десным образом  сочетала  в  себе лучшие  черты грузинского  и  армянского
ландшафтов. Буйно растущая на склонах гор изумрудная  растительность кольцом
охватывала  залитую щедрым  солнцем долину,  в которой раскинулись невысокие
строения  Степанакерта. Укрепленная  на  бетонном  столбике табличка  "Добро
пожаловать  в Степанокерт" была  наискось продырявлена  пулеметной очередью.
Слева высился памятник жолгожителям.
     Улицы города казались  пустынными.  Только  редкие  прохожие спешили по
своим делам. Транспорта  почти не  было  видно. В этом тихом и  уютном южном
городке  сама мысль о  войне  казалась кощунственной. Но в  глаза  бросались
разрушенные здания, следы от разрывов бомб и снарядов.
     У входа в здание Верховного Совета НКР одиноко стоял милиционер. На его
поясе не было видно привычной кобуры.
     - В городе  запрещено появляться с оружием, - пояснил сержант.  -  Да в
нем и нет необходимости. У нас  практически нет серьезных преступлений. Даже
появление в нетрезвом виде - уже настоящее ЧП.
     - Да уж,  порядок, - с  кривой  улыбкой ни к  селу ни  к  городу сказал
Боровец, повернувшись  к нам так, чтобы не  слышал милиционер.- Десять наших
унсовцев вот  так же  утречком  могли бы  приехать на двух  машинах  сюда  и
перерезать  все правительство  с  их сраным спецназом. А потом еще и  азерам
задать жару.
     Лупинос  несколько  секунд  мечтательно  смотрел  на  чарующую  природу
долины.
     - Когда-нибудь мы так и сделаем. Наверняка!
     * * *
     Борьбу за независимость  в  Нагорно  - Карабахской республике  начинали
небольшие воинские  формирования, которые создавались из местного армянского
населения и переселенцев славянского происхождения. Потом в условиях высокой
интенсивности  и затяжного характера конфликта стало ясно,  что без создания
регулярной,  хорошо   вооруженной  армии   очень  малочисленному   ополчению
республики не выстоять против азербайджанских вооруженных сил.
     Армия  обороны НКР  начала  формироваться на  базе  366 мотострелкового
полка,   который  дислоцировался   в  Степанокерте.  В  связи   с  природной
обособленностью  Нагорного Карабаха  эвакуация  гражданского населения  была
затруднена,  поэтому  большинство  жителей  остались  проживать  в  условиях
военного режима.
     Фактически республика жила  по  законам,  которые  царили в СССР  эпохи
Великой Отечественной войны. Верховный Совет не действовал и был представлен
в  одном  лице  его  председателем.  Всем руководил  Государственный комитет
обороны, который возглавлял Президент республики Роберт Кочерян.
     В  республике  сразу уяснили,  что многочисленные стихийно  появившиеся
вооруженные  отряды  - ненадежные союзники. Поэтому их командирам  присвоили
офицерские  звания  и  заставили  выполнять  приказ. Несогласных  немедленно
разоружали.
     С самого начала поняв, что для косного армейского организма губительнее
всего  реформы,  руководство  республики  сделало все, чтобы  сохранить свои
вооруженные силы как  точную копию  одного из подразделений Советской Армии.
Никаких изменений в  уставах, в форме одежды, в политической работе с личным
составом.
     Конечно, изменения  были.  К примеру,  Армия обороны НКР  главный  упор
сделала   на  действие  в  бою   мелких  самостоятельных   групп,  отбросила
характерную специфику  Советской  Армии действовать крупными  массами войск,
лобовую  тактику.  Были  существенные изменения  и  в  методике политической
работы с солдатами. Но все это преподносилось не как коренные реформы, а как
вполне  естественное  развитие  уже  имеющихся  и по  -  прежнему незыблимых
традиций.    Демократическая    общественность   Нагорного   Карабаха   была
представлена одним человеком,  называвшим себя  представителем  Хельсинского
движения. Но  на него все смотрели как на простого блаженного и  не обращали
внимания. В республике царил обычный военный коммунизм. Люди работали за 0,8
доллара  в месяц, получая необходимые продукты путем распределения. Трудовая
повинность распространялась  на  всех  без  исключения.  Даже  бывший первый
секретарь обкома партии  был мобилизован  на  должность  начальника  рабочей
столовой.
     - Это  просто поразительно,  -  восхищался  обычно  сдержанный  дед.  -
Республика живет и развивается,  находясь одновременно в  состоянии войны  и
мира.  Причем  жизнь здесь  идет  не  стихийно, как, к примеру,  это было  в
Ливане,   а   под  жестким  контролем   государства.  В  НКР  осуществялется
интенсивное и эффективное обучение всего мужского населения способам ведения
войны.  Строжайшая  дисциплина  и  рационализм  заменили  глупые  иллюзии  о
демократии. Здесь, в Нагорном Карабахе построен  идеал УНСО  - национально -
авторитарный режим. И он на практике продемонстрировал свою жизнеспособность
и  самодостаточность. В НКР работает группа  военных  советников во главе  с
генерал-майором  Ивановым.  В  состав  группы  входят  12 полковников  и  16
подполковников, в основном  специалистов ПВО,  связи, танкистов. Кандидатура
Иванова рассматривается на пост начальника штаба Армии обороны НКР.


     * * *
     -  Начальник  разведки   Армии  обороны  НКР  майор  Армен  Майлян,   -
представился  подошедший  к  Лупиносу  офицер в  зеленом  берете.  - Я  буду
отвечать за организацию вашего визита и безопасность членов делегации.
     Позади бравого майора  плотно  стояли два  десятка  плечистых  парней в
американских камуфляжных куртках и с японскими радиостанциями на поясе. Было
ясно, что  непрошенных  гостей взяла  под  свой "колпак" служба безопасности
республики.
     Однако опека разведки на первом этапе визита оказалось весьма полезной.
Прежде всего  майор накормил  прибывших изысканным завтраком, хотя в те  дни
рядовые жители республики не имели в достаточном количестве даже хлеба.
     За завтраком был обсужден дальнейший план действий. Дядя  Толя сообщил,
что главной  целью  их  поездки  является  стремление спасти  жизнь  офицеру
украинского  происхождения. Поэтому условились, что сразу  же после  трапезы
они посетят городскую тюрьму, где находится под стражей Юрий Беличенко.
     Тюрьма  представляла собой очень аккуратное двухэтажное здание, сияющее
белизной  своих  стен  в  лучах  полуденного  солнца.   Камеры  в  ней  были
просторные, с необычно большими, хотя и зарешеченными окнами.
     - Камфортабельное заведение, - по достоинству оценил увиденное Анатолий
Лупинос, знавший толк в "местах не  столь отдаленных".  - Наша  Лукьяновская
тюрьма похуже будет.
     В  камере  N2 вот уже  более года  содержался приговоренный к  смертной
казни  через  расстрел  пилот  сбитого  над  городом Су -  25  капитан  Юрий
Беличенко.
     - У  нас  есть точные данные,  -  сообщил  майор  Майлян,  -  что  этот
азербайджанский наемник совершил  17 налетов на Степанокерт. За  свою работу
он собирался получить 5 тысяч долларов и квартиру в любом городе СНГ. На его
совести  десятки  убитых граждан республики. Но наш  народ гуманен. Никто не
хочет его смерти. Одно условие - он должен отсидеть свой срок сполна.
     Юрий  стоял  в  углу  просторной  и чистой  камеры.  На  кровати лежала
раскрытая книга.
     -  Привет  Юра,  - кивнул  ему  охранник и  протянул  пачку  сигарет. -
Угощайся.
     Выглядел  офицер  вполне  нормально,  но  затравленный  взгляд  глубоко
запаших глаз говорил яснее слов, что пришлось ему пережить за эти месяцы.
     - Я  прислушивался к  каждому  скрипу  двери, -  рассказывал Юрий,  - и
думал, что это пришли за  мной, чтобы привести приговор  в исполнение. Лучше
бы меня убили сразу же там, у сбитого самолета.
     - Ничего, парень, мы тебя вытащим отсюда, - твердо пообещал Дед.
     В этот  же  день  состоялась беседа лично  с  Президентом  НКР Робертом
Кочеряном. Рассматривая Украину как возможного партнера в сделках по продаже
оружия, Кочерян не  хотел обострять  отношения с этой  страной.  Поэтому  он
пообещал,  что  в течение недели  Верховный  Совет  смягчит  меру  наказания
украинскому наемнику,  а позднее  возможно  согласится на его  возвращение в
Украину. Одно  условие  - она должна  обратиться  к  НКР  письменно,  как  к
официально признанному государственному образованию.
     Боровец  и  Журналист, принимавшие  участие  в этой  беседе,  не  стали
спорить.  Главное было сделано  - положено начало переговорному  процессу  о
судьбе летчика. И это уже немало.  До сих  пор МИД Украины ничего не  сделал
для Беличенко. А вот  УНСО  сделало! И уж они  постараются,  чтобы этот факт
дошел через средства массовой информации до граждан Украины.
     Вечером   унсовцы  еще   успели   посетить   казармы  учебного   полка,
дислоцированного  под Степанокертом, и  ознакомиться с  системой  подготовки
кадров  младших командиров для Армии  обороны НКР. С помощью командира полка
подполковника Вачана Айеряна они получили довольно  полное  представление  о
боевых возможностях воинских формирований республики.
     * * *
     На  следующее  утро Лупинос планировал  посетить  город Физули, ставший
настоящей  крепостью  Армии обороны.  Там,  на  передовой,  Боровец надеялся
расширить информацию о путях снабжения армии вооружением и  боеприпасами.  К
тому  же, у  Боровца  закралось  подозрение, что  в  армии  воюют не  только
граждане  НКР. Еще  на  КПП,  где  они  вынуждены были задержаться,  Боровкц
обратил  внимание Лупиноса  на  группу  крепких  парней с  европейского типа
лицами. По уверенному взгляду колючих глаз и явному  стремлению оставаться в
тени  в них  можно  было  сразу угадать типичных "диких гусей". Пан Анатолий
успел выяснить, что они направлялись через Степанокерт в Физули.
     Однако  поездке  не  суждено  было состояться.  Поздним вечером,  когда
украинские боевики собирались  возвращаться в гостиницу, стоявшую на окраине
города,  Борвец заметил,  что его  внимание пытается привлечь стоящий в тени
дома человек. В  нем с удивлением  узнал в нем того самого  полусумасшедшего
представителя Хельсинского движения, на которого им сегодня утром  со смехом
показывал майор разведки.
     Боровец без опасений  шагнул  ему  на встречу. По  заострившимся скулам
правозащитника и непрерывно дергающемуся кадыку было заметно, что он страшно
взволнован и чего-то сильно боится.
     - Умоляю вас, тише!  - схватил правозащитник за рукав  Боровца. -  Если
меня заметит кто-то из "зеленых беретов" майора Майляна - мне  конец. У меня
для вас  есть важное сообщение.  Днем, пока вы  были в тюрьме, сюда приехали
русские офицеры -  инструкторы из танкового полка, стоящего под Агдамом. Они
потребовали немедленно  вас арестовать.  Думаю, что захват будет  произведен
ночью в гостинице. Все, я должен идти.
     Доброжелатель скрылся в вечерних сумерках.
     * * *
     - Ну  что ж, -  протянул  Боровец, узнав о предупреждении сердобольного
правозащитника, - как говорится, хотели как лучше, а получилось  как всегда.
Опять приходится сматываться, пока не загребла российская разведка. Выезжаем
через час, когда все успокоятся.
     Осторожно проехав с погашенными  фарами по Степанокерту, унсовцы  стали
быстро  удаляться  в сторону Лачинского  коридора.  Одна  проблема  все  еще
беспокоила их - КПП, которое перекрывало дорогу в 30 км  от  города. Надежда
была на то, что плохая связь в горах, о которой говорил капитан, не позволит
быстро предупредить часовых и перехватить беглецов.
     Так оно  и произошло. Начальник поста приветствовал пассажиров "Волги",
как  старых знакомых. Как и прошлый раз, все вместе долго  пили  чай  и вели
неторопливую беседу, под мощный храп развалившихся на полу солдат.
     Уже  под утро, когда  все, включая и часового, спали  без  задних  ног,
унсовцы осторожно выбрались из домика КПП.
     - Только без шума, - шепнул Боровец.
     Все  дружно принялись  выталкивать  машину наружу. Надо  было незаметно
добраться до того  места, где  дорога идет вниз. Наклон начинался тут же, за
КПП. Стало легче, и беглецы уже подталкивали машину не сзади, а держались за
передние дверцы. "Волга" катилась все быстрее,  и вот уже пассажиры на  ходу
втиснулись в салон. И тут началось!
     * * *
     Приблизительно   унсовцы    знали,   что   их   ожидает   впереди.   Но
действительность  превзошла  все  ожидания.  Машина  рванулась вниз, набирая
скорость,  как  космическая  ракета. Проклятая  дорога  была  страшно узкой.
Покрышки взвизгнули раз,  другой, потом уже в ушах стоял сплошной визг. Ризо
давил ногой на педаль тормоза, стараясь не поддаваться панике.
     Сколько еще могли выдержать тормоза? Через  минуту они полетят к черту,
и  вся эта придурочная  компания вместе  с ними.  Ведь  тут положено ехать с
включенным сцеплением, на низкой скорости, тормозить мотором. Одних тормозов
мало. О боже, что делает водитель?
     Пропасть  мелькала   попеременно  то  слева,  то  справа.  "Волга"  вся
содрогалась от  напряжения и, казалось, вот  -  вот рассыпется  на отдельные
винтики. Но это никого не волновало. Главное сейчас - спасти свои жизни.
     Ризо  с  округлившимися глазами  пытался  совладать  с  машиной.  Чудом
затормозил он перед очередным поворотом так, что левые  колеса пронеслись по
воздуху. Никакого предохранительного барьера на дороге, черт бы их побрал!
     До отказа  нажав  тормоза перед  очередной петлей и всей  своей  шкурой
ощущая их  нежелание подчиняться, водитель  прогнал  машину вокруг  скалы со
скоростью 5 км в  час. До следующего  виража  было метров  15 дороги, идущей
отвесно  вниз. "Или заведется мотор, или нам крышка", - удивительно спокойно
подумал Ризо.  Все  последующее  он  сделал  одновременно:  отпустил  педаль
тормоза, выжал  сцепление,  включил скорость,  нажал на газ. Ворчание мотора
прозвучало в  ушах  ангельской музыкой. Переключившись  на вторую  скорость,
грузин  почувствовал себя увереннее.  Машина буквально  завывала  на высоких
оборотах.
     Такой жуткой дороги, такого серпантина унсовцам не  приходилось видеть.
Счетчик  показывал, что они  проехали всего восемь километров, а чувствовали
себя так, буд-то проехали от  Степанокерта до Владивостока и  обратно. Когда
же наконец появится мост?
     Самое плохое было то, что никто из них точно не помнил дороги. Водитель
не имел представления, что его может ожидать за очередным поворотом. Поэтому
он  то совершенно напрасно  тормозил, то приближал  пассажиров на волосок от
смерти - чуть не врезался в скалу или не летел в  пропасть.  Только от одних
этих сюрпризов можно было свихнуться. Но машина упорно продолжала ехать.
     До моста,  как оказалось, было  26 километров.  По  нему они промчались
беспрепятственно  и  с облегчением  вздохнули. А  дальше снова  пошли жуткие
повороты, но теперь  уже  с  легким подъемом. Ризо помнил, что потом  дорога
опять пойдет вниз и приведет их к долине.
     "Интересно, почему нет погони?" - промелькнуло у него в голове.
     Правда, беглецы  рассчитывали, что в распоряжении будет два часа,  пока
не  обнаружат их исчезновения. Но это был оптимальный вариант. К тому же они
не представляли, что мотор будет производить столько шума.
     Постепенно  водитель  приспособился  к  этой  чертовой  дороге  и  даже
увеличил скорость, но это привело к тому, что он тут же содрал  лак с левого
крыла. Машина змеей извивалась между скалами, время от времени ревя  мотором
как раненный буйвол.
     Теперь уже становилось все более  очевидным, что им удалось в очередной
раз  выйти сухими  из  воды, вырвавшись из  цепких рук российских спецслужб,
доставших их  даже в  этой  глуши. Перед ними появился  удивительно длинный,
метров сто,  участок  прямой дороги с  небольшим подъемом. И в  этот  момент
из-за скал выплыл вертолет.
     С оглушительным ревом он пронесся  над  головой и полетел  дальше вдоль
дороги. Ризо  немедленно  воспользовался  этим  и  рванулся  вперед с  одной
мыслью: найти подходящую тень.
     Вертолет возвращался. Но "Волга" уже успела втиснуться в какое-то жутко
узкое место. Когда Ми-8 пролетел вперед и скрылся из глаз, унсовская "Волга"
задом выехала  из ущелья  и помчалась дальше.  Под защитой скалы  они успели
промчаться довольно большой отрезок  дороги. Вертолет,  потеряв их из  виду,
пролетел вперед и скрылся за вершиной горы. Вот теперь путь был окончательно
свободен.
     * * *
     Экипаж  "Волги" окончательно расслабился  только тогда, когда за окнами
стали мелькать  привычные  равнинные  пейзажи.  Заезжать  в  Ереван не  было
смысла.  И они  круто  взяли  вправо, выезжая на ведущую в Грузию магистраль
Впереди была Ичкерия.


