Ганс Отто Мейснер. Кто вы, доктор Зорге? Сокращенный перевод с английского ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ СССР МОСКВА 1966 ПРЕДИСЛОВИЕ Имя Рихарда Зорге, бесстрашного советского разведчика, пламенного коммуниста и патриота, отдавшего свою жизнь за Советскую Родину, вписано золотыми буквами в историю Советского государства, в историю Великой Отечественной войны. В годы второй мировой войны Рихард Зорге и его соратники - Бранко Вукелич, Худзуми Одзаки, Птоку Мияги, Макс Клаузен - внесли неоценимый вклад в дело победы нашей великой Родины над фашистскими захватчиками. Рихард Зорге и его соратники по трудной и опасной работе с величайшим мужеством боролись за мир, за светлое будущее человечества без фашизма и войн. Они черпали свою силу, мужество из одного источника - глубокой веры в коммунистические идеалы. Их успехи и победы объясняются безграничной любовью к Советской Родине, отечеству трудящихся всего мира, к простым людям земного шара, борющимся за мир. Солдатом, коммунистом и патриотом, посвятившим свою яркую жизнь борьбе за мир, - вот кем был "доктор Рихард Зорге". Образ Зорге давно привлекает внимание общественности многих стран. Ученые, политики, дипломаты, журналисты на Западе и Востоке - в Японии, США, Англии, Франции, ФРГ и других странах - посвятили его жизни и деятельности немало книг, брошюр, романов, повестей, большинство которых написано в тенденциозном, детективном духе. Буржуазная пропаганда пытается всячески исказить деятельность Зорге и его организации. В этом направлении немало поработали пропагандисты Пентагона, опубликовавшие в 1951 году специальный доклад палаты представителей конгресса США по так называемому делу Зорге. В августе 1949 года военное министерство США опубликовало доклад штаба Дальневосточного командования генерала Маккартура о разведывательной организации Рихарда Зорге. Все эти документы преподнесены в антисоветском тоне, в духе проводимой США политики "холодной войны". Среди авторов, писавших о Зорге, можно назвать Аллена Даллеса - бывшего начальника центрального разведывательного управления США, американского генерала Чарльза Уиллоби - начальника разведки штаба Маккартура. О Зорге писали Чарльз Уайтон, Ральф де Толедано, Кирст Хельмут и многие другие буржуазные авторы. Некоторые буржуазные исследователи и писатели, восхищенные благородной деятельностью Зорге и его товарищей, направленной на дело мира, дают более или менее объективное изложение событий. Наиболее полными, документальными трудами о Рихарде Зорге являются многотомные "Материалы по современной истории" ("Гэндайси сире") и "Дело Зорге", подготовленные японскими прогрессивными историками. Недавно во Франции выпущена книга "Товарищ Зорге", написанная прогрессивными французскими авторами Николь Шатель и Аленом Герэном. В Германской Демократический Республике темой о Зорге занимаются Юлиус Мадер, Хорст Пенерт, Герхард Штухлик и другие. Что касается буржуазных авторов, то большинство из них, и в том числе фашистский дипломат в Японии Ганс Отто Мейснер, работавший в германском посольстве в Токио, искажают многие события и факты, связанные с деятельностью Рихарда Зорге и его истинных друзей. Они нередко приписывают Зорге такие черты характера, которые на самом деле были ему чужды. В некоторых книгах он выглядит этаким "чемпионом по уничтожению спиртного", "беспутным покорителем сердец", "Дон Жуаном номер один". На самом же деле Зорге был скромным, душевным человеком. Истинного лица Зорге - советского патриота, человека, тонко чувствовавшего прекрасное, влюбленного в поэзию и музыку, не разглядели авторы этих книг. Однако все буржуазные авторы в один голос говорят о смелости Зорге, находчивости, изобретательности, его сильном, волевом характере, энциклопедических знаниях. Отдавая должное личным качествам Зорге, многие из буржуазных авторов не могут правильно объяснить, что же являлось стимулом в работе Зорге и членов его группы. Эти авторы не понимают, что таким стимулом были глубокая вера в правоту дела Коммунистической партии, горячая любовь к Советскому Союзу и жгучая ненависть к фашизму и милитаризму. Предлагаемый советскому читателю сокращенный перевод книги Ганса Отто Мейснера "Кто вы, доктор Зорге?" тоже содержит много недостатков. Мейснер при написании своей книги пользовался в основном американскими и японскими материалами по так называемому делу Зорге, поэтому объективного изложения событий и фактов у Мейснера не получилось. Следует подчеркнуть, что Мейснеру, как бывшему гитлеровскому чиновнику, просто невыгодно объективно освещать работу Зорге, которую советский разведчик проводил против фашистской Германии в стенах немецкого посольства в Токио. Поэтому Мейснер, по существу, оправдывает себя и своих коллег, которые являлись для Зорге ценнейшими источниками политической и военной информации, касавшейся фашистской Германии, делает упор на то, что Зорге в своей разведывательной деятельности концентрировал внимание на ведении разведки против Японии. Известно, что начальник Разведывательного управления РККА Семен Петрович Урицкий в июле 1935 года, определяя планы дальнейшей работы группы в Токио, лично давал Зорге указания, чтобы все свои усилия в разведывательной деятельности он направил на выявление замыслов фашистской Германии в отношении СССР, используя в этих целях связи с немецким военным атташе Оттом и другими сотрудниками немецкого посольства в Токио. Уже тогда было очевидно, что фашистская Германия готовилась к агрессивной войне. Немецкие фашисты стремились использовать в своих далеко идущих планах и милитаристские круги Японии, которые начали агрессию в Китае и создавали военную угрозу на восточных границах нашей Родины. Находясь в Японии, Зорге и члены его организации посвятили свою деятельность предотвращению военной угрозы Советскому Союзу со стороны германского фашизма и японского милитаризма. Современный японский историк Фудзивара Акира дает беспристрастную оценку деятельности Зорге и его группы в этот период. Он пишет: "...В обстановке международной политики того времени Зорге и его товарищи решали наиболее трудную задачу: как практически обеспечить сохранение мира - и с великим энтузиазмом отдались деятельности, которую рассматривали как самую справедливую для человечества... Их идеология и деятельность, практически направленные к защите мира, ныне, наконец, могут быть оценены по достоинству". С такой оценкой героической деятельности Рихарда Зорге и его товарищей нельзя не согласиться. В книге Мейснера, как и других авторов, освещается главным образом токийский период жизни и деятельности Зорге, период, когда его работа достигла своего апогея. Биография Рихарда Зорге в книге Мейснера излагается не совсем правильно. Поэтому следует хотя бы кратко напомнить важнейшие факты из его жизни. Рихард Зорге (литературный псевдоним Ика Зонтер) родился 4 октября 1895 года близ Баку на станции Сабунчи. Отец его Адольф Зорге, немец по национальности, работал рядовым техником на одном из бакинских нефтепромыслов, принадлежавших Ротшильду. Мать - Нина Семеновна Кобелева, русская, из бедной рабочей семьи. Рихард был внучатым племянником Фридриха Зорге, видного деятеля I Интернационала, ученика и друга Карла Маркса. Когда Рихарду исполнилось три года, его родители выехали из России в Германию. Отец купил домик под Берлином и зажил типичной жизнью немецкого бюргера в кайзеровской Германии. Здесь Рихард учился в реальном училище. В старших классах он увлекался произведениями Гете, Шиллера, Лессинга, а затем трудами Канта. В начале первой мировой войны, развязанной империалистами кайзеровской Германии, Австро-Венгрии и стран Антанты, молодой Зорге стал солдатом германской армии. Тяжелое ранение привело Рихарда в госпиталь и надолго приковало к больничной койке. Здесь Зорге познакомился с двадцатилетним солдатом Эрихом Корренсом. Об этих днях Корренс, ныне крупный ученый, профессор, президент Национального совета Национального фронта Демократической Германии, вспоминает так: "Мы много говорили с Рихардом о свободе, о мировоззрении, о месте человека в обществе, об отношении к жизни. Рихарда интересовало решительно все. Это был живой, увлекающийся человек. Особенно притягивали его политика и литература. Он часто говорил, что не хотел бы "жить только для себя" и намеревается посвятить себя служению великой цели, которая бы целиком, без остатка захватила все его существо. Рихард настойчиво шел к этой цели, искал свое место в жизни и в конце концов нашел его в рядах коммунистов". Ужасы войны, через которые прошел Рихард Зорге, оставили неизгладимый след в его памяти. Это во многом определило его дальнейшую судьбу, судьбу борца. "Если бы даже у меня не было никаких убеждений, - говорил Зорге, - одной ненависти к этой войне было бы вполне достаточно, чтобы я стал коммунистом". Великая Октябрьская социалистическая революция в России помогла Зорге выбрать нелегкий путь профессионального революционера, борца за мир. В 1917 году Зорге становится членом независимой социал-демократической партии. Он принимает активное участие в революционном движении. В период Ноябрьской революции в Германии активно участвует в революционных событиях в Киле. В начале 1919 года переезжает на партийную работу в Гамбург. Одновременно учится в Гамбургском университете. Здесь он защищает диссертацию об имперских тарифах немецких кооперативов и получает ученую степень доктора государственно-правовых наук (Staatswissenschaften). В Гамбурге он встречается с секретарем коммунистической организации Эрнстом Тельманом, который помог Зорге окончательно выбрать путь коммуниста. В 1919 году Рихард Зорге становится членом Коммунистической партии Германии. В 1920 году он переезжает в область Рейн-Вестфалия, в рабочий Аахен. В Аахене он находится на подпольной партийной работе, выполняет партийные поручения ЦК КПГ. Одновременно он занимает пост ассистента в Высшей технической школе. В период контрреволюционного капповского путча Зорге участвует в подавлении путчистов. Вынужденный скрываться от полицейских ищеек, Зорге, не желая покидать пост солдата-коммуниста, устраивается простым рабочим-горняком в Аахенском районе. Здесь он создает подпольные коммунистические группы на шахтах. В 1920-1921 годах Зорге - редактор коммунистической газеты в Золингене. В конце 1922 года с ведома ЦК КПГ он переходит на партийную работу во Франкфурте-на-Майне. Одновременно он занимается во Франкфуртском университете. В 1924 году, будучи партийным пропагандистом во Франкфурте-на-Майне, Зорге участвовал в съезде КПГ. В конце 1924 года с согласия руководства КПГ Зорге выехал в Советский Союз. Вскоре он стал советским гражданином. В марте 1925 года Зорге вступил в члены Коммунистической партии Советского Союза. В Москве Зорге с головой окунулся в партийную работу. Он очень много сделал для укрепления единства коммунистического движения. Одновременно он часто выступал в печати, в частности в журналах "Большевик", "Коммунистический интернационал", с серьезными политическими статьями. Он показал себя незаурядным журналистом, широко образованным ученым-марксистом. Школу совершенствования разведчика Рихард Зорге проходил под руководством Павла Ивановича Берзина и Семена Петровича Урицкого. В Москве Зорге познакомился с Екатериной Александровной Максимовой, которая впоследствии стала его женой. Наступил 1929 год. Международная обстановка сильно осложнилась. В Германии к власти рвались фашисты. Японские милитаристы вынашивали агрессивные планы, угрожая своим соседям, и в первую очередь СССР. Советское военное руководство вынуждено было принять меры, чтобы обеспечить наше правительство сведениями об агрессивных замыслах милитаристов. Для выполнения этой задачи начальник Разведывательного управления РККА Павел Иванович Берзин выбирает Рихарда Зорге. Тов. Берзин - коммунист, подпольщик с 1905 года, несгибаемый революционер-ленинец, талантливый руководитель и замечательный человек - правильно оценил способности и возможности Рихарда Зорге. В начале 1930 года Зорге прибыл в Китай и в течение трех лет находился в