дующей главе. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ в которой будет рассказано о том, как госпожа Цай подслушала секретный разговор, и о том, как Лю Бэй на коне перескочил через поток Тань На том месте, где появился золотистый блеск, люди откопали бронзового воробья. -- Что это значит? -- спросил Цао Цао, обращаясь к Сюнь Ю. -- Думаю, что это счастливое предзнаменование, -- ответил тот. -- В древности императрица увидела как-то во сне яшмового воробья и родила Шуня. В честь такого счастливого события Цао Цао приказал на месте находки соорудить башню и дать ей название башни Бронзового воробья. В тот же день на реке Чжанхэ закипела работа. Башню приказано было построить в один год. -- Если уж строить, так надо строить сразу три башни, -- предложил Цао Чжи, младший сын Цао Цао. -- Высокую башню назовем башней Бронзового воробья, а справа и слева от нее воздвигнем башни Яшмового дракона и Золотого феникса. Хорошо бы еще соединить их перекидными мостами, тогда вид будет совсем величественный. -- А пожалуй, сын мой говорит истину! -- воскликнул Цао Цао. -- Эти башни будут мне утешением в старости. У Цао Цао было всего пять сыновей, но Цао Чжи был самым умным из них и умел писать прекрасные сочинения. Цао Цао очень любил его и поэтому оставил вместе с Цао Пэем в Ецзюне на строительстве башни. Отправив Чжан Яня охранять северный лагерь, Цао Цао вернулся в Сюйчан. Он щедро наградил всех чиновников и представил императору доклад о пожаловании Го Цзя посмертного титула Добродетельного хоу, а сына умершего советника Цао Цао взял к себе во дворец. Затем опять был созван совет, чтобы решить вопрос о походе на юг против Лю Бяо. -- По-моему, сейчас выступать нельзя: ведь армия только что вернулась из северного похода, -- сказал Сюнь Юй. -- Подождем с полгода, соберемся с силами, и тогда враг падет от одного нашего удара. Цао Цао последовал совету Сюнь Юя и расположил войска на отдых. В это время Лю Бэй жил у Лю Бяо в Цзинчжоу. Лю Бяо всегда очень радушно принимал его. Однажды, когда Лю Бэй и Лю Бяо собрались выпить вина, им доложили, что военачальники Чжан У и Чэнь Сунь занимаются грабежом в Цзянся и замышляют мятеж. -- Беда мне с этими разбойниками! -- встревожился Лю Бяо. -- Да вы не беспокойтесь, брат мой, -- сказал Лю Бэй. -- Я их живо усмирю! Взяв у Лю Бяо тридцать тысяч воинов, Лю Бэй выступил в поход и вскоре был в Цзянся. Чжан У и Чэнь Сунь с войском вышли ему навстречу. Лю Бэй, Гуань Юй, Чжан Фэй и Чжао Юнь на конях стояли под знаменем. -- Вот это быстроногий конь! -- воскликнул Лю Бэй, пораженный красотой коня, на котором восседал вражеский военачальник Чжан У. Не успел он сказать это, как Чжао Юнь бросился на врага и в третьей схватке копьем сразил Чжан У. Чжао Юнь поймал коня за поводья и вернулся в строй. Его попытался преследовать другой вражеский военачальник -- Чэнь Сунь, но Чжан Фэй перехватил его и убил наповал. Войско врага разбежалось. Лю Бэй восстановил порядок во всех уездах Цзянся и возвратился в Цзинчжоу. Лю Бяо встретил Лю Бэя в пригороде и устроил в честь него пир. -- Благодаря вам, брат мой, у Цзинчжоу теперь крепкая опора! -- сказал Лю Бяо, наполовину захмелевший от выпитого вина. -- Вот только озабочен я, как бы на нас не напали с юга -- Чжан Лу и Сунь Цюань стоят того, чтобы их боялись! -- Ничего! -- успокоил его Лю Бэй. -- С такими военачальниками, как у меня, я смогу выполнить любое ваше приказание. Не печальтесь! Пусть Чжан Фэй сторожит южные границы, Гуань Юй охраняет Гуцзычэн, чтобы держать в страхе Чжан Лу, а Чжао Юнь пусть стоит у Саньцзяна против Сунь Цюаня -- и тревожиться не о чем! Со стороны Лю Бяо этот совет не встретил никаких возражений, только Цай Мао, младший брат жены Лю Бяо, происходившей из рода Цай, остался недоволен. -- Лю Бэй посылает своих военачальников на окраины, а сам собирается жить в Цзинчжоу, -- сказал Цай Мао сестре. -- От этого не приходится ждать ничего хорошего. Ночью госпожа Цай между прочим заметила мужу: -- Смотри, держись поосторожнее с Лю Бэем, у него в Цзинчжоу много доброжелателей. По-моему, неразумно с твоей стороны разрешать ему жить в городе, пошли-ка ты его куда-нибудь с поручением. -- Лю Бэй -- человек долга, -- возразил Лю Бяо. -- Боюсь, что не все такого мнения, как ты... Лю Бяо ничего не ответил. На другой день, выехав за город, Лю Бяо заметил у Лю Бэя великолепного коня и стал им восхищаться. Лю Бэй отдал ему этого коня, и Лю Бяо, весьма довольный, въехал на нем в город. -- Чей это у вас конь? -- поинтересовался советник Куай Юэ. -- Лю Бэй мне подарил, -- ответил Лю Бяо. -- Я у своего покойного брата Куай Ляна научился разбираться в лошадях. Видите, у этого коня от глаз идут канальцы для слез, а на лбу белая звездочка? Так вот, таких коней называют ди-лу, и ездить на них опасно. Из-за такого коня погиб Чжан У, и вам ездить на нем я не советую. На другой день Лю Бяо поспешил пригласить Лю Бэя на пир и сказал ему: -- Вчера вы подарили мне своего коня, и я безгранично тронут вашей добротой. Однако конь этот нужен вам больше, чем мне, -- вы постоянно бываете в походах и сражениях, и я с благодарностью хочу возвратить его. Лю Бэй встал и поблагодарил, а Лю Бяо продолжал: -- Вы, брат мой, с тех пор как живете у меня, пожалуй, совсем забросили военное дело. У меня в округе Сянъян есть небольшой, но богатый уездный городок Синье, не согласились ли бы вы расположиться там со своим войском? Лю Бэй с готовностью согласился. Он попрощался с Лю Бяо и на следующий день отправился в Синье. Выезжая из городских ворот, Лю Бэй заметил человека, который встал перед его конем и, прижав руки к груди, молвил: -- Не ездите на этом коне, господин! Лю Бэй узнал в человеке цзинчжоуского чиновника И Цзи и, соскочив с коня, спросил, чем вызван такой совет. -- Вчера я слышал, как Куай Юэ сказал Лю Бяо, что кони ди-лу приносят несчастье своим владельцам, -- объяснил И Цзи. -- Вот почему Лю Бяо возвратил вам коня. И как вы еще ездите на нем! -- Глубоко благодарен вам за предупреждение, -- ответил Лю Бэй. -- Но только я знаю, что жизнь и смерть человека зависят от судьбы. Какое отношение к этому имеет конь? Величественный вид Лю Бэя покорил И Цзи, и с этих пор он стал преданно служить ему. Воины и народ радовались прибытию Лю Бэя в Синье. Управление уездом было преобразовано. Весной двенадцатого года периода Цзянь-ань [207 г.] жена Лю Бэя, госпожа Гань, родила сына Лю Шаня. В ту ночь белый аист пролетел над уездным ямынем и, прокричав сорок раз, скрылся на западе. Незадолго перед родами в доме распространился необыкновенный аромат. Новорожденному дали детское имя А-доу, потому что госпоже Гань как-то приснилось, что она проглотила с неба созвездие Северный ковш -- Бэй-доу и вскоре после этого забеременела. В это время Цао Цао находился в северном походе. Лю Бэй поспешил в Цзинчжоу к Лю Бяо и сказал ему: -- Сейчас в Сюйчане нет войска. Если мы нападем на него, успех будет верный! -- Зачем мне нападать на других? -- спросил Лю Бяо. У меня своей земли достаточно. Лю Бэй замолчал. Лю Бяо пригласил его во внутренние покои выпить вина. Полупьяный Лю Бяо вдруг начал тяжко вздыхать. -- О чем вы грустите, брат мой? -- спросил его Лю Бэй. -- Есть у меня одно затруднительное дело... Лю Бэй хотел узнать, что это за дело, но в этот момент вошла госпожа Цай и стала за ширмой. Лю Бяо опустил голову и не отвечал. Вскоре они распрощались, и Лю Бэй уехал в Синье. С наступлением зимы пришла весть, что Цао Цао вернулся из Лючэна. Лю Бэй очень сожалел, что Лю Бяо не воспользовался его советом. И вдруг однажды Лю Бяо пригласил Лю Бэя к себе в Цзинчжоу. Лю Бэй поехал. Лю Бяо очень ласково принял его и повел во внутренние покои на пир. -- Я раскаиваюсь, что не последовал вашему совету, -- сказал Лю Бяо, когда они уселись. -- Цао Цао возвратился в Сюйчан еще более сильным и теперь непременно захочет проглотить Цзинчжоу и Сянъян. -- Сейчас войны в Поднебесной вспыхивают каждый день, -- ответил Лю Бэй. -- Чего досадовать? Разве все возможности исчерпаны? -- Вы правы, конечно... Они выпили вина. Лю Бяо совершенно охмелел, у него градом покатились слезы. -- Что с вами? -- недоумевал Лю Бэй. -- Есть у меня одно дело, о котором я давно собираюсь вам рассказать... -- Я к вашим услугам, -- заверил Лю Бэй. -- Можете на меня рассчитывать -- я умру, но не отступлюсь! -- Видите ли, -- продолжал Лю Бяо, -- моя первая жена из рода Чэнь родила мне старшего сына -- Лю Ци. Но он слаб, и ему великое дело не поднять. Вторая жена, из рода Цай, родила младшего сына -- Лю Цзуна. Он очень умен, и я хочу сделать наследником его, обойдя старшего сына... а это идет вразрез с законами и обычаями... Если же моим наследником будет старший сын, начнутся интриги со стороны рода Цай, который ведает всеми военными делами, и пойдет смута... Вот я и колеблюсь... -- Да, конечно, назначение наследником младшего с древних времен служит причиной всяких смут, -- согласился Лю Бэй. -- Но если уж вы так боитесь рода Цай, то можете ослабить его постепенно. Нельзя же из чрезмерной привязанности к сыну нарушать обычаи! Лю Бяо молча согласился. Но госпожа Цай, подслушивавшая за ширмой, -- она делала это всякий раз, когда приходил Лю Бэй, -- воспылала к нему смертельной ненавистью. Лю Бэй спохватился, что сболтнул лишнее. Он поднялся, собираясь выйти. Тут он почувствовал, как отяжелел за последнее время, и по щекам у него покатились обильные слезы. Вскоре Лю Бэй вернулся в зал. Лю Бяо удивился, почему он плачет. -- Прежде я все время проводил в седле и не был толст, а сейчас не езжу и совсем разжирел, -- объяснил Лю Бэй со вздохом. -- Дни уходят за днями, близится старость, а я не совершил ничего. Вот я и скорблю... -- Мне довелось слышать, что вы с Цао Цао еще в бытность в Сюйчане говорили о героях, -- напомнил Лю Бяо. -- Тогда Цао Цао признал героями только вас и себя. А если уж могущественный Цао Цао не осмеливается стать впереди вас, то о чем же вы печалитесь? -- Если бы Поднебесная была населена глупцами, мне действительно нечего было бы печалиться! -- неосторожно сорвалось у опьяневшего Лю Бэя. Лю Бяо прикусил язык. Лю Бэй тоже понял, что совершил оплошность. Сославшись на опьянение, он откланялся и удалился на подворье. Хотя Лю Бяо ничего и не сказал, его все же охватило недовольство. Он попрощался с Лю Бэем и вернулся в свои покои. -- Теперь ты убедился, что собой представляет Лю Бэй? -- спросила госпожа Цай. -- Видишь, как он высокомерен с людьми. Нет сомнений: он хочет захватить Цзинчжоу! Надо убрать Лю Бэя, пока мы сами не пострадали! Лю Бяо покачал головой. А госпожа Цай вызвала своего брата Цай Мао и рассказала ему обо всем. -- Вот что, я сейчас проникну на подворье и убью Лю Бэя, а потом мы расскажем Лю Бяо, -- решил Цай Мао и тотчас же пошел приводить в исполнение свой черный замысел. Лю Бэй уже собирался ложиться спать, как вдруг кто-то постучал в дверь. Вошел И Цзи. -- Скорее уходите! Цай Мао хочет вас убить! -- заторопил он Лю Бэя. -- Пожалуй, неудобно, не попрощавшись с Лю Бяо... -- Уходите, а не то вы падете жертвой Цай Мао! Лю Бэй кликнул слуг, велел седлать коней и, не дожидаясь рассвета, уехал в Синье. Когда Цай Мао со своими людьми подошел к подворью, Лю Бэй был уже далеко. Цай Мао был раздосадован, но решил не сдаваться. Нацарапав на стене стишок, он явился к Лю Бяо и заявил: -- Лю Бэй замышляет мятеж! Он написал на стене возмутительные стихи и уехал, даже не попрощавшись! Лю Бяо сперва не поверил. Он решил сам поехать на подворье и убедиться. Действительно, на стене было написано четверостишие: Я жил в страданьях много лет на свете. Чем государству мог помочь я сам? Дракон не может жить в болоте мелком, Он с громом хочет взвиться к небесам. -- Клянусь, что я убью этого неблагодарного! -- в гневе закричал Лю Бяо, обнажая меч. Однако гнев его вскоре сменился раздумьем. Он сделал несколько шагов и произнес: -- Что-то я ни разу не видел, чтобы Лю Бэй писал стихи. Тут кроется какое-то коварство, нас с ним хотят рассорить!.. -- Острием меча он соскоблил стихи и покинул подворье. -- Воины уже готовы, -- встретил его Цай Мао. -- Можно отправляться в Синье и схватить Лю Бэя. -- Погоди ты, дай обдумать! -- оборвал его Лю Бяо. Цай Мао пошел советоваться с госпожой Цай. -- Ничего, -- сказала та, -- скоро в Сянъян съедутся чиновники, и мы что-нибудь придумаем. На следующий день Цай Мао сказал Лю