, что ответить. Лодка пристала к берегу. Лу Су устроил Чжугэ Ляна на подворье, а сам поспешил к Сунь Цюаню. Сунь Цюань в это время совещался со своими советниками, но, узнав о возвращении Лу Су, немедленно вызвал его к себе. -- Ну что? Вы узнали, как обстоят дела в Цзянся? -- тут же спросил он. -- Да. Я разузнал все их планы, -- ответил Лу Су. -- Но прошу вас дать мне немного времени, чтобы подготовить обстоятельный доклад. Сунь Цюань передал Лу Су бумагу, полученную от Цао Цао, и при этом сказал: -- Видите? Это прислал мне Цао Цао. Гонца его я отправил обратно и созвал совет. Но еще ничего не решено... Лу Су стал читать послание. В нем между прочим говорилось: "Недавно я принял повеление Сына неба покарать мятежников и направил войско в поход на юг. Лю Цзун стал моим пленником, а население округов Цзинчжоу и Сянъян покорилось мне, лишь услышав о моем приближении. Я собрал под свои знамена бесчисленное множество храбрых воинов и хотел бы вместе с вами устроить "охоту" в Цзянся. Мы изловим Лю Бэя, поделим между собой земли и заключим союз навеки. Я буду огорчен, если вы не примете во внимание мое предложение, и посему прошу вас ответить без промедления". -- Что же вы думаете ответить? -- спросил Лу Су, прочитав бумагу. -- Пока еще я не решил, -- сказал Сунь Цюань. -- По-моему, благоразумнее всего было бы покориться, -- вмешался в разговор Чжан Чжао. -- Ведь у Цао Цао несметные полчища, и он карает всех от имени Сына неба. Отказать ему -- все равно что проявить неповиновение самому императору. К тому же до сих пор от Цао Цао нас прикрывала, главным образом, великая река Янцзы. А что теперь? Цао Цао захватил Цзинчжоу, и река из препятствия превратилась в его союзника! С врагом нам все равно не справиться, и я считаю, что единственный путь сохранить мир и спокойствие -- покориться! -- Да! Да! Такое предложение соответствует воле неба, -- поддержали присутствующие чиновники. Сунь Цюань задумался. Заметив это, Чжан Чжао продолжал: -- Решайтесь, господин мой! Если вы покоритесь, народ Восточного У будет жить спокойно, и все земли к югу от реки Янцзы останутся за нами. Сунь Цюань, опустив голову, молчал. Вскоре он вышел "сменить платье". Лу Су последовал за ним. Взглянув на него, Сунь Цюань остановился. -- Что вы хотите сообщить? -- спросил он. -- Я знаю, что вас одолевают сомнения, -- промолвил Лу Су, -- но мне хотелось бы сказать вам, что эти люди могут покориться Цао Цао, а вы -- нет! -- Почему? -- Очень просто, -- пояснил Лу Су. -- Если мы покоримся Цао Цао, он даст нам возможность вернуться в родные места и стать чиновниками. У нас нет земель, которые мы могли бы потерять. А вы? Куда вы уйдете, если покоритесь? Предположим, вам пожалуют титул хоу. И у вас будет один конь, одна коляска да несколько слуг, и только. Разве сможете вы тогда сидеть лицом к югу и величать себя владетельным князем? Не слушайтесь своих советников: они заботятся лишь о самих себе! Вы должны обдумать план действий! -- Откровенно говоря, их рассуждения меня разочаровали, -- признался Сунь Цюань. -- А ваше предложение мне по душе. Само небо мне послало вас! Вот только боюсь, что нам трудно будет устоять против Цао Цао, особенно после того, как он присоединил к своим силам полчища Юань Шао и все войска округа Цзинчжоу. -- Я привез из Цзянся Чжугэ Ляна, брата вашего советника Чжугэ Цзиня. Посоветуйтесь с ним, -- предложил Лу Су. -- Так господин Во-лун здесь! -- воскликнул Сунь Цюань, не скрывая своей радости. -- Он отдыхает на подворье. -- Сегодня, пожалуй, поздновато приглашать его, -- подумав, произнес Сунь Цюань. -- Завтра я прикажу собраться всем чиновникам, и вы представите им Чжугэ Ляна. Потом вы пройдете в зал совещаний, и мы устроим совет. Получив указания, Лу Су удалился. На следующее утро он посетил Чжугэ Ляна и сказал: -- Помните мои слова: не говорите нашему повелителю, что у Цао Цао много войск! -- Будьте спокойны, -- заверил тот, -- я буду действовать в соответствии с обстоятельствами и не ошибусь! Лу Су провел Чжугэ Ляна к шатру Сунь Цюаня и представил его Чжан Чжао, Гу Юну и другим гражданским и военным чиновникам. Все присутствующие в парадных одеждах, с широкими поясами и в высоких шапках, расселись по чину. Теперь Чжугэ Лян был представлен каждому в отдельности, причем все осведомлялись о его роде и звании. После этой торжественной церемонии Чжугэ Ляна усадили на почетное место для гостей. Прекрасная внешность Чжугэ Ляна, его изящные манеры и гордая осанка произвели на Чжан Чжао глубокое впечатление. "Человек этот, несомненно, приехал посостязаться с нами в красноречии", -- подумал он и решил первым вызвать гостя на разговор. -- Мне, недостойному, приходилось слышать, -- начал Чжан Чжао, -- что вы, пребывая в уединении в Лунчжуне, часто сравнивали себя с прославленными мудрецами Гуань Чжуном и Ио И. Это действительно так? -- Да, в известной мере я всегда сравнивал себя с ними, -- спокойно ответил Чжугэ Лян. -- Кроме того, я недавно узнал, что Лю Бэй трижды навещал вас в вашей хижине, -- продолжал Чжан Чжао. -- Говорят, что теперь, когда вы согласились быть его советником, он чувствует себя, как рыба в воде, и собирается отвоевать Цзинчжоу и Сянъян? Но ведь сейчас этими округами владеет Цао Цао! Вот почему я осмелился спросить вас об этом. "Чжан Чжао -- первый советник Сунь Цюаня, и если не поставить его своим ответом в затруднительное положение, вряд ли удастся тогда договориться с самим Сунь Цюанем", -- подумал про себя Чжугэ Лян, и вслух произнес: -- Мне кажется, что овладеть землями, расположенными вдоль реки Хань, было так же легко, как взмахнуть рукой. Но господин мой, Лю Бэй, всегда действующий гуманно и справедливо, не пожелал захватить владения, принадлежащие человеку одного с ним рода. Однако Лю Цзун, глупый мальчишка, тайно сдался Цао Цао, поддавшись на льстивые уговоры последнего, и сам стал жертвой его коварства. Теперь вам должно быть понятно, что господин мой принял наиболее благоразумное решение -- расположиться в Цзянся и выжидать. -- В таком случае слова ваши расходятся с делом! -- заявил Чжан Чжао. -- Ведь вы же сами сравниваете себя с Гуань Чжуном и Ио И! Неужели вы не помните, что когда Гуань Чжун служил Хуань-гуну, тот господствовал над всеми князьями и привел Поднебесную к единению? Вы не можете не знать, что Ио И поддержал ослабевшее княжество Янь и покорил более семидесяти городов княжества Ци. Это были настоящие мудрецы, которые прославили свой век! А вы? Вы жили отшельником в своей хижине, свысока смотрели на простых людей, насмехались над ними и сами ничего не делали. Но раз уж вы стали служить Лю Бэю, то можно было полагать, что это принесет народу благоденствие, что грабежи и смуты прекратятся. Ведь прежде Лю Бэй бродил с места на место, то здесь, то там захватывая города, а теперь, когда ему служите вы, все станут взирать на него с надеждой! Даже малолетние дети, и те говорят, что Лю Бэй подобен тигру, у которого выросли крылья, что вскоре Ханьский правящий дом снова начнет процветать, а род Цао Цао будет уничтожен! И все бывшие сановники императорского двора, ныне живущие в уединении, уже протирают глаза, ожидая, что спадет завеса тьмы и откроется сияние солнца и луны: народ будет спасен из пучины бедствий и возведен на хозяйскую цыновку! Так должно было произойти, но получилось наоборот! Почему, когда вы стали советником Лю Бэя, воины его побросали латы и копья и обратились в бегство, лишь заслышав о приближении армии Цао Цао? Вы не смогли помочь Лю Бяо успокоить простой народ, а его сироте-сыну защитить свои владения. Вы покинули Синье и бежали в Фаньчэн; вас разбили в Данъяне -- вы бежали в Сякоу. У вас даже нет места, где приютиться! С вашим приходом дела Лю Бэя пошли еще хуже! Скажите, случалось ли такое с Гуань Чжуном и Ио И? Надеюсь, вы не прогневаетесь на меня за мои глупые слова? Выслушав речь Чжан Чжао, Чжугэ Лян беззвучно рассмеялся. -- Орел летает за десять тысяч ли, но разве понимают его стремления простые птицы? Вот, к примеру, заболел человек. Сперва он пьет только рисовый отвар и целебные настои, а когда деятельность внутренних органов налаживается и тело крепнет, больной начинает есть мясо, которое придает ему силу, и пьет крепкие снадобья для полного исцеления. Болезнь проходит, и человек снова здоров. Но предположим, больной не хочет ждать, пока восстановятся его жизненные силы, и, желая добиться скорейшего выздоровления, начинает преждевременно пить крепкие настои. И получается наоборот: больному становится все хуже и хуже... Мой господин, после поражения в Жунани, нашел приют у своего родича Лю Бяо. У него оставалась тогда едва ли тысяча воинов, а из военачальников -- только Гуань Юй, Чжан Фэй да Чжао Юнь. Лю Бэя можно было сравнить с больным, находящимся в состоянии крайней слабости. Он избрал своим временным убежищем Синье. Это всего лишь небольшой уездный городок, затерявшийся среди гор, с маленьким населением и скудными запасами провианта. Может ли в таком городишке обороняться настоящий полководец? Но даже при всей нехватке войск и оружия, при всей непрочности городских стен, при всем недостатке провианта, которого нам едва ли хватило бы на несколько дней, мы все же сожгли лагерь врага в Боване и с помощью вод реки Байхэ обратили в бегство войска Цао Жэня и Сяхоу Дуня. Вряд ли Гуань Чжун и Ио И, со всем своим блестящим полководческим искусством, смогли бы добиться большего! Что же касается Лю Цзуна, то к этому Лю Бэй не имеет никакого отношения. Да хотя бы он и знал, что Лю Цзун собирается сдаться Цао Цао, разве он согласился бы захватить земли человека, носящего ту же фамилию, что он сам? Вот где великая гуманность, вот где великая справедливость! А потом вспомните, как несколько сот тысяч человек, жаждущих справедливости, вместе со стариками и малолетними детьми последовали за Лю Бэем при его вынужденном бегстве из Синье. Он не покинул свой народ, хотя из-за этого ему приходилось двигаться очень медленно, проходя всего лишь по десять ли в день! Он и не подумал укрыться за стенами Цзянлина, а предпочел делить с народом все тяготы и лишения! Вот вам еще один пример великой гуманности и справедливости! Известно, что малому не устоять против большого, что победы и поражения -- обычное дело для воина. В древности император Гао-цзу много раз терпел поражения от Сян Юя, пока, наконец, в битве при Гайся не одержал решающей победы. Разве случилось это не благодаря прекрасному замыслу Хань Синя? А ведь Хань Синь долго служил императору Гао-цзу и не всегда одерживал победы. Подлинное искусство управления государством, прочность и безопасность династии -- все это зависит от главного советника, которого нельзя ставить рядом с людьми, обладающими ложной славой. Из сотни человек, кои умеют так искусно судить да рядить, что, кажется, никому в этом с ними не сравниться, едва ли найдется один способный -- когда приходит время -- действовать, сообразуясь с обстоятельствами. Вот эти-то люди и служат посмешищем для Поднебесной! На всю эту речь Чжугэ Ляна у Чжан Чжао не нашлось ни слова в ответ. Тогда еще один из присутствующих осмелился возвысить голос: -- Скажите, как вы смотрите на то, что Цао Цао со своими полчищами стремительно, как дракон, надвигается на нас, собираясь проглотить Цзянся? Чжугэ Лян окинул говорившего взглядом. Это был Юй Фань. -- Конечно, после того как Цао Цао присоединил к своей армии все войска Юань Шао и Лю Бяо, у него стало несметное число воинов. Но это не значит, что его нужно бояться! -- Странно! -- ехидно заметил Юй Фань. -- Армия ваша разбита в Данъяне, вы просите помощи у чужих людей и говорите, что не боитесь Цао Цао! Это ли не хвастовство! -- Нисколько! -- ответил Чжугэ Лян. -- Вы подумайте, мог ли Лю Бэй с тысячей воинов противостоять бесчисленным полчищам озверелого врага? Знайте, что Лю Бэй не боится Цао Цао, и отступил он в Сякоу лишь для того, чтобы выждать время! А вот вы тут, в Цзяндуне, имея отборные войска и обилие провианта, да к тому же защищенные такой преградой, как великая река Янцзы, хотите склонить колена перед разбойником и просить мира! Вы не думаете о презрительных насмешках всей Поднебесной! Юй Фань не нашелся, что возразить. Тогда Чжугэ Ляну задал вопрос еще один из присутствующих, по имени Бу Чжи: -- Вы, наверно, хотите разговаривать с Восточным У таким языком, каким в свое время разговаривали с князьями Чжан И и Су Цинь? -- Вашим вопросом вы лишь обнаружили свое незнание, и больше ничего, -- произнес