Шанхае, выполняя в сложных условиях задание командования. Шанхайская работа Зорге была первым опытом в его деятельности руководителя и организатора разведки. Этот опыт дал для будущего много полезного. В 1933 году командование принимает решение о направлении Зорге в Японию, куда он прибыл 6 сентября 1933 года в качестве корреспондента влиятельных немецких газет "Берзен курир" и "Франкфуртер цейтунг". Перед этим он посетил США, где, как немецкий корреспондент, сумел получить от японского посольства рекомендательное письмо в министерство иностранных дел Японии. Письмо посольства Японии в США явилось для Зорге надежной рекомендацией японской полиции и отделу печати МИД. Решающую роль в сближении с сотрудниками немецкого посольства в Японии сыграло знакомство с подполковником Оттом, проходившим тогда стажировку в Японии. Отт нашел в Зорге интересного собеседника, хорошо информированного в целом ряде вопросов, которые необходимо было изучать Отту как стажеру. Когда Отта назначили на должность военного атташе, Зорге стал ему еще больше необходим как неофициальный помощник. Постепенно Зорге становится незаменимым человеком в немецком посольстве. Отт знакомит Зорге с получаемыми им директивами и указаниями, а также с различными поступающими в посольство документами. С доверием относится к Зорге и сам немецкий посол Дирксен, который периодически принимает его для докладов и использует его информацию в своих донесениях в Берлин. Зорге старается упрочить свое официальное положение и в то же время создает разведывательную организацию, ядром которой становятся Одзаки и Мияги - японские друзья Зорге, радист Клаузен, его жена Анна и журналист Вукелич. Позднее, когда не без помощи Зорге Отт стал немецким послом в Японии, Зорге умело использовал свои близкие отношения с ним и получал от него весьма ценную информацию. Зорге передал в центр сообщение о подготовке фашистской Германии ко второй мировой войне - к нападению ее на Польшу, затем на Англию и Францию. Самым важным в разведывательной деятельности Рихарда Зорге и его организации явился период 1939-1941 годов, когда ему удалось раскрыть планы нападения фашистской Германии на Советский Союз. В конце декабря 1940 года Зорге сообщил в центр о сосредоточении на советских границах 80 немецких дивизий и намерении фашистов оккупировать территорию СССР по линии Харьков - Москва - Ленинград. В апреле, а затем в начале мая 1941 года Зорге сообщил, что немецкий генеральный штаб закончил подготовку к нападению на СССР и Гитлер намерен начать войну против Советского Союза, даже не завершив войны с Англией. Затем Зорге радировал о сосредоточении на советских границах 150 фашистских дивизий и о намечаемом нападении на Советский Союз 20 июня 1941 г. 22 июня 1941 года фашистская Германия вероломно напала на СССР, и теперь основное внимание в разведывательной работе Зорге было направлено на определение позиции Японии. Как поведет себя японское правительство? Не придется ли Советскому Союзу воевать на два фронта? 30 июля 1941 года Зорге сообщил, что, если Красная Армия остановит немцев под Москвой, Япония против СССР не выступит. В сентябре Зорге радировал: "Японское правительство решило не выступать против СССР. Однако вооруженная сила будет оставлена в Манчжурии". Героический советский народ, руководимый Коммунистической партией, в тяжелых и кровопролитных боях разгромил немецко-фашистских захватчиков. Победу в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов обеспечил советский общественный и государственный строй. Миллионы советских людей шли на великие подвиги, на смерть ради достижения победы. И одним из них был коммунист Рихард Зорге, который внес свой вклад в общее дело разгрома врага. О деятельности Зорге и его группы в Токио довольно подробно рассказывает в своей книге Мейснер. Конечно, читатель не найдет в книге Мейснера глубокого социального анализа деятельности Зорге и его товарищей. Книга Мейснера во многом поверхностна, не документальна. Она носит в значительной мери субъективистский характер. В ней много фактических неточностей, перечислить все их не представляется возможным, поэтому отметим наиболее существенные. Неверно утверждение Мейснера о том, что Рихард Зорге был внуком Фридриха Адольфа Зорге. В действительности Зорге, как отмечено выше, приходился ему внучатым племянником. К сожалению, эта неточность проникла и в наши советские исследования о Зорге. Начало Ноябрьской революции в Германии - восстание в Киле - Мейснер со своих враждебных классовых позиций характеризует как "мятеж". Клаузен прибыл в Токио не в 1934 году, а 28 ноября 1935 года. Фашистский мятеж в Токио происходил 26 февраля 1936 года, а не в 1935 году. События на Халхин-Голе завершились разгромом японской военщины не в июле 1939 года, а в конце августа. Разгром немецко-фашистских войск под Москвой был осуществлен Советской Армией не в октябре, а в декабре 1941 года. Неверны данные, приводимые Мейснером об аресте членов организации Рихарда Зорге. Мияги был арестован 10 октября 1941 года и, естественно, не мог встретиться с Зорге вечером 14 октября. Рихард Зорге был арестован не 15 октября, а 18-го. В тот же день был арестован Макс Клаузен. Причины отставки кабинета Коноэ обусловливались разногласиями по вопросам внешней и внутренней политики, а не арестом Р. Зорге и его товарищей. Судебный процесс над Р. Зорге и членами его организации происходил в августе-сентябре 1943 года. По-видимому, для удовлетворения запросов невзыскательной читающей публики Мейснер в повествование о работе Зорге ввел много надуманных эпизодов. Например, эпизоды работы радиостанции с яхты, балы-приемы на ней, рассказ о деятельности советских разведчиков в Берлине и прочее. В книге говорится о том, что Зорге в своей работе допускал нарушения конспирации, часто собирал совещания членов своей организации, проводил коллективный инструктаж. Все это вымысел автора книги. Зорге был искусным конспиратором, тонко и умело построившим всю свою организацию. Мейснер ввел в книгу надуманный образ красивой японской танцовщицы Киоми, которая якобы была агентом японской контрразведки и собрала улики против Зорге. На самом деле все обстояло не так. Японская контрразведка, тайная политическая полиция, в течение длительного времени старалась раскрыть разведывательную организацию Зорге. Еще накануне второй мировой войны японская контрразведка бросила крупные силы своих агентов против прогрессивных сил Японии. Затем японцы установили слежку за иностранцами. Агенты японской контрразведки ходили буквально по пятам за многими из них. Слежка была установлена даже за друзьями и союзниками японцев - сотрудниками немецкого посольства. Зорге не раз обращал внимание на то, что за ним следят. Однако чувство огромной ответственности не позволило ему остановиться на полпути, покинуть свой важнейший пост. Зорге говорил своим товарищам после нападения фашистской Германии на СССР: "Возможно, нам отсюда не выбраться, так будем бороться до победы. Если и погибнем, то с сознанием, что работали с пользой". Утром 18 октября 1941 года Рихард Зорге и его ближайшие помощники были арестованы. Следствие по делу разведывательной организации Рихарда Зорге длилось около двух лет. Зорге мужественно вел себя в процессе следствия и суда над ним. Всю ответственность за работу организации в целом он взял на себя, стремясь спасти жизнь своих товарищей. В японской тюрьме Сугамо Зорге перенес пытки, голод, одиночное заключение. Но этот несгибаемый человек выдержал все испытания. Утром 7 ноября 1944 года, в день 27-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, Рихард Зорге был казнен. Его последними словами перед казнью были: "Да здравствует Советский Союз, да здравствует Красная Армия!" Так оборвалась жизнь этого замечательного человека, величайшего гуманиста, выдающегося советского разведчика и коммуниста. Его прах был похоронен друзьями на токийском кладбище Тама, где погребены останки многих антифашистских борцов. Друзья Зорге установили на его могиле гранитную плиту с надписью: РИХАРД ЗОРГЕ 1895-1944 На другой стороне плиты написано: "Здесь покоится герой, который отдал свою жизнь в битве против войны, за мир во всем мире. Родился в Баку в 1895 году. Приехал в Японию в 1933 году. Был арестован в 1941 году. Казнен 7 ноября 1944 года". Мы уже подчеркивали, что в предлагаемой читателю книге не все изложено объективно. Некоторые события преподнесены в искаженном свете. Однако отдельные факты могут расширить представление читателей о яркой личности Рихарда Зорге и его подвиге. Читатель, без сомнения, сумеет разобраться, где правда, а где наносное и фальшивое, и еще раз переживет те события, героем которых был наш соотечественник Рихард Зорге. Наши писатели и журналисты готовят повести и очерки, которые с исчерпывающей полнотой, на основе документальных данных ярко и убедительно раскроют образ коммуниста - разведчика Рихарда Зорге и его подвиги. Газета "Правда", посвящая свои страницы памяти Рихарда Зорге, 6 ноября 1964 года писала: "Только через двадцать лет сложились условия, позволяющие рассказать правду о Зорге. По достоинству оценены его выдающиеся заслуги перед Родиной, его мужество и геройство. Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 5 ноября 1964 года тов. Рихарду Зорге посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Люди доброй воли с великой благодарностью вспоминают коммуниста-интернационалиста, пламенного антифашиста и борца за мир - советского разведчика Рихарда Зорге". На героических делах Рихарда Зорге - патриота, коммуниста - должна воспитываться наша молодежь, советские воины, все советские люди. В. КРЫМОВ ГЛАВА 1 ЗОРГЕ СТАНОВИТСЯ КОММУНИСТОМ В ту памятную ночь 1895 года у папаши Зорге в деревянном домике, одиноко стоявшем на склонах предгорий Кавказа, родился сын. Его назвали Рихардом. Папаша Зорге, как он сам утверждал, был самым выносливым бурильщиком нефти в Германии. Он привез свою жену на юг России в Баку, потому что русскому царю нужна была нефть и он платил большие деньги тем, кто находил ее. К тому времени, когда Рихард пошел в школу, семья собрала достаточно денег, чтобы возвратиться в Германию и купить дом в пригороде Берлина. В Баку отец Зорге политикой не занимался. В Германии же глава семейства стал громко высказываться в поддержку империалистической политики кайзера. Основную роль в его жизни играли два момента. Первый сообщался всем. Второй никогда не упоминался. Первым были удивительные умственные способности Рихарда. Второй касался политических убеждений деда Зорге, который был близким соратником Карла Маркса. Этим старший Зорге не гордился и даже запретил упоминать в семье имя деда, которого звали Адольфом. Старший Зорге даже сомневался, что у него вообще был отец. В 1914 году папаша Зорге заставил Рихарда, которому к тому времени исполнилось девятнадцать лет, вступить в один из отборных полков кайзера. Рихард тогда изучал политическую экономию и историю и хотел закончить курс наук, прежде чем откликнуться на "зов приключений", всегда манивший сына Зорге. Однако без особой грусти он отказался от мысли об учебе и стал рядовым пехотинцем, участником быстрого продвижения немцев на запад. Подобно своим молодым товарищам по оружию, Рихард был полон жгучего патриотизма и любви к фатерланду. Но его пыл охладел, когда французский пулеметчик всадил ему в ногу пулю. Это дало молодому Зорге возможность продолжать учебу в госпитале. В 1916 году он снова попал на фронт, и здесь его ожидало первое разочарование. Два года войны лишили его товарищей-солдат былой уверенности. На их лицах был написан страх. Это же чувство испытывал сам Рихард, когда его ранил осколок английского снаряда, разорвавшегося на склоне горы, которую он оборонял. Ранение было серьезным, но еще большую боль причиняла мысль о миллионах людей, ведущих войну, которую они уже не надеялись выиграть. Чтобы забыться в те беспокойные часы бездействия за линией фронта, Рихард Зорге решил выяснить, что же сделал Маркс и за что он заслужил восхищение его деда и ненависть его отца. С волнением прочитал он