Бяо: -- В этом году у нас хороший урожай, и в честь этого чиновники соберутся на праздник. Ваше присутствие было бы ободрением для народа. -- К сожалению, я не могу быть: в последнее время я чувствую себя совсем больным, -- сказал Лю Бяо. -- Но я пошлю вместо себя сыновей. -- Они для этого слишком молоды и могут наделать ошибок в церемониях, -- возразил Цай Мао. -- Тогда пригласим Лю Бэя, пусть он принимает гостей, -- предложил Лю Бяо. Такое решение обрадовало Цай Мао, оно соответствовало его коварным замыслам, и он, не медля ни минуты, послал гонца просить Лю Бэя приехать в Сянъян. Между тем Лю Бэй, возвратившись в Синье, никому не рассказал о случившемся. Гонец с приглашением в Сянъян прибыл для него совершенно неожиданно. -- Не ездите лучше на это празднество, -- посоветовал Сунь Цянь. -- Там что-то неладно. Я еще вчера это заметил по вашему невеселому виду. Лю Бэю пришлось рассказать всю историю. -- Вот видите, вы сами совершили оплошность, -- сказал Гуань Юй. -- Лю Бяо вовсе и не думал на вас гневаться. Не верьте никаким наговорам и поезжайте, а не то у Лю Бяо возникнут подозрения. До Сянъяна ведь недалеко... -- Ты прав, -- согласился Лю Бэй. -- А по-моему, лучше не ехать, -- возразил Чжан Фэй. -- Все эти праздники и пиры не сулят ничего доброго. -- Я возьму с собой триста воинов и поеду вместе с нашим господином, -- предложил Чжао Юнь. -- Уж я его в обиду не дам! -- Вот это хорошо! -- воскликнул Лю Бэй. В тот же день они отправились в Сянъян. Цай Мао почтительно встретил их в пригороде. Вместе с ним были два сына Лю Бяо -- Лю Ци и Лю Цзун с целой свитой гражданских и военных чиновников. Присутствие обоих сыновей Лю Бяо успокоило Лю Бэя. Он остановился на подворье. Вокруг расположились его воины. Чжао Юнь, облаченный в латы, все время находился неподалеку. -- Мой батюшка болен, он просит вас принимать чиновников и убедить их хорошенько защищать своего правителя, -- сказал Лю Бэю Лю Ци. -- Я, конечно, не решился бы взяться за такое дело, но поскольку это приказ моего старшего брата, я не смею перечить ему, -- ответил Лю Бэй. На другой день собрались чиновники из девяти округов и сорока двух областей. Цай Мао вызвал на совет Куай Юэ и сказал ему: -- Сегодня мы должны разделаться с Лю Бэем, -- если он здесь надолго останется, может случиться беда. -- Боюсь, что мы лишимся доверия народа, -- усомнился Куай Юэ. -- Так приказал Лю Бяо, -- заявил Цай Мао. -- Что ж, в таком случае надо подготовиться. -- Большую дорогу от восточных ворот к горам Сяньшань займет мой младший брат Цай Хэ, за южными воротами расположится Цай Чжун, за северными -- Цай Сюн, а западные ворота можно не охранять -- там течет быстрая горная река Тань. Через нее нелегко переправиться, даже имея с собой много людей... -- Я только опасаюсь Чжао Юня, который ни на шаг не отходит от Лю Бэя, -- сказал Куай Юэ. -- У меня в городе сидят в засаде пятьсот воинов... -- А все же пусть Вэнь Пин и Ван Вэй устроят за городом пир для военачальников, и мы отошлем Чжао Юня туда... Цай Мао этот совет понравился. Вскоре все чиновники собрались на пиршество. Лю Бэй прибыл в окружной ямынь, велел отвести коня на задний двор, а сам занял место в зале на хозяйской цыновке. Два сына Лю Бяо сидели с ним рядом. Остальные чиновники расселись по чинам. Чжао Юнь с мечом стоял возле Лю Бэя. Вошли Ван Вэй и Вэнь Пин и пригласили Чжао Юня на пир. Чжао Юнь отказался. Только после приказания Лю Бэя он неохотно удалился. Вокруг ямыня Цай Мао железным кольцом расставил своих людей, а воинов, прибывших с Лю Бэем, отправил обратно на подворье. Он только ожидал, пока Лю Бэй опьянеет, чтобы дать сигнал. Когда вино обошло три круга, к Лю Бэю приблизился И Цзи. -- Выйдите из зала на минутку, -- тихо шепнул он. Лю Бэй понял его и вышел якобы по своим делам. И Цзи, осушив свой кубок, последовал за ним в сад. -- Цай Мао устроил против вас заговор, -- быстро сказал он Лю Бэю. -- Северные, южные и восточные ворота охраняют его воины. Бегите отсюда через западные ворота! Лю Бэй заволновался. Он отвязал своего коня, вскочил в седло и, не ожидая слуг, помчался к западным воротам. Смотритель ворот окликнул его, но Лю Бэй только подхлестнул коня и ускакал без оглядки. Смотритель бросился к Цай Мао, и тот с пятьюстами воинами бросился в погоню. За воротами Лю Бэю преградила путь быстрая река шириною в несколько чжанов. Это был приток Сянцзяна, горный поток Тань. Лю Бэй придержал коня и повернул обратно, но из города быстро двигалось войско: видно было облако пыли, вздымаемое копытами коней. -- Я погиб! -- воскликнул Лю Бэй и, повернув коня, бросился в реку. Сделав несколько шагов, конь припал на передние ноги, и Лю Бэй замочил полы халата. -- О ди-лу, сегодня ты погубил меня! -- громко воскликнул охваченный страхом Лю Бэй и ударил коня плетью. И вдруг -- о чудо! -- конь поднялся из воды и одним прыжком перемахнул на западный берег! Лю Бэю показалось, будто он вышел из облаков и тумана. Впоследствии поэт Су Ши написал стихотворение, в котором воспел этот удивительный прыжок через поток Тань: Весной, на закате, когда цветы закрываются на ночь, Гулял я по берегу Тань, и волны ласкали мой слух. Поднявшись в коляске своей, я дали окинул в раздумье; На землю, по ветру кружась, ложился ивовый пух. Я думал: "Династия Хань возвысилась до поднебесья, Дракон и взбесившийся тигр схватились между собой. В Сянъяне собрались на пир потомки князей знаменитых, Лю Бэю, что был среди них, смертельной грозило бедой. Вскочив на коня, он бежал чрез западные ворота, Противники, вооружась, летели за ним по пятам. Он плетью коня торопил, он мчался быстрее, чем буря, Туда, где струился поток туманом окутанной Тань". Я слышал, как будто воды коснулись литые копыта, И пеной вскипела волна, и топот стоял вдалеке, И гомон взъяренной толпы, и свист металлической плети, И тень двух драконов в тот миг я видел в спокойной реке. Один, что был назван потом властителем Сычуани, Сидел на драконе-коне, оружием легким звеня. Хрустально прозрачная Тань несет на восток свои воды, Но где же, я думал, теперь хозяин дракона-коня? И, стоя у тихой реки, три раза вздохнул я в печали. Пустынные горы вдали румянил весенний закат. Три царства, что древле цвели, а ныне, как сон, потускнели, Остались за гранью веков и не возвратятся назад. Перепрыгнув на западный берег, Лю Бэй оглянулся: Цай Мао и его воины были уже у реки. -- Почему вы покинули пир? -- донесся до Лю Бэя голос Цай Мао. -- А ты почему хотел меня убить? -- крикнул в ответ Лю Бэй. -- Ведь я с тобой не враждовал! -- Не слушайте наветов, -- отвечал Цай Мао. -- У меня даже и в мыслях этого не было! Однако Лю Бэй увидел, что, перекликаясь с ним через поток, Цай Мао украдкой натягивает лук. Лю Бэй хлестнул коня и во весь опор поскакал на юго-запад. -- И какой это дух помог ему! -- воскликнул раздосадованный неудачей Цай Мао. Он уже собирался возвращаться, как вдруг заметил Чжао Юня, мчавшегося из западных ворот во главе своего отряда. Вот уже поистине: Он был готов упасть стрелой пронзенный, Но был спасен прыжком коня-дракона. О том, какова дальнейшая судьба Цай Мао, вы узнаете из следующей главы. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ из которой можно узнать о том, как Лю Бэй в Наньчжане встретил отшельника, и о том, как Дань Фу в Синье нашел доблестного господина Оказалось, что во время пира военачальников Чжао Юнь заметил вокруг себя подозрительное оживление и поспешил в ямынь, где он оставил Лю Бэя. Но там его не было, и взволнованный Чжао Юнь бросился на подворье, где узнал, что Цай Мао с воинами зачем-то спешно уехал на запад. Чжао Юнь схватил копье и помчался к западным воротам. За ним следовало триста воинов. -- Где мой господин? -- крикнул он Цай Мао, заметив его еще издали. -- Не знаю! Он поспешно покинул пир и уехал в неизвестном направлении! -- ответил Цай Мао. Чжао Юнь был человеком осторожным и не хотел действовать неосмотрительно. Он проехал к реке. Дороги там не было. Тогда он вернулся и снова окликнул Цай Мао: -- Вы сами приглашали моего господина на этот пир, почему же вы теперь гоняетесь за ним с оружием? -- Здесь собрались чиновники со всего княжества, и мне, как старшему военачальнику, поручено их охранять! -- ответил Цай Мао. -- Куда вы угнали моего господина? -- не отступал Чжао Юнь. -- Мне сказали, что он выехал из города через западные ворота, и я отправился искать его. Чжао Юнь колебался. Он снова приблизился к реке. На противоположном берегу виднелись свежие следы конских копыт. "Неужто на коне можно перепрыгнуть через такую реку?" -- подумал он про себя. Чжао Юнь послал своих воинов в разные стороны на поиски, но больше никаких следов обнаружить не удалось. Когда Чжао Юнь вернулся, Цай Мао уже уехал в город. Чжао Юнь стал расспрашивать стражу у ворот. Все воины единодушно заявили, что видели, как Лю Бэй покинул город в западном направлении. Возвращаться в Сянъян Чжао Юнь не решился и уехал в Синье. Между тем Лю Бэй, перепрыгнув через поток, чувствовал себя, как пьяный. "Одним прыжком одолеть такой широкий поток! Разве это не воля самого неба?" -- думал он. Подхлестнув коня, Лю Бэй по извилистой тропинке направился к Наньчжану. Солнце уже садилось. Вдруг он увидел маленького пастушка, ехавшего верхом на быке и игравшего на свирели. -- Эх, как жаль, что я не пастушок! -- вздохнул Лю Бэй и, придержав коня, стал наблюдать за мальчиком. Пастушок остановил быка, пристально посмотрел на незнакомого всадника и вдруг воскликнул: -- Вы -- полководец Лю Бэй, разгромивший Желтых! -- Откуда ты меня знаешь? -- изумился Лю Бэй. -- Ты же мальчик из захолустной деревни! -- Я, конечно, не знаю, -- промолвил мальчик, -- но вот мой хозяин, когда у него собираются гости, очень много говорит о Лю Бэе, герое нашего века. Когда я вас увидел, мне сразу вспомнилось, как хозяин описывал его наружность, и я решил, что это вы и есть. -- А кто твой хозяин? -- поинтересовался Лю Бэй. -- Мой хозяин -- Сыма Хуэй из Инчуани, -- сказал мальчик, -- а даосская кличка его -- Шуй-цзин, Водяное зеркало. -- С кем же дружит твой хозяин? -- Его самые близкие друзья -- Пан Дэ и Пан Тун из Сянъяна. -- Кто такие эти Пан Дэ и Пан Тун? -- Дядя и племянник, -- пояснил мальчик. -- Пан Дэ -- горец, он старше моего хозяина на десять лет, а Пан Тун на пять лет моложе. Мой хозяин очень любит Пан Туна и называет его младшим братом. -- А где живет твой хозяин? -- Вон там, в лесу, в усадьбе... -- указал рукой мальчик. -- Я действительно Лю Бэй... Отведи-ка меня к своему хозяину, я хочу ему поклониться. Пастушок пошел впереди, указывая путь Лю Бэю. Ехать пришлось около двух ли. Перед домом Лю Бэй соскочил с коня и вошел в ворота. Из дома доносились нежные звуки лютни. Лю Бэй велел мальчику повременить с докладом и стал прислушиваться. Вдруг музыка смолкла, послышался громкий смех, и в дверях показался человек. -- В чистые и нежные звуки лютни вдруг закралась высокая нота -- это значит, что поблизости игру слушает знаменитый человек, -- сказал он. -- Вот это мой хозяин, господин Сыма Шуй-цзин, -- промолвил мальчик. Человек был высок, как сосна, и худощав, как аист. Осанка его была необычной. Лю Бэй поклонился. -- Вам удалось сегодня избежать огромной опасности! -- произнес Шуй-цзин. Лю Бэй выразил удивление. -- Это господин Лю Бэй. -- сказал мальчик Шуй-цзину. Тот пригласил Лю Бэя в дом. Они уселись, как надлежит гостю и хозяину. Лю Бэй огляделся: на полке лежала груда книг и рукописей, за окном виднелись сосны и бамбук, на каменной скамье лежала лютня. Веял легкий ветерок. -- Откуда вы приехали, господин? -- спросил гостя Шуй-цзин. -- Случайно проезжал по этим местам, и когда мне мальчик рассказал о вас, я решил зайти поклониться, -- объяснил Лю Бэй. -- И очень этому рад. -- Таиться не к чему. Говорите прямо -- вы бежали от опасности! Лю Бэй поведал Шуй-цзину историю, случившуюся с ним в Сянъяне. -- Я это сразу понял, как только увидел вашу мокрую одежду, -- сказал Шуй-цзин и, помолчав, добавил: -- Мне давно приходилось слышать ваше славное имя, но скажите, почему вы до сих пор живете бездомным скитальцем? -- Такая уж, видно, выпала мне доля, -- вздохнул Лю Бэй. -- Нет, вовсе не потому, -- перебил его Шуй-цзин. -- Просто у вас нет мудрого советника. -- Как так? Пусть я сам недостаточно талантлив, зато у меня есть советники Сунь Цянь, Ми Чжу, Цзянь Юн, а по военной части -- Гуань