ержат зноя. Мы займем оборону на южном берегу реки Лушуй и уведем туда все лодки и плоты, а вдоль берега построим стену. Посмотрим, что тогда будет делать Чжугэ Лян при всей своей хитрости! Предводители племен выполнили все, что приказал Мын Хо. У отрогов гор были сооружены высокие сторожевые башни, на которых разместились лучники и пращники. Оборона была рассчитана надолго, провиант подвозился из селений. Мын Хо был уверен в совершенстве своего замысла и потому беспечен. Передовые отряды армии Чжугэ Ляна подошли к реке Лушуй. Разведчики вернулись с донесением: противник увел все лодки и плоты на южный берег, течение реки очень стремительно, а других средств переправы нет. Кроме того, вдоль южного берега тянется высокая стена, которую охраняют маньские воины. Чжугэ Лян сам отправился на берег посмотреть, что происходит в стане у противника, и, возвратившись в шатер, сказал военачальникам: -- Войска Мын Хо расположились на южном берегу реки Лушуй под прикрытием высокой стены и глубокого рва. Но раз уж мы пришли сюда, не возвращаться же нам с пустыми руками! Расположитесь пока с войском по зарослям кустарника на склонах гор и отдыхайте. Потом Чжугэ Лян приказал в ста ли от реки Лушуй построить четыре укрепленных лагеря и поручил их охрану военачальникам Ван Пину, Чжан Ни, Гуань Со и Чжан И. В лагерях и вне их были сооружены навесы для лошадей, воины попрятались от зноя в тени деревьев. -- Люй Кай выбрал для лагерей неподходящие места, -- сказал Чжугэ Ляну советник Цзян Вань. -- Местность здешняя в точности напоминает те места, где наш покойный государь Сянь-чжу потерпел поражение от войск Сунь Цюаня. Представьте себе, что будет, если подойдут маньские войска и применят против нас огневое нападение? -- Не будьте столь опасливы! -- улыбнулся Чжугэ Лян. -- Я все рассчитал. Цзян Вань не понял, что Чжугэ Лян хочет этим сказать, но тут доложили, что из царства Шу прибыл военачальник Ма Дай, который привез рис и лекарства на случай заболеваний от жары. Чжугэ Лян велел пригласить Ма Дая в шатер. -- Сколько воинов вы привели с собой? -- спросил Чжугэ Лян, когда провиант и лекарства были разосланы по лагерям. -- Три тысячи, -- ответил Ма Дай. -- Мое войско изнурено тяжелыми боями, и мне хотелось бы двинуть в дело ваших воинов, -- сказал Чжугэ Лян. -- Вы не возражаете? -- Эти воины не мои, а государевы, -- ответил Ма Дай. -- Если они вам нужны, берите. -- Мын Хо укрепился на южном берегу реки Лушуй, и у нас нет возможности переправиться через реку, -- продолжал Чжугэ Лян. -- Я прошу вас отрезать врагу пути подвоза провианта. -- Каким же образом это сделать? -- спросил Ма Дай. -- Спуститесь вниз по течению реки на сто пятьдесят ли. Там есть селение, называемое Шакоу. Река в том месте течет медленно, и ее можно свободно переплыть на плотах. Вы переправитесь и займете дорогу, которая проходит в ущелье, а потом постарайтесь привлечь на свою сторону предводителей дунов Дунчана и Ахуэйнаня. Но только будьте осторожны! Ма Дай повел свой отряд к Шакоу. Река в этих местах была мелкая, и он не стал строить плоты, а велел своим людям переходить вброд. Но едва лишь воины добрались до противоположного берега, как многие из них стали падать. Изо рта и из носа у них текла кровь, и они умирали. Перепуганный Ма Дай поспешил вернуться к Чжугэ Ляну. Чжугэ Лян велел вызвать к себе проводника и стал его расспрашивать, бывали ли здесь раньше такие случаи. -- Погода стоит жаркая и в реке скапливаются отравленные вещества, -- объяснил проводник, -- днем, когда особенно сильно припекает солнце, ядовитые испарения подымаются вверх. Стоит человеку глотнуть воды из реки или надышаться воздухом, насыщенным ядом, и вскоре он умирает. Хотите перейти реку -- дождитесь прохладной ночи. На холоде ядовитые испарения не выделяются, и переход через реку безопасен. Чжугэ Лян сам отправился в Шакоу, взяв с собой проводника. Воины Ма Дая связали плоты и ночью переправились на другой берег, при этом никто не отравился. Ма Дай с двухтысячным отрядом вышел на дорогу, по которой подвозили провиант войску Мын Хо. Дорога эта проходила ущельем, и Ма Дай приказал расположиться там лагерем. В это время ничего не подозревавшие маньцы везли провиант. Ма Дай отрезал им путь и захватил более сотни повозок. Весть о случившемся дошла до Мын Хо, который у себя в лагере беспечно веселился, по целым дням пил вино и слушал музыку. Он никак не думал, что враг может проникнуть в его тыл, и говорил предводителям дунов: -- Против Чжугэ Ляна открыто сражаться невозможно. Да я и не думаю выходить на бой. Будем пока отсиживаться за высокой стеной, а там изнуренный жарой противник сам отступит. Вот тогда мы и ударим на них. Самого Чжугэ Ляна захватим в плен. -- Но ведь в Шакоу река очень мелкая, -- пытался возражать один из предводителей дунов. -- Беда, если враг там переправится! Не послать ли нам отряд для охраны Шакоу? -- Ты местный житель, а ничего не знаешь! -- рассмеялся Мын Хо. -- Я как раз и хочу, чтобы они попытались там переправиться. Ведь тогда они все погибнут в воде! -- А если кто-нибудь из здешних жителей откроет им секрет переправы? -- спросил предводитель дуна. -- Сможем ли мы отразить нападение Чжугэ Ляна? -- Не болтайте вздора! -- крикнул Мын Хо. -- Неужели люди, живущие в моих землях, станут помогать врагу! В это время доложили, что вражеское войско переправилось через реку Лушуй и захватило дорогу в ущелье, и что это войско пришло под знаменами военачальника Ма Дая. -- Ничтожный человечишко этот Ма Дай! -- засмеялся Мын Хо. -- О нем и говорить не стоит! И он послал против Ма Дая своего помощника Манъячана с тремя тысячами воинов. Когда подошел противник, Ма Дай стоял впереди своего отряда, у подножья горы. Манъячан выехал на поединок, и в первой же схватке Ма Дай сбил его с коня. Воины Манъячана бежали в лагерь Мын Хо. Тот сильно встревожился и спросил военачальников, кто теперь выступит против Ма Дая. -- Разрешите мне! -- вызвался предводитель Дунчана. Мын Хо обрадовался и дал Дунчана три тысячи воинов. Но, опасаясь, как бы еще кто-нибудь не переправился через Лушуй, он послал Ахуэйнаня охранять Шакоу. Дойдя до горной долины, Дунчана расположился лагерем. Воины Ма Дая, знавшие Дунчана, рассказали о нем своему военачальнику. Тогда Ма Дай выехал на коне вперед и обрушился на Дунчана с бранью: -- Неблагодарный, чэн-сян даровал тебе жизнь, а ты опять против него воюешь? Где твоя совесть? Дунчана вспыхнул от стыда и, не зная, что ответить, предпочел отступить. Ма Дай его не преследовал. Возвратившись в лагерь, Дунчана сказал Мын Хо: -- Ма Дай -- герой! Против него не устоишь! -- Ты увел войска потому, что Чжугэ Лян помиловал тебя! -- обрушился на него Мын Хо. -- Предатель!.. Мын Хо приказал страже вывести Дунчана и отрубить ему голову. Но предводители дунов вступились за него, и Мын Хо отменил казнь, заменив ее наказанием палками. Когда избитый Дунчана вернулся к себе в лагерь, к нему пришли приближенные с жалобами: -- Мы живем в своих маньских землях и никогда не помышляли воевать с царством Шу, и оттуда к нам никто не вторгался. Но Мын Хо обманом заставил нас взяться за оружие. Чжугэ Лян самый искусный полководец, даже Цао Цао и Сунь Цюань боялись его! Куда уж нам, маньцам! Мы попали к нему в плен, он даровал нам жизнь, когда мог предать нас смерти! Мы не хотим быть неблагодарными! Давайте убьем Мын Хо и сдадимся Чжугэ Ляну, чтобы избавить наш народ от горькой участи... -- А как это совершить? -- спросил Дунчана. -- Мы сами все сделаем! -- заявили те, кто был отпущен из плена Чжугэ Ляном. Дунчана с сотней всадников отправился в лагерь Мын Хо. Тот в это время лежал пьяный в шатре. У входа в шатер стояли два телохранителя. Указывая на них мечом, Дунчана закричал: -- Чжугэ Лян и вам даровал жизнь! Отблагодарите же его! -- Вам незачем убивать Мын Хо! -- ответили воины. -- Мы его схватим живым и доставим Чжугэ Ляну! Они вошли в шатер, связали Мын Хо и отвезли его на реку Лушуй. Гонец отправился известить об этом Чжугэ Ляна. Но Чжугэ Лян уже знал о происшедшем от своих лазутчиков. Он приказал войску быть в боевой готовности и велел привести Мын Хо. Предводителям дунов, доставившим Мын Хо, было приказано возвращаться по своим лагерям и ждать. Дунчана притащил связанного Мын Хо. Обращаясь к пленнику, Чжугэ Лян промолвил: -- Ну, теперь уж ты покоришься! Ведь ты сказал, что сложишь оружие, если тебя опять возьмут в плен... -- Не ты взял меня в плен! -- в бешенстве выкрикнул Мын Хо. -- Мои люди решили меня погубить! Не покорюсь! -- А если я и на этот раз тебя отпущу? -- спросил Чжугэ Лян. -- Тогда я снова соберу войско, и будем решать, чья возьмет, -- ответил Мын Хо. -- Не думай, что если я варвар, так уж не знаю "Законов войны"! Но если ты действительно сумеешь взять меня в плен, я покорюсь! -- Запомни! -- предупредил Чжугэ Лян. -- Попадешься -- больше не прощу! Чжугэ Лян снял с пленника веревки, усадил его возле себя в шатре и сказал: -- С тех пор как я покинул свою хижину в Наньяне, я никогда не терпел поражения. Неужели ты этого не понимаешь? Ты должен покориться! Мын Хо молчал. После угощения Чжугэ Лян попросил его сесть на коня и повез осматривать свои лагеря. Показывая запасы продовольствия, Чжугэ Лян сказал: -- Видишь, сколько у меня провианта? А сколько отборных воинов и оружия! Если ты не покоришься, будешь глупцом, а если принесешь повинную, я доложу о тебе Сыну неба -- за тобой останется титул князя и право вечно владеть маньскими землями... Согласен? -- Я-то согласен, -- отвечал Мын Хо. -- Но как быть, если народ мой не захочет покориться? Отпустите меня, я попытаюсь уговорить людей сдаться. Сам я сопротивляться не буду. Чжугэ Лян остался доволен таким ответом. Возвратившись в лагерь, он снова угостил Мын Хо вином и сам проводил его до реки Лушуй. Добравшись до своего лагеря, Мын Хо устроил в шатре засаду и приказал позвать Дунчана и Ахуэйнаня под предлогом, что от Чжугэ Ляна прибыл посол и желает с ними говорить. Ничего не подозревавшие Дунчана и Ахуэйнань пришли и были убиты. Трупы их бросили в реку. Затем Мын Хо послал одного из своих верных военачальников охранять проход в горах, а сам направился в Шакоу с намерением разгромить Ма Дая. Но он не застал его там и, порасспросив местных жителей, узнал, что Ма Дай переправился обратно за реку и ушел в свой лагерь. Мын Хо возвратился в свой дун и позвал к себе младшего брата Мын Ю. -- Не знаю, что сейчас делает Чжугэ Лян, -- сказал он. -- Пойди и выполни вот что... Получив указания старшего брата, Мын Ю взял богатые дары: золото, жемчуг, драгоценные раковины, слоновую кость, и в сопровождении сотни воинов отправился в лагерь Чжугэ Ляна. Но едва Мын Ю переправился через Лушуй, как загремели барабаны и отряд войск во главе с Ма Даем преградил ему путь. Мын Ю струсил. Но Ма Дай, расспросив его о цели приезда, велел подождать, а сам послал известить Чжугэ Ляна. Чжугэ Лян в это время сидел в шатре и беседовал с военачальниками Ма Шу, Люй Каем, Цзян Ванем и Вэй Янем. Когда ему доложили о приезде Мын Ю, он обратился к Ма Шу: -- Вы понимаете цель его приезда? -- Вслух сказать об этом не смею, -- ответил Ма Шу. -- Но если хотите, напишу. Чжугэ Лян приказал подать бумагу. Ма Шу начертал несколько слов и протянул ему листок. Прочитав написанное, Чжугэ Лян хлопнул в ладоши и рассмеялся: -- Правильно! Вы выразили то, о чем думал я... Подозвав к себе Чжао Юня, чэн-сян шепотом дал ему указания. Затем он переговорил с Вэй Янем, Ван Пином и Ма Чжуном. Военачальники, выслушав приказы, поспешно вышли из шатра. Лишь после этого Чжугэ Лян пригласил Мын Ю. Тот низко поклонился и сказал: -- Мой брат Мын Хо высоко ценит ваше великодушие и прислал меня с подарками для ваших воинов. Он обещал также прислать дары Сыну неба... -- А где сейчас ваш брат? -- перебил его Чжугэ Лян. -- Пользуясь милостиво предоставленной ему свободой, он уехал в горы Инькэншань собирать богатства, -- ответил Мын Ю. -- Он скоро вернется. -- Сколько людей вы привели с собой? -- спросил Чжугэ Лян. -- Немного, -- ответил Мын Ю, -- со мной всего лишь сотня носильщиков. Чжугэ Лян приказал всех привести в шатер. Это были голубоглазые и смуглолицые люди с рыжими всклокоченными волосами и золотыми кольцами в ушах; все они были босые. Чжугэ Лян сделал им знак, чтобы они сели, и приказал своим военачальникам потчевать гостей вином. Тем временем Мын Хо в своем лагере ожидал вестей от брата. Наконец ему доложили, что вернулись два человека. Мын Хо приказал привести их, и они рассказали, что