Чжугэ Лян. -- Вы считаете Чжан И и Су Циня просто красноречивыми ораторами, а между тем они еще были и героями! Су Цинь носил у пояса печати сянов шести уделов, а Чжан И дважды был чэн-сяном княжества Цинь. Оба они помышляли лишь о том, как бы помочь государству и народу, и потому их не приходится сравнивать с людьми, которые боятся сильных и притесняют слабых, дрожат при одном виде ножа и прячутся от меча. Вы же перепугались ложных слухов, умышленно распускаемых Цао Цао, и советуете сдаться! Как же вы после этого еще осмеливаетесь насмехаться над Су Цинем и Чжан И! Бу Чжи молчал. -- Позвольте спросить вас, каким человеком вы считаете Цао Цао? -- вдруг спросил кто-то. Чжугэ Лян взглянул на говорившего. Это был Се Цзун. -- Зачем вы об этом спрашиваете? Цао Цао -- мятежник против правящего дома Хань... -- В этом вы ошибаетесь, -- перебил его Се Цзун. -- Судьба Ханьской династии, из поколения в поколение правящей вплоть до нынешнего дня, уже свершилась. Цао Цао владеет двумя третями Поднебесной; все именитые люди склоняются на его сторону, и только один Лю Бэй, не ведающий времени, предопределенного небом, хочет бороться с ним! Как же Лю Бэю не потерпеть поражение? Ведь это все равно что пытаться яйцом разбить камень! -- Ваши кощунственные слова, Се Цзун, показывают, что вы не уважаете ни отца, ни императора! -- сердито произнес Чжугэ Лян. -- Для людей, рожденных в Поднебесной, верность Сыну неба и послушание родителям -- крепкие корни, коими держится все их достоинство! И если вы подданный Ханьской династии, ваш долг дать клятву уничтожить всякого, кто изменит своему государю. Только таким путем должен идти верноподданный! Предки Цао Цао пользовались милостями Ханьского дома, а сам Цао Цао и не помышляет о том, чтобы отблагодарить за добро. Наоборот, он думает о захвате престола! Вся Поднебесная возмущена этим, и только вы считаете, что это угодно небу! Можно ли после этого утверждать, что вы чтите своего отца и своего государя?! Молчите, я больше не хочу вас слушать! Лицо Се Цзуна залилось краской стыда. Ему нечего было ответить Чжугэ Ляну. -- А достоин ли Лю Бэй того, чтобы мериться силой с Цао Цао? -- вновь раздался чей-то голос. -- Ведь Цао Цао -- потомок сян-го Цао Цаня. Он держит в страхе Сына неба и от его имени повелевает князьями. Правда, Лю Бэй называет себя потомком Чжуншаньского вана, но ведь этого нельзя проверить. В глазах всех он только лишь цыновщик и башмачник... Чжугэ Лян смерил говорившего взглядом и засмеялся: -- Скажите, вы случайно не тот ли Лу Цзи, который прятал за пазуху мандарины во время пира у Юань Шу? Сидите спокойно и слушайте меня! Вы только что сказали, что Цао Цао -- потомок сян-го Цао Цаня. Это значит, что он тоже подданный ханьского императора. А что он делает? Чинит произвол и притесняет государя! Этим он выказывает непочтение не только к Сыну неба, но и к своим собственным предкам. Он мятежник и отступник! Лю Бэй же -- благородный потомок императора, и государь в соответствии с родословной записью пожаловал ему титул! Как вы смеете говорить, что нет доказательств? А вообще, что зазорного в том, что Лю Бэй плел цыновки и торговал башмаками? Ведь великий император Гао-цзу начал свою деятельность простым смотрителем пристани, а потом стал властителем Поднебесной! У вас просто детские взгляды, и вы недостойны разговаривать с великими учеными. Лу Цзи сразу осекся. Но тут взял слово другой из присутствующих -- Янь Цзюнь. -- Говорите вы, конечно, убедительно, -- начал он, -- но рассуждаете неправильно, и, по-моему, нам больше не о чем спорить. Я бы только хотел знать, какие вы изучали классические книги? -- На это я отвечу вам, -- сказал Чжугэ Лян. -- Философы-начетчики всех веков всегда ищут цитаты и выдергивают из текстов отдельные фразы, но дела вершить и помочь процветанию государства -- они не умеют. В древности И Инь был землепашцем в княжестве Синь, Цзян Цзы-я занимался рыболовством на реке Вэй, да и Чжан Лян, Чэнь Пин, Дэн Юй и Гэн Янь -- все это люди выдающихся талантов! Но скажите, каким классическим канонам они следовали, каким писаниям они подражали? Может быть, вы уподобите их тем книжным червям, которые всю жизнь проводят за кистью и тушницей, вдаваясь в темные рассуждения и своими литературными упражнениями только понапрасну изводят тушь? Янь Цзюнь опустил голову и пал духом, не зная, что ответить. -- А возможно, что и вы сами только любите громкие фразы и вовсе не обладаете ученостью, -- раздался чей-то насмешливый голос. -- Пожалуй, вы похожи на тех, над кем смеются настоящие ученые! Эти слова принадлежали Чэндэ Шу из Жунани, и Чжугэ Лян, смерив его взглядом, спокойно заметил: -- Вообще ученые-философы делятся на людей благородных и низких. Ученый из людей благородных верен своему государю, любит свою страну, борется за справедливость, ненавидит всяческое зло и действует в соответствии с требованиями времени. Имена таких людей живут в веках. Ученый же из людей низких может быть только книжным червем. Его единственное занятие -- каллиграфия. В зеленой юности своей он сочиняет оды, а когда голова его убелится сединами, он пытается до конца затвердить классические книги. Тысячи слов бегут из-под его кисти, но в голове у него нет ни единой глубокой мысли. Вот, например, Ян Сюн -- он прославился в веках своими сочинениями, но склонился перед Ван Маном и кончил жизнь, бросившись с башни. Таковы ученые-конфуцианцы из людей низких. Пусть они даже сочиняют оды по десять тысяч слов в день, какая от них польза? Чэндэ Шу нечего было возразить. Чжугэ Лян на все вопросы отвечал без запинки, и все присутствующие растерялись. Правда, Чжан Вэнь и Ло Тун, до сих пор сидевшие молча, собирались задать трудноразрешимый вопрос, но этому помешал неожиданно вошедший человек. -- Что болтать попусту? -- сказал он злым голосом. -- Чжугэ Лян -- самый удивительный мудрец нашего века, а вы пытаетесь поставить его в затруднительное положение своими вопросами! Армия Цао Цао подходит к нашим границам. Нашли время спорить! Это неуважение к гостю! Все взоры обратились на вошедшего. Это был не кто иной, как Хуан Гай из Линлина. Он служил в Восточном У и ведал всем войсковым провиантом. -- Я слышал, что лучше помолчать, чем говорить впустую, -- сказал Хуан Гай, обращаясь к Чжугэ Ляну. -- Зачем вы спорите с этой толпой, а не выскажете все свои драгоценные рассуждения прямо нашему господину? -- Эти господа не знают положения дел в Поднебесной и потому задавали мне вопросы, -- сказал Чжугэ Лян. -- Пришлось объяснять! Хуан Гай и Лу Су через средние ворота повели Чжугэ Ляна во внутренние покои Сунь Цюаня. Здесь их встретил Чжугэ Цзинь. Чжугэ Лян приветствовал брата со всеми надлежащими церемониями. -- Что это ты, брат мой, -- спросил Чжугэ Цзинь, -- приехал в Цзяндун и не пришел ко мне? -- Прости меня, брат мой, -- ответил Чжугэ Лян. -- Я служу Лю Бэю и прежде всего должен выполнить все дела, а потом уж могу заниматься, чем захочу. -- Хорошо. После того, как ты повидаешься с нашим князем, приходи ко мне. С этими словами Чжугэ Цзинь удалился. -- Смотрите не допускайте оплошностей, -- еще раз предупредил Чжугэ Ляна Лу Су. -- Делайте все так, как я вам говорил. Чжугэ Лян кивнул головой. Они вошли в зал. Сунь Цюань спустился со ступеней и встретил гостя с изысканной любезностью. После приветственных церемоний он пригласил Чжугэ Ляна сесть. Гражданские и военные чины стояли по сторонам. Лу Су подошел к Чжугэ Ляну и внимательно слушал его речь. Изложив намерения Лю Бэя, Чжугэ Лян украдкой бросил взгляд на Сунь Цюаня. Голубые глаза, рыжеватая бородка и величественная осанка правителя Восточного У произвели на него глубокое впечатление. Он подумал: "По внешнему виду можно заключить, что человеку этому надо говорить все прямо и не вилять. Подожду, пусть он первый задаст мне вопрос. Потом я его раззадорю и добьюсь своего". Гостю поднесли чай, и прерванная беседа продолжалась. -- Я много слышал от Лу Су о ваших талантах, -- говорил Сунь Цюань. -- Я так счастлив, что, наконец, встретился с вами. Прошу вас, удостойте меня своими советами! -- Ваши слова меня просто смущают! -- проговорил Чжугэ Лян. -- Ни учености, ни талантов у меня нет. -- Недавно вы помогли Лю Бэю разбить войско Цао Цао в Синье, -- продолжал Сунь Цюань. -- Несомненно, вы знаете положение дел в стане врага. -- Что вы! Как мог Лю Бэй с малочисленной армией и при нехватке провианта удержаться в таком захудалом городишке, как Синье! -- Ну, а в целом как велика армия Цао Цао? -- Если взять пеших воинов, конницу и флот, наберется много сотен тысяч. -- Нет ли тут обмана? -- усомнился Сунь Цюань. -- Никакого! Посчитайте сами: когда Цао Цао шел на Яньчжоу, у него уже было более двухсот тысяч воинов, набранных в округе Цинчжоу; когда он усмирил Юань Шао -- прибавилось еще пятьсот-шестьсот тысяч; да триста-четыреста тысяч он набрал в Чжунъюани. Недавно он присоединил двести-триста тысяч воинов округа Цзинчжоу. Если все подсчитать, сколько получится? Я не хочу называть точную цифру, чтобы не переполошить цзяндунских мужей. При этих словах стоявший рядом с Чжугэ Ляном Лу Су побледнел и бросил на него многозначительный взгляд, но тот сделал вид, что ничего не замечает. -- Сколько же у Цао Цао военачальников? -- спросил Сунь Цюань. -- Умных и способных -- одна-две тысячи, не больше, -- ответил Чжугэ Лян. -- А как вы думаете, какие могут быть планы у Цао Цао после того, как он покорил чуские земли? -- Надо полагать, что он замышляет поход против Цзяндуна. Иначе зачем бы ему строить укрепления вдоль Янцзы и готовить боевые суда? -- Раз уж у него такие злые намерения, то, прошу вас, посоветуйте, воевать мне с ним или нет? -- Я, конечно, мог бы кое-что вам сказать, но, боюсь, вы не пожелаете слушать, -- ответил Чжугэ Лян. -- Говорите! Говорите! Мне не терпится узнать ваше высокое мнение! -- торопливо произнес Сунь Цюань. -- Хорошо, слушайте! В Поднебесной давно стоит великая смута. Вам следовало бы как можно скорее поднять свои войска и вместе с Лю Бэем, который соберет людей к югу от реки Хань, начать битву против Цао Цао за власть в Поднебесной. Сейчас у Цао Цао самые большие трудности остались позади, на границах его владений спокойно, а захват Цзинчжоу еще более увеличил его славу, она гремит уже по всей стране. Пусть даже и нашелся бы герой, который посмел поднять против него оружие, но ему негде было бы это сделать. Потому-то Лю Бэй и бежал сюда! Подсчитайте свои силы и решайте! Если вы с армиями земель У и Юэ можете бороться против Цао Цао, то немедля порвите с ним всякие отношения. Если же нет -- последуйте совету своих мудрых мужей: сложите оружие, повернитесь лицом к северу и служите этому злодею! Не давая возможности Сунь Цюаню что-либо возразить, Чжугэ Лян продолжал: -- Я вижу, что вы согласны с моими словами только внешне, а в душе вы продолжаете сомневаться! Решайте же скорее! Дело спешное -- не пройдет и дня, как нагрянет беда! -- Если действительно все обстоит так, как вы говорите, то почему же Лю Бэй не покорился Цао Цао? -- спросил Сунь Цюань. -- Вы помните, как в древности Тянь Хэн, знаменитый богатырь княжества Ци, защищал справедливость и не посрамил себя? -- промолвил Чжугэ Лян. -- А Лю Бэй -- потомок императорского дома, таланты и храбрость его известны всей Поднебесной, и все взирают на него с любовью. Правда, успеха в делах он пока не имеет, но на то воля неба! И все же он не покорится! Последние слова Чжугэ Ляна заставили измениться в лице Сунь Цюаня; гневным движением подобрав полы одежды, он удалился в свои покои. Все присутствующие разошлись усмехаясь. -- Зачем вы это сказали? -- упрекнул Чжугэ Ляна Лу Су. -- Счастье, что господин наш великодушен и не покарал вас! Но ваши слова сильно его задели. -- Ну, что за обидчивый человек! -- воскликнул Чжугэ Лян, подняв голову. -- Я обдумал план, как разгромить Цао Цао, а он меня и спрашивать не стал! Сам я не хотел напрашиваться... -- Если у вас действительно есть такой план, я упрошу князя выслушать ваши наставления. -- Несметное войско Цао Цао -- это куча муравьев, не больше! -- воскликнул Чжугэ Лян. -- Стоит только поднять руку, и оно будет повергнуто в прах! Лу Су направился в покои Сунь Цюаня. Тот все еще был раздражен. -- Вот как оскорбил меня ваш Чжугэ Лян! -- сказал он Лу Су. -- Я уже упрекал его за это, но он только улыбнулся и заметил, что вам не следует быть таким обидчивым, -- ответил Лу Су. -- У Чжугэ Ляна есть план, но он не стал рассказывать вам о нем, потому