Атреид Менелай, знаменитый копейщик. Дело окончив, я отплыл. Послали мне ветер попутный Вечные боги и скоро к отчизне доставили милой". 150 Дух в груди Пенелопы рассказом своим взволновал он. Феоклимен боговидный тогда перед ними промолвил: "О достойная чести супруга царя Одиссея! Этот знает немного. Мое вот послушай-ка слово. Все я точно тебе предскажу, ничего не скрывая. 155 Будь мне свидетелем Зевс, потом этот стол твой радушный, Этот очаг Одиссеев, к которому я сейчас прибыл, - Истинно, где-то уж здесь Одиссей, на Итаке родимой, Странствует или сидит и слушает, что тут творится, И женихам этим всем насаждает ужасную гибель. 160 Все это я, в корабле крепкопалубном сидя, по птице Сразу узнал и тогда же о том закричал Телемаху". Феоклимену в ответ Пенелопа царица сказала: "О, если б слово твое, чужеземец, свершилось на деле! Много б тогда от меня получил ты любви и подарков, 165 Так что всякий тебя, повстречавши, почел бы счастливцем". Так Пенелопа и гость вели меж собой разговоры. А женихи в это время пред домом игрой забавлялись, Диски и копья метали на плотно убитой площадке Там, где обычно играли, - всегдашнею наглостью полны. 170 Время меж тем подходило к обеду, с полей отовсюду Гнали им скот пастухи - те самые, что и обычно. Тут к женихам обратился Медонт. Меж вестников прочих Был наиболе он ими любим и к столу приглашался. "Так как, юноши, все вы насытили играми сердце, 175 То возвращайтесь домой и начнем-ка обед наш готовить. Вовремя сесть за обед - это дело совсем неплохое!" Так он сказал. Поднялись женихи и послушались слова. После того как вошли во дворец Одиссеев уютный, Сняли плащи они с плеч и, сложив их на стулья и кресла, 180 Жирных начали резать козлов и огромных баранов, Тучных начали резать свиней и корову из стада, - Всем на обед. Одиссей с свинопасом божественным в город Вместе идти между тем собралися с полей деревенских. Начал с ним разговор свинопас, над мужами начальник: 185 "Странник, ты как же, выходит, желаешь отправиться в город Нынче же, как приказал мой хозяин? По-моему, лучше Было б, чтоб сторожем здесь ты ч нас на дворе оставался. Но почитаю хозяина я и боюсь, что потом он Станет за это ругать. Неприятны упреки хозяев. 190 Ну, так отправимся в путь. Уж сильно продвинулось время, Скоро вечер придет. И станет тогда холоднее". Так свинопасу на это сказал Одиссей многоумный: "Знаю все, понимаю. И сам я уж думал об этом. Значит, пойдем. Но меня ты веди, я просил бы, все время. 195 Если готовую палку имеешь, то дай мне и палку, Чтоб опираться. Скользка ведь, как вы говорите, дорога". Так ответив, на плечи он жалкую сумку набросил, Всю в заплатах и дырках, и перевязь к ней на веревке. Дал ему палку Евмей, какая понравилась гостю. 200 Оба отправились в путь. Пастухи ж и собаки остались Скотный двор охранять. Повел он хозяина в город. Был похож Одиссей на старого нищего видом, Брел, опираясь на палку, в одежде убогой и рваной. Вниз спускались они по кремнистой, неровной дороге. 205 Был прекрасноструистый колодезь под городом (воду Черпали в нем горожане), искусно обложенный камнем. Соорудили колодезь Итак, Нерит и Поликтор. Рощей вскормленных водой тополей водоем отовсюду Был окружен, а вода низвергалась холодной струею 210 Сверху, с высокой скалы. Алтарь наверху находился Нимф. Прохожие все им жертву на нем приносили. Долиев сын Меланфий нагнал в этом месте идущих. Коз он гнал женихам на обед, между козами всеми Самых отборных. И два пастуха ему гнать помогали. 215 Путников он увидал, неприлично и страшно ругаться Начал и тем глубоко возмутил Одиссеево сердце: "Вот хорошо! Негодяй, я вижу, ведет негодяя! Бог, известно, всегда подобного сводит с подобным! Ты куда оборванца ведешь, свинопас сердобольный? 220 Этот докучливый нищий старик, блюдолиз этот наглый Будет о многие рад косяки тереться плечами, В дар не мечи, не котлы получая, а хлебные корки. Если б ты мне его дал и взялся б наш двор сторожить он, Скотником быть, для козлят приносить молодые побеги, - 225 К сывротке мог бы еще получать он козлиную ногу, Но лишь в плохом ремесле понимает он толк, и к работе Сердце его не лежит. Побираясь по людям, желает Лучше он свой ненасытный желудок питать подаяньем. Вот что тебе я скажу, и все это точно свершится: 230 Если он явится в дом Одиссея, подобного богу, То полетит через залу, и брошенных много скамеек Будет попорчено, в череп его ударяясь и в ребра!" Так безумец сказал и, мимо идя, Одиссея Пяткой ударил в бедро. Но его не столкнул он с тропинки, 235 Тот невредимым остался. Меж двух колебался он мыслей; Дух ли исторгнуть из тела, хватив его палкою сзади, Или, подняв, головою ударить о землю. Однако Все он стерпел и сдержался. Евмей обругал Меланфия Прямо в лицо, и руки воздел, и громко молился: 240 "Дочери Зевсовы, нимфы источника, если когда вам Бедра ягнят и козлят сжигал Одиссей, их окутав Слоем прекрасного жира, молитвы моей не отриньте! Пусть вернется тот муж, пусть его приведет божество к нам! Великолепье твое он сразу тогда бы рассеял, - 245 Великолепье, что так ты нахально несешь, непрерывно Шляясь в город; стада ж от плохих пастухов погибают". Снова Меланфий, козий пастух, свинопасу ответил: "Вот ведь, что говорит этот пес, наторелый в коварстве: Ну погоди, увезу я тебя далеко от Итаки 250 На корабле чернобоком, продам тебя с выгодой в рабство! О, если б был Телемах сребролуким убит Аполлоном Нынче же в доме своем или б так был смирен женихами, Как для отца его день возвращенья погиб на чужбине!" Так сказав, назади их оставил он, медленно шедших, 255 Сам же хозяйского дома достиг очень скоро, тотчас же В зал обеденный там он вошел и за стол с женихами Против сел Евримаха: его он любил наиболе. Те, кто прислуживал, мяса кусок перед ним положили, Хлеб подала, чтобы ел он, почтенная ключница на стол. 260 Тут подошли Одиссей с свинопасом божественным к дому, Остановились вблизи от него. Вокруг разносились Звуки полой форминги. Играл, готовяся к пенью, Фемий. Сказал Одиссей свинопасу, схватив его руку; "Это, Евмей, не иначе, как дом Одиссея прекрасный! 265 Даже средь многих других узнать его вовсе нетрудно. Все здесь одно к одному. Зубчатой стеною искусно Двор окружен, и ворота двустворные крепки надиво, Их ни один человек проломить иль сорвать не сумел бы, В доме этом немало пирует мужей, как я вижу. 270 Чувствую запах жаркого. А также и звуки форминги Слышу, которую боги подругою сделали пира". Так, ему отвечая, Евмей свинопас, ты промолвил: "Правильно ты догадался. Как в этом, умен и во всем ты. Надо, однако, подумать, как дальше мы действовать будем. 275 Или ты первый войди в уютное это жилище И замешайся в толпу женихов, я ж останусь на месте. Если же хочешь, останешься ты. Отправлюсь я первым. Долго, однако, не жди, чтоб, тебя увидавши снаружи, Кто в тебя чем не швырнул, не побил бы. Подумай об этом". 280 Так ответил ему Одиссей, в испытаниях твердый: "Знаю все, понимаю. И сам я об этом уж думал, Лучше иди ты вперед. А я назади тут останусь. Многим швыряли в меня. И бит бывал я нередко. Дух мой вынослив. Немало трудов перенесть мне пришлося 285 В море и в битвах. Пускай же случится со мною и это. Только желудка - его нам осилить никак не возможно. Жадный желудок проклятый, он бед нам приносит без счета. Люди ради него и суда крепкоребрые строят, Беды готовя врагам на море, всегда беспокойном". 290 Так меж собой разговоры вели Одиссей с свинопасом. Пес, лежавший близ двери, вдруг голову поднял и уши, - Аргус, пес Одиссея, которого некогда сам он Выкормил, но, к Илиону отправясь священному, в дело Употребить не успел. Молодые охотники раньше 295 Коз нередко гоняли с ним диких, и зайцев, и ланей. В пренебреженьи теперь, без хозяйского глаза, лежал он В куче огромной навоза, который обильно навален Был от коров и от мулов пред дверью, чтоб вывезти после В поле, удабривать им Одиссеев пространный участок, 300 Там он на куче лежал, собачьими вшами покрытый. Только почувствовал близость хозяина пес, как сейчас же Оба уха прижал к голове, хвостом повилявши. Ближе, однако, не мог подползти к своему господину. Тот на него покосился и слезы утер потихоньку, 305 Скрыв их легко от Евмея, и быстро спросил свинопаса: "Странное дело, Евмей! Вот лежит на навозе собака. С виду прекрасна она, но того я сказать не умею, Резвость в беге у ней такова ли была, как наружность? Или она из таких, которые вьются обычно 310 Возле стола у господ и которых для роскоши держат?" Так, ему отвечая, Евмей свинопас, ты промолвил: "О, если б эта собака далеко умершего мужа Точно такою была и делами и видом, какою Здесь оставил ее Одиссей, отправляясь на Трою, 315 Ты б в изумленье пришел, увидав ее резвость и силу! Не было зверя, который сквозь чащу густейшего леса Мог бы уйти от нее. И чутьем отличалась собака. Нынче плохо ей тут. Хозяин далеко от дома Где-то погиб. А служанкам какая нужда до собаки? 320 Если власти хозяина раб над собою не чует, Всякая вмиг у него пропадает охота трудиться. Лишь половину цены оставляет широкоглядящий Зевс человеку, который на рабские дни осужден им", Кончил, в двери вошел для жизни удобного дома 325 И к женихам достославным направился прямо в палату. Аргуса ж черная смертная участь постигла, едва лишь Он на двадцатом году увидал своего господина. Первым из всех Телемах боговидный заметил Евмея, В залу вошедшего. Быстро ему он кивнул головою 330 И подозвал. Свинопас огляделся и взял табуретку. Кравчий обычно на той табуретке сидел, раздавая Мясо во множестве всем женихам, во дворце пировавшим. Ту табуретку Евмей пред столом Телемаха поставил Прямо напротив и сел. Глашатай на стол ему подал 335 Порцию мяса и хлеб перед ним положил из корзинки. Тотчас следом за ним вошел Одиссей многоумный. Был старику он и жалкому нищему видом подобен, Брел, опираясь на палку, в одежде убогой и рваной. На ясеневый порог внутри у дверей он уселся, 340 О кипарисный косяк опершися спиною, который Плотник выстругал гладко, пред тем по шнуру обтесавши. Тут подозвал Телемах к себе свинопаса и молвил, Целый хлеб из прекрасной корзины доставши и мяса, Сколько мог ухватить, обеими взявши руками: 345 "На, отнеси это гостю, ему ж самому посоветуй, Чтобы подряд женихов обошел он, прося подаянья. Стыд для нищих людей - совсем негодящийся спутник". Это услышав, немедля пошел свинопас к Одиссею, Близко стал перед ним и слова окрыленные молвил: 350 "Странник, это тебе Телемах посылает и просит, Чтобы подряд женихов обошел ты, прося подаянья, Стыд, сказал он, для нищих людей - негодящийся спутник". Молвил тогда свинопасу в ответ Одиссей многоумный: "Зевс повелитель! Пошли Телемаху меж смертными счастье! 355 Пусть исполнится все, что в своем замышляет он сердце!" Так он сказал, руками обеими принял подачу И пред ногами своими сложил на убогую сумку, Ел он. И пел в это время в столовой певец пред гостями. Кончил есть. И певец божественный пенье окончил. 360 Подняли шум женихи в обеденном зале. Афина Близко меж тем подошла к Одиссею, Лаэртову сыну, И женихов обходить приказала, прося у них хлеба, Чтобы узнать, кто меж ними порядочный, кто беззаконный. Впрочем, из них никого пощадить не сбиралась Афина. 