        ЗАСТАВА В ГОРАХ

     Большой интерес У НСО  вызывал Таджикистан, где при поддержке афганских
моджахедов местная оппозиция все сильнее раздувала огонь гражданской  войны.
Кроме того это давало возможность прямого выхода на Афганистан.
     Счастливое стечение обстоятельств позволило Анатолию Лупиносу встретить
в   Азербайджане   в   штабе  экстремистской   организации   "Серые   волки"
высокопоставленного представителя афганских моджахедов.  На конфиденциальную
встречу  пана   Анатолия   пригласил  его   старый  друг  вице  -  президент
Азербайджана Абас Абасов.
     Пользуясь случаем, Лупинос  попытался навести справки о  том, насколько
сильна таджикская оппозиция и серьезны ее намерения.
     - А почему бы  вам самому не встретиться  с их  лидерами? - вопросом на
вопрос  ответил моджахед. - На нашу территорию очень часто заходит пополнить
запасы оружия и боеприпасов один из наиболее авторитетных полевых командиров
Таджикистана Мирза Азиев. Вам было бы наверняка интересно с ним встретиться.
     - А  заодно  выпустить  очередь -  другую  из  пулемета по  москалям! -
подхватил разговор унсовец. - Я готов отправиться хоть сейчас.
     -  Хорошо,  мы свяжемся с вами  через господина  Абасова и  сообщим вам
время и маршрут поездки. Расходы, естественно, наша сторона берет на себя.
     * * *
     В  середине  августа  Анатолий Лупинос и  сопровождавший его в  поездке
полковник Боровец были доставлены в небольшое афганское селение на границе с
Таджикистаном.  Собственно, границы здесь не было. Были  только  горы, через
которые испокон  веков  вели  караванные  тропы,  известные  только  местным
жителям. Пограничников  здесь  не было. Их  заставы располагались  только  в
ключевых местах, там, где тропы выходили на дороги, ведущие в равнину.
     С  полевым  командиром  Мирзой  Азиевым  они встретились  в  палаточном
лагере, разбитом на берегу горной  речки. Тридцать  партизан расположились у
костра.  В  их  черных  глазах  отражался  огонь.  Взоры   собравшихся  были
устремлены на гостей, прибывших с далекой Украины.
     Мирза  был худой  чисто  выбритый молодой  человек лет  тридцати  пяти.
Командир  мог прекрасно говорить по-русски, но отличался  немногословностью.
Его быстро утомили долгие и  чересчур научные разглагольствования Лупиноса о
том, какой силой может стать в современном мире "Интернационал обиженных".
     Для  Мирзы  это были только  слова. Больше  всего его сейчас  волновала
десятая погранзастава, куда  на днях прибыло  свежее подкрепление из России.
Конечно,  все тропы они  не перекроют,  но к зиме, когда на  перевалы  ляжет
снег, ситуация может резко осложниться.
     Мирза  уже  несколько раз советовался  с афганскими  инструкторами.  Их
мнения  совпали  -  необходимо  было  подготовить  и  провести  диверсионную
вылазку, в ходе  которой  постараться  уничтожить прибывшую  технику,  а  по
возможности и  сжечь саму заставу. Действовать решили небольшой,  но  хорошо
оснащенной группой.
     Мирза  принял  решение  лично   возглавить   диверсионный  отряд.  Дело
предстояло  крайне рискованное. И теперь, слушая бородатого  унсовца,  Мирза
начинал все больше злиться. Наконец он решительно поднял руку:
     - Хорошо, аксакал, можешь дальше не продолжать. Я прекрасно  понял твою
идею.  Но дело в  том,  что нас сейчас  волнуют  более  земные и  конкретные
задачи. Завтра мне предстоит взорвать погранзаставу, которая встала на нашем
пути, как кость в горле. Может быть я не вернусь из этого рейда. Тогда зачем
все эти долгие разговоры?
     Командир  помолчал, глядя на мечущиеся языки костра. Внезапно он поднял
голову и жестко взглянул своими черными, как уголь, глазами на Лупиноса.
     -  А может быть  примете участие  в рейде?  Как  там записано у  вас  в
доктрине: "Слова разъединяют, дела объединяют".
     - Боюсь, что я уже вышел из того возраста, чтобы  играть в разведчиков.
Да и не затем мы сюда приехали, дорогой.
     - А я с удовольствием прогулялся бы с вами! - загорелись глаза у Списа.
     Дух  здорового  авантюризма  всегда  брал верх  у поручника над здравым
смыслом. И Лупинос, внутренне испытывая легкую зависть  к молодому спутнику,
не стал удерживать его от участия в опасном мероприятии.
     * * *
     Ветер крепчал. Пока Спис  вел  своего коня вниз  по каменистому склону,
стараясь попасть в лощину, летящий песок бил ему в лицо. В нарастающем хаосе
бури трудно было  находить дорогу. Спасибо  на том, подумал Сергей, что хоть
до этого места мы добрались до начала бури.
     И  все равно путь  был  тяжелым.  Хотя  группа и шла знакомыми тропами,
часто  приходилось искать  объезд  вокруг  свалившихся  камней.  Если  бы не
прекрасное  знание  местности  проводником,  им ни  за  что  не  удалось  бы
добраться сюда до рассвета. Зато теперь буря кстати. Вместе с  темнотой  она
обеспечивала  прекрасное  прикрытие и вдобавок  должна была отвлечь внимание
часовых.
     Ветер толкал Сергея в спину и  пригибал его к земле. Летящий песок драл
голую кожу на шее, голове и руках, резал уши. Сергей потерял представление о
времени и пространстве. Мирза сказал товарищам, чтобы через час они уходили,
но казалось, что  прошло  не меньше  получаса. Непрестанная круговерть песка
внушала  Спису мысль, что  больше ничего кроме  бури  нет, что  долина давно
провалилась в тартарары и он падает, падает в  бесконечность,  а его желудок
комом подкатывает к горлу.
     Идущий  позади Мирза все  крепче  сжимал  рубаху Сергея. Они  старались
выдерживать ритм  движения, идти с максимальной скоростью, которую позволяли
буря и их собственная осторожность.
     Казалось, прошло  еще не  меньше получаса, хотя  Спис  старался уверить
себя, что на самом-то деле они покинули лощину не более десяти минут назад.
     Погранзастава. Мы должны были бы уже выйти к ней, подумал он. Наверное,
проводник  где-то ошибся. Мы проскочили мимо. Она уже  позади.  И  теперь мы
будем идти, пока не упремся в противоположную сторону долины.
     Дисциплинированность  боролась  в  нем  с  опасениями.  Разум  подавлял
разочарование. Решимость гнала его вперед.
     * * *
     Впереди замаячил рассеянный песком свет, и сомнения исчезли. Прожектор!
Застава!  Сергей  почувствовал  прилив возбуждения,  когда заметил второй, а
затем и третий  мутные источники света. Цепочка  огней  тянулась  поперек их
пути.
     Прожектора не представляли опасности. Какими бы мощными они ни были, им
не под силу справиться с  пеленой гонимого  ветром  песка. Их  размытый свет
скорее помогал ориентироваться по ним, как по маякам.
     Быстро пригнувшись, они замедлили шаги и пошли крадучись.
     Проводник  остановился. Сергей не понял почему и постарался разглядеть,
что же там впереди. Он различал какую-то тень, но не мог понять, что это.
     Вдруг до него дошло - колючая проволока.
     Она  лежала  петлями высотой по грудь прямо перед ними, словно огромная
игрушка из смертельно острых пружинок, вытянутая во всю длину.
     Колючая проволока служила скорее символической границей, чем  серьезным
препятствием, и  Спису с его двумя  попутчиками достаточно было набросить на
нее  одеяло. Несколько  шипов  проткнули  плотную  ткань и  поцарапали  ноги
унсовца, но боль была не сильной.
     Теперь   они  стояли  на  границе  минного  поля,   и  хотя   проводник
предупредил, что погранзастава расположена в пятидесяти метрах от проволоки,
Сергей все еще не  мог различить стену. Прожектора,  два  по углам заставы и
один посередине стены, медленно вращались, прощупывая дно долины.
     Несмотря на то  , что Сергей  был совсем  близко, он не боялся, что они
его нащупают.  В их свете не видны были лазутчики в песочного цвета одежде и
с  запорошенными песком  лицами. По  ним скользнул луч,  и они залегли возле
колючей проволоки. Прошло несколько напряженных секунд. Сирена не завыла.
     Как доложили разведчики, вертолеты, танки и БТРы хранились за щитами из
рифленного  железа, закрывавшими дальнюю часть  крепости. Эта отведенная для
техники территория была крытой, но вертолеты стояли под открытым небом, а во
время бури машины зачехляли брезентом.
     Впереди и с боков было открыто, зато охрана постоянно патрулировала эту
часть периметра, иногда даже с собаками. Вопрос в том, подумал Сергей, ходят
ли патрули в такую бешеную погоду, как сейчас. Конечно, это еще не настоящая
черная буря,  но дует сильно. Насколько четко  сработает караул ночью, когда
непрерывно дует ветер с песком? Вряд ли они сейчас в хорошей форме. Они ведь
рискуют.  Лишние полчаса на таком  ветру могут закончиться лазаретом. Вполне
возможно,  что  начальство  решит   спрятать  караул  под  прикрытием  стен,
рассчитывая, что  взрывы  на  минном поле  всегда  предупредят караульных на
вышках о приближении противника.
     Авось...
     Но  он не мог рассчитывать на авось,  и  к тому же в данный  момент  им
предстояло решить другую проблему -  преодолеть  минное поле. Поручник  Спис
повернулся  к  торчащим  кольцам   колючей  проволоки.  Он  стал   осторожно
нащупывать  путь вдоль  нее,  пока  не  добрался до одного из поддерживающих
колючку столбиков. Дойдя до него, он снова повернул в сторону крепости.
     Очередной движущийся  сноп  света заставил  их вжаться в землю.  Прошло
несколько напряженных секунд. И снова никто не поднял тревогу.
     Сергей всал  на  колени и почувствовал, как рядом Мирза  сделал  то  же
самое. Они начали медленно продвигаться вперед.
     * * *
     Спис выбрал место как раз посередине между двумя  прожекторами на углу.
От одного до другого было по крайней мере сто  метров. Он снял с плеча бухту
веревки,  убедился,  что она  нигде не  запуталась  и освободил тот конец, к
которому был привязан крюк. Раскрутив крюк, он  попытался  забросить  его на
стену, но порыв ветра помешал ему. Крюк потерял скорость и упал, не долетев.
     Сергей еще раз метнул крюк. На этот раз он зацепился.
     Поручник  взобрался  по  веревке на  стену,  посмотрел  по  сторонам  и
опустился на камни. Он  дернул за веревку,  сообщая  Мурзе и повстанцам, что
добрался до цели. Теперь один из них тоже начнет подъем.
     Унсовцу  надо было  успеть  многое  сделать  до  того,  как  они к нему
присоединятся. Он скинул рюкзак, вытащил мину и подкрался к караульной будке
на  углу   засатавы.  Через  ее  рифленую  металлическую  стенку  до  Сергея
доносились  неясные  голоса.  Установив  взрыватель  на  срабатывание  через
пятнадцать  минут  и прикрепив  мину к стенке,  он метнулся к рюкзаку. Еще с
одной миной в руке он  подобрался ко второй  металлической будке, что стояла
посередине стены, скрывавшей прожектор и солдата. Снова установив взрыватель
на пятнадцать минут, он прикрепил коробку к металлу.
     Сквозь  пелену  пыли пробивался свет,  благодаря которому Спис  заметил
пять машин, припаркованных рядом с тремя БТРами.
     Около  машин  на посту стояли двое солдат.  Несмотря  на весьма поздний
час,  еще  семеро,  громко  смеясь,  вышли  из  двери  справа  от  Сергея  и
направились к двери прямо напротив него. Один дал  другому сигарету и  никак
не мог справиться с зажигалкой.
     Вернувшись  к  рюкзаку,  Сергей увидел  остальных членов группы, удачно
перебравшихся  через  стену.  Мирза повел свой маленький  отряд по маршруту,
намеченному на карте.
     * * *
     Метрах в сорока от машин Спис заметил  двух часовых, смотрящих на крышу
армейского грузовика.  Согнувшись в три погибели под кузовом, Сергей и Мирза
достали  из  вещмешка  мину  с  часовым механизмом.  Они  установили  ее  на
срабатывание  и прикрепили к передней  оси. Мирза достал  еще несколько мин,
выполз  из  -  под  грузовика  и  метнулся к  стоящим  рядом  БТРам.  Сергей
последовал  за  ним,  не  разгибаясь  и  все время посматривая по  сторонам,
готовый тут же прыгнуть за укрытие при появлении солдат.
     Мирза закончил минировать БТРы.  Сергей сделал то же  самое с машинами.
Так   как  уже  прошло  некоторое  время,  последнюю  мину  он  поставил  на
срабатывание уже через двенадцать минут. Взрывы должны были  произойти почти
одновременно.
     Вдруг Спис  увидел  большую цистерну  с горючим, стоявшую в  конце ряда
машин. Мишень показалась ему  слишком соблазнительной, и  он свернул к  ней.
Через несколько секунд часовая мина была установлена на цистерне.
     * * *
     Мины. Он  проверил по часам. У них оставалось  только девяносто секунд,
чтобы выбраться отсюда. Напротив стояли ряды джипов, БТРов и грузовиков. Под
машинами тикали часовые механизмы.
     Вперед!
     Сергей ускорил шаг. Мирза с повстанцами не отставали.
     Лестница, ведущая на стену, приближалась. Двадцать метров.  Десять. И в
тот момент, когда диверсанты уже были рядом с целью, во дворе раздался крик.
     Их  заметил солдат,  стоящий  в открытых дверях. Он  достал  из комнаты
автомат и прицелился.
     Выбора не оставалось. Мирза выстрелил первым.
     Услышав выстрел, выскочили другие солдаты и, не сразу сообразив,  в чем
дело, хватали оружие.
     Мирза продолжал стрелять.  Солдаты  падали под его  огнем. Раздался вой
сирены. Пограничники открыли ответный огонь, начали бросать гранаты. Взрывом
убило одного повстанца. Другого, по имени Шамиль, ранило.  Из груди  у  него
торчал металлический осколок,  рубаха  была залита кровью. Сергей бросился к
нему на помощь.
     Спис взбежал  по лестнице  и схватил Шамиля. Сверху раздались выстрелы.
Часовые  из  караулки,  решил  Сергей.  Он  услышал  громкий  стук  автомата
Калашникова. Это наверняка  стрелял Мирза. Хотя  мог быть и чужой -  в такой
неразберихе трудно что-либо разобрать. Выстрелы со стены прекратились. Но во
дворе стрельба  продолжалась. Внизу появился солдат и  прицелился вверх,  но
его тут же отбросил взрыв сзади.
     Поручник тащил Шамиля вверх по лестнице, пока они не скрылись от солдат
во дворе. Мирза обстрелял двор и рванулся наверх. Спис усадил раненого, снял
свой РПГ и рискнул  спуститься  вниз, чтобы  удобнее расположиться со  своим
гранатометом.
     До  взрыва оставалось  еще  тридцать  секунд.  Ему нужно  было  отвлечь
солдат. Он выстрелил  в цистерну с горючим. Граната взорвала цистерну и в ту
же  секунду  под  ней сдетонировала мина.  Огненное облако  охватило  все  в
радиусе двадцати метров. Обожженные солдаты с криками падали на землю, рядом
стоявший джип взлетел на воздух.
     Начали рваться мины.
     Во дворе взрыв следовал за взрывом. Ветер раздул огонь, и он, облизывая
каменные   стены,  ворвался  на  лестницу.   Унсовца  легко  контузило.   Он
выпрямился, поймал равновесие и потащил Шамиля вверх.
     На  стене опять послышались выстрелы.  Похоже, там  появились солдаты с
прожекторной вышки. Из будок бежали еще несколько солдат.
     Во дворе  взорвалась  еще  одна  машина.  Спис спиной почувствовал удар
взрывной  волны. Наверху почти одновременно рванули  мины под будками. Пламя
лизнуло верхние ступени лестницы, но тут же было сбито ветром.
     Сергей поднял  Шамиля еще выше. Он помог ему перешагнуть через обломки,
и они едва устояли от налетевшего на них шквала.  Как  раз в  этот момент на
середине стены взорвалась вышка, и их чуть было  не сбило с лестницы ударной
волной.
     По ступеням ползли солдаты.
     Свободной рукой Спис прицелился и  выстрелил из гранатомета.  Солдат на
лестнице как не бывало.
     - Мирза! - крикнул Сергей.
     Успели ли он уйти со стены до того, как начали рваться мины, которые он
заложил?
     Во дворе взорвался БТР.
     Два приглушенных  взрыва донеслись с северной  части заставы.  Свет  на
заставе погас - вышел из строя генератор. Во дворе, попав под огонь, солдаты
метались в панике.
     Поручник еще раз быстро выстрелил и потащил Шамиля вдоль стены.
     - Мирза!
     Поддерживая  Шамиля, Спис  одной рукой стрелял в то  место, где под ним
бушевал  огонь. Раздался взрыв, и  не стало еще  одного БТРа. Спис продолжал
стрелять.
     * * *
     Последняя пустая гильза вылетела из автомата Списа, и  ветер отнес ее в
сторону.  Сергей швырнул  пустой магазин,  схватил прикрепленный  к прикладу
новый  и вставил его на  место. Вместо того, чтобы  возобновить стрельбу, он
повернулся и прокричал Мирзе:
     - Спускайся по веревке, живо!
     Мирза  выпустил очередь по солдатам, показавшимся  наверху  ведущей  на
стену  лестницы.  Когда они посыпались вниз, он схватился за веревку и начал
спуск.
     Через  минуту  их  поглотила тьма  ночи. Командование заставы, не  зная
точного числа нападавших, не решилось начать преследование.
     * * *
     Газету  с  репортажем с места трагедии, которая  разыгралась на десятой
погранзаставе  в  Таджикистане,  где  погибло  23  российских  пограничника,
Лупинос и Спис прочитали уже в Баку.

