ки, и невесомость, и, возможно, что-то еще нам не известное. Вы знаете. Об этом мы много раз говорили, и тем не менее я хочу еще раз напомнить, что в завтрашнем полете есть, конечно, большой риск. И это для вас тоже не новость. - Ученый положил руки на плечи Гагарину и как-то необычно, перейдя на "ты", тепло, по-отцовски, сказал: - Все может быть, Юра. Но помни, повторю вновь - все силы нашего разума будут отданы немедленно тебе, и не забывай, мы коммунисты, и этим сказано все. Сергей Павлович помолчал, потом неожиданно широко улыбнулся и твердо сказал: - Все будет хорошо! Я абсолютно уверен в успехе! - И я тоже, Сергей Павлович! Я сделаю все, чтобы выполнить доверенное задание, - повторил Гагарин слова, сказанные им недавно при назначении его командиром корабля "Восток". 12 апреля 1961 года уже наступило. Никто на Земле не знал еще, что сегодняшний день станет важнейшим событием в жизни человечества, вызовет его восторг и восхищение подвигом одного из своих смелых сынов, войдет в историю цивилизации как знаменательная и этапная дата в ее последующем развитии. Сергей Павлович внешне казался спокойным, может быть, чуть больше, чем обычно; сосредоточенным: брови вытянулись в одну линию и почти сошлись на переносице, образовав глубокую складку: губы плотно сжаты, в глазах - настороженность. По ним-то и судили о состоянии Главного те, кто близко знал его. Внутренне Королев был напряжен как до предела натянутая струна. Чуткое ухо Королева улавливало все команды, что шли по открытой связи, и Главный мгновенно оценивал, как идет подготовка ракеты-носителя к старту. Он почти ни во что не вмешивался, полностью доверяя своему заму по летным делам Л. А. Воскресенскому. А тот ни с какими вопросами к нему не обращался, и это успокаивало Сергея Павловича: значит, все идет своим чередом. Изредка Главный доставал из кармана книжечку, где была расписана последовательность работ, начало и время их исполнения. Наконец где-то около двух ночи Королев решил час-другой отдохнуть. Да в Воскресенский уже дважды деликатно отправлял его со стартовой площадки. - Леонид Александрович, чуть что, звони, - сдался Королев. - Обязательно позвоню, - заверил заместитель. Сергей Павлович пришел в свой маленький белостенный дом, который так любил. Едва он переступил порог и снял пальто, как неслышно появилась Елена Михайловна - "хозяйка" домика, опекавшая своего единственного "постояльца". - Будем пить чай, Сергей Павлович? - спросила она, зная неприхотливые потребности Главного конструктора. - Да, пожалуй, и покрепче. Что-то неважно себя чувствую. И несколько сушек. - И это все? Звонила Нина Ивановна. Беспокоилась, хорошо ли вы питаетесь. Я заверила, что все в порядке, а вы... - Не хочется, Елена Михайловна, не до того. Елена Михайловна ушла на кухню. Сергей Павлович, вымыв руки и лицо, прошел в гостиную - небольшую комнату с круглым столом и диваном, застланным ковром тонкой работы. Раздался местный телефонный звонок. Он узнал голос одной из сотрудниц. Она ваволнованно говорила о том, что в расчете баллистиков нашла ошибку. - Спасибо, и извините меня. Ошибка исправлена, а у вас непонятно каким образом оказался прежний документ. За звонок еще раз спасибо. Один глаз хорошо, а два лучше. Повесив трубку, Королев живо представил себе разгоряченное лицо женщины - высокой, светловолосой, чем-то похожей на его Нину Ивановну. Сергей Павлович ценил ее математический ум, доверял ей многие рас- четы. Она выполняла их всегда в срок и со всей тща тельностыо. Вспомнил один случай. Кажется, через го; после ее прихода в ОКБ, когда она успела уже зареко мендовать себя с лучшей стороны, Королев увидел ei "всю" в золоте - на груди золотой кулон, на руках дв; золотых кольца. Сам того не желая, Сергей Павлович по чувствовал к ней неприязнь. Это сразу же заметила i сотрудница. Как-то после совещания она задержалась в кабинете Главного и, когда он остался один, решительно спросила: - Сергей Павлович, может, мне лучше подать заявление об уходе? Королев вспыхнул от неловкости, но ничего не ответил, сразу поняв несправедливость своего отношения к этой женщине. - Я не прав, извините меня. Да садитесь же, я просто ненавижу золото, - сказал он. - Хотите, расскажу почему? - И, не дождавшись ответа, заговорил: - Много лет назад, когда несправедливая судьба забросила меня на Колыму, на золотой прииск, я почти год по восемь, а то и более часов в сутки возил из карьера золотоносный песок. Песок, песок, песок... Ради горстки золотых крупинок... Стоит ли золото такого тяжкого, изнуряющего, безумного труда?! Пусть бы лежало вечно в земле, неведомое людям. Для меня оно ломаного медного гроша не стоит. Так, невольно, я перестал уважать и тех, кого... про себя называю их "золотоносцами". - Только и всего? - облегченно вздохнула сотрудница. - А я бог весть о чем подумала. Не успел Королев ответить, как она сдернула кольца с пальцев и бросила их в сумочку. - Обидно только, Сергей Павлович, что за "золотишком" вы не заметили человека, - и, не попрощавшись, вышла из кабинета. Воспоминания отвлекли Королева от сегодняшних забот. - Когда пойдете из дому? - спросила Елена Михайловна, расставляя на столе чайный прибор. - Часа два отдохну. Закажите мне машину и ступайте отдыхать. Я тут сам управлюсь. Сергей Павлович с удовольствием выпил стакан чая, потом достал валидол. Вытряхнув одну таблетку, положил под язык. Пошел в спальню, на ходу снимая пиджак и расстегивая ворот шерстяной рубашки. Снял бо-336 тинки, тряхнул рукой подушку. Потушив лампу, что стояла на прикроватной тумбочке рядом с небольшим телефонным коммутатором, прилег. Но заснуть не мог. "Завтра, нет, уже сегодня свершится то, ради чего я жил и работал свыше тридцати лет. Полжизни. Неровный был путь. Да, ухабов и рытвин хватало. Не все друзья, с которыми начинал в ГИРДе, поддерживали меня. А иных уже нет... Известны и те, кто писал клеветнические письма. Сколько раз сам себя спрашивал, что же дало тогда силы выстоять! И ответить не могу. Но, наверное, все же убежденность и вера в справедливость и необходимость таких полетов. Иначе для чего жить! Для "золотишка"? А что я еще мог сделать для людей? А сделать обязан, иначе зачем же я родился? Не для карьеры же жить! Для пользы. Для пользы человека и науки. Нет, все правильно, жил как надо, как хотел. И вот дождался. Тьфу, тьфу, тьфу, не сглазить бы". Королев зажег свет, посмотрел на часы. Еще рано вставать. И снова навязчивые мысли, словно вгоняемые чьей-то недоброй волей, лезли в голову Королева: "Надо ли лететь человеку в космос или не надо? А вынесет ли человек перегрузки при старте, не сразит ли его невесомость в первые же десять минут полета? В космосе побывали животные, но достаточно ли этой проверки? А радиация?" Сергей Павлович повернулся на бок, лег поудобнее. В комнате стояла тишина, но не спалось. Вспомнилась недавняя дискуссия в Академии наук. "Невесомость - смерть человеку", - упорствовали одни. "Нет, она не страшна. Опыты с животными убедили нас в этом", - возражали другие. "Не забывайте, полет человека - не полет собачек". Может случиться - ракета окажется непослушной и унесет смельчака". "Ракетные системы отработаны, - отвечали специалисты. - Но, конечно, все может быть". "Надежны ли системы спасения?" "Не откажет ли при спуске тормозная двигательная установка?" "А если произойдет разгерметизация кабины?" "А солнечная и галактическая радиация?" И снова "если", "если", "если"... Сергей Павлович привстал с кровати, потрогал рукой повлажневший лоб, словно пытаясь освободиться от на- 22 А- Романов вязчивых воспоминаний. Взглянул в окно. Звезды почти слились с небом, и только белесая луна еще маячила над тополями. Он, Королев, мог отложить полет, с его мнением посчиталась бы Государственная комиссия. Мог, если бы в чем-то сомневался. Но у него сомнения не было... "Нет, сделано все, что в человеческих силах, - решительно сказал он сам себе. - И даже больше. Ведь сотни людей вложили в подготовку полета свой ум, талант, энергию, нервы*. Сергей Павлович встал и, не надевая ботинок, в одних носках пошел в рабочий кабинет взять что-либо почитать, иначе не уснуть. Любил читать перед сном. Луна освещала стол с лампой под зеленым абажуром, телефон, флаконы с чернилами. Открыл дверь кабинета, зажег свет. Шагнул к книжному шкафу. Каждый раз, приезжая на космодром, Королев привозил с собой книгу или журнал и оставлял их тут. На верхней полке стояли ленинские работы, и среди них - "Материализм и эмпириокритицизм". Этот философский труд Ленина Сергей Павлович любил больше всего, часто перечитывал, экземпляр имелся и в домашней библиотеке конструктора. Ленинские слова, посвященные новейшим открытиям физики, защите диалектического и исторического материализма, не переставали восхищать Королева, в них он черпал уверенность в правильности выбранного пути. Сергей Павлович учился у Ленина стойкости, воспитанию в себе бойцовских качеств. Главный любил повторять слова Ленина: "Ум человеческий открыл много диковинного в природе и откроет еще больше, увеличивая тем свою власть над ней". На следующей полке томики Шолохова, Достоевского, Аксакова, Лермонтова... Сергей Павлович протянул руку к томику Сергея Есенина. Наугад раскрыл его и с наслаждением прочитал не раз читанные строки: Но и тогда, Когда во всей планете Пройдет вражда племен, Исчезнет ложь и грусть, - Я буду воспевать всем существом в поэте Шестую часть земли С названьем кратким "Русь". ...Телефонный звонок отвлек его. - Да, Королев, - устало ответил он. - Просил, просил, - и, энергично пододвинув к себе стул, стал говорить: - Разбудил, Нина? Нет? Ну вот и хорошо. Как самочувствие? У меня превосходное. Да нет, спал... Не буду обманывать - три-четыре часа обязательно. Потом отосплюсь, - заканчивая разговор, попросил: - Пожелай нам ни пуха ни пера!.. Отодвинул штору. В соседнем домике тоже светилось окно. "Нет, видимо, не уснуть", - подумал Королев. Вернулся в спальню, обулся, надел пиджак, набрал номер председателя Государственной комиссии. - Не спишь, Константин Николаевич? Я так и думал. Какой уж там сон... Скоро пять... С удовольствием. Сергей Павлович вышел из дома и сел на скамейку, поджидая К. Н. Руднева. Ночь медленно отступала, освобождая место утру. Но еще ярко горел среди звезд Сириус, четко выделялись на небе ковши Большой и Малой Медведиц, таял след Млечного Пути. Ближе к горизонту уже появилась утренняя красавица - Венера. Сергей Павлович смотрел на звездный мир, не в силах оторвать взгляда. "Вот также миллионы лет назад над землей светились звезды, - подумал Королев. - И наши далекие предки никогда не жили только одной мыслью, чем накормить себя, а и робкой, с веками усиливающейся жаждой познания окружающего мира, им близкого и непонятного. Самые разумные размышляли, глядя на небо. Наверное, думали: почему солнце питает их светом и теплом, откуда появляется Луна, приходящая на смену дневному светилу, куда исчезают мерцающие в ночи звезды и созвездия, чем-то напоминающие очертания животных, рыб и человека. Нет, звездное небо всегда интересовало и тревожило человека младенческого периода, часто пугало. Рождались легенды и мифы, светлые и мрачные, - плод первых раздумий. А Лукиан Самосатский, его фантастические рассказы про полеты на Луну. Восемнадцать веков назад великий грек замахнулся на Луну. Не чудо ли? Дерзновенная мечта людей познать, что там, в небе, послала к Солнцу легендарного Икара. Потом пылали костры инквизиции, сжигая передовую мысль". ...