Ларри Нивен, Дэвид Джеррольд. Летающие колдуны (Книга 2) -------------------- Ларри Нивен, Дэвид Джеррольд. Летающие колдуны. Larry Niven, David Gerrold. The Flying Sorcerers (1971). ======================================== HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5 -------------------- КНИГА ВТОРАЯ ГЛАВА ПЕРВАЯ К тому времени, когда я закончил первый комплект зубьев для станка, Пурпурный с Шугой завершили первую серию экспериментов с соком дикого домашнего дерева. Пурпурный знал, что ему надо, а Шуга знал, как этого добиться. Нагретый сок обрабатывается определенными волшебными веществами и превращается в вонючую, пачкающую жижу. Ткань погружается в эту жижу и превращается в воздухонепроницаемую. Но ее изоляционные свойства оказывались нестойкими и нестабильными, что вовсе не устраивало Пурпурного, и волшебники продолжали эксперименты. В тот день, когда я начал вырезать третий комплект зубьев, Пурпурный объявил, что он нашел решение проблемы. Он знает как делать воздухонепроницаемую ткань. Вместо того, чтобы окунать готовую материю в жижу из сока, надо окунать в жижу нити, и только потом изготовлять из них ткань. Высохнув, нити оказывались блестящими и гладкими на ощупь. Материя, сотканная из таких нитей, могла быть еще раз обработана тем же раствором и высушена. Нити материи после вторичной обработки разбухали, слипались и получался единый прочный материал, непроницаемый ни для воздуха, ни для воды. Пурпурный был в восторге. Если нить окажется достаточно тонкой, а мои костяные зубья оправдают ожидания, то нам определенно удастся соткать материю, достаточно легкую и достаточно плотную, чтобы использовать ее для летающей машины. К тому времени, как я закончил третий комплект, Леста уже выткал для Пурпурного несколько кусков такой ткани. Она получилась гладкой и блестящей и просветы между нитями почти не наблюдались. - Разве это не прекрасно, Лэнт! - воскликнул Пурпурный. Мне пришлось с этим согласиться. Старый Леста сиял от гордости. Пурпурный метался от одного к другому и требовал, чтобы все щупали материю. - Когда все зубья для станка будут готовы, мы начнем изготовлять материю такого качества... - закончить фразу он не смог, настолько его переполняли эмоции. Леста вел себя немного сдержаннее. - Лэнт, - требовательно напомнил он, - мне необходимо побольше твоих зубьев. У меня должно быть их столько, сколько ты способен сделать. Мы собираемся ткать воздушную материю. - Это будет грандиозно, - кричал Пурпурный. - спасибо тебе! Я использую все, что ты сможешь сделать. Леста уставился на него. - Ты считаешь, что я буду надрываться для тебя, мохнатая бородавка? На эту ткань будет спрос на мили вокруг. И нам необходимо к этому приготовиться. Когда спадет вода и откроются торговые пути, к нам несомненно придет процветание. - А-а! - протянул Пурпурный. Лицо его становилось то красным, то синим и еще каким-то разноцветным одновременно. - Ты сперва должен соткать достаточно ткани, чтобы удовлетворить мои нужды и потребности. - Чепуха, - продолжал Леста, - мы так не договаривались. - Змеиный корень! Не договаривались! Я обещал показать тебе, как делать хорошую ткань, - ужасно рассвирепел Пурпурный. - Ты взамен должен сделать мне достаточно ткани для летающей машины! - Как же, как же, - зарычал Леста. - Это долг волшебника постепенно улучшать образ жизни своего племени. Ты просто выполнил свою обязанность, Пурпурный. И к тому же первый раз за все время, - добавил он. - Подождите минутку! - крикнул я. - Дайте мне во всем разобраться! Они оба уставились на меня. - Это моя обязанность помогать волшебникам в случае необходимости. Сейчас как раз то положение, когда решение зависит от меня. - Лэнт прав, - сказал Пурпурный, - давай, Лэнт, излагай! Леста прищурился. - Что ж послушаем, что ты скажешь, - проворчал он, - продолжай! - Ну... - начал я, - для меня ситуация вполне очевидна. Пурпурный - волшебник, Леста - ткач. Пурпурный показал Лесте, как изготовить ткань такого качества, какая до сих пор была неизвестна людям. Теперь Пурпурный требует оплаты за свое умение, правильно? Они оба кивнули. - Тем не менее, Леста утверждает, что он ничего не должен Пурпурному. Пурпурный, дескать, выполнил свой долг деревенского волшебника, который в том и состоит, чтобы поднимать жизненный уровень деревенских жителей. Тоже правильно. Они опять кивнули. - Ну, тогда все просто, - заявил я. - Совершенно очевидно, что прав... Леста! - Как? - у Пурпурного отвисла челюсть от удивления. Леста просиял. - Ты прав, Лэнт, я согласен с твоим решением. Он бросил насмешливый взгляд на Пурпурного. - Подожди, Лэнт... - начал Пурпурный. - Ты его слышал? - резко перебил Леста. - И ты обещал согласиться с его решением. - Нет, не обещал, - закричал Пурпурный, - я только сказал, что послушаю, что он скажет. Лэнт, что же ты делаешь? - Да погодите же немного, - снова крикнул я. - Подождите! Они опять уставились на меня. - Я еще не кончил говорить, - сказал я. Они притихли. - Леста прав, - повторил я. - Он ничего не должен Пурпурному. Тем не менее, - продолжал я неторопливо, - он должен мне... - За что? - За зубья для станка, - сказал я. - Ты используешь мои зубья. Я их вырезал и они принадлежат мне. - Тебе? - переспросил Леста. - А на что они тебе? - Ну я могу дать их напрокат разным ткачам, или сам стану ткачом... - Мы поломаем твои зубья! - заорал он. - И навлечем тем самым на себя гнев Шуги, не так ли? Так что ничего вы не сломаете. Вместо этого ты заплатишь мне справедливую цену за использование моих зубьев. Как заплатил бы любой другой ткач. - Я тебе не любой ткач, - ощетинился Леста. - И я не собираюсь платить. Ты был обязан их сделать из чистой благодарности, за позволение переселиться на нашу территорию. - У вас бедный район, - ответил я. - Он мне не нравится. Или верни мои зубья, или плати. А то мне еще надо переговорить с Хинком Ткачом. - Э-э... постой, - засопел Леста. - Может нам еще удастся договориться... - Уверен, что удастся. Прибыль твоя и так будет невообразимой. Ты не разоришься, если заплатишь справедливую цену. Ведь это же мой труд. Глаза его сузились. - И что представляет из себя эта, так называемая, справедливая цена? Пурпурный слушал наш разговор с открытым ртом. Я объяснил: - Пурпурному - достаточное количество ткани, что бы он построил свою летающую машину, плюс пять процентов сверх того мне, для собственного пользования, включая торговлю. - Грабитель! - выдохнул Леста. Я начал опасаться, что он задохнется и умрет прямо на месте. - Я даю тебе возможность ткать лучше, чем ты когда-либо ткал. Так хочешь ты использовать мои зубья или не хочешь? Он ел глазами тонкие пластинки, которые я держал в руках. Видно было, как он их хочет... и он прекрасно отдавал себе отчет, что я не постесняюсь обратиться с ними к любому другому ткачу. Про нашу новую тонкую ткань знали уже все. Не нашлось бы ткача, который бы не ухватился за такой шанс. - Гм! - выдавил Леста. - Я предлагаю тебе половину... - Нет! Или все, или ничего! - Ты просишь слишком много. Я не могу... Я повернулся и пошел прочь. - Думаю, что найду Хинка у реки... - Подожди! - завопил он. Я продолжал идти. - Подожди! - он догнал меня и ухватился за мою руку. - Хорошо, Лэнт, хорошо. Ты меня уговорил. Ты победил. Я сделаю ткань для Пурпурного и еще пять процентов сверх того для тебя. Я остановился. - Прекрасно. Но мне нужна гарантия. - Как? - он уставился на меня. - Разве моего слова недостаточно? - Нет, - ответил я. - Если бы этого спора не было - другое дело. А так я должен иметь гарантию. Два слога твоего секретного имени. - Два слога?! - его рот беззвучно открывался. Потом он шумно сглотнул. - Ты шутишь? Я пошел дальше. Он успел схватить меня за плечо. - Ладно, Лэнт, ладно. Он покорился. Оглянулся беспомощно и прошептал мне на ухо. Два слога. - Благодарю, - сказал я, - надеюсь ты меня не обманешь. А если на это отважишься, секретные слоги больше не будут секретными. И первым, кто о них узнает - Шуга. - Нет, нет, Лэнт, ты можешь ничего не бояться. - Я в этом и не сомневаюсь. Благодарю, Леста. Я рад, что мы пришли к такому приятному, соглашению. Жду через пару дней первую партию ткани. - Да, Лэнт, конечно, Лэнт. А?... - Что? - А зубья, которые ты держишь? - Ах, да,- я протянул ему зубья. Следующим ко мне подошел Пурпурный. - Спасибо, Лэнт. - За что? Я просто выполнил свои обязанности. - Да? Хорошо, благодарю тебя за это. Я пожал плечами. - Ничего странного. Я не меньше тебя хочу видеть, как ты улетишь на своей машине. Думаю, он меня неправильно понял и сказал: - О, ты прав, будет на что посмотреть! - Ага! - согласился я. - Жду с нетерпением! ГЛАВА ВТОРАЯ Вилвил и Орбур ворчали: - Мы сделали четыре велосипеда, отец, с тех пор, как сюда пришли и теперь не можем ни пользоваться ими, ни продать из-за твоего договора с Гортином. Я вздохнул. - Гортин достаточно скоро устанет от своей новой игрушки. Кроме того, у вас и так много времени уходит на летающую машину. - Да, - раздраженно буркнул Вилвил. - Гортин такой тупица. что не может даже научиться ездить на велосипеде. Мы с Орбуром уже семь раз пытались его научить. Орбур покачал головой. - Он продолжает сталкиваться с деревьями. - Совсем не умеет управлять. - пояснил Вилвил. - Кроме того, летающая машина не сможет нас прокормить. Наши велосипеды необходимо продать. Нам нужны пища, одежда, инструменты. Если нам не будет позволено заниматься своим ремеслом, мы будем голодать. Орбур снова качнул головой и опустился на камень. - От умения летать никогда и никому выгоды не было. - Ладно, - сказал я, - посмотрим, что можно сделать. Собирайте свои велосипеды, я же придумаю способ ими торговать. К тому же, - добавил я, - не думаю, что соглашение с Гортином запрещает их продавать в нашей деревне. Они не скрывали сомнения, но по моему настоянию вернулись к работе. Теперь по утрам они возились с летающей машиной, а днем с велосипедами, хотя в дальнейшем они все больше и больше времени проводили возле летающей машины. Пурпурный решил, что корпус снаружи и внутри нужно обтянуть новой тканью. Это сделало бы его более водонепроницаемым. Парни пришли в восторг от этого предложения. Дело в том, что они наткнулись на множество трудностей с базальтовым деревом. Это было самое легкое дерево, которое им удалось разыскать, но с ним было очень трудно работать из-за чрезвычайной хрупкости. При испытании на воде оно начинало намокать и пропускать воду. Но машина должна быть способной опускаться на воду. Предложение Пурпурного использовать покрытие из новой материи решало проблему, и парни охотно вернулись к работе над корпусом новой лодки. Но для них необходима была ткань, а ее производство все еще оставалось главной нашей проблемой. - Нам не хватает нитей, - заявил Леста. - Нам не хватает людей, чтобы прясть, нам не хватает людей, чтобы ткать. - Не понимаю, - признался Пурпурный, - у тебя хватало прядильщиков для старых тканей. Но почему же теперь не хватает для новых? - Потому что водонепроницаемая ткань не просто ткется. Надо напрясть нитей, окунуть их, высушить. Теперь только на пряжу требуется в три раза больше людей, чем раньше. Затем, когда ткань готова, ее надо пропитать заново. Вот тебе еще одна операция. А где я возьму для тебя еще людей. На то, чтобы соткать кусок новой ткани, времени требуется вдвое больше, чем на любую другую работу, и кусок этот в четыре раза меньше прежнего, потому что ты хочешь, чтобы он был уплотнен. - Конечно, если ее не уплотнять, ткань будет пропускать воздух и воду, - сказал Пурпурный. - Прекрасно, - ответил Леста, - ты хочешь воздушную ткань, ты ее получишь! Только придется подождать восемьсот лет! - Чепуха! - возмутился Пурпурный. - Должен, должен же быть способ... - Его нет... - Леста был непреклонен. - Требуется почти пять дней, чтобы напрясть достаточное количество нитей для одного куска ткани. - Хорошо, тогда используй большее число прядильщиков. - А где я их возьму? Я не могу просить своих ткачей унизиться до этого. Да и даже в обеих деревнях не найдется достаточное число мальчишек, чтобы нанять