365 Справа он начал гостей обходить и к каждому мужу Руку протягивал, словно всегда только нищим и был он. Те, жалея, давали, смотря на него с изумленьем, И предлагали друг другу вопросы, откуда и кто он. Козий пастух Меланфий тогда обратился к ним с речью: 370 "Слушайте, что расскажу, женихи достославной царицы, Вам я о страннике этом. Его уже раньше я видел. К нам сюда свинопас его вел. А каким похвалиться Происхожденьем он может, того хорошо я не знаю". Так он сказал. Антиной на Евмея накинулся с бранью: 375 "Вот, всегда ты таков! Для чего притащил ты к нам в город Этого? Иль не довольно у нас тут других блюдолизов, Всякого рода бездомных бродяг и докучливых нищих? Иль тебе мало того, что добро твоего господина Столько людей поедает, - еще одного пригласил ты!" 380 Так, ему возражая, Евмей свинопас, ты ответил: "Нехорошо, Антиной, ты сказал, хоть и знатен породой! Сам посуди: приглашает ли кто человека чужого В гости к себе, если он не бывает полезен для дела? Или гадателей, или врачей, иль плотников ловких, 385 Или же вещих певцов, чтоб нам песнями радость давали, Эти для смертных желанны везде на земле беспредельной, Нищего ж кто пожелает позвать, чтоб его ж разорял он? Ты из всех женихов Пенелопы к рабам Одиссея Самый суровый, ко мне же особенно. Впрочем, об этом 390 Я не забочусь, пока Пенелопа разумная в доме Этом живет и с ней ее сын, Телемах боговидный". Так свинопасу в ответ Телемах рассудительный молвил: "Будет тебе, замолчи, перестань разговаривать много. Знаешь, как скор Антиной на обидное слово. Он любит 395 Ссориться сам и других подбивает охотно на ссору". Это сказав, к Антиною крылатые речи направил: "Право, меня, Антиной, ты как будто отец опекаешь! Хочешь, чтоб этого гостя своим принудительным словом Выгнал я из дому вон! Избави от этого бог нас! 400 Сколько захочешь давай. Мне не жаль. Даже сам приглашаю. Также и матери можешь моей не стесняться нисколько И никого из рабов, в Одиссеевом доме живущих. Вправду, однако, совсем не такие в груди твоей мысли. Сам-то охотно берешь ты, другим лишь давать не охотник". 405 Так он сказал. И в ответ Антиной Телемаху промолвил: "Что говоришь ты, надутый болтун, необузданно-буйный! Если б вот это от каждого здесь жениха получил он, Целых три месяца вновь он сюда заглянуть не посмел бы!" Так он сказал и скамейку схватил под столом, на которой, 410 В зале с другими пируя, блестящие ноги покоил. Прочие ж страннику стали давать и наполнили сумку Хлебом и мясом. К порогу пошел Одиссей, собираясь Тут же тем закусить, что ему надавали ахейцы. Близ Антиноя он стал и такое сказал ему слово: 415 "Дай мне, друг! Не последним ты кажешься мне средь ахейцев, Но наиболее знатным. С царем ты наружностью сходен. Вот почему ты мне должен бы дать - и щедрей, чем другие, - Хлеба. А я тебя славить начну по земле беспредельной. Некогда собственным домом и сам я промежду сограждан 420 Жил - богатый, счастливый, всегда подавая скитальцу, Кто бы он ни был и, в чем бы нуждаясь, ко мне ни пришел он. Множество было рабов у меня и всего остального, С чем хорошо нам живется, за что нас зовут богачами. Все уничтожил Кронион - ему, видно, так пожелалось! 425 В мысль мне вложил Громовержец с бродячей разбойничьей шайкой Ехать в Египет, в дорогу далекую, чтобы погиб я. Там, на Египте-реке, с кораблями двухвостыми стал я. Прочим спутникам верным моим приказал я на берег Вытащить все корабли и самим возле них оставаться. 430 А соглядатаев выслал вперед, на дозорные вышки. Те же, в надменности духа, отваге своей отдаваясь, Ринулись с вышек вперед, прекрасные нивы египтян Опустошили, с собою их жен увели и младенцев, Их же самих перебили. До города крики достигли. 435 Крики эти услышав, египтяне вдруг появились С ранней зарею. Заполнилось поле сверканием меди, Пешими, конными. Зевс-молнелюбец трусливое бегство В сердце товарищам бросил. Никто не посмел оставаться, Ставши лицом ко врагу. Отовсюду беда нам грозила. 440 Многих из нас умертвили они заостренною медью, Многих живьем увели, чтоб трудились на них подневольно. Я же был отдан на Кипр чужеземцу, какой повстречался, Дметору, сыну Иаса, насильем царившему в Кипре. Множество бед испытав, оттуда я прибыл в Итаку". 445 Голосом громким вскричал Антиной в ответ Одиссею: "Что за бог послал нам беду эту, пира докуку? Прочь от стола моего! Туда отойди, в середину, Иль кое-что ты узнаешь погорше Египта и Кипра! Что за наглец неотвязный, какой попрошайка бесстыдный! 450 Всех ты обходишь подряд, и дают они щедрой рукою, Слепо: чего им жалеть, чего им удерживать руку? Все добро тут чужое! Кругом его сколько угодно!" Прочь от него отойдя, сказал Одиссей многоумный: "Да, твой дух оказался совсем не таким, как наружность! 455 Дома и соли крупинки не дашь ты тому, кто попросит, Если здесь, на пиру у чужих восседая, не хочешь Дать хоть кусочек мне хлеба. А вижу его я тут много!" Так он ответил. Сильнее еще Антиной разъярился, Грозно взглянул на него и слова окрыленные молвил: 460 "Ну, не добром тебе нынче, я думаю, выйти придется Вон из этого зала! Ты смеешь еще и ругаться!" Так он сказал и, схвативши скамейку, швырнул в Одиссея, В правое прямо плечо, у спины. Но недвижим остался, Словно скала, Одиссей - от его не свалился удара; 465 Молча только повел головой, замышляя худое. Быстро к порогу пошел он, и сел там, и полную сумку Возле себя положил, и сказал, к женихам обращаясь: "Слушайте слово мое, женихи достославной царицы! Выскажу то я, к чему меня дух мой в груди побуждает! 470 Ни огорченья, ни боли в душе не бывает у мужа, Если, свое защищая добро, он побои претерпит, Иль за коров пострадает своих, за овец белорунных. Мне же побои нанес Антиной за проклятый желудок, Жалкий желудок, так много беды доставляющий людям. 475 Но если боги, а также эриннии есть и для нищих, - Пусть Антиноя постигнет смертельный конец вместо брака". Снова ответил ему Антиной, Евпейтом рожденный: "Ешь и спокойно сиди, чужеземец, иль прочь убирайся! Иначе, за руку взявши иль за ногу, юноши наши 480 Вмиг тебя вытащат из дому вон и всего искалечат!" Негодованье при этих словах овладело другими. Так не один говорил из юношей этих надменных: "Нехорошо, Антиной, что несчастного странника бьешь ты! Гибель тебе, если это какой-нибудь бог небожитель! 485 В образе странников всяких нередко и вечные боги По городам нашим бродят, различнейший вид принимая, И наблюдают и гордость людей и их справедливость". Так женихи говорили. Но тот равнодушен остался. В сердце великую боль за побитого сын Одиссеев 490 Множил, однакоже с век не сронил ни единой слезинки. Молча только повел головой, замышляя худое. Только до слуха дошло Пенелопы разумной, что в зале Был чужеземец побит, служанкам сказала царица: "Если б тебя самого так избил Аполлон славнолукий!" 495 Ключница тут Евринома с таким обратилась к ней словом: "О, если б наши проклятья с собой привели их свершенье, Завтра зари златотронной никто бы из них не дождался!" Ключнице так отвечала разумная Пенелопея: "Все они, матушка, нам ненавистны, все зло замышляют. 500 Но Антиной наиболе на черную Керу походит. По дому ходит у нас чужеземец какой-то несчастный. Просит у всех подаянья: нужда поневоле заставит. Подали все остальные ему и наполнили сумку. Этот же в правое прямо плечо ему бросил скамейку". 505 Так говорила она, средь женщин-служительниц сидя К спальне своей. Одиссей же божественный в зале обедал. Кликнув к себе свинопаса, ему Пенелопа сказала: "Вот что, Евмей многосветлый, пойди передай чужестранцу, Чтобы пришел. Я б хотела его попросить рассказать мне, 510 Не приходилось ли слышать о стойком ему Одиссее Иль его видеть глазами. На вид человек он бывалый". Так Пенелопе в ответ, Евмей свинопас, ты промолвил: "Если бы эти ахейцы, царица, кричать перестали, Гость рассказом своим тебе бы порадовал сердце. 515 Три он ночи провел у меня, я удерживал в доме Три его дня. С корабля убежавши, ко мне он явился. Все же в рассказе о бедах своих до конца не дошел он. Так же, как люди глядят на певца, который, богами Пенью обученный, песни прелестные им распевает, - 520 Слушать готовы они без усталости, сколько б ни пел он, - Так чаровал меня странник, в жилище моем пребывая. Он по отцу, говорит, Одиссею приходится гостем. Жил на острове Крите, где род обитает Миноса. Много бед претерпев, сюда он к нам прибыл оттуда, 525 С места к месту влачась. Говорит, что, как слышно, совсем уж Близко от нас Одиссей, в краю плодородном феспротов, Жив и много домой сокровищ везет богатейших". Так свинопасу сказала разумная Пенелопея: "Кликни его самого, чтобы с глазу на глаз мне побыть с ним. 530 Эти же либо снаружи, за дверью, пускай веселятся, Либо здесь, в нашем доме. С чего б и не быть им в весельи? Собственных в доме своем они ведь не тратят запасов - Хлеба и сладостных вин. Лишь служители их потребляют. Сами ж они, ежедневно врываяся в дом наш толпою, 535 Режут без счета быков, и жирных козлов, и баранов, Вечно пируют и вина искристые пьют безрасчетно. Все расхищают они. И нет уже мужа такого В доме, как был Одиссей, чтобы дом защитить от проклятья. Если б пришел Одиссей и явился в родную Итаку, 540 Быстро с сыном своим он мужам отомстит за насилья!" Вдруг в это время чихнул Телемах, и по целому дому Грянуло страшно в ответ. Засмеялась тогда Пенелопа. Тотчас к Евмею она обратилась со словом крылатым: "Вот что, Евмей, позови-ка скорее ко мне чужеземца! 545 Разве не видишь? Все, что сказала я, сын зачихал мне? Значит, для всех женихов несвершившейся гибель не будет: Кер и смерти меж них теперь ни один не избегнет. Слово другое скажу, и запомни его хорошенько: Если уверюсь, что мне сообщает он полную правду, 550 Я его в платье одену прекрасное, в плащ и рубашку". Это услышав, немедля пошел свинопас к Одиссею, Близко стал перед ним и слова окрыленные молвил: "Слушай, отец чужеземец, зовет тебя Пенелопея, Мать Телемаха. Хоть очень царица измучена горем, 555 Все же сердце узнать призывает ее о супруге. Если она убедится, что ты говоришь ей всю правду, В плащ тебя и в хитон царица оденет, в которых Больше всего ведь нуждаешься ты. А кормиться ты будешь, Сбор совершая в народе с того, кто дать пожелает". 560 Так свинопасу на это сказал Одиссей многостойкий: "Я Пенелопе разумной, Икарьевой дочери, тотчас Все, что хочет она, готов рассказать откровенно. Много я знаю о нем, одинаково мы с ним страдали. Очень, однако, боюсь я толпы женихов ее буйных: 565 Наглость их и насилья к железному небу восходят! Вот и сегодня: я по дому шел, никому никакого 3ла я не делал, меня ж человек этот больно ударил. Встали ль меня защищать от него Телемах иль другой кто? Лучше дай ей совет, чтобы в спальне она до захода 570 Солнца сидела, хотя б и спешила услышать о муже. Пусть меня спросит тогда о дне возвращенья супруга, Ближе к огню посадив: одежда моя ведь плохая, Знаешь и сам: обратился я к первому с просьбой к тебе же". Так сказал он. Пошел свинопас, услыхавши то слово. 