В небе мелькнула падающая звезда, оставляя белесый след, и отвлекла Королева от мыслей. Руднев еще не появился, и Сергей Павлович пошел по тропинке мимо молодых тополей, но остановился, сяова будто при- 22* вороженный засмотрелся на небо. Начал было "путешествовать" по нему, опять задумался. "Есть ли логическая связь между геоцентрическим мировоззрением и сегодняшним? Между мифами Древней Греции и идеями Га-лилея, Джордано Бруно и Николая Коперника, Иоганна Кеплера и Исаака Ньютона, Михаила Ломоносова? Конечно, есть. Как есть незримая нить, протянувшаяся от них к Константину Циолковскому, Альберту Эйнштейну. Да, далекое и близкое человечества неразрывно накрепко связано с настоящим, сегодняшним и завтрашним днем". Показался Руднев. - Ночь-то какая! - Да. Прекрасная. Я вот пока ждал вас, любовался звездами. - Как-то недавно читал воспоминания Надежды Константиновны Крупской о Ленине. Не знал, что Ильич любил смотреть на звезды. . Помолчали, вспомнили свою совместную работу в НИИ, не сговариваясь, взглянули на третий домик, что стоял недалеко. В нем по желанию С. П. Королева космонавты проводили предполетную ночь. - Не спят, - обронил председатель. - Не могут. - Пойдемте к ним. Сергей Павлович и Константин Николаевич обогнули цветочную клумбу, остановились возле домика. На крыльце С. П. Королева и К. Н. Руднева встретили Е. А. Карпов и Н. П. Каманин. - Спали хорошо, все параметры в норме, - доложил Евгений Анатольевич. - Через полчаса - сейчас без пятнадцати минут пять - будем поднимать. Потом спортивная гимнастика, завтрак, кое-какие процедуры и выезд на одевание. - Спасибо. Не будем вам мешать, - ответил Королев. -- Встретимся в монтажном, в "гардеробной". - Пора и нам, Сергей Павлович, - напомнил Руднев. - В шесть заседание Государственной комиссии. Королев и Руднев пошли в МИК. В домике продолжали безмятежно спать Гагарин и Титов. Неяркий свет освещал круглый стол, раскрытый томик стихов Пушкина, газеты, цветы. Карпов взглянул на часы. Стрелка приближалась к половине шестого. - Пора? - Да, - ответил генерал Каманин. Евгений Анатольевич вместе с врачом вошли в комнату. - Пора вставать, - негромко сказал Карпов. Гагарин поднялся так быстро, словно и не спал. - Как спалось? - Как учили, - рассмеялся летчик. Так же быстро поднялся с кровати и Герман Титов. После тщательного медицинского осмотра, проведенного группой медиков во главе с профессором В. И. Яз-довским, Юрий Гагарин и Герман Титов по-космически позавтракали из специально изготовленных туб с пищей. И вот они уже в особом помещении - "космической гардеробной". Тут их ждал конструктор "одежды" Г. И. Северин. ...Стерильная чистота, кругом только белый цвет. Космонавты проверили укрепленные на них телеметрические датчики, предназначенные для передачи на Землю данных о физиологическом состоянии. Потом началось надевание скафандров. Облачение в "космические доспехи" шло неторопливо. Все тщательно подгонялось. Поверх глубокого герметического скафандра - оранжевый комбинезон. Затем ботинки, перчатки. И наконец, гермошлем с прозрачным забралом, которое можно открывать и закрывать вручную и автоматически. Появились Королев, Келдыш, Исаев. Главный окинул всех быстрым взглядом. Улыбнулся ободряюще. - Через несколько минут, точно по графику, закончим одевание, - доложил ему Яздовский. - Не забудьте подключить к скафандру вентиляцию, - напомнил Сергей Павлович, и, обратившись к Гагарину, спросил: - Как настроение, Юрий Алексеевич? - Отличное, Сергей Павлович. Да вы не беспокойтесь, все будет хорошо! С. П. Королев ничего не ответил, а отведя в сторону Е. А. Карпова и В. И. Яздовского, посмотрел им в глаза. - Все нормально, Сергей Павлович, - почти шепотом ответил Карпов, - настроение - лучше не надо. ...Скафандры надеты. В дверях "гардеробной" появились веселые лица друзей летчиков. Кто-то крикнул: .'- Автобус подан. Прошу к старту!  * ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ТРИУМФ *  Стремителен бег времени. Замечательных успехов достигли. советская наука, техника и. промышленность, что ярко отразилось в осуществлении впервые космических полетов Ю. А. Гагарина и Г. С. Титова на кораблях "Восток-1" и "Восток-2", воистину открывших для человечества эру космического летания. Эпоха работы человека в свободном космосе началась, когда Алексей Леонов шагнул в открытое пространство и свободно поплыл в нем. Еще малоизученные пространства космоса, несомненно, представляют большой практический интерес для решения целого ряда прикладных задач народнохозяйственного и научного значения. Можно ожидать в ближайший период времени создания системы спутников-станций для целей связи и ретрансляций радио- и телевизионных передач, для обеспечения навигации судов и самолетов, для систематического наблюдения за погодой, а в будущем, быть может, и для некоторого активного воздействия на формирование погоды. С помощью спутников и пилотируемых орбитальных аппаратов будут проводиться научные исследования Земли как планеты Солнечной системы, будут изучаться прилегающие к земной атмосфере области космического пространства и явления, связанные с деятельностью Солнца... С берега Вселенной, которым стала священная земля нашей Родины, не pas уйдут в еще неизведанные космические дали советские корабли... Все сказанное - увлекательные планы исследования Вселенной, это шаги в будущее. Это будущее, хотя и не столь близкое, но реальное, поскольку оно опирается на уже достигнутое. С. Королев ЗАМЫСЛЫ И СВЕРШЕНИЯ 1962. Королев подготовил проект "Основные особенности проекта спутника связи "Молния", разработал "Предложения по созданию средств для орбитальной сборки"; закончил "Заметки по тяжелому межпланетному кораблю и тяжелой орбитальной станции"; руководил запуском и полетом двух кораблей "Восток", пилотируемых космонавтами Андрияном Николаевым и Павлом Поповичем, автоматической межпланетной станции "Марс-1". Осуществил руководство разработкой эскизного проекта тяжелой транспортной космической системы в составе сверхмощной ракеты-носителя Н-1, разгояно-тормозных ракетных блоков, лунного орбитального и посадочного кораблей. 1963. Руководил запуском и полетом на орбите двух кораблей "Восток", пилотируемых Валерием Быковским и Валентиной Терешковой; подготовил научно-техническую справку "О возможности использования корабля "Восток" для экспериментальных исследований по перспективным проблемам космонавтики". 1964. Возглавил разработку и строительство трехместного корабля "Восход", используя основную конструкторскую завязку "Востока". Совершенствуя ракету-носитель "Восток", создал новый ракетный комплекс "Союз". Руководил запуском и полетом на орбите "Восхода" с экипажем в составе Владимира Комарова, Константина Феоктистова и Бориса Егорова. Подписал проспект "Автоматическая станция для первой посадки на Луну". 1965. Руководил запуском и полетом в космосе корабля "Восход-2", пилотируемого Павлом Беляевым и Алексеем Леоновым. Осуществлен первый в мире выход человека из корабля в открытый космос; запущен "Зонд-3", получивший новые снимки обратной стороны Луны; продолжал разработку корабля типа "Союз" и "Зонд" с целью организации облета ими Луны и возвращения на Землю; участвовал в руководстве запуском первого искусственного спутника народнохозяйственного назначения - спутника связи "Молния". 1966. 4 января провел последнее совещание с заместителем, обсудив текущие вопросы на ближайшее будущее. ГЛАВА ПЕРВАЯ 108 минут, потрясших мир Настоящий русский богатырь. Все подробнейшим образом. Великая победа разума День 12 апреля 1961 года ничем не отличался от других. Где-то люди еще спали, где-то уже начался обычный трудовой день. Где-то, вероятно, шел дождь, а где-то светило солнце. Солнце светило и здесь, на Байконуре. На самом краю бетонной стартовой площадки космодрома, готовая к броску в космос, стояла, устремленная ввысь, серебристо-матовая многоступенчатая ракета. На фоне огромного диска Солнца, подсвеченная его лучами, она казалась произведением искусства, а не творением инженерной мысли. На краю стартовой площадки Гагарина встретили члены специальной Государственной комиссии С. П. Королев, М. В. Келдыш, В. П. Глушко, Н. А. Пилюгин, В. И. Кузнецов, М. С. Рязанский, А. М. Исаев, В. П. Бар-мин, К. Д. Бушуев, Б. Е. Черток, С. А. Косберг. Юрий Алексеевич доложил председателю Государ ственной комиссии К. Н. Рудневу о своей готовности к полету и, попрощавшись со всеми, подошел к подножию ракеты. Последний шаг по Земле сделан, последний, до-полетный. Сомнения в успехе эксперимента не было, но все провожавшие Гагарина понимали, что этот шаг космонавта особый. Его первые шаги по Земле после полета ознаменуют начало новой эры. Сотни глаз, настороженных, любопытных, удивленных, следили, как Гагарин в полном космическом одеянии медленно поднимается по ступеням массивной лестницы. Юрий Алексеевич остановился на площадке возле лифта. Ловко, несмотря на скафандр, повернулся, помахал руками. - Дорогие друзья, близкие и незнакомые, соотечественники, люди всех стран и континентов! - звонким восторженным голосом начал Гагарин. - Через несколько минут могучий космический корабль унесет меня в далекие просторы Вселенной. Что можно сказать вам в эти последние минуты перед стартом? Вся моя жизнь кажется мне сейчас одним прекрасным мгновением. Все, что прожито, что сделано прежде, было прожито и сде- лано ради этой минуты... - Остановился на секунду, потом твердо продолжал: - Мне хочется посвятить этот первый космический полет людям коммунизма - общества, в которое уже вступает наш советский народ и в которое, я уверен, вступят все люди на земле. - Мельком взглянув на часы, Гагарин заторопился: - Я говорю вам, дорогие друзья, до свидания, как всегда говорят люди друг другу, отправляясь в далекий путь. Как бы хотелось вас всех обнять, знакомых и незнакомых, далеких и близких! До скорой встречи! Юрий Алексеевич услышал аплодисменты, пожелания счастливого пути. Он видел радость на лицах провожающих, их сияющие глаза. О. Г. Ивановский открыл дверь лифта. Гагарин и Олег Генрихович вошли в лифт. В какое-то мгновение Гагарин отключился от сегодняшнего дня. В памяти, словно на киноленте, помчались, сменяя друг друга, дорогие лица. Родной Гжатск, деревянный домик. Вот мать, ловко орудуя деревянной лопатой, достает из печки каравай хлеба. Отец склонился над топором, неразлучным другом в его плотницкой жизни, направляет его лезвие. Младший братишка Борька что-то вырезает ножницами из бумаги... Старший брат и сестра... "Они ничего не знают, - подумал Гагарин, - и хорошо - не волнуются". И тут мысленно перенесся в Звездный городок. "Родная Валюша! Она все знает... Каково ей... Леночке обещал зайчика нарисовать... Забыл второпях..." - Приехали, Юрий Алексеевич, - и Олег Генрихович открыл дверь лифта. По легкой металлической лесенке Гагарин начал подниматься к кораблю. Следом, поддерживая его, О. Г. Ивановский и отвечающий за скафандр Ф. А. Востоков. Еще одно усилие, и они оказались на площадке. Постояли, обнялись. И Гагарин шагнул в люк, сел в кресло, в котором он проведет впервые в мире 108 космических минут. У переносного переговорного пункта связи, установленного у подножия ракеты, прохаживался С. П. Королев. Решив, что Гагарин уже освоился в корабле, Главный подошел к микрофону. - Я - "Заря". Как слышите меня? - как можно спокойнее спросил академик Гагарина. - Доложите. - Я - "Кедр". Слышу вас отлично. Проверку связи закончил. Исходное положение тумблеров на пульте управления - заданное, глобус на месте разделения... Дав- дение в кабиие - единица, влажность - шестьдесят пять процентов, температура - девятнадцать градусов. Давление в отсеке - одна целая две десятых. Давление .в системах ориентации - нормальное. - Космонавт сделал паузу и весело закончил: - Самочувствие хорошее, к .старту готов. 