Юй, Чжан Фэй, Чжао Юнь. Это мои верные помощники, и я во всем полагаюсь на них. -- Вы меня не поняли... Гуань Юй, Чжан Фэй и Чжао Юнь, конечно, могут одолеть десять тысяч врагов, но вот советника настоящего у вас нет. Сунь Цянь и Ми Чжу -- это иссохшие, бледнолицые начетчики, они не способны привести Поднебесную в порядок. -- Я всегда стремился найти такого человека, как вы говорите, среди отшельников, живущих в горах, но мне это не удается, -- признался Лю Бэй. -- Вы не встречали таких людей? -- удивился Шуй-цзин. -- А помните, у Конфуция сказано. -- "В каждом селении на десять дворов непременно найдется хоть один преданный и честный человек". -- Я глуп и не просвещен, дайте мне ваш мудрый совет, -- попросил Лю Бэй. -- Вы, наверно, слышали, как на улицах Цзинчжоу и Сянъяна ребятишки распевают: В восьмом году падение начнется, В тринадцатом -- опора упадет. Спасенье в ком, -- то небо указует. Дракон взлетит до облачных высот. Песенка эта возникла в первом году периода Цзянь-ань. В восьмом году Лю Бяо лишился первой жены, и в семье пошли раздоры -- это и есть начало падения. В тринадцатом году Лю Бяо должен умереть, но среди близких ему людей некого сделать наследником -- это и значит, что Цзинчжоу останется без опоры. А две последние строки касаются вас. -- Как так меня? -- изумился Лю Бэй. -- Самые мудрые люди Поднебесной живут в здешних местах, -- сказал Шуй-цзин, -- вы должны их найти. -- Кто же они? -- Во-лун и Фын-чу. Если вы их отыщете, то сразу восстановите в Поднебесной порядок! -- Кто это такие -- Во-лун и Фын-чу? -- Неужто вы их не знаете! -- Шуй-цзин всплеснул руками и громко рассмеялся. Лю Бэй повторил свой вопрос. -- Уже поздно, завтра об этом поговорим, -- ответил Шуй-цзин. -- Вы можете остаться здесь переночевать. Мальчик принес ужин. Коня отвели в конюшню. Лю Бэй откушал, выпил вина и улегся спать в комнате, смежной с залом для приема гостей. Из головы его не выходили слова Сыма Шуй-цзина. Лю Бэй ворочался на ложе и не мог заснуть. В полночь кто-то постучал в ворота и вошел в дом. -- Откуда вы, Юань-чжи? -- услышал Лю Бэй голос Шуй-цзина. Лю Бэй приподнялся и прислушался. -- От Лю Бяо, -- ответил пришелец. -- Я давно слышал, что он хорошо обращается с хорошими людьми и плохо -- с плохими. Теперь я убедился, что это пустая молва. Правда, к хорошим людям он относится хорошо, но использовать их он не умеет, а плохих не может прогнать от себя. Я оставил ему прощальное письмо и ушел. -- Зачем вы отправились к Лю Бяо? -- упрекнул пришедшего Шуй-цзин. -- Неужто вы с вашими талантами, которых достаточно, чтобы стать помощником вана, не могли выбрать себе подходящего господина? Возле вас есть настоящий герой, а вы его не видите! -- Вы правы! -- ответил тот. Лю Бэй решил, что это Во-лун или Фын-чу, и очень обрадовался. Ему хотелось выйти, но он боялся, что это покажется неприличным. Утром Лю Бэй как бы невзначай спросил Шуй-цзина: -- Кто это приходил к вам ночью? -- Так, один друг, -- уклончиво ответил Шуй-цзин. Лю Бэй попросил разрешения повидаться с незнакомцем. -- Его нет, он ушел искать себе просвещенного господина, -- сказал Шуй-цзин. -- А как его зовут? -- Ладно, ладно, потом! -- засмеялся Шуй-цзин. -- Кто же такие Во-лун и Фын-чу? -- не удержался Лю Бэй. Шуй-цзин только загадочно улыбнулся. Лю Бэй стал просить Шуй-цзина покинуть горы и помочь ему спасти Ханьский дом. -- Такие люди, как мы, живущие в горах и пустынях, для этой цели не годятся, -- возразил тот. -- Есть люди в десять раз более способные, чем я, и вы должны их навестить. Во время этого разговора около дома вдруг послышались крики и конское ржание. Вбежал мальчик со словами, что какой-то военачальник с воинами явились в усадьбу. Встревоженный Лю Бэй бросился к дверям и увидел Чжао Юня. Радость Лю Бэя невозможно было описать. Чжао Юнь сошел с коня и вошел в дом. -- Ночью я возвратился в уезд и, не найдя вас, опять поспешил на поиски, -- объяснил Чжао Юнь. -- По дороге расспрашивая людей, я попал сюда. Едемте скорей, я очень опасаюсь, что враги нападут на наш город. Лю Бэй распрощался с Шуй-цзином и вместе с Чжао Юнем отправился в Синье. Дорогой они встретили Гуань Юя и Чжан Фэя. Лю Бэй рассказал братьям, как он перепрыгнул через реку. Все бесконечно удивлялись и радовались. -- Прежде всего надо известить обо всем Лю Бяо, -- посоветовал Сунь Цянь, когда они прибыли в Синье. Лю Бэй послушался и отправил Сунь Цяня с письмом в Цзинчжоу. -- Почему это Лю Бэй убежал с пира? -- таким вопросом встретил Лю Бяо прибывшего к нему Сунь Цяня. Сунь Цянь вручил ему письмо. Прочитав его, Лю Бяо разгневался и вызвал Цай Мао. -- Как ты посмел поднять руку на моего брата? -- закричал он. -- Эй, стража, обезглавить его! В этот момент вбежала госпожа Цай и стала умолять Лю Бяо простить ее брата и отменить казнь. К ней присоединился Сунь Цянь. -- Я думаю, -- сказал он, -- что если вы казните Цай Мао, то Лю Бэю здесь невозможно будет жить спокойно! Лю Бяо уступил. Он послал своего сына Лю Ци вместе с Сунь Цянем в Синье просить у Лю Бэя прощения. Лю Бэй встретил Лю Ци и устроил в честь него пиршество. Среди пира сын Лю Бяо вдруг заплакал. Лю Бэй поинтересовался, что довело его до слез. -- Моя мачеха из рода Цай. Она только и думает, как бы погубить меня, -- объяснил Лю Ци. -- Посоветуйте, что мне делать, дядюшка Лю Бэй. Лю Бэй посоветовал Лю Ци держаться с мачехой спокойно и почтительно, и тогда она ничего плохого ему не сделает. На другой день Лю Бэй проводил гостя в обратный путь. Проезжая по базару, Лю Бэй заметил человека с грубой повязкой на голове, в простом халате с черным поясом и в черных же сандалиях. Человек распевал песню: Династия славная рухнет. Последняя гнется опора. Смешается небо с землею, и в мире не будет огня. В долине мудрец проживает. Он хочет служить господину. Тот ищет мудрейших из мудрых, но только не знает меня. "Это, наверно, Во-лун или Фын-чу!" -- подумал Лю Бэй, услышав песню. Он спешился и пригласил певца в уездный ямынь. На вопрос, как его имя, неизвестный отвечал: -- Я -- Дань Фу из Иншана. Мне было известно, что вы ищете способных людей, но я не осмелился явиться прямо к вам и запел песню, чтобы привлечь ваше внимание. Лю Бэй обрадовался и принял Дань Фу, как почетного гостя. -- Разрешите мне посмотреть вашего коня, -- попросил Дань Фу. Лю Бэй велел привести своего коня. -- Да это же ди-лу! -- воскликнул Дань Фу. -- Как вы не боитесь на нем ездить? Он хоть и быстроногий, но приносит несчастье своему хозяину! -- Это я знаю, -- молвил Лю Бэй и рассказал Дань Фу, как он на этом коне перескочил через реку. -- На этот раз конь спас хозяина, но в конце концов он все же принесет несчастье... Я знаю, как отвратить зло. -- Как же? Могу я узнать? -- спросил Лю Бэй. -- Если у вас есть враг, подарите ему этого коня, -- посоветовал Дань Фу. -- Когда зло падет на вашего врага, тогда можете вернуть себе коня и ездить на нем сколько угодно. -- Не ожидал я от вас такого совета, никак не ожидал! -- Лю Бэй изменился в лице и, не скрывая своего недовольства, продолжал: -- Я думал, что вы будете учить меня добродетели, а вы только пришли и уже учите вредить людям! -- Простите меня! -- сказал Дань Фу. -- Я просто хотел проверить, действительно ли вы такой гуманный и добродетельный человек, как о вас говорят. Я не осмелился спросить открыто. Настроение Лю Бэя сразу изменилось. Он поблагодарил гостя и сказал: -- Могу ли я быть добродетельным, если меня этому не учат? -- Когда я пришел из Иншана, я услышал, как в Синье поют: С тех пор как Лю Бэй приехал в Синье, Богатство и радость в каждой семье. Вот доказательство тому, как благотворны для народа ваши гуманность и добродетели! Лю Бэй назначил Дань Фу на должность цзюнь-ши и поручил ему обучать свою армию. Цао Цао, возвратившись из Цзичжоу в Сюйчан, непрестанно помышлял о захвате Цзинчжоу. Он послал Цао Жэня и Ли Дяня вместе с покорившимися военачальниками Люй Куаном и Люй Сяном в Фаньчэн, чтобы держать под угрозой Цзинчжоу и Сянъян и следить за тем, что делается у врага. Люй Куан и Люй Сян обратились к Цао Жэню с просьбой: -- Лю Бэй расположился в Синье и готовится к войне, -- сказали они. -- Планы его, по-видимому, серьезны, и потому прежде всего следовало бы им заняться. Мы же, с тех пор как покорились чэн-сяну, еще не оказали ему ни одной значительной услуги. Дайте нам пять тысяч отборных воинов, мы добудем голову Лю Бэя и преподнесем ее чэн-сяну. Цао Жэнь обрадовался такой просьбе и отправил братьев Люй с пятитысячным войском в поход на Синье. Разведчики донесли об этом Лю Бэю. Тот созвал совет и пригласил Дань Фу. -- Прежде всего нельзя допустить врага в наши границы, -- сказал Дань Фу. -- Гуань Юй с отрядом должен зайти слева и перехватить противника в пути, а Чжан Фэю следует выйти врагу в тыл справа и отрезать дорогу для отступления. Затем вы сами с Чжао Юнем ударите врагу в лоб, и победа обеспечена. Лю Бэй сделал все, как говорил Дань Фу, и сам в сопровождении Дань Фу и Чжао Юня, с двумя тысячами воинов, вышел из заставы и двинулся навстречу наступающему противнику. Вскоре они увидели большую тучу пыли, подымавшуюся из-за холмов: подходили войска Люй Куана и Люй Сяна. Когда оба войска построились в боевые порядки друг против друга, Лю Бэй выехал на коне вперед. -- Эй, пришельцы, кто вы такие? -- крикнул он. -- Как вы смеете нарушать мои границы! -- Я, полководец Люй Куан, получил повеление чэн-сяна Цао Цао схватить тебя! -- был ответ. Лю Бэй послал Чжао Юня на поединок. После нескольких схваток Чжао Юнь сразил врага. Лю Бэй подал своим войскам сигнал к бою. Люй Сян не выдержал натиска и отступил. Но вдруг сбоку на него ударил отряд Гуань Юя. Потеряв более половины своего войска, Люй Сян с трудом пробился на дорогу и бежал. Но не прошел он и десяти ли, как новое войско преградило ему путь. -- Чжан Фэй здесь! -- крикнул предводитель этого отряда и бросился на Люй Сяна. Он не успел прийти в себя, как был сбит с коня копьем Чжан Фэя. Остальные его воины разбежались. Лю Бэй соединил свои войска и погнался за войском противника. Множество воинов Цао Жэня попало в плен. Лю Бэй возвратился в Синье с победой, наградил Дань Фу и щедро угостил своих воинов. Тем временем остатки разбитого войска принесли Цао Жэню печальную весть о поражении и о гибели братьев Люй. Цао Жэнь встревожился и призвал на совет Ли Дяня. -- Надо немедля сообщить чэн-сяну о нашей неудаче, чтобы он послал большое войско для карательного похода, -- сказал Ли Дянь. -- Нам самим пока ничего предпринимать не следует. -- Нет! -- возразил Цао Жэнь. -- Погибли наши военачальники и за такую потерю надо мстить немедленно! Ведь Синье не больше шарика от самострела. Зачем затруднять чэн-сяна? -- И все же с Лю Бэем шутки плохи -- он высокоодаренный воин! -- настаивал Ли Дянь. -- Ты трусишь? -- спросил Цао Жэнь. -- Нет, сражаться я не боюсь, но опасаюсь, что победы нам не видать! Ведь в "Законах войны" сказано: "Знай себя и знай врага и тогда в ста сражениях сто раз победишь!" -- Ты, вижу я, двоедушен! -- гневно крикнул Цао Жэнь. -- А я все же возьму Лю Бэя живьем! -- Хорошо, идите! А я буду охранять Фаньчэн, -- сказал Ли Дянь. -- Если ты не пойдешь со мной, то ты и впрямь двоедушен! -- все сильней распалялся Цао Жэнь. Ли Дяню пришлось подчиниться. Выбрав двадцать пять тысяч воинов, они с Цао Жэнем переправились через реку и двинулись к Синье. Вот уж правильно говорится: Когда переживешь позор и тех, кто пал в бою, зароешь, Тогда лишь войско поднимай и свой позор победой смоешь. Кто победил в этом походе, вы узнаете из следующей главы. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ прочитав которую, читатель узнает о том, как Лю Бэй хитростью захватил Фаньчэн, и о том, как Сюй Шу поведал Лю Бэю о Чжугэ Ляне Итак, войска Цао Жэня ночью переправились через реку и двинулись на Синье. Но как только победители вернулись в город, Дань Фу предупредил Лю Бэя: -- Потеряв двух своих военачальников, Цао Жэнь подымет свое войско, которое у него есть в Фаньчэне, и придет мстить. -- Как же встретить его? -- встревожился Лю Бэй. -- Очень просто: если Цао Жэнь пойдет на нас, в Фаньчэне не останется войск, и мы захватим город. Лю Бэй заинтересовался, как это можно сделать, и Дань Фу на ухо рассказал ему свой план. Лю Бэй сделал соответствующие приготовления. Вскоре прибыли разведчики с донесением, что Цао Жэнь с большой армией переправился через реку. -- Вышло так, как я и рассчитывал! -- воскликнул Дань Фу и попросил Лю Бэя двинуть войска навстречу врагу. Обе армии выстроились друг против друга. Чжао Юнь выехал вперед, вызывая на поединок вражеского военачальника. Из строя, по приказу Цао Жэня, выехал Ли Дянь. После нескольких схваток, поняв, что ему не одолеть противника, Ли Дянь вернулся в строй. Чжао Юнь пытался его преследовать, но остановился, так как попал под обстрел с двух сторон. Враги прекратили сражение и отошли в свои лагеря. Ли Дянь явился к Цао Жэню и стал уговаривать его возвратиться в Фаньчэн по той причине, что у Лю Бэя войско отборное и справиться с ним нет никакой возможности. -- Мы еще не вступали в бой, а ты уже подрываешь дух моих воинов! -- разозлился Цао Жэнь. -- Ты предатель, и за это тебе следует снести голову! И он приказал телохранителям увести и обезглавить Ли Дяня. Однако военачальники упросили Цао Жэня отменить такое решение; он уступил и послал Ли Дяня командовать тыловым отрядом. На следующий день войска Цао Жэня построились в какой-то необычный боевой порядок, и к Лю Бэю послали гонца спросить, известно ли ему такое построение войск. Дань Фу, поднявшись на возвышенность, долго и внимательно разглядывал войска противника и затем сказал Лю Бэю: -- Такое построение называется "построением восьми ходов и золотых замков". Эти восемь ходов: Остановка, Рождение, Ранение, Препятствие, Обстоятельства, Смерть, Страх и Начало. Войти с боем через входы Рождения, Обстоятельств и Начала -- означает успех; входы Ранения, Страха или Остановки -- большие потери; входы Препятствий и Смерти -- гибель. Расположение войск совершенно правильно, но только в центре у них не хватает опоры. И, если мы нанесем удар с юго-восточного угла через вход Рождения и пройдем прямо на запад до входа Обстоятельств, -- вражеский строй смешается. Лю Бэй принял совет Дань Фу, и Чжао Юнь получил соответствующие указания. Вместе с пятьюстами воинами он стремительно ударил с юго-восточного угла и вышел к центру. Цао Жэнь отступил к северу, но Чжао Юнь не стал его преследовать, а вырвался через западный проход. Затем он проделал то же самое, только в обратном порядке. Войска Цао Жэня пришли в смятение. Под натиском армии Лю Бэя они обратились в бегство. Дань Фу приказал прекратить преследование и вернулся в лагерь. Только теперь Цао Жэнь убедился, что Ли Дянь был прав, и вернул ему свое расположение. -- Я очень беспокоюсь за Фаньчэн, как бы там в наше отсутствие не случилось беды, -- выразил опасение Ли Дянь. -- Нынче ночью я попытаюсь захватить лагерь Лю Бэя, -- сказал Цао Жэнь. -- Если я добьюсь успеха, тогда подумаем, что делать дальше, если же нет -- вернемся в Фаньчэн. -- Откажитесь от своего намерения. Лю Бэй хорошо подготовился! -- предупредил Ли Дянь. -- Если всегда сомневаться, зачем же воевать? -- возразил Цао Жэнь и, не обращая внимания на уговоры Ли Дяня, стал готовиться к ночному нападению на лагерь врага. В это время Дань Фу беседовал с Лю Бэем, и вдруг налетел вихрь. -- Это означает, что сегодня ночью Цао Жэнь нападет на наш лагерь! -- заявил Дань Фу. -- Что же нам предпринять? -- спросил Лю Бэй. -- У меня уж все рассчитано! -- улыбнулся в ответ Дань Фу. Когда ночью войско Цао Жэня подошло к лагерю Лю Бэя, там повсюду вспыхнули огни и загорелся лагерный частокол. Цао Жэнь понял хитрость врага и хотел отступить, но на него так стремительно налетел Чжао Юнь, что он вынужден был бежать на северный берег реки, не успев даже собрать все свои войска. На берегу он столкнулся с Чжан Фэем. Под прикрытием отряда Ли Дяня Цао Жэню едва удалось переправиться через реку. Более половины его воинов погибло в ее водах. С великим трудом Цао Жэнь добрался до Фаньчэна и крикнул, чтобы открыли ворота. Ворота распахнулись, и навстречу Цао Жэню вышел отряд войск. Военачальник громко кричал: -- Я уже давно взял Фаньчэн! Все в испуге посмотрели на него -- это был Гуань Юй. Цао Жэнь так перепугался, что бросился бежать. Гуань Юй преследовал его, но Цао Жэню удалось отбиться от наседающего противника и уйти в Сюйчан. По дороге он узнал, что все эти козни и хитрости придумал Дань Фу, советник Лю Бэя. Лю Бэй, одержав победу, во главе своих войск торжественно въехал в Фаньчэн. Его встречал уездный начальник Лю Би. Он был одного рода с Лю Бэем. Пригласив его к себе в дом, Лю Би устроил в честь его пир. На пиру Лю Бэй обратил внимание на юношу с гордой осанкой и спросил Лю Би: -- Кто это такой? -- Это мой племянник Коу Фын, -- ответил Лю Би. -- Родители его умерли, и он живет у меня. Юноша очень понравился Лю Бэю, и он решил его усыновить. Лю Би был этому весьма рад и заставил Коу Фына поклониться Лю Бэю, как названому отцу. Имя юноши изменили на Лю Фын. Лю Бэй взял его с собой и велел ему поклониться Гуань Юю и Чжан Фэю как своим дядям. -- У вас ведь есть родной сын, -- выразил недовольство Гуань Юй. -- Зачем вам еще понадобился приемный? От этого могут пойти только беды. -- Какие могут быть беды? -- возразил Лю Бэй. -- Я буду обращаться с ним, как с сыном, а он будет служить мне, как отцу. Но все же Гуань Юй остался недоволен. Затем Лю Бэй обсудил с Дань Фу неотложные дела и, оставив Гуань Юя с тысячей воинов охранять Фаньчэн, вернулся в Синье. Тем временем Цао Жэнь и Ли Дянь добрались до Сюйчана и со слезами, пав ниц перед Цао Цао, стали просить прощения, подробно рассказав о своем поражении. -- Победы и поражения -- обычное дело для воина, -- успокоил их Цао Цао. -- Значительно интересней, кто советник Лю Бэя? -- Это все дело рук Дань Фу, -- сказал ему Цао Жэнь. -- Кто такой этот Дань Фу? -- Он вовсе и не Дань Фу, -- улыбнулся советник Чэн Юй. -- Человек этот еще в последние годы периода Чжун-пин [184-189 гг.] убил какого-то своего обидчика; после этого он переменил прическу, переоделся и скрылся. Один правитель схватил его, но он отказался назвать себя. Тогда этот правитель связал его и на повозке под барабанный бой вывез на базар, надеясь, что кто-либо из горожан его опознает. Но люди, хоть и знали его, сказать об этом не смели. Так его и отпустили. Он переменил имя и опять скрылся. Затем он обратился к науке, посещал знаменитых ученых и был завсегдатаем у Сыма Хуэя. Настоящее имя этого человека -- Сюй Шу, а прозвище -- Юань-чжи. -- И насколько же он способнее вас? -- поинтересовался Цао Цао. -- Раз в десять... "Как же быть? -- задумался Цао Цао. -- Если такие способные люди пойдут к Лю Бэю, у него быстро отрастут крылья!" -- А вы можете переманить его к себе, -- посоветовал Чэн Юй. -- Каким же это образом? -- Очень просто: Сюй Шу почтительный сын. Отца он лишился еще в детстве, а недавно умер его младший брат Сюй Кан. Теперь мать Сюй Шу осталась одна, и некому ее кормить. Привезите ее в Сюйчан и прикажите письмом вызвать к себе сына. Он сразу же явится! Цао Цао послал людей, и вскоре они привезли мать Сюй Шу. Цао Цао принял ее ласково и сказал: -- Слышал я, что ваш сын -- самый талантливый во всей Поднебесной, но ныне он, изменив своему законному государю, помогает мятежнику Лю Бэю. Как жаль! Он похож на прекрасную яшму, упавшую в грязь! Мне пришлось побеспокоить вас для того, чтобы вы сами вызвали его в Сюйчан. А я уж найду случай замолвить за него словечко перед Сыном неба, и он получит щедрое вознаграждение. Цао Цао велел слугам принести "четыре сокровища кабинета ученого"(*1) и попросил старушку написать письмо. -- А скажите мне, что за человек Лю Бэй? -- обратилась она к Цао Цао. -- Так, проходимец из Пэйцзюня, который нагло осмеливается называть себя дядей императора. Это так называемый "внешне совершенный человек с душой подлеца". -- Зачем вы клевещете на него? -- возмутилась мать Сюй Шу. -- Я хорошо знаю, что Лю Бэй -- потомок Чжуншаньского вана и праправнук императора Цзин-ди. Он гуманный человек и герой, который с уважением относится к людям. Это известно всем. И если мой сын ему помогает, значит он нашел себе достойного господина. Вы злодей, а не ханьский чэн-сян! Вы клевещете на человека и хотите, чтобы я заставила своего сына покинуть свет и перейти во тьму! И не стыдно вам? С этими словами она схватила каменную тушницу и больно ударила Цао Цао. Тот разгневался и крикнул страже, чтобы она обезглавила строптивую старуху. -- Подождите, господин чэн-сян! -- вмешался Чэн Юй. -- Если вы убьете старуху, то прослывете несправедливым, а ее добродетели прославите! Разве вы не видите, что она сама ищет смерти? Стоит вам ее казнить, и тогда Сюй Шу до последнего дня своей жизни будет помогать Лю Бэю. Лучше оставьте ее здесь, дабы тем самым вызвать у Сюй Шу душевный разлад, и он больше не сможет служить Лю Бэю. У нас еще будет время придумать, как переманить Сюй Шу к нам! Цао Цао согласился. Он велел поместить мать Сюй Шу в отдельном доме и содержать ее. Каждый день старуху посещал Чэн Юй и справлялся о ее здоровье; он посылал ей подарки и письма. Старуха вынуждена была отвечать ему. Узнав таким образом почерк матери Сюй Шу, Чэн Юй подделал письмо и отправил его с гонцом. Тот доставил письмо Дань Фу в Синье. "Сын мой, -- говорилось в письме, -- недавно умер твой брат Сюй Кан, и я все время пребывала в печали. Чэн-сян Цао Цао на днях привез меня в Сюйчан и сказал мне, что ты мятежник. Он приказал заковать меня в цепи. Я спаслась только благодаря Чэн Юю. Но избавить меня от смерти можешь лишь ты. Вспомни о моих заботах и о тех трудностях, которые я вынесла, чтобы воспитать тебя. Приезжай поскорее и докажи свое сыновнее послушание! Мы подумаем о том, как вернуться в родной дом и избежать великой беды. Жизнь моя висит на волоске, и я уповаю на то, что ты не оставишь меня. Больше ни о чем писать я не буду". Сюй Шу читал письмо, и слезы градом катились из его глаз. С письмом в руке он вошел к Лю Бэю. -- Я вовсе не Дань Фу. Я вынужден был переменить имя, -- сказал он Лю Бэю. -- Я -- Сюй Шу из Инчжоу. Однажды ночью, возвращаясь из Цзинчжоу от Лю Бяо, я зашел к Сыма Шуй-цзину. Он укорял меня за то, что я до сих пор не нашел себе господина, и посоветовал пойти служить вам. Вы не прошли равнодушно мимо меня и взяли на высокую должность, за что я вам очень благодарен. Но как мне быть со своей престарелой матушкой? Цао Цао хитростью завлек ее в Сюйчан и бросил в темницу, ей угрожает казнь! И вот она прислала письмо, призывая меня спасти ее. Как я могу не пойти? Я готов был служить вам верно, как служат человеку конь и собака, но теперь, когда матушка моя в беде, я не могу помогать вам. Я должен покинуть вас, но верю, что мы еще встретимся! -- Узы родства между матерью и сыном -- священны, и мне нечего напоминать вам об этом, -- со слезами сказал Лю Бэй. -- Поезжайте. Но я надеюсь, что, после того как вы повидаетесь с вашей высокочтимой матушкой, я еще буду иметь возможность слушать ваши наставления... Сюй Шу сердечно поблагодарил Лю Бэя и тотчас же стал готовиться к отъезду. -- Может быть, вы переночуете здесь еще одну ночь, а завтра мы устроим вам торжественные проводы? -- предложил Лю Бэй. Сунь Цянь, улучив момент, украдкой сказал Лю Бэю: -- Сюй Шу -- самый выдающийся талант во всей Поднебесной. К тому же он довольно долго пробыл в Синье и хорошо знает состояние вашей армии. Воспользовавшись этим, он может причинить вам большой вред. Не отпускайте его, не то нам не миновать беды! Если же Сюй Шу останется у нас, Цао Цао казнит его мать, и тогда он приложит все силы, чтобы отомстить за нее. -- Нельзя допустить, чтобы враг убил матушку Сюй Шу из-за того, что я пользуюсь услугами ее сына! -- запротестовал Лю Бэй. -- Это негуманно. Оставить Сюй Шу здесь -- значит разорвать узы между матерью и сыном. Нет, не толкайте меня на это. Я лучше умру, чем соглашусь на такой поступок! Все были тронуты таким решением Лю Бэя. Лю Бэй пригласил Сюй Шу выпить вина, но тот отказался. -- Сейчас, когда матушка моя брошена в темницу, даже самые редкостные вина покажутся мне горькими! -- воскликнул он. -- А для меня, -- ответил ему Лю Бэй, -- при мысли, что вы уходите, даже такие кушанья, как печень дракона и мозг феникса, теряют свою сладость! Взглянув друг на друга, Лю Бэй и Сюй Шу заплакали. Так просидели они до самого утра. Предупрежденные об отъезде Сюй Шу, военачальники приготовились к проводам у главных городских ворот. Сам Лю Бэй провожал Сюй Шу до первого чантина. Здесь они сошли с коней и стали прощаться. Подняв кубок с вином, Лю Бэй сказал: -- Как я несчастлив, что