Жилина. Он все эти месяцы без подчиненных, привык сутка- ми спать в нашей комнате отдыха, разжирел, килограммов пятнадцать набрал, пока мы мотались по горам. Только теперь я сумел познакомиться с лейтенантом Серегой Шкур- дюком, что вместо Митрашу прибыл. Парнишке крупно не повезло: только приехал, принял должность и сразу свалился с гепатитом в острой форме. Вот теперь выздоровел, вернулся из отпуска после госпиталя и в тот же день в рейд. Несколько часов ходу и Кабул за спиной, промчались мимо Баг- рамской "зеленки", Чарикара, и впереди виднеется Джабаль-Уссарадж. Отсюда начинается подъем на перевал Саланг. Тут я еще ни разу не был. Вокруг этого знаменитого тоннеля бывали частенько, но всегда на верто- летах забрасывали, и только теперь марш на технике. Ох, и серпантин, ох, и круча! Дорога петляла и заводила армейскую армаду все выше, а в глубокой пропасти валялись остовы сорвавшейся техники. Снова и снова памят- ники и обелиски. Внезапно сверху раздался шум камней, и над обрывом навис "Урал", но водителю повезло, удержал машину на краю обочины. Не вписался в поворот, занесло. Еще часом позже в ущелье улетает "Камаз" отказали тормоза. Удачно, что обрыв невысокий, кажется, все живы. А горный подъем все круче и круче. Возле самого тоннеля на вершинах горных гребней лежат снега, несмотря на разгар лета. Я даже замерз, ни свитера, ни бушлата не взял. Кто же знал об июньских холо- дах на Саланге? В тоннеле еще хуже: темно, душно, загазованно, шумно и почти нечем дышать сплошная гарь. Двигатели машин в начале пути грелись на подъеме, а теперь перегреваются на спуске. Все время торможение на крутых поворотах, и техника собирается в длинные плотные вереницы, тарахтит, ревет и трещит. Армейская техника грохочет по провинции Баглан, где ее сила и мощь давно не обрушивались на местные банды. Пыль, пыль, пыль. "Если хочешь жить в пыли, то служи в Поли-Хумри". Вот он, этот город, расстилается на бескрайней пыльной равнине, продуваемой со всех сто- рон песчаными ветрами. Ровно сутки длился этот переход. Что нам уготовило командование? Еда, сон, дозаправка техники, сбор отставших и сломавшихся ма- шин. Я попытался немного почиститься, снял "песочник" и принялся выбивать из него накопившуюся пыль об ствол пушки БМП. Ох, и много же ее набилось за время движения, поднялась настоящая пыльная буря вокруг меня, чем я развеселил Сбитнева. - #" - Тебя самого об ствол надо постучать, чтобы из легких песок вытря- сти! Ерундой занимаешься. Двинемся в дорогу и снова пропылимся, прокоптимся, и будешь грязный все равно. - А у меня в запасе маскхалат. Сейчас на марше пыль собираю в этом, а в горы переоденусь в другой, ответил я. - Хитрюга! А у меня только этот автомобильный комбинезон. Ужас- но надоел проклятый песок! Все время на зубах скрипит. - А на каких, вставных или настоящих? - На всех. И тело зудит помыться бы. - Разбаловался ты, Володя, в госпиталях. Белые чистые простыни, стерильные медсестры - Нет, я предпочитал докториц, люблю женщин-врачей, особенно чтобы носила очки с тонкой металлической оправой, в этом есть свой шарм! Обнаженная и в очках. - Что, обязательно, не снимая очки, что ли? Не мешают, не царапают? - Нет, не мешают, а возбуждают, волнуют! - А они не запотевают? рассмеялся я над предавшимся воспомина- ниям командиром. - Балбес, чего же им потеть, не на морозе ведь, девушка сама потела, в Ташкенте ранней весной доходило до тридцати пяти градусов жары. А какая женщина была замечательная! - Всего одна? - Чудак-человек! Первое время я лежал в хирургии, сам понимаешь, голова болит, зубов нет, все тело в мелких осколках, которые из меня вынимают. А потенции во мне на шестерых! Я к анестезиологу Марье начал подкатывать, но безуспешно. Расстроился! А посмотрел на себя в зеркало критически оттуда такое мурло взглянуло в ответ и осознал, что еще рано, не готовы дамы меня такого принять и ласкать. Прошел месяц, физиомордия зажила, округлилась, рот начал пахнуть не отврати- тельными лекарствами, а хорошей зубной пастой и коньячком. Когда попал в стоматологию, то без ложной скромности скажу: пользовался успехом. Успевал на двух фронтах: и дома, и в госпитале. - Врешь ты все, рассмеялся я с завистью в душе. - А чего выдумывать, чистейшей воды правда разрывался на части! И жена, и врач, и медсестричка. Одно спасало: дежурства у них не совпадали, а со своей Марьей еще проще: всегда мог соврать, что голова болит и ничего не получится. - Володя, куда двигаемся дальше? спросил я у вернувшегося с сове- щания командира роты. - Сейчас командиры определяются с очередностью десантирования в окрестные горы, ответил задумчиво Сбитнев. Край непуганых дура- - ## ков. "Духи" тут вольготно себя чувствуют, у местного полка сил малова- то. Немного попугаем аборигенов. Запасаемся водой, берем сухпай на трое суток и в путь. В горах, я думаю, лучше будет, чем сидеть три дня на броне. Горы высокие. На карте задачу уже видел? Еще нет, через час Ошуев соберет всех снова и будет уточнять задачи, сейчас ЗНШ полка в дивизии карты рисует, потом мы на своих "яйца" нанесем. ("Яйца" в обиходе это круги с задачами, нанесенные на карту местности). Смотри, Вовка, "яйца" большие не рисуй и слишком далеко не планируй, а то потом свои собственные придется тащить черт знает куда! Да я уже и забыл, как это их в горы нести. На больничной койке, дома, да в пивнушке я их полгода использовал только по прямому назначению. В Алихейле все время вокруг техники бродили, высоко не забирались, даже ноги не перетрудил. Как неохота лезть к черту на рога! Володя, иди, помой физиономию, хотя бы перед вылетом, а то как папуас выглядишь! Ужас! Правильно, пока командиры совещаются, замполиты моются, бе- льишко трясут, газетки читают. А я и тебе захватил парочку, буквы еще не забыл? Вот это хорошо, а то зад вытирать нечем, что-то про бумагу я забыл. Твоя задница какую предпочитает: "Правду", "Красную Звезду" или "Советский спорт"? Вся пресса трехдневной давности. Она предпочитает окружную газету! Это почему? Бумага самая мягкая, и чтением не отвлекает, не задумаешься из-за отсутствия содержания, и снайпер не подстрелит в уязвимой позе. "Окоп- ная правда" поэтому самая лучшая пресса для солдата! Хорошо, что тебя не слышит член Военного Совета. "Члену" от Военного Совета могу лично об этом сказать и о мно- гом другом! В частности, о том, что после тяжелого ранения могли бы и в Союзе служить оставить, а вакантные места предоставлять еще не ню- хавшим пороха. Взятки давать не умею, своими связями пользоваться тоже и быть в долгу не хочу, а на законном основании, скажу честно, с удовольствием остался бы в Ташкенте. При этом чем дольше я тут после возвращения нахожусь, тем сильнее ощущаю, какой я дурак и от этого хочется нажраться до поросячьего визга. Вовка, вернемся и нажремся! Орден еще раз обмоем, и день рож- дения мой подойдет, ну и твоя награда к тому времени подоспеет. Разго- ним твое уныние! Сколько можно обмывать? удивился Вовка. - #$ Так это прелюдия была, остальные роты требуют! Я-то, сам знаешь, не сторонник этого дела. Ладно, побалуемся коньячком, размечтался я. Каким коньячком? Надоел ты с этими дегустациями! Водяры, обык- новенной водяры! Только водкой можно нажраться, чтоб забыться. Вино и коньяк это обман зрения, настоящие русские люди пьют только водку. Значит, я не настоящий. Ладно, тебе лично будет водка. Иди, умой рожу, а то к серой бороденке пыль налипла, выглядит как перхоть, смот- реть противно, скривился я. Ник, не будь педантом, как граф Острогин, тебе это не идет! Ступай-ка, займи место за обеденным столом для командира, а я, так и быть, пойду ополоснусь. Над растянутым между двумя бортовыми машинами брезентом Го- ловской навесил маскировочную сетку, и получилось вполне прилично для полевой столовой. За столом сидел в гордом одиночестве Мелещенко и ковырял ложкой кашу. Колян, что ты там нашел? В тарелке тушенка присутствует, или Берендей всю Лонгинову скормил? Присутствует. Даже мясо трошки е, мелкими кусочками, ответил Николай. Коля, ты в курсе, что мы с тобой почти как братья родные? Это как понимать? Подмазываешься зачем-то? Шо нужно, Ники- фор? Говори прямо. Брат, самый что ни на есть настоящий! Хотя и не очень любимый. У тебя какая группа крови? спросил я. Первая! Резус отрицательный? Ну и шо такого, нахмурился Николай. Отрицательный это не значит, шо я отрицательный. Да знаю, знаю, сам с такой кровью живу. Первая, резус отрица- тельный. Ну! напряг извилины Мелещенко. Вот те ну. А ты знаешь, "килькоед", что в батальоне только у тебя и у меня такая? Это врач сказал, лейтенант Пережогин. Он анализировал списки возможных доноров и группировал по вариантам кто кому может помочь. Мы шо, только двое таких среди усих офицеров, на весь баталь- он? удивился лейтенант. Сержантов и солдат тоже нет. Есть еще сержант в танковом баталь- оне, но он переболел гепатитом, быть донором не может, только в край- нем случае. - #% Двое на весь батальон! Надо же два чудака на пятьсот человек, задумчиво и зачарованно повторил Мелещенко. Да вот, такой у меня неудачный брат по крови оказался, за- смеялся я. Пошел ты на...! Тоже мне брат. Орден получил, и что можно насмехаться над другими? Я, может, не хуже тебя воюю, только не лезу на рожон. Почему я неудачный? Успокойся, я не в этом смысле, а в смысле не повезло нам обоим. Человеку с первой групповой минус кровь может дать только донор с такой же кровью. Больше никто! Ни хрена себе! выдохнул хрипло Николай. Совсем никто? А не врешь, ты постоянно меня разыгрываешь. Было заметно, что парень не на шутку перепугался и даже покрылся мелкой испариной. Подтверждаю, присоединился к разговору подошедший к кухне фельдшер Ярко. Первой минус годится только такая же кровь. У меня вторая положительная, встрял в разговор Соловей. Тебе первая и вторая положительные подойдут. А если я с четвертой группой? поинтересовался Берендеев. Толстячок, тебе даже мочу можно залить или солярку. Все сгодится, главное, чтобы резус присутствовал, подойдет даже кровь обезьяны Ар- кашки с продсклада, улыбнулся я. Ну ты гад! Так оскорбить, с обезьяной сравнил. Больше не буду кормить. Ростовцев, к ПАКу можешь даже не приближаться. Вот сво- лочь! Мне обезьянью кровь! разозлился Берендеев. Это я в смысле, что тебе повезло, Берендей! Поймал любого и он тебе донор! Не то что нам с Миколой. У обезьян отсутствует резус-фактор, поэтому от них кровь тебе, Берендеев, не годится, усмехнулся Ярко. А первая минус это кровь всех замполитов, что ли? У Артюхина какая, такая же? съехидничал Соловей. Нет, у него самая обыкновенная, вторая. Не повезло только нам с Мелещенко, вздохнул я. Ну почему не повезло? Будэмо считать, что королевских кровей, грустно усмехнулся Николай. Он вдруг перестал есть и задумчиво уставился вдаль. Переваривал, видимо, ошеломляющую новость. Ник, а насчет Аркашкиной крови, ее перелить уже не получится. Заулыбался во всю свою широкую усатую физиономию Берендеев. Издох Аркашка. Как издох? Мы со Сбитневым на складе закуску брали, и он с нами спиртягу пил, удивился я. - #& - Вот и допился, за день до выхода помер. Белая горячка, наверное. Пил ведь и курил, как настоящий мужик! Но за человеком угнаться тяжело, особенно за русским. Не сдюжил. В санчасть понесли, что-то вкололи, но не спасли. Медики ругались, сказали, что загубили прапора обезьяну, печень и сердце за год посадили. Не выдержали обезьяньи органы нагрузки. Ваша рюмка оказалась последней, хмыкнул Берендей. - Вот черт! ужаснулся Соловей. А какой зверь компанейский был! Все ж таки в каких мы суровых условиях тут живем, скотина и та не выдерживает! - А ты дозу спиртного уменьши, и все будет нормально. Не хлебайте с Берендеем спирт из кружек, а пейте из французских стаканчиков и доживете до замены, пообещал я. - Если пить из мелкой посуды, то у нас фантазии на тосты не хватит. Мы заканчиваем после четвертого, как раз литр на двоих, ухмыльнулся Соловей. А так пить вроде за что-то надо, да еще сказать что-нибудь придется. Мы же не замполиты, говорим мало. - Это точно, вы тыл! Говорите мало, тащите много, вон какие хари втроем наели! ухмыльнулся я. У Головского куртка не застегива- ется, пузо вывалил, и штаны держатся только на подтяжках. Зеркальная болезнь! "Коки" можно почесать только