педераста,  сожительствующего   с   собственной  дочерью,
пропустил  мимо ушей,  зато, как подлинный  полководец, принял  молниеносное
решение:   "Вы  оба  дураки.  Этот   подонок  просто  тянет  время.  Никакой
экспертизы.  Немедленно   арестовать  всю  группу".   В  октябре   названные
Шварцманом еврейские  чекисты оказались за  решеткой, в их числе легендарный
Эйтингон,  муж  балерины  Лепепшинской  генерал  Райхман,  полковник  Андрей
Свердлов,  сын того  самого.  Взяли  также  их подчиненных  с  чистых  пятым
пунктом,  взяли двух  заместителей  министра  Селивановского и  Питовранова,
взяли их  сотрудников.  На  образовавшиеся в МГБ вакансии  Маленков  посылал
своих -- в основном,  партаппаратчиков.  Вроде бы работа кипела,  но  это не
удовлетворяло Сталина.

        Глава 10: сталинское недовольство

     -- Чем? План по посадкам недовыполнили?
     --  Все шло  не так. В его  глазах аресты  эти была  мелочевка,  буря в
стакане воды.  Сталин жаждал урагана, мечтал  про новый 37 год, спал и видел
массовый  энтузиазм  по поводу  репрессий и  показательные  процессы.  Ничем
подобным  теперь  не  пахло.  Никто в  Политбюро  не  осмеливался  объяснить
впадавшему  в маразм вождю,  что мечтания его несбыточны.  В  глубине своего
мутнеющего  сознания Сталин упрямо надеялся, что в один  прекрасный день ему
доложат про раскрытие  великолепного, классического, разветвленного заговора
с  участием  всех,  кому  положено  --  сионистов,  троцкистов,   буржуазных
националистов, иностранных  шпионов,  а во  главе будет кто-то  теоретически
подходящий,   лучше   всего   член    Политбюро.    Когда   действительность
разочаровывала, он все больше замыкался  в  себе, давая волю своему отчаянию
во вспышках ядовитого, нередко смертельного недовольства. Помните у Пушкина:
С горя начал царь кудесить, и гонца велел повесить.
     -- Почему же раньше у него все получалось? Возраст был другой?
     --  Время  было  другое.  В  тридцатых годах  партийная масса  в  любом
происшествии умела немедленно  разглядеть вредительство и  заговор и во весь
голос  требовала   крови.  Террор  и  война  многое  изменили.  Мыслили  они
по-старому, шпиономания,  ксенофобия и прочие здоровые привычки остались, но
не  было прежнего пыла, страсти,  энтузиазма.  Не было сил. Люди  устали  от
казней. Так  бывает.  Как  и Робеспьер  в 1793, Сталин  в тридцатых годах не
выдумал склонности массы к расправам, он только вовремя разглядел, подхватил
и  раздул эти настроения, возглавил массовый  террор,  использовал  его  для
укрепления своей власти. Тема эта  бездонная, мы ее  едва коснемся  и пойдем
дальше. Одним словом,  никакие аресты в  МГБ  или  Еврейском  антифашистском
комитете не давали топлива для кровавой вакханалии, которая сотрясала страну
в 37 и 38-ом.
     -- Выходит, Иосиф Виссарионович стал бессилен?
     --  Он не  был  всесилен.  Он  не  был  в состоянии  по своему  желанию
создавать настроения массы,  но  кое-что  все-таки мог. Достаточно вспомнить
внешнеполитические  провалы  --  Югославия,  Берлин,  Корея,  все,  что  его
наследники кинулись исправлять сразу после смерти дорогого и любимого вождя.
Еще министерскую  чехарду в правительстве, особенно в МГБ. Это при  том, что
его, как молодого Вертера  никто его не понимал. Правда, хоть и одинокий, он
не собирался кончать с собой.  В октябре 1951 Рюмина  назначили заместителем
министра по  следственной  работе.  Казалось бы,  ретивый следователь  может
теперь  без  оглядок  довести  до  конца  начатое им дело врачей-вредителей.
Раньше  Абакумов  мешал разоблачать, теперь  он томится в Матросской тишине.
Реальность  другая.  Приходится  заниматься  делом ЕАК.  В  августе  министр
Игнатьев доложил, что почти  совершенно отсутствуют доказательства шпионской
деятельности  руководителей  комитета. В  самом  факте  сомнений  нет, нужно
только подобрать документы. Где их взять, другой вопрос. Поэтому, хотя  он и
заверил инстанцию, что с  прежней беспечностью покончено, поначалу ничего не
происходило.  Здесь  много  неясного.  Похоже, Сталин  к  ЕАКу  не  проявлял
интереса. Он  зато  помнил про врачей, сам вписал в письмо ЦК про безусловно
существующий заговор. Прошло полгода, а по этому поводу никаких  новостей. В
январе  1952  вождь  вызвал  Игнатьева:  "Я  не проситель у  МГБ! Я  могу  и
потребовать,  могу и  в морду  дать,  если вами  не  будут  выполняться  мои
требования.  Мы  вас  разгоним,  как баранов".  Эта  рулада  для  Сталина не
характерна.  Обычно он  являлся посетителям  как  олицетворение уверенности:
немногословный,  спокойный,  каждое  слово  для  истории  и  на вес  золота.
Истерический  тон  свидетельствует  о  бессилии   и  отчаянии.  Перепуганный
Игнатьев возобновил следствие по делу ЕАК.

        Глава 11: мгб берется за дело

     -- Но ведь нахлобучка была по другому поводу!
     -- Правильно, только на врачей у него к тому времени  ничего за пазухой
не  было. Сказать по правде, здесь  масса  неясностей. Может,  он побежал  к
Маленкову и  тот  дал такое указание.  По-бюрократически  это было  неплохо:
заняты большим делом. Шутка сказать, со смерти Михоэлса прошло  четыре года,
члены ЕАК сидели за решеткой три. Чуть не забыл: еще одно дело подошло в эти
дни к завершению, дело СДР. Не удивляйтесь, вы про него не можете знать. Оно
не получило огласки ни тогда, ни  после, в пору реабилитаций. За сокращением
скрывается Союз борьбы за дело революции, московская  группа, очень  юная по
составу, почти детская. Их было 16 человек в возрасте 17-20 лет, в том числе
10 девушек, из которых 3 школьницы. Они хотели спасти революцию, загубленную
Сталиным, вернуться на ленинский путь. Составили программу, в констатирующей
части режим СССР был назван бонапартистским, экономика госкапиталистической,
внешняя  политика империализмом. Позитивная часть была взята из "Государства
и революции". Их  взяли  еще  в январе  51-го  при  Абакумове. Очень  кстати
пришлось, что в группе было 13 еврейских членов. Как и полагается, у них был
раскол -- по  поводу  индивидуального террора.  Все на уровне  теоретических
споров.  Абакумов  не придал  этому  серьезного значения, что  и отмечено  в
письме ЦК, но Рюмин ухватился. В середине февраля 52-го последовал приговор:
3  юношам  --  расстрел,  10  четвертаков и 3 десятки.  Днем позже  Огольцов
получил новое  назначение, министром госбезопасности Узбекистана, где сменил
Гоглидзе,  который за несколько месяцев до  того вот так же был переведен из
Москвы  с  должности  первого  зама  МГБ.  Гоглидзе вернулся  в  столицу  на
должность  замминистра. Подоплеки этих рокировок  не знаю,  думаю, кто-то из
них с Рюминым не поладил, а может быть и оба. Не исключено, что причины были
совсем другие, но Гоглидзе был явно человек Берии. В любом  случае, недавний
подполковник, а ныне генерал-лейтенант Рюмин достиг в это время апогея своей
карьеры.  Сталин  возлагал  на него  большие надежды. Того 15 февраля, когда
Огольцову  предписали  ехать  в  Ташкент,  Рюмин  впервые представил Сталину
материал  на  профессора  Виноградова  и в  качестве  подготовительной  меры
получил разрешение  арестовать Рыжикова,  замдиректора  санатория Барвиха по
медицинской части.  У  Сталина были свежие основания быть недовольным  своим
лекарем.  Тот  при  последнем  плановом  осмотре  нашел,  что   атеросклероз
головного мозга зашел у Сталина слишком далеко, поэтому рекомендовал строгий
щадящий режим с  полным отказом от активной деятельности.  Такой диагноз был
для Сталина нож острый, он с этого времени избегал врачей.
     -- Любых врачей?
     --  Так  точно. Но  посмотрим  на положение верхушки МГБ. Когда  Сталин
устроил сцену  Игнатьеву, он пригрозил его отправить  туда же, где Абакумов.
Министр  и  Рюмин  спешно  рапортовали   про  свои  ударные  достижения:  1)
возобновлено  следствие  по  делу  членов  ЕАК,  2)  закончен  суд  по  делу
молодежной   организации   СДР,   3)   получены  новые   факты  относительно
врачей-вредителей.  Это  последнее было не ахти что, но  все-таки лучше, чем
ничего.  В  июле  51 года  Рюмин  арестовал врача  Софью Карпай,  еврейку по
национальности,  которая  до  1950-го  заведовала  Кабинетом  функциональной
диагностики в Кремлевской больнице.
     -- Что это такое?
     --  Кардиограммы,  насколько  я  понимаю.  Взяли  ее,  чтобы   получить
компромат   на  врачей,   лечивших   Щербакова   и   Жданова.   Оба  померли
скоропостижно, 44 и 52 лет соответственно, следовательно, можно  подозревать
вредительство. Вдобавок  состояли  в  свойстве:  Жданов  был женат на сестре
Щербакова. Карпай упорствовала, следователь начал копаться в ее прошлом. Для
начала ее обвинили в смерти Калинина.  Карпай отбивалась: я была его лечащим
врачом в 1940-42, а опухоль,  от которой он умер, обнаружили только в 44-ом.
И хотя  Карпай отказывалась подписывать фальсифицированные протоколы, все же
в процессе допросов  выяснилось, что, будучи под ее наблюдением,  всесоюзный
староста  жаловался  на  боли в  кишечнике. Она  хотела провести  тщательное
всестороннее  обследование,  но  Виноградов,   главный  терапевт  Кремлевки,
прописал  клизмы, порошки и диету. Рюмин навострил уши:  Виноградов, лечащий
врач  Сталина,  ездил  с  ним  в  Тегеран,  пользовал  также  других  членов
Политбюро. Карпай отошла на  второй план, в официальное дело ее не включили,
так и  просидела до смерти Сталина.  Тем временем  Абакумов и арестованные с
ним чекисты  были из прокуратуры  переданы  в  МГБ. Коллеги  церемониями  не
утруждались. Один из сидевших тогда, чудом уцелевший, потом рассказывал, как
от него требовали описать распределение портфелей в правительстве Абакумова.
Этот  человек, полковник, фамилию назвать не могу, отказался. Тогда Коняхин,
только что переведенный в МГБ  из ЦК, отослал его в  65-ый кабинет, где трое
исполнителей  под   руководством  начальника  Внутренней   тюрьмы   Миронова
обработали его до беспамятства  и выпадения  прямой кишки.  Коняхин, кстати,
занял место изувера Комарова.
     -- Может это место такое, а человек не виноват?
     --  Очень  может  быть.  Имеется  также  и  письменное   свидетельство,
принадлежащее Абакумову.
     -- Неужели успел мемуары написать?
     -- Это письмо от  22 апреля 52-го года, адресованное Маленкову и Берии,
двоим сразу.
     -- Как же Рюмин его пропустил?
     -- Судьба  Абакумова еще была под  вопросом, в любую минуту  кто-то мог
появиться на его допросе, тот же Маленков. Письмо крайне красноречивое, дает
представление,  как обращались с подследственными, хоть  ты и бывший главный
чекист.  Слушайте: "На всех допросах  стоит  сплошной  мат,  издевательство,
оскорбления, насмешки  и прочие зверские выходки. Бросали  меня  со стула на
пол... Ночью 16 марта меня схватили и привели в так называемый карцер, а  на
деле, как потом  оказалось,  это была  холодильная  камера с  трубопроводной
установкой,   без  окон,  совершенно  пустая,  размером  2  метра.  В   этом
страшилище, без воздуха, без питания (давали кусок хлеба и две кружки воды в
день),  провел  восемь  суток.  Установка  включилась,  холод  в  это  время
усиливался. Я много раз... впадал в беспамятство.  Такого зверства я никогда
не видел и о наличии в Лефортово таких холодильников не знал -- был обманут.
Этот каменный мешок может дать смерть, увечье и страшный недуг, 23 марта это
чуть  не кончилось смертью - меня  чудом  отходили  и  положили в  санчасть,
вспрыснув сердечные препараты и положив под  ноги резиновые пузыри с горячей
водой".
     -- Неужели он действительно про это не знал раньше?
     -- Сомневаюсь. Он мог не знать только в одном случае. Если не хотел про
это знать. Этингера держали в подобной  камере,  может, в  той же самой. Все
равно  Абакумов  отказывался  давать  показания.  В  апреле   Лихачев  вдруг
"вспомнил",  что Этингер в присутствии Абакумова и  его сознался в намерении
сократить жизнь  Щербакову.  Рюмин навалился на еле живого Абакумова,  чтобы
тот подтвердил -- ничего подобного. 22 июля устроили очную ставку Лихачева и
Абакумова,  но ничего не добились. Положение Рюмина становилось  незавидным.
Связь еврейских  врачей с Абакумовым  все  еще  не  была  доказана,  даже по
стандартам МГБ. Сталин  ждал политических разоблачений, а их все не было. Не
знаю, понимал ли это руководители МГБ.  Пока что Игнатьев с Рюминым решили в
помощь следствию  привлечь группу врачей, из  тех, кто  тайно сотрудничал  с
МГБ. Цель  -- подтвердить показания  Лихачева  и вообще  представить научные
доказательства медицинской диверсии.  Так 24 июля на Лубянке появилась Лидия
Федосеевна  Тимашук.  Поначалу  ее  расспрашивали  про  Щербакова  и  ничего
определенного не добились.  11  августа  ее вызвали снова, на  этот  раз для
экспертизы   по  поводу   лечения  Жданова.   Здесь   следователя   Елисеева
подстерегала  неожиданная  удача.  Тимашук,  ветеран  Кремлевки  с 25-летним
стажем,  выразила  возмущение:  я относительного  неправильного  лечения  т.
Жданова сигнализировала 4 года назад, но никто не обратил  внимания. Кстати,
расхожее представление о Тимашук как  о провокаторе неправильное. Она до сих
пор доказывает, что это не так.
     -- Да разве она жива?
     -- Вы, бьюсь  об заклад, уверены, что ее грузовик сбил. Так все думают,
но сие миф. Она жива, находится на заслуженном отдыхе.
     -- Вот тебе и раз! Откуда же взялся слух?
     -- Логически напрашивается исход, когда неугодного человека убирают без
лишнего шума. Как Михоэлса. Когда действительность другая поверить трудно. В
этом месте нам придется дать задний ход, и  вот почему. Рассказ мой построен
хронологически,  насколько это возможно. Второй  визит Тимашук  состоялся 11
августа 1952 года. На следующий день расстреляли 13 членов ЕАК, а я ни слова
не сказал про суд.