вы не можете остаться со мной! Но я надеюсь, что вы так же хорошо будете служить новому господину и вскоре прославитесь! -- Я тронут тем, что вы оказали великую честь мне, человеку с такими ничтожными талантами и скудным умом, -- произнес Сюй Шу. -- К сожалению, мы с вами вынуждены расстаться на половине пути, и причиной тому моя матушка. Но клянусь вам, что никогда в жизни я не дам Цао Цао ни одного совета! -- Вы уйдете, и я тоже удалюсь в горы и леса! -- молвил Лю Бэй. -- Помогая вам, я вкладывал в это всю свою душу, -- продолжал Сюй Шу, -- но ныне судьба моей матушки вызвала смятение в моем сердце. И если бы даже вы не отпустили меня, я бы не принес вам никакой пользы. Не падайте духом -- вы найдете себе других мудрых советников! -- Но кто же в Поднебесной превосходит вас своей мудростью? -- Разве я действительно так мудр, что заслужил столь высокую похвалу? -- удивился Сюй Шу. Перед самым расставанием Сюй Шу обратился к военачальникам: -- Я хочу пожелать вам преданно служить своему господину, чтобы имя его было увековечено в летописях, а ваши подвиги сияли на страницах истории! Только не подражайте мне в моем непостоянстве! Воины были растроганы такой речью, а Лю Бэй все никак не мог отпустить Сюй Шу. Он прошел с ним еще один переход, потом еще один; наконец Сюй Шу сказал: -- Не утруждайте себя слишком. Мы расстанемся здесь. -- Отныне каждый из нас пойдет своей дорогой! -- воскликнул Лю Бэй, взяв Сюй Шу за руку. -- Кто знает, встретимся ли мы когда-либо! Лю Бэй не мог сдержать рыданий; Сюй Шу был тоже взволнован. Стоя на опушке леса, Лю Бэй смотрел вслед удалявшемуся другу. -- Что я буду без него делать? -- вздыхал он, когда Сюй Шу скрылся из виду. -- О, как бы мне хотелось вырубить сейчас эти деревья! -- Почему? -- заинтересовались все присутствующие. -- Потому, что они мешают мне видеть друга! И вдруг Лю Бэй заметил, что Сюй Шу мчится обратно, подхлестывая своего коня. Он радостно воскликнул: -- Сюй Шу возвращается! Наверно, он изменил свое намерение! -- и бросился навстречу другу. -- Что заставило вас вернуться? -- быстро спросил Лю Бэй, когда тот приблизился. -- Мысли мои спутаны, как пенька, и я забыл сказать вам о главном, -- отвечал тот. -- Здесь в горах в Лунчжуне -- это всего в тридцати ли от Сянъяна -- живет один замечательный человек. Почему вы не обратитесь к нему? -- Может быть, вы возьмете на себя труд пригласить этого человека? -- попросил Лю Бэй. -- Нет, этого мало, вы должны сами поехать к нему! -- ответил Сюй Шу. -- Но зато, если вы сможете уговорить его служить вам, это будет равносильно тому, что Чжоу привлек Люй Вана, а Хань заполучил Чжан Ляна. -- Неужели он талантливее вас? -- Меня? -- воскликнул Сюй Шу. -- Да я по сравнению с ним все равно что захудалая кляча в сравнении с цилинем(*2), ворона в сравнении с фениксом! Он сам себя сравнивает с Гуань Чжуном и Ио И, но мне кажется, что им далеко до него! Этот человек постиг все законы земли и неба и затмит своими знаниями любого ученого в Поднебесной! -- Кто же он такой? -- спросил Лю Бэй. -- Чжугэ Лян из Ланъе, потомок сы-ли Чжугэ Фына. Отец его Чжугэ Гуй был правителем округа Тайшань, но рано умер, и Чжугэ Лян переехал к своему дяде Чжугэ Сюаню, который жил в Сянъяне и был другом цзинчжоуского правителя Лю Бяо. Потом Чжугэ Сюань умер, и ныне Чжугэ Лян со своим братом живет в Наньяне. Они занимаются там земледелием, в часы досуга любят петь "Песни Лянфу"(*3) под аккомпанемент лютни. В той местности есть гора, которая носит название Во-лун -- гора Дремлющего дракона, и поэтому Чжугэ Лян называет себя еще господином Во-луном. Вот действительно самый выдающийся талант за многие века! Поскорее навестите его, и если он согласится быть вашим советником, тогда вам нечего будет беспокоиться о порядке в Поднебесной! -- Мне как-то Сыма Шуй-цзин говорил о Во-луне и Фын-чу. Наверно, это один из них? -- Фын-чу -- это Пан Тун из Сянъяна, а Во-лун -- это и есть Чжугэ Лян, -- объяснил Сюй Шу. Лю Бэй так и подпрыгнул от радости: -- Вот теперь только я узнал, кто такие Во-лун и Фын-чу! Мудрецы находятся у меня под боком, а я ходил, как слепой! Спасибо, что вы открыли мне глаза! Потомки сложили стихи, рассказывающие, как Сюй Шу, не слезая с седла, расхвалил Чжугэ Ляна: Как жаль, что великие люди не встретятся больше на свете, Хотя их сердечная дружба навек сохранила свой пыл И речи их были подобны раскату весеннего грома, Что спавшего мирно дракона в Наньяне от сна пробудил. После этого Сюй Шу попрощался с Лю Бэем и уехал. Теперь Лю Бэй полностью осознал то, что ему сказал в свое время Сыма Шуй-цзин. Подобно человеку, только что очнувшемуся от глубокого сна, возвращался Лю Бэй со своими военачальниками в Синье. Здесь он приготовил дары и вместе с братьями Гуань Юем и Чжан Фэем собрался в Наньян к Чжугэ Ляну. Между тем Сюй Шу, взволнованный расставанием с Лю Бэем и опасаясь, что Чжугэ Лян не пожелает покинуть горы, по пути сам заехал к нему. Чжугэ Лян поинтересовался причиной его прихода. -- Я служил Лю Бэю, -- сказал ему Сюй Шу, -- но Цао Цао бросил в темницу мою матушку, и она призывает меня к себе. Я не могу не поехать. Но перед отъездом я рассказал о вас Лю Бэю, и он очень скоро посетит вас. Надеюсь, вы не откажете развернуть свои великие таланты, чтобы помочь ему! Это было бы для него великим счастьем! -- Так, значит, вы сделали меня жертвой в своем жертвоприношении? -- с раздражением произнес Чжугэ Лян. Он сердито встряхнул рукавами халата и вышел, а пристыженный Сюй Шу сел на коня и уехал в Сюйчан к своей матушке. Вот уж поистине: Он другу сказал только слово, любя своего господина. Домой он уехал, ведомый лишь чувствами верного сына. О том, что было дальше, вы узнаете в следующей главе. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ в которой повествуется о том, как Сыма Хуэй назвал еще одного знаменитого мудреца, и о том, как Лю Бэй трижды посещал Чжугэ Ляна Итак, Сюй Шу прибыл в Сюйчан. Узнав о его приезде, Цао Цао сказал Сюнь Юю, Чэн Юю и другим своим советникам, чтобы они встретили Сюй Шу. Тот предстал перед Цао Цао и низко поклонился. -- Почему вы, такой талантливый ученый, унизили себя службой Лю Бэю? -- сразу же спросил у него Цао Цао. -- В молодости я долго скитался по рекам и озерам, скрываясь от опасности, и случайно попал в Синье, где и сдружился с Лю Бэем, -- пояснил Сюй Шу. -- Но так как матушка моя здесь, а я очень люблю ее, я не смог преодолеть угрызений совести. -- Зато теперь вы можете сколько угодно заботиться о вашей матушке, и у меня будет возможность получать ваши наставления, -- сказал Цао Цао. Сюй Шу с благодарностью поклонился и немедленно отправился повидаться с матерью. Со слезами на глазах он поклонился у ее дверей. -- Ты зачем здесь? -- удивилась старушка. -- Я приехал сюда по вашему письму, -- ответил Сюй Шу. -- Ты скверный сын! -- разгневалась старуха, ударив кулаком по столу. -- Бродяга! Сколько лет я учила тебя уму-разуму, а ты стал еще хуже, чем был! Ты читаешь книги, и тебе должно быть известно, что верность господину и сыновнее послушание не могут существовать без ущерба для обеих сторон! Разве ты не знал, что Цао Цао обманщик и злодей, а Лю Бэй гуманный и справедливый человек? Ведь он потомок Ханьского дома, и ты служил достойному господину! Ох, и глупец же ты! Ну как ты мог из-за подложного письма покинуть свет ради тьмы! Какими глазами мне смотреть на тебя? Ты опозорил своих предков! Напрасно ты живешь на свете! Сюй Шу повалился ей в ноги, не смея поднять глаз. Она скрылась за ширмами, и через минуту вбежал слуга с криком: -- Госпожа повесилась! Сюй Шу бросился на помощь, но поздно, -- матушка его уже испустила дух. Твердость матушки Сюй Шу потомки прославили в стихах: О матушка Сюй! Сквозь столетья пройдет Великая мудрость ее и отвага! И нравственный долг охраняла она И много семье своей сделала блага. Совсем не заботясь о славе своей, Она лишь о сыне радела любимом. И -- вся справедливость -- до самых небес Взнеслась она духом непоколебимым. Лю Бэя отважно хвалила она, Бранила врага Цао Цао без страха. Ее не пугали ни пытки огнем, Ни меч, ни палач, ни кровавая плаха. Она лишь боялась, что предков ее Позором покроют дела ее сына. И в гордом поступке своем наравне Стоит с матерями Мын Цзы и Ван Лина. При жизни ее прославляла молва, Теперь говорят о ней тушь и бумага. О матушка Сюй! Сквозь столетья пройдет Великая мудрость ее и отвага. Сюй Шу без чувств грохнулся на пол возле тела матери и долго не приходил в себя. Цао Цао прислал людей передать ему дары и выразить свое соболезнование, затем он сам явился совершить жертвоприношение. Сюй Шу похоронил свою матушку к югу от Сюйчана и остался там охранять ее могилу. Подарков Цао Цао он не принял. В это время Цао Цао собирался предпринять поход на юг. Однако советник Сюнь Юй отговаривал его: -- В холодную погоду воевать невозможно, разумнее было бы подождать до весны... Цао Цао с ним согласился. Он приказал отвести воды реки Чжанхэ и сделать небольшое озеро, где его войска обучались ведению войны на воде. Тем временем в Синье произошло вот что. Лю Бэй, приготовив подарки, собирался в Лунчжун к Чжугэ Ляну, когда ему доложили, что у ворот его спрашивает какой-то человек в островерхой шляпе. -- Наверно, Чжугэ Лян! -- обрадовался Лю Бэй. Приведя в порядок свою одежду, он вышел встречать гостя. Но это оказался Сыма Хуэй. Лю Бэй любезно пригласил его во внутренние покои, усадил на почетное место и осведомился: -- Как поживаете? Простите, что за своими военными делами я не выбрал времени наведаться к вам. У меня не хватает слов выразить, как я счастлив, что удостоился вашего светлого посещения! -- Я собственно пришел повидаться с Сюй Шу, мне сказали, что он у вас, -- ответил Сыма Хуэй. -- Недавно его матушка прислала ему письмо и вызвала в Сюйчан, -- произнес Лю Бэй. -- Тут какая-то хитрость со стороны Цао Цао! -- взволновался Сыма Хуэй. -- Я хорошо знаю матушку Сюй Шу: она ни за что на свете не согласилась бы написать такое письмо, даже если бы ее бросили в темницу! Ах, лучше бы Сюй Шу не уходил отсюда! Тогда еще можно было бы надеяться, что его матушка останется в живых, а теперь она безусловно погибнет! Лю Бэй изумился, не понимая, почему это может случиться. -- А вот почему, -- объяснил Сыма Хуэй, заметив его недоумение. -- Матушка Сюй Шу -- женщина высоких взглядов, и она не пожелает жить после того, как ее сын совершил позорный поступок! -- Не скажете ли вы мне, кто такой наньянский Чжугэ Лян? -- спросил Лю Бэй. -- Его назвал мне перед отъездом Сюй Шу... -- Ах, зачем же он еще тащит другого! -- усмехнувшись, воскликнул Сыма Хуэй. -- Решил сам уйти -- на то его воля, и делу конец! -- Почему вы так говорите? -- не понял его Лю Бэй. -- Чжугэ Лян близок с Цуй Чжоу-пином из Болина, Ши Гуан-юанем из Инчуани, Мын Гун-вэем из Жунани и с Сюй Шу, -- объяснил Сыма Хуэй. -- Они составляют как бы единый кружок, и только один Чжугэ Лян независим во взглядах. Когда они беседуют, Чжугэ Лян часто сидит в сторонке и, обхватив колени руками, напевает. Потом вдруг укажет на друзей рукой и воскликнет: "Друзья мои, если бы вы пошли на службу, то непременно получили бы высокие должности!" А когда те спрашивают его, что он этим хочет сказать, Чжугэ Лян только улыбается в ответ. Он обычно сравнивает себя с Гуань Чжуном и Ио И, но мудрость его никто измерить не может. -- Почему в Инчуани так много мудрецов? -- спросил Лю Бэй. -- Еще в давние времена астролог Инь Куй предсказал, что будет так, когда увидел множество ярких звезд, скопившихся над Инчуанью, -- ответил Сыма Хуэй. -- Ведь Гуань Чжун и Ио И -- наиболее прославленные люди эпохи Чуньцю и Борющихся царств. Их подвиги известны всей вселенной, -- не вытерпел стоявший рядом Гуань Юй. -- Не слишком ли это для Чжугэ Ляна -- сравнивать себя с ними? -- Я тоже так думаю, -- согласился Сыма Хуэй. -- Я сравнивал бы его с другими. -- С кем же? -- спросил Гуань Юй. -- Во-первых, с Цзян Цзы-я(*1), который помог основать Чжоускую династию, просуществовавшую восемьсот лет, и с Чжан Ляном, прославившим Ханьскую династию на целых четыреста лет! -- сказал Сыма Хуэй. Все были поражены этими словами, а Сыма Хуэй откланялся и удалился. Лю Бэю не удалось его удержать. Сыма Хуэй вышел за ворота и, взглянув на небо, громко рассмеялся: -- Вот Дремлющий дракон и нашел себе господина! Но как жаль, что родился он не вовремя! -- воскликнул