тельно  выкупить долги страны,  оплачивая  покупку  из того же  самого
бюджета  на острове  Джерси, заложенного  в  компанию  "Финако"  Центральным
банком России...
     А теперь мы платим за сто восемьдесят четыре миллиарда долларов внешних
обязательств России по пятнадцать-семнадцать миллиардов долларов каждый год,
и конца этим платежам в историческом будущем страны не видно!

     <i>Глава 9</i>
     КОВАРНО-ДЕНЕЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
     В начале 1997 года я однажды подумал: "Все, моя жизнь заканчивается! Из
этой истории мне уже не выбраться никогда..."
     Положение было отчаянным: мой  бизнес разрушен,  компания фактически на
грани закрытия, у меня нет никакого занятия... Когда я стал считать, сколько
потерял за  пять  лет, то  просто ужаснулся: вышло  что-то  около тринадцати
миллионов долларов! Пять украл мой компаньон Адель Нассиф, который  оказался
первоклассным  международным  аферистом.  Три ушло  на  адвокатов,  восемь -
просто  на жизнь, на  поездки  в Москву, на инвестиции, наконец... В том  же
"Русском  лото" долгое время считалось, что  у меня 25 процентов -  я вложил
туда  собственные  деньги,  но в итоге меня оттуда вычеркнули  абсолютно без
средств...
     Нет,  я  не  в  обиде, Малик  - единоличный хозяин "Русского лото", тот
самый, что спас мне жизнь, отбил от бандитов. Поэтому будем считать, что это
моя плата за его помощь.
     И параллельно со всеми неудачами, второй эмиграцией из России оставался
страшный напряг  с  газетой "Вашингтон пост", объявившей  меня  криминальной
личностью  и  "крестным  отцом"  российской мафии за  рубежом.  Естественно,
появились  подставные  свидетели, которых подкупили адвокаты газеты в  самой
России, и по их заказу было снова возобновлено уголовное дело по контрабанде
мазута, якобы по новым открывшимся обстоятельствам.
     Дошло  до того, что опять в Лондоне за мной установили слежку, у дома и
у офиса появились посольские автомашины с постоянно работающими моторами...
     Ко всему прочему начались мои ужасные проигрыши в казино...
     А Лена  не подозревала о глубине  кризиса и постигших меня  бедах.  Она
продолжала  вести обычную  жизнь жены  миллионера,  покупая всякие  юбочки и
кофточки по  тысячи  фунтов.  Это  было просто  страшно: счета приходили  по
двадцать пять-тридцать тысяч фунтов  в месяц  от "Хэрродса", "Гуччи", "Лауры
Ашли" и тому подобных. При этом капитал стремительно убывал...
     Кроме  того, Лена  присмотрела "небольшой",  типичный  домик  для новых
русских в центре  Лондона:  пять  этажей,  комнат черт знает сколько, сад  с
оранжереей, и все это для нас двоих! Но,  конечно, с расчетом,  что мы будем
здесь рожать детей, принимать несколько раз в  неделю шумные компании гостей
и  устраивать  коктейли  для  знаменитостей...  Этот  особняк  стоил  два  с
половиной миллиона фунтов, и  я,  поддавшись  давлению, внес девяносто тысяч
фунтов аванса, которые потом так и пропали...
     И вот в один момент что-то  во мне  сломалось. Я написал жене записку о
том, что мне необходимо сейчас побыть одному, что я не знаю, когда вернусь -
завтра, послезавтра  или через  несколько лет.  Но  я позвоню,  обязательно,
когда-нибудь позвоню...
     Взял билет, портфель, удочки - и улетел в никуда...

