Как покинуть самолет при аварии? Как выбирать наиболее важные сведения из множества приборов, буквально усыпавших приборную доску? Как справиться со все возрастающими нагрузками? Вопросов много, а за каждым из них скрывалась проблема, таившая множество своих, более мелких загадок. ________________________________________________________________________________ Ла-190 - сверхзвуковой перехватчик С. А. Лавочкина ________________________________________________________________________________ В научно-техническом перевороте, который принесли авиации большие скорости, немало неожиданного выпало на долю вооружения. Прослужившая авиации несколько десятилетий пушка оказалась на больших скоростях малоэффективной. Времени явно не хватало. Не хватало ни летчику, ни оружию. Пушки были недостаточно скорострельны, чтобы вести бой на стремительно мчавшихся навстречу друг другу истребителях. Чтобы "растянуть" скоротечное время боя, чтобы открывать огонь по противнику загодя, с больших расстояний, оптические прицелы заменили радиолокационными, артиллерийское вооружение - ракетным. Все это не прошло бесследно для конструкции. Привилегированное место в головной части самолета, где располагались воздухозаборники двигателей, теперь надо было делить с радиолокаторами. Радиолокатор стал важной персоной. В его обязанности входил поиск, определение - свой или чужой попал в зону обстрела и наведение ракеты на цель. Так рождалась система, широко известная сегодня под названием "воздух - воздух". Однако, помогая решать боевые задачи, радиолокаторы изрядно осложнили проблемы конструктивные. Совместить всасывание и довольно крупные локаторы в головной части фюзеляжа уже не удавалось. Всасывающие патрубки пришлось размещать по бокам, в нижней части фюзеляжа или же переносить в крылья. Разумеется, этим дело не ограничилось. Обилие действий, необходимых для поиска, отбора и поражения целей, осложнило и без того нелегкий труд летчика скй-ростного самолета. Многие конструкторы (в том числе и Семен Алексеевич Лавочкин) пошли сразу двумя путями. Они постарались автоматизировать процессы воздушного боя и сделали истребитель двухместным. На самолете появился второй человек - оператор. Его задача - вести поиск, следить за обстановкой, выбирать цель, подсказывая летчику направления полета, наиболее выгодные для боя. Самолеты были новые, и способы их создания во многом отличались от прежних. Прежними оставались только трудности. Как всегда, эти трудности достаточно пестры. Как всегда, они начинались с загадок, как правило, очень сложных начале их разгадывания и очень простых, когда инже- рное следствие подходило к концу. Загадки отнимали много времени, но не решить их было просто невозможно. Без этого была наглухо запечатана дорога вперед. Одну из таких головоломок принес новый истребитель, когда М. Л. Галлай изучал поведение в воздухе нового радиолокационного устройства. Испытания проходили весной. Ярко светило солнце, отражаясь в многочисленных аэродромных лужах. Истребитель уже поднимался в воздух добрую сотню раз. Ничто не сулило неожиданностей, когда, наблюдая за самолетом, заходившим на посадку, инженеры увидели, как машина уже в метрах пятидесяти от земли (самая опасная для неожиданностей высота) вдруг резко наклонилась и почти легла на спину. Однако тут же самолет выровнялся и ушел на второй круг. Сделав этот второй круг, истребитель снова пошел на посадку, на этот раз не выпуская закрылков. Когда самолет сел, один из закрылков просто болтался под крылом. Тяга управления, прочный, стальной стержень, способный выдерживать многотонные усилия, лопнула, будто обычная тонкая проволока. Описывая жизнь Лавочкина, его работу над разными самолетами, я неоднократно отмечал то, что причиняло ему много хлопот, И все же хочется задержать внимание читателя на этой истории по разным причинам. Прежде всего она дает возможность посмотреть на один и тот же факт с разных точек зрения. М. Л. Галлай, командир корабля: - Стоило мне нажать копку (управления закрылками.