        <i>ПЕРВОИСТОЧНИКИ</i>



        ДОКТРИНА ДЕСТАБИЛИЗАЦИИ

     "Заполнить пустоты революционной теории"
     Ф. Баадер.

     Причина нежизнеспособности всего, что  возникло на руинах СССР, лежит в
нежизнеспособности   всего   того,    что    возникло.   Причиной    провала
государственного строительства в СНГ является непонимание, что  долгожданный
свободный  рынок  уже  не  выполняет   ни   одну  из   своих   универсальных
посреднических  функций.   Необходимость   внеэкономического   регулирования
экономики привела к возрождению абсолютности конфликта и насилия.
     Фактически,  этот  мир  знает   лишь  иллюзорные  пацифистские  утопии,
призванные скрыть реалии  войны. Каждый  миролюбивый демарш является столько
же патетичным, сколько и  лицемерным. Понятие войны является  центральным  и
имеет не только негативный, но и позитивный  смысл. Логика войны  направляет
подрывной  ум.  Только  очень  наивные  люди  смогли  воспринять   очередное
перемирие  за  состояние  мира. Преодоление патового  противостояния  НАТО и
Варшавского  договора  открывает  эпоху  дестабилизации. Через  восстание  к
победе войны!  Развитие  общественных  сил в современном обществе, в  т.  ч.
постсоветском,   достигло   уровня,   на   котором   проблемы   производства
(перепроизводства)   -  распределения,  уступают  новому  закону   -  закону
"неработы".  Отказ   от  принудительной  работы,  в  т.  ч.   экономической,
становится общим. Это общество не может предложить другой смысл жизни, кроме
доступа к распределению. Доступ, который закрыт для миллионов.
     Собственность  -  кража,  конституция - брехня.  Левые  объединяются  с
правыми  против народа.  Диктатура  партий является худшей  из диктатур. Это
поколение вышло из Освенцима, спорить  с ним бесполезно. Этот строй не имеет
больше  ни  какого  оправдания  для  собственного  существования.  Отсюда  -
шизофренические  конвульсии  разных  партий, властных  и  судебных  органов.
Единственным   цементирующим   элементом,  который  позволяет  этому   строю
держаться на ногах, является коррупция.
     Перенасыщенность  современного  общества  лидерами  делает  невозможным
дефиницию истины. Политика сейчас делается не на черных и белых клетках, а в
голове  шахматного короля. Странным является желание быть ферзем в шахматной
партии,  когда необходимо быть  игроком. Границы  политической реальности  и
существующего  мира все больше размываются, наконец, психическая  реальность
полностью вытесняет существующую.
     Наша информация  о враге является  настолько ограниченной,  а наши силы
настолько мизерны, что мы можем позволить себе двигаться в любом произвольно
избранном направлении. Политика - это крестовый поход за идею. Мы - носители
нового  революционного  сознания.  Для  нас  является  хорошим все  то,  что
действительно носит радикальный характер (быть  радикалом  - значит понимать
смысл вещей ). Мы хороним трупы старых идеологий. Ценности чужих цивилизаций
нам нужны лишь как трофеи. Иконы мы напишем сами.
     Нас  объединяет  одно   -   неприятие   всего,что   существует.   Слова
разъединяют. Действие  - объединяет.  Бунт имеет смысл.  Жажда  разрушения -
творческая жажда.Группа, которая борется, способна  продвигаться вперед лишь
через  конфликты. Партия  -  это  армия. Партия  сама  должна  бороться. Без
практики вооруженной борьбы програмные положения являются болтовней. Когда я
слышу слово,  моя  рука  тянется  к  пистолету.  Насилие  является  для  нас
единственным способом общения с обществом. Бомбы против аппарата  подавления
мы бросаем в сознательность масс. Их вызов - убийство, наш ответ - убийство.
В убийстве их аргумент, в убийстве - наше опровержение.
     Революционер   ставит  себя   вне   закона  как  на  практике,   так  и
эмоционально.Он отождествляет себя с бандитами, грабителями, людьми, которые
нападают  на общество, занимаясь  непосредственным грабежом  и  уничтожением
чужой  собственности.  Революция  началась.  Массы уже  эмансипировались  от
вопроса собствнности,  которое  господствует при  капитализме.  Они  крадут!
Власти стремятся превратить ситуацию из военной в политическую. Наша  задача
-  превратить  политическую  ситуацию  в военную.  Винтовка  рождает власть.
Провокация, репрессия, революция.
     Никаких  долговременных прогнозов,  никакой стратегии, никакой тактики,
никакой болтавни по этих вопросах.Кто  много читает, тот тупеет,  потому что
враг наступает - мы отступаем, враг останавливается - мы беспокоим его, враг
отступает - мы  наступаем.Ошибочно начинать вооруженную борьбу только тогда,
когда гарантитрована поддержка масс. Это значит совсем отказаться от борьбы,
потому что согласие на нее может быть получено только в  ходе  самой борьбы.
Правильно ли организовать сейчас  вооруженное сопротивление зависит от того,
возможно ли это. А насколько это возможно покажет только практика.
     Разбивайте собачьи  головы!  Невиновных  нет!  Когда на  заводе  плохая
винтиляция, надо поджечь кабинет директора. Акт революционной справедливости
-  самый высокий акт гуманизма, возможный в обществе, разделенном на классы.
Быть  террористом  в наши дни делает честь  каждому человеку доброй воли.Все
звери равны. Только некоторые из них равнее других.
     Толерантность  к  предателям  порождает новые предательства.  Человек в
мундире  -  свинья, стрельба по ним - дело  дозволенное.  Гуманизм ничего не
стоит, когда  он  не подкреплен двойным  преимуществом в  авиации и  танках.
Пацифизм -  неплохая вещь,  когда  его проповедуют победители. Нам не  нужна
другая диалектика, кроме диалектики ножей и пистолетов. Необходимо вербовать
молодежь, которая  разуверилась  в  семье,  обществе,  потеряла  надежду  на
будущее.
     <b>Мы хотим всего и немедленно!
     Пути революции ведут на Восток!
     Yankee, go home!</b>