     - - -

     Да,  перевидал  я на своем веку  огромное количество разных аферистов и
спас друзьям и  партнерам немало миллионов  долларов.  И  тем не менее я сам
попал в лапы международного афериста! В 1992 году богатый араб Адель  Нассиф
стал моим ближайшим компаньоном.
     Однажды Нассиф говорит мне:
     - Артем, в Пенсильвании  продается  банк "Доуфин".  Вот фотографии трех
его  отделений,  вот  прекрасная  статистика  и  отчетность за  1991  год...
Владелец этого банка  -  мой  приятель,  у  него рак, и  все, что  он  хочет
получить  за  банк,  это  свой  капитал,  который  составляет  всего  десять
миллионов долларов.  Давай  вложимся  по пять миллионов  и  получим  банк  в
Америке с сорока шестью миллионами оборотных средств и постоянной клиентурой
вкладчиков! А  потом  начнем давать кредиты российским компаниям под внешнюю
торговлю и заработаем на этом целое состояние. Поскольку все выглядело очень
красиво, я  согласился. В швейцарском банке, где  я имел (и продолжаю иметь)
высокий  рейтинг и авторитет,  я занял под залог собственных средств и своей
репутации  пять  миллионов  долларов и  перевел их  на  имя  вице-президента
Национального банка Парижа Banque National de Paris.
     Я передал  Аделю Нассифу  право управлять совместным со мной счетом, на
котором  мы должны были собрать необходимую сумму для покупки банка. По пять
миллионов  с  каждой  из  сторон. В  ответ  я  получил  от  него  следующую,
заверенную нотариусом расписку:
     <i>"Я, Аделъ Нассиф, получая право на трастовое управление общими деньгами
на  покупку  банка  в  США,  обязуюсь  ежемесячно перечислять  господину  А.
Тарасову причитающиеся от  его части суммы проценты.  В  случае несовершения
сделки  или  моей  неожиданной  смерти  настоящая  расписка  будет  являться
инструкцией  для  банка  о  немедленном  возврате   на  счет,  указанный  А.
Тарасовым, суммы в пять миллионов долларов".</i> И подпись - Адель Нассиф.
     Трастовые  договоры  в  Англии   -   это  отработанная   веками   схема
выстраивания  деловых взаимоотношений.  Такая  расписка,  как  я  выяснил  у
юристов,  является  безусловным  документом  для  любого  суда  на   возврат
вложенных  средств. В качестве  гарантии  под  такую расписку  попадают  все
личное  имущество и деньги подписавшего. Казалось,  что  мне совершенно не о
чем волноваться.
     Адель Нассиф жил в доме  на "Сент Джон Вудз"  - в фешенебельном  районе
Лондона.  Этот  дом  представлял  собой  особняк  с восемнадцатью комнатами,
крытым    бассейном   олимпийского   размера,   оранжереями   и   мраморными
скульптурами, расставленными по аллеям частного парка, на манер Летнего сада
в Петербурге. По ориентировочной оценке, стоимость этого особняка составляла
более  двадцати пяти миллионов фунтов  стерлингов.  Кроме того, Адель Нассиф
имел контрольные пакеты акций нескольких крупнейших предприятиях Ливана,  и,
несмотря на  то  что война в  этом  регионе  достаточно сильно  повлияла  на
бизнес,  недвижимость  оставалась  в  цене,  а  богатые  районы   Бейрута  -
неразрушенными.
     Управлять трастом  должен был  Адель Нассиф еще  и  потому, что из  нас
двоих он был наиболее грамотным, а кроме того, действовать с покупкой  банка
надо было очень оперативно. Хозяин умирал от рака. Мой же паспорт гражданина
Доминиканской Республики находился на регистрации для получения резидентства
в  министерстве  внутренних дел  Великобритании, поэтому  я  был практически
невыездным, и тянулось это уже семь месяцев.
     Переведя пять миллионов долларов в BNP, я  получил  выписку со  счета с
подтверждением того,  что  со  стороны Аделя  Нассифа  также  поступили пять
миллионов долларов в  общий финансовый  котел. На  встречу со мной в  Лондон
прилетела  китаянка  Мэй  Нгуэн  -  вице-президент  банка  BNP  для  личного
знакомства. Все двигалось как по маслу.
     Мы  наняли  крупную  международную  аудиторскую   фирму   для  проверки
документов  и состояния покупаемого банка  в Америке, и они  незамедлительно
приступили к работе.
     Наконец  мой  паспорт  вернулся  из   офиса  министерства,  мне  выдали
временное разрешение на жительство в Англии сроком на один год,  и я получил
полную свободу перемещения  по всему миру. Чувствовалась потребность в новых
экономических знаниях, и первое, что я  сделал, - это поступил в аспирантуру
Пенсильванского университета  США  - ведущей финансовой  школы  мира Wharton
School.
     Меня вызвали  в  Филадельфию на первую сессию, и я отправился за океан.
По пути заехал в  Вашингтон к  своему  другу  Джиму Джеймсону,  тому самому,
который рекомендовал меня в Клуб молодых миллионеров  и который  в это время
занял пост министра торговли США. Он очень тепло меня встретил.
     -  Джим, прекрасная новость!  Я  покупаю банк "Доуфин" в Америке! Да не
просто частный банк, -  продолжал я, - а банк,  входящий в  систему "Федерал
резерв" США! Такая удача!
     - Одну минутку, - сказал Джим и набрал номер телефона. - Йес, мне нужна
полная финансовая  справка  о  состоянии банка  "Доуфин".  Да,  немедленно в
кабинет!
     - Куда ты звонил, Джим? - спросил я.
     - Как куда? Конечно, в ФБР, - ответил мой друг.
     Через пять минут ему принесли полный отчет о банке "Доуфин".
     Оказалось, что банков с таким названием в США целых два. Один из них  -
"Доуфин  нэйшенл Банк" -  огромный банк, оперировавший  в  двадцати  штатах,
действительно член Федеральной резервной системы США, обладавший миллиардным
капиталом.  Это, конечно, не  тот. А тот,  что мы хотели купить, - маленький
банк с тремя отделениями в  одном из штатов и на сегодняшний момент - полный
банкрот! В информации также говорилось, что банк даже не имеет недвижимости,
а для  его отделений она арендуется;  за  один прошлый  год  падение акций и
утечка капитала из банка  просто катастрофические. Владелец банка  в бегах и
скрывается  от  преследования полиции,  имя  его жены  -  такое-то,  имя его
любовницы   такое-то,  он  имеет  собаку  с  такой-то  кличкой...  В  общем,
информация из ФБР была, прямо скажем, более чем подробна!
     Джим говорит:
     - Ты что, с ума сошел? Ведь все долги этого банка перейдут на тебя...
     Это была страшная новость. Я был уверен, что Адель об этом также ничего
не знает. Тут же позвонил ему и говорю:
     - Адель, надо срочно сворачиваться! "Доуфин банк" разорился!
     -  Ладно,  - отвечает  он, - а что ты так волнуешься? Деньги твои целы.
Позвони в BNP, тебе вице-президент это подтвердит. Очень хорошо, что ты  все
это разузнал!
     Я срочно  связался с  банком  BNP,  и  мне  подтвердили,  что  мои пять
миллионов лежат на счете и на них капают проценты...
     Тогда я не мог предположить, что попал в чудовищную аферу.  Разве можно
было  подумать, что  Адель  Нассиф  прекрасно  знает  вице-президента  банка
китаянку  Мэй  Игуэн,  дружит  со  скрывающимся  в  Европе владельцем  банка
"Доуфин" и все они  сговорились  украсть мои деньги и давно  уже поделили их
между собой!
     В  полной  уверенности,  что   все  в  порядке,  я  отучился  месяц   в
Пенсильвании и с чувством радости, что удалось избежать катастрофы, вернулся
в Лондон.
     Адель Нассиф, улыбаясь, встретил меня в аэропорту на своем новом "Остин
Мартине",  на самом  престижном автомобиле  Великобритании.  Отдохнув  после
перелета,  я на  следующий день  был в  нашем совместном офисе и  спросил  у
Нассифа:
     - Как насчет моих денег, Адель, они уже вернулись обратно?
     - Наверное, - ответил Нассиф без тени смущения. - Проверь сам.
     Дальше  мы продолжали говорить о новых  планах  и бизнесе. Он  вел себя
абсолютно  спокойно,  как  будто  вообще  ничего  не  произошло.  Когда  мне
сообщили,  что  деньги  не   поступали,  Нассиф  сделал  вид,  что  выясняет
обстановку в BNP и, посмотрев на меня "невинными" глазами, сообщил:
     -   Представь!  Они  действительно  еще  не  перевели  деньги.  Но  это
формальность: им нужна моя подлинная подпись о закрытии траста. По факсу они
инструкцию  не приняли. Надо мне туда полететь и лично  поставить подпись. Я
все сделаю на этой неделе. Не волнуйся!
     А  чего мне было волноваться? Партнер никуда не убежал. Каждый  день он
приходит  в  наш общий  офис,  наши  кабинеты  рядом.  У нас  одна на  двоих
секретарша и много совместных планов на  будущее. Кроме того, вице-президент
банка BNP подтвердила слова Нассифа и то, что деньги по-прежнему на счету.
     И потянулись дни, недели и месяцы.  Сначала Адель  не мог  выбраться из
Лондона, так как его держали  домашние заботы. Потом он сообщил мне, что его
отец в  Ливане заболел  и он должен срочно лететь  в Бейрут  на целый месяц,
чтобы  лечить  отца. Когда он  возвратился обратно, то был вынужден заняться
ремонтом  квартиры,  купленной специально для дочери, и все никак не хватало
времени  на вылет.  Я периодически  получал информацию о том, что деньги  на
месте в BNP, и  вроде волноваться было не о чем.  Банк, выдавший мне кредит,
не торопил меня с возвратом,  а проценты,  набегавшие на  вложенный капитал,
перекрывали  проценты  по  долгу.  Но,  конечно,  со временем  в  моей  душе
зародилось сомнение, которое с каждым днем становилось все тягостнее.
     Так прошло несколько месяцев.  Наконец  я не выдержал и поставил вопрос
прямо о немедленном возврате моих денег. И тут выяснилось, что мгновенно все
мои деньги - пять миллионов долларов - исчезли со счета BNP!
     Все объяснялось очень просто. Оказывается,  когда деньги  были положены
на общий  счет в BNP, Адель Нассиф вылетел на  место и под  залог всей суммы
взял банковскую гарантию.  Перейдя дорогу, в другом банке -  под  залог этой
банковской гарантии -  он взял примерно  такую же  сумму  денег, а в третьем
банке  -  под залог  этой  суммы -  взял новую банковскую  гарантию, которую
разместил в четвертом  банке... Но тут, как  вы понимаете,  следы этих денег
терялись... Такие операции называются  "кросс-гаранти", и проследить цепочку
по всем банкам нельзя, потому что банки хранят  в секрете информацию о своих
вкладчиках и  движении капитала.  Обязать  их  открыть информацию по  счетам
может только Верховный суд страны, в данном случае - Швейцарии.
     Пока первая  гарантия не захлопнулась,  банк  BNP все время подтверждал
мне, что деньги на месте, а по истечении года  они исчезли в  одну минуту на
покрытие обязательств по гарантии банка.
     Адель практически  перестал  появляться в офисе. Я безрезультатно ловил
его  у  ворот его дома. В  офисе, открыв сейф, я обнаружил еще более ужасную
вещь, чем потеря моих миллионов...
     Дело  в том,  что  за  год  совместной  работы мы  с Аделем  помогали в
осуществлении множества  крупных российских  контрактов. Всем экспортерам мы
открыли оффшорные компании, счета в банках Великобритании и  получили на эти
компании акции на предъявителя, которые хранились в нашем сейфе. Общая сумма
капиталов,  содержащихся на счетах этих чужих оффшорных  компаний, превышала
сто миллионов долларов.
     Но когда я  открыл сейф, акций компаний, отданных нам на хранение моими
друзьями,  там  не оказалось! Они были украдены  Аделем Нассифом, увезены за
границу и положены в собственный сейф, очевидно, все в том же банке BNP.
     Надо  было срочно действовать,  чтобы спасти деньги друзей и,  понятно,
свою   жизнь  и,  возможно,  жизнь  моего  сына  в   России,  которые   были
единственными гарантиями с моей стороны сохранности чужих капиталов.
     Первым делом я  бросился в банк,  где были открыты все счета  оффшорных
компаний. Там банкир - мой друг, выслушав  историю с  Нассифом, казалось, не
очень  удивился -  человек он  был опытный в подобных  делах  с арабами.  Он
искренне посочувствовал  мне и еще раз подтвердил самое худшее: предъявитель
акций  оффшорных  компаний  является  их   фактическим  владельцем  и  может
распорядиться капиталом по своему усмотрению. Даже если кто-то потерял такую
безымянную  акцию  на  предъявителя на улице, а ее нашел бомж, он становится
владельцем оффшорной компании, и никто не сможет доказать, что это не так.
     Положение спасало два момента: во-первых, Адель Нассиф еще не обращался
в банк  со своими претензиями на  владение капиталом, а во-вторых, под всеми
счетами, которые я помогал открывать  моим  друзьям, стояла  моя подпись как
одного из  директоров.  То есть  я мог  распоряжаться кредитами как человек,
обладавший правом финансовой подписи!
     К моей неописуемой радости, я немедленно  воспользовался этим правом  и
перевел  все деньги со всех компаний (более ста миллионов  долларов  США) на
свой личный счет!
     И буквально на  следующий день адвокаты Аделя  Нассифа предъявили банку
свои права на владение акциями всех компаний, дали инструкцию о лишении всех
других права подписи под этими счетами и указание заморозить счета. Банкир с
улыбкой все это выполнил: на счетах более  двадцати  компаний был абсолютный
ноль.
     Из  России спешно вылетела  команда моих  друзей,  которым  я возвратил
спасенные от жулика деньги в тот же день приезда.
     Сначала  мы  хотели  нанять  громил,  чтобы  избить  Аделя  Нассифа  до
полусмерти! Но это ничего, кроме морального удовлетворения, нам  бы не дало.
У него по-прежнему находились акции компаний, которые участвовали в десятках
контрактов  с иностранными  партнерами,  и переписать контракты  в одночасье
было просто невозможно. По этим контрактам грузили нефть, алюминий, покупали
товары народного потребления и производили множество  коммерческих операций,
которые нельзя было остановить.
     Я  придумал  операцию, облегчившую  нашу участь.  Сев  за  компьютер, я
написал письмо, адресуя его председателю КГБ генералу Крючкову!  Был февраль
1993 года,  и, конечно, Крючков уже давно не работал в КГБ, да и  самого КГБ
больше в России не было, но мой психологический расчет сработал.
     В  "доносе" я  писал:  <i>"Адель  Нассиф</i>  - <i>мой  бывший партнер,  родом из
Ливана, финансирующий  организацию  "Алъ-Каида" и участвующий  в  незаконной
торговле  оружием,  украл  акции  на  предъявителя, которые  на  самом  деле
принадлежат  организациям КГБ".</i> Я также просил <i>"принять срочные  оперативные
меры и через секретную агентурную сеть КГБ воздействовать на Аделя Нассифа и
его  семью, чтобы вынудить его вернуть акции".</i> Далее  указывались все адреса
Аделя Нассифа и его семьи, телефоны, номера автомашин.
     Написав такую  чудовищную галиматью, я попросил секретаршу, якобы по ее
собственной инициативе, перевести текст на английский язык и  сообщить о нем
Аделю. Как будто секретарша  просто заволновалась о своей судьбе, а  записка
была случайно обнаружена ею в офисе.
     И  моя "утка" сработала! За рубежом практически все боялись  КГБ. Такая
боязнь была на  генном  уровне  создана  годами  "холодной  войны",  показом
фильмов о  жестокостях чекистов  и историями о шпионах и их  деятельности за
рубежом.
     Прочитав фальшивку, Адель пришел в неописуемый ужас! Он побежал к своим
адвокатам и  сделал письменное  заявление.  В  нем  он  указал,  что  акции,
принадлежавшие чужим  компаниям, он просто увез на хранение в Швейцарию, так
как боялся нелояльности своего партнера, то есть меня, который предъявляет к
нему необоснованные финансовые  претензии!  Как бы  боялся  того,  что я сам
украду эти акции, и поэтому спас их для России!
     Этот поразительный документ был послан нам  из адвокатского бюро Berwin
Leiton, обслуживающего Аделя.
     Теперь нам оставалось  только организовать встречу  между  адвокатскими
командами сторон в моем  присутствии,  а  также в присутствии прилетевших из
России друзей  и,  естественно, Аделя Нассифа. На той встрече Адель  Нассиф,
поняв, что его  провели, запросил сто  тысяч долларов за возврат акций и  их
хранение в Швейцарии, чем окончательно  продемонстрировал свое истинное лицо
моим   друзьям   и,   думаю,   отвел   их   возможные   подозрения   в  моей
нечистоплотности. Я же понимал, что из России все это могло выглядеть иначе!
     Удержав за рукава моих друзей, которые были готовы отлупить как следует
Аделя Нассифа прямо на месте, в адвокатской  конторе, мои  адвокаты спокойно
выслушали  требование  противоположной  стороны  и  заявили  следующее:  "Мы
предлагаем вам срочно возвратить похищенное имущество,  так как  располагаем
письменным  признанием  того, что акции не  принадлежат вашему клиенту. Если
это  не  будет  сделано  немедленно,  то  мы  не просто  подадим  в  суд  на
возвращение украденного, но и заявим в контрольный Офис по проверке действий
адвокатов Лондона о покрывательстве вора со стороны адвокатской фирмы Berwin
Leiton и соучастии вашей фирмы в преступлении".
     Это окончательно  добило Аделя, и  он отдал  акции. Ну, конечно, он уже
знал, что на счетах компаний не было никаких средств!
     На следующий день Нассиф как ни в чем не бывало появился в нашем офисе.
Такого хамства я выдержать уже не  смог. До сих пор удивляюсь,  что все-таки
остановило меня  в последний момент от того, чтобы  избить наглеца на глазах
сотрудников. Но удержаться от слов в его адрес я не сумел! Я сказал ему, что
он  не человек, а животное, скотина, червяк, которого надо просто давить.  Я
сказал,  что его предательство так ему с рук не сойдет и что он "Dead  man".
Последнее  значит  по-английски: "Я тебе убью" или  "Ты больше не жилец!". И
оказалось,  что это выражение  на  юридическом языке  трактуется  как прямая
угроза убийства!
     Меня арестовали  через  три дня. Двое полицейских заломили мне руки  за
спину  и надели наручники прямо  на  выходе  из офиса. Потом меня посадили в
подъехавший  полицейский  автобус с  зарешеченными окнами и отвезли прямо  в
Скотленд-Ярд.
     Там  мне  дали  позвонить, и через  полчаса начался допрос. В маленькой
комнатке, куда  приехал вызванный  мой  адвокат, мне сообщили, что  все  мои
ответы  будут  записаны на  магнитофон и любое сказанное  слово  может  быть
использовано в  суде как доказательство моей вины. Мне грозило несколько лет
английской тюрьмы.
     В комнату для допроса зашел улыбающийся полицейский в чине полковника и
вдруг  заговорил  со  мной  на чистейшем русском языке. Он представился  как
специалист по  российской мафии  и  сообщил, что, если я предпочитаю, допрос
может   проводиться  на  русском  языке.  Я  согласился,  еще  не  до  конца
представляя, что со мной происходит.
     Английский  полковник  сообщил мне, что на меня поступило  заявление от
господина  Аделя  Нассифа о том,  что я  публично угрожал  ему убийством.  К
заявлению  были  приложены  магнитофонная  пленка с  моими  угрозами,  тайно
записанная Аделем в  офисе, и  еще  два заявления  от  сотрудников из  моего
офиса, которые  дали  свидетельские  показания,  что  слышали, как я угрожал
господину Нассифу убийством.
     Далее начались  вопросы обо мне, о  моей семье, о моей  деятельности, о
совместном бизнесе с Аделем  Нассифом и т.д. Мой  адвокат настаивал  на том,
чтобы  я не  отвечал,  но  я  его  не  послушался и,  наоборот,  возмущенный
происходящим,  отвечал  на  все  вопросы  полковника на  русском  языке.  Он
переводил мои  ответы на английский,  и  все  мной  сказанное  фиксировал на
бумаге другой полицейский.
     Отвечая на  не относящиеся к делу  вопросы, я  лихорадочно готовился  к
ответу на самый главный вопрос:  признаете ли вы то, что  угрожали убийством
Аделю Нассифу  в присутствии сотрудников  офиса три дня назад?  И когда этот
прямой вопрос прозвучал - я был уже готов и быстро ответил:
     - Нет! Не признаю и полностью отрицаю!
     - Как же  так? -  удивился  полковник. -  Вот же запись вашего голоса и
свидетельские показания!
     Мне прокрутили запись, но, наверное,  сработала моя давняя тренировка в
находчивости,  которую  я получил еще  в институте, играя в КВН.  Я был  уже
готов   выкрутиться   из   создавшегося   положения   и    особым   способом
прокомментировать записанное на пленке!
     -  Я ему не  угрожал!  - сказал я.  -  Это  попытка  Аделя Нассифа меня
оговорить, чтобы не отдавать украденные деньги и избежать суда.
     Полковник недоуменно на меня уставился.
     - Но вы признаете, что записанное на пленке сказали именно ВЫ?
     - Да, признаю! - ответил я. - Но я ведь что сказал: "You are dead man!"
Уж не знаю,  как это может быть  воспринято, но я имел в виду  только одно -
что  Адель Нассиф  для  меня  больше не партнер!  "Ты конченый  человек!"  -
дословно перевел я.
     Возникла пауза. Полковника слегка передернуло. Он схватил лежащий рядом
большой словарь англо-русского языка и прочитал: "Dead  -  мертвый,  смерть,
КОНЧИНА!" Получалось, что я мог  быть прав:  "конченый человек" вполне могло
быть переведено на английский язык как "Dead man"! Поэтому никакой угрозы  в
констатации   факта   окончания   наших   отношений   в   моих   словах   не
подразумевалось.
     Мой  адвокат  был  в  полнейшем восторге,  когда  полковник перевел  на
английский  язык  все  то,  о  чем  только  что  шла  речь!  Он  моментально
воскликнул:
     - Если у вас нет  больше претензий  и  других вопросов к моему клиенту,
прошу вас больше нас не задерживать!
     Мы вышли  из Скотленд-Ярда, и мой адвокат,  взглянув на меня с  большим
интересом, сказал:
     -  А я  ведь действительно  подумал,  что вы  угрожали убийством  Аделю
Нассифу! Вот что значат языковые барьеры!
     - Именно, - согласился я. - Разные языки и разные понятия!
     Если бы в тот момент мне на глаза попался Адель Нассиф, я бы, наверное,
убил его сразу и не задумываясь!  Но мой английский адвокат был удовлетворен
моей безупречной порядочностью джентльмена!

     - - -

     Когда у вас  кто-нибудь украдет пять  миллионов долларов, спокойный сон
пропадает. Это я испытал на себе. Прежде чем заснуть, вы  начинаете считать,
сколько  эти  пять  миллионов  составляют, например, в  "Мерседесах"  или  в
катерах на  Средиземном море. Сколько  лет  вы могли бы на эти деньги просто
жить,  ничего  не  делая,  или  какую благотворительную помощь вы  могли  бы
оказать людям достойным, если бы не эта сволочь и деньги остались бы в ваших
руках! Такие подсчеты могут свести с ума или толкнуть на преступления.
     Один  из моих  близких людей в России, узнав  об  этой истории,  просто
спросил:
     - Как ты смог после этого выжить?
     Мои неприятности, впрочем,  продолжались. Через день меня не впустили в
собственный   офис!  Специальный  человек   представился   как  "внесудебный
исполнитель" и предложил мне в течение получаса покинуть помещение, захватив
с собой  личные вещи! Оказалось, что договор об аренде офиса был оформлен на
нашу общую с Аделем Нассифом компанию и подпись там стояла Аделя. Он расторг
договор и переписал его на новую компанию, уже принадлежащую ему одному. Мне
же предложили срочно освободить помещение чужого офиса или в дело  вмешается
Скотленд-Ярд! Поводов для убийства Аделя накапливалось все больше и больше!