возле зеркала. Вас это тоже касается в полной мере, рассмеялся я. - Слушай, ты, доходяга! Жри, что дали, и отваливай отсюда, вскри- чал Берендей обиженно. Вес ему наш не нравится. Да мы, как сиамс- кие близнецы, специально так подобраны. Толстый, значит, добрый. - Нет, толстяки в тылу это признак куцей совести и отсутствия неприкосновенных запасов, возразил подошедший Вадик Хмурцев. Этот озорной лейтенант с огненно рыжей шевелюрой приехал из Союза и сменил контуженого, чокнутого командира взвода связи баталь- она Чичина. Парень был большой весельчак и балагур, никогда не унывал. Пока... - Еще один умник заявился! Что ни лейтенант, то философ или государственный деятель, сердито произнес Соловей. - О чем спор, что за шум? поинтересовался, присаживаясь, Ва- дим. Про толстяков это я так, пошутил. Люблю вас, "большие люди", сам давно мечтаю поправиться со своих восьмидесяти до ста кило- граммов. - Мы не спорим, улыбнулся я. Мы тут о группах крови рассуж- даем. У тебя какая? - У меня вторая минус, ответил Хмурцев. - О, почти как у нас с Мыколой, близок к "голубым кровям". Так к чему я всю эту речь завел, Николай! К тому, чтобы ты знал, что делать в случае моего ранения, а? - #' - Собирать деньги со всех офицеров роты на твои поминки? ух- мыльнулся Николай. - Дурак! Себе лучше собери заранее! Ты должен мчаться ко мне и кровь сдавать и как можно больше, до тех пор, пока она в тебе не кончится. - Ага, чуть что, у тебя Мелещенко "сельпо", "килечник", "килько- ед", а как ранят, то беги и кровью выручай, возмутился Николай. - Вот пентюх! Если тебя ранят, я так же примчусь к тебе и помогу! Понятно? пообещал я Миколе. Мы единственное спасение друг друга. Покуда этих доноров найдут, пока кровь доставят помрешь на одном кровезаменителе! - Значит, не побрезгуешь моей кровянкой? обрадовался Николай. - Нет, приму, даже с почтением и уважением. Мы же, говорю тебе, кровные братья! - Братьями станем только тогда, когда сольемся друг с другом кро- вью, на брудершафт. А пока ты для меня насмешник-пересмешник. Все время издеваешься. - Коля, я же шутейно говорю, почти любя. - Точно, любя, Никифор говорит, не держит он на тебя зла, Мико- ла, хитро улыбнулся Сбитнев. Он прав! - Да, Николай, ты зря обижаешься, что я тебя высмеиваю и "селяни- ном" называю. Хочешь эксперимент проведем на эрудицию? Тест. Задаю вопросы, ты отвечаешь, суммируем ответы, оцениваем и сразу подводим итог, предложил я, подмигивая Володе. - Во! Опять перемигиваются, подмаргивают друг другу. Наверняка подлость какая-то. Ну, хрен с вами, начинайте. - Микола, скажи, в каком году была Грюнвальдская битва? спро- сил я. - Грюфальская? Не знаю. - Грюнвальдская! Она произошла в 1410 году между немецкими рыцарями и польско-литовским войском. - А Куликовская битва? - Кажется, в 1270, ответил Николай. - Нет, в 1380, это же элементарно, Ватсон. Ну ладно, с историей закончили, сказал я. - Слабоват, совсем ни черта не знаешь, засмеялся Володя. Колян, я тебя по литературе и искусству буду экзаменовать. Кто такие Ремарк, Пруст, Кафка, Стейнбек? - Кто-кто музыканты, кажется! - Темнота! Писатели, всемирно-известные. Значит, с мировой литера- турой ты знаком слабо, а с советской? поинтересовался Сбитнев. - Спрашивай, нахмурился Мелещенко. - $ Что ты читал из произведений Трифонова, Бакланова, Астафьева, Распутина, Булгакова, Стругацких? Ничего? Перейдем к следующему раз- делу. Знаешь, кто такие Ренуар, Мане, Сезанн, Матисс, Ватто, Дали? Даль? Не Даль, а Сальвадор Дали! Не знаешь? Это художники. А Кан- динский, Шагал, Малевич, Шилов, Глазунов? Нет? Это русские советские художники различных стилей и направлений. О музыке и скульптуре можно, я так понимаю, не спрашивать, продолжал ухмыляться Володя. Николай сидел, и все больше краснел и надувался от гнева и злости. Колян, давай отвечай по географии. Где находится остров Реюньон и чей он? А Каргелен? А столица Египта, столицы Марокко, Аргентины, Таиланда? Уф, какой позор! А с астрономией знаком? Сможешь перечис- лить по порядку планеты Солнечной системы? Или назови спутники Марса. Я счастлив, что мы оканчивали с тобой разные "бурсы"! сказал я с улыбкой. Читай книжки, газеты, а лучше заново учись в школе. Ну ладно, следующий вопрос. Какое удобрение полезнее для почвы? Чем лучше удобрять землю конским навозом или птичьим пометом? Конечно, конским! обрадовался Мелещенко, не подозревая, что попал в точно расставленные нами сети, и ловушка захлопнулась. За столом покатывались со смеху Хмурцев и Сбитнев, даже Беренде- ев с Соловьем улыбались, предчувствуя розыгрыш. Заметь, Николай, тебе задавали вопросы только на гуманитарные темы! Те, в которых ты должен быть подготовлен. Механику, электротех- нику, физику, химию, математику не трогали! ехидно заявил Володя. Микола, не обижайся, но резюме такое: ты не разбираешься ни в истории, ни в литературе, ни в искусстве, ни в географии, ни в астроно- мии, а только в говне! подытожил я экзамен. Ха-ха-ха-ха-ха, заржали все вокруг. Особенно громко смеялись Берендей и Сбитнев. Гуляй, Мелещенко, просвещайся, хлопнул Николая по спине Сбитнев. Подготовившись в рамках школьной программы, подходи на тестирование вновь. Николай резко встал, отбросил тарелку и ложку, и лавочка с шумом упала на деревянный настил. Да пошли вы на..., козлодои! и громко матерясь, он ушел от полевой кухни в сторону своей роты. Твою мать, жлоб хренов! Сельпо! Я с ним полгода служил, он тупой как пробка, сказал Сбитнев. Сильно мы его уели! Теперь неде- лю будет дуться. Это же надо попасться в такую старую ловушку! Ни хрена не знает, что ни спроси. Проще было поставить другое условие: перечисли все, что знаешь. Я даже ответ сразу угадаю: сало, самогон, гармошка. - $ x x x Вертолеты не прилетели, и ситуация резко поменялась: к предгорью на технике, а дальше пешком. Армия окружила по вершинам хребтов несколько крошечных высокогорных кишлаков. Мы, пехота и десантни- ки, в горах, а разведка и спецназ прочесывали хибару за хибарой. Пыль из долины доставала нас даже здесь, да и как ей тут не быть, горы совсем плевые, низкие. Ветер и пыль, вонь со стороны трущоб. И, естественно, запахи нашего солдатского дерьма на горе. За три дня все вокруг, как всегда, загадили, эти "ароматы" ветром гоняло по кругу. Изредка прилетала авиация, что-то бомбила. По сути дела, мы в очередной раз занимались ерундой. Спали, жрали, гадили, нас на проче- сывание почему-то с гор не спустили, а все лавры достались десантникам и разведчикам. Через трое суток по приказу Ошуева подразделения сня- лись с позиций и отправились за три горных хребта к площадке десанти- рования полка. Что же, пеший марш это всегда тяжелейший труд, особенно в жару. А тут даже на малейшую тень нет и намека, а на солнцепеке термометр, наверное, зашкаливает за пятьдесят градусов. Если бы еще он был под рукой, смерил бы температуру для интереса, узнать в каком мы находимся пекле. Идешь и потеешь. Ужасно хотелось пить, но нечего, всю воду выпили за время сидения на высоте. Пока добрались до пло- щадки, я уже еле ноги волочил. А ведь сам иду налегке, только помогаю уставшим бойцам. Пулеметный взвод буквально умирал, но умирать некогда. "Марш, марш, вперед, быстрее", подгоняло нас начальство. Вертушками сразу же перебросили нас на более высокие горы, а воды и продуктов не дали. Просто не успели мы воды набрать. С вертолета выгрузили несколько резиновых двухсотлитровых бурдюков с водичкой, а попить некогда. Миновали кишлак, и через несколько километров новая площадка для взлета. Вновь при нас бурдюки с водой, и вновь нет времени наби- рать воду во фляжки. Крутой спуск, метров на двести, вниз по зыбучей почве. Вокруг падают от усталости солдаты: заплетаются ноги, трясутся руки, земля уходит из-под ног... И тут во мне что-то сломалось. Голова начала отделяться от тела, мозг отключился и прекратил работать, мысли исчезли. Глаза просто фиксируют местность, а ноги двигаются сами по себе. Язык распух как "грелка" и заполнил собою весь рот, губы обметало солью. Шаг, шаг еще шаг. Впереди по дну ущелья протекал мутный ручеек, наполнен- ный глинистой грязной водой. Солдаты и офицеры, добегая до него, падали в него плашмя, почти без чувств, чтобы хоть немного сбить температуру тела. - $ Сбитнев лежал в грязной воде и смачивал голову этой мутью и громко матерился. Я с трудом передвигал заплетающиеся ноги, как смер- тельно пьяный пропойца, и с разбегу плюхнулся рядом без чувств. - Суки! Стратеги хреновы! Самих бы сюда в это пекло и без воды! Вставай, замполит! Поднимайся и подгоняй умирающую толпу! про- рычал Володя. - Ой, худо мне, Вовка, совсем плохо! - Ничем помочь не могу! Ползи, как можешь, сам еле живой. Ошуев по связи орет, что с той стороны высоты, под горкой бой идет. Срочно нужна помощь. Я налегке пойду с "Утесом" и ПК, все мешки тут бро- сим. И ты давай подгоняй остальных. Володя, скрипя оставшимися здоровыми зубами о вставные железные, превозмогая себя, начал карабкаться на вершину. За ним смогли двинуть- ся только семеро: Мандресов, Свекольников с радиостанцией и пулеметчи- ки. Взяли только оружие и боеприпасы. Рота лежала в грязи, тихонько стонала и выла. Я чувствовал, что мучительно умираю. Голову сцепило, словно стальным обручем, сердце то колотилось, то замирало. Все мышцы обмякли, стали дряблыми, как у старца. Превозмогая бессилие, я поднялся и огляделся: жалкие лица солдат. Некоторые пытались процедить эту мут- ную бурду сквозь марлю, но лучше она от этого не становилась. - Царегородцев, хр...х...р... прохрипел я злобно. Ты, что, гад, гепатит хочешь слоновой дозой проглотить? Вылей эту дрянь! Солдат посмотрел затравленно на меня, потом с тоской во взгляде на бурую жидкость и заплакал. Да, тяжело парню, всю жизнь проживше- му где-то за Сыктывкаром, в этом пекле. Лицо его покрылось коростами и струбцинами, запаршивело от грязи и солнечных ожогов. Зимой он при плюс двадцати себя чувствовал хорошо, а сейчас прямо чахнет на глазах от изнурительного зноя. Два солдата лежали совсем без движений: у одного шла пена изо рта, у второго закатились зрачки, и он громко стонал. - Медик! Медик, где ты? Авлеев! Бегом сюда! заорал я на младшего сержанта, бредущего вдоль ручейка. Тот повернул ко мне измученное лицо и, медленно передвигая ноги, начал приближаться. - Давай скорее, промидол коли, что ли? Наверное, сердечный при- ступ у Ткаченко и Кайрымова, помогай быстрее. Я взял у Фадеева радиостанцию и запросил КП полка: - Нужна срочно помощь! В ручье пластом лежат одиннадцать на- ших "карандашей" и шесть "карандашей" Пыжа. - Где Пыж? спросил Ошуев. Где остальное ваше хозяйство? - Остальные поднимаются на задачу, а тут нужно срочно оказать помощь! Воды совсем нет, не иначе сдохнет кто-нибудь, в том числе и я. - $! Ко мне справа, из-за груды камней, подполз Пыж, бледный как по- лотно. Уф, вывернуло только что наизнанку. Какой-то ужас. Бросили в такое пекло без воды! У тебя есть что-нибудь попить? Коля, ни капли! У всей роты пустые фляжки. Медик, спасай скорее народ! прохрипел я Авлееву. Васинян, помоги санинструктору ста- щить этих двоих в ручеек! Мы принялись поливать грязной жижей, лежащих без чувств солдат, и подтягивать к ручью. Сняли с них мешки, гимнастерки, тем временем с КП прибежал медик, прапорщик Сероиван, и еще один солдат-санин- структор. Что тут, товарищ лейтенант, кому плохо? закричал прапорщик. Вот эти двое самые тяжелые. Авлеев, ты почему до сих пор пострадавшим не вколол кровезаме- нитель? возмутился подоспевший Сероиван. Я, у меня, вообщем... начал мекать молодой сержант-медик, блед- нея все больше и больше. Сержант, что случилось? Объясни толком, рявкнул прапорщик. Да вот, разбились бутылки с кровезаменителем, тяжело вздохнул Авлеев. Как разбились? Что обе? охнул Сероиван. Так точно. Ну-ка, покажи, что у тебя там, потребовал прапорщик, а, порыв- шись в медицинской сумке, внимательно и строго посмотрел в глаза медбрата. Почему сумка сухая и осколков нет? Выпил урод, долбаный! П...