        Глава 12: суд долгий и неправый

     -- Как вы помните,  Игнатьев  приказал  возобновить следствие в  январе
52-го. По причине отсутствие в деле документальных  доказательств. Заявление
в высшей степени странное.
     --  Я  не  вижу  в этом ничего странного.  Следователь должен  получить
доказательства вины...
     --  Может, так  на  лекциях говорят,  но  в практике  чекистской работы
стержень был признания арестованных. Большевики всегда презирали юридическую
казуистику:  если знаешь, кто  враг,  доказательства  приложатся.  Вышинский
провозгласил    признание    обвиняемого    необходимым    и     достаточным
доказательством.  Это   стало  юридической  нормой.  Во  всех  показательных
процессах  документами  не  пахнет, одни  оговоры  или  самооговоры.  Первый
вариант:  Иванов,  на какую  разведку  работал  Петров?  -- На  такую-то. --
Петров, вы подтверждаете показание Иванова? -- Подтверждаю. Второй: Я должен
облегчить свою совесть, я долго скрывал,  что был агентом такой-то разведки.
Эти  нехитрые сценарии разыгрывались снова  и  снова,  других  доказательств
никто не  спрашивал. Тысячи евреев получили приговоры  как германские шпионы
-- никто не удивлялся. Почему это  вдруг Игнатьеву документы  потребовались,
как выдумаете?
     -- Вам лучше знать.
     -- Я  тоже не  знаю, но что-то  с делом  ЕАК было неладно, высказывание
Игнатьева   это   отражает.   Придется   делать   предположения.  Во-первых,
международная  реакция, неизбежные обвинения в  антисемитизме. Во-вторых,  в
партии,  несмотря на массовые  исключения,  все еще было много евреев, тысяч
150-200.  Поэтому,  наверно,  показательный  процесс ЕАК  сочли  политически
нецелесообразным.  Расправа  задержалась года на два. Но  это, повторяю, моя
догадка, не научный факт. Похоже, что наверху сомневались, стоит ли доводить
дело до приговора, и Маленков это потом  подтвердил, косвенно. Судила членов
КАК Военная коллегия Верховного Суда. Процесс начался  8 мая в  здании клуба
им.  Дзержинского, т.е.  на территории МГБ.  Место было необычное для такого
рода дел, раньше они проходили в здании Военной коллегии на ул. 25 Октября.
     -- Где это такое?
     --  Рядом  с  аптекой  Феррейна.  Расстояние  пустяковое,   но  разница
существенная: подсудимых в перерывах  обрабатывали на  Лубянке,  в судейской
комнате  стояла  аппаратура для подслушивания. Подсудимых  было  15 человек;
один,  Брегман  из  Министерства  госконтроля, скоро  выбыл, потому  что его
поместили в санчасть. Относительно остальных МГБ  заранее определило, что 13
будут расстреляны,  а академик Лина Штерн получит тюремный  срок и  высылку.
Соответствующие бумаги ушли в инстанцию. Возражений  оттуда не  последовало.
Суд  начался  с  накладки.  Только Фефер и Теумин  признали  все  обвинения;
четверо,  Лозовский,  Маркиш,  Шимелиович  и Брегман, их полностью отвергли,
остальные  согласились  с  ними  только  частично.  Дальше  было  не  лучше.
Председательствующий  генерал-лейтенант  Чепцов  чувствовал   себя  неуютно.
Давать вышку на основании таких дырявых обвинений ему не хотелось.
     -- Он что, был последователь Толстого?
     -- Он был тертый калач, в Военной  коллегии прошел  все  ступени  -- от
делопроизводителя до председателя.  Отправил  на тот свет  множество  людей,
включая лиц  еврейской национальности.  В частности, в ноябре  50-го Военная
коллегия приговорила к расстрелу 9 евреев с ЗИСа, а также журналистов Мириам
Айзенштадт-Железнову и Самуила Персова.
     -- Чем эти жертвы отличались от других?
     --  Сказать трудно, он у меня  на исповеди не был. Может,  боялся, что,
посылая на смерть антифашистский комитет, выглядит фашистом. В любом случае,
то, в чем обвинялись подсудимые, по  меркам Чепцова,  выглядело смехотворно.
Вот вам иллюстрация для сравнения. На бухаринском процессе нарком земледелия
Михаил  Чернов  признался  в  том,  что  а) 10  лет был  агентом  германской
разведки,  б)  занимался  активным   вредительством  в  сельском  хозяйстве,
например, в масло подкладывали битое  стекло. Другие подсудимые выглядели не
лучше. Что было здесь? Мелочевка. Артист Зускин ставил плохие пьесы, которые
возбуждали у зрителей националистические чувства.  Поэт Квитко "содействовал
в сборе  материалов  об  экономике  СССР для отсылки их  в США".  Тот  самый
Квитко,  стихи  которого знал  каждый советский  ребенок:  Климу  Ворошилову
письмо  я написал, товарищ  Ворошилов народный  комиссар... Рюмин  клялся  и
божился, что приговоры по  делу ЕАК одобрены Политбюро. Чепцов не  хотел ему
верить  на  слово,  опасался,  чтобы  при следующей  перемене погоды его  не
обвинили в грубых нарушениях социалистической законности. Он сначала перенес
некоторые заседания на свою территорию, а в начале  июля  и вовсе  остановил
процесс,  послав  дело  на доследование.  Шаг  необычный, даже  неслыханный.
Чепцов пошел по  кабинетам власть  предержащих в поисках совета и поддержки.
Список  тех, к  кому он обращался,  длинный:  генеральный прокурор  Сафонов,
председатель Верховного Суда Волин, Шкирятов из КПК, председатель Президиума
Верховного Совета Шверник, секретарь  ЦК Пономаренко, еще кто-то. Все только
разводили руками: принять решение может один Маленков. Когда Чепцов вместе с
Рюминым  и  Игнатьевым предстал перед  Маленковым,  реакция последнего  была
нервная: "Вы что,  нас хотите на колени поставить перед этими преступниками?
Приговор  по этому делу апробирован народом, этим делом Политбюро занималось
три  раза. Выполняйте  решение  Политбюро!" Сия истерика  подтверждает,  что
предмет  был чувствительный,  иначе зачем его обсуждать  трижды.  С 11 по 18
июля проходило вторичное  слушание дела,  где был вынесен заранее одобренный
народом приговор:  расстрел для  всех, кроме Лины Штерн.  Апелляции по таким
делам не полагалось, все осужденные подали просьбы о помиловании в Верховный
Совет, которые  были отклонены. 12 августа их казнили.  Дело  это  мутное  и
странное.  Почему  нужно  было  расстреливать интеллигентов,  не  занимавших
серьезного положения?  С другой стороны, раз  уж за низ взялись,  почему  не
провязали с врачами-вредителями? В 1953  Михоэлса задним  числом  упомянут в
Сообщении  ТАСС  по делу врачей.  Почему  с этим  так долго тянули,  а потом
завершили, не проведя следствия по обычным стандартам террора? Я подозреваю,
что  исход  дела был связан с каким-то другим  событием, этот мостик от  нас
скрыт,  и   мало   что   можно   понять.  Например,  это  только  логическое
предположение, Сталин мог заявить  по поводу готовившегося съезда:  что  как
его можно  проводить,  когда дела  в  МГБ  накапливаются. Но  это всего лишь
гипотеза.  Пересмотр дела началась вскоре  после смерти  Сталина. В  июне 53
года  выпустили  академика Лину Штерн. В ноябре 55 года,  еще до  Двадцатого
съезда, приговор по делу ЕАК был отменен, а все осужденные реабилитированы.
     -- Почему приговор для Штерн был такой мягкий?
     -- Она занималась проблемами долголетия. Возможно, поэтому Сталин решил
ее сохранить, но это только слух.