     В это же  время я  получил  еще один тяжелейший  удар.  Ко мне  приехал
журналист из газеты "Вашингтон пост" - молодой парень, говорящий  по-русски.
Он сказал, что  работает в Москве штатным корреспондентом  газеты и  получил
задание  от редакции  написать  обо  мне  большую  положительную  статью,  с
фотографиями и описанием моей деятельности за границей.
     Конечно, мне было приятно такое внимание со  стороны столь престижной в
мире газеты, и я согласился на интервью.
     Я  подробно  рассказал  о  моих  взглядах  на  российскую экономику, об
ошибках  Гайдара,  которые  могут  привести Россию к  тяжелым  экономическим
последствиям. Я говорил о новом классе предпринимателей, которым в России не
дают возможности легальной  деятельности, и им приходится придумывать всякие
способы ухода от уплаты налогов. Мы обсудили примеры того, что для отдельных
видов бизнеса  налоги  в  России  составляли  более  ста  процентов. И  этот
дурацкий парадокс действительно душил любую инициативу людей.
     Меня  даже  не  насторожил тот факт,  что корреспондент  не пользовался
магнитофоном  во  время  интервью.  Он  кивал,  что-то  записывал в  книжку,
улыбался,  периодически  вскидывая  взор в мою  сторону.  Потом  был  вызван
штатный фотограф из представительства газеты  в Лондоне, и мы пошли  в парк,
чтобы сделать фотографии. Меня снимали сидящим на скамейке, кормящим голубей
и гуляющим по аллеям парка. Все оплачивала редакция газеты "Вашингтон пост".
     Вскоре  статья  вышла   в  свет   и  оказалась   для  меня   совершенно
убийственной! В начале ее с большой издевкой говорилось, что в самых дорогих
кварталах  Лондона,   где  когда-то  жил  лорд  Байрон,  в  самых  роскошных
апартаментах ныне обитает новый русский  Артем Тарасов, который контролирует
неимоверные  капиталы,  вывезенные его  сообщниками за  рубеж. О том, что  я
абсолютно   криминальная  личность,  преступник,  сбежавший   от  уголовного
преследования в Лондон и держащий воровской общак.
     Потом приводилось  множество  фактов, никак  не связанных  со  мной:  о
вывозе капитала,  о грабежах,  о расстройстве  финансовой системы России, об
ошибках и воровстве в правительстве России.
     А в конце статьи опять возникал я в качестве крестного отца мафии:
     <i>"Тарасов  купил банк  в  Монако и  складывает  туда  деньги,  вывозимые
нечестным путем. В  то время как руководство России просит в долг деньги  на
Западе,  оно  свои  собственные капиталы  с  помощью  таких  личностей,  как
Тарасов, прячет от населения за рубежом!"</i>
     Примерно так оканчивалась эта статья в газете.
     Ее  моментально  перепечатали  многие  газеты,  прежде  всего  "Геральд
трибюн" и "Новое русское  слово" в Нью-Йорке, а потом  и наша "Комсомольская
правда"...
     У меня случился нервный срыв.
     От всего этого можно было сойти с ума! В Королевский суд Великобритании
я подал два исковых заявления, не связанных между  собой: на Аделя  Нассифа,
укравшего пять миллионов долларов, и на газету "Вашингтон пост" за клевету.
     Выкинутый из офиса, я переехал в маленькую комнатку несколькими этажами
ниже, перенес туда свой компьютер и какие-то файлы,  но огромное  количество
документации  было для меня  потеряно и потом использовалось  против меня  в
суде. Например, подписанные  мной, но так  и  не  реализованные  договоры  с
Республикой Коми -  как  доказательство того, что  я похищал государственные
деньги.
     В эти трагические дни жизнь свела меня с Виталием Козликиным, который в
будущем стал моим ближайшим соратником. Он работал в "Санди тайме" и приехал
брать у меня интервью.
     Что и говорить,  я  сразу  стал интересным человеком  - живет  в Англии
такой  крутой  бандит,  причем  абсолютно легально! Кстати,  мои  документы,
предоставлявшие  мне  право на постоянное  жительство  в  Лондоне,  все  еще
находились в тот период в министерстве внутренних дел, и меня в любой момент
могли выслать хоть в Россию, хоть в Доминиканскую Республику.
     Меня  стали  активно  травить  и  в  России.  Заместитель  генерального
прокурора России Макаров во время очередного выступления  вдруг  назвал меня
преступником  и  заявил,  что  я  должен  быть  немедленно  выдан  России  и
арестован.
     Главный редактор "Независимой газеты"  Третьяков  опубликовал статью, в
которой  сообщил:  украденные  на   программе  "Урожай"  тридцать  миллионов
долларов  Тарасов держит  в  своем  банке  в Монако  на  собственном  счету.
Упоминался при этом и банк  "Париба Монако",  где никаких  счетов  у меня не
было,  и,  конечно,  этот  банк  никак  не  мог  быть  моей  собственностью!
Связываться  с  газетами  в России мне  не хотелось, и  поэтому  я послал  в
"Независимую" опровержение, которое,  к  чести редактора, было опубликовано.
Оно  представляло  собой  инструкцию, адресованную в банк  "Париба  Монако":
<i>"Предъявителю настоящего  распоряжения господину Третьякову прошу немедленно
выдать на руки  тридцать  миллионов  долларов наличными".</i>  И  моя подпись. Я
думаю, что шутка была понята правильно и Третьяков все же туда не обращался!
     Адвокаты на Западе  - это реальная  сила,  которая  привела к разорению
бесчисленное количество людей! Увы, я этого не знал. Оплата адвокатов в день
стала такой, что каждая отсрочка судебного заседания наносила  мне  огромные
убытки. А Адель  Нассиф явно  тянул время до начала  суда. Это  была простая
тактика:  своим  адвокатам  он  платил  моими же украденными  деньгами, а  я
вынужден был  расплачиваться остатками своего капитала. Он решил  взять меня
финансовым измором.
     Система судопроизводства в Англии  очень  отличается от других стран. В
Великобритании, например, не существует  никакого свода законов и просто нет
никакого  Уголовного  кодекса.  Там действует  так  называемое  прецедентное
право,  когда обе стороны представляют в суд в качестве доказательства своей
вины  или  ее  отсутствия  ссылки  на  аналогичные  процессы,  когда-то  уже
состоявшиеся  до  этого  случая. Причем  эти ссылки приводятся на  процессы,
которые были в Англии, например, в 1750 году или даже раньше, затем позже, в
конце XIX и в начале XX века, и так до наших дней. Каждая из сторон приносит
в  суд  огромное  количество  томов, в  которых  собраны описания всех  этих
процессов, и в них делаются закладки в тех местах текста, которые, по мнению
каждой  из  сторон, могут  повлиять на  мнение судьи  и привлечь его на свою
сторону.
     Наверное,  по этой  причине  в  Англии  каждым  случаем занимаются  два
совершенно  разных типа  адвокатов, которым платят независимо друг от друга.
Одни  адвокаты -  "Solisitors"  - готовят вашу историю  и ведут переписку  с
адвокатами  другой  стороны.  Другой  тип  адвоката - "Baristers" -  готовит
ссылки  на  аналогичные  исторические  процессы  и  выступают в  суде. Таким
образом,  сумма гонорара  всегда  удваивается,  а  поскольку  среднее  время
делопроизводства и  рассмотрения  случая  в  суде  Великобритании  достигает
нескольких  лет, каждый  обратившийся  в  суд рискует  не  только  проиграть
процесс,  но  и  потерять  все  свое состояние в конце рассмотрения дела.  В
решении  английского суда  чаще всего указывается,  какая  из сторон  должна
покрыть  судебные  издержки  другой  стороны,  что,  впрочем, чаще  всего не
исполняется вполне легальным способом.
     Наконец состоялся первый суд. Сторона Аделя  Нассифа  не могла отрицать
факта присвоения денег и совсем не пыталась оспорить это на суде. Их позиция
состояла  из двух  простых  моментов: во-первых,  говорили  они,  Тарасов  -
обыкновенный международный преступник, находится в розыске, и поэтому деньги
эти  не  его,  а  нелегально вывезенные за  границу.  А  во-вторых,  деньги,
перечисленные  на покупку  банка,  были просто истрачены  господином  Аделем
Нассифом как наемным работником на подготовку и осуществление сделки. Теперь
их просто нет, так что и возвращать нечего!
     Первое   обвинение   в  том,  что  я   преступник,  легко  доказывалось
представлением  в суд статьи  из газеты  "Вашингтон пост", авторитет которой
сомнений не  вызывал. А  второй  факт,  о  трате  денег, также подтверждался
показаниями  сотрудников  офиса о том,  что Адель  Нассиф работал на  меня в
офисе и это вполне могла быть его зарплата за два года.
     На  первое  обвинение мой барристер нашел несколько случаев, когда один
преступник воровал у другого преступника деньги, и тот, кто первым обращался
в  суд, был признан потерпевшим и деньги суд возвращал. На второе обвинение,
конечно, была предъявлена собственноручная записка Аделя Нассифа  о хранении
денег в трасте,  что являлось  стопроцентным  доказательством принадлежности
денег. Нарушение  договора  траста  в  Англии  грозило  лишением  свободы до
двадцати лет!
     Адвокатам  Аделя Нассифа предоставлялись две возможности: признать нашу
правоту и отдать деньги, в противном случае  их клиент  мог быть арестован в
зале суда за нарушение траста и ему грозило лишение свободы. Поэтому, к моей
неописуемой радости,  сторона  Аделя Нассифа признала себя  побежденной, и я
выиграл процесс!
     Наивный человек!  Я думал, что все закончилось. Прямо завтра мне вернут
деньги,  заплатят за эти годы все проценты по счетам и дадут  компенсацию  в
полтора миллиона долларов, истраченных на адвокатов!
     Эти часы радости все же приятно вспоминать!  Однако радость закончилась
уже  через  сутки. На  следующий  день адвокаты Аделя Нассифа  подали в  суд
бумаги о признании своего подзащитного полным банкротом! Не зря все же Адель
ездил  по  странам  и  готовил  свое  отступление   в  банкротство!  Никакой
собственности у  него не оказалось: все было переписано на  имя  жены, тещи,
братьев и других членов семьи. Даже автомобиль, на котором  ездил,  он взял,
оказывается, по доверенности у тестя. Счетов на имя Аделя Нассифа ни в одном
из банков также  не  имелось, он  пользовался кредитной карточкой жены, даже
счета в магазинах за последние годы при покупке его личных и домашних вещей,
которые были  предъявлены суду, были оплачены женой и другими родственниками
Аделя.
     Суд   постановил  признать  Аделя   Нассифа  банкротом,  запретить  ему
заниматься  предпринимательством и иметь  собственный  бизнес  на территории
Великобритании сроком на три  года, а  также ограничить  его личные  траты в
месяц  суммой триста  фунтов  стерлингов.  Присматривать  за этим  назначили
специального  судебного наблюдателя, который имел  право в любое время дня и
ночи побеспокоить Аделя  и потребовать у него отчет о  тратах.  Одну  вещь у
Аделя  Нассифа  конфисковали  - золотые часы "Ролекс", на которые у  него не
осталось чека,  и  они  были признаны  фактической его  собственностью.  Так
свершилось правосудие!
     Единственной возможностью  попытаться предпринять  хоть  какие-то  меры
против Нассифа в Лондоне была попытка обратиться в "Офис серьезного обмана".
     В "Офисе"  приняли меня с большим интересом как будущего потенциального
подследственного,   учитывая  мою   биографию,   опубликованную   недавно  в
"Вашингтон пост". Однако помочь разобраться с Аделем Нассифом - отказались.
     - Понимаете, - сказали мне  сочувственно, - ведь он украл у  вас только
пять  миллионов долларов,  что меньше пяти  миллионов  фунтов стерлингов  по
курсу  обмена. Значит, мы не имеем права заниматься этим делом, так  как оно
недотягивает до определения "серьезный обман"  тысяч на  пятьсот.  Наверное,
ваш  вор  знал эту ситуацию и поэтому все правильно  рассчитал. Иначе  мы бы
арестовали его немедленно. Сходите в Скотленд-Ярд - это по их части!
     В Скотленд-Ярде дело приняли к производству и  тихонько  закончили  как
бесперспективное лет этак через пять...
     Адель  Нассиф  продолжал спокойно  жить в Лондоне и  заниматься  своими
делами.  Он, правда, нанял множество телохранителей, чуть ли не из ливанской
террористической организации ХАМАС. Теперь  ходить не  оглядываясь стало для
него  очень  трудным  занятием. Сообщения из России о заказных убийствах все
больше  и больше  тревожили  его  ранимую душу.  Я  уверен,  что воображение
рисовало  Аделю Нассифу множество картин его неестественной смерти. Хоть эту
моральную кару он заслужил.
     Примерно  через  год наступил момент, когда Аделя  стала тяготить такая
жизнь. Однажды он случайно встретил в магазине человека,  который работал со
мной, немедленно бросился на улицу  и стал звать  телохранителей, выбежавших
из машины.
     В апреле 1994 года он сам предложил вернуть часть денег, чтобы досрочно
закончить дело о банкротстве и обрести менее нервозную жизнь.
     Сначала Адель через посредника в лице своего тестя предложил мне триста
тысяч фунтов. Я отказался и  передал ему, что  скоро он выплатит  все. Хотя,
конечно, оснований у меня для такой  уверенности не было. Потом он предложил
полтора миллиона... И я этому искренне обрадовался! Хотя бы вернуть гонорары
за услуги юристов! Ведь мой второй судебный процесс против газеты "Вашингтон
пост" все еще  рассматривался и до суда ему  было  далеко. А  следовательно,
траты росли каждый день.
     Адвокаты  Аделя принесли мне на  подпись бумагу, в которой я соглашался
на компенсацию  в полтора миллиона фунтов стерлингов и досрочное прекращение
банкротства  Аделя  Нассифа. Не  видя возможности ни для какого  подвоха,  я
подписал бумагу в присутствии нотариуса.
     Но вскоре оказалось, что Адель Нассиф должен не только мне, а множеству
кредиторов, которые были перечислены в огромном списке! Всего сорок человек!
Среди них,  разумеется, значились: его брат, тесть, дядя с тетей, племянники
и родственники  со  стороны жены!  Со всеми с ними  он, оказалось,  заключил
задним числом договоры о ссудах, займах и материальной помощи, которые якобы
брал и обещал вернуть!
     В  этом списке  были и  реальные  фирмы, которым Адель  был  должен:  к
примеру, он надул несколько адвокатских контор, не  заплатив им за работу по
обслуживанию нашего судебного процесса, ту же всемирно известную адвокатскую
фирму Berwin Leiton на сто тысяч долларов!
     И хотя  я был  главным кредитором, из этих полутора миллионов по закону
мне полагалась только меньше половины. Остальные деньги распределялись между
этой  группой, то  есть  фактически  оставались  в семье  Аделя  Нассифа.  А
бумагу-то я уже подписал! Это был еще один урок подлости в моей жизни.
     В  итоге  он отдал мне шестьсот тысяч долларов, при этом  выплачивая их
порциями в течение  полугода. Так  закончилась история с Аделем Нассифом или
история моей глупости, что одно и то же.