с, зарычал Муталибов и ударил в че- люсть Авлеева. Муталибов, а ну прекрати, прохрипел я, чуть приподнимаясь от земли на локте. Иди сюда, Авлеев! Присядь! В чем дело, где бутылки? Сержант хлюпал разбитым носом и громко плакал, размазывая сле- зы по грязным щекам. Отвечай, подонок! Чего молчишь? рявкнул я, собрав последние силы. Выпил, пить очень хотел, я не могу в такую жару, мне плохо, принялся лепетать санинструктор. Воды не было, а я чуть не умер от жажды. Сволочь ты, из-за тебя вон те мужики, лежащие без сознания, помереть могут. А разве лучше, чтобы я умер? Ах, ты, подонок, слюнтяй! возмутился я. И, подогнув ногу, лягнул его пяткой в пах. - $" - У-у-у! взвыл сержант. - Ползи отсюда, гнида, помогай Сероивану и молись, чтобы никто не загнулся. Если хотя бы один умрет под суд пойдешь. Пшел вон! Черт, прав был "Бандера" Томилин, что когда он уйдет на дембель, то мы еще наплачемся без его чуткой медицинской заботы. Я тогда еще спросил: "И какой черт тебя, Степан, ярого "западенца", в Афган забро- сил?" А он мне ответил, что не черт, а глупость и жалость. Я, мол, в Ашхабадскую учебку попал с Украины, с группой земляков поездом ехали, хлопцы нажрались, и капитан, старший нашей команды, начал усих усмирять. "Получив пид глаз и по носу, он прямо взбеленился и сломал двоим парубкам челюсти. На капитана того через полгода, по окончанию учебки, эти байстрюки жалобу написали в военную прокура- туру. Дело закрутилось; двое стали пострадавшими, а десять пошли як свидетели. Тильки я и Сэмэн из третьей роты не захотели по судам шататься, клепать на офицера. Нормальный ведь капитан, ребята кура- жились, нас было много, а он не побоялся усих успокоил. Конечно, бить и ломать челюсти не гарно, но и они ему два ребра тоже сломали. Короче говоря, мы с Сэмэном в несознанку ударились, сказали, шо спали, зморило. Ну и нас в Кабул, а парубков в Туркмению дослуживать отправили. Вот так глупость и жалость, доброта, можно сказать, душев- ная привели к этим бесконечным адским мучениям, прохождению шко- лы мужества и выживания. Я туточки з вами балакаю, а хлопчики усе, землячки, те давно горилку пьют во Львиве! Ох, и затоскуете без мене, як до дому уеду! Вот и сбылось предсказание Степана, ему этот медбрат Авлеев сразу не понравился. Угадал в нем гнильцу, как в воду глядел! Мне становилось все хуже и хуже, тошнило, голова кружилась, и я время от времени отключался. Когда приходил в сознание, мозг фикси- ровал суету вокруг лежащих солдат. К Сероивану присоединились полко- вые медики Дормидович и Ярко, с ними спустились два солдата из комендантского взвода, принесшие воду. Вскоре ко мне подошел Муталибов с фляжкой воды. Я сделал три глубоких глотка и спросил: - Гасан, сколько нам водички принесли? - Двадцать литров в бурдюке и еще в двух резиновых сапогах от ОЗК. Хм..., по литру на нос, не густо. Она сейчас быстро разойдется. - Да ее уже почти и нет. Отливали Таджибабаева, Кайрымова, Колес- никова, Уразбаева, да и остальные совсем плохи. Даже Бодунов у камуш- ка лежит, с трудом в себя приходит. - $# Оставь фляжку и ступай, я сам водой с Игорем поделюсь. Полежав еще десять минут и почувствовав, что уже могу немного двигаться, я переползаниями и на четвереньках добрался до командира пулеметного взвода. Ну что, Игорь? Преешь? Почти умер. Ник, даже глубоко под землей в шахте не было так худо. Жара и какие-то непонятные запахи и влажность. Я весь мокрый и липкий, ужасно тошнит, пожаловался я на недомогание. Тепловой удар, прохрипел прапорщик. Мы все получили теп- ловой удар, только разной степени тяжести. Главное, чтоб не помер кто- нибудь. Не знаешь, пулеметы затащили в гору? Да, вроде стреляют и "Утес", и ПК. Попил? Отдай фляжку, пойду к Сережке Ветишину, вон он на склоне валяется вместе с Сомовым. Собрав силы и глотнув воды еще пару раз, я поднялся по хребту метров на пятьдесят и упал рядом с командиром взвода. Ну что, сачок, лежишь, балдеешь? спросил я у лейтенанта, глядя в его зелено-серое лицо. Лежу, но не балдею, а помираю. Ухи прошу! и Серега слабо улыбнулся. Хрен тебе, а не уха! На, пей коктейль, вода с добавлением "аквасеп- та", "пантацида" и лимонной кислоты. Я всегда так делаю, это рецепт Ваньки Кавуна. Бурда, но говорят, что гепатита не будет, заразу убивает, а лимонная кислота, чтоб питье в рот полезло, а то эти пилюли очень уж хлоркой отдают и как будто сдобрены дустом. Ой, а я их никогда не растворяю в воде, так желудок и кишечник угробишь. Это действительно сплошная хлорка, не известно, из чего эти таблетки состоят, жалобно простонал Ветишин. Сил нет совсем ника- ких, скорее бы вечер! Проклятое солнце! Сережка, пойду к ручью, посмотрю, как там дела, а ты попей и Сомова угости. Опираясь на автомат, я спустился к ручью к "стонущему лазарету", вокруг валялись пустые бутыли и ампулы, медики уже использовали весь кровезаменитель и промидол. Очухались не все, Уразбаева понесли на- верх обратно на КП, чтобы отправить в госпиталь. Таджибабаев очень громко стонал, но он был такой большой, что его эвакуировать начмед не захотел. Решили, лучше постараться поставить на ноги на месте, чем всем умереть, неся его в гору. Вкололи промидол и последнюю порцию кровезаменителя, Дормидович хлопал по щекам, давал нюхать нашатырь еще и еще. Солдат, оживай, ты такой огромный, мы тебя не донесем! вос- кликнул Сероиван. - $$ - Плехо, очень нехорошо. Сапсем нехорошо, жалостно ответил солдат. - Ничего страшного, сейчас мы тебя еще водичкой польем, плащ- палатку растянем будет тень, к вечеру будешь в норме, успокоил его начмед. Скрипя пылью на зубах и глотая налипший песок, Сероиван отпил из протянутой фляжки. С вершины вновь спустились два бойца с водой в бурдюках. Солдаты-водоносы принялись заполнять наши фляжки, по две каждому, чтоб на всех хватило. Я прилег на песок и спрятал голову в жалкое подобие тени, отбрасываемой от камня. Накрыл лицо снятым намоченным в ручье маскхалатом. Уф! Чуть не умер! Жизненные силы постепенно возвращались. Мысли восстанавливали свою стройность и ясность. Чуть в стороне лежали и постанывали бойцы минометного расчета. - Радионов! Ты уже ожил? Готов двигаться в гору? спросил я хрипло. - Нет еще. Полчаса или даже час необходимы для отдыха, отклик- нулся слабым голосом лейтенант. - А ты что опять желаешь принять участие в войне? ухмыльнулся лежащий головой на мешке Бодунов. Вовка только из госпиталя: сил много, дай человеку повоевать. И Мандресов очень энергичный, еще не измотанный, слышишь, как хорошо стреляет. Пулеметы почти не смол- кают. Игорек, сам понимаешь, раз стрельба идет без перерыва, то у них скоро патроны кончатся. Нужно поднимать народ, некоторые уже ожи- ли и сачкуют, возразил я. - Если сам очухался, то лезь в гору, а другим не мешай болеть. Какой же ты нудный и тошный, болеть мешаешь! энергично возразил Игорь. - И полезу! Вот минут пятнадцать полежу и двинусь, но и тебя с собой прихвачу. День давно перевалил за полдень. Я закрыл глаза и вновь провалился в забытье. Мерещилась какая-то дрянь, "духи" режут наших на горе. Думал, полежу чуть-чуть, а вышло на сорок минут. Очнулся из-за гром- кой перебранки Бодунова с сержантом Юревичем. - Спустился за боеприпасами? Молодец! Вот, бери мешок и ступай обратно к пулемету. Что ты меня теребишь? Сколько их еще есть? ругался Бодунов. - Ня бильше одной ленты у ПК, а "Утес" выстрялит еще разов во- сям-девять, ответил зам.командира взвода. - Неси патроны, Юрик, сейчас соберем ленты к НСВ и будем выби- раться. Замполит рвется к вам на помощь, но что-то заснул, и вроде как желание пропало, ухмыльнулся взводный. - $% Не пропало, я ожил и чувствую, что полностью готов к движению. Альпинисты, подъем! Все встали, идем, ползем, карабкаемся! принялся я орать, чувствую, что голос полностью восстановился. Ну вот, Бодунов, болван горластый, разбудил замполита, дрыхнул себе лейтенант и нам не мешал. А теперь нас заставит ползти в гору, вздохнул лежащий навзничь Ветишин. Игорь, все, вставай, хорош сачковать, цепляй на спину АГС и пойдем, сказал я, довольный реакцией Ветишина на мое пробужде- ние. И ты, вставай, Радионов! Родимый, мы что зря твои мины несем, пошли стрелять из миномета. Дорогой, поднимай своих "трубочистов", пусть тащат трубу на вершину! Понемногу все пришло в движение. Солдаты, ругаясь и матерясь, собрали вещи и тронулись в путь. Довольно крутой подъем одолели за полчаса и к шести вечера практически все выползли. Взбодрившийся Бодунов даже успел расстрелять запас гранат из АГСа по уходящим из кишлака "духам". Ник, ты чего так хреново себя ведешь? насмешливо спросил Сбитнев. Такой опытный воин и издох! Не ожидал, не ожидал. Пада- ешь в моих глазах! Я тут воюю почти в одиночестве, а взводные у ручья прохлаждаются. Зато с тобой вон какой джигит с Кавказа! Правильно, Сашка? отмахнулся я от упрека и похлопал по плечу взводного. Мандресов криво усмехнулся в ответ и продолжал нервно курить мятую-перемятую сигарету. Руки его сильно дрожали, в первый раз по- пал в горы, и сразу бой с "духами". Понимаешь, Володя, как обухом по башке дало, и словно через центрифугу пропустили. Ломит все кости, перекрутило мне мышцы, думал, помру. Это же надо, сволочи, послали роту без воды в такую адскую жару. У меня лишь на донышке в одной фляжке было грамм сто и все. Хорошо, никто не умер. Как там Уразбаев и Таджибабаев? поинтересовался командир роты. Уразбаев был совсем плох, на КП, когда понесли, был прямо серый, лицо почти землистое. А Таджибабаева в чувство привели, думаю, минут через двадцать подойдет, ему Алимов помогает пулемет нести, ответил я. Только начали операцию, а рота уже редеет, вздохнул Володя. Ну, а как ты тут, какие результаты дневной перестрелки? спросил я ротного. Да вон, у того дувала, ближайшего к дороге, лежит три или четыре тела. Это из своих ПК Мурзаилов с Зибоевым достали. Молодцы братья- мусульмане! Пора сержантами делать, улыбнулся Володя и продолжил рассказ: Арамов и Шерстнев со своими взводами, зажали в ущелье каких-то наемников, негров-арабов, человек десять завалили. Утром раз- - $& ведка спустится, разберется, кто такие и сколько их валяется. Сейчас начнется артобстрел долины, и целую ночь в небе будут "факелы" ве- шать, чтоб "духи" отомстить в темноте к нам не полезли. - Я думаю, они теперь далеко драпанут, пока мы не уйдем, не вер- нутся. Они же не ожидали, что их обложит армия со всех сторон. Тут "край непуганых дураков"! Наверное, оттого они в открытый бой всту- пили с сидящими сверху "шурави", что воевать не привыкли. А только грабить обучены. Обычно опытные "духи" стараются, чтобы было наобо- рот сидеть выше нас. - А в этот раз не получилось! Мы их топтали и с грязью смешива- ли, криво ухмыльнулся Володя. Что ожил или не совсем? Воды при- нес командиру? - Принес, правда, не тебе, а исключительно для себя, но, учитывая твои сегодняшние заслуги, выделю вам с Мандресовым полфляжки на двоих, ответил я. - Почему так мало? возмутился ротный. - А ты как хотел, чтоб я себе половину оставил, а вам полную? Не жирно? размышлял я вслух. Ну ладно, пользуйтесь моей добротой, пейте на здоровье. Солнце быстро опустилось за горный хребет, и воздух из огненной смеси стал вполне "употребим". Голова еще болела, но тело теперь доста- точно хорошо подчинялось командам моего мозга. Я достал три банки с паштетом и стограммовую с яблочным соком. Отпразднуем окончание этого тяжелого дня. - Что, как ты, Ники? Жить будешь? Очень тяжело? участливо спро- сил Володя. - Сейчас уже почти чувствую себя человеком, а часа три назад ощу- щал, что становлюсь шашлыком, суп-набором и бульоном одновремен- но. Мозги почти закипели в кровяном соусе. Веришь, мочи в организме совсем нет, отсутствует, а ведь я недавно две литровые фляжки выпил! В глазах помутилось, ни черта не соображал, думал, скончаюсь. Но окле- мался. Сероиван сказал, это был тепловой удар, но не в самой тяжелой форме. А вот некоторым очень сильно досталось, особенно Уразбаеву. Жалко, хороший узбеченок пришел с пополнением. А что же день завт- рашний нам принесет? - Завтра будет отдых. По плану лежим и балдеем, а разведка пой- дет вниз, прочешет руины. Давай, угощу тебя соком, а то вид у тебя никудышный, болезненный, витамины, может, оживят, хмыкнул Сбит- нев и крикнул: Саня, иди к нам, третьим будешь. Рядом с нами молча присел поужинать Мандресов. Взводный был растерян и задумчив. Он автоматически ковырялся ложкой в банке, про- глатывал еду, жевал, но в мыслях был где-то далеко. - $' - Ну что, Сашек, как тебе первый бой? Как война? спросил Воло- дя. Давай закурим вдвоем хабарик, а то замполит парень