ньке сионизм.
- Это, сладкая, тюрьма Тель-Монд. Здесь сидит наш Даник. Пожизненно.
Здесь и я СТРАДАЛ полгода. Единственная во вселенной кича, где нас не
скрещивали с арабьем. Понятно?
- Да, Мишенька, да.
... Я СТРАДАЛ за "понял" и ни хуя не понял, а Тулинька поняла?
Да, там, бывало, поймаешь юношу и спросишь: "По ком звонит колокол?" А
сопляк дерзит: "По кокаину".
И не понять - то ли небо в озера упало, то ли крыша по метадону
плывет?!
Едем дальше.
- Перекресток Бейт-Лид. Поверни головку налево. Тюрьма Ашморет. Тут
томится людво, подзащитное властью. Жизнелюбы ходили к ментам своими ногами.
И это понятно?
- Да, мой Мишенька, да!
Странно!
Едем дальше.
Бейт-Орен. Огороды с бананами, синее море, вышки Атлита. Здесь
маршируют за военные шалости буонопарты армии Израиля. Едем дальше.
Шмыгливый виа-Долороса ведет нас к вершине Кармеля, сплошь утыканной
смоковницами и Дамуном. Бетонные вышки-бойницы. Бетонный глухой забор с
просьбой не фотографировать, черепом и костями. В бойницах радостные хари
друзов, как флаги на башнях. Санта-Мария.
- Прочь от мест этих гиблых и зяблых...
- Бежим, Мишенька. Бежим!
Прибегаем к т-образному перепутью Йокнеам. Куда ни подайся - тюрьмы.
Налево свернешь - Кишон. Направо - бастион Мегиддо. Если же мысленно
ломануться прямо, через поле Армагеддона, попадешь в Шатта - исправительный
дом-могилку, где успешно лечат горбатых.
... Шалик Мацкиплашвили просит надзирателя разрешить наложить
филактерии. А надзиратель - друз. Его чувства можно понять. Он тоже
гражданин Израиля, и вообще. "... Аткрой, - в который раз пристает к
надзирателю Шалик. - Аткрой! Твой глази я ибаль!"
Гуманид открывает маленький ридикюль на поясе штанов и нажимает кнопку
"приматы в опасности".
Полуэскадрон черкесов дивизии "Джалябский анклав" влетает в прогулочный
дворик с пластиковыми дубинками наголо. Звезда Давида, красный крест и
красный полумесяц залились краской стыда на зарешеченном небосклоне, пока
конвой помогал Шалику накладывать рубцы утренней молитвы.
Сидим с Тулинькой под смоковницей на склоне холма и любуемся Афулой.
Античный город. Со времен разрушения Второго храма ничего, кроме
безработицы, там не произошло.
Полдничаем холодными бататами в мундире и запиваем лакерду белым вином.
Любимица хмелеет, и в ее глазах - дымка далеких расстояний. Мои руки как Рэм
и Ромул ласкают сосцы молочных желез. Притормозило солнце над Тель-Мондом и
луна над кичей Аялон. Нирвана.
- ... Однажды, Тулинька, Иисус Навин привел сюда мой народ похавать
смоквы, текущей молоком и медом.
- Дальше, Мишенька, дальше.
- Глядь, а Обетованную уже чавкают семнадцать царственных байстрюков и
приватизируют корыто.
- Дальше, Мишенька. Дальше.
- Нас мучила жажда, Тулинька. Сорокалетняя жажда скитальцев в пустыне,
а смоква созрела.
- Дальше, Мишенька.
- Отощавшие львы, мы бросились скопом на ожиревших секачей и опустили.
Цивилизованные гои назвали эту разборку Армагеддон, а опущенных чушек -
филистимлянами.
- Мишенька, почему ты кричишь, как блаженненький?
- Дура, да я же был там!
Тулинька приходит в восторг. У нее на душе праздник. Сосцы молочных
желез мажут мои усы елеем.
- Дальше, Мишенька, дальше. Что было потом?
... Потом, блядь, хлынули гунны. С Востока. Толпы гуннов. Орды. Скифы и
половцы, запорожцы и гоголи. Открылись хляби небесные и массажные кабинеты.
Они перли с кошелками абсорбции наперевес, и на их стягах горела кириллица
без препинательных знаков: "Читать писать не знаем жрать ебать давай".
Тулинька зарыдала и позволила лакомиться собой так, как в
предпраздничные дни не могло быть и речи.
"Да, мой Мишенька, да! О! Ах! Я твоя, любимый мой! Ах! Не покину,
миленький! Ах! Хочешь попку, строгий мой? Ах! Ох, замри! Я сама. О! Ах!"
Гаолян собачьих позиций... Одиночный икс... Античная Афула... Армагеддон
взбитых сливок и салют восторженной малофейки...
- Я-я-я, нет, ты, мой Мишенька! Ты! ВЫВЕЛМЕНЯИЗЕГИПТА!
Смеркалось.
Счастливые после близости, мы быстро собрали манатки и поехали в
ресторан "Аленушка" вечерять в приблатненной истоме.
Смеркло.
Кто бы мог подумать, что в такой праздничный день Тулинька подцепит
рецидив. То ли ей остоебенили тюремные притчи, то ли статус
винокурвертируемой в еврейском обществе леди потерял прелесть и свежесть -
не знаю!
- До каких пор я буду просто подстилкой? Ни кола, ни двора. Живем, как
бомжи. Пропадают льготы.
- На хера на Дальних пастбищах Маасиягу? Ты моя крепость.
- Машканта пропадает!!
- Ничего у нас с тобой нет, любимица! Ни кола, ни двора, ни рака горла,
ни СПИДа, ни проблемы с прямой кишкой, я надеюсь!
Тулинька в крик и драться.
Отвесив машкантутке оплеуху, купил ей в Хадере шуарму и еду с
обосранным настроением.
Куда я еду?
В "Аленушку", где нас знают как облупленных за счастливую пару?
В академ-предзонник сучьего становища с бетонной залупой циклотрона на
въезде и с бюстиком реактивного истребителя в олимовском парке?
Проклятая баба!
И я повернул на Рамле любоваться морем огней центрального дома скорби,
где приматы конвоя вышибли мне молочные зубы.
СПОРТИВНЫЕ ПРАЗДНИКИ
В ту ночь Тулинька была безутешной. Легла в салоне, что за ней никогда
не водилось, плакала горько и шебуршала узлами. А на заре загасила костры
мертвых скифов, обмотала шейку матки колючей проволокой и ушла к хорошему
человеку с приватным жильем в Бат-Яме и со вкусом подобранной коллекцией
порнофильмов. Да!
Перебесится и придет, - тешил я себя самообманом в безумии своем.
Ведь я готов принять ее даже из рук хорошего человека. Мне больно.
Прошла неделя, другая, и была другая, на которой я, как проклятый,
искал мою Тулю, но она не приходила, и я влетел в паранойю. Бесхозные
милашки стали чураться меня и называть некрофилом, а я гулял по пустому
жилищу с осиротевшим членом в руках, как Гомер, и страдал. На стене, как у
Чехова, мерещилось ружье, и я не знал, что с ним делать.
Секция бокса общества Маккавеев, где я хрячил теперь в качестве
наставника, на поверку оказалась кучкой несовершеннолетних преступников и
морального удовлетворения не доставляла.
Вместо успехов на ринге они волтузили прохожих в олимовском парке и
ставили девочек "под трамвай".
Как-то в конце тренировочных занятий с этими змеенышами позвонил мой
кирюха, который служил референтом у хозяина ресторана "Аленушка":
- Мишаня, приезжай, - говорит. - Кино! - говорит. - Тут твоя девка
пляшет с каким-то ебарем взасос! - говорит.
- Дурак! - говорю. - И не лечишься. Это ж ее отчим.
Мне больно.
Двадцать лет строгого режима я брожу по городу без названия. "Улицы" -
так зовут эту каторжную каталажку. Хутор деловых людей. Все поголовно заняты
маркетингом. Даже менты в маркетинге с надписью: "Благословен входящий под
красным фонарем". То есть все местечко за муку ебется, а хлеба просит. Но
сколько ни болтайся по асфальту в надежде ангажировать влагалище, тебе не
пофартит. К милашкам надо переться в мегаполис Большого Тель-Авива. Мне
больно.
Мне больно, что в этой черте отмерлости нет ни одного вигвама с
анестезирующими напитками. Даже румынские строительные рабы идут бухать в
Нес-Циону. И будь у тебя хоть семь пядей во лбу института Вейцмана, хоть
голова под хуй заточена - умоетесь! Не общество, а гобелен приватизированных
дырок.
Начались спортивные праздники.
Мои мальчики - эти мутанты сионизма, эти выблядки рептилий в третьем
поколении - дрались, как бультерьеры, которых отклещили от сук.
Давая себе трезвый отчет, что происходит на чемпионате страны, я не
тешил себя иллюзиями. Мои выкормыши грызли глотки спортсменам не для того,
чтобы стать чемпионами и принести славу Станице. Нет и еще раз нет! Просто
уродовали несчастных физкультурников, чтобы поскорей попасть в олимовский
садик к прохожим с карманом и трамваю желаний.
А медали пропить. Мракобесы!
Мне больно.
А моя Тулинька, банг моей души, пердит под хорошим человеком в Бат-Яме!
Галлюциногенная блядь!
Сумерки сознания.
Скорей бы январь.
ЯНВАРЬ
В январе пришла Туля... Рано утром. Всего на минутку. Взглянуть.
Озябшая, в легком плаще. Немного чужая. Моя любимица заглянула ко мне на
минутку. Чудовищно. Горький осадок благотворительности.
Блиц-минет с порога опешившему члену, не добравшему должной строгости.
Ни любви, ни жопки, хотя бы посрать для прелюдии.
Ее попытки утешить меня, что богатые тоже плачут, не вынимая, делают
нашу встречу мимолетным видением.
- Грызетзакухоннуюмочалку - хлюп - яниразунекончила - хлюп -
обосранныйтуалет - хлюп - жретсвинину!
- Что-о-о?!!
- Хлюпсвинину.
От омерзения самопроизвольно изверглось семя. Я стал трухать бездарно,
как в нелюбимую. Как Нарцисс!
Отчаянно хотелось настоящей любви с пароксизмом: "Да, Мишенька. Да!"
Запах ее тела с дымком, а не пошлых духов, тепла ее бойцовских титек и
родинки на попке. Спрутового конвульсивного удушья ее покрытых светлым
пушком конечностей вокруг моей шеи узлом. Светопреставления!!!
- Я люблю тебя!
- Нет.
- Последний раз!
- Нет. Нет!
- Я тебя зарежу!
- Мишенька, но у меня месячные!
- Врешь!
Увы, Тулинька не лгала. Она порылась в себе, некрасиво расставив ноги,
и выдернула из чрева похожий на перст весталки кровавый комок.
- У-у, мужичье поганое!!! - И, по-бабьи размахнувшись, метнула.
От волнения я не успел среагировать. Удар пришелся по переносице.
Запахло статьей, с которой лучше на зону не заходить. Начались обоюдные
рукоплескания по щекам, переходящие в овации.
Мы оба не помнили, как очутились в "лаборатории" на эстакаде
двуспальной шконки и погрязли в содомии.
- Сволочь! Сволочь! Ай! Ты меня изуродовал!
- О-о-о, женщина, погибель моя!
Тулинька кончала дуплетами и, чтобы унизить меня, кричала, что выходит
из Египта самостоятельно. Жопошница! За что я ее люблю?
Несчастные после близости, мы сидели и плакали, как на реках
Вавилонских, и в четыре руки штопали ее порванное исподнее.
- Будь мудрым, Мишенька! - шептала любимица. - Где бы я ни была, ты
всегда в моем сердце. Да, Мишенька. Да. Только с тобой я безгрешна.
- Почему мы не можем быть вместе, душа моя?
- Ты спишь, Мишенька. Спишь!
И покинула, как ни в чем не бывало, осыпав поцелуями и слезами. Евреи!
Скорей бы февраль!
ФЕВРАЛЬ
Это месяц, когда все рыбы ебутся валетом под знаком Зодиака. Месяц моих
недоразумений. Все самое гнусное происходит со мной именно в этот месяц. Ни
одни именины, сколько себя помню, не прошли, как у людва. То - лицо со
следами побоев. То - арест. То вот Тулиньки нет.
На последнем ристалище я зазевался, и боксеры "помыли" банг.
Двадцатилитровую бутыль из-под минеральной воды "Ган эден". Я бил их
головами об стены! Безрезультатно.
Какая утрата!
Вернул законному владельцу его апартаменты на улице Леви Эпштейн, и он
так обрадовался, что стал уже мне платить за жилье на прежних условиях.
Правда, помесячно.
Живу в маккавейской куще.
Тулиньки нет.
Двадцать пятое февраля.
Мои именины.
Пришли все жены показать детей. Встречал в кущах. Так и сидели у меня в
шалаше и грызлись за каждую копейку.
Первенцу моему 28 лет (имя не помню). Долбоеб - лень говорить. Это он,
бляденыш, заварил свару. Но о нем ниже.
Моему любимцу, Б-гом данному - Зямке - исполнилось 17. Он играет в
гандбол.
Младшенькая - Михаль, четыре с половиной годика - пока что сосет грудь.
Жаль, но все разноутробны.
Я обмолвился, что долбоеб начал свару. Да.
Начал, видите ли, на меня наезжать. Не обратился, как водится, к отцу
за финансовой помощью, а наоборот - закрутил пальцы веером и через уголовную
губу объявил, что я сплю! Так и сказал: "Ты спишь! - Потом вдруг придвинул
мордашку, подышал на меня и добавил: - Уебище!"
Как только он сказал это слово, которое нет сил повторить, начался
Кронштадт.
Повязали, отобрали документы и деньги, обшмонали догола и закинули в
кущи, невзирая на срам.
Начался форменный грабеж.