575 Через порог он ступил. И сказала ему Пенелопа: "Где же странник, Евмей? Не с тобой он? Что в мысли забрал он? Иль кого здесь боится чрезмерно? Иль в дом показаться Стыдно ему? Нелегко стыдливым скитальцам живется". Так Пенелопе в ответ, Евмей свинопас, ты промолвил: 580 "Правильно он говорит. Так мог и другой бы подумать, Кто избежать бы хотел издевательств людей этих наглых. Он убеждает тебя подождать, чтобы скрылося солнце. Ведь и самой тебе будет, царица, намного приятней Наедине с чужеземцем слова говорить и внимать им". 585 Снова ему отвечала разумная Пенелопея: "Как бы там ни было, этот твой гость рассуждает неглупо. В целом мире нигде средь людей, умереть обреченных, Нет столь наглых мужей, беззаконья такие творящих". Так сказала она. Свинопас же божественный тотчас, 590 Как рассказал обо всем, в толпу женихов замешался И Телемаху слова окрыленные молвил, склонившись Близко к его голове, чтоб его не слыхали другие: "Друг, я отправлюсь к себе, чтоб свиней там стеречь и другое Наше с тобою добро. А об этом здесь ты позаботься. 595 Прежде всего берегись, чтоб с тобою чего не случилось: Много есть средь ахейцев, кто зло на тебя замышляет. Зевс да погубит их раньше, чем с нами несчастье случится. Тут свинопасу в ответ Телемах рассудительный молвил: "Так и будет, отец! А ты, закусив, отправляйся. 600 Завтра с зарей ты придешь и священные жертвы пригонишь. Ну, а об здешних делах уже я позабочусь и боги". Так он сказал. Свинопас на гладкое кресло уселся. После того же как дух свой наполнил питьем и едою, В поле пошел он к свиньям, ограду оставивши с домом, 605 Полным гостей пировавших. Они до вечернего часа Дух услаждали себе веселою пляской и пеньем. Гомер. Одиссея. Песнь восемнадцатая. ПЕСНЬ ВОСЕМНАДЦАТАЯ. Нищий общинный пришел. По Итаке по городу всюду Он, побираясь, бродил. Выдавался великим обжорством. Был в еде и в питье ненасытен. Ни мощи, ни силы Не было в нем никакой, однако на вид был огромен. 5 Он назывался Арней. Такое дала ему имя Мать при рожденьи. Но юноши все его Иром прозвали, Так как ходил с извещеньями он, куда кто прикажет. Из Одиссеева дома он гнать принялся Одиссея, С бранью напал на него и слова окрыленные молвил: 10 "Вон из прихожей, старик! Или за ногу вытащен будешь! Не понимаешь? Смотри-ка, ведь все мне кругом здесь мигают; "Выброси вон старика!" Но я это сделать стесняюсь. Живо! Вставай! Чтобы ссора не стала у нас рукопашной!" Мрачно взглянув на него, Одиссей многоумный ответил: 15 "Что ты? Тебе ничего ни сказал я, ни сделал плохого! Мне все равно, подают ли тебе, получил ли ты много. Мы и вдвоем поместимся на этом пороге. Зачем же Зависть к другому питать? Мне кажется, ты ведь скиталец Так же, как я. Что делать? Богатство дается богами. 20 Ты же не больно руками махай. Рассержусь я, так плохо Будет тебе! Хоть старик я, но кровью тебе оболью я Губы и грудь. И тогда тут гораздо спокойней мне будет Завтра. Наверно могу поручиться, вернуться обратно Не пожелаешь ты в дом Одиссея, Лаэртова сына!" 25 Ир бродяга свирепо в ответ закричал Одиссею: "Боги, как сыплет слова старикашка оборванный этот! Словно старуха кухарка! Постой, я расправлюсь с тобою! В оба приму кулака - полетят твои зубы на землю, Как у свиньи, на потраве застигнутой в поле средь хлеба! 30 Ну, подпоясайся! Пусть все кругом тут свидетели будут Нашего боя! Посмотрим, ты справишься ль с тем, кто моложе!" Так на отесанном гладко пороге, пред дверью высокой, Ярая ссора меж них все сильней начала разгораться. Это не скрылось от глаз Антиноевой силы священной. 35 Весело он засмеялся и так к женихам обратился: "Ну, друзья, никогда здесь такого еще не случалось! Нам веселую в дом божество посылает забаву! Ир и странник большую затеяли ссору друг с другом. Дело к драке идет. Пойдем поскорее, стравим их!" 40 Так он сказал. Со своих они мест повскакали со смехом И обступили густою толпою оборванных нищих. С речью к ним Антиной обратился, Евпейтом рожденный: "Слушайте, что я хочу предложить, женихи удалые! Эти козьи желудки лежат на огне, мы на ужин 45 Их приготовили, жиром и кровью внутри начинивши. Кто из двоих победит и окажется в битве сильнейшим, Пусть подойдет и возьмет желудок, какой пожелает. В наших обедах всегда он участвовать будет, и нищим Мы не позволим другим сюда приходить за подачкой". 50 Так сказал Антиной. Понравилось всем предложенье. Умысел хитрый тая, Одиссей многоумный сказал им: "Как возможно, друзья, чтоб вступал с молодым в состязанье Слабый старик, изнуренный нуждой! Но злосчастный желудок Властно меня заставляет идти под побои. Я с просьбой 55 К вам обращаюсь: великой мне клятвою все поклянитесь, Что ни один человек, дабы Иру помочь, не ударит Тяжкой рукою меня и не даст ему этим победы". Так сказал Одиссей. И все поклялись, как просил он. После того как они поклялись и окончили клятву, 60 Стала тотчас говорить Телемаха священная сила: "Раз тебя сердце и дух твой отважный к тому побуждают, То защищайся. Ты можешь ахейцев других не бояться. Тот, кто ударит тебя, бороться со многими будет. Я здесь хозяин. Наверно, мне также окажут поддержку 65 Двое разумных и знатных мужей - Антиной с Евримахом". Так сказал он. И все согласилися с ним. Одиссей же Рубищем срам опоясал. Большие прекрасные бедра Пред женихами открылись, широкая грудь обнажилась, Плечи, могучие руки. Приблизившись к пастырю войска, 70 Мощью все налила его члены Паллада Афина. Это увидевши, все женихи удивились безмерно. Так не один говорил, взглянув на сидевшего рядом: "Быть, видно, Иру Не-Иром. Беду на себя он накликал. Что за могучие бедра старик показал из лохмотьев!" 75 Так говорили. Смутилось у Ира трусливое сердце. Все же рабы, опоясав, его притащили насильно. Был он в великом испуге, и мясо дрожало вкруг членов, С бранью его Антиной по имени назвал и крикнул: "Лучше б тебе, самохвал, умереть иль совсем не родиться, 80 Раз ты так страшно дрожишь и бесстыдно робеешь пред этим Старым, измученным долгой и сильной нуждой человеком! Вот что тебе я скажу, и это исполнено будет: Если старик победит и окажется в битве сильнее, Брошу тебя я в корабль чернобокий и мигом отправлю 85 На материк, к Ехету царю, истребителю смертных. Уши и нос он тебе беспощадною медью обрежет, Вырвет срам и сырым отдаст на съедение собакам". Тут сильнее еще задрожали все члены у Ира. Вывели слуги его. Кулаки они подняли оба. 90 Тут себя самого спросил Одиссей многостойкий: Так ли ударить, чтоб здесь же он пал и душа б отлетела, Или ударить легко, чтоб лишь наземь его опрокинуть. Вот что, старательно все обсудив, наилучшим признал он: Слабый удар нанести, чтоб ни в ком не будить подозрений. 95 Стали сходиться бойцы. В плечо Одиссея ударил Ир. Одиссей же по шее ударил под ухом и кости Все внутри раздробил. Багровая кровь полилася Изо рта. Стиснувши зубы, со стоном он в пыль повалился, Топая пятками оземь. И руки высоко поднявши, 100 Со смеху все женихи помирали. Схвативши бродягу За ногу, вытащил вон его Одиссей из прихожей И поволок через двор и чрез портик к воротам. К ограде Там прислонил, посадив, и палку вложил ему в руки, И со словами к нему окрыленными так обратился: 105 "Здесь сиди, свиней и собак отгоняй и не думай Быть средь бродяг и средь нищих начальником, раз уж такой ты Трус. А не то приключится с тобою беда и похуже!" Кончив, на плечи себе он набросил убогую сумку, Всю в заплатах и дырках, и перевязь к ней из веревки, 110 Быстро к порогу пошел и сел там. Со смехом веселым В дом вошли женихи и приветственно гостю сказали: "Дай тебе Зевс и другие бессмертные боги, о странник, Все, что мило тебе, чего всего больше ты хочешь, Что наконец перестанет ходить этот наглый обжора 115 К нам побираться. Бродягу мы этого скоро отправим На материк, к Ехету царю, истребителю смертных". Так сказали. И был пожеланьям услышанным рад он. Тут преподнес Антиной Одиссею огромный желудок, Полный жира и крови. Достал Амфином из корзины 120 Целых два хлеба, поднес Одиссею, вложил ему в руки, И золотою приветствовал чашей, и громко промолвил: "Радуйся много, отец чужеземец! Будь счастлив хотя бы В будущем! Множество бед в настоящее время ты терпишь!" Так на это ему Одиссей многоумный ответил: 125 "Право, ты, Амфином, мне кажешься очень разумным. Сын ты такого ж отца, о нем я хорошее слышал: Средствами очень богат и доблестен Нис дулихиец. Ты его сын, говорят, и на вид как будто разумен. Вот почему я скажу. А выслушав, сам ты рассудишь. 130 Меж всевозможных существ, которые дышат и ходят Здесь, на нашей земле, человек наиболее жалок. Ждать впереди никакой он беды не способен, покуда Счастье боги ему доставляют и движутся ноги. Если ж какую беду на него божество насылает, 135 Он хоть и стойко, но все ж с возмущеньем беду переносит. Мысль у людей земнородных бывает такою, какую Им в этот день посылает родитель бессмертных и смертных. Некогда ждало меня средь мужей и богатство и счастье, Силой и властью своей увлекаясь, тогда я немало 140 Дел нечестивых свершил, на отца полагаясь и братьев. Жить ни один человек нечестивою жизнью не должен. Всякий дар от богов принимать он обязан в молчаньи. Сколько, смотрю, беззаконий творят женихи в этом доме, Как расточают богатства и как оскорбляют супругу 145 Мужа, который, поверь мне, вдали от друзей и отчизны Очень будет недолго! Он близок! И дай тебе, боже, Вовремя в дом свой уйти, чтоб его тут не встретить, когда он В милую землю родную из странствий приедет обратно. Верь, женихам и ему, когда он под кров свой вернется, 150 Не разойтись никогда без большого пролития крови!" Странник, свершив возлиянье, вино медосладкое выпил, Кубок же в руки обратно отдал устроителю войска. Тот, печалуясь сердцем, пошел через зал, головою Низко поникнув. Почуял он что-то недоброе духом. 155 Смерти он все ж не избег. И его оковала Афина, Гибель назначив принять от руки и копья Телемаха. Снова сел Амфином на кресло, какое оставил. Мысль вложила такую богиня Паллада Афина В грудь Пенелопы разумной, Икарьевой дочери милой: 160 Пред женихами явиться, чтоб дух им побольше расширить, Также, чтоб больше гораздо теперь, чем в минувшее время, Ценною стала она в глазах и супруга и сына. Так со смущенной улыбкой она Евриноме сказала: "Дух, Евринома, меня побуждает, как не было раньше, 165 Пред женихами предстать, хоть они мне противны, как прежде. Слово б я сыну сказала, и было б оно не без пользы: Чтоб никакого общения он не имел с женихами. Речи у них хороши, за спиной они зло замышляют". Ключница ей Евринома на это ответила вот что: 170 "Все, что, дитя, говоришь, говоришь ты вполне справедливо. Выйди и сыну скажи, ничего от него не скрывая. Раньше, однако, ты кожу омой и натри себе щеки. Не появляйся на людях с лицом, орошенным слезами. Нехорошо горевать непрерывно, о всем забывая. 175 Вырос твой сын. В таких он годах, в каких наиболе Видеть его ты мечтала, о чем всего больше молилась". Ей Пенелопа разумная так отвечала на это: "Не убеждай, Евринома, меня, чтоб в своей я печали Кожу водой омывала, румянами мазала щеки. 180 Отняли всю красоту у меня олимпийские боги С самой поры, как уплыл Одиссей на судах изогнутых. Вот что, однако: скажи Автоное и Гипподамее, Пусть придут, чтобы были со мною, как в залу сойду я, Я к мужчинам одна ни за что не спустилась бы: стыдно !" 