их в качестве подмастерьев. - А почему бы не пригласить прядильщиков из других деревень острова? - Да? И подарить им секрет воздушной ткани? - Им не обязательно знать о последнем шаге, о пропитке ткани, - предложил я. - Хм. Ты прав... Но они не согласятся. - Почему? - А что их ткачи будут делать без них? - Найми и этих ткачей, чтобы помогали. - А как мы их прокормим? У нас бедная деревня. Мы задумались над этим вопросом. В сезон самой высокой воды большая часть пищи поставлялась морем. Если у Анга, ставшего морским фермером, будет достаточно сетей, он, вероятно, сможет наловить достаточно морских пиявок и пресмыкающихся, чтобы прокормить ту армию ткачей, которую намерен собрать Пурпурный. Конечно, Ангу потребуется некоторое время и помощь, но я думаю, несколько юношей для него можно найти. Мы обсудим это вечером, на специальном собрании обеих наших Гильдий Советников. Мы собрались на поляне нижней деревни. Пришло много специалистов разных ремесел и все время к нам присоединялись новые. Почти каждый из выступающих начинал свою речь словами: - Мы не можем это сделать... Например Анг: - Мы не сможем это сделать, у меня не хватит сетей. - Сплети новые. - Я не могу это сделать, потребуется слишком много времени, чтобы наплести достаточно сетей, чтобы их хватило для прокорма стольких людей. - Возможно, ткачи Лесты не откажутся помочь? - Ерунда, мы не можем этого сделать. Мои люди не знают,как плести сети. - Но ведь это форма ткачества, верно? - Да, но... - Никаких "но" не может быть! Если следующие пять дней мы потратим только на сети для Анга, то к этому времени прибудут новые ткачи и мы сможем регулярно их кормить. И у нас к тому же будет достаточное количество нитей для новой ткани, чтобы обучить их ткачеству по новой технологии. - Мы не сможем это сделать, - снова вмешался Леста. - Почему? - Я подсчитал. Волокнистых растений и деревьев у нас достаточно. Пока у нас есть дикие домашние деревья - будет сок. Насчет этого можно не беспокоиться. Но у нас все еще недостаточное соответствие между числом прядильщиков и числом ткачей. Вся наша проблема в том, что даже сейчас мы не производим достаточное количество нитей, чтобы загрузить всех ткачей... Если мы пригласим новых прядильщиков и ткачей, то просто увеличим в несколько раз ту же проблему. Просто будет в пять раз больше ткачей, простаивающих в ожидании нитей. Так что мы не сможем этого сделать. - Ерунда, - заявил Пурпурный. - Проблема в том, что у нас не хватает людей для прядения, вот и все. - Вот и все! - возмутился Леста. - А разве этого не достаточно. Если мы не сможем найти людей в нашей собственной деревне, то почему ты считаешь, что мы сможем найти их в другой? - Я тоже сделал некоторые расчеты, - сказал Пурпурный. Он достал шкуру, подозрительно похожую на ту, на которой он делал свои рисунки, но к счастью не стал ничего показывать, а просто ею помахал в воздухе. - Так вот, если взять наше теперешнее количество ткачей и станков, при скорости производства - один кусок воздушной ткани в два дня, то понадобится почти двенадцать лет, чтобы изготовить только то количество воздушной ткани, что мне нужно. Слова эти вызвали шум и оживленные переговоры среди Советников. - Ткань действительно прекрасная, но кому она нужна, если ее придется так долго ткать? Пурпурный игнорировал недовольство. - Далее: если мы привлечем к работе всех ткачей и прядильщиков острова, это увеличит скорость изготовления в пять раз и тогда понадобится два с половиной года... - О, - забормотал Леста, - я не уверен, смогу ли вынести Пурпурного хотя бы год, не говоря уже о двух с половиной... Гортин зашипел на него, но Пурпурный игнорировал и этот выпад. Он продолжал: - А теперь поглядим на эту проблему с другой стороны: дело не в том, что так много времени требуется на один кусок, а в том, что этих кусков производится слишком мало. Если бы у нас было больше станков и больше людей, чтобы на них работать, то уровень производства резко повысился бы. - Конечно. - кивнул Леста, - а если бы я был птицей и умел летать, то вообще не понадобилась бы воздушная ткань. Это вызвало смех у собравшихся мужчин и недовольные взгляды волшебников. Шуга плюнул в сторону Лесты. Слюна, упав на землю, зашипела. Пурпурный замахал на ткача своей шкурой. - Я подсчитал все самым тщательным образом. Если суммировать всех ткачей из всех деревень, всех прядильщиков и даже всех новичков, то их окажется более чем достаточно... - Бред! чушь! - Более чем достаточно, - повторил Пурпурный, - если всех их посадить ткать. - А кто будет для них прясть нить? Или ночью появятся лесные духи и возьмутся за эту работу? Снова смех. Пурпурный оказался самым терпеливым человеком, которого я когда-либо видел. Он откашлялся и уверенно сказал: - Вовсе нет. А вообще-то я удивляюсь, что вы не спрашиваете, где они будут ткать всю эту ткань? - Без нити это не имеет значения. - Давайте по порядку. Если каждый мужчина, каждый член касты ткачей станет полноправным мастером, если у нас окажется достаточное количество станков для всех них, и если каждый человек отработает на станках полный день - то мы сможем изготовить столько кусков воздушной ткани сколько нам нужно за четыре... ну, задолго до того, как жена Лэнта родит ребенка. - Меньше чем за две руки дней, - добавил я в пояснение. Леста начал рисовать в пыли. - Пурпурный - ты кретин. Нам понадобится сто семьдесят пять станков. В нашей деревне их всего шесть. Еще несколько в других деревнях. И где тогда ты предлагаешь достать остальные? Хочешь превратить нас из ткачей в строителей станков? Так нам потребуется минимум пять лет, чтобы их построить. - Неверно, - возражал Пурпурный. - к тому же ты преувеличиваешь. Первое: сто семьдесят пять станков нам не понадобятся. Нам нужно всего шестьдесят... - Он подождал, пока стихнет взрыв смешков, - нам понадобится всего шестьдесят станков, но мы будем использовать их весь день и всю ночь. Послышались голоса: - Использовать все время? А спать когда? - Да нет же! - закричал Пурпурный. - Послушайте: вы работаете только в течение голубого времени, правильно? Когда голубое солнце садится, вы прекращаете работу. А почему бы вам не работать и в течение красного дня? Опять послышались приглушенные недовольные голоса. Пурпурный привычно не обратил на них внимания. - Обратите внимание - свет ночью такой же яркий, как и днем. Одна группа ткачей работает ночью, другая - днем. Можем назвать их сменами. И нам, таким образом, понадобится в три раза меньше станков. Каждый человек будет отрабатывать полную смену, но не все они будут трудиться во время голубого дня. Одна смена будет работать утром, другая - вечером, третья - во время красного утра, четвертая уже до красного заката. Примем продолжительность каждой смены по девять часов... И тут на него обрушилась лавина голосов. Ткачи вскочили на ноги, сердито потрясая кулаками. - Заставить нас осквернить ткацкие заклинания! - Бога оскорбляешь! - Ты навлечешь на нас гнев Элкина! - Да погодите же вы! Помолчите! - Мы с Гортином пытались призвать к порядку разбушевавшийся народ, но все было напрасно. Пурпурный продолжал что-то говорить, но в общем шуме его голоса не было слышно. В конце концов Шуга невозмутимо швырнул в центр круга огненный шар. Он зашипел, разбрызгивая искры и заставил разъяренных ткачей замолчать. Еще огрызаясь, они начали умолкать. Но громкие протесты сменились шепотом. Гортин заявил твердо. - Мы согласились выслушать предложения Пурпурного и по-деловому обсудить их. Он - волшебник. Думаю, ни у кого нет сомнения в его власти, и нет необходимости еще раз ее демонстрировать. Если он считает, что в его словах нет оскорбления богов, то он, очевидно, знает, что говорит. - А если у кого возникнут сомнения, то здесь присутствует Шуга, можете на эту тему проконсультироваться у него, - добавил я. Гортин повернулся к волшебнику. - Ты зришь какую-нибудь опасность? Шуга неторопливо покачал головой. - Ну, я не слишком силен в ткацких заклинаниях, - сказал он. - Но то, что я знаю о ткачестве, предполагает, что время суток не имеет никакого существенного значения. Тем не менее, если понадобиться, я могу, конечно, составить усовершенствованное заклинание, которое устранит опасность. Это, вроде бы, успокоило большую часть ткачей. Они опять опустились на свои места. - Но, все-таки, - напомнил Шуга. - Пурпурный говорил про шестьдесят станков. - Да не понадобится нам их много строить, - сказал Пурпурный. - Шесть станков уже есть. В каждой из других деревень по столько же. Лэнт мне говорил, что Хинк и некоторые другие ткачи верхней деревни тоже уже поставили свои станки. Значит, тридцать один станок уже есть. Если же все ткачи, повторяю, все ткачи истратят только одну руку дней на строительство, у нас будет недостающее количество станков. Глаза Лесты сузились. Он не доверял этим расчетам, но не собирался и оспаривать их, пока сам не проверит. - А как быть с зубьями для станков? - спросил он. Все посмотрели на меня. Я не был готов к этому вопросу и ответил: - Ну, потребуется время, чтобы их вырезать... почти четыре дня на один полный комплект. - Ха! Вот... сами видите! - закричал Леста, - Лэнту понадобится почти сорок дней, чтобы изготовить зубья для всех станков! А мы все это время что будем делать? - Знаешь Леста, ты - кретин, - сказал я. Он вспыхнул и вскочил на ноги. Я тоже поднялся. - Если мы найдем дополнительных ткачей и строителей станков, то мы, определенно, сможем найти и дополнительно резчиков по кости... - На острове нет других резчиков, ты - заплесневевшая башка... - Тогда я кого-нибудь обучу. Любой подмастерье способен научиться ткать, с тем же успехом может научиться и работать по кости... - Я не позволю самому нерадивому из моих подмастерьев так низко пасть! - резко заявил Леста и сел, мрачно улыбаясь. - Ну, а как иначе ты сделаешь воздушную ткань? - поинтересовался я. Его натянутая ухмылка тут же пропала. Поспешно вмешался Пурпурный. - Если мы пришлем Лэнту десять мальчиков, по два от каждой деревни, то зубья для станков будут готовы в десять раз быстрее. - Э-э! - перебил я. Пурпурный поглядел на меня недоуменно. - А где я возьму столько кости? Леста фыркнул. - Сухой кости у меня хватит станков на двадцать, или около того. А почему ты должен использовать именно сухую кость? - Потому, что она самая твердая. - А сырую кость мы можем использовать? - Но зубья будут гнуться или быстро ломаться, ведь сухая кость гораздо тверже сырой. - Но работать они будут? - Будут, - согласился я. - Они будут работать, только менять их придется гораздо чаще. - Насколько часто? - поинтересовался Леста. Я пожал плечами. - Не знаю. У меня не было случая проверить. - Ладно, тогда скажи, как долго прослужит комплект зубьев из сырой кости? - Я даже и сказать не могу. Это совершенно новая для меня область знаний. Я могу только предполагать. Четыре руки дней, может быть чуть больше, может быть чуть меньше, но приблизительно так. Леста с отвращением поджал верхнюю губу. Очевидно, он не считал срок достаточным. Но Пурпурный сказал: - Это замечательно, Лэнт, Просто замечательно! - он взглянул на шкуру со своими расчетами, - даже по три руки дней на комплект будет замечательно. - Хорошо, - согласился я, горя желанием взяться за обучение подмастерьев. - Тогда все решено, не так ли? - спросил Гортин. - Нет, не все, - сказал Леста. Все посмотрели на него. - Остался еще один вопрос, на который никто не ответил - откуда возьмется нить? - Ах, да, - спохватился Пурпурный, - нить? Я думал, теперь этот вопрос для всех очевиден. Но это было не так. Мы недоуменно пялились на него. Пурпурный сказал: - Существует большой и нетронутый источник рабочей силы прямо здесь, среди вас. Мы удивленно поглядели друг на друга. О ком это он говорит? - Я имею в виду женщин. - Женщин? - дружно сорвался крик ужаса из более чем сотни глоток. Всякая сдержанность исчезла. Мужчины повскакивали на ноги, потрясали кулаками, ругались отплевываясь. Даже полдюжины огненных шаров Шуги не смогли их успокоить. Буйство продолжалось до тех пор, пока Шуга не пригрозил