        Глава 13: как умирал жданов

     Не успели покончить с Еврейским антифашистским комитетом, как на сцену,
словно <i>deus  ex  machina,</i>  выступила  Лидия  Федосеевна Тимашук,  1898  года
рождения   (Брест-Литовск),   беспартийная,  мать  полька,  отец   украинец,
унтер-офицер  царской   армии.  В   Лечебно-санаторном   управлении   Кремля
(Лечсанупр,  ЛСУК, Кремлевка)  с 1926 года.  Но  прежде,  чем  перейти к  ее
исторической  роли, нам придется  возвратиться  к событиям  лета 48-го года.
Кстати, какие у вас знания по биологии?
     -- Самые рудиментарные.
     --  У меня  тоже,  тем  не менее, от генетики нам никуда не  деться, от
Лысенко  и  тому  подобных  материй. Они  имеют прямое  отношение  к  нашему
предмету. Так что не обессудьте. До войны Лысенко, взгляды которого разделял
Сталин, взял верх над Николаем  Вавиловым. Последнего в 1940 посадили, через
три  года он умер. В 1945 его брат Сергей, физик, стал президентом  Академии
Наук. Генетики и вавиловцы,  что, как мне объяснили не совсем  одно и то же,
малость  воспрянули духом.  Тем  более,  практические  достижения  у Лысенко
отсутствовали.  Весной  48-го года Дмитрий  Шепилов, зам Агитпропа ЦК, решил
повести  атаку  на  Трофима Денисовича, спустив на него своего протеже  Юрия
Жданова, 29  лет,  которого  он  только что  продвинул на  пост  заведующего
отделом науки ЦК. Шепилов был ловкий царедворец, пока не сломал себе шею.
     -- До меня только сейчас дошло, что это тот самый, примкнувший к ним.
     --  Совершенно  верно.  Заметьте,  что   нам  с  вами  не   обязательно
разбираться  в  существе тогдашних  споров.  Мы  только отмечаем,  что  Юрий
Жданов,  химик  по  образованию,  выступил  против Лысенко,  в  защиту  идей
Менделя,  Вейсмана  и  Моргана.  Это  был,  если  память  мне  не  изменяет,
инструктивный доклад  для  обкомовских  лекторов,  место --  Политехнический
музей, время  -- 10 апреля.  Юрий  влез  в это дело вопреки  совету отца: Не
связывайся  с  Лысенкой  -  он  тебя  с  огурцом  скрестит!  Жданов-старший,
начальник Шепилова,  сам  незадолго  до этого  лягнул  Лысенко  на  Оргбюро,
заметив,  что руководство  ВАСХНИЛ надо бы  укрепить. Скорее  всего, это был
пробный   шар,   возможно  также,  что  Сталин  отозвался  на   эту  критику
неодобрительно, во всяком случае, Андрей Александрович больших никаких шагов
в этом  направлении не  сделал. Лысенко немедленно  пожаловался  вождю,  тот
расценил доклад Юрия как акцию в поддержку формальных генетиков, которая шла
в разрез  с позицией  ЦК (т.е.  Сталина).  В двадцатых  числах  мая 1948  г.
состоялась  встреча Сталина с  Лысенко. Присутствовал  также старший Жданов,
молчал,  мотал на  ус, но было поздно. 31  мая  и 1 июня  было что-то  вроде
расширенного политбюро  по  поводу присуждения Сталинских премий. Там Сталин
устроил Юрию разнос  в присутствии отца, перед всем составом  политбюро,  на
глазах  у академических,  совминовских  и  цековских чиновников:  "Ю. Жданов
поставил своей целью  разгромить и  уничтожить  Лысенко.  Это неправильно...
Лысенко  -- это Мичурин в агротехнике...  Лысенко имеет недостатки  и ошибки
как ученый  и  человек,  но  ставить  своей задачей уничтожить  Лысенко  как
ученого  -- это лить воду на мельницу разных Жебраков". Профессор Жебрак был
известный генетик, Сталин эту  породу на дух не переносил. Главный удар, как
все  поняли, пришелся по старшему Жданову,  который ни разу не был упомянут.
Верный сталинец Андрей Александрович числился в близких друзьях вождя добрых
лет двадцать. Здоровье его в это время было самое  что ни на  есть скверное:
атеросклероз, ожирение, алкоголизм.
     -- Вы шутите? Главный идеолог алкаш?
     --  Жизнь у них была  нелегкая:  ответственность  перед  народом, перед
историей. Вожди пили  крепко, Джилас это отметил не  без изумления. Жданов к
этому времени стал сдавать. По распоряжению  Сталина  ему на Ближней даче за
обедом наливали  один лимонад. Дела  покатились под гору. 1 июля  Маленкова,
опросом членов Центрального комитета, утвердили секретарем ЦК. В сочетании с
недавним наскоком на Юрия это назначение показывало, что Жданов котируется у
Сталина не так  высоко, как прежде.  7  июля  Юрий написал  вождю  покаянное
письмо  сугубо личного характера. 10 июля Андрей Жданов и Маленков направили
Сталину проект сообщения "О положении в  советской биологической науке", где
действия Ю. Жданова  квалифицировались  как  ошибочные.  13  июля еле  живой
Жданов уехал в отпуск на юг, там ему  стало хуже. За год до этого он  прошел
курс неудачного  лечения в  Мацесте,  но  кремлевские врачи любили  посылать
своих пациентов к  Черному  морю. На этот раз  Жданов быстро переместился на
Валдай, где он  вроде бы  стабилизировался, пока 23  июля телефонный  звонок
Шепилова все не испортил.  После этой  беседы Жданов  крайне возбудился, а к
вечеру  и  вовсе свалился с  тяжелейшим  сердечным  приступом. Про  что  был
разговор, неизвестно, но  я подозреваю биологические  науки. У  этой догадки
имеются  основания,   потому  что  летом  1948  в  Кремле  много  занимались
биологией.  Маленькое  отступление. Вы  знаете  сущность  разногласий  между
Лысенко и его противниками?
     -- Очень смутно, что-то по поводу идеализма.
     --  Придется этого коснуться.  Вот сталинская  цитата,  которая неплохо
объясняет  сей  предмет:  "Вейсманисты   и   их  последователи,   отрицающие
наследственность  приобретенных  свойств, не  заслуживают того, чтобы  долго
распространяться  о них. Будущее  принадлежит  Мичурину". Лысенко утверждал,
что  изменения в живом  организме, полученные  под  влиянием условий  жизни,
передаются по наследству. Генетики возражали, что такая передача  невозможна
в  принципе,   поскольку   наследственная  информация  хранится  в  генах  и
хромосомах. Лысенко  пытался подтвердить это  опытами, которые не удавались,
но он  был  изворотливый  жулик, подтасовывал  результаты  и,  главное, умел
подводить марксистскую базу.
     -- Но  если экспериментальные доказательства отсутствовали,  как  же он
сохранял свое положение?
     --  А как алхимики могли  продолжать свои старания на протяжении многих
веков? Или изобретатели вечного двигателя? Цель была привлекательная. Сталин
принял сторону Лысенко из политических соображений: если эти положения верны
относительно   растений,  то  их  можно  применить  к  людям.  Тогда  навыки
строителей  социализма,  достигнутые с  помощью пропаганды и  террора, будут
автоматически  проявляться  у  следующего  поколения  советских  людей.  Это
понятно?
     -- В первый раз  до меня  дошел смысл этой борьбы с генетикой.  В школе
нам так не объясняли.
     -- Ладно. Лысенко еще  в  47-ом писал Сталину: "<i>Метафизическое учение о
живых</i>  телах   --  морганизм-менделизм,   вейсманистский   неодарвинизм   --
преподается во всех вузах, мичуринское же учение, советский дарвинизм, почти
нигде не преподается.  Прошу  Вас, товарищ  СТАЛИН, помочь  этому  хорошему,
нужному для нашего сельского хозяйства делу". Сталин тогда ничего не сделал,
сил было мало.  Теперь он решил, что надо действовать.  События  развивались
драматично. Директор Ботанического сада академик Цицин обратился к Сталину и
Жданову   с   предложением   устроить   в   ВАСХНИЛ   публичное   обсуждение
несостоятельных концепций Лысенко. Пора, мол, окончательно разоблачить этого
шарлатана. Цицин  некогда был  с Лысенко заодно, но после происшедшего у них
конфликта сводил счеты.  Сталин нашел идею полезной, но  применил по-своему.
Тогда в ВАСХНИЛ из-за репрессий оставалось  всего  16 действительных членов.
15  июля  Сталин постановлением  Совмина  добавил к  ним  сразу  35  --  все
лысенковцы.  Прочитав  в  газете  список  новых  академиков,  Цицын  слег  с
инфарктом.  23  июля  Лысенко  прислал  Сталину   текст  своего  доклада  на
предстоящей  сессии  ВАСХНИЛ,  этот  документ  вождь  внимательно  прочел  и
отредактировал. Очень вероятно, что в тот же день он дал Шепилову конкретные
указания по поводу  сессии, о  чем тот  и сообщил своему шефу Жданову. Среди
этих  указаний  одно  было  особенно  примечательное: в день закрытия сессии
опубликовать покаянное письмо Юрия, которое отправитель явно не предназначал
для печати. Неудивительно,  что  Жданов  свалился.  Сессия ВАСХНИЛ прошла  в
атмосфере  махрового  мракобесия, очень в духе того времени, если  вспомнить
всесоюзные  потуги  доказать русский  приоритет  в  каждой  области  знания.
Морган, а  особенно  подозрительные для  русского  уха Вейсман  и Мендель не
могли  устоять  против  нашего  посконного  Мичурина. Президент  Белорусской
академии генетик Антон Романович Жебрак, которому крепко всыпали на  сессии,
попал  после этого на прием к Шепилову: "Вас,  генетиков, спасли немцы. Если
бы  не война,  мы вас уничтожили бы  еще в 1941 году".  Он имел в виду после
ареста Николая Вавилова.
     --  Позвольте,  ведь  это  Шепилов  начал травить  Лысенко  устами Юрия
Жданова?
     -- Он диалектику  хорошо усвоил, держал нос  по ветру.  И потом,  какая
разница кого уничтожать? Жданов при смерти, довольно биологии, пора заняться
медициной.  25  июля  на  Валдае  больным  занялась  бригада  из  Кремлевки:
начальник   Егоров,   главный  терапевт  Виноградов,  профессор   Василенко,
заведующая  кабинетом  функциональной диагностики врач Карпай. Лечащий  врач
Майоров   был  тут  же,  ожидая   заключения  вельможных  гостей.  Оно  было
успокаивающим: острый приступ сердечной астмы, главная причина -- застарелый
кардиосклероз,  опасности  для  жизни   нет,  продолжать  назначенное  ранее
лечение.  Страстный рыболов  Майоров  вернулся к  своему  любимому  занятию,
повседневное  наблюдение вела  медсестра.  7  августа  у  Жданова  перестали
снимать кардиограммы, 27-го грянул новый тяжелый приступ.  На следующий день
в санатории на Валдае  появились те же московские светила за вычетом Карпай,
бывшей в отпуске. Уже по прибытии Егоров решил  снять ЭКГ, кардиограмму,  на
каковой предмет из Москвы самолетом доставили врача Тимашук.
     -- Выходит, вся эта страшная история -- результат случайности?
     --  Не думаю. И  вообще не торопитесь с выводами.  Именитый диагноз был
такой:  функциональное  расстройство на  почве  склероза  и  гипертонической
болезни, рекомендации: увеличить подвижность, с 1 сентября разрешить поездки
на машине, 9 сентября решить вопрос о поездке в Москву. Тимашук была другого
мнения.  Она на основании  ЭКГ  обнаружила у  Жданова, я  цитирую,  "инфаркт
миокарда  в  области  передней  стенки  левого желудочка  и  межжелудочковой
перегородки". Егоров и Майоров дружно  встали на дыбы. Они, я опять  цитирую
письмо  Тимашук,  "предложили  мне  переписать  заключение,  не  указывая на
"инфаркт миокарда", и  писать осторожнее, так, как это сделала доктор Карпай
на  предыдущих ЭКГ".  С  этим  Тимашук  вернулась  в  Москву.  Как назло, на
следующий день, 29 августа, больному стало совсем худо, и ее вызвали снова.
     -- Профессора, наконец, ей поверили?
     -- Ничего  подобного. Словами самой Тимашук: "29/VIII у А.А. повторился
(после вставания с постели) сердечный приступ, и я  вторично была вызвана из
Москвы. Но по  распоряжению академика Виноградова и  профессора  Егорова ЭКГ
29.VIII, в день  сердечного приступа, не была сделана, а мне вторично было в
категорической  форме  предложено  переделать  заключение,  не  указывая  на
инфаркт миокарда,  о чем я поставила в известность  тов. Белова А.М.". Майор
госбезопасности Белов был начальник личной охраны Жданова.
     -- А диагноз как же?
     -- Она его переписала, после чего доложила -- устно Белову и  письменно
Власику, начальнику Главного управления охраны МГБ. Вот  концовка ее письма:
"Считаю, что  консультанты и лечащий  врач  Майоров недооценивают безусловно
тяжелое состояние А.А., разрешая ему подниматься с постели, гулять по парку,
посещать  кино,  что и  вызвало  повторный  приступ, а  в  дальнейшем  может
привести к роковому исходу.
     Несмотря на то, что я по настоянию своего начальника переделала ЭКГ, не
указав в  ней  "инфаркт миокарда", остаюсь при  своем мнении и настаиваю  на
соблюдении строжайшего постельного режима для А.А.".
     -- Не знаю, как у вас, а у меня эта история вызывает странные чувства.
     -- Это цветочки, то ли еще будет.
     -- И потом, почему она обратилась к охранникам?
     -- К кому же, по вашему мнению, ей следовало обратиться?
     -- Не знаю, например, в Минздрав.
     -- Интересная  идея. Она написала Власику по той естественной  причине,
что она была  сексот, тайный  осведомитель МГБ.  Она опасалась, что ее потом
могут взять за воротник,  в то же время она знала свое  дело,  в этом ей  не
откажешь.  Все-таки давайте по  порядку. 30-го августа  Власик  отдал письмо
Тимашук  с  приложенной  ЭКГ  Абакумову,  тот   с  короткой  сопроводиловкой
переправил  его  Сталину. Рукой последнего на  записке Абакумова  поставлена
помета "В архив".
     -- В архив?
     -- В архив. Кстати, 31-го Жданов отдал Богу душу. Официальной  причиной
смерти объявили "паралич болезненно  измененного сердца при явлениях острого
отека легких". Инфаркт, как видите, не  упомянут.  Узнав о смерти Жданова, в
санаторий немедленно прибыли Кузнецов, Вознесенский Попков, знакомые фигуры,
будущие жертвы ленинградского дела. Примчался и начальник Лечсанупра Егоров,
прихватив патологоанатома  Федорова, который вечером в тесной ванной комнате
с недостаточным освещением  произвел вскрытие. Свое заключение  ему пришлось
составлять под неусыпным оком Егорова, по каковой причине обнаруженные рубцы
на  сердце, свежие и застарелые,  были квалифицированы  весьма  расплывчато:
некротические очажки, фокусы некроза, очаги миомаляции.
     -- Федор Пахомович!
     -- Как? Не знаете, что это такое миомаляция? Шучу, сам наводил справки.
Так  называют  расплавление отмерших  участков  миокарда,  сердечной  мышцы.
Птичий  язык употребили  с  целью замаскировать инфаркты миокарда,  избежать
упоминания.  Анатомический препарат сердца Жданова  в тот  же день самолетом
доставили  в Москву,  где  под председательством  Егорова состоялся  заочный
консилиум:  Виноградов,  Зеленин,  Этингер,  Незлин,  Марков.  Перечисленные
светила тоже не заметили инфарктов.
     -- Теперь понятно, почему Сталин и прочие видели заговор.
     -- По крайней мере, налицо, то, что в Америке  называют  <i>cover-up</i>, т.е.
усилия что-то скрыть,  замаскировать, выдать одно за  другое. Прежде давайте
закончим  с фактической стороной. Руководству Кремлевки нужно было угомонить
Тимашук.  Власик  ознакомил Егорова  с ее  письмом,  и вот что они  сделали.
Сначала Егоров в присутствии главврача Брайцева категорически посоветовал ее
забыть свои фантазии. Это было 4 сентября. Она стояла на своем, тогда Егоров
через день собрал у  себя в  кабинете  совещание,  где  на Лидию  Федосеевну
дружно  навалились  все  замешанные  в  этом  деле:  Виноградов,  Василенко,
Майоров, Федоров.  Ее  обвинили  в  невежестве,  объявили человеком чуждым и
опасным.  7  сентября  последовали  оргвыводы:  Тимашук  перевели  в  филиал
кремлевской поликлиники. Будучи уверена в своей правоте, она написала письмо
секретарю  ЦК Кузнецову. Не  получив ответа, она обратилась к Кузнецову  еще
раз, результат был такой же.
     --  Не понимаю! Смерть Жданова не была на руку  Кузнецову, почему же он
не реагировал?
     --  А  почему  не  реагировал  обычно  подозрительный  Сталин?  Жданова
похоронили с почетом, в 49-ом Светлана Сталина вышла замуж за Юрия Жданова.
     -- Значит, Сталин не добивался его смерти?
     --  Хотел  бы  я знать ответ на этот вопрос! Здесь столько неизвестных,
что возможна чертова уйма догадок. Один возможный вариант: Сталин плохо себя
чувствовал  или  был  в припадке глубокого  маразма.  Существуют  и  другие,
например: Сталин понял смысл письма, но  решил, что  от алкаша  Жданова  все
равно  мало  толку,  пусть  себе  помирает, похороним как  верного ученика и
соратника. Сталинская душа -- потемки. Взять хотя бы историю смерти Фрунзе в
1925   году.   Наркомвоен,  которому  было  40   лет,   умер  от   сердечной
недостаточности  во время  операции  по  поводу  язвы  желудка. В  атмосфере
ожесточенной фракционной борьбы  того времени  очень скоро  распространилась
байка,  что на  операции  Фрунзе  усиленно  настаивали Сталин  и  Ворошилов.
Документальных доказательств нет, зато есть литературный след. Борис Пильняк
написал тогда аллегорическую "Повесть непогашенной луны". В  речи Сталина на
похоронах Фрунзе имеется такая фраза: "Может быть,  это так  именно и нужно,
чтобы старые товарищи  так легко  и просто спускались в  могилу".  Несколько
месяцев  спустя  хоронили  "железного Феликса". И  что же? Сталин начал свое
выступление  такими  словами:  "После Фрунзе Дзержинский..." Разумеется, все
это могли быть просто совпадения.
     --  Ничего себе совпадения. Это все равно,  как в трагедии  Пушкина уже
отравленный Моцарт играет Реквием.
     --  Аналогия интересная.  Много вопросов  вызывает  поведение Егорова и
Виноградова. Почему они так упорно отказывались видеть в заболевании Жданова
опасность  для жизни?  Казалось  бы,  признание  инфаркта  было  дело вполне
безопасное. Прописали строгий  постельный режим, а там видно будет. Так  нет
же, кипятились, ни за что не  хотели согласиться  с осторожной Тимашук. Мало
того, делали из нее изверга рода человеческого. Особенно Виноградов. Я забыл
упомянуть,   что   сразу   после   кончины  Жданова   он  поставил  министру
здравоохранения Смирнову ультиматум относительно Тимашук: или я, или она.
     -- Может, его раздражало, что она сексот?
     -- Уж чья бы корова мычала! В 1938 году во  время бухаринского процесса
Виноградов среди прочих  подписал заключение о вредительских методах лечения
профессора Плетнева, докторов Казакова и Левина. Плетнев, между прочим,  был
его учитель. Виноградов знал, что  Плетнев и Левин угодили в это дело только
потому, что хотели сохранить достоинство.
     -- Достоинство?
     --  Ну  да. В  1932 году, когда застрелилась жена  Сталина, медицинских
светил заставили, ради высших соображений, дать  заключение, что она  умерла
от  острого  приступа  аппендицита.  Канель,  Плетнев   и  Левин  отказались
поставить  свои подписи и попали  на чекистскую заметку. Каннель скончался в
1936. Такая история. У Виноградова могли быть и другие мотивы. Прежде всего,
он,  успешно  практиковавший  с   1907   года,  ученик  Павлова,   Сеченова,
Остроумова,  Захарьина,  не  слишком  доверял электрокардиографии  и  прочим
новомодным штучкам, полагался  больше на свой опыт и  стетоскоп. Играл  роль
статус:  как  смеет  это  козявка,  рядовой   врач  учить  меня,  академика.
Виноградов был вельможа, жил в неслыханном для советского  времени достатке:
картины  Репина  и  Шишкина,  масса  антиквариата, бриллианты, до  революции
содержал скаковых лошадей.
     -- Вы, следовательно, исключаете возможность злого умысла?
     --  Ничего  нельзя  исключить!  Потому  что,  если  даже  принять,  что
Виноградов  был  надутый  индюк,  все  равно  остается Егоров,  ленинградец,
которого в Лечсанупр поместил никто иной, как Кузнецов.
     -- Он, следовательно, не был заинтересован в смерти Жданова?
     --  Кто  его  знает!  Надобно  признать,  что  мы  не  знаем.  Возможны
комбинации  самые  невероятные,  ох,  возможны.  Кто-то   мог   настоятельно
посоветовать Егорову: не стоит применять к Андрею Александровичу радикальных
методов  лечения. Подтекст: дайте человеку умереть спокойно, с достоинством.
Кто мог дать такой совет?  Кто  угодно: Маленков,  Власик, Сталин, даже  сам
Кузнецов. Чего это он  примчался на  Валдай? Убедиться, что вскрытие пройдет
по плану?  И почему  вскрытие делали там,  а не в Москве?  Но, повторяю, это
только  возможные  ходы. Был  ли вообще  такой  разговор,  неизвестно.  Пора
остановиться, пора признать, что мы не знаем и остаемся при своих сомнениях.
Последний штрих. Уже после смерти вождя Виноградов признал, что он  вместе с
другими просмотрел инфаркт у товарища Жданова.