Тащили все. Даже маленькая Михаль болталась на груди, держась только
зубками, и что-то хватала руками!
Кондиционер воздуха "Тадиран" выдрали с надкостницей. Холодильник и
газовую плиту. Стиральную машину, как новенькую. (Счастье, что заначил
телевизор и видик от чемпионов страны.) Постель, постельное белье.
Постельную принадлежность моей Тулиньки - массажер "отчим" с передним
ведущим приводом, обогревом и кнопочкой "впрыск". Утварь. Ковровую дорожку 6
на 9. Табльдот.
Отвинтили санузел и канделябры. Кашне. Мешочек с канабисом непочатый.
Протектор для защиты паховой области. Назубники и шлемы. Два тома Генри
Миллера. И путеводитель тюремного департамента. Портрет, где я краснофлотец,
и переходящий кубок. Ксерокопию ментовского транспаранта WANTED ("в
розыске") с мордашками моих чемпионов с дарственной надписью: "Это ты,
Моисей Зямович, вывел нас из Египта!" Перчатки олимпийские с белой полосой
фирмы "Топ-Тен". Ящик водки "Голд" с красными этикетками по 9,90 за штуку.
Спортивную сумку "Адидас" неизвестно с чем. Туалетную бумагу и клеенку. И
вообще. Казалось бы, все, но - нет.
Вернулись. Еще раз отпиздили, как в лучших домах Ландона, и уехали на
собственных автомобилях на все четыре стороны. Канальи! Так получают
алименты? Каждому оставил по собственной маме - и вот благодарность!
Сижу со следами побоев на душе. Проклятый февраль. Мне больно.
Этот месяц, наверное, не кончится никогда.
Пришла Тулинька. Принесла боксерам новенькие бинты в обмен на двести
шекелей. Усадил на голый матрац в каптерке. Там, некстати, валялась
соцработница Эмма. Я о ней и забыл. Началась драка и сцены ревности.
- Тулинька, я уже не ебу! - клялся я собственным здоровьем. Но тщетно.
Душегубство разгоралось.
Сцепившись, они терлись, как лесбиянки, и нецензурно выражались. И
этого им показалось мало. О, Б-гини!!! Теперь они выскочили на ринг и
лупцевали друг дружку ниже пояса вопреки всем правилам АИБА.
Сердцем я болел за Тулиньку, а разум говорил, что победит Эмма!
Чтоб не сойти с ума, хапнул шахту канабиса из кружки Эйсмарха. И,
представьте, мне полегчало.
Я заперся в сауне и начал потеть.
Тут же прискакали фурии. Я отстранился. Мы сидели и потели, пока не
начались поллюции. Скорей бы ушли. Сегодня я не дам им сосать даже ногу.
Проклятый февраль!
Не успел вздремнуть, как приперся референт из "Аленушки". Лечить мне
больное самолюбие. Принес полбанки, паштет из гусиной трески, который я уже
жрал в их гадюшнике, и пособие. Вот тебе, говорит, видеоклип на вечную
память. Не успел закусить, как начался видеоклип. Там был такой сюжет: два
неонацистских молодчика и их жертва - девица легкого поведения из
Юго-Восточной Азии с маленькой грудью и алыми, как маки, губами на плоском
лице. Какая-то жалкая лачуга, в которой я с трудом узнал рейхстаг - и то
благодаря красным фонарям и конференц-залу. Посреди помещения стояла шконка.
Итак, пока фашисты крутили любовь в мыслимодопустимых пределах, я молчал. Но
тут начало твориться такое, что иначе как недоразумением не назовешь.
Ставят, понимаете, жертву головой в кровать. Колом, как лотос, или,
если хотите, лилию, отцентровывают и одновременно - понимаете - в два смычка
вводят. Но не во влагалище, понимаете, а противоестественно! То есть в
седалище!
Я наотрез отказался верить. Очевидец не верит собственным очам? А
девушка, как ни в чем не бывало, корчит улыбку Драконды. Что ей, бедняжке,
прикажете делать. Они всегда лыбятся, эти азиаты.
И тут референт меня просто добил.
- И никаких признаков мигрени! А? И не создает вечной проблемы
еврейских женщин в расцвете сил, которым один - мало, а два - не лезут!
Референт без спросу пускает реверс и повторяет кульминационную сцену.
- Посмотри туда зорким глазом. Там еще есть люфт!
К сожалению, должен признаться в его правоте. Какая низость! Я сидел,
опустошенный, не чувствуя ни боли, ни самолюбия.
- Фашисты, бляди, подонки! Мне бы ваше пособие, когда я был юношей.
Скольких семейных драм я мог избежать! Люфт... Скорей бы весна.
МАРТ
Мохнатая восьмерка незнакомки с дебелой задницей в международный
женский день. Канабис. Столкновение половых придатков.
Милашка лижет примата инкогнито от мужа, а у меня - вальдшнепы, гонки,
флеши.
Еще горят мосты и мостовые, на которых я искал, а теперь только жду мою
Тулю.
Где ты, сучара, подевалась? Их штарбэ!!!
Депрессии перекрыли наезженный маршрут. Сколько ни шмалю
галлюциногенной дряни - тоска и фальстарты.
Одержимость бархатной кошелкой. Аннигиляция.
Двадцать четвертое марта. День рождения моей ебучей овечки! Сорок две
розы цвета болезненных менструаций воткнул я в гильзу танкового снаряда и
составил гороскоп экибаном.
Тулиньки нет.
Лакерды горячего копчения, бататы в мундире, галлон белого вина, сок
манго.
Тулиньки нет.
Что теперь мне делать с новым иллюзионером "отчим", который я мечтал
положить к ее ногам? С передним ведущим приводом, обогревом и тайной
кнопочкой "впрыск"? Лучше бы купил нейлоновую девку-белошвейку из
Санкт-Ашхабада для боди-арт покинутых гуманоидов.
Выброшенные насмарку 400 новых шекелей плюс маам.
Тулиньки нет.
АПРЕЛЬ
Сижу в "Аленушке" и хлебаю тюрю из мацы. Заворот кишок на ямайском
роме.
Жду референта.
Вбегает референт.
- Не горюй! Есть в Бат-Яме наколка!
- Наколка?
- Да, наколка!
- Дать за щеку волку?
- Нет. Есть мама и дочь!
Я не стал препираться, что, мол, не варят козленка в молоке матери,
только напомнил. Но референт на меня положил.
Прибегаем в Бат-Ям. Улица тех шести дней. Олимовская хавира на
конченном этаже. Смеркалось.
Нам открыла дверь девка - кровь с молоком, а в глазах - два еврейских
погрома с петлюровской поволокой. Махровый вариант.
Ставлю на мать в темную, хотя дочь зовут Юлинька.
В салоне сидят три румынских строительных раба на диване рядком, как
подследственные. Все в кем-то ношенных пиджаках и воняют сивухой.
Референт:
- Эти козлы в очереди?
Юлинька:
- Нет. Иначе бы вас не впустили.
Референт:
- Где мама?
Юлинька:
- Она занята.
Референт:
- Почем сегодня противозачаточные средства?
Юлинька:
- Для вас - две сотни.
Референт:
- Приступим. Мишаня, отстегни лавэ.
И они уходят, а я остаюсь один и румыны.
Тем временем за стеклянной дверью смежной комнаты шла борьба. Свистящее
дыхание запаренного трудяги и злобное молчание женщины, когда отдаются из
великой ненависти. Липкий звук шлепков сталкивающихся только в собачьей
позиции гениталий.
Погнало сушняк с привкусом полыни. Либидонное озеро романо-германской
малофейки.
Чтобы отвлечься, забиваю косяк.
Наконец он вышел! Румынский спидрило в пиджаке мапайника, как будто
специально, чтобы насрать мне в душу.
Наконец-то они ушли. Мамалыжники!
На-ко-нец-то.
Потусовавшись пару минут, я подкурил и вбежал: худенькая женщина на
потной шконке показалась мне до боли симпатичной. Не похабной в своей
наготе, а по-девичьи незащищенной. Проклятые румыны! Чахлые волосенки сбиты
в колтун полового акта за вознаграждение. Седина на лобке и сигарета "Ив" в
ее тонкой руке, как перст весталки из чумы реинкарнаций. И эти карие глаза
затруханной дилетантки, готовые в любую секунду расплакаться. Серебряные
рыбки шейного браслета.
Поборов припадок больного самолюбия, представляюсь:
- Моисей Зямович Винокур. Пришел помочь вам выехать из Египта.
Женщина рассмеялась и сказала:
- Света.
- А по батюшке?
- Светлана Витальевна.
- У вас грудь, как два римских волчонка - Рем и Ромул. И соски, как их
бордовые носы. Честно! Я не подлизываюсь.
- Хочешь в тити?
- Ага.
- Раздевайся. Я буду называть тебя Мишенькой?
- Обязательно.
- Ну, иди, Мишенька.
Я залез и пристроился на карачках, как мусульманин.
- Тепло?
- Ох, класс!
- И ты теплый.
- Сожми плотнее.
- Да, Мишенька, да!
- Ништяк?
- Да, Мишенька, да!
- Пой!
- Что, Мишенька?
- Спит Гаолян.
- Спит Гаолян.
- Ночь коротка.
- О, господи!
- Пой, не тормози.
- У, мужичье поганое!
Опять скандал. Базедова болезнь славянского самолюбия на базе румынских
эякуляций. Мстительно охладевшие сиськи. Злобная покорность давалки, готовой
протереть грудную клетку до дыр, только чтобы я не ВЗЛЕТЕЛ!!! Хуюшки!
Челночу спятившим египтологом по молочным пирамидам Поволжья, и мне ее
не вывести из Египта. Даже за шейный браслет связанных чередой головастиков.
Ямочка под горлом... робкие ключицы... пенсы внематочных выскребонов внизу
плоского живота...
Ии-ихс!
Плевки больного самолюбия летят хлопьями попкорна и виснут камеей на
рыбных хвостах в ямочке под горлом... Либидонное озеро. Зелье любви, слитое
в помойку. Аннигиляция...
- Давайте дружить, - сказал я уже в прикиде на выход и успокоившись.
- Но я живу с другим мужчиной. Вам не противно?
- Я жду вас по пятницам в "Аленушке".
- Я постараюсь.
Проклятый референт! Ему не противно?
МАЙ
Из-за бат-ямской трагедии полаялся с референтом вдрызг, нагнал и не
желаю видеть. Скотина!
Так меня подставить. За что?
Взять и конструктивно все опошлить! Рандъебу матери и ребенка.
И еще просится на плов. Ненормальный!
По газетам ищу колдуна снять порчу. Нашел в окрестностях
русскоговорящего и поплелся на стрелку.
Молодой экстрасенс в прохорях и с бандитской челкой омоновца гадал на
окрошке. Он хавал бациллы из пяти мисок палехской работы через борт
единовременно, хотя на столе стоял прибор - заточенная под приблуду железная
ложка.
Набив кишку до отвала, колдун бросил миски на пол и присел над ними в
зековской манере отрицания.
- Садись, браток. В ногах мозгов нет!
Так мы сидели на корточках и бросали в посуду горящие спички
барнаульской промзоны. Спички с шипением гасли в помоях, ложась то рядком,
то вповалку, то - как ангелы - крылом крестообразно.
- Понял?
- Понял.
- Блядует?
- Ага.
- Замочи!
- Жалко.
Колдун пригорюнился, чесал яйца, действуя мне на нервы, и думал. Думал,
думал и удумал.
- Потеряй ее.
- Как?
- Через забвенье! Пей неделю ссаки дикого вепря, упаренные на четверть
урины, и посыпай головку проросшими зернами конопли. На седьмой день
воскреснешь. И вообще: если что-то хочешь сделать - делай не медля. Понял?
Ведь если ждать до времени, оно никогда не наступит у лоха. Тогда уход в
монахи не пополнит мудрости, а свадьба прибавит хлопот. С пизды сдачу не
берут! Понял? Уходя - уходи!
За тридцать пять баксов отпустил меня чародей на все четыре стороны, но
только не вспять.
"Ведь вспять безумцев не заворотить". Правильно? "Они уже согласны
заплатить. Любой ценой и жизнью бы рискнули, чтобы не дать порвать, чтоб
сохранить волшебную невидимую нить, которую меж ними протянули". Легко
сказать "уходя - уходи" за тридцать пять баксов. Одному пастись на Дальних
пастбищах и дрочить на Тулю до самозабвения? Концептуальная блядь с
перемотанной колючей проволокой шейкой матки. Ее незабвенное изречение:
"Жизнь заставит и сопливого любить!"
Отлэкала промежность зубопротезному алкашу и похорошела необычайно в
фарфоровой улыбке.
- Тебе нравится, Мишенька?
- Да, Тулинька, да! До слез.
Ее проклятые афоризмы: "Любовь приходит и уходит, а хавать хочется
всегда!" Киевская котлетка под коньячок с сутенером в "Аленушке" плюс
интимный пудинг на десерт под столом за обе щеки.
- Я получила ссуду, Мишенька!
- Да, Тулинька, да!
Тьфу ин аль маркетинг джаляб! Во веки веков!
Если бы не Олежек, вымпел моей команды, я бы наверняка рехнулся. Для
меня это было спасение - явление отрока из Ашдода. Значит так: призывного
возраста московский хомячок с бегающими от культурной мамы глазами, целка и
молокан. Месяц я, как проклятый, приучал его надевать перчатки. Только
наладил - он стал бояться боксировать с собственной тенью. Ебнет исподтишка
и прячется за мешок. Копия я в детстве - до первого привода в милицию. И вот
этого нихуя с ушами мне надо было сделать бойцом. Аккордно!
Помню, мы со всей командой примеряли протекторы для защиты паховой
области двум залетным ссыкухам. Господи, что с ним творилось! Стоял и
плакал... Малахольный!
- Вот вы, дядя Миша, смеетесь, а я - СТРАДАЮ!
Дядя Миша...