призвать на помощь самого Элкина. Только тогда они начали остывать. - Дайте же мне объяснить, - не успокаивался Пурпурный. - Дайте же мне объяснить! И прежде чем кто-нибудь успел перебить его, он продолжал: - Послушайте! В самом прядении нет ничего священного, даже старый Леста согласится с этим. И вы используете подмастерьев по одной единственной причине - мы не сможем дать им станков, чтобы они на них ткали. Хорошо, но теперь, когда станков будет хватать на всех, прясть им больше не потребуется. Весь успех нашего плана кроется в том, что прясть станут женщины... зато подмастерья смогут стать ткачами, а теперешние ткачи - начальниками групп. Тут же послышались неистовые крики радости. По крайней мере, одна часть плана Пурпурного начала приобретать популярность. - Но женщины! - не мог успокоиться старый Леста. - Женщины! Женщины настолько тупы, что не могут одновременно грызть сладкие орешки и идти по лесу. - Чепуха, - заявил другой мужчина. - Ты все еще живешь понятиями своей молодости, Леста. Разумные люди, а здесь собрались только разумные, понимают, что женщина - нечто большее, чем просто вьючное животное. Они ведь родили нас, не так ли? - Ха! - фыркнул Леста. - Мальчонку потянуло к титьке. На него зашикали. Говорящий, - я не знал его, тем временем продолжал. - Теперь новые времена, Леста. Теперь мы знаем больше, чем раньше, во времена твоей молодости. Мы не обращаемся со своими женщинами так же скверно, как во времена молодости наших предков, потому мы можем лучше их использовать. Когда ты последний раз видел погонщика с кнутом и его стадо бедных женщин? Женщины больше, чем просто вьючные животные и с ними нельзя обращаться теми же способами, что были приняты раньше. Женщины - домашние животные, способные выполнять многие простые обязанности. Могу поспорить, что здесь не найдется ни одного мужчины, который бы не позволил своей женщине собирать для него пищу... И я знаю, что некоторые больше не надевают на женщин путы или цепи... - Глупцы, - резко бросил старый ткач, - они еще пожалеют об этом. Некоторые из стариков повеселели, но не все. - Подождите немного, - сказал я и шагнул в центр. Все посмотрели на меня. - Я хочу вам кое-что предложить. Здесь нет ни одного человека, который бы захотел ткать воздушную ткань. Или я не прав? Все согласно закивали. - Пурпурный доказал нам, что вполне возможно, да, вполне возможно, за один сезон изготовить столько ткани, что нам и не снилось. И это будет новая воздушная ткань! Большинство его предположений мы приняли с минимумом шума и споров. Он доказал нам, что его идеи практичны. Они, необычны, нельзя отрицать этого факта, зато рациональны. А скорый отъезд Пурпурного зависит от нашей деловитости. - Так что ты предлагаешь? - спросил кто-то. - Есть один способ проверить практичность последней идеи. У меня две жены. Я позволю одной из них научиться прясть. Если она с этим справится, то тем самым докажет, что идея практична. Если же нет - значит идея глупа. - Лэнт говорит разумно, - закричал тот же мужчина, который только что препирался с Шугой. - Я выделю двух своих жен для эксперимента. - И я тоже даю одну, - подхватил кто-то еще. И тут воздух наполнился обещаниями прислать женщин - каждый молодой мастер был полон желания превзойти другого, доказать, что у него жены толковые. Пурпурный восхищенно сиял от такого поворота событий. Он ходил от мужчины к мужчине, пожимал руки и благодарил. Старый Леста поднял руку. - А что вы, восторженные молодые глупцы, будете делать, когда на вас обрушится гнев Элкина, а? - А что нам бояться Элкина, - пробормотал кто-то, но надо заметить не слишком громко. Я сказал: - Если мы увидим, что женщины осквернили ткань - мы убьем их. - Действительно, что еще может утихомирить разгневанного бога, но такова цена эксперимента. Раздались дружные крики согласия. Когда они стихли, в центр вышел Шуга. - О ерунде вы спорите, - сказал он, - самое простое дело составить заклинание, позволяющее женщине работать. И не оскорблять при этом богов. Женщины настолько тупы, что просто не могут не обижать богов. Поэтому существует универсальное заклинание, искупающее их невежество. Таким образом, женщина будучи один раз освященной, фактически, уже не имеет возможности сделать ничего плохого. Так что богов мы можем не беспокоиться. Здесь вопрос в том - достаточно ли женщина умна, чтобы научиться прясть. Но и на него мы скоро получим ответ. А пока нет смысла особенно распространяться на эту тему. Разумеется он был прав. Мы одобрили его выступление и закрыли собрание. ГЛАВА ТРЕТЬЯ На следующее голубое утро был проведен эксперимент по изучению возможности научить доселе не участвующих ни в какой разумной деятельности женщин прядению. Предложено было семнадцать жен, явилось четырнадцать, подгоняемых своими неожиданно занервничающими и обеспокоенными мужьями. В холодном утреннем свете эта идея уже не представлялась им такой привлекательной. Даже я начал жалеть о своем предложении. Первую жену я привести не смог, поскольку та была беременна. Оставалась вторая - тоненькая, нескладная, со светлым мехом. Мне вовсе не улыбалось потерять ее ради эксперимента. Но выбора не было - честь обязывала! Нетрудно было понять, почему ворчат другие мужчины. Если только одна жена собирает пишу, еда становится скудной и однообразной. А в моем случае дело обстояло еще хуже. А бить женщину, вынашивающую ребенка - плохая примета. Ладно, если дела будут идти совсем скверно, я всегда могу присоединиться к холостякам, которых обслуживают незамужние женщины. Выход не из лучших, но по крайней мере, мой желудок будет полон. Мы, нервничая, ждали на склоне холма. Топтались и переговаривались. Настроение женщин было разным - от страха до восторга. Все они, несомненно, были взволнованы, или же подавлены перспективой новой работы. Мало кто из них понимал, что именно от них требуется, но любые изменения в том образе жизни, что они вели, могли быть только к лучшему. Пурпурный явился в сопровождении Лесты и нескольких других его ткачей. Да, эти люди действительно могли научить прясть. помощники тут же начали собирать прядильные устройства. Урок начался с демонстрации того, что представляет собой прядение в целом. - Вы будете делать нить, понятно? Нить - это очень важно. Мы будем из нити делать ткань. Женщины немо и беззвучно затрясли головами. - Я покажу вам, как это делать, - сказал Леста. Он сел на низенький стульчик перед прядильным устройством и начал прясть, подробно объясняя каждую процедуру. Леста оказался хорошим учителем. Пока я смотрел, то почувствовал, что тоже могу научиться этому ремеслу. Но женщины - они видели все совершенно по-другому. - Посмотри! - бормотали они. - Он сидит! Он сидит! Он работает и в то же время сидит! Моя жена потянула меня за руку. - О, мой муж! Муж мой, неужели и я смогу сидеть тоже и работать? - Тихо, женщина, тихо! Будь внимательна! Но теперь разом начали перебивать все женщины, возбужденно шепча друг другу: - Он сидит! Он сидит во время работы! В конце концов старый Леста не выдержал. Он перестал прясть и спрыгнул с табурета. - Да, проклятье на вас, я сижу! И вы, глупые создания, тоже будете сидеть! Если конечно, сможете научиться работать! Женщины немедленно замолчали. Леста осмотрел группу. - Ну, кто хочет попробовать первой? - Я! Я! В страстном желании они все устремились вперед. - Я первая! - Я! Каждая хотела попробовать - на что это похоже - сидеть и в то же время работать. Леста выбрал одну и усадил ее на стул. Женщина истерично захихикала. Леста вложил ей в руку инструменты и пряди расчесанного волокнистого растения, приказал ей делать то, что только что делал он. То что она видела... О боги! Она пряла! Она спряла волокно в нить! Ткачи задохнулись от ужаса - такое оказалось возможным! Мужчины застыли в шоке - неужто женщина может быть настолько умной? Я тоже затаил дыхание, но потому лишь, что никогда такого прежде не видел. Женщины оцепенели - она сидит и в то же время работает! И при этом сидит! А Пурпурный? Пурпурный подпрыгивал от восторга. - Получилось! - вопил он. - Получилось! Она работает! Она работает! А женщина, между тем, продолжала прясть. Конечно, нить была неровной и непригодной. Она была неопытной и не совсем понимала, что именно она делает. Но даже теперь стало очевидно - прясть женщина может! И Пурпурный сможет построить свою летающую лодку. При должном опыте и тренировке - и при внимательном присмотре - все женщины в самом скором будущем смогут прясть нить такую же тонкую и ровную, как самые искусные из прядильщиков. День тем временем продолжался. И вскоре неведомое раньше сделалось явным - женщины даже более искусные прядильщицы, чем мальчики-подмастерья. Подмастерье хитер, он знает, что скоро станет ткачом, и его сердце не лежит к пряже. Он уделяет своей работе мало внимания, потому, что она скучна. Мальчишки - всегда мальчишки. Для женщины же, с другой стороны, прядение - задача огромной сложности. Ей приходится использовать обе руки и одну ногу одновременно для трех различных, но согласованных движений. Тут требовалась вся их сосредоточенность - это было для них как вызов. К тому же они знали, что если не справятся, то будут побиты. Женщина должна постоянно сосредотачиваться на том, что она делает, значит она будет со временем внимательнее следить за нитью. К концу дня многие из них, включая и мою жену, уже пряли нить достаточно тонкую, чтобы ее можно было использовать для воздушной ткани. Пурпурный все уже успел подсчитать. В двух наших деревнях было почти шестьсот незамужних женщин. Если не считать сбора пищи и уборки, то работы у них почти не было. Но теперь все эти свободные руки могли принести нам огромную пользу. Мы доверили им дело - прясть! И если их окажется недостаточно, чтобы снабдить Пурпурного нитью, мы можем разрешить работать даже женам. Эксперимент, определенно, увенчался успехом. Пурпурный был не из тех, кто зря станет тратить время. Он быстро определил новые задачи для учеников ткачей и подмастерьев. Парни охотно взялись за дело, когда поняли, в чем дело. Пурпурный создал новую профессию - надзиратель над женщинами. Ребята должны были следить за работой женщин. Они были в восторге, когда сообразили, что будут сами отдавать приказы, вместо того, чтобы получать их. Всех незамужних женщин предстояло разбить на три отряда - прясть, собирать волокнистые растения, расчесывать их для прядения. Но и эти отряды были разделены на три группы поменьше - от тридцати до пятидесяти человек в каждом. Даже старый Леста был потрясен. - Никогда не видел прежде такого количества рабочей силы, - признался он. - Я бы ни за что не поверил, что такое возможно. - Тут он понял, что невольно сделал комплимент Пурпурному и добавил: - Но, конечно, ничего не получится. Но пока все получалось. Другую группу, на этот раз мужчин-ткачей, Пурпурный отправил в лес собирать сок дикого домашнего дерева. Им боли выданы огромные горшки, изготовленные Белисом Горшечником. Если горшок запечатать, кровь дикого домашнего дерева сохраняется до тех пор, пока она не понадобится для использования. Нам все требовалось в большом количестве. Мы уже отправили гонцов в другие деревни с образцами воздушной ткани, приглашая к себе ткачей и женщин. Если Леста счел впечатляющей армию из шестисот женщин, то ли ему еще предстоит увидеть! Как только нить была спрядена, бригада подмастерьев окунала ее в ванну с кипящим соком дикого домашнего дерева, а оттуда ее медленно, очень медленно наворачивали на высоко поднятую катушку, так чтобы у нити было время высохнуть в воздухе. Скоро стало ясно, что этим методом Пурпурный недоволен. Если нитей, пока они были мокрые, кто-то случайно касался, то на них оставались пятна грязи, достаточно большие и различимые даже глазом. Пурпурный сердился и утверждал, что в этом месте возле грязи из ткани будет просачиваться газ и его машина упадет в море. Тут еще мальчишки начали жаловаться на жару от кипящих ванн с соком. Время года тоже способствовало духоте. Было решено перенести ванны и прядильные колеса наверх, на скалу