он и скрылся. -- Поистине непонятный старец! -- со вздохом произнес Лю Бэй. На другой день Лю Бэй с братьями отправился в Лунчжун. Издали путники заметили у подножья гор нескольких крестьян, которые обрабатывали землю мотыгами и напевали: Земли поверхность, как шахматное поле, Как дивный купол, небесный кругозор. Людей всех делят на белых и на черных, Позор и слава в разладе с древних пор. Тот, кто прославлен, в довольстве пребывает, Тот, кто унижен, лишен последних благ. Живет в Наньяне таинственный отшельник, Спит дни и ночи -- не выспится никак. Лю Бэй заинтересовался песней и, придержав коня, окликнул одного из крестьян: -- Эй, скажи-ка мне, кто сложил эту песню? -- Ее сочинил господин Дремлющий дракон, -- ответил тот. -- А где он живет? -- Вон там... К югу от этой горы есть хребет Во-лун, -- объяснил крестьянин. -- Не доезжая его -- небольшая роща, а в роще -- хижина, в ней и живет господин Чжугэ Лян. Лю Бэй поблагодарил крестьянина и поехал дальше. Вскоре впереди он увидел хребет Во-лун. Природа здесь действительно была необычайно живописна. Потомки, в подражание древним, сложили стихи, в которых описали место, где жил Чжугэ Лян: Ли в двадцати на запад от Сянъяна Есть горный кряж; внизу течет река. Вода бежит, о камни разбиваясь, Вершины гор уходят в облака. И это все -- как феникс в ветках сосен Иль как дракон, что свился на ночлег. Вот хижина; в ней за плетеной дверью Спокойно спит великий человек. Седой бамбук покрыл крутые склоны, Вокруг цветы -- покой и благодать. Там на полу, средь рукописей желтых, Лишь мудрецам, склонившись, восседать Порой плоды приносит обезьяна, И аист бдит, как сторож, у дверей. Лежит в парчу завернутая лютня, И светлый меч сверкает, как ручей. Тот человек, что спит в жилье убогом, В досужий час копает огород. Он ждет, когда его гроза разбудит, И он, восстав, мир людям принесет. Лю Бэй подъехал к хижине и постучал в грубо сколоченную дверь. Вышел мальчик и спросил, кто он такой. -- Передай своему господину, что ему желает поклониться ханьский полководец правой руки, Ичэнский хоу, правитель округа Юйчжоу, дядя императора Лю Бэй... -- Ой-ой, я не запомню столько титулов! -- забеспокоился мальчик. -- Тогда скажи просто, что к нему приехал Лю Бэй. -- Мой господин ушел на рассвете, -- сказал мальчик. -- Куда же он ушел? -- Не знаю, дороги его неопределенны. -- А когда он вернется? -- Тоже не знаю... Может быть, дня через три или через пять, а то и через десять... Лю Бэй был расстроен. -- Что ж, нет так нет -- едем домой! -- сказал Чжан Фэй. -- Подождем немного, -- предложил Лю Бэй. -- Я тоже думаю, что лучше вернуться, -- поддержал Чжан Фэя Гуань Юй. -- Мы можем послать человека узнать, возвратился ли Чжугэ Лян. Поручив мальчику передать Чжугэ Ляну, что приезжал Лю Бэй, братья сели на коней и двинулись в обратный путь. Проехав несколько ли, Лю Бэй остановил коня и стал осматривать окрестности Лунчжуна. Вокруг были горы, правда невысокие, но живописные, речка неглубокая, но чистая, поля необширные, но ровные, лесок небольшой, но пышный. Резвились и прыгали обезьяны, разгуливали аисты; сосны и заросли бамбука соперничали друг с другом в пышности. Такая картина доставляла Лю Бэю огромное наслаждение. Вдруг Лю Бэй заметил человека благородной наружности и гордой осанки. Он шел с горы по уединенной тропинке, опираясь на полынный посох. На голове его была повязка, и одет он был в черный халат. -- Вот, наверно, Дремлющий дракон! -- воскликнул Лю Бэй и, соскочив с коня, приветствовал неизвестного. -- Вы, должно быть, господин Дремлющий дракон? -- А вы кто такой? -- спросил человек. -- Я -- Лю Бэй. -- Нет, я не Чжугэ Лян. Я его друг, Цуй Чжоу-пин из Болина. -- Давно слышал ваше славное имя! -- обрадовался Лю Бэй. -- Счастлив встретиться с вами! Прошу вас присесть и дать мне ваши наставления. -- Зачем вам понадобился Чжугэ Лян? -- спросил Цуй Чжоу-пин. -- Видите ли, сейчас в Поднебесной великая смута, со всех сторон надвигаются грозные тучи, и я хотел просить Чжугэ Ляна помочь мне установить порядок в стране, -- сказал Лю Бэй. -- Конечно, это гуманное желание, -- согласился Цуй Чжоу-пин. -- Но так уж ведется исстари: порядок чередуется с беспорядком. Когда Гао-цзу, отрубив голову Белой змее, встал на борьбу за справедливость и казнил безнравственного циньского правителя, страна из полосы смут вступила в полосу порядка. Спокойствие длилось до правления императоров Ай-ди и Пин-ди -- почти двести лет. Потом, когда Ван Ман поднял мятеж, страна опять перешла в полосу смут. Гуан-у возродил династию и устранил беспорядки, и вот вплоть до наших дней -- тоже почти двести лет -- народ жил в мире и покое. Сейчас вновь повсюду поднято оружие, и это значит, что наступило время смут. Тут уж ничего не поделаешь! Если вы хотите, чтобы Чжугэ Лян повернул вселенную, то я боюсь, что вы напрасно потратите силы. Разве вам не известно, что покорный небу всего достигает легко, а тот, кто идет наперекор небу, всегда встречает трудности? Не изменить того, что предрешено судьбой, не избежать того, что предопределено роком! -- Ваши рассуждения доказывают вашу прозорливость, -- произнес Лю Бэй. -- Но могу ли я, потомок Ханьского дома, оставить династию на произвол судьбы? -- Люди, живущие в горах и пустынях, не пригодны для того, чтобы рассуждать о делах Поднебесной, -- сказал Цуй Чжоу-пин. -- Но раз уж вы спросили меня, то я и ответил вам по мере моего разумения... хотя, может быть, и глупо! -- Я благодарен вам за наставления, -- сказал Лю Бэй. -- Но не знаете ли вы, куда ушел Чжугэ Лян? -- Нет, не знаю. Я тоже хотел с ним повидаться. -- А если бы я попросил вас приехать ко мне, в мой ничтожный городишко? -- спросил Лю Бэй. -- О, нет! Я слишком для этого ленив! Да и давно уже отказался от почестей! -- сказал Цуй Чжоу-пин. -- До свиданья! Он поклонился и ушел, а братья сели на коней и поехали дальше. -- Чжугэ Ляна не нашли, но зато вдоволь насладились болтовней этого негодного школяра! -- ворчал дорогой Чжан Фэй. -- Это мудрые рассуждения отшельника! -- поправил брата Лю Бэй. Спустя несколько дней ему сообщили, что господин Во-лун вернулся. Лю Бэй велел привести коня. -- Не пристало вам гоняться за этой деревенщиной! -- раздраженно заметил Чжан Фэй. -- Велите слуге позвать его, и все тут! -- Помолчи-ка ты лучше! -- прикрикнул на брата Лю Бэй. -- Тебе известно, что Мын Цзы сказал: "Если ты хочешь видеть мудреца, но идешь не его путем, -- это равносильно тому, что ты зовешь мудреца, но закрываешь перед ним дверь". Ведь Чжугэ Лян -- величайший мудрец нашего времени! Можно ли его просто позвать? Лю Бэй сел на коня и во второй раз отправился к Чжугэ Ляну. Братья последовали за ним. Стояла суровая зима, черные тучи заволокли небо. Не успели путники проехать и нескольких ли, как налетел холодный ветер, повалил снег. Горы стали словно из яшмы, и деревья будто обрядились в серебро. -- Воевать сейчас нельзя -- зима, -- проворчал Чжан Фэй. -- И зачем только понадобилось тащиться в такую даль из-за какого-то бесполезного человека? Сидели бы в Синье, подальше от ветра и снега! -- Я хочу, чтобы Чжугэ Лян увидел мою настойчивость! -- заявил Лю Бэй. -- Если ты боишься холода, можешь возвращаться! -- И смерти не боюсь, не то что холода! -- вспыхнул задетый Чжан Фэй. -- Но думаю, что едете вы напрасно, вот что! -- Поменьше болтай! Едем дальше! -- ответил Лю Бэй. Приближаясь к деревушке, путники услышали, что в кабачке, стоявшем у края дороги, кто-то напевает песню. Лю Бэй придержал коня. И подвигов не совершал и славы еще не стяжал он, Он долго весны не встречал, что каждому сердцу желанна. И жаль, что не видели вы, как старец Дунхайский покинул Лачугу свою и пошел вслед за колесницей Вэнь-вана. Как, не ожидая, пока князья соберутся под знамя, Вдруг на переправе Мынцзинь стремительно в лодку вошел он, Как в битве великой в Муе, где крови пролито немало, Могучим орлом воспарил, отваги и верности полон. И жаль, что не видели вы, как пьяница из Гаояна, Бедняк низкородный, почтил Манданского гуна поклоном, С каким величавым лицом сидел на пиру, удивляя Сужденьем своим о князьях, пророчески непреклонным. Как княжества Ци города он отдал врагу на востоке. Но в Поднебесной никто его не пленился уделом. Хоть не были оба они в родстве с императорским домом, А все же героев таких на свете не сыщется целом. Песня кончилась. И тогда запел другой, в такт ударяя по столу: Мечом, озарившим весь мир, взмахнул государь и основу Династии заложил, сиявшей четыреста лет. Сановники злые пришли, и царственный род истощился, И при Хуань-ди и Лин-ди померкнул величия свет. И радуги дивной дуга является в Яшмовой зале, И черной змеею раздор обвил императорский трон, Разбойники как муравьи повсюду кишат в Поднебесной, Коварных героев толпа со всех налетает сторон. Не стоит стонать и скорбеть, все жалобы наши напрасны, От скуки идем мы в трактир и пьем беззаботно вино. Пусть каждый живет для себя -- и жизнь наша будет спокойна, А будут ли нас прославлять в грядущем -- не все ли равно! Оба певца захлопали в ладоши и рассмеялись. -- Дремлющий дракон тоже, наверно, здесь! -- воскликнул Лю Бэй, слезая с коня и направляясь в трактир. Там за столиком друг против друга сидели двое и пили вино. Один -- с длинной бородой и бледным лицом, его собеседник -- с удивительно благородной осанкой. Лю Бэй поклонился им. -- Не скажете ли вы, кто из вас господин Во-лун? -- А вы кто такой? И зачем вы ищете Во-луна? -- спросил длиннобородый. -- Я -- Лю Бэй. Хочу спросить совета у господина Во-луна, как помочь стране и дать народу покой... -- Во-луна здесь нет, но мы его друзья, -- сказал длиннобородый. Я -- Ши Гуан-юань из округа Инчжоу, а это Мын Гун-вэй из Жунани. -- О, я много слышал о вас! -- обрадовался Лю Бэй. -- Как я счастлив, что случайно встретился с вами! У меня с собой есть запасные кони, и если вы ничего не имеете против, поедемте к господину Во-луну и там побеседуем! -- Не трудитесь просить нас об этом! -- ответил Ши Гуан-юань. -- Садитесь-ка вы сами на своего коня и поезжайте разыскивать Во-луна, а мы -- люди, праздно живущие в горах и пустынях, -- не сведущи в таких делах, как управление государством и умиротворение народа! Лю Бэй откланялся и направился к горе Дремлющего дракона. Возле дома Чжугэ Ляна Лю Бэй сошел с коня и постучал в ворота. На стук вышел мальчик. -- Дома твой господин? -- спросил Лю Бэй. -- Он в комнате сидит за книгой. Пожалуйста. Лю Бэй последовал за мальчиком. На средней двери висела большая надпись: "Познавая свои стремления -- укрощай страсти, пребывая в спокойствии -- постигай грядущее". Из комнаты доносилось протяжное пение. Лю Бэй заглянул в дверь. Там возле очага, обхватив руками колени, сидел юноша и напевал: Феникс летает только в заоблачной выси, Лишь на утуне(*2) строит свой временный дом. Муж многомудрый держится данного слова, Видит опору лишь в господине своем. Он с наслажденьем пашню свою поднимает, В хижине бедной живу я один в тишине. Скучно мне станет, играю на лютне, читаю, Чтобы дождаться славы, обещанной мне. Когда юноша кончил петь, Лю Бэй вошел в комнату и приветствовал его: -- Я давно стремлюсь к вам, учитель, но еще не имел счастья поклониться вам! Мне о вас поведал Сюй Шу. Несколько дней назад я с благоговением вступил в ваше жилище, но, увы, вас не было, и я вернулся ни с чем. И вот теперь я снова пришел, невзирая на ветер и снег. Как я счастлив, что мне, наконец, удалось узреть ваше благородное лицо! -- Вы, наверно, не кто иной, как Лю Бэй, и хотите видеть моего старшего брата? -- прервал его юноша, торопливо ответив на приветствие. -- Так, значит, вы не Во-лун? -- изумился Лю Бэй. -- Нет, я его младший брат -- Чжугэ Цзюнь. Нас трое братьев. Самый старший -- Чжугэ Цзинь служит у Сунь Цюаня в Цзяндуне, а Чжугэ Лян мой второй брат... -- А он сейчас дома? -- спросил Лю Бэй. -- Они вчера договорились с Цуй Чжоу-пином пойти побродить. -- И куда же они отправились? -- Может быть, поехали на лодке или же ушли навестить буддийских монахов и отшельников-даосов в горах, а может быть, зашли к другу в какой-либо дальней деревне; возможно, что они играют на лютне или в шахматы где-нибудь в уединенной пещере. Кто их знает, неизвестно, когда они уходят и когда приходят. -- Как я неудачлив! -- сетовал Лю Бэй. -- Вторично не удается мне застать великого мудреца!.. -- Может, посидите немного? Выпьете