Сто раз ему говорил: "Не называй меня дядей и не еби мою тетю". Хоть
кол на голове теши - дядя Миша!
Вот я вас спрашиваю: как поставить киндеру базедовые глазки? Не
принуждайте меня открывать матюгальник высокого штиля. Тюрьма никого не
исправила. Макаренки и мичурины еврейских гуманоидов рыхлого возраста!
Сами до смерти блядуют перепуганными глазами и детям жить не дают. К
примеру, взять рыженького Нафти. Семь лет мальчонке. Чалится с папой и мамой
в институте Вейцмана ни за что. Папа свил гнездо на бетонной залупе
циклотрона и целыми днями кнокает в пространство. А мама-геодезист ищет
внизу то, чего не потеряла. Естественно, мальчонка отбился от рук.
Привели.
Я только чуть-чуть подрегулировал сетчатку, как поперли слухи, что папа
уже взял академотпуск и стоит в углу на коленях. А мамку шнуром от утюга
порет семь пятниц на неделе, чтобы не портила блаженство в шаббат. Теперь
клянчат, чтобы я чуток открутил.
Однако - Олежка. Юношу нужно было брать в оборот. И срочно.
Надвигался турнир в Азарии - первенство колхозов Арика Друкмана.
Крупный турнир, а мальчик еще крещение барахолкой не прошел.
В глаза не видел олимовский бомонд.
Крутнулись туда-сюда, и я ему говорю:
- Видишь вон ту, в красненьком, а головка беленькая?
- Которая очкастенькая и интеллигентненькая?
- Да-да! Здоровенькая, красивенькая и умненькая!
- Что ей сказать, дядь Миш?
- Скажи, мол, так и так. Можем выправить амнистию. А если душевно
подмахнут, выведу из Египта!
И вот уходит мальчик весь в мандраже, а возвращается - хам в душевном
порыве с инфракрасными глазами негодяя. И тащит, как волк агнца, милашку.
Ленинградский гонор филигранной структуры и с попкой на отлете.
Северная пальмира!
- Вы знаете? И, во-первых, кто этот наглый тип?
Я смотрю на Олежку и сам впервые вижу. Женщина, понимаешь, на исходе, а
Олежек прямо ей в лицо похабно лижет пломбир на палочке.
Ребенок еще... Что с него взять...
- Я спрашиваю - кто этот тип? - пристает нахалка.
Отвечаю ей спокойно и ненавязчиво:
- Мой сын.
Тем временем дите шмонает тетку по ласковым местам - пока что
умозрительно, но с явным намерением перейти к овациям.
- Вы знаете, что ВАШ СЫН мне сказал?
- Естественно.
- Бандиты!
- Я по-про-шу выбирать выражения! - заступился Олежка и плюнул куском
пломбира на туфли потерпевшей. - Если вам западло помиловка, кукуйте в своем
Египте! Карга!
Естественно, мальчик отметелил весь турнир на одном дыхании. Тому
свидетельство - медали и диплом.
Он так оборзел за последнее время, что не кидался в избранном Народе
только на Наставника, то бишь на меня. Правда, полгода военной тюрьмы нам
порядком накакали в О.Фе.Пе., но в чисто моральном плане мальчик поднялся.
Кушал на зоне колбаску с зеленым лучком и белый хлеб из пекарни "Анджел".
Ободрал фельдмаршалов в шмендефер и вел активную переписку с Оксфордом.
Я души в нем не чаял. Когда команда выходила на парад участников в
синих клубных халатах, что пошила моя Тулинька, мальчика я одевал в кутонет
пасим.
Первый полусредний вес. Шестьдесят три с половиной килограмма
бойцовской пробы.
Козырный змееныш! Вымпел!
Спарринг-партнершу попутал в супер-тяже (91 плюс) из Мурома. Так та
ходить разучилась и только ползала на одном клиторе и адреналине между
Рафидимом и Газой по пути из Египта в массажный кабинет.
А в июне стряслась беда.
ИЮНЬ
Позвонила Юлинька из Бат-Яма. Я беременна. А отец - ваш сын!
Флеш!!! Не может Олежка так подло нахезать Наставнику. Не... Не!... А
Б-гом данный Джоник играет в гандбол. Тоже нет. Значит, первенец. В душу
насрал, как обычно. И меня еще обзывал уебищем. Урод.
Урод. Еб твою мать!!!!!!!
- Что дальше?
- Мама попала в больницу!
- Какую больницу?
- В Сороку. Второе женское отделение. Завтра операция. Нужна кровь.
- Долбоеб у тебя?
- Сами вы жидок пархатый, - крикнула беременная и заплакала. Горько,
как в русских селеньях. - Я к вам как к отцу, а вы лаетесь.
Куда, блядь, пейсатые смотрят? Плодят, блядь, мутантов. Скифо-жидовский
анклав! Джаляб-контора! Захуярить бы из "лау", да, видно, коротка кольчужка.
- Сколько кровищи надо?
- Побольше. - И бросила трубку. Говно.
ФЛЭШ!!!
Дом Шамая и дом Гилеля! О чем у вас идет толковище? Тут гунны, блядь,
кричат: "Давай читать!" - а вы им накрытый стол - "Шульхан арух". Шабакеры
пожалели дать шанс шмальнуть! Теперь ловите выхристосов полетанью!
Делать нечего. Сорока на хвосте. Собрал братву, их родителей, просто
любителей бокса после полуночи в подворотнях и их жертв, и мы нацедили для
мамы в больницу небольшую кадушку крови, и так аккуратно, что не
забрызгались. От радости я затих и расставил ноги.
Геволт! В трудную минуту к нам, старожилам, отмотавшим на родине по два
пожизненных срока абсорбции, всегда приходят люди и безропотно сдают кровь.
Теперь бегло пробежаться по списку. Так. Во-первых, кадушку. Во-вторых,
кисет с анашой. В-третьих, сок манго - любимое лакомство женщин, и не забыть
откопать заныканные деньги.
Проклятые чемпионы, ни дна им, ни покрышки! Все закончат религиозными
блоками, но не отмолят греха. У кого пиздют? Беспредел!
В-четвертых, передать власть Олежке. Пусть учится блатовать на малых
оборотах. Хоть ринг не отгрызут. В-пятых, пиво "Гиннес" от пуза. В-шестых,
женьшень и протеин для мамы в Сороке. В-седьмых, отправиться в путь.
Мне, потомственному водиле Первой череды, переться в садильнике с
эфиопами?
Сидеть и страдать за собственные деньги на билет!
Беэр-Шева... Больничка Сорока... Женское отделение... Второе... Женское
отделение от тела... Тело... Светлана Витальевна?
Чужое лицо в беспамятстве на шмыгливых подушках виа Долороса.
Светлана Витальевна?
Тяжелый подбородок диких махетунем и почерневший фарфор вставных зубов.
Светлана Витальевна?
Пустые фляки молочных желез с запавшими сосцами. Багровый пенс жует
утробу на живую нитку по экватору.
Светлана Витальевна!
В бачке больничных отбросов черви жрут яичницу с беконом. Яичники и
матку, политые гноем и моей малофейки. Пустая кошелка абсорбции, куда теперь
могут заезжать сутенеры на семитрейлерах и парковаться. Либидонное озеро
машкантутки в расцвете сил.
Любимая женщина, и никакого внимания.
Медхахаль и медшлюха занимаются прелюдией в приемном покое. Арабы.
Бедуины в кальсонах. Арабы. Крайне левые мракобесы в круглых очках. Арабы.
Румыны в пиджаках мапайников. Тут меня нет. И там меня нет. Где я?
Понятия не имею!
Чтоб не сойти с ума, совершенно машинально забиваю косяк. И,
представьте, мне действительно полегчало.
Все стало вокруг голубым и зеленым, и три пизды, как три подранка,
остались у меня на руках. Черная, лиловая и социально близкая. Истории
болезней на спинках смертных шконок подвешены бретельками протокола. "... И
лежит у меня на погоне... "
"Светлана П. 1953. Ашхабад. Новая репатриантка".
Там-та, ра, ра, ра, ум-па-па, ум-па-па-ум!
Скорбный перечень адюльтеров: Миша-1, Миша-2, просто Мефодий и Моисей
Зямович. Хороший человек из Бат-Яма. Зубопротезный алкаш Саша. Парфюмер
Педро. Сутенер Борис. Румынские строительные рабы, неизвестные личности.
В бреду, что ли, исповедовалась?
Диагноз: цирроз фаллопиевых трансмиссий от злоупотребления
магнум-проходимцами с разрывными набалдашниками дум-дум. Жертва Женевской
конвенции.
Ии-и-хссс!
Подкурил и совершенно машинально ковыряюсь в периодике на журнальном
столе для бдящих. "Менингит как последствие сифилиса", сборник отходных
молитв на эсперанто. Чтиво для женщин "Матриархат" и газета "Эхо".
"Литературные страницы номер 1" сплошь из матюгов и похабщины.
Пиво исчезает как в пустыню Гоби. Ебаный Гаолян! Не успеешь открыть -
исчезает.
Не успеешь открыть - исчезает... Сушняк.
Наконец-то цапнул подходящую брошюрку. ОШО "Горчичное зерно". Том 2.
Вот что там было написано: "Я не хочу, чтоб вы стали христианами. Это
бесполезно, это - ложь. Я хотел бы, чтобы вы стали Христами. И вы можете
стать Христами, в вас - то же самое зерно".
Тьфу, ин аль ардак, арс! И-ихссс!!! Меня, как обычно, тянет к чтению в
тяжелую минуту. Как половца: "Читать-писать давай". Любое говно, лишь бы
соскочить, не поломав сутуль.
"Через замочную скважину вы не можете увидеть целого, если только вы не
приняли гашиш" ("Горчичное зерно", гл. 29 "Секс").
Какая чушь! Всю жизнь испытывал милашек под балдой и, представьте, ни
одной целки не встретил. Может, хряпнуть крэк, чтобы целки прибежали? Какое
заблуждение! ОШО - что с него взять?
А вот изречение восемнадцатое. Симон Петр сказал им: "Пусть Мария уйдет
от нас, ибо женщины не достойны жизни".
Мудак! А близость? С кем прикажешь вступать в близость? Кому это надо?
Чтоб всю ночь кричали петухи и шеями мотали? Чушь!
Горчичное зерно. Вот, полюбуйтесь. Цитирую: "Женщина носит в себе
матку. Само слово "женщина" происходит от выражения "человек с маткой". И
матка столь важна, нет ничего важнее ее, потому что вся жизнь проходит через
нее. Матка должна быть пристанищем. Мужчина будет гостем. Из-за того, что
матка является центральным явлением женского тела, вся физиология женского
тела отлична: она не агрессивна, не любопытна, не задает вопросов, не
сомневается. Она ждет, когда придет мужчина, чтобы исследовать ее. Она
просто ждет - и она может ждать бесконечно".
Проклятое мочегонное! Оно меня утешает.
Я сижу, как ночной надзиратель скотомогильного блока. О Б-ги! Моисей
Зямович - в надзирателях. Всю ночь три пизды занимают мое воображение.
Особенно - социально близкая. Добровольно.
Трижды семь позорных лет я отхрячил на вас, сучары. Вы меня ждали в
пристанище? Вы меня гладили по шерсти? Да, я был татарином в ваших
караван-сараях! "Давай каспомат!" - вот что я слышал.
Суицидные дыры. Кем только я ни крутился возле кастрюли домашнего
очага!
И-и-хсс!
Я был некурящим, непьющим, негулящим, работящим, любящим, благодарящим,
русскоговорящим, манящим, суперактивностоящим, вещим и вящим. И хуйзнаеткем
я не был!
С детских лет я вас усердно штудирую. Возмужав, шутя находил пальцами
даже фаллопиевы трубы.
Я был никем, кто станет всем в загробной жизни и Первосвященником среди
шоферни ради вас, пропадлы! Только гинекологом не стал и пидором. Какая
досада!
- Бародушкеф у тебья, как море, - бредит Светлана Витальевна на
румынском жаргоне, и я бегу, как шнырь, поменять подстилку.
Усохшая в кулачок жопка с родинкой на левой щеке. Шланг катетера (от
парши - в вечность) сцеживает рассол хлюпсвинины. Кошелка с уголовными
губами. Катастрофа! Теперь этой жопкой можно только срать в танталовых
муках.
Мне однажды Бермуда профукал под великим секретом, что если сорок
восемь часов кряду медитировать словом "кус" любимой женщины, у нее отрастет
новая матка.
Как миленькая. Что делать? Что делать с законной книгой "Нида",
категорически запрещающей кнокать в то место? Что делать?
Подманить и сказать: "Кус, кус, кус", или реабилитировать больное
самолюбие?
Там ведь уже такой люфт - у этой пизды-побегушницы от Бней-Брака до
Москвы раком! Что делать?
- В чем дело? - нервничает Светлана Витальевна уже не в бреду, а
по-деловому. - Ждешь моей смерти, Мишенька? У-у, мужичье поганое! Пошел вон!
От незаслуженных упреков вспыхнул сушняк полыни и ботва ее скифских
пастбищ, и вигвам крытки в Рамле, и саксаул Ашхабада.
Две японских бритвы взметнулись в ее окаянных бельмах страхом смерти и
ненавистью.
- И-и-и-хсс!
- Проваливай, подонок!
В отчаянии схватил полную парашу ходящими ходуном руками, отнес и вылил
в биде. Вернулся. Схватил "Литературные страницы номер раз" вместе с ОШО и в
сердцах заебенил в биде. И слил воду. И грех с души. Забил с горя косяк.
Подкурил. Крикнул: "Прощай!"
И продернул в Станицу.
ФЛАМИНГО
Вот и осень. Сентябрь-ноябрь. Бабье лето Палестины в предчувствии
ареста. А арест - он как оргазм, когда ты уже затих и расставил ноги, и тебе
отсосали аккуратно, чтоб не забрызгаться. Однако.