несколько коммунистических книг и с этого времени стал все чаще задумываться над тем, зачем же ведется эта война. В мрачном настроении вернулся он в окопы, на этот раз на русский фронт. Вскоре он был ранен в третий раз и снова очутился в Берлине. На этом война для Рихарда Зорге закончилась. После выздоровления его признали негодным для дальнейшей службы и выбросили на улицу отчаявшегося города, зажатого в тиски голода. Впоследствии он говорил некоторым своим коллегам по немецкой дипломатической колонии в Токио: "Ничто, кроме денег, не имело значения в Берлине тех дней. Деньги значили все. Возвышенные идеалы войны быстро исчезали". В этот период Зорге встретил некоторых своих друзей, возвратившихся домой с фронта. Они впервые по-настоящему познакомили его с социалистическим движением. Он внимательно прислушивался к их аргументам, которые наряду с положениями коммунистического учения убеждали его в том, что из горнила поражения выйдет новая Германия, зажженная внутренней революцией. Наступил 1918 год. Германия потерпела поражение. И солдаты, сложившие оружие, стояли в длинных очередях за маслом и хлебом. Не было ни того, ни другого Это явилось сильным потрясением для уже разочарованного молодого человека, которому лишь недавно исполнилось двадцать лет. Пытаясь заполнить политический вакуум, наступивший с оккупацией, Зорге начал заниматься в Кильском и Гамбургском университетах. Однако кильский мятеж и последовавшие за ним уличные бои, в которых Зорге принял активное участие, заставили его бросить учебу. В 1920 году Зорге в один из чудесных весенних дней стал доктором социологии. В тот же день он пришел в гамбургское отделение Коммунистической партии Германии и стал ее активным членом. В течение некоторого времени Зорге был преподавателем в средней классической школе в Гамбурге. Своими рассказами о войне он покорил учащихся, которые боготворили долговязого худощавого преподавателя. Однако вскоре Зорге уволили за политическую неблагонадежность. Рихард Зорге стал шахтером. Его сила и выносливость создали ему популярность у мастеров. Но однажды Зорге застали проводящим "занятия". На этот раз его уволили за нарушение производственного процесса. В тот вечер, когда ему пришлось уйти с шахты, он шагал, наклонясь против сурового восточного ветра; он шел по тихим улочкам в грязные меблированные комнаты, которые он называл своим домом. Вскоре Зорге уехал в Москву. Несколько лет Рихард Зорге вел ответственную партийную работу. В 1929 году он перешел в Четвертое разведывательное управление Красной Армии. Первое задание, которое Зорге получил в Четвертом управлении, дает некоторое представление о том, какого мнения о нем были в Москве. После короткой беседы с начальником разведки Берзиным Рихард Зорге стал руководителем советских военных разведчиков на Дальнем Востоке. Его штаб-квартирой становится Шанхай. Всеми возможными средствами он должен был добывать информацию о растущей мощи националистических войск, которыми командовал тогда молодой генерал Чан Кай-ши. В течение трех лет Россия имела в Китае самостоятельную разведывательную сеть, а теперь настало время создать небольшую разведывательную группу, которая действовала бы в районе от Сингапура до маньчжурской границы. В Москве эту новую группу называли "китайской группой". Зорге познакомился с агентами, действовавшими в Китае, и отобрал из них тех, с кем хотел работать. В Четвертом управлении он выбрал для своей группы двух опытных радистов. Система использования связных для передачи сведений была бы безопасной, но действовала очень медленно, а Зорге нуждался в повседневной связи с Берзиным. К тому же он хотел установить радиосвязь между Северным и Южным Китаем. Зорге наметил план действий, предполагавший систему шифров и такой способ встречи агентов, при котором каждая из таких встреч казалась постороннему случайной. Берзин одобрил этот план, и в начале 1930 года члены "китайской группы" прибыли в Шанхай. Там Зорге познакомился с китайцами и японцами, которые не являлись коммунистами, но с симпатией относились к Советскому Союзу и были готовы оказать помощь в сборе военной информации. Одним из них был блестящий молодой японский ученый и журналист Ходзуми Одзаки. Богатые родители послали его учиться в Токийский университет. Позже он стал политическим обозревателем одной влиятельной токийской газеты, которая по его просьбе направила его в Шанхай. Одзаки изучал труды Маркса, Ленина и Энгельса, но ради семьи держал свои коммунистические убеждения втайне. Работа в Шанхае была организована. Следующей задачей было создание "наблюдательного пункта" на севере Китая. Ладно скроенный, цветущего вида немецкий коммивояжер прибыл в Шанхай с аккредитивом на 150 американских долларов и в качестве последнего места жительства указал Берлин. Он действительно был немцем. Действительно жил в Берлине. И имя, указанное в его паспорте, - Макс Клаузен - было его собственным. Но в остальном правда уступала место фикции. В действительности Клаузен был лучшим специалистом по радио в Четвертом управлении. В Москве говорили, что Макс Клаузен может смонтировать передатчик в чайнике и сварить в этом же чайнике чай, который восхитит любого англичанина. Он привез с собой радиодетали, с помощью которых мог сделать радиостанцию, действующую на сотни километров. Раньше Клаузен не знал Зорге. Он вряд ли даже слышал имя своего нового начальника. Клаузену сказали в Москве, что в Шанхае он встретит агента по фамилии Миншин. Миншин, маскировавшийся под белогвардейца, уже несколько лет работал в Китае. Ему-то и было приказано привезти Клаузена к Зорге в Харбин. Вечером в день приезда в Шанхай Макс Клаузеи ждал Миншина в холле гостиницы "Палас". Он сидел за столом, из-за которого ему был виден весь холл, и держал в одной руке газету, а в другой трубку - это был условный знак. Минут через тридцать к нему подошел высокий элегантный мужчина и громко спросил: "Герр Клаузен? Рихард занят, поэтому он попросил меня встретить вас и передать вам его извинения". Клаузен облегченно вздохнул - ответ был правильный. Миншин проводил его в Харбин, где оба остановились в гостинице "Модерн". Здесь уже не нужно было разыгрывать никаких мелодрам. Миншин представил Клаузена его новому начальнику вскоре после их приезда. Так радист Клаузен встретил Рихарда Зорге, человека, которому было суждено руководить его работой почти в течение десяти лет. В ожидании прибытия Клаузена Зорге подружился с молодым американским вице-консулом в Харбине. Он упросил этого чиновника сдать свободные комнаты в его доме другу из Германии, который скоро должен был приехать. Этот друг, по словам Зорге, представлял в Северном Китае немецкую экспортную фирму. Конечно, это был не кто иной, как Макс Клаузен. По прибытии в Харбин Клаузен провел несколько дней в гостинице, получая последние указания. Затем он переехал в дом вице-консула со слугой-китайцем, которого подобрал ему Зорге. Первой задачей Клаузена было установить радиостанцию. Когда он сделал это с помощью Миншина, "китайская группа" получила радиосвязь между Харбином и Шанхаем, а также между Шанхаем и Москвой. Правительство Соединенных Штатов, ничего не подозревая, в течение двух лет предоставляло помещение для радиостанции в Харбине. Дерзость была типична для всех будущих операций Зорге и, по-видимому, даже способствовала их успеху. Клаузен "нанял" Миншина в качестве торгового посредника в этом районе, который, как услужливо подсказал вице-консул, был чересчур большим для одного человека. Это давало Клаузену возможность открыто поддерживать связь с Миншиным. Для Миншина были найдены комнаты поблизости от консульства, и он стал помогать Клаузену. Зорге, довольный сетью своей "китайской группы", поблагодарил любезного американского дипломата за помощь, напомнил Клаузену, что его наниматели желают ему счастливого пути, и уехал в Шанхай. ГЛАВА II МАКС И АННА К 1933 году Зорге выполнил свою миссию в Китае. Имея базы в Шанхае и Харбине, он расширил сферу деятельности "китайской группы" до Нанкина, Пекина, Ханькоу и Кантона. Отдельные агенты на юге пробирались в Малайю и на севере добирались до границы с Сибирью. Работа самого Зорге охватывала немецкую колонию и консульства США и Германии в Шанхае. В Четвертое управление передавалась самая разнообразная информация, в том числе сведения об обстановке в стране, настроениях и взглядах различных слоев населения, а также подробные данные о группировке китайских правительственных войск и характеристика их высшего командного состава. Вся эта информация проходила через руки Зорге. Он встречался со своими агентами в ресторанах, на улице или у них дома. Поскольку японцу было небезопасно ходить ночью одному по улицам Шанхая, Зорге подъезжал к японской концессии за Одзаки и возил его по городу. Одзаки передавал ему всю добытую информацию о намерениях японцев в Китае, после чего Зорге возвращался на квартиру и в течение многих часов разбирал и оценивал все подробности информации. Зорге запрещал пользоваться телефоном и почтой. Все встречи организовывались заранее, и явка на них была обязательной, даже если сообщать было не о чем. Важные документы нередко под невинным предлогом передавались друзьям, которые не были коммунистами, для надежного хранения. В это время Зорге не сомневался в том, что "китайская группа" работает теперь лучше, чем когда-либо, и потому запланировал осуществить поездку по стране, чтобы узнать больше о китайских обычаях и изучить диалекты Китая. Однако эту поездку ему так и не удалось осуществить. С момента окончания первой мировой войны Япония алчными глазами смотрела на Китай и его северную провинцию Маньчжурию. Она сначала просто глядела, а потом приступила к завоеванию его по частям. Это сопровождалось переходом от традиционной дружбы Германии с Китаем к выражениям взаимного доверия и уважения между Берлином и Токио. Кремль наблюдал эти дипломатические шаги с вполне оправданным беспокойством. У сибирской границы сосредоточились японские войска численностью два миллиона человек, а ведь Россия в течение многих веков была главным объектом устремлений Японии. К тому же в новой Германии у власти был диктатор, к которому Москва относилась с подозрением. И вот, смотря одним глазом на Берлин, а другим - на Токио, Красная Армия стала готовиться к войне. Токио стал местом особой важности для советской разведки. Русские знали, что все двери к кабинету министров в Токио закрыты для Москвы, но им также было хорошо известно, что у каждой двери имеется замочная скважина. Их целью было найти подходящего человека, который смог бы наклониться и посмотреть в эту замочную скважину. Вскоре они сделали выбор. Блестящий ученик Берзина должен был стать всевидящим оком Кремля и Красной Армии. Рихарда Зорге, самого выдающегося секретного агента России, вызвали в Москву. Учителя и ученика не интересовала московская жизнь с ее официальными приемами и посещениями друзей. В их распоряжении была вилла и необходимый штат служащих Четвертого управления. Для обоих поставленная задача была новым делом. Задача самого Четвертого управления ограничивалась осуществлением военной разведки. В последующие месяцы Четвертое управление разработало план. Были тщательно изучены личные дела агентов. Из них Зорге выбрал людей, которым суждено было разделить с ним самые изумительные успехи, какие только удавалось достигнуть разведке в новейшей истории. Но прежде всего он нуждался в помощи радиочародея Макса Клаузена, находившегося в то время в Харбине. Клаузен получил приказ передать дела своему помощнику Миншину и немедленно прибыть в Москву. На этом этапе в деятельность разведчиков решила вмешаться человеческая природа. Добродушный коммивояжер влюбился. Между прочим, добродушность Клаузена потом не раз заставляла практичного Зорге задавать себе вопрос: как Клаузену удалось стать ценным агентом? Клаузен пришел к коммунизму той же дорогой, что и Зорге. Родился он в бедной семье на севере Германии. В 1917 году попал в войска связи немецкой армии. Затем был послан на фронт в радиоподразделение, где до самого увольнения в запас увлекался