Чжугэ Лян с великой радостью принял подарки и устроил в честь прибывших богатый пир. -- Второй князь велел передать вам, -- добавили они, -- что сегодня ночью можно исполнить задуманное дело. Услышав это, Мын Хо возликовал. С тремя отрядами по десять тысяч воинов в каждом он выступил в поход. Предводителям дунов был отдан приказ: -- Когда мы ночью подойдем к лагерю противника, я подам огневой сигнал. По этому знаку начинайте наступление. Чжугэ Ляна возьму в плен я сам! С наступлением ночи войско переправилось через реку Лушуй. Сам Мын Хо с сотней всадников мчался к лагерю Чжугэ Ляна. Никто не встретился им на пути. Маньские воины лавиной ворвались в лагерь. Но он был пуст! Добравшись до шатра, Мын Хо увидел там горящие свечи. Мын Ю и его воины лежали на полу. Это Ма Шу и Люй Кай, угощая гостей, доставивших дары, подмешали в вино снотворный настой, и сейчас маньские воины лежали замертво. Вбежав в шатер, Мын Хо начал их трясти и тормошить. Некоторые быстро очнулись, но, словно немые, ничего не могли сказать и только руками показывали, что их напоили. Мын Хо понял, что попался в ловушку. Унося с собой Мын Ю, он бежал из лагеря, но его остановил отряд Ван Пина. Мын Хо повернул влево, и тут путь ему преградил Вэй Янь. А когда Мын Хо с боем хотел прорваться вперед, он столкнулся с Чжао Юнем. Зажатый с трех сторон и не имея другого выхода, Мын Хо помчался к реке. У самого берега в лодке сидело несколько маньских воинов. Мын Хо, ничего не спрашивая, вскочил в лодку и велел отчаливать. Но тут раздался торжествующий крик, и Мын Хо оказался связанным -- это воины Ма Дая, переодевшись в одежды маньцев, поджидали Мын Хо. Чжугэ Лян призвал маньских воинов сложить оружие и сдаться. Почти все они выполнили это требование. Чжугэ Лян велел отпустить их, не причиняя никакого вреда. Вскоре Ма Дай привез Мын Хо, Чжао Юнь доставил Мын Ю, а Вэй Янь, Ма Чжун и Ван Пин и Гуань Со -- предводителей дунов. Указывая на них пальцем, Чжугэ Лян, улыбаясь, говорил: -- Мын Хо приказал своему брату поднести мне подарки в знак того, что он якобы смирился! Он хотел меня обмануть, но это ему не удалось. И вот Мын Хо опять в моих руках! Обратившись к Мын Хо, Чжугэ Лян спросил: -- Покоришься ли ты теперь? -- Я попал к тебе из-за чревоугодия моего брата! -- закричал Мын Хо. -- Если бы вы его не подпоили, я бы добился успеха! Но, видно, само небо решило, что я должен потерпеть и эту неудачу... Я сам ни в чем не виноват и не думаю покоряться! -- Ты попался в мои руки третий раз и все еще не желаешь смириться? -- воскликнул Чжугэ Лян. -- Чего же ты ждешь? -- Если ты отпустишь меня и моего брата, я вновь соберу войско и вступлю с тобой в решающую битву, -- отвечал Мын Хо. -- И вот если ты меня тогда схватишь, я перестану сопротивляться! -- Ну, смотри не раскайся! -- предупредил его Чжугэ Лян. -- Разрешаю тебе все обдумать, еще раз изучить военные книги и действовать самым лучшим образом... Чжугэ Лян приказал воинам развязать Мын Хо и отпустить на волю вместе с его братом Мын Ю и предводителями дунов. Мын Хо с благодарностью поклонился Чжугэ Ляну и удалился. В это время войско Чжугэ Ляна уже переправилось на другой берег. И едва Мын Хо ступил на землю, как увидел стройные ряды воинов и развевающиеся знамена. Впереди стоял Ма Дай и, указывая на Мын Хо своим мечом, громко кричал: -- Если я еще раз схвачу тебя, не надейся на пощаду! Мын Хо поехал дальше. И на месте его прежнего лагеря перед ним предстал Чжао Юнь. -- Не забывай оказанных тебе милостей! -- кричал Чжао Юнь. -- Помни, как обошелся с тобой чэн-сян! Мын Хо что-то пробормотал и, не останавливаясь, продолжал свой путь. У склона горы он увидел отряд во главе с Вэй Янем. Воины стояли стройными рядами, а Вэй Янь, придерживая коня, прокричал: -- Я проник в твое логово! Если ты по своему безумию еще раз вздумаешь сопротивляться, я тебя изрублю на десять тысяч кусков! Мын Хо, в ужасе обхватив голову руками, поскакал куда глаза глядят. Потомки сложили об этом такие стихи: В бесплодные земли он в месяце пятом ворвался. Лушуй многоводный дымился при свете луны. Кормил он три раза побитого им полководца, Но знал он, что будут враги его покорены. Переправившись на южный берег, Чжугэ Лян щедро наградил своих воинов, построил лагерь и созвал в шатер военачальников. -- Когда Мын Хо попался ко мне в плен во второй раз, -- заговорил Чжугэ Лян, -- я ему показал наши лагеря. Я хотел, чтобы он попытался напасть на нас. Мне было известно, что Мын Хо в достаточной мере знаком с "Законами войны", и я решил похвастаться перед ним своими запасами. Пусть, думаю, затевает огневое нападение! И вот Мын Хо приказал своему младшему брату с помощью богатых даров проникнуть в мой лагерь, чтобы облегчить себе наступление. А до этого Мын Хо дважды попадал ко мне в плен, но я отпускал его, надеясь, что в конце концов он искренно изъявит свою покорность... Воины мои, не жалейте своих сил, чтобы добиться победы над противником и заставить его покориться!.. -- Вы гуманны и безгранично храбры, чэн-сян! -- воскликнули военачальники, почтительно кланяясь ему. -- Даже Люй Ван и Чжан Лян не смогли бы сравниться с вами! -- Могу ли я равняться с великими нашими предками! -- воскликнул Чжугэ Лян. -- Ведь своими подвигами я обязан только вам! Военачальники, услышав такие слова Чжугэ Ляна, были очень польщены. Побывав три раза в плену, Мын Хо вне себя от гнева и обиды вернулся в дун Инькэн. Он разослал своих людей с золотом и жемчугами в отдаленные места собирать воинов. Так ему удалось собрать войско из восьми племен фань и девяноста трех племен дянь(*1). По приказу Мын Хо, это новое войско двинулось в наступление против армии Чжугэ Ляна. Дозорные чэн-сяна, расставленные по всем дорогам, доложили ему о продвижении войск Мын Хо. -- Пусть все маньские войска придут сюда и убедятся в нашем могуществе! -- сказал Чжугэ Лян. Затем он сел в небольшую колесницу и поехал навстречу врагу. Поистине: Лишь ярость правителей дунов к Мын Хо помогала вполне Еще раз явить Чжугэ Ляну искусство свое на войне. Если вы хотите узнать, кому на этот раз досталась победа, прочитайте следующую главу. ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ в которой рассказывается о том, как Чжугэ Лян в четвертый раз прибег к военной хитрости, и как маньский князь попал в плен в пятый раз В небольшой колеснице Чжугэ Лян сам отправился на разведку. Путь ему преградила река Сиэрхэ. Течение ее было медленным, но нигде на берегу не было видно ни одной лодки, ни одного плота. Чжугэ Лян приказал срубить несколько деревьев и связать плот. Однако деревья тонули в воде. -- Что это значит? -- спросил Чжугэ Лян, обращаясь к Люй Каю. -- Не понимаю, -- отвечал тот. -- Может быть, лучше перебросить через реку мост из бамбуковых стволов? Вверх по течению неподалеку есть горы, сплошь заросшие бамбуком. Чжугэ Лян согласился с Люй Каем и послал тридцать тысяч воинов срубить сотни тысяч толстых бамбуковых стволов и сплавить их вниз по течению реки. Вскоре был сооружен широкий мост, по которому все войско переправилось на северный берег, и там спешно построили цепь лагерей; от них протянулись плавучие мосты к трем лагерям, расположенным на южном берегу. Это были передовые укрепления, которые должны были принять на себя первый удар маньских войск. Князь Мын Хо повел огромное войско в наступление. Гнев клокотал у него в груди, он не мог дождаться часа, когда, наконец, удастся схватиться с врагом. Не доходя до реки Сиэрхэ, Мын Хо с небольшим отрядом всадников отделился от главных сил своего войска и помчался к лагерю Чжугэ Ляна с намерением завязать бой. Чжугэ Лян в шелковой головной повязке и в одежде из пуха аиста, с веером из перьев в руке выехал навстречу противнику в колеснице, запряженной четверкой коней. Мын Хо, одетый в латы из кожи носорога, в красном шлеме, со щитом в левой и мечом в правой руке восседал верхом на рыжем буйволе и, изрыгая потоки брани и проклятий, указывал на Чжугэ Ляна. Воины его, вооруженные мечами и щитами, начали наступление. Чжугэ Лян тотчас же приказал своим войскам запереться в лагере и в открытый бой не выходить. Маньские воины, сняв с себя всю одежду, подходили к самым воротам лагерей и дерзко выкрикивали ругательства. Охваченные яростью военачальники рвались в битву и уговаривали Чжугэ Ляна разрешить им проучить врага. Но Чжугэ Лян запрещал им это. -- Маньские воины не питают ни малейшего уважения к императорской власти, -- говорил он. -- Они сейчас просто одержимы бешенством, и сражаться с ними невозможно. Придется выждать несколько дней. Не беспокойтесь, я уже обо всем подумал. Спустя некоторое время Чжугэ Лян поднялся на высокий холм и стал наблюдать за противником. Большинство маньских воинов, которым за эти дни наскучило безделье, заметно утратили боевой дух. Этого только и ждал Чжугэ Лян. Созвав к себе военачальников, он сказал: -- Пора переходить в наступление. Кто первый сразится с врагом? Все военачальники откликнулись разом. Тогда Чжугэ Лян подозвал Чжао Юня и Вэй Яня и шепотом сказал им, что они должны делать; затем он дал указания Ван Пину и Ма Чжуну. -- А теперь, -- сказал, наконец, Чжугэ Лян, обращаясь к военачальнику Ма Даю, -- я оставлю южные лагеря и перейду на северный берег. Вы сразу же уберите мост и перенесите его немного пониже по течению, где должны переправиться войска Чжао Юня и Вэй Яня. Ма Дай удалился. Чжугэ Лян подозвал к себе Чжан И. -- Когда мое войско перейдет на тот берег, оставьте в покинутых лагерях как можно больше горящих факелов, чтобы Мын Хо не сразу заметил наш уход. А потом, когда он бросится нас преследовать, вы отрежете ему тыл. Чжан И отправился выполнять приказание. Вслед за войском Чжугэ Лян в сопровождении Гуань Со ушел на северный берег. В пустых лагерях горели факелы, и маньские воины приблизиться к ним не посмели. А наутро сам Мын Хо подошел к лагерю Чжугэ Ляна и увидел, что там нет ни души! То же самое обнаружилось и в двух других лагерях. Видимо, войска уходили так поспешно, что даже бросили несколько сот повозок с провиантом. -- Мне кажется, что Чжугэ Лян неспроста оставил нам эти лагеря, -- высказал предположение Мын Ю. -- Не может этого быть, -- возразил Мын Хо. -- Скорей всего в их государстве что-нибудь случилось: то ли Сунь Цюань напал на них, то ли вэйцы вторглись. А факелы они выставили для отвода глаз, чтобы обмануть нас и незаметно уйти. Скорее в погоню! Не теряйте времени. Но когда Мын Хо подвел свой передовой отряд к месту переправы, он увидел, что в неприятельских лагерях на северном берегу по-прежнему развеваются знамена, поблескивая в лучах солнца, словно серебристые облака. Вдоль берега высится стена. Маньские воины остановились, не смея двинуться вперед. -- Чжугэ Лян, должно быть, предвидел, что мы будем его преследовать, и решил временно задержаться на северном берегу, -- сказал Мын Хо своему брату Мын Ю. -- Подождем, дня через два он уйдет. Войска Мын Хо расположились на самом берегу. Они рубили бамбук и вязали плоты. Часть войска Мын Хо держал в полной готовности, не зная, что враг уже перешел границы его владений. Так протекло несколько дней. И однажды утром, когда дул сильный ветер, внезапно загремели барабаны, и войска Чжугэ Ляна, зашедшие в тыл маньцам, стремительно бросились в бой. Все смешалось. Часть маньских воинов, набранных из племен ляо, в неразберихе кинулась на своих. Растерявшийся Мын Хо, увлекая воинов своего дуна, бежал к старому лагерю, но там уже стоял отряд Чжао Юня. Тогда Мын Хо повернул в сторону реки Сиэрхэ и стал уходить в горы, где сразу же натолкнулся на Ма Дая. После тяжелого боя у Мын Хо осталось всего лишь несколько десятков воинов. Им не было пути ни на запад, ни на север, ни на юг -- там слышались крики, клубилась пыль, мелькали огни. Мын Хо помчался на восток, но едва обогнул склон торы, как увидел на опушке леса небольшую колесницу, в которой, выпрямившись, сидел сам Чжугэ Лян. Громко смеясь, он воскликнул: -- Вон до какого поражения дошел маньский князь Мын Хо! А я его давно здесь поджидаю! -- Этот человек трижды меня опозорил! -- крикнул Мын Хо, обращаясь к сопровождавшим его воинам. -- Хватайте его, рубите на мелкие куски! Мын Хо первым бросился вперед. Но вдруг раздался сильный грохот, и он со своими людьми провалился в яму. Из чащи выскочили воины Вэй Яня. Одного за другим вытащили они маньцев и крепко скрутили их веревками. Вернувшись в лагерь, Чжугэ Лян приказал привести к нему пленных и, угостив их вином и мясом, успокоил их ласковым обращением и приказал отпустить