185 Так сказала она. Старуха из комнаты вышла Женщинам весть передать и наверх приказать им подняться. Мысль другая меж тем пришла совоокой Афине. Сладкий сон излила на веки она Пенелопы, Все ее члены расслабли, склонилась она и заснула 190 Там же на кресле. Тогда излила на царицу богиня Божеских много даров, чтоб пришли в изумленье ахейцы. Сделала прежде всего лицо ей прекрасным, помазав Той амвросийною мазью, какою себе Афродита Мажет лицо, в хоровод прелестный харит отправляясь. 195 Сделала выше ее и полнее на вид, все же тело Стало белей у нее полированной кости слоновой. Все это сделавши так, богиня богинь удалилась. Наверх служанки меж тем поднялись белорукие, громко Между собою болтая. И сон ее сладкий покинул. 200 Быстро руками со щек согнала она сон и сказала: "Сон нежнейший меня обволок средь ужасных страданий. Если б такая же смерть была Артемидою чистой Тотчас же послана мне, чтобы я в постоянной печали Века себе не губила, тоскуя о милом супруге, 205 В доблестях самых различных меж всеми ахейцами первом". Так сказавши, пошла Пенелопа из спальни блестящей, Но не одна: с ней вместе спустились и двое служанок. В залу войдя к женихам, Пенелопа, богиня меж женщин, Стала вблизи косяка ведущей в комнату двери, 210 Щеки закрывши свои покрывалом блестящим, а рядом С нею, с обеих сторон, усердные стали служанки. У женихов ослабели колени, и страсть разгорелась. Сильно им всем захотелось на ложе возлечь с Пенелопой. Громко к милому сыну она между тем обратилась: 215 "Твердости нет, Телемах, у тебя уж ни в сердце, ни в мыслях, Мальчиком будучи, был ты гораздо настойчивей духом. Нынче ж, когда ты уж вырос, когда ты уж в полном расцвете, Всякий когда бы сказал посторонний, взглянувши на рост твой И красоту, что пред ним - счастливого сын человека, 220 Сердце и мысли твои уж не так справедливы, как прежде, Раз подобное дело могло у нас в доме свершиться, Раз позволить ты мог так нашего гостя обидеть! Как же теперь? Если гость, находясь в нашем собственном ломе, Может столько терпеть издевательств и столько насилий, 225 Стыд и позор между всеми людьми тебе будет уделом!" Матери так отвечал рассудительный сын Одиссеев: "Мать моя, я на тебя не сержусь за упрек твой суровый, Духом все я могу понимать и знаю отлично, Что хорошо и что хуже. А раньше ведь был я ребенком. 230 Часто, однако, всего не могу я разумно обдумать. Все эти люди, везде здесь сидящие, с кознями в сердце, С толку сбивают меня, и нет у меня руководства. Схватка же, бывшая здесь между гостем и Иром, случилась Не по вине женихов, и старик оказался сильнее. 235 Если бы, Зевс, наш родитель, и вы, Аполлон и Афина, Если бы так же и наглые все женихи в нашем доме, Головы свесив, сидели избитые, - кто на дворе бы, Кто бы и в доме внутри, и члены бы их ослабели, - Так же, как этот вот Ир теперь за воротами дома, 240 Голову свесив, сидит, на пьяного видом похожий, Прямо не может стоять на ногах, а также и в дом свой Не в состоянии вернуться, - все члены его ослабели". Так Телемах с Пенелопой вели меж собой разговоры. К ним между тем подошел Евримах и так ей промолвил: 245 "Многоразумная старца Икария дочь, Пенелопа! Если б ахейцы всего иасийского Аргоса нынче Здесь тебя видеть могли, женихов несравненно бы больше С самой зари пировало у вас: превосходишь всех жен ты Видом и ростом высоким, внутри же - умом благородным". 250 Пенелопея разумная так отвечала на это: "Нет, Евримах, добродетель мою - мой вид и наружность Боги сгубили с тех пор, как пошли аргивяне походом На Илион, а меж них и мой муж Одиссей находился- Если б, вернувшись домой, заботой меня окружил он, 255 Больше б я славы имела, и было б все много прекрасней. В горе теперь я. Как много мне бед божество ниспослало! Помню я время, когда, родимый наш край покидая, Взял он за правую руку у кисти меня и сказал мне: - Невероятно, жена, чтоб из пышнопоножных ахейцев 260 Все из троянской земли воротились домой невредимо. Слышно, что жители Трои - мужи, превосходные в битвах, Бьются прекрасно на копьях и метко стреляют из лука, И мастера в колесничных сраженьях, решающих быстро Спор великий войны, одинаково всех не щадящей. 265 Можно ли знать, возвратит ли домой меня бог иль погибну Там я под Троей? Поэтому ты обо всем здесь заботься. Думай о доме всегда, об отце и об матери столько ж, Сколько теперь, или больше еще, раз меня тут не будет. После ж того, как увидишь ты выросшим нашего сына, 270 Замуж иди, за кого пожелаешь, оставивши дом свой. Так говорил он тогда. И теперь исполняется это. Ночь придет наконец, и брак ненавистный свершится. Я проклята. Лишил меня счастия Зевс-промыслитель. Вот еще горе, которое дух мне и сердце тревожит: 275 У женихов не такие обычаи были когда-то; Если сватали раньше жену из богатого дома, Знатного рода, то всякий хотел пред другим отличиться; Сами к невесте и жирных овец и быков приводили, И задавали пиры, приносили дары дорогие. 280 Но не чужое добро, ничего не платя, поедали". Так сказала. И рад был тому Одиссей многостойкий, Как добиваться подарков умеет она, как искусно Их обольщает словами, с другими желаньями в сердце. К ней тогда Антиной обратился, рожденный Евпейтом: 285 "Многоразумная старца Икария дочь, Пенелопа! Кто из ахейцев какие подарки принесть пожелает, Те и прими. Отвергать, что бы кто ни дарил, не годится. Мы ж не вернемся к делам и к невестам другим не поедем Раньше, чем по сердцу мужа не выберешь ты средь ахейцев". 290 Так сказал Антиной. И понравилось всем его слово. Вестника каждый послал, чтоб подарок принес Пенелопе. Пеплос вестник принес Антиною большой и прекрасный, В пестрых узорах. На нем находилось двенадцать застежек, Все - золотые, и столько ж крючков к ним, красиво согнутых. 295 Для Евримаха принес ожерелье прекрасное вестник. Золото в нем и янтарь, чередуясь, сияли, как солнце. Вещи прелестные слуги доставили Евридаманту - Лару сережек в три глаза, как будто из тутовых ягод. С шейной повязкой пришел посланец от владыки Писандра 300 Поликторида, - красы необычной была та повязка. Также и каждый из прочих ахейцев принес по подарку. После того поднялась к себе наверх богиня средь женщин, Следом за нею, подарки неся, поднялись и служанки. Те же, занявшись опять усладительным пеньем и пляской, 305 Тешились ими и ждали, покамест приблизится вечер. Тешились так, веселились. И вечер надвинулся черный. Три жаровни тогда поставлены были в чертоге, Чтобы светили. В жаровни поленьев сухих наложили От сухостоя, недавно наколотых острою медью. 310 Сунули в них и смолистых лучинок. За топкой следили Поочередно рабыни царя Одиссея. Тогда к ним С речью сам Одиссей обратился, рожденный богами: "Вот что, рабыни давно уж отплывшего вдаль Одиссея! Шли бы вы в доме туда, где почтенная ваша царица, 315 Возле нее веретена вертите, ее развлекайте, Сидя вверху у нее, или волну руками чешите. Я же в жаровнях огонь для всех тут поддерживать буду, Если б они здесь остались до самой зари златотронной, То и тогда бы усталость меня не взяла - я вынослив", 320 Так он сказал. Засмеялись они, друг на друга взглянули. Нагло Меланфо с красивым лицом Одиссею сказала. Долий был ей отцом. Воспитала ж ее Пенелопа, Много забот на нее положила, дарила наряды. Все же сочувствия в сердце к ней не питала Меланфо 325 И с Евримахом сейчас находилась в связи и любилась. На Одиссея Меланфо накинулась с бранною речью: "Что это, странник несчастный, с ума ты, как вижу я, спятил! Ты не желаешь пойти ночевать куда-нибудь в кузню Или в какую харчевню. Ты здесь без конца произносишь 330 Дерзкие речи средь многих мужей, никакого не зная Страха. Вино ли тебе помутило рассудок? Всегда ли Ум такой у тебя, что на ветер слова ты бросаешь? Иль вне себя ты, что верх одержал над бродягою Иром? Как бы сюда кто другой, посильнее, чем Ир, не явился! 335 Он бы, могучей рукою избив тебя справа и слева, Из дому вышвырнул вон, всего обагренного кровью!" Грозно взглянув на нее, Одиссей многоумный ответил: "Сука! Сейчас же туда я пойду, передам Телемаху Все, что ты здесь говоришь, и тебя на куски он разрежет!" 340 В страх сильнейший повергли слова Одиссея служанок, Быстро они через зал побежали, расслабли у каждой Члены. Подумали все, что угрозу свою он исполнит. Он же поддерживал свет, у жаровен пылающих стоя, И не о женщинах думал. Смотрел он на все, и кипело 345 Сердце в груди, и готовил он то, что потом и свершилось. У женихов не совсем подавила Афина желанье От издевательств обидных сдержаться. Хотела богиня, Чтобы сильней огорченье прошло в Одиссеево сердце. Начал к ним говорить Евримах, рожденный Полибом. 350 Над Одиссеем смеясь, хотел женихов он потешить: "Слушайте слово мое, женихи достославной царицы, Дайте то мне сказать, к чему меня дух побуждает! Муж этот в дом Одиссеев пришел не без воли бессмертных. Ясно мне видится: свет не от факелов наших исходит, 355 А от его головы; ведь волос на ней нет ни пучочка!" Он Одиссею потом, городов разрушителю, молвил: "Если б я принял тебя, пошел ли б ко мне ты работать И поле далеком? Тебе я плату бы дал недурную. Ты собирал бы терновник, сажал бы большие деревья. 360 Там бы тебе доставлял я обильную пищу; одежду Дал бы хорошую; дал бы для ног подходящую обувь. Но лишь в плохом ремесле понимаешь ты толк, за работу- Взяться тебе не расчет. Побираясь по людям, желаешь Лучше ты свой ненасытный желудок кормить подаяньем!" 365 Так, ему отвечая, сказал Одиссей многоумный: "Если б с тобой, Евримах, состязаться пришлось мне в работе В дни весенней поры, когда они длинны бывают, На сенокосе, и нам по косе б, изогнутой красиво, Дали обоим, чтоб мы за работу взялись и, не евши, 370 С ранней зари дотемна траву луговую косили; Если бы также пахать на волах нам с тобою пришлося, - Огненно-рыжих, больших, на траве откормившихся сочной, Равных годами и силой, - и силой немалою; если б Четырехгийный участок нам дали с податливой почвой, 375 Ты бы увидел, плохую ль гоню борозду я на пашне; Если б войну где-нибудь хоть сегодня затеял Кронион, Если бы щит я при этом имел, два копья заостренных, Также и шлем целомедный, к вискам прилегающий плотно, - В первых рядах ты меня тогда бы в сраженьи увидел 380 И попрекать бы не стал ненасытностью жадной желудка, Но человек ты надменный, и дух у тебя неприветлив. Ты потому лишь себя почитаешь великим и сильным, Что меж ничтожных и малых людей свое время проводишь. Если б пришел Одиссей, если б он на Итаку вернулся, 385 Эта бы дверь, хоть и очень она широка, показалась Узкой тебе, неоглядно бегущему вон из прихожей!" Так он ответил. Сильнее еще Евримах разъярился, Грозно взглянул на него и слова окрыленные молвил: "Скоро, несчастный, с тобой я расправлюсь за дерзкие речи! 390 Ты среди многих мужей их ведешь, никакого не зная Страха! Вино ль тебе помутило рассудок? Всегда ли Ум такой у тебя, что на ветер слова ты бросаешь? Иль вне себя ты, что верх одержал над бродягою Иром?" Так закричав, он скамейку схватил. Одиссей испугался. 