конструированием радиоустановок. Несмотря на небольшой спрос в рабочей силе, благодаря своему сложению он сумел попасть в немецкий торговый флот и служил на судах Гамбургского порта. Через шесть лет после того как Зорге вошел в подпольный центр гамбургских коммунистов, в эту же организацию, уже с партийным билетом, пришел и Клаузен. На суде он заявил: "Во время войны я встречал многих военнослужащих, особенно среди моих начальников, которые были носителями коммунистического образа мышления и занимались коммунистической пропагандой. В результате молодые солдаты в нашем подразделении постепенно попадали под воздействие идеологии наших начальников... Я пришел к заключению, что единственное учение, которое может спасти немецкий народ от бедности, - коммунизм". Хозяйкой пансионата в Шанхае, где Клаузен жил после того, как Зорге уехал из Китая, была Анна Валлениус. Клаузен часто бывал у нее. Скоро Анна и Макс влюбились друг в друга и Макс переселился к ней. Анна и не подозревала, что человек, которого она себе выбрала в мужья, является коммунистом и агентом советской разведки. Вернувшись в Харбин, Клаузен получил приказ возвратиться в Россию. Новость эта была весьма неприятной для человека, подумывающею о женитьбе. Дело осложнялось еще и тем, что Макс должен был встретиться с женщиной-коммунисткой и сопровождать ее в Москву. Этот приказ поставил его перед необходимостью принять какое-то решение. У него имелось на выбор несколько вариантов, но все они были неподходящими. Если он подчинится приказу - потеряет Анну, если расскажет ей правду о своей работе - тоже потеряет ее. Если он ничего не расскажет ей и она узнает, что он уехал из Китая с женщиной, - и в этом случае он потеряет ее. Тогда Макс нашел своеобразный выход из положения. Он сообщил в Москву, что не может отправиться в длительную поездку с женщиной, так как его невеста не потерпит этого. Макс просил разрешения ехать одному или с невестой. Берзин через Зорге дал понять Клаузену, что неважно, как он приедет в Москву, важно, чтобы он приехал. Макс обрадовался такому решению, но с явным беспокойством думал о том, как лучше объяснить Анне, почему им надо непременно ехать в Москву. Но Максу не следовало так переживать. Вот уже несколько недель Анна с подозрением смотрела на его ночные странствия. Ее не убедили его объяснения, что он является активным антифашистом, работающим на группу, которая дала клятву свергнуть Гитлера. Даже Анна усомнилась в возможностях антифашистской группы в Китае свергнуть канцлера в Германии. Поэтому ее нисколько не удивило, когда Макс, не имея больше сил обманывать ее, признался, что штаб его антифашистской группы находится в Москве и что сам он коммунист. Макс был полон гордости и возбуждения, когда ехал вместе с Анной с вокзала в Москве. Он хотел показать ее своим товарищам по Четвертому управлению и пригласить их на запланированную им женитьбу. Зорге продолжал строить дальнейшие планы, рассчитывая на то, что для Токио у него будет хороший радист. Другим именем в его списке агентов для проведения этой операции было имя Одзаки, блестящего корреспондента, с которым он познакомился в Шанхае. Одзаки был важным звеном цепи, звеном, которое должно было соединить Зорге с японскими правительственными кругами. С помощью Одзаки Зорге изучил несколько японских диалектов и узнал много интересного о культуре Японии. Зорге понимал, что любая операция, в Токио закончится неудачей без помощи настоящего японца, занимающего какой-нибудь крупный пост. В Москве Берзин и Зорге проверяли и перепроверяли одного агента за другим. Затем так же быстро, как когда-то началась, тайная перепроверка прекратилась. Зорге набрал себе людей и готов был вновь приступить к работе. Теперь действие переносится в Париж. Вот уже в течение нескольких лет одной из самых веселых и самых популярных в Париже дам была привлекательная и богатая молодая женщина, о которой многие думали, что она бежала от ужасов большевистской революции. Говорили, что родители ее убиты и что ее вывезли из России с помощью контрабандистов богатые родственники. Но парижское общество, несмотря на свои современные взгляды, считало неприличной ее связь с высоким, средних лет мужчиной - бывшим офицером югославской армии Бранко Вукеличем. Причина враждебности по отношению к Вукеличу заключалась в том, что у него якобы была жена. В октябре 1933 года Вукелич получил указание о переезде. Он должен был проследовать в Токио под удобным "прикрытием" и ждать там прибытия Рихарда Зорге. Вукелич написал ряд статей для различных французских газет и журналов и таким путем убедил журнал "Вю" аккредитовать его в Токио в качестве своего корреспондента. Чтобы укрепить свое положение свободного журналиста, Вукелич написал просьбу в одну югославскую газету, которая также согласилась воспользоваться его услугами. Через три недели Бранко покинул Париж, забрал жену и багаж и сел на поезд до Марселя. Это был первый участок его пути в Токио. В Японии Вукелич сосредоточил свои усилия на газетной работе. Он перезнакомился со многими корреспондентами, вступил в токийский пресс-клуб и представил себя в пресс-бюро министерств. Он снял один из самых роскошных особняков в Токио и буквально через несколько недель стал одним из самых популярных журналистов японской столицы. Токийский проект, созданный Зорге под наблюдением Берзина, уже не был планом на бумаге. Первые два секретных агента прибыли и закрепили свое "прикрытие". До приезда Зорге Вукелич мог легко встретиться с Одзаки, но ни один из них не знал о миссии другого. Об этом им стало известно лишь после прибытия руководителя группы. ГЛАВА III ПЕРВЫЙ ИНСТРУКТАЖ Для прикрытия Зорге избрал профессию журналиста, которая держала его в постоянном напряжении. Успех его зависел только от умения лавировать по бурным морям нацистских интриг, а также от умения обходить мели гестаповских расследований. За много лет до этого он открыто вступил в Гамбурге в Коммунистическую партию Германии под именем доктора Рихарда Зорге. Теперь же он думал возвратиться в Германию под видом долго путешествовавшего по белому свету сына фатерланда, приехавшего отдать дань уважения новой Германии. Он хотел выглядеть преданным нацистом. С рекомендательными письмами от живущих за границей немцев, которые и не подозревали, что помогают отнюдь не немецкому журналисту, Зорге возвратился в Германию. Он уже в течение многих лет время от времени приезжал в Берлин, чтобы сохранить за собой квартиру и повидать друзей детства. Теперь он приехал надолго. Рекомендательные письма открыли ему доступ во влиятельные круги нацистской партии, однако он хотел большего. Нацистские журналисты намекнули Зорге, что его будет ждать лучший прием, если он вступит в нацистскую партию. Тогда, избрав в качестве поручителей одного из своих коллег и друга семьи, Зорге официально обратился с просьбой о приеме и с нетерпением стал ждать результата. Он понимал, что гестапо заинтересуется его прошлым, но все же решился пойти на риск. А теперь он стал сомневаться в правильности этого шага. Ему казалось, что гестапо обязательно докопается до его деятельности в Гамбурге. Он взвесил все "за" и "против" и решил, что игра стоит свеч, ибо в конечном счете эффективность его работы в Токио в первую очередь зависела от его репутации в Берлине. Время шло. Нервы его успокоились, и он решил как можно чаще появляться в популярных нацистских клубах. Прием сработал. По необъяснимым причинам заявления двух его поручителей - один из них подтверждал правильность его биографических данных, а другой его профессиональную подготовленность - были приняты гестапо после весьма поверхностной проверки ряда незначительных фактов. С конца сентября Рихард Зорге стал носить значок нациста. Когда без особых трудностей был взят этот барьер, уверенность Зорге в своих силах заставила его действовать быстрее, чем он планировал. Первоначально он рассчитывал стать токийским корреспондентом трех газет средней величины, что дало бы ему возможность занять достаточно прочное положение. Теперь же его дерзость требовала дальнейших шагов на пути обеспечения абсолютно надежного прикрытия. За пределами Германии наиболее влиятельной немецкой ежедневной газетой считалась "Франкфуртер цейтунг". Геббельс заставил большинство газет избрать нацистский курс, но в то же время он понимал, что ни один иностранец не поверит сообщениям, опубликованным в газетах, принадлежащих нацистской партии. Поэтому он освободил "Франкфуртер цейтунг" от официального контроля, вменив ей в обязанность лишь публикацию правительственных коммюнике. Газете было разрешено, например, назначать сотрудников для работы в Германии и за границей. Ее зарубежные корреспонденты были такого калибра, что придавали ей видимость объективности. С помощью знакомых берлинских журналистов Зорге встретился с редактором этой газеты и получил назначение, которое автоматически делало его старшим представителем немецких газет в Токио. После этого он возвратился из Франкфурта в Берлин, чтобы закрепить свое положение нациста. В удивительно короткий срок его имя стало известным в самых высших кругах нацистской партии, и его стали приглашать на приемы, на которых бывали только близкие друзья Гитлера, Геринга и Геббельса. Вскоре разнесся слух, что у Рихарда Зорге из "Франкфуртер цейтунг" сильные друзья в политических кругах, в том числе глава гестапо Генрих Гиммлер. Перед отъездом Зорге на Дальний Восток нацистский пресс-клуб в Берлине дал в его честь обед, на котором присутствовали Геббельс и начальник иностранного отдела нацистской партии Боле. Поэтому в Токио считали, что нацистская партия официально поддерживала Зорге. На самом же деле Зорге сам организовал этот обед, стремясь создать такое впечатление. На следующий день Зорге выехал в Токио через Соединенные Штаты и Канаду под "прикрытием", которое вводило в заблуждение страны оси в течение девяти лет. В первые три недели своего пребывания в Токио Зорге наносил визиты представителям служб информации различных министерств, знакомился с иностранными пресс-атташе. Он получил приглашение на обед в немецком посольстве, стал членом токийской ассоциации иностранных корреспондентов, присутствовал на большинстве официальных пресс-конференций и впервые встретился с Вукеличем, прибывшим из Парижа. Зорге выбрал Вукелича за его храбрость и способность выпутываться из трудных положений. В лицо они не знали друг друга. Были известны случаи, когда контрразведка ликвидировала или похищала иностранного агента и подменяла его своим человеком, который должен был служить приманкой для более крупной дичи. Желая исключить подобную возможность, Зорге распорядился, чтобы взаимное опознавание произошло только при обмене условными знаками на заранее организованной встрече. И вот однажды вечером Вукелич официально встретился со своим начальником в баре гостиницы "Мегуро". Высокий худощавый человек заказал стакан вина, присел к столу и начал читать книгу. Вошел Вукелич и сел за тот же стол. "Вы Зорге из "Франкфуртер цейтунг", не правда ли? - любезно осведомился он. - Если помните, мы встречались на прошлой неделе на пресс-конференции в министерстве иностранных дел". Зорге оторвался от книги и улыбнулся. "Конечно! Вас зовут Вукелич. Рад вас видеть!" Вукелич взглянул на книгу. "Увлекательная книга. Я читал ее, - заметил он. - Как помнится, в ней описывается необыкновенная женщина... Вы знаете, у меня привычка запоминать номера страниц с эпизодами, заинтересовавшими меня. Я время от времени их перечитываю. Вспомнил... страница сто двадцать восемь. Образ этой женщины поразил меня, потому что она удивительно похожа на мою двоюродную сестру. Я даже собирался написать ей и спросить, не думает ли она, что знакома с автором гораздо ближе, чем это подобает приличной девушке". "О, тогда я с удовольствием познакомился бы с вашей двоюродной сестрой. - Зорге широко улыбнулся и стал листать страницы. - Каждый мечтает встретить такую девушку, и, если вы имеете в виду тот же эпизод, что и я, память на этот раз подвела вас. Это страница сто семьдесят один". На лице Вукелича