по домам. Вскоре Чжан И привез в лагерь Мын Ю. -- Неужели ты не можешь образумить своего глупого брата? -- с укором сказал ему Чжугэ Лян. -- Ведь он уже в четвертый раз попадает ко мне в плен! Какими глазами Мын Хо будет смотреть на свой народ? Мын Ю покраснел от стыда и, упав на колени, запросил пощады. -- Я сохраню тебе жизнь, -- пообещал ему Чжугэ Лян. -- Но иди и уговори брата покориться мне. Мын Ю освободили от пут. Он со слезами поклонился Чжугэ Ляну и ушел. Вэй Янь привел в шатер князя Мын Хо. -- Вот и опять ты в моих руках! -- гневно вскричал Чжугэ Лян. -- Что же ты скажешь теперь? -- Случайно попался я на твою хитрость! -- смело отвечал Мын Хо. -- Ну что ж, умирать так умирать! Чжугэ Лян приказал страже вывести Мын Хо и отрубить ему голову. Но тот ничуть не испугался и, обернувшись к Чжугэ Ляну, сказал: -- А если бы ты еще раз меня отпустил, я отомстил бы тебе за все сразу! Чжугэ Лян, громко смеясь, приказал развязать пленника и усадить его рядом с собой. -- Ведь ты уже в четвертый раз попадаешь ко мне в плен! -- промолвил он. -- А все еще не хочешь смириться! -- Я человек невежественный, -- закричал Мын Хо, -- но зато и не такой коварный, как ты! Не могу я тебе покориться! -- Хорошо, я тебя отпускаю, -- сказал Чжугэ Лян. -- Будешь снова сражаться? -- Если ты еще раз возьмешь меня в плен, я отдам твоим воинам в награду все, что есть у меня в дуне, и принесу клятву никогда больше не сопротивляться, -- пообещал Мын Хо. Чжугэ Лян и на этот раз отпустил его. Мын Хо с поклоном поблагодарил и уехал. Собрав несколько тысяч воинов из людей своего дуна, Мын Хо, не делая привалов, повел их на юг. Вскоре он повстречался с Мын Ю, который успел собрать войско и шел мстить за брата. Они со слезами обнялись и рассказали друг другу о своих злоключениях. -- Против Чжугэ Ляна сейчас не устоять, особенно после наших поражений, -- сказал Мын Ю. -- Лучше всего на время укрыться в каком-нибудь отдаленном дуне. Они сами уйдут -- не вынесут здешней жары. -- А где, по-твоему, можно укрыться? -- спросил Мын Хо. -- Пойдем на юго-запад к великому князю Досы, -- сказал Мын Ю. -- Властитель дуна Тулун очень добр ко мне и не откажет нам в покровительстве. Мын Хо послал брата вперед, предупредить великого князя о своем приезде. Досы с войском вышел встречать гости. После приветственных церемоний Мын Хо рассказал о своих злоключениях. -- Можете не беспокоиться, князь, -- отвечал ему Досы. -- Если даже войска Чжугэ Ляна и придут сюда, домой они больше не вернутся! Все они, вместе с Чжугэ Ляном, найдут здесь свою могилу! Обрадованный Мын Хо спросил, как это может произойти. -- В мой дун ведут только две дороги, -- сказал Досы. -- Одна -- с северо- востока, по которой пришли вы. Местность там ровная, земли плодородные, вода пресная. Люди и кони могут свободно передвигаться по этим местам. Но если завалить эту дорогу камнями и бревнами, никакие полчища не пройдут! Другая дорога, с северо-западной стороны, лежит в суровых, неприступных горах. В тамошних местах водится несметное множество ядовитых змей и скорпионов; в сумерки по земле стелются ядовитые болотные испарения, которые рассеиваются лишь во второй половине дня. Воду там пить нельзя, передвигаться тяжело. На пути есть четыре источника, но и они полны отравой. Первый источник называется Яцюань -- источник Немоты. Вода в нем сладкая, но стоит человеку напиться, как он лишается дара речи и через десять дней умирает. Второй источник носит название Мецюань -- источник Уничтожения. Вода в нем бурлит, как кипящий котел, и если этой водой брызнуть на человека, кожа его начинает гнить, мясо отваливается от костей, и человек погибает. Третий источник -- источник Черноты, или Хэйцюань. Вода в нем черная, и от нее у человека чернеет кожа, и он тоже умирает. Четвертый источник, Жоуцюань, источник Слабости. Вода в нем холодная, как лед. У того, кто глотнет ее, горло застывает, а все тело становится дряблым и бессильным, как тряпица, и человек угасает. Ни птицы, ни насекомые не водятся в тех местах. Лишь один ханьский полководец Фу-бо -- Покоритель волн -- Ма Юань прошел там когда-то. Нам надо только закрыть северо-восточную дорогу, и тогда можно будет чувствовать себя спокойно. А если войска царства Шу захотят добраться сюда второй дорогой, они вынуждены будут пить из ядовитых источников! Мы даже в руки не возьмем оружие. Пусть врагов будет хоть несметное множество, ни один из них не вернется!.. Обрадованный Мын Хо приложил ко лбу руку и воскликнул: -- Наконец-то я обрел убежище! -- и, указывая на север, добавил: -- Пусть теперь мудрый Чжугэ Лян попытается поймать меня! Воды четырех источников отомстят ему! С тех пор Мын Хо и его брат Мын Ю все дни напролет пировали у великого князя Досы. Выждав несколько дней и не обнаружив присутствия противника, Чжугэ Лян отдал войску приказ перейти реку Сиэрхэ и двинуться на юг. Это было в разгаре лета. Стояла знойная пагода, воздух был раскален. Об этой нестерпимой южной жаре кто-то из потомков сложил такие стихи: Озера и горы как будто хотят тебя сжечь, И маревом зыбким колышется воздух нагретый. Найдется ли место за гранью земли и небес, Где было бы жарче, чем здесь в это страшное лето? Существуют еще и другие стихи: Бог огня властелин в этой необоримой жаре. Нет ни тучки, ни облачка в небе безмолвно-спокойном. Даже рыбы -- и те задыхаются в теплой воде, Даже аист -- и тот задыхается в воздухе знойном. Если странник-аскет ищет тени в прибрежье ручья И пустынник спешит под зеленую чащу бамбука, То бойцу-чужеземцу, что доспехом тяжелым покрыт, Продолжать свой поход непомерно великая мука. В пути к Чжугэ Ляну примчался дозорный с известием, что Мын Хо отступил в Тулун, но дорогу туда уже перерезали и теперь по ней не пройдешь. А горы в тех местах крутые и суровые, там не проберешься. Чжугэ Лян решил посоветоваться с Люй Каем. -- Я слышал, что в Тулун можно пройти и другим путем, -- сказал Люй Кай, -- но как это сделать, не знаю. -- Я полагаю, что после четырех пленений Мын Хо не посмеет больше выступить против нас, -- вмешался в разговор советник Цзян Вань. -- Жара сейчас страшная, люди и кони изнурены. Не стоит идти в наступление -- никакой пользы от этого не будет. Лучше всего возвратиться домой. -- Хотите попасть в ловушку Мын Хо? -- проронил Чжугэ Лян. -- Вы только повернете назад, он вас догонит. Нет, раз уж мы пришли сюда, отступать не будем! Чжугэ Лян приказал Ван Пину вывести вперед отряд всадников и дал им в проводники пленных маньских воинов. Когда отряд подошел к первому источнику, люди, изнемогая от жажды, бросились к воде. Напившись, они сразу онемели. Ван Пин поспешил вернуться к Чжугэ Ляну, но онемевшие воины только жестами показывали, что с ними произошло. Чжугэ Лян понял, что они отравились, и сам в небольшой колеснице отправился на разведку. Он увидел источник с темной водой, в котором не видно было дна. От воды веяло холодом, и воины боялись пробовать ее. Чжугэ Лян вышел из колесницы и поднялся на холм. Со всех сторон высились суровые отвесные горы, кругом стояла мертвая тишина, не слышно было даже пения птиц. Чжугэ Лян не знал, на что решиться. Вдруг он заметил в горах древний храм и, цепляясь за лианы, взобрался наверх. В каменном зале стояла высеченная из камня фигура воина, а рядом с ним лежала каменная плита. Это был храм ханьского полководца Фу-бо -- Покорителя волн -- Ма Юаня. Когда-то он покорил здешние земли, и местные жители, построив в честь его храм, до сих пор приносят ему жертвы. -- Покойный государь оставил на мое попечение своего наследника и повелел мне привести к покорности маньские племена, -- произнес Чжугэ Лян, почтительно кланяясь каменной статуе. -- После того, как этот край будет покорен, я собираюсь идти походом против царства Вэй, а затем и против Восточного У. Этим я хотел укрепить власть правящего Ханьского дома. Воины мои, не зная здешних мест, напились воды из ядовитого источника и онемели. Я надеюсь, что высокопочитаемый дух великого полководца проявит милосердие и справедливость и защитит мое войско, которое служит династии. Совершив молитву, Чжугэ Лян вышел из храма разыскать местных жителей и расспросить их о здешних местах. Вдруг он увидел старца, который приближался к нему, опираясь на посох. Чжугэ Лян пригласил старца в храм и, усадив его против себя на камень, спросил: -- Назови имя свое. -- Я давно слышал о тебе, -- заявил старец, не отвечая на вопрос, -- и счастлив тебе поклониться. Многие из наших людей восхваляют твою милость: ты даровал жизнь маньским воинам... -- Какая вода здесь в источнике? -- спросил его Чжугэ Лян. -- Вода, которую пили твои воины, называется водой Немоты, -- ответил старец. -- От нее немеют и вскоре умирают. Дальше на юго-восток есть еще один источник с ледяной водой, которая поражает человека бессилием, и он умирает в ознобе. Это источник Слабости! Ты сам видел источник Черноты, от воды которого люди тоже гибнут. Есть здесь еще источник, который называется источником Уничтожения. От яда, скопившегося в этих источниках, нет лекарств... Кроме того, болотные испарения, подымающиеся в этих местах, губительно действуют на людей, и ходить здесь можно только от полудня до заката... -- Так, значит, маньские земли невозможно покорить? -- спросил Чжугэ Лян. -- Но если мне не удастся покорить этот край, то я не смогу победить ни царство Вэй, ни княжество У! Нет, лучше умереть, чем нарушить волю государя! -- Не печальтесь, чэн-сян! -- сказал старец. -- Я проведу вас туда, где вы разрешите все свои сомнения! -- Куда же ты поведешь меня, старик? -- спросил Чжугэ Лян. -- Пройдите несколько ли на запад и увидите горную долину, по которой протекает река Ваньаньци -- река Десяти тысяч спокойствий, -- сказал старик. -- Там давно живет великий мудрец, который также прозывается мудрецом Десяти тысяч спокойствий. Позади его хижины есть родник Спокойствия, и стоит человеку, отравленному ядом из источника, выпить этой родниковой воды, как он выздоравливает. Возле хижины мудреца растет трава, которая называется ароматным листом Се, и если человек съест такой лист, болотные испарения становятся для него безвредными. Отправляйтесь к нему, чэн-сян, и просите помощи. -- Почтенный старец, я глубоко тронут твоей милостью и прошу тебя, назови свое имя! -- Я -- бессмертный дух здешних гор! -- отвечал тот. -- Полководец Фу-бо повелел мне дать тебе указания! Тут каменная стена храма раздвинулась, и старец исчез. Чжугэ Лян был поражен. Он еще раз поклонился духу, затем отыскал свою колесницу и уехал в лагерь. На другой день Чжугэ Лян приготовил благовонные курения и, сопровождаемый онемевшими воинами, отправился на поиски места, которое ему было указано горным духом. Вступив в долину и пройдя двадцать ли, он увидел высокие сосны и кипарисы, густой бамбук и необыкновенные цветы вокруг небольшого селения. За изгородью виднелось несколько хижин, и оттуда доносился аромат благовоний, щекотавший ноздри. Чжугэ Лян подошел к воротам и постучался. Навстречу ему вышел мальчик. Чжугэ Лян хотел спросить его имя, но мальчик отступил в сторону, и на его месте появился рыжеволосый и голубоглазый человек в плетеной бамбуковой шляпе, соломенной обуви и белом одеянии. -- Пришелец, ты, должно быть, ханьский чэн-сян? -- осведомился неизвестный. -- Как ты узнал меня, великий мудрец? -- спросил Чжугэ Лян. -- Я давно знаю, что ты выступил в поход на юг, -- сказал человек. -- Так неужели ты думаешь, что мне не известно твое имя? И он пригласил Чжугэ Ляна к себе в хижину. После приветственных церемоний Чжугэ Лян сказал: -- Император Чжао-ле, умирая, оставил на мое попечение своего преемника и дал мне священный приказ покорить маньские земли. Никак не ожидал я, что Мын Хо скроется, а воины мои напьются воды из источника Немоты! Вчера чудодейственный дух здешних гор по повелению полководца Фу-бо сказал мне, что вы владеете целебным источником и можете излечить моих воинов. Смиренно прошу вас -- дайте мне святой воды! Спасите жизнь людей! -- Я уже давно живу в глухих горах, -- ответил старец-отшельник. -- Незачем вам было утруждать себя поездкой ко мне! Источник рядом с моей хижиной -- идите и пейте! Мальчик повел Ван Пина и его онемевших воинов к ручью. Воины напились воды, и у них началась рвота; когда вся ядовитая слизь вышла, они снова обрели дар речи. Тогда мальчик провел их к речке Десяти тысяч спокойствий, и воины омылись в ней. Отшельник принес кипарисовый чай и предложил его Чжугэ Ляну. -- В этом маньском дуне много ядовитых змей, -- сказал он, -- а ивовые сережки, падая в источник, отравляют воду. Только из колодцев вода пригодна для питья. Чжугэ Лян попросил у отшельника ароматных листьев Се. Старик разрешил воинам сорвать каждому по листку и съесть. С тех пор болотные испарения перестали вредить им. Чжугэ Лян почтительно поклонился отшельнику и спросил его имя. -- Я -- Мын Цзе, старший брат Мын Хо, -- ответил тот. Чжугэ Лян был потрясен. -- Не удивляйтесь, чэн-сян! -- воскликнул отшельник. -- Сейчас я все объясню. Нас было три брата: старший -- я, второй -- Мын Хо и третий -- Мын Ю. Родители наши умерли, а два моих брата, завистливые и злобные, не захотели находиться под властью государя. Я пытался их убедить, но они и слушать не стали. Тогда я переменил имя и с тех пор живу в уединении. Мой недостойный брат своей непокорностью заставил вас предпринять поход в эту бесплодную землю. Но вы взяли его в плен и пощадили; за это я вам благодарен! -- Вот сейчас я убедился, что действительно возможны такие вещи, какие некогда случились с Дао То и Ся Хуэем!