что вы не спросили... -- Так, значит, у него есть план? -- Гнев Сунь Цюаня сменился радостью. -- Он только подразнил меня! А я-то, неразумный, едва не испортил великое дело! Сунь Цюань вместе с Лу Су вернулся в зал, чтобы еще раз поговорить с гостем. -- Простите меня! -- произнес Сунь Цюань извиняющимся тоном. -- Я только что вас незаслуженно обидел... -- Я тоже вел себя невежливо. Надеюсь, и вы простите меня, -- сказал Чжугэ Лян. Сунь Цюань пригласил Чжугэ Ляна в свои покои, где уже было приготовлено вино. Они выпили по нескольку кубков, и Сунь Цюань решил заговорить первым. -- Больше всего зла Цао Цао причинил Люй Бу, Лю Бяо, Юань Шао, Юань Шу, Лю Бэю и мне. Многие герои уже погибли. В живых остались только я да Лю Бэй. Конечно, земли свои я не отдам никому! Против Цао Цао сейчас может бороться только один Лю Бэй, но выдержит ли он после своего недавнего поражения? -- Да, Лю Бэй потерпел поражение, -- согласился Чжугэ Лян. -- Но не забывайте, что у Гуань Юя еще есть десять тысяч отборных воинов да у Лю Ци в Цзянся не менее десяти тысяч. Войска Цао Цао, преследуя Лю Бэя, совершили далекий поход; их легкая конница в сутки проходила по триста ли. Они сейчас напоминают стрелу на излете, которая уже не может пробить даже тонкую шелковую ткань. К тому же учтите, что северяне не обучены воевать на воде. Цзинчжоуских воинов Цао Цао принудил служить ему силой, и они не очень-то этим довольны. Если вы, господин, все свои силы и устремления соедините с Лю Бэем, Цао Цао, несомненно, будет разбит и, потерпев поражение, уйдет на север. Тогда положение Восточного У и округа Цзинчжоу будет столь же устойчиво, как устойчив треножный сосуд! Успех или неудача всего дела решаются сегодня, и все зависит от вас. -- Ваши слова просветили меня в моем тупоумии! -- обрадовался Сунь Цюань. -- Больше у меня нет никаких сомнений! Я сегодня же дам приказ о выступлении войск, и мы вместе с вами разгромим Цао Цао! Сунь Цюань велел проводить Чжугэ Ляна на подворье н приказал Лу Су созвать военный совет. Когда весть о том, что Сунь Цюань собирается подымать войска, дошла до Чжан Чжао, он сказал своим единомышленникам: -- Господин наш попался в ловушку, поставленную Чжугэ Ляном! Чжан Чжао решил не складывать оружия. На совете он обратился к Сунь Цюаню с такими словами: -- Мы слышали, что вы собираетесь подымать войска против Цао Цао. Вы считаете себя сильнее, чем был Юань Шао? Не забывайте, что в то время у Цао Цао была еще малочисленная армия. И все же он одним ударом одолел своего противника! Как же вы устоите против него теперь, когда он идет на юг с несметными полчищами? Послушаться совета Чжугэ Ляна и безрассудно пустить в ход оружие все равно, что с вязанкой хвороста на спине идти тушить пожар! Сунь Цюань опустил голову и ничего не ответил. -- Мне кажется, что Лю Бэй, потерявший свою армию, хочет взять у вас войско, чтобы отбить нападение Цао Цао, -- вставил Гу Юн. -- Послушайтесь лучше Чжан Чжао, господин мой! Зачем вам все эти советы Чжугэ Ляна? Сунь Цюаня вновь одолели сомнения. Когда Чжан Чжао и все другие удалились, в зал вошел Лу Су: -- Должно быть, Чжан Чжао опять уговаривал вас сдаться? Не слушайтесь его! Он из тех, кто больше всего заботится о своей семье! Да это и понятно! Все же Сунь Цюань продолжал колебаться. -- Не сомневайтесь, -- убеждал его Лу Су. -- Если вы будете сомневаться, вас введут в заблуждение. -- Оставьте-ка меня и дайте мне подумать! -- прервал его Сунь Цюань. Лу Су вышел. Создалось сложное положение. Мнения разошлись: гражданские чины стояли за то, чтобы сдаться, а военачальники -- за то, чтобы воевать. Сунь Цюань удалился в свои покои. Его терзали сомнения. Он даже лишился аппетита и сна. -- Что у вас на душе? -- спросила госпожа У, заметив подавленное состояние Сунь Цюаня. -- Цао Цао расположил свои войска на реках Янцзы и Хань и собирается напасть на Цзяннань. Среди моих людей нет единства: одни хотят сдаться, другие предлагают воевать. Отсюда и все мои колебания. Те, кто хотят воевать, боятся поражения, а те, кто советует сдаться, опасаются, что Цао Цао их не примет. -- А разве вы забыли, что перед кончиной сказала вам моя старшая сестра? -- спросила госпожа У. Сунь Цюань будто очнулся от глубокого сна, точно сразу отрезвел после долгого опьянения. В его памяти всплыли слова, сказанные его матушкой на смертном одре. Поистине: Он вспомнил матушки слова и сразу же решил Так поступить, чтоб Чжоу Юй свой подвиг совершил. О том, что сказала Сунь Цюаню его матушка, вы узнаете в следующей главе. ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ в которой будет идти речь о том, как Чжугэ Лян с помощью хитрости побудил Чжоу Юя к действиям, и о том, как Сунь Цюань решил воевать с Цао Цао Госпожа У сказала Сунь Цюаню: -- Моя покойная сестра говорила мне, что ваш брат Сунь Цэ перед своей смертью наказывал, чтобы вы по делам внутренним советовались с Чжан Чжао, а по делам внешним, если в них возникнет какое-либо затруднение, обращались за советом к Чжоу Юю. Почему же вы сейчас не призовете его? Сунь Цюань обрадовался совету госпожи У и немедленно послал гонца в Поян за Чжоу Юем, который в это время обучал флот на озере Поянху. Чжоу Юй уже знал, что огромная армия Цао Цао идет против них по реке Хань, и сам поспешно отправился в Чайсан на военный совет. Он прибыл туда прежде, чем к нему успел добраться посланный Сунь Цюанем гонец. Лу Су был близким другом Чжоу Юя. Он первый встретил его и поведал ему обо всем происходящем. -- Не беспокойтесь, я сам все улажу, -- пообещал другу Чжоу Юй. -- Сегодня же пригласите ко мне Чжугэ Ляна. Лу Су ушел, а Чжоу Юй прилег отдохнуть. Но вдруг ему доложили, что пришли советники Чжан Чжао, Гу Юн, Чжан Хун и Бу Чжи. Чжоу Юй пригласил их в свои покои. После обычных, ничего не значащих фраз о погоде Чжан Чжао спросил: -- Вы знаете об огромной опасности, угрожающей Цзяндуну? -- Ничего не знаю, -- ответил Чжоу Юй, притворяясь удивленным. -- Цао Цао с несметными полчищами расположился на реке Хань и вчера прислал письмо, в котором приглашает нашего господина на охоту в Цзянся, -- продолжал Чжан Чжао. -- Намерения Цао Цао явны, хотя он еще ничем их не обнаружил. Мы уговаривали нашего господина покориться Цао Цао, чтобы избавить Цзяндун от возможных бедствий. Но Лу Су неожиданно привез сюда Чжугэ Ляна. Тот все время подзадоривает нашего господина, а Лу Су его поддерживает. Они ждут только вашего приезда. Видимо, от вашего совета зависит, будем мы воевать с Цао Цао или нет. -- А ваше решение единодушно? -- спросил Чжоу Юй. -- Да, единодушно, -- подтвердил Гу Юн. -- Прекрасно! -- сказал Чжоу Юй. -- Я тоже за то, чтобы покориться Цао Цао. Сейчас прошу меня оставить; завтра я изложу свое мнение нашему господину. Посетители откланялись. Не успели они выйти, как слуга доложил, что явились Чэн Пу, Хуан Гай, Хань Дан и другие военачальники. Их пригласили войти. Гости справились о здоровье Чжоу Юя, а затем Чэн Пу спросил: -- Вам известно, что Цзяндун вот-вот попадет в руки врага? -- Нет, ничего не знаю! -- Ну, так вот, наш господин, действуя по наущению своих советников, хочет сдаться Цао Цао! -- воскликнул Чэн Пу. -- Позор! Мы жизни своей не жалели, чтобы помочь полководцу Суню совершить великое дело! Мы выдержали сотни больших и малых битв, чтобы завоевать шесть округов! А теперь все отдать без боя? Нет, мы лучше умрем, чем потерпим такое бесчестье! Уговорите нашего господина поднять войска. Лучше уж сложить голову в бою! -- Так это ваше общее мнение? -- спросил Чжоу Юй. Хуан Гай поднялся, преисполненный гнева, и, хлопнув себя рукой по лбу, воскликнул: -- Пусть мне отрубят голову, но я клянусь, что не сдамся Цао Цао! -- Мы тоже не сдадимся! -- поддержали остальные. -- Вот и хорошо! -- сказал Чжоу Юй. -- Я тоже хочу воевать с Цао Цао. Оставьте меня пока, а завтра я изложу свое мнение нашему господину. Чэн Пу и все остальные военачальники попрощались и вышли. Но не прошло и минуты, как слуга доложил о приходе Чжугэ Цзиня, Люй Фаня и других чиновников. Чжоу Юй пригласил их войти. После приветственных церемоний Чжугэ Цзинь сказал: -- Сюда приехал мой брат Чжугэ Лян, который говорит, что Лю Бэй хочет заключить союз с Восточным У против Цао Цао. Но совет гражданских и военных чиновников еще не пришел ни к какому решению. Поскольку переговоры ведет мой брат, много говорить мне неудобно. Мы ждали, что приедете вы и все решите. -- А каково ваше мнение? -- спросил Чжоу Юй. -- Известно, кто покоряется -- тому прощается, кто идет войной -- рискует головой, -- уклончиво ответил Чжугэ Цзинь. -- Ну, ничего! У меня есть свои соображения, -- улыбнулся Чжоу Юй. -- Завтра приходите во дворец, и решение будет объявлено. Чжугэ Цзинь и его спутники удалились, но тут же явились Люй Мын, Гань Нин и еще несколько человек. Чжоу Юй и их пригласил войти. Они говорили о том же. Столкнулись два мнения: одни хотели сдаться, другие -- воевать. -- Приходите завтра во дворец, -- предложил Чжоу Юй, -- там все и обсудим, а сейчас нам толковать не о чем. Гости откланялись и ушли, но с уст Чжоу Юя все еще не сходила холодная усмешка. Вечером пришли Лу Су с Чжугэ Ляном. Чжоу Юй вышел встречать их к главным воротам и принял гостей с изысканными церемониями. Чжугэ Лян и Чжоу Юй уселись, как полагается гостю и хозяину. Чтобы завязать разговор, Лу Су сказал Чжоу Юю: -- Цао Цао ведет свои полчища на юг, но господин наш не может решить, быть ли войне или миру. Он послушается только вас. Что вы думаете об этом? -- Я думаю, что Цао Цао действует от имени Сына неба, и потому сопротивляться ему нельзя, -- ответил Чжоу Юй. -- Да и сила-то у него неисчислимая. Воевать с ним бесполезно, а сдаться ему -- значит сохранить мир. Я все решил и завтра постараюсь склонить нашего господина к этому решению. -- Вы неправы! -- Лу Су растерялся от такого неожиданного оборота дела. -- Целых три поколения в Цзяндуне правит одна династия. Можно ли так сразу все отдать другим? Сунь Цэ завещал в делах внешних доверяться вам, и мы хотим, чтобы вы помогли сохранить наше государство таким же крепким, как гора Тайшань. Неужели вы тоже придерживаетесь мнения трусов? -- Что же делать? -- сокрушенно вздохнул Чжоу Юй. -- В шести округах Цзяндуна огромное население, и если ввергнуть его в пучину войны, все негодование обратится против нас. Вот почему я решил сдаться. -- Вы и здесь неправы! -- возразил Лу Су. -- Если учесть всех героев, которые служат нашему господину и неприступное положение земель Цзяндуна, то вовсе не обязательно, чтобы Цао Цао оказался победителем. Лу Су и Чжоу Юй продолжали спорить, а Чжугэ Лян сидел, заложив руки в рукава, и ухмылялся. -- Почему вы улыбаетесь? -- спросил его Чжоу Юй. -- Мне смешно, что Лу Су не понимает требований времени... -- Как! Я не понимаю требований времени? И вы смеетесь надо мной! -- вскричал Лу Су. -- Да. Мне тоже кажется, что план Чжоу Юя сдаться Цао Цао вполне благоразумен, -- сказал Чжугэ Лян. -- Теперь вы согласитесь со мной? -- спросил Чжоу Юй, обращаясь к Лу Су. -- Чжугэ Лян -- человек ученый, он понимает требования времени и поддерживает меня. -- Неужто вы тоже такого мнения? -- горячился Лу Су. -- Да, я так думаю, -- невозмутимо отвечал Чжугэ Лян. -- Цао Цао блестящий полководец, и никто в Поднебесной против него не смеет выступить. Правда, с ним пытались бороться Люй Бу, Юань Шао, Юань Шу и Лю Бяо, но их уже нет в живых. Один Лю Бэй не понимает, что теперь нужно делать, и не желает покоряться. Но он одинок, и за судьбу его нельзя поручиться. А разве, по-вашему, Сунь Цюань неразумно поступает? Сдавшись Цао Цао, он убережет свою семью и благополучие государства! -- Неужели вы способны посоветовать нашему господину принять позор и преклонить колена перед государственным преступником? -- гневно воскликнул Лу Су. -- Постойте! -- вдруг прервал его Чжугэ Лян. -- У меня есть план! Вам не придется посылать дары, уступать земли и самим ехать за реку -- надо только на небольшой лодке отвезти туда двух человек, и войско Цао Цао свернет свои знамена и отступит не сражаясь! -- Кто же они, эти люди? -- поинтересовался Чжоу Юй. -- Для Цзяндуна такая потеря будет так же незаметна, как для дерева, с которого ветер сорвет один листок, как для житницы, из котором пропадет одно зернышко, -- продолжал Чжугэ Лян. -- Но зато Цао Цао обрадуется и уйдет. -- Что же это за люди? -- повторил свой вопрос Чжоу Юй. -- В бытность свою в Лунчжуне мне пришлось слышать, что Цао Цао построил на реке Чжанхэ величественную