8 часов 10 минут. До полета оставался почти час. Все работы шли строго по плану. А время старта неумолимо приближалось. За полчаса до пуска С. П. Королев, председатель Государственной комиссии К. Н. Руднев и руководитель стартовой команды А. С. Кириллов направились в подземный бункер. С. П. Королев шел первым. Медленно спускался по бетонным ступеням, о чем-то думал. Задержавшись на секунду, Сергей Павлович повернулся к председателю Государственной комиссии. - Умно сказал Гагарин?! - Да. Это обращение записано на пленку? - в свою очередь, спросил Руднев. - Да, записано, - раздалось позади. - Запись обращения Гагарина к народам немедленно переправить в Москву. Его надо дать по радио после сообщения ТАСС. Вот и небольшая продолговатая комната - пультовая. Вдоль одной из стен размещены аппараты, упрятанные в зеленоватые металлические ящики. Бесчисленное количество мигающих огоньков - красных, синих, зеленых. Небольшой пульт. На нем в числе других и круглая пусковая кнопка. В пультовой уже собрались ответственные за пуск, среди них - Л. А. Воскресенский, а также Н. А. Пилюгин, Н. П. Каманин, космонавт П. Р. Попович. Сергей Павлович сел за маленький столик и сразу же по телефону связался со специалистом, отвечавшим за аварийную систему спасения космонавта при старте, потом взглянул на часы, висевшие на стене. До начала полета корабля "Восток" оставалось меньше получаса. "Теперь пора еще раз переговорить с Координационно-вычислительным центром", - подумал Королев и нажал кнопку на телефонном пульте. Координационно-вычислительный центр находится под Москвой в тысячах километров от космодрома. Однако современные средства связи позволяли там "слышать" все, что делается в эти часы на старте и будет происходить в полете. Сейчас в КВЦ заковчились подготовительные работы к старту корабля "Восток". Здесь специалисты по системам корабля, конструкторы, баллистики, медики, биологи, математики, физики. Все сосредоточенно ждут... Им предстоит большая работа, требующая исключительной точности при невероятной быстроте принимаемых решений. И хотя проведено немало "генеральных репетиций", сегодня волновались все. - Очень прошу вас, все данные, даже предварительные - немедленно мне, - попросил Королев. Он знал, что ему все сообщат, и тем не менее напомнил еще раз. В его правилах - лучше десять раз напомнить, чем один раз забыть. - И особенно все расчеты на посадку "Востока". Времени - в обрез. Очень прошу, - потребовал он голосом, в котором явственно звучали металлические нотки. Королев отключился от КВЦ и отыскал глазами своего заместителя. - Как настроение, Леонид Александрович? - спросил Королев, внимательно взглянув в глаза коллеге. - Прекрасное, - ответил Воскресенский. - А сердце не болит? - В такие часы разве сердце может оставаться спокойным? - А если без шуток? - строго спросил ученый и, но дождавшись ответа, предупредил: - Я вам все-таки предлагаю лечь в больницу, подлечиться. Это приказ. Вы поняли меня? - Надеюсь, не сию минуту... - Не сию, - улыбнулся Королев. - А пока доложите о готовности. Королев слушал не перебивая. Воскресенский говорил четко и уверенно. Включили телеэкран. На нем появилось яркое изображение космонавта. Королев остался доволен: лицо Гагарина спокойное, только на переносице еле заметна маленькая складочка да глаза чуть строже обычного. Объявили пятиминутную готовность. Наступили самые ответственные минуты для тех, кто создавал ракету и корабль, кто готовил их к старту. Нервы были взвинчены до предела. Негромкий монотонный звук .хронометра, отсчитывавшего секунды, отдавался в головах, будто кто-то размеренно бил кувалдой по наковальне. Пускающий Анатолий Семенович Кириллов перекинулся взглядом с Воскресенским, потом взглянул в со- сред оточенное лицо С. П. Королева. Академик чуть за-; метно кивнул головой. ; ...Неторопливо, четко, одна за другой отдавались' команды. Сергей Павлович дублировал их на борт "Во- -стока" Юрию Гагарину, и казалось, что именно он отда- | ет их. i - Дается зажигание, - наконец услышал Гагарин. Багровое пламя вперемешку с черным дымом забилосьЧ у основания ракеты, прорвалось вверх. . - Подъем! - строго и четко отдал команду пуска-'" ющий. И в тот же миг включилась умная автоматика. - Подъем! - почти закричал в микрофон Королев. Ракета сначала медленно, словно нехотя, а затем все быстрее и быстрее устремляется ввысь. Факел пламени бьет в бетон стартовой площадки. Состязание притяжения сил Земли и сил разума, человеческой энергии началось. - По-е-ха-ли! - донесся в бункер счастливый голос космонавта. Это неожиданное и такое подходящее к моменту, поистине русское, удалое "поехали" в одно мгновение сняло нервное напряжение. Все заулыбались, облегченно вздохнули, словно сбросили с плеч тяжелый груз. - Настоящий русский богатырь! - выдохнул Сергей Павлович, не менее других обрадованный гагаринским возгласом. И тут же почти крикнул в микрофон: - Все мы желаем вам доброго полета! - До свидания. До скорой встречи! - ответил Гагарин слегка дрожащим от волнения голосом. Волновался не один Главный. Не отрывал глаз от секундной стрелки часов В. П. Глушко, чьи мощнейшие двигатели запряжены в две первые ступени ракеты. Ждал, когда включатся двигатели третьей ступени, их конструктор С. А. Косберг. Н. А. Пилюгин казался невозмутимым: его системы управления уже вели ракету-носитель в космос. Шестьсот долгих секунд летел корабль на орбиту вокруг Земли. Ракета мчалась в глубину неба, набирая космическую скорость. Вот-вот должна отделиться вторая ступень носителя. Все с нетерпением ждали подтверждения этого от космонавта. Но он молчал. - "Кедр", на связь! Я - "Заря", - стараясь не выдавать волнения, вызывал Главный Гагарина. Но из динамика раздавалось только бесстрастное шипение. Гагарин молчал по-прежнему. Находящиеся в пультовой бункера все словно окаменели. Повисла гнетущая тишина, и Сергею Павловичу показалось, что все присутствующие слышат глухие, редкие удары его сердца. Билось оно неровно, словно раздумывая: "Продолжать ли?" Шли мучительно бесконечные секунды. "Что там? Внезапная разгерметизация кабины? Обморок от растущих перегрузок? Нет, я все проверил, все должно быть нормально. Но почему он молчит?" В тот момент, когда С. П. Королев решил уже дать Координационно-вычислительному центру команду, предусмотренную для чрезвычайных обстоятельств, гнетущую тишину словно взорвал бодрый голос космонавта. - Сброс головного обтекателя... Наблюдаю облака над землей - мелкие, кучевые, и тени от них. Красиво. Красота-то какая! Как слышите? Вздох облегчения вырвался из груди людей. Все разом заговорили. Королев жестом остановил коллег и передал на борт "Востока": - Все идет нормально. Вас поняли. Слышим отлично. Стало ясно, что радиосвязь прервалась из-за какой-то неполадки в этой системе. - Вот такие секунды намного укорачивают жизнь конструкторов, - закипая гневом, процедил Главный, и тут же, чеканя каждое слово, приказал: - С узлом связи разобраться, виновников ко мне. Вскоре "Восток" вышел из зоны радиосвязи, и Королев направился из пультовой к лестнице, ведущей из бункера на поверхность. Невзначай столкнулся с Феоктистовым. С маху обнял и расцеловал его, озадаченного необычней вспышкой эмоций Главного. - Ну, Константин, досталось тебе от меня в эти годы? - Досталось, Сергей Павлович, - и не утерпел, сказал: - Неплохо было бы послать в космос и инженера. Королев бросил взгляд на молодого сотрудника, нахмурился и что-то пробурчал. Он заметил, что подобные предложения все чаще и чаще срываются с уст специалистов. Он улавливал в них попытку подготовить его, Королева, к серьезному разговору о полете инженеров п космос. Сама по себе идея работы ученых и инженеров в космическом пространстве казалась академику заманчи- вой и деловой. Но когда он взглянул на сухую фигур] инженера, на его бледное лицо, то подумал: "Не выне сет он перегрузок при старте и тем более при возвраще ним на Землю. А он мне нужен на Земле". Королев хо рошо понимал своего ученика. Ведь когда-то и он, стрс планеры и самолеты, сам любил испытывать их. - Не торопитесь, Константин Петрович. Придет _ ваш черед. Надо вначале построить многоместный ко-", рабль. Разработаем систему мягкой посадки и тогда вме^ сто со мной рискнем. Кого возьмем третьим? Согласны?1 Не возражаете? " Феоктистов не понял - шутит Главный или говорит серьезно, а ответил Королеву так, будто вопрос о его полете - дело давно решенное и только не определен"'! точно дата старта. 1 - Мне обязательно надо. Обязательно, - и быстро ; ушел. " Долго, непомерно медленно тянулись 108 гагаринских минут для тех, кто оставался на Земле, на Байконуре, для тех, кто посвятил свою жизнь космонавтике, кто осуще- ; ствил самую заветную мечту человечества и послал в кос- ' мое Икара XX века, На Земле могли только ждать. Изменить, повлиять на ход первого космического путешествия человека уже нельзя. Все свои знания, силы, опыт инженеры, конструкторы, рабочие вложили в космический корабль и теперь надеялись на благополучное его приземление. На КП связи деловая тишина. Королев внешне выглядел спокойным, но те, кто его знал давно, понимали, что держится он из последних сил. Стоящий рядом с Главным конструктором К. Н. Руднев пытался отвлечь его разговорами, но Сергей Павлович не слушал его. Вскоре Королев не выдержал, поднял трубку высокочастотного телефона, по которому его в любой момент могла вызвать Москва. - Дайте КВЦ. Первого. Ну что же вы молчите? - не то раздраженно, не то с какой-то болью спросил Главный. - Хотели звонить? Ну?! Связь устойчивая, - и, повернувшись к коллегам, плотным кольцом окружившим его, сообщил: - Самочувствие Юры хорошее. Да, немедленно ждем... - и повесил трубку. Настроение собравшихся на Байконуре становилось все озабоченнее: близилось окончание полета, операция едва ли не более сложная, чем старт. Не прошло и получаса, как раздался телефонный звонок ВЧ. Сергей Павлович схватил трубку. - Королев! - нервно крикнул он, и вмиг сосредоточенное лицо его засветилось, словно помолодело. - Приземлился! Все в порядке! Ну спасибо! Спасибо! Все зааплодировали. Стали пожимать руку Королеву, и, хотя он радостно отвечал на приветствия, всем вдруг стало видно, как осунулся за эти дни Главный, что под глазами у него темные круги, губы поблекли. И только глаза сверкали удивительным блеском. - Спасибо вам всем! Спасибо, друзья! - отвечал на поздравления Сергей Павлович. - А теперь по самолетам! Нас ждет Гагарин, - крикнул Королев и первым вышел из КП связи. - На аэродром! Едва самолет поднялся в воздух и взял курс на волжский город Куйбышев, как в салоне раздались позывные Москвы. Работало радио. "После успешного проведения намеченных исследований и выполнения программы полета 12 апреля 1961 года в 10 часов 55 минут московского времени советский корабль "Восток" совершил благополучную посадку в заданном районе Советского Союза". Все стали неистово бить в ладоши, повскакали с мест, словно были не в самолете, а на земле. - Тише, тише, товарищи! Прошу вас. Дайте до конца дослушать, - попытался утихомирить Сергей Павлович. "...Приземление прошло нормально, чувствую себя хорошо, - читал Левитан заявление Гагарина. - Травм и ушибов не имею". - Вот теперь можно и пошуметь, - весело воскликнул Главный. Самолет совершил посадку в пригороде Куйбышева. Все пассажиры сразу же поспешили на берег Волги, где в особняке, специально подготовленном для послекосми-ческого медицинского обследования, отдыхал Ю. А. Гагарин. Переступив порог "гагаринского особняка", С. П. Королев сразу обратился к медикам: -. Как? Судя по вашим лицам, все хорошо? - Вы не ошиблись, Сергей Павлович. Первое медицинское обследование, проведенное сразу же, в районе приземления, не выявило в организме никаких измене- пий, - доложил Королеву известный врач В. И. Волод шч, встречавший Гагарина в точке приземления. - Отл мечалась вполне естественная усталость. | - А последнее обследование здесь? - Никаких отклонений от исходных предполетным данных в организме Гагарина не замечено, - доложили Яздовский. - - Не замечено или их нет? - строго переспросил Ко-1 ролев. - Нет. Но надо посмотреть, что будет к утру. Может быть какая-то запоздалая реакция. Все-таки всо впервые, - не сдавался профессор. - Я могу с ним побеседовать? - И, увидев спускавшегося со второго этажа Гагарина, обрадовался. - А вот он и сам. Спасибо, Юра, - расстроганно сказал академик и крепко-крепко обнял героя. - Вам спасибо, Сергей Павлович, я-то что... - Он-то что, - передразнил академик. - Вы открыли людям дорогу в космос! Ну да ладно. Об этом скажут другие. А сейчас пойдемте. И все подробнейшим образом - от первой до последней секунды. Сергей Павлович пошел в небольшой холл, где никого не было, и, сев в кресло, жестом пригласил Гагарина занять место напротив. Взглянул на космонавта. Тот сидел свободно, слегка прислонившись к спинке кресла, и ждал, когда заговорит ученый. - Ну-ка, дайте я на вас взгляну, Юрий