        Глава 14: дело врачей набирает ход

     Пора вернуться в 1952 год. Итак, 11 августа Тимашук опять пригласили на
Лубянку, на этот раз для  разговора о  лечении Жданова.  Здесь  следователей
ждал  сюрприз: я сигнализировала  о  неправильном  лечении  А.А.еще в  сорок
восьмом  году.  Кому?  Сначала  Власику,  потом  дважды  Кузнецову.  Запахло
жареным.   Рюмин   торжествовал:   вот    оно,   доказательство   врачебного
вредительства, получено из первых рук, подтверждает то, что я твержу с 50-го
года. Доложили Сталину, который про письмо ничего не помнил. Или сделал вид,
что не  помнил. Генерал-лейтенант  МГБ  Николай Сидорович  Власик возглавлял
личную охрану вождя с начала тридцатых, после смерти Надежды Аллилуевой стал
также  фактическим опекуном сталинских детей. Генерал своего простонародного
отчества стеснялся,  требовал,  чтобы  подчиненные к  нему обращались как  к
Николаю Сергеевичу, Сталин  называл его, по своему  обыкновению, по фамилии.
Возможное  объяснение Власика,  что  он  отдал  письмо  Абакумову, мало  ему
помогало. Дело в том,  что  он показал письмо  Тимашук  Егорову,  но тот был
вредитель,  следовательно,  предупредил  врага.  Положение Власика  к  этому
времени было  и  без  того пиковое. 23 мая  ГУО, Главное управление  охраны,
которое  он возглавлял,  преобразовали  в просто  Управление  охраны,  а его
самого   еще   раньше   отправили   заместителем   начальника   Баженовского
исправительно-трудового лагеря в Асбесте  Свердловской области. Причины я не
знаю, но в личной охране в это время  произошла перетряска.  29  мая министр
Игнатьев   стал   по   совместительству   начальником   Управления   охраны.
Генерал-майор  Кузьмичев, начинавший  постовым  у  дачи Сталина,  с  16 июня
оказался  начальником Дубровлага  в  Мордовии. Вождь приказал  Поскребышеву:
письмо Тимашук отыскать, роль Власика расследовать. Поскребышев не стал (или
не мог)  наводить справки  у опального министра,  письмо искал  у себя,  это
заняло много  времени. Видимо, помета  Сталина квалифицировала  документ как
малозначительный, и секретарь его засунул куда попало. Еще, наверно, сыграло
роль  то  обстоятельство, что  из-за  чрезвычайной и болезненной секретности
Поскребышев вел  сталинские бумажные дела один, хотя был генерал-лейтенант и
член  ЦК.  29  августа  главный  терапевт  Минздрава  проф.  П.Е.  Лукомский
подтвердил диагноз Тимашук. Дело врачей оформлялось,  наполнялось  деталями.
Рюмин  принялся  за  составление справки о деле, с  которой Игнатьев пошел к
Сталину:  профессора ЛСУК Егоров,  Виноградов,  Василенко,  Ланг, Этингер  и
другие  умертвили  Щербакова  и  Жданова. Ознакомившись  с этим  документом,
Сталин, наконец, дал  МГБ добро на аресты кремлевских  врачей.  Это  было  в
двадцатых  числах сентября. Примерно в  это  же  время  Шварцман  стал,  как
выражались  следователи,  "клеветать"  на  членов  Политбюро  Кагановича   и
Хрущева, на Меркулова, Мамулова и других чекистов.  В этих новых  показаниях
никто   не   усмотрел  пользы.   Органы   все  внимание   сосредоточили   на
Лечебно-санитарном управлении  Кремля.  27  сентября  взяли  жену начальника
этого учреждения  Е.Я. Егорову, на  следующий день  -- отставного начальника
А.А. Бусалова, а  также Г.И. Майорова  и  А.Н.Федорова. Следующим на очереди
был  сам  профессор  Егоров,  но   его  арест  несколько   задержался  из-за
начинавшегося съезда.
     -- Какого съезда?
     -- Девятнадцатого съезда нашей партии.
        Глава 15: забытый съезд

     -- Сталин  к партийным  съездам всегда относился  настороженно. По мере
того, как укреплялась его  власть, созывал  их все реже и реже. С 1917 года,
пока был жив  Ленин, съезды  собирались каждый год.  В  1925 году установили
трехлетний интервал, в 1934 -- пятилетний. Этот удлиненный интервал пришелся
кстати:  только за  два  года,  1937  и 38,  расстреляли  миллион с  лишним.
Последний предвоенный партийный съезд,  Восемнадцатый, был в 1939, следующий
полагалось созвать в 44-ом, но все понимали, что не до этого, за четыре года
был  всего  один  пленум  ЦК.  В  мирные  годы  мало  что   изменилось.  Это
неудивительно, если  вспомнить, что  в октябре  45-го  у Сталина  был первый
инсульт.  После того,  как на Пятнадцатом  съезде (1928) всех оппозиционеров
выгнали из партии, съезды превратились  в церемониальные  представления, где
главным событием  стал отчетный доклад  хозяина  партии, который длился  4-5
часов. Дряхлеющему вождю  такая  нагрузка  была уже не  под силу.  Он крайне
редко  появлялся на людях, предпочитал печатать в "Правде" ответы на заранее
согласованные вопросы.
     -- Все равно, в 52-ом году съезд состоялся. Он что,  себя  почувствовал
получше?
     -- Ничуть.
     -- Тогда в чем же дело?
     --  Определенного  ответа  у меня  нет,  только  предположения.  Думаю,
согласие Сталина  было вынужденное. Съезд был определенно на руку Маленкову,
за  которым стоял  Берия.  Для  них  это был важный этап на  пути  к власти.
Помните, они устранили  соперников (ленинградское дело), посадили в Москве и
Ленинграде своих, заменили Абакумова на своего  Игнатьева. Следующий шаг был
провозгласить  официально, кто законный  наследник Сталина. Отчетный  доклад
Маленкова на съезде говорил именно об этом. Как они уломали  вождя, остается
неясным. Скорее всего, докладывали ему, что с мест поступает много запросов,
члены партии не понимают, как это пропущены уже два  срока,  1944  и 1949, и
т.д.  В  докладе  Маленкова  привычным  образом  преувеличивались  успехи  и
замалчивались  отрицательные  сторон  советской  жизни.  Оно заявление  было
примечательное:  "зерновая проблема,  считавшаяся  ранее  наиболее  острой и
серьезной  проблемой, решена с успехом, решена окончательно и бесповоротно".
Двух лет не прошло, как партия признала, что в стране острая нехватка зерна,
а цифры, приведенные в докладе, фальшивые. Маленков также сообщил, что  СССР
свободен  от  врагов,   подобно  тому,  как   нацисты  объявляли  территории
свободными  от  евреев.  Вы  послушайте: "Разгромив  троцкистско-бухаринское
подполье, являвшееся  центром притяжения  всех  антисоветских сил  в стране,
очистив от врагов народа, наши партийные и советские организации, партия тем
самым своевременно  уничтожила  всякую  возможность появления  в СССР "пятой
колонны"  и политически подготовила  страну к активной обороне". Эта  пышная
фраза  показывает,  что  Сталин  либо  доклада  не  читал,  либо  это  место
просмотрел.
     -- Не понял.
     --  Тут понимать нечего. Если в СССР уничтожена, как сообщил  Маленков,
даже  возможность пятой колонны, зачем тогда органы и куда  девать все дела,
которые велись в  это самое время. С такой ересью Сталин не мог согласиться.
У меня еще будет случай это показать.
     -- Как же случилось, что это прошло незамеченным?
     -- Сталин на съезде пробыл очень мало.  Отсутствовал  на 16 заседаниях,
ненадолго появился на  двух.  В  день  открытия уселся на сцене отдельно  от
остальных  членов президиума съезда, вещь совершенно беспрецедентная, вскоре
и  вовсе  исчез.  Возник снова  только в  последний день,  чтобы  произнести
необъявленную заранее короткую  речь. Хрущев в  мемуарах сообщает: вождь был
горд, что сумел простоять на трибуне семь минут.
     -- В чем же смысл ереси Маленкова?
     --  Партийная  эзоповщина.  Будущий хозяин партии давал  понять,  что с
репрессиями  пора  кончать.  Новые  правления обычно начинают  с  милостивых
актов.  Еще  одну  ересь  высказал на съезде  Берия.  Говоря о  национальной
политике партии, он перечислил опасности отклонения от  правильной  линии  в
таком  порядке:  на  первом  месте  стоит  великодержавный,  читай  русский,
шовинизм, на втором -- буржуазный национализм и только на третьем буржуазный
космополитизм, он  же сионизм. Хрущев доложил об изменениях в Уставе партии:
новое название -- КПСС, Политбюро заменили  Президиумом ЦК. Делегаты избрали
новый состав ЦК -- 225 членов, 111 кандидатов -- после чего им сообщили, что
повестка дня исчерпана. Ошарашенные, они разъехались по домам.
     -- Чем они были так поражены?
     --  По  установившейся  традиции, новоизбранный  ЦК  собирался  еще  до
закрытия съезда, чтобы сформировать свои исполнительные органы. Только после
оглашения результатов пели  "Интернационал" и закрывали  съезд. На  этот раз
пленум произошел  через два дня, 16 октября. Начали с выборов Президиума ЦК.
Вместе  с  членами  старого  Политбюро Сталин поместил туда много  новичков:
ветеранов  Шкирятова  и   Куусинена,  министра   госбезопасности  Игнатьева,
несколько  аппаратчиков   второго  ранга   и   малоизвестного  пропагандиста
Чеснокова, которого он, скорее всего,  никогда в глаза не  видел, разве  что
прочел статью  за его  подписью. Новый орган получился  весьма распухший, 25
членов взамен прежних 11 в Политбюро. Для того, чтобы запутать врагов, вождь
предложил создать  не предусмотренное уставом и не подлежащее оглашению Бюро
Президиума  из  9 человек.  Назвав  членов нового  бюро,  Сталин  неожиданно
обрушился на Микояна  и  Молотова, особенно  свирепо говорил про последнего:
трясется перед  американским империализмом, а  перед войной  допускал ошибки
бухаринского  толка. Перепуганные соратники  пытались оправдываться, реакция
Сталина была: вот ведь какие смелые люди, с т. Сталиным решаются спорить. До
оргвыводов  вроде исключения из ЦК или партии дело, однако, не дошло. В бюро
вошли 7 членов  прежнего Политбюро плюс Сабуров и  Первухин. Туда не  попали
Молотов  и  Микоян,  а также Андреев  (вообще не  избран в Президиум, скорее
всего,  по  болезни)  и Косыгин (стал кандидатом в  члены  Президиума).  Еще
Сталин заявил,  что уходит в отставку  с  поста генсека, от чего  его дружно
отговаривали присутствующие. Все равно в опубликованном отчете  о пленуме он
назван просто секретарем ЦК. В партии больше не было Генерального секретаря.
     -- Не знаю, как вам, а мне это напоминает сумасшедший дом.
     --  Можно  и  так сказать.  В  поведении  Сталина  невозможно  отделить
коварство  от  маразма.  Одно  несомненно:  происходила  глухая возня  между
Сталиным и его  соратниками.  Очень возможно, что, допустив созыв съезда, он
потом  спохватился и  попытался  взять реванш. Отсюда  сидение в  президиуме
отдельно  от  всех,   демонстративное   отсутствие  на  большинстве  рабочих
заседаний,  раздувание  состава   Президиума,  нападки  на  людей,   которые
проработали с ним добрых 30  лет. Маленков, тем не  менее, мог быть доволен:
страна  и  номенклатура  узнали,  кто  законный наследник хозяина, даже если
Сталин  и не  утвердил его в этом качестве.  Результатом пленума было шаткое
равновесие. Соперники Сталина добились своего, их главная забота была теперь
собственная  безопасность.  Сталин,  чувствовавший,   что   кормило   власти
выскальзывает из  рук, на какое-то  время  успокоился.  Он  добился  своего,
перекроив главные исполнительные  органы. В  Бюро Президиума,  "девятке"  не
было Маленкова и Молотова. Туда, правда, попал Ворошилов, которого вождь уже
какое-то   время  не  пускал  на  заседания  Политбюро,  подозревая  в   нем
английского  шпиона.   Так  же  было  и  с  новым  органом.   Это  не  имело
практического значения,  потому  что  Бюро собиралось крайне редко.  Главные
дела решались  в узком кругу "пятерки", куда, кроме Сталина, входили как раз
те, кто хотели заменить его у власти: Маленков, Берия, Хрущев и Булганин.