чаю? -- предложил Чжугэ Цзюнь. -- Раз господина нет, сядем-ка на коней, брат мой, да поедем обратно, -- вмешался Чжан Фэй. -- Ну, нет уж! С пустыми руками я не уеду, -- решительно возразил Лю Бэй и обратился к Чжугэ Цзюню: -- Скажите мне, правда, что ваш брат целыми днями читает военные книги и весьма сведущ в стратегии? -- Не знаю, -- сдержанно ответил юноша. -- Что вы вздумали расспрашивать его брата? -- опять вмешался Чжан Фэй. -- Едем скорей домой, а то ветер и снег усилились! -- Помолчи-ка ты! -- прикрикнул на него Лю Бэй. -- Не смею вас больше задерживать! -- заторопился Чжугэ Цзюнь. -- Я как-нибудь навещу вас. -- Что вы, что вы! -- замахал руками Лю Бэй. -- Зачем вам затруднять себя излишними поездками! Через некоторое время я сам приеду! Дайте мне кисть и бумагу, я хочу написать вашему брату, что непреклонен в своем решении! Чжугэ Цзюнь принес "четыре сокровища кабинета ученого". Лю Бэй дыханием растопил замерзшую тушь, развернул лист бумаги и написал: "Я давно восхищаюсь вашей славой! Вот уже дважды посещаю я ваш дом, но ухожу разочарованный, не имея счастья лицезреть вас. Потомок Ханьской династии, я незаслуженно получил славу и титулы. Мое сердце разрывается, когда я смотрю, как гибнет правящий дом, как рушатся устои Поднебесной, как полчища разбойников возмущают страну и злодеи обижают Сына неба. Я искренне желаю помочь династии, но у меня нет способностей к управлению государством, и потому я с надеждой взираю на вас, на вашу гуманность и доброту, на вашу преданность и справедливость. Разверните свои таланты, равные талантам Люй Вана, совершите великие подвиги, равные подвигам Цзы-фана, -- и Поднебесная будет счастлива. Это письмо я пишу для того, чтобы вам было ведомо, что после поста и омовений я вновь предстану перед вами. Выражаю вам свое искреннее почтение и как повелений жду ваших мудрых советов". Лю Бэй передал письмо Чжугэ Цзюню и откланялся. Чжугэ Цзюнь проводил гостя и, прощаясь с ним, снова изъявил твердое желание приехать. Лю Бэй вскочил в седло и хотел было тронуться в путь, как вдруг увидел мальчика, который, высунувшись из-за забора, громко кричал: -- Старый господин едет! К западу от небольшого мостика Лю Бэй заметил человека в лисьей шубе и теплой шапке. Он ехал верхом на осле. За ним пешком следовал юноша в черной одежде и нес в руке тыквенный сосуд с вином. Миновав мостик, человек стал нараспев читать стихи: Всю ночь дул ветер, нагоняя тучи, На сотни ли безумствует пурга. Отроги гор в седом тумане тают, И реки, вздувшись, бьются в берега. Лицо поднимешь, -- кажется, что в небе Ведут драконы небывалый бой. От них летят и падают чешуйки, Всю землю закрывая пеленой. Проехав мостик, я вздохнул тоскливо: Зима пришла, и цвет роняет слива. -- Это господин Во-лун! -- воскликнул Лю Бэй, услышав стихи. Поспешно соскочив с коня, Лю Бэй приблизился к человеку и поклонился ему: -- Господин, вам, должно быть, нелегко ездить в мороз! Я уже давно ожидаю вас... Человек ловко соскочил с осла и ответил на приветствие Лю Бэя. -- Вы ошибаетесь, господин, -- обратился к Лю Бэю стоявший позади Чжугэ Цзюнь. -- Это не Во-лун, а его тесть -- Хуан Чэн-янь. -- Какие прекрасные стихи вы только что прочли! -- сказал Лю Бэй Хуан Чэн-яню. -- Это стихотворение из цикла "Песен Лянфу", -- ответил тот. -- Я как-то слышал его в доме своего зятя, и оно запомнилось мне. Не думал я, что почтенный гость услышит... Я прочел это стихотворение просто потому, что, проезжая через мостик, увидел увядшие цветы сливы, и это зрелище растрогало меня... -- А вы не встретились с вашим зятем? -- спросил Лю Бэй. -- Я как раз еду повидаться с ним... Лю Бэй попрощался с Хуан Чэн-янем, сел на коня и двинулся в обратный путь. Ветер крепчал. Сильнее повалил снег. Лю Бэй с грустью смотрел на высившуюся вдали гору Дремлющего дракона. Об этой поездке Лю Бэя к Чжугэ Ляну потомки сложили стихи: Однажды в ветер, в снег он к мудрецу приехал, Но, не застав его, домой спешил печальный. Мороз сковал ручей, обледенели тропы, Усталый конь дрожал, а путь его был дальний. Кружась, ложился на него цвет осыпающейся груши, Пушинки облетевших ив в лицо хлестали озлобленно. Уздою осадив коня, он горизонт окинул взором, -- Как будто в блестках серебра вершина Спящего дракона. Лю Бэй возвратился в Синье. Время пролетело быстро. Незаметно подошла весна. Лю Бэй велел прорицателю погадать на стеблях травы и выбрать благоприятный день. Три дня он постился, потом совершил омовение, сменил платье и отправился снова к горе Дремлющего дракона. Гуань Юй и Чжан Фэй были очень недовольны и пытались удержать брата от этой поездки. Поистине: Героя влечет к мудрецу, пока независим мудрец, Но слово нарушит свое -- и вере героя конец. Если вы не знаете, как братья пытались удержать Лю Бэя, посмотрите следующую главу. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ в которой будет идти речь о том, как Чжугэ Лян начертал план трех царств, и о том, как в битве на великой реке Янцзы род Сунь отомстил за свою обиду Итак, Лю Бэй дважды понапрасну пытался встретиться с Чжугэ Ляном. Когда он собирался поехать в третий раз, Гуань Юй сказал: -- Брат мой, поведение Чжугэ Ляна переходит все границы приличия! Что вас прельщает в нем? Мне кажется, он боится встретиться с вами, потому что не обладает настоящей ученостью и пользуется славой незаслуженно! -- Ты неправ, брат, -- прервал его Лю Бэй. -- Вспомни, как в древности цискому Хуань-гуну пять раз пришлось ездить, чтобы взглянуть на отшельника Дун-го. А я же хочу увидеть величайшего мудреца! -- Подумайте, брат, -- прервал его Чжан Фэй, -- может ли быть эта деревенщина великим ученым? На сей раз ехать вам не следовало бы. Если он сам не явится, я приволоку его на веревке! -- Разве тебе не известно, как сам Чжоуский Вэнь-ван ездил к Цзян Цзы-я? -- возразил Лю Бэй. -- Если Вэнь-ван так почитал мудрецов, то и тебе следовало бы быть повежливей. Оставайся-ка ты дома, мы поедем с Гуань Юем вдвоем. -- Оставаться мне? А вы уедете? -- Хочешь ехать -- не смей дерзить! -- предупредил брата Лю Бэй. Чжан Фэй дал обещание. Они втроем сели на коней и в сопровождении слуг направились в Лунчжун. Недалеко от дома мудреца Лю Бэй сошел с коня и пошел пешком. Первым ему повстречался Чжугэ Цзюнь. -- Дома ваш старший брат? -- поклонившись, спросил Лю Бэй. -- Сегодня вы можете повидаться с ним, вчера вечером он вернулся, -- сказал юноша и беззаботно удалился. -- Счастье улыбается мне, я увижу его! -- воскликнул обрадованный Лю Бэй. -- Этот человек не учтив, -- заметил Чжан Фэй. -- Не мешало бы ему проводить нас до дому, а он ушел. -- Каждый занят своими делами, -- успокоил брата Лю Бэй. -- Не можем же мы заставить его сделать это. Братья приблизились к дому и постучались в ворота. Вышел мальчик-слуга и спросил, кто они такие. Лю Бэй сказал: -- Потрудись передать своему господину, что Лю Бэй пришел ему поклониться. -- Господин дома, но целый день спит, -- ответил мальчик. -- Тогда погоди докладывать. Оставив братьев дожидаться у ворот, Лю Бэй осторожными шагами вошел в дом. В прихожей на цыновке спал человек. Лю Бэй остановился поодаль и почтительно сложил руки. Прошло довольно много времени, но мудрец не просыпался. Гуань Юю и Чжан Фэю наскучило ждать во дворе, и они вошли в дом поглядеть, что делает их старший брат. Увидев, что Лю Бэй стоит, Чжан Фэй раздраженно сказал: -- До чего же высокомерен этот мудрец! Наш брат стоит возле него, а он себе спит как ни в чем не бывало. Пойду-ка я подожгу дом, посмотрим тогда, проснется он или нет! Гуань Юю несколько раз приходилось сдерживать разгорячившегося брата. Лю Бэй приказал им обоим выйти за дверь и ждать. В эту минуту мудрец пошевелился, словно собираясь встать, но потом повернулся к стене и опять заснул. Мальчик хотел было доложить ему о гостях, но Лю Бэй его остановил: -- Не тревожь господина... Прошел еще час. Лю Бэй продолжал стоять. Вдруг Чжугэ Лян открыл глаза и сразу же нараспев стал читать стихи: Кто первым поднимется с жесткого ложа? Я -- первым проснусь от глубокого сна! Так спится приятно весною в прихожей: Спускается солнце, вокруг тишина... Чжугэ Лян умолк и потом обратился к мальчику-слуге: -- Есть кто-нибудь из простых посетителей? -- Дядя императора Лю Бэй ожидает вас, -- ответил мальчик. -- Почему ты мне об этом раньше не доложил? -- заторопился Чжугэ Лян. -- Мне еще надо переодеться! Он удалился во внутренние покои и вскоре в полном облачении вышел к гостю. Лю Бэй увидел перед собой человека высокого роста, немного бледного. На голове у него была шелковая повязка, и был он в белоснежном одеянии из пуха аиста -- обычная одежда даосов. Движения его были плавны и непринужденны, осанкой своей он напоминал бессмертного духа. Лю Бэй поклонился. -- Я, недостойный потомок Ханьского правящего дома, давно слышал ваше славное имя -- оно оглушает подобно грому. Дважды пытался я повидать вас, но неудачно. И тогда я решился написать на табличке свое ничтожное имя... Не смею спросить, пал ли на нее ваш взор? -- Я так ленив, -- молвил мудрец, -- и мне совестно, что я заставил вас ездить понапрасну... Совершив церемонии, положенные при встрече, они уселись, как полагается гостю и хозяину. Слуга подал чай. Выпив чашку, Чжугэ Лян заговорил: -- Вчера я прочел ваше письмо и понял, что вы печалитесь о народе и государстве... Вам не стоило бы обращаться ко мне -- я слишком молод, и способности мои ничтожны. -- Мне говорили о вас Сыма Хуэй и Сюй Шу. Разве они стали бы болтать попусту? -- вскричал Лю Бэй. -- Прошу, не оставьте меня, неразумного, своими мудрыми советами! -- Сыма Хуэй и Сюй Шу -- самые выдающиеся ученые в мире, а я лишь простой пахарь. Разве смею я рассуждать о делах Поднебесной? Вас ввели в заблуждение, и вы хотите променять яшму на камень! -- Вы самый необыкновенный талант в мире, -- настаивал Лю Бэй. -- Можно ли вам понапрасну стариться в лесной глуши? Вспомните о народе Поднебесной! Просветите меня в моей глупости, удостойте своими наставлениями! Чжугэ Лян улыбнулся: -- Расскажите о ваших намерениях. Отослав слуг, Лю Бэй придвинул свою цыновку поближе и сказал: -- Вы знаете о том, что Ханьский дом идет к упадку, что коварный сановник Цао Цао захватил власть! Я не жалею сил, чтобы установить великую справедливость в Поднебесной, но для такого дела у меня не хватает ума. Как бы я был счастлив, если бы вы просветили меня и удержали от бед! -- Когда Дун Чжо поднял мятеж, сразу же восстали все смутьяны по всей Поднебесной, -- начал Чжугэ Лян. -- Цао Цао с меньшими силами удалось победить Юань Шао прежде всего благодаря своему уму, а не только благодаря выбору удобного момента. Теперь у Цао Цао бесчисленные полчища, он держит в руках Сына неба и от его имени повелевает всеми князьями. Вступать с ним в борьбу невозможно. На юге род Сунь вот уже в течение трех поколений владеет Цзяндуном. Владение это неприступно, и народ льнет к своему князю. Добейтесь его помощи, но никоим образом не замышляйте похода против него! А вот Цзинчжоу вам следует взять! На севере этот округ примыкает к рекам Хань и Мянь, на востоке связан с Ухуэем, на западе сообщается с княжествами Ба и Шу, а все доходы его идут с юга, из Наньхая. Если вы не овладеете этим округом, вам не удержаться! Думали вы когда-нибудь о том, что вам помогает небо? А Ичжоу! Неприступная крепость, бескрайние плодородные поля! Это ведь сокровищница, созданная самой природой! Благодаря ей Гао-цзу создал империю. Нынешний ичжоуский правитель Лю Чжан слаб и невежествен, а народ и страна богаты! К тому же он не знает, как ему удержать свои владения. И наиболее способные и ученые люди мечтают о просвещенном правителе... Вы отпрыск императорского рода, славитесь своей честностью и справедливостью, призываете к себе мудрецов и героев -- вот основание, чтобы взять Цзинчжоу и Ичжоу! Берите эти округа, укрепитесь в них, упрочьте на западе мир с местными племенами, покорите на юге области И и Юэ, вступите в союз с Сунь Цюанем, создайте в своих владениях хорошее управление и потом, выждав момент, когда в Поднебесной произойдут изменения, пошлите своего лучшего полководца с цзинчжоускими войсками к Юаньло, а сами во главе ичжоуских полков выступайте на Циньчуань. И можете быть уверены -- народ выйдет встречать вас с корзинами яств и с чашками рисового отвара. Вы совершите великое дело и возродите Ханьскую династию! Если вы поступите именно так, я