не компаней- ский, старовер какой-то, не курит, почти не пьет и баб не - Зря ты так обо мне. Все тобою перечисленное, кроме курения, хорошее занятие, но в меру. А никотин ни уму, ни сердцу, я что паровоз, чтобы дымить? огрызнулся я. - Ни хрена ты не понимаешь в прелестях жизни. Сесть на камень, затянуться сигареткой, вкусной, красота! Выдохнуть несколько колец дыма ртом, пустить красивые клубы через нос это искусство. А как становит- ся легко, нервы успокаиваются, тело расслабляется, нравоучительно принялся выговаривать Сбитнев, а Мандресов кивал головой в поддерж- ку. Был бы хорошим человеком, получал бы сигареты на складе и нам отдавал, уже сердито закончил Володя. - Да пошли вы к черту, "табашники". Я посмотрю на ваш кайф, через пару недель, когда эта зараза у вас закончится. Вот это будет ра- дость для моей души, бальзам сердцу! Все хватит трепаться! Вы можете хоть до утра дымить, а мой ослабевший организм требует восстановле- ния, сонотерапии. x x x Утром мы с Володей сидели у обрыва и пили чай с последними галетами и разговаривали о том о сем: что происходит в ущелье, о бестолковости планов командования, о домашних, о детях. Внизу ды- мился раздолбленный кишлак, а по тропе вдоль горной и бурной речуш- ки шли разведчики. Вначале прошла разведка дивизии, затем наша раз- ведка и в замыкании Пыж со своими тяжело нагруженными "архаровца- ми". Весь его взвод это десять человек. Солдаты медленно и осторожно двигались след в след, вплотную друг к другу. Тропа возвышалась над бурной рекой метра на три и резко обрыва- лась у воды. Внезапно дорога, по которой они шли, казавшаяся надеж- ной, обвалилась в нескольких местах, и в быстрый горный поток посы- пались нагруженные солдаты. Четверых бойцов, цепляющихся за край выступа, успели подхватить за руки товарищи, а трое упали и закувырка- лись в ледяной воде. Пару раз то голова, то ноги появились среди брызг и совсем исчезли. Автомат, бронежилет, каска, мешок, ленты, гранатомет все это навешано на каждого и пристегнуто, сразу не сбросишь. Момен- тально наглотались воды, вот и ушли ко дну. Несколько солдат бежали вдоль берега еще метров сто, но никто не вынырнул, а быстрое течение не оставило ребятам никаких шансов спастись. Оказалось, в этом месте речушка подмыла песчаный берег, дорога метра на полтора зависла над рекой и не выдержала веса идущих. Все могло обрушиться вчера, час - % назад, пять минут назад, через полчаса. Не под этой группой, так под другой. Но гибель выпала именно этим. Погиб один солдат из взвода Пыжа и два разведчика разведроты полка. Поиски по руслу до самого захода солнца, но эти усилия не дали никаких результатов. Командование впало в прострацию, и всех оставили на своих местах на три дня без передвижений, а затем вывезли на вертолетах в Поли- Хумри. x x x Мы шли по тропе, а на изгибе ручья, на мелководье в камнях лежали тела мятежников. Набегающая мелкая волна шевелила их волосы и боро- ды, качала руки и ноги, казалось, что они прилегли отдохнуть, спасаясь от изнурительного зноя. Правда, некоторые "охлаждались" лицом вниз, целиком скрывшись в воде. Вот так же и наших утонувших солдат где-нибудь выбросит на от- мель или прибьет к валунам, и вряд ли кто похоронит по-людски. Начала работать комиссия особого отдела армии. Показания, объяс- нительные, докладные записки, рапорта. Не изъявлял ли кто из утонув- ших желания дезертировать, перейти на сторону "духов". Тела не найде- ны, значит, без вести пропавшие. Закрутилась бюрократическая карусель с всякими домыслами вокруг человеческой трагедии. Появились пробле- мы с похоронами, оповещением родных и донесением в вышестоящие штабы. Погибли и вроде не погибли. По крайней мере, на бумаге "без вести пропавшие" этот ярлык, отдает душком "сталинизма" и перекликается с другим пережитком той эпохи "враг народа" Обзовут "без вести пропавшим" и словно грязью перепачкают твое имя! x x x Вновь горы, опять прочесывание кишлаков, поиски складов с боеп- рипасами и оружием, разминирование, минирование. Два дня работы и новая задача. Володя перенес на свою карту точки десантирования с карты Лонгинова. Затем быстро сложил ее в боковой карман мешка. Планшеты, как в кинофильмах о войне, никто не носит не удобно, без того все висит и болтается. Прилетела первая группа вертолетов и в авангарде отправилась тре- тья рота и разведвзвод. Третьей сам бог велел идти впереди всех, как никак горнострелковая рота, любимчики Лонгинова. Горная новенькая экипировка, полный комплект офицеров обученных скалолазанью. - % Внезапно налетевший порыв ветра быстро покатил полупустой рюк- зак Сбитнева на край площадки. В нем, кроме спального мешка и карты, ничего не было. Паек съели, воду выпили, а запасом гранат и патронов Вовка себя отягощать не стал, все в нагруднике. Рюкзак быстро подка- тился к обрыву, чуть задержался, и новая волна воздушного потока от винтов очередного вертолета швырнула его вниз, в глубокое ущелье. Ротный захлопал глазами, громко и витиевато выругался и, швырнув панаму на землю, в гневе ее растоптал. Я подошел к краю и взглянул вниз: рюкзак летел и подпрыгивал на каменных уступах. Катился, катил- ся, и наконец, остановился. Спуститься за ним пришлось бы метров на триста вниз, а затем нужно еще c ним возвращаться. Присоединившийся ко мне Сбитнев почесал затылок и зло заорал на Сашку Фадеева: - Сержант, ну чего думаешь? Кто мой связист и ординарец, ты или не ты? Почему не подхватил рюкзак? Теперь дуй вниз за ним! Не успе- ешь, улетим без тебя, поэтому торопись! Оружие и шмотки оставь тут. Бегом! Сержант, матерясь на чем свет стоит, принялся спускаться вниз, а подскочивший к нам Лонгинов начал ругаться: - Какого черта Вы туда сержанта отправили? Что из-за Вас десантиро- вание задерживать? На кой хрен этот пустой мешок сдался, Сбитнев? - Мешок, может, и не нужен, но там карта лежит в боковом карма- не, на ней и кодировка и задачи обозначены, ответил хмуро Володя. - Товарищ старший лейтенант! Я просто поражен! Вы что себе по- зволяете? Утрата секретного документа в ходе боевых действий! На терри- тории противника! Как прикажете докладывать? То они "подствольник" прое...ут, то карту! взбеленился Бронежилет. - Чего докладывать, чего шуметь? Полчаса и сержант вернется, он шустрый, ответил за Володю я. - Замполит, тебя никто не спрашивает, не вмешивайтесь. Вы хотя бы видели, куда он упал? продолжал злобствовать Семен Николаевич. - Мы видим, и сержант видит. Сейчас он почти у цели, я сам с ним последним вертолетом вернусь, успокаивающе ответил Володя. - Ну-ну, не успеете, будете с Фадеевым вдвоем пешком по горам возвращаться, высокомерным тоном закончил разнос Лонгинов и уда- лился. - Черт, какая-то невезуха! вздохнул Сбитнев, и мы принялись ждать возвращения Сашки, склонясь над обрывом. Вертолеты кружили над ущельем, выгружая одну за другой группы пехоты. Горная греда была с острыми вершинами, скалистая, с глубоки- ми, крутыми обрывами. Ветер не позволял приземляться винтокрылым - % машинам. Поэтому вертушки зависали на краю узенькой площадки в двух-трех шагах от обрыва, а солдаты с высоты трех метров прыгали вниз и отбегали в сторону подальше от работающих винтов. Я прильнул к иллюминатору и наблюдал высадку второго взвода, следующие мы. Вот "борт" завис над узеньким плато, и солдаты по моей команде принялись десантироваться. Вертолет трясся, словно в горячке, и борттехник всех торопил и выталкивал в люк. Впереди шедший сер- жант с воплем вывалился вниз и еле-еле удержался на краю обрыва, вцепившись растопыренными пальцами в землю. Летчик толкнул меня в спину, я сделал шаг вперед, но, взглянув вниз, вернул ногу обратно в вертолет и отпрянул назад, отталкивая "бортача". - Ты куда, козел долбанный, меня толкаешь? В пропасть? Я тебе что "Карлсон" что ли? У меня что в заднице пропеллер? начал ругаться я на него. - Прыгай, солдат, заорал вертолетчик. Быстрее выпрыгивай, а то мы улетаем. - Пошел ты на х...! Я лейтенант, а не солдат! И посмотри, куда ты меня толкаешь! Борттехник, держась за края люка, взглянул вниз и заматерился. При- жав к горлу ларингофон, по радиосвязи начал давать указания пилоту. - Извини, брат, ветром чуть-чуть отнесло. Прости, что так получи- лось. Не обижайся и не сердись! - Если бы ты меня еще сильнее в спину толкнул, то извинялся бы и говорил свое "прости" моему изуродованному трупу. Я же не олимпий- ский чемпион Валерий Санеев с загруженым мешком и оружием на три метра вперед прыгать! - Виноваты, виноваты, но и метеоусловия неважные, что поделать, сносит в сторону, да и пилот молодой, неопытный. Ну все, уже верну- лись обратно, сейчас над плато, скорее прыгай. Я опять осторожно выглянул площадка прямо подо мной. - Смотри, не загуби кого другого, крикнул я ему, еще раз оглядев- шись. Головой думать надо, прежде чем выталкивать! Летчик больше в спину пихать не стал, поэтому я мягко упал на четвереньки и уполз по булыжникам в сторону, подальше от пыльного вихря, вызываемого винтами. Закрепились, осмотрелись, обстреляли кишлак в долине, "духи" нам ответили тем же. Все, как всегда на войне, обыденно до безобразия: кровь, огонь, смерть. Мы играли в карты, лежа в просторном укрытии: я, Сбитнев и минометчик Радионов. Хорошее "духовское" укрепление с толстыми сте- нами, превратилось на неделю в укромное, комфортабельное жилище век бы в таком сидели и не уходили. Тем временем по радиосвязи - %! творилось что-то странное. Командир дивизии уточнял у разведроты и взвода Пыжа, заходили ли они в такой-то квадрат, а точнее кишлак в этом квадрате согласно кодировке на карте. Разведчики, чувствуя какой-то подвох, мялись и что-то докладывали несвязное. Комдив кипел и негодовал. Эти переговоры то прерывались, то возобновлялись. Командир разведроты капитан-десантник, по фами- лии Ардзинба, только недавно принял должность, но дров уже наломал немало! По его вине погиб и Петя Турецкий и солдаты. Теперь он сильно нервничал и суетился. Расспросы комдива закончились и начались переговоры с разведчика- ми по очереди: на радиосвязь выходили то особисты, то начальник поли- тотдела, то зам. командарма. Ошуев полчаса Ардзинбу расспрашивал, что-то пытался уяснить для себя лично. Что там стряслось? Непонятно... Внезапно операцию по прочесыванию прекратили, можно сказать, оборвали как песню, на полуслове. Всех вернули вертолетами к технике, и возня вокруг разведки продолжилась. Командиров частей собрали на совещание, а когда из кунга Ошуева вернулся Лонгинов, все проясни- лось.