Юдтион. Мальчишки были довольны, потому что там было прохладно от ветра, а женщины, казалось, не обращали внимания на лишние полчаса ходьбы по склону. Но, что более важное, был улучшен процесс пропитки и сушки. Теперь нити пропитывались, затем большой петлей спускались со скалы, вокруг шкива и опять поднимались наверх, где и наматывались на катушку. Ветер поддерживал ее на весу; а мальчишки тащили ее из ванны так быстро, как только успевали наматывать на катушку. Нить получалась чистой и сухой и даже более эластичной, чем прежде. Как-то я стоял на выступе вместе с Пурпурным. Работая шла гладко, минимум задержки. Вдоль края скалы разместилось почти двести женщин с прядильными устройствами. Примерно пятьдесят мальчишек следили за ваннами с кровью домашнего дерева. Мимо нас тянулись петли только что изготовленной нити. Еще двадцать подмастерьев наматывали их на катушки. Вилвил и Орбур построили несколько больших механизмов, вращающих катушки. Каждый состоял из держателя для катушки, системы шкивов и двух рукоятей. На каждом было занято по четыре мальчишки, по двое на рукоять. Нить оно наворачивало быстрее, чем это могли сделать десять подмастерьев, работая поодиночке. Внизу, в деревне действовало уже около десятка станков, каждый из которых изготовлял три куска воздушной ткани каждые пять дней. Но такого количества все еще было недостаточно - потому-то мы сюда и пришли. Начинали прибывать ткачи из других деревень, желая познакомиться с нашим новым секретом. Многие были шокированы, увидев, что у нас прядут женщины, а на станках костяные зубья, но все же многие оставались и начинали учиться, а потом и работать. Новые станки вступали в строй каждый день. Пурпурный и я стояли и смотрели вниз. Море начало подбираться к нижней деревне. Несколько домашних деревьев уже стояли покинутыми. - Как высоко поднимается вода? - спросил я. - Не придется ли переносить станки? - Надеюсь, нет, - ответил Пурпурный. - Посмотри. Видишь вон ту линию деревьев? Гортин говорит, что она проходит как раз там, до какого уровня вода добралась в прошлом году. Я рад, что тут в океане пресная вода, Лэнт. Там, откуда я пришел, вода в океане - соленая. Я глядел на голубую воду и вспоминал, что совсем недавно здесь была высохшая пустыня. - Интересно, откуда эта вода берется? Пурпурный ответил, думая о чем-то своем: - Когда вы проходите между двух солнц, тают ледяные шапки на полюсах. Я с удивлением поглядел на него. Он до сих пор продолжал нередко нести тарабарщину. Вероятно, он никогда не избавится от этой привычки. И тут я внезапно сообразил, до чего привычным для меня стало присутствие Пурпурного. Я больше не думал о его странных манерах, как о странных. Просто они были другими. Я перестал думать о нем, как о чем-то чужом и необычном. И только когда он начинал плести что-нибудь невразумительное, как сейчас, я вспоминал, что он не нашего племени. Действительно, я даже начал привыкать к виду его голого, безволосого лица. Хотя... я посмотрел еще раз и воскликнул: - Пурпурный, ты что ошибся в заклинаниях? - С чего ты взял? - Твой подбородок, Пурпурный! У тебя начали расти волосы на подбородке и по щекам. Его рука потянулась к лицу. Он потрогал подбородок и расхохотался гулким утробным смехом. Я здесь ничего смешного не видел. Среди нас было много таких - Пилг, например, кто начисто лишился волос с головы до пят из-за неправильного заклинания. Все еще посмеиваясь, Пурпурный достал какое-то устройство, размером с кулак и сказал: - Видишь, Лэнт? - Конечно. - Это - волшебная бритва. Она приводится в действие особого рода магией, называемой электричеством. - Именно так он ее назвал. - Сила бритвы будет мне нужна, чтобы получить газ легче воздуха. Поэтому я и решил удалять волосы с лица очень редко. А теперь думаю и вообще не удалять. Я посмотрел на него с удивлением. - Ты хочешь сказать, что можешь сам выращивать волосы? Он кивнул. - И удалять их когда захочешь? Он снова кивнул. Странно, очень странно, поглядел еще раз. Потом спросил: - Пурпурный, если ты решил не удалять волосы с лица, то почему ты не делаешь этого полностью? - Как? - переспросил он. Затем поняв, что я имею в виду и остальные голые части его тела, расхохотался еще сильнее. Но до меня все равно не доходило, что в этом смешного. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ На следующий день Пурпурный решил попытаться разделить воду на газы. Посмотреть на это зрелище пришли многие с обеих деревень. Волшебник взял у кузнеца два куска медной проволоки, опустил в большой горшок так, чтобы концы каждого куска погружались в воду, закрепил провода на концах горшка деревянными зажимами. Мы молча наблюдали, как Пурпурный снял с пояса очередное волшебное приспособление. Оно было плоским с округлым и напоминало то, которое применялось в световом устройстве, подаренном Пурпурным Шуге несколько месяцев назад, только побольше. Пурпурный называл его батареей. Он объяснил, что именно в нем скрыта магия, называемая электричеством. Подсоединенное к его защитному костюму, оно давало силу другим волшебным устройствам. Пурпурный просто указал на них, но ничего не стал объяснять. Единственными механизмами, которые не были зависимы от батарей были излучатель света, у которого имелась своя крошечная батарея и счетчик радиации, который, как сказал Пурпурный, не нуждается в электричестве совсем. Батарея была тяжеленькой, значительно более тяжелой, чем можно было предположить по ее размерам. На одном ее конце виднелось два блестящих металлических нароста. Пурпурный прикрутил к этим наростам свободные концы медного провода, каждый к своему. - Теперь, - заявил он, - все, что мне остается сделать - это включить батарею. А вот эта крупная шкала показывает, сколько энергии у меня осталось. Когда я включу батарею, заклинание начнет действовать, и вода разделится на газы. Так он и сделал. Мы ждали. Я услышал шипение и заглянул в горшок. Крошечные пузыри образовались на поверхности проводов, отрывались и поднимались на поверхность. - Ага. - сказал Пурпурный. Он повернулся и повернул выпуклость. Вода начала пузыриться сильнее. Пурпурный горделиво рассмеялся. - Водород и кислород, - сказал он, - от одного провода идет кислород, а от другого - водород. Он легче воздуха. Нам нужно будет улавливать водород. Он и поднимает воздушные мешки. - О! - проговорил я и закивал головой, будто бы все понял. Но я ничего не понял, но сделал вид, что мне все понятно. Я постоял еще немного из вежливости, а затем вернулся к своей прерванной работе. Теперь у меня было семь подмастерьев и хотя они были вполне способны выполнять работу и без меня, я все же - из чувства ответственности - проверял их при каждой возможности. Сейчас мы использовали сырую кость. Огромная ее груда лежала на солнцепеке, конечно, она не станет такой твердой, как окаменевшая кость, но все же ее можно будет пустить в дело. Подмастерья хорошо справлялись и без меня. Пурпурный предложил, чтобы они работали в новом порядке. Один разрезал кость на плоские сегменты, другой шлифовал эти сегменты песком, подгоняя под размер пазов ткацкого станка, третий вырезал углубления для крепления пластины к раме, четвертый и пятый прорезали щели в пластине, а шестой тем временем полировал готовые комплекты зубьев. Седьмой следил за инструментами шести и держал их острыми. Таким образом они могли сделать больше зубьев для станков, как если бы работали поодиночке. Пурпурный называл это "разделением труда". Каждую работу можно разбить на несколько простых операций. А поскольку одному человеку приходилось осваивать только одну операцию, то это упрощало и убыстряло весь производственный процесс. Никто не обязан знать все. Кроме Пурпурного, конечно, но на то он и волшебник. Теперь он внедрял свои методы по всей деревне. Появились новые правила как ткачам прясть нить, ткать ткань, строить станки, делать прядильные машины. Пурпурный учил людей своей магии изготовления вещей. Он сказал мне, что весь район стал поточной линией для изготовления летающей машины. В будущем, мы сможем строить и другие летающие машины, если захотим. Все, что мы должны сделать - это поддерживать работу поточной линии. И мы сможем построить столько машин, сколько захотим. Это была ошеломляющая мысль. Когда с ней ознакомился Шуга, глаза его заблестели. Не было секрета, чего он хочет. Зловещие огоньки плясали в его глазах. ГЛАВА ПЯТАЯ У Пурпурного странная манера разговора - даже более странная, чем его методы изготовления вещей. Но, если мы с ним соглашались, его методы оправдывались. Он снова и снова доказывал нам это. Например, он придумал способ уберечь Гортина при столкновениях с деревьями во время езды на велосипеде. Он предложил Вилвилу и Орбуру добавить к велосипеду пару маленьких деревянных колес - по одному с обеих сторон заднего колеса. Они удерживали машину от падения на бок. Гортин был тан благодарен, получив, наконец, возможность ездить на велосипеде, что позволил моим сыновьям продать и остальные машины в нижнюю деревню. Но при условии, что у них не будет "колес Гортина". Он хотел быть единственным владельцем непадающего велосипеда. Орбур и Вилвил были довольны таким поворотом событий. Они уже придумали свою собственную поточную линию для велосипедов - с четырьмя подмастерьями они могли бы выпускать по два велосипеда каждые пять дней. Сыновья были полны желания опробовать ее как только кончат дела по работе над летающей машиной. В настоящий же момент у них было столько заданий от Пурпурного, что они едва-едва справлялись. Например ему потребовались держатели мешков - огромные деревянные рамы, которые удерживали бы мешки над пузырящимися горшками с водой. Таким образом он собирался ловить газ, который поднимался от горшков с водородным проводом. Он попросил Белиса Горшечника изготовить для этого горшки специальной формы, и тот уже заканчивал первый из них. В дополнение к отверстию сверху, через которое должна была заливаться вода, у него были два горлышка с разных сторон. Одно из них - узкое и изящное было расположено таким образом, чтобы водород поднимался именно через него. Другой газ должен был уходить прочь через другое горлышко, широкое и короткое. Воздушный мешок - совершенно пустой, предстояло подвесить на раму над горлышком, а его отверстие прикрепить к соответствующему горлышку. Когда к проводам будет подсоединена батарея, то, как надеялся Пурпурный, воздушный мешок начнет наполняться водородом. Но не один мешок еще не был сшит. Пока только было построено две рамы, чтобы держать их, и вылеплен один горшок. Белис Горшечник начал выходить из повиновения. Сперва он обрадовался заказу Пурпурного на большое количество горшков, но не пришел в восторг от его предложения использовать женский труд. Он возражал против сбора ими глины, против того, чтобы они вращали его круг, приглаживали его уже готовые изделия, очищали инструменты - против всего! Никаких женщин, - уперся он. Женщины предназначены для выведения потомства - это все, для чего они существуют. Пурпурный сказал, что уже доказано, что женщины способны на простую работу, как пряжа и собирательство. Белис затряс головой. - Прядение не требует особого ума, не то, что изготовление горшков. - Хм, примерно то же говорил и Леста. Только он говорил, что изготовление горшков не требует большого ума. - Леста - старая мохнатая бородавка. А здесь, возле моих горшков, женщинам не бывать... - Это твое последнее слово, Белис? - Последнее. - Я надеялся, все-таки, что ты согласишься. Ну да ладно. Я уже послал за горшечниками из других деревень. Они согласны попробовать работать с женщинами. Я предвидел, что ты... - Подожди! - заволновался Белис. - Может быть все-таки возможность есть. Но надо попробовать... Другими словами, теперь все хотели работать с Пурпурным. Даже если при этом приходилось менять свою привычную манеру поведения. И еще одно: как мы все больше и больше узнавали о Пурпурном, так и он, как это стало видно из его поведения при заключении сделок - кое-что узнавал о нас. ГЛАВА ШЕСТАЯ Вскоре Шуга закончил кульминацию и освещение