Ноябрь. Вы еще помните тот ноябрь? Ужасно превентивный месяц! Хоть и
живу я в политической жизни страны ниже лишайника-ягеля и тише мандавошки у
ингушета, засобирался и я в крестный путь - по свежей информации. Свежести -
из ряда вон. Это как ленч у коренных израильтян, когда на стол подают от хуя
уши такой свежести, что они еще хлопают.
Значит, так: две пары нательного белья, банные туфельки ручной работы в
неволе в бытность мою в суперсекьюрити в Рамле, скакалку для прыжков на
ограниченном пространстве, вилку электронагревателя (от них хуй дождешься
кипятку), "Литературные страницы номер раз", предметы культа, и присел на
дорожку.
Теперь меня одолевают сомнения. Не когда возьмут, а во сколько. И хотя
любые сомнения в пользу обвиняемого - с одной стороны, и не шибко бьют по
яйцам - с другой, я решил косить под доброкачественную плесень в
политическом аспекте кириллицей без препинательных знаков.
Чтоб не рехнуться, забиваю тучный косяк. Хули жалеть в последний день
Помпеи. Подкурил. И вы уже знаете, что случилось, из ранее прочитанного.
Так я сидел и шмалил, как отверженный, запаивая в целлофан ботву
канабиса, урожая последних лет, и страдал! Тулинька-Туля-винокурвертируемая
валюта на ларьке тюремных ассоциаций с последующим взрывом в кулаке
утраченных грез... Где подцепила ты еврейскую манеру отвечать вопросом на
вопрос?
- Тулинька, люба, ну какой нам смысл базарить? Я люблю, когда гладят по
шерсти. Неужели это порок?
- А ты?
- Тулинька, кеци! Красивейшая из женщин. У меня было тяжелое детство.
Меня, как козью ножку, заворачивали в газеты вместо пеленок и втыкали в снег
в уссурийской тайге. Конусом в сугроб, лицом к Великой Отечественной войне.
Ведь я мог застудить простату!
- У тебя больное самолюбие.
- Тулинька, люба, я вырос в семье, где кормить грудью младенца
считалось западло. У мамы, видите ли, были перси. Я жрал молоко скота и
чмекал хлебный мякиш через марлю. И в два годика кричал каждой встречной
корове: "Вус эрцех, момэ?" Ты мне сочувствуешь?
- А ты?
- Сука, ты сказала, что любишь меня.
- А ты?
- Что - я?
- Ты... ты - эгоист!
- Обижаешь, начальник.
- А ты?
- Я люблю тебя!
- Пошел ты на фиг со своею любовью.
- Родничок ты мой серебряный! Золотая моя россыпь! Вакуум и удушье моих
дыхательных путей. Ведь ты знаешь, что то, что от кошки родилось, замяукает.
- А ты?
О, диалоги матриархата! Будьте вы прокляты! Бездны бытия от сотворения
мира на сукровице, выдранной из детородного члена кости. Ушлая Ева. Проблядь
Лилит. Архаичные сумерки фраерюги Адама. Псилоцибин древа познания!
- Но Господь поставил херувима с огненным мечом к востоку от рая!
- А ты?
Хук слева открытой ладошкой по до боли симпатичному мне лицу. Хук
справа.
- Подонок!
- А когда сосешь - губой трясешь?
- Не бей меня, Мишенька!
- Я люблю, когда гладят по шерсти!
- Да, Мишенька, да!
- Я люблю, когда глаза напротив зовут!
- Да, Мишенька, да!
- И обжигают сиськи!
- Да.
- И пылают булочки попки!
- Да.
- Я люблю тебя, Туля!
Хотелось всплакнуть перед дальней дорогой.
Умывшись слезой, я вздохнул и заныкал "зерег" с канабисом в укромном
месте седалища. Над державой носился синий хаос мигалок, и вой сирен метался
над бездной. Когда они подъехали и одевали "бананы" на конечности бренной
оболочки, мое астральное тело, проскочив низкую облачность, купалось в
амброзии артезианских иллюзий. Как в Баден-Бадене.
Не докучали. Не оскорбляли. Не били. Чтили отца моего и мать мою. Не
прелюбодействовали. Любили меня, как самих себя. Имени моего в слове
напрасном не поминали. Не лжесвидетельствовали, не скотоложствовали. И,
естественно, не убили. Только смеялись, когда я пожалел, что вывел их из
Египта. "Сонэ миштарот ихие!" - кричал я в припадке клаустрофобии, а они
смеялись, как дети.
Посадят в пробирку крайне правых экстремистов, включат декомпрессор и
кнокают, как меня мудохает болезнь левизны.
Лучше бы Тулю на сходняк привели. От хорошего человека в Бат-Яме!
А время шло, и часики тикали.
За давностью преступлений я их понял и простил. Даже подлянку в Осло.
Блядву не докажешь.
Я забыл им штурмовые отряды белобрысеньких мутантов, надроченных на
Хеврон. Засосы с Арафатом в Ориент-хаузе. И охоту на ведьмаков по
религиозным ишувам.
Мы так часто и ненавязчиво говорили о мирном процессе, что я, будучи
вполне вменяемым, предложил: а что, если взять и объявить всех нас фламинго,
и пусть "Гринпис" разъебывается за наше поголовье?
Время калечит память.
В беспамятстве попросился домой. В тренерскую каптерку вольного бомжа и
к мордашкам моих чемпионов.
Но фотограф, что увековечивал и в фас, и в профиль, стал возражать и
чуть не обосрал малину. Я, мол (обо мне), ненавижу многопартийную систему...
Козий пидарас! Тебе-то какое дело? Скоро все будем голосовать за партию ЛСД,
и наступит консенсус в "экстази".
- Ладно, - сказали, - иди. И вообще, лех кибенемать, дегенерат!
Я и пошел.
Я Олежку долго не видел... Я боюсь его позабыть.
Теперь я только ем и сплю и пытаюсь вспомнить, что было. И курю иногда
анашу. Денег нет. А Олежка хлопочет, выбивает для меня пособие на
прожиточный минимум и тренирует вместо меня. Ставит мальчишек фронтально.
Защита - уклонами и нырками. Серийные атаки. Жесткий встречный бой без
компромиссов.
- Так, дядя Миша?
- Класс, сынок! Только так!
А на днях у меня забрало ключи руководство "Маккаби". Ключи от шкафа с
инвентарем. Ненавязчиво. Сказали, будто стоял я на паперти реактивного
истребителя в олимовском садике в чем мать родила и протекторе и просил
бюджет у прохожих. Врут, суки.
- Олежка, зачем они так?
- Не переживайте, дядя Миша, - утешает меня мой двадцатилетний кирюха.
- Все равно потомки узнают, как во времена мелкого политического деятеля,
убитого на Площади царей израилевых, жил и помогал становиться мальчишкам
бойцами Моисей Зямович Винокур с кличкой "Лау" по первому сроку.
- Цыц, ебут твою мать! - кричу я на моего любимца. И мы начинаем ржать,
как гашишники. Ох, Олежка, доведет тебя язык до цугундера.
Нарыдавшись, мы идем жрать шуарму. Под аккредитив базедовой болезни.
Приходим к Маллулу-духанщику и здоровкаемся с ним за руку. Кристальный
маркетинг. Хочешь получить назад руку - не обижай вдов и сирот.
Нередко, когда Олежек перебарщивает, Маллул наливает пиво. Вся станица
знает, что я патриот и питаюсь урывками, но пока за глотку не схватишь...
проходу не дадут.
Это заботы о жрачке.
Когда нужны карманные бабки, я встаю ни свет ни заря и гуляю. Пробегусь
по палисадникам Станицы, настригу цветочков полевых и тащу еще тепленькие на
олимовскую барахолку.
Там меня уже ждут перекупщики краденного, и мы грыземся за каждый
пиастр, и у всех базедовые моргалы первой череды с кровавым подбоем, но как
увижу ту - очкастенькую и интеллигентненькую - плюну и уступаю в цене.
Теперь в красненьком, а головка беленькая, меня не боится. Первая подходит и
спрашивает: "Левкои есть?" Простите, говорю, душа моя. Вот только что
ромашки спрятались и поникли лютики. Понимаете, какой мне конфуз. И внаглую
получаю с барыг экибан алых роз.
- Вот вам, сердце мое, для украшения жизни. Презент.
Питерская Пальмира с чудесной попкой на отлете - мерцает. Прижмет к
маленьким восьмиунцевым персям букет и излучается.
- Как вы поживаете, Моисей Зямович? - спрашивает, как с картинки
Ренуара, красивенькая до чертиков. - Как ваши дела?
- Аколь беседер.
И стоит передо мной чья-то не найденная в этом мире половинка, как
встарь на реках Вавилонских, и в моей башке наступают сумерки.
- А у вас неземные радости, так?
- Нет, не так. И вообще - никак.
- Ну, никак это лучше, чем цурес. В эпоху базедового сионизма и кошелок
абсорбции. Давайте поговорим о вербах.
- А та худенькая женщина, что светилась возле вас, она где?
От удара пальцами "рогаткой" исчезает сетчатка, и тихо и торжественно,
как в городском саду моего детства, вступают басы. Ум-па-па, ум-па-па...
ум-па-па... Крепдешин черной кофты в белый горошек. Ажурный воротник и
манжеты. Карие глаза, готовые в любую секунду расплакаться. Шейный браслет
из серебряных рыбок, связанных чередой. Светлое знамя юбки от классической
попки до святой земли. И ее родниковой чистоты горячее дыхание...
- Будете много знать - скоро состаритесь!
- Простите, я не знала, что вам так...
Ленинградская верба подпасла меня без протектора. Крюк терпимости и
сострадания. Рассеченная бровь суицида. Юшка аннигиляции из перебитого носа.
Малафейка удавленного в застенках.
И мне по хую весь бомонд, и барыги в пампасах, и вообще я хочу курнуть.
И курю, как подорванный.
- Чего тебе от меня надо, подлюга?
- Простите меня, Б-га ради.
И ни с того ни с сего обняла и заплакала. В такие дни, когда меня
проходимки расстроят, я подплываю совсем близко. И самостоятельно вернуться
не могу. Не пускает. Летучая Голландка. Агасферша либидонного озера в
Бермудском закутке...
Я. Она. И Инкогнито - хехехехаль с приватным жильем. "Я живу с другим
человеком. Тебе не противно?"
- Нет, блядь, не противно!
Что я могу поделать? Мягкий, как шанкр, характер. В такие дни Олежка
везет меня в Раматаим. В дурбольничку Шалвата. Там медбратом шустрит золотой
пацан Ромочка. Олежкин кирюха по военной тюрьме. Мигом уширнет трипнирваной,
и я становлюсь баклажанным рагу. Сетчатка отпадает, и теперь хоть ссыте мне
в глаза, не заставите думать про Тулю. Трипподстилку, так нежно приклеенную
ко мне в приблатненном томлении блюзов "Аленушки". Жизнелюбку любой ценой.
Убедившись, что я затих и расставил ноги и забыл свою Тулю, Ромка
приглашает удивительную женщину. И она охотно приходит. Чудачка. Имени
своего не помнит. Как-то раз пожевала мне кусочек рагу, а сама ела розы. Она
мне до боли кого-то напоминает. Запах пижамы - как будто с дымком.
Мой Олежка никогда не даст мне позориться с пустыми руками. Всегда при
мне ее любимые сигареты "Ив", букет роз цвета венозной крови и бутылка
белого вина.
Мы друзья, но пока что - на вы. Ей уже сорок три. Я на десять лет
старше, и нам не к спеху торопить события. Иногда зовет меня Мишенькой.
Она знает, что мне это в масть и по шерсти, и начинает хитрить.
- Мишенька, расскажите хорошую притчу. Будьте добры!
Она просто помешана на тюремных притчах, и я не упаду в обморок, если
узнаю, что ее тут за это и держат.
Меня так хлебом не корми, дай рассказать, и я соглашаюсь. Я расскажу ей
про осенний сон. Бом. Бом. На штрафняке в Рамле. Бом. Бом. Как взошел
счастливым восемнадцатым по счету числом в общую камеру и лег вповалку на
бетонный пол. Бом. Бом.
Среди обморфеиных коком страдальцев.
В краю родном. Бом. Бом.
Конечно, я на нее давно глаз положил посношаться активно, но к чему
прессовать неизбежное? Во имя чего?
Я расскажу ей про сон так сопливо и жалостно, что сама перегрызет
резинку на трусах.
- Так на чем я остановился?
- В краю родном.
- А до этого?
- Коком страдальцев
Симпатичная мне необычайно превращается в слух, и ее теплая ладошка
ласкает меня.
- Ах да, обшмаленные коком страдальцы.
Хотелось вздремнуть и немножко презумпции невиновности. Вместо этого я
всплакнул и закунял в заячьем забытье узника в Сионе.
- Мишенька-а-а! - шепчет миланная мне. - Вы чувствуете, какой он уже
стал упругий?
Счастливое время застоя вытаращилось в ширинке и выражало
непредсказуемое. Чтоб не сойти с ума, мы подкурили.
Узники Сиона в отличие от узников в Сионе - совсем другая масть. У нас
не тюрьмы, а детские сады. А вот у Того в остроге бытовали дикие нравы. Но
Тот не дал себя обидеть. Четыреста суток бегал по зоне в одном бюстгалтере и
не подпустил никого, хотя мог по глазам бритвой полосануть. Теперь крутой
князь в общественном секторе.
- Мишенька, но ведь вы остановились там, где вы всплакнули и закуняли.
- Да, но это не всегда удается.
Особенно, когда тебя угораздило притулиться между братишкой слева,
который неумышленно (четырнадцать тысяч в кассовых аппаратах) распилил на
разделочной пиле мясного отдела двух стариков сторожей супермаркета. И
расфасовал куски по нейлоновым пакетам. И дедуськой справа с патлами Карла
Маркса, но собранными в косу, чтоб не путали. Который в 74 года перегрыз
глотку своей партай-подруге и наложнице по коммунистической борьбе, и мусора
откапали старца через стоматолога. По оттиску отличных клыков. И боишься
бзднуть, чтоб не потревожить сон вурдалаков и пришествия Мессии. Бом. Бом.