     - - -

     Процесс  против газеты  "Вашингтон пост"  продолжался.  Уже прошли годы
моей  работы в  Государственной  думе России с 1993 по 1995 год.  Я сменил в
Англии адвокатов на менее дорогих и более профессиональных в судебных  делах
о клевете.  Мне  пришлось  также взять  известного  в России адвоката  Б. А.
Кузнецова,   который  имел   репутацию   совершенно  неудержимого  человека,
побеждавшего во множестве процессов. Мы успели вместе с Кузнецовым проиграть
политическое  дело  в  Верховном  суде  о  восстановлении   меня  в  списках
кандидатов на выборах президента. Я успел вторично эмигрировать  из России в
конце 1996 года, когда узнал от журналистки Ниточкиной о готовящемся аресте,
а  дата  суда  с газетой  "Вашингтон  пост"  все  время откладывалась  и  не
назначалась!
     Тем  временем  адвокат  Кузнецов подал в  суд на газету  "Комсомольская
правда", которая перепечатала статью из "Вашингтон пост", и выиграл процесс!
Суд признал статью действительно клеветнической, так как доказательств  моей
вины или участия в каком-либо  преступлении не  было.  Потому все  обвинения
были  голословны  и,   оказывается,  "Комсомолка"  не   имела  права  просто
перепечатать их без ознакомления с доказательствами! Компенсацию, на которую
мы претендовали,  размером  в  один рубль,  честно выплатили  и опубликовали
опровержение.
     Перенос дела в Англии происходил потому,  что адвокаты "Вашингтон пост"
из компании  под названием "Инносент", что в переводе означает "Невинность",
вылетели в Россию для сбора доказательств по делу. На  самом деле они просто
скупали  за  взятки  свидетелей,  которые  могли  им помочь  выиграть у меня
совершенно безнадежное  дело.  Ведь  помните,  в статье утверждалось,  что я
купил  банк в Монако, где  и держу все украденные в России деньги. Мы просто
просили их предоставить название и адрес этого банка.  А поскольку такого не
существовало в природе, дело было для них проигрышным.
     В английском суде  нельзя заранее назвать  сумму  денег, на которую  вы
претендуете  за  моральный ущерб. Это  прерогатива самого суда. Что, с одной
стороны,  не так  уж плохо,  с учетом  прецедентов  по аналогичным  делам, в
которых проигравшие стороны выплачивали многомиллионные компенсации.
     Адвокаты агентства "Инносент" денег на подкуп  свидетелей в  России  не
жалели. Они останавливали в коридорах Думы депутатов  и предлагали за деньги
подписать против меня бумагу,  в  которой  утверждалось,  что  я преступник.
Нарвались  с этим  на мою подругу -  Галину Старовойтову, которая не  просто
послала их подальше, но и, наоборот, написала показания в суд  в мою защиту,
сообщив  о  попытке  ее  подкупа! Некоторые  депутаты,  естественно,  бумаги
подписывали! Но это все было  бы еще  ничего, а вот то, что адвокатам газеты
удалось   подкупить  несколько  официальных  лиц:  полковников  МВД  и  даже
представителя Интерпола в России,  - это уже было делом серьезным. Они также
заплатили за возобновление моего  уголовного дела в России.  Помните, все та
же история с контрабандой мазута в 1989 году!
     Полковники  дали  одинаковые  показания,  как под  копирку, нарушив тем
самым множество российских законов.  Во-первых, тайну  следствия, во-вторых,
уж  они-то как раз и не имели  права  называть меня преступником до  решения
суда из-за своих должностных обязанностей.
     В дальнейшем - по признанию  самой адвокатской конторы "Инносент" - для
добывания этих показаний было  истрачено в  России два  с половиной миллиона
долларов, которые заплатила газета "Вашингтон пост"!
     Я очень  сильно  нервничал! Слежка в  Англии,  очевидно, организованная
после обращения подкупленного представителя Интерпола в Москве, окончательно
выбивала  меня  из  колеи.  Мои  адвокаты  абсолютно  обнаглели и  требовали
гонорары  по  двадцать-тридцать  тысяч  фунтов  стерлингов   в  неделю!  Моя
репутация в  мире  бизнеса  была  подорвана.  Меня перестали  приглашать  на
встречи  Клуба молодых  миллионеров,  были разорваны  сделки и контракты.  В
Лондоне  со мной предпочитали не  общаться депутаты английского  парламента,
которые еще совсем недавно  пили водку и встречались со мной  в  клубах. Но,
конечно, не все из них.
     Все  же  настоящие друзья отреагировали на  статью  вполне спокойно.  Я
помню,  как позвонил  Джиму  Джеймсону,  имя которого  также  упоминалось  в
статье. Там  было написано,  что журналист созвонился с Джимом Джеймсоном  и
тот ответил ему на вопросы о знакомстве со мной. Бывший министр торговли США
назвал  меня  своим  другом  и  пионером  капитализма  в  России,  таким  же
первопроходцем,  какими  были первые поселенцы  в  Америке.  И  даже  героем
России.  Все  это  описывалось в  издевательском тоне:  смотрите,  мол,  как
недальновиден американский министр!
     Когда я позвонил, Джим еще не читал статью или, по крайней мере, мне об
этом  не сказал! Я объяснил ему по телефону, что подаю на газету в  суд, что
там все  ложь  и я  очень прошу  нормально  на все это  отреагировать.  Джим
выслушал меня и вдруг спросил:
     - Ты посмотрел внимательно, твоя фамилия в статье правильно написана?
     - Да, а при чем тут это?
     - Нет, ты мне скажи, там правильно твоя фамилия указана, они не наврали
в буквах или в имени?
     - Да нет, Джим! Так и написано - Артем Тарасов!
     -  Ну,  тогда я тебя поздравляю  с большой  удачей!  -  сказал  Джим. -
Попасть на страницы газеты "Вашингтон пост", да еще на целый разворот, - это
огромная удача! Поздравляю! Абсолютно никакой роли не играет, что они о тебе
написали! Главное, чтобы правильно была напечатана  твоя фамилия! Прими  мои
поздравления!
     Адвокат  Кузнецов,  получив  от  меня  копии  письменных (под  копирку)
показаний   наших  российских  полковников  в   суд  Великобритании,   очень
обрадовался!
     - Теперь я их сделаю! - сказал он мне  по телефону.  - Не  только  твое
дело  закроют, но и погон своих лишатся,  сволочи! Я подаю на  них  в суд от
твоего  имени и по твоей доверенности! Будет  решение российского суда об их
ответственности  за  клевету,  и  тогда ничего  не стоит выиграть дело  и  в
Лондоне!
     Это показалось  мне обнадеживающим. Дело в том,  что  в английском суде
показание полковника милиции могло быть расценено  как показание, сделанное,
например,  полковником  Скотленд-Ярда!  В  силу своего служебного  положения
врать в суде полковник полиции просто не может! Так же  могли бы отнестись и
к  показаниям  милиционеров.  Доказать  же,  что  им  дали  взятки,  у  меня
возможности не было. Да в это просто мог не поверить английский суд: как это
можно дать  взятку милиционеру, то есть полицейскому? Разве такое в принципе
возможно?
     Кузнецов подал в суд на  полковников  МВД за  клевету, на  следователя,
ведущего мое уголовное дело в России, и на представителя Интерпола в Москве!
     После  этого  и  началась   за   мной   слежка  в  Лондоне.  Полковники
действительно испугались  остаться без погон,  поэтому просто сам факт моего
существования на земле представлял для них реальную угрозу. Если бы со мной,
например, произошел несчастный  случай  в  Англии, всем бы  стало  легче!  Я
понимал, что такой случай можно и подготовить!
     Поэтому  однажды  я  собрал  портфель,  удочки, написал записку  жене и
улетел из Англии, никого не поставив об этом в известность.