(*1) -- промолвил Чжугэ Лян и, обращаясь к Мын Цзе, добавил: -- О вашей заслуге я доложу Сыну неба, и вы получите титул вана! Согласны? -- Я бежал сюда от богатства и славы, -- сказал Мын Цзе. -- Мне ли думать о почестях! Чжугэ Лян предложил ему в дар золото и парчу, но Мын Цзе отказался. Потомки сложили об этом такие стихи: Жил мудрец одинокий средь гор и стоячих болот, И во время похода его посетил Чжугэ Лян. Там деревья доныне стоят, как в пустыне, одни, И над горной вершиной клубится болотный туман. Возвратившись в лагерь, Чжугэ Лян тотчас же приказал копать колодцы. Воины рыли землю и дошли до глубины в двадцать чжанов, но воды не обнаружили. Копали и в других местах, но также безуспешно. Воины сильно встревожились. Ночью Чжугэ Лян воскурил благовония и стал молиться небу: -- Слуга Чжугэ Лян благоговейно принял в свои руки счастье великой Ханьской династии! Покойный император повелел ему покорить маньские земли! Но в походе войску не хватило воды, и люди страдают от жажды. Небо, если ты не хочешь конца Ханьской династии, даруй нам пресную воду! А если судьба династии свершилась, мы здесь умрем! На рассвете все колодцы наполнились пресной водой. И потомки об этом событии сложили такие стихи: Он возглавил войска и повел их на маньские земли. С верным дао-путем сочетал он свой ум навсегда. В беспокойстве большом, он смиренно пред небом склонился, И в награду за то появилась в колодцах вода. Воины Чжугэ Ляна, запасшись питьевой водой, двинулись вперед. Пробравшись к Тулуну, они расположились лагерем. Маньские разведчики донесли об этом Мын Хо. -- Болотные испарения на них не действуют! Жажда не иссушает их! Они не пили из ядовитых источников! -- воскликнул он. Великий князь Досы сам отправился вместе с Мын Хо на разведку. Он увидел, что шуские воины спокойны и прекрасно себя чувствуют. Они на коромыслах носили воду, поили коней и готовили пищу. При виде такой картины у Досы волосы поднялись дыбом, и он сказал, обращаясь к Мын Хо: -- Ведь это войско духов! -- У нас с братом смертельная вражда с Чжугэ Ляном, -- воскликнул Мын Хо. -- Мы лучше умрем, но не станем ждать, пока нас свяжут и выдадут врагу! -- Если потерпите поражение вы, то и моим женам и детям конец! -- вскричал Досы. -- Надо напоить вином наших воинов и поднять их на битву. Только так мы сможем победить. Досы уже собирался выступить, когда ему доложили, что Ян Фын, старейшина соседнего дуна Сиинь, идет ему на помощь с тридцатитысячным войском. -- Теперь-то мы обязательно победим! -- обрадовался Мын Хо. Великий князь Досы вместе с Мын Хо выехал навстречу Ян Фыну. -- Я привел тридцать тысяч воинов, -- сказал ему Ян Фын, -- и все они одеты в железные латы. Мое войско пройдет любой дорогой и одолеет любого врага. Мои сыновья также готовы служить вам, князь! Ян Фын велел сыновьям поклониться Мын Хо. Вперед вышли двое юношей, сильные, как тигры. На радостях Мын Хо устроил в честь Ян Фына пир. -- Нам надо развлечься, -- сказал вдруг слегка опьяневший Ян Фын. -- Я привез с собою девушек, которые прекрасно танцуют с мечами. Хотите посмотреть? Довольный Мын Хо выразил согласие. Вскоре вошли маньские девушки с распущенными волосами, в руках у них были мечи. Они танцевали, а маньские воины вторили им песней. Ян Фын велел своим сыновьям наполнить кубки и поднести их Мын Хо и Мын Ю. Те приняли кубки и хотели выпить вино, но в этот момент раздался крик Ян Фына, и его сыновья схватили Мын Хо, а маньские девушки, встав у входа в шатер, преградили путь страже. -- Когда убивают зайца, лисица тоже скорбит, ибо всему звериному роду наносится рана, -- промолвил Мын Хо, обращаясь к Ян Фыну. -- Ведь мы с тобой правители соседних дунов и никогда не враждовали. Почему же ты хочешь убить меня? -- Мы желаем отблагодарить Чжугэ Ляна за его милости, -- ответил Ян Фын. -- А ты враждуешь с ним, и мы тебя выдадим! Узнав об этом, воины, бывшие под началом Мын Хо, разбежались по родным местам, а Ян Фын повез Мын Хо, Мын Ю и Досы к Чжугэ Ляну. Представ перед ним, Ян Фын сказал: -- Господин чэн-сян, мои сыновья и племянники глубоко тронуты вашими милостями и в благодарность за них доставили вам Мын Хо и его единомышленников! Чжугэ Лян щедро наградил Ян Фына и велел привести в шатер Мын Хо. -- Ну, как, теперь покоряешься мне? -- улыбаясь, спросил Чжугэ Лян. -- Нет, это не ты взял меня в плен, мои люди выдали меня, -- отвечал Мын Хо. -- Я умру, но не покорюсь! -- А ты обманом завлек меня к четырем ядовитым источникам, -- сказал Чжугэ Лян. -- Но видишь, воины мои остались невредимы! Разве это не воля неба? И зачем ты упорствуешь? -- Мои предки жили в горах Инькэншань, -- отвечал ему Мын Хо. -- Путь туда прегражден тремя реками и двумя заставами. Если тебе удастся схватить меня там, весь мой род от сыновей до внуков покорится тебе... -- Хорошо, -- согласился Чжугэ Лян. -- Я тебя отпущу и в этот раз. Собирай войско, будем снова сражаться! Но смотри, попадешься, уничтожу тебя и весь твой род! Он приказал приближенным снять с Мын Хо веревки и отпустить его. Мын Хо поклонился и вышел из шатра. Затем Чжугэ Лян освободил князя Досы и угостил его вином, чтобы рассеять его волнение. Но Досы и остальные пленники все еще дрожали от пережитого страха и не смели смотреть в глаза Чжугэ Ляну. Тогда он велел дать им коней и проводить из лагеря. Поистине: Выйти в местность неприступную трудно было Чжугэ Ляну, Но не зря же он обдумывал удивительные планы. Если вы хотите узнать, как Мын Хо снова собрал войско и кому на этот раз досталась победа, загляните в следующую главу. ГЛАВА ДЕВЯНОСТАЯ в которой повествуется, как маньские войска были разгромлены в шестой раз, как сгорели воины ратановых лат, и как Мын Хо попал в плен в седьмой раз Чжугэ Лян отпустил князя Мын Хо и тысячу других пленников. Ян Фыну и его сыновьям он пожаловал титулы, а воинов его дуна щедро наградил. Мын Хо со своими людьми ушел в дун Инькэн. На границах этого дуна протекали три реки: Лушуй, Ганьнаньшуй и Сычэншуй, которые сливались в одну реку, называвшуюся Саньцзян. В северной части Инькэна на равнине, раскинувшейся на двести ли, водилось множество диких зверей; в западной части дуна, тянувшейся тоже на двести ли, были соляные колодцы. На юге Инькэн граничил с дуном Лянду, а на юго-западе дуна на двести ли граница его тянулась по рекам Лушуй и Ганьнаньшуй. Дун Инькэн был окружен горами, где добывали серебро, и они назывались горы Серебряные -- Инькэншань. В этих горах было гнездо маньского князя, здесь находились его дворец и храм предков Цзягуй. В этих местах существовал обычай четыре раза в год резать коров и коней для жертвоприношений. Обычай этот назывался "гаданием о духах". Кроме того, было принято ежегодно приносить в жертву духам пленных воинов или людей из чужих деревень. Больные здесь лекарств не принимали, а обращались к жрецам, и считалось, что они приносят молитву духам лекарства. В этих местах не существовало никаких законов, за преступление предавали смерти. Девушки купались в реке вместе с юношами, и если они соединялись, родители не протестовали. Это называлось "обучение искусству". Когда шли дожди, местные жители сеяли рис, а в засуху урожаев не бывало, тогда люди ели змей и слоновое мясо. Дун возглавлялся правителем племени, за которым следовали старейшины. В городе Саньцзянчэн дважды в месяц, в первый и пятнадцатый день, бывали ярмарки, где шла бойкая торговля. Таковы были нравы и обычаи в этих местах. В дуне Инькэн князь Мын Хо собрал более тысячи человек, приверженцев своего рода, и сказал им: -- Несколько раз терпел я позор по вине чэн-сяна царства Шу и поклялся отомстить ему. Что вы посоветуете? -- Я назову вам человека, который может разбить Чжугэ Ляна! -- вдруг воскликнул один из присутствующих. Это был младший брат жены князя Мын Хо, глава восьми племен и правитель дуна Дайлай. -- О ком ты говоришь? -- заинтересовался Мын Хо. -- О правителе дуна Бана, великом князе Мулу, -- ответил правитель дуна Дайлай. -- Мулу -- волшебник, он выезжает в бой верхом на слоне и умеет вызывать ветер и дождь. Его всегда сопровождают тигры, барсы, шакалы, волки, ядовитые змеи и скорпионы. Под его началом тридцать тысяч на редкость храбрых воинов! Напишите ему письмо и пошлите подарки, и он вам поможет. Я даже сам готов поехать к нему. Если он приведет свое войско, тогда нам не страшны враги! Мын Хо набросал письмо и велел своему зятю отвезти его великому князю Мулу. Великий князь Досы оборонял Саньцзянчэн, первую крепость на пути врага. Императорское войско подходило к Саньцзянчэну. Чжугэ Лян издали увидел, что город с трех сторон окружен рекой и можно подойти с одной стороны к нему по суше. С этой стороны он и послал отряд войск во главе с Чжао Юнем и Вэй Янем штурмовать город. Со стен города посыпались стрелы. Местные воины были искусными стрелками и могли сразу выпускать из лука по десяти стрел; наконечники они смазывали ядом, от которого раненый умирал в страшных муках. Чжао Юнь и Вэй Янь, не добившись успеха, возвратились к Чжугэ Ляну и рассказали об отравленных стрелах. Чжугэ Лян в небольшой коляске сам поехал к месту боя. Он приказал войскам отступить на несколько ли и расположиться лагерем. Маньские воины поздравляли друг друга с победой и смеялись над противником. Они были так уверены, что враг больше не посмеет наступать, что даже ночью не выставили дозоры. Войско Чжугэ Ляна пять дней не выходило из лагеря. И только на шестой день, когда подул легкий ветерок, чэн-сян отдал приказ: -- Всем надеть длиннополую одежду и быть готовым к выступлению. Никому не опаздывать! Отставших предам смертной казни! Воины быстро приготовились, но никто не мог понять замысла Чжугэ Ляна. А он отдал второй приказ: набрать землю в полы одежды. Когда все было готово, Чжугэ Лян отдал третий приказ: высыпать землю под стенами города. Тот, кто первым взберется на стену, будет награжден. Воины, обгоняя друг друга, бросились к стенам, и там в одну минуту выросла высокая земляная насыпь. Тут же был дан условный сигнал, и воины Чжугэ Ляна очутились на городской стене. Маньские воины не успели еще схватиться за свои луки и самострелы, как были перебиты, а уцелевшие бросились со стены в город. Великий князь Досы погиб. Воины Чжугэ Ляна неудержимым потоком разлились по улицам города, истребляя всех, кто попадался им на пути. Овладев Саньцзянчэном, Чжугэ Лян роздал войску все захваченные ценности. Остатки разбитых маньских войск бежали к Мын Хо и принесли ему печальную весть о гибели великого князя Досы. Мын Хо растерялся. А тут еще доложили, что неприятельские войска перешли реку и расположились лагерем на земле самого дуна Инькэн. Мын Хо не знал, что ему делать. -- Ты мужчина, где же твой ум? -- вдруг послышался из-за ширмы женский голос. -- Я -- женщина, но готова вместе с тобой пойти в битву! Эти слова произнесла Чжуюн, жена князя Мын Хо. Она была уроженкой юга, ловко владела мечом и так метко стреляла из лука, что из ста стрел все попадали в цель. Мын Хо разрешил жене выйти в бой, и она повела за собой самых свирепых воинов. Едва они вышли из дворцовой крепости, как на пути их встал военачальник Чжан Ни. Маньские войска быстро изготовились к бою, и Чжуюн, подняв над головою копье, выехала вперед на огненно-рыжем быстроногом мохнатом скакуне; на спине за поясом у нее были воткнуты пять метательных клинков. Чжуюн привела в восхищение Чжан Ни. Он скрестил с ней оружие, и после нескольких схваток женщина ускакала во весь опор. Чжан Ни бросился