- Мишенька, это невеселая притча. Я боюсь.
- Сострадальцы еще под стражей.
- Неважно, расскажите другую.
Кого она мне напоминает? Черт бы ее побрал. Где Олежка и Ромочка и
ширевом? Я готов охмурять ее тысячью притчей, но ведь надо что-то
поштефкать.
- Красивая, пожуйте мне немножко рагу.
- Да, Мишенька, да.
- И запейте лепестки этих роз белым вином.
- Да, мой Мишенька, да.
Проклятое ширево. Почему мне мерещится Туля?
Первый седер в капезе ее пизды, когда в пасхальную ночь я на руках
выносил ее из Египта! Светлячок по имени Туля. Восторг до удивления, когда,
выскочив голым из кровати, я в лицах показывал, как ходят козырные урки на
зоне. Я повязывал кашне вокруг головы, как всемирно известный теннисист
Бъерн Борг тряпку от пота, только я не знаю, так ли она была необходима
спортсмену, как тому Суперкозырному Пугалу, у которого яйца свисали на уши
такой пещерной крепости, что на поворотах его забрасывала центробежная сила.
Лютый хамсин, а блатные в кашне. И Туля повизгивала от смеха. Были и
помельче сошки на тусовках. Те перемещались по прогулочному дворику, как
конькобежцы, и всегда наезжали на встречных. Наберут приличную скорость,
сложат руки за спину и мелко сучат ногами. И скользят. Скользят. Тулинька
тоненько ржала, и я шаркал голыми пятками о мраморный пол, назад и в
сторону, и тряс мудями.
Уже поздно и миланной пора идти спать. Уже поздно.
Спит Гаолян и дурдом Шалвата. Психонавты, привинченные к койкам мечом
херувима за то, что узрели, что наги. Жизнелюбы и Жизнелюбки любой ценой.
Может быть, она в городе Рамле? Тихо проснулась среди ночи и заплакала
горько-горько, повернув на подушке голову и увидев, с кем спит. Ночь
коротка... Ей тепло в парагвайском браке с уравновешенным человеком,
бизнесменом-арабом по имени Рауф, да и он души в ней не чает... В
мусульманском любовном току он зовет ее Свэт-та! И она теперь не подстилка,
а рауфинированная женушка. Мир да любовь вам! И много детей!
Чокнутая сидит так близко ко мне, что я могу перейти на шепот. Но я
боюсь, что она уснет. Она так доверчива и беззащитна в пижаме, что я с
удивлением замечаю, какие у нее маленькие бойцовские титьки. Пахнет белым
вином и мускатом желания. И ладошка гладит меня.
- Мишенька, не томите, - тоже шепотом просит помешанная, - а то я
засну. Близость.
Если хочешь сближаться - сближайся немедленно. Ибо ждать с моря погоды,
так близость никогда не наступит у лоха. А траханье без родинки на попке,
слева, если наблюдать из собачьей позиции, не принесет радости и прибавит
хлопот.
- Не мешало бы распеленаться.
- Нет!
- Только сверить температуру.
- Нет, нет.
- Ладно, Туля, я все расскажу, только не убирайте ладошку.
- Как вы меня назвали?
- Светопреставлением.
- Вы сказали: "Туля".
- Не может быть. Честное слово и блядь буду! Ох, простите. Я немножко
свихнулся. И вообще, давайте подкурим.
- Почему вы меня так назвали?
- Это не оскорбление.
- Я понимаю, и все-таки?
- Есть туляк и есть туля, и они живут в Туле. И торгуют кистенями и
обрезами, чтобы ускорить светопреставление.
- Скажите правду.
- Это опасно. Я боюсь ее как огня. Можно сказать недолюбливаю. Если
вспомните, как вас зовут, расскажу притчу про правду.
- Рассказывайте, я буду вспоминать.
Сидим мы как-то с Даником Айзманом на лавочке во дворе Еврейского
подполья в исправительном доме Тель-Монд. Контингент разнокалиберный и
неоднородный, но плотно набит в обойму готового к бою автомата, когда
предстоит последний, но решительный бой за понюшку табаку, и приказано
патронов не жалеть. Правда, одни еще ходят, другие стоят, а кое-кто присел
на лавочке, но у всех поголовно страстное желание возалкать свободное
местечко и успокоить седалищный нерв. Преступники, что с них взять. Каждый
оберегает собственную жопу как зеницу ока и нисколько не любит брата своего
и не хочет быть ему сторожем. Такое ощущение, что если бы одна половина
контингента посдыхала в одночасье, другая, включая и налогоплательщиков,
вздохнула бы полной грудью.
Вдруг - а этого нам только не хватало - открывается калитка, и нам
кидают штангенциркуль, как будто кто-то не может посрать без тригонометрии.
Это по первому впечатлению мне показалось, что закинули штангенциркуль, но,
присмотревшись, я понял, что это всего-навсего теодолит. Голова на трех
точках опоры. Два дюралюминиевых костыля и левая нога ни микропоре.
Мой Даник тоже смотрит в том же направлении, но как бы глазами ночного
видения, и говорит: - Давай заполним лото. На счастье. Вот тебе мысленный
бланк лотереи на три клетки, и что хочешь, то и подчеркни. Единичку, икс или
двойку. Главный приз - десять пачек сигарет "Адмирал Нельсон" - кстати, тоже
инвалид.
Мне следовало предвосхитить и угадать, кто к нам приперся и почему в
таком неряшливом виде, не заглядывая в его протокол, и предположить, где он
позабыл вторую ногу.
Так повелось у преступников (о, нравы!), что, претендуя на место под
солнцем, ты вынужден показать злыдням свой личный протокол и чем ты дышал на
исповедальнях у следователей. Чушь собачья и анахронизм! Чтобы не стать
благоразумным у следователя по особо опасным, надо вообще не родиться или
как минимум родиться мертвым. Любой другой аргумент отпадает. И не верьте в
павликов морозовых! Пропаганда!
Сколько раз приходилось смотреть в глаза глухонемым с рождения, но
когда ущербных приводят к Логопедам, они начинают петь, ни в чем не уступая
Хулио Иглесиасу, и не могут остановиться, когда их уже никто не слушает.
Поют и поют в три погибели.
Итак, я выбираю двойку. Мне на это число везет еще со школьной скамьи.
Стульчики детдома с высоким напряжением, школьная скамья и вздохи на
этой ебучей скамейке, когда в день смерти Сталина меня в кодлу лупили татары
на глазах у кураторши-узбечки. Скамья подсудимых - и вот тюремная лавочка.
Млечный путь на историческую родину.
Я сказал так, вернее предположил: гангрена, вызванная долгим сидением в
следственном изоляторе, запоры, маниакально-депрессивное нежелание встать и
хоть немножко попрыгать через скакалку на ограниченном пространстве. Что и
привело к пагубным последствиям и ампутации засидевшейся ноги, чтоб не
терзали мурашки.
- Фраер! - сказал Даник. - Так не выглядит ампутированная нога. Так
близко к жопе ногу не удаляют в Израиле. Я ставлю на икс. Подмани его, и
убедимся.
Теодолит с радостью прискакал, а мой Даник, вместо того, чтобы
подвинуться и приютить калеку, хамски развалился во всю длину жизненного
пространства Еврейского подполья (застрелил несчастного араба на вендетте
первородства, изверг, что с него взять). Лежит, как патриций в публичном
доме, и принуждает инвалида сказать правду, только правду и ничего, кроме
правды, на одной ноге. Больше, видите ли, у него нет времени выслушивать.
Хоть времени у нас тонна, но всему есть предел. Сколько может длиться пиздеж
на одной ноге? Полчаса, час, два... Потом теряется интерес.
Угадал, как всегда, Даник, поставив целое состояние своего авторитета
на клетку с иксом. Разменяв червонец по тюрьмам, любой еврей достигает такой
степени святости, что начинает понимать язык зверей, щебетанье птиц, путь
солнца по небу и о чем шушукаются рыбы в морях. А те, кто решаются и дальше
менять, отбросив все земное и низменное за забором, становятся Соломонами, и
всяческая суета и томление духа, тонкое обращение с женщинами, рамки
приличия и этикет (все поголовно жрут руками через борт), чуткость и участие
к другому, элементарное желание понять, а значит, простить - им чуждо.
Сердца обрастают шерстью, пальчики - веером, а глаза - дегенерацией
базедовой болезни. Это - Первосвященники первой череды тюремного
департамента, и нужно сто раз прикинуть хуй к носу и хорошенько подумать,
прежде чем сказать "ой!", когда он будет отпускать вашу грешную душу и
утешать, что это не больно.
Худенькая женщина, до боли напоминающая мне кого-то, отчаянно борется с
Морфеем, и ее охладевшая ладошка на ширинке мягко анестезирует неизбежное.
Уже так поздно. Чудо в больничной пижамке трет свободным кулачком
карие, готовые в любую секунду расплакаться, глаза. Мы уже в том
обволакивающем состоянии, когда использовано все, абсолютно все, и от
близости удерживают только тюремные притчи и адреналин. И еще крики петухов
за окном, как из камер арабского отсека в общем блоке сосуществования в
Рамле.
- Так на чем я остановился, красивая?
- Стоит инвалид на одной ноге, и вы не даете ему вымолвить слово.
- Я?!
- Да, скоро утро, и вы уедете... И этот несчастный инвалид с одной
ногой...
- Вам его жалко?
- Конечно. Инвалид в тюрьме.
- Это я в тюрьме, потому что вы сидите всю ночь нога на ногу и не даете
даже погладить кпз!
- Что это?
- Письку.
- Неужели в вашем возрасте вам это не надоело?
Нет, блядь, не надоело!
- Нет. Ну, может, самую малость.
- Что он вам рассказал?
- Кто? Ах, оставьте его в покое. Дался вам этот, с микропором...
- Ну, Миша, пожалуйста...
- Скажите: Мишенька!
- Ми-и-шенька!
- Да, мой Мишенька, да.
- Да, мой Мишенька, да!
- Вам не холодно?
- Нет, а вам?
- Класс!
- Спит Гаолян?
- Спит Гаолян.
- Ночь коротка?
- Ночь коротка.
- ... И лежит у меня на погоне... только поверху, Мишенька, ах!...
там-тарара-ра, ум-па-па, ум-па-па, ум...
Куда эти сучары разбежались? Рептилии в десятом поколении. Бросить,
блядь, Наставника на произвол судьбы. Мне нужен депрессант в ампулоширеве.
- Олежка! Олежка! - зову засранца маленького.
Я кричу, а он не идет. Я кричу, а он не идет. Ладно, хуй буду держать
тебя на лапах. И порву, на хуй, кутонет пасим!
Наконец прибегает. Наконец-то.
- Че, дядь Миш?
- Помираю.
- Ухи, что ли, хочешь?
- Цыц! Ебут твою мать! - И только я успеваю сказать: "Доведешь ты себя
до цугундера", как мы начинаем ржать, как ОШО, что употребил гашиш и
подкнокал в замочную скважину. Ва-ка-ка-ка-ка! Вя-кя-кя-кя-кя-кум! Ин аль
динкум, арс.
Мы так рвали животы и загибались от смеха и так были рады ни с хуя, что
еще живы и можем, че хочешь - можем. И отпиздить любого черта, и Люшеньку
муромскую приструнить, чтоб разучилась ходить, а плыла, как лебедушка на
одном секеле и адреналине, и отдать последнюю рубаху, и оторваться от
земного притяжения, и стоять на ринге достойным бойцом, и остаться
визионерами.
- Так че, дядь Миш, что случилось?
- А вот эта женщина вынуждает меня рассказать притчу. Пристает - и все.
- Какую?
- Про правду-матушку.
Олежка слышал все мои притчи, знает их назубок и от частых повторов
просто задубел, можно сказать, засолонел как столп. Закалился как сталь!
- Расскажите, дядя Миша, - просит Олежек. - Там есть очень интересное
место про зеленый лучок.
Теперь мы сидим втроем в треугольнике благодати. По воле провидения. И
о ебле речи быть не может, и смотришь на роскошные мордашки в лоб, без
грязного умысла, и думаешь: "Как сумел уцепиться и удержать и пронести через
всю жизнь светлое ожидание сказки, когда обращаешься в слух и внемлешь,
когда же, когда медоточивый хмырь начнет тебе крутить яйца".
Как только Дани Айзман забожил убогого благополучием семьи и заклял
говорить только правду и ничего, кроме правды, чтоб он звука не слышал.
Одноногий начал рассказ.
Рассказ был какой-то квелый. Одним словом, хуевый рассказ, а рассказчик
- и того хуже. Правдолюб любой ценой. Ногу, блядь, не пожалел ради правды.
Лучше я вам расскажу вкратце, чем тянуть жилы и за язык, пока он это
перед нами абортировал.
Значит, так. Из пункта А в пункт Х - но уже в Самарии - почапали четыре
кг героина. В то же самое время из города А в пункт Х в Самарии выезжает
семейство, обремененное детьми в том возрасте, когда они уже способны нести
ответственность за безответственные поступки. Групповая фамилия, так
сказать: он, жена, теща, мама тещи и трое безответственных детей
Четыре кг героина стоят на обочине и голосуют тремп, а их никто не
берет. Сжалилась над ними мишпуха - попутно, какая разница - и согласились
подбросить. Из-за перегруза на амортизаторы раскидали поровну, чтоб потом не
было базара на пересылке, и каждый понес свою ношу в 571,42857 граммов на
рыло.
"Интерпол", конечно, наябедничал миштаре, что нелегалки - те четыре
кегешницы - желают абсорбироваться в Израиле, и их ждали. В терминале
Патлатого взбесились собаки и кидались на первого встречного из Народа
моего.