     - - -

     Сначала  я  попал  в  Амстердам:  пошлялся  там  по  кварталу  "красных
фонарей", посмотрел  местный  филиал  Музея мадам  Тюссо,  Музей  марихуаны,
половил рыбу в  каналах...  Потом меня потянуло  в  Данию,  и я отправился в
Копенгаген,  в котором никогда раньше  не бывал.  Пожил  там, полюбовался на
памятник Русалочке на камне, посетил  парк  Тиволи, попил пиво на набережной
залива. Потом была Швейцария, откуда я почему-то махнул аж в Таиланд.
     А  через  две  недели  избыточной  экзотики в Таиланде  я  отправился в
Канаду.  Вначале в Ванкувер, где  ловил лососей в озере. На неделю слетал из
Ванкувера  в  форт Святого  Джона  на границе  Канады  и Аляски. Там клевали
огромные судаки и северные щуки.
     Далее  я направился в Торонто,  где поселился на самой длинной  улице в
мире  Young Street, протянувшейся на 250 километров! Я  жил на этой улице по
адресу  дом  1.  Вставал  каждое  утро  и  шел  по  ней  пешком.  Заходил  в
магазинчики,  маленькие  кафе,  кинотеатры.  Погода  летом  в Торонто стояла
просто  замечательная, и мой  маршрут каждый день  все удлинялся. Сначала  я
проходил три  километра и возвращался на такси, потом хватало сил идти в обе
стороны, потом пять километров, потом семь, десять!
     Как-то наткнулся на  объявление о пересадке  волос, чтобы ликвидировать
лысину. Воспользовался их услугами. Засеяв лысину фолликулами волос с задней
части  головы, поехал ждать  новую  поросль в  маленький  и  уютный город на
озерах в тридцати километрах от  Торонто. Оказалось,  что там родина моего с
детства  любимого писателя Стивена Ликока.  Каждый  день я  пил  чай  в  его
домике-музее  на озере, который он когда-то построил своими руками, сидел на
его терраске, читал местные газеты. Мне нравилась моя новая жизнь.
     Ночами  я играл  в  огромном индейском казино  в местной  резервации, а
ранним  утром брал катер и  ловил  рыбу  в  потрясающих  озерах.  Клевали  и
ловились огромные  басы - большеротые  окуни,  которые не водятся в  России.
Попадались  и  рыбы  под   названием  "гарпия",  обладавшие  восхитительными
вкусовыми качествами. Мне готовили их в местном ресторанчике, подавая вместе
с жареной картошкой фри.
     Я не  звонил  ни  домой,  ни в офис, и никто не знал, где  я  нахожусь,
просто исчез человек - и все! Для  жены, конечно,  это  был большой  стресс,
который, как ни странно, пошел ей на пользу. Она вскоре начала понимать, что
такого размера дом ей просто не нужен,  что  и  пяти  комнат на двоих вполне
хватит. В магазинах, куда Лена привыкла ежедневно ходить, она вдруг обратила
внимание, что цены абсолютно несуразные и не соответствуют реальности жизни!
     Она решила заняться чем-то полезным, так  как  деньги, оставленные мной
на общем счете, могли ведь и закончиться, а  я мог бы так и пропасть невесть
где! Жена окончила курсы мозаики, попыталась реализовать тысячи любительских
фотографий, сделанных ею  во время  наших путешествий  по всему миру. Купила
себе автомашину "Ауди-4"  и  сдала экзамены на вождение, получив  английские
права.  В общем, Лена  очень стойко  перенесла этот период,  излечившись  от
многих своих пороков. Ну, если быть точным, не излечившись, а отказавшись от
них.
     Поймав несколько удивительных  рыб  в знаменитой  реке Ниагаре - окуней
зеленого цвета с красными глазами, я вернулся в Торонто и вскоре окончил там
двухмесячные курсы пользователей  Интернета.  У меня с собой был портативный
компьютер,  я впервые  вышел в Интернет самостоятельно - и  это меня страшно
увлекло! У  меня завязались  какие-то разговоры  в  чатах, знакомства, и это
стало  настоящим  спасением  от одиночества,  которое все-таки начинало меня
одолевать. Ведь я уже начал разговаривать сам с собой. Жил практически один,
знакомых рядом не имел,  поскольку постоянно менял  адреса, все мое  общение
ограничивалось время от времени проститутками или дилерами в казино...
     Я был человеком без  прошлого, и в Торонто даже с трудом снял квартиру.
Потому что  меня спросили: "Откуда вы?  Кто вы? Что вы?" А я просто не знал,
что отвечать. Никаких рекомендаций у меня не было, и даже домашнего адреса я
назвать не мог.
     Идти  по самой  длинной улице  мира можно  было всю жизнь. Я  продолжал
ходить по ней ежедневно, а возвращаясь домой, просиживал  в Интернете. Через
поиск  в Интернете нашел своего  старого друга, который переехал в Америку и
стал  там  признанным  ученым,  специалистом  по диагностике  рака  молочной
железы.  Я  списался  с  ним по e-mail и даже  сделал  ему вебсайт,  проведя
серьезную дизайнерскую работу...
     Я уехал в начале июля, а первый раз позвонил в офис  в  Лондон только в
конце  сентября.  И  я  узнал от Виталия  Козликина,  оставшегося в  офисе в
Лондоне,  потрясающую историю:  мои адвокаты от  меня отказались,  поскольку
боялись, что им не заплатят! Этим воспользовались адвокаты "Вашингтон  пост"
и предъявили мне встречный иск о том, что я организовал травлю и давление на
свидетелей в Москве!
     Причем главным их  аргументом стало то, что я подал в суд за клевету на
милицейских  полковников, купленных "Вашингтон пост".  А  оказалось,  что по
правилам  английского  суда  если кто-то  из  участников  процесса оказывает
давление на свидетелей, то моментально проигрывает сам процесс!
     В  своем иске  адвокаты "Вашингтон пост" требовали не  только признания
статьи правдивой, но и компенсации их собственных затрат за последние четыре
года в сумме двух с половиной миллионов долларов!
     Я позвонил своему бывшему адвокату и поинтересовался: в каком состоянии
дело?
     - Не знаю, я от вас давно отказался! - ответил он. Я ему говорю:
     - Напишите письмо, что вы снова возвращаетесь в дело! Он отвечает:
     - Хорошо,  если  переведете деньги  вперед! Это будет  вам стоить,  ну,
скажем, тридцать тысяч фунтов стерлингов!
     - Ладно. Сегодня же переведу! А что дальше? Не будет ли суда без нашего
ведома?
     - Если мы  вернемся  в дело, нам дадут ознакомиться с их претензиями до
суда!
     Я перевел деньги адвокатам и позвонил Лене.
     Был очень спокойный разговор. Она сказала, что  не понимала,  насколько
серьезными  были  мои  проблемы. И в принципе  ни  в чем  меня не  обвиняет.
Предложила приехать ко мне в Канаду, и я согласился, потому что возвращаться
в Англию мне уже не хотелось. Я привык и стал уже таким местным торонтовским
парнем. Осталось согласовать дату ее приезда.
     Через два дня я опять позвонил адвокату в Лондон.
     - Ваши деньги получены, - сказал он. - И мы отправили  письмо адвокатам
в компанию "Инносент". Теперь они извещены, что мы продолжаем тяжбу.
     -  А они не смогут  без вашего ведома выйти на  суд и выиграть дело?  -
спросил я снова.
     -  Ну что вы, конечно,  нет! -  уверил  меня  адвокат.  -  По  правилам
юриспруденции  теперь  каждый шаг  должен  быть официально согласован  между
обеими сторонами!
     Но меня почему-то  это заявление не успокоило. Я продолжал волноваться.
И мое предчувствие меня не обмануло!
     Еще через пару дней я снова позвонил адвокатам в Лондон. В Торонто было
утро, а в Лондоне - уже около шести часов вечера.
     - Знаете,  вы оказались  правы! Мы  только что узнали от наших знакомых
клерков  в суде, что на  завтра на девять  часов  утра назначено слушание по
вашему делу и иску к вам газеты "Вашингтон пост".
     - Ну пойдите туда завтра и попытайтесь что-то сделать!
     - Мы не можем! -  ответил адвокат. - Где мы сейчас найдем барристера, я
ведь  солиситор -  я  не  имею права выступать в  суде.  Нужен барристер,  а
рабочее время уже закончилось! Да и кто согласится выйти в суд, детально  не
ознакомившись с вашим делом?
     У  меня  мелькнула  ужасная  мысль:  уж не подкуплен  ли мой английский
адвокат, который специально  поставил меня  в такое положение? Но я отбросил
это соображение. Нужно было действовать.
     - Давайте проиграем процесс, - продолжал мой адвокат, - а потом подадим
апелляцию в вышестоящую инстанцию!
     -  Вы  с  ума  сошли!  -  закричал  я,  поняв, куда меня желает втянуть
адвокат. - Немедленно ищите барристера  и предлагайте ему выступить  в суде.
Пусть просто  скажет, что суд происходит  без нашего ведома и мы просим дать
нам время. Я вылетаю в Англию завтра!
     - Да, я, конечно, поищу, но это будет вам стоить...
     - Сколько будет стоить, пусть столько и стоит!  - закричал я в  трубку,
прибавив несколько коротких слов по-русски.
     Я понимал,  что если газета  "Вашингтон пост" завтра выиграет процесс и
мне  присудят платить ей два с половиной миллиона долларов - мне конец. Меня
действительно тогда арестуют в любой стране мира по запросу суда и  газеты к
Интерполу. Появится статья с подробным разоблачением меня как международного
преступника, желавшего ввести в заблуждение английское  правосудие! В России
основным доказательством моей  вины  будет предъявлено  решение  английского
суда.  Я стану персоной нон грата  в Англии, а скорее всего, во всей Европе,
не говоря уже об Америке. Какая там апелляция!
     Мой  адвокат Себастьян вообще был  неприятный человек. Оказывается, как
только я уехал,  он сразу предложил  свои услуги моей жене: давайте  разыщем
его, вы разведетесь  и получите половину его состояния! Но Лена сказала: "Да
вроде меня муж не оставил, в письме написано, что он должен побыть один и по
мере возможности позвонит и приедет обратно..."
     Он  назвал  по  телефону  второй  раз  сумму в  тридцать  тысяч  фунтов
стерлингов, и я согласился.
     А  назавтра  дело  происходило  так.  Когда  адвокаты  "Вашингтон пост"
предъявили копию моего иска  к  полковникам,  судья сказал:  "Дело абсолютно
ясное,  это давление на свидетелей!" В этот момент встал молодой  барристер,
которого успел  нанять мой адвокат, и говорит: "Понимаете, меня только вчера
наняли, я и сути дела не знаю... Но одно я знаю твердо: адвокаты Тарасова не
были  поставлены в  известность.  Этот процесс  организован одной  стороной,
истцом, без ведома ответчика..."
     И тут произошло настоящее чудо! Английский судья поднял свои бесцветные
английские глаза и сказал:
     -  Ах,  это  вы,  американцы,   приехали  сюда,  чтобы  подрывать  нашу
английскую систему правосудия? Да вы  знаете, где находитесь?  В  английском
суде, которому на тысячу лет больше, чем всей вашей Америке! Это вам не штат
Нью-Йорк!  Даю  месяц   на  переговоры  и  на  то,  чтобы  ответчик  написал
объяснение!  И вы только  попробуйте  сделать еще  раз  нечто подобное,  так
полетите отсюда кубарем! Да я вас лицензии лишу прямо здесь же! Да я вас под
арест отдам немедленно за попытку обмана суда!
     Вот так из победителей в одну минуту адвокаты "Инносент" превратились в
побежденных!
     Узнав обо всем, что произошло на суде, я срочно рванул в Лондон. Пришел
домой...
     Жена выглядела очень хорошо и была абсолютно спокойна.  Первым  делом я
попросил ее  не спрашивать  о том, что случилось, а  поговорить  обо всем  в
другой раз. Она с готовностью согласилась, и мы так об этом моем путешествии
никогда и не говорили...
     Для  удовлетворения английского суда пришлось забрать исковое заявление
против милицейских полковников  в России. Адвокат  Кузнецов  письменно  взял
"вину" на себя. Дескать, это  он сам, по  своей  инициативе  подал в суд  на
полковников,  без  ведома  своего  клиента,   и  приносит  извинения  мне  и
английскому суду.
     Обстановка в  России разрядилась. Полковники  вздохнули с  облегчением,
теперь  никто  не будет докапываться, почему  они  давали  такие показания и
сколько за это получили.
     А вскоре было заключено мировое соглашение,  по  которому в  "Вашингтон
пост"  и в "Геральд трибюн"  появились опровержения. Конечно, я  не  получил
никакой  денежной компенсации,  но  это была  победа! Это была  невероятная,
колоссальная  победа  -  через  четыре  года  добиться  того,  чтобы  газеты
опубликовали опровержение собственной статьи! Я разослал его копии по многим
адресам.
     Вернувшись  в  Лондон,  вновь  активно  занялся  бизнесом.  Моментально
поставил  в  офисе  и  дома  Интернет.  В  Москве  не  стало  заказчиков  на
продолжение  моего уголовного дела, и его закрыли по истечении давности лет,
так и не добившись от меня никакой взятки.
     Вскоре  я  увлекся  игрой  на  бирже по  Интернету.  В этом,  очевидно,
положительную  роль сыграли моя интуиция  и навыки  игрока в  казино. Я стал
проводить одну операцию за другой, и каждая оказывалась успешней предыдущей.
Мой капитал  рос невероятными темпами. Иногда за один месяц я получал до ста
процентов  прибыли!  К  концу  первого  года  игры  на бирже  мой  результат
составлял более тысячи процентов годовых! Оставалось только жалеть, почему я
начал играть не на все свои деньги сразу, а на выделенную и совсем небольшую
сумму. На второй год я перекрыл собственный рекорд, сыграв с прибылью в 1200
процентов,  за что  был  выдвинут  Чикагской  биржей  на премию  как  лучший
иностранный брокер года!
     Я долго думал, почему мне так удивительно повезло: я не исчез, не умер,
не сошел с ума,  не проиграл  дела в суде, но вернулся и преодолел весь этот
кошмар. Мне приходило  в голову единственное,  весьма банальное  объяснение:
это - судьба.


     5. НЕ СОЗДАВАЙ СЕБЕ КУМИРОВ И НЕ СЛУЖИ ИМ


     Глава 10 ЗВЕЗДА ПЛЕНИТЕЛЬНА ОТЧАСТИ
     Политики - люди особенные. Они и актеры, и бизнесмены, и короли, и шуты
одновременно. Но, как правило, люди умные.
     Владимир Вольфович Жириновский - очень яркий представитель этой  касты,
объединивший в себе все  перечисленные свойства  политиков. Общаясь с ним  в
Думе и  за ее  пределами,  я очень скоро понял,  что  он существует  в  двух
образах.  Первый  -  его  реальная  личность,  в  которой  он пребывает  вне
публичного  пространства: когда  неформально  общается  с друзьями, проводит
переговоры по бизнесу и, очевидно,  дома, в кругу семьи, без посторонних лиц
и  соратников.  Второй -  это  роль  вождя,  которую  Жириновский играет  на
публике.
     Помню,  однажды,  в  первые  дни  работы  Думы,  Владимир  Вольфович  в
сопровождении  огромного  количества  репортеров  шел  по   коридору.   Было
достаточно шумно, а  я стоял метрах в пятнадцати от его пути. Рядом с  ним в
толпе   двигался   один   из  его   заместителей  по  партии,  бизнесмен   и
предприниматель,  с  которым  я  был  знаком  еще  до   выборов.  Он  обещал
представить  меня лично  Жириновскому, остановился рядом со мной. И окликнул
Вольфовича вполголоса, скорее даже просто тихо произнес его имя.
     И вдруг Жириновский  моментально остановился  и, расталкивая  ничего не
слышавших репортеров, быстро преодолел разделявшее  нас расстояние.  Хороший
актер  должен обладать  боковым зрением и моментально реагировать на реплики
партнера. Это и было нам продемонстрировано.
     -  Познакомьтесь,   Артем  Тарасов!   -  представил  меня   заместитель
Жириновского.
     -  А, я  тебя помню! Встречались в 90-м году, - вождь пожал мне руку. -
Ну что! - продолжал он.  - Ты за свободный  рынок, и мы  за это.  Ты  против
коммунистов, и нам с ними не по пути. Мы с тобой не враги.
     Это было  сказано так, что у  меня с  языка чуть было не  слетели слова
благодарности.
     Исполнение  роли вождя, которую играл Владимир  Вольфович,  очень  ярко
проявилось  в  конфликтном эпизоде  с  Марком  Горячевым. Тогда  Жириновский
пришел   в   столовую  Думы  вместе   с  соратниками  по  партии   и   кучей
телохранителей.  Туда же  вошли  два оператора  с телекамерами  на плечах  и
журналисты.  Жириновский направился к  столику, за  которым всегда обедал. А
там сидел Марк Горячев, молодой депутат из Ленинградской области и известный
бизнесмен, доедавший свою сосиску.
     -  Так!  Этот  столик зарезервирован  за  ЛДПР. Быстро его  освободите!
Пересаживайтесь немедленно! - приказал Жириновский.
     Марк Горячев молча поднял на  него глаза, встал и  двинул со всей  силы
кулаком в лицо...
     И тут для непосвященных произошло нечто совершенно странное.
     Что  делает нормальный человек в ситуациях, когда  его  кто-то  ударит?
Обычно  резко высказывает  свое  возмущение  и  пытается  дать  сдачи,  если
чувствует себя достаточно смелым.  Реакция пугливого человека: схватиться за
нос и убежать.
     Но если вы находитесь на сцене и  играете  роль в спектакле, тогда ваше
поведение может  быть  каким угодно,  таким,  как  написано в  пьесе. А  сам
человек - актер - может реагировать абсолютно спокойно, ведь ударили не его,
а персонаж, роль которого он исполняет!
     Жириновский в этот момент был  целиком в своей роли. Он молча, без тени
реакции, достал  платок, в полной тишине вытер нос и  сел  за соседний стол.
Такое неожиданное поведение вызвало шок у всех наблюдателей и у самого Марка
Горячева, ожидавшего всего, чего угодно, но не такого...
     У  меня  как-то  состоялся  мимолетный, но  очень забавный  разговор  с
Жириновским  на  публике перед  телекамерами и журналистами. Он опять шел по
коридору в  сопровождении  толпы.  Увидев меня, остановился,  пожал  руку  и
спрашивает:
     - Ты говоришь по-английски?
     - Так уж случилось, - ответил я.
     -  Когда  я приду  к власти, будешь послом  России  в Англии! -  громко
заявил Владимир  Вольфович. -  Вот!  - Он  обернулся  к  публике: -  Назначу
Тарасова,  а  нашего  министра  иностранных  дел,  который  развалил внешнюю
политику России, гнать в три шеи, немедленно!
     - Спасибо, - ответил я. - Буду обязательно!
     Самое  интересное мое общение с Владимиром Вольфовичем состоялось уже в
1999 году,  в  Англии. Мы  как-то привыкли в  офисе к работающему  весь день
телевизору. Обычно мы смотрели финансовые новости  по HSBC или  Bloomberg, а
тут  включили ВВС1. И на экране появился Владимир Вольфович, который в эфире
отвечал на вопросы, находясь в Эдинбурге в Шотландии.
     Мой менеджер Виталий Козликин говорит:
     -  Артем  Михайлович, у вас есть прекрасный шанс повстречаться с  вашим
приятелем! Они же  полетят  в  Москву через Лондон.  Давайте,  я найду,  где
остановился Жириновский, и вас с ним соединю.
     Я  не возражал.  Виталий, имевший большой  опыт, приобретенный во время
работы журналистом  "Санди таймс", через свои каналы очень быстро выяснил, в
какой гостинице Эдинбурга поселились гости из Москвы, связался по телефону с
номером  Жириновского.  Трубку взял его сын,  Лебедев, и я,  представившись,
спросил о возможности встретиться с  Владимиром Вольфовичем в  Лондоне на их
обратном  пути. Через  несколько минут сын перезвонил и сказал, что в Москву
они летят завтра рейсом "Аэрофлота" и будут меня ждать в десять часов утра в
пабе "Шерлок Холмс" рядом с Трафальгарской площадью.
     Когда  он  уже  повесил  трубку,  я  сообразил,  что  встреча не  может
состояться. Последний рейс "Аэрофлота" улетает в двенадцать часов дня! Чтобы
в  это  время  суток  добраться  до  аэропорта  Хитроу  из  центра  Лондона,
понадобится около часа, а из  Эдинбурга они прилетят в аэропорт только около
9.20 утра, и нужен час, чтобы доехать в центр Лондона.
     Поэтому  на  следующее утро я  решил в паб не  ходить. И  тут  раздался
звонок. Со мной снова связался  сын Жириновского и сообщил, что они уже едут
в Лондон из  аэропорта!  Было  около десяти  часов утра,  я жил недалеко  от
назначенного  места,  быстро  собрался  и  вскоре  был  в  пабе.  Еще  через
десять-пятнадцать минут зашел Жириновский.  Он  устал от  напряженной  роли,
которую играл  все эти дни, и поэтому  был совершенно естественный.  Это был
нормальный, умный и обаятельный человек, который  вот так запросто приехал в
Лондон  на несколько минут, чтобы повидаться со старым знакомым. Мы заказали
по кружке пива, а рядом находился очень взволнованный, как выяснилось позже,
третий  секретарь  посольства  России в Лондоне, который по статусу встречал
вице-спикера российского парламента  Жириновского.  Он беспрестанно  теребил
какую-то сумочку и все время пытался вразумить своего гостя по  поводу того,
что надо бы срочно ехать обратно, в Хитроу, иначе опоздаем на самолет!
     -  Действительно, -  сказал я. - Владимир Вольфович,  у вас практически
нет времени. Уже без пятнадцати одиннадцать!
     И  тут на утомленном лице Жириновского вновь на секунду появилась маска
вождя:
     - А я уже зарегистрировался! И багаж сдали. Пусть попробуют улететь без
меня!  У  меня  виза  кончается сегодня!  Пусть  только  попробуют!  Я  этот
"Аэрофлот" тогда...
     Мы   спокойно   допили   пиво,   и   Жириновский   захотел   непременно
сфотографироваться на  память. На поиски  подходящего места для  снимка ушло
еще минут  десять. Я  видел, как  холодный  пот  струился по  лицу секретаря
посольства,   что   вызывало   невольную   улыбку.  В   конце   концов,   мы
сфотографировались  на фоне знаменитого английского  льва на  Трафальгарской
площади.  Тепло  попрощались,  и   посольская  машина  рванула  с   места  с
максимально возможным ускорением....