за ней. Вдруг в воздухе просвистел метательный клинок. Чжан Ни едва успел заслониться рукой, как клинок вонзился ему в руку. Потеряв равновесие, военачальник свалился с коня. Маньские воины набросились на него и связали веревками. Ма Чжун спешил на помощь Чжан Ни, но вражеские воины задержали его. Неподалеку он увидел Чжуюн и хотел прорваться к ней, но маньские воины спутали ноги его коня и схватили самого Ма Чжуна. Обоих пленных военачальников привезли в дун. В честь победы Мын Хо устроил пир, и во время пира Чжуюн приказала страже вывести Чжан Ни и Ма Чжуна и предать их смерти. Но Мын Хо удержал ее. -- Чжугэ Лян пять раз отпускал меня из плена, -- сказал он, -- и было бы несправедливо убивать его военачальников. Пусть они остаются у нас, пока мы не поймаем самого Чжугэ Ляна, а тогда уж казним всех вместе. Жена послушалась князя, и пир продолжался. Остатки разбитых войск Чжан Ни и Ма Чжуна вернулись в лагерь к Чжугэ Ляну. Тогда он позвал в свой шатер трех военачальников -- Ма Дая, Чжао Юня и Вэй Яня и указал им, как действовать дальше. Вскоре Чжао Юнь с отрядом подошел к расположению войск Мын Хо. Противника встретила Чжуюн со своими воинами; Чжао Юнь вступил с ней в поединок, но после нескольких схваток повернул коня и обратился в бегство. Опасаясь засады, Чжуюн не стала преследовать его. На смену Чжао Юню в бой вышел Вэй Янь, но тоже бежал, да так быстро, что Чжуюн не смогла его догнать. На другой день повторилось то же самое. Но когда Чжао Юнь бежал, воины Вэй Яня стали громко бранить Чжуюн, и она в ярости бросилась на Вэй Яня. А он свернул на горную тропинку и помчался прочь. Вдруг позади раздался какой-то грохот; обернувшись, Вэй Янь увидел, что конь Чжуюн упал, а она лежит на земле. Это Ма Дай устроил здесь засаду, и воины веревками спутали ноги коня смелой всадницы. Ма Дай приказал отвезти пленницу в лагерь. Маньские воины пытались ее отбить, но Чжао Юнь отогнал их. Чжуюн привели к Чжугэ Ляну в шатер. Чжугэ Лян приказал телохранителям снять с нее путы и угостил вином, чтобы рассеять ее страхи. Затем он послал гонца к Мын Хо, предлагая обменять его жену на Чжан Ни и Ма Чжуна. Князь Мын Хо согласился и отправил к Чжугэ Ляну пленных военачальников, а ему вернули Чжуюн. Мын Хо был этому рад, но жалел, что пришлось отпустить пленных. В это время к Мын Хо на белом слоне прибыл князь Мулу. На нем была одежда, украшенная золотом и жемчугом, у пояса висело два больших меча. Сопровождали его воины, обликом своим напоминавшие тигров и барсов, волков и шакалов. Мын Хо поклонился ему и со слезами рассказал о своем позоре. Великий князь Мулу выразил желание отомстить за Мын Хо, и тот, обрадовавшись, устроил в честь гостя пышный пир. На следующий же день великий князь Мулу во главе своего войска вышел на бой, следом за ним шли дикие звери. Чжао Юнь и Вэй Янь сразу заметили, что войско, стоявшее перед ними, совсем не похоже на маньское: многие были без лат или вообще без всякой одежды, но у каждого было по четыре острых меча. Загремели барабаны. Великий князь Мулу поднял меч и выехал вперед на своем белом слоне. -- Всю жизнь воюю, но никогда еще не приходилось мне видеть подобного воина! -- воскликнул Чжао Юнь, пораженный видом князя Мулу. Тем временем Мулу произнес заклинание и ударил в колокол. В ту же минуту налетел вихрь, как дождь посыпались камни, оскалив зубы бросились вперед тигры, барсы, шакалы, волки, да еще поползли ядовитые змеи и скорпионы. Кто бы мог против них устоять! Воины Чжао Юня и Вэй Яня бежали с поля боя, но их преследовало маньское войско и безжалостно избивало. Трупы погибших устилали землю до самого Саньцзяна. Военачальники с остатками своих разгромленных отрядов вернулись к Чжугэ Ляну. Они просили у него прощения, и он с улыбкой сказал им: -- Вы ни в чем не виноваты. Давно, когда я еще жил в хижине в Наньяне, мне было известно, что маньцы иногда прибегают в бою к способу "Преследование барсами". А потом, уже в царстве Шу, я придумал, как отбить такое нападение. За нашей армией следуют двадцать повозок, в которых есть все необходимое для этого. Половину повозок мы пустим в дело сегодня, а остальные оставим на будущее. Чжугэ Лян приказал воинам подвезти к своему шатру десять повозок, покрытых красным лаком, а десять повозок, окрашенных черным лаком, оставить на месте. Но никто не понимал, что все это значит. Затем, по распоряжению Чжугэ Ляна, повозки открыли, и перед изумленными воинами предстали большие вырезанные из дерева животные, на каждом из них свободно могло уместиться человек десять. Шкура животных была сделана из разноцветных подстриженных шелковых нитей, и были у этих чудовищ железные когти и зубы. Чжугэ Лян сам спрятал в повозках сотню каких-то предметов. На другой день императорское войско перешло в наступление. Маньские воины донесли об этом великому князю Мулу, и тот, считая себя непобедимым, смело выступил навстречу противнику. С ним был и Мын Хо. Чжугэ Лян в шелковой повязке на голове, в одежде из пуха аиста, с веером из перьев в руке, сидел в коляске. -- Вон тот, что в коляске, и есть Чжугэ Лян! -- крикнул Мын Хо, указывая пальцем. -- Если мы его схватим, победа будет наша! Великий князь Мулу, потрясая колоколом, начал творить заклинания. Подул ветер, и вместе с ним на воинов Чжугэ Ляна набросились дикие звери. Но Чжугэ Лян взмахнул веером, ветер повернул на вражеское войско, и вперед двинулись невиданные чудовища. Из их пастей вырывалось пламя, из ноздрей вырывался дым. Звенели повешенные на шеях у животных колокольчики. И звери великого князя Мулу, завидя дым и пламя, бросились назад, на пути давя своих воинов. По знаку Чжугэ Ляна, его воины погнались за отступающим врагом. Великий князь Мулу погиб в битве. Мын Хо бросил свой дворец и бежал в горы. Так Чжугэ Лян занял дун Инькэн. На другой день, когда Чжугэ Лян обдумывал, как изловить Мын Хо, ему доложили, что правитель дуна Дайлай, когда-то уговаривавший Мын Хо покориться, сейчас доставил в лагерь князя и его жену. Чжугэ Лян вызвал к себе Чжан Ни и Ма Чжуна и приказал устроить засаду в двух пристройках к его шатру, а потом привести в шатер князя Мын Хо. Телохранители правителя дуна Дайлай втащили связанного Мын Хо и силой поставили его на колени перед Чжугэ Ляном. -- Хватайте их! -- неожиданно закричал Чжугэ Лян. Из пристроек выскочили рослые воины и связали всех маньцев. -- Неужели ты думал, что тебе удастся своим мелким коварством меня провести? -- обратился Чжугэ Лян к Мын Хо. -- Видно, ты рассчитывал на то, что я тебе все прощал, когда твои люди тебя выдавали? Надеялся, что я и теперь тебе поверю? Хотел притвориться, что покоряешься мне, а сам собирался меня убить! Чжугэ Лян приказал телохранителям обыскать пленников, и действительно, у каждого был меч. -- Помнится мне, что в последний раз, когда я тебя отпускал, ты обещал смириться, если когда-нибудь еще попадешься в мои руки, -- произнес Чжугэ Лян. -- Ну так как же? -- Нет, не покорюсь! -- закричал Мын Хо. -- Ты меня не поймал, я сам пошел на смерть! -- Шесть раз я брал тебя в плен, а ты все не покоряешься! -- с укором произнес Чжугэ Лян. -- Чего ты еще ждешь? -- Поймай меня в седьмой раз, и даю тебе клятву, что тогда я смирюсь! -- пообещал Мын Хо. -- Не хватит ли с тебя? -- спросил Чжугэ Лян. -- Ведь жилище твое разгромлено! И все же он велел освободить пленников и произнес, пригрозив Мын Хо: -- Ну, смотри, опять попадешься -- пощады не жди! Обхватив головы руками, Мын Хо и его спутники, как крысы, выскользнули из шатра. Вернувшись из плена, Мын Хо собрал остатки своего разгромленного войска, немногим более тысячи воинов, и обратился за советом к правителю дуна Дайлай. -- Куда нам теперь идти? Дворец мой в дуне захвачен врагом... -- Есть одно государство, способное разгромить врага, -- промолвил правитель дуна Дайлай. -- Что же это за государство? -- спросил Мын Хо. -- В семистах ли отсюда, на юго-востоке, есть государство Угэ, -- ответил правитель дуна Дайлай. -- Правит этим государством великан в два чжана ростом. Питается он только живыми змеями и дикими зверями. Ничего другого он не ест. Все тело его покрыто чешуей, которую не пробивают ни меч, ни стрела, а войско его одето в латы из ратана(*1). Ратан растет в горных реках среди скал. Его срезают, полгода держат в масле, потом сушат, потом еще пропитывают маслом, и так до десяти раз, и лишь после этого делают из него панцыри и латы. Латы эти настолько легки, что при переправах через реки они служат для воинов поплавками. Стрелы и мечи их тоже не берут. Войско государства Угэ так и называют -- воинами ратановых лат. Если правитель Утугу согласится вам помочь, то схватить Чжугэ Ляна будет не труднее, чем острым мечом срубить молодой побег бамбука! Мын Хо ничего не оставалось, как отправиться к правителю царства Угэ. В этом государстве люди жили в пещерах и никаких жилищ себе не строили. Встретившись с правителем Утугу, Мын Хо рассказал ему о своих несчастьях. -- Я за тебя отомщу! -- успокоил его Утугу. Мын Хо с благодарностью поклонился ему. Утугу позвал предводителей войск Шианя и Сини и приказал им с тридцатитысячным войском выступить к реке Таохуашуй. Эта река называлась Таохуашуй -- рекой Персиковых цветов, потому что берега ее заросли персиковыми рощами, и цветы персика, из года в год падая в реку, отравляли воду. Чужеземцы, напившись этой воды, умирали, а местным жителям вода эта прибавляла силы. Подойдя к реке Таохуашуй, войско правителя Утугу расположилось лагерем и стало ожидать прихода Чжугэ Ляна. Тем временем Чжугэ Лян приказал перешедшим на его сторону маньским воинам разузнать, где находится Мын Хо. Воины донесли ему, что Мын Хо призвал на помощь властителя государства Угэ, войско которого подошло к реке Таохуашуй, а сам тоже собрал своих воинов и готовится к бою. Выслушав это донесение, Чжугэ Лян приказал вести войско к реке Таохуашуй. Маньские войска правителя Утугу находились на противоположном берегу. Вид их был до того безобразен, что их трудно было принять за людей. Местные жители рассказали Чжугэ Ляну, что скоро начнет отцветать персик, и от лепестков его, падающих в реку, вода сделается непригодной для питья. Чжугэ Лян приказал на пять ли отойти от реки и расположиться лагерем, охрану которого поручил Вэй Яню. На следующий день властитель государства Угэ со своими воинами в ратановых латах переправился через реку и приблизился к лагерю шуских войск. Навстречу им вышел Вэй Янь с войском. Враги наступали, пригибаясь к земле. В них стреляли из луков, но стрелы отскакивали от ратановых лат и падали на землю. Мечи и копья тоже не причиняли им никакого вреда. Но острые мечи воинов ратановых лат без труда рассекали доспехи неприятеля. Войско Чжугэ Ляна обратилось в бегство. Правитель Утугу приказал своим воинам возвращаться в лагерь. Вэй Янь снова подошел к реке и стал наблюдать, как они переправляются через реку. Те воины, которые очень устали, снимали с себя латы и плыли на них, как на поплавках. Вэй Янь поспешил к Чжугэ Ляну и обо всем ему рассказал. Немедленно вызвав к себе Люй Кая и местных жителей, Чжугэ Лян стал расспрашивать, кто такие нападавшие воины. -- Мне известно, что в маньских землях есть государство Угэ, там люди живут по-особому, -- сказал Люй Кай. -- Воины ходят в ратановых латах, от которых отскакивают стрелы и мечи. А в реке Таохуашуй вода отравлена ядом лепестков персика; чужеземцы умирают от глотка этой воды, а местные жители еще больше крепнут! Вот каковы маньские земли! Даже если их и покорить, все равно никакой пользы не будет! Лучше отсюда уйти! -- Идти сюда нам было нелегко, -- с улыбкой возразил Чжугэ Лян. -- Можно ли нам уходить, ничего не добившись? Скоро мы покорим маньцев! Чжао Юнь и Вэй Янь получили приказ охранять лагерь и в открытый бой не выходить. На другой день Чжугэ Лян сел в коляску и в сопровождении нескольких проводников из местных жителей отправился в горы, чтобы с высоты осмотреть местность. Вокруг теснились отвесные скалы, дорога была так узка, что Чжугэ Лян вышел из коляски и пошел дальше пешком. Вдруг на повороте перед ним открылась долина, похожая на извивающуюся змею. Долина эта была зажата между двух отвесных гор, на которых не росло ни одного деревца; через долину пролегала широкая дорога. -- Как называется это место? -- спросил Чжугэ Лян местных жителей. -- Долина Извивающейся змеи, -- ответили ему. -- Отсюда путь лежит прямо к городу Саньцзянчэну. -- Небо помогает мне! -- обрадовался Чжугэ Лян. Разыскав свою коляску, он возвратился в лагерь и сейчас же вызвал