всех домашних деревьев в районе, за исключением диких деревьев, которые он оставил Пурпурному для его воздушной ткани. Два дня он бродил по деревне, придумывая чем бы заняться и тут и там развлекая себя небольшими заклинаниями для решения мелких проблем. В конце концов он пожаловался мне: - Все находят себе занятие возле летающей машины - только не я! Тут не нужны заклинания, которыми я мог бы направлять работу. Все пользуются заклинаниями Пурпурного. - Чепуха, Шуга! Хватит заклинаний и для тебя. - Назови хотя бы одно. - Ну... ты можешь использовать свое умение в подготовительных работах для летающей машины. С воздушными мешками, например. - А что с ней еще делать, с воздушной тканью? Они ее соткали, они ее окунали, она держит воздух. - Но она должна быть благословлена, Шуга, разве не так? Я хочу сказать, что это должно быть похоже на поимку Воск-Нотца - Бога Ветра. Тут ведь тоже должны быть своего рода улучшающие заклинания. Шуга призадумался. - Верно, ты прав, Лэнт. Я должен исследовать этот вопрос. Боги определенно должны быть привлечены к летающей машине. Я последовал за ним на рабочий участок ткачей: обширное пастбище как раз под скалой. Там располагалось более сорока гигантских ткацких станков. Шум стоял чудовищный - каждый станок скрипел, содрогался, громко протестовал. Погоняющие выкрики начальников бригад накладывались друг на друга. Я удивился, как это разные ткачи различают, кто и что командует. Мы зажали уши руками, пробираясь между рядами машин - на тяжелой раме каждого вырастал крошечный кусок воздушной ткани. С некоторым неудовольствием я отметил, что поле испорчено множеством собравшихся здесь людей - черная трава превратилась в грязь. Тяжелая пыль повисла в воздухе. Это было плохо для ткани. Хотя каждый кусок ткани тщательно протирался перед пропиткой, все равно не годилось держать ее в такой грязи. Без малейшего сомнения, нам надо было разнести станки подальше друг от друга. Старого Лесту мы нашли на краю поляны, наблюдавшего за сборкой трех новых станков. Шуга оторвал его от работы и оттащил его подальше от станков. - Я должен поговорить с тобой, - начал он. - О чем? Видишь же - я очень занят. - Говоря с нами, Леста не переставал вертеться на месте и рычать на суетящихся подмастерьев. - Ладно, - сказал Шуга. - Я произвел некоторые вычисления... - О! Нет! Больше никаких вычислений! - Они касаются воздушной ткани. Мы не можем ткать ее, не обижая Воск-Нотца - Бога Ветра. Но мы можем ткать ее, если будем читать заклинания примирения над каждым куском ткани и над каждым станком... - Я не могу себе это позволить, - застонал Леста. - Здесь и без того столько магии, что у меня начали вылезать волосы. - Мы рискуем нарваться на удар смерча. - Это было бы неплохо, - ответил раздраженно старый ткач. - У меня, по крайней мере, выдалось хоть немного спокойного времени. Вон, взгляни. Видишь эти станки? На каждом из них работают разные ткачи и каждый из них поклоняется своему богу. Тут и Таккер - бог названия, и Каф - бог драконов, и Эйн - бог причин. Тут собралось больше богов, чем мне приходилось в жизни слышать! И каждый из этих ткачей требует, чтобы его ткань была выткана в особой манере, посвящена его любимому богу! - Но... но, - в замешательстве забормотал я. - У Пурпурного будет припадок... - Это точно, - согласился Леста. - Ткань должна быть изготовлена строго по образцу. Она должна быть по возможности наиболее плотной. Она не должна быть ни атласной тканью, ни саржей, ни какой-нибудь ерундистикой - она должна быть просто воздушной тканью! Так нет же... Видишь людей, вон там? Они укладываются, чтобы вернуться в свою деревню. Они, надо же, не желают ткать ничего, кроме сатина. Они боятся обидеть Моханторга - бога-человека, бога... понятия не имею чего он там бог! И таким вот образом мы каждый день теряем, по крайней мере, пятерых ткачей. Леста повернулся к нам. - Вы понимаете что происходит? Они крадут секрет нашей воздушной ткани! Они приходят, работают с неделю, а затем выдумывают какой-нибудь предлог, чтобы сбежать назад, в свою деревню. Я не в силах удержать здесь рабочих. - Он застонал и присел на бревно. - А-ах! Лучше бы я никогда не слышал о воздушной ткани! - Дела! - согласился я. - Тебе, Шуга, действительно надо принять меры... - Конечно, конечно, - выкрикнул Шуга. - Ни одному из ткачей не позволялось приблизиться к станку, не открыв по крайней мере, двух слогов своего секретного имени в качестве гарантии. Но ничего из этого не получилось. Они заявили, что клятва перед богом во много раз крепче и важнее, чем клятва человека человеку, и они правы. - Хм, - произнес Шуга. - Кажется, я могу кое в чем помочь. Леста поднял голову. - Это просто, - продолжал волшебник. - Мы должны посвятить свою ткань Воск-Нотцу. Всякий, кто надумает ткать ее без моего благословения, или ткать в других видах и местах, будет рисковать навлечь на себя его гнев. - А как насчет тех, кто хочет уйти? - спросил Леста с надеждой. Шуга покачал головой. - Это не страшно. Мы можем связать их более крепкой клятвой... - Более крепкой клятвой, чем клятва богу? - Определенно! Как насчет клятвы о безволосии? - Это как? - Очень просто - если они нарушат клятву, все их волосы вылезут. - О! - произнес Леста, он немного подумал над этим и просветлел. - Давайте попробуем, - согласился он. - Хуже от этого уже не будет. Когда я уходил, они ругались из-за гонорара Шуге за изгнание всех остальных богов из ткани. ГЛАВА СЕДЬМАЯ Я решил навестить Пурпурного в его гнезде. Он был очень доволен ходом работ. Удовлетворенная ухмылка проглядывала сквозь черную щетину, покрывшую его подбородок. И он игриво похлопал свой животик. Некоторыми повадками он напоминал мне здешнего черного кабана. Я рассказал ему об уходе ткачей. Он задумчиво кивал, когда я сообщил ему о намерении Шуги. - Да, - согласился Пурпурный, - это очень умно. Но я не беспокоюсь о тех, кто ушел. Они вскоре вернутся. - Но почему? Пурпурный объяснил с невинным видом: - Потому что у нас почти все прядильные установки на острове. Где они возьмут достаточно нитей для своих станков? Он посмеялся, довольный своей хитростью. - Они будут счастливы, если сумеют сделать хотя бы кусок воздушной ткани. - Да, ты прав, - сказал я, хотя совершенно ничего не понял. - И еще одно... У нас единственные на острова костяные зубья. Они не смогут изготовить такую тонкую ткань, как наша. Они вернутся. Он похлопал меня по плечу. - Идем, мне надо подняться на скалу и посмотреть, как движется работа. - Я немного пройдусь с тобой, - сказал я. - Есть еще ряд вопросов, которые нам надо решить. Я рассказал о шуме и грязи, созданных скоплением станков в одном месте, вблизи друг от друга. - Это скверно, - согласился он. - И для материи и для людей. - Мы должны раздвинуть их. Возможно, некоторые придется перенести в другое место. Мы должны любой ценой защитить ткань от грязи. Я сам организую это. - Я уже сказал Лесте, - сообщил я. - Он не возражает. По крайней мере, не больше, чем обычно. - Хорошо. Мы запыхались, поднимаясь по склону в верхнюю деревню. Я сказал: - Еще одна проблема, Пурпурный. Некоторые начали поговаривать о плате за работу. Они боятся, что у тебя не хватит заклинаний, чтобы рассчитаться с ними за их труд. Честно говоря, даже я недоумеваю, Пурпурный. Каким образом ты намерен выполнить свои обещания. - Угу, - согласился Пурпурный. - Надо им дать какие-нибудь символы или еще что-то в этом духе. - Волшебные символы? Он задумчиво кивнул. - Да, можно назвать их так. - И что они будут делать? - Ну, каждый символ будет обещанием, Лэнт, обещанием будущего заклинания. Каждый может хранить его или обменять, или реализовать попозже, когда у меня будет времени побольше. Я обдумывал это предложение. - Так их понадобится очень много, верно? - Да. Я прикидываю, может попросить Белиса Горшечника... - Нет, подожди! У меня идея получше! Мой мозг напряженно работал. Мои подмастерья уже хорошо освоили работу по кости. Они наделали комплектов зубьев больше чем достаточно, чтобы удовлетворить потребности всех существующих станков и даже тех, что будут построены в ближайшие пять дней. Мне не нравилось, что они болтаются без дела, а у меня все еще оставалось сто двадцать восемь ребер от скелета, подобранных по дороге. Я сказал: - Почему бы тебе не разрешить нарезать мне их из кости? Кость имеет душу, а глина нет. К тому же моим подмастерьям как раз нечего делать. Пурпурный неторопливо кивнул: - Хорошая идея, Лэнт. Мы сможем выдавать по волшебному символу за каждый день работы. - Нет, не пойдет, - возразил я. - По одному за каждые пять дней работы. Так делает Шуга и от этого его заклинания делаются еще ценнее. Отработал руку дней - заработал заклинание. Он пожал плечами. - Хорошо, Лэнт. Начинай вырезать. Я был в восторге. Он пошел выше на скалу, а я тут же поспешил в верхнюю деревню загонять моих подмастерьев за работу. Мы разрежем каждое ребро на тысячу - если не больше - узеньких долек и закрасим полученные кругляши давленным соком черных ягод. После немногих экспериментов я выяснил, что мы можем использовать те же режущие нити, которые применяли при изготовлении зубьев. Нити были натянуты на жесткую раму. Убрав одну сторону рамы мы могли отрезать по несколько долек сразу от конца каждого ребра. Позже мы сообразили, что рамка еще большего размера, с увеличенным числом нитей сможет нарезать за один раз еще больше долек. В самом деле не было причины, чтобы нить была закреплена именно в жесткой рамке, для такого вида работ. Я сразу же представил, по меньшей мере, шесть способов отрезания костяных ломтиков. Один из самых эффективных состоял в том, чтобы набросить нить на ребро и тянуть ее взад-вперед. Таким образом кость разрезалась сразу, с нескольких сторон. Пока мы обсуждали этот способ, рядом остановились Вилвил и Орбур. Они направлялись на скалу и каждый нес связку прочных бамбуковых стволов. Я рассказал им о своем проекте, и они задумчиво закивали. - Пожалуй, мы сможем построить тебе устройство для срезания еще большего числа ломтиков за один раз. Мы приделаем рукоятки, шкивы и работать на нем будут двое подмастерьев. Думается, с его помощью возможно будет протягивать пятьдесят нитей одновременно. - Отлично, отлично, - потирал я руки. - И как скоро я его получу? - Как только нам предоставится возможность его сделать. Сперва мы должны закончить раму летающей машины. Сосна слишком тяжела, мы собираемся вновь попробовать бамбук. - А это значит, что раму придется строить заново, - вздохнул Орбур. Они взвалили свой груз на плечи и потащили его наверх. ГЛАВА ВОСЬМАЯ Было уже далеко за полночь, и я окончательно выбился из сил. Красное солнце близилось к закату. Я устал, все тело немилосердно болело, но в то же время я удовлетворенно улыбался из-за проделанной работы. Пока я тащился по покрытому черной травой склону к своему дому, то думал об удовольствиях, ожидавших меня там: горячая вода, да возможен и кусочек пищи получше, массаж, нежный и согревающий. Можно было позволить женщинам умастить мой мех душистыми маслами, слишком давно я не позволял себе такой роскоши. И, возможно, если я буду в настроении - то, ради чего и создаются семьи, и, разумеется, со второй женой. Первая с каждым днем становится все грузнее и полнее. Возможно, также теплое расчесывание, - мечтал я. Я уже ощущал прикосновение гребней. Я ускорил шаг. Дерево моего гнезда гостеприимно замаячило впереди. Жен своих я застал посреди жуткой ссоры. Первая жена - старшая, сидела в слезах, вторая жена свирепо глядела на первую. - Ума у тебя! - заорал я на нее. - Ты не должна нервировать мою первую жену - она родила мне двоих сыновей, а ты пока не родила никого! Женщина озлобленно сверкала глазами. - Иди подай мне кнут, - приказал я. Вторая жена ответила: - Ты можешь исхлестать меня, мой хозяин, но ты не можешь изменить того, что есть. Что есть - то есть. За такое неуважение она должна поплатиться. Мужчине, который не может управляться с женой, лучше вообще не делать такого шага, как жениться. Я шагнул к своей первой жене, обняв руками ее раздавшуюся