     - - -

     После той  драки в буфете Думы Марк Горячев стал  очень знаменит  среди
депутатов, и так получилось, что мы достаточно тесно подружились.
     Марк строил свою жизнь, как  страницу будущей истории  России, создавая
собственный  образ   в  качестве  самого  перспективного  предпринимателя  и
героического  труженика страны. Он  уже  в 1994 году  тратил  очень  большие
деньги на свое паблисити. Добился даже встречи с папой  римским, умудрился с
ним сфотографироваться, и всюду, куда только можно,  рассылал эту фотографию
как визитную карточку своей популярности в мире.
     Как-то Марк меня спросил:
     - Слушай, а нельзя ли устроить мне встречу с Маргарет Тэтчер?  Она  так
популярна в России. Мне надо с ней сфотографироваться.
     - Хорошо, - сказал я. - Попробую узнать.
     Я был знаком  с Маргарет Тэтчер. Одно  время мой друг из Консервативной
партии  Англии стал приглашать  меня  на вечерние ужины в  политический клуб
Консервативной   партии  на   улице   Сент-Джеймс.  Эти  ужины  каждый   раз
действительно были событием примечательным,  и  там  я  постепенно  вошел  в
аристократические   круги   Лондона.  Вечера   в  клубе  всегда  посвящались
какой-либо  теме. Одну из них -  "Россия сегодня  и  завтра"  - мне пришлось
подготовить и провести самому. Как-то я приводил в  клуб министра транспорта
Казахстана,  и речь тогда шла  о Казахстане и  СНГ. Там  выступал, например,
занимавший  пост министра  обороны  Великобритании  сэр  Робертсон  на  тему
"Политика  и военное  вмешательство в современном мире" еще задолго до того,
как он стал руководителем НАТО. Каждый раз был главный докладчик, освещающий
тему  встречи.  А  однажды такой вечер  "О  женщинах  вообще  и  женщинах  в
политике" вела Маргарет Тэтчер.
     Забавно, что это случилось  в скором времени после того, как  баронесса
Тэтчер добилась,  чтобы  ее  приняли в элитарный  мужской  клуб  Лондона  на
Пэлл-Мэлл-стрит, где целых триста пятьдесят  лет существования клуба не было
ни одной  женщины. Я помню карикатуру, появившуюся на эту  тему в газете:  в
мужском туалете у писсуара стоит спиной Маргарет Тэтчер, задрав юбку.
     А ведь и правда, в английских клубах на Пэлл-Мэлл нет женских туалетов.
Маргарет, став членом клуба, начала  ежедневно его посещать: молча входила в
здание  (кажется,  даже  швейцары  с  ней  не  здоровались),  поднималась  в
библиотеку, прочитывала свежие газеты и уезжала. Особенно негодовал по этому
поводу  сэр  Уинстон  Черчилль,  внук  знаменитого  премьер-министра  Англии
Уинстона Черчилля.
     Мне дали телефон Маргарет Тэтчер в клубе, и я связался с ее референтом.
Объяснил суть вопроса и сразу же получил прямой и обескураживающий ответ:
     -  Вы говорите, частное  фото?  Нет  проблем  -  десять минут  беседы и
фотография вам обойдутся в десять тысяч фунтов стерлингов, которые вы должны
направить в благотворительный фонд Маргарет Тэтчер.
     Я сразу  вспомнил, что  встреча с Черномырдиным стоила  пятьдесят тысяч
долларов,  но вся разница в  том, что деньги от встречи с Тэтчер  попадали в
фонд борьбы  с  раковыми  заболеваниями, а  в российском  случае  отдавались
черным налом.
     Горячев с радостью принял предложение, и скоро его  совместная с Тэтчер
фотография  была  опубликована многими российскими  газетами. Позже я  видел
аналогичную фотографию Тэтчер рядом с Масхадовым.
     Своими неуемными публичными акциями Марк Горячев вогнал себя в страшные
долги.  Он был  должен несколько миллиардов  рублей и  около  пяти миллионов
долларов разным банкам и бизнесменам. Он проживал на эти деньги, занимал еще
и еще и тем самым находился буквально на грани выживания: его в любой момент
могли  убить. Наверное, только  публичность  Горячева  и спасала.  Кредиторы
терпели его  долги, ожидая  от  Марка большой карьеры в будущем,  а  значит,
дивидендов от власти.  Да  он  и тогда  уже многое  мог: устроить  приватную
встречу с тем же Чубайсом, с которым у них был, кажется, совместный бизнес.
     Но впоследствии, когда  Марк не  сумел переизбраться в депутаты Думы  в
1996 году, он просто исчез. Очень долго никто не  знал, что с ним случилось,
но вроде  бы через  год появилась  статья, что его разложившееся  тело нашли
где-то на болоте в Ленинградской области.

     - - -

     В конце января  1995 года Марк Горячев пригласил  меня поехать с ним  в
Давос на Всемирный экономический форум.  С каждого  желающего тогда брали по
семнадцать тысяч долларов. И, кроме того, нужно было еще отдельно оплачивать
гостиницу,  питание  и участие во всевозможных  тусовках,  каждая из которых
имела  свою  специальную  цену.  Давос  так  устроен.  Политиков  на  уровне
президентов и премьер-министров разных стран приглашают бесплатно. Бесплатно
туда ездят  и  политики поменьше  рангом, но  умеющие говорить и  обладающие
определенной мировой  известностью.  Остальная публика,  а это бизнесмены из
разных   стран,   которые  хотели   бы  выпить  за  одним  столом  со  своим
премьер-министром,  платит  требуемые  деньги,  что  покрывает  затраты   на
приглашенных, оставляя совсем неплохой навар организаторам форума.
     Удовольствие это не из дешевых. Неудивительно, что российская делегация
была самой многочисленной. Причем многие ездили в Давос постоянно. Например,
Гусинский в одном пятизвездочном  отеле  снимал номер целый год, чтобы иметь
гарантированное место на неделю в Давосе.
     А нас поселили в очень  неважной гостинице -  максимум  три звезды. При
этом почему-то брали четыреста долларов в сутки за номер.
     Россию  представляли  Немцов,  Явлинский,  Борис  Федоров,  Виноградов,
Смоленский, Ходорковский, Хакамада, Иван Кивелиди и  еще множество известных
людей. Ни Ельцин, ни Черномырдин не приехали: в  тот момент началась война в
Чечне. Как раз в это время шли страшные бомбежки Грозного.
     Мы слушали передачи радиостанции "Свобода"  об  агрессии в Чечне, и эта
ситуация  вызвала очень  серьезную напряженность по  отношению к  российской
делегации со стороны остальных участников форума.
     Тогда под впечатлением передач радиостанции "Свобода" я решил выступить
против  агрессии России  в Чечне.  В  последний  день  должен был состояться
заключительный  гала-концерт,   главным  дирижером   которого  был  господин
Канделаки,  известный музыкант, в свое время уехавший  из России  и живший в
Австрии.
     Я договорился  с  ним, что в  начале концерта  выйду на  сцену,  завяжу
зеленую ленту вокруг своей головы, надену красную перчатку на руку и попрошу
весь зал встать и минутой молчания почтить память мирных жителей, погибших в
Чечне в результате агрессии Ельцина.
     На  меня набросилась  буквально вся наша делегация. "Что ты делаешь,  -
возмущенно говорили мне, - после твоей  выходки нас вообще больше никогда не
пригласят! И в Россию не пустят!"
     Все  были  в  ужасной  панике.  Марк  Горячев  -  единственный  выразил
готовность стать на  сцене рядом  со мной с такой же повязкой на  голове. Он
отправился уточнять детали и, вернувшись в отель, отказался меня поддержать!
Причины   у   него  были   самые  весомые.  Во-первых,   основные  делегации
разъезжаются  накануне, и в зале не будет первых лиц  государств, во-вторых,
что главное, там не будет телевидения, и мир не узнает об этом поступке.
     Ну что же. Я решил один  не  рисковать.  Тем  более  метать бисер перед
такими зрителями, как Гусинский, мне и вовсе не хотелось.
     Вообще  было очень занимательно  наблюдать  за  тем,  что  делали  наши
делегаты  в Давосе.  Они существовали сами по себе, как будто форума и вовсе
не было, а все приехали просто тусоваться на  заснеженный швейцарский курорт
и заодно  слегка  покататься на лыжах. Жили в  одной гостинице, ели  в одном
ресторане, ходили вместе или группами, вечерами пили в баре гостиницы.
     Такая встреча вполне  могла  происходить  в Подмосковье, и незачем было
ехать так далеко и так задорого!
     Многие члены  делегации  за  все время пребывания  не вышли  за пределы
гостиницы. При  этом они платили за все по полной программе, не просыхали от
алкоголя и были очень довольны поездкой...
     А я посещал семинары,  посвященные инвестиционным фондам, встречался со
многими бизнесменами и политиками.
     Был,  например,   на  незабываемом  обеде,   который  давала  китайская
делегация во главе с премьером. Тогда китайцы впервые приехали в Давос после
сорокалетнего перерыва.
     Председатель  форума  очень  долго  представлял премьера:  "Нам оказана
большая честь, такой высокопоставленный  человек приехал сюда,  мы так рады,
что Китай присоединился к нашему форуму, надеемся на сотрудничество в рамках
деловых  и  политических  связей и т.д.  и  т.п.". Словом, получилась  очень
длинная речь.
     Потом слово дали китайцу, который сказал:
     - Меня предупредили, что в Давосе, особенно перед обедом, надо говорить
очень коротко. Поэтому: приятного аппетита!
     И сел на место.
     В зале, конечно, поднялся шум: скажите хоть что-нибудь, просим, просим!
     Тогда он снова подошел к микрофону и спросил:
     - Вы, наверное, хотите знать, сколько у Китая золота?
     Голоса из зала: "Да, конечно! Хотим!"
     - Много! - ответил премьер-министр и сел на место.
     Председатель не унимался и сказал:
     - Конечно, Китай - еще закрытая для нас цивилизация. Мы ждали какого-то
выступления, рассказа о положении в стране.  А вы  так скромно. Или скрытно.
Даже на визитной карточке  премьера нет ни телефона, ни адреса! Просто имя и
должность. И про золотой запас вы  ничего конкретного не сказали и почему-то
выступать отказываетесь...
     Премьер  встал,   медленно  пошел   к  продолжавшему   в  том  же  духе
председателю, взял из его рук микрофон и сказал:
     - Хорошо, я дам вам свои телефоны!
     Все развеселились, и обед получился очень раскрепощенный.
     Мне  запомнилась и пресс-конференция, которую давали Григорий Явлинский
и  Борис  Федоров.  Это  было зрелище  не  для слабонервных! Когда  эти люди
отвечали на  вопросы журналистов,  я понял,  что  у многих  в России  просто
слегка поехала "крыша".
     Они говорили с таким пафосом, с такой  важностью, что  казалось,  будто
единственная вещь, которой  не хватало в тот момент, - это два зеркала перед
выступавшими, чтобы они могли бы еще и любоваться своими отражениями.
     Эти люди говорили примерно так: "Моя страна и мой народ хотят этого или
не хотят  этого... Мы  не позволим нашей стране сделать то-то и то-то.  Люди
этого не поймут, и поэтому мы не одобряем".
     Сути выступлений  за  этой фразеологией я абсолютно не помню. Создалось
ощущение, что эти деятели ложились спать  ночью и вставали  утром, воображая
себя  по  меньшей  мере президентами  России!  А  между собой они  постоянно
препирались, выясняя, кто сделал больше хорошего для страны и кто важнее для
России.
     Это был вечер абсурда.
     Конечно, иностранные гости недоумевали, и один из западных журналистов,
прочитав на моем значке, что я из России, спросил:
     - Простите, я опоздал  к  началу конференции, а кто  эти люди в России,
какие они занимают посты?
     - Они оба президенты России, - ответил я.
     И вдруг иностранец засмеялся.
     - У нас в Боливии тоже таких много, - сказал он.
     Мне же было очень неудобно...
     Еще  один некоронованный царь России  -  Чубайс -  приехал на  форум  с
опозданием и вел себя точно так же. Образовалось три президента  России,  не
считая моего приятеля  Марка Горячева, который  просто строил себе платформу
для  будущей победы на президентских  выборах.  Ну,  пусть не на  следующих,
значит, через раз!
     Он привез  с  собой  в  Давос  целую  съемочную  группу с  телевидения,
полностью  оплатив им дорогу  и  проживание.  Группа снимала  документальный
сериал о Марке Горячеве и его политических встречах. Марк гордо прохаживался
по  заснеженным  улицам  Давоса, заходил в  магазинчики и кафе,  и  все  это
фиксировалось на пленке для будущей истории России...