появилась усмешка. Придумают же такое! Он имел в виду пароли, которыми они только что обменялись. Страница 128 была паролем Вукелича, а страница 171 -отзывом Зорге. Эта встреча была организована в Москве еще до того, как оба они выехали в Токио. Вукелич и не предполагал, что этот пароль придумал Зорге, неистощимый на выдумки. Следующим шагом Зорге было установление связи с Одзаки. Это было легче сделать. Зорге распорядился, чтобы Вукелич устроил неофициальный прием и пригласил на него Одзаки. Там они и встретились, и там же Зорге представил Одзаки Вукеличу. Теперь три разведчика были готовы к действиям. Они начали устанавливать профессиональные связи и, естественно, включились в общественную жизнь Токио. Зорге терпеливо ждал, когда прибудут остальные два члена группы. Один из них был человеком, которого Зорге выбрал в помощники Одзаки. Он встретил этого художника в Калифорнии. Мияги Етоку зарабатывал на жизнь, рисуя портреты людей, обедавших в Лос-Анжелеском районе "Малый Токио". Время от времени он получал заказы на портреты и от клиентов, которым нравились его наброски. Он изучал живопись в течение нескольких лет. Теперь же, когда время учебы прошло, он получал за свою работу больше денег, чем приносил ему ресторанчик "Сова", которым он владел какое-то время. Мияги так и не смог оправиться от потрясения, которое он пережил, впервые познакомившись по приезде в Калифорнию с американским образом жизни. Одни имели слишком много денег, у большинства же их было слишком мало. Чтобы не испытывать угрызений совести, он вступил в Лос-Анжелесе в Коммунистическую партию Америки. А позже безобидный художник-японец с блестящими умными глазами стал разведчиком. В сентябре 1933 года в дверь крошечной квартирки Мияги постучался неизвестный. Он пробормотал пароль и закрыл за собой дверь. Мияги получил первое задание. Ему вручили билет на пароход до Токио, двести долларов на расходы и отдельно билет стоимостью в один доллар. По прибытии в Токио он должен был следить за объявлениями в "Джапан Адвертайзер". Увидев там однажды объявление о желании какого-то лица купить редкую японскую гравюру по дереву, он должен был ответить на него. Человек, которого он встретит, покажет ему билет в один доллар, номер которого будет на единицу больше номера билета, врученного Мияги. Мияги должен будет выполнять приказы этого человека. Через неделю Мияги исчез из Лос-Анжелеса. Все его личные вещи остались на квартире, и никто не знал, куда он уехал. Полиция Лос-Анжелеса отметила его как пропавшего без вести, но вскоре прекратила розыски. Исчезновение Мияги стали считать еще одной тайной, которую мог знать только "Малый Токио". Как-то в конце ноября Мияги сидел в холле токийской гостиницы "Империал", пил кофе и читал "Джапан Адвертайзер". Вдруг он заметил объявление, которое гласило: "Куплю гравюру". Был указан адрес известного рекламного бюро, по которому мог обратиться любой заинтересованный. Мияги позвонил в бюро, и ему сразу же ответили, что человек, поместивший это объявление, будет в полдень. Через некоторое время Мияги отправился в это бюро. Управляющий представил Мияги высокому человеку с военной выправкой. Они вместе вышли из бюро, а на улице незнакомец вытащил из кармана долларовую бумажку. Мияги показал свою. Оба сели в автомобиль и уехали. Человек, который встретил Мияги в Токио, был Вукелич. Наступило время занять свое место пятому члену группы Зорге - Максу Клаузену, в задачу которого входило обеспечивать радиосвязь из Токио. Прошло почти шесть месяцев, прежде чем Макс попрощался с Анной и договорился с ней, что она самостоятельно приедет в Шанхай и будет ждать там, пока он не вызовет ее в Токио. Макс выехал из Москвы с тремя паспортами, чтобы, проезжая Европу, иметь возможность время от времени менять фамилию. На суде он заявил: "Мне дали три паспорта и около двух тысяч американских долларов. В Стокгольме я купил удостоверение американского моряка. В Гавре сел на "Бостон", шедший в Нью-Йорк. Прибыв туда, я зарегистрировал свой немецкий паспорт в консульстве и стал ждать в гостинице "Линкольн", как мне было приказано. Там меня посетил мужчина, назвавшийся Джонсоном. Он спросил меня, не нуждаюсь ли я в деньгах. Я отказался. Мне так и не удалось узнать, был ли он представителем советского посольства или членом разведывательной группы". Клаузен прибыл в Токио в ноябре 1934 года под маской представителя немецких деловых кругов. Он стал посещать немецкое посольство, разыскивая чиновников, которые могли бы помочь ему установить контакт с японскими фирмами. Если бы он получил заказы, любой человек мог проверить его связи в Германии, и тогда выяснилось бы, что он действительно представляет немецкое импортно-экспортное агентство. Макс так часто посещал посольство, что его даже внесли в список лиц, приглашаемых на официальные приемы. На одном из таких приемов молодой атташе представил его Зорге. Они поздоровались и прошли в бар, ничем не выдав того, что давно знакомы. Для Зорге это означало конец длительного ожидания. Итак, последний член разведывательной группы - Макс Клаузен - прибыл на место. Корреспондент немецких газет, югославский журналист, известный японский обозреватель по политическим и международным вопросам, японский художник, учившийся в Америке, и немецкий коммерсант полностью отдались своим занятиям. Их дружба крепла, как это и бывает с людьми, вращающимися в одних и тех же социальных кругах. И вскоре под этим прикрытием группа была готова развернуть свою деятельность. Москва ждала ее действий с нетерпением. На японской стороне маньчжурской границы происходили довольно странные вещи. Не были ли они прелюдией к войне? "Берзин сказал мне, чтобы я торопился, - писал Зорге в тюремной камере. - У меня было мало времени. Он, как и все в Москве, считал, что агрессия Японии на Дальнем Востоке неизбежна". Зорге настаивал, чтобы все члены его группы имели безупречные "прикрытия". Он считал, что успех или провал группы будет зависеть от естественности поведения ее членов в период пребывания в Токио. В отличие от Шанхая в столице Японии жило сравнительно мало иностранцев, и полиция неустанно следила за всеми ими. Даже я, известный дипломат, не был избавлен от "внимания" самой дотошной службы безопасности - кемпетай, тайной полицейской организации с широкими полномочиями по охране японского образа жизни от влияния Запада. Ни одна японская девушка не имела права принимать ухаживания со стороны иностранца. Только японским семьям, которые по долгу службы должны были поддерживать связи с иностранцами, разрешалось проявлять известное гостеприимство по отношению к своим западным друзьям. Как-то я пригласил на обед нескольких своих друзей. Слуга расставил на столе карточки с фамилиями гостей, пока я поднялся наверх, чтобы переодеться. Когда я спустился вниз, карточки исчезли - их забрал с собой в управление агент кемпетай. Дипломатический иммунитет моего дома он нарушил без всяких угрызений совести. Если бы среди этих карточек обнаружили карточку с фамилией японца, его задержали бы и допросили. Когда же я пригласил гостей в следующий раз, я разложил карточки на столе в самый последний момент - когда уже должны были подавать обед. За обедом, смеясь, я рассказал гостям, как перехитрил кемпетай. Однако радость моя была преждевременной. Полицейские ждали снаружи. Когда гости стали разъезжаться, японских дипломатов задержали и допрашивали, пока они не доказали, что поддержание связи со мной является частью их служебных обязанностей. Помимо кемпетая активно действовала тайная военная полиция. Она страдала шпиономанией и имела среди японцев такое большое число информаторов, что сама мешала себе в достижении намеченных целей. Тысячи информаторов, не имеющих соответствующей подготовки, засыпали контрразведку настолько большим количеством донесений и документов, что изучить их и оценить с какой-либо степенью точности было невозможно. Я убежден, что именно эта страсть к расследованию мелких дел и позволила Зорге, человеку с таким умом и удивительным единством цели, избежать разоблачения в течение столь длительного времени. Его исключительная внимательность к мелочам и строгие меры предосторожности, к которым он прибегал, отнюдь не были результатом любви к мелодраме. Они были необходимы и, по моему мнению, во многом содействовали его поразительным успехам. В дни закрепления группы Зорге самым внимательнейшим образом проверил "прикрытие" каждого. Он добивался, чтобы имена членов группы, если они по какой-то причине попадут в картотеки полиции, выглядели так: Рихард Зорге - нацистский журналист, представляющий газеты "Франкфуртер цейтунг", "Берзен курир", "Технише рундшау" и "Амстердам хандельсблатт". Имеет привычки человека богемы; любит работу, женщин и вино. Ходзуми Одзаки - политический корреспондент газеты "Асахи Симбун". Имеет связи в официальных японских кругах. Автор пяти классических книг о китайско-японских отношениях, причем все они выражают ортодоксальные японские взгляды. Бранко Вукелич - бывший офицер югославской армии. В настоящее время токийский корреспондент французского журнала "Вю" и югославской ежедневной газеты "Политика". Макс Кляузен - деловой человек из Германии, собирающий в Японии заказы для немецких промышленников. Вполне оправданная деятельность во времена; когда Япония и Германия стали сближаться на политической основе. Мияги Етоку - японский художник, возвратившийся на родину, чтобы зарабатывать на жизнь рисованием. Из буржуазной семьи. Настоятельное требование Зорге строго соблюдать эти меры предосторожности, по-видимому, проистекало из его личного опыта. В первые дни пребывания в Токио на одной из пресс-конференций Зорге встретил местного журналиста по имени Аритоми Мицукадо, который стал навязывать только что прибывшему немцу свою дружбу. Дня через два администратор гостиницы "Мегуро" намекнул Зорге, что Аритоми раньше был шпионом японской армии. Зорге стал ждать следующего шага Аритоми. Вскоре он был сделан. Аритоми познакомил Зорге с несколькими своими друзьями, один из которых был русским белогвардейцем. Как только Зорге присоединился к ним, этот человек стал говорить по-русски. Зорге сделал вид, что ничего не понимает. С этого времени он начал всячески избегать Аритоми. Однажды, возвратясь в гостиницу, Зорге обнаружил, что его вещи обыскивали. Все было на месте, но такой опытный разведчик, как Зорге, сразу же заметил незначительные изменения в расположении вещей. В первые месяцы пребывания в Токио три "журналиста" - Зорге, Одзаки и Вукелич - встречались как товарищи по профессии. Было вполне естественным, что они, как люди с одинаковыми интересами, посещают одни и те же бары, кафе и рестораны, встречаются на одних и тех же приемах, помогают друг другу в оценке политического материала. Однажды Зорге и Вукелич посетили музей искусств Унео, где югослав встретил знакомого японца. Это был Мияги. Его познакомили с Зорге, после чего завязался долгий разговор о достоинствах восточной и западной школ живописи. Перед уходом Мияги любезно пригласили продолжить разговор в баре, где бывают журналисты и художники. Так Мияги вполне естественно вошел в кружок. Примерно в это же время у Зорге выработалось покровительственное, но дружеское отношение к Клаузену, деловому человеку из Германии. Тщетные попытки этого человека найти нужных людей заставляли его постоянно толкаться в немецком посольстве, к великому неудовольствию сотрудников. Зорге сжалился над ним и по вечерам стал брать с собой на встречи с выпивкой. Так между всеми членами группы установились своего рода дружеские отношения. Казалось, что они сошлись друг с другом совершенно случайно. Теперь настало время организовать операционную базу. Зорге начал подыскивать дом, соответствующий его положению и официально получаемому жалованью. Вскоре он нашел полуразвалившийся двухэтажный деревянный домик в токийском районе Адзабу-ку, по улице Нагасакимаси. В последующие годы люди, знавшие Зорге, считали этот ветхий домик как раз таким местом, где может жить не привыкший заботиться о себе человек. В Москве Берзин предупреждал, что "времени мало", и Зорге торопился собрать вместе своих людей для первого инструктажа. Вечеринка с "инструктажем" началась еще засветло. Здесь были журналисты, художники, дипломаты, младшие офицеры японской армии и несколько деловых людей. К десяти часам часть гостей ушла; в большинстве своем это были люди, которых Зорге мало знал. Остались лишь близкие друзья. А после полуночи уехали остальные гости, за исключением четверых. С настойчивостью дипломата Зорге упросил их помочь допить последнюю бутылку. Как и сам он, эти четверо весь вечер искусно играли роль подвыпивших и очень веселых людей. Такие же трезвые и настороженные, как и сам хозяин, Одзаки, Вукелич, Клаузен и Мияги ждали, когда их начальник начнет свой первый инструктаж. Разведывательная группа была уже у парадной двери Японии. Теперь ей предстояло заглянуть в замочную скважину. Прежде всего Зорге определил обязанности каждого. Они охватывали шесть основных областей деятельности: 1. Намеревается ли Япония напасть на Советский Союз? 2. Реорганизация и усиление японских вооруженных сил, которые могут быть направлены против Советского Союза. 