395 Быстро у самых колен дулихийца он сел Амфинома. Весь пришелся удар виночерпию в правую руку. Кружка со звоном из рук виночерпия наземь упала, А виночерпий со стоном глухим опрокинулся навзничь. Подняли шум женихи в тенистом обеденном зале. 400 Так не один говорил, поглядев на сидевшего рядом: "Лучше бы было, когда б до прихода сюда, средь скитаний, Странник этот погиб! Такого б тут не было гаму. Здесь из-за нищих мы подняли ссору. Какая же будет Радость от светлого пира, когда торжествует худое!" 405 К ним обратилась тогда Телемаха священная сила: "Странные люди! Как стали вы буйны! И скрыть вы не в силах, Сколько вы ели и пили! Иль бог вас какой возбуждает? Кончился пир наш. Теперь на покой по домам разойдитесь, Если желание есть. А гнать никого не хочу я". 410 Так он сказал. Женихи, закусивши с досадою губы, Смелым дивились словам, которые вдруг услыхали. С речью тогда к женихам Амфином обратился и молвил,- Ниса блистательный сын, повелителя Аретиада: "На справедливое слово, друзья, обижаться не должно 415 И отвечать на него не годится враждою и бранью. Больше не следует этого вам обижать чужеземца И никого из рабов, в Одиссеевом доме живущих. Пусть же теперь виночерпий нам доверху кубки наполнит, Чтоб, возлиянье свершив, по домам мы для сна разошлися. 420 Странника ж здесь, во дворце Одиссея, поручим заботам Сына его Телемаха: в его он находится доме". Так говорил он. И слово, приятное всем, произнес он. Мулий, знатный товарищ его, дулихийский глашатай, Тотчас снова в кратере вино замешал пировавшим, 425 Каждому чашу поднес. И все, совершив возлиянье Вечным, блаженным богам, вино медосладкое пили. После, свершив возлиянье и выпивши, сколько хотелось, Все по жилищам своим разошлись и сну предалися. Гомер. Одиссея. Песнь девятнадцатая. ПЕСНЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. В зале столовом божественный сын оставался Лаэртов И женихов истребленье обдумывал вместе с Афиной. Быстро он Телемаху слова окрыленные молвил: "Нужно вынести вон, Телемах, боевые доспехи 5 Все без изъятья. А если, хватившись, расспрашивать станут, То успокой женихов приветливо-мягкою речью: - Я их от дыма унес. Не такие они уж, какими Здесь Одиссей, отправляясь в поход, их когда-то оставил. Обезображены все, дотемна от огня закоптели. 10 Соображенье еще поважней божество мне вложило: Как бы вы между собой во хмелю не затеяли ссоры И безобразной резней сватовства и прекрасного пира Не опозорили. Тянет к себе человека железо! -" Так он сказал. Телемах, приказанье отца исполняя, 15 Вызвал тотчас Евриклею кормилицу сверху и молвил: "Мать, удержи-ка на время мне в комнатах женщин, покамест Всех я в чулан не снесу прекрасных доспехов отцовских. Здесь за ними не смотрят, они потускнели от дыма. Не было в доме отца, а я еще был неразумен. 20 Их теперь я желаю убрать, чтоб огонь не коптил их". Тут ему Евриклея кормилица так отвечала: "Если б, сынок, хоть теперь и о том, наконец, ты подумал, Как тебе дом сохранить и сберечь все имущество ваше! Кто же, однако, теперь пред тобою пойдет, чтоб светить вам? 25 Ты выходить не позволил служанкам. А светят они ведь". Ей на это в ответ Телемах рассудительный молвил: "Этот вот странник! Остаться без дела едящему хлеб мой Я не позволю, хотя бы он прибыл сюда издалека!" Так он громко сказал. И осталось в ней слово бескрылым. 30 Сделала, как повелел он, и к женщинам двери замкнула. Вмиг поднялись Одиссей с блистательным сыном. Из зала Быстро горбатые стали щиты выносить они, шлемы, Острые копья. Светильник держа золотой, перед ними Свет кругом разливала прекрасный Паллада Афина. 35 Громко тогда Телемах к отцу своему обратился: "О мой отец! Я чудо великое вижу глазами! В зале нашем и стены кругом и глубокие ниши, Бревна еловые этих высоких столбов, переметов, - Все пред глазами сияет, как будто во время пожара! 40 Бог здесь какой-то внутри из владеющих небом широким!" Так, отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: "Мысли свои удержи, молчи и не спрашивай больше! Так всегда у бессмертных богов, на Олимпе живущих. Вот что, однако: иди-ка ты спать, а я тут останусь. 45 Хочется мне испытать и служанок и мать твою также: В скорби своей обо многом меня она спрашивать станет". Так сказал Одиссей. Телемах, повинуясь, покинул Зал и, факелом путь освещая, направился в спальню, Где, когда приходил к нему сон, и всегда ночевал он. 50 Там он лег и теперь, дожидаясь божественной Эос. В зале столовом меж тем Одиссей богоравный остался И женихов истребленье обдумывал вместе с Афиной. Вышла меж тем Пенелопа из спальни своей, Артемиде Иль золотой Афродите подобная видом прекрасным. 55 Кресло близко к огню ей поставили. Было искусно Кресло обложено все серебром и слоновою костью. Мастер Икмалий сработал его. Он для ног и скамейку К креслу приделал. Густою овчиной оно покрывалось. В это кресло, придя, Пенелопа разумная села. 60 В зал служанки меж тем белорукие сверху спустились, Стали столы убирать, остатки обильные пищи, Кубки, откуда вино эти люди надменные пили. Вытрясли наземь огонь из жаровен и в них положили Много новых поленьев сухих - для тепла и для света. 65 На Одиссея вторично Меланфо накинулась с бранью: "Надоедать нам и дальше всю ночь напролет ты желаешь, По дому всюду слоняясь и нагло глазея на женщин? Вон убирайся, несчастный! Нажрался ты всласть - и довольно! Вот как хвачу головней, отсюда ты вылетишь мигом!" 70 Мрачно взглянув исподлобья, сказал Одиссей многоумный: "Что с тобой? Почему ты ко мне пристаешь так сердито? Иль потому, что я грязен, что рубищем тело одето, Что побираюсь по людям? Нуждой я к тому приневолен! Странники, нищие люди всегда ведь бывают такими. 75 Некогда собственным домом и сам я промежду сограждан Жил - богатый, счастливый, всегда подавая скитальцу, Кто бы он ни был и, в чем бы нуждаясь, ко мне ни пришел он. Множество было рабов у меня и всего остального, С чем хорошо нам живется, за что нас зовут богачами. 80 Все уничтожил Кронион. Ему, видно, так пожелалось. Как бы, смотри, не случилось того же с тобой! Потеряешь Всю красоту, какой ты теперь меж рабынь выдаешься. От госпожи тебе может достаться, тобой прогневленной. Может прибыть Одиссей: ведь надежда еще не пропала. 85 Если ж погиб Одиссей и домой никогда не вернется, Есть у него уж такой же, по милости Феба, как сам он, Сын Телемах. От него ни одна не сумеет из женщин Гнусное скрыть поведенье свое: он уже не ребенок". Так сказал Одиссей. Услыхала его Пенелопа, 90 Стала служанку бранить, назвала и так ей сказала: "Да, нахалка, собака бесстыжая! Скрыть не сумеешь Дел ты своих от меня! Головой мне за них ты заплатишь! Все прекрасно ты знала, сама я тебе говорила, Что собираюся в доме своем расспросить о супруге 95 Странника этого, ибо безмерно я сердцем страдаю". Ключнице после того Евриноме она приказала: "Ну-ка подай табуретку, покрой ее сверху овчиной. Сядет гость на нее, чтоб слова говорить мне, а также, Чтобы слова мои слушать. Его расспросить я желаю". 100 Так Пенелопа сказала. Послушалась ключница, быстро С гладкой пришла табуреткой, поставила, мехом покрыла. Сел тогда на нее Одиссей, в испытаниях твердый. Первой к нему Пенелопа разумная речь обратила: "Вот что прежде всего сама, чужеземец, спрошу я: 105 Кто ты? Родители кто? Из какого ты города родом?" Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: "Женщина, кто порицать тебя на земле беспредельной Мог бы осмелиться? Слава твоя достигает до неба. Ты - словно царь безупречный, который, блюдя благочестье, 110 Многими правит мужами могучими. Строго повсюду Правда царит у него. Ячмень и пшеницу приносят Черные пашни; плоды отягчают древесные ветви; Множится скот на полях, и рыбу моря доставляют. Все - от правленья его. И народы под ним процветают. 115 Лучше б меня о другом чем-нибудь ты расспрашивать стала. Не узнавай, умоляю, о роде моем и отчизне. Сердце мое еще больше страданьем наполнится, если Вспомню я все. Я очень несчастен. И мне не годится В доме чужом заливаться слезами и всхлипывать горько. 120 Нехорошо горевать непрерывно, о всем забывая. Не осудила б какая рабыня меня иль сама ты: Плавает, скажут, в слезах, потому что вином нагрузился!" Мудрая так Пенелопа на это ему отвечала: "Нет, чужеземец, мою добродетель - мой вид и наружность - 125 Боги сгубили с тех пор, как пошли аргивяне походом На Илион, а меж них и мой муж Одиссей находился. Если б, вернувшись домой, заботой меня окружил он, Больше б я славы имела, и было б все много прекрасней. В горе теперь я. Как много мне бед божество ниспослало! 130 Первые люди по власти, что здесь острова населяют - Зам, и Дулихий, и Закинф, покрытый густыми лесами, И каменистую нашу Итаку, - стремятся упорно К браку меня принудить и грабят имущество наше. Сердца не трогают мне ни просящий защиты, ни странник, 135 Также никто и меж тех, кто глашатаем служит народу. Об Одиссее одном я тоскую растерзанным сердцем. Тем же, кто с браком торопит, такую я выткала хитрость: Прежде всего божество мне внушило, чтоб ткань начала я Ткать, станок превеликий поставив вверху, в моей спальне, 140 Тонкую, очень большую. Я им объявила при этом: - Вот что, мои женихи молодые, ведь умер супруг мой, Не торопите со свадьбой меня, подождите, покамест Савана я не сотку, - пропадет моя иначе пряжа! - Знатному старцу Лаэрту на случай, коль гибельный жребий 145 Скорбь доставляющей смерти нежданно его здесь постигнет, Чтобы в округе меня не корили ахейские жены, Что похоронен без савана муж, приобретший так много. - Так я сказала и дух им отважный в груди убедила. Ткань большую свою весь день я ткала непрерывно, 150 Ночью же, факелы возле поставив, опять распускала. Длился три года обман, и мне доверяли ахейцы. Но как четвертый приблизился год, и часы наступили, Месяцы сгибли, и дни свой положенный круг совершили, Через рабынь, бессердечных собак, все им стало известно. 155 Сами они тут застали меня и набросились с криком. Волей-неволей тогда работу пришлось мне окончить. Брака теперь избежать не могу я, и новая хитрость Мне не приходит на ум. Родные меня побуждают К браку. Мой сын негодует, смотря, как имущество гибнет. 160 Он уже все понимает, он взрослый мужчина, способный Сам хозяйство вести и славу добыть через Зевса. Все-таки ты мне скажи, какого ты рода, откуда? Ведь не от дуба ж ты старых сказаний рожден, не от камня". Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: 165 "О достойная чести супруга царя Одиссея ! Ты упорно желаешь о роде моем допытаться. Ну хорошо, я скажу. Но меня еще большим печалям Этим ты предаешь. Так в жизни бывает со всяким, Кто столь долгое время, как я, на родине не был, 170 Много объехал чужих городов и страдал так жестоко. Все ж и притом я скажу, что спросила и хочешь узнать ты. Есть такая страна посреди винно-цветного моря, - Крит прекрасный, богатый, волнами отовсюду омытый. В нем городов - девяносто, а людям, так нету и счета. 175 Разных смесь языков. Обитает там племя ахейцев, Этеокритов отважных, кидонских мужей; разделенных На три колена дорийцев; пеласгов божественных племя. Кнос - между всех городов величайший на Крите. Царил в нем Девятилетьями мудрый Минос, собеседник Зевеса. 