к себе Ма Дая. -- Возьмите десять крытых повозок, в которых лежит тысяча бамбуковых шестов, и немедля отправляйтесь в долину Извивающейся змеи. Там вы должны сделать вот что... Растолковав Ма Даю его обязанности, Чжугэ Лян добавил: -- Но если кто-нибудь об этом узнает, вы будете отвечать за это по военным законам! Выслушав приказ, Ма Дай удалился. Затем Чжугэ Лян вызвал Чжао Юня и сказал: -- Вы пойдете вглубь долины Извивающейся змеи и будете охранять дорогу, ведущую к Саньцзянчэну. Чжао Юнь поклонился и вышел. Вэй Янь получил такой приказ от Чжугэ Ляна: -- Вы со своим отрядом расположитесь лагерем недалеко от переправы на реке Таохуашуй. Когда маньские войска переправятся и нападут на вас, бросайте лагерь и бегите в том направлении, где подымется белое знамя. За полмесяца вы должны таким образом проиграть пятнадцать боев и бросить семь укрепленных лагерей. Если вы проиграете хоть одним боем меньше, не возвращайтесь ко мне! Вэй Янь ушел недовольный и расстроенный. Наконец Чжугэ Лян вызвал Чжан И и указал ему место, где он должен раскинуть лагерь, а Чжан Ни и Ма Чжун получили приказание возглавить тысячу перешедших к ним маньских воинов и действовать в соответствии с планом, который им тут же растолковал Чжугэ Лян. Между тем князь Мын Хо предупредил Утугу, правителя государства Угэ: -- Чжугэ Лян очень хитер и ловко устраивает засады. Советую вам в сражениях с ним делить свое войско на три части; если случится войти в долину, будьте особенно осторожны и совсем не ходите туда, где есть лес. -- Ваши советы разумны, -- ответил Утугу. -- Мне тоже известно, что люди Срединного царства часто прибегают к хитрости. Отныне перед выступлением в бой я всегда буду советоваться с вами. На том они и порешили. Вскоре им донесли, что противник расположился на северном берегу Таохуашуй, недалеко от переправы. Утугу послал туда одного из своих предводителей с отрядом воинов в ратановых латах. Они переправились через реку и начали бой, но Вэй Янь сразу же обратился в бегство. Однако неприятель, опасаясь засад, не преследовал его. Наутро Вэй Янь привел свои отряды на прежнее место, и враги вновь напали на него. Когда Вэй Янь отступил, они, не видя вокруг ничего подозрительного, расположились в его лагере. На следующий день предводители маньских войск пригласили в этот лагерь самого Утугу. Выслушав их донесения, он приказал идти вперед. При первом же столкновении с маньскими войсками воины Вэй Яня, бросая оружие, обратились в бегство. Они бежали в ту сторону, где виднелось белое знамя. Там уже был готов лагерь, и Вэй Янь расположился в нем. Но как только подошли войска Утугу, Вэй Янь опять отступил. Маньские войска захватили и этот лагерь. На другое утро Вэй Янь вступил с ними в бой, но после нескольких схваток бежал по направлению к белому знамени, пока не добрался до следующего лагеря. Так, то сражаясь, то отступая, Вэй Янь за пятнадцать дней проиграл пятнадцать сражений и бросил семь укрепленных лагерей. Сам Утугу во главе своих войск преследовал беглецов. Но стоило ему увидеть заросли кустарника или лес, как он останавливал войска и высылал вперед разведку, которая каждый раз возвращалась с донесением, что среди деревьев видны знамена. -- А ведь враг действует так, как вы говорили! -- восклицал Утугу, обращаясь к Мын Хо. -- Вот теперь мы узнали, что представляет собой Чжугэ Лян! -- смеялся Мын Хо. -- Но разгрома ему не миновать! Вы, великий князь, выиграли пятнадцать битв подряд, и враг бежит от вас, как ветер! Чжугэ Лян исчерпал все свои хитрости, и нам нужно одно большое наступление, чтобы окончательно уничтожить его! Утугу обрадовался словам Мын Хо и решил, что войска царства Шу не заслуживают того, чтобы их боялись. На шестнадцатый день Вэй Янь с остатками своего потрепанного в предыдущих боях отряда выступил против Утугу. Тот верхом на слоне красовался впереди своих воинов. Утугу был одет в золотую сеть с жемчугом, и на теле его видна была чешуя. На голове у него была шапка из волчьего меха; под густыми бровями поблескивали глаза. Ткнув пальцем в сторону Вэй Яня, Утугу разразился руганью и угрозами. Вэй Янь тотчас же обратился в бегство. Маньские войска преследовали его, а он устремился в долину Извивающейся змеи, где на этот раз виднелось белое знамя. Утугу гнался за ним по пятам. В долине не было ни одного дерева, и он не боялся засады. Посреди долины на дороге только стояли закрытые повозки. -- По этой дороге наш враг подвозит провиант, -- сказали Утугу маньские воины. -- Но, видно, в спешке они побросали свои повозки. Утугу гнал свое войско все вперед и вперед. В долине уже не было видно вражеских войск, а выход из долины оказался заваленным бревнами и камнями. Утугу приказал расчистить путь. Но в этот момент загорелись повозки, груженные хворостом. Утугу хотел повернуть назад, но из задних рядов закричали, что вход в долину тоже завален. Огонь мало тревожил Утугу -- в безлесной долине не могло быть большого пожара. Он приказал искать выход, как вдруг увидел, что с двух сторон в долину падают горящие факелы и по земле расползается огонь, а затем в воздух взлетают железные чушки. Во всей долине бушевал огонь. Ратановые латы на воинах загорались, и спасения им не было. Так в долине Извивающейся змеи погибли Утугу и тридцать тысяч его воинов в ратановых латах. Чжугэ Лян с высокой горы видел все, что происходило внизу. -- Хоть я и совершил это во имя династии, но потерял долголетие! -- со вздохом произнес Чжугэ Лян, роняя слезы. Мын Хо в своем лагере ожидал победоносного возвращения Утугу, но вместо этого вдруг прибежала тысяча маньских воинов, и они рассказали, что войска Утугу окружили Чжугэ Ляна в долине Извивающейся змеи и просят у князя Мын Хо поскорей прислать подмогу. -- Мы -- воины из местного дуна, -- добавили пришельцы. -- Враг держал нас в плену, и вот, наконец, нам удалось уйти к вам... Обрадованный Мын Хо выступил без промедления. Но, подходя к долине Извивающейся змеи, он увидел море огня и понял, что попался в ловушку. Князь хотел отступить, но на него с двух сторон ударили Чжан Ни и Ма Чжун. Мын Хо приготовился к бою, но в этот момент позади раздались крики, и маньские воины, среди которых не менее половины были переодетые враги, начали хватать людей Мын Хо. Князь вырвался из окружения и ушел в горы. Там ему повстречались люди, катившие небольшую коляску, а в той коляске сидел человек в шелковой повязке на голове, в одежде даоса, с веером из перьев в руке. Мын Хо узнал Чжугэ Ляна. -- Стой, злодей! -- закричал Чжугэ Лян. -- Что ты теперь скажешь? Мын Хо повернул коня и бросился прочь, но кто-то преградил ему дорогу -- это был военачальник Ма Дай. Не успел князь опомниться, как Ма Дай взял его в плен. В это время Чжан И и Ван Пин ворвались в лагерь Мын Хо и захватили всех его родных, в том числе и жену его Чжуюн. Возвратившись к себе в лагерь, Чжугэ Лян вошел в шатер, вызвал своих военачальников и сказал: -- Я видел, что в песчаной долине Извивающейся змеи есть всего лишь одна дорога, по сторонам долины высятся отвесные каменные скалы, и нигде нет ни одного дерева. Поэтому я приказал Ма Даю расставить в долине закрытые повозки, выкрашенные черным лаком. В повозках были ящики, в которых находились изготовленные мною заранее "дилэй", начиненные огневым зельем. В каждой повозке было по девять "дилэй" и расставлены были повозки на тридцать шагов друг от друга. К ним были подведены бамбуковые трубки, наполненные горючим веществом, которое служило запалом. При взрыве этих "дилэй" сотрясаются горы, раскалываются камни. А Чжао Юню я приказал расставить рядами у входа в долину повозки с хворостом и в горах заготовить бревна и камни. Вэй Янь должен был заманить Утугу и воинов ратановых лат в долину. Вэй Янь вышел из долины, а врага заперли там и сожгли. "То, что спасает от воды, не спасает от огня" -- это мне было известно. Ратановые латы защищают от стрел и мечей, но эти латы пропитаны маслом и прекрасно горят. Чем же можно было еще уничтожить маньское войско, как не огнем? Виноват я в том, что не оставил в живых ни одного человека из государства Угэ и у них не будет потомства! Изумленные военачальники почтительно поклонились Чжугэ Ляну и сказали: -- Вашу мудрость невозможно постичь даже духам и демонам! Затем Чжугэ Лян велел привести князя Мын Хо. Тот опустился перед ним на колени, но Чжугэ Лян приказал развязать его и угостить вином. Подозвав к себе чиновника, ведавшего вином и устройством пиров, Чжугэ Лян отдал ему приказание. Мын Хо, его жена Чжуюн и младший брат Мын Ю вместе с правителем дуна Дайлай и другими приближенными князя пировали в отдельном шатре. В это время к ним вошел некто и сказал, обращаясь к Мын Хо: -- Чэн-сян не желает тебя видеть и приказал мне отпустить на свободу вас всех. Можешь снова собирать войско и воевать! А сейчас уходи! -- С древнейших времен не случалось, чтобы семь раз брали в плен и семь раз отпускали, -- со слезами воскликнул Мын Хо. -- Хотя я и чужеземец, я знаю, что такое долг и этикет! В сопровождении тех, кто был с ним, Мын Хо на коленях подполз к шатру Чжугэ Ляна и, разорвав на себе одежду, стал просить прощения: -- Чэн-сян, я покоряюсь! Все мои сыновья и внуки будут благодарны тебе за милосердие! -- Итак, ты покоряешься? -- переспросил Чжугэ Лян. -- Да! Тогда Чжугэ Лян пригласил Мын Хо в свой шатер и устроил в честь него большой пир. Затем он указом назначил Мын Хо правителем дуна и вернул ему все отнятые у него земли. Мын Хо и его люди были глубоко тронуты добротой Чжугэ Ляна и ушли, пританцовывая от радости. Потомки воспели Чжугэ Ляна в стихах: Под лазоревым покровом он сидел в повязке шелковой. Планом о семи захватах покорил он князя Мань. И досель еще в равнине храм стоит, ему воздвигнутый, Дуны горные в легендах отдают герою дань. Чжан-ши Фэй Вэй пришел к Чжугэ Ляну и сказал: -- Вы, господин чэн-сян, покорили маньские земли. А теперь надо посадить чиновников, которые управляли бы этими землями. -- Это связано с тремя трудностями, -- возразил Чжугэ Лян. -- Во-первых, если оставлять здесь чиновников, кормиться им будет нечем. Во-вторых, если маньские люди будут постоянно видеть тех, кто погубил их родных, начнутся волнения и убийства. И в-третьих, местное население не будет доверять нашим чиновникам. А если я здесь никого не оставлю, то и провиант возить не придется, и хлопот лишних не будет. Фэй Вэй согласился с решением чэн-сяна, а маньские люди восхваляли Чжугэ Ляна и в честь него воздвигли кумирню, где четыре раза в год устраивали большие жертвоприношения. Здешние жители называли Чжугэ Ляна милосердным отцом и посылали ему подарки: золото, жемчуг, пурпурный лак, целебные травы, рабочих волов и коней для войска. Так южные земли были покорены Чжугэ Ляном. Чжугэ Лян возвращался в царство Шу. Передовые отряды повел Вэй Янь. Но едва он подошел к реке Лушуй, как набежали черные тучи и река разбушевалась. Войско не могло переправиться на другой берег. Вэй Янь отошел от реки и послал донесение Чжугэ Ляну, а чэн-сян решил посоветоваться с Мын Хо. Поистине: Чжугэ Ляну люди мань отдали себя на милость, А на берегах Лушуй злые духи всполошились. Но об этом мы расскажем в следующей главе. ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ПЕРВАЯ повествующая о том, как было устроено жертвоприношение на реке Лушуй, и о том, как Чжугэ Лян составил план похода против царства Вэй Стояла ранняя осень, когда Чжугэ Лян собрался возвращаться в царство Шу. Князь Мын Хо со своими старейшинами и правителями дунов пришел проводить его. А тут примчался гонец с донесением, что река яростно разбушевалась и переправу войска пришлось отложить. Узнав об этом, Мын Хо сказал Чжугэ Ляну: -- На этой реке властвуют духи, и местные жители приносят им жертвы. -- Что они приносят в жертву? -- спросил Чжугэ Лян. -- Раньше жертвоприношения составляли сорок девять человеческих голов, -- отвечал Мын Хо, -- да еще несколько черных волов и белых баранов. После таких приношений духам ветер сразу утихал и, кроме того, несколько лет подряд бывал богатый урожай. -- Война окончена, и было бы неразумно опять убивать людей, -- возразил Чжугэ Лян и, сев в свою коляску, отправился на берег реки Лушуй. Волны реки неистово бушевали. Чжугэ Ляна охватила тревога. Он разыскал местных жителей и стал их расспрашивать, как утихомирить реку. -- После того как вы, господин чэн-сян, перешли на наш берег, мы каждую ночь слышим стоны демонов и духов, -- отвечали жители. -- Вопли эти не прекращаются от заката солнца до самого рассвета. В дымке испарений даже видны эти духи. Они приносят большие беды; в этом месте никто не смеет переправляться через реку! -- Во всем виноват я, -- произнес Чжугэ Лян. -- В реке погибло много воинов военачальника Ма Дая и маньских войск. Их обиженные духи теперь и бесчинствуют. Придется мне принести им жертвоприношение. -- По местному обычаю в жертву приносят сорок девять человеческих голов, -- сказали жители. -- После этого недовольные духи скрываются и затихают. -- Я больше не буду убивать людей! -- вскричал Чжугэ Лян. -- А если духи погибших недовольны, так я знаю, что делать!.. Вызвав к себе походных поваров, Чжугэ Лян приказал им зарезать быка и лошадь, а потом сделать из теста шары, напоминающие человеческие головы, и начинить их мясом. Эти шары назвали "маньтоу", что значит головы маньцев. Ночью на берегу реки Лушуй установили столик с благовониями, приготовили все необходимое для жертвоприношения, зажгли сорок девять светильников и разложили в один ряд сорок девять маньтоу. Во время третьей стражи Чжугэ Лян в головном уборе из золота и в одеянии из пуха аиста подошел к алтарю и велел Дун Цзюэ читать жертвенное поминание: "В пятый день девятого месяца третьего года периода Цзянь-син [225 г.]