? Неужели спать пошел в БМПшку, да вроде не должен, он бы сказал," размышлял я. -- Юра, ну че там? -- услышал я голос Сереги. -- Да не знаю, не видно ничего, -- ответил я. Я направился обратно, и вдруг заметил под колесом силуэт человеческой фигуры, какая-то тревога пронзила меня, сердце бешено застучало. Я медленно подошел к колесу, это был Пипок, он лежал лицом вниз. Я сел на корточки и потряс его за плечо. -- Пипок, что с тобой? -- тихонько произнес я. Пипок не шевелился, я перевернул его на спину и на мгновенье остолбенел. На его лице вместо правого глаза была дырка, и струйка черной жидкости стекала на висок. Я смотрел на его лицо и не мог поверить, весь кайф как ветром сдуло. Пипок даже мертвый улыбался, мышцы его лица были устроены так, что уголки губ были загнуты вверх. С первого взгляда даже не верилось, что лицо это уже безжизненно, на нем как будто было написано: "Да что вы? Я шучу. Неужели вы поверили?" Я не отрывал глаз с его лица, "не может быть, не может быть," эти слова проносились у меня в сознании. Я начал трясти Пипка за плечи. -- Пипок, вставай, вставай же! -- кричал я, хотя прекрасно понимал, что Пипок был мертв, но разум отказывался в это верить. Вот и еще один случай, когда духовский снайпер выстрелил на огонек от прикуренной сигареты. Случай далеко не первый и, к сожалению, не последний. На мой крик прибежали Хасан с Серегой. -- Юра, что случилось, ты че кричишь? -- спросил Серега, подойдя ко мне. -- Пипок мертв, Серега! Понимаешь? Пипок мертв! -- сказал я и закрыл лицо руками, я больше не мог смотреть на это лицо, но в моем сознании как наяву, отчетливо вырисовывались его черты, улыбка, дырка вместо глаза и черная струйка, стекающая на весок. -- Как мертв? -- еле слышно произнес Серега. Хасан присел рядом со мной на корточки и стал щупать пульс на уке у Пипка. -- Да че ты щупаешь, Хасан. У него сквозная дырка в голове, -- сказал я, глядя на Хасана. -- Хасан, ну как, может он живой, а? -- спросил с надеждой Серега, наклонившись к нам. Хасан встал и тихо произнес: -- Да нет, Серега, не живой он. Иди, доложи. Хасан положил руку на плече Сереги. -- Суки! -- закричал вставая Серега, и вскинув автомат, выпустил рожок по горам. Потом он наклонился к мертвому Пипку, и произнес дрожащим от напряжения голосом: -- Пипок, я этих духов всех с говном смешаю. Слышишь? Всех! После чего Серега встал и, волоча на ремне автомат, направился в сторону БМПшки. -- Юра, успокойся, теперь уже ничего не поделаешь, -- обратился ко мне Хасан. -- Слушай Хасан, только не надо меня утешать, как скорбящую вдову, я все прекрасно понимаю и без твоих слов. Давай лучше отнесем Пипка к БМПшке. Мы осторожно взяли мертвого Пипка и понесли. К нам подбежали пацаны с разведки, и тоже стали помогать нести, Серега разбудил всех пацанов и рассказал, что случилось с Пипком. Хотя чего там помогать, я бы сам его смог нести, не напрягаясь, он был легким, как ребенок. Первым подскочила БМПшка с летехой, он выскочил из люка, и подбежал к нам. -- Пипонина убили, да? Ну как же так? Ну как же так? --Растеряно проговорил лейтенант, наклонившись над Пипком. Мы все стояли полукругом возле Пипка и молчали. Туркмен, Урал и Сапог тоже были здесь, их разбудил Хасан и рассказал про Пипка. Спустя минут пять к нам подъехали машины командира и комбата и с ними "таблетка". Командир с комбатом подошли к нам, потом появились медики, и положив Пипка на носилки отнесли его в "таблетку". -- Надо было не отпускать караван. Вот только ХАДовцы, принесла их нелегкая, -- сказал вполголоса командир. -- Вы думаете, это могли сделать из того каравана? -- спросил комбат. -- Я ничего не думаю, пусть слон думает, у него голова большая. А нам надо было все рассчитать, не исключено, что это могли быть и они. Ну ладно, завтра вызовем вертушку и отправим бойца. Да когда же закончится все это, господи? -- сказал командир и направился в свой БТР, последнюю фразу он уже произнес на ходу, обращаясь к самому себе. Через полчаса стало светать, наступало утро. Из нас никто больше так и не уснул, все были обеспокоены случившимся. С рассветом прилетела вертушка и забрала Пипка на борт, оказалось, что среди танкистов тоже есть один раненый солдат. У этого танкиста были оторваны два пальца, большой и указательный, он некоторое время скрывал это от офицеров, боясь, что ему "пришьют" членовредительство, так как случилось это по глупости. Несколько танкистов от нечего делать решили на спор посостязаться, кто дольше удержит в руке взведенный запал от гранаты, и успеет до разрыва отбросить его в сторону. Они по очереди брали в руку запал, и выдернув кольцо держали его в ладони, проверяя время по секундомеру на часах. Один из них продержал дольше всех, вот только остался без двух пальцев. Он перебинтовал руку, решив пока не обращаться за помощью, и не говорить офицерам, а когда рука распухла и пошла