Всегда повышенный ажиотаж с прибытием лайнера Амстердам - Луд. Но
собаки - они только собаки. И они как огня боятся детей и женщин в такой
заточенной пиковине, как дочь, мама и бабушка. Это же "стингер", готовый к
бою. Арбалет средневековья! Удавка гецеля! Первыми на волю прорвались дети и
вынесли на себе все тяготы общения с адвокатом - 1714,2857 граммов порошка.
Женщины просто прошли благополучно. Их вообще не занимали мелочи, связанные
с переходом. Как вытащить обратно - вот о чем думали бедные женщины, и у них
чесалось и чуточку жгло, как при гонорее.
Итого: кордон прорвали 3428,5714 очень, очень приличных бабок, и надо
было линять по холодку, но жадность фраера губит. Пожертвуй они Тотемом с
какими-то паршивыми 571,42857 граммульками, и им никогда уже не надо было бы
быть подстилками. В жизни! И уже закралось в души единственно верное
решение, но тут хомутают пахана.
Так, мол, и так. Пройдемте. Деньги не суйте. А впрочем, давайте. Вам
только надо сказать правду. Нет, нет! Не оговаривайте себя. Первый раз - не
считается. Ничего, кроме правды. Мы вас уверяем. Ах, глупости какие! Вы же
не убийцы. И только правду... да, да... вот так, вот так. Беседер! Что? Кто
вам сказал такое? Да мы ему ноги из жопы вырвем! Поклеп! Ну, успокойтесь,
успокойтесь. И пишите. Пи-ши-те!
Потом была очная ставка.
- Дядь Миш, ну давай скорее про лучок!
- Эх, Олежка, молодо-зелено!
Как только несчастный сказал "очная ставка", мой Даник так перднул,
испортив воздух, и так мерзко, что я подумал о друге нехорошо. Я подумал, а
не питается ли он втихаря колбаской с зеленым лучком и белым хлебом из
пекарни "Анджел"?
- Сорок девять лет, поделенные на семь, можно тащить. Не так ли?
- Господи, всех предал, - всплеснула ручонками миланная мне, а в
ретроаспекте десять пачек "Нельсона" депортировали в тумбочку Дани из-за
моей наивности.
Следователь только на минутку отлучился. Может, всего на семнадцать
мгновений, и случилось козлодранье.
- Так менты ни при чем, - объявляет Даник.
Бедный Теодолит не встретив и толики сочувствия, готов разреветься.
- Семья, брат. Шен деди пирши де тракши!
Чинно раскланиваясь, я прощаюсь с моей миланной. Ей надо быть в койке
до обхода. Ссать оба хотим, как с пулемета, однако не нарушаем этикет.
- До скорого?
- Буду рада, Мишенька, приезжайте. Олежек, присмотри за ним.
Мы расстаемся. Олежке тоже немного грустно.
Избавь его Б-г!
Я хотел закончить эту историю без дураков. Просто написать, что
побывавшие на Дальних пастбищах, возвращаются. Или сгорают, входя в
атмосферный слой земли. Что они умерли в одночасье.
Она - на семейных нарах в городе Рамле, от тоски. А он - у себя в
Станице, когда обучал на ринге трахею вальсировать с японской бритвой. Но
вышло не так.
Моей маленькой Михальке шестой год. А Джонику - восемнадцать. Играет в
гандбол в спортроте. Хороший пацан. Форма солдата ЦАХАЛа ему идет.
Первенец, только б насрать мне в душу, сделал меня дедушкой. Внучатую
девчушку зовут Сонька.
Михалька такая шустрая, говорит на двух языках - на иврите и по-русски.
Хоть мы и встречаемся редко, у нее для меня всегда новый стишок с проверкой
на память предыдущего.
Вот она бежит по двору для разминок боксерского клуба. Раскинула
ручонки, бежит ко мне и хохочет. У моего белого детеныша мать - из йеменских
евреек и с большим трудом проходит возле Михаль за гувернантку, но это
только внешне. Это исчадие ада, эта Ева Браун вместе с Гитлером -
оказывается, великолепная мать. Когда бы ни пришла ко мне в гости, ей
хочется спать. У нас с Михалькой праздник, а она шмыг в койку - и спать.
Холера ее знает, где она валялась в предпраздничные дни. Михаль ей тоже дает
оторваться. Компьютерный кружок, балетный кружок, драматический кружок и
умелые руки. Любят эти две фурии друг дружку безбожно. И мне сладко на них
смотреть. Вот она обнимает меня и целует, и колет ее моя борода, и она
терпит, как мудрая женщина.
Тут же просит одеть ей шлем, перчатки и - особый восторг - протектор
защиты паховой области. Моя маленькая амазонка хочет постоять на лапах. Бьет
слева, справа, торопится, промахивается, кряхтит, толкает, а я доволен. Даже
так не доволен Олежкой, когда он сильными резкими ударами точно бьет на
полной скорости в сложной комбинации.
- Михалик, отдохни и расскажи мне стишок.
- Кодем ата.
- Беседер.
- Ну?
- На тракторе у Еськи
Есть дырка в колесе.
Заклеим эту дырочку жевачкой!
- Тов, аба!
- Теперь ты.
Михалька делает зверское лицо и поет, подпрыгивая, такое, что на
русский переводится весьма абстрактно:
"Два ужасных пенса
Бритвой по мордам.
Ты меня не бойся -
Я тебе не дам".
- Мама научила?
- Ло, ба-ган.
Я слышу, как из каптерки истерично хохочет моя злоебучая отставная
подруга.
- Давай-ка, поучим русский.
- Ялла!
- Ты знаешь, что такое лошадь?
Михаль утвердительно трясет головой:
- Суса!
- Скажи по-русски: "суса".
- Лешад.
Генетика, блядь. Хоть кол на голове теши.
- Теперь скажи: "площадь".
- Ма зе?
- Кикар.
Михалька надувает губки и, насупившись, начинает меня ругать и бить.
- Это плахай слава! Фуя! Ихса!
Что так коробит ребенка от безвинного слова "площадь"? Не понимаю.
На кармане у меня хуй ночевал, и я беру Михальку к хабадникам. Пусть ее
мама немного поспит.
А у хабадников - там всегда гуляют. Там тебе рады, даже если рожа уж
очень примелькалась. А если придешь с ребенком - почетный гость. Мы выпиваем
по рюмочке водки, а коржики предлагаем Михаль.
Красивые евреи, похожие на портовых грузчиков, с бородами лопатой,
усаживаются за столы-парты в синагоге на Агане. И читают из Книги Бытия
летопись тех дней.
И сделал Господь Каину знак, чтобы не убил его всякий, кто встретит
его. И ушел Каин от лица Господня и поселился в земле Нод, на восток от
Эдема.
И познал Каин жену свою, и она зачала и родила Ханоха. А у Ханоха
родился Метушелах. А у Метушелаха родился Лемах, а у Лемаха - Яваль и Юваль.
И взял себе Лемах двух жен: имя одной Ада, а имя другой Цилла. И сказал
Лемах женам своим: "Ада и Цилла, послушайте голоса моего, жены Лемаховы.
Мужа ли убил я за язву мне и отрока за рану мне? Если Каин отмщен будет
всемеро, то Лемах - в семьдесят семь раз".
Потом Аарон родил Зяму Аароновича. А Зяма Ааронович меня. Я родил трех
детей - Эфраима, Иегонатана и Михальку. И наплодил, как кошка, всяческих
непотребств, потери и беды... И Тулинькой три года был я беременный... Аборт
- и вот подыхаю на вышкребоне.
ТРИ ВОСПИТОНА
Памяти Виктора Финкельштейна.
Экзюпери "Мы в ответе за всех кого приручили"
по мне, так сент-экзюпери ехал совсем не в ту сторону. романтик,бля...
воздушный извозчик... это я не как писатель, а скорее как шОфер вам говорю.
в смысле - лучший публицист современности среди водителей танковозов...
но - шутки в стороны. мы в Ответе только перед теми, к кому
привязались. раз и навсегда. на свою голову... все остальное литературные
fantazy на книжных полках... писанина бессмертных классиков... "у любви,как
у пташки крылья"... которая уже никого не ебет! БОРМОТУРГИЯ
... а пацаны по два раза становились первыми на ц.с.маккаби по кадетам.
дрались на турнирах по-юнакам. нормально... не валялись на
помостах.
а потом вдруг взяли и ни с того ни с сего хором загремели в тюрягу.
Ихссс! за мохнатый сейф... позорная статья.
нет. ну что вы? - девочек не насиловали. малышкам самим хотелось как
голым ебаться... просто по молодости пацаны элегантно здЫхаться от подстилок
не умели...
послали прямо. куда подальше... по-русски. и думали - все.
а ссыкухи с досады взяли и нажалились мамашкам.
таким же свирепым, бестолковым, секулярным блядям.
поперла джянАна! - в переводе с арабского - а фар брэн золстэ вэрын ви
а файер -означает: СПЛОШНОЙ СУКАДРОМ...
дело обстояло вот как... Димочка в 57 и Витюшка в 63,500 терлись с
двумя неразлучными подружками из "наших". овечки долли.дискотеки...
экстази... хуе-муе... и все такое... а Макси, гад, в 60кг, крутился возле
них дистрибьютером.
как выяснили на суде - он и ту и эту ебал. Красавец!
таким образом кавалеры отправились отдыхать... за счет
налогоплательщиков ненадолго. всего на 180 месяцев на троих.
Стоит заметить, по нечетным ходкам на зону всем нам положен "шлиш
ба-ришайон". этого им забывать и прощать нельзя. ни в какую.
блатуйте и требуйте. качайте права + адвокат и победа будет за вами.
Главное не ошибиться. (бэбэхи отобьют... )в расчетах.
по-этому еще раз говорю: только по Нечетным ходкам.
короче, отвисела братва по 2/3 за хорошее поведение и выломились
досрочно
как-то раз я себе стою занимаюсь с детишками. день спаррингов. они себе
лупцуют друг дружку с энтузиазмом... технично... по-правилам... все так, но
юшка... кровавые сопли... брызги... блядь!! на белую майку. адидас.
почтикакновенькуюй-ю-ю-юю-ююююЮй!
- Готт! -думаю. - Лама?... - Лама азавэни?!
и эти лоботомные перехлестные удары во встречном бою... х-х-рясь! -
кроссом через руку. по кумполу! и тут же троечку в догонку: тА!/тА!/тА!
дикость!!! а что вы хотите? еврейские дети... по маме и папе.
причем папа в генной инженерии ни бу-мбум. МашкантУт. 100 %. как говорится,
ничего в ребенка не доложил... всунул шмок и вышел шмок...
клонированные. арихын дайным тотын-с тотын христос!
например, Я ставлю богдана. олега. никиту и ваську c погонялом "джянд"
- обод колеса - за непробивную бОшку боксировать в синий угол,бэседер... так
можете несомневаться. и не пытайтесь... предугадать! нанЫ!
банда псефдофуфлеров... один в один... Масть! лже-никитка. богданчик.
олежек. васек - калган "джянд магнезиум", уже тут как тут. доЖИДАются...
ГОРЯТ! мудохать любого.
до полусмерти. кого угодно... как пить дать! такие же беспощадные и
отвратительные
дети как и эти. Как ВСЕ дети... - только в красном углу. ужасно...
и еще - ромочки. на мою голову... ТЕ ЕЩЁ ромочки!!!! их у меня штук
шесть.или семь. не помню... идентификации не подлежат. ХАВАЛЬаляЗМАН. черт
бы их всех побрал. это меня наповал огорчает...
как педогога.
... и вот они!!! вот они,Преступники... приперлись... Димка. Витенька и
Максим. шпана неразлучная из тель-мондской малолетки... мордашки им там
конечно порезали... рога пообломали... а как же!! но по выходкам вижу-
крутизна.
сумели,не дали себя размазать...
- здоров, дядь Миш... - как живешь? - заезжает на сраной козе Максимка.
- вот,снова у тебя тренероваться хотим. если можно...
и целоваться полезли. что я могу поделать...
привязались и все... но,вы слышите постановочку? "снова у тебя!"
это получается... если черезжопу на все взглянуть тверезым глазом - так
Я у них получаюсь в доле... подельник... яани - пидафил!
- О,нет, НЕТ!!- закричал Я. ба офэн э,спонтани.
идите... идИтеидИтеидИте... - РАБОТАТЬ.УЧИТЬСЯ... Куда угодно!
Дерзайте... на СТРОЙКАХ.Сварщиками!! почему бы вам не стать
электросварщиками,Вашу мать!?
сварные прилично зарабатывают... на жизнь,по слухам.
- ладно,дядь Миш... не ерепенься. смеются пацаны.
мы уже и так агрономы. яани, крупные специалисты.по анаше.
ну что ж, раз такое дело, Я тут же прекратил занятия с командой. на хер
мне неприятности с руководством... нагнал и велел до следущей недели близко
не появляться: - ни в коем случае! идИте.сказал. Я должен окрепнуть...
как только последний спортсмен продрыснул из зала, я понял что,
преступники умышленно не разошлись.Я все понял... они мне устроили "партию".
Комбину!
из спортивных сумок подоставали... хорошего финского бухла; много! из
мясного мы имели здоровенный оковалок паструмкелэ оду; салями; язык;
любительская колбаса.
все,- глат кошер. из легких закусок - селедочка; маслины греческие;
черные.в масле; смоленский ржаной хлебец из пекарни Анджел; а из зелени -
зеленый лучок; рэпчатый; стаканЫ; прохладительные запивки; пиво; пачка
беломора;... ПЛАН; мАцанка!
ливанский ноктюрн из синдрома дебюсси клод-ашиль в готовой ксессе...
перелезли через канаты и накрыли - прямо на любительском ринге по ныне
принятой в АИБЕ формуле боя
( 5 раундов по 2 минуты)- ПОЛЯНУ
М-да...