башню, которая называется башней Бронзового воробья, -- сказал Чжугэ Лян. -- И вот теперь Цао Цао по всей Поднебесной ищет необыкновенных красавиц, чтобы поселить их в этой башне. Ведь он большой любитель женской красоты! Он прознал, что у цзяндунского Цяо-гуна есть две дочери такой красоты, что перед ними меркнет луна и блекнут цветы. Старшую зовут Да-цяо, а младшую -- Сяо-цяо. Цао Цао поклялся совершить в жизни своей два дела: во-первых, установить мир в стране и основать императорскую династию и, во-вторых, добыть двух сестер-красавиц Цяо из Цзяндуна. "Они будут мне утехой на старости лет, -- сказал он, -- тогда я смогу и умереть спокойно!" Он только делает вид, что ему нужен Цзяндун, а на самом деле он жаждет заполучить красавиц. Если хотите избавиться от угроз Цао Цао, купите у Цяо-гуна за каких-нибудь тысячу золотых этих девушек и отправьте их Цао Цао. Я уверен, что он будет очень доволен и уведет свои полчища! Это похоже на то, как Фань Ли подарил Си-ши. Только действовать надо быстро! -- А где доказательство, что Цао Цао хочет заполучить именно двух сестер Цяо? -- спросил Чжоу Юй. -- Вы знаете, что младший сын Цао Цао -- Цао Чжи -- великий поэт. Стоит ему лишь взмахнуть кистью, и стихи готовы, -- сказал Чжугэ Лян. -- Так вот Цао Цао приказал ему сочинить оду, посвященную башне Бронзового воробья. В этой оде говорится о том, что род Цао будет править Поднебесной, и сам Цао Цао клянется обладать двумя красавицами Цяо! -- Не можете ли вы прочесть мне эту оду? -- спросил Чжоу Юй. -- Разумеется! Я вообще люблю сочинения Цао Чжи за их красоту, и эту оду тоже записал себе на память. -- Попробуйте прочесть ее, -- попросил Чжоу Юй. И Чжугэ Лян прочел оду башне Бронзового воробья: На башню поднялся я с императрицей Мин-хоу. Лазурною чашей над нами висел небосклон. Дворец был нам виден, раскинувший мощные стены, -- Священное место, где мудрость живет испокон. Ворота темнеют, как горы в вечернем тумане, Как дивная башня, уходят они в облака. И нам показалось, что в небе цветок распустился, И в западный город дороги -- лучи от цветка. Высокая башня стоит у Чжанхэ многоводной, За нею плодами обильно осыпанный сад. И справа и слева, как будто друг другом любуясь, Две башни -- Дракона и Феникса гордо стоят. На юго-востоке пленивши двух Цяо прекрасных, Веселью предаться хочу я с красотками тут. Внизу, под ногами, вокруг разметалась столица, А над головою багровые тучи плывут. В гармонии полной с моею давнишней мечтою, Сюда соберутся великие люди искусств. Хочу, чтобы вторило нежное пение пташек Весеннему гимну моих расцветающих чувств. Вовек неизменно высокое небо над нами. Двойное желанье живет неизменно во мне: Любимой столице служить до последнего вздоха, Посеять гуманность и дать просвещенье стране. Полны совершенства лишь только Вэнь-ван с Хуань-гуном. И с ними сравняться я был бы и счастлив и рад. Какое блаженство, какое великое счастье, Что благодеянья и милости всюду царят! Что крылья-помощники дом подпирают мой царский И мир торжествует в широких просторах страны. Мое государство до края земли протянулось, А блеск мой подобен сиянию звезд и луны. И много столетий меня будут славить потомки, Хвалить мое имя под звон наполняемых чаш. Я царское знамя возьму, чтоб владенья объехать, Увидят везде императорский мой экипаж. Добро и гуманность широкой рекой разольются, Довольство познает одаренный щедро народ. Так пусть эта башня на веки веков утвердится, И пусть моя радость до смертного часа цветет! -- Злодей! -- закричал охваченный гневом Чжоу Юй, грозя кулаком на север. -- Такого оскорбления я тебе не прощу! -- Что с вами? -- удивился Чжугэ Лян. -- Неужели вам так жалко двух простых женщин? Ханьский император не пожалел отдать шаньюю царевну, чтобы добиться мира с гуннами, когда те вторглись в страну, а вам ведь ничего отдавать не придется. -- Ничего? -- распалился Чжоу Юй. -- А известно ли вам, что старшая Цяо была женой Сунь Цэ, а младшая -- моя жена? -- Простите меня, я ничего не знал! -- испуганно воскликнул Чжугэ Лян. -- Я сказал возмутительную глупость! Я виноват перед вами! -- Клянусь, что не жить нам под одним небом с этим старым злодеем! -- бушевал Чжоу Юй. -- Но прежде вам следует все хладнокровно обдумать, чтобы потом не раскаиваться, -- молвил Чжугэ Лян. -- Чтобы я склонился перед Цао Цао? -- не унимался Чжоу Юй. -- Не бывать этому! Не для того пользовался я доверием Сунь Цэ, чтобы предать его память! Мне просто хотелось вас испытать. Скажу больше: у меня уже была мысль о походе на север, когда я уезжал с озера Поянху! Намерения своего я не изменю, пусть хоть палач занесет топор над моей головой! Помогите мне немного, и мы вместе разгромим Цао Цао. -- Если вы не отвергаете меня, я готов служить вам так же преданно, как служат человеку собака и конь, -- заверил Чжугэ Лян. -- Может быть, и я что-нибудь вам посоветую. -- Завтра же я постараюсь убедить нашего повелителя выступить в поход, -- пообещал Чжоу Юй, прощаясь с Чжугэ Ляном и Лу Су. Наутро Сунь Цюань вошел в зал совещаний. Три десятка гражданских чинов во главе с Чжан Чжао и Гу Юном расположились по левую руку, а военные чины, возглавляемые Чэн Пу и Хуан Гаем, встали справа. Блистали парадные одежды, бряцали висевшие у пояса мечи. Все с нетерпением ждали прихода Чжоу Юя. Вскоре вошел и он. Осведомившись о здоровье Сунь Цюаня, Чжоу Юй сказал: -- Мне стало известно, что Цао Цао со своим войском расположился на реке Хань и прислал вам письмо. Что же вы собираетесь предпринимать, господин мой? Сунь Цюань молча протянул Чжоу Юю письмо Цао Цао. Чжоу Юй прочитал его и улыбнулся. -- Этот старый злодей смеет нас оскорблять! Может быть, он думает, что в Цзяндуне нет настоящих героев? -- Ну, а вы-то что думаете? -- спросил Сунь Цюань. -- Обсуждали вы это дело с гражданскими и военными чинами? -- Вот уже несколько дней, как обсуждаем, -- ответил Сунь Цюань, -- только единого мнения нет: одни уговаривают сдаться, другие советуют воевать. Я не знаю, что делать. Может быть, вы дадите мне совет? -- Кто вас уговаривал сдаться? -- Да вот Чжан Чжао и еще кое-кто такого же мнения. -- Не расскажете ли вы сами, почему вы не желаете воевать? -- обратился Чжоу Юй к Чжан Чжао. -- Потому что Цао Цао держит в своих руках императора и карает всех от его имени, -- сказал Чжан Чжао. -- Армия Цао Цао увеличилась после захвата Цзинчжоу, у него появился огромный флот. Теперь реки для него не препятствие. Раньше мы могли надеяться, что нас прикрывает великая река Янцзы, а сейчас что? Мне кажется, что лучше всего временно покориться Цао Цао и потом подумать о дальнейших планах. -- Мнение школяра, ничего не смыслящего в деле! -- резко оборвал говорившего Чжоу Юй. -- Вы предлагаете отдать врагу Цзяндун, который в течение трех поколений существует как самостоятельное княжество! -- Но где же выход из создавшегося положения? -- спросил Сунь Цюань. -- В войне! Цао Цао -- разбойник, присвоивший себе высокое звание чэн-сяна, а вы талантливый полководец, получивший земли в наследство от отца и старшего брата! Со своим войском вы смело можете бороться за Поднебесную и избавить государство от всех злодеев. Зачем покоряться мятежнику? Цао Цао, вопреки всем законам ведения войны, упорствует в своем стремлении завоевать южные земли. Во-первых, у него в тылу на севере неспокойно, там ему угрожают Ма Тэн и Хань Суй. Во-вторых, воины-северяне непривычны воевать на воде, а в войне против Восточного У Цао Цао приходится опираться исключительно на свой флот. В-третьих, сейчас стоит зима, и нет корма для коней. И, наконец, послать против нас воинов -- уроженцев центральной части страны, -- не приспособленных к жаркому южному климату, -- значит обречь их на болезни. Во всем этом кроется неизбежность поражения врага. Можете хоть сейчас взять в плен самого Цао Цао! А то дайте мне несколько тысяч отборных воинов -- и я сделаю это для вас! -- Старый злодей хочет уничтожить Ханьскую династию и возвеличить себя! -- Сунь Цюань в возбуждении вскочил с места. -- Он боялся только Юань Шао, Юань Шу, Люй Бу да меня. Один я еще жив, а те герои погибли! Но клянусь, что я не успокоюсь до тех пор, пока жив этот разбойник! Ваш совет, Чжоу Юй, отвечает моим замыслам, -- будто небо поучает меня вашими устами! -- За вас, господин, я готов идти на смерть! -- пылко воскликнул Чжоу Юй. -- Но я боюсь одного -- ваших колебаний. Сунь Цюань выхватил висевший у пояса меч и ударил по столу, отрубив угол. -- Вот так я буду рубить головы всем, кто посмеет еще заговорить о покорности врагу! Он тут же назначил Чжоу Юя на должность да-ду-ду и, протягивая ему меч, сказал: -- Казните вот этим мечом без пощады всех нарушителей ваших приказаний! Чжоу Юй принял меч и обратился к присутствующим с такой речью: -- Я получил повеление нашего господина вести войска против Цао Цао. Всем военачальникам и чиновникам завтра собраться в лагере на берегу реки, чтобы выслушать мой приказ! И не опаздывать! К опоздавшим я буду применять все пятьдесят четыре казни, предусмотренные законом. Чжоу Юй распрощался с Сунь Цюанем и покинул дворец. Гражданские и военные чины разошлись молча. Чжоу Юй вернулся домой и пригласил к себе Чжугэ Ляна. Чжугэ Лян вскоре пришел, и Чжоу Юй сказал ему: -- Сегодня наш господин принял решение разгромить Цао Цао и желает выслушать ваш мудрый совет. -- Пока еще рано составлять план, -- возразил Чжугэ Лян. -- Ведь в душе Сунь Цюань еще не совсем решился. -- Почему вы так думаете? -- спросил Чжоу Юй. -- Да ведь он побаивается, что у Цао Цао много войск и что малому не устоять против большого. Вы должны еще раз поговорить с Сунь Цюанем и добиться от него твердого решения, чтоб больше не было никаких колебаний. Вот тогда мы обсудим план, и только тогда дело наше увенчается успехом! -- Вы правы, -- согласился Чжоу Юй и тут же пошел к Сунь Цюаню. Был уже поздний вечер, и Сунь Цюань решил, что раз Чжоу Юй в такое время явился к нему, значит тому есть важная причина. -- Завтра мы выступаем в поход, -- без всяких вступлений начал Чжоу Юй. -- Скажите, господин мой, есть у вас еще какие-либо сомнения? -- Признаться, меня беспокоит численность войск Цао Цао, -- сказал Сунь Цюань. -- Сумеем ли мы одолеть его нашим малым войском? Других сомнений у меня нет. -- Я как раз и пришел рассеять вашу тревогу, -- произнес Чжоу Юй. -- Вы, господин мой, узнали, что у Цао Цао несметное войско и испугались. А подумали вы об истинном положении вещей? Ведь в действительности все выглядит совершенно иначе. Воинов, набранных в центральной части страны, у Цао Цао пятьсот-шестьсот тысяч, причем многие из них изнурены болезнями. У Юань Шао и Юань Шу он взял семьдесят-восемьдесят тысяч человек, однако и здесь надо учесть, что многие из них колеблются и не совсем еще покорились ему. По-моему, нам нечего бояться врага! Цао Цао ничего не сможет сделать с изнуренными и непокорными людьми, пусть их даже и очень много. У меня пятьдесят тысяч войска, у которого достаточно сил, чтобы нанести поражение Цао Цао. Вам не о чем беспокоиться! Сунь Цюань похлопал Чжоу Юя по спине: -- Вы, наконец, рассеяли мои сомнения! Чжан Чжао просто глуп, и доверие мое к нему поколебалось. Только вы в своем мнении единодушны со мной! Берите Лу Су и Чэн Пу и выступайте в поход без промедления, а я с остальным войском и с большими запасами провианта выступлю вслед за вами, чтобы оказать помощь, если это будет необходимо. Случись у вас какое-либо затруднение, обращайтесь ко мне: я сам тогда вступлю в решительный бой со злодеем Цао Цао. Чжоу Юй поблагодарил Сунь Цюаня и вышел. Но одна мысль не давала ему покоя: "Если Чжугэ Ляну удалось разгадать мысли Сунь Цюаня, значит он в десять раз проницательнее меня, -- думал он. -- От него надо избавиться, иначе он будет опасен для Цзяндуна". Ночью Чжоу Юй вызвал Лу Су в свой шатер и поделился с ним своими замыслами. -- Не делайте этого! -- заволновался Лу Су. -- Мы еще не разгромили Цао Цао, и сейчас погубить такого мудрого человека, как Чжугэ Лян, равносильно тому, что оказать помощь врагу! -- Но ведь этот человек помогает Лю Бэю, а это беда для Цзяндуна, -- возразил Чжоу Юй. -- Можно попытаться склонить его на свою сторону, -- предложил Лу Су. -- Прикажите это сделать его брату, Чжугэ Цзиню. Что может быть лучше? Чжоу Юй одобрительно отнесся к словам Лу Су. На другой день в лагере Чжоу Юя собрались чиновники и военачальники, чтобы выслушать его приказ. Чжоу Юй поднялся на возвышение в своем шатре. Справа и слева от него