        Глава 16: кремлевку везут на лубянку

     -- Пока шли  съезд и пленум  ЦК,  арестов не  было, но  уже  18 октября
Сталин  занялся  сыском,  самолично  потребовал от руководства МГБ применять
"физическое воздействие на арестованных". В тот же день взяли Петра Егорова,
начальника Кремлевки, а на профессора Бусалова, арестованного тремя неделями
раньше,  надели  наручники и  не снимали в течение 52 дней.  4 ноября пришла
очередь  главного терапевта Лечсанупра Кремля академика  В.  Н. Виноградова,
11-го  на  Лубянку привезли  М.С.  Вовси, который был до 1949  года  главным
терапевтом  Военного министерства.  Это был первый еврейский врач, взятый по
этому делу после падения  Абакумова, вскоре за  ним последовали другие: Б.Б.
Коган, Фельдман, Гринштейн.  Сталиным  овладело лихорадочное  нетерпение. Он
хотел   раскрытия  большого  разветвленного  заговора,  в  котором  замешаны
Абакумов,  профессора  из  Кремлевки, американский империализм  и кто-то  из
Политбюро. 6 ноября  по  его личному указанию  начинается новая  серия пыток
Абакумова.  Теперь  его   не  только  избивают,  но  и  постоянно  держат  в
"кандалах",  как  сказал Сталин (днем -- руки за  спиной, ночью сковано  все
тело). В середине ноября в руках Рюмина, которому принадлежала идея заговора
врачей  с  целью вредительства, находился  весь  цвет  элитарной медицины  и
бывшее  руководство  МГБ.  Казалось,  сейчас  он  развернется  во всю  силу,
подготовит  большое громкое дело, которого так ждет вождь. 14 ноября  грянул
руководящий гром. Сталин обрушился на Игнатьева, у которого вскоре произошел
инфаркт миокарда. Дорого ему далась роль слуги двух господ. Он хотел угодить
своему покровителю Маленкову  и  в то же  время  панически  боялся  Сталина.
Забавно, как он ставил задачи перед чекистами: "нужно снять белые перчатки и
с  соблюдением осторожности прибегнуть к избиениям арестованных". В  тот  же
день 14 ноября Рюмин был уволен из органов и переведен старшим контролером в
Министерство госконтроля.
     -- Вы шутите?
     -- Какие там шутки.
     -- Но в этом нет  никакой логики.  Он только что,  несколько дней,  как
заполучил своих главных обвиняемых: Виноградова, Вовси...
     -- Это вы так думаете, потому что считаете  врачебный заговор  главным.
Сталин,  похоже,  смотрел на  ситуацию  иначе,  ждал  большого политического
улова. Ведь Абакумов,  Эйтингон,  ряд других,  держались стойко и ничего  не
подписывали. Кроме того, нельзя не брать в  расчет приступов маразма. Как бы
то  ни  было,  Рюмин лишился  поста замминистра  и генеральского звания.  По
мнению  знающих   людей,  ему   предстояли  арест  и  расправа.   15  ноября
ответственным за  дело врачей сделали Серго Гоглидзе,  которого  повысили до
первого заместителя  министра.  В  отсутствие больного  Игнатьева он  теперь
должен был ходить к Сталину. 18-го Виноградову зачитали Заявление следствия.
Это  любопытный документ: "Мы имеем поручение руководства передать  вам, что
за совершенные  вами  преступления  вас  уже  можно  повесить, но вы  можете
сохранить  жизнь и получить возможность работать, если правдиво  расскажете,
куда ведут корни  ваших преступлений  и на кого вы ориентировались, кто ваши
хозяева  и  сообщники".  Странное,   чтобы  не  сказать  противоестественное
построение фразы  позволяет  предположить,  что  ее  составил  человек,  для
которого русский язык не  родной.  Одно  выражение "куда  ведут  корни" чего
стоит!
     -- Т.е. Гоглидзе или Сталин?
     -- Почти  наверняка Сталин лично или Гоглидзе  под диктовку Сталина. Но
слушайте  дальше:  "Нам  также поручено передать вам, что вы можете изложить
свои показания  на  имя вождя, который обещает сохранить вам жизнь  в случае
откровенного признания вами  всех  ваших преступлений и полного разоблачения
своих  сообщников. Всему миру известно, что наш  вождь всегда выполняет свои
обещания".  Русский  язык  здесь  еще   хуже:  "показания   на  имя  вождя",
повторяется  практически   все   сказанное   в   первой  фразе,  а  концовка
представляет  собой  намеренную   ложь.  В  1936  году  Зиновьев  и  Каменев
согласились  давать  ложные  показания  именно  потому,  что  Сталин  обещал
сохранить им жизнь. Что  с ними случилось, всему миру известно. Тут есть еще
один нюанс. Двумя днями раньше, 16 ноября, такое  же  заявление прочли проф.
Василенко.  Это  позволяет  думать,  что дело пытаются переориентировать как
еврейское.
     -- Простите, я не понимаю.
     --  Рюмин первоначально хотел  построить  дело  как еврейский врачебный
заговор, но Этингер умер и на какое-то время эти идея отошла на задний план.
По  письму Тимашук все плохие люди оказались не евреи:  Виноградов,  Егоров,
Майоров. Теперь сохранить  жизнь  ценой выдачи сообщников предлагают  только
Василенко и  Виноградову.  Всего по этому  делу арестовали 28  врачей, 10 из
которых евреи, однако в памяти  народа дело это осталось как анти-еврейское.
У  нас еще  будет повод про это поговорить, и  не  один. В ноябре 1952  года
события  идут   густо.  20-го  в  Праге   открылся   процесс  по  откровенно
антисемитскому  делу  Сланского,  еще  из  Ташкента  вернули нашего  давнего
знакомого Огольцова, назначили первым заместителем министра.
     -- А как же Гоглидзе?
     -- Такой же первый зам. Вещь для того времени допустимая. Того же 20-го
числа группа экспертов, профессора Кремлевки М.А. Соколова,  В.Ф.  Червяков,
С.А.  Гиляревский,  а также майор  мед. службы Н.Н. Купышева  из Центральной
поликлиники МГБ дали заключение о вредительском  характере  лечения Жданова.
Эти  эксперты  знали, чего от  них  ждут: месяцем  раньше они  дали подобное
заключение относительно лечения Щербакова. Что еще случилось  в  ноябре? Как
же,  как  же!  Потерял  работу   Александр  Николаевич  Поскребышев,  личный
секретарь  и  верный  оруженосец  Сталина,  цербер  у его  дверей, служивший
хозяину с 1924 года. Генерал-лейтенант Поскребышев был член ЦК и зав. Особым
сектором  ЦК.  Это глубоко  засекреченный орган  надзирал  за  всеми прочими
секретными  органами.  Он  также  вел  секретарские  дела  Политбюро,  потом
Президиума  и  Бюро  Президиума  ЦК.  Более  верного  Сталину пса вообразить
невозможно. Поскребышев  был женат  на еврейке, как и  многие  большевики  в
окружении   Сталина:  Киров,  Андреев,  Молотов,  Ворошилов...  После  войны
Брониславу   Соломоновну   Поскребышеву,  дальнюю   родственницу   Троцкого,
арестовали. Никакие просьбы мужа не помогли: ее продержали в тюрьме три года
и расстреляли.
     -- Поскребышева тоже арестовали?
     -- Обычно с высоких и важных должностей не брали, сначала переводили. В
данном  случае  ареста не последовало,  скорее всего, из-за быстрой  кончины
хозяина.  Т.   Поскребышева,  1891   года  рождения,  соучастника  множества
сталинских деяний, просто  отправили  на пенсию. Думаю, персональную. Умер в
1965. Был, как и Сталин, сыном сапожника.
     -- За что все-таки Сталин его удалил?
     -- Дело темное, документов не осталось. Ходила байка, что Берия устроил
пропажу каких-то важных  документов из архива Поскребышева. Еще одна версия,
что Лаврентий убедил вождя в причастности личного секретаря к делу врачей. В
самом деле, если личный врач продался врагам, почему не может секретарь? Еще
более показательно, кого  назначили  на  место опального  цербера.  Владимир
Никифорович Малин,  1906 года, партаппаратчик, последние годы работал первым
секретарем Ленинградского горкома, определенно человек Маленкова.  1 декабря
1952 Сталин сообщил  членам  Бюро  Президиума ЦК,  что "среди  врачей  много
евреев-националистов",  а  "любой  еврей-националист  это агент американской
разведки". У чекистов "притупилась бдительность", да  и вообще они "сидят  в
навозе".  Абакумов  с  помощью врачей убил  секретарей ЦК А.С.  Щербакова  и
А.А.Жданова и, если не он, Сталин, то многие из тех, кто слушает его сейчас,
должны были быть уничтожены "убийцами в белых халатах". Печальный вывод: "Вы
слепцы, котята, что же будет без  меня  -  погибнет страна, потому что вы не
можете  распознать   врагов".  3  декабря  в  Праге  повесили   11  человек,
приговоренных по делу Сланского, после кремации пепел развеяли  по  ветру. 4
декабря Сталин снова  собрал  соратников, доклад о  состоянии дел в  органах
госбезопасности  сделал  Гоглидзе.  От  имени ЦК  приняли  постановление  "О
положении в  МГБ и о вредительстве в лечебном  деле",  заодно сняли с работы
министра здравоохранения Е.И.Смирнова, назначенного на этого пост  в феврале
1947  г.  с  подачи  Жданова.  Смирнов,  оказывается,  "неудовлетворительным
руководством    и   политической    беспечностью"   невольно   потворствовал
преступлениям своих коллег, с которыми "сросся на почве пьянства". В декабре
с большим пристрастием продолжали  следствие  по  делу  кремлевских  врачей.
Профессоров с помощью запугивания и  физических мер  заставляли  оговаривать
друг друга, также империализм, американский и британский. Странным образом в
этих показаниях нет почти ни слова  про Абакумова и Власика, которого, между
тем,  арестовали 15 декабря по обвинению "в подозрительных связях с агентами
зарубежных разведок и тайном сговоре с Абакумовым", после чего  немилосердно
избивали  и  мучили.  Дело  о  большом,  широко  разветвленном  заговоре  не
складывалось. Вопреки желанию Сталина.
     -- Почему?
     -- Я бы много отдал, чтобы  знать точный  ответ.  Очевидно, кто-то  или
что-то мешало. Конечно,  Абакумов и  ряд  других  не  хотели сотрудничать со
следствием.  Но было,  по-видимому, еще  что-то,  скорее всего,  саботаж  со
стороны  Маленкова и Берии. Как они это делали, неизвестно, но  ежу понятно,
что   они  были  против  врачебно-абакумовского  процесса   или  даже  чисто
врачебного процесса.  По  той  простой причине,  что  в  подобное дело легко
втянуть  любого  члена  Политбюро,  включая  их  самих. Например,  заставить
Виноградова дать такое показание:  в 1945 году нарком Берия дал мне указание
неправильно  лечить  Щербакова.  Помните, как Ягода приказал  расправиться с
Куйбышевым?  Увы,  никаких  документов  мы  не знаем. Факт, однако,  налицо:
обвинительного заключения по делу Абакумова нет, одни проекты. То же самое с
врачами.
     -- А что же в газетах было?