. Усянский хоу, ичжоуский правитель, чэн-сян Чжугэ Лян почтительно приносит жертвы духам погибших за дело своего государя воинов и всех маньских людей и обращается к ним с таким словом: Владения моего государя -- светлого преемника трех ванов, могуществом своим превосшедшего пятерых властелинов, -- недавно подверглись нападению воинов дальних земель. Чужеземцы преисполнились злобой и, выпустив свои скорпионьи хвосты, подняли смуту. Получив повеление своего государя усмирить непокорные земли, я поднял могучее войско, чтобы уничтожить этих пигмеев. Мои отважные воины собрались, как тучи, и разбойники растаяли, как глыба льда под горячим солнцем. Я одержал победу, которую можно сравнить лишь с тем, как в непроходимых дебрях бегают испуганные обезьяны и при этом слышится треск ломающегося бамбука. Сыны мои, воины! Все вы -- герои! Чиновники и военачальники девяти округов Поднебесной -- все вы прославленные храбрецы! Приученные к владению оружием, вы честно служили государю и ревностно исполняли военные приказы. Вы семь раз захватывали в плен предводителя вражеских войск и этим показали свою честность и преданность государю! Просто невозможно представить себе, что вы пали жертвой коварства врага или шальной стрелы! Духи ваши бродят в вечной тьме преисподней! Вы были храбры при жизни, и слава о вас живет после вашей смерти! Ныне мы с победной песней собираемся возвращаться домой и принесем пленных на алтарь наших предков. Ваш геройский дух еще жив, он услышал нашу молитву и за нашими знаменами вернется в великое царство Шу! Каждый из вас возвратится в родную деревню, примет полный круг годовых жертв от родных и не станет злым духом-демоном чужих деревень, не превратится в бездомного духа, скитающегося на чужбине! Я испрошу разрешения Сына неба осыпать щедрыми милостями ваши семейства -- каждый год буду выдавать им пищу и одежду и одаривать хлебом из государственных житниц, дабы таким благодарением утешить ваши души! Пристанище духов местных людей отсюда неподалеку, и здешние жители принесут им обильную пищу. Живые, трепеща перед вашим могуществом, устроят вам жертвоприношение, и вы можете быть спокойны! Не испускайте воплей и стонов! Я принес жертвы вам, чтобы показать свое благорасположение. Увы! О, увы! С поклоном приношу вам угощение -- снизойдите и насладитесь моей жертвой!.." Чтение поминания окончилось. Чжугэ Лян громко зарыдал и слезами своими растрогал все войско. Заплакали воины, прослезились Мын Хо и его люди. Все, кто был на берегу, заметили, что скопище духов начало рассеиваться. Тогда Чжугэ Лян велел бросить в реку сорок девять маньтоу. Утром войска Чжугэ Ляна переправились через реку Лушуй. Все вокруг было тихо и спокойно. Слышался только звон стремян и бряцание оружия. Воины возвращались домой с победными песнями. Когда дошли до города Юнчана, Чжугэ Лян оставил Ван Кана и Люй Кая охранять четыре области Сычуани, а сопровождавшего его князя Мын Хо отправил обратно на юг. Прощаясь с князем, он наказывал ему прилежно заниматься делами управления, поддерживать в своих землях порядок и не запускать земледелия. Мын Хо, расставаясь с Чжугэ Ляном, не мог сдержать слез. Во главе своей огромной армии Чжугэ Лян приближался к Чэнду. Хоу-чжу в императорской колеснице с бубенцами выехал за тридцать ли встречать его. Выйдя из колесницы, император стоя поджидал Чжугэ Ляна. Едва завидев Хоу-чжу, чэн-сян выскочил из коляски и, низко поклонившись, промолвил: -- Я заставил государя беспокоиться! Моя вина, что я не мог быстро покорить юг! Хоу-чжу поддержал Чжугэ Ляна, и они вместе направились в город. В честь победного возвращения армии было устроено пышное празднество; все воины получили награды. С тех пор все далекие и близкие владения царства Шу платили дань и более трехсот послов являлись на поклон к императору. По просьбе Чжугэ Ляна, государь Хоу-чжу оказывал неусыпное внимание семьям погибших воинов, и сердца народа преисполнились радостью. В царстве Шу царил мир и водворилось спокойствие. Вэйский правитель Цао Пэй семь лет пребывал на троне. Шел четвертый год периода Цзянь-син [226 г.] по исчислению Шу-Хань. У Цао Пэя была жена, госпожа Чжэнь, которую он отнял при захвате Ечэна у Юань Си, второго сына Юань Шао. Госпожа Чжэнь родила Цао Пэю сына, которого назвали Цао Жуй. Отец крепко любил умного и смышленого мальчика. Спустя несколько лет Цао Пэй взял себе в наложницы дочь сановника Го Юна, уроженца города Аньпин. Девушка эта была поразительной красоты, и Го Юн говорил о ней: "Моя дочь -- царица среди девиц!" Так девушку и прозвали: "девица-царица". С появлением во дворце новой наложницы императрица Чжэнь лишилась благорасположения Цао Пэя. А наложница Го между тем стала подумывать, как бы ей самой сделаться императрицей. Она даже завела об этом разговор с любимцем императора Чжан Тао. Однажды Цао Пэй заболел, и Чжан Тао по секрету сказал ему, что во дворце императрицы Чжэнь откопали деревянного идола, на котором указан день смерти Сына неба, и что это не иначе, как дело самого дьявола. Цао Пэй разгневался и приказал казнить свою супругу и вместо нее провозгласил императрицей наложницу Го. Детей у них не было. Цао Пэй воспитывал своего единственного сына от императрицы Чжэнь. Но, как ни любил его государь, наследником своим все же не назначал. Цао Жую шел пятнадцатый год. Он был искусен в верховой езде и в стрельбе из лука. Однажды Цао Пэй взял своего сына вместе с собой на охоту. Неожиданно из горного ущелья выскочила самка оленя с детенышем. Цао Пэй стрелой поразил ее, а детеныш побежал в сторону Цао Жуя. -- Стреляй! -- закричал сыну Цао Пэй. -- Вы убили его мать, могу ли я убить детеныша? -- со слезами отвечал Цао Жуй. Услышав эти слова, Цао Пэй бросил на землю лук и со вздохом произнес: -- Да! Сын мой будет гуманным и милосердным правителем! После этого Цао Пэй пожаловал Цао Жую титул Цинъюаньского вана. А летом Цао Пэй простудился и заболел. Лекари были бессильны ему помочь. Тогда он призвал к себе главного полководца Цао Чжэня вместе с военачальниками Чэнь Цюанем и Сыма И и в присутствии Цао Жуя сказал: -- Нам осталось жить недолго. Но сын наш еще молод, и мы повелеваем вам помогать ему в управлении. Не нарушайте нашей последней воли! -- Не говорите о смерти! -- в один голос воскликнули военачальники. -- Мы все силы отдадим на то, чтобы послужить вам!.. -- В нынешнем году без всякой на то причины обвалились городские ворота в Сюйчане, -- сказал Цао Пэй. -- Это недоброе предзнаменование. Мы уверены, что скоро придет наша смерть. Тут дворцовый служитель доложил о прибытии полководца Покорителя востока Цао Сю. Цао Пэй велел привести его в свою опочивальню и, обернувшись к нему, сказал: -- Ты и все сановники являетесь опорой государства. Если вы поклянетесь мне, что будете честно служить моему сыну, я спокойно закрою глаза... Вскоре после этого Цао Пэй скончался. Было ему сорок лет от роду. Цао Чжэнь, Чэнь Цюнь, Сыма И и Цао Сю оплакивали покойного и, не теряя времени, возвели на трон наследника. Цао Жуй присвоил умершему отцу имя Вэнь-хуанди, а матери, императрице Чжэнь, -- имя Вэньчжао-хуанхоу. Все сановники при дворе получили титулы и награды; в Поднебесной были прощены многие преступники. В это время в округах Юнчжоу и Лянчжоу не было военачальников, и Сыма И испросил у нового государя разрешения принять на себя командование войсками всех округов. Цао Жуй дал свое согласие. Обо всех событиях, происшедших в царстве Вэй, шпионы донесли в Сычуань. Встревоженный Чжугэ Лян сказал: -- Цао Пэй умер, и на престол вступил этот желторотый юнец Цао Жуй. Ни он сам, ни его сановники мне не страшны. Но вот Сыма И! Это искусный стратег, и если он обучит войска округов Юнчжоу и Лянчжоу, царству Шу будет угрожать немалое бедствие! Придется подымать войско против него! -- Мы только что возвратились из похода на юг, -- возразил военный советник Ма Шу. -- Наше войско устало, и надо дать ему отдохнуть. Можно ли сейчас вновь пускаться в далекий поход? Я бы дал вам совет, как убить Сыма И руками Цао Жуя, но не знаю, примете ли вы его... Чжугэ Лян просил Ма Шу рассказать, что он задумал. -- Сыма И -- высший сановник царства Вэй, и Цао Жуй ему завидует, -- начал Ма Шу. -- Надо в Лояне и Ецзюне пустить слух о том, что Сыма И замышляет мятеж. В доказательство распространите в Поднебесной воззвание от имени Сыма И, призывающее к свержению Цао Жуя, и этого будет достаточно. Вне всякого сомнения, Цао Жуй казнит Сыма И. Чжугэ Лян принял его совет. И вот однажды утром на городских воротах Ечэна появилось воззвание, написанное от имени Сыма И. Стража сорвала это воззвание и доставила Цао Жую. "Полководец юнчжоуских и лянчжоуских войск Сыма И обращается к Поднебесной, -- гласило воззвание. Великий предок, основатель Вэйской династии У-хуанди, перед своей кончиной собирался назначить преемником сына своего Цао Чжи. К несчастью, У-хуанди умер, не успев осуществить своего намерения, и его внук Цао Жуй, нарушив последнюю волю деда, самовольно занял престол. Ныне я, согласно воле неба и желанию народа, решил поднять войско на защиту справедливости. В тот день, когда будет оглашено настоящее воззвание, принесите клятву верности новому государю. Кто вздумает противиться, пусть ждет своей гибели! Повелеваю каждому, кто прочтет воззвание, оповещать о нем своих близких". Прочитав это воззвание, Цао Жуй побледнел от страха и приказал созвать сановников на совет. -- Так вот, оказывается, для чего просил Сыма И отдать ему войско округов Юнчжоу и Лянчжоу! -- воскликнул тай-вэй Хуа Синь. -- Вспомните слова Цао Цао: "Сыма И смотрит ястребом и озирается волком, ему нельзя доверять большую власть в армии, он может натворить беду". Ныне мятежные замыслы Сыма И дали ростки! Казнить его без промедления! -- Сыма И -- искусный стратег, -- добавил Ван Лан. -- Замыслы его идут далеко. Надо от него немедленно избавиться, иначе будет беда! Самому государю следовало бы выступить в поход... -- Нет! -- вдруг громко возразил, выходя вперед, полководец Цао Чжэнь. -- Покойный государь поручил наследника своим приближенным, в том числе и Сыма И. Поэтому у него не может быть никаких мятежных замыслов. Послать войско против Сыма И -- значит принудить его к борьбе. Думаю я, что это воззвание распространяется из царства Шу, чтобы среди нас вызвать раздоры. Может быть, это им нужно для того, чтобы напасть на нас? Проверьте, государь, где правда, а где -- ложь!.. -- Что, если Сыма И действительно подготавливает восстание? -- спросил Цао Жуй. -- Если вы сомневаетесь, поступите так, как поступил Гао-цзу, когда ему приснился сон, -- ответил Цао Чжэнь. -- Поезжайте к Сыма И и, если поведение его будет подозрительным, схватите его на месте. Оставив Цао Чжэня управлять государственными делами, Цао Жуй в сопровождении десяти тысяч телохранителей отправился к Сыма И. А тот, желая показать государю мощь войска, вывел навстречу ему армию из всех своих округов. -- Посмотрите, похоже на правду, что Сыма И собирается оказать нам сопротивление! -- говорили чиновники. -- Он и в самом деле замышляет мятеж! Цао Жуй приказал Цао Сю двинуться навстречу приближающимся войскам; Сыма И, не понимая, в чем дело, подъехал к Цао Сю и низко поклонился. -- Бунтуете, Сыма И? -- спросил Цао Сю. -- А ведь покойный государь оставил своего