стояли телохранители. Не пришел только Чэн Пу. Вместо себя он прислал своего старшего сына Чэн Цзы. Чэн Пу был обижен тем, что ему приходится подчиняться Чжоу Юю, который был значительно моложе его. -- Вы выполняете долг! -- начал Чжоу Юй, обращаясь к военачальникам. -- Законы беспристрастны, и их надлежит блюсти всем! Сейчас, когда Цао Цао присвоил власть и чинит произвол еще в большей мере, чем Дун Чжо, когда Цао Цао держит Сына неба своим пленником в Сюйчане и на границах наших расположилось его свирепое войско, я получил повеление покарать злодея! Вы должны идти только вперед! Помните, там, где будет проходить наше войско, народ не разорять! Я буду награждать за подвиги и наказывать за преступления, невзирая на чины! Затем Чжоу Юй приказал военачальникам Хуан Гаю и Хань Дану в тот же день на судах выйти к Саньцзянкоу и ждать там дальнейших указаний. Во главе еще четырех отрядов он поставил Цзян Циня и Чжоу Тая, Лин Туна и Пань Чжана, Тайши Цы и Люй Мына, Лу Суня и Дун Си. Люй Фаню и Чжу Чжи поручено было исполнять должность сюнь-цзин-ши, поддерживать связь между отрядами, передавать приказы начальникам и наблюдать, чтобы сухопутное войско и флот двигались одновременно в назначенные сроки. Получив указания, военачальники разошлись и принялись готовиться к предстоящему походу. Чэн Цзы вернулся к своему отцу, Чэн Пу, и рассказал ему о распоряжениях, сделанных Чжоу Юем. -- Как жаль, что я не хотел повиноваться ему, -- раскаявшись, воскликнул Чэн Пу. -- Я прежде относился к Чжоу Юю как к человеку слабому и трусливому, но теперь вижу, что он обладает талантом настоящего полководца! И Чэн Пу поспешил в лагерь просить у Чжоу Юя прощение. Тот его простил. На следующий день Чжоу Юй вызвал к себе Чжугэ Цзиня и сказал ему так: -- Таланты вашего младшего брата Чжугэ Ляна столь велики, что он достоин быть помощником вана! Зачем он унижает себя службой Лю Бэю? Осмелюсь побеспокоить вас просьбой: пойдите к нему, пока он еще в Цзяндуне, и постарайтесь добиться, чтобы ваш брат покинул Лю Бэя и перешел на службу к Сунь Цюаню. Польза будет двойная: у нашего господина будет прекрасный помощник, и вы будете вместе с братом! Желаю вам успеха! -- Если вы приказываете, я приложу все усилия, -- пообещал Чжугэ Цзинь. -- Мне стыдно, что я с тех пор, как приехал в Цзяндун, еще не оказал нашему господину ни одной услуги. Чжугэ Цзинь сел на коня и отправился на подворье. Чжугэ Лян со слезами поклонился брату, пригласил его войти и рассказал ему обо всем. -- Брат мой, тебе известна история Бо И и Шу Ци?(*1) -- роняя слезы, спросил Чжугэ Цзинь. -- Конечно! Бо И и Шу Ци -- первые мудрецы древности! -- сказал Чжугэ Лян, а про себя подумал; "Ну, ясно, Чжоу Юй подослал его уговаривать меня перейти на службу к Сунь Цюаню!" Ты помнишь, они вместе, как родные братья, умерли с голоду у подножья Шоуянских гор, -- продолжал Чжугэ Цзинь. -- Мы же с тобой единоутробные братья, вскормленные одной грудью, а служим разным людям, не имея возможности видеться друг с другом ни утром, ни вечером. Мне становится стыдно, когда я вспоминаю о Бо И и Шу Ци! -- В тебе говорит лишь одно родственное чувство, брат мой, -- ответил Чжугэ Лян, -- а я еще помню и о долге! Мы с тобой подданные ханьского императора, а Лю Бэй -- потомок Ханьского правящего дома, и если бы ты покинул Сунь Цюаня и стал служить Лю Бэю, мы бы с тобой всегда были вместе. Ни родственное чувство, ни долг не понесли бы от этого никакого ущерба. А как по-твоему? "Я пришел уговаривать его, а выходит, что он уговаривает меня!" -- подумал Чжугэ Цзинь, не зная, что возразить. Он встал, попрощался с братом и возвратился к Чжоу Юю, которому и передал слова Чжугэ Ляна. -- Как же теперь вы думаете поступить? -- спросил Чжоу Юй. -- Сунь Цюань щедр и милостив ко мне, -- ответил Чжугэ Цзинь. -- Могу ли я отвернуться от него? -- Хорошо, раз вы верно служите нашему господину, я больше говорить об этом не буду, но я уже придумал план, как привлечь вашего брата на нашу сторону. Вот уж поистине: С умом повстречается ум -- и в мире живут меж собой. С талантом столкнется талант -- и вмиг загорятся враждой. Каков был план Чжоу Юя, вы узнаете в следующей главе. ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ из которой читатель узнает о том, как Цао Цао потерпел поражение у Саньцзянкоу, и о том, как Цзян Гань попал в ловушку После разговора с Чжугэ Цзинем Чжоу Юй возненавидел Чжугэ Ляна и решил его убить. На следующий день состоялся смотр войск, выступающих в поход. После смотра Чжоу Юй пришел попрощаться с Сунь Цюанем. -- Выступайте первым, а я двинусь вслед за вами, -- сказал ему Сунь Цюань. Чжоу Юй шел в поход с Чэн Пу и Лу Су и предложил Чжугэ Ляну отправиться вместе с ним. Тот с радостью согласился. Они сели на корабль, подняли паруса и направились к Сякоу. Суда следовали за ними в строгом порядке. В пятидесяти или шестидесяти ли от Саньцзянкоу корабли остановились. Чжоу Юй создал в центре расположения своего флота подобие укрепленного лагеря. На берегу реки также была создана цепь укреплений, упирающихся в Западные горы. Чжугэ Лян устроился в отдельной лодке. Чжоу Юй, отдав все необходимые указания, послал воина пригласить Чжугэ Ляна и встретил его со всеми надлежащими церемониями. -- Простите, что я вас побеспокоил, -- сказал он, -- но мне надо поговорить с вами. Я много думал и пришел к выводу, что Цао Цао с небольшим сравнительно войском победил огромную армию Юань Шао лишь потому, что воспользовался советом Сюй Ю и захватил у врага провиант, находившийся на озере Учао. Сейчас у Цао Цао восемьсот тридцать тысяч воинов, а у нас всего пятьдесят-шестьдесят тысяч. Как же тут устоять? Мне кажется, что прежде всего нам следовало бы отрезать пути, по которым подвозят провиант армии Цао Цао, иначе его не разбить. Весь провиант армии Цао Цао находится в горах Цзюйте, и я -- ведь вы долго жили на реке Хань и хорошо знаете местность -- хотел бы просить вас вместе с Гуань Юем, Чжан Фэем и Чжао Юнем отправиться туда и отрезать эти пути. Я дам вам тысячу своих воинов. Таким образом, каждый из нас сможет оказать услугу своему господину! Надеюсь, что вы не откажетесь? "Должно быть, ему наговорили, что я не хочу действовать, -- подумал Чжугэ Лян, -- вот он и хочет послать меня на гибель. Отказаться -- он меня осмеет. Нет, лучше соглашусь, а там я что-нибудь придумаю". И он стал одобрительно поддакивать, чему Чжоу Юй очень обрадовался. Он больше не стал задерживать Чжугэ Ляна, и тот откланялся. -- С какой целью вы посылаете Чжугэ Ляна на такое опасное дело? -- спросил присутствовавший при разговоре Лу Су. -- Вы же знаете, что я хочу с ним разделаться, -- сказал Чжоу Юй. -- Но зачем мне действовать так, чтобы потом люди меня осуждали? Пусть это сделает Цао Цао. Услышав это, Лу Су решил разузнать, подозревает ли что-нибудь Чжугэ Лян. Когда он пришел к нему, Чжугэ Лян спокойно готовился к походу. -- Как вы думаете, увенчается ли ваш поход успехом? -- спросил Лу Су, чтобы вызвать Чжугэ Ляна на разговор. -- А почему же нет? -- невозмутимо ответил тот. -- Я прекрасно разбираюсь во всех законах ведения войны и на воде, и на суше, в конных и в пеших войсках, и на колесницах, не то что вы и Чжоу Юй, которые обладают способностями лишь в одной области! -- Как это понимать -- в одной области? -- удивился Лу Су. -- Так вот и понимать! -- сказал Чжугэ Лян. -- Я даже слышал, как мальчишки в Цзяндуне распевали песенку: Выбирайте Лу Су, на суше с врагами воюя, А для битв на воде всегда выбирайте Чжоу Юя. -- Так и поется, что вы лишь умеете устраивать засады, а Чжоу Юй может воевать только на воде, но не на суше. Лу Су передал эти слова Чжоу Юю. Тот вышел из себя. -- Как он смеет унижать меня? Это я-то не умею воевать на суше? Я ему покажу! Не посылать его никуда! Я сам возьму десять тысяч всадников и пойду в Цзюйте! Лу Су рассказал об этом разговоре Чжугэ Ляну. -- Вы думаете, что я ничего не понимаю? -- улыбнулся Чжугэ Лян. -- У Чжоу Юя была своя цель: он хотел, чтобы меня убил Цао Цао. А я его нарочно дразнил, но он моей шутки не понял. Однако сейчас не время строить козни друг другу, так мы можем обречь на провал великое дело. Надо во что бы то ни стало добиться, чтобы Сунь Цюань и Лю Бэй действовали единодушно. Только тогда мы сможем победить Цао Цао. Передайте Чжоу Юю, чтобы он не ходил в Цзюйте. Ведь Цао Цао очень хитер! Излюбленный его прием -- отрезать пути, по которым доставляется провиант в армию врага. А раз это так, значит он принимает меры. Если Чжоу Юй пойдет туда с незначительными силами, он неминуемо попадет в плен. Сейчас самое важное -- вести решительные бои на воде и подорвать дух северной армии. Скажите обо всем этом Чжоу Юю в возможно более вежливой форме, и я надеюсь, все обойдется благополучно. Лу Су отправился к Чжоу Юю и подробно передал ему содержание своего разговора с Чжугэ Ляном. Чжоу Юй даже ногой топнул с досады. -- У этого человека познания в десять раз больше моих! Его надо убрать немедленно, иначе он станет для нас бедствием! -- И все же теперь этого делать не следует, -- возразил Лу Су. -- В такой решающий момент превыше всего следует ставить интересы государства. Разобьем Цао Цао, а там не поздно будет разделаться и с Чжугэ Ляном! Чжоу Юй вынужден был признать, что Лу Су прав. Лю Бэй поручил Лю Ци охранять Цзянся, а сам с войском отправился в Сякоу. Еще издали увидел он лес копий и знамен на берегу реки и решил, что это выступила в поход армия Восточного У. Тогда он повел свое войско в Фанькоу и расположился лагерем. Здесь Лю Бэй собрал своих людей и сказал: -- Чжугэ Лян уехал в Восточный У, и от него давно уж нет никаких известий. Кто поедет и разузнает, что там творится? Первым вызвался Ми Чжу. Лю Бэй дал ему с собой вино и баранов и велел по приезде заявить Сунь Цюаню, что он прибыл с дарами, а на самом деле -- разведать обстановку. Получив повеление, Ми Чжу сел в небольшую лодку и отплыл. Когда он прибыл в лагерь, воины доложили о нем Чжоу Юю. Тот пригласил его к себе. Многократно кланяясь, Ми Чжу передал Чжоу Юю приветствия от Лю Бэя и преподнес в подарок вино. Чжоу Юй принял дар и устроил в честь Ми Чжу богатый пир. -- У меня есть к вам просьба, -- обратился Ми Чжу к Чжоу Юю во время пира. -- Чжугэ Лян уже давно находится у вас, и я прошу вас отпустить его вместе со мной обратно. -- Нет, сейчас Чжугэ Лян никак не может уехать, -- ответил Чжоу Юй. -- Мы с ним постоянно совещаемся и думаем, как разгромить Цао Цао. Но мне хотелось бы повидаться с Лю Бэем и обсудить с ним план действий. Жаль, что я ни на минуту не могу отлучиться из армии! Если бы Лю Бэй удостоил меня своим посещением, я был бы счастлив. Надеюсь, что он не откажет мне в моей просьбе. Ми Чжу пообещал передать его просьбу Лю Бэю, попрощался и уехал. -- Зачем вам понадобилось видеть Лю Бэя? -- спросил Лу Су, когда они остались вдвоем с Чжоу Юем. -- Лю Бэй -- человек опасный, надо поскорей с ним разделаться, -- сказал Чжоу Юй. -- Я завлеку его сюда и убью. Так я спасу от будущих бед наше государство. Лу Су пытался его отговаривать, но Чжоу Юй оставался непреклонным. Он приказал, когда приедет Лю Бэй, спрятать между двойными стенками своего шатра пятьдесят вооруженных телохранителей: они покончат с Лю Бэем, как только он, Чжоу Юй, подаст знак, бросив на землю свой кубок. Ми Чжу возвратился к Лю Бэю и передал ему приглашение Чжоу Юя. Лю Бэй велел приготовить быстроходное судно, собираясь ехать в тот же день. Однако Гуань Юй стал его отговаривать. -- Чжоу Юй коварен, будьте осторожны! И от Чжугэ Ляна нет никаких вестей. Сдается мне, что здесь кроется какой-то обман! -- Я вступил с Восточным У в союз, и Чжоу Юй хочет повидаться со мной, -- возразил Лю Бэй. -- Я не могу не поехать к союзнику. Если мы будем относиться друг к другу с подозрением, то и в нашем деле не будет согласия. -- Раз вы так твердо решили ехать, то и я поеду с вами, -- решительно заявил Гуань Юй. -- И я тоже! -- присоединился к брату Чжан Фэй. -- Со мной поедет один Гуань Юй, -- сказал Лю Бэй. -- А ты и Чжао Юнь будете защищать город Оусянь. Я скоро вернусь. Отдав все необходимые распоряжения, Лю Бэй, сопровождаемый Гуань Юем и двадцатью слугами, сел на судно и отплыл в Цзяндун. Величественный вид цзяндунского флота, выстроившегося в строжайшем порядке в две линии, развевающиеся знамена, воины в латах -- все это произвело на Лю Бэя отрадное впечатление. Стража доложила Чжоу Юю о прибытии Лю Бэя. Чжоу Юй поинтересовался, сколько с ним пришло