буду во всем вашим советником! Чжугэ Лян велел мальчику-слуге принести карту, повесил ее посреди комнаты и, указывая на нее рукой, продолжал: -- Вот карта пятидесяти четырех округов Сычуани... Если вы хотите стать могущественным правителем, делайте уступки Цао Цао на севере -- пусть он властвует там, доколе ему предопределило небо; на юге Сунь Цюань пусть берет себе земли и доходы, а вы добивайтесь одного: согласия в своих отношениях с народом. Сделайте Цзинчжоу своей опорой, возьмите Западную Сычуань, заложите основы династии и потом можете думать о всей Срединной равнине(*1). Лю Бэй встал с цыновки и с благодарностью поклонился: -- Ваши слова, учитель, прояснили мой разум! Мне кажется, что рассеялись черные тучи, и я узрел голубое небо! Одно лишь меня смущает: могу ли я отнять владения у цзинчжоуского правителя Лю Бяо и у ичжоуского правителя Лю Чжана, которые, как и я, принадлежат к Ханьскому императорскому роду? -- Об этом не тревожьтесь! -- успокоил его Чжугэ Лян. -- Ночью я наблюдал небесные знамения: Лю Бяо проживет недолго, а Лю Чжан не такой человек, который мог бы основать свою династию. Он перейдет к вам. Лю Бэй смиренно склонил голову. Не выходя за порог своей хижины, Чжугэ Лян знал, как разделить Поднебесную! Поистине никогда не бывало в мире столь мудрого человека! Мудрость Чжугэ Ляна потомки воспели в стихах: О слабости своей вздыхал в те дни Лю Бэй, Но, к счастию, ему открыл все Чжугэ Лян! Когда Лю Бэй решил узнать судьбу страны, Смеясь, он показал ему раздела план. Поклонившись Чжугэ Ляну, Лю Бэй сказал; -- Я готов с благоговением внимать вашим наставлениям, только покиньте эти горы и помогайте мне! -- Ваше приглашение я принять не могу, -- произнес Чжугэ Лян. -- Я счастлив, обрабатывая свое поле, и неохотно общаюсь с миром. -- О учитель! -- слезы потекли по щекам Лю Бэя. -- Что же станет с народом, если вы не поможете мне?! -- Хорошо! -- согласился, наконец, Чжугэ Лян, тронутый неподдельным горем своего собеседника. -- Если вы меня не отвергаете, я буду служить вам верно, как служат человеку собака и конь... Печаль Лю Бэя сменилась радостью. Он велел братьям войти и поклониться мудрецу и преподнес ему в дар золото и ткани. Однако Чжугэ Лян наотрез отказался взять дары. -- Примите их, это не такие дары, которые преподносят мудрецам, когда приглашают их на службу, -- уговаривал Лю Бэй. -- Это знак моего искреннего к вам расположения! В конце концов Чжугэ Лян согласился принять подарки. Братья остались у него в доме на ночлег. Наутро возвратился Чжугэ Цзюнь. Собираясь в дорогу, Чжугэ Лян наказывал брату: -- Я уезжаю. Долг повелевает мне последовать за императорским дядюшкой Лю Бэем, троекратного посещения которого я удостоился. Не доведи наше поле до запустения, прилежно занимайся хозяйством и жди меня. Я вернусь, как только служба моя окончится. Потомки сложили о Чжугэ Ляне грустные стихи: Свой дом покидая, он думал уже о возврате, И службу кончая, мечтал, что вернется сюда. И из-за того лишь, что был он Лю Бэем оставлен, Там, в Учжанъюане его закатилась звезда. Есть и еще одна ода, которая написана в подражание "Шицзину": Мечом своим длинным взмахнул Гао-цзу, император, И в древнем Мандане кровь Белой змеи пролилась. Он Чу уничтожил и в циньские земли ворвался, Но через два века распалась династии связь. Она возродилась лишь при Гуан-у знаменитом, Но рушиться стала вновь при Хуань-ди и Лин-ди. Сянь-ди же столицу в Сюйчан перенес, и явились За ним властолюбцы с великою злобой в груди. И смута настала, и власть захватил Цао Цао, Династии новой основу род Сунь положил. И только несчастный Лю Бэй в Поднебесной скитался. Скорбя о народе, в Синье одинокий он жил. Желанья большие владели и Спящим драконом, Он воином храбрым и мудрым прослыл средь людей. Сюй Шу с похвалою назвал его имя Лю Бэю. И трижды с визитом был в хижине бедной Лю Бэй. Он поле покинул, он книги и лютню оставил, Мудрейший из мудрых, за планом развертывал план. Сначала Цзинчжоу, потом Сычуань захватил он, Он голосом мощным звал, как боевой барабан. Когда он смеялся, дрожали ночные светила, Драконом взлетевши, он мира принес торжество. И в тысячелетье войдет его светлое имя, Вовек не померкнет высокая слава его. Распрощавшись с Чжугэ Цзюнем, Чжугэ Лян, Лю Бэй и его братья отправились в Синье. Лю Бэй относился к Чжугэ Ляну как к своему учителю. Он ел с ним за одним столом, спал на одном ложе и по целым дням советовался с ним о великих делах Поднебесной. -- Цао Цао сделал в Цзичжоу озеро и обучает свое войско ведению войны на воде, -- говорил Чжугэ Лян. -- Ясно, что он задумал вторгнуться в Цзяннань. Следовало бы послать туда людей на разведку. Повинуясь его совету, Лю Бэй тайно направил своих людей в Цзяндун. Тем временем Сунь Цюань после смерти своего старшего брата Сунь Цэ успел укрепиться в Цзяндуне. Унаследовав великое дело, он стал отовсюду приглашать к себе мудрых и способных людей. С этой целью он открыл в Ухуэе подворье и поручил Гу Юну и Чжан Хуну принимать приезжающих. Сюда стекались знаменитые люди со всех концов страны. Одни называли других и советовали призвать их. Были там такие мудрецы, как Кань Цзэ из Хуэйцзи, Янь Цзюнь из Пынчэна, Се Цзун из Пэйсяня, Чэн Бин из Жунани, Чжу Хуань и Лу Цзи из Уцзюня и многие другие. Сунь Цюань принимал их с почетом. На службе у него состояли опытные полководцы: Люй Мын из Жуяна, Лу Сунь из Уцзюня, Сюй Чэн из Ланъе, Пань Чжан из Дунцзюня и Дин Фын из Луцзяна. Эти ученые и военачальники охотно помогали Сунь Цюаню. Цзяндун теперь называли не иначе, как приманкой для всех умных людей. В седьмом году периода Цзянь-ань [202 г.] Цао Цао, завершив разгром войск Юань Шао, направил в Цзяндун послов с повелением Сунь Цюаню прислать в столицу своего сына для зачисления его в свиту императора. Охваченный сомнениями, Сунь Цюань не знал, что предпринять. Его мать, госпожа У, решила посоветоваться с Чжоу Юем и Чжан Чжао. -- Цао Цао хочет ограничить власть князей, и с этой целью он повелевает вам прислать к нему сына, -- сказал Сунь Цюаню Чжан Чжао. -- Если вы ослушаетесь, Цао Цао пойдет на вас войной, и может создаться опасное положение. -- А по-моему, незачем нам давать заложников! -- возразил Чжоу Юй. -- Наш господин унаследовал владения отца и старшего брата; прибавьте к этому население шести областей и военную силу! Послать сына князя заложником -- значит подчиниться Цао Цао! Прикажет он тогда идти в поход -- придется идти. Нет, не посылайте заложника! Поживем -- увидим, как сложатся события, а там что-либо придумаем. -- Чжоу Юй прав, -- согласилась госпожа У. Сунь Цюань проводил посла в обратный путь, но сына своего с ним не отпустил. С тех пор Цао Цао стал подумывать о походе на юг, и только беспорядки на севере мешали ему выполнить это намерение. В одиннадцатом месяце восьмого года периода Цзянь-ань Сунь Цюань со своими войсками пошел в поход против Хуан Цзу. Ему удалось разгромить врага в битве на великой реке Янцзы. Военачальник Сунь Цюаня по имени Лин Цао на легких боевых судах прорвался в Сякоу, но, к несчастью, пал от стрелы Гань Нина, одного из храбрейших военачальников Хуан Цзу. Сыну убитого, Лин Туну, было всего лишь пятнадцать лет. Невзирая на свою молодость, он отважно бросился в битву и отбил тело своего отца. Положение создалось неблагоприятное для Сунь Цюаня, и он вынужден был возвратиться к себе в Восточный У. Младший брат Сунь Цюаня, Сунь И, был правителем округа Даньян. Несдержанный и своенравный, он часто напивался пьяным и избивал своих воинов. Ду-цзян Даньяна Гуй Лань и помощник правителя этого же округа Дай Юань искали удобного случая, чтобы избавиться от Сунь И. Однажды все военачальники и начальники уездов округа собрались в Даньян на большой пир. В тот день жена Сунь И, красивая и умная госпожа Сюй, гадала по "Ицзину"(*2). Знаки предвещали недоброе. Госпожа Сюй уговаривала супруга не ходить на этот пир, но он не захотел ее слушать. Вечером, когда гости разошлись, Бянь Хун последовал за Сунь И и возле ворот зарубил его мечом. Всю вину за это убийство Гуй Лань и Дай Юань взвалили на Бянь Хуна и казнили его лютой казнью. Сами же они, воспользовавшись беспорядками, завладели всем имуществом и наложницами, принадлежавшими Сунь И. Гуй Лань был очарован красотой госпожи Сюй и сказал ей: -- Я отомщу за вашего супруга, но вы должны быть моею. И не вздумайте противиться, иначе вы умрете! -- Нет, нет! Сейчас это невозможно! Надо хоть выдержать траур, -- запротестовала госпожа Сюй. -- Подождем счастливого дня, совершим жертвоприношение душе умершего, и потом еще не поздно будет нам сочетаться узами брака! Гуй Лань согласился. Госпожа Сюй не теряла времени даром. Она тайно пригласила к себе друзей покойного мужа, военачальников Сунь Гао и Фу Ина, и с рыданиями пала перед ними на колени. -- Спасите меня, и я буду вечно благодарна вам! -- умоляла она. -- Злодеи Гуй Лань и Дай Юань убили моего мужа, а всю вину свалили на Бянь Хуна! Они присвоили себе наше имущество, рабов и рабынь, и Гуй Лань к тому же силой решил овладеть мною! Я притворилась, что согласна, дабы не вызвать у него подозрений. Мой покойный муж всегда с похвалой отзывался о вас, и я надеюсь, что вы не оставите меня! Известите поскорей о случившемся Сунь Цюаня и подумайте, как покарать злодеев и смыть позор! Госпожа Сюй еще раз низко поклонилась. Сунь Гао и Фу Ин не в силах были сдержать слезы. -- Приказывайте, госпожа! Мы приложим все усилия, чтобы отомстить за нашего господина! При жизни он оказывал нам огромные милости... Вскоре к Сунь Цюаню помчался гонец с печальной вестью. Когда же настал счастливый день для вступления в брак, госпожа Сюй спрятала Сунь Гао и Фу Ина за пологом в своей комнате. В большом зале состоялась церемония жертвоприношения душе умершего. После этого госпожа Сюй сняла с себя траурные одежды, искупалась, умастила свое тело благовониями и облачилась в богатый наряд. Она вела себя непринужденно, смеялась и болтала. Гуй Лань этому радовался. Вечером госпожа Сюй отпустила своих служанок и рабынь и пригласила Гуй Ланя к себе в дом. Стол в зале был уставлен яствами и винами. Когда Гуй Лань опьянел, госпожа Сюй провела его в свою опочивальню. Пьяный Гуй Лань, ничего не подозревая, вошел туда. -- Сунь Гао, Фу Ин, где вы? -- крикнула госпожа Сюй. Из-за полога с мечами в руках выскочили оба воина. Гуй Лань не успел опомниться, как упал под ударом меча Фу Ина, а Сунь Гао прикончил его. Когда с Гуй Ланем было покончено, госпожа Сюй пригласила на пир Дай Юаня. Сунь Гао и Фу Ин убили его в зале. Затем было приказано вырезать семьи злодеев и их приспешников. Головы Гуй Ланя и Дай Юаня выставили перед гробом Сунь И, и госпожа Сюй вновь надела траурное платье. Не прошло и дня, как в Даньян прибыл сам Сунь Цюань с войском. Так как госпожа Сюй сама расправилась с обидчиками, ему здесь делать было нечего. Он пожаловал Сунь Гао и Фу Ину звания я-мынь-цзян и поручил им охранять Даньян, а сам возвратился домой, захватив с собой госпожу Сюй. Население Цзяндуна восхищалось добродетелями госпожи Сюй, и потомки в честь ее сложили такие стихи: Во всей Поднебесной не сыщешь мудрее! Доныне еще не дано никому, Кто верность хранит, превзойти совершенства Рожденной под небом Восточного У. Положение Сунь Цюаня упрочивалось. В пределах Восточного У постепенно были уничтожены шайки горных разбойников, на великой реке Янцзы создан флот более чем из семи тысяч военных судов. Сунь Цюань предложил Чжоу Юю встать во главе всей армии и флота, пожаловав ему звание да-ду-ду. Случилось так, что зимой, в десятом месяце двенадцатого года периода Цзянь-ань [207 г.], мать Сунь Цюаня, госпожа У, серьезно заболела. Она вызвала к себе Чжоу Юя и Чжан Чжао и сказала: -- Я происхожу из рода У. Потеряв в детстве родителей, я вместе со своим братом У Цзин-ту переехала на жительство в княжество Юэ, где впоследствии вышла замуж за Сунь Цзяня. Я родила ему четырех сыновей. Когда родился мой старший сын Сунь Цэ, мне приснилось, что за пазуху ко мне вошла луна. А когда родился Сунь Цюань, мне приснилось, что в мои объятия спустилось солнце. Прорицатель говорил, что такой сон предвещает великую славу моим сыновьям. К несчастью, Сунь Цэ умер слишком рано, и наследство перешло к Сунь Цюаню. Обещайте помогать ему единодушно, и тогда я могу умереть спокойно! А ты, -- продолжала она, обращаясь к сыну, -- почитай Чжан Чжао и Чжоу Юя как своих уч