угроза заражения крови, только тогда он обратился к медикам. Ну что можно сказать по этому случаю? Наверно, находясь в Афгане, пацанам не хватало острых ощущений. Полк наш отправился дальше. Мы пытались говорить о всякой ерунде, стараясь не затрагивать тему ночного происшествия, но все равно разговор не клеился, было видно, что каждый из нас думает именно об этом. Я рисовал в памяти живое лицо Пипка, а перед глазами, как видение стояла эта мертвая улыбка, дырка в глазу, и черная струйка, стекающая на весок, как я не старался, но все равно не мог избавиться от этого образа, так сильно он запечатался в моем сознании. За время службы в Афгане мне приходилось часто видеть, как погибали пацаны: вот был боец, и пусть даже не друг, а просто однополчанин, вроде встречались иногда, и вот его нет. Со временем все забывается, одни события заслоняются другими, и так продолжается изо дня в день. Но совсем другое, когда погибает твой друг, с которым ты постоянно общаешься, время проходит, но ты никак не можешь смириться с тем, что его уже нет. Вот так и с Пипком, и пусть он был не таким близким другом, как, например Хасан, но все же я успел привыкнуть к этому звонкому голосу и вечно улыбающемуся лицу. Нам жаль погибших друзей, но иногда, шагая по этой проклятой войне, обернешься назад, и задумаешься, а ведь окажись на их месте ты -- уже не видел бы всего этого кошмара, и еще не известно, кого надо больше жалеть, нас, живых, или тех, кого уже нет. Говорят, что время лечит, и я не буду с этим спорить. Да только хватит ли времени у остатка жизни, чтоб залечить наши рваные души? ЗАСАДА Я проснулся, вот черт, даже не заметил, как уснул. В этот раз мне ничего не снилось, просто провалился в пустоту и очнулся, как из бессознательного состояния. Оглядевшись вокруг, я заметил, что пацаны тоже спят. Урал с Сапогом спали облокотившись друг на друга, Сапог к тому же спал, обняв пластмассовую флягу с водой. Наверное, баба снится Сапогу, подумал я. Хасан лежал на противоположном сидении, положив под голову вещмешок, он дрых без задних ног. Один Туркмен не спал, так как был за рулем. В БТРе стояла духотень жуткая, как в духовке, слюна во рту превратилась в густой кисель и выплюнуть ее не представлялось возможным. Я вытащил из рук Сапога флягу и, отвинтив пробку, глотнул из нее, вода была почти горячая, да еще напичканная хлоркой, меня аж передернуло: сука Сапог нахерачил в воду хлористых таблеток, лучше б он нассал туда, и то не так противно было б. Набрав еще раз в рот воды из фляги, я прополоскал горло и, открыв командирский люк, выплюнул воду. Пыль от идущей колонны стояла столбом, и я нырнул обратно в люк, захлопнув крышку. Умостившись на командирском сиденье, я посмотрел на Туркмена. -- Ну что, выспался? -- спросил он. -- Да вроде выспался немного. Туркмен, где мы? -- Да не знаю, еду вот за колонной. Я глянул на часы, они показывали двадцать минут двенадцатого. -- Стояли где-нибудь? -- опять спросил я Туркмена. -- Нет, часа четыре уже катим по пыли. -- Кишлаки по дороге были? -- Карезак вроде проехали полчаса назад, но мы его стороной обошли. Там по рации голос Америки трепал про то, как мы по Ирану прокатились. -- Да ну на х...й! -- удивился я. -- Да, серьезно, базарят, что наш полк нарушил границу Ирана и обстрелял кишлак в районе города Ездан. -- Откуда они узнали, суки? -- Враг не дремлет, хули ты думал. -- И что теперь? -- Да ни чего, пошли они на х...й. Кто что докажет, не были мы там, не были и все. Командир ротного вызывал, но ротный хрен признается, ты же его знаешь. Но командир ерунда, замполит там больше всех разоряется. Но и это херня, тут ротный подсел на нашу волну, я ох....ел ваще. -- Надо поменять волну. -- Да хрен с ним, ротный что -- ваще долбай? Он все прекрасно знает, лишь бы замполит не вычислил эту канитель. -- Да и пусть вычисляет, он один хрен не врубится в наши базары. -- А если врубится, то у него крыша съедет сразу, -- сделал заключение Туркмен, потом добавил: -- Да, и еще, тот караван, который мы под утро отпустили, он не дошел обратно, его на заре разбомбили вертушки прям на перевале, а я еще удивился, как это командир отпустил их, теперь мне все понятно. В отсеке что-то загремело, и послышались маты, это проснулся Хасан. Мы с Туркменом обернулись, Хасан отплевывался и материл Сапога. -- Наверно воды из фляги хапнул, -- сказал я Туркмену. -- Ну и что? -- Там хлорки полно, Сапог наверно закинул пять таблеток, как положено, я тоже ее пил, параша жуткая. К нам подлез Хасан, рожа его была сонная и помятая. -- Сапог падла, воду запоганил -- сука, -- пробубнил Хасан. -- Ниче, не сдохнешь, я тоже выпил, живой пока. -- Ну че, может косяк забьем, а? -- предложил Хасан. -- Ты как всегда в своем репертуаре. Морду сначала продери и жопу намыль, замполит узнал, что мы в Иран заехали, так что готовься, -- сказал я Хасану. -- Ни