3. Роль японской армии в политических делах и то, какие решения международного характера могут быть связаны с приведением ее в готовность. 4. Развитие тяжелой промышленности Японии и ее влияние на военную экономику. 5. Развитие германо-японских отношений, которые стали более тесными после прихода к власти Гитлера. 6. Политика Японии по отношению к Китаю и Манчжурии. Внутри этих широких областей группе была предоставлена известная свобода действий. Затем Зорге дал свои собственные директивные указания относительно порядка действий. Каждый должен усиленно работать под своим законным "прикрытием", а работа в целом должна двигаться без скачков. Не следует поддерживать связей с японскими коммунистами и лицами, сочувствующими красным. Ни в коем случае в группу не должны допускаться русские. Члены группы не должны казаться настойчивыми в получении той или иной информации, если это нельзя сделать законным путем. Напоминалось, что успешно действующий секретный агент уже сам по себе является хорошим источником информации. Человека, с которым установлена связь, легче превратить в союзника, если он считает, что вы в чем-то можете помочь ему. Все документы, в которых больше не было надобности, следовало уничтожать. Каждый агент имел кличку для радиопередач и при курьерской связи. После каждой передачи радиопередатчик должен упаковываться и перевозиться на новое место. Код для радиопередач после очередного использования должен был перестраиваться. Напомнив об изолированном положении членов группы в чужой стране, Зорге определил обязанности каждого. Они были следующими: Зорге - кличка "Рамзай". Сосредоточить внимание на немецком посольстве и немецкой колонии и вращаться в японских кругах, когда будет представляться возможность. Одзаки - кличка "Отто". Нести ответственность за сообщения по политическим и промышленным вопросам из японских источников вплоть до уровня кабинета министров. Вукелич - кличка "Гиголо". Заниматься английским, французским и американским посольствами и нести ответственность за сообщения о намерениях западных стран на Дальнем Востоке. Мияги - кличка "Джо". Сосредоточить внимание на секретных планах армии и флота Японии. Проникнуть в промышленные круги для наблюдения за производством вооружения. Клаузен - кличка "Фриц". Поддерживать связи с японскими деловыми кругами и следить за внешней торговлей Японии. Это дополнительная задача к основной обязанности радиста. Только Одзаки и Мияги, имевшим родственников и друзей по всей Японии, было разрешено прибегать к помощи посторонних лиц в случае необходимости. Однако эти люди не должны знать никого, кроме своего непосредственного руководителя. По возможности они должны были использоваться только как связные или в составе ударных групп, когда обстановка вынуждала вести настоящий бой. Вукелич был назначен официальным фотографом группы. Он нес ответственность за фотооборудование, снабжение фотопленкой, за проявление пленки и печатание снимков. Для "прикрытия" он должен был представить себя страстным фотографом-любителем, всегда носить с собой фотоаппарат и оборудовать собственную фотолабораторию. Сам Зорге носил с собой специальный фотоаппарат со вспышкой, сделанный для него в Москве. Он умещался в обычной спичечной коробке. Купив пачку сигарет, Зорге вкладывал в нее несколько своих собственных сигарет, внешне ничем не отличающихся от обычных. Будучи зажженными, они горели несколько секунд, а затем давали яркую голубую вспышку. При этой вспышке можно было фотографировать. Дав вспышку, сигареты продолжали гореть, как обычные. Мияги должен был быть официальным переводчиком. Текст на японском языке, если его переводит не специалист, часто утрачивает свой первоначальный смысл, и только японец, обучавшийся на Западе, может преодолеть эту трудность. Все документы должны были переводиться на английский язык. Клаузену вменили в обязанность следить за финансовыми делами группы и, по существу, быть казначеем и кассиром. Напомнив еще раз, что все члены группы должны подчиняться только ему, Зорге разрешил им устанавливать любые связи, которые они считают необходимыми или полезными. Он предупредил их, что они не должны раскрывать свои источники друг другу и ему, Зорге, за исключением особых обстоятельств. Другими словами, каждый разведчик должен был стать самостоятельно действующей единицей и подчиняться только Зорге. Однако Зорге оставил за собой право потребовать указания источников в случаях, когда информация могла помочь в оценке важных сообщений. Следующий вопрос касался организации связи. Устанавливались два обычных канала связи - радио и связные. В случае крайней необходимости можно было обратиться в советское посольство, где членов группы опознали бы после обмена паролем с военным атташе. Но этого следовало избегать. Подобная связь должна осуществляться только через самого Зорге. При отсутствии его нужно было связаться с военным атташе. Клаузен сделал радиопередатчик и радиоприемник, которые обеспечивали четкую передачу и прием на расстоянии почти в 5000 километров и в то же время были настолько небольшими по размерам, что помещались в портфеле. По первоначальному замыслу Клаузен должен был вести радиопередачи из дома каждого разведчика по очереди. Опасность обнаружения с помощью пеленгации была небольшой, так как в те времена запеленговать радиостанцию можно было только в пределах круга с радиусом не более трех километров. Повального обыска жилых домов можно было избежать, перенося радиостанцию после каждой передачи. Радиостанции в России получили кодированные названия: Москва стала "Мюнхеном", а Владивосток - "Висбаденом". Группе было приказано выучить наизусть радиокод, разработанный Зорге и Клаузеном. Он представлял собой простую систему цифр, которая перестраивалась ежедневно в определенном порядке для четных и нечетных дней. Весь код менялся ежемесячно. Сроки передачи были непостоянными и зависели от атмосферных условий. Сначала радио должно было использоваться только для передачи наиболее срочной информации, а также для поддержания связи при чрезвычайных обстоятельствах. Зорге считал, что группа будет наиболее уязвимой в первые два-три года своего существования. Поэтому он хотел иметь устойчивую связь с Берзиным. Тем не менее Зорге подчеркнул, что в основном вся информация будет направляться в Россию через связных. Встречи с ними должны будут происходить преимущественно в Шанхае и Гонконге и лишь в редких случаях - в самом Токио. Члены группы должны будут по очереди ездить на встречи со связными, забрав с собой микрофильмы документов; встречать связных по заранее условленным паролям и отзывам и забирать у них пакеты, которые те могут привезти с собой. Зорге предупредил своих коллег, что они будут действовать как самостоятельная группа, не зависящая от денежных средств Москвы. Никто из них не будет получать жалованья или какого-либо другого денежного вознаграждения за свою работу. Каждый будет жить в соответствии со своим законным доходом, однако некоторая сумма для покрытия расходов будет выделяться. Эти деньги будут привозить связные. Каждый член группы сможет возместить личные расходы на приемы, поездки и возможные выплаты своим информаторам. Будут также выделяться средства на покупку радиооборудования, фотоаппаратов и фотопленки. Зорге считал, что общие расходы группы составят около 600 фунтов стерлингов, и, как всякий администратор, призвал членов группы постараться выдерживать расходы в пределах этой суммы. Он поручил Клаузену вести учет расходов группы в зашифрованном виде в своих бухгалтерских книгах и ежегодно представлять финансовый отчет. Он будет проверяться лично Зорге и подписываться каждым членом группы. При такой постановке дела пятеро умных и смелых людей, на долю которых выпало изменить ход истории, оказать известное влияние на развитие русской дипломатии и заставить целые армии двигаться в Европе и Азии по иным путям, не получали никакого денежного вознаграждения. Но ни на что большее они и не рассчитывали. Они работали во имя своих идеалов и нового образа жизни. Так обстояли дела с советской разведывательной группой на Дальнем Востоке. Каждая деталь была отработана с величайшей тщательностью. Каждому члену группы была предоставлена свобода действий в пределах четко сформулированных общих указаний, и хотя впоследствии члены группы иногда меняли направления и их действия перекрещивались, каждый агент маневрировал в пределах своего участка. Только Зорге - центральная фигура группы - вторгался во все области. И тем не менее каждый член группы вносил свой собственный вклад в каждый сводный отчет, который шел в Москву за подписью "Рамзай". Уже начало рассветать, когда разведчики выпили по последней чашке кофе и разошлись. Зорге, пошатываясь, вышел на веранду проводить гостей. Он прислонился к деревянному столбу и дружески помахал своим друзьям, которые неровными шагами шли к автомобилю, громко выкрикивая слова прощания. Для любого наблюдателя все это выглядело обычным концом веселой вечеринки. Никому и в голову не пришло, что это означало конец томительного ожидания. С этого момента десятки ничего не подозревавших мужчин и женщин, занимавших официальные или полуофициальные посты, превратились в цели. Это был начальный этап тайной войны Советского Союза против потенциальных противников. Благодаря усилиям Зорге "проницательный" немецкий военный атташе вскоре был назначен послом. Клаузен арендовал дом в районе Адзабу-ку и установил свой передатчик. В его бухгалтерской книге появилась первая запись - о получении в качестве комиссионных тысячи американских долларов. Вукелич стал появляться на завтраках, где присутствовали дипломаты, редакторы и иностранные журналисты. Мияги получил заказ написать в натуральную величину портрет жены одного из офицеров генерального штаба. Одзаки пошел дальше всех: использовав свое политическое влияние и родственные связи, он попытался поймать в свои сети принца Коноэ - премьер-министра Японии. ГЛАВА IV ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТАЙНА Как-то в октябре 1934 года Рихард Зорге сидел в холле шанхайской гостиницы "Палас". К Зорге подошел сияющий мужчина. "Боже мой, да ведь это Густав! - радостно сказал он. - Вот уж никогда не думал встретить вас в таком ужасном месте. Терпеть не могу его". Зорге улыбнулся, но глаза его были устремлены на стоявшую неподалеку девушку. "Может быть, вы и правы", - пробормотал он. А через минуту, повысив голос, так, чтобы его могла услышать девушка, добавил: "Я и сам не знаю, что здесь делаю. Теперь я припоминаю вас. Вы женаты на моей старинной приятельнице Кате". Незнакомец фамильярно похлопал Зорге по плечу. Тот даже несколько пригнулся, сделав вид, что ему больно. Незнакомец с беспокойством посмотрел на него: "Простите. Я слишком бурно излил свои чувства. Пойдемте лучше ко мне в номер, позавтракаем и вспомним былое. Вы не возражаете?" Зорге кивнул в знак согласия. Так Зорге встретился со своим первым связным. Паролем