- М. А.), как самолет резко повалился на левый крен... Попытка удержаться от переворачивания обычным способом - элеронами ни малейшего результата не дала. Еще одна-две секунды - и машина перевернется вверх колесами, а дальше уж более или менее безразлично, в каком положении мы врежемся в землю. Р. А. Разумов, бортовой экспериментатор: - Марк Лазаревич, зачем вы сейчас дали такой крен? М. Л. Барановский, ведущий инженер (с земли): - Какой Галлай молодец! То, что он сделал, конечно, феноменальный трюк, но он его выполнил молниеносно! Заменили тягу. Сделали второй вылет. Все повторилось. Повторилось все и в третий раз. Сомнений не оставалось - положение опасное, и Лавочкин запретил полеты. Для того чтобы "лечить" машину, надо было перегнать ее на другой, более удобный для исследовательской работы аэродром (поиски дефекта в таких ситуациях - это исследование!). Работу, естественно, надо было провести очень быстро. И тут же возникло осложнение, как переправлять машину? Для перевозки по железной дороге или на автомобиле ее необходимо разбирать, а это дополнительное время. Стремясь не тратить времени понапрасну, Галлай и Барановский уговорили Лавочкина дать разрешение на перелет своим ходом и посадку без выпуска закрылков. Дав разрешение на перелет Галлая и Барановского (Барановский, в прошлом сам летчик-испытатель, полетел на месте второго пилота), Семен Алексеевич очень волновался. "Лавочкин все время, когда я перегонял машину,- вспоминает М. Л. Галлай,- сидел у телефона и требовал выдавать ему что-то вроде непрерывного репортажа о ходе дела: - Вырулил... Взлетел... Лег на курс... Пришел на аэродром посадки... Вошел в круг... Вышел на последнюю прямую... И наконец: - Сел, рулит на стоянку... Все это я узнал лишь потом. Но что я почувствовал сразу,- это характерное для Лавочкина неумение отрывать технические аспекты дела от людей, которые это дело тянут, от их психологии, их настроений, их живой души". Была создана специальная комиссия, долго искавшая причину трехкратного обрыва злополучной тяги закрылка. А нашел эту причину М. Л. Барановский, и выглядела она, после всего пережитого, до обидного простой. При взлете вода, образовавшаяся на аэродроме от бурно таявшего снега, попадала в щели закрылка и на большой высоте замерзала. Так плохой слив воды едва не стоил жизни экипажу и существованию самолета. Воистину в авиации мелочей не бывает. Барановский облил в январе крыло водой, заморозил ЙЬ, а когда были включены гидравлические механизмы управления, тяга лопнула, как и до этого троекратно лопалась в воздухе. - Но далеко не всегда загадки приводили к таким простым ответам. На последних машинах Лавочкина случались вещи и посерьезнее... Новый истребитель плотный и "широкоплечий", когда на него смотрели сверху, сбоку выглядел длинным, похожим на какую-то фантастическую металлическую змею. Это и определило его имя. Так как в то время на экранах кинотеатров демонстрировался кинофильм об охоте на грозного водяного удава, скорые на прозвища аэродромные остряки тут же окрестили новый самолет "Анакондой". Испытывать машину поручили Андрею Григорьевичу Кочеткову. Газета "Красная звезда", рассказывая о том, как много лет назад проходили эти испытания, опубликовала очерк под названием "Тайны "мессера" и "Анаконды". О том, как разгадал Кочетков тайны трофейного "Мессершмит-та-262", я уже писал. Сейчас рассказ и о его работе над "Анакондой". Этот эпизод просто не может быть обойден еще и потому, что машина была большим шагом вперед, а летчик проявил при ее испытаниях подлинное мужество. "Анаконда" должна была стать всепогодным высотным двухместным истребителем, способным при помощи радиолокационной аппаратуры захватывать цель, наводить на нее реактивное оружие и поражать эту цель с дальнего расстояния. Скоростная, высотная, предельно автоматизированная с крылом треугольной формы "Анаконда" - во многом новое слово техники своего времени. Коварный характер машина показала при первом же вылете. Едва оторвавшись от взлетной полосы, совершенно неожиданно для летчика она стала энергично раскачиваться с крыла на крыло, причем так быстро, что даже опытный летчик Кочетков не смог вывести ее элеронами из этого состояния. Летчик просто не поспевал за неприятными колебаниями самолета. Короче, едва оторвались от земли, как пришлось пойти на вынужденную посадку, но поскольку шасси уже частично успели убрать, самолет сел на брюхо. Опытный истребитель был поврежден, и кое-кто упрекал в этом летчика. _________________________________________________________________________________ "Анаконда" - двухместный всепогодный истребитель С. А. Лавочкина. ________________________________________________________________________________ Первым восстал против такого обвинения Лавочкин: - Бездоказательных предположений не надо,- сказал он.