     - - -

     А  что происходило  тогда  в России? Именно в  95-м году  случился  тот
ошеломляющий  скандал  -  когда  госсобственность  на  огромные  суммы  была
заложена  коммерческим банкам.  Начинались  миллиардные аферы  с  залоговыми
аукционами.
     Помню,  председатель  Госкомимущества Кох  выступал в парламенте,  и  я
задал ему прямой вопрос с места:
     - С  какой целью  вы  за девять миллиардов закладываете  собственность,
которая по всем международным стандартам оценивается в пятьдесят миллиардов?
Скорее  всего,  вы  ее  не  выкупите   обратно,  а   значит,   собственником
"Норильского  никеля",  ЮКОСа  станут  частные компании. Ведь это  достояние
России, которое можно использовать по-другому! В чем дело?
     Кох не моргнув глазом ответил:
     - Знаете,  Артем  Михайлович, нам не  хватает  девяти миллиардов, чтобы
закрыть дыру в бюджете текущего года. Это способ, который мы нашли!
     Это  было ужасно. Шла  осень, и  год  заканчивался. Таким образом нашли
деньги, чтобы закрыть дыры, а что потом? В  следующем году? Об этом никто не
думал,  скорее   всего,   думали  о   другом   -   огромная  государственная
собственность распределялась за  бесценок среди  будущих олигархов,  которые
откровенно контролировали власть!
     Не сомневаюсь,  Кох сам на  этом  заработал,  и  немало. Все эти  люди,
начиная еще с Гайдара, были  ориентированы  на личное обогащение. И Чубайс -
тоже  неглупый человек, и тоже не бессребреник...  А  семья Ельцина, которую
подключили к этому процессу властвующие бизнесмены, очень скоро превратилась
из  получателей  процентов в главную силу обогащения за счет государства. Но
это случилось уже  позже. После  второй победы дяди Бори и его трансформации
из президента в самодержца российского.
     Было время, когда Ельцин запретил строить теннисный корт на своей даче,
потому  что у соседа такого корта не было.  Но вскоре его  семья и ближайшее
окружение  почувствовали вкус к  большим деньгам.  А  для  этого  надо  было
переходить от получения денег у  бизнесменов в виде благодарности за разного
рода  содействия к  прямому  контролю и  владению  бизнесом целиком. Аппетит
приходит  во  время  еды,  а  стол,  который  стали   накрывать  для  власти
бизнесмены, ломился от яств.
     Надо сказать, что в  моменты проблеска сознания Ельцин не  раз  пытался
изменить  ситуацию.  Так, он  однажды взял  и назначил первым вице-премьером
Бориса Немцова - в пику Черномырдину, человеку отнюдь не бескорыстному.
     Немцов  с самого начала карьеры  сделал ставку на  полную,  кристальную
честность. Это  было  его  позицией, хотя и неприятной.  Она  лишала  многих
возможных благ в жизни, но в то же время полностью защищала его от обвинения
в   превышении   полномочий  или   получении   взяток.   Поэтому,  попав   в
правительство,  он  с  чистой совестью  выступил против сложившейся  системы
поборов, не боясь "отката" волны критики и разоблачений в свою сторону.
     В  России уже тогда  закладывалась система расценок платежей чиновникам
под столом за услуги и нужные решения. К примеру, чтобы получить лицензию на
вывоз миллиона тонн нефти, требовалось заплатить миллион долларов. Это знали
все. Система сбора денег и их  последующего распределения определилась очень
скоро, и те, кто контролировал эту систему, вошли  в самое близкое окружение
Кремля.
     Но вот появился Немцов, привел нового министра топливно-энергетического
хозяйства  России  - Кириенко,  и все  на короткое  время закончилось! Никто
миллион уже не брал! Куда теперь было идти за лицензией?
     Немцов  разорвал  сложившуюся  годами  технологию.  Думаю,  ему  самому
пришлось возвратить  множество пакетов с  деньгами. Один,  с пятью  тысячами
долларов,  он,  кстати,  вернул  и  мне,  а  ведь  тогда  мы  были  близкими
друзьями...
     Вообще  это сама по себе  замечательная  история! В  Нижнем Новгороде в
1993 году объявили тендер,  чтобы найти  компанию,  которая внедрит в городе
мобильную связь.
     Я  тогда еще  работал с  Аделем Нассифом,  и  он  сразу  загорелся этой
возможностью: надо было получить выгодный контракт!
     Лететь в Россию я не мог, и в Нижний Новгород полетел Адель.
     -  Наверное,  нужно  дать  взятку  Немцову?  -  спросил  он меня  перед
отъездом.
     - Ну что ж, - ответил я, - давай попробуем!
     Положили пять тысяч долларов в конверт, и Адель улетел.
     Будучи очень осторожным  человеком и очень большим трусом,  Адель  сам,
конечно, испугался давать губернатору Немцову взятку. Для этой "операции" мы
специально  пригласили  моего  старого   институтского  друга,  впоследствии
популярного ведущего  программы "Русское лото" на телевидении Мишу Борисова.
Он окончил Щукинское театральное училище и мог сыграть хоть в жизни, хоть на
сцене без фальши любую роль.
     - Взятку Немцову дать? Запросто! Я, правда,  этого никогда не делал, но
абсолютно не  боюсь.  Надо  рассмотреть  обстоятельства  действия,  наметить
сценарий поведения и придумать, как это сделать, - сказал Миша.
     Немцов  принял  их очень хорошо. Адель  долго  расхваливал  французскую
фирму,  которую  мы  хотели  нанять как посредника  для  внедрения мобильной
связи. А сам от  страха потел и нервно перебирал пальцами конверт: все  ждал
момента, когда нужно будет давать взятку...
     Наконец Адель сказал, что ему нужно на минуту обязательно отлучиться, и
выбежал  из кабинета, дав Мише  знак, что пора действовать, и  подтолкнув  к
нему конверт.
     Он бросился в  туалет, где надолго засел, ожидая всего, чего  угодно, -
вплоть до ареста.
     Миша  остался  в кабинете наедине  с  Борисом  Немцовым в  Новгородском
кремле и говорит:
     - Борис, вот тебе пакет, который просил передать Артем Тарасов...
     Немцов посмотрел на пакет и вдруг спрашивает:
     - Это что, взятка?
     - Да! - искренне ответил Миша и пододвинул пакет к Немцову.
     - Знаешь, -  говорит Немцов, двигая  пакет обратно в сторону Миши, -  я
очень хорошо отношусь к Артему, и мне очень нужны деньги. Я бы их взял!  Но,
понимаешь,  я поставил себе  цель - сделать  политическую карьеру. И поэтому
обязан оставаться абсолютно чистым.  Поэтому возьми пакет обратно  и передай
Артему, что если  вы честно победите в  тендере, тогда получите контракт,  а
по-другому никак не выйдет. Пусть Артем на меня не обижается, ладно?
     Миша спокойно положил пакет в карман и вышел  искать Аделя в туалете. А
в  тендере  мы так и  не  участвовали! Адель очень  скоро украл у  меня пять
миллионов долларов, и наше партнерство распалось на куски.
     Год спустя Немцов  сам  приехал в Лондон по приглашению какого-то фонда
и, составляя программу визитов, вписал туда и встречу со мной.
     Этот  пункт  где-то  вычеркнули  -  меня   уже   вовсю   преследователи
официальные органы. Но  Немцова это не смутило. Он все равно позвонил мне из
паба и говорит:
     - Давай подъезжай скорей, надо увидеться...
     Я  приехал,  и  мы  очень хорошо посидели.  Я  рассказал  ему  о  своих
злоключениях - как мне пытались пришить уголовное дело, как на меня давят...
К сожалению, Боря ничем не мог мне тогда помочь.
     Зато мне удалось помочь ему. Уже в конце разговора он признался:
     -  Артем,  мне нужны деньги, хоть сувениры  какие-то здесь  купить!  Но
взять у тебя я не могу. И в долг -  тоже некрасиво... Но я могу тебе кое-что
продать!..
     - Что же? - удивился я.
     - Мне кажется, эта вещь тебе очень нужна...
     И достает огромное трехметровое знамя России!
     Я приобрел его за пятьсот фунтов и был по-настоящему рад покупке.
     Прошли годы. В  97-м году,  когда  Немцов был назначен  вице-премьером,
как-то  переслал ему письмо,  в котором предлагал несколько серьезных реформ
для  России. Но  реальной обстановки в стране после второй победы Ельцина на
выборах  я, конечно, не представлял.  Поэтому я действительно  заблуждался и
зря  тратил время на  описание реформ! Кому нужны были реформы и  идеи,  как
вывести  Россию из кризиса? Все были заняты  -  кто обогащением, кто простым
выживанием,  и все остальное просто выходило  за рамки  интересов  населения
страны.
     Но когда я узнал из прессы, что Немцов отправился вместе  с  Ельциным с
визитом в Швецию, я решил с ним поговорить о моем письме.
     В шведском посольстве в  Лондоне, куда я  позвонил  по телефону, узнали
меня,  тут  же  дали  телефон  гостиницы,  где остановился  Борис  Немцов. Я
позвонил ему утром - и попал  прямо на Немцова, который был в этот  момент в
ванной.
     Он очень удивился:
     - Артем, неужели это ты? Я так рад тебя слышать! Как ты меня нашел?
     Я отвечаю:
     - Ну, весь мир следит за  вашим  визитом в Швецию! Скажи честно, Борис,
письмо мое прочитал?
     -  Нет, - сознался Немцов. - Я посмотрел, а оно такое длинное. И вообще
я сейчас в ужасном состоянии, не могу  прийти в себя. Что было вчера вечером
- это просто караул! Я тебе расскажу, и ты сразу поймешь, в какой обстановке
мне приходится жить и работать. Какие там письма, на хрен!..
     Оказывается, накануне вечером  король Швеции Карл  XVI Густав пригласил
их  на  обед. За огромным  столом  сидели  сам король,  его  жена и  дочь  -
наследная  принцесса  Швеции Виктория. Рядом,  по правую сторону, -  Ельцин,
Немцов, российский посол и остальные члены официальной делегации.
     Надо сказать, что шведская принцесса считается одной из  самых красивых
женщин  Европы. Немцов стал на нее смотреть.  Когда  их  глаза  встречались,
принцесса смущенно отводила взгляд в сторону. Что заметил Ельцин.
     Он тогда уже боялся выпивать  и очень  сильно  себя ограничивал. Но тут
чуть-чуть выпил, и этого оказалось достаточно, чтобы не в меру развеселиться
и потерять над собой контроль.
     Неожиданно Ельцин закричал:
     - Ну что, Боря, баба тебе нравится?
     - Конечно, Борис Николаевич.
     - Ну-ка, Боря, тогда иди и поцелуй ее!
     В  этом месте  рассказа Немцов поклялся, что если бы  у него  был в тот
момент пистолет,  он  бы  немедленно застрелился... Но  пистолета  у Бори не
было, и он тихо сказал Ельцину:
     - Борис Николаевич, это же принцесса, международный скандал может быть.
Вы посмотрите - тут же послы из десятков стран сидят!
     На  что  Ельцин  абсолютно  спокойным,  громким и  настойчивым  голосом
повторил:
     - Иди и целуй! Это тебе президент России приказывает!
     Немцов - ни в какую. Весь пошел красными пятнами  от перевозбуждения  и
стыда.
     - Не  поцелуешь -  тут же  уволю  с  поста вице-премьера!  -  продолжил
Ельцин.
     Немцова  спас король.  Рядом с  ним, чуть  сзади  от стола,  сидел  его
переводчик.  Когда король услышал перевод всего этого безобразия,  он ничуть
не  смутился  и,  будучи  дипломатом,  сам  решил  разрядить  обстановку. Он
заулыбался и сказал на английском языке, обратившись прямо к Немцову:
     - Уважаемый господин Немцов! Если уж  вам настолько нравится наша дочь,
мы, как ее отец, в нашем присутствии разрешаем ее поцеловать!
     Тогда Немцов  встал,  на  негнущихся  ногах  подошел к принцессе,  весь
покрытый испариной, и поцеловал ее в щеку!
     Меня этот рассказ потряс до глубины  души. А каково было Немцову, можно
только догадываться.
     - Сегодня всю ночь  не  спал! -  пожаловался мне Немцов  напоследок.  -
Желудок расстроился  на нервной почве.  А сейчас надо ехать, забирать Его из
гостиницы и  грузить  в самолет. Слава богу, улетает раньше! Вот обстановка,
Артем, в которой мне приходится существовать! Теперь ты понимаешь?
     Я говорю:
     -  Все понял, Боря.  Мне  не нужна  твоя помощь. Ты помогай сам себе  -
двигайся дальше, делай карьеру...
     Конечно,  Немцов  - человек неоднозначный. Это политик до мозга костей,
сам  себя создавший.  А  политик в России должен быть прежде всего абсолютно
конъюнктурным человеком.
     И когда Немцов так жестко стал бороться с олигархами,  в этом тоже была
конъюнктура,  рассчитанная  на  безусловную поддержку  Ельцина. Своеобразное
перетягивание каната, которое надо было делать в тот момент в России.
     Немцов  понимал,  что его назначение - это, возможно, последняя попытка
Ельцина противостоять криминализации власти и общества. Но когда стало ясно,
что ничего сделать нельзя, вернее,  можно сделать -  только будет  еще хуже,
Ельцин сломался окончательно и уже не возникал...