        Глава 17: убийцы в белых халатах

     --  Опубликовали  Сообщение  ТАСС.  Я думаю,  что  саботаж предотвратил
проведение  судебного процесса, и главным в этой деятельности был Лаврентий,
который по сообразительности стоял на  голову выше  своих коллег.  Благодаря
этому  качеству  он мог работать с физиками, создававшими бомбы.  Интересно,
что раньше во главе этого дела стоял Молотов, но Курчатов и другие выпросили
у Сталина Берию.  При этом внешне все  выглядело по-старому:  Сталин  вещал,
соратники  соглашались. Маленков по привычке усвоенной с того времени, когда
он  был  техническим  секретарем,  а  не  членом  Политбюро,  даже  доставал
блокноте, куда заносил гениальные указания вождя.
     --  Мне  не  совсем  ясно, зачем, в самом  деле, нужен был суд?  Почему
нельзя было просто прикончить арестованных?
     -- В этом случае Сталин не получал никакой политической прибыли. Членов
ЕАК расстреляли, а проблемы остались. Нет, ему нужен был большой,  открытый,
т.е.  показательный процесс, ну как в марте 38-го года, когда напоказ  всему
миру  судили Бухарина, Рыкова, Ягоду, а  с ними  несколько врачей,  лечивших
кремлевских пациентов.
     -- Откуда известно, что Сталин стремился такой процесс провести?
     -- Кое-какие доказательства у нас имеются. Пока вспомним, что 1 декабря
Сталин рассказывал членам Бюро Президиума про злодейский альянс  Абакумова с
врачами, через  3 три дня они  приняли специальное постановление про  МГБ  и
медицину.  Когда  же вождь собрал  их снова 9 января 1953  года,  он говорил
только про врачей, про Абакумова ни  слова. Сталин зачитал им письмо Тимашук
-- впервые. На вечер  того же дня было намечено расширенное заседание, чтобы
обсудить, как преподнести дело врачей народу и миру. Присутствовали 8 членов
Бюро  Президиума,  7  секретарей ЦК  (Аристов,  Брежнев, Игнатов,  Михайлов,
Пегов,  Пономаренко,  Суслов), председатель Комитета  партконтроля Шкирятов,
главный редактор "Правды" Шепилов и два заместителя министра госбезопасности
-- Гоглидзе и Огольцов.
     -- Позвольте, но в Бюро было 9 человек?
     -- Совершенно верно, пришли все, кроме Сталина.
     -- Вот тебе и раз! Почему?
     -- Некого  спросить.  Возможно, решил  остаться в  стороне:  как  никак
начиналась неслыханная даже по советским  масштабам погромная  антисемитская
кампания.  При  заключении  пакта с  Гитлером фамилия  Сталина  на несколько
недель исчезла из печати. Или он теперь не хотел отвечать на вопросы: почему
да  что. Или плохо себя  почувствовал. Или не  хотел подписывать решение (на
архивной копии стоит: Бюро Президиума ЦК). Как бы  то ни было, 19  советских
сановников  обсудили и  одобрили  подготовленное  Сообщение ТАСС и передовую
"Правды".  Документы  эти  предельно  красноречивые. Мы  Сообщение  разберем
параграф за параграфом,  каковых в  нем восемь.  По моему убеждению,  бумага
составлена  лично  Сталиным.   Доказательство?  Плохой,  даже  по  партийным
стандартам,  русский язык,  много  повторов. Скорее  черновик,  чем  беловой
вариант.  Редакторы для  устранения этих недостатков, конечно,  имелись,  но
текст остался  в  сыром,  первозданном виде. Причина  простая: редактировать
Сталина никто не решался.  Итак, Сообщение ТАСС.  Заголовок документа: Арест
группы  врачей-вредителей. Параграф  первый:  "Некоторое  время  тому  назад
органами  госбезопасности  была  раскрыта  террористическая  группа  врачей,
ставивших своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь  активным
деятелям  Советского  Союза".  Обратите  внимание  на  выражение  "некоторое
время", необычное для официальных бумаг. Обычно писали: Органами  раскрыта и
т.д.  Второй  параграф  сообщает состав  группы.  "В  числе участников  этой
террористической группы оказались  проф. Вовси  М. С., врач-терапевт;  проф.
Виноградов В.  Н., врач-терапевт;  проф.  Коган М. Б., врач-терапевт;  проф.
Коган  Б.  Б., врач-терапевт;  проф.  Егоров  П.  И.,  врач-терапевт;  проф.
Фельдман  А.  И., врач-отоларинголог;  проф. Этингер  Я.  Г., врач-терапевт;
проф. Гринштейн  А. М., врач-невропатолог;  Майоров  Г. И.,  врач-терапевт".
Выражение "врач-терапевт" повторяется 7 раз, их можно было сгруппировать, но
Сталин  любил повторы. Два участника  группы, Этингер и Когана М. Б., умерли
еще  в 1951 г.  (одни  в  тюрьме, другой --  от  рака на свободе), но это не
сказано. Посмертно обвиненному  Когану отводилась  в этом деле видное место:
давнишний  агент  Интеллидженс   сервис,  он  лечил  Жемчужину,   завербовал
Виноградова  и до  последней  минуты требовал  от него  сведений о состоянии
здоровья  вождя.  Виноградов, кстати, долгое время отвергал роль британского
агента:  У меня  все связи  с Германией.  В  конце  концов, следователи  его
убедили. Идем дальше: "Документальными данными, исследованиями, заключениями
медицинских   экспертов   и  признаниями   арестованных   установлено,   что
преступники,  являясь  скрытыми врагами  народа, осуществляли  вредительское
лечение  больных  и подрывали  их здоровье".  Все  документы --  это  письмо
Тимашук, где,  кстати, упомянуты только  три  обвиняемых из  9  и ничего  не
говорится про вредительство, только про  неправильное лечение.  Исследования
упомянуты  для  красного  словца  и  солидности,   все  дело   в  признаниях
арестованных, которые скромно  поставлены  на последнее место.  В  четвертом
параграфе говорится практически то  же,  что  и  в  предыдущем:  "Следствием
установлено, что участники террористической группы, используя свое положение
врачей  и  злоупотребляя доверием больных, преднамеренно злодейски  подрывая
здоровье  последних,  умышленно игнорируя данные  объективного  обследования
больных,   ставили   им   неправильные   диагнозы,   не    соответствовавшие
действительному  характеру  их  заболеваний, а затем  неправильным  лечением
губили  их". Итак, эти врачи губили своих  пациентов. Слово для официального
документа  неподходящее, употреблено для  усиления  эффекта.  Далее  следует
детали  вредительства:  "Преступники  признали,  что  они,  воспользовавшись
болезнью  товарища   А.   А.  Жданова,   неправильно   диагностировали   его
заболевание,   скрыв   имеющийся   у   него   инфаркт  миокарда,   назначили
противопоказанный этому  тяжелому заболеванию режим  и тем  самым  умертвили
тов. А. А. Жданова. Следствием установлено, что преступники  также сократили
жизнь  тов.  А.  С.   Щербакова,   неправильно  применяли  при  его  лечении
сильнодействующие лекарственные средства, установили пагубный режим и довели
его таким путем до смерти".  Про  Жданова  мы говорили  достаточно, займемся
Щербаковым. В 1945  году он был секретарь  ЦК, кандидат в  члены  Политбюро,
начальник Совинформбюро и  Политуправления армии, зав. Отделом международной
информации ЦК.  Хрущев  вспоминает, что Щербаков  пил  по-черному  и спаивал
других  "в  угоду  Сталину". Был очень  тучный. В  мае находился в санатории
Барвиха  по  поводу  сердечной  недостаточности.  Уломал  главврача Рыжикова
отпустить его  в город по случаю победы, перепился и скончался в возрасте 44
лет. Рыжиков  был  на  Лубянке, но в Сообщении не упомянут, чтобы не портить
еврейский процент.  Шестой параграф:  "Врачи-преступники старались в  первую
очередь подорвать здоровье советских руководящих военных кадров, вывести  их
из строя и ослабить  оборону страны.  Они старались вывести из строя маршала
Василевского,  маршала Говорова,  маршала  Конева, генерала  армии Штеменко,
адмирала Левченко и других, однако  арест  расстроил их злодейские  планы  и
преступникам не удалось достичь своей цели". В первую очередь? Еще в декабре
Сталин  запугивал членов Политбюро Маленкова,  Хрущева  и других, посылая им
протоколы следствия, где врачи сознавались, что  хотели их уморить. Здесь об
этом ни слова.  Мог также возникнуть кощунственный вопрос, а почему в первую
очередь  не  залечили самого Сталина?  Все  условия были налицо.  Акцент  на
военных сделан потому, что в главари группы решили назначить еврея и выбрали
Вовси,  бывшего  Главного  терапевта  Военного  министерства.  Это  ясно  из
следующего  параграфа:  "Установлено,  что  все  эти  врачи-убийцы,  ставшие
извергами   человеческого  рода,   растоптавшие  священное   знамя  науки  и
осквернившие  честь  деятелей  науки,  --  состояли   в  наемных  агентах  у
иностранной разведки. Большинство участников террористической группы (Вовси,
Коган,  Фельдман,  Гринштейн, Этингер и  др.) были связаны  с  международной
еврейской  буржуазно-националистической  организацией  "Джойнт",   созданной
американской  разведкой  якобы для оказания  материальной  помощи  евреям  в
других странах. На  самом  деле  эта  организация  проводит под руководством
американской разведки широкую шпионскую  террористическую  и иную  подрывную
деятельность в ряде стран, в том числе в Советском Союзе. Арестованный Вовси
заявил  следствию,  что он получил  директиву  "об  истреблении  руководящих
кадров СССР" из США от организации "Джойнт" через врача в Москве Шимелиовича
и известного еврейского буржуазного националиста Михоэлса. Другие  участники
террористической группы (Виноградов, Коган М. Б., Егоров)  оказались давними
агентами   английской  разведки".  Этот   отрывок   самый  длинный  и  самый
многозначительный.  Дело врачей  --  в  первую  очередь  и  по  преимуществу
юдофобское.   Поэтому   здесь   Сталин  расправляется  с   фактами  особенно
беззастенчиво.  Евреи  составляли  меньше  половины  арестованных  врачей, в
Сообщении из 9 фамилий 6 еврейских. Наконец, официально провозгласили врагом
Михоэлса. Назвав  Шимелиовича, в первый  раз  затронули  процесс  Еврейского
антифашистского  комитета.  Обратите  внимание на язык.  Каждый  раз,  когда
приводятся домыслы,  употреблен глагол "установлено". Умилителен пассаж, где
разоблачаются   "врачи-убийцы,   ставшие   извергами   человеческого   рода,
растоптавшие священное знамя  науки  и осквернившие честь  деятелей  науки".
Ставшие  извергами?  Когда?   Переполненный  ненавистью   и   злобой  Сталин
пользуется  терминами  из  церковного,  антипартийного  лексикона.  Концовка
Сообщения:  "Следствие  будет  закончено  в  ближайшее  время". Все,  Сталин
расписался в собственном бессилии.
     -- Почему?
     --  Что это за выражения "некоторое время назад",  "в ближайшее время"?
Большевики не мямлят, они действуют по плану. Во всех громких делах, начиная
с  шахтинского в  1928  и  кончая  бухаринским  в 1938,  публикация подобных
сообщений  всегда  происходила  в  первый  день  суда. Что  мы  видим здесь?
Расплывчатое обещание закончить  следствие, про суд вообще ни слова. Знающие
люди уже тогда пожимали плечами, украдкой. Сообщение  ТАСС показывает, что у
Сталина осталось мало власти.  Он еще мог запустить антисемитскую  кампанию,
однако назначить суд было за пределами его возможностей.  Я понимаю: на вас,
как    на    большинство   населения,   произвело    впечатление   неистовая
пропагандистская  кампания,  а   также  бесконечные  разговоры  о  публичном
повешении на  Красной  площади, о массовом выселении евреев и  т.п. Хотя эти
сфабрикованные  слухи  вперемешку  с  мифологией  имели   большое  хождение,
политическая  реальность  была  другая.  Долгое время  на  это  не  обращали
внимания,  сегодня  это очень  ясно.  Вернемся в  год 1953. 12  января отдел
пропаганды и агитации ЦК разослал в редакции директивные указания, где почти
дословно повторялись установки февральско-мартовского пленума  ЦК 1937 года.
Сообщение ТАСС  появилось  в  печати во  вторник 13-го. По русскому  обычаю,
который молча переняли большевики, серьезных дел на понедельник не начинают.
В тот же  день "Правда" посвятила делу врачей заранее одобренную передовицу,
которая тоже,  на мой взгляд, написана лично  Сталиным:  "...некоторые  люди
делают  вывод,  что  теперь  уже снята  опасность  вредительства,  диверсий,
шпионажа...  Но  так  думать и  рассуждать могут только <b>правые оппортунисты</b>.
люди, стоящие на антимарксистской точке зрения "затухания" классовой борьбы.
Они не понимают или не могут понять, что наши успехи ведут не к затуханию, а
к обострению борьбы,  что  чем успешнее  будет наше  продвижение вперед, тем
острее будет борьба врагов народа"<b>.</b> Речь не  идет про  разногласия Сталина с
некоторыми  людьми,  это  даже не  обвинение,  это приговор.  Правые --  это
Бухарин и  Рыков, казненные за неправильные взгляды, были членами Политбюро.
Следовательно,  новых  правых следует  искать на  том  же уровне,  и  первые
кандидатуры, приходящие на ум,  это Берия и Маленков. Достаточно  вспомнить,
как  Маленков на съезде утверждал,  что в СССР нет почвы для оппозиции. Дело
не меняло то  обстоятельство, что они в  числе тех немногих,  которых Сталин
еще пускал  к себе. Кто-кто,  а  Берия нависшую над ними  опасность  понимал
лучше нас с  вами,  тем  более под  него  уже  был один подкоп, Менгрельское
дело.. Кстати, передовица эта -- обещанное  доказательство, что Сталин хотел
повторения бухаринского процесса с участием новых правых и врачей-убийц.
     -- Выглядит действительно так.
     -- Другое  дело,  что  как  про слона, про Сталина этого периода  можно
сказать: да кто ж ему даст!  После публикации  Сообщения ТАСС  и  передовицы
"Правды" в печати началась  вакханалия антисемитизма. По Москве и  по стране
ползли чудовищные слухи  о  том,  что  еврейские врачи  и  аптекари  взялись
извести советких людей. Трудно  сказать, были эти слухи сфабрикованы МГБ или
рождались в  перепуганном сознании народа, скорее всего  и то, и другое. Шли
разговоры  о   погромах.   Плохих  евреев  стали  разоблачать   ежедневно  и
повсеместно, про хороших ничего не  было слышно. Хотя виноват. Еще в декабре
Эренбургу  присудили  Международную Сталинскую премию. 27 января  состоялось
вручение  награды,  которое  ничего,  конечно,  не  изменило.  Между тем  из
библиотек изымали  труды  врачей вредителей,  а также  книги  про  Михоэлса.
Странным  образом  в потоке юдофобской пропаганды  пока  еще не  слышно  про
употребление евреями  крови христианских младенцев. Атмосфера, однако,  была
такая,  что  это было не  так уж  невозможно.  Следовало  только  приправить
марксистским соусом. Из Чехословакии пришла интересная новость. Оказывается,
героя  сопротивления  Юлиуса Фучика выдал  нацистам  еврей по  имени Берджих
Рацине,  если  память мне не изменяет. В  то же  время  пропаганда  упустила
случай использовать исторический эпизод еврейского вредительства в медицине.
При Иване III в Москве оказался венецианский еврей мастер Леон, по профессии
врач. Сын  великого князя, Иван Молодый, был тяжко болен, и Леон взялся  его
вылечить, предложив в залог свою голову. Молодой князь все-таки умер, за что
врача  в  1490  г.  публично казнили.  По  чьему-то  недосмотру  эта  важная
информация до  советского народа  не дошла. 20  января беспартийную  Тимашук
вызвали в ЦК, где Маленков передал ей личную благодарность товарища Сталина.
На следующий день Шверник вручил ей орден Ленина. Я должен буду ограничиться
рамками  дела врачей, остальное буду задевать постольку, поскольку это прямо
касается нашей темы. Так  вот, несмотря на оголтелую антисемитскую шумиху  в
печати  --  публиковались  статьи, за  которые в  20-х  и  30-х  определенно
поволокли  бы  в ГПУ --  следствие, похоже, не продвигалось к завершению. Не
подумайте плохого, допросы и пытки шли вовсю, но чего-то нехватало. Наверно,
по  этой  причине  продолжались аресты.  14  января  взяли  жену  Вовси Веру
Львовну, 25-го -- профессора В.Ф. Зеленин, капли которого все знают, пионера
применения  электрокардиографии. Он, оказывается, с  1926  до  начала  войны
работал на германскую разведку,  получая задания от  еврейского националиста
Вовси.
     -- Позвольте, как это еврей  Вовси  мог быть  связан с Германией, где у
власти стоял Гитлер?
     --  Если  мог еврей  Троцкий, Вовси ничем не лучше. По таким обвинениям
отправили на  тот свет  не  одну тысячу  людей.  В  начале февраля  схватили
профессоров Я.Л. Рапопорта и Н.А. Шерешевского, которые были в списке Рюмина
еще с 1950 года. 9 февраля на территории миссии СССР в Тель-Авиве  произошел
взрыв.  10 февраля по распоряжению Огольцова,  согласованному с  Маленковым,
арестовали  госстраховского  врача М.Е.  Вейцман,  60  лет,  сестру  первого
президента Израиля.
     -- Как заложницу?
     -- Не похоже. Через  несколько дней СССР все равно разорвал отношения с
Израилем.  Нет, ее разрабатывали  давно, главным  образом за  то, что она, я
цитирую,  "в  силу  своих  враждебных убеждений постоянно  вынашивает  мысль
выехать из Советского Союза в Палестину".  Вроде  вас. Взять Марию Евзоровну
взяли,  допрашивали  скрупулезно  про  множество вещей,  вплоть  до  событий
25-летней  давности,  но в дело не включили. Она просидела до августа, когда
ей  аккуратно дали пятерик за антисоветскую агитацию, но выпустили в связи с
мартовской амнистией. Вот видите, обещал не отвлекаться, а  все равно заехал
в сторону.
     -- Как-никак с Огольцовым связано, мы его сегодня поминаем.
     -- Тоже  правда.  13  февраля умер Лев Мехлис,  личность из внутреннего
кабинета Сталина,  в  1934-30  был  его  личным секретарем, потом  главный в
"Правде",  начальник Политуправления армии, после  войны министр Госконтроля
СССР, с этой должности как еврей освобожден  по  состоянию  здоровья в 1950.
Ему  закатили пышные государственные  похороны:  некролог  в "Правде",  тело
выставили в Колонном зале, 15-го урну с прахом поместили в кремлевскую стену
в присутствии членов  президиума ЦК и прочей знати, не  было только Сталина.
Была  ли  это отмазка,  дескать мы только  против  плохих евреев, или сигнал
другого рода, я до сих пор не уверен. Через день появился еще один некролог,
на  этот  раз  в  "Известиях". Генерал Петр  Косынкин, 50  лет,  заместитель
Игнатьева по Управлению охраны, фактически главный  сторож  Сталина.  Вокруг
вождя оставалось все меньше старых караульщиков, нет Поскребышева,  Власика,
Кузьмичева. Теперь вот Косынкин.  Вдобавок  в январе  взяли пять человек  из
охраны, рангом пониже.
     -- Вы хотите сказать, что это заговор?
     --  Такое мнение существует. До сих пор ходит байка,  что Косынкин умер
не от  инфаркта,  а от  яда, который дает похожие симптомы. Проверить  это у
меня  нет возможности, поэтому  я только  констатирую бесспорные  факты.  17
февраля последний раз в печати появилось сообщение о  том, что Сталин принял
посетителя. Им был посол Индии Кришна Менон. Менон потом говорил, что Сталин
выглядел  совершенно  здоровым,  но  особенно  доверять  этому свидетельству
нельзя. Менон  был  очень просоветский, возглавлял Всемирный комитет  защиты
мира,  который  был  организован   МГБ,  и  по  этой  причине  говорил,  что
полагалось. С середины  февраля  из газет исчезли призывы изучать эпохальные
произведения  корифея всех  наук т. Сталина по  экономике  и  языкознанию  и
вообще  славословия в его адрес. Не спрашивайте почему.  20 февраля "Правда"
поместила статью Ольги Чечеткиной "Почта Лидии Тимашук". Статья правоверная,
но со странностями. Описывая  подвиг доблестной врачихи, журналистка ни разу
не  называет  имен  докторов-убийц,  призывает сплотиться  вокруг  партии  и
товарища Сталина. Не гениального или  великого, просто товарища. И партия на
первом месте.  На птичьем языке это  могло  что-то означать.  Существует еще
одно  свидетельство о  Сталине  в  эти дни.  21  февраля  у  него  вместе  с
Игнатьевым   и  Коняхиным   побывал  генерал-лейтенант   Павел   Судоплатов,
знаменитый диверсант,  один из  организаторов  убийства Троцкого. Сталин, по
его словам, был уставший старик. Он всегда  говорил медленно, теперь он явно
произносил слова  как бы через  силу, а паузы  между  словами стали длиннее.
Видимо,  слухи о двух инсультах были верны. Чуть  не  забыл важную деталь. В
конце января по личному распоряжению  Сталина из Кустаная в Москву доставили
"объект-12", Полину Жемчужину. К этому времени несколько арестованных врачей
уже  изобличили  ее  как  еврейскую националистку, оставалось  связать ее  и
Молотова с  американской  разведкой. Последний  раз она была  на  допросе  2
марта, после чего  ее больше  не  водили к  следователю.  1 марта в "Правде"
опубликованы Призывы ЦК КПСС к  женскому празднику,  где  продолжается  тема
"скрытых врагов  советского народа". На следующий газеты  вышла  с передовой
("Расцвет социалистических наций".  Вопреки естественным  ожиданиям  там нет
врачей-убийц и сопровождающих  терминов. 3  марта снова ничего не говорилось
про  дело врачей,  зато  4-го  было  Правительственное  сообщение о  болезни
СТАЛИНА. "... Товарищ  Сталин потерял сознание. Развился паралич правой руки
и ноги. Наступила потеря речи".