фигуру. - В чем дело, моя первая жена? Она произнесла сквозь слезы: - Эта... эта женщина... она... Моя вторая жена надменно перебила ее: - Я тебе больше не "эта женщина", я - Катэ! - Катэ? Что такое Катэ? - Катэ - это мое имя. У меня теперь есть имя. Мне его дал Пурпурный. - Что?! Ты осмелилась заиметь имя? Ни у одной женщины нет имени! - А у меня есть! Мне его дал Пурпурный. - Он не имел права! - Имел - он волшебник. Не так ли? Он пришел сегодня на скалу, где мы пряли, и он разговаривал с нами. Он спросил, как нас зовут? Когда мы сказали ему, что у нас нет имен, он предложил дать их нам. И он благословил их к тому же! Теперь мы имеем освященные имена! Ну вот, этот глупец навлечет гибель на всех нас! Нет ничего опаснее женщины, ставшей надменной. Мы не должны были позволять им учиться прясть. А теперь он им дал еще и имена! Имена - надо же придумать! Уж не считает ли он женщин равных мужчинам и в других отношениях? А я даже спросить его об этом побоюсь. Ведь он может ответить - да! И такого дождаться от волшебника! Надо сразу же сообщить об этом Шуге! Других мужчин тоже необходимо поставить в известность. А Пурпурного необходимо наказать. Если женщина получит имя, ее можно проклясть благодаря магии, таящейся в имени. Мужчина достаточно силен, чтобы нести на себе такую ответственность и сумеет избежать этого проклятия. Но женщина - как может женщина хотя бы понять опасность? Они будут в таком восторге от полученных имен, что помчатся трубить об этом первому же встречному. Все это пронеслось у меня в голове мгновенно. Моя первая жена поглядела на меня со слезами на глазах. - Дай мне имя, муж мой. Я тоже хочу быть кем-то. Я выскочил наружу. Деревня бурлила от смятения. Небо было красным, затянутым дымкой, мужчины собирались кучками и выкрикивали разную чушь. Как будто они посмеют напасть на волшебника! Пилг Крикун взобрался на высокий пень домашнего дерева и вопил перед остальными: - Процессию с факелами... снимем богохульство! У Пилга даже жены теперь не было. На что же он теперь жалуется? Нет, все зашло слишком далеко - здесь требуется разумный голос. Я взобрался на пень позади Пилга и оттолкнул его в сторону. Пилг закачался, размахивая руками. Я набрал побольше воздуха в легкие и загремел: - Слушайте меня, жители... Но вокруг было все слишком шумно н суматошно. Неожиданно собравшиеся пошли прочь. Появились горящие факелы, багряное пламя освещало черные безумные головы. Я спрыгнул с пня и протолкался сквозь толпу. Ну куда пропал Шуга, он так нужен! И мне, мне одному предстояло остановить их, когда они двинутся к реке, в направлении гнезда Пурпурного... Я пытался пробиться к самому началу толпы, так чтобы меня могли видеть. - Послушайте меня! Послушайте вашего Главу! Но тут толпа из нижней деревни ворвалась в нашу - и больше уже ничего нельзя было сделать. Ни человеческий голос, ни голос демона не услышали бы в таком реве. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Толпа превратилась в разъяренный поток людей, замышляющих убийство. Я все еще пытался пробиться вперед, надеясь свернуть их в сторону, как-то отвлечь... А затем мы вывалились на берег реки, и Пурпурный был там. Он стоял на коленях позади объемистого горшка Белиса, крепко прижимая к груди мешок - надутый мешок, размером с небольшую женщину. И тут толпа повалила к нему, он удивленно повернулся и выпустил ношу. Мешок поплыл вверх. Жители словно наткнулись на бегу на каменную стену. Они резко остановились, затем застонали, словно в агонии. Мешок Пурпурного медленно поднимался вверх, в темно-красное небо. Мешок, сшитый из воздушной ткани, казался непрочным, блестящим, ярким и отражал свет факелов. Он кружился, пританцовывал пока поднимался... - Лэнт! - закричал Пурпурный. - Что случилось? Почему они здесь? Я оторвал глаза от мешка с газом. - Пурпурный... зачем ты дал женщинам имена? - А почему бы и нет? - он казался смущенным. - Не могу же я все время обращаться с каждой из них: "Эй ты!" Не так ли? Где-то за моей спиной раздались стоны. Но я не счел нужным поворачиваться. Пурпурный продолжал: - Мне было трудно поддерживать порядок, Лэнт. Их здесь слишком много. Я хочу сказать, что трудно запомнить, что женщину зовут "жена Трона", но она оскорблялась, если я забывал уточнить: "вторая жена Трона". - Третья! - вспомнил я. - Третья! Вот видишь! Мне это мешало. Поэтому я дал некоторым из них имена: Катэ, Анна, Джуди, Урсула, Карен, Марианна, Лен, Соня... Это намного все облегчает. - Облегчает?! Я оглянулся. Большинство собравшихся, видимо, осталось. Они только сдвинулись теснее и выше поднялись факелы. Другие тоже не убежали, они просто отступили в темноту, пока Пурпурный и я разговаривали. Я еще раз посмотрел в небо, но летучий мешок уже исчез. - Облегчает? - повторил я. - Они пришли сюда, чтобы тебя сжечь, Пурпурный. - Гм, - произнес он, но вроде бы не поверил. - А где мой баллон? Он был здесь минуту назад... я его держал... - Ты имеешь в виду тот мешок, что поднялся в небо? Лицо его загорелось. - Он поднялся? Неужели все получилось? Я с трудом сглотнул и произнес: - Это действительно получилось. - Он взволнованно уставился вверх, потом снова на меня. - А-а... ты сказал, сжечь меня? Я снова кивнул. Но это, вроде, ничуть его не обеспокоило. Он все еще продолжал коситься на небо. Совсем свихнулся со своим баллоном. - За что? - поинтересовался он. - За то, что я дал женщинам имена? - Пурпурный - ты волшебник. Ты должен был знать, что делаешь. Я хочу сказать, что ты дал им имена при всех, так что все слышали и любая женщина, которая прядет, теперь знает имя любой другой прядущей женщины, верно? - Конечно. Ну и что? Я застонал. - А то, что они используют магию друг против друга. Магия - слишком большая сила, чтобы давать ее в руки глупцам и женщинам. Они станут слишком высокого мнения о себе. Пурпурный, сперва ты дал им профессию, теперь ты дал им и имена. Того и гляди, они начнут думать, что они не хуже мужчин. - Тебя это тан беспокоит? - понимающе спросил он. - Ладно. Лэнт, чего ты от меня хочешь? Чтобы я забрал имена назад? - А ты можешь? - Конечно. Я сделаю это для тебя. Я запомню вместо этого имена их мужей и их номера, лишь бы был мир. Я не мог поверить, что он так легко, так небрежно от этого откажется. Так же небрежно, как он дал им имена... Я нерешительно повторил. - Конечно, - засмеялся Пурпурный. - Или я по твоему Плут? Он гулко захохотал, показывая зубы. Деревенские тихо застонали и придвинулись поближе друг к другу. Пурпурный опять наклонился к своему горшку с водой и начал возиться с проводами. Я наблюдал за тем, как он прикрепил еще один кусок ткани к горлышку сосуда. - Еще один воздушный мешок? - Что? Ах, да... Другой баллон. - Он разгладил ткань руками. - Сегодня мы сделали первые мешки... Мешок начал медленно приподниматься. Пурпурный держал его так, чтобы он надувался ровнее. - Наблюдай, - сказал он. - Он надувается водородом. Наблюдай! Я шагнул поближе, удивляясь самому себе. Позади меня небольшая кучка мужчин, тех, кто еще остался - тоже придвинулась вперед. Мешок сделался упругим и пухлым почти по всей длине. Мы глядели на него, а он остановился все круглее. Мне казалось, что я прямо слышу, как пузыри выплывают из воды, проходят по горлышку и раздувают мешок. Пурпурный пристально следил за ним. Наконец, он снял мешок с горлышка, завязал и отпустил. Мешок поплыл прямо на толпу. - Получилось! Получилось! - крикнул Пурпурный. Он даже приплясывал от восторга. Мы подались назад, когда эта штуковина подобралась поближе. Пилг оказался к мешку ближе всех. Он выставил свой факел перед собой, как бы обороняясь им. Мешок не обращал внимания на угрозу, подплывал все ближе и ближе. И вдруг... Возник шар пламени! Яркая оранжевая вспышка жара и пламени. Ослепительный свет! Я не знал, что потом было. Большинство из нас каким-то образом добрались домой. Но Форд Копальщик взбежал прямо на утес. А Пилга Крикуна вообще никто не смог отыскать. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Но неприятности тан просто не кончились. Когда Пурпурный сообщил женщинам, что они больше не будут носить имена, поднялся такой плач и вой, что кто-то мог подумать, что все мужчины деревни одновременно колотят своих жен. И действительно , многие начали бить своих жен ради того лишь, чтобы все это прекратить, но рук оприкладство только усугубило неистовство женщин. Что ж, скоро стало ясно, что мы имеем дело со стихийным мятежом. Выглядело это совсем просто - женщины отказывались работать, готовить пищу и даже делать то, ради чего создаются семьи. До тех пор, пока мы не позволим им снова носить имена. - Нет! - заявил я своим женам. - Старые обычаи лучше. Если я позволю вам иметь имена, то боги разгневаются. - Лэнт, возлюбленный наш хозяин и преданный муж... - Не уговаривайте, - заявил я. - Никаких имен не будет! - А тогда не будет того, ради чего создаются семьи, - сказали они и захихикали. Я посмотрел на своих жен. Первую - я купил еще не избавившись от юношеского меха. Она прожила со мной много лет, родила двух замечательных сыновей и одну дочь. Она была преданна и хорошо знала мои привычки. Теперь она уже не была такой гладенькой и лоснящейся, как некогда, но я все же не намеревался пока отсылать ее к группе старых женщин. Нет, она удивительно хорошо подходила для выполнения своих обязанностей, связанных с ведением домашнего хозяйства. Вторая - гладенькая и изящная. Совсем молоденькая и в женах всего три цикла. Она рожала мне только дочерей, была испорченной и крикливой. И я неожиданно почувствовал, что жалею о потере третьей жены, самой скромной и самой сладкой жены. Она мало говорила, даже тогда, когда другие задирали ее, но она же была самой нежной. Она родила мне одного сына, но и она и сын погибли при разрушении старой деревни. Я уже подумывал о возможности взять новую жену - третью. Но тогда мне придется прогнать этих двух, если они собираются и дальше быть такими непокорными. К тому же в округе полно женщин. Они будут прыгать от счастья, выйти замуж за такого мужчину, как я. Да, но большинство привлекательных женщин были уже замужем. Остались только самые капризные и крикливые - и даже наиболее миловидные из них не были особенно симпатичными. К тому же если многие начнут рассуждать как я, то на женщин возникнет такой спрос, что кое-что останется вообще без женщин. Мысль поменять своих жен на чьих-то других, мне тоже приходила в голову, но кому же захочется получить жен с дурными привычками? Нет, мне следует держаться этих женщин... Но то - ради чего создаются семьи? Можно, конечно, попытаться взять их силой. Но они, наверно, начнут строить такие гримасы и делать такие ужасные выражения лица, что никакого удовольствия не получишь. Нет, следует быть хозяином в своем доме. Если они не покоряться моим желаниям, то следует их прогнать и найти новых жен. Само собой, можно подобрать кого-нибудь в деревне. В конце концов, разве я не Глава... Но большинство бунтовщиц как раз и относились к группе незамужних женщин. Именно из них получились лучшие прядильщицы - и как раз они-то и вопили больше других, требуя имен. Но наверняка, наверняка же найдется хотя бы одна, а то и две, которые променяют желание иметь имена на честь вести мое хозяйство и воспитыват ь моих детей. Наверняка найдется хотя бы одна, любящая делать то, ради чего создаются семьи... Я ошибся. Слишком многим мужчинам пришла в голову та ее мысль - слишком многие мужчины воспылали вдруг страстным желанием. А женщины воспылали желанием иметь имена. Мы созвали еще одно экстренное собрание. Поднялся Хинк и сказал: - Я предлагаю, чтобы мы как следует поколотили своих жен. Пусть знают, что мы не разрешим им никаких имен и не позволим бунтовать... Раздался хор одобрения. Ясное дело, идея всем понравилась. Но тут мужчина из нижней деревни покачал головой и возразил: - Не выйдет, Хинк. Мы уже наказывали своих жен, но они все равно не работают. Им захотелось имен и никакими колотушками из них этого не выбить. - Но это не разумно! - Женщины так не думают! - Но мы-то способны! Вот и