     - - -

     О том, что происходило с российским человеком, впервые в жизни попавшим
за границу, можно судить по истории, которую рассказал мой близкий друг.
     В свое время мой хороший приятель Веня - назовем его так! - организовал
поездку Ельцина в Америку по приглашению Рокфеллеровского фонда.
     Ельцин тогда впервые в жизни выехал дальше Московской области - и сразу
в США! В  1992 году он был  в  блестящей  физической  форме: этакий  пышущий
здоровьем спортсмен и неуемный, безостановочный пьяница.
     Веня рассказывал, что  как только они сели в самолет, подошла девушка с
тележкой, и Ельцин сразу начал пить.
     Тут уместно  вспомнить один анекдот: "Русский  впервые отправляется  за
границу. Садится  в самолет компании "Бритиш Эйруэйз". Появляется стюардесса
с тележкой и говорит: "Виски, джин, коньяк, водка, сэр?" Он поднимает на нее
глаза и отвечает: "Нет бабок!" Она: "Эскьюз ми, виски, коньяк, шампань?" Он:
"Я сказал, нет бабок!" Стюардесса немного говорит по-русски, но не понимает,
в чем дело, и бежит в  кабину  к пилоту: "Я не знаю, чего хочет  русский, но
зафиксировала  выражение "нет бабок". Пилот  связывается  с Россией, находит
переводчика в российском аэропорту, и тот объясняет, что  такое бабки. Пилот
переводит стюардессе  и говорит,  что  надо отвечать. Она снова появляется с
тележкой, подходит к русскому пассажиру и  говорит: "Виски, коньяк, шампань,
сэр".  Он опять:  "Нет бабок!"  И тогда стюардесса  ему  отвечает:  "Так  на
халяву, сэр!""
     И  вот  Ельцин на халяву прикончил половину тележки. И это еще только в
самолете!  Он не  сомкнул глаз во  время  полета  и,  испытывая  потребность
общаться  с  окружением,  буквально  заколебал  всех своими рассуждениями  и
разговорами!
     Когда прилетели в Вашингтон, Ельцин просто лыка не вязал. Его доставили
в гостиницу, и он тут же заснул.
     Все были просто счастливы.
     Ельцин  проспал до половины второго ночи, потом  проснулся,  выпил все,
что  было в мини-баре его  номера, и пошел по коридору, барабаня  кулаком во
все номера, где спали члены делегации.
     - Вы что спите!  - орал он  в коридоре  гостиницы.  - Мы  же в Америке!
Разве можно спать в Америке? У кого водка есть?
     Ну,  естественно,  все  проснулись  и  принесли Ельцину  все  спиртное,
которое было. И попойка продолжалась с половины второго до половины восьмого
утра.
     А утром  должен был  состояться первый деловой завтрак, на который были
приглашены избранные  американские  бизнесмены  с  женами -  Сорос, один  из
Рокфеллеров, Чарльз Кох, Уоррен Баффет и др. В общем, очень крутая публика.
     И завтрак этот был назначен на восемь тридцать!
     Члены нашей делегации, еле живые, приняли душ и кое-как привели  себя в
порядок. Но Ельцин, который выпил в три раза  больше всех, не мог ни стоять,
ни говорить, он только мычал и был абсолютно белого цвета.
     Его одели, вывели под руки, как больного, осторожно усадили за стол. На
еду он боялся даже смотреть, его могло стошнить от одного ее вида...
     Но за  завтраком  нужно  было еще  и  общаться!  И  когда ему  задавали
какой-то  вопрос,  Ельцина поднимали, держали  с  двух сторон и  отвечали за
него:
     -  Господин  Ельцин  сказал  то-то,  то-то и  то-то...  Господин Ельцин
считает, что это  очень  важно для России. Господин Ельцин благодарит вас за
оказанное доверие...
     А после завтрака  неожиданно сообщили,  что президент Буш согласился на
короткую встречу  с  Ельциным  в  Белом  доме. Надо  было ехать  прямо туда.
Оставалось всего полчаса...
     Ельцина выволокли наружу, положили  на сиденье лимузина,  посланного от
Буша, кто-то из местных сбегал в  аптеку и принес ему какие-то стимулирующие
таблетки.
     Пачку  с  таблетками бросили  в  машину,  закрылась  дверь,  и  лимузин
медленно  поехал  вперед.  Веня  и остальные следовали  за  ним, трясясь  от
страха, что же произойдет дальше!
     У Белого дома  Бориса Николаевича поджидала огромная толпа журналистов.
Они  окружили  лимузин  со   всех  сторон.   И  тут  произошло  чудо.  Дверь
распахнулась с невероятной силой, и из лимузина выпрыгнул абсолютно свежий и
бодрый Ельцин! Он улыбался, кивал, махал рукой и всех приветствовал. Он даже
безошибочно  определил направление, куда нужно  было идти,  и быстрым  шагом
направился к Белому дому. Толпа двинулась за ним, сопровождающие, отсеченные
толпой, пытались  идти следом.  Ельцин вошел в парадную дверь Белого дома, и
она тут же за ним закрылась. Больше никого не впустили.
     Тридцать минут Ельцин  - один, без  сопровождающих, не  зная ни  одного
слова по-английски и дыша  перегаром, - провел с Бушем в Белом  доме. О  чем
они говорили и что там вообще творилось, никто так и не узнает.
     Потом Ельцин появился уже вдвоем с Бушем. Оба улыбались, приветствовали
толпу руками,  фотографировались. Ельцин  сел в  лимузин,  еще  раз  помахал
оттуда  рукой  Бушу и закрыл окно. А  когда  через десять  минут подъехали к
гостинице, он спал на заднем сиденье машины мертвым сном. Пришлось нести его
на руках в номер, отсекая любопытных журналистов, щелкавших камерами вслед.
     Вечером нужно было  лететь  в Нью-Йорк. В середине дня  Ельцин пришел в
себя - его отпоили рассолом. Фонд Рокфеллера прислал свой частный самолет, и
как только Ельцин в него погрузился, сразу же прикончил мини-бар.
     Полет длился не более часа,  но успели опуститься сумерки. На небольшом
частном  аэродроме  в Нью-Йорке  у  трапа  самолета  Ельцина опять встречала
толпа. Были там, конечно, и журналисты с телекамерами и фотоаппаратами...
     Мой друг Веня  спускался по  трапу первым, а Ельцин  шел  за ним. Вдруг
Ельцин положил руку Вене на плечо и сообщил:
     - Я очень хочу ссать.
     Веня повернул голову и говорит:
     - Борис Николаевич, поднимитесь обратно - туалет в самолете!
     -  Да  на хрен  мне еще подниматься! - возмутился  Ельцин и вдруг одним
махом перепрыгнул через  трап  в сторону.  Обошел  самолет и стал  справлять
нужду прямо на колесо...
     Веня  прыгнул следом, Коржаков  прыгнул, еще кто-то. Все  встали вокруг
Ельцина и попытались прикрыть его грудью от журналистов.
     В первый момент никто  ничего не понял, и  ситуацию спасло то, что было
уже  достаточно темно. Журналисты пребывали  в полной растерянности:  только
что  был Ельцин на трапе, и  вдруг  его не стало! Исчез прямо на  глазах.  В
темноте они не разглядели, куда он прыгнул...
     Но  одна  молодая  журналистка  оказалась  очень  сообразительной.  Она
забежала за  самолет,  просунула  голову  за плечо  Вени, увидела  писающего
Ельцина,   сказала  "ах!"  -   и   начала  безостановочно  щелкать  затвором
фотоаппарата. А потом  с огромной  скоростью  рванула бегом по  полю. За ней
бросились трое наших парней...
     Уже в  России, когда  отдельные страшные истории  про поездку Ельцина в
Америку все-таки  просочились в прессу, их тут же объявили провокацией. Веню
вызвали  на Лубянку.  Положили  перед  ним те  самые  фотографии Ельцина, на
которых было видно, как  он в буквальном  смысле подмочил  свою репутацию, и
сказали:
     - Так. Расскажите, что это все означает?!
     Надо  знать  Веню,  чтобы  представить,  как  он  завертелся на  стуле,
лихорадочно соображая,  как выкрутиться из этой ситуации. Веня, кроме  того,
человек предприимчивый,  конъюнктурный и очень  находчивый. Он посмотрел  на
фотографии, повертел их в руках и говорит:
     - Ну, что тут говорить! Понятное дело - это же монтаж!
     Ему опять:
     - Нет, не монтаж! Не морочьте голову! Вот - это же вы на фотографии!
     - Похоже, конечно, но тогда это полная фальсификация!
     Ему объясняют:
     -  Веньямин,  это   подлинники  -   садитесь  и  пишите,  как  все  это
происходило!
     -  Я, конечно, могу написать,  - отвечает Веня,  -  вот и ручка есть, и
бумага... Но можно сначала рассказать вам маленькую историю?
     - Ладно, - говорят, - рассказывайте!
     И Веня рассказал следующее:
     - Шел как-то человек ночью по лесу. На большой дороге его встречают три
бандита.  Хватают за грудь и  говорят: "Ну-ка  быстро признавайся, гад, зима
сейчас или лето!" Человек  поднял  на  них  невинные  глаза и  сказал: "Если
честно, я там не был!" Так вот, ребята, если честно, я там не был!
     И Веню  отпустили.  А  эти  исторические снимки,  наверное, лежат  себе
сейчас где-нибудь в архивах ФСБ...
     Подобные истории  приходилось наблюдать и мне.  Кстати, я уже говорил о
том,  как  нефтяные директора из Сибири  дико напивались  во всех ресторанах
Лондона и благополучно мочились прямо на улице Пикадилли, а я в такие минуты
жался к стеночке и сразу вспоминал Ельцина и, простите меня, Лайму Вайкуле с
ее песней про Пикадилли... Очевидно, это в духе российского человека. Только
не  все  так   открыты  в  удовлетворении  своих  потребностей:  условности,
понимаешь, ну просто достали!

     <i>Глава 11</i>
      ДЕНЗНАКИ СУДЬБЫ
     Чтобы  начать  работу  по  организации  лотереи  "Русское   лото",  мне
необходимо было помириться с Лужковым.
     Я все еще не знал, в чем причина его ненависти.
     "Может, мне навредил Мурашов после отъезда из  Лондона?" - думал  я. Он
уже разошелся с Лужковым и ушел с Петровки, 38. Как будто ушел без скандала,
но  я слышал,  что перед  самым его  уходом с  поста  начальника УВД  Москвы
следователи   Петровки  копали  под   Лужкова  и  под  некоторых   министров
московского  правительства.  Да  и  будучи  накануне в  Англии,  Мурашов сам
задавал  мне массу  вопросов  о  моих  связях  с  Юрием Михайловичем  и  его
окружении.
     - Что тебя  интересует?  -  спросил я его.  - Лужков - это подарок  для
Москвы. Лучшего мэра для такого города вы никогда не найдете.
     Разговор  состоялся в самом начале 1992  года, и теперь  каждый москвич
может оценить, насколько я оказался прав.
     Сразу после отъезда Мурашова из Лондона я, как обычно, позвонил Лужкову
в приемную, из которой меня всегда с ним соединяли. Мы были  на "ты" с Юрой,
и  нас  связывали  искренние,   добрые  отношения.  Я,  конечно,   собирался
возвращаться  в Россию и  поэтому очень  рассчитывал  на  укрепление  власти
Лужкова не только в Москве, но и в России, а впоследствии на нашу совместную
работу.
     И  вот  неожиданно к телефону  подошел некий господин Ульянов, референт
Юрия Миха