Кто-то изнасиловал аборигенку. Совсем молоденькая девчонка, лет шестнадцати, оказалась дочкой то ли вождя, то ли старейшины, то ли представителя местной власти. Да ее и не один "попользовал", а вдвоем. Назревал крупный скандал. В афганских частях забурлило недовольство действиями союзников "шурави". "Зеленые" могли выйти из-под конт- роля, а это срыв спланированной Генштабом грандиозной операции. В широком поле выстроили всех, кто был в кишлачной зоне: развед- чиков, несколько рот десантников, роту спецназа. Вдоль строя прошла женщина в парандже и указала на двоих солдат-насильников. Черт! Один чеченец, другой русский, и оба из нашей разведроты. С демонстрационного показа вернулся бледный и взмокший Пыж. - Мужики, я был в предынфарктном состоянии! Девица минут де- сять разглядывала взвод. Ну, думаю, хана: кто-то из моих. Нет. Нашла обоих парней у Ардзинбы. Вовка, ты с ним подружился, иди, успокаи- вай, посочувствуй капитану. - Что теперь с ними будет? поинтересовался Володя. - А хрен его знает. Обоих забрали на гауптвахту в Кундуз, а самого командира роты полковник Баринов минут пятнадцать колотил. Но его недавно назначили, с него как с гуся вода, взводного Бурова вместо Турецкого тоже недавно прислали. Пострадают старшина и замполит Сурков. Думаю, и Ардзинбу все равно позже снимут или переведут куда- нибудь. - Неприятная история, но Суркову по большому счету давно напле- вать на все, ему в конце июля будет замена, орден уже получил, "старлея" - %" присвоили, а с роты никто не снимет, ниже некуда, задумчиво произ- нес я, шокированный этими новостями. Хороши интернационалисты! - Ну что ж, в Афгане никто его не задержит, в наказание, значит, остается что? Выговор! А выговор это не триппер, это даже совсем безболезненно. Раз и все. Не больно. Выговор получить немного непри- ятно, но не смертельно. Замполитам как всегда везет, ухмыльнулся Сбитнев. Время обеда, и мы двинулись к полевой кухне, рассказывая, друг другу анекдоты и различные байки, но на душе было гадко. В раскрытом десантном отделении БМП разведвзвода на сидении, лежало несколько книжек, они-то и привлекли мое внимание. Что у нас тут есть интересного? Бондарев "Батальоны просят огня" когда-то чи- тал. Симонов "Живые и мертвые" купил в прошлом месяце всю трило- гию. Еще всякий мусор из любимых властью и обласканных партийных писателей в стиле соцреализма, скучища одна. Что-то из ЖЗЛ, книжка о командармах, героях гражданской войны. Ладно, свистну сборник пове- стей Конецкого, будет время в горах, почитаю. За столом сидела теплая компания, состоящая из Мелещенко, Афони, Пыжа, Луки, Шкурдюка и Габулова. Все посмеивались над незадачливым Миколой, который что-то говорил неласковое в наш со Сбитневым адрес. - Ну, шо, Микола, ты тут опять воду на мельницу империализма льешь, всякие козни замышляешь? Какие претензии к первой роте? сразу взял "быка за рога" Володя. Будем продолжать вести интеллекту- альные беседы, возобновим тест на тупость? - Возобновим, но только теперь моя очередь, я буду пытать твоего зама, а то Никифор очень уж умничает. Так и я могу подготовить десяток вопросов и задач, да умным и образованным себя показать, ухмыльнулся Мелещенко. - Начинай, спрашивай, эрудит ты наш. Только уговор: все по гума- нитарному профилю. С чего начнем? решительно ответил я. - Кто написал "Гранатовый браслет" и "Князь Серебряный"? хитро улыбаясь, спросил Мелещенко. - "Гранатовый браслет" Куприн, а "Князя Серебряного" Тол- стой, ответил я. А на засыпку встречный вопрос тебе, Николай, а каторый Толстой автор? - Алексей Николаевич, ухмыльнулся Мелещенко. - А вот и ошибся, Алексей Константинович! поправил я. - Стыдно такому умнику отчество выдающегося советского писателя не знать, язвительно начал Мелещенко, но я его тут же оборвал. - Николаша! Что б ты был в курсе, Алексей Константинович и Алек- сей Николаевич это разные писатели и жили в разные времена. Извес- - %# тный русский писатель Алексей Константинович и есть автор "Князя Серебряного", как и соавтор "Козьмы Пруткова". "Козьма Прутков" это как раз про тебя и для тебя, изучай! Вовка Сбитнев покатывался со смеху, Лука и Афоня откровенно издевательски громко ржали. Колян! С литературой ты не в ладах, я тебе гарантирую разгром. Давай к истории, остановил я Мелещенко. Ну, к истории так к истории. Ответь мне: кто командовал фронта- ми Красной Армии в гражданскую войну? Это легко: Каменев, Вацетис, Тухачевский, Егоров, Сытин, Славен, Гиттис, м-м-м...,Шорин, Смилга, Антонов-Овсеенко. М-м... Может, кого и забыл двух-трех, но вроде бы все. А фронта: Западный, Северный, Юж- ный, Юго-Западный, Украинский, Восточный, Туркестанский, Кавказс- кий. О, еще и Урало-Оренбургский! Я даже догадываюсь, откуда ты это про гражданскую войну вопро- сы задаешь! Вон стоит моя БПМ No 641, в десанте лежит брошюрка, я ее у Ростовцева перед рейдом в ленкомнате слямзил с бойцами политзаня- тия проводить. А сегодня наблюдал, что ты ее листал перед тем, как сюда подойти, ухмыльнулся разведчик Пыж. Все сидящие за столом покатывались от смеха, громко смеяться уже не мог никто. Николай встал, злобно обозвал нас "долбое...", и что-то бурча себе под нос, удалился. Ну, вот и поговорили, ухмыльнулся Ветишин. Закончилось те- стирование Николашки. Больше претензий на интеллектуальность он предъявлять не будет. Раз сельпо, значит сельпо. Вся гигантская колонна постепенно выдвигалась из пригорода Кун- дуза. Тысячи машин взревели моторами и нарушили покой сонного "средневековья". Солнце только недавно взошло, но уже стояла нестерпи- мая жара. Лонгинов назначил взвод Мандресова охранять тыл батальона, и я присоединился к нему, чтобы помочь в случае чего советом. Базовый лагерь армейской группировки стоял чуть в стороне от аэродрома на возвышенности, от него шли две дороги в противоположных направле- ниях. Полк за полком, бригада за бригадой в течение нескольких часов по очереди начинали выдвижение. Техника размещалась огромным та- бором, повернутая в разные стороны, и "комендачам" стоило большого труда распределить и упорядочить начало марша. Нам предстояло сле- довать за бригадой тыла, ее "Уралы" и КАМАЗы дергались взад-вперед, маневрируя, чтобы выстроить колонну, и тем самым поднимали гиган- тские клубы пыли. Мы дергались одновременно с их перемещениями, чтобы не создавать "пробку" и не мешать идущим за нами частям. Стоящему рядом авиационному гарнизону было глубоко наплевать на мучения пехоты и на порядок построения. Мимо, прямо через боевые порядки армии, мчались три машины: две с надписями на цистернах "Вода" и БТР сопровождения. Они пропылили поперек поля и сбили с толку одного из водителей. В пыли он потерял ориентацию и помчался вслед на своем "Урале". Как нитка за иголкой, затем поехала оставшаяся часть колонны. Ког- да машина поднялась на небольшой пригорок, я увидел, что мы мчимся лишь за несколькими впереди идущими "Уралами". А, оглянувшись, раз- глядел, что за нами устремилась целая армада, но другая ее часть, причем гораздо большая, идет совсем в другом направлении. Саня! Мы не туда поехали! прокричал я в ухо Мандресову, пере- крывая шум двигателя. Сашка вскочил на башню, держась за открытый люк, и громко и витиевато заматерился. Что будем делать? вытаращил он на меня черные, как маслины, глаза. Надо попытаться остановить зам. по тылу, а если не получится, то развернем остальную колонну. Черт знает, куда мы так заедем!!! - %' - Я сейчас сяду за рычаги вон там, на изгибе дороге, срежу путь, а ты тормози Головского, крикнул командир взвода и бросился к люку механика водителя. Машина на мгновенье остановилась, а затем, резко рванувшись с места, помчалась еще быстрее через пыльное плато, наперерез, сокра- щая путь. Вскоре мы поравнялись с машиной зам. по тылу, и я при- нялся энергично размахивать руками, призывая капитана остановиться. Головской посмотрел в нашу сторону, протер толстые стекла очков и, ничего не понимая, отмахнулся и еще погрозил кулаком. Самое смеш- ное было то, что он сидел в кабине, надев на голову каску, потный и красный, и в бронежилете на голое тело, а на дверце машины висел еще один броник. Его автомобиль внезапно прибавил скорость и выр- вался вперед. - Бесполезно гнаться, сказал вернувшийся на башню Мандресов. Видел сам: у него шары по семь копеек и мчится, ничего не понимая. Разворачиваемся? - Да, а то голый Головской с каской на голове заведет нас в голую пустыню, засмеялся я каламбуру. - И, по-моему, без мозгов в этой голове, ухмыльнулся Мандресов и крикнул механику: Тормози! - Саша, делай большой разворот и возвращайся на стоянку, откуда уехали. Мандресов присел возле механика, держась за ствол пушки, и при- нялся управлять механиком, указывая направление, а я замахал руками следующим за нами машинам. Пылящая и дымящая техника поползла и медленно разворачивалась. За Головским увязался только "кунг" комбата, а сам он продолжал пого- ню за водовозами. Ну и черт с ним, балбес слеподырый, у скважины развернется, когда поймет, что едет не туда и сзади нет никого. Все увязавшиеся за нами экипажи с удивлением наблюдали за этим странным маневром, но, чертыхаясь и матерясь, проделали то же самое. Вереница машин вытянулась в нужном направлении, и вскоре мы были в недавно покинутом лагере. Кто-то из командиров понял, что двигать- ся нужно в обратном направлении, и поток встречных машин прекра- тился. Возвратившиеся по команде регулировщика пристроились за несколькими последними бензовозами и не спеша поехали в сторону Талукана. - Саша, обратился я на одной из коротких стоянок к Мандресо- ву, давай распределимся по машинам. Я поеду на третьей, зам.комвзво- да Юревич на второй, а ты на первой. На тех двух БМП сержанты совсем молодые, могут растеряться при обстреле. - & Согласен. Юревич, бери оружие и бегом на шестьсот восьмую, замполит идет на шестьсот девятую, скомандовал сержанту старший лейтенант. Юра, если обстрел, не тушуйся, открывай во все стороны огонь из всего, что стреляет. Места для нас новые, незнакомые, "духи" тут наглые, непуганые. Есть стрелять из всего, улыбаясь, ответил маленький сержант. К середине дня мы прошли Талукан, который афганцы и местный разведбат накануне взяли штурмом, и очистили его от "духов". Вновь короткий привал, но уже на обочине прямо в колонне. Лонгинов собрал офицеров и сразу накинулся на меня: Лейтенант, вы почему бросили капитана Головского? Мы его не бросили, он сам убежал от нас, ухмыльнулся я. Что за чушь несешь? возмутился капитан. Где сейчас зам. по тылу? А бог его знает. Может быть, воду набирает, а может быть, ищет дорогу в Кабул. Какую еще воду? Зачем ему вода? Он помчался вслед за водовозками вертолетчиков. Мы его пыта- лись остановить, сигналили, но он ни черта не слушал, а гнался за ними. Половина колонны увязалась следом, машин сто, не срывать же армейс- кую операцию из-за слепого тыловика. Надо было его как-то остановить! Как, очередью из пулемета по колесам? Мы его догнали, я руками махал, чтоб он притормозил, а капитан отмахнулся и, наоборот, ско- рость прибавил. Черт! Вот дурак-то! Куда помчался? Как все произошло? Да эти ослы наперерез к колонне поехали на трех машинах, пыль подняли и запутали двух водителей бригады, а он за ними. Разберутся, часа через два-три догонят. Лишь бы к "духам" не попали! А то будем перед особистами отчитываться, в трибунале разбираться. Зам. по тылу просто так не убивают, товарищ капитан, обычно тыловиками торгуют. Правда, такого толстого могут пустить на шашлык. Глупые шуточки! Молись, если умеешь, чтобы все было в по- рядке! Да нет! С ними БТР сопровождения, а у Головского такой угрожа- ющий вид: сидит в кабине в каске, обвешанный бронежилетами! Умора. Кто же в бронике ездит только последний дурак. Вы так действительно считаете? злобно проговорил сквозь зубы зам.комбата. М-м-м, вообще-то, да. - & - Вот и хорошо. Объявляю вам выговор за нарушение формы одеж- ды, конкретно за отсутствие бронежилета! Свободен! рявкнул Лонгинов. Володя потянул меня за рукав, увлекая подальше от разозлившегося и матерившегося Лонгинова. Когда мы отошли, Володя накинулся на меня с упреками: - Ты почему не доложил о происшествии с Головским? - Володя, а чего панику поднимать? Чтобы вся армейская верхушка узнала о том, какой Саня бестолочь? Ничего страшного. Поймет, что не туда помчался и вернется. Не потеряется, пристроится к хвосту какого- нибудь полка. - Ну и с Лонгиновым ты погорячился, сказал ротный. - Да вылетело про этот броник случайно, вырвалось, а слово не воробей. Глупо получилось. - Сначала думай, потом говори! прорычал Сбитнев. - Я все время стараюсь поступать таким образом, но не всегда полу- чается. Вырвалось непроизвольно. - Вот тебе Бронежилет кое-что между ног нечаянно оторвет. Непро- извольно. Иди, прячься на БМП и не появляйся до окончания марша ему на глаза, толкнул меня в спину ротный. Быстро исчезай! Сбитнев коротко рассказал о происшедшем штурме города, о поте- рях и вернулся к разозленному Лонгинову, чтобы попытаться сгладить конфликт. Чертыхаясь и бурча проклятия себе под нос, ругая себя, Лонгинова, Головского, войну и "духов", я подошел к своей машине. - Механик! заорал я, забарабанив автоматом по крышке люка. - Я здесь, высунулся, протирая глаза, Рахмонов. Широкое, заспан- ное и серое от пыли лицо солдата пересекали полосы высохших подтеков пота. Слюшаю вас. - Чего наша машина тарахтит, заглуши движок! - Аккумулятор сопсем плехой! Не заведется. - Не заводится, не работает, вечно что-нибудь не так, раскричался я на водителя. Так и будем газовать да Файзабада? Механик глупо улыбнулся широкой доброй улыбкой и исчез в люке. Я забрался на башню и вновь принялся орать теперь уже на дремлющих солдат: - Эй, балбесы! Проснулись! Хватит храпеть! Спите уже вторые сутки напролет, как бурые медведи! Еще бы лапу сосали и причмокивали. Быстро ополоснули физиономии! Попрыгать, отряхнуться, почесаться. Солдаты нехотя слезли с машины и принялись отмывать лица. Заня- тие, конечно, бесполезное, так как через полчаса движения к влажным лицам вновь прилипнет еще больше