был "Густав", отзывом - "Катя". Использование русского имени не должно было казаться необычным в городе, полном белоэмигрантов. Зорге выпустил рубашку из-под брюк и отстегнул тонкий матерчатый пояс. К нему были прикреплены тридцать роликов микрофильмов, упакованных в водонепроницаемый материал. Связной приподнял свою рубашку и надел пояс. На пленках были зафиксированы результаты первых шести месяцев деятельности группы. За это время группа собрала громадную политическую и экономическую информацию, которую Зорге тщательно обработал и затем сжато изложил в сводных отчетах. Некоторые сведения после тщательной перепроверки по нескольким источникам были переданы по радио. Однако до сих пор ничто не затрагивало государственной тайны. Это был, как признал позже Зорге, исходный оценочный материал, по которому впоследствии можно было проверять важность поступающей информации. Связной извлек из портфеля пакет и вручил его Зорге, который сразу же сломал на нем печати. Там был конверт с 1500 американскими долларами. Затем Зорге вскрыл второй конверт и достал из него кодированное письмо, которое легко прочитал, не прибегая к карандашу и бумаге. Письмо содержало слабо завуалированные упреки. Кремль считал, что нападение из Маньчжурии было неизбежным и что японцы оказывали давление на Китайско-Восточную железную дорогу - концерн, контролировавшийся советским капиталом. Существует мнение, писал Берзин, что японцы могут попытаться спровоцировать спор о правах владения этой железной дорогой и использовать его как предлог для войны. Времени мало, напоминал Берзин своему ученику. Он надеялся, что "токийская группа" не подведет его. Зорге сжег документы, а пепел выбросил из окна спальни на улицу. Оба начали завтракать. Зорге установил строгое правило, по которому его агенты не должны были обсуждать свою деятельность со связными. В свою очередь в Москве связным говорили, что они не должны задавать вопросов. Единственной разрешенной темой для разговоров между агентом и связным были последние события внутри России. Если агент и связной имели общих знакомых, они могли поговорить о них. К концу завтрака Зорге и его связной истощили все темы. Связной решил покинуть Шанхай в тот же день. Они пожали друг другу руки, и Зорге покинул связного, который стал готовиться к переезду морем в Индию, откуда он должен был возвращаться в Москву. Возвратившись из Шанхая, Зорге встретился по отдельности с Одзаки и Мияги и поставил перед ними первоочередные задачи - вскрыть цели японской политики в отношении Китайско-Восточной железной дороги и выяснить, посылают ли японцы свои войска в Манчжурию. Потянулись месяцы беспокойного ожидания. К концу 1935 года Одзаки принес группе первый успех. Министр иностранных дел изложил перед кабинетом дипломатические и экономические цели Японии на предстоящий год. Проекты этой программы были разосланы начальникам департаментов для комментирования, после чего предполагалось создать окончательный документ. Главный секретарь кабинета также получил экземпляр проекта: в его задачи входила подготовка повесток дня. В то время Одзаки занимал видное место в группе по изучению Китая, организованной премьер-министром. Во время одного из заседаний группы главный секретарь премьер-министра рассказал Одзаки о проекте программы и охотно пошел на то, чтобы Одзаки посмотрел его. И даже пошел дальше - вызвался попросить принца Коноэ разрешить Одзаки в течение некоторого времени изучить этот документ и высказать свои соображения по тем разделам, которые касались Китая. И вскоре этот совершенно секретный документ был передан Одзаки на большую часть дня с разрешения высшего представителя власти. Ему только не разрешили выносить этот документ за пределы резиденции премьер-министра. Поэтому Одзаки уединился в тихой комнате, где ему никто не мешал, и там сфотографировал все страницы документа. Изумленный Зорге на первых порах отказывался верить такой большой удаче. Он с нетерпением ждал, когда пленка будет проявлена на квартире Вукелича. Здесь под прикрытием званого обеда, организованного женой Вукелича, Зорге и Вукелич познакомились со снимками документов, подтверждавшими правильность заявления Одзаки. Впервые Зорге получил доступ к подлинно государственным секретам. Он приказал Одзаки держаться в стороне от членов группы до особого указания, а Клаузен в ту же ночь должен был соединиться с "Висбаденом". Зорге отобрал данные, представляющие наибольший интерес, и на их основе подготовил зашифрованное сообщение о том, что японский внешнеполитический курс не предусматривает немедленного столкновения с Советским Союзом. Действительно, в документе говорилось о намерении Японии напасть на Китай, но время нападения не указывалось. В нем также содержались рекомендации, касающиеся развертывания тяжелой промышленности в Манчжурии, с тем чтобы обеспечить надлежащее снабжение нападающей армии, в случае если будет принято решение о захвате континентального Китая. Как это ни странно, упоминалась возможность заключения советско-японского пакта, который позволил бы Японии спокойно повернуться спиной к Сибири и сосредоточить силы в Китае. Эффект, который произвело в Москве это сообщение, можно сравнить лишь с ударом электрическим током. На следующий же день Москва вызвала по радио Клаузена и потребовала, чтобы группа постаралась получить подтверждение того, что документ этот подлинный, и ждала специального связного. Были переданы пароли и отзывы, а в конце сообщения говорилось, что данные задачи следует считать первоочередными. С этого времени Зорге стремился добыть подтверждающие сведения. Под предлогом обсуждения германо-японских отношений он получил частное интервью у немецкого посла фон Дирксена. В ходе беседы Зорге затронул вопрос о судьбе немецких офицеров, выступающих в качестве советников в китайских войсках, в случае если японцы начнут вторжение на континент. Японское верховное командование, заметил посол, уже намекнуло немецкому военному атташе, что этих советников следовало бы отозвать в знак дружественных отношений. Для Зорге этого было достаточно. Итак, японцы намеревались развязать войну в Китае. Почти одновременно с этим Мияги узнал от одного молодого полковника генерального штаба, что для практического обучения готовятся масштабные модели обширных районов Южного Китая. Это новое подтверждение заставило Зорге послать в Россию дополнительное сообщение, в котором говорилось о том, что Япония хотела избежать войны с Россией, чтобы напасть на Китай. Это было личное убеждение Зорге, обусловленное рядом неоспоримых фактов. Через два дня Зорге представили в посольстве одному из наших курьеров, который был уверен, что встречал его в Берлине. Зорге пожал руку блондину гигантского роста - официальному дипломатическому курьеру немецкого министерства иностранных дел - и пригласил его в свободный кабинет, который посольство разрешало ему иногда использовать для работы над срочными телеграммами. Там они обменялись паролями - и курьер получил объемистый пакет. В нем были фотокопии проекта программы министра иностранных дел Японии и полные отчеты об интервью Зорге с фон Дирксеном и о беседе Мияги с полковником. Даже Зорге удивился тому, что официальный немецкий дипломатический курьер тайно использовался советской разведкой. Прошло более месяца, прежде чем Зорге получил короткую радиограмму из "Висбадена", подписанную "Даль", в которой говорилось: "Ваша информация достоверна и принята к сведению". Только тогда Зорге сообщил членам своей группы, что они достигли почти невозможного, ликвидировав подозрения Кремля в отношении того, что Япония может напасть на Советский Союз. Информация, добытая группой, оказала сильное влияние на советскую программу военного строительства. До тех пор военная подготовка проходила под знаком стратегической обороны от нападения Японии, включая маневры войск в условиях Сибири. Большая часть производимого вооружения шла в Дальневосточную армию, которая по планам к концу 1936 года должна была иметь численность в три миллиона человек. Удача Зорге задержала выполнение этой программы, и впервые Красная Армия получила возможность проводить в полной мере в жизнь свои планы обороны на Западе. Для Зорге этот случай явился уроком. Он раньше не надеялся на документальную информацию из такого абсолютно надежного источника. Он не исключал возможности удачи, но только теперь понял, как сравнительно легко находящимся вне подозрения и признанным специалистам по различным отраслям государственной жизни получать информацию из высших источников. В то же время это полностью оправдало его идею иметь безупречные "прикрытия", а также свидетельствовало о его умении выбирать помощников. Он все больше и больше мог теперь полагаться на блистательного Одзаки, который буквально выполнял директиву самого Зорге: "Успешно действующий агент сам является источником информации". Статьи и книги Одзаки о Китае были источниками информации для людей, делавших политику Японии. Они считали его специалистом, лично знающим страну, которую они хотели завоевать. Они даже советовались с ним. В свою очередь Одзаки заслужил их доверие и получил доступ к секретным документам. Зорге сформулировал принцип, Одзаки провел его в жизнь. Успех Зорге вызвал цепную реакцию. Секретный политический документ касался не только Китая. В нем выдвигались на рассмотрение кабинета предложения об изменении подхода к западным странам и к Германии. Это давало Зорге и Вукеличу информацию, необходимую для завоевания доверия некоторых дипломатов. Вукелич имел теперь возможность "предсказывать" своим английским, американским и французским друзьям, что Япония скоро станет проводить по отношению к их странам более жесткую политику. В конце 1936 года эти дипломаты стали говорить своим послам, что Вукелич является одним из самых ценных и надежных советников. Чем больше Вукелич "предсказывал", тем больше информации получал в обмен. Зорге применял ту же тактику и в немецком посольстве по отношению к военному атташе Отту. Зорге оказывался первым информатором так часто, что Отт стал не только считать его своим личным другом, но и уважать его как компетентного журналиста с весьма ценными источниками информации. Нередко они до глубокой ночи обсуждали международные проблемы, и из случайных замечаний атташе, включая и сознательные умалчивания, Зорге составлял мнение о ходе дипломатических переговоров между Германией и Японией. Разведывательная группа имела все основания быть довольной своей работой. Члены ее добились поразительного успеха, не бросив на себя ни тени подозрения. Они к этому времени хорошо освоили свои профессии "прикрытия" и могли теперь всецело посвятить себя основной работе. Они находились в Токио уже достаточно долго, чтобы избавиться от опасений, что полиция будет уделять им больше внимания, чем она обычно уделяет иностранцам. В 1936 году произошли три события. Зорге добился нового успеха. Клаузена чуть не арестовали. Я прибыл в Токио. ГЛАВА V Я ЗНАКОМЛЮСЬ С ЗОРГЕ Три миллиона людей беспокойно ворочались в своих кроватях, когда над Токио стали появляться первые лучи рассвета. Наступило 26 февраля 1935 года. На рассвете дремлющий город внезапно был разбужен пулеметными очередями. Японская армия подняла мятеж против своих руководителей. Только пять человек во всей Японии спокойно прислушивались к звукам разбиваемых стекол и крикам раненых. Это были Зорге и его помощники, которые три недели назад послали в Москву короткое сообщение: "Ожидается насильственная смена руководства. Напряжение растет. Выступление армии, видимо, произойдет в последних числах февраля". За этим сообщением последовал обзор событий, приведших к мятежу, и правильная оценка влияния их на внешнюю политику Японии. В последние шесть месяцев премьер-министр Японии принц Коноэ окружил себя небольшой группой молодых экспертов по политическим вопросам, которые оказывали значительное влияние на его решения, а через него - и на кабинет министров. Среди наиболее заметных членов этого "мозгового треста" был признанный специалист по Китаю Одзаки, который постоянно оказывал