        КОМАНДИР В ЛОКАЛЬНЫХ КОНФЛИКТАХ

     Локальные конфликты на  постсоветской территории выявили  весьма низкую
оперативность подготовки  офицеров  в  звене  батальон и выше.  Взводами,  с
грехом  пополам,  еще  удается командовать  и одаренным любителям, способным
подчинить личный состав своей воле (а уровень "военного искусства" во взводе
ограничивается  азами тактики  и  здравым  смыслом  и  кулаками  сержантов и
"дедов").  Командование  ротой  является  непременным  этапом в  становлении
серьезного  строевого офицера. Так  что  даже  на последующих  этапах  своей
карьеры он  невольно скатывается в решении встающих  перед ним задач к опыту
ротного  командира  -  настолько  въедается  в  печенки  (не  побоюсь  этого
определения  )  командование ротой. А уже в  звене  батальон  даже одаренный
офицер  в том,  что касается военного искусства, в своем объеме задач скован
волей командира полка,  а  тот,  в  свою очередь, - командира дивизии.  Если
говорить  о  советском  военном  опыте,  той  же  афганской  войны,  большую
самостоятельность  в  решении  поставленных  задач  имели  офицеры отдельных
бригад. В условиях прежней структуры войск такое положение  было нормальным.
Офицер приходил на должность командира полка и начинал работать с тем, чтобы
теоретически стать командиром дивизии.
     В условиях современных локальных конфликтов, даже в такой постсоветской
армии как ВС России, должности командира дивизии и даже  командира полка уже
не являются определяющими  в области тактики и оперативного  искусства. Да и
сами  части  и соединения  в  этом  звене  являются  скорее организационными
формами  объединения  более   мелких,   часто  разрозненных   подразделений,
выполняющих возложенные  на них  тактические  задачи вполне  самостоятельно.
Часто выполнение такой задачи в случае успеха может иметь оперативное и даже
стратегическое значение. Блокпост, связавший  боем банду Басаева или Радуева
на подходе к  избранному им пункту  (Буденовску, Кизляру, Беслану) сорвал бы
всю  операцию  противника,  а  в  случае  ликвидации  главаря  привел  бы  к
бездействию  одно  из  основных  "подразделений"  врага.  Конечно, в  смысле
оперативного    искусства    такая   "малая   война"   напоминает   игру   в
"казаки-разбойники".  Но это не дает повода относиться к "малой тактике" и к
искусству "малых операций" легкомысленно.
     Перекладывание  решения  тактических  и   оперативных  задач  на  плечи
вышестоящих штабов имеет следствием:
     дробление войск, потерю ими ударной силы;
     лишение отдельных военачальников боевой инициативы;
     запаздывание с  исполнением. Невозможность реакции  в реальном масштабе
времени.
     Налицо  несоответствие  имеющихся  ВС  новым  боевым  задачам.  И,  как
следствие, необходимость  изменения  методологического подхода к их решению,
что требует пересмотра военной доктрины применительно к реальному вероятному
противнику.
     Творцом советской военной доктрины был Троцкий.  Со времени его падения
в  ней произошла  лишь подмена авторства -  сначала  Клаузевиц в толкованиях
Ленина,  потом Сталин, дальше какой-то анонимный Слава Капеесес.  Основанием
ее   стало  такое  понятное   желание  достичь  на  подвластной  большевикам
территории трогательного единства "военного лагеря", которое демонстрировали
в  1914-18 гг.  немецкие заказчики октябрьского переворота.  Правда Германия
шла к этому единству со времен  Бисмарка и хватило его  вплоть  до  1945  г.
Большевики  столько  времени не  имели, но властвовать собирались вечно. Так
возникло тайное  credo их "тотальности" - между  неминуемой смертью в тылу и
возможной смертью на фронте.
     В   конечном  итоге,  такая  военная  доктрина   отвечала  преимуществу
человеческих   ресурсов  России   над   ее   производственными   мощностями,
политическому  положению страны и бесконечному расширению операционных линий
и сужения базиса для войск  противника  при  отступлении  вглубь собственной
территории. В конечном результате на весах победы значение имело количество,
а  не качество. Для  России  было бы бессмысленным пробовать воевать  иначе.
Такие попытки не в последнюю очередь привели к проигрышу в Чечне в 1994-1995
гг. Справедливости ради  следует  признать,  что  реформа  постсоветских  ВС
является вынужденной. Современное общество (как на Востоке, так и на Западе)
потеряло мобилизационную возможность. В смысле производственно-экономическом
это  является  парадоксальным,  поскольку  налицо  отказ  от  труда  и  рост
общественного  маргинеса, который теоретически можно  было бы использовать в
рядах ВС.
     Но  вербовка, как  в  XVIII ст., так  и сейчас,  дает войску,  в данном
случае постсоветскому, лишь скопище  мародеров  - "контрактников".  Даже  на
Западе   -  в  Англии,   Франции,  США  путем  вербовки  удается  удерживать
сравнительно   малочисленные   силы   "быстрого    реагирования".   Наиболее
боеспособные  из этих  соединений, к  примеру  французский Legion etrangere,
имеют  более чем столетнюю практику  целеустремленной муштры. Еще Веллингтон
говорил,  что рекруты  для  колониальных  войн  должны  быть  добровольцами.
Эффективное влияние  на  них  требовало  объединения  усилий от  капрала  до
фельдмаршала. Пример:  поведение  лорда Маунтбатена  в Бирме. Более половины
его командирского времени  приходилось  тогда  на  роботу  на  самой  низкой
ступени  вплоть  до  отделения  и  одиночных  солдат.  Последствия  подобной
воспитательной деятельности известны: "Джон видит  алый крест на белом поле,
а  больше Джон не  видит  ничего..."  (Р.  Киплинг).  Странам, в ВС  которых
извечно властвует альтернативная муштра - "дедовщина", на этом пути ничто не
светит.
     С  невозможностью  содержания  массовых  армий и  использования  оружия
массового  уничтожения,  преимущество  на  ТВД  любой армии  становится лишь
относительным  и, как  таковое, может  быть  компенсировано. Это и  является
предметом военного искусства в локальных конфликтах.
     В   советском   военной   искусстве   применительно   к   партизанскому
(национально-освободительному) движению  определяющей была "руководящая роль
партии".  Определение столько  же верное, сколько  же  и  общее.  Вернемся к
бедняге  Клаузевицу.  Предметом  его исследования  как  раз и является война
повстанческая (в транскрипции ленинского перевода - революционная). Нехватка
связи и  единого командования в те времена были обусловлены уровнем развития
материальных сил общества. С высот собственного опыта Клаузевиц не увлекался
и  какими-то тактическими  "заморочками". "В  конце концов  им  (повстанцам)
удастся кого-то разбить". Целью партизанской  войны вместо этого должно было
стать уничтожение собственной администрации, как таковой, которая объективно
могла бы способствовать противнику: "Чиновники, которые продолжают выполнять
собственные обязанности перед лицом врага  должны быть повешены". Такие цели
войны определяли оперативное искусство и тактику, о чем ниже.
     Независимо от уровня, на котором принимаются  военные решения, характер
боевых  действий определяется уровнем главных  соединений. В  военной теории
начала  90-х  гг. это  были  корпуса в составе  нескольких дивизий с частями
обеспечения.  Численность  таких боеготовых  соединений (количество  личного
состава не меньше 75%, вооружений - 95%) и определяла потенциал ВС. Например
США  - 5 (из них  1 мобильный), Великобритания -  1, Франция - 1  мобильный.
Средством решения тактических задач стали так называемые тактические группы,
батальонные,    полковые,   бригадные   как   сбалансированные   объединения
мотопехоты,   танков,   артиллерии,   способные   самостоятельно   исполнять
возложенные на  них задания. Можно сказать, что корни этой концепции лежат в
немецких  Kampfgruppe конца  Второй  Мировой войны,  когда нехватка  средств
принудила командование наземных сил к импровизации.
     Напротив,  начало  современной  групповой  тактики  и  отчасти "малого"
оперативного искусства  следует  искать в годы  Первой Мировой  войны, когда
корпуса  немецкой пехоты разбились  о  позиционную  оборону  французов.  Все
время,  пока  шли  действия на  восточном  фронте,  немцы искали тактическое
решения  для  Запада (оперативным все еще  оставалось  -  пустить  в  прорыв
конницу!).  Как известно, решение  принадлежит капитану Rohr из гвардейского
стрелкового батальона,  армейской группы  Гаеде. Он  создал ударный  отряд -
отделение  пехоты, где главным  оружием  стало групповое - пулемет, огнемет,
окопная пушка, миномет, в настоящее время - носимый комплекс ПВО, ПТО. 22-23
декабря 1915 г.,  взятие и удержание высоты Hartmansweilerkopf отрядом Рора,
можно назвать днем рождение современных парамилитарных формирований.
     Другое  дело,  что  современное состояние штатов - меньше 50% просто не
позволяет  взять  из  состава  дивизии  какое-то подразделение.  Война очень
быстро превращается в соревнование по отправке на фронт маршевых батальонов.
Какой  норматив  в  наступлении  или  обороне  может  иметь  такой батальон?
Значительно  меньше от  ожидаемых  перед  войной  одного-двух километров  по
фронту и в  глубину.  Плотность  боевых  порядков  в подавляющем большинстве
случаев  уже не определяется  угрозой огневого противодействия  противника и
возможностью собственного  маневра.  Мы можем оценить  эту плотность  боевых
порядков  (в  наступлении)  как недостаточную для  других  целей, кроме  как
фронтального  оттеснения  противника.  Нужно заметить, что это собранное для
наступления  подразделение  (тактическая  группа)  является  сборищем  самых
разнообразных  подразделений,  а  кое-где,  как  под  Первомайской,  разного
подчинения. Какую задачу перед ним можно поставить?
     Как и в Первую Мировую,  наступательные операции в локальных конфликтах
планируются предварительно с заранее определенных позиций. Причину их низкой
эффективности  стоит  искать  вне  границ тактики. Максимальная  численность
российских войск в Чечне в 1994-95 гг. составляла 180 тыс. человек. С учетом
соотношения  тыловых служб  и боевых  подразделений как 2:1  -  это  60 тыс.
"активных  штыков".  Касательно гражданских  конфликтов выдающийся  практик,
победитель  Троцкого и  Тухачевского  Юзеф  Пилсудский приводит  коэффициент
0,15.  То есть драться будут  не более 9 тыс. человек. В  первую мировую это
означало бы возможность наступления  на фронте шириной 1500  метров. В  этих
условиях, преимущества  на  оперативном  уровне  способен  достичь тот,  кто
сформирует  ударную  тактическую  группу.  Из  государств-новообразований  в
бывшем СССР на это пока еще решились лишь армяне в НКО. На Лачинский коридор
ими  были  брошены две такие группировки, численность танков  составляла  не
меньше 50 единиц. Успеху этой операции значительно способствовало и  наличие
ясно  видимой  цели  -  этого  самого  Лачинского коридора. Куда бросать эти
гипотетические 50 танков в других конфликтах? Россияне нашли лишь одну такую
цель  -  Грозный. Два  танковых "наезда"  на этот  город поставили  крест на
наступательной операции,  теорией которой  слушателей пичкали  в  академиях.
Воевать так: а) нечем, б) незачем.
     Командир, который руководит  войсками в локальном  конфликте обречен на
"малую  войну"   -   герилью.  С  немецкой  ясностью  это  определяется  как
Banden-Krieg.  Сформировать, вооружить  и бросить  в бой  батальон  можно на
каждом ТВД.  Главное - избрать объект наступления. Война в  Чечне определила
его - цели в тылу врага.  Российское общество оказалось совсем не готовым  к
актам  терроризма.  Однако,  операции  в  Буденовске,  Кизляре,  Беслане  не
являются чистыми актами террора, это, опять же на жаргоне  немцев,  "военная
необходимость".
     Таким образом, командир вынужден искать военное решение вне ТВД. Именно
там его силы способны выйти на оперативное пространство.