И так,мы в темпе раскумарились и приступили к трапезе.
врукопашную... как жрут все приличные люди в отдаленных местах...
Ох, блядь, телячий язык был изумительным... у меня закружилась бошка...
нет. не так... язык вскружил мою голову.сочный. хорошенько проваренный. в
лаврушке.в поваренной соле. в меру перченый... и с чесноком. Горчицу я люблю
как сумашедший.
я как дорвусь до...
Засранцы! будто знали,что я еще третьего дня не жрал...
на зубных протезах мне уже ни за кем не угнаться.
что да, то да... я это знал. и они это знали. теперь и Вы это знАйте...
обжоры. чтоб не получилось, что я от вас утаил...
- э-э... да. - я как дорвусь до горчицы...
- так че дядь Миш новенького в боксе?
... я долго и тщательно жувал хаванину вагонетками... меня их вопросы
не занимали...
бредятина...
я снова понял: Дал Маху...
Чувствовал.
надо было заставить их сразу надеть... НАЗУБНИКИ... еще в первом
раунде.
блядский язык... он затмил мне мозги.
пока успел его навернуть - все подмели. и греческие маслинки. черные. в
масле... и селедочку. и зеленый лучок. порей. и вообще...
от нечего делать полируемся пивком.
И ноктюрном...
- так че дядь Миш новенького в боксе?
э-э... хорошего мало... правда, правила поменялись... в АИБЕ... к
лучшему...
- расскажи.
- э-э,теперь не только рефери будут драться в бабочках на ринге... но и
боксеры...
- ЭТО еще что за "новость"?! на голую шею?!!!
- да... лучше всего. в федерации считают... если должным образом
перетянуть, дольше сохраняется эрекция...
... как я уже говорил,мы в ОТВЕТЕ только за тех,кого подпускаем к
сердцу.
близко. до слез... Отвечаю за базар, несмотря на то,что выбора нет... в
детопрокатном деле... судите сами... или,-дочь проститутка - или,сын
педераст... третьего не дано.
и не знаешь кого любить...
больше...
Самым путным оказался Витюга. сходу поступил учиться в университет.
на бакалавра! Единственный Сын. мама с папой на бабки не поскупились.
душу отдали...
Димка пошел на курсы электриков. успешно закончил и зашибал себе на
кастрюлю своими руками пару копеек. а Макси, гад, никак не мог найти занятие
по душе.
Отовсюду его выгоняли...
только что мать с сумасшедшим трудом устроила дурака в авиационную
промышленность. ПРЕКРАСНО!!! Товим ле Тайех!...
буквально через два (2) дня - выпиздили.
встречаю утром. в пивной... среди бела дня!!! опять попадаловка за две
кружки.
ЕСли бы!!!!
а я сам хуй сосу на пособии... у битуах а,леуми...
это я образно,а внатуре-допустим,Я написал роман. опубликовался. шнырь
накатал на него телегу... пасквиль... паллАвру... ложкомойнику издательство
заплатило,а!? А?!!... а МНЕ -нет... НЕТ!!!! - ни разу... НИКОГДА!! был бы
бабой, - с горя поперся бы на панель. Бля буду.
- здаров, дядь Миш...
- ну- говорю - ма кара в этот раз?
О,дядь Миш. не поверите. турнули за ПЕРЕРАБОТКУ
-- -?!- думаю. мноГоГо я повидел на свете, что не подвластно и сионским
мудрецам... такого я еще не встречал. невЕдал. он врет мне в глаза... хуже.
Он мне морочит яйца.
а,а,А ?- говорю. Ке мо во сне... в тургеневских немых сценах... и меня
разбирает
невысказанный,поскольку еще беспричинный, скорее невинный нежеле
наивный подростковый
дурацкий смех. ЦХОК! какой то ХАХАХАХУЙ напал... честное слово...
с вами не бывает? целебный, между прочим... с первым утренним бангом.
Иначе -хер выживешь... среди людва.
- а-А-а? - говорю... не расслышал
- да я,дядь Миш, на работе вола ебал.
- так я и думал. - говорю. ТАК я и думал... коротко и ясно... буквально
закинул меня в раздумья... и ни туда ни сюда... мысли стали неуправляемы...
буксовали... вдруг, внезапно меня вышвырнуло на встречную полосу... в час
пик... оказалось,я легко отделался.меня поволокло дальше... юзом... на те
участки рассудка,на которых давным давно развешаны "кирпичи" и ведутся
дорожно-строительные работы... как они умеют... спустя в рукава.
... Дальние пастбища помните... "песнь песней"... сцена в кабине... с
вышвыриванием дамы пробздеться под луной... я полагаю, это одно из самых
жестоких
моих воспоминаний. я принуждал любимицу ссать на ходу.
помните... на спуске... он устроился в жопу ООНовского бензовоза и
совсем было закунял с недосыпу, а Тулинька валялась в коме после близости на
заднем диване кабины.
в оригинале я написал так:
" Я кончил... Бездарно! ... Осатанел... Справился... Взял Себя в
руки... украдкой вытер хуй ей об волосы... на почве ревности... и вышвырнул
из кабины... Женщину!!!!! ... успокоился... поссал в банку... пыхнул...
цингелэ Ерушальми... и, леат-леат... шувайя-шувайя... иззи-иззи...
по-воленькЭ... и лишь тогда... совсем было закунял с недосыпу"
тем самым давая набой читале, либо читалице - как мы ишачили.
остановить семитрейлер дабы, простите помочиться - у водил "Таавура"
считалось западло.
ВСЕ ссали в банки.
однажды диспетчер Рафи (пусть земля ему будет пухом)меня заебал. на
мувиле.
так на иврите они называют машины для супергрузов.в данном
случае-танковоз.
по визе. оборонный заказ.вы только послушайте. из Рамле я пустой
побежал в Шизафон.
это не ближний свет.Отнюдь.
из Шизафона попер армейский бульдозер ДИ-9 с бронированной кабиной на
озеро Карун ... в плугу Бэт. к саперам.тут, думаю, я отосплюсь... пока
трактор упирается...
- хуй в рот. подбрось "меркаву" в Гамлу. ну что ж, залил под завязку
все баки соляркой за счет вояк и не жрамши не срамши шурую в Гамлу. а там
говорят - ни хуя. это подбитый танк. нам такого не надо. вези в Джулис.
вы вообще догоняете о чем я? представление хотя бы имеете?
что Карун в Ливане... а Шизафон неподалеку от Красного моря...
семьдесят воОот
с таким вот штрунгулем тонн на платформе и спуск-пике на рассвете из
Гамлы к озеру Кинерет... его евреи называют любовно: глаз Б-га.
Говорят, озеро Карун - второй глаз Б-га.
так говорят... за то теперь я точно подкнокал - у моего Владыки синие
глаза...
... спуск Гамлу... на пошарпаном МЕКе. ди-эм-800. а за юр аф майнэ
сойнэм...
первая-пониженная... ДИП ! заблокированы мосты... все что можно... все
что Возможно.
и НЕВОЗМОЖНО.
Горят speed - bands... вонище! дымище! Jacobs - brakes взбесился... не
держит...
Trailler - brakes сблядовал... а в рессиверах тормозов кончается
воздух... понос по ляжкам... АТАС!и мальчишку-танкиста клинит на подвиг.
Жить хочет ,зараза... через выпуливание из правой калитки...
ДИРРБАЛЛАК! - ору... -Ибын-пустЭма... (сын недалекой)
- а то мамке все залегавлю... когда нибудь...
да я и сам был совсем не прочь ломануться к ебене фене...
стадное чувство... чего греха таить... думал не выкарабкаемся...
пропадем.
Эй,карту в белоручки возьмите, а? карту шоссейных дорог. Пройдитесь
взглядом...
прикиньте хуй к носу... вы,Вам, ВАС!
тошно и нудно не стало?...
а, муторно? Тов! прибегаю в Джулис... разгрузился. поменял панчер на
трейлере... угадал в самый раз. во внутренном ряду- правый внутрянный
скат...
умудохался в сраку...
кто меня понимает - тот не виноват... простите за пошлятину: как белка
в колесе...
подтянул по ходу трещетки тормозов... так и так изговнялся... залил
масло в мотор... пошел подписывать визу.
- сосать! Отвези исправный танк в Гамлу. Возвращаюсь в Гамлу... той же
дорогой... - НЕТ. там танк не нужен. Вези откуда взял... на Карун. Мое дело
телячее...
накарУнтакнакарУн... там высплюсь. Только подъехал,а тракторист,
пидарас, как раз перестал ковыряться. Ему домой надо. В Шизафон... (вас
пробило,что я работягу обозвал пидарасом. О'кей... попался под горячий
эпитет... слиха... но вы же не станете отрицать,что у механизатора была
жопа? )
- ах,так! второй раз пизжу солярку... пока не грэбцнуло из горловин...
по коробке и по новой... через всю страну... два бугра... Гамла... Сдом!!
а,макэ дем ,тотын!!!
... Туда и Обратно...
прибегаю,кажись,на пятые сутки в Рамле. в гараж Таавура... пустой...
поменять тормозенки... думал, пока слесаря уродуются, пожру и покемарю в
кабине... окрепну...
ага!
подлетает мар Бонди... хозяин. кипит! зугтэр:
- МОЙШАЛЭ... ты Ждешь опозорить фирму?!
- ШАЛОМ, БОНДИ! Что стряслось?
- Иххсс! на кого ты похож... на ШЛЭПЭРА ты похож... на бандита...
следить за собой надо, хамУди... вот ключ от" мерса"... полсотни...
поезжай ,сейчас же поезжай - побрОйся... БЕГОМ побеги!... одна нога
здесь-другая там...
ИХхсС!!!! ... на тебя противно смотреть...
я в ту пору,гад,брил ряжку... хучь в сионисты отдавай... дурак...
простите меня,евреи. я больше не буду. бля буду.
о,Бонди... Бонди... Авраам Ливнат...
на тюрьме меня навестил... эх... было дело...
можете верить,можете нет - мне поебать... заплакал... мужик...
с ним еще один чин был... большой.по две "ТОННЫ"неросты на ментовских
погонах.
Бонди ему говорит ... - да,вы че,вы ?чевы чевы- че вы падлы с моим
парнишкой понаделали?
Ую-ю-ю-ю-ю-ю-ю-юебанЫйвашрот... кого я вам дал подержать ?... ты
знаешь? Лучшего водителя Современности среди писателей танковозов!!!
вы че, его... фарфУры ,приморили?
Сколько стоит ларек?... в месяц!!?... А-а?... чтО?... триста шекелей?
... "потолок",говоришь?
... и Бонди отстегивает чек. Козырно... 2 раза не думая. как с куста...
за два года... вгору... и,этому... Этому... НИКОМУ... нет... неправда... -
шнырю... лакею...
-привезешь кабалу... и расписку...
Слом, велел легавому погулять... а поскольку мы остались
наедине,-отпустил тормоза.
-- ХалИла!!! -погнал старичок... но лучше бы ты на кого нибудь...
скажем-наехал... задавил...
землянул... размазал... сделал "маню"... РЭЦАХ! что-нибудь,Уголовное...
было б легше... -ты бы у меня горя не знал... Я б тебя вытащил ... по
подписке... к себе... 100%! Ты хороший парень... с кем не бывает?...
случилось, - случилось... что-О?... ты кого то уби-и-ил?... бывает...
вон тот бы,а?... Тот бы... своими ногами вывел бы нас отсюда... а,а,
Щяс!!... ты меня за столько лет знаешь,правда?...
ноЗАЧЕМ идиеОт ты попАлся с ракЕтой ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-Юуй...
???
несколько раз так повторил... раз семь... и довел сам себя до слез...
а, меня... хлебом не корми - дай нарыдаться...
-- Ты пОнял,скотина!?... заорал Мой Золотой... Я ничем не могу
помочь... Ш А Б А К.
... и на дерзких глазах старика Авраама - нелепые капли.""
Этот эпизод вымарала из текста Ирочка Врубель-Голубкина-Гробман.
издательница... во имя Мишки... мужика своего. Он по жизни тяжелее
известного органа ничего руками не поднимал... художник... рисует, сучий
потрох, изображения людей... на их погибель в мире грядущем... не понимает
ше,Асур!... с точки зрения иудаизма!
так вот этот маляр случайно прочел вот этот вот самый кусок и на неделю
залег отсыпаться... без задних ног... так его пробрало... душевный видать
мужик.
-- бывало проснется, - жалилась Ириша по телефону,
- не жрамши не срамши хватается за кусок... и за карту. вникать...
сверится...
покумекает... поссыт в банку... и мигом на боковую. с перегазовкой...
под красный свет... шурует...
- я его умоляю... Мишаня,одумайся... отдохни... всех денег не
заработаешь,всех баб не перее ... никакого ответа... ни привета ни ответа...
ни да... ни нет... его Нет.
тю-тю!... след простыл.
- ты себе можешь представить,мой Гробман мчится
- нет.
- не перебивай... на танковозе безрогой безропотной скотиной в районе
бейт- Кама, а ваш Рафи- диспетчер,ему не доверяет... большие грузы... даже
сенокосилки - возить не дает... ВЕСПЫ - говорит,пока транспортируй...
мопеды... по одной штуке... хайфа-тель-авив...
а вчера в Шизафон повезли пакпак... - я была в том самом платьице, кое
мне еще юной пошил подросток Савенко... только Мишке не говори...
- ПАКПАК!
- Да, наплечный переносной генератор... и по дороге его потерял!!!
вместе с крепежной цепью, бумером и Букером...
- Э-Э !?
- вот тебе и-"Э-Э"... а мотивирует , что "сандали" разгрузочные
позабыл пристегнуть... они и откинулись...
- стало быть... и сандали тю-тю?!
Плачет...
- за ради семейной жизни - вымарай, Зямыч. и не сердись... сам
знаешь... своя рубашка бли тю-тю-тю-тю-тю-тю-ту... короткие гудки... Да.