Алексеевич. Сам вижу - не легко. Я тоже чертовски устал, - помолчал, потом спросил: - С домом поговорили? - Валя плачет. Я ей говорю: "Здравствуй!", а она плачет и только говорит: "Юра!", "Юра!" Матери трубку передала. - Анна Тимофеевна в Звездном? - Приехала. Бодрится. Приезжай, говорит, поскорее, Галочка и Леночка ждут. - Это хорошо, что домой позвонили. Переволновались все. Да они ли одни. Весь мир волновался. Шутка ли - первый полет человека в космос. Это вы поймете, Юрий Алексеевич, позднее, много позднее. Великое видится на расстоянии. Я счастлив, что все кончилось так хорошо. Не скрою - полет человека'на ракете - цель моей жизни, и счастлив, что она сбылась. Жизнь не всегда баловала меня. Королев задумался, что-то вспомнил свое, потом словно стряхнул с плеч неприятный груз, улыбнулся. - Завтра, Юрий Алексеевич, ваш доклад Государственной комиссии. - Меня предупредил генерал Каманин. Я уже составил план своего выступления. - Это хорошо. Вот мы сейчас и проведем небольшую репетицию. Рассказывайте, а я послушаю. Начните со старта. Ведь никто еще из людей не чувствовал его, сидя в корабле. - Вы передали мне на борт команду "Подъем", и в ту же секунду до меня донесся слабый гул работающих двигателей, затем вибрация ракеты и корабля стала учащаться. И какая-то непреодолимая сила стала все больше и больше вдавливать меня в кресло. Это перегрузки, понял я. Было трудно шевелить рукой и ногой. Они все росли и росли. Взглянул на часы. Прошло всего семьдесят секунд, а мне показалось, что несколько минут. В это время и Вы передали: "Время семьдесят". В кабине было светло от ламп. Но едва слетел обтекатель, которым накрыт корабль, как кабину наполнил солнечный свет. В иллюминаторе показалась Земля. "Восток" летел над сибирскими просторами, внизу виднелась широкая река, в берегах, поросших таежным лесом. Очень красиво. Но перегрузки все возрастали. - Очень тяжело? - Мы подготовлены к ним. На центрифуге мы выдерживали и гораздо большие. И вибрация на тренировках была большей. - Продолжайте. - Я почувствовал, как один за другим, выработав ресурс, отделялись от ракеты блоки ее первой ступени. Затем включился двигатель третьей ступени и отошел центральный блок. Я сверял по часам - отклонений не было. Наконец произошло разделение корабля и третьей ступени. Орбита, подумал я и незаметно почувствовал себя в невесомости. Все оказалось так, как предсказывал Циолковский. - Пожалуйста, поподробнее. - Переход от перегрузок к невесомости шел плавно, спала тяжесть с головы, со всего тела. Я оторвался от кресла, повис на привязных ремнях между "потолком" и "полом". Почувствовал себя превосходно. Все делать вдруг стало легче. И руки, и ноги, и все тело стали будто совсем не моими. Они ничего не весили. Не сидишь, не лежишь, а как бы висишь в кабине. Все незакрепленные предметы тоже парят. Несколько капелек питьевой во- 23 А. романов ды - кстати, пилось так же легко, как на Земле, - вылетели из шланга. Они сразу приняли форму шариков, свободно разместились в пространстве, а коснувшись стены корабля, прилипли к ней, ну, как утром роса на цветке. - Очень хорошо сказали. Представляю себе. А теперь, пожалуйста, по технике. - Системы жизнеобеспечения работали прекрасно. Такое ощущение, что я дома, в комнате. Температура, влажность, состав воздуха ие отклонялись от расчетных. Я все время наблюдал за приборами. И вел записи в бортовом журнале. - Я не видел его. Почерк, наверное, не земной? - Да и на Земле писать в герметических перчатках не просто. Не очень чувствуешь карандаш, но, в общем, писать можно. Надо приноровиться. У меня с карандашом, Сергей Павлович, казус произошел. Сделав запись, как на Земле, положил карандаш рядом с собой... а он, оказавшись в невесомости, уплыл от меня. Только я его и видел. Надо в следующем полете продумать, как лучше укрепить его. Хорошо, были магнитофоны: обо всем увиденном я говорил, а они все записали. - Согласен. В нашем деле не должно быть мелочей. Не забудьте, Юрий Алексеевич, об этом сказать на комиссии. Одиночество не огорчало вас? Не страшно? - Связь с Землей поддерживалась устойчивая. Все время слышал голос Земли. В моем распоряжении имелись, вы знаете, и телефон и телеграф. Я вел активные переговоры и порой ловил себя на мысли, что я не в полете, а на обычной тренировке у себя в Звездном. - Вы ничего не сказали о приеме пищи. - Ни голода, ни жажды я не чувствовал. Но программа есть программа. В определенное время пил воду и ел приготовленную пищу. Все так же, как в земных условиях. Вот, пожалуй, и все, Сергей Павлович. - Как все? А с орбиты вы так и не возвратились, - рассмеялся Королев. - Действительно, - улыбнулся Гагарин. - После того как корабль сориентировался в пространстве, в 10 часов 25 минут включилась тормозная двигательная установка. Почувствовал небольшой толчок. Потом последовало разделение отсеков - спускаемого аппарата от агрегатного. Переход от невесомости к перегрузкам также начался плавно. Меня снова прижало к креслу, значительно сильнее, чем при старте. Неприятное зрелище, когда корабль входил в плотные слои атмосферы. Наружная оболочка спускаемого аппарата, видимо, очень нагрелась. Сквозь стекла иллюминаторов я видел жутковатый багровый отсвет пламени, бушующего вокруг корабля. Невольно взглянул на градусник - в кабине ничего не изменилось, те же двадцать градусов тепла. Приземление, вы знаете, состоялось по штатной схеме с катапультированием из спускаемого аппарата в расчетном месте, возле деревни Смеловка Саратовской области. В небо этой области, Сергей Павлович, я впервые поднялся на учебном самолете местного аэроклуба. - Деревня Смеловка? - переспросил Королев. - Подходящее название. Смелые люди живут там, смелых встречают. Ну, спасибо, Юра, за рассказ. На комиссии будет много вопросов по технике. Каждому ведь хочется знать, как работала его система. Я вам весьма благодарен за все, что вы сделали, и за ваш подробнейший рассказ. На лестнице, что вела на второй этаж, показался Герман Титов. Заметив Гагарина и Королева, он быстро спустился вниз. - Сергей Павлович, телеграмма интересная. - Прочитайте! - "Приветствуем Вас, пионера космического полета. Горячо поздравляем с осуществлением мечты человечества". И подпись: "Семья Циолковских". - Хорошая телеграмма. Наверное, надо побывать, Юрий Алексеевич, в Калуге, отдать дань уважения Константину Эдуардовичу, он жил намного впереди своего века. И вечное ему спасибо за путь, который он указал нам, людям. - Королев поднялся. - Ну, пора и честь знать, да и вам надо отдохнуть. Но не сидите тут, в здании. Идите на воздух, к Волге. Там так хорошо дышится. Этот, такой счастливый и радостный день, день, который навсегда войдет в анналы истории, подходил к концу. Чувства переполняли всех причастных к первому космическому полету. Никто не хотел спать. Сидели в холле "гагаринского домика". - Послушаем радио? - спросил Герман Титов. - Да! Да! - откликнулось несколько голосов. "Нам, советским людям, строящим коммунизм, - передавала Москва торжественным голосом Юрия Левитана, - выпала честь первыми проникнуть в космос. Победы в освоении космоса мы считаем не только достижением нашего народа, но и всего человечества. Мы с радостью ставим их на службу всем народам, во имя прогрес- са, счастья и блага всех людей на Земле... Наши достижения и открытия мы ставим не на службу войне, а на службу миру и безопасности народов... Вперед, к новым победам во имя мира, прогресса и счастья человечества!.." "Послушайте выступление замечательного скульптора Сергея Коненкова, земляка Юрия Гагарина, - продолжала Москва. - "Как прекрасно, что первым рыцарем космоса стал человек, начавший жить на земле, вспаханной Великим Октябрем!" - Потом диктор прочитал восторженный отклик Михаила Шолохова: "Вот это да! И тут больше ничего не скажешь, немея от восхищения и гордости перед фантастическим успехом родной отечественной науки". "...Академик Андрей Николаевич Туполев..." Сергей Павлович пересел поближе к репродуктору, глаза его потеплели: что же скажет его учитель? "Гражданин СССР --летчик майор Гагарин стал первым в мире космонавтом... Эта весть гордостью наполняет сердце каждого советского человека. Какой большой путь должна была пройти наша страна, какую могучую промышленность она должна была создать, чтобы сегодня стал реальностью полет человека в космическое пространство! Честь и слава советским ученым, конструкторам, рабочим, создавшим могучую ракету, при помощи которой выведен на орбиту первый в мире корабль-спутник "Восток" с человеком на борту!" - Спасибо, - как бы про себя еле слышно произнес Сергей Павлович. - Ученик не подвел своего учителя. И впредь не подведу. Когда мы послушаем Гагарина? - обратился он к Яздовскому. - В любое время, если медицина не возражает, - ответил тот. - Лучше утром, на свежую голову, - сказал Н. П. Каманин. ...13 апреля в 10 часов утра началось послеполетное заседание Государственной комиссии. Собрались видные ученые и специалисты различных областей науки и техники, космонавты. Перед началом заседания объявили, что Москва уведомила о ритуале встречи Юрия Гагарина в столице. Руководители партии и правительства встретят героя во Внукове. Потом торжественный проезд по улицам Москвы до Красной площади, где состоится демонстрация-встреча. - Всего ожидал, - удивился С. П. Королев. - Но чтобы митинг на Красной площади! Этого не предполагал. Готовьтесь, Юрий Алексеевич, к земным перегрузкам. Они не так просты... С необычайным вниманием слушали все обстоятельный доклад Гагарина. Закончил он его словами: - Наша Земля как бы плавает в ореоле голубоватого сияния. Очень красивая наша голубая планета Земля! Подводя итоги по докладу космонавта, С. П. Королев, не любивший многословия в больших и серьезных делах, коротко заключил: - Космическая техника показала себя надежной. Человек в надлежащих условиях может жить и работать в космосе. - И, повернувшись к Юрию Гагарину, с особой сердечностью добавил: - Спасибо, Юрий Алексеевич, за отличное выполнение полетной программы, за ценную информацию, привезенную из космического путешествия! - В голосе Сергея Павловича звучали радостные и торжественные нотки: - Человечество никогда не забудет вашего подвига, как не забудет, что он совершен в двадцатом веке. В том самом веке, когда народы России под руководством партии Ленина первыми на планете Земля подняли знамя социализма. - Лицо Сергея Павловича оживилось, глуховатый голос стал звонче, сильное. - В тот день, когда космический аппарат доставит нам с одной из планет хотя бы горсточку полезных ископаемых или тем более когда мы получим с первого внеземного завода-автомата первую, может быть, ничтожно малую шестеренку, человечество вправе будет сказать: "Отныне ресурсы Земли приумножены неисчерпаемо..." Но настанет, я твердо верю, другой, поистине великий день. В этот день на одной из некогда безжизненных планет взойдет зерно пшеницы и первое дитя, рожденное вне Земли, скажет земное слово "мама". И тогда земляне гордо воскликнут: "Вселенная принадлежит человеку!"