180 Храброму Девкалиону, отцу моему, был отцом он. Девкалионом же я был на свет порожден и властитель Идоменей. Но в судах изогнутых с Атридами вместе В Трою он отплыл. Эфон - мое знаменитое имя. Был я моложе его. Он старше и духом отважней. 185 Там Одиссея я видел, одаривал щедро, как гостя. Ветра ярая сила, в то время как в Трою он ехал, К Криту его загнала, отбивши от мыса Малеи. Стал он в Амнисе. Пещера богини Илифии есть там. В гавани этой опасной с трудом лишь он спасся от бури. 190 Идоменея спросил он тотчас же, поднявшись к нам в город. Был он ему, по словам его, гостем почтенным и милым. Но уже десять прошло иль одиннадцать зорь, как уехал Идоменей с кораблями своими двухвостыми в Трою. Я Одиссея привел во дворец наш и принял радушно, 195 И угощал из запасов, в обильи имевшихся в доме. Также товарищам всем Одиссея, с ним вместе прибывшим, Светлого дал я вина и муки, их собравши с народа, Как и говяжьего мяса, чтоб было чем дух им наполнить. Целых двенадцать там дней богоравные ждали ахейцы. 200 Яростный северный ветер держал их. Стоять и на суше Было нельзя. Божеством он каким-то был послан враждебным. Лишь на тринадцатый день он утих, и ахейцы отплыли". Много в рассказе он лжи громоздил, походившей на правду. Слушала та, и лились ее слезы, и таяли щеки, 205 Так же, как снег на скалистых вершинах возвышенных тает, Евром согретый и раньше туда нанесенный Зефиром; Реки быстрее текут, вздуваясь от таянья снега. Таяли так под слезами ее прекрасные щеки В плаче о муже своем, сидевшем пред ней. Одиссей же 210 В сердце глубоко жалел рыдавшую горько супругу, Но, как рога иль железо, глаза неподвижно стояли В веках. И воли слезам, осторожность храня, не давал он. После того как она многослезным насытилась плачем, С речью такой к Одиссею опять она обратилась. 215 "Мне теперь хочется, странник, тебя испытанью подвергнуть. Если вправду товарищей ты угощал Одиссея И самого его там у себя, как меня уверяешь, То расскажи мне, какую на теле носил он одежду, Как он выглядел сам и кто его спутники были". 220 Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: "Женщина, трудно о тех говорить, кто так долго далеко Пробыл. Теперь ведь двадцатый уж год с той поры протекает, Как он уехал оттуда и родину нашу покинул. Все же тебе расскажу я, что память моя сохранила. 225 Плащ двойной шерстяной имел Одиссей богоравный - Пурпурный. В этом плаще золотая застежка входила В парную трубку, а сверху они прикрывалися бляхой: Пестрый олень молодой под зубами собаки в передних Лапах ее извивался. Смотреть удивительно было, 230 Как - из золота оба - собака душила оленя, Он же ногами отчаянно бил, убежать порываясь. Также блестящий хитон на теле его я заметил. Ткань - как пленка была с головки сушеного лука, - Так нежна была ткань, и сияла она, словно солнце. 235 Многие женщины, глядя на этот хитон, изумлялись. Слово другое скажу, и к сердцу прими это слово. Знать не могу я, носил ли уж дома он эту одежду, Иль из друзей ему кто подарил, как он в путь отправлялся, Иль получил ее в дар уж в дороге. Любили повсюду 240 Сына Лаэртова: мало ведь было ахейцев подобных. Также и я ему меч подарил и двойной, превосходный Пурпурнокрасный хитон с красивой каймой и с почтеньем Гостя в его корабле крепкопалубном дальше отправил. Был и вестник при нем, лишь немного моложе, чем сам он. 245 Также о том я тебе расскажу, как выглядел вестник; Был он спиною сутул, смуглокож, с головою кудрявой Звали его Еврибат. Одиссей с ним всего наиболе Был из товарищей дружен и в мыслях всех ближе сходился". Больше еще у нее появилось желание плакать, - 250 Так подробно и точно все признаки ей описал он. После того как она многослезным насытилась плачем, С речью такой к Одиссею опять она обратилась: "Раньше ты, странник, во мне возбудил состраданье, теперь же Будешь ты в доме моем мне мил и достоин почтенья. 255 Эту одежду, сложив ее в складки, сама принесла я Из кладовой и блестящую к ней приложила застежку, Чтоб украшеньем служила. Теперь никогда уж его мне Больше не встретить входящего в дом свой в Итаке родимой! Злою, как видно, подвигнут судьбой, в корабле своем полом 260 В злой Илион поехал супруг мой, в тот город ужасный!" Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: "О достойная чести супруга царя Одиссея! Больше не порти своей красоты, не мертви себе духа Скорбью о муже. Тебя порицать я за это не мог бы: 265 Всякая будет скорбеть о гибели мужа, с которым В браке счастливом детей прижила, хоть будь он и хуже, Чем Одиссей; говорят ведь, что был он бессмертным подобен. Но прекрати свои слезы, подумай о том, что скажу я. Полную правду скажу я тебе, ничего не скрывая. 270 О возвращеньи домой Одиссея уж слышать пришлось мне. Близко от нас Одиссей, в краю плодородном феспротов, Жив и много домой сокровищ везет богатейших, Собранных им у различных народов. Но спутников верных, Полный корабль свой в волнах потерял он, едва лишь покинул 275 Остров Тринакрию. Гневались Зевс на него с Гелиосом Из-за коров Гелиоса, убитых людьми Одиссея. В буйно плещущем море товарищи все потонули, Сам же на киле судна был выброшен он им на сушу В край, где родные бессмертным богам обитают феаки. 280 Эти феаки, как бога, его почитали всем сердцем, Много даров подарили и сами желали отправить В целости полной домой. И был бы давно он уж дома. Много, однакоже, выгодней счел Одиссей хитроумный Раньше побольше объехать земель, собирая богатства. 285 Он в понимании выгод своих выдавался меж всеми. В этом бы с ним состязаться не мог ни единый из смертных. Все это так мне Федон рассказал, повелитель феспротов. Мне самому поклялся он, свершив возлияние в доме, Что и корабль уже спущен и люди совсем уж готовы, 290 Чтоб отвезти Одиссея в желанную землю родную. Раньше, однако, меня он отправил. Случайно в то время Ехал феспротский корабль в Дулихий, богатый пшеницей. Мне и богатства, какие собрал Одиссей, показал он. Десять могли бы они поколений кормить у иного, - 295 Столько в доме его лежало сокровищ владыки. Про Одиссея ж сказал, что сам он в Додону поехал, Чтоб из священного дуба услышать вещание Зевса: Как вернуться ему на тучные земли Итаки, - Явно ли, тайно ли, раз он так долго на родине не был? 300 Значит, как видишь, он жив. На Итаку он скоро вернется. Он уже близко! Поверь мне, вдали от друзей и отчизны Будет он очень недолго. Готов тебе в этом поклясться. Будь мне свидетелем, Зевс, из богов высочайший и лучший, Этот очаг Одиссея, к которому здесь я приехал, - 305 Все совершится воистину так, как тебе говорю я. В этом году еще к вам Одиссей, ты увидишь, вернется, Только что на небе месяц исчезнет и сменится новым". Мудрая так Пенелопа на это ему отвечала: "О, если б слово твое, чужеземец, свершилось на деле! 310 Много б тогда от меня получил ты любви и подарков, Так что всякий тебя, повстречавши, назвал бы счастливцем! Как, однако, ни будет, - я сердцем предчувствую вот что: Ни Одиссей не вернется домой, ни тебя не отправим В путь мы отсюда: хозяев уж нет здесь, каким до отъезда 315 Был Одиссей в этом доме, - да! был таким он когда-то! - Странников всех принимавший и в путь отправлявший с почетом. Вот что, служанки: обмойте его и постель приготовьте - Все: кровать, одеяло, подушки блестящие, - так, чтоб Мог он в полном тепле дожидаться Зари златотронной. 320 Завтра же рано обмойте его и маслом натрите, Чтобы внутри здесь, в столовой самой, вблизи Телемаха, Мог он сесть за обед. И тому самому будет хуже, Кто его больно обидит: тогда ничего уже больше Он от меня не добьется, хотя бы сердился ужасно. 325 Как же, странник, ты сможешь узнать обо мне, превышаю ль Женщин я остальных умом и разумною сметкой, Если я грязным тебя и в платье плохое одетым Сесть к нам за стол допущу? Краткожизненны люди на свете. Кто и сам бессердечен и мысли его бессердечны, 330 Все того проклинают живого и всяких желают Горьких скорбей для него, а над мертвым жестоко глумятся. Кто же и сам безупречен и мысли его безупречны, - Славу широкую всюду о нем между смертных разносят Странники, много людей называет его благородным". 335 Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: "О достойная чести супруга царя Одиссея! Мне одеяла, подушки блестящие стали противны С самой поры, как впервые я критские снежные горы, В длинновесельном плывя корабле, за собою оставил. 340 Лягу я так, как давно уж без сна провожу свои ночи. Много ночей проворочался я на убогих постелях, Так дожидаясь прихода на небо Зари пышнотронной. И омовение ног сейчас мне совсем не желанно. Нет, никогда наших ног ни одна не коснется из женщин, 345 Тех, которые здесь несут свою службу при доме, Если женщины нет у тебя престарелой и умной, Столько же в жизни своей, как я, перенесшей страданий. Если бы ноги она мне помыла, я не был бы против". Мудрая так Пенелопа на это ему отвечала: 350 "Милый странник! Милее в мой дом никогда не являлся Муж - разумный такой - из странников стран чужедальних. Все, что ты здесь говоришь, - так обдуманно, все так понятно! Старая женщина есть у меня, разумная сердцем. Ею и выкормлен был и выхожен тот несчастливец, 355 Ею он на руки был в минуту рождения принят. Очень она уж слаба, но все ж тебе ноги помоет. Ну-ка, моя Евриклея разумная, встань-ка и вымой Ноги ему. Твоему господину он сверстник. Наверно, И Одиссей и ногами уж стал и руками такой же. 360 Очень старятся быстро в страданиях смертные люди". Так говорила. Лицо старуха закрыла руками, Жаркие слезы из глаз проливая, и грустно сказала: "Горе! Дитя мое! Что я поделать могу! Как жестоко Зевс ненавидит тебя ! А как ведь его почитал ты! 365 Кто из смертных такие сжигал молневержцу Крониду Жирные бедра, такие давал гекатомбы, какие Ты приносил ему, жарко молясь, чтобы старости светлой Ты для себя дождался и блестящего выкормил сына? Лишь у тебя одного он день возвращения отнял. 370 Может быть, где-нибудь так же над ним, чужеземным скитальцем, В чьем-нибудь доме богатом служанки бесстыдно глумились, Как издеваются здесь над тобою все эти собаки! Их постоянных обид и насмешек желая избегнуть, Не разрешаешь себя ты обмыть им. Но я-то готова 375 Очень охотно исполнить приказ Пенелопы разумной. Ради не только самой Пенелопы тебе я помою Ноги, но так же и ради тебя. Глубокой печалью Дух мой взволнован внутри. Послушай-ка то, что скажу я. Много странников к нам несчастливых сюда приходило, 380 Но никогда никого столь похожего я не видала, Как с Одиссеем ты голосом схож, и ногами, и видом". Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: "Все, старушка, кому приходилось обоих нас видеть, Все утверждают, что очень один на другого похожи 385 Мы с Одиссеем, как ты и сама справедливо сказала". Ярко сияющий таз достала старуха, в котором Ноги мыла всегда, налила в него раньше холодной Много воды и горячей потом подлила. Одиссей же От очага отодвинулся прочь в темноту поскорее: 390 Тотчас на ум опасенье пришло, чтобы, за ногу взявшись, Не увидала старуха рубца, и все б не открылось. Ближе она подошла, чтоб помыть своего господина. Вдруг узнала рубец, кабаном нанесенный когда-то. Ездил тогда Одиссей на Парнас, к Автолику с сынами. 