короткие гудки...
и Я понимаю , что Я в ответе за тех кому доверяю печатать Свои
рассказы...
- да не убивайся ты так,дядь Миш. - шуганул мне ЭПИСТОЛЯРНЫЕ гонки
гаденыш...
- давай, еще по одной кружке накатим,а?... и забудем об увольнении...
ба офэн э,спонтани.
НЕНОРМАЛЬНЫЙ... думаю... Метумтам... так отвечают старшим... " за
перерабОтку!!!!!!"
спрашивается: за что я этих уродов вообще люблю... понятия не имею...
надо обследоваться... машегу по, - патологи...
ПОСКРЕБТУМ
однажды Зоинька,чудесная тель-авивская дива с прекрасной жопой ...
милой улыбкой на умном лице... в самом соку и маген -Давидом промеж
бойцовских восьмиунцовых очаровательных персей. АХ!!!- именно по такой,я
думаю, сохнет всю жизнь в своей Югославии, наш Милорадушка... будто
выпрыгнула царственная зверюга из Хазарского словаря побродить по Алленби,
дабы ОКОНЧАТЕЛЬНО свести с ума падких на красоту евреев - бросила мне
ба-парцуф... прямо в книжном магазине Лейбовича.
зугтэр: Я бы не задумываясь... когда нибудь тебе разок отдалась,Моисей
Зямович...
как ТЫ хочешь!!! но только за подборку "светлые рассказы"...
Вот,Лейбович свидетель. Даже за один короткий,но очень очень СВЕТЛЫЙ
рассказ.
- Все... -тут же всунул свой нос пройдоха Лейбович... - Тебе ее не
выебать никогда. как своих ушей. ... сволочь! он все высчитал.проще
простого...
ближе к 60,я думаю, до большинства ненормальных людей-
писатели,например... волей-неволей начинает доходить, я бы сказал по
простецки: осознание Великого Рубежа... когда желание творить превалирует
над склонностью ебаться. только и всего. не надо паниковать,ублюдки!!
Ликуйте!!!
АЛЛИЛУЯ.
что мы в пизде ПОЗАБЫЛИ?!! ста-а-м!... стам, фаддиха... суицидный
ульпан...
помпа;... митпомпЭм;... итпомпАмти; ... темтУм ;...
к тому же,... раз базар идет за писателей... то и в юнности
оказывается,ебарем я был никудышным... я только не терял надежды... нет.
авось сростутся... потерянные половинки.
и будет... в городском саду моего детства... звуки грустного вальса...
Невероятно!...
От сопок Маньчжурии до дюн Реховота
... когда тихо и торжественно... в блеск надраянной меди шофаров...
вступают басы... ум,па па... ум,па па... ум.
ну что ж,
в конце концов мужики придумали виагру. ТАЙГЕР! по части похоти,это
зелье смахивает на мой выдранный с мясом кольт-9мм... на аресте... с
удлиненным стволом.
Единственный удачный прикуп за всю мою жизнь... "гавэрмент". отомати.
модель - 70. нумер - 110053.
Такая прелесть! Частная собственность, между прочим... не следует
забывать...
сионисты мне его никогда не вернут.никогда... никогда... никогда.
никогда.никогда...
никогда...
даже когда последний поц побежит выключать Шальтер моей страны... Не
вернут.
Козьи рожи!
ибо тайгер и кольт уравнивает в правах. тайгер - на харивографию
стариков с недотрогами... кольт - на право еврея достойно подохнуть с
оружием в руках... ах! ах!
у себя на родине,хе,хе.
ПАНОПТИКУМ. ... куда я попал?!?!
ни одного кошерного дома... ни одной порядочной улицы... ни одного
приличного садика,
если вникнуть... Самопальный Домострой... одни мавзолеи...
за примером далеко бежать не надо. Канайте и обрящите...
стоит только шмыгнуть налево. И за углом...
бейт-Табэнкин; Эбенкин; ПереЭбенкин; Моцкин; Оцкин; Перевертоцкин;
Бейт-БЕРЛ! (марксизма-ленинизма) бейт- Дарас; бейт - Пага-у-Барах;... с
места указанных Б-гом событий... основоположниким,блядим,кулям ми руссия...
больничке Бейлинсон
- старейшей еврейской больничке - всучили девичью фамилию...
рабиндранат тагор... никто и не пикнул... хи,хи,хи,хи... ба офен э,спонтани.
Шуруем дальше... цомет-Сиркин; Cмартуткин; Подлянкин; Шармуткин;
виа Гоп-Stopкин; Уссышкин; Усрачкин; унд Ологафренкин;
и вас заносит Формула -7.40... прямо в бейт-Цнихат РЭХЭМ...
Андраломуссия ... (все в тогах,ВЫ - в бананах)... в просторечии:
Бейт-Мишпат...
Высшее чистилище справедливости.
это не все. Вам ведь надо из него и назад выбираться...
если отпустят... когда нибудь...
а КУДА? Я СПРАШИВАЮ - КУДА? Куда ни лукнись -КЕНТАВРЫ...
ПОЛУжидыПОЛУгои... НЕХРИСТЬ!!! честное слово. и к бабке не ходи...
я полагаю,вам понравилось путешествие, А? только держитесь тучно... от
адвокатов... они вас доведут... до цугундера
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ БИТКОМ ЗАБИТЫХ ТЮРЕМ на крошечную Державушкелэ...
ЛО НОРМАЛИ! Сады Цукермана на въезде в Иерусалим... А как же! ФИРМА.
не какой то задрипанный хасид - толмуддист... а знаменитый Ученый.
нобелевский лауреат... этот пидор бомбочку сочинил ... родному товарищу
Сталину...
Водородную!!! на ваши косые головы... никто не забыт... не бздите...
Демократ откинул копыта... йеффи! но дело его живое... чушка еще в
бункере... на боевом взводе... если все пойдет как удуманно... в скором
времени за садами Сахарова пораскинется Рабинград...
Не сомневайтесь!... впрочем, меня не колышет...
Я по-любому к моим пейсатым братьям сбежать хочу... к Народу КНИГИ. и
сбегу!!!!!
в Хеврон!
там мои библейские Мама и Папа... в усыпальнице Махпела... и могилка
капитана мед.службы рава Баруха Гольдштейна... Адонай Инком Дамо.
И мордахи путевых парней, знакомых по отсидке...
все свои...
жить и заново Учиться с правильными мужиками Правильным понятиям...
КАЖДЫЙ Б-ЖИЙ ДЕНЬ... вернуться к Ответу... и помереть в Хевроне хочу... в
свой черед...
а насчет того что пока мну жопу, так в Хеврон без путевой бабы нельзя.
непустят. Не Еврейское это житье без достойной подруги... даже в том случае
когда речь уже не идет... о продолжении рода... Так что Там у меня все
дела... не в Иерусалиме...
но вернемся к нашим боксерам и закончим базар.
... Димочка в 57, Витюшка в 63,500 и Макси в 60,- всем уже
по двадцать, - не успев закончить условный срок,- по-новой
раскручиваются в Непонятку... на ровном месте.
едут к корешу в кирьят-Моше кассеты послушать.
... кассеты послушать,вы слышите? кассеты послушать... Ваню
Кучина.
а по дороге их цепляет местная банда отморозков.
завязалась драка по-черному.
били арматурными прутьями. камнями. колами... по восемь на каждого
моего звереныша... а пацаны давали им оторваться в оборотку...
кулаками.зубами.когтями...
уже в куче-мале брыкался сбитый с ног лоботряс Максимка...
... Димочке чернобыльскому заморышу,электрику,снесли полмордахи
доской...
увалили. топтали. не знаю за что?
Не спрашивайте меня!
С сионюг спросите... рабин тогда блатовал. С него.
... А Витюшка - студент, еще сражался в высокой стойке.
СТОЯЛ паренек за милую душу... фронтально. зашпоры боевого шока
прошли... отпустили...
да и болевого - тоже. теперь Он все видел. четко. конкретно. и
соображал.
Мой Зо-ло-той!!!
и они бы у него отсосали. за обе щеки... 100 %!!!
даю вам слово... если б один придурок не выхватил
"плетку" и в приставку, с нулевого расстояния от виска...
не спустил курок.
ГЛОССАРИЙ
А
Аба (ивр.) - папа
Абуя (араб.) - папуля
Адар, Аир - городские районы в Хайфе
Адолан - лекарство, применяемое, помимо прочего, для реабилитации
наркоманов (см. также Метадон)
АдонАй ИнкОм ДамО - Господь Взыщет Кровь.
"Азза ки мавет ахава" (ивр.) - "Крепка, как смерть, любовь" (Песнь
Песней, 8:6)
АИБА (аббр.) - Всемирная федерация бокса
Ай-ва (араб.) - отлично, хорошо
Аколь беседер (ивр.) - все в порядке
Аль а-паним (ивр.) - хуй на рыло
"Ам Исраэль хай!" (ивр.) - патриотическая песня "Да зравствует народ
Израиля!"
Апикорсы (ивр. ) - то же, что эпикурейцы
Атон (ивр.) - ослица (см. также Хамор)
Ахалан (араб.) - приветствие
"Ахлан у сахлан" (араб.) - еще одно приветствие
Ашкелон, Дамун, Тель-Монд, Ницан - не только географические названия,
но и названия тюрем.
Ашкеназ (ивр.) - европейский еврей
Аюни (араб.) - глаза мои
Б
Бакбук (ивр.) - бутылка
Баклава (ивр.) - пахлава, восточная сладость
Бан, бегать на бану (жаргон) - вокзал
Бананы (тюремный сленг) - ручные и ножные кандалы, соединенные вместе
цепью
Банг - тюремный вариант наргиле
Бандерлошен - язык бандерлогов
Баста (ивр.) - прилавок на рынке
Бахур (ивр.) - парень
Бейт-тамхуй (ивр.) - богадельня
Бен-Ами (ивр.) - фамилия, букв. "сын моего народа"
Бензонаим (ивр.) - искаженное в просторечьи "сукины дети"
Беседер (ивр.) - букв. "в порядке", хорошо, o`key
Бехаят раббак (араб.) - клятва жизнью раввина
Бецалель (ивр.) - Израильская Академия Художеств
Бзаз (араб.) - сиськи
Бомбоньера! (франц.) - конфеты
Бройд (идиш) - хлеб
Бумер - крепежное устройство. ** букер - литературная премия.
Бэкавод (ивр.) - с уважением, с почтением
В
Вайдод (узб.) - караул!
"Валлак, арс" (араб.) - ругательство
Вента - вентилятор
"Вус эрцех, момэ?" (идиш) - "Что слышно, мама?"
Г
"Галиль" (ивр.) - название пулемета
"Гварим!" (ивр.) - "Господа!" - обращение к мужчинам
Гецель (сленг) - собаколов
Гудман Илан - стрелял в нечисть на Храмовой Горе (см. также Илан
Гудман)
Гуманид (ивр.) - гуманоид
Д
Дамун (ивр.) - название тюрьмы, закрытой в 1999 году за непригодность к
содержанию з/к.
Джеймс-бонд - дипломат, не в смысле выпускник МГИМО, а чемоданчик такой
не очень больших размеров
Джихад (араб.) - священная война
Джяджя (араб. тюремный жаргон) - кокаин
Дирбаллак (араб.) - предупреждаю: берегись!
Доктор Сильфан - главный психиатр управления тюрем
Дом Шамая и дом Гилеля - школы, трактующие устное учение после
разрушения Второго храма
Е
Ерихо (ивр.) - город Иерихон
З
"Зельда" - гусеничный БТР
Зерег (жарг.) - патрон в прямой кишке
Зона (ивр.) - проститутка
И
Илан Гудман - стрелял в арабов на Храмовой горе
"Им итен бен-адам кол хон бейто бэахава - буз ябузу ло" (ивр.) - "Если
бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с
презрением" (Песнь Песней, 8:7)
"Ин аль ардак, арс!" (араб.) - вульгаризм
"Ин аль динкум, арс" - еще один арабский вульгаризм
"Иншалла!" (араб.) - "Воистину велик!" - ответ на восклицание "Велик
Господь!"
Их штарбэ! (нем.) - Я умираю!
К
КАБАН (ивр. аббревиатура) - военный психиатр
Калай (ивр.) - тюремщик
Камбац (ивр.) - оперативный офицер
Камун (ивр.) - восточные специи зра
Карнаф (ивр. сленг) - носорог
Кикар (ивр.) - площадь
Клаф (ивр.) - игральная карта, здесь: пергамент с именем
"Кодем ата" (ивр.) - "Сначала ты"
"Концертина" (сленг) - кольца колючей проволоки
Кок (жаргон) - кокаин
Комбина (ивр. жаргон) - комбинация, авантюра
Коэлет (ивр.) - то же, что Экклезиаст
Криза (ивр. жаргон) - ломки
Криза-ахус-шармута (ивр. жаргон) - сильные тломки
Крытки (русск.) - самые свирепые тюрьмы
Ксеса (ивр. жаргон) - смесь табака с гашишем
Кус (араб.) - женский половой орган
"Кус им-ма..." - арабская матерщина
"Кус март абук" (араб.) - ругательство
Кусохтак (араб.) - ругательство, любимое также евреями
Кутонет пасим - ярко-полосатый хитон, в который праотец Яаков одевал
своего любимца Иосифа (все остальные его сыновья ходили в зашмарканном)
Л
Лакерда (ивр.) - копченая сельдь
"Лау" - противотанковая реактивная наплечная ракета
"Ле азазель!" (ивр.) - "К черту!"
Леитраот (ивр.) - До свидания
"Лех леха!" (ивр.) - "Иди себе!" (или "Иди к себе!")
Ле-хаим (ивр.) - всегдашний еврейский тост "за жизнь"
"Лех кибенемать, дегенерат" - славяно-ивритский вульгаризм