судов. -- Всего одно да двадцать слуг. -- Значит, судьба его решена! -- улыбнулся Чжоу Юй. Разместив в засаде своих телохранителей, Чжоу Юй вышел навстречу гостю. Лю Бэя, за которым следовали Гуань Юй и двадцать слуг, провели в шатер. После приветственных церемоний Чжоу Юй усадил его на почетное место. -- Вы прославленный на всю Поднебесную полководец! Зачем вы утруждаете себя церемониями, принимая такого ничтожного человека, как я! -- смущенно говорил Лю Бэй. Чжоу Юй в честь такой встречи приказал подать вино. В это время Чжугэ Лян случайно вышел на берег и услышал разговоры о том, что Лю Бэй прибыл к Чжоу Юю. Встревоженный, он поспешил к шатру посмотреть, что там происходит. Он обратил внимание на выражение лица Чжоу Юя и заметил телохранителей, затаившихся между двойными стенками шатра. -- Что же теперь делать? -- в тревоге прошептал Чжугэ Лян. Однако, заглянув в шатер, он увидел, что Лю Бэй беседует и смеется как ни в чем ни бывало, а за спиной у него стоит человек огромного роста. Чжугэ Лян узнал Гуань Юя. "Гуань Юй здесь -- значит мой господин в безопасности", -- обрадовался Чжугэ Лян. Даже не заходя в шатер, он возвратился на берег и стал ждать. А Чжоу Юй и Лю Бэй продолжали пить вино. Наконец Чжоу Юй поднялся с кубком в руке и, бросив неприязненный взгляд на Гуань Юя, с мечом в руке неподвижно стоявшего за спиной Лю Бэя, озабоченно спросил, кто это такой. -- Мой брат, Гуань Юй, -- представил его Лю Бэй. -- Это не тот ли, который убил Янь Ляна и Вэнь Чоу? -- с волнением спросил Чжоу Юй. -- Он самый. От страха холодный пот покатился по лицу Чжоу Юя, он наполнил кубок вином и поднес его Гуань Юю. Вошел Лу Су. -- А где же Чжугэ Лян? -- обратился к нему Лю Бэй. -- Может быть, вы возьмете на себя труд позвать его? -- Погодите. Зачем он вам сейчас? -- вмешался Чжоу Юй. -- Вот разобьем Цао Цао, тогда вы снова встретитесь с ним. Лю Бэй не осмелился настаивать. Гуань Юй бросил на брата многозначительный взгляд, и Лю Бэй торопливо поднялся. -- Разрешите мне пока с вами проститься. Но как только Цао Цао будет разбит, я снова предстану перед вами, чтобы принести вам свои поздравления. Чжоу Юй не стал его удерживать и проводил до ворот лагеря. Здесь Лю Бэй попрощался с ним и в сопровождении Гуань Юя отправился на берег. На его судне уже сидел Чжугэ Лян. Лю Бэй очень обрадовался своему учителю. -- А вы знаете, какой подвергались опасности? -- спросил Чжугэ Лян. -- Нет, ничего не знаю. -- Если бы с вами не было Гуань Юя, вы пали бы от руки Чжоу Юя! Теперь Лю Бэй все понял. Он стал упрашивать Чжугэ Ляна вместе с ним возвратиться в Фанькоу. -- Обо мне не беспокойтесь, -- сказал тот. -- Правда, мне приходится жить в пасти тигра, но чувствую я себя спокойно и твердо, как гора Тайшань. А вы пока возвращайтесь, подготовьте боевые суда и ждите. В двадцать первый день одиннадцатого месяца пусть Чжао Юнь в небольшой лодке переправится на южный берег и заберет меня! Но смотрите, не ошибитесь сроком! Лю Бэй спросил о его дальнейших планах, но Чжугэ Лян уклонился от прямого ответа. -- Помните, как только подует юго-восточный ветер, значит я возвращаюсь. Лю Бэй пытался расспросить его подробнее, но Чжугэ Лян посоветовал ему поскорее отплыть и сам торопливо покинул судно. Судно Лю Бэя отчалило от берега и поплыло вверх по течению. Они уже оставили далеко позади лагерь Чжоу Юя, когда Лю Бэй заметил, что навстречу им идут пятьдесят или шестьдесят боевых кораблей. На носу головного судна с копьем наперевес стоял военачальник. Это оказался Чжан Фэй, который, опасаясь, что Лю Бэю грозит опасность и одному Гуань Юю придется трудно, спешил им на помощь. Все вместе они вернулись к себе в лагерь. Проводив Лю Бэя, Чжоу Юй вернулся в шатер. К нему пришел Лу Су. -- Почему же вы не действовали? -- спросил он. -- Гуань Юй свиреп, как тигр, -- отвечал Чжоу Юй. -- Он ни на шаг не отходил от Лю Бэя, и если бы я допустил неосторожность, он тут же убил бы меня. Лу Су был встревожен. Вдруг доложили, что от Цао Цао прибыл гонец с письмом. Чжоу Юй приказал привести его, и тот передал послание. "Великий ханьский чэн-сян Цао Цао поручает вскрыть сие послание ду-ду Чжоу Юю" -- гласила надпись на пакете. В страшном гневе Чжоу Юй, не читая письма, разорвал его и швырнул на землю, а гонца приказал обезглавить. -- Когда воюют два государства, послов не принято казнить, -- заметил Лу Су. -- Убить неприятельского посла -- значит показать, что ты силен, -- ответил на это Чжоу Юй. Посланец был казнен, и голову несчастного отправили Цао Цао. После этого Чжоу Юй поставил Гань Нина во главе передового отряда кораблей, Хань Дана и Цзян Циня -- начальниками левого и правого крыла, а сам возглавил остальные суда. Ночью воинов сытно накормили, и к рассвету флот под грохот барабанов и боевые возгласы выступил в поход. Цао Цао страшно разгневался, когда узнал, что Чжоу Юй разорвал послание и убил гонца. Назначив Цай Мао и Чжан Юня командовать передовыми судами, Цао Цао направил свой флот к Саньцзянкоу. Он увидел, что приближаются корабли Восточного У, покрывая собою всю реку. На носу головного судна стоял военачальник и громко выкрикивал: -- Я -- Гань Нин! Кто осмелится сразиться со мной? Цай Мао приказал своему младшему брату Цай Сюню выдвинуться вперед и схватиться с Гань Нином. Два судна помчались навстречу друг другу. Гань Нин выхватил лук, наложил стрелу и выстрелил в Цай Сюня. Тот упал. Гань Нин повел свои суда в бой. Десять тысяч лучников без устали осыпали врага стрелами. Воины Цао Цао не выдержали. Справа и слева по вражеским кораблям открыли стрельбу лучники Цзян Циня и Хань Дана. Войску Цао Цао, наполовину состоявшему из уроженцев северных земель, прежде не приходилось воевать на воде. Их корабли, расположенные в один ряд, обстреливались с трех сторон. Им даже не дали развернуться. Битва длилась почти целый день. Много воинов Цао Цао было перебито из луков и самострелов. Тут подоспел Чжоу Юй со своими судами и тоже вступил в бой. Победа была явная. Но Чжоу Юй, опасаясь Цао Цао, ударами в гонги приказал своим кораблям отойти. Потрепанное войско врага тоже отступило. Цао Цао вернулся в свой сухопутный лагерь и принялся наводить порядок в войске. Он вызвал к себе Цай Мао и Чжан Юня и стал их укорять: -- Вы не проявили должного усердия! Ведь у врага войска меньше, а разбиты мы! -- Цзинчжоуский флот долгое время бездействовал и не обучался, а воины с севера и вовсе не умеют воевать на воде, -- оправдывался Цай Мао. -- В этом причина нашего поражения. Нам следовало создать нечто вроде лагеря на реке, причем в центре расположить суда с воинами из северных областей и окружить их кораблями с цзинчжоуским войском. Тогда мы спокойно могли бы обучить северян и в ближайшее время использовать их в боях. -- Зачем вы об этом мне говорите? -- вскричал Цао Цао. -- Вы командуете флотом, вы и делайте то, что считаете необходимым! Цай Мао и Чжан Юнь занялись обучением флота. Вдоль берега соорудили двадцать четыре шлюза. С внешней стороны этих шлюзов стеной стояли большие боевые корабли, малые суда разместились в самих шлюзах, где они могли свободно маневрировать -- входить и выходить. По ночам учения шли при свете фонарей и факелов. Свет их, отражаясь в реке, окрашивал воду в багровый цвет, а дым тянулся по суше на расстояние триста ли. Чжоу Юй вернулся в свой лагерь. Он щедро наградил воинов и послал гонца к Сунь Цюаню с известием о победе. Ночью Чжоу Юй поднялся на холм и заметил на западе огромное зарево, залившее половину неба. -- Это свет от фонарей и факелов армии Цао Цао, -- сказали ему приближенные. В сердце Чжоу Юя закралась тревога. На другой день он решил сам отправиться в разведку на многопалубном корабле, захватив с собой музыкантов и самых сильных воинов с тугими луками и самострелами. Все быстро заняли свои места, и корабль поплыл вверх по течению реки. Неподалеку от вражеского лагеря Чжоу Юй приказал бросить якорь. На корабле заиграла музыка; тем временем Чжоу Юй занялся наблюдениями за врагом. -- Здорово устроено! -- проговорил он, наконец, тревожным голосом. -- Кто у них командует флотом? -- Цай Мао и Чжан Юнь, -- ответил кто-то из приближенных. "Да, дело тут будет не такое легкое, как мне показалось вначале, -- подумал про себя Чжоу Юй. -- Цай Мао и Чжан Юнь давно уже живут в Цзяндуне и войну на воде хорошо изучили. Придется еще поломать голову над тем, как их убрать... Иначе мне Цао Цао не разбить". В это время из неприятельского лагеря заметили Чжоу Юя и доложили Цао Цао. Тот выслал отряд судов, чтобы захватить Чжоу Юя в плен. Но Чжоу Юй, обратив внимание на то, что в лагере противника задвигались знамена и штандарты, приказал быстро поднять якорь и налечь на все весла. Корабль словно ветер понесся по реке. Когда суда противника двинулись за ним, Чжоу Юй был уже далеко, и они не смогли его догнать. Пришлось вернуться ни с чем. Цао Цао рвал и метал от гнева. -- Вчера нас разбили в бою, а сегодня враг высмотрел наше расположение! Это все вы виноваты! -- напустился он на своих военачальников. -- Что вы молчите? Говорите, как нам одолеть врага! -- Разрешите мне попытаться уговорить Чжоу Юя сдаться, -- неожиданно произнес один из присутствующих. -- Я был другом Чжоу Юя по школе, и я уверен, что мне удастся его убедить. Это сказал Цзян Гань, родом из Цзюцзяна. Цао Цао обрадовался его предложению. -- Так, значит, вы были друзьями с Чжоу Юем? -- спросил он. -- Не беспокойтесь, господин чэн-сян, -- сказал Цзян Гань, -- если я поеду на тот берег -- успех обеспечен. -- Что вам нужно для поездки? -- Дайте мне мальчика-слугу да двух гребцов, чтобы управлять лодкой. Больше ничего не нужно. Цао Цао велел подать вино и устроил Цзян Ганю проводы. Потом Цзян Гань оделся попроще, сел в лодку и направился к лагерю Чжоу Юя. Там он велел страже передать Чжоу Юю, что приехал его старый друг и хочет с ним повидаться. -- Вот и примирителя прислали! -- улыбнулся Чжоу Юй, когда воины доложили ему о прибытии Цзян Ганя. -- Выслушайте меня внимательно и выполните то, что я вам прикажу! -- обратился он к своим военачальникам и шепотом каждому из них дал указания. Военачальники разошлись. Чжоу Юй привел в порядок свою одежду и головной убор и в окружении нескольких сот воинов, важно выступавших впереди и позади с пучками стрел в руках, вышел из лагеря встречать гостя. Цзян Гань с гордым видом шел ему навстречу, в сопровождении одного лишь мальчика-слуги, одетого в черную одежду. Чжоу Юй первый поклонился гостю. -- Надеюсь, что вы пребываете в добром здравии с тех пор, как мы с вами расстались? -- спросил Цзян Гань. -- Зато вы, наверно, как советник Цао Цао, трудитесь изрядно, предпринимая далекие путешествия по рекам и озерам! -- улыбнулся Чжоу Юй. -- Как вам не совестно говорить так! -- растерянно произнес Цзян Гань. -- Мы давно не виделись с вами, я приехал вспомнить о былом, а вы... -- Да, конечно, -- продолжал Чжоу Юй, не обращая внимания на обиженный вид Цзян Ганя, -- я не так умен, как Ши Гуан, но все же чувствую, что выражают музыка и песни! -- Что ж, -- вздохнул Цзян Гань, -- если вы так встречаете старого друга, мне здесь нечего делать. Разрешите откланяться. -- Извините, -- с улыбкой сказал Чжоу Юй, беря Цзян Ганя за руку. -- Я думал, что Цао Цао подослал вас уговорить меня помириться. Но если вы приехали с иной целью, я так быстро вас не отпущу. Они вместе направились в шатер. После приветственных церемоний старые друзья уселись, как положено хозяину и гостю. Чжоу Юй приказал созвать своих храбрейших людей. Вскоре в шатер вошли старшие и младшие военачальники и гражданские чины, все они выстроились двумя рядами. На всех были шелковые одежды и серебряные латы. Чжоу Юй каждого в отдельности представил Цзян Ганю. Потом они расселись по сторонам, и начался пир. Музыканты исполняли боевые песни, чаши ходили по кругу. -- Это мой друг по школе, -- сказал Чжоу Юй своим военачальникам. -- Можете в нем не сомневаться. Хоть он и приехал с северного берега реки, но к Цао Цао никакого отношения не имеет. Чжоу Юй снял висевший у пояса меч и протянул его Тайши Цы: -- Возьмите этот меч и наблюдайте за пиром. Сегодня дозволяется говорить только о дружбе. Если кто-либо заведет разговор о войне -- рубите тому голову! Тайши Цы с мечом в руке уселся на хозяйском месте. Перепуганный Цзян Гань молчал. -- С тех пор как я командую войсками, я не выпил ни одной капли вина, -- сказал Чжоу Юй. -- Но сегодня, по случаю встречи с моим старым другом, я буду пить допьяна. Опасаться мне