- Даже если летчик виноват, давайте выясним, почему. И Семен Алексеевич предложил проверить причину странности новым, еще не использовавшимся на практике способом. Надо заметить, что в те годы делали свои первые, подчас еще робкие шаги электронные вычислительные машины. Семен Алексеевич поехал к академику Лебедеву, но не как знатный экскурсант, а как прилежный ученик. Его знакомство с новой областью техники завершилось освоением профессии оператора электронного моделирующего устройства. Именно этими новыми знаниями и решил воспользоваться Семен Алексеевич, чтобы выяснить, кто же был виноват - он, конструктор, или же летчик-испытатель. "Был создан специальный, электронно-моделирующий стенд,- рассказывает М. Л. Галлай,- сидя в кабине которго можно было действовать рычагами управления, а на экранах осциллографов прямо наблюдать за ответными действиями самолета. Сейчас такие стенды нашли самое широкое применение, но тогда это дело было в новинку. И вот два члена комиссии - летчик-испытатель Г. М. Шиянов и я - поочередно садятся в кабину стенда и "разыгрывают" взлет. Увы, почти все наши попытки заканчиваются тем, что зеленый луч на экране осциллографа начинает ритмично прыгать от одного крайнего положения до другого, причем с-такой частотой, что попасть в такт и погасить колебания никак не удается,- машина "раскачивается". Короче говоря, за несколько минут работы на стенде мы с Шияновым "в дым разбили" самолет не меньше, чем по десять раз каждый. Управлять им при таких колебательных характеристиках было по-нросту невозможно". Эксперимент с электронно-моделирующим стендом оказался в высшей степени поучительным особенно для аэро-динамиков. которым пришлось внести существенные исправления в поперечное управление самолетом. На стенде Кочетков опробовал элероны и, убедившись, что все в порядке, пересел на реальную машину, чтобы продолжать :тания. Поначалу все шло хорошо, но примерно после десятка благополучных полетов машина внезапно показала характер". Дал знать о себе дефект, который после этих первых полетов уже был более или менее ясен, но исправление которого отложили на некоторое время, пока не удастся собрать больше информации о поведении самолета в воздухе. У "Анаконды" оказался непомерно большой нос, и этот нос на взлетно-посадочных режимах лишал летчика той видимости, которую обеспечивали до этого другие самолеты. Чтобы садиться, Кочеткову приходилось выбирать себе какую-то параллельную систему ориентиров и заходить при помощи этой системы на полосу. Естественно, зная об этом существенном недостатке, инженеры-испытатели старались поднимать "Анаконду" в воздух при очень хорошей погоде. Но... однажды хорошая погода быстро уступила место дымке, которая все сильнее и сильнее стала затягивать аэродром. Всем самолетам, находившимся в воздухе, приказали немедленно возвратиться. Андрей Григорьевич тоже повел на посадку машину, тщательно прицеливаясь, чтобы посадить ее на полосу. Промазал. Второй заход, и (условия были таковы, что винить летчика никак не приходится) снова промазал. Уж больно плоха была видимость. Не только боковых ориентиров, по которым он привык садиться, но даже и самой дорожки он почти не видел. В третий раз как будто бы дело пошло хорошо и все было бы благополучно, если бы не строительные машины (в это время на аэродроме удлиняли полосы). Зацепившись за какую-то трубу, Кочетков сбил одну из ног шасси и приземлил поврежденную машину на брюхо. - Я как всегда стоял на старте,- вспоминает ведущий инженер М. Л. Барановский,- в выносном диспетчерском пульте, прямо подле дорожки. Я увидел, как машина вынырнула из тумана и вдруг что-то непонятное - колоссальный столб дыма и огня. Прыгнув на первую попавшуюся машину, мы примчались к самолету, бросились к нему и увидели Кочеткова, стоявшего в нескольких метрах от машины, окутанной дымом и чадом. Андрей Григорьевич был грязный, окровавленный, закопченный. Он был ранен, и мы тотчас же передали его врачам. Семен Алексеевич сразу же взял вину на себя. На попытки упрекать летчика, он ответил: - Нет, здесь виноваты конструкторы. Значит, сделали такую машину, с которой летчик не смог справиться... И ответил Лавочкин не только словами. Без промедлений на заводе занялись переделкой носа машины. Пришлось срочно "открыть самолету глаза", а это, как легко догадаться, было делом непростым. На заводе смакетировали новый нос "Анаконды". Он стоял, поднятый круто в небо в таком положении, какое приходится ему занимать при взлете и посадке. А в пилотской кабине, куда приходилось добираться, пользуясь несколькими стремян-ками, осматривались дававшие свое заключение летчики. Перед этим макетом на асфальте заводского двора нарисовали дорожку, воспроизведя характерные линии взлетно-посадочной полосы, расчертили все, что нужно для классической посадки. Нос опустился, фонарь пилотской кабины поднялся. Теперь летчик обрел зрение. И пока