наследника на ваше попечение!.. Сыма И побледнел и растерялся, его даже пот прошиб. -- Что такое? Я ничего не понимаю! -- вскричал он. Тогда Цао Сю обо всем рассказал ему. -- Это коварные происки царства Шу и Восточного У! -- воскликнул Сыма И. -- Они хотят смутой подорвать наши силы, а потом напасть на нас! Я должен сам поговорить с Сыном неба!.. Отправив войско обратно в город, Сыма И приблизился к Цао Жую и, почтительно поклонившись, молвил со слезами: -- Мне ли помышлять об измене! Ведь покойный государь оставил вас на мое попечение! Не верьте клевете -- это Шу и У стараются нас поссорить! Разрешите мне поднять против них войско и этим доказать мою преданность... Но слова Сыма И не рассеяли подозрений Цао Жуя. К тому же Хуа Синь шепнул ему: -- Не верьте Сыма И!.. Немедленно отправьте его в ссылку. Так Цао Жуй лишил Сыма И всех званий, сослал его в деревню, а полководцем лянчжоуских и юнчжоуских войск назначил Цао Сю. Затем Цао Жуй возвратился в Лоян. Об изгнании Сыма И лазутчики немедленно донесли Чжугэ Ляну. Тот возликовал: -- Давно подумывал я о походе против царства Вэй, и только один Сыма И мешал мне. А теперь, когда он в опале, меня ничто не страшит! На другой день Чжугэ Лян подал Хоу-чжу доклад о необходимости объявить войну царству Вэй. В этом докладе говорилось: "Ваш слуга Чжугэ Лян докладывает: Покойный государь не успел завершить великое дело, и Поднебесная распалась на три царства. Настоящий момент -- предел всех бед, сейчас решается судьба государства. Те чиновники, которые преданно и самоотверженно служили покойному императору в самой столице и за ее пределами, были щедро вознаграждены его милостями, и ныне стараются послужить ему в вашем лице. Поистине, государь, вам следовало бы прославлять добродетели покойного государя и поднять дух преданных вам мужей. Не следует считать себя недостойными и нарушать долг, оставаясь глухим к честным советам! В управлении государством и в личной жизни должно руководствоваться едиными правилами: возвеличивать людей за дела добрые и наказывать за дела злые. Зло и добро надлежит строго разграничивать! Совершающих преступление -- не щадите, творящих добрые дела -- награждайте. Этим вы прославите свое правление как самое справедливое и мудрое. Не следует правителю из личных интересов применять одни законы к близким, и другие к дальним. Среди придворных сановников нет более преданных вам, чем Го Ю-чжи, Фэй Вэй и Дун Юнь. Еще покойный император возвысил их и повелел служить вам, государь. Мне, неразумному, кажется, что во всех государственных делах, и больших и малых, вам следует советоваться с ними. Только так вы искорените недостатки управления и достигнете громадных успехов. Из всех военачальников ваших самый искусный и знающий -- Сян Чун. Недаром покойный государь назвал его "Способный"! Прислушиваясь к отзывам многих, Сын неба возвысил Сян Чуна. И я, неразумный, думаю, что во всех военных делах вам следует советоваться с ним. Только в этом случае в армии установится порядок, и все займет свое место. Приближение мудрых мужей и удаление подлых людишек было причиной процветания ранней династии Хань. Приближение подлых людишек и удаление мудрых мужей было причиной падения поздней династии Хань. Наш покойный государь часто говорил мне о своей досаде на императоров Хуань-ди и Лин-ди. Ваш шан-шу Чэнь Чжэнь и военный советник Цзян Вань тверды и до смерти преданы вам, государь. Если вы приблизите их к себе и возвысите, то день расцвета династии будет недалек. Я же человек простой, сам пахал поле в Наньяне и заботился о своем пропитании в этом охваченном смутами мире. Я не искал себе славы на службе у князей, но покойный государь не счел для себя унизительным трижды посетить меня в моей соломенной хижине и просить моих советов. Я был тронут его добротой и принес клятву верно служить ему. Я вступил в должность, когда армия нашего покойного государя была разгромлена, и принял его волю в момент наибольшей для него опасности. С тех пор прошел уже двадцать один год. Убедившись в моей неизменной почтительности и скромности, Сын неба перед кончиной своей возложил на меня завершение великого дела. С тех пор я и дни и ночи пребываю в заботах, страшась не выполнить высочайших повелений. В пятом месяце сего года во главе наших войск я перешел реку Лушуй и вступил в земли маньских племен. Ныне земли юга покорены. Теперь у нас достаточно и воинов и оружия. Остается только воодушевить армию и двинуть ее в поход на север. Мы утвердимся на великой равнине Чжунъюань, устраним бесполезных, уничтожим коварных, воссоединим Поднебесную, и вы вернетесь в древнюю столицу императоров. Этот великий долг лежит на мне. Я исполню его и тем докажу свою преданность вам и покойному государю. Что касается дел внутренних и взаимоотношений с соседями, то это обязанность советников Го Ю-чжи, Фэй Вэя и Дун Юня. Прошу вас, государь, дать мне милостивое разрешение покарать злодеев и полностью восстановить власть династии Хань. Если я не выполню обещанного вам, накажите меня так, чтобы это стало известно духу покойного государя. Но если я выполню свой долг, а династия все же не будет восстановлена, вина эта ляжет на Го Ю-чжи, Фэй Вэя и Дун Юня -- вы призовите их к ответу за нерадивость. Государь, вам самому необходимо подумать о том, как идти по пути добра, и с помощью искренних советов ваших верных слуг выполнить волю покойного императора. Я не могу скрыть своих чувств, вызванных вашим милостивым отношением ко мне. Я обязан идти в поход и с мольбой обращаюсь к вам за повелением. Рыдания сжимают мне горло, у меня не хватает слов..." Выслушав доклад Чжугэ Ляна, Хоу-чжу сказал, обращаясь к нему: -- Ведь вы только что вернулись из южного похода! Даже не отдохнув, хотите идти войной на север! Вы не бережете себя!.. -- Покойный государь оставил вас на мое попечение, и я ни минуты не смею пребывать в праздности и лени! -- отвечал Чжугэ Лян. -- Юг покорен, и при походе на север теперь нам не придется оглядываться назад! Если не сейчас, то когда же распространится ваша власть на великую равнину Чжунъюань? Тут вышел вперед один из сановников, стоявших у трона Хоу-чжу. Это был тай-ши-лин Цзяо Чжоу. Поклонившись государю, он сказал: -- Сегодня ночью я наблюдал небесные знамения. Не время сейчас идти на север, ибо звезды там сверкают вдвое ярче обычного!.. -- Вы, чэн-сян, сами прекрасно разбираетесь в небесных знаках, -- добавил Цзяо Чжоу, обращаясь к Чжугэ Ляну. -- Неужели вы желаете пойти наперекор воле неба? -- Пути неба изменчивы и непостоянны, -- возразил Чжугэ Лян. -- Можно ли слепо подчиняться им? Я соберу войско в Ханьчжуне и буду действовать соответственно обстоятельствам... Цзяо Чжоу продолжал настойчиво отговаривать Чжугэ Ляна от этого похода, но чэн-сян не внял его просьбам и занялся распределением обязанностей среди чиновников. Назначив Го Ю-чжи, Фэй Вэя и Дун Юня на должности ши-чжунов, Чжугэ Лян поручил им управлять делами императорского двора; Сян Чун был назначен начальником отряда императорских телохранителей, Цзян Вань оставлен на должности военного советника, Чэнь Чжэнь -- на должности ши-чжуна. Чжан И также остался на своей должности чжан-ши во дворце чэн-сяна. Оставив поручения многим другим гражданским и военным чиновникам царства Шу, Чжугэ Лян созвал военачальников и отдал приказ выступать в поход. Вместе с Чжугэ Ляном на север уходили: полководец Покоритель севера, лянчжоуский цы-ши и Дутинский хоу Вэй Янь, начальник передового отряда, фуфынский тай-шоу Чжан И, я-мынь-цзян Ван Пин, начальник тылового отряда аньханьский полководец и цзяньнинский тай-шоу Ли Куй; полководец Покоритель дальних земель и ханьчжунский тай-шоу Люй И, прославленные военачальники Ма Дай, Ляо Хуа, Ма Чжун, Чжан Ни, Лю Янь, Дэн Чжи, советник Ма Шу, начальник армии левого крыла У И, начальник армии правого крыла Гао Сян, а также Гуань Син, Чжан Бао и многие другие военачальники и советники. Ли Янь получил приказ охранять границы Сычуани от возможного вторжения войск Восточного У. Для выступления в поход был выбран третий день третьего месяца пятого года Цзянь-син [227 г.]. Внезапно к Чжугэ Ляну вошел полководец преклонных лет и раздраженно произнес: -- Вы думаете, что теперь у меня сил меньше, чем было в свое время у полководцев Лянь По и Ма Юаня! Эти великие полководцы прошлого не покорились старости. Почему вы забыли обо мне? Это сказал Чжао Юнь. И Чжугэ Лян ответил ему так: -- Когда я возвращался в столицу из прежнего похода, мой лучший военачальник Ма Чао умер. Это причинило мне такую боль, словно мне отрубили руку по самое плечо. Я не могу рисковать вашей жизнью. И к тому же, если такой почтенный военачальник, как вы, понесет поражение в бою, это подорвет дух наших воинов! -- За все годы службы моему господину я ни разу не отступал перед врагом, -- перебил его Чжао Юнь. -- Великий муж считает для себя счастьем смерть на поле боя! Мне нечего жалеть свою жизнь! Разрешите мне повести передовой отряд!.. Чжугэ Лян пытался отговаривать Чжао Юня, но безуспешно. -- Если вы не назначите меня в передовой отряд, я тут же перед вами размозжу себе голову! -- Хорошо, я назначаю вас в передовой отряд, -- согласился, наконец, Чжугэ Лян, -- но дам вам помощника. -- Разрешите мне помогать почтенному полководцу в походе на врага! -- вызвался один из военачальников, едва услышав слова Чжугэ Ляна. Это был военачальник Дэн Чжи. Чжугэ Лян выделил Чжао Юню пять тысяч воинов, и тот вместе с Дэн Чжи выступил вперед. Когда Чжугэ Лян покидал столицу, Хоу-чжу со всей своей свитой провожал его за десять ли от города. Здесь Чжугэ Лян распрощался с государем и ускоренным маршем двинулся к Ханьчжуну. Копья и алебарды его воинов напоминали густой лес, а знамена и стяги заслонили все небо. Пограничная стража донесла в столицу царства Вэй о выступлении Чжугэ Ляна в поход, и приближенный сановник доложил вэйскому правителю Цао Жую: -- Нам доносят с границы, что Чжугэ Лян стягивает войска в Ханьчжун и собирается вторгнуться в пределы царства Вэй. -- Кто отразит их нападение? -- спросил своих сановников взволнованный Цао Жуй. -- Позвольте это сделать мне! -- вызвался один из присутствующих. -- Мой отец когда-то погиб в Ханьчжуне, и я жажду отомстить за него. Если вы дадите мне достаточное количество войска, я докажу свою преданность и разобью врага! Это говорил Сяхоу Моу, сын погибшего полководца Сяхоу Юаня. Сяхоу Моу был человеком разнузданным и скаредным. С детства он воспитывался в доме своего дяди Сяхоу Дуня. А когда Хуан Чжун убил Сяхоу Юаня, Цао Цао, жалея Сяхоу Моу, отдал за него свою дочь. Так Сяхоу Моу сделался императорским зятем и стал пользоваться большим почетом и уважением при дворе. Несмотря на то, что он числился полководцем, в походах Сяхоу Моу никогда не участвовал. Сейчас впервые он вызвался пойти в бой. Цао Жуй сразу отдал под его начало все гуаньсийские войска. -- Зачем вы это сделали? -- спросил сы-ту Ван Лан. -- Ведь Сяхоу Моу никогда не командовал войсками в бою! Что он сможет сделать против такого мудрого полководца, как Чжугэ Лян? -- Вы, сы-ту, должно быть сами состоите в сговоре с Чжугэ Ляном и хотите ему помочь! -- разозлился Сяхоу Моу. -- Я знаю "Законы войны", в этом не сомневайтесь! Скорей всего вы презираете меня за мою молодость! Так знайте же: я или схвачу Чжугэ Ляна, или не возвращусь живым к Сыну неба!.. Ван Лан не осмелился ему возражать, и Сяхоу Моу, попрощавшись с вэйским правителем, отправился в западную столицу Чанань, откуда он намеревался двинуть навстречу Чжугэ Ляну двухсоттысячную гуаньсийскую армию. Поистине: Хотели вручить полководцу и власть и белый бунчук, Но все получил желторотый юнец, появившийся вдруг. Чем окончился поход Сяхоу Моу, вам расскажет следующая глава. ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ВТОРАЯ в которой пойдет речь о том, как Чжао Юнь победил пять военачальников, и о том, как хитроумно Чжугэ Лян взял три города Войска Чжугэ Ляна подошли к Мяньяну. Проходя мимо могилы Ма Чао, Чжугэ Лян приказал его брату Ма Даю надеть траур и сам принес жертву духу умершего. После этого Чжугэ Лян созвал на военный совет военачальников. Разведка донесла, что вэйский правитель Цао Жуй поставил во главе большой армии императорского зятя Сяхоу Моу, который сейчас в Чанане собирает еще войско. -- Этот Сяхоу Моу изнежен, слаб и скудоумен, -- сказал Вэй Янь. -- Разрешите мне с пятитысячным отрядом отборных воинов совершить поход на Чанань! Я выйду из Баочжуна, перейду на восточный склон хребта Циньлин, пройду через