пыли. Просто очень захотелось увидеть их лица бодрыми, не хочу ехать один посреди сонного царства. - & Опять они вцепятся в стволы автоматов и будут дрыхнуть на все наплевать! Ничто не заставит бодрствовать, даже угроза артобстрела. Уди- вительно! - Проснулись? Тут разведчиков из местного разведбата раздолбали, никому не спать! - Как так раздолбали? удивленно переспросил Свекольников. - Обыкновенно! Даже комбат погиб. Убито пять офицеров и с деся- ток солдат, надо же было придумать встать истуканами на открытом участке, развернув карты. Их недавно из Туркмении перебросили, нео- пытные. "Духи" из минометов и безоткатки накрыли квадрат, получилась кошмарная бойня. Эта новость немного встревожила бойцов, и солдаты принялись пе- решептываться и озираться. Поэтому, когда колонная вновь поехала, никто уже не спал, солдаты были настороже. Но бдительность все равно со временем притупляется, и когда через четыре часа внезапно раздались первые выстрелы, то оказалось, что почти все бойцы спали. Я тоже дремал. Бах, ба-бах, тр-рр-р... Впереди идущий "газик", резко затормозив, встал поперек дороги, а наша БМП поддала ему в бампер. От удара задняя дверь "санитарки" распахнулась, и оттуда посыпались ящики и коробки. - Ткаченко, разворачивай башню, огонь из пушки пулемета! крик- нул я наводчику и, стреляя из автомата по зарослям, спрыгнул с ма- шины. Все солдаты высыпали, как горох, на дорогу и залегли между катков и в придорожной канаве. Я выглянул из-за брони и увидел суетящиеся в рощице фигуры нападавших. Оттуда летели трассы, раздался выстрел из гранатомета. Граната пролетела чуть выше кабины ехавшего сзади ЗИЛа. - Огонь! Всем огонь! закричал я. Стрелять, не прятаться! Не быть пушечным мясом! Магазин опустел за пять секунд, второй опустел еще за десять, третий пошел уже одиночными выстрелами. Между фальшбортом и броней лежал гранатомет. Я подтянул за ремешок "муху" к себе, взвел и прице- лился в установленный в винограднике ДШК. Выстрел. Вроде попал, потому что стрельба оттуда прекратилась, и раздались пронзительные вопли. Очереди из развернутой автоматической пушки резко ударили по ушам, били по барабанным перепонкам, как будто на голову надели кастрюлю и стучали по ней молотком. Я взглянул на бойцов, и сердце обрадовалось! Снайпер Царегородцев лежал прямо у моих ног и, выби- рая жертвы, посылал пулю за пулей в цель. Свекольников, лежа на спине, перезаряжал магазины, а подавал их стреляющим маленький Якубов. - &! Бойцы вели огонь короткими очередями. Гурбон поливал свинцом кус- тарник длинными в полмагазина. Все идет отлично! Никто не прячется, никто не хнычет, не лежит мордой в землю и не паникует. Даже Тетрадзе в кого-то целится! Но как же бьет по барабанным перепонкам эта пушка! "Духи", не ожидавшие дружного отпора, прекратили стрелять и теперь уносили ра- неных и убитых, а мы молотили по дувалам и винограднику. Еще минут пятнадцать. Наконец, пушка и пулемет БМП замолчали, механик Рахмонов, лежа на "ребристом" листе, пару раз выпустил гранату из подствольника в виноградник, и пехота прекратила стрельбу. Наступила относительная тишина, слышны были только хрипы и стоны кого-то рядом, а от "сани- тарки" раздавался мучительный, душераздирающий вопль. Ткаченко высунулся из люка и прокричал: - Одна укладка закончилась, лента в пулемете тоже. - Ну так заряжай ленту и переключай на вторую укладку, ответил я ему. Якубов, заряжайте магазины, я пойду посмотрю, что там слу- чилось. Пригибаясь и прячась за бортом машины, я добрался до кабины "газика". Жуткая картина! На асфальте лежал окровавленный сержант и скреб ногами по асфальту, держась за живот. Его рану пытался зажать, чтобы остановить кровь и перевязать, испуганный санинструктор. Я заглянул в кабину: она была вся в сквозных отверстиях, стекла разбиты, а на руле лицом вниз лежал водитель. Кровь! Кровь! Кровь везде на лице, на руках, на полу. Ужасная дырка в голове шофера, из которой уже не текла и не капала, а лишь чуть сочилась загустевшая кровь. Мгновенная смерть. А у второго солдата раны не менее ужасны, но, может быть, вытянет, главное быстрее его отсюда вывезти. Подбежавший прапорщик Серои- ван принялся колоть промидол раненому, накладывать ему резиновые жгуты, быстро разрезал х/б на руках и ногах и перевезал его. Не тело, а сито, все в осколках! Я вернулся назад, пригибаясь, подошел к ехавшей сзади машине и осторожно заглянул в открытые двери: кабина пустая, разбитая осколка- ми. Подошел к следующей. Там у переднего колеса лежал, прислонив- шись к нему, бледный солдат с перевязанными головой, рукой, ногой. Еще одному досталось. - Кто еще есть раненый? спросил я у сержанта. - Нет, только Петьку зацепило, нужно как-то вывозить в госпиталь, откликнулся тот. - Сейчас пойду, по связи помощь вызову, не высовывайтесь! Лежите за машиной! - &" На дороге коптила горевшая машина. Я запросил зам. комбата, сооб- щил о потерях во взводе обеспечения и услышал в ответ сплошной мат. Что орать, я, что ли, их убил? рявкнул я. У меня на БМП весь боекомплект закончился, пока отстреливались. Ладно, ладно, замполит, не кипятись. Чего орешь? перешел на нормальный язык Лонгинов. А я и не ору, а докладываю. Нужно срочно вертолет вызывать. Хорошо, сейчас вызовем. Вскоре прилетели вертолеты, долбанули по кишлакам, а "Ми-8" сел на полянке у дороги, забрал раненых, убитых и умчался в Кундуз. Где-то вдалеке на шоссе еще что-то дымилось и горело, кое-где еще стреляли, но в основном все успокоилось. Клубы пыли над кишлачной зоной ветерком относило в сторону, и стали видны результаты и нашей "работы". От трассирующих пуль загорелось несколько крыш и стогов сена, появились новые проломы в дувалах. Трудно понять, что в этих ветхих глиняных закоулках разрушилось от попадания снаряда, а что осыпалось от времени. Вскоре подъехали несколько грузовых автомоби- лей с афганскими солдатами, и командиры принялись организовывать прочесывание зеленой зоны. "Сарбосы" двигались неохотно, "зеленые" вообще не хотят воевать, они предпочитают посидеть у костра, сварить баранину, приготовить плов, помолиться. Они способны только идти вслед за нами и что-нибудь стащить по дороге. Шайка, банда мародеров и жуликов, да и как иначе, если армия набрана путем облав на мужчин призывного возраста от восемнадцати до шестидесяти лет. Некоторые солдаты на вид древние старики, но попадались и совсем мальчишки, прямо дети. Тем временем колонна медленно двинулась дальше. За руль "сани- тарки" сел другой водитель, а разбитый ЗИЛ взяли на сцепку. Броня шла очень медленно, вела для профилактики шквальный огонь по всем кус- там, развалинам и виноградникам. Через час неторопливого движения доехали до изгиба дороги, кото- рая располагалась в глубоком ущелье. У обочины стояла и тарахтела, не глуша двигатель, командирская машина, на пушке сидел ротный и махал рукой, делая знаки, чтобы мы остановились. Я дал команду "вперед" механику, и мы пристроились в трех метрах от кормы. Мы с Володей одновременно спрыгнули и пошли друг другу навстречу. Ник! Как дела? Живой, чертяка! улыбнулся, блеснув вставными зубами, Сбитнев. Жив-здоров, чего не скажешь о водилах взвода обеспечения. Да, неудачно рейд складывается. Два трупа в полковом тылу, у артиллеристов тоже труп, несколько раненых. Только что сообщили: по- - &# гиб новый командир взвода ГПВ из второй роты. Я его даже в лицо не знаю, какой-то прапорщик приехал вместо моего землячка Бориса. Пер- вый рейд и амба! Голову выстрелом гранатомета оторвало! Еще не- сколько солдат ранено. А Афоню и Луку не задело? озабоченно поинтересовался я. Нет, а что так за них переживаешь? Денег перед рейдом очень много им занял, а они их пропили. Не хочется без "бабок" в отпуск ехать. Ну-ну, один с твоими деньгами сбежал, другие пропили, что-то ты чеками швыряешься, лучше вообще не получай, пусть в кассе лежат или мне займи, улыбнулся Володя. Ага, и потом переживай за тебя: шандарахнет ротного еще раз по башке или нет. Значит, если деньги в долг у тебя не возьму, то за здоровье коман- дира роты ты не станешь переживать? Нет. Очень сильно переживать не буду. Был один, другой, третий, пришлют четвертого, ответил я, широко улыбаясь. Ну, нельзя ска- зать, что мне совсем на тебя наплевать, конечно, жалко будет, человек все же, да и привыкли уже, почти любим тебя. Моя шутка пришлась Сбитневу не по душе, и он сердито сплюнул на дорогу и выругался. Вот твоя замполитская сущность и проявилась. На людей напле- вать, деньги дороже, да? Сказал же, чуть-чуть будет жалко, обещаю, честное слово, ответил я, продолжая улыбаться. А тебе меня будет жалко? Нет, подрезать бы все замполитовское племя под корень, легче стало б жить. Баба с возу кобыле легче. Ну, тогда дохляков в горах сам будешь подгонять и выносить. Вынесем как-нибудь. А, кто тебя газетами и книжками будет снабжать? Обойдусь. А в карты с тобой играть? Перебьемся. Коньяк-водку вместе пить? Никогда больше пить с тобой не буду, отстань от меня! Ничего мне от тебя не надо. Отлучаю презренного и недостойного от самодер- жавного тела! Отправляйся-ка с третьим взводом на их задачу. Я тебя разжаловал, будешь в ссылке находиться, пока моя душа не оттает. Ну и хорошо, иду с Мандресовым. Очень даже рад! ответил я Сбитневу и хотел уже уходить, но был остановлен. Ник, приемничек-то оставь! широко улыбнулся Володя. Это мой! - &$ Нет, не твой, а имущество роты. "Маяк" на балансе состоит, я за него отвечаю. А я его на складе с боем доставал и носил на себе всю дорогу! Нет, его БМП возила! Отставить разговорчики, у тебя маленький транзистор есть! Вот так-то, говорил, что ничего от меня не надо, а сам последнее отнимаешь, крохобор. От крохобора и слышу. Собирай манатки и двигай в гору, вон Мандресов со своими архаровцами по склону идет. Эти бойцы из третье- го взвода? Да. Вот с ними и выдвигайся. Сколько тут с тобой пехоты? Пятеро. А машину куда поставить? Технику забирает Логинов. Я получу у него последние указания и пойду на соседний хребет, а Вертишин правее меня. Всего три задачи держим. Ну, валяй отсюда, бывший собутыльник, ухмыльнулся Сбит- нев и хлопнул меня по спине. Вовка, а может, ты мне сто чеков займешь? Тогда проверим, на- сколько ты за меня больше будешь переживать. Нет, не дам, не хочу я за тебя беспокоится. Иди с глаз моих долой, торопись, а то БМП с твоим мешком уедет, засмеялся Сбитнев. Я сразу заторопился собираться в путь-дорогу. Мешок укомплекто- ван, спальник достать из десанта минутное дело, привязать его к меш- ку и в путь. Рахмонов, отдашь транзистор ротному лично в руки! Не забудь, а то если придержишь, потом сам в горы с заставы понесешь. Узнаешь, что значит быть настоящим пехотинцем, а не на машине разъезжать. Не советую! Даже в мыслях не было, усмехнулся хитрый механик. Гурбон, строиться с вещами у машины! скомандовал я пехоте. Бегом, построились, чумасосы! эхом откликнулся на мою коман- ду младший сержант. Я оглядел бойцов и распорядился: Взвод поднимается на высоту, мы выдвигаемся к ним через две минуты! Якубов-большой впереди, затем я, Свекольников, ты в замыка- нии. Идти след в след, ноги по сторонам не разбрасывать и клешнями камни не загребать. А то подорвемся без сапера. Гурбон, бери щуп, будешь дорогу прокладывать. Сегодня твоя очередь работать минным тралом. Вах! Вам меня не жалко, да? Кто будет плов готовить взводу? живо откликнулся с тревогой в голосе Якубов. - &% Ничего, если что Уразбаев или твой однофамилец справятся. Внимание! Идти предельно осторожно, друг за другом, не отставать! Якубов-младший, бери бурдюк с водой! Она тяжелый! А я маленький! Может, кто другой. "Хитрый глаз", хватит отговариваться, солдат, я твою воду за тебя нести не собираюсь. Все дружно засмеялись шутке над узкоглазым узбеком, и я про- должил: Как водичку пить ты первый, а как ее нести так не могу! Я маленький, мешок больше меня, однако ж. А воды я почти не пью! Значит, будешь пить! Тетрадзе, помоги ему нацепить емкость. Гур- бонище, трогаемся, быстрее вперед! Группа медленно потянулась вдогонку за взводом. Вначале крутой подъем метров пятьдесят, а затем более пологий, но кажущийся беско- нечным склон. Мы двигались по осыпи, по выскальзывающим из-под ног камням, загребая обувью пыль и песок. Сбитнев тем временем ум- чался на машинах дальше по дороге в сторону