Кочетков лечился в госпитале после тяжелой аварии, летчик Аркадий Богородский, пройдя предварительную тренировку на стенде, полетел доводить эту сложную машину. Но, работая над истребителями, Лавочкин мечтал о мирной машине. Ему очень хотелось построить пассажирский самолет сверхзвуковых скоростей. - Через некоторое время,- говорил он своему заместителю Н. С. Чернякову,- мы с вами сделаем пассажирскую машину. Такую, что люди будут летать в Америку за два часа. Он не раз возвращался к этой теме. Не раз размышлял о том, для чего больше нужна скорость - для перевозки людей или грузов. Он фантазировал: - Вот представьте себе, что наша делегация выступает в ООН. Понадобились какие-то сверхсрочные материалы. И вот через океан мчится курьер... Надо полагать, что мысли о пассажирской авиации были в ту пору для Лавочкина чем-то очень серьезным. Свидетельство тому еще один замысел, о котором рассказывал мне другой заместитель Семена Алексеевича Л. А. Закс: - Сельскохозяйственный самолет Семен Алексеевич считал очень перспективным для нашего народного хо-зяйства. Это мог быть, по его мнению, очень массовый <"самолет, предназначенный не только для транспортных #д.елей, но и для того, чтобы выполнять какие-то производственные операции. Семен Алексеевич верил в возмож-иость массового производства таких самолетов. В КБ делали даже' эскизы этой машины, а начальник группы видов Федоров даже рисовал компоновочную юему. ft? Мечтал Лавочкин о мирных машинах, а делать ему пришлось боевые. Боевые машины, которые еще несколько лет назад конструировались главным образом авторами научно-фантастических рассказов. В начале пятидесятых годов Лавочкину поручено особое задание. Начался последний, особенно интересный и значительный, особенно волнующий период жизни конструктора, за который он был вторично удостоен высокого звания Героя Социалистического Труда. "В свое время,- писал в 1955 году Лавочкин,- арбалет пришел на смену луку, но не он кардинально изменил боеспособность армии. Для этого понадобился порох... Рационализация, усовершенствование существующих конструкций и машин, конечно, дело необходимое, и я отнюдь не против рационализации, но настало время смелее отрываться от принятых схем... Надо сочетать пути развития с подлинной революционной ломкой". Многое стало теперь иным. Где-то позади оказался летчик - на тех аппаратах, которыми занялся Лавочкин, он был больше не нужен. Пройденный этап и звуковой барьер - новое задание принесло неизмеримо большие скорости. Совсем другими масштабами начал Лавочкин мерить и расстояния... Москва. 1963-1967. 1971-1974. От автора Книга, которую вы держите в руках, вероятно, не была бы написана, осли бы люди, знавшие Лавочкина, работавшие с ним, не поделились с автором тем, что видели, пережили, запомнили... Вот эти люди: С. М. Алексеев, Р. А. Арефьев, К. К. Арцеулов, М. Л. Барановский, С. М. Белявский, А. Я. Березняк, М. М. Бондарюк, А. И. Валединский, В. С. Вахмистров, М. Л. Галлай, К. К. Глухарев, В. П. Глушко, А. Ф. Горбунова, Б. Т. Горощенко, А. 3. Гуревич, М. Б. Гуревич, М. И. Гуревич, А. А. Даниленко, М. Б. Донской, В. Р. Ефремов, Л. А. Закс, С. И. Зонщайн, А. М. Исаев, В. Е. Ишевский, В. Л. Корвин, А. Г. Кочетков, В. А. Кривякин, Б. Н. Кудрин, М. Ф. Курчевская, А. А. Лавочкина, Р. Г. Лавочкина, А. С. Лавочкин, А. П. Ланин, А. М. Люлька, С. Н. Люшин, А. К. Мартынов, М. Л. Миль, А. В. Минаев, В. Я. Молочаев, П. В. Мосолов, Л. И. Нижний, В. А. Пирлик, П. Г. Питерин, А. А. Рихтер, В. Н. Сагинов, Т. Т. Самарин, А. И. Свердлов, П. М. Стефановский, В. С. Стечкин, В. В. Струминский, М. А. Тайц, А. Н. Туполев, Е. С. Фельснер, И. Е. Федоров, И. Н. Федоров, Н. А. Хейфиц, Н. С. Черняков, А. В. Чесалов, В. А. Чижевский, В. Б. Шавров, А. И. Шахурин, Г. М. Шиянов, М. Д. Швецова, А. П. Якимов. Литература Арлазоров М. Конструкторы.- М.: Советская Россия, 1975. Асташеиков П. Т. Полет в новое.- М.: Госполит-издат, 1961. Виноградов Р. И., Минаев А. В. Самолеты СССР. Краткий очерк развития.- М.: Воениздат, 1961. Г а л л а и М. Л. Через невидимые барьеры. Испытало в небе.-М.: Молодая гвардия, 1965. Очерк развития техники в СССР.- М.: Наука, 1965. Советские ВВС в Великой Отечественной войне.- М.: Воениздат, 1973. Шавров В. Б. История конструкций самолетов в СССР до 1938 года.- М.: Машиностроение, 1969. Шавров В. Б. История конструкций самолетов в СССР. 1938-1950 гг.- М.: Машиностроение, 1978. Шелест И. И. Лечу ва мечтой.- М.: Молодая гвардия, 1973. Яковлев А. С. 50 лет советского самолетостроения.- М.: Наука, 1968. Яковлев А. С. Цель жизни.- М.: Политиздат, 1974.