на премьер-министра известное давление с целью предотвратить любые предполагаемые военные авантюры за пределами Манчжурии. Коноэ, склонный к либерализму, но недостаточно сильный, чтобы навязать прогрессивные идеи большинству членов кабинета, смог, однако, убедить руководителей армии в необходимости удерживаться от идей дальнейших завоеваний. Он рекомендовал своим коллегам - по предложению "группы прогрессивных исследований" - уделять больше времени обсуждению путей и способов облегчения жизни крестьянства. Он также выступал за сокращение военного бюджета, что должно было высвободить больше средств для укрепления сельского хозяйства. Это, разумеется, усиленно рекомендовал Одзаки, который утверждал, что нападение на Россию или Китай неизбежно заведет Японию в тупик. Агрессивно настроенный генеральный штаб - планирующий орган на одну ступень ниже верховного командования - усмотрел в этом угрозу своим планам установления господства Японии на Дальнем Востоке. Работники генерального штаба громко высказывали возражения своим начальникам в военном министерстве, которые любезно выслушивали их, но ничего не делали. Поскольку осуществление планов военной экспансии на время откладывалось, более молодые милитаристы стали проявлять беспокойство. Отношения между собственно армией, с одной стороны, и кабинетом министров и военным министерством - с другой, становились натянутыми. В январе 1936 года Зорге узнал от Одзаки о закулисной стороне этого спора. Для него это не было новостью. В течение ряда недель Зорге проводил в своих статьях официальную германскую линию, которая поддерживала агрессивно настроенных военных. Немецкое посольство, по сути дела, дало понять японским властям, что, если армия свергнет существующее правительство, Германия станет вести с новым правительством переговоры о заключении пакта о взаимной военной помощи. Неделей позже Зорге и Одзаки оценили возможности армии и решили, что шансов на успех у нее было мало. Одзаки считал, что только отдельные части поднимут мятеж, а основная масса войск останется верной военному министерству. Он был также убежден, что любое открытое выступление будет рассчитано лишь на то, чтобы показать недовольство политикой кабинета. В этом случае оно может достигнуть своей цели и заставить правительство возвратиться к своим планам вторжения в Россию или Китай и осуществлению дальнейших планов японской военной экспансии на Дальнем Востоке. Зорге, всегда глубоко анализировавший международные проблемы, сумел по достоинству оценить сообщение Мияги. Для Москвы было подготовлено несколько предварительных донесений. К этому времени относится и новое сообщение Мияги о том, что в японских армейских кругах вынашиваются планы вооруженного переворота в стране, который предполагается совершить в феврале. Конечно, Зорге не преминул тотчас же сообщить обо всем этом в Москву, и Советское правительство оказалось единственным в мире правительством, которое не проявило никакой озабоченности и не удивилось, когда на улицах японской столицы начались вооруженные столкновения. Эти события явились неожиданностью для немецкого, английского, французского и американского посольств. Кровопролитие продолжалось в течение почти двух недель. Западные дипломаты тщетно пытались получить какие-либо разъяснения от японских властей, упорно хранивших молчание и отказывавшихся комментировать происшедшее. Неосведомленность западных дипломатов Зорге решил использовать в своих интересах. Он пришел к выводу, что нет оснований скрывать от англичан, немцев и французов информацию, которая давно известна в Москве. Сообщив иностранным коллегам все, что ему было известно, о событиях в японской столице, Зорге и его соратники могли создать себе репутацию хорошо осведомленных журналистов. Зорге, добивавшийся укрепления своей дружбы с послом Оттом, передал ему слово в слово содержание своего донесения в Москву и намекнул при этом, что было бы неплохо, если бы посол в своем докладе упомянул его, Зорге, как источник информации. Клаузен в тот самый момент, когда он должен был передавать донесения Зорге о "февральском инциденте" (такое название получили описываемые события в японской истории), решил вдруг заменить свой старый передатчик новой радиостанцией, которую он сделал сам. На эту работу Клаузен потратил почти два месяца. Когда все было готово, он попросил Вукелича помочь ему избавиться от старого передатчика. Клаузен решил выехать за город и утопить передатчик в каком-нибудь озере. Жарким июльским утром Клаузен и Вукелич отправились в путь. За плечами у них были тяжелые рюкзаки. Через три часа неподалеку от озера Яманака они обнаружили, что за ними следят. Клаузен и Вукелич пошли быстрее, но это не помогло. Чем быстрее они шли, тем решительнее приближались к ним полицейские. Клаузен уже выбился из сил, когда полицейские догнали беглецов. - У вас тяжелая поклажа. Куда это вы направляетесь? - спросил один из сыщиков. - Мы решили немного поразмяться перед возвращением в Токио, а груз нужен нам для тренировки, - попытался отшутиться Макс. - Зачем же тогда такой тяжелый груз? - спросил другой сыщик. - А здесь у нас и еда. Мы оба любим поесть, а сегодня еще не завтракали, поэтому и решили расположиться у озера, - уже серьезнее ответил Клаузен. - Что же у вас в рюкзаках? - резким голосом спросил сыщик, которому, видимо, надоел шутливый тон Клаузена. Тогда в разговор вступил Вукелич. Улыбаясь, он похлопал одного из сыщиков по плечу и сказал: "Если хотите знать, большую часть нашего завтрака составляют напитки. В рюкзаках у нас бутылки с пивом. В такую жару и вам не вредно было бы утолить жажду". Глаза сыщиков наполнились тревогой. Они резко повернулись и стали быстро удаляться. "Нет, нет, спасибо", - успел прокричать один из них. Клаузен был сильно озадачен неожиданным бегством японцев, а Вукелич только хитро улыбался. Он знал, что японские сыщики больше всего опасались, чтобы кто-нибудь не застал их за выпивкой с иностранцами. Это считалось самым большим служебным преступлением. Клаузен и Вукелич продолжали путь к озеру. Там они взяли напрокат лодку и, отплыв подальше от берега, освободились от неприятной ноши. Вукелич скоро забыл об этом происшествии, а Клаузен, всегда соблюдавший осторожность, рассказал обо всем Зорге, обрисовав инцидент в самых мрачных красках. Зорге возмутило поведение Клаузена. Почему он не посоветовался? Зачем потребовалось уезжать так далеко от города? Ведь его в любой момент могут задержать! В ответ на эти вопросы Клаузен только пожимал плечами. Сознавая свою вину, Клаузен все же считал, что, как радист, он вправе самостоятельно решать все вопросы, касающиеся радиосвязи и аппаратуры. Я прибыл в Японию на следующий день после этого инцидента. Мне предстояло занять пост третьего секретаря в немецком посольстве. Деятельность посольства в Токио имела большое значение для Германии, поэтому мне как молодому дипломату было приятно получить такое назначение. Мой отец, Отто Мейснер, долгое время занимал ответственные должности в государственном аппарате. Он был заведующим канцелярией президента в годы правления Эберта и Гинденбурга. При первой встрече Зорге произвел на меня неприятное впечатление. Острый, пронизывающий взгляд этого высокого голубоглазого человека не становился теплее даже тогда, когда он улыбался. Зорге был на редкость общительным человеком и пользовался большим уважением и авторитетом. Но почему? Может быть, потому, что он считался талантливым журналистом, а может быть, и потому, что ему приписывали большие связи с высшими руководителями рейха. Во всяком случае, мне оставалось только следовать примеру остальных в отношении Зорге, который был любимцем посла и старшего советника Отта. В первые же дни своего пребывания в Токио я познакомился с двумя другими завсегдатаями всех дипломатических и официальных приемов. Одного из них звали Максом Клаузеном, который представился мне как владелец крупной экспортно-импортной конторы. Другой, югослав по национальности, - Бранко Вукелич - считался видным иностранным журналистом. Оба мне не понравились. Тем временем у Клаузена появилась причина поскорее забыть о своей ссоре с Зорге. От одного из связных он узнал, что Анна прибыла в Шанхай и ждет его там. Клаузен попросил у Зорге разрешения съездить за супругой. После недолгого раздумья Зорге решил воспользоваться поездкой Клаузена для встречи со связным из Москвы. Как только было получено согласие Москвы, он вручил Клаузену несколько роликов микрофотопленки - и тот отправился в путь. Не успел Клаузен устроиться в поезде, как рядом с ним уселся агент японской контрразведки. Капельки пота выступили на лбу Клаузена, а сверток с микрофотопленками жег ему грудь. Макс, пытаясь успокоиться, стал смотреть в окно, но и там перед ним все время мелькало отражение лица контрразведчика. На Клаузена посыпались вопросы. Стараясь сохранять спокойствие, Макс показал японцу удостоверение личности и представился как владелец фирмы. Но это не удовлетворило контрразведчика. Вопросы посыпались снова. Как давно он живет в Японии? Куда и зачем едет? Кто бы мог поручиться за него в Токио? Чем занимается его фирма? Зачем он все-таки приехал в Японию? На суде несколько лет спустя Клаузен об этом случае сказал следующее: "Мне сразу показалось, что у него есть основание подозревать меня, и я почти примирился с мыслью о неизбежном аресте. Когда же прошло двадцать минут и об аресте не было сказано ни слова, во мне зародилась крохотная надежда. Все это время я должен был сохранять на своем лице какое-то подобие улыбки, чтобы скрыть свой страх. Прошло полчаса, и я убедился, что он играет со мной, что он сел на поезд, уже имея приказ о моем аресте. Затем так же внезапно, как и появился, он пробормотал что-то невнятное и исчез. Он даже не потрудился обыскать мой багаж, что было обычным явлением при подобных поездках". На пароходе, направлявшемся в Шанхай, Клаузен все время находился около борта. Его не покидала мысль об угрозе ареста. Он сжимал рукой фотопленку в кармане, готовый в любой момент выбросить ее за борт, но никто даже не приблизился к нему. Дорого обошлась ему эта поездка. Даже нескрываемая радость Анны, встретившей его на причале, не вывела Клаузена из состояния нервного потрясения. В такси по пути в гостиницу он не обращал никакого внимания на без умолку болтавшую супругу. В гостинице Клаузен сразу же улегся в постель и проспал около шести часов, а Анна все это время сидела у его постели и удивлялась странному поведению супруга. Через три дня Макс пришел в себя от тяжелого нервного потрясения, и супруги вместе возвратились в Токио. Анна стала полноправной хозяйкой в доме Клаузена в районе Адзабу-ку. Когда Клаузен доложил Зорге о допросе, которому он подвергся в поезде, ему было приказано приостановить радиопередачи на неопределенное время и заняться с особым усердием своей обычной коммерческой деятельностью. Клаузен с радостью сделал все, что ему сказали. У Зорге была еще и другая причина для подобного распоряжения. Во время отсутствия радиста Зорге заметил, что двое его японских слуг, повар и мальчик-слуга, стали вести себя как-то странно. Он понаблюдал за ними несколько дней и заметил, что они несколько раз горячо спорили на кухне о своем хозяине. Как-то вечером он пригласил их к себе в гостиную и спросил, почему они себя так ведут. Вначале от них ничего, кроме невнятных извинений, добиться не удалось. Зорге сделал вид, что рассержен и приказал им собирать свои вещи, если они не хотят сказать правду. Он бросил деньги на стол и сказал, чтобы к утру их не было в его доме. Тут оба японца, испугавшись, что могут потерять легкую и хорошо оплачиваемую работу, начали громко пререкаться, кому говорить первому. Мало-помалу Зорге удалось сложить кусочки их сбивчивого рассказа. Примерно месяц назад в его отсутствие в дом пришел шпик кемпетая, одетый в штатское. Он доставил его слуг в полицию, где их стали подробно расспрашивать о каждом шаге их хозяина, о его личной жизни и привычках, о том, кто чаще всего бывает у него, интересовались его имуществом. Это продолжалось несколько