Файзабада. Час перехода под палящим солнцем и мы на месте. Сашка развернул карту и при- нялся "привязываться" к местности. Уф-ф, выдохнул я, сбросив мешок, вытер пот, присел рядом. Саня, сориентировался? Да хрен его знает. Я в горах еще плохо ориентируюсь, для меня все тут одинаково. Черт поймешь, эту местность: горы, хребты как под копирку. Давай вместе мудрить. Давай. Пляшем от дороги, пойдем сядем чуть повыше: оттуда луч- ше видно. Через сорок минут споров мы пришли к общему соглашению о нашем местоположении, и Александр доложил Сбитневу о наших коор- динатах по кодировке на карте. Тем временем бойцы быстренько пост- роили укрытия, а Якубов даже кашеварил. Товарищи офицеры, идите скорее, пока еда не остыла, все гото- во, крикнул он. И тут подбежал к нам Свекольников с бледным перепуганным ли- цом, протягивая радиостанцию Мандресову. Александр стал тревожно вслушиваться и комментировать мне происходящее. Ник, во втором взводе подрыв! Трое ранено, двое тяжело. Кто? воскликнул я. Черт его знает. Твою мать! Ветишин! Сбитнев говорит: старшего ранило! Сережку! Куда? Не отвечает. Саня, дай поговорю с командиром. Он и сам тебя вызывает, и Александр сунул мне в руки радио- станцию. Как у вас дела? спросил Сбитнев. Почему не докладываете об- становку? - ' - Сориентировались и привязались к местности, окопались и закре- пились, хотели доложить о построении СПСов, но услышали про поте- ри, молчим и слушаем, ответил я. - Ну вот что, слушатель, бери одного "карандаша" и следуй ко мне, как говорится, с вещами на выход! - "Карандаш" тоже с вещами? - Да, бери любого и побыстрее! Я поглядел на Сашку. - Слышал приказ? Он грустно вздохнул и кивнул. - Я думал, вдвоем хоть какое-нибудь время повоюем, боюсь что-то не так сделаю, все же в первый раз в рейде. - Все будет нормально! Гурбон и Юревич подскажут, нормальные сержанты, хоть и молодые. Свекольников хороший связист, взвод что надо, твой предшественник их отлично подготовил. Я у тебя, наверное, Уразбаева заберу, от него проку никакого, большой потери не будет. А то там, во втором, сплошные узбеки, русскому бойцу тяжело будет. Я думаю, Вовка вызывает меня командовать вторым взводом вместо Вети- шина. Уразбаев! - Я, откликнулся встревоженно солдат. - Собирай манатки, ты идешь со мной к ротному, скомандовал я солдату. - Чего собирать? переспросил солдат. - Шмотки свои собирай и быстрее! рявкнул взводный. - Быстро бери все и не болтай, а то оставишь тут что-нибудь, потом назад не вернешься! А почему ты? Потому! Замполит тебя выбрал, очень ты умный и смелый. - Какой умный, какой смелый? Я обыкновенный, не надо меня. Не хочу во второй взвод. - А, испугался идти к своей узбекской "мафии"? догадался я и самодовольно улыбнулся. Ничего не поделаешь, придется! Солдат о чем-то продолжал скулить в полголоса, обреченно собира- ясь в поход. - Видишь, Саня, не хочет быть на побегушках у Алимова и Исакова. Те страшные бездельники, и ему придется им подчиняться, все за них делать, да, солдат? - Ага, уныло соглашался Уразбаев. - Ну ничего страшного, в обиду не дам, пошли! Пока, Сашка, не грусти, не скучай, я крепко пожал руку взводному на прощание и зашагал по еле заметной тропе. - ' Мы спустились в ложбину, поднялись на хребет, снова ложбина, снова хребет, еще спуск... и вот уже взобрались на высоту к КП роты. Пришли мы оба взмокшие, хоть тельняшку выжимай и соль со спины соскребай. Нас встретили минометчик Радионов и врач-двухгодичник Юра Ев- менов. - О, привет медицине и "богу войны". Как вы тут? Где Володя? Что с Сережкой? - Здорово, ротный ждет тебя там, во взводе Ветишина. Топай, не задерживайся, ответил минометчик. Сереге лицо сильно посекло и ранило осколком руку. - Сейчас немного передохну, с вами язык почешу и пойду. Хорошо, что с Ветишей все более-менее нормально. Надо дух перевести, прямо качает от зноя. Сил нет, хочется упасть где-нибудь в тень, а ее как всегда нет, ответил я. - И еще долго не будет. Сегодня Ошуев поставил задачу Сбитневу закрепляться как можно основательней, быть готовыми отражать атаки мятежников. Есть вероятность, что будем тут около месяца, поддержал разговор Юра-медик. - Нечего сказать, хорошенькая перспектива. Пекло хуже чем в Ка- буле! Одно радует стоматолог с нами, зубы подлечит, если что. А ты хирургом-то работать сможешь? поинтересовался я. - А как же! Я все могу, уже полтора года как в Афгане воюю. Меня, когда из Союза направляли на должность хирурга, я криком кричал, что готов только зубы удалять. А мне ответили: "Ничего две-три руки-ноги отрежешь, четвертую уже сможешь пришить, научишься, практика кри- терий истины". Вот так и пошла служба, что-то, может, поначалу и не получалось, но вроде бы пострадавшие от моих медицинских опытов не жаловались. - Наверное, уже просто не могли, ухмыльнулся Радионов. - Вот сейчас вернулся после штопанья твоих бойцов, и ни одного мата в мой адрес. - Проклятый новоявленный "доктор Менгеле", ненавистный продол- жатель экспериментов Бухенвальда и Освенцима, шутливо возмутился я и, устало закрыв глаза, продолжил: Не дай бог, к такому попасть, зубы не вылечит, потому что разучился, а кишки зашить не сумеет, еще не научился. - А ты, как настоящий замполит, болтаешь даже с закрытыми глаза- ми и во сне. Твои кишки я пришью к языку. У нас в полку под Читой уникальный случай был в моей практике. Из морга прибегает боец- санитар и кричит: "Я из морга, там труп ожил". Весь бледный, трясется, - '! орет благим матом. Иду с ним в мертвецкую, действительно: лежит по- койник синий-синий, а язык высунул изо рта и шевелит. Я солдатика успокаиваю: не переживай, ничего страшного, это же замполит, у него рефлекс, только на пятые сутки язык болтать перестанет. Настоящий был профессионал! Гы-гы, и он ехидно засмеялся. - Да пошел ты куда-нибудь подальше, мне не хочется врача нецен- зурщиной обижать, может, когда пригодится, но ты напрашиваешься. Однако ты, "шприц-тюбик", старые анекдоты за быль не пытайся выда- вать. Этот номер у тебя не пройдет, не прокатит. Слышали эти байки сто раз, твоя быль мхом поросла. Ладно, раз вы такие противные и неласко- вые, уйду я от вас. А что за ранения у солдат, почему молчите? - Бойцы живы, я уже кстати туда сбегал, перевязал всех, вертолета дождался и обратно вернулся, ответил Юра. У бойцов положение гораздо хуже: Кайрымова ранило в шею, повезло, что осколок не задел артерию, но немного повредил гортань. Но думаю, жить будет, а Сомов скорее всего остался без глаза. - Твою мать, совсем? - Совсем, там такое месиво: щека разодрана, на лицо страшно смот- реть. А у тебя видок, что-то неважнецкий, что с тобою, Никифор? - Башка до сих пор гудит после теплового удара, а тут еще контузи- ло немного! ответил я. - Если хочешь в академию поступать, не свети ни тепловой удар, ни тем более контузию. Это ведь головной мозг, очень ревностно мои кол- леги к этим травмам относятся, могут забраковать еще до экзаменов. Дураки, сам понимаешь, никому не нужны! Ха-ха-ха! Я это серьезно говорю, подумай! Ну иди, тебе Сбитнев подробности на месте расска- жет, хлопнул меня по плечу доктор и полез обратно в укрытие от солнца, сделанное из двух накидок, растянутых как полог. Он лег, высунул голову наружу, протер запотевшие очки и принялся отмахиваться от мух, липнувших к потному красному лицу, всем видом показывая, что желания разговаривать больше нет. Жирок медленно пла- вился и вытекал через поры тела. Чувствовалось, Юра переживает увиден- ное за сегодняшний день, но виду не подает, крепится. Трупы утром после боя на трассе, перевязка раненых, теперь еще тяжело раненые. Даже у врачей нервы не железные и стойкость не беспредельная. Я хлопнул минометчика на прощание по плечу и попросил: - Смотри, точнее с арткорректировкой, опять не перепутай, как в Джелалобаде, "Кутузов"! и, ругая солнце, двинулся вниз. Вслед услышал: - Да пошел ты, умник! Не понравилось, что я не удержался и напомнил про обстрел нашей роты армейской артиллерией и "Градами", - '" когда Радионов с нами был корректировщиком в Черных горах. Ничего, полезно освежить ему память, может, лишний раз перестрахуется, уточ- нит наше местонахождение. - Уразбаев! Уразбаев! закричал я, оглядываясь. Этот хитрец уже куда-то спрятался. Лежит под навесом и молчит, делает вид, что не слы- шит и что-нибудь жрет. Уразбаев! Ты где, проклятый гоблин! рявкнул я еще громче. Из-за полога крайнего укрытия высунулась потная жующая физио- номия. - Товарищ лейтенант, иду сейчас, одын минута, чай очень горячая. - Тридцать секунд, достаточно на два глотка. - Опять шутите, да? улыбнулся солдат. - Нет! Вылей эту бурду, нам через пятнадцать минут нужно быть на месте! Солдат сделал один судорожный глоток, обжигаясь, выпил жидкость и засеменил следом. Еще два распадка и два подъема. У-ф-ф. Кто только придумал эти проклятые горы, черт бы побрал эту жару, рухни небо на эту страну! Будь она проклята! На краю каменной стены сидел грустный командир роты и грыз зубами стебель сухой колючки, уныло глядя вдаль, где по ущелью шла группа из пяти человек. - Вот и я! Еще раз привет! Кто это ушел? тяжело дыша, поинтере- совался я, упал рядом, завалившись на правый бок. Пот струился ручья- ми, маскхалат вместе с тельняшкой прилипли к телу, даже кроссовки взмокли. - Это был Бронежилет, тебе повезло, что с ним разминулся. Всю силу своего гнева он обрушил на мою голову. - Как все произошло? Как они подорвались? - Да хрен его знает! Там ни старого окопа, ни СПСа не было. Место удобное, вот и решили оборудовать пулеметную точку. На два штыка лопаты даже не успели углубиться, как раздался взрыв. Серега смотрел в бинокль на дорогу, ему посекло осколками правую сторону симпатич- ной физиономии и в кисть попало. Бойцам досталось еще крепче. После взрыва я и медик через пять минут были уже здесь. Юрка молодец, кровь хлеставшую из горла Кайрымова, остановил; поначалу думали, Садык до вертолета не доживет. Но ничего, натыкали промидол, перетянули жгута- ми раны на руках. Это он задел что-то в земле лопатой, и принял на себя большинство осколков. У Юрки золотые руки и стальные нервы. Крови- щи вокруг море, а он что-то шьет, клеит, перевязывает. Мне даже - '# дурно стало с непривычки. А он же окурок изо рта не выпускает и только матерится сквозь зубы. - У Сомова как дела? поинтересовался я. - Сомову меньше досталось, но тоже не лицо, а сплошное месиво. Глаз одни ошметки, и щека в клочья. - Да, бедный клоун. Теперь парню не до смеха. Глаз левый или правый? - Левый. А какая разница? удивился Сбитнев. - Никакой. Просто спросил. Лучше бы оба глаза, сохранились. Куда еще попали осколки? - Обоим немного посекло по ногам до паха. - Жизненно важные органы какие-нибудь не задеты? - Какие-нибудь не задеты. Между ног у всех цело, если ты это имел в виду. И грустно, и смешно, но выглядит так, словно у них на яйцах были бронежилеты. Все задело, кроме этого. Так что через неделю Сереж- ка на медсестричках будет скакать, его ранения-то плевые. А бойцов жалко: хорошие солдаты. - Были. Теперь уже не солдаты, не вернутся обратно, вздох- нул я. - Это точно, хотя бывает, что и после ранения возвращаются. Пасть зашивают, зубы вставляют и в строй, грустно улыбнулся Вовка. - Тебе лучше знать, ходячий экспонат чудес советской стоматологи- ческой и челюстной хирургии. - Ну ладно, поболтали, теперь о деле. Занимай оборону, строй бой- ницы, рой окопы, готовь круговую оборону, командуй взводом. Лонги- нов, уходя, обещал: около месяца нам предстоит загорать и плавиться на солнышке, пока техника колоннами будет внизу сновать туда-сюда. Ку- рорт, мать твою!!! Командование приняло решение построить взлет- ную полосу для самолетов на аэродроме в Файзабаде. Чтобы не только вертолеты и "кукурузники" садились, а большегрузные самолеты. Маши- ны станут возить плиты, блоки, кирпич, щебенку, цемент весь месяц. Возможны попытки прорыва "духов" к дороге, задача не допустить этого. Твой сектор от половины хребта с левой стороны и до четверто- го хребта справа, дальше сидит разведвзвод, и это уже будет его линия обороны. Поставь вокруг сигнальные мины, их вертолетом завезли на всю роту, часть я сейчас заберу, третью часть бойцы от Мандресова придут взять. Поделись по-братски, не жмись. Далеко не устанавливай, а то зверье будет бегать, зацеплять. - Техника