нечего! Он рассмеялся и принялся осушать кубок за кубком. Пир шел горой, все развлекались, как могли. Чжоу Юй, уже сильно захмелевший, поднялся со своего места и, взяв Цзян Ганя за руку, вышел с ним из шатра. У входа в шатер, как обычно, стояли телохранители с копьями и алебардами. -- Ну, как мои воины? Молодцы? -- Да! Сущие тигры! -- поддакивал Цзян Гань. Тогда Чжоу Юй повел Цзян Ганя в сторону от шатра и показал ему целые горы провианта. -- Как вы думаете, хватит у меня провианта? -- продолжал спрашивать Чжоу Юй. -- Ничего не скажешь, -- согласился Цзян Гань. -- Войска у вас отборные, провианта вдоволь -- недаром об этом говорят! -- Мог ли я думать, когда мы учились в школе, что доживу до такого дня, как сегодня! -- громко рассмеялся Чжоу Юй, притворяясь совершенно пьяным. -- Таланты ваши не превзойдены! -- восхищался Цзян Гань. -- Когда достойный муж живет в этом мире и служит господину, он должен соблюдать долг подданного и сочетать его с чувством искренней любви, -- продолжал Чжоу Юй. -- Он выполняет повеления государя и делит с ним радости и горе! Я и стараюсь быть именно таким. Даже таким великим ораторам древности, как Су Цинь, Чжан И, Лу Цзя и Ли Шэн, если бы они вдруг воскресли, не удалось бы своим красноречием поколебать меня в моей решимости! Чжоу Юй опять рассмеялся, а лицо Цзян Ганя стало серым, как земля. Чжоу Юй снова повел гостя в шатер, где они присоединились к пирующим. -- Вот герои Цзяндуна! -- сказал Чжоу Юй, жестом указывая на военачальников. -- Сегодняшний пир можно было бы назвать "встречей героев"! Веселье затянулось до позднего часа. Когда стемнело, зажгли светильники. Опьяневший Чжоу Юй встал со своего места и затянул песню: Великий муж, живущий в этом мире, Стремится к славе, к подвигам блестящим. Стремленье это к подвигам и славе Ему утехой служит в настоящем. И я нашел себе утеху в жизни И пью вино и снова наливаю. Когда же я напьюсь до одуренья, Я песни во все горло распеваю. Все рассмеялись. Время уже было за полночь, и Цзян Гань сказал: -- Простите, но я совсем опьянел... Чжоу Юй разрешил гостям разойтись. Они поблагодарили его и покинули шатер. -- Мы уже давно не отдыхали вместе! -- воскликнул Чжоу Юй, обращаясь к Цзян Ганю. -- Сегодня мы будем спать на одном ложе! Притворяясь совершенно пьяным, Чжоу Юй потащил Цзян Ганя к себе. Добравшись до постели, он так и повалился не раздеваясь. Ему стало дурно, и Цзян Ганю никак не удавалось заснуть. Он лежал на подушке с открытыми глазами и размышлял. В лагере барабан пробил вторую стражу. Цзян Гань привстал и огляделся. Светильники еще горели. Чжоу Юй спал мертвым сном, храп его напоминал раскаты грома. На столе, стоявшем в шатре, Цзян Гань заметил связку писем. Он поднялся с ложа и принялся украдкой их просматривать. Это была обычная переписка, но на одном из конвертов стояли имена Цай Мао и Чжан Юня. Это письмо привлекло особое внимание Цзян Ганя, он лихорадочно развернул его и стал читать: "Мы не своей волею служим Цао Цао -- нас к этому вынудили обстоятельства. Мы стараемся причинять ему вред, как умеем. Беспорядки, возникшие в лагере Цао Цао, -- дело наших рук. Мы ищем удобного случая добыть голову самого Цао Цао, дабы положить ее у вашего знамени. Не сомневайтесь в нас. Вот наш почтительный ответ на ваше предыдущее письмо". "Оказывается, Цай Мао и Чжан Юнь давно связаны с Восточным У", -- подумал Цзян Гань, прочитав письмо. Он торопливо спрятал его к себе за пазуху и хотел просмотреть остальную переписку, но Чжоу Юй в этот момент заворочался на своем ложе. Цзян Гань поспешно задул светильник и лег. -- Друг мой, -- проговорил сквозь сон Чжоу Юй, -- через несколько дней я покажу тебе голову злодея Цао Цао. Цзян Гань что-то пробормотал ему в ответ. -- Поживи у меня несколько деньков и увидишь голову злодея Цао Цао... -- повторил Чжоу Юй. Цзян Гань не ответил. Прошло некоторое время. Он окликнул Чжоу Юя, но тот уже спал. Цзян Гань прилег рядом. Приближалось время четвертой стражи. -- Господин ду-ду! -- В шатер просунулась чья-то голова. -- Господин ду-ду! Вы спите? Кто-то осторожно вошел в шатер. Чжоу Юй поднялся с ложа. -- Кто это здесь лежит? -- удивился он. -- Разве вы забыли, что пригласили своего друга Цзян Ганя переночевать в вашем шатре? -- был ответ. -- Я никогда не пил много, а вчера перепился и ничего не помню, -- произнес Чжоу Юй тоном раскаяния. -- Может быть, я и сболтнул такое, чего не следовало говорить... -- С северного берега приехал человек, -- сказал вошедший. -- Говорите тише! -- замахал руками Чжоу Юй и, обернувшись, позвал. -- Цзян Гань! Цзян Гань! Тот не отвечал, притворившись спящим. Тогда Чжоу Юй потихоньку вышел из шатра. Цзян Гань напряженно прислушивался. Снаружи слышались голоса. -- Цай Мао и Чжан Юнь сообщают, что в ближайшее время им не удастся выполнить свой план, и они этим крайне встревожены, -- произнес кто-то. Потом там заговорили так тихо, что больше ничего не удалось разобрать. Вскоре Чжоу Юй возвратился в шатер. -- Цзян Гань! Цзян Гань! -- окликнул он. Но Цзян Гань делал вид, что спит. Чжоу Юй скинул одежды и тоже лег. А Цзян Гань лежал и думал: "Чжоу Юй человек очень осторожный. Утром он хватится, что исчезло письмо, и убьет меня..." Пролежав до часа пятой стражи, Цзян Гань неслышно приподнялся и позвал Чжоу Юя. Тот спал. Цзян Гань повязал голову и тайком выскользнул из шатра. Разбудив своего слугу, он направился к воротам лагеря. На вопрос стражи, куда он так рано уходит, Цзян Гань ответил: -- Я боюсь, что своим присутствием отвлекаю господина ду-ду от важных дел, и потому решил уехать... Стража не стала его задерживать. Цзян Гань беспрепятственно сел в свою лодку и поспешил вернуться к Цао Цао. -- Ну, как дела? -- спросил чэн-сян, едва завидев его. -- Чжоу Юй непоколебим, никакими уговорами... -- Вы ничего не добились, и над вами еще посмеялись! -- гневно оборвал его Цао Цао. -- Не гневайтесь, господин чэн-сян, -- ответил Цзян Гань. -- Хоть я и не сделал того, что обещал, но узнал одно важное дело! Прикажите всем удалиться. Цзян Гань вынул письмо и прочитал его Цао Цао. -- Неблагодарные разбойники! -- яростно закричал Цао Цао. -- Ведите их сюда! Цай Мао и Чжан Юнь явились. -- Я хочу, чтобы вы вели корабли в бой! -- заявил им Цао Цао. -- Воины наши еще недостаточно обучены, господин чэн-сян, -- возразил Цай Мао. -- Нельзя же так легкомысленно выступать! -- А если бы они были обучены, моя голова была бы уже у Чжоу Юя, да? Цай Мао и Чжан Юнь не поняли, что Цао Цао хочет сказать этими словами, и растерянно молчали. Цао Цао приказал страже вывести их и обезглавить. Вскоре головы несчастных положили у шатра. И тут только Цао Цао уразумел, какую ошибку он совершил. -- И я попался на хитрость! -- с горечью произнес он. Потомки сложили об этом такие стихи: Коварству Цао Цао противостоять было трудно, Но сам он к Чжоу Юю в ловушку попал сгоряча. Чжан Юнь и Цай Мао, чтоб жизни спасти, изменили. Кто ж знал, что злодеи погибнут от рук палача? При виде отрубленных голов Цай Мао и Чжан Юня военачальники встревожились и стали расспрашивать, что случилось. Цао Цао не хотел признаться в том, что Чжоу Юй его перехитрил, и поэтому ответил: -- Они нерадиво исполняли военные приказы, и я их казнил... Военачальники долго вздыхали. Цао Цао назначил командовать флотом Мао Цзе и Юй Цзиня. Шпионы прослышали об этом и донесли в Цзяндун. -- Теперь мне некого опасаться! -- удовлетворенно воскликнул Чжоу Юй. -- Самых опасных для меня людей уже нет в живых! -- Ловко вы это устроили! -- в восхищении заметил Лу Су. -- Если вы будете так же командовать войсками, то мы разобьем Цао Цао! -- Военачальники наши об этой хитрости ничего не знают, но от Чжугэ Ляна это, пожалуй, не могло укрыться, -- сказал Чжоу Юй. -- Ведь он во много раз проницательнее меня! Сходите-ка к нему и попытайтесь выведать, известно ему что-нибудь или нет. Потом сообщите мне. Поистине: Хоть план его внести вражду был выполнен им смело, Он испытать решил того, кто непричастен к делу. Если вы не знаете, что Чжугэ Лян сказал Лу Су, загляните в следующую главу. ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ в которой будет рассказано о том, как Чжугэ Лян ухитрился достать стрелы, и о том, как Хуан Гай добровольно подвергся наказанью Получив повеление Чжоу Юя, Лу Су отправился повидать Чжугэ Ляна. Чжугэ Лян пригласил его войти и усадил напротив себя. -- Простите, учитель, -- сказал Лу Су, -- эти дни мы так были заняты военными делами, что не имели возможности слушать ваши наставления. -- Это мелочи! -- успокоил его Чжугэ Лян. -- Вот я виноват, что до сих пор не поздравил Чжоу Юя с великой удачей. -- С какой удачей? -- невольно вырвалось у Лу Су. -- Вам непонятно! Ведь Чжоу Юй прислал вас выведать, знаю я что-нибудь или нет! Да! За такое дело его можно поздравить! -- Откуда вам все известно? -- растерялся Лу Су. -- У Чжоу Юя хватило хитрости, чтобы обмануть Цзян Ганя, -- ответил Чжугэ Лян. -- Правда, он перехитрил и Цао Цао, но тот скоро поймет свою ошибку, только не захочет в ней признаться. Со смертью Цай Мао и Чжан Юня Цзяндун избавился от огромной опасности -- тут есть чему радоваться! Цао Цао, как я слышал, отдал судьбу своего флота в руки Мао Цзе и Юй Цзиня, но это уже не так страшно. Лу Су не знал, что сказать, и поспешно откланялся. -- Смотрите, не говорите Чжоу Юю, что мне обо всем известно, -- напутствовал гостя Чжугэ Лян. -- А то как бы он из зависти опять не стал искать случая погубить меня! Лу Су обещал исполнить его просьбу, но когда пришел к Чжоу Юю, передал ему все как было. -- Нет! Этого человека нельзя оставлять в живых! -- встревожился Чжоу Юй. -- Я твердо решил убить его! -- Если вы убьете Чжугэ Ляна, Цао Цао вас осмеет! -- предупредил Лу Су. -- А я предам его казни на законном основании, -- возразил Чжоу Юй. -- И, умирая, Чжугэ Лян ни в чем не сможет меня обвинить. -- Как же вы это сделаете? -- поинтересовался Лу Су. -- Пока не спрашивайте, а там увидите. На следующий день Чжоу Юй созвал к себе в шатер всех военачальников и велел пригласить на совет Чжугэ Ляна. Тот охотно пришел. -- Как вам известно, в ближайшие дни нам предстоит сражение с Цао Цао, -- обратился к нему Чжоу Юй. -- Не скажете ли вы, какое оружие целесообразнее всего применять, когда приходится воевать на воде? -- По-моему, для сражений на такой большой реке, как Янцзы, прежде всего необходимо иметь луки и стрелы, -- ответил Чжугэ Лян. -- Вполне с вами согласен, -- промолвил Чжоу Юй, -- но беда в том, что у нас не хватает стрел! Вот я и решил обратиться к вам, не возьмете ли вы на себя труд изготовить сто тысяч стрел, которые нам крайне необходимы, чтобы достойно встретить врага? Дело это очень важное, и я надеюсь, что вы не откажетесь! -- Разумеется, если вы мне приказываете, я не пожалею сил! -- ответил Чжугэ Лян. -- Осмелюсь только спросить, когда эти стрелы должны быть готовы? -- Через десять дней. Это возможно? -- Что вы! Если мы так будем тянуть, то провалим великое дело! Ведь корабли Цао Цао придут со дня на день! -- Сколько же времени вам потребуется, чтобы сделать стрелы? -- спросил Чжоу Юй. -- Через три дня я представлю вам сто тысяч стрел! -- Не шутите! На войне не до шуток! -- остановил его Чжоу Юй. -- Смею ли я с вами шутить, господин ду-ду! -- воскликнул Чжугэ Лян. -- Дайте мне письменный приказ, и если я не исполню его, наказывайте меня! Чжоу Юй только этого и хотел. Он вызвал войсковых писцов, которые тут же составили нужную бумагу. Потом он велел подать вино и, угощая Чжугэ Ляна, сказал: -- Когда кончится война, я отблагодарю вас за труды! Чжугэ Лян выпил несколько кубков вина и откланялся. -- Сегодня уже поздно, -- сказал он на прощание Чжоу Юю, -- а завтра я начну работу. Через три дня присылайте на берег пятьсот воинов для переноски стрел. Чжугэ Лян ушел. -- Этот человек вас обманывает! -- воскликнул Лу Су. -- Что ж, он сам обрек себя на смерть! Я к этому его не принуждал! -- произнес Чжоу Юй. -- В присутствии всех он потребовал у меня письменный приказ. Хорошо! Теперь он в моих руках! Пусть у него даже крылья вырастут, все равно ему от меня не уйти! Вот только надо приказать войсковым мастерам, чтобы они всеми способами тормозили дело и не снабжали его необходимыми материалами. Тогда он не поспеет в срок, и вина его будет доказана! Кому придет в голову осуждать меня? Пойдите-ка сейчас и разузнайте, что он там делает. Потом расскажете мне. Повинуясь приказанию, Лу Су отправился к Чжугэ Ляну. Тот встретил его упреками: -- Ведь просил же я вас ничего не говорить Чжоу Юю. Если бы вы исполнили мою просьбу, он не стал бы искать повода меня погубить! Не думал я, что вы так поступите! А вот теперь видите, какое дело на меня свалилось. Как я изготовлю сто тысяч стрел за три дня? Только вы один можете меня спасти! -- Как же я могу вас спасти? -- спросил Лу Су. -- Вы сами взвалили на себя эту беду! -- Дайте мне на время двадцать легких судов, и чтоб на каждом было по тридцать воинов, -- продолжал Чжугэ Лян. -- На судах этих надо сделать навесы из черной материи и по обоим бортам привязать по тысяче снопов соломы. Не сомневайтесь, я найду для них хорошее применение! Ручаюсь, что через три дня у меня будет сто тысяч стрел! Только, прошу вас, ничего не говорите Чжоу Юю, иначе он расстроит мой план. Лу Су пообещал держать в тайне все, что ему сказал Чжугэ Лян. Он действительно сдержал обещание и не промолвил Чжоу Юю ни слова о том, что Чжугэ Лян просил у него суда. Он ограничился лишь тем, что заявил, будто у Чжугэ Ляна есть свой способ изготовления стрел и что ему не нужны ни бамбук, ни лак, ни клей, ни перья. -- Что ж, посмотрим, с чем он явится ко мне через три дня, -- пробормотал Чжоу Юй, и в голосе его не чувствовалось прежней уверенности. Лу Су, исполняя просьбу Чжугэ Ляна, подготовил двадцать быстроходных судов, снарядил их так, как ему было сказано, и стал ждать, что будет дальше. Однако в первый день Чжугэ Лян ничего не предпринял. Так прошел и второй день. Но на третий, во время четвертой стражи, он пригласил Лу Су к себе в лодку. -- Зачем вы меня позвали, учитель? -- спросил его Лу Су. -- Ехать за стрелами, -- ответил тот. -- Куда же мы поедем? -- Пока не спрашивайте. Придет время -- увидите. Все двадцать судов стояли в один ряд. Чжугэ Лян приказал связать их веревкой и так идти к северному берегу. В ту ночь густой туман закрывал небо. На реке его белая пелена была еще гуще, на несколько шагов впереди ничего невозможно было разглядеть. Это был поистине благодатный туман! Потомки сложили стихи об этом тумане, окутавшем тогда великую реку Янцзы: О, как велик и как богат Чанцзян!(*1) На западе его исток в отрогах Минь и Во(*2), На юге он течет по землям царства У, И девять рек на севере вливаются в него. Впадает в море он, обогащенный влагой, Вздымая волны тысячи веков. А в глубине его живут Лун-бо, Хай-жо, Цзян-фэй, Шуй-му(*3) и множество китов Огромных, в тысячу и больше чжанов, Многоголовые чудовищные змеи И прочие творения воды, На веки вечные сроднившиеся с нею. В нем обитают демоны и духи. Он то, за что сражаются герои. В те времена, когда царил над миром хаос, А свет и тьма не враждовали меж собою, И цвет один разлился в пустоте безбрежной, -- Вдруг все заволокло: на много тысяч чжанов Упал туман; ни зги вокруг не видно, И только слышен грохот барабанов. Во тьме кромешной притаились барсы Наньшанские; когда ж, со светом споря. Стеною встал туман, они с пути решили Сбить рыбу "гунь" из северного моря. И вот туман стал вверх расти, до неба, Вниз опускаться до земных глубин. Он вширь струился мутью непроглядной, Вверх поднимался дымом голубым. И выплыли киты, чтоб порезвиться, Драконы всколыхнули водные громады. Туман пил влагу, превращался в дождик, Как в ночь весеннюю, повеяло прохладой. Туман все шире, шире разливался, И вверх поднялся выше облаков. Чайсанский берег скрылся на востоке, На юге скрылся шпиль горы в Сякоу. Десятки боевых судов, стоящих на причале У неприступных скал, невидимы впотьмах, Одна лишь маленькая лодочка рыбачья То скроется, то вспрыгнет на волнах. Померк небесный свод и света -- ни луча, И сникла солнца утреннего сила. Ни день, ни ночь, и цепи красных гор Тьма в синь речную превратила. Будь ты так мудр, как император Юй, И в глубь тумана не проникнет разум! Имей ты даже острый взор Ли Лоу(*4), И ширь тумана не охватишь глазом! Но дух воды Пин-и вдруг волны укротил, И дух дождя Бин-и свое исполнил дело: Зверей, и рыб, и птиц как не бывало, И тьма внезапно поредела. Туман отрезал островок Пынлай, Закрыл пути в небесные чертоги, И все в природе, будто пред дождем, Засуетилось в страхе и тревоге. И словно тучи пред грозою страшной, Смешалось все в великом беспорядке. В тумане спят чудовища и змеи, Носители смертельной лихорадки. И прячутся в нем оборотни злые, Что порчу на людей наводят И прививают тяжкие недуги, И с ветром, с пылью в небе хороводят. С туманом встретившись, страдает простолюдин, Попав в него, печалится великий: Он превращает первосущий дух в пустыню, Весь мир -- в комок безжизненный, безликий. Во время пятой стражи суда уже были неподалеку от водного лагеря Цао Цао. Чжугэ Лян приказал стать судам носом на запад и ударить во все гонги и барабаны. -- Что вы делаете? А если Цао Цао нападет на нас? -- встревожился Лу Су. -- В такой туман он не рискнет, -- уверенно возразил Чжугэ Лян. -- А как только туман рассеется, мы уйдем. Пока давайте веселиться и пить вино. Когда в водном лагере Цао Цао услышали грохот гонгов и барабанов, Мао Цзе и Юй Цзинь поспешили доложить об этом Цао Цао. -- Немедленно выставить лучников! -- распорядился Цао Цао. -- Всех, кто есть во флоте! Пусть они отбивают врага стрелами! Самим в сражение не вступать: за туманом ничего не видно. Если враг появился так внезапно, значит у него там ловушка! Держитесь осторожнее! Цао Цао послал людей в сухопутные лагеря передать Чжан Ляо и Сюй Хуану, чтобы они немедленно отправили на берег по три тысячи лучников. Мао Цзе и Юй Цзинь, опасаясь, что враг ворвется на их корабли, приказали лучникам осыпать стрелами пространство перед водным лагерем. Десять тысяч человек стреляли не переставая. Стрелы сыпались дождем. Чжугэ Лян повелел развернуть суда в линию с востока на запад и подставить их под стрелы. До самого восхода солнца на его судах гремели барабаны и раздавались воинственные крики воинов. А когда рассеялся туман, Чжугэ Лян приказал идти в обратный путь. Снопы соломы, привязанные по обоим бортам судов, были сплошь утыканы стрелами. -- Благодарим за стрелы, господин чэн-сян! -- разом крикнули воины, как их научил Чжугэ Лян. Пока о случившемся доложили Цао Цао, легкие суда, быстро скользя по реке, были уже далеко; преследовать их было бесполезно. Цао Цао впал в бешенство, сожалея о допущенной ошибке. На обратном пути Чжугэ Лян сказал Лу Су: -- Теперь вы поняли? Разве плохо достать сто тысяч стрел без малейших усилий? Завтра мы сможем этими стрелами стрелять по врагу! -- Вы мудры! -- воскликнул восхищенный Лу Су. -- Но я не понимаю, откуда вы узнали, что сегодня будет туман? -- Быть полководцем и не разбираться в небесных знамениях, не понимать законов земли, ничего не разуметь в темных и светлых силах природы, не обладать способностью изобретать военные планы, не знать, когда какими приемами вести бои, не уметь оценивать силу войск -- значит быть бездарным! -- отвечал Чжугэ Лян. -- Еще три дня назад я рассчитал, что сегодня будет туман! Вот почему я и назначил трехдневный срок. Чжоу Юй предлагал мне десять дней, но не хотел предоставить в мое распоряжение ни мастеров, ни материалов. Он полагал, что я ничего не сделаю и у него будут все основания обвинить меня в нарушении военного приказа. Он хотел предать меня смерти! Жалкая попытка! Что может сделать Чжоу Юй, если судьба моя связана с небом! Лу Су почтительно склонился перед Чжугэ Ляном. Когда суда подходили к берегу, пятьсот воинов, присланных Чжоу Юем, уже ожидали их. Чжугэ Лян велел им вытаскивать стрелы из соломы и складывать у шатра Чжоу Юя. Стрел было более ста тысяч! Чжоу Юй сначала совершенно растерялся, когда Лу Су рассказал, каким образом Чжугэ Лян достал стрелы, а потом, печально вздохнув, произнес: -- В изобретательности и в способности предвидения я намного уступаю Чжугэ Ляну! Потомки, восхваляя Чжугэ Ляна, сложили такие стихи: Однажды туман упал на великую реку, Густой пеленой окутал он гладь голубую. Стрелы, как дождь, покрыли суда боевые. Сегодня Чжугэ опять превзошел Чжоу Юя. Вскоре и сам Чжугэ Лян явился в лагерь повидать Чжоу Юя. Тот вышел из шатра ему навстречу и на все лады стал расхваливать его: -- У вас такой удивительный дар предвидения! -- говорил он. -- Право, вы заставляете людей уважать себя! -- Небольшая хитрость, только и всего, -- отвечал Чжугэ Лян. -- Стоит ли так удивляться? -- Я прошу вас дать мне совет, -- продолжал Чжоу Юй, приглашая Чжугэ Ляна в шатер выпить вина. -- Видите ли, мой господин вчера прислал гонца: он торопит меня с выступлением, а у меня еще нет плана действий! -- Что вы! Что вы! -- запротестовал Чжугэ Лян. -- Я человек невежественный и неотесанный! Мои планы не достойны вашего внимания! -- Я вчера осматривал водный лагерь Цао Цао, -- продолжал Чжоу Юй, пропуская мимо ушей возражения Чжугэ Ляна. -- Он устроен великолепно, и обычным путем напасть на него невозможно. Правда, я придумал один способ, но не уверен, годится ли он. Может быть, вы скажете мне... -- Подождите, господин ду-ду, пока ничего не говорите! -- прервал его Чжугэ Лян. -- Давайте напишем каждый у себя на ладони по одному слову, а потом посмотрим, совпадут эти слова или нет. Чжоу Юй приказал принести кисточку и тушницу. Сначала он сам написал у себя на ладони какое-то слово, а затем передал кисточку Чжугэ Ляну. Тот тоже написал. Они сели рядом и открыли друг другу ладони. "Огонь" -- было написано и у того и у другого. -- Раз мы с вами одинаково мыслим, значит у нас не должно быть никаких сомнений! -- заключил Чжоу Юй. -- Но разглашать секрет пока не следует. -- А разве есть какие-либо основания выдавать секрет? -- спросил Чжугэ Лян. -- Ведь мы с вами служим общему делу. Можете спокойно выполнять свой план, господин ду-ду. Цао Цао не разгадает его, даже будь он вдвое проницательнее! Выпив вина, они распрощались. Никто из военачальников об их разговоре не знал. Израсходовав понапрасну сто пятьдесят или сто шестьдесят тысяч стрел, Цао Цао в душе был крайне раздражен. -- Чжоу Юй и Чжугэ Лян большие хитрецы, -- сказал ему советник Сюнь Ю, -- их так просто не возьмешь! Может быть, лучше сперва заслать в Цзяндун лазутчиков? Они притворно перейдут на сторону Чжоу Юя, а на самом деле будут передавать нам сведения. Тогда, зная обстановку, мы сможем принимать правильные решения. -- Так думаю и я, -- поддержал его Цао Цао. -- Но кто за это возьмется? -- Дело это можно поручить Цай Чжуну и Цай Хэ -- младшим братьям Цай Мао, они сейчас служат в нашем войске, -- сказал Сюнь Ю. -- Окажите им большие милости, пообещайте награду и отправьте в Восточный У. Переход их на сторону врага не вызовет никаких подозрений. Цао Цао вызвал ночью к себе в шатер братьев Цай Хэ и Цай Чжуна и растолковал им, что от них требуется. -- Когда вы сдадитесь Чжоу Юю, внимательно следите за тем, что он делает, и присылайте людей с донесениями. Если вы все в точности выполните, я не пожалею для вас ни титулов, ни наград. Но не вздумайте помышлять об измене! -- предупредил их Цао Цао. -- Можем ли мы думать об измене, когда семьи наши остаются в Цзинчжоу? -- в один голос воскликнули оба. -- Не сомневайтесь, господин чэн-сян, мы добудем головы Чжоу Юя и Чжугэ Ляна и поднесем их вам! Цао Цао щедро одарил Цай Хэ и Цай Чжуна. На следующее утро они в сопровождении пятисот воинов на нескольких судах при попутном ветре отплыли в Восточный У. Чжоу Юй держал совет со своими военачальниками о предстоящем походе, когда ему доложили, что в устье реки остановилось несколько судов, прибывших с северного берега; на судах находятся братья Цай Мао и заявляют, что они хотят покориться. Чжоу Юй велел привести их в шатер. Цай Хэ и Цай Чжун предстали перед ним и, поклонившись до земли, сказали: -- Мы решили сдаться вам, чтобы отомстить за старшего брата, безвинно убитого злодеем Цао Цао. Если вы примете нас, мы готовы сражаться против Цао Цао, не щадя своей жизни! Чжоу Юй обрадовался и разрешил им остаться, щедро наградив их. Он назначил братьев Цай в отряд к Гань Нину. Они поблагодарили его и решили, что им легко удалось перехитрить Чжоу Юя. Но как только они вышли из шатра, Чжоу Юй призвал Гань Нина и предупредил его: -- Будьте осторожны! Эти двое -- лазутчики, которых к нам подослал Цао Цао. Заметили вы, что они приехали без своих семей? Это доказывает, что они вовсе и не помышляют о том, чтобы верно служить нам. Что ж, пусть посылают свои донесения! А я постараюсь их хитрости противопоставить свою. Обращайтесь с ними вежливо, но не спускайте с них глаз. В день выступления в поход мы их казним и пр