- Сергей Павлович остановился, обвел взглядом присутствующих. - Еще раз всех поздравляю и всем большое спасибо. Ну а теперь приглашаю всех к месту приземления. Надо же посмотреть, как там наш корабль-первопроходец. Вертолеты ждут. Через несколько часов Государственная комиссия уже осматривала "Восток" на месте приземления. Сергей Павлович со всех сторон обошел корабль. - Как вы находите корабль, Сергей Павлович? - спросил кто-то из членов Государственной комиссии. - Думаю, что на нем еще раз слетать можно, - от- ветил Королев. Но тут же поправился, улыбнулся: - Но в полет мы его не пустим, сохраним для людей. История! Поставим в музей. Пусть наши потомки увидят корабль, на котором в космос впервые слетал человек. Тут раздался веселый голос Воскресенского: - Подходите, буду угощать! - Он только что достал из кабины корабля тубу с гагаринским питанием. Отвинтил пробку, выдавил содержимое себе на палец, попробовал. - Суп-пюре морковный, подходите! К смеющемуся Воскресенскому встали в очередь солидные ученые, конструкторы, специалисты - всем хотелось отведать необычной пищи. - Дети, ну право дети, - усмехнулся профессор Яз-довский, сам не раз еще до полета Гагарина пробовавший космическую еду. Сергей Павлович взглянул на часы, тоже встал в очередь и, увидев Палло, приказал: - Кабину "Востока", Арвид Владимирович, доставить в Москву со всей осторожностью. А весь мир уже произносил по-русски ставшие сразу знаменитыми слова: "Гагарин", "Восток", "космос". В эти дни в одном из особняков старинного итальянского города Флоренции проходил симпозиум КОСПАР - Комитета по космическим исследованиям при Международном совете научных союзов. В эту организацию вступили более тридцати стран. СССР представлял академик А. А. Благонравов. Сообщение ТАСС вызвало здесь бурю восторгов. А. А. Благонравов, один из тех, кто всегда поддерживал идеи С. П. Королева, сразу же оказался в центре внимания. - Это действительно великое, я бы сказал, историческое событие, - поздравляя советского ученого, сказал председатель комитета голландец Ван де Хулст. - Эра межпланетных полетов стала реальной действительностью. Подошел и профессор Г. Мэссн - руководитель английского национального Комитета по исследованию космического пространства. - Прошу передать советским ученым, инженерам, всем, кто сделал возможным полет Гагарина, мои искренние поздравления. - Благодарю вас, - ответил Благонравов. - Я обязательно передам. Благодарю. - Позвольте и мне поздравить вас. Академик повернулся в сторону говорившего. Перед ним, протягивая руку, стоял американский профессор Ричард Портер, глава делегации США. - От имени ученых США я приветствую выдающееся достижение ученых Советского Союза. Прошу передать мои личные поздравления пилоту-космонавту. - И, повернувшись к окружающим, продолжал: - Надеюсь, что первый шаг человека в космос вдохновит всех людей мира на новые подвиги в развитии науки и техники. - Благодарю! Обязательно передам, - ответил А. А. Благонравов. - Я уверен, что и мне скоро представится возможность поздравить вас с подобным же событием. Изучение космоса - дело всех народов Земли. Но не все американцы радовались достижениям Советского Союза. Не скрывал свое разочарование сорокалетний американский летчик Джон Гленн, надеявшийся, что именно его соотечественники проложат дорогу в космос на корабле серии "Меркурий". Сам он тоже готовился к космическим полетам на мысе Канаверал. Вездесущие газетчики быстро добрались туда. - Скажите, Гленн, как вы относитесь к полету Гагарина? - был первый вопрос. - Русские одержали большую победу, - и после долгой паузы добавил: - Я, естественно, разочарован, что не мы, американцы, совершили полет, открывший ЭРУ. - А почему не мы? - задал репортер очередной вопрос. - Этот вопрос не ко мне, - с раздражением ответил астронавт. Не ямогли ответить па зтот вопрос те, кто собрался в этот день в массивном современном здании НАСА - Национальном управлении по аэронавтике и исследованию космического пространства. Там проходило неофициальное совещание, вызванное ЧП - так там называли полет Гагарина. "Хозяин" дома Джеймс Уэбб нервно шагал из угла в угол, потрясая газетами. Пачка других в беспорядке валялась на полу - "Нью-Йорк тайме", "Дейли ньюс", "Нью-Йорк геральд трибюн". Заголовки на всю полосу: "Россия послала первого человека в космос. Он благополучно вернулся..." Газета "Нью-Йорк миррор" обруши- лась на НАСА, написав, что его сотрудники "посажены на горячую сковородку". Да, было от чего нервничать Джеймсу Уэббу. Мощность ракеты, которая должна будет вынести "Меркурий" в суборбитальный полет, равнялась лишь одной десятой мощи советского носителя. Капсула, в которой предстояло летать Шепарду и Гриссому, по весу составляла одну пятую кабины советского космонавта. По времени их рейс предполагался короче гагаринского в семь раз, а по преодолению расстояния - в 80 раз. Что касается невесомости, то астронавты встретятся с ней всего на несколько минут. А затраты? Миллионы долларов. Уэбб пнул газеты ногой и, все более раздражаясь, накинулся на своих сотрудников - конструктора ракеты "Атлас" Крафта Эрике и на директора проекта "Меркурий" Роберта Гилрута: - Что молчите, словно воды в рот набрали? Читали ату стряпню, - махнул Уэбб в сторону газет, - читали выступление президента? Он признал: "Мы позади". Готовьтесь, с нас спросят и президент и конгресс. - Мы, конечно, отстали, слишком мало времени после спутника, - но зачем президенту-то кричать об этом на весь мир? - возмутился Эрике. - Вот именно, - согласился Гилрут. - Вот что, господа, надо немедленно нейтрализовать всю эту ненужную газетную шумиху. Я выступлю на пресс-конференции сам. При огромном стечении репортеров ведущих газет, радио и телевидения Уэбб, маскируя собственные просчеты, подробно изложил американскую программу космических исследований, всячески расхваливая ее. И только в конце своего выступления обмолвился несколькими невнятными фразами о полете Гагарина. "Это лишь эпизод в завоевании космоса", - сказал он. Оценка выдающегося события была столь грубой, что вызвала возмущение журналистов, по залу прокатился ропот. Кто-то крикнул: - Президент назвал полет русских замечательным научным достижением... Кеннеди Послал приветствие правительству СССР. Примеру президента последовали и астронавты. В приветственной телеграмме Юрию Гагарину Д. Глени, М. Кар-пентер, Г. Купер, Д. Слейтон, В. Гриссом, У. Ширра и А. Шепард писали: "Шлем свои поздравления по случаю сделанного Вами важного шага в области исследования человеком космоса. Мы надеемся, что нам предоставит-ся возможность получить всю имеющуюся информацию о Вашем полете". Джеймсу Уэббу не удалось заткнуть рот прессе. "Новым потрясающим триумфом русских" назвало полет Гагарина крупнейшее информационное агентство США - Ассошиэйтед Пресс. В редакционной статье "Нью-Йорк тайме" писала, что полет пилотируемого корабля-спутника - "величайший подвиг в истории извечного стремления человека покорить силы природы...". В одном не ошибся Уэбб. Специальная комиссия па латы представителей США по космическим проблемам решила провести расследование о положении дела в НАСА. Американские ученые, конструкторы и их добровольные помощниик - немецкие ракетчики после полета первого советского искусственного спутника Земли полагали, что советские конструкторы не сумеют быстро создать мощные ракеты-носители, способные выводить на орбиты многотонные корабли. Они все же надеялись успеть поднять "Меркурий" раньше и делали для этого все возможное. Кроме того, они находились под влиянием недалеких политиков, утверждающих, что Советский Союз хотя и набирает силы после войны, тем не менее отстает от США в области науки и техники лет на 50, а то и на все сто. Сергей Павлович Королев узнал обо всем этом лишь из газет, вернувшись в Подмосковье в свое ОКБ на второй день после полета Гагарина. Вечером, когда стало ясно, что на сегодня все срочные дела закончены, он сел за просмотр обзора иностранной прессы, подготовленный для него помощником. "Весь мир будет аплодировать этому великому шагу вперед, в прогрессе человечества", - прочитал Королев в одной из американских газет слова промышленника, борца за мир Сайруса Итона. - Ну что же, неплохо, - согласился Королев, - так и есть. Аплодисменты несутся к нам со всех континентов, ото всех народов, - тихонько проговорил он. Французские газеты назвали полет Гагарина "подвигом века", "исторической датой". Как "великое завоевание советской науки" оценили полет Гагарина итальянские газеты. Перелистав несколько страниц, Королев увидел газетную вырезку с высказыванием Л. Инфельда - директора польского института теоретической физики. Ученый назвал полет "Востока" "блестящим достижением и подлинным триумфом человеческого разума". Королев тихонько запел: "Лучше нету того цвету, когда яблоня цветет". Это была одна из его любимых песен, и секретарь знала: если из кабинета слышится эта мелодия, значит, у Главного прекрасное настроение. На глаза Сергею Павловичу попалась телеграмма Гагарину от потомков Жюля Верна. Он прочитал ее, громко, раскатисто, от души рассмеялся. "Нет, это я должен прочесть Тихонравову", - решил Королев и тут же набрал хорошо знакомый номер. - Добрый вечер, Ольга Константиновна. Можно Михаила Клавдиевича?.. Здравствуйте! Да, Сергей Павлович... Наверное, оторвал от дел. Слушаете концерт?.. Завидую. Я уже не помню, когда был в консерватории... Побывал как-то в концерте, исполнялись произведения Бетховена- Изумительно. А теперь послушайте одну телеграмму. Ее тоже можно переложить на музыку. "Господину Юрию Гагарину. Месье, я племянница Жюля Верна и в этом качестве хочу высказать Вам свое восхищение Вашим подвигом. Вы осуществили мечту Жюля Верна. Если бы он был жив, он, конечно, находился бы сейчас возле Вас, разделяя радость Вашей страны. Браво! - от всего сердца. Желаю Вам всего счастья, какое только возможно. Кристин Аллот де ла Фюнэ, г. Нант". Ну как, Михаил Клавдиевич? Великолепно, правда? Да-да, завтра, как условились, заходите. ...Продолжая напевать, прочитал высказывание французского коммуниста Мориса Тореза: "Это яркое свидетельство того, что огромная мощь Советского Союза целиком стоит на службе мира и счастья людей". "Вот спасибо. Пожалуй, единственный, кто уловил самое главное, самую суть". Запел любимую арию, взял следующую подборку газетных материалов. Настроение сразу испортилось. Он перестал петь и нахмурился. Американский журналист Реймонд, опираясь на беседы с представителями Пентагона, в газете "Нью-Йорк тайме" особо подчеркивал "опасность для США советского первенства в космическом пространстве". При этом Реймонд утверждал, что у США "имеется перспектива удвоения усилий, направленных на то, чтобы обеспечить оборону от советских дальнобойных ракет и искусственных спутников...". "У пентагоновцев всегда одна мысль на уме, как научные открытия привязать к своему "колесу", - раздраженно подумал Королев. - Боюсь, это так и будет". Глава вторая Открытие века Всенародная встреча. Три витка или семнадцать? Невесомость дает себя знать. Космические сутки В апрельские дни того, гагаринского года в Подмосковье стояла на редкость теплая погода, хотя кое-где еще лежал снег. Леса и поля уже начали одеваться в нежный зеленый наряд, как будто сама природа принарядилась в этот торжественный день. Москва приготовилась широко, по-русски сердечно встретить первого космонавта планеты 14 апреля. Вся трасса от аэропорта Внуково до Красной площади убрана флагами, расцвечена транспарантами. Всюду - портреты Гагарина. По обеим сторонам шоссе тысячи и тысячи встречающих образовали живой коридор, по которому не очень быстро двигался торжественный кортеж. ...Юрий Алексеевич Гагарин стоял в открытой машине и улыбался своей неповторимо счастливой улыбкой, той улыбкой, которая покорила уже весь мир. Космонавта буквально забрасывали цветами, машина ехала по разноцветному ковру из первых весенних цветов. Вся^Москва от мала до велика встречала героя. Вереница машин вышла уже на Ленинский проспект. "Как он сегодня необычайно живописно украшен", - подумал Юрий Алексеевич. И снова, куда бы он ни бросил взгляд - людское море. Москвичи заполнили все балконы, оконные проемы. Наиболее отважные и находчивые чудом держались на скатах крыш. Вездесущая ребятня, как только что прилетевшие грачи, расселась на ветвях деревьев. Крики: "ура!", "Слава Гагарину", "Мы первые" - не смолкали. А Гагарин улыбался и приветливо махал руками. ...