        Глава 18: смерть хозяина

     -- Событий, связанных со смертью Сталина, я коснусь предельно кратко, а
про  многое  не  буду  говорить  вовсе.  Например,  про  реакцию  одуревшего
населения  или про  отклики Запада. В сообщении 4 марта было  две  заведомых
лжи. Там говорилось, что Сталин свалился в своей кремлевской квартире в ночь
с 1 на 2 марта. На самом деле, это произошло в ночь  с 28 февраля на 1 марта
на Ближней даче  около Кунцева. В субботу 28-го у Сталина за поздним  ужином
сидели  гости.  По свидетельству "прикрепленного"  полковника МГБ  Лозгачева
пили Маджари, легкое  вино, которое  Хозяин назвал соком:  "...  в эту  ночь
Хозяин  вызвал меня и  говорит: "Дай  нам сока бутылки по две". Кто был в ту
ночь? Обычные его гости: Берия, Маленков, Хрущев и бородатый Булганин. Через
некоторое время  опять вызывает: "Еще принеси  сока". Ну,  принесли, подали.
Все спокойно.  Никаких замечаний". Обратите внимание,  что вино приносил  не
официант, а телохранитель. Гости уехали в пятом часу, Сталин пошел спать, но
перед  этим   сказал  другому   "прикрепленному",   полковнику  Хрусталеву":
"Ложитесь-ка вы спать. Мне ничего  не надо. И я тоже ложусь. Вы  мне сегодня
не понадобитесь". Телохранители заснули. По словам Лозгачева, никогда раньше
Сталин не давал "прикрепленным" таких послабок. Вы не подумайте, что вождя в
это  время  никто  не охранял,  просто телохранители  не бодрствовали внутри
дачи. Наружная охрана стояла в карауле, как обычно.
     -- Как я понял, это странное распоряжение  слышал только этот, как его,
Хрусталев?
     -- Верно. Вы задаете вопросы, как заправский следователь.
     -- Хрусталев? Откуда-то я знаю эту фамилию в связи со Сталиным.
     -- Из  воспоминаний Светланы. Когда все поняли, что Сталин мертв, Берия
вышел из комнаты и закричал: "Хрусталев, машину!" Однако давайте по порядку.
"Прикрепленные" проснулись около 10 утра, их разбудил Хрусталев, которого  в
это время сменил полковник Старостин. Собрались на кухне. По их наблюдениям,
в комнатах Сталина <i>нет  движения</i>, иными словами  спит. Движения нет в  11, в
12,  в  час.  Телохранители  начинают беспокоиться,  к этому времени  Хозяин
обычно встает. 3 часа дня, 4 -- то же самое. Лозгачев спрашивает Старостина,
что делать, тот отвечает: придется ждать, без вызова входить не имеем права.
Телохранители   сидят  в   дежурной  комнате,  которая   длинным   коридором
соединяется с покоями Сталина. 8, 9, 10 вечера. Лозгачев говорит Старостину:
Ты  главный,  иди  проверь. Тот  отвечает: Я  боюсь. --  Ты  боишься,  а  я,
по-твоему, герой? Привезли почту из ЦК, Лозгачев взял пакет, пошел в комнаты
Хозяина, где обнаружил  его на  полу в луже мочи. Сталин был в  сознании, но
говорить не мог. Карманные часы валялись рядом,  показывали  6:30. Возможно,
он упал в это время, но не исключено, что кончился  завод.  Лозгачев спросил
Сталина, не  нужно ли позвать доктора, тот промычал что-то невнятное. Дальше
пошли совсем  интересные дела. Вождя уложили на диван,  позвонили Игнатьеву.
Он  приказал  немедленно  сообщить  Берии  и Маленкову. Берии не было  дома,
Маленков трубку  поднял,  но ничего определенного не сказал. Через некоторое
время позвонил сам, сообщил, что отыскал Берию. В 3 часа ночи, это было  уже
2  марта, приехали Берия  с  Маленковым. Сталин  к этому  времени  уснул.  У
Маленкова скрипели ботинки, он их снял.  Берия дал  охране нахлобучку: "Что,
Лозгачев, наводишь панику и шум? Видишь, товарищ  Сталин крепко спит. Нас не
тревожь и товарища Сталина не  беспокой. Пошли  отсюда, Маленков". Лозгачев,
опасавшийся,  что  Сталин  умрет  у  них  на руках,  убедил Старостина снова
позвонить начальству. В 8 утра прибыл  Хрущев, между 8 и 8:30 доктора, через
девять  часов  после  того,  как  охрана  обнаружила,  что  Хозяину  плохо..
Появились  дети  Сталина,  приехали Маленков  и Берия. Врачебная бригада  во
главе с новым министром Третьяковым и новым начальником ЛСУК Купериным  мало
чем могла помочь, они  установили,  что  Сталин  при  смерти после  тяжелого
инсульта. Главная  забота  медиков была,  чтобы  их  самих  не  обвинили  во
вредительстве.  Сталину ставили пиявки,  делали рентген легких и уколы. Было
опубликовано три бюллетеня  о здоровье Сталина, составленные так, чтобы дать
понять  безнадежность  его  состояния.  Медицинский  журнал  последних  дней
Хозяина  исчез;   все,  что   осталось  --  это   машинописное   заключение,
составленное, вы не поверите, в  июне,  после ареста Берии. Члены Президиума
ЦК парами дежурили у постели Хозяина: Хрущев с Булганиным, Берия и Маленков,
Ворошилов и Каганович. Микояна послали присутствовать  в Совете министров. В
четверг  5 марта  врачи  заверили соратников, что конец очень  близок. На  8
вечера назначили  в Кремле  совместное  заседание Пленума  ЦК  КПСС,  Совета
Министров СССР, Президиума Верховного  Совета СССР. На самом деле собрались,
главным  образом,  члены  старого   Политбюро.  Не  было  только  Булганина,
дежурившего на  Ближней даче. 40  минут сидели  в ожидании,  не позвонит  ли
Булганин, потом  Маленков  открыл  заседание,  предоставил слово  Берии.  За
несколько минут  произошел подлинный государственный  переворот.  Сталинская
гвардия  захватила  все ключевые посты в  партии и государстве. Первым делом
Сталина  по  болезни  освободили от  должности  Предсовмина.  На  его  место
назначили Маленкова,  он  оставался  также  секретарем  ЦК  (как  оказалось,
ненадолго).  Первыми  заместителями  главы  правительства  назначили  Берию,
Молотова,   Булганина  и   Кагановича.   Берия  получил  также  объединенное
Министерство внутренних дел (старые МВД  и МГБ), Молотов -- МИД, Булганин --
военное  министерство.  Ворошилов  стал  председателем Президиума Верховного
Совета, Хрущев ушел из Московского  комитета партии,  "чтобы сосредоточиться
на работе в ЦК". Бюро Президиума ликвидировали,  утвердили  Президиум  ЦК  в
следующем составе: И. В. Сталин, Г. М. Маленков, Л. П. Берия, В. М. Молотов,
К. Е.  Ворошилов, Н. С. Хрущев,  Н. А.  Булганин, Л.  М.  Каганович,  А.  И.
Микоян, М.  3. Сабуров, М.  Г. Первухин, кандидаты:  М. Д.  Багиров,  Л.  Г.
Мельников,  П.   К.  Пономаренко,   Н.  М.  Шверник.  Все  перемещения  были
подготовлены заранее, поэтому  операция  заняла несколько минут. Через час с
лишним в 21:50 пришла долгожданная весть: Сталина больше не  было. 7 марта в
"Известиях" появился текст заключения авторитетной  медицинской  комиссии  в
обновленном  составе:   "Результаты   патолого-анатомического   исследования
полностью подтвердили диагноз,  поставленный профессорами-врачами, лечившими
И.  В.  Сталина.   Данные  патолого-анатомического  исследования  установили
необратимый  характер   болезни  И.  В.   Сталина  с  момента  возникновения
кровоизлияния в мозг. Поэтому принятые энергичные меры лечения не могли дать
положительный результат и предотвратить роковой исход".