        ИСКУССТВО КОМАНДОВАНИЯ ПАРАМИЛИТАРНЫМИ ФОРМИРОВАНИЯМИ

     Умение  обходиться   без   чего-либо   составляет  основу  партизанских
действий.  Прежде всего,  у  вас как "полевого  командира" нет  того  самого
"парамилитарного формирования". Его  нужно сначала сформировать. Из кого? Из
всех, кто подвернется под руку. Вы никогда не узнаете,  что в головах у этих
людей,  а  когда узнаете - не  поверите.  Наиболее  далеки от истины те, кто
ставит во  главу угла меркантильные причины. Если такие и присутствуют среди
стимулов  для  кандидатов  в  "солдаты  удачи", то  очень  быстро реальность
требует забыть про деньги. Наемникам не платят. С самого начала наемный воин
относился к подонкам  общества, если не собственного (Спарта, Швейцария), то
того,  которому он предлагал свои услуги. Вина массовой культуры в  том, что
наемник -  существо самое  жалкое,  вынужденное продавать  собственную кровь
из-за  отсутствия лучшего  товара, приобрел репутацию  универсального воина.
Неадекватность восприятия, особенно присущая постсоветскому обществу, довела
эту систему  ценностей  до  абсурда.  Еще  древнеримские учителя словесности
задавали ученикам среди других тем для сочинений историю  про целомудренного
юношу,  который  продал  себя  в  гладиаторы  во имя  спасения  от  бедности
родителей. В традиционной японской культуре также целомудренной признавалась
девушка, которая ради содержания родителей шла на панель. Только  исходя  из
успехов рыночной экономики, буквально на наших глазах, образ "держслужбовця"
несколько  потеснил в  пантеоне "попсовой" культуры сияющие имиджи "барыги",
"путаны", "бригадного" и "наемника".
     Однако, мотивы подчиненных не важны.  "Пусть думают  как хотят, лишь бы
подчинялись."  (Фридрих II). "Думают  по-разному, подчиняются одинаково" (он
же). Начать следует с атамана "бандформирования", т.е.  с себя.  Итальянская
смута  XV-XVI ст., подарила миру образ  кондотьера-военного  вождя,  который
вступает с правителями в сговор во имя достижения  собственных  политических
целей.  Еще  Макиавелли много  говорил  о  сомнительной военной  ценности  и
общественной  опасности со стороны подобной публики.  Обычно, критерием  его
оценки  служили интересы какой-то идеальной модели  тогдашнего общественного
строя.  Потому критика Макиавелли скорее дидактична.  Бедный мелкий чиновник
не был в состоянии командовать даже отрядом пехоты, что ему блестяще доказал
Франческо Сфорца.
     Без вождя, который  преследует в  войне собственные  политические цели,
наемное  формирование становится лишь пушечным мясом.  Наемник не включен  в
общество,  интересы которого  он  должен защищать.  Он "никто,  и звать  его
никак",  "паршивая  собака,  иностранец"  (К.Симонов).  Именно в  отсутствии
подобных "странствующих полководцев" (Салтыков-Щедрин) и заключается причина
кризиса жанра наемничества в СНГ.
     Какие качества  должен  иметь вождь наемных  воинов? Существует опасная
порочная мысль  тиранической  власти  атаманов  банд над рядовыми бандитами.
Реально, такой человек зависит от своих джигитов в той же мере, что и они от
него.   Не  имеет  никакого  смысла  кого-то  удерживать  в  рядах  военного
формирования силой. Такое подразделение силой или обманом (как контрактники)
завербованных  рекрутов  можно  бросать в  бой лишь  зажав в кулак сомкнутых
боевых порядков.
     В  виду  добровольности  дисциплинарных  отношений  власть   командиров
наемников держится на авторитете.  Даже деньги здесь  не играют особой роли,
главное  не  допустить их непосредственной раздачи "заказчиком", что ведет к
полному развалу подразделения. Меркантильный интерес вождя, даже когда такой
и  существует,  должен  всячески скрываться.  Вести  людей за собой возможно
только когда они видят твой голый зад. Власть - более благородный мотив, чем
обогащение.
     Очень важно  понять то, что  отличает специалиста от любителя. При всех
своих внешних преимуществах, первый не имеет цели, заработная плата является
достаточным  стимулом для  того,  чтобы  расправляться с  беззащитными,  чем
обычно и занятые  всевозможные  "спецназы".  Чтобы убедиться в  преимуществе
революционера над бандитом  или "омоновцем" достаточно победить хотя бы один
раз,  что мы  и  наблюдали недавно  в ходе  "оранжевой" революции. Возможные
следующие поражения не считаются. Я уже не  боюсь, значит они должны бояться
меня. Цель  партизанской  тактики  -  уверить  их  в  этом.  "Доброе слово и
пистолет всегда лучше, чем просто доброе слово".
     В банде можно командовать насколько слышит ухо, видит глаз и доноситься
твой  голос. Один  способен  командовать  "пятеркой"  ("секцией"  на жаргоне
американского устава). Чтобы сформировать  большее подразделение  необходимо
чтобы  был  скелет  -  командиры.  В   обычных  бандах  проведению  указаний
"авторитета" в жизнь служат его подручные. Они составляют актив, ядро  банды
и это обрекает такое  "подразделение"  на  перманентный внутренний конфликт.
Вся эта  публика концентрируется вокруг главаря, составляет его  окружение и
не  выполняет обязанностей  командиров.  Потому численность  парамилитарного
формирование  обычно  не  превышает полсотни  человек  - механизм управления
отсутствует.
     Поставить командиров  из  таких  же "кандидатов  в Наполеоны" как  сам,
означает  раздробить  подразделение   на  несколько  группировок.  С  другой
стороны, в любом случае нельзя допустить,  чтобы их, как  в армии, подменяли
какие-то   неформальные  лидеры.  "Куда  солдата  не  целуй,  у  него  везде
...задница"  (военная  мудрость).   Опыт  воина,  даже   ветерана,  того  же
"афганца", всегда негативный,  это опыт выживания.  Вынудить его подчиняться
способно только одно:  выбор "между неминуемой смертью  в тылу  и  возможной
смертью  на фронте" (Лев Троцкий).  В несознательном  виде  этот выбор имеет
название  условного  рефлекса  подчинения.  Солдата делает  строевая,  а  не
стрельбы.
     Проблема лояльности  командных кадров и "актива" из числа рядовых может
быть   решена   лишь   на   идеологическом   грунте.   Отсюда   преимущество
подразделений, спаянных  религиозной,  политической  целью. Рассчитывать  на
выполнение  вашей воли  в  ваше отсутствие  можно  только  если  вы  и  ваши
подчиненные исповедуют  одну  идеологию, желательно религиозную и  полностью
оторванную  от  жизни.  Тогда  у  них  будет  высший  смысл  подчиняться   и
командовать.
     Почему я так настаиваю на учении, оторванном от жизни?  "В конце концов
психическая действительность вытесняет прочую" (Марио  Курчо). Важен разрыв.
Самурая  породило не  фехтование, а  чайная церемония. Мир  за  стенами  его
мнимой  действительности   выглядел  таким  чужим,  что  насилие  оставалось
единственным способом общения с людьми.
     В  дисциплинарном отношении,  показателем  управляемости  подразделения
является организованность  и открытость насилия. Никаких несанкционированных
действий  -  "дедовщины"! Это  всего лишь разновидность выживания.  В идеале
должна быть  достигнута  возможность расстрелять  кого-либо,  естественно  в
случае крайней  необходимости,  на глазах его  боевых товарищей. Здесь также
религиозно-политическая  структура   имеет  преимущество.   Сила  комиссаров
Конвента была совсем не  в "пистолетах в каждом кармане" (Виктор Гюго),  а в
неуклонности их  действий. Можно  было убить одного  из  них, но  следом, во
главе  карательного  батальона появлялся  новый.  Отсутствие  военно-полевых
судов в  Чечне негативно повлияло на боеспособность федеральных войск. Армия
превращалась  в  банду,  воля  одного деспота  была подменена волями  тысячи
негодяев.  Применительно к  командиру в  подчиненном  (Вам)  звене  воинские
звания  являются второстепенными.  Обычные требования не выходят за  пределы
здравого  смысла.  Основное,  чего следует требовать от  младших  офицеров -
"будут тверды и не дрогнут". Тоже касается и старшин.
     Итак, вы  собрали  людей,  назначили командиров,  сбили  подразделение.
Структура формирования зависит не только от численности, но и от вооружения.
В   первую    очередь   нужно    постараться   создать   собственные   тылы.
Централизованное  снабжение  либо  недостаточно  (Грузия), либо  отсутствует
(Чечня). Уважение  к вам определяется  наличием таких  престижных  при общем
военном  дефиците средств,  как  транспорт, пища,  медицинская помощь.  Ваше
положение подчеркивает  и  престижное  место дислокации.  Показухи  здесь не
избежать,   признанными  мастерами  ее  являются   чеченцы.  Сначала   нужно
стремиться    к   отделению    собственного   подразделения    -    создания
"самостоятельной тактической единицы".  Поскольку  на чужой  территории,  не
будучи  включенными  в  местное  общество  (в  Чечне  вообще   отсутствовали
"централизованные"  источники  снабжения) наемное  формирование  не способно
функционировать  полностью  самостоятельно,  остается  избежать   подчинения
какой-либо местной  власти в  зоне  конфликта. Лучшей, проверенной временами
формой    такого   "дезертирства"    есть    создание   разных    спецназов,
разведовательно-диверсионных подразделений центрального подчинения.
     Опыт   двух  мировых  войн   и  последующих   конфликтов,  связанный  с
усовершенствованием  главных видов оружия пехоты, выявил несколько  способов
деления  стрелковых  подразделений.  Согласно   представлениям  о  групповой
тактике,  отделение группировалось вокруг тяжелого оружия пехоты, чаще всего
(в  немецкой армии) единого пулемета типа ПК. Американцы, по мере  насыщения
их пехоты  тяжелым  оружием, разделили подразделения на  две секции  -  огня
(обслугу пулеметов, гранатометов)  и маневра, причем в состав  каждой входят
ручной пулемет и подствольный гранатомет.
     Парамилитарные формирования  обычно  имеют некомплект  тяжелого  оружия
пехоты.  Нужно  учесть  и  феномен "личного  оружия" туземца.  Свой пулемет,
гранатомет он использует в интересах подразделения лишь опосредствовано. Все
имеющееся в  подразделении тяжелое оружие должно использоваться  в интересах
главного начальника. С  успехом можно  создать и отделение тяжелого оружия в
составе:   гранатомет-пулемет   и   их   обслуга.   Теоретически   советское
мотострелковое  отделение  имело  весомую  огневую мощь, но даже  если вы  и
найдете  такое  количество оружия  и  боеприпасов,  в  пешем строю все  ваши