Машина Сергея Павловича шла в конце колонны, растянувшейся почти на километр. - Интересно, о чем думает сейчас Гагарин? - спросила Нина Ивановна. - По-моему, ни о чем, - ответил жене Королев. - Он просто счастлив. - А ты, Сергей? - И я, Нина, счастлив. Нина Ивановна чутким ухом уловила в голосе мужа грусть, но не подала вида, что заметила, и замолчала. Она хорошо понимала Сергея Павловича, никогда не мешала ему, когда он хотел остаться наедине со своими мыслями. Знала: заговорит сам. Не ошиблась она и на этот раз. - Вечером прием в Кремле, - растягивая слова, словно вдумываясь в их смысл, сказал Королев. - В Кремле. Знаешь, всего ожидал, но чтобы митинг па Красной площади - мечтать не мог. Мечтать не мог, - опять медленно повторил он. - Гагарин выступит с трибуны Мавзолея, подготовлен Указ о присвоении ему звания Героя Советского Союза. Так высоко оценили нашу работу... И опять замолчал. Нина Ивановна не тревожила его разговором. А Сергей Павлович думал о предстартовой неделе, вспоминал всех, чьи бессонные ночи, поиски, мечтания, мастерство сделали возможным сегодняшний праздник. "Великая победа разума" - так партия оценила нашу работу. Ну что ж, это верно. Сегодня и мой день тоже. Я шел к нему тридцать лет. Тяжело мне было? Тяжело. Но я выстоял. Да, сам себя не похвалишь... Надо признаться хоть самому себе: немного обидно и очень грустно. Кто я для всех этих ликующих людей - никто, лишь для немногих - Главный конструктор. Мой планер назывался СК, самолеты моего учителя носят гордое имя Ту. Прославленный сталевар известен всем, хлебороб, вырастивший отменный урожай, пользуется огромным уважением. Я всю жизнь работал для страны, для своих соотечественников... Но ничего, раз считают, что так надо... Мы еще не раз удивим мир". Сергей Павлович посмотрел через боковое стекло и с удивлением обнаружил, что проехали уже Ленинскую библиотеку. Оставив машину на Манежной площади, Королевы поднялись по Историческому проезду к кремлевским трибунам. Такой Красной площади они еще никогда не видели: море восторженных лиц, кумачовые флаги и цветы, воздушные шарики, портреты Гагарина, транспаранты. Все это шумело, гудело от нетерпеливого ожидания встречи с человеком, который за несколько часов стал любимцем всей планеты. Сергей Павлович взглянул на Спасскую башню. Золоченая стрелка приближалась к половине третьего. Трибуны Красной площади переполнены. Приглашены сюда и соратники Королева, будущие космонавты. Красная площадь ждала Юрия Гагарина, руководителей партии и правительства. Многочисленное людское море то затихало, то взрывалось аплодисментами, то скандировало: "Слава Га-га-ри-ну!", будто поторапливало организаторов скорее начать митинг. - Вот ведь сколько шума наделал наш Юрий, надо быть поскромнее, - пошутил Сергей Павлович, обращаясь к Нине Ивановне. - Поскромнее... - Королев хотел еще что-то сказать, но не смог. Внезапно защемило сердце, перехватило дыхание, лицо обдало жаром, и Сергей Павлович ощутил пугающее головокружение. Остановился, Нина Ивановна вмиг почувствовала, как ослабела рука мужа. - Что с тобой, Сережа? - Сейчас все пройдет, - Сергей Павлович попытался успокоить жену. - Пойдем не торопясь. Это ничего, не умру. Ты же знаешь, неделю работали всю напролет. Обыкновенная усталость. - Нет, только домой, - решительно не согласилась Нина Ивановна. - Прошу тебя, Сережа. На тебе же лица нет. По дороге домой вспомнились сегодняшнее утро, аэродром Внуково, торжественная церемония встречи первого космонавта и генерал-полковник авиации Громов, который подошел к Сергею Павловичу. Пожав руку, Михаил Михайлович, как и много лет назад, назвал его просто по имени. "Ну вот, Сергей, и твой "орел" полетел. Поздравляю от всего сердца! Я ведь тогда, в тридцатых годах, не очень верил в него. Да я ли один. Молодец, всех убедил и доказал свою правоту. Горжусь, что я в тебе не ошибся". От добрых слов прославленного летчика, в годы войны командовавшего воздушной армией, на душе посветлело. Сергей Павлович всегда помнил великодушное его заступничество в годы тяжких испытаний, которое и для Громова могло обернуться серьезными неприятностями. Машина быстро довезла их до дома в 6-м Останкинском переулке, куда Королевы переехали полтора года назад. Главному здесь прекрасно работалось и отдыха-лось, жаль только, часто приходилось уезжать в командировки. Сергею Павловичу уже стало много лучше. Нина Ивановна помогла ему сесть в кресло, включила телевизор. Выступал Гагарин. Мальчишеский голос его словно быстрый и светлый родник лился над притихшей Красной площадью, страной, всем миром. - Наш народ своим гением, своим героическим трудом создал самый прекрасный в мире космический корабль "Восток" и его очень умное, очень надежное оборудование. С экрана телевизора глаза Гагарина смотрели прямо на Королева. Сергею Павловичу на минуту показалось, что они рядом, одни, и только ему, Главному конструктору, сказал сейчас первый космонавт слова благодарности. А Юрий Алексеевич продолжал свою речь, смотря на Королева с экрана: - Можно с уверенностью сказать, что мы на наших советских космических кораблях будем летать и по более дальним маршрутам. Я безмерно рад, что моя любимая Отчизна первой в мире совершила этот полет, первой в мире проникла в космос... "Молодец, Юра. Хорошо сказал. Все у нас впереди, грустить не надо. И сердце у меня еще ничего. С кем пе случается. Главное - не отчаиваться. Медицина у нас тоже на высоте". - И уже вслух добавил: - Все хорошо. Нина Ивановна, поняв, что настроение и самочувствие мужа улучшились, подсела поближе. - Сегодняшнюю Красную площадь сравнить нельзя ни с чем. А вот, Нина, сами торжества в честь нашего Юры напоминают мне июнь 1937 года, когда всенародно встречали экипаж Валерия Чкалова, перемахнувшего из Подмосковья через Северный полюс в Америку. - Да, вероятно, все было почти так же. Только так и надо встречать настоящих героев-богатырей. И я верю, что тебя тоже будут так когда-нибудь приветствовать. - Зря я разрешил тебе уговорить меня поехать домой. Там сейчас так хорошо. И я себя прекрасно чувствую. Вечером в Кремль пойдем обязательно. - Может... - но, встретившись с пе терпящим возражения взглядом мужа, сдалась. - Хорошо, Сережа. - Это ведь и мой день, Нина, - уже мягким голо- сом сказал Сергей Павлович. - Ты же меня всегда понимала. ...На Красной площади Юрий Алексеевич Гагарин заканчивал свое выступление. - Сердечное спасибо вам, дорогие москвичи, за теплую встречу! Я уверен, что каждый из вас во имя могущества и процветания нашей любимой Родины под руководством ленинской партии готов совершить любой подвиг во славу вашей Родины, во славу нашего народа... С экрана телевизора Королевы увидели, как к микрофону подошел Первый секретарь ЦК КПСС Н.С.Хрущев. Он еще раз поблагодарил всех ученых, конструкторов, рабочих, создавших космический корабль, подчеркнул, что в их славных делах нашли реальное воплощение труд и подвиг миллионов рабочих, колхозников, интеллигенции - всего советского народа. - Завтра Юрий Алексеевич приедет к нам в ОКБ, выступит на митинге. Там я смогу обнять его еще раз, - обратился Сергей Павлович к жене. - Да и надо уже о новом полете думать, нельзя долго стоять на месте, можно разучиться мыслить. - Сергей Павлович рассмеялся. - Ну а теперь пора собираться на прием. - Сережа, надо же и отдыхать когда-нибудь. Так нельзя. Подумай о здоровье. Сергей Павлович решительно встал с кресла. - Пора. В начале мая Королевы приехали в санаторий "Сочи". Сергей Павлович согласился отдохнуть, да и врачи настоятельно советовали это сделать. То, апрельское, недомогание могло дать рецидив. Неподалеку отдыхал Гагарин с< женой, Валентиной Ивановной, другие летчики - будущие космонавты. Ходили друг к другу в гости, купались, много и долго разговаривали. Особенно часто у Королевых бывал Гагарин. И как-то раз Юрий Алексеевич заговорил о том, что, видимо, его глубоко волновало. - А что дальше, Сергей Павлович? - спросил Гагарин. - А как вы думаете, Юрий Алексеевич? - Когда ты летчик... все ясно. Сегодня полет, завтра - и так каждый день. Работа... Сергей Павлович ждал этого разговора, давно подготовился к нему и был очень рад, что космонавт начал его первым. Он побаивался, как бы слава не вскружила голову этому молодому парню, чтобы положение "космической звезды", "Колумба космоса" не лишило его желания упорно трудиться, а всеобщая любовь не избаловала, не сделала из него человека-сувенира. - Ясно. Понял, - пошутил Сергей Падлович. - Но это только констатация факта. А предложения? - Еще раз слетать в космос. - Согласен. Но с куда более сложным заданием. Потребуются новые знания, а для них время. - Надо учиться. Я правильно вас понял, Сергей Павлович? - Академия Жуковского. Сам в юности мечтал попасть в нее. Вы заметили, какими обширными знаниями обладают Владимир Михайлович Комаров, Павел Иванович Беляев? Их дала им академия. Без инженерных знаний нельзя. - И Валентине моей тоже бы поучиться. - Пусть поступает в медицинский. Моя дочь Наташа - ваша ровесница. Она медик. Пошла по следам матери - хирург. - Сергей Павлович помолчал. - Редко видимся - у нее работа, у меня работа. Она живет своей семьей. - Положив на плечо Гагарину руку и взглянув в посерьезневшие глаза космонавта, мягко проговорил: - В день совершеннолетия дочери я писал ей: "Всегда люби наш народ и землю, на которой ты выросла". Этого я и вам, Юрий Алексеевич, тоже хочу пожелать. В этом наша сила и счастье. - И уже совсем другим голосом спросил: - Как вы смотрите, Юрий Алексеевич, если следующий полет на 24 часа? - Не знаю, Сергей Павлович. Три-четыре витка вынес бы, а дальше? Нет, не знаю. - Спасибо за откровенность, Юрий Алексеевич. В нашем деле без правды не прожить. А ваши слова для меня очень важны, мы должны следующий полет де-гально обсудить. - Следующим будет Герман? - Это решит Государственная комиссия, но весьма иероятно, что вы правы. До августа все необходимо еще раз проверить и обсудить. Времени не так уж много. Юрий Алексеевич ушел, Сергей Павлович проводил его и решил немного прогуляться по аллеям парка. 368 Вскоре увидел Нину Ивановну, уютно устроившуюся на скамейке в тени и читавшую книгу. "Сейчас не подойду к ней, надо еще немножко подумать", - решил Сергей Павлович и свернул на боковую аллею. "Три витка должен сделать "Восток-2" или пробыть в космосе больше, скажем, сутки? Как быть? С одной стороны, рисковать опасно, с другой - топтаться на месте некогда. Интересно, что думает об этом Титов? Советы по оборудованию корабля он дал весьма дельные. Толковый парень. Вот страна наша - везде таланты есть: Смоленск и Алтайский край, Украина и Поволжье. Ну на что же решиться? Многие за три витка. Нет, пой-ду-ка я к Нине". - И, приняв решение, он энергичной походкой пошел к тенистой скамейке. Сел рядом с женой, взял ее за руку. - Три или семнадцать? - обратился Сергей Павлович к Нине Ивановне. - Ты о чем, Сережа? - спросила Нина Ивановна, за многие годы привыкшая к внутренним диалогам мужа, но, заметив приближавшихся генерала Каманина, врача Яздовского и руководителя Центра подготовки космонавтов Карпова, предупредила: - К тебе гости. Королев сразу оживился. - Они-то мне и нужны! - и пошел к ним навстречу. - Так три или семнадцать? - испытующе взглянув на гостей, спросил Королев. - За этим и пришли, Сергей Павлович, - ответил за всех Карпов. Начался очередной разговор о втором полете: каким ему быть по длительности и насыщенности новыми исследованиями и экспериментами. Главный конструктор знал, что некоторые специалисты склоняются к постепенным шагам в космос. Есть над чем поразмыслить. И когда, i казалось, обо всем переговорили, но единого мнения не выработали, Королев неожиданно предложил: - Может, пригласим "ореликов" и посоветуемся? Им летать, им и решать! - Когда? - Сейчас. И через несколько минут староста группы Павел Беляев и парторг Павел Попович собрали космонавтов в одной из беседок в парке санатория. Пришли также несколько специалистов. Когда все уселись, Королев обратился к собравшимся: - Вношу на обсуждение проект программы второго 24 А. Романов полета в космос. Предлагаю на полные сутки. - Сергей Павлович взглянул на сидящих. Ничего, кроме крайнего изумления, не прочел на их лицах. "Не слишком ли смел СП? Может, у него голова закружилась от успехов?" - мысленно спрашивал себя каждый из присутствующих. Королев между тем как ни в чем не бывало негромко продолжал, излагая цель предстоящего эксперимента: - Нас особенно интересует влияние длительной невесомости на человека: координацию его движений, психическое состояние, функции сердечно-сосудистой и пищеварительной систем. Точного ответа на этот вопрос у нас нет, даже после полета Юрия Алексеевича. Высказываются