     -- Федор Пахомович, выходит, они все-таки укоротили ему жизнь?
     -- Вопрос уместный, только  ответа у меня  нет. Медицинская помощь была
оказана с опозданием, это  факт, была ли эта задержка злонамеренной, сказать
не могу.
     -- Я не понимаю.
     -- Видите ли, вы  приписываете  этим людям нормальные образ мыслей,  но
как  тогда рассматривать пакт с Гитлером, который обошелся стране во  многие
миллионы  жизней? Я бы  предпочел  прямое  доказательство.  Например, кто-то
слышал, как  Берия сказал  Маленкову: пусть подыхает тиран,  давно пора, или
что-нибудь  в  этом  роде.  Хрущев  сообщил,  что  Берия  однажды сказал про
Сталина: он сошел с ума и всех нас  перестреляет. По словам  Молотова, 1 мая
1953  года Берия сказал  ему на  трибуне мавзолея: Я его  убрал. Я вас  всех
спас!  Никто из соратников не обвинил Берию в  ликвидации Сталина, но  такое
ощущение возникает и, боюсь, никогда не найдет разрешения. Последние  месяцы
своей жизни Сталин был явно  не в своем уме. Он остался  без личного  врача,
без  начальника  охраны  и  без  преданного  секретаря-цербера --  по  своей
собственной   воле.   Он   стал   уязвим   и,   возможно,   соратники   этим
воспользовались. Провести такую  операцию  успешно  и  без лишнего шума  мог
только  Берия.  Он  был  мастер  решать  трудные  задачи:  будь  то убийство
Троцкого, выселение народов, Катынский расстрел или создание бомбы.
     -- Себя только не смог защитить.
     --  И  на  старуху,  как говорят,  бывает  проруха.  Нам, однако,  пора
вернуться  к Сергею Ивановичу Огольцову. В марте он остался не у дел, дальше
было еще хуже.

        Глава 19: новые веяния
     -- Перемены, начатые государственным переворотом 5 марта, после  смерти
Хозяина  пошли  что  называется галопом. Они были  особенно  заметны в новом
объединенном Министерстве  внутренних  дел. Берия запретил  применение пыток
при следствии,  назначил комиссию для пересмотра  дела врачей,  провозгласил
новый  режим:  никаких ночных бдений, всем отправляться  домой  в  6  часов.
Раньше,  ожидая звонка  от ведшего  ночной образ жизни Хозяина, руководители
отделов и управлений торчали в министерстве почти до полуночи  и держали под
рукой изрядную часть штата. Кадровые  сдвиги были крутые. Берия опирался  на
тех, кто  работал  с  ним  в  старом  НКВД. Первыми  заместителями  поставил
Круглова,  Серова  и  Богдана  Кобулова.  Из  первых  заместителей  министра
госбезопасности  один,  Гоглидзе, пошел на понижение: стал  начальником 3-го
управления (контрразведка в армии и флоте), другой, Сергей Иванович, повис в
воздухе. Берия  его вызвал, поинтересовался здоровьем, спросил, где бы хотел
работать. Огольцов ответил, как полагалось: где руководство  сочтет  нужным.
Министр ничего не предложил. Огольцов сидел дома. Специальная комиссия между
тем расследовала дело врачей.  17 марта  арестовали Рюмина, вскоре Огольцова
вызывали писать объяснения относительно ликвидации Михоэлса. Сергей Иванович
взбеленился: что  за кощунство,  эта  операция в свое  время получила  очень
высокую оценку т. Сталина.  Этот аргумент впечатления  не  произвел, от него
все  равно  требовали  объяснений.  В  поисках  справедливости  он  позвонил
Игнатьеву, ставшему секретарем ЦК. Тот помочь не мог, у самого почва уходила
из-под ног. Огольцов пошел на прием к министру: чем вызвано такое отношение,
почему он оказался  за бортом.  Берия  стал на него кричать:  "Вы занимались
безобразиями, сажали  не того, кого нужно; вы так могли  и меня посадить. Не
воображай,  что  ты  был  ближе к  Сталину,  чем  Берия!"  Огольцов  пытался
оправдаться:  работая десять месяцев в Ташкенте, он не несет ответственности
за то, что делалось  здесь. Берия не хотел слушать: "Ты будешь отвечать,  ты
должен был знать, что тут  делалось.  Можешь  не  писать  объяснений,  будем
допрашивать". Огольцов все еще не понимал, что его ждет. Жена  Раиса умоляла
написать Маленкову, он упирался, считал, что нет смысла идти на конфликт.
     -- Что Берия имел против Огольцова? Тот ведь был у него в старом НКВД.
     --  Лаврентий  не  любил,  когда  ему  мешали  осуществлять то, что  он
задумал. Его  стратегическая цель  была,  вне всякого  сомнения,  развенчать
Сталина. Он не случайно начал с врачей и Михоэлса. Возможно, он бы не тронул
Огольцова,  как Гоглидзе,  если бы тот сразу  дал объяснения. Но  не  станем
гадать,  обратимся  лучше к событиям. Сталина  похоронили 9 марта,  запрудив
Красную  площадь тысячами чекистов.  Сотни тысяч  простых граждан  рвались в
Колонный зал, где было выставлено тело. Организовать этот колоссальный поток
не сумели, из-за чего сотни погибли. Никто точной цифры  не знает, но только
в  день похорон в давке  раздавили  человек 400.  Траурный  митинг напоминал
похороны  Ленина:  была клятва  Сталину и заявление,  что набальзамированное
тело будет  выставлено в Мавзолее.  На митинге выступили Маленков, Молотов и
Берия, это  было воспринято  как  знак  их власти. Председателем  похоронной
комиссии был Хрущев  -- серьезный  сигнал для посвященных.  Население, между
тем, ожидало,  что Сталина сменит Молотов. Как  видите,  неразберихи  было с
избытком --  в головах людей  и в государстве.  14 марта собрали  пленум ЦК,
надо  было узаконить перемены  5 марта. Еще  раз  перетрясли Секретариат ЦК.
После  Девятнадцатого съезда Сталин включил туда  10 человек. В день  смерти
вождя  туда  ввели  Игнатьева,  Поспелова  и  Шаталина, освободив  Брежнева,
Игнатова, Пегова  и  Пономаренко. Секретарей стало восемь. 14-го Секретариат
перекроили еще раз.  Первым делом оттуда вывели Маленкова -- по его просьбе,
после чего избрали  пятерых: Хрущев,  Игнатьев,  Поспелов, Суслов,  Шаталин.
Сообщение о пленуме опубликовали только 21 марта: по-видимому, была какая-то
закулисная  возня.  Хрущева  при  перечислении секретарей поставили  впереди
остальных.  Это  надо  понимать,  что  он  стал первым  среди  равных,  хотя
официально звания  первого  секретаря  еще  не  было.  Президиум  ЦК  теперь
собирался  регулярно,   практически  еженедельно,  и   принимал  решения  по
важнейшим  вопросам. Раньше это делал Секретариат. Новое положение назвалось
коллективное руководство. О значении этих перемен нам еще придется говорить.
     -- Почему Маленков подал такую необычную просьбу? Перегрузок испугался?
     -- Вряд ли. Думаю, уступил давлению коллег, не хотевших второго Сталина
на свою шею. Кто взял на себя инициативу, интересный вопрос. Были слухи, что
Берия. Если это правда, тогда предательство  Маленкова в июне выглядит более
логичным,  но  точно  сказать  не  могу.  Берия  в  эти  дни  развил бешеную
деятельность, о чем мы  еще поговорим. Начнем с его самой  заметной акции. 2
апреля  в  Президиум ЦК поступила  его  докладная записка  о  деле врачей  и
убийстве С.М.Михоэлса. Там были  поставлены все  точки  над  и: 1)  убийство
артиста  организовали Сталин, Абакумов,  Огольцов и Цанава,  2) знакомство с
Михоэлсом  послужило  основанием  использовали  для того, чтобы  обвинить  в
террористической  и  шпионской  деятельности  кремлевских  врачей,  а  также
Жемчужину;.  На  следующий день  Президиум решил  объявить  о закрытии  дела
врачей.  Жемчужину восстановили  в  партии  за две  недели до  этого,  новый
партбилет ей  вручил  Шкирятов,  который  охотился за  ней  еще с  довоенных
времен.
     -- Рука не дрогнула?
     --  Шкирятов  был настоящий  большевик.  Как и  те  соратники  Сталина,
которые 9  января одобрили  дело врачей, а  3  апреля проголосовали  за  его
закрытие. Вы послушайте: "1. Принять предложение Министерства внутренних дел
СССР: а)  о полной реабилитации и освобождении из-под стражи врачей и членов
их семей, арестованных по  так называемому  "делу  о  врачах-вредителях",  в
количестве  37   человек;  б)  о  привлечении  к  уголовной  ответственности
работников  бывшего  МГБ  СССР,  особо   изощрявшихся   в  фабрикации  этого
провокационного дела и в грубейших извращениях  советских  законов". Вот вам
хрестоматийный  пример  политического ханжества  и  лицемерия. Объявили  про
арест 9  человек, из коих только 7  живых, реабилитировать пришлось  37. Тон
будничный: поступило предложение МВД,  и мы его одобрили.  В случае чего, мы
не при чем. Подпункт б) еще интереснее: наказать стрелочников из МГБ, только
из МГБ, да и  то не всех, а только "особо изощрявшихся  в фабрикации".  Само
дело назвали провокационным, это можно  оставить без  комментариев.  Был еще
пункт  об Игнатьеве: его  поперли их  секретарей ЦК  за  "серьезные ошибки в
руководстве бывшим Министерством государственной безопасности СССР".
     -- Посадили?
     -- Поначалу казалось, что к этому идет. В конце апреля Игнатьева вывели
из состава  ЦК.  Однако после падения Берии восстановили и  назначили первым
секретарем в Башкирию. В воскресенье 4  апреля  в печати появилось <b><i>Сообщение
Министерства  Внутренних  Дел СССР</i></b>.  Не ТАСС, как в январе,  а  просто  МВД:
"Министерство   внутренних   дел   СССР  провело  тщательную  проверку  всех
материалов предварительного следствия и других данных по делу группы врачей,
обвинявшихся  во  вредительстве,  шпионаже  и террористических  действиях  в
отношении активных деятелей  Советского государства<i>.</i>  В результате  проверки
установлено,  что привлеченные по этому делу профессор Вовси М.С., профессор
Виноградов  В.Н., профессор Коган  М.Б., профессор  Егоров  П.И... профессор
Фельдман  А.И., профессор Этингер Я.Г., профессор  Василенко В.Х., профессор
Гринштейн  А.М.,  профессор  Зеленин  В.Ф.,  профессор  Преображенский Б.С.,
профессор Попова  Н.А.,  профессор Закусов В.В., профессор Шерешевский Н.А.,
врач Майоров  Г.И.  были  арестованы  бывшим  Министерством  государственной
безопасности СССР  неправильно,  без  каких-либо  законных оснований".  Из 9
январских  фамилий Б.Б. Коган пропущен, потому что успел помереть до ареста,
зато  добавлены   5  новых,  четыре  русских,  одна   еврейская.  Вместе   с
перечисленными  лицами  на  свободу выпустили  еще свыше  двадцати  человек,
медиков и членов семей. Один из этих  безымянных, знаменитый  патологоанатом
Яков Рапопорт сообщил интересные детали. Его взяли в начале февраля, держали
в  Лефортове,  где  за  месяц  он потерял  14 килограммов.  В марте  допросы
прекратились, зато следователи поинтересовались его мнением по поводу шансов
одного больного --  без фамилии. Только потом он сообразил, что ему показали
диагноз  Сталина.  Рапопорт  сказал,  что  шансов  выжить  нет.  Заключенных
развозили по  домам ранним  утром. Им вернули конфискованные ценности, в том
числе правительственные награды. Рапопорт  прицепил на  пиджак орден Ленина.
Все это было  б так смешно...  В  сообщение  была  одна тема, которую партия
потом  продолжала  до  Двадцатого  съезда.  Ответственность  за террор несут
органы, и никто  больше. Партийных и  государственных деятелей, т.е. себя, в
этом не обвинили. Послушайте: "показания  арестованных, якобы подтверждающие
выдвинутые  против них обвинения, получены  работниками  следственной  части
бывшего   Министерства   государственной   безопасности   путем   применения
недопустимых и строжайше запрещенных советскими законами приемов следствия".
Народу внушали, что чекисты применяли эти нехорошие методы  на  свой страх и
риск.  Последняя  фраза  сообщения  была  многозначительная,  но  не  вполне
правдивая:  "Лица,  виновные в  неправильном ведении следствия, арестованы и
привлечены  к  уголовной ответственности". Потому  что по этому делу  взяли,
насколько мне известно, одного Рюмина.
     -- Как насчет Огольцова?
     -- Сергея Ивановича арестовали  4  апреля, как и Цанаву, но они шли  по
убийству Михоэлса,  про которое публике ничего не сказали. Рюмин поначалу не
хотел давать показаний,  тогда его поместили  в  карцер.  Он сломался,  стал
рассказывать подробности, многое валил  на Абакумова.  Цанава доказывал, что
он был в стороне,  все  происходило под руководством  находившихся  в Минске
Огольцова и Шубнякова, которые поддерживали постоянный контакт с Абакумовым.
Линия защиты Сергея Ивановича была такая: я получил приказ министра провести
операцию, одобренную Главой правительства. Шубняков, арестованный еще в 1951
вместе  с Абакумовым, показывал то же самое. Берия выпустил многих чекистов,
Эйтингона  и Селивановского даже  восстановили в партии специальным решением
Президиума  ЦК,  однако  Абакумов и его  подручные  оставались за  решеткой.
Огольцова теперь включили в туже группу и будущее его представлялось в самом
мрачном свете.
     -- Федор Пахомович, почему же Абакумов не попал  в волну  освобождений?
Ведь его арест мотивировали заговором, в котором были врачи?
     -- Вопрос  уместный, только мой ответ будет расплывчатый. Формально его
взяли за  связь с сионистами,  но  те, кто  готовили его  арест,  Маленков и
Суханов, прекрасно  знали,  что  это  повод,  не причина.  Причина,  точнее,
причины были другие. Например, расплата за дело авиаторов. А также за другие
дела  против  военных. Жуков теперь опять был в  фаворе,  первый заместитель
министра  обороны, и он еще не забыл, как  его загнали  за Можай сразу после
войны. Конечно, приказы отдавал  Сталин, но главным егерем был  Абакумов. Не
стоит также  забывать про ленинградское дело. Пр