"стрелки" превращаются в носильщиков, как  это было в Афганистане, где и сам
состав  отделения  сокращался  до  7-8  человек  за счет экипажа  БМП,  БТР.
Численность обслуги пулемета, гранатомета должна быть увеличена до трех  лиц
(командир-наводчик, первый и второй номера  - носильщики боеприпасов). Чисто
"стрелковые" подразделения -  без тяжелого  оружия  неизбежны, когда его  не
хватает. Отделение (секцию) оружия можно передавать той части подразделения,
которой  считает нужным командир,  исходя из поставленных  перед ней  задач.
Длительное продвижение  в  пешем строю  предусматривает  и  создание  группы
носильщиков, например из  числа туземцев, заложников и пленных. В Бамуте все
инженерные работы выполняли военнопленные.
     Оправданной  оказалась и  система  "кратного" деления  подразделения (в
взводе  четыре  отделения, каждое  из двух  секций). В случае  необходимости
можно получить два "полувзвода". Многому научат уставы австрийских резервных
формирований.  Интересно,  что  австрийцы   как  никто  близко   подошли   к
формированию импровизированных боевых групп - Kampfgruppe, вероятно сказался
немецкий опыт 1945 г.
     Локальные  конфликты  изменяют  представление  о  боевом  использовании
бронетехники.  В  виду  ее   малочисленности  и  разнородности   есть  смысл
объединить все имеющиеся  средства в бронегруппу, а не  включать их в состав
стрелкового подразделения. Задание, которое возлагает советский боевой устав
на БМП полностью  по силам  решить обслуге гранатомета и пулеметчику.  Танк,
БМП  в  локальном  конфликте  -  это  прежде  всего  штурмовое  орудие.  Она
выдвигается  из  глубины  вашей  обороны, наносит удар и отходит,  не ожидая
наблюдения  его результатов.  Иначе - сожгут.  Интересно,  что  в грузинской
междоусобице  вполне можно  было  бросить  бронетехнику, которая  имелась  в
наличии, без десанта с одного направления, а пехоту с  другого (Боевой устав
армии США).
     Настоящим   богом  войны   для  парамилитарного  формирования  являются
минометы,  единственный  вид  артиллерии,  обслуживать  который   еще  могут
научиться  дилетанты.  Вообще  требование  простоты  обслуживания   являются
главным относительно  оружия локальных конфликтов.  БМП-1  лучше,  чем БМП-2
(если не  в горах  и  не в городе),  Т-55 лучше,  чем  Т-72. Много вы видели
членов  экипажа из запаса? Скорость  реакции  миномета позволяет практически
немедленно поставить заградительный  огонь, подавить огневую точку если не с
третьей,  то с  пятой мины, их  подвижность  позволяет сопровождать пехоту и
проводить артиллерийскую подготовку  атаки. Корректировать огонь "настоящей"
артиллерии с  закрытых позиций были способны разве что сербы. Также очевидно
преимущество тактического  гранатомета  над автоматическим  орудием  калибра
23-30  мм.  Именно  АГС  следует рассматривать  как  перспективное  башенное
вооружение  нового   поколения  БТР.  Основным  видом  боя   парамилитарного
формирования   остается  отступление.   Собственно   говоря,  главный  закон
партизана - никогда не принимать боя. Давать  бой  еще можно,  но и при этом
нужно по возможности ограничиваться беспокоящими действиями.  Какие возможны
последствия  победы банды над регулярным подразделением?  Захват территории,
уничтожение  живой  силы  противника?  Максимум, достижение психологического
эффекта. Чеченцы в 1995 году оказались  способными повлиять  на  воображение
телезрителей, чего оказалось достаточно для достижения стратегической цели -
победы  в  войне. Материальные  потери  россиян  были  незначительными  (для
кампаний  российской  армии),  территориальных  потерь   не  было  совсем  -
федеральные войска  наступали.  Правда  наступали  на кого?  Что было терять
чеченцам? Их общество представляет собой  объединение самодостаточных семей,
каждая  из которых  состоит  на  самообеспечении,  источники которого -  вне
Чечни, в той же России.
     Как  в  таких  условиях  вести  войну на уничтожение? На Балканах  и  в
межэтнических столкновениях на Кавказе целью боевых действий было вытеснение
всей  биомассы  противника  из  зоны  конфликта  (геноцид).  Чеченцев  можно
вытеснить только в Россию...
     Абсолютное большинство  командиров подменяет  действия  разговорами  на
предмет того, чего еще им не хватает для достижения победы. Отсюда возникает
такое  универсальное  понятие,  как  "измена".  Реально  существующую  войну
объявляют...  "неправильной" (последний пример  - Чечня)  только потому, что
она не отвечает чьим-то о ней представлением.
     В  СССР   прижилась  привычка  спекулировать  понятием   "тотальность".
Традиция  большевиков  требовала  опираться  на  авторитет  классиков.  Так,
Клаузевиц   подменил  Троцкого:  "Война  является   продолжением  политики".
Современное  общество, включая  и чеченское, не  способно к  мобилизационным
усилиям. В  сущности,  россияне  мобилизовали намного больше, чем чеченцы. В
войне имеют  значения  абсолютные  цифры,  сравнивают их.  "Бог  на  стороне
больших батальонов"(Наполеон Бонапарт).
     Таким образом, задание достижения любых  решительных  целей в  войне не
стоит. Цель  -  продолжение  состояния войны  как  можно  дольше.  Еще Мориц
Саксонский утверждал: "хороший  полководец может провоевать всю жизнь, так и
не давая генерального боя". Нормальный феодальный процесс, который позволяет
получить экстраординарные прибыли.
     Ошибочно считать трофеи основным источником обогащения. Война не кормит
ее  рядовых  участников. В войне заинтересованы  "военные вожди" -  наиболее
сильные полевые  командиры.  Искать  экономический фундамент этого процесса,
занятие безнадежное.  Что  настораживает  в кадровых  военных?  У них  масса
других проблем, кроме войны. Выслуга лет, пенсия, квартира. Война для них то
же, что  контора  для  чиновника. Субъектом войны  и  одновременно носителем
победы  может быть  только тот, кто несет свою  войну  в себе. Такое  личное
отношение к ней является наиболее рациональным.
     Повторю еще раз, что тактика партизанских действий - это, прежде всего,
тактика  отступления!  Единственно  возможной  формой  наступления  являются
тревожащие  действия в форме огневых  налетов.  Таким образом позиция должна
избираться с  учетом недоступности  для  контратакующего противника (болото,
ущелье, река). Только в исключительно благоприятных обстоятельствах возможен
захват  какой-либо легкодоступной цели.  Штурмовой бой приводит к неизбежным
потерям:  один  раненый  сковывает до  четырех, даже до восьми  здоровых. За
два-три  таких  боя  подразделение численностью во  взвод  просто  прекратит
существование.  По  этой  же  причине  захват  планируется  как можно  более
детально. В этом жанре есть определенные правила, среди них:
     - Детальная разведка цели и подходов к ней.
     - Маскировка собственных  действий.  Вообще,  никогда  нельзя допускать
туземцев в расположение части!  Об этом часто  забывают,  в виду их  внешней
приязни. Не  верьте! Основная черта туземцев - коварство. Население пытается
использовать парамилитарное формирование в качестве щита, если не защиты, то
же пытаются делать  с населением партизаны. В любом  случае отношения далеки
от  идеальных. Население  в  Чечне даже хлеб продавало боевикам за деньги, и
это  при знаменитом  горском гостеприимстве.  Местные всегда готовы улучшить
свои  отношения  с   противником  за   счет  чужаков.  Основной  "беспредел"
начинается,  как правило, уже по окончании  боевых  действий. "Наслаждайтесь
войной - мир будет ужасен".
     - Распределение ролей, знание участниками своих обязанностей.
     - Подготовка снаряжения, в том числе штурмовых средств  для преодоления
препятствий. Тех же лестниц.
     - Огневой налет и собственно штурм происходит с двух разных направлений
так,  чтобы  огонь  стрелкового  оружия  не  велся  через  головы  своих.  Я
скептически отношусь к двусторонним охватам - всегда остается риск "воевать"
друг с другом. В партизанский  войне фланги абсолютного большинства  позиций
остаются  открытыми, и  тот, кому  хватит  ум  найти такой  фланг,  получает
реальный  шанс на  победу. Классические  "Канны" являются навязчивой  идеей,
порождением германской военной мысли.
     - Отсутствие  связи и  командования - неотъемлемый спутник  боя.  Любой
план существует  до  того момента, пока не  начнет  приводиться  в действие.
Любая серьезная  координация усилий полностью независимых полевых командиров
невозможна. Во многих случаях наличие связи делает вас только более уязвимым
(зависимым).  От  соседних  "братских"  формирований  можно  ожидать  только
неприятностей.
     -  В  штурмовом бою  все  решается  индивидуальным мастерством  личного
состава и слаженностью  действий секций. Потому подготовке  должно уделяться
постоянное  внимание.   Муштра   позволяет   заполнить   время   вынужденной
праздности,  также   она   делает  навыки   людей   однообразными.  Никакого
рейнджерства, никакого суперменства!
     Этому последнему  обстоятельству  надлежит уделять  особенное внимание.
Ограниченную ценность  имеют  и попытки  передавать кому-нибудь  собственный
военный  опыт. Лапидарно эта проблема  выложена  у  Лоуренса в "Семи столпах
мудрости"   (инструкции   для  английских   офицеров-советников  в  арабских
формированиях, опубликованная мной в первой части книги):
     - Лучше пусть арабы сделают что-либо плохо, но  сами, чем мы хорошо, но
за них.
     -  Никогда не  указывайте  публично  арабским  вождям что  и как  нужно
делать.
     - Действуйте тайно, имея  целью утверждение авторитета  вождя, которому
служите.
     - В конце концов, это их война.
     Невозможно   сравнивать   себя  с  гарнизоном  Гибралтара  и  подражать
известному приказу -  "защищать обезьян до последнего англичанина". Туземцы,
даже наилучшие из  них, являются ничем большим, чем скопищем  индивидуальных
бойцов.  Только   длительная   практика   позволяет   чеченцам  согласованно
действовать в звене "взвод",  реже - "рота".  Абсолютное большинство банд не
имеет  espirit du  corp.  Хотите  поссорить  бригадных,  дайте  им  поделить
что-либо ценное.  "Они точно не знают, за что  воюют.  Только  мы знаем, что
воюем ни за что. И это почетно - защищать пустоту и умереть за нее" -  таким
должен быть лозунг современного  парамилитарного  формирования.  Сформируйте
батальон и Вы победите!