самые противоречивые мнения. Никто пока не может твердо говорить о характере влияния невесомости на жизненно важные функции человека. Наступила пауза. Каманин и Карпов растерянно переглянулись, Яздовский раскрыл свою папку и уткнулся в документы, всем своим видом показывая, что не намерен выступать первым. Выжидающе молчали космонавты. Сергей Павлович, в мгновение оценив обстановку, внутренне улыбнулся: - Хотелось бы в том порядке, в каком сидим, каждый пусть выскажет свое мнение о проекте. Потом подобьем "бабки". Волей-неволей первым пришлось говорить Е. А. Карпову. - Сергей Павлович, безусловно, прав, говоря, что мы не располагаем достаточными данными о влиянии космических факторов на организм человека. Но именно это обстоятельство требует от нас осторожности. Вы знаете, Сергей Павлович, я говорил Вам об этом - для начаг-ла ну, скажем, два-три витка. Не больше. - А ваше мнение, Николай Петрович? - обратился Главный к Каманину. - Прошу. - Отдаю приоритет в решении этого вопроса медикам. Надо собраться еще раз в Москве, пригласив специалистов. Академик Сисакян, да и Парин сторонники неторопливых шагов... - Та-ак, - недовольно протянул Королев. - Попросим сказать свое веское слово медицину, - и взглянул на Яздовского, ожидая от него поддержки. - В 1949 году, когда мы приступили к биологическим экспериментам, - начал издалека профессор, но Сергей Павлович прервал его: - Не надо доклада, Владимир Иванович. Пожалуйста, кратко, самую суть. - Хорошо, Опыты с полетами животных, как всем известно, велись довольно продолжительно. Тщательный аяализ всех данных, полученных во время экспериментов, убеждает нас в том, что невесомость не оставляет последствий на живых организмах. Но одно дело собаки, другое - человек. Я не хочу вас запугивать, - Яздовский повернулся к космонавтам. - Есть еще чисто психологическая проблема. Возможея глубокий эмоциональный стресс. Точнее - нервно-психическое расстройство... Разумом я за длительный полет, а вот на душе... - Стрессовые обстоятельства? - удивился Андриян Николаев, будущий дублер Титова. - Для нас, летчиков, это не помеха. Мы с ними встречались не раз. - Не будем забывать, Сергей Павлович, и о космической радиации, - напомнил Карпов. - Специалисты не раз предупреждали нас о вредном воздействии ее на все живое. Корабль длительное время окажется без защиты земной атмосферы. Не хотелось бы подвергать человека чрезмерной опасности. А если вспышки на солнце?! - А заранее предсказать их нельзя? - поинтересовался Павел Попович. - Задача пока чрезвычайно трудная, - ответил Королев. - Системы жизнеобеспечения выдержат ли такую нагрузку? Надо бы над ними еще поработать, - посоветовал Павел Беляев. - Справедливо, - принял предложение Главный. - Двадцать четыре часа - не сто восемь минут... Герман Титов с удвоенным вниманием выслушал все точки зрения. Он все больше понимал, что его мневие как космонавта в данный момент имеет особый вес. И знал, что каждый из его друзей, космонавтов-дублеров, готов, как и он сам, в новый космический полет. Как дублер Гагарина, он еще в апреле определил для себя: полет должен быть более сложным по длительности и по насыщенности полетной программы. - А как вы думаете, Герман Степанович? - раздался голос академика. Ученому нравился этот молодой смекалистый летчик, родившийся в семье учителя, члена одной из первых на Алтае крестьянских коммун. - Я готов, - торопливо заговорил Титов, словно боясь, что его прервут. - Понимаю, для чего нужен су- 24* точный. Верю, что такой полет можно исполнить уже те- .j перь, и готов это доказать на деле. ! С лица Королева спала настороженность, он улыб- г нулся. 1 - Не пойму, кто кого уговаривает, Герман Степанович. Вы меня или я вас? Чья, собственно, идея? - и уже твердо добавил: - Окончательно решать предстоит Государственной комиссии. Кое-кто, естественно, будет возражать, но мы постараемся убедить их. И убедил. Но это произошло уже в Москве, на заседании Совета главных конструкторов. Многие уже пояя-ли необходимость получить фундаментальные научные данные о влиянии космического полета и в частности невесомости на организм человека. Важным доводом стало еще одно обстоятельство: - Мы четко отработали все этапы гагаринского од-новиткового путешествия, - доказывал С. П. Королев на Государственной комиссии. - Каждый последующий виток, и в частности третий, как предлагают товарищи, - это новый район посадки. А на семнадцатом витке, то есть через сутки, корабль "Восток" вновь пройдет по проторенной гагаринской трассе. Тут уже все отработано: и средства связи, и средства поиска и встречи - все под рукой. - А что будет предпринято, если по независящим причинам полет придется закончить на втором витке? - спросил один из членов Государственной комиссии. - В случае необходимости при нерасчетном варианте мы имеем возможность, хотя это значительно труднее, посадить "Восток-2" на любом витке и сделать все необходимое, чтобы быстро эвакуировать космонавта и технику. - Допускаете ли вы приземление за пределами советской территории? - В исключительном случае, - ответил Королев, - правительства иностранных государств будут, как и перед полетом Гагарина, своевременно информированы о новом космическом эксперименте, проводящемся в СССР. Государственная комиссия приняла компромиссное постановление': окончательно определить длительность полета после третьего витка. Но Сергей Павлович все равно остался доволен: решение столь важной проблемы сдвинулось с мертвой точки. Королев обратил внимание, что на заседании не присутствовал его заместитель Цыбин. Позвонил: - Павел, ты чем занимаешься? План выполняешь? Это хорошо, а почему на заседании не был? Не твой вопрос. Ясно. Понял. Ну а как дела? Неделю ко мне не заходил, а еще друг юности. Ладно, не оправдывайся, знаю, что не бездельничаешь. Скажи-ка, как идут дела по "крылатке"? Макет готов? Так... Так. Крылья во время ракетного старта прижимаются к фюзеляжу?! С орбиты как обычный самолет на любой аэродром. Об этом мечтал еще Цандер. Ты же знаешь, Павел Владимирович, меня крайне удручает дороговизна нашей техники. Разработкой корабля многоразового пользования заниматься надо. Это то, к чему мы придем рано или поздно. Другого пути пока не вижу. Вот что, дружище, заходи завтра ко мне... после работы, когда спадет горячка. Ну вот и условились. Да, а модельку захвати с собой. Закончив разговор, Королев подвинул к себе "еженедельник" и написал: "Цыбин. 12.00". Дважды подчерк-.нул красным карандашом. В начале июня 1961 года Королев согласовал с председателем Государственной комиссии Л. В. Смирновым предварительное решение: командиром космического корабля "Восток-2" рекомендовать Германа Степановича Титова, а дублером - Андрияна Григорьевича Николаева. Подготовка к полету, по мнению Главного, не должна занять более двух месяцев. Вечером 16 июля Королеву домой позвонил заместитель Председателя Совета Министров СССР Д. Ф. Устинов. Он сообщил, что подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденами и медалями большой группы ученых, конструкторов, рабочих, принимавших участие в подготовке полета Ю. А. Гагарина. Главному конструктору второй раз присвоили самое высокое звание - Героя Социалистического Труда. - Нина, Нина, - крикнул Сергей Павлович жене, положив трубку, и, не дождавшись ответа, пошел к ней в маленькую комнатку, рядом со спальней. - Только что звонил Дмитрий Федорович! Мне присвоили вторую Звезду Героя. Да и не только мне, моим соратникам. Многие инженеры, техники и рабочие удостоены высших орденов. Они заслужили их. Чтобы я смог сделать без их светлого разума и талантливых рук?! - Я рада за тебя, Сережа! Как высоко оценили твой труд Родина и партия! - И счастливая Нина Ивановна обняла мужа. - Поздравляю тебя! Ты заслужил это всей своей жизнью. - Спасибо, родная. Чем-то надо отмечать и вас, наших жен, - полушутя-полусерьезно ответил Сергей Павлович. - За месяцы одиночества, терпение, за понимание и любовь. ...24 июля в Кремле ему вручали награду. - Я сделаю все, чтобы оправдать высокую награду Родины. Все, что в моих силах. Все, - сказал тогда Королев, вложив очень многое в это "все". Через несколько дней Главный конструктор начал собираться в командировку на Байконур, там шла подготовка полета Титова. Однажды ранним утром Королев пригласил в кабинет инженеров-прибористов. Они захватили с собой различные материалы, так как были уверены, что совещание связано с предстоящим стартом "Востока-2". Но Сергей Павлович ошарашил пришедших специалистов словами: - Давайте, товарищи, подумаем о здоровье людей, об искусственном сердце, например. Что вы так удивились? Я, может, и о себе забочусь. Конструкторы молчали, не зная, серьезно ли говорит Главный. - К сожалению, наша техника пока не имеет прямого отношения к здоровью людей, - сказал академик. - Я ставлю вам, прибористам, задачу: уже сейчас помогать медикам сохранять здоровье трудящихся. Надеюсь, у нас найдется не один "левша". - Как вам откажешь, просить вы умеете. Конечно, мы попробуем, - почти хором ответили ему специалисты. - Но задача не из легких, искусственное сердце-Сергей Павлович молча кивнул головой и тут же связался по телефону с институтом хирургии. Ответил академик А. А. Вишневский. Королев сообщил ему, что сейчас группа специалистов прибудет к нему в институт для конкретного разговора о создании искусственного сердца. Все сотрудники тотчас отправились в Москву на королевском ЗИЛе. Не прошло и двух дней, как Королев потребовал от "сердечников", как он в шутку стал называть эту не- большую группу инженеров, взявшихся за создание медицинских аппаратов, показать ему план работы, ознакомить с главными направлениями. Высказав ряд пожеланий по разработке опытных образцов, утвердил план-график работ, пообещал помочь и потребовал регулярно сообщать ему обо всем. Все шло по задуманному плану, хотя происходили сбои в сроках сдачи объектов, срывы поставок оборудования по вине смежников, неудачи при испытаниях блоков ракет, различных систем. Но это казалось Сергею Павловичу в порядке вещей. Однако крайне огорчала его неопределенность в реализации пилотируемой части лунной программы. Эскизные проработки сверхтяжелой ракеты-носителя Н-1, рассчитанные на возможности ОКБ В. П. Глушко, завершались, и тут, как гром среди ясного неба: Глушко отказался конструировать двигатели для Н-1. С этой машиной Королев и его соратники связывали далеко идущие планы. Вот почему Сергей Павлович решил еще раз побывать в ОКБ у Глушко и уговорить его изменить свое решение. ...