думайте. Побои только усиливают их недовольство. Мы задумались... И наконец пришли к соглашению, что можно достичь компромисса за счет значимости. Решение предложил Пурпурный. Женщины могли получить имена, но имена используемые только для идентификации. Это будут неосвещенные имена, лишенные религиозного значения. Просто слова, которые произносят, чтобы знать о какой женщине идет разговор. Другими словами, на женские имена не будет распространено влияние богов! Шуга разворчался по поводу этого решения - что-то о недопонимании основ современной магии. Он сказал: - По своему определению имена являются частью предмета, который именуют. Вы не можете разделять их. Цветок - это цветок и только цветок. - Чепуха, Шуга, - цветок и под другими именами остается цветком. - Вот и нет, Лэнт - он только потому цветок, что мы назвали его заранее цветком. Если он не будет цветком, он станет чем-то еще. Он станет всем, чем ты его назовешь! - Но пахнуть он будет? Мы отклонились от темы. - Сожалею, Шуга, но имена назад не возьмешь. Все, что мы сможем сделать, это снять с них благословение. Сделай женщин защищенными от проклятий. Пусть их имена останутся бессмысленными наборами звуков. - Только и всего, Лэнт! Но все слова наделены смыслом, знаем мы его или нет. Не может быть слов, которые были бы одновременно определенными символами предметов, именно каковыми они и являются. Когда Пурпурный говорит, что мы должны снять благословение с имен, то он говорит глупость. С имен благословение снять невозможно. - Гм, - произнес я. - Но Пурпурный думает по-другому. - Пурпурный думает по-другому? А кто здесь волшебник? Я или Пурпурный? - Пурпурный, - коротко ответил я. Шуга уставился на меня. - Ну, это ведь его территория. Шуга зарычал и начал рыться в своей сумке с волшебными амулетами. Я сказал: - Шуга, ты такой же искусный, как и он - наверняка должен быть какой-то способ. Волшебник нахмурился. - Хм, да, - сказал он, подумав. - Пожалуй, я просто благословлю каждую женщину одним и тем же именем. Следовательно, ни одна из них не посмеет проклясть другую, потому что в таком случае она проклянет и себя саму. - Шуга, ты великолепен! - Ага, - скромно согласился он. - Я такой. На следующий день он пошел и назвал всех - Мисс. Были отменены Катэ, Анна, Урсула, Джуди, Соня... Теперь здесь остались одни Миссы. Мисс Фроуна, Мисс Гортина, Мисс Лэнта. Решение проблем было полным. Мужчины были счастливы, женщины были счастливы... Все Мисс были счастливы и, что самое замечательное, они снова начали прясть, работать и делать то, ради чего создаются семьи. Пурпурный мог звать их как хочет. Это не имело значения. Освященными их именами было имя Мисс. И это было единственное имя, которое обладало какой-то силой. Мужчины в деревне вздохнули с облегчением. Теперь-то они могли вернуться к нормальному образу жизни - к делам, связанным с летающей машиной. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Для того, чтобы не нарушать производство воздушной ткани, станки переносились только по три штуки в день. Новые станки собирались на других склонах и не в одном месте. Когда Лесте сказали, что он должен разнести подальше уже готовые и работающие устройства, он застонал от огорчения - мысль о перетаскивании всех сорока пяти станков наводила страх. Но Пурпурный быстро доказал, что нужно передвинуть только двадцать два - если убрать каждый второй станок из ряда, то между ними окажется достаточно места для работы. Покачав головой Леста отравился отдавать приказания. Половина новой ткани предназначалась для машины Пурпурного. Остальная делилась на процентной основе: каждому ткачу в размерах, определяемых его положением и работой, которую он выполнял. Пурпурный расплачивался за свою ткань волшебными символами. Я или мои помощники, нарезали их ему в соответствии с потребностью. Первая партия была вручена Лесте для распространения между его рабочими в той же пропорции, что и ткань. Сперва ни Леста, ни ткачи не поняли их назначения, но когда мы растолковали, что каждый символ, это обеспечение будущего заклинания, они закивали и быстренько разобрали их. Через несколько дней они уже вовсю обменивались ими между собой вместо расплаты за различные услуги. Другие играли на них в кости - обычная игра, за исключением того, что они обменивались символами в зависимости от выпадения костей. Шуга решил, что это оскверняет богов - так обращаться с магией. Игроки были строго предупреждены, а их символы конфискованы. Еще одного мужчину поймали на торговле своими женами для того, что создает семью - за символы. Мы конфисковали его жен. Из-за того, что поточное производство оказалось настолько эффективным, мы на двадцать процентов превзошли прежнюю совместную продукцию всех четырех деревень. Конечно, доля Пурпурного составила половину этого количества. Но мало кто из ткачей обижался на это - без Пурпурного воздушной ткани не было бы вообще. И они знали, что получат за нее много больше, чем за старые сорта ткани. Одно время Пурпурный подумывал о конфискации всей ткани на строительство воздушной машины, но позволил отговорить себя от этой затеи. Если ткачи почувствуют, что работают только на Пурпурного, то станут нерадивы и беспечны. Если же они будут знать, что также работают на себя, то с каждым кусочком ткани будут обращаться как со своим собственным - каковой она и в самом деле может оказаться после распределения. Распределение производилось каждую вторую руку дней. Большинство мужчин получало достаточное количество ткани и для собственных нужд, и на продажу. Младшим ткачам, подмастерьям и ученикам, труд которых считался незначительным вкладом в производство даже одного куска ткани, их доля выплачивалась волшебными символами. Накопивший три штуки мог обменять их на один кусок ткани. То, что ткань очень ценная - секретом не было. Вскоре возможность носить накидку, из воздушной ткани стало знаком высокого положения, и материал пользовался большим спросом. Некоторые мужчины - главные ткачи в своих деревнях, стали одевать в воздушную ткань даже своих жен, чтобы подчеркнуть этим собственную значимость. Но мы достаточно быстро положили этому конец. Не из-за того, что они не имели право демонстрировать свое богатство. Для этой цели они не должны были использовать своих жен. Женщины оказались достаточно горды, что уже доказала история с их именами. Мы вовсе не хотели, чтобы они жаловались, будто Мисс такая-то носит воздушную ткань, так почему и другие не могут носить ее тоже? Мы быстренько подавили эту тенденцию. Тогда наказанные ткачи стали наряжаться в эту ткань сами, напяливая ее на себя столько, сколько могли. Но через несколько дней и это прекратилось. Все еще продолжался болотный сезон - сезон пота. Случился еще один инцидент. У нас произошла кража. Оба виновника были младшими ткачами - почти мальчишки - и обоим не давали покоя огромные запасы воздушной ткани Пурпурного. Они были родом из другой деревни острова и не вполне понимали важность проекта летающей машины. Сюда они пришли только ради работы и чудесной новой ткани. Она притягивала их необыкновенно. Но являясь подмастерьями, плату они получали не материей, а только волшебными символами и горько страдали из-за этого. Большинство ткачей не нуждалась в воздухонепроницаемой ткани и брали ее такой, какой она выходила из ткацкой машины. После окунания в кровь домашнего дерева нити остановились очень гладкими. Ткань обладала изумительной ровностью. Создавалось впечатление накрахмаленности. Для Пурпурного ткань откладывалась в сторону для последней обработки. Ее предстояло окунать снова, на этот раз в склеивающий раствор. Как раз эта груда подготовленной ткани и соблазнила мальчишек. Их поймали, конечно. Хотя это произошло далеко за полночь и большинство людей спало. Красное солнце стояло на западе еще достаточно высоко. Пурпурный, привычки спать у которого не были похожи на наши, приветствовал их, в чем фактически грубо ошибался, потому что их руки были заняты украденной тканью. Мальчишки тоже допустили ошибку, побежав к ткацким полям. Пурпурный со всех ног ринулся за ними, вопя: - Стойте, воры! Стойте! Ночные ткачи не знали этого слова. Но они увидели двух бегущих парней и кричащего, гонящегося за ними волшебника. Они поняли, что здесь что-то не так, перехватили беглецов и держали их до прихода волшебника. На голубом рассвете мы собрали совет: на который были допущены волшебники, главные ткачи и пять Глав деревень, включая Гортина и меня. - Не знаю, как они надеялись отделаться, - доверительно спросил у меня Пурпурный. - Какое у вас наказание за... - он казалось, подбирал нужное слово... - за такое преступление? - А каким должно быть наказание? У нас раньше такого не случалось. Я даже не знаю, что мы можем решить. Пурпурный выглядел удивленным. Он словно бы хотел что-то сказать, но тут началось слушание дела. Я говорил мало. Решать предстояло не мне, а Главе той деревни, откуда родом мальчишки. Парни стояли и дрожали. Они были примерно того же возраста, что мои Орбур и Вилвил. Главы спорили все утро. Не было прецедента, не было примера для решения. В конце концов именно Шуга решил вопрос. Он сердито вышел в центр круга. - Эти юнцы совершили кражу, - заявил он, воспользовавшись словом Пурпурного. - Пурпурный говорит, что есть такой поступок там, откуда он прибыл. Лично я рассматриваю это как проявление глупости - брать что-либо у волшебника крайне опасно. Его слова встретили приглушенное одобрительное бормотание. Шуга продолжал: - Очевидно, раз взятая собственность принадлежит волшебнику, то это вопрос не для Глав. Это вопрос волшебников. И на этот раз Главы горячо заспорили. Шуга задел их за живое. - Эти двое воришек хотели взять воздушную ткань, - сказал Шуга, направляясь к юнцам. Они отпрянули от него назад. - Поэтому я предлагаю, чтобы наказание равнялось поступку... Я говорю - мы дадим им воздушную ткань. С этими словами он развернул огромные свертки, которые мальчишки стащили у Пурпурного. Получились длинные полосы, первые полотнища сшитые для воздушной машины. - Заверните их в ткань, - скомандовал Шуга. - Э-э, подождите немного... - начал Пурпурный. Шуга не обратил на него внимания. Главные ткачи подтащили мальчишек и заставили их лечь на землю, прямо на воздушную ткань. - Заворачивайте, - приказал Шуга. - Плотно! Плотно их заворачивайте! Ткачи так и сделали. - Но... Шуга, - запротестовал Пурпурный. - Они же ведь задохнуться. - Не знаю такого слова, - отрезал Шуга, не отрывая взгляда от дергающихся под массой ткани тел. - Это означает, что они будут лишены кислорода. Шуга бросил на него взгляд. Он может быть и вспомнил это слово, но что из того? Кислород - это газ, который Пурпурный отбрасывал, добывая из воды водород. - Прекрасно, - ответил Шуга, - пусть задохнутся. - Не надо так говорить, - попросил Пурпурный. Он стал совсем бледным. Шуга с гримасой отвернулся и пошел прочь. Пурпурный издал горлом странный звук. Я думал, он пойдет за Шугой, но он не пошел. Теперь мальчишки были завернуты в ткань полностью. Они напоминали гигантские жалящие лучинки, длинные, коричневые и бесформенные. - Мы оставим их здесь до следующего подъема голубого солнца, - постановил Шуга. - Оставьте человека проследить, чтобы никто не подходил сюда. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Когда мальчишек развернули, они были мертвы и даже окоченели. Даже Шуга был потрясен. - Никак не ожидал... - он медленно покачал головой. - Так вот что означает задохнуться! - Он потрогал тела. - Должно быть очень сильное заклинание. Посмотрите, на них не видно никаких следов? Мы посмотрели. Лица их стали темными и холодными. Языки высунулись, глаза изумленно таращились. Но на них не было ни единой царапины. Когда мы рассказали об этом Пурпурному, он болезненно застонал - но так, как будто ожидал этого исхода. Он спустился на поляну, чтобы осмотреть все самому. - Я не должен был этого допустить, - бормотал он по дороге. - Надо было его остановить. Увидев их застывшие тела, он отшатнулся, опустился на бревно, закрыл лицо руками и зарыдал. Даже Вилвил и Орбур отодвинулись от него. Затем появились отцы мальчиков. Их вызвали с другой стороны острова, и они потратили почти день на дорогу. Когда они поняли, что случилось, то тоже начали рыдать. Они шли принять участие в наказании, а не в траурной церемонии. Да и сам я чувствовал себя странно, опустошенно, как-то с неприятным чувством потери. Гостин свернул украденную ткань, обращаясь с ней с повышенной почтительностью, и протянул Пурпурному. Тот поднял голову, поглядел на сверток и, подавшись назад, покачал головой. - Убери ее, убери! В конце концов мы похоронили в ней мальчишек. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Потом я отыскал Пурпурного одного. Он угрюмо сидел на раме незаконченной воздушной машины. Он посмотрел на меня. - Я же говорил, что они задохнуться. Им не хватит кислорода. - Проклятье твоему ненужному газу! Им не хватило воздуха, Пурпурный. Твоя воздушная ткань не пропускает воздух, так же как и газ. - Да, конечно, - озадаченно согласился Пурпурный. - Так ты знал! Ты знал! - дико закричал я. - Ты знал, что они умрут? Если бы ты заставил Шугу слушать... или сказал бы мне! Мальчишки не сделали ничего особенного. - Прекрати, - простонал он. - Ты позволил им умереть, Пурпурный. Из-за такой малости?! - Но это в обычае многих диких племен, - сказал он. Запнулся и глянул на меня. - Дикие племена, - повторил я. - Ты думаешь... Ты считаешь нас дикими? - Нет...нет...Лэнт... Я... - забубнил он. - Я думал, что... Я никогда не видел как у вас наказывают. И не знал, какой будет ваша кара. Я считал, что Шуга понимает, что делает. Я... я... Мне очень горько, Лэнт... Я не знал... - Он закрыл лицо. А я неожиданно успокоился. У Пурпурного не было никакого опыта общения с нами. Нам следовало признавать его таким, какой он есть, так как и он воспринимал нас такими, какими мы были. Я спросил: - Там, откуда ты пришел, за воровство убивают? Он покачал головой. - Это ни к чему. Если кто-нибудь совершает тяжкое преступление, то наши... наши советники могут так воздействовать на виновного... на его душу... что он никогда не сможет больше совершить подобное преступление. Я был поражен. - Это мощное заклинание. - И сильная угроза, - сказал Пурпурный. - Убийца после такого наказания не сможет защитить ни себя, ни свою собственность, ни даже своего ребенка. Перестроенный вор не сможет без разрешения воспользоваться даже водой, если даже горит дом. Но Лэнт, я не понимаю - неужели воровство у вас такая редкость? Мальчики взяли вещь, которая им не принадлежит. Они ее не заработали, не изготовили, не выменяли. Разве это привычное для вас поведение? - Мы о таком не слышали, Пурпурный. Это у нас впервые. - Но... - он казалось, подбирал слова. - Как ты называешь, когда один берет хлеб у другого? - Голод. Пурпурный заволновался. - Хорошо, а что ты будешь делать, если кто-то возьмет твои костяные изделия? - Без платы? Пойду и отберу их назад. Ему их не спрятать. Ни один мастер по кости не работает точно так же, как я. Даже мне никогда не сделать двух одинаковых предметов... кроме зубьев для станков, пожалуй... - Тогда необработанная кость - у тебя большие запасы необработанной сырой кости. Что если кто-то ее заберет? - А зачем? Зачем она ему нужна? Ее может использовать только другой резчик. Я бы их всех знал. Пошел бы и отобрал назад. - Но это абсурдно, Лэнт. Наверняка можно найти что-то такое, что вор может украсть. Секреты! - радостно воскликнул Пурпурный. - Леста трясется над своими ткацкими станками, как мать над ребенком. - Но если кто-то украдет у него секреты, у Лесты они все равно останутся. Он все равно сможет изготовлять свою ткань, хотя это уже смогут делать и другие ткачи. Никто не сможет украсть пищи больше, чем сможет съесть, прежде чем она испортится. Никто не сможет украсть дом или что-то еще такое тяжелое, чего он не способен поднять. Никто не сможет украсть инструменты - инструменты нужны только специалисту, другому человеку придется прежде овладеть профессией. Никто не может украсть положение в обществе или репутацию... - Но... - Никто не сможет украсть что-то такое, что легко узнать. Фактически единственная вещь, которую можно украсть, это вещь, выглядевшая точно также, как огромное множество точно таких же вещей. - Пока я говорил, мой мозг напряженно работал. И я начал понимать недоумение Пурпурного. Вещи, которые выглядят точно так же как и другие вещи. Ткань или волшебные символы, или зерно... Пурпурный был поражен. - Да. Ты прав! - Ткань и волшебные символы. Да, до твоего появления никто не мог украсть достаточно ткани, чтобы это окупало риск. А кто-нибудь мог украсть услуги волшебника? Сама эта мысль была нелепицей, пока не пришел ты, Пурпурный. Пурпурный ошеломленно произнес: - Я изобрел новое преступление! - Поздравляю, - ответил я и покинул его. ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Поиски волокнистых растений и диких домашних деревьев распространились даже до дальних холмов. Четыре бригады каждое голубое утро покидали деревню и отправлялись на поиски сырья. И они частенько даже не возвращались и после того, как солнце исчезало за горизонтом. Но слишком часто они стали возвращаться с корзинами, наполненными наполовину. Волокнистые растения не представляли особой проблемы. Они росли быстро. Торговцы урожаем уже начали эксперименты, пытаясь выращивать их для ткачей. Успели проклюнуться молодые побеги и казалось, что мы разводим волокнистые растения уже давным-давно. Проблемой был сок домашних растений, который уже фактически задерживал нас. Мы оказались под угрозой остаться без домашних деревьев. Шуга освятил все деревья в населенном районе - кроме трех. Но и эти деревья почти высохли. Пурпурный боялся совсем истощить их из опасения совсем убить. Деревья уже начали сбрасывать листья. Дикие деревья еще оставались конечно, но препятствием к их использованию были те неимоверные усилия, которые требовались, чтобы доставить огромные глиняные сосуды с дальних холмов. Требовалось восемь мужчин, чтобы нести одну такую здоровенную и тяжелую емкость. Белис изготавливал их из дубовых стволов, обернутых воздушной тканью. Он также изготавливал емкости еще больших размеров, чтобы использовать их в качестве ванн. Они были сложены из тяжелого обожженного кирпича и производили превосходные впечатление. Но у нас не хватало крови домашних деревьев, чтобы их наполнить. А груды необработанной ткани продолжали между тем расти. Нам хватало сока только на пропитку нитей. Но не на вторичное пропитывание. На скале между тем каркас лодки обретал форму. Первый его вариант получился слишком тяжелым и был демонтирован. От него мальчики оставили только доску для киля. Вместо сосны они использовали бамбуковые стволы, связанные вместе и хитро сплетенные. В этом им помогал Шуга, хотя мы и редко его видели. В остальных случаях он был слишком занят благословением ткацкого производства и другими заклинаниями. Второй каркас лодки получился почти полностью бамбуковым. Но все-таки - это был только каркас. Мальчишки отказались от своего намерения сделать покрытие из дерева. Они решили использовать воздушную ткань. Получалось, что из нее можно из готовить корпус целиком, если сложить ее в несколько слоев и натянуть на бамбуковый остов. Там, где это было возможным, дерево заменялось на воздушную ткань. Позже, нанеся на нее кровь домашнего дерева в несколько слоев, ее предстояло улучшить, сделав водонепроницаемой. Как только мои сыновья додумались до этого, так сразу же отыскали множество способов, как сделать лодку максимально легкой. Вместо деревянных досок для сидения применялась все та же ткань, натянутая на простую раму. Мальчишки были в восторге от своей работы. Лодка будет воздухонепроницаемой, лодка будет крепкой и, что самое главное, она будет настолько легкой, что Пурпурному можно будет не волноваться насчет веса припасов. Единственная часть лодки, которую пришлось все же изготовить из древесины, оказался палубный настил, идущий под днищем. Я размышлял, а нельзя ли воздушную ткань приспособить еще для чего-либо. Например, не удастся ли применить ее для постройки гнезда, вместо того, чтобы оплетать стены волокнистыми растениями и лианами. Ведь можно просто обтянуть ее воздушной тканью. Это было бы и легче и быстрее. Дом получался бы более приличным и к тому же защищенным от дождя. Хм... или быть может удастся натянуть большой кусок ткани на жесткую раму и использовать ее для укрытия стада от дождя... или, скажем, перегородить ручей. Ткань, очевидно, потребуется многослойная, но не видно причины, почему бы это не могло получиться. Хм... Можно было бы завести большое количество воды в прудах, огороженных воздушной тканью. В землю она просачиваться не будет. А если закрыть тканью воздушную поверхность, то даже жадный Васк-Нотц не сможет ее украсть. Я был готов поспорить, что для этого материала найдется множество применений, о которых мы просто не думали. Не исключено, что я продешевил с Лестой. Ничего, можно пересмотреть условия нашей сделки, после того, как будет закончена летающая машина Пурпурного. Законченный каркас очень напоминал своими очертаниями лодку, но он был настолько легким, что его пришлось привязывать к скале, чтобы его не сбросил вниз ветер. Один человек мог сдвинуть его с места, а двое волочили его безо всякого труда. Килем служила отдельная сосновая доска, которую оставили от первой конструкции. Чтобы сделать киль более эффективным, его подвесили на нескольких хитроумных распорках из бамбука. После того, чтобы предохранить киль от поломки, а каркас лодки держать ровнее, мои мальчики построили для корпуса подставку. Теперь же они к подпоркам, которые должны были поддерживать выносные снасти, добавили перекладины. - Зачем перекладины? - спросил я. - А затем, - объяснил с довольной улыбкой Вилвил, - чтобы можно было добраться из лодки до воздушных толкателей. - Воздушный толкатель? Я не стал расспрашивать, что это такое. Я все узнаю в свое время, подумал я. Мальчики продолжали работать с выносными снастями. Скоро они начнут обтягивать каркас тканью. И тогда, единственным, что нас будет задерживать, это воздушные мешки. Дальше все зависело от решающих трех обстоятельств: Во-первых, мы нуждались в большом количестве ткани. А для этого требовались волокнистые растения и кровь домашнего дерева. Во-вторых, кровь домашнего дерева нам требовалась для того. чтобы повторно обрабатывать ткань, которая была уже готова. И в-третьих, необходим был другой способ разделять воду. Затея Пурпурного умерла. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ О батарее я узнал, когда пошел поговорить насчет крови домашнего дерева. Пурпурный сидел на бревне возле своего дома и вертел в руках плоскую округлую коробочку. По его виду можно было подумать, что он разглядывает собственную смерть. Я, ничего не говоря, присел рядом и ждал. - Она умерла, - сказал Пурпурный чуть погодя. - Как? - спросил я. - Ты морил ее голодом? Он показал вверх. Над его домом покачивались семь мешков воздушной ткани, размером с человека. Они тянулась прямо вверх, удерживаемые веревками. - Я экспериментировал, Лэнт... я запасал газ впрок. - Он махнул рукой на деревню. - Я не хочу, чтобы люди боялись воздушного корабля... Группа подростков промчалась мимо, и каждый волочил за собой привязанный за ниточку блестящий воздушный шарик. Мешки были размером с человеческую голову, может чуть больше. - Лишние лоскутья обработанный воздушной ткани, - пояснил Пурпурный. - Недостаточно плотные для моей лодки. Вот я и подумал, а если ребятишки смогут увидеть.. ну, если взрослые смогут увидеть, что даже дети смогут управлять заклинаниями... Я понял. Пурпурный запомнил наш ужас в ночь мятежа. Он решил извлечь из этого урок, продемонстрировав нам, что это более простое заклинание, чем мы думали. Теперь он горевал над своей батареей и печально поглаживал ее. - И нет способа каким бы ты сделал новую батарею? - Да ты не понимаешь о чем спрашиваешь! - воскликнул Пурпурный. - Вся моя цивилизация основана на том роде силы, что была заключе