        <i>"THERE BLOCKS WARS"</i>

     Вооруженное восстание,  партизанская война,  терроризм долго оставались
внебрачными  детьми   военного   искусства.  Сегодня   появилась   возможным
поговорить о  субкультуре, которая подпитывает эти явления, и лежит в основе
собственно военных их проявлений. Непонимание терроризма, что вызвано вполне
естественным его неприятием, значительно снижает эффективность борьбы с ним.
Субъективно,  профессионала  из сил безопасности,  милиции, армии раздражает
идеологическая  нагрузка. Претензии  новоиспеченных идеологов на  истинность
своих  учений  также вызывают раздражение. Наилучшим рецептом действия здесь
являются рекомендации Отцов иезуитов -  пассивно  поддаться  основам учения.
Тогда за несоответствием терминологии, что особенно мешает восприятию сугубо
военных трудов, начинаешь видеть поле боя глазами противника.
     <b><i>Ситуация   на  ТВД  локального  конфликта  значительно  отличается   от
наблюдаемой  в  предыдущих  войнах.  Привычная  двусторонность  столкновения
плавно   трансформировалась  в  многостороннюю   комбинацию  сил.   Проблема
идентификации  противника, таким образом, становится  главной.  Скажем,  как
выглядел прообраз  современных  коммандос - бур? Белый мужчина с  бородой, в
сюртуке, с  патронташем через плечо (т.н. "бурский пояс"), на голове - шляпа
бурского   фасона,  в  руках  -  бурский  "маузер".  Проблем  идентификации,
следовательно,  не возникает.  Пропустим  и Вьетнам с  его  коммунистической
армией,  въетконгом,  каодаистами  и  хоа-хао.  Кого  увидел  военнослужащий
федеральных  войск в Чечне?  Массу "лиц кавказской национальности", одетых в
разные  камуфляжи, с  разнообразными  кокардами.  Но даже кокарды российской
милиции  не позволяют  отличить  чеченских  милиционеров  от  ингушских  или
дагестанских. При  этом,  для  террористов  идентификация цели  не  является
проблемой.   "Человек  в  форме  -  это  свинья.  Стрельба  по  ним  -  дело
разрешенное" (У.Майнгоф).</i></b>
     <b><i>Вопрос идентификация противника тесным образом переплетается с тактикой
партизанских   действий.  Современная  "герилья"  стала  возможна  только  с
появлением  носимых  комплексов  оружия,   которые  эффективно  противостоят
бронетехнике,   штурмовой  авиации,   в   состоянии   разрушать   инженерные
сооружения. Боевые действия в Корее,  Алжире,  Вьетнаме привели к  появлению
тактики контрпартизанской борьбы, в  основе которой  -  вертикальный штурм -
действия   аэромобильных   сил.  Применение   аэромобильных   сил  позволяет
расчистить поле  боя, но уже в Сомали, на Балканах,  в  Ираке экспедиционным
силам  США  пришлось  столкнуться  с   проблемой  идентификации  противника.
Перспективные   разработки   штаба  морской   пехоты   США   предусматривают
использование  патрулей  легкой  пехоты  для  указания  цели  на  поле  боя,
поскольку авианаводчик с  борта самолета, невзирая на  прогресс  технических
средств, не способен идентифицировать "новые" цели.</i></b>
     <b><i>Характерным  является и  отказ от дорогой "защищенной" боевой машины за
счет использования  дешевой  массовой техники в стиле  самодельных  аналогов
БТР-152 приднестровского производства. Каждый, кто  был на Балканах, не  мог
не обратить  внимание на легкобронированные  автомобили  "Хаммер" и  "Панар"
(VLB). Подобные машины  являются приоритетными  в  морской  пехоте США.  Они
способны нести АГС,  ПТРК, миномет, пулемет, вмещают десант в составе секции
мотострелкового  отделения.  Требования  к  бронированию  перспективных  БРМ
морской  пехоты США  ограничены защитой  от  пуль калибра  7.62мм,  осколков
снарядов  калибра  155мм  и  легких  противотанковых  мин.  Не менее  важным
является  и  требования  взаимозаменяемости основных  узлов  с  гражданскими
изделиями,   большая  дальность  пробега,   даже   за   счет   проходимости,
экономичность, затрата топлива  существенно  меньше, чем  в БТР-80.  Другими
словами,  ЗУ  и  РПГ  подтвердили  свою  ценность  в  качестве  эффективного
противотанкового средства на поле боя локальных конфликтов.</i></b>
     <b><i>Одной  из причин поражения  федеральных  сил  в Чечне в  1994-1995  гг.
называют устаревшую  тактику контрпартизанской борьбы  с опорой  на наземные
силы.  Традиционно  со  времен  польских  восстаний  1830-31 и  1863-64  гг.
российские  вооруженные силы отличались эффективностью карательных действий,
как сейчас принято говорить  "зачисток" - замирением  "немирного" населения.
То есть гражданских  лиц, которые способствуют действиям повстанцев и готовы
пополнить их  ряды в случае дальнейших  успехов.  Многочисленные подвижные и
неподвижные  "блоки"  федеральных  сил  вроде  бы  позволяли  контролировать
территорию. Однако следует  учесть,  что практика использования  вооруженных
сил  в  России  всегда оставалась "затратной". Именно  люди до недавних  пор
составляли  наиболее  экономичное  средство ведения  войны.  Неисчерпаемость
мобилизационных  ресурсов  и  огромность  территории  позволяли  российскому
командованию игнорировать оперативное искусство.</i></b>
     <b><i>Однако  боевые  действия в  Чечне показали,  что  исчерпаны  не  только
дефицитные материальные  ресурсы,  но и мобилизационный  потенциал общества,
что, однако, имеет место и в  других развитых странах.  Американцы позволили
себе   "проиграть"   (по   определению   представителя   одного  из  местных
"освободительных фронтов")  в  Сомали  лишь  потому,  что в последнее  время
общественное  мнение   уже   не  связывает   каждый  локальный   конфликт  с
противостоянием  США  и СССР  в  виду распада  последнего. Россия в массовом
сознании   не   является   страной,  которая  поддерживает  террористическую
деятельность. Частично, оно  так и есть в действительности. Поток советского
оружия   в  Африку   весьма   уменьшился,  и,  например,  китайское   оружие
присутствует на рынках наравне  с  ним. На место  Москвы  с  грехом  пополам
пытаются "назначить"  Украину  - хотя  бы  в  том,  что касается  незаконных
поставок  оружия. Жупел терроризма и торговли оружием часто  используется  в
современной  политике  настолько, насколько необходимо  отстоять собственные
экономические приоритеты. Эта парадоксальная незаинтересованность общества в
борьбе с экстремистами позволяет последним строить радужные планы.</i></b>
     <b><i>Для  оценки  сложившейся ситуации,  стоит  еще  раз задуматься о  "роли
морального  фактора  в  войне".  Следовательно,  может  ли  деморализованное
общество содержать боеспособные военные формирования. Фактически  -  да,  но
лишь в  ограниченном количестве. Согласно  стобальной системе оценки  боевых
качеств армий стран-участниц Второй Мировой войны (Израиль, 1958) показатель
для французских вооруженных сил составляет 39 пунктов, для итальянских - 24,
и  является самым низким. Для сравнения, показатель  Вермахта составляет  89
пунктов,  Красной Армии  - 83.  Однако, в то  же время теми же респондентами
среди  лучших  подразделений, которые принимали участие в боевых  действиях,
названы Иностранный Легион и 10-я  флотилия МАС. Анализ морального состояния
личного   состава   обоих   формирований  указывает  на   полный  разрыв   с
действительностью. "О том, что Италия капитулировала,  мы случайно узнали по
радио"  (воспоминания  одного из офицеров  10-й флотилии).  Другими словами,
внутренние причины участия в конфликте полностью вытеснили внешние. Об этом,
как  о необходимых  качествах бойца -  "экзистанта" вспоминают  и  апологеты
терроризма. "Границы  воображаемого мира постоянно  расширяются, и  в  конце
концов психическая действительность вытесняет прочую" (М.Курчо).</i></b>
     <b><i>Легальные силовые структуры способны предложить своему члену в качестве
морального  стимула  лишь доступ к  потреблению.  В  отдельных  случаях  это
срабатывает.  В  свое время  Эльдару  Рязанову  в  репортаже об  Иностранном
Легионе удалось передать его специфический дух. Действительно, в  результате
систематической  муштры  стать  капралом  кажется  чем-то ценным.  А  еще  с
доплатами  за  службу  в Африке и участие в боевых  действиях.  Здесь  важно
подобрать психотип, который клюнет на подобную приманку. Из легиона в первые
4  месяца  действительно  многих  выгоняют.  Еще  Веллингтон   говорил,  что
участники  колониальных  войн  должны  быть добровольцами.  В Украине  таким
стимулом остается пока только перспектива участия в операциях по поддержанию
мира, которые охватывают  не более 0,1%  от общей  численности ВС. Да и  то,
каста "участников" становиться все более замкнутой.</i></b>
     <b><i>Вербуя  в "контрактники" практически каждого, командование ВС  РФ стало
на порочный путь. В армии уже сложилась система альтернативной, неформальной
муштры  -  "дедовщина".  В  ее  основу  был  положен  антиармейский  принцип
выживания. Именно этим обстоятельством объясняются невысокие боевые качества
ветеранов-"афганцев" во время боевых действий.</i></b>
     <b><i>После  первых недоразумений  федеральных  сил  в  Чечне,  "гражданские"
журналисты  обвинили  во  всем "отсутствие единого командования". Существует
опасное заблуждение на предмет того,  что в  "правильной"  армии все  должно
происходить само  собой.  Хотя  даже немецкий  полевой устав указывает,  что
"командиром  является  тот,  кто  способен  принудить  войска  подчиняться".
Персонификация  заинтересованности   является  предпосылкой  успеха  каждого
мероприятия.  Что  можно  было  пообещать  потенциальному покорителю  Чечни?
Кавказ в ленное владение?</i></b>
     <b><i>В свое время разведывательно-ударные группы были созданы  в  российской
армии с  целью  компенсировать рутину принятия решения  на  высшем  уровне и
плохое  состояние систем связи. Реакция в реальном масштабе времени не стала
эффективной   в  связи  с  очевидной   разницей  предполагаемых  и  реальных
интересов.  Инициатива  наказуема  выполнением.  Еще Афганистан  произвел  в
руководящих кадрах рефлекс не лезть в бой без существенного давления сверху.
Личный состав блокпостов на Кавказе обеспокоен лишь сбором мзды.</i></b>
     <b><i>В то  же  время чеченцы,  как  народ,  который имеет  многовековой опыт
разбоя и распределения, явили миру  пример целевого использования средств на
войну.  Способность  заплатить  там,  где  все стремятся  лишь  украсть,  не
является ординарной.  Говорят,  что акции в Буденовске  или  Беслане  стоили
Басаеву 5-8 тысяч долларов. Россияне в подобном случае положили бы 5-8 тысяч
своих  солдат, но до  назначенного  пункта  так и  не  дошли. У специалистов
существует порочная мысль  относительно объема материальных средств, которые
поглощает террор. Дает знать  о себе привычка списывать  средства. Еще одной
ошибкой   является   непонимание   функций   командования   и  связи.  Какие
распоряжения  по спутниковому  телефону могли  давать  покойные  Дудаев  или
Масхадов  в качестве  главнокомандующих - "Крепить оборону"?  Я охотно верю,
что  последнего заманили  в ловушку под предлогом переговоров. Уловки такого
типа - лучшее, что есть в  арсенале российских  спецслужб.  Убеждение в том,
что с русскими  на войне можно вести переговоры ошибочно, но процветает. Это
заблуждение  противника России  легко  объяснить тем,  что боевые действия в
процессе локальных конфликтов не имеют целью достижения каких-то результатов
собственно военным  путем.  Эта  вооруженная  демонстрация рассчитана, как и
террористический  акт, на  достижение психологического эффекта. Сейчас много
говорят  о   несоответствии   реальных  федеральных  частей  как   довоенным
нормативам,  так и  поставленным  задачам. Интересным  является определение,
которое принадлежит Юзефу Пилсудскому,  о том, что в гражданской войне воюет
не более 15%  от набранных добровольцев. Другие же методы комплектации войск
не имеют смысла из-за нехватки эффективной системы принуждения.</i></b>
     <b><i>Не  является  секретом, что  воевать  приходится  не  номерами  полков,
дивизий и  корпусов, а собранными из их состава ротами. Даже модные  бригады
являются следствием попытки  расшевелить эти неповоротливые  скопища людей и
техники. Кто помнит,  как советский мотострелковый полк грузится  в эшелоны?
Еще в Первую  Мировую,  после  бессильных  атак  корпусов  немецкой  пехоты,
появилась  необходимость   использовать   для  активных  действий  штурмовые
батальоны, которые применяли новую групповую тактику, в основу которой  были
положены  те же носимые комплексы оружия.  Беда в том, что  российская армия
так  никогда не воевала. Брать  количеством, при упомянутых  выше  ресурсах,
было абсолютно природным.</i></b>
     <b><i>Однако,  какую  цель  ставить перед гипотетическими штурмовыми  силами?
Противник не  имеет  инфраструктуры, центров управления,  мест концентрации.
Борьба  с терроризмом  -  это война  на  уничтожение,  в  которой  на одного
противника  приходятся  десятки,  если  не  сотни  невинных   жертв.  Еще  в
Афганистане было  возможным уничтожить  миллион мирного  населения.  Большое
внимание  общественного  мнения к  жертвам  (но  не настолько большое, чтобы
побуждать  к  чему-то  большему,  чем  просто  к  их  регистрации)  искушает
террористов  сделать  попытку  и  самим  записаться  в  жертвы.  Антивоенные
стереотипы общественного  мнения  сыграли здесь  плохую  службу.  Нужно лишь
отказаться от квалифицирующих  признаков "террориста"  (леопард -  пятна), и
можно  получить полную  свободу  рук. Непризнание войны  законным  средством
решения  общественных  конфликтов   приводит  лишь  к   изменению   понятий.
Первенство   и  здесь   принадлежит  России:   "гуманитарные  силы  быстрого
реагирования" (Б. Ельцин). В дальнейшем  следует ожидать синонимов наподобие
"боевик-беженец".</i></b>
     <b><i>Конфликт малой интенсивности это интенсивная террористическая компания,
которая   в  будущем  станет  основной  формой  боевых  действий.  Поскольку
позволяет:</i></b>
        <i>- сохранить мир;</i>
        <i>- избежать мобилизационного напряжения общества;</i>
        <i>- найти решение вне основного (предполагаемого) ТВД.</i>
     <b><i>Последний  тезис следует  рассмотреть детальнее.  Экономические  центры
чеченского общества  находятся вне Чечни,  в самой России и СНГ. Блокировать
их? Удар стратегической силы,  способный иметь  парализующее психологическое
влияние, как доказал трагический опыт  Буденовска, Кизляра, Москвы и Беслана
может быть нанесен в любом месте и  в любой форме. Смешными являются попытки
использовать для борьбы  с терроризмом и  средства радиоразведки или цензуру
на телевидении.</i></b>
     <b><i>Развитие  технических  средств связи происходило у чеченцев по принципу
их подобия сотовым телефонам, чтобы лишь кнопки нажимать. Террористы требуют
рекламы  своих  действий  больше,  чем  информации  для  их   проведения.  О
Буденовске и  Беслане жители  России  узнали  из  телевизора.  СМИ  являются
главным источником информации  и для террористов. Террористический акт может
быть эффективным лишь когда является  простым  по замыслу  и по  выполнению.
Фанатизм  здесь позволяет обойтись без планирования наиболее сложной части -
отступления.  С.Радуев  и  его  люди  в  Первомайске  действительно  дрались
насмерть.   Не  их  вина,  что  кольцо   окружения  таки  удалось  прорвать.
Законченную форму античной трагедии приобрели террористические акты в Москве
и Беслане.</i></b>
     <b><i>Впечатлительность  общества  на акт террора,  как  средства пропаганды,
определяет успех  терроризма.  Казалось  бы после  стольких лет  реальных  и
пропагандистских ужасов социализма на фоне  бесконечных бандитских разборок,
один-два  политических  "взрыва"  не будут  даже  замеченными.  Почему зерно
падает на такую благоприятную почву? Причиной может быть кризис ханжества  -
"ни за что не посадят", "моя хата с краю".  Постсоветский человек поверит  в
Страшный  Суд лишь тогда, когда ангелы Божьи прикладами вышибут двери в  его
доме. Терроризм же  принуждает каждого отнести себя к потенциальным жертвам.
Современное демократическое общество  потребления не в  силах  оказать этому
явлению эффективного противодействия.</i></b>
     <b><i>В  чем  только  не принято  искать  возможный  кризис  террористических
движений.  Террористические   группировки  являются  социальными,  поскольку
складываются  в  своем большинстве  из нонконформистов, они не вписываются в
общество,  во   всяком  случае  в  то,  с  которым  борются.  Кроме  приемов
политического  действия  в  борьбе   с  ними  эффективным  может  быть  лишь
политическое заигрывание. Механизм  его, например в Великобритании, частично
- во Франции, сложился на  протяжении долгих лет борьбы. В  основе его лежит
старый как мир принцип разобщения. Важно определить критерий:  большинство в
любой парамилитарной  организации  составляют тыловики.  Это  сочувствующие,
"политическое крыло", часть руководства, которое непосредственно не отвечает
за акты насилия. Все они  в той или иной степени обременены двусмысленностью
собственной роли. Достаточно, как в случае с ООП или ИРА, лишь предложить им
переговоры и надежду на удовлетворение  собственных амбиций более безопасным
и  эффективным  путем.  А  вся  эта публика  -  люди с  весьма  развитыми  и
болезненными амбициями. Стреляют  и подкладывают  бомбы те, кто  попроще, им
уже точно  ничего не светит. Амнистия в Северной Ирландии  не касалась убийц
полицейских и  военнослужащих.  В  этой связи  интересным является  обещание
израильтян   освободить   больных,   малолетних  и  женщин-террористок.  Две
последних категории составляют ядро боевых сил палестинцев.</i></b>
     В каком направлении следует ожидать развития терроризма  в  СНГ покажет
следующая  вспышка  нестабильности  в  любой  точке бывшего  СССР.  Учитывая
готовность  экстремистов содействовать любому  сепаратистскому  движению  мы
имеем дестабилизацию как цель политики "новых крайних".
     Попытки  разыграть карту  регионального сепаратизма по приднестровскому
сценарию были  предприняты  в Украине силами  "новой оппозиции" сразу же,  в
реальном масштабе времени, что говорит о наличии подобных планов в арсеналах
политтехнологов  из  ближайшего  зарубежья.  В  той  форме,  в  которой  они
существуют,  ВС  Украины   не  способны  защитить  конституционный  строй  и
целостность  страны  от   преступных  посягательств.  Наоборот  -   являются
материальным   и  кадровым   резервом  для  антиукраинского  сепаратистского
движения  под  "единославянскими"  лозунгами.  Опыт  14-й  армии  ВС  России
указывает перспективы  нахождения  подобных частей в эпицентре политического
противостояния.  Между   тем,  никаких  выводов  в  направлении  обеспечения
безопасности размещения  войск  в местах  постоянной  дислокации не сделано.
Отсутствовали они и в проекте "Армия 2015".