Валентин Петрович Глушко жестом руки пригласил гостя за стол. Догадываясь о цели неоговоренного заранее приезда Королева в ОКБ, решил взять нить разговора в свои руки: - Вот что, Сергей, - начал Глушко как можно мягче. - Согласен, ракета Н-1, задуманная тобой, нужна всем, не только тебе. Ничего против не имею; для первой ступени двигатели понадобятся в десять раз большей тяги, чем прежние. Но где их взять? - На тебя вся надежда. Ты все сможешь, если захочешь. - Кислородно-керосиновые исчерпали свой ресурс. Ты знаешь, мы с Полярным пытались справиться с тягой в сто двадцать тонн, но безуспешно. А сейчас ты хочешь иметь РД в 150 тонн, да еще в однокамерном варианте. Это же фантастика, а точнее, дилетантство. Тебе не терпится поднять в космос тридцать, пятьдесят, сто тонн. Повторю, кислородно-керосиновые в этом не помогут. - Выходит, Валентин, - перебил Королев, - только высококипящая отрава - азотная кислота, тетроксид... - И диметилгидрозин. Да, именно так. Школьнику ясно, что использование этих вещей позволяет решить куда проще такие проблемы, как процессы горения, высо- кочастотные колебания, охлаждение камеры. Твоя идея' применить для двигателей водород просто нелепа. Я еще; в тридцатых годах доказал бесперспективность водорода в ракетной технике. - Теперь ты скажешь, что водород обладает очень малой плотностью, понадобится в десятки раз увеличить объем топливных баков. Это все скажется на полетных показателях ракеты... - Вот именно, - согласился Глушко. - Зачем преднамеренно ухудшать их. Да к тому же Янгель и Чело-мей не глупее тебя, давно поняли это и получают от меня двигательные установки нового типа. Так что о чем говорить. - Вы ставите под удар лунную программу, - перешел на "вы" Сергей Павлович, показывая этим, что дружеский разговор окончен, начались официальные переговоры. - Я приехал к вам по поручению Совета, я получил согласие на этот разговор в министерстве. Есть государственные интересы... - Все "я", "я", - сорвался Валентин Петрович. - Все командуешь. Требуешь. А по какому праву?! Министр, ни меньше ни больше! Мы что, ваши подчиненные? Занимайтесь-ка вы, Сергей Павлович, конструированием собственно ракет, а прогнозирование ракетного двигателестроения оставьте за нами. Королев медленно встал из-за стола и не прощаясь пошел к двери. Остановился: - Спасибо, Валентин Павлович, за "школьника", за "дилетанта". Но запомните, пока я жив, на ракетах и кораблях нашего ОКБ будут стоять не те агрегаты, которые проще разрабатывать, а те, что безопаснее... Да, да! Со всех точек зрения. Есть еще и такое слово "прогресс". Оно вбирает в себя понятия: надежность, безопасность и наивысшая целесообразность, - выдавил Королев сквозь зубы, сдерживая гнев. - Мало вам гибели маршала Неделина. Не хотите помнить, сколько ракетчиков стали жертвой любимых вами высококипящих... Так два крупных ученых не сошлись во взглядах на будущее ракетостроения. Каждый, кажется, по-своему был прав. Искать бы им компромисса! Не смогли. Непреклонность, а точнее, ошибочность идей В. П. Глушко, отбросили на много лет строительство тяжелой ракеты-носителя, которая по своим конструктивным оригинальным решениям являла собой новое слово в мировой космонавтике. Через неделю Главный конструктор прибыл на Бай конур. Здесь его встретил руководитель космодрома А. Г. Захаров. Над степью стояло солнечное утро, обещавшее жаркий день. С. П. Королев решил, не останавливаясь в Ленинске, сразу поехать в свой домик невдалеке от стартовой площадки, так полюбившейся ему. - Сергей Павлович, у вас найдется часок для меня? - попросил Захаров. - Мне хочется показать вам городок. Кстати, посмотрите и дома, построенные для членов Государственной комиссии и космонавтов. Они ведь частенько будут жить у нас. - Думаю, что так, Александр Григорьевич. Но я, кажется, уже бывал в этих домах. - Теперь строительство их полностью закончено. Королев согласился, и машина направилась в город. Трех-четырехэтажные дома незатейливой архитектуры. Скверы зеленели молодыми деревцами. Много цветов. Сергей Павлович удивленно рассматривал поселок, где жили люди, готовящие и запускающие в космос ракетные системы. - Разве можно поверить, что все это построено за четыре года? Невероятно. - А вот справа заложили парк. На закладку его выходили все, как говорят, от мала до велика. - А это что за стройка? - спросил Королев, увидев на городской площади здание в лесах. - Дом культуры достраиваем. - Это хорошо. А где наш главный строитель Георгий Максимович? - поинтересовался Королев. - У генерала что-то сердце прихватило. - Вот как! Надо бы заехать к нему. Всегда с глубоким уважением отношусь к Шубникову. Он и его коллектив военных строителей совершили невероятное. За два года с небольшим построили такое... Космодром- уникальное сооружение. Быстро и хорошо. Машина выехала с площади, свернула чуть вправо и остановилась возле небольшого парка с двумя кирпичными домами. Это дома для Госкомиссии и космонавтов. С. П. Королев и А. Г. Захаров вышли из машины п скрылись в одном из зданий. Через полчаса они вышли. - И все-таки, Александр Григорьевич, хотя накоротке я здесь был еще в апреле, не зря вы меня сюда пригласили еще раз. Выкладывайте. - Большого умысла нет, - признался Захаров. - Но тут один товарищ побывал в этом доме и посетовал, что не хватает комфорта, и столько насоветовал. Пообещал пожаловаться начальству, если не переделаем. - Вот как? Значит, ему особый комфорт нужен? Л как же наши специалисты живут здесь месяцами в одной комнате по пять-шесть человек? В следующий раз этого "гостя" поселите в одном из наших общежитии. Не захочет - пусть уезжает. Обойдемся... - Жаловаться будет!! - А вот насчет жизни у вас тут командированных специалистов пора подумать, Александр Григорьевич. Надо строить хорошую гостиницу номеров на пятьсот-шестьсот. Ставьте вопрос, я вас поддержу. Неплохо продумать генеральный план застройки городка. Он ведь навсегда!.. От города до стартовой площадки километров сорок. Королев сел на заднее сиденье, Захаров к шоферу. Сергей Павлович развернул желтую папку, которую брал с собой. В ней, как обычно, лежали деловые бумаги. На одни надо дать быстрый ответ, другие могли потерпеть. Королев достал те, что относились к предстоящему эксперименту. Все мысли его о нем. Суточному полету Сергей Павлович и его коллеги придавали особое значение. От "успеха" или "неуспеха" зависело многое... Будет ли "дверь" человеку в космос полностью распахнута или... на первый план придется ставить автоматические средства изучения космоса... Тогда полет Гагарина лишь фейерверк... Невесомость, невесомость. Друг или враг? И это бесконечно тревожило Сергея Павловича. "Не превысил ли я свои права? - в который раз возвращался он к этой мысли. - Да, конечно, я могу пересмотреть свое решение. Государственная комиссия пойдет мне навстречу... Да, надо еще и еще раз посоветоваться с Яздов-ским". И Королев снова углубился в документы. Прочитал проект сообщений о полете, потом полистал страницы с вычерченной орбитой полета "Востока" вокруг Земли. Убедился, что на 17 витке Титов полетит точно по гагаринской трассе, а значит, и возвратится на Землю в том же районе, что и первый космонавт. "Надо обязательно еще и еще раз проверить системы жизнеобеспечения, - решил Королев, - и особенно системы автоматического управления полетом корабля. А вдруг эта чертова невесомость или еще что-то?.. Надо быть готовым возвратить корабль на Землю с любой точки околоземной орбиты. Проверить систему ориентации. Не дай-то бог закапризничает... как один из "Востоков", словно конь, освободившись от узды, умчался на другую орбиту... Не забыть подготовить сообщение для соответствующих зарубежных инстанций о предстоящем эксперименте". Машина затормозила и остановилась возле коттеджа. У калитки стояла Елена Михайловна и ждала, как будто Королев уехал только вчера. Сергей Павлович вышел из машины, поздоровался с ней, передал управительнице дома небольшой дорожный чемоданчик. - Заходить не буду... А часа через три заеду перекусить. Через несколько минут Королев и Захаров были у монтажно-испытательного корпуса. Надев белые халаты, пошли в него. До полета "Востока-2" оставалось пять дней. Во второй половине дня 5 августа Сергей Павлович решил еще раз встретиться с Германом Титовым. Доверительная беседа такая же, как и с Гагариным, состоялась на вершине ракеты, у корабля. Легкий августовский ветерок, который не ощущался на земле, освежал лица. Дышалось легко. Сергей Павлович стоял, любуясь степью, почти выжженной жарким солнцем. А может, вспомнил, как в апреле вот так же стоял с Юрием Гагариным, напутствуя его на первый шаг в космос? А может, думал, как лучше начать этот последний перед стартом разговор со вторым космонавтом?.. - Как дома? - Отец с матерью, кажется, догадываются. Письмо от отца получил. Он у меня мудрый. Можно я прочитаю из него несколько строк? Королев молча кивнул головой. - "...Я не хочу строить догадки о том, что у тебя затевается. Но если едут к нам люди, дело серьезное. Каким бы оно там ни было - малое или большое, - сделай его, сын, с толком, как подобает делать всякое дело, к которому ты приставлен. Сил у тебя должно хватить, по моим расчетам, уменьем ты подзапасен, разумеется, а средствами народ обеспечит. Покажи, что порода наша может послужить общему делу в меру своих сил и возможностей". - Прекрасные слова, просто великолепные. Великое это счастье, Герман Степанович, иметь отца. - По лицу Королева пробежала тень, он тяжко вздохнул. - А меня воспитывал отчим. Как ни был хорош, а все-таки не родной. С отцом так ни разу не встретился. Скрыли, что он жив. Он умер, когда мне исполнилось двадцать два... Королев надолго замолчал, потом энергично повернулся к Титову и перешел на деловой тон: - Двадцать четыре часа - это очень много для второго космического полета. Вы знаете, немало голосов было за то, чтобы ограничить эксперимент тремя витками. Но мы должны, обязаны сделать глубокую пробу, Герман Степанович, - глу-бо-ку-ю. Не буду говорить громких слов, но второй в мире полет имеет исключительное значение для будущих пилотируемых экспериментов. Основой для прогнозирования завтрашнего дня наших работ может стать ваш доклад о полете, доклад исследователя. Поэтому еще и еще раз прошу: наблюдайте, наблюдайте и наблюдайте и точнее записывайте все. И только правду, ничего не скрывайте. Нет мелочей, все на поверку может оказаться ценным. Это в равной степени относится к вашему самочувствию и к кораблю, его системам. Как видите, - пожаловался Королев, - времени мало - всего сутки, а дел... - И, не закончив мысль, обнял летчика. Перешел на "ты": - Уверен в тебе, как в самом себе, - взглянул на часы. - Пора, меня ждут. - Перед тем как войти в лифт и спуститься вниз, Сергей Павлович напомнил: - Еще раз повторяю: тщательно испытайте систему ручного управления во всех заданных режимах, возможность посадки корабля в любом районе. Автоматика хорошо, но с человеком - лучше. Может, у тебя есть потребность посидеть, поработать в корабле еще раз?.. Хотя, по правде сказать, это не очень желательно. Корабль полностью подготовлен... Но если ты считаешь это необходимым, я разрешаю. - Как будто все ясно, - ответил летчик, - но было бы неплохо посидеть в корабле... Через полчаса Герман Тито.в в сопровождении ведущего конструктора по кораблю "Восток-2" Е. А. Фролова снова поднялся на вершину ракеты. 6 августа Государственная комиссия дала "добро" на полет "Востока-2". Менее чем через четыре месяца после полета Юрия Гагарина в 9 часов утра по московскому времени казахстанская степь вновь озарилась слепящим глаза всполохом пламени. Громоподобный гул сотряс воздух и нарастающим валом пронесся над пунктом наблюдения. Ракета оторвалась от Земли и будто нехотя пошла вверх. Набирая скорость, она все быстрее и быстрее устремлялась ввысь. - Пошла, родная! - радостно воскликнул Титов. Все с беспокойством наблюдали за подъемом ракеты. Ведь это всего-навсего второй полет человека в космос. Люди волновались, вероятно, не меньше, чем при первом запуске. Но все, слава богу, шло нормально. Королев тоже немного успокоился, придя на КП связи, попросил крепкого чаю, хотя сердце и стучало немного быстрее положенного. "Ну это от радости", - успокоил себя Сергей Павлович и неожиданно вспомнил, что впервые на космодроме присутствует специальный корреспондент Телеграфного агентства Советского Союза (ТАСС). Главному конструктору его представили еще вчера. Журналист очень хотел побеседовать с ним сразу после старта. Сейчас Сергей Павлович попросил разыскать тассовца. - Небольшого роста, чем-то похож на цыгана, в серо-голубом костюме, на лацкане пиджака значок "Пресса". Посмотрите, может, он в машбюро... Через несколько минут журналист стоял перед Королевым. - Я не оторвал вас от дел? - спросил у него Сергей Павлович. - Садитесь к столу, тут вам будет удобнее. Слушаю вас, товарищ Пресса. - Хотя бы кратко, Сергей Павлович, о цели нового эксперимента? - Вам уже известно, что космонавту Титову запланирован многочасовой полет. Он первым из людей проверит на себе суточный цикл жизни в космосе, столкнувшись с малоизвестными для нас факторами. Это не только перегрузки при старте и приземлении. О них мы уже имеем представление. Пилот встретится один на один с длительной невесомостью. Ее влияние на живой организм в земных условиях изучить полностью невозможно. Наши медики особенно ее побаиваются. При необходимости - немедленное возвращение корабля на Землю. - Обо всем этом знает Титов? - Да. Мы от космонавтов не скрываем сложностей и даже опасностей предстоящих полетов. Их согласие сви- дете