снизу нас поддерживать не будет? поинтересовался я. Что-то не видно никого у шоссе. - Нет, всех забрали, они дальше стоят. Помочь сможет только авиа- ция и артиллерия, не дай бог, до этого дойдет. У тебя один ПК, другой - '$ у Мандресова, а у меня АГС и "Утес", ну и миномет, если что помогу вам обоим, чем смогу. Послезавтра вызову, придешь доложить о проде- ланной работе. Будь здоров, не кашляй! Постараюсь, спасибо на добром слове. Командир ушел с солдатами, нагрузившись сигналками, а я принял- ся озираться по сторонам. Итак, что у меня есть и кто у меня есть? Сержанты! Есть кто живой? Всем ко мне! крикнул я. Загребая пыль ногами, подошли Муталибов и Зайка. Гасан, ты как тут оказался? удивился я. Если не изменяет па- мять, ты из другого взвода? Меня ротный привел, для усиления этого коллектива, усмехнулся сержант. Он сказал, что узбеки меня боятся и я буду помогать вам. А где еще один командир отделения? Фадеев, он в туалет пошел, ответил Зайка. Обделался с испугу? усмехнулся я. Да нет, что-то сожрал, второй день бегает, уже газеты кончились, все извел, усмехнулся Зайка. Ну что ж, определяемся по обороне. Зайка, берешь Фадеева, вот тебе еще Уразбаев, и топаете туда, где был подрыв, там оборудуем вынос- ной пост. Щупом вокруг хорошенько потыкать, вдруг в земле еще что лежит. Грунт не копать, камни ворочать поаккуратнее, сигналки ставьте метрах в пятидесяти вниз по склонам. Завтра с утра роете к нам тран- шею, если нападут, то под обстрелом появится возможность от вас вы- ползти сюда и, наоборот, к вам добраться. Алимов, Тажибабаев, Исаков на самой горке останутся, пусть снайперы наблюдают окрестности. Каж- дому построить по отдельному укреплению! Узбеки, стоя в сторонке, прислушивались к разговору, и им явно не нравилось мое распоряжение. Поняли: придется работать и стоять на посту всем. Товариш лэйтенант, попытался исправить положение Алимов, дайте нам Уразбаева или Сидорчука. Хрен вам на рыло и тебе, Алимов, и особенно на твою, Исаков, толстую морду. На твое наглое мурло, Исаков, персонально! Ты самый неблагонадежный, если что, выроешь яму, и перед строем расстреляю! Понял? Понял. Опять издеваетесь, криво улыбнулся Исаков. Нет, не издеваюсь, а обещаю. Я никогда не забуду, как ты угрожал взводного Ветишина застрелить. Вот как раз тебе я гарантирую расстрел, если начнешь борзеть! Таджибабаев! Назначаю старшим, будешь прове- рять часового и докладывать. - '% - Если я старший, то надо еще одного на пост! - Ладно, Ташметова даю! - Опять узбек! возмущенно выдохнул Исаков. - Исаков! А ты что разве узбеков не любишь? удивился я. - Как не люблю, я ведь сам узбек. Но что это вы нас всех вместе собрали и отделили? продолжил удивляться Исаков. - А потому, что узбек узбеку глаз не выклюет! Мните свое дерьмо между собой! По крайней мере, честно поделите смены. Таджибабаев, командуй! Исаков с Алимовым продолжали о чем-то недовольно переговари- ваться. - Что такое? Чем опять недовольны? поинтересовался я. - Ничем, всем вполне довольны, сердито ответил Алимов. - Вот видишь, Улугбек, даже ты всем доволен! ухмыльнулся я. - Я не доволен! воскликнул Исаков. Дайте одного русского. - А зачем? Чтоб было над кем издеваться и заставлять стоять на посту за вас? ехидно улыбнулся я. Могу добавить вам еще Васиняна. - Нэт, спасибо, нэ пойду я к чуркам! воскликнул армянин-пуле- метчик. - Сам ты чурка! подскочил к нему Алимов. - Я не чурка, я с Кавказа! огрызнулся пулеметчик. Мне пришлось схватить обоих за шивороты и растащить. - Эй вы, петухи, успокоились! - Кто петух? вскричал Алимов. Я петух? - Уймись, я не то сказал, что ты подумал. Это не касалось целости твоей задницы, а я имел в виду, что кукарекаешь и перья распускаешь. Пошли отсюда прочь! - Марш отсюда! рявкнул Муталибов. Вся "шайка" узбеков, окончательно загрустив, побрела к указанному им месту. - Первый фланг обороняете вы четверо, обратился я к оставшимся солдатам, Зибоев, Васинян, Царегородцев и ты, Сидорчук. Настоящий интернационал. Ты, Зибоев, старший на посту. Для ПК сделай отдельную бойницу, камней много, на всех хватит. За работу! Потом еще команд- ный пункт подойдете оборудовать. Солдаты принялись за дело, а я присел на камни и стал ориентиро- ваться на местности и наносить точки на карте. Сережкина карта так и осталась чистой не успел ничего отметить. Вечерело. Наконец-то зашло за вершины гор это проклятое солнце. Будь оно проклято, как я его сейчас ненавижу! И еще год, если я оста- нусь жив, оно будет нещадно палить и поджаривать меня. На год вперед - '& загадывать не стоит, но вот на ближайший месяц это точнее. Какой кошмар! Эх, бляха, как хорошо быть "тыловой крысой"! За месяц тут можно сойти с ума. Муталибов! Предлагаю чаю попить. Наверное, пора, как думаешь? А чем еще заняться, одно удовольствие в жизни осталось, вздох- нул сержант и принялся поджигать кубики сухого спирта. Выбросив острые камушки и колючки и расстелив спальник в укры- тии, я обнаружил у стены два мешка. Гасан, это чье здесь барахлишко лежит? Лейтенанта Ветишина. А оружие его где? Оружие погрузили в вертушку, а мешки тут остались. Паек солда- ты разделили всем поровну, а взводного доля вам достался. Если мне, то значит и тебе, поделим по-братски, давай устраивайся рядом. Да я думал к Зибоеву идти, он на двоих лежанку соорудил, ответил Муталибов. Ты что предлагаешь мне месяц в одиночестве мучиться? Тут места троим хватит. Хорошо, сейчас переберусь. Там, кстати, у взводного должен быть надувной матрас, на него можно лечь, все мягче спать. Хорошая новость, а то я уже приготовился отлеживать себе бока на камнях. Тонкий поролон это все, что есть между телом и землей, жутко неудобно, особенно если рейд будет продолжаться целый месяц! Внизу виднелся небольшой участок дороги, по которому продолжал двигаться нескончаемый поток наших и афганских машин. Рев двигате- лей, скрип тормозов, сигналы и ругань водителей, шум стоял, как во время великого переселения народов. Темная ночь сменила короткие вечерние сумерки. Что-то в стороне за речушкой взрывалось, по горам била артиллерия, время от времени над высотами взлетали осветительные ракеты. Но с каждым часом стано- вилось все тише и тише, ночь вступала в свои права. Голова страшно болела, ломило виски и затылок, болели уши. Черто- ва контузия, от разрывов заложило уши и теперь все гудит. Шум в ушах, головокружение, тошнота волнами подкатывает к горлу, ломит кости, резь в глазах. Они болят и слезятся. Гасан, сейчас двадцать три часа, до трех проверяешь караул, после тебя до утра проверять буду я. Не спи и не давай спать часовым. Я совсем скис, тепловой удар, а теперь еще и слегка контузило. Как бара- банные перепонки не лопнули, когда взорвалась мина у дороги и пушка - '' молотила прямо над ухом? Хорошо, что еще рот открытый был, смягчи- ло силу удара. Я надул матрас, постелил спальник, отбился от комаров и москитов, накрылся маскхалатом и, немного поворочавшись, заснул. Среди ночи Муталибов с трудом сумел заставить меня открыть глаза. - Тебе чего, сержант? - Товарищ лейтенант, спать хочу, ваше время проверять посты. - Твою мать! Так спать хочется, что башку не поднять! Ой, попить бы чего! Вода у тебя есть? - Нет, вечером закончилась. И сока нет, а компот только что выпил! - Черт! И я вчера все опустошил. Ну что ж, будем мучиться. Я обошел посты и, на счастье, нашел воду. Уразбаев ушел с бурдю- ком воды на выносной пост Зайки, вот у них-то она только и осталась. - Ну, "Хитрый Глаз", ну, гад! Почему воду спрятал? набросился я на солдата. - Почему спрятал, я не прятал, она лежит на виду, только от солнца прикрыта. - Она лежит, она лежит! Захватил весь запас и счастлив до безобра- зия! Наливай всем по фляжке, остальное неси к Муталибову. Солдат нехотя принялся сцеживать воду из резиновой емкости. Вода была отвратительной на вкус, ужасно вонючей и противной, но пить после нее захотелось еще больше. - Уразик, зажигай спирт, некипяченая она в горло не идет, просится обратно. Будем пить резиновый чай. Действительно, в виде чая жидкость оказалась куда лучше, но все равно этим бы напитком да "любимую" тещу напоить! Ночь сменило утро, утро перешло в день с его невыносимым пек- лом, затем вновь радость от вечерней прохлады и опять ночь. Не оста- лось ни воды, ни еды. Еще не хватало для полного счастья голодать в трехстах метрах от дороги, по которой целые сутки везут и воду, и продовольствие. Где же этот проклятый тыл? В пять утра, проверив несколько раз посты, я слегка задремал и был разбужен связистом: - Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант! Проснитесь! Солдат теребил меня, но крепкий сон никак не уходил, я словно увяз в болотной жиже: слышу, чувствую, но двигаться не могу, несмотря на все усилия. Это продолжалось около минуты, затем, выматерившись, я наконец-то очнулся. Царегородцев! Пошел на х...! Чего тебе надо, вот пристал! Сначала пошел на х..., а потом спрашиваете, чего надо? обижен- но откликнулся солдат. Ротный вызывает, я зову-зову, а вы как бесчув- ственный, я думал, без сознания. Что-то с головой у меня стало не в порядке, думал, сейчас задох- нусь и издохну! Уф-ф, ответил я, тяжело выдохнув. На связи "Ко- бальт-2"! Слушаю! рявкнул я, нажав тангенту радиостанции. Не ори, спишь крепко! Чего долго не отвечаешь? Наверное, пить и есть не хочешь? спросил Сбитнев. Хочу, но не могу. А еще через пару дней и не нужно будет присылать, получателей не окажется, вымрем как мамонты, обиженно ответил я. Не горюй, в семь утра готовность к получению еды и воды, Голов- ской доставит на БМП. Трех или четырех бойцов ко мне пришлешь, и отсюда вместе пойдут к дороге за провиантом. Как слышно, все понял? Ура! Спасены! обрадованно воскликнул я. Хватит радоваться, собирайте фляжки и ко мне! По холодку вернуться с провизией не получилось. Как всегда тыло- вые где-то задержались и приехали к полудню. Солдаты притащили после обеда три большие коробки и полные вещмешки с фляжками. Добра- лись еле живые. Чуть не помер по дороге, пожаловался, выбравшись наверх, Фа- деев. Тут паек на трое суток, а воды теперь у нас очень много! Мы родник нашли в лощине, случайно наткнулись! Вода вкусная, не то что эти помои, сплошная хлорка! Эта новость нас обрадовала больше всего, у родника можно не толь- ко попить, но и помыться, не нужно экономить и трястись над каждой каплей! Гасан, а кем ты хочешь быть после армии? Куда пойдешь рабо- тать? поинтересовался я у лежащего рядом сержанта. Торгашом. Я кооперативный техникум закончил, товароведом или зав. складом стану, может, заготовителем, наверняка где-нибудь среди ма- териальных ценностей окажусь. У нас в этой сфере работаешь боль- шим и уважаемым человек считаешься. По всей стране так, не только у вас. Хотя на Кавказе особенно! Доступ к закромам Родины самое главное дело! И как же ты в армию попал, обычно на такой работе откупиться можно? Вокруг слишком многих посадили, некоторых даже расстреляли, кампания началась по переделу сфер влияния, я предпочел два года армии пяти годам тюрьмы. Считаю, что мне крупно повезло, моим друзьям нет, многие арестованы. - Н-да. Значит, есть еще бойцы, радующиеся службе в армии на благо Родины! Молодец! - Гасан, а тебе не кажется, что у нас тут очень уж сильно воняет? Загадили всю гору! А? возмутился я однажды утром, когда вместо рассветной свежести ветерок принес отвратительный запах выгребной ямы. Да, товарищ лейтенант, еще неделю и мы или окончательно задох- немся, или мухи заедят, ухмыльнулся Муталибов. - Это мы уже более-менее принюхались, а если посторонний, но- венький какой прилетит, с ног запахом собьет. Сегодня проводим суб- ботник, как раз суббота по календарю. После завтрака я озадачил посты уборкой окружающей территории. Если взглянуть со стороны, то действительно жуткое зрелище, мусорная свалка какая то: пустые банки, обрывки загаженных газет, упаковки, огрызки и всюду кучи, кучи, кучи и кровавый понос. - Дристуны! Всем вооружиться саперными лопатами и вниз на двад- цать метров вокруг по склону все присыпать, банки сбросить в про- пасть. Если кто попробует скрытно ночью подойти, то хоть загромыха- ют, будут исполнять роль второго рубежа сигнализации. Да аккуратнее с сигналками, ногами не зацепите, распорядился я и отправил Гасана контролировать выполнение пр