        ТЕРРОРИЗМ И ПАРТИЗАНСКАЯ ВОЙНА
        ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВЫХ ДЕФИНИЦИЙ

     Квалификация  терроризма, в частности в Уголовном (какой невежда назвал
его    "Криминальным"?)     Кодексе    Украины     была     дана    согласно
формально-доказательному   казуистическому   способу   мышления,   присущему
юристам, в отличие от остальной части человечества.
     В  основу  нынешнего толкования терроризма украинским законодательством
положены  формулирования  ст.  58   Уголовного  Кодекса   СССР   1926  г.  и
соответствующего  ему Уголовного  Кодекса УССР,  собственно 8-го пункта  это
статьи, а также ст. 19 того  же Кодекса в смысле подготовки и намерения. Так
называемое   "ТН"  -   "террористическое   намерение"   и  поныне   является
квалифицирующим признаком  этого  преступления.  Из того  же  первоисточники
ведут  свое  начало  и  другие  действующие определения  таких  понятий, как
"разрушение,  или  повреждение....взрывом,  или поджогом"  (ст.  58 п.  9  -
диверсия), "вооруженное свержение, захват власти  в центре и на местах" (ст.
58 п. 2), и "недонесение" (о случаях каждого из названных выше действий, или
бездеятельности (ст. 58 п. 12).
     Если отойти от практики и последствий применения ст. 58 и ее преемниц в
СССР, следует  признать,  что призваны к жизни и сформулированы они были под
воздействием  опыта  политического  насилия в Российской Империи конца 19  -
начала 20  ст. Недавним террористам была принципиально  "чуждой" юридическая
методология  авторов  "Уложения  о  наказаниях", которые  и знать не  хотели
никакого "террористического акта", и в  случае напр. политического убийства,
как  это  было  в  деле  Богрова,  удовлетворялись   предъявлением  ст.  279
(покушение на убийство) и ст. 102 (принадлежность к тайному сообществу). При
этом   тем  квалифицирующим   признаком,   который  подвел  подсудимого  под
военно-окружной суд  и  виселицу  стала  именно принадлежность к  преступной
организации. В новых условиях эти процессуальные  формы и юридические нормы,
хотя  и  логические,  казались устаревшими.  Как писал  Лацис: "Не ищите  на
следствии  материалов  и   доказательств  того,  что  обвиняемый  действовал
действием  как  словом...".  Этому юридическому нигилизму  способствовало  и
отсутствие в СССР до 1922  г. Уголовного Кодекса и любой системы  уголовного
законодательства.   Руководствовались   "революционным   правосознанием"   -
квази-обычным правом. Быстрая бюрократизация советского государства  вызвала
к  жизни  потребность  как-то  узаконить  бюрократическую  систему,  которая
сложилась в т.ч. и через распространение русских бюрократических форм (когда
напр. из ЖУЖД - жандармского управления железных дорог родились кроме службы
охраны еще и транспортная милиция и прокуратура).
     В стране  со множеством  "правоохранительных", собственно,  карательных
органов  невозможно было разделить одну ст. 136 (убийство) между несколькими
органами  дознания и следствия, несмотря на очевидную потребность обеспечить
пайками  всех прокуроров военной, на транспорте и других прокуратур вместе с
оперативниками   особых  отделов  -   военной   службы  правопорядка,  между
МГБ-КГБ-СБУ    и    милицией,    в     т.ч.    транспортной.    Пока     эта
сталинско-бюрократическая  система   будет  перелицовываться   под   разными
поводами - нормы ст. 58 будут жить и в украинском законодательстве.
     Тем   не  менее,  если   даже   не  рассматривать  проблему   правового
реформирования   как   борьбу   отечественных   бюрократов   за   выживание,
сомнительно, чтобы в законодательство, построенное на Codex penal Наполеона,
можно было  органически  вписать положения habeas corpus (прав  личности) из
права  англосаксонского.  Французская система  права  в  смысле исторической
традиции и практики применения всегда будет нуждаться в полиции французского
типа.  А  последняя,  как известно, порождает и "французскую  провокацию"  -
практику создания всяческих "преступных группировок" с тем, чтобы их потом и
разоблачать.  Должен  же,  в  конце   концов,   кто-то   быть   осужден   по
"соответствующей" статье Уголовного Кодекса...
     Симптоматично, что  даже  в США, стране  с англосаксонским прецедентным
правом и федеративным устройством, потребность в бюрократизации находит свое
решение именно "французским" путем через создание министерства безопасности,
на  которого возложены все  те  же  обязанности борьбы с таким не очерченным
злом,   как  терроризм.  Сугубо   организационно,  практика  институализации
каких-либо чрезвычайных форм, призванных бороться с экстраординарной угрозой
иначе, чем на низших оперативно-розыскных уровнях, является ошибочной.
     Следует отдавать себе  отчет  также  в том,  что  в  глазах  бюрократов
"терроризм" является  лишь поводом,  чтобы укрепить  собственное монопольное
положение в государстве. Поводом тем более удобным, что  как и любое мировое
зло оно существует прежде всего через примат веры в него.
     Остальному человечеству, которое в отличие от  юристов  пробует мыслить
более-менее рационально,  попытки определить явление терроризма  не очень-то
удавались. Что  такое "террор" в политике более или  менее ясно из  практики
его  применения  на  протяжении  истории:  "открытое   вооруженное  насилие,
направленное на физическое устранение, подавление и запугивание политических
противников"  (К.Маркс).  Но,  явление  терроризма,  присущее   современному
периоду- где-то  от  Венского  конгресса  1814 г.,  не  нашло  общепринятого
толкования.  Отдельные представители англосаксонской школы права считают его
"беспрецедентным". Так,  согласно Alexander'у современный терроризм не имеет
исторических  аналогов  среди форм  политического  насилия.  Его оппонент из
школы континентального права Laquer решительно протестует против  "концепции
беспрецедентности",  противопоставляя  ей историческую и культурную традицию
античных тираномахов, иудейских секариев, исламистских асасинов.
     По  мнению  автора,  такое расхождение во взглядах  является следствием
непонимания  самой природы  терроризма. Методологически, характерным приемом
политологов остается  подмена понятий  в т.ч. относительно "терроризма". Это
явление   или  непомерно  суживают   -  применяют  лишь  к   отдельным   его
разновидностям,     или     наоборот,    произвольно    распространяют    на
нетеррористические  формы  политического  насилия.   Известными  штампами  в
советской политологии были "терроризм государственный",  "ультралевый",  или
"ультраправый". В конце концов, и ныне популярный терроризм "международный".
Собственно, последний  перл принадлежит Р. Рейгану, который и  сформулировал
эту линию поведения правительства США, действующую доныне.
     Очевидно, что между насилием государственным и оппозиционным существуют
определенные   социальные   и   типологические   различия.   В   дальнейшем,
относительно первого мы будем применять определение  "террор",  относительно
второго  -  "терроризм". В  обобщенном  же  понятии  "политическое  насилие"
объединены  все  виды террористических проявлений.  Эти  дефиниции  является
сугубо  рабочими.  Относительно  же  самого  явления, то  терроризм является
феноменом, который  определяет случайный,  недоступный по  крайней  мере для
аналитического познания, фактор. Не должно быть никаких иллюзий относительно
того,  что  возможно  исследовать  происхождение  и  характер  определенного
проявления  терроризма.  Все, что  можно установить  анализом, это то, что в
одних  обстоятельствах  проявления  терроризма осуществляются  чаще,  чем  в
других,  и что при отдельно  взятых обстоятельствах он может вообще не иметь
места, примером чего является, в частности, Украина.
     С  определенной  публицистической  гиперболой,  можно  утверждать,  что
основным признаком  терроризма в привычном  значении этого  понятия является
немотивированность.   На  первый  план  выступают  такие  субъективные   для
политолога побуждения, как социальные и личные амбиции, склонность к крайним
формам самореализации, и лишь потом идеологические обоснования этих амбиций.
Это  вместе  взятое  и  создает  специфический,  вневременной,  внеклассовый
феномен мировосприятия - философию бомбы.
     В этих обстоятельствах  потребность преодоления терроризма  сводится  в
смысле политическом к признанию неизбежности и допустимости  риска всплесков
(немотивированного) насилия  в обществе.  В смысле  более узком -  признанию
профессионального  риска  политиков стать жертвой  покушения.  Еще  Наполеон
Бонапарт говорил: "лучше один раз быть убитым, чем всю жизнь этого бояться".
Подобное  здоровое отношение к  угрозе  со стороны  террориста  было присуще
многим   выдающимся  политическим  деятелям,  которые  сами  стали  жертвами
покушений: Ю.Цезарю, А. Линкольну, Л. Барту, королю Иордании Абдалле.
     Подобное позитивистское отношение к проблеме терроризма в конце  концов
присуще  демократическому мировоззрению. Современную правоверную  демократию
принято  считать духовной наследницей демократии античной.  Именно античному
(демократическому) мировоззрению принадлежит концепция  тираномахии - борьбы
с тиранией, если хотите - тираноубийства. В идеологии  христианской, которая
однако  имеет  немного  общего   с  поучениями   Нового   Завета,  концепцию
тираноубийства  легализировал  брат  Ордена Иисуса Ян Мариан,  автор  книги,
которая повлияла  также  и на  украинскую политическую  элиту  17  столетия.
Признание  "народа"  (политической нации)  суверенным "источником власти"  в
юридическим  смысле  привело  к  признанию за  последним в т.ч. и  права  на
насилие в форме вооруженного сопротивления  тирании, или даже тираноубийства
как частного случая, который следует из этого права. Это "право народа"  как
"высший   закон"   по  мере   отчуждения   современной  общепринятой   (т.н.
демократической)  формы   общественного   устройства,  становится  таким  же
ритуальным, как и  другие  "права", относительно  которых законодателям  и в
голову  не  придет,  что  кому-то  захочется  ими  воспользоваться. Согласно
конституции   ФРГ  тираноубийство   является   чуть   ли   не   обязанностью
законопослушного  бундесбюргера,  но   стоило  РАФ  посягнуть  на   обычного
федерального чиновника, как в действие вступили чрезвычайные законы, влияние
которые на состояние прав личности в ФРГ ощущается и до сих пор.
     Ту  же  самую непоследовательность  мы наблюдаем  и  в  прочих попытках
юристов, а вслед  за ними  политиков и идеологов сформулировать ту грань, за
которой в общем-то допустимые в правовом отношении формы насилия, военного и
политического, превращаются в недозволенные.
     Террорист  сражается нерегулярным образом. Но различие между регулярной
и нерегулярной  борьбой  зависит от точности  регулярного  и  обретает  свою
конкретную  противоположность и  тем  самым  также  свое  понятие  только  в
современных  организационных  формах, которые  возникают из войн Французской
революции. Во все времена человечество  вело  войны  и битвы; во все времена
имелись  правила ведения  войны и правила  ведения  боя,  и вследствие этого
также нарушение правил и небрежение правилами.
     Венский конгресс 1814-1815 годов вновь  восстановил,  в рамках всеобщей
реставрации,  понятия  европейского  права войны.  Это  была одна  из  самых
поразительных  реставраций в мировой истории. Она имела огромный  успех, так
что это  право  войны оберегаемой континентальной войны на суше еще в Первую
Мировую войну 1914-18 годов определяло европейскую практику ведения войны на
суше. Еще сегодня это  право  именуется  классическим правом  войны,  и  оно
заслуживает  этого  имени. Ибо  оно  дает  ясные  различения,  прежде всего,
различения войны и мира,  участников  войны  от неучастников войны,  врага и
преступника.  Война  ведется  между  государствами   как  война  регулярных,
государственных армий,  между суверенными носителями  jus belli, которые и в
войне рассматривают себя как враги и не подвергают друг друга  дискриминации
как  преступников,   так  что  заключение  мира  возможно  и  даже  остается
нормальным,  само   собой  разумеющимся  концом  войны.  Перед  лицом  такой
классической  правильности  -  пока она  имеет настоящую действенную  силу -
террорист  или партизан  мог  быть  только периферийным  явлением, каким  он
фактически и являлся еще во время всей Первой Мировой войны.
     В  классическом праве войны  прежнего европейского международного права
нет места  партизану  в  современном  смысле.  Он  или  -  как  в  войне  по
династическим  причинам  18  века  - вид  легкого,  особенно подвижного,  но
регулярного отряда, или  он  как  особенно  отвратительный  преступник стоит
просто вне  права.  До  тех  пор,  пока  в войне  сохранялось  еще  нечто от
представления о дуэли и от рыцарства, по другому и быть не могло.
     С введением всеобщей  воинской  повинности конечно все войны становятся
по идее  народными войнами,  и тогда скоро  возникают ситуации, которые  для
классического  права войны являются трудными