395 Дедом его он по матери был. И был он великий Клятвопреступник и вор. Гермес даровал ему это. Бедра ягнят и козлят, приятные богу, сжигал он, И Автолику Гермес был и спутник в делах и помощник. В край плодородный Итаки приехав, застал Автолик там 400 Только что дочерью милой рожденного сына-младенца. После того как он ужинать кончил, ему на колени Внука его положив, Евриклея промолвила слово: "Сам ты теперь, Автолик, найди ему имя, какое Внуку хотел бы ты дать: ведь его ты вымаливал жарко". 405 Ей отвечая на это, сказал Автолик и воскликнул: "Зять мой и дочь, назовите дитя это так, как скажу я. Из дому к вам я приехал сюда, на земле многодарной Многим мужчинам, а также и женам весьма ненавистный. Пусть же прозвище будет ему Одиссей. А когда подрастет он, 410 Если в дом материнский большой на Парнасе приедет, Где я богатства свои сохраняю, - из этих сокровищ Дам я подарки ему, и домой он уедет довольный". Этого ради, чтоб их получить, Одиссей и поехал. Приняли очень радушно его Автолик с сыновьями. 415 Руки ему пожимали, приветливо с ним говорили. Бабка ж его Амфитея, обняв Одиссея руками, Голову внука, глаза целовать его ясные стала. Славных своих сыновей позвал Автолик, приказавши Им приготовить обед. Охотно они подчинились. 420 Тотчас на двор привели быка пятилетнего с поля, Кожу содрали с быка и его на куски разрубили, Ловко на мелкие части рассекли, наткнули на прутья И, осторожно изжарив, на порции все поделили. Так тогда целый день напролет, до зашествия солнца, 425 Все пировали, и не было в равном пиру обделенных. Солнце меж тем закатилось, и сумрак спустился на землю. Спать все тогда улеглись и сна насладились дарами. Только успела подняться из тьмы розоперстая Эос, Вышли уже на охоту собаки, с собаками также 430 И сыновья Автолика, а с ними отправился вместе И Одиссей. Поднялись на высокую гору Парнаса, Лесом заросшую. Вскоре достигли тенистых ущелий. Только что новыми солнце лучами поля осветило, Выйдя из тихо текущих, глубоких зыбей Океана, 435 Вниз в ущелье спустились охотники; мчались пред ними, Нюхая жадно следы, собаки, за ними спешили Сзади сыны Автолика, средь них же, всех ближе к собакам, Равный богам Одиссей, потрясая копьем длиннотенным. Там огромный кабан залег меж кустов густолистых. 440 Не продувала их сила сырая бушующих ветров, Не пробивало лучами палящими жаркое солнце, Не проникал даже до низу дождь, до того они густы Были; под ними же листьев огромная куча лежала. Шум приближался охоты. Вокруг кабана раздавались 445 Лай и топот шагов. Он медленно вышел из чащи И, ощетинив хребет, с горящими ярко глазами, Близко встал перед ними. Взмахнув мускулистой рукою, Первый нацелился длинным копьем Одиссей, порываясь Насмерть сразить кабана. Но кабан, упредив Одиссея, 450 Выше колена ударил его и выхватил много Мяса, ударивши сбоку клыком. Но кость уцелела. В правое вепрю плечо копьем угодил он, метнувши, И пронизало насквозь копье медноострое зверя. С хрипом в пыль повалился кабан и с духом расстался. 455 Тотчас тем кабаном занялись сыновья Автолика, Рану потом Одиссею отважному, схожему с богом, Перевязали искусно и черную кровь заговором Остановили. И в дом поспешили отцовский вернуться. Выходив гостя от раны, кабаньим клыком нанесенной, 460 Много ценных даров подарив, Автолик с сыновьями Быстро его на Итаку отправили. Радостны были Сам Одиссей и они. И радостно приняли дома Сына отец и почтенная мать и расспрашивать стали, Как он рубец получил. И все рассказал он подробно, 465 Как его белым клыком ударил кабан на Парнасе, Где ему быть на охоте с сынами пришлось Автолика. Только рукой провела по ноге Одиссея старуха, Только коснулась рубца - и ногу из рук уронила. В таз упала нога Одиссея, и медь зазвенела. 470 Набок таз наклонился, вода полилася на землю. Сердце ей охватили и радость и скорбь. Оборвался Голос громкий. Глаза налилися мгновенно слезами. За подбородок она ухватила его и сказала: "Это же ты, Одиссей, дитя мое! Как же я раньше 475 Не догадалась и, только ощупавши ногу, узнала!" На Пенелопу при этом она поглядела глазами, Ей указать собираясь, что здесь он, супруг ее милый. Но не взглянула в ответ, ничего не видала царица: В сторону мысль отвела ей Афина. За горло старуху 480 Быстро правой рукою схватил Одиссей, а другою Ближе к себе притянул и шепотом стал говорить ей: "Иль погубить меня хочешь? Сама ведь меня ты вскормила Грудью своею! Трудов испытав и страданий без счета, Я на двадцатом году воротился в родимую землю. 485 Раз внушил тебе бог и ты обо всем догадалась, То уж молчи! И чтоб дома никто обо мне не проведал! Вот что тебе я скажу, и это исполнено будет: Если моею рукой божество женихов одолеет, Не пощажу я тебя, хоть меня ты вскормила, когда я 490 В доме начну убивать других моих женщин-прислужниц". Тут ему Евриклея разумная так возразила: "Что за слова у тебя сквозь ограду зубов излетели! Знаешь и сам ты, мой сын, как тверда и упорна я духом. Выдержу все, что ты мне повелишь, как железо иль камень. 495 Слово другое скажу, и к сердцу прими это слово: Если твоею рукой божество женихов одолеет, Комнатных женщин тогда перечислю я всех пред тобою, Кто между ними бесчестит тебя и какая невинна". Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: 500 "Мать, зачем ты о них говоришь? Это вовсе не нужно. Мне самому разгадать и узнать их нисколько не трудно. Главное только - молчи и богам предоставь остальное". Так сказал Одиссей. Старуха из комнаты вышла, Новой воды принесла, так как прежняя вся пролилася. 505 Вымыла ноги ему и душистым натерла их маслом. Ближе к огню Одиссей свою табуретку подвинул, Чтобы согреться, рубец же тотчас под лохмотьями спрятал. Снова его Пенелопа разумная спрашивать стала: "Странник, немножко сама у тебя я спрошу еще вот что. 510 Час приятный приходит ночного покоя, в который Сладкий спускается сон на всех, даже самых печальных, Мне же бог и печаль посылает чрез всякую меру. Днем еще плачем, стенаньем себе облегчаю я сердце, В доме за всеми делами слежу, за работой служанок. 515 Ночью ж, когда все утихнет и всеми покой овладеет, Я на постели лежу, и стесненное сердце все время Острые мне угнетают заботы, печаль вызывая. Как Пандареева дочь, соловей бледножелтый Аэда, С новым приходом весны заливается песнью прекрасной, 520 Сидя в листве непроглядной вершин густолистых деревьев, И постоянно меняет свой голос, далеко звучащий, Плача о сыне Итиле, рожденном от Зефа-владыки, Ею самою убитом нечаянно острою медью, - Так же туда и сюда колеблется надвое дух мой: 525 С сыном ли вместе остаться, следя за рабынями зорко, И за именьем моим, и за домом с высокою кровлей, Ложе супруга храня и людскую молву уважая, - Иль, наконец, за ахейцем последовать, кто наиболе Знатен среди женихов и щедрей остальных на подарки. 530 Сын мой, покамест он мал еще был и наивен, мешал мне Дом супруга оставить и замуж пойти за другого. Нынче ж, как стал он большим и в полном находится цвете, Сам он просит меня, чтоб из этого дома ушла я: Он негодует, смотря, как ахейцы имущество грабят. 535 Выслушай, странник, однако, мой сон и его растолкуй мне. Двадцать гусей у меня из воды выбирают пшеницу В доме моем, и при взгляде на них веселюся я духом. Вдруг с горы прилетел огромный орел кривокогтый, Шеи всем им свернул и убил. Валялися кучей 540 По двору гуси, орел же в эфир поднялся светоносный. Горько во сне я рыдала и голосом громким вопила. Быстро сбежались ко мне ахеянки в косах красивых, Вместе со мною скорбя, что орлом мои гуси убиты. Вдруг он явился, и сел на выступе кровельной балки, 545 И, утешая меня, человеческим голосом молвил: - Духом, Икария славного дочь, малодушно не падай! Это не сон, а прекрасная явь, это все так и будет. Гуси - твои женихи, а я был орел, но теперь уж Я не орел, а супруг твой! Домой наконец я вернулся 550 И женихам обнаглевшим готовлю позорную гибель. - Так сказал он. И сон покинул меня медосладкий. Я очнулась, поспешно во двор поглядела и вижу: Гуси мои, как всегда, пшеницу клюют из кормушки". Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: 555 "Женщина, этот твой сон толковать невозможно иначе: Ведь Одиссей самолично тебе сообщил, что случится. Без исключения всех женихов ожидает погибель; Кер и смерти меж них ни один избежать уж не сможет!" Мудрая так Пенелопа на это ему отвечала: 560 "Странник, бывают, однако, и темные сны, из которых Смысла нельзя нам извлечь. И не всякий сбывается сон наш. Двое разных ворот для безжизненных снов существует. Все из рога одни, другие - из кости слоновой. Те, что летят из ворот полированной кости слоновой, 565 Истину лишь заслоняют и сердце людское морочат; Те, что из гладких ворот роговых вылетают наружу, Те роковыми бывают, и все в них свершается точно. Но не из этих ворот, полагаю я, сон тот ужасный Вылетел, как бы того ни желалось самой мне и сыну. 570 Слово другое скажу, и к сердцу прими это слово. Утро приходит теперь злоимянное, дом Одиссея С ним мне придется покинуть. Хочу состязанье назначить. В зале своем Одиссей топоры расставлял друг за другом, Как корабельные ребра, двенадцать числом. Отступивши 575 Очень далеко назад, он простреливал все их стрелою. Нынче хочу предложить женихам состязание это. Тот, кто на лук тетиву с наименьшим наденет усильем И топоров все двенадцать своею стрелою прострелит, Следом за тем я пойду, этот дом за спиною оставив, - 580 Мужа милого дом, прекрасный такой и богатый! Думаю, будет он мне хоть во сне иногда вспоминаться!" Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: "О достойная чести супруга сына Лаэрта! Не отлагай ни за что состязания этого в доме! 585 В доме своем Одиссей многоумный появится прежде, Нежели эти коснутся рукою до гладкого лука И, натянув тетиву, седое прострелят железо". Мудрая так Пенелопа на это ему отвечала: "Если б ты, странник, меня пожелал тут своею беседой 590 Радовать, сон никогда бы на веки мои не спустился. Людям, однако, всегда оставаться без сна невозможно. Это - воля богов. Во всем на земле многодарной Меру свою положили для смертных бессмертные боги. Наверх к себе поднимусь я в спальню отсюда. И там я 595 Лягу в постель, для меня источником ставшую стонов. Я непрерывно ее орошаю слезами с тех пор, как В злой Илион поехал супруг мой, в тот город ужасный! Там я легла бы. А ты в нашем доме устройся. Себе ты Иль на земле постели, иль кровать тебе можно поставить". 600 Кончивши, наверх в покой свой блестящий пошла Пенелопа, Но не одна. За нею прислужницы шли остальные. Наверх поднявшись к себе со служанками, долго царица Об Одиссее, любимом супруге, рыдала, покуда Век ей сладостным сном не покрыла богиня Афина. Гомер. Одиссея. Песнь двадцатая. ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ. Стал себе ложе готовить в сенях Одиссей богоравный. Вниз воловью постлал недубленую шкуру, а сверху Много овчин набросал от овец, женихами убитых. А Евриклея, как лег он, его одеялом покрыла. 5 Там Одиссей, женихам истребление в мыслях готовя, Глаз не смыкая, лежал. Из зала в то время служанки, Бывшие также и раньше в любовной связи с женихами, Весело вон выбегали, смеясь меж собой и болтая. Дух Одиссеев в груди у него глубоко возмутился. 10 Долго он в духе и в сердце своем колебался, не зная, Броситься ль прямо на них и всех перебить беспощадно Или позволить и эту им ночь провести с женихами - В самый последний уж раз. Внутри его сердце рычало. Как над щенятами стоя бессильными, грозно собака 15 На человека чужого рычит и готова кусаться, Так его сердце внутри на их непотребства рычало. В грудь он ударил себя и сердцу промолвил сердито: "Сердце, терпи! Ты другое еще погнуснее стерпело В день тот, когда пожирал могучих товарищей наших 20 Неодолимый циклоп. Ты терпело, пока из пещеры Хитрость тебя не спасла, уже к верной готовое смерти". Так говорил Одиссей, браня в груди свое сердце. И подчинилось приказу оно и сносить продолжало Все, что тут делалось. Сам же он с боку ворочался на бок 25 Так же, как если желудок, наполненный жиром и кровью, Жарит на сильном огне человек и его непрерывно С боку ворочает на бок, чтоб был он готов поскорее, - Так Одиссей на постели покоя не знал, размышляя, Как на лишенных стыда женихов - одному против многих - 30 Руки ему наложить. Подошла к нему близко Афина, С неба сошедши на землю, принявшая женщины образ. Стала в его головах и к нему обратилася с речью: "Что ты не спишь, наиболе несчастный меж всеми мужами? Что тебе надобно? Вот он, твой дом, вот жена твоя в доме, 35 Вот он и сын твой, какого иметь пожелал бы и всякий". Ей на это в ответ сказал Одиссей многоумный: "Все это ты говоришь, богиня, вполне справедливо. Вот чего я, однако, никак разрешить не умею: Как на лишенных стыда женихов, одному против многих, 40 Руки мне наложить? Их всегда здесь толпится так много! Соображенье еще и важнее мне сердце смущает: Если я даже, по воле твоей и Кронида, убью их, - Как я последствий смогу избежать? Подумай об этом". Так отвечала ему совоокая дева Афина: 45 "Тот же всегда! Доверяют и другу, похуже который Смертным родился на свет и ума не имеет такого. Я же, богиня, давно охраняю тебя непрестанно Во всевозможных трудах и ясно скажу тебе вот что: Если бы воинов сильных хотя бы и двадцать отрядов 50 Нас окружило, убить собираясь в Аресовой схватке, То и тогда и коров и овец мы у них бы угнали! Пусть же возьмет тебя сон. Большое мученье на страже Бодрствовать ночь напролет. Из несчастий ты вынырнешь скоро". Так сказала и сон ему пролила на ресницы. 55 После того на Олимп богиня богинь удалилась. Сон, разрешающий скорбь у людей, расслабляющий члены, Им овладел. В это время как раз Пенелопа проснулась, Села на мягкой постели своей и заплакала горько. Горестным плачем когда Пенелопа насытила дух свой, 60 Прежде всего начала Артемиде богине молиться: "Зевсова дочь Артемида, богиня владычица, если б В грудь поразивши стрелой, ты дух мой исторгла из тела Тотчас, теперь! Или позже меня подхватила бы буря И унесла бы далеко дорогой, окутанной мраком, 65 В устье швырнув Океана-реки, круговратно текущей! Ведь унесла ж дочерей Пандареевых некогда буря. Боги родителей их истребили, они сиротами В доме остались. Вскормила детей Афродита богиня Сыром, сладостным красным вином и медом сладчайшим. 70 Гера дев одарила умом, красотой, Артемида Чистая - стройностью стана, богиня Паллада Афина Их обучила искусству во всяческих женских работах. Раз на великий Олимп поднялась Афродита богиня С просьбой к отцу, чтобы девам свершенье цветущего брака 75 Дал веселящийся молнией Зевс, который все знает, Что предназначено в жизни судьбою, что нет человеку. Гарпии девушек прочь в это время умчали из дома И предоставили их попеченью ужасных эринний. О, если б так и меня олимпийские боги сгубили 80 Или б сразила стрелой Артемида, чтоб я Одиссея Снова увидеть могла, хоть сошедши под страшную землю, Чтобы мне быть не пришлось утехою худшего мужа! Переносимы, однако, бывают несчастья, когда кто Плачет все дни напролет, жестоко печалуясь сердцем, 85 Ночи же сон им владеет. Про все человек забывает - И про печаль и про радость, лишь сон ему веки покроет. Мне же и самые сны лишь зловещие бог посылает. Кто-то, на мужа похожий, меня обнимал этой ночью, Был он, каким отправлялся в поход. Охватила мне сердце 90 Радость, и думала я, что это не сон, а уж правда". Так говорила. Пришла между тем златотронная Эос. Горестный плач Пенелопы до слуха дошел Одиссея. Он в сомненье пришел и подумал: быть может, царицей Узнан уж он и она над его головой наклонилась? 95 Взяв одеяло, овчины собрав, на которых лежал он, В зале на кресло сложил Одиссей их, а шкуру воловью Вынес наружу. И, руки воздевши, молился он Зевсу: "Зевс, наш отец! Если все вы меня, хоть измучив немало, Морем и сушей в отчизну сюда привели не случайно, 100 Пусть кто-нибудь, кто проснется, мне вымолвит вещее слово, - Здесь, внутри, а снаружи пусть знаменье будет от Зевса!" Так сказал он, молясь. И Зевс его мудрый услышал. Тотчас он загремел с сияющих глав олимпийских, Сверху, из туч. Одиссей большую почувствовал радость. 105 Вещее ж слово вблизи раздалось, от рабыни, из дома, Там, где мололи муку рабыни для пастыря войска. Их двенадцать трудилось на мельницах женщин, готовя Ячную к хлебу муку и пшеничную - мозг человека. Спали другие, окончив работу, а эта, слабее 110 Всех остальных, лишь одна продолжала все время работать, Жернов оставив, она вдруг промолвила вещее слово: "Зевс, наш родитель, владыка богов и людей земнородных! Как оглушительно ты загремел с многозвездного неба! Туч же не видно нигде. Это - знаменье дал ты кому-то. 115 Слово несчастной исполни, с которым к тебе обращаюсь. Пусть пленительный пир в чертогах царя Одиссея Нынче для всех женихов окажется самым последним! Те, кто трудом изнурительным мне сокрушили колени В этой работе, пускай никогда уже впредь не пируют!" 120 Так говорила. И рад Одиссей был тому, что услышал, Так же, как Зевсову грому: решил, что отмстит негодяям. Все остальные служанки, собравшися в дом Одиссея, Неутомимый огонь на большом очаге запалили. Встал с постели меж тем Телемах, на бессмертных похожий, 125 В платье оделся, отточенный меч чрез плечо перебросил, К белым ногам привязал красивого вида подошвы, Крепкое в руку копье захватил, заостренное медью, Остановился, ступив на порог, и сказал Евриклее: "Милая нянюшка, как же вы странника в доме почтили? 130 Дали ль поесть, уложили ль? Иль так он лежит, без уходами Этого можно от матери ждать, хоть она и разумна. То необдуманно вдруг человека окружит почетом Худшего, то отошлет и лучшего с полным презреньем". Тут ему Евриклея разумная так возразила: 135 "Нет, не вини ее нынче, невинную, сын дорогой мой! Пил он вино, с Пенелопою сидя, сколько хотелось. Есть же, ответил, не хочет. Ему она предлагала. Только что время пришло, как о сне и постели он вспомнил, Тотчас рабыням она постель постелить приказала. 140 Но, как очень несчастный, судьбой обойденный жестоко, Под одеялом на мягкой постели он спать отказался. На недубленую шкуру воловью с овчинами сверху Лег он в сенях. Одеялом же мы его сами покрыли". Так сказала она. С копьем Телемах из чертога 145 Вышел. Следом за ним две резвых собаки бежали. Путь он направил на площадь к красивопоножным ахейцам. Стала служанок скликать Евриклея, богиня средь женщин, Дочь домовитая Опа, рожденного от Пенсенора: "Живо, за дело! Одни - обрызгайте пол поскорее 150 И подметите его, а потом на кресла накиньте Пурпурнокрасные ткани. Другие - столы оботрите Губками, дочиста все пировые кратеры помойте, Вымойте также и кубки двуручные. Третьи идите Воду сюда принести из ключа, да скорей возвращайтесь: 155 Нынче здесь женихи отсутствовать будут недолго, Очень рано придут, потому что для всех нынче праздник". Так сказала. Охотно приказу они подчинились. Двадцать женщин пошли за водою на ключ черноводный, Все остальные умело взялись за работу по дому. 160 Вскоре и бодрые слуги пришли, хорошо и искусно Стали поленья колоть. От ключа воротились с водою Женщины. Следом за ними Евмей свинопас появился. Трех он пригнал кабанов, отобравши средь всех наилучших. Их он оставил пастись на дворе за прекрасной оградой. 165 Сам к Одиссею потом подошел и приветливо молвил: "Странник, учтивее ль стали с тобою сегодня ахейцы Или тебя по-вчерашнему здесь продолжают бесчестить?" Так на это ему отвечал Одиссей многоумный: "О, если б боги, Евмей, за дела отомстили, какие 170 Люди нахальные эти творят нечестиво и дерзко В доме чужом! В них стыда не имеется даже частицы!" Так Одиссей с свинопасом вели меж собой разговоры. Близко козий пастух между тем подошел к ним, Меланфий. Коз он гнал женихам на обед, между козами всеми 175 Самых отборных. И два пастуха ему гнать помогали. Под колоннадою гулкой они своих коз привязали, Сам же Меланфий сказал Одиссею, над ним насмехаясь: "Надоедать и теперь еще в доме ты всем тут желаешь, Клянча подачек себе? Еще не ушел ты отсюда? 180 Думаю я, что с тобою нам так разойтись не придется. Раньше моих кулаков ты отведаешь! Слишком нахально Клянчишь ты тут! Ведь не в этом лишь доме пируют ахейцы!" Так говорил он. Ему Одиссей ничего не ответил, Молча только повел головой, замышляя худое. 185 Третьим к ним подошел Филойтий, мужей повелитель. Жирных козлов он пригнал с коровой неплодною в город. Перевезли их туда перевозчики, так же, как прочих Всех на остров они перевозят людей, кто придет к ним. Под колоннадою гулкой старательно скот привязал он, 190 Близко совсем подошел к свинопасу и спрашивать начал: "Кто, скажи мне, прошу я тебя, свинопас, этот странник, В дом наш недавно пришедший? Каким похвалиться он может Происхожденьем? Какого он племени? Где он родился? Он хоть несчастлив, но видом с царем-повелителем сходен. 195 Боги людей, кто скитается много, в беду повергают, Раз они даже царям - и тем выпрядают несчастье". Так он сказал, подошел и, приветствуя правой рукою, Голос повысив, слова окрыленные страннику молвил: "Радуйся много, отец чужеземец! Будь счастлив хотя бы 200 В будущем! Множество бед в настоящее время ты терпишь! Зевс, наш родитель! Меж всеми богами ты самый жестокий! Ты не жалеешь людей, тобою же на свет рожденных, Ты предаешь их несчастьям и самым тяжелым страданьям! Потом прошибло меня и ударило в слезы, когда я 205 Вспомнил, взглянув на тебя, Одиссея. И он ведь, наверно, Бродит в таких же лохмотьях в каких-нибудь странах далеких, Если он еще жив и видит сияние солнца. Если ж его уж не стало и в область Аида сошел он, - Горе мне, Одиссей безупречный! В стране кефалленцев 210 Мальчиком малым меня ведь сам он к коровам приставил. Сильно они у меня размножились. Стада такого Широколобых коров у другого нигде не найдется. Люди чужие теперь пригонять мне велят на съеденье Наших коров им, ни сына его не стесняясь, ни кары 215 Вечных богов не боясь. Они поделить уж готовы Все богатства давно из отчизны отбывшего мужа. Мысль; однако, мне в грудь нередко приходит такая: Очень плохо, конечно, раз сын у него остается, В край другой удалиться